Введение

Лингвистические школы первой половины XX в., решавшие задачи изучения и

описания системы языка, получили общее название - структурализм, предложенное
первоначально чешскими лингвистами в 1928 ᴦ. на первом съезде славистов.
Представления об устройстве системы языка, методы ее обнаружения у лингвистов
разных стран были неодинаковы.
В течение 80-х годов XIX века определеннее обрисовываются три школы среди
наших представителей сравнительного языкознания:
· Московская, с Ф.Ф. Фортунатовым во главе, учениками которого являются такие
ученые, как профессор Ульянов, академик А.А. Шахматов;
· Казанская, основанная И.А. Бодуэном де Куртенэ, учениками которого являются
Н.В. Крушевский, преемник Бодуэна на казанской кафедре В.А. Богородицкий, А.И.
Александров, профессор славистики в Казанском университете, С.К. Булич, профессор
Санкт-Петербургского историко-филологического института и другие;
· Петербургская, с И.П. Минаевым во главе, выпускавшая преимущественно
индианистов-филологов (С.Ф. Ольденбург, профессор санскрита на восточном факультете
Петербургского университета, Д.Н. Кудрявский, профессор Юрьевского университета).
Из этих трех школ петербургская не имеет определенного направления в смысле
грамматическом. Казанская школа близко стоит к европейской новограмматической, хотя
и сложилась в значительной мере самостоятельно. Московская школа занимает более
обособленное положение, вообще также обнаруживая прогрессивное направление.
Многие теоретические и методологические принципы концепции И.А. Бодуэна де
Куртенэ повлияли на становление и развитие Петербургской / Петроградской /
Ленинградской / Петербургской лингвистической школы, где его непосредственными
учениками были Лев Владимирович Щерба (1880-1944), Евгений Дмитриевич Поливанов
(1881-1938), Лев Петрович Якубинский (1892-1945). К “бодуэнизму” тяготели Макс
Юлиус Фридрих Фасмер (1886-1962), Казимир Буга (1879-1924), Борис Яковлевич
Владимирцов (1884-1931), Сергей Игнатьевич Бернштейн (1892-1970), Борис
Александрович Ларин (1893-1964), Виктор Владимирович Виноградов (1894 или 1895-
1969), Николай Владимирович Юшманов (1896-1946), Александр Александрович
Драгунов (1900-1964), П. В. Ернштедт, Алексей Петрович Баранников (1890-1952),
Василий Васильевич Радлов, Всеволод Брониславович Томашевский (1891-1927) и др. Им
было присуще понимание языка как процесса коллективного мышления, как языковой
деятельности, непрерывного процесса.

3
 1. Общая характеристика
Петербуургская (ленинграадская) школа в языкознании - одна из школ русского
(предреволюционного) и советского языкознания 20-30-х гг. 20 в. В неё входили в
основном ученики И. А. Бодуэна де Куртенэ по Петербургскому университету - прежде
всего Л. В. Щерба, Е. Д. Поливанов, Л. П. Якубинский, а также их (преимущественно
Щербы) ученики, из которых к «бодуэнизму» (выражение Поливанова) в 20-30-х гг.
тяготели С. И. Бернштейн, В. В. Виноградов, Н. В. Юшманов, А. А. Драгунов и другие.
Сам Бодуэн де Куртенэ в письме к В. А. Богородицкому от 24 ноября (7 декабря) 1915
причислил к «лицам нашего направления» Щербу, М. Ю. Ф. Фасмера, К. Бугу,
Поливанова, Якубинского и ираниста В. Б. Томашевского. Позже ученики Бодуэна де
Куртенэ заявляли о существовании определённого «бодуэновского» направления, к
которому они себя причисляли. В историографии русского и советского языкознания
термин «П. (л.) ш.» был введён А. А. Леонтьевым и Я. В. Лоей.
Перечисленных учёных на начальном этапе их научной деятельности характеризует
общность основных теоретических предпосылок, восходящая к идеям Бодуэна де Куртенэ,
при всем различии их конкретных научных интересов, а иногда и взглядов по тем или
иным вопросам. Язык понимался ими вслед за Бодуэном де Куртенэ как процесс
коллективного мышления или как языковая деятельность, но не как статическая система
(Якубинский: язык - «не свод различных установившихся, застывших правил, а
непрерывный процесс...», «язык есть разновидность человеческого поведения»;
Поливанов: «язык должен изучаться как трудовая деятельность, причём коллективная»;
Щерба: грамматика - «сборник правил речевого поведения»; Бернштейн: «языковая
система - это совокупность правил речевой деятельности»).
На первом этапе исследований Щерба, Поливанов, Якубинский сводили социальный
аспект языка к психологическому. Перелом в этом плане наступает с середины 20-х гг. У
Поливанова это связано с новым пониманием языка как «достояния определённого
общественного коллектива, объединенного кооперативными потребностями», с его
исследованиями по теории языковой эволюции и по социальным механизмам языковой
гибридизации; у Щербы - с его учением о трояком аспекте языковых явлений (сходные
идеи высказаны в работах Бернштейна); у Якубинского - с теорией языка как идеологии.
Таким образом, с середины 20-х гг. П. (л.) ш. можно охарактеризовать как
социологическую.
Для лингвистов «бодуэновского» направления характерно последовательное
разграничение сознательного и бессознательного в языковом мышлении (Щерба, «О
разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слов», 1915). У
4
раннего Якубинского это разграничение (восходящее к Бодуэну де Куртенэ)
переплетается с учением об автоматизме, заимствованным у А. Бергсона. Здесь - корень
учения «русских формалистов» о различиях практической и поэтической речи. В целом
П. (л.) ш. развивала целевой и функциональный подход к языку, опередив тем самым
пражскую лингвистическую школу. Так, Якубинский уже в 1919 прямо связывал изучение
«функциональных многообразий» речи с «целями речи».
Важна (и является явно бодуэновской) идея последовательного различения описания
языка «со стороны», т. е. рефлексии над ним лингвиста, и рефлексии носителя языка, или
«чутья говорящих на данном языке людей» (Щерба). Из этой идеи развилась концепция
«лингвистической технологии» футуристов ЛЕФа и «Нового ЛЕФа» и близких к
лефовцам филологов - Якубинского, отчасти Г. О. Винокура и других. Концепция эта - в
необходимости «сознательной реорганизации языка применительно к новым формам
бытия» (С. М. Третьяков), в «создании науки о сознательной стройке языка» (он же),
«технология речи - вот то, что должно родить из себя современное научное языкознание»
(Якубинский).
Широкое освещение получил вопрос о соотношении и месте в системе языковедческих
дисциплин исторического и описательного языкознания. Так, у Поливанова мы находим
разграничение историко-сравнительного языкознания («история» по Бодуэну де Куртенэ)
и лингвистической историологии («динамика» по Бодуэну де Куртенэ). Своеобразное
различение статики и динамики сформулировано в ранних работах Щербы.
Фонологические идеи языковедов П. (л.) ш. связаны с бодуэновским различением двух
видов единиц - языковых и функционально-речевых. Основные идеи в этом плане
сводятся к понятию фонемы как потенциальной части слова и противопоставлению
активной и пассивной фонетики (как реализации более общего принципа).
Вслед за Бодуэном де Куртенэ его ученики построили хотя и противоречивую, но
достаточно стройную систему языковых единиц и уровней. Различается 2 ряда единиц:
формально-грамматические («грамматика», по Щербе) и функционально-лексические
(«лексика», по Щербе). В первом ряду единиц выделяются уровни, связанные с
«морфологией» (Поливанов) - фонема, морфема, слово-синтагма (Поливанов) - и
связанные с «синтаксисом», - синтагма (Щерба) или словосочетание (Поливанов), фраза
(то же Якубинский называл «конструкциями»). Во втором ряду различаются лексика (по
Поливанову, с единицей-словом как лексемой) и фразеология (Поливанов; Якубинский
говорит в этом смысле о «шаблонах») с единицами - словосочетанием (Щерба) и
предложением.

5
 2. Представители Петербургской лингвистической школы
2.1. Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ
Иван Александрович / Ян Игнацы Нечислав Бодуэн де Куртенэ (1845-1929), один из
величайших языковедов мира, равно принадлежит польской и русской науке. Он обладал
широким научным кругозором. Его длительная (около 64 лет) творческая деятельность
началась ещё в домладограмматический период. Он поддерживал научные контакты со
многими видными языковедами мира. Ему принадлежит более 500 публикаций на самых
разных языках. Он получил степени магистра (1870) и доктора (1874) сравнительного
языковедения в Петербургском университете и преподавал в университетах Казани,
Кракова, Дерпта (Юрьева), Петербурга и Варшавы. В науку И.А. Бодуэн де Куртенэ
вступил в период борьбы в историческом языкознании естественнонаучного и
психологического подходов, будучи реально независимым по отношению к
господствовавшим лингвистическим школам и направлениям. Вместе с тем он оказал
влияние на многих языковедов, объединив вокруг себя многочисленных учеников и
последователей и сыграв существенную роль в созревании идей синхронного
структурного языкознания. Он стремился к глубокому теоретическому осмыслению всех
главных проблем науки о языке и объявил общее языкознание собственно языкознанием.
Бодуэн опережал свое время, он сделал несколько гениальных предсказаний о связи
лингвистики с другими науками - психологией, антропологией, социологией, биологией и
заложил основы таких наук, как психолингвистика и социолингвистика. Ученый первым
начал применять в лингвистике математические модели и был зачинателем нового
направления - экспериментальной фонетики.
Различаются горизонтальное (территориальное) и вертикальное (собственно
социальное) членение языка. Он проявляет глубокий интерес к жаргонам и тайным
языкам, признаёт реальность языков отдельных индивидов и (по мало понятным
причинам) отказывается признавать реальность общенародного языка. Язык
характеризуется как орудие “миросозерцания и настроения”. В этой связи Бодуэн
призывает изучать народные поверья, предрассудки и т.п. Он понимает язык как главный
признак, служащий определению антропологической и этнографической принадлежности
людей. Он провозглашает равенство всех языков перед наукой. Ему присущ большой
интерес к лексикографическим проблемам, проявившийся в работе над переизданием
“Толкового словаря живого великорусского языка” В.И. Даля.
Бодуэн разрабатывает принципы типологической классификации славянских языков
(по долготе - краткости гласных и по функции ударения), а также проводит
типологические исследования других индоевропейских языков и урало-алтайских языков.
6
Ему принадлежит пророческое утверждение о внедрении в будущем в языковедческие
исследования математического аппарата. Поэтому он всемерно поддерживает шаги по
созданию в стране лабораторий экспериментальной фонетики. Им создаются не только
учебник, но и первый в университетской практике сборник задач по введению в
языковедение.
Любопытны мысли ученого и о преподавании языков, в том числе для иностранцев,
которые он выразил в статье “Значение языка как предмета изучения”. “Из всех
общественных или психолого-социальных проявлений, - писал ученый, - язык
представляет самое простое, самое богатое и вместе с тем постоянно, беспрерывно
наличное в умственном мире каждого человека. Перед объектами естественных наук язык
имеет то технически-педагогическое преимущество, что он всегда, так сказать, под рукою,
он всегда присущ, и при его наблюдении не требуется никаких особенных приборов и
приспособлений”. “Но выстроить правильно процесс преподавания очень сложно. Нужно
подготовить такие учебники, чтобы они могли "приохочивать к занятию этим языком, а не
запугивать учащихся”.
Так, ученый критикует автора “Учебника русского языка для немцев” А. Быстрова за
“называние букв звуками...”. Такое же недопустимое смешение букв и звуков Куртенэ
находит и в “Русском букваре для польских детей” В. Хорошевского.

2.1.1. Учение о фонеме

В России значительную роль в развитии общей фонетики сыграли труды Ивана
Александровича Бодуэна де Куртенэ, а также его учеников - Василия Алексеевича
Богородицкого и Льва Владимировича Щербы: именно Бодуэном де Куртенэ и Щербой
было положено начало теории фонемы (фонологии). Таким образом, фонология
зародилась в России в 70-80 гг.
И.А. Бодуэн де Куртенэ строит первую в мировой науке о языке теорию фонемы. Как
он сам писал, существует "несовпадение физической природы звуков с их значением в
механизме языка для чутья народа". То есть материальный элемент языка – “звук речи” -
не совпадает с основной фонетической единицей, которую Бодуэн называл фонемой.
Определения фонемы у ученого менялись, но фонема всегда понималась им как
психическая сущность, "некоторое устойчивое представление группы звуков в
человеческой психике". Правда, эта теория не была понята его современниками - она
появилась слишком рано. Но в XX веке она оказала решающее воздействие на развитие
фонетики.

7
 Ученый исходит из осознания неустойчивой природы звуков речи как явлений
физических, ставя им в соответствие устойчивое психическое представление (названное
взятым у Ф. де Соссюра термином фонема, но трактуемое совершенно иным образом).
Фонема понимается как “языковая ценность”, обусловленная системой языка, в которой
функцию имеет лишь то, что “семасиологизировано и морфологизировано”.
С теорией фонемы тесно связана его теория фонетических альтернаций (чередований).
Бодуэн различает антропофонику, или собственно фонетику, занимающуюся звуками
речи в физиологическом и акустическом аспектах, и фонологию, связанную с
психологией. Постулируются два членения речи - психическое (на “единицы, наделённые
значением” - предложения, слова, морфемы, фонемы) и фонетическое (на
"периферические единицы” - слоги и звуки). В психическом представлении звука
выделяются кинакемы и акустемы, к которым впоследствии пражцы возводят понятие
различительного признака фонемы. Бодуэн подчёркивает, что морфема состоит не из
звуков, а из фонем. Звуковые изменения в языке, по его мнению, обусловлены
фонологическими (т.е. структурно-функциональными) факторами.

2. 2. Лев Владимирович Щерба

С именем академика Льва Владимировича Щербы (1880 - 1944) связано бурное
развитие в СССР фонетики и фонологии. Л.В.Щерба окончил киевскую гимназию и
поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. После
окончания университета Щерба был оставлен при кафедре сравнительной грамматики и
санскрита и по рекомендации Бодуэна отправлен в заграничную командировку. В Италии
Щерба изучал тосканские диалекты, в Париже занимался в лаборатории
экспериментальной фонетики аббата Русло. В Германии Л.В.Щерба изучает
изолированный от других славянских языков мужаковский диалект лужицкого языка. Он
поселился в деревне среди крестьян, выучил язык и описал его структуру. Славянский
диалект, оказавшийся в немецком окружении, давал важный материал для обоснования
теории смешения языков и языковых контактов. Итогом работы Л.В.Щербы за границей
стали магистерская диссертация «Русские гласные в качественном и количественном
отношении» (1912 г.) и докторская диссертация «Восточнолужицкое наречие (с
приложением текстов)» (1915).
В Петербургском университете ещё до революции Л.В.Щерба открыл кабинет
экспериментальной фонетики, а в 1920-е гг. возглавил работу Неофилологического
общества, основанного Александром Николаевичем Веселовским в 1899 г. в целях
изучения живых языков и литератур.
8
 Л.В.Щерба занимался общетеоретическими проблемами языкознания,
морфологией, синтаксисом, орфографией, орфоэпией, транскрипцией, методикой
преподавания иностранных языков, анализом поэтических текстов, лексикографией,
словообразованием.
В работе «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании»
(1931) Л.В.Щерба вместо соссюровской антиномии языка и речи предлагает различать три
понятия:
 речевая деятельность,
 языковая система
 языковой материал.
Речевая деятельность обусловлена психофизиологической организацией человека и
носит социальный характер. Языковая система – это грамматика и словарь. Языковой
материал - это «совокупность всего говоримого и понимаемого в определённой
конкретной обстановке в ту или другую эпоху жизни данной общественной группы».
Языковая система и языковой материал являются «разными аспектами единственно
данной в опыте речевой деятельности». Языковая система в представлении Щербы - это
не абстракция. Он пишет, что «все языковые величины, с которыми мы оперируем в
словаре и грамматике, будучи концептами, в непосредственном опыте нам не даны»; они
могут выводиться из процессов говорения и понимания, то есть из текстов. Языковая
система находится в непрерывном движении. Изменения в ней происходят в процессе
речевой деятельности под влиянием внешних факторов.
Щерба предложил новое членение грамматики: 1) правила словообразования, 2)
правила формообразования, 3) активный и пассивный синтаксис, 4) фонетика с изучением
стилей речи, 5) лексические и грамматические категории языка. Разрабатывая вопрос об
отличии формообразования от словообразования, Щерба пришёл к выводу о том, что
деепричастие и причастие являются не самостоятельными частями речи, а глагольными
формами.
В статье «О частях речи в русском языке» Щерба утверждает, что при
классификации частей речи нельзя опираться на какой-то один признак: только на форму,
как это делал Ф.Ф.Фортунатов, или только на значение. Он писал: «Существование всякой
грамматической категории обусловливается тесной связью её смысла и всех формальных
признаков». При классификации частей речи он предлагает учитывать сразу три признака:
семантику слова, способы его словоизменения и типичную синтаксическую функцию. Это
позволило ему теоретически обосновать выделение новой части речи - категории
состояния.
9
 Основной единицей синтаксиса Щерба считал не словосочетание и не
предложение, а синтагму. Под синтагмой он понимал фонетическое единство,
выражающее единое смысловое целое, которое может состоять из слова, словосочетания и
даже группы словосочетаний.
В статье «Опыт общей теории лексикографии» (1940) Щерба заложил основы
научного лексикографирования. Он первым описал различные типы словарей,
разграничил энциклопедические и филологические словари. Энциклопедические словари
характеризуют явления действительности, названные словом. Филологические толковые
словари должны содержать лишь те сведения о значении слова, которые известны
обычному носителю языка.
Самые значительные достижения Щербы связаны с фонетикой и фонологией. Он
создал особое учение о фонеме, ставшее отличительным признаком Ленинградской
фонологической школы. Оно изложено в работах «Русские гласные в качественном и
количественном отношении» (1912) и «Фонетика французского языка» (1937). У
И.А. Бодуэна де Куртенэ Щерба заимствует идею синхронического рассмотрения фонемы
как звукового типа, способного служить для различения слов. «Реально произносимые
различные звуки, являющиеся тем частным, в котором реализуется общее (фонема), будем
называть оттенками фонем». «Фонемами мы называем такие звуковые элементы, или
элементы речи, которые способны сами по себе дифференцировать слова». Для Щербы
фонема - не языковая абстракция, это «типичный оттенок», который может произноситься
в изолированном виде и «сознаётся нами как речевой элемент». Щерба рассматривает
фонему как один из важнейших элементов языковой системы. Она играет огромную роль
в речевой деятельности, так как обеспечивает использование материальных акустических,
физиологических явлений для образования значимых единиц языка. Поэтому Щерба и
Ленинградская фонологическая школа большое внимание уделяют изучению
материальных свойств фонем, экспериментальной фонетике.
В Ленинградскую фонологическую школу входили ученики Л.В.Щербы: Сергей
Игнатьевич Бернштейн (1892 - 1970), Маргарита Ивановна Матусевич (1895 - 1979), Лев
Рафаилович Зиндер (1904 - 1995). Для них фонологическая система языка - не результат
логических построений исследователя, а реальная организация звуковых единиц, которая
позволяет каждому носителю языка участвовать в коммуникации. Они тщательно изучают
функции звуковых единиц, подробно описывают звуковой облик слов, интересуются
разными стилями речи, разрабатывают теорию слога, интонации.

10
 2.3. Евгений Дмитриевич Поливанов
К числу наиболее талантливых учеников И.А.Бодуэна де Куртенэ относится
Евгений Дмитриевич Поливанов (1891 - 1938). Он был разносторонне одарённым
человеком, знал десятки языков, был переводчиком, основателем первого в Средней Азии
университета, создателем алфавитов для бесписьменных народов. Он организовал
множество экспедиций, в которых собирал сведения о языках и диалектах Средней Азии.
Е.Д.Поливанов был наиболее последовательным учеником И.А.Бодуэна де
Куртенэ. Обучаясь в Петербургском университете, Поливанов увлёкся японским языком и
поступил в Восточную практическую академию на японское отделение. До революции он
несколько раз бывал в Японии, изучал японские диалекты, фонетический строй и
ударение в японском языке. Он подготовил к изданию сравнительную фонетику и
грамматику японского языка. Ведущие японские лингвисты считают, что именно
Поливанов открыл им характер японского ударения.
Во время резких нападок на индоевропеистику, которая была объявлена
последователями Н.Я.Марра буржуазной наукой, стоящей на службе у фашизма,
Поливанов отстаивал принципы компаративистики.
Е. Д. Поливанов активно участвовал в языковом строительстве. С 1921-го по
1926 г. и с 1929-го по 1937 г., до самого ареста, Поливанов работал в Средней Азии, где
изучал местные языки: узбекский, казахский, дунганский, бухарско-еврейский. Он
написал грамматику китайского языка, создал дунганский алфавит. Результаты своих
научных наблюдений в период работы в Средней Азии он изложил в двухтомном
«Введении в языкознание для востоковедных вузов».
Поливанов занимался общей теорией языка. Особенно его интересовала проблема
языковых изменений. Индоевропеистика XIX в. не смогла дать научное объяснение
причин звуковых и семантических изменений. Поливанов, как и Соссюр, видел
противоречие в развитии языка. С одной стороны, чтобы старшее и младшее поколения
понимали друг друга, язык должен сохранять стабильность. С другой стороны, в языке
постоянно происходят сдвиги. Эти немногочисленные изменения накапливаются
несколько веков или даже тысячелетий. Причину этих изменений Поливанов видит в
коллективно-психологическом факторе - в «лени человеческой», или другими словами, в
«стремлении к экономии трудовой энергии». Слушающий, наоборот, заинтересован в том,
чтобы лучше понять, поэтому он ограничивает «лень» говорящего. Но тем не менее
изменения происходят: упрощаются система склонения, система спряжения, сокращается
протяжённость морфем, утрачиваются звуки. Социально-экономические факторы могут
влиять на язык и вызывать в нём изменения только опоредованно, через лексику и
11
фразеологию. Никаких языковых революций, о которых писал Марр, Поливанов не
признавал.
Точно так же он не мог принять концепцию Марра о смешении языков как
единственном факторе их развития. Вслед за Бодуэном Поливанов считал, что языки
развиваются конвергентно-дивергентным путем.
В статье «За марксистское языкознание» (1931) Поливанов пишет, что изменения в
языках происходят независимо от воли их носителей и незаметно для них. Поэтому
никакими декретами повлиять на жизнь языка не удастся: «Для того чтобы в языке
произошло то или иное фонетическое или морфологическое изменение, совершенно
недостаточно декретировать это изменение, то есть опубликовать соответствующий
декрет или циркуляр». В то же время Е.Д.Поливанов не исключает разумного
вмешательства лингвистов в жизнь языка. Он считает, что лингвистика должна состоять
из изучения прошлого (историологии), настоящего и будущего (прогностики). Изучая
прошлое, лингвист должен быть предельно объективным, опираться только на факты и не
допускать произвольных бездоказательных гипотез. Занимаясь настоящим, лингвист
должен вести себя как «реальный строитель», как «эксперт в строительстве» современных
языковых и графических культур. Изучая будущее, лингвист должен быть «языковым
политиком», который владеет «прогнозом языкового будущего» в интересах языкового
строительства. Лингвист обязан вмешиваться в языковое развитие там, где это
необходимо. Так, в послереволюционные годы необходимо было вмешаться в графику и
орфографию, потому что от их рационализации «зависит громадная экономия времени и
труда начальной школы, успехи ликвидации неграмотности, а, следовательно, вообще всё
дело культуры данной национальности». Сознательное вмешательство, считал Поливанов,
допустимо в словарном деле, в формировании норм литературного языка.
Научное наследие Е.Д.Поливанова во многом было безвозвратно утрачено после
его гибели.

2.4. Виктор Владимирович Виноградов

Ученик Л. В.Щербы и А.А.Шахматова Виктор Владимирович Виноградов (1895 -
1969) относится ко второму поколению Петербургской (Ленинградской) лингвистической
школы. В.В.Виноградов закончил духовную семинарию в Казани, затем учился в
Петербургском университете. С 1920 г. он начинает преподавать в Петроградском
(Ленинградском) университете. В 1923 г. он опубликовал работу «О задачах стилистики.
Наблюдения над стилем Жития протопопа Аввакума», которая стала началом его
стилистических исследований. Виноградов способствовал становлению стилистики как
12
особого раздела языкознания. Он считал, что стилистика должна отстаивать нормы
русского литературного языка, противодействовать засорению русской речи
диалектизмами, канцеляризмами, вульгаризмами, заниматься вопросами культуры речи. В
конце 1920-х гг. В.В.Виноградов переехал в Москву, где создал собственную научную
школу, дискутировавшую с Московской школой.
Виноградов занимался проблемами общего языкознания, стилистики, синтаксиса,
морфологии, лексикографии. Он был филологом в широком смысле слова.
Виноградов разработал курс истории русского литературного языка, и до сих пор
одним из лучших пособий по этой дисциплине остаётся его монография «История
русского литературного языка XVII - ХIХ в.» (1938). Он поставил вопрос о
происхождении русского литературного языка и предложил оригинальную теорию о двух
типах древнерусского литературного языка. Ему принадлежат исследования по языку
Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, А.А. Ахматовой, А.С. Пушкина.
Значительный вклад сделан В.В.Виноградовым в лексикологию и в лексикографию.
Он разработал теорию о типах лексических значений, выделив свободные и несвободные,
прямые и переносные значения. Участвовал в составлении 17-томного академического
словаря русского языка, «Словаря языка Пушкина», написал около 200 этимологических
заметок.
Виноградов считается основоположником советской фразеологии. В работах
«Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины» (1946) и «Об
основных типах фразеологических единиц в русском языке» (1947) он предложил
классификацию фразеологических единиц на фразеологические сращения,
фразеологические единства и фразеологические сочетания.
В синтаксисе В. В. Виноградов предложил свою теорию словосочетаний, в основе
которой лежит разграничение словосочетания и предложения. Словосочетание
Виноградов рассматривает как номинативную, а предложение - как коммуникативную
единицу речи, обладающую предикативностью.
Его книга «Русский язык. Грамматическое учение о слове» (1947) легла в основу
академической «Грамматики русского языка» (1952 - 1954). Новыми в морфологии
Виноградова были 1) учение о словообразовании в его отношении к грамматике и
лексикологии, 2) учение о модальности, экспрессивности и эмоциональности, 3) учение о
взаимодействии лексических и грамматических значений, 4) уточнение классификации
частей речи и 5) оригинальная трактовка ряда грамматических категорий.

13
Заключение
Таким образом, Петербургская лингвистическая школа была одним из первых
направлений мировой лингвистики, связанных с новым, структуралистским этапом в ее
развитии. Бодуэна де Куртенэ многие, особенно в России, считают одним из
основоположников структурализма. Влияние Петербургской школы, особенно ее
основателя, было сильным в России и СССР, в Польше и Чехословакии. Тем не менее ряд
ее положений, особенно в области фонологии, при посредстве Пражского
лингвистического кружка прочно вошли в мировую науку.
После отъезда из Петрограда Бодуэна де Куртенэ (1918) и Поливанова (1921)
лидером школы стал Л.В.Щерба, который сохранил верность многим ее идеям в полемике
с Московской формальной (Фортунатовской) школой. По ряду вопросов, особенно о
правомерности психологических критериев в лингвистике, Щерба со второй половины
1920-х годов изменил свою точку зрения.

14
 Список литературы
Березин Ф.М. История русского языкознания. - М., 1979;
Виноградов В. В., История русских лингвистических учений, М., 1978;
Иванов В. В., Лингвистические взгляды Е. Д. Поливанова, «Вопросы языкознания»,
1957, № 3;
Кодухов В.И. Общее языкознