***********************************************************************************

************
Семикурсники
https://ficbook.net/readfic/7588992
***********************************************************************************
************

Направленность: Слэш
Автор: spiritofsky (https://ficbook.net/authors/1799667)

Беты (редакторы): Ksandrin, Tan2222

Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Пэйринг и персонажи: Гарри Поттер/Драко Малфой, Гермиона Грейнджер/Северус Снейп
Рейтинг: R

Размер: Макси, 355 страниц

Кол-во частей: 62
Статус: закончен
Метки: Романтика, Драма, Hurt/Comfort, Элементы гета

Описание:
Гарри и Гермиона возвращаются в Хогвартс, чтобы закончить обучение на последнем
курсе. Они - герои и кумиры, но все ли их проблемы исчезли вместе с Волдемортом? До
сих пор они не имели возможности пожить обычной жизнью подростка и теперь, рано
повзрослевшим, им это только предстоит. Встречи старых знакомых, первые сильные
чувства, ревность и интриги, разбавленные школьной повседневностью, позволят им
наверстать упущенное и узнать о себе много нового.

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
Фанфик, думается мне, родился из-за катастрофически малого числа работ с
одновременным пейрингом ГП/ДМ и ГГ/СС. Вероятно, в попытке скомпенсировать эту
нехватку, мое воображение решило генерировать собственные образы, из которых,
собственно, и собрался паззл.
В вариантах предупреждений нет пункта "Первая работа", тем не менее, этот факт
нужно учитывать. И при всем моем трепетном отношению к данному детищу, разумная
критика будет приветствоваться. Что касается ошибок и замечаний (тех, что нельзя
исправить публичной бетой) - просьба сообщать о них в личку, дабы не флудить.
P.S. Рейтинг - что-то между PG-13 и NC-17.

========== 1 глава. Хогвартс ==========

К вечеру небо заволокло черными тучами, и Гарри, наскоро поужинав, вернулся в

подземелья. Часть замка была разрушена, и, хотя восстановление продолжалось уже
больше двух месяцев, проживать в гриффиндорской башне пока не представлялось
возможным. После битвы он без раздумий остался помогать преподавателям: с одной
стороны, ему не хотелось находиться в одиночестве дома Блэков, а с другой, за год
скитаний он истосковался по родному Хогвартсу. Гермиона тоже задержалась в замке —
родители ее все еще были в Австралии, переживая шок от вернувшейся памяти, а
возвращаться в пустой дом у нее, как и у Гарри, желания не было. Уизли все еще
оплакивали Фреда, и лишний раз отягощать их своим присутствием ни Гарри, ни
Гермиона не хотели. Рон же остался помогать Джорджу и всячески поддерживал
родителей. Он изредка писал письма своим друзьям, но отголоски недавних потерь все
еще оседали на написанных строчках горечью.
В школе одновременно с ними находилась большая часть профессоров и несколько ребят
со старших курсов, также помогающих с восстановлением замка. Гермиона с Гарри
заняли одну из гостевых комнат Слизерина — вдвоем было гораздо веселее в мрачных
подземельях.
Он разжег камин и лег на занятую им кровать. Не прошло и нескольких минут, как
юноша уснул. Но, несмотря на физическую усталость, сон был беспокойным — в нем
снова, как в кинохронике, мелькали лица тех, кого уже не было в живых; снова, будто
поставленная на бесконечный повтор, мелькала сцена последней битвы, зловещий хохот
Волдеморта и Авада Кедавра.

Гермиона тихо проскользнула в комнату, стараясь не шуметь: Гарри каждый день

выбивался из сил и засыпал порой прямо в одежде, как сегодня. Еще не потухший камин
бросал блики на его уставшее, но напряженное лицо — насколько она знала, кошмары
после войны его мучили до сих пор. Но с этим ничего нельзя было поделать — только
пережить. Время — лучший лекарь.
Положив свои записи на столик у кровати, она подошла к Гарри, аккуратно укрыла его
темно-зеленым покрывалом и легко провела несколько раз тыльной стороной ладони по
лицу, успокаивая. Через пару мгновений напряженные складки на лбу юноши
разгладились, и он задышал ровно и спокойно. С нежностью наблюдая за ним, уже
безмятежно спящим, она в очередной раз порадовалась тому, что обстоятельства вновь
свели их вместе. Только Рона не хватало, но у каждого из них сейчас были свои дела
и обязанности. Гермиона помогала в замке и готовилась к последнему году учебы,
Гарри же еще не определился, что делать с пропущенным курсом. Насчет былой мечты
стать аврором он тоже молчал. Меж тем нынешние стражи порядка без устали носились
по всему миру в поисках оставшихся Упивающихся, хотя большинство выживших
приспешников Волдеморта уже были в Азкабане.
Как временно исполняющий обязанности министра, Кингсли со всей ответственностью
подошел к своей работе, и с мая больше никаких нападений не было. По крайней мере,
«Ежедневный Пророк» относительно этого молчал. Не было также сведений относительно
Малфоев, вероятно, они покинули страну сразу после оправдания. В их усадьбе полным
ходом шли проверки, но волшебные палочки Гермионы и Рона ни там, ни у пойманных
Упивающихся до сих пор не нашли. Впрочем, Олливандер сделал им новые — ей из
веточки сандалового дерева, а Рону — из можжевельника. Новые палочки прекрасно
слушались хозяев, но иногда Гермиона с ностальгией вспоминала свою верную помощницу
из виноградной лозы.
Взгляд упал на принесенные записи, и, взяв пергамент с еще не высохшими чернилами,
она села в кресло у камина. Лечение шло полным ходом, и хотя с голосом еще были
проблемы, в остальном профессор чувствовал себя гораздо лучше. До сих пор одно
воспоминание о нем, лежащем в луже собственной крови, вызывало у Гермионы ужас и
дрожь. Сейчас она уже не помнила, как в то утро на ватных ногах и с подгибающимися
коленями вернулась к нему, как вглядывалась в мертвенно бледное лицо и
остекленевшие глаза, обуреваемая безумным страхом, что все уже давно кончено. Хвала
Мерлину, в тот момент антиаппарационные чары над замком были сняты для
транспортировки пострадавших, и она беспрепятственно смогла аппарировать сначала в
хижину, а оттуда — вместе с бездыханным Снейпом — в госпиталь святого Мунго. Там,
несмотря на нехватку рабочей силы и мест, его тотчас взяли под медицинский контроль
и пообещали сделать все возможное. Гермиона спустя пару дней отправилась к
родителям, а когда вернулась в Лондон, узнала, что профессор так и не пришел в
сознание. Сразу же отправившись в Мунго, она в итоге осталась там, вместе с мадам
Помфри. Этим решением она удивила обоих ребят, впрочем, по словам Гарри, его тоже
не отпускало чувство долга и признательности к человеку, которого он когда-то
считал своим врагом. Благодаря Гарри оправдание бывшего агента Волдеморта не
затянулось на долгое время — он дал показания Министерству чуть ли не на следующий
день после битвы. В палату Снейпа приходил даже Рон, и, похоже, он был рад, что из
их троицы нашелся тот, кто отдаст долг вредному профессору.
Снейп пролежал в коме целый месяц. Гермиона каждый день приходила к нему, когда
выдавалась свободная минута, и сидела рядом, вглядываясь в болезненное лицо. В
остальное время она варила зелья, которых катастрофически не хватало, и ухаживала
за другими больными.
Гермиона отложила записи и улыбнулась, вспомнив, как он пришел в себя — в тот день
как раз зашел Гарри, и они вдвоем стояли у кровати профессора. Она первая увидела,
как он шевелит губами и пытается повернуть голову. Поскольку рана еще полностью не
затянулась, на шею больного была наложена иммобилизующая повязка. Гарри побежал за
медсестрой, а Гермиона, наклонившись к больному, аккуратно взяла его голову в
ладони и тихонько сказала:
— Не шевелитесь, профессор, рана еще не зажила.
Он сфокусировал взгляд на ней: в черных глазах застыло непонимание, вскоре
сменившееся узнаванием. В этот же день от одного из целителей она узнала, что
говорить он не может. Жестокие ранения и большая потеря крови оставили его без
голоса и сил. Прошло не меньше недели, прежде чем он смог встать и совершать
небольшие прогулки по палате. Для возможности общения ему были предоставлены
пергамент и перо, едва ли его заинтересовавшие. Лишь один раз, как позже рассказала
ей Помфри, он воспользовался ими — во время очередного обхода, когда протянул ей
свиток с одним-единственным словом внутри:
«Кто?»
Поппи истолковала вопрос по-своему:
— Мы, Северус, все кончено, Волдеморта больше нет. Отдыхай, скоро мы снова будем в
Хогвартсе.
Через несколько дней, прописав необходимое лечение, его перевели в больничное крыло
замка, и Гермиона вместе с мадам Помфри покинула Мунго.
***
— Гарри, вставай, а то завтрак проспишь! — Гермиона уже давно проснулась и теперь
носилась по подземельям в поисках нужных ингредиентов и рецептур, изредка забегая в
их комнату.
— Ты меня опять не разбудила, сколько времени? — Гарри сел в постели и взлохматил
волосы.
— Как раз, чтобы успеть к завтраку. Не забудь переодеться! — она улыбнулась, и,
схватив собранные склянки и записи, скрылась за дверью.
Гарри было радостно видеть подругу такой деятельной и воспрявшей духом. Все-таки
работа, да еще и на общее благо, отвлекает от тяжких дум и воспоминаний. А ведь
совсем недавно, когда Гермиона только вернулась от родителей и узнала, что надежды
на выздоровление профессора весьма призрачны, Гарри слышал, как она, думая, что он
спит, плакала. Сердце его разрывалось, но он не знал, чем мог ее успокоить — его и
самого терзало чувство вины перед Снейпом, и не только перед ним. Перед глазами все
еще стояли лица Колина, Фреда, Тонкс и Люпина. И Малфоя. Его Гарри тоже видел
последний раз в день битвы — затем след Малфоев затерялся, и лишь воспоминание о
том, как отчаянно цеплялся Драко за него в Выручай-комнате, осталось в памяти. И
странная грусть охватывала, хотя он выполнил свой долг — оправдали Малфоев в
кратчайшие сроки, не считая некоторых ограничений на использование магии. Поместье,
проверяемое министерскими служащими на наличие темных артефактов и проклятий, все
еще находилось под арестом.
Гарри сам не понимал, почему его так терзали эти мысли: благодарности аристократов
ему были настолько же нужны, насколько возможно было бы их получить от высокомерной
чистокровной семейки. Поэтому он старался не думать об этом и все свои усилия
направлял на восстановление замка, ведь совсем скоро сюда приедут ученики, в том
числе первокурсники, первое впечатление о школе которых не хотелось бы испортить
видами руин и прошедшего побоища. Кроме того, на август запланированы СОВы и
ТРИТОНы, так и не прошедшие из-за битвы. Посему он на всех парах спешил в Большой
зал, где за одним большим столом уже собрались все нынешние обитатели, не считая
Снейпа. Сев рядом с Гермионой и поприветствовав окружающих, Гарри тут же набросился
на еду. Минерва с Флитвиком и профессором Вектор намечали план дальнейших работ,
Помона с Синистрой и Хагридом обсуждали состояние теплиц, Гермиона рассказывала
мадам Помфри о вчерашних наблюдениях за новым зельем, которое они вдвоем
усовершенствовали для профессора.
— Думаю, через пару дней оно будет готово и можно будет приступить к заключительной
части лечения, — сказала она.
— Гермиона, не хочешь сама сообщить об этом Северусу? — спросила медсестра. — С тех
пор, как он очнулся, ты едва ли заходила к нему, все время проводишь в лаборатории
и библиотеке.
— Мадам Помфри, я бы предпочла сначала вернуть профессору голос, а уж потом
вступать с ним в диалог, — уклончиво ответила та.
Гермиона, вероятно, боялась реакции спасенного ею преподавателя, Гарри и сам с тех
пор навещал того лишь однажды.
— Спасибо, профессор Снейп, за все, — вымолвил он тогда, не найдя других слов.
Тот, бросив в ответ мрачный взгляд, вновь отвернулся к стеллажу с книгами, у
которого его застал Гарри. Больше у профессора он не бывал, зато учителя регулярно
приходили к коллеге, сначала рассказывая о победе и волшебном воскрешении Поттера,
а затем о продвижении работ в замке. МакГонагалл надеялась, что профессор, обретя
способность говорить, продолжит преподавание в школе. Покорный их слушатель, в силу
пока отсутствующего голоса, молчал и большей частью задумчиво стоял у окна, порой
игнорируя своих посетителей. Лишь пару дней назад, шепотом, он спросил у Помфри,
кому обязан своим спасением, а после прозвучавшего ответа не проронил больше ни
слова.

После завтрака Гермиона по традиции направилась в лабораторию больничного крыла.

Ингредиенты приходилось брать и из класса Зельеварения, и из кабинета Снейпа, куда
МакГонагалл открыла ей доступ. Дойдя до входа в больничные покои, Гермиона
остановилась в раздумье. Прислонившись к двери, она прислушалась — изнутри
доносились звуки перелистываемых страниц. Профессор был единственным пациентом
лазарета, поэтому здесь было непривычно тихо. Опустив ладонь на дверную ручку, она
спросила себя, не нанести ли ему визит прямо сейчас. Она уже собралась с духом,
чтобы зайти в не понаслышке знакомое помещение, как поняла, что за дверью
воцарилась тишина. Резко отпрянув, Гермиона скрылась за поворотом. Еще пара дней.
Пара дней в запасе…
Северус же слышал эти звуки, эти тихие и тем отличающиеся от всех прочих, шаги. Он
несколько раз порывался выйти в коридор и тогда понимал, что даже высказать наглой
девчонке ничего не сможет. Он был чертовски зол. Зол на то, что она решила за него,
что он, будучи неспособным даже нормально говорить, вынужден выслушивать болтовню
всех сочувствующих, он был зол на неопределенность своей дальнейшей жизни, ведь он
предполагал, как все кончится. Да, он не надеялся выжить в этой войне. А эта
самоуверенная гриффиндорка спутала все карты. Северус захлопнул книгу и, подойдя к
окну, посмотрел на окружающие горы, на бескрайнюю гладь озера и сверкающие на его
поверхности бриллианты света. Дамблдор мертв, он сам жив, а вокруг будто ничего не
изменилось.
***
На следующее утро, когда большинство обитателей замка собрались в зале, прилетели
совы. Несколько «Ежедневных Пророков» и личные письма опустились к своим адресатам.
— Гермиона, от Рона пришло письмо, — сообщил Гарри только что подошедшей подруге.
Опустившись на стул рядом, она вместе с ним стала читать послание:

«Гарри, Гермиона, привет! Как вы? Как продвигаются работы в замке? Мы с Джорджем
собираемся снова открыть магазин и теперь большую часть времени проводим там. Мама,
папа и остальные передают вам большой привет и зовут в гости перед началом учебы.
Гарри, ты, наконец, решил, останешься ли в школе еще на год? Гермиона, ты уже,
наверно, прочитала все книги за седьмой курс? Гарри, где будешь отмечать день
рождения? Может, приедете к нам? Жду ответа, Рон».

Гарри и забыл про свой день рождения, все больше думая о том, что скоро новый
учебный год и надо решать, что делать дальше. До сих пор ему почти не приходилось
строить далеко идущих планов — вся его прошедшая жизнь была посвящена Волдеморту и
борьбе с ним. Было странно и непривычно думать о будущем, и, к сожалению,
предполагаемый визит в Нору не прибавлял ему понимания того, чего он от этого
будущего ждет. Расставание с Джинни казалось событием из далекого прошлого, а год
скитаний — десятилетием, в течение которого он старался не вспоминать о ней, чтобы
идти к поставленным задачам, не отвлекаясь на эмоции. Спрятанный глубоко внутри
образ девушки, подобно лучу света, сопровождал его до самого конца. Но образ
человека и сам человек — не одно и то же. После битвы Гарри почувствовал себя
настолько опустошенным и уставшим, что ему было не до Джинни. А когда он, наконец,
осознал, что война окончена, когда с его плеч свалился этот немыслимый груз, его
захватило ощущение свободы и безусловного счастья. Каждый новый день вызывал у него
безотчетную радость, независимо от того, кто находится рядом с ним. Гарри спрашивал
себя, насколько это правильно — чувствовать все это — по отношению к ней и не
находил ответа. Он не знал, что теперь между ними, и потому откладывал встречу и с
Джинни, и со всей ее семьей.
Гермиона еще раз прочла письмо и спросила:
— Может, отметим твой день рождения в доме Блэков? Когда мы последний раз там были?
Можно взять с собой Кричера, думаю, он будет рад хотя бы ненадолго оказаться в
родном гнезде и послужить своему хозяину, — она помнила, что домовик уже больше
года работал на кухне Хогвартса.
— Хорошая идея, Гермиона!
Гарри и впрямь понравилась мысль вернуться на Гриммо всем вместе.
— Заодно сделаем уборку на случай, если ты не останешься в школе. Гарри, ты уже
решил?
Лицо подруги выражало заботу. Она не хотела давить на него, но не откладывать же
дальнейшие планы на последнюю неделю августа.
— Я не знаю, — Гарри задумался, — мне бы хотелось остаться, но это так странно —
снова быть здесь.
Гермиона догадывалась, что он пытался сказать. Хогвартс стал для них вторым домом,
он подарил им массу удивительных мгновений, но кроме них были и другие — те,
которые хотелось забыть. На долю Гарри пришлось особенно много потерь и тягостных
воспоминаний. Смерть Седрика на турнире четвертого курса, Сириуса — на пятом, и,
конечно, Дамблдора. По сути, все годы учебы его сопровождали опасность, сплетни и
нападки, нередко со стороны самих учеников. Было бы закономерно, если бы он
предпочел окончательно покинуть школу.
— Прости, Гарри, что затронула эту тему, но знай, что я буду очень рада, если ты
останешься!
МакГонагалл, сидевшая напротив гриффиндорцев, вдруг посмотрела на Гарри и
задумалась. Времени оставалось все меньше, а работы по восстановлению замка
отнимали все силы. Меж тем в компетенцию директора входило много и других задач. В
августе приедут прошлогодние пяти- и семикурсники, чтобы сдать несостоявшиеся
экзамены. И хотя преподавательский состав, посоветовавшись, решил дать возможность
всем желающим вновь пройти обучение за последний год, судя по спискам, подавляющее
большинство семикурсников решили закончить учебу. Этот год будет загруженным,
приедет много новых учеников, ведь в прошлом году далеко не все родители отправили
своих детей в Хогвартс. А еще вернутся студенты Слизерина, на их счет МакГонагалл
переживала больше остальных — ведь многих, так или иначе, затронула битва, у
некоторых родители в Азкабане. На их декана ляжет тяжелая задача по обеспечению
безопасности на факультете. Хорошо, хоть Малфоя не будет — судя по всему, родители
забрали его во Францию. Неизвестно, как отреагировали бы на него однокурсники.
МакГонагалл ждала возможности нормально поговорить со Снейпом, будучи уверенная,
что только он сможет справиться с дисциплиной на своем родном факультете.
Обратившись к Гермионе, она озвучила мучивший ее вопрос:
— Мисс Грейнджер, как обстоят дела с вашим зельем? Если вам нужна моя помощь или
содействие, помните, что можете на меня рассчитывать.
Минерва была очень рада тому, что любимая ученица решила вернуться и окончить
седьмой курс. Она также надеялась, что и Гарри останется, тем более, что ему этот
год позволил бы прийти в себя и спокойно решить, что делать дальше.
— Спасибо, профессор МакГонагалл, — благодарно улыбнулась Гермиона, — на самом
деле, в кабинете профессора Снейпа я нашла все недостающие ингредиенты и рада вам
сообщить, что зелье будет готово в ближайшее время.
Гермиона сама уже была как на иголках, вся в ожидании и страхе. Пообещав держать
директора в курсе, она допила тыквенный сок и отправилась в больничное крыло.
Гарри решил ответить Рону позже, а пока, убрав письмо во внутренний карман,
направился к гриффиндорской башне. Следом потянулись и другие студенты. Руководила
работами профессор Вектор, Хагрид же помогал с ликвидацией обломков разрушенных
стен. Комнаты девочек были практически готовы, оставалась гостиная со взорванным
камином, неработающие пока душевые и одна из комнат ребят. Скоро, совсем скоро
жилище гриффиндорцев станет таким же, как прежде. Интересно, кто будет старостой в
этом году, впрочем, глупый вопрос, если на курс вернулась Гермиона.
Гарри догнали ребята, и все вместе приступили к работам. На сегодня в планах было
восстановление камина, пробитых стен у входа и лестницы в комнаты девочек, которую
еще следовало зачаровать. Портрет Полной дамы пока пришлось убрать в кабинет
МакГонагалл. Пара недель, и замок будет готов к приему студентов.

Гермиона склонилась над свитком и внимательно перепроверила записи. Согласно

расчетам зелье будет готово к вечеру. Она подошла к ряду пустых колб, которые уже
завтра будут наполнены лекарством, рассчитанным на прием в течение пяти дней. Жаль,
что не удастся самой проследить за выполнением схемы лечения, но Гермиона
рассчитывала на благоразумие профессора и внимательность Помфри. А сейчас
оставалось время и, сложив записи, она решила спуститься в их с Гарри комнату.
Проходя мимо злосчастной двери больничного покоя, она снова остановилась. Почему,
почему она не может туда войти и сказать профессору хотя бы «здравствуйте»?
Гермиона прислонилась головой к двери и тут же отпрянула, услышав стук. Он
доносился изнутри и был более, чем знаком — так стучал клюв об оконное стекло. Она
и не предполагала, что профессор ведет переписку, впрочем, может, это была просто
газета. Кивнув самой себе, Гермиона поспешила в подземелья.
В комнате ее ждали три стопки учебников. Взяв старый добрый «Расширенный курс
перевода древних рун», она села у камина и углубилась в чтение. Каждый день,
закончив основные дела в лаборатории, она спешила к книгам. Шестой курс миновал уже
больше года назад и, невзирая на лавры самой умной ученицы, Гермиона штудировала
собственные старые записи и учебники, готовясь к последнему учебному году. За год
скитаний она отвыкла от постоянной зубрежки и теперь восполняла этот пробел.
На ужине царило оживление — Гарри с другими ребятами возбужденно обсуждали
оставшиеся работы, профессора еще задерживались, и Гермиона подошла к Поппи — та
сидела напротив Гарри.
— Мадам Помфри, зелье будет готово сегодня вечером. Прием можно начать сразу, вы
сможете сегодня зайти к профессору?
Гермиона, кивнув Гарри, присела рядом с медсестрой и взяла тарелку с картофельным
пюре. Кроме пациента в лазарете у Помфри имелись и другие заботы. Гермиона знала,
что та ежедневно, используя камин МакГонагалл, навещала еще нескольких больных в
Мунго, далеко не у всех дела обстояли столь обнадеживающе, как у Снейпа.
— Да, конечно, встретимся после ужина в моем кабинете. И, мисс Грейнджер, не
засиживайтесь за книгами — вас уже саму скоро можно будет в соседи к профессору
определить.
Гермиона закашлялась, представив себе эту картину. Медсестра на автомате взмахнула
палочкой:
— Анапнео!
Удостоверившись, что с Гермионой все нормально, Поппи продолжила трапезу.
Тем временем собрались оставшиеся преподаватели, и МакГонагалл поблагодарила всех
за помощь. Она редко присутствовала на восстановительных работах, так как улаживала
дела с Попечительским советом: в этом году средств требовалось гораздо больше, чем
обычно. Благо, что Министерство не осталось в стороне и обещало содействие в
ближайшее время. Кроме всего прочего, из-за того, что в прошлом году далеко не все
первокурсники прибыли в Хогвартс, пришлось корректировать списки. Не только на
седьмом курсе будут учиться студенты разных возрастов. Год обещал быть непростым.
— Мистер Поттер, будьте добры зайти ко мне после ужина.
Минерва сегодня получила сову от Кингсли и не стала откладывать разговор в долгий
ящик.
— Хорошо, профессор.
***
Последний раз он был здесь в день битвы. Со смешанными чувствами Гарри приблизился
к горгулье, одновременно подумав о том, что не знает пароля. Но едва он поравнялся
с каменным стражем, как тот молча освободил проход. Поднявшись по винтовой лестнице
и постучав в дверь, Гарри зашел. Обитатели портретов встретили его улыбками и
ласковыми взглядами, в том числе Дамблдор, у портрета которого стояла МакГонагалл.
— Садитесь, Гарри. Письмо адресовано мне, но вы можете его прочитать, — МакГонагалл
подошла к столу и, достав из папки пергамент, передала ему.
Приветствуя портреты ответным кивком, Гарри сел напротив и углубился в чтение:
«Здравствуйте, Минерва! Прошу прощения, что отвлекаю вас от, уверен, бесконечной
череды дел, но у меня вопрос, возможно, не терпящий отлагательств. С мистером
Поттером я поговорю позже, а от вас мне бы хотелось узнать, не собирается ли он
продолжать обучение в школе, ведь, насколько мне известно, все это время он
находится в Хогвартсе. От лица Аврората я бы хотел предложить мистеру Поттеру
обучение на курсах авроров, которые начинаются уже через полтора месяца. Уильямсон
готов взять Поттера без ТРИТОНов, но требует все остальные документы из школы.
Надеюсь на содействие, Кингсли».

— Гарри, если вы надумаете отправиться на курсы авроров уже в этом году, то

документы будут готовы в ближайшее время.
МакГонагалл пытливо рассматривала Гарри, а он, меж тем, положил пергамент на стол.
— Кингсли также оставил контакты мистера Уильямсона, возглавляющего школу авроров,
чтобы вы могли уточнить детали и передать необходимые документы.
— Не нужно, профессор. Я остаюсь. Спасибо и извините за беспокойство. С Кингсли я
свяжусь сам.
Минерва не ожидала такого быстрого решения, но, довольная им, встала и, пожав Гарри
руку, радостно сказала:
— И снова добро пожаловать в школу, мистер Поттер!

========== 2 глава. Профессор ==========

— Гарри, почему ты отказался? Ведь это такой шанс, ты не потеряешь год и можешь
учиться одновременно с теми, с кем раньше учились мы! — Гермиона была удивлена
решением Гарри отказаться от такого предложения, ведь он мог наравне с другими их
однокурсниками продолжать учебу, будто и не было этого потерянного года. Сама она
очень переживала из-за этого, и порой ей снова хотелось завладеть хроноворотом,
чтобы наверстать упущенное время.
— Гермиона, я не хочу пользоваться поблажками для поступления. К тому же, я еще не
решил, хочу ли быть аврором. В последнее время мне кажется, что я навоевался.
Гарри только вернулся от директора и, войдя в комнату, нашел Гермиону с книгой у
камина. Судя по тому, что книга была перевернута вверх тормашками, мысли подруги
были заняты чем-то другим. Она была взволнована, и Гарри догадывался почему — ведь
прямо сейчас Помфри начинает курс лечения их, по сути, экспериментальным зельем.
— Наверно, ты прав, Гарри. Значит, мы вместе остаемся в Хогвартсе?
Он кивнул, и подруга, вскочив с кресла, радостно его обняла. Улыбаясь, Гарри
подумал о том, что давно ему не было так уютно и спокойно. Кстати, нужно было
ответить Рону.
— Как Снейп? Ты ничего не рассказываешь. Он не разговаривает с тобой? — Гермиона не
ожидала такой вопрос и, снова сев в кресло, невозмутимо ответила, сделав ударение
на первом слове: — Профессор Снейп уже вовсю ходит по палате, но Помфри пока не
разрешает ему выходить, все же он еще слаб. А ты не хочешь к нему сходить?
Гарри, подойдя к кровати и взяв в одну руку пергамент, а в другую — перо,
проворчал:
— Когда я последний раз к нему зашел, едва ли он вообще меня заметил, по крайней
мере, выглядело это именно так.
Она засмеялась — стоило ли ожидать от профессора другой реакции, и как бы он
отреагировал на нее саму?
— Гермиона, мне нужно написать Кингсли, ты можешь ответить Рону? От меня передай,
что я подумаю насчет приглашения.

«Здравствуй, Рон! Гарри передает тебе привет и в данный момент пишет письмо
Кингсли. Ему предложили безусловное поступление в Аврорат, а он отказался! Рон, а
ты уверен, что не хочешь вернуться на седьмой курс? Ведь это — последняя
возможность провести еще один год в Хогвартсе! Впрочем, да, я уже представляю твое
лицо при мысли об уроках и экзаменах, так что на вопрос можешь не отвечать.
Ты уже придумал подарок? Насчет Норы Гарри обещал подумать, но день рождения,
скорее всего, будем отмечать в особняке Блэков, поэтому у меня к тебе будет
предложение. Поскольку за домом сейчас никто не следит, а в каком состоянии он был
год назад, думаю, ты помнишь, так вот — предлагаю собраться и всем вместе привести
его в порядок. Я напишу Невиллу и Луне, а ты поговори со своими. Всем от нас
большой привет, обнимаю, Гермиона».

Следующим вечером Рон читал письмо при свете палочки и удивлялся, насколько
Гермиона осталась верна себе. Не было сомнений, что она вернется к учебе и начнет
уговаривать сделать то же самое и всех остальных. Он свернул пергамент и, убрав его
в стол, лег в кровать. Прошло уже почти три месяца с тех пор, как они виделись в
последний раз. Сейчас, прочитав письмо, он вновь узнал старую добрую подругу и уже
не мог поверить, что совсем недавно между ними было нечто иное. Интересно, так
бывало у других? Ему было стыдно признавать, но он бы предпочел, чтобы этого
эпизода их отношений не было, включая ту глупую ревность, которая поставила под
удар их дружбу, потому что, как бы там ни было, они, включая Гарри, всегда были
лучшими друзьями. Что сподвигло его и Гермиону пересечь эту грань — отчаяние,
гормоны, желание иметь рядом не просто «друга»? Что бы ни было причиной, им надо
было поговорить, но никто из них двоих пока не делал попыток к тому. Да и не до
того было — их семье пришлось очень нелегко после смерти Фреда. Но тяжелее всех
было Джорджу, поэтому Рон постоянно проводил время с ним, большей частью в
магазинчике. Джинни тоже помогала, но ей вскоре предстояло вернуться в Хогвартс.
Надо будет рассказать ей об идее Гермионы, вероятно, у сестры опыт в хозяйственных
чарах будет побольше его собственного. Рон попытался вспомнить хотя бы одно бытовое
заклинание — и не смог. Конечно, чтобы было, что вспомнить, нужно, чтобы было, что
забыть. Усмехнувшись и прошептав «Нокс», он вскоре уснул.

Кингсли получил короткое послание Гарри лишь на следующее утро. В Министерстве все
еще была сумятица, и, хотя судьба кресла министра была решена практически сразу,
приступить к своим новым обязанностям Кингсли пока не мог в силу бесконечной череды
бюрократических процедур. Стены Министерства никогда не видели таких очередей на
отставку и на прием новых сотрудников. Часть магов все еще находилась в Мунго — кто
с физическими недугами, кто с последствиями Империуса и продолжительного стресса.
Работы было невпроворот, но благодаря победе везде царили воодушевление и радостная
суета. Многие вчерашние семикурсники собирались пополнить команду авроров и теперь
ожидали экзаменов и начала курсов. Кингсли самолично планировал посетить Хогвартс
после оглашения результатов, чтобы поздравить студентов и будущих коллег.

Это случилось, когда Гермиона шла в медицинскую лабораторию. Она как раз обдумывала
день рождения Гарри, когда прямо перед ней открылись двери палаты. Как в
замедленной съемке, из проема появилась высокая фигура в черном и развернулась в ее
сторону. Профессор смотрел на нее в упор, его лицо не выражало никаких эмоций. Ноги
Гермионы стали ватными, прислонившись к стене коридора, она наблюдала за тем, как
он медленно приблизился и остановился напротив.
— Мисс Грейнджер, вас подвергли Силенцио? — промолвил Снейп.
Его голос был тихим и надтреснутым — это вернуло Гермиону к реальности. «Прошла уже
пара дней с начала приема зелья, но кто бы мог подумать, что голос будет так быстро
восстанавливаться!» Мысли о том, что надо будет поговорить с Помфри, оказались
прерваны новым вопросом:
— Или, может быть, кто-то использовал мое собственное изобретение и в данный момент
ваш язык приклеен к нёбу? — подняв бровь, спросил профессор. — Стоит ли мне
применить к вам Фините Инкантатем?
Отрицательно покачав головой, она отметила про себя, что голос его стал еще тише.
— Что ж, прискорбно. Ведь нам есть о чем поговорить, не так ли, мисс Грейнджер?
— спросил тот, сделав еще шаг. — Мне бы хотелось получить ответы на некоторые
вопросы, что, заметьте, справедливо, учитывая, сколько лет вы сами засыпали ими
всех вокруг, удовлетворяя свое любопытство.
Снейп уже практически нависал над Гермионой, когда к ней, наконец, вернулся дар
речи. Вздернув подбородок, она заметила:
— Профессор Снейп, вам нельзя нагружать голосовые связки, я отвечу на все ваши
вопросы, но позже.
На что он, игнорируя ее ответ, практически прошипел:
— Кто дал вам право решать за других? Кто просил вас об этом?
Она не была напугана, но обеспокоенность и растерянность были написаны у нее на
лице.
— Что же вы молчите? Ведь вам всегда есть, что сказать!
Он хотел добавить что-то еще, когда Гермиона не выдержала и, прижав ладонь к его
рту, гневно ответила:
— Не знаю как вы, профессор, но я ценю жизни людей, — сдвинув брови, она
добавила: — Тем более, жизнь человека, который рисковал собой ради нас всех.
Оторопев от такого нахальства, он лишь покрывался белыми пятнами, тогда как
Гермиона продолжала:
— Также я ценю потраченные время и усилия на ваше лечение, заметьте, не только мои.
Она смягчилась и уже более спокойным голосом закончила:
— Поэтому, прошу вас, будьте благоразумны и воздержитесь пока от разговоров.
Убрав руку, Гермиона поспешно скрылась за поворотом. Зайдя в лабораторию, она
оперлась о стол, и шумно дыша, долго не могла успокоить колотившееся сердце. Из
коридора послышался грохот захлопываемой с силой двери. На ее счастье Снейп не
успел никак среагировать — слишком пораженный неожиданным прикосновением, он
поспешил вернуться в палату, где замер в ошеломлении. Мало кто по доброй воле
прикасался к нему, особенно в последнее время, слишком нелюдимым и отталкивающим он
был человеком, о чем прекрасно знал.

Вечером того же дня, встретив мадам Помфри, Гермиона поинтересовалась, не нужна ли

больше ее помощь в Хогвартсе, и сообщила, что ей необходимо уехать. Рассказывать о
сегодняшней «беседе» с профессором она благоразумно не стала.
— Мисс Грейнджер, вы и так очень помогли, — ответила ей медсестра, — поэтому не
смею вас больше задерживать.

До дня рождения Гарри оставалось чуть больше двух недель и, чтобы привести дом
Блэков в более-менее приличный вид, следовало приступить к этому в ближайшее время.
Уверенная в том, что Гарри появится в особняке не раньше тридцать первого, Гермиона
связалась еще раз с Роном, а также с Невиллом и Луной: все обещали прибыть на
Гриммо уже завтра. А ей оставалось только найти достойную причину, чтобы покинуть
замок. Также она заручилась поддержкой Кричера с приготовлением блюд, ведь людей
могло прийти довольно много — наверняка масса желающих захотели бы лично поздравить
«героя», только вот не все знали о том, где он живет. Ухмыльнувшись своим мыслям,
она зашла в комнату, где уже был Гарри. Он что-то искал в своем чемодане, на боку
которого почти стерлась надпись «ГП».
— Во-о-от! — Гарри радостно извлек свою мантию, тут же сделавшей невидимой часть
его руки. — Гермиона, как ты думаешь, слишком невежливо будет появиться в доме
Тонксов в таком виде? — при этом он накинул мантию на плечи, и голова повисла в
воздухе. Гарри все еще избегал журналистов и не торопился выходить из замка, так
удачно скрывающего его от посторонних глаз. — Хочу навестить Тедди.
Гермиона подошла и, взлохматив ему волосы, ответила:
— Думаю, они будут тебе рады. Я, кстати, подумываю о том, чтобы навестить
родителей.
После снятого с родителей Обливиэйта она, к удивлению Гарри, провела с ними всего
несколько дней. Но в ту пору у нее были и другие неотложные дела, а теперь,
насколько он знал, профессору стало лучше и забот у подруги поубавилось. Тем
временем она достала свой чемодан и принялась упаковывать вещи. Они решили
отправиться вместе на следующий же день, после завтрака.
— Как работы в замке? — она уже лежала в постели, но не могла уснуть, как и Гарри,
который все смотрел на огонь в камине.
— Основное закончили, но остается еще много мелочей. Думаю, я тут останусь до конца
месяца, мало ли какая помощь потребуется МакГонагалл.
Договорившись встретиться в доме Блэков в его день рождения, друзья вскоре уснули,
и лишь угольки в камине изредка потрескивали и бросали блики на каменные стены.
***
Минерва спешила в больничное крыло: рано утром Поппи появилась в камине и сообщила,
что с Северусом можно поговорить, уточнив при этом, что и связки, и его
эмоциональное состояние надо беречь. Пообещав не сильно волновать пациента, Минерва
тут же отправилась в палату. Прошло только четыре дня с начала приема зелья, а
эффект уже был налицо. В воздухе, пронизанном лучами солнца, плавали пылинки.
— Тергео! — Минерва махнула палочкой и, постучав в дверь, вошла.
Снейп стоял у окна, рядом на тумбочке находился почти нетронутый завтрак, постель
была заправлена.
— Здравствуйте, Минерва, — сказал он, обернувшись.
Голос его был тихий и какой-то металлический, словно он переболел жесточайшим
ларингитом. Минерва подошла ближе.
— Северус, я, наверное, помешала вашему завтраку, мне зайти попозже?
— Не стоит, утром у меня нет аппетита.
Подойдя к тумбочке, он молча очистил поднос от остатков еды, а после, круто
развернувшись и сложив руки в своей обычной манере, спросил:
— Вы хотели поговорить?
Присев на стоящий рядом с кроватью табурет, МакГонагалл сдалась:
— Прежде всего, Северус, я бы хотела спросить о ваших планах.
Тот ухмыльнулся, но ничего не сказал, и она продолжила:
— Школа нуждается в вас. У нас нет преподавателей по Зельеварению и Защите от
темных сил. Вы можете выбрать любую должность. Кроме того, слизеринцам нужен декан.
Уже через три недели в замок приедут студенты на сдачу ТРИТОНов, мне потребуется
ваша помощь.
По лицу Минервы было видно, как она волновалась за предстоящие события, в конце
концов, должность директора досталась ей не по собственному желанию, и уже
немолодой ведьме все это стоило больших трудов и сил.
Сомкнув руки за спиной, Снейп снова отошел к окну. Его напряженное лицо и сдвинутые
брови говорили о тревожных мыслях, и, не желая его больше волновать, Минерва
поспешила добавить:
— Подумайте, я не тороплю вас с ответом.
С этими словами она встала и, подойдя к коллеге, произнесла:
— Северус, война закончилась. Теперь вы можете поступать так, как считаете нужным,
не забывайте об этом.
Минерва вышла уже минут десять назад, а Северус все еще думал над ее словами.
Действительно, теперь он волен поступать так, как хочет сам, только к этому еще
нужно было привыкнуть.

На следующий день, к полной неожиданности Гермионы, на завтрак собрались все,

включая Снейпа. Пока она растерянно молчала, Гарри поприветствовал всех
присутствующих и отдельно — профессора, на что тот сдержанно кивнул. Горло
последнего было закрыто глухим воротом сюртука, из-за чего он выглядел еще более
неприступным. Окружающие поздравляли его с выздоровлением, он в ответ их кисло
благодарил. Гермиона злорадно подумала, что отныне профессору-герою не отвертеться
от внимания окружающих, и в этот момент поймала его взгляд. Снейп его тут же отвел
и углубился в просмотр корреспонденции, видимо, принесенной ранее совами. Он не
поднял головы даже тогда, когда они с Гарри, закончив завтрак, прощались с
обитателями замка. Пообещав вскоре вернуться, друзья покинули Большой зал и
направились к воротам Хогвартса.
Погода ночью испортилась, и вместо яркого солнца на улице их встретили промозглый
ветер и дождь. Пока Гермиона левитировала свой чемодан, Гарри навел на них чары
непромокаемости, и вскоре друзья уже стояли у границы антиаппарационного барьера.
— До скорого, Гермиона!
Она обняла Гарри, и он тут же исчез. Секундой позже аппарировала и она.

========== 3 глава. Дом Блэков ==========

В доме Блэков царило еще большее запустение, чем в то время, когда за ним
присматривал Кричер. Гермиона вошла в темную прихожую, отметив, что с освещением
надо что-то делать. Оставив чемодан рядом с жутковатой подставкой для зонтиков, она
двинулась по коридору в сторону кухни. Покосившиеся портреты и свисающая с тусклой
люстры паутина вызывали неприятные ощущения — неудивительно, что Гарри не торопился
сюда вернуться.
Спустившись по лестнице, она вошла на кухню. Тут еще с прошлого года было
относительно чисто — по крайней мере, посуду не придется начищать до блеска. Убрав
несколькими взмахами палочки пыль, покрывшую ровным слоем все горизонтальные
поверхности, Гермиона прошла к кладовке с котлом, в которой когда-то ютился
домовик. Предположив, что Кричеру, возможно, придется задержаться и после
праздника, она трансфигурировала валяющиеся там тряпки в аккуратное одеяльце и пару
подушек. Вернувшись в коридор, Гермиона зашла в столовую. Длинный стол так же был
покрыт пылью, а в буфете по-прежнему ползали пауки. Пробормотав Эванеско, она
подумала о том, что комнату стоило бы оформить в теплых тонах, несварение в текущей
обстановке было обеспечено. В гостиной на втором этаже — пожалуй, самой мрачной
комнате этого дома — все было не так плохо. Убрав пыль и грязь, Гермиона подошла к
камину и очистила его от копоти. Некогда застекленные старомодные стеллажи занимали
много места, и она решила, что неплохо было бы переместить этот хлам на чердак,
сделав комнату более просторной.
— Редуцио!
Сложив уменьшенные шкафчики в сумочку, она двинулась дальше по дому.
Ближе к обеду из камина появился Невилл. Обнявшись, они обошли весь второй этаж, а
позже спустились в столовую, где перекусили бутербродами, которыми Гермиона
запаслась еще в Хогвартсе.
— Гермиона, я сейчас готовлюсь к экзаменам, не могла бы ты мне помочь с некоторыми
вопросами, когда мы закончим с домом? Ты вообще здесь надолго? — спросил тот.
— Я планировала остаться до конца июля, но, если мы закончим раньше, тогда проведу
оставшееся время у родителей. Не знаю, Невилл, смогу ли я тебе помочь — в данный
момент я повторяю материал шестого курса, а уж что касается седьмого… — Гермиона
извиняющее пожала плечами.
— Брось, Гермиона! Я уверен, что ты ответишь на все вопросы!
За тот год, который троица не виделась с однокурсниками, те сильно изменились. Так
и Невилл, некогда рассеянный и неуклюжий, стал уверенным, собранным и заметно
возмужавшим.
Позже к ним присоединилась Джинни, сообщив, что Рон с Джорджем прибудут на
следующий день.
— Пришлось сказать, что тут временно поселился почти весь Отряд Дамблдора, прежде
чем мама разрешила мне остаться, — промолвила Джинни, обнимая подругу.
Да, ночевать одной в особняке Гермионе не хотелось, и она была благодарна Джинни за
компанию. К вечеру к ним присоединилась Луна, вместе они еще раз обошли дом,
попутно очищая его от остатков паутины, грязи и пыли. Когда уже совсем стемнело,
Невилл и Луна исчезли в камине, а Гермиона и Джинни отправились в уже знакомую
спальню третьего этажа. Бесконечные Тергео и Экскуро кого угодно могли лишить сил,
поэтому обе уснули мгновенно, едва укрывшись пуховыми одеялами.
На следующий день их разбудил топот ног по лестнице и присоединившийся к нему позже
стук в дверь.
— Джинни, Гермиона, вы спите? — вопрошал Рон и молотил по запертой двери.
— Как же, спите, — проворчала Джинни, и, поднявшись, вышла за дверь. Позже, приведя
себя в порядок, Гермиона спустилась на первый этаж, где и встретила Рона. От
радости тот схватил подругу и крепко обнял.
— Здравствуй, Рон, — улыбаясь, ответила Гермиона. Обнимая в ответ, она поняла, как
сильно по нему соскучилась.
Через несколько минут все, включая Невилла и Луну, находились в столовой, где на
длинный стол уже были выложены свежеиспеченные пирожки миссис Уизли.
— И все-таки я за то, чтобы спальни были красного цвета, как в гриффиндорской
башне, — настаивал Рон, пережевывая очередной пирожок с картошкой.
— Но это не гриффиндорская башня, это дом Гарри! — спорила Гермиона, которая
считала, что комнаты должны быть оформлены по-разному.
Молчавшая до этого Луна вдруг задумчиво произнесла:
— Но ведь волшебные краски для того и существуют, чтобы в любой момент обычным
Колорис можно было изменить цвет окрашенных поверхностей…
Гермиона и Рон, резко замолчавшие, одновременно перевели взгляд на Луну, и та
продолжила:
— Мы с папой каждый год меняем цвета в гостиной, кухне и моей спальне. В этом году,
например, стены в моей комнате ярко бирюзовые, что напоминает мне о море. После
окончания Хогвартса я обязательно поеду в путешествие…
Вовремя остановив Луну, Гермиона расспросила, где можно приобрести такие краски, а
Джордж высмеял брата, который в хозяйстве никогда ничего не смыслил. Впрочем, все
присутствующие оказались очень далеки от познаний в области ремонта, как
теоретических, так и практических.
После завтрака Невилл, Джордж и Джинни отправились за красками, а остальные
занялись подготовкой первых двух этажей: вся старая мебель, на общий взгляд,
непригодная для «дома Гарри», была уменьшена и транспортирована в небезызвестной
бисерной сумочке на чердак, где снова обретала свои размеры. Оставшаяся мебель была
сдвинута в центр комнат. Портреты были временно сняты и аккуратной стопкой лежали
на кухне. Огромные, наполненные столетней пылью ковры, были свернуты и также
перемещены под крышу дома.
— Я подарю Гарри теплые тапочки, но этот ужас здесь оставлять нельзя, — озвучила
общую мысль Гермиона.
Старые обои лучше всего отходили от стен после последовательного использования
Диффиндо, Редуцио и Эванеско, а с оставшимися клочками бумаги и мусора прекрасно
справлялось Тергео. К обеду стены первого этажа были пусты, потолок был очищен от
паутин, а с пола убрана вся грязь и пыль. Лишь потрет матушки Сириуса одиноко висел
на стене — Вальбурга сама позаботилась об этом, подействовав на холст заклятием
вечного приклеивания.
— Что ты с ним сделала? — поинтересовался Рон, наблюдая за сердито молчащей миссис
Блэк.
— Нашла одно любопытное заклинание в одной не менее любопытной книжке, —
ухмыльнулась Гермиона. В ее сумочке все еще находилось множество самой разной
литературы, но вряд ли кто-нибудь мог предположить, что от воплей Вальбурги ей
помогут избавиться «Тайны наитемнейших искусств».
Вскоре вернулась Джинни с пакетом, доверху наполненным кистями разнообразного
калибра. Ребята появились следом, они левитировали несколько пузатых банок. Вся
поверхность оных были исписана хвалебным описанием по-настоящему «волшебной
краски», а девушка на этикетке подмигивала и норовила испачкать кисточкой всякого,
кто читал текст.
— Нанести на любую поверхность, желательно ровную и твердую, дать высохнуть и
представив нужный цвет, произнести «Колорис», — Гермиона все-таки нашла на упаковке
правила использования, написанные мелким шрифтом, и теперь зачитывала их вслух, —
применять запрещено: магглам, сквибам, а также магическим существам.
Она озадаченно перечитала коротенькую инструкцию и открыла банку. Внутри,
переливаясь оттенками всех возможных цветов, поблескивала густая жидкость.
— Ух ты! — присвистнул Рон. Все остальные тоже заглянули внутрь и завороженно
смотрели на перламутровое нечто.
— Пожалуй, Колорис тут будет излишен, — усмехнулся Джордж.
Невилл же озадаченно смотрел на стены:
— Но ведь они неровные, как их вообще можно выровнять? — он осматривал стены под
разными углами и нигде не нашел идеально ровную. — Что же нам делать?
На что Джинни, озорно улыбнувшись, коснулась палочкой ближайшей стены и громко
произнесла:
— Глиссео!
Из палочки словно вышла волна, которая медленно распространяясь вдоль стены,
оставляла за собой абсолютно ровную поверхность.
Все потрясенно смотрели на стену, Рон перевел взгляд на сестру и пробормотал:
— Откуда ты это знаешь?
— Я, в отличие от некоторых оболтусов, помогаю маме с домом! — заявила Джинни и
принялась разбирать пакет с кистями.
Гермиона, чтобы окончательно не потерять самоуважение, поспешила воспользоваться
заклинанием на следующей стене. Вскоре отовсюду слышались выкрики, и довольные
ребята продолжили трудиться.
К вечеру все стены обоих этажей были подготовлены для дальнейших работ. Также
заодно были выровнены потолки. Уставшие и голодные, ребята спустились на кухню,
ожидая Невилла, который исчез в камине полчаса назад.
С громким хлопком, к полной неожиданности всех присутствующих, перед ними возник
незнакомый домовик. В одной руке он держал огромную кастрюлю с дымящимся супом, а в
другой — корзинку со свежеиспеченными лепешками. По его щелчку на столе были
расставлены тарелки, и молчаливый домовик принялся наполнять их. Оставив кастрюлю
на столе, он снова щелкнул пальцами и исчез, а спустя пару минут по лестнице
спустился «виновник» ужина — Невилл.
— Налетай! — озвучил он всеобщую мысль, и все дружно принялись за божественно
пахнущую еду.

На следующий день они разделились — Гермиона, Луна и Джордж остались на втором

этаже, а Рон с Джинни и Невиллом отправились на первый. Окрасить стены волшебной
краской было решено в столовой и спальнях (Гермиона все-таки настояла на том, что
право выбора должно быть, и не только у хозяина, но и у его гостей). В прихожей и
коридоре первого этажа, а также в гостиной ребята собрались наклеить обои, весьма
кстати найденные на чердаке; там же обнаружились потолочная краска и покрытие для
паркета, призванное защитить от «грязи, мелких грызунчиков и плохих тапок». Как это
часто бывает, бывшие жильцы самые дорогие и красивые вещи предпочитали хранить,
вместо того, чтобы использовать.
Уже к полудню зачарованные кисти тут и там носились по стенам, покрывая те клеем, а
в других комнатах — перламутровой краской. Юные волшебники напряженно орудовали
палочками, стараясь не промахнуться. Заклинание Глиссео также пригодилось для
разглаживания обоев: винного цвета с фигурным орнаментом в гостиной и
терракотовых — в прихожей. Ванная комната сияла черным мрамором, потолки из грязно-
серых становились белоснежными, а деревянный пол, вероятно, впервые блестел,
впрочем, не перестав при этом скрипеть.
На следующий день команда, теперь уже мастеров, расставляла мебель и отмывала
окна — кто с помощью магии, а кто — без: некоторые вещи проще было делать руками.
Очистив последнюю люстру, Луна передала ее стоявшему на стремянке Джорджу, и он
повесил ее в гостиной. Теперь уже в красных тонах, та очень напоминала гостиную
Гриффиндора. Потолок, в отличие от других комнат, был темным. На большой стене по-
прежнему располагался гобелен с семейным древом Блэков. Направив на очищенный диван
палочку и произнеся заклинание, Гермиона наблюдала, как тот из серо-зеленого
становится темно коралловым, а белесый рисунок — светло бежевым. Проделав то же
самое со вторым диваном, она огляделась: просторная комната сверкала
свежеокрашенным полом, деревянными элементами мебели и натертым до блеска камином,
рояль на другом конце величественно довершал картину.
В это же время этажом ниже Джинни закончила с трансфигурацией стола — теперь он не
был такой длинный и узкий: сместив буфеты в одну часть комнаты, стало больше места
в другой, рядом с камином, где ныне и стоял обеденный стол. День был солнечным, и
лучи света, проходя сквозь прозрачные окна, отражались от его блестящей
поверхности. Буфеты сверкали стеклянными дверцами и полированным деревом. Покуда
Рон и Невилл крепили на стенах сияющие газовые рожки, Джинни зажмурилась,
представляя нужный цвет, а затем, направив палочку на свежевыкрашенные стены,
произнесла: «Колорис». Все трое смотрели, как комната становится нежно-шафрановой,
а Невилл даже зааплодировал.
Вечером в столовой собрались все ребята и, поглощая стряпню, присланную Молли,
восторженно обсуждали перемены, произошедшие в доме. Позже, когда все разошлись,
Гермиона и Джинни снова поднялись в спальню, где за прошедшие дни им даже не
удавалось толком поговорить — они погружались в сон, едва оказавшись в постели.
— Джинни, ты за все время ни разу не спросила о Гарри… — Гермионе хотелось знать,
что творится хотя бы у одного из них в голове. — Ты не писала ему, я видела все
письма, которые он получал.
Джинни тяжело вздохнула, и, повернувшись к Гермионе, заговорила:
— Это прозвучит малодушно, но с тех пор, как я познакомилась с Гарри, я забыла, что
такое спокойствие. Сначала я переживала из-за того, что он меня не замечал, а
затем, всякий раз, когда ему угрожала опасность. При этом, даже когда мы были
вместе, он всегда был сам по себе, со своими планами, со своими мыслями. А меня
постоянно сопровождала тревога, притом, что я не знала и о половине тех переделок,
в которых он побывал. — Джинни плотнее укуталась в одеяло и продолжила: — В то же
время, ожидая, когда он обратит на меня внимание, мне встретился человек, который
был заботлив, рядом с которым мне было уютно и спокойно, так, как никогда не было с
Гарри.
Гермиона не знала, что сказать. Она даже не задумывалась о том, что могла
чувствовать младшая Уизли из-за всего, что происходило с ними. Ведь та, кроме
Гарри, волновалась и за брата. Она продолжила молчать, предоставляя Джинни
возможность выговориться.
— Это, наверно, жутко эгоистично — так рассуждать, ведь он ни в чем не виноват.
Мерлин, на его долю выпало столько испытаний! — Джинни сокрушенно покачала головой.
— Но тем не менее сейчас, вспоминая о наших с ним отношениях, ко мне возвращается
это ощущение нарастающей тревоги, и это выматывает меня, от этого мне хочется
убежать.
— Джинни, — сочувственно откликнулась Гермиона, — мне так жаль.
— Я не пишу ему, потому что хочу, чтобы он сам обдумал свои чувства, у него ведь
никогда не было на это времени. Мне и самой это не помешает, — взгляд Джинни
остановился на Гермионе. В нем отчетливо читалось сожаление. — Я не хочу, чтобы он
поторопился и сделал ошибку. Разве я могу претендовать на роль того, кто сделает
его счастливым, если меня посещают мысли о другом? — Джинни грустно улыбнулась.
— Не думаю. Меж тем он заслужил такого человека. Кто, как не он, достоин счастья?
— Прости, что затронула эту тему, — прошептала Гермиона, когда та закончила свой
рассказ.
— Вовсе нет, как раз наоборот — мне необходимо было кому-то это рассказать, так что
спасибо тебе.
Джинни вскоре отвернулась, возможно, даже уснула, а она еще долго смотрела в окно,
сквозь прозрачные стекла которого виднелось звездное небо.

Утром, едва луч света проник в комнату, девушки сразу проснулись. Умывшись, они
прошли в гостиную, где вскоре появилась и остальная команда. Позавтракав
принесенными Луной кексами, все занялись остальными этажами, где в основном были
спальни. Уже через два дня и там все блестело и сверкало, а в коридорах повсюду
висели подсвечники с горящими свечами. Старинные деревянные кровати обрели былую
роскошь, а тяжелые портьеры, выстиранные в ближайшей маггловской прачечной,
аккуратно прикрывали вымытые окна. Портреты были вновь развешаны в коридоре первого
этажа, а вот жутковатую подставку для зонтиков в форме ноги тролля, как и головы
эльфов, решили убрать на чердак, в который, к слову говоря, уже ничего не входило.
Ванная комната на втором этаже меньше всего изменилась — в ней также стояла ванна
на серебристых ножках, а из кранов в виде змеиных пастей текла вода. Ну, разве что
змей Луна перекрасила в розовый цвет, а некогда серый потолок теперь обрел небесно
голубые оттенки. Также Луна расписала стены столовой витиеватыми узорами цветущих
вьюнков, но больше всего она развернулась в хозяйской спальне четвертого этажа —
Колорис сделал стены этой комнаты ультрамариновыми, как глубины океана, и с
нарисованными поверх пузырьками воздуха, водорослями, парящими медузами и зарослями
кораллов спальня приобрела поистине захватывающий вид. Как выяснилось позже, при
изменении цвета стен, менялся также и цвет узоров, причем спрогнозировать этот цвет
не представлялось возможным. Зелень вьюнков могла стать пурпурной, а сами цветы —
антрацитовыми, поэтому экспериментировать ребята не стали, вернув все к прежнему
виду.
Прошла неделя, и вымотанные, но довольные, они сидели в гостиной. Джинни, положив
голову Джорджу на колени, рассматривала потолок с россыпью сверкающих звезд,
которые наколдовала днем ранее. Невилл и Луна устроились на диване напротив. Рон в
который раз отправился к Молли за продовольствием, а Гермиона расположилась у
камина, который зажгла скорее для уюта, нежели для тепла. Поленья трещали, огонь
отбрасывал блики на стены и лица отдыхающих людей.
— Спасибо, что согласились на эту авантюру, — повернувшись к друзьям, сказала
она, — думаю, Гарри будет очень рад. Мне кажется, он на седьмой курс-то остался,
лишь бы не возвращаться сюда. Главное, чтобы теперь не передумал.
Друзья засмеялись и поблагодарили Гермиону за ее прекрасную идею, благодаря которой
им не придется думать о подарке, за возможность вновь оказаться всем вместе и
трудиться бок о бок, рядом друг с другом, а также, за крайне полезный опыт. Теперь
уже засмеялась Гермиона, уж опыт она им устроила неповторимый. Вскоре появился Рон
с большой коробкой разнообразной выпечки, и все спустились в столовую.
— На чердаке было столько подсвечников, а в доме, сколько помню, всегда была
темень! — возмущался Рон, раскладывая блины, булочки и пирожки по тарелкам.
— Ну, теперь-то ни одного темного угла здесь не осталось, а на чердаке — ни одного
подсвечника или люстры! — улыбаясь, произнесла Джинни и, взяв блинчик, опустила его
в малиновое варенье, заботливо отправленное Молли с Роном.
Поблагодарив всех за компанию и участие в таком полезном деле, Невилл ушел первым,
ему предстояло вновь вернуться к подготовке к экзаменам. С Гермионой по поводу
учебных вопросов они договорились встретиться назавтра. Луна, помахав всем
ладошкой, отправилась следом. Рон, Джордж и девочки сидели допоздна, но ребятам
предстояло вновь вернуться к работе в магазине уже на следующий день, поэтому,
попрощавшись с Гермионой, они также скрылись в камине.
Убрав посуду, Джинни и Гермиона поднялись в спальню. Теперь, не торопясь, они долго
рассматривали переливающиеся в лунном свете стены комнаты. Так и не решив, какой
выбрать цвет, в итоге оставили все как есть. Они долго разговаривали, пока,
наконец, Джинни не спросила:
— Гермиона, думаю, теперь моя очередь задать этот вопрос. Что у вас с Роном? Вы
ведете себя так, будто между вами ничего и не было. Скажи, если я лезу не в свое
дело, но я переживаю за брата, он стал совсем скрытным после смерти Фреда, мне не
хотелось бы, чтобы он отдалился от нас.
Несмотря на то, что Джинни являлась самой младшей Уизли, она была заботливой
сестрой и переживала за всех своих братьев, как и за родителей. Гермиона улыбнулась
этим мыслям и ответила:
— Если бы я сама знала… Иногда мне кажется, что между нами действительно ничего не
было и мы снова друзья, как раньше. Это кажется более правильным, более
естественным. Рон мне как брат, эти несколько дней только лишний раз позволили в
этом убедиться. Я люблю Рона, но я была бы рада, если бы он нашел другую девушку,
которая радовала бы его, смешила и окружала заботой, чего я, вероятно, просто не
умею делать. Мне же не хочется никаких отношений, голова занята другим — переезд
родителей, учеба, мысли о будущем. Наверное, я не из тех, кто мечтает денно и нощно
о своих возлюбленных, пишет любовные письма и теряет голову от одного поцелуя. Мне
даже смешно об этом думать*. Поэтому я не хочу держать Рона, но я согласна, что
наше поведение выглядит глупо, видимо, и правда нужно поговорить.
Гермиона задумчиво кусала губы — предстоящий разговор явно не вызывал у нее
энтузиазма. Джинни же пыталась встать то на место подруги, то на место брата. Она
считала, что у тех, в отличие от их ситуации с Гарри, было достаточно времени,
чтобы разобраться в себе. Придя к выводу, что правильней и честней было бы все
обсудить, она тут же озвучила это Гермионе:
— Может быть, расставив все точки над «i», вы почувствуете себя свободными начать
что-то новое, даже необязательно новые отношения, возможно, это избавит вас от
чувства вины друг перед другом за неоправданные надежды?
— Наверное, ты права, — пожала плечами Гермиона. — Может быть, вам с Гарри тоже
стоит поговорить, чтобы не тешить друг друга надеждами? — Джинни в ответ лишь
прищурилась, на что Гермиона ответила теплой улыбкой: — Впрочем, совсем скоро у вас
будет возможность обсуждать это хоть каждый день. Подумать только — теперь мы все
однокурсники!
Поменяв тему ставшего щекотливым разговора, подруги расслабились и в радостном
предвкушении принялись обсуждать еще один год, который им предстояло провести в
прекрасном замке. Скоро, совсем скоро. Затронув несколько школьных тем, они вскоре
уснули.

Утром младшая Уизли, попрощавшись с подругой, скрылась в камине. До прихода Невилла

Гермиона успела сложить свои вещи в чемодан и еще раз обойти дом, тщательно
осматривая углы на предмет ремонтного мусора и паутины: до сих пор не верилось, что
последней нигде нет — настолько дом Блэков ассоциировался с ней. Не успела Гермиона
спуститься на второй этаж, как услышала окрик Невилла. Тот принес коробку с
пончиками и, разместившись прямо в гостиной, они принялись завтракать.
Экзаменационные вопросы, которые приготовил Невилл, они прорабатывали до самого
вечера — седьмой курс обещал быть сложным, но интересным. А после, попрощавшись и
пообещав вскоре увидеться, юноша исчез в камине, а Гермиона, держа в одной руке
чемодан, второй активировала портключ в Австралию.

*Хорошенько запомните эти слова))

========== 4 глава. День рождения ==========

Оставшееся время до дня рождения Гарри провел в Хогвартсе. Дважды он навещал

Андромеду, каждый раз удивляясь, насколько быстро растет малыш Тедди. В замке
работы по восстановлению закончились, и теперь он и остальные ребята занимались
подготовкой классных комнат, а также другими делами, которые им по их же просьбе
находила МакГонагалл. Та вовсю готовилась к приезду выпускников, и на ее радость
почти оправившийся Снейп собирался вернуться к обязанностям декана Слизерина. Кроме
того, он великодушно согласился остаться в Хогвартсе в качестве преподавателя
Защиты от темных искусств. Гарри усмехнулся, подумав об этом: наконец мечта Снейпа
сбудется, впрочем, он был искренне рад за него. Учитывая то, что проклятие с
должности исчезло вместе с Волдемортом, обучать школьников Защите тому представится
возможность не один год. Вот только МакГонагалл настояла, чтобы на этот раз
профессор занял соответствующий кабинет, аргументировав это не обсуждающимся
«хватит жить в подземельях».
Утром тридцатого июля Гарри отправился в совятню и школьной совой отправил
поздравление Невиллу. Также он написал, что ждет того назавтра в доме Блэков для
совместного празднования, указав при этом адрес и время. От Гермионы не было
никаких новостей, и Гарри тоже ей пока не писал — было бы жестоко отправлять
почтовую сову на другой континент.
Утром тридцать первого он собрал свои вещи, проводив взглядом приютившую их с
Гермионой комнату — оказывается, подземелья вполне могут быть уютными, особенно,
при наличии камина. Гарри встал пораньше, чтобы позавтракать одним из первых и
избежать публичного поздравления. Поднявшись в Большой зал, он обнаружил там всего
пару-тройку студентов. Наскоро съев кашу и выпив стакан тыквенного сока, он
попрощался с присутствующими и, вернувшись за чемоданом, направился к выходу из
замка. В вестибюле ему встретилась МакГонагалл. После непродолжительной беседы она
предложила Гарри воспользоваться камином директорского кабинета и добавила: «Я
думаю, вы уже заметили, что пароль для входа вам не требуется». Уже скрываясь за
дверями Большого зала, она, улыбнувшись, выкрикнула: «С днем рождения, мистер
Поттер!».
Решив последовать ее совету, Гарри поднялся в кабинет директора и, стараясь не
разбудить еще спящие портреты, прошел к камину. После перемещения он не сразу
понял, в чем дело. Сначала ему показалось, что он опять ошибся и отправился не
туда: комната была очень похожа на гриффиндорскую гостиную, но в нее невозможно
было попасть так просто. Он так и стоял с чемоданом в руках, осматривая обстановку.
Когда его взгляд наткнулся на семейное древо Блэков, Гарри, наконец, опустил
чемодан.
Перед глазами, казалось, была та же комната, но он никогда не помнил ее такой:
просторной, с уютными диванами поодаль от камина и дубовым столиком между ними. Он
не помнил, чтобы над ними висела сверкающая хрустальная люстра, на противоположной
стороне комнаты был такой грациозный рояль, а в углу комнаты, рядом с письменным
столом, стоял изящный торшер на высокой деревянной ножке. Опустив взгляд вниз,
Гарри не увидел обшарпанный пол — вместо этого дерево блестело. Также он не увидел
и огромный старомодный ковер, зато заметил на столике пергаментный свиток. Едва он
того коснулся, как во все стороны полетели фейерверки и разноцветные искры; они
летали вокруг Гарри и описали несколько кругов по комнате, прежде чем исчезнуть. Он
чуть не выронил свиток, когда тот раскрылся и на большом листе высветились огромные
полыхающие буквы:
«С Днем рождения, Гарри!»
Под надписью были хаотично расположены фотографии шестерых человек: Гермионы,
окунающей огромную кисть в круглую банку с чем-то странным, Джорджа, салютующего и
вешающего люстру, Луны, самозабвенно расписывающей стены столовой, Джинни,
наколдовывающей на этом самом потолке звезды, и Рона с Невиллом, весело
брызгающихся в процессе отмывания окон. Улыбка сама по себе расплылась и уже не
хотела уходить с лица.
Положив поздравление обратно, Гарри выскочил из гостиной и обмер: всюду было
светло, чисто, блестели полы и сияли окна. Он побежал на следующий этаж, заскочил в
спальню, где они ночевали с Роном, затем поднялся еще вверх, а потом спустился на
первый этаж — везде его встречали уют, чистота и свежесть. Заглянув в столовую,
Гарри выскочил из дома, до сих пор не веря, что это — ЕГО дом! Но входная дверь все
с тем же молоточком в виде змеи, пускай уже и не потрескавшаяся и не черная вовсе,
напоминала, что это все тот же дом на Гриммо, двенадцать.
Снова зайдя внутрь, он услышал шум, доносящийся снизу из подвала, где раньше обитал
Кричер. По мере приближения к кухне гомон нарастал, и вскоре в нем уже можно было
различить звон посуды, стук ножей о разделочные доски, шипение сковороды. Когда
дверь открылась, взору именинника предстала картина удивительно слаженной работы
настоящих шеф-поваров во главе с Кричером: домовики шустро резали, взбивали,
перемешивали и закладывали в духовку неведомые блюда, а, увидев Гарри, одновременно
поклонились, проголосив: «С днем рождения, сэр Гарри Поттер!». Кричер, подойдя к
нему, сообщил, что через несколько часов можно будет накрывать стол, а если у
хозяина есть пожелания, еще есть время о них сообщить. На шее у эльфа традиционно
висел медальон Регулуса. Убедившись, что особых пожеланий нет, тот шустро вернулся
к работе, оставив Гарри удивленно стоять на пороге. Кухня, к слову сказать, хоть и
не подверглась особым изменениям в интерьере — что, несомненно, было на руку
домовику — зато вся искрилась кристальной чистотой. Столешницы и посуда
переливалась в свете от каминного очага, который был очищен от копоти, а сковородки
и котелки блестели натертыми боками еще с прошлого года усилиями самого Кричера.
Решив не отвлекать эльфов, Гарри вернулся в гостиную. Как раз в этот момент из
камина вышла Гермиона, и, озорно улыбаясь, шагнула ему навстречу.
— С днем рождения!
Кинувшись к подруге, он ее обнял и закружил по комнате, а отпустив, спросил:
— Как?! Как вы это все сделали? И когда успели? Это просто… Это какой-то сказочный
сон!
— Ну, это было не так сложно, как, например, поиски крестражей, и нас было гораздо
больше! — пошутила та. Гарри, все еще находясь под впечатлением, осматривал
комнату, пока его взгляд не вернулся к Гермионе и ее вещам.
— Давай я унесу чемоданы, ты ведь останешься на какое-то время? — Гарри уже стоял,
нагрузив обе руки.
— Конечно, если ты составишь мне компанию, — ответила она, и, поднявшись вместе с
ним по лестнице, они зашли в первую комнату.
Гарри не узнавал в ней ту, что когда-то они разделяли с Роном — вроде все те же две
кровати, шкаф да камин напротив, но больше не было отстающих грязных обоев, вместо
них стены переливались всеми цветами радуги в зависимости от того, под каким углом
на них смотреть.
— Что это, Гермиона? — он заинтригованно потрогал поверхность.
— Пойдем, я тебе покажу на примере второй спальни.
Занеся второй чемодан в спальню девочек, Гарри увидел те же загадочные стены.
Гермиона привлекла его внимание и, направив палочку на одну из них, произнесла:
— Колорис!
Стена по всему периметру комнаты будто вздохнула и окрасилась в темно-персиковый
цвет. С ярко-оранжевыми покрывалами на кроватях, комната сразу стала теплее и
уютнее. Гарри зачарованно осматривал спальню, а затем повернулся к подруге. Она,
словно прочитав его мысли, пояснила:
— Сначала нужно представить цвет, а потом уже произносить заклинание! Хочешь
попробовать?
— Нет, пожалуй, меня все устраивает и так! — усмехнулся он. — А домовики на кухне —
это тоже вы?
— Мы договорились с Кричером еще до моего отъезда из Хогвартса. Кстати, как
думаешь, он позволит нам что-нибудь перехватить? Я еще не завтракала.
Спустившись в кухню, друзья выпросили у домовиков несколько кусочков овощного
пирога и отправились с ними в столовую. Заварив чай, Гарри поставил кружки на стол
и сел напротив подруги. Размешивая сахар, он рассматривал нарисованные цветы
вьюнка, они были нежно василькового цвета, перевитые зелеными стебельками и
листьями.
— Луна? — спросил он, взяв кусочек пирога.
— Да, она нам вообще очень помогла, — Гермиона явно была голодна и уминала уже
третий кусок.
Отметив тот факт, что Луна очень талантливая волшебница, Гарри хотел сказать что-то
еще, когда в окно постучалась сова. Пока он его открывал, прилетели еще две, они
кинули свертки и тут же улетели. Подбирая письма, Гарри увидел еще трех сов,
которые, даже не затормозив, влетели в комнату, и, сделав по ней круг и скинув
почту, тут же улетели. Вскоре на столе высилась гора писем и коробочек разных
цветов и размеров. Гарри не успевал читать поздравления, как прилетали еще совы.
Гермиона весело хохотала и только успевала очищать подоконник от перьев и помета
птиц. Поздравления были, в основном, от однокурсников Гарри и тех, кто был на год-
два младше или старше. Были письма от совершенно незнакомых людей, а также от
Кингсли и Артура Уизли. Последний от всей семьи поздравлял Гарри и желал столько
всего, словно каждый из членов их семьи приложил руку к письму. В нескольких
записках, кроме поздравлений, также были извинения ввиду того, что их отправитель
не сможет лично поздравить «героя». Так, Чжоу Чанг сообщила, что находится в
свадебном путешествии, а сестры Патил — в Индии у родственников. Невилл написал,
что погряз в подготовке к экзаменам, которые начнутся через неделю, и обещал сразу
после них навестить друга. Растерявшись оттого, что не может никому ответить, Гарри
продолжал читать поздравления. Улыбка не сходила с его лица и, растерянно ероша
волосы, ему оставалось лишь встречать все новых сов.
Ближе к полудню из камина вышли Джордж, Рон и Джинни, а следом и Луна. Гарри первым
делом обнял младшую Уизли, поцеловав ее в лоб, а затем горячо поблагодарил друзей
за их общий подарок, и вскоре они уже сидели в гостиной, обсуждая новости. Он
сообщил, что Невилл не смог прийти из-за предстоящих экзаменов, Луна — что понимает
его, так как сама все лето догоняла программу шестого курса, Джинни выразила
надежду, что хотя бы последний учебный год будет спокойным, а с Рон с Джорджем
рассказали о новинках своего магазина, которые скоро появятся в продаже.
В какой-то момент полыхнул камин, и оттуда вышли Симус, Дин и Эрни Макмиллан, чем
очень удивили Гарри. Не успел он их поприветствовать, как появились Ханна Эббот и
Сьюзен Боунс, а за ними — Майкл Корнер и Кэти Белл. Все они поздравляли именинника
и вручали подарки.
Тем временем Гермиона направила палочку на один из диванов и прошептала:
«Джеминио». Копию она разместила рядом с оригиналом, и то же самое проделала со
вторым. Дубовый столик также не избежал трансформации и стал в два раза длиннее.
Пока гости рассаживались, Луна помогла Гарри отлевитировать подарки в пустующую
столовую к уже имеющимся там письмам и праздничным коробкам. В это время Джинни
сообщила домовикам, что можно накрывать прямо в гостиной. Уже через пару минут
Кричер появился на втором этаже, и дубовый стол начал стремительно заполняться
закусками, салатами, горячими блюдами и графинами с напитками. Рон с Джорджем тоже
не бездействовали и к этому моменту превратили гостиную дома Блэков в миниатюрный
праздничный зал, украсив ее разноцветными фонариками, лентами, серпантином и
переливающейся мишурой. Под потолком парили воздушные шары всех возможных цветов, а
клавиши заколдованного рояля заиграли легкую музыку. Друзья заранее были
предупреждены о возможном нашествии Отряда Дамблдора в гости к «герою», потому
подготовились, лишь ожидая нужный момент.
— Анджелина и Алисия передают тебе большой привет, — обратилась к имениннику
Кэти, — мы вместе по выходным играем в квиддич.
Гарри получил поздравления от обеих вышеупомянутых девушек, только не понимал, как
они все об этом узнали. Уже год как окончившая школу Кэти, которую он помнил
первоклассным охотником, превратилась в прекрасную молодую женщину.
— Джастин тоже получил сообщение и передавал поздравления, сейчас он в какой-то
глуши, откуда даже сову не послать, — подхватил Эрни, наливая морс Ханне и Сьюзен.
— Терри тоже не смог присоединиться, — продолжила Луна, — но передавал
поздравления.
— А я не увидел, но мне рассказал Дин, — сказал Симус, успевая при этом накладывать
еду в тарелку. Гарри недоумевал, о каких сообщениях идет речь и что не увидел
Симус.
— Да я сам случайно заметил, — продолжил беседу Дин Томас, еще больше вытянувшийся
за прошедший год. — Кстати, а кто еще в этом году вернется в Хогвартс?
— Гарри и я, — ответила ему Гермиона.
— Ну и мы с Луной, конечно, — вставила Джинни с улыбкой.
— Джастин тоже, скорее всего, ведь весь прошлый год ему пришлось скрываться, — в
свою очередь добавил Эрни.
Макмиллан, в силу своего чистокровного происхождения, был обязан отучиться седьмой
курс и теперь готовился к ТРИТОНам. Вообще, тема предстоящих экзаменов была самой
горячей, Ханна и Сьюзен, казалось, волновались больше всех. Остальные же больше
были озабочены дальнейшей жизнью. Так, Майкл Корнер и Симус сообщили, что
намереваются идти в авроры, а Гарри в первый раз подумал, не зря ли он отказался от
предложения Кингсли.
Было странно вновь собраться с членами Отряда, и в какой-то момент он осознал, как
сильно соскучился по ним. Ребята вспоминали квиддич, занятия, которые он вел, как
прятались от Амбридж и как в итоге пригодились все те знания, которые они обрели
благодаря друг другу. Не обошли стороной и печальную тему — ведь не только Уизли
потеряли Фреда, но и Ханна на шестом курсе осталась без матери, а тетку Сьюзен
Волдеморт убил лично. На вопрос Гарри о самочувствии Кэти ответила, что
окончательно оправилась и теперь предпочитает обходить украшения стороной.
Ближе к вечеру гости начали расходиться. Джордж на правах самого старшего
отправился провожать Кэти, Эрни отбыл вместе со своими однокурсницами, Симус ушел
вслед за Майклом, а Дин вызвался проводить Джинни, на что она легко согласилась,
несмотря на неодобрительный взгляд Рона. Последний вместе с Луной остался, чтобы
еще немного побыть с друзьями.
— Гарри, почему она, не постеснявшись твоего присутствия, согласилась уйти с Дином?
— негодовал Рон.
— Рон, тебе не кажется, что это тебя не касается? — начала Гермиона, но была
остановлена Гарри:
— Мы уже больше года как не вместе, это не касается даже меня. К тому же, с Джинни
мы будем видеться каждый день в замке, а вот с тобой, Джорджем и остальными —
неизвестно когда.
Рон хотел сказать что-то еще, но под пристальным взглядом Гермионы вынужден был
сдаться.
— Приходите к нам в Косой переулок, а мы будем навещать вас в Хогсмиде, — предложил
он вместо этого и тут же добавил: — Снова будем сидеть в «Трех метлах»!
— Как здорово, что теперь мы будем учиться на одном курсе, — мечтательно произнесла
Луна следом.
Она явно была в предвкушении предстоящего года, который проведет со своими
друзьями, и эта радость была сродни той, что легко передавалась окружающим. Ребята
весело пустились в обсуждение того, что их ждет впереди, и незаметно для самих себя
просидели до темноты.
Обняв Гермиону, Рон скрылся в камине, следом за ним отправилась и Луна, пожелавшая
обоим друзьям самого лучшего учебного года. Подмигнув, она исчезла в пламени,
оставив тех в некотором недоумении.
Гарри предложил Гермионе пожить у него до самого начала учебы, если та не против,
на что подруга благодарно улыбнулась.
— Родители вернулись неделю назад и сейчас заново осваиваются, я бы не хотела им
мешать и с радостью останусь тут, — сообщила она, убирая остатки посуды со стола и
возвращая ему прежний размер.
— Гермиона, это ведь были галлеоны? — улыбаясь, спросил Гарри.
— Да, идея мне пришла случайно, просто подумала, что ты был бы рад еще раз
встретиться с ребятами.
— Спасибо тебе, это был мой самый замечательный день рождения! — он в который раз
обнял подругу, и, закончив уборку в гостиной, они спустились в столовую, где Гарри
еще ожидала гора нераспакованных писем и подарков. Пока он читал поздравления,
Гермиона, памятуя о наставлениях Аластора Грюма (постоянная бдительность!)
проверяла подарки на предмет их безвредности и затем передавала имениннику. Гарри
не представлял, куда ему девать столько шоколадных лягушек, волшебных сувениров,
защитных амулетов и много других вещей, о предназначении которых он не имел ни
малейшего представления. Чуть позже с легким хлопком появился Кричер, уставший и
довольный.
— Хозяин хочет, чтобы Кричер остался в доме? — по домовику было видно, что он бы с
радостью задержался в особняке.
— Конечно, до конца августа ты можешь остаться.
Домовик радостно щелкнул пальцами и вновь исчез.
— Жаль, что я не могу ответить на поздравления, — посетовал Гарри, вернувшись к
подаркам, — но, с другой стороны, ни одна сова не справилась бы с таким количеством
ответов.
— Скучаешь по Букле? — спросила Гермиона и тут же об этом пожалела. Не хотелось в
такой день расстраивать друга.
— Я по многим скучаю, но, если ничего не изменить, надо жить дальше, — печально
улыбнувшись, ответил Гарри.
Закончив с письмами, друзья поднялись на третий этаж и, пожелав друг другу
спокойной ночи, отправились каждый в свою комнату.
Гермиона, разложив чемодан на кровати напротив, взяла одну из книг и углубилась в
чтение. В начале книги упоминались редкие зелья, и мысли ее переместились на
спасенного ею профессора. Она надеялась, что с голосом не будет проблем, чего
нельзя сказать об их будущем вынужденном общении. «Сдается, это был не первый
гневный выпад в мою сторону», — подумала Гермиона, вспоминая их недавнюю встречу в
больничном крыле. Незаметно для самой себя она уснула.
Тем временем Гарри лежал на кровати и рассматривал звезды, мерцающие в окне.
Странное благоговение его охватило сегодня — с самого момента прибытия «домой» — и
не отпускало до сих пор. Несмотря на все потери, он понимал, что по-прежнему не
один, что, как и тем майским днем, друзья с ним, и даже если обстоятельства
разлучат их, это ничего не изменит.
Он еще какое-то время лежал, вглядываясь в темноту, пока не различил приближающуюся
точку на горизонте. Нечто неслось прямо на него. Встав и открыв окно, он убедился —
сова, казалось, неслась со скоростью звука. Спустя пару секунд оказалось, что это
был филин, изрядно потрепанный, уставший и злой. Гневно выплюнув письмо, он тут же
развернулся и улетел прочь.
Прикрыв окно, Гарри медленно поднял свиток с пола и, развернув его, прочитал:
«С днем рождения, Потти».
От удивления он сел на кровать и рассмеялся.

========== 5 глава. Драко ==========

Что его толкнуло на этот поступок, он и сам не знал. Но из головы никак не

выходило, как пару дней назад в кармане нагрелся галлеон и выдал: «Гарри 31 июля
Гриммо 12». Наверное, именно поэтому молодой наследник семьи Малфоев и решил
отправить своеобразное поздравление — чтобы успокоиться и забыть уже о
гриффиндорском очкарике и его треклятом дне рождения. Но сейчас, стоя на балконе
роскошного дома, он по-прежнему не мог избавиться от мыслей о Поттере.
Французская ветвь семьи Малфоев великодушно приютила английских родственников в
своем фамильном особняке, выделив им целое крыло, и теперь Драко изо дня в день
мучился от внимания теток, которые то воспринимали его маленьким мальчиком, ведь
видели они его последний раз аккурат, когда он таковым и был, то возмужавшим
женихом, которому необходимо как можно скорее найти невесту. И как назло,
претенденток хватало с лихвой. Родители, словно сговорившись, не замечали его
душевных мук, предоставленные исключительно друг другу и счастливые от того, что
весь этот кошмар последних лет, наконец, закончился.
Зато они не упускали возможности вспомнить «золотого мальчика», отдавая должное той
роли, которую он сыграл для их оправдания. Да уж, если бы не воспоминания Поттера,
не видать им ни Франции, ни свободы, а Драко сейчас не стоял бы у парапета,
вглядываясь в звездное небо. Ну вот — опять Поттер.
Вернувшись в комнату, он лег в постель и зажег свечу. Ее огонек не в первый раз
напомнило ему о том дне. Тут же ее затушив, Драко вздохнул и закрыл глаза, но
адское пламя вновь стояло перед глазами, а руки снова сжимали торс Поттера,
отчаянно цепляясь за единственную возможность спастись. Мимо пролетал горящий хлам,
сзади неслись на метле Уизли и Гойл, а спереди Грейнджер расчищала им путь к
спасению*. Про себя он, конечно же, никогда не называл ее грязнокровкой — как
минимум, это слово недостойно речи Малфоев. А вот для того, чтобы позлить Поттера,
оно вполне годилось.
Проваливаясь в сон, Драко снова увидел метлу, затылок очкарика и бесконечный
коридор, по бокам которого бушевало пламя. Прижимаясь к крепкой спине все сильнее,
Драко переместил ладони на поттеровский живот, а затем начал медленно его
поглаживать. Почувствовав, как напряглись мышцы, он ослабил хватку, но было
поздно — его спаситель все заметил. Драко тотчас убрал руки и теряя равновесие,
начал соскальзывать с метлы. Вскоре и метла, и Поттер исчезли из поля зрения, а сам
он с ужасом понял, что падает в бездну.
Проснувшись, Драко выругался — ну сколько это может сниться? Сердце колотилось, а
ладони вспотели, и он прекрасно понимал, что не только от страха. Похоже, в тот
день он крепко приложился и вдобавок тронулся рассудком, раз теперь ему мерещился
торс Поттера. Ну почему этот очкарик засел в его голове, начиная с первого курса, а
теперь еще и снится ему в таких снах? С Поттером всегда все было сложно, но Драко
знал, как можно отвлечься. Как он поступал весь последний год в Хогвартсе. «Редкие
и опасные зелья», книга седьмого курса, всегда помогала избавиться от лишних
мыслей. Вскоре он снова уснул.
А утром его ожидал новый кошмар, только гораздо хуже ночного — тетки оказались
знакомы с семейством Гринграсс и втихаря позвали их к себе в гости на несколько
дней. И, если Дафна отказалась, сославшись на подготовку к экзаменам, то младшая,
несмотря на СОВы, которые ей также предстояло сдавать одновременно с сестрой, с
радостью приняла приглашение, не понимая замысла коварных француженок. Впрочем, он
стал очевиден буквально через пару дней за обедом, когда подчеркнув «подходящий»
возраст и статус Драко и умиляясь юной красоте белокурой Астории**, одна из теток
намекнула на то, каким удачным и милейшим может стать союз представителей таких
великих семей. Нарцисса легкомысленно заметила, что детям еще рано думать о браке,
а вот Люциус прищурился, глядя на сына. И это было плохим знаком.
Сославшись на всю ту же необходимость готовиться к экзаменам, Драко первым вышел
из-за стола и отправился в кабинет. Там его взгляд снова упал на письмо, присланное
месяц назад совой Хогвартса и информирующее о возможности вновь вернуться на
прошлогодний курс с целью «обучиться чародейству и волшебству в благоприятной
обстановке». Ну уж нет, больше возвращаться в кошмар последних лет Драко не хотел,
тем более, материал он и с прошлого года неплохо усвоил. Поэтому ровно через неделю
он воспользуется международным портключом и в последний раз окажется в Хогвартсе,
где, как он надеялся, в последний раз увидит Поттера и поблагодарит, наконец, за
помощь семье. Возможно, тогда и прекратятся эти сны, а воспоминания перестанут
возвращать его в день гибели Винсента Крэбба.
А еще он хотел увидеть крестного. Северус изредка писал отцу, но кроме того, что
тот остается преподавать в Хогвартсе, Драко ничего не знал. Он вообще не надеялся,
что увидит профессора живым, но судьба распорядилась иначе, чему его крестник был
очень рад. Неизвестно, как пришлось бы Драко последние два года в школе, если бы не
крестный, ведь его незримая поддержка всегда ощущалась. Именно поэтому по-
настоящему страшно Драко стало в тот день, когда Северус покинул замок. Когда,
преследуемый своими собственными коллегами, он вынужден был оставить и школу, и
директорский пост. Позже Драко узнал, что профессор был серьезно ранен Нагайной и
выжил чисто случайно: никто не знал где его искать, но все же кто-то вытащил его с
того света, и этому человеку Драко был очень благодарен.
Хотелось скорее вернуться в Англию, в мэнор, узнать все новости, ведь тут они жили
в неведении, даже Гринграссы ничего толком не поведали. Драко не знал о судьбе
Грега, Панси, Тео, он чувствовал себя в изоляции и с ухмылкой подумал о том, что
нынешняя жизнь тоже чем-то напоминает тюрьму, особенно учитывая тот факт, что всей
их семье отныне запрещена аппарация. На неопределенный, по сути, срок, пока
Министерство не отменит своего решения. Драко с нетерпением ожидал момента, когда
можно будет вернуться в поместье — жить здесь становилось день ото дня невыносимее.
Все чаще он скрывался в комнатах или гулял в одиночестве по окрестностям, благо,
что к дому прилегал огромный парк, где можно было затеряться на целый день. С этими
мыслями он выскользнул из кабинета и, минуя обходными путями столовую, туда и
направился.
Через несколько дней Люциус позвал его на разговор: еще до завтрака тот спустился в
комнату сына и с выражением крайней озабоченности попросил зайти в кабинет. Драко
сразу напрягся, по опыту зная, что если отец запланировал разговор с самого утра,
значит, это серьезно. Войдя в кабинет, он застал отца сосредоточенно полирующим
трость.
— Садись, Драко.
Опустившись в одно из кресел, наследник рода Малфоев приготовился услышать то, что
впоследствии изменит его жизнь, как минимум, на ближайший год.
— Да, отец, я весь внимание.
Положив трость на стол, Люциус расположился напротив Драко и, решив не тянуть,
заявил:
— Драко, ты женишься на Астории. Вчера у нас был разговор с ее семьей, и все
сошлись во мнении, что ваш брак действительно станет прекрасным союзом двух великих
семей.
«И, главное, чистокровных семей», — додумал за отца Драко. Его лицо пошло белыми
пятнами, он не мог вымолвить ни слова, пребывая в ужасе от того, что за него уже
все решили. Опять.
Тем временем Люциус продолжил:
— Конечно, это случится не раньше, чем Астория окончит школу, а это еще два года.
Но время летит быстро, ты, наверное, уже сам это заметил, поэтому мы заранее
озаботились твоим будущим и будущим нашего рода.
— Чистокровного рода, — язвительно вставил Драко. Его голос дрожал, а лицо
скривилось от обиды и злости. Наверняка его судьба решалась даже без участия
матери. — Я все понял. Что-то еще? — он встал с кресла, собираясь уйти.
— Астория пока не знает, можешь ей рассказать сам. — Люциус понимал, какую реакцию
можно ждать от сына, но считал, что в конечном счете тот остынет и сам осознает все
плюсы их соглашения.
— Увольте, докладывайте сами, — Драко вышел, хлопнув дверью.
Люциус задумчиво крутил перстень на безымянном пальце.
***
Ранним утром десятого августа Драко Люциус Малфой активировал портключ и перенесся
в Хогвартс. В Большом зале уже находилось большинство его однокурсников со всех
факультетов, расположившихся по старой привычке за своими столами. Заметно
повзрослели будущие шестикурсники, приехавшие на сдачу СОВ, они заметно
волновались, в отличие от своих старших собратьев. Ученики обсуждали расписание
экзаменов и делились впечатлениями прошедшего лета, радостные выкрики и тревожные
интонации выдавали общее возбуждение.
За столом гриффиндорцев, как всегда, было шумнее всего. Драко заметил Финнигана,
Парвати Патил и Лонгботтома, который в этот момент как раз взглянул на него.
Сдержанно кивнув, Драко прошел мимо них и подумал, что за убийство Нагайны с
удовольствием пожал бы Лонгботтому руку. Поттера среди гриффов не было, отметил
Драко с досадой и одновременно с облегчением.
За столом слизеринцев, напротив, было спокойно, но это впечатление могло быть
обманчивым. Тео кивнул ему, едва увидев, а Панси тут же поднялась и устремилась
навстречу:
— Драко, как ты? — ее голос выказал волнение, хотя внешне она оставалась
невозмутима.
Отведя ее в сторону, он ответил:
— Здравствуй, Панс. Я в порядке, как сама?
— Я тоже. Драко, тебе невероятно повезло, — она говорила вполголоса и урывками,
стараясь, чтобы никто их не мог услышать. — У Грега и Тео отцы в Азкабане. Тео
остался один, но держится. У половины факультета кто-нибудь из семьи под
подозрением.
— Чего еще я не знаю? — Драко чувствовал себя совершенно не в своей тарелке от
неведения и, хвала Мерлину, что Панси так вовремя оказалась рядом. Рассказав
основные новости, она посетовала на то, что теперь всем выпускникам-слизеринцам
придется несладко из-за того «наследства», которое оставили родители некоторых из
них.
— Так что экзамены нужно сдать максимально хорошо, ведь рассчитывать многим теперь
придется только на себя.
После этих слов Драко задумался. Панси была права. И ему самому, похоже, тоже лучше
быть готовым к этому. Заняв место рядом с подругой, он незаметно наблюдал за
другими выпускниками Слизерина: Блейз выглядел самым спокойным, Грег — подавленным,
а Тео попросту замученным и уставшим, другие сохраняли вежливую невозмутимость и
только изредка бросали на «слизеринского принца» деланно равнодушные взгляды. На
другом конце стола нашлись сестры Гринграсс, которые, к счастью, не заметили его
появления. Тем временем собрались все преподаватели, и МакГонагалл вышла вперед.
Она обратилась к залу с приветственной речью, с приглашением на время экзаменов
расположиться в замке и с пожеланием удачной сдачи СОВ и ТРИТОНов.
После торжественного обеда все разбрелись по уже знакомым гостиным и спальням.
Драко, пообещав Панси встретиться позже, направился в кабинет директора. Каменная
горгулья стояла в стороне, он поднялся по винтовой лестнице, и, постучав в дверь
кабинета, вошел. Он не мог вспомнить, когда был здесь последний раз, но в одном был
уверен — тогда портрета Дамблдора на стене еще не было. МакГонагалл, увидев
растерянность и замешательство на его лице, поприветствовала и, кивнув на стул
напротив, присела в директорское кресло.
— Здравствуйте, мистер Малфой. — Минерва ожидала увидеть его на экзаменах, но никак
не в кабинете директора в первый же день. — Что-то случилось?
— Здравствуйте, профессор МакГонагалл. Надеюсь, я не сильно отвлекаю вас. — Драко
все еще сомневался в принятом решении и потому волновался. — Месяц назад я получил
письмо и хотел бы уточнить, утверждены ли уже списки тех, кто решил остаться на
повторное обучение.
— Мистер Малфой, списки открыты для всех до самого начала учебного года, но вы
должны понимать — сдав экзамены, назад пути не будет. — МакГонагалл с тревогой
смотрела на юношу, явно догадываясь о причине его визита.
— В таком случае я прошу внести и мое имя в этот список, если это возможно.
— Конечно, мистер Малфой, — достав из ящика длинный пергамент и развернув его на
столе, МакГонагалл вывела пером в самом конце исписанного листа — «Малфой Д.».
— Спасибо, директор, — воспряв духом, он встал с кресла.
— Ваш портключ двусторонний, при повторной активации он перенесет вас туда, откуда
вы прибыли, — добавила МакГонагалл, провожая его взглядом.
Драко кивнул и, еще раз поблагодарив ее, вышел.

Панси появилась в гостиной спустя полтора часа, которые он терпеливо провел в

ожидании ее прихода. Не обращая внимания на его ворчание по поводу ее долгого
отсутствия, та присела рядом на диван, и, глядя в камин, спросила:
— Ты остаешься, верно? — и, пристально на него взглянув, уточнила: — На повторный
курс.
— Да, на это есть причины. — Драко не ожидал от нее такой проницательности.
— У каждого есть причины поступать так, как он поступает, — она снова перевела
взгляд на огонь, — если этот поступок действительно обдуман.
Оба некоторое время молчали.
— Мне придется покинуть Хогвартс сегодня, может, прогуляемся перед этим?
Была также мысль навестить Северуса, но Драко рассудил, что тому сейчас наверняка
не до него. К тому же, в любом случае они увидятся уже через несколько дней.
— Пойдем на улицу, — предложила в ответ Панси, — замок я уже обошла. Кстати, его
здорово подлатали.
Согласно кивнув, Драко взял свои вещи и накинул мантию. Вместе они отправились во
внутренний дворик, затем обогнули квиддичное поле и пошли в сторону Хогсмида.
— Удачи тебе! Не забывай о нас, — подмигнула она, когда они пересекли кованые
ворота и Драко достал портключ.
— Удачи, Панс. И до встречи, — улыбнулся тот и растворился в воздухе.
Спустя мгновение Драко уже стоял в гостиной ставшего ненавистным французского дома.
Но теперь он знал — три недели, и до следующего лета можно будет забыть о
назойливых родственниках. Еще один год в Хогвартсе уже не казался юному Малфою
возвращением в кошмар.

*В книге метлы было две, на одной спасались Гарри с Драко, на второй — Рон,
Гермиона и Гойл. Вариант фильма мне понравился больше ;-)
**Да, Астория в моем представлении блондинка, ничего не могу с этим поделать.

========== 6 глава. Невилл ==========

Стремительно летели дни. Вскоре после дня рождения из Хогвартса прилетели две совы.
Гарри, ознакомившись с письмом и списком новых учебников, удивленно сообщил
Гермионе, что его назначили старостой факультета, а она, не менее удивленно, но
весьма довольным тоном — что ее назначили еще и старостой школы.
По этому случаю они на следующий же день отправились в Косой переулок. Гарри сильно
вытянулся за прошедший год, поэтому первым делом они зашли в магазин мадам Малкин,
где он приобрел несколько новых мантий. Купив все необходимые учебники, друзья
также заскочили во «Всевозможные Волшебные Вредилки» — после вынужденного простоя
магазинчик вновь распахнул двери многочисленным посетителям и, к тому же, здорово
расширил ассортимент шуточных товаров. Перекинувшись парой слов с Роном и взяв с
него обещание навестить дом Блэков в ближайшее время, друзья двинулись дальше по
улице. К невероятной радости Гарри, кафе Флориана Фортескью было открыто и,
поспешив туда, друзья встретились с его хозяином. Тот тут же угостил их
великолепным мороженым, и, засыпанный вопросами, принялся рассказывать о том, как
его похитили Упивающиеся и о своих скитаниях после побега. Посетив еще несколько
лавочек, они зашли к Олливандеру, который был безумно рад встрече. Его почти
разрушенный магазин сейчас выглядел даже лучше, чем в былые времена. И вообще вся
аллея словно преобразилась: всюду пестрели яркие вывески, флажки и разноцветные
фонарики, из каждого окна доносилась веселая музыка. Преображенный Косой переулок
поражал воображение, и Гарри на миг подумал, что таким образом его обитатели
пытаются забыть ту разруху и упадок, что царили здесь совсем недавно. Еще немного
побродив между снующими туда-сюда волшебниками и их детьми, друзья вернулись на
Гриммо.

Все последующее время в доме царили умиротворение и тишина. Гермиона все дни
напролет читала учебники, даже сам Гарри пролистал несколько книг за шестой курс,
чтобы освежить в памяти знания годичной давности. А пару книг он и впрямь
прочитал — все-таки Защита всегда нравилась ему больше остальных предметов.
В один из вечеров он, разбирая свои вещи, нашел карту Мародеров. Посмотрев на
календарь, Гарри развернул пергамент на кровати, взял палочку и торжественно
пообещав все необходимое, склонился над проступающими контурами. Множество точек
сновали по замку, не так много, как во время учебы, но и не так мало, как во время
каникул. «Экзамены», — догадался он. Вчитываясь в подписи точек, он находил
знакомые имена. Вот Невилл беседует с профессором Спраут, а в одном из коридоров
замерли двойняшки Патил, в гостиной их башни за столом сидит Симус, вероятно,
судорожно повторяя материал. Проводив взглядом учеников других факультетов, Гарри
отметил подружек Ханну и Сьюзан, которые совсем недавно гостили у него, к ним
приближалась точка «Эрни Макмиллан», а в соседнем коридоре Майкл Корнер и Терри Бут
медленно двигались в сторону Большого зала. За пределами замка, недалеко от хижины,
нашелся Хагрид. А у самой кромки Черного озера обнаружились еще две точки — «Драко
Малфой» и «Панси Паркинсон». Затаив дыхание, Гарри наблюдал за их медленным
перемещением, предполагая, что давние знакомые решили прогуляться перед ужином.
— За кем наблюдаешь? — голос Гермионы вывел его из оцепенения. Она присела рядом,
всматриваясь в карту. — Дверь в твою комнату была открыта и я, увидев тебя, так
восторженно что-то изучающего, решила присоединиться. Надеюсь, не помешала?
— Нет, конечно. В замке как раз собрались желающие сдать экзамены. Через несколько
дней они навсегда покинут стены школы.
— Но мы-то еще вернемся, — весело ответила подруга, — смотри, профессор Снейп уже,
видимо, вовсю разговаривает, — Гермиона указала на подземелья, где точка «Северус
Снейп» неподвижно стояла в окружении других, среди которых были Теодор Нотт,
Грегори Гойл и обе сестры Гринграсс. Затем, резко отделившись, его точка
направилась в сторону лестниц.
— У меня ощущение, будто мы подглядываем за ними, — заметила Гермиона, покраснев, и
Гарри, произнеся «Шалость удалась», сложил пергамент.
Присев на бывшую кровать Рона, девушка посмотрела в окно, за которым разыгралась
непогода. Теплые деньки, как это часто бывало в такое время года, сменились
дождливой сыростью. Убрав карту в стол, Гарри предложил Гермионе и поиграть в
шахматы, на что та с радостью согласилась.

Через две недели, как и обещал, появился Невилл. Он аппарировал прямо к дому, держа
в руках какую-то плоскую и длинную коробку — Гарри увидел его в окно второго этажа,
и, спустившись, открыл гостю дверь.
— Гарри, привет! — Невилл, широко улыбаясь, зашел в коридор.
— Здравствуй, Невилл, проходи в столовую, я сбегаю за Гермионой, — ответил Гарри и
скрылся на лестнице.
Спустя пару минут друзья уже обнимали выпускника и поздравляли с успешной сдачей
экзаменов.
— Мне казалось, это никогда не кончится! — пока грелся чайник, Невилл с чувством
рассказывал о мучениях последних дней. — Каждый день какой-нибудь экзамен! Хорошо
хоть результаты объявили сразу, а не через месяц, как после СОВ.
Защиту от темных искусств, к величайшей радости и гордости Гарри, Невилл сдал на
«превосходно», как и горячо любимую им Травологию.
Когда Гермиона поставила перед ними кружки, Гарри, наконец, озвучил то, что хотел
сказать в самом начале:
— Невилл, я не поблагодарил тебя за участие в этом, — обведя руками столовую,
произнес он. — Это самый грандиозный подарок, какой только можно было придумать!
— Вслед за этими словами он скрылся за дверью столовой, а спустя пару минут
появился с большой коробкой, в каких обычно продают конфеты. Опустив ее на стол
прямо перед Невиллом, он продекламировал:
— Начинающему гербологу в честь прошедшего дня рождения, а также в честь успешной
сдачи экзаменов — набор редких трав и семян! — картинно поклонившись, Гарри сел
напротив и с довольным лицом наблюдал как друг, изумленно замолчав, открыл подарок
и, с осторожностью прикасаясь к каждому свертку, коих здесь было не меньше двух
дюжин, начал изучать надписи.
— Это же очень дорогие семена действительно крайне редких растений! — тот,
рассмотрев все мешочки, с благоговением закрыл коробку и, посмотрев на Гарри, с
невероятной серьезностью заявил: — Я их все посажу! — а после рассмеялся, понимая,
как забавно это прозвучало.
Гермиона достала имбирное печенье — визитную карточку Кричера — и поставила вазочку
на стол. Вскоре они уже пили чай и весело обсуждали события последних недель. Гарри
рассказал о том, как появился в свой день рождения в доме и как не узнал его.
Гермиона поведала о каждом дне ремонта, а Невилл комментировал все этапы, через
которые проходила их команда. В какой-то момент, стукнув себя по лбу, он выскочил в
прихожую и вернулся с коробкой, сверкающей разными цветами.
— Чуть не забыл! — водрузив коробку на стол перед Гарри, пояснил Невилл: — Это
специальный подарок тебе от «Все для квиддича», они перехватили меня пару дней
назад в Косом переулке — оказывается, хотели отправить подарок курьером, но адрес
твой так и не смогли разузнать.
Невилл с любопытством смотрел, как Гарри разорвал упаковку, а когда оттуда блеснуло
древко метлы, они с Гермионой не выдержали и перегнулись через стол, чтобы
взглянуть поближе.
— Это же «Молния»! — воскликнул Гарри, полностью освободив от блестящей обертки
новехонькую метлу — точную копию той, что когда-то верно служила ему. Он крутил ее
так и эдак, ухмыляясь и качая головой.
Внутри нашлась и фирменная открытка:

«Мистер Поттер, до нас дошли сведения, что некоторое время назад Вы лишились
предыдущей Вашей метлы. Мы посчитали необходимым исправить сие досадное
недоразумение, в связи с чем просим Вас оказать нам честь и принять от лица нашего
магазина эту метлу. С Днем рождения!»

Невилл, радостный оттого, что именно ему перепала возможность передать Гарри
«Молнию», сел обратно и, взяв кружку с чаем, довольно улыбнулся.
— Теперь ты обязан вернуться не только в школу, но и в сборную Гриффиндора, —
заметила Гермиона, наблюдая за тем, как Гарри бережно складывает метлу обратно в
коробку.
— Кстати, знаете, кого я видел в Хогвартсе в первый день сбора? — Невилл продолжал
рассказывать о последних днях, проведенных в школе. — Малфоя! Вы не поверите, но…
Гарри вдруг закашлялся, и Гермиона, схватив палочку, произнесла «Анапнео». Пришедши
в себя, тот прохрипел, что все нормально, и Невилл продолжил:
— И он даже поздоровался со мной! Ну, то есть он кивнул мне, — уточнил Невилл.
Гермиона, все еще с опаской поглядывая на подавившегося неизвестно чем друга,
произнесла:
— Почему же не поверим? Гарри здорово помог их семье — своими показаниями он
обеспечил им свободу, да и они сами, на мой взгляд, уже давно были не рады своему
положению. Думаю, после воскрешения Волдеморта у многих просто не было выбора, а уж
у Малфоев и подавно.
Пока друзья обдумывали ее слова, она продолжила:
— Значит, Малфой сдал экзамены. Интересно, с какими результатами…
Вечный враг Гарри всегда был для нее самой своего рода соперником в плане учебы. С
одной стороны. А с другой — коллегой, ведь оба они учились лучше всех на своих
факультетах. А теперь Малфой сдал все экзамены, а ей предстоит учиться целый год,
чтобы его догнать.
— Даже не знаю, больше я его не видел, — ответил ей Невилл, а потом, посмотрев на
время, понял, что засиделся. — Ребята, мне, пожалуй, пора.
Проводив его, Гарри и Гермиона еще немного побыли в гостиной, а после отправились
спать.
В последующие дни несколько раз забегал Рон. В эти моменты подруга сразу бросала
свои учебники и они втроем спускались в столовую, где за ароматным чаем слушали его
рассказы о магазинчике. Похоже, с каждым днем дела у семьи Уизли налаживались, и
настроение их младшего сына наглядно это демонстрировало.
Меж тем уже через неделю начиналась учеба, и Гермиона решила провести пару дней у
родителей, а заодно забрать Живоглота, который был там с тех пор, как она привезла
его из Норы. Она аппарировала из дома Гарри ранним утром, договорившись встретиться
с ним на вокзале Кинг-Кросс. Ей снова, а Гарри — впервые предстояло стать
старостами и взять на себя соответствующие обязательства, в том числе за встречу
первокурсников.

========== 7 глава. Снова в школу ==========

Вид облаков в иллюминаторе одновременно завораживал и пугал. Это был первый и,

Драко очень надеялся, последний раз, когда он перемещался таким маггловским
способом. Ни в Аврорате, ни в Хогвартсе на этот раз никто не подумал о том, как
младшему Малфою из далекой Франции отправиться в родную школу, дабы продолжить
изучать волшебные науки. Аппарация под запретом, портключ школьная сова не
принесла, поэтому рано утром он сел в обычное маггловское такси и отбыл в аэропорт
Марселя. А там, героически превозмогая страхи и смущение относительно своей полной
неосведомленности о правилах поведения в подобных местах, чистокровный наследник
провел целых два часа — вылет, как назло, задерживался. Сев наконец в самолет и
посмотрев на часы, Драко запаниковал — даже с учетом разницы во времени он
катастрофически не успевал на Кингс-Кросс. Еще через час он смирился с опозданием и
теперь предавался размышлениям о своей несчастной участи. А вид за окном более чем
располагал к этим размышлениям.
Последние три недели, проведенные в особняке старых свах, как ни странно, прошли
спокойно. Гринграссы уехали за день до начала экзаменов, и Драко больше о них не
вспоминал. Удивительно, но отец также больше не возвращался к тому разговору, делая
вид, будто ничего не произошло. Когда Драко заявил о своем решении вернуться на
последний курс, тот лишь поднял бровь, Нарцисса же нашла в этом решении много
плюсов. В тот день, когда Драко вернулся из Хогвартса и прямиком направился в парк,
она нашла его и у них состоялся долгий разговор. Присев рядом на скамью, мама
попросила его не злиться на отца и не расстраиваться, рассказала, как в свое время
им самим пришлось познакомиться буквально перед помолвкой и как они первое время
осаждали друг друга по всякому поводу, но к моменту свадьбы души друг в друге не
чаяли. Вспоминая их с отцом юность, она выглядела такой беззаботной и счастливой,
что Драко стало стыдно за свои глупые проблемы. В конце концов, думал он, главное
сейчас то, что все они живы, на свободе и рано или поздно вернутся в Англию.
Нарцисса в тот день долго гуляла с ним, а под конец прогулки нежно обняла и,
поцеловав в лоб, сказала:
— Драко, никто не будет вас заставлять, если вы будете категорически против, просто
присмотритесь друг к другу, тем более, — подмигнула она, — что теперь у вас будет
гораздо больше возможностей сделать это.
В тот момент Драко понял, что оказал себе медвежью услугу — теперь младшую
Гринграсс он будет лицезреть семь дней в неделю до самого лета. И будто этого мало,
на следующий день снова прилетела школьная сова. На этот раз без портключа, зато с
уведомлением о том, что «Мистер Драко Малфой назначен старостой факультета Слизерин
в паре с мисс Гринграсс. Просьба явиться в школу в назначенное время и срок».
Печальные воспоминания прервала проходящая мимо стюардесса — она предлагала всем
напитки, и Драко попросил стакан воды. Сделав глоток, он чуть не подавился — та
оказалась с пузырьками, что было бы уместно для игристого вина, а никак не для
воды — и пролил на себя ее остатки. Вовремя подавив желание достать палочку и
высушиться (хвала Мерлину, что таким заклинанием пользоваться не запрещалось), он
вытерпел все попытки тут же засуетившейся стюардессы хоть как-то исправить его
жалкое положение. После ее ухода, продолжая сидеть в мокрой рубашке, Драко совсем
расстроился, и, проклиная свою тяжкую судьбу, уткнулся лбом в стекло иллюминатора.
В глазах предательски защипало. А память словно специально подкидывала щемящие
воспоминания о том, как мама обняла его тогда в парке и сегодняшним утром,
провожая. Пара горьких слезинок скатились по нежной, мраморно-белой коже. И почему-
то во всех несчастьях хотелось обвинить… Поттера. При мысли о нем пришли образы из
того самого сна, и Драко стало отчего-то еще более грустно, вспоминая об
ускользающем от него «герое».
Как оказалось, он задремал. А проснулся оттого, что пилот воздушного судна — да-да,
они называют это судном — незримо оповещал пассажиров о том, что прибытие
задержится на какое-то время из-за непогоды, разыгравшейся над Лондоном. Посмотрев
на часы, Драко сардонически улыбнулся — Хогвартс-экспресс уже который час в пути, а
один из старост Слизерина сегодня не будет присутствовать на распределении и вообще
чудо, если доберется до школы. С такими скорбными мыслями он провел еще около часа,
пока «судно» кружило в небе. Под конец его уже начали посещать мысли о том, как
нелепо закончилась жизнь последнего из Малфоев — в маггловской посудине, упавшей с
неба, когда персонал попросил всех пристегнуть ремни и приготовиться к посадке.
О, эти несколько секунд Драко не забудет никогда! Как на скорости, сравнимой разве
что с удесятеренной скоростью «Нимбуса» самой последней модели, эта дьявольская
железяка проносилась мимо парков, огромных транспортных развязок и маггловских
высоток, и как неотвратимо приближалась она к земле, наверняка, обрекая на
мгновенную смерть всех присутствующих — так думал Драко, вжавшись в кресло и кося
взгляд на маленькое окно. И покуда мимо проносились деревья и постройки местного
аэропорта, в его голове проносилась вся его, по сути, глупая и бессмысленная жизнь.
Но в какой-то момент он почувствовал мягкий толчок, и самолет начал быстро
тормозить, завершая свой путь. Когда самолет остановился и магглы вокруг начали
суетиться, вставая со своих мест, Драко все еще не мог поверить, что эта посудина
переместила его в Лондон.
После он потерял массу времени, пытаясь найти того, кто объяснит, где найти свой
багаж, и еще минут двадцать на то, чтобы выудить свой чемодан на движущейся подобно
гигантской змее ленте. Выйдя из аэропорта с героически отвоеванным багажом и пройдя
еще через семь кругов ада, вызывая такси, Драко снова оказался в маггловской
железяке. Правда, на этот раз такси ехало не торопясь, словно намекая на то, что он
все равно уже опоздал. Наконец, увидев знакомые очертания вокзала и рассчитавшись с
водителем, Драко воспрял духом. Выйдя из машины и вытащив уже ставший ненавистным
багаж, он побежал. Он бежал, сломя голову, надеясь непонятно на что, чемодан больно
бил по ногам, а уложенные с утра волосы наверняка растрепались. О, видел бы его кто
сейчас! «Слизеринский принц» мчался на всех парусах на платформу 9¾, но, когда он
прямо на бегу прыгнул сквозь стену, новая волна обиды и горечи захлестнула его —
перрон был совершенно пуст. Посмотрев на большие вокзальные часы, Драко
усмехнулся — ну конечно, опоздать на четыре часа и еще на что-то рассчитывать было
как раз в духе самонадеянных слизеринцев, а он среди них всегда был самым
выдающимся представителем. Медленно остановившись, он выпустил чемодан из онемевшей
от тяжести руки и согнулся пополам, пытаясь отдышаться и справиться с очередным
пощипыванием в глазах.
Став жертвой обстоятельств, несчастный Драко провел на вокзале еще долгое время,
все больше погружаясь в пучину страданий. В голову так и лезли возможные заголовки
газет: «Отучившийся семь лет в школе Чародейства и Волшебства ученик не смог
добраться до школы» или так: «Драко Люциус Малфой, наследник известной чистокровной
семьи, остался ночевать на вокзале». Обойдя платформу несчетное множество раз и
успев проклясть всех, начиная от Министерства, Аврората и заканчивая Лордом и,
конечно, Поттером, Драко печально уселся на свой чемодан.
— Драко! Скорее, ты куда пропал? — вдруг услышал он знакомый голос.
Тут же вернув лицу непринужденный вид, он выпрямился и увидел подбегающих к нему
Асторию и Панси. Последняя, проворчав что-то о гнезде на голове, достала палочку и
поправила ему прическу. Астория же была взволнована и все уговаривала
поторапливаться, на что Панси ей ответила:
— Сдавай уже аппарацию и не придется каждый раз просить помощи. Ну? Готовы? — И не
получив ответа, схватила обоих и аппарировала.
Когда они очутились в Хогсмиде, Драко, превозмогая тошноту и головокружение,
бросился обнимать старую подругу. Она, не менее удивленная, весело воскликнула:
— Вот как меняет людей околомаггловская жизнь. Драко, вам пора, ученики уже
прибыли. До встречи! — и, поцеловав его на прощание в щеку, скрылась в вихре
аппарации.
Астория впервые угрюмо взглянула на Малфоя и, схватив за рукав, торопливо потащила
в сторону замка. Всю дорогу они шли молча, также молча пересекли вход на территорию
школы и, наконец, оказались перед воротами замка. Дубовые двери были распахнуты.
Драко оставил чемоданы в холле, куда уже сгружался багаж учеников, и дальше они
спокойным шагом направились ко входу в Большой зал. Судя по звукам, они успели
вовремя — распределение только началось. Стараясь не привлекать внимания и не
мешать святой процедуре формирования традиционного раскола между маленькими
волшебниками, опоздавшие старосты вошли в зал. Астория, как уже начинал понимать
Драко, спасла его сегодня от неминуемой и абсолютной катастрофы.
Но, шествуя к слизеринцам, он понял, что катастрофа его все-таки настигла: с
ближайшего, как оказалось, гриффиндорского стола в него неверящим взглядом вперился
не кто иной, как Поттер. Убедив себя подумать об этом позже, Драко, пройдя мимо
столов Когтеврана и Пуффендуя, обогнул нескольких студентов и, сев рядом с
Асторией, наконец смог спокойно вздохнуть. Гринграсс в этот момент как раз
приветствовала последних первокурсников, которых Шляпа определила на их факультет.
Тут же МакГонагалл начала ежегодную приветственную речь.
Столы еще были пустые, и Драко понял, как голоден — последний раз он ел утром, а в
самолете после эквилибристического представления со стаканом воды больше рисковать
не стал, скромно отказавшись от обеда. Меж тем новый директор не торопилась
заканчивать свой доклад. Она подробно рассказывала о том, какие грандиозные работы
были проделаны в школе, какую помощь оказали выпускники, Министерство и совет
попечителей, какие изменения произошли в замке и среди преподавательского состава,
упомянула что-то о том, что была пересмотрена схема совместных занятий, и говорила
еще что-то очень нудно и долго. Кажется, Драко даже начал засыпать, но урчание в
животе вернуло его к реальности и весьма вовремя — как раз в этот момент
торжественная речь была окончена и под пожелания интересной плодотворной учебы и
приятного аппетита столы наполнились всевозможными яствами.

Гермиона заметила взгляд Гарри сразу, как Малфой вошел в Большой зал — для нее
самой появление последнего явилось полной неожиданностью. Ведь ни на вокзале, куда
они аппарировали с другом практически одновременно, ни в самом поезде, который они
обошли на несколько раз, пытаясь утихомирить новоявленных магов, вредного
слизеринца не наблюдалось, да и не ожидалось. В вагоне старост она видела Асторию
Гринграсс, назначенную в этом году старостой Слизерина, кто же был ее напарником —
оставалось загадкой, по крайней мере, до настоящего момента, с ухмылкой подумала
Гермиона. В Хогвартс-экспрессе не было ни одного свободного места, и сейчас, глядя
на Большой зал, она отметила, что последний раз тут было столько учеников разве что
на Турнире четвертого курса. В поезде они с Гарри, казалось, впитывали каждую
минуту, ведь это было их последнее «начало учебного года». Гермиона старалась
запомнить каждый миг, каждый пейзаж за окном, каждый восторженный взгляд, которым
их с Гарри провожали ученики.
Прибыв в Хогсмид, первокурсники традиционно отправились к замку через озеро, а
остальные — на каретах с фестралами, которых теперь могло видеть гораздо большее
число студентов. Двор перед школой был заново отреставрирован, но все же чем-то
неуловимо отличался от своего предшественника, как и Большой зал, в котором только
на первый взгляд все выглядело привычно, ну разве что столы Слизерина и Гриффиндора
теперь стояли по разные стороны, что показалось Гермионе странным. Всюду появлялись
знакомые, но повзрослевшие лица, большинство студентов с восхищением глядели на них
с Гарри и, кажется, все были просто счастливы учиться вместе с героями войны.
Вторым старостой школы был назначен Джастин Финч Флетчли, вместе с которым Гермиона
лежала в больничном крыле на далеком втором курсе. Он, как она помнила, почти весь
прошлый год провел в бегах и был одним из немногих семикурсников, кто вернулся на
повторное обучение. Потом в зал вошла МакГонагалл в сопровождении прибывших
новичков, жутко нервничающих и глазеющих по сторонам. Гермиона вспомнила, как и они
сами волновались на первом курсе, ожидая некоего испытания. Она и Гарри провожали
взглядом тех, кто уже расходился по своим столам, не забывая приветствовать тех,
кто присоединялся к их собственному. Затем была приветственная речь, в ходе которой
выяснилось, что вести Зелья по-прежнему будет профессор Слизнорт, а деканом
Слизерина и преподавателем ЗОТИ станет профессор Снейп. Переведя взгляд на
последнего, Гермиона заметила, что тот заметно посвежел и выглядел как будто
моложе. Поймав его взгляд, она улыбнулась, на что он фирменно поднял бровь.
Смутившись, Гермиона снова обратилась в слух. Директор представляла других
профессоров. Хагрид, в ответ на хвалебные речи МакГонагалл, прослезился. Он
продолжал преподавать уход за магическими существами, и Гермионе на долю секунды
стало стыдно, что они забросили его предмет. Потом начался пир, и пространство
наполнилось звоном ножей, вилок и разговорами.
В какой-то момент, как по команде, в зал ворвались привидения. Видимо, они хотели
произвести впечатление на первогодок — и им это удалось: с визгами те залезли под
столы, пораженно разглядывая полупрозрачные фигуры; позже некоторые из учеников
даже осмелились с ними заговорить. За гриффиндорским столом сэр Николас кивками
приветствовал новых учеников: дети с ужасом смотрели, как его голова почти
отрывается от тела, а затем возвращается на место.
— Гарри, не спи, скоро нам знакомить первокурсников с нашей башней! — взглянув на
друга, Гермиона заметила, что тот находится в прострации.
— М? — очнулся тот.
— Интересно, что имелось в виду под «пересмотр концепции совместных занятий»?
— добавила она.
Гарри в этот момент не думал ни о какой концепции, все его мысли витали вокруг
блондина с раскрасневшимися и уставшими глазами, который некоторое время назад
прошел мимо их стола и которого он никак не ожидал здесь увидеть. Ведь Драко был
тут, в замке, во время экзаменов — об этом говорил Невилл, и он сам лицезрел того
на карте Мародеров. Вспомнив, что Гермиона ждет ответ, Гарри произнес:
— Кажется, я прослушал эту часть. Послушай, что здесь делает Малфой?
— Как что? То же, что и мы, — весело ответила подруга. — А еще он снова староста, я
заметила значок, когда он проходил мимо.
Гарри пытался разглядеть Драко за слизеринским столом, но с его зрением, да еще на
таком расстоянии, это было бесполезно. Он как раз допивал тыквенный сок, когда
Гермиона засуетилась.
— Гарри, пойдем, отведем первогодок — время! — с этими словами она вышла из-за
стола и позвала за собой новых учеников их факультета. Гарри встал следом и вместе
они направились в холл. Уже поднявшись по мраморной лестнице и обернувшись, он
увидел выходящих из Большого зала Малфоя и его напарницу, следом за теми шли
первокурсники Слизерина.
У портрета Полной дамы Гермиона сообщила пароль, и вся процессия зашла в гостиную.
Восторженное «о-ох» пролетело по комнате.
— Там лестница в спальни мальчиков, — по окончании небольшого знакомства с общей
комнатой, сообщил Гарри и жестом указал ребятам, куда надо идти.
— Девочки, вам сюда, — указала Гермиона на другую лестницу, и ее подопечные
скрылись из виду.
— Ну вот, мы снова здесь, — радостно сказала она и села напротив камина. Гарри упал
рядом.
— Жаль, что Рон не с нами, — посетовал он. Сегодняшний вечер напомнил ему их
собственный первый курс. Рон уже тогда был его другом.
Они долго сидели, вглядываясь в пламя, а потом в гостиной начали собираться
остальные гриффиндорцы. Кто-то направлялся в спальни, кто-то оставался тут,
обсуждая прошедшее лето и делясь воспоминаниями — и радостными, и не очень. Гарри
еще хотел сходить к Хагриду, но плотный ужин действовал усыпляюще, и вскоре он,
пожелав Гермионе спокойной ночи, поднялся на самый верх башни.
«7 курс» — значилось на табличке знакомой двери. Зайдя внутрь, Гарри улыбнулся —
спальня, по сравнению с первым курсом, теперь не казалась такой огромной, пять
кроватей еле умещались в круглой комнате, а узкие окна не были такими уж высокими.
После душа он обнаружил в комнате уже спящих Дина Томаса и одного из ребят с курса
Джинни. Задернув полог над кроватью, Гарри лег и долго не мог уснуть, перебирая
события прошедшего дня. Он старался ни о чем не думать, но из головы никак не
выходили покрасневшие глаза и отросшие платиновые волосы.

========== 8 глава. Расписание ==========

Утром он проснулся раньше всех — видимо, сказалась привычка, сформировавшаяся

летом. Бесшумно покинув спальню, Гарри умылся и спустился в гостиную. Гермиона уже
была здесь, деловито что-то выписывая за одним из столов.
— Доброе утро! Что на сегодня в обязанностях старост? — весело поприветствовал он
ее и сел рядом.
Гермиона, подняв взгляд, улыбнулась:
— Привет! Пожалуй, только расписание. Раздадим его за завтраком. Вот, держи,
перепиши для первых трех курсов. — Она передала Гарри несколько пергаментов и
подвинула на середину стола большой лист с общим расписанием.
Вскоре все собрались за завтраком. Оба старосты раздали ученикам размноженные листы
пергаментов, а шестикурсникам Гермиона объявила, что их расписание будет уточнено
после беседы с деканом. Гарри, получив собственный пергамент, пробежался по нему
взглядом: сегодня у них только сдвоенная Травология, в четверг — Чары, в пятницу —
Защита от темных искусств. В понедельник — Трансфигурация, а во вторник — Зелья.
Видимо, расписание специально составлялось таким образом, чтобы занятия были в
первой половине дня, а послеобеденное время оставалось на совести семикурсников, и
Гарри пообещал использовать его с максимальной пользой. Гермиона смотрела на
собственный пергамент и хмурилась. Она уже что-то хотела сказать, когда рядом
возникла Джинни и, сев напротив Гарри, обратилась к нему:
— Гарри, привет! Меня назначили капитаном по квиддичу, — приподняв брови, она
довольным взглядом указала в сторону значка на своей форме, — и как капитан
команды, я обязана тебя спросить, — сделав паузу, она подмигнула и, наконец, задала
свой вопрос: — Ты будешь ловцом?
Все вокруг замерли, ожидая ответа Гарри, а он в этот момент обдумывал только что
данное себе обещание больше заниматься. Гермиона, казалось, прочитала его мысли.
— Ну и чего ты ждешь, соглашайся! — рассмеялась подруга и легонько толкнула его
плечом. Кажется, война поменяла их местами, раз теперь он думает об учебе больше
Гермионы. — К тому же, у тебя снова есть «Молния»…
— Что? — воскликнула Джинни, сверля его негодующим взглядом. — И ты еще
раздумываешь?
Гарри покачал головой.
— Хорошо, я попробую не подвести вас, — сдался он на радость окружавших его людей,
которые тут же загудели и одобрительно захлопали. — А как же отборочные?
— Гарри, ты всерьез полагаешь, что кто-то захочет составить тебе конкуренцию на
роль ловца? — спросила Джинни, посыпая овсянку сахаром. — Вот желающих стать
охотниками хоть отбавляй, но что касается ловца, то весь факультет мечтает, чтобы
им стал ты.
Сидящий рядом Дин Томас подтвердил ее слова, добавив, что и он сам будет вновь
пробоваться охотником. Отборочные, как выяснилось, пройдут в субботу после
завтрака. Уже собираясь уходить, Гарри спросил у той насчет тренировок.
— Скажу в начале следующей недели. — И уже когда Гарри отошел, она, вспомнив,
крикнула: — Кстати, первый матч уже в ноябре!

В это время за слизеринским столом капитан их сборной Урхарт — ныне обучающийся с

Драко на одном курсе, задавал ему аналогичный вопрос.
— Пожалуй, я воздержусь, — холодно ответил Драко и вручил тому его расписание.
Однако его отказ давал шанс другим желающим попробовать себя в игре, которые тут же
засыпали Урхарта вопросами. Жестом прервав галдеж, тот ответил:
— Отборочные испытания во вторник в семь вечера, — и опустился на свое место.
Драко с сожалением вспомнил, как развевалась мантия по ветру во время тренировок и
как они с Поттером носились по полю в поисках снитча. Как бы там ни было, после
случая в Выручай-комнате Драко больше на метлу не садился. Кроме того, он взял себе
дополнительные предметы. Если в прошлом году ему было не до учебы, то на этот раз
он терять время не хотел и снова записался на уроки Рун и Нумерологии, которые
бросил после шестого курса. «После смерти Дамблдора», — уточнил внутренний голос.
После всего, что он устроил в Хогвартсе за прошедшие годы, Драко порой было стыдно
оттого, что он по-прежнему здесь, под защитой прекрасного древнего замка, вкушает
заботливо приготовленную домовиками пищу. Последние два года здорово пошатнули его
былую самоуверенность. Но он не был бы слизеринцем, если бы не умел затыкать
совесть на полуслове, полагая, что все блага он получает если и не заслуженно, то,
как минимум, не противозаконно.
Вчера вечером, спустившись вместе с Асторией и первокурсниками в подземелья и
показав тем комнаты, Драко тотчас ушел к себе и уснул, вероятно, вперед малышни. А
утром, обведя взглядом пустующие кровати, убедился, что проспал дольше всех.
Наскоро приняв душ и поднявшись в Большой зал, он получил от Астории пачку
пергаментов и обиженный взгляд.
— Мог бы сразу сказать, что выполнять обязанности старосты ниже твоего
достоинства, — процедила та, и, развернувшись, пошла в другой конец стола,
параллельно раздавая расписание ученикам.
«Удачный и милейший союз», — с кривой ухмылкой вспомнил Драко слова теток и,
отодвинув тарелку с недоеденной овсянкой, отправился на первый урок — сдвоенную
Трансфигурацию. Как выяснилось, с Когтевраном.
Признаться, встреча с Поттером добавила перчинку в представлявшиеся серыми учебные
будни, и он, как и раньше, ждал совместного урока. Собирался ли он снова доставать
«героя» — нет, для начала Драко просто хотелось его увидеть, но ни на
Трансфигурации в среду, ни на Зельях в четверг (сдвоенных с Пуффендуем) очкарика,
как и других гриффиндорцев, не оказалось. Зато как Драко обрадовался, встретив на
Рунах его подружку-заучку! Впрочем, радость была недолгой — Поттера в кабинете не
было и, напрягши память, Драко вспомнил, что Руны тот не посещал. И вообще желающих
изучать этот нелегкий предмет можно было пересчитать по пальцам. «Что ж, меньше
конкурентов возникнет при устройстве на работу», — прагматично подумал Драко,
направляясь во двор, а оттуда, вдоль терассы, по виляющей тропинке — к лодочной.
Вчера он тоже приходил сюда и долго смотрел на воду. Волны и тишина успокаивали его
звенящие нервы, а одиночество — душу.
После ужина Драко зашел в учительскую и обнаружил там Северуса.
— Не ожидал тебя снова увидеть в школе, — вместо приветствия сказал Снейп,
оторвавшись от какого-то длинного свитка.
— И вам добрый вечер, крестный, — с ухмылкой улыбнулся Драко, проходя в комнату.
Он был уверен, что Снейп не стерпит подобного обращения к себе в стенах замка и
мгновенно поставит его на место. Но вместо этого, отложив свиток и приблизившись,
профессор положил ему руку на плечо и, тревожно вглядываясь в лицо, спросил:
— Во что ты опять ввязался?
— Я тоже рад вас видеть, — с кривой усмешкой огрызнулся Драко.
— Почему ты здесь? От чего прячешься? — сжав плечо, еле слышно спросил Снейп.
— Я не прячусь, я решил сдать ТРИТОН еще по двум предметам, — возмущенно ответил
крестник.
— Когда возвращаются родители? — не унимался Снейп.
— Как только Министерство соизволит вернуть нам наш дом, — процедил Драко, и тут
его взгляд случайно упал на шею Северуса — высокий воротник немного отогнулся,
обнажив край безобразного шрама, уходящего вниз. Мгновенно посерьезнев, Драко
забормотал, почти перейдя на шепот:
— Как вы… Где это произошло… И кто…
Не дав мальчишке договорить, Северус отрезал:
— Все вопросы в моем кабинете, башня ЗОТИ, третий этаж. Думаю, дорогу вы знаете.
— И, смягчившись, добавил: — Приходите после моих занятий. И, кстати, не вздумайте
их пропускать!
В этот момент в учительскую зашла Гермиона Грейнджер. Увидев присутствующих, она
смутилась.
— Добрый вечер, профессор Снейп, — голос ее был немного взволнован. Драко с ней
виделся на Рунах, поэтому приветствовать друг друга было лишним.
— И вам доброго дня, — бросил ей Северус и, кивнув Драко, удалился.
Гриффиндорка, проводив взглядом преподавателя, прошла к стеллажу со свитками. А
Драко, не откладывая в долгий ящик то, зачем пришел, подошел к висящей на стене
большой таблице. «Что ж, посмотрим…». Коснувшись листа палочкой один раз, другой,
он, наконец, увидел расписание седьмого курса. Драко изучал предметы, назначенные
гриффам на понедельник и вторник, а то, что Поттера ему не увидеть в среду и
четверг — было уже известно. Досадно поморщившись, он перевел взгляд на пятницу, и
уголок его рта еле заметно тронула улыбка — завтра их ожидал общий урок у
крестного, две пары, у всех четырех факультетов. Потухший взгляд заискрился и,
вернув расписанию прежний вид, он вышел вслед за деканом.
«Любопытно…» — подумала Гермиона.

На следующий день, после завтрака, семикурсники разных факультетов направлялись в

одно и то же место — некогда запрещенный коридор третьего этажа, в кабинет Защиты
от темных искусств.
Гарри, поднимаясь по лестнице вместе с Гермионой, думал о том, когда все успеть. На
Травологии им задали огромную работу, не менее пятнадцати дюймов, а вчера, на
Чарах, профессор Флитвик «обогнал» Помону Спраут, задав сочинение на тему
медицинских заклинаний длиною в двадцать пять дюймов. И это два из пяти предметов:
как будет справляться Гермиона с дополнительными Рунами и Нумерологией, Гарри не
представлял.
Когда они дошли до класса, он вдруг осознал, что не испытывает ни волнения, ни, тем
более, страха от предстоящего урока у Снейпа. Кабинет был открыт, но пуст, за
исключением нескольких пуффендуйцев и Луны, радостно помахавшей им со своего места.
Сев рядом с Гермионой за ближайшую к профессорскому столу парту, Гарри заметил
входящих в кабинет Джинни с Дином, а следом за ними — слизеринцев. Только сейчас он
подумал, что на прошедших занятиях слизеринцев не было — Травология была с
Пуффендуем, а вчерашние Чары — с Когтевраном. Меж тем в классе еще не было Малфоя,
которого Гарри не видел с праздничного вечера в Большом зале. На этом его мысль
оборвалась, так как в кабинет вошел Снейп, а следом за ним, закрывая за собой
дверь, и Драко. На этот раз блондин не выглядел таким потерянным и замученным — он
гордо прошел к единственному свободному месту в конце третьего ряда, и, расправив
мантию, сел.
Тем временем профессор, в свойственной ему манере, стремительно прошел к
преподавательскому месту и взмахом палочки задернул занавески на окнах. Теперь
класс освещался только дюжиной свечей. С прямой спиной и сложенными на груди
руками, он обвел учеников нечитаемым взглядом и начал свою речь.
— На последнем курсе обучения моему предмету, — произнес он, сделав ударение на
предпоследнем слове, — изучаемому на максимально возможном в школе уровне, —
пауза, — вы все или, по крайней мере, большинство из вас, я полагаю, — еще одна
пауза, — лелеете надежды продолжить свое образование как минимум в Министерстве и,
возможно даже, в Аврорате.
Был это вопрос или утверждение — неясно, но нарушить тишину кабинета никто не
рискнул.
— Многие из вас уже стали свидетелями того, что может Темная магия, а некоторые
даже приобрели некоторый опыт в борьбе с нею, — выдержав паузу, сказал он и бросил
короткий взгляд на Гарри с Гермионой. — Как бы там ни было, я считаю необходимым
расширить наш курс, ваш последний курс, если быть точным.
Раскрыв лежащий на преподавательском столе все тот же «Лицом к лицу с безликим» и
пробежав глазами оглавление, Снейп продолжил:
— В прошлом году все вы сдавали письменные работы на тему защиты от дементоров.
Начать наши занятия я хочу с практического применения этих знаний. — Отложив
учебник, Снейп спросил: — Кто может нам поведать о Патронусе?
На удивление рука Гермионы осталась лежать на столе — она не выказала никакого
желания ответить на вопрос. Меж тем взгляд Снейпа остановился на Гарри.
— Мистер Поттер, расскажите нам о Патронусе, — ко всеобщему недоумению, голос
преподавателя не сочился ядом, а лицо не отражало никаких эмоций. Передав
гриффиндорцу слово, он лишь взял со стола стакан, и, наполнив его водой, сделал
глоток. Гарри же без тени волнения встал и, повернувшись ко всему классу,
заговорил:
— Патронус — это магическая сущность, призванная защитить от дементоров, которая
вызывается заклинанием «Экспекто Патронум». — Поскольку профессор молчал, Гарри
счел необходимым продолжить: — Патронус является воплощением того, на что нацелены
дементоры — всех положительных эмоций. Но суть в том, что он не имеет страха и
потому является универсальным оружием в борьбе с этими существами. Чтобы вызвать
Патронуса, нужно сконцентрироваться на самом счастливом воспоминании и затем
произнести заклинание. Мне продемонстрировать? — спросил Гарри у Снейпа, который
все так же стоял у своего стола.
— Достаточно, мистер Поттер. — Поставив стакан, тот снова обратился к классу: —
Прежде чем вы начнете практиковаться, хочу предупредить, что не всем волшебникам
удается вызвать Патронуса. Любопытно то, что темным волшебникам либо вообще не
подвластна данная магия, либо она приводит к очень печальным последствиям.
— Заметив, что ученики начали удивленно перешептываться, Снейп, бросая острый
взгляд на особо шумных, замолчал. Когда все утихло, он закончил:
— Это и будет вашими практическими заданиями на ближайшее время, приступайте. — С
этими словами он поднялся по короткой лестнице, ведущий в свой кабинет и скрылся из
виду.
Часть учеников растерялись, Джинни с Дином весело помахали Гарри, доставая свои
палочки — они не понаслышке знали о Патронусе. Когтевранцы углубились в учебники,
надеясь отыскать там более подробное описание, а несколько учеников Слизерина
обратились к Драко, как к старосте и самому старшему из них. В классе нарастал шум
и через несколько минут Гермиона не выдержала:
— Внимание, показываю! — Встав со своего места, она подождала, когда голоса
стихнут, на миг задумалась и выкрикнула: — Экспекто Патронум!
Из ее палочки тотчас вырвался серебристый туман и, приобретя форму выдры, принялся
перепрыгивать с одной парты на другую. Ученики восторженно, а некоторые и с
завистью провожали его взглядом, пока тот не исчез вовсе. А староста школы тем
временем добавила:
— Главное — концентрация и подходящее воспоминание.
Ученики зашевелились, доставая свои палочки, Джинни о чем-то переговаривалась с
Дином, Гарри задумчиво смотрел в окно, а Гермиона, опустившись на свое место,
почувствовала чей-то взгляд. Подняв глаза, она увидела профессора, стоящего на
верхушке лестницы. Он смотрел на нее несколько долгих секунд, а затем жестом
показал подняться и снова исчез за дверью своего кабинета. «Видимо, он появился,
когда услышал шум, а потом увидел мое «представление», — с досадой подумала
Гермиона, уже поднимаясь по ступеням. Открыв дверь, она прошла к столу, за которым
сидел Снейп. Эта комната столько раз преображалась за все время их обучения, но,
пожалуй, впервые она выглядела настолько ухоженно и строго. А камин в углу кабинета
придавал ей так недостающего уюта. Профессор, оторвавшись от кипы пергаментов,
обратился к ней:
— Мисс Грейнджер, я вижу, что лавры героини войны оказали на вас гораздо большее
влияние, чем на мистера Поттера. Может быть, вам стоит податься в преподаватели,
раз вы так жаждете всеобщего внимания и признания? — Снейп прожигал ее взглядом, а
Гермиона, не ожидавшая таких нападок, растерялась. Она всего лишь хотела
утихомирить класс и помочь однокурсникам. Снова уткнувшись в свиток, Снейп холодно
произнес: — Раз заклинание Патронуса вы уже освоили, практикуйтесь над невербальным
вариантом. Мистера Поттера это тоже касается. Свободны.
Теперь Гермиона видела, что на столе преподавателя были пергаменты одного из
младших курсов. Снейп задал проверочные работы в самом начале года! Видимо,
несмотря на внешнее преображение, характер «шпиона» не изменился. Гордо
прошествовав мимо него и хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало, Гермиона
спустилась в класс, в котором к этому моменту из каждого угла раздавались надрывные
крики «Экспекто Патронум» и судорожные взмахи палочкой. Гарри все так же сидел за
столом и молчаливо наблюдал за слизеринцами: хуже всех было Драко — тот всегда был
авторитетом своего факультета, но в настоящий момент его унылые попытки вызвать
Патронус ни к чему не приводили. Задержав взгляд на палочке блондина, Гермиона
негромко спросила:
— Когда ты успел ее вернуть Малфою?
— В день дачи показаний, — ответил Гарри, — оставил в Аврорате. Эта палочка мне
здорово послужила.
— Чуть не забыла! Профессор только что сообщил, что нам с тобой не стоит
просиживать в лучах славы. Он ждет от нас невербального Патронуса…
На вопросительный взгляд друга Гермиона лишь пожала плечами. Похоже, теперь в
«нелюбимчиках» Снейпа вместо Гарри была она.

В субботу, наскоро позавтракав, Гарри отправился к квиддичному полю. Переодевшись в

форму, он прошел к трибунам. Там уже была Джинни, она стояла со списком в руке, а
вокруг столпились дюжины две желающих стать членами гриффиндорской сборной. Гарри
отметил знакомые лица — Джимми Пикс и Ричи Кут здорово выросли за прошедшее время,
они весело отсалютовали бывшему капитану, а Демельза Робинс, поприветствовав Гарри,
выразила желание еще раз «сделать Слизерин». Дин Томас подошел последним и сразу
начались отборочные испытания.
Гарри сидел на трибунах, наблюдая, как старый состав команды, его команды с шестого
курса, возвращается в новый учебный год. Им действительно не было равных, поэтому
Джимми и Ричи снова были приняты загонщиками, а Демельза и Дин вместе с Джинни
образовали необходимый состав охотников. Становиться ловцом действительно больше
никто не пожелал, а вратарем в итоге был назначен довольно крупный, но вместе с тем
ловкий шестикурсник, его имени Гарри не помнил. Собрав команду, Джинни всех
поздравила и отпустила, сообщив, что ближайшая тренировка будет проходить во
вторник после обеда.
Выйдя из раздевалки, Гарри направился к замку, и через пару минут его догнал
запыхавшийся Дин Томас.
— Гарри, постой! — остановившись, тот пытался отдышаться.
— А, Дин! Поздравляю, теперь ты не на скамье запасных, — улыбнулся Гарри, — хочешь
обсудить тактику? Это теперь лучше к Джинни.
— Нет, Гарри, речь не о ней, то есть не о тактике. А как раз о Джинни, — теперь они
не торопясь шли к замку, и Гарри чувствовал, что разговор будет не из приятных.
— Да, Дин, говори уже.
— Я не знаю, что между вами произошло с тех пор… После нашего шестого курса… Но я
знаю, что совершил самую глупую ошибку в своей жизни, когда не стал бороться за
Джин.
«Джин… я никогда не называл ее так», — подумал Гарри. Тем временем Дин продолжил
свою исповедь, рассказывая о том, как все время думал о ней, пока находился в
бегах, как переживал за нее, как вместе с ней сражался в битве за Хогвартс, плечом
к плечу… И Гарри вдруг пришла мысль о том, так ли часто он сам думал о Джинни, а
припомнив причину, по которой в свое время та рассталась с Дином, задался вопросом,
произошло бы это, если бы он не спровоцировал их размолвку в тот день. Кто больше
оберегал и тревожился за младшую Уизли — он или Дин? Ответ на этот вопрос рождал
море сомнений: по всему выходило, что он сам всегда был занят чем-то другим, кем-то
другим. А Дин был рядом, он и сейчас все время рядом с ней. Что-то в груди
кольнуло, и Гарри с опозданием понял, что Дин снова о чем-то его спрашивает.
— Я… Гарри, не будешь ли ты против, если я снова предложу Джин встречаться?
— Высокий и широкоплечий мулат, остановившийся рядом с гораздо более скромным по
своим габаритам Гарри, выглядел сейчас очень странно, учитывая мольбу, застывшую на
его лице. А Гарри в этот момент искал внутри себя то самое чудовище, которое ранее
заставляло его сгорать от ревности к этому человеку. Но все, что он находил — это
ощущение чего-то утерянного и чувство вины от пустых надежд, которые он не оправдал
перед девушкой.
— Дин, я не могу быть против. Мы с Джинни уже давно не вместе. Так что лучше
поговори с ней, — развернувшись и оставив Дина наедине с его триумфом, Гарри
направился в противоположную сторону. Мысли крутились в голове, Луна наверняка
сказала бы что-нибудь о летающих вокруг мозгошмыгах. Но успокоившись и выйдя на
тропинку, Гарри увидел вдалеке сторожку Хагрида и его самого в зарослях тыкв. Он
помахал полувеликану и остаток пути проделал трусцой.
— Здравствуй, Хагрид! — пока он приводил сбившееся дыхание в порядок, Хагрид сорвал
одну из гигантских тыкв.
— Здравствуй, Гарри! Подожди-ка малость, я сейчас, — и, схватив ее в свои ручищи,
понес в сторону лежащих неподалеку нескольких таких же огромных экземпляров.
— Скоро начнется пора тыквенных супов, соков, тыкв пареных и жареных? — пошутил
Гарри, ему хотелось поскорей избавиться от этого тоскливого ощущения внутри.
— Она уже началась, разве ты за завтраком не ел пшенную кашу с тыквой? — на полном
серьезе спросил Хагрид, усаживаясь на стоящую рядом скамейку и вытирая со лба пот.
Присев рядом, Гарри вгляделся в небо — сегодня оно было ясное, солнце слепило
глаза.
— Хагрид, у тебя никогда не было ощущения, что пока ты делаешь тут свою работу,
жизнь проходит мимо тебя? Вместе с теми людьми, которым в ней не хватило времени и
места…
Хагрид, немного подумав, ответил:
— Ну, ежели кто-то ушел, значит так и должно быть, разве нет? — видимо, вопрос
Гарри сбил его с толку. Но, подумав еще, он добавил: — И ежели я бы делал что-то
другое, разве это была бы моя жизнь?
Гарри в ответ улыбнулся, а Хагрид, похлопав его по плечу, посоветовал не
расстраиваться из-за пустяков. Ведь главное, как он выразился, что Гарри жив и
здоров.
— Кажется, пора на обед, ты иди, а мне еще переодеться надобно — негоже в таком
виде преподавателю в Большом зале появляться, — и, еще раз похлопав Гарри, бодрым
шагом пошел в сторону хижины.
Вечером, после ужина, они с Гермионой углубились в учебу, а на следующий день,
немного погуляв по окрестностям, снова отправились в библиотеку. Заниматься в
гостиной было невозможно — младшие курсы, не обремененные предстоящими СОВами,
веселились все выходные, на что Гермиона только качала головой. Она, конечно, по
долгу «службы» пыталась их вразумить и даже предлагала помощь с уроками, но не
встретив ответной инициативы, решила заняться своими собственными делами. Так, в
окружении стопок учебников и пергаментов, они и провели все выходные.
Вечером в воскресенье, лежа в постели, Гарри снова вернулся мыслями к Малфою. Было
очень странно то, что за эту неделю он ни разу не встретил того в замке. Нет, после
того, что случилось на Астрономической башне и в Выручай-комнате, Гарри больше не
подозревал Драко в каких-то темных делишках, но привычка следить за слизеринцем,
видимо, осталась. Подавив желание заглянуть в карту Мародеров, Гарри оглядывал
балдахин над кроватью. Рон уже однажды говорил ему о том, что он помешался на
Малфое, так что надо просто выкинуть того из головы. С этими мыслями он уснул.

В понедельник с утра их ждала сдвоенная Трансфигурация. Еще подходя к кабинету,

Гарри заметил Джастина — старосту Пуффендуя, значит, опять занятия будут с его
факультетом. И снова их завалили уроками — МакГонагалл задала огромную домашнюю
работу и толстенные тома книг, которые необходимо было прочитать в рекордные сроки.
Потому весь день и вечер понедельника они с Гермионой снова провели за учебой,
только теперь уже в гостиной.
Поднявшись, чтобы размять ноги, Гарри подошел к окну. На улице дул ветер и уже
начинало темнеть. Хижина Хагрида казалась незначительной точкой на фоне окружающих
гор и темнеющего леса. Завтра у них будет первая тренировка, подумать только —
скоро он снова будет летать над переполненными трибунами, а ученики будут
скандировать названия своих факультетов. И снова крылатый шарик будет поблескивать
золотистым боком, а Гарри будет пытаться схватить его раньше Малфоя. Малфоя?
Интересно, вернется ли прежний ловец в команду Слизерина...
Перед глазами вновь возникло лицо блондина, каким он его увидел в первый день — с
воспаленными глазами, как будто тот полдня прорыдал в подушку. Представив эту
картину, Гарри осознал, что она совсем не вызывает смех или злорадство, скорее —
желание схватить слизеринца и потрясти, пытаясь привести в себя. Когда последний
раз Гарри видел его улыбку? Хотя бы злобную усмешку? Отматывая время назад, он
никак не мог этого вспомнить — начиная с шестого курса, младший Малфой был
растерянным, напуганным и, возможно, потому злым. Хотя сейчас тот злобным не
выглядел, скорее — смирившимся. И вот это ему больше всего не нравилось.
Попытавшись вспомнить, Гарри пришел к выводу, что после ЗОТИ больше того не видел:
ни в библиотеке, ни в Большом зале — впрочем, в этом не было ничего удивительного,
учитывая, что их столы теперь были расставлены по разные стороны. Назавтра у них
были Зелья у Слизнорта, возможно там и появится Драко, а если учитывать, что Зелья
всегда были у того любимым предметом, то, возможно, и настроение у слизеринца
изменится. С такими мыслями Гарри и лег спать.
После завтрака они с Гермионой спустились в подземелья. Те уже не казались такими
мрачными и чужими, учитывая, сколько времени летом они тут провели. Возле класса
столпились студенты Когтеврана, и Гарри уже хотел обратить на это внимание
Гермионы, когда появился Слизнорт. Открыв дверь, тот весело приветствовал учеников,
приглашая их рассаживаться за все теми же четырьмя столами, за которыми два года
назад Гарри вершил чудеса Зельеварения. Понимая, что профессора в этом году ждет
еще большее разочарование, он смирился и сел рядом с Гермионой. На занятии учеников
оказалось всего восемь, поэтому на этот раз все сели по двое. Слизнорт, радостно
осматривая будущих, как он, вероятно, надеялся, зельеваров, душевно всех
поприветствовал и спросил:
— Кто помнит, с какими зельями мы с вами познакомились на первом занятии прошлого
года?
Гарри с Гермионой напрягли память, ведь их прошлый год был аккурат два года назад.
В это время один из учеников Когтеврана ответил:
— Сыворотка правды, Амортенция и Оборотное зелье, сэр! А готовили мы Напиток живой
смерти!
— Именно! — поблагодарив за ответ, Слизнорт продолжил: — Именно, что познакомились,
ведь непосредственно их мы не готовили — на это ушло бы много времени и сил,
которых у студентов шестого курса едва бы хватило. Кроме того, если вы помните, эти
зелья являются одними из самых могущественных!
«Да, Сыворотка правды очень помогает в Аврорате, тут с могуществом не поспоришь», —
с ухмылкой подумал Гарри. Меж тем Слизнорт продолжал:
— И с согласия директора МакГонагалл мы с вами приготовим, по крайней мере, два из
них! Сыворотку правды вы попытаетесь подготовить ко второму семестру, а до конца
октября вам необходимо сделать на выбор одно из оставшихся. Начать можете прямо
сейчас, все необходимые ингредиенты есть в наличии, о чем великодушно позаботился
профессор Снейп. — При упоминании о нем Гермиона вздохнула. — Кстати, теоретическую
работу никто не отменял, и едва ли она потребует меньше времени, чем приготовление
зелий. — Гарри представил очередные свитки бесконечной длины и содрогнулся.
— Поэтому запишите темы ваших письменных заданий.
Не ожидая такого предательства еще и от Слизнорта, Гарри смиренно вносил в список
формулировки предстоящих трудов. А остаток урока штудировал схему приготовления
Оборотного зелья — он решил, что если Гермиона сумела приготовить это на втором
курсе, то уж он, семикурсник-переросток, просто обязан его сварить, даром, что
варить придется больше месяца, главное — правильно все подготовить…
Гермиона же, логически рассудив, решила варить Амортенцию и сразу же приступила к
приготовлению основы. После обеда она отправилась на Нумерологию, а Гарри — в
библиотеку, доделывать письменное задание по Травологии.
Перед ужином состоялась первая тренировка, он пришел на поле раньше других и,
застав там Джинни с Дином, мило переговаривающихся, пообещал себе больше не
приходить раньше времени. Впрочем, скоро собралась вся команда, и все взмыли в
небо. А после, совершенно вымотанные и счастливые, отправились на ужин. Первый матч
ожидал их в начале ноября, и потому конец сентября и весь октябрь были расписаны —
тренироваться предстояло дважды в неделю. Но, несмотря на усталость, Гарри,
поднимаясь в вестибюль, пришел к мысли, что полеты здорово прочищают мозги, а после
многочисленных письменных работ это требовалось как ничто другое. Задаваясь
вопросом, как обходится без полетов Гермиона, он зашел в Большой зал и нашел ответ
на свой вопрос — та сидела за столом, уставившись в никуда, с совершенно
отсутствующим видом.
— Гермиона, ты как? — заботливо тронув за плечо подругу, он вывел ее из оцепенения.
— А, Гарри! Как тренировка? Знаешь, нам повезло — на Рунах и Нумерологии в этом
году гораздо меньше задают, видимо, оставляют больше времени на основные предметы.
— Тренировка отлично, спасибо, здорово проветрил мозги. — При этих словах Гермиона
улыбнулась.
— Как здорово, Гарри, что у тебя есть квиддич, — вздохнула она, накладывая себе
порцию тыквенного пирога.
— Гермиона, если ты захочешь полетать, я всегда с радостью составлю тебе компанию!
Но замотав головой и проглотив еду, та ответила:
— Нет, Гарри, я все-таки воздержусь, мне, знаешь ли, полетов хватило — и на
гиппогрифе, и на фестрале, и на драконе. — Она рассмеялась и Гарри участливо
улыбнулся.
Тут его внимание привлек взгляд с учительского стола. Снейп раздраженно взирал на
них с Гермионой, а затем отставил кубок и вышел через заднюю дверь. Не понимая
такой реакции, Гарри думал об этом еще какое-то время, пока они поднимались в
гостиную. Пробормотав пароль Полной даме, они вошли и заняли один из немногих
пустующих столиков. Ученики, по сравнению с прошлыми выходными, казалось, взялись
за ум: тут и там раздавался шелест пергаментов и скрип перьев. У некоторых от
напряжения краснели лица. Они же, в кои-то веки, решили просто посидеть. Наблюдая
за тем, как за соседним столом один из первокурсников внимательно рассматривает
расписание, Гарри вспомнил:
— Гермиона, ты заметила, что в этом году у нас практически нет совместных уроков со
Слизерином?
Она все еще была в задумчивости и ответила не сразу.
— Да, это та самая «схема совместных уроков», о которой говорила профессор
МакГонагалл в начале года. И столы наших факультетов по разные стороны Большого
зала тоже не просто так стоят.
Гарри был поражен: неужели таким способом учителя надеялись уменьшить
противостояние факультетов? Озвучив свою мысль, Гарри хотел сказать еще что-то, но
Гермиона, переведя взгляд на него, продолжила:
— Вот и я об этом говорила еще на прошлой неделе, когда было собрание в
учительской, а Джастин меня поддержал. Но преподаватели решили по-другому — по их
словам, лучше не рисковать. Тем не менее, профессора Снейпа заставить вести два
занятия вместо одного оказалось не под силу. — Рассмеявшись, Гермиона добавила: —
Он сказал, что не готов, как попугай, повторять одно и то же два раза, тем более,
ради дюжины лоботрясов. Мол, ему голос дороже, — после этих слов она снова
задумчиво замолчала.
— Ну, в чем-то он прав, на Зельях вообще восемь человек, а ведь вполне могли
поместиться и все с курса — наверняка во второй группе желающих тоже не больше.
Постой, а на дополнительные занятия сколько человек ходит? — Гарри внезапно
представил пустой класс и преподавателей, бегающих по замку ради четверки учеников.
— Дополнительных занятий это не коснулось, — все также задумчиво ответила Гермиона.
— По понедельникам и четвергам после обеда весь курс встречается на Нумерологии и
Рунах, и, к слову сказать, без каких-либо конфликтов между факультетами.
— И Малфой? — вдруг спросил Гарри.
— И Малфой. И трудится весьма усердно.
— И часто ты его видишь? — как бы невзначай уточнил он, но от Гермионы не укрылось
его любопытство. Она окинула его внимательным взглядом, и Гарри поспешил добавить:
— Просто я вообще его, кроме как на Защите, не видел. Если бы аппарация у Малфоев
не была под запретом, я бы подумал, что он не живет в школе.
Поразмыслив, Гермиона ответила:
— Я видела его в учительской в четверг, еще в субботу, когда ты был на отборочных,
пару раз в Большом зале и один раз в библиотеке.
Гарри, нисколько не смутившись, погрузился в размышления. А Гермиона, взяв его за
руку и заботливо глядя в лицо, тихонько произнесла:
— Гарри, все уже закончилось, и Малфой вряд ли что-то замышляет.
Он хотел ей сказать, что вовсе не подозревает Драко в чем-то сомнительном, но
подруга, переведя взгляд на их руки, продолжила:
— Более того, я уверена, что теперь он во многом раскаивается и старается не
высовываться. Не забывай, что только Малфоям повезло избежать Азкабана. И такое
везение, вероятно, не всем пришлось по вкусу, — Гермиона замолчала и Гарри внезапно
понял, какой опасности мог подвергаться Драко.
— О, Мерлин, да он, наверное, прячется от других слизеринцев, — с тревогой
прошептал Гарри.
— Нет, насколько я заметила, все у них на факультете спокойно. Тем более Драко —
староста, а это всегда дополнительные привилегии и покровительство преподавателей.
К тому же семья Астории — его напарницы с шестого курса — вообще никакого отношения
к Упивающимся не имела, а сама Астория, насколько я могу судить, стереотипы
относительно чистокровности не разделяет. Вряд ли при таких старостах кто-то из
учеников будет открыто выступать или вести себя агрессивно.
Еще в Хогвартс-экспрессе, в вагоне для «избранных», как его в штуку назвал Гарри,
она перекинулась парой фраз с Гринграсс, и та показалась ей вполне дружелюбной и
очень ответственной.
В итоге Гарри согласился с доводами подруги относительно беспочвенности его
подозрений, и они еще какое-то время сидели, обсуждая расписание и разные учебные
вопросы. А когда он заклевал носом, она посоветовала ему лечь пораньше, что он и
сделал, отправившись в спальню.
Но едва оказавшись в постели, Гарри понял, что сонливость прошла. Зато их с
Гермионой разговор не выходил из головы. В спальне пока никого не было, но,
несмотря на это, он задвинул полог над кроватью и достал карту Мародеров. Теперь
его подозрения сменились одной догадкой. Кроме того, его не покидали мысли о
возможной угрозе Драко со стороны других слизеринцев. Поэтому, склонившись над
развернутым пергаментом, он принялся вглядываться в закоулки замка.
К вечеру большинство точек на карте по обыкновению сосредотачивались в гостиных и
спальнях, поэтому разобрать надписи в башне Гриффиндора, Когтеврана, равно как и в
подвалах Пуффендуя и подземельях Слизерина, было невозможно. Но, поскольку до отбоя
было сорок минут, некоторые еще гуляли по территории. Подняв взгляд к верхней части
карты, Гарри увидел несколько точек, плавно двигающихся со стороны квиддичного
поля — видимо, сегодня были отборочные у Слизерина. Среди этих точек искомой не
было, что расстроило Гарри, как бы ни хотел он себе в этом признаваться. С другой
стороны замка он увидел Хагрида, медленно направляющегося в свою хижину. Переведя
взгляд на очертания берега, Гарри увидел запоздало возвращающихся с озера учеников,
а опустив взгляд в самый низ карты — знакомую надпись. Немного южнее Большого зала,
у самой кромки воды, где сейчас находилась лодочная, одиноко притаилась точка
«Драко Малфой». Видимо, когда Мародеры рисовали эту карту, лодочной еще не было,
зато теперь Гарри живо представил, как, укрывшись от всего замка, слизеринец сидит,
свесив ноги, и смотрит на водную гладь, а волосы его слегка развеваются от ветра.
Дальше Гарри думать не стал — наскоро собрав карту и удостоверившись, что со
слизеринцем все в порядке, он улегся в кровать и вскоре уснул. Но во сне
романтичный образ Драко с развевающимися от ветра волосами и почему-то обветренными
губами не покидал его. На водной глади блестела луна, а в глазах Малфоя он видел
собственное отражение.
========== 9 глава. Встреча ==========

Через неделю Гарри с одной из школьных сов отправил письмо Рону, а на следующее
утро — Невиллу. Также он поговорил с Луной, Джинни, и, уверив последнюю, что не
будет против присутствия Дина, отправился к башне Гриффиндора.
Рано утром девятнадцатого сентября, едва Гермиона спустилась в гостиную, как Гарри
схватил ее и закружил по комнате, радостно вопя:
— С-Днем-Рож-де-ни-я!!!
Он специально встал пораньше, чтобы поздравить подругу первым, и теперь, сидя в
Большом зале, та получала поздравления от остальных учеников. На выходе из Большого
зала к ним подошла МакГонагалл и тепло пожелала «талантливой волшебнице,
прекрасному во всех смыслах человеку и смелому воину» всего самого наилучшего, не
забыв при этом добавить, что все у Гермионы еще впереди.
Решив в этот день отдохнуть от учебы, они вернулись в башню, захватили необходимые
вещи, и вместе с присоединившимися к ним Джинни, Дином и Луной отправились в
Хогсмид. А едва переступив порог «Трех метел», увидели за двумя сдвинутыми столами
Рона, Невилла и Ханну Эббот. Гермиона смущенно принимала поздравления, а после,
расположившись за импровизированным общим столом, все принялись обсуждать
накопившиеся новости. Гарри был доволен получившимся сюрпризом — подруга не
переставала радостно улыбаться с самого утра.
Позже за разговором Невилл поделился, что его взяли помощником зельевара в один из
департаментов Министерства и что в первый же рабочий день он встретил Ханну — та,
как выяснилось, устроилась секретарем руководителя одного из их подразделений. В
ответ Ханна поведала, как сама волновалась и переживала из-за первого рабочего дня
и как здорово теперь вместе с Невиллом ходить на обед и прогуливаться после работы.
Рон рассказал, что полки магазина просто прогибаются под весом новых товаров, что
Джордж снова начал фонтанировать идеями и наплыв покупателей заставил его вновь
взять на работу помощницу. После этих слов он почему-то замолчал, а через какое-то
время перевел разговор на сестру, которая, к его неудовольствию, постоянно что-то
шептала Дину Томасу.
Джинни на вопрос Рона об учебных успехах ответила, что лучше всего обстоит дело с
Защитой. На удивленно-вопросительный взгляд брата она рассказала, как уже три
занятия подряд Снейп покидает класс, запирается в своем кабинете, а ученики
напряженно силятся вызвать Патронуса, которого все они освоили больше двух лет
назад, и что пока кроме тех, кто был в ОД, ни у кого не получилось. После она
похвасталась перед братом, что уже собрала свою команду по квиддичу, и Рон долго и
увлеченно выспрашивал кто и за кого теперь играет.
Мадам Розмерта от души накормила и напоила своих гостей, а Гермионе вручила
огромный торт и даже заставила задуть девятнадцать свечей. Рон, все еще укоризненно
смотревший на сестру и Дина, на какое-то время расслабился. А когда те покинули
бар, он, воспользовавшись тем, что Невилл и Ханна что-то обсуждали с Гермионой и
Луной, спросил:
— Гарри, неужели тебя не задевает то, как они постоянно перешептываются? — он
показал в сторону закрывающейся за сестрой и Дином Томасом двери.
— Мы недавно говорили с Дином, все нормально, так что и ты не волнуйся. Он ведь
хороший парень.
Все еще не понимая, как Гарри может так легко реагировать на близость бывшей
девушки, Рон перевел взгляд на Гермиону — та в этот момент рассказывала, каким
составом они с Помфри возвращали Снейпу голос. Рон смотрел на нее, пытаясь
представить, как она берет за руку Невилла, как тот ответно сжимает ее ладонь — и
никак не мог понять, что чувствует по этому поводу, поэтому, прогнав прочь нелепую
картину, принялся за очередной кусок торта.
Вскоре Невилл и Ханна тоже скрылись за дверьми паба, а Рон, еще раз поздравив
подругу и пообещав в скором времени написать, аппарировал. Вернувшись в замок,
Гарри и Гермиона проводили Луну до ее башни и после еще долго гуляли по
окрестностям, не забыв заглянуть к Хагриду. Тот, узнав о дне рождении Гермионы,
заварил свой самый свежий травяной чай и угостил друзей кексами, оказавшимися на
удивление мягкими и вкусными.
Последующие дни снова были наполнены учебой, и все вечера Гарри и Гермиона
проводили или в библиотеке, или в гостиной. Письменных работ было столько, что под
их количеством мог спрятаться гиппогриф. Гарри спасали только тренировки, которые
Джинни назначила на вторник и четверг. Малфоя он видел исключительно на Защите и,
несмотря на заверения Гермионы, решил, что это не похоже на совпадение — ведь в
былые времена слизеринец постоянно попадался на его пути.
В среду, сразу после Травологии, Гарри специально пошел в восточное крыло окружным
путем. Он даже задержался в вестибюле, куда уже начинали собираться ученики со
всего замка на обед, но Драко нигде не было. С каких пор он называет его по имени?
Зайдя в Большой зал и оглядев дальний стол, Гарри ожидаемо не нашел за ним
слизеринца. Направившись к Гермионе, он заметил ее взгляд, застывший на столе
преподавателей, за которым пустовало только одно место — профессора Снейпа. Едва он
опустился рядом, подруга воскликнула:
— Гарри! Ты где был?
— Пошел через северный мост, решил прогуляться, — не задумываясь, соврал он, — до
сих пор не могу поверить, что несколько месяцев назад все это было в руинах.
Казалось, Гермиона раскусила его — она подозрительно прищурилась, а затем снова
бросила взгляд на центральный стол и вдруг покраснела.
После обеда они решили выйти на улицу и, спустившись во дворик, оказались под
яркими лучами солнца. Погода эти дни стояла просто чудесная. Гарри предложил
сходить к обрыву, под которым была лодочная, а, дойдя туда, догадался, почему Драко
любит там бывать: как и с лодочной, с обрыва открывался потрясающий вид на обширную
поверхность озера и окружающие замок горы.
Там, не нарушая тишины, они долго стояли; перетянутые лентой волосы Гермионы играли
на ветру, а он думал о том, что мало с кем можно вот так помолчать, без стеснения и
неловкости. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем подруга прервала
молчание.
— Гарри, кажется, я больше не люблю Рона, — повернувшись к нему, сказала она. Он
немного растерялся, а Гермиона продолжила: — То есть, конечно, люблю, но как друга.
Наверное, я испортила нашу дружбу…
— Гермиона, ну что ты, причем здесь наша дружба, — поспешил успокоить ее Гарри, —
для меня ты всегда будешь другом, как и Рон. А что между вами, это меня не
касается. Все хорошо.
Он ободряюще улыбнулся и на лице Гермионы, к его величайшей радости, расцвела
ответная улыбка.
— Знаешь, — решил добавить Гарри, — мы ведь с Джинни тоже окончательно
расстались, — заметив сочувствующий взгляд, он продолжил: — Но от этого я ведь не
стал предателем, правда?
— Ох, прости, Гарри, я тебе лишний раз напомнила… — с досадой заметила Гермиона.
— Отчего же? Сейчас я как никогда чувствую себя свободным и полным сил. Волдеморта
больше нет, шрам не болит, никаких видений, никаких Упивающихся.
Он стоял, его искрящиеся глаза смотрели на Гермиону с теплом и заботой, и она вдруг
подумала о том, как повезет тому человеку, который будет рядом с ним. В этот момент
Гарри был так прекрасен и одухотворен. Чего она и представить не могла, что в это
же мгновение с ближайшего виадука на нее задумчиво смотрела пара абсолютно черных
глаз, и для них самой прекрасной была она. Их обладатель, до этого неспешно
направлявшийся к противоположной части замка, осознав собственные мысли,
развернулся и, яростно взмахнув полами мантии, поспешил прочь.

В пятницу перед уроками ЗОТИ Гарри решил провести небольшое расследование в

отношении Малфоя, прихватив при этом карту Мародеров. Едва позавтракав, он вышел в
холл и, бегом поднявшись по мраморной лестнице, помчался дальше по коридорам. Решив
остановиться где-нибудь недалеко от кабинета Снейпа, он нашел небольшую подсобку на
первом этаже — отсюда ему оставалось только подняться на пару лестничных пролетов,
и он будет на месте.
Развернув карту и подсвечивая ее Люмосом, Гарри принялся следить за точками,
которые постепенно начали покидать Большой зал и распределяться по всему замку. Он
увидел Гермиону и Луну, пересекающих внутренний дворик, Дина, который вместе с
Джинни находился сейчас в вестибюле, Джастина, поднимающегося из подвалов. В
Большом зале все еще было много учеников, разобрать имена было трудно, поэтому
Гарри перевел взгляд по направлению к башне ЗОТИ. В кабинете преподавателя
неподвижной точкой застыл Снейп, а в классе уже была пара пуффендуйцев и чуть
больше когтевранцев. Вот вошел слизеринец, а следом за ним еще один, Драко среди
них не было. Гарри заметил уже почти подошедшую к лестнице Гермиону и Луну — скоро
они пройдут совсем рядом, а переместив взгляд обратно, по направлению к Большому
залу, убедился, что Малфоя на самом коротком маршруте по-прежнему не было. Оглядев
внимательно подземелья, он увидел нескольких спящих слизеринцев — аккуратными
точками те располагались на равном расстоянии друг от друга, гостиная их почти
пустовала, как и коридоры, ведущие в вестибюль. Ну в самом деле, не пошел же Драко
в кабинет Защиты через квиддичное поле?
Меж тем время близилось к началу урока, и Гарри начал нервничать — следовало уже
отправиться наверх. И тут, случайно бросив взгляд на вход в восточную часть замка,
Гарри увидел одинокую точку, которая уже почти пересекла мостик третьего этажа,
где, как правило, ходили только когтевранцы — это был самый короткий путь в их
башню. Правда, те сразу направлялись вверх, а вот Драко Малфой спускался по
винтовой лестнице вниз, а затем, очевидно достигнув коридора первого этажа, очень
быстро начал перемещаться по направлению к башне ЗОТИ.
Секундой позже его бег услышал и Гарри, который как раз сворачивал карту.
Поднимаясь в сторону класса, он окончательно уверился в своей догадке. Открыв
дверь, Гарри увидел, что Снейп уже спустился из кабинета и теперь с неудовольствием
оглядывал припозднившихся учеников. Быстро и стараясь не привлекать внимание, Гарри
занял место за последним столом. В соседнем ряду, как ни в чем не бывало, сидел
Малфой. «Если профессор и в этот раз покинет класс, то переберусь к Гермионе», —
подумал Гарри. Но настроение у бывшего зельевара, по-видимому, оставляло желать
лучшего, поскольку едва закрылась дверь, тот безо всяких приветствий рявкнул:
— Чего вы ждете, приступайте!
Гарри даже растерялся — таким он его не видел уже очень давно. Последние два
занятия прошли относительно спокойно, Снейп по большей части укрывался в кабинете,
и Гарри уже начал думать, что тот наконец успокоился и больше не будет запугивать
учеников образом злобной летучей мыши. Какая же муха укусила его в этот раз?
Гермиона в отдалении и в полном одиночестве сидела с напряженно прямой спиной,
остальные ученики вяло зашевелились, доставая свои палочки. Послышались первые
несмелые выкрики «Экспекто Патронум». Видимо, атмосфера в классе не особо
способствовала концентрации на самых счастливых моментах их жизни, поскольку, кроме
легкого дымка, в лучшем случае — серебристого, из палочек семикурсников ничего не
появлялось.
Находясь прямо перед возвышающимся столом профессора, Гермиона задавалась вопросом,
что могло задержать Гарри. Не смея пошевелиться, она украдкой наблюдала за тем, как
Снейп, наполнив водой пустой стакан и сделав глоток, со скепсисом следил за унылыми
попытками учеников создать Патронус, а после, оглядев класс, остановил взгляд на
одной из дальних парт.
— Мистер Малфой! Будьте так любезны, продемонстрируйте свои успехи.
После этих слов Гермиона немного расслабилась — похоже, сегодня профессору было
безразлично, к кому придираться. Оглянувшись, она увидела как Малфой, поначалу
растерянный, вскоре взял себя в руки и, вернув лицу непринужденный вид, ответил:
— Боюсь, что продемонстрировать мне пока нечего, сэр.
— Что ж, печально, староста Слизерина, — желчно ответил Снейп. — Минус двадцать
баллов.
Потом он с тем же вопросом обратился к девушке с Когтеврана, которая то краснела,
то бледнела, явно понимая, что и ее факультет потеряет немало баллов. Та как раз
тщетно силилась вызвать Патронуса, когда Гермиона увидела Гарри. Он с тревогой
смотрел на нее, и она уже хотела вымученно улыбнуться в ответ, но тут боковым
зрением заметила, что профессор встал со своего места и подошел к ее столу.
Медленно подняв глаза, она встретила его взгляд. На миг Гермионе показалось, что
там застыли скорбь и разочарование, но секундой позже тот с непроницаемым лицом
двинулся дальше по ряду, а она, растерянная и оглушенная, уткнулась взглядом в
собственный стол.
Тем временем профессор остановился в середине класса и обратился к Гарри:
— Что ж, может быть Герой Магической Британии покажет нам своего Патронуса?
Снейп стоял, сцепив руки в замок и холодно смотрел на Гарри. Тот, немного
озадаченный, встал со своего места и выкрикнул заклинание. В следующее мгновенье из
его палочки появился гордый олень, который степенно шел между рядами, не подозревая
о том, как зачарованно его провожают взглядом присутствующие.
— А как насчет невербального Патронуса, мистер Поттер? — язвительно поинтересовался
Снейп, когда олень исчез.
— Пока что никак, профессор, — спокойно ответил Гарри. На самом деле у него уже
начало получаться, как и у Гермионы, но сейчас не хотелось еще больше злить
сорвавшегося с цепи преподавателя, а он будет злиться при любом исходе —
догадывался Гарри. Видимо, удовлетворившись его ответом, мужчина, обойдя класс,
вернулся к преподавательскому столу.
— Прошел уже месяц, и кто научился вызывать хотя бы бестелесного Патронуса, за
исключением тех, кто уже умел это делать? — обведя взглядом учеников, ядовито
спросил он. Тишина стояла абсолютная. — Ясно, в таком случае разбивайтесь на пары!
И нет, мисс Уизли, берите в пару того, кто еще не освоил заклинание, — рявкнул тот,
заметив, как Джинни с Дином повернулись друг к другу. Взглянув на Гарри, Снейп
скомандовал:
— Вы — помогите мистеру Малфою, а вы, — повернувшись к Джастину, — мисс Уайт.
Гермиона видела, как староста Пуффендуя, сидевший в соседнем ряду, встал и
направился вглубь класса, она слышала скрип отодвигаемого стула, но не смела
повернуться, напряженно следя за профессором. В этот момент он снова посмотрел на
нее. «Ну и кого вы подберете в пару мне?» — подумала она, не отводя взгляд. Но
Снейп тут же отвернулся и, подойдя к лестнице, ведущей в кабинет, обратился ко всем
сразу:
— Надеюсь, остальные справятся без моей помощи, начинайте! — с этими словами он
поднялся и вскоре скрылся за дверью.
Мгновение в классе еще стояла тишина, а потом все разом засуетились и повставали со
своих мест. Гермиона, наконец расслабившись, наблюдала, как Гарри, взяв свою сумку,
пересел к Малфою, рядом с которым уже освободилось место. Последний, побледнев,
невидящим взглядом смотрел куда-то в пол. Рядом с Гермионой, поинтересовавшись, не
против ли она, села пуффендуйка, Меган Джонс. Вскоре они начали обсуждать, с чего
им начать.
В это время за одним из последних столов двое старост сидели в полном молчании.
Гарри не знал, что сказать, а Малфой, казалось, вообще выпал из реальности.
— Драко, — обратился он к слизеринцу, — с тобой все нормально?
В ответ на такое обращение, тот медленно поднял взгляд и с каким-то совершенно
растерянным видом неверяще посмотрел на Гарри. А потом, молниеносно схватив свою
сумку, выбежал из класса. Гарри сидел, как громом пораженный, а затем, резво
поднявшись, выскочил следом, уже зная, куда следует направиться.
Перепрыгивая через три ступеньки, он спустился на первый этаж, потом прямо по
коридору в сторону восточного входа, через маленькую башенку по круговой лестнице
наверх и выбежал на коротенький мостик третьего этажа. Солнце ослепило ему глаза,
но он успел заметить на той стороне мелькнувшие светлые волосы и бросился следом.
Малфоя он догнал во дворе перед часовой башней, тот, пытаясь отдышаться, опирался
на край фонтана.
— Малфой, — запыхавшись, прохрипел Гарри, — ты что творишь? Зачем убежал?
— остановившись рядом, Гарри вытер со лба выступивший пот.
— Отстань, Поттер, — тихо пробормотал Драко, не поднимая взгляда. — Иди обратно в
класс, я и без твоей помощи справлюсь. — Взмокшая челка упала ему на глаза, и он,
тут же поправив волосы, развернулся и пошел прочь.
Гарри, недолго думая, догнал и грубо перехватив того за плечо, воскликнул:
— Малфой, да что с тобой? Сначала ты посылаешь мне поздравление, затем прячешься от
меня в замке, а теперь убегаешь… — встряхнув слизеринца, как он уже однажды хотел
сделать, Гарри развернул его к себе и принялся терпеливо ждать ответа, вглядываясь
в бледное лицо.
Драко с вызовом глянул в ответ и, не отводя взгляда, попытался выдернуть свою руку
из поттеровского захвата. Впрочем, совершенно безрезультатно.
— Ладно, Поттер, пойдем в класс, — вздохнув, сдался блондин. Вид у него был какой-
то смирившийся.
Гарри, недолго думая, потащил слизеринца в сторону замка, а пройдя через ближайший
мост и почти сразу очутившись в башне ЗОТИ, Драко высвободил руку и пошел первым. В
классе, казалось, никто не заметил их отсутствия — всюду раздавались крики
заклинаний, но теперь к ним то и дело примешивались голоса, звучащие наставительным
тоном. Среди них отчетливо слышался голос Гермионы. Посмотрев на время, Гарри
обнаружил, что до конца занятий осталось всего полчаса. Этого явно мало, чтобы
попытаться хоть что-то объяснить.
— Предлагаю попрактиковаться после уроков, — предложил он Драко, — как насчет
сегодня?
— Я занят, — отрезал тот.
— Хорошо, давай завтра.
— В выходные я тоже буду занят, как и всю оставшуюся жизнь, Поттер! — заметив, что
пара учеников обернулась, Драко, сбавив тон, практически прошипел: — Тебе больше
нечем заняться?
— Сегодня после ужина на Астрономической башне, — тоном, не терпящим возражения,
закончил Гарри и, забрав брошенную сумку, вышел из класса.
Драко уронил голову на руки и вымученно улыбнулся.

========== 10 глава. Воспоминания ==========

Свесив ноги и оперевшись руками на дощатый настил, он смотрел на гладкую

поверхность озера — сегодня был абсолютно безветренный день. И насколько озеро было
спокойным, настолько же внутри у него бушевали мысли, эмоции, сомнения и это
предательское ощущение томительного ожидания. «Прямо принцесса накануне бала», —
едко отметил про себя Драко. Напрасно он думал, что наваждение, связанное с
Поттером, пройдет. Особенно тут, когда того можно встретить в каждом коридоре, на
каждой лестнице.
Увидев гриффиндорца в первый злосчастный день, Драко растерялся, но подумав об этом
тем же вечером, пришел к выводу, что постоянные совместные уроки и встречи в замке
ослабят его, так сказать, «помешательство». Но совместных уроков, кроме ЗОТИ, не
оказалось и даже в Большом зале увидеть очкарика стало редкой роскошью. Поэтому
Драко решил остановиться на другом варианте — и с тех пор, как «секрет» расписания
был раскрыт, он стал всячески избегать Поттера, а изучив расписание гриффов-
семикурсников и выяснив, что на дополнительные дисциплины Поттер не ходит, Драко
научился обходить «места возможных встреч» окольными путями. Особенно ему полюбился
мостик третьего этажа — там вообще, кроме когтевранцев, некого было встретить. С
тех пор он более чем успешно придерживался своей тактики. Вот только возникло одно
«но»: чем реже он видел Поттера, тем ярче были эмоции от встреч с ним. Дошло до
того, что во снах теперь ему снились уроки ЗОТИ. Крестный бы порадовался. Зато
Драко был не до смеха: теперь «ночной» Поттер являлся ему в пустом классе,
обязательно вечером, под пламя двух-трех свечей; Драко непременно опаздывал, а
зайдя в класс, обнаруживал, что выйти назад не может. О том, что снилось дальше, он
предусмотрительно решил не вспоминать. Но все его старания были перечеркнуты
словами «помогите мистеру Малфою».
«Ох, спасибо, крестный, никогда не забуду вашу заботу и доброту», — иронично
подумал Драко. Теперь точно все насмарку — особенно после того, как Потти схватил
его за руку и держал так долго и сильно… Драко снова вынужден был остановить свои
мысли и особенно — свое воображение. Подтянув ноги к подбородку и обхватив их
руками, он с грустью наблюдал за уходящим на запад солнцем, пока то полностью не
скрылось за горизонтом.

— Гарри, в воскресенье в три! — выкрикнула Джинни с середины стола. Сначала она

назначила по две тренировки в неделю, но с приближением матча требовалось больше —
Гарри нужно было заново обкатать «Молнию», а новому вратарю — влиться в коллектив.
Кивнув ей, он вернулся к своим мыслям. Настроение ближе к выходным всегда росло по
экспоненте, а предстоящая встреча с Малфоем наполняла его какой-то непонятной
радостью.
— Гарри, ты уверен, что он вообще придет? — спросила сидящая рядом Гермиона. Она,
как выяснилось, все-таки заметила их отсутствие во время урока, и Гарри пришлось
поведать ей о «разговоре» с Драко. — И почему именно Астрономическая башня?
— Думаю, что придет. А насчет башни — где еще можно уединиться, не помешав другим и
не привлекая к себе внимания? — не сообразив, как двусмысленно это прозвучало,
Гарри приступил к десерту.
Гермиона же, вдруг погрустнев, в который раз посмотрела на стол преподавателей.
Профессор, похоже, предпочитал не завтракать, а сегодня пропускал и ужин. Вспомнив
его сегодняшний взгляд, она испытала непреодолимое желание узнать, о чем он думал.
Как в те бесконечные часы у его постели в святом Мунго, когда она перебирала в
памяти события последних лет, его поступки и слова, с учетом открывшейся правды.
Как можно было жить с этим грузом вины, как можно было столько лет скрываться,
оставаясь для большинства фигурой сомнительной, а чаще всего — ненавистной и
презираемой? Всеми, кроме Темного Лорда — свою роль он сыграл блестяще.
Гермиона все еще помнила, как Гарри во всеуслышание заявил, что Снейп неустанно
работал против Волдеморта и до самого конца служил Дамблдору. Она пыталась понять,
что чувствовал профессор, когда в Ордене его то и дело кто-нибудь подозревал. Те
самые люди, ради которых он каждую минуту, проведенную с этим монстром, рисковал
жизнью. Но самое главное — что он чувствовал, когда убивал единственного человека,
который ему верил? Один взмах палочкой, одно-единственное заклятье и он навсегда
повесил на себя ярмо предателя и убийцы. Убив Дамблдора, он лишился, вероятно,
самого близкого человека, шанса на оправдание и надежды на будущее. Эти вопросы так
и остались без ответов. А когда она вспоминала, как он истекал кровью, лежа на
грязном полу Визжащей Хижины, никому не нужный, на глаза наворачивались слезы и
возникал вопрос — где были все те, ради которых он так смиренно умирал в тот вечер?

Астрономическая башня встретила его звенящей тишиной и начинающимися сумерками.

Поднявшись на самый верх, Гарри облокотился о парапет, заменивший собой зубчатый
край верхней площадки. Воспоминания тут же нахлынули на него: Дамблдор, его беседа
с Драко, дрогнувшая палочка последнего, а затем стремительное появление Упивающихся
и смертоносная Авада Кедавра. Он часто задавался вопросом, что же чувствовал Снейп,
произнося эти два слова. Да, Гарри прекрасно помнил, с каким перекошенным лицом тот
кричал «Не смей называть меня трусом!», какие муки и страдания плескались в черных
глазах. Но, тем не менее, он не представлял, какую силу и мужество нужно было
иметь, чтобы совершить это убийство и потом с этим жить.
Посмотрев вниз, Гарри увидел нескольких студентов, которые еще не покинули
территорию замка. Наверняка где-нибудь прячутся парочки, для которых такой вот
вечер — с окрашенной закатом зеркальной гладью озера — будет одним из самых
романтичных школьных воспоминаний. Гарри избегал этого места после тех событий, и
сейчас сомневался в том, правильно ли поступил, назначив встречу с Драко здесь.
Ведь очевидно, что слизеринец тоже что-то чувствовал, стоя здесь в тот роковой
день.
— Не люблю это место, — прозвучало рядом. Драко появился бесшумно, облокотившись на
одну из каменных стен. Оглянувшись, Гарри заметил, каким взглядом тот смотрит на
край балюстрады.
— Извини, давай пойдем в другое место, — произнес он, намереваясь уйти с башни.
— Нет, останемся здесь, — тихо промолвил слизеринец и, небрежно оттолкнувшись от
стены, подошел и встал рядом.
К вечеру поднялся небольшой ветерок, и отросшие волосы блондина слегка заколыхались
под его дуновением. Стоя рядом с Драко, Гарри обнаружил, что они почти сравнялись
ростом, а вот по комплекции он сам заметно выигрывал — плечи за прошлый год окрепли
и раздались вширь, в то время как Малфой так и остался стройным аристократом. Они
молчали какое-то время, и Гарри подумал, что не чувствует по этому поводу никакого
беспокойства. Только вот с каждой минутой становилось все темнее, и он уже хотел
сказать, что пора бы начать заниматься, когда Драко, повернувшись к нему, спросил:
— Почему ты назвал меня по имени? — взгляд слизеринца блуждал по его лицу, и Гарри
от этого стало неловко.
— Не знаю, но не удивляйся, если я снова назову тебя «Малфой», по старой
привычке, — ухмыльнулся он, и тот наконец отвел свой изучающий взгляд.
— Не надейся, что я начну называть тебя «Га-ар-ри-и», — на последнем слове Драко в
своей прежней манере растянул гласные, отчего имя прозвучало как-то интимно-нежно,
а Гарри, подумав о том, что так его еще никто не называл, еле сдержал усмешку.
— Кажется, скоро будет отбой, — продолжил слизеринец с ноткой печали, — и сдается
мне, что сегодня я не смогу сконцентрироваться на счастливом воспоминании.
Обстановка как-то не располагает, — сардонически улыбнувшись, закончил он.
Так они и стояли, погруженные каждый в свои мысли и воспоминания одного конкретного
дня прошлого лета.
— Да, пожалуй, надо идти — не стоит разгуливать по замку после отбоя, тем более
старостам, — сказал Гарри, посмотрев на часы. — По вторникам у меня тренировки, а
среда почти свободна, как насчет нее?
Малфой, явно сомневаясь, внимательно посмотрел на него, и Гарри вдруг поймал себя
на том, что слишком волнуется из-за возможного отказа.
— Хорошо, увидимся в среду, — отойдя от парапета, ответил Малфой и, бросив
напоследок еще один пристальный взгляд, исчез на лестнице.

Вернувшись в подземелья и забравшись в кровать, Драко долго не мог уснуть,

прокручивая в голове события сегодняшнего дня. Он ворочался, то укутываясь одеялом
до самых ушей, то вновь раскрываясь. Воспоминания о смерти Дамблдора каким-то
нелепым образом перемешались с сегодняшней встречей на Астрономической башне, а
душа, казалось, разрывалась от чувства вины перед старым волшебником и от
совершенно иного чувства уже по отношению к Поттеру. В итоге, кое-как задремав,
Драко увидел во сне все ту же башню, только теперь с парапета падал он сам — его
оттуда столкнул крестный, а Гарри, внезапно обретя способность летать, кинулся за
ним, и, спустя мгновение, они уже вместе парили над озером. Вместо луны в небе
сияла изумрудно-зеленая метка, а Драко мертвой хваткой цеплялся за спину
гриффиндорца, из которой произрастали могучие крылья.
Проснувшись, слизеринец понял, что проспал завтрак, и решил посвятить утро
письменной работе по Трансфигурации. Поскольку это был его второй год на седьмом
курсе, многие работы он уже делал и теперь на учебу уходило гораздо меньше времени.
С дополнительными предметами все шло не так споро, поэтому, закончив с
Трансфигурацией, Драко достал «Расширенный курс перевода древних рун» и приступил к
следующему заданию.
Припозднившись на обед, прямо у двухстворчатых дверей он нос к носу столкнулся с
Поттером и Грейнджер и, не зная как реагировать, просто обошел их и направился за
свой стол. Ну в самом деле, не бросаться же на «героя» с объятьями, а на его
маггловскую подружку — с поцелуями. Теперь ему ни к чему избегать Поттера, поэтому
надо просто привыкнуть к таким вот встречам. Внутренний голос утверждал, что можно
было хотя бы кивнуть в знак приветствия, но Драко решил, что окружающих не касается
то, как он общается с Поттером, а все эти приветствия только создадут ненужные
сплетни.
Тем временем за слизеринским столом все разговоры были посвящены предстоящему
матчу. Урхарт, похоже, своей команде не давал передышки — занятия у тех были по
четыре раза в неделю, из-за чего пара пятикурсников в лице охотника и загонщика
постоянно жаловались, что с такой нагрузкой их СОВы будут обречены на провал.
Иногда Драко немного им завидовал — все-таки квиддич для него тоже был огромной
частью школьной жизни.

Между тем Гарри квиддич интересовал как никогда мало. Мысли о Малфое у него всегда
имели свойство превращаться в подобие мании. И теперь, торопясь на тренировку, он
ругал себя за то, что опять не удержался и наблюдал за слизеринцем посредством
карты. Воскресенье оказалось пасмурным, что было самой подходящей погодой. И не
только для игры — Драко, как видел Гарри, сразу после обеда отправился на лодочную,
которая неизменно пустовала. Пробыв там около часа, слизеринец направился в
восточное крыло замка, но куда именно — Гарри не успел узнать. Он и без того
припозднился на тренировку, за что получил от Джинни полный укоризны взгляд.

В коридорах первого этажа не было ни души — ученики в воскресенье были заняты

уроками, которые большинство откладывало на последний момент. Как староста Драко
знал это не понаслышке. Даже Астория, прогуляв всю субботу, судорожно писала в
гостиной какую-то работу. Заглянув в учительскую, он направился к башне ЗОТИ,
надеясь застать крестного там. В пустующем классе было тихо и темно — даже в
солнечную погоду через занавески проходило мало света. Подойдя к ведущей в кабинет
лестнице, Драко на всякий случай наложил на комнату заглушающие чары и только потом
поднялся. Постучав пару раз, он открыл дверь в кабинет Северуса и увидел того
стоящим у окна.
— Доброго дня, сэр, можно войти?
— Ты уже зашел, — ответил крестный, повернувшись к нему.
— Спасибо, вы так любезны, — ухмыльнулся Драко, проходя в кабинет и падая в одно из
кресел.
Снейп, чуть насмешливо проводив его взглядом, прошел к своему столу. Драко даже
подумал, не привиделось ли ему это, когда прозвучал вопрос:
— Чем обязан?
В черных глазах он не увидел привычной холодности, зато в них застыло нечто новое,
чему пока сложно было дать определение.
— Разве нужна веская причина, чтобы навестить крестного? — подняв бровь, нахально
спросил слизеринец.
Северус криво улыбнулся, и Драко вдруг осознал, что что-то основательно пропустил
за то время, что не виделся с ним. Пока крестный задумчиво смотрел куда-то в
пространство, Драко заметил, насколько тот помолодел. Складка между бровей, видимо,
появлялась все реже, а из-за вынужденного пребывания вне подземелий цвет лица
больше не напоминал маску румынского вампира. Волосы, свисавшие некогда
безжизненными прядями из-за испарений зелий, немного отросли и обрели былой блеск.
— Знаете, я все хотел спросить, — начал Драко, оторвав своего собеседника от
раздумий и перейдя на более серьезный тон, — еще тогда, в учительской, когда зашла
Грейнджер, — увидев, как поменялся взгляд крестного, он задумался о том, не слишком
ли рано вернулся к тому разговору. — Кому мы обязаны вашему возвращению, так
сказать, с того света?
— Мисс Грейнджер, — сузив глаза, промолвил Северус.
— О, Мерлин, Грейнджер, мисс Грейнджер — какая разница? — закатил глаза Драко, но
снова посмотрев на Северуса, понял, что тот его не поправлял — он всего лишь
ответил на вопрос. В изумлении слизеринец уставился на крестного.
— Так вышло, что мистер Поттер со своими друзьями оказались рядом, когда все
случилось, — безэмоционально пояснил Северус, — а когда все было кончено, мисс
Грейнджер вернулась: гриффиндорское благородство не позволило ей дать мне спокойно
умереть.
Драко оцепенело вслушивался в голос крестного и не мог понять, чего больше было в
нем — злой усмешки или покорного смирения. Закончив, Северус холодно
поинтересовался, остались ли у него еще вопросы. Видимо, ошеломленное молчание
Драко красноречиво свидетельствовало в пользу того, что вопросов у него больше нет,
и Северус перевел разговор на обсуждение дел факультета и обязанностей
слизеринского старосты.

Позже, за ужином, Драко пытался осмыслить тот факт, что именно всезнайка Грейнджер
вытащила крестного из лап смерти. И от этих мыслей странная смесь обиды и
благодарности засела внутри. В понедельник, после Нумерологии, он хотел подойти к
ней и что-нибудь сказать, но представив, как глупо будет звучать это «Грейнджер,
спасибо за спасение Северуса!», решил отложить разговор на потом.
В среду, сдав работу по Трансфигурации и пообедав, он снова отправился к озеру.
Лодочная была наполнена звуками волн, разбивающихся о стены, и Драко подумал, что
вечером будет ветрено. Мысли о том, что пока он спасал собственную шкуру, кто-то
спасал близкого ему человека, не давали покоя. А еще эта башня Астрономии. В
прошлый раз ему стоило огромных трудов не показать Поттеру, как он боится и
стыдится этого места и всего, что с ним связано. А уже после ужина, поднимаясь по
ступеням на самый верх, Драко окончательно упал духом. По всему выходило, что он —
просто никчемный маменькин сынок, который всю жизнь только доставлял окружающим
неприятности, в то время как Поттер, мантикора его задери, спас весь магический
мир, а его магглорожденная подружка сражалась наравне со взрослыми магами и
вдобавок умудрилась вытащить с того света Северуса. И действительно ли показалось
ему, что когда крестный все это рассказывал, между строк читался вопрос: «А что
сделал ты, Драко?».
На верхней площадке слизеринца сразу пробрал холод: ветер и вправду усилился, и на
такой высоте это ощущалось гораздо сильнее. Прошептав согревающее заклинание, Драко
подошел к краю и посмотрел вниз. Чувство вины наполнило все его существо. Так его и
застал Поттер, бодро поднявшийся на вершину башни.

— Ты уже здесь, — сказал Гарри, поравнявшись со слизеринцем.

— Сегодня холодно, — без приветствия начал тот, — давай поскорее начнем.
Гарри отметил его прохладный тон и какой-то безучастный вид и подумал, что с таким
настроем шансов «сконцентрироваться на счастливом воспоминании» у Драко немного.
— Хорошо, — тем не менее, согласился он и продолжил: — Начну с главного. Самым
важным этапом для вызова Патронуса является воспоминание. Правильно подобранное
воспоминание. Ты должен хорошо подумать и выбрать то, которое вызывает у тебя
действительно всепоглощающую радость. Подумай!
Драко молчал какое-то время, лицо его приобрело сосредоточенный вид, но на нем не
было ни тени радости. Затем он взмахнул палочкой и выкрикнул заклинание, но ничего
не произошло. Гарри поспешил его поддержать:
— Еще ты должен понять, что получится не сразу, а у некоторых и вообще может не
получиться. Что бы ни говорил Снейп…
— Я понял, Поттер, — перебил его Малфой и замолчал, видимо, в поиске другого
воспоминания.
Гарри думал, как растормошить слизеринца, ведь без позитивного настроя все это
будет совершенно бесполезно. Тем не менее, он внимательно следил и даже заметил
кривую улыбку у того на губах. «Уже лучше». Но, как и в прошлый раз, ничего не
вышло. Жестом остановив его от комментариев, Драко снова погрузился в свои мысли,
опустив палочку.
«Та самая палочка, — подумал Гарри, — из боярышника, с волосом единорога внутри».
После битвы он оставил ее в Министерстве, попросив Кингсли проследить, чтобы она
вернулась к Малфою. И вот теперь она снова лежит в руке своего хозяина, который
даже не подозревает, что в том числе благодаря ей они сейчас прохлаждаются тут — во
всех смыслах. Вернувшись мыслями к ее владельцу, Гарри с сожалением отметил, что
последующие попытки точно так же ни чему не привели. А сам Драко, похоже, совсем
отчаялся — плечи его поникли, а взгляд окончательно потух. Подойдя к нему, Гарри
облокотился на стену и, хлопнув слизеринца по плечу, сказал:
— Сегодня просто не твой день.
Криво улыбнувшись в ответ, тот убрал палочку и прислонился рядом. Ветер все
крепчал, и Гарри вдруг подумал, что сегодняшний вечер очень напоминает тот самый. А
вернувшись к недавним мыслям, он, не удержавшись, спросил:
— Что ты чувствовал тогда, стоя на этой башне?
Драко медленно повернулся к нему, по бледному лицу пробежала целая гамма эмоций:
гнев, отчаяние, обида. Гарри все еще не мог поверить, что произнес это вслух, когда
Малфой, стремительно схватив его за грудки и, прижав к стене, ядовито прошипел:
— А сам как думаешь, Поттер? — Драко выплевывал слова, скривив лицо в презрительной
усмешке. — Что я мог чувствовать, зная, что или я убью или убьют меня и моих
родителей? — и резко отпустив его, отчего тот стукнулся головой о каменную кладку,
отошел, напряженно сжимая кулаки. — Из-за тебя кому-нибудь приходилось убивать? И
не просто убивать, а единственного близкого человека!
Гарри понял, что речь идет о непреложном обете, которым был связан Снейп.
— Драко, послушай… — осторожно начал он, но тот снова перебил его:
— О, замолчи, «герой»! Что ты знаешь о страхе потерять близких?
Слова резанули по живому, но Гарри прикусил язык. Малфой с совершенно безумным
видом подошел к краю башни, лицо его исказилось от боли и страдания, он долго
смотрел вниз, а потом обернулся и дрожащим голосом воскликнул:
— Что я чувствовал, видя беспомощного умирающего, зная, что он умирает по моей
вине?
— Драко, ты не виноват, он ведь сам…
— Заткнись, Поттер! — не дал ему договорить тот. — Это ведь я привел Упивающихся в
замок, я вынудил Северуса исполнить обет! — грудь слизеринца вздымалась, руки
судорожно цеплялись за каменные перила. — Что я мог чувствовать, когда Дамблдор
падал с башни, словно тряпичная кукла?! — всхлипнул Малфой. — Что я мог
чувствовать, убегая из замка, как последний трус…
Драко явно был близок к истерике, как тогда, в туалете для мальчиков на седьмом
этаже. Гарри снова вступил на эту опасную почву, только на этот раз он не собирался
прибегать к палочке. А еще ему было безумно жаль Малфоя. Гарри ведь даже не
задумывался о том, что ощущал тот, находясь перед таким нелегким выбором. Он только
помнил, до какого состояния дошел слизеринец на шестом курсе — болезненные круги
под глазами, серая кожа… А потом эта сцена в туалете: залитое слезами бледное лицо,
успокаивающий голос Миртл и безнадежный ответ: «Никто мне не поможет». Гарри
попытался представить, каково это, когда единственный, кому ты можешь открыться —
привидение. Только сейчас он начал осознавать всю глубину кошмара, в котором
пребывал Малфой последние два года. Только сейчас стало очевидно, что своим
неосторожным вопросом он вскрыл его незажившую рану.
Видя, что от переживаемых эмоций и сдерживаемых рыданий Драко уже просто
задыхается, Гарри, нисколько не сомневаясь в своем намерении, сделал к нему
несколько шагов и крепко обнял, прижав его руки к бокам и не позволяя себя
оттолкнуть.
— Тише, тише, — прошептал он, удерживая отбивающегося несчастного, достигшего
апогея своих страданий, — все позади, твоя семья жива, Снейп жив. — Малфой неистово
вырывался и Гарри еще сильнее его сжал. — А Дамблдор… Ты ведь знаешь, что он сам
попросил Снейпа. Он умирал от проклятия, он был обречен.
Драко еще какое-то время молча сопротивлялся, а затем обмяк.
— Успокойся, — продолжал увещевать Гарри, уже поглаживая того по спине. — Поверь,
твоей вины во всем этом нет. — Малфой все еще тяжело и часто дышал, все его тело
сотрясала крупная дрожь. — Ты был не единственной пешкой в играх Волдеморта, и ты
бы не смог убить Дамблдора сам, как и не смог бы помешать Снейпу сделать это. Все
было решено гораздо раньше, ты ничего не мог изменить.
Гарри еще продолжал что-то шептать, а Драко, окончательно успокоившись и положив
голову ему на плечо, вдруг понял, что вот это мгновение — самое счастливое в его
жизни.

========== 11 глава. Покровитель ==========

Вернувшись в свою башню, Гарри сразу поднялся в спальню. Там уже были все ребята,
кроме Дина, и, пожелав им спокойной ночи, он скрылся за балдахином кровати.
За окнами завывал ветер, а вскоре к нему присоединился и дождь, крупными каплями
отбивая дробь по стеклу. Но, несмотря на угрюмость погоды, в душе Гарри поселилась
какая-то трепетная радость с того самого момента, как Драко, разомкнув их объятия,
наконец, улыбнулся. И хотя улыбка была немного печальной, она была совершенно
искренней, и Гарри был благодарен тому стечению обстоятельств, которые вызвали ее.
После того, как он успокоил слизеринца, они еще какое-то время провели на башне,
закутавшись в мантии и прислонившись к стене. Гарри рассказал Драко про кольцо
Марволо, проклятие которого и сгубило директора, про воспоминания Снейпа, добытые в
Визжащей Хижине (Драко в этот момент тяжело вздохнул), про то, какой шок испытал,
когда понял, что Дамблдор буквально спланировал свою смерть по шагам, и про вину,
которую и по сей день чувствовал перед Снейпом за все обвинения. Драко, в свою
очередь, рассказал, как ему было страшно в тот год, когда отец был в Азкабане, а он
и его безумно испуганная мать стали изгоями. О том, что на следующий год, когда
отца выпустили, начался настоящий кошмар — пытки и убийства происходили прямо в их
собственном доме, и самого Драко нередко заставляли принимать в этом
непосредственное участие (хотя Гарри и так знал об этом). О том, в какой
растерянности он был, когда трио оказалось в поместье и позже — в Выручай-комнате,
и о том, какое облегчение испытал, когда Лорд, наконец, был повержен, а их семью
оправдали. В конце разговора Драко, перебирая в руках палочку, сказал, что так и не
поблагодарил Поттера за ее возвращение, а Гарри — что это он должен благодарить
Драко, поскольку эта палочка спасла ему жизнь.
Позже, когда находиться на продуваемой башне стало совсем холодно, а до отбоя
оставалось минут десять, ребята разошлись, и теперь, вглядываясь в темноту комнаты,
Гарри думал о том, как бы все сложилось, если бы и тогда, на шестом курсе, в
туалете на седьмом этаже на вспышку Малфоя он среагировал иначе. Перед глазами
вновь возникла та сцена — содрогающийся в рыданиях слизеринец, его отражение в
треснувшем зеркале и их короткая схватка. Спустя мгновение этот образ сменился
другим, тем, который Гарри старался забыть — рассеченное Сектумсемпрой тело Малфоя
в луже стремительно краснеющей воды, обмякшая, не способная больше держать палочку
рука и белые ладони, скребущие залитую кровью грудь. Гарри закрыл глаза и сжал
губы, эта жуткая картина часто преследовала его, но теперь он знал, как исправить
свою ошибку. Придя к выводу, что первый и главный шаг к тому он сегодня уже сделал,
он вскоре погрузился в сон, лишь изредка нарушаемый раскатами грома и вспышками
молний.

Первый октябрьский день выдался пасмурным и холодным — с неба падала мелкая морось,
а в стенах замка было сонно и темно. Впрочем, в Большом зале кипела жизнь — под
потолком горели свечи, а за столами весело переговаривались ученики, уплетая
завтрак. Гермиона, пришедшая сюда раньше всех, доделывала письменную работу по
ЗОТИ, которую нужно было сдать назавтра.
— Привет, — весело сказал Гарри, заглядывая ей через плечо и присаживаясь рядом.
— Снова Нумерология?
— Нет, Защита. Профессор Снейп задал это еще на первом занятии, — ответила она.
— На первом занятии? — наморщил лоб Гарри, накладывая в тарелку запеченную тыкву, а
затем неожиданно бодрым тоном добавил: — Видимо, я что-то прослушал, придется
делать сегодня.
Уже направляясь на Чары, Гермиона спросила:
— Как прошла вчерашняя встреча с Малфоем?
— Кажется, мы сдвинулись с мертвой точки, — едва заметно улыбнувшись, ответил он.
После обеда она ушла на Руны, а Гарри — в библиотеку, где просидел два часа, чуть
не опоздав на тренировку. На поле было мокро и сыро, ребята покрывались каплями
воды, и их унылый полет, как выразилась Джинни, больше был похоже на хоровод сонных
мух. После ужина он уже вместе с Гермионой доделывал работу в гостиной, с
нетерпением ожидая завтрашнего дня.
Утро пятницы накрыло весь замок туманом, из окон гриффиндорской башни не было видно
ни земли, ни окрестностей. Спустившись в гостиную, Гарри обнаружил подругу перед
зажженным камином. Она, ворча на жуткую сырость, сушила волосы, сидя перед очагом.
— Есть же высушивающее заклинание, — опустившись рядом с ней, заметил Гарри. Он
всегда пользовался именно им.
— От него волосы портятся и торчат в разные стороны, — ответила Гермиона
поучительным тоном, задержав взгляд на его собственной голове, и Гарри догадался, о
чьей шевелюре она подумала.
— Иногда я очень скучаю по таким простым вещам, как фен, — посетовала она, заплетая
косу. За последние годы волосы у нее стали длиннее и немного выпрямились. Теперь
Гермиона перевязывала их лентой, чтобы не мешали.
За завтраком первогодки разглядывали потолок Большого зала, который опускал туман
все ближе к столам, создавая убедительное ощущение, что они на улице, а не в замке.
Направляясь на ЗОТИ, Гермиона испытывала уже ставшее привычным легкое волнение,
смешанное с желанием и одновременно страхом увидеть преподавателя. Пока она
избегала думать об этом, списывая свои странные ощущения на озабоченность его
состоянием, вросшую в нее еще со времен Мунго. Открыв дверь кабинета, она пожелала
Гарри «удачи с Драко», которого еще не было на месте, и направилась к своему столу.
Профессор появился бесшумно — вышел из кабинета и застыл на самом верху лестницы.
Как всегда, с прямой спиной и белоснежными манжетами, в застегнутом на бесчисленное
множество пуговиц черном сюртуке и с высоким воротником, наглухо скрывающим шею и
жуткий шрам. Гермиона видела каждый миллиметр раны, пока меняла повязки, наблюдала,
как сначала зарубцевались края, а затем нежная кожа покрыла и весь остальной
участок. От любого неосторожного движения рана могла вновь начать кровоточить,
поэтому почти сразу целители Мунго наложили на шею специальную шину. «Интересно,
как она выглядит сейчас», — подумала Гермиона, не отрывая взгляда от объекта своих
дум.
Тем временем профессор приманил лежащие на столах учеников работы и, бросив уже
привычное «Начинайте!», снова скрылся в своем кабинете, левитируя стопку
пергаментов перед собой. Ученики же разом зашевелились, вставая со своих мест —
сидя вызывать Патронуса было не очень удобно; послышались голоса и первые выкрики
заклинания. Гермиона, встав, обернулась: Гарри с Малфоем расположились в дальнем
углу кабинета, Гарри сидел на парте, а Драко, улыбаясь ему, стоял напротив. Рядом с
ними ее напарник — староста школы Джастин Финч-Флетчли — подбадривал когтевранку,
которой не повезло попасть под горячую руку профессора на прошлом занятии.
Пуффендуйка, пожелавшая заниматься с Гермионой, в этот раз проявляла успехи — из ее
палочки уже вырывался серебристый дымок.
Половина урока пролетели словно миг, из разных концов класса то и дело слышались
восторженные возгласы и одобрительная похвала, но Гермиона, потеряв интерес ко
всему происходящему, ожидала конца занятия. Расположившись аккурат у лестницы,
ведущий в кабинет профессора, она наблюдала за учениками — пока что полноценный
Патронус появился только у троих, у большинства же вырывалось серебристое облако,
что тоже было прогрессом. Ближе к концу урока она стала свидетелем и успеха
Малфоя — его бестелесный Патронус возник рядом с Гарри и вскоре исчез. Ликующий
слизеринец, казалось, готов был броситься ее другу на шею, но, вовремя
спохватившись, вернул лицу непринужденный взгляд и упал на ближайший стул. Сил эти
упражнения отнимали немало, и концу занятий все были утомлены.
Со звонком ученики стали покидать кабинет, а Гермиона, досадно усмехнувшись своим
мыслям и не дожидаясь Гарри, отправилась в сторону Большого зала. Вскоре он ее
догнал, но, видя ее угрюмое настроение, воздержался от разговоров. После обеда они
отправилась в библиотеку и до самого ужина трудились в окружении учебников, книг и
пергаментных свитков.
— Гермиона, помни, что ты всегда можешь поделиться тем, что тебя беспокоит, —
обратился к ней Гарри, когда они сидели вечером в гостиной. Та, вымученно
улыбнувшись, кивнула, а немного погодя, сославшись на усталость, скрылась на
боковой лестнице. Гарри, поднимаясь в свою спальню на верхушку башни, задавался
вопросом, что могло так терзать подругу — в ее взгляде, кроме благодарности,
отчетливо застыла безнадежность. Может, они поссорились с Роном из-за
окончательного расставания? Решив отправить наутро тому письмо, он отправился
спать.

Суббота выдалась такой же пасмурной и серой. Немного погуляв по окрестностям, Гарри

и Гермиона зашли к Хагриду. Пока тот отпаивал замерзшую подругу ароматным чаем,
Гарри развлекал его рассказами о первогодках. Те, пользуясь каждой возможностью,
засыпали героев войны разнообразными вопросами, и порой казалось, что им просто
нравится находиться рядом со знаменитыми Гарри Поттером и Гермионой Грейнджер.
Хагрид в ответ поделился собственными историями с уроков по Уходу за магическими
существами. Привыкнув к своей должности, полувеликан стал более спокойным и
уверенным, он непринужденно и весело смеялся, а напоследок вручил Гарри и Гермионе
по фирменному кексу.
Вернувшись к учебе, они занимались до позднего вечера, а после отбоя разошлись по
спальням. Там Гарри развернул карту Мародеров и сразу нашел Драко — тот вместе с
Асторией Гринграсс находился в гостиной подземелий. Кажется, Гермиона упоминала имя
этой девушки, вроде бы как она с курса Драко. «Или староста», — запоздало подумал
Гарри, убирая карту и ложась в постель. После того случая, когда блондин так
доверчиво поведал ему о своих переживаниях, Гарри ощущал какое-то необъяснимое
желание знать, что с тем все в порядке. Поэтому, периодически заглядывая в карту,
он находил слизеринца и, удостоверившись, что ему ничего не угрожает, спокойно
засыпал.
В воскресенье, наконец, выглянуло солнце, но и заметно похолодало. В Большом зале
даже растопили камины. Надеясь на скорый ответ Рона, Гарри пришел пораньше, и
вскоре знакомый сычик принес ему тоненький сверток.

«Привет, Гарри! Извини, пишу в спешке, поэтому письмо будет коротким. У нас все
хорошо — живем практически в магазине, снова пришлось снять комнаты наверху. Мама,
конечно, не в восторге — говорит, совсем нас не видит, зато теперь она приносит нам
обед, что оказалось весьма кстати. Кажется, они нашли общий язык с Эмили — нашей
новой сотрудницей, я вроде рассказывал. Ты пиши, как у вас там с Гермионой, а то я
совсем ничего не знаю. Ну, я побежал, до связи!»

— Рон написал? — улыбнувшись, спросила Гермиона и села рядом. Она не пыталась

прочитать письмо, зато привычно подняла взгляд к преподавательскому столу, за
которым в который раз пустовало место Снейпа.
— Да, можешь прочитать, — подвинув к ней свиток, ответил Гарри. А пока она
пробегала глазами строчки, задумался. Может Снейпу нездоровится, поэтому Гермиона
так переживает…
— Я рада, что у Рона все налаживается, — тепло сказала она, и Гарри мысленно
вычеркнул свое первое предположение относительно ее состояния. А насчет второго он
решил кое-что проверить и после обеда, поднявшись по мраморной лестнице на второй
этаж, направился в сторону больничного крыла. Едва завидев его в своих владениях,
мадам Помфри с тревогой воскликнула:
— Мистер Поттер, что на этот раз?
— Со мной все хорошо, не переживайте, — поспешил успокоить медсестру Гарри. — Я
хотел кое о чем спросить вас, — прошептал он, оглядывая коридор, в котором они
стояли.
— О, в таком случае пойдемте в мой кабинет, — ответила женщина, и вскоре они вместе
вошли в небольшую комнату целителя. Гарри знал, что Поппи не задает лишних
вопросов, поэтому сразу перешел к делу:
— Речь о Гермионе, — начал он, — она в последнее время выглядит болезненной и
изнуренной. Я подумал — может, она к вам обращалась?
— Нет, — хмыкнула Помфри, — мисс Грейнджер не заходила с самого лета, когда
профессор Снейп пошел на поправку. Но, зная Гермиону, могу сказать, что ей нужно
больше отдыхать! И я ей об этом неоднократно говорила, — добавила целительница,
осуждающе покачав головой.
— Я обязательно напомню ей о ваших словах, мадам Помфри, — сказал Гарри и,
пользуясь тем, что она сама упомянула Снейпа, спросил: — Кстати, как чувствует себя
профессор? Насколько я могу судить, голос полностью восстановился?
— Весьма благородно с вашей стороны интересоваться его здоровьем, — заметила
медсестра, и Гарри стало немного стыдно. — С ним все в порядке, конечно, еще
приходится выписывать кое-какие лечебные зелья, но эти меры скорее направлены на
профилактику, нежели лечение, — закончила целитель.
Тут за дверью раздались шаги, и, поблагодарив женщину, Гарри направился к выходу.
— А насчет вашей подруги, — решила добавить Поппи, когда в дверь постучали.
— Возможно, вам лучше спросить об этом у самой мисс Грейнджер? — прозвучало как раз
тогда, когда дверь распахнулась и на ее пороге появился Снейп.
Гарри, еще раз поблагодарив мадам Помфри за беспокойство, поприветствовал
профессора и покинул кабинет.
— Северус, добрый день… — услышал он, закрывая за собой дверь.
«Что ж, — подумал Гарри, направляясь к башне Гриффиндора, — значит, есть другая
причина…»

Следующие несколько дней снова были наполнены учебой: на занятиях у МакГонагалл они
совершенствовали навыки по трансфигурации человека, у Слизнорта — продолжали
готовить каждый свое зелье, и все это не считая бесконечных письменных работ,
которые преподаватели собирали в начале урока. После зелий, поднимаясь по лестнице
в холл, они столкнулись с Драко. Как-то так вышло, что при встречах они не
приветствовали друг друга, стараясь не привлекать внимания, но сегодня, проходя
мимо, Драко, скользнув по Гарри взглядом, едва заметно улыбнулся. И уже за обедом
гриффиндорец с толикой сожаления понял, что теперь встречи по средам не имеют
смысла — Малфой научился вызывать бестелесного Патронуса, а это — более чем
достаточно для ЗОТИ.
Позже они с Гермионой отправились в библиотеку и занялись работой по Чарам, а
затем, вовремя спохватившись, Гарри кинулся на тренировку. Дни стояли прохладные,
но ясные, и команда, вдоволь налетавшись, отправилась назад в замок. После сытного
ужина он еле дошел до башни — как это часто бывало после тренировок, он начинал
клевать носом еще до отбоя.
Зато крепкий здоровый сон позволял просыпаться ему на следующий день раньше всех.
Вот и сегодня, спустившись в пустую гостиную, Гарри решил прогуляться и заодно
отправить письмо Андромеде. Написав коротенькое послание, он вышел на улицу и,
плотнее укутавшись в мантию, отправился к восточному крылу. На улице тоже было
пустынно, и Гарри, миновав башню ЗОТИ, направился к совятне. Поднявшись на самый
верх, он распахнул двери. Повсюду, разгоняемые ветрами, летали перья и солома, а
птицы сидели, нахохлившись, разбуженные незваным гостем. Привязав к лапке одной из
них свиток, он молча наблюдал, как та скрылась за стенами башни. А едва закрыв
двери и ступив на лестницу, ведущую вниз, нос к носу столкнулся с Драко. На этот
раз слизеринец, как ни в чем не бывало, поприветствовал его и, забавно краснея,
спросил:
— Сегодня среда. Снова на Астрономической башне?
На что Гарри, отряхиваясь от перьев и пыли, ответил:
— Ты уже научился основному, так что теперь можешь заниматься своими делами, к тому
же…
Малфой, по-видимому, хотел что-то возразить, но тут на лестнице послышался топот
дюжины ног и, ограничившись коротким кивком, в итоге скрылся за дверью. Гарри,
продолжая отряхиваться, пошел вниз. Мимо пробежала целая толпа первокурсников,
которые, завидев его, начали тихонько шептаться. Уже привыкший к такой реакции
детей, он безмятежно покинул башню.
После Травологии они привычным маршрутом направились в библиотеку — Гермиона, не
откладывая в долгий ящик, принялась за работу по Трансфигурации, а Гарри никак не
мог сконцентрироваться. В итоге, кое-как до ужина закончив эссе по Чарам, которое
нужно было сдать уже завтра, они, наконец, покинули помещение.
— Как ваши занятия с Малфоем? — невзначай поинтересовалась подруга, когда они
вернулись в гостиную.
— У него начало получаться, поэтому теперь в них нет необходимости, — ответил
Гарри, задумчиво глядя в пламя камина.
Гермиона, оторвавшись от «Продвинутого курса трансфигурации», подняла на него
взгляд:
— Знаешь, мне всегда было интересно, что он намеревался тогда сделать в Выручай-
комнате, — прошептала она, — казалось, он был заодно с его дружками, но когда те
принялись кидаться заклинаниями, он всячески их останавливал.
— Думаю, он и сам до конца не понимал, что ему делать, — немного погодя ответил
Гарри.
— И тогда, в поместье, он не хотел признавать ни меня, ни Рона, — продолжила свои
рассуждения подруга.
От дальнейших размышлений их отвлекла пара первокурсников, которые попросили помочь
с заданием по Астрономии. Спустя почти час ученики смущенно поблагодарили Гарри и
Гермиону, а один из них пожаловался на то, как трудно сосредоточиться на уроках
Синистры, когда слипаются глаза и так хочется спать. Дав детям несколько советов на
этот счет, они снова остались одни. После отбоя учеников в гостиной становилось все
меньше, и пока они сидели, обсуждая разные школьные вопросы, комната и вовсе
опустела.
— Пора спать, но идти в спальню совсем не хочется, — посетовала Гермиона и на его
вопросительный взгляд добавила: — Постоянно просыпаюсь от малейших звуков, а в
общей комнате, сам понимаешь…
— Может быть, сходишь к мадам Помфри? — предложил Гарри, вернувшись к своим
недавним мыслям.
— Нет, только не больничное крыло, — замотала головой та, — слишком много
неприятных воспоминаний. Да и не смертельно это, всего лишь бессонница.
Вскоре, пожелав ему долго не задерживаться, она скрылась на лестнице. А он так и
сидел, смотря на пляшущий в камине огонь и думая о том, что же так беспокоит
подругу. Потом мысли вернулись к утреннему диалогу с Драко и он, недолго думая,
достал карту. По старой привычке Гарри частенько носил ее с собой, а поскольку в
гостиной все равно больше никого не было, развернул прямо тут. Блики огня падали на
большой лист, который по краям свешивался с маленького квадратного столика, но
Гарри интересовал замок, поэтому, не торопясь, он принялся его рассматривать. В
коридорах в это время могли быть только преподаватели, но и те поспешили скрыться в
своих комнатах. Лишь Филч одиноко гулял по четвертому этажу, недалеко от
библиотеки. Мадам Помфри была в больничной палате — там, насколько видел Гарри,
находилась пара пациентов. «В месте, где обитают такое количество детей и
подростков, всегда будут травмы и происшествия», — подумал он. Западная часть замка
была усеяна надписями — это ученики Пуффендуя и Слизерина отдыхали в своих
комнатах. Гарри очень надеялся, что среди них находится и Драко. В восточном крыле
только Башня Когтеврана темнела от множества надписей, остальное пространство было
совершенно пустым и свободным. В башне ЗОТИ он увидел профессора Снейпа — тот, по-
видимому, не спал, — точка едва уловимо перемещалась по кабинету.
«У меня ощущение, будто мы подглядываем за ними», — вспомнил Гарри слова Гермионы и
уже хотел свернуть карту, когда, к собственному изумлению, увидел до боли знакомую
надпись аккурат на самой высокой башне Хогвартса. Радость, испуг и возмущение
затопили его мысли. «Сейчас же отбой, если его кто увидит, проблем не оберешься,
тем более — он староста», — вертелось в голове, пока он судорожно оглядывал
коридоры, галереи и лестницы, нарисованные на карте. Словно в подтверждение его
страхов, в общую гостиную Слизерина из окружающих ее спален неторопливо поползли
точки, а из вестибюля, спускаясь вниз по направлению к подземельям, шла профессор
Синистра. Гарри осенило: «Астрономия». Недолго думая, он спешно свернул карту и,
набросив на себя дезиллюминационные чары, выскочил в проход.

========== 12 глава. Вблизи ==========

«Он что — забыл наш утренний разговор?» — вопрошал Гарри, стараясь бежать не сильно
громко, но при этом достаточно быстро. Минуя короткий подвесной мост, он тревожно
представлял, как ученики в сопровождении профессора Астрономии поднимаются туда,
где их совершенно не ждет наивный слизеринец. Злость на Драко и одновременно какое-
то глупое чувство вины, что Малфой торчит там из-за него, подгоняли получше всякого
хлыста. Наконец, оказавшись у входа в башню, Гарри, перепрыгивая через несколько
ступенек, принялся подниматься по бесконечной лестнице. К концу подъема ему уже
казалось, что в легких бушует Адское пламя, а ноги вконец одеревенели от
напряжения. На ходу распахнув дверь, он влетел на верхнюю площадку и увидел Малфоя:
тот стоял боком ко входу, совершенно невозмутимо взирая на звезды в окружении пары
дюжин телескопов.
— Драко, сюда идут ученики и профессор Синистра! — прохрипел Гарри, согнувшись
пополам и задыхаясь после долгого подъема.
— Поттер, что ты здесь делаешь? — воскликнул слизеринец, подбегая к нему. Вид у
Малфоя был встревоженный и вместе с тем удивленный.
— Я… Тебе разве можно находиться тут после отбоя? — все еще пытаясь отдышаться,
спросил Гарри.
— Ну, обычно привожу учеников я… Но ты, Поттер? Что здесь делаешь ты? — все еще в
изумлении рассматривал его Драко, а услышав через открытую дверь топот
поднимающихся по лестнице ног, засуетился. — В любом случае, если кому здесь
находиться не следует, так это тебе, — и, обновив на Гарри дезиллюминационные чары,
приложил палец к губам и показал на стену около двери, куда растерявшийся
гриффиндорец поспешил тут же отойти.
Вскоре на площадку поднялись сонные ученики, и профессор, поблагодарив «мистера
Малфоя» за помощь, велела занять свои места за телескопами.
Проходя мимо двери, Драко жестом позвал Гарри с собой, и в тишине, нарушаемой
только звуком их шагов да скрипом ступеней, они спустились к подножию башни. Гарри
сбросил с себя чары, чтобы Малфой его не потерял из виду и вместе они отправились
по едва освещенному коридору.
— У тебя договоренность с профессором Астрономии? — Гарри уже начал догадываться,
что вновь влип в нелепую ситуацию. Но тут он увидел трясущиеся плечи слизеринца,
который шел впереди. Развернувшись, блондин не выдержал и расхохотался, по-доброму
глядя на него.
— Поттер, — улыбался он, — как это у тебя получается — все время оказываться не в
том месте и в неположенное время? — В глазах Драко вдруг проступила какая-то…
теплота? — Ты что ли забыл, что сам отменил нашу встречу, — еле заметно
ухмыльнувшись, добавил тот.
В этот момент в дальнем конце коридора послышались неторопливые шаги, и Гарри,
отступив в темноту одной из ниш, спрятался за стоящими там доспехами.
— Ученик бродит по замку после отбоя, — раздался злорадный голос Филча.
— Полночь, Астрономия, староста, — невозмутимо озвучил логическую цепочку голос
Драко.
— Тогда ступайте в свои комнаты, — проворчал завхоз. А проходя мимо Гарри,
пробубнил: «Бродят по замку прогулочным шагом, да еще и сами с собой
разговаривают». Когда Филч скрылся, Гарри догнал Малфоя.
— Ты так и не ответил, — прошептал он, стараясь ступать в такт с блондином, чтобы
никто не распознал шагов двух пар ног вместо одной. — И почему ты сказал
«староста»?
— Потому что именно старосты отводят учеников на башню, а точнее — старосты школы,
но мне предоставили эту «честь», — с усмешкой продолжил Драко, — в качестве
исключения.
«Чтобы не мучился от безделья», — аргументировал крестный в их последнюю встречу.
Ведь договоренность устроил именно он, дескать, мистер Финч-Флетчли и так взял на
себя слишком много обязанностей, а Драко, как-никак, староста Слизерина.
Покинув восточное крыло, они благополучно пересекли мостик и оказались в еще более
темном коридоре.
— Драко, — прошептал чуть погодя Гарри, — я не отменял встречу. Я…
— Не важно, — перебил его Малфой, — в любом случае на башне уже слишком холодно.
Тот шел, немного опечаленный, но когда поворачивался к Гарри, на его губах то и
дело возникала робкая улыбка.
Они уже почти дошли до того места, где им предстояли разойтись, когда в глубине
коридора послышались голоса. Один низкий, с металлическим тембром, без сомнений
принадлежал Снейпу, а второй тихий и как будто бы извиняющийся, как оказалось
позже — мадам Помфри. Драко, узнав голос крестного, тут же растерялся и испуганно
взглянул на Гарри — ему очень не хотелось вновь стать жертвой едкой насмешки
профессора, а то, что он уже давно должен был вернуться в подземелья, крестный без
внимания точно не оставит и в лучшем случае снимет баллы.
Гарри тем временем обшаривал глазами коридор и, увидев неприметную узкую нишу,
схватил беспомощно окаменевшего слизеринца за локоть и бросился в ее сторону. Это
оказался узкий тупик, который тут же заканчивался едва заметной дверью.
Привалившись на нее, Гарри прижал Драко к себе спиной, сетуя, что не захватил
мантию-невидимку. Звуки голосов приближались, вскоре стали слышны и шаги, каблуками
отстукиваемые по каменным плитам.
— Извините, что потревожила вас в столь поздний час, — говорила целитель уже совсем
рядом, — но я решила, что с подобным вы сталкивались чаще профессора Слизнорта.
Снейп молчал, и Гарри, услышав, как тяжело дышит Малфой, закрыл рукой ему рот.
Профессор всегда обладал поистине невероятным чутьем, и было бы крайне глупо им
обоим вот так попасться, как нашкодившим первокурсникам. Как назло, спешить те не
собирались, словно вышли на вечерний променад. Каблуки неторопливо отсчитывали
каждый шаг. Вскоре снова зазвучал мужской баритон:
— Напротив, я премного благодарен вам, миссис Помфри, что вы обратились именно ко
мне. Когда дело касается моих учеников, я предпочитаю быть оповещенным в числе
первых.
Спустя несколько бесконечных секунд голоса вновь зазвучали, но Гарри уже не
вслушивался в разговор — Малфой все так же тяжело дышал, а под рукой, которой он
прижимал того к себе, кроме выступающих ребер, ощущалось частое биение сердца.
Опустив ладонь с груди блондина на живот, Гарри вновь прислушался. Шаги были все
ближе, голоса эхом отдавались от стен, но смысл разговора ускользал: на этот раз
его отвлекли волосы Драко, которые щекотали щеку и нос. Гарри убрал руку с его
прохладного рта, и, прошептав: «Тише», теперь уже второй рукой перехватил
слизеринца. Волосы блондина, как и кожа, пахли морской свежестью и еще чем-то
неуловимым. Мысли о том, что не его это дело, как пахнет Малфой, были резко
прерваны — именно в этот момент Снейп и Поппи проходили мимо них. Кажется, они оба
не дышали, потому что, когда звуки голосов отдалились, Гарри, как и Драко, никак не
мог успокоить дыхание.
Когда он отпустил слизеринца, тот сразу же отодвинулся и вскоре принялся
выглядывать во тьму коридора. Убедившись, что путь свободен, они покинули нишу и в
считанные секунды добрались до места, где должны были разойтись. Не сказав ни
слова, Драко лишь обернулся, на мгновение посмотрев на Гарри, и вскоре скрылся за
поворотом. Но взгляд его немного покрасневших, блестящих глаз с плещущимися в них
обреченностью и отчаянием еще долго не покидал мыслей Гарри. Даже когда тот
благополучно вернулся в свою башню и уже лежал в постели, ему мерещились глаза и
запах Драко. Мысли хаотично крутились в голове и, провалившись в неспокойный сон,
Гарри еще долго вертелся в постели. Во сне он тщетно пытался что-то найти, но то,
что он искал, все время ускользало — что-то невозможно притягательное и невероятно
далекое.
***
На следующее утро Гарри был весь разбитый. Кое-как отсидев Чары и пообедав, он
отправился в башню и, поднявшись в спальню, упал на кровать. Вскоре сон сморил его,
а проснувшись, он сломя голову помчался на тренировку.
— Где ты был? — сердито спросила Джинни, когда Гарри влетел на поле. Вся команда
уже была тут, загонщики Кут и Пикс нервно постукивали себя битами по икрам.
— Постарайся больше не опаздывать, — угрюмо попросила она, и Гарри ощутил дежавю.
За ужином, немного взбодрившись после тренировки, он спросил у Гермионы про
обязанности старост школы относительно уроков Астрономии.
— Да, нововведение этого года — отводим учеников первых пяти курсов на занятия, —
поведала подруга. Гарри, чуть не поперхнувшись, возмущенно воскликнул:
— Неудивительно, что ты плохо спишь! Гермиона, почему ты мне ничего не сказала? Я
бы тоже с радостью помог тебе, например, с Когтевраном.
— Тоже? — уцепилась подруга, заинтересованно на него посмотрев.
— Малфой помогает Джастину со слизеринцами, — нехотя выдал он.
Хмыкнув, Гермиона деловито перевернула страницу лежащей перед ней книги и добавила:
— На самом деле отводить учеников приходится далеко не каждый день. Но если ты
хочешь, — оторвав взгляд от книги, улыбнулась подруга, — можешь взять на себя
Когтевран, только предупреди профессоров.
— Договорились, — подмигнул подруге Гарри и, допив сок, отправился в учительскую.
Из преподавателей там оказались Помона Спраут и профессор Флитвик, с которым они
виделись утром. Поприветствовав профессора Травологии, Гарри сообщил маленькому
преподавателю о желании взять на себя новую обязанность, и тот высказал свое
одобрение, заметив, что уже давно подумывал о том, чтобы разгрузить мисс Грейнджер.
Выслушав его, Гарри подошел к расписанию. На листе пергамента как раз значились
уроки первого курса, и он выписал дни, на которые у когтевранцев были назначены
уроки Астрономии — этими днями оказались пятницы каждой пятой недели. Глянув на
расписание первокурсников собственного факультета, он увидел, что у них занятия
были по вторникам. Посмотрев расписание второго курса, а затем остальных, он понял,
что уроки проводились четыре дня в неделю, исключая понедельник (что весьма
предусмотрительно), сначала для всех первых курсов, потом вторых и так далее по
кругу. Выходит, его днями были пятницы, а Гермионы — вторники. Посмотрев на
расписание Слизерина, Гарри кивнул сам себе — как он и подозревал, Малфой после их
встреч по средам снова возвращался на башню.
Едва он убрал записи, в учительскую зашла профессор Синистра. «Крайне удачно», —
подумал Гарри и поспешил уведомить об изменениях и ее. Улыбаясь своим мыслям, он
подошел к двери как раз, когда с той стороны ее открыл Драко. Увидев его, тот
побледнел и замер в проеме. Гарри же, продолжая улыбаться, тихонько сказал «привет»
и отошел в сторону, пропуская блондина.
Вернувшись в башню, он еще какое-то время посидел в гостиной и даже сыграл партию в
шахматы с Дином.
— Гарри, спасибо за Астрономию, — поблагодарила его Гермиона, после того, как,
поставив Дину шах и мат, он пересел к ней. — Возможно, ты прав, и теперь проблем со
сном будет меньше.
— Может быть, я не знаю еще о каких-нибудь обязанностях старост школы? — спросил
Гарри, сделав ударение на последнем слове.
— Нет, — улыбнулась Гермиона, — больше, вроде бы, никаких.
Еще немного поговорив с подругой, он вскоре отправился спать — завтра у него был
первый ночной «поход» с Когтевраном, и нужно было как следует выспаться.
Следующий день выдался ничем особо не примечательным — на Защите у Драко с первого
раза вышел Патронус, по-прежнему, без четких телесных форм, как и у большинства
учеников. Только вел себя Малфой как-то напряженно, то и дело бросал на Гарри
короткие взгляды и тут же отворачивался, стоило только гриффиндорцу на него
посмотреть. Меган Джонс, занимающаяся с Гермионой, впервые показала форму своего
Патронуса — серебристое облако, вырвавшееся из ее палочки, вскоре приняло форму
небольшого дельфина. Он плавал в воздухе под потолком, и несколько учеников даже
похлопали, с восторгом наблюдая за этим зрелищем.
Снейп время от времени выходил из своего кабинета, но с лестницы не спускался,
наблюдая за классом с ее верхней площадки, заложив руки за спину. Пару раз, как
показалось Гарри, он бросал пристальные взгляды на Гермиону — видимо оттого, что
она по-прежнему занималась только пуффендуйкой и своего Патронуса больше не
вызывала. В конце занятий профессор объявил, что зачет состоится на следующей
неделе и каждый должен будет продемонстрировать свои достижения.
Вечером Гарри решил немного отдохнуть от письменных работ и снова был втянут в
несколько партий шахмат с Дином. Тот видимо хотел отыграться, но все, что ему
удалось — это закончить две партии из трех вничью, третью снова взял Гарри.
Гермиона и Джинни что-то усердно строчили в пергаментах, несмотря на то, что вечера
пятницы большинство учеников посвящали учебе в последнюю очередь. Похоже, Дину было
скучно, и, закончив с шахматами, он завязал с Гарри разговор о квиддиче. В итоге
ребята провели остаток вечера за обсуждением возможных проблем, с которыми они
могут столкнуться на матче.
— Хочешь, посижу с тобой? — предложила Гермиона, когда гостиная опустела. Дин с
Джинни только что разошлись по спальням, а до полуночи оставалось еще полтора часа.
— Не стоит, я же вижу, что у тебя глаза закрываются, — сказал Гарри.
Гермиона не стала настаивать и вскоре исчезла на лестнице, ведущей в спальни
девочек.
Без четверти двенадцать он уже был у входа в башню Когтеврана, и вскоре оттуда
медленно вышли сонные первокурсники. На Астрономической башне профессор Синистра
поблагодарила старосту, и вскоре он добрался до собственной спальни, а упав на
кровать, тут же уснул.
***
На следующей неделе они доделывали свои зелья. Работа шла полным ходом — Оборотное
Гарри успешно проходило последние этапы приготовления, Гермиона была поглощена
Амортенцией, остальные в тишине занимались своими котлами. Слизнорт объявил, что
результаты будет принимать через две недели, и с ухмылкой добавил, что вынести даже
каплю приготовленных составов из кабинета никому не удастся. А в четверг профессор
Флитвик, собрав их последние письменные работы, которые, к слову сказать, превзошли
по размерам все, что им прежде доводилось делать, объявил, что оставшееся время до
конца семестра будет посвящено Протеевым чарам. И оба сдвоенных урока они
занимались изучением теоретического материала.
На следующий день все, кто в тревожном волнении, кто с непоколебимой уверенностью,
шли в кабинет ЗОТИ. Профессор уже восседал за своим столом, мрачно оглядывая
припозднившихся студентов. Едва входная дверь закрылась, он медленно встал и
дождавшись, когда тишина станет абсолютной, строго сказал:
— Сейчас каждый из вас, после того, как я озвучу его имя, встанет со своего места и
попытается вызвать Патронуса, — почему-то ухмыльнувшись, Снейп продолжил: — А
затем, не мешая другим, будет сидеть тихо, ожидая дальнейших указаний.
Ответом ему было полное молчание и, видимо, удовлетворившись этим, он поднялся на
вершину лестницы, откуда наверняка было удобнее всего наблюдать за классом. После
этого, не нарушая тишины, он махнул палочкой, и комната погрузился в полную
темноту. Вслед за ней пришел жуткий холод: казалось, все они разом очутились на
северном полюсе. «Вот только ветра нет», — подумал Гарри, и, словно прочитав его
мысли, на них налетел пронизывающий шквальный ветер. Сверкнула молния, но она не
осветила ровным счетом ничего — казалось, что все вокруг обволокла тягучая
беспросветная мгла. Последовавший за вспышкой раскат грома вместе со свистом и
завываниями ветра разом сломали тишину, и Гарри засомневался в том, что он по-
прежнему в классе. Лишь стол, за который он цеплялся из последних сил, убеждал в
обратном.
Когда вокруг разыгралась полномасштабная буря, прозвучало первое имя. Голос
профессора, казалось, прогрохотал не то с небес, не то из преисподней. Гарри же был
уверен, что он тут абсолютно один — наваждение все больше поглощало его, и лишь
тонкая серебристая струйка, возникшая неподалеку — он даже не услышал слов
заклинания — дала понять, что он все еще на уроке ЗОТИ.
Внезапно он вспомнил, что Малфой должен сидеть рядом и, протянув руку, нашел его
ладонь. «Странно, что она теплая», — подумал Гарри, ведь не только леденящие порывы
ветра, но и мерзлые иглы дождя уже давно выбили остатки тепла из его собственного
окоченевшего тела. Ладонь в его руке словно очнулась и сжала так, будто это было
последним шансом на спасение. Тут раздалось второе имя, и снова только маленькое
пятно света мелькнуло где-то поблизости и тут же погасло.
Одежда Гарри давно промокла, ледяная вода противно заливала шею и сбегала струями
по спине, заставляя дрожать. Звучали другие имена, но он старался концентрироваться
на сжимающей его руке, чтобы хоть как-то сохранить остатки разума. То и дело
пригибаясь от особенно зверских порывов урагана, он почти лежал на парте, лишь
изредка отпуская ее край, чтобы вытереть глаза от заливающей их воды.
«Мистер Финч-Флетчли!» — прогрохотало вокруг, и через секунду под выкрик
заклинания, прозвучавший, казалось, где-то на другом конце земли, буквально в паре
метров от Гарри появился огромный серебристый лось — он побежал и постепенно
разгоняясь, вскоре скрылся из виду, но, завершив круг, вернулся и окончательно
исчез. Вскоре прозвучало новое имя, и Гарри увидел черепаху — та, поднявшись в
воздух, ловко поплыла по окружности, повторяя маршрут Патронуса Джастина. Потом
снова были струйки серебристого дыма, небольшие облачка, пока не прозвучало «Мистер
Томас». Вслед за этим Гарри увидел невероятной красоты большого грациозного коня;
его густая грива переливалась и струилась, а когда он промчался мимо, Гарри
заметил, что и мощные ноги животного у самых копыт были покрыты искрящимися
прядями, развевающимися вместе с гривой и хвостом. Позже, совсем в другой стороне,
он увидел и лошадь Джинни, но та, едва появившись, вскоре рассеялась.
Понимая, что в любой момент может прозвучать и его имя, Гарри пытался собраться, но
когда оно, наконец, прозвучало, он словно окаменел. Ведь в одно мгновение все вдруг
замерло — дождь, заливавший ему лицо, ветер, грубо трепавший его волосы, все звуки.
Воздух пронзила звенящая, осязаемая тишина. Гарри на миг почудилось, что где-то
рядом и вправду возникли дементоры — настолько идентичны были ощущения. Возможно,
именно это и подстегнуло его — отпустив ладонь Драко, он выхватил палочку и
взмахнул ею, выпустив искрящегося, ослепляющего глаза оленя. Тот, мгновенно набрав
скорость, нарезал широкие круги, постепенно сужая их радиус и первый раз за эти
минуты Гарри увидел силуэты других учеников — казалось, мгла отступала под натиском
гордого животного.
Но когда Патронус исчез и прозвучало следующее имя, все вернулось в прежнее,
свирепо бушующее состояние. Мимо него еще пару раз проплыли силуэты животных —
кролик Луны, дельфин Меган Джонс и чей-то страус, так близко пробежавший мимо
Гарри, что он вынужден был придвинуться к Малфою. А после раздалось и имя
последнего. Драко, не отпуская его руки, судя по всему, встал и секундой позже
воскликнул: «Экспекто Патронум!». В темноте появилось яркое светящееся облако, оно
постепенно опускалось и меняло очертания, пока не обрело свой облик — рядом с ними
стоял небольшого роста, худенький и невероятно красивый олененок. Его ушки еще были
непропорционально огромные, а ноги — высокие и тонкие. Повернув мордашку куда-то в
сторону Драко, это воплощение нежности и беззащитности вдруг сорвалось с места и,
смешно брыкая задними ножками, помчалось рассеивать окружающую их тьму. В какой-то
миг Гарри показалось, что он слышит стоны умиления, явно принадлежавшие женской
половине класса.
Когда Патронус развеялся, Драко обессилено упал рядом, но его руку так и не
отпустил. В знак одобрения Гарри сжал его ладонь и переплел их пальцы. В этот же
момент новая волна шквала обрушилась на них, заливая глаза водой. Но странное
ощущение иллюзорности всего происходящего, возникшее несколько минут назад, уже не
покидало гриффиндорца, хоть он по-прежнему и цеплялся онемевшей рукой в край стола.
«Мисс Грейнджер!» — прозвучало имя, и одновременно новый раскат грома раздался так
близко, что у Гарри заложило в ушах. Переживая за подругу, Гарри силился что-то
разглядеть, но струи дождя хлестали его по лицу, и все, что он видел — все та же
непроглядная тьма. И тут появился сверкающий шар, он излучал, казалось,
первозданный свет, саму его суть. Его потоки, струящиеся вокруг, проходили через
плотную мглу, словно лучи солнца сквозь тучи, они падали на лица учеников, и Гарри
с удивлением обнаружил, что они, хоть и выглядят испуганными, совсем не похожи на
тех, кто только что укрывался от ливня и сильнейшего ветра. Снова взглянув на
Патронуса, Гарри лишь на этот раз заметил очертания выдры — так ослеплял исходящий
от нее свет. В этот момент животное бросилось бежать, оно игриво подпрыгивало и в
какой-то миг словно нырнуло в воду — гибкое тело изгибалось, как у рыбы,
перемещаясь гораздо быстрее, чем до этого, а под конец она остановилась и,
приподняв смешную серьезную мордашку, оглядела всех вокруг и испарилась.
Под дружный хор аплодисментов окружающий их морок окончательно спал, и Гарри с
удивлением обнаружил все тот же класс, с теми же окнами, задернутыми плотными
шторами, через которые едва пробивался утренний рассеянный свет, с теми же
учениками, разве что выглядели они немного ошеломленными и потрепанными — но волосы
у всех были сухие, как и одежда. Изумленно оглядывая друг друга, ребята поздравляли
тех, у кого получилось и, похоже, не особо расстраивались из-за собственных неудач.
Гарри, осознав, что все еще сжимает руку слизеринца, отпустил ее. Малфой же
поспешил ее убрать и выглядел растеряннее, чем остальные. Гриффиндорец уже хотел
спросить, все ли в порядке, когда раздался голос Снейпа:
— Что ж, — в одно мгновение весь класс притих, — теперь вы знаете, в каких условиях
порой приходится вызывать Патронус и какие ощущения этому могут предшествовать, —
он все так же стоял наверху, заложив руки за спину. — Конечно, было бы глупо
рассчитывать, что большинство из вас справятся, — холодно продолжил он, спускаясь
по лестнице, — но теперь можно надеяться, что хотя бы те, кому это удалось, —
поднял бровь Снейп, остановившись у своего стола, — с большей долей вероятности
одолеют дементора при встрече.
Все молчали, думая о том, насколько же ситуация должна быть еще более ужасной, даже
если те, кто вызвали сегодня Патронуса, необязательно бы справились с реальном
дементором.
— Мисс Грейнджер, — обратился Снейп к Гермионе, и она растерянно подняла взгляд, —
вашу работу я не могу засчитать в полной мере, — угрюмо сказал он, — несмотря на
то, что вы в совершенстве овладели заклинанием, в том числе его невербальной
формой, — продолжал Снейп не то отчитывать старосту, не то хвалить, — условия, при
которых вы его применили, не идут ни в какое сравнение с теми, в которых пребывали
остальные.
Совершенно не понимая, о чем говорит Снейп, Гарри, тем не менее, увидел, как
подруга кивнула и опустила взгляд. После занятия, направляясь на обед, он спросил
ее, что это означало.
— Я сразу поняла, что это чары Всепоглощающего Морока. И применила к ним
контрзаклятие, — вздохнула та. — Конечно, позже я поняла, что это было ошибкой —
профессор специально создал такие условия, но ничего уже нельзя было поделать.
Гарри удивленно смотрел на нее, спрашивая себя о том, есть ли что-то, чего она не
знает. Гермиона, тем временем, продолжала:
— Зато это было очень весело — наблюдать, как все кругом укрываются от
несуществующего ветра, как жмутся друг к другу парочки, — улыбалась она, а он вдруг
вспомнил ладонь Драко. — Как пытаются что-то разглядеть или как все одновременно
начинают цепляться за парту, будто невидимая волна пытается сбить их с мест. Это
очень завораживающее зрелище, но в какой-то момент мне стало страшно, возникло
ощущение, будто все вокруг сошли с ума, — закончила Гермиона, когда они зашли в
Большой зал. Шедшие за ними семикурсники других факультетов громко обсуждали
прошедший урок и свои впечатления от такой правдоподобной иллюзии.
Вечером в гостиной собрались все, кто присутствовал утром на Защите. Гриффиндорцы
спрашивали Гермиону про чары и о том, как все это выглядело со стороны. Она заново
озвучила свой рассказ, и ученики еще долго не могли успокоиться, делясь своими
ощущениями и наблюдениями.
— А что сделал Снейп, когда понял, что ты не поддалась? — спросила рядом сидящая
Джинни. Ее обнимал Дин, словно компенсируя то, что на занятии был далеко от нее.
Гермиона, не ожидавшая такого вопроса, опустила взгляд на Живоглота, лежащего на
коленях.
— Ничего, просто отметил этот факт и дальше наводил на вас иллюзию.
На самом деле его пронизывающий взгляд в тот момент будто говорил: «И снова мисс
Всезнайка решила всех удивить». Вероятно, он не рассчитывал, что будут свидетели
его безмолвного дирижирования, а ведь именно на это больше всего и походили его
ловкие и короткие движения волшебной палочкой. И уж чего она никак не ожидала — что
ее имя все же прозвучит из его уст.
— Но, тем не менее, он дал тебе возможность вызвать Патронус, — прочитал ее мысли
Гарри, — и даже баллы начислил.
Гермиона вынуждена была согласиться — каждому из тех, кто справился, Снейп начислил
по пятнадцать баллов, и их факультет заработал в итоге больше всех. Переведя взгляд
на Гарри, она вдруг вспомнила, как Драко держал его за руку — это не могло укрыться
ни от ее глаз, ни от профессора. Возможно ли, что Драко так быстро привязался к ее
другу, или просто сработал инстинкт — в трудный момент ухватится за любое живое
существо, находящееся рядом?
— Какой же магической силой нужно обладать, чтобы на две дюжины студентов навести
такое наваждение? — размышлял тем временем Дин. Все задумались, а Гермиону вновь
наполнило гордостью и благоговением по отношению к профессору, которые она испытала
еще утром, задаваясь тем же самым вопросом.
— Немалой, — отозвалась она, — а уж сколько сил отнимает подобное волшебство…
Другой бы уже после пяти минут воздействия на чужое сознание свалился от
магического истощения.
Гарри с любопытством взглянул на нее, и она поспешила перевести тему разговора в
более безопасное русло. Друзья проговорили до самой ночи, пока Гарри не отправился
в башню Когтеврана исполнять свою новую обязанность. Гермиона же еще долго сидела и
восхищенно вспоминала точные отрывистые движения палочкой и совершенно
непроницаемое лицо профессора.

========== 13 глава. Переписка ==========

Все выходные, а также вечера последующих дней он посвятил изучению теории Протеевых
чар. Вероятно, единственный ученик седьмого курса, который сейчас не занимается тем
же самым — это, разумеется, Гермиона Грейнджер, ведь свои познания в этой области
она прекрасно продемонстрировала еще три года назад. Вертя в пальцах фальшивый
галлеон, Драко испытывал к ней нечто среднее между завистью и уважением. Как и в
тот раз, когда узнал от крестного о том, кто является его спасителем.
Вспомнив последнее занятие по ЗОТИ, Драко снова прокручивал тот момент, когда
Северус заговорил с гриффиндорской старостой. Как тонко и изящно он завуалировал
свой комплимент ей, меж его слов так и застыло восхищение, а как он смотрел на
нее — Драко и до этого замечал эти взгляды, но после памятного разговора с крестным
списывал все на «синдром спасенного». Теперь же ему казалось, что дело не только в
этом. Решив и дальше наблюдать за странной парочкой, Драко перешел к другому
воспоминанию, и кровь тут же прилила к его лицу.
Поттер. «Он сведет меня с ума», — думал Драко, вспоминая их переплетенные пальцы,
улыбку, которой тот наградил его в учительской. Все это не имело бы такого
значения, если бы не произошло сразу после той ночи. Но все же, учитывая то, после
каких событий было это тихое «привет», эта горячая ладонь — смысл менялся
совершенно.
Теперь кровь отхлынула от лица и устремилась совсем в другое место. О, словами не
передать, что он тогда чувствовал, когда Поттер прижимал его к себе и шептал что-то
на ухо — уже неважно, что именно. Вспоминая это, Драко неизменно закрывал лицо
руками — потому что знал, что под ними в этот момент, кроме безобразного румянца,
расплывается типичная глупая улыбка влюбленного идиота. Хорошо, что балдахин
кровати надежно скрывал это зрелище от соседей по комнате, и никто не видел его
ежевечерних любовных мук.
О, если бы знали родители, по кому сохнет их высокородный отпрыск, которого они все
еще тщатся женить на Астории. В последнем письме они снова вернулись к этой теме, и
Драко коротко ответил им, что говорить об этом не имеет ни малейшего желания. Его
напарница-староста, похоже, до сих пор не была посвящена в планы их родителей, и
Драко выводить ее из этого спасительного неведения не собирался. За прошедшее время
он убедился, что та представляет из себя серьезного и вдумчивого человека, поэтому
наносить ей такой удар было бы опрометчиво как по отношению к ней, так и по
отношению к себе.
Кроме родителей, ему также писала Панси. С начала года ее сова прилетала уже
дважды. Их сдержанная переписка, сдобренная ехидством и колкостями, показалась бы
окружающим лишь формальностью, обязанной многолетнему, но холодному приятельству.
На самом деле только им самим было понятно, насколько они близки. Единственное, о
чем он умолчал в своих письмах подруге — это Поттер.
Поняв, что отвлекся, Драко снова вернулся к Протеевым чарам. И, как оказалось, не
зря — уже во вторник профессор Флитвик заставил их практиковаться. Начали они с
малого: взяв по два камешка, им нужно было добиться того, чтобы при изменении
состояния одного менялось и состояние другого. Драко менял температуру, размер и
цвет одного, и второй тотчас отражал эти изменения. Стоит отметить, что далеко не у
всех это получилось с первого раза. А уж когда во второй половине урока всем были
розданы по два пергамента и поставлена задача достичь полного повторения на втором
пергаменте того, что изображено на первом, справились только Драко и девчонка с
Пуффендуя.
Но Драко этого было мало, ему хотелось, чтобы и первый пергамент показывал то, что
написано на втором, чтобы они полностью повторяли друг друга. Ввиду этого он
посвятил Протеевым чарам остаток вторника и весь вечер среды, покуда дожидался
начала урока Астрономии у третьего курса. А в четверг, после Рун, укрывшись в
спальне, снова вернулся к отработке чар и, не веря в собственный успех, вскоре
закончил. В тот же миг он наконец признался, для чего это делал. И снова ощутил это
горько-сладкое чувство — влюбленности и отчаяния.
«Опасная смесь», — думал Драко, когда в пятницу шел к башне ЗОТИ, уже зная, что
вскоре сделает. Зайдя в класс, он с сожалением отметил, что ученики вновь сидят на
старых местах; вскоре и к нему подсел его сосед-слизеринец, а Поттер снова ушел к
Грейнджер, за их стол в начале класса.
От мыслей на эту тему Драко отвлек Северус — на этот раз тот придумал им другое
занятие — более опасное, но вместе с тем интересное. На каждую парту был выставлен
небольшой сундучок с кучей всякого хлама — от мелких побрякушек до высохших
огрызков яблок. Им требовалось среди всего этого найти один-единственный проклятый
предмет. Крестный все это время сидел за столом и, похоже, проверял работы. Класс
приглушенно жужжал, так как работа проводилась в паре. Те, кто справлялись с
задачей, тут же отпускались с урока, и Драко, решив не терять такую возможность,
вскоре не без помощи соседа отыскал эту вещь — ею оказался монокль с отсутствующим
стеклом. Северус удовлетворенно кивнул и, начислив пять баллов Слизерину, отпустил
их.
Но, покинув класс, Драко не пошел вслед за своим напарником — вместо этого он,
встав у той стены, куда открывалась дверь, чтобы оказаться скрытым в случае, если
кто-нибудь будет выходить, принялся ждать. Спустя минут десять из класса появились
Поттер и Грейнджер, и Драко к собственному ужасу растерялся. Он до сих пор не знал,
как можно вот так просто подойти к нему, тем более, когда тот находился в чьей-либо
компании. Но Поттер, словно почувствовав его взгляд, сам оглянулся, и, сказав что-
то своей подружке, направился к Драко. О, эти несколько незабываемых секунд, когда
гриффиндорец смотрел только на него и улыбался только ему!
— Привет, — все тем же мягким голосом сказал тот, остановившись напротив.
— Поттер, вы уже прошли Протеевы чары? — спросил Драко, отводя взгляд и наблюдая за
дверью класса. Долго смотреть в эти глаза было выше его сил.
— Вчера был второй урок, без особых успехов, — ответил Гарри и принялся
всматриваться в слизеринца.
— Я бы хотел кое-что проверить, — снова взглянув в зеленые глаза, пролепетал
последний и достал из сумки оба пергамента. — Вблизи они точно отражают друг друга,
но мне бы хотелось узнать, как это будет работать на расстоянии, — закончил он и
протянул один из пергаментов Поттеру. Тот, взяв его в руку, некоторое время
рассматривал, а потом, засунув в свою сумку, деловито поинтересовался:
— Когда? Может быть сегодня? — его невинная улыбка совершенно выбила Драко из
колеи, ведь он только что предложил Потти вести переписку, а тот согласился. Не в
силах вымолвить и слова, Драко кивнул. — Отлично, тогда в десять вечера. Я напишу
тебе первым, — ответил гриффиндорец и вскоре скрылся за поворотом.

За обедом Драко все никак не мог поверить, что ему это удалось, а просидев вторую
половину дня на лодочной, он и вовсе превратился в одно сплошное воплощение
сентиментальности. Ожидание сладко томило его, дыхание то и дело сбивалось, а
холодный ветер ничего не мог сделать с раскрасневшимся лицом, прикрываемым
ладонями.
После ужина Драко занялся Трансфигурацией, а закончив, приступил к эссе по
Травологии, которое нужно было сдать уже в понедельник. Время тянулось бесконечно
медленно, в итоге к десяти вечера, заранее сходив в душ, он уже лежал в постели и
нетерпеливо поглядывал в пергамент.
— Привет, — появилось аккурат в 22:00, и у него разом перехватило дыхание.
— Добрый вечер, — тут же ответил он, стараясь, чтобы перо не дрожало.
— Будем писать по очереди, чтобы не запутаться?
— Пожалуй.
— Как прошел день? Чем занимался?
Драко все еще не мог поверить, что это происходит. Его лицо снова расплылось в
глупой улыбке, только теперь он его не закрывал: вместо этого одна его рука
придерживала пергамент, а вторая уже выводила ответ:
— Сделал работу по Трансфигурации и Травологии, ничего особенного.
— Ох, а я и забыл про эссе, столько всего, что не упомнишь, придется делать в
выходные.
— Я тебя не отвлекаю? — на всякий случай спросил Драко.
— Нет, в это время я не способен на что-то большее, чем довести кучку учеников до
башни.
— Ты? С каких пор? — удивленно вывел он.
— Почти сразу, как узнал. Благодаря тебе.
Драко зачарованно перечитал последние слова несколько раз, и лишь потом ответил:
— И по каким дням ты лишился сна?
— Сегодня, Когтевран.
— Поздравляю, ты вступил в ряды полуночников! — беззвучно смеялся Драко.
— Я — не совсем, вот Гермиона… Именно из-за этого я и решил вступить в ваши ряды.
При ее упоминании Драко ощутил маленький укол ревности, но, встав на место Поттера,
решил, что и сам бы переживал, если бы дело касалось, допустим, Панси.
— Бессонница?
— Да. Плохо спит, плохо ест, не понимаю, что ее тревожит.
А вот Драко прекрасно понимал возможные причины, ведь и у него самого сон
разладился, стоило приехать в Хогвартс.
— Может она влюбилась? — предположил Драко самое очевидное.
— М, я даже не думал об этом.
Драко заулыбался наивности Поттера и поспешил ответить:
— Самое вероятное всегда лежит на поверхности.
— Надо запомнить это на будущее.
Прочитав ответ, Драко побледнел. Ведь следуя этому умозаключению, можно было
сделать некоторые выводы и относительно его самого. Решив срочно поменять тему их
беседы, он написал:
— Где ты сейчас находишься?
— В гостиной нашей башни.
— Опиши мне ее? — прикусив кончик пера, вывел Драко.
— Ну, это круглая комната, она находится примерно в середине башни, все, что выше —
спальни, к ним ведут две отдельные лестницы. Тут есть камин (я сейчас сижу возле
него), несколько столов и множество кресел, пол устлан коврами, на стенах —
портреты. Все, как сам понимаешь, в гриффиндорских тонах. Надеюсь, ты не
содрогаешься в ужасе.
С каждым появляющимся словом в голове Драко вырисовывалась картина, а дочитав
последнее, он представил ухмыляющегося Поттера. Улыбка снова расползлась по лицу.
— Вовсе нет, я люблю теплые тона, они согревают. Кто-то рядом есть?
— Да, пара пятикурсников, Дин с Джинни, Гермиона читает очередной учебник. Она
думает, что я тоже занят учебой, но, признаться, вечер пятницы меня к этому не
особо располагает.
Драко как наяву представил улыбку Поттера, которая наверняка застыла сейчас на его
губах.
— Ну, у нее есть еще Руны и Нумерология, в отличие от тебя. И собрания в
учительской, посвященные школьным вопросам, — поспешил ответить он.
— Ты вроде тоже ходишь на эти предметы? Не представляю, как вы все успеваете.
— Мне проще, половину работ я делал в прошлом году, да и тренировок нет, в отличие
от некоторых, — не удержался Драко и выказал свою осведомленность о том, что Гарри
снова в команде.
— А что насчет тебя? — тут же появился вопрос.
Драко задумался. Писать о страхе полета, который возник после случая в Выручай-
комнате, ему не хотелось.
— Кажется, тут не осталось места, погоди, я очищу пергамент, — весьма кстати
обнаружил он и, махнув палочкой, с сожалением наблюдал, как чернила всасываются в
нее, оставляя совершенно чистый лист. Нужно было закончить тему квиддича, и Драко
поспешил ответить:
— Этот год я решил посвятить учебе, а команда, думаю, и без меня справится.
На самом деле он немного лукавил — все-таки ловец из него вышел очень неплохой.
— Что ж, скоро увидим. Жаль, мне бы хотелось снова встретиться с тобой на поле.
Читая проступающие строчки, Драко задумался, на миг сожалея о поспешно принятом
решении не играть в слизеринской сборной. Как бы там ни было, страх полета все
равно следовало преодолеть. Представив себя и Поттера, наперегонки гоняющихся за
маленьким снитчем, он все больше сомневался, что поступил правильно.
— Драко? — проступила надпись. Видимо, он слишком отвлекся на мысли о возможном
совместном времяпрепровождении с Поттером еще и на поле.
— Извини, просто я представил, какой была бы эта игра, — честно ответил Драко.
Поттер не отвечал, видимо тоже задумался, а потом проступили первые слова:
— Может как-нибудь полетаем, когда поле будет свободно?
У Драко захватило дух от такого предложения, но страх все еще сидел глубоко внутри.
Кроме того, ему не хотелось слухов, ведь все, что делает «Герой Магической
Британии», не остается незамеченным; он знал это по многочисленным разговорам в
Большом зале, коридорах замка и гостиной собственного факультета. Поттер и сам не
представлял, насколько популярен и знаменит.
— Возможно, на каникулах, я подумаю, — написал Драко.
— А где ты сам сейчас? — немного погодя спросил Поттер.
— Я в спальне. В гостиной в это время слишком шумно.
— Как выглядят ваши спальни? Летом я жил в замке, а ночевал в подземельях, но то
были гостевые комнаты.
«Значит, геройство Поттера не ограничилось спасением магического мира, он еще и
школу помогал восстанавливать…» — с толикой восхищения подумал Драко и поспешил
ответить:
— Я не был в гостевых комнатах, но думаю, там уютнее. Наши комнаты рассчитаны на
пятерых, кровати стоят полукругом, чаще всего с опущенными пологами. Здесь
полумрак, свет от пары факелов, всегда прохладно и тихо, в отличие от гостиной.
Сейчас я один, хотя, возможно, кто-нибудь уже пришел в комнату, слизеринцы умеют
передвигаться очень тихо и незаметно.
— Я был в вашей гостиной, — к собственному изумлению прочитал Драко.

— Я был в вашей гостиной, — неожиданно для самого себя, написал Гарри. Ему вдруг
захотелось поделиться тем, что он тоже был в подземельях и не только этим летом,
хотелось дать понять, что он ближе, чем кажется.
— Я даже не знаю, что и сказать по данному поводу. Могу только заверить, что я в
вашей башне не был, — проступил ехидный ответ Драко.
— Я расскажу тебе как-нибудь об этом, слишком долго писать. Тогда подземелья
казались мне мрачными, но гостевая комната оказалась очень уютной, порой я по ней
скучаю.
Это было правдой. И во многом — благодаря Гермионе, которая делила с ним эту
комнату, но писать об этом Гарри посчитал излишним. Подруга еще минут десять назад,
пожелав спокойной ночи, скрылась на лестнице. В гостиной оставалось всего пара-
тройка человек, остальные уже разошлись по спальням. В преддверии Хэллоуина все
собирались посетить Хогсмид, и они с Гермионой собирались проконтролировать
прогулку учеников и заодно навестить Косой переулок.
— Поттер, ты еще здесь? — появились слова и Гарри вернулся мыслями к Драко.
Оказывается, тот уже успел ему ответить и теперь ждал встречного сообщения.
— Да, извини, просто вспомнил, что завтра вести учеников в деревню. А через
пятнадцать минут — на Астрономию, — добавил он, посмотрев на наручные часы.
— Спасибо за беседу, Гарри, — прочитал он проступившие слова, а от вида
собственного имени, написанного рукой Малфоя, его охватило странное волнение. В
этот момент он почувствовал взгляд — это была Джинни, она с любопытством взглянула
на него, а затем снова повернулась к Дину.
— Спасибо за пергамент, — поспешил ответить Гарри. — Надеюсь, ты не изымешь его у
меня как результат успешно проделанной работы по Чарам?
— Пусть останется у тебя.
Следовало попрощаться, но он вдруг осознал, что совсем не хочет прерывать их уютную
беседу.
— Пожалуй, мне пора. Спокойной ночи, Драко.
— До связи, — появились слова, а спустя пару секунд чернила с листа бесследно
исчезли.
По пути с Астрономической башни Гарри все прокручивал в голове их разговор.
«Возможно, на каникулах», — говорил Драко, и по всему выходило, что Рождество тот
намерен провести в Хогвартсе. Сам Гарри еще даже не думал об этом, но склонялся к
тому, чтобы встретить праздник дома, на Гриммо. Возможно, Гермиона составит ему
компанию, надо будет обсудить это с ней при случае.

Суббота выдалась немного морозной, солнце нещадно слепило глаза, когда они с
Гермионой собирали во внутреннем дворе третьекурсников. Старшие курсы ушли первыми,
и вскоре друзья направились следом по тропинке. Замерзшие листья хрустели под
ногами, ученики кутались в свои мантии, а Гермиона весело щурилась и беззаботно
улыбалась. Когда показались первые магазины, дети, казалось, готовы были помчаться
к ним со всех ног. Поэтому старосты поспешили объявить, что вернуться в замок тем
предстоит самостоятельно, и озвучили время, до которого главный вход будет открыт.
— Первый поход в Хогсмид, — засмеялась Гермиона, кивнув в сторону улепетывающих
учеников.
— Надеюсь, ситуацию с разрешениями опекунов когда-нибудь исправят, — заметил Гарри,
вспоминая, что ему самому в первый раз удалось посетить деревушку лишь под
волшебной мантией отца.
— Я постараюсь поднять эту тему на следующем собрании преподавателей, — ответила
подруга, пока они не торопясь шли по улочке. На вопрос Гарри о том, как часто
проходят эти собрания и что они делают на них, Гермиона добавила:
— Пока что было только одно, в первый день сентября. Обсуждали расписание, график
занятий на Астрономической башне, разные дисциплинарные и бытовые мелочи, а также
первый поход в Хогсмид. В этом году его решили провести заранее, чтобы после
праздничного пира на Хэллоуин ученики не слегли от переедания.
Гарри засмеялся, а Гермиона вспомнила, как в тот день зашла в учительскую. Едва
переступив порог, она увидела профессора — тот стоял в самом дальнем конце комнаты,
скрестив руки на груди. Все преподаватели уже собрались, переговариваясь между
собой, ждали только МакГонагалл. Заметив Гермиону, Снейп коротко прожег ее
взглядом, но все последующее время больше не смотрел в ее сторону и хранил молчание
ровно до тех пор, пока не зашла речь о раздельных занятиях. После того как он
заявил, что его уроки будут исключительно совместными, начались долгие
препирательства. Но, как и следовало ожидать, профессор остался непреклонен, и
часть расписания пришлось переделать.
— Ну что, в Косой переулок? — вырвал ее из размышлений голос Гарри. Они как раз
проходили мимо Сладкого королевства.
— Да, только давай потом вернемся и посидим в «Трех метлах»? — предложила Гермиона.
Все-таки это место всегда было для них особенным.
— Конечно! — согласился Гарри и, взяв ее за руку, аппарировал.
«Дырявый котел» встретил их несвойственной ему многолюдностью, и они поспешили к
заднему двору, а оттуда — на мощеную булыжником знакомую улочку. Еще более яркая,
чем в их последний визит, аллея была всячески украшена в честь приближающегося
Хэллоуина. «Жаль, что родители не могут сюда попасть самостоятельно», — подумала
Гермиона. Хоть те и освоили некоторые явления магического мира, как, например,
совиную почту, но все же основное волшебство всегда будет скрыто от них. Судя по
последнему письму, они уже обустроились в их старом «новом» доме и теперь с
нетерпением ожидали ее на Рождество. Она и сама очень соскучилась по ним, только
переживала, что Гарри будет рассчитывать на ее компанию в доме Блэков, если,
конечно, не останется в замке.
— Уже решила, где будешь на каникулах? — в этот момент спросил он, и Гермиона в
очередной раз пришла к выводу, что время, проведенное вместе в течение стольких
лет, вероятно, создает мысленную связь между людьми.
— Я как раз об этом думала, — ответила она, — хочу побыть с родителями, — взглянув
на него извиняющимся взглядом, девушка добавила: — Но если хочешь, могу на
несколько дней задержаться у тебя.
Гарри понял ее растерянность и, весело отмахнувшись, ответил:
— Что ты, они так долго тебя не видели, конечно, езжай к ним! Я найду, чем
заняться.
Вскоре перед ними появился магазин «ВВВ» и, распахнув двери, друзья словно попали в
другой мир: повсюду летали цветные феи, гигантские стрекозы, какие-то странные
пузыри, которые, лопаясь, вновь собирались из тысяч мелких капель и отправлялись в
дальнейший полет. Посетителей здесь было столько, что они с Гермионой еле
протиснулись внутрь. Звуки раздавались со всех сторон — жужжание и хлопанье,
улюлюканье и попискивания — все это превращало магазин в настоящий балаган.
Гермиона не представляла, как найти Рона, но тут ее внимание привлек звонкий смех
стоящей неподалеку девушки. Та демонстрировала товары супружеской паре, а их
многочисленные дети сновали вокруг и все время норовили выхватить у нее тот или
иной предмет. Гермиона, наблюдая за этим зрелищем, подумала, что сама она бы уже
сбежала от такого кошмара. Но девушку это нисколько не раздражало — напротив, та с
умилением смотрела на маленьких озорников и совершенно искренне улыбалась их
родителям. У нее были черные волосы, едва доходящие до плеч, большие темные глаза и
обаятельная улыбка. Она была просто олицетворением миловидности и открытости.
Кажется, Гарри заметил взгляд Гермионы и теперь тоже рассматривал новую сотрудницу
Уизли.
— Видимо, это та самая Эмили, — сказал он. Секундой позже из толпы вышел Рон и,
встав рядом с темноволосой девушкой, присоединился к разговору. Рядом с ним,
высоким и возмужавшим, та казалась еще более хрупкой и миниатюрной. Но не это
привлекло внимание Гермионы, а то, как отреагировала брюнетка на его появление —
взглянув на Рона, та буквально расцвела: глаза заблестели, щеки запылали. Ее
чувства были совершенно очевидны, хотя Рон наверняка будет последним, кто их
заметит. Пока они стояли рядом, улыбаясь покупателям и их детям, Гермиона не могла
отвести взгляд — настолько гармонично они смотрелись друг с другом.
— Эге-гей! — откуда не возьмись, рядом возник Джордж. Он хлопнул Гарри по плечу и
тепло улыбнулся Гермионе, — Рон! — прокричал он брату, и Гермиона с ухмылкой
подумала, что не стоило портить такую идиллическую картину. Тем временем супруги
угомонили своих чад и отправились в другой конец магазина, а Рон, взяв новую
сотрудницу под локоть, потянул ее в их с Гарри сторону.
— Гарри, Гермиона! — воскликнул он, поравнявшись с ними. Подойдя ближе, он тут же
представил новую сотрудницу: — Это — Эмили, Эмили — это Гарри и Гермиона.
— Очень приятно познакомиться, — широко улыбнулась брюнетка, — Рон о вас часто
рассказывает.
Девушка хотела добавить что-то еще, но очередные покупатели отвлекли ее.
Извинившись, она напоследок еще раз ослепительно улыбнулась и скрылась в толпе.
Рон проводил ее взглядом, а затем вновь повернулся к друзьям.
— Не ожидал вас увидеть, смотрите, что творится! Что же будет на Рождество? Брат, я
возьму отпуск! — пошутил он, а Джордж показал ему в ответ неприличный жест.
— Пойдемте в подсобку, не то я голос сорву! — Рон, показав следовать за ним,
направился вглубь магазина, а Гермиона при упоминании голоса вспомнила профессора.
Весь этот шум и суета утомляли, и хотелось скорее вернуться в замок. Впрочем, в
подсобке было гораздо тише и просторнее. Посадив друзей на высокие коробки,
которые, по-видимому, выполняли роль стульев, Рон достал с одной из полок две
кружки, а подошедший Джордж наполнил их чаем.
— Рон, ты заслужил перерыв, — сказал Джордж, — но работы невпроворот, так что я
пойду. — Он покинул ребят, и старые друзья остались втроем.
— Как школа, что нового? — спросил Рон, и Гермиона с Гарри принялись рассказывать
ему обо всем подряд. Он с упоением слушал, а потом поведал, что интересного
произошло в магазине, Норе и в магическом мире.
— Вы вообще газеты читаете? — удивился он, когда выяснил, что Гарри еще не слышал
про новинку в мире квиддича — «Нимбус» нового поколения, который по характеристикам
почти обогнал «Молнию».
— Рон, нам в школе немного не до спортивных новостей, — рассмеялась Гермиона и
перечислила задания последней учебной недели. На третьей формулировке у Рона был
такой вид, словно он подавился слизняком.
— А про Малфоев слышали? — снова спросил он, и Гермионе показалось, что Гарри
напрягся. — В их особняке что-то нашли, и Министерство продлило срок ареста еще на
полгода. Мне их даже немного жаль: не иметь возможности вернуться в свой дом — это
ужасно.
Вскоре их с Гарри кружки опустели, а в подсобку заглянул Джордж, сообщивший, что
они с Эмили не справляются. Попрощавшись и пообещав написать Рону, Гарри и Гермиона
покинули магазин и снова вышли на улицу. Прохлада разом остудила их разгоряченные
лица, и они неторопливо направились обратно к «Дырявому котлу». Аппарировав в
Хогсмид прямо к «Трем метлам», они тут же зашли в паб.
— Кажется, Рон счастлив, — с улыбкой заметил Гарри, сделав глоток сливочного пива.
— Мне тоже так показалось, — ответила Гермиона. — Да и Джордж заметно повеселел.
— Видишь, ты зря переживала из-за его чувств, — вернулся к старой теме Гарри, —
думаю, в скором времени у него будет новый роман.
— Да, похоже на то, — совершенно спокойно заметила Гермиона, и он в очередной раз
задался вопросом, что или кто занимает мысли лучшей подруги. Возможно, Малфой был
прав в своем предположении, это бы объяснило тот факт, что даже ему, лучшему другу,
она ничего не рассказывает.
— Жаль Малфоев. А Драко, вероятно, придется провести Рождество в замке, — добавила
она.
Гарри задумался, каково это — не иметь возможности аппарировать, быть привязанным к
месту. Даже в прошлом году, когда за ними гонялись егеря, они с Роном и Гермионой
постоянно перемещались, как бы опасно это ни было.
— Помнишь, как отсюда вывалила толпа Упивающихся, когда мы аппарировали в Хогсмид?
— вслух размышлял он. — Теперь кажется, что все это было в другой жизни.
— Это нормально, Гарри, — улыбнулась Гермиона. — Стирать неприятные воспоминания из
памяти и двигаться дальше — единственно возможные шаги на пути к развитию. В
конечном счете, главное — извлечь все необходимые уроки и приобрести опыт.
— Тебя определенно ждет карьера в Министерстве, Гермиона, — совершенно серьезно
сказал Гарри, и она удивленно воззрилась в ответ.
Они просидели в пабе до самой темноты, а когда вернулись в замок, уже подошло время
ужина.

Весь следующий день, как и в понедельник, Гарри был поглощен уроками — сначала эссе
по Травологии, потом теория по Протеевым чарам. Во вторник, спустившись после
завтрака в подземелья, он, наконец, закончил зелье. Остальные также с довольными
лицами взирали на успешно приготовленные составы, и Слизнорт принялся обходить
каждый стол, принюхиваться и оценивать проделанную работу.
Амортенция Гермионы была предусмотрительно закрыта, но когда профессор подошел к их
столу и убрал крышку котла, Гарри увидел, как подруга побледнела. Наблюдая за ней,
он весело подумал о том, что в этот раз едва ли она почувствовала запах
свежескошенной травы. Его разбирало любопытство, и когда Слизнорт отошел, он,
приблизившись к ее котлу, решительно вдохнул завивающийся спиралями пар. Но не
ощутил запах чего-то конкретного, скорее — невероятное волнение, трепет и что-то
еще, неуловимо знакомое, нежностью отдающееся в груди. Гермиона вопросительно
посмотрела на него, но Гарри лишь пожал плечами.
После Слизнорт всех похвалил и приступил к новой теме; на этот раз их ожидало
долгое и утомительное приготовление Сыворотки правды, а зачет был назначен на
январь.

========== 14 глава. Вызов ==========

В среду утром Гарри чувствовал себя разбитым — похоже, во время вчерашней

тренировки он немного простыл, и теперь горло саднило, а в голове неприятно шумело.
После Травологии он отправился в больничное крыло и принял бодроперцовое зелье,
любезно предоставленное мадам Помфри. И по ее же рекомендации сразу после ужина лег
спать, проспав крепким сном до самого утра.
Встав по обыкновению первым, Гарри с удивлением обнаружил, что чувствует себя
совершенно здоровым. Спустившись в общую гостиную, он доделал работу по Чарам, а
после отправился в Большой зал. Гермиона пришла, когда он уже заканчивал завтрак,
она, в противовес ему, не отличалась бодростью — молча ковырялась в овсянке,
пребывая в собственных мыслях. А на обеде ее тревожный взгляд то и дело
останавливался на преподавательском столе, за которым с самого утра пустовало место
Снейпа. После Рун, найдя Гарри в библиотеке, Гермиона, наконец, решила озвучить
свои переживания.
— Мне кажется что-то случилось с профессором Снейпом, — взволнованным голосом
прошептала она, сев рядом, — его не было в Большом зале, и в замке я его тоже не
видела, а у второго и третьего курсов сегодня отменили Защиту.
— Но что могло случиться? Давай я схожу к МакГонагалл, — предложил Гарри, но
Гермиона отрицательно покачала головой, решив сначала дождаться ужина.
После тренировки он мчался в Большой зал, надеясь, что ее тревоги уже рассеялись,
но та встретила его еще более обеспокоенной. Опустившись рядом на скамью и устремив
взгляд на все еще пустующее место за столом преподавателей, он тихонько сказал:
— Хочешь, сразу после ужина последим за замком по карте?
Согласно кивнув, Гермиона вымученно посмотрела на свою тарелку.
— Поешь хоть немного, — посоветовал ей Гарри.

Спустя час они уже сидели в пустом классе, что находился недалеко от портрета
Полной дамы. Предварительно сдвинув два стола, они разложили пергамент так, чтобы
было видно всю территорию школы. Гермиона следила за восточной частью замка, а
Гарри — за западной. Он то и дело осматривал главный вход, где заканчивался
антиаппарационный барьер, а также кабинет директора, куда Снейп мог переместиться
по каминной сети. Ученики постепенно сосредотачивались в своих башнях и гостиных,
несколько точек, как обычно, находились в больничном крыле. Снейпа среди них,
конечно же, не было. Скользя взглядом сверху вниз, Гарри отметил находящихся во
внутреннем дворике Джинни и Дина — их совместное времяпрепровождение теперь не
вызывало у него никаких особенных эмоций. Решив не оттягивать этот момент, он
скользнул взглядом в самый низ карты. Ну конечно же — Малфой снова на лодочной, в
такой-то холод!
Наблюдая за точкой, он чувствовал, как внутри у него снова возникает это странное
желание знать, что происходит со слизеринцем. И чем дольше он смотрел на точку, тем
сильнее ему хотелось, чтобы уже наступило «завтра» и сдвоенный урок ЗОТИ, где он
сможет вновь увидеть Драко, хотя бы мельком. Впрочем, без профессора не будет
урока, поэтому, нехотя отведя взгляд от надписи «Драко Малфой», Гарри вновь
принялся осматривать карту. Через какое-то время Драко исчез в подземельях.
Отчаяние затопило Гермиону уже через час, а через полтора, аккурат перед отбоем,
она уже была готова сама отправиться к директору. Злые слезы так и норовили
прорваться, но она вновь и вновь брала себя в руки, концентрируясь на постоянно
меняющейся карте. В этот момент Гарри ударил себя по лбу и потянулся за своей
сумкой.

Драко шел в подземелья и ничто — ни гордая осанка, ни холодный взгляд — никому не

позволили бы узнать о том, какая тоска засела глубоко внутри. Поттер, конечно же,
больше не доставал пергамент, и одинокие приветствия, которые Драко писал по
вечерам, так и оставались без ответа. Впрочем, лист он очищал каждый раз, и если бы
очкарик теперь заглянул туда, то ничего бы не обнаружил.
Умывшись, он прошел в спальню и вскоре скрылся за пологом кровати. Отчего же
сегодня на душе было так по-особенному мерзко? Еще и вчерашний подслушанный
разговор крестного отзывался неприятными предчувствиями. Как это часто бывает,
после «Астрономии» он задержался в замке, возвращаясь в подземелья длинной дорогой,
и, как в тот раз с Поттером, чуть не наткнулся на Северуса, но вовремя шмыгнул за
доспехи. Крестный был не один, взволнованный голос МакГонагалл Драко узнал сразу:
— … но дело не терпело отлагательств.
— … благодарен вам, Минерва, что предупредили меня.
Последовала долгая пауза, и, когда голос Северуса вновь зазвучал, Драко смог
разобрать все слова:
— Видимо, нынешний глава Визенгамота полагает, что я в состоянии приготовить нечто,
что может нейтрализовать их сыворотку. Весьма лестно для меня, но крайне глупо с их
стороны.
Насмешливый голос крестного был с лихвой разбавлен скорбными нотами.
— Северус, я уверена, что это будет единственное подобное мероприятие, —
сочувственно промолвила МакГонагалл. В этот момент они проходили мимо, и Драко
замер, чтобы ничем себя не выдать.
— Практика показывает, что бывшие Упивающиеся встречаются редко, — саркастически
отозвался профессор, — поэтому их можно понять. Не ломать же всю систему из-за
отдельного экземпляра, — едко продолжал он уже с другого конца коридора, и вскоре
разобрать слова стало невозможно.
Вчера анализировать услышанное Драко был уже не в состоянии, а сегодня, поглощенный
учебой и хандрой, он и вовсе забыл об этом. Сейчас же, лежа в кровати, Драко не мог
избавиться от беспокойства и — будто это чем-то могло помочь — в очередной раз
достал проклятый пергамент. На совершенно чистом листе не было ни точки. Он уже
хотел его смять, когда отчетливо увидел проступающие в полумраке буквы.
Невербальный Люмос вышел сам по себе, и вскоре он увидел первые слова:
— Драко, ты здесь? Ответь, пожалуйста.
Не зная, что ему делать — проигнорировать сообщение, как было с его собственными
все эти дни или все-таки ответить, он, проклиная себя, написал:
— Здесь, Поттер. Что ты хотел?
Гермиона удивленно наблюдала за проступающими буквами. Вот уж чего она не ожидала
от Гарри, так личной переписки с Малфоем, но времени на эти мысли у нее не было.
— Можно я? — спросила она у друга, и после секундного колебания он отдал ей перо.

— Малфой, это Грейнджер. Ты знаешь, что случилось с профессором Снейпом?

Драко ошеломленно наблюдал, как на листе появляются слова, написанные чужим
почерком. «Поттер раскрыл нашу тайну», — с досадой подумал он. Но когда Драко
прочитал последние слова, все обиды отошли на второй план.
— Был один разговор, чьим невольным свидетелем я стал вчера ночью.
— Расскажи.
Рассудив, что просто так Потти не стал бы посвящать Грейнджер в их переписку, а та
не стала бы обращаться к нему лично, Драко принял решение описать все, что он
услышал.
Пересказ занял все оставшееся место на пергаменте, и спустя какое-то время в уголке
страницы проступило написанное мелким почерком:
— Спасибо.
После этого Драко с чувством выполненного долга очистил пергамент и убрал его в
сумку. Продолжать разговор он намерения не имел, да и не особо надеялся на то, что
Потти еще что-нибудь напишет. Что касается Северуса, Драко был уверен, что ничего
критичного произойти не могло. Видимо, того вызвали в Министерство для дачи
дополнительных показаний, сам Драко уже проходил через это. Подержат крестного да
отпустят, ничего нового они все равно не узнают. А вот почему магглокровка так
переживает — было неясно и наводило на некоторые мысли.

В это время в пустом кабинете недалеко от входа в гостиную Гриффиндора староста

школы Гермиона Грейнджер склонилась над столом с лежащей на нем картой. Немного
подумав над рассказом Малфоя, она сказала:
— Видимо, твоих показаний им оказалось недостаточно. А узнав, что профессор
полностью восстановился, они решили восполнить этот пробел, — язвительно продолжила
она. — Интересно, что еще они хотят узнать, напоив профессора Сывороткой правды?
Насколько сильна его любовь к твоей матери? — зло усмехнувшись, закончила подруга.
— Может, им нужны показания относительно других Упивающихся? — увидев, как Гермиона
отрицательно мотает головой, Гарри согласился с ней, озвучив общую мысль: — Да, для
этого у него сначала бы взяли показания в Аврорате.
— Гермиона, я думаю неспроста МакГонагалл сразу сообщила ему о вызове — она, как и
весь коллектив школы, целиком и полностью поддерживает Снейпа, — старался успокоить
подругу Гарри, а она представляла, каково это — когда все вокруг знают о твоей
тайной любви, когда твой недруг сам просматривал твои воспоминания, а теперь
ненасытные стервятники решили еще раз окунуться в твое самое сокровенное.
«Патронус Снейпа — лань, как у моей матери, потому что он любил ее всю жизнь, с
самого детства», — молотом звучали почти забытые слова Гарри у нее в голове. В душе
метались тревога за профессора, злость на то, что его никак не оставят в покое,
смятение от незнания того, что происходит сейчас в зале Визенгамота, и еще одно
сжимающее сердце колючими тисками чувство. Оно было ей знакомо не понаслышке,
только теперь его объектом стала женщина, которую она даже никогда не видела, да
еще и мать ее лучшего друга. Гермиона прекрасно понимала, что с такой соперницей ей
никогда не потягаться, и серая, холодная безысходность вновь поглотила ее.
Было уже далеко за полночь, когда Гарри воскликнул: «Есть!» и ткнул пальцем в
карту. Побледнев, Гермиона проследила за его рукой и действительно увидела
долгожданную надпись.
— В кабинете МакГонагалл, как я и думал, — улыбаясь, ответил он.
— Спасибо, Гарри, — шепнула подруга и пулей выскочила из класса.

Радуясь, что кабинет директора находится недалеко, Гермиона стремглав бросилась по

коридору. Поспешно наведя маскирующие чары, вскоре она оказалась перед каменной
горгульей, которая тотчас отъехала, пропустив внутрь. Винтовая лестница больше не
двигалась, вынуждая посетителей подниматься к директору собственными силами; сделав
насколько шагов по ее ступеням, Гермиона увидела луч света — дверь кабинета была
закрыта не до конца. Спустя миг она услышала и голос — тот, который никогда не
оставлял ее равнодушной.
— Эти уважаемые представители судебной коллегии, — прошипел Снейп, желчно выделив
обращение, вместо которого явно подразумевалось что-нибудь в духе «безмозглые
ублюдки с интеллектом флоббер-червя», — видимо, в свое время не сдали ни одного
ТРИТОНа. Иначе я не могу объяснить, на каком основании они усомнились в правдивости
тех воспоминаний, что предоставил Министерству Поттер. Также они, не смыслящие ни
кната в Зельеварении, решили, что три капли Сыворотки правды для такого как я,
будет мало, споив мне, по меньшей мере, унцию жидкости.
МакГонагалл ахнула, воскликнув:
— Это просто безобразие, я пожалуюсь Кингсли!
— Не стоит, — уже спокойнее продолжил Снейп, — Кингсли и так присутствовал на этой
бутафории правосудия. Если бы не он, дело рассматривали бы в десятом зале в полном
составе.
Осуждающе покачав головой, женщина снова обратилась в слух.
— Также дюжина этих недоумков спрашивали меня, МЕНЯ, — акцентировал он, — почему
Дамблдор не оставил письма, которое бы оправдало меня в его убийстве! Я им
предложил несколько вариантов, но, кажется, ни один из них им не понравился,
особенно тот, в котором я напомнил, что письмо может подделать любой маггл, а мы —
вроде как маги, способные просматривать воспоминания друг друга. На мой вопрос, уж
не подозревают ли они Поттера в коррекции собственной памяти, эти индюки лишь
обиженно надулись. Но самое главное: в заключение они, будто подтверждая, что это
был, скорее, цирк, чем слушание, вручили мне Орден Мерлина, извинившись, что не
сделали это ранее в силу моего длительного лечения, — саркастично закончил свою
речь Северус.
Переводя дух, он наблюдал, как Минерва, опустившись в кресло, продолжила качать
головой. Его продержали в тесном кабинете целый день и для чего? Чтобы снова
услышать то, что наверняка не раз повторял Министерству Поттер? Или чтобы увидеть
бывшего шпиона, до сих пор находящегося под подозрением, который может знать много
чего еще? Благо, Кингсли сам анализировал каждый заданный вопрос на предмет того,
относится он к делу или нет. В горле — как всегда после даже непродолжительной
речи — пересохло. Наколдовав кубок с водой, он осушил его целиком. Меж тем Минерва,
сделав для себя какие-то выводы, заботливо поинтересовалась:
— Северус, вы, наверное, голодны? Рекомендую вам навестить кухни и прошу, —
наставительно продолжила она, — лягте спать пораньше, завтра занятия…
— Спасибо за беспокойство и за открытый камин, — поблагодарил он ее. — И за вчера.
— Не стоит, Северус, представляю, какой неприятной неожиданностью стало бы их
появление в замке сегодня. Спасибо Кингсли — это он предупредил меня.
Выслушав пожелания доброй ночи, Северус вышел за дверь и тут же услышал несколько
явно заглушенных чарами шагов. Бесшумно и мгновенно спустившись с лестницы, он,
следуя своему чуткому слуху, преодолел еще несколько футов и схватил едва заметную
фигуру за плечо. Сняв скрывающее заклятие, Северус развернул ученика к себе и, к
собственному изумлению, увидел Гермиону Грейнджер.
— Мисс Грейнджер… — заговорил он обманчиво-спокойным тоном. — С каких пор староста
школы ходит по замку после отбоя, под дезиллюминационными чарами и подслушивает
разговоры директора? — сладко спросил он, поднимая бровь.
Девчонка пораженно молчала. Она явно не ожидала, что он поймает ее вот так, но не
стоило недооценивать многолетний опыт дежурств по школе, наполненной сотнями
изобретательных поганцев. Даже в тусклом свете факела было видно, как она
побледнела, но глаза, казалось, не выражали никакого страха, скорее… Северус
вынужден был прогнать возникшую глупую мысль, прежде чем продолжить.
— Даже Том Реддл в свою юность не был столь нахален, а ведь он тоже был лучшим
учеником, — напомнил он гриффиндорке. — Но я прекрасно понимаю ваши мотивы, они
совсем иного рода, не так ли, мисс Грейнджер? — спросил он, наступая. — Ваше
любопытство, скажу я вам, не доведет вас до добра, — теперь в его голосе явственно
звучала угроза.
Оттеснив Гермиону к стене, он продолжал нависать над ней, как тогда, в больничном
крыле.
— Что вы хотели узнать? Не раскрылись ли новые обстоятельства? Не спасли ли вы
вместо героя убийцу? — ядовито бросал он ей обвинения. Факел, висящий напротив,
освещал ее силуэт. Как и в прошлый раз она дернула головой, собираясь что-то
сказать, и он, недолго думая, схватил ее за подбородок, приподнимая лицо.
— Вероятно, вы уже не раз если и не пожалели о содеянном, то задумались о том,
правильно ли поступили в то утро, — угрюмо сказал он.
Гермиона тут же замотала головой, и он крепче сжал пальцы на ее подбородке.
— Что ж, а напрасно. Лично я не перестаю думать об этом, — продолжил он зловещим
шепотом. — Потому что есть вещи, которые в сферу вашего любопытства, наверняка, не
входят. Например, тот спектр эмоций, который я ощутил, когда ударил в Дамблдора
смертельным заклятием, — шипел он, вспоминая последние секунды жизни своего
наставника. — Знаете, какими были его последние слова? — Гермиона, конечно же,
молчала. — Он сказал: «Прошу тебя, Северус».
Последовала долгая пауза, в течение которой никто из них не проронила ни звука.
— Действительно ли это была просьба о смерти? Мог ли он передумать? Никто никогда
не узнает, — тихо закончил Снейп.
Гермиона неотрывно смотрела на него, и в этом взгляде застыла такая грусть и — да,
несомненно, это все-таки была тревога о нем — что он на миг растерялся. А когда из
ее глаз полились слезы, он, пребывая в полном замешательстве, тихонько смахнул их
пальцами с ее щек. Стало очевидно, что в это мгновение она разделяла всю его боль.
Внезапно все те моменты, когда он видел ее с Поттером, их взгляды, их объятия
перестали быть значимыми. Сейчас были только он и она — существо, перевернувшее его
жизнь: прекрасная, как нимфа, нереальная, как иллюзия, и недостижимая, как мираж.
Увидев в ее зрачках свое собственное отражение, он вновь продолжил рассматривать ее
лицо, пока взгляд не упал на губы девушки. Слегка приоткрытые, влажные и немного
припухшие, они в миг приковали к себе его метавшиеся мысли.

Гермиона стояла, не дыша. Прижатая к стене, с бешено колотящимся сердцем, она

продолжала ощущать прохладу его пальцев даже тогда, когда он резко отошел и
отвернулся, сцепив ладони за спиной. Она больше не могла видеть его лицо.
— Ступайте, мисс Грейнджер, — еле слышно промолвил Снейп, — и постарайтесь больше
не попадаться после отбоя. — Развернувшись, профессор скрылся за поворотом, и лишь
мантия мелькнула черным крылом ворона.
Мысли бились в голове, как мотыльки вокруг огня, одни сгорали, и на их смену
прилетали другие. Казалось, они пытались обогнать ее саму, мчащуюся по галереям и
лестницам замка. Уже на подходе к их башне ее вдруг перехватили чьи-то руки и
знакомый голос тревожно воскликнул:
— Гермиона, что случилось? — Гарри был явно напуган ее состоянием. — С тобой все
нормально?
Тронутая беспокойством и заботой друга, она уткнулась ему в плечо и зарыдала.
Чужие слезы всегда повергали Гарри в растерянность. Поглаживая Гермиону по спине,
он судорожно думал, как ее успокоить, но, когда всхлипы прекратились и на ее лице
обозначилась едва заметная улыбка, он пришел к выводу, что в его случае лучше молча
сопереживать. Несмело улыбнувшись в ответ, он подхватил Гермиону под локоть и
потащил к портрету Полной Дамы. Прошептав пароль и войдя в пустую гостиную, он
усадил подругу напротив камина и взял ее за руки.
Гарри изрядно поволновался, пока следил за ней по карте — сначала наблюдая, как она
бежит по коридору, затем, как замерла у входа в кабинет директора, и потом, когда
резко сорвалась с места, но, настигнутая Снейпом, осталась стоять рядом с ним. Он
уже думал отправиться на помощь подруге, когда увидел, что профессор уходит.
— Все хорошо, Гарри, со мной все хорошо, — ласково посмотрев на друга, сказала
Гермиона. Она вытерла лицо и еще раз загадочно улыбнулась. Гарри сидел в
растерянности. — Спасибо, что подождал меня.
Глаза подруги вновь заискрились. Он силился понять, что же произошло между ней и
Снейпом. Может быть, тот, наконец, догадался отблагодарить ее за свое спасение?
Была еще одна мысль, но ее Гарри отогнал как слишком фантастическую и
маловероятную.

========== 15 глава. Хэллоуин ==========

Утро пятницы наступило по ощущениям раньше часа на четыре. Гарри, пытаясь разлепить
глаза, отдернул полог и свесил ноги с постели.
— Ночка удалась? — спросил Дин шутливо, стоя у соседней кровати и надевая мантию.
— Это как посмотреть… — пробормотал Гарри, вспоминая события прошлого дня. Так, у
них сегодня Защита, надо взбодриться.
Контрастный душ привел его в чувство, а спустившись в гостиную, он встретил
Гермиону — та казалась выспавшейся, вот только лихорадочный блеск в глазах выдавал
остаточную взбудораженность от минувшей ночи.
Наскоро позавтракав, они отправились на занятие, где весь класс уже был в сборе. На
преподавательском столе громоздились сундучки вроде тех, что были на прошлой
неделе, только меньше размером; сам профессор стоял рядом. Проводив Гарри и
Гермиону сумрачным взглядом, тот принялся левитировать ларцы, на этот раз по два на
каждый стол. Гарри, воспользовавшись этим, ненадолго обернулся — спеша в класс, он
не заметил Малфоя. Но тот нашелся на своем месте — пристально смотрел в ответ, хотя
близорукость и не позволяла определить, что выражал этот взгляд. Гарри только
заметил залегшие под глазами блондина круги — судя по всему, у Малфоя тоже выдалась
«веселая» ночка.
Вскоре перед Гарри и Гермионой также приземлилась пара ларцов, и они наравне с
другими учениками приступили к работе, на этот раз — самостоятельной. Снейп молча
опустился за свой стол, выглядел он ничуть не лучше Драко — те же залегшие тени под
глазами, усталый вид. Он просматривал свитки с эссе и за все занятие даже не поднял
головы. Гермиона, же, напротив, то и дело бросала на него обеспокоенные взгляды.
Первым со своей задачей справился один из когтевранцев из соседнего ряда — он
поднял руку, уже собираясь обратиться к преподавателю, когда тот, не отрываясь от
проверки работ, проговорил:
— Название найденного предмета запишите на пергаменте вместе со своей фамилией и
оставьте на краю стола.
Гарри опешил — голос Снейпа был хриплым, сорванным и вряд ли бы его услышали, если
бы в классе не было так тихо. Гермиона рядом замерла — она невидяще смотрела внутрь
ларца, в то время как сжимающие палочку пальцы побелели от напряжения.
В это время профессор, пожалуй, впервые за все занятие поднял голову. Гарри лишь на
миг заметил этот взгляд, но этого мига хватило, чтобы вспомнить то же самое
выражение, появившееся на лице профессора в день смерти Дамблдора. Только смотрел
Снейп на этот раз не на него, а на Гермиону.
«Что же такое вчера произошло?», — недоумевал Гарри, когда они возвращались из
класса. В памяти всплывал истошный крик «не смей называть меня трусом!», а перед
глазами стояло искаженное страданием лицо мужчины.

Вечером, дожидаясь урока Астрономии у четвертого курса, Гарри едва держался, чтобы
не уснуть. Гермиона ушла сразу после отбоя, не в силах справиться с сонливостью.
Сам он уже сыграл с Дином две партии в шахматы, попытался почитать «Тысяча
магических растений и грибов», попил воды, поиграл с Живоглотом, но глаза
немилосердно закрывались. Когда в гостиной не осталось никого, Гарри даже подумал
вздремнуть и поспать до будильника, но тут он вспомнил про пергамент Драко. Вчера,
после того как Малфой описал подслушанный разговор, они больше не писали друг
другу. Гарри поглядывал на пергамент, но тот оставался чист. Вот и сейчас лист был
совершенно пустой, но взяв перо и макнув им в чернила, Гарри написал всего лишь
одно слово: «Драко».

В этом время в подземельях, за тяжелым изумрудным балдахином Малфой оторопело

смотрел на собственное имя, выведенное поттеровской рукой, и не знал, радоваться
ему или проклинать гриффиндорца.
— Да, Поттер, это я. — сдался он.
— Снова «Поттер»… Извини, что не выходил на связь. Было не до того.
Драко равнодушно смотрел на строчки, но внутри бушевала буря.
— У меня самого не было времени, — заметил он.
— Я хотел написать тебе в среду, пока ты ждал Астрономии, но уснул сразу после
ужина.
О да, в среду Драко долго ждал ответа Поттера, до самой полуночи, а не дождавшись,
отправился на Астрономическую башню и потом долго бродил по замку, пока не стал
свидетелем разговора профессоров.
— Зато выспался, — подытожил он.
— Да. Только это не очень помогло сегодня.
— Сегодня вообще мало кто отличался бодростью.
— И то верно. Не знаешь, все ли в порядке у Снейпа? Ты же слышал утром его голос.
— А тебе твоя подружка не рассказала? Она была после обеда у Помфри и задавала тот
же вопрос.
— Гермиона? Нет, ничего не говорила.
— Ну так спроси у нее завтра. — Драко все еще раздирала обида за долгое молчание
Поттера.
— Хорошо. А что ты сам делал в больничном крыле?
Драко ухмыльнулся, представляя, как будет смотреться ответ «попросил снотворное,
чтобы не мучиться мыслями о тебе». Обмакнув перо в чернила, он поспешил сменить
тему:
— Мимо проходил. У Северуса все нормально, просто побочное действие от Сыворотки
правды.
— Понятно. Радует, что у него есть люди, которые беспокоятся о нем.
«Кто больше всех беспокоится, так это Грейнджер», — с досадой подумал Драко.
— Радует ли это его — другой вопрос. Крестный не из тех людей, кто любит внимание.
Последовало долгое молчание, прежде чем проступили новые слова.
— Значит, нелегко будет тому, кто решит сблизиться с ним.
О, неужели и до Поттера дошло? Да, кое-кому будет очень непросто.
— Вероятно, — подтвердил он.
— Драко, мне пора идти. Я напишу тебе в среду.
Слизеринец уже хотел написать, что в этом нет необходимости, когда появилось
следующее:
— Надеюсь, увижу тебя на выходных.
Сердце защемило от написанного, и, все еще не веря своим глазам, Драко ответил:
— Спокойной ночи.
После он долго лежал, вглядываясь в темноту потолка, и представлял, как Поттер идет
в этот момент в окружении учеников, как поднимается на самую высокую башню,
поручает их профессору Синистре и торопливо возвращается в спальню. Как ложится в
постель, шепчет «Нокс», закрывает глаза. «Поттер», — чуть не сорвалось с губ и
Драко, в ужасе, откинул одеяло и сел. Не хватало еще по ночам звать гриффиндорского
очкарика. Взяв с тумбочки зелье от бессонницы, он сделал глоток и вновь откинулся
на подушку. «Чертов Поттер», — вновь подумал он, а спустя несколько минут уже спал.

Когда Гарри проснулся, спальня уже была пуста. В гостиной тоже никого не было, за
исключением пары девочек с младших курсов. Направляясь на завтрак, он сразу ощутил
это — незабываемый аромат сладкой печеной тыквы. Невероятно, насколько запахи
прочно завязаны с воспоминаниями, подумал Гарри, словно проваливаясь в далекий
первый курс, заново переживая свое первое детское счастье оттого, что, наконец,
обрел дом, друзей, стал игроком в квиддич. Тем не менее, он не мог забыть и о
другом.

За обедом Гермиона ожидаемо не увидела Гарри. Из глубокой задумчивости ее вывел

голос подошедшего старосты — сообщив о школьном собрании, Джастин ушел к своему
столу, и она вновь вернулась к своим мыслям. Ровно семнадцать лет назад Гарри стал
легендой и надеждой магов, а также сиротой и носителем крестража. Она предполагала,
что в этот день он вновь решит навестить Годрикову впадину. Было немного обидно,
что на этот раз он не взял ее с собой, но Гермиона справедливо рассудила, что,
вероятнее всего, на этот раз ему захочется пройти этот путь в одиночку. Настроение
праздника, царившее в школе, тяготило даже ее.
Испытывая смешанные чувства, она вскоре вошла в учительскую. Глаза сами нашли
профессора — он, как и в прошлый раз, занял самый дальний угол. Она села в кресло у
стены напротив, а рядом расположился Джастин. На собрании обсуждались дежурные
вопросы, впрочем, по каждому из них Гермионе было что сказать. Джастин чаще всего
поддерживал ее, но никогда не начинал высказываться первым. Когда речь зашла о
предстоящих матчах, преподаватели решили поменять устоявшееся расписание и
перенести матч Гриффиндора со Слизерином на конец года, чему Снейп едва заметно
усмехнулся. Гермиона непонимающе наблюдала за тем, как единогласно было утверждено
новое расписание. По ее мнению, напряжение между факультетами в этом случае будет
только нарастать, зато отыграй они матч уже через неделю, с этим противостоянием
хотя бы на время было бы покончено. Но в конечном счете квиддич не являлся для нее
чем-то значимым, поэтому староста промолчала, зато когда речь зашла о походах в
Хогсмид, Гермиона не преминула поднять вопрос о тех учениках, кому в силу тех или
иных причин не удалось получить разрешение на посещение волшебной деревни. Ее
вдохновенная речь задела даже Снейпа, который незаметно наблюдал за ней все это
время. Как нетрудно было догадаться, та защищала, тех, кому, как и Поттеру, не
повезло с родителями или опекунами.
— Мисс Грейнджер, — обратилась к своей любимице МакГонагалл, — ученикам седьмого
курса разрешение и так не требуется. Первые два курса вообще не посещают Хогсмид.
Стоит ли менять традицию из-за четырех посещений в год для остальных?
— Я согласна насчет третьего и четвертого курсов, но пяти- и шестикурсники — уже не
дети! — настаивала на своем Гермиона. — Для многих из них посещение Хогсмида — это
праздник, сравнимый с Хэллоуином или Днем Святого Валентина!
Северус закатил глаза. Он всегда удивлялся неугомонной суете, связанной с этими
походами, но последующие слова Гермионы заставили его задуматься о том, так ли
много радостей испытывал, например, Поттер, находясь в Хогвартсе, раз его подруга
так рьяно стоит на своем.
Гермиона не знала, какие еще слова нужны, чтобы быть услышанной, но каково же было
ее удивление, когда преподаватели в итоге пообещали обсудить этот вопрос с
попечителями и на одном из следующих собраний озвучить принятое решение.
Занятая дискуссией, она совсем забыла о профессоре, стоящем напротив. С досадой
подумав о том, что в очередной раз показала себя «гриффиндорской выскочкой»,
Гермиона на миг подняла на него глаза и поймала его задумчивый взгляд, который,
впрочем, он тут же отвел. В памяти всплыли события недавней ночи, когда она так
глупо попалась у директорского кабинета, и чувствуя, как кровь приливает к лицу,
Гермиона смутилась и уставилась в свои записи. Взяв себя в руки и стараясь больше
не встречаться глазами с профессором, она дождалась окончания собрания и одной из
первых покинула кабинет. Северус проводил взглядом девушку, разрываясь от
противоречивых эмоций и проклиная себя за каждую из них.

Гарри встретил Гермиону за ужином; подходя к столу, та вопросительно взглянула на

него, очевидно, пытаясь понять настроение. Улыбнувшись, он хлопнул ладонью по
скамье, и подруга радостно села рядом. Когда собрались оставшиеся ученики и
ощущение праздника, настоящего праздника Волшебства, захватило всех вокруг, Гарри
все еще чувствовал отголоски печали. Но в конечном счете он решил не грустить. К
тому же, его не мог оставить равнодушным вид преобразившегося Большого зала —
тысячи летучих мышей носились над столами, сидели на стенах и терялись на фоне
мрачного колдовского неба. Десятки гигантских тыкв парили по всему залу, а на
столах сияли свечи, довершающие картину. Гарри знал, что над всем этим заботливо
работали профессора, а Хагрид собственноручно выращивал этих оранжевых гигантов.
Найдя лесничего за столом преподавателей, он весело помахал ему, показав на тыквы и
подняв вверх большой палец. Хагрид, смутившийся, но явно довольный, сдержанно
кивнул в ответ, стараясь не сильно привлекать внимание к своей и без того
выдающейся персоне. С соседнего стола Гарри улыбалась Луна, а неподалеку сидели Дин
и Джинни, которые, поймав его взгляд, весело кивнули в знак приветствия. После
этого Гарри, наконец, смог расслабиться — он снова дома, в Хогвартсе, а рядом —
люди, которые любят его, его друзья.
Сегодня, получив разрешение МакГонагалл, он отправился в Годрикову впадину. Гарри
не ходил к дому, зато провел долгое время у могил родителей. Ему хотелось побыть
одному, и он был безумно благодарен Гермионе, что она позволила ему это сделать и
не задала ни одного лишнего вопроса. Теперь, сидя в Большом зале и слушая речь
директора, он чувствовал потрясающую легкость; не хватало лишь Рона, но с ним они
обязательно увидятся в скором времени. «Все остальные так или иначе рядом», —
подумал Гарри, бросив взгляд на дальний стол. Ему даже показалось, что он увидел
светлую макушку.
А потом началось традиционное представление. Привидения Хогвартса появились аккурат
в тот момент, когда золотые блюда наполнились всевозможными яствами: призраки
вырывались прямо из стен, они кидались на учеников, протяжно воя, а под конец
медленно и хаотично поплыли по воздуху, словно осенние листья по ветру. И как если
бы ветер начал закручивать их по спирали, так и они постепенно начали подниматься,
нарезая над столами круги. Напугались только первокурсники. Часть детей даже
выронили вилки из рук, тогда как ученики постарше дружно зааплодировали привидениям
по окончании выступления. Гарри с Гермионой нашли в новоявленной труппе сэра
Николаса и помахали ему, на что он радостно поклонился, в очередной раз почти
оторвав свою голову.
Как и большинство учеников, они не спешили покидать Большой зал, погруженные в свои
мысли. До отбоя оставалось каких-то полчаса, когда Гарри услышал знакомое имя.
Повернувшись к соседнему столу, он увидел Асторию Гринграсс, та стояла рядом со
старостой Когтеврана, пятикурсницей Орлой Свирк.
— Нужно выяснить, кто пронес это в подземелья, а его нигде нет, — стараясь не
привлекать внимания, говорила слизеринка тихим голосом.
Староста Когтеврана, судя по всему, не находила проблему серьезной, поскольку,
махнув рукой, ответила:
— Поверь, немного нетрезвые студенты на Хэллоуин — это не самое страшное. Главное,
чтобы не попались в школе после отбоя.
О чем говорили девушки дальше, Гарри не узнал, поскольку Гермиона, так же услышав
разговор и переведя на него взгляд, спросила:
— Пойдешь искать Малфоя? — и воззрилась на него с полуулыбкой и капелькой
любопытства.
— Надо же убедиться, что на этот раз в школе ничего не стряслось, — шутливо ответил
он. — А Малфой запросто может что-нибудь устроить.
Продолжая улыбаться, Гермиона покачала головой и проводив его взглядом до самых
двустворчатых дверей, задумалась. Это ощущение пришло почти сразу — надо было
только повернуть голову. Аспидно-черные глаза буравили ее взглядом, но едва она это
заметила, как их владелец тут же встал и покинул зал.

Гарри не стал доставать карту. Прихватив теплую мантию, он уже шел извилистой
дорожкой, зная, где найдет Малфоя. Погода тридцать первого октября накрыла весь
замок непрекращающимся дождем, в небе то и дело раздавался гром, а отсвет молний
едва пробивался сквозь плотные низкие тучи. Гарри то и дело приходилось накладывать
на себя чары, чтобы не промокнуть. Наконец, аккуратно приоткрыв дверь, он бесшумно
вошел внутрь. Силуэт слизеринца еле угадывался в темноте — тот стоял у самой кромки
воды, кровля лодочной едва защищала его от ливня. Шум волн не позволил Драко
услышать приближение гриффиндорца, и поэтому он крупно вздрогнул, когда рядом
раздался голос:
— Малфой, ты решил провести остаток семестра у Помфри?
— Поттер? — слизеринец растерялся — никто до настоящего момента не знал его тайное
место.
Гарри тем временем приблизился и, встав рядом, принялся осматривать окружающее
пространство. Картина, открывшаяся взору, и впрямь была завораживающая — низкие
темные тучи висели прямо над усеянной волнами поверхностью озера, а монотонный шум
дождя заставлял забыть обо всем мирском. Лишь тут они могли наблюдать за стихией,
находясь от нее в одном шаге и не рискуя промокнуть. Впрочем, насчет последнего он
засомневался, когда очередная вспышка молнии осветила посиневшие губы и покрытое
мелкими каплями воды лицо слизеринца.
— Малфой, что с тобой в самом деле? — воскликнул Гарри, наблюдая, как тот зябко
кутается в легкую мантию. — Не мог одеться теплее?
— Что ты здесь делаешь, Поттер? — ответил вопросом на вопрос Драко. — Только не
говори, что забрел сюда случайно.
— Это долгая история, как-нибудь расскажу, — сказал Гарри, радуясь своей
предусмотрительности — развернув принесенную с собой мантию, он накинул ее тому на
плечи.
— Это уже вторая история, которую ты обещаешь мне рассказать, — еле слышно
пробормотал слизеринец, покуда тот запахивал на нем одежду.
Вместо ответа Гарри накинул ему на голову капюшон и вновь посмотрел вдаль. Ветер
поутих, и теперь на поверхности озера осталась только мелкая рябь. Где-то вдалеке
еще грохотало и сверкали молнии, но постепенно все вокруг стихло. Взглянув на
Малфоя, он не без удовольствия отметил, что тот, согревшись, выпрямился и теперь
стоял, словно статуя — недвижимый и гордый. Лишь бледные руки, выглядывающие из-под
накинутой мантии, едва заметно дрожали.
— Руки замерзли, — вопрос Гарри прозвучал скорее как утверждение, и Драко в
очередной раз перестал дышать, когда тот совершенно спокойно взял его ладони в свои
и принялся растирать. Он разрывался между намерением вырвать их из рук Поттера,
высказав все, что думает о его манерах, и между постыдным желанием наслаждаться
каждым прикосновением горячих пальцев. Так или иначе, этих простых проявлений
заботы оказалось достаточно, чтобы в душе Драко мгновенно вспыхнул пожар. Еще
минуту назад его бледное и мокрое лицо теперь горело огнем и наверняка покрывалось
некрасивыми красными пятнами. Впрочем, увидеть этого в сумраке лодочной никто не
мог.
«Что ты делаешь со мной, Поттер?» — безмолвно вопрошал Драко, проклиная себя за
слабость, за то, что позволяет все это Поттеру и, более того, смиренно упивается
самообманом. Взглянув в лицо гриффиндорца, Драко увидел лишь благородство и желание
помочь. Волна скорбного разочарования в очередной раз вернула его с небес на землю,
заставив отнять руки, которые, впрочем, уже совсем не мерзли.
— Пойдем, уже поздно, — сказал Поттер, по-своему расценив поступок Малфоя, и
направился к выходу. Драко, не желая спорить, пошел следом. Набросив на себя
согревающие чары, они практически бежали, перепрыгивая подчас через несколько
ступенек. Наконец, двери замка распахнулись, и вестибюль встретил их божественным
теплом, неярким светом факелов и полным отсутствием студентов.
— Отбой, — резюмировал Гарри, повернув часы на запястье. Посмотрев на Малфоя уже
при свете, он снова отметил бледные губы и какой-то затравленный взгляд.
— Драко? — с тревогой спросил он.
— До скорого, Поттер, — прервал его тот и, отвернувшись, вскоре скрылся за дверью,
ведущей в подземелья. Про чужую мантию, все еще согревающую его, Драко вспомнил уже
в спальне.
В эту ночь он долго не мог уснуть, поглядывая в сторону поттеровской вещи, что
висела неподалеку. Но не только ему не спалось. В другом крыле замка, в кабинете
одинокой башни долго сидел у камина профессор Защиты от темных искусств. Невидящим
взглядом он смотрел на пламя, но перед его глазами было совсем другое. Он много
думал о той ночи после вызова в Министерство: корил себя за проявленную
несдержанность и всячески душил в себе глупые эмоции, вызванные встречей с
девчонкой. Уже в постели, где сон никак не шел к нему, он вдруг осознал, что в этот
день, возможно, впервые за много лет, он думает не о Лили.

========== 16 глава. Первый матч ==========

Первые дни ноября выдались морозными, но сухими. Дождя больше не было, и под ногами
вместо хлюпающей грязи на этот раз то и дело хрустели листья. Во вторник Гарри
впервые воспользовался своей привилегией и после тренировки отправился в ванную
старост. Отмокая в разноцветной пене, он с нетерпением ожидал матч, который должен
был состояться уже в субботу. Джинни по этому поводу совсем замотала команду, и
Гарри надеялся, что после игры она немного успокоится и даст им, наконец,
передышку.
О том, что первая игра будет не со Слизерином, а с Пуффендуем, объявили на
праздничном ужине, но Гарри все прослушал, поэтому, увидев воскресным утром в общей
гостиной расписание матчей, немало удивился — новое расписание совпало с тем,
которое у них было на третьем курсе. В который раз он подумал о том, что, возможно,
не следовало занимать место в сборной и дать шанс кому-то другому — в конце концов,
сам Гарри играл с первого курса и квиддича в его жизни уже было достаточно.
Вытершись полотенцем, он оделся и отправился на ужин. Гермиона была так поглощена
своими мыслями, что даже не заметила его появления. Что случилось той ночью
накануне Хэллоуина, она так и не рассказала, ограничившись лишь пересказом
подслушанного разговора.
В среду они долго сидели в гостиной и вспоминали прошлую осень, которую провели в
скитаниях по лесам, болотам и расщелинам скал. В тепле и уюте Хогвартса сложно было
представить, что всего год назад им приходилось жить в палатке, среди туманов,
жухлой листвы и дождя. После плотного ужина в Большом зале казалось невероятным,
что они питались ягодами, сомнительными грибами да заплесневелым печеньем. Почти
забылось уныние, усугубляемое необходимостью носить медальон, ссоры и недомолвки.
Некстати вспомнился уход Рона.
— Никогда не забуду тот вечер, когда он ушел, — прошептала подруга, всматриваясь в
пламя камина. Для Гермионы это было еще и личным предательством, возможно, из-за
которого они с Роном в итоге расстались.
Мысленно возвращаясь в то время, Гарри подумал, что тоже не скоро забудет злость и
отчаяние, в котором он пребывал после ухода их общего друга. Но в итоге Рон
вернулся, и не просто вернулся, а спас ему жизнь, а потом уничтожил крестраж.
— И никогда не забуду, как он вернулся, — продолжила Гермиона с улыбкой.
— Да, Рон появился вовремя. Снейп явно не предполагал, что я полезу за мечом с
крестражем на шее, — ухмыльнулся Гарри своей прежней глупости. — До сих пор мороз
по коже, как вспомню это озеро.
Они долго сидели, вспоминая разные моменты, то улыбаясь, то грустя. Когда Гермиона
ушла, он еще какое-то время оставался в гостиной, которая уже давно опустела.
Отметив этот факт, Гарри вдруг вспомнил о том, что сегодня среда. Достав
зачарованный пергамент, он взглянул на наручные часы и неохотно убрал его назад —
время было уже за полночь, наверняка Драко уже спит, как и Гермиона. Решив, что и
ему незачем засиживаться, он отправился в спальню и почти сразу уснул.
Вопреки его предположению, ни подруга, ни слизеринский староста даже и не пытались
уснуть. В подземельях, которые в это время года становились особенно холодными и
мрачными, Драко лежал в своей кровати, безо всяких эмоций взирая на потолок и
проклиная себя и тот день, когда впервые заговорил с Поттером. Гермиона же, лежа за
задернутым балдахином, прислушивалась к дыханию соседок по комнате и корила себя
тем, что даже сегодня, когда они с Гарри вспоминали события прошлого года, она
больше думала о профессоре, чем о Роне.

Пятничным вечером Гарри, как обычно, сидел в гостиной и ожидал полуночи.

Большинство студентов, включая Гермиону, уже разошлись по спальням. Вчерашняя
тренировка здорово вымотала его, Джинни теперь контролировала команду не только на
игре, она также следила за тем, чтобы все хорошо питались и вовремя ложились спать.
Для нее стало неприятной неожиданностью обязательство Гарри, которое он взял на
себя перед Когтевраном. Она даже настаивала, чтобы Гарри отказался от него — ведь
все матчи проходят по субботам и невыспавшийся ловец — серьезная угроза победе. В
итоге ему стоило немалых трудов ее успокоить, он обещал спать до самого завтрака, а
на игре выложиться на двести процентов.
Сидя напротив камина и разомлев от его тепла, Гарри с трудом представлял, как будет
осуществлять данное обещание. Глаза то и дело норовили закрыться, а пергамент,
лежащий в руке — упасть. Драко не отвечал, видимо, снова обиделся. С прошлой
субботы они больше не виделись, а на прошедшем занятии у Снейпа не пересеклись даже
взглядом. Оставалось двадцать минут до полуночи, когда под одиноким «Привет,
Драко!» появились первые символы:
— И тебе доброй ночи, Поттер.
— Я тебя не видел всю неделю, ты в порядке? Все-таки погода на Хэллоуин была не
самой подходящей для пребывания на озере.
— Считай, что меня спасла твоя мантия.
Гарри читал и не мог понять, шутит ли Малфой или демонстрирует свой фирменный
сарказм.
— Кстати, как мне ее тебе отдать?
— Можешь пока оставить у себя. Я заберу при случае, — написал он, размышляя о том,
что слабо представляет, что это мог быть за случай. А на пергаменте уже застыл
ответ:
— Как знаешь… Завтра у тебя первая игра. Успеешь отдохнуть перед матчем?
— Успею, — вывел Гарри, зевая. Джинни бы не простила такой наглой лжи.
— Что ж, тогда не буду задерживать. Удачи тебе, Поттер.
— Спасибо. Жаль, что ты больше не в игре.
— Иногда я и сам жалею.
«Зато я надежно застрял в другой игре», — подумал Драко, очищая пергамент. Игра под
названием «Избегай Поттера» неожиданно сменилась на «Делай вид, что ты приятель
Поттера», а теперь и вовсе превратилась в нечто неопределяемое. Редкие встречи
дарили такие яркие эмоции, что воспоминаний о них хватало до следующих, и это не
включая сны, в которых реальность смешивалась с фантазией и нередко заставляла
«слизеринского принца» мучиться пресловутой бессонницей.
Злоупотреблять зельем, выданным мадам Помфри, Драко предусмотрительно не стал,
решив растянуть его на необходимое время до следующего посещения больничного крыла.
Уже засыпая, он подумал о том, что все-таки не стоило отказываться от места в
команде — сейчас желание встретиться с Поттером на поле пересиливало былой страх
перед полетом. Кто знает, возможно, он впервые мог бы обыграть «героя».

Суббота выдалась пасмурной — никакого ветра, солнечные лучи едва пробивались через
облака; это была идеальная погода для игры. Гарри проспал до самого завтрака и едва
успел съесть тарелку овсянки. Он не волновался, чего нельзя было сказать о Джинни —
та сидела бледная, и аппетита у нее не наблюдалось.
Когда команда собралась на поле, трибуны уже были наполнены учениками, а на
противоположной стороне собралась команда противника в ярко-желтой форме. Мадам Хуч
традиционно потребовала от всех честной игры, Джинни пожала руку капитану команды
Пуффендуя, Саммерби, и вслед за свистком все четырнадцать игроков взмыли в воздух.
Гарри сразу предпочел подняться повыше, чтобы лучше наблюдать за игрой и надеясь
быстрее заметить снитч. Комментировал матч Урхарт — охотник и по совместительству
капитан слизеринской сборной; его басовитый голос лениво растягивал слова, словно
ничего скучнее этой игры невозможно было придумать. Увернувшись от пары бладжеров,
Гарри принялся оглядывать пространство между игроками. В этот момент Дин забил
первый гол.
— Десять — ноль, Гриффиндор открывает счет, — равнодушно пробасил Урхарт. Трибуны
оглушительно ревели, но Гарри старался не отвлекаться, он перемещался над полем,
смотря то на небо, то на игроков. Ловец Саммерби держался ближе к полю,
придерживаясь примерно той же стратегии. Новый вратарь Гриффиндора, Ник Нойман
отбил приличное количество мячей, но несколько все-таки пропустил, поэтому через
полчаса игры счет сравнялся и составил пятьдесят — пятьдесят. Гарри понимал, что
так они теряют силы и время, что надо ловить снитч, и как можно скорее.
— Робинс пасует Уизли, — скучающим тоном сообщил комментатор, — та уворачивается от
бладжера… И снова гол в ворота Пуффендуя, — добавил Урхарт, и в этот момент Гарри
бросил взгляд к дальним кольцам.
Снитч блеснул всего на миг, но он уже несся к своей цели, не слыша и не видя ничего
вокруг. Ричи Кут, удачно оказавшись на его пути, ловко отбил приближавшийся к Гарри
бладжер. Черный мяч, поменяв направление, зацепил метлу второго ловца, и пока
Саммерби восстанавливал равновесие, крылатый шарик уже бился в широкой ладони
гриффиндорца.
Радостно улыбающийся, с зажатым снитчем в руке, тот медленно опускался на поле.
Драко вспомнил, как на самом первом уроке полетов Поттер мгновенно освоился на
метле, а через пару месяцев уже играл в сборной. Гарри был неотразим: возмужавший,
сильный, ловкий, он внушал уважение одним своим видом. Восхищенно, с долей гордости
и ревности Драко наблюдал, как вся команда окружила Поттера и буквально душила его
в объятиях. Трибуны ревели, и Урхарту пришлось приложить усилия, чтобы его
услышали:
— Поймав снитч, Поттер приносит своей команде победу! — прогрохотал он. — Двести
десять — пятьдесят, матч выигрывает Гриффиндор!
Имя Гарри было сказано с фирменным слизеринским пренебрежением, но никто не обратил
на это внимания. Игроки Пуффендуя вежливо поздравили Джинни и ее команду с победой
и вскоре скрылись в замке. Драко предпочел подождать, пока все уйдут и, запахнув
мантию, погрузился в свои мысли.
Когда трибуны опустели, его окликнул чей-то голос. Это был Гарри — он резво
поднялся по лестнице и, подойдя к Драко, упал рядом с ним на скамью. Лицо его все
еще светилось радостью от принесенной своему факультету победы.
— Поздравляю, — слегка улыбнувшись краем рта, сказал Драко.
— Спасибо. Так вот ты где сидел, — заметил Гарри и тут же сменил тему: — С погодой
повезло, если бы шел дождь, вряд ли бы было так просто.
Подперев голову рукой, Драко рассматривал искрящегося от счастья гриффиндорца и
думал о том футе, что остался между ними. Поттер, конечно же, не придал этому
значения, он с упоением вспоминал самые интересные моменты и выспрашивал у Драко
то, чего сам не мог увидеть. Драко отвечал постольку-поскольку, мысли же его были
заняты этой непозволительной близостью. В глубине души он знал, что играет с огнем,
поэтому, когда Поттер поднялся, разорвав зрительный контакт, Драко облегченно
выдохнул.
— А давай полетаем? — неожиданно для обоих предложил Поттер.
Драко в ужасе представил, как полшколы будет наблюдать за ними.
— Не сейчас, — уточнил Поттер, по-видимому, заметивший смятение на лице блондина.
— Что насчет завтра? Обычно у нас тренировка около трех, но думаю в этот раз ее не
будет.
Еще бы, подумал Драко, гриффиндорцы наверняка до самого понедельника будут
праздновать первую победу.
— Хорошо, завтра в три.
Поттер уже давно спустился с трибун, а Драко все еще сидел, устроив голову на
руках. Отросшие волосы колыхались от легкого ветерка, а на лице нет-нет, да
появлялась мечтательная улыбка.
***
В гостиной Гриффиндора никто не спал до глубокой ночи — все праздновали победу.
— Выиграть еще два матча и кубок наш! — повторяла Джинни. Они с Дином впервые
открыто проявляли свои чувства при всем факультете. Гарри почему-то вспомнил Рона и
Лаванду на шестом курсе, хотя в случае Джинни и Дина это выглядело скромнее и
искреннее. Гермиона была с Гарри весь вечер, она старательно делала вид, что
веселится со всеми, но он догадывался, что подруга просто не хочет оставлять его
одного. На следующее утро Гермиона была одна из немногих среди своего факультета,
кто посетил завтрак, впрочем, к обеду в Большом зале собрался весь Гриффиндор, и
команду продолжили поздравлять с победой. Как и следовало ожидать, Джинни уменьшила
количество тренировок до двух раз в неделю, решив возобновить их в прежнем режиме в
феврале, перед игрой с Когтевраном.

Драко наблюдал за гриффиндорским столом и ухмылялся, когда его посетила мысль, что,
возможно, Поттер сегодня будет просто не в состоянии летать или вообще забудет об
их встрече. Направляясь к полю, Драко уже подумывал о том, сколько не будет
разговаривать с ним в этом случае. На поле никого не было. Посмотрев на часы, Драко
понял, что поторопился, впрочем, спустя пару минут на тропинке он уже мог различить
гриффиндорского очкарика с метлой наперевес.
— Не думал, что ты придешь, — сказал Гарри, поравнявшись с ним.
— Ожидал, что я передумаю? — поднял бровь Драко.
— Неважно, — ответил Поттер. — Ну так что — ты готов?
Слизеринец даже не успел ничего толком ответить, когда Поттер опустил метлу.
— Садись!
Неизвестно, что заставило Драко поддаться на уговоры — искренняя радость в глазах
гриффиндорца, возможность побыть рядом с ним или желание узнать, сможет ли он
преодолеть свой страх. Так или иначе, спустя миг он уже сжимал коленями
поттеровскую Молнию, а ее владелец, решив его поддержать, уселся сзади. Направив
метлу под нужным углом, они оторвались от земли и вскоре уже медленно летели над
полем. Драко некогда было бояться, так как он управлял метлой, зато Поттер,
совершенно не переживая, говорил что-то ободряющее, обнимая его со спины. «Не
обнимая, а крепко держась», — поправил себя Драко.
Поначалу было немного страшно, воспоминания норовили выползти наружу и заставить
паниковать, но близость Поттера, а может быть, и собственный восторг в итоге
победили. И, уже открыто улыбаясь, он несся навстречу облакам, а сзади, обхватив
его обеими руками, в голос смеялся Поттер.
— Это было… Здорово, — сдержанно ответил Драко, когда они приземлились.
— Не было страшно? — искренне улыбаясь, поинтересовался Поттер.
— Абсолютно, — заверил его тот. «Мне бы совести не хватило ответить по-другому,
глядя в эти глаза», — подумал слизеринец.
— Что ж, предлагаю повторить, как будет желание.
Драко опешил, почему-то ему и в голову не приходил такой вариант. Представив, какой
пыткой станут такие регулярные полеты, он даже поначалу растерялся.
— Думаю, в следующий раз я попробую полетать отдельно, — лаконично заметил он.
Гарри уже хотел возразить, что лучше им пока полетать вместе, ради его же, Драко,
безопасности, но спорить не стал. В замок они вернулись как раз к ужину и,
расходясь по разным столам, вероятно, впервые за все время, Малфой сказал:
— До скорого!

========== 17 глава. Гермиона ==========

К середине ноября погода постепенно взяла свое. По утрам земля покрывалась инеем,
озеро у берегов — тонким припаем, а все пространство вокруг стало безжизненно-
серым. Когтевран и Пуффендуй отменили свои тренировки по квиддичу, и даже Слизерин,
по словам Малфоя, сократил их вдвое. Полетать с Драко им удалось еще пару раз по
воскресеньям, пока не стало совсем холодно. На метле Малфой держался храбро — Гарри
неоднократно замечал мертвенную бледность на его лице — но уверенность, с которой
тот управлял метлой, не внушала опасений. Лишь после приземления слизеринец порой
подолгу приходил в себя, успокаивая дыхание. Заколдованный пергамент по-прежнему
служил им по вечерам сред и пятниц. Из их переписки Гарри узнал, что Драко
действительно собирается остаться на каникулы в замке, что он обучался окклюменции
у Беллатриссы и что эти занятия были самым ужасным эпизодом в его жизни. Драко
тогда не стал вдаваться в подробности, а Гарри не стал выспрашивать. Зато он
рассказал о своем неудачном опыте обучения у Снейпа, чем немало повеселил Малфоя,
судя по ехидным и остроумным шуточкам, которые выдавал слизеринец на каждую
написанную фразу.
В среду, направляясь на занятие по Травологии, Гарри обдумывал идею, которая уже
давно поселилась у него в голове. Пройдя в теплицы, он поздоровался с профессором
Спраут и направился в сторону их с Гермионой стола. Подруга уже была там, она
стояла над учебником и смотрела в никуда, под глазами темнели круги. Видимо, совсем
не выспалась, подумал Гарри, и это не удивительно, учитывая, что по вторникам ей
приходилось сидеть до полуночи. Он и сам здорово не высыпался по субботам.
— Гермиона, ты в порядке?
— А, Гарри, привет. Да, все нормально, — ответила Гермиона; голос ее прозвучал тихо
и безразлично, что было для нее так нехарактерно.
Меж тем собрались оставшиеся ученики, и профессор сообщила, что сегодня им
предстоит собирать весьма ценные стручки опасного растения. «Venomous Tentacula»
значилось на горшках, и Гарри вспомнил, что это растение они уже проходили.
Привычным движением надев защитные перчатки, он придвинул к себе одно из них и
склонился над учебником.
— Так, с чего начать… — только и успел сказать Гарри, потому что в следующую
секунду крик Гермионы разнесся над теплицами. Он словно во сне наблюдал, как
ядовитые щупальца оплетают ее руки, не защищенные перчатками. Профессор Спраут,
бросившись к ним, прямо на ходу выкрикнула заклинание, заставившее растение тут же
отпустить свою жертву. Гарри подхватил бесчувственное тело подруги, но он не знал
что делать с ее руками, истекающими кровью, с разошедшейся и покрывающейся жуткими
язвами кожей.
— Джастин, живо в больничное крыло, предупредите медперсонал, — распорядилась
профессор, наколдовывая носилки и помещая на них Гермиону.
— Поттер, вы остаетесь за главного! — крикнула она, уже исчезая с левитируемыми
носилками в дверях теплицы.
Но Гарри решил иначе, бросившись следом. «Когда дело касается моих учеников, я
предпочитаю быть в курсе», — звучали слова Снейпа в голове, и что-то подсказывало
Гарри, что к Гермионе это тоже могло относиться. Он не помнил, как добрался до
башни ЗОТИ, как поднимался по лестнице. В классе он увидел учеников, но не
профессора. Впрочем, уже миг спустя, взлетев по нескольким ступеням к его кабинету
и распахнув дверь, он выдохнул:
— Гермиона.
Снейп мгновенно вскочил со своего места и, вероятно, не преминул бы воспользоваться
легилименцией, если бы Гарри, закрыв за собой дверь, скороговоркой не выпалил:
— Схватилась за ядовитую тентакулу без перчаток…
Привалившись к стене и тяжело дыша, Гарри наблюдал, как Снейп носится по кабинету,
открывая по очереди все шкафы и вынимая из них то или иное содержимое. А собрав,
видимо, все необходимое и глухо пробормотав «Кабинет Помфри», вихрем исчез в
камине. Гарри хотел отправиться следом, но понимал, что его присутствие будет
только мешать. Все еще в шоке от произошедшего, он с потерянным видом вернулся в
теплицы и молча прошел за их с Гермионой стол, где его уже поджидали Дин и Джинни.
— Что-нибудь известно? — спросили они одновременно у Гарри, на что он только
помотал головой.
Ученики, понимая его состояние, не приставали с расспросами, часть из них вернулась
к заданию. Вскоре появился Джастин, он подошел к Гарри и, судя по виду, тоже был
потрясен.
— Вроде бы успел… По крайней мере, когда профессор Спраут появилась с Гермионой,
мадам Помфри уже ждала их, — пробормотал тот.
— Спасибо, — тихо ответил Гарри.
Подумать только, если бы он оказался чуть более внимательным к подруге, ничего бы
не случилось. Чувство вины разъедало Гарри как кислота, он еле досидел до конца
занятия, а со звонком сразу отправился в больничное крыло. Но попасть внутрь не
удалось: едва он открыл дверь лазарета, как оказавшаяся внутри МакГонагалл с
чрезвычайно встревоженным видом просипела упавшим голосом: «Поттер, позже» и
закрыла ее с обратной стороны. Все, что успел увидеть Гарри — это Снейпа и мадам
Помфри, нависших над телом Гермионы.

Новость разлетелась мгновенно, и за обедом Гарри засыпали кучей вопросов. Спустя

какое-то время появилась Джинни и сообщила, что до завтра к Гермионе никого не
пустят, а также, что на МакГонагалл лица нет. Кусок в горло не лез, на сердце
тяжелым камнем лег страх. Промучившись со стаканом сока и не выдержав любопытства
окружающих, Гарри покинул Большой зал. Он шел коридорами, не видя перед собой
дорогу, пропуская мимо лица знакомых и не очень людей. Лишь остановившись перед
хижиной, он понял, куда принесли его ноги.
— Гарри? — донеслось со стороны грядок, и вскоре перед беспомощно ссутуленным
юношей навис Хагрид. — Что случилось?
— Гермиона… В больничном крыле… — слова давались с трудом, и Гарри никак не мог
совладать с голосом.
Спустя час, сидя над дымящейся кружкой успокаивающего травяного отвара, он все еще
не мог поверить, что случившегося можно было избежать, будь он немного внимательнее
к подруге.
— Кабы знал куда упасть, так соломки б подостлал, — философски заметил на это
Хагрид.
В башню Гарри вернулся перед самым отбоем, сразу прошел в спальню и обессиленно
упал на кровать. Несмотря на усталость, о том, чтобы лечь спать, не было и речи -
он слишком беспокоился за Гермиону. Дин и другие ребята еще отсутствовали,
мелькнула мысль достать карту и понаблюдать за тем, что происходит в больничном
крыле, но вместо этого он достал мантию и осторожно выскользнул из комнаты.
Гуляя по пустому замку, Гарри то и дело поглядывал на часы, сомневаясь в том, что
подругу уже оставили одну. Когда он оказался у дверей, которые, вероятно, скоро
будут сниться ему в кошмарах, было уже около полуночи. На этот раз они были не
заперты. Тихонько отворив их, он заглянул внутрь — в тусклом свете луны едва
вырисовывались ряды кушеток. Все они были пусты, кроме одной. Стараясь не шуметь,
Гарри проскользнул внутрь. Одинокая фигурка Гермионы в огромном пустом помещении
смотрелась нелепо и жутко. Подойдя ближе, Гарри едва узнал ее — лицо осунулось и
побледнело, волосы выбились из косы, вся она как будто разом уменьшилась, а руки,
лежащие на животе, были перевязаны до самых локтей. Сняв мантию и сев на стоящий
рядом стул, Гарри закрыл лицо руками. Неизвестно, сколько прошло времени, когда за
его спиной раздался голос:
— Вы правильно сделали, что сразу известили меня.
Высокая темная фигура бесшумно вошла и остановилась рядом, но Гарри не нужно было
смотреть на нее, чтобы понять, кто это. Снейп, обойдя койку с другой стороны,
остановился у ее изголовья. Ни разу не взглянув в его сторону, тот склонился над
Гермионой и прижал руку к ее шее.
— Профессор, что с ней будет? — прошептал Гарри.
Снейп уже давно посчитал ее пульс, потрогал ее лоб, казалось, прошла вечность,
прежде чем он ответил.
— К счастью, основа противоядия была у меня в наличии, — снова повисла долгая
пауза, — но пройдет несколько дней, прежде чем она очнется.
После этих слов с души Гарри словно свалился камень, он громко вздохнул и хотел
что-то сказать.
— А теперь отправляйтесь к себе, Поттер, — прервал его Снейп непререкаемым тоном.
— Вы все еще ученик и, кроме того, староста. Не забывайте о своих обязанностях.
— Спасибо, — ответил Гарри и покинул помещение.
Северус еще долго стоял, не сводя взгляда с девушки, которая совсем недавно
смеялась и грустила, ловила его взгляды и отводила свой собственный. Только сейчас
он мог позволить себе чувствовать, только сейчас его руки начали дрожать, ноги —
изнуренно ныть, а сердце — пускаться вскачь от осознания пережитого. Опустившись на
стул, он свел перед собой ладони и прижал их ко лбу. Все еще наблюдая за ней, он,
пожалуй, впервые осознал, что его собственная жизнь была спасена не зря. Еще
несколько минут этим злополучным утром, и ей бы уже никто не помог.
***
На следующий день, когда Гарри пришел навестить Гермиону, там уже была Луна. Не
говоря ни слова, та придвинула к нему стул, и он сел рядом.
— Что-нибудь…
— Тише, Гарри, — перебила его когтевранка, — не мешай ей отдыхать, она все слышит.
Решив ей не перечить, он больше не проронил ни слова. Луна гладила Гермиону по
плечу, что-то шептала ей и странно улыбалась. После нее были Джинни с Дином, они
сообщили, что сегодняшней тренировки не будет. Также приходили Джастин, Меган и
другие ученики, некоторых Гарри даже не знал. Мадам Помфри пару раз его выгоняла,
ссылаясь на необходимость разных процедур, но после ужина он вернулся и просидел бы
снова до ночи, если бы не появился Снейп, пообещавший назначить вечерние отработки
до самой Гермиониной выписки.
Пятница пролетела довольно быстро, послеобеденное время Гарри решил посвятить
накопившимся заданиям, но их оказалось так много, что ему пришлось корпеть над
свитками до самой полуночи. Возвращаясь с башни Астрономии, он замешкался на пару
секунд. «В конце концов, завтра суббота», — подумал Гарри, поворачивая в сторону
больничного крыла. Сегодня волшебной мантии на нем не было, поэтому он шел
медленно, наткнуться снова на Снейпа было бы крайне глупо. Двери в покои были
приоткрыты, сквозняки гуляли в это время года повсюду. Зайдя внутрь, Гарри прикрыл
их и, подсвечивая себе палочкой, подошел к Гермионе. На тумбочке стояла свеча, он
зажег ее — ночь сегодня была совершенно безлунной. Лицо подруги уже не выглядело
таким безжизненным, как накануне, но все еще было бледным. Не успел Гарри присесть,
как снова потянуло сквозняком и раздался уже знакомый скрип дверей. Но на этот раз
это был не Снейп.
— Доброй ночи, — сказал блондин, подойдя к койке.
Они не виделись почти неделю, не считая сегодняшнего урока Защиты, а про пергамент
Гарри и вовсе не вспоминал.
— Драко, — сказал он вместо приветствия.
— Как она?
— Все могло быть гораздо хуже. Снейп подоспел вовремя.
Слизеринец стоял с другой стороны от кровати, блики от свечи падали ему на лицо.
— Мерлин, что это? — Драко вдруг направил палочку на Гермиону и пробормотал какое-
то заклинание. Гарри даже не успел испугаться, зато очень удивился, наблюдая, как
волосы подруги аккуратно расплелись и рассыпались по подушке волосок к волоску. В
одно мгновение она стала похожа на спящую героиню маггловских сказок.
— Семейные чары, — ответил Драко на невысказанный вопрос и, наконец, присел. Он не
стал спрашивать, как все произошло, зато рассказал, как посреди занятия
Трансфигурацией МакГонагалл чуть не упала в обморок, узнав о случившемся.
— Ее муж умер от укуса Тентакулы, — объяснил Малфой.
— Мерлин, я и не знал, — удрученно произнес Гарри, в который раз подумав о том, как
много он не знает об окружающих и довольно близких ему волшебниках. — Иногда мне
кажется, что я всегда буду чужим в магическом мире.
Он что — сказал это вслух?
— Глупости, — тем временем промолвил слизеринец. — Гораздо хуже оказаться в нем
изгоем.
Гарри снова посмотрел на Малфоя, тот натянуто улыбнулся, стараясь держаться
уверенно, но сегодня было особенно заметно, насколько он одинок и потерян. «Если бы
не происшествие с Гермионой…», — подумал Гарри, погруженный в свои мысли. Вскоре
старосты разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.

========== 18 глава. Пробуждение ==========

В субботу заметно похолодало, изо рта шел пар, и, уже подходя к больничному крылу,
Гарри спохватился, что надо было взять для Гермионы дополнительное одеяло. Но,
зайдя внутрь, он увидел, что та уже была укрыта толстым пушистым пледом. Помфри как
раз закончила перевязку и, поприветствовав его, скрылась в своем кабинете. За
завтраком все только и обсуждали, что предстоящий матч, поэтому, наскоро съев
овсянку, Гарри поспешил покинуть Большой зал и отправился к подруге. Сегодня у
Гермионы уже не было болезненной бледности, а перевязанными оставались только
кисти. Теперь он мог рассмотреть, что до самого локтя ее руки покрывает тонкая
сетка фиолетовых прожилок. «Надеюсь, это пройдет как можно скорее», — подумал
Гарри, зная, какое значение девушки придают своей внешности. «И не только девушки».
Заклинание Малфоя все еще действовало, и волосы Гермионы аккуратно лежали мягкими
волнами. Сев рядом, Гарри достал учебник по Трансфигурации и углубился в чтение.
После обеда у Помфри появилось сразу несколько пациентов — из-за матча несколько
болельщиков Слизерина учинили драку, и теперь представители обоих факультетов
осваивали больничный уют. В основном это были ученики четвертого и пятого курсов.
Пострадавшие тяжело вздыхали, и это было неудивительно — костерост был не самым
приятным лекарством, Гарри начинало тошнить от одного воспоминания об этом зелье.
На ужине из рассказа Дина он узнал, что Когтевран победил со счетом сто девяносто —
восемьдесят.
— Ловец Слизерина совершенно ни на что не годен, думаю, кубок будет в наших
руках, — резюмировал тот, подмигнув Джинни.
«Квиддичная парочка», как их прозвали за глаза, навестили Гермиону перед отбоем, и
все вместе они вернулись в башню. Гарри подумывал о том, чтобы написать о
случившемся Рону, но в итоге решил подождать, что на это скажет сама Гермиона.
В воскресенье снова пришла Луна, она долго сидела рядом и на этот раз не требовала
тишины, а, напротив, читала вслух учебник по Чарам, как раз ту тему, по которой им
недавно задали эссе. Промучившись около часа, Гарри закрыл учебник — читать
одновременно с Луной было совершенно невозможно, а если прислушиваться к ее
монотонному голосу, то уснуть можно было быстрее, чем на уроках профессора Биннса.
Решив прогуляться, он попрощался с когтевранкой и спустился во двор.
Погода стояла морозная, но солнечная и безветренная. Накинув на себя согревающие
чары, Гарри вышел на скользкую тропинку и медленно спустился к озеру. Он надеялся,
что в такое время года Малфой не посещает лодочную, но следы обуви с витиевато
закрученной буквой «М» на заиндевевшей поверхности деревянного настила говорили об
обратном.
Вернувшись мыслями к Гермионе, Гарри снова ощутил тревогу. Несмотря на
обнадеживающие слова Снейпа, шел уже пятый день, а в себя она так и не приходила.
После ужина Гарри еще долго сидел рядом с ней — заканчивал работу, которую назавтра
необходимо было сдать МакГонагалл. В помещении было тихо, вчерашних забияк мадам
Помфри выписала еще утром, и теперь Гермиона снова была единственным пациентом.
— Снова вы, Поттер, — ледяной голос прозвучал так неожиданно, что Гарри вздрогнул.
Профессор ЗОТИ возник, как всегда, бесшумно. Подойдя к девушке, он взял ее ладонь и
принялся считать пульс. Весь его вид выдавал напряжение и беспокойство, темные
круги залегли под глазами, в какой-то миг Гарри даже показалось, что руки
профессора дрожат. Замерев на несколько секунд, тот аккуратно положил руку Гермионы
обратно и дотронулся до ее лба. После он отошел и, взяв с тумбочки свиток, принялся
его изучать. Тут же образовавшаяся складка между его бровей усилила испуг и
смятение Гарри. Тревога, сопровождавшая его уже несколько дней, обещала перерасти в
настоящую панику, и он уже был готов вскочить и затрясти Снейпа, чтобы тот сказал
хоть что-нибудь, когда Гермиона пошевелилась.

Трудно было сказать, сколько это продолжалось. Тело то горело огнем, каждое
ощущение доводя до предела чувствительности, то превращалось в льдину, холодом
пронзая каждую клетку. В голове то нарастал гул, то образовывалась звенящая тишина,
которую нарушал лишь стук сердца, звучащий, как набат. Сознание покрывала плотная
пелена, она как мед растекалась повсюду, не оставляя и малейшей лазейки для хоть
какой-нибудь оформленной мысли. Позже пелена спала, но взамен ей пришла боль. Эта
боль концентрировалась в каждой мышце, в каждом суставе, казалось, что все тело
было изломано. Но Гермиона знала, что это не так. Как в каком-нибудь кошмарном сне
она не могла пошевелиться, не могла кричать, и, самое главное, сколько бы она не
пыталась, проснуться тоже ей не удавалось. В какой-то момент она просто смирилась и
попыталась представить себя там, где нет ничего — ни времени, ни пространства, ни
звуков. Казалось, это возымело эффект, и ее личный космос прочно заполнил собой все
ее сознание. Но временами через эту спасительную пустоту все же проходили
ощущения — чей-то голос, прикосновения, тепло и холод. А потом она смогла различать
голоса. То были голоса близких ее людей, любимых ею людей. Взволнованный
мальчишеский, едва различимый голос взрослой женщины и тот, который вызывал больше
всего чувств, который, как бы она ни старалась, всякий раз вырывал ее из забытья.
— … она все слышит…
Этот голос тоже был знаком, но кому именно он принадлежал? Мысли медленно
ворочались в голове как слизни, постоянно меняя цвета, размеры и направление. Зато
в следующий раз она узнала голоса — то были ее соседки по комнате.
А потом туман окончательно растаял, пришли звуки, ощущения, боль в ладонях, смысл
звучащих слов. И вместе с ними пришел ужас. Она ощущала свое тело, но не могла
пошевелить ни одним пальцем, она видела свет сквозь веки, но не могла даже немного
приоткрыть глаза. Теперь она знала, когда день сменяла ночь, что перевязки ей
делали по три раза в сутки. Одна из них как раз должна была начаться, когда
раздались шаги — кто-то подошел к ее кровати. Но никто не трогал ее ладони, вместо
этого нечто тяжелое опустилось на все ее тело, и чьи-то руки поправили на ней, как
она догадалась, одеяло. Тепло расползалось медленно, но верно. Она была чертовски
благодарна этому человеку, пока ее глаза не пронзил свет — приподняв веки, кто-то
светил в них Люмосом. Гермиона была в шоке от подобной наглости, она тщетно
пыталась разглядеть владельца этой палочки, но глаза не слушались, смотря в одну
точку, а свет так ослепил ее, что даже спустя какое-то время перед ней все еще
сверкал отблеск яркого огонька. Зато она успела ощутить слабый запах, он был таким
знакомым и одновременно казался таким далеким. Вспомнился зачет у Слизнорта, да,
там был такой же запах.
После этой мысли Гермиона старалась ловить все ощущения, все звуки, она даже
чувствовала отвратительный запах Костероста. Но этот больше не возвращался. Был
другой, отдающий лекарствами и кофе, его владелец перебинтовал ей руки. А потом
нежный голос произнес: «Бедная девочка», и Гермиона узнала Мадам Помфри. Теперь она
могла узнавать каждого. Она знала, что приходили Джинни и Дин, Джастин и Меган,
профессор Спраут и МакГонагалл. А потом пришла Луна и стала читать учебник по
Чарам, как раз ту тему, по которой Гермиона собиралась писать эссе. Гарри тоже был
тут, казалось, он был с ней постоянно. Его такой родной запах постоянно витал
вокруг. Вот и сейчас он сидел рядом, его тихое дыхание нарушалось только треском
свечи и шелестом перелистываемых страниц. Гермиона так не хотела, чтобы он уходил,
вновь оставлял ее одну.
Но тут ее мысли рассыпались — снова возник тот запах. Как она могла сомневаться? Он
был тут, тот, чьи руки остужали ее пылающее лицо, когда у нее был жар, тот, чьи
ладони согревали ее плечи, когда ее бил озноб. Тот, кто так бережно и медленно
обрабатывал ей руки, совсем не так, как Помфри. «Снова вы, Поттер». От этого голоса
сердце сделало кульбит и понеслось вскачь. Стараясь ловить каждый звук, она, тем не
менее, ничего не слышала, кроме его бешеного биения. И никак не ожидала, что
профессор прикоснется к ней. Он поднял ее руку, обхватил запястье, и она ощутила
собственный учащенный пульс, отдающийся в его пальцах. Потом он потрогал ей лоб, но
Гермиона уже не могла отслеживать свои ощущения — что-то тянуло ее вниз, она
лихорадочно сопротивлялась, но в итоге начала проваливаться в бездну. Живот сводило
судорогой, страх сковал все ее существо, и тогда, когда конец был уже неминуем, она
открыла глаза.

— Гермиона, — неверяще произнес Гарри.

Подруга повернула к нему лицо, ее глаза были затуманены: казалось, она определила
его местонахождение исключительно по голосу. Прошло несколько секунд, прежде чем ее
взгляд сфокусировался.
— Гарри, — прошептала она, и он уже хотел ее обнять, когда почувствовал это.
Взглянув на Снейпа, Гарри похолодел — таким он еще никогда не видел профессора.
Искаженное отчаянием лицо прожигало насквозь, а в черных глазах застыла
безысходность. Снейп наблюдал за ними, и Гарри буквально кожей ощущал волны
опасности, исходящие от него. Видимо, Гермиона проследила за взглядом друга, потому
что повернулась в другую сторону. И тогда она расцвела — легкий румянец покрыл
лицо, улыбка робко затаилась в уголках рта, а глаза заискрились радостью.
— Профессор… — прошептала она с такой нежностью, что Гарри не мог поверить в
услышанное. Но позже он засомневался еще и в собственном зрении, когда увидел, как
преобразилось лицо Снейпа — складка меж бровей ушла, сжатые губы расслабились, а
взгляд, еще секунду назад пылавший гневом, снова стал отрешенным.
— Мисс Грейнджер, как вы себя чувствуете? — раздался голос, в глубинах которого
можно было различить тепло и заботу, так не свойственные этому человеку. Гарри,
почувствовав, что стал свидетелем чего-то личного, пробормотал, что зайдет позже и
поспешил покинуть помещение.
— В горле пересохло, — услышал он охрипший голос Гермионы уже на выходе, а закрывая
двери, заметил, как Снейп подносит к ней стакан воды.
В коридоре Гарри прислонился к ближайшей стене и несколько раз глубоко вдохнул.
«Подумать только, она даже не обернулась!» — мысленно усмехнулся он. Проверив время
и с досадой отметив, что посетить подругу теперь удастся только завтра, он,
разрываемый противоречивыми эмоциями, отправился в башню. Гарри был безумно
счастлив, что Гермиона, наконец, очнулась, но увиденная сцена никак не укладывалась
в голове. Он никак не мог понять, что чувствует и что должен чувствовать по этому
поводу.

========== 19 глава. Метки и шрамы ==========

Утро следующего дня встретило Гермиону болью в ладонях; мадам Помфри как раз пришла
делать перевязку, когда обнаружила, что та пришла в себя.
— Хвала Мерлину! — воскликнула она. — Знали бы вы, как всех нас напугали!
Поппи помогла Гермионе приподняться в постели и, поставив перед ней небольшую чашу,
опустила туда одну из перевязанных ладоней. Зелье оказалось прохладное и немного
притупило боль.
— Вам следует быть осторожнее, мисс Грейнджер, — причитала Помфри, бросая на
подопечную суровые взгляды, — эта халатность могла стоить вам жизни. Знали бы вы,
как переживала профессор МакГонагалл, как волновались ваши друзья и однокурсники. А
что бы сказали ваши родители?
Она сердито качала головой, в то время как Гермиона постепенно бледнела, осознавая
произошедшее. Родители, которые только обрели ее. Гермиона надеялась, что им никто
ничего не сообщил.
— Если бы не профессор… — начала целитель, но продолжать не стала, поскольку
вышеупомянутый сам в этот момент вошел в палату.
Гермиона не помнила, как вчера уснула, казалось, сразу, как только ушел Гарри. Она
все еще была слаба, и ее постоянно клонило в сон. Но она помнила, каким взглядом
Северус смотрел на нее, когда она только очнулась. Сейчас же, вглядываясь в его
ничего не выражающее лицо, Гермиона засомневалась в своих воспоминаниях.
— Доброе утро, профессор Снейп, — тихонько поприветствовала она, наблюдая, как он
приблизился и остановился напротив.
— Профессор Снейп, мисс Грейнджер очнулась! — всплеснула руками мадам Помфри.
— Мисс Грейнджер, — подхватил Северус ледяным тоном, — глупая девчонка! Глупая,
безответственная, невнимательная гриффиндорка, — продолжил он, гневно взирая.
Гермиона, которую только что отчитала мадам Помфри, не могла вынести этот взгляд.
Опустив глаза, она заметила, что бинты уже размокли. Поппи, спохватившись, взяла ее
руку и начала разматывать повязку. Резкая боль тут же пронзила все тело, и, пытаясь
совладать с ней, Гермиона зажмурилась. Год назад, закаленная скитаниями, она могла
пережить и побороть многое, этот же год, казалось, вытягивал наружу всю ту
слабость, которую прежде приходилось прятать глубоко внутри. От боли на глазах
выступили слезы, не хватало только разреветься. Профессор, продолжавший ее
отчитывать, замолчал.
— Будет вам, Северус, девочке и так нелегко, — сжалилась медсестра и вновь опустила
руку Гермионы в зелье.
В этот момент в дверь постучали, и староста Пуффендуя Элеонора Брэнстоун появилась
с мальчиком, все лицо которого было покрыто жуткими язвами.
— Мадам Помфри… — начала объяснять староста.
— В мой кабинет, живо! — быстро скомандовала Помфри, глянув на потенциальных
пациентов, а повернувшись к профессору, добавила: — Северус, вы позволите? У вас в
случае мисс Грейнджер получается гораздо лучше.
Оставив чистые бинты на тумбочке, она покинула палату прежде, чем тот, явно не
ожидавший такого поворота, успел бы ей ответить. Зато его красноречивый взгляд,
сверлящий Гермиону, говорил о многом. Обойдя койку с другой стороны, профессор взял
стоящий там стул и, придвинув его поближе, сел и сразу погрузил обе ее руки в
зелье. Умелые пальцы осторожно массировали ладони, растирали и сжимали, ровно
настолько, чтобы боль не становилась нестерпимой.
Гермиона молчала, несмотря на то, что в ее голове роилась масса вопросов, которые
ей не терпелось задать. Вместо этого она наслаждалась ощущениями, хотя отчасти они
были неразрывны с болью. Снейп больше не прожигал ее взглядом, весь он был
сконцентрирован на своих движениях. Тишина в помещении нарушалась лишь треском
факела на стене.
Спустя несколько минут профессор убрал собственные руки, очистил их заклинанием и
взял с тумбочки чистую ткань.
— Мисс Грейнджер, думаю, вам лучше пока не смотреть, — изрек он и поднял ее левую
руку.
Гермиона была уверена, что бинты все еще на ней, но оказалось, что он их снял, пока
массировал ладони, и теперь ее взгляду открылась ее собственная рука. От ужаса она
не могла даже закричать: задохнувшись и побледнев, она пораженно молчала. Кожа была
темно-фиолетовой и выглядела так, будто ее сшили из мелких кусков, между которыми
виднелись неприглядные красно-бурые полосы. Правда, ближе к локтям трещины
становились тоньше, и кожа постепенно приобретала свой природный цвет.
Снейп, взяв ее за руку, открыл баночку с еще одним зельем и принялся неспешно
наносить его на поврежденные участки. Откинувшись на изголовье, Гермиона запоздало
закрыла глаза, предпочитая не видеть это. Столько дней прошло, а руки, наверняка,
выглядят так же, как в ту злополучную среду. От одной мысли о том, что теперь она
всегда будет такой — с фиолетовыми руками Франкенштейна, ее заколотила мелкая
дрожь.
— Мисс Грейнджер! — рявкнул профессор, отчего она тут же выпрямилась, впрочем, не
смея поднять на него взгляд. Зато она снова увидела свою руку, не веря, что это
часть ее собственного тела. Стараясь дышать медленно и глубоко, она пыталась
успокоиться, но сердце колотилось все сильнее, и самая настоящая паника готова была
ее поглотить.
— Успокойтесь! Посмотрите на меня! — не унимался Снейп.
Дрожь никак не проходила, и к собственному ужасу Гермиона расплакалась. Рыдания
вырывались сами собой, а слезы неконтролируемо стекали по лицу и капали на пижаму,
оставляя мокрые пятна. Девушка была готова провалиться сквозь землю.
Когда профессор отпустил ее руку и встал, она была уверена, что он в гневе покинет
палату. Но секундой позже он наклонился к ней и, приподняв лицо за подбородок,
процедил:
— Глупая девчонка, о чем вы только думаете? — глаза мужчины прожигали, но Гермиона
не отводила взгляд, проваливаясь в их темную бездну.
— Переживаете за парочку шрамов? — поднятая бровь и усмешка в уголке рта. — Только
не говорите, что умнице Грейнджер внешность оказалась важнее мозгов!
Хлесткие слова звучали, как пощечины.
— Думаете, отметины на теле — это самое страшное, что может быть?
Его пальцы оглаживали ее подбородок, вытирая остатки слез, и этот жест был так
прост, но вместе с тем в нем было столько ласки и заботы, что потрясло ее до
глубины души. Ощущение дежавю вернуло ее в памятную ночь у кабинета директора.
— Простите, профессор, — прошептала Гермиона, — простите.
Секундой позже Снейп отпустил ее, снова сел рядом и продолжил начатое. Больше он не
сказал ни слова, и холодная маска, застывшая на его лице, более чем успешно
скрывала ту бурю чувств, что разыгралась внутри. Гермиона, не подозревавшая об
этом, с не меньшим трепетом наблюдала за тем, как он обработал сначала левую, а
затем правую кисть. Да, это были ее руки, руки, которые он держал в своих так
бережно и аккуратно, как никто и никогда прежде. И это было прекрасно.
***
Гарри пришел в больничное крыло только после обеда — утром он проспал и еле успел
на Трансфигурацию. Оказалось, что новость о пришедшей в себя Гермионе разошлась по
школе и без его участия, еще за завтраком, который он благополучно пропустил.
Поднявшись на этаж, он уже оттуда услышал радостные голоса, а шагнув в помещение,
увидел там, по меньшей мере, половину факультета. Хотя здесь был не только
Гриффиндор. Джастин, Меган, Луна и другие студенты также окружили постель Гермионы,
рассказывая обо всем подряд.
— Гарри, — позвала подруга.
В этот момент зашла мадам Помфри, и, ахнув, принялась всех выгонять.
— Устроили тут балаган. — И перед тем, как уйти, строго добавила: — Поттер, у вас
пять минут.
В опустевшей палате единственная занятая койка смотрелась по-прежнему нелепо.
— Как ты? — спросил Гарри, присев рядом.
— Все время хочется спать, — пожаловалась Гермиона, расслабленно откинувшись на
подушку.
— Как твои руки? — уточнил он, погладив ближайшую к нему перевязанную ладонь.
— Ужасно, Гарри, сегодня утром я впервые увидела их. Видимо, и у меня будет свой
«шрам». Или «метка»…
— Гермиона, главное, что ты снова с нами, — подмигнул он и добавил: — Отдыхай, а я
вернусь вечером. Тебе ведь нужны домашние задания?
— Да, Гарри, спасибо, — благодарно ответила та. — Но на этот раз тебе придется их
еще и писать, — продемонстрировав забинтованные руки, виновато улыбнулась подруга.
Через пару минут она уже спала и Гарри, тихо ступая, покинул медблок.

После ужина, как и обещал, он вновь вернулся к ней — та деловито сидела на кровати,
перед ней парила книга, а страницы переворачивались сами собой.
— Гермиона, похоже, тебе не нужна моя помощь — усмехнулся Гарри, усаживаясь рядом и
доставая из сумки учебники.
— Этому заклинанию меня научила мадам Помфри, — бодро ответила она. — Ты принес
пергамент? Я буду тебе надиктовывать эссе по Чарам.
Работу они закончили спустя полтора часа, даже с мелким почерком Гарри эссе вышло в
два раза длиннее, чем требовалось.
— Гарри, мое зелье! — вдруг воскликнула Гермиона. — Завтра самое время добавлять
следующий компонент, иначе я не успею к январю!
— Давай его добавлю я? — рассудил он.
Рассказав, на каком этапе находится ее Сыворотка правды и что нужно делать дальше,
Гермиона несколько раз попросила пересказать Гарри и только потом отпустила, обещая
назавтра все выспросить. Он лишь ухмылялся, направляясь коридорами в башню
Гриффиндора — его зелье, в сравнении с зельем Гермионы, находилось еще на ранних
этапах, так что не успеть сдать сыворотку Гермиона просто не могла.

========== 20 глава. Персональная пациентка ==========

Первый день зимы начался с сильного снегопада. Ученики радовались, выглядывая в

окна, но уже к полудню над замком поднялась такая вьюга, что гриффиндорцы были
вынуждены прервать тренировку. Снег залеплял глаза, ветер насквозь продувал мантию,
забирая с собой остатки тепла, и дальше пяти ярдов ничего невозможно было
разглядеть. Ванная старост на этот раз была предоставлена окоченевшему капитану
команды — Джинни, чьи зубы отбивали барабанную дробь; остальные же отправились
греться в душевые факультета. В общей гостиной благодаря незатухающему камину было
тепло, но, несмотря на это, многие зябко кутались в пледы. Отогревшись, Гарри
вместе со всеми отправился на ужин, а после вновь поднялся по мраморной лестнице к
Гермионе.
— Привет, — улыбнулся он ей, зайдя внутрь и прикрыв двери, — с твоим зельем все
прекрасно, — предупредил Гарри возможные вопросы, отчего та облегченно выдохнула.
— Как ты?
— Хорошо, но я ведь буквально как без рук, — показала Гермиона на забинтованные
кисти. — Я даже согнуть пальцы не могу. Хотя у меня есть мысли, как можно было бы
писать на занятиях, — она уже собиралась пуститься в теоретические измышления, но
Гарри ее перебил:
— Гермиона, сегодня же вторник?
— Да, — изумленно посмотрела она на него, — Астрономия…
— Все нормально, я отведу их. Какой курс на этой неделе?
— Четвертый! Спасибо, Гарри! Я совсем забыла, — покачала головой Гермиона.
После они какое-то время посвятили домашним заданиям, также Гарри рассказал в
мельчайших подробностях обо всем, что происходило на уроке Слизнорта. Вскоре
подруга начала клевать носом и через какое-то время задремала. Стараясь ее не
разбудить, он тихонько встал. Дверь в кабинет целителя была приоткрыта, и Гарри
решил воспользоваться этим и задать мадам Помфри мучивший его вопрос.
— Мистер Поттер, — поприветствовала его медсестра, приподняв голову от длинного
исписанного свитка. — У мисс Грейнджер все хорошо?
— Да, она спит, — ответил он и, решив не ходить вокруг да около, спросил: — Как
считаете, на Рождество ей придется остаться тут?
Перспектива провести все праздники в пустом больничном крыле безлюдного замка
представлялась ему крайне унылой. При этом Гарри понимал, что даже останься он на
каникулы здесь, быть в медотсеке с Гермионой дольше положенных часов ему все равно
не позволят.
Поппи, отложив перо, задумалась.
— Нет, Поттер, думаю, что нет. Хотя решать будет профессор Снейп. Так вышло, что
мисс Грейнджер — его персональная пациентка. Так что лучше вам уточнить этот вопрос
у него, — ухмыльнувшись своим мыслям, изрекла она.
— М-м, спасибо, мадам Помфри, — растерянно пробормотал Гарри, — извините за
беспокойство и доброй ночи.
Кивнув, та вновь углубилась в свою работу. А он, выйдя в коридор, озадаченно
взлохматил волосы. Идти к Снейпу с вопросами относительно Рождества представлялось
делом сомнительным. Еще более невероятным казалось то, что у того могут быть свои
пациенты в Больничном крыле, поэтому Гарри решил расспросить обо всем позже саму
Гермиону.
***
Разбудило Гермиону легкое потрескивание и тусклый свет зажженной свечи. В этот же
момент из темноты выступил силуэт в наглухо застегнутом сюртуке и собранными за
спиной волосами.
— Профессор Снейп, — ее голос прозвучал тихо и сонно.
— У вас сегодня отбой случился раньше обычного, — заметил тот, склонившись над ней.
— Ваши руки, вы позволите?
— Да, конечно, — пробормотала она, вытащив из-под одеяла перебинтованные
конечности.
Снейп, аккуратно взяв одну руку, принялся разматывать повязку. Памятуя о том, как в
прошлый раз Поппи снимала бинты, Гермиона вся разом напряглась.
— Не переживайте, если потребуется, будем отмачивать, — прочитал ее мысли
профессор.
Когда остался последний слой, он очень медленно и аккуратно начал снимать остатки
ткани, и, на удивление, та легко отошла. Убрав повязку в сторону, Снейп сел на
стоящий рядом с кроватью стул и стал ощупывать кисть.
— Скажите, если будет больно, — добавил он.
Кивнув, Гермиона стала вслушиваться в свои ощущения. Он прикасался к ее ладони то с
тыльной стороны, то с внутренней, вглядываясь, казалось, в каждый сантиметр кожи.
Потом, достав из внутреннего кармана небольшой пузырек, стал смазывать ее руки чем-
то вкусно пахнущим и приятно охлаждающим. Гермиона, окончательно проснувшись,
трепетно следила за каждым движением. Его прикосновения не могли не волновать, и
осознание того, что она ловит каждое из них, заставляло испытывать угрызения
совести. Он уже занимался второй рукой, когда боль, гораздо меньшая по сравнению с
прошлым разом, заставила ее вздрогнуть. Прервавшись, профессор взял с тумбочки
бутылек с зельем и, обильно смочив руку, вновь начал разматывать повязку. Было
больно, но терпимо, и вскоре второй бинт, слегка испачканный в крови, был снят.
— С этого дня никаких повязок, — сказал профессор, а на ее вопросительный взгляд
пояснил, — так раны быстрее подсохнут и заживут.
Гермиона рассматривала ладони, попробовала шевелить пальцами. Оттого, что долгое
время они были обездвижены, чувствовалась скованность. Кроме того, кожа все еще
болезненно реагировала на растяжение.
— Постепенно моторика восстановится, но пока не усердствуйте, — слегка улыбнувшись
уголком рта, заметил Снейп.
Гермиона вглядывалась в его лицо, не веря в только что пойманную улыбку.
— Спасибо, — улыбнулась она в ответ, а он, мгновенно вернув себе обычный суровый
вид, молча потушил свечу и ушел.
***
Время близилось к полуночи, Гарри боролся с подступающей дремотой, но когда в
гостиной начали собираться студенты четвертого курса, сон как рукой сняло.
— Жду вас за портретом, — объявил он и скрылся в проходе. Каково же было его
удивление, когда на той стороне он встретил Малфоя с болезненно-бледным лицом и
кругами под глазами. Драко стоял, прислонившись к стене, и практически засыпал.
— Ты? — удивился Гарри.
— Поттер, — скорее безнадежным, нежели удивленным тоном констатировал Драко.
— Что ты здесь делаешь?
— Видимо то же, что и ты. Только меня назначил на это дело мой декан, — вымученно
пробормотал слизеринец.
— Да ты же еле на ногах стоишь! Иди, отдыхай, — воскликнул Гарри. Голоса
гриффиндорцев приближались, поэтому он поторопил Малфоя, — иди, пока не возникли
вопросы.
Белая макушка вскоре скрылась за поворотом, а Гарри еще долго не мог выкинуть из
головы сонные, уставшие глаза слизеринца.

В среду на Травологии профессор Спраут провела полуторачасовую лекцию по технике

безопасности. В оставшееся время они топили теплицы с наиболее редкими и
необходимыми школе растениями, часть из которых шла в больничное крыло, а
остальные — на уроки зелий.
— Пожалуй, там было теплее, чем в замке, — жаловались когтевранки с соседнего стола
во время обеда.
В школе действительно было зябко, но все это было несравнимо с тем, как жилось их
троице год назад. Вспомнился Королевский Лес Дин, замерзшее озеро, куда ему и Рону
пришлось нырять. Поежившись от воспоминаний, Гарри в очередной раз порадовался
тому, что все закончилось и, пообещав в ближайшее время написать Рону, отправился к
Гермионе.
В палате было заметно холоднее, подруга куталась сразу в три одеяла и по традиции
занята была чтением.
— Привет, — улыбнулся Гарри, — тебе индивидуальное задание от профессора Спраут —
«Опасные растения и способы защиты от них», не менее двадцати дюймов длиной.
— О, Мерлин, — ужаснулась Гермиона, стараясь не высовываться из своего теплого
гнезда. Фолиант над ней захлопнулся, — но я не успею…
— Сдать до конца года, — успокоил ее Гарри и, приняв левитируемую книгу, сел рядом.
— Как ты?
— Ужасно скучно! — Гермиона, по сравнению с воскресеньем, когда только пришла в
себя, выглядела гораздо лучше. — Я перечитала уже все, что ты принес и готова
надиктовать оставшиеся письменные работы, но я больше не могу сидеть тут взаперти!
— Как долго тебя здесь продержат?
— Ах, Гарри. Мадам Помфри ничего конкретного не говорит. Кстати… — подмигнув, она
выпростала руки из-под одеяла.
Гарри в шоке смотрел на них. Они словно были сшиты из различных кусочков материи,
только следов от швов не было. Взяв ее ладони в свои, он аккуратно их погладил.
— Тебе не больно?
— Нет, — улыбнулась Гермиона, — они ужасны, не правда ли?
— Неправда, они прекрасны, — констатировал Гарри. — Больше таких ни у кого нет.
Подруга засмеялась, и какое-то время они просто рассматривали ее фиолетовые, с
прожилками, руки. Те действительно смотрелись очень необычно.
Вдруг, стукнув себя по лбу, Гарри спросил:
— Гермиона, я уже давно собирался написать Рону… Я могу рассказать ему о тебе?
— Здорово, что ты напомнил! — воскликнула она. — Поможешь мне ответить родителям?
Только надо заколдовать почерк так, чтобы он был похож на мой. А Рону — да,
конечно, скажи, что ничего серьезного, чтобы он не волновался.
Через час, когда они заканчивали с домашней работой, пришли Дин с Джинни. Дин
вызвался помочь Гермионе с подделкой почерка, и пока Джинни писала письмо от ее
имени, Гарри написал письмо Рону.
По дороге в совятню он все думал о том, что сказала Помфри. В связи со всей этой
неопределенностью возникал вопрос: мог ли профессор скрывать что-то, касающееся
состояния Гермионы? Почему он не говорил, когда ей ожидать выписки? Тревога снова
зародилась внутри, и пока Гарри поднимался по лестнице и отправлял письма, мысли
все вертелись вокруг подруги.
В гостиную он пришел перед самым отбоем. Приняв душ, поднялся в спальню и упал на
кровать. Другие ребята сновали по комнате, обсуждали последние новости, девчонок и,
конечно, квиддич. Гарри, как и Дин, поддерживал разговор постольку-поскольку, ведь
они были старше остальных и интересы за последний год у них сильно изменились.

Драко сидел в опустевшей гостиной и в третий раз перечитывал письмо Панси. Подруга
устроилась на работу в Магическую Коллегию Адвокатов — весьма известную
организацию, тесно связанную с Визенгамотом, и пространно намекала на то, что Драко
бы там понравилось. Конечно, Коллегия, чья история брала свое начало еще со времен
Основателей, состояла на девяносто девять процентов из чистокровных колдунов и
волшебниц. Обитель этих напыщенных снобов располагалась недалеко от самого
Министерства, а вот попадали туда не через камины или, Мерлин упаси, телефонные
будки, а исключительно посредством портключей — такова была политика безопасности
этой юридической ассоциации. Решив подумать о предлагаемых Панси перспективах в
другой раз, Драко отложил свиток.
Родители тоже недавно прислали сову, впрочем, по мнению самого Драко, птицу зря
заставили пролететь такое расстояние — ничего особенного в письме не было. Мама
жаловалась, что им с отцом уже не хватает терпения гостить у родственников, что из-
за французской еды она поправилась на два фунта и что никаких вестей из
Министерства по поводу Малфой-мэнора по-прежнему нет.
Откинувшись в кресле, Драко рассматривал искусную резьбу камина, а на душе было
совершенно тоскливо. Рядом с письмом Панси лежал пустой пергамент, и именно его
девственная чистота нагоняла на Драко эту хандру. Взяв перо, он наклонился к свитку
и, грустно улыбнувшись, написал: «Гарри».
Это имя было особенным для него. С Поттером они раньше переписывались максимум два
раза в неделю, все остальное время Драко, подстегиваемый странным волнением,
нередко оставлял на пергаменте имя гриффиндорца. Разумом он понимал, что Поттер
едва ли мог увидеть написанное, но у самого Драко это вызывало какой-то трепет и
азарт. Он обмакнул перо в чернила, и на пергаменте появились еще два слова: «Гарри
Джеймс Поттер».
— Драко? — тут же возникло ниже.
Драко побледнел и растерялся — он совсем забыл о том, какой сегодня день. Последний
раз они переписывались почти месяц назад, перед первым матчем Гриффиндора. Очищать
пергамент было поздно, поэтому Драко поспешил ответить:
— Доброй ночи. Сто лет тебя здесь не было, — от волнения у него даже выступил пот.
Пока он промокал салфеткой лицо, объект его переживаний написал:
— Да. Зато мы успели полетать.
— Да, это было здорово, — искренне ответил он и улыбнулся.
— Надо будет обязательно повторить, когда потеплеет, — появилось следом, и Драко
сглотнул, представляя, как это будет. Может быть, Поттер снова полетает вместе с
ним на одной метле…
— Я — за. Как Грейнджер? — отдав должное приличиям, спросил Драко.
— О, вполне бодро, она переживала из-за повязок, которые не позволяли ей ничего
делать, но вчера их, наконец, сняли, так что скоро она сможет вернуться к обычной
жизни.
— Вообще-то без этих повязок ее выздоровление не шло бы такими темпами, —
возмущенно строчил Драко. — Я сам готовлю ингредиенты для зелий, которые Северус
варит денно и нощно, да будет известно твоей маггловской подружке.
— Драко, полегче! Я не знал, Гермиона — тем более. Но я передам ей, раз ты так
хочешь.
— Мне все равно, но ей стоит быть благодарнее, — немного успокоившись, написал
Драко, а проверив время, поспешно вывел, — Поттер, мне пора! — и, сунув пергамент
вместе с письмом Панси во внутренний карман мантии, поспешно выбежал из гостиной.

Лежа за балдахином кровати, Гарри перечитывал их сегодняшний короткий диалог.

Выходит, Драко помогает Снейпу. Теперь понятно, почему вчера блондин выглядел таким
уставшим и замученным. Малфой, безусловно, все еще оставался вредным слизеринцем,
но этот слизеринец помогал готовить зелья, предназначенные для Гермионы. Гарри
ничего не мог поделать с растущим внутри чувством признательности, уважения и
какой-то гордости. Очистив и убрав пергамент, он лежал и улыбался, а перед глазами
стояли строчки из переписки и лицо блондина.

========== 21 глава. Письмо ==========

Первая половина четверга у него была занята третьекурсниками. Северус уже слышал
голоса пришедших в класс учеников, когда сработали сигнальные чары. В мгновение
ока, вылетев из своего кабинета и приказав всем оставаться на своих местах, он
выбежал в коридор. Злость и страх захватили его разум. Он точно не знал, куда
следует направиться, но характер девчонки оставлял не так много вариантов. В
учительской, куда он добрался, казалось, за минуту, Северус взглянул на расписание
Гриффиндорцев и тотчас помчался в сторону Западной башни.
Распахнув двери класса, он увидел ее — она сидела за ближайшим к преподавателю
столом, разумеется, рядом с Поттером. Глаза Северуса тут же нашли ее руки — хвала
Мерлину, она догадалась надеть перчатки. Воздействовать на кожу магией и
использовать маскирующие чары в ее ситуации было категорически противопоказано.
— Профессор Флитвик, — поприветствовал он своего коллегу.
— Доброе утро, профессор Снейп, — пропищал Флитвик. — Чем могу помочь?
— Могу я забрать у вас мисс Грейнджер, которая в настоящий момент должна находиться
в больничном крыле?
Флитвик растерянно посмотрел на девчонку, которая, покраснев до корней волос,
возмущенно воскликнула:
— Мадам Помфри разрешила мне! Я…
— Замолчите, — не выдержал Северус, направляясь к старосте Гриффиндора. — С вами мы
поговорим позже, — процедил он как можно более холодным тоном, а после перевел
вопросительный взгляд на Флитвика.
— Конечно, Северус, — ответил тот, чувствуя себя неловко.
Тем временем гриффиндорка, встав со своего места и гордо вскинув подбородок,
попыталась проскользнуть мимо. Это окончательно вывело его из себя и, схватив
девчонку за плечо, он потащил ее из класса. Ее сжатые губы и сведенные над
переносицей брови выражали крайнюю степень возмущения, но Северуса это мало
интересовало. Пока он спешил сюда, перед глазами пролетали жуткие картины того, что
могло случиться с несносной всезнайкой на любом занятии или в коридорах замка. Даже
здоровому магу находиться в этом скоплении неумех, большинство из которых скорее
напоминали троллей с дубинками, нежели магов с палочками, было травмоопасно, не
говоря о ней — совершенно беспомощной, не способной даже защититься магией. Все эти
мысли лишали его последних нервов и сил.
До больничного крыла они добрались молча, она — все так же кидая на него свирепые
взгляды, а он — не отпуская ее плеча.
— Оставайтесь здесь, — распорядился Северус, распахнув дверь палаты. Последний раз
гневно взглянув на него, та скрылась из виду. Он же, стараясь успокоиться,
направился в кабинет Поппи.

Едва двери захлопнулись за ее спиной, как слезы хлынули из глаз. Гермиона забралась
на постель и обхватила себя руками. Он просто ненавидит ее: чего стоил один взгляд,
которым он ее одарил, ворвавшись в класс Чар. Плечо до сих пор болело от его
хватки, а голос, каким Снейп разговаривал с ней и как разговаривал — как будто она
какая-то глупая первогодка — до сих пор гремел в ушах. От обиды в горле засел ком.
Ведь утром мадам Помфри сама разрешила ей вернуться к занятиям при условии, что
пока она будет только наблюдать и слушать. Мысли Гермионы прервали голоса из
прилегающего к помещению кабинета. Целитель говорила на повышенных тонах, тогда как
голос профессора был едва различим. Буквально через минуту громко хлопнула дверь, и
быстро удаляющиеся шаги известили о том, что он ушел. Посидев еще какое-то время,
Гермиона сползла ниже и, свернувшись калачиком, легла.
Минуты струились, как ручейки, постепенно превращаясь в реки часов, но никто не
приходил. У Гарри сегодня была тренировка, поэтому его раньше ужина ждать было
бессмысленно. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем ее мысли прервал
разговор, происходивший, вероятно, в коридоре.
— Не злитесь на него, Поппи.
— Да видели бы вы, Минерва, его лицо! Он чуть не убил меня взглядом, словно
василиск!
— Северус просто волнуется за мисс Грейнджер.
— Так даже за собственных детей не волнуются!
— Так у него их никогда и не было. Поппи, ну неужели вас не трогает то, какой
отеческой заботой он ее окружил?
— Не знаю, Минерва, не знаю…
Поппи говорила что-то еще, но голоса постепенно затихли, переместившись в кабинет.
Гермиона лежала, как громом пораженная. «Отеческая забота», значит? Встав с
постели, она с пятой попытки — палочку все еще трудно было держать в руке — зажгла
висящий на стене факел и подошла к окну. Внутренний двор были окутан сгущающимися
сумерками, тут и там ученики спешили в замок, на свет и тепло, словно мотыльки.
Внезапно из коридора послышались шаги и хлопанье дверей.
— Северус! — раздался тревожный голос Помфри, и в этот момент двери палаты
распахнулись. Профессор, настроение которого, судя по всему, только еще больше
испортилось, ворвался в помещение, а следом за ним — Минерва и Поппи.
— Оставьте девочку, Северус, это я отпустила ее!
— Прекрасно! Значит, поговорим с вами обеими, — процедил злой, как черт,
преподаватель ЗОТИ.
Гермиона, нервы которой за сегодняшний день окончательно расшатались, с вызовом
взглянула на него и спросила:
— Когда я смогу покинуть лазарет?
Снейп подошел к ней и, вперившись свирепым взглядом, отрезал:
— Когда я скажу.
Задохнувшись от возмущения, она даже не нашлась, что ответить, когда он продолжил:
— Будете оставаться здесь столько, сколько потребуется, и покинете это место тогда,
когда я найду это целесообразным.
МакГонагалл испуганно наблюдала за их словесной баталией, Мадам Помфри качала
головой, а Гермиона все больше выходила из себя.
— Почему это решаете вы, а не Мадам Помфри, с каких пор вы распоряжаетесь выпиской
пациентов?
На этот раз опешил Северус, ему хотелось придушить наглую девчонку за ее глупые
вопросы, а она между тем продолжала своим дрожащим голосом:
— Кто дал вам право вмешиваться в работу медперсонала?
— Гермиона, — прозвучал предостерегающий голос Поппи, впрочем, та пропустила его
мимо ушей.
— Что вообще вы тут делаете? — зло восклицала девушка.
— Мисс Грейнджер, — на этот раз голос МакГонагалл, но Гермиону уже было не
остановить.
— По вашей прихоти, профессор, я оставаться тут не намерена, — заявила
гриффиндорка. — Мне не нужна ваша отеческая забота. Врываетесь в кабинет своих
коллег, как обезумевший! — Гермиона уже не осознавала, что говорит. — Знаете что?
Занимайтесь. Своими. Делами. В своей башне! — закончила она, практически задыхаясь.
Поппи стояла, закрывая ладонью рот, МакГонагалл просто с ужасом смотрела на них
обоих, а профессор, взгляд которого разом потускнел, хотя секунду назад горел
адским пламенем, круто развернулся на каблуках и через мгновение покинул палату.
И только тогда Гермиона поняла, что сказала. Ужас осознания обрушился на нее, как
лавина, и вслед за ним прозвучало, как приговор:
— Это было слишком жестоко, мисс Грейнджер.
Голос принадлежал МакГонагалл. Та бросила на свою ученицу суровый взгляд и вышла
вслед за профессором. Мадам Помфри, еще пару минут назад защищавшая Гермиону,
теперь смотрела на нее с укором. Но молчание длилось недолго. Пока Гермиона
пребывала в шоке от собственных слов, та, сложив руки перед собой, заметила:
— Чтобы вы знали, именно профессор Снейп занимался вашим лечением, мисс Грейнджер.
Когда вы только попали сюда, он уже был в курсе случившегося и в его руках уже было
противоядие, которое спасло вашу жизнь. Он спал на соседней кровати первые ночи,
чтобы не оставлять вас одну. И он сам варил все зелья, каждое из которых готовится
по несколько часов, хотя вы и сами наверняка об этом знаете. Как и то, что именно
перевязки, сделанные им, причиняли вам гораздо меньше боли. Пожалуй, это
действительно трогательно — то, как он заботился о вас.
Посмотрев на наручные часы, Поппи, смягчившись, добавила:
— Вы перенервничали, Гермиона. После ужина я зайду и принесу вам успокоительное, а
пока отдыхайте, — и с этими словами целитель оставила ее в невыносимой и давящей
тишине тонуть в пучине вины и одиночества.
***
Гарри пришел в палату сразу после ужина, ему не терпелось рассказать Гермионе о
том, что он вчера узнал от Драко. Та лежала к нему спиной, и он подумал, что она
спит, пока не заметил, как мелко подрагивают ее плечи. Обойдя койку, Гарри увидел,
что подругу сотрясают рыдания.
— Гермиона, что случилось? Это из-за Снейпа?
Утренняя сцена на Чарах действительно была малоприятной, он не сомневался, что
Гермиона расстроится, но чтобы так! Волосы падали ей на лицо, и он аккуратно убрал
их.
— Перестань, он просто мерзкий вредный упырь, — Гарри хотел пошутить, но вышло
наоборот: Гермиона закрыла глаза, и по ее щекам с новой силой потекли слезы.
— Не говори так о нем, пожалуйста, — прошептала она.
Совершенно не понимая, что происходит, Гарри сел рядом и принялся гладить ее по
плечу. На тумбочке весьма кстати обнаружился стакан, подписанный «успокоительное»,
и через час, немного придя в себя, Гермиона рассказала обо всем, что случилось
днем.
— Все-таки не зря ты учишься в Гриффиндоре. Нужно обладать беспрецедентной
храбростью и бесстрашием, чтобы сказать такое Снейпу, — резюмировал Гарри,
ухмыльнувшись.
— Это не смешно, — грустно ответила та.
— Прости. На самом деле ты не сказала что-то уж совсем обидное, — Гарри взъерошил
волосы, пытаясь собраться с мыслями. — Про «обезумевшего», его, безусловно, задело,
но, Мерлин, это правда!
Гермиона улыбнулась, а он продолжил:
— К тому же, ты не знала, что он твой, так сказать, лечащий врач. И вообще, именно
я сообщил профессору о тебе во время Травологии, а лавры спасителя достались ему!
— наигранно обиженным тоном закончил Гарри.
— Почему ты это сделал? — к Гермионе, наконец, вернулось ее любопытство.
— Потому что он лучший зельевар в этом замке. Кроме того, ты ведь спасла ему жизнь
и он, вероятно, был бы рад вернуть этот долг.
— Сомневаюсь, что радость — это то, что он сейчас ощущает, — вздохнула Гермиона, в
тысячный раз ощутив укол вины. — Если бы я знала…
— Извини, что не сказал. Когда ты очнулась, я был так рад, что забыл обо всем. К
тому же, я думал, что тебе все расскажет Помфри.
— Гарри, что мне делать? Может пойти к нему прямо сейчас и извиниться?
— Прямо сейчас уже отбой, — ответил он, посмотрев на часы, — к тому же, пусть сам
сначала успокоится. В конце концов, он тоже был неправ.
— Теперь я понимаю его мотивы… Мерлин, какая же я идиотка!
Гермиона сидела, закрыв лицо ладонями. В этот момент Гарри заметил, что ее пальцы
уже легко сгибаются.
— Гермиона, твои руки. Ты можешь ими двигать?
— А, руки, да, — криво улыбнулась она. Опустив их, Гермиона несколько раз согнула и
разогнула пальцы. — Я сегодня полдня сжимала их в кулаки, так что, видимо,
разработались.
Кривая улыбка вскоре превратилась в обычную, а затем они оба покатились со смеху.
Было уже за полночь, когда Гермиона, наконец, приняла решение. Гарри уже час сидел
в мантии-невидимке, на тот случай, если кто-нибудь придет. Со спины его бы никто не
заметил, она же видела только его лицо.
— Гарри, мне нужна твоя помощь.
Этот взгляд и тон были слишком знакомы, чтобы сомневаться в том, что Гермиона что-
то задумала.
— Уверена, что будешь писать сама? — спросил он спустя какое-то время, видя, с
каким трудом она выводит каждую букву. Ее взгляд, брошенный исподлобья, исключал
другие варианты.
Северус вздрогнул, когда с той стороны окна возникла птица. Оцепенение, в котором
он находился неизвестно сколько времени, отступало постепенно. Сова тщетно пыталась
влететь внутрь, а когда он, наконец, приоткрыл одну створку, та бросила письмо на
подоконник и тут же улетела. Подняв свиток, он долго разрывался между желанием
спалить его в камине и уничтожить заклинанием. Но бессильно опустившись за стол,
все же раскрыл.

«Профессор Снейп, прошу вас, дочитайте это до конца.

Хотя я с вами полностью согласна, я не имею никакого права вас о чем-либо просить.
Так вышло, что еще сегодня утром я не знала о том, какую роль вы сыграли в моем
выздоровлении. Едва ли это может служить оправданием, но я действительно не
предполагала, что вы могли быть причастны к моему лечению. Да, вы скажете, что
просто вернули мне долг жизни, но для меня это никогда не будет таковым. То, что вы
сделали для меня — это явление качественно иное, совсем другого порядка, и оно
навсегда останется со мной.
Я не буду просить прощения, ведь вы просто не могли поверить тому, что я наговорила
вам после того, как вы прожгли меня презрительным взглядом, попросили «замолчать» и
протащили перед всей школой, как ребенка. Я не верю, что вы относитесь ко мне, как
к ребенку, и я не покривлю душой, если скажу, что действительно не нуждаюсь в вашей
отеческой заботе. Но я прошу вас забыть обо всем, что я сказала, как я забыла о том
синяке, что вы оставили на моем плече. Потому что больно не от него, а от одной
мысли, что вы больше не придете и не укроете меня теплым пледом, не приложите свою
ладонь к моему лбу, не посчитаете мой пульс, не прикоснетесь к моим рукам.
Больно так, что поверьте, я воспользуюсь заклинанием Обливиэйт, как только буду
уверена в своих силах, чтобы стереть этот эпизод из вашей памяти.
Вы наверняка заметили, что я говорю только о себе, но факт в том, что думаю я
только о вас. Постоянно.
Искренне ваша, ГГ».

========== 22 глава. Приглашение ==========

Утро пятницы было хмурым и темным; Гермиона за всю ночь так толком и не уснула, то
срываясь в бездну забытья, то тревожно выныривая из нее. Вчерашние события накатили
новой волной печали. Сегодня она уже сомневалась, что отправить записку было
хорошей идеей.
— Мисс Грейнджер, доброе утро, — поприветствовала ее мадам Помфри через час.
— Доброе утро, — ответила Гермиона, придав своему голосу бодрости.
— Могу вас обрадовать, с сегодняшнего дня вы можете посещать занятия и Большой зал.
Ночевать же будете по-прежнему здесь, под моим присмотром. На праздники, полагаю,
вы сможете уехать из Хогвартса.
Гермиона безрадостно смотрела на Поппи, уже понимая, что та пыталась сказать.
— Не забывайте про перчатки и будьте осторожны с зельями, — предупредила ее
медсестра. — И помните — никаких маскирующий чар!
— Спасибо, мадам Помфри. Тогда, я, пожалуй, пойду. Сегодня занятия у профессора
Снейпа.
— Гермиона, от занятий по Защите от темных искусств вы освобождены до конца
семестра, — грустно вздохнув, закончила Поппи.
Эта новость новым уколом боли отозвалась в груди.
— Ясно, спасибо еще раз, — сквозь ком в горле пробормотала Гермиона.
После целитель выдала ей все необходимые мази и подробно проинструктировала о том,
когда и как нужно обрабатывать руки.
Северус зашел к Поппи ранним утром и совершенно невозмутимо сообщил, что мисс
Грейнджер теперь полностью под ее властью, что та вольна посещать все занятия, но
чтобы в его классе не появлялась до конца года. Помфри даже ничего не успела
ответить, когда, взмахнув полами мантии, он покинул ее кабинет.

— Гермиона, с возвращением! — приветствовали ее за завтраком однокурсники и ученики

других факультетов. По пути в Большой зал она несколько раз порывалась развернуться
и отправиться завтракать, как обычно, в больничное крыло. Но рано или поздно ей бы
все равно пришлось сюда прийти. Глаза сами отыскали пустующее место профессора за
учительским столом, и с тяжелым сердцем она опустилась на скамью.
— Гермиона! — воскликнул подошедший Гарри. Он сел рядом и внимательно вгляделся в
ее лицо. — Как ты? Тебя выписали?
— Не совсем, я все еще буду ночевать в палате, а в остальном, да, можно и так
сказать, — криво улыбнулась она.
— Значит, сегодня…
— Нет, к занятиям по ЗОТИ я вернусь только в следующем семестре.
Многозначительная пауза и поднятая бровь Гермионы исключали необходимость в
дальнейших комментариях, и Гарри поспешил закрыть эту тему.
— Что тебе положить? Как тебе это запеченное яблоко? — он решил помочь ей с едой.
Несмотря на прогресс в ее состоянии, орудовать столовыми приборами все еще было
непросто.
— Хвала Мерлину, что в Хогвартсе не принято кушать палочками, — усмехнулась та.

Когда все ученики разошлись по классам, Гермиона отправилась в библиотеку,

необходимо было собрать материал для эссе по Травологии. Но когда прозвенел звонок
и все заторопились на обед, заставить себя вернуться в Большой зал оказалось не так
просто. От одной мысли о том, что там она встретит профессора, который непременно
смерит ее одним из своих фирменных убийственных взглядов и сделает это вполне
заслуженно, у нее подкашивались ноги. Несомненно, он испепелил ее письмо сразу, как
увидел, оставалось лишь надеяться, что не пострадала сова. В итоге Гермиона пришла
на обед к самому концу, когда почти все профессора и даже самые ярые любители
подольше посидеть за столом уже ушли. Как ни странно, Гарри был здесь — читал
книгу, но как только Гермиона опустилась рядом, он отложил учебник и принялся
накладывать ей в тарелку то немногое, что осталось.
Гарри не знал, что происходило с подругой и не хотел лезть к ней с расспросами, но
все же надо было дать понять, что она всегда может к нему обратиться.
— Я не знаю, что у вас со Снейпом, — начал он. Ложка Гермионы замерла в дюйме от ее
рта. — Той ночью, когда он вернулся из Министерства, и в этот раз… Ты была
расстроена до слез. — Пытаясь подобрать слова, Гарри взлохматил волосы. — Просто
скажи мне, если он тебя обидит, ладно?
Гермиона заверила, что никто ее не обижает, и перевела разговор на каникулы.
Рассказала, что заколдованное Дином письмо не вызвало у родителей никаких
подозрений, и что они очень ждут ее на каникулы.
— И даже сделали в моей комнате ремонт, — грустно улыбнулась Гермиона, пересказав
письмо. Она сама не знала, что чувствовала по поводу предстоящего отъезда.

После обеда Гермиона пошла в спальню и, чтобы не бегать сюда из палаты каждый день,
собрала в сумочку все самое необходимое. После они с Гарри долго сидели в гостиной,
а на ужин по ее просьбе пошли самыми последними.
— Так нам ничего не достанется, — заметил тот, когда они вошли в Большой зал.
Взгляд обоих тут же метнулся к преподавателям. Он был там, разговаривал с Септимой
Вектор. На негнущихся ногах Гермиона остановилась в самом начале гриффиндорского
стола, подальше от профессоров, и, надеясь, что он не заметил ее появления, села.
Гарри молча расположился напротив, положил ей еды и только потом взялся за свою
тарелку.
— Грейнджер, с возвращением! — раздался знакомый голос, и рядом с ним на скамью
упал Малфой. — Наконец-то ряды троллей будут разбавлены, признаться, я начал
скучать по твоим мозгам, — невозмутимо изрек блондин, одновременно кивнув Гарри.
Наколдовав кубок, слизеринец наполнил его тыквенным соком и сделал глоток.
— И тебе добрый вечер, Малфой, — усмехнулась Гермиона.
Гарри опешил. Он никогда не видел, чтобы она и Драко разговаривали друг с другом.
— Кстати, если тебе нужны задания по Рунам и Нумерологии, могу поделиться, —
состроив важную мину, продолжил выпендриваться слизеринец.
Гарри молча уплетал еду, с любопытством наблюдая за их странным диалогом.
— Кстати, — на манер Драко произнесла Гермиона, — я построила все диаграммы,
которые задала профессор Вектор.
Малфой прищурил глаза и вдруг ударил по столу:
— Сдаюсь, Грейнджер. Чего ты хочешь? — и, повернувшись к Гарри, прошептал ему на
ухо: — Ненавижу диаграммы.
— Чары для волос, те самые, — ответила Гермиона, вскинув брови в точности, как это
только что сделал Драко.
— Как ты узнала? — недоуменно спросил тот и кивнул в сторону Гарри: — Он рассказал?
Последнего все это начинало веселить, он давно не видел Малфоя таким. Гарри даже не
мог подобрать точное определение, каким именно.
— А, впрочем, ладно — Поттеру все простительно. Какие планы на праздники, хоть кто-
нибудь в замке останется, кроме меня? — с надеждой воззрившись на них с Гарри,
поинтересовался Малфой.
— Похоже, ты останешься тут один, — сочувствующе ответила Гермиона. — Будешь
строить глазки Филчу и шпионить за привидениями.
Гарри прыснул, а Драко наигранно-удивленно продолжил:
— Но ведь тебя еще не отпустили из лепрозория, ох, прости, лазарета?
На этот раз и она не выдержала, засмеявшись.
— Вы все такие остроумные в вашем Серпентарии, ох, прости, Слизерине?
— А ты тему не переводи, Грейнджер! — белозубо улыбнулся Малфой. — Я не верю, что
Северус мог вот так просто тебя отпустить, — сказав это, блондин принялся
вглядываться в стол преподавателей.
Гарри замер, улыбка Гермионы тотчас сошла с ее лица, а Малфой все не унимался:
— Охо-хо, детка, да он пожирает тебя взглядом, — пригнувшись к столу, громко
прошептал Драко. — Ах, ну конечно, староста Гриффиндора впервые намеренно
пропустила его занятие. Как ты могла, Грейнджер?
Драко знал — что-то происходит между этими двумя. Слишком невыносимым стал
крестный, слишком подозрительным было сегодняшнее отсутствие гриффиндорской
старосты, которая, по слухам, должна была вернуться к занятиям. Северус оба
сдвоенных урока бросал на соседнее с Поттером место деланно равнодушные взгляды, а
это говорило о многом. Драко понимал, что сейчас он шел по лезвию бритвы, но ему
хотелось узнать хоть что-нибудь. А еще ему хотелось выяснить, в курсе ли
происходящего Поттер, который, к слову сказать, наконец, подал голос:
— Драко, угомонись.
О, да, он в курсе.
Подняв руки в сдающемся жесте, Драко уже собрался извиниться, когда Грейнджер,
отодвинув тарелку, встала.
— Гарри, приходи, если будет скучно, Малфой, с тебя чары для волос!
Натянуто улыбнувшись им обоим, она покинула Большой зал.
Какое-то время они оба молчали, Гарри доедал десерт, а Драко цедил из кубка сок.
— Что-нибудь слышно насчет поместья? — наконец спросил гриффиндорец.
— Ничего, — деланно небрежным тоном ответил блондин.
Гарри всматривался в его лицо, будучи уверенным, что в этот миг Драко вновь ощущает
свою ненужность и одиночество. Те самые, которые не сумел скрыть той ночью в
лазарете, когда Гермиона еще была без сознания. В тот раз Гарри не нашелся, что
сказать Малфою, теперь же он не знал, как начать этот разговор.
— Твоя мать ведь урожденная Блэк? — и начал издалека.
Драко, взглянув на него исподлобья, поднял бровь.
— Блэк.
— А ты когда-нибудь был в их особняке? — как бы между прочим спросил Гарри.
— Конечно, был, — пристально всматриваясь ему в лицо, ответил Драко.
— Давно?
— Тогда мне было года три, — пожал плечами тот и усмехнулся. Или Гарри почудилась
едва заметная полуулыбка, на долю секунды возникшая в уголке его рта?
Почему-то стало неловко, и он, нервничая, снова взлохматил волосы. Заметив, как
Малфой проследил за его рукой, Гарри с досадой подумал, что тот, вероятно,
ужасается его лохматой шевелюре.
— Дело в том, что в этом доме с некоторых пор живу я, — взволнованно выдохнул он, —
и я уже давно хотел тебе предложить…
Скользнув по слизеринцу взглядом, Гарри обнаружил, что тот пошел красными пятнами.
— Послушай, а поехали на каникулы со мной в особняк Блэков? — наконец озвучил он
свою идею.
Гарри никак не мог понять, откуда эта неловкость. Улыбнувшись Драко, который был
уже просто пунцовым, он добавил:
— Ну, если у тебя в планах нет чего-то другого. Вдруг ты и правда будешь строить
глазки Филчу и шпионить за приведениями, — подмигнул он слизеринцу.
«Кажется, шутка не удалась», — пришел к выводу Гарри, видя, насколько серьезным
остался Малфой.

Драко был близок к тому, чтобы сразу отказаться — он боялся, что за этим
предложением могла стоять элементарная жалость. С одной стороны. С другой стороны,
оно было слишком заманчивым для него самого. Поттер ждал ответ, а он сам все больше
нервничал. «Мерлин, мое лицо», — запаниковал Драко, понимая, что покраснел.

— Поттер, мне пора, — вдруг встал со своего места Малфой, — я… я подумаю, спасибо
за приглашение.
Так и не взглянув на своего собеседника, блондин буквально выскочил из Большого
зала, и Гарри отругал себя за неудачную шутку.
***
В палате больничного крыла Гермиона, обложившись книгами, что-то писала в длинном
пергаменте.
— Как твои руки? Почерк не сильно изменился? — присев рядом, спросил Гарри.
— Гораздо лучше, — ответила та, — думаю, к помощи Дина больше прибегать не
придется.
— Вот и отлично. Я захватил мантию, так что могу пробыть тут до полуночи, —
подмигнул Гарри, и вскоре они оба с головой ушли в ра