Институт законодательства

и сравнительного правоведения
при Правительстве Российской Федерации

В.М. СЫРЫХ

ЛОГИЧЕСКИЕ
ОСНОВАНИЯ ОБЩЕЙ
ТЕОРИИ ПРАВА
В двух томах

МОСКВА
Юридический Дом «Юстицинформ»
2001
 Институт законодательства
и сравнительного правоведения
при Правительстве Российской Федерации

В.М. СЫРЫХ

ЛОГИЧЕСКИЕ
ОСНОВАНИЯ ОБЩЕЙ
ТЕОРИИ ПРАВА
Том 1
Элементный состав

2(е издание,
исправленное и дополненное

МОСКВА
Юридический Дом «Юстицинформ»
2001
УДК 340.01
ББК 67.0
С95

Книга издана в авторской редакции

Сырых В.М.
C95 Логические основания общей теории права: В 2 т. Т. 1: Элементный со(
став. — 2(е изд., испр. и доп. — М.: Юридический Дом «Юстицинформ»,
2001. — 528 с.
ISBN 5(7205(0399(4 (в пер.)
В книге впервые в отечественной и зарубежной юридической литературе предпри(
нята попытка раскрыть сложную, противоречивую взаимосвязь основных компонен(
тов общей теории права: предмета и объекта, философского и эмпирического осно(
ваний, а также теории и метода.
Углубленное изучение логического строя общей теории права позволило автору обо(
сновать взгляд, согласно которому данная фундаментальная отрасль правоведения
представляет собой единое, целостное образование и вопреки сложившимся у рос(
сийских правоведов представлениям не может быть расчленена на философию пра(
ва, социологию права и некую «теорию юридического профиля». В работе приводятся
дополнительные аргументы в пользу необходимости четкого отграничения предмета
общей теории права от ее объекта, а теории — от метода (приемов и способов) науч(
ного познания.
Книга предназначена для ученых(юристов, аспирантов и всех, кто интересуется на(
уковедческими, методологическими проблемами правоведения. УДК 340.01
ББК 67.0

© Сырых В.М., 2000

ISBN 5720503994 (в пер.) © Оформление. Юридический Дом «Юстицинформ», 2001
ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ ............................................................................ 10

Раздел I.
ПРЕДМЕТ, ОБЪЕКТ И ТЕОРИЯ
КАК КОМПОНЕНТЫ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПРАВА
Глава 1. Общая теория права как наука ..................................... 14
1.1. Является ли наукой общая теория права? .......................... 14
1.2. Философия науки о структуре науки .................................. 22
1.3. Откуда есть пошла общая теория права ............................. 33

Глава 2. Понятие предмета общей теории права ......................... 43

2.1. К истории исследований предмета общей
теории права ........................................................................ 43
2.2. Диалектический материализм о понятии
объективного закона ........................................................... 49
2.3. Об объективных законах общей теории права ................... 55
2.4. Правовые принципы как закономерности права ............... 63
2.5. О комплексных закономерностях общей теории права ..... 71
2.6. О генетической (исторической) связи
правовых явлений ................................................................ 76
2.7. О содержании предмета общей теории права..................... 91

Глава 3. Понятие объекта общей теории права ........................... 97

3.1. К истории исследований объекта общей теории
права .................................................................................... 97
3.2. Содержание объекта общей теории права ........................ 102
3.3. Понятие и виды юридической практики .......................... 115
Оглавление

Глава 4. Теория как компонент общей теории права .................. 128

4.1. Что в общей теории права есть теория? ............................ 128
4.2. К вопросу о логической структуре общей
теории права ...................................................................... 140
4.3. Форма общей теории права .............................................. 151

Раздел II.
ФИЛОСОФСКИЕ И ЭМПИРИЧЕСКИЕ
ОСНОВАНИЯ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПРАВА
Глава 5 . Философские основания общей теории права ............. 164
5.1. Советская философия права: новая версия
метафизически истолкованной диалектики ..................... 164
5.2. Диалектический материализм как философия ................ 179
5.3. Почему, преломляя категории диалектики,
советские юристы наломали немало дров? ....................... 194
5.4. Принципы диалектической логики и их роль в развитии
теории права ...................................................................... 210
5.5. Вправе ли философия права претендовать на статус
теории познания права? .................................................... 227
5.6. Следует ли общей теории права пролонгировать
договор о дружбе и сотрудничестве
с историческим материализмом? ...................................... 250
5.7. О философии права, лишенной и софии, и права ........... 274

Глава 6. Эмпирическое основание общей теории права ............. 293

6.1. Понятие и структура эмпирического основания
общей теории права ........................................................... 293
6.2. Факт как вид научного эмпирического знания ................ 306
6.3. Воистину ли норма права истинна? ................................. 315
6.4. О системе эмпирических знаний в составе общей
теории права как науки ..................................................... 331
6.5. Почему социология права и в зрелом возрасте
не выходит из пеленок? ..................................................... 336
6.6. Как компаративисты, свободно ориентируясь
в правовой географии мира, уже 100 лет плутают
в трех соснах ...................................................................... 352

6
 Оглавление

Раздел III.
МЕТОД ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПРАВА
Глава 7. Методология системного анализа метода
общей теории права ......................................................... 359
7.1. Понятие метода общей теории права ............................... 359
7.2. О теоретической функции правовых понятий
и категорий общей теории права ....................................... 368
7.3. О принципах системного анализа метода общей
теории права ...................................................................... 383

Глава 8. Методы эмпирического познания объекта

общей теории права ......................................................... 391
8.1. Методы сбора и изучения эмпирических фактов ............. 391
8.2. Методы систематизации единичных фактов
(качественный анализ) ...................................................... 407
8.3. Методы количественного анализа единичных фактов .... 420
8.4. Объяснение единичных и обобщенных фактов ............... 428

Глава 9. Методы теоретического познания предмета

общей теории права ......................................................... 436
9.1. Восхождение от конкретного к абстрактному
как способ образования правовых понятий ...................... 436
9.2. Проблемы системно<структурного познания права ........ 452
9.3. Метод восхождения от абстрактного к конкретному ....... 467

Глава 10. Логическая структура метода общей теории права ..... 484
10.1. Гносеологическая природа теоретического
(логического) метода общей теории права ....................... 484
10.2. Об историческом и прогностическом методах как компо<
нентах метода общей теории права ................................... 494

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ............................................................. 503

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ, ИСПОЛЬЗОВАННОЙ

ПРИ НАПИСАНИИ МОНОГРАФИИ ............................ 507

7
 СЫРЫХ ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВИЧ — доктор юридических наук,
профессор, родился 27 июля 1941 г. в Алтайском крае. В период с 1966
г. по 1969 г. обучался в аспирантуре очного обучения ВЮЗИ (Всесоюз(
ного заочного юридического института) в г. Москве. Под руководством
А.М. Васильева подготовил и в мае 1970 г. защитил кандидатскую дис(
сертацию по теме: «Структура, система, генезис как элементы исто(
рического и логического познания права». С июля 1970 г. и по настоя(
щее время работает в Институте законодательства и сравнительного
правоведения при Правительстве Российской Федерации. С ноября
1992 г. возглавляет отдел социологических проблем реализации зако(
нодательства. В июне 1995 г. защитил докторскую диссертацию в фор(
ме научного доклада по теме «Метод общей теории права». В июле
1996 г. получил аттестат профессора.
В.М. Сырых — автор более 200 публикаций, в том числе четырех
монографических работ и учебных пособий. Палитра научных интере(
сов автора достаточно разнообразна и не ограничивается только сфе(

8
рой общей теории права. В числе основных итогов, результатов науч(
ных исследований В.М. Сырых, где наиболее полно проявился твор(
ческий потенциал автора, можно выделить исследования и работы по
следующим проблемам:
методологические проблемы общей теории права и правове'
дения в целом. По этой тематике подготовлены и успешно защище(
ны кандидатская и докторская диссертации, издана монография «Ме(
тод правовой науки: основные элементы и структура» (М.,1980. —
10 авт. л.), опубликовано более 40 материалов в центральных юриди(
ческих журналах СССР и Российской Федерации, коллективных моно(
графиях, ученых труда Института законодательства и сравнительного
правоведения и других изданиях;
проблемы законотворческой деятельности государства, за'
конодательной техники и технологии, истории развития россий'
ского государства и права. В числе основных работ по этим пробле(
мам можно выделить «Теорию государства и права» (М.,1998. —
32 авт. л.), «Историю государства и права России: советский и совре(
менный период» (М., 1999. — 30,5 авт. л.), «Основы правоведения» (М.,
1997. — 14 авт. л.), «Законотворческие ошибки: понятие, виды, пути
выявления и исправления» (В кн.: Российское законодательство: про(
блемы и перспективы. — М., 1995);
социологические проблемы правоведения, теория и методо'
логия изучения эффективности норм права, прогнозирования
эффективности норм права, проведения конкретных социально'
правовых исследований, рассмотренные, в частности, в сборниках
«Эффективность закона (методология и конкретные исследования)».
(М., 1977); «Закон и общественное мнение». (М., 1994); «Методоло(
гия и методика прогнозирования эффективности действия правовых
норм». (М. 1986) и др.;
проблемы совершенствования и развития образовательного
законодательства Российской Федерации. Так под редакцией и при
непосредственном участии В.М. Сырых подготовлены «Комментарий
к Федеральному закону «О высшем и послевузовском профессиональ(
ном образовании» (М., 1998. — 23 авт. л.); учебное пособие «Образо(
вательное право» (М.–Уфа, 1999. — 7 авт. л.); «Обзор и анализ законо(
дательства в области образования Российской Федерации» (М.–Уфа,
1999. — 2 авт. л.) и др.
В.М. Сырых принимает активное участие в подготовке научно(прак(
тических работ, комментировании действующего законодательства,
пропаганде правовых идей и знаний среди населения. Так, он является
соавтором «Комментария к Конституции Российской Федерации» (2(е
издание. — М., 1996), «Комментария к Кодексу законов о труде Россий(
ской Федерации» (2(е издание. — М.,1998), имеет ряд публикаций в
прессе (в журнале «Крокодил», газетах «Известия», «Неделя» и др.)

9
ВВЕДЕНИЕ

Книга ориентирована прежде всего на молодого читателя, ко<

торый находится на распутье и ему приходит в голову праздная
мысль, скорее всего «от лукавого»: «А не заняться ли мне нау<
кой?» В отличие от А.П. Чехова, рекомендовавшего укрощать тягу
ребенка к писательству ежедневным его битьем розгами и стро<
гим наказом «Не пиши, не пиши», мы находим более современ<
ный и демократичный способ формирования установок на не<
приятие науки.
Рекомендуем прочесть эту книгу. Она одинаково будет полез<
на и тем, чей интерес к науке недостаточно устойчив, и тем, кто
не видит себя иначе как в роли первооткрывателя «белых пятен»
общей теории права. Сразу же заверим, что таких пятен в данной
науке предостаточно. Важно, чтобы, затушевывая пятна, не зак<
расить ее действительного, истинного знания.
Основной замысел работы — показать общую теорию права
как сложное системное образование, состоящее из шести элемен<
тов: предмета, объекта, философского и эмпирического основа<
ний, теории и метода. Закономерная, объективная связь между
этими компонентами образует логическую структуру (строй) об<
щей теории права. И тот, кто всерьез думает заниматься наукой,
проблемами общей теории права, должен с самого начала осоз<
навать, насколько сложна и трудна сфера, в которой он желает
проявить себя как творческая личность. И данная книга может
стать ему чем<то вроде абриса пути к научной истине.
В современных условиях, когда все лежащее на поверхности уже
открыто по десятому разу, каждый шаг вперед становится возмож<
ным лишь при условии творческого освоения наличных знаний в
области правоведения, философии и других наук и, самое главное,
с учетом законов, по которым развивается и функционирует наука.
Уповать на конституционное право свободы слова и мысли как един<
ственное основание и надежный гарант плодотворного научного
творчества могут лишь люди, мало что мыслящие в науке.
10
 Введение

Книга окажет неоценимую помощь и тем, кто еще раздумы<

вает о разумности и целесообразности прочного марьяжа с нау<
кой. Удостоверившись в том, насколько высоки ее запросы к
претенденту на руку и сердце и какой капризной, ревнивой и не<
доступной она может быть сама, читатель сможет выработать у
себя стойкую аллергию к научной деятельности и поищет своего
счастья в лоне более доступной и менее капризной юридической
практики.
Необходимость специального исследования логико<методо<
логических проблем общей теории права и правовой науки в це<
лом обусловливается также современным бытием самой науки,
состоянием научных исследований в этой сфере.
Во<первых, логико<методологический раздел общей теории
права, как и правоведения в целом, значительно отстает от уров<
ня теоретического «освоения» права, его закономерностей и не в
полной мере учитывает современную философскую трактовку ло<
гико<гносеологических проблем научного познания. Юристы по<
прежнему отождествляют предмет и объект науки, теорию и ме<
тоды ее познания, верят в могущественную силу системно<струк<
турного подхода, а наиболее передовые умы — в синергетику, пре<
дается забвению системная связь методов научного познания, и
каждый отдельно взятый специальный или частный метод непре<
менно возводится в ранг теоретического, способного раскрыть
объективные закономерности и образовать самостоятельную от<
расль правоведения.
Между тем если раньше недостаточный уровень методологи<
ческих исследований в сфере правовой науки в значительной сте<
пени компенсировался способностью исследователя интуитив<
но следовать логике предмета изучения и получать новые объек<
тивно<истинные знания, то в современный период, характери<
зующийся достаточно высоким уровнем развития данной науки,
интуиции становится явно недостаточно. Все острее ощущается
потребность в знаниях о том, каким требованиям должна удов<
летворять общая теория права как система теоретических знаний
и какими путями, способами можно достичь такого уровня зна<
ний. И если краснодеревщик с помощью топора не способен со<
здать высококачественную мебель, то юристы тем более не могут
позитивно решить современные проблемы общей теории права,
соотнесенные с глубинными закономерностями права, без овла<
дения современным методологическим инструментарием.
11
Введение

Проведенные в последние десятилетия учеными<юристами

России исследования методологических проблем правоведения
убедительно доказали их жизненность, плодотворность и необ<
ходимость. Все наиболее ощутимые результаты в развитии пра<
вовой науки, которые может себе поставить в заслугу юридичес<
кая мысль 60–90<х гг., были достигнуты благодаря использова<
нию новых или существенной модификации традиционных ме<
тодов познания, и в первую очередь конкретно<социологичес<
ких и статистических методов, сравнительно<правового приема,
методов, обеспечивающих применение современной вычисли<
тельной техники для решения задач правовой науки и практики.
Именно с помощью этих методов удалось преодолеть догматизм
и схоластику советского правоведения, которыми оно страдало
в 30–50<х гг., расширить эмпирическую базу научных исследо<
ваний, осуществить углубленный анализ механизма социально<
го действия права, разработать и внедрить методологию изуче<
ния эффективности норм права, расширить тематику компара<
тивистских исследований зарубежного законодательства, ис<
пользовать современную вычислительную технику для создания
информационно<поисковых систем по законодательству.
Во<вторых, конституционная свобода мысли и слова рядом
российских правоведов воспринимается как свободное парение
мысли в каком угодно направлении и с каких угодно методоло<
гических позиций. С легкостью необыкновенной подвергаются
сомнению очевидные и общепризнанные истины, а вместо них
из анналов, а точнее отвалов, истории правовой науки откапыва<
ются, поднимаются на щит, реанимируются давно отвергнутые
юристами несостоятельные идеи. Между тем действительная сво<
бода юриста<теоретика, как и любого иного исследователя, пред<
ставляет собой его несвободу, обязанность неукоснительно сле<
довать только тем путем, который ведет к объективно<истинно<
му знанию. А чтобы не сбиться с этого пути, уметь отличать зер<
на от плевел, нужен четкий план пути движения к новым знани<
ям и надежное средство передвижения. Все это способен обеспе<
чить только надежный, соответствующий современному уровню
развития науки метод теоретического познания права.
В<третьих, «бум» методологических исследований советских пра<
воведов, который наблюдался на протяжении 20 с лишним лет (со
второй половины 60<х до конца 80<х гг.), не получил достойного за<
вершения. Был подготовлен ряд монографий, сборников статей по
12
 Введение

проблемам методологии познания права, где содержалось немало

оригинальных, заслуживающих внимания идей и положений. Одна<
ко фундаментального труда, который бы подвел итоги титанической
работы советских юристов в этой сфере, собрал воедино оригиналь<
ные подходы и представил бы системное решение проблем методо<
логии познания права конца ХХ в., не получилось. Попытки
В.М. Чхиквадзе подготовить трехтомный курс по этим проблемам не
получили поддержки у руководства «флагмана» тех лет — Института
государства и права АН СССР — и все закончилось традиционной
для тех лет полумерой. Коллектив, собранный по преимуществу из
маститых авторов, сумел опубликовать лишь сборник статей «Мето<
дологические проблемы советской юридической науки». (190. Здесь
и далее ссылки на источники оформляются следующим образом: первая
цифра соответствует номеру источника, помещенного в списке испольF
зованной литературы, приведенном в конце монографии; вторая цифра
обозначает страницы, где находится соответствующее положение, циF
тата. Если издание является многотомным, то дополнительно указываF
ются сведения о томе, к которому дается отсылка.) И если сегодня не
сделать того, что надлежало завершить еще вчера, значит, утратить
то многое позитивное, что было отражено в многочисленных и раз<
розненных публикациях советских правоведов по вопросам методо<
логии познания права.
В<четвертых, автор желал бы реализовать и собственные твор<
ческие замыслы. Его первые шаги в науке были связаны с мето<
дологическими проблемами правоведения. Занимаясь ими от слу<
чая к случаю на протяжении 30 с лишним лет, автор хотел бы за<
вершить свой научный путь, вернувшись к его истокам. Тем бо<
лее что сегодня поле методологических проблем, некогда плотно
заполненное исследователями, оказалось на редкость свободным.
Книга представляет собой первый том задуманного труда. В ней
рассматривается системное строение общей теории права как на<
уки и как теории, т.е. особого ядра, наиболее глубинной системы
знаний о праве, его закономерностях.
Второй том планируется посвятить проблемам реального бы<
тия общей теории права, или, как теперь принято говорить, науки
в действии, уделив первостепенное внимание процессам проведе<
ния правовых исследований, специфике правопознания, механиз<
мам перехода от старых знаний к новым теоретическим знаниям.

13
Раздел I.
ПРЕДМЕТ, ОБЪЕКТ И ТЕОРИЯ
КАК КОМПОНЕНТЫ
ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПРАВА

Глава 1.
Общая теория права как наука

1.1. Является ли наукой общая теория права?

Для российских правоведов вопрос, вынесенный в заголовок,
покажется странным и надуманным, а позитивный ответ на него
единственно возможным. «Марксистско<ленинская теория госу<
дарства и права есть наука», — утверждал А.И. Денисов в 1948 г. в
первых строках своего учебника «Теория государства и права» (94.
С. 3, 4). В истинности подобного утверждения не сомневались
О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский в 1961 г. (118. С. 6), равно как
и авторы курса «Марксистско<ленинская общая теория государ<
ства и права» в 1970 г. (4. Т. 1. С. 9–23).
Эту же мысль без каких<либо колебаний и сомнений прово<
дил в своих работах и лауреат Государственной премии СССР
С.С. Алексеев в 70–80<х гг. Правда, впоследствии он будет слезно
каяться и посильно очищаться от марксизма, но это будет потом.
Пока же С.С. Алексеев находится под обаянием марксизма<ле<
нинизма и твердо верит в то, что «марксистско<ленинская общая
теория права представляет собой основанную на марксизмелени
низме систему объективно верных, обобщенных теоретикомето
дологических знаний о правовой действительности» (15. Т. 1. С. 13).
А одно из основных достоинств теории он видит в том, что она
«поднялась на уровень подлинной науки, раскрыла глубинные
закономерности права» и «приобрела значение теоретико<мето<
дологической науки» (15. Т. 1. С. 14).
Не вызывает какой<либо критики тезис о признании общей
теории права наукой и в настоящее время, в конце ХХ столетия.
Так, А.Б. Венгеров уверяет своих читателей в том, что теория го<
сударства и права является «общетеоретической частью юриди<
ческой науки» и представляет собой систему объективных зна<
14
 Глава 1. Общая теория права как наука

ний о наиболее общих закономерностях возникновения, разви<

тия и функционирования государства и права, а также органи<
чески связанных с ними и сопутствующих им иных социальных
явлениях и процессах (59. С. 12).
Единодушие российских правоведов, с которым они утверж<
дают научный характер общей теории права, ее безусловную при<
надлежность к системе научных знаний, сохраняется лишь на аб<
страктном уровне. Когда же речь заходит о действительном со<
держании данной отрасли правоведения, то от этого единодушия
остаются, как говорится, «ножки да рожки». Каждый автор по<
своему видит и интерпретирует систему знаний, отражающих,
опосредствующих предмет общей теории права. Расхождения ох<
ватывают не только частные, периферийные вопросы теории, но
и ее суть, ядро, связанное с определением сущности и социаль<
ной природы права как тотальной целостности, как одного из
ведущих компонентов социальной реальности, человеческого
общежития.
Эти расхождения начинаются с того самого момента, когда
российские правоведы прочно усвоили тезис об общей теории
права как науке, продолжающей и творчески развивающей
марксистско<ленинское учение о праве. Официальное грехо<
падение состоялось 16 июля 1938 г., когда на первом Всесоюз<
ном совещании по вопросам науки советского права и госу<
дарства Прокурор СССР А.Я. Вышинский предложил юрис<
там понимать право как совокупность правил поведения, вы<
ражающих волю господствующего класса, установленных в за<
конодательном порядке, а также обычаев и правил общежи<
тия, санкционированных государственной властью, примене<
ние которых обеспечивается принудительной силой государ<
ства в целях охраны, закрепления и развития общественных
отношений и порядков, выгодных и угодных господствующе<
му классу (66. С. 85).
С небольшими изменениями это определение права домини<
рует в российском правоведении и по настоящее время. Нередко
подобная трактовка права приписывается К. Марксу и Ф. Эн<
гельсу на том основании, что в одном из их произведений содер<
жалась следующая фраза о буржуазном праве: «Ваше право есть
лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание
которой определяется материальными условиями жизни вашего
класса» (3. Т. 4. С. 443).
15
Раздел I

Между тем это явное недоразумение. Основатели марксизма,

будучи последовательными диалектиками, никогда не разделя<
ли позитивистских трактовок права. Их понимание права было
принципиально иным. И в приведенной цитате они не давали
определения права. Наоборот, утверждали, что в условиях бур<
жуазного общества, как и в любом ином классовом обществе,
подлинного права нет и быть не может. То, что понимается бур<
жуазией как право, в действительности «лишь возведенная в за<
кон воля вашего класса».
Признание советскими юристами обусловленности воли ма<
териальными, экономическими отношениями общества, одна<
ко, не устраняло основных пороков позитивистского правопо<
нимания ни в теории, ни в практической деятельности. В первые
десятилетия советская власть возводила в ранг права явный про<
извол, грубейшим образом нарушала права советских граждан, а
правовая наука освящала этот произвол, выдавая его за самые что
ни есть демократические права и свободы. Словом, «марксистс<
кое» понимание права не давало никаких гарантий того, что со<
ветские законы содержали только право и ничего кроме права.
Воля класса обусловлена своей материальной основой не пря<
мо и непосредственно, а через сложную систему социальных яв<
лений и их связей. Без выявления этой закономерной связи верно
констатируемая зависимость воли от ее материальной основы ос<
тается абстракцией, которая не меняет сущности позитивистской
трактовки права. Поэтому советские юристы были марксистами
по преимуществу в собственном воображении, больше говорили
о материальной обусловленности права, чем реально ее исследо<
вали.
В советском варианте общей теории права влияние марксиз<
ма более или менее явственно ощущалось лишь при трактовке
вопросов, связанных с причинами и закономерностями возник<
новения права, его историческим развитием, типологией и клас<
совой природой. Остальные проблемы общей теории права (ис<
точники, система права, правоотношения, реализация права, пра<
вонарушение, юридическая ответственность и др.) интерпрети<
ровались с традиционных позитивистских позиций, основанных
на главном постулате позитивизма, что позитивный закон и есть
действительное, единственно возможное реальное право.
Но можно ли такое эклектическое соединение марксизма с по<
зитивизмом, конгломерат принципиально противоположных
16
 Глава 1. Общая теория права как наука

правовых учений всерьез воспринимать и выдавать за подлинную

науку, за систему объективных, подлинно научных знаний о пред<
мете общей теории права? Советские авторы не только полагали,
что можно, но и неукоснительно верили в это. Они были глубоко
убеждены в том, что стоят на передовых рубежах правовой науки
и искренне жалели своих буржуазных коллег, чьи взгляды «в силу
классово<эксплуататорской ограниченности и методологической
несостоятельности представляли и представляют собой ныне по
своей сущности либо откровенные реакционные учения, либо
научные дисциплины чисто эмпирического типа, некоторые по<
зитивные результаты которых, впрочем, и здесь искажаются со<
циальными и гносеологическими пороками правоведения эксп<
луататорского общества» (15. С. 14–15).
Но в конце ХХ в. оценка научной значимости марксистско<
ленинской общей теории права существенно корректируется. Так,
Ф.М. Раянов полагает, что «до недавнего времени в СССР и дру<
гих соц. странах теория государства и права называлась марксис<
тско<ленинской наукой и полностью основывалась на идеоло<
гии. По существу она перестала быть наукой, потому что одно<
сторонне была подчинена интересам социалистического и ком<
мунистического строительства» (273. С. 4).
В негативном восприятии общей теории права, разработан<
ной советскими правоведами, Ф.М. Раянов отнюдь не одинок.
В 90<х гг. российское правоведение вступило в новую фазу своего
развития. Официальной гегемонии марксистской теории права в
умах российских правоведов пришел конец. Большинство ее адеп<
тов, как правило из числа тех, кто наиболее рьяно отстаивал чис<
тоту марксистско<ленинского видения проблем права, активно и
бескомпромиссно боролся со всяким инакомыслием, сегодня ока<
зались в стане столь же бескомпромиссных критиков. Некогда бла<
гочестивые адепты марксистской теории права бросают в пред<
мет своего многолетнего обожания и поклонения не то что кам<
ни, а целые булыжники.
Сползание российских правоведов с марксистских позиций
было тихим и будничным. Не было бурных дискуссий, «круглых
столов» и застолий, диспутов, организуемых правофланговым
российской юридической прессы — журналом «Государство и
право», и иных научно<практических мероприятий, проводимых
в целях консолидации лучших теоретических умов для преодо<
ления марксизма в российском правоведении и формирования
17
Раздел I

основ новой, современной и конечно же подлинной науки — об<

щей теории права. Но тем не менее процесс шел достаточно ин<
тенсивно, и сегодня можно выделить три основных подхода к оцен<
ке научности марксистской теории права как в ее первозданном
виде, так и в позитивистской версии, созданной советскими пра<
воведами: компромиссный, реформистский и радикальный.
Сторонники компромиссного подхода признают, что маркси<
стское видение сущности права, закономерностей его развития в
значительной степени устарело, превратилось в догму и подле<
жит пересмотру. Вместе с тем в марксизме имеются и положи<
тельные суждения и выводы, «сохраняющие свое значение и для
наших дней. Поэтому отвергать их с «порога» так же глупо, как и
слепо исповедовать». Соответственно следует отклонять попыт<
ки объявить все марксистское учение ложным (224. С. 6; 340. С. 8).
Реформаторы настроены более решительно и настаивают на
коренном пересмотре марксистской теории права как в ее дев<
ственном виде, так и советской позитивистской версии.
Так, А.Б. Венгеров убежден в том, что в современных усло<
виях «происходит отказ от ограничений и догм марксистско<
ленинского этапа развития общественной науки… Такие, каза<
лось бы, неоспоримые на предыдущем этапе его положения и
догмы, как вывод об определяющем классовом факторе в воз<
никновении государства и права, о прямой связи государства и
права с общественно<экономической формацией, о последова<
тельной смене типов государства — от рабовладельческого к со<
циалистическому — и о социалистическом типе как высшем,
об «отмирании» государства и права и ряд других, не выдержа<
ли испытание временем, оказались несостоятельными и утопи<
ческими» (59. С. 16–17).
С не меньшим пренебрежением Анатолий Борисович отно<
сится и к методологии общей теории права. По его мнению, «око<
стеневавшая и догматически толкуемая марксистско<ленинская
методология, которая лежала в основе всех монографий, учеб<
ников и учебных пособий по теории государства и права, уже не
могла быть использована для познания и объяснения новых го<
сударственно<правовых явлений и процессов» (59. С. 5).
И нужно ли удивляться тому, что задача перехода «к одному
из немарксистских направлений научного изучения государства
и права» признается единственно возможным выходом из такой
тупиковой ситуации (59. С. 16)! Правда, не уточняется, к какому
18
 Глава 1. Общая теория права как наука

именно берегу следует плыть и какого курса держаться. Главное,

чтобы отойти от марксизма.
Представители третьего, радикального подхода полагают, что
ни та, ни другая теории никогда не были подлинной наукой, а
потому никакой реставрации, доработке не подлежат. Российс<
кие правоведы должны создать новую теорию права, которая бы
отвечала современным реалиям и показывала оптимальные пути
правового строительства и развития общества в начале третьего
тысячелетия.
Наибольшие успехи в этом направлении достигнуты В.С. Нер<
сесянцем. Суть его критики марксизма и новой теории права из<
ложена в монографии «Философия права» (216). Основной па<
фос критики марксизма сводится к доказательству того, что мар<
ксизм как теория полностью себя исчерпал и в современных ус<
ловиях ничего позитивного дать не может.
Законодательство при социализме, построенном по рецептам
Маркса, является не чем иным, как неправовым законодатель<
ством. «Соответственно и у так называемого «социалистического
права» отсутствует минимально необходимое качество права, пред<
ставленное в правовом принципе формального равенства и сво<
боды индивидов» (216. С. 34). Однако подобный характер социа<
листического права обусловливается не ошибками, допущенны<
ми при строительстве социализма в СССР, а прямо и непосред<
ственно вытекает из самой марксистской теории, отражает ее суть.
«Что же касается социализма советского образца, — уверяет
В.С. Нерсесянц, — то это самый настоящий пролетарско<комму<
нистический, последовательно марксистско<ленинский, а пото<
му и сталинский, единственно возможный антикапиталистический
социализм. Он представляет собой полную реализацию до логи<
ческого конца основной идеи коммунистически ориентирован<
ного социализма — отрицания частной собственности. Поэтому
и можно уверенно сказать: ни другого по своей сути социализма,
ни коммунизма как такового нет и не может быть. В этом прежде
всего и состоит всемирно<историческое значение опыта нашего
социализма» (216. С. 327).
Достойно заменить марксистско<ленинскую теорию права и
ее советскую версию, по мнению В.С. Нерсесянца, может раз<
работанная им либертальная теория права, в основе которой
лежит представление о праве как всеобщей и необходимой сво<
боде людей.
19
Раздел I

Итак, на место марксизма претендует принципиально новая и,

как уверяет автор, весьма перспективная теория права. Первый
грач, как водится, весны не делает, но все же ее открывает. При<
мер заразителен. Легкость, с которой В.С. Нерсесянц низверг идо<
ла советских правоведов, несомненно подвигнет и других авторов
на коренное реформирование общей теории права, поэтому в са<
мое ближайшее время можно ожидать уже караван новых теорий
права, претендующих на последнее слово в науке.
Несомненно, каждый автор искренне верит в свои идеи. Ис<
следователь, являющий юридической общественности положе<
ния, в которые сам не верит, считает их научной мифологией и
заблуждением, предстает обыкновенным шарлатаном, обманщи<
ком и проходимцем в науке.
Но автор может и добросовестно заблуждаться в оценке науч<
ной значимости своих работ и полученных научных результатов,
переоценивать их значение в развитии правовой науки, прини<
мать за науку положения, лежащие за ее пределами. Завышенная
оценка своих любимых детищ вообще удел всех родителей. Кто
из нас не переоценивал качества своего ребенка, не видел в нем
больших способностей и талантов при их полном отсутствии либо
весьма скромных творческих потенциях?
Но как быть читателям? Не могут же они всерьез на веру вос<
принимать уверения автора в том, что его научные положения и
выводы и есть подлинная наука, ее последнее слово? Получает<
ся, что современный юрист либо иной специалист, желающий
углубить свои познания в области общей теории права, должен
предварительно решить проблему выбора теории, способной на
должном научном уровне освещать закономерности функциони<
рования и развития права.
Словом, возникает ситуация, которую образно и четко выра<
зил еще А.С. Пушкин, сказав: «Кого ж любить, кому же верить,
кто не изменит нам один?» Поставленную таким образом про<
блему великий поэт решил достаточно просто, порекомендовав:
«Трудов напрасно не губя, любите самого себя, достопочтенный
мой читатель». Этот совет заслуживает внимания при условии,
что лицо, делающее выбор, уже обладает достаточными позна<
ниями в области общей теории права и способно само генериро<
вать научные знания. Но как быть тому, кто находится в положе<
нии ищущего истину и не способен еще отличить плодоносную
теорию от пустоцвета, кто за громкими и привлекательными фра<
20
 Глава 1. Общая теория права как наука

зами о формальном равенстве, свободе и всеобщем добре не ви<

дит их научной и практической бесперспективности?
Вообще<то правоведение должно само обосновывать свой на<
учный статус и содержать развитый перечень критериев, руко<
водствуясь которыми, можно было бы вполне удовлетворитель<
но отличать научное знание о праве от всех иных форм правово<
го сознания и сознания вообще. Более того, такие критерии дол<
жны бы стать если не настольной книгой каждого ищущего ис<
тину в праве, то по крайней мере неотъемлемой частью его мето<
дологических принципов и правил познания предмета правове<
дения. Ибо весьма трудно заниматься научной деятельностью, не
имея сколько<нибудь четких представлений о требованиях, ко<
торым должны удовлетворять конечные результаты такого вида
деятельности.
К сожалению, этому важнейшему направлению научных ис<
следований ученые<юристы не уделяли надлежащего внимания.
Несерьезный подход советских юристов к столь серьезному воп<
росу научной рефлексии в какой<то мере можно объяснить их
самоуверенностью, самоуспокоенностью, вытекающей из пре<
тензий советского правоведения на роль наследника и достой<
ного продолжателя подлинной научной марксистско<ленинской
теории права. В этих условиях казалось, что любой вывод совет<
ского правоведа, подкрепленный одной или несколькими цита<
тами из работ основоположников, и является последним что ни
на есть подлинно научным словом о праве. Все, что лишено опо<
ры на цитаты из классиков или решения очередного съезда партии
либо пленума ее Центрального Комитета, — это от лукавого, ан<
тинаучно и за пределами марксистско<ленинского правоведения.
Сейчас иные времена. Надежный компас верного движения
советских правоведов в лабиринтах научного и ненаучного зна<
ния не оправдал возлагавшихся на него надежд. Как уже говори<
лось, советские правоведы были больше позитивистами, чем мар<
ксистами. И в нынешних условиях, когда имеется множество кон<
курирующих учений о праве, каждое из которых претендует на
последнее слово в науке, без четкого осознания требований к под<
линно научному знанию о праве уже не обойтись в процессе на<
учного творчества и при оценке наличных теоретико<правовых
знаний. Но такие критерии пока что отсутствуют.
В этой ситуации нет иного выхода, как обратиться к философ<
скому понимаю науки, ее специфическим признакам как одной
21
Раздел I

из форм общественного сознания, отличающим науку от религии,

философии, мифологии, а также актов обыденного сознания. Ибо
правоведение, будучи одной из важнейших отраслей обществоз<
нания, выступает таковой в той мере, в какой оно удовлетворяет
общим требованиям, предъявляемым к любому научному знанию
независимо от его предметной принадлежности к философским,
математическим, естественным или социальным наукам.

1.2. Философия науки о структуре науки

Закономерности становления, развития науки, ее структуры
как специфического феномена социального бытия интенсивно
изучаются в рамках особого философского направления, охва<
тываемого понятием «философия науки». В рамках этого направ<
ления наиболее заметные успехи были достигнуты такими круп<
ными философскими школами, как неокантианство, позитивизм
и неопозитивизм, критический рационализм, а также советски<
ми философами. Поскольку среди различных философских школ
и направлений не имеется единого понимания науки, ее струк<
туры и закономерностей, то нам не остается ничего иного, как
изложить традиционные для российского правоведения взгляды
российских философов в области философии и методологии на<
учного познания.
Современные исследования российских философов в этой
сфере характеризуются попытками органически сочетать диалек<
тико<материалистическое понимание науки как одной из форм
общественного сознания с осмыслением достижений других фи<
лософских школ в области анализа научного знания и с учетом
современного состояния науки, способов ее функционирования
и воздействия на практику и другие сферы социального бытия.
Наука рассматривается как сложный саморегулирующийся ме<
ханизм, ориентированный на дальнейшее углубление и развитие
знаний о закономерностях природы, общества или мышления.
При этом выделяются два взаимосвязанных аспекта науки: 1) си<
стема научных знаний; 2) деятельность ученых, направленная на
приращение, получение новых научных знаний, на дальнейшее
развитие науки.
Например, «Философский словарь» определяет науку как сфе<
ру исследовательской деятельности, направленной на производ<
ство новых знаний о природе, обществе и мышлении и включа<
ющей в себя все условия и моменты этого производства: ученых с
22
 Глава 1. Общая теория права как наука

их знаниями и способностями, научные учреждения, эксперимен<

тальное оборудование, методы научно<исследовательской работы,
а также всю сумму наличных знаний, выступающих в качестве либо
предпосылки, либо средства, либо результата научного производ<
ства (365. С. 303–304).
Одновременно философы да и представители конкретных
наук нередко рассматривают науку только как систему налич<
ных знаний либо только как деятельность по получению науч<
ных знаний.
Так, А.М. Минасян утверждал, что наука — это не сумма го<
товых знаний, а прежде всего процесс их производства, направ<
ленный как на воспроизводство научных знаний, так и на удов<
летворение непосредственных потребностей практики (196.
С. 182). Среди российских правоведов, наоборот, преобладает
взгляд на правовую науку как на систему знаний и упускается
из виду ее второй аспект — научная деятельность. Практически
все, в том числе и современные учебные издания, определяют
теорию государства и права как науку, содержащую знания о
государстве и праве.
М.Н. Марченко отходит от традиционной трактовки содер<
жания данной науки, дополняет ее статический аспект динами<
ческим, но всю динамику почему<то сводит лишь к критике «ме<
тодологических позиций и выводов одной научной школы с ме<
тодологических позиций другой» (339. С. 12). Анализ же про<
цедур, способов получения и применения наличных знаний в
познавательной деятельности остается за пределами предмета
данной науки.
И как следствие одностороннего подхода к содержанию пра<
вовой науки ее методологические исследования сводились по пре<
имуществу к анализу наличных знаний, систематизации поня<
тий общей теории права и теории государства, выявлению взаи<
мосвязи категорий диалектики и понятий правовой науки. Сам
же познавательный процесс выведения понятий и категорий и
иных научных знаний, этапы, стадии, процедуры и другие воп<
росы исследовательской деятельности юристов изучались бесси<
стемно, как правило, в связи с другими методологическими про<
блемами правоведения. В результате, как мы уже убедились, юри<
сты не имеют даже надежных критериев отличения подлинно
научных знаний от иных результатов познавательной деятельно<
сти. Далеко не все российские правоведы оказались готовыми и к
23
Раздел I

правильной оценке современной ситуации, когда на повестку дня

стал вопрос о смене марксистско<ленинской парадигмы в право<
вой науке и использовании достижений зарубежных юристов в ис<
следовании политико<правовых явлений и процессов современ<
ной России.
Поскольку правовая наука, как и любая иная система науч<
ного знания, представляет собой органическое единство ста<
тики (итог, результат познания) и динамики (деятельности,
обеспечившей эти наличные знания, а равно и деятельности по
использованию наличных знаний для движения к новым науч<
ным результатам), то любая трактовка ее содержания без учета
органической связи названных частей будет неполной и одно<
сторонней.
Науку следует отличать от других тесно связанных с ней форм
сознания, и прежде всего обыденного сознания.
Познание выступает необходимым условием всей жизни и де<
ятельности человека, успешного принятия им повседневных мно<
гочисленных и многообразных решений и их воплощения в кон<
кретных делах и поступках с целью удовлетворения собственных
материальных и духовных потребностей. Эти познавательные
акты осуществляются человеком на основе собственного жизнен<
ного опыта и здравого смысла и являются актами обыденного соF
знания. «Здравый человеческий рассудок, — полагал Ф. Эн<
гельс, — весьма почтенный спутник в четырех стенах домашнего
обихода» (3. Т. 19. С. 204).
На уровне обыденного сознания представляется возможным
правильно отражать отдельные стороны, признаки реально суще<
ствующих процессов и явлений, определять пути и способы дос<
тижения поставленных целей, принимать иные волевые решения.
Однако на этом уровне познающий субъект не может объяснить
надлежащим образом причины возникновения, существования
или изменения наблюдаемых им процессов и явлений, а также
раскрыть закономерности природы, общества или мышления.
Задачи, которые оказываются не по силам обыденному созна<
нию, успешно решаются наукой. А.И. Ракитов называет следую<
щие шесть основных признаков науки.
1. Наука есть знание, зафиксированное в определенной сис<
теме знаков, построенной на основании точных правил.
2. Следовательно, наука всегда фиксируется в максимально оп<
ределенном (для каждого исторического уровня) языке.
24
 Глава 1. Общая теория права как наука

3. Наука есть система знаний о законах функционирования и

развития объектов.
4. Наука представляет собой знание, эмпирически проверяе<
мое и подтверждаемое.
5. Наука представляет собой систему непрерывно возрастаю<
щих, пополняющихся знаний. Это пополнение происходит при
помощи наиболее совершенных методов.
6. Наука обладает составом, в который входят предмет, теория
и гипотеза, метод и факт, описание эмпирического материала
(276. С. 116).
С небольшим изменением перечень признаков науки, данный
А.И. Ракитовым, воспроизводится П.В. Копниным (150. С. 309–
310) и другими авторами. Признаки науки, выделенные А.И. Ра<
китовым, в целом верно отражают ее специфику, сложный ха<
рактер взаимосвязи между ее компонентами и не утратили свое<
го значения по настоящее время.
Наука представляет собой неотъемлемую часть социального
бытия, является совокупным результатом деятельности общества
и может существовать только в форме, доступной для широкого
круга специалистов, а также и иных лиц. Результаты научных ис<
следований всегда объективируются с помощью специального на<
учного или общепринятого литературного языка на бумажных и
иных материальных носителях. В отдельных отраслях научного
знания (математике, технических науках) может создаваться спе<
циализированный искусственный язык.
Наука является знанием о закономерностях функционирова<
ния и развития явлений и процессов реально существующего
мира во всем многообразии его связей, зависимостей и опосред<
ствований. Каждая отдельная научная отрасль отражает какую<
либо конкретную совокупность объективных закономерностей,
понимаемую как предмет этой науки. Наличие своего, не дубли<
руемого другими науками предмета является необходимым усло<
вием обособления, выделения той или иной системы знаний в
отдельную отрасль.
Познание предмета во всей его полноте и всесторонности в каж<
дой конкретной науке происходит не сразу, а в процессе последо<
вательного восхождения от эмпирически наблюдаемых явлений
и процессов к теоретическим знаниям сущности и необходимос<
ти. Такой путь познания обусловливается тем, что объективные
закономерности не существуют в чистом виде, а проявляют себя
25
Раздел I

лишь в массе конкретных явлений и процессов. «Если бы форма

проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, — го<
ворил К. Маркс, — то всякая наука была бы излишня» (3. Т. 25,
ч.II. С. 384).
Совокупность явлений и процессов объективной реальности,
которую изучают науки в процессе познания своего предмета, по<
нимается как объект этих наук.
В связи с изложенной последовательностью развития науч<
ных знаний в науке выделяют два уровня познания: эмпиричес<
кий и теоретический. Названные уровни различаются задача<
ми, объектом познания и формами объективации, выражения
научных знаний.
Эмпирическое познание отражает исследуемый объект со сто<
роны его внешних связей, таким, каким он существует в объек<
тивной реальности, тогда как сущность исследуемого остается еще
нераскрытой и непознанной. Основной формой эмпирических
знаний выступают единичные либо обобщенные факты. Высший
уровень знаний, которого можно достигнуть в процессе эмпири<
ческого исследования, предстает в форме статистического зако<
на. Такой закон отражает устойчивую повторяющуюся связь двух
или более явлений, процессов, но не раскрывает причин, зако<
номерностей, порождающих такую устойчивую связь.
Поэтому индуктивные обобщения, в том числе и статистичес<
кий закон, являются важным, но не конечным результатом науч<
ного познания. Ибо наряду с общими, устойчивыми и необходи<
мыми связями и отношениями, признаками, свойствами индук<
тивные обобщения могут отражать и второстепенные, случайные
связи, зависимости, свойства и признаки. Познание явлений и
процессов в их объективной, необходимой и закономерной свя<
зи осуществляется на стадии теоретического познания.
Основная задача теоретического познания «заключается в том,
чтобы видимое, лишь выступающее в явлении движение свести
к действительному внутреннему движению» (3. Т. 25, ч. I. С. 343).
Теоретический уровень познания начинается с формирования со<
вокупности понятий, отражающих некоторые устойчивые, по<
вторяющиеся, общие свойства, признаки наблюдаемых явлений
и процессов. Один из распространенных приемов данной стадии
познания характеризуется созданием неких идеализированных
объектов (теоретических конструктов). Такому объекту припи<
сываются такие признаки, свойства, которые у реально существу<
26
 Глава 1. Общая теория права как наука

ющих явлений и процессов либо отсутствуют, либо проявляются

не столь интенсивно и очевидно. (Например, «абсолютно чер<
ное тело», «черная дыра», «материальная точка», «число».)
На стадии абстрагирования эмпирически наблюдаемая реаль<
ность «испаряется до степени абстрактных определений», пред<
стает как множество понятий, абстракций. Основной недоста<
ток этого уровня познания состоит в том, что с помощью таких
абстракций отражаются лишь отдельные стороны, свойства ис<
следуемого вне их связи и зависимости с другими свойствами и
признаками. Этот уровень познания, недостаточный с точки зре<
ния конечных целей науки, является необходимым этапом науч<
ного познания. Ибо только такие абстрактные определения по<
зволяют осуществить познание предмета науки во всей его пол<
ноте и всесторонности.
По мнению Г. Гегеля и К. Маркса, завершающая стадия тео<
ретического познания осуществляется в процессе восхождения
от абстрактного к конкретному, представляющему собой способ,
«при котором мышление усваивает себе конкретное, воспроиз<
водит его как духовно конкретное», как «синтез многих опреде<
лений, следовательно, единство многообразного» (3. Т. 12.
С. 727). В результате представляется возможным выявить и по<
нять закономерности, иные связи и зависимости между отдель<
ными свойствами и признаками исследуемых явлений, привес<
ти полученные знания в определенную систему и выразить их в
форме теории.
Теория чаще всего понимается «как система научного знания,
описывающая и объясняющая некоторую совокупность явлений
и сводящая открытые в данной области закономерные связи к
единому объединяющему началу» (150. С. 504). Специфика тео<
рии состоит в том, что, во<первых, она предстает как наиболее
глубокое и системное знание о необходимых сторонах, связях ис<
следуемого, его сущности и закономерностях; во<вторых, знания
о закономерностях исследуемого в теории являются логически
непротиворечивыми и основанными на каком<либо едином,
объединяющем начале — определенной совокупности исходных
теоретических или эмпирических принципов. Так, в геометрии
такими исходными принципами выступают аксиомы.
Совокупность теоретических или эмпирических принципов,
законов, положенных в основу теории, понимается как собствен<
ное основание теории.
27
Раздел I

В связи с тем что познание представляет собой сложный, диа<

лектически противоречивый процесс, его результаты могут со<
держать не только истинные, но и недостоверные или неточные,
неполные знания. Поэтому не все реально существующие тео<
рии удовлетворяют данному определению, но каждый исследо<
ватель, создающий теорию, стремится к тому, чтобы она макси<
мально полно соответствовала своему идеалу, своей сущности.
Более того, в рамках одной науки, как правило, существуют не<
сколько конкурирующих между собой теорий.
Возможности исследователя в получении объективно<истин<
ных знаний значительно увеличиваются благодаря применению
специальных приемов, способов научного познания. Каждая на<
ука имеет свой метод, т. е. совокупность приемов, способов по<
знания, творческое применение которых значительно увеличи<
вает возможности познающего субъекта постигать истину, полу<
чать достоверные и объективные эмпирические и теоретические
знания. В числе современных способов научного познания ши<
рокое применение имеют всеобщий философский метод позна<
ния, общие методы — абстрагирование, моделирование, анализ
и синтез, системно<структурный подход и др. Одновременно каж<
дая наука вырабатывает с учетом специфики своего предмета и
объекта ту или иную совокупность частных, применяемых толь<
ко в ее пределах методов.
В процессе познания своего предмета наука не ограничивает<
ся только собственными знаниями, а весьма широко и активно
использует знания других наук, которые выступают ее внешни<
ми основаниями. В современной философской литературе в этом
качестве признаются три блока: идеалы и нормы исследования,
научная картина мира и философские основания. Система норм
и идеалов, предъявляемых к познавательным процедурам, выра<
жает некоторую обобщенную схему метода научного познания, а
поэтому должна содержать как общие, так и специальные нормы
и идеалы научного познания.
Научная картина мира складывается в результате синтеза зна<
ний, получаемых в различных науках о природе и обществе. В поз<
нании научная картина мира функционирует как исследовательс<
кая программа, которая целенаправляет постановку задач эмпи<
рического и теоретического поиска и выбора методологических
средств их решения. Ломка сложившейся научной картины мира
означает изменение стратегии исследования и представляет со<
28
 Глава 1. Общая теория права как наука

бой научную революцию. Философские идеи и принципы актив<

но участвуют в поиске новых подходов к исследуемым явлениям,
построении новых теорий, обосновании полученных результатов,
формировании методов научного познания (317. С. 7–11; 274.
С. 207–208).
Отдельные авторы в основание науки включают также мате<
риальную действительность и практическую деятельность чело<
века, т.е. те компоненты реального бытия, которые составляют
ее объект (150. С. 498). При этом целесообразно отличать само
реальное бытие, предметно<практическую деятельность челове<
ка и систему материальных источников, сохраняющих, фикси<
рующих сведения об этом бытии. Например, современный юрист
лишен возможности непосредственно наблюдать юридическую
практику, ставшую достоянием истории. О ней он может судить
лишь по письменным источникам (документам) и иным матери<
альным объектам, несущим достоверные свидетельства о том, как
действовали правоохранительные и иные органы в соответству<
ющий период истории человечества, какими были действующее
право, режим законности и др.
Таким образом, эмпирическое основание науки надлежит рас<
сматривать как сложное образование, включающее в себя не толь<
ко материальную действительность, реально существующий мир,
но и систему источников, материальных носителей, фиксирую<
щих, закрепляющих результаты, плоды предметно<практической
деятельности человека.
В числе основных компонентов науки, аккумулирующих си<
стему знаний о ее предмете, чаще всего выделяют только тео<
рию. В какой<то мере это объясняется тем, что положения фи<
лософии науки обосновываются преимущественно логической
структурой математических, технических или естественных
наук, где фактор развития, изменения не имеет большого зна<
чения. Однако в сфере обществознания историческое развитие
социального бытия составляет важнейшую и необходимую часть
объекта этих наук. Поэтому представители общественных наук
в процессе формирования теории вынуждены основательно за<
ниматься исследованиями истории развития объекта науки, а по<
лученные знания систематизировать в виде еще одного компо<
нента — истории.
История представляет собой ту же теорию, с той лишь разни<
цей, что она раскрывает предмет науки не в ее современном, став<
29
Раздел I

