М. ЦВЕТАЕВА
 МАНДЕЛЬШТАМ
«Моим стихам, написанным так рано...»
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
— Нечитанным стихам! —
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
«Кто создан из камня, кто создан из глины…»
Кто создан из камня, кто создан из глины,-
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело — измена, мне имя — Марина,
Я — бренная пена морская.
Кто создан из глины, кто создан из плоти —
Тем гроб и нагробные плиты…
— В купели морской крещена — и в полете
Своем — непрестанно разбита!
Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня — видишь кудри беспутные эти?-
Земною не сделаешь солью.
Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной — воскресаю!
Да здравствует пена — веселая пена —
Высокая пена морская!
О.
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
«Бессонница. Гомер. Тугие паруса…» Нечаянностях впопыхах,
Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Локтях, ладонях.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Я вывел бы ее закон,
Что над Элладою когда-то поднялся. Ее начало,
И повторял ее имен
Как журавлиный клин в чужие рубежи,- Инициалы.
На головах царей божественная пена,-
Куда плывете вы? Когда бы не Елена, Я б разбивал стихи, как сад.
Что Троя вам одна, ахейские мужи? Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
И море, и Гомер — всё движется любовью. Гуськом, в затылок.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит В стихи б я внес дыханье роз,
И с тяжким грохотом подходит к изголовью. Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
Б. ПАСТЕРНАК
Так некогда Шопен вложил
«Во всем мне хочется дойти...» Живое чудо
Во всем мне хочется дойти Фольварков, парков, рощ, могил
До самой сути. В свои этюды.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте. Достигнутого торжества
Игра и мука —
До сущности протекших дней, Натянутая тетива
До их причины, Тугого лука.
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Гамлет
Всё время схватывая нить Гул затих. Я вышел на подмостки.
Судеб, событий, Прислонясь к дверному косяку,
Жить, думать, чувствовать, любить, Я ловлю в далеком отголоске,
Свершать открытья. Что случится на моем веку.
О, если бы я только мог На меня наставлен сумрак ночи
Хотя отчасти, Тысячью биноклей на оси.
Я написал бы восемь строк Если только можно, Aвва Oтче,
О свойствах страсти. Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
А. АХМАТОВА
«Я научилась просто, мудро жить...»
Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.
Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.
Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
«Мне голос был. Он звал утешно...»
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край, глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
Отрывок из поэмы «Реквием»
Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,
И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: «Сюда прихожу, как домой».
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.
Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.
О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,
И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,
Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем — не ставить его
Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,
Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.
И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы, струится подтаявший снег,
И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.
А. ТВАРДОВСКИЙ
«Вся суть в одном-единственном завете...»
Вся суть в одном-единственном завете:
То, что скажу, до времени тая,
Я это знаю лучше всех на свете —
Живых и мертвых,- знаю только я.
Сказать то слово никому другому,
Я никогда бы ни за что не мог
Передоверить. Даже Льву Толстому —
Нельзя. Не скажет, пусть себе он бог.
А я лишь смертный. За свое в ответе,
Я об одном при жизни хлопочу:
О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу.
Памяти матери (отрывок)
Прощаемся мы с матерями
Задолго до крайнего срока —
Ещё в нашей юности ранней,
Ещё у родного порога,
Когда нам платочки, носочки
Уложат их добрые руки,
А мы, опасаясь отсрочки,
К назначенной рвёмся разлуке.
Разлука ещё безусловней
Для них наступает попозже,
Когда мы о воле сыновней
Спешим известить их по почте.
И карточки им посылая
Каких-то девчонок безвестных,
От щедрой души позволяем
Заочно любить их невесток.
А там — за невестками — внуки…
И вдруг назовёт телеграмма
Для самой последней разлуки
Ту старую бабушку мамой.
Н. РУБЦОВ
Видения на холме
Взбегу на холм
и упаду
в траву.
И древностью повеет вдруг из дола!
И вдруг картины грозного раздора
Я в этот миг увижу наяву.
Пустынный свет на звёздных берегах
И вереницы птиц твоих, Россия,
Затмит на миг
В крови и в жемчугах
Тупой башмак скуластого Батыя...
Россия, Русь — куда я ни взгляну... И. БРОДСКИЙ
За все твои страдания и битвы
Люблю твою, Россия, старину,
Сонет
Твои леса, погосты и молитвы,
Люблю твои избушки и цветы.
Как жаль, что тем, чем стало для меня
И небеса, горящие от зноя,
твое существование, не стало
И шёпот ив у омутной воды,
мое существованье для тебя.
Люблю навек, до вечного покоя...
... В который раз на старом пустыре
Россия, Русь! Храни себя, храни!
я запускаю в проволочный космос
Смотри, опять в леса твои и долы
свой медный грош, увенчанный гербом,
Со всех сторон нагрянули они,
в отчаянной попытке возвеличить
Иных времён татары и монголы.
момент соединения... Увы,
Они несут на флагах чёрный крест,
тому, кто не способен заменить
Они крестами небо закрестили,
собой весь мир, обычно остается
И не леса мне видятся окрест,
крутить щербатый телефонный диск,
А лес крестов
как стол на спиритическом сеансе,
в окрестностях
покуда призрак не ответит эхом
России.
последним воплям зуммера в ночи.
Кресты, кресты...
Я больше не могу!
Я резко отниму от глаз ладони
И вдруг увижу: смирно на лугу
Траву жуют стреноженные кони.
Заржут они — и где-то у осин
Подхватит эхо медленное ржанье,
И надо мной — бессмертных звёзд Руси,
Спокойных звёзд безбрежное мерцанье...