Дугин А.Г.

Короновирус и горизонты многополярного мира

(геополитика эпидемии)

Мир никогда не будет прежним

Пандемия короновируса в мировом масштабе несет в себе колоссальные

геополитические последствия. Мир уже никогда не будет прежним. Однако
каким он будет, пока говорить еще явно преждевременно. Вспышка не
прошла и даже пика в распространении эпидемии мы еще не достигли.
Главными неизвестными остаются:
 какие потери в конечном итоге понесет человечество – число смертей?
 кому и как удастся остановить распространение вируса?
 каковы на самом деле окажутся его последствия для тех, кто им
переболел и выжил?
На эти вопрос пока никто не может ответить даже приблизительно, а
следовательно, мы даже отдаленно не можем представить себе объем
реального ущерба. В самом худшем случае пандемия приведет к серьезному
сокращению мирового населения. В лучшем – паника окажется
преждевременной и безосновательной.
Но даже после первых месяцев пандемии некоторые глобальные
геополитические изменения уже вполне очевидны и во многом необратимы.
И как бы ни разворачивались последующие события, кое что в миропорядке
изменилось раз и навсегда.
Тронувшийся лед многополярности

Вспышка эпидемии короновируса стало решающим моментом в разрушении

однополярного мира и крахе процесса глобализации. Кризис
однополярности и пробуксовка глобализации стали заметны с самого начала
2000-х годов – катастрофа 9/11, резкий рост экономики Китая, возвращение в
глобальную политику путинской России как все более суверенного субъекта,
резкая активизация исламского фактора, нарастающий кризис мигрантов и
подъем популизма в Европе и даже в США, что вылилось в избрание Трампа,
резко критиковавшего в своей предвыборной кампании как раз
глобализацию и множество параллельных явлений более локального
масштаба ясно давали понять, что сложившийся в 90-е годы ХХ века мир с
очевидной доминацией Запад, США и глобального капитализма, ступил в
кризисную фазу. Все яснее проступали черты многополярного миропорядка с
новыми главными акторами – цивилизациями, что проницательно
предвосхитил Самуэл Хантингтон. Ясно было, что все идет к переходу от
однополярной модели к многополярной, от глобального открытого общества
к нескольким более или менее закрытым цивилизационным зонам. Но одно
дело намеченный тренд, другое дело объективная реальность. Это как
треснувший весной лед – ясно, что он долго не продержится, но в то же
время он еще здесь – по нему можно перемещаться, хотя и с риском. И никто
не знал, что именно станет тем моментом, когда он треснет окончательно и
намеченные линии раскола превратятся с действительные границы
отдельных плывущих уже сами по себе льдин. Это могло бы произойти через
войну, обострённый региональный конфликт, политический переворот в
какой-то из ключевых стран или в силу осознанной договоренности ведущих
держав.
Теперь мы ясно можем начать отсчет многополярного миропорядка –
стартовым моментом является эпидемия короновируса. Пандемия
похоронила глобализацию, открытое общество и глобальную
капиталистическую систему. Именно благодаря ей лед тронулся и дальше
отдельные анклавы человечество тронулись в истории по своим
траекториям.
Короновирус похоронил все основные мифы глобализации:
 эффективность открытых границ и взаимозависимости стран мира,
 способность наднациональных институтов справиться с
экстраординарной ситуацией,
 устойчивость мировой финансовой системы и мировой экономики в
целом при столкновении с серьезными проблемами,
 бесполезность централизированных государств, социалистических
режимов и дисциплинарных методов в решении острых проблем и
полное превосходство над ними либеральных стратегий,
 тотальный триумф либерализма как панацеи для решения всех
проблемных ситуаций.
Все это не сработало ни с Италией, ни с другими странами Евросоюза,
захваченными вирусом, ни с США. Единственное, что оказалось
эффективным – резкое закрытие общества, опора на внутренние ресурсы,
сильная государственная власть и изоляция больных от здоровых, граждан
страны от иностранцев и т.д.
При этом даже страны Запад отреагировали на пандемию совершенно
различно: итальянцы ввели полный карантин ( что повлекло разорение
страны со стороны Евросоюза, воспользовавшегося ситуацией и фактически
тем самым предопределившего Италэкзит), Макрон ввел режим
государственной диктатуры (в духе якобинцев), Меркель выделала
огромную сумму в 500 миллиардов евро на поддержку населения, а Борис
Джонсон – в духе англо-саксонского индивидуализма – предложил считать
болезнь частным делом каждого англичанина и отказался проводить
тестирование, заранее посочувствовав тем, кто потеряет близких или даже
жизнь, а Трамп установил в США чрезвычайное положение, закрыв
коммуникации с Европой и остальным миром. Если Запад действует столь
разрозненно и противоречиво, то что говорить об остальных странах –
каждый спасается, как может. Лучше всего это удается Китаю, который за
счет жесткой политики Компартии установил дисциплинарные методы
борьбы с инфекцией и обвинил в ее распространении США. Это же
обвинение поддержал и Иран, существенно пострадавший от вируса –
включая высшее руководство страны.
Так вирус взорвал трещавшее по швам открытое общество и обратил
человечество в плавание по многополярному миру.

Чем бы ни кончилась борьба с короновирусом, очевидно, что глобализация

рухнула. И если мы с уверенностью можем сказать, чего не будет – не будет
либерализма и их тотальной идеологической доминации, то предвидеть
финальную версию будущего мироустройства – особенно в ее деталях – едва
ли возможно. Многополярность это система, которая исторически не
существовала, и если искать какой-то отдаленный аналог ее, то следует
обратиться не к эпохе более или менее равносильных европейских
государств после Вестфальского мира, но ко времени, предшествующему эре
Великих географических открытий, когда наряду с Европой (разделенной на
западно- и восточно-христианские страны) существовал исламский мир,
Индия, Китай и Россия как самостоятельные цивилизации. Такие же
цивилизации – и подчас велсьма развитые – существовали в
доколониальный период и в Америке (инки, ацтеки) и в Африке. Связи и
контакты между этими цивилизациями были, но какого-то единого
общеобязательного типа с универсальными ценностями, институтами и
системами, не было.
Посткороновирусный мир, вероятно, будет чем-то подобным: в нем
отдельные мировые регионы, цивилизации, континенты, постепенно
оформятся в самостоятельных игроков. При этом рухнет и универсальная
модель либерального капитализма, который выполняет функции общего
знаменателя всей структуры однополярности -- от абсолютизации рынка до
парламентской демократии и идеологии прав человека, включая
представления о прогрессе и законе технического развития, ставшие догмой
в Европе Нового времени и постепенно через колонизацию (прямую или
косвенную в форме вестернизации) распространившиеся на все
человеческие общества.
Многое будет зависит от того, кто и как победит эпидемию: там, где
дисциплинарные меры докажут свою эффективность, они и войдут в
качестве важнейшей составляющей в будущее политическое и
экономическое устройство. К такому же выводу могут прийти и те, кто,
напротив, не справится с угрозой пандемии, опираясь на открытость и
всячески избегая жестких мер. Временное отчуждение, продиктованное
прямой угрозой заражения от другой страны и другого региона, обрыв
экономических связей и необходимое отчуждение от единой финансовой
системы, заставит государства в эпидемии искать опоры на собственные
силы, поскольку приоритетом будет продуктовая безопасность, наличие
минимальной автономии и экономической автаркии для обеспечения
жизненных нужд населения—по ту сторону какой бы то ни было
экономической догматики, и прежде всего либеральной, считавшейся до
кризиса короновируса единственной и безальтернативной формой
эффективной организации экономики. И даже там, где либерализм и
капитализм сохранятся, они будут помещены в национальные рамки в духе
теорий меркантилистов, настаивающих на сохранении монополии на
внешнюю торговлю в руках государства. Те же, кто менее связан с
либеральной традицией, вполне может двинуться в описках наиболее
оптимальной организации «большого пространства» по другим
направлениям – с учетом цивилизационных и культурных особенностей.
Какой в конечном счете станет вся многополярная модель в целом, заранее
сказать нельзя. Но сам факт разбивания общеобязательной догмы
либеральной глобализации откроет для каждой цивилизации совершенно
новые возможности и пути.

После короновируса: многополярная безопасность

Многополярный мир создаст совершенно новую архитектуру безопасности.

Не факт, что она будет устойчивой и более приспособленной к разрешению
конфликтов, но в любом случае она будет другой. В этой новой модели
Запад, США и НАТО, если НАТО в той или иной форме вообще сохранится,
будут лишь одним из факторов, наряду с другими. Сами США явно не смогут
больше (и вероятно не захотят, если линия Трампа окончательно
возобладает в Вашингтоне) выступать в роле единственного глобального
арбитра, а следовательно, после выхода из карантина и режима
чрезвычайного положения США приобретут иной статус. Скорее, его можно
сопоставить с метом Израиля на Ближнем Востоке. Израиль, бесспорно,
мощная держава, активно влияющая на расстановку сил в регионе, но не
экспортирует свою идеологию и свои ценности на окружающие арабские
страны. Напротив, он сохраняет иудейскую идентичность для себя, стараясь,
скорее, освободиться от носителей иных ценностей, чем включить их в свой
состав. Строительство стены с Мексикой и призыв Трампа к американцам
сосредоточиться на своих внутренних проблемах, аналогичны этому
израильскому пути: США будут могущественной державой, но свою
либерально-капиталистическую идеологию оставит для себя, не столько
привлекая чужих, сколько ограничивая для них доступ. Это же будет касаться
и Европы. Следовательно, главнейший фактор однополярного мира в корне
изменит свой статус.
Это, конечно, приведет к перераспределению сил и функций среди других
цивилизаций. Европа если она хоть как-то сохранит свое единство, вероятно,
будет создавать свой независимый от США военный блок, о чем речь уже
заходила после распада СССР (проект Еврокорпс) и на что уже неоднократно
намекали Макрон и Меркель. Не будучи прямо враждебным США, такой
блок во многих случаях будет следовать собственно европейским интересам,
которые могут подчас и резко расходиться с американскими. Прежде всего
это затронет отношений с Россией, Ираном, Китаем и странами исламского
мира.
Китай вынужден будет перестраиваться из бенефициара глобализации,
сумевшего адаптироваться к ней для преследования своих национальных
интересов, в региональное могущество. Но именно к этому и шли в
последнее время все процессы в Китае – укрепление власти Си Дзянпина,
проект «один путь – один пояс» и т.д. Но это уже будет не глобализация по-
китайски, а ясно выраженный дальневосточный проект с особой
конфуцианской и отчасти социалистической спецификой. Противоречия в
Тихом океана с США явно в какой-то момент обострятся.
Исламский мир окажется перед трудной проблемой новой парадигмы
самоорганиазции, так как в условиях формирования больших пространств –
Европа, Китай, США, Россия и т.д., отдельные исламские страны не смогут в
полной мере быть соразмерными остальным и эффективно отстаивать свои
интересы. Так с необходимостью сложатся несколько полюсов исламской
интеграции – шиитской (с центром в Иране) и суннитской, где наряду с
Индонезией и Пакистаном на Востоке явно так или иначе построится
западно-суннитский блок вокруг Турции и каких-то арабских стран Египта или
государств Залива.
И наконец, в многополярном мироустройстве у России открывается
исторический шанс укрепиться как независимой цивилизации, которая
получит новый объем могущества как раз в силу резкого сокращения
влияния Запада и его внутренней геополитической фрагментации. Но
одновременно это станет и вызовом: прежде чем полноценно утвердить
себя в многополярном мире как один из самых влиятельных и
могущественных полюсов, России придется сдать экзамен на зрелость,
сохранив свое единство, и заново утвердив зоны своего влияния на
евразийском пространстве. Пока еще совсем не очевидно, где пройдут
южные и западные границы России-Евразии, русской цивилизации и каким
будет ее посткороновирусное устройство. Это во многом будет зависеть от
того, в каком режиме, какими методами и с каким эффектов Россия будет
справляться с пандемией, и к каким политическим последствиям это
приведет. Кроме того, невозможно заведомо предсказать и состояние
других «больших пространств» -- полюсов многополярного мира.
Конституция российского периметра будет зависеть от множества факторов,
среди которых кое-какие могут оказаться довольно острыми и
конфликтными.
Постепенно сложится и система многополярного урегулирования – либо на
основании реформированного под условия многополярности ООН, либо в
форме какой-то новой организации. И снова здесь все будет зависеть от того,
как будет развертываться борьба с короновирусом.

Вирус как миссия

Не следует обманываться: мировая пандемия короновируса есть
поворотный момент мировой истории. Рушатся не только фондовые индексы
или цены на нефть, падает миропорядок. Мы живем в период
свершившегося конца либерализма и его «очевидностей», его глобального
нарратива, его мер и стандартов. Человеческие общества пускаются в
свободное плавание, больше никаких догм – ни долларового империализма,
ни заклинаний свободного рынка, ни диктатуры ФРС или глобальных бирж,
ни заклинаний мировой медиа-элиты. Каждый полюс будет строить свое
будущее на своих собственных цивилизационных оснований. Как это будет
выглядеть или к чему это приведет, заведомо сказать невозможно. Однако
уже сейчас ясно, что прежний миропорядок уходит в прошлое, и перед нами
вырисовываются вполне отчетливые контуры новой реальности.
То, чем не смогли стать ни идеологии, ни войны, ни ожесточенные
экономические битвы, ни террор, ни религиозные движения – сделал
невидимый и смертоносный вирус. Он принес с собой смерть, боль, ужас,
панику, скорбь, но и вместе с тем будущее, проступающее сквозь отчаянную
борьбу народов мира за жизнь и право иметь свое будущее.