шем состоянии, а в динамике, в историческом развитии, в хроно<

логической последовательности — от стадии становления иссле<
дуемого до его современном состояния.
Кроме того, любая отдельная наука независимо от того, входит
ли она в сферу технических, математических, естественных или
социальных наук, имеет достаточно длительную историю своего
развития. История науки так же нуждается в обстоятельном изу<
чении, как и ее предмет. Знание истории развития научной мыс<
ли, закономерностей ее становления и функционирования позво<
ляет увидеть путь, которым шла научная мысль к современному
пониманию предмета науки, методологию научного поиска, име<
ющие важное значение для дальнейших научных исследований.
При этом важно выделять два вида исторических исследований:
историю становления и развития научных знаний, учений, тео<
рий, а также историю становления и развития научных учрежде<
ний, организации науки как особого социального института, об<
щественных отношений, в которые вступали ученые в процессе
своей исследовательской деятельности. В частности, высказыва<
ется мнение о том, что одними из самых важных и широко обсуж<
даемых историками науки проблем являются проблемы «воссоз<
дания духовного мира ученого прошлых эпох и вычленения в его
взглядах тех элементов, которые являются научными с позиций
сегодняшнего дня» (57. С. 84).
Таким образом, по нашему мнению, имеются достаточные ос<
нования для того, чтобы в логической структуре науки выделить
еще один ее компонент — историю объекта науки, а также и са<
мой науки.
Наука, понимаемая как совокупность наличных знаний, на<
ходится в статике, покое и сама по себе не способна к самодви<
жению, саморазвитию. Динамический аспект в науке становит<
ся возможным постольку, поскольку общество в лице его отдель<
ных представителей или научных учреждений оказывается спо<
собным генерировать новые знания. Поэтому, рассматривая на<
уку в динамике, как вид деятельности общества по производству
новых научных знаний, мы должны назвать и главное действую<
щее лицо этого процесса — познающего субъекта: индивидуума
или научное учреждение.
Субъект исследования понимается «как научный работник, т.е.
человек, обладающий набором вполне определенных «свойств»:
1) нормальными и достаточно развитыми органами чувств, что<
30
 Глава 1. Общая теория права как наука

бы быть способным к чувственному познанию объекта исследо<

вания; 2) развитой способностью к абстрактному мышлению,
учитывающему законы логики; 3) хорошей памятью, обеспечи<
вающей ему необходимый запас знаний; 4) творческим вообра<
жением, позволяющим выдвигать новые идеи. Кроме того, науч<
ный работник обязательно должен обладать определенными ме<
тодологическими правилами и философским мировоззрением»
(100. С. 231–232). В связи с тем что в ХХ в. наука приобрела ха<
рактер общественного производства, субъектом познания, «как
правило, выступает не изолированный индивидуум, а научный
коллектив... это обстоятельство, однако, не умаляет значение
индивидуальной научной деятельности в рамках такого учреж<
дения. В последнем существует разделение труда (например, один
исследователь специализируется на теоретической работе, а дру<
гой — на экспериментальной)» (100. С. 232).
Полученные в ходе исследования знания включаются в состав
науки, если удовлетворяют следующим требованиям:
1) знания должны быть объективированы в форме, обеспечи<
вающей их восприятие другими заинтересованными лицами, т.е.
введены в научный оборот, доступны не только авторам исследо<
вания, но и другим специалистам для изучения и применения в
дальнейшей научной, образовательной и практической деятель<
ности. Основными формами объективации научных знаний вы<
ступают монографии, научные отчеты, статьи, доклады, брошю<
ры и др.;
2) знания должны соответствовать критериям, предъявляемым
к подлинно научному знанию, — являться истинными, правиль<
но отражающими соответствующие реалии объективного мира.
Российские философы, продолжая традиции диалектического
материализма, не меняют своих воззрений на практику как кри<
терий истины. При этом не забывают и о том, что «критерий прак<
тики никогда не может по самой сути дела подтвердить или оп<
ровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого пред<
ставления. Этот критерий тоже настолько «неопределенен», что<
бы не позволять человеческим знаниям превратиться в «абсолют»,
и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощад<
ную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностициз<
ма» (6. Т. 18. С. 145–146).
В связи с изложенными ограничениями применения практи<
ки как критерия истинности научных знаний разрабатываются и
31
Раздел I

применяются дополнительные критерии отличения научного зна<

ния от ненаучного. В их числе чаще всего называются логическая
правильность знаний, соответствие полученных знаний философ<
ским основаниям науки, идеалам и нормам исследования, карти<
не научного мира и другим общим принципам и законам, крите<
рий простоты и др. Всякое научное знание, включаемое в систему
научных знаний, должно быть надлежащим образом обосновано
наличными теоретическими знаниями и эмпирическими факта<
ми;
3) знания должны содержать новизну, т.е. не быть известными
никому до получения результатов исследования и их объектива<
ции. Понятие научной новизны А.И. Ракитов раскрывает следу<
ющим образом. Он полагает необходимым составить упорядо<
ченный список единиц знания в соответствующей науке. Каж<
дая единица содержит знания об объективном законе, результате
эмпирического наблюдения, методе или поставленной пробле<
ме. «Та или иная единица научного знания считается новой, если
она отвечает требованиям научности и к моменту ее создания от<
сутствует в списке установленных знаний» (276. С. 149–150).
Всякое новое научное знание, особенно если оно выражено в
форме понятия, категории, закона или теории, вступает в проти<
воречие с системой наличных знаний. Основным же способом
снятия такого противоречия является борьба, порой достаточно
острая, между сторонниками противоречащих друг другу знаний
(точек зрения, школ, учений). В ходе взаимной критики уточня<
ются позиции авторов, приводятся новые аргументы, формули<
руются новые знания и др. В конечном итоге борьба завершается
признанием одной из точек зрения, школ, учения устаревшими,
утратившими свое научное значение. Но такие результаты и со<
ставляют суть развития науки, ее переход от несовершенных, не<
полных, неточных знаний к новым, более совершенным.
Процесс движения к новым знаниям, новым состояниям в
развитии науки может идти эволюционным путем, за счет по<
степенного накопления эмпирических и теоретических знаний.
Однако рано или поздно в науке совершается качественный ска<
чок, происходит смена одной научной теории (научной пара<
дигмы) другой. Одним из направлений борьбы между предста<
вителями различных точек зрения, научных школ и теорий за
право представлять последнее слово в науке, научную истину
является борьба с так называемыми псевдоисследованиями и
32
 Глава 1. Общая теория права как наука

ненаучными знаниями в форме научного мифотворчества (лож<

ных знаний), компиляции либо плагиата. С позиций материа<
листической гносеологии и логики наука не может и не должна
мириться с любыми претензиями ложного, не соответствующего
критериям истины знания, должна вести интенсивную борьбу
за чистоту своих знаний.
Однако с позиций критического рационализма (П. Фейера<
бенд), каждый ученый вправе разрабатывать и пропагандировать
свою собственную теорию, не обращая внимания на имеющиеся
логические противоречия, несоответствие знаний основаниям
науки, критику других ученых. Развитие науки, полагает П. Фей<
ерабенд, иррационально: новые теории побеждают не потому, что
они ближе к истине, точнее и глубже отражают объективную ре<
альность, а вследствие того, что они наиболее интенсивно про<
пагандируются их сторонниками (274. С. 203).
П. Фейерабенд прав в том, что каждый человек, обладая «есте<
ственным» правом свободы мысли и слова, может развивать и про<
пагандировать все, что ему придет в голову. Но понимаемая таким
образом свобода в сфере науки означает не что иное, как право на
собственное, оригинальное непонимание науки. Там же, где ин<
дивидуум ставит своей непосредственной задачей получение и раз<
витие научных знаний и стремится решить эту задачу, его «есте<
ственной» свободе приходит конец, он становится несвободным.
Подлинно научная мысль должна верно отражать объективный
мир, быть истинной. А этого сделать нельзя иначе, как встав на
плечи предшествующим поколениям и усвоив все то, что было
достигнуто ими и сохранено в современном, наличном состоянии,
науки, и, таким образом, подчинив свою свободу познанной не<
обходимости. Но такая несвобода и является единственно верным
путем к подлинной свободе в науке и способности генерировать,
создавать новые знания, имеющие важное теоретическое и прак<
тическое значение. Ибо, как утверждал еще Г. Гегель, свобода есть
осознанная необходимость.

1.3. Откуда есть пошла общая теория права

Положения философии науки о понятии и структурной орга<
низации науки являются всеобщими, а потому и применимыми
к общей теории права. Ее претензии на научный статус являются
состоятельными в той мере, в какой она содержит объективно<
истинные знания и удовлетворяет соответствующим философским
33
Раздел I

требованиям. При этом нужно учитывать два фактора: 1) уровень

знаний, достигнутых данной отраслью правоведения в настоящее
время; 2) философские и методологические представления рос<
сийских теоретиков права о том, каким должен быть предмет и
объект данной отрасли правоведения и какими путями, способа<
ми можно достигнуть познания предмета науки во всей его пол<
ноте и всесторонности.
Философские и методологические основания играют решаю<
щую роль в развитии науки вообще, и общей теории права в час<
тности. От того, какие основания избираются теоретиками пра<
ва, каким образом понимаются ими предмет и задачи данной
науки, насколько эффективно и творчески используются приемы,
методы научного познания, зависят и конечные результаты на<
учного познания. Объективно<истинные знания о праве не мо<
гут быть выше результатов, которые «теоретически» планируют
получить специалисты с помощью соответствующих философс<
ких оснований и основанных на них методов исследования. На<
оборот, даже при правильном выборе исходных философских и
методологических посылок результаты оказываются чаще всего
менее весомыми, чем ожидалось в начале исследования.
Советские правоведы не единожды предпринимали попытки
создать наиболее развернутое учение о праве как тотальной це<
лостности (Е.Б. Пашуканис, С.С. Аскназий, А.М. Васильев и др.)
при помощи метода восхождения от абстрактного к конкретно<
му, творческие потенции которого наиболее ярко проявились при
исследовании К. Марксом буржуазных экономических отноше<
ний общества. Но ожидаемые результаты оказались более чем
скромными. Вместо подлинной и целостной теории авторы в
лучшем случае открывали дополнительные связи между отдель<
ными понятиями и высказывали порой остроумные догадки о
том, как нужно строить подлинную теорию права. Но еще даль<
ше от позитивных результатов в познании находятся те авторы,
которые пытаются ухватить научную истину с помощью средств,
научные потенции которых вызывают серьезные и вполне обо<
снованные сомнения.
С этих позиций следует признать, что общей теории права не
совсем повезло в философских и методологических основаниях.
Философский позитивизм, породивший данную науку, дал ей жи<
вительные силы для того, чтобы выстоять в борьбе с господство<
вавшими в ХIХ в. такими научными дисциплинами, как филосо<
34
 Глава 1. Общая теория права как наука

фия права и энциклопедия права, и занять лидирующее положе<

ние в правоведении в ХХ в. Однако этих сил оказалось явно не<
достаточно для того, чтобы решить главную задачу любой науки —
раскрыть закономерности функционирования и развития права,
составляющие ее предмет. Не удалось даже проникнуть в сущность
права, понять его действительные связи с законом, государством
и другими социальными явлениями.
Вопрос о создании общей теории права был поставлен на по<
вестку дня в ХIХ в., в связи с тем что буржуазия ряда европейс<
ких стран, успешно выполнив свою историческую миссию, за<
воевала политическую власть и создала собственные государ<
ства. В новых условиях буржуазию больше заботили проблемы
упрочения своей политической власти, укрепления установлен<
ного правопорядка, нежели реальное осуществление принци<
пов естественного права.
Лишенная практической ценности, теория утрачивает свои
приоритеты и в научной сфере. Юристы активно ищут теорию,
которая не подрывала бы доверия гражданского общества к во<
леустановленному буржуазному праву, не провоцировала насе<
ление на восстание идеями о примате его естественных прав над
позитивными законами, а также пропагандой права на сопро<
тивление властям, нарушающим естественные права человека.
Прорыв был осуществлен практически одновременно в Англии
и Германии.
Как полагал Н.М. Коркунов, термин «общая теория права» был
введен в научный оборот немецким ученым Фальком, предла<
гавшим еще в 20<х гг. ХIХ в. заменить философию права общей
теорией права (152. С. 25). Основоположником же этой юриди<
ческой науки считается английский юрист Д. Остин, издавший в
1832 г. цикл своих лекций под названием «О предмете науки пра<
ва». Посмертно супруга Д. Остина опубликовала в начале 60<х гг.
другой его труд «Лекции о юриспруденции или философии по<
ложительного права». Названные работы не только заложили кра<
еугольные камни юридического позитивизма как одного из ве<
дущих научных направлений правоведения, но и возвели для него
прочный фундамент.
Д. Остин полагал, что в системе юридических наук должно
существовать общее правоведение, ставящее своей задачей ис<
следование понятий, лежащих в основе позитивного права раз<
личных государств. Поскольку такую же задачу традиционно
35
Раздел I

решала философия права, то Остин предложил называть новую

отрасль правоведения философией положительного права, ко<
торая, однако, существенно отличалась от традиционно пони<
маемой философии права. Если последняя формулировала свои
подходы к праву и его принципы рациональным путем, умоз<
рительно, через логическое выведение права из общих понятий
справедливости, добра, свободы, то в новой отрасли правове<
дения предлагалось изучать только реально действующее пози<
тивное (положительное) право и методом индукции выводить
общее и необходимое в праве. Позитивный закон, таким обра<
зом, становился действительным правом и единственным
объектом юридического исследования и формулирования тео<
ретических знаний о праве. Д. Остин особо подчеркивал, что
даже законодательная политика не входит и не может входить в
науку о праве.
В Германии движение за создание общей теории права нача<
лось лишь в 70<х гг. ХIХ в. Обосновывая необходимость замены
естественного права общей теорией права, А. Меркель по<ново<
му определил исходные начала новой науки. По его мнению, каж<
дая специальная юридическая наука имеет общую часть. Так, уго<
ловное правоведение исследует понятия преступления и наказа<
ния. В общей части гражданского права анализируется понятие
договора независимо от различных договоров, встречающихся в
жизни и признанных законодательством. Следовательно, нужна
специальная наука, которая бы свела воедино и систематизиро<
вала общие части всех юридических наук. Такой наукой и долж<
на стать общая теория права, имеющая своим объектом исклю<
чительно положительное право.
Позитивистская теория права, сведя право к позитивному за<
кону, значительно упрощала свой предмет и объект и соответ<
ственно всю проблематику методологии научного познания пра<
ва, его сложных связей и зависимостей от иных социальных яв<
лений. Догматический, конкретно<социологический, историчес<
кий и иные методы эмпирического познания, практикуемые дан<
ной теорией, обеспечивали выполнение ее задач, не выходя за
пределы чисто индуктивных, статистических обобщений. В ре<
зультате сложнейшая проблематика, связанная с решением ло<
гико<гносеологических, методологических проблем познания
права, сокращалась до минимума, до изучения процедур толко<
вания и систематизации нормативно<правового материала.
36
 Глава 1. Общая теория права как наука

На призывы создать общую теорию права взамен философии

права и энциклопедии права охотно откликнулись не только не<
мецкие ученые. Теория права прочно утверждается и в российс<
ком правоведении благодаря специальным курсам, изданным
Н.М. Коркуновым, Л.И. Петражицким, В.М. Хвостовым,
Г.Ф. Шершеневичем.
Триумфальное шествие общей теории права в российском пра<
воведении было обусловлено двумя факторами:
1) отсутствием философии права в системе юридических наук,
преподаваемых в юридических учебных заведениях России. Вме<
сто нее читался, как правило, курс естественного права. Так, в
1757 г. доктор права Венского университета Дильтей преподавал
на юридическом факультете Московского университета пять кур<
сов по естественному, римскому, феодальному, государственно<
му, уголовному праву. Первый российский профессор права
С.Е. Десницкий, преподававший в Московском университете с
1767 г. по 1787 г., также не читал философии права. По его мне<
нию, в числе общих дисциплин юрист должен изучать граммати<
ку, риторику, логику, физику, естественное право и право римс<
кое. Лишь усвоив эти курсы, студент может вступить «в учение за<
кона отечественного с несказанными выгодами и успехом». Тра<
диция преподавать российским юристам общие сведения о праве
в форме энциклопедии права сохранялась до конца ХIХ в.;
2) пониманием энциклопедии права как дисциплины, при<
знанной дать общие понятия о праве, его компонентах, т.е. всего
того, что составило основу общей теории права. Например,
«Очерки юридической энциклопедии» Н. Реннекампфа, издан<
ные в 1868 г., безо всякого труда и какой<либо «натяжки» можно
было назвать и общей теорией права (278). Очерки содержали
основные разделы общей теории права, в том числе раскрывали
понятия права, правонарушения, описывали систему права и
правоведения, а также давали характеристику методам научного
познания и практического действия.
Весомые аргументы в пользу общей теории права привел
Н.М. Коркунов в «Лекциях по общей теории права» (152). Пони<
мая задачи курса в чисто позитивистском духе, как извлечение об<
щих начал права из накопленного специальными юридически<
ми науками материала, автор приходит к выводу о том, что фи<
лософия права и энциклопедия права утрачивают самостоятель<
ное значение и являются «подготовительными стадиями к обра<
37
Раздел I

зованию одной обобщающей дисциплины — общей теории пра<

ва» (152. С. 28).
Свой курс «Лекций по общей теории права» Н.М. Коркунов
делит на четыре книги, в которых рассматривает большую часть
вопросов, входящих и в современные курсы (понятие права, ха<
рактеристика объективных и субъективных сторон права, обще<
ственные условия развития права, система источников положи<
тельного права и их применение и др.).
Еще более «современным» оказался курс Г.Ф. Шершеневича
«Общая теория права» (380), в котором автор также предстал стой<
ким и последовательным проводником идей юридического по<
зитивизма. Он полагал, что стремление ограничить задачи фи<
лософии права одной теоретической областью приводит к тому,
что философия права превращается в теорию права, которая по<
лучает название общей, чтобы отличить ее от тех теорий, кото<
рые создаются в пределах специальных юридических наук. Одна
же из основных задач общей теории права заключается в том, что<
бы дать понятие о положительном праве. Вниманию исследова<
теля подлежит только то право, которое действует, но не то пра<
во, которое должно было бы действовать. Этим ограничением из<
бегается при определении понятия опасность смешения права с
правовым идеалом, со справедливостью (380. С. 272).
Согласно научному фольклору советский курс общей теории
права 40–50<х гг. был не чем иным, как курсом Г.Ф. Шершеневи<
ча, лишь немного причесанным под марксизм. И действительно,
большая часть проблем теории права трактовалась авторами со<
ветских учебников в чисто позитивистском духе, так, как их трак<
товал Г.Ф. Шершеневич (вопросы источников права, примене<
ния норм права, понятия и структуры нормы права, правоотно<
шений, системы права и др.). Сходство трактовок основных воп<
росов права Г.Ф. Шершеневичем и советскими авторами обус<
ловливалось их общим пониманием права как закона. Классо<
вый подход, который придавал марксистский привкус понима<
нию права советскими правоведами, был чисто косметическим
и, как уже говорилось ранее, не менял сути позитивистских трак<
товок права.
Сведение права к позитивному закону освобождало советских
юристов от обязанности изучать связи и зависимости права, ле<
жащие за пределами действующего законодательства. Апологе<
тика советских законов, решений съездов и пленумов партии ус<
38
 Глава 1. Общая теория права как наука

пешно осуществлялась с применением всего арсенала методов

научного познания, разработанного юридическим позитивизмом,
и не требовала творческого владения материалистической диа<
лектикой, о необходимости применения которой советские юри<
сты говорили неустанно на протяжении 70 с лишним лет, но так
и не освоили ее сколько<нибудь сносно.
Сказанное не умаляет заслуг советских теоретиков права в раз<
работке и углублении проблем системы права, механизма право<
вого регулирования, источников права, законодательной техни<
ки, систематизации законодательства, правоотношений, право<
применения, законности и правопорядка, понятий правонару<
шения и юридической ответственности. Уверения в том, что со<
ветская теория права не была наукой, могут даваться либо из конъ<
юнктурных соображений, либо лицами, не способными к серь<
езному анализу наличных научных знаний. Другое дело, что ус<
пехи советских юристов могли быть намного весомей и зримей,
сумей они оторваться от пуповины позитивизма и на деле, а не
только на словах и в помыслах перейти на позиции диалектико<
материалистической теории права.
В современном российском правоведении юридический пози<
тивизм успешно сохраняется уже в первозданном, не причесан<
ном под марксизм виде и весьма явственно проявляется как в пра<
вопонимании, так и в философских, методологических основа<
ниях данной науки и даже в какой<то степени оправдывается.
В этом отношении симптоматичным представляется вывод
В.В. Лазарева и С.В. Липеня о том, что современный юридичес<
кий позитивизм, «оставаясь в целом базовым методологическим
подходом для разработки многих тем теории права, для учебных
курсов по отраслевым юридическим наукам», может идти в каких<
то отдельных вопросах навстречу социологическим и психологи<
ческим теориям (166. С. 394–395).
Даже такой самый яростный критик советской теории права и
агитатор создания новой, «подлинно научной теории права», как
А.Б. Венгеров не мог придумать ничего иного, как повторить по<
зитивистское понимание права, облекая его в современную тер<
минологию, говоря о «большой социальной ценности», «регуля<
тивной системе», «социально необходимом развитии». В то же вре<
мя прекрасно понимая, что ослиные уши позитивистского опре<
деления права этими современными терминами все равно не скро<
ешь, А.Б. Венгеров пытается дополнительно мотивировать свою
39
Раздел I

позицию. Мол, все это «имеет длительную историю», переносит

«через века самое основное — подход к праву как целостному со<
циальному институту, имеющему нормативно<регулятивную со<
циально полезную природу» (59. С. 386–387).
Используя всю ту же позитивистскую методологию, российс<
кие правоведы остаются верными и прежним решениям методо<
логических и теоретических вопросов общей теории права. Ска<
занное в полной мере относится и к логической структуре общей
теории права.
Во<первых, российские правоведы по<прежнему не различа<
ют предмета и объекта общей теории права. В их определениях
предмета данной науки причудливо уживаются подлинные ком<
поненты предмета с феноменами, образующими ее объект. Со<
блазна соединить предмет и объект общей теории права не избе<
жал даже высококвалифицированный состав авторов академи<
ческого курса «Общая теория государства и права», «многие из
которых получили всеобщее признание в юридическом мире и
являются ведущими учеными нашей страны» (223. Т. 1. С. 5). «Вы<
сококвалифицированные» авторы вообще не сочли нужным вы<
делять в общей теории государства и права ее объект. По их мне<
нию, и закономерности государства и права, и государственно<
правовая действительность — все это от начала до конца есть еди<
ное — предмет науки (223. Т. 1. С. 10–15).
Во<вторых, признание закономерностей права как предмета
общей теории права носит чисто формальный характер. Ибо ник<
то еще в процессе изложения данного курса не выделил и даже
не предпринимал попыток к тому, чтобы сформулировать и на<
звать конкретные закономерности права. Априорно сформули<
рованное определение предмета науки остается не более чем пу<
стым обещанием, научной мифологией. И в этой ситуации нуж<
но либо отказаться от попыток признавать то, чего юристы не
могут наглядно и убедительно «отоварить», либо активизировать
поиски компонента теоретического знания, без которого не су<
ществует самой науки. Но поиски осложняются отсутствием у
юристов четких представлений о том, что же такое объективная
закономерность, каковы ее критерии и какие конкретно элемен<
ты права могут быть хоть как<то соотнесены с этой трудноулови<
мой частью предмета теории права.
В<третьих, полный разброд наблюдается в понимании фило<
софской основы современной общей теории права. Одни авторы
40
 Глава 1. Общая теория права как наука

обходят молчанием этот «деликатный» в нынешних условиях воп<

рос, другие полагают возможным сохранить традиционный для
российского правоведения диалектико<материалистический ме<
тод, третьи же призывают решительно отмежеваться от него как
источника всех мыслимых и немыслимых грехов советского пра<
воведения. По мнению четвертых, все разговоры о выборе над<
лежащего философского основания представляют собой не бо<
лее чем рудимент прежнего однополярного мышления. «Государ<
ство и право могут изучаться во всем мире с самых различных
философских, мировоззренческих и идеологических позиций.
Это вполне понятно и естественно. В связи с этим Конституция
России, равно как и конституции ряда других стран, признает и
закрепляет «идеологическое многообразие» (339. С. 17–18).
В<четвертых, достаточно вольно российскими правоведами
трактуется понятие юридической теории. Если с точки зрения
философии науки теория представляет собой ядро науки, наибо<
лее высокую форму теоретического познания ее предмета, то для
некоторых авторов юридической теорией может быть все, что
признает в этом качестве сам автор. «Теорией» может объявлять<
ся отдельный принцип (например, теория разделения властей),
совокупность теоретических знаний о том или ином правовом
явлении (например, теория нормы права, теория законности,
теория правонарушений и др.), отдельное учение о сущности и
социальной природе права. Не существует четкого различия меж<
ду частично совпадающими по содержанию понятиями «теория»,
«учение», «школа», «концепция», «доктрина». Так, одно и то же
учение о социальной природе и сущности права в пределах даже
одного издания могут называть одновременно и школой, и кон<
цепцией, и теорией (например, психологическая школа права,
психологическая теория права, психологическая концепция пра<
ва и др.). Легкость, с которой российские правоведы признают
ту или иную совокупность знаний теорией, становится особенно
опасной в современных условиях, когда авторы, искренне стре<
мясь усовершенствовать наличные знания о праве, могут прикле<
ивать ярлык «теория» на товар, не в полной мере соответствую<
щий заявленному качеству.
В<пятых, логика и история развития науки убедительно пока<
зывают ту простую истину, что всякие устремления «доработать»,
«усовершенствовать», «развить» прежнюю теорию либо создать
качественно новую оказываются реальными в той мере, в какой
41
Раздел I

исследователям удается усовершенствовать методологию научно<

го познания. В области общей теории наблюдается прямо проти<
воположная картина: исследователей, желающих вывести совет<
скую теорию права на передовые рубежи современной полити<
ко<правовой мысли, предостаточно, тогда как желающих зани<
маться методологией правопознания практически нет.
Между тем современные представления о методологии науч<
ного познания никак не соответствуют тем задачам, которые ста<
вят перед собой российские правоведы — представители общей
теории права. Хотя российские правоведы и называют достаточ<
но широкий спектр приемов, способов познания права и в це<
лом верно определяют содержание метода общей теории права,
но практически не принимают действенных мер по преодолению
недостатков методологии советской общей теории права — не вы<
являют «функциональных» связей между отдельными методами
познания, специфики их применения в познании права, не ве<
дут поиск путей для восхождения от абстрактного к конкретно<
му как завершающей стадии теоретического познания. Да и кон<
кретные исследования российских правоведов осуществляются
далеко не той совокупностью методов, которую они называют в
соответствующих разделах теории государства и права.
Изложенным далеко не исчерпывается перечень неточных, не<
полных, дискуссионных знаний о логической структуре общей
теории права, составляющих ее компонентах. Однако и приве<
денные примеры убедительно свидетельствуют о серьезных про<
белах в знаниях российских правоведов о критериях, которым
может и должна удовлетворять общая теория права в качестве
фундаментальной науки, ее основных компонентах и их органи<
ческой связи. В то же время эти знания имеют принципиально
важное значение, поскольку дают надежные ориентиры россий<
ским правоведам в их исканиях и устремлениях поднять общую
теорию права до уровня подлинной науки, представить ее как
действительно фундаментальную отрасль правоведения. Это об<
стоятельство в значительной степени оправдывает и наше иссле<
дование, ставящее своей непосредственной задачей раскрытие ло<
гического строя общей теории права, ее основных компонентов
и их содержания, а также связей и зависимостей, в которые всту<
пают эти компоненты между собой.
Важным представляется и исследование общей теории права
как динамической системы процессов познания права, механиз<
42
 Глава 1. Общая теория права как наука

ма перехода от системы наличного знания к новому, более глубо<

кому и точному знанию. Практически это важнейшее логико<ме<
тодологическое направление общей теории права и правоведе<
ния в целом сегодня остается менее всего исследованным, хотя
именно оно в период основательных потрясений общества и на<
уки должно быть изучено в первую очередь.
Поставленные подобным образом задачи научного исследо<
вания определяют и структуру работы. Прежде всего планирует<
ся дать обстоятельный анализ логической структуры общей тео<
рии права, раскрыть содержание и связи ее основных компонен<
тов: предмета, объекта, философского и эмпирического основа<
ния, теории и метода.

Глава 2.
Понятие предмета общей теории права

2.1. К истории исследований предмета общей теории

права
Юридическая наука как относительно самостоятельный ком<
понент обществознания имеет свой специфический предмет.
Предмет науки — это философское понятие, употребляемое
для обозначения системы законов материального и духовного
мира, изучаемых наукой в целом либо ее отдельными отраслями.
По отношению к предмету науки предмет правоведения вообще
и общей теории права в частности представляет собой особен<
ное, которое удерживает в себе все сущностные признаки родо<
вого понятия и таким образом представляет собой определенную
совокупность, систему закономерностей. И задача правоведов со<
стоит прежде всего в том, чтобы последовательно учитывать фи<
лософское понимание данной категории в сфере своей науки.
Понятно, что этим проблема познания предмета правоведения
не ограничивается.
Знание и правильное применение общего является необходи<
мым условием познания конкретного. Поэтому главная и наибо<
лее сложная проблема правоведов заключается в том, чтобы на
основе философского понимания предмета науки раскрыть со<
вокупность конкретных закономерностей, изучаемых как общей
теорией права, так и другими юридическими науками. Решение
этой проблемы, как и ряда других науковедческих разделов пра<
43
Раздел I

воведения, пока что находится в стадии разработки и выражается

по преимуществу в системе гипотетических, дискуссионных выс<
казываний и положений.
И поныне, в конце ХХ в. взгляды большинства российских
правоведов на проблему соотношения предмета и объекта пра<
вовой науки вообще и общей теории права в частности не пре<
терпели сколько<нибудь существенных изменений по сравне<
нию с представлениями, сложившимися в начале этого века. Ряд
дореволюционных российских правоведов понимали предмет
общей теории государства (общей теории права) как совокуп<
ность, состоящую из права, государства и их закономерностей.
В частности, В.В. Ивановский полагал, что общая теория госу<
дарства, как и другие науки, призвана раскрывать явления и за<
кономерности их существования и дать ответы на вопрос о том,
«что такое государство, какое место оно занимает среди других
явлений, каковы его элементы и каковы законы развития госу<
дарства» (114. С. 6.).
Интерес к проблемам предмета и метода общей теории госу<
дарства и права в советском правоведении возникает сразу же
после смерти И. Сталина и первых признаков ослабления жес<
ткого государственного контроля за «неукоснительным следо<
ванием» советских правоведов сталинскому курсу и их оценка<
ми существующих политико<правовых реалий. Уже в 1955 г.
С. Н. Братусь опубликовал статью «Теория государства и права,
ее предмет и место среди общественных наук», в которой при<
знал, что данная наука изучает сущность и закономерности раз<
вития государства и права, формы их проявления, их историчес<
кую сущность (45).
Аналогичным образом данный вопрос трактуется и в большин<
стве современных учебников по теории государства и права. Мас<
титые профессора по<прежнему уверяют своих студентов в том,
что предметом теории государства и права выступают такие явле<
ния, как государство и право, основные закономерности их воз<
никновения и развития, их сущность, назначение и функциони<
рование в обществе.
Между тем подобное понимание предмета теории государства
и права имеет один существенный недостаток — предмет науки
берется вне соотношения с объектом и фактически поглощает
его. В предмет теории государства и права включается как его не<
посредственное содержание — закономерности функционирова<
44
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

ния и развития исследуемых явлений, так и компоненты, входя<

щие в объект науки, каковыми выступает форма проявления этих
закономерностей в реальной жизни, конкретно<исторические про<
цессы возникновения, развития и современного существования
государства и права. Отождествление предмета и объекта науки
приводило к тому, что проблема объекта правовой науки, в том
числе и теории государства и права, не подвергалась специально<
му углубленному изучению, а сложная, диалектически противо<
речивая связь объекта и предмета науки оставалась нераскрытой.
Изложенное понимание предмета теории государства и права
является в советском и российском правоведении господствую<
щим, но отнюдь не единственным. Обоснование последователь<
ного различения предмета и объекта науки было дано О.А. Кра<
савчиковым в 1961 г. применительно к науке гражданского пра<
ва. Попытка провести грань между предметом и объектом тео<
рии государства и права предпринималась П.Е. Недбайло в 1971 г.
в монографии «Введение в общую теорию государства и права»
(210). Он справедливо обратил внимание читателей на то, что
предмет науки определяет точку зрения на объект и находится
между субъектом и объектом исследования, выступает как свое<
образный посредник между ними. Однако раскрывая содержа<
ние предмета теории государства и права, автор повторил своих
предшественников, признав, что предметом данной науки явля<
ются государство и право как специфические явления обществен<
ной жизни в их общих закономерностях возникновения, разви<
тия, назначения и функционирования в общественной жизни.
Обстоятельный анализ объекта общей теории права дал
В.А. Шабалин. Он аргументированно показал необходимость вы<
деления объекта данной науки из ее предмета, сложность и необ<
ходимость специального изучения проблемы объекта правоведе<
ния вообще и общей теории права в частности. При этом автор
сделал заметный шаг на пути разработки названной проблемы,
обосновав понимание объекта правоведения как самой реальной
жизни. В.А. Шабалин справедливо полагает, что объект познания
«невозможно вычленить полностью не только из целостной струк<
туры общества, но и трудно отделить, элиминировать от познаю<
щей (и преобразующей одновременно) деятельности субъекта. Ин<
тересующий нас объект уже в первом приближении нельзя рас<
сматривать в качестве оторванной от субъекта познания и проти<
вопоставленной ему объективной реальности, он может быть пред<
45
Раздел I

ставлен как одна из сторон, сфер, структур жизнедеятельности го<

сударственно организованного общества» (376. С. 47). Эта сфера
имеет сложное строение и предстает как совокупность экономи<
ческих, правовых и иных тесно связанных с ними правовых отно<
шений, правовых установлений и институтов и соответствующих
им взглядов, представлений и идей (376. С. 58.).
Попытка обосновать и развить взгляд на предмет и объект об<
щей теории права как качественно различные компоненты тео<
рии государства и права предпринималась в работах П.М. Раби<
новича (270), а также автора данной книги (332). Совокупные уси<
лия сторонников изложенной позиции не остались незамечен<
ными. Советскими правоведами был прочно усвоен тезис о не<
обходимости различения названных компонентов науки. Но чаще
всего он признавался абстрактно и никак не влиял на трактовку
предмета теории государства и права или общей теории права.
Последний определялся традиционно, вопреки первоначальным
методологическим установкам как совокупность закономернос<
тей и явлений.
Симптоматична в этом отношении работа В.А. Козлова «Про<
блемы предмета и методологии общей теории права» (143). Под<
готовленная в конце 80<х годов с учетом многолетних исследова<
ний проблемы предмета и объекта общей теории права моногра<
фия претендовала на то, чтобы «по<новому взглянуть на сложив<
шееся понимание предмета правовой науки, обратить внимание
не только на специфику изучаемой правовой реальности, но и на
собственные закономерности развития правовой науки, влияю<
щие на становление ее предмета» (143. С. 7). Однако новизна в
этом вопросе свелась к традиционному отождествлению пред<
мета и объекта общей теории права.
Первоначально В.А. Козлов предстает ревностным сторонни<
ком «относительной самостоятельности объекта и предмета на<
уки» и признает, что «в качестве объекта правовой теории высту<
пает правовая действительность — предельно широкая категория,
охватывающая все многообразие социально<правовых явлений
и процессов, отдельные стороны и моменты которой в настоя<
щее время могут быть и не затронуты вниманием правовой на<
уки» (143. С. 13). Однако развивая и обосновывая данный тезис,
он приходит к прямо противоположному выводу и включает пра<
вовую действительность в предмет общей теории права. «Иными
словами, — резюмирует автор, — в предмет правопознания вклю<
46
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

чается вся правовая действительность, и общая теория права, рас<

крыв закономерности ее развития и функционирования, возвра<
щается вновь ко всему многообразию правовой действительнос<
ти, но уже не как к непосредственной данности, а как к явлению,
содержащему познанную сущность» (143. С. 32).
Один из аргументов изложенного понимания предмета общей
теории права, по мнению В.А. Козлова, состоит в том, что пра<
воведы не имеют единых представлений о том, как следует пони<
мать закономерности, свойственные праву, и что они из себя пред<
ставляют. Предложенные в юридической литературе классифи<
кации закономерностей носят весьма абстрактный характер и
представлены в виде определенных их разрядов, в лучшем случае
проиллюстрированных той или иной закономерностью.
Действительно, представления российских, равно как и за<
рубежных, правоведов относительно объективных законов пра<
ва, закономерностей иных явлений, изучаемых правовой нау<
кой, весьма абстрактны и гипотетичны. Речь о них ведется лишь
при освещении предмета общей теории права, форм теорети<
ческого права и некоторых иных общих проблем правоведения.
Однако там, где излагаются конкретные проблемы правоведе<
ния, ученые<юристы стараются не употреблять всуе этот тер<
мин. И получается, что юристы прекрасно наслышаны о зако<
нах диалектики, трех законах формальной логики, о законах
политической экономии, но о юридических закономерностях
практически ничего конкретного сказать не могут и чаще всего
не способны выделить закономерные связи из всех иных связей
и зависимостей правовых явлений.
Ни в общей теории права, ни в иных отраслях правоведения
не существует устоявшихся знаний, которые бы единодушно или
большинством юристов признавались объективными законами
правоведения, результатом познанных объективных закономер<
ностей права либо иных правовых явлений. И не случайно пред<
ставители отраслевых юридических наук крайне редко исполь<
зуют понятия «объективный закон», «юридическая закономер<
ность», предпочитая им термины «принцип», «связь», «сущ<
ность».
Названный пробел правоведения не оставался вне внимания
советских правоведов. Попытки обосновать понятие правовой за<
кономерности и раскрыть систему таких закономерностей пред<
принимались ими неоднократно. И если общее понимание зако<
47
Раздел I

номерностей права авторами интерпретировалось более или ме<

нее одинаково, то систему конкретных закономерностей каждый
автор трактовал достаточно оригинально. Так, С.Н. Братусь в ка<
честве специфических закономерностей права понимал его прин<
ципы. А.М. Васильев интерпретировал марксово положение о том,
что право никогда не может быть выше, чем экономический строй
и обусловленное им культурное развитие общества, в качестве «ос<
новного закона правовой формы общественной жизни».
Комплексный анализ специфических государственно<право<
вых закономерностей был дан П.М. Рабиновичем в работе «Уп<
рочение законности — закономерность социализма» (270). Ав<
тор предпринял попытку раскрыть общее понятие государствен<
но<правовой закономерности, механизм проявления социальных
и экономических закономерностей в правовой сфере и дать раз<
личные виды классификации государственно<правовых законо<
мерностей. Все виды государственно<правовых закономерностей
им были классифицированы по пяти основаниям: 1) по систем<
ному расположению в социальном пространстве (внешние и
внутренние); 2) по историческим пределам действия (всеобщие,
общие и особенные); 3) по степени охвата государственно<пра<
вовой сферы (общие и частные); 4) по типу связей государствен<
но<правовых явлений (генетические и структурно<функциональ<
ные); 5) по форме осуществления (статические и динамические)
(270. С. 37–52).
С.С. Алексеев признал, что изложенная П.М. Рабиновичем
классификация государственно<правовых закономерностей «имеет
немалый познавательный эффект», и тем не менее предложил иную
классификацию. По его мнению, правовые закономерности под<
разделяются на четыре вида: 1) общие закономерности возникно<
вения и развития права; 2) общие структурно<функциональные
закономерности права; 3) специальные закономерности возник<
новения и развития права; 4) специальные структурно<функцио<
нальные закономерности права. В числе конкретных закономер<
ностей права он, в частности, назвал следующие: 1) повышение в
праве уровня нормативных обобщений; 2) усиление специализа<
ции права, развитие структуры права; 3) совершенствование, уп<
рочение обеспечительных юридических механизмов; 4) закономер<
ные связи между общими дозволениями и запрещающими нор<
мами, общими запретами и управомочивающими нормами и др.
При этом делался весьма оптимистичный прогноз о том, что пра<
48
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

вовой прогресс, весь ход правового развития неизбежно приводит

к формированию социалистического права нового, высшего ис<
торического типа (15. Т. 1. С. 123–134).
Наличие столь разноречивых мнений и оценок системы объек<
тивных законов правовой науки является одним из основных фак<
торов верности правоведов традиционному пониманию предме<
та общей теории права и иных отраслей правоведения. Трудно
верить в самое привлекательное теоретическое положение, ис<
тинность которого является неочевидной или вовсе сомнитель<
ной. Поэтому тезис о том, что предмет юридических наук может
пониматься только как система соответствующих закономерно<
стей, будет оставаться гипотетичным, а для значительной части
правоведов и сомнительным до тех пор, пока не будут добыты
убедительные доказательства реального бытия объективных за<
конов права.
Первый шаг, который надлежит сделать на пути раскрытия
действительного предмета общей теории права, состоит в том,
чтобы напомнить юристам признаки, характеризующие любой
объективный закон природы, общества или мышления. Такое
понятие, как известно, является философским. Именно данная
наука формулирует теоретические и методологические основа<
ния конкретно<научного знания и формулирует всеобщие тре<
бования, которым должно удовлетворять любое теоретическое
знание в форме научного закона. Философская категория «закон»
является единственным мерилом, которое позволяет не только
отличать закономерные связи права, иных явлений от незаконо<
мерных, случайных, но и признавать конкретные правовые за<
кономерности в качестве разновидности всеобщей закономерной
связи явлений природы и общества.

2.2. Диалектический материализм о понятии

объективного закона
Диалектический материализм трактует категорию «закон» как об<
щие, необходимые, повторяющиеся, устойчивые, действующие при опF
ределенных условиях связи сущностей явлений, процессов, порядок или
последовательность их возникновения, изменения и развития.
Научный закон представляет собой форму теоретического
мышления и обладает всеми признаками теоретического знания.
Как и понятия, категории, он отражает общее, устойчивое, необ<
ходимое в природе, обществе и мышлении.
49
Раздел I

Подобно сущности, закон тесным образом связан с явлени<

ем, обнаруживает, проявляет себя в объективной реальности в
форме конкретных событий, фактов, явлений. При этом закон
всегда выступает общим основанием качественно однородных
явлений и процессов. Его действие проявляется в наличии ка<
ких<либо свойств, признаков, связей, которые присущи всему
массиву таких явлений или большей их части. Однако в отличие
от абстрактно всеобщих связей, не связанных с сущностью яв<
лений, характеризующих и нечто случайное, закон является та<
ким видом общего, которому присущи свойства устойчивости и
необходимости.
Закон тем и отличается от явления, что охватывает собой то
прочное, постоянное, что неизменно сохраняется, удерживается
явлением в процессе его развития, изменения. Согласно Г. Геге<
лю царство законов есть спокойное отображение существующе<
го или являющегося мира. Законы отражают покой, постоянство
в бесконечном развитии природы и общества и тем самым обес<
печивают преемственность между отдельными стадиями, этапа<
ми в развитии конкретного. Именно устойчивость, неизменяе<
мость закона делают его особенно привлекательным в практи<
ческой деятельности человека. Познание объективного закона
позволяет человеку не только предвидеть будущее и выбирать
правильные варианты своего поведения, но и создавать новое —
предметы, машины, механизмы и т. д., осуществлять целенап<
равленное управление обществом, готовить и принимать эффек<
тивно действующие нормы права.
Признаки закона как некоего общего и устойчивого в явлени<
ях и событиях являются внешним проявлением третьего призна<
ка — необходимости. По образному выражению К. Маркса, за<
коны действуют и осуществляются с железной необходимостью
(3. Т. 23. С. 6). Это означает, что закон неизбежно проявляет себя
и предотвратить его действие, когда для этого имеются все необ<
ходимые условия, невозможно.
Однако закон, будучи особой формой теоретического мыш<
ления, отличается от понятий и категорий. Его основная специ<
фика выражается том, что закон выступает формой отражения
существенной и необходимой связи. Если с помощью понятий и
категорий фиксируется сущность явлений и процессов, их внут<
ренние, глубинные, устойчивые признаки, то закон опосредству<
ет, отражает устойчивые, повторяющиеся, необходимые связи
50
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

между сущностями. Поэтому процесс познания объективного за<

кона возможен лишь в условиях достаточно развитого уровня на<
уки, когда уже имеется определенная совокупность понятий, ка<
тегорий и ставится реальная задача поставить их в закономер<
ную, системную связь друг с другом.
Понимание закона как объективной, необходимой связи яв<
лений и процессов четко осознается и последовательно прово<
дится далеко не всеми учеными<юристами. В частности, А.Б. Вен<
геров уверен в том, что закономерности права не выступают са<
мостоятельным компонентом теории. По его мнению, «изучение
закономерностей права — их описание, объяснение, прогнозиро<
вание — закрепляется теорией права в понятиях, категориях, кон<
струкциях. Формируется понятийный аппарат теоретического зна<
ния, который приобретает большую социальную ценность. Иное
понятие, сформулированное теорией права и отражающее реаль<
ные правовые явления и процессы, не менее значимо для обще<
ственного развития, чем, например, открытия естественнонауч<
ного характера» (59. С. 305).
Научная и практическая значимость понятий и категорий на<
уки, в том числе и правоведения, не подвергается сомнению. Од<
нако бесспорно и другое — понятия и категории не являются
единственной формой теоретического мышления. Особый вид
теоретического знания составляют познанные объективные за<
коны. Конечно, их содержание, как и всякой иной научной мыс<
ли, формулируется, закрепляется с помощью понятий и катего<
рий. В то же время логическая природа и содержание научных
законов качественно отличны от понятий и категорий.
По своей логической природе научный закон представляет со<
бой разновидность суждения, которое несет принципиально но<
вое теоретическое знание по сравнению с понятиями и катего<
риями, используемыми для закрепления содержания закона. По<
нятия водорода и кислорода, отражающие характерные свойства
соответствующих газов, не содержат ни малейших признаков ве<
ществ, образуемых при их соединении, и в частности воды. За<
кономерная же связь кислорода и водорода закрепляется в фор<
ме суждения, согласно которому соединение двух атомов водо<
рода и одного атома кислорода образует воду — жидкость без цвета
и запаха.
Аналогичным образом дело обстоит и в правоведении. Его до<
статочно развитый понятийный аппарат создает лишь необходи<
51
Раздел I

мую теоретическую основу для познания объективных законов

права, но не позволяет автоматически, формально<логически вы<
водить их из наличной системы правовых понятий и категорий.
Познание объективных законов составляет самостоятельный и
наиболее сложный этап теоретического познания, который еще в
основном предстоит преодолеть юристам на пути создания цело<
стной и непротиворечивой теории права. Попытки отождествле<
ния закономерностей с понятиями и категориями фактически ни<
велируют эту главную и наиболее сложную задачу теоретического
познания, создают видимость того, что правоведение в его нынеш<
нем состоянии достигло конечных высот и может спокойно по<
чивать на лаврах, лишь время от времени с помощью синергетики
по мере необходимости отличая закономерные процессы и явле<
ния от случайных.
Объективная закономерность может быть познана и эмпи<
рическим путем, из непосредственного опыта, практики. Од<
нако научное обоснование закономерной связи, условий ее
действия и механизма реализации становится возможным
лишь в рамках наличного теоретического знания. Наиболее же
плодотворные результаты в познании закономерного достига<
ются в тех случаях, когда задача системного изучения предме<
та науки осознается ее представителями в качестве отдельного
и актуального направления научных исследований и одновре<
менно имеются надлежащие теоретические и методологичес<
кие средства. Как мы уже видели на опыте исследований зако<
номерностей общей теории права, без разработки таких средств
познание предмета науки не идет далее гипотетичных и раз<
норечивых положений, а ее представители путаются в трех со<
снах, не имея больших шансов на то, чтобы отличить законо<
мерные связи от всех иных.
В ходе научного анализа закономерных связей важно учиты<
вать не только присущие им признаки, но и способы, форму про<
явления закономерного в реальной жизни. Особое значение здесь
имеют три обстоятельства: 1) любой объективный закон действу<
ет, проявляет себя при конкретных, строго определенных усло<
виях; 2) общественные законы обнаруживают себя по преиму<
ществу как законы<тенденции; 3) объективные законы<тенден<
ции следует отличать от статистических закономерностей, фик<
сирующих корреляционные, устойчивые связи между социальны<
ми явлениями и процессами.
52
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

Тот факт, что объективные законы действуют в строго опреде<

ленной среде, при наличии той или иной обязательной совокуп<
ности условий, был обнаружен специалистами в области физики,
химии и других естественных наук. Констатируя обусловленность
объективных законов конкретными, обязательными условиями,
Ф. Энгельс отмечал, что «вода при температуре от 00 до 1000 С жид<
ка — это вечный закон природы. Но чтобы он имел силу, должно
быть налицо: 1) вода, 2) данная температура и 3) нормальное дав<
ление... Законы метеорологии тоже вечны, но только для Земли
или же такого небесного тела, которое обладает величиной, плот<
ностью, наклоном оси и температурой Земли, и при предположе<
нии, что это тело окружено атмосферой из такой же смеси кисло<
рода и азота» (3. Т. 20. С. 553).
С усложнением сферы действия законов возрастает и число обя<
зательных условий, при которых они проявляют себя. В обществе
как наиболее сложной форме движения материи весьма редко воз<
никают ситуации, когда налицо имеются все необходимые для со<
ответствующего закона условия. Поэтому действие социальных
законов не проявляется столь очевидно и бесспорно, как в науках
о неживой природе. Социальные законы не действуют с матема<
тической точностью, как законы физики или химии, а проявляют
себя в виде тенденции, предрасположенности определенных со<
бытий, явлений, процессов к определенному результату. Такой
результат в каждом отдельном случае, явлении может быть, а мо<
жет и не быть. Лишь взяв большие исторические периоды исто<
рии общества, можно увидеть, как действуют социальные зако<
ны, каким образом они определяют содержание и динамику соот<
ветствующих явлений и процессов.
Забвение отмеченной особенности проявления социальных
законов может приводить к неточным утверждениям, а то и вов<
се к ошибкам. Так, в ранг объективных закономерностей неред<
ко возводят так называемые статистические закономерности,
которые свидетельствуют о регулярности или устойчивой повто<
ряемости какого<либо признака, свойства в массиве наблюдае<
мых фактов.
Статистические закономерности фиксируют общие, повторя<
ющиеся связи и тем самым свидетельствуют о существовании не<
коей общей, устойчивой основы повторяемости наблюдаемых
связей. Эта повторяемость может быть следствием не только
объективных законов, но и случайных факторов. Более того, ста<
53
Раздел I

тистические закономерности могут отражать и мнимые, т.е. лож<

ные, связи, которые исчезают, когда раскрывается их подлинная
причина. Например, можно установить тесную корреляционную
связь между интенсивностью движения городского транспорта и
приливами. Но это вовсе не значит, что прилив является причи<
ной интенсивного движения автомобилей и иных транспортных
средств в городе. Ибо причиной их одновременной вариации слу<
жит фактор, не учитываемый в этом соотношении, — вращение
Земли.
Вследствие того что статистические закономерности не рас<
крывают необходимости, они являются неопровержимыми пре<
имущественно по отношению к той совокупности явлений, ко<
торая была изучена в процессе статистического анализа. Распро<
странение этих закономерностей на все явления носит условный,
или, как говорил Г. Гегель, проблематичный характер. Статисти<
ческие закономерности позволяют выявлять устойчивое, повто<
ряющееся, но чтобы объяснить причины такого постоянства, тре<
буется специальное исследование. Лишь в рамках конкретной
науки можно раскрыть причины статистической закономернос<
ти и выявить, что же лежит в ее основе — случайные или необхо<
димые связи.
В свете изложенных требований надлежит рассматривать воп<
рос о системе объективных законов права, составляющих пред<
мет общей теории права и других отраслей правоведения. Задача
нашей работы, однако, не сводится к открытию каких<либо но<
вых, еще не известных юристам объективных законов либо сис<
темному освещению всех закономерностей, изучаемых общей
теорией права. Это задача специальных исследований. Для нас
важно показать, что определенная часть известных правоведам
многообразных связей правовых явлений и процессов является
закономерной и что предмет общей теории права, как и любой
иной науки, состоит из системы закономерностей. При этом не
имеет существенного значения, насколько развитой и многооб<
разной предстает эта система на нынешнем этапе развития пра<
воведения.
Незначительное число знаемых современными юристами
объективных законов будет свидетельствовать скорее о недоста<
точно высоком уровне познания правовых закономерностей, не<
жели об их отсутствии в праве. В противном случае пришлось бы
признать, что правоведение не имеет собственного предмета и его
54
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

претензии на научный статус лишены каких<либо объективных

оснований.
Совокупность объективных законов права составляет осно<
ву всей многообразной связи правовых явлений и является мно<
гоуровневой. Сложное иерархическое соподчинение объектив<
ных законов отражает специфику системного строения право<
вой надстройки. В ней, как минимум, можно выделить четыре
уровня связей:
1) связи элементов наиболее простых явлений вроде нормы
права, правоотношения, нормативно<правового акта, выступа<
ющих компонентами других, более сложных системных образо<
ваний;
2) связи между элементами таких сложных в системном отно<
шении правовых явлений, как система права, правосознание и
система правоотношения;
3) связи между системой права, правосознанием и системой
правоотношений как элементами правовой надстройки;
4) связи правовой надстройки и ее компонентов с другими со<
циальными явлениями.
Связи, присущие каждому из названных уровней правовой
надстройки, содержат как закономерные, необходимые, так и слу<
чайные, второстепенные связи. Поэтому дальнейшим шагом на
пути познания объективных закономерностей права является вы<
яснение специфических закономерностей, действующих на каж<
дом уровне системного строения правовой надстройки.

2.3. Об объективных законах общей теории права

В юридической литературе был высказан взгляд, согласно ко<
торому объективной юридической закономерностью признава<
лась структурная связь элементов правовых явлений. Так,
Л.С. Явич полагал, что структурность нормы права придает во<
леизъявлению качественную определенность, а трехчленность
структуры нормы права представляет собой объективный закон
(389. С. 72, 73). Разделяя данное положение Л.С. Явича, П.М.
Рабинович распространил его на другие государственно<право<
вые явления. Он признал, что в области права структурными за<
кономерностями выступают также связи институтов и отраслей
права, производящие систему объективного права, взаимные
связи элементов единой юридической надстройки, определен<
ные юридические связи и отношения субъектов права, порож<
55
Раздел I

дающие правопорядок, связи, конституирующие систему норма<

тивных актов и, в частности, отображающие такое их свойство,
как юридическая сила (270. С.42).
Положение о том, что связи элементов правовых явлений пред<
ставляют собой разновидность юридических закономерностей,
заслуживает самого пристального внимания, но нуждается в двух
уточнениях. Во<первых, в этом качестве может выступать не лю<
бая связь элементов правовых явлений, а только их основная
структурная связь. Во<вторых, необходимыми свойствами объек<
тивного закона обладает лишь основная структурная связь так на<
зываемых органически целостных явлений (систем). Однако для
обоснования и раскрытия этих положений необходимо прежде
всего напомнить некоторые исходные положения теории систем.
Согласно теории систем любое явление, состоящее из двух и
более составных частей (элементов), представляет собой систе<
му. В свою очередь, все системы делятся на два вида: органичес<
кие и суммативные. К органическим системам относятся такие
целостные явления, образования, которые обладают свойством
интегративности, т.е. обладают совокупностью свойств, призна<
ков, функций, которые не присущи составляющим его частям.
Например, исправный автомобиль способен перевозить грузы и
пассажиров, тогда как составляющие его элементы такой способ<
ностью не обладают. Суммативные системы в отличие от орга<
нических представляют собой механический агрегат, совокуп<
ность составляющих его элементов, где целое лишь количествен<
но отличается от составляющих его частей, например куча пес<
ка, неисправный автомобиль и др.
Соотношение органической системы с ее элементами носит
сложный диалектический характер. Органическая система не
просто воспринимает свои компоненты как таковые, а изменя<
ет их применительно к собственной природе, наделяя новыми
признаками и свойствами. Так, общественные отношения, об<
лекаясь в правовую форму, приобретают ее специфические чер<
ты. Условия возникновения, субъекты, содержание, меры защи<
ты от нарушений и другие черты правоотношений регламенти<
руются правовыми нормами. Благодаря праву общественные от<
ношения приобретают устойчивый, общеобязательный харак<
тер, надежно защищаются государством от любых попыток на<
рушений субъективных прав либо неисполнения юридических
обязанностей.
56
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

Любое явление правовой надстройки обладает признаками, оп<

ределяющими его в этом качестве. Определение «правовой», «пра<
вовая» как раз и указывает, что речь идет не о любом социальном
явлении, а лишь об определенной разновидности, выступающей
в качестве составного элемента правовой надстройки и обладаю<
щей ее специфическими свойствами.
Определяющая роль системы по отношению к образующим
ее элементам не означает, однако, их полного детерминирова<
ния. Каждый элемент в определенных пределах обладает отно<
сительной самостоятельностью. Это проявляется в том, что эле<
мент органической системы, как правило, обладает собственной
структурой и характерными, только ему присущими свойствами.
Например, такой элемент правовой надстройки, как система пра<
ва, является совокупностью органически взаимосвязанных отрас<
лей права. В свою очередь, каждая отрасль права является систе<
мой по отношению к составляющим ее правовым институтам и
нормам права. Последние здесь рассматриваются в качестве про<
стейшего элемента. Но и правовая норма также является систе<
мой и может быть расчленена на три элемента: гипотезу, диспо<
зицию и санкцию.
Таким образом, соотношение между органической системой
и ее элементами выражается в том, что, с одной стороны, систе<
ма по отношению к своим элементам играет определяющую роль.
Она модифицирует их применительно к собственной природе,
наделяет их специфическими свойствами. С другой стороны, эле<
менты в определенных пределах обладают относительной само<
стоятельностью, некоторыми специфическими свойствами и
могут оказывать обратное воздействие на систему. Именно такая
связь системы и ее элементов является устойчивой и необходи<
мой, т.е. обладает всеми свойствами объективного закона, что убе<
дительно иллюстрирует любое органически целостное правовое
явление, в частности правонарушение.
Правонарушение состоит из четырех элементов: субъекта,
объекта, субъективной и объективной сторон. Как органическая
система правонарушение обладает интегративностью. Оно харак<
теризуется противоправностью и выступает основанием юриди<
ческой ответственности. Никакие иные явления, равно как и от<
дельные элементы правонарушения, этими свойствами не обла<
дают. В то же время каждый элемент правонарушения обладает
совокупностью только ему присущих признаков.
57
Раздел I

Объект правонарушения — это общественные отношения, зак<

репленные нормами права и охраняемые государством от нару<
шений. Объективная сторона правонарушений выражается в со<
вокупности таких явлений, как противоправное деяние, вредо<
носные последствия и причинная связь между противоправным
деянием и наступившими вредоносными последствиями. Субъек<
том правонарушения признаются лишь деликтоспособные граж<
дане, а также юридические лица и государственные органы.
Субъективную сторону правонарушения составляет психическое
отношение правонарушителя к совершенному противоправно<
му деянию, выраженное в форме вины.
Основная структурная связь правонарушения характеризует<
ся тем, что совокупность признаков каждого элемента определя<
ется спецификой системы и вне ее теряет какой<либо смысл, не
имеет реального значения. Такая связь элементов в теории сис<
тем понимается в качестве синтетической.
Общественные отношения, реализуясь в правомерном по<
ведении их участников, не признаются и не могут признавать<
ся объектом правонарушения. В этом качестве общественные
отношения не выступают и в случаях причинения им ущерба
действиями сил природы, животных или неделиктоспособных
людей, поскольку в таких деяниях отсутствуют другие элемен<
ты правонарушения. Объектом правонарушения обществен<
ные отношения становятся лишь в результате наступления вре<
доносных последствий совершенного противоправного, ви<
новного деяния или же при наличии угрозы наступления та<
кового. Только в органическом взаимодействии с субъектом,
объективной и субъективной сторонами общественные отно<
шения образуют такое специфическое явление, как правона<
рушение.
Основная структурная связь правонарушения является устой<
чивой, повторяющейся и необходимой, т.е. обладает всеми при<
знаками объективного закона. Как осознанный субъектом акт
противопоставления собственной воли воле государства, выра<
зившийся в совершении противоправного деяния, правонаруше<
ние является таковым лишь при наличии изложенного способа
взаимосвязи его компонентов. Необходимость проявляется в том,
что правонарушение утрачивает свою сущность при любой, са<
мой незначительной попытке изменить его состав или взаимосвязь
элементов.
58
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

Другой разновидностью объективного закона может служить

основная структурная связь правовых явлений иерархического
типа. Данный тип связи характеризует такое соотношение элемен<
тов системы, при котором все ее элементы 1) имеют какой<либо
общий признак; 2) строго ранжированы относительно друг друга;
3) в своей совокупности образуют качественно новое правовое яв<
ление — органическую систему. Данный тип связи, в частности,
характерен для системы нормативно<правовых актов.
Характерным признаком системы нормативно<правовых ак<
тов является наличие у каждого ее элемента признаков, харак<
терных для нормативно<правовых актов. Законы и указы, по<
становления и распоряжения, приказы и инструкции, иные
компоненты системы неизменно содержат оригинальные нор<
мы права либо решения о признании нормативно<правовых
актов утратившими силу. Именно в силу этих общих качеств
правовые акты признаются элементами системы нормативно<
правовых актов.
Число элементов самой системой не регулируется, а опреде<
ляется критерием классификации — юридической силой норма<
тивно<правовых актов. Юридическая же сила, в свою очередь,
определяется местом, которое занимает издающий их орган в ме<
ханизме государства. Иерархия органов государственной власти
определяет и иерархическую связь принимаемых ими норматив<
но<правовых актов.
Благодаря иерархической связи происходит упорядочение эле<
ментов в структурном ряду. Акты большей юридической силы со<
держат первичные, исходные нормы, обязательные для актов
меньшей юридической силы. Последние в свою очередь содер<
жат новые нормы, обязательные для актов меньшей юридичес<
кой силы.
Иерархическая связь нормативных актов является определя<
ющим моментом в характеристике системы. Нормативные уста<
новления любого акта, вступающего в противоречие с конститу<
цией, иными законами, подлежат незамедлительной отмене, т.е.
не являются элементами данной системы, а представляют собой
разновидность правонарушений.
Следовательно, не любой акт, принятый органами государ<
ства и представляющий собой результат их правотворческой де<
ятельности, направленной на установление новых норм права,
изменение или отмену действующих, является нормативным.
59
Раздел I

Каждому нормативно<правовому акту как минимум необходи<

мо наличие еще двух признаков, а именно: компетентности, т.е.
издания по кругу вопросов, регулирование которых отнесено к
ведению данного органа; и иерархической связи с остальными
элементами структуры, выражающейся в отсутствии противо<
речий его предписаний конституции и другим вышестоящим
актам.
Компетентность и иерархическая соподчиненность — призна<
ки нормативно<правовых актов, наличие которых обусловлено
свойствами самой системы как единого, гармоничного образо<
вания. Без упорядочения структурного ряда посредством иерар<
хической связи система нормативно<правовых актов не была бы
единым и непротиворечивым образованием и, следовательно, не
смогла бы обеспечить эффективного регулирования обществен<
ных отношений. Поэтому система нормативно<правовых актов
представляет собой не просто сумму нормативно<правовых ак<
тов, а единое, целостное, непротиворечивое образование, обла<
дая определенной совокупностью принципов, не характерных для
ее элементов в отдельности, вне системы. Все это говорит о том,
что система нормативно<правовых актов обладает интегрально<
стью и является органической системой.
Иерархическая связь в данной системе является не только об<
щей, но и необходимой. Любое государство, которое желает быть
правовым и обеспечить реальное действие принципа верховен<
ства права и закона, должно не только провозглашать принцип
иерархической соподчиненности нормативно<правовых актов.
Государство стремится также создать систему институтов, мето<
дов, способных обеспечить неукоснительное соблюдение этого
принципа. Стремление современных государств создавать кон<
ституционные суды или иные органы, призванные выявлять и
устранять коллизии законов конституции, убедительно свиде<
тельствует о том, что иерархическая связь нормативно<правовых
актов является действительно необходимым условием надлежа<
щего функционирования всех компонентов системы норматив<
но<правовых актов.
Структурные связи иерархического и синтетического типа
присущи значительной части правовых явлений (норме права,
правоотношению, механизму правового регулирования, систе<
ме права, отдельным правовым институтам и отраслям права и
др.) и представляют собой не что иное, как разновидность объек<
60
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

тивных правовых закономерностей. Такие связи выступают объек<

тивным способом согласования, объединения компонентов явле<
ния в единое целое, органическую систему и обеспечивают устой<
чивый характер интегративных свойств, признаков системы. Ха<
рактеризующаяся подобным образом связь и понимается фило<
софами как объективный закон (242. С. 84).
В то же время не все связи компонентов правовых явлений
можно автоматически причислять к закономерным. Имеется не<
мало явлений, представляющих собой суммативные явления.
Связь элементов таких явлений характеризуется тем, что ни сис<
тема в целом, ни ее элементы не получают качественно новых
свойств. Суммативное целое как простой конгломерат отличает<
ся от составляющих его частей только в количественном отно<
шении. Целое больше своих частей. Такие связи преобладают пре<
имущественно у систем, представляющих собой классификацию
каких<либо видов явления, при отсутствии между этими видами
иерархической связи.
Так, система субъектов права характеризуется единством со<
держания ее элементов и неурегулированностью системой их числа
и порядка расположения. Каждый элемент этой системы (граж<
дане, государство, государственные органы, юридические лица,
общественные объединения, общественные формирования) об<
ладает ее общим признаком — праводееспособностью.
Праводееспособность субъектов права возникает в процес<
се правотворческой деятельности органов государства. Ее со<
вершенствование, изменение также осуществляется компетен<
тными органами государства в соответствии с потребностями
общества. А поэтому и число элементов системы субъектов
права, обладающих различной по содержанию и объему пра<
водееспособностью, не зависит от самой системы и не регули<
руется ею. В этой системе остается неурегулированным и по<
рядок расположения элементов в структурном ряду. Воздей<
ствие системы субъектов права на элементы сводится к тому,
что система включает в себя не любые явления, а только те из
них, которые обладают праводееспособностью. Но в результа<
те такой связи ни у элементов, ни у системы в целом не появ<
ляются качественно новые свойства. Именно такая связь и при<
знается суммативной.
Подобным образом характеризуется структурное строение и
других систем<классификаций. Их суммативный характер оп<
61
Раздел I

ределяется тем, что система, объединяя в некое целостное обра<

зование элементы, никак не влияет на них. Классификацион<
ный критерий, на основании которого части объединяются в
целое, возникает за пределами системы и никак от нее не зави<
сит. «Мышление, — говорил Ф. Энгельс, — если оно не делает
промахов, может объединить элементы сознания в некоторое
единство лишь в том случае, если в них или в их реальных про<
образах это единство уже до этого существовало. От того, что
сапожную щетку мы зачислим в единую категорию с млекопи<
тающими — от этого у нее еще не вырастут молочные железы»
(3. Т. 20. С. 41).
Из признания основания классификации как признака, уже
присущего явлениям, вытекает вывод о том, что число элемен<
тов системы<классификации никак не регулируется ею. Взяв ус<
тойчивый, мало изменяемый признак, мы получаем несложную
систему, состоящую из двух или трех элементов. Система видов
диспозиции правовых норм, например, может быть двучленной,
если основанием классификации выступает объем выраженных
в нормах правил поведения, и четырехчленной, когда основани<
ем классификации берется способ выражения правил поведения.
В первом случае диспозиции подразделяются на казуальные и аб<
страктные, во втором — на простые, описательные, отсылочные
и бланкетные.
Независимость числа элементов от самой системы<классифи<
кации делает ее открытой. Система сохраняет свои качества (слож<
ность состава, связь и суммативную целостность) при любой со<
вокупности составляющих ее элементов. Однако, как мы уже ви<
дели на примере системы нормативно<правовых актов, системы<
классификации, в которых основной структурной связью высту<
пает иерархическая связь, представляют собой разновидность
органических, а не суммативных систем.
Правовые закономерности в виде основной структурной связи
органически целостных правовых явлений относятся к числу наи<
более простых закономерностей, которые изучают общая теория
права и отраслевые юридические науки. Они характеризуют не<
посредственное строение правовых явлений и служат лишь ито<
гом, результатом начального этапа познания права как тотально<
го целого во всем многообразии его закономерных и необходи<
мых связей. Поскольку право действует в тесной взаимосвязи с
другими компонентами общества, постольку проявляющиеся в
62
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

этих сферах закономерные связи права и иных правовых явлений

также составляют предмет правоведения, в том числе и общей тео<
рии права.

2.4. Правовые принципы как закономерности права

Многообразие закономерных связей правовых явлений не ис<
черпывается их основной структурной связью, особенно если речь
идет о таких сложных в структурном отношении явлениях, как
отрасль права, система права, внешние связи правовых явлений с
другими социальными явлениями. В числе разновидностей юри<
дических закономерностей нередко называются принципы права
в целом, а также принципы отдельных отраслей права. При этом
правовые принципы понимаются как категории правосознания,
т.е. элементы правовой науки, отражающие основополагающие
идеи и начала права, правового регулирования. Принципы же пра<
ва составляют ту совокупность правовых принципов, которая по<
лучила закрепление в системе действующих норм права.
Обоснованность претензий правовых принципов на роль юри<
дических закономерностей видится в том, что они выступают иде<
ологической, научно обоснованной формой отражения объектив<
ных законов. Иначе говоря, правовой принцип есть не что иное,
как познанный юристами объективный юридический закон. Так,
Г.С. Остроумов полагал, что общеправовые принципы должны
быть специфическим отражением в категориях правосознания
(прежде всего в категориях взаимосвязанных юридических прав
и обязанностей) основных объективно обусловленных законо<
мерностей развития политико<правовой структуры общества (233.
С. 23). Трактовка принципа как объективного закона права и дру<
гих правовых явлений и процессов дается в работах С.Н. Брату<
ся, П.М. Рабиновича, А.Ф. Шебанова, Л.С. Явича, других авто<
ров и, по нашему мнению, является правомерной.
Значительная часть правовых принципов обладает всеми не<
обходимыми свойствами объективных законов. Из понимания
принципа как руководящего начала соответствующего явления,
процесса вытекает его общий и устойчивый характер. Коль ско<
ро принцип есть «исходное начало», «руководящая идея», «ос<
нова», то, следовательно, он характеризуется не просто абстрак<
тной всеобщностью, а такой всеобщностью, которая напрямую
связана с сущностью, основой явлений и процессов и является
весьма устойчивой, постоянной.
63
Раздел I

Правовые принципы обладают и необходимостью. При на<

личии соответствующих условий они проявляются неизбежно
в системе общественных и правовых отношений независимо от
их осознания и закрепления в действующем законодательстве.
Однако в самом законодательстве, системе действующих норм
права правовые принципы приобретают общеобязательное зна<
чение постольку, поскольку они закреплены законодателем.
Вывод С.С. Алексеева о том, что принципы права «реально за<
ложены в право независимо от того, сформулированы ли они в
научном познании или нет», является проблематичным
(9. Вып. 1. С. 15). Этот вывод был подвергнут справедливой кри<
тике П.М. Рабиновичем, по мнению которого, принципы пра<
ва сами по себе не могут быть «растворены» в праве до того, как
сформулируются в качестве суждений, идей правосознания за<
конодателя (270. С. 62).
Действительно, необходимый характер принципов права со<
стоит вовсе не в их автоматическом действии в системе норм
права, без осознания законодателем и закрепления в действую<
щем законодательстве. Если бы дело обстояло таким образом,
то законодательствование представляло бы собой безграничное
поле деятельности той самой кухарки, которая, по мысли
В.И. Ленина, в настоящее время должна была управлять советс<
ким государством. Не нужно проводить ни специальных науч<
ных исследований, ни сложных процедур по подготовке, апро<
бации и согласованию подготовленных законопроектов. Форму<
лируй все, что приходит в голову, а необходимо действующие пра<
вовые принципы внесут необходимые коррективы и все расста<
вят на свои места.
Однако необходимость принципов права проявляется иным
образом. В тех случаях, когда принципы права не осознаются уче<
ными<юристами, не закрепляются прямо и непосредственно дей<
ствующим законодательством, правовые нормы оказываются не<
совершенными, малоэффективными и не приводят к ожидаемым
результатам. В обществе сохраняются устойчивые потребности,
которые не получают надлежащего удовлетворения, а фактичес<
кие отношения складываются вопреки законодательным установ<
лениям, в обход норм права. В этих условиях общество, правовая
наука и юридическая практика вынуждены постоянно принимать
меры по усовершенствованию таких норм права, пока случайно,
методом проб и ошибок либо в процессе теоретического анализа
64
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

не будет открыта их сущностная основа и выражающий эту осно<

ву правовой принцип.
Так, современное уголовно<процессуальное право в качестве
одного из своих принципов признает презумпцию невиновнос<
ти. Признание обвиняемого виновным в совершении преступ<
ления при условии доказанности его вины в установленном за<
коне порядке характеризует демократическую основу уголовно<
го процесса, ориентирует суд, иные правоохранительные органы
на поиск истины по делу и надежно гарантирует граждан от фак<
тов необоснованного, произвольного привлечения их к уголов<
ной ответственности. Однако презумпция невиновности не сра<
зу была осознана в этом качестве.
Впервые закрепленная в 1789 г. в Декларации прав человека и
гражданина, презумпция невиновности более полутора столетий
оставалась по преимуществу теоретическим принципом, подвер<
гавшимся постоянной критике со стороны реакционных ученых<
юристов и практических работников. В частности, признавалось,
что презумпция невиновности — «это такая нелепость, такое из<
вращение логического и юридического смысла, что не может быть
допущена даже в качестве приема выражения» (322. С. 188). Прак<
тическое следствие такого «теоретического» подхода к презумп<
ции невиновности выражалось в грубейших нарушениях прав
граждан, переложении на них бремени доказывания своей неви<
новности и соответственно необоснованном привлечении к уго<
ловной ответственности.
Всесторонний процесс демократизации права и законодатель<
ства, который был характерен для второй половины ХХ в., убе<
дительно показал, что гражданин должен быть надежно защи<
щен от произвольного вмешательства государства в его жизнь, а
принцип презумпции невиновности является важнейшим эле<
ментом таких взаимоотношений государства и личности. С уче<
том такого значения презумпция невиновности вполне законо<
мерно стала общепризнанным принципом международного пра<
ва, конституций демократических государств и красной нитью
проходит через все институты уголовно<процессуального права.
Разделяя тезис о правовых принципах как видах юридических
закономерностей, полагаем необходимым отметить, что далеко не
все положения, квалифицируемые юристами как правовые прин<
ципы, отражают юридические закономерности. Систему право<
вых принципов и принципов права в настоящее время составля<
65
Раздел I

ют достаточно разнородные положения правоведения и других со<

циальных наук, в том числе:
экономические законы и принципы (закон распределения ма<
териальных благ по труду в соответствии с его количеством и ка<
чеством признавался принципом советского трудового права,
принцип многообразия форм собственности — гражданского
права, приоритет сельскохозяйственного использования зе<
мель — принципом земельного права);
политические принципы (народовластие, демократический
централизм, участие трудовых коллективов и трудящихся в уп<
равлении делами государства и общества и др.);
этические категории (справедливость, гуманизм);
правовые принципы (законность, равноправие граждан и
иных лиц перед законом, сочетание убеждения и принуждения,
неразрывная связь прав и обязанностей, ответственность за вину).
В ранг правовых принципов не могут возводиться экономи<
ческие и иные социальные закономерности, учитываемые в сис<
теме права и закрепленные в его действующих нормах. Как изве<
стно, правоведение не может успешно развиваться, не обраща<
ясь к положениям и выводам экономической и других соци<
альных наук, не изучая механизма проявления социальных зако<
нов в правовой сфере. При этом юрист не просто заимствует эко<
номические и иные социальные принципы. Для него важно знать
не только саму закономерность, но и то, в каких юридических
свойствах права она отражается, какие конкретные модифика<
ции именно этих свойств произойдут в праве вслед за опреде<
ленными изменениями в соответствующих экономических и
иных сферах и каковы критерии, которые позволяют определить
соответствие той или иной правовой формы социальному содер<
жанию отношения.
По изложенным причинам неюридические объективные за<
кономерности, применяясь в праве, не становятся автоматичес<
ки правовыми принципами. Впервые это аргументированно по<
казал С.Н. Братусь. «Нельзя согласиться с тем, — писал он, — что
основными принципами советского гражданского права являют<
ся экономические законы и различные черты и стороны социа<
листических производственных и иных отношений... надо пока<
зать, как основные принципы социализма трансформируются в
юридические принципы или, иначе говоря, установить, каково
юридическое выражение принципов социализма, имея в виду, что
66
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

именно различные формы их юридического выражения и будут

принципами права в целом или его отдельной отрасли» (44. С. 48).
Правовые принципы как основа правовых явлений и процес<
сов являются необходимым, имманентно присущим им свой<
ством. Обусловливающие суть правового явления экономичес<
кие и социальные закономерности остаются внешними по отно<
шению к праву и его явлениям. Поэтому реальный результат воз<
действия неправовых факторов на право неизбежно проявляется
в самом праве, его явлениях. В процессе познания юрист должен
не только выявить действие какого<либо социального явления,
фактора на право, но и раскрыть результаты и механизм такого
влияния, показать, как тот или иной экономический, социоло<
гический закон действует в правовой сфере. Механическое пере<
несение неюридических законов на право чревато ошибками и
заблуждениями в познании права.
В недавнем прошлом советские юристы практически едино<
душно признавали принцип оплаты труда по его количеству и
качеству ведущим принципом советского трудового права. Между
тем данный принцип является не чем иным, как экономическим
законом распределения материальных благ в условиях социали<
стического общества, получившим закрепление в Конституции
СССР и других основополагающих законодательных актах.
Законодательное опосредование экономического закона рас<
пределения по труду не расширяет сферу его действия и не пре<
вращает его автоматически в юридический закон. Как правиль<
но отметил по этому поводу А.А. Фатуев, юристам нельзя вос<
принимать идеи, выводы, категории других наук безо всякой об<
работки. Для права важно не только материальное содержание
тех или иных норм, но и правомочия и обязанности сторон по
поводу сущностных экономических и иных связей. Работы, в
которых «экономические категории буквально автоматически на<
кладываются на трудовое правоотношение», не способствуют
раскрытию предмета правоведения, специфических закономер<
ностей права (360. С. 17–18).
Между экономическими и юридическими закономерностями
имеется диалектически противоречивая связь. На правовое раз<
витие наряду с экономическими закономерностями и процесса<
ми оказывают влияние и другие социальные факторы: уровень
политической и правовой культуры общества, национальные и
иные особенности страны. Вследствие этого правовые законо<
67
Раздел I

мерности представляют собой как бы равнодействующую много<

различных сил и в ряде случаев могут на первый взгляд противо<
речить экономическим требованиям. Таков, например, принцип
частичной материальной ответственности работников за вред,
причиненный предприятию в связи с исполнением трудовых обя<
занностей.
Еще в условиях СССР страна несла значительные материаль<
ные потери от выпуска бракованной продукции и непроизводи<
тельных расходов сырья и материалов. Отсюда, казалось бы, ло<
гически вытекал вывод о том, что требования юридических норм
о материальной ответственности работников во многом расхо<
дятся с современными требованиями экономики, что необходи<
мо предоставить предприятиям право самим определять условия
привлечения к ответственности различных категорий работни<
ков с учетом местных особенностей, а законодательно регулиро<
вать нужно лишь порядок привлечения к повышенной матери<
альной ответственности.
Однако подобные предложения экономистов являются несо<
стоятельными. Материальная ответственность по трудовому пра<
ву, за исключением установленных законом специальных случа<
ев, не преследует цели возмещения полного материального ущер<
ба. Проблема повышения качества труда, борьбы с браком, не<
производительными потерями времени не только экономичес<
кая, но и социальная и не может решаться только с учетом требо<
ваний экономики. Более существенную роль в условиях СССР
играли воспитательные меры, повышение производственного и
общеобразовательного уровня работников, механизация и авто<
матизация трудовых процессов и другие факторы.
Таким образом, экономические и юридические принципы<за<
кономерности не являются тождественными. Они действуют в ка<
чественно различных сферах, каковыми являются базис и над<
стройка. Чтобы разработать юридический механизм, адекватно
отражающий требования экономических законов, раскрыть спе<
цифику его применения на уровне юридических принципов и кон<
кретных норм права, представляется необходимым осуществить
достаточно сложные познавательные акты с целью установления:
юридических принципов и способов правового регулирования,
призванных обеспечить неукоснительное действие экономичес<
ких законов в системе правовых отношений, придать им обще<
обязательное значение;
68
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

принципов и способов управления государством соответству<

ющей сферой общественных отношений; структуры и компетен<
ции его органов; форм и методов участия государства, его орга<
нов и должностных лиц в обеспечении реального действия норм
права, охране прав и свобод граждан и иных лиц;
принципов и способов ответственности лиц, виновных в не<
надлежащем исполнении действующих в обществе юридических
принципов и норм права.
Ограничение правовых исследований механическим повтором
экономических категорий и законов не продвигает познание и
решение собственно правовых проблем. Правовое исследование
в конечном итоге должно раскрывать специфические закономер<
ности права и давать решение собственных юридических про<
блем. Юридические принципы, закономерности являются тако<
выми в той мере и постольку, в какой мере и поскольку они отра<
жают общие, устойчивые и необходимые связи правовых явле<
ний и процессов. Все иные принципы, даже если они и исполь<
зуются юристами, лежат за пределами предмета правоведения и
никак не могут признаваться в качестве специфических право<
вых принципов.
Если правовая наука не сможет решить поставленных задач
по переводу экономических законов в правовые принципы и
нормы права, а действующее законодательство и государство не
создадут надлежащих правовых средств, способных обеспечить
действие экономических законов, то общество, его экономика
могут оказаться в кризисном состоянии. Выход из такого состоя<
ния может осуществиться не ранее чем общество и государство
осознают экономические закономерности, правильно переведут
их в форму правовых принципов и норм права, а также окажутся
способными обеспечить реальное действие этих норм права.
Аналогичным образом в праве действуют политические и иные
социальные закономерности. Каждая из них в процессе перево<
да в юридический принцип неизбежно приобретает правовую
форму и становится необходимым способом взаимосвязи право<
вых норм, иных юридических явлений. При этом один и тот же
неюридический принцип в разных отраслях права может прояв<
ляться в разной форме, с учетом специфики предмета и метода
правового регулирования. Например, принцип справедливости
как этическая основа права в уголовном праве понимается как
соответствие наказания и иных мер уголовно<правового харак<
69
Раздел I

тера, применяемых к лицу, совершившему преступление, харак<

теру и степени общественной опасности преступления, обстоя<
тельствам его совершения и личности виновного. В уголовном
же судопроизводстве справедливость понимается прежде всего
как обоснованность осуждения. Иную форму выражения этот
принцип имеет в гражданском, налоговом праве и других отрас<
лях. И раскрытие формы проявления неюридических принци<
пов в отдельной отрасли права составляет непосредственную за<
дачу ее представителей.
Следовательно, из совокупности многообразных по содер<
жанию и сфере действия принципов права статус юридической
закономерности имеют те из них, которые характеризуют не<
посредственно правовые, а не иные социальные связи и отно<
шения.
Другое важное условие признания правового принципа в ка<
честве юридической закономерности сводится к тому, чтобы
принцип отражал связь, а не какое<либо иное свойство, признак,
компонент правовых явлений. Не все правовые положения, из<
вестные как принципы права, удовлетворяют этому условию. Зна<
чительная их часть опосредует какой<либо устойчивый и необ<
ходимый признак, свойство права, иного явления. Так, УК РФ в
качестве одного из своих принципов признает вину, которая яв<
ляется одним из элементов состава правонарушения. Гражданс<
кий процесс основывается на таких принципах, как гласность,
диспозитивность, состязательность, непрерывность, характери<
зующих необходимые атрибуты современного демократическо<
го судопроизводства по гражданским делам. В числе основных
принципов законности чаще всего называют ее единство и все<
общность.
По нашему мнению, названные и иные правовые принципы,
характеризующие какое<либо устойчивое, необходимое свойство,
признак права или иных явлений, не могут признаваться в каче<
стве юридической закономерности, поскольку не соответствуют
одному из ее основных критериев — не отражают объективной
связи между явлениями. Между тем именно это свойство науч<
ного закона отличает его от понятий, категорий и других форм
теоретического мышления.
Принципы права, признаваемые в качестве юридических за<
кономерностей, подобно основной структурной связи, а также
закономерной связи сущности и явления, содержания и формы,
70
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

причины и следствия, необходимости и случайности, качества,

количества и меры, должны отражать связи и отношения право<
вых явлений и процессов. Отличие же принципов права от иных
юридических закономерностей состоит в том, что они отражают
связь, соотнесенную с началом, основой, основанием определен<
ных, весьма сложных в структурном отношении явлений и про<
цессов (отрасли права, системы права в целом, механизма право<
вого регулирования, механизма правотворчества либо правопри<
менения и др.). Открытие таких принципов представляет собой
весьма сложную познавательную задачу, и далеко не каждый, даже
плодотворно работающий в правовой науке ученый может по<
хвастаться открытием какого<либо нового правового принципа
в форме юридической закономерности. Тем не менее такие прин<
ципы имеются и вполне правомерно рассматриваются в качестве
самостоятельного компонента предмета общей теории права и
других отраслей правоведения.

2.5. О комплексных закономерностях общей теории

права
Право как органическая часть общества находится в тесной,
устойчивой и необходимой связи с остальными компонентами
системного целого. В сложной и развитой совокупности взаимо<
связей и зависимостей право обусловливается экономическими,
материальными отношениями общества и одновременно влияет
на них, способствует развитию этих отношений либо тормозит
их. Закономерная связь экономики и права характеризуется тем,
что право не может быть выше, чем экономический строй и обус<
ловленное им культурное развитие общества.
В юридической литературе высказывалось достаточно аргу<
ментированное мнение о том, что данная закономерность пред<
ставляет собой основной закон правовой формы, поскольку вы<
ступает «не просто как необходимая, а как самая главная и глу<
бокая связь в развитии права. Это соотношение конкретизирует<
ся во всех правовых структурах, в том, что правовые установле<
ния, правовые отношения, правопорядок и уровень правового
регулирования в целом соответствуют экономическому строю и
обусловленному им культурному развитию общества». В то же
время данный закон понимался как закон общей теории права в
связи с тем, что он «характеризуется со стороны его местонахож<
дения в теории права» (52. С. 122).
71
Раздел I

Принцип закономерной связи экономики и права и в настоя<

щее время активно используется в познании правовых явлений и
процессов, в исследованиях механизма детерминирования пра<
ва экономикой и способов оказания обратного воздействия пра<
ва на экономику. И в этом смысле вполне правомерна трактовка
закономерной связи экономики и права как неотъемлемой части
предмета общей теории права.
Однако закон, характеризующий связь права и экономики, не
может быть отнесен к предмету только теории права. Сфера его
действия является более широкой, нежели юридические законо<
мерности. Выявление и обоснование закономерной связи права
и экономики явилось прежде всего результатом развития общей
социологии и распространения материализма на изучение обще<
ства, закономерностей его функционирования и развития как си<
стемного целого, а также углубленного изучения в сфере поли<
тической экономии буржуазных экономических отношений и
раскрытия действительного источника развития, «самодвижения»
общества и его компонентов, в том числе и права. Закон носит,
таким образом, комплексный характер, одновременно изучается
различными социальными науками, и относить его к предмету
одной из них не представляется возможным.
Комплексный характер имеют также связи права с государ<
ством, моралью, правовой психологией и другими компонента<
ми правовой надстройки.
Закономерная связь государства и права составляет предмет
как теории государства, так и теории права с той лишь разницей,
что каждая из них рассматривает эту связь сообразно специфике
своего предмета. Теория права уделяет первостепенное внима<
ние правовым формам деятельности государства, в том числе
процессам подготовки и принятия нормативно<правовых актов,
путям и способам обеспечения общеобязательного действия норм
права, укрепления в обществе законности и правопорядка. Тео<
рии государства также приходится жертвовать «чистотой» пред<
мета и рассматривать ряд правовых вопросов, связанных с обо<
снованием внутренней организации государства, реализацией
правовых форм его функций, характеристикой политического
режима. Именно в силу неразрывной связи государства и права в
рамках правоведения существуют учебный курс и, по мнению
значительной части ученых<юристов, особая наука в виде теории
государства и права.
72
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

Однако наибольшее развитие комплексный подход к изучению

закономерной связи права и государства получает в рамках тео<
рии правового государства. Правовое государство понимается как
орган управления делами гражданского общества, призванный
обеспечить реальное действие верховенства права и закона, равен<
ство всех лиц перед законом, всемерное уважение прав и свобод
личности, гарантии свободной деятельности человека в экономи<
ческой, политической и иных сферах общества. Все принципы
правового государства, в том числе и те, которые на первый взгляд
входят в предмет одной теории, отражают закономерную связь го<
сударства и права, их взаимную обусловленность.
Так, принцип верховенства закона отражает закономерную
связь сугубо правовых явлений — нормативно<правовых актов,
их соотношение друг с другом. Однако объективные основы это<
го принципа коренятся в политических отношениях, способах
формирования и выражения воли народа как источника государ<
ственной власти. Верховенство закона становится необходимым
потому, что закон принимается представительным органом госу<
дарства, формируемым непосредственно населением в ходе пря<
мых и всеобщих выборов. В свою очередь, объективная основа
принципа связанности государства правом вытекает из природы
права как регулятора общественных отношений, его способнос<
ти закреплять интересы той или иной части гражданского обще<
ства в качестве общеобязательных, обеспечивать им надлежащую
правовую защиту.
Значительную роль в функционировании и развитии права иг<
рают его комплексные закономерные связи с остальными над<
строечными явлениями. Например, на протяжении длительного
времени правоведами изучаются проблемы правовой психологии.
Особый интерес к ним проявился во второй половине ХХ в., когда
юристы стали активно разрабатывать проблемы эффективности
действия норм права, правового сознания, личности преступни<
ка и причин правонарушений, социально<психологических ме<
ханизмов действия норм права, престижа права и др.
Психологические феномены — потребности, ценности, инте<
ресы, воля — являются необходимыми частями процесса форми<
рования права, правоприменения и правореализации. Прежде
чем реализоваться в конкретном поведении граждан и иных лиц
нормы права, законодательные предписания должны быть вос<
приняты, осознаны субъектом права. И в этом сложном механиз<
73
Раздел I

ме восприятия норм права, выработки собственного к ним отно<

шения и выбора конкретного поведения, соответствующего либо
противоречащего нормативным предписаниям, важную роль иг<
рают психология человека, его ценностные ориентации и уста<
новки. Общеизвестно, что значительная часть норм права дей<
ствует недостаточно эффективно потому, что закрепленные ими
интересы не соответствуют интересам субъектов конкретных пра<
воотношений, граждане и иные лица ориентированы на иную
шкалу ценностей и отношений по сравнению с ценностями, ко<
торые правотворческий орган стремился закрепить и провести с
помощью права в реальную жизнь.
Чтобы плодотворно решать проблемы социального действия
права, повысить его эффективность в решении экономических,
политических и иных задач современного общества, правоведы
должны проводить специальные исследования механизма вза<
имодействия юридических и социально<психологических зако<
номерностей, а также специфики проявления последних в пра<
вовом сознании населения. Особое внимание уделяется созда<
нию научно обоснованной системы рационального воздействия
права на волю и сознание человека, на его эмоции и чувства и
преодолению негативных правовых установок, ориентирующих
граждан на юридически нейтральное или противоправное по<
ведение.
Закономерности функционирования и развития правовой
психологии, их соотношение с социально<психологическими за<
конами весьма интенсивно исследует и социальная психология.
Психологи, в частности, предпринимают попытки разработать
основы социально<психологического механизма действия соци<
альных, в том числе и правовых, норм на уровне сознания и по<
ведения личности, выявить именно психологические и социаль<
но<психологические закономерности правомерного поведения
человека, установить, какие обстоятельства способствуют превра<
щению выработанных обществом норм поведения в правовые ус<
тановки личности.
Таким образом, предметы правовой науки и социальной пси<
хологии совпадают в части закономерностей функционирования
и развития правовой психологии. И провести четкую грань меж<
ду предметами юридической науки и социальной психологии не
представляется возможным, поскольку юристы и психологи ис<
следуют одну и ту же совокупность, систему закономерностей.
74
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

Различие наук видится лишь в результатах, уровнях исследования.

При анализе социально<психологических феноменов и их зако<
номерностей, осуществляемом правовой наукой, главный акцент
делается на выявление правовых связей и отношений, тогда как в
социально<психологических исследованиях изучение закономер<
ностей, присущих правовой психологии, рассматривается как один
из важных аспектов перехода к познанию общих закономернос<
тей функционирования и развития социальной психологии.
Наличие комплексных закономерностей у права и других со<
циальных явлений делает невозможным познание предмета об<
щей теории права без системного и целенаправленного вторже<
ния в сферу неюридического. Нежизненность правовых теорий,
основанных на познании только юридических явлений и про<
цессов, убедительно показала история буржуазного правоведе<
ния. Догматический подход не выдерживается до конца даже в
рамках позитивистской теории права, сводящей право к закону
и ориентированной на изучение нормативно<правовых актов.
Более того, позитивисты не отрицают необходимости и полез<
ности изучения социальной обусловленности права, взаимосвя<
зи правовой и социальной сфер, считая это предметом иных
наук — политики и социологии права.
Комплексные закономерные связи права с другими соци<
альными явлениями следует отличать от правовых принципов,
представляющих собой правовую форму выражения социальных,
неюридических закономерностей.
Во<первых, как было показано ранее, правовые принципы<
закономерности целиком и полностью действуют в сфере пра<
ва, характеризуют связи и зависимости между правовыми явле<
ниями, их компонентами. Область же действия комплексных
закономерностей права и других социальных явлений является
более широкой. Они действуют одновременно и в правовой, и в
неправовой сферах (экономике, политике, социальной психо<
логии и др.).
Во<вторых, выявление и обоснование правовых принципов
составляет задачу только юристов, тогда как познание комплек<
сных социальных закономерностей осуществляется юристами со<
вместно с представителями других социальных наук. При этом
проведение междисциплинарных исследований справедливо рас<
сматривается как необходимое условие успешного развития со<
циальных наук и решения ими актуальных проблем современнос<
75
Раздел I

ти. И наоборот, чрезмерное обособление наук, ограничение их

предмета совокупностью «чистых» проблем становится серьез<
ным препятствием на пути научно<технического прогресса.
Комплексный характер имеют практически все проблемы, ко<
торые были поставлены и разработаны советскими юристами в
70–80<е гг. Это проблемы эффективности действия норм права,
социальной обусловленности законодательства, правового вос<
питания, юридического прогнозирования, социального контро<
ля, юридической конфликтологии. Социологизация правоведе<
ния, как справедливо отмечают В.Н. Кудрявцев и В.П. Казимир<
чук, и по настоящее время «является объективно требуемой тен<
денцией, соответствующей современному этапу его развития. В
этом смысле можно утверждать, что ввиду социального характе<
ра теория права не может не быть социологической» (157. С. 14).
Однако вопреки этому магистральному развитию правоведе<
ния, в том числе и общей теории права, в настоящее время по
ряду объективных и субъективных причин социально<правовые
исследования российскими правоведами практически не прово<
дятся. Их научная деятельность сводится по преимуществу к ком<
ментированию действующего законодательства и написанию
учебников, научно<популярных изданий, что влечет за собой ут<
рату богатого опыта и методологии решения наиболее сложных
правовых задач, отбрасывает правовую науку в лучшем случае на
50 лет назад, когда догматика и умозрение были основными ору<
диями творческой деятельности советских правоведов.
В силу изложенных обстоятельств комплексные закономер<
ности права и других социальных явлений следует рассматривать
в качестве самостоятельного вида закономерностей, изучаемых
общей теорией права.

2.6. О генетической (исторической) связи правовых

явлений
Вышеизложенные виды правовых закономерностей относят<
ся к числу функциональных, структурных связей и свидетельству<
ют о том, как взаимодействуют явления между собой в статичес<
ком состоянии. Однако общество в целом и все его компоненты,
в том числе и право, находятся в постоянном изменении и разви<
тии. Эти процессы носят объективный характер и осуществля<
ются в соответствии с так называемыми историческими, генети<
ческими закономерностями. Эти закономерности «обусловлива<
76
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

ют как количественные изменения, так и качественные преобра<

зования государственно<правовых явлений, в частности переход
их от одного типа (фазы, стадии) к другому. Такие закономерно<
сти отражают содержание, направленность, интенсивность из<
менений» (270. С. 40).
Российские правоведы включают исторические законы права
в предмет общей теории права, однако их специфика, а тем бо<
лее их конкретный перечень, система остаются малоисследован<
ными. Вне поля зрения правоведов оказываются и такие осново<
полагающие понятия, как генезис правовых явлений и их гене<
тическая связь, ибо прежде чем говорить о закономерной исто<
рической связи, нужно иметь четкие представления о том, какая
связь является генетической и каким образом она проявляется в
реальных, конкретно<исторических процессах.
Генезис характеризует конкретные процессы становления яв<
ления, его изменения и развития. Подобные динамические про<
цессы имеют место там, где реально происходит модификация,
совершенствование конкретных сторон, связей, свойств и дру<
гих компонентов правовых явлений. «Невозможно говорить о
развитии объекта, для которого или в силу его бесструктурнос<
ти, или в силу неподвижности структуры нельзя зафиксировать
ряда исторических состояний. Но и наоборот: если мы говорим
о развитии объекта, то независимо от большей или меньшей
сложности мы должны иметь дело с его историческими состоя<
ниями» (319. С. 31).
Изменение, развитие протекает во времени. Поэтому необхо<
димым, хотя и специфичным компонентом генезиса выступает
время. Как объективная форма бытия материи время абсолютно.
Нельзя себе представить ни одного явления, которое, возникнув,
не просуществовало бы в течение определенного времени. Од<
нако для каждого конкретного явления оно предстает в форме
его автономного времени, проявляющегося в скорости протека<
ния процессов изменения, развития этого явления.
Автономность времени генезиса конкретных явлений выра<
жается в двух моментах.
Во<первых, процесс изменения, развития явления в опреде<
ленных пределах может не совпадать с аналогичным процессом
другого, даже тесно связанного с ним явления. Одни явления
могут опережать развитие других, тогда как третьи существенно
отстают в своем развитии. Так, правовая идеология пролетариата
77
Раздел I

возникает задолго до становления социалистического права. С за<

воеванием политической власти пролетариат России, опираясь на
основополагающие выводы, положения правовой идеологии, со<
здает новый тип права. Действие права, в свою очередь, способ<
ствует созданию, упрочению и развитию социалистических отно<
шений в экономике и других сферах общества.
Во<вторых, одно и то же явление на различных этапах своей
истории способно развиваться и, как правило, развивается не с
одинаковой скоростью. Переход от одного состояния к другому
в одних случаях занимает достаточно длительный период, в дру<
гих он протекает более быстро. Становление и развитие рабовла<
дельческой общественно<экономической формации заняло боль<
ший временной отрезок, чем все последующие за ним этапы вме<
сте взятые. Феодальный этап в истории человеческого общества
просуществовал более длительный период времени, чем капита<
листический, но был менее продолжительным по сравнению с
рабовладельческой формацией.
Автономное время генезиса выступает его общим свойством,
которое связывает отдельные стадии, этапы исторического раз<
вития явления в единый целостный процесс. Только наличие об<
щего автономного времени у тех или иных исторических состоя<
ний исследуемого делает их компонентами одного и того же ге<
незиса. В противном случае речь может идти лишь об историчес<
ких состояниях в развитии разных явлений. Указывая на разли<
чия между историческими моментами в существовании одного
капитала и аналогичными моментами капиталов, применяемых
в различных отраслях производства, К. Маркс отмечал : «То, что
мы раньше рассматривали как изменения, которые совершают<
ся с одним и тем же капиталом последовательно во времени, те<
перь мы рассматриваем как одновременно существующие раз<
личия между капиталистическими предприятиями, действующи<
ми одно рядом с другим в различных сферах производства» (3. Т. 25,
ч. I. С. 156).
Временная связь компонентов генезиса выражается в истори<
чески определенной последовательности их существования. По<
явление нового состояния означает смену предшествующего. Од<
нако каковы те объективные основания, которые позволяют от<
личать одно состояние в развитии явления от другого? Как об<
разно заметил К. Маркс, эпохи истории общества в отличие от
эпох истории Земли не отделены друг от друга абстрактностроги<
78
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

ми границами. Непрерывным представляется и генезис государ<

ства и права. Поэтому членение их истории на этапы всегда вызы<
вало затруднения у представителей теории государства и права.
Вспомним хотя бы, какие дискуссии были в советской литературе
по поводу периодизации истории советского государства и права
в 60<х годах.
Так, А. К. Стальгевич, рассматривая вопросы развития социа<
листического государства, расчленяет его исторический путь на
две фазы, понимаемые им в качестве синонима исторического
периода (313. С. 5).
Возражая против такой периодизации истории советского го<
сударства и права, А.П. Косицын считал, что такое деление и сам
термин «фаза» оказались несостоятельными и не выдержали ис<
пытания временем. Социалистическое государство, по его мне<
нию, прошло два этапа: на первом этапе оно выступало как госу<
дарство диктатуры пролетариата, на втором — оно является об<
щенародным. А между этими этапами лежит период перераста<
ния диктатуры пролетариата в общенародное государство, кото<
рый не является самостоятельным этапом, а представляет собой
нечто качественно меньшее (153. С. 11,45).
Ф.М. Бурлацкий, в свою очередь, обосновывая три этапа в раз<
витии советского государства, считал, что выделение процесса
перестания государства диктатуры пролетариата в общенародное
государство в период, а не самостоятельный этап просто «игра в
слова» (46. С. 105).
Недостаток данной полемики, как и других дискуссий по по<
воду периодизации государства и права, состоял в том, что авто<
ры пытались выявить различия в понятиях «фаза», «период» и
«этап», не имея общих представлений о том, что же из себя пред<
ставляет структурная часть генезиса государства и права вообще
и что же следует брать за основу периодизации исследуемых яв<
лений. Для того чтобы выявить видовые отличия, характеризую<
щие этап, фазу и период, нужно знать признаки родового поня<
тия, каковым в данном случае выступает понятие «структурный
элемент генезиса», и способы членения генезиса на составляю<
щие его компоненты.
Структурный элемент генезиса в философской литературе по<
нимается как этап, представляющий собой одно из звеньев «в пос<
ледовательном ряду качественных изменений, которое характе<
ризуется относительной самостоятельностью, специфическими
79
Раздел I

закономерностями. Подобно элементам структуры этапы могут

быть определены как генетические подсистемы, каждая из кото<
рых имеет свою собственную структуру и генезис» (102. С. 20).
Эти же признаки характеризуют и этап как относительно са<
мостоятельный элемент истории государства и права. Характер<
ным признаком этапа является его некое единство, устойчивость,
неизменяемость на определенном отрезке истории государства
и права. Этап занимает такой временной период, когда исследу<
емое явление (право или государство) находится в устойчивом
состоянии, статике и не претерпевает каких<либо изменений.
Смена одного этапа в развитии исследуемого другим происходит
тогда, когда исследуемое утрачивает ряд своих признаков и пере<
ходит в новое качество.
Для признания нового этапа в развитии исследуемого явле<
ния не требуется обязательного изменения всех сторон, призна<
ков этого явления. Вследствие исторической преемственности в
развитии явлений и процессов каждый новый этап сохраняет,
удерживает значительную часть компонентов, присущих пред<
шествующим этапам. Периодизация ведется с учетом динамики
главных, существенных признаков исследуемого, изменение ко<
торых отражает суть и специфику исторического процесса в це<
лом, наиболее полно характеризует логику развития исследуемо<
го. Существование нового этапа признается реальностью тогда,
когда сущность исследуемого явления претерпела значительные
качественные либо количественные изменения, стала иной.
Периодизация всей многовековой истории права, от момен<
та его становления до современного состояния, основные эта<
пы в его развитии определяются сообразно изменениям основ<
ного признака права — его классовой сущности. В соответствии
с таким основанием членения вся история права предстает как
последовательное развитие рабовладельческого, феодального,
буржуазного и социалистического типов права. Такое деление
истории права отражает его логику развития, а также специфи<
ческие особенности каждого исторического типа права, выра<
жающего волю определенного обладающего политической вла<
стью класса.
Каждый исторический тип права как мера свободы полити<
чески господствующего в обществе класса характеризовался и оп<
ределенным своеобразием норм, закрепляющих правовой статус
остальных классов, слоев общества. Так, рабовладельческое пра<
80
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

во закрепляло бесправное положение раба. Раб не имел прав не

только гражданина страны, но и человека. Согласно законам
Древнего Рима рабы признавались вещью и им не гарантирова<
лось даже право на жизнь. Феодальное право закрепляло и про<
водило в жизнь волю феодалов, освящало их сословные приви<
легии, власть над крепостными крестьянами. Буржуазное право,
будучи выразителем воли буржуазии, иначе устанавливает пра<
вовое положение рабочих масс. Оно формально всем гражданам
без каких<либо исключений предоставляет равные права, свобо<
ды, гарантирует защиту личности от произвола государства, его
органов и должностных лиц.
Исторический тип права, обладая однотипной классовой сущ<
ностью, также имеет собственную логику развития, собственную
историю. Поэтому основанием членения истории права в пре<
делах его исторического типа могут выступать признаки, свой<
ства, характеризующие качественное своеобразие права, напри<
мер развитость системы отраслей права, механизм его реализа<
ции в конкретных отношениях, состояние законности и другие
компоненты. В исторически короткие периоды основанием пе<
риодизации могут служить и некоторые количественные изме<
нения, происходящие в исследуемом явлении, например приня<
тие новой конституции, нового основополагающего для опреде<
ленной отрасли права кодекса, иного нормативно<правового
акта, усиление каких<либо тенденций в правовой политике го<
сударства и др.
Вследствие многообразия и сложности правовых явлений и
процессов их развития историки государства и права и по насто<
ящее время испытывают значительные затруднения с выработ<
кой критериев для выделения периодов внутри отдельных типов
государства и права и выход из этого положения видят в установ<
лении единых критериев, годных для всех правовых явлений и
процессов в рассматриваемый период (123. С. 8).
Что касается генетического членения, в качестве его основа<
ния не может быть взят любой признак, элемент исследуемого.
Это приводило бы к искусственному разрыву закономерного ис<
торического процесса на ряд ступеней, не соответствующих его
действительному процессу развития. Однако и неправомерно
стремиться к выявлению универсальных критериев генетического
членения. Основание генетического членения определяется в
каждом конкретном исследовании не абстрактно, а дифферен<
81
Раздел I

цированно, исходя из специфики исследуемого явления, позна<

вательных задач, временных параметров, подлежащих изучению,
и других факторов. Основание генетического членения не может
устанавливать единый стандарт для всего исторического много<
образия, а наоборот, оно должно наиболее ярко вскрывать логи<
ку исторического развития исследуемого.
В одних случаях таким основанием может быть главный эле<
мент явления, в котором с наибольшей полнотой выражается
его сущность (как, например, воля класса, выраженная в зако<
не, — при выделении исторических типов права). В других слу<
чаях основанием членения может быть элемент, который на ран<
них стадиях исследуемого был неразвитым, но со временем его
значение постепенно усиливалось, и в современный период или
в определенной перспективе этот элемент будет играть ведущую
роль в функционировании и развитии исследуемого (например,
периодизация истории советского права по такому признаку, как
совокупность прав человека и гражданина в советском законо<
дательстве, позволяет не только определить логику развития со<
ветского права, но и выделить его зигзаги, отходы от генераль<
ной линии исторического развития социалистического обще<
ства и права в сторону грубейших нарушений прав и свобод че<
ловека).
Благодаря правильно выбранному основанию членения хро<
нологическая последовательность исторических событий и фак<
тов дополняется генетической связью между отдельными каче<
ственно различными состояниями в развитии исследуемого.
При этом каждый этап, за исключением стадии становления ис<
следуемого, возникает на основе предшествующего и в свою
очередь выступает исходным началом, основой другого, более
зрелого состояния. Анализируя выявленные этапы, можно рас<
крыть их связи, обнаружить элементы, изменение которых по<
влекло за собой качественное преобразование явления в целом,
компоненты, остававшиеся на протяжении нескольких или всех
этапов без изменения, и другие существенные аспекты истории
исследуемого.
Связь между отдельными этапами понимается как генетичес<
кая связь. Эта связь бывает двух видов: основная генетическая,
характеризующая соотношение генезиса со всеми его элемента<
ми, и локальная, присущая отдельным следующим друг за дру<
гом этапам.
82
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

Основная генетическая связь характеризует исследуемое со сто<

роны роста, изменения и развития, показывает последователь<
ность возникновения и смены структурных состояний на протя<
жении всего его существования. При этом основная генетичес<
кая связь отражает автономное время генезиса исследуемого, ха<
рактеризует интенсивность процессов его становления, развития
и заката. Данный вид связи объединяет, цементирует в единое
целое все качественно различные состояния в развитии исследу<
емого как единого исторического процесса.
Каждый новый этап удерживает определенные моменты пред<
шествующего ему состояния, а нередко и более ранних этапов.
Вследствие такой преемственности отдельный элемент генезиса
не может быть понят в отрыве от предшествующих ему истори<
ческих процессов. В этом и состоит суть принципа историзма в
общей теории права, согласно которому право, как и любое со<
циальное явление, следует рассматривать исторически, в разви<
тии, изменении, как закономерный процесс смены одного исто<
рического типа права другим. Членение единого неразрывного
процесса развития на стадии, этапы есть лишь один из приемов,
способов его познания.
Локальная генетическая связь характеризует соотношение
между отдельными этапами в развитии исследуемого. Она рас<
крывает сложный процесс изменений одного из состояний гене<
зиса исследуемого, всю динамику его перехода в новое состоя<
ние, осуществляемого путем отмирания одних частей, появле<
ния новых, совершенствования других. Новое, ставшее состоя<
ние с иной совокупностью и набором структурных элементов, в
свою очередь, будет характеризоваться и иной генетической свя<
зью с этапом, который придет ему на смену. Поэтому локальная
генетическая связь является более конкретной и разнообразной
по формам проявления, нежели основная генетическая связь.
Генетическая связь — это связь между компонентами, частями
исторически развивающегося явления, характеризующая динами<
ку перехода одного состояния к другому и понимаемая таким об<
разом она отличается от всех иных видов связи, в том числе и при<
чинно<следственных связей. Этого обстоятельства, в частности,
не учитывает П.М. Рабинович, полагающий, что «генетические
закономерности отображают причинно<следственные зависимо<
сти (могущие быть как непосредственными, так и опосредован<
ными) государственно<правовых явлений, вскрывают факторы,
83
Раздел I

обусловливающие образование новых, ранее не существовавших

явлений». Примером таких связей, по мнению П.М. Рабинови<
ча, может служить связь между нормой права и юридической
значимостью определенных факторов, между правонарушени<
ем и юридической ответственностью определенного субъекта
(270. С. 39–40). Отождествление генетических и причинно<след<
ственных связей допускали и историки права, пытавшиеся про<
вести научную периодизацию истории российского государства и
права сообразно развитию экономических и иных социальных
явлений и процессов.
Причина и процесс развития не являются синонимами и ха<
рактеризуют качественно различные связи исторического разви<
тия объективной реальности. Причина отражает источник, ме<
ханизм изменения, развития исследуемого. Процесс развития ха<
рактеризует непосредственно рост, динамику конкретного, его
переходы от одного состояния к другому, связь между различны<
ми этапами в процессе этого роста.
Таким образом, генетическая связь — это всегда внутренняя
связь, которая характеризует процессы, происходящие непосред<
ственно с самим явлением, его сущностью, формой и содержа<
нием. Все, что лежит за пределами явления, выступает его конк<
ретно<исторической средой, которая оказывает то или иное вли<
яние, воздействие на это явление и может выступать в качестве
причины его развития, находиться с ним в причинно<следствен<
ной, но не генетической связи.
Общеизвестно, что развитие права детерминируется экономи<
ческим, материальным развитием общества, что именно эта сфера
социального бытия выступает в конечном итоге причиной изме<
нения, совершенствования права, его перехода в новое качество.
Но такая тесная связь права и экономики не позволяет подме<
нять генетические связи права причинно<следственными. Мож<
но лишь говорить о совпадении этих связей на протяжении боль<
ших временных отрезков в переделах одной общественно<эко<
номической формации. Именно так понимали К. Маркс и Ф. Эн<
гельс соотношение права и экономики, говоря об детерминиро<
ванности первого вторым.
«Чем дальше удаляется от экономической та область, кото<
рую мы исследуем, — писал Ф. Энгельс, — чем больше она при<
ближается к чисто абстрактно<идеологической, тем больше бу<
дем мы находить в ее развитии случайностей, тем более зигза<
84
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

гообразной является ее кривая. Если Вы начертите среднюю ось

кривой, то найдете, что чем длиннее изучаемый период, чем
шире изучаемая область, тем более приближается эта ось к оси
экономического развития, тем более параллельно ей она идет»
(3. Т. 39. С. 176).
В тех случаях, когда рассматривается сравнительно короткий
период в развитии права, в пределах одной общественно<эконо<
мической формации, то его генетические связи и причинно<след<
ственные связи с экономическими материальными отношения<
ми общества не только не совпадают, но и могут принципиально
различаться. Правовое развитие может идти в направлении, пря<
мо противоположном тому, которого требует базис общества.
Так, вряд ли только экономическими причинами можно
объяснить формы, методы и сроки возникновения, развития и
распада советского государства и права, все пройденные ими эта<
пы на протяжении семидесяти с лишним лет. Правовое регули<
рование в СССР всегда имело своей непосредственной целью
активное содействие становлению, закреплению социалистичес<
ких общественных отношений и перерастанию их в коммунис<
тические, создание необходимых условий для всемерного совер<
шенствования экономики и обеспечения населения необходи<
мыми материальными благами. Однако экономические потреб<
ности общества, потребности развития экономики советским
законодателем не всегда понимались правильно и своевремен<
но. Поэтому в истории права можно выделить ряд этапов, плохо
увязанных с действительным экономическим развитием советс<
кого общества, требованиями экономики.
Период культа личности Сталина, типичного авторитарного
режима, периоды активного построения коммунизма, а затем раз<
витого социализма, перестройки существенным образом моди<
фицировали, меняли действующее право, были самостоятельны<
ми этапами в истории советского права. Однако их действитель<
ными причинами выступает отнюдь не экономика, а политичес<
кие и международные события, идеологические установки партии
и субъективные представления ее лидера о путях приведения со<
ветского народа к благополучию и всеобщему счастью.
Кстати, и сама партия время от времени публично признавала
свой волюнтаризм, каясь в «ошибках», допущенных И. Стали<
ным, Н.С. Хрущевым, Л. И. Брежневым, признаваясь в невер<
ной законодательной политике. Так, на мартовском (1965 г.)
85
Раздел I

Пленуме ЦК КПСС отставание сельского хозяйства объяснялось

субъективистской хозяйственной политикой, закрепленной в
ряде нормативных актов, изданных без учета экономических за<
конов социализма.
Ясно, что этапы истории советского права, обусловленные
субъективными причинами, находятся между собой в сложной
генетической связи, но не определяются непосредственно при<
чинно<следственными связями права с экономическими отно<
шениями социализма. Генетическая связь как внутренняя связь
характеризует любое соотношение между ставшими и предше<
ствовавшими им состояниями, всеми переходами, зигзагами и
отступлениями от потребностей экономического развития обще<
ства, имевшими место в истории права. Причинно<следственная
связь права и экономики проявляет себя лишь в конечном итоге
и не отражает всего многообразия генетических связей.
Характерно, что стереотип, основанный на подмене генети<
ческих связей права причинно<следственными связями, настоль<
ко вошел в сознание российских правоведов, что они от него не
могут отрешиться и по настоящее время. Стремясь преодолеть
«ограниченность и односторонность взгляда на историю в свете
господствовавшей в течение ряда десятилетий марксистской пя<
тичленной формационной периодизации исторического процес<
са», они впадают в другую «ограниченность и односторонность».
Поиск критериев периодизации истории государства и права по<
прежнему ведется на путях, далеких от собственных внутренних
процессов данных явлений. Так называемый цивилизационный
подход не только не приближает юристов к пониманию и рас<
крытию внутренней логики истории права, а отдаляет от нее.
Один внешний критерий периодизации истории права — «эко<
номические отношения» цивилизационный подход пытается за<
менить рядом факторов и явлений (образ жизни человека, его ми<
ровоззрение, способы ориентации, система ценностей и др.),
которые влияют на правовое развитие весьма условно и в любом
случае не так существенно, как экономика (122. С. ХI–ХII).
История государства и права как наука достигает своей конеч<
ной цели не сведением известных фактов, событий к каким<либо
внешним по отношению к праву явлениям, а раскрытием зако<
нов развития права, его исторической логики, механизмов сме<
ны одного исторического состояния другим. И те историки пра<
ва, которые подменяют эту логику истории систематизацией пра<
86
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

вовых систем сообразно тем или иным внешним факторам, в луч<

шем случае останавливают исследование на половине пути, а в худ<
шем случае уводят познание в сторону, выдают очередную мод<
ную, конъюнктурную теорию исторического процесса за действи<
тельное решение проблемы.
С учетом изложенного представляется возможным дать сле<
дующее определение генезиса, его компонентов и генетической
связи.
Генезис — это история становления и развития явления, представF
ляющая собой органическое единство количественно или качественF
но различных исторических состояний (этапов), которые, будучи
объективированным выражением действия процессов изменения и
развития, отражают их автономное время и находятся между собой
в генетической связи.
Этап понимается как структурная часть генезиса, которая орга<
нически связана с его предшествующими и последующими эта<
пами и характеризуется индивидуальным в количественном или
качественном отношении состоянием. Этапы, охватывающие ка<
чественные изменения в структуре исследуемого явления, как
правило, обладают собственным автономным развитием, соб<
ственным генезисом.
Генетическая связь представляет собой соотношение, взаимо<
действие генезиса в целом и его компонентов, а также соотноше<
ние между ставшим состоянием в развитии исследуемого и ушед<
шими в историю этапами. Генетическая связь характеризует внут<
ренние процессы развития, «самодвижения» явления и потому
не может отождествляться с другими связями, в том числе и при<
чинно<следственными связями, лежащими вне явления и ока<
зывающими определенное влияние на процессы развития этого
явления.
Понимание генезиса, его структурного строения создает не<
обходимую основу и для решения такого дискуссионного в исто<
рии права вопроса, каким является вопрос о природе историчес<
ких закономерностей права и их конкретных проявлениях.
Из общего понимания закона как устойчивой, необходимой и
повторяющейся связи следует, что исторические законы как раз<
новидность закона вообще должны удовлетворять всем этим при<
знакам. Следовательно, они характеризуют не любую генетичес<
кую связь, а такую связь, которая является устойчивой, повторя<
ющейся и необходимой. Однако с помощью этой логически сфор<
87
Раздел I

мулированной дефиниции достаточно трудно выявить конкрет<

ные исторические закономерности, т.е. определить, какая же ге<
нетическая связь является закономерной, а какая носит случай<
ный характер.
Даже историки права, признающие существование истори<
ческих закономерностей, не могут, ни четко сформулировать
признаки этих законов, ни определить, какие же конкретно ге<
нетические связи следует квалифицировать как закономерные.
Так, О.А. Жидков, разделяя и поддерживая мнение Г.Б. Гальпе<
рина о наличии исторических закономерностей права, пишет:
«В общих рамках историко<правового исследования теоретичес<
кий подход позволяет выявить в огромном многообразии фак<
тов и явлений определенные структурно<генетические связи,
воспроизвести в историко<правовом анализе множество ступе<
ней при переходе от эмпирического уровня к выявлению сущ<
ности первого, второго и т.д. порядка. Особая значимость тео<
ретического уровня в историко<правовом анализе определяет<
ся тем, что исследователю, действующему на «стыке» наук, при<
ходится постоянно прибегать к использованию понятийного
аппарата и инструментария не только юридической, но и дру<
гих общественных наук» (107. С. 6).
Если ведущий российский историк права сводит исторические
закономерности к абстрактным «определенным структурно<гене<
тическим связям», а свидетельство теоретического подхода в ис<
торическом исследовании видит в применении понятийного ап<
парата теории права и других наук, то, видимо, и другие предста<
вители данной науки имеют аналогичные представления по это<
му вопросу. И не только они. В российской философской литера<
туре вопрос о природе исторических закономерностей также яв<
ляется дискуссионным, а предложенные пути его решения по пре<
имуществу гипотетичными.
Во<первых, термин «исторические законы» применяется как
родовое понятие для обозначения всех законов, действующих в
обществе, в отличие от законов, царящих в сфере природы.
Во<вторых, наиболее четкий критерий отличения историчес<
ких законов от так называемых структурных, функциональных
социологических законов видится в том, что «конкретная исто<
рическая закономерность есть результат пересечения, сочетания
закономерностей разных систем». Другое существенное отличие
социологических законов от исторических законов видится в том,
88
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

что первые могут быть обнаружены только при рассмотрении ис<

торических эпох и больших периодов, тогда как историческая за<
кономерность «проявляется на протяжении ограниченных отрез<
ков времени, в конкретной обстановке» (90. С. 59–64).
В<третьих, имеются солидные аргументы об отсутствии исто<
рических законов, которые бы имели самостоятельное бытие вне
и помимо социологических, структурно<функциональных зако<
нов. Как полагает С. Попов, объективный исторический про<
цесс — продукт деятельности людей. При этом любой вид дея<
тельности совершается по определенным и специфическим за<
конам. «Но объективно не существует какой<нибудь «специфи<
ческой исторической деятельности». Вся деятельность людей
носит исторический характер в том смысле, что возникает на оп<
ределенном этапе общественного развития, изменяется и разви<
вается. Но коль скоро не существует такой «специфической ис<
торической деятельности», то и не существует «специфических
исторических законов» (256. С. 150–152).
По нашему мнению, позиция С. Попова заслуживает внима<
ния и поддержки. Неудачные попытки философов выделить ис<
торические законы как нечто отличное от действующих социо<
логических законов, а ученых<юристов выявить конкретные ис<
торические законы, действующие в сфере права, косвенно сви<
детельствуют в пользу такого подхода. Даже такие всемогущие
чародеи и волшебники, как Тит Кузьмич и Фрол Фомич, вынуж<
дены были признать свое бессилие в поиске Того<Чаво<Не мо<
жет быть. «Ведь его ж на свете нету, сколько землю не копыть»,—
заявили они.
Современное, ставшее состояние права является устойчивым,
функционирует и модифицируется сообразно структурно<функ<
циональным законам либо вопреки им. Как уже говорилось ра<
нее, среди этих законов мы выделяет основную структурную связь
правовых явлений, связь компонентов правовой надстройки, свя<
зи права как тотального целого с другими компонентами обще<
ства. В соответствии с познанными законами люди, государство
и общество действуют в правовой сфере целесообразно и реали<
зуют свои цели: создают систему норм права, осуществляют их
реализацию в конкретных отношениях и охраняют от наруше<
ний. Каких<либо специальных исторических закономерностей
здесь нет, поскольку право и все его компоненты находятся в ста<
тике, устойчивом состоянии.
89
Раздел I

Там же, где имеет место динамика, изменение, действуют те

же самые функционально<структурные законы. Люди осознают
несовершенство действующих норм права, иных компонентов
нормативно<правового регулирования, их несоответствие объек<
тивным юридическим процессам и социальным закономернос<
тям и принимают меры по совершенствованию реального бытия,
политико<правовой практики. И вновь в этом изменении, раз<
витии правовой сферы не находится места каким<то особым ис<
торическим законам. И как следствие, философы пытаются уви<
деть специфику исторических законов не в их отдельном бытии
от структурно<функциональных законов, а в их комплексном
характере как некоем усредненном результате, объединяющем
действие многих законов в какой<либо одной сфере.
Историческая закономерность, полагает А.И. Гуревич, «выра<
стет из взаимодействия многих закономерностей, управляющих
различными системами: они складываются на основе действия
не одних лишь социологических законов, но также и закономер<
ностей чисто хозяйственных, демографических, закономернос<
тей биологической и психической жизни человека, духовной
жизни общества, законов природы, во взаимодействие с которой
вступают люди» (90. С. 55).
Однако и этот аргумент нельзя признать удачным. Объектив<
ные законы различаются по степени общности. Одни из них дей<
ствуют на протяжении всей истории человечества. Действие дру<
гих ограничивается одной формацией, тогда как третьи действу<
ют только в определенной сфере и достаточно короткий срок.
Каждый закон представляет собой одну из конкретных связей
между отдельными сущностями и характеризуется специфичес<
ким содержанием. Совокупным же результатом действия зако<
нов выступает, как известно, явление, предметно<практическая
деятельность, а не новый закон. Именно на уровне непосред<
ственного бытия происходит переплетение хозяйственных, де<
мографических и прочих законов, в том числе и законов биоло<
гии и природы. Явление же как непосредственное, наличное бы<
тие не представляет собой никакого закона. В лучшем случае оно
предстает конкретным проявлением закона, а то и вовсе проти<
воречит ему.
При наличии особых исторических законов оказалось бы не<
возможным общепризнанное единство исторического и логичес<
кого методов познания. В диалектической логике логический (те<
90
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

оретический) метод представляется «не чем иным, как тем же ис<

торическим методом, только освобожденным от исторической
формы и мешающих случайностей» (3. Т. 13. С. 497). Объектив<
ной основой единства данных методов выступает их способность
обеспечивать познание одних и тех же объективных законов.
Логический метод, отмечал Ф. Энгельс, обеспечивает «отра<
жение исторического процесса в абстрактной и теоретически пос<
ледовательной форме; отражение исправленное, но исправлен<
ное соответственно законам, которые дает сам действительный
исторический процесс, причем каждый момент может рассмат<
риваться в той точке его развития, где процесс достигает полной
зрелости, своей классической формы» (3. Т. 13. С. 497).
Исследование ставшего состояния, или, иначе говоря, струк<
туры исследуемого, позволяет познать действующие на момент ис<
следования законы, т.е. структурно<функциональные законы. Если
бы существовали особые, отличные от них исторические законы,
то исторический метод имел бы несомненное преимущество пе<
ред логическим, позволял бы познать то, что логическому методу
оказывалось не по силам. На деле же исторический метод не име<
ет значительных преимуществ перед логическим. И историческое
исследование, по мнению Ф. Энгельса, вносит лишь большую яс<
ность в полученные результаты, делает их более популярными и
тем самым доступными для широкого круга читателей.
Таким образом, признавая наличие генетических связей как свя<
зей между различными этапами в развитии права, иных явлений,
мы полагаем, что эти связи не могут характеризоваться как особые
исторические закономерности. В правовой сфере, как и обществе
в целом, закономерное и необходимое выражается в форме струк<
турно<функциональных законов. С учетом этого обстоятельства
надлежит определять и предмет общей теории права.

2.7. О содержании предмета общей теории права

Наличие у права развитой и сложной совокупности объектив<
ных закономерностей позволяет рассматривать предмет общей
теории права как систему закономерностей, без отнесения к это<
му компоненту науки правовых феноменов и иных социальных
явлений.
В конечном итоге общая теория права призвана раскрывать
общие закономерности права как тотального целого, как компо<
нента общества в целом. В число этих закономерностей входят:
91
Раздел I

во<первых, основная структурная связь явлений и процессов,

изучаемых данной наукой: нормы права, правоотношения, пра<
вонарушения, механизмов правотворчества, применения ответ<
ственности и др.;
во<вторых, закономерная связь, которая характеризует соот<
ношение сложных в структурном отношении явлений: систему
права, правосознания, систему законодательства, систему пра<
воотношений;
в<третьих, закономерная связь права и других социальных яв<
лений: экономики, политики, культуры, иных сфер социального
бытия. Однако эта группа закономерностей не является чисто
правовой, а находится на стыке общей теории права, социоло<
гии, политической экономии, политологии и других социальных
наук. Изучение этих закономерностей оказывается возможным
только путем выхода за сферу правового в область экономичес<
ких, политических и иных социальных закономерностей. Поэто<
му предмет общей теории права в этой части носит комплексный
характер и частично пересекается с предметами других соци<
альных наук.
Вышеназванные закономерности составляют так называемую
онтологическую часть предмета общей теории права. До недав<
него времени к изучению этой части предмета сводились все ис<
следования в области общей теории права. Однако начиная с 60<х
годов в сфере общей теории ведется разработка методологичес<
ких проблем познания права. В ходе их разработки было выясне<
но, что изучение данных проблем не составляет временной кам<
пании, обусловленной конъюнктурой тех лет, а является необхо<
димым условием успешного постижения правоведами предмета
общей теории права и других юридических наук. При этом ока<
залось, что методы, с помощью которых может быть познан пред<
мет общей теории права, представляют собой специфические
правила, принципы, отражающие особые, так называемые гно<
сеологические, закономерности. Эти закономерности хотя и ос<
новываются на «онтологических» закономерностях права, его
компонентов, но их разработка требует специальных исследова<
ний и представляет большую научную ценность.
В связи с этим закономерности познания предмета общей те<
ории права признаются необходимым компонентом ее предмета
и подлежат столь же интенсивной разработке, как и «онтологи<
ческие» закономерности. В силу современного достаточно высо<
92
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

кого уровня теоретических знаний, накопленных в сфере общей

теории права, всякое движение вперед в получении новых объек<
тивно<истинных знаний становится возможным постольку, по<
скольку ученым<юристам удается освоить новый метод научного
познания или существенным образом модифицировать уже из<
вестные приемы. Правоведение стоит на пороге освоения мето<
да восхождения от абстрактного к конкретному, который обес<
печит завершение процесса теоретического познания права и
позволит поставить всю систему понятий и категорий общей те<
ории права в надлежащую закономерную связь (см. главу 9).
В силу органической связи объективных закономерностей пра<
ва и методов, способов его познания предмет общей теории пра<
ва включает в себя также и закономерности познания права.
Достаточно распространенное мнение о том, что предметом
общей теории права выступают закономерности функциониро<
вания и развития права, является неточным в том смысле, что
содержит в себе тавтологию. Ибо, как было показано, особых
исторических законов развития права, которые были бы отлич<
ными от законов его функционирования, не существует. Законы
функционирования права выступают одновременно и законами
его развития.
Таким образом, предмет общей теории права представляет собой
систему общих закономерностей права как тотального целого, а такF
же социологических, экономических, политических и иных законоF
мерностей, которые влияют на действие и развитие права, его закоF
номерностей, и систему закономерностей познания предмета данF
ной науки.
Изложенное понимание предмета общей теории права разде<
ляется не всеми российскими правоведами. В юридической ли<
тературе, особенно в последний период, рядом авторов был выс<
казан взгляд, согласно которому претензии общей теории права
на охват всех без исключения общих закономерностей права при<
знаются несостоятельными. Приоритет отдается философии пра<
ва, которая якобы должна отражать наиболее глубинные законо<
мерности права, быть мировоззренческой наукой и даже подни<
маться до «высот философского обобщения». Удел же общей те<
ории права низводится до сведения воедино общезначимых, по<
вторяющихся в отраслевых науках положений о законе, праве,
правоотношениях, юридических фактах, т.е. решения тех задач,
которые сформулировал еще создатель данной науки Д. Остин
93
Раздел I

(16. С. 156). Из общей теории права изымаются также проблемы,

связанные с изучением процессов социального действия права,
его воздействия на поведение людей. Все эти проблемы отпоч<
ковываются в самостоятельную науку — социологию права.
Хотя между сторонниками изложенного взгляда на предмет
общей теории права и нет полной ясности в том, какие конкрет<
но проблемы надлежит отнести к философии права, социологии
права, общей теории права, вопрос о существовании философии
права и социологии права наряду со значительно урезанной в
предмете общей теорией права признается решенным и переве<
денным в плоскость практических действий. Интенсивно гото<
вятся и публикуются курсы философии права и социологии пра<
ва (16; 216; 347 и др.).
По нашему мнению, попытки разделить единый предмет об<
щей теории права на три самостоятельные или относительно са<
мостоятельные юридические науки являются дискуссионными.
Их воплощение в практике научных исследований приводит к
искусственному расчленению органически целостных общих
правовых закономерностей на части, вследствие чего вновь об<
разованные отрасли правоведения в виде философии права, со<
циологии права и общей теории права неизбежно дублируют друг
друга, создают иллюзию возможности решения глубинных про<
блем правоведения априорным путем, за счет дедуктивного при<
менения тех или иных философских принципов, категорий.
Так, Ю.В. Тихонравов полагает, что философия права есть
прежде всего учение о смысле права (347). Априори можно было
предположить, что в разделе его «Основ философии права», рас<
крывающем смысл права, мы найдем только высокие абстрак<
ции, описывающие и объясняющие основополагающие харак<
теристики права. Однако раздел получился преимущественно по
«ведомству» общей теории права. В нем долго и подробно объяс<
няется проблема стимулирования в праве, соотношение право<
вого регулирования и правового воздействия, значение стиму<
лов и наказания, ответственности. При этом широко привлека<
ется материал трудового, гражданского, административного, уго<
ловно<процессуального права и др. А в последующих главах ав<
тор и вовсе переходит к изложению истории правовых учений,
давая обстоятельную характеристику юридическому позитивиз<
му, естественному праву, социологическим теориям права. И если
все это от начала до конца является философией права, то что же
94
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

тогда остается на долю общей теории права и истории правовых

учений?
Не сумел последовательно развести предметы философии пра<
ва и общей теории права и С.С. Алексеев. Понимая философию
права как «вершину обобщенных юридических знаний», как ми<
ровоззренческую науку, он в качестве проблем данной науки рас<
сматривает историю становления и развития советского права и
правовой науки, дает оценку современному законодательству
Российской Федерации, анализирует другие вопросы, имеющие
весьма далекое отношение и «к вершине» правовых знаний, и к
мировоззренческим вопросам права. Когда же С.С. Алексеев из<
лагает проблемы общей теории права, которые, по его мнению,
должны быть не более чем вынесенными за скобки вопросами
отраслевых наук, то стиль изложения сохраняется таким же. Идут
обширные ссылки на Канта, И.А. Покровского, также время от
времени критикуются советское право и его идеологи и, самое
главное, рассматривается вопрос о соотношении права и циви<
лизации, который явно выходит за рамки обобщений отрасле<
вых наук и должен входить в философию права. Ибо трудно най<
ти более философский вопрос, чем анализ права в контексте ми<
ровой цивилизации.
Неизбежная путаница в предметах общей теории права и фи<
лософии права является одним из убедительных свидетельств
того, что конструкция взаимного существования этих наук явля<
ется нереальной и нежизненной. Философия права, общая тео<
рия права и социологии права как отрасли правоведения были
выделены еще 150 лет назад, когда общая теория права должна
была отвоевать себе место под солнцем у весьма почтенной по
возрасту и положению философии права. Борьба завершилась в
пользу общей теории права. Уже в конце ХIХ в. авторитетные
российские теоретики права убедительно доказали искусствен<
ность деления единого предмета на две дисциплины и целесооб<
разность их объединения в рамках общей теории права (152; 380).
Объединение этих наук российскими учеными позитивно ска<
залось и на конечных результатах, способствовало успешному раз<
витию общей теории права, углублению знаний о праве и его за<
кономерностях. Там же, где общая теория продолжала действо<
вать на «паях» с философией права, она сохранялась как чисто
эмпирическая наука, дисциплина низшего теоретического поряд<
ка (351. С. 168). В то же время ни одна из действовавших и дей<
95
Раздел I

ствующих философий права не привела юристов к познанию глу<

бинных закономерностей права, действительного источника его
развития, «самодвижения».
Философия, имеющая своим предметом общие закономерно<
сти движения и развития природы, общества и мышления, каче<
ственно отличается от конкретных наук, предметом которых вы<
ступают специфические законы, действующие в соответствую<
щей сфере. И в силу этого качественного различия предметов с
помощью философского знания нельзя формально<логически,
прямо и непосредственно вывести конкретно<научные знания.
По крайней мере никому еще это сделать не удавалось. Позна<
ние предмета конкретных наук осуществляется компетентными
специалистами с помощью специальных методов и при опоре на
философию. Последняя выступает основанием каждой конкрет<
ной науки, но ни полностью, ни частично не входит в предмет
конкретных наук. Наличие философских разделов в конкретных
науках было характерно для их неразвитых состояний, и в насто<
ящее время, когда науки преодолели младенческий возраст и са<
мостоятельно генерируют знания, попытки сохранения таких раз<
делов выглядят не более чем анахронизмом (см. главу 5).
Неубедительными представляются и предложения выделить
социологию права из общей теории права. Юридические зако<
номерности, связи, которые составляют предмет общей теории
права, как уже говорилось, нельзя выявить и обосновать без изу<
чения реальной жизни, политико<правовой практики, образую<
щей объект данной науки. Поэтому отделение социологии права
от общей теории права практически будет означать лишение об<
щей теории права одного из ее основных компонентов — объек<
та и, следовательно, сделает ее ущербной, односторонней, оста<
ющейся либо в рамках догматического изучения права, либо тай<
но или явно дублирующей социологию права, наряду и парал<
лельно с ней изучающей социально<правовые процессы, реаль<
ную жизнь права. Ибо научное познание начинается не с анали<
за сущности и закономерностей права, а с изучения эмпирии,
наличного бытия права, юридической практики.
Как объективная реальность право и практика его реализации
в конкретных отношениях содержат в себе все «онтологические»
закономерности, входящие в предмет общей теории права. И те
авторы, которые включают в предмет данной науки право, иные
правовые явления и их закономерности, не замечают того, что
96
 Глава 2. Понятие предмета общей теории права

при таком понимании предмета закономерности повторяются

дважды: как элемент, часть явлений и как самостоятельный ком<
понент предмета данной науки. Между тем право и иные явле<
ния составляют самостоятельный компонент логических осно<
ваний общей теории права — ее объект.

Глава 3.
Понятие объекта общей теории права

3.1. К истории исследований объекта общей теории

права
Признание объекта общей теории права в качестве ее относи<
тельно самостоятельного элемента, отличного от того, что пони<
мается под предметом данной науки, имеет принципиально важ<
ное значение. Ибо с помощью данной категории определяется
круг явлений и процессов объективной реальности, с познания
которых начинается сложный, противоречивый и чреватый
ошибками и заблуждениями процесс познания предмета науки.
Следует сразу оговориться, что круг авторов, последователь<
но разделяющих понимание объекта общей теории права как са<
мостоятельного компонента общей теории права, не очень ве<
лик. Еще меньше число авторов, предпринявших попытки обо<
сновать, конкретизировать и развить этот подход. И тем не ме<
нее среди его сторонников можно констатировать как минимум
три разные позиции относительно конкретного состава явлений
и процессов, образующих объект данной науки.
Первая попытка рассмотреть объект общей теории права в ка<
честве ее самостоятельного компонента была предпринята
В.А. Шабалиным в 1972 г. в работе «Методологические проблемы
правоведения». Он справедливо обратил внимание на недостаточ<
ную разработанность проблемы и на необходимость понимания
объекта как непосредственного бытия права, как социального
процесса, «который и надо попытаться видеть таким, каков он
есть: в движении и взаимодействии с субъектом, определяющим
свою точку зрения на него, цели познания и практического ис<
пользования» (376. С. 47).
Автор предложил рассматривать объект общей теории права
как сложное образование, состоящее из трех иерархически со<
члененных этажей<элементов. Первый этаж объекта общей те<
97
Раздел I

ории права, полагал В.А. Шабалин, составляет правовая фор<

ма экономических и иных тесно связанных с ними отноше<
ний. Второй этаж составляют правовые институты и основан<
ная на них специализированная юридическая практика: пра<
вовые нормы, правоотношения, законность, правопорядок,
правотворчество, судопроизводство, арбитраж, надзор за за<
конностью, охрана общественного порядка и др. Последний
этаж объекта научного познания составляют правовое созна<
ние, сама юридическая наука и правовая культура в целом.
Кроме того, все компоненты объекта общей теории права тес<
ным образом связаны с множеством других социальных явле<
ний и процессов. Однако вопрос о том, входят ли эти соци<
альные процессы и явления в объект науки, автором не рас<
сматривался и остался открытым.
Поддержав идею четкого разграничения предмета и объекта
правовой науки, П.М. Рабинович основное внимание уделил
предмету правоведения, обоснованию его понимания как систе<
мы закономерностей о праве. Вопрос о содержании и структуре
объекта правоведения им не был рассмотрен сколько<нибудь об<
стоятельно (270. С. 9–66). Этот пробел был частично восполнен
В.А. Козловым в работе «Проблемы предмета и методологии об<
щей теории права» (143).
По мнению В.А. Козлова, объектом правовой теории высту<
пает правовая действительность, понимаемая им как «предельно
широкая категория, охватывающая все многообразие социаль<
но<правовых явлений и процессов, отдельные стороны и момен<
ты которой в настоящее время могут быть и не затронуты внима<
нием правовой науки» (143. С. 13). Данная категория понимает<
ся автором как система юридических и неюридических явлений
и процессов, связанных между собой и подчиняющихся законо<
мерностям развития более широкого системного (социального)
целого. В число основных элементов объекта правового позна<
ния В.А. Козлов включал систему юридических норм, установ<
ленных государством, поведение участников общественных от<
ношений и общественные отношения, урегулированные правом.
Особо важное значение он придавал общественным отношени<
ям, характеризуя их в качестве важнейшей стороны правовой ре<
альности, своеобразной онтологии права, «без понимания кото<
рой невозможно определить системную целостность объекта пра<
вопознания» (143. С. 20).
98
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

Интерпретируемая подобным образом правовая действитель<

ность, по мнению В.А. Козлова, выступает не только объектом
теории права и частью ее предмета. Этот достаточно неожидан<
ный для его исходной позиции вывод обосновывается тем, что
общая теория права, раскрыв закономерности развития и функ<
ционирования правовой действительности, «возвращается вновь
ко всему многообразию правовой действительности, но уже не
как к непосредственной данности, а как к явлению, содержаще<
му познанную сущность» (143. С. 32).
Попытку обосновать содержание объекта правовой науки и
ее отдельных отраслей предпринимал и автор настоящей рабо<
ты. В 1980 г. в монографии «Метод правовой науки: основные эле<
менты, структура» мною было предложено понимание объекта
правовой науки, ее отдельных отраслей как совокупности норм
права, юридической практики и социальной практики в той час<
ти, в которой она обусловливает формирование и развитие права
(332. С. 55). Аналогичная позиция излагалась мною и в других
работах.
Изложенные взгляды на объект общей теории права не были
подвергнуты критике в юридической литературе, но и не полу<
чили поддержки у других авторов. За последние десять лет рос<
сийские правоведы не проводили специальных исследований
объекта правовой науки и ее отдельных отраслей, предпочитая
руководствоваться традиционным подходом к данной проблеме,
основанным на отождествлении объекта и предмета науки. Од<
нако длительное умолчание о проблеме, отсутствие у ученых<
юристов интереса к ней и другим методологическим вопросам
правоведения не снимают их с повестки дня и не умаляют их ак<
туальности. Любой пробел в науке по принципиально важной
теоретической и методологической проблеме, как и шило в меш<
ке, утаить нельзя, а натыкаться на него приходится достаточно
часто.
Выделение объекта общей теории права предполагает прежде
всего поиск дополнительных аргументов в пользу понимания
объекта общей теории права как ее самостоятельного компонен<
та. В частности, решающее значение здесь имеет сущностная и
функциональная характеристика этого компонента науки.
Потребность в обособлении объекта науки от ее предмета была
вызвана отнюдь не честолюбивым желанием философов открыть
новую категорию, а объективными причинами — наличием гно<
99
Раздел I

сеологических проблем, удовлетворительное объяснение которых

в рамках традиционного понимания предмета науки не представ<
лялось возможным. Речь идет прежде всего о проблеме начала на<
учного познания.
Диалектико<материалистическая теория познания связывает
начало научного познания с внешним, объективно существую<
щим вне и помимо познающего субъекта миром, исходит из прин<
ципов, согласно которым:
исходный пункт научного познания составляет объективная
реальность, внешний мир. Формы бытия, отмечал Ф. Энгельс,
«мышление никогда не может черпать и выводить из самого себя,
а только из внешнего мира» (3. Т. 20. С. 34);
исследуемый предмет, явление должен быть взят не в форме
объекта, а как человеческая, чувственная деятельность, практи<
ка (3. Т. 3. С. 1);
процесс познания явлений объективной реальности начина<
ется с их конкретно<чувственного восприятия и представления.
Для раскрытия закономерностей исследуемого «нужно эмпири<
чески начать понимание, изучение, от эмпирии подниматься к
общему» (6. Т. 29. С. 187).
Проблема начала познания права включает в себя два ас<
пекта: филогенетический, т.е. историческое развитие юриди<
ческой науки как системы знаний о закономерностях функ<
ционирования и развития правовых явлений, и онтогенетичес<
кий, т.е. развитие правовых знаний отдельной личности, от<
дельного ученого.
Отдельный познающий субъект имеет перед собой два ком<
понента: объективную реальность и систему теоретических и эм<
пирических знаний, отражающих ее. Поэтому, чтобы субъект мог
дать новые теоретические знания, он должен усвоить знания, по<
лученные его предшественниками. Современный исследова<
тель — это прежде всего высококвалифицированный специалист
в той области юридических знаний, дальнейшему развитию ко<
торой он посвящает свою научную деятельность. Однако это вовсе
не означает, что начало его познавательных актов находится в те<
оретических знаниях, а не в самом конкретном явлении, что на<
учный анализ «начинается не с непосредственно эмпирических
данных социальной действительности, а с определенных абст<
ракций, отражающих социальные явления, отдельные стороны
действительности» (124. С. 74).
100
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

На возможность такого неверного понимания исходного пун<

кта в теоретическом исследовании указывал еще К. Маркс. «Кон<
кретное, — писал он, — потому конкретно, что оно есть синтез
многих определений, следовательно, единство многообразного.
В мышлении оно поэтому выступает как процесс синтеза, как ре<
зультат, а не исходный пункт, хотя оно представляет собой дей<
ствительный исходный пункт» (3. Т. 12. С. 727). Поэтому в фило<
генетическом плане наука, ее теоретико<понятийный аппарат
представляет собой не начало, а результат мыслительной деятель<
ности человека, итог ее многовекового развития, в ходе которого
многие гипотетические, ошибочные положения опровергались
новыми теоретическими данными либо практической деятель<
ностью человека.
Процессы усвоения индивидуумом наличных теоретических
знаний также нельзя представлять как чисто умозрительные акты,
полностью лишенные какой<либо связи с реальными процесса<
ми и явлениями. Последние представлены в учебной литературе
в виде конкретных примеров, иллюстрирующих те или иные те<
оретические положения, а также воспринимаются познающим
субъектом непосредственно в процессе его практической деятель<
ности как субъекта конкретных правоотношений.
Любой акт логического (теоретического) познания независи<
мо от того, желает этого познающий субъект или нет, содержит в
той или иной форме знания, отражающие объективную реальность.
Как убедительно показал Ф. Энгельс на примере с Е. Дюрингом,
попытки представить познание как саморазвитие неких исходных
логических принципов, «так называемых простейших элементов
общества», не имеющих никакой связи с существующей объектив<
ной реальностью и поэтому обладающих всеобщим значением, в
действительности оказываются глубоко земными и реальными.
«Наш идеолог может вертеться и изворачиваться, как ему бу<
дет угодно, — отмечает Ф. Энгельс, — историческая реальность,
выброшенная им за дверь, возвращается через окно. И вообра<
жая, что он создает нравственное и правовое учение для всех ми<
ров и всех времен, он на самом деле дает искаженное,— ибо оно
оторванное от реальной почвы,— и поставленное вверх ногами
отражение, словно в вогнутом зеркале, консервативных или ре<
волюционных течений своего времени» (3. Т. 20. С. 98).
Чтобы избежать такого искаженного, однобокого изображения
действительности, необходимо брать исходным пунктом позна<
101
Раздел I

ния не логические понятия, категории, а саму объективную ре<

альность, отражением которой эти понятия и категории являют<
ся. Именно эта реальность содержит в себе источник собственно<
го развития, движения и, в конечном итоге, источник развития
науки и вследствие этого выступает исходным пунктом, началом
познания. Наличие теоретических знаний не может освободить
исследователя от изучения исследуемого на уровне его эмпири<
ческого бытия, поскольку любая абстракция, любое определение
имеют свои конкретно<исторические границы, за пределами ко<
торых они теряют всякий смысл и значение.
Объективная реальность, которая выступает началом теоретиF
ческого познания и противостоит познанным закономерностям как
своей бледной, неполной а иногда и искаженной копии, отраженной
в форме понятий, категорий и иных абстракций, понимается как
объект науки. Именно из потребности строгого отделения познан<
ных закономерностей от самой объективной реальности, где эти
закономерности действуют, а также последовательного примене<
ния материалистически истолкованной проблемы начала в на<
учном познании в гносеологии формулируется принцип, требу<
ющий последовательного и строгого отличения объекта науки от
ее предмета.
Неукоснительное следование этому принципу представителей
конкретных наук обеспечивается прежде всего установлением
объекта науки, т.е. совокупности конкретных явлений и процес<
сов, системное изучение которых позволяет воспроизвести пред<
мет науки во всей его полноте, всесторонности и объективности.
Эта же задача непосредственно стоит и перед правоведами и уже
получила определенное, хотя и неоднозначное решение.

3.2. Содержание объекта общей теории права

Характерная особенность объекта общей теории права состо<
ит в том, что он не представляет собой объективной реальности,
отличной от той, которая исследуется остальными юридически<
ми науками. Совокупность всех объектов этих наук образует еди<
ный объект общей теории права, что прямо и непосредственно
вытекает из содержания предмета общей теории права.
Общие закономерности функционирования и развития пра<
ва, иных явлений, а также свойства, связи, которые исследуются
всеми или большинством юридических наук, составляют суть и
непосредственное содержание предмета общей теории права. По<
102
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

этому понятия и категории последней широко используются пред<

ставителями конкретных юридических наук в процессе познания
исследуемых ими явлений и процессов. Так, учение о сущности
права, нормативно<правовых актах, правосознании, правоотно<
шениях используется для раскрытия сущности отраслевых норм
права, их системного строения, форм и способов реализации в кон<
кретных отношениях.
Активное, творческое применение понятий и категорий об<
щей теории права в познании предмета конкретных юридичес<
ких наук становится возможным при том непременном условии,
что эти понятия и категории являются истинными, что они вер<
но отражают устойчивые, необходимые, общие связи, свойства
исследуемых конкретных явлений и процессов. Обеспечить же
истинность понятийного аппарата общей теории права, его спо<
собность выступать надежным средством научного познания, а
также своевременно освобождаться от устаревших понятий, при<
водить их в соответствие с новыми закономерностями и процес<
сами нельзя иначе, как последовательно изучая все те процессы
и явления, которые составляют объект остальных юридических
наук. И как показывает опыт, представители общей теории права
весьма активно и охотно используют в своих исследованиях на<
учно<обоснованный эмпирический материал, собранный и сис<
тематизированный представителями отраслевых и иных юриди<
ческих наук.
Диалектика соотношения общего, особенного и отдельного ле<
жит в основе взаимосвязи понятий и категорий общей теории пра<
ва с реальными конкретными явлениями и процессами, в кото<
рых это общее проявляется. Характерная особенность этой свя<
зи состоит в том, что отдельные события, факты, процессы со<
держат в себе не только всеобщее, но и специфические, особен<
ные черты, признаки, связи, изучаемые конкретными юридичес<
кими науками. Поэтому реальные события, явления, факты без
какого<либо труда и насилия над их содержанием и сущностью
можно соотнести с конкретными юридическими науками, пред<
ставить их как часть объекта этих наук. В то же время выявить
факты, события, которые бы входили в объект только общей те<
ории права, можно лишь в узкой сфере, характеризующей реаль<
ное состояние научных исследований предмета данной науки.
Так, каждая норма права входит в какую<либо конкретную от<
расль права (конституционное, гражданское, административное,
103
Раздел I

трудовое право и др.) и, следовательно, в объект соответствующей

юридической науки. Но нет ни одной нормы права, которая бы
входила напрямую в объект общей теории права, минуя объекты
остальных юридических наук. Аналогичным образом происходит
дифференциация правоотношений по отраслям права и юриди<
ческим наукам. Одновременно эти же нормы и правоотношения
содержат все те всеобщие черты, связи, свойства, которые изуча<
ются общей теорией права и соответственно входят в ее объект.
С учетом изложенной взаимосвязи объектов конкретных юри<
дических наук и общей теории права вопрос о содержании объекта
последней не может быть решен без обращения к объектам дру<
гих юридических наук и обобщения всего позитивного, что было
достигнуто ими в этом вопросе.
Специфику объекта юридической науки составляет прежде
всего право как регулятор общественных отношений классового
общества. Собственно, оно и составляет основное отличие юри<
дических наук от других частей обществознания. Юридические
науки обособились во всей системе общественных знаний как раз
потому, что они целиком специализировались на изучении пра<
ва, правового регулирования. Именно перед ними стоит задача
познать закономерности функционирования и развития права, с
тем чтобы обеспечить эффективное нормативно<правовое регу<
лирование общественных отношений и деятельности государ<
ственных органов по реализации, применению действующих за<
конов и иных норм права.
Право в определенных случаях может изучаться в отрыве от
породивших его экономических и иных общественных отноше<
ний. Из принципа материальной обусловленности права, одна<
ко, нельзя делать категоричный вывод о том, что «всегда необхо<
димо исследовать политическое содержание закона, его социаль<
ное назначение, обусловленность общественными отношения<
ми и т.д.» (323. С. 79). Данный вывод не подтверждается практи<
кой научных исследований. Право есть форма общественных от<
ношений. Это бесспорно. Однако подобно любой форме оно об<
ладает определенной совокупностью признаков, свойств и свя<
зей, которые присущи ему как специфическому явлению соци<
альной реальности и независимы от его содержания — матери<
альных процессов общества. Таковы, например, его свойства
формальной определенности и нормативности, связи между от<
дельными элементами на уровне правовой нормы и правового
104
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

института, а также закономерности выражения правовых норм в

нормативных актах.
Познание всех специфических черт права является важней<
шей задачей всей юридической науки. Исследования, раскрыва<
ющие эти черты права, имеют важное значение в сфере как об<
щей теории права (учение о правовой норме, законодательной
технике и др.), так и отраслевых юридических наук (вопросы вза<
имосвязи правовых норм между собой, внутри отдельных инсти<
тутов и всей отрасли права).
Изучение права, всех его связей с экономикой и другими со<
циальными процессами, однако, не приводит к познанию фун<
даментальных проблем права, выявлению его закономерностей
функционирования и развития как особого социального явления
современного общества. Правовая наука, ограничивающая себя
изучением правовых норм, как достаточно убедительно показы<
вает история развития юридического позитивизма, не способна
поднятся до уровня познания своего предмета во всей его полно<
те и всесторонности.
Теоретический анализ сущности, социального назначения
права, закономерностей его функционирования и развития, т.е.
основополагающих проблем правоведения, невозможен без уче<
та связи права с другими социальными явлениями и процесса<
ми. Поэтому вполне правомерно, что в объект всех юридических
наук, в том числе и общей теории права, включаются не только
юридические, но и иные социальные феномены. Наиболее ост<
ро потребность в изучении неправовых явлений и процессов осоз<
нается представителями науки уголовного процесса в связи с тем,
что важнейшую часть ее объекта составляют не только уголовно<
процессуальные отношения между участниками уголовного про<
цесса, но и непосредственная деятельность суда, прокуратуры и
органов следствия, основанная на процессуальном законе при
расследовании и разрешении уголовных дел.
Деятельность названных органов в сфере уголовного процес<
са, как и любая иная предметно<практическая деятельность,
включает в себя цели, средства, результат и процесс деятельнос<
ти, т.е. является разновидностью правоприменительной практи<
ки. Понимание деятельности только как процесса или ее резуль<
тата оказывается недостаточным уже при изучении механизма и
эффективности воздействия уголовно<процессуального законо<
дательства на общественные отношения, эффективности дея<
105
Раздел I

тельности органов суда, прокуратуры и следствия. Так, обобщая

результаты прокурорско<следственной и судебной деятельнос<
ти, возможно выявить факторы, связанные с применением уго<
ловно<процессуальных норм, установить полноту и пределы до<
казывания, выявить ошибки и недостатки в применении мате<
риального и процессуального законодательства, разрешении
спорных вопросов, возникающих в юридической практике, эф<
фективность осуществления правоприменительными органами
своих полномочий и некоторые другие вопросы (133. С. 4).
В то же время из материалов обобщения судебно<прокурорс<
кой практики не представляется возможным выявить причины
ошибок и недостатков в деятельности органов следствия, про<
куратуры и суда, обусловленных личностью работника, его про<
фессиональными навыками и нравственно<психологическими
качествами (мировоззрением, уровнем правосознания, отноше<
нием к работе, степенью удовлетворенности ею и др.), а также
условиями его работы, включающими в себя служебную нагруз<
ку, состояние научной организации труда, материальное и мо<
ральное стимулирование результатов труда, своевременность
выплаты заработной платы и др. Между тем знание этих сторон
деятельности судебных органов весьма важно. Без них, в част<
ности, нельзя определить эффективность норм уголовного про<
цесса, правоприменительной деятельности суда, прокуратуры и
органов следствия.
Не представляется возможным изучать закономерности
функционирования и развития правоотношений в сфере уго<
ловного процесса в отрыве от остальных сфер общества. Будучи
правовой формой идеологических общественных отношений,
правоотношения в сфере уголовного процесса в конечном ито<
ге детерминируются материальным и культурным развитием
общества, состоянием демократии и законности. Зависимость
процессуальной формы от уровня культуры и социальных усто<
ев общества особенно ярко проявляется в больших историчес<
ких периодах. Так, обязательным и необходимым элементом
китайского права выступала палка как орудие получения дока<
зательств по уголовным делам и наказания виновных. Средне<
вековое уголовное уложение не мыслило эффективной деятель<
ности органов правосудия без применения самых изощренных
пыток. Гласный свободный судебный процесс полностью соот<
ветствует представлениям цивилизованного общества о правах
106
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

и свободах человека, личности и способах получения доказа<

тельств его виновности в совершении преступлений. Каждая из
названных форм судебного процесса является продуктом свое<
го времени, соответствует уровню культурного и материально<
го развития общества.
О социальной обусловленности процессуального законода<
тельства убедительно свидетельствует и вся история советс<
кого уголовного процесса, основные этапы становления и раз<
вития которого в конечном итоге отразили основные этапы ис<
тории советского общества. В частности, в 30<е гг., в период
усиления массовых репрессий и судебного произвола, суще<
ственные изменения претерпевает и уголовно<процессуальное
законодательство. Все те элементарные нормы, которые по<
зволяли советским людям защищать себя от произвола госу<
дарства, грубого вмешательства в их жизнь, сохраняли свое
действие лишь формально. Кроме того, по делам, связанным
с обвинением людей в совершении наиболее тяжких преступ<
лений, был введен упрощенный порядок рассмотрения уголов<
ных дел, что позволяло государству признавать политическим
и иным опасным преступником любого самого законопослуш<
ного гражданина.
Осуществленная в конце 50<х гг. реформа уголовно<процес<
суального законодательства, выразившаяся в восстановлении де<
мократических начал, укреплении процессуальных гарантий и за<
конности в деятельности суда, прокуратуры и следственных ор<
ганов, явилась следствием качественных изменений, которые
произошли в тот период в советском обществе, его политичес<
ком строе и культурном уровне. В эту реформу весомый вклад
внесла и советская юридическая наука, и прежде всего наука уго<
ловно<процессуального права, разработавшая теоретические ос<
новы и практические рекомендации о совершенствовании уго<
ловно<процессуального законодательства с учетом нового этапа
в развитии советского общества, его социально<политической
ориентации.
Естественно, что адекватное отражение в процессуальной пра<
вовой форме ее социально<политических предпосылок было до<
стигнуто в результате изучения не только деятельности судебных
и прокурорских органов по разрешению уголовных дел, но и за<
кономерностей развития советского общества, его социально<по<
литических ориентаций и устремлений, т.е. того, что составляет
107
Раздел I

непосредственный источник, социальную обусловленность уго<

ловно<процессуального законодательства.
Таким образом, если наука уголовного процесса ставит своей
непосредственной задачей раскрытие закономерностей функци<
онирования и развития правовых отношений в сфере уголовно<
го правосудия — а именно такие задачи она и призвана решать
как система подлинно научного, объективно<истинного знания,
то эта отрасль правоведения не может ограничивать свой объект
лишь нормами права, уголовно<процессуальными отношения<
ми и правоприменительной практикой. Объект этой науки, бе<
зусловно, должен включать и общественно<исторические усло<
вия формирования и функционирования уголовно<процессуаль<
ного права, или, иначе говоря, общественную и политическую
практику.
Объект науки уголовного процесса должен также включать в
себя следующие неюридические явления и процессы:
во<первых, деятельность государства по совершенствованию
данной отрасли, т.е. правотворческую практику. Изучение пос<
ледней имеет место в процессе историко<политического тол<
кования норм права, а также в исследовании истории становле<
ния и развития уголовно<процессуального законодательства,
объяснении причин, в силу которых был избран тот или иной
вариант нормативно<правового регулирования общественных
отношений;
во<вторых, правосознание в форме правовой идеологии и
правовой психологии. Ибо наука уголовного процесса изучает
не только закономерности функционирования и развития со<
ответствующей отрасли права, но и историю научных знаний
об этой отрасли, влияние науки на правоприменительную прак<
тику и др. Изучение правовой психологии участников уголов<
ного процесса, правосознания работников суда, прокуратуры,
органов следствия осуществляется в исследованиях эффектив<
ности действия норм уголовно<процессуального законодатель<
ства либо выступает объектом специальных исследований;
в<третьих, поведение участников уголовно<процессуальных
отношений, влияние их предметно<практической деятельнос<
ти на эффективность действия норм действующего уголовно<
процессуального законодательства.
Такое понимание объекта науки уголовного процесса в пол<
ной мере соответствует философскому требованию брать иссле<
108
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

дуемый предмет не в форме объекта, а как чувственную деятель<

ность, практику и является необходимым условием плодотвор<
ного комплексного исследования уголовно<процессуального за<
конодательства, закономерностей его функционирования и раз<
вития, его обусловленности материальными и иными компонен<
тами социального бытия.
Социально<политическая и юридическая практика должна
включаться и в объект общей теории права и иных юридичес<
ких наук, которые, подобно науке уголовного процесса, при<
званы в пределах своего предмета изучать такие аспекты, как:
1) социальная обусловленность законодательства, конкретные
формы воздействия на него экономических и иных социальных
факторов, образующих конкретно<историческую обстановку
функционирования и развития законодательства; 2) механизм
и закономерности воздействия законодательства на различные
стороны материальной и духовной жизни общества; 3) эффек<
тивность законодательства и правоприменительной деятельно<
сти органов государственной власти и органов местного само<
управления.
Общая теория права и отраслевые юридические науки в це<
лях успешного осуществления поставленных перед ними задач
не могут не исследовать всех тех сторон, явлений социальной
жизни, которые обусловливают формирование права и высту<
пают в качестве составных частей механизма его действия и ко<
торые не могут быть изучены при помощи догматических, фор<
мально<юридических методов. Закономерности развития пра<
ва нельзя выявить ни из самих норм, ни из правоприменитель<
ной деятельности органов исполнительной власти, суда и орга<
нов местного самоуправления, так как в сложной системе взаи<
мосвязей и взаимозависимостей эти два компонента социаль<
ной реальности в конечном итоге оказываются производными,
зависимыми от материальных, экономических отношений об<
щества. Поскольку эта зависимость проявляется не прямо и не<
посредственно, а через систему иных социальных явлений (со<
циальные слои общества, их соотношение, потребности, цели,
интересы), то объектом научных исследований юриста неизбеж<
но выступает социально<политическая практика, обусловившая
формирование права и его закрепление в системе общеобяза<
тельных правил поведения. При этом социально<политическая
практика в объект отраслевых юридических наук входит не пол<
109
Раздел I

ностью, а постольку, поскольку это необходимо для раскрытия

закономерностей функционирования и развития соответству<
ющей отрасли правоведения.
Не ограничиваются формально<логическим анализом зако<
нодательства, практики его применения и исследования ме<
ханизма правового регулирования, действия права, его отдель<
ных отраслей и институтов. Здесь необходим анализ реально<
го поведения субъектов права, осуществляемый конкретно<со<
циологическими методами. Ибо только он позволяет раскрыть
механизм социального действия норм права, соответствие пра<
вовой нормы целям правового регулирования, определить пути
совершенствования законодательства и практики его приме<
нения, выявить соотношение различных методов правового ре<
гулирования и закономерностей общественного развития (368.
С. 257–282).
Процесс перехода норм права в правовые отношения и ре<
альное поведение (правомерное или противоправное) охваты<
вает такие объективные элементы социального бытия, как ма<
териальное положение общества и участников правоотношений,
состояние правопорядка и законности, политическая стабиль<
ность в стране, а также субъективные факторы: мировоззрен<
ческие позиции и правовую психологию субъектов права, их
профессиональный и жизненный опыт, правовые установки и
ценностные ориентации и др.
Все это свидетельствует о том, что объект общей теории пра<
ва, равно как и иных отраслей правоведения, представляет со<
бой сложное образование, состоящее из норм права, правосоз<
нания, правоотношений, социально<политической и иной пред<
метно<практической деятельности.
Признание социально<политической практики как одного из
компонентов объекта юридической науки и ее отдельных от<
раслей составляет коренное отличие российского правоведения,
стоящего на материалистических позициях, от иных политичес<
ких и правовых теорий. Интепретация объекта юридической
науки как совокупности норм права и правовых отношений яв<
ляется вполне приемлемой и для ряда ученых<юристов, не раз<
деляющих положений материализма в философии и правове<
дении. Так, российский правовед Н.М. Коркунов считал необ<
ходимым за основу изучения права брать не нормы, а юриди<
ческие отношения. «Только изучение юридических отноше<
110
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

ний, — писал он, — а не толкование отдельных законодательных

постановлений дает обобщенное и систематическое знание пра<
ва, знание научное» (152. С. 348). Аналогичного мнения придер<
живался и известный немецкий юрист Р. Иеринг.
Анализ правовых отношений (по сравнению с догматичес<
ким изучением права) несомненно расширяет возможности
юридической науки, однако оставляет за ее пределами те сфе<
ры социального бытия, которые являются в конечном итоге ис<
точником изменения и развития права и регулируемых им об<
щественных отношений. Вследствие этого правовые теории, в
том числе и те, которые исследуют правовые отношения, вклю<
чают их в объект науки, не поднимаются до раскрытия подлин<
ных закономерностей функционирования и развития права.
Только правоведение, способное последовательно придержи<
ваться теории материалистического понимания общества и про<
водить эту теорию в конкретных исследованиях, правильно оп<
ределяет источник движения права и соответственно область со<
циального бытия, без анализа которых не может быть познано
право в его сущности и необходимости.
Поэтому и в настоящее время первоочередная задача россий<
ских правоведов видится в сохранении и дальнейшем развитии
лучших материалистических традиций в правовой науке при ре<
шении фундаментальных проблем правоведения, в том числе и
при трактовке содержания предмета и объекта общей теории пра<
ва и иных юридических наук. И по настоящее время не утратил
своей актуальности тезис авторов работы «Теоретические пробле<
мы методологии исследований государства и права» о том, что
«игнорирование отношений, оказывающих на государство и пра<
во определяющее воздействие или находящихся с ними в какой<
то другой связи, возвращает нас на позиции юридического пози<
тивизма, где государство и право превращаются в самостоятель<
ные области, имеющие независимое историческое развитие и
поддающиеся независимой исторической обработке» (361. С. 66).
Ученые<юристы, признавая необходимость изучения соци<
альных, неправовых факторов, оказывающих влияние на разви<
тие и функционирование права, расходятся в понимании резуль<
татов этих исследований, их влияния на структуру правовой на<
уки и содержание конкретных юридических наук. С момента воз<
рождения социологических исследований в советском правове<
дении, т.е. с конца 60<х – начала 70<х гг., и по настоящее время
111
Раздел I

российские юристы ведут спор о том, приводит ли изучение взаи<

мосвязи социальных факторов и права к появлению новых отрас<
лей правоведения в виде социологии права или ей подобной от<
расли научного знания.
Конечно, ни одна отрасль правоведения не сможет успешно
развиваться и решать поставленные перед нею задачи, не прово<
дя собственными силами исследований влияния социально<по<
литических факторов на право и наоборот, не изучая результатов
воздействия на социально<политическую сферу соответствующих
норм права. Именно таким путем шло в 80<х гг. интенсивное раз<
витие науки уголовного права, уголовного процесса, государ<
ственного права и других юридических наук, представители ко<
торых творчески освоили конкретно<социологические методы и
успешно использовали их в познании своего объекта. Однако ни
в тот период, ни в настоящее время юристами не проведено ни
одного социально<правового исследования, которое бы вписы<
валось в рамки чистой социологии права.
Дело в том, что социология права не обладает собственным
предметом — закономерностями функционирования и разви<
тия правовых явлений. И как ни камуфлируй это обстоятель<
ство наукоообразными фразами, как ни объявляй ее «опреде<
ленным образом структурированной системой социальных зна<
ний о праве как особом социально<юридическом феномене в
его генезисе, а также действии, т.е. как социально детермини<
рованном и социально действующем (социально направленном)
явлении, процессе» дело не двигается с мертвой точки. Ибо сто<
ронники социологии права не могут определить ее предмет,
подменяют его перечислением явлений, процессов, которые со<
циология права может изучать. Но все эмпирические исследо<
вания, которые может проводить социология права — пробле<
мы механизма и эффективности действия норм права, их соци<
альной обусловленности, правовой социализации личности и
др., осуществляются представителями общей теории права и
других отраслей правоведения. Именно они обладают собствен<
ным предметом и применительно к его содержанию могут раз<
рабатывать закономерности функционирования и развития пра<
ва (см. главу 6).
Конкретно<социологические исследования как один из эта<
пов на пути познания предмета юридических наук выступают их
необходимым познавательным средством, а не вынужденной
112
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

мерой, обусловленной «недостаточным развитием отдельных раз<

делов общественных наук».
Ни экономисты, ни социологи, ни представители иной об<
щественной науки не могут дать юристам всех данных относи<
тельно связей и зависимостей права от экономических, соци<
ально<политических, психологических и иных социальных фак<
торов, которые можно получить с помощью конкретно<социо<
логических правовых исследований. Каждая социальная неюри<
дическая наука изучает социальную реальность и осуществляет
сбор эмпирических фактов применительно к своему предмету
исследования. При этом она раскрывает лишь одну сторону со<
циальной жизни, тогда как юриста интересуют данные о комп<
лексном влиянии экономических, политических и иных фак<
торов на право и другие явления, изучаемые правоведением.
Юрист не ограничивается констатацией данных фактов, а до<
водит свой анализ до выявления механизма объективации, от<
ражения неправовых факторов в праве. Этот анализ и составля<
ет, собственно, основное отличие эмпирических исследований
в сфере правоведения от аналогичных исследований в других
социальных науках.
В ходе конкретно<социологических исследований юрист не<
избежно использует теоретико<понятийный аппарат и эмпири<
ческую информацию других социальных наук. Однако сам факт
такого заимствования не меняет сути исследований в сфере пра<
воведения и не ведет к расширению предмета юридической на<
уки. Ибо эмпирический базис не входит в ее предмет.
Таким образом, право, правовая практика, а также социальноF
политическая и иная (неюридическая) практика в той части, в каF
кой она обусловливает формирование и развитие правовых явлений
и процессов, выступают действительным объектом общей теории
права и иных отраслей правоведения. Иная, более узкая, интер<
претация объекта данных наук является неправомерной и прак<
тически не преодолевает позитивистской трактовки данного воп<
роса, оставляет правоведение в рамках чистого права, лишенно<
го возможности не только изучать действительный источник раз<
вития права, но и даже методологически и теоретически правиль<
но поставить эту проблему.
Объект, будучи самостоятельным и необходимым компонен<
том общей теории права, имеет важное теоретическое и методо<
логическое значение, позволяет не только углубить представле<
113
Раздел I

ния юристов о системном строении теории, но и позитивно ре<

шить ряд других фундаментальных проблем.
Во<первых, благодаря категории «объект общей теории пра<
ва» представляется возможным выделить и конкретизировать
явления и процессы, иные компоненты объективной реальнос<
ти, которые могут и должны выступать исходным началом по<
знания предмета данной науки. Не только право и правовые про<
цессы, но и практическая деятельность общества в целом явля<
ется той средой, в которой право действует и объективирует свои
закономерности и свою сущность, и, следовательно, должна
быть взята в качестве объекта общей теории права.
Во<вторых, категория «объект общей теории права» позво<
ляет правильно понять и объяснить соотношение юридичес<
ких наук на эмпирическом, объектно<субъектном уровне и, в
частности, ту ситуацию, когда общая теория права имеет об<
щий с другими отраслями правоведения объект. Совпадение
объектов общей теории права и других юридических наук не
умаляет самостоятельности общей теории права, поскольку об<
щество и его основные сферы предстают полисистемным ком<
плексным образованием и могут выступать одновременно
объектом многих наук.
В<третьих, четкое и последовательное отличение объекта об<
щей теории права от ее предмета дает объективные критерии
для признания той или иной совокупности научных знаний в
качестве самостоятельной отрасли правоведения. В частности,
с этих позиций удается объяснить такой факт, как неоснователь<
ность претензий социологии права на самостоятельное суще<
ствование в качестве самостоятельной юридической науки. На<
личие у социально<правовых исследований специфического
объекта исследования и особых приемов его изучения само по
себе не образует самостоятельной науки, поскольку у таких ис<
следований отсутствует особый специфический предмет — си<
стема закономерностей. А при отсутствии этого важнейшего
качества ни одно направление научных исследований не спо<
собно завершиться формированием новой отрасли знаний.
Чтобы правильно применять категорию «объект общей тео<
рии права» в познании, при решении конкретных теоретических
и методологических проблем правоведения, крайне важно отре<
шиться от устаревших трактовок судебной, правоприменитель<
ной и иной юридической практики.
114
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

3.3. Понятие и виды юридической практики

В современном российском правоведении высказываются раз<

личные и достаточно противоречивые взгляды на понятие судеб<
ной и иной юридической практики. Одни авторы (С.Н. Братусь,
А.В. Венгеров, С.С. Алексеев) понимают судебную практику как
объективированный опыт правовой деятельности компетентных
органов государственной власти и должностных лиц, связанный
с выработкой таких своеобразных нормативных регуляторов, как
правоположения. По мнению других авторов (И.Я. Дюрягин,
А. Герлох, В. Кнапп), юридическая практика представляет собой
только юридическую деятельность. Иная позиция представлена
группой авторов (В.К. Бабаев, В.Н. Карташов, В.И. Леушин),
которые рассматривают юридическую практику в единстве пра<
вовой деятельности и сформированного на ее основе социально<
правового опыта (223. Т. 2. С. 343).
Правильный подход к пониманию понятий «юридическая прак<
тика», «судебная практика», «правоприменительная практика»
можно выработать лишь с учетом философского подхода к фунда<
ментальной гносеологической категории «практика». Как всеоб<
щая философская категория она лежит в основе видовых понятий
и определяет их необходимые признаки, позволяющие признавать
те или иные дискретные моменты социальной деятельности об<
щества и его членов в качестве самостоятельной формы, вида прак<
тики. Любое правильно выделенное видовое понятие не может не
содержать всех признаков своего родового понятия.
Диалектический материализм понимает практику как целе<
направленную, чувственно<предметную коллективную деятель<
ность людей, направленную на создание материальных благ, пре<
образование природы или общества. Практика представляет со<
бой целостную систему, составными частями которой выступа<
ют: а) цели человека, б) средства, в) результат, г) сам процесс де<
ятельности. Лишь в единстве всех названных компонентов чув<
ственно<предметная деятельность людей является практической
деятельностью. Ни один элемент, составляющий содержание
практики, сам по себе, вне связи с другими элементами не явля<
ется практикой и соответственно не обладает ее функциями в
познании.
Как справедливо отмечает И.С. Нарский, категория практики
представляет собой специфическую философскую категорию, ко<
115
Раздел I

торая не может заменить собой ни «материи», ни «сознания», ни

«познания», ни «труда». Она есть альфа и омега отношения людей
к миру. Материя — это предмет, средства и цели практики; созна<
ние — ее целеполагающий момент, познание есть сторона, резуль<
тат и предмет критериальной оценки практики, а труд — основ<
ной фундаментальный вид практической деятельности (206. С. 17).
При этом важно учитывать, что практика не может сводиться к
деятельности отдельной личности, государственных органов или
государства в целом, а представляет собой предметно<практичес<
кую деятельность общества в целом на всем протяжении его су<
ществования. В историческом материализме человек во всем мно<
гообразии его социальных связей и отношений понимается не как
отдельный индивидуум или совокупность таковых, а как целост<
ное сложное образование в форме общества. Отдельный человек
сам по себе, вне его общественных связей представляет собой био<
логическое существо. Действительным субъектом предметно<
практической деятельности, направленной на создание матери<
альных благ и преобразование природы и общества, выступает
человек как общество с его орудиями и средствами производства,
определенным экономическим и политическим строем.
Понимаемая таким образом практика выступает действитель<
ной основой юридической науки, началом познания и критери<
ем истинности ее теоретических положений и выводов. При этом,
однако, нельзя забывать о том, что критерий практики не может
по самой сути дела подтвердить или опровергнуть какого бы то
ни было человеческого представления, а доказывает истинность
теории в целом, а не какой<либо ее отдельной части или форму<
лировки, понятия.
В то же время понимание практики как критерия истиннос<
ти нельзя понимать упрощенно и, в частности, как требование
непременного соответствия теоретических положений существу<
ющей практике, реальным событиям, процессам и фактам. Бес<
спорно, без правильного понимания реально существующего
мира, практики никакое теоретическое познание невозможно.
Исследователь должен начинать познание с верного, истинного
усвоения эмпирической реальности, но наука не останавливает<
ся на простой констатации «сущего», того, что имеется в действи<
тельности. Проникая во внутренние, глубинные стороны, про<
цессы явлений, наука раскрывает исследуемое на уровне «долж<
ного», закономерного. Естественно, что при этом теоретическая
116
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

интерпретация объекта исследования и его отдельные проявления,

эмпирическое существование могут не совпадать и чаще всего не
совпадают.
«Научные истины всегда парадоксальны, если судить на ос<
новании повседневного опыта, который улавливает лишь обман<
чивую видимость вещей», — подчеркивал К. Маркс (3. Т. 16.
С. 131). Поэтому требование соответствия теоретических поло<
жений, выводов об исследуемом его отдельным эпизодическим
проявлениям без доказательства того, что они объективно необ<
ходимы, закономерны, ведет к апологетике существующего по<
ложения дел или, словами К. Маркса, к оправданию кнута на том
основании, что этот кнут — старый, унаследованный, историчес<
кий (3. Т. 1. С. 416).
С изложенных позиций становится очевидной неполнота и од<
носторонность понимания судебной практики как результата де<
ятельности судебных органов в виде устоявшейся линии по раз<
решению определенной категории дел. Такой взгляд на судеб<
ную практику сложился в российском правоведении в ХIХ в. сре<
ди авторов, не разделявших и не знавших философских воззре<
ний диалектического материализма на практику. Однако факт
признания этого взгляда и его развитие некоторыми советскими
правоведами вопреки диалектико<материалистическому фило<
софскому мировоззрению является еще одной иллюстрацией
того, что советские юристы в своих работах не всегда были вер<
ны и последовательны в своих официальных философских уста<
новках.
Наиболее глубокое обоснование судебной практики как ре<
зультата, итога деятельности было дано С.Н. Братусем и А.Б. Вен<
геровым в работе «Судебная практика в советской правовой сис<
теме» (325). При этом авторы несколько расширили содержание
данного понятия, включив в него и саму деятельность судебных
органов, связанную с выработкой правоположений.
По мнению С.Н. Братуся и А.Б. Венгерова, судебная практи<
ка представляет собой единство: а) того вида судебной деятель<
ности по применению правовых норм, который связан с выра<
боткой правоположений на основе раскрытия смысла и содер<
жания применяемых норм, а в необходимых случаях их конкре<
тизации и детализации, и б) специфического результата, итога
этой деятельности (самих правоположений). Таким образом, по<
лагают сторонники этого подхода, «судебная практика — одно<
117
Раздел I

временно и динамика указанного вида судебной деятельности, и

ее статика» (325. С. 16–17).
И все же, несмотря на стремление несколько расширить со<
держание понятия «судебная практика», С.Н. Братусь и А.Б. Вен<
геров неправомерно ограничивают и упрощают содержание этой
основополагающей категории правоведения, связывая судебную
деятельность с разработкой только правоположений.
Судебная практика в СССР представляла собой сложное, мно<
гогранное и многоуровневое явление. В соответствии с действо<
вавшим в тот период законодательством народные суды рассмат<
ривали все уголовные и гражданские дела, за небольшим исклю<
чением. Краевые, областные, городские суды, суды автономных
областей и национальных округов рассматривали наиболее слож<
ные дела по первой инстанции, отнесенные законом к их компе<
тенции, дела по жалобам и протестам на решения, приговоры и
определения народных судов, не вступившие в законную силу ре<
шения, приговоры, определения народных судов, а также осу<
ществляли контроль за деятельностью народных судов. Верхов<
ные суды союзных республик рассматривали наиболее важные
дела, осуществляли надзор за судебной деятельностью судебных
органов республики, а также давали руководящие указания по
вопросам применения законодательства республики при рассмот<
рении уголовных и гражданских дел. Верховный Суд СССР как
высший судебный орган осуществлял надзор за судебной деятель<
ностью судебных органов Союза ССР и союзных республик, да<
вал руководящие разъяснения по вопросам применения законо<
дательства и др.
Согласно позиции С.Н. Братуся и А.Б. Венгерова большая
часть названной многообразной деятельности судов СССР не
является судебной практикой. Они решительно отвергают мысль
о том, что «к судебной практике относится любое решение на<
родного суда, определение кассационной или надзорной инстан<
ции или даже сумма решений по конкретной группе дел», и ис<
ключают из судебной практики всю деятельность, приводящую
к подобным результатам (325. С. 8). Тем самым С.Н.Братусь и
А.Б. Венгеров вступают в противоречие с философской катего<
рией «практика» и никак не объясняют причины своего отхода
от родовой категории.
Между тем в конкретных науках философские категории не
могут интерпретироваться в узком, упрощенном смысле, как бы
118
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

ни были убедительны аргументы, оправдывающие такое упро<

щенное толкование. Решающим критерием отнесения той или
иной деятельности к практике является характер деятельности,
а не ее результаты. Этим подходом надлежит руководствоваться
и при характеристике понятия «судебная практика». Последняя
как разновидность практики вообще представляет собой всю
предметно<практическую деятельность судебных органов по
разрешению уголовных и гражданских дел независимо от того,
объективируются ее результаты в форме правоположений или
просто решений по конкретным делам.
Непоследовательное согласование понятия «судебная прак<
тика» с его родовой категорией «практика» не мешает правиль<
ному решению вопросов о роли судебной практики в советской
правовой системе, о соотношении источников права и др. Од<
нако при изучении гносеологических вопросов правовой науки,
проблемы начала и критериев истинности познания такое по<
нятие судебной практики может привести к негативным послед<
ствиям, что, в частности, и имело место в СССР в 40–50<х гг.
«Создавался своеобразный замкнутый круг, — справедливо от<
мечал В.П. Казимирчук, — узкое понимание и подход к прак<
тике приводили к ограниченному притоку широких и значи<
тельных вопросов, что, в свою очередь, не создавало основы для
формулирования наукой выводов по узловым, кардинальным
проблемам общественной жизни, государственно<правового
строительства и т.п.» (124. С. 188).
И наоборот, подход к судебной практике как к понятию,
обозначающему всю деятельность судебных органов по отправ<
лению правосудия, не только соответствует философской ка<
тегории, что важно само по себе, но и способствует успешно<
му решению целого ряда проблем правовой науки. В частно<
сти, изучение судебной практики, т.е. непосредственной дея<
тельности судебных органов, выводит науку уголовного и граж<
данского процесса из сферы формально<логического анализа
судебных решений в область социологии — изучения этой де<
ятельности в комплексе, во взаимосвязи с другими социальны<
ми факторами, что позволяет поставить на подлинную науч<
ную основу изучение эффективности деятельности судебных
органов и эффективности действия норм уголовного, уголов<
но<процессуального, а также гражданско<процессуального за<
конодательства.
119
Раздел I

Не в полной мере философской категории «практика» соответ<

ствует и понимание юридической практики как деятельности.
Предметно<практическая деятельность является важнейшим, но
не единственным элементом практики, и поэтому акцентирова<
ние внимания только на этом элементе юридической практики,
без учета ее других компонентов является столь же неправомер<
ным, как и понимание судебной практики С.Н. Братусем и А.Б.
Венгеровым. Ближе всего к философскому пониманию практики
подходят российские правоведы, понимающие юридическую
практику как единство юридической деятельности и накопленного
социально<правового опыта.
Сторонник такого подхода к юридической практике В.Н. Кар<
ташов аргументированно раскрывает ее сложное строение, эле<
ментами которого выступают: 1) объекты, 2) субъекты и участ<
ники, 3) юридические действия и операции, 4) средства и спосо<
бы осуществления этих действий и операций, 5) принятые реше<
ния и результаты действий. Особое значение, по мнению автора,
здесь имеет юридический опыт, который может отражать как со<
вокупный итог всей практической деятельности, так и отдель<
ные ее моменты. Такой опыт «формируется в процессе выделе<
ния (отбора, селекции) в юридических действиях и операциях,
принятых решениях, социально<правовых результатах деятель<
ности наиболее целесообразного, передового, общего и полез<
ного, имеющего важное значение для правового регулирования
общественных отношений и дальнейшего совершенствования
юридической практики» (223. Т. 2. С. 346–348).
Отмечая наиболее полное соответствие между изложенным
пониманием юридической практики и философской категори<
ей «практика», нельзя сказать, что это соответствие является
полным. В числе основных элементов юридической практики
В.Н.Карташов не назвал такого ее необходимого элемента, как
целеполагание. Между тем юридическая практика, как и любая
предметно<практическая деятельность людей, их коллективов,
носит осознанный характер и осуществляется с определенны<
ми целями.
Правотворческий орган, принимая решение о внесении со<
ответствующих коррективов в систему действующих норм пра<
ва, всегда ставит не только правовые, но и социальные цели,
стремится улучшить нормативно<правовое регулирование, с тем
чтобы достичь определенных социально полезных результатов.
120
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

Другое дело, что эти цели по ряду субъективных или объектив<

ных причин могут оказаться нереальными, но без целеполага<
ния никакое правотворчество, сознательное и планомерное воз<
действие государства на общественные отношения осуществ<
ляться не может.
Не обходится без целеполагания и любой акт реализации норм
права, их воплощения в конкретные отношения. Граждане, дол<
жностные лица, органы государственной власти, иные лица, при<
нимая решение вступить в то или иное правоотношение, совер<
шить тот или иной юридически значимый акт, действуют всегда
осознанно и предвидят те конечные социальные или правовые
результаты, для достижения которых и были совершены конк<
ретные юридически значимые действия.
Таким образом, не имеется никаких объективных оснований
для того, чтобы понимать юридическую практику не в строгом
соответствии с философской категорией «практика», отрицать на<
личие в видовом понятии всех необходимых признаков родового
понятия. Вместе с тем задача юристов не сводится к простой кон<
статации всеобщих родовых признаков категории «практика» в
видовом понятии. Необходимо также раскрыть специфику юри<
дической практики по отношению к другим видам деятельнос<
ти, найти ее специфические признаки.
Как особый вид практической деятельности юридическая прак<
тика непосредственно связана с созданием и функционировани<
ем права. Но не всякая деятельность, связанная с правом, может
рассматриваться как юридическая практика. Например, в этом
качестве не может выступать материальная, предметная деятель<
ность, направленная на создание материальных благ, хотя многие
ее аспекты детальнейшим образом регулируются нормами права
и могут быть охарактеризованы в таких правовых категориях, как
исполнение, соблюдение, использование. Дело в том, что конеч<
ный результат материальной, экономической деятельности выра<
жается в созданных материальных ценностях и не влечет измене<
ний в юридической сфере общества. Между тем юридическая
практика неизбежно вносит определенные изменения в систему
действующих объективных прав, юридических обязанностей либо
субъективных прав и юридических обязанностей конкретного
лица.
Юридическая практика — это прежде всего деятельность, свя<
занная с созданием и совершенствованием системы норм права.
121
Раздел I

Суть правотворчества выражается в официально организационно

оформленной деятельности государства, его органов и должност<
ных лиц, в принятии законов и иных нормативно<правовых актов
в ходе референдумов либо предоставлении права организациям
самостоятельно принимать локальные нормативно<правовые
акты.
С правотворчеством как видом специфической правовой дея<
тельности тесно связан процесс формирования права в форме
подготовки гражданами, коллективами ученых, общественными
объединениями предложений по совершенствованию, измене<
нию действующих норм права или созданию новых нормативно<
правовых регуляторов. Специфика этого вида предметно<прак<
тической деятельности состоит в том, что он не входит непос<
редственно в правотворчество. Это положение обстоятельно рас<
крыто А.В. Мицкевичем, показавшим, что этап формирования
правовых взглядов отличен от этапа создания норм права не толь<
ко в юридическом плане, но и по уровню проявления или состо<
яния общественного сознания. Тем не менее формирование пра<
ва относится к юридической практике, составляет одну из ее раз<
новидностей (261. С. 35).
Самостоятельный вид юридической практики представляет
собой и правоприменение в форме оперативно<исполнительной
или правоохранительной деятельности. В ходе оперативно<ис<
полнительной деятельности осуществляется реализация норм
права путем принятия индивидуального правоприменительного
акта, специального решения, направленного на возникновение,
изменение или прекращение конкретных правоотношений. По<
добная деятельность входит в компетенцию государственных
органов исполнительной власти и органов местного самоуправ<
ления.
Правоохранительная деятельность государства, его органов
призвана обеспечить неукоснительное исполнение действующих
правовых предписаний путем осуществления надзора и контро<
ля за исполнением и соблюдением действующих норм, а также
пресечения всяких правонарушений и применения действенных
мер к восстановлению нарушенного порядка, прав граждан и
иных лиц, а также применению санкции к правонарушителю.
Правоохранительная деятельность осуществляется прокуратурой,
органами милиции, разного рода инспекциями и службами. Важ<
ную роль здесь играют общие и арбитражные суды. В соответ<
122
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

ствии с видами государственных органов, участвующих в обеспе<

чении задачи неукоснительного действия права, обычно выделя<
ют «прокурорско<следственную практику», а также практику кон<
ституционных, общих и арбитражных судов, судебную практику
по уголовным и гражданским делам и др.
В юридической литературе юридическая практика чаще всего
ограничивается вышеназванными формами. Так, С.С. Алексеев
понимает юридическую практику как объективированный опыт
индивидуально<правовой деятельности компетентных органов
(судов, других органов, осуществляющих применение норм пра<
ва) (15. Т. 1. С. 341). Подобным образом интерпретирует юриди<
ческую практику и В.Н. Карташов, хотя и понимает ее более
широко, нежели С.С. Алексеев.
Тем самым из содержания юридической практики исклю<
чается многообразная и наиболее распространенная деятель<
ность граждан и иных субъектов гражданского общества, свя<
занная с реализацией норм права или их нарушением. Это на<
пример, действия граждан и иных лиц, связанные с исполне<
нием юридической обязанности, возложенной государством
или вытекающей из деликта (уплата налогов, соблюдение дей<
ствующего законодательства, отбывание наказания за совер<
шенное правонарушение, возмещение причиненного ущерба
и др.); действия граждан и иных субъектов гражданского об<
щества по заключению и исполнению разного рода гражданс<
ко<правовых, трудовых и иных договоров; правонарушения;
деятельность по изучению действующих норм права и повы<
шению правовой культуры.
Между тем вся такая деятельность носит предметно<практи<
ческий характер и приводит к определенным изменениям в об<
ществе. Благодаря исполнению налоговых обязательств государ<
ство получает необходимые денежные средства. Исполнение за<
конов и иных нормативно<правовых актов обеспечивает в об<
ществе стабильный правопорядок, реальное действие прав и
свобод граждан, иных субъектов. Вступая в договоры, граждане
и иные лица переводят абстрактные нормы права на уровень
конкретных правовых притязаний и обязанностей. Следователь<
но, названные и иные юридически значимые действия субъек<
тов гражданского общества являются практическими. Одновре<
менно их следует рассматривать и как разновидность юриди<
ческой практики.
123
Раздел I

Правоотношения, в которые вступают граждане и иные

субъекты гражданского общества между собой, представляют
особый вид их юридической деятельности, отличный от того,
что принято называть материальным, фактическим содержани<
ем правоотношений. Юридическое содержание правоотноше<
ния переводит абстрактные права и обязанности на уровень от<
дельного и единичного и поэтому остается в сфере должного.
Вместе с тем такой перевод осуществляется не автоматически,
а требует обязательного проявления и согласования воли участ<
ников правоотношения в форме договора или иного соглашения.
Участники правоотношений самостоятельно, без участия госу<
дарства и его органов регулируют свое поведение, приобретают
конкретные права и обязанности, и нет никаких оснований этот
важнейший способ реализации права выносить за рамки юри<
дической практики.
Таким образом, юридическая практика охватывает всю пред<
метно<практическую деятельность общества и государства по
созданию норм права и их переводу на уровень конкретных пра<
воотношений. В нее входят процессы правотворчества и фор<
мирования права, правоприменения и реализации норм права
действиями граждан и иных субъектов гражданского общества,
направленными на возникновение, изменение или прекраще<
ние конкретных правоотношений. Понимаемая подобным об<
разом, она и составляет ту правовую реальность, которая выс<
тупает непосредственным объектом правоведения, в том числе
и общей теории права.
Предложенное В.А. Шабалиным понимание объекта право<
вой науки на первый взгляд во многом совпадает с нашим. И в
том и другом взгляде речь идет о реальном бытии права, кото<
рое подлежит научному теоретическому анализу. У В.А. Шаба<
лина объект общей теории права предстает как совокупность
правовых явлений, тогда как автор данной работы содержание
объекта сводит к юридической и социально<политической прак<
тике, включающей в себя весь спектр явлений, названных
В.А. Шабалиным. И все же понимание объекта науки как прак<
тики является более точным, нежели его трактовка как совокуп<
ности явлений и процессов.
Диалектический материализм признает началом познания не
явления и процессы, а предметно<практическую деятельность
людей, общественную практику. И этот философский принцип
124
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

является не формальным требованием, а характеризует один из

важнейших моментов объективно<истинного, научного позна<
ния — только предметно<практическая деятельность выступает
критерием истинности теоретических знаний, дает неоспоримые
доказательства способности человека познавать объективный мир
на уровне закономерного и преобразовывать этот мир. Научный
анализ социальных явлений и процессов, взятых вне практичес<
кой деятельности человека, общества, чреват заблуждениями и
ошибками, может приводить к результатам, прямо противопо<
ложным тем, которые способен породить и порождает объектив<
ный ход развития общества.
Еще менее приемлемой является предпринятая В.А. Козло<
вым попытка раскрыть содержание объекта данной науки через
категорию «правовая действительность». Данная категория по<
нимается им, а также Ю.А. Денисовым, Л.И. Спиридоновым,
Д.А. Керимовым как совокупность реально существующих пра<
вовых норм, правоотношений, правового поведения и др. (143.
С. 13–16).
Так, Ю.А. Денисов и Л.И. Спиридонов, с которыми полнос<
тью солидаризируется В.А. Козлов, отмечают, что правовая дей<
ствительность как предмет изучения предстает перед теоретиком
«и в виде изданных государством юридических норм, включен<
ных в кодексы, т.е. в форме так называемого «права в книгах»; и в
виде результатов применения этих норм, начиная с судебных ре<
шений и приговоров и кончая их реализацией (виндикация, не<
гоция, деятельность судебных исполнителей, отбывание уголов<
ного наказания, штраф и т.п.); и виде правовых взглядов, мне<
ний, воззрений, концепций; и в виде законопослушного, а в ши<
роком виде и правонарушающего поведения; и т.д.» (95. С. 120).
Д.А. Керимов понимает правовую действительность как ре<
ально существующие правовые нормы, правосознание и право<
отношения. При этом он особо подчеркивает, что социальная
действительность, составной частью которой является и право<
вая действительность, не должна пониматься «как то, что необ<
ходимо и закономерно ...социальная действительность включает
в себя также и случайное, а поэтому и незакономерное» (135.
С. 348–349).
Изложенное понимание правовой действительности не явля<
ется общепризнанным. Ряд правоведов полагают, что не все ре<
ально существующее может автоматически признаваться действи<
125
Раздел I

тельным. Так, по мнению Ю.А. Вехорева, реально существующие

незаконные нормативные акты, недействительные действия в
виде актов управления, сделок, договоров, а также правонару<
шения следует рассматривать как формы правовой недействи<
тельности (65. С. 15). Тезис о том, что не любой реально суще<
ствующий закон, норма права сами по себе являются действи<
тельными, последовательно проводил в своих исследованиях и
Л.С. Явич (185. С.79).
Признание того, что не все реально существующие правовые
явления и процессы являются действительными, соответствует
философскому пониманию категории «действительность», дан<
ному Г. Гегелем, К. Марксом и Ф. Энгельсом. Согласно Г. Гегелю
мышление способно подойти к пониманию действительности
лишь после того, как будет познана сущность, поскольку дей<
ствительность представляет собой единство сущности и существо<
вания. А поэтому «в отличие от голого явления действительность
как прежде всего единство внутреннего и внешнего так мало про<
тивостоит разуму, что она, наоборот, насквозь разумна, и то, что
неразумно, именно поэтому не должно рассматриваться как дей<
ствительное» (73. С. 314). Соответственно и в диалектическом
материализме действительность понимается как необходимо су<
ществующее, как результат закономерного развития природы,
общества и духовной культуры. Действительность противопос<
тавляется намерениям, нереализованным возможностям и види<
мости, скрывающей подлинную картину и содержание явлений,
процессов и событий.
С изложенных философских позиций следует подходить и к
трактовке понятия «правовая действительность». Творческое при<
менение философии в конкретных науках выражается прежде все<
го в последовательном и точном применении ее законов, катего<
рий и принципов к специфике исследуемых явлений, а не в
субъективном, произвольном толковании и неправильном при<
менении всеобщего. Поэтому понятие «правовая реальность» не
может противоречить ее философскому основанию, выраженно<
му категорией «действительность». И с этих позиций правовая
действительность представляет собой не любое реально сущее,
или, по образному выражению Г. Гегеля, «вульгарную действи<
тельность наличного бытия», а лишь правовые явления и про<
цессы, полностью соответствующие закономерному и необходи<
мому.
126
 Глава 3. Понятие объекта общей теории права

Но каким же образом исследователь может отличить вуль<

гарную действительность наличного бытия от подлинной дей<
ствительности? Понятно, что ни одно реально существующее
явление, процесс, норма права не имеют знака качества или
иных товарных ярлыков, свидетельствующих об их отнесен<
ности к категории вульгарной или подлинной действительно<
сти. Подобное знание достигается познающим субъектом на
стадии эмпирического обобщения, после успешного проведе<
ния таких познавательных процедур, как непосредственное
наблюдение наличного бытия, оценка и описание единичных
фактов, обобщение единичных фактов и объяснение обобщен<
ных фактов.
При этом задача отличения вульгарной действительности
от подлинной может быть решена сколько<нибудь успешно,
если познающий субъект располагает достаточно высоким
уровнем теоретических знаний о закономерном и необходи<
мом в соответствующей сфере реального бытия. Ибо иным
способом, кроме сравнения познанных фактов, явлений с на<
личными теоретическими знаниями и определения степени со<
ответствия этих фактов научным законам и категориям, иссле<
дователь не располагает. И не случайно в логике Г. Гегеля, рас<
крывающей диалектику познания, движения от одного уров<
ня знаний к другому, более высокому и более конкретному,
категория «действительность» следует позже категорий «бы<
тия и сущности».
Таким образом, правовая действительность, понимаемая в
строгом соответствии с ее философским основанием, не может
выступать началом и соответственно объектом общей теории
права. Знание правовой действительности достигается на завер<
шающем этапе эмпирического познания. При этом требуется
непременное наличие знаний о сущности и закономерностях
исследуемого, позволяющих отличить действительные явления
и процессы от случайных и незакономерных. Словом, перед по<
знающим субъектом правовая действительность предстает не в
виде некоего реального бытия, данного непосредственно, в чув<
ственном восприятии, а одним из итогов познавательной деятель<
ности. Познанию правовой действительности предшествует ана<
лиз непосредственного бытия права, юридической и социально<
политической практики, и, следовательно, это бытие является не<
посредственным объектом общей теории права.
127
Раздел I

Глава 4.
Теория как компонент общей теории права

4.1. Что в общей теории права есть теория?

Наиболее значимые результаты познания предмета общей те<
ории права в своей совокупности составляют самостоятельный
компонент данной отрасли правоведения — ее теорию. Получа<
ется нечто вроде тавтологии — теория имеет теорию. Однако осоз<
нание и последовательное проведение тезиса о том, что общая
теория права является теорией не всем своим содержанием, а
лишь строго определенной ее частью, является необходимым ус<
ловием правильного подхода и позитивного решения целого ряда
гносеологических и логических проблем данной науки.
Во<первых, значительная часть знаний, образующих содержа<
ние общей теории права как науки, составляет лишь внешний
фон, среду теории, но непосредственно в нее не входит. В част<
ности, не составляют теории эмпирические знания науки, раз<
ного рода гипотезы, ложные учения, теоретические знания об
отдельном фрагменте, части предмета науки. В содержание об<
щей теории права не входят и философские положения, выводы,
а также теоретические знания других неюридических наук, ис<
пользуемые для обоснования, подтверждения, доказывания тео<
ретических положений о праве, его закономерностях. Поэтому
весьма важно в совокупности знаний, присущих общей теории
права как науке, четко и правильно определять знания, образую<
щие ее ядро, глубинные сведения о предмете науки и в своей со<
вокупности, системе представляющих действительную теорию.
Во<вторых, любая наука приобретает свойства теории не сра<
зу, с момента своего становления, а проходит достаточно длитель<
ный и сложный путь развития, накопления теоретических зна<
ний о своем предмете. Между первым научным и чаще всего эм<
пирическим описательным исследованием соответствующей сфе<
ры научного знания и действительным теоретическим освоени<
ем предмета науки лежит, как правило, продолжительный пери<
од. Так, первые наиболее системные знания о государстве и пра<
ве были изложены в работах величайших мыслителей Древней
Греции Платона и Аристотеля. Завершение процесса формиро<
вания общей теории права как развитой теории, более или менее
полно отражающей свой предмет, приходится на середину – ко<
128
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

нец ХIХ в. Достигнув теоретической зрелости, обладая системны<

ми теоретическими знаниями о предмете, наука переходит в но<
вое качество, становится действенным средством дальнейшего
научного анализа и предметно<практической деятельности. Сле<
довательно, весьма важно правильно определять момент, с кото<
рого наука, в данном случае общая теория права, преодолевает
стадию теоретико<эмпирического накопления знаний и становит<
ся теорией не только в воображении ее создателей, основополож<
ников, но и в действительности.
В<третьих, в российском правоведении вопрос о понятии и
признаках теории приобретает особую значимость в связи с по<
пытками некоторых авторов поставить под сомнение научный
характер некогда «подлинно научной», претендовавшей на ста<
тус «марксистско<ленинской» советской теории права.
Под научной теорией в философии понимают «истинное зна<
ние, существующее как некоторая система логически взаимо<
связанных предложений, отражающих («описывающих») суще<
ственные, т.е. закономерные, общие и необходимые связи той
или иной предметной области» (383. С. 216–217). В философс<
кой литературе бытуют и иные определения теории. Но в каж<
дом из них неизменно проводится мысль о том, что теория пред<
ставляет собой особую систему научных знаний, которая обра<
зует ее ядро, совокупность наиболее глубоких знаний об иссле<
дуемом предмете.
Содержание общей теории права как теории составляют сле<
дующие компоненты: 1) понятия и категории, отражающие сущ<
ность правовых явлений, исследуемых в рамках данной науки
(это, например, понятия «норма права», «правоотношение»,
«правонарушение» и др.) 2) правовые принципы и юридичес<
кие закономерности, отражающие предмет данной науки, наи<
более общие закономерности возникновения и функциониро<
вания права.
Однако теория не является простой суммой названных ком<
понентов. Она есть мыслительный аналог предмета науки и пред<
ставляет собой качественно новое знание, которое характеризу<
ется целым рядом специфических, только ему присущих призна<
ков, отличающих теорию от иных форм научного знания, в том
числе от проблематичных, дискуссионных, недостаточно обосно<
ванных научных положений, а также от эмпирических, фактоло<
гических либо вовсе ненаучных, мифологических высказываний.
129
Раздел I

В числе основных и необходимых признаков любой теории

чаще называют следующие:
1) предметность. Этот признак означает наличие у теории стро<
го определенного специфического предмета — той или иной со<
вокупности объективных закономерностей природы, общества
или мышления, знания о котором и составляют содержание этой
теории. Благодаря уникальному предмету теория предстает как
целостная система знаний, которая имеет собственное, не дуб<
лируемое другими науками содержание. В свою очередь, теория
обязуется также хранить свою предметную чистоту, беречь мо<
низм своего предмета и не вторгаться в пределы предметов дру<
гих наук. Применение философских категорий, иных научных
теорий в познании предмета соответствующей теории является
необходимой и оправданной мерой постольку, поскольку способ<
ствует познанию собственного предмета этой теории и не влечет
за собой разбавления ее понятийного аппарата чуждыми ей по<
нятиями и категориями;
2) системность. Теория представляет собой не просто механи<
ческое соединение отдельных, разрозненных сведений о ее пред<
мете, а такую совокупность знаний, которая является организо<
ванной внутри себя определенным образом, системой взаимо<
связанных понятий, категорий, суждений. Признается, что
«структура теории в содержательном плане отражает особенность
структур самих объектов и их познания, хотя в готовой теории
последовательность ее элементов и их связь однозначно не со<
впадает с последовательностью элементов объектов познания, с
очередностью этапов формирования элементов самой теории»
(185. С. 166). Совокупность теоретических знаний, не обладаю<
щая качеством системности, как правило, характеризует началь<
ные стадии формирования теории, когда познающий субъект еще
только выделяет отдельные стороны, свойства исследуемого
объекта и не видит их объективной связи и зависимости;
3) полнота. Теория представляет собой такую систему знаний,
которая достаточно полно описывает и объясняет ее предмет. Не
отрывочные, отдельные знания об исследуемом предмете, его ка<
кой<либо отдельно взятой части, а системные знания о предмете
как системном целом, или, как говорил Г. Гегель, а затем и
К. Маркс, как тотальном целом, во всем многообразии его сто<
рон, элементов, связей и зависимостей. Лишь при этом условии
теория достигает своей зрелости и соответствует своему понятию.
130
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

Предшествующие этому состоянию стадии теоретического позна<

ния являются либо теоретико<эмпирическими, описывающими
лишь отдельные части исследуемого объекта, либо гипотетичес<
кими. Ибо нельзя выявить закономерных связей и сущности от<
дельного явления, процесса, не изучив конкретно<историчес<
ких условий его существования, его обусловленности и зависи<
мости от системного целого, которое как раз и выступает пред<
метом данной теории;
4) логическая обоснованность и непротиворечивость. Всякая на<
учная теория содержит два класса суждений: исходные, базис<
ные положения, а также высказывания, которые выводятся из ис<
ходных положений и не могут им противоречить. Внутри себя те<
ория выступает логически непротиворечивой системой и не мо<
жет содержать положений, опровергающих другие ее положения.
Наличие логических противоречий признается убедительным сви<
детельством того, что наличные теоретические знания нуждают<
ся в уточнении, развитии. Надлежит либо привести в соответствие
с теорий противоречащее ей положение, либо изменить саму тео<
рию, не способную логически последовательно, без противоречий
отразить свой предмет;
5) истинность и достоверность. Данный признак свидетельству<
ет о том, что теория правильно отражает свой предмет, его зако<
номерности и вследствие этого может выступать средством даль<
нейшего научного познания и практического действия. Именно
в практике, в процессе предметной деятельности по преобразо<
ванию природы и общества человек может убедиться в истинно<
сти или ложности теории. Вместе с тем нельзя преувеличивать
значение практики как критерия истинности и забывать о том,
что она «никогда не может по самой сути дела подтвердить или
опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого
представления. Этот критерий тоже настолько «неопределенен»,
чтобы не позволять знаниям человека превратиться в «абсолют»,
и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощад<
ную борьбу во всеми разновидностями идеализма и агностициз<
ма» (6 . Т. 18. С. 146).
Лишь совокупность научных знаний, обладающая всеми на<
званными признаками, может квалифицироваться как научная
теория. Отсутствие хотя бы одного из существенных признаков
теории свидетельствует о том, что наличное знание является ка<
ким угодно, но только не теоретическим (см.: 100;162;185; 383).
131
Раздел I

Так, В.А. Штофф, автор приведенного выше определения тео<

рии, подчеркивает, что «если от гипотезы теория отличается по<
ложительной определенностью своей истинной оценки, являясь
знанием достоверным, то от других видов достоверного знания,
которое выражено, в частности, в фактофиксирующих предло<
жениях, от протокольных предложений, статистических данных
и т.п., словом, от научных фактов теория отличается своей логи<
ческой организацией и своим объективным содержанием, состо<
ящим в отражении сущности явлений, а следовательно, своим
познавательным значением и функциями. Будучи по своему
объективному содержанию знанием сущности, т.е. общих зако<
нов, необходимых связей, отношений, детерминации и т.п., тео<
рия дает возможность понять объект познания... в его внутрен<
ней связи и целостности как систему, строение и поведение ко<
торой подчиняются определенным законам» (383. С. 217–218).
В составе общей теории права как науки имеется весьма ши<
рокий спектр знаний, не обладающих статусом теории. Это:
1) научные гипотезы о праве, его свойствах и закономерностях;
2) «устаревшие» понятия и их определения, смысл и содержа<
ние которых существенно отличаются от их трактовок, даваемых
в современной теории права. Например, современная теория
права не может признавать своим компонентом определение раба
как «говорящего животного», а в царе, монархе видеть «помазан<
ника Божиего». Признавая правонарушение только как винов<
ное деяние, теория права преодолевает средневековый принцип
объективного вменения и привлечения к ответственности живот<
ных, сил природы и неделиктоспособных лиц;
3) правовые учения, теории, мифологический, ненаучный ха<
рактер которых бесспорно доказан современным правоведени<
ем, историческим развитием общества, общественно<историчес<
кой практикой;
4) относительно самостоятельные фрагменты, разделы общей
теории права, которые содержат теоретические знания о той или
иной совокупности правовых явлений, их закономерностях, на<
пример теоретические знания о нормах права, источниках пра<
ва, механизме правового регулирования. Такие фрагменты, бу<
дучи теоретическими по своему содержанию, отражают предмет
общей теории права лишь частично, неполно и соответственно
не обладают критерием полноты, характеризующим действитель<
ную теорию;
132
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

5) эмпирические научно обоснованные факты, составляющие

эмпирическое основание теории, но не входящие в ее содержа<
ние (см. главу 6);
6) методологические принципы, требования, методы и иные
компоненты, составляющие содержание такого относительно са<
мостоятельного компонента общей теории права, как метод (см.
главу 7);
7) философские категории, законы, методологические прин<
ципы, теоретические положения специальных, неюридических
наук, которые используются в теории права. Все эти знания ле<
жат за пределами предмета данной теории, разрабатываются пред<
ставителями иных наук и выступают в качестве оснований об<
щей теории права (см. главу 5).
Таким образом, многое из того, что входит в содержание
общей теории права как науки, не входит в ее содержание как
теории. Тавтология в виде признания общей теории права те<
орией имеет своим источником ошибку в субъекте данного
суждения. Термин «общая теория права», понимаемый как со<
вокупность всех общих, в том числе и теоретических, знаний
о праве, оказывается намного уже действительного объема от<
ражаемого им понятия. Поэтому с точки зрения терминоло<
гической чистоты целесообразно общую теорию права как
науку обозначить иным, соответствующим ее содержанию
термином.
Представители иных, неюридических наук нередко общие на<
учные знания об исследуемом выделяют в самостоятельную от<
расль науки и обозначают термином, в котором содержится наи<
менование науки и предикат «общая», «общий». Например, име<
ется «общее языкознание», «общая психология», «общая биоло<
гия» и т.д. Полагаем возможным по этому же принципу образо<
вать и термин для обозначения общей теории права как науки,
назвав ее общим правоведением. Термин же «общая теория пра<
ва» сохранить лишь за той частью «общего правоведения», кото<
рая действительно является теорией.
Таким образом, общая теория права как теория представляет соF
бой систему объективноFистинных знаний, которая наиболее полно
и последовательно (без логических противоречий) отражает общие
закономерности становления и функционирования права в форме поF
нятий, категорий, научных закономерностей, принципов и теоретиF
ческих конструкций и иных теоретических знаний.
133
Раздел I

Факт неполного совпадения общей теории права как науки с

ее ядром, достоверными теоретическими знаниями (теорией)
российские правоведы учитывают весьма редко и в результате с
легкостью необыкновенной навешивают ярлык «теория» на дав<
но отвергнутые правоведением учения о праве и государстве, ги<
потетические, дискуссионные положения, признают теорией
отдельные фрагменты данной науки либо эмпирические, факто<
логические высказывания. В частности, в современной юриди<
ческой литературе теорией признается и теологическое учение о
происхождении права и государства, и патриархальная концеп<
ция происхождения государства, антинаучный характер которых
был убедительно доказан еще буржуазными идеологами ХVII–
ХVIII вв. В ряде случаев теорией объявляются и отдельные фраг<
менты общей теории права, например говорят о теории норма<
тивно<правовых актов, теории нормы права, теории правоотно<
шений, теории правосознания и др. В то же время отрицается
научное значение теории права, разработанной советскими уче<
ными<юристами.
Применяемое всуе понятие «теория» утрачивает в правоведе<
нии свой действительный смысл и одновременно порождает ил<
люзию о принадлежности знаний «ненадлежащего, а то и вовсе
сомнительного качества» к действительному теоретическому зна<
нию. Между тем хорошо известно, что качество субъекта, явле<
ния носит объективный характер и не зависит от его имени. Как
ни записывай муху в слоны, все равно она тяжести носить не смо<
жет. Как ни обряжай Российское государство в тогу правового
или социального государства, реальное положение дел с состоя<
нием преступности в стране, безработицей или выплатой пен<
сий этим не улучшишь. Равным образом и знание, признаваемое
нами теорией, но в действительности таковым не являющееся,
не ликвидирует пробелов в науке, не углубит наших знаний о за<
кономерностях функционирования и развития права.
Современные представления о теории, ее признаках стано<
вятся особенно актуальными для российского правоведения в
связи с оценкой как ранее бытовавших теоретических знаний о
праве, так и вновь «добытых» положений, выводов, которые, по
мнению их авторов, претендуют на последнее слово в юриди<
ческой науке, способное противостоять и даже успешно зага<
сить последние едва тлеющие угольки марксистско<ленинско<
го учения о праве.
134
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

Все чаще в юридической литературе встречаются положения,

констатирующие полный крах марксистско<ленинского учения
о праве либо его близкий конец. Так, член<корреспондент РАН
С.С. Алексеев высказывает твердую уверенность в том, что «ком<
мунизм как социальная система и тотальное идеологическое ми<
ровоззрение обанкротился. Факт, ставший к настоящему вре<
мени вполне очевидным, достоверным, многократно подтвер<
жденным, переходящим в разряд достояния истории. Вместе с
коммунизмом рухнули и основы коммунистической философии
права, само ее существо как идеологии, принципы и постула<
ты» (16. С. 523–524). К аналогичным выводам приходит и дру<
гой член<корреспондент РАН В.С. Нерсесянц, уверенный в том,
что советский социализм — это ошибка. В то же время «ни дру<
гого по своей сути социализма, ни коммунизма как такового нет
и не может быть» (216. С. 327). Еще дальше в описании краха мар<
ксистского учения идет Ю.В. Тихонравов, заверяющий своих чи<
тателей в том, что коммунизм в настоящее время «превратился в
частное исповедание нескольких десятков интеллектуалов и
группы фанатиков» (347. С. 53). Словом, очередной акт похорон
кота мышами идет полным ходом.
Однако действительный научный подход к оценке имеющих<
ся в настоящее время теорий права не имеет ничего общего с
огульным охаиванием марксистско<ленинской теории права, ут<
ратившей статус официальной государственной доктрины, рав<
но как и с переоценкой научных достоинств доктрин, предла<
гаемых российскими правоведами в последнее время. Один и
тот же формальный критерий — признаки научной теории —
должен быть приложен ко всем правовым учениям независимо
от того, кто их автор и как к ним относится современная госу<
дарственная власть России. И только с учетом соответствия или
несоответствия этому стандарту можно говорить, какое же уче<
ние действительно является теоретическим, подлинно научной
теорией.
Следует прежде всего отметить некорректность используемо<
го С.С. Алексеевым термина «коммунистическая философия пра<
ва», «марксистская философия права».
Во<первых, ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс свои правовые взгля<
ды никогда не называли «философией права» по той простой при<
чине, что, как уже говорилось ранее, они отрицали наличие в спе<
циальных науках философских разделов в виде философии ре<
135
Раздел I

лигии, философии права, рассматривали их как атавизм, резуль<

тат недостаточной развитости и неспособности специальных наук
объяснить основополагающие закономерности бытия. Поэтому
не следует приписывать К. Марксу и Ф. Энгельсу невежества, ко<
торым они не обладали.
Во<вторых, и это самое главное, ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс
не имели специальных работ по общей теории права наподобие
«Философии права» Г. Гегеля, где бы они полно, последователь<
но и системно изложили свое теоретическое понимание права.
Их высказывания по вопросам права разбросаны по многочис<
ленным работам, зачастую носят афористичный характер и не
освещают предмет общей теории права во всей его полноте и все<
сторонности. Достаточно сказать, что основоположники марк<
сизма не дали даже собственного определения права.
Таким образом, высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса по воп<
росам права заложили лишь основы теории права, ее краеуголь<
ные камни, но в своей совокупности, системе они не освещают
предмет данной науки сколько<нибудь полно и всесторонне и тем
самым не отвечают одному из обязательных признаков теории —
признаку полноты. Поэтому правовые взгляды основоположни<
ков марксизма не являются ни «теорией права», ни тем более «мар<
ксистской философией права», а представляют собой лишь осно<
вы теории права либо основы марксистского учения о праве.
Общая теория права была создана советскими правоведами за
70 лет существования советского государства, но она соответство<
вала марксистскому учению о праве не больше, чем взгляды со<
временного С.С. Алексеева его собственным взглядам в бытность
ведущим идеологом советского права. В советской теории права
марксизм значился только в ее наименовании, а по своему со<
держанию это была типичная позитивистская теория.
Тем не менее никто из советских правоведов, в том числе и
С.С. Алексеев, ни на йоту не сомневался в том, что созданная
ими общая теория права и есть последнее слово научного анали<
за права, подлинно научная теория. Она соответствовала всем
признакам научной теории: предметности, системности, полно<
те, логической последовательности. Налицо было и соответствие
теории практике. Целый лагерь социалистических стран «одер<
живал» победу за победой, успешно восходя от стадии общена<
родного государства к развитому социализму и используя право
как действенного орудие своего прогрессивного развития.
136
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

Сегодня советская общая теория права утратила один из важ<

нейших признаков — возможность воплощать свои положения,
теоретические обобщения и выводы в ходе строительства в СССР
социалистического общества. Но является ли данное обстоятель<
ство бесспорным свидетельством ошибочности социалистичес<
кого пути развития общества, в том числе и утраты советской
общей теорией права статуса науки, научной теории?
Позитивный ответ С.С. Алексеева, В.С. Нерсесянца на постав<
ленный вопрос свидетельствует об упрощенном, механистичес<
ком понимании ими практики как критерия истины, равно как и
путей воплощения теоретических знаний в предметно<практи<
ческую деятельность государства и общества. «Что же это вооб<
ще за идеи, — недоумевает В. С. Нерсесянц, — которые никак не
воплотятся в жизнь в практические дела?! И почему то, что нельзя
было (несмотря на неимоверные усилия) реализовать в прошлом,
удастся осуществить в будущем? Неужели истории больше делать
нечего, как повторяться по желанию и заказу соответствующих
идеологов?» (216. С. 326).
Зигзагообразный, а не прямолинейный путь развития челове<
ческого общества с неоднократными возвратами казалось бы дав<
но канувших в Лету политических режимов для историков явля<
ется общеизвестным и бесспорным фактом. Поэтому нет ника<
кой гарантии того, что прошлое на новом, более высоком этапе
развития общества не вернется и не повторится. Кроме того, по<
чему вдруг социализм стал достоянием истории, если сегодня при
этом строе живет каждый пятый житель земного шара? Со сме<
ной социального строя в России и других странах Европы соци<
ализм в целом и социалистическая теория права в частности не
утрачивают статуса научных теорий, а продолжают развиваться с
учетом опыта стран, сохранивших социалистический путь свое<
го развития, а также потребностей международного рабочего дви<
жения в современных условиях и деятельности политических
партий, осуществляющих руководство этим движением.
В то же время тезис о практике как критерии истины нельзя
понимать механистически, как требование обязательного соот<
ветствия теоретических знаний тому, что имеется реально, в не<
посредственном бытии. В отличие от истории суть теории состо<
ит не в том, чтобы наблюдать и описывать то, что есть реально.
Ибо это является хвостизмом, самым наихудшим его состояни<
ем. Вместо того чтобы выискивать в реальном бытии устойчи<
137
Раздел I

вое, необходимое, прогнозировать будущие состояния исследуе<

мой реальности и разрабатывать пути, способы оптимального,
прогрессивного перехода к новым состояниям, теория занима<
ется апологией существующего и тем самым полностью дискре<
дитирует себя. Собственно, этим весьма интенсивно занимались
советские правоведы 70 с лишним лет и собственноручно сруби<
ли сук, на котором они сидели, создав нынешнее кризисное со<
стояние общей теории права.
Теория признается истинной в том случае, когда она исхо<
дит из реальных, а не воображаемых фактов и из них, из суще<
ствующей практики делает свои теоретические обобщения. Из
реально сущего подлинно научная теория должна вывести дол<
жное и необходимое. При этом между сущим и должным нет
прямой, непосредственной и очевидной связи. Мышление, го<
ворил Г. Гегель, «знает себя свободным только тогда, когда от
ступает от общепризнанного и значимого и может изобрести для
себя нечто особенное» (72. С. 47). Критерий практики подтвер<
ждает либо опровергает истинность теории в целом, а не какой<
либо ее отдельной формулировки, отдельного понятия, катего<
рии, закона (6. Т. 18. С. 146).
Социалистическая общая теория права, равно как и ее осно<
ва — марксистское учение о праве, в своих выводах и обобще<
ниях опирается на многовековую историю человеческого обще<
ства, его современное состояние, учитывает опыт государствен<
но<правового строительства, накопленный человечеством. По
степени обоснованности своих выводов практикой, реальными
политико<правовыми процессами социалистическая теория
права и в настоящее время не уступает ни теории естественного
права, ни юридическому позитивизму, ни другим теориям, ко<
торые российские правоведы пытаются представить подлинны<
ми научными теориями современного правоведения.
Таким образом, социалистическая теория права в полной
мере обладает всеми признаками научной теории и должна при<
знаваться в этом качестве независимо от идеологических уста<
новок и ценностных ориентаций российских правоведов.
Наличие же в сфере общей теории права конкурирующих те<
орий составляет характерную особенность ее современного бы<
тия в Российской Федерации. Помимо социалистической тео<
рии права российские правоведы предпринимают попытки ис<
следовать закономерности функционирования и развития со<
138
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

временного права с позиций теории естественного права, усо<

вершенствовать позитивистскую теорию права. В числе право<
вых теорий, заслуживающих внимания российских правоведов
называются также психологическая теория права, разработан<
ная Л.И. Петражицким, социологическая теория права. Пред<
принимаются попытки создать новые правовые теории, позво<
ляющие преодолеть недостатки существующих учений и дать
подлинно научное объяснение современных правовых явлений
и процессов, вооружив законодателя надежными и действен<
ными рекомендациями.
Вариационный характер общей теории права некоторыми рос<
сийскими правоведами оценивается как благо, как реальная воз<
можность расширить и углубить имеющиеся представления о пра<
ве, его закономерностях. Мол, каждая правовая теория «имеет
свои преимущества и недостатки, их появление и развитие обус<
ловлено естественным развитием человеческого общества и сви<
детельствует о необходимости и социальной ценности права в
жизни людей» (338. С. 223).
Однако в действительности многообразие теорий права, плю<
рализм в понимании и оценке российскими правоведами ее пред<
мета, системы закономерностей возникновения и функциони<
рования права имеет больше негативных, чем позитивных сто<
рон. В отличие от Януса истина не может быть многоликой. Ее
постижение — сложный, диалектически противоречивый акт
познания, допускающий существование не только плодоносных
теорий, но и пустоцветов. Поэтому наблюдаемое ныне многооб<
разие теорий права есть объективный факт, свидетельствующий
о сравнительно невысоком уровне теоретических представлений
российских правоведов о праве, его закономерностях, о том со<
стоянии теории, когда исследователи еще не способны отличить
плодоносную теорию права от пустоцветов и вынуждены в поис<
ках истины о праве впустую перерабатывать «тысячи тонн сло<
весной руды».
Вопрос же о том, какая из конкурирующих ныне теорий права
наиболее полно и верно отражает закономерности данной науки,
объясняет и прогнозирует политико<правовые процессы совре<
менности, требует содержательного анализа этих теорий и соот<
ветственно лежит за пределами исследуемых в данной работе про<
блем логических оснований данной науки. Однако в поисках ис<
тинной теории надежным ориентиром могут служить не только
139
Раздел I

общие признаки научной теории, но и требования, которые

предъявляются к ее логической структуре, способам организа<
ции, взаимосвязи ее компонентов.

4.2. К вопросу о логической структуре общей теории

права
Органическая целостность предмета науки обеспечивает и си<
стемную целостность отражающей его теории. В конечном итоге
в идеале теория должна максимально полно отражать все зако<
номерные связи и зависимости своего предмета, быть максималь<
но точным мыслительным аналогом отражаемой объективной ре<
альности. Поэтому соответствие отражаемого отраженному дол<
жно быть не только на уровне понятий и категорий, отражаю<
щих сущность соответствующих явлений, процессов, но и на
уровне закономерных связей, присущих исследуемым сущнос<
тям. В теории эта закономерная связь представляется двояким
способом: 1) как локальная закономерная связь между отдель<
ными сущностями, выраженная в форме научного закона или
научного принципа; 2) как системная, тотальная связь, выражен<
ная в форме многоразличной связи и зависимости всех ее ком<
понентов, понятий, категорий и законов.
Связь всех компонентов теории, которая объединяет, организует
их в некое единство, системное целое, и понимается как логическая
структура теории. Понятно, что логическая структура является
наиболее точным показателем развитости, научной зрелости те<
ории, ее способности полно и точно опосредствовать всю слож<
ную и многообразную объективной связь и зависимость компо<
нентов своего предмета и объекта.
На стадиях формирования, становления научная теория ха<
рактеризуется неразвитостью своей логической структуры, что на<
ходит выражение в механическом соединении ее отдельных по<
нятий, категорий и законов. Правомерность их вхождения в тео<
рию обусловливается по преимуществу предметной общностью,
их соотнесенностью в качестве разных сторон, элементов иссле<
дуемого объекта, тогда как действительные органические связи,
зависимости этих элементов остаются недостаточно либо вовсе
не изученными. В результате недостаток знаний объективных
связей и зависимостей восполняется субъективными представ<
лениями исследователей и произвольным конструированием вза<
имосвязей между отдельными темами, разделами теории.
140
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

Соответственно задача адекватного и полного отражения за<

кономерных связей предмета теории в ее логической структуре
предстает альфой и омегой всех научных изысканий, а ее реше<
ние — необходимым условием перехода теории в зрелое состоя<
ние. В социальных науках единственно верным способом фор<
мирования логической структуры теории признается метод вос<
хождения от абстрактного к конкретному, разработанный Г. Ге<
гелем и успешно примененный К. Марксом для исследования
буржуазных экономических отношений. Его труд «Капитал» и по
настоящее время признается образцом подлинно научного изу<
чения проблем экономической теории и социологии в целом, а
примененный метод — единственно возможным в научном от<
ношении способом теоретического познания социальных явле<
ний и процессов.
В качестве самостоятельной темы научных исследований
проблема логической структуры общей теории права была ар<
гументированно поставлена и частично решена в ряде работ
советских правоведов (21; 143; 310). Наиболее интересной в этом
плане является работа А.М. Васильева «Правовые категории.
Методологические аспекты разработки системы категорий те<
ории права» (52).
По нашему мнению, А.М. Васильев достаточно верно раскрыл
понимание логической структуры общей теории права как внут<
ренней организации «системы выражаемых ею теоретических
знаний, которая проявляется в последовательной и необходимой
связи образующих ее элементов, упорядоченных в целостное об<
разование как наука» (52. С. 36). При этом автор справедливо под<
черкнул три принципиально важных момента:
1) неспособность понятий и категорий, взятых по отдельнос<
ти, вне их взаимосвязи, стать теорией и выразить конкретную ис<
тину;
2) объективный характер логической структуры данной науки,
необходимость верного отражения ею закономерностей разви<
тия и функционирования права. «Логическая оценка структуры
и формы теоретических знаний о праве становится возможной
потому, что сами они подвергаются рассмотрению как опреде<
ленный объективный феномен» (52. С. 43);
3) возможность приобретения теорией научного статуса лишь
после того, как «подытоженные ею знания развернуты в поня<
тийной форме и через систему абстрактных категорий дают кон<
141
Раздел I

кретное представление о сущности изучаемого явления, о зако<

номерности его развития и формах проявления» (52. С. 37).
А.М. Васильев также обоснованно рассматривал логическую
структуру общей теории права как иерархическую систему, в ос<
нове которой лежит определенная фундаментальная, основная
категория, а связь между нею и другими категориями носит слож<
ный, неоднолинейный характер. «Правовые категории, — пола<
гал он, — взаимно перекрещиваются и в определенных пунктах
совпадают, выступают как подсистемы понятий, характеризую<
щих ее различные стороны. Поэтому создается как бы понятий<
ная сеть, имеющая узлы переходов, совпадений и различий, ко<
торая отображает теоретически сущность и структуру, закономер<
ное в развитии и функционировании правовой формы» (53. С. 23).
В понятийной сети теории права, равно как и любой иной те<
ории, имеются два вида понятий, теоретических суждений: 1) по<
нятия, суждения, выступающие исходным началом, основой те<
ории; 2) суждения, понятия, конкретизирующие и развивающие
базовые понятия, суждения. В целом же логическая структура те<
ории предстает как логически непротиворечивое единство тео<
ретических знаний, сформированных по правилам и принципам
логики и с учетом специфических закономерностей исследуемо<
го объекта. Поэтому основополагающую роль в структуре тео<
рии играет ее начало.
Характерная особенность современных теорий права, в том
числе и логической структуры теории права, обоснованной
А.М. Васильевым, состоит в том, что в качестве их начала высту<
пают теоретические знания в форме аксиом или определенных те<
оретических допущений, не имеющих достаточного теоретичес<
кого обоснования в рамках этой теории.
По мнению А.М. Васильева, основополагающей, фундамен<
тальной категорией теории права выступает категория «сущность
права», понимаемая как «государственная воля господствующе<
го класса», однако серьезных резонов в пользу такого понима<
ния сущности права автор не приводит. Он берет данную катего<
рию такой, какая она есть, как она традиционно интерпретиру<
ется другими советскими правоведами. Логическая же структура
теории представляет собой дедуктивное развертывание этой фун<
даментальной категории в понятиях менее общего плана: «нор<
ма права», «система права», «форма права», «законность», «осу<
ществление права», «правоотношение», «правопорядок». И весь
142
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

этот путь построения логической структуры теории права А.М. Ва<

сильев представляет как вариант применения в правоведении мар<
ксова метода восхождения от абстрактного к конкретному.
Априорно формулируется начало и других признаваемых рос<
сийскими правоведами теорий права. Позитивистский принцип
теории права сводит право к позитивным законам, принимаемым
государством, его органами, и понимается как возведенная в за<
кон воля государства. Естественная теория права также начина<
ется теоретическим постулатом о существовании природных, ес<
тественных прав человека, которые определяют смысл и содер<
жание норм позитивного права, установленных государством.
Психологическая школа имеет собственное «теоретическое» на<
чало, согласно которому право сводится к некоему мыслитель<
ному содержанию, выражающему реальную психологическую
связь обязанности и правомочия. Этим же путем идет новорож<
денная либертальная концепция права, претендующая на роль
светоча в конце туннеля и эффективный способ решения свое<
образной юридической «теоремы Геделя» — понимания права.
Однако сформулированное в рамках этой теории понимание пра<
ва как нормативной свободы посредством принципа формаль<
ного равенства людей в общественных отношениях также явля<
ется больше постулатом, чем научно обоснованным теоретичес<
ким положением.
Априоризм в понимании теоретического начала каждой из на<
званных теорий права громким эхом отдается в конечных выво<
дах, неизбежно порождает ту или иную совокупность неразре<
шимых и не решаемых в рамках этих теорий проблем и тем са<
мым значительно сокращает реальность их претензий на подлин<
но научное, объективно<истинное знание своего предмета.
В частности, позитивизм оказывается неспособным отличить
подлинное право, возведенное в закон, от произвола, ставит права
человека в прямую зависимость от правотворческой деятельнос<
ти государства, его органов. В то же время вопреки своей базис<
ной максиме «право есть закон» признает наличие пробелов в пра<
ве и допускает существование правовых отношений в отсутствие
соответствующих норм права.
Представители естественной теории права правомерно обра<
щают внимание на теоретические и практические просчеты по<
зитивизма, но в свою очередь оказываются неспособными не
только определить систему природных, естественных прав чело<
143
Раздел I

века, но и найти критерии этих прав. В результате каждый иссле<

дователь их формулирует субъективно, произвольно и зачастую
весьма проблематично. Так, Г. Гроций признавал естественным
правом рабство, Потье — господство мужа над женой. Современ<
ный российский правовед С.С. Алексеев не повторяет ошибок
своих предшественников, но порождает новые, утверждая, на<
пример, наличие у животных разума и первичных зачатков «того,
что позже на языке людей получило название «право» (16. С. 431).
Каждая из вышеназванных правовых теорий в своей базис<
ной категории опирается на тот или иной реальный и достаточ<
но очевидный факт. Позитивизм нисколько не грешит перед
истиной, связывая право с законом. На стадии объективации
как регулятора общественных отношений оно становится знае<
мым и общеобязательным только в форме законов, иных нор<
мативно<правовых актов. Критерии отличения подлинного пра<
ва от произвола лежат за пределами действующих законов, в
самой реальной жизни, а точнее в закономерностях обществен<
ного развития, уровне развития экономики и культуры. И в этом
реальном факте естественная школа права безусловно права.
Никто не может отрицать и значения психологических, эмоци<
ональных моментов в регулировании поведения личности, вы<
боре ею того или иного варианта правомерного либо противо<
правного поведения, равно как и свойства права выступать фор<
мальным регулятором отношений между фактически неравны<
ми субъектами права.
Однако, опираясь на очевидный и реальный факт, теории пра<
ва впадают в односторонность, абсолютизируют его в ущерб дру<
гим реальным фактам и в своем исходном принципе, начале со<
держат неточное, неверное суждение, теоретическое обобщение.
И в результате вся теория приобретает односторонний, кособо<
кий вид, который бросается в глаза представителям других тео<
рий права, но упорно не замечается основателями и последова<
телями этой теории. Обоснование некорректности, противоре<
чивости, односторонности начала и содержания теории, таким
образом, дается ее теоретическими конкурентами, в то же время
не замечающими или не придающими серьезного значения соб<
ственным.
Все недочеты, ошибки естественной школы права обстоятель<
но проанализированы юридическими позитивистами. Но и пред<
ставители естественной школы права не остаются в долгу, выя<
144
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

вив и обстоятельно обосновав все недостатки теорий своих оппо<

нентов. В целом же получается парадоксальная картина — совре<
менные ученые, представители общей теории права лучше знают
причины, по которым они не могут раскрыть свой предмет во всей
его полноте и всесторонности, чем пути, способы преодоления не<
достатков и превращения наличных знаний в действительно на<
учную теорию.
Этот парадокс не удастся преодолеть сочинением либерталь<
ных и иных новых теорий права, основанных на некоем новом
теоретическом допущении, принципе, отражающем объективную
реальность в одностороннем, абсолютизированном виде, и тем
самым множащих ошибки действующих теорий права. Конструк<
тивное развитие логической структуры общей теории права в со<
временный период предполагает прежде всего уточнение и над<
лежащее теоретическое обоснование действующими теориями
права своих начал, освобождение их от положений, гиперболи<
зирующих и абсолютизирующих те или иные стороны объектив<
ной реальности.
В основу конструктивной критики теоретических начал над<
лежит положить методологические принципы, сформулирован<
ные К. Марксом в процессе поиска и обоснования исходной кле<
точки, теоретического начала «Капитала». Иных принципов в
этой области, которые были бы апробированы практикой науч<
ных исследований и показали свою правильность и действен<
ность, современная социология не знает.
Прекрасно понимая порочность теорий, началом которых вы<
ступает некое теоретическое допущение, К. Маркс исходный
пункт своих исследований определил следующим образом:
1) теоретический анализ, осуществляемый методом восхож<
дения от абстрактного к конкретному, должен начинаться с изу<
чения простейшей абстракции, отражающей такое отношение ис<
следуемого объекта, которое является простейшим и потому не<
разложимым на составные части;
2) исходная абстракция в своей основе, зародыше должна со<
держать все противоречия исследуемого объекта, на основе ко<
торых вырастают и развиваются все остальные связи и отноше<
ния;
3) восхождение от абстрактного к конкретному осуществля<
ется в процессе раскрытия внутренних противоречий самой вещи
как источника возникновения и развития этой вещи;
145
Раздел I

4) последовательность рассмотрения и соответственно распо<

ложения категорий в логической структуре теории определяется
отношениями, в которых находятся отражаемые ими стороны,
процессы в наиболее зрелом на момент исследования состоянии
объекта. Причем это отношение может быть прямо противопо<
ложным тому, которое представляется естественным или соот<
ветствующим последовательности исторического развития
(3. Т. 12. С. 725–735; Т. 13. С. 489–499).
С учетом изложенных требований исходной клеточкой эко<
номических исследований К. Маркс взял такое простейшее по<
нятие, как «товар». «Политическая экономия,— писал Ф. Эн<
гельс,— начинается с товара, с того момента, когда продукты
обмениваются друг на друга отдельными людьми или перво<
бытными общинами. Но он является товаром только потому,
что в этой вещи, в этом продукте завязывается отношение меж<
ду двумя лицами ...это отношение мы анализируем. Уже самый
факт, что это есть отношение, означает, что в нем есть сторо<
ны, которые относятся друг к другу. Каждую из этих сторон
мы рассматриваем отдельно; из этого вытекает характер их от<
ношения к друг к другу, их взаимодействие. При этом обнару<
живаются противоречия, которые требуют разрешения... мы
проследим, каким образом они разрешались, и найдем, что это
было достигнуто установлением нового отношения, две про<
тивоположные стороны которого нам надо будет развить и т.д.»
(3. Т. 13. С. 497–498).
Руководствуясь методологическими положениями К. Маркса,
советские правоведы неоднократно пытались определить нача<
ло общей теории права, но существенно разошлись в понимании
того, какая категория может выступать в этом качестве. По мне<
нию Л.И. Спиридонова, это должна быть категория «владение»,
М.Ф. Орзиха — понятие «правотворчество», В.С. Нерсесянца —
«свобода», А.М. Васильева — «государственная воля господству<
ющего класса» (310; 229; 213; 52). К сожалению, предлагаемые
начала общей теории права пока что не привели к ожидаемым
конечным результатам — воспроизведению права как тотально<
го целого, во всем многообразии его закономерных связей и за<
висимостей. Поэтому основополагающий вопрос формирования
логической структуры данной науки по<прежнему остается од<
ним из актуальных в современном правоведении и ждет своего
компетентного решения.
146
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

Современное право, каким бы сложным и противоречивым оно

ни было, обязательно имеет объективную основу — простое, ус<
тойчивое, повторяющееся отношение, в котором в снятом виде
содержатся закономерности и противоречия современного пра<
ва и которое опосредствует закономерную связь и зависимость
права от материальных и иных условий жизни общества. Такое
отношение, как и другие компоненты правовой системы, явля<
ется уникальным в том смысле, что право в его современном,
равно как и предшествующих ему состояниях имеет одну, а не
несколько основ. Отношение, будучи основой правовой систе<
мы, предстает и единственным действительным началом общей
теории права.
Представители каждой теории права, критически переосмыс<
ливая отношение к признаваемым ими априорно сформулиро<
ванным началам теории, хотя и разными путями, но вынуждены
будут прийти к одному и тому же результату — действительному
пониманию начала теории права — базисного отношения, выс<
тупающего основой действующего права и познающей его тео<
рии. Таким образом, то, что сегодня представителей разных тео<
рий права разъединяет, при надлежащем научном анализе их дол<
жно объединить.
Единое понимание начала теоретического анализа права, его
закономерностей при условии верного использования метода вос<
хождения от абстрактного к конкретному должно привести и к
одинаковым результатам в познании. Теории права должны стать
едиными не только по своему началу, но и по конечным резуль<
татам. Причины многообразия теорий права объясняются совре<
менным недостаточно высоким уровнем научного познания пра<
ва, неспособностью современных исследователей осуществить
подлинно научный анализ предмета общей теории права и пото<
му вынужденных рассматривать одни и те же закономерности в
разных «теоретических» очках.
Недостаточно высокий уровень теоретического анализа пра<
ва, формулирования его логической структуры весьма ярко про<
является и во взглядах на структуру общей теории права как ме<
ханическое суммативное образование, допускающее как произ<
вольное расположение отдельных разделов теории относитель<
но друг друга, так и расчленение общей теории права на три са<
мостоятельные части: философию права, социологию права и
общую теорию права (аналитическую юриспруденцию).
147
Раздел I

Характерной чертой логической структуры общей теории пра<

ва, равно как и любой иной теории, является строго определен<
ная последовательность расположения понятий и категорий от<
носительно друг друга. Для теорий считаются неприемлемыми
любые произвольные, механические способы упорядочения ка<
тегорий, понятий по какому<либо их внешнему признаку, напри<
мер в алфавитном порядке. Системная целостность права как со<
циального явления, основные части которого находятся в тесной
органической взаимосвязи, определяет и аналогичную связь меж<
ду понятиями, категориями, отражающими соответствующие
элементы права. Только при этом условии теория способна мак<
симально точно и полно передать всю сложную связь и зависи<
мость между реально действующими правовыми явлениями, а
также между ними и иными социальными явлениями, образую<
щими конкретно<историческую среду действия права. Однако
формирование логической структуры теории права, адекватно и
полно отражающей ее предмет, правовые закономерности, пред<
ставляет собой еще более сложную познавательную задачу, чем
верное определение начала теории.
Предпринятые советскими правоведами попытки упорядочить
совокупность понятий и категорий общей теории права, выявить
их связи и представить как логически целостную, взаимосвязан<
ную систему не оказали заметного влияния на воззрения россий<
ских правоведов. В юридической литературе система общей тео<
рии права по<прежнему трактуется по преимуществу как меха<
ническое образование, расположение компонентов которого от<
носительно друг друга определяется чаще всего субъективным ус<
мотрением автора, а не их объективной взаимосвязью.
В теории права, кажется, нет ничего более изменчивого, не<
постоянного, чем ее система, совокупность и последователь<
ность изложения ее тем, или, говоря языком А.М. Васильева,
основной структурный ряд теории и ее опорные понятийные
ряды. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить
систему курсов «Теория государства и права», подготовленных
разными авторскими коллективами либо отдельными автора<
ми. В частности, трудно понять логику авторов, помещающих
главу «Толкование права» после главы «Применение права» (ибо
в процессах реализации права толкование всегда предшествует
его применению), а главы по таким сквозным для всей теории
права проблемам, как правосознание и правовое регулирова<
148
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

ние, — в конец учебника. Непонятны и мотивы, по которым

темы, посвященные описанию конкретно<исторических форм
действия современного права, так называемых «правовых се<
мей», рассматриваются раньше тем, посвященных раскрытию
структуры и содержания права, способов и путей его воплоще<
ния в реальной жизни.
Между тем даже при современном уровне развития общей те<
ории права можно найти принцип, благодаря которому в рамках
отдельной теории можно упорядочить совокупность ее понятий,
категорий, свести их к некоторому системному единству. Так, в
позитивистской теории таким принципом может выступать ка<
тегория «регулирование», а структурный ряд фундаментальных
понятий будет представлен следующим образом: «норма права»,
«правосознание», «правовое регулирование», «правовая система»,
«исторический тип права».
В структурном ряду категории располагаются по мере услож<
нения их структуры. При этом каждая последующая категория
прямо и непосредственно связана с предшествующей.
«Норма права» является наиболее простой категорией теории
права и выступает в качестве регулятора общественных отноше<
ний. Поэтому с нее и начинается структурный ряд.
Адресатом действия нормы выступает личность, обладающая
правосознанием и соответственно являющаяся субъектом, спо<
собным воплотить эти веления в реальную жизнь. Вне познава<
тельно<оценочных актов личности норма права утрачивает ка<
кой<либо смысл и значение, превращается, как говорил Л.И. Пет<
ражицкий, в клочок бумажки с кляксами. Кроме того, правосоз<
нание выступает регулятором индивидуального поведения лично<
сти в не меньшей степени, чем норма права. Следовательно, тес<
ная связь нормы и правосознания делает необходимым их совме<
стное расположение в одном ряду.
Соотношение нормы права и правосознания носит сложный
и противоречивый характер. Если на стадии реализации норма
права имеет приоритет перед правосознанием, то на стадии пра<
вотворчества правосознание выступает творцом, конструктором
права. Все возможные связи и отношения нормы права и право<
сознания опосредствуются в рамках правового регулирования, что
и обусловливает необходимость помещения в структурном ряду
категории «правовое регулирование» сразу же после правового
сознания.
149
Раздел I

Категория «правовое регулирование» предстает как единство

трех взаимосвязанных компонентов: правотворчества, реали<
зации норм права и применения юридической ответственнос<
ти — и тем самым охватывает все процессы, явления, характе<
ризующие действие права в обществе. По сравнению с ней ка<
тегория «правовая система» является более богатой и содержа<
тельной. Ибо правовая система не только характеризует про<
цессы правового регулирования, но и раскрывает их специфи<
ку действия в современном обществе, современных государ<
ствах.
Категория «исторический тип права» характеризует те же пра<
вовые системы, но в историческом аспекте — от момента возник<
новения права как социального явления до его современного став<
шего состояния.
Каждая категория основного структурного ряда в свою оче<
редь образует самостоятельный структурный ряд. В него входят
понятия, характеризующие структуру, содержание и форму яв<
ления, процесса, отображенного соответствующей правовой ка<
тегорией.
Наиболее сложным и развитым оказывается структурный ряд,
основанный на категории «правовое регулирование». Образую<
щие его категории «правотворчество», «реализация норм права»
«юридическая ответственность» закладывают основу структур<
ных рядов, объединяющих значительную часть понятий теории
права. Так, структурный ряд «правотворчество» образуют такие
категории, как «правотворческий процесс», «источники права»,
«система права», «система законодательства». Структурный ряд
«реализация права» состоит из понятий «толкование права»,
«формы реализации права», «правоотношение», «юридические
факты», «правомерное поведение». Структурный ряд «юридичес<
кая ответственность» включает в себя такие понятия, как «пра<
вонарушение», «государственное принуждение», «применение
ответственности».
Таким образом, благодаря изложенной группировке все кате<
гории и понятия ставятся во взаимную связь друг с другом и в
своей совокупности образуют теорию права как органически це<
лостную систему знаний открытого типа, которая может менять
свой состав категорий, при этом сохраняя неизменным ее ядро —
основной структурный ряд и понятия, конкретизирующие, раз<
вивающие категории основного структурного ряда.
150
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

С позиций системного понимания общей теории права со<

мнительными представляются попытки советских и российс<
ких правоведов разделить единый предмет теории права на три
части, выделив из общей теории права философию права и со<
циологию права. В основе таких попыток, по нашему мнению,
лежит неоправданное смешение собственно правовых катего<
рий, составляющих содержание общей теории права, с поня<
тиями и категориями философии, социологии, используемы<
ми в процессе выведения, обоснования теоретико<правовых
знаний.

4.3. Форма общей теории права

Общая теория права представляет собой систему знаний об
общих закономерностях существования и развития права, акку<
мулирующих коллективный опыт и результат многовековой по<
знавательной деятельности специалистов в данной отрасли пра<
воведения. Эти знания объективируются в форме публикаций
либо рукописей и приобретают самостоятельное, независимое от
их автора бытие. Каждый желающий может ознакомиться с ними,
дать им соответствующую оценку и использовать в процессе но<
вых научных исследований, движения к новых знаниям. Инди<
видуальные, оригинальные знания о праве, не объективирован<
ные вовне, составляют часть индивидуального правосознания, но
не входят в систему общественного правосознания в форме на<
личных научных знаний.
Таким образом, под формой, источником общей теории права поF
нимается письменный документ, содержащий то или иное знание об
объекте и предмете данной науки. При этом не имеет значения,
насколько полно и системно источник раскрывает исследуемое.
Формой общей теории права признается и академический курс,
излагающий максимально полно ее предмет, и отдельная статья,
содержащая теоретические знания по какому<либо частному воп<
росу теории. Для источника решающее значение имеет предмет<
ная сопричастность к содержанию данной отрасли правоведения.
Однако в море современных научных источников далеко не
всякий письменный документ, содержащий информацию о все<
общих закономерностях права, автоматически признается фор<
мой общей теории права. Как форма определенного содержания
источник данной отрасли правоведения должен одновременно
обладать следующими признаками:
151
Раздел I

1) быть выраженным в форме, характерной для научных работ;

2) иметь новизну, т.е. содержать новое, не присущее совокуп<
ности наличных источников знание;
3) соответствовать всем требованиям, предъявляемым к науч<
ному знанию, быть обоснованным, достоверным и истинным.
В настоящее время наиболее распространенной формой на<
учной работы выступает публикация, т.е. письменный источник,
изданный определенным тиражом, делающим работу доступной
для широкого круга читателей. Имеется несколько видов науч<
ных публикаций. Это, в частности:
1) монография, т.е. научная работа, в которой излагаются зна<
ния по всем проблемам общей теории права либо какой<либо их
части. От всех иных публикаций монографии отличаются значи<
тельным объемом, как правило, превышающим десять авторс<
ких листов. Так, наиболее полное, системное изложение курса
«Марксистско<ленинская общая теория государства и права», из<
данного в СССР в начале 70<х годов, занимает около 140 авторс<
ких листов (4);
2) брошюра, представляющая собой печатное произведение
небольшого объема, как правило, издаваемое в целях популяри<
зации наличных знаний общей теории права и не содержащее
новых, оригинальных взглядов. Объем брошюры может состав<
лять несколько авторских листов;
3) научная статья — основная форма публикаций, помещае<
мых в научных журналах, тематических сборниках, а также науч<
ных или ученых записках юридических учебных или научных
учреждений. Научная статья содержит в концентрированном виде
постановку либо решение какой<либо научной проблемы, оцен<
ку наличных взглядов авторов по определенному вопросу. Объем
статей сравнительно небольшой и колеблется в пределах от 0,5
авторского листа до нескольких листов. Несмотря на небольшие
объемы, отдельные статьи, содержащие оригинальные положе<
ния и выводы, имеют достаточно долгий век и переживают мно<
гие монографии. Например, в современных исследованиях ме<
тодологии правоведения широкое распространение имеет статья
А.А. Пионтковского «К методологии действующего права», опуб<
ликованная 50 лет назад (246);
4) рецензия — небольшая статья, в которой дается содержа<
тельная оценка какой<либо одной научной публикации — моно<
графии, брошюры, статьи либо совокупности публикаций по оп<
152
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

ределенной тематике. В рецензии могут содержаться как позитив<

ные, так и критические оценки рецензируемых работ;
5) тезисы доклада или сообщения на научной, научно<прак<
тической конференции. Этот вид научной публикации является
самым миниатюрным и занимает не более двух<трех страниц ма<
шинописного текста. Цель тезисов — ознакомить слушателей с
основными положениями публичного выступления автора, его
оригинальной позиции по теме выступления. В условиях СССР,
когда значительная часть ученых<юристов не могла пробиться на
страницы немногочисленных журналов либо попасть в темати<
ческие планы государственных издательств, тезисы докладов ос<
тавались едва ли не главной формой обнародования результатов
их научной работы;
6) наряду с перечисленными типичными источниками науч<
ных публикаций существуют и нетипичные. Чаще всего в этом
качестве выступает опубликованное рукописное и эпистолярное
наследие выдающихся ученых, в котором в незавершенной фор<
ме могут содержаться отдельные принципиально важные теоре<
тические положения по вопросам общей теории права.
В числе рукописных изданий российских правоведов можно
выделить диссертации, представляемые на соискание ученой сте<
пени кандидата или доктора юридических наук, авторефераты
диссертаций, а также рукописи работ, депонированных специа<
лизированными институтами информации.
Как научные публикации, так и рукописные работы в сфере
общей теории права представляют собой итог специфической на<
учной деятельности, направленной на получение новых знаний
в этой отрасли правоведения. В идеале каждый автор стремится
к созданию новой научной концепции о праве либо значитель<
ной модификации, расширению и дополнению существующих
знаний по той или иной проблеме (теме). Однако события тако<
го рода в сфере общей теории права случаются не так уж часто.
К таким результатам приходят далеко не все, кто занимается на<
учной деятельностью, что объясняется не только способностями
исследователей, но и объективными причинами: сложным харак<
тером закономерностей права, наличием весьма высокого уров<
ня знаний о праве, когда всякое новое движение вперед предпо<
лагает не только наличие оригинальных идей, но и применение
новых способов научного познания. При этом каждый отдель<
ный вопрос, отдельная проблема общей теории права могут быть
153
Раздел I

решены только по частям, в процессе проведения серии исследо<

ваний, итоги которых в сравнении с созданием новой научной те<
ории являются менее весомыми.
Следовательно, для правильной оценки результатов исследо<
вания важно не только абстрактное понимание новизны науч<
ных исследований, но и понимание конкретных форм, в кото<
рых эта новизна находит выражение, проявляется в научных ра<
ботах и публикациях. Проблема новизны имеет важное научное
значение, особенно в процессе присуждения ученых степеней,
когда имеется настоятельная потребность в четком отграничении
подлинно научных, творческих работ от работ, характеризующих<
ся компилятивным изложением материала либо недостаточно вы<
соким уровнем теоретического обобщения исследуемого матери<
ала. Между тем проблема новизны в общей теории права не только
не изучена сколько<нибудь обстоятельно, но и даже не была пред<
метом специального исследования. В результате представления
правоведов о теоретической новизне носят не всегда компетент<
ный характер.
Например, в авторефератах, представленных на соискание уче<
ной степени доктора или кандидата юридических наук по специ<
альности «теория государства и права», новизну теоретической
работы понимают как просто описание предмета научного ис<
следования, или как констатацию какого<либо эмпирического
факта, или присоединение к определенной, высказанной в лите<
ратуре точке зрения. Типичными примерами могут служить сле<
дующие высказывания: «автор проанализировал субъективные
права и юридические обязанности субъектов конкретных отно<
шений», «выявлена степень реальной распространенности нор<
мативных правоконкретизирующих положений, содержащихся
в руководящих разъяснениях судебных органов», «субъектом ло<
кального регулирования может быть не только трудовой коллек<
тив, но и коллектив любой организации, корпорации, ассоциа<
ции», «человек и его жизнь — абсолютные ценности, права и сво<
боды человека — универсальны, наполнены глубоким гуманис<
тическим и демократическим содержанием».
Между тем не всякое новое знание относительно предмета или
объекта общей теории права является теоретическим. С учетом
конкретного вклада в разработку проблем данной науки можно
выделить четыре вида работ: 1) теоретические, 2) прикладные, 3)
эмпирические, 4) квазинаучные.
154
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

Работа, претендующая на роль теоретической, выполненной

по проблематике общей теории права, должна содержать поло<
жения, выводы, благодаря которым происходит совершенство<
вание, развитие наличных, объективированных знаний относи<
тельно предмета данной науки. Форма таких знаний, как уже
говорилось ранее, может быть различной, но с одним непремен<
ным условием — наличие новизны именно на теоретическом
уровне знаний.
В то же время на уровне формы имеются знания, которые по
тем или иным причинам пока что не входят непосредственно в
содержание теории, но по своей направленности, степени обо<
снованности обладают значительной частью признаков, прису<
щих теоретическому знанию. Речь идет прежде всего о научных
проблемах и гипотезах.
По образному выражению П.В. Копнина, проблема представ<
ляет собой знание о незнании. Проблема есть знание, поскольку
основывается на достижениях науки и фактах практики, и не<
знание — потому что результаты, к которым придет исследова<
тель, пока что неизвестны (151. С. 357).
Постановка и обоснование новых проблем общей теории права
составляют непосредственную задачу значительной части как мо<
нографий, так и отдельных статей. Так, в преодолении пренебре<
жительного отношения к методологическим проблемам право<
ведения, которое имело место среди советских юристов в 50<х–
начале 60<х годов, сыграли работы Л.С. Явича, М.С. Строговича,
А.А. Пионтковского и других авторов, показавших, что успеш<
ное развитие правовой науки невозможно без глубокого и сис<
темного изучения ее методологических проблем. И хотя работы
ограничивались в основном лишь анализом общих черт соотно<
шения диалектико<материалистического метода и частнонаучных
приемов правоведения, их вклад в разработку метода общей тео<
рии права весьма значителен, поскольку связан с постановкой
проблемы, обоснованием ее актуальности и необходимости даль<
нейшей творческой разработки.
В современных условиях, когда от общей теории права требу<
ется теоретическое осмысление современных политико<право<
вых процессов, определение путей практического использования
права как средства решения стоящих перед обществом и госу<
дарством проблем, российские правоведы ставят и обосновыва<
ют весьма широкий комплекс проблем, связанных с разработкой
155
Раздел I

надежных гарантий прав и свобод личности, повышением роли

права и закона в системе социальных регуляторов, укреплением
законности и правопорядка в обществе. Практически каждая тре<
тья статья, публикуемая в «Журнале российского права», ставит
определенную научную или научно<практическую проблему, тре<
бующую настоятельного разрешения и ориентирующую на ак<
тивную творческую разработку.
Таким образом, правильно поставленная проблема по тому или
иному вопросу общей теории права оказывает значительное вли<
яние на развитие последней, выявляя пробелы данной науки, обо<
сновывая необходимость их оперативного устранения и мобили<
зуя усилия правоведов на разработку наиболее важных направ<
лений научных исследований.
Однако научное познание достигает своей конечной цели не
постановкой проблемы, а ее позитивным решением. Одной из
форм таких решений является объяснение исследуемых событий,
явлений или процессов. Как правило, новое объяснение носит
характер гипотезы. Практически и до настоящего времени в об<
щей теории государства и права не найдется ни одного вопроса,
где юристы не имели бы нескольких, порой взаимоисключаю<
щих позиций, точек зрения. Дискуссионной является даже кате<
гория «право», которая является основополагающей для общей
теории права.
Разнообразие позиций по отдельным вопросам общей теории
права объясняется спецификой познания как сложного, проти<
воречивого акта, включающего в себя «возможность фантазии,
отлета от жизни», относительностью теоретических знаний, не<
возможностью их полной проверки в практической деятельнос<
ти и другими факторами.
Гипотезы имеют право на существование, если содержащиеся
в них выводы, положения получены с соблюдением требований
методологии научного познания, подтверждаются определенным
фактическим материалом, соответствуют исходным теоретичес<
ким принципам общей теории права, последовательно согласо<
вываются с другими положениями науки либо имеют достаточ<
ное обоснование причин несоответствия новых гипотетических
знаний наличным знаниям данной науки.
Вероятностный, относительный характер знания составляет
специфическую особенность гипотез<позиций. Аргументы, обо<
сновывающие гипотезу, являются достаточно убедительными,
156
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

чтобы признать ее в качестве достоверного знания, но в то же

время недостаточно обоснованными, чтобы признать ее в каче<
стве единственного правильного знания. Таковы бытующие в
юридической литературе точки зрения на структуру и сущность
правовой нормы, стадии правотворчества, основные отрасли
права, предмет и пределы правового регулирования, соотноше<
ние права, экономики и политики, содержание правоотноше<
ния и др.
По степени достоверности, объективной истинности все су<
ществующие ныне общие теории и философии права с большим
основанием можно отнести к гипотетическим знаниям, чем к
подлинной теории. Ни одному из правовых учений и действую<
щих теорий не удалось раскрыть и обосновать должным образом
смысл и социальное назначение права. Различные подходы и тол<
кования этого основного вопроса общей теории права и право<
ведения в целом сохраняют свое научное и теоретическое значе<
ние, поскольку более глубокой формы теоретического осозна<
ния права человечество еще не достигло и за неимением лучшего
готово довольствоваться гипотетическим, неточным, приближен<
ным знанием.
Вероятностный, относительный характер знания, содержаще<
гося в гипотезах, не умаляет их роли в развитии общей теории
права. Выдвижение новой гипотезы, как правило, приводит к по<
лемике сторонников старой и новой точек зрения, которая не<
редко принимает затяжной характер. В обоснование своей пози<
ции ученые привлекают дополнительный фактический матери<
ал, используют новые способы познания, предпринимают попыт<
ки опереться на основополагающие принципы науки. В конеч<
ном итоге полемика, как правило, существенно продвигает впе<
ред решение исследуемой проблемы.
Советскими правоведами был проведен ряд дискуссий в сфе<
ре общей теории права. Среди них наибольшее значения для раз<
вития науки имели дискуссии по вопросам системы права, про<
веденные в 1938–1941 гг. и в 1958–1961 гг., по вопросам реализа<
ции норм права в конкретных отношениях — в 1953–1956 гг.
Особым этапом в развитии советского и российского правове<
дения стала дискуссия о понимании права, начало которой при<
ходится на конец 70<х годов. Традиционная трактовка советски<
ми юристами права как закона была подвергнута основательной
критике сторонниками так называемого широкого понимания
157
Раздел I

права, которые сумели привести заслуживающие внимания дока<

зательства правомерности критического подхода к прежней трак<
товки права, но не раскрыли сути действительного понимания
права. Справедливо упрекая своих оппонентов в одностороннос<
ти и забвении роли социологических факторов в генезисе права,
сторонники «широкого» понимания права сами впали в односто<
ронность и неполноту, признавая правом либо общественные от<
ношения, либо правосознание, либо субъективные права и обя<
занности субъектов общественных отношений. И хотя позитив<
ное решение проблемы понимания права откладывается на буду<
щее, и скорее всего далекое будущее, тем не менее дискуссия име<
ла принципиально важное значение. Благодаря ей значительная
часть юристов перестала «обожествлять» позитивистское понима<
ние права, видеть в нем альфу и омегу общей теории права, все<
рьез задумалась над вопросом, а что есть право, и значительно ак<
тивизировала свои усилия в поиске позитивного ответа на этот
вопрос.
Особую форму новизны научных исследований в области об<
щей теории права составляют знания, содержащие только оцен<
ку наличных научных знаний, без развития знаний о праве и его
закономерностях. Такого рода оценочные знания содержатся в
рецензиях, обзорах литературы, публикуемых в виде отдельных
статей либо части монографического исследования.
Аналитические материалы, в которых оценивается или опре<
деленным образом систематизируется наличное научное знание,
имеют самостоятельную научную ценность. Новизна теоретичес<
ких знаний в данном случае относится не к знаниям об объекте
науки, а к сфере самой теории, положениям и выводам, сформу<
лированным в конкретных исследованиях. При этом основное
внимание обращается на те недостатки, которые присутствуют в
соответствующих работах. В частности, как показал проведенный
автором анализ рецензий, помещенных в журнале «Советское го<
сударство и право» за 1970<1971 гг., наряду с положительной оцен<
кой теоретических положений рецензируемых работ в публика<
циях содержался и значительный критический анализ. В 70 ре<
цензиях было дано 185 критических замечаний, из которых 53
указывали на априорность выводов, 58 — на нарушение требова<
ний диалектической логики (полноты, всесторонности, конкрет<
ности, исторического подхода), 74 — на нарушение правил и за<
конов формальной логики.
158
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

Таким образом, работы, содержащие оценочный анализ работ

в сфере общей теории права или систематизирующие теоретичес<
кие знания, позволяют определить неточные, недостаточно обо<
снованные положения науки, выявить пробелы, нарушения тре<
бований логики и иных приемов методологии научного познания
и в конечном итоге наметить конкретные пути дальнейшего твор<
ческого развития наличного знания. В современных условиях, ког<
да наука становится сферой деятельности большого коллектива
людей, имеет решающее значение в управлении делами общества,
совершенствовании законодательства, становится явно недоста<
точно отдельных эпизодических работ по критическому анализу
и систематизации научных знаний. На повестку дня ставится за<
дача создания новой научной дисциплины — юридического нау<
коведения, т. е. науки о юридической науке, ставящей своей не<
посредственной целью исследование закономерностей функцио<
нирования и развития правовой науки, выявление эффективнос<
ти научных исследований в сфере права, наиболее типичных оши<
бок и заблуждений, допускаемых учеными<юристами, и подготов<
ку предложений о путях совершенствования деятельности науч<
ных юридических учреждений либо отдельных исследователей
права и его закономерностей.
Работы, имеющие надлежащий уровень теоретической новиз<
ны, следует отличать от прикладных исследований, работ, направ<
ленных на внедрение теоретических знаний в практическую де<
ятельность правотворческих или правоприменительных органов,
решение иных практических задач. В числе таких работ можно
назвать: 1) научно<практические работы, разного рода коммен<
тарии, подготавливаемые с целью пропаганды, разъяснения тех
или иных положений общей теории права для юристов<практи<
ков и населения; 2) прогнозы эффективности действия норм пра<
ва, будущих состояний правовых и иных явлений и процессов,
даваемые с целью дополнения, совершенствования эмпиричес<
кой базы общей теории права, решения тех или иных теорети<
ческих или практических проблем; 3) работы, содержащие пред<
ложения по совершенствованию, развитию законодательства или
практики его применения.
Прикладные исследования в сфере общей теории права цели<
ком и полностью вписываются в рамки научного знания и пред<
стают конкретным результатом осуществления одной из основ<
ных функций общей теории права и правоведения — давать глу<
159
Раздел I

бокое научное обоснование юридической практике, органично

внедрять теорию в практическую, предметную деятельность.
Однако новизна в данном случае относится не к новому теорети<
ческому знанию, к открытию новых, ранее неизвестных сторон,
закономерностей права, а к реализации, воплощению достиже<
ний науки в практическую деятельность.
В юридической литературе и по настоящее время бытует мне<
ние о законотворческой и иной правотворческой деятельности
как разновидности научной, теоретической деятельности. Рос<
сийские правоведы еще не отказались полностью от представле<
ний советских теоретиков права о том, что «правотворческое по<
знание не имеет каких<либо принципиальных отличий от науч<
ного познания вообще».
Между тем, признавая наличие тесной взаимосвязи между
общей теорий права, юридической наукой и правотворчеством,
нельзя не видеть принципиального отличия научного, теоре<
тического познания права от процессов его проектирования,
подготовки предложений по совершенствованию законода<
тельства.
Правотворческий орган, безусловно, должен стремиться к
тому, чтобы его нормативно<правовые установления максималь<
но полно соответствовали объективным закономерностям. Но эта
задача правотворческим органом решается не за счет самостоя<
тельного теоретического поиска таких закономерностей, а за счет
использования наличных теоретических знаний, добытых уче<
ными<юристами в ходе специальных исследований. Соответ<
ственно и предложения по совершенствованию норм права, ко<
торые формулируют ученые<юристы, также являются видом при<
кладной научной деятельности, но не особым видом теоретичес<
ких знаний.
Особым видом научных работ в сфере теории права выступа<
ют работы, новизна которых ограничивается сугубо эмпиричес<
ким уровнем. Такие работы вводят в научный оборот ранее неиз<
вестные факты, описывают реальное состояние правовой прак<
тики в той или иной сфере и тем самым позволяют подтвердить,
опровергнуть, уточнить наличные теоретические знания либо
иным способом оказывают влияние на процессы развития, со<
вершенствования общей теории права. Для изучения, сбора и
обобщения эмпирической информации о праве используется
достаточно развитая система специальных методов, в том числе
160
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

методов толкования права, критики исторических источников,

конкретно<социологических методов, сравнительно<правового
метода и др.
Эмпирические работы следует отличать и от теоретических,
и прикладных. Эмпирические работы, как и прикладные иссле<
дования, не содержат новых знаний на теоретическом уровне.
В то же время между эмпирическими и прикладными работами
имеется принципиальное различие. Если последние объекти<
вируют результаты исследований, проводимых с целью внедре<
ния теоретических знаний в практику, то эмпирические работы
содержат результаты научного анализа реального состояния
правовой и иной практики, изучения наличного бытия права и
иных правовых явлений. Например, дают описание какого<либо
исторического источника, состояния правонарушений в стра<
не за какой<либо определенный период, сравнительный анализ
фактов сходства и различия в нормативно<правовых актах не<
скольких государств.
В своей совокупности эмпирические работы выступают ис<
точниками эмпирической базы общей теории права, без кото<
рой последняя не может сколько<нибудь успешно развиваться
и в полной мере выполнять свое социальное назначение.
От теоретических и иных научных работ в сфере общей те<
ории права следует отличать квазинаучные работы, не содер<
жащие нового знания ни на теоретическом, ни на эмпиричес<
ком уровне, являющиеся научными лишь по форме. Это прежде
всего работы, представляющие собой плагиат, либо выполнен<
ные методом компиляции, либо объективирующие знания, ко<
торые не обладают признаками научного знания, являются раз<
новидностью мифологии, содержат заблуждения и очевидные
ошибки.
Научный плагиат как результат присвоения научной работы
без согласия ее автора встречается весьма редко. Более распрост<
раненным является плагиат в форме научного батрачества, когда
ученый в силу исполнения служебных обязанностей или по воз<
мездному договору подготавливает научную работу для другого
лица, занимающего высокий государственный либо обществен<
ный пост или обладающего другими «достоинствами».
Компиляция в той или иной степени присутствует в любой
работе, поскольку наука в целом носит компилятивный харак<
тер. И каждый исследователь, прежде чем дотянуться до новых
161
Раздел I

знаний, внести свой вклад в развитие теории, обязательно дол<

жен встать на плечи своим предшественникам, усвоить по воз<
можности максимально глубоко наличные знания в соответству<
ющей сфере науки, в данном случае общей теории права. Науч<
ная этика обязывает автора ссылаться на оригинальные поло<
жения, высказанные другими учеными, тогда как общепризнан<
ные, устоявшиеся положения в науке ссылки на источник и ав<
тора не требуют. Однако грань между признанными и ориги<
нальными научными положениями в общей теории права, как
и во всем правоведении, носит условный характер и практичес<
ки зависит от субъективного усмотрения автора, готовящего
новый труд.
Автор работы, содержащей новые теоретические или эмпи<
рические знания либо имеющей прикладной характер, факты
компиляции, заимствования общеизвестных знаний как бы ам<
нистирует продуктивными, полезными для науки и практики ре<
зультатами. Но иногда встречаются работы, в которых содержат<
ся только заимствованные мысли, положения. При этом автор
пытается их выдать за собственные и оригинальные, поскольку
ссылок на источник оригинальных мыслей не делает. Такие ква<
зинаучные труды ничего, кроме вреда, не приносят.
По любой проблеме число работ исчисляется сотнями, а то и
тысячами. Никакой эрудит не запомнит, кто, что, где написал.
Ведь говорят же, что, взяв с миру по нитке, можно сшить рубаш<
ку. Соответственно, собирая по цитатке, нищий умом может спо<
койно создать себе имидж ученого, незаслуженно иметь научные
степени и звания. Хотя все это к подлинной науке никакого от<
ношения не имеет, но позволяет компилятору паразитировать за
чужой счет и, может быть, даже преуспевать в научной деятель<
ности.
Таким образом, проблемы формы общей теории права, форм
новизны знаний о праве имеют не только академический инте<
рес, но и важное практическое значение. Позитивное решение
названных проблем способствует как верному определению ма<
гистральных направлений научных исследований в сфере общей
теории права, так и органичному взаимодействию между теоре<
тическими и прикладными исследованиями ее предмета и объек<
та, а также ставит задачу ведения действенной борьбы за чистоту
науки, против всяких форм научного приспособленчества и иж<
дивенчества.
162
 Глава 4. Теория как компонент общей теории права

Другой весьма важной проблемой формы общей теории права

является проблема оценки результатов использования в правовых
исследованиях положений философии и иных наук.
Каждый компонент общей теории права (правовое понятие,
категория, научная закономерность) представляет собой знание,
истинность и достоверность которого обосновываются эмпири<
ческими данными, юридическими, а также философскими и ины<
ми знаниями. Поэтому на уровне формы общая теория права не
существует в чистом виде, предстает как комплекс знаний, в ко<
тором теоретические положения о праве перемежаются с фило<
софскими и иными теоретическими положениями неюридичес<
ких наук. Особенно много философского и неюридического ма<
териала привлекается в процессе изучения, обоснования проблем,
связанных с уяснением смысла, социального назначения и дей<
ствия права, раскрытия его связей с экономикой и иными соци<
альными явлениями.
Отсутствие юридической «чистоты» на уровне формы общей
теории права порождает значительные сложности в понимании
ее логической структуры. Одни авторы полагают, что данная от<
расль правоведения является единой по содержанию и един<
ственной наукой, предметом которой выступают общие зако<
номерности функционирования и развития права. Применение
философии и других наук в познании предмета общей теории
права не меняет ее структуры, поскольку все заимствованные
знания входят в предмет других наук и юристами непосредствен<
но не разрабатываются. Однако имеется и прямо противополож<
ный взгляд, согласно которому общие закономерности функ<
ционирования и развития права должны быть разнесены как
минимум по трем дисциплинам сообразно применяемым мето<
дам познания: философии права, социологии права и общей те<
ории права.
В связи с тем что проблема членения логической структуры
общей теории права на отдельные научные дисциплины являет<
ся сложной и требует обстоятельного изучения, ее рассмотрение
переносится в последующие главы.

163
Раздел II

Раздел II.
ФИЛОСОФСКИЕ И ЭМПИРИЧЕСКИЕ
ОСНОВАНИЯ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПРАВА

Глава 5 .
Философские основания
общей теории права

5.1. Советская философия права: новая версия

метафизически истолкованной диалектики
Взаимосвязь общей теории права и философии является не
только давней, но и родственной. В недрах философии были
сформулированы первые системные знания о государстве и пра<
ве, основных компонентах и формах существования. Первые фи<
лософии права получили жизнь в рамках определенных фило<
софских систем как их необходимая часть системного видения
природного бытия и общества. Однако со временем общие про<
блемы теории права настолько возмужали и окрепли, что могли
вести свое самостоятельное существование в сфере юридических
наук, оторвавшись от материнского крова и опеки.
В России представители общей теории права (Г.Ф. Шерше<
невич, М.Н. Коркунов и др.) достаточно убедительно показали
что общая теория права есть философия действительности, что
«философия права превращается в теорию права, которая по<
лучает название общей, чтобы отличить ее от тех теорий, кото<
рые создаются в пределах специальных юридических наук» (380.
С. 39–40).
Однако нельзя согласиться с Ю.А. Тихонравовым в том, что
лавры победителя философии права принадлежат только юри<
дическому позитивизму (347. С. 10). Нокаутирующий удар фи<
лософии права, равно как и философским дисциплинам в дру<
гих отраслях научного познания, был нанесен не позитивизмом,
а диалектическим материализмом.
К. Маркс и Ф. Энгельс аргументированно доказали, что кон<
кретные науки не нуждаются в каких<либо существующих внут<
164
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

ри них особых философских разделах. Наличие таких разделов в

виде натурфилософии, философии истории, права, религии ха<
рактеризует определенную ступень познания природы и обще<
ства, когда закономерные связи и зависимости исследуемых яв<
лений не были открыты. Поэтому в поисках ответа на неясные
вопросы сочинялись умозрительные философские доктрины.
«Философия истории, права, религии и т.д., — писал Ф. Эн<
гельс, — состояла в том, чтобы место действительной связи, ко<
торую следует обнаруживать в событиях, занимала связь, измыш<
ленная философами; что на историю, — и в ее целом, и в отдель<
ных частях, — смотрели как на постепенное осуществление идей,
и притом, разумеется, всегда любимых идей каждого данного фи<
лософа. Таким образом, выходило, что история бессознательно,
но не необходимо работала на осуществление известной, зара<
нее поставленной идеальной цели» (3. Т. 21. С. 305).
Там, где наука преодолевает свой младенческий возраст и от
философских мечтаний переходит к изучению реальной жиз<
ни, объективных закономерностей природы или общества и пре<
успела в этом направлении, философия в ее прежнем понима<
нии становится анахронизмом. Предмет позитивной науки со<
ставляют все без исключения закономерности функционирова<
ния и развития соответствующей сферы реального бытия, как
всеобщие, так и особенные и отдельные. Из прежней филосо<
фии «самостоятельное существование сохраняет еще учение о
мышлении и его законах — формальная логика и диалектика.
Все остальное входит в положительную науку о природе и исто<
рии» (3. Т. 20. С. 25).
Таким образом, и общая теория права, ориентированная на изу<
чение действительных закономерностей права, а не априорно вы<
водимых философами или юристами связей или «естественных»
прав человека, должна быть единой и единственной наукой о наи<
более общих закономерностях функционирования и развития пра<
ва. В философском, равно как и эмпирическом, обосновании нуж<
даются как проблемы, связанные с пониманием и объяснением
смысла, социальной сути права, так и специальные правовые воп<
росы, достаточно отдаленные от фундаментальных проблем пра<
воведения. Даже суть и структуру нормы права не раскроешь дол<
жным образом без использования таких философских категорий,
как сущность, содержание, форма, связь, признак, качество и др.
Поэтому критерий применимости философских категорий и за<
165
Раздел II

конов в познании права, его закономерностей не может служить

аргументом для обособления той или иной части проблем общей
теории права в специальную юридическую дисциплину вроде фи<
лософии права.
Общая теория права как самостоятельная отрасль правове<
дения имеет свой специфический предмет, который характери<
зуется единством и целостностью. Все его закономерности об<
ладают монизмом и относятся к одному и тому же явлению —
праву. Монизм предмета обусловливает и единство отражающей
его науки — общей теории права. Согласно материалистичес<
кому взгляду познанные закономерности являются истинными
постольку, поскольку они соответствуют объективным связям
и отношениям.
Будучи целостной, единой по своему предмету, общая теория
права в процессе его познания использует весь арсенал современ<
ного научного знания: философию, социологию, политологию,
экономические науки и др. Но, как уже говорилось ранее, все
эти знания имеют значение для теории права не сами по себе, а в
той степени и постольку, поскольку они способствуют познанию,
обоснованию чисто юридических знаний, отражающих специ<
фику предмета данной науки.
Вследствие этого эмпирические, философские и иные неюри<
дические знания, которые используются для обоснования обще<
теоретических положений о праве, в содержание общей теории
права не входят. Они выступают ее основаниями и не образуют
какой<либо новой, самостоятельной дисциплины внутри право<
ведения. Разработка проблем философии, политики, экономи<
ки осуществляется науками, лежащими за пределами предмета
правоведения.
Изложенный взгляд на предмет общей теории права последо<
вательно проводился советскими правоведами до начала 70<х го<
дов, до выхода монографии Д.А. Керимова «Философские про<
блемы права» (135). Ревизия марксистских положений о соотно<
шении философии и специальных наук советскими правоведа<
ми велась мучительно долго, застенчиво, стыдливо, с массой ого<
ворок и недомолвок. Двадцать с лишним лет советские неофи<
лософы права метались между Сциллой и Харибдой: желанием
оставаться надежными восприемниками марксистско<ленинско<
го научного наследия в области права и честолюбивыми устрем<
лениями вознести свои мысли о праве до уровня философских
166
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

обобщений. Конечный итог многолетних терзаний и сомнений за<

вершился не в пользу марксизма.
Существование философии права было признано состоявшим<
ся фактом, хотя должного научного обоснования этот факт так и
не получил. Для утверждения философии права как самостоя<
тельной отрасли правоведения нужно было доказать:
1) что ей присущи особый предмет, некие специфические за<
кономерности, которые не охватываются предметом общей тео<
рии права и которые последняя не исследовала и исследовать не
может;
2) что включенные в состав философии права понятия, кате<
гории, обобщения действительно являются философскими, т.е.
характеризуются всеми необходимыми признаками именно фи<
лософского, а не конкретно<научного знания;
3) что имеются объективные причины, в силу которых фило<
софское понимание объективной взаимосвязи материалистичес<
кой диалектики и конкретных наук в сфере правоведения не дей<
ствует. Соотношение общей теории права и философии представ<
ляет исключение из общего правила, последняя не выступает ос<
нованием науки, а взаимодействует с правоведением иными, бо<
лее сложными путями, и результаты такого уникального соотно<
шения объективируются в виде особой юридико<философской
дисциплины — философии права.
Ни на один из этих вопросов советские правоведы не ответи<
ли позитивно, да и не испытывали большого желания отвечать
на них как на стадии постановки проблемы, так и в настоящее
время, на современном этапе. Объективный анализ проблемы был
низведен до уровня одностороннего подбора фактов, мнений и
не всегда компетентного комментирования исследуемой пробле<
мы. Тон же такому «научному» анализу проблемы был задан уже
упоминавшейся объемной работой Д.А. Керимова «Философс<
кие проблемы права» (135).
Как отмечает автор, в монографии была предпринята попытка
использовать «категории диалектики, имеющие основополагающее
и первостепенное значение для познания сущности права и его важ<
нейших проявлений»: сущности и явления, содержания и формы,
отдельного, особенного и общего, целого и части, системы, струк<
туры и элемента, действительности и возможности, необходимости
и свободы. И все это согласно названию монографии является не
чем иным, как пресловутыми философскими проблемами права.
167
Раздел II

Д.А. Керимов далее уверял своих читателей в том, что фило<

софские проблемы права его книгой не исчерпываются. Он лич<
но применил категории и законы диалектики «лишь к сущност<
ным проявлениям права». «Что же касается исчерпывающего ис<
пользования законов и категорий диалектики при иссследова<
нии правовых явлений, то эта задача под силу лишь коллективу
ученых или во всяком случае требует продолжительных изыска<
ний» (135. С. 35).
Однако Д.А. Керимов был заранее уверен в том, что после<
дующая разработка советскими юристами философских про<
блем права приведет к новому качеству — «к вычленению в си<
стеме юридических наук специальной философско<правовой
науки». Правда, автор еще не знал, каким будет предмет этой
науки и как он будет соотноситься с предметом общей теории
права, о чем честно тут же признался. «Во всяком случае, — пи<
сал он, — прежде чем ответить на вопрос о существовании мар<
ксистско<ленинской философии права, следует определить ее
предмет, а это в свою очередь потребует соответствующего на<
копления разработанных философских проблем права»
(135. С. 34).
«Открытие» Д.А. Керимовым марксистско<ленинской филосо<
фии права представляется особенно важным. Творческая мысль
резво убежала от марксизма. Начав исследование с аморфных
«философских проблем права», она тут же желает образовать но<
вую отрасль правоведения и тем самым вернуться назад, к состо<
янию, которое основоположниками марксизма было отвергнуто
сто лет назад. В то же время автор никак не отреагировал на по<
ложения Ф. Энгельса об отсутствии каких бы то ни было фило<
софских разделов в специальных науках.
Этот недостаток монографии был отмечен в рецензии Г.А.
Злобина, который писал: «Мы не знаем доводов, которые мог<
ли бы поколебать аргументацию общеизвестных положений Ф.
Энгельса о том, что проникновение диалектики в головы есте<
ствоиспытателей положило конец натурфилософии... Если ав<
тору известны новые факты и аргументы, доказывающие, что
наряду с общей теорией права в системе марксистско<ленинс<
кого учения об обществе стала необходимой и специальная фи<
лософия права, то этими фактами и аргументами следовало по<
делиться с читателями именно в рецензируемой книге, ибо труд<
но представить себе более «философскую проблему права».
168
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

Между тем Д.А. Керимов вскользь касается столь принципи<

ального вопроса» (112).
Последней фразой Г.А. Злобин пытается смягчить критику.
В действительности же этот вопрос не только в рецензируемой,
но и во всех последующих работах Д.А. Керимов не рассматривал.
Как будто он ничего не слышал и не знает о соответствующих
положениях Ф. Энгельса. Свою позицию относительно филосо<
фии права как самостоятельной отрасли правоведения Д.А. Ке<
римов строит на единственной цитате из произведений молодо<
го К. Маркса, который намеревался «провести некоторую систе<
му философии через всю область права». И, как уверяет Д.А. Ке<
римов, Маркс свою юношескую мечту воплотил в жизнь, «когда
он касался правовых проблем во многих своих бессмертных про<
изведениях» (136. С. 50).
Другой существенный недостаток монографии по проблемам
философии права, на который также указал ее другой рецензент —
П.Е. Недбайло, состоял в компилятивном способе изложения ма<
териала (211). Мысль Д.А. Керимова в ряде случаев идет не от
факта к факту или от нового теоретического положения к факту,
а вращается вокруг цитат из работ классиков марксизма, фило<
софов и теоретиков права. Временами за цитатами не видно мыс<
лей самого автора. Видимо, это обстоятельство он понимал и сам.
Чтобы как<то сократить поток цитат, он встает и вовсе на непри<
емлемый для ученого путь: на цитирование чужого текста без ссы<
лок на его источник. Пытался даже писать под В.И. Ленина, пе<
рефразировав его отдельные положения.
Факты заимствования чужих положений без ссылки на ис<
точник П.Е. Недбайло объяснил небрежностью Д.А. Керимова.
Мол, при цитировании он иногда ссылается на источник, а кое<
где не ссылается. Не принято было в те времена члену<коррес<
понденту АН СССР публично выговаривать за факты научной
недобросовестности. Между тем присвоение Д.А.Керимовым
мелких цитаток из чужых работ не является следствием небреж<
ности, а представляет собой целенаправленный и сознательно
используемый прием. Подобные факты можно обнаружить и в
его монографии «Конституция СССР и развитие политико<пра<
вовой теории» (137), получившей государственную премию
Азербайджанской ССР, и в «Философских основаниях полити<
ко<правовых исследований» (138), и в «Основах философии
права» (139).
169
Раздел II

Как бы то ни было, в начале 70<х годов монография Д.А. Кери<

мова сыграла свою роль, выступив материализованным доказа<
тельством реальности «философских проблем правовой науки».<
Термин «философские проблемы права» прочно вошел в созна<
ние советских юристов, стал их ординарным правовым терми<
ном. Постепенно расширялся и круг юристов, готовых признать
философию права как относительно самостоятельную часть пра<
воведения или общей теории права.
Пока Д.А. Керимов в ожидании «соответствующего накоп<
ления разработанных философских проблем права» кокетни<
чал и уклонялся от прямого ответа на вопрос о том, есть фило<
софия права или нет и каков ее предмет, С.С. Алексеев и
Л.С. Явич ответили прямо и однозначно: «Да, есть». Оба авто<
ритетных ученых в области теории права признали, что теория
права распадается на три части: философию права, социологию
права и третью часть, которую С.С. Алексеев назвал позитив<
ной теорией, а Л.С. Явич — юридической концепцией (14. Т. 2.
С. 392–397; 390. С. 9).
Увидев, что лавры первооткрывателя новой юридической на<
уки уходят, Д.А. Керимов отказался от мысли «ждать соответству<
ющего накопления». И он признал существование философии
права как части общей теории права (и государства) в моногра<
фии «Общая теория государства и права. Предмет. Структура.
Функции» (136). Правда, авторский взгляд на любимое детище
излагается весьма своеобразно. Отдельные, достаточно лапидар<
ные положения по этому вопросу оказались тщательно запрята<
ны в различных местах книги, подобно тому как хорошая хозяй<
ка прячет запасы спиртного от своего непутевого супруга<пья<
ницы.
На с. 48 Д.А. Керимов признается, что раскрыть свою пози<
цию относительно существования философии права его выну<
дил С.С. Алексеев, который никак не может понять, что же такое
философия права. Об этом Д.А. Керимов пишет так: «Чтобы из<
бежать подобных недоразумений в дальнейшем, следует, по<ви<
димому, более четко выразить нашу позицию. Суть ее состоит в
том, что общая теория государства и права включает в себя две
основные части: социологию государства и права и философию
государства и права, водораздел между которыми проходит, ус<
ловно говоря, по линии их онтологического и гносеологическо<
го изучения. Эта линия, действительно, носит условный харак<
170
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

тер прежде всего потому, что не может быть онтологии вне гносе<
ологии, равно как и наоборот. И именно поэтому и социология, и
философия государства и права составляют единый предмет на<
уки общей теории государства и права».
Вам что<нибудь ясно, кроме авторской веры в бессмертное су<
ществование философии права? А пройти же по линии «онтоло<
гического и гносеологического изучения» вообще вряд ли удаст<
ся с первого раза! Как понимать, что эта линия носит условный
характер и не существует онтологии вне гносеологии, равно как
и наоборот?
Деление философии на онтологию и гносеологию имеет дав<
нюю традицию и граница между ними проведена весьма четко и
однозначно. Первая представляет собой учение о бытии вообще,
тогда как вторая исследует взаимоотношения субъекта и объекта
в процессе познания и раскрывает критерии истинности и дос<
товерности знания. Другое дело, что философии, признающие
деление философских знаний на онтологию, гносеологию и ло<
гику, давно и безнадежно устарели. Сформулированный Г. Геге<
лем вывод о единстве диалектики, логики и теории познания и
был как раз результатом научно обоснованного отрицания пре<
жнего механического деления философии на онтологию и гно<
сеологию.
Но коль скоро Д.А. Керимову нравятся иные, додиалектичес<
кие философские конструкции, то он должен придерживаться
хотя бы общепринятых понятий и не напускать туману там, где
его нет и быть не может. Ничего не меняет в воззрениях на соот<
ношение онтологических и гносеологических проблем ссылка
Д.А. Керимова на то, что эти проблемы тесно взаимосвязаны и
не могут существовать друг без друга.
В любом органически целостном явлении компоненты тесно
взаимосвязаны, не существуют друг без друга и тем не менее они
являются относительно самостоятельными и различимыми в те<
ории и на практике. Например, все юристы без какого<либо тру<
да выделяют тесно взаимосвязанные компоненты нормы права:
гипотезу, диспозицию и санкцию, а в правонарушении — объект,
субъект, объективную и субъективную стороны. Отсутствие же
четкой линии между элементами единого целого возникает по
двум причинам: либо линию пытаются провести там, где ее нет,
либо познающий субъект еще не может установить закономер<
ные связи между компонентами исследуемого.
171
Раздел II

Основная беда Д.А. Керимова состоит в том, что деление об<

щей теории права на философию и социологию он выводит не из
предмета данной науки, а из соотношения основных компонен<
тов философии. По его мнению, деление общей теории права на
философию и социологию права оправдывается тем, что марк<
систско<ленинская философия состоит из двух частей — диалек<
тического материализма и исторического материализма, пред<
ставляющего собой общесоциологическую теорию (136. С. 49).
Однако насколько оправданны такие параллели? Подгоняя те<
орию права под структуру философии, не отсекаем ли мы у нее
какие<нибудь существенные элементы и связи?
Над этими вопросами Д.А. Керимов не задумывается. Между
тем в его кратких сентенциях по поводу соотношения филосо<
фии и социологии права оснований для постановки и рассмот<
рения названных вопросов более чем достаточно. В частности,
автор уверяет своих читателей в том, что в пределах философии и
социологии можно выделить следующие наиболее фундаменталь<
ные проблемы: 1) теорию познания, диалектику и логику позна<
ния правовых явлений и процессов; 2) происхождение, сущность
и формы права; 3) правосознание; 4) правотворчество, систему
права и систематику законодательства; 5) правореализацию, за<
конность и правопорядок.
Итак, дело осталось за малым — назвать, что же здесь непос<
редственно философия права, а что — социология. Однако этой
малости в работе нет. Д.А. Керимов, назвав основные пробле<
мы теории права, в спешном порядке бросается разъяснять их
значение для решения задач, поставленных ХХV съездом КПСС
в области государственно<правового строительства. Вывод о том,
что к сфере философии права он относит теорию познания, ди<
алектику и логику познания правовых явлений и процессов,
можно сделать лишь косвенно из фразы о том, что в настоящее
время происходит «зарождение и становление нового направ<
ления в лоне самой науки общей теории государства и права,
которое можно охарактеризовать как разработку логики, диа<
лектики и теории познания государственно<правового бытия»
(136. С. 50).
Но если это так, то философия права, понимаемая как теория
познания, диалектика и логика познания правовых явлений, ох<
ватывает весь предмет общей теории права без какого<либо ос<
татка на долю социологии права. В общепринятом понимании
172
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

диалектика права представляет собой не что иное, как закономер<

ности возникновения, функционирования и развития права. Но
именно эти закономерности и составляют предмет общей теории
права в ее традиционном понимании. Где же тот обещанный во<
дораздел, по которому можно и нужно делить онтологию и гносе<
ологию права? Читателям работ Д.А. Керимова оставалось лишь
терпеливо ждать последующих разъяснений, как уверяет Ю.В. Ти<
хонравов, «главного философа права» (347. С. 38).
Неясности с предметом философии права и ее реальным су<
ществованием в советском правоведении мог разъяснить Э.В.
Кузнецов, автор монографии «Философия права в России» (158),
содержащей главу с многообещающим заголовком «Философия
права и марксизм». Казалось бы, трудно обойти молчанием в этой
главе отношение Ф. Энгельса к философии права и ей подобным
философским довескам в специальных науках. И тем не менее
Э.В. Кузнецов предпочел трудности прямому ответу на нелицеп<
риятный для своего учителя Д.А. Керимова вопрос.
Правда, в отличие от учителя Э.В. Кузнецов не уверяет чита<
телей в серьезных намерениях Маркса или Энгельса с юношес<
ких лет развивать философию права. Однако материал подается
таким образом, что у каждого любителя быстрого чтения, но не
большого охотника до глубоких размышлений о прочитанном
неизбежно возникнет убеждение в существенном вкладе класси<
ков марксизма в развитие философии права.
Используется принцип детской головоломки «преврати козу
в волка». По условиям игры в слове «коза» нужно заменить одну
букву на другую, но так, чтобы получилось новое слово. И эту
процедуру проделывать до тех пор, пока не получится слово
«волк». Метаморфоза хотя и стервозного, но домашнего живот<
ного в свирепого хищника происходит мгновенно, в три этапа —
образованием слов «поза», «пола», «полк».
Э.В. Кузнецов начинает главу за упокой философии права как
учения, не способного ответить на вопрос, что такое право, а за<
вершает здравицей в честь марксистско<ленинской философии
права, значение которой «в углубленном познании права не сле<
дует недооценивать». Переход «упокоя» в «здравицу» проводит<
ся в три этапа.
Первоначально Э.В. Кузнецов утверждает, что марксизм внес
существенный вклад в исследование сущности и социальной при<
роды права, т.е. вопросов, которые традиционно входят в содер<
173
Раздел II

жание философии права. В работе излагаются положения клас<

сиков о сущности права, его связях с экономикой, классами и
классовой борьбой, обращается внимание на постановку этих
проблем в работах В.И. Ленина, Г.В. Плеханова, материалах съез<
дов партии.
С учетом изложенного Э.В. Кузнецов делает второй вывод:
«Критическое освоение философии права в марксистском пра<
вовом мышлении не означает, однако, полного отрицания всего
того, что было достигнуто этим направлением правовой мысли»
(158. С. 151).
Положим, что это так. А дальше что? Логика исследования тре<
бует ответа на вопрос, как же К. Маркс и Ф. Энгельс относились
к философии права. Рассматривали ли они свои исследования о
праве в качестве особой материалистически истолкованной фи<
лософии права или же игнорировали это учение? Если игнори<
ровали, то насколько верны их положения в современных усло<
виях повального заболевания юристов философией права?
Однако игра идет своим ходом. В третьем, завершающем вы<
воде Э.В. Кузнецов объявляет марксистское учение о правосоз<
нании, правовых идеалах и правах человека не более чем «пред<
метом марксистско<ленинской философии права». А от этого
вывода до завершающего — рукой подать. «Анализ вопросов фи<
лософии права в марксистско<ленинском правоведении в совре<
менный период приобрел особую актуальность и значимость»
(158. С. 153). А чтобы искоренить всякие сомнения в правомер<
ности подобного вывода, приводится обширный перечень совет<
ской и зарубежной литературы, изданной советскими и зарубеж<
ными неофилософами права. И оказывается, что наиболее изве<
стные теоретики права являются приверженцами философии
права. Это С.С. Алексеев, Л.С. Явич, Д.А. Керимов и еще 16 фа<
милий известных зарубежных теоретиков права.
Какой же начинающий ученый, увидев созвездие таких имен и
узнав из книги Э.В. Кузнецова о том, что философия права со<
ставляет «высший» ярус общей теории права, ее сущность, не дрог<
нет? Скорее всего он не устоит на ногах, бухнется на колени и в
благостном экстазе произнесет сакраментальные слова: «Верую в
тебя, философия права, верую! Присно и вовеки веков!».
Чтобы славная плеяда сторонников философии права не ре<
дела, а множилась, Д.А. Керимов в 1992 г. издает очередной труд
«Основы философии права» (139).
174
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

Как следует из предисловия, автору пришлось немало претер<

петь за веру в философию права от неких «официальных идеоло<
гических центров». Он жалостливо пишет, что в советский пери<
од «философия права — ядро методологического основания по<
знания правовых явлений и процессов — вообще отрицалась офи<
циальными идеологическими центрами безо всяких сколько<
нибудь разумных оснований. Поэтому отдельные философско<
правовые проблемы разрабатывались фрагментарно, от случая к
случаю» (139. С. 1).
Так, так... Оказывается, лучшие скворушкины песни не были его
собственным пением. За право находиться у кормушки этих «офи<
циальных идеологических центров» наш автор наступал на горло
собственным песням, пел осанну марксизму<ленинизму, широко ци<
тировал классиков, не теряя надежд на лучшие времена. Верил, что
когда<то наступит другой день и тогда, на восходе солнца удастся
пропеть свое собственное, выстраданное, самое сокровенное. Вот
он, счастливый миг, настал. Но лучше бы скворушка не пел!
«Основы философии права» большого прибавления к ранее
опубликованному не принесли. Не мудрствуя лукаво, Д.А. Кери<
мов соединил в одном труде две прежние монографии «Фило<
софские проблемы права» и «Философские основания полити<
ко<правовых явлений», выбросив из них абсолютное большин<
ство цитат из трудов классиков и ссылок на бывших авторитетов
советской философии. В результате то, что еле умещалось на 46 пе<
чатных листах, спокойно поместилось на 13.
И все же Д.А. Керимову не удалось полностью очистить свой
труд от всего чужого и заимствованного. Так, на с. 28 встречается
почти дословный текст из работы А.М. Васильева, на с. 31 — из
работы В.И. Ленина, на с. 41 — из работы К. Маркса. Фразу
К. Маркса об оборачивании метода в познании, приведенную в
работе «Философские основания политико<правовых явлений»
(138. С. 77), автор приписал себе (139. С. 41).
Однако Д.А. Керимов не только повторял известное и мало<
известное. В отсутствие «официальных идеологических центров»
он наиболее ярко раскрыл свое понимание философии и вопло<
тил свою давнюю мечту о той уникальной ситуации, когда мож<
но будет подняться на «такие уровни осмысления правовой ре<
альности, которые достигают высот философского осмысления».
При этом автор смело отошел от многих устоявшихся положе<
ний в философии, и в частности:
175
Раздел II

1) выделил в философии новый компонент в виде «общей фи<

лософии». Нововведение образовано по принципу «масло мас<
леное», ибо более общей науки, чем философия, пока что нет;
2) представил по<новому соотношение философии и филосо<
фии права. В ординарном понимании философия права должна
выступать частью философии, а у нашего автора наоборот — ди<
алектика низведена до структурного элемента философии права
(139. С. 17);
3) предмет диалектического материализма, традиционно по<
нимаемый как всеобщие законы природы, общества и мышле<
ния, Д.А. Керимов ограничил лишь общими законами «развития
природы и общества, в том числе и права», взаимосвязью «всех
общественных явлений под углом их места в общем историчес<
ком движении» (139. С. 6). Понятно, что наука, имеющая своим
предметом закономерности, обозначенные Д.А. Керимовым,
никакого отношения к диалектике не имеет;
4) в понимании К. Маркса и Ф. Энгельса диалектика, теория
познания и логика как три составные части диалектического ма<
териализма имеют общие закономерности, но различную номен<
клатуру категорий. У раскрепощенного от «официальных идео<
логических центров» Д.А. Керимова все части диалектического
материализма имеют общие не только законы, но и категории.
«Обобщенно говоря, — пишет он, — одна и та же система зако<
нов и категорий в диалектике выступает в качестве принципов
познания объективного мира, в гносеологии — как средство ре<
шения конкретных познавательных задач и в логике — как фор<
мы научного мышления» (139. С. 16);
5) особенно впечатляет откровенное признание Д.А. Керимо<
ва о роли категорий диалектики в познании права. После много<
летней пропаганды философских проблем права, многочислен<
ных трудов по применению в правоведении философских кате<
горий он пришел к выводу о том, что «всеобщие законы и катего<
рии диалектики сами по себе ничего не дают для познания конк<
ретных объектов. Познавательного успеха не достигнет тот, кто
механически их «прикладывает» к исследуемым проблемам в на<
дежде получить соответствующие знания» (139. С. 17).
Таким образом, серьезных научных аргументов в пользу фи<
лософии права Д.А. Керимовым и его сторонниками не было
представлено. Однако пока они пытались своему немарксистс<
кому видению проблемы соотношения диалектического матери<
176
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

ализма и общей теории права придать марксистскую форму, в рос<

сийском правоведении явственно проявился еще один, третий
вариант решения данного вопроса.
Ряд российских правоведов сочли возможным отказаться от
применения диалектического материализма как философской ос<
новы правопознания и реанимировать прежнее соотношение фи<
лософии и общей теории права, восстановив философию права в
качестве самостоятельной научной дисциплины. При этом пе<
ред предлагаемым новообразованием ставятся задачи «осмыслить
универсальные, общечеловеческие основания права, то есть та<
кие основания, которые вызывают право к жизни в любых куль<
турных основаниях». На долю же общей теории права оставляет<
ся изучение права как независимой от человека реальности, т.е.
законодательства и практики его реализации (347. С. 45, 51).
Поставленная подобным образом задача получила и конкрет<
ное решение в работах Ю.В. Тихонравова, В.С. Нерсесянца,
С.С. Алексеева и других авторов (347, 16; 216). При этом Ю.В. Ти<
хонравов и С.С. Алексеев философские основания права форму<
лируют в духе объективного идеализма, признавая дух, разум, «за<
мысел природы» источником основополагающих, исходных прин<
ципов права
Так, Ю.В. Тихонравов полагает, что право «ни при каких об<
стоятельствах не может быть выведено из чистого опыта» и соот<
ветственно «идеальные первоосновы права являются общезна<
чимым предметом философии права» (347. С. 51).
С.С. Алексеев и вовсе солидаризировался с Фихте, охаракте<
ризовав предмет философии права как «методологический уни<
версализм правовой науки, рефлексию ее духовных оснований,
контекст которых не может быть прерогативой какой<то избран<
ной философской системы» (16. С. 405). Перевод этого философ<
ского малопонятного определения был сделан С.С. Алексеевым
весьма просто и архиоригинально — мировоззренческие основы
права подлинно научно и полно объяснил И. Кант, и их восста<
новление в современном правоведении является одним из необ<
ходимых условий дальнейшего прогрессивного развития право<
вой науки России, и прежде всего освобождения ее от «грубо ма<
териалистического идеологизированного миропонимания», т.е.
от марксизма<ленинизма.
В.С. Нерсесянц с помощью создаваемой им философии права
хотел бы преодолеть односторонность марксизма и Г. Гегеля в по<
177
Раздел II

нимании сути и назначения права, положив в основу философии

права проблему различения права и закона и понимание права как
общеобязательной формы равенства, свободы и справедливос<
ти.(216. С. 39)
Сторонники восстановления философии права разошлись в
понимании не только исходных основ этой науки, но и ее содер<
жания и структуры. У Ю.В. Тихонравова и В.С. Нерсесянца фи<
лософия права предстала в виде двух частей: глав, посвященных
раскрытию сути и назначения права в жизни общества, и глав,
излагающих историю основных правовых учений. С.С. Алексеев
иным образом строит свою философию права, обстоятельно ха<
рактеризуя кантовское понимание естественного права, содер<
жание права как бытия разума, права человека и др.
Учитывая отсутствие «консенсуса» в понимании и подходах к
проблемам соотношения философии и общей теории права, а так<
же их значимость в характеристике логической структуры общей
теории права, представляется необходимым обстоятельно рас<
смотреть названные проблемы в плане как обоснования, раскры<
тия объективной связи философского и юридического знания,
так и критики запутавших ее авторов.
И здесь сразу возникает вопрос: какие конкретно из философ<
ских направлений, концепций или школ могут быть положены в
основу нашего анализа взаимосвязи общей теории права и фи<
лософии? Вопрос оказывается непростым, поскольку в современ<
ной литературе амплитуда суждений по нему колеблется между
такими взаимоисключающими положениями, как признание ди<
алектико<материалистического метода в качестве основы общей
теории права и его полное отрицание в этом качестве. На воору<
жение предлагается взять такие философские подходы, как иде<
ализм, позитивизм, экзистенциализм, утилитаризм, синергети<
ка и др. (166. С. 11; 204. С. 5; 338. С. 13).
И все же полагаем возможным не спешить с реализацией мод<
ных мнений и суждений, а начать анализ с традиционной для со<
ветского и российского правоведения философской основы,
представленной диалектическим материализмом. Выбор моти<
вируется следующими причинами:
1) структура, логика взаимосвязи между философией и конк<
ретно<научным знанием не зависят от содержания философских
направлений, философских дисциплин. Каждое направление,
философская дисциплина одинаковыми путями, способами вза<
178
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

имодействует с общей теорией права, выступая в качестве ее ми<

ровоззренческой, теоретической, методологической и гносеоло<
гической основы. Поэтому не имеет существенного значения, на
примере какой философской дисциплины будет проиллюстри<
рована исследуемая взаимосвязь;
2) советским и российским правоведением накоплен значи<
тельный опыт применения диалектико<материалистического
метода в познании предмета общей теории права, и обращение к
этому богатейшему опыту несомненно облегчит процесс поиска
истины;
3) не имеется каких<либо достоверных данных о том, что со<
временные философские дисциплины в чем<либо превосходят
диалектико<материалистический метод, будучи примененными
в конкретно<научном знании, приводят к более плодотворным
результатам, чем философский метод, разработанный К. Марк<
сом и блестяще примененный им к анализу социальных проблем.

5.2. Диалектический материализм как философия

Еще лет десять назад не было необходимости разъяснять юри<
стам, что из себя представляет диалектический материализм как
философия. Но в современных условиях такие пояснения пред<
ставляются необходимыми. Молодая поросль юристов, научное
мировоззрение которой формировалось в перестроечный и пос<
ледующий периоды, имеет весьма смутное и скорее искаженное
представление об этом философском учении, чему в немалой сте<
пени способствует и современная философская и юридическая
литература.
Не получит читатель верного понимания диалектического ма<
териализма и из трудов Д.А. Керимова, главного философа стра<
ны, сумевшего подняться «до уровня абстракций, идей и теорий
философского звучания». К сожалению, покоритель философс<
кого Синая не дает четких ориентиров относительно того, где на<
ходятся подобные высоты и каким путем их может достичь юрист,
пожелавший продолжить святое дело сохранения и преумноже<
ния достижений в области философии права. В то же время име<
ются достаточные основания полагать, что значительная часть
философско<правовых исследований Д.А. Керимова лежит дале<
ко за пределами философии марксизма.
Согласно поучениям Д.А. Керимова «философия научно объяс<
няет бытие в целом, во всей совокупности внутренней взаимосвя<
179
Раздел II

зи, взаимозависимости и взаимодействие его сторон, отношений,

процессов, изучает наиболее общие закономерности развития при<
роды и общества, в том числе и права... Общая философия имеет
своим предметом наиболее общие закономерности, взаимосвязи
всех общественных явлений под углом зрения их места в общем
историческом движении. Она исследует такое общественное яв<
ление, как право, не для того, чтобы подменить философию пра<
ва, а для того, чтобы, опираясь на выводы этой науки, определить
место права в общем историческом процессе, в развитии обще<
ства в целом» (139. С. 6).
В приведенном тексте марксизм никак не проявляется. Не<
когда любимые Д.А. Керимовым категории «диалектический ма<
териализм» и «исторический материализм» в работе «Основы фи<
лософии права» безжалостно выброшены и заменены термином
«общая философия». При этом последний термин тождествен ка<
тегории «диалектический материализм» не больше, чем мифо<
логический слонопотам — гиппопотамам и слонам.
Во<первых, если «общая философия» Д.А. Керимова объяс<
няет бытие в целом, то диалектический материализм подобным
делом никогда не занимался. У Ф. Энгельса и В.И. Ленина мож<
но найти немало положений, свидетельствующих об их негатив<
ном отношении ко всякого рода попыткам навязать диалекти<
ческому материализму задачи кантианской философии, сводя<
щиеся к формированию знаний о бытии в целом. По их мнению,
это задача не философии, а конкретных наук о природе, обще<
стве и мышлении.
Во<вторых, в общепризнанном понимании диалектика рас<
крывает наиболее общие законы развития природы, общества и
мышления. Керимовская же «общая философия» мышлением не
занимается, но изучает новый объект — «право». Какое философ<
ское направление так безграмотно трактует свой предмет, сказать
трудно. Тем не менее в том, что написано пером, сомневаться не
приходится.
В<третьих, неотъемлемым компонентом философии марксиз<
ма является исторический материализм. У Д.А. Керимова про<
блемы общества рассматривает вездесущая «общая философия»,
которая ничего общего с историческим материализмом не име<
ет. Последний рассматривает общество в целом, изучает его стро<
ение и закономерную связь между отдельными компонентами об<
щества и в силу специфики своего предмета не исследует непос<
180
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

редственно правовых закономерностей. У нашего автора общая

философия право не только исследует, но и находится в тягост<
ном ожидании от юридической науки выводов, позволяющих
«определить место права в общем историческом процессе».
Диалектический материализм его создатели К. Маркс, Ф. Эн<
гельс, а также В.И. Ленин определяли как науку о наиболее об<
щих законах движения и развития природы, общества и мышле<
ния (3. Т. 20. С. 145). Тезис о том, что исследуемые диалектичес<
ким материализмом законы являются наиболее общими для при<
роды, общества и мышления, нельзя понимать как простую ин<
дуктивную общность. Процесс познания этих законов осуществ<
ляется не путем формально<логического обобщения того, что
присуще каждой из названных сфер и соответственно является
общей для каждой из них, а в процессе специальных исследова<
ний. Раскрытие и обоснование законов диалектики, начало ко<
торому положили еще древние греки, в основном было заверше<
но Гегелем в начале ХIХ в. и представляет собой одно из выдаю<
щихся научных открытий человечества.
В основе диалектического материализма, как и иных фило<
софских учений, лежит проблема взаимодействия, взаимосвязи
материи и сознания. Ибо без ее решения и не может быть ника<
кой действительной философии. Любая проблема марксистской
философии, идет ли речь о взаимосвязи ее отдельных категорий
или о раскрытии места человека в окружающем мире, неизмен<
но рассматривается с позиций основного вопроса, признающего
первичной материю и вторичным — сознание.
Диалектический материализм полностью абстрагируется от
вопросов организации и строения мира в целом или бытия вооб<
ще. Решая такие вопросы с целью восполнения пробелов в есте<
ственнонаучных знаниях об окружающем мире, философы ан<
тичности и средневековья ограничивались умозрительными по<
строениями, мало соответствующими реальным процессам и яв<
лениям. Ни одна философия не способна раскрыть и научно
объяснить все конкретные законы объективной реальности. По<
добная задача оказывается посильной лишь для всей системы
специальных наук. Поэтому диалектический материализм не за<
нимается дублированием конкретных наук, описанием того, ка<
ким образом физики или химики мыслят строение и структуру
материи, формы ее существования и развития. Такое занятие ли<
шало бы диалектический материализм самостоятельного науч<
181
Раздел II

ного значения. Диалектический материализм играет чрезвычай<

но важную роль в познании как раз потому, что исследует соб<
ственную проблему — соотношение материи и сознания и свое
решение проводит красной нитью через остальные проблемы
философии.
В понимании К. Маркса и Ф. Энгельса мир, разделенный на
две большие сферы — материю и сознание, является единым. Ос<
нову единства составляет материальность мира. Материя и со<
знание не являются противостоящими друг другу сферами бы<
тия, как у метафизиков, а находятся в органическом взаимодей<
ствии. Мышление и познание предстают продуктами человечес<
кого мозга, мыслительной деятельности человека, но сам чело<
век представляет собой не что иное, как результат развития при<
роды, ее неотъемлемую часть. Следовательно, и сознание чело<
века в конечном итоге выступает продуктом природы, находится
с ней в органическом соответствии, единстве.
Поэтому материалистическая диалектика является наукой
«об общих законах движения как внешнего мира, так и челове<
ческого мышления: два ряда законов, которые по сути тожде<
ственны, а по своему выражению различны лишь постольку,
поскольку человеческая голова может применять их сознатель<
но, между тем как в природе, — а до сих пор большею частью и
в человеческой истории — они прокладывали себе путь бессоз<
нательно», — писал Ф. Энгельс, подчеркивая неразрывную связь
объективного и субъективного в законах и категориях диалек<
тики (3. Т. 21. С. 302).
Материальное единство мира делает ненужным и традицион<
ное членение домарксистской философии на две самостоятель<
ные части: онтологию — учение о бытии как таковом и гносео<
логию — учение о познании. Все категории диалектики одновре<
менно являются и онтологическими, и гносеологическими, но<
сят объективно<истинный характер, правильно отражают окру<
жающий мир и вследствие этого могут выступать особого рода
ступенями, опорными пунктами в дальнейшем познании, в от<
крытии новых истин.
Сложная и развитая проблематика диалектического материа<
лизма включает в себя проблемы понимания материи и созна<
ния, материальных основ сознания и его идеальной сущности,
структуры сознания, соотношения сознания и самосознания, вза<
имоотношения сознания и языка и др.
182
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

Основной вопрос философии, его материалистическая трак<

товка органически сочетаются и конкретизируются в теории раз<
вития. Как сложный, диалектически противоречивый процесс са<
модвижения явлений материального и духовного мира процесс
диалектического развития отражается в системе законов и кате<
горий. Это законы единства и борьбы противоположностей,
перехода количества в качество, отрицания отрицания, а также
категории движения, изменения, развития, противоречия, при<
чины и следствия, необходимости и случайности, отдельного и
общего, содержания и формы, возможности и действительнос<
ти, сущности и явления.
Каждая категория диалектики характеризует лишь отдельную
сторону, момент единого и целостного процесса развития и по<
тому отражает его неполно и односторонне. Но система таких за<
конов и категорий охватывает все наиболее важное, существен<
ное в процессах развития природы, общества и мышления. Ос<
новные черты диалектики как теории познания В.И. Ленин рас<
крывает следующим образом: «Развитие, как бы повторяющее
пройденные уже ступени, но повторяющее их иначе, на более вы<
сокой базе («отрицание отрицания»), развитие, так сказать, по
спирали, а не по прямой линии; — развитие скачкообразное, ка<
тастрофическое, революционное; — «перерывы постепенности»;
превращение количества в качество; — внутренние импульсы к
развитию, даваемые противоречием, столкновением различных
сил и тенденций, действующих на данное тело, или в пределах
данного явления, или внутри данного общества; — взаимозави<
симость и теснейшая, непрерывная связь всех сторон каждого яв<
ления (причем история открывает все новые и новые стороны),
связь, дающая единый, закономерный процесс движения» (3.
Т. 26. С. 55).
Приведенная цитата характеризует лишь основные черты ме<
ханизма развития. Полное представление об этом процессе мож<
но составить, последовательно изучив содержание каждой из от<
дельных пар категорий диалектики и ее законов, представив про<
цесс развития как единство противоречивых связей сущности и
явления, содержания и формы, причины и следствия, противо<
речия, возможности и действительности и др.
При этом важно не забывать того обстоятельства, что в диа<
лектике понимание процесса развития, по существу, лишено
предметности. Природа, общество и мышление — столь слож<
183
Раздел II

ные и качественно различные сферы бытия — в диалектике ока<

зываются лишенными плоти и крови, своих конкретных специ<
фических свойств и связей. Всеобщность законов и категорий
диалектики выражается не только в том, что они применяются к
любым явлениям и предметам материального и духовного мира,
но и в отсутствии временных ограничений их применения в по<
знании. Диалектика является объективно<истинным учением о
процессах и явлениях, существовавших в далеком прошлом, су<
ществующих в настоящее время, и о всем том, что возникнет в
ближайшем или отдаленном будущем. И в этом видится одна из
основных особенностей категорий и законов диалектики, отли<
чающих их от понятий и категорий конкретных наук, отражаю<
щих исторически преходящие процессы, стороны, связи и сохра<
няющих свое научное значение в той мере, в какой существует и
действует отраженный ими коррелят.
Возведенная на самый высокий уровень абстрактности диалек<
тика возвращается в предметность, включает в качестве состав<
ных частей диалектического материализма диалектическую логи<
ку, теорию познания и исторический материализм. «А диалекти<
ка,— отмечал В.И. Ленин, — в понимании Маркса и согласно так<
же Гегелю, включает в себя то, что ныне зовут теорией познания,
гносеологией, которая должна рассматривать свой предмет рав<
ным образом исторически, изучая и обобщая происхождение и
развитие познания, переход от незнания к познанию» (6. Т. 26.
С. 55).
Диалектика как теория познания и диалектическая логика рас<
крывают пути и способы достижения объективной истины, т.е.
таких результатов познания, которые в полной мере соответство<
вали бы принципам материального единства мира и правильно
отражали существующую реальность на уровне как сущего, так и
должного, закономерного. Ибо только познание необходимости
обеспечивает свободу действий человека и его эффективную де<
ятельность по преобразованию природы и общества.
В числе познавательных, логических средств материалисти<
ческая диалектика содержит:
категории, характеризующие структуру познания, его отли<
чие от иных видов человеческой деятельности, а также результа<
ты познания и критерии их истинности. Это категории «субъект»
и «объект», «истина», «практика», «свобода» и «необходимость»,
«эмпирическое» и «теоретическое», «конкретное» и «абстракт<
184
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

ное», формы диалектического мышления (суждение, понятие,

умозаключение, теория, проблема, гипотеза, идея) и др.;
принципы диалектической логики, представляющие собой
всеобщие закономерности развития объективно<истинного зна<
ния. В их числе называют: объективность, всесторонность и пол<
ноту познания, исторический и конкретно<исторический под<
ходы, необходимость рассмотрения внутренних противоречивых
сторон, тенденций исследуемого, борьба этих противоположно<
стей, переход каждого отдельного качества, стороны, свойства в
свою противоположность;
всеобщие философские методы познания: анализ и синтез, ин<
дукцию и дедукцию, сравнение, эксперимент, аналогию, моде<
лирование, абстрагирование, восхождение от абстрактного к кон<
кретному, исторический и логический методы и др.
Неотъемлемой частью философии марксизма выступает и ис<
торический материализм, дающий материалистическое понима<
ние истории общества. Благодаря историческому материализму
удалось довести философский материализм до раскрытия зако<
нов наиболее сложной формы движения, развития материи — че<
ловеческого общества и соответственно поднять социологию на
уровень подлинной науки.
Исторический материализм рассматривает историю общества
как естественноисторический, закономерный процесс смены од<
ной общественно<экономической формации другой. Движущей
силой такого развития выступают противоречия между произво<
дительными силами общества и производственными отношени<
ями. Поэтому основными категориями данной части философии
марксизма выступают категории «общество», «общественно<эко<
номическая формация», «способ производства», «производитель<
ные силы», «производственные отношения», «базис», «надстрой<
ка», «классы», «классовая борьба», «нации», «политика», «госу<
дарство», «право» и др.
Как неотъемлемая часть философии марксизма исторический
материализм непосредственно связан с решением основного воп<
роса философии, дополняет и развивает понимание сознания как
свойства высокоорганизованной материи и одновременно как
продукта общественно<исторического развития. Без учета соци<
ального фактора в сознании невозможно понять и объяснить ге<
незис и основные свойства сознания, его способность правиль<
но отражать мир, а также способности человека целенаправлен<
185
Раздел II

но и со знанием дела изменять и преобразовывать существую<

щий мир.
Исторический материализм играет значительную роль и в фор<
мировании теории развития, диалектики. Основанная на изуче<
нии форм движения и развития живой и неживой природы, диа<
лектика во многом оставалась гипотетической, поскольку не была
апробирована на уровне наиболее сложной формы движения, ка<
кой является человеческое общество. Именно с раскрытием
К. Марксом и Ф. Энгельсом закономерностей социального раз<
вития диалектика получила статус всеобщей науки. Более того, ма<
териалистическое понимание истории общества позволило ус<
пешно осуществить и завершить перестройку прежнего матери<
ализма и диалектики на строго научных началах.
Наблюдается устойчивая связь исторического материализма
и теории познания. Во<первых, одна из ее центральных про<
блем — проблема критерия истины — напрямую выходит на пред<
метно<практическую, социально значимую деятельность обще<
ства, на практику. Во<вторых, чувственно<предметное познание
мира осуществляется по преимуществу в процессе практической
деятельности человека и определяется ею. В<третьих, философ<
ские методы научного познания получили наиболее интенсив<
ное развитие после того, как были сформулированы основы ма<
териалистического понимания истории общества, создавшие не<
обходимую теоретическую и методологическую базу для дальней<
шего познания общества и его закономерностей.
Таким образом, достаточно беглое изложение философии мар<
ксизма показывает, что диалектический материализм включает в
себя философский материализм, диалектику, теорию познания
и диалектическую логику. В обществознании, в том числе в пра<
воведении, диалектический метод обогащается также и истори<
ческим материализмом, материалистическим пониманием исто<
рии человеческого общества. Без творческого использования за<
кономерностей развития общества невозможно успешное позна<
ние специфических закономерностей, составляющих предмет
правоведения или иных общественных наук.
Для правильного понимания диалектического и историчес<
кого материализма как всеобщего метода научного познания, его
познавательных потенций в конкретных науках необходимо пред<
варительно остановиться на следующих трех вопросах: 1) рас<
крыть функции философии марксизма; 2) показать органически
186
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

целостный характер диалектико<материалистического метода по<

знания, не допускающий механического расчленения его на от<
дельные законы и категории, принципы; 3) охарактеризовать
специфику предмета диалектического материализма по отноше<
нию к предметам конкретных наук.
В научном познании диалектический (и исторический) мате<
риализм выполняет мировоззренческую, аксиологическую, тео<
ретическую, методологическую и эвристическую функции.
Мировоззренческая функция характеризуется тем, что диалек<
тический материализм вооружает познающего субъекта матери<
алистическим пониманием природы и истории человеческого об<
щества, знанием источников, движущих сил и закономерностей
развития любого явления, процесса, закономерностей становле<
ния и развития человеческого общества. Тем самым он дает вер<
ные подходы к пониманию природы и сути исследуемых явле<
ний. В частности, с этих позиций юрист рассматривает право в
непрерывном движении, развитии, в его обусловленности мате<
риальным, экономическим движением общества, в неразрывной
связи с классами, государством, классовыми потребностями, ин<
тересами и волей.
Аксиологическая функция диалектического материализма со<
стоит в ориентации познающего субъекта на мировоззренческие
ценности в природе и обществе и выражается в интерпретацион<
но<критическом подходе к исследуемым явлениям. Философс<
ким эталоном оценок выступают законы и категории диалекти<
ческого и исторического материализма, а критерием направлен<
ности развития — социально<технический, научный и иной про<
гресс. С этих позиций ученый<юрист не может идеализировать
право, провозглашать его чуть ли не основой общества. Юрист,
стоящий на диалектико<материалистический позициях, видит
конкретно<историческую, классовую природу права и связанные
с этим позитивные и негативные моменты в правовом регулиро<
вании общественных отношений.
Теоретическая функция диалектического материализма состо<
ит в творческом и активном использовании всех законов и кате<
горий философии марксизма в процессе познания конкретных
явлений, в том числе и при постановке исследовательских про<
блем, обосновании гипотез, отборе теорий для исследования, а
также объяснении и описании результатов исследования. Как
подлинно научное, теоретическое знание диалектический и ис<
187
Раздел II

торический материализм в правоведении имеют основополагаю<

щее значение в постановке и решении фундаментальных проблем
правоведения, в том числе материалистического понимания сущ<
ности права, его функций, закономерностей становления и раз<
вития.
Методологическая функция диалектического материализма вы<
ражается в ориентации познающего субъекта на получение объек<
тивно<истинных знаний, на раскрытие путей и способов полу<
чения такого знания и форм его объективации, изложения. Как
всеобщие закономерности научного познания принципы диалек<
тической логики составляют исходную методологическую базу
для познания предмета любой специальной, конкретной науки,
показывают, каким должен быть путь достижения объективно<
истинных знаний. Руководствуясь принципами диалектической
логики, познающий субъект знает, что независимо от специфи<
ки объекта исследования необходимо рассматривать его полно и
всесторонне, в развитии, конкретности, в единстве его противо<
речивых сторон и т.д. Одновременно принципы диалектической
логики выступают и основой специальных и частных методов ис<
следования, определяют их связи и последовательность приме<
нения в познании.
Эвристическая функция материалистической диалектики вы<
ражается в ее способности играть действенную роль в определе<
нии перспективных направлений в сфере конкретных наук и про<
гнозировании результатов, которые могут быть получены по ито<
гам разработки этих перспективных направлений. Примером та<
кого использования материалистической диалектики можно на<
звать ленинское предвидение возможности проведения социа<
листической революции в одной, отдельно взятой стране, о со<
хранении в пролетарском праве принципов и положений буржу<
азного права, о неизбежности крушения колониальной системы,
о неисчерпаемости электрона, который в момент написания ра<
боты «Материализм и эмпириокритицизм» понимался физика<
ми единым и неделимым.
В то же время нельзя полагать, что эвристическая функция
диалектического материализма проявляется в любых оценках и
суждениях философов относительно путей развития конкретно<
научного знания. В частности, догматизм и формально<логичес<
кий подход, который проявили советские философы по отноше<
нию к кибернетике, генетике и некоторым другим перспектив<
188
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

ным направлениям естественнонаучной мысли ХХ века, не име<

ют ничего общего с диалектическим материализмом и не могут
служить аргументом о несовместимости философии марксизма
и конкретно<научного знания.
Диалектический материализм выступает действенным сред<
ством научного познания и реализует все свои функции не в лю<
бом акте познания, где только он произносится всуе либо при<
меняется какой<либо отдельной частью, подобно тому как совет<
ские юристы сводили диалектико<материалистический метод к
использованию его отдельных законов и категорий. В подобных
познавательных ситуациях диалектический материализм и близ<
ко не присутствует. Ибо отдельная часть, одна или несколько ка<
тегорий диалектики, иных философских положений, принципов
не могут заменить целого — философии марксизма — и обеспе<
чить системное проявление свойств этого целого, его функций.
Органическая целостность диалектического материализма
как всеобщего метода научного познания означает, что он обес<
печивает получение объективно<истинных знаний, реализует
свои функции при одном непременном условии, что применя<
ется в познании полностью всеми своими компонентами.
«В этой философии марксизма, — подчеркивал В.И. Ленин, —
вылитой из одного куска стали, нельзя вынуть ни одной основ<
ной посылки, ни одной существенной части, не отходя от объек<
тивной истины, не впадая в объятия буржуазно<реакционной
лжи» (6. Т. 18. С. 346).
Иное понимание и неполное использование диалектическо<
го материализма лишает его органической целостности и тем са<
мым способности реализовать свои потенции. Положение ослож<
няется еще и тем, что вырванные из контекста отдельные части
диалектического материализма служат внешней формой, при<
крытием догматизма и эклектики и иных форм заблуждений и
ошибок в познании.
Способность диалектического (и исторического) материализ<
ма выступать подлинно научным методом познания обусловли<
вается тем, что он в целом и все его компоненты являются объек<
тивно<истинными знаниями. В отличие от прежней философии,
являвшейся плодом кабинетных, умозрительных размышлений
ее создателей, диалектический материализм строит свои поло<
жения на строго научной основе — на результатах конкретных
наук о природе, обществе и мышлении. Все философские зако<
189
Раздел II

ны, категории и принципы носят объективный, подлинно науч<

ный характер потому, что выведены не умозрительно, а на осно<
ве критической переработки всей истории философии, истории
развития научной мысли и углубленного анализа конкретных об<
щественных наук: экономических, исторических, юридических,
социологических, а также отдельных областей естествознания и
математики.
Аналогичным образом должно строиться соотношение диа<
лектического и исторического материализма с конкретными на<
уками и в настоящее время. Успехи естественных, социальных,
психологических и иных наук позволяют углубить и расширить
представления человечества об окружающем мире и самом себе.
Соответственно создается необходимая объективная основа для
совершенствования и развития философских знаний, для при<
ведения их в форму, соответствующую современному уровню
знаний. Но для этого требуются специальные исследования фи<
лософов.
Без систематической и творческой работы по приведению
формы диалектического материализма в соответствие с новей<
шими достижения конкретных наук он может потерять доверие
со стороны представителей конкретных наук, что собственно и
происходит в настоящее время не только в правоведении, но и в
других сферах научного познания. Под предлогом критики диа<
лектического материализма, его несоответствия новейшим дос<
тижениям конкретных наук подвергается сомнению суть марк<
систской философии, ее способность быть подлинно научным
методом. В результате проигрывают и конкретные науки, и фи<
лософия. В частности, обращение российских правоведов к иде<
алистическим философским системам (кантианству, гегельян<
ству) уводит в сторону ученых<юристов значительно дальше от
объективно<истинных путей научного познания, чем неумелое
следование диалектико<материалистическому методу.
Советские правоведы больше призывали друг друга творчес<
ки применять диалектико<материалистический метод, чем дей<
ствительно его применяли. Процесс практического применения
данного метода проходил болезненно, трудно и чаще всего не<
верно. И тем не менее абстрактное, формально<логическое сле<
дование диалектике, материалистическому пониманию истории
человеческого общества позволяло советской юридической на<
уке пойти намного дальше в познании и объяснении правовых
190
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

явлений и процессов по сравнению с ныне исповедуемыми в Рос<

сийской Федерации правовыми теориями вчерашнего и позав<
черашнего дня, представляющими фантазии на темы правовых
теорий Канта и Гегеля.
Сегодня С.С. Алексеев упрекает «марксистско<ленинскую те<
орию права» в «бесплодности также с интеллектуальной и фи<
лософской сторон». «Ее философская основа — положения о
классовости права — не только свела этот институт цивилиза<
ции и культуры к одной политической стороне (причем ничего
принципиально нового в существующие представления при та<
ком подходе не добавляя), но и исказила смысл его социальной
силы и помешала подойти к его пониманию как объективиро<
ванного институционного образования. Рассматриваемый путь
в сфере юридических знаний показал свою тупиковость, бес<
плодность» (16. С. 171).
Приведенное высказывание С.С. Алексеева убедительно сви<
детельствует о том, что даже этот ведущий советский ученый<
теоретик, получивший за свои успехи на научном поприще го<
сударственную премию СССР, не только не умел применять ди<
алектику, но даже не знал ее действительного содержания. Все
богатство теоретического и методологического содержания ди<
алектического материализма он свел к одному принципу, абсо<
лютизировав его роль в научном познании. Ясно, что с такой
философской основой в познании права далеко не уйдешь и на
передовые рубежи не выйдешь. Но источником беды, вопреки
С.С. Алексееву, выступает не диалектический метод, а сам
С.С. Алексеев, не сумевший его творчески применить. Словом
повторяется известная ситуация из басни И.А. Крылова, герои<
ня которой, не сумев понять полезные свойства вещи, разувери<
лась в самой вещи.
Акцентируя внимание на взаимосвязи материалистической ди<
алектики и конкретных наук, необходимо видеть их качественное
различие в предметах изучения объективной реальности. Не толь<
ко Д.А. Керимов, но и некоторые философы (284. С. 28) верят в
то, что различие между философией и конкретными науками ви<
дится только в степени общности исследуемых ими закономерно<
стей. Из понимания того, что «общая философия имеет своим
предметом общие закономерности», а философия права «высту<
пает более конкретной ступенью в познании правовых явлений и
процессов», нетрудно логически представить восхождение юрис<
191
Раздел II

та на высоты философского обобщения как вполне возможное и

реальное действие.
На самом деле просто всеобщее не составляет прерогативы ди<
алектического материализма. Значительная часть и конкретных
наук в пределах своего предмета познает всеобщие связи и отно<
шения либо всеобщее имеет своим предметом (например, кибер<
нетика, математика, теория управления).
Ошибка в понимании предмета диалектического материализ<
ма как «всеобщего» кроется в неверной интерпретации извест<
ного определения диалектики как науки о всеобщих законах дви<
жения и развития природы, общества и мышления. В этом опре<
делении термин имеет строго определенную сферу применения —
относится только к законам движения и развития, которые дей<
ствуют во всех трех сферах: природе, обществе и мышлении. Но
в этих же сферах могут действовать и действуют иные всеобщие
законы, которые не входят в предмет философии, а рассматри<
ваются другими науками: математикой, кибернетикой и т.д.
Критерий отграничения всеобщего как предмета диалектичес<
кого материализма от всеобщего как предмета конкретных наук
кроется в специфике философии, призванной рассматривать со<
отношение материи и сознания. Диалектический материализм
исследует такое всеобщее, которое связано прямо и непосред<
ственно с решением этого основного вопроса философии. «Лю<
бая проблема марксистской философии так или иначе рассмат<
ривается через основной вопрос философии, противоречие между
материей и сознанием является исходным и ведущим в разреше<
нии всех проблем мировоззрения» (150. С. 23).
Внешним выражением специфического предмета диалекти<
ческого материализма служит присущая только ему номенклату<
ра понятий и категорий. Марксистская философия исключает
возможность возведения в ранг философских понятий и прин<
ципов, используемых конкретными науками для отражения, фор<
мулирования исследуемых ими всеобщих связей и зависимостей.
В тех случаях, когда диалектика с позиций своего предмета рас<
сматривает достижения конкретных наук, результаты философ<
ского осмысления действительности неизбежно формулируют<
ся в системе ее понятий и категорий.
Изложенное раскрывает причины, по которым математика,
кибернетика и другие конкретные науки, подымающиеся до вы<
сот всеобщих обобщений, оказываются не философскими, а спе<
192
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

циальными науками. Они исследуют определенный круг законо<

мерностей вне какой<либо связи и зависимости от основного воп<
роса философии и соответственно не могут претендовать на фи<
лософский статус. Равным образом и юридическая наука, как бы
этого ни хотелось Д.А. Керимову, никогда не станет философской
наукой, даже если поднимется ее «уровень философских обобще<
ний» благодаря творческой деятельности этого автора и его фило<
софским трудам.
Д.А. Керимов правильно исходит из возможности изучения
правоведением как общих закономерностей общественной жиз<
ни, определяющих развитие правовых явлений, так и относитель<
но самостоятельных специфических закономерностей, которые
вместе с тем выступают как общие для всех частей правового ме<
ханизма (139. С. 7). Однако не имеется никаких оснований при<
писывать результаты таких исследований некоей «философии
права».
Как часть обществознания правовая наука имеет своим пред<
метом закономерности функционирования и развития правовой
надстройки и призвана его исследовать на самых различных уров<
нях — от закономерностей, присущих правовой надстройке в це<
лом, до специфического предмета отдельных юридических наук.
Правоведение может уточнить и конкретизировать связи права с
другими компонентами общества: экономикой, политикой, фор<
мами общественного сознания в процессе комплексных иссле<
дований и раскрытия закономерностей воздействия общества, его
компонентов на право.
Теоретически можно допускать и возможность рассмотрения
ученым<юристом общих социологических закономерностей, изу<
чаемых историческим материализмом. Оправдание подобного
рода исследованиям видится в том, что правоведение не может
успешно развивать конкретное, специфическое знание без учета
воздействующих на право общих социологических закономер<
ностей. Но от такого «философского» экскурса никакой филосо<
фии права образоваться не может.
Вторжение юриста в сферу предмета исторического материа<
лизма, или, говоря высоким стилем Д.А. Керимова, постижение
высот философского обобщения, может характеризоваться раз<
личными результатами.
Первый вариант. Полученные результаты вносят изменения в
содержание исторического материализма, хотя признаюсь чест<
193
Раздел II

но, о таком чудо, юристе я ничего не слышал. Тем не менее по<

знанное целиком и полностью входит в предмет философии. Пра<
воведение остается «с носом». В лучшем случае ему можно толь<
ко гордиться своими «быстрыми разумом невтонами», способ<
ными двигать кое<что и помимо своей науки.
Второй вариант. Полученные знания дополняют и развивают
правовую науку, ее предмет. Правовед выступил в своей собствен<
ной ипостаси — отошел от права, чтобы полнее и глубже его по<
знать. Коль скоро были расширены знания о предмете правовой
науки, то полученные результаты при помощи и благодаря фи<
лософии являются подлинно юридическими, но никак не фило<
софскими. Ибо предметная принадлежность знаний определя<
ется не методом, с помощью которого были добыты знания, а
сферой научного знания, в которой новые положения, выводы
могут быть квалифицированы как новые.
Ни одна из составных частей диалектического материализма,
будучи примененной в познании права, его закономерностей, не
образует особого знания, которое можно было бы квалифициро<
вать в качестве особого философско<юридического знания, со<
ставляющего содержание специальной юридической дисципли<
ны в виде «философии права». Чтобы не быть голословными, рас<
смотрим конкретные способы, пути применения в познании
предмета общей теории права каждой из составных частей диа<
лектического материализма по отдельности. Начнем прежде всего
с проблем применения законов и категорий диалектики, кото<
рым советские правоведы отдавали несомненный приоритет и
изучали наиболее интенсивно.

5.3. Почему, преломляя категории диалектики,

советские юристы наломали немало дров?
В начале 60<х годов, когда искоренение сталинского видения ди<
алектики стало важнейшей задачей философов и обществоведов,
ученые<юристы активно подключились к этому очередному авралу
в обществознании и достаточно быстро освободились от всего вред<
ного и ненужного хлама, обратив первостепенное внимание на «су<
щественное и необходимое». Одним из таких направлений в этот
период и стали исследования специфики применения категорий и
законов диалектики в познании правовых явлений.
Направление возникло из потребности вооружить юристов
умением творчески и правильно использовать диалектико<мате<
194
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

риалистический метод. Теоретическое обоснование этой потреб<

ности строилось на двух общеизвестных и, как казалось в тот пе<
риод, очевидных тезисах: 1) законы и категории диалектики яв<
ляются всеобщим методом познания, и их использование уче<
ными<юристами является необходимым условием успешного раз<
вития правоведения; 2) «общие гносеологические законы и ка<
тегории диалектики не переходят в правовую науку в готовом и
неизменном виде. Наоборот, происходит наполнение их конк<
ретным содержанием, своеобразная «адаптация», они модифи<
цируются и, таким образом, получают специфическое выраже<
ние, имеющее значение применительно к правовой науке» (124.
С. 45–46). Отсюда делался вывод о том, что «важнейшей методо<
логической проблемой юридической науки является разработка
специфики применения законов и категорий материалистичес<
кой диалектики к изучению государства и права» (388. С. 73).
Итак, проблема превращения всех юристов в диалектически
мыслящих личностей решалась достаточно просто. Нужно было
лишь выявить специфику применения категорий материалисти<
ческой диалектики в понятном для юристов виде. А им уже не
остается ничего иного, как заглотнуть наживку и всю оставшую<
ся жизнь творить науку только на строго диалектико<материали<
стических началах, без какой<либо перспективы допустить науч<
ную ошибку, впасть в позитивизм, психологизм или иное болото
буржуазной правовой мысли.
Всякие сомнения относительно диалектической трактовки
проблем правоведения должны рассеиваться аки дым после оз<
накомления познающего субъекта с трудами правоведов, диалек<
тически «преломивших» материалистическую диалектику при<
менительно к праву. Настолько оказывается все просто и заман<
чиво, что отпадает всякая необходимость в изучении самой диа<
лектики в ее «чистом» и первозданном виде.
Но что же такое «специфика применения философских кате<
горий и законов в правоведении»? Каким путь она должна выяв<
ляться и в какого рода знаниях должна проявляться ?
Первоначально на роль специалистов по конкретизации фи<
лософских категорий и законов претендовали представители об<
щей теории права. Этим целям, собственно, и должна была слу<
жить возрождаемая ими философия права. Справедливость по<
добных претензий виделась в том, что общая теория права как
теоретическая основа остальных юридических наук «дает науч<
195
Раздел II

ное решение основного гносеологического вопроса применитель<

но к государству и праву» (377. С. 45). «Решая такие проблемы, —
полагал П.А. Рачков, — теория государства и права необходимо
становится связующим звеном между марксистской философи<
ей права и конкретными юридическими науками» (272. С. 65).
Подобный взгляд разделял и Д.А. Керимов, по мнению которо<
го, «общая теория государства и права, поднимаясь в познании
своего предмета от отдельного к всеобщему, все более приближа<
ется к философскому осмыслению изучаемой ею действитель<
ности» (135. С. 17).
Таким образом, конкретизация философских категорий по<
нималась как уточненная, дополненная, модифицированная об<
щая теория права. В качестве конкретных направлений доведе<
ния общей теории права до уровня философских модификаций
предлагалось исследовать специфику применения в познании
права категорий сущности и явления, содержания и формы, при<
чины и следствия и др.
Монопольное право общей теории права на философскую
проблематику, однако, подверглось основательной критике со
стороны представителей конкретных юридических наук, не по<
желавших рассматривать философские проблемы правоведения
только глазами представителей общей теории права. Наиболее
убедительно эти настроения выразил М.С. Строгович, изложив
свою позицию следующим образом: «Все юридические науки без
исключения — и общая теория государства и права, и каждая от<
дельная отраслевая юридическая наука — непосредственно опи<
раются на философию марксизма<ленинизма, черпают философ<
ские положения и основания непосредственно из сокровищни<
цы марксизма<ленинизма, не нуждаясь ни в каком «передатчи<
ке», «связующем звене» и т.д. ... Любая отраслевая юридическая
наука обречена на неуспех, в ней неизбежно происходят срывы,
ошибки, если она в какой бы то ни было мере отмежевывается от
философии, исходя из ложных соображений, будто философс<
кие вопросы правоведения — это дело только общей теории пра<
ва» (323. С. 76–77).
Впоследствии и представители общей теории права признали
правомерность претензий конкретных наук на разработку про<
блем применения категорий и законов диалектики с учетом спе<
цифики предмета этих наук (376. С. 18–25). Но такое, по нашему
мнению, верное понимание соотношения философии и конкрет<
196
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

ных юридических наук весьма основательно подрывало идею со<

здания философии права как науки или части теории права, при<
званной раскрыть специфику применения философских катего<
рий в рамках правоведения в целом.
Преломление оказывалось не единым актом на уровне общей
теории права, как это понимали сторонники философии права,
а широкомасштабной акцией в пределах предмета всех без како<
го<либо исключения юридических наук. Привести же серию этих
преломлений к общему знаменателю — единой философии пра<
ва — не представлялось возможным. Многообразие правовых яв<
лений делает малореальными поиски неких общих черт, харак<
теризующих специфику использования философских категорий
в правоведении.
Попробуйте, например, найти дополнительные признаки,
которые бы характеризовали специфику применения философ<
ской категории «сущность» в познании таких явлений, как нор<
ма права, правонарушение, федеральный налог на имущество
граждан, гражданско<правовой договор купли<продажи, право
государственной собственности на землю и обязанность граж<
дан воспитывать своих детей. А подобная процедура, если пос<
ледовательно исходить из идеи создания философии права, дол<
жна быть проделана и со всеми остальными категориями диа<
лектики.
Таким образом, исследования специфики преломления фи<
лософских категорий в праве могли проводиться в лучшем слу<
чае на уровне отдельных юридических наук. Соответственно и
правоведение должно было увеличиться ровно вдвое за счет об<
разования при каждой юридической науке особого компонента
в виде философии права. Наряду с философией права как частью
общей теории права должны были образоваться философия на<
уки семейного права, философия науки финансового права, фи<
лософия криминалистики и т.д.
Тем не менее подобных образований не появилось ни в одной
отрасли правоведения, в том числе и в общей теории права, хотя
специальных исследований в этом плане было проведено предо<
статочно. Особую активность проявили честолюбивые аспиран<
ты<теоретики, активно искавшие специфику преломления в пра<
ве практически всех основных категорий диалектики. Однако
проведенные исследования не привели к желательным для нео<
философов права результатам, которые можно было бы квали<
197
Раздел II

фицировать как новый вид знаний, как некое юридико<философ<

ское знание. Причина оказалась весьма банальной.
Сторонники философии права, подав прекрасную идею, за<
были или уклонились от главного — разработки способов, путей
реализации поданной идеи. Каждый желающий возвысить юри<
дическую науку до высот философских обобщений должен был
полагаться на собственные силы, опыт и интуицию.
Интуиция же направила энтузиастов самым простым путем:
первоначально излагались взгляды философов относительно со<
держания категорий, которые предполагалось преломить в пра<
ве. Затем выбирался взгляд, который наибольшим образом им<
понировал автору, и после всего этого наступал завершающий
этап конкретизации — анализ специфики проявления исследуе<
мой категории в праве. Такой анализ проводился чаще всего при<
менительно к какой<либо одной проблеме общей теории права
или иной отрасли правоведения. Основное внимание уделялось
степени соответствия положений юристов конкретным философ<
ским категориям. Далее мог идти юридический анализ пробле<
мы сам по себе, без какой<либо связи с философскими категори<
ями (См.: 364).
Понятно, что предложенное в результате такого «преломле<
ния» решение не могло претендовать на всеобщее в пределах об<
щей теории права и уж тем более правоведения в целом. То, что
приемлемо для одной юридической проблемы, не обязательно
должно быть таковым и для остальных. Для обнаружения дей<
ствительного всеобщего на уровне единичного и отдельного не<
обходим последовательный анализ всех или большинства таких
проблем.
Поэтому в некоторых работах использовался и другой способ
конкретизации философских категорий — предпринимались по<
пытки из философского содержания категорий вывести некото<
рые общие признаки, характерные для права и его компонентов,
а затем показать справедливость выведенного на отдельных при<
мерах из правовой науки или юридической практики. Коль ско<
ро вывести всеобщее для правоведения в целом или отдельной
науки из содержания философских категорий было практически
невозможно, то специфика использования философских катего<
рий в праве, которую якобы выявил исследователь, чаще всего
сводилась к механическому вкраплению в философские положе<
ния терминов «правовой», «правовая». Тем самым философским
198
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

по содержанию положениям придавалась видимость юридичес<

кой конкретизации, и не более того. Специфика преломления
философии в праве по<прежнему оставалась вещью в себе, кото<
рую нужно было еще выявить.
Оба способа конкретизации философских категорий в праве
органически сочетал Д.А. Керимов в работе «Философские про<
блемы права», которая является бесспорным образцом «философ<
ского» освоения правовой действительности и убедительным до<
казательством бесперспективности таких исследований.
Вот как, например, происходит процесс преломления кате<
гории «система» в праве. Первоначально автор являет себя ком<
петентным и скорее всего самым вдумчивым и самым умным
философом. В специальном параграфе «Понятие системы в пра<
ве» он со знанием дела цитирует одного из авторитетов филосо<
фии тех лет, академика Б.М. Кедрова, поддерживает положе<
ния других, не менее маститых философов и по<отечески мягко
журит авторов, чьи положения признает недостаточно коррек<
тными. Одновременно автор может быть и весьма жестким, су<
ровым к «вредным и ошибочным» положениям. Подобным об<
разом он относится к социологам и юристам, среди которых
«укоренилось не просто ошибочное, но и вредное мнение» (135.
С. 285).
По прочтении параграфа можно почерпнуть отдельные све<
дения об истории становления системного анализа за рубежом и
в СССР, а также о современном состоянии научных разработок
этого метода. В частности, оказывается, что «далекая от научной
скромности самореклама» системного подхода за рубежом пер<
воначально ввела в заблуждение и некоторых наших философов.
Но слава богу, нашлись достойные авторы, сумевшие показать,
кто есть кто, и сделать вывод о том, что работы классиков марк<
сизма «дают гораздо больше, чем исследования многих современ<
ных «системников» (особенно западных)» (135. С. 271–272);
применение категории «система», системного подхода к по<
знанию, в частности, правовых явлений имеет исключительно
важное значение, поскольку позволяет вскрывать внутреннее
единство права, органическую взаимосвязь и гармоничное взаи<
модействие частей, его составляющих (135. С. 274);
подлинные потенции категории «система» могут проявиться
лишь со временем. Зарубежная да и советская наука пока что не
имеют единого определения категории «система» и оказываются
199
Раздел II

«перед фактически неизбежным морем оттенков и истолкований

этого понятия» (135. С. 276).
Д.А. Керимов не замечает, как впадает в логическое противо<
речие. Если системный подход уступает диалектико<материали<
стическому методу, то каким образом недостаточно разработан<
ная категория «система» способна существенным образом моди<
фицировать процесс познания и, в частности, «вскрыть внутрен<
нее единство права, органическую взаимосвязь и гармоничное
развитие частей, его составляющих» (135. С. 274)?
Создание внутреннего единства права составляет конечную
цель всей юридической науки и правотворческой практики.
Сложность же этой глобальной задачи состоит в том, что внут<
реннее единство права достигается за счет правильного отраже<
ния закономерных связей и зависимостей общественных отно<
шений, которые к тому же находятся в постоянном развитии,
изменении. Поэтому научное постижение социальных законо<
мерностей и соответствующих им юридических принципов ста<
новится возможным с применением всего арсенала методологи<
ческих средств, которыми располагает юридическая наука, в том
числе и диалектико<материалистический метод в целом. Кроме
того, нельзя не учитывать и того обстоятельства, что эта задача
может быть решена в идеале путем последовательного развития
и совершенствования знаний о праве и его закономерностях.
Но положим, что Д.А. Керимов прав. Нашел он такой вол<
шебный «сезам», перед которым раскрываются тайны любых пра<
вовых проблем. Тогда следовало бы показать конкретно, каким
образом научное новообразование способно подменить диалек<
тико<материалистический метод, частью которого оно является.
Однако вместо серьезного научного обоснования методологичес<
ких возможностей категории «система» Д.А. Керимов переходит
к оценке определений, высказанных в философской литературе.
Естественно, ни одно из действующих определений удовлетво<
рить автора не смогло. В одном отождествляется система с це<
лым, другое оставляет читателей «в полном недоумении», тре<
тье, хотя и имеет некоторые преимущества перед другими, но все
же является несовершенным.
И тогда, махнув рукой на философов, наш автор дает собствен<
ное определение системы в праве, полагая, что данную катего<
рию следует понимать как «объективное объединение (соедине<
ние) по содержательным признакам определенных правовых ча<
200
 Глава 5 . Философские основания общей теории права

стей в структурно упорядоченное целостное единство, обладаю<

щее относительной самостоятельностью, устойчивостью и авто<
номностью функционирования» (135. С. 278).
Как видим, определение с правом роднят только термины «в
праве», «правовой». Убери их, и изложенное немедленно взлетит
до высот «философских обобщений». Нет ничего специфически
правового и в комментариях, которыми Д.А. Керимов поясняет
свое определение. Все та же философская высь и безбрежность.
Редуцируя понятие «система в праве» из соответствующей фи<
лософской категории, автор, нарушает один из важнейших прин<
ципов диалектической логики — конкретность исследований. Не
реально действующее право, не конкретные формы взаимодей<
ствия его проявлений друг с другом и иными социальными явле<
ниями предстают источником объективно<истинных теоретичес<
ких знаний, а наоборот, исследователь приходит к анализу пра<
вовой реальности со своим априорно взятым аршином и начи<
нает под него подгонять правовую реальность.
Понятно, что не составит большого труда таким способом пе<
ревести все философские категории и законы на уровень права.
Знай только проставляй, где к месту, а где и не очень, соответ<
ствующие правовые термины «правовой», «правовая». Но и на<
учного значения подобного рода «исследования» также иметь не
будут.
Оставаясь на уровне философских категорий и законов, юрист
не на йоту не продвигает правовую науку вперед. Право хотя и
развивается по законам диалектики, но, как и любая иная сфера
социального бытия, имеет собственное содержание и законы, де<
терминирующие это содержание. Поэтому экскурсы юриста в фи<
лософию, иные области научного знания хороши в той мере, в
какой они приводят к раскрытию непосредственной диалектики
права, его собственных законов. Без соблюдения этого условия
нет и не может быть плодотворно работающего в правоведении
ученого. Он может себя проявлять талантливым философом, со<
циологом, политологом, но только не юристом.
Чтобы понятие «система в праве» спустить на правовую почву,
нужно осуществить анализ системного строения правовых явле<
ний. Но наивно было бы полагать, что такой путь обязательно при<
ведет к позитивным результатам, к выявлению специфики пре<
ломления философской категории «система» в праве. Скорее все<
го никакой специфики преломления выявить не удастся. Слож<
201
Раздел II

ность и многообразие системного строения правовых явлений не

позволяют дополнить, расширить содержание философских ка<
тегорий на уровне правоведения.
Следовательно, нужно было корректировать саму идею о воз<
можности «преломления», конкретизации философских к