Культура как ресурс национальной безопасности.

Прежде всего хотелось бы отметить, что сегодня русская культура не просто сосуществует с культурами
других народов России, она интенсивно контактирует с ними. На сегодняшний день в России говорят более
чем на 150 родных языках, на половине из них в том или ином объеме ведется обучение в школе.
Некоторые из них, например татарский, стремятся к тому чтобы обрести все социальные функции, присущие
развитому языку – от использования в государственном управлении до издания газет и журналов на этом
языке. Функционирование других ограничено – на них ведется преподавание обычно только в начальной
школе, они не используются в СМИ, нет театров, где спектакли идут на этих языках, на них не выпускается
художественная, а тем более научная литература. Большая часть нерусских по своей этнической
принадлежности граждан России двуязычна, т.е. они более или менее свободно владеют, кроме родного, и
другим языком. Чаще всего этот другой язык – русский, государственный язык Российской Федерации. Но в
России не меньше двадцати других языков, используемых, как и русский, в функции языка межэтнического
или межнационального общения, хотя и в ограниченном регионе. Например, для многих народов
Дагестана, языки которых используются порой в одном – двух аулах и не имеют собственной письменности,
таким языком межэтнического общения является аварский язык. Между тем владение языком и культурой
другого народа, способность или по крайней мере готовность посмотреть на мир его глазами есть вообще
признак культурного человека. К сожалению, в России разные формы неприятия людей другого этнического
происхождения, говорящих на другом языке, т.е. ксенофобии, достаточно широко распространены. Не
будем говорить о баркашовцах, "скинхэдах" и других маргинальных группах – они есть в любой стране. Но
ведь и вполне, казалось бы, обычные русские люди порой с презрением упоминают о "чурках",
"прибалтах", "кавказцах", "хачиках", "азерах". Недаром одним из первых документов, подписанных
В.В.Путиным после избрания его Президентом РФ, была программа действий по воспитанию толерантности
(терпимости) по отношению к людям другого этнического происхождения, расы, вообще по отношению к
тем, кто не похож "на меня". Многонациональность, многоязычие и многокультурность России – ее
богатство, если угодно, фактор ее национальной безопасности. С другой стороны, мы с вами живем не на
необитаемом острове. Россию окружают другие страны и народы со своими культурными особенностями и
традициями, своими мифами и легендами, своим языком и литературой. И многие из этих культурных и
языковых особенностей вошли как органичная часть в русскую культуру в русский язык. В русском языке
есть множество заимствований из иранских, германских, романских, тюркских языков, которые мы давно
уже не ощущаем как чужие слова – от иранского слова "собака" до голландского "зонтик". В национальную
русскую кухню естественно входят западноевропейские (бульон) и восточные (шашлык, плов) блюда. В
социально–политической истории России были различные тенденции. Была и остается тенденция к
изоляционизму к противопоставлению России и русских другим странам и народам. Она уходит корнями в
убеждение, что мы, русские (или россияне), – народ особый, ни на кого не похожий и превосходящий
другие народы по своим заслугам перед мировой историей и культурой, по своим интеллектуальным и
моральным качествам. В своем дальнейшем логическом развитии эта точка зрения приводит к идее
богоизбранности русского народа. Все же остальные народы и страны по отношению к русским и России – в
лучшем случае маргиналы, испорченные капитализмом, буржуазно–демократическими идеями и
современной космополитической культурой, а в худшем – потенциальные враги, завидующие России и
только и думающие о том, чтобы причинить ей какое–нибудь зло и не дать реализовать свои огромные, но
скрытые возможности . Эта тенденция совсем не оригинальна. Богоизбранными считали себя еще евреи
Ветхого Завета. Китай недаром назывался "Срединной империей" – имелось в виду не географическое его
положение, а центральная роль в судьбах мира (а все прочие, не китайцы, считались "варварами" и по
определению должны были подчиняться китайскому императору). Русский этнос как единое и целостное
образование сложился примерно в XI веке нашей эры, а, скажем, мордва упоминается как единый народ
("морденс") еще в VI веке н.э. Национальная история и культура, в нашем случае история и культура России
и русского народа как важнейшего организующего начала в истории российского общества, неразрывна с
историей и культурой Европы и всего мира, является ее неотъемлемой частью. В этом смысле можно и
нужно быть одновременно и патриотом, и "западником". Но – и тут мы приходим к другой тенденции,
противоположной изоляционизму – это "западничество" не имеет права превращаться в простое
обезьянничанье чужой культуры, в бездумный отказ от своих культурных и вообще духовных традиций и
стремление быть больше европейцем или американцем, чем сами европейцы и американцы. Или – в
ситуации России и населяющих ее народов – больше русским, чем сами русские. Тем более что это все
равно недостижимо. Уважение к другому народу готовность понять и в чем–то даже принять его традиции и
ценности совсем не означает отказа от своих собственных традиций и ценностей, подмены их усредненным
представлением о "западной культуре" – усредненным, потому что как раз национальные особенности
француза и американца, англичанина и итальянца, грека и израильтянина оказываются в этом случае
вынесенными "за скобки". Нормальное самосознание гражданина новой России – это единство трех начал,
трех компонентов. Во–первых, это чувство принадлежности к своему этносу своему народу (будь это
русские, мордва, татары или алеуты), любовь и уважение к своим национальным традициям и истории
своего народа, стремление владеть своим национальным языком и национальной культурой. Во–вторых,
это чувство принадлежности к многонациональному российскому обществу российский патриотизм,
непременно сопряженный с отказом от национального (этнического) тщеславия, от представления о своей
этнической исключительности и о том, что другие народы, живущие рядом, в чем–то неполноценны по
сравнению с "моим" народом. В–третьих, это чувство принадлежности к мировому (и европейскому как его
части) сообществу чувство ответственности не только за судьбы своего народа и своей многонациональной
страны, но и всего мира. В сегодняшней публицистике идет ожесточенная борьба вокруг
"общечеловеческих ценностей". Одни обрушиваются на них, противопоставляя ценностям национальным.
Другие, напротив, видят стержень духовного развития российского общества во все большем приобщении к
этим общечеловеческим ценностям. Оба спорящих лагеря исходят обычно из одной и той же совершенно
ошибочной идеи – а именно из того, что "общечеловеческие" ценности исключают национальные – и
наоборот. Прежде всего зафиксируем: нет ценностей общечеловеческих в строгом смысле. Они не являются
врожденными и не свойственны всем народам без исключения. Людоедам трудно договориться с
вегетарианцами. Видение человека и мира у разных народов различно, а иногда даже в чем–то и
противоположно. Например, в христианской (протестантской) этике одной из центральных является идея
деятельной активности человека в мире, в то время как для буддизма основополагающей является как раз
противоположная идея – идея недеяния. Тому же протестантизму с его проповедью самоценности личности
противостоит конфуцианство с его культом государства. Что же тогда мы называем общечеловеческими
ценностями? Это те ценности, которые позволяют носителям разных национальных культур, разных
религий и идеологий найти "общий язык", те ценности, которые позволяют людям вне зависимости от их
происхождения и их самоидентификации с той или иной культурой ставить общие цели и обеспечивать их
совместное достижение, решать наднациональные, порой и глобальные проблемы таким образом, чтобы
это решение было оптимальным для всех. Это те ценности, которые делают возможным баланс интересов
личности, народа и человечества, в конечном счете – их выживание и поступательное развитие в нашем
общем, таком, в сущности, небольшом мире. Пример такой ценности – благополучие и воспитание детей.
Нет такого этноса и такого общества, где бы эта задача так или иначе не решалась. Именно наличие таких
"общечеловеческих" ценностей поддерживает на земле мир, сотрудничество, единство мировой науки,
взаимовлияние культур. И они не противостоят национальным ценностям, а входят в их систему благодаря
тому что эта система национальных ценностей не привносилась извне, а естественно складывалась, обычно
долго и мучительно, в течение всей культурной истории народа. Именно поэтому в системе ценностей
русского этноса христианские ценности занимают столь заметное место – так сложилась история русского
народа; но ими эта система не ограничивается. Точно также совершенно естественно, что в ходе
многовекового противостояния агрессии с Востока (татаро – монголы) и Запада (немецкие рыцарские
ордена, Польско–Литовское государство, Германия, наполеоновская Франция) в русском национальном
сознании заняли столь большое место ценности, связанные с патриотизмом в его, так сказать, военном,
оборонительном измерении (большая часть войн, которые вела Россия с другими государствами, были не
агрессивно–наступательными, а оборонительными). Сама история не способствовала пацифистскому
настрою русского национального сознания. В любом народе, любом обществе, если это общество
демократическое или, как в России, стремится быть демократическим, представлены разные
идеологические и политические позиции. Обычно говорят, что все они имеют право на существование. Но –
добавим – только при одном непременном условии: если они не носят деструктивного характера, если они
не ущемляют ни интересов отдельного человека, ни интересов общества в целом, если они не направлены
на разрушение структуры государства. Оголтелый национализм плох уже тем, что он насильственно
подчиняет личность надуманным интересам этноса. Надуманным, потому что в этих случаях чаще всего они
навязываются отдельными лидерами в их собственных, а отнюдь не национальных интересах.