Геополитика эмоций PDF

Библиотека
Московской
школы
политических
исследований
Библиотека Московской школы
политических исследований Доминик Моизи
Редакционный совет:
А. Н. Мурашев
В. А. Найшуль Геополитика
Е. М. Немировская
Ю. П. Сенокосов эмоций
А. Ю. Согомонов
М. Ю. Урнов
Как культуры страха,
унижения и надежды
трансформируют мир
Московская
Школа
Политических
Исследований
2010
ББК 60.033.15
М 74
Перевод с английского Андрея Патрикеева

Художественное оформление серии Андрея Бондаренко
Книга издана при поддержке Института «Открытое общество» (HESP),

Фонда Чарльза Стюарта Мотта, группы компаний «Рольф»,
ОАО «Трубная металлургическая компания»
Посвящается памяти моего отца,
Моизи, Доминик Жюля Моизи, узника номер 159721 в Освенциме,
М 74 Геополитика эмоций. Как культуры страха, унижения и который пережил невыносимые страх и унижение
надежды трансформируют мир. Пер с англ. яз. (Dominique
и научил меня надежде
Moïsi. How Cultures of Fear, Humiliation, and Hope Are
Reshaping the World. Doublday, a division of Random House,
Inc., New York, 2009). — М.: Московская школа политиче-
ских исследований, 2010. — 216 с.
Книга известного французского политолога предлагает ориги-
нальный, «провокационный» взгляд на современный мир, отличный
от линейной теории истории Ф. Фукуямы или концепции «столкно-
вения цивилизаций» С. Хантингтона.
Миром управляют, по мнению автора, не рациональные идеи и
нормативные принципы универсальных ценностей, а состояние
самосознания, которое определяется тремя главными типами эмо-
ций — страхом, унижением и надеждой. На условной эмоциональ-
ной карте мира в зону страха и кризиса идентичности попали США
и Западная Европа, которые теряют доминирующее положение в
мире. Напротив, преобладание культуры надежды, веры в лучшее
будущее в ряде стран Азии обусловило их феноменальный рост.
Переживание униженности, обделенности, свойственное исламско-
му миру, формирует его враждебность к «виновнику бед» — Западу.
Россию с ее сложной историей и комбинацией всех трех типов эмо-
ций автор относит к категории «сложных случаев» с неопределенным
будущим. В предложенных в финале книги оптимистическом и пес-
симистическом сценариях будущего глобального мира концентриру-
ется главный вывод: большинству стран и культур необходимо изме-
ниться, чтобы обрести надежду и преодолеть страх и унижение.
Сохранение статус-кво — это путь к катастрофе.
ББК 60.033.15
Copyright © 2009 by Dominique Moïsi,

2009
© Московская школа политических
ISBN исследований, 2010
Оглавление
Предисловие к американскому изданию . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .8
Введение
Столкновение эмоций . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .13
Глава первая
Глобализация, идентичность и эмоции . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .22
Глава вторая
Культура надежды . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .48
Глава третья
Культура унижения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .80
Глава четвертая
Культура страха . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .121
Глава пятая
Трудные случаи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .162
Мир в 2025 году . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .178
Благодарности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .205
Избранная библиография . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .206
Именной указатель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .211
Предисловие к американскому изданию 9
Предисловие говорил о городе в индийском штате Гуджарат, где беспоряд-

ки на религиозной почве в 2002 г. закончились антимусуль-
к американскому изданию манским погромом. Этот случай, на мой взгляд, яркое сви-
детельство не нуждающегося в доказательствах влияния
символов, в данном случае символов унижения, вызываю-
щих эмоции и тем самым даже спустя столетия определяю-
щих поведение людей.
Для многих критиков само заглавие моей книги,
«Геополитика эмоций», будет звучать как провокация или
даже оксюморон. Разве геополитика не основана на рацио-
4 ноября 2008 года, как и миллионы людей во всем мире, я нальности, на объективных данных о границах, экономи-
смотрел по телевизору празднование победы Барака Обамы ческих ресурсах, военной мощи, холодной оценке полити-
на президентских выборах США в парке Гранта. Тот вечер ческих интересов? Тогда как эмоции по существу субъек-
был наполнен эмоциональными образами. Для меня ярчай- тивны и совершенно иррациональны. Смешивать эмоции и
шим символом этого праздника стали слезы радости на геополитику — дело бесполезное, может быть, даже опас-
щеках священника Джесси Джексона. Это напомнило мне о ное, поскольку оно способно привести в пропасть неразум-
другом событии почти двадцатилетней давности, когда ности, символом которой служат языческие шествия в
великий русский музыкант Мстислав Ростропович, выслан- Нюрнберге во время постепенного погружения Германии в
ный со своей родины, играл на виолончели перед народом, варварство под властью Гитлера.
праздновавшим разрушение Берлинской стены. Там были Возможно, и так. И все же книга основана на двух убеж-
слезы торжества и примирения, слезы гармоничного слия- дениях. Во-первых, нельзя полностью понять мир, в кото-
ния с миром, радости оттого, что мужчины и женщины спо- ром мы живем, не попытавшись выделить и понять напол-
собны изменить историю к лучшему, когда ими руководят няющие его эмоции. И, во-вторых, эмоции, как холестерин,
здоровые эмоции. могут быть и полезными, и вредными.
Менее чем через месяц в городе Мумбаи, символе надеж- В ноябре 2008 г., по крайней мере на время, надежда пре-
ды для Индии, вовсю проявились дурные эмоции, когда обладала над страхом. Стена расовых предрассудков пала,
унижение обернулось жестоким террористическим актом. как стена гнета рухнула в Берлине за двадцать лет до этого.
«Почему ты делаешь это с нами? — крикнул боевикам захва- Очевидно, что победу Обамы объясняют объективные,
ченный в заложники мужчина, которого собирались рас- рациональные причины. В обычном политическом смысле
стрелять. — Мы ничего вам не сделали». она означала неприятие народом политики предыдущей
«Помнишь о мечети Бабри?» — бросил в ответ боевик. Он администрации, долгой войны и глубокого экономического
имел в виду мечеть XVI века, построенную первым мусуль- кризиса. И все же нельзя недооценивать эмоциональную
манским императором Индии из династии моголов, разру- составляющую этих выборов и чувство гордости, которое
шенную радикально настроенными индуистами в 1962 году. они породили во многих американцах.
«Помнишь Годхру?» — спросил второй нападавший*. Он Точно так же трудно понять русскую военную авантюру
на Кавказе летом 2008 г. без рассмотрения ее эмоционально-
* См.: India Security Faulted as Survivors Tell of Terror, Yaroslav го значения. Смысл послания московского режима Путина и
Trofimov et al., // Wall Street Journal, 1 декабря 2008. президента Медведева был совершенно ясен для грузин и
10 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Предисловие к американскому изданию 11
других народов мира: «Имперская Россия вернулась! После го роста. Что победит на всемирной арене — дух надежды,
1989 г. вы смели относиться к нам снисходительно. Это оста- принесенный победой Обамы, или страх, вызываемый эко-
лось в прошлом. Мы готовы преодолеть наше постсоветское номическим крахом? Предсказать это, разумеется, невоз-
унижение и построить новую надежду на фундаменте ваше- можно. Многое будет зависеть от способности нового аме-
го страха». риканского президента превратить слова в дела, восстано-
Тем же летом 2008 г. другой режим стремился преодолеть вить и реабилитировать политику в глазах граждан его
унижения прошлого, но не за счет военной авантюры, а бла- страны. Однако многое также зависит от качества политики
годаря международным спортивным достижениям. При- китайского руководства, перед которой сейчас стоят самые
нимая у себя Олимпийские игры, Китай символически и сложные за многие десятилетия задачи. Впервые на памяти
эмоционально вернул стране историческое центральное людей будущее планеты будет зависеть не только от реше-
положение в мире и легитимность на международной арене. ний, принятых на демократическом Западе. Скоро может
За счет великолепия церемонии открытия, архитектурной обнаружиться, что централизованные, недемократические
красоты главного стадиона и большого количества медалей, режимы, вроде китайского, окажутся в действительности
выигранных китайскими спортсменами, Китай сдал вступи- лучше вооруженными, чтобы противостоять экономическо-
тельный экзамен, допускающий в современную жизнь, и му кризису, чем демократические страны, вроде Соеди-
достиг новой вершины надежды, питаемой стремительным ненных Штатов.
экономическим ростом. У этой книги есть своя история, немного напоминаю-
Но в то время как Китай хватается за надежду, арабский щая русскую матрешку. Она началась в марте 2006 г. с
мир тонет в страданиях и негативных эмоциях унижения. колонки в Project Syndicate, озаглавленной «Цивилизации:
Не все арабы — и даже не большинство из них — поддер- столкновение эмоций». Затем мой бывший преподаватель,
живают иррациональную и ненавистническую доктрину а теперь коллега по Гарвардскому университету, Стенли
жестокой «священной войны» с Западом. Однако даже Хоффман, уговорил меня разработать эту тему и написать
многие умеренные арабы отвергают понятия мирных пере- статью, которая была опубликована в американском жур-
мен и активной гражданской позиции, считая, что все нале «Foreign Affairs» в январе 2007 года*. Статья эта, оза-
политические лидеры бесчестны и коррумпированы. Такую главленная «Столкновение эмоций», вызвала живые дис-
реакцию можно понять, однако она отражает и усиливает куссии, и меня много раз приглашали защитить свою точку
чувство отчаяния, ограничивающее возможности прогрес- зрения в американских средствах массовой информации —
са во всем арабском мире. я даже выступал на Национальном общественном радио в
Страх противостоит надежде, надежда — унижению, программе «To the Point» («По делу»). Один из моих слуша-
унижение ведет к прямой иррациональности и иногда даже телей, Чарли Конрад, занимающий высокую должность в
насилию: невозможно понять мир, в котором мы живем, издательстве Random House, попросил меня на ее основе
не разобравшись в эмоциях, участвующих в его формиро- сделать книгу. Вот так и появилась на свет «Геополитика
вании. эмоций».
Сейчас, когда я пишу эти строки уже после победы
Барака Обамы на выборах, финансовый и экономический * См. русский перевод: Доминик Моизи. Страх, унижение и
кризис углубляется и расширяется во всем мире и захватыва- надежда: эмоциональное столкновение культур. // Общая тетрадь.
ет даже Азию — континент, до последнего времени оставав- Вестник Московской школы политических исследований, 2007, № 1
шийся главной движущей силой глобального экономическо- (40). — Прим. ред.
12 Доминик Моизи. Геополитика эмоций
Разумеется, в отличие от статьи, книга разработана гораз- Введение

до более глубоко, и ответы на многие вопросы поданы более
подробно. Да и мир претерпел радикальные изменения за Столкновение эмоций
последние два года. И если унижений в нем нисколько не
убавилось, надежда и страх, кажется, росли в геометриче-
ской прогрессии, параллельно друг другу. Тем не менее глав-
ный тезис книги не изменился. Эмоции по-прежнему имеют
решающее значение для понимания природы и развития
мира, и так, похоже, будет до тех пор, пока жив человек как
биологический вид.
«Глобализация — это здорово, но она не для нас. Мы же не
Доминик Моизи азиаты и не западные люди. Нас она не интересует, мы не
Париж будем этим заниматься».
24 ноября 2008 г. Было лето 2000 года. Меня пригласили председательство-
вать на международной конференции по глобализации в
университете Аль-Ахавайн, в школе управления, организо-
ванной правителями Марокко и Саудовской Аравии в
Атласских горах, в городе Ифран в шестидесяти километрах
к западу от Феса. Языком преподавания здесь был англий-
ский, и студенты ничем не отличались от своих собратьев
где-нибудь в Калифорнии или Огайо. Паранджа была запре-
щена, молодые мужчины и женщины прогуливались рука об
руку, порой отдыхая рядышком на безупречном газоне,
яркая зелень которого выделялась на фоне пустыни, окру-
жавшей университетский городок.
Присутствие француза на международном мероприятии
вызвало у студентов любопытство, и однажды вечером они
пригласили меня к себе. Со мной они говорили по-француз-
ски — этот язык по-прежнему был им ближе английского.
Глобализация увлекала их, но им хотелось поговорить о
своих глубинных сомнениях относительно своего будущего.
При этом меня потрясло отсутствие уверенности в себе, про-
звучавшее в словах одного студента: «Глобализация не для
нас». Эти молодые люди принадлежали к элите Марокко;
это были дети среднего класса, которые, как многие надея-
лись, должны были изменить будущее своей страны. Какова
же причина глубокого пессимизма в отношении их способ-
ностей овладеть будущим?
14 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Введение. Столкновение эмоций 15
Мне пришло в голову несколько возможных объясне- Сукету Мехта, индийский писатель и журналист, кото-
ний. Наверное, у них были сомнения относительно поли- рый теперь живет в Нью-Йорке, так объясняет этот дух.
тических перспектив правительства своей страны. Мумбаи, по его словам, это место, «где каста не имеет значе-
(Студенты восхищались новым королем, который только ния, где женщина может пообедать одна в ресторане, и
что взошел на трон, однако скептическое выражение их никто не будет к ней приставать, где ты можешь жениться
лиц противоречило словам.) А может, недостаток уверенно- или выйти замуж по собственному выбору. Молодых людей
сти был связан с географическим положением страны — Мумбаи привлекает не только заработками. Он означает
Европа так близко, но они все же находились на «противо- также свободу»*. Меня потрясло огромное чувство оптимиз-
положной стороне» Средиземного моря — или же с их куль- ма. Самые бедные люди потоками стремятся в Мумбаи,
турой и религией? убежденные в том, что, если им самим и не удастся улучшить
Каковы бы ни были причины, я понял то, что они хотели свою жизнь, их детям или внукам такой шанс наверняка
мне сказать: если они и добьются успеха в мире глобализа- представится.
ции, удастся им это, только если они будут действовать Контраст между состоятельными молодыми людьми в
поодиночке, как отдельные независимые личности, а не как Марокко и бедняками в Мумбаи поразителен. В то время
представители их родины, и, скорее всего, это случится не в как первые считают, что глобализацию они уже проиграли,
Марокко. последние, несмотря ни на что, видят в ней для себя новые
Несколько лет спустя на международном симпозиуме в возможности.
Германии я встретил блестящего молодого марокканского А вот третья зарисовка, из другого города. 7 июля 2007
профессора, который преподавал в одном североамерикан- года я гулял по лондонским улицам. После взрывов,
ском университете. Семья его происходила из очень бедно- потрясших город в 2006-м, прошел ровно год. Я ощущал,
го сельскохозяйственного района на юге Марокко, где его что память о них еще жива у жителей Лондона. Опаздывая
отобрали, чтобы послать учиться за рубежом на стипендию на совещание, я поехал в метро и там ощутил, что напряже-
Хасана II, однако денег он так и не получил из-за господ- ние можно было буквально пощупать руками. Где и когда
ства коррупции на родине. Какой-то бюрократ перевел террористы снова нанесут удар? Немногочисленные пасса-
деньги кому-то еще — скорее всего, студенту с хорошими жиры подозрительно разглядывали друг друга. На одной
связями в элите страны. В конце концов, ему каким-то станции молодая женщина, лицо которой почти полностью
чудом, окольными путями, удалось «пробиться», но он закрывала вуаль, с тяжелой сумкой вошла в вагон и села
явно всего добился сам. Он был чужим в своей собственной напротив меня, бормоча себе под нос что-то вроде молит-
стране и не имел ни малейшего намерения возвращаться вы. Я вдруг почувствовал, что настал мой час. Я вдруг
туда. понял: она готовится подорвать себя. От ужаса у меня похо-
Зимой 2006 г. я впервые посетил Индию. Когда я прибыл лодела спина; я едва мог дышать. На следующей станции я
в Мумбаи, один из символов индийского экономического выскочил из поезда. И был не одинок — ужас охватил и
чуда, то был потрясен увиденным. Дорога из аэропорта в других пассажиров.
центр города напомнила мне, что в Индии самый многочис- Молодая женщина осталась почти одна в вагоне, и в ее
ленный бедный класс в мире: на обочинах среди непрерыв- одиночестве отразились переполнявшие нас страхи и пред-
ного шума дорожного движения жили бедняки и бездомные.
Однако на меня также произвела впечатление энергия горо- * Suketu Mehta. Mumbai, My Mumbai. // International Herald
да; Мумбаи, казалось, излучал надежду. Tribune, 17 июля 2007.
рассудки. Вуаль не только защищала ее «добродетель», она Френсиса Фукуяму к заключению, слишком поспешному,
также изолировала ее. И это случилось в финансовой столи- что история сама подошла к концу*. Это было вполне понят-
це мира, шумном, богатом городе, где также, по крайней ной ошибкой. В конце концов, в течение нескольких поко-
мере в тот день, господствовал страх. лений двигателем истории служили идеологические кон-
Унижение в Ифране, надежда в Мумбаи, страх в Лондоне. фликты; и теперь, когда одна из крупных сторон конфликта
Означают ли эти три зарисовки и три различных настроения эпохи пала, естественно было предположить, что история
что-то помимо самих себя? Не представляют ли они тенден- двусторонней борьбы также закончится.
ции культуры, характерные для специфических регионов и Этому, разумеется, не суждено было случиться. Сегодня,
их населения сегодня? И если да, как способны различные как мы убедимся в дальнейшем, на смену идеологии в каче-
эмоции влиять на политические, социальные, культурные стве движущей силы истории пришел поиск идентичности
конфликты, разделяющие наш мир? Я бился над этими народами, неуверенными в том, кто они, каково их место в
вопросами последние несколько лет. мире, каковы их надежды на осмысленное будущее. И в
Были времена, когда в университетских курсах междуна- результате эмоции стали важны как никогда, учитывая, что
родных отношений тактично старались принижать значе- средства массовой информации усиливают и делают более
ние эмоций. Глобальная политика оставалась областью, значимым все, что в них попадает.
зарезервированной за особой кастой профессионалов, пре- В более общем смысле, однако, эмоции — неважно, что
имущественно аристократов из Европы, рассматривавших лежит в их основе — религия, национальные чувства, идео-
мировую политику как партию в шахматы. Предполага- логия или просто личные чувства, — всегда имели значение.
лось, что правительства и государства действуют рацио- На протяжении XIX и XX веков эмоции оставались на
нально. Эмоции следовало держать в узде, поскольку они переднем крае политики. Даже философ Иммануил Кант
привносят иррациональность в мир, в котором от природы прервал свою работу в Кенигсберге в день сражения при
отсутствует порядок. Эмоции тем самым сдерживаются и Вальми в 1792 г., когда войска Французской революции
направляются с помощью международных соглашений, победили союзные силы, защищавшие старый режим, — это
предназначенных для упорядочивания непокорного мира. был один из двух случаев, когда Кант позволил себе ослабить
Так, Вестфальский договор 1648 г., произведенный на свет внутреннюю дисциплину. (Другим, по слухам, было издание
первым в истории великим международным конгрессом, трактата «Об общественном договоре» Руссо в 1762 году.)
закончил Тридцатилетнюю войну и установил европейские Тоталитарные движения XX века имели страстную идеоло-
договоренности, которые обуздали страсти, в том числе гическую подоплеку. Без признания решающего влияния
религиозные. эмоций, которые, похоже, контролируют нас в значительно
Разумеется, эмоции обуздать трудно. Они снова прорва- большей степени, чем мы их, невозможно понять течение
лись — и отыгрались — во время французской революции истории.
1789 г., потом их снова обуздали на Венском конгрессе 1815 г., В этой книге я решил сосредоточиться на трех первичных
поставившем точку в авантюрах Наполеона, и держали под эмоциях: страхе, надежде и унижении. Почему именно на
контролем вплоть до европейских революций 1848 года.
В период между русской революцией 1917 г. и падением * См.: Francis Fukuyama. The End of History and the Last Man. —
Берлинской стены в 1989 г. на место национальных страстей New-York: Free Press, 1992 (Френсис Фукуяма. Конец истории и
пришла идеология. XX век можно даже назвать эрой идеоло- последний человек. Пер. с англ. М.Б. Левина. — М.: «Издательство
АСТ», 2004).
гий. Именно завершение этой эпохи привело историка
этих трех? Почему не на гневе, отчаянии, ненависти, возму- тивные мероприятия, транслируемые СМИ, стали аналогом
щении, ярости, любви, чести, солидарности?.. Я выбрал светской религии, и триумф на игровом поле вполне спосо-
именно эти три эмоции потому, что они тесно связаны с чув- бен, пусть на короткое время, поднять дух населения страны
ством уверенности в себе, что часто становится фактором, и ощутимо повлиять на уверенность нации в своих силах.
определяющим способность нации или личности встречать Вспомните хотя бы оценку победы хоккейной команды
вызовы, встающие перед ними. США над сборной Советского Союза в матче, названном
Страх — это отсутствие уверенности в себе. Если в вашей «Чудо на льду», во время зимней Олимпиады-1980 или
жизни господствует страх, вы со страхом воспринимаете сравнительно недавние европейские примеры, когда
настоящее и ожидаете, что будущее станет еще более опас- Франция выиграла Кубок мира по футболу 1998 г., а
ным. Надежда, напротив, выражает уверенность; она основа- Испания — чемпионат Европы 2008 года. Когда команда
на на убеждении, что сегодня жизнь лучше, чем вчера, а зав- вашей страны побеждает на всемирной арене, вы чувствуете
тра будет лучше, чем сегодня. Унижение, в свою очередь, — себя «на вершине мира», вы едины с национальной сборной
это ущербное самоощущение тех, кто потерял надежду на и разделяете ее триумф.
будущее; если у вас нет надежды — в этом виноваты другие, Уверенность нации находит свое выражение в архитекту-
которые плохо обращались с вами в прошлом. Когда контраст ре, искусстве, музыке. Взять, к примеру, голландскую живо-
между идеализированным славным прошлым и полным бес- пись XVII века, ее Золотого века, отражающую гордость
силия и отчаяния настоящим слишком велик, чувство униже- среднего купеческого класса Нидерландов своими экономи-
ния преобладает. ческими, социальными и политическими достижениями.
Если попытаться свести эти три чувства к кратким сло- Подумайте о музыке Генри Пёрселла, восхваляющей вели-
весным формулам, надежда может быть выражена так: «Я хо- колепие послереволюционной Англии.
чу это сделать, я могу и я сделаю это»; унижение означало Более объективно уверенность нации в себе можно
бы: «Я никогда не смогу этого сделать», что может довести до исследовать по так называемым показателям доверия, кото-
крайности: «Я могу уничтожить тебя, поскольку объеди- рые научным образом измеряют уровень веры населения
ниться с тобой я не могу»; страх может выразиться в форму- страны в свое будущее, находящий конкретное выражение в
ле: «Господи, мир стал таким опасным; как я могу защитить- структуре расходов населения. Эта вера выражается также в
ся от него?». Эти три чувства отражают степень веры в себя. уровне инвестиций. Так, например, современное возрожде-
Уверенность в себе имеет жизненно важное значение как для ние уверенности в своей стране для бывшей Советской
нации и цивилизаций, так и для отдельной личности, пото- России отражается в том, что русские стали снова вклады-
му что она позволяет проецировать себя в будущее, реализо- вать деньги в экономику страны.
вать свои способности и даже преодолевать их пределы. Уровень рождаемости — показатель более сложный.
Уверенность в себе (в отличие от самолюбия) является Прогресс в экономике и в социальной сфере часто приводит
одним из важнейших компонентов здоровья нашего мира. к росту индивидуализма, а это, в свою очередь, ведет к сни-
Как, позвольте спросить, столь абстрактное качество, как жению рождаемости на фоне роста уровня жизни. Однако
«уверенность», измерить на уровне нации? Для этого суще- экономическое и социальное отчаяние также могут приве-
ствует несколько способов. Уверенность можно оценивать сти к снижению рождаемости, отражая не высокий уровень
как в объективном, так и в субъективном планах. Некоторые жизни, а отсутствие надежды.
из ее проявлений покажутся, на первый взгляд, несколько В геополитике доверие может выражаться в соглашениях
тривиальными. Так, к примеру, в современном мире спор- между государствами. С этой точки зрения меры по увеличе-
нию доверия к своим странам, предпринятые Китаем и Асснера из французского Центра международных исследо-
Индией в начале 1990-х, отражают рост надежды на светлое ваний, которые подчеркивают в своих работах влияние эмо-
будущее в обоих гигантах Азии. ций на геополитику*. Оба они были моими преподавателя-
И, разумеется, чувства унижения, надежды и страха пере- ми до того, как я стал их коллегой и другом, и, так же как и
плетаются гораздо более сложным образом, чем это показа- я, оба они являются учениками Раймона Арона. Своими раз-
но в моих словесных формулах. Страх всегда недалек от нообразными статьями Пьер Асснер открыл мне глаза на
надежды, и не нужно далеко ходить, чтобы обнаружить уни- сложность мира и опасность его упрощения, а Стенли
жение за страхом или даже надеждой. Хоффман, самый открытый и щедрый из встречавшихся мне
В этой книге нашел свое отражение путь «страстно уме- учителей, поддержал во мне глубокое убеждение в том, что
ренного» человека, посвятившего свою жизнь изучению сохранять нравственность вполне реалистично.
международных отношений. Я пришел к убеждению, что Тем не менее мой подход к исследованию в этой работе
упрощенные взгляды на мир, будь то чрезмерно позитив- отличается от их подхода. Он одновременно и более импрес-
ный, как восхваление «триумфа демократии» Фукуямы, или сионистичен, и более глобален. Я намеренно привожу здесь
слишком негативный, вроде «столкновения цивилизаций» примеры из жизни конкретных людей, а также ссылки на
Самюэля Хантингтона*, одинаково опасны. художественную и культурную жизнь. Это очень личное
По этой причине в книге нет всеобъемлющей теории предприятие: я постарался выразить в нем мои собственные
существующего мира. В ней скорее пойдет речь о смеси мысли и чувства, даже в процессе исследования воздействия
чувств и их оттенках, на мой взгляд, более точно характери- человеческих эмоций в целом на крупные события, разви-
зующих наш мир. вающиеся в окружающем мире. Я надеюсь, что предлагае-
Разумеется, не один я придаю столь большое значение мые мной наблюдения найдут отклик у читателя, который, в
эмоциям. Начиная с Платона и Гоббса, Канта и Гегеля, свою очередь, сумеет развить на их основе более глубокое
философы постоянно подчеркивали роль и влияние класси- понимание тенденций, формирующих наш мир, и правиль-
ческого понятия страсти, противопоставляемого марксист- но реагировать на них.
скому понятию классового интереса, согласно которому
взаимодействие людей является производной от их обще-
ственного и экономического статуса. И все же это не книга
по истории чувств. Это очерк о глобализации и о необходи-
мости браться за изучение эмоций, чтобы понять наш пере-
менчивый мир, это попытка, если хотите, чувствами иссле-
довать глобализацию.
В своей работе я во многом полагался на моих интеллек-
туальных учителей, Стенли Хоффмана из Гарварда и Пьера
* См.: Pierre Hassner. Violence and Peace: From the Atomic Bomb
to Ethnic Cleansing. — New-York: Central European University Press,
* См.: Samuel P. Huntington. The Clash of Civilizations and the 1997; Stanley Hoffmann. Duties Beyond Borders: On the Limits and
Remaking of World Order. — New-York: Simon & Schuster, 1996 Possibilities of Ethical International Politics. — New-York.: Syracuse
(Самюэль Хантингтон. Столкновение цивилизаций и переосмыс- University Press, 1981); Stanley Hoffman, Robert C. Johansen, and
ление мирового порядка. Пер. с англ.– М.: «Издательство АСТ», James P Sterba. The Ethics and Politics of Humanitarian Intervention. —
2003). Notre Dame, Ind.: University of Notre Dame Press, 1996.
Глава первая. Глобализация, идентичность и эмоции 23
Глава первая тех, кто был оставлен новой системой позади, или тех, кого
она грубо использует.
Глобализация, Для многих, в особенности для критиков, глобализация
идентичность и эмоции идентична американизации. Распространение американ-
ского влияния — политического, экономического и культур-
ного — уходит своими корнями, по крайней мере, в период
Второй мировой войны, однако этот процесс обрел новую
силу с распадом советской империи в 1991 году, в результате
которого Соединенные Штаты остались единственной
В эпоху глобализации эмоции стали неотъемлемой частью сверхдержавой на планете. Так растущая унификация эко-
понимания всей сложности мира, в котором мы живем. номик и культур означает в действительности унификацию
Усиливаемые СМИ, они одновременно и отражают глобали- на американских условиях. В результате движения антигло-
зацию, и реагируют на нее, в свою очередь влияя на геопо- бализма растущие с углублением финансового и экономиче-
литику. Пусть глобализация и сделала мир «плоским», по ского кризиса страны сочетают антиамериканские чувства с
образному выражению американского журналиста Томаса критикой капитализма в борьбе за равенство, честную тор-
Фридмана*, однако она же сделала этот мир невероятно говлю и устойчивое развитие.
страстным. Если присмотреться, можно заметить, что отождествле-
Очень скоро мы рассмотрим причины истинности этого ние глобализации с американизацией чересчур упрощает
утверждения. Однако для начала необходимо прояснить дело. В действительности Азия экономически захватывает
природу самой глобализации, поскольку многие люди пони- Запад, хотя культурное влияние Соединенных Штатов во
мают ее неправильно. В книге «Лексус и оливковое дерево» всем мире беспрецедентно широко и всепроникающе.
Фридман определяет глобализацию как международный Современная фаза глобализации отражает достижение ази-
порядок, пришедший на смену холодной войне**. В отличие атским континентом совершеннолетия, в результате чего
от системы холодной войны, глобализация нестатична, она экономическая власть постепенно переходит от Запада, на
представляет собой динамичный, развивающийся процесс, котором господствует Америка, к Китаю и Индии.
охватывающий неумолимую интеграцию рынков, нацио- Так глобализацию можно рассматривать как комбина-
нальных государств и технологий на невиданном ранее уров- цию двух разнородных феноменов, которые можно рас-
не, что дает возможность отдельным людям, корпорациям и сматривать как противостоящие друг другу или взаимодо-
странам распространять свое влияние по миру дальше, полняющие. С одной стороны, мы становимся свидетелями
быстрее, глубже и дешевле, чем когда бы то ни было. И этот последствий культурной американизации мира. Француз-
же процесс вызывает мощную ответную реакцию со стороны ский экономист Даниэль Коэн считает, что постепенное сни-
жение рождаемости в южном полушарии напрямую вызвано
популярностью американских телесериалов, в которых
* См.: Thomas L. Friedman. The World Is Flat. A Brief History of the
Twenty-first Century. — New-York: Farrar, Straus and Giroux, 2005 семья с двумя детьми стала всеобщим идеалом*. С другой
(Фридман Т. Плоский мир: Краткая история XXI века. Пер. с англ.
М. Колопотина. — М.: «Издательство АСТ», 2006)
** См.: Thomas Friedman. The Lexus and the Olive Tree. — New- * См.: Daniel Cohen. Three Lessons on Post-Industrial Society. —
York: Farrar, Straus and Giroux, 1999. — P. 7–8. Cambridge, Mass.: MIT Press, 2008.
24 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Глава первая. Глобализация, идентичность и эмоции 25
стороны, благодаря экономическому подъему Азии моно- деле, взгляды эти оказались гораздо шире тех, которые
полия западной модели развития подходит к концу. разделялись в то время Дэн Сяопином и китайским руко-
Господство Запада в мире, начавшееся с введения британ- водством.
ского правления в Индии в середине XVIII века, и упадок В Китае прагматичный подход принес свои плоды.
Китая в начале XIX века, продолжавшийся до начала XX, Стране удалось достигнуть значительного экономического
похоже, подходят к концу. Историков империй это не удив- прогресса без всякой демократии и верховенства права.
ляет: они знают, что подъем и падение империй носит цик- В остальном мире тем временем понятие демократии
лический характер. претерпело опасную девальвацию, оно потеряло свое значе-
Так возникает ситуация асимметричной многополярно- ние из-за того, что администрация Буша оправдывала демо-
сти: ключевые игроки на мировой арене не только не равны кратическими ценностями геополитические амбиции
в плане своей мощи и влияния, они также имеют радикаль- Соединенных Штатов. Контраст между демократической
но отличающиеся взгляды на окружающий мир. В то время идеологией и реальностью демократии в слишком многих
как Америка и Европа подходят к построению международ- западных, и не только западных, странах может отчасти объ-
ных отношений на основе нормативных документов и веры яснить переход власти в мире от Америки к Азии, о котором
в универсальные ценности, Китай, Индия, а теперь и пост- я сказал выше.
коммунистическая Россия в гораздо меньшей степени Когда страны демократии теряют веру в демократические
заинтересованы в том, каким должен стать мир, чем в сохра- идеи развития и когда автократические режимы получают
нении своих собственных позиций в нем. (Так, например, поддержку своей антидемократической практике за счет
российские запасы нефти и газа должны прежде всего вос- сочетания экономического роста и политической стабиль-
становить мощь и законное присутствие России в междуна- ности, больше всего страдает в результате такой эволюции
родной системе отношений, а не просто служить улучшению Запад. Менее двадцати лет назад, сразу же после падения
жизни на планете.) Берлинской стены, Запад наслаждался ощущением превос-
Такой же прагматичный подход очевиден во взглядах ходства благодаря своим демократическим ценностям, кото-
Китая на Сингапур. Этот город-государство, в котором сли- рые позволяли не обращать внимания на то, что страны
лись воедино конфуцианские ценности и просвещенная вроде вновь объединившейся Германии не слишком успеш-
деспотия в духе XVIII века, сыграл важную роль в эволюции но развивались экономически. Сегодня же демократическая
современного Китая. Когда в феврале 1978 г. новый лидер суть Запада уже не видится компенсацией недостатков в
Китая Дэн Сяопин посетил Сингапур с дипломатическим функционировании экономики. Возможно, эмоции оказа-
визитом, он не узнал «комариное болото», запомнившееся лись на переднем крае международной жизни отчасти из-за
ему в 1920-х годах. Всего за десятилетие после достижения того, что Запад не может более опереться на собственные
независимости в 1965 г. Сингапур стал процветающим горо- ценности или экономическое превосходство и вследствие
дом, обратившимся к капитализму под твердым, но просве- этого реагирует на глобальные изменения с некоторым раз-
щенным руководством Ли Куана Ю. Стоит только освобо- дражением, испытывая желание защитить свой драгоцен-
диться от узколобого социалистического видения экономики, ный открытый мир от враждебных сил.
доказывал Дэн Сяопину Ли Куан Ю, и коммунистические Однако главной причиной того, что современный мир с
наследники мандаринов Срединной империи смогут его растущей глобализацией стал идеальной почвой для бур-
добиться гораздо больших успехов в экономике, чем ного роста, если не сказать взрыва, эмоций, является то, что
потомки бедных китайских крестьян с юга. И в самом глобализация приводит к нестабильности и поднимает про-
блему идентичности. Во время холодной войны у людей не тактику террористов, а также революция в сфере средств
было повода спросить себя: «Кто мы?». Ответ на этот вопрос массовой коммуникации (включая Интернет), которая обес-
был отчетливо виден на каждой карте, изображавшей две печила террористов новыми высокими трибунами. Новые
противостоящие системы, которые делили между собой мир. технологии создали мир, в котором, выражаясь словами
Однако сейчас, в постоянно меняющемся мире без границ, Черчилля, «никогда еще так мало людей не были способны
ответ на этот вопрос становится все более важным. повредить столь многим».
Осознание идентичности крепко связано с уверенностью в В мире, в котором у Запада нет больше монополии в
себе, а уверенность в себе или отсутствие оной, в свою оче- сфере средств массовой коммуникации, события и кон-
редь, выражается в эмоциях, и в частности в страхе, надежде фликты получают освещение под самыми разными углами.
и унижении. Вторжение Израиля в Ливан летом 2006 г., например, пред-
В экономическом смысле глобализацию можно опреде- ставлялось как две разные войны, в зависимости от того,
лить просто как интеграцию экономической деятельности смотрели ли вы телевизионный канал Аль-Джазира или
за пределами границ государств через функционирование новости CBS. В современном мире у каждого есть доступ не
рынков. Движущими силами глобализации, мастерски про- только к потокам информации, но и к широкому спектру
анализированными британским экспертом Мартином эмоций. Теперь, когда американские телесериалы смотрят
Вольфом, являются технологические и политические пере- во всех уголках мира, они для всех предоставили общую
мены, в результате которых снизились расходы на транс- систему координат: бедные узнали, как живут богатые, и
порт и связь, а также стало выгоднее использовать рыноч- наоборот. В результате богатым в этом мире становится все
ные механизмы*. Однако теперь свобода перемещения труднее игнорировать бедных, чей гнев они видят по телеви-
товаров в экономическом смысле подразумевает также сво- зору в вечерних новостях. Многие бедные люди, рискуя
бодное перемещение чувств в политическом смысле, а чув- жизнью, пересекают моря и пограничные ограждения,
ства включают в себя позитивные эмоции (целеустремлен- чтобы попасть в мир богатых; другие же, остающиеся дома,
ность, любопытство, стремление выразить себя) и дурные, вырабатывают в себе глубокую ненависть к обеспеченным
в том числе гнев, который приводит к росту ненависти к людям, намеренно игнорирующим их судьбу.
определенным нациям, религиям и этническим группам. После терактов 11 сентября 2001 года брат одного из тер-
Так терроризм стал темной трагической стороной глобали- рористов Аль-Каиды, арестованный американскими властя-
зации. ми до того, как он смог присоединиться к остальным девят-
Я вовсе не имею в виду, что современный терроризм надцати участникам заговора, дал интервью французскому
является прямым следствием глобализации. Террористы все- телевидению. Он описал своего брата как молодого челове-
гда пересекали границы стран ради достижения своих целей ка, который «хотел достигнуть вершин успеха на Уолл-стрит
(особенно в Европе XIX века), а терроризм Аль-Каиды или стереть в прах тот мир, в котором ему не нашлось места».
порожден специфической политической ситуацией на Такое заявление было бы невозможным, если бы Уолл-стрит
Ближнем Востоке, которая и предшествует глобализации, и и исламский Ближний Восток существовали в разных мирах,
ничего общего с ней не имеет. Новостью здесь стали револю- как это было когда-то.
ция в средствах связи и транспорта, изменившая стратегию и В прозрачном мире бедные уже имеют представление о
мире богатых, а богатые больше не могут сослаться на незна-
* См.: M. Wolf. Why Globalization Works. — New Haven, Conn.: ние мира бедных. Они могут игнорировать трагедию разви-
Yale University Press, 2004. вающихся стран, однако теперь это их сознательный выбор,
делая который, они все больше ставят себя под удар. Если XX век можно одновременно назвать «веком
«Отсутствие действия — тоже действие», — писал немецкий Америки» и «веком идеологии», на мой взгляд, существуют
теолог Дитрих Бонхёффер*. Сегодня невмешательство с серьезные признаки того, что XXI век станет «веком Азии» и
целью снижения страданий в этом мире тоже является раз- «веком идентичности». Параллельное смещение от идеоло-
новидностью вмешательства. гии к идентичности и с Запада на Восток ведет к тому, что
При этом глобализация создала новую систему всеобщих эмоции приобретают все большее значение в зависимости от
ориентиров, которая делает Запад более уязвимым. Это того, как мы воспринимаем этот мир.
справедливо даже в сравнении с эпохой холодной войны, В идеологической атмосфере XX века картина мира
когда существовала угроза ядерной катастрофы, которая определялась противоборствующими политическими мо-
была в какой-то степени и менее расплывчатой, и более делями: социализмом, фашизмом и капитализмом. В се-
понятной, ее было легче эмоционально осмыслить, и даже годняшнем мире на смену идеологии пришла борьба за
найти в ней «опору». Когда Запад и Восток противостояли идентичность. В эпоху глобализации, когда все и всё взаи-
друг другу по разные стороны метафорической стены (кото- мосвязаны, чрезвычайно важно установить собственную
рая, разумеется, была реальной в Берлине), враг был один, индивидуальность: «Я уникален, я другой, и, если необхо-
его легко было идентифицировать, анализировать, его димо, я готов сражаться, пока вы не признаете мое суще-
можно было остановить, с ним можно было вести перегово- ствование». Словак не является чехом, а гражданин
ры. Теперь все изменилось, враг приходит не только из дру- Черногории — не серб. В мире, в котором господствует
гой культурной и религиозной среды, но и словно из другой идентичность, нас уже определяют не столько наши поли-
эпохи, у него досовременные исторические и политические тические убеждения и идеалы, сколько наше восприятие
ориентиры. собственной сути, уверенность, которую дают нам наши
Приватизация насилия террористами; тот факт, что все достижения, и уважение, которое другие испытывают или
большее количество конфликтов являются внутренними, а не испытывают к нам. В восприятии нашей сути огромную
не внешними (это, скорее, гражданские войны, чем войны роль играют эмоции, они связаны с тем, как мы смотрим на
между государствами); невидимая природа террористиче- других, — так же как и с тем, как другие смотрят на нас.
ской угрозы; рост количестванеполитических угроз вроде Эмоции — это одновременно и изображение в зеркале, и
глобальной пандемии и изменения климата — все эти фак- глаз человека, который видит эту картинку. Эмоции вызы-
торы усиливают чувство нестабильности, уязвимости и стра- вают обратную реакцию, что демонстрируется, к примеру,
ха. Сегодня, мы, люди Запада, испытываем страх, который поведением современных образованных мусульманок,
можно свести к одному вопросу: какой мир достанется предпочитающих на Западе носить головной платок, тем
нашим детям? Оправдаются ли прогнозы развития дей- самым вызывая поток встречных эмоций в отношении их
ствующих сегодня демографических тенденций, не окажем- идентичности и мотивов. Вы боитесь кого-то, кто-то вас
ся ли мы в мире, в котором к 2050 г. будет жить 9 миллиардов унижает, либо в вас пробуждает надежду чей-то успех. Такое
человек, а энергии, воды и других ресурсов будет катастро- переплетение взаимозависимых эмоций имеет решающее
фически мало, из-за чего возникнет огромная планетарная значение для понимания мира, в котором господствует
напряженность и начнутся войны за выживание? идентичность.
Страх, унижение и надежду можно, таким образом, рас-
* См.: Бонхёффер Д. Сопротивление и покорность. Пер. с нем. сматривать как вполне естественные и жизненно важные
А.Григорьева.– М.: «Прогресс», 1994. (Прим. ред.) компоненты существования человеческих существ, как и
три составные части крови: эритроциты, лейкоциты и тром- Я считаю, что это возможно: изучение эмоций является
боциты. Нам необходимы все три элемента, чтобы быть здо- одним из способов распознания подобных моделей. Но это
ровыми. Однако здоровье зависит от равновесия между изучение требует сопоставления таких различных элемен-
ними. Повышение или понижение количества любой из тов, как опросы общественного мнения (информации о том,
этих трех составных частей опасно для общего равновесия как люди относятся к настоящему и будущему), заявления
организма и его здоровья в долгосрочной перспективе. политических лидеров, произведения культуры в виде филь-
Равновесие эмоций имеет столь же важное значение для мов, пьес, книг. В этой связи особенно важна архитектура,
«здоровья мира», как и «сбалансированная» кровь для здо- поскольку она выражает то, как общество проецирует себя в
ровья людей. пространстве в данное время. С помощью таких показателей
Голландского философа XVII века Спинозу больше всего эмоции, самый субъективный из предметов изучения,
интересовали две «страсти»: надежда и страх, поскольку оба можно исследовать объективным, и можно даже сказать,
эти чувства связаны с переживанием неопределенности научным способом.
относительно будущего. И оба они необходимы в жизни. Характер ресурсов и интересов, естественно, гораздо
Элемент страха необходим для выживания, а надежда запус- понятнее, чем свойства эмоций. Одно время геополитика, в
кает и питает мотор жизни. Даже унижение в небольших самом строгом понимании этого термина, основывалась на
дозах может стимулировать, заставлять добиваться лучшего, географическом детерминизме, вере в то, что поведение
особенно если оно исходит от друга, который проявил себя наций и империй продиктовано их географическим положе-
лучше в спорте или в учебе, или от дружественной страны, нием. Считалось, что морская держава Великобритания
которая добивается больших успехов в спорте или бизнесе. наверняка будет себя вести не так, как континентальная
Однако намеренное унижение при отсутствии надежды раз- Россия. Затем ряд влиятельных мыслителей в области геопо-
рушает, а чрезмерные страх, унижение и недостаток надежды литики первой половины XX века до предела упростили этот
представляют собой самое опасное из всех возможных в подход. И в своем наихудшем выражении, когда идеи
обществе сочетаний чувств, которое ведет к усилению неста- повлияли на формирование идеологии жизненного про-
бильности и росту напряженности. странства Гитлера, геополитика внесла свой вклад в разру-
шение Европы во время Второй мировой войны, побуждая
рассматривать контроль над территорией как государствен-
Структура эмоций ный фактор, настолько важный для судьбы нации, что он
вполне оправдывает развязывание глобальной войны.
Думаю, все согласятся, что эмоции играют важную роль в Сегодня большинство исследователей признают, что,
поведении человека. И даже с тем, что эмоциональные кон- хотя географическое положение и имеет значение, оно не
фликты, вызванные проблемами идентичности в современ- является единственным определяющим фактором, как
ном мире растущей глобализации, скорее всего, окажут утверждалось ранее. Жан Боден, французский философ,
значительное влияние на геополитику. Однако какова спе- еще в XVI веке в своем сочинении «Шесть книг о респуб-
цифическая, конкретная связь между эмоциями и геополи- лике» (Les six livres de la République, 1576 г.) выдвигал тео-
тическими конфликтами? Можно ли выйти за пределы рию влияния климата, которая до сих пор остается полез-
общих рассуждений об эмоциях и разглядеть реальные моде- ной. Политические режимы продолжают отчасти испыты-
ли поведения, которые помогут нам объяснить, что происхо- вать воздействие климатических и географических
дит на мировой арене? факторов. Так называемая протестантская этика имеет,
например, гораздо большее распространение в холодных Я рассматриваю палестино-израильский конфликт не

странах, чем в жарком и влажном климате, однако только, если так можно выразиться, как схему международ-
Сингапур явным образом опровергает эту закономерность, ных отношений, но и как архетипическое столкновение двух
поскольку там духота и этика трудолюбия оказались совме- основных эмоций, описанных мной в этой книге, — униже-
стимыми. Как и другие виды детерминизма, географиче- ния и страха. Трагедия породила нацию, которую чудовищ-
ский детерминизм не способен отразить сложную реаль- ность собственных ран, физических и психологических, сде-
ность человеческого поведения. лала слепой к боли других. Ничто не может быть заряжено
Иначе говоря, мы должны избегать и чрезмерного упро- более эмоционально, чем это трагическое столкновение
щения и жесткого детерминизма. Если исключить эмоции народов, и когда до сих пор господствует чувство вины
из анализа состояния мира, возникает опасность прогля- западного мира, раздираемого собственными воспомина-
деть какой-либо фундаментальный аспект политической ниями об антисемитизме и колониализме.
жизни. Палестино-израильский конфликт может стать образцом
В частности, без эмоциональной составляющей мы не для развития отношений между Западом и арабским ислам-
сможем понять конфликт, в том числе и между Израилем и ским миром в целом, если он окажется разрешенным. Если
Палестиной. Разумеется, этот конфликт разгорелся из-за же Запад не сумеет выйти из порочного круга страха и уни-
земли, безопасности и суверенитета, но он был заряжен эмо- жения в отношениях мира с арабо-исламскими фундамента-
циями. Один из видных представителей палестинской поли- листами, он будет обречен на угасание и уход из центра
тической элиты однажды изложил мне образное описание исторического процесса на его периферию.
того, что испытывает его народ: «Вот идешь ты по улице А как же надежда? Надежду я встретил в Азии.
города, где родился, и вдруг прямо над тобой открывается Возвращаясь из множества разных путешествий в Азию, в
окно и из него выбрасывают человека, который падает тебе особенности в Мумбаи и Сингапур, я все больше убеждался
на голову». Несчастный прохожий, конечно же, палестинец, в том, что разрыв в настроениях между Азией и остальным
выбрасывание человека из окна организовал, конечно, евро- миром расширяется и углубляется. На Всемирном экономи-
пеец. А другая жертва, превращающаяся в угнетателя пале- ческом форуме в Давосе в январе 2008 г. контраст между пес-
стинцев, — это израильский еврей. симизмом и унынием представителей Запада и беззаботной
Нет сомнения, что сегодня дети тех, кто выжил в гибкостью и уверенностью азиатов был поразительным.
нацистских концлагерях и гетто, вряд ли смогут принять (Разумеется, тот факт, что ведущая держава Запада, США,
такую интерпретацию палестино-израильского конфликта. сейчас в финансовом отношении зависит от огромных
Однако им придется ее учесть, если они хотят понять пози- заимствований на Востоке, наверняка способствовал укреп-
ции, мотивы и заботы противника, с которым им приходит- лению уверенности в себе лидеров азиатской экономики.)
ся иметь дело. Лозунг вчерашнего дня «Когда Америка чихает, у остального
Как примирить два народа с разными мирами эмоций, мира тяжелая простуда», в Давосе, похоже, заменили дру-
когда для одного День Накба (день выселения палестинцев с гим: «Когда у Америки воспаление легких, у Китая и Индии
их территорий) — это чудо возрождения народа, а для друго- легкая простуда». И хотя мировой финансовый кризис,
го — катастрофа и победа угнетателей? Когда для израильтян который мы сейчас переживаем, углубляясь, наверняка
их государство — это законный и необходимый статус захватит и Азию, возможность азиатских стран развиваться с
нации, а для арабов — анахронизм, демонстрация импер- новой энергией намного больше — они находятся под влия-
ской политики Запада. нием «избытка надежды» у их народов.
Эмоции против цивилизаций они уверены в том, что события в мире развиваются в нуж-
ном для них направлении. Мысль, широко распространен-
Некоторые обозреватели утверждают, что сегодня конфлик- ная в середине 1990-х гг., о том, что прошлое Европы — это
ты между нациями легче всего объяснить не эмоциями, а будущее Азии и отсутствие безопасности переместилось из
более широкими и глубокими культурными факторами. Это Западной Европы в Восточную Азию, не находит подтвер-
убеждение особенно ярко выражено в знаменитой статье ждения в действительности. Если с Запада на Восток что-то
Самюэля Хантингтона 1993 г., где он утверждал, что в миро- и перешло, то это прежде всего экономический рост, а не
вой политике скоро будут господствовать столкновения войны.
цивилизаций, а линии геополитических разломов будут В последнее десятилетие подлинными революционными
определяться, помимо национальных интересов и политиче- державами в мире были два прежних противника в холодной
ской идеологии, культурой. Он представил циклическую войне: путинская и медведевская Россия и Америка
картину истории, начинающейся с появления религии и Джорджа Буша. И революционная природа этих двух режи-
кончающейся цивилизациями, которые переходят от столк- мов основывалась не на культурных, а на эмоциональных
новения между государствами к противостоянию между факторах: в России за ней стояло возрождение уверенности
нациями, а затем от наций — к идеологиям. в себе и освобождение от унижения, испытанного после
Я всегда воспринимал теорию Хантингтона с серьезными конца холодной войны, а в Америке — чрезмерная уверен-
оговорками. По-моему, пытаясь найти нового врага и борьбу ность в себе и убежденность в универсальной значимости
с ним сделать стержнем иностранной политики Соеди- своих демократических идеалов и уникальности военной
ненных Штатов после распада советской империи, Хан- мощи, чрезмерная уверенность, которая на самом деле отра-
тингтон весьма рискованно спутал понятие культуры как жает глубокий кризис идентичности. У Соединенных
таковой, включающей социальные и религиозные убежде- Штатов, пытающихся изменить сложившийся статус-кво на
ния и нормы поведения, с политической культурой. Разве Ближнем Востоке во имя демократии, и у России, стремя-
многие люди в азиатском мире не разделяют универсальной щейся изменить положение на Кавказе, чтобы восстановить
применимости западных ценностей и практик, в том числе свой имперский статус, гораздо больше общего, чем хоте-
демократии? Если это так, как быть с мыслью о том, что лось бы признать этим двум странам.
линии культурных разломов являются одновременно линия-
ми политических и идеологических разломов?
Кроме того, пока не видно признаков союза Азии и Я сам и Другой
исламского мира, направленного против Запада, который
Хантингтон предсказывал. Наоборот, на международной Концентрируясь на эмоциях, хочу подчеркнуть новую
арене Индия и Китай ведут себя скорее как удовлетворен- реальность, которую вкратце можно описать так: в эпоху
ные своим положением сторонники статус-кво, чем как без- глобализации отношения с Другим обрели, как никогда,
ответственные и опасные революционеры. Китай и Индия в фундаментальный характер.
основном воспринимают мир таким, какой он есть сейчас. В классической Европе, например в XVII и XVIII веках,
Китайцев, кажется, вполне устраивает существующее поло- абсолютно Других было так мало, что они просто возбужда-
жение в мире, пока они сохраняют способность полностью ли любопытство, о них говорили, их коллекционировали и
контролировать и подавлять любые попытки бросить вызов выставляли напоказ, как экзотических животных. После
их имперским амбициям (что они и делают в Тибете) и пока революции в сфере средств передвижения абсолютно Другие
стали более многочисленными, и они оказались вовлечены в чающимися? Эта задача оказывается гораздо более сложной
качестве важного элемента в экономические и военные для некоторых представителей Запада, привыкших интер-
авантюры. Колониальные империи начали играть важную претировать мир в категориях «мы» и «они», чем для китай-
роль в соперничестве между европейскими странами. Мы ца или индийца, которые привыкли жить в параллельных
изо всех сил старались «цивилизовать» Других, и пришло мирах — своем собственном и том, в котором господствует
время использовать их для наших целей. (Посчитайте коли- Запад.
чество могил солдат из мусульманской или черной Африки Большинство моих друзей из Азии учились в лучших
на полях Первой мировой войны в восточной и северной западных университетах. Они не понаслышке знакомы с
Франции.) нами и нашей культурой. Образно выражаясь, они знают,
Хотя в XIX и вплоть до первой половины XX века что «нас заводит». Азиатская же сторона личности, наобо-
Другой уже не был редкостью, он все еще не стал абсолют- рот, до сих пор остается тайной для меня и моих друзей с
но Другим, который мог заставить нас сомневаться в собст- Запада. На Западе специалисты по Азии по-прежнему
венной идентичности и подвергать сомнению наши соци- остаются слишком немногочисленными, и их компетенция
альные и политические модели. Во времена холодной часто до сих пор ограничивается сферой их специализации,
войны абсолютно Другой для западного мира приходил из будь то искусство, история или языки. Одна известная,
коммунистической системы, в интеллектуальном и куль- очень уважаемая в США специалистка по Японии из амери-
турном смысле это была «противоположная сторона канского университета много лет назад сказала мне о япон-
Запада». Сегодня, в эпоху глобализации, абсолютно Другой ской культуре, что чем больше она узнавала ее, тем меньше
приходит не только из иной, незападной культуры, но и в по-настоящему понимала.
каком-то смысле из другого времени, в котором живо Так, гибридная природа азиатской идентичности, похо-
почти племенное сознание, напоминающее наши Средние же, оказывается более приспособленной к миру, раздирае-
века, и технические возможности современности. И теперь мому конфликтами, и более полезна в нем, чем привычка к
этот Другой не только воскрешает в памяти наши прежние относительной однородности в западном мире. Поскольку
религиозную нетерпимость и воинственность, он может мы, представители Запада, до сих пор считаем себя центром
также стать воплощением нашего будущего. С точки зрения Вселенной, мы гораздо острее, чем азиаты, ощущаем стоя-
Запада, вчерашние незападные люди могут добиться успе- щие перед нами проблемы, и это обостряет ситуацию для
ха, только если будут следовать западным моделям; они, нас и дестабилизирует самую основу нашей идентичности.
мол, потерпят крах, если будут держаться за свои традиции. Азиаты умудряются оставаться собой, даже когда становятся
Сегодня, когда люди Запада взирают на Восток, они испы- нами.
тывают крайне неприятные ощущения оттого, что, возмож-
но, видят перед собой собственное будущее, которое
неспособны будут контролировать. Множество оттенков:
Появление Азии как соперника и возникновение фунда- трудность картирования эмоций
ментализма как угрозы поставило перед Западом сложную
проблему определения собственной идентичности. В эпоху Придать эмоциям решающее значение для понимания гло-
глобализации отношения с Другим стали настолько важны- бальных конфликтов мешает одна проблема, связанная с
ми, что мы вынуждены пересмотреть нашу собственную представлением о том, что эмоции по своей сути слишком
суть. Кто мы? Что делает нас такими особенными и отли- субъективны, «нежестки» и не поддаются четкому определе-
нию, чтобы по-настоящему обладать смыслом. Такое отно- Политические и экономические карты, наоборот, пред-
шение крепко связано с господствующими в настоящее ставляют собой не объективное изображение природной
время позитивистскими научными настроениями академи- действительности, а субъективные построения, которые к
ческих кругов, в особенности в сфере международных отно- тому же очень часто становятся политическими инструмен-
шений. тами в руках правительств. На большинстве арабских карт
Привлекательность такого подхода понятна. Чем слож- отсутствует Израиль. Его просто стерли, как лица расстре-
нее становится мир, тем сильнее искушение анализировать лянных «врагов народа» стирались с фотографий советских
систему международных отношений через призму отстра- лидеров во времена Сталина. На израильских картах вместо
ненного научного или псевдонаучного подхода. Отказ от западного берега реки Иордан показаны Иудея и Самария.
«политической ориентации» можно объяснить с этической На турецких картах Кипр разделен на два государства, на
точки зрения; вы не хотите, чтобы даже отдаленная связь с греческих он един. Залив, разделяющий аравийский полу-
повседневной реальностью, например с войной в Ираке, остров и Иран с Пакистаном, на арабских картах называется
«подорвала» доверие к вашим трудам. Однако такой подход арабским, на иранских — персидским*. Таких примеров
рискует оказаться совершенно оторванным от всякой связи можно привести множество.
с реальным миром. Теория количественного анализа, столь Разумеется, сведения о демографии, доходах населения,
популярная сегодня на факультетах международных отно- энергетических ресурсах носят объективный, даже научный
шений в самых престижных университетах мира, внушает характер, но не всегда. Даже эти данные могут быть искаже-
доверие своей абстрактной формой, однако каков смысл в ны для достижения политических целей, как это происходи-
отказе от рассмотрения конкретных серьезных проблем? ло с демографией соответствующих религиозных мень-
(Судя по одному простому показателю, смысла никакого: шинств в Ливане или Боснии в период югославских войн
во многих университетах студенты реагируют на такой 1990-х, или скрыты, как показатели продолжительности
абстрактный подход ногами. Они просто уходят с этих жизни в Советском Союзе 1970-х годов.
факультетов.) Построение структур политических режимов еще более
В действительности субъективная, «нежесткая» реаль- хитрое дело. В старорежимной Европе карты постоянно
ность имеет существенное значение для понимания геопо- менялись в зависимости от результатов войн и союзов, кото-
литики даже на самом элементарном уровне. рые постоянно формировались и разрывались, и от расши-
Посмотрите на физические географические карты. У них рения и сокращения территории империй. Нации возника-
надежные объективные характеристики. Равнины на них ли и растворялись, как, например, в Польше — стране, ис-
зеленые, горы коричневые, океаны голубые. Природные чезнувшей как независимое государство более чем на сто
изменения часто выглядят гораздо более наглядно, чем лет, с 1795 по 1918 год, после трех разделов между разными
изменения политической реальности. После цунами или соседями.
землетрясения границы цветов на физической карте могут Во времена холодной войны международные карты были
измениться самым радикальным образом, и там, где раньше довольно просты. Они почти не менялись с 1945 по 1989 год.
были зеленый или коричневый, появится голубой. Потеп- Два политических блока противостояли друг другу, а все
ление климата на планете также наверняка ускорит темп остальное были так называемые неприсоединившиеся стра-
природных изменений; в Гренландии уже появились новые
острова, которые до недавнего времени считались частью
этого субконтинента. * Таково его общепринятое название. (Прим. ред.)
ны. Советский блок обычно показывали красным, а потенциально рискованным предприятием, в основе кото-
Атлантический союз — синим. рого лежит субъективность, упрощение, манихейский
После окончания холодной войны в цветах политической взгляд на мир.
карты снова стало трудно разбираться. Во-первых, из-за Установление связи между эмоциями и цветами — задача
исчезновения Югославии, развала советской империи и в принципе проблематичная. Каковы могут быть цвета эмо-
мирного изменения границ в Чехословакии и Германии воз- ций? В разных культурах цветовые ассоциации различаются.
никло много новых государств, особенно в Европе и Следует ли обозначить зеленым унижение из-за того, что это
Средней Азии. цвет ислама, или зависть — из-за того, что на Западе говорят:
Во-вторых, критерии для выбора цвета стали еще более «Позеленел от зависти»? Следует ли страх метить красным, а
сложными. Как теперь пометить Россию, которая уже не надежду — голубым, или наоборот? Насколько будет соот-
является Советским Союзом? Принадлежит ли она к запад- ветствовать обозначение штатов в США как «красных» или
ному европейскому миру, что, возможно, в культурном «голубых» (то есть таких, где население голосует либо за рес-
смысле справедливо, или к Азии, что больше соответствует публиканцев, либо за демократов) американской политиче-
ее политической культуре, учитывая традиционное заигры- ской традиции? В одних странах цвет страдания черный, в
вание русских с «восточной деспотией»? Следует ли демо- других — белый.
кратические страны определять по функционированию Нужно быть по-настоящему гениальным художником,
избирательного процесса, несмотря на опасность спутать чтобы уловить тончайшие нюансы цветов, характеризующих
государства с так называемыми нелиберальными демокра- мир эмоций. Даже великие художники вроде Тёрнера или
тиями, наподобие Ирана, со старыми странами, где демо- Моне вряд ли смогли бы этого добиться, особенно в совре-
кратия основана на верховенстве права? Следует ли ставить в менном сложном мире.
основу классификации религиозность или веру, чтобы Другой причиной сложности картирования эмоций
отнести Китай и Европу к одной категории светских госу- является рост относительности географического положения
дарств, в то время как Соединенные Штаты, Индия и мир в нашу глобальную эпоху. Для многих сегодня география уже
ислама в этом случае образуют подобие духовного и рели- не данность, а результат выбора. Возьмите, например,
гиозного блока? Какова достоверность карт вероисповеда- Объединенные Арабские Эмираты. В географическом смыс-
ний, если в некоторых регионах подобно Европе происходит ле они расположены на Ближнем Востоке. Однако в психо-
значительное сокращение практики христианства, если логическом, экономическом и эмоциональном смыслах они
судить по количеству рабочих мест для священников и посе- в Азии, поскольку совершенно сознательно и намеренно
щаемости церквей? присоединились к культуре надежды, чему способствовало
Совершенно очевидно, таким образом, что даже «объ- сочетание огромных залежей энергоносителей, малой тер-
ективные» факторы, обожаемые сторонниками научного, ритории и немногочисленного населения. Они явно следуют
позитивистского подхода к истории, в основе своей являют- образцу Сингапура. Дубай соревнуется с Малайзией за право
ся глубоко субъективными. обладать самым высоким зданием в мире. Башни оптимизма
Иначе говоря, картирование эмоций весьма нелегкая этих стран уходят высоко в небо, они словно заявляют об
задача. Ведь если даже составление классических полити- уверенности в своих силах посреди региона, охваченного
ческих карт становится все более трудной задачей, карти- подозрительностью и насилием.
рование эмоций наверняка будет выглядеть фантазией Разумеется, Дубай заплатил за свою культуру надежды
или, возможно, опасной иллюзией, поверхностным и для немногих жалкими условиями существования тех, кто
сделал возможными эти географические и психологиче- стран Персидского залива находит отклик в «арабизации»
ские перемены. И все же разве эти люди, в большинстве исламской Азии на всем континенте от Индии до
своем рабочие-иммигранты, живут хуже миллионов Таиланда. Радикальные религиозные чувства, распростра-
остальных людей из их окружения? Им, по крайней мере, няющиеся с Ближнего Востока, в течение последних пят-
удается прокормить оставшиеся дома семьи. В целом к надцати лет все шире распространялись по исламской
достижениям Арабских Эмиратов следует относиться с Азии. Разве можно быть добрым мусульманином, если ты
уважением. Они служат свидетельством силы человече- не чувствуешь себя, как араб, не ведешь себя, как араб, не
ской воли, а также того, что ислам и современность впол- разделяешь заботу о судьбе палестинцев, о сопротивлении
не совместимы. «истинно верующих» американским и сионистским импе-
Если бы благодаря некой магической или божественной риалистам? Террористические группы в разных странах от
силе Израиль сумел покинуть Ближний Восток, большин- Алжира до Саудовской Аравии финансировались «благо-
ство израильтян наверняка испытали бы удовлетворение, творителями», которые находят поддержку в основном в
поскольку не прочь либо присоединиться к азиатской Азии, а мусульманские меньшинства континента на всем
сфере процветания, либо вернуться в Европу, туда, где раз- протяжении от Индии до Таиланда стали еще более нетер-
ворачивалась трагедия их народа и в то же время где на пимыми из-за их арабизации в плане эмоций и культурной
протяжении столетий евреи успешно интегрировались в идентификации. От Сингапура до Китая, от Индии до
жизнь соответствующих стран. Я до сих пор помню изра- Малайзии радикализация ислама вызывает серьезное бес-
ильского профессора, чья семья была родом из Германии. покойство всего мира.
Когда мы шли с ней по улицам Берлина в разгар второй Разумеется, распространение исламского фундамента-
интифады, она вынула из кармана свой германский пас- лизма в Азии вызвано не только арабизацией чувств мусуль-
порт и с печальной иронией произнесла: «Этот паспорт — ман, оно стало порождением самой Южной Азии. Будучи
моя страховка». И в самом деле, количество граждан страной, в основе которой лежит только религия, един-
Израиля, переехавших в Германию в 2006 г., выросло вдвое ственной подобной страной в мире, кроме Израиля,
по сравнению с предыдущим годом и составило более 4000 Пакистан стал эпицентром исламизма. Аль-Каида очень
человек. Рост количества израильтян, уезжающих жить за рано внедрила свои террористические сети в этой стране.
границу, становится тревожным для страны — ведь это Сегодня, благодаря слабости своей политической системы,
утечка мозгов. Пакистан является не только убежищем для афганских
Этот процесс, в случае Израиля довольно скромный, мятежников, но и сам стал медленно погружаться в хаос,
достиг огромных размеров в Палестине и Ливане, не говоря что вызывает серьезные опасения в отношении страны,
уже об Ираке, из которого хлынул настоящий поток эмиг- обладающей ядерным оружием. Два взаимно усиливающих-
рантов: более 4 миллионов покинули места постоянного ся фактора процесса исламизации (или даже джихадиза-
проживания, причем половина из них просто уехала из стра- ции), первый из которых имеет корни в Азии, а второй
ны, раздираемой ужасами гражданской войны, и пытается импортирован с Ближнего Востока, делают его опасной
выжить в Сирии или в Иордании, а остальные остаются бомбой с часовым механизмом, готовой взорваться в любой
беженцами у себя на родине. момент. Сегодня малазийское правительство признает эту
Географическая перетасовка охватывает не только демо- реальность, стараясь одновременно и бороться с этой про-
графию, но и эмоции. Ближний Восток экспортирует не блемой, и изменить (без особого успеха) свой имидж на
только своих граждан, но и свои страсти. «Азиатизация» международной арене после двадцатидвухлетнего правле-
ния премьер-министра Махатхира Мохамада, который надежды, чем культуры страха. В Северной Америке сдер-
открыто заигрывал с исламом и, не стесняясь, пользовался жанный оптимизм и заметные экономические и социаль-
антисемитской риторикой. ные успехи Канады основаны скорее на надежде новоази-
Распространение ближневосточных противоречий по атского типа, а не на страхе ее мощного соседа, Соединен-
планете не ограничивается только Азией. Этот процесс ных Штатов. А в Азии, на континенте надежды, мы видим
идет и на Западе, в особенности на Европейском континен- самую большую концентрацию беднейших слоев в мире и
те. Попытка врачей-индийцев совершить крупные терро- страны, постоянно страдающие от природных катастроф
ристические акты в Лондоне и Глазго летом 2007 года — (Бангладеш, Индонезия) и от распространения насилия
особенно яркое проявление этого процесса после мадрид- (Афганистан, Пакистан, даже Тибет). И здесь тоже опас-
ской трагедии в марте 2004 года и лондонских событий ность упрощенного мышления очевидна.
июля 2005-го. Существование в Великобритании террори- Еще одна трудность связана с тем, что даже такие геогра-
стической сети, базирующейся в Индии, это признак того, фические понятия, как «Азия», «Запад», «Ближний Во-
что Индия тоже несвободна от исламского фундаментализ- сток», по большей части являются искусственными
ма и, следовательно, в более общем смысле демократия построениями. Азия в значительной степени является кате-
неспособна предоставить защиту от экстремистских горией западной, если и не изобретением Запада. Японцы
поползновений со стороны озлобленных и полных реши- не считают себя азиатами, и остальная часть Азии не любит
мости меньшинств. их именно как японцев. Подобно хамелеонам, они подра-
Однако признать влияние ситуации на Ближнем жают Западу, одновременно оставаясь для западного созна-
Востоке на положение дел в мире — это одно. Видеть мир ния самой, может быть, таинственной и непроницаемой из
только сквозь призму этого процесса — совсем другое. всех наций Азии. Индия представляет собой нечто вроде
Нельзя реагировать на чрезвычайную сложность мира промежуточной зоны между Европой и Китаем, а также
упрощенными обобщениями и чересчур простыми ответа- между буддизмом и исламом. А что касается Китая, разве не
ми. Картирование эмоций — трудное предприятие не толь- видит он себя центром цивилизации, а не частью более
ко из-за существования сильных разнонаправленных тече- крупного образования?
ний и их взаимовлияния, но и из-за того, что страх, униже- Да и само понятие Запада как такового выглядит все
ние и надежда всегда присутствуют в разных пропорциях, в более искусственным, особенно если рассматривать его с
зависимости от континента, региона, страны, и прежде точки зрения самого Запада. Не следует ли говорить в дей-
всего в зависимости от исторического периода. Другими ствительности о двух Западах: о том, в котором господствуют
словами, в Европе существуют анклавы Азии наряду с США, и другом, который возглавляет ЕС, и не грозит ли
анклавами Ближнего Востока — одни оказывают положи- этим двум мирам все большее отчуждение в культурной и
тельное воздействие, другие потенциально опасны. политической сферах?
Посмотрим, например, на Эстонию, одну из самых В то же время представляется, будто Ближний Восток
динамичных стран Европы, в которой за последнее время растет, охватывая Алжир, Тунис и Марокко на западе и
валовой национальный продукт ежегодно увеличивался на Пакистан с Афганистаном на востоке. И все же он, на самом
10%, что ставило ее по экономическим показателям ближе деле, как никогда разнороден. Иранцы не имеют ничего
к Азии, чем к остальной Европе. В действительности вся общего с арабами и тем более с турками. Турция по своему
Северная Европа за пределами балтийских республик, за современному географическому положению, безусловно,
исключением Ирландии, скорее является частью культуры азиатская страна, в то время как турецкая элита, рассматри-
ваемая большинством европейцев как азиатско-мусульман- проведение Олимпийских игр в столице Китая было след-
ская, объявляет себя европейской и хочет присоединиться к ствием этого статуса, а никак не его причиной.
Евросоюзу. Эмоции отражают степень уверенности общества в самом
Представления о самом себе не всегда соответствуют дей- себе. Именно эта степень уверенности, в свою очередь,
ствительности. Мы можем обратиться к всемирному спорту, определяет способность общества возродиться после кризи-
чтобы обнаружить важные свидетельства. В таких игровых са, противостоять вызовам, приспособиться к изменяю-
видах спорта, как футбол или баскетбол, Израиль является щимся обстоятельствам. На мой взгляд, именно благодаря
частью Европы, и израильтян эта ситуация радует, но это не эмоциям в коллективной душе народа — такого, как китай-
способствует региональной интеграции страны на Ближнем ский или индийский, страны получат больше возможности
Востоке. А то, что израильские спортсмены считаются возродиться после современного экономического кризиса,
«европейцами», совсем не служит поводом для присоедине- чем Европа.
ния Израиля к Европейскому союзу. И, что самое главное, эмоции могут изменяться. На-
дежда может прийти на смену страху. В значительной степе-
ни привлекательность Барака Обамы на президентских
Почему эмоции важны выборах состояла в его готовности стать лидером страны,
который положит начало новому позитивному эмоциональ-
Совершенно очевидно, что разделить мир на регионы на ному циклу в Америке, и это найдет отражение в том, как
основании эмоциональных критериев чрезвычайно трудно. американцы видят самих себя и как весь остальной мир вос-
Тем не менее можно попытаться набросать глобальную карту принимает Америку. А в сегодняшней Франции, наоборот,
эмоций, поскольку доминирующие эмоции, как и домини- рабочие, промышленники, бизнесмены и банкиры — все
рующие цвета в живописи, существуют. Даже если различ- погрузились в тяжелые пессимистические настроения, а
ные оттенки присутствуют везде, они будут более светлыми в политические речи почти лишены волевых изъявлений
преуспевающей Азии, более темными на Западе, и почти надежды.
черными в некоторых местах Ближнего Востока. Задача пра- Главный пункт моей аргументации при анализе эмоций
вительств состоит в изучении эмоций своих народов, чтобы на геополитической арене таков: эмоции имеют значение.
суметь воспользоваться ими, если они позитивны, или Они оказывают влияние на настроения народов, на отноше-
постараться изменить, если они негативны. С этой задачей ния между культурами и на поведение наций. Ни политиче-
невозможно справиться, не поставив предварительно диаг- ские лидеры, ни историки, ни обычные заинтересованные
ноза эмоционального состояния населения. люди не могут себе позволить их игнорировать. Создание
Эмоции, как и времена года, носят циклический харак- эмоциональной картины нашего мира может показаться
тер. Эти циклы могут быть долгими и короткими, в зависи- опасным занятием, однако делать вид, что такой картины
мости от культуры, от событий в мире, от развития экономи- вовсе не существует, было бы еще опасней.
ческой и политической ситуации. Как я говорил, в совре-
менном мире даже крупная победа в спорте может создать
чувство восторга, которое хоть и не сохранится надолго, но
может привести к серьезным последствиям. Китайцы вло-
жили много сил в Олимпиаду 2008 г. в Пекине, чтобы под-
твердить международный статус своей страны, пусть даже
Глава вторая. Культура надежды 49
Глава вторая Люсом, озаглавлено «Наперекор Богам: возникновение

современной Индии»*.
Культура надежды Надежда не просто переместилась на Восток, у нее
появился материалистический, светский оттенок, и духовное
Если мы постараемся и будем работать изо значение этого слова начинает терять свое значение. В XXI
всех сил, будущее станет прекрасным. Я при-
веке надежда основывается на достижении лучшего в этом
шел сюда, чтобы построить новое об-
мире здесь и сейчас, а не на вере в существование некоего
щество. Людям нужны новые дома. Я за-
рабатываю деньги, но мы здесь не только
лучшего будущего, будь то на земле или на небесах. Несмотря
ради денег. Тридцать лет назад Китай был на традиционную веру в переселение душ, столь распростра-
почти как Ангола; он не был хорош тогда, но ненную по всей Азии, все большее количество китайцев,
сейчас он стал прекраснее. индийцев и других азиатов стремятся добиваться как можно
большего, в индивидуальном плане и коллективно, во время
Слова Сюбао Дина, китайского рабочего в
Анголе, процитированные Алеком Расселом в их сегодняшнего пребывания на Земле, словно они оказа-
статье «Новые колониалисты» в газете лись под влиянием так называемой протестантской этики,
Financial Times 17–18 ноября 2007 г. которая была движущей силой экономического роста Запада
(что демонстрирует, кстати говоря, светская этика в Европе
еще в XVIII–XIX веках).
Надежда — это уверенность Сегодня надежда связана с наделением человека эконо-
мической и общественной властью, и она обретается в
В западном мире понятие надежды имеет два разных основном на Востоке. Более того, для значительного коли-
значения. Существует надежда в духовном смысле этого чества азиатов важны не только стремление догнать Запад,
слова как вера в спасение человечества через искупление но и уверенность в своей способности сделать это. Если
греха. В то же время существует светское значение этого вера — это «надежда на духовное», азиатский мир устойчи-
слова. Надежда как вера в свою идентичность и в способ- во движется за пределы веры, надеясь на материальный
ность положительно взаимодействовать с окружающим прогресс, который можно увидеть, услышать, пощупать,
миром. Слова китайского рабочего, приведенные выше, попробовать и испытать в стремительно меняющемся окру-
иллюстрируют скорее постмодернистское, светское значе- жающем мире.
ние надежды. Надежда — это противоположность смире-
ния, форма уверенности, которая заставляет нас двигаться
по направлению к другим, не опасаясь, что они сильно от Азиатская надежда
нас отличаются.
Можно ли извлечь урок из того, что надежда перемести- Посмотрите на пейзаж Пудуна, нового района Шанхая,
лась с Запада на Восток — из мира, в котором господствует который стремительно превращается в финансовый узел
христианство, в преимущественно пантеистический мир, где национального значения в Китае. До 1990 г. на месте горде-
преобладает секуляризм (как в Китае) или где религиозность
больше не является препятствием к росту (как в Индии)?
Неслучайно одно из лучших исследований «индийского * См.: Edward Luce. In Spite of the Gods: The Rise of Modern
чуда», написанное английским журналистом Эдвардом India. — Boston: Litde, Brown, 2006.
50 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Глава вторая. Культура надежды 51
ливых небоскребов расстилались простые крестьянские охарактеризовать как культурный НЛО эпохи глобализа-
поля. Сейчас здесь все кипит энергией. Архитектурные ции или одно из множества предзнаменований новой куль-
стили, выбранные теми, кто планировал застройку, выра- турной эры. Это прежде всего демонстрация уверенности в
жают современность и уверенность в себе, оптимистический себе Китая, который позволил подвергнуть свои классиче-
взгляд на будущее. Архитекторам, в большинстве своем ские тексты самой современной интерпретации, сочетаю-
китайцам, а также нескольким западным специалистам, щей западное и китайское влияние. Это возвращение к
предоставили (в пределах весьма косной политической более раннему, уверенному в себе имперскому Китаю XVIII
системы) полную свободу, им сказали: «Будьте изобретатель- века, когда императоры не боялись разрешать китайским
ными, будьте смелыми, стройте высоко, будьте современны- художникам создавать картины и рисунки в «иезуитском»
ми». Результат сверкает на солнце. Где еще в мире можно (западном) стиле. Только нестабильная страна ощущает
увидеть такие футуристические башни, от одного вида кото- необходимость оградить себя от иностранного влияния.
рых захватывает дух: 88-этажная, многоуровневая башня Уверенность в себе и культурная открытость взаимопереп-
Цзинь Мао; Всемирный финансовый центр Шанхая (второй летаются.
по высоте небоскреб в мире); телевизионная башня (Культурная уверенность в себе современного Китая,
Жемчужина Востока (в ее конструкцию вписаны одинна- однако, имеет свои ограничения. Когда одна из известней-
дцать сфер разного размера); и недавнее прибавление, ших китайских актрис Чжан Цзыи сыграла японскую про-
Шанхайский центр, строящийся небоскреб высотой 580 м. ститутку в голливудском фильме «Мемуары гейши», отзывы
(127 этажей, уходящих в небо). Это архитектура XXI века — были далеки от положительных. Многие утверждали, что
часто в лучших ее проявлениях, иногда в худших, но всегда она опозорила Китай и зашла слишком далеко, когда согла-
дерзновенная. силась сыграть такую роль в американском фильме.)
Пейзаж Пудуна — это не последнее издыхание устарев- Перейдем теперь к миру моды, где также растет влияние
шего стиля парижской Оперы, построенной Шарлем Гарнье молодых дизайнеров из Азии — японских, китайских и
для Наполеона III, свидетельство помпезного самомнения особенно индийских. Например, впервые осеннюю неде-
вот-вот готовой обрушиться империи. Стиль Пудуна не лю моды в Париже в 2007 г. открыл индийский модельер
похож и на вычурный и напыщенный стиль русской архи- (Маниш Арора) — в его показе соединились современ-
тектуры путинского периода. Это нечто, сознательно объ- ность и популярные индийские образы. Подобные парады
единяющее два подхода к современности — западный и ази- моды представляют еще один вариант взаимовлияния
атский. Это наглядное свидетельство того, что современ- культур, которые выработали и обрели такую уверенность
ность больше нельзя ассоциировать с западностью и в себе. Индийцам и китайцам больше не нужно занимать
одновременно знак того, что из Азии выйдет еще одна школа культурную оборону (или нападать); они могут просто
современности. оставаться самими собой, представляя уникальные про-
Перейдем от архитектуры к опере. «Обезьяна: путеше- дукты смешанного влияния, нашего и их собственного.
ствие на Запад», британская опера, основанная на класси- Они признают то, чем они обязаны Западу, и понимают,
ческом шедевре китайской литературы «Путешествие на что мы у себя на Западе тоже изменились в результате
Запад», была представлена в сезоне 2007–2008 гг. в нашей встречи.
Манчестере, Париже и Берлине. Спектакль построен на Весьма поучительно рассмотреть, как «перекрестное
синтезе западной поп-музыки, традиций китайского танца опыление» в сфере культуры изменилось за последние деся-
и цирка, и прежде всего современности. Зрелище можно тилетия. Известно, что азиатское влияние, в особенности
китайское, помогло сформировать модный стиль рококо в которые перешли в средний класс, более чем 350 млн инду-
Европе XVIII века, а европейские художники-импрессиони- сов, добившихся того же, мы получим самый крупный кон-
сты и поэты-символисты конца XIX в. испытывали сильное гломерат из новых гигантов мира, единицу, включающую
влияние Японии. В то время Азия для Европы представляла более 700 млн человек, преобразующих международную
поэзию, а Европа для Азии — современность. Сегодня части экономику и даже стратегический порядок в мире. Термин
этого уравнения поменялись местами: Азия служит образ- «Киндия» относится к этим 700 миллионам. Вопрос в дру-
цом будущего, в то время как Европа выражает славное, но гом: хватит ли сил у этого локомотива, чтобы вытянуть
уходящее прошлое. Такая перемена ставит перед обоими сотни миллионов жителей своих стран из бедности и нера-
континентами серьезные проблемы. Станет ли Европа в гла- венства?
зах Азии преимущественно музеем? Не теряет ли Азия свою В более широком смысле Киндия обозначает две совер-
уникальность в результате глобализации, хоть она и прибли- шенно разные цивилизации, обе из которых достаточно
жается к господствующему положению в мировой культуре, сильны и уверены в себе, чтобы открыться навстречу миру и
когда-то занимаемому Западом? подвергнуть свою культурную сущность испытанию други-
Между Западом и Азией, несомненно, возникло опреде- ми. Однако уверенность Киндии в себе избирательна. В слу-
ленное чувство равновесия, если мы обратим внимание, чае Китая она не распространяется на сферу политики,
скажем, на медицину, где такие традиционные китайские поскольку лидеры Китая не разделяют действительного
приемы, как акупунктура, вполне успешно сосуществуют с понимания значения свободы и демократии, и их противо-
современной западной практикой, причем не только в речивая приверженность одновременно и коммунизму, и
Азии, но и во многих больницах, клиниках и медицинских капитализму окажется, возможно, нежизнеспособной даже
учреждениях Европы и Америки. А популярность индий- на относительно коротком историческом отрезке. Не рас-
ских фильмов? Голливуд вырос настолько, что сегодня пространяется она также на контроль и управление «импер-
индийские кинозвезды помогают возродить жанр музы- ской политикой» Китая. Жестокое подавление выступлений
кальной комедии в западном кино. За последние двадцать в Тибете весной 2008 г. отражало близкий к паническому
девять лет (в случае Китая) и восемнадцать лет (в случае страх китайского руководства перед опасностью подобных
Индии) их мощные экономики росли каждый год в среднем возмущений в других частях империи.
почти на 10%. Индийский журналист и политик Джайрам В действительности в Китае наблюдается сосуществова-
Рамеш ввел в этой связи в оборот термин «Киндия» как ние двух разновидностей национализма: национализма обо-
самый простой способ для обозначения двух стремительно ронительного, подразумевающего прекращение любой дея-
растущих и густонаселенных стран Азии*. тельности, которая могла бы угрожать империи, и позитив-
Термин получился удобный, хотя в нем и заложено глу- ного национализма, который лучится оптимизмом и
бинное противоречие, учитывая, что Китай и Индия не уверенностью в себе. (Согласно опросу американского
относятся к одной и той же категории по экономическому исследовательского центра Пью, китайцы — самые оптими-
влиянию. По населению, валовому национальному продук- стически настроенные люди в мире*.)
ту и другим показателям уровня жизни Китай вдвое превос- Однако уверенность в себе, характеризующая Киндию,
ходит Индию. Однако, если добавить к 350 млн китайцев, не охватывает массы бедных людей, которые, несмотря на
* См.: Jairam Ramesh. Making Sense of Chindia. — New Delhi: * См.: Pew Global Attitude Project. China’s Optimism: Prosperity
New Delhi Research Press, 2006. Brings Satisfaction and Hope, 16 ноября 2005.
свою многочисленность, не определяют направление разви- ный официальным, объединяет китайское, малайское и
тия страны, но которые способны, если они придут в отчая- индийское население страны.
ние, разрушить логику надежды во всем регионе. Во-вторых, культура надежды не охватывает все страны
Тем не менее, пока установка на прогресс среди встающих Азии. Как будет показано дальше, такая крупная страна, как
на ноги миллионов перевешивает отчаяние, гнев и голод Япония, уже, можно сказать, ареал надежды, который сей-
бедного большинства, культура надежды будет преобладать в час охватывает остальную часть континента, в то время как
Киндии. И не только там. Регион надежды включает также другие страны — от Пакистана до Филиппин — пока остают-
членов АСЕАН (Ассоциации государств Юго-Восточной ся вне этой зоны.
Азии, куда входят Камбоджа, Бруней, Лаос, Тайланд, В Пакистане, одной из самых противоречивых и разди-
Индонезия, Малайзия, Бирма, Вьетнам, Филиппины и раемых проблемами стран в мире, на уровне элиты и
Сингапур, председательствовавший в ассоциации в 2008 нарождающегося небольшого среднего класса просматри-
году). Пусть неровно и неравномерно, страны АСЕАН тоже вается нечто вроде проблеска современности и ощущения
развиваются; они самоотверженно преодолели финансовый того, что необходимо сделать, чтобы подняться выше
крах 1998 г. и связанные с ним политические беспорядки и исламского фундаментализма и насилия и чтобы страна
вполне оправданно повторили вслед за своими процветаю- присоединилась к азиатской культуре надежды. Но это осо-
щими соседями: «Мы тоже можем сделать это. Мы вам это знает лишь небольшой сегмент населения. Пакистан —
покажем». одна из самых беспокойных стран в мире, и не только пото-
Разумеется, характеристика всего региона, включающего му, что это ядерная держава, но и потому, что она находит-
названную группу стран, группу надежды, неизбежно звучит ся, судя по всему, на грани политического краха. Когда
как провокация и, пожалуй, отдает упрощением. Поэтому идешь по улицам Карачи, ощущаешь, будто полные надеж-
рассмотрим некоторые оговорки и допущения, к которым ды Пекин или Дели находятся где-то далеко, на противо-
нужно отнестись серьезно. положном краю света.
Во-первых, как уже было отмечено, само понятие Азии В противоположность Пакистану, Северная Корея сего-
преимущественно западное. Азиаты не считают себя от дня кажется менее опасной, хоть она и представляется ско-
природы азиатами и не называют себя так — по крайней рее жертвой жестокой и циничной политической секты,
мере не настолько, насколько европейцы считают себя управляющей страной, чем наполненным надеждой сосу-
европейцами. Азиаты не имеют общей религии в том смыс- дом. А Бирму (Мьянму), несмотря на богатые природные
ле, в котором европейцы разделяют сложный сплав (сего- ресурсы, стащили вниз по лестнице роста и процветания
дня несколько разбавленный) православной, иудейской и репрессивные действия жестокой военной хунты, коррум-
римской католической культур, который называется иудео- пированной и систематически злоупотребляющей властью,
христианством. У них нет общей истории. У них нет обще- превратившей свою страну в азиатский аналог Зимбабве в
го врага (которым был когда-то ислам для христианских руках Роберта Мугабе.
народов Европы). У них нет общих культурных ориентиров. Весной 2008 г. Бирма и Китай столкнулись с тяжелей-
Например, в упоминавшемся выше китайском романе шим последствием природных катаклизмов: циклона в
«Путешествие на Запад», слово «Запад» относится к Индии. Бирме и землетрясения в Китае. Их реакцию нельзя не
Весьма характерно также то, что единственный музей ази- назвать противоположной. Ответственное поведение ки-
атской цивилизации в Азии существует в маленьком горо- тайцев ярко контрастировало с некомпетентной, деспоти-
де-государстве Сингапуре, где английский язык, объявлен- ческой жестокостью военной хунты в Мьянме. Разумеется,
китайцы увидели в природной катастрофе, произошедшей дившей под эгидой китайского правительства в Королев-
накануне Олимпийских игр, возможность исправить ской академии искусств Лондона осенью — весной
имидж страны, подпорченный событиями в Тибете. 2005–2006 годов.
Попытки правительства задушить голоса гражданского Центральным экспонатом выставки стала огромная кар-
общества, требующего расследования причин, почему дети тина в европейском («иезуитском») стиле, довольно
китайцев погибли в плохо построенных школах, могут популярном в Китае XVIII века. На ней изображена череда
означать, что маятник политики снова качнулся в сторону европейских посланников, приносящих дань китайскому
репрессий. императору. Китайцы не могли выразиться яснее: мол, «Вы
Если в Мьянме и есть чувство надежды, оно наблюдается тоже скоро будете платить нам дань». Разумеется, в сего-
у героического лидера оппозиции, лауреата Нобелевской дняшнем Китае императора нет, есть только вежливая, зага-
премии (1991 г.), Аун Сан Су Чжи, бросившей вызов хунте, и дочная, сравнительно компетентная бюрократия, возглав-
в духовном сопротивлении буддистских жрецов. Этой стране ляемая Ху Цзиньтао. Однако есть также несомненное чув-
удалось почти полностью изолировать себя от международ- ство гордости и самоуверенности, вызванной тем, чем
ного влияния, поэтому санкции против Мьянмы должны Китай был вчера, и тем, чем он снова становится.
сосредоточиваться скорее не на изоляции режима, а на том, Во время моей первой поездки в Китай в 1985 г. первым
чтобы открыть глаза его руководству на реальность мира за памятником, который я должен был осмотреть, была гигант-
пределами их национального гетто. ская плотина на реке Янцзы. «Мы были первым народом в
Разумеется, мое описание Азии как континента надежды истории человечества, который овладел искусством строи-
и включение в эту зону стран наподобие Филиппин и тельства плотин», — вот первое, что гид из дипломатической
Индонезии, находящихся на окраине надежды, учитывая службы хотел мне сообщить. Как это ни удивительно, он
заметный экономический прогресс в этих странах, является также сообщил мне о своем глубоком разочаровании в
односторонним и слегка преувеличенным, но, я думаю, в собственной жизни. Он считал себя неудачником и почти
основе своей вполне объективным. лопался от злости, когда сопровождал меня обратно в рос-
кошный отель для иностранцев и увидел, что мой номер
больше, чем вся квартира, в которой живет его семья. «Я сде-
Возвращение Срединной империи лал огромную ошибку, когда пошел работать в дипломатиче-
скую службу, — сказал он. — Мне следовало стать бизнесме-
Когда об Азии говорят как о континенте надежды, подразу- ном». Интересно, что с ним сегодня, удалось ли ему вопло-
мевают прежде всего Китай и Индию. Экономический подъ- тить свою капиталистическую мечту?
ем в этих демографических великанах был по-настоящему Контраст между гордостью и разочарованием составил
впечатляющим, несмотря на столь же гигантские недостат- мое первое впечатление от Китая середины 1980-х. И сего-
ки. И все же каждая из этих стран по-своему уникальна и дня эти чувства сильны в Китае, поскольку разочарование
ничем не похожа на другую. в каком-то смысле является побочным продуктом надеж-
«Китай вернулся»* — таково было открытое послание ды: чем большего вы добиваетесь, тем больше запросы и
выставки под названием «Китай: три императора», прохо- ожидания.
Чтобы понять специфическую природу китайской
* См.: China: The Three Emperors, 1662–1795. // London: Exhibit души, полезно было бы рассмотреть разницу между Ки-
at the Royal Academy of Arts, ноябрь 2005 — апрель 2006. таем и Египтом. И китайская, и египетская цивилизации
были древнейшими и богатейшими в мире. Однако высо- только Казахстане*. (В последнее время, правда, благодаря
кая египетская цивилизация давно исчезла (несмотря на росту китайской экономики количество китайцев, в част-
все попытки лидеров современного Египта взывать к бы- ности в Сибири, начинает, видимо, уменьшаться. Похоже,
лой славе и требовать почтения к своим заслугам). Тради- на родине у китайцев стало больше возможностей найти
ционная китайская цивилизация, в отличие от Египта, работу.)
существует до сих пор. Она уникальна и нисколько не Другим измерением демографической составляющей
изменилась, пройдя испытание временем. Такая пре- является культурное наследие. Китайское влияние во всем
емственность порождает одновременно и проблемы, и мире увеличивается за счет активности китайской диаспо-
творческие возможности. ры, миллионов этнических китайцев и их потомков, пустив-
Китай всегда был самой населенной страной на Земле, и ших глубокие корни в бизнесе, культуре и политике всего
правители страны всегда панически боялись социальных и мира, преимущественно, правда, в юго-восточной Азии, но
экономических беспорядков. Этот страх заставил их создать и за ее пределами тоже. Пекин может полагаться на китай-
систему, в которой отдельные личности должны подчинять- скую диаспору, в особенности сегодня, в период экономиче-
ся коллективной логике, а не своей собственной. ского роста и роста национальной гордости, как на драго-
Размер Китая также существенным образом повлиял на ценный канал влияния и фактор при заключении деловых
национальную психологию. Самовосприятие Китая как соглашений.
Срединной империи подразумевало не просто централь- Поэтому, с точки зрения только территориальных экс-
ное положение в географическом смысле, за ним стояла пансионистских амбиций, сравнение современного Китая, в
убежденность, что Китай, в каком-то смысле, является частности, с Германией конца XIX века, которое иногда про-
центром тяжести Вселенной. В отличие от России (к при- водят западные аналитики, едва ли правомерно. Соперни-
меру), эта громадная и полная самоуверенности империя чество между Китаем, Индией и Японией не будет формиро-
не нуждалась в расширении, чтобы обеспечить свое суще- вать будущее Азии так же, как соперничество между
ствование. Великая китайская стена обеспечивала Китаю Великобританией, Францией, Россией и Германией форми-
безопасность и в то же время словно подчеркивала отсут- ровало Европу (и остальной мир) в XIX и начале XX века, и
ствие необходимости захватывать другие страны, чтобы азиаты не будут уничтожать себя в межнациональных вой-
ощущать собственную значительность. Китай, разумеется, нах, как убеждены некоторые западные обозреватели.
расширялся, но его территориальный рост происходил не Различий между тогдашней Германией и сегодняшним
благодаря мощи оружия, а за счет демографии, то есть Китаем гораздо больше, чем сходства. Только что объеди-
количества самих китайцев, которых режим использовал в нившаяся Германия очень торопилась, в особенности после
качестве колонизирующей и управляемой силы. Не так ухода влиятельного канцлера Бисмарка, который был един-
давно, например, правительство способствовало крупному ственным человеком, способным оказывать сдерживающее
переселению ханьских китайцев в Тибет и Синьцзян, где влияние на кайзера Вильгельма II. Она была одновременно
власти опасаются пантюркских и панисламистских под- и чересчур самоуверенна, и нестабильна. Вновь же встаю-
рывных движений. В Центральной Азии Китай тоже щая на ноги китайская империя, наоборот, обладает чув-
разыграл демографическую карту: там, по словам амери-
канского профессора Гарри Дж. Гелбера, цитирующего
неофициальные источники, к 2004 г. уже было по крайней * См.: Harry G. Gelber. The Dragon and the Foreign Devils. — New-
мере 300 тыс. китайцев, в основном торговцев, в одном York: Walker and Co., 2007. — P. 415–416.
ством времени бесконечно более развитым, чем то, которое заключаем сделки. Нам нужны ваши природные ископае-
есть у нас на Западе. Китайцы далеки от чрезмерной само- мые, чтобы продолжался рост нашей экономики, а вам
уверенности, они глубоко осознают масштаб проблем и про- нужны наши деньги, чтобы страна начала развиваться.
тиворечий, которые им нужно преодолеть, а также свою Давайте работать вместе ради взаимного блага».
уязвимость. Очевидно, что новый средний класс Китая и его новые
Если уж искать аналог современному Китаю в Европе XIX богачи хотят вести западный образ жизни. В действительно-
века, я бы предложил взглянуть не на Германию, а напомнил сти самая большая экономическая, экологическая и, пожа-
обращение к французским гражданам Франсуа Гизо, премь- луй, политическая проблема мира состоит в том, что хотя 1,3
ер-министра при короле Франции Луи-Филиппе: «Богатейте миллиарда китайцев не прочь жить и тратить деньги, как
и ведите себя тихо». Однако что случится, когда такой «дого- граждане западных стран, им необязательно, чтобы ими
вор» будет нарушен? Будут ли китайцы сидеть тихо, если управляли так же, как на Западе. Им нравится наша музыка,
перестанут богатеть? наши фильмы, наша пища (в том числе все больше и больше
И все же, хотя Китай осознает свою уязвимость, он сохра- им нравится экологически небезупречная мясная диета) и
няет убеждение в том, что время работает на него. Это убеж- наша одежда. Но во многом другом они не хотят становить-
дение усилили и события 11 сентября 2001 г., и американская ся такими, как мы, даже если сегодня они не имеют еще
реакция на чудовищный террористический акт. Эта реакция представления, кем они хотят стать и какую играть роль на
ускорила «возвращение авторитарных великих держав», международной арене.
отмечал израильский военный историк Азар Гат в журнале Самое важное здесь, является ли этот двойственный под-
«Foreign Affairs»*. Китай считает, что от действий админист- ход Китая реалистичным, когда западный капитализм и
рации Буша пострадала не только мягкая власть в Америке, индивидуалистические экономические амбиции сосуще-
но и что усилилась собственная мягкая власть в самом Китае ствуют с восточным авторитарным стилем управления. В те-
ввиду роста скептического отношения к демократии и пра- чение короткого промежутка времени он может оказаться
вам человека — тем ценностям, которые Америка пропове- успешным, однако в долгосрочной перспективе все может
дует, но часто не соблюдает. закончиться плохо. Китаю нужно верховенство права, а
Подъем экономически успешных и недемократических также жесткий меркантилизм. Именно отсутствие верховен-
стран наподобие Китая и России доказывает Пекину, что его ства права и появившаяся в результате этого коррупция при-
авторитарный подход к управлению страной представляет вели к гибели тысяч детей, когда во время землетрясения
собой вполне жизнеспособный альтернативный путь разви- 2008 года обрушились школы. Народ Китая вряд ли станет
тия в современном мире. В своих сделках на африканском мириться с подобными жертвами.
континенте китайцы готовы говорить африканским режи- Самолюбие китайского режима создает проблемы и на
мам: «В отличие от наших коллег в Америке и Европе, мы не международной арене. Его отношение к репрессиям, прово-
являемся бывшей колониальной державой и не читаем вам дившимся генералами в Бирме осенью 2007 г., скажем так,
лекций о демократии и правах человека. Мы также не не помогло исправить ситуацию. Китай — это единственная
являемся новой имперской державой с Востока. Мы просто страна мира, которая может оказать реальное давление на
Мьянму, и все же он намеренно отказался от возможности
использовать свое влияние, по крайней мере сколь-нибудь
* См.: Azar Gat. The Return of Authoritarian Great Powers. // явным образом. Пекин весьма гневно прореагировал на
Foreign Affairs, июль — август 2007. прием тибетского далай-ламы в США в 2008 году. Такая нев-
ротическая по своему характеру реакция позорит его прави- которого цитирует Гелбер, «вне всякого сомнения, Китай
тельство и портит имидж Китая в мире. А в отношении потихоньку создает весьма успешную сферу процветания в
Китая и России к Ирану при президенте Ахмадинежаде ощу- Восточной Азии. Страны региона все больше со справедли-
щается некое безответственное соперничество, несмотря на вым почтением относятся к Китаю, и китайцы с благодар-
всю сложность и противоречивость положения обеих стран. ностью это почтение принимают»*.
В Африке также наблюдается множество примеров цинич- Было бы грубой ошибкой интерпретировать соответ-
ных, недальновидных расчетов Китая, когда принцип ствующие ситуации на международной арене и китайское
невмешательства ведет к скрытому криминальному сговору мышление так, будто Китай — это возмутитель спокойствия
с режимом Омара Хасана аль-Башира в Судане, несмотря на и угроза. Нельзя мерить Китай исключительно степенью его
грубейшие нарушения прав человека в провинции Дарфур, и приверженности к демократии. Отсутствие демократиче-
с зловещим режимом Мугабе в Зимбабве. Китаю необходима ской подотчетности правительства и недостаток действи-
новая элита, вдохновленная чувством общего блага, если он тельного понимания верховенства права — проблема прежде
хочет сохранить стабильность в стране и стать однажды всего для самих китайцев. Мы не можем и не должны навя-
позитивным и ответственным участником международных зывать им свои представления. У себя на Западе мы должны
отношений. рассматривать их поступки отчасти их собственными глаза-
Тем не менее есть слабые признаки того, что Китай начи- ми, причем во многих измерениях, а не в одном, не забывая
нает врастать в свою новую роль великой державы на миро- и не предавая собственных ценностей. Это очень трудное
вой арене. Переход Гонконга под юрисдикцию Китая в сере- упражнение — развитие равновесия, требующее чуткого
дине 1990-х прошел гораздо более гладко, чем ожидало отношения к дипломатическим нюансам, не всегда про-
большинство обозревателей. Руководство Китая продемон- являемого западными лидерами, которые часто оказывают-
стрировало достаточно разумный подход, чтобы найти рав- ся зажатыми в тисках противоречий между собственной
новесие между полузападным уровнем свобод в Гонконге и риторикой о правах человека и защитой национальных ком-
необходимостью контроля со стороны китайских властей. мерческих интересов.
Китайское руководство играло позитивную роль на миро- Недостаток свободы и отсутствие независимой судеб-
вой арене в успешном — до сих пор — разрешении северо- ной системы серьезно тормозят движение Китая на пути к
корейского ядерного кризиса, существенно снизив ядерные долгосрочному экономическому процветанию и сохране-
амбиции Северной Кореи: оно сумело предотвратить крах нию нормальной экологии. Однако громадное большин-
страны, что привело бы к возникновению объединенной и ство китайцев оценивает своих руководителей по другим
более сильной Кореи и вызвало бы поток беженцев через критериям. Им нужен материальный прогресс — более
китайские границы. приличные жилищные условия и возможность свободно
Более того, оказав помощь в создании Шанхайской ездить за рубеж, которые определенно имеют для боль-
группы (вместе с Россией, Казахстаном, Кыргызстаном, шинства китайцев гораздо большее значение, чем свобода
Таджикистаном и Узбекистаном), китайцы стали, кажется, думать, писать и публиковать то, что не согласуется с мне-
играть роль балансира в стиле Европы XIX века, помогая нием властей. После целого века страданий, лишений и
уравновесить западное влияние в Центральной Азии, и нищеты, беспорядков и отсутствия безопасности, усугуб-
делают это гораздо более осторожно, чем их коллеги в XIX
веке. По словам Збигнева Бжезинского, бывшего советни-
ка по национальной безопасности президента Картера, * Harry G. Gelber. Op. cit., p. 418.
ленных лживой идеологией, большинству китайцев хочет- ради повышения престижа страны, ее влияния, авторитета,
ся пожить в политически спокойной обстановке. И в то же чтобы рост продолжался. Им просто достаточно пожинать
время они ожидают от своего государства, что оно защитит плоды ошибок других, в особенности связанных с чрезмер-
их от превратностей природы, от загрязнения среды и от ной, как считают они и многие другие, американской реак-
грубых злоупотреблений коррумпированных и некомпе- цией на исламский фундаментализм. Однажды, как показы-
тентных местных чиновников. Эти потребности, разуме- вают события, они смогут воспользоваться своим появлени-
ется, приводят к определенным политическим послед- ем на международной политической арене, как появились
ствиям. Соединенные Штаты в 1905 году, когда организовали конфе-
Тем не менее политические изменения очень медленно, ренцию в Сан-Франциско, положившую конец русско-
но происходят, и вызывает их не внешнее давление, а внут- японской войне. Китай терпеливо ждет аналогичного собы-
ренние факторы, в том числе потребности все более требова- тия для себя.
тельного в социальном смысле среднего класса. Основными препятствиями, способными помешать осу-
Граждане Китая также начинают требовать большего от ществлению планов терпеливых китайцев, являются, разу-
своих властей. Кадры, изображавшие женщину, защищаю- меется, Тайвань и Тибет. На кон в обоих случаях поставлены
щую свой дом, чтобы его не снесли местные власти, совершенно разные ситуации. Китай управляет Тибетом
несколько лет назад попали в мировые сводки новостей и весьма жестко, в то время как Тайвань с практической точки
стали современным символом гражданского сопротивле- зрения совершенно независим от Пекина по формуле «Одно
ния — для XXI века эта женщина стала аналогом образа сту- государство, две системы».
дента перед танком на площади Тяньаньмэнь в мае 1989 года. В конце концов, усиление мощи Китая неизбежно переве-
Разумеется, оба проиграли — дом был снесен, а студенческое сит влияние Америки. Плохо это или нет, Америка, во вся-
движение разгромлено, но в скором будущем один из подоб- ком случае, останется ключевым игроком в Европе и на
ных символов может оказаться победоносным. Ближнем Востоке. Однако, если вспомнить кризисы в отно-
Путешествуя по глубинке Китая летом 2006 года, мой шениях с Северной Кореей и Мьянмой 2008 г., можно задать-
старший сын видел своими глазами слабые признаки нарож- ся вопросом: сохранилось ли у США влияние в Восточной
дающегося гражданского общества. Пассажиры, чей рейс, Азии? Представляется, что Китай, а не Соединенные Штаты,
соединявший два китайских города, отменили из-за неком- занимает для Восточной Азии то положение, которое
петентности китайского авиаперевозчика, организовали Великобритания имела в Европе на протяжении большей
нечто вроде демонстрации. На этот раз представитель авиа- части XIX века — положение противовеса. Разумеется, стре-
компании не просто «опозорился», он был вынужден выпла- мительный рост Китая заставил другие страны Азии, и в осо-
тить денежную компенсацию пассажирам. После трагедии в бенности Японию, постараться уравновесить влияние Китая,
Сычуани потерявшие детей родители точно так же требова- поскольку он, в отличие от Великобритании, держава конти-
ли справедливости, а не только денежных компенсаций. нентальная, и у нее вполне может появиться искушение рас-
Подобное сочетание экономического прогресса и поли- ширить свои владения.
тического застоя будет сохраняться до тех пор, пока господ- Пытаясь сдержать рост власти Китая, Соединенные
ствует надежда, которая сегодня подразумевает прежде всего Штаты полагаются на две козырные карты. Во-первых, они
стремление к экономическому росту. надеются, что экономический рост, основанный на рыноч-
В действительности китайцы не считают, что им нужно ных факторах, заставит Китай принять умеренную демокра-
предпринимать серьезные усилия на международной арене тию, даже если он и не сможет стать полностью демократи-
ческим. Вторая карта — влияние Индии. В самый разгар Индии имело духовную природу; индийский экономист
трансатлантического кризиса, связанного с войной в Ираке Амартия Сен напоминает нам, что в Китае 1-го тысячелетия
в 2003 году, один из высокопоставленных иранских дипло- нашей эры обычно называли Индию «буддистским царст-
матов торжествующе заметил: «Возможно, мы потеряли вом». Он пишет в своей книге «Аргументы в пользу Индии:
пятьсот миллионов европейцев, но мы выиграли более одно- заметки по индийской истории, культуре и идентичности»,
го миллиарда индусов. Первые находятся в состоянии упад- что именно Ашока, буддистский император Индии, в III
ка, а вторые выходят на мировую арену как новая сила». веке до нашей эры «не только говорил о необходимости иму-
Обратимся к Индии и посмотрим, обоснованны ли щества и терпимости, связанных с большим количеством
надежды Америки на благоприятное влияние Индии в религиозных учений в стране, но и изложил, пожалуй, самые
Азии. древние правила проведения дебатов, когда к их участникам
все относились с почтением»*. Такая традиция терпимости
резко контрастировала не только с Китаем, но и с Европой
Появление Индии того времени.
Наследие учения «непротивления злу» Махатмы Ганди
Если про Китай можно сказать, что он «вернулся», Индия распространило уникальную составляющую индийской
впервые выходит на международную арену. Она не чувствует культуры на политическую сферу. Сейчас трудно оценить,
себя древней империей, восстанавливающей свое централь- что из наследия Ганди сохранилось сегодня. В октябре 2007 г.
ное положение, она скорее ощущает себя новой страной, франко-германский телеканал «Арте» транслировал про-
которая отметила (в 2008 г.) шестидесятую годовщину неза- грамму под названием «По пути Ганди», в которой проходи-
висимости, спрашивая себя с гордостью и сомнением: «Мы ло состязание юмористов, названное в честь Ганди. Вот и
столь многого достигли за короткое время, но правильно ли все, что можно сказать о значении учения и политических
мы все сделали?». уроков Ганди в современной Индии. В той же программе
Конечно, задача создания новой нации на обширном суб- показали, что почти во всех индийских деревнях когда-то
континенте — это серьезный вызов. Есть ли другая такая вездесущие бюсты Ганди теперь хранятся в муниципальных
страна, в которой имеется столь необычайная смесь этниче- гаражах. Кажется, будто Индия демонстративно поверну-
ских групп и языков, религиозных и культурных обычаев? лась к нему спиной.
Уинстон Черчилль говорил, что Индия это «чисто географи- Аналогичным образом, когда Индия стала главной гость-
ческое выражение. Это такая же единая страна, как и эква- ей на Мировом экономическом форуме в Давосе, она отме-
тор». Однако Индия доказала, что Черчилль был неправ. Эта тила это гламурными показами моды и другой сверкающей
страна не просто сумма противоречий. Когда-то она могла символикой капиталистического общества потребления.
казаться мифом или идеей, но сегодня стала самой настоя- Трудно вообразить, что философ и политический деятель,
щей действительностью. ходивший полуобнаженным и проповедовавший простоту и
Если у Индии и нет характерной для Китая истории вели- аскетизм, мог быть отцом такой новой страны.
кой имперской державы, она обладает, тем не менее, богаты- Так что внутренние противоречия в Индии не менее глу-
ми и сильными традициями в совершенно иной области. боки, чем в Китае, просто они имеют иную природу. Индусы
Шестьдесят лет назад во всех библиотеках мира книги о
Индии можно было найти только в разделах, связанных с * Amartya Sen. The Argumentative Indian: Writings on Indian History,
духовностью, а не с экономикой или политикой. Богатство Culture and Identity. — New York: Picador, 2006. — P. XII–XIII.
законно гордятся демократическим статусом своей страны. тился к этой проблеме, подчеркивая необходимость не
Описание Индии как «крупнейшей демократии мира» при- столько продолжения экономического роста, сколько более
обрело столь же ритуальный характер, как и «древнейшая справедливого распределения благ экономического про-
цивилизация мира» Китая. Однако эта гордость сосуществу- гресса. В действительности осуждение социальной неспра-
ет с отвращением к некомпетентности и коррумпированно- ведливости индийским премьер-министром и китайским
сти ее политической элиты — худшей в мире, если верить премьером прозвучали весьма похоже, словно они пытались
индийским интеллектуалам. Разумеется, свободные выборы, подкрепить значимость понятия Киндии, которая требует
независимая судебная система, свободная пресса имеют большей социальной справедливости даже тогда, когда
значение, но эти составляющие серьезно ослаблены эрозией подавляющая часть общественной энергии направлена на
коррупции. Что толку в демократии, если верховенство достижение экономического роста.
права не осуществляется надлежащим образом? Индия демонстрирует, что современность не приносит с
Другим значительным недостатком индийской демокра- собой автоматически большего равенства. Скорее, она толь-
тии является уникальная кастовая система общества. ко усугубляет наименее приятные традиции страны. По сло-
Похоже, что борьба с классовыми различиями (включая вам Эдварда Люса, гендерный разрыв между мальчиками и
кастовую систему) ослабила Индию за последние годы. девочками в Индии резко увеличился*. Современность,
Мечта Джавахарлала Неру создать социальную систему, в кажется, усиливает также роль национализма и религии в
которой отсутствовали бы классовые барьеры, не только не политике. Кровавые межобщинные столкновения снова
сбылась — кажется, что она медленно улетучивается, став вспыхнули в Индии в 2003 г. — тогда погибло более 2000
жертвой легкомысленного подхода обладающей властью мусульман. А в 2008 г. террористы напали на Мумбаи, и мно-
политической элиты и жадности капиталистов, которых гие индусы сравнивают эту трагедию с американским 11 сен-
больше заботит экономический рост, чем социальная спра- тября, поскольку она продемонстрировала одновременно и
ведливость. уязвимость, и гибкость Индии. Ни светская Европа, ни
Богатые индусы стараются не видеть того, что огромные материалистический Китай не могут предложить Индии
массы людей живут в бедности. Их взгляд скользит сквозь подход к разрешению этих проблем. Если такой подход и
них или над их головами со спокойствием, которое отчасти есть, то он, скорее, напоминает Соединенные Штаты с их
может объясняться существованием кастовой системы. (более) стабильным сочетанием светского, не ограниченно-
Подсознательно они словно говорят: «Конечно, они очень го конфессиональной принадлежностью религиозного и
бедны, но чего от них ждать? Ведь так было всегда, но сего- всеобщего патриотизма, символом которого служит неофи-
дня по крайней мере их стало меньше и они больше не уми- циальный лозунг страны: «Мы верим в Бога». Но способна
рают от голода». ли Индия по этому же принципу выработать свой девиз:
Это правда, абсолютная нищета в Индии значительно «Мы верим в богов»?
сократилась. Сегодня менее 10% населения живут в абсо- По сравнению с Китаем в Индии, пожалуй, больше
лютной нищете по сравнению с 25% двадцать лет назад. И надежды и меньше отчаяния. Очень богатые индусы пораже-
все же проблема нищеты далеко не решена, и очень обидно ны тем, чего им удалось добиться за столь короткий проме-
видеть, как равнодушно относится к этой проблеме индий- жуток времени, и завоеванным ими на международной
ская элита.
Во время празднования шестидесятой годовщины неза-
висимости Индии премьер-министр Манмохан Сингх обра- * См.: Edward Luce. Op. cit., p. 221 и далее.
арене уважением. Тем не менее, в отличие от китайцев, инду- мены будет существовать в отброшенных на периферию эко-
сы испытывают глубокие сомнения в своей новой идентич- номики общин Индии, надежда будет господствовать в этой
ности растущего гиганта. Кажется, что их уверенность, стране.
необходимая для того, чтобы занять новое положение на Если уверенность Китая частично основана на его импер-
мировой арене, вызвана уважением или даже завистью, то ском прошлом, уверенность Индии основана на ее видении
есть теми чувствами, которые остальной мир испытывает к будущего. Как молодая нация (700 млн из 1,1 млрд индусов
индусам из-за успешного и динамичного роста страны. В мае моложе двадцати пяти лет), Индия является «обществом
2008 г. на президентской конференции в Иерусалиме, орга- одного процента», по словам Т.Н. Нинана, одного из самых
низованной в честь шестидесятой годовщины создания госу- уважаемых редакторов страны, которого цитирует Эдвард
дарства Израиль, сияли две «звезды». Очевидной, яркой Люс. «К каким бы показателям вы ни обратились — будь то
звездой был президент Соединенных Штатов Джордж Буш; экономические или социальные, положение Индии улучша-
более скромной звездой была «Лакшми Миттал», гигантская ется примерно на 1% в год», — считает он. «Если судить по
сталелитейная компания — символ взросления Индии в условиям жизни индусов, — продолжает Люс, — а не по дра-
мире глобализации. матическим национальным событиям, страна движется впе-
За пределами Индии существует индийская диаспора чис- ред по весьма стабильной траектории»*. И все же, чтобы рост
ленностью около 20 млн человек. Ее представители доби- продолжался, Индии необходимо построить инфраструктуру,
ваются все больших успехов и влияния, новый международ- уменьшить неравенство и обуздать коррупцию.
ный статус Индии явно придает им уверенность и дает право Если сравнивать ее с другими странами, напрашивается
гордиться своей родиной. Сегодня индийские финансовые вывод о том, что сложное разнообразие плюралистической
аналитики в большом почете в Нью-Йорке и Лондоне; Индии может быть одной из главных причин сохранения и
индийские врачи работают в крупнейших медицинских цент- стабильности демократии в стране. Централизованная при-
рах Соединенных Штатов; американец индийского про- рода управления Китая, наоборот, функционирует более
исхождения (хотя и христианин) Пиюш «Бобби» Джиндал, эффективно, но одновременно более уязвима в случае стре-
сегодняшний губернатор штата Луизиана, был даже упомя- мительного распространения хаоса, вызванного ростом
нут как потенциальный кандидат на пост вице-президента политической нестабильности.
США на выборах 2008 года.
Растущая уверенность в себе принадлежащих к высшему
слою среднего класса индусов, живущих в Индии и за ее пре- Япония: исключение
делами, сочетается с баснословной «гибкостью», которую
Паван К. Варма описывает в своей книге «Великий средний Если двухголовый великан Киндия демонстирирует расцвет
класс. Что такое быть индийцем» как качество, выработан- азиатской надежды, что можно сказать о другой мощной
ное веками лишений. «Ни один иностранец не сможет экономике Азии — Японии? Почему эта богатая островная
понять, насколько индус готов принять то, что принять нация не принадлежит полностью к культуре надежды?
невозможно»*, — пишет Варма. До тех пор, пока вера в пере- Рассмотрим коротко те обстоятельства, которые делают
Японию исключением среди других стран Азии.
* Pavan K. Varma. Being Indian: Inside the Real India. — London:

Arrow Books, 2006. — P. 186. * Edward Luce. Op. cit., p. 336.
Япония, разумеется, первой в Азии совершила экономи- заплатили огромную цену за свое поведение во время
ческое чудо еще в середине 1960-х. Олимпиада 1964 г. в войны, которое они рассматривают как ошибочное, но не
Токио стала праздником японского возрождения менее чем обязательно преступное: «Мы будем готовы принести
через двадцать лет после конца Второй мировой войны и извинения за то, что начали войну в Азии, когда Америка
более чем за сорок лет до того, как Олимпиада пришла в принесет извинения за Хиросиму», — заявил мне бывший
Пекин. японский дипломат во время моего последнего посещения
Эта страна-хамелеон из-за своей изолированности, веро- Японии в октябре 2008 года.
ятно, самая таинственная и самая трудная для понимания по Здесь может иметь место еще одно, более глубокое куль-
сравнению с Китаем или Индией. Япония — это живое дока- турное явление. Отношение к прошлому — это один из клю-
зательство того, что современность и уподобление Западу — чей к будущему, а история, похоже, воспринимается по-раз-
не одно и то же. Только Запад считает Японию «азиатской» ному в Европе и в Азии. На континенте, где существует вера
страной. В сегодняшней Азии, по прошествии более 60 лет с в «повторное рождение», заново созданная копия Золотого
конца Второй мировой войны, Япония до сих пор презирае- павильона в Киото*, сгоревшего дотла, считается столь же
ма большинством своих соседей как надменная страна аутентичной, как и исходное здание. Может ли подобное
«Ниппон». Будучи слишком западными для большинства восприятие истории объяснить отличия в отношении азиа-
азиатов, японцы по-прежнему остались слишком азиатами, тов к прошлому?
и люди Запада неспособны полностью их понять. Большинство европейцев, за исключением балканских
Одной из ключевых причин непринятия Японии осталь- народов, сумели преодолеть свое прошлое и успешно заня-
ной Азией является, разумеется, история и шрамы от про- лись строительством Европейского союза. У большинства
шлых ран, в особенности из-за заигрывания военного же азиатов, наоборот, до сих пор существует проблема в их
руководства страны с фашизмом и нацизмом, а также воен- отношении с прошлым, и их обращение с ним весьма изби-
ный и дипломатический союз Японии с Германией, при- рательно и противоречиво. Китайцы, к примеру, пользуются
ведший к трагическим последствиям как для соседей любым поводом, чтобы напомнить о военных преступле-
Японии, так и, в конце концов, для самой Японии. В Азии ниях японцев, но предпочитают забывать собственные
не прошел процесс примирения, который имел место мрачные дела, начиная с разгона демонстрантов на площади
между Германией и ее соседями в Европе. Может быть, Тяньаньмэнь в 1989 г. и кончая недавним подавлением вос-
японцы, в отличие от немцев, по каким-то глубинным стания в Тибете.
религиозным, культурным или историческим причинам не Даже когда речь идет о таких противоположных эмоциях,
умеют извиняться? Или же параллель между Японией и как надежда и страх, широкий пролив словно разделяет
Германией, безосновательна и несправедлива? Голландский Японию как от ее соседей по континенту, так и от соответ-
писатель Иен Бурума* считает, что здесь имеет место соче- ствующих стран Запада.
тание обоих факторов, плюс еще один решающий элемент. Национальные страхи японцев традиционно сильно
Японцы, будучи первыми и, к счастью, пока единственны- отличаются от страхов западных народов. В страхах японцев
ми жертвами атомной бомбардировки, считают, что уже
* Трехярусное здание, построенное в 1397 году. Стены двух
верхних ярусов были покрыты листовым золотом. В 1950 г. павиль-
* См.: Ian Buruma. The Wages of Guilt: Memories of War in он был подожжен безумным монахом и полностью сгорел.
Germany and Japan. — New York: Vintage Books, 1995. Восстановлен в 1955 году. (Прим. ред.)
господствует природа. Страх землетрясений, цунами, навод- политики, и особенно в Гаймучо, Министерстве иностран-
нений заставляет японские семьи держать чемоданчик со ных дел Японии, чувствуется какой-то навязчивый страх
всем необходимым у входа в дом. Страхи европейцев, наобо- Китая. Он отражает болезненное осознание снижения меж-
рот, сосредоточены на том, что другие люди способны натво- дународного статуса Японии, которым она обладала до
рить в результате агрессии или вторжения. В определенном 1990-х гг., когда была самой влиятельной азиатской страной
смысле японская сосредоточенность на природных ката- на мировой арене.
строфах представляется очень современной, поскольку она У сомнения Японии в своих силах есть и другие корни.
исторически предшествует нынешней озабоченности Запада Ее стареющее население скоро станет самым пожилым в
проблемами экологии. Но и здесь различий гораздо больше, мире, и Японии трудно проявлять динамику и энергию,
чем сходства, поскольку, если Запад озабочен воздействием которых требует культура надежды. Уровень самоубийств в
человека на природу, японцы боятся прямо противополож- Японии, особенно среди молодежи, один из самых высо-
ного. ких в мире. А в японской политической системе, за исклю-
Тем не менее в настоящее время культура страха Японии чением периода правления Коидзуми, всегда господствова-
не сосредоточена только на природных катастрофах. Это и ли посредственность и застой. Сами японцы в 1990-х гово-
объясняет, почему Япония не стала частью азиатской культу- рили о своей политической системе, что в ней сочетаются
ры надежды и почему сегодня эта страна больше соответ- худшие черты Мексики и Италии: косность и неэффектив-
ствует западной культуре страха. Японская атмосфера ность.
сомнения в самой себе имеет уже почти двадцатилетнюю В действительности Япония разделяет многие сильные и
историю: она возникла в 1988–1990 гг., во время финансово- слабые черты Европы. В обоих регионах присутствуют силь-
го краха, вызванного лопнувшим пузырем в сфере недвижи- ные и динамичные предприятия, функционирует стабиль-
мости. В стране начался тогда структурный экономический ная демократическая система и высококачественная систе-
кризис, продолжавшийся, по крайней мере, до 2002 г. и при- ма здравоохранения. Однако оба разделяют склонность к
хода к власти премьер-министра Дзюньитиро Коидзуми. пессимизму, беспокойству и погруженности в себя. Нет
(Как отмечают многие экономисты, существуют тревожные ничего удивительного в том, что западная культура страха
параллели между драматическими десятилетними пережива- передалась также и Японии.
ниями японцев в 1990-х и финансовым кризисом, разразив- В дипломатическом и эмоциональном смысле Япония в
шимся в Соединенных Штатах в 2008 году. Нам еще пред- целом больше связана с Западом, чем со своими соседями по
стоит узнать, способно ли американское руководство избе- Азии. Как и другие западные страны — вроде Австралии,
жать длительного периода застоя и упадка, подобного тому, Канады и Германии, Япония — страна демократическая,
который пережила Япония.) процветающая, неядерная, и она не является постоянным
Япония по сей день полностью не оправилась от кризиса членом Совета Безопасности ООН. Япония склонна к
1990-х. Чувствуется, что страна не знает, какова ее природа «страстной умеренности» в своем отношении к остальному
и куда ей идти. Она болезненно воспринимает тот факт, что миру и часто старается строить мосты через разного рода
Индия сумела оттеснить Японию с позиции главного дип- пропасти: через старую географическую пропасть между
ломатического партнера Америки в Азии, а Китай стал глав- Восточной и Западной Европой, через социальную и этиче-
ным экономическим партнером Америки и соперником скую пропасть между Канадой и Соединенными Штатами
Японии во всем мире. В действительности в политических (первая считается более миролюбивой, а вторая — воин-
кругах в Токио, связанных с проведением международной ственной), экономическую пропасть между Севером и
Югом, и прежде всего культурную пропасть между Востоком тастрофы, остановить распространение эпидемии СПИДа,
и Западом. Япония, часто представляющаяся западной стра- сократить разрыв между обществом и политикой.
ной в глазах азиатов и восточной — в глазах европейцев и Последняя проблема, которая остается весьма трудной
американцев, похоже, рада своей функции соединяющего даже для «зрелых» демократий Запада, является в особен-
моста. ности сложной задачей для стран с неустоявшейся демо-
Однако восхождение на экономический Олимп Китая и кратией, как в Индии, и туповатой автократией, как в
Индии заставляет Японию чувствовать себя уже не мостом Китае. Культура надежды, вдохновляющая миллионы
между культурами, а беспородной дворняжкой, которую индусов и китайцев, существует по большей части не бла-
все забыли, и ее уникальность, влияние и важность умень- годаря деятельности их политического руководства, а
шились. В течение десятилетий послевоенного восстанов- несмотря на нее.
ления Японии целое поколение японцев жертвовало своим После достижения зрелости на мировой арене и перед
экономическим положением ради величия и процветания Китаем, и перед Индией встают громадные проблемы,
своей страны, и японская нация охотно и старательно учи- связанные с их отношениями между собой и другими
лась демократии и капитализму в западном стиле. Теперь крупными державами в будущем. Для каждой из этих двух
же эти жертвы и годы ученичества кажутся бессмысленны- стран главным вопросом будет строительство их отноше-
ми, поскольку громадные соседи Японии набирают все ний с Соединенными Штатами — страной, которая, в
больше и больше власти и влияния, не понеся сравнимых конце концов, остается единственной глобальной сверх-
жертв. И вот Япония, «отличница» на протяжении десяти- державой.
летий, сидит и смотрит, как «двоечникам» ставят лучшие Индия уже предприняла меры, чтобы продемонстриро-
оценки. И теперь, когда значение Китая как экономиче- вать свою независимость от прежних американских спонсо-
ского партнера Японии постоянно растет, многим японцам ров, например разрабатывая планы строительства нефте- и
перестает нравиться тот факт, что они так много работают, газопровода в Иран и отвергая требования США о проведе-
но не ради себя, не ради «прусского короля» (как жалова- нии двухсторонних переговоров, касающихся гражданской
лись французы XVIII века), а на «императора Китая», кото- атомной промышленности Индии.
рому достаются лучшие куски. Сегодня Индия должна решить, какой державой она
По всем вышеназванным причинам в Японии сейчас гос- хочет стать. В момент своего рождения в 1947 г. Индия виде-
подствует размытое чувство беспокойства по поводу будуще- ла себя так, как сегодня рассматривает себя Европейский
го. Надежда, правившая в Японии в 1960-х и 1970-х гг., сдает союз — как «нравственную сверхдержаву», а основанием для
свои позиции страху. этого служило достижение независимости мирным путем
под духовным руководством Ганди. Однако в XXI веке
Индия не может полагаться на ностальгию по былому
Вызовы надежды моральному статусу. Главной проблемой для нее в предстоя-
щие годы будет способность выстроить собственную поли-
Несмотря на различия в политической системе, Китай и тику в отношении Соединенных Штатов и сделать это урав-
Индия, две великие империи надежды, стоят тем не менее новешенно, обдуманно, не поддаваясь ни искушению
перед схожими проблемами. Обеим странам предстоит индийского варианта политики де Голля (стремления к неза-
избавить от оков нищеты сотни миллионов жителей, им висимости любой ценой), ни соблазну уравновесить влия-
предстоит предотвратить потенциальные экологические ка- ние Китая за счет Америки.
Дилемма, стоящая перед властями Китая, прямо проти- стран не считает своей целью спасти мир от сил зла (как
воположна индийской. Один влиятельный западный дипло- считал когда-то Джордж Буш) или устанавливать этические,
мат, которого процитировала «Financial Times», заметил: социальные и культурные нормы (как иногда считает
«Мысль о том, что китайское руководство, просыпаясь Европа). Однако и Китай, и Индия в процессе роста долж-
утром, размышляет о завоевании господства в мире, не ны будут признать тот факт, что власть подразумевает ответ-
выдерживает никакой критики. Если оно о чем-то и думает, ственность и что во взаимозависимом мире уважение к
так это о том, как справиться с сотнями проблем у себя международным нормам и законам является частью этой
дома»*. Сейчас это замечание справедливо. Но как долго ответственности. Нам еще предстоит увидеть, каково будет
китайцы будут стараться не раскачивать лодку? Чрезмерная полное воздействие экономического кризиса 2008—2009 гг.
самоуверенность и надменность (пусть даже маловероятные) на эти два гиганта Азии. Из-за того, что азиаты более при-
или, наоборот, потеря уверенности в себе и потребность вычны к страданиям, чем люди Запада, или из-за своего
отвлечь внимание от внутренних проблем (что более веро- стремления добиться успеха, явно превышающего наше,
ятно) могут заставить Китай пойти на безответственный они обладают способностью к возрождению, которую не
националистический шаг, например, агрессию против следует недооценивать, и они уже продемонстрировали это
Тайваня. в 1998–1999 гг., во время первого финансового кризиса.
Эволюция роли Китая и Индии на международной арене Со второй половины XX века и до настоящего времени
будет зависеть от способности обеих стран реформировать- Азия из континента войн превратилась в континент надеж-
ся. Сможет ли Китай остаться движущей силой роста для ды — пусть даже скромной надежды, как мы вынуждены
мировой экономики и стать крупнейшей торговой нацией признать, основанной не на великой мечте о мире и свободе
мира без ускорения внутреннего преобразования своей во всем мире, а на простой мечте об устойчиво растущем
политики? Останется ли Китай самым многообещающим материальном процветании. Для миллиардов голодающих в
новым рынком мира для многонациональных корпораций, мире такой скромный образ успеха наверняка очень привле-
если манера управления в Пекине останется столь же кос- кателен, но будет ли его достаточно в долгосрочной пер-
ной? Как будет Индия развивать массовое и эффективное спективе? Это один из важнейших вопросов, на который
производство, не обеспечив минимальный уровень образо- придется найти ответ в XXI веке.
вания миллионам сельских жителей, живущих сейчас прак-
тически в полной нищете? И как долго Индия сможет оста-
ваться привлекательным поставщиком товаров и услуг
западным компаниям, без резкого сокращения коррупции в
частной и государственной сферах, достигшей недопустимо-
го уровня?
Эти проблемы реальны. Они нисколько не мешают
называть Азию континентом надежды. Можно даже сказать,
что Киндия составляет обнадеживающий фундамент для
глобальной надежды именно потому, что руководство этих
* Special Report on China. // Financial Times, 13 сентября 2008.

Глава третья. Культура унижения 81
Глава третья Можно попытаться доказать, что первое экономиче-

ское чудо Азии в 1980-х гг. отчасти стало победоносной
Культура унижения реакцией на чувство национального унижения. Такие
страны, как Южная Корея и даже Тайвань, хотели дока-
На экзистенциальном уровне бен Ладен был зать Японии, своему бывшему оккупанту, что и они тоже
маргинализирован, выведен из игры, однако куколка
могут добиться успеха на глобальной экономической
мифа, который он построил вокруг себя, сделала его
арене. Подобное же чувство вызова было одним из двига-
представителем всех угнетенных и униженных
мусульман. Его жизнь и символы, которыми он себя
телей современного китайского возрождения. Так, униже-
окружил, олицетворяли глубокое чувство отчуждения, ние японцами остальной Азии стало мощным стимулом
характеризующее современный мусульманский мир. для развития всего региона. Да и сами японцы сейчас
В своем жалком изгнании он пропитался униже- испытывают чувство относительного унижения со сторо-
ниями своих собратьев по вере, его лишения дали ему ны Китая. Одна знакомая японка говорила мне о том, как
право говорить от их имени, а его месть придает хорошо японцам иметь соседями китайцев. «Без них мы
святость их страданиям. бы обленились». (Разумеется, это замечание не устраняет
Лоуренс Райт. Высокая башня обидного ощущения от того, что тебя отодвинули на вто-
рой план.)
Когда унижение преодолевают, обуздывают, оно воздей-
Если надежда — это уверенность, то унижение — это бесси- ствует и на нации, и на отдельных людей. Оно усиливает
лие, чувство, порожденное прежде всего ощущением того, инстинкт соревновательности. Оно придает энергию и про-
что вы больше неспособны совместно, как нация или как буждает желания. Однако для позитивного воздействия уни-
религиозная община, или лично, как индивидуум, управлять жения необходимы некое предполагаемое или реальное
свей жизнью. Унижение достигает высшей точки, когда вы окно возможностей, проблески надежды. Другими словами,
убеждены в том, что Другой вторгся в частную сферу вашей чтобы унижение было «хорошим унижением», необходим
жизни, сделав вас полностью зависимым. В унижении хотя бы минимум уверенности в себе и благоприятные
заключено чувство отчуждения по отношению к настоящему обстоятельства в виде в разумных пределах перспективной
и еще больше по отношению к будущему — будущему, совер- политической и экономической ситуации и национального
шенно противоположному идеализированному славному руководства, способного повести за собой упавших духом
прошлому, будущему, в котором ваши политические, эконо- людей.
мические, социальные и культурные условия продиктованы Унижение без надежды, наоборот, ведет к отчаянию и
Другим. культивирует чувство мести, которое легко порождает жела-
В какой-то степени унижение существует во всех культу- ние разрушать. Если нельзя достигнуть уровня тех, кто, по
рах и обществах. Как и холестерин, оно и полезно, и вред- вашим ощущениям, вас унижает, можно, по крайней мере,
но. Некая степень унижения может стать побуждением к опустить их до своего уровня: «Я им покажу, что такое стра-
социальному росту за счет тяжелого труда: «Я докажу, на дания». Сегодня такая культура «плохого унижения» по
что я способен». «Я вам покажу, что вы были неправы, большей части присутствует в значительных регионах арабо-
когда не принимали меня всерьез». «Я добьюсь успеха во исламского мира, за исключением Объединенных Арабских
славу моих не пользовавшихся уважением и лишенных Эмиратов, маленьких государств на берегу Персидского
прав предков». залива, являющихся, по крайней мере в настоящее время,
82 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Глава третья. Культура унижения 83
как раз тем исключением, которое доказывает (то есть под- Персии Сасанидов, которые тогда господствовали в запад-
вергает испытанию) правило. ном мире. Во имя новой веры армии, собранные из населе-
ния Аравии, основали новую империю, Халифат, который
простирался от Центральной Азии до Испании. Во времена
Для продолжения разговора — халифов Умайядов центр империи переместился из Аравии
некоторая необходимая информация сначала в сирийский Дамаск, а потом, при Аббасидах, в
иракский Багдад.
Строго говоря, ислам нельзя считать единым. Он расколот Одновременно с развитием этих политических процессов
на множество течений и включает в себя самые различные началось распространение арабского языка, который стал
религиозные, культурные, национальные и политические носителем культуры, не ограниченной рамками мусульман-
явления: шииты противостоят суннитам, арабы — неарабам, ской веры. Арабский того периода стал аналогом латыни
азиаты — жителям Ближнего Востока, африканцы — евро- времен Римской империи или английского языка в сего-
пейцам, умеренные мусульмане — радикалам, религиозные дняшнем мире, он стал общим языком для христиан, евреев
мусульмане — агностикам. В этой главе я постараюсь ясно и мусульман. В целом сегодняшние исследователи не могут
показывать, о каких ответвлениях ислама идет речь в каждом наверняка определить религиозную принадлежность неко-
конкретном случае. торых авторов научных и философских текстов того перио-
Более того, арабского мира как такового тоже не суще- да, которые жили, писали и думали по-арабски и при этом
ствует. Он состоит из разных, весьма различных народов, совсем необязательно были мусульманами. Вот откуда
объединенных общим чувством нестабильности. И хотя не появилось название крупной исторической выставки, пока-
существует арабского единства, арабской дипломатии, занной несколько лет назад в Каире: «Когда наука говорила
скоординированного выражения интересов арабов и их по-арабски».
единства, и даже если Лига арабских стран — это раздирае- Расцвет Оттоманской эпохи с XVI по XVIII век был
мая разногласиями организация (а это действительно так), последним великим достижением исламского мира, но он
тем не менее существует нечто вроде «арабского чувства», же стал началом упадка великой цивилизации, поскольку
ощущения арабской идентичности, пусть даже размытого, правящая семья империи говорила по-турецки. Запад насту-
которое отличает арабов от неарабов и, по существу, проти- пал, а Оттоманская империя оборонялась. Политический,
вопоставляет эти две группы друг другу. Не так давно, в экономический и военный упадок исламского мира, начав-
послевоенный период, панарабские мечты националистов шийся в XVIII веке, продолжается до сих пор.
стали основой политической программы для руководства Сегодня в демографическом смысле ислам как религия,
ряда стран в постколониальную эпоху, и тогда арабское чув- может быть, и испытывает подъем, и очень скоро, возмож-
ство можно было рассматривать как крупную силу в между- но, количество мусульман в мире вырастет и они будут как
народных делах. Сегодня национальные чувства арабов никогда многочисленны на планете. В психологическом же
ослабли, уступая место идентичности мусульманина, в осо- и эмоциональном смысле в мусульманском мире господ-
бенности в его противостоянии западному миру. ствует чувство политического и культурного унижения,
На чем же основана возрожденная мусульманская иден- которое обостряется потребностью в сохранении чувства
тичность и в чем ее смысл? Ее корни уходят глубоко в миро- достоинства.
вую историю. Ислам как религиозное направление возник в Поощряемое многими поколениями руководителей араб-
начале VII века на окраине великих империй — Византии и ских стран, которые казались остальному миру неспособными
к самоанализу и не желающими брать на себя историческую примеры этого явления. Однако тенденции к радикализации
ответственность, значительное большинство населения в существуют даже в таких странах, как Ливан и Иордания,
исламском мире стало искать «козлов отпущения» — Других, особенно Ливан, где Хезболла с помощью Ирана и Сирии
тех, кого можно обвинить в заговоре против ислама, против образовала государство в государстве.
мусульманского мира, против арабского народа. Во всем стали Одной из основных характеристик арабо-исламского мира
винить Соединенные Штаты, Израиль, западный мир и в стало присутствие радикализма как постоянной его составляю-
целом «христиан и евреев» — «крестоносцев и сионистов», на щей. Другой стала его географическая экспансия из Алжира,
языке Аль-Каиды. Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад Туниса и Марокко на берегах Средиземного моря в традицион-
отрицает всякое право на существование государства Израиль, ную «кризисную дугу» Азии, в такие страны, как Афганистан и
словно говоря: «Вы унижали нас так долго, а теперь погодите; Пакистан. Географическая экспансия радикализма сопровож-
скоро Израиля больше не будет, и его существование не смо- далась распространением культуры унижения. Теперь она стала
жет оскорблять нас». Такая порка внешних врагов весьма обычной в большой и аморфной группе стран, включающей
популярна среди мусульман. По недавнему опросу, проведен- также Индонезию и Малайзию. Итак, откуда появляется куль-
ному центром Ибн Хальдуна в Каире, Ахмадинежад и Хасан тура унижения и каковы ее составляющие?
Насралла, лидер движения Хезболла в Ливане, являются
самыми популярными иностранными лидерами в преимуще-
ственно суннитском Египте*. Разумеется, некоторых арабов Корни унижения: исторический упадок
огорчает тот факт, что их права защищаются столь энергично
лидерами неарабских, хотя и мусульманских стран, что гор- У господства унижения в арабо-исламском мире множество
дость и честь араба узурпированы Тегераном, и некоторых уме- причин, однако самой главной и важной из них является
ренных арабов вполне даже шокирует вульгарный и дешевый ощущение исторического упадка.
популизм этих двух названных лидеров. Однако они пред- Воображением исламистов движет страх распада — чув-
почитают держать свои мысли при себе, убежденные в том, что ство, которому подвержены все империи, нации, цивилиза-
дух времени, поток истории работает не на них. ции и культуры, но в разное время и с разной интенсив-
Подъем радикальных течений в исламском мире является ностью. Турки-османы, например, панически боялись рас-
одновременно и причиной, и иллюстрацией явления, кото- пада своей империи, по крайней мере в последние три века
рое охватило все течения ислама, в особенности ультрафун- ее существования, а на протяжении XIX века Османскую
даменталистов-ваххабитов среди суннитов и иранских шии- империю называли «европейским больным». (Европейцы
тов. Этот подъем в разной степени охватил все исламские же, наоборот, являются относительными новичками в этом
страны, однако в некоторых проявляется сильнее. Есть даже смысле, они начали размышлять о собственном упадке
искушение сделать вывод о том, что чем ближе правящий после Первой мировой войны, что нашло отражение, напри-
режим какой-либо страны к Соединенным Штатам, тем мер, в трудах Шпенглера и Тойнби. «Мы, цивилизации,
сильнее такая страна охвачена подъемом исламского ради- знаем теперь, что смертны», — писал французский поэт и
кализма, и Египет с Саудовской Аравией — самые яркие философ Поль Валери в 1922 году*.)
* См.: Amr Elbaz. Hassan Nasrallah Tops Poll. // Веб-страница * Paul Valery. Reflections sur le Monde Actuel, 1922. (Впервые
Ahl-Alquran, просмотрена 13 октября 2008 по адресу цитируемая статья Валери была опубликована в 1919 г. в журнале
http://www.ahl-alquran.com/English/show_article.php7main_ id=356. «Variété», III. — (Прим. ред.)
Исламское восприятие распада, которое восходит к важен для арабов — одновременно и как вызов, и как
концу XVII века, обрело новую глубину в прошлом веке. образец, и как демонстрация относительного успеха стра-
Если в XVII веке арабы были способны создать мир, увле- тегии теперешних правителей этой страны, несмотря на
кающий за собой другие народы, то в XIX и XX веках их их «нецивилизованный», даже варварский подход к собст-
самих влекло в новый мир, созданный в Западной Европе. венной культуре.)
Кажется, будто арабы сами приняли гегелевскую концеп- В целом экспозиция исламского крыла музея Виктории
цию истории и решили, что принадлежат, по словам вели- и Альберта одновременно и обнадеживает, и тревожит
кого историка Альберта Хурани, «к минувшему периоду в современных мусульман. Интерпретировать ее можно двоя-
развитии человеческого духа, когда они словно исполнили ко: «В прошлом вы были великими и, может быть, будете
свою миссию по сохранению греческой мысли и передали великими снова» или «По-настоящему великими вы были
факел цивилизации другим»*. В этом контексте поражение более четырех столетий назад». В египетском романе «Дом
арабов в Шестидневной войне 1967 г. воспринималось не Якубяна» Алаа аль-Асуани*, по которому был снят фильм,
только как военная неудача, но и более глубоко, как нрав- чувствуется ностальгия по миру терпимости и утонченности
ственный приговор. Для египетского экономиста Галяля в коррумпированной, ужасно бедной и все менее терпимой
Амина, которого цитирует Хурани, проблема состояла в среде.
том, что египтяне и другие арабские народы тогда «потеря- Трудно проследить истоки этого чувства упадка — снача-
ли веру в себя»**. Проблема эта была скорее культурной и ла относительного, а потом абсолютного. Начало возрожде-
нравственной, чем политической и экономической, словно ния на христианском Западе совпадает с закатом ислама.
все слои исторического унижения, накопленные после Поворотной точкой стал 1683 год. После неудачной попыт-
военных поражений 1683 г. в Европе, образовали новую ки захватить Вену османы поняли, что «история больше не с
сущность, отягощенную слабостью, неэффективностью и ними», как они считали после захвата Константинополя
неудачами. («нового Восточного Рима») в 1453 году.
Когда на христианском Западе Средневековье и свя- Неспособность Османской империи сохранить конку-
занный с ним упадок культуры были в самом разгаре, рентоспособность с христианской Европой в отношении
ислам переживал расцвет Возрождения, в особенности в развития военной технологии, в особенности огнестрельно-
таких местах, как Андалусия. В этой связи стоит отметить, го оружия, сыграла решающую роль в переходе власти от
что Кордова, Стамбул и Исфахан — три города, которые исламского мира к Западу.
стали образцами и символами достижений исламской К концу XVIII века Наполеон Бонапарт уже без особого
цивилизации в экспозиции недавно отстроенного ислам- труда захватил Египет, а уход французов стал не результа-
ского крыла музея Виктории и Альберта в Лондоне. Из том исламского сопротивления, а последствием победы
трех этих городов только один был арабским (Кордова), британского флота под командованием адмирала Нель-
притом что и Кордова, и Стамбул сегодня по существу сона. По словам американского востоковеда Бернарда
принадлежат к Западу. И только Исфахан в Иране остает- Льюиса, «доминирующими силами исламского мира стали
ся исламским городом. (Это объясняет, почему Иран так внешние силы. Его существование отныне формировалось
* Albert Hourani. A History of the Arab Peoples. — London: Faber

and Faber, 1991. — P. 249. * См.: Alaa Al Aswany. TheYacoubian Building. — New York: Harper
** Ibid., p. 442–443. Perennial, 2006. Киноверсия Марвана Хамеда, 2006.
под влиянием Запада. Выбор у мусульманских стран Израиль как фактор унижения
появлялся теперь в результате соперничества западных
держав»*. Среди факторов унижения чувство безысходности на
В итоге османы оказались неспособными догнать Ближнем Востоке, связанное с существованием Израиля,
Запад. В отличие от них, Япония династии Мейдзи конца занимает весьма специфическое место из-за сочетания исто-
XIX века посылала «миссии специалистов» в западный рических, культурных, демографических и религиозных
мир, которые сыграли ключевую роль в ее модернизации. причин. Создание государства Израиль в 1948 г. имело сим-
В результате поднимающаяся Япония одержала победу над волическое значение и потрясло арабский мир. Оно стало в
приходящей в упадок Россией в 1905 году. Османская его глазах доказательством собственного упадка, двуликости
империя послала миссии по образцу японских слишком Запада и неспособности управлять своей историей, симво-
поздно, когда она была уже слишком слабой и разложив- лом полного бессилия. Для некоторых на Западе чувство
шейся и не могла вернуть себе прежнюю мощь. Совре- ужаса, вызванное в арабском мире основанием государства
менность пришла в Анатолию только с приходом к власти Израиль, может показаться непропорциональным; Израиль,
Кемаля Ататюрка, и даже его политика, поскольку она в конце концов, занимает тоненькую полоску земли посре-
была географически ограниченной и охватывала только дине обширного региона, в котором господствуют мусуль-
ядро прежней Османской Турции, не смогла полностью мане. Однако значение здесь имел, разумеется, не размер
преодолеть ощущение унижения, связанное с падением страны, а ее положение «в эмоциональном центре» того, что
Османской империи. арабы и мусульмане считали их собственной землей, вклю-
Чувство исторического упадка, лежащее в основе арабо- чая Иерусалим с его Куполом Скалы, одним из самых свя-
исламской культуры унижения, усиливается и углубляется щенных мест ислама.
совокупным воздействием череды факторов: подчинением Смесь исторического романтизма и отказ от признания —
западному империализму в XIX — начале XX века; разочаро- вот единственный способ, найденный арабскими режима-
ваниями, связанными с обретением независимости; созда- ми, чтобы хоть как-то примириться с унизительным бес-
нием государства Израиль; неспособностью нефтяных силием, символом которого стала их неспособность пред-
богатств, по крайней мере в начальный период, играть роль отвратить появление Израиля или уничтожить его. Первой
экономического и дипломатического оружия; и, самое глав- психологической реакцией на появление Израиля стало
ное, неадекватным поведением собственного руководства. проведение аналогии между вновь созданным еврейским
Последний источник разочарования еще более глубок, государством и королевствами крестоносцев в Средние
поскольку никакие внешние силы не навязывали руковод- века. По этой аналогии, так же как и христианские коро-
ство населению этих стран (хотя в последнее время внешние левства, Израиль был хрупким и искусственным образова-
силы помогли сохранить статус-кво в таких странах, как нием, он не мог остаться надолго. В действительности ана-
Египет и Саудовская Аравия, и сумели свергнуть силой логия была исторически неоправданной и неточной.
иракский режим, который ненавидело большинство жите- Однако это не помешало арабским мифотворцам. Они убе-
лей страны). дили себя в том, что пески пустыни поглотят надменные
башни Израиля так же, как когда-то христианские замки
прошлого.
* The 2007 Irving Kristol Lecture by Bernard Lewis. // American
В 2001 году, еще до 11 сентября, но в самый разгар вто-
Enterprise Institute Annual Dinner, 7 марта 2007.
рой интифады, высокопоставленный француз спросил
некоего саудовского принца: «Почему вы не оказываете собственной жизнью заплатил за свои смелые шаги, слиш-
гораздо большей финансовой помощи палестинцам? Это ком опережавшие чувства его собственного народа и всей
помогло бы обеспечить мир между Израилем и Палести- арабской нации. Большинство египтян было готово к пере-
ной». Ответ саудовского принца был яснее ясного: «Это мирию неопределенной продолжительности или чему-то
было бы тратой денег, потому что через двадцать лет вроде холодного мира с Израилем, но никак не к полному с
Израиля не станет». ним примирению.
Разумеется, Саудовская Аравия основательно изменила Попытка Садата ухватиться за надежду посреди всеобще-
свои взгляды после 11 сентября, как и большинство стран го унижения провалилась, и его смерть означала конец
Персидского залива, под влиянием двух факторов — страха подобных усилий. Во время правления Мубарака Египтом
за само существование своих режимов в том случае, если стала руководить косная геронтократия, главная цель кото-
хаос из Палестины распространится на страны Персидского рой — сохранение своей власти. Война с Израилем стала
залива, и растущей экономической самоуверенности, под- невозможной, так же как и подлинный мир. Недовольство
питанной ростом цен на энергоносители. В Эмиратах египтян своими руководителями также было слишком вели-
Персидского залива сегодня тоже чувствуется желание стать ко. Разумеется, и у религиозных противников Мубарака —
эпицентром исламского возрождения, что подразумевает «Братьев-мусульман» — нашлись собственные религиозные
присутствие евреев (пусть даже израильских) среди арабов. и идеологические причины для ненависти к евреям и
Однако эти изменения в настроениях носят сравнительно Израилю.
поверхностный характер по сравнению с прочно засевшим в Будет справедливо заметить, что израильтяне сами спо-
сердцах миллионов мусульман желанием навсегда стереть собствовали росту чувства унижения в арабо-исламском
Израиль с карт Ближнего Востока. мире. Продолжая расширение своих поселений, несмотря
Страной, более всех униженной существованием Израи- на обещания палестинцам и международному сообществу
ля, остается, пожалуй, Египет. Шестидневная война разбила остановиться, израильтяне продемонстрировали пренебре-
вдребезги арабские националистические амбиции прези- жение к чувствам палестинцев. Увеличение численности
дента Насера. В 1956 г. при поддержке США и Советского проверок и количества блокпостов на территориях, контро-
Союза он успешно преодолел неоимпериалистические дей- лируемых Израилем, сыграло важнейшую роль в установле-
ствия Великобритании и Франции. Однако в 1967 г., во вре- нии политики систематического унижения, выходящей
мя Шестидневной войны, страна с населением чуть боль- далеко за рамки требований безопасности в противодей-
ше 3 млн человек в одиночку разгромила египетскую армию ствии терроризму.
одним ударом за счет превосходства в воздухе. Что хуже Ясно, что действия израильтян вызваны ощущением
всего, страна эта была не просто воплощением гордости и угрозы безопасности своей страны. Однако в атмосфере
превосходства Запада, но еще и духовного наследия рабов высокомерия, охватившего страну после Шестидневной
Египта. Как могла горстка бывших рабов так унизить войны, ощущение успеха и облегчения, несомненно, сме-
наследников Рамзеса II? шивалось с чувством превосходства по отношению к повер-
Чтобы начать процесс мирных переговоров с Израилем, женному врагу. В Израиле тех лет было в ходу высказывание:
Анвару Садату пришлось сначала возродить гордость егип- «У Израиля есть тайное оружие — арабы». Сегодня многие
тян. Пересечение Суэцкого канала в 1973 г. стало первым арабы готовы побиться об заклад, что и у них есть тайное
шагом в процессе, кульминацией которого была символиче- оружие — это психологическая хрупкость Израиля. Обе сто-
ская поездка Садата в Иерусалим в 1977 году. Он, разумеется, роны, разумеется, совершенно неправы в недооценке жиз-
нестойкости своего противника и переоценке собственной Яркий пример — скандал, связанный с публикацией кари-
силы. В итоге бремя ответственности за провал мирного про- катур, изображавших пророка Мухаммеда в датской газете
цесса должны поровну разделить палестинцы, израильтяне, в 2005 году. Разумеется, свобода прессы не должна подра-
лидеры арабского мира и международное сообщество в зумевать право бессмысленно оскорблять глубинные чув-
целом. ства других. Нельзя играть со спичками рядом с газовым
В окружении враждебно настроенных соседей Израилю резервуаром; нельзя намеренно нападать на самые святые
приходится искать зловещее равновесие, в котором качество верования Другого только потому, что это «хорошая про-
должно перевесить количество, богатство — отчаяние нище- вокация». В равной степени очевидно, что способность
ты, а техническое превосходство — противодействовать этих карикатур разжечь гнев в исламском мире была связа-
страсти и жертвенности арабских масс. Такая игра на балан- на с подспудным чувством унижения, которое подготови-
се сил привела к второй интифаде (2000–2002 гг.), войне с ло мусульман к подобной яростной защитной реакции,
Ливаном (2006 г.), войне с организацией Хамас в секторе Газа направленной против любого действия, которое они вос-
(зимой 2008–2009 гг.). В 2006 г. отсутствие явной победы принимают как оскорбление своей осажденной врагами
Израиля означало для него поражение; отсутствие явного веры.
поражения движения Хезболла стало его победой. Израиль Самое интересное, что вспышки насилия имели место не
был «уравновешен» соотношением потерь, когда за одного среди мусульман Дании, а в далеких столицах разгневанного
погибшего израильтянина гибли десять арабов. Операция в мусульманского мира, от Карачи до Триполи. И это есте-
Газе, по крайней мере отчасти, должна была подтвердить ственно, ведь именно там культура унижения проявляется в
потенциал сдерживания Израиля и вселить страх в его про- полной мере.
тивников.
Пытаясь противостоять сверхточному оружию Израиля,
униженные палестинцы стремились посеять страх среди Дипломатия унижения
израильтян использованием человеческих бомб, оружия
поражения, которое можно привести в действие тогда и там, Чувство унижения иногда может стать мощным дипломати-
где оно вызовет максимальные потери. Это была совершен- ческим оружием, что демонстрируется рядом эпизодов
но нечеловеческая стратегия, которая только укрепила недавней истории Ближнего Востока. Один из вариантов
решимость и дух граждан Израиля. В то время большинство использования такого оружия заключается в том, чтобы
палестинцев сочло эти действия стратегическим провалом и сыграть на чувстве вины других народов, принимавших,
инструментом негативной пропаганды, однако они также возможно, участие в унижении вашего народа, и в исполь-
послужили яркой демонстрацией насилия, порождаемого зовании этого чувства, чтобы добиться уступок или под-
культурой унижения. держки.
Политические последствия унижения проявляются во Эксплуатация чувства вины бывших колониальных дер-
множестве разнообразных форм, причем не только в жав — это классический инструмент дипломатии, которым
арабо-исламском мире, но и в Азии. Мусульмане от Индии овладели мусульманские страны, но с течением времени эта
до Индонезии и от Малайзии до Филиппин через насилие стратегия, похоже, сходит на нет. Государство Израиль
выразили то чувство унижения, которое исходит от Запада, также не стеснялось пользоваться чувством вины европей-
и в особенности от Америки и собственных коррумпиро- ского континента за преступный антисемитизм, и прежде
ванных правительств, союзников Соединенных Штатов. всего за холокост. Европа, зажатая между двумя противо-
речивыми чувствами вины, с трудом вырабатывает общую учить; посмотрите, что вы сами сотворили с американскими
приемлемую позицию в отношении Ближневосточного индейцами и с вашими собственными евреями», — таково
региона. Германия склоняется к поддержке Израиля, в то молчаливое, кажется, послание Анкары.
время как Великобритания, которая не испытывает вины за С другой же стороны, унижение иногда скрывают по ряду
холокост, и Франция, которая воспринимается как страна политических, дипломатических и даже религиозных при-
антифашистского Сопротивления, возглавляемого де чин.
Голлем, хотя ею во время Второй мировой войны и правил В 1979 г. элитные французские коммандос оказали
марионеточный режим Виши, временами склонны поддер- решающую помощь в освобождении святынь Мекки от
живать бывших подданных своих империй и одновременно группы исламских фундаменталистов, но саудовское пра-
(по словам одного американского дипломата) «тянуться за вительство изо всех сил старалось сохранить в тайне уча-
нефтью», и в их реакции тем самым сочетаются чувство стие французов. Оно боялось обнародовать то, что «невер-
вины и корысть. ные» были допущены в знаковые святилища ислама, а
В нескончаемых переговорах с Западом по ядерным кроме того, правящему режиму не хотелось признавать
вопросам представители Ирана всегда начинали дискуссию собственную неспособность справиться с явлением, кото-
с упоминания судьбы своего бывшего премьер-министра рое позже назвали днем рождения Аль-Каиды. То, что ара-
Моссадыка, свергнутого устроенным США военным перево- вийским принцам нужен был Запад, чтобы защитить свои
ротом в 1953 году. Произносимое как заклинание его имя святыни, обеспечить личную безопасность и стабильность
использовалось, как оружие эмоционального сдерживания: режима, породило у руководства страны чувство глубокого
«Вы унизили нас более 50 лет назад, но теперь вам не удаст- личного и национального стыда. Даже сегодня покупка
ся это повторить. Теперь мы крупный игрок и мы имеем не оружия на Западе иногда служит прикрытием для защиты
меньше прав на ядерный статус, чем любая другая страна конкретных персон: «Мы будем покупать ваши системы
региона. Мы больше подходим под определение цивилиза- вооружения, но при условии, что, если понадобится, вы
ции, чем Пакистан, а в демографическом плане никак не будете защищать целостность наших режимов при помощи
относимся к той же категории, что и крохотный Израиль». ваших элитных войск». Что это за независимость? Разве
Стратегия эта не всегда срабатывает, однако временами она полагаться на поддержку Запада менее унизительно, чем
ослабляет решимость Запада, а в дипломатии даже неболь- опираться на Османскую империю задолго до обретения
шие преимущества могут иметь значение. независимости? Османы, по крайней мере, были добрыми
Даже Турция по-своему пользуется эмоциональным мусульманами.
козырем, когда внешний мир упрекает ее за ее же собствен- Унижение может также скрываться за фасадом интеллек-
ное прошлое. Сделав попытку признать уничтожение армян туального высокомерия, приводящего в итоге к утвержде-
турками (в 1915–1919 гг.) актом геноцида, американский нию: «Будущее принадлежит нам так же, как принадлежало
конгресс в 2007 г. только ухудшил и без того плохие после нам прошлое!» Для сирийского философа, цитируемого
начала войны в Ираке американо-турецкие отношения. Бернардом Льюисом, у Европы остается только два вариан-
Хотя турки и поглядывают свысока на арабов и видят в та будущего: «Будет ли это исламизированная Европа или
Иране стратегическую угрозу, чувство общего унижения европеизированный ислам?!»*. Подобная бравада едва ли
мусульман тем не менее заставляет их реагировать эмоцио-
нально, когда их ставят лицом к лицу с их собственным про- * Bernard Lewis. Islam and the West. — New York: Oxford University
шлым, особенно если это делает Запад. «Вам нечему нас Press, 1994. — P. 28.
способна утешить миллионы мусульман, остро переживаю- Невольно возникает вопрос: откуда берется такое ощуще-
щих сегодняшнее унижение, конца которому в ближайшем ние провала и бессилия? Разве социально-экономические
будущем не видно. проблемы внутренне присущи исламу как религии? Можно
ли, к примеру, обнаружить их в Коране, где почти не разде-
ляются сферы духовной и светской жизни? Может быть,
Унижение, глобализация и отрицание ислам несовместим с современностью, капитализмом и
демократией? Или же демократические выборы при отсут-
Бессилие, вызванное процессом глобализации, наклады- ствии демократической культуры и сильного среднего класса
вается на множество других слоев унижения. В нашем про- неизбежно выведут наверх в арабском мире недемократиче-
зрачном и открытом мире мир ислама болезненно осозна- ские силы, как это случилось с победой Хамаса в Палестине
ет растущий контраст между успешностью Запада и и поражением умеренных мусульманских сил в Иране?
Востока в пространстве глобализации и своей неспособ- Факты недавней истории дают мало оснований наде-
ностью ею воспользоваться. Отчет ООН о развитии араб- яться на появление современного демократического исла-
ских народов, опубликованный в 2002 г., стал сигналом, ма. Даже в более современной и развитой Турции прогресс
который лидерам арабского мира трудно было игнориро- демократии совпал с подъемом исламских партий. Многим
вать*. В нем содержалась пугающая статистика различного на Западе понравилось заявление Реджепа Тайипа
характера, начиная с крайне низкого уровня инвестиций в Эрдогана, лидера турецкой Партии справедливости и раз-
образование и науку (за исключением стран Персидского вития, что она является или станет мусульманским эквива-
залива) и кончая отсутствием экономической конкуренто- лентом Христианско-демократического союза в Германии.
способности, демократического прогресса и растущим Однако немецкие христианские демократы — прежде всего
неравенством. Все эти данные усилили ощущение того, что демократы, а затем уже христиане. Судя же по относитель-
«арабский мир остается позади». Крупный эксперт по ной нетерпимости, проявленной последователями Эрдога-
Ближнему Востоку Оливье Руа ясно показал в своей книге на к другим политическим силам, они прежде всего мусуль-
«Глобализированный ислам: в поисках новой уммы»**, что мане, а затем уже демократы (если их вообще можно
сопротивление мусульман введению западного образа назвать демократами).
жизни вполне естественная реакция на распространение Совершенно очевидно, что отношения между исламом и
ислама за пределы его традиционного региона, а также политикой в некоторых фундаментальных аспектах отли-
результат ощущения бессилия, порожденного постоянны- чаются от отношений между христианством и политикой. Но
ми провалами: «Я не могу и не смогу преуспеть в мире, это вовсе не означает, что демократия как система чужда исла-
которым владеют и управляют они, поэтому создам свой му. Все большее количество мусульманских интеллектуалов в
собственный мир, где успех определяется так, как я считаю таких разных странах, как Египет, Иордания, Турция, Иран,
нужным». Малайзия, Индонезия, начинают изучать (по словам исследо-
вателя ислама Джеймса Пискатори), «как плюрализм, терпи-
мость и участие в гражданской жизни — ценности, которые
* Cм.: United Nations, Arab Human Development Report: Creating
Opportunities for Future Generations. — New York: United Nations они считают исконно мусульманскими, могут найти приме-
Publications, 2002. нение» в политической культуре их стран*.
** Olivier Roy. Globalized Islam: The Search for a New Ummah. —
New York: Columbia University Press, 2006. * The Turmoil Within Islam. // Foreign Affairs (май — июнь 2002).
Эти интеллектуалы не соглашаются с восприятием исла- всякую реальность какого бы то ни было унижения. Но
ма, представленным в спорных трудах голландской феми- если в такой стране, как Саудовская Аравия, женщина не
нистки Айаан Али Хирси родом из Сомали. С точки зрения может водить машину, как может она играть значительную
Али, высказанной в остром эссе «Девственница в клетке», независимую роль в обществе?
существующие проблемы присущи самому исламу. По ее Аналогичным образом, когда президента Ирана Ахма-
словам, «отношение мусульманина к Всевышнему — это динежада пригласили в Колумбийский университет в
отношение страха». Второй составляющей этой проблемы, Вашингтоне во время его приезда на Генеральную ассамб-
по ее мнению, является то, что ислам признает только лею ООН в сентябре 2007 г., он настаивал, вопреки очевид-
один нравственный авторитет — непогрешимого пророка ному, что положение женщин в Иране — «лучшее в мире».
Мухаммеда. И третья составляющая состоит в том, что «в (Он также объявил, что в Иране нет гомосексуалистов, хотя
исламе до сих пор господствует сексуальная нравственность, возникает вопрос, зачем надо было устанавливать повеше-
основанная на ценностях арабских племен того времени, ние как наказание за преступление, которого просто не
когда Аллах продиктовал пророку Мухаммеду Коран»*. (По существует в стране.)
этой же причине присутствие женщин-солдат в американ- Нет ничего удивительного в том, что культура, страдаю-
ской армии на исламской земле неизбежно воспринимает- щая от унижения, не способна вынести боль признания
ся как особенно вызывающая форма оскорбления.) С точки этого факта, а один из способов преодоления внутреннего
зрения Али, «эти составляющие в основном объясняют, по- неудобства — это отрицание, пусть даже при этом отрицают-
чему мусульманские народы отставали от Запада, а теперь ся самые очевидные вещи.
отстают и от Азии».
Несомненно, что невключенность женщин в функциони-
рование общества на равных с мужчинами составляет глубо- Ислам и христианство
кое, хотя и не признанное самим обществом препятствие для
большинства исламских стран, стремящихся конкурировать Отношения между исламом и христианством стали важным
на глобальной арене. компонентом в формировании культуры унижения. И та, и
Мне вспоминается лекция, прочитанная мной в другая вера монотеистические, обе считают себя мировыми и
Берлине всего за несколько дней до 11 сентября 2001 г. исключительными и обе стремятся обратить в свою веру дру-
группе представителей инвестиционных банков из Араб- гих. Развитие Запада — будь то в форме христианства/капи-
ских Эмиратов, среди которых присутствовали в том числе тализма или, позже, — марксизма/атеизма — могло воспри-
и занимающие высокие посты женщины, каждая из кото- ниматься в исламских землях только как воплощение про-
рых была одета в безупречный английский костюм и носи- клятия. Распространение западной культуры и веры в
ла красивую прозрачную вуаль. Этих женщин оскорбили странах, где когда-то владычествовал ислам, означало, что
мои замечания об отношении ислама к женщинам, и они мусульмане снова не могли быть хозяевами своей веры и
постарались убедить меня, что их статус как женщин в истории.
соответствующих финансовых заведениях нельзя даже Религиозная конкуренция между исламом и христиан-
сравнивать с положением западных женщин. Они отрицали ством недавно приняла новые очертания. В то время как
сегодня ислам распространяется как кипящее энергией
вероучение, христианство в значительной степени, особен-
* Ayaan Hirsi Ali. The Caged Virgin. — New York: Free Press, 2006. но в Европе, отступает. Если даже не принимать всерьез
описание Европы американским историком и политологом мусульманок второго поколения в Европе, Америке и в
Уолтером Лакером как «континента, где церкви пусты, а исламских странах ведут борьбу за права женщин в ислам-
мечети полны», приходится признать, что по всему конти- ской среде. Это может со временем привести к самой мощ-
ненту христианские практики отступают. Приток новых ной революции. И, разумеется, в мире глобальных сетей ни
священников сокращается до тревожного уровня; сегодня в одна из культур не имеет иммунитета от влияния извне. В не-
Азии иезуитов, например, больше, чем в Европе. А вот давно изданной книге «Тяжелый рок ислама: рок, сопро-
количество исповедующих ислам по всему миру, включая тивление и борьба за душу ислама» ее автор Марк Левайн
Северную Америку и Европу, устойчиво растет. И все же, рассматривает андеграундные музыкальные движения,
поскольку подъем ислама не сопровождается заметным испытывающие влияние Запада, которые процветают во
экономическим, социальным или политическим прогрес- многих авторитарных режимах по всему Ближнему Востоку
сом, рост популярности ислама как религии не может осла- и в Северной Африке*. Однако, хотя Левайн и стремится
бить чувство унижения у мусульман. Слишком часто роль разрушить представление о непримиримости различий
ислама в жизни мусульман сводится к набору правил, между исламом и западным образом жизни, правоверные
ограничений и обрядов, то есть он просто упорядочивает их мусульмане могут извлечь из этой книги противоположный
повседневную жизнь. В медресе Пакистана молодежь урок: «Посмотрите только, как Запад разлагает нашу моло-
заучивает Коран на арабском языке, которого студенты не дежь своей декадентской музыкой! Нужно воздвигнуть
понимают. В таких условиях религия не может оказывать более сильную защиту от такого зла».
сколь-нибудь позитивного влияния на решение проблем Вопрос многоженства превосходно иллюстрирует раз-
современной жизни. рыв в представлениях между традиционным исламом и
Между культурой, в которой роль религии усиливается Западом. Для западного ума многоженство — это издева-
благодаря всеобщей озабоченности упадком, и культурой тельство над современностью и правами женщин. Однако
роста равнодушия к религии, которая до сих пор считает для набожного мусульманина это совершенное воплоще-
себя всеобщей и главной, вряд ли могут быть легкие отноше- ние законов ислама. Наше осуждение напоминает мусуль-
ния. «Мы» на Западе становимся все более светскими, а манам о суровой реальности: сегодня они живут по
«они» в исламском мире становятся все более религиозны- «нашим» национальным и международным законам. И так
ми. В результате «мы» можем видеть в «них» анахронизм, оно и должно было бы быть, поскольку мусульмане
вызванный из «нашего» прошлого, откуда-то из XVI или являются членами меньшинства в западных странах.
XVII века, когда в Европе бушевали религиозные войны. Существует тонкая граница между необходимостью ува-
«Они» же, наоборот, видят, что наша продолжающаяся жать ценности других и угрозой крайнего культурного
модернизация, которую они воспринимают как нравствен- релятивизма, который отбрасывает все правила и нормы во
ное разложение, лишает их возможности быть хозяевами имя всеобщего благорасположения.
своей жизни. «Наше» пренебрежение к особенностям взаи- Вопрос о терпимости — это еще одно больное место в
моотношения полов, которые все больше отдаляются от их споре между мусульманами и христианами. Некоторые
ценностей, означает, что мы презираем или игнорируем их мусульмане заявляют, что ислам самое терпимое из великих
чувства. монотеистических верований. Они напоминают о фактах
Конечно, многие прогрессивные мусульмане и на
Западе, и в остальном мире стараются разрушить дихото- * См.: Mark LeVine. Heavy Metal Islam: Rock, Resistance and the
мию «мы» — «они». Все большее количество образованных Struggle for the Soul of Islam. — New York: Three Rivers Press, 2008.
истории, когда отношение к еврейскому и христианскому тираны и фундаменталисты объединенными усилиями

меньшинствам в исламских землях было доброжелатель- стремятся наложить ограничения на свободное творческое
ным. В этом есть доля правды: Вольтер в XVIII веке, осуж- самовыражение. Так кабильский алжирский певец Луне
дая христианскую нетерпимость, заметил, что в исламских Матуб был убит в 1998 г. за «преступление» в виде защиты
странах можно найти христианские церкви, в то время как свободы берберов, а также за «святотатственные» тексты
в христианских странах мечетей нет. Однако терпимость своих песен.
мусульман к другим верованиям менялась в разные перио- Разумеется, между мусульманскими странами есть огром-
ды: она усиливалась, когда уверенность в себе преобладала ные различия. Трудно представить более выразительный
над сомнениями. Сегодня ближе к истине обратное наблю- признак, чем контраст между книжными магазинами в
дениям Вольтера. На христианском Западе есть мечети, Каире и Стамбуле. Первые словно иллюстрируют ограничен-
даже в Риме, но в Саудовской Аравии церквей нет. Наши ность увядающего геронтократического государства, в то
сегодняшние попытки «конструктивного вовлечения» время как вторые кипят жизнью. Турок, лауреат Нобелевской
ислама под знамена многокультурности не обязательно премии Орхан Памук может восприниматься в своей стране
удовлетворяют или умиротворяют сторонников жесткой как диссидент, но он отнюдь не неудачник. Во многом Памук
линии в исламском мире, который воспринимает их как символизирует тот факт, что упадок как таковой касается
признаки лжи или слабости. Что же касается обычных скорее арабского мира, чем мира ислама.
мусульман, они хотят, чтобы их уважали, тогда как мы гото- В прошлом Египет считал себя гордым наследником
вы лишь терпеть их. великой доисламской культуры. Материальная преемствен-
ность между современным и древним Египтом гораздо более
реальна, чем преемственность между современной Грецией
Упадок арабской культуры и классической Грецией. Я живо помню, как был поражен
более двадцати лет назад, когда увидел в египетском Музее
По большей части действие политических и социальных античности физического предка министра иностранных дел
источников унижения усиливается на культурном уровне в Египта Нагиба. Знаменитая скульптура писца очень на него
силу упадка арабского языка и культуры. Хотя ислам как походила. Египет тогда еще мог воспринимать себя чем-то
религия и расширяет сферу своего влияния, арабскую куль- наподобие Срединной империи, неотъемлемой частью
туру нельзя назвать процветающей. За немногими извест- региона, этакого Китая Ближнего Востока.
ными исключениями вроде египетского романиста и лау- Теперь все изменилось. Скованный режимом, достигшим
реата Нобелевской премии Нагиба Махфуза и его соотече- слишком малого и держащимся слишком долго, Египет
ственника, драматурга Катеба Ясина, арабская литература, потерял чувство уверенности в себе, подаренное ему памя-
музыка и фильмы практически не пользуются спросом за тью об эпохе фараонов. В каком-то смысле он подводит итог
пределами их родных стран. Хотя приток переводной и является зримым воплощением того, что пошло не так в
западной литературы в арабский мир за последние годы арабском мире.
усилился, он по-прежнему слаб, что отражает относитель- Я до сих пор помню плакаты на стенах Каира в 1986 г.,
ную изолированность арабского мира от глобальной куль- накануне президентских выборов, которые снова подтвер-
туры. Внутри же самого исламского мира современная дили президентские полномочия Хосни Мубарака. Портре-
культура почти не приветствуется, скорее даже наоборот. ты Насера чередовались с портретами Садата и огромными
Опасно быть интеллектуалом или художником в среде, где зелеными плакатами в духе Ротко, представлявшими новую
волну египетских политиков, «Братьев-мусульман». Их рое испытывал даже этот прекрасно ассимилировавшийся
послание было ясным: «Египтяне, вы испытали арабский в современном обществе араб-христианин. Если даже
национализм при Насере и египетский национализм при самый утонченный из литературных критиков и прекрас-
Садате. Оба потерпели крах. Почему бы вам не проголосо- ный пианист-любитель с такой страстью осуждает «высо-
вать за партию Бога, за «Братьев-мусульман?». Сегодня для комерие», с которым Запад глядит на «Восток», неудиви-
правящего режима «Братья-мусульмане» нечто вроде пугала тельно, что подобные чувства могут разделять все слои
для домашнего и внешнего потребления, которое должно общества. Кто сможет безоговорочно осудить Эдварда
убедить в необходимости соблюдения политического статус- Саида? Очевидно, в том, что он ощущал и о чем писал, есть
кво: «Вы считаете, что мы плохи? Альтернатива будет еще доля истины.
хуже!». Та же культура унижения лежит в основе привлекатель-
Бог как ответ на провал, Бог как окончательное решение — ности насилия и терроризма для многих мусульман. Без
путь, выбранный столь многими в мусульманском мире, культуры унижения как смогли бы фундаменталисты заста-
путь в итоге бессмысленный, поскольку он не предлагает вить молодого образованного мусульманина-британца
осмысленного способа решения проблем современности, с убить таких же британцев, совершив самоубийственный
которыми каждая нация Земли должна каким-то образом террористический акт в лондонском метро? Как могли
справиться. молодые немцы, обращенные в ислам, планировать смерто-
носные террористические акты в собственной стране?
Такие инстинкты саморазрушения пробуждаются при опре-
Унижение и терроризм деленном сочетании психологических, культурных и соци-
ально-экономических условий, ведущих от унижения к
На Западе многие недоумевали, почему исламские взгляды, насилию.
в том числе крайнего толка, защищающие насилие, нашли В недавно опубликованном отчете, озаглавленном
благоприятную почву не только среди бедных и обездолен- «Радикализация западного мира: внутренняя угроза», депар-
ных слоев населения арабских и мусульманских стран, но и тамент полиции Нью-Йорка описывает процесс, в результа-
среди тех, кто обладает относительно высоким социальным, те которого независимый джихад, не управляемый, не конт-
экономическим и образовательным статусом. Подобно рево- ролируемый и не финансируемый Аль-Каидой, хотя, разу-
люционерам Европы XIX века, террористы XXI века не при- меется, и вдохновленный этой организацией, появился на
надлежат к беднейшим классам. В действительности их уро- Западе*. Этот отчет подводит к выводу, что поиск собствен-
вень достатка и образования обычно средний, если не выше. ной идентичности и неудача в социальной и экономической
Причина проста: культура унижения охватила все уровни интеграции играют более важную роль в качестве движущей
исламского общества, от самых бедных до самых богатых, силы радикализации, чем угнетение, отчаяние или дух
подверженных западному влиянию. мести. Подобные негативные эмоции делают теории загово-
Вспомним, например, жизнь и карьеру видного интел- ра крайне привлекательными и порождают желание обра-
лектуала Эдварда Саида, автора знаменитого эссе 1978 г. титься к насилию как средству спасения.
«Ориентализм»*. Книга эта, по крайней мере отчасти,
была порождена чувством унижения и отчуждения, кото- * См.: New York Police Department (NYPD). Radicalization in the
Western World: The Domestic Threat, 2008. Отрывки приводятся в Le
* См.: Edward Said. Orientalism. — New York: Vintage Books, 1978. Monde, от 26 июня 2008 г.
Ощущение, будто исламский мир подвергается атаке в му? Неужели они думают, что арабы были неспособны
геополитическом смысле, сыграло решающую роль в обойтись без посторонней помощи? Версия таксистов,
подъеме современного мусульманского фундаментализма конечно, абсурдна, но они в нее верили, и она, возможно,
и поддерживаемого им терроризма. Вспомним, например, помогала разрешить им внутренний конфликт между гор-
советское вторжение в Афганистан. Оно стало символиче- достью и чувством вины за действия Аль-Каиды. (Писатель
ской эмоциональной поворотной точкой после пика уни- Мохсин Хамид пакистанского происхождения выразил
жения арабов в Шестидневной войне 1967 года. Исла- двойственность этих эмоций в романе «Вынужденный фун-
мисты объединились, чтобы поддержать афганских мятеж- даменталист»*.)
ников против Советского Союза (при тайной помощи
другой сверхдержавы, Соединенных Штатов). Неожидан-
ный успех мятежников послужил доказательством того, Мусульмане на Западе
что сверхдержава, пусть даже разлагающаяся, может потер-
петь поражение в результате подъема национальных Для большинства арабов и мусульман, проживающих в
исламских сил. западных странах, чувства унижения и отчаяния имеют в
Разумеется, поражение Советского Союза в Афганистане равной степени и культурную, и социально-экономиче-
не смогло ослабить чувство унижения среди мусульман, скую природу. Отчаяние вызывается глубоким чувством
поскольку подлинные «угнетатели» в их глазах были на отчужденности от большей части современного мира, а
Западе. Это поражение подстегнуло жажду мести фундамен- бессилие становится еще более болезненным из-за шрамов
талистов, что в результате привело к теракту 11 сентября и не столь отдаленного колониального прошлого. Там, где
продолжает оказывать влияние на события в мире. колониальная история оставила глубокий след, чувство
Углубление конфликта между Израилем и Палестиной отчужденности проявляется особенно явно. Если в 2001 г.,
тоже сыграло роль в усилении терроризма. С одной сторо- например, французские граждане алжирского происхож-
ны, конфликт сдерживал осуждение терроризма со стороны дения освистали национальную сборную команду по фут-
арабов и мусульман. Правда, среди жертв терактов были болу (то есть сборную Франции), то в 2008-м немцы турец-
невинные люди, но такая же реальность страдания пале- кого происхождения приветствовали и немецкую, и турец-
стинцев и несправедливость в отношении них. С другой кую сборные. Причина проста: в отношениях между
стороны, террористы, хотя и негодными средствами, отве- Германией и Турцией нет колониального прошлого, в то
чают на легитимные претензии арабов и мусульман. время как Алжир и Франция имеют сложную общую исто-
Сегодня такое восприятие постепенно меняется, поскольку рию, которую ни одна из этих двух стран не может так про-
основными жертвами исламского терроризма стали сами сто забыть.
мусульмане, в частности в Ираке, но вера в теорию загово- Однако даже при отсутствии колониального прошлого
ра сохраняется. мусульмане на Западе зачастую оказываются отрезанными
Например, я лично стал свидетелем распространения от своих общин, особенно во время конфликтов. После
этой теории, подпитываемой культурой унижения, когда войны в Персидском заливе 1991 г. арабы чувствовали себя
через несколько месяцев после 11 сентября парижские так-
систы североафриканского происхождения, с которыми я
разговаривал, утверждали, что за теракт в Нью-Йорке несут * См.: Mohsin Hamid. The Reluctant Fundamentalist. — New York:
ответственность агенты Моссада. Я спрашивал себя, поче- Penguin Books, 2007.
исключенными из западного мира (как если бы для Запада казал собравшимся не нарушать очередь. Чтобы пройти
все арабы от Ирака до Алжира были одинаковы). После 11 через узкую дверь, нужно было проявить стойкость и само-
сентября 2001 г. мусульмане почувствовали себя исключен- обладание; атмосфера на церемонии была бестолковая,
ными из всего мира (как будто все мусульмане потенциаль- если не враждебная; и в конце концов друзьям моего знако-
ные террористы). А после взрыва насилия во французских мого и членам его семьи не разрешили войти внутрь. В же-
городах в 2005 г. французские мусульмане испытали отчуж- стах охранников сквозило открытое подозрение, они словно
дение от страны проживания как жители пригородов (как говорили: «Ты вот-вот будешь французом, но заслужива-
будто все мусульмане обитают лишь в бедных и опасных тру- ешь ли ты этой чести?». Где тут были ценности республи-
щобах в пригородах). ки, особенно то самое «братство», которым мы так гор-
Вне всякого сомнения, европейские мусульмане стра- димся? Мне оставалось только сравнить эту процедуру с
дают от политической, социальной, сексуальной и город- торжественной полурелигиозной церемонией натурализа-
ской сегрегации. В политике к ним относятся с подозрени- ции в Соединенных Штатах. Мне стало стыдно за свою
ем из-за их культуры и веры, в социальном плане — из-за их страну.
имен и мест проживания. Им трудно найти работу (в их Для мусульман Европы унижение прежде всего порожда-
среде уровень безработицы в три раза выше, чем среди ется проблемами поиска собственной идентичности.
неэмигрантов). У них проблемы с законом (представляя Трудность интеграции во французское общество в сочетании
всего 15% городского населения Франции, они составляют с оторванностью от своих родных стран (Алжира, Марокко,
до 70–80% тех, кто попадает в заключение). Они с трудом Туниса), часто делает их сиротами, лицами без националь-
находят партнеров для романтических отношений; кто ной идентичности. В упомянутых трех странах Северной
влюбится в молодого человека без будущего, да еще из Африки Франция выполняла «цивилизационную миссию»,
культурной среды, где притесняют женщин? Да и живут прежде всего в Алжире, который по закону считался полно-
они обычно в полугородских гетто — одновременно и близ- ценной частью Франции: там детей учили, что их предками
ко, и далеко от огней динамизма и великолепия городской были галлы, и тем самым лишали знания их собственной
жизни, болезненно контрастирующей с их повседневным истории. С ними обращались как с туземцами, а не как с
бытом. Во время беспорядков в ноябре 2005 г. французские «настоящими» французскими гражданами, они годились
мусульмане жгли школы (республиканские символы соци- только для военной службы, а не для полного гражданства.
альной мобильности, которых их лишали) и машины Они могли умирать, как французы, но не жить, как они.
(капиталистические символы физической мобильности, С течением времени положение стало исправляться. Но
которыми они не могли пользоваться). Впоследствии опро- очень редко кому удавалось добиться заметного успеха в
сы показали, что уровень негативного отношения к миг- европейском обществе. До сих пор во Франции, Германии и
рантам значительно вырос, за год увеличившись с 38 до 56% в Британии нет лидеров в культурной, социальной или поли-
опрошенных. тической сферах, которые происходили бы из мусульман-
Как-то один знакомый пригласил меня на церемонию ских общин бывших колоний этих стран.
натурализации: он получил право стать гражданином В таких условиях ислам становится основным признаком
Франции. Хотя день был холодный и дождливый, будущим идентичности молодого человека: «Если я еще не француз и
гражданам пришлось ждать снаружи, у пристройки париж- уже не алжирец, то кто я, если ни мусульманин?».
ской префектуры, в которой должна была состояться цере- В Великобритании граждане пакистанского происхож-
мония, и дежурный полицейский резко и вызывающе при- дения испытывают такие же муки, связанные с поиском
идентичности, тем более, что в самом Пакистане чувство успокоения, а скорее порождает ощущение безысходно-
национальной идентичности остается в лучшем случае сти, по крайней мере у арабов и мусульман, которые пом-
неясным. Каково значение понятия «исламская нация»? нят о золотом веке исламской цивилизации и постоянно
Что такое ислам в этом случае — культура, национальная думают о нем. Вместе с тем очень немногие молодые
принадлежность или религия? Что делает Пакистан более мусульмане из французских пригородов жгли несколько
«исламским», чем другие страны? В соседней Индии живет лет назад машины из-за ностальгии по былой славе арабов.
гораздо больше мусульман, чем в Пакистане. А если Па- Да и сегодняшние политические проблемы, наподобие
кистан — искусственное образование, случайный нарост на конфликта между Израилем и Палестиной, их тоже вряд
теле истории, которому так и не удалось превратиться в ли волновали. Для типичного молодого мусульманина
нацию? Если это так, как это влияет на ощущение самого конфликт на Ближнем Востоке — нечто далекое и совер-
себя и своей связи с народом, которое необходимо человеку, шенно непонятное (чью сторону им принять, Хамаса или
чтобы чувствовать себя уверенно? ФАТХа?)
В то же время другие, не столь возвышенные факторы Тем не менее геополитические иллюзии о древней
также играют важную роль в вызревании чувства унижения. славе, а возможно, и ее будущем возрождении, безусловно,
В книге «Мой брат бомбист» — интереснейшем исследова- формируют часть сегодняшней культуры унижения.
нии одного из участников террористических актов 7 июля Экстремистски настроенные фундаменталисты мечтают
2005 года в Лондоне — показано, что насилие уходит корня- восстановить величие халифата, провести исламскую
ми преимущественно во вражду внутри семьи и напряжен- Реконкисту, восстановить господство мусульман над
ность между британцами пакистанского происхождения раз- обширной империей от Гибралтарского пролива до бере-
ных поколений*. По мнению автора, молодое поколение гов Инда, когда-то управлявшейся исламом. И хотя лишь
считает исламизм — в данном случае фундаментализм вахха- немногие из их собратьев-мусульман всерьез восприни-
битского толка — теологией освобождения. Будучи в плену мают эти идеи, их заявления играют на руку кассандрам
непреодолимых религиозных, сексуальных и семейных про- современного западного мира, в особенности тем, кто
тиворечий, молодые люди становятся легкой добычей для предсказывает, что Европе суждено стать исламизирован-
религиозных экстремистов, которые в разрушении и смерти, ной «Еврабией». Таким образом, экстремисты разжигают
в том числе и их собственной, находят смысл их одинокой и страхи, напряженность и подозрения по обе стороны кон-
полной отчуждения жизни. фликта, и их влияние явно превышает численность самих
Еще раз: чувство арабо-исламского унижения подпиты- экстремистов.
вается жизнью в нищете и изоляции от современного
мира, а также ощущением исторического упадка. Чем
больше вы верите, что вы и ваша цивилизация когда-то Что же делать?
были центром мира, тем сильнее становится чувство уни-
жения, которое вы испытываете от сегодняшнего своего Исламская культура унижения, к формированию которой
состояния. Таким образом, славное прошлое не внушает Запад приложил руку, создает различные дилеммы для лиде-
ров Запада.
Одна из них отражена в подходе к теории столкновения
* См.: Shiv Malik. My Brother the Bomber. // Prospect, June 2007, цивилизаций Самюэля Хантингтона. Есть ли нечто такое,
p. 30–41. внутренне присущее исламской и христианской культурам,
что делает конфликт между ними неизбежным? Если сосре- Франции*, тоже выражали схожие чувства в своих статьях
доточиться на эмоциональном аспекте этого вопроса, как после 11 сентября. Однако никакое упрощение не может
сделано в этом исследовании, становится очевидным, что быть более ошибочным (или опасным), чем приравнивание
определенные различия провести необходимо. ислама и даже исламистов к террористам. Такое отождествле-
Прежде всего, следует различать арабский и исламский ние играет на руку тем исламистам, которые во всеуслыша-
миры. Если в понятии «культура унижения» и есть какой-то ние заявляют, что под фразой «война с террором» на Западе в
смысл, в первую очередь он относится к арабскому миру. действительности скрывается «война против ислама».
Именно в нем сосредоточено в наибольшей степени униже- Совершенно очевидно, что, говоря о связи между религией
ние. Однако очень трудно сегодня отделить арабский мир от и терроризмом, следует выйти за пределы ислама. Йигал Амир,
мира ислама. Ведь что такое ислам без арабов, без арабского ультрарелигиозный иудей, «по воле Господа» убил в 1995 году
языка, арабской культуры и арабской цивилизации? Хотя в израильского премьера Ицхака Рабина. К терроризму в равной
поиске идентичности и своей роли в стремительно меняю- степени прибегали и католики, и протестанты во время вспле-
щемся и кажущемся им враждебным внешнем мире многие сков насилия в недавней истории Ирландии. В марте 2005 г.
арабы находят прибежище в исламской вере, другим мусуль- испанское правительство сначала заподозрило в организации
манам трудно отстраниться от эмоциональных конфликтов серии взрывов в Мадриде баскских сепаратистов.
арабов. Тем не менее с арабской культурой унижения связывают
Именно такой симбиоз чувств арабов и культуры униже- себя сегодня множество мусульман, и антизападный терро-
ния может объяснить отсутствие мобилизации населения в ризм вызывает определенную симпатию во всем исламском
исламском мире для борьбы с наиболее неприемлемыми мире.
словами и делами исламских фундаменталистов. Хотя после И все же было бы ужасной ошибкой для Запада сваливать
теракта 11 сентября в исламском мире и проходили демонст- всех террористов (не говоря уже о сочувствующих террориз-
рации под лозунгом «Не от нашего имени», в которых отра- му) в одну кучу.
жалось несогласие с террористами, они были скорее исклю- По своей природе и целям террористы чрезвычайно раз-
чением из правила. нообразны. С точки зрения американцев, объявление гло-
Разумеется, существует множество причин слабой моби- бальной войны терроризму после теракта 11 сентября в эмо-
лизации сил на борьбу с насилием внутри ислама. циональном смысле казалось вполне оправданным. Однако
Отсутствие отчетливой организации и ярких лидеров в эта политика была обречена на провал. Несмотря на доводы
мусульманских сообществах, в особенности в западном американского политолога Филиппа Боббита в его книге
мире, не говоря уже о глубоких раздорах внутри ислама, «Террор и согласие: войны XXI века»**, терроризм — это не
вносят свой вклад в относительную апатию умеренных тот враг, которого можно победить. Это тактика насилия,
мусульман. Однако дело не только в ней. Многие мусульма- которая будет использоваться до тех пор, пока ее будут счи-
не, хотя и считали теракты 11 сентября достойными осужде- тать эффективной.
ния и опасались их негативных последствий для мусульман-
ских общин во всем мире, одновременно признавали, что
террористов можно понять: Америку надо наказать за ее * См.: Jean Baudrillard. The Spirit of Terrorism and Requiem for the
высокомерие. Twin Towers. — New York: Verso, 2002.
Между тем не только мусульмане лелеяли такие мысли. ** См.: Philip Bobbitt. Terror and Consent: The Wars for the Twenty-
Некоторые интеллектуалы, подобно Жану Бодрийяру во first Century. — New York: Alfred A. Knopf, 2008.
Тем не менее контролировать терроризм и снизить его угро- Некоторые представители арабского мира глубоко осо-
зу до приемлемого уровня вполне возможно. В таких странах, знают проблемы, вызванные культурой унижения. Самир
как Франция и Германия, где мусульманское население Кассир, самый известный обозреватель ливанской газеты
составляет около пяти и трех миллионов жителей соответ- «Ан-Нахар», писал об «арабской болезни» в своей книге
ственно, опасными считаются всего несколько сотен человек. «Быть арабом», опубликованной незадолго до того, как его
К тому же терроризм расходует своих приверженцев очень убили неизвестные террористы в Бейруте*. Худший симп-
быстро. Ленин говаривал: «Нельзя оставаться революционе- том этой болезни, по его словам, отказ арабов от выздоров-
ром всю жизнь». То же самое относится и к террористам (даже ления. Привлекательность исламского джихада в том, что
если не учитывать тот факт, что жизнь террориста обычно это «единственная идеология, которая освобождает от
коротка). Хотя «войну против террора» никогда не выиграть состояния жертвы, с наслаждением принимаемого себе
(в смысле искоренения терроризма раз и навсегда), террори- арабами».
сты тоже не смогут победить. Только их непосредственные Культура смерти, по наблюдению С. Кассира, является
мишени — мирные жители — могут защитить себя, перестав частью этой серьезной болезни. Если победа недостижима,
верить в дело террористов и в «ценности», за которые они «утешением может стать кровопролитие среди других».
выступают. Такова реальность, которую каждый лидер Запада Такая логика кровной мести «стала неотъемлемым сред-
должен осознавать, и которую граждане Запада должны иметь ством достижения желаемой цели, если не самой целью».
в виду всякий раз, когда демагоги пытаются раздувать угрозу Единственным выходом в такой ситуации, по Кассиру,
терроризма ради достижения своих политических целей. является преодоление этой логики. Арабский мир должен
Роль арабо-исламской культуры унижения не сводится к взглянуть на жертвенность в более широком контексте. «Мы
поддержке терроризма. Как я уже говорил, многие арабы должны отказаться, – пишет он, — от привычного присвое-
испытывают смешанные чувства по отношению к Ирану. ния арабами статуса жертвы и культивирования логики силы
Хотя усиление страны и внушает им опасение, они восхи- или духа отмщения, нам необходимо признать, что, несмот-
щаются радикальной политикой ее руководства, которое ря на многочисленные поражения, XX век принес арабам
осмеливается открыто противостоять Западу и его творению, также и многие блага, которые позволят им участвовать в
Израилю. Сегодняшнее руководство Тегерана буквально прогрессе человечества».
купается в чувствах подобного рода. Хоссейн Шариатмада- До участия в прогрессе, конечно, еще далеко. Положение
ри, редактор ведущей персидской газеты Ирана, консерва- женщин остается одним из главных препятствий в этом
тивной «Кейхан дэйли», и влиятельный сторонник ислам- направлении. В 22 странах — членах Лиги арабских стран
ской революции, говорит: «Иранский народ считает, что у женская неграмотность остается на уровне 60%, несмотря на
него есть достоинство и эпоха запугивания прошла», а затем удвоение показателей грамотности взрослых и утроение
добавляет: «Если Тегеран и вмешивается в арабские дела как показателей женской грамотности за последние тридцать лет.
в Палестине и Ливане, то он делает это потому, что народы В развивающихся обществах женщины становятся двигате-
этих стран защищают исламский мир и исламскую идентич- лем прогресса и современности. Женщины — это не только
ность, и у Ирана просто не остается другого выбора, кроме биологическое средство для продолжения рода, но и источ-
как поддержать их»*. ник надежды; желание перемен у них гораздо сильнее, чем у
мужчин. Система, исключающая женщин из жизни, подоб-
* Influential Promoter of Islamic Revolution. // Financial Times, 28
сентября 2007. * См.: Samir Kassir. Being Arab. — New York: Verso, 2006.
но традиционному исламу, заведомо обречена в наши дни на решение меня не потрясло. Терпимость к системе ценностей
отсталость и упадок. В более широком плане система, наде- Другого должна прекращаться в тот момент, когда она под-
ляющая властью религию, враждебную к современности и рывает наши собственные ценности. Абсолютный культур-
переменам, не сможет развиваться. ный релятивизм, представление, что каждый может делать
В этом контексте запрет женщинам появляться в обще- то, что он хочет, без каких-либо ограничений, столь же опа-
ственных местах с непокрытой головой один из самых эмо- сен, как и нетерпимость, поскольку приводит к циничному
ционально заряженных символов, с которым приходится и нейтралитету и утрате какой-либо системы ценностей.
придется иметь дело современному исламу. В моей родной И все же решить эти проблемы Западу нелегко. Нам нужно
стране, Франции, принят закон, запрещающий девочкам защищать собственные ценности и поощрять в арабском
носить хиджаб в детском саду и в средней школе. Я не был мире постепенное снижение непреклонности и зациклен-
горячим сторонником этого закона, хотя и понимал зало- ности на обороне, характеризующей культуру унижения.
женную в нем логику. Франция — это страна, где якобинские Однако как добиться этого, не навязывая наших собственных
традиции крайнего антиклерикализма и светский характер ценностей и тем самым усиливая ощущение потери независи-
государства (часто это называют секуляризмом, хотя на мости и чувство угнетенности, которые и породили унижение
самом деле это понятие гораздо шире) стали чем-то вроде и обиду? Я не знаю простого ответа на этот вопрос.
религии. Однако исламская идентичность, в том числе Одна из драматических составляющих арабского мира и
необходимость покрывать голову платком в общественных причин сохранения культуры унижения состоит в том, что
местах, совсем не обязательно несет угрозу гражданскому большинство ведущих специалистов по арабскому миру и
обществу. Меня не удивило, когда по прибытии в Лондон я цивилизации не арабы, а представители Запада. Это означа-
встретил на вокзале Ватерлоо молодую женщину-полицей- ет, что многие арабы смотрят на свою собственную историю,
ского в брюках и куртке и в скромном хиджабе, подчерки- если вообще смотрят, глазами Других. Им необходимо
вающем ее идентичность. Я увидел в этом торжество терпи- научиться страстному, даже ревностному отношению к
мости и культурного разнообразия. своей истории, что возможно только тогда, когда политиче-
С другой стороны, никаб и паранджа, полностью закры- ские реформы в арабо-исламском мире создадут благопри-
вающие тело женщины и ее лицо, на мой взгляд, прямо про- ятную среду для объективных исторических исследований.
тиворечат ценностям Запада и нормам повседневной жизни Пока сохраняется власть неустойчивых и коррумпирован-
в нашей системе ценностей. Западную цивилизацию харак- ных режимов, такой жизненно важный мировоззренческий
теризует культ индивидуальности, и именно лицо отличает прорыв вряд ли будет возможен.
одного человека от другого. Именно портретная живопись Политические реформы, экономический прогресс, куль-
сыграла в свое время решающую роль в развитии западного турное обогащение, психологические и эмоциональные пере-
искусства. В философии жизни нет ничего более уникально- мены глубоко взаимосвязаны. И все они ведут к одному — к
го и ценного, чем глаза человека, «зеркало его души». Для обретению уверенности в себе.
западного человека, если он не видит глаза человека, тот
словно перестает существовать. Как он может тогда взаимо-
действовать с обществом? Проблески надежды
Французские власти недавно отказались предоставить
гражданство живущей в стране замужней женщине на том В арабо-исламском мире есть одно место, к которому мои
основании, что она носила никаб. Должен сказать, что это рассуждения о культуре унижения не относятся, и именно
оно, скорее всего, станет источником необходимых пере- в чем Дубай представляет собой картину того, чем осталь-
мен. ной арабский мир мог бы стать, если бы обладал сравни-
Арабские Эмираты в Персидском заливе — это маленькая мыми экономическими возможностями, решимостью
часть региона, в котором в окружении бедных и неспокойных жить по закону и терпимостью к культурному разнообра-
соседей существует зона процветания и стабильности. В поли- зию. В такой среде молодые люди обращаются к религии
тическом смысле Объединенные Арабские Эмираты — это не потому, что она заполняет пустоту или подчиняясь тре-
классическая олигархия, где автократия, следующая бедуин- бованиям общества. Это, в свою очередь, создает атмо-
ской традиции, уравновешивается диалогом и заботой об сферу, открытую не только для тех, кто не склонен столь
интересах других. Просвещенная деспотия правящих семей строго следовать традиционным религиозным предписа-
подпитывается осознанием хрупкости их положения. Ведь ниям, но и для тех, кто более набожен. В Египте,
кроме постоянно присутствующей террористической угрозы Иордании, Сирии и Алжире в человеке с длинной боро-
существует также угроза демографическая. За исключением дой часто видят исламиста и иногда отказывают ему в
Саудовской Аравии, которую никак нельзя отнести к катего- приеме на работу. В Дубае этого нет».
рии просвещенных монархий, и Омана, коренное население в Однако в той же статье Слекмен описывает отсутствие
странах ОАЕ составляет крошечное меньшинство (15% в корней и смятение в умах многих молодых мусульман, при-
Объединенных Арабских Эмиратах и 20% в Катаре). влеченных в Эмираты экономическими возможностями и
Более того, нужно признать, что уверенность в себе, ощу- личной свободой. Разрываясь между двух миров в номи-
щаемая Эмиратами, несколько искусственна, поскольку она нально исламском обществе, где повсюду поп-музыка, рос-
основана на богатстве, источником которого являются кошные машины, выпивка и проституция, они начинают
исключительно запасы нефти. Можно, конечно, признать, воспринимать свою «прежнюю» жизнь в традиционной
что Дубай и Бахрейн расширили свою экономику за пределы арабской культуре удушающей, а свою «новую» жизнь бес-
чисто нефтяной отрасли и развили торговлю, а некоторые смысленной, лишенной цели и столь же неспособной их
даже считают Дубай крупнейшим центром отмывания дохо- удовлетворить.
дов в мире, однако нефть и газ по-прежнему составляют Когда-нибудь стремительно развивающийся мир
основу их богатства и относительной свободы. Прогресс в Арабских Эмиратов сможет создать социальную структуру,
них тоже хрупок. Где они окажутся, когда мир преодолеет которая станет подлинной альтернативой культуре униже-
свою зависимость от ископаемого топлива или когда его ния, господствующей в остальном исламском мире, но это
запасы в песках иссякнут? время еще не пришло.
Иначе говоря, Эмираты не могут служить моделью для Ключевой страной, в которой можно надеяться на воз-
остального арабо-исламского мира. Прогресс этих стран рождение арабов в ближайшем будущем, может оказаться
очевиден, однако он лишен духовного содержания и спосо- Египет. Сможет ли Срединная империя Среднего и Ближне-
бен вызывать только зависть и ревность. го Востока сыграть эту роль? Будучи арабской державой с
В небольшом очерке о своей жизни в Дубае американ- самым крупным средним классом и тесными связями с
ский журналист Майкл Слекмен рассказывает о противо- Западом, а также с самым умеренным правительством,
речиях современной жизни в Эмиратах*. Он пишет: «Кое Египет имеет возможность стать той искрой, из которой воз-
горится пламя. Однако в ближайшее время это маловеро-
* См.: Michael Slackman. Young and Arab in Land of Mosques and ятно. Географически Египет, где живут более 75 млн человек,
Bars. // New York Times, 22 сентября 2008. расположен возле центра большой дуги исламских стран,
простирающейся от Гибралтарского пролива через весь Глава четвертая

Ближний Восток. Это крупнейшая страна региона, а истори-
ческая роль колыбели мировой цивилизации дает ей воз- Культура страха
можность претендовать на лидерство. Однако политические
условия, необходимые для арабского Возрождения в Египте, Опасности меняют человека;
Пройдет беда — осмелится, глядишь,
похоже, отсутствуют. В нем нет сильных, позитивных лиде-
Уж он не тот. Меня невольный трепет
ров, готовых поддержать такое движение на египетской
Охватит, как подумаю: а что,
сцене в настоящий момент, да и за кулисами таких лидеров Как он, домой вернувшись, о посланье
пока не видно. И думать позабудет, мой посол?*
Если позитивные реформы не будут исходить из самого
Еврипид. Ифигения в Тавриде
сердца арабского мира, могут ли они начаться на окраинах
исламского мира? Станет ли европеизированный ислам
Сомнения — предатели: они
шагом к примирению исламистского и умеренного ислама? Проигрывать нас часто заставляют
Подобное примирение привело бы к некой нормализации Там, где могли б мы выиграть, мешая
отношений внутри ислама, а это необходимая ступень для Нам попытаться**.
нормализации отношений ислама с остальным миром. Это
Уильям Шекспир. Мера за меру (I, iv)
совсем не мечта о невозможном. Предпосылкой для этого
может стать появление нового поколения мусульманских
теологов и интеллектуалов, готовых внести свой вклад в соз-
В моем анализе страх стоит на третьем месте, поскольку эта
дание просвещенного ислама. Для этого нужно также широ-
эмоция на Западе, на мой взгляд, является реакцией прежде
кое освещение успехов молодых европейских мусульман во
всего на то, что разворачивается совсем в других местах.
всех сферах жизни — от бизнеса и государственного управ-
Впервые за два столетия Запад не «заказывает музыку».
ления до науки, образования и искусств.
Восприятие нашей уязвимости и относительной потери
Надежда на появление подобной тенденции существует.
центрального положения — вот подлинная причина кризиса
Вспомним, например, о немецких режиссерах турецкого
нашей идентичности.
происхождения, играющих все большую роль в кино, бри-
Подобный кризис можно охарактеризовать следующими
танских режиссерах индийского происхождения, француз-
словами: «Что с нами случилось? Раньше мы управляли
ских кинематографистах алжирского и марокканского про-
своей коллективной жизнью и нашими идентичностями.
исхождения в новом кино Европы. Все они — явное свиде-
Мы распоряжались остальным миром. Даже если в XX веке
тельство творческого потенциала европеизированного
мы подвергали себя самоуничтожению [Первая мировая
ислама.
война] и самоубийству и убийству [Вторая мировая война и
Если подобное культурное возрождение произойдет,
холокост], это было дело наших рук. Мы сами грешили.
европейский ислам сможет предложить ролевую модель и
Теперь нам кажется, будто мы стали жертвами сил, кото-
стать источником надежды для мусульман всего мира.
рые неспособны контролировать. Азия вот-вот превзойдет
Экстремисты найдутся всегда, но сегодня их влияние в исла-
ме основано на культуре унижения. Разрушьте это, проде-
монстрировав достойную альтернативу, и надежда хлынет в * Перевод И. Анненского.
исламский мир. ** Перевод О. Сороки.
нас экономически. Фундаменталисты исламского мира разошлись по двум разным эмоциональным культурам —
намерены уничтожить нас. Нас вот-вот накроет волна надежды в Америке и страха в Европе?
иммигрантов с юга. Можем ли мы восстановить контроль Кризис идентичности западного мира до сих вызывает
над собственной судьбой?». эмоциональное состояние страха. Хотя Барак Обама стал
Страх я рассматриваю несколько иначе, чем надежду и президентом Соединенных Штатов, пообещав во время
унижение, поскольку в данном случае сам являюсь частью избирательной компании перемены и надежду американ-
описываемой мной культуры. У меня нет удобного расстоя- скому народу, еще слишком рано говорить, удастся ли ему
ния, отделяющего меня от нее и позволяющего сосредото- вырастить чувство надежды, которое только-только начало
читься на существенном, чтобы взглянуть на события и чув- зарождаться.
ства со стороны. И я не просто человек Запада, я француз и Начнем наш анализ не с различий между двумя частями
поэтому рискую наделить Запад чувствами и эмоциями, Запада, а с того, что их объединяет. Каковы бы ни были разли-
характерными только Франции. В то же время моя близость чия, у них одна и та же проблема — необходимость признать,
к западной культуре позволяет мне говорить о ней с компе- что глобализация уже вышла из-под их контроля. (А для
тентностью, полученной в результате собственного жизнен- новых мировых держав — Китая, Индии и России — главной
ного опыта и глубокого погружения в эту культуру. Пусть проблемой является признание того, что с ростом их мощи
читатель судит сам, удалось ли мне обуздать свой личный должна усиливаться ответственность, и им уже нельзя вести
опыт мудростью объективности. себя подобно международным безбилетникам.) Потеря
контроля над будущим является общим источником страха
для всех стран Запада.
Что такое страх? Если надежда — это уверенность в себе, а унижение рож-
дает противоположное состояние, что такое страх?
Кризис идентичности, перед которым стоит западный По распространенному определению, страх это эмоцио-
мир, можно свести к понятию страха. Однако одно и то же нальный ответ на восприятие — реальное или преувеличен-
слово может характеризовать совершенно разные аспекты ное — надвигающейся опасности. Страх ведет к оборони-
действительности. Страх, который сегодня испытывает тельному рефлексу, в котором отражаются особые черты и
Америка, отличается от страха, который охватил Европу. уязвимость личности, культуры или цивилизации в каждый
Тем не менее не будет чрезмерным упрощением утвер- конкретный момент. Другими словами, «Скажите мне, чего
ждать, что он объединяет обе части Запада — американ- вы боитесь и что вы делаете, чтобы преодолеть свой страх, и
скую и европейскую. Но именно фактор страха может я скажу, кто вы».
отделить нас от Америки, если ее молодой президент суме- Страх — это не только эмоциональный индикатор, это
ет избавить страну от культуры страха и восстановить тра- многогранная реальность.
диционную культуру надежды, в то время как в Европе в Разумеется, фактор страха является неотъемлемой частью
третий раз не будет принята конституция после голосова- защиты от чрезмерной самоуверенности. Страх — это сила,
ния против нее Ирландии, Франции и Голландии, а конти- позволяющая выживать в мире, полном естественных опас-
нент начнет все больше и больше терять уверенность в ностей. Заяц, который не боится охотника, не проживет
себе. Возникла бы странная ситуация. Возможно ли, чтобы долго. Турист, отправляющийся в Афганистан или
в момент наибольшего политического сближения Пакистан, будет безответственным глупцом, если не пред-
Соединенные Штаты и Европа в эмоциональном плане примет предосторожностей, продиктованных страхом.
124 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Глава четвертая. Культура страха 125
Страх заставляет более внимательно относиться к окружаю- жить обществу последние десять лет, если бы больше опа-
щему миру — это конструктивное предостережение, есте- сались или хотя бы осознавали постепенно нарастающие
ственный защитный инстинкт. опасности, угрожающие глобальному благосостоянию, в
Страх может также стоять у истоков надежды. После том числе вызванные влиянием человека на изменения
Второй мировой войны страх перед новой войной между климата, и растущие, как снежный ком, риски на финан-
Францией и Германией стал решающим фактором в образо- совых рынках. Другие же, особенно в Европе, отвергнут
вании Европейского союза. А страх перед последствиями любую попытку собрать все страны континента под один
глобального потепления может заставить человечество при- эмоциональный зонтик, подчеркивая существенные раз-
нять меры, необходимые для защиты нашей планеты от био- личия политических и социальных реакций различных
логической катастрофы. европейских народов на воспринимаемые ими опасности
Однако чрезмерный страх опасен. Навязчивый страх, начала XXI века.
реальный или предполагаемый, серьезно мешает способно- Разумеется, можно избежать споров и по традиции гово-
сти взаимодействовать с миром других — как внутренним, рить о Западе не в терминах страха, а в терминах демокра-
так и внешним. «Страх дезориентирует, и иногда довольно тии, поскольку демократические политические институты
серьезно. Он способствует формированию общего уровня считаются самым сильным связующим звеном между
беспокойства, которое в лучшем случае отвлекает, а в худ- Европой и Соединенными Штатами. К сожалению, подоб-
шем совершенно дезорганизует», — предупреждает историк ные классические представления, основанные на ценно-
Питер Н. Стирнс в книге «Американский страх: причины и стях, а не на эмоциях, не дают возможности рассмотреть
последствия высокой тревожности»*. существенно новую характеристику нашего времени.
Не пришел ли чрезмерный страх последних лет на смену Сегодня граждане стран по обе стороны Атлантики уже не
разумным опасениям и не подвергает ли он опасности саму так гордятся своими демократическими моделями суще-
суть Запада, его единство и способность взаимодействовать с ствования и лидерами, которых избирают (по крайней
миром? Не запустил ли страх механизм неизбежно сбываю- мере, это отражается в опросах населения о доверии к
щегося пророчества? политике и политикам в большинстве европейских стран и
Многие в Соединенных Штатах и Европе с возмущени- в Соединенных Штатах).
ем отмахнутся от этого вопроса. Некоторые американцы Известно, что граждане демократических стран никогда
будут возражать против сходства Соединенных Штатов и не стеснялись обличать недостатки и ошибки своих полити-
Европы, предпочитая отличать «культуру слабости» ков, а также системы, которые их порождают. Согласно зна-
Европы от «культуры силы» Америки. Другие станут дока- менитому высказыванию Черчилля, «демократия — наихуд-
зывать, что страх «исламофашизма» (по выражению шая форма правления, за исключением всех других». Однако
неоконсерваторов) нельзя считать чрезмерным, особенно сегодняшнее чувство разочарования в демократических
после террористических актов 11 сентября. Другие же, странах Запада — это новое, болезненно реальное и расши-
более тонко чувствующие, заметят, что западные лидеры, ряющееся явление.
особенно американские, могли бы более эффективно слу- На мой взгляд, существует связь между страхом, который
мы испытываем, и ослаблением демократических идеалов.
Я даже осмелюсь сказать, что культура страха сокращает
* См.: Peter N. Stearns. American Fear: The Causes and качественный разрыв, когда-то существовавший между
Consequences of High Anxiety. — New York: Routledge, 2006. — P. 201. демократическими и недемократическими режимами,
поскольку страх заставляет нарушать демократические угрожающим будущим, которое человек почти неспосо-
моральные принципы, основанные на строгом соблюдении бен, если вообще способен, контролировать. Сегодня все
верховенства права. Когда демократические страны пропо- эти страхи распространены и среди европейцев, и среди
ведуют ценности, которым не следуют на практике, они американцев.
теряют моральный авторитет, а с ним и привлекательность Однако, хотя европейские и американские страхи кажут-
для остального мира. ся похожими, основаны они на различной действительно-
Разумеется, следует рассматривать новый, сегодняшний сти и выражаются по-разному. Поэтому их необходимо ана-
«западный страх» в соответствующем реальном контексте. лизировать отдельно и только после этого рассматривать то,
В самом по себе страхе нет ничего нового, и циклические как они влияют друг на друга и вместе взятые — на окру-
волны политического и культурного страха испытывали и жающий мир.
Европа, и Соединенные Штаты. Первой задачей Франклина
Д. Рузвельта, избранного президентом США в 1932 г., было
избавить американский народ от культуры страха, охватив- «Кто мы?»: европейская культура страха
шего страну в результате Великой депрессии. Перед Второй
мировой войной в Европе тоже господствовал страх возмож- Первой трудностью в определении понятия культуры страха
ной войны, который ослеплял и приводил к пассивности в Европе является само слово «Европа». О чем мы говорим:
перед лицом поднимавшихся фашизма, нацизма и советско- о Европейском союзе? Или мы понимаем этот термин более
го коммунизма, с которыми миллионы людей, напротив, широко, считая Европой некую культурную или географиче-
связывали свои надежды (в этом и была трагедия Европы скую реальность? Характеризуется ли эта Европа определен-
между двумя мировыми войнами). Культура страха охватила ным наследием Древней Греции и Древнего Рима, иудеохри-
Америку в начале 1950-х годов. Она нашла свое выражение в стианскими ценностями и культурой Просвещения? Или же
вспышке маккартизма, сочетавшего паранойю, подозри- это просто «джентльменский клуб» демократических стран с
тельность и запреты. рыночной экономикой, которые олицетворяли надежду в
За последние несколько лет новая циклическая волна течение большей части послевоенного периода, а сегодня
страха, у которого много общих черт и в Европе, и в начали испытывать страх?
Соединенных Штатах, вновь захватила наше сознание. Достаточно сказать, что чувство страха, господствую-
По-моему, цикл этот начался не 11 сентября 2001 года — щее в Европейском союзе, оказывает влияние далеко за
теракт только подтвердил и углубил страх. В обоих регио- пределами самого Союза. «Умирали не все, но заразились
нах Запада этот новый цикл обнаруживает страх перед все», — писал Жан де Лафонтен в басне «Звери, больные
Другим, перед пришельцем, явившимся захватить нашу чумой». Кризис идентичности Европы усугубляется сего-
родину, подвергнуть опасности нашу идентичность, дня серьезным спадом на финансовых рынках, экономи-
украсть нашу работу. В обоих регионах этот цикл включает ческим спадом и снижающейся покупательной способ-
страх перед терроризмом и страх перед оружием массового ностью европейцев, однако исторически он предшество-
поражения, и оба они легко сливаются в один. Не говоря вал краху ипотечного рынка. Посмотрите европейские
уже о страхе экономической нестабильности, а также о новости по телевидению, в особенности на французских,
страхе перед природными, химическими и экологически- чешских или итальянских каналах. Почти каждый вечер
ми катастрофами — от глобального потепления до миро- где-нибудь на континенте можно услышать нападки на
вой пандемии. В целом это страх перед неопределенным и жесткие и анонимные решения Еврокомиссии, которая
навязывает финансовые жертвы различным категориям вспышки военного противостояния между Францией и
работников, будь то рыбаки, крестьяне или хозяева ресто- Германией, по сути, помогла продвижению проекта Евро-
ранов. Сегодня Европа предстает скорее источником про- пейского союза, начиная с создания Объединения угля и
блем, чем их решением, источником обременения скорее, стали в 1950 году. Именно страх перед советскими танками
чем защитой. и опасение, что корейская война может стать предзнамено-
Так было не всегда. Падение Берлинской стены в 1989 г. ванием конфликта между коммунизмом и капитализмом на
стало кульминацией европейской культуры надежды, и на- европейской почве, побудил выдвинуть в 1950 году План
роды по всему континенту праздновали падение стены, европейского оборонительного сообщества, отвергнутый
которая их разделяла. Менее чем через двадцать лет после после смерти Сталина. А опасение возрождения германско-
этого события, в 2005-м, французы и голландцы сказали го национализма и той всеподавляющей силы, которой
«нет» Европейской конституции, за ними точно так же в будет обладать экономически мощная Германия, привел к
2008 году отвергли конституцию ирландцы, и это стало зри- введению общей европейской валюты.
мым признаком появления культуры страха на европей- Канцлер Гельмут Коль выразился по этому поводу весь-
ском континенте. Кажется, будто европейцам самим захо- ма ясно. Он представлял себя как последнего «доброго
телось выстроить стены, которые отгородили бы их от немца» — иначе говоря, последнего канцлера Германии с
внешнего мира — от миллионов конкурентов, от тысяч личными воспоминаниями о Второй мировой войне. Он
иммигрантов, от сотен террористов. Как могла произойти говорил своим партнерам в Европе, что им нужно поторо-
такая перемена? питься завершить начавшийся после холодной войны про-
Чтобы понять, как это случилось, бросим взгляд на цесс интеграции и введение европейской валюты, посколь-
период европейской надежды, возникшей из руин в конце ку после него, может быть, будет уже поздно. Страх спадет,
Второй мировой войны. Это был не только период восста- и националистические настроения появятся снова.
новления экономики, нового строительства, экономиче- Такой позитивный страх — позитивный в том смысле, что
ской экспансии, но и время распространения либерализма он мобилизовал энергию на международной арене для кон-
и свободы, а также все усиливающегося международного структивной работы, был совершенно непохож на тот страх,
единства. Европа, колыбель двух мировых войн, стала который господствует в Европе сегодня. Сегодняшний страх
самым мирным и процветающим регионом планеты, в кото- приводит к параличу.
ром действовал целый ряд международных организаций и Разумеется, Европа остается сообществом стран с харак-
институтов, начиная с Совета Европы с его Конвенцией по терными политическими и социальными культурами, и
правам человека и кончая множеством европейских струк- каждая европейская страна по-своему уникальна. Так,
тур, которые в конце концов привели к возникновению страх французов нельзя путать со страхом британцев, а
Европейского союза и введению единой валюты евро. Эти страх поляков — со страхом немцев. И все же справедливо
институты помогли распространить преимущества от их одно — сегодня страх является «доминирующим цветом»
деятельности на все увеличивающееся количество народов Европы.
континента и во всем мире. Чтобы понять современные «археологические» слои
И все же внимательное изучение этого периода надежды европейского страха, необходимо для начала рассмотреть
показывает, насколько тесно бывают связаны надежда и исторические, политические, экономические, социальные и
страх. И в самом деле, как я уже упоминал, некоторая сте- психологические факторы, которые сформировали отноше-
пень страха — боязнь возвращения в прошлое и новой ние Европы к самой себе и к ее прошлому. Только тогда
можно будет проанализировать, как Европа видит свое буду- затем и Кавказ? Однако большинство западноевропейцев
щее в экономическом и в стратегическом смыслах, а затем встретило расширение без всякого энтузиазма, видя в нем
вернуться к трудному поиску европейской идентичности в скорее нравственный и исторический долг, а также полити-
наши дни. ческий и экономический риск, чем повод для оптимизма и
торжества. Можно сказать, что расширение в эмоциональ-
ном смысле пришло слишком поздно (иначе говоря, слиш-
Призраки прошлого ком много лет прошло после падения Берлинской стены) и
слишком рано с точки зрения развития социальных инсти-
Начать следует с пересмотра очевидного пика надежды в тутов, поскольку расширение происходило одновременно с
1989 году. Тогда падение Берлинской стены и последовав- «углублением» союза — иначе говоря, его экономическая,
ший за ней конец холодной войны, а также распад советской социальная и политическая интеграция по-прежнему дале-
империи не принесли Европе эпоху мира, демократии и про- ка от завершения.
цветания — они скорее вернули войну в тыл континента, на Бронислав Геремек, великий европеец, скончавшийся в
Балканы. июле 2008 года, один из лидеров Солидарности и министр
Трудно переоценить влияние, которое оказал хаос в иностранных дел Польши, часто подчеркивал, что Европа —
Югославии на уверенность европейцев. Мы не могли это не только экономическая зона, но и этническое здание,
понять, что это все означало. Было ли это прорывом каких- которому нужны сердце, теплота и духовность. Он был глу-
то неразрешенных европейских проблем прошлого, связан- боко прав, но много ли европейцев думали и сейчас думают
ным с тем, что в период правления Тито в Югославии воз- так же, как он?
никло что-то вроде «социального холодильника», в кото- Сильные националистические настроения нелегко пре-
ром брожение противоборствующих националистических одолеть. Даже среди отцов-основателей Европы опасения,
настроений незаметно продолжалось десятилетиями. Или если не страх, преобладали над надеждой. Я до сих пор
же конфликт означал возвращение войны в Европу, стано- помню реакцию моих знакомых в Елисейском дворце,
вясь предвестником угрожающего и потенциально разру- очаге президентской власти Франции, когда спустя
шительного будущего? несколько дней после падения Берлинской стены я призы-
Оттого что мы не смогли сами справиться с этой ката- вал их к какому-нибудь символическому жесту со стороны
строфой, дела пошли еще хуже. Чтобы восстановить хрупкий французской дипломатии. Разве не могли французский
мир в Боснии и Косово, потребовалось вмешательство президент Франсуа Миттеран и канцлер Коль пожать друг
Соединенных Штатов. И сегодня подспудные проблемы другу руки у Бранденбургских ворот в Берлине, как они
Восточной Европы с ее бедностью и ядовитой смесью это сделали в 1984 году на поле битвы под Верденом в
националистических страстей остаются в основном нере- Первую мировую войну? В Вердене французы и немцы
шенными, а такие страны, как Болгария и Румыния, то и закрыли дверь в прошлое, а в Берлине они могли бы
дело обвиняются в коррупции. открыть символические ворота в будущее. Мою идею тут
Некоторые считают, что решение лежит в дальнейшем же отвергли как «романтический порыв». Вместо этого во
расширении Европейского союза, этакого джентльменского время визита в Германию французский президент совер-
клуба с его магической формулой мира, процветания и шил запланированную поездку в Восточную Германию и
этнического примирения. Выходит, чтобы избежать балка- встретился с ее руководством, которое доживало послед-
низации Европы, нам нужно европеизировать Балканы, а ние дни. В действительности объединение Германии вызы-
вало страх, особенно в некоторых частях Европы. Старе- труда. Психологически это создавало ощущение хрупкости
ющий и больной Миттеран, чьи исторические взгляды жизни, передававшееся от поколения к поколению,
сложились до Второй мировой войны, не мог не осозна- поскольку дети родителей, пострадавших от безработицы,
вать, что объединенная Германия будет играть централь- всегда стремятся к перестраховке и избегают рискованных
ную роль в установлении баланса сил в новой Европе. ситуаций. Во Франции недавние опросы показали, что
Разве Варшава не находится к Берлину ближе, чем к почти 75% молодых людей стремятся стать государствен-
Парижу? Хотя политическая необходимость заставила его ными служащими, чтобы получить гарантированную на
удержаться и не говорить этого вслух, было ясно, что, по всю жизнь работу.
его мнению, то, что будет хорошо для Германии, совсем не Во время французских студенческих демонстраций 2006 г.
обязательно будет хорошо для Франции. против введения гибкого трудового законодательства демон-
Будучи более уверенной в своей судьбе и способности странты в интервью французскому телевидению говорили,
преодолеть прошлое, Европа могла бы встретить новые что не хотят «стать чем-то вроде китайцев или индусов».
обстоятельства более открыто, великодушно и действенно. Иными словами, они хотели защиты от рынка. Это не имело
Однако груз истории и сомнения по поводу сути «европей- ничего общего с демонстрациями студентов сорокалетней
ства», о том, что означает быть европейцем, о том, где давности, когда в мае 1968 г. их родители вышли на улицы,
Европа начинается и где кончается, усиливали неопределен- чтобы изменить косный мир, и часть из них вдохновляла
ность относительно будущего и экономических перспектив Китайская культурная революция. Поколение же 2006-го не
Европы. желало изменить мир, оно хотело быть защищенным от
него. Финансовый кризис 2008 г. может только усилить такое
желание некоего убежища от глобализации, которого, увы,
Экономические тревоги нигде не найти.
После поездки в Азию весной 2008 г. один французский
Девяностые годы шли, и Европу охватила экономическая министр в частной беседе сказал, что он ощущал себя во
неопределенность. В результате даже самые обычные про- время поездки так, будто представлял неразвитую страну:
блемы многими осознавались как признаки приближающе- «Азиаты обращались со мной, как мы обращались с ними в
гося апокалипсиса. Во Франции и Германии безработица прошлом». Глобализация и в этом случае стала поводом для
стала подобием социального рака, усиливая двойное чувство опасений, связываемых со сменой места жительства, сокра-
страха перед будущим и перед Другими, которые, как каза- щением рабочих мест на предприятиях и с «несправедливой
лось, несправедливо отбирают рабочие места у коренных торговлей» вместо «свободной торговли».
европейцев. А в 2008 г., когда рухнули финансовые рынки Разумеется, в Европе сохраняются очаги превосходства,
Соединенных Штатов и зараза экономической неопределен- экономически мощные отрасли: например, производство
ности и недоверия распространилась по всему земному предметов роскоши и ядерная энергетика во Франции,
шару, тревога по поводу экономики и страх новой депрес- тяжелое машиностроение в Германии и динамичные се-
сии, сравнимой с той, которую мир испытал в 1930-е годы, мейные предприятия в Италии. Однако будет ли их доста-
вышли на первый план в сознании европейцев. точно, чтобы спасти народы континента от экономическо-
Еще до экономического кризиса 2008 г. безработица в го упадка?
Европе достигала весьма серьезного уровня, в особенности Тревога по поводу экономического застоя вызывает
среди молодых людей, впервые выходящих на рынок еще один вид страха у европейцев, более утонченный, но
широко распространенный. Это страх того, что Европа, Есть некоторое чувство неопределенности относительно
перестав быть центром творчества и потеряв влияние в того, чем становится Европа. Оно начинается со страха
мире, обречена стать неким подобием музея, этакой боль- Другого или, выражаясь более конкретно, страха мировой
шой Венецией, оазисом «хорошей жизни» и культуры, бедности, которая исходит в основном с Юга. По мнению
который люди других, более динамичных континентов многих европейцев, варвары не просто стоят у ворот, они
хотят посетить и где хочется пожить после выхода на пен- уже хлынули через стены, и наше общество уже никогда не
сию. Даже если Европу, как и весь остальной мир, обойдет будет прежним.
стороной вторая Великая депрессия, плавный, но устой- Я до сих пор не могу забыть изумления весьма влиятель-
чивый спад в будущем представляется вполне правдопо- ного деятеля британских политических кругов, которого я
добным. пригласил выступить в Европейском колледже в польском
городе Натолин. Я устроил ему короткую экскурсию по
близлежащей Варшаве. Он не мог поверить своим глазам: на
Европейцы и Другой улице не встретилось ни одного темнокожего, все были
белыми, за исключением немногочисленных азиатов!
Когда Франция и Нидерланды проголосовали против кон- Неужели Варшава, сойдя с советской орбиты, стала более
ституции Евросоюза в 2005 г., а за ними последовала европейской, чем Лондон? Хотя он и не сказал этого откры-
Ирландия в 2008-м, причины подобного голосования в то, я понял, что он испытал облегчение, хотя ему, пожалуй,
каждом случае были разными. Однако за каждым из этих стало скучно. Здесь по крайней мере находился последний
голосований против дальнейшего укрепления Евросоюза бастион «чистой» Европы — чего-то такого, что, с точки зре-
стояла неудовлетворенность жизнью. Во всех трех случаях ния англичанина, ушло навсегда.
народы этих стран хотели наказать политическую элиту, а Вспомним также кадры, показанные несколько лет назад
также выражали беспокойство, вызванное расширением из испанского анклава в Марокко. Там марокканская поли-
Евросоюза и глобализацией, особенно во Франции и ция убила десятки африканцев, пытавшихся перелезть через
Нидерландах. Ирландское «нет» было особенно тревож- колючую проволоку, чтобы пробраться в наш «европейский
ным. Ирландия выгадала от членства в Евросоюзе больше рай». Эта потрясающая картина по крайней мере у человека
всех. То, что она сказала «нет» лиссабонскому договору, и моего поколения неумолимо вызывала в памяти образы
то, что негативные настроения были особенно сильны недавнего прошлого, когда пограничники расстреливали
среди молодых голосовавших, продемонстрировало не восточных немцев, пытавшихся вырваться на свободу, за
столько неблагодарность, сколько глубокое неприятие пределы Берлинской стены. Сегодня тысячи африканцев
направления, по которому движется Евросоюз. каждый месяц рискуют жизнью, стремясь спастись от нище-
Я находился в Берлине, когда узнал результаты ирланд- ты, и на утлых суденышках бросают вызов бурному
ского референдума. Меня они не удивили. Инстинктивно я Средиземному морю. Среди этих анонимных героев навер-
ощущал, что 9 ноября 1989 г. падение Берлинской стены няка много талантливых и умных сынов своего континента,
стало величайшей победой моего поколения, а вот ирланд- которые дерзают противиться судьбе, поместившей их не в
ский референдум 12 июня 2008 г. забил последний гвоздь в том месте и не в то время. Однако их мечта — это «наш» не
гроб наших надежд. Европа, о которой я мечтал с тех пор, слишком тайный кошмар.
как стал взрослым, умерла, пав жертвой политической без- Страх перед Другим порождается демографией и геогра-
дарности и отчужденности граждан. фией. «Они» слишком многочисленны и не имеют никакой
надежды там, где живут. «Нас» слишком мало, и мы слиш- исхождения и британских мусульман индо-пакистанского
ком (сравнительно) богаты там, где живем. Чем больше мы происхождения хотят успешно интегрироваться в соответ-
нуждаемся в них для обеспечения роста наших экономик ствующих странах проживания. Они ожидают, что им пре-
(учитывая нашу низкую рождаемость), тем сильнее мы доставят возможность подняться в обществе и с ними будут
отвергаем их эмоционально на культурных, религиозных и обращаться справедливо, даже с некоторым братским чув-
расовых основаниях. На определенном уровне разнообра- ством. Такая интеграция в действительности реальна, даже
зие больше не видится фактором созидания благ и взаимно- в самой интимной форме, через браки, поскольку около
го обогащения, это скорее фактор внутренне дестабилизи- 40% европейских мусульман заключают браки не с предста-
рующий. В Швейцарии образ «черной овцы», использован- вителями общин своих соплеменников.
ный крайне правыми для обозначения иммигрантов во В течение семи лет, когда я преподавал в Европейском
время последней избирательной кампании 2007 г., нашел колледже в Польше, некоторые из лучших моих студентов
широкий отклик. Во Франции Николя Саркози успешно были французами алжирского происхождения. Они хотели
переманил в свой лагерь крайне правых сторонников Жан- добиться успеха как французы или, по словам одного из них,
Мари Ле Пена, пообещав им бороться с нелегальной иммиг- «по меньшей мере, как европейцы». Но разве мы обращаем-
рацией, и на посту президента он выполняет это обещание с ся с ними справедливо, открыто и, что труднее всего, по-
энтузиазмом, который в будущем принесет множество про- братски?
блем в области прав человека и грозит экономическими Страх перед Другим включает также страх терроризма,
трудностями для Франции. олицетворяемого прежде всего образом исламского фунда-
В сознании большинства перепуганных европейцев страх менталиста с бомбой. Страх перед терроризмом в Европе не
перед Другим настолько велик, что они готовы представить является результатом массового травматического пережива-
реальную оккупацию исламским миром, вероятность того, ния, как в Соединенных Штатах. Как бы ни были ужасны те-
что Европа в демографическом и религиозном смыслах будет ракты в Мадриде в 2005 году и в Лондоне в 2006-м (а также
захвачена «ими» и превращена в «Еврабию» (этим термином провалившиеся попытки терактов в Великобритании в 2007-м),
пользовались покойная итальянская журналистка Ориана жертв после них было намного меньше, чем 11 сентября 2001
Фаллачи, американский историк Уолтер Лакер и известный года в Нью-Йорке. Кроме того, ирландские и баскские терро-
ориенталист Бернард Льюис). ристы уже привили европейцам привычку к терроризму, и
Страх «Еврабии» не имеет под собой основания. шкура у них стала толще. К тому же в каком-то смысле евро-
Джонатан Лоренс и Джастин Вейсс приводят убедительную пейских граждан не существует. В душе большинство евро-
статистику в своем великолепном очерке о Франции и ее пейцев, наверное, меньше переживали из-за гибели людей в
мусульманах под названием «Интеграция ислама: полити- Мадриде и Лондоне, чем по поводу теракта в Нью-Йорке 11
ческие и религиозные вызовы современной Франции»*. сентября (по крайней мере, на короткое время, когда заголов-
Они показывают, что большинство европейских мусуль- ки газет объявляли, что все мы ньюйоркцы).
ман-немцев турецкого происхождения; мусульман-фран- Европейцы, судя по всему, постепенно привыкли к
цузов алжирского, марокканского или тунисского про- жестокой реальности: Европа не только мишень для терро-
ристов, это еще и их база. После июля 2006 г. большинство
* См.: Jonathan Laurence and Justin Vaisse. Integrating Islam: англичан потрясло, что враг находился среди них, факти-
Political and Religious Challenges in Contemporary France. — чески им были они сами. Террористы-самоубийцы в
Washington, D.C.: Brookings Institution Press, 2006. Лондоне в большинстве своем оказались британскими
гражданами, которые родились и получили образование в ние своей идентичности, целей существования и направле-
Великобритании. Большинство участников угонов самоле- ния движения группы стран, которые он объединяет, без-
тов в США 11 сентября тоже прошли обучение в техниче- условно, имело негативное влияние на психологическое
ских университетах Европы. Они жили среди европейцев, состояние Европы. Кто мы? У европейцев нет ясного ответа
их учили европейские профессора, но это не смогло на вопрос о том, где начинается и где кончается их конти-
отвлечь их от ужасных планов. Совершенно очевидно, что нент. Как быть с Украиной? Как быть с кавказскими респуб-
наши университеты не сделали для них привлекательными ликами, например с Грузией? А страны на противоположном
гуманистические идеалы, как не состоялась и попытка берегу Средиземного моря, как Марокко? Смогут ли
интегрировать их в социальном и культурном смысле. Франция и Алжир стать опорой процесса примирения
Эти факты подчеркивают уязвимость и слабость Европы между двумя берегами Средиземного моря, которое страст-
перед лицом ненависти исламского мира. Однако эту ситуа- но проповедует президент Франции Саркози? А как насчет
цию следует оценивать трезво. Было бы самоубийственным страны явно западной, хотя и не европейской — Израиля?
не обращать внимания на существующую угрозу, но превра- Беспокойство по поводу границ Европы достигает особо-
щать ее в навязчивую идею не продуктивно, поскольку го эмоционального накала в спорах по поводу Турции. За
нашей целью должна быть максимально успешная интегра- исключением, пожалуй, британцев, большинство граждан
ция мигрантов любых верований и происхождения. В конце Европы с открытой враждебностью относятся к принятию
концов, нам они нужны так же, как и мы им. Турции в качестве полноправного члена Евросоюза. Турция
Есть, наконец, страх попасть под власть внешней силы. воспринимается не как «европейский Другой», а как
Эта сила может оказаться дружественной, как Соединенные «неевропейский Другой». Во Франции эта враждебность
Штаты, а может, и не совсем дружественной, как Россия; наиболее очевидна: по опросам, 75% французов не согласны
хотя ею может стать и анонимная, невыборная бюрократия, с принятием Турции в Евросоюз.
как органы Еврокомиссии в Брюсселе. Первая вероятность, Это противодействие невозможно понять с чисто рацио-
очевидно, вызывала больше всего опасений во Франции (по нальной точки зрения. Оно не проистекает из политических,
крайней мере, до прихода к власти Николя Саркози и Барака экономических или даже демографических проблем. Это
Обамы в Соединенных Штатах), вторая — в Польше, а прежде всего производная страха перед многочисленными и
третья — в Британии. В последнее время общественность все абсолютно Другими (мусульманами), которых олицетворяет
чаще видит в Еврокомиссии этакого двадцать восьмого Турция. Это страх перед оккупацией восьмьюдесятью мил-
члена Евросоюза со своими собственными специфическими лионами мусульман, ошибочно принимаемых средним
и характерными национальными интересами, а не воплоще- французом за арабов, нашего «христианского», хотя и свет-
ние общего блага Европы. Однако все эти страхи объединяет ского, пространства.
общий страх потери контроля над собственной судьбой. К слову сказать, рациональные доводы в пользу вступле-
ния Турции в Евросоюз были подкреплены событиями 11
сентября 2001 года. Необходимость иметь стратегического и
Кто мы? дипломатического партнера, который значительно усилива-
ет влияние Европы на Ближнем Востоке, а также послание
Чувство неопределенности у европейцев усугубляется отсут- примирения исламу, динамичный рост молодой турецкой
ствием четких географических границ. Это чувство в сочета- экономики — все это, несомненно, свидетельствует в пользу
нии с неспособностью Евросоюза выработать ясное понима- членства Турции. Как и современное политическое развитие
этой страны, в которой идеология Кемаля Ататюрка (сосре- лежит культура или политика? Вопрос этот далек от ясности
доточенная на современных светских реформах, проводи- и служит превосходной иллюстрацией все большей путани-
мых мягкой авторитарной военной властью) уступает новым цы между понятиями Европы в целом и Европейского
силам, опирающимся на социальные нормы ислама, что тре- союза. В долгосрочной перспективе множество идентично-
бует реакции в плане усиления народной демократии. В те- стей приемлемо, только если вы удобно себя чувствуете в
кущих обстоятельствах закрыть дверь Европы для Турции пределах своей основной идентичности. Если нет, стремле-
чревато очевидным, на мой взгляд, историческим риском, ние отвергнуть наложение чужеродной культуры на вашу
поскольку это отбросило бы наследников Османской импе- базисную культуру будет непреодолимым. Чтобы много-
рии на путь азиатского, мусульманского и ближневосточно- культурность стала работающей формулой, ее следует прак-
го развития. тиковать с верой в нее.
Достижения демократии в Турции, по правде говоря, не По этим и многим другим причинам в большинстве
очень впечатляют. Однако в чисто экономическом смысле стран — членов союза возникло чувство отчуждения по
у Стамбула больше прав участвовать в Европейском отношению к самому Евросоюзу. Франция больше не чув-
союзе, чем у Софии или Бухареста. В вопросе присоедине- ствует себя главой семьи за столом заседаний Совета
ния Турции к Евросоюзу путь гораздо важнее цели. министров. В этой новой Европе столько незнакомых
Реформы, которые Турция смогла провести за очень лиц, столько новых языков, которые трудно распознать, а
короткий промежуток времени благодаря положению на выражение своего мнения так мало времени, ведь
кандидата в члены Евросоюза, поистине производят перед вами выступает Мальта, а сразу после вас —
огромное впечатление. Можем ли мы взять на себя исто- Словения! Парижу все труднее сохранять иллюзию, что
рический риск заблокировать позитивный процесс нашим Европа — это «преследование национальных целей ины-
решительным «нет»? ми средствами», когда приходится идти на такое количе-
На уровне эмоций я, разумеется, понимаю обеспокоен- ство компромиссов.
ность противников вступления Турции в Евросоюз, учиты- В то же время, хотя Германия выглядит, да и ведет себя
вая, что Сирия и Ирак получат общие границы с как «вторая Франция», и она не горит желанием пожертво-
Евросоюзом. Да и в культурном смысле Турция, вне всякого вать тем, что считает собственными национальными интере-
сомнения, страна неевропейская. Даже в Стамбуле, самом сами, ради некоего абстрактного общего европейского дела.
европеизированном городе Турции, стоит только уйти в сто- Хотя Германией сейчас руководит новое поколение полити-
рону от главных улиц, и ты погружаешься в мир Ближнего ков, в значительно меньшей степени обремененных истори-
Востока или Азии. Желание видеть Турцию в Евросоюзе ческим чувством вины за преступления нацистов, она и сей-
означает акт доброй воли и политического разума, хотя во час остается самой европейской нацией Европы, как будто
многом противоречит здравому смыслу. двенадцать лет варварства дали ей надежную прививку про-
И все же я без колебаний выступаю за принятие Турции в тив зла национализма. Но Германия не может тащить за
ЕС. Без перспективы стать членом Евросоюза искушение собой Европу одна.
Востоком может оказаться непреодолимым для Турции. В ре- Усилится ли у Европы чувство уверенности в себе, если
зультате Евросоюз получит потенциально весьма проблем- угасающий национализм отдельных стран уступит место
ного соседа. объединяющему патриотизму целого континента? Нам
Вопросы, связанные с идентичностью, поставленные этого не узнать, поскольку основатели Евросоюза намерен-
турецкой дилеммой, еще серьезнее. В основании Евросоюза но предпочли не поощрять подобный континентальный
патриотизм. Жак Делор, возглавлявший Евросоюз с середи- Есть еще один критерий разделения Америки: можно
ны восьмидесятых до середины девяностых и оставшийся, сказать, что одну Америку объединяет страх, а другую —
пожалуй, самым незаурядным его председателем, страстно страх перед этим страхом, и эта последняя Америка стоит
выступал против формирования такого «европейского чув- под знаменами надежды. С этой точки зрения президент-
ства». Для него «патриотизм означал войну». В результате ская кампания 2008 года может быть рассматриваться как
такого негативного видения патриотизма есть опасность противоборство кандидата страха Джона Маккейна и канди-
того, что национальные чувства вспыхнут снова и еще отыг- дата надежды Барака Обамы.
раются, а общность национальных интересов — это един- Негативная избирательная кампания республиканской
ственный благоразумный барьер, ограничивающий их отри- партии строилась на обострении социальных, культурных
цательное воздействие. и экономических страхов. Можете ли вы доверять челове-
В Варшаве я присутствовал на церемонии празднования ку, у которого так мало опыта и у которого второе имя
вступления Румынии и Болгарии в Европейский союз. Хусейн, характерное для мусульман? Разве формирующая
Национальные гимны звучали страстно и эмоционально, а общественное мнение городская «элита» из Вашингтона,
гимн Евросоюза, «Оду радости» из 9-й симфонии Бетховена, Нью-Йорка, Бостона и Лос-Анджелеса заботится о ценно-
проиграли со скромным равнодушием. Такое различие стях и нуждах «синих воротничков» и владельцев малых
между исполнением гимнов символизирует эмоциональную предприятий в американской глубинке? Разве кто-то
пропасть между нашими национальными идентичностями и собирается защищать традиционные американские куль-
нашей идентичностью европейцев. турные ценности от наступления волны глобального капи-
Чтобы восстановить уверенность в себе, Европе придется тализма? Для последнего поколения политиков страхи
больше работать и стремительно развиваться. Современные подобного рода были привычным оружием в избиратель-
различия между экономическим ростом Европы и Азии в ных битвах в Соединенных Штатах, однако в избиратель-
долгосрочной перспективе грозят катастрофой. Пока Запад ной кампании 2008 года республиканцы отвели им цент-
остается полушарием долгов, а Восток — полушарием роста ральную роль.
(пусть даже замедлившегося роста), увядание Европы будет Стиль Обамы, напоминающий стиль Кеннеди, напро-
неумолимо продолжаться. тив, пробуждал культуру надежды в Америке. Демократи-
ческий оптимизм на выборах 2008 года основывался на
предположении о том, что в последний день выборов,
Американская культура страха несмотря на возраст и цвет кожи Обамы, американцы,
поскольку они американцы, выберут молодой «цвет надеж-
Если составить картинку Европу трудно, Америку охаракте- ды». Победу Обамы, возможно, будут рассматривать как
ризовать не легче. Америка республиканцев противостоит поворотный момент в американской истории — от страха к
Америке демократов, богатая Америка — бедной, сельская новому варианту американской надежды, хотя для претво-
Америка — городской, провинциальные городки — Америке рения в жизнь такого поворота потребуется, несомненно,
Уолл-Стрит, белая Америка — чернокожей Америке (послед- нечто большее, чем победа на выборах, какой бы впечат-
нее различие представляется особенно реальным при анали- ляющей она ни была.
зе последствий урагана Катрина 2005 г.) — можно продол- Говоря об американской культуре страха, я остро ощущаю
жать перечислять множество глубоко противоречивых одну трудность. Пусть я и не американец, отношения с этой
реальностей, которые характеризуют Америку. страной у меня очень личные. Я учился в Гарвардском уни-
верситете в начале 1970-х, что многие из моих читателей Иными словами, если европейцы спрашивают: «Кто
могут скорее счесть недостатком, чем преимуществом. мы?», американцы задаются вопросом «Что мы с собой сде-
Однако для меня Америка значит нечто большее, чем просто лали?». Они ищут ответы на вопросы: «Почему нас так нена-
страна, где я получил образование. Америка дала мне жизнь, видят?» и «Почему наши бывшие друзья и союзники не
надежду, мечты. Американцы освободили моего отца из любят нас и не доверяют нам?». «Неужели весь мир без вся-
фашистского концентрационного лагеря* 8 мая 1945 и тем кой причины обернулся против нас?». «Неужели мы пере-
самым сделали возможным мое появление на свет. Америка стали быть страной, которой когда-то весь мир восхищался
также позволила моим мечтам сбыться, поскольку студенче- и которую любил?».
ские годы в Гарварде во многом изменили мою жизнь. Задавая себе эти вопросы, американцы начинают ставить
Как ни печально, Америка 2001–2008 гг. мало чем напо- под сомнение универсализм и главенство своей модели и
минала ту Америку, которая помогла сформировать мою системы. То, что хорошо для Америки, может не быть тако-
жизнь. Поэтому в отношении Америки я не столько ней- вым для остального мира. Кроме того, если американцы во
тральный наблюдатель, сколько разочаровавшийся поклон- многом перестали применять на практике проповедуемые
ник. Пусть я рискую быть необъективным в разговоре об ими ценности, откуда им знать, что для них благо?
этой стране из-за эмоциональной связи с ней, которая так
много для меня значит, я буду продолжать говорить о США.
Когда я смотрю на Соединенные Штаты сегодня, я вижу Что мы с собой сделали?
страну, подобную Европе, — неуверенную и полную страха,
хотя корни этого страха несколько иные. В отличие от евро- Чтобы проанализировать культуру страха в Америке, не
пейцев, американцев не преследует призрак их прошлого. обязательно начинать с теракта 11 сентября 2001 года. Страх
Америка всегда видела себя в будущем, а не в настоящем, всегда присутствовал в американской истории, и самым
скорее как проект, чем как продукт истории. Нынешний ранним и явным его проявлением стала «охота на ведьм» в
кризис американской идентичности формулируется в трех XVII веке. Покорение американской территории поселен-
ключевых вопросах. Потеряли ли мы нашу душу — иначе цами сопровождалось насилием, направленным против
говоря, наше этическое превосходство? Потеряли ли мы коренных индейцев и порабощенных африканцев, а также,
нашу цель — иначе говоря, наше чувство особой националь- разумеется, и против таких же пионеров-первопроходцев.
ной миссии? И, наконец, потеряли ли мы наше место в Характерное для Соединенных Штатов по сей день свобод-
мире, то есть приходим ли мы в упадок? (Последний вопрос, ное обращение огнестрельного оружия — это не только тор-
разумеется, классический, и Пол Кеннеди, историк из жество индивидуализма и принципа самообороны, это еще
Йельского университета, задавал его еще в 1987 году**. и наследие дикого, полного насилия и опасности прошлого,
Пожалуй, он просто лет на двадцать опередил свое время.) в котором «человек человеку волк», а страх — естественная
часть жизни.
В первой половине XX века подъем коммунизма, ради-
* Поскольку в посвящении говорится, что Жюль Моизи был
кальных настроений, анархизма, терактов, забастовок,
узником Освенцима, его, видимо, перевели из Освенцима на
запад до освобождения Освенцима советскими войсками. — насилия и беспорядков в сфере труда привел к широкому
Прим. перев. распространению страха перед иммигрантами, в которых
** См.: Paul Kennedy. The Rise and Fall of the Great Powers. — New многие американцы видели угрозу социальной и политиче-
York: Random House, 1987. ской стабильности нации. Пиком такой истерии борьбы с
чужаками стали «красная паника» 1919–1920 годов, а поко- Ни разу после нападения британцев на Вашингтон во
ление спустя — мрачные перегибы периода маккартизма время войны 1812 г. враг не атаковал американскую землю
1950-х. (Пёрл-Харбор все-таки находится очень далеко от конти-
Победное завершение Второй мировой войны не привело нентальной Америки).
к исчезновению страха. Победа Рейгана в 1980 г. была, по Хотя теракты 11 сентября не создали американскую
крайней мере отчасти, результатом контрреволюционной культуру страха, они придали ей новую глубину. С начала
реакции, направленной против нравственных и культурных холодной войны американцы знали, что географическое
«эксцессов» 1960-х, которые многим представлялись тогда положение уже не служит им защитой. Однако 11 сентября
временем безудержной сексуальной свободы, наркотиков и превратило абстрактные знания в трагическую, грубую
политических волнений. В сознании тех, кто голосовал за реальность. И, как это водится в Америке, немедленно
Рейгана, Америка к 1980 г. потеряла контроль над миром и начались споры по поводу того, как Америка должна на это
своей судьбой так же, как американские родители потеряли реагировать.
контроль над своими взрослеющими детьми. С этим надо Многие, как и я, чувствовали себя ньюйоркцами после
было что-то делать. 11 сентября, и после терактов мы подвергали сомнению
Этот диагноз сделал явным сорокалетнее сражение между способность Америки адекватно оценивать ситуацию. Мы
двумя ветвями послевоенного поколения — между «поколе- спрашиваем себя, не недооценивала ли Америка угрозу до
нием Вудстока», которое боролось против войны во 11 сентября и не переоценивает ли она ее после терактов?
Вьетнаме, и теми, кто воевал и поддерживал войну. Не ошиблась ли она, начав войну в Ираке, и правильно ли
Конфликт этот до сих пор остается в центре культурных и она ее вела? Ведь это вызвало атмосферу подозрительности,
политических споров Америки. Раскол на два лагеря и страх губительную для образа и интересов Соединенных Штатов в
национального упадка, который он порождает среди многих мире.
консерваторов, может объяснить то преимущественное Спор между безопасностью и свободой никогда не кон-
положение, которое занимали во время последних прези- чится. В своей «глобальной войне против террора» адми-
дентских кампаний (хотя к 2008 г. это не относится) пробле- нистрация Буша не смогла найти правильное равновесие.
мы культуры и нравственности (право на аборт, права сексу- Тюрьма Гуантанамо, «превентивные задержания», а также
альных меньшинств, школьная молитва) по сравнению с жесткие методы допроса и намеренное унижение заключен-
экономическими и политическими вопросами. ных в тюрьме Абу-Грейб способствовали формированию
Так что американский страх не возник после терактов гнетущего впечатления, что их приносят в жертву амери-
11 сентября, они только сделали его более выпуклым и канским интересам. Именно они, как это ни странно, стали
ярким благодаря значительности самого события: большо- символом того, что пошло не так в Америке после 11 сен-
го количества жертв и объектов нападения — настоящих тября.
символов Америки (сердце военной машины США и В 2008 г. я сам убедился в резком изменении имиджа
башни-близнецы, которые доминировали в пейзаже само- Соединенных Штатов, когда был в Берлине. В июне я смот-
го космополитического из городов мира, центра капита- рел в Берлинской опере на Унтер-ден-Линден «Фиделио»
лизма и многокультурности). Сыграл свою роль и момент, Бетховена, подлинный гимн свободе и любви. Постановка,
выбранный для их проведения. На пике глобального пре- однако, содержала явный и открытый политический под-
восходства, всего через десятилетие после краха Совет- текст. Заключенные (по сюжету это узники испанской поли-
ского Союза, Америка снова обнаружила свою уязвимость. тической тюрьмы) были одеты, как заключенные Гуанта-
намо. В художественном воображении режиссера спектакля ленно лучше было не походить на бородатого мусульманина,
Америка стала воплощением тирании. особенно во время путешествия.)
Более чем за двадцать лет до этого я сопровождал на Ободренная «большевиками демократии» (эту провока-
оперный спектакль в западной части тогда еще разделен- тивную формулу придумал бывший лидер французских сту-
ного города Джона Макклоя, американского «проконсу- дентов Даниель Кон-Бендит для американских неоконсер-
ла» в Берлине, в первые годы после Второй мировой ваторов) администрация Буша увидела в терактах 11 сентяб-
войны. Узнав о присутствии Макклоя на спектакле, зрите- ря уникальную возможность собрать всех американцев под
ли спонтанно приветствовали его длительными аплодис- знаменами их мускулистого варианта интернационализма.
ментами. Тогда Америка была символом свободы, осво- Однако в новом подходе Соединенных Штатов сочетались и
бождения и даже искупления для западных немцев. Как несоразмерное применение силы в ответ на нападение, и
же произошла такая перемена и Америка из освободителя чересчур далеко идущие цели. Цель демократизации
стала угнетателем? Ближнего Востока сама по себе весьма благородна, однако
(Правда, тот же город восторженно приветствовал канди- построить демократию на Ближнем Востоке, видя новый
дата в президенты Соединенных Штатов Барака Обаму в демократический Багдад в качестве ее центра — это чистой
июне 2008 г., всего через месяц после мрачной постановки воды самообман.
«Фиделио». Неужели все снова меняется?) Чтобы получить представление об этических самокопа-
В своей весьма убедительной книге «Победа в справед- ниях миллионов американцев, достаточно обратиться к
ливой войне: путь безопасности для Америки и мира» Голливуду, поскольку его фильмы всегда предлагают нечто
Филип Х. Гордон осуждает искушение приравнять войну вроде национальной программы психоанализа. В мощной
против террора к третьей мировой войне и иллюзию отно- финальной сцене фильма «В долине Эла» отец, чей сын был
сительно того, что в ней можно победить, как в обычной убит по возвращении домой из Ирака товарищами по ору-
войне. А также представление о том, что между «победой и жию, которых война свела с ума, поднимает американский
холокостом» нет нейтральной зоны, как утверждают два флаг вверх ногами как символ чрезвычайной ситуации и
специалиста, близкие к администрации Буша, Дэвид Фрам беды. Подспудно фильм говорит зрителю: «Моя страна
и Ричард Перл, в своей книге «Конец зла: как победить в сошла с ума. Пожалуйста, помогите нам!».
войне против террора»*.
Если видишь «зло» повсюду, возникает желание пол-
ностью закрыть страну от внешнего мира, в этом убеждается Увядание американской мечты
каждый иностранец, когда испытывает на себе бессильные
попытки нового аппарата безопасности Америки предотвра- В отличие от Европы, Америка традиционно характеризова-
тить проникновение террористов. (Нельзя сказать, что у лась как страна надежды. Вся ее история, как и история госу-
Европы иммунитет от таких эксцессов. Сразу же после 11 дарства Израиль, основана на почти мессианской надежде и
сентября и терактов в Мадриде и Лондоне в Европе опреде- убежденности в том, что это страна искупления, освобожде-
ния, новых начал. Именно этот исполненный надежды опти-
мизм помог скромной и идеалистической раннеамерикан-
* См.: Philip Gordon. Winning the Right War: The Path to Security
for America and the World. — New York: Times Books, 2007; David ской республике обрести статус империи менее чем за два сто-
Frum and Richard Perle. An End to Evil: How to Win the War on летия. Тот же дух свободы служил основанием мягкой власти
Terror. — New York: Random House, 2004. Америки и ее привлекательности для всего населения мира.
Разумеется, способность привлекать иммигрантов и бы, конечно, чересчур прийти к заключению о том, что аме-
соблазнять мир основывалась в равной степени и на при- риканской военной интервенции мы обязаны популярности
влекательности американской мечты, и на достижениях эпического фильма «Список Шиндлера» Стивена Спилберга,
американской республики. Оптимизм, идеализм, индиви- однако он определенно сыграл некоторую роль в обеспечении
дуализм, гибкость, культ превосходства, убежденность в общественной поддержки подобных действий.
собственной уникальности традиционно были ключевыми Однако теперь некоторые американцы начинают сомне-
компонентами успеха для страны, видевшей себя с самого ваться в уникальной ценности своего индивидуализма.
начала скорее как строительную площадку нового мира, Недавно в редакционной статье о Китае Дэвид Брукс задал
чем как некую память или традицию, которую нужно защи- уместный вопрос: что будет, если «коллективистское обще-
щать или преодолевать. В то время как Европа XX века ство поднимет экономику и начнет соперничать с За-
была построена на идее преодоления истории, а ее особой падом?». Он приходит к выводу, что «подъем Китая — это не
силой и слабостью была способность вызывать в памяти только экономическое событие. Это также культурное собы-
собственное прошлое, Америка всегда думала только о тие. Идеал гармоничного коллектива может оказаться таким
будущем. же привлекательным, как и идеал американской мечты»*.
Голливудская мечта, которая и есть Америка, нашла свое Никто не способствовал усилению сомнений в собствен-
точное выражение в фильме «Пелле-завоеватель» датского ной правоте у американцев больше, чем сами американцы.
режиссера Билле Аугуста. Действие фильма происходит в Давайте сравним хотя бы наше прошлое и будущее. День «Д»,
Северной Европе конца XIX века, а завершается разлукой день открытия второго фронта в Европе (6 июня 1944 г.), сим-
двух братьев, которые решили по-разному избавиться от волизирует высшее достижение американского идеализма,
полной нищеты. Один предпочитает социализм и стремится воодушевление и героизм. Монумент у входа на гигантское
преобразовать Европу изнутри. Второй же уезжает из кладбище Кольвилль в Нормандии у Омаха-бич гласит:
Европы в погоне за американской мечтой. Фильм словно «Этот берег сражения, врата свободы, навсегда освящен
говорит, что второй брат сделал правильный выбор. идеалами наших славных соотечественников».
Подобное противопоставление работы мечте и то, в каком Достижения последующих войн Америки были не столь
выгодном свете выставляется Америка, — главная тема боль- яркими и решительными. В Корее американцы увязли, а
шинства великих фильмов Голливуда: «Если ты можешь меч- вьетнамская война стала национальной трагедией и закон-
тать о чем-то, ты можешь сделать это». От «Шейна» и чилась политической катастрофой для Соединенных
«Касабланки» до «Деловой девушки» и «Нормы Рей» — везде Штатов. Повторится ли когда-нибудь еще тот прекрасный
в американском кино и в американском образе жизни возве- для Америки момент переживания победы?
личивается сила отдельной личности. По сравнению с образами исторической памяти Второй
Помнится, я находился в Вашингтоне накануне военной мировой войны теперешняя война в Ираке представляется
интервенции США в Косово. Один из ключевых создателей еще более мрачной, чем корейская или вьетнамская. И по-
американской политики в государственном департаменте следствия этой войны, скорее всего, будут не похожи на
сказал мне тогда, что «его друзьям в Калифорнии не нравится, последствия Второй мировой, поскольку Ирак никогда не
как людей в Европе заставляют садиться на поезда»*. Было станет аналогом Германии и Японии 1945 года. Эти две
* Он, видимо, имел в виду сцену погрузки евреев в вагоны для * David Brooks. Harmony and the Dream. // New York Times, 11
отправки в Треблинку. — Прим. перев. августа 2008.
страны стремились перенять демократические формы мир» показывает, насколько своевременна ее тема*. Я в
жизни у Соединенных Штатов, чтобы, преодолев собст- основном разделяю утешительный тезис Закарии относи-
венную недавнюю историю и погрузившись в иную культу- тельно того, что Америка выживет при «подъеме осталь-
ру, возродиться заново. Ираку не свойственна ни одна из ных», где под остальными понимается, в сущности, Азия.
этих положительных черт. Динамизм Америки, ее гибкость, приверженность культу
Да и в основе своей Америка 2003 года не имела почти превосходства сохраняют свою силу, а способность страны
ничего общего с Америкой 1944-го. Молодые по большей снова встать на ноги после экономических и социальных
части солдаты, высадившиеся в Нормандии, знали, за что бед, скорее всего, выше, чем у Европы.
они сражаются, и были готовы пожертвовать жизнью за И все же реальность упадка Америки постепенно закра-
дело, которое было для них понятным, в которое они вери- дывается в наше сознание, принимая разные формы: физи-
ли. Их поддерживал политический и военный истеблиш- ческую форму эпидемии избыточного веса среди населения;
мент, которому они доверяли. Они верили в то, что коман- бюджетную форму давно растущего долга; состояние амери-
диры приведут их к победе, и что их родина делает все, что канской инфраструктуры, начиная с мостов и кончая желез-
может, чтобы они воевали в лучших условиях. Разве сегодня ными дорогами, часто больше напоминает развивающиеся
дела обстоят так? Разве у американских солдат имеется вер- страны Юга, чем ведущую страну мира; недостаток желания
ное управление, нужное снаряжение, боевой дух? Рассказы у военных США участвовать в авантюрах за рубежом; рост
об Ираке по циничности, описаниям неразберихи и прома- наркомании, насилия, бесцельного существования среди
хов больше похожи на истории времен Вьетнама, чем на молодежи; неконтролируемые финансовые рынки, которые,
героические саги Второй мировой войны. Более того, сего- в конце концов, рухнули осенью 2008 г., угрожая увлечь за
дня армия США — это профессиональные части, укомплек- собой всю мировую экономику; и прежде всего с трудом
тованные в основном бедными американцами, которые функционирующая американская политика с необузданной
пошли служить, чтобы получить хоть какую-то работу, и экспансией власти и чрезмерными затратами на избиратель-
воюют они бок о бок с высокооплачиваемыми частными ные кампании.
контрактниками, которые пришли в Ирак ради денег. Война В начале XXI века с падением рынка долговых обяза-
всегда была делом грязным, однако солдаты Второй мировой тельств и рынка ценных бумаг, снижением показателей эко-
войны опирались на твердую почву идеалов, которые трудно номического роста до европейского уровня американцы
найти в сегодняшней американской армии. начинают опасаться экономического упадка, как и европей-
Потеряла ли Америка, страна надежды и мечты, свое цы. Как и европейцы, они боятся сокращения рабочих мест
ощущение уникальной миссии в мире и не превратилась ли и завладения «собственностью» компаниями из Китая и дру-
она, подобно Европе, в страну страха? гих стран. Отмечается отрицательная реакция на глобализа-
цию и стремление вернуться к протекционистским мерам,
еще более усиливаемым обеспокоенностью состоянием эко-
Америка в упадке логии.
С точки зрения Европы, Америка представляется стра-
Не напоминает ли Америка начала XXI века Британскую ной с чрезмерным контролем на границах и недостаточным
империю начала XX-го или Римскую эпохи разложения?
Американцы давно обсуждают проблему упадка. Успех * См.: Fareed Zakaria. The Post-American World. — NewYork: WW
последней книги Фарида Закарии «Послеамериканский Norton, 2008.
внутри самой страны. Этот недостаточный контроль про- ную интеграцию испаноязычных американцев с трудностя-
является не только в безуспешных мерах регулирования ми, которые испытывают сообщества мусульман и черноко-
финансовых рынков. Он также обнаруживается в слабой жих в Европе. Несмотря на теракты 11 сентября, сообщество
системе регулирования социального поведения и смягче- американских мусульман по-прежнему процветает эконо-
ния худших последствий безудержного индивидуализма. мически, они ощущают и ведут себя как граждане Америки
Взять, к примеру, настойчивую защиту права носить ору- и преуспели гораздо больше, чем их европейские единовер-
жие, что приводит к доступности огнестрельного оружия, цы, в интеграции в жизнь Европы.
дамокловым мечом висящим над головами множества Самые ответственные лидеры США признают ценность
невинных американцев, и к учащению эпизодов со стрель- этих традиций. Ключевые политики обеих партий, в том
бой в средних школах Америки, в колледжах и университе- числе президент Джордж Буш и сенатор Эдвард Кеннеди,
тах. Разве есть какая-либо иная страна в мире, где учителям продолжают разделять убеждение, что иммигранты — это
разрешено, где им даже рекомендуется приходить на заня- благо для Соединенных Штатов, что «новички приносят с
тия в средней школе с огнестрельным оружием, как в собой жизненную энергию, а открытость и оптимизм имеют
Техасе? Европейцев беспокоит то, что этот недостаток решающее значение для национального характера», как
контроля начинает распространяться на Европу как обес- пишет Тамар Джекоби в журнале «Foreign Affairs»*. Когда
кураживающая разновидность американизации, включаю- думающие американцы полагают, что единственным воз-
щая насилие в молодежной среде и войны между молодеж- можным средством от нелегальной иммиграции являются
ными бандами, наподобие тех, что разворачиваются во более щедрые квоты в сочетании с более эффективным со-
множестве американских городов, и рост злоупотребления блюдением законности, они внушают больше доверия, чем
алкоголем. некоторые европейцы, например Николя Саркози во
Исчезли ли чувства и реальности более ранней, испол- Франции, так и не сумевший найти равновесие между вели-
ненной надежды Америки в сегодняшних Соединенных кодушием и контролем.
Штатах, или же это просто период временного отклонения И все же не все так здорово у американских иммигран-
от норм? тов. За последние восемь лет резко снизилось количество
Поводы для оптимизма остаются, и основаны они не виз, выдаваемых студентам, а контроль над «иностранца-
столько на потенциале перемен, которые воплощает Барак ми» резко усилился. Америка повредит собственному
Обама, сколько на определенных фундаментальных ценно- будущему, если перестанет быть лучшим местом для
стях, с давних пор характеризующих народ Соединенных иммиграции.
Штатов. Америка, в самой своей сущности являющаяся Возможности новой президентской администрации
нацией иммигрантов, возможно, найдет новые силы и пре- изменить эмоциональный пейзаж страны легко переоце-
одолеет страхи благодаря ежегодному притоку миллионов нить. Каким бы умным, компетентным, исполненным
новых граждан. Америка с гордостью считает себя плавиль- вдохновения ни был президент, существуют определенные
ным котлом, в котором успешно интегрируются все народы границы того, чего глава Белого дома может достигнуть за
мира. Во время Второй мировой войны, несмотря на сегре- 4 или 8 лет. Однако, если президент Обама в действитель-
гацию и изоляцию в лагерях большинства американцев
японского происхождения, многие из них честно служили в
особых подразделениях армии США. И сегодня эта тради- * См.: Tamar Jacoby. Immigration Nation. // Foreign Affairs
ция сохраняется. Достаточно сравнить в основном успеш- (ноябрь — декабрь 2006).
ности привержен восстановлению образа Америки как тогда представлялось.) Сегодняшняя реальность более
страны возможностей, на его стороне будет следующий запутанна. Какова главная угроза? Что это — возможный
фактор: он не противостоит, а следует характеру своей экономический крах, оружие массового поражения, рас-
нации, стремясь не переделать, а восстановить традицион- пространение политического хаоса в разваливающихся
ный взгляд страны на саму себя, в котором убежденность в государствах, глобальное потепление или энергетический
значимости этических ценностей, инстинктивная вера в кризис? Сложность проблем не добавляет ясности в стра-
умеренность и здоровая доза реализма соединяются в спо- тегии и уж наверняка не способствует эмоциональной
койном, здоровом чувстве оптимизма. Восстановление определенности.
подобного образа, если оно произойдет, будет приветство- Разлад внутри стран трансатлантического союза не воз-
ваться во всем мире. ник сразу, он развивался постепенно, сначала медленно, в
1990-е, а потом резко ускорился в первые годы XXI века.
Он предшествовал приходу к власти президента Джорджа
Страх разделяет Запад Буша, войне в Ираке и тем глубоким разногласиям, кото-
рые она вызвала. Чтобы коротко охарактеризовать этот раз-
Страх не только вредит Европе и Соединенным Штатам, он лом, можно сказать, что пренебрежение, которое Америка
также портит отношения между ними. Катастрофа 11 сентяб- испытывала к Европе, росло, в то время как европейцы
ря 2001 г. объединила людей по обе стороны Атлантики. почувствовали, что их потребность в Америке ослабла. В то
Однако, за исключением сотрудничества по некоторым же время Америка, судя по всему, стала расходиться с
ключевым направлениям (например, между полицейской и Европой в плане фундаментальных ценностей. Казалось,
правоохранительной системами), ощущение общей цели будто Европа сказала Америке: «Теперь я могу жить без
сохранялось недолго. 11 сентября не объединило Запад навсе- твоей защиты». И, что гораздо хуже, «я тебя больше не при-
гда, оно скорее выявило его глубокое разделение. А стиль и знаю». (Разумеется, таково было мнение скорее «старой
способы ведения внешней политики президента Буша только Европы», чем «новой» — стран бывшего советского блока,
расширили пропасть, первые признаки которой появились которые больше напоминают Европу 1970-х, чем 1990-х
после краха советской империи. годов.)
Когда холодная война подошла к концу, Александр Одновременно росло разочарование американцев в
Яковлев, ближайший помощник президента Горбачева, Европе. Война на Балканах и первоначальные неудачи евро-
адресовал Западу пророческое предостережение: «Мы сде- пейцев на полуострове подтвердили глубокую насторожен-
лаем с вами нечто ужасное; мы исчезнем для вас как угро- ность многих представителей американской элиты. Я помню
за. Тот клей, который держал ваш союз, исчезнет». свой спор в Страсбурге с ключевым членом Национального
Очевидное ослабление общих интересов после окончания совета безопасности в самом начале 1990-х, когда Югославия
холодной войны совпало с усилением различий в эмоцио- еще была единой. Тот высокий представитель администра-
нальном состоянии, поскольку, если причина страха не ции президента Джорджа Буша говорил о Европе с явным
очевидна, он скорее разделяет, чем объединяет. Во время пренебрежением: «Европе нельзя доверять. Оставьте ее в
холодной войны внешняя угроза была четко определена, и, покое. Сначала окажется, что она разделена на части и бес-
благодаря ядерному сдерживанию, ее удавалось обуздать. сильна, потом, что ей грозит погибель, а американцам снова
(Так, по крайней мере, это воспринималось; реальность придется вмешаться, чтобы спасти ее от самой себя и собрать
была, возможно, гораздо более неясной и опасной, чем это распавшиеся куски».
Неверие Америки в способность Европы к совместным ры, европейцы — трусы и декаденты) подпитывались неве-
действиям, усиленное первыми годами войны на Балканах, жеством и усиливающейся нетерпимостью. Однако, если в
вызвало ответную реакцию в виде стремительно растущего основе предубеждения Европы в отношении Америки лежа-
отчуждения Европы от США. В 1960-е и 1980-е годы, когда ла страсть, осуждение слабостей Европы Америкой сопро-
европейцы ходили на демонстрации против политики вождалось растущим равнодушием.
Соединенных Штатов, они отвергали военные действия В действительности отношения обеих сторон были глу-
Вашингтона во Вьетнаме или размещения ракет средней боко противоречивы. Вашингтон говорил о важности таких
дальности в Европе. Антиамериканские демонстрации западных ценностей, как демократия и права человека,
1990-х были направлены не столько против того, что даже если сам нарушал эти принципы и не скрывал своего
Америка делала, а против того, чем она стала: культурным презрения к «младшему партнеру», Европе, где эти самые
болотом, страной, где царит смертная казнь, мощным, но ценности зародились. А Европу, хотя она и рассчитывала на
негуманным и, как говорили некоторые, нецивилизован- Америку в обеспечении стабильности и защиты континен-
ным уголком Запада. та, явно радовало ослабление Соединенных Штатов и
Такое восприятие Америки не подавляло существовав- ухудшение имиджа страны в мире, что абсолютно лишено
шего в то же время увлечения Соединенными Штатами, смысла, поскольку Европа едва ли готова взять на себя
растущего в странах наподобие Франции. Я до сих пор большую роль в мире и принять соответствующее финансо-
помню разворот во влиятельной французской воскресной вое бремя.
газете «Le Journal du Dimanche». На правой полосе разво- Несмотря на внутреннюю противоречивость обеих пози-
рота был рассказ молодой французской пары, живущей в ций, пропасть между прежними партнерами продолжала
Лос-Анджелесе, уехавшей в «страну мечты и возможно- расти. Дерзкая критика США, давно высказываемая Фран-
стей», в царство «новой экономики». На левой полосе цией, теперь находила поддержку в большинстве европей-
было помещено яростное разоблачение американского ских и мировых столиц. (Сегодня, при президенте Николя
капитализма одним из ведущих антиглобалистов. Двойное Саркози, между Парижем и Вашингтоном сложились новые
видение говорило само за себя. Америка, как зеркало, отношения. Однако французы с меньшим энтузиазмом, чем
отражала и мечты, и кошмары Франции и, говоря более их президент, относятся к Америке и находятся в тревожном
широко, всей Европы. ожидании результатов после избрания нового президента
Для европейцев после 11 сентября страх в восприятии США, которые могли бы изменить их мнение об Америке.)
Соединенных Штатов пришел на смену надежде. Европа и Только в немусульманских странах Азии популярность
Америка объединились против угрозы терроризма, однако США оставалась высокой. Если после 11 сентября амери-
их разногласия по поводу способа борьбы с врагом оказа- канцы поначалу вставали утром с вопросом: «Почему наши
лись больше самой угрозы. Для Вашингтона европейцы враги так нас ненавидят?», сегодня им нужно спрашивать
стали «предателями», когда отказались поддержать выбор себя: «Почему мы стали так непопулярны даже среди наших
руководства США. Для европейцев Америка сама стала друзей?».
такой же угрозой стабильности в мире, как и террористы, Некоторые могут ответить на этот вопрос, указав на то,
поскольку «чрезмерная реакция» Вашингтона прокладыва- что в стремлении добиться мирового превосходства
ла дорогу бессмысленному и потенциально смертельно Соединенные Штаты «изменили обещаниям Америки»
опасному «столкновению цивилизаций». Стереотипы по (отсылка к подзаголовку последней книги Тони Смита
обе стороны Атлантики (американцы все ковбои и гангсте- «Сделка с дьяволом: претензия Вашингтона на мировое пре-
восходство и измена Америки обещаниям»*). В этом есть обрести культуру надежды, то это случится, если Соединен-
доля истины. Величайшим успехом Аль-Каиды стало то, что ным Штатам наконец удастся найти лидера, который сумеет
она заставила Америку при президенте Буше предать собст- проложить Америке и ее прежним мечтам и надеждам доро-
венные фундаментальные ценности. гу в мир XXI века.
Однако я ситуацию выразил бы несколько иначе. Одно дело, если Запад потеряет монополию на надежду,
Переходя от культуры надежды к культуре страха, Америка что, вероятно, неизбежно, но совсем другое — если он пре-
потеряла свою естественную привлекательность в мире. вратится в новый центр страха. Пока такая перспектива не
Джон Фицджеральд Кеннеди, несмотря на все свои недо- фатальна, однако без позитивных изменений политического
статки, заставил весь мир мечтать. Америка Джорджа Буша курса она вполне вероятна.
скорее пугала мир, даже если страх этот частично был чрез-
мерным и неоправданным.
«Вера американцев в наши ценности, универсальные
ценности, должна служить мостом, соединяющим нас с
миром», — пишет Анн-Мари Слотер в своей книге «Что есть
Америка: сохранение веры в наши ценности в опасном
мире»**. Это по-прежнему может быть справедливо, несмот-
ря на беспокойство, царящее сегодня в западной мысли. Ни
отчуждение между Америкой и остальным миром, ни сла-
бость Европы не будут гибельными. Запад нуждается в боль-
шем чувстве равновесия, в том числе в более сдержанной
Америке и более амбициозной Европе; Америка должна
меньше стремиться к овладению миром и больше — к вос-
становлению самое себя, сосредоточиваясь на образовании,
инфраструктуре и социальных благах.
В открытом, взаимозависимом мире именно возрождение
американской мечты — широкие возможности для интегра-
ции других и функция воплощения надежды — составляют
привлекательный образ Америки для остального мира и в
особенности для Европы.
Наибольшая ответственность лежит на сильнейшем из
двух партнеров, на Америке. Если Западу суждено снова
* См.: Tony Smith. A Pact with the Devil: Washington‘s Bid for World
Supremacy and the Betrayal of the American Promise. — New York:
Routledge, 2007.
** См.: Anne-Marie Slaughter. The Idea That Is America: Keeping
Faith with Our Values in a Dangerous World. — New York: Basic Books,
2007.
Глава пятая. Трудные случаи 163
Глава пятая капитализму в Польше и в других странах Центральной и

Восточной Европы. Когда на экране телевизора появились
Трудные случаи кадры расстрела Николае Чаушеску и его жены, которые
жестоко правили страной более двадцати лет, один из моих
русских друзей произнес: «Думаю, в России переход будет
скорее румынского типа, чем польского. Прольется кровь.
Так происходит у нас в России».
Его слова не подтвердились — до сих пор, по крайней
мере. Такое настроение, которое я называю мрачным нар-
Хотя в картине современного мира, разумеется, гораздо циссизмом, запомнилось мне, поскольку я много раз стал-
больше эмоциональных цветов и их оттенков, чем те, о кото- кивался с ним с тех пор.
рых я упоминал, надеюсь, мне удалось показать, что Азию в Почему русские, несмотря на несомненный, пусть даже
целом сегодня характеризует прежде всего надежда, арабо- скромный прогресс, по крайней мере в экономике, с маниа-
исламский мир — унижение, а Запад — страх. кальным упорством совершают трагические ошибки? Какое
И все же есть несколько чрезвычайно важных стран, на сочетание географических, исторических, религиозных и
которые не распространяется эта простая трехчастная клас- культурных факторов наполняет их одновременно гор-
сификация, поскольку в них в равной степени или, по край- достью и стыдом?
ней мере, в значительной пропорции присутствуют три Первое объяснение может основываться на отсутствии у
названные эмоции. И существуют также целые регионы русских четких представлений о границах России. Где кон-
мира, включая континенты, которые еще труднее подвести чается их империя? В глубине души они еще не расстались с
под простую категорию. В этой главе я сосредоточу внима- Украиной или Белоруссией. Такое сложное переплетение
ние на ряде сложных положений, которые выходят за рамки эмоций можно объяснить ходом национальной истории и
предыдущего описания, и в то же время могут играть значи- парадоксальным чувством влечения к Западу, к которому
тельную роль в геополитическом пространстве XXI века. они естественным образом не принадлежат, и его отторже-
ния от него. Споры между «западниками» и «славянофила-
ми» (последние убеждены, что «душа» и судьба России нахо-
Российская смесь (и пара слов об Иране) дятся на Востоке, а не на рациональном Западе) продол-
жаются по сей день.
Россия постсоветского времени — это определенно один из
самых интересных и нетипичных случаев. Эта страна испы- Когда Путин первый раз приехал в Париж с официаль-
тывает незаслуженную долю страха, унижения и надежду, ным визитом в 2000 г. как новый президент России, мне уда-
причем эти эмоции сливаются в мощный поток чувств и лось поговорить с ним на обеде в его честь, организованном
побуждений. Французским институтом международных отношений. Не
Я живо помню Москву зимой 1989 г., когда сидел перед имея представления, о чем можно спрашивать Путина,
телевизором со своими российскими друзьями и смотрел чтобы одновременно и ему, и окружающим было интересно
новости о событиях в Румынии. Революция (или военный услышать его ответ, я решил спросить, портреты каких лиде-
переворот?) закончилась трагически, что мрачно контрасти- ров прошлого и настоящего висят в его кабинете. Его ответ
ровало с относительно мирным переходом от коммунизма к был настолько быстрым, что я понял: он уже задумывался
164 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Глава пятая. Трудные случаи 165
над этим. «Три, — сказал он. — Петра Великого, Пушкина и дипломатическая и политическая свобода новых стран, от
де Голля». Первый, разумеется, был отцом современной рос- Грузии и Украины и до прибалтийских республик, стали
сийской империи и государства, второй — воплощением болезненным свидетельством распада империи. Когда
русской культуры, а третий руководил восстановлением несколько лет спустя бывшие советские республики захоте-
Франции после Второй мировой и был у истоков нового ли вступить в НАТО, это только укрепило чувство унижения
сознания значимости страны на мировой арене. Выбор де в русских.
Голля в качестве знаковой фигуры, по моему мнению, мно- В России унижение сопровождалось страхом, усугуб-
гое объясняет относительно взглядов Путина на стоящие ленным к тому же ксенофобскими традициями страны,
перед ним, лидером современной России, задачи. Де Голль которыми манипулируют власти ради достижения полити-
тоже ощущал себя униженным высокомерием Америки во ческих целей. Российское руководство может считать
время и сразу после Второй мировой войны, а также тем, что войну в Чечне победой. В Грозном на руинах и страданиях
руководство Западом автоматически должно было оказаться людей действительно восстановлен какой-то порядок.
у молодых, мощных и богатых Соединенных Штатов Однако победа оказалась пирровой. Конфликт в Чечне
Америки. обнажил и усугубил беды России: распространение корруп-
Из трех названных мною эмоций, борющихся в россий- ции, в том числе и в вооруженных силах; необузданное
ском сознании, унижение, пожалуй, понять легче всего. С 1989 насилие, растекающееся из Чечни по всей стране; ошибоч-
по 1991 год, после падения Берлинской стены и до распада ные приоритеты руководства страны, которое стремится
Советского Союза, Россия пережила примерно то же самое, усиливать внешнюю мощь государства вместо улучшения
что Франция в результате революции 1789 г. и затем потери благосостояния граждан; и в итоге неспособность стать
колониальной империи, но произошло это не на протяжении «нормальной», цивилизованной страной, где преобладает
столетий. верховенство права.
Во-первых, россияне пережили почти полную смену Однако в сегодняшней России унижение и страх суще-
нравственных норм и ценностей. То, что раньше они счита- ствуют, на мой взгляд, наряду с очевидным возрождением
ли совершенно неприемлемым — капитализм, либерализм, надежды в наиболее материалистическом ее проявлении.
демократия, вдруг было объявлено правильным, а социа- Если большинство россиян чувствует себя лучше, чем пять
лизм и коммунизм объявили ошибочным. Во-вторых, или десять лет назад, это происходит потому, что Россия
Россия испытала резкую и шокирующую потерю междуна- выглядит лучше, потому что условия жизни устойчиво улуч-
родного статуса. Одна из двух сверхдержав планеты (хотя к шаются, потому что рост экономики составлял примерно 7%
1980 г. даже русские знали, что их страна была слабее), в год. И хотя это не имеет ничего общего с воодушевлением
Россия стала, по крайней мере в ее собственных глазах, всего и идеологическим подъемом первых лет после революции
лишь картой в руках дипломатов США. 1917 года, сегодняшняя надежда России по иронии судьбы
И что еще хуже, и государство, и империя, и армия — три марксистская в своей основе, поскольку движима она в
ключевых составляющих национальной идентичности — основном экономическими факторами, наряду с усилением
рухнули одновременно. Причем, в отличие от Франции и националистических настроений и чувством гордости, про-
Великобритании, Россия потеряла империю, которую не являющимся, в частности, в спорте — от футбола до
отделяли от родины океаны, которая располагалась прямо за Олимпийских игр.
порогом и буквально за ночь превратилась из повода для А если восстановление экономики и сопровождалось дав-
гордости в источник тревоги. Обретенная независимость и лением на гражданское общество и возвращением к авто-
кратии, что с того? Чувство собственного достоинства и вающие намерения, которые, правда, остается перевести в
национальная гордость россиян никогда не основывались на плоскость реальности, но этот сигнал тем не менее весьма
способности отстаивать демократию западного типа. Эпоха значим.
Горбачева и времена Ельцина, когда возникло какое-то В этой связи есть соблазн провести параллель между
подобие гражданского общества в сочетании с слабым Россией и другой сильной региональной державой,
стремлением к демократии, большинством россиян воспри- Ираном.
нимается сегодня скорее как период унижения. Демократия, И Россия, и Иран знают, что ключевым для обеспечения
скорее, даже была признаком слабости в восприятии населе- их влияния и силы является богатство энергетических ресур-
ния, потерявшего свою империю и международный статус и сов. Обе страны чувствуют себя уверенно — справедливо или
испытывавшего из-за жалкого физического состояния свое- нет, другой вопрос, — полагая, что время работает на них.
го лидера и явного отсутствия у него достоинства каждо- Обе страны испытали унижение (устроенное американцами
дневное унижение. свержение премьер-министра Мосаддыка в 1953 г. — иран-
Путин все это понимал. Несомненное ощущение про- ский аналог распада Советского Союза), и обе используют
гресса и даже надежды, которое он возродил, а также ощу- его как оружие пропаганды, источник гнева и клич к объ-
щение восстановленного статуса страны, разумеется, про- единению. Послание руководства обеих стран выглядит как:
изошло не без помощи возросших цен на газ и нефть, кото- «Вам больше не удастся обмануть нас и унизить, как это
рые, возможно, сохранятся в обозримом будущем. Но что было вчера». Во время войны с Грузией летом 2008 г. Россия
станет с надеждой в России, когда баррель нефти будет фактически сказала Западу: «Вы боитесь меня, следователь-
стоить ближе к $40, чем к $150? Тем не менее, несмотря на но, я существую».
колебания цен на нефть, природные ресурсы России неоце- Однако между Россией и Ираном есть одно серьезное
нимы, и большинство россиян в восторге от того, что отличие. Россия — стареющая страна, в которой мужское
«Россия вернулась». Им все равно, что это «возвращение» население сокращается из-за злоупотребления алкоголем и
может увеличить пропасть, разделяющую Россию и Запад плохой системы здравоохранения, и такая демографиче-
(по крайней мере, в смысле политической культуры), и сбли- ская ситуация полностью контрастирует с молодым,
зить Россию с Азией (что означает дрейф к «восточной дес- исполненным предприимчивости и надежды духом «новых
потии» и отход от демократии). русских» — лидеров бизнеса, характеризовавшим их, по
И все же тенденция к автократическому правлению не крайней мере, до экономического кризиса 2008 года.
означает, что можно относиться как к простому фарсу к Иран же, наоборот, молодая страна, где стремление к
результатам мартовских выборов 2008 г., после которых успеху, энергия не имеют ничего общего с анахронистской
Медведев воцарился как преемник Путина. Это не были природой «бородатых святош», которые ею правят. В этом
демократические выборы в западном смысле — иначе гово- контексте эксцентричная навязчивая идея правящей элиты
ря, они не были отмечены свободной конкуренцией и рав- Ирана, в том числе и президента Ахмадинежада с его про-
ным доступом к выборным урнам и к средствам массовой возглашением скорого краха «сионистского образования»,
информации. Однако их результат соответствовал жела- представляется одновременно и попыткой привлечь на свою
ниям большинства россиян. В своих первых публичных сторону простых арабов, и отчаянным усилием скрыть
заявлениях после выборов Медведев подчеркнул необходи- нарастающую политическую слабость и непопулярность
мость верховенства закона в России, выражая обнадежи- правительства.
Израиль: от надежды к страху Иран также вызывает страх своей поддержкой Хезболлы
и Хамаса, сочетанием слов и действий руководства страны,
Государство Израиль — это тоже стратегически важная стра- словесными провокациями и ядерными амбициями. Разве
на, которую непросто отнести к какой-нибудь одной эмо- можно позволить стране, пронизанной идеологией превос-
циональной категории. Как и в России, здесь сочетаются ходства и враждебностью к Израилю, получить доступ к
страх, надежда и унижение. Может показаться странным, абсолютному оружию? Для страны, которая в духовном
что большая, старая империя и маленькое молодое госу- смысле и, в какой-то степени, в физическом состоит из
дарство могут испытывать аналогичные проблемы с иден- выживших в холокосте и их потомков, это угроза не только
тичностью. У обеих стран трудные, неоднозначные отноше- безопасности страны.
ния с Европой и обе испытывают сильное чувство уязвимо- Однако надежда в Израиле также высока. Само его созда-
сти, основанное на ощущении, что их окружают враги, хотя ние можно считать триумфом надежды над логикой. «Верить
обе страны и гордятся военным и экономическим превос- в чудеса разумно», — говорил Давид Бен-Гурион, первый
ходством в своих регионах. лидер Израиля. Сегодня невероятные достижения страны в
В Израиле страх порождается действием нескольких фак- бизнесе, технике, науке, литературе, искусстве усиливают
торов. Один из них демографический. Израильские евреи чувство надежды. Гордость за эти достижения в какой-то
слишком малочисленны по сравнению с арабами, а темпы степени ослабляет неудовлетворенность низким качеством
роста населения означают, что без скорого перекраивания своей политической элиты (из-за постоянных ошибок в
границ Израилю суждено стать страной с арабским боль- принимаемых решениях болезненной палестинской пробле-
шинством населения. В более широком смысле, если срав- мы) и, после неудачной войны в Ливане, — военным руко-
нить количество евреев и мусульман на планете, о чем изра- водством. Существует мнение, что в Израиле все хорошо,
ильские евреи, несомненно, задумываются, нельзя не при- кроме самого существенного, и в этой связи даже появляет-
знать их крошечной, уязвимой группкой посреди огромной ся соблазн говорить об «италианизации» Израиля, где обще-
и стремительно растущей миллиардной массы, разбросан- ство крепко как никогда, а государство слабеет, скованное
ной по множеству стран, большинство которых сейчас или избирательной системой пропорционального голосования и
потенциально враждебны Израилю. более чем посредственным составом политических лидеров.
Прибавьте демографический фактор к насилию на местах Однако Италия часть Европейского союза, а Израиль —
и региональным стратегическим угрозам, перед которыми Ближнего Востока, и различия в их политическом и эконо-
стоит Израиль, и страхи израильтян становятся вполне объ- мическом окружении очень велики.
яснимыми. Вторая интифада была фундаментальной ошиб- Хотя большинство израильтян будут отрицать это, чув-
кой палестинцев; она кончилась для них сокрушительным ство унижения или, выражаясь более точно, недовольства
поражением. Однако потом террористам-самоубийцам уда- также присутствует в израильской еврейской культуре,
лось поселить в израильтянах страх, почти одолев своими представляя собой постоянное препятствие на пути к успе-
нечеловеческими жертвами техническое превосходство про- ху мирного процесса. Разумеется, постоянные нападения
тивника и поразив мир готовностью превратить собственные террористов, которых нельзя уничтожить или нейтрализо-
тела в сверхточное оружие. Стена безопасности, построен- вать, вызывают чувство бессилия и беспомощности, очень
ная израильтянами для разделения от угрожающего Другого, близкое к унижению. Однако эмоции, испытываемые
является физическим олицетворением их оправданного чув- израильтянами, нельзя объяснить только ближневосточ-
ства страха. ной реальностью. Они являются также результатом еврей-
ской истории: подобно тому, как испытавшие жестокое глядеть позитивные перемены*. Однако, когда богатые ста-
обращение дети часто жестоко обращаются со своими новятся менее богатыми, как во время кризиса 2008–2009
сверстниками, отношение израильтян к палестинцам, в годов, бедные обычно становятся еще беднее.
котором сочетаются невежество, презрение и жестокость, И все же основания для негативного взгляда на Африку в
можно объяснить шрамами недавнего прошлого еврейско- глубине своей неоднозначны. Иностранные инвесторы,
го народа. Чрезмерный груз истории и намеренный отказ привлеченные огромными энергоресурсами и уникальны-
от знания Другого — одно из самых взрывоопасных соче- ми запасами редких и ценных элементов, — индусы, бра-
таний эмоций. зильцы, американцы, и прежде всего китайцы, борющиеся
за энергетические ресурсы, — снова открыли для себя
Африку. А поскольку китайцы из всех иностранцев менее
Африка: между отчаянием и надеждой всего склонны учить «правилам управления» «отсталые»
африканские режимы, находящиеся часто на стадии нрав-
В последние десятилетия Африка была жертвой междуна- ственного и финансового разложения, им проще иметь дело
родной маргинализации, усугубленной окончанием холод- с китайцами. С обеих сторон главными мотивами остаются
ной войны, из-за чего весь континент сошел с игровой алчность и страх: китайцы боятся полного хаоса, который
доски как объект соперничества сверхдержав. Недавняя закроет доступ к уникальным, бесценным ресурсам
вспышка этнического насилия там, где этого менее всего Африки, а Африка боится потерять сговорчивого и выгод-
ожидали, в Кении, известной относительным благополучи- ного покупателя.
ем и политической стабильностью, оказала глубокое нега- Среди европейцев, особенно тех, чьи страны раньше
тивное влияние на и без того плохой имидж континента на обладали колониями в Африке, отношение к ней включает
международной арене. Если массовые убийства происходят как реальную озабоченность будущим африканцев, так и
в такой стране, разве можно рассчитывать на надежду для смесь алчности и страха перед тем их количеством, которое
остального континента? На эти мрачные обстоятельства может хлынуть в Европу из-за нищеты у себя дома.
накладывается и драма Зимбабве, которая по своему накалу Средиземное море уже не «колыбель цивилизации», описан-
с каждым месяцем все больше напоминает шекспировскую ная французским историком Фернаном Броделем, теперь
трагедию. оно больше напоминает озеро, где состоятельные люди всей
И все же, несмотря на господство мрачных настроений, планеты прогуливаются на своих яхтах и изредка замечают
усиленных склонностью СМИ выставлять напоказ плохие, а беженцев с другого берега, цепляющихся за свои утлые суде-
не хорошие новости, Африка выходит, пусть медленно, из нышки и с риском для жизни пытающихся достичь «евро-
глубокой ямы нищеты и коррупции, в которой она оказа- пейского рая».
лась. Чуть больше поколения назад мы были свидетелями Новый план французского президента Николя Саркози
исторического зла колониализма, усугубленного неудачны- относительно создания Средиземноморского союза (объ-
ми попытками деколонизации, а затем применением запад- единения всех членов Евросоюза и нескольких стран, не
ных моделей развития — марксистских или капиталистиче- входящих в него, но расположенных на берегах Средизем-
ских. Сегодня обозреватели, которым небезразлична
Африка, такие как Николас Кристоф из «Нью-Йорк Таймс»,
осмеливаются даже называть ее «землей надежды», имея в * См.: Nicholas Kristof. Africa: Land of Hope. // New York Times, 5
виду, что за бесконечным отчаянием в Африке можно раз- июля 2007.
ного моря), по крайней мере, отчасти нацелен на решение Южной Африке); глубокая нищета, в которой увязли сотни
растущей проблемы беженцев. Доводы просвещенных евро- миллионов; искусственные границы, унаследованные от
пейцев просты: нужно создать в Африке будущее для афри- колониального прошлого, ослабляющие чувство нацио-
канцев, если мы хотим, чтобы они в ней остались. нального единства и порождающие постоянную угрозу рас-
Разумеется, попытка европейцев реформировать Афри- пада по племенным или этническим рубежам. До сих пор
ку должна опираться на активное участие самих африкан- Африка остается самым раздираемым войнами континен-
цев. Мысль о том, что Африка после сорока лет независи- том на планете. От Дарфура в Судане до Сьерра-Леоне, от
мости будет «спасена» западным вмешательством, одно- Конго до Берега Слоновой кости люди рассказывают ужа-
временно оскорбительна для африканцев и сомнительна сающие истории об убийствах и страданиях, в том числе о
для представителей Запада, которые хотят для Африки систематических изнасилованиях как средстве запугивания
лучшей доли. и унижения. И почти повсюду коррупция и некомпетент-
Одно из важнейших событий XX века — мирное рожде- ность правительств в сочетании с постоянным страхом
ние власти черного большинства в Южной Африке — стало перед преступностью и насилием принимаются за нормаль-
выдающимся событием, созданным самими африканцами. ные условия жизни.
Последнему белому президенту ЮАР Ф. В. де Клерку хвати- И все же основания для надежды есть. В Африке
ло интеллекта и смелости понять, пока еще не было поздно, появляется новое поколение лидеров: например, президент
что сохранение присутствия белого меньшинства в Южной Поль Кагаме из Руанды, который видит себя (с некоторым
Африке требует не только конца апартеида, но и передачи преувеличением) африканским Ли Куаном Ю из Сингапура,
власти черному большинству. По счастью, его партнером в или президент Либерии Элен Джонсон-Серлиф, благожела-
этом процессе оказался Нельсон Мандела — человек, кото- тельный деспот, готовые принимать решительные, но гуман-
рого справедливо назвали одним из великих героев своего ные меры, чтобы привести свои страны в XXI век. Роль жен-
времени, вдохновленного не местью, а примирением. (Если щин становится тоже значительнее — символом этого про-
бы у палестинцев был свой Мандела, а не слабый и некомпе- цесса является Вангари Маатаи из Кении (правозащитник и
тентный Арафат... и если бы Ицхак Рабин, израильский борец за экологию, награжденная Нобелевской премией
Деклерк, не был убит фанатиком…) мира в 2004 году).
Сегодня Южная Африка — единая нация белых и черных, Существует также экономическая надежда. Все больше
и это единство скреплено такими событиями в спорте, как стран следует образцу Руанды, приветствуя иностранных
победа национальной сборной на Кубке мира по регби в 1995 инвесторов и следуя правилам рынка. Кроме Руанды, заме-
и 2007 г. и проведением чемпионата мира по футболу в 2010 чает Николас Кристоф в своей статье, «такие страны, как
году. Опыт Южной Африки — это урок для всего остального Мозамбик, Бенин, Танзания и Маврикий, также пытаются
континента: международное сообщество может на него вли- построить будущее скорее на основе развития торговли, чем
ять, но оно не способно создать или навязать условия мира и на внешней помощи»*. Автор заканчивает статью подсказ-
развития. кой инвестору: «Покупайте недвижимость в Бенине и
Эти условия потребуют громадных перемен по всему Руанде». Его рекомендация определенно звучит слишком
континенту, включая и Южную Африку, где демократия смело, однако это показатель медленного изменения статуса
стала жертвой роста насилия и коррупции. Проблемы, стоя-
щие перед Африкой, известны: распространение
ВИЧ/СПИДа (охватывающего 20% населения только в * Ibid., New York Times, 5 июля 2007.
Африки. Это континент, балансирующий между отчаянием далеко позади. Страна бурлит, она полна энергии, динамики,
и надеждой, и надежда появляется впервые за последние оптимизма, но и она страдает от зол, характерных для всего
десятилетия*. континента.
Если искусство способно влиять на жизнь, надежда, воз- Вспомним об эпидемии насилия. В 2005 г. — а это обыч-
можно, в конце концов победит. Одним из событий теат- ный год — в Бразилии в перестрелках погибло 40 000 чело-
рального сезона 2008 года в Лондоне стала южноафрикан- век, и 2000 из них в одном только Рио-де-Жанейро.
ская версия «Волшебной флейты» Моцарта, сыгранная на Многие погибли от шальных пуль, просто оказавшись не в
традиционных африканских музыкальных инструментах. том месте и не в то время. Сочетание социального нера-
Это исполнение излучало такую радость и энергию, что их не венства и динамичного экономического развития имеет
могла вместить даже вселенская мощь музыки Моцарта — сходство с Азией, однако масштаб распространения наси-
дух Африки взывал к жизни. лия придает неравенству в Бразилии особенно мрачную
А годом раньше можно было присутствовать на парижской форму. Богатые кварталы Рио-де-Жанейро, окруженные
премьере «Бенту Вере», оперы из Сахеля. В финальной сцене печально известными фавелами (трущобами), напоми-
оперы молодая мать, которая пересекла пустыню, чтобы нают крепости, защищенные прочными стенами, наемны-
родить своего ребенка в европейской колонии, попадает под ми охранниками и хорошо вооруженными жителями
машину на маршруте ралли Париж — Дакар. Смертельно (которые разделяют отношение к огнестрельному оружию
раненная, она вступает в диалог с хором о том, должен ли ее североамериканцев).
ребенок вырасти в Европе или в Африке. В конце концов она Тем не менее надежда остается доминирующим чувством
останавливается на Африке. в Бразилии. Даже режим президента Луиса Инасиу Лула да
Решение это, разумеется, символичное. Африканцам не- Силва, несмотря на его серьезные недостатки, в частности
обходимо взращивать надежду у себя на родине, а не искать терпимость к коррупции, внушает доверие. К сожалению, о
ее в других краях. правительствах остальных стран континента этого не ска-
жешь, за исключением Чили, сумевшей вернуться к проч-
ным демократическим традициям после трагедии времен
Латинская Америка: Пиночета. Сюда же относится Аргентина и даже Колумбия,
между демагогией и прогрессом в которой суровые меры президента Альваро Урибе по борь-
бе с революционным движением FARC, кажется, приносят
Положение на латиноамериканском континенте значительно свои плоды.
отличается от африканского, хотя у обоих континентов много Создается впечатление, будто Южная Америка пережи-
общего. В Латинской Америке меньше отчаяния, но и надеж- вает исторические циклы. Когда военные режимы 1960-х гг.
ды, пожалуй, тоже меньше, за исключением Бразилии, оказались неспособными справиться с экономическим кри-
настоящего великана своего континента. Бразилии нравится зисом, на смену им в 1980-е пришла демократия и граждан-
считать себя Китаем или Соединенными Штатами Латинской ское правление. Сегодня Латинская Америка переживает
Америки — бразильцы убеждены, что их ближайший потен- всплеск популизма, связанный с появлением нового типа
циальный соперник в борьбе за лидерство, Мексика, осталась национальных лидеров, которые происходят из коренных
индейцев, а не из потомков испанских колонизаторов, после
* См.: Richard Dowden. Africa: Altered States, Ordinary Miracles. — десятилетия крайнего экономического либерализма, почти
London: Portobello Books, 2008. погубившего многие страны наподобие Аргентины.
Фигура Уго Чавеса в Венесуэле сменила кубинского пре- в Колумбии, гражданские войны растягиваются на десяти-
зидента Фиделя Кастро в качестве символа дестабилизи- летия, хотя Богота, столица Колумбии, в настоящее время
рующего левацкого движения в Латинской Америке. место более безопасное, чем большинство крупных бразиль-
Чавесу не хватает харизмы и мощи, присущих Кастро, — он ских городов. А по показателям экономического роста
словно служит иллюстрацией марксистского изречения: можно даже говорить сегодня о колумбийском экономиче-
«История повторяется сначала как трагедия, потом как ском чуде. Обладая мощными источниками доходов, нефтя-
фарс», — но он стоит у руля нефтяного государства. У него ные государства подобно Венесуэле ведут себя как регио-
есть то, чего у Кастро никогда не было: много денег, даже нальные энергетические сверхдержавы, стремясь быть про-
если их приток и уменьшился в последнее время. Скупая тивовесом американскому и бразильскому влиянию на
огромные долги таких стран, как Аргентина, Чавес в буду- континенте, и опираясь при этом на недовольство популист-
щем, возможно, не только сможет получить огромную при- ски настроенного коренного индейского населения нацио-
быль, но и расширить свое политическое влияние на кон- нальными элитами.
тиненте. В начале XXI века судьба Африки и Латинской Америки
Подъем популизма в Латинской Америке вызван скорее еще не решена. Политики, представители делового мира,
унижением, чем надеждой. В то время как народы Индии в те, кто занимается проблемами развития человечества, не
основном решили свои проблемы с бывшей колониальной могут больше игнорировать эти два континента. Однако
державой, Великобританией, в Латинской Америке это пока будущее планеты решается не там, да и вряд ли оно
далеко не так, поскольку отношения с гринго, североамери- будет решаться на этих двух континентах в обозримом
канцами, а также с Испанией, бывшей колониальной вла- будущем.
дычицей, остаются одновременно главенствующими и
сложными.
Разумеется, Соединенные Штаты несут главную ответ-
ственность за подобное психологическое и политическое
положение. США, похоже, до сих пор относятся к Латин-
ской Америке как к собственному «заднему двору» (то есть
свысока), забыв, что в свое время яростно осуждали такое
отношение, когда речь заходила о европейских державах и их
бывших африканских колониях. Хотя сегодня их вмешатель-
ство чаще всего имеет уже непрямой характер, США остают-
ся одновременно жизненно важным фактором равновесия и
ненавистным источником внешнего влияния в Латинской
Америке.
Помимо унижения здесь присутствует также страх, но и
он любопытным образом переплетается с противоположны-
ми эмоциями. Как и в Африке, в Латинской Америке много
слабых государств, находящихся на грани банкротства.
Картели наркоторговцев оспаривают монополию государст-
ва на законное применение насилия. В ряде стран, например
Мир в 2025 году 179
Мир в 2025 году ляю. Однако и у мечты есть предназначение. Просвещенная

мечта подсказывает направление, в котором мир может
двигаться под руководством подходящих лидеров, воору-
женных верными принципами и имеющих в своем распоря-
жении надлежащие институциональные механизмы, а
также немного удачи. Такая мечта может побудить нас ста-
раться изо всех сил и больше работать, чтобы мир стал
лучше.
Моя попытка опереться на эмоции для расшифровки поло-

жения в мире и анализа коллективного поведения наций Побеждает страх
может показаться ересью большинству политологов и спе-
циалистов по международным отношениям. Чтобы стиму- …Ноябрь 2025 года. В Тель-Авиве в мрачной и зловещей
лировать критику, двинусь еще дальше в исторических фан- атмосфере Израиль отмечает тридцатую годовщину со дня
тазиях с целью пробудить гражданские рефлексы. убийства Ицхака Рабина. С началом четвертой интифады в
Мир, который я попытался анализировать, глядя сквозь 2018 г. проблема безопасности снова усугубилась не только в
призму эмоций, это мир, в котором мы живем, мир опасный Израиле и Палестине, но и на всем Ближнем Востоке. Это
и волнующий. А как с нашим будущим? В мире всякое может привело к постепенному сокращению и еврейского, и араб-
случиться, поскольку, если наилучший вариант развития ского населения Израиля, поскольку те, кто мог найти себе
событий маловероятен, худший также нельзя исключать. другое место обитания, бежали от атмосферы насилия и гне-
Мое послание в этой главе сводится к простому заключению: тущих условий жизни в государстве, находящемся практиче-
«Ваша судьба в ваших руках. Выбирайте ее сами!». ски в состоянии войны.
Помня об этом, попробуем рассмотреть, как будет выгля- К сожалению, Израиль — не единственное место, где
деть наш мир, если в нем начнет доминировать страх или же, крайняя озабоченность людей безопасностью сделала
напротив, победит надежда. Оба сценария развития, которые жизнь менее приятной. Во всем мире произошла в той или
я собираюсь представить, выглядят, конечно, карикатурно. иной степени «израилизация» жизни. Культура страха ста-
Реальность, скорее всего, находится где-то посередине. ла практически всеобщей, в особенности после примене-
Что касается негативного сценария: кассандры необходи- ния биологического оружия террористическими сетями в
мы, поскольку они подают сигнал тревоги. Но опасно, когда Сан-Франциско, Лондоне, Париже, Праге, Токио, Мумбаи
такой сигнал воспитывает культуру страха. Это не входит в и в нескольких других городах Азии и Европы во время
мои намерения. Надеюсь, читатель отнесется к моему сцена- гнусных атак «Белой смерти» 2019–2020 годов. После этих
рию, в котором страх одерживает победу, как к предостере- терактов, во время которых погибло около тридцати
жению, показывающему, что произойдет, если мы совершим тысяч человек, большинство правительств ввело жесткие
ошибку и позволим отрицательным эмоциям подавить наш меры безопасности. Границы были закрыты, для ведения
рассудок. любой экономической деятельности требуются нацио-
Что касается сценария надежды, я мыслю достаточно нальные паспорта, группы инакомыслящих (даже не при-
реалистично и понимаю, что это просто мечта, и она не смо- бегающих к насилию) запрещены, их лидеры арестованы,
жет материализоваться в той форме, которую я представ- а повседневная жизнь протекает в теснине военных блок-
180 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Мир в 2025 году 181
постов, обысков и прочих неудобных процедур, держащих национальную идентичность. Видение упадка американ-
миллионы людей в состоянии напряжения, отчаяния и ской империи, представленное Полом Кеннеди в его книге
тревоги. 1987 г., опережало свое время. Оно стало реальностью к 2025
В мире, разумеется, уже нет прежнего третейского судьи году. В результате ослабленная Америка уже не обладала ни
или миротворца, способного направлять или координиро- твердой, ни мягкой властью страны, которая с 1941 г. каза-
вать международные усилия по борьбе с терроризмом. лась незаменимой в мире.
Организация Объединенных Наций и ее институты посте- Другие западные державы также пострадали от психоло-
пенно пришли в упадок после неудачных попыток реформи- гического и эмоционального упадка. В Европе страх «бал-
ровать самих себя. Учет множества мнений остался в про- канизации», о котором многие говорили в 1990-е гг. во
шлом, а с ним и надежда на мир единства и стабильности, время распада Югославии, постепенно стал воплощаться в
основанный на консенсусе и верховенстве права. реальность. Трудно сказать, что именно спровоцировало
Некоторые надеялись, что США будут способны запол- драматичное разрушение идеала Европейского союза.
нить вакуум лидерства в мире, возникший после отмирания Может быть, это была новая вспышка насилия на Балканах
международных институтов. К сожалению, несмотря на в 2015 г. из-за проблемы Косово, еще раз продемонстриро-
выборы демократического президента в 2008 г. и последую- вавшая бессилие Евросоюза. Возможно, мирное, но абсо-
щие попытки изменить политический курс нации у лютно неожиданное разделение Бельгии в 2010 г. или после-
Соединенных Штатов не оказалось ни способностей, ни довавшие за ним декларации независимости Шотландии,
желания меняться. Истощенные разорительными войнами Уэльса и Каталонии. Каковы бы ни были конкретные при-
на Ближнем Востоке и опустошительным экономическим чины, последствия совершенно очевидны. Необдуманно
спадом 2008-2014 гг. в финансовом, военном и психологи- вызвав к жизни чувство национализма и стремление к эко-
ческом смысле Соединенные Штаты спрятались в неопро- номическому самоопределению, европейские лидеры ока-
текционистской раковине. Страна вывела все войска из-за зались неспособными контролировать высвобожденные
границы, что нанесло ей гораздо больше вреда, чем пользы, ими силы. То, что первоначально казалось всего лишь побе-
резко снизила свое участие в международной дипломатии и дой британской версии Европы с образованием свободной
разрешении международных проблем. Изменение курса децентрализованной федерации вместо единой державы,
было закреплено в 2013 г., когда избрали нового президен- привело к окончательному поражению и почти полному
та, крайне правого консерватора, сторонника шовинисти- роспуску Евросоюза.
ческой и протекционистской политики, который объявил о В неумолимом процессе усиления разлада между
резком сокращении вооруженных сил США, причем остав- Европейским союзом и его гражданами, предвестниками
шихся после сокращения солдат он разместил исключи- которого стало тройное «нет» на референдумах по конститу-
тельно вдоль серьезно укрепленных к тому времени границ ционному договору во Франции, Голландии и Ирландии,
с Мексикой и Канадой. институты Европы, и особенно Еврокомиссия, сыграли
Оглядываясь назад, понимаешь, что отступление Аме- свою роль. Они оказались заложниками собственной пози-
рики было, пожалуй, неизбежным. Провалы на междуна- ции, их действия все меньше соответствовали чувствам и
родной арене и экономические беды, последовавшие за потребностям общества в мире, глубоко опустившемся на
финансовым крахом 2008 г., наполнили Америку разочаро- дно экономического спада. В результате национальные
ванием, ее граждане стали болезненно искать объяснений, сообщества Европы все больше стали рассматривать Европу
где допущена ошибка, и даже подвергали сомнению свою скорее как часть проблем, чем способ их решения.
Война еще не коснулась сердца «старой Европы», однако мического роста Китая в сочетании с катастрофическим
она постоянно угрожает периферии континента, начиная с экологическим положением привела к глубокому социаль-
Балкан и Кавказа и кончая Гибралтарским проливом. ному кризису и подъему политической борьбы. В отчаянии
Европа опустилась до состояния некой Magna Helvetia пекинские лидеры разыграли националистическую карту,
(Великой Швейцарии), по-прежнему мирной и относитель- последнее оружие в борьбе за сохранение власти. Необду-
но процветающей, но лишенной молодой энергии (после манное использование Тайванем лозунгов и символики
того, как она заперла свои границы для иммигрантов, в независимости дали Пекину идеальный повод для оккупа-
которых остро нуждалась). Бессильный в военном смысле, ции маленького острова. Соединенные Штаты отказались от
эгоистичный, по большей части ненужный для развития прямого вмешательства в конфликт, однако их помощь сде-
регион стал музеем собственного прошлого, в котором гос- лала тайваньскую войну гораздо более долгой и трудной, чем
подствуют страх и чувство опасности. Отказавшись от сколь- китайцы этого ожидали.
ко-нибудь существенной стратегической и дипломатиче- Срединная империя наконец объединилась, но какой
ской роли на мировой арене, Европа перестала быть образ- ценой? Период экономического роста Китая закончился.
цом для подражания или, точнее говоря, стала образцом Не сумев провести экономические реформы, Китай и
бессилия. Индия снова обратились к националистическим лозунгам,
Главным источником страха Европы стала густонаселен- чтобы отвлечь внимание граждан от недостатков в дей-
ная и нестабильная Турция, ее соседка. Осознав, что Европа ствиях правительств и от голодных бунтов, регулярно вспы-
не хочет принять их в свой «христианский клуб», турки стали хивающих в обеих странах, — ситуация с продовольствием
искать альтернативу. Разрываясь между мыслью о возвраще- стала напоминать Африку. Не исключено, что климат поли-
нии к некоей славной неооттоманской империи и искуше- тической напряженности, характеризующий отношения
нием радикальной формы исламского правления, Турция Китая и Индии в результате растущей внутренней напря-
оказалась на грани полного краха, став полноправным женности, может привести к открытой войне между двумя
представителем Ближнего Востока, из которого на Европу ядерными державами, так как у них нет технических и куль-
распространяется зараза этнической и религиозной нена- турных ограничений, которые холодная война накладыва-
висти. Что же касается России, отношение к ней осталось ла на Советский Союз и Соединенные Штаты Америки.
тем же, что и во времена холодной войны: в ней видели Демографические характеристики двух гигантов Азии поз-
угрозу. Украина и Грузия формально остаются независимы- воляют им легко играть, — хотя это скорее свойственно
ми (в отличие от Белоруссии, которая снова вошла в состав недемократическому Китаю, чем Индии, — с идеей риск-
Российской империи), однако декреты марионеточных пра- нуть жизнями «каких-то» нескольких сот миллионов граж-
вительств в Киеве и Тбилиси пишутся Москвой. дан ради славы своей родины.
И все же судьбе Европы можно позавидовать, если срав- В ответ на возникшую ситуацию вся Азия стала воору-
нить ее с судьбой других континентов. жаться: камбоджийцы — против тайцев, вьетнамцы — про-
В начале XXI века Азия была континентом надежды. тив камбоджийцев… Оказавшись зажатыми в западне
Теперь она возвращается к своему состоянию 1950-х и 1960-х между фундаменталистским, полуталибанским режимом
годов. Теперь это континент войны. Пакистана, обладающего ядерным оружием, и национали-
Процесс перемен был безответственно запущен развязан- стически настроенными и агрессивными Китаем и
ной Китаем войной с Тайванем в 2014 году. Поводом для нее Индией, японцы отбросили свое историческое отвращение
послужили внутренние факторы. Резкая остановка эконо- к вооруженной силе и присоединились к азиатскому клубу
ядерных держав. Неустойчивое равновесие взаимного тер- свою судьбу с Соединенными Штатами через Североамери-
рора в Азии не способствует стабильности региона. Страх канскую зону свободной торговли, Мексика поставила себя
стал угрожать экономическому росту, поскольку инвести- под удар последствий американского кризиса доверия и
ции на континенте стали слишком рискованными для меж- роста протекционистских и неоизоляционистских настрое-
дународных игроков. ний. Бразилию же, избравшую стратегию экономической
Культуру надежды в Азии постепенно разъело ухудшение глобализации, отчасти чтобы бросить вызов Соединенным
экологической ситуации и дестабилизирующее влияние экс- Штатам, ослабил частичный уход Китая и Индии с мировых
тремистской религиозной идеологии. Неконтролируемый рынков из-за внутренних противоречий и военной кон-
экономический рост и его экологические последствия уси- фронтации друг с другом.
лили культуру страха, подпитываемую увеличением мощно- Единственным победителем в Латинской Америке стал
сти и частоты цунами, наводнений, тайфунов, оползней, а дух популизма в его различных формах, начиная с «постпе-
также неконтролируемым загрязнением окружающей среды, ронизма» и кончая «посткастроизмом». Военные учрежде-
тяжелым бременем ложащемся на здравоохранение. В то же ния снова стали играть серьезную роль в политике несколь-
время растущая «арабизация» ислама Азии привела к даль- ких латиноамериканских стран, иногда разделяя контроль
нейшей радикализации индуистских фундаменталистов, над страной с картелями наркоторговцев, чья сила выросла
что, в свою очередь, способствовало распространению рели- как никогда.
гиозной нетерпимости во всей Азии. Даже страны наподобие У каждой из этих внушающих отчаяние региональных
Сингапура утеряли их обаяние, и отношения разных общин тенденций развития были свои причины. Однако не было ли
(например, китайцев и индусов) стали источником внутрен- какой-то общей силы, которая привела к глобальному краху
ней напряженности. за прошедшие двадцать лет?
Замешательство на Западе и смена надежды на страх в Если такая сила и была, ее, пожалуй, можно сформулиро-
Азии сделали Африку жертвой отчаяния, обезлюдения и вать так: столкновение цивилизаций перешло из стадии про-
этнических войн. Китайцы, индусы, американцы и европей- вокационного интеллектуального построения в стадию
цы, занятые собственными проблемами, забыли об Африке. самоосуществляющегося пророчества.
Предоставленные самим себе, африканцы вернулись к Кода Самюэль Хантингтон впервые заговорил о трагиче-
прежним методам действий и поведения, которые уже при- ской неизбежности столкновения между исламом и Западом
водили континент к краху. Инфекционные болезни стали в 1993 г., многие сочли его слова преувеличением, если не
эндемичными, уровень нищеты снова начал расти, а разгул истерией. Однако в последующие годы целая серия почти
коррупции в правительствах достиг невиданных высот. неотвратимых событий сделала это столкновение реальным.
Даже опыт Южной Африки после преодоления апартеида Теракты 11 сентября не были его причиной, но они опреде-
был обесценен. Из-за неконтролируемого роста насилия ленно способствовали ускорению цепи событий, включав-
большая часть белого населения оставила страну, переехав в шей в себя недопонимание, просчеты, ошибочные сужде-
основном в Австралию и Новую Зеландию. Что толку в при- ния, которые и привели к печальному состоянию дел. И во
мирении, если оно не сопровождается миром и надеждой на всем этом процессе страх того, что предвидение Хантингто-
лучшее будущее? на окажется верным, стал одной из сил, способствовавших
Латинская Америка тоже стала жертвой хаоса в мире. распространению хаоса. «Люди творят историю, но они не
Бразилия и Мексика, два региональных великана, пострада- знают, какую историю они творят», — писал немецкий фи-
ли в результате собственных стратегий развития. Связав лософ Гегель.
Поворотной точкой в рассматриваемый период, пожа- когда на первый план вышли варвары и начался период
луй, послужили американские и израильские воздушные насилия, хаоса и беспорядков. Тогда «Мрачное Средне-
бомбардировки Ирана, которые привели к свержению вековье» продолжалось почти половину тысячелетия. Сколь-
Ахмадинежада. С технической точки зрения они увенчались ко будет продолжаться новое мрачное средневековье? Никто
успехом, однако, как и война в Ираке, привели к политиче- этого не знает.
ской катастрофе, вызвав всплеск ненависти к Западу во
всем мусульманском мире.
Первой жертвой эмоционального всплеска стала демо- Побеждает надежда
кратия Пакистана. Демократические процессы, которые
Первез Мушараф столько раз приостанавливал, были слиш- …Ноябрь 2025 года. Тель-Авив, площадь Ицхака Рабина, где
ком слабы и не смогли предотвратить возникновение режи- ровно 30 лет назад он был убит. В городе проводится крупная
ма джихадистов, который унаследовал ядерный арсенал международная церемония празднования пятой годовщины
Пакистана. Это неизбежно привело к распространению заключения мирного договора на Ближнем Востоке, кото-
ядерного оружия по всему Ближнему Востоку. Оказавшись рый положил конец более чем семидесятилетней истории
перед угрозой фундаментализма с ядерной бомбой, Саудов- насилия и несправедливости. На церемонии присутствуют
ская Аравия, Египет и Турция тоже обзавелись ядерными все члены большого Совета Безопасности ООН, включая
арсеналами. Соединенные Штаты, Китай, Индию, Россию, Бразилию и
В ответ Запад превратил себя в крепость, отвергая и людей, Южную Африку. Недавно объединившийся Евросоюз пред-
и идеи с Ближнего Востока, а также все товары, производи- ставляет, разумеется, один посланник.
мые в Азии. Общины иммигрантов по всей Европе подвер- Возвращаясь на пять лет назад к успешному завершению
гаются постоянным нападкам, они стали жертвой вооружен- переговоров по ближневосточному урегулированию, можно
ного насилия со стороны коренного населения и запугивания сказать, что это было крупным достижением. По правде
со стороны властей. В 2018 г. иностранцев начинают депорти- говоря, после стольких десятилетий конфликта никто не
ровать десятками тысяч, повторяя тем самым опыт депорта- ожидал прорыва в мирном процессе. Решимость положить
ции латиноамериканцев из Соединенных Штатов за пять лет конец этому противостоянию, возможно, в равной степени
до этого. Повсюду Другой стал источником подозрений и была результатом и усталости, и стремления к миру. Изра-
страха в одержавшей победу атмосфере антиглобализации. ильтяне и палестинцы пришли к выводу, что они нужны друг
В культурном смысле это уже не мир надежды Бетховена; другу, если хотят выжить (в случае Израиля) или жить нор-
мы переселились в трагически звучащую, варварскую атмо- мально (в случае палестинцев).
сферу последних произведений Вагнера. Мир 2025 г. звучит Один за другим необходимые эмоциональные кирпичики
подобно музыке Вагнера и напоминает одновременно твор- мира встали на свои места. Мусульманские страны осозна-
чество французского карикатуриста сербского происхожде- ли, что участь палестинцев, мрачной местной группы, к
ния Энке Билала (создателя апокалиптических картин наси- которой они никогда по-настоящему не испытывали теплых
лия), фильм «Бегущий по лезвию бритвы» или трагедии чувств, стала слишком опасной помехой на пути прогресса.
Шекспира (например, «Тит Андроник»), изображающие мир А израильтяне признали наконец, что палестинцы являются
гнева и темных сил хаоса. неотъемлемой частью их родины. Вслед за Генрихом IV, ска-
К этому времени глобальная ситуация напоминает нача- завшим: «Париж стоит мессы», израильтяне объявили: «Мир
ло Средних веков в Европе после краха Римской империи, стоит того, чтобы поступиться частью Иерусалима и своих
территорий». Когда палестинцы отказались от своего требо- инфраструктуру, вместо того чтобы тратить ресурсы на
вания вернуться на прежние места проживания, отказав- заморские авантюры.
шись тем самым от культуры абсолютизма в пользу культу- Освободившись от возложенной на себя миссии пре-
ры компромиссов, контуры практических договоренностей образования мира путем экспорта демократии, американцы
стали вдруг очевидными, и мир, как ни удивительно, вышел обратились к защите окружающей среды со страстью, кото-
из тупика. рую можно объяснить только пуританскими чертами аме-
Столь же важными, пожалуй, были преобразования меж- риканской культуры. После ратификации исправленной
дународной общественной среды, где силы, противостоящие версии токийского протокола Америка стала ведущим
миру, неожиданно оказались значительно слабее тех, кто защитником «зеленой» политики на планете. К 2015 г. изме-
выступал за мир, и отсутствие мира между израильтянами и нение стандартов выхлопа автомобилей, программа огра-
палестинцами стало анахронизмом. За такое преобразование ничения выбросов и торговли квотами на выброс углерода,
среды международных отношений главную ответственность новые гибридные и электрические автомобили, а также
несли Соединенные Штаты. строгая политика в отношении загрязнения воздуха приве-
В действительности культура надежды всегда восприни- ли к ощутимому сокращению выброса парниковых газов в
малась населением Америки более естественно, чем культу- Соединенных Штатах. В новых отраслях промышленности,
ра страха. Поэтому нет ничего удивительного в том, что рост которых был вызван этими техническими инновация-
после решающих выборов 2008 г. Соединенные Штаты ми, появились миллионы новых рабочих мест, что способ-
начали снова обретать уверенность в своих силах и преодо- ствовало преодолению кризиса 2008–2010 гг., который по
лели моральную травму, вызванную войной в Ираке. глубине и продолжительности оказался намного слабее
Несколько лет спустя Америка в основном восстановила предсказаний большинства экономистов.
свою особую мягкую власть в мире как самая уважаемая В более широком смысле можно сказать, что изменилось
страна планеты. само отношение Америки к миру. За международными пас-
В значительной степени такой поворот стал возможным портами начали выстраиваться длинные очереди, когда ее
благодаря тому, что руководство Соединенных Штатов граждане с большей, чем прежде, энергией отправились
решилось признать относительное ослабление влияния путешествовать. Выбрав президента, корни и интересы
своей страны в классическом понимании этого слова (то которого охватывают несколько культур, американцы нача-
есть оставаясь, по существу, самой мощной страной на пла- ли изучать культуру и языки других стран. Подлинное любо-
нете). Но сверхдержава времен холодной войны и гипер- пытство и даже соучастие постепенно пришли на смену
держава периода после холодной войны смирилась с тем, смеси невежества и презрения, которые обычно характери-
что она стала одной из множества других стран, пусть даже зовали поведение американцев за рубежом. Мир, в свою
более мощной, чем остальные. Учитывая болезненные очередь, снова начал ценить и уважать качества, сделавшие
последствия последней имперской авантюры для амери- Америку уникальной страной: приверженность демократии,
канского общества и американской экономики, не говоря дух открытости и терпимости, новаторство и свобода — под-
уже об имидже Америки во всем мире, такая «жертва» ока- линный и позитивный универсализм.
залась гораздо менее травматичной для американцев, чем Сумев избежать опасности имперских амбиций и неоизо-
того ожидали многие аналитики. А после травмы финансо- ляционизма, Соединенные Штаты по-прежнему участвуют
вого кризиса 2008 г. многие американцы были готовы ото- в жизни всего мира, но теперь они выступают скорее как
зваться на призыв перестроить экономику страны и ее старший партнер, чем единственный арбитр и полицейский
на планете. Это привело к значительному улучшению имид- сообщества объединила приверженность единственному
жа страны на международной арене. Антиамериканская принципу — верховенству права, отправляемого коллектив-
культура, так часто объединявшая европейцев в поисках ным третейским судьей — Организацией Объединенных
новой идентичности, стала отступать. Наций, а также общая забота об экологическом благополу-
На протяжении нескольких десятилетий XXI века руко- чии планеты и необходимость решения проблемы глобаль-
водство Америки председательствовало на переговорах по ного потепления. Международный Гаагский трибунал также
«примирению» Соединенных Штатов и Организации стал играть жизненно важную, признанную роль гаранта
Объединенных Наций. Американцы начали понимать необхо- универсальных прав и юридических принципов.
димость в сильном и законном третейском международном Разумеется, в новом, расширенном Совете Безопасности
судье в эпоху сложных и взаимозависимых отношений. Только ООН проявлялись неизбежные различия в идеологии и
ООН, укрепленная новым Советом Безопасности с более интересах участников. Но Европу и Соединенные Штаты
широким представительством и возглавляемая динамичным и объединяла общая культура, основанная на демократии.
харизматичным генеральным секретарем, смогла играть роль Индия стала мостом между Западом и другими ведущими
такого судьи. При поддержке Соединенных Штатов у нового демократическими державами — Китаем и Россией, кото-
Генерального секретаря ООН — на этот пост была избрана рые сумели убедиться в ценности системы, основанной на
женщина — появились и эффективно функционирующая верховенстве права, как во внутренних делах, так и на меж-
бюрократия ООН, и мощные вооруженные силы. Эти дународной арене. Появление в китайском режиме нового
«наемники мира», укомплектованные в основном гуркскими поколения лидеров, лично не связанных с коммунистиче-
полками из Непала (завоевавшими хорошую репутацию бла- ским прошлым, открыло дорогу постепенному введению в
годаря своей стойкости и дисциплине), сумели оказать сдер- стране верховенства права по сингапурскому образцу. После
живающее влияние на потенциальных агрессоров, а также почти двадцатилетнего прямого и косвенного правления
лидеров стран, подумывающих о применении силы против Путина Россия также пошла по этому пути, в основном для
своих народов. Благодаря разумному применению доктрина того, чтобы сохранить деловой климат и конкурентоспособ-
должного вмешательства сумела пережить злоупотребления ность страны.
периода иракской войны и легла в основу новой системы меж- Стремясь найти противовес гигантскому соседу, Китаю,
дународного законодательства. Россия пришла к выводу, что ее будущее связано с За-
Постепенное формирование и признание нового, много- падом. Поэтому она сформировала неформальный «клуб» с
полярного порядка в мире сыграло столь же важную роль в Евросоюзом, действуя с ним согласованно по большинству
обеспечении относительной стабильности на планете, как и крупных проблем и работая над решением экономических
возрождение ООН. Для европейцев это ознаменовало воз- вопросов в духе сотрудничества. Такой союз Большой
вращение к нормальной жизни и к тому равновесию силы, Европы сумел создать новый климат доверия между Россией
которое существовало в Европе с середины XVII и до первой и ее европейскими соседями, в том числе с Польшей, кото-
половины XX века. Однако в отличие от старой Европы, рую когда-то Россия контролировала. Украина, ставшая
новый неформальный «совет великих держав» не был осно- членом союза, выполняет роль настоящего моста между
ван на монархических принципах, но это не был и великий Россией и остальной Европой, как это делала Польша пят-
союз демократий, который предлагали некоторые американ- надцатью годами раньше.
цы в начале 2000-х годов. Был установлен однородный разум- Что касается самого Евросоюза, то он развивался по
ный и понятный порядок, поскольку ключевых участников пути, довольно сильно расходившемуся с взглядами его
отцов-основателей. К 2020 г. объединенная Европа обрела процесса, последовавшее за подписанием в 2010 году пере-
не только гражданское и экономическое влияние, она пре- смотренного Европейского договора. У европейцев теперь
вратилась в военную силу ограниченного характера, с кото- есть президент, министр обороны, министр иностранных
рой необходимо было считаться в рамках возрожденного и дел и дипломатическая служба. С течением времени эти
сбалансированного Атлантического союза. Такой ход собы- события привели к неохотно, но благоразумно подписанно-
тий стал возможен после возвращения Франции в НАТО в му Францией и Великобританией соглашению, по которому
2009 году. Именно европейские силы в структуре НАТО они отказались от своих мест в Совете Безопасности ООН в
гарантировали претворение в жизнь мирного договора пользу единого представителя Европы.
между израильтянами и палестинцами, что было вполне Третий фактор по своей природе был скорее морально-
естественно, поскольку именно Европа отчасти породила психологическим. Когда американцы учились сдержанно-
ближневосточные проблемы (из-за политики колониализма сти в новом многополярном мире, европейцы начали
и холокоста). обретать чувство энтузиазма и целеустремленность, уте-
В возрождении Европейского союза решающее значение рянные за годы холодной войны и десятилетия, последо-
имели три фактора. Во-первых, привлекательность союза вавшие за ней. Время превосходства Западной Европы
как образца успешной внутренней и внешней политики на (как и Запада) прошло, однако Европа приобрела важную
мировой арене, о чем свидетельствовало желание соседних роль на международной арене. Европейцы почувствовали,
стран войти в него. К 2016 г. бывшая Югославия стала чле- что настало время сбросить историческую усталость от
ном Евросоюза, ее «разошедшиеся» составные части де- великих войн XX века. Теперь, когда сообщества союза
факто объединились под его крышей. После вступления обновились благодаря притоку новых иммигрантов и
Хорватии в Евросоюз в 2010 г. за ней последовали Сербия, интеграционному влиянию новых членов Евросоюза,
Косово и Черногория, а затем Македония, Босния и даже растущей роли женщин в политической жизни, европейцы
Албания. Так стремление к миру и процветанию в Европе оказались готовы расстаться с упадническим духом и с
одержало верх над призраком возврата войны на Балканы. циничным отношением к себе и к миру, а также с коллек-
Благоразумие оказало решающее влияние на процесс даль- тивным стремлением укрыться от проблем. Европа нако-
нейшего расширения Евросоюза, а арест военных преступ- нец вернулась.
ников и обоснованные приговоры Гаагского трибунала про- Разумеется, не остался прежним и список пяти ведущих
ложили дорогу примирению на всем европейском конти- сил мира: Соединенные Штаты Америки, Китай, Индия,
ненте. Россия, Европейский союз. В него вошли другие мировые
Еще одной демонстрацией привлекательности Европы державы, в том числе Бразилия, Южная Африка и недавно
стало присоединение к Евросоюзу Турции в 2025 году. объединившаяся республика Корея, заставившие считать-
Развитие турецкой экономики и стабильность демократиче- ся с собой. Япония также остается мощной экономиче-
ских институтов сумели убедить враждебно настроенных ской, а в последнее время политической и дипломатиче-
европейцев, что настало время преодолеть предрассудки ской силой.
прошлого и диктат географического положения стран, чему Остается Африка. Поворотным пунктом в переходе
способствовало также снижение напряженности в отноше- Африки от отчаяния к надежде стали выборы Барака
ниях между исламом и западными странами. Обамы президентом Соединенных Штатов, за которым
Вторым решающим фактором в возрождении Европы последовало проведение Кубка мира по футболу в ЮАР в
стало возобновление европейского институционального 2010 году: психологически для всего африканского конти-
нента, как и Олимпиада 2008 г. для Китая, это было неза- этому способствовали также особые события регионального
бываемое событие — чемпионат подтвердил новый между- масштаба.
народный статус континента. Теперь и эта земля, и эти Одна из самых символических перемен произошла в
люди что-то значат в мире. Отказавшись от увлечения ино- Ливане, где логика коллективного процветания пришла на
странными моделями и от мечты обрести новую жизнь в смену логике насилия и раздоров. Присоединение Сирии к
Европе, а также давней склонности искать виноватых на сообществу наций после того, как Дамаск при поддержке
стороне и полагаться на других, новое поколение лидеров Соединенных Штатов и Евросоюза решил последовать
Африки решило взять судьбу своих стран в собственные примеру Триполи, сыграло важную роль в возникновении
руки. новой формулы политической жизни в Ливане. За двена-
Китайские инвесторы также сыграли важнейшую роль в дцать месяцев Ливан, Израиль, Палестина, Сирия и
этом драматическом изменении настроений на континенте. Иордания подписали соглашение о таможенном союзе, в
Их интересы и алчность убедили африканцев в том, что они котором многие обозреватели видят зачатки Общего
сами должны планировать свою жизнь, если не хотят, чтобы рынка Ближнего Востока, напоминающие раннюю фазу в
за них в будущем все опять решали другие. С помощью становлении Евросоюза, рынка, который стал важной
китайской, индийской и японской технологий, но под руко- составной частью Средиземноморского союза, одного из
водством африканских лидеров континент постепенно стал компонентов Евросоюза, создаваемого по инициативе
местом экономических возможностей и роста на планете. Николя Саркози.
Когда ученым удалось добиться ряда крупных успехов в В остальных областях региона также произошли обнаде-
лечении ВИЧ/СПИДа и даже найти вакцину от него, о чем живающие события. После ухода из Ирака Соединенных
было объявлено в 2011 г., показатели здоровья населения и Штатов и их союзников и усиления вооруженных сил
продолжительность жизни в Африке выросли. К 2018 г. союзников в Афганистане в 2009–2010 гг. стабильность в
малярия вслед за оспой присоединилась к тем заразным обеих странах значительно повысилась. Новая и ответ-
болезням, возбудителей которых теперь можно найти только ственная дипломатия Тегерана, возникшая после про-
в научных лабораториях. игравшего выборы президента Ахмадинежада, безусловно,
Что же касается Латинской Америки, то она, возглавляе- способствовала позитивным переменам, поскольку само-
мая Бразилией и Аргентиной, движется по пути создания изоляция, на которую Ахмадинежад обрек свою страну,
аналога Европейского союза в южном полушарии. была мудро отвергнута большинством иранского народа.
Меркосур, основанный в 1991 г. как региональная торговая Выдающийся, похожий на азиатский экономический рост
ассоциация, стал полноправной политической единицей. в Арабских Эмиратах принес пользу всему региону.
Теперь она называется Латиноамериканский союз, и его Разумные вложения арабских государств в образование,
объединенные полицейские силы и юридическая система банковскую систему, возобновляемые источники энергии,
добиваются реальных успехов в борьбе с различными карте- не говоря уже о культуре, помогли преобразовать атмосфе-
лями наркоторговцев и левацкими группировками, которые ру в регионе. Укрепив социальное равновесие в таких стра-
так долго навязывали свои порядки во многих странах кон- нах, как Египет, они больше каких-либо внешних сил
тинента. повлияли на формирование логики мира на Ближнем
Все эти позитивные изменения в международном клима- Востоке и послужили живым доказательством того, что
те, без сомнения, помогли проложить дорогу к мирному ислам и современность совместимы. Они также послужили
соглашению между палестинцами и израильтянами. Однако лучшим ответом Аль-Каиде, поскольку помогли организо-
вать и финансировать сопротивление умеренного ислама В 1800 г. врач Мари-Франсуа Ксавье Биша, которого ино-
фундаменталистам. гда называют основателем описательной анатомии, опреде-
К концу десятилетия фундаменталисты повсюду перешли лил жизнь как «совокупность функций, противостоящих
к обороне; их время прошло. Для большинства мусульман смерти». Аналогичным образом можно, наверное, опреде-
мученическая смерть потеряла свою привлекательность, так лить мир как совокупность функций, в том числе эмоций,
же как привлекательность анархизма и нигилизма для евро- противостоящих войне и насилию. Существуют концепции,
пейцев в конце XIX и начале XX века. образы мышления и чувствования, которые способны суще-
Короче говоря, теперь мы видим, что, несмотря на — или, ственно понизить вероятность международных конфликтов.
точнее, благодаря экономическому кризису, вынудившему Это идеи наподобие должного вмешательства, международ-
страны провести давно назревшие реформы, исторический ного суда по преступлениям против человечности, акцент на
период, начавшийся около 2009 г., стал временем надежды в «безопасность человека», а не на «национальную безопас-
истории человечества, а не «концом истории», слишком ность». Все эти составляющие можно описать как гумани-
оптимистично объявленным Ф. Фукуямой в 1991 году. Вы- тарные средства сдерживания, форму профилактической
ражаясь более сдержанно и реалистично, с него начался медицины для системы международных отношений. Их по-
новый цикл Просвещения. Сколько он продлится? Смогут слание потенциальным нарушителям правопорядка совер-
ли новые причины ненависти и насилия встать на пути чело- шенно ясно: «Национальный суверенитет вас больше не
веческого общества? Если да, как на них станут реагировать защитит. Вы будете нести ответственность за ваши преступ-
мировые лидеры? Эти вопросы будут возникать всегда. ления перед мировым сообществом».
Однако мы рады тому, что сложившиеся исторические Разумеется, подобная логика рассуждений слишком
обстоятельства положили начало эпохе надежды. Пока мы в широка и даже опасна. Чтобы она действовала, нужны усло-
состоянии делать что-то, постараемся сделать как можно вия, которых на сегодняшний день нет. Что потребуется для
больше. создания подобных условий? Иными словами, какие поли-
тические стратегии и институциональные механизмы
необходимы для укрепления надежды и обуздания или
Что делать? уменьшения страха и унижения?
Вполне возможно, что некоторые события из моих вы-

мышленных сценариев произойдут в действительности. Самосохранение означает перемены
Большинство вряд ли произойдет — к счастью в отношении
первого сценария и к несчастью для второго. За этими в Чтобы сохранить веру в себя и добиться своих целей, страны
основном надуманными историями скрывается один и народы, которые надеются играть значительную роль на
вопрос. Если коллективные явления в сфере культуры и международной арене, должны принять перемены и при-
национальных отношений можно анализировать через приз- знать, что сохранение статус-кво недопустимо.
му психологии и эмоций, можно ли выработать «рецепт для В знаменитом романе Джузеппе ди Лампедуза «Лео-
мира», аналогичный медицинским рецептам для лечения пард» князь Салинас, наблюдая прибытие новых гостей на
человеческой болезни? Можно ли коллективное состояние бал, описанием которого завершается книга (сцену эту
меланхолии, депрессии, истерии или паранойи вылечить так прославил одноименный фильм), замечает со смесью
же, как лечат подобные состояния у отдельных пациентов? ностальгической печали и цинизма: «Все должно изме-
ниться, чтобы все осталось по-старому»*. Я хочу сказать восходство наших демократических моделей и уникальность
нечто прямо противоположное. Положение должно изме- нашей системы социальной защищенности по сравнению с
ниться совершенно радикально, если мы не хотим стать Китаем и даже Индией. Однако применяем ли мы наши цен-
свидетелями впадения международного порядка в глубокое ности на практике у себя дома? Будем смотреть на эту про-
и опасное неустойчивое состояние. Национальных лидеров блему всерьез, как бы нас это ни пугало.
необходимо убедить в том, что сохранение статус-кво — это Самосохранение имеет разный смысл для Америки и
рецепт катастрофы. Европы. Для Америки — это возврат к сознанию скромности
Иногда такой диагноз становится вопросом самосохране- своей роли на международной арене при одновременном
ния и коллективного выживания. Как я уже сказал, именно отказе от изоляционизма. То есть принятие того факта, что
инстинкт самосохранения заставил президента де Клерка США станет всего лишь одной из «неотъемлемых стран»
положить конец апартеиду в Южной Африке. среди других. Это означает, что и в смысле обладания
Большинству стран и культур необходимо измениться, жесткой и мягкой властью Америка больше не будет един-
чтобы сохранить надежду и преодолеть страх и унижение. ственной державой в мире.
В Азии, например, перемены означают уважение к верхо- Все это должно привести к ясным и прямым послед-
венству права и интеграцию беднейших слоев в обще- ствиям. Америке нужно научиться находить равновесие в
ственные процессы. Чтобы по-прежнему воплощать куль- отношениях с теми, кто является и становится равным ей, —
туру надежды, Китаю и Индии нельзя допускать, чтобы так же, как действовала Европа на протяжении большей
экономический рост подрывался неизбежной социальной части своей современной истории в рамках ее системы рав-
и политической нестабильностью, порожденной безна- новесия силы. Все это, в свою очередь, подразумевает пони-
дежным стремлением сохранить статус-кво. Даже Синга- мание и принятие культурных различий между странами.
пуру необходимо меняться, впустить свежий воздух и дух Еще довольно долго ничто в этом мире не будет происходить
открытости, если он хочет оставаться привлекательным для без Америки, однако, как никогда в прошлом, ничто в этом
региональной и международной элиты, что ему абсолютно мире Америка не сможет сделать одна.
необходимо. Чтобы сохранить верность демократической сути своей
Что касается России, она не может пассивно мириться с страны, американской республике необходимо принять
фатальностью «восточного деспотизма» в какой-либо изменение и снижение своего международного статуса.
форме. Русские заслуживают лучшего, и в какой-то момент Имперское высокомерие чуть не погубило республику.
должны увидеть, что их главной задачей является преодоле- Более сдержанное и честное поведение Америки за рубежом
ние разрыва между качеством их художественной и литера- и гораздо более амбициозное в социальном и экологическом
турной культуры и отсталостью политической культуры. Для смысле поведение дома помогут восстановить международ-
России сохранение статус-кво в политике тоже гарантирует ный имидж страны за счет признания того, что меньшее
упадок. иногда значит большее, и что влияние и сила — не одно и то
В случае Запада самосохранение означает возврат к уни- же. Иными словами, меньшая сила может означать большее
версальным ценностям. Нам нравится проповедовать пре- влияние.
Для Европы самосохранение и перемены сводятся к воз-
* См.: Giuseppe Tomasi di Lampedusa. — Il Gattopardo (1958). На врату к роли игрока на глобальной арене и заботе прежде
русском языке: Дж. Ди Лампедуза. Леопард. — М.: Издательство всего о соблюдении провозглашаемых принципов и норм.
иностранной литературы, 1961. Может ли Евросоюз стать привлекательной реальностью для
своих граждан, а не быть исключительно рациональной и в ся успеха в условиях жесткой конкуренции глобального
значительной степени обесчеловеченной бюрократической мира, если они готовы принять перемены и решительно
единицей? По-моему, да. Целью европейского проекта проецировать себя в будущее, а не оставаться во власти
должно стать изобретение новой концепции суверенитета прошлого.
для XXI века. Груз памяти и чувство обиды составляют самые трудные
Европа уже не находится в центре мировой истории. препятствия на пути к переменам. За счет крупных инвести-
Принятие перемен для нее означает признание этой реаль- ций в образование Арабские Эмираты открывают дорогу
ности не как трагического рока, а как простого факта исто- переменам, даже если их меркантилистские и потребитель-
рии. В Европе энергия и надежда начнут исходить от тех, у ские настроения ограничивают рамки надежды.
кого сильнее аппетит — от новых стран, от новых иммигран- Для Латинской Америки перемены означают прежде
тов, и прежде всего от обретших новую власть женщин. всего преодоление искушения популизмом и углубление
Может ли XXI век стать не только «веком Азии» и «веком единства континента — тогда негативное восприятие иден-
идентичности», но и «веком женщин»? тичности должно остаться позади. У Латинской Америки
И для Соединенных Штатов, и для Европы «дерзость есть человеческие и физические ресурсы, чтобы стать кон-
надежды» (по словам Барака Обамы) должна постепенно тинентом надежды и возможностей. То же самое относится к
сменить «механизмы страха». Чтобы это произошло, крайне Африке.
важно возрождение веры в ценности и миссию Запада.
Весна Азии необязательно подразумевает зиму Запада. У
нас может начаться обильная, зрелая осень, если мы, во-пер- Ответ нетерпимости — знание
вых, признаем, что эпоха нашего превосходства миновала.
Во-вторых, примем успех других и будем учиться у них. В- Невежество и нетерпимость идут бок о бок. Мир и примире-
третьих, — и, пожалуй, это самое важное — мы должны ние возможны только среди народов, которые знают и при-
остаться верными нашим ценностям. Наше отличие от дру- нимают друг друга. Несмотря на то, что мы живем в эпоху
гих лежит в уникальном универсализме, глубоко укоренен- информации, мы понимаем Другого нисколько не лучше,
ном уважении к верховенству права и заботе о сохранении чем в прошлом, скорее даже наоборот. Наше сознание
социально-экономического равновесия. Если мы сумеем заполнено потоком образов и сведений, скорее замутняю-
соединить умеренность и веру в свои ценности, все станет щих, чем проясняющих наше видение мира. Поскольку мир,
возможным, и осень Запада необязательно будет синонимом в котором мы живем, наверняка будет в дальнейшем услож-
упадка Запада. няться, различные культуры, нации, а также отдельные лич-
Уверенность — это то, в чем арабо-исламский мир нуж- ности будут все больше размышлять о своей идентичности.
дается больше всего, чтобы преодолеть культуру унижения. Эта одержимость может только усилить влияние эмоций на
Для таких стран, как Египет и Саудовская Аравия, всякая международную политику.
попытка сохранить статус-кво приведет к катастрофе. Но взаимозависимый, сложный мир вокруг нас слиш-
Замечательные успехи маленьких Арабских Эмиратов — ком сложен, чтобы постичь и понять его. Дело тут и в коли-
Дубаи и Абу-Даби — разумеется, основаны на наличии уни- честве, и в качестве: мы, люди, никогда не были раньше так
кальных условий — огромных залежей энергоносителей и многочисленны и так разнообразны, столь отличными по
малочисленного населения. Но они также доказывают, что образу жизни, ценностям и обстоятельствам. Поэтому воз-
современность и ислам совместимы, и арабы могут добить- никает естественное искушение избегать сложности, про-
сто игнорируя ее. Именно в этом привлекательность фун- ислама, когда невежество в отношении собственной рели-
даменталистских религиозных верований и крайних про- гии и культуры создает богатую почву для самых экстре-
явлений идеологии, сводящих, как правило, сложность мистских интерпретаций, радикальных извращений и
мира к простым лозунгам, броским фразам и жестким ука- обучению ненависти. В этом смысле проблема ислама — это
заниям. наша проблема, а культура унижения, пусть даже реального,
В таком мире эмоции дают уверенность. «Раз я больше не эксплуатируется и усугубляется именно теми государствами
в состоянии постичь и понять, а тем более контролировать и движениями, которые стремятся использовать невежество
мир, в котором живу, я подчеркиваю свое отличие от других в качестве орудия ненависти. Избирательное выдергивание
и следую в первую очередь моим эмоциям». самых нетерпимых формулировок из Корана возможно
По этой причине изучение эмоций в других культурах только потому, что наше знание одного из священных писа-
будет становиться все более значимым. Другой все чаще ний мира поверхностно.
будет становиться частью нашего многокультурного обще-
ства. Эмоциональные границы мира приобрели такую же
важность, как и географические. А эти две границы нельзя Нам нужны одновременно
приравнивать механически. С течением времени картирова- и оптимизм, и ощущение трагедии
ние эмоций станет столь же закономерным и обязательным,
как и географическое картографирование. Мой подход к истории основан на глубоком чувстве опти-
Постижение культурного и исторического различия и мизма и убежденности в том, что мир необходимо и можно
сходства с Другим и есть самое существенное основание исправить, пусть даже понемногу, но с глубоким осознанием
более терпимого мира. По этой причине преподавание исто- трагической природы исторических процессов. Будучи реа-
рии и культуры следует сделать обязательным в любой про- листом в мире идеалистов, я могу также говорить о себе, как
грамме изучения международных отношений. Формируя об идеалисте в мире реалистов. То, как примирить этику и
свой подход к африканскому континенту, многие ли запад- геополитику, было главной задачей и целью моей профес-
ные лидеры помнят о его сложной и богатой доколониаль- сиональной жизни.
ной истории? Многие ли действительно способны отбросить То, что побудило меня писать о геополитике эмоций, по
несправедливое чувство культурного превосходства, осно- крайней мере отчасти связано с моей биографией. Будучи
ванное на реальном и полном невежестве? Африка слишком сыном человека, выжившего в Освенциме, я с рождения
долго оставалась забытым континентом и остается сейчас усвоил глубокое чувство трагичности жизни. Однако опыт
«чужим» и наименее понимаемым регионом. То же самое, моего отца, выжившего в концентрационном лагере благо-
хотя в меньшей степени, касается наших отношений с даря удаче, энергии и надежде, а также желанию свиде-
Азией, Латинской Америкой и даже с такими «знакомыми», тельствовать о том, через что он прошел, придали мне
но сложными обществами, как российское. ощущение цели жизни. Главным вопросом, который ста-
Если знания и минимальное понимание Другого имеют вила передо мною жизнь моего отца, вопросом, ответ на
жизненно важное значение, то же самое можно сказать и о который я десятилетиями мучительно искал, состоял в
знании самих себя. То и другое в действительности глубоко следующем: способен ли мир, в котором мы живем, хотя
взаимосвязано, поскольку только те общества, которые спо- бы частично достигнуть того, чего достиг мой отец в пре-
койно относятся к самим себе, находят общий язык с други- одолении страха и унижения, полагаясь на надежду напе-
ми. Знание и понимание самих себя особенно важно в случае рекор трагедии?
Это огромная задача — обретение надежды и уверенности Благодарности

в себе, и ее решение зависит прежде всего от состояния ума.
Когда Тристану Бернару, французскому драматургу еврей-
ского происхождения, угрожал арест в оккупированном
нацистами Париже, он сказал своей жене: «Раньше мы жили
в страхе, теперь мы будем жить надеждой».
Чтобы справиться со стоящими перед миром проблема-
ми, ему нужна надежда. Именно таков смысл этой книги.
Над этой книгой работал не я один, она стала настоящим семей-

ным предприятием. Мой старший сын, Лука, помогал мне в моих
исследованиях и был моим интеллектуальным и духовным спут-
ником. Мне очень много дала его философская культура, он
«подставлял мне руку» всякий раз, когда меня охватывали сомне-
ния. Моя жена, Диана Пинто, читала и перечитывала рукопись в
разных ее вариантах. Эта книга многому обязана ее глубоким
замечаниям, а также силе и глубине ее аналитического и крити-
ческого ума. А мой младший сын, Лоран, живший в Сингапуре во
время написания этой книги, добавил в нее азиатские штрихи.
Мои американские редакторы, Чарли Конрад и Карл Вебер,
сыграли важную роль в редактировании и настройке, если не
сказать большего, моего галлического мышления к восприятию
американской и международной аудитории. Без них этой книги
просто не было бы.
При подготовке книги мне оказал огромную помощь това-
рищеский обмен мнениями с множеством друзей, коллег и сту-
дентов, и прежде всего с Серджио Амаралом, Жан-Клодом
Коссераном, Стенли Хоффманном, Роулой Халаф, Минксин
Пеем, Махеддином Рауи, Оливье Роем, Шаши Таруром и,
конечно же, Мартином Вольфом.
Книга эта, посвященная эмоциям, многому обязана безмя-
тежным, зеленым и мирным пейзажам провинции Манш в
Нормандии, в которой она в основном была написана, — на ро-
дине Алексиса де Токвилля, а также месте одного из самых крово-
пролитных сражений во время открытия второго фронта в 1944 г.
более шестидесяти лет назад. Месяцы моей работы над книгой
скрашивали не только мирные сельские пейзажи, но и музыка
Бетховена, служившая сопровождением в моей работе, придавая
ей надежду и помогая преодолеть опасности страха и унижения.
206 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Избранная библиография 207
Избранная библиография Ferguson, Niall. The War of the World: History’s Age of Hatred.
London: Penguin Books, 2006.
Friedman, Thomas L. The Lexus and the Olive Tree: Understanding

Globalization. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1999.
Friedman, Thomas L. The World Is Flat: A Brief History of the

Twenty-first Century. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2005.
Gelber, Harry G. Dragon and the Foreign Devils: China and the
Allen, Mark. Arabs. — London: Continuum, 2006. World, 1100 B.C. to the Present. New York: Walker & Company,
2007.
Appadurai, Arjun. Fear of Small Numbers, An Essay on the
Geography of Anger. Durham and London: Duke University Gordon, Philip H. Winning the Right War: The Path to Security for
Press, 2006. America and the World. New York: Times Books, 2007.
Ayalon, David. Le phenomene mamelouk dans l’orient islamique. Habermas, Jiirgen. The Divided West. Cambridge: Polity Press, 2006.
Paris: PUF, 1996. Hassner, Pierre. La violence et la paix: De la bombe atomique au net-
Barber, Benjamin R. Jihad vs. McWorld: Terrorisms Challenge to toyage ethnique. Paris: Editions Esprit, 1995.
Democracy. New York: Ballantine Books, 2001. Hirsi, Ali Ayaan. The Caged Virgin: A Muslim Woman’s Cry for
Brzezinsky, Zbigniew. Second Chance: Three Presidents and the Crisis Reason. London: Pocket Books, 2004.
of American Superpower. New York: Basic Books, 2007. Hoffmann, Stanley. Duties Beyond Borders: On the Limits and
Buruma, Ian. Inventing Japan: From Empire to Economic Miracle. Possibilities of Ethical International Politics. Syracuse, N.Y.:
London: Orion Books, 2005. Syracuse University Press, 1981.
Buruma, Ian and Margalit Avishai. Occidentalism: The West in the Hopkins, A. G., ed. Globalization in World History. New York and
Eyes of Its Enemies. New York: Penguin Books, 2004. London: WW Norton & Company, 2002.
Cooper, Robert. The Breaking of Nations: Order and Chaos in the Huntington, Samuel P. The Clash of Civilizations and the Remaking
Twenty-first Century. New York: Atlantic Monthly Press, 2003. of the World Order. New York: Simon & Schuster, 1996.
Dowden, Richard. Africa: Altered States, Ordinary Miracles. London: Huntington, Samuel P. Who Are We? America’s Great Debate.
Portobello Books, 2008. London: Simon & Schuster, 2004.
Drissi, Amar and Thierry de Montbrial. Dubai: The New Arab Dream. Husein, Ed. The Islamist: Why I Joined Radical Islam in Britain,
Paris: IFRI, 2006. What I Saw Inside and Why I Left. London: Penguin Books, 2007.
Etzioni, Amitai. From Empire to Community. New York: Palgrave Hutton, Will. The Writing on the Wall: China and the West in the 21st
Macmillan, 2004. Century. London: Little, Brown, 2007.
208 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Избранная библиография 209
Kagan, Robert. The Return of History and the End of Dreams. New Pamuk, Orhan. Istanbul: Memories of a City. — London: Faber and
York: Alfred A. Knopf, 2008. Faber, 2005.
Kaplan, Robert D. The Coming Anarchy: Shattering the Dreams of Podhoretz, Norman. World War IV: The Long Struggle Against
the Post Cold War. New York: Vintage Books, 2001. Islamofascism. New York: Doubleday, 2007.
Kassir, Samir. Being Arab. London and New York: Verso, 2006. Prestowitz, Clyde. Rogue Nation: American Unilateralism and the
Failure of Good Intentions. New York: Basic Books, 2003.
Koch, Richard, and Chris Smith. Suicide of the West. London and
New York: Continuum, 2006. Richardson, Louise. What Terrorists Want: Understanding the
Terrorist Threat. London: John Murray, 2006.
Kurlantzick, Joshua. Charm Offensive: How China’s Soft Power Is
Transforming the World. New Haven, Conn., and London: Yale Roy, Olivier. Les illusions du 11 septembre: Le debat strategique face
University Press, 2007. au terrorisme. Paris: La Republique des Idees, Seuil, 2002.
Laurence, Jonathan, and Justin Vaпsse. Integrating Islam: Political Said, Edward W. Culture and Imperialism. New York: Vintage
and Religious Challenges in Contemporary France. Washington, Books, 1994.
D.C.: Brookings Institution Press, 2006.
Said, Edward W. Out of Place, A Memoir. London: Granta Books,
Lewis, Bernard. From Babel to Dragomans: Interpreting the Middle 2000.
East. London: Orion Books, 2005.
Sen, Amartya. The Argumentative Indian: Writings on Indian History,
Lewis, Bernard. The Middle East: A Brief History of the Last 2000 Culture and Identity. London: Allen Lane/Penguin Books, 2005.
Years. New York: Scribner, 1995.
Shlaim, Avi. The Iron Wall: Israel and the Arab World. London:
Lovell, Julia. The Great Wall: China Against the World, 1000 BC-AD Penguin Books, 2001.
2000. London: Atlantic Books, 2006.
Slaughter, Anne-Marie. The Idea That Is America: Keeping Faith with
Luce, Edward. In Spite of the Gods: The Strange Rise of Modern Our Values in a Dangerous World. New York: Basic Books, 2007.
India. London: Little, Brown, 2006.
Smith, Rupert. The Utility of Force: The Art of War in the Modern
Mahbubani, Kishore. Beyond the Age of Innocence: Rebuilding Trust World. London: Penguin Books, 2006.
Between America and the World. New York: Public Affairs, 2005.
Smith, Tony. A Pact with the Devil: Washington’s Bid for World
Mahbubani, Kishore. The New Asian Hemisphere: The Irresistible Supremacy and the Betrayal of the American Promise. New York:
Shift of Global Power to the East. New York: Public Affairs, 2008. Routledge, 2007.
Nafisi, Azar. Reading Lolita in Tehran: A Memoir in Books. New Stearns, Peter N. American Fear: The Causes and Consequences of
York: Random House, 2003. High Anxiety. London and New York: Routledge, 2006.
Obama, Barack. The Audacity of Hope: Thoughts on Reclaiming the Tharoor, Shashi. India: From Midnight to the Millennium. New
American Dream. New York: Canongate, 2006. York: Arcade Publishing, 1997.
Trenin, Dmitri. The End of Eurasia: Russia on the Border Between Именной указатель
Geopolitics and Globalization. Washington, D.C., and Moscow:
Carnegie Endowment for International Peace, 2002.
Trofimov, Yaroslav. The Siege of Mecca: The Forgotten Uprising in

Islam’s Holiest Shrine and the Birth of Al Qaeda. New York:
Doubleday, 2007.
Yarma, Pavan K. Being Indian: Inside the Real India. London: Arrow
Books, 2006.
Алаа аль-Асуани 87 Биша, Мари-Франсуа Ксавье
Weapons of Mass Destruction Commission. Weapons of Terror: Амин, Галяль 86 197
Freeing the World of Nuclear, Biological and Chemical Arms, Амир, Йигал 113 Боббит, Филипп 113
2006.
Арон, Раймон 21 Боден, Жан 31
Wolf, Martin. Why Globalization Works. New Haven, Conn.: Yale Арора, Маниш 51 Бодрийяр, Жан 112
University Press, 2004.
Асснер, Пьер 21 Бонхёффер, Дитрих 28
Ататюрк, Кемаль 88, 140 Бродель, Фернан 171
Аун Сан Су Чжи 56 Брукс, Дэвид 151
Ахмадинежад, Махмуд 62, Бурума, Иен 72
84, 167, 186, 195 Буш, Джордж У. 25, 35, 60,
Ашока, император Индии 67 70, 147-149, 155, 156, 160
Буш, Джордж, Х.У. 79, 157
Башир, Омар аль-Хасан 62
Вагнер, Рихард 186
Бен-Гурион, Давид 169
Валери, Поль 85
Бен Ладен, Усама 80
Варма, Паван К. 70
Бернар, Тристан 204
Вейсс, Джастин 136
Бетховен, Людвиг ван
Вильгельм II, император
142, 147, 186, 205
Германии 59
Бжезинский, Збигнев 62
Вольтер, Мари Франсуа 102
Билал, Энке 186
Вольф, Мартин 205
Билле, Аугуст 150
Бисмарк, Отто Эдуард Ганди, Мохандас К. «Махатма»
Леопольд фон 59 67, 77
212 Доминик Моизи. Геополитика эмоций Именной указатель 213
Гат, Азар 60 Коидзуми, Дзюньитиро 74, 75 Мосаддык, Мохаммед 167 Райт, Лоуренс 80
Гегель, Георг 20, 185 Коль, Гельмут 129 Мубарак, Хосни 91, 103 Рамеш, Джайрам 52
Гелбер, Гарри Дж. 58, 63 Кон-Бендит, Даниель 149 Мугабе, Роберт 55, 62 Рассел, Алек 48
Геремек, Бронислав 131 Коэн, Даниэль 23 Мушараф, Первез 186 Рейган, Рональд 146
Гизо, Франсуа 60 Кристоф, Николас 170, 173 Ростропович, Мстислав 8
Гитлер, Адольф 9, 31 Наполеон I, император Ротко, Марк 103
Гоббс, Томас 20 Лакер, Уолтер 100, 136 Франции 16, 87 Руа, Оливье 96
Горбачев, Михаил 156, 166 Лампедуза, Джузеппе ди 197, Наполеон III, император Рузвельт, Франклин Д. 126
Гордон, Филип Х. 148 198 Франции 50 Руссо, Жан-Жак 17
Лафонтен, Жан де 127 Насер, Гамаль Абдель 90, 103,
Далай-Лама 61 Ле Пен, Жан-Мари 136 104 Садат, Анвар, аль 90, 91, 103, 104
Де Голль, Шарль 77, 94, 164 Левайн, Марк 101 Насралла, Хасан 84 Саид, Эдвард 104, 105
Делор, Жак 142 Ли Куан Ю 24, 173 Неру, Джавахарлал 68 Саркози, Николя 136, 138, 139,
Джекоби, Тамар 155 Лоренс, Джонатан 136 Нинан, Т.Н. 71 155, 159, 171, 195
Джиндал, Пиюш «Бобби» 70 Лула да Сильва, Луис Инасиу Сен, Амартия 67
Обама, Барак 8, 9, 10, 11, 47,
Джонсон-Серлиф, Элен 173 175 Сингх, Манмохан 68
123, 138, 143, 148, 154, 155,
Дэн Сяопин 24, 25 Льюис, Бернард 87, 95, 136 Слотер, Анн-Мари 160
193, 200
Люс Эдвард 49, 69, 71 Слекмен, Майкл 118, 119
Закариа, Фарид 152, 153 Памук, Орхан 103 Смит, Тони 159
Маатаи, Вангари 173 Перл, Ричард 148 Спилберг, Стивен 151
Кагаме, Поль 173 Маккейн, Джон 143 Пёрселл, Генри 19 Спиноза, Барух 30
Кант, Иммануил 17, 20 Макклой, Джон 148 Пётр Великий 164 Сталин, Иосиф 39, 129
Картер, Джеймс 62 Мандела, Нельсон 172 Пиночет Угарте, Аугусто 175 Стирнс, Питер Н. 124
Кассир, Самир 115 Матуб, Луне 103 Пискатори, Джеймс 97 Сюбао, Дин 48
Кастро, Фидель 176 Махатхир бен Мохамад 44 Платон 20
Кеннеди, Джон Ф. 143, 160 Махфуз, Нагиб 102 Путин, Владимир 9, 163, 164, Тойнби, Арнолд 85
Кеннеди, Пол 144, 181 Медведев, Дмитрий 9, 166 166, 191
Кеннеди, Эдвард М. 155 Мехта, Сукету 15 Пушкин, Александр 164 Урибе, Альваро 175
Клерк, Фредерик Виллем де Миттеран, Франсуа 131, 132
172, 198 Моизи, Жюль 144 Рабин, Ицхак 113, 173, 179, 187 Фаллачи, Ориана 136
Фридман, Томас 22 Чавес, Уго 176 Библиотека Московской школы

Фрам, Дэвид 148 Чаушеску, Николае 163 политических исследований
Фукуяма, Френсис 17, 20, 196 Черчилль, Уинстон 27, 66, 125
Чжан Цзыи 51
Хамид, Мохсин 107
Хантингтон, Самюэль 20, 34, Шариатмадари, Хоссейн 114
111, 185 Шпенглер, Освальд 85
Хасан II, король Морокко 14
Хирси, Айаан Али 98 Эрдоган, Реджеп Тайип 97 Доминик Моизи
Хоффман, Стенли 11, 20, 21, 205
Ху Цзиньтао 57 Яковлев, Александр 156 Геополитика эмоций
Хурани, Альберт 86 Ясин, Катеб 102
Как культуры страха, унижения
и надежды трансформируют мир
Компьютерная верстка О. Козак
Подписано в печать 14.09.2010. Формат издания 60x901/16.

Печ. л. 13,5. Тираж 1000 экз. Заказ №.
Московская школа политических исследований

127006, Москва, Старопименовский пер., д. 11/6, стр. 1.
e-mail: msps@msps.su
http://www.msps.su

Геополитика эмоций PDF

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Геополитика эмоций PDF

Оригинальное название:

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Библиотека

Перевод с английского Андрея Патрикеева

Книга издана при поддержке Института «Открытое общество» (HESP),

Copyright © 2009 by Dominique Moïsi,

Предисловие к американскому изданию . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .8

Мир в 2025 году . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .178

Предисловие говорил о городе в индийском штате Гуджарат, где беспоряд-

Разумеется, в отличие от статьи, книга разработана гораз- Введение

например, гораздо большее распространение в холодных Я рассматриваю палестино-израильский конфликт не

Глава вторая Люсом, озаглавлено «Наперекор Богам: возникновение

* Pavan K. Varma. Being Indian: Inside the Real India. — London:

* Special Report on China. // Financial Times, 13 сентября 2008.

Глава третья Можно попытаться доказать, что первое экономиче-

* Albert Hourani. A History of the Arab Peoples. — London: Faber

истории, когда отношение к еврейскому и христианскому тираны и фундаменталисты объединенными усилиями

простирающейся от Гибралтарского пролива через весь Глава четвертая

Глава пятая капитализму в Польше и в других странах Центральной и

Мир в 2025 году ляю. Однако и у мечты есть предназначение. Просвещенная

Моя попытка опереться на эмоции для расшифровки поло-

Вполне возможно, что некоторые события из моих вы-

Это огромная задача — обретение надежды и уверенности Благодарности

Над этой книгой работал не я один, она стала настоящим семей-

Friedman, Thomas L. The Lexus and the Olive Tree: Understanding

Friedman, Thomas L. The World Is Flat: A Brief History of the

Trofimov, Yaroslav. The Siege of Mecca: The Forgotten Uprising in

Фридман, Томас 22 Чавес, Уго 176 Библиотека Московской школы

Подписано в печать 14.09.2010. Формат издания 60x901/16.

Московская школа политических исследований

Похожие интересы

Вам также может понравиться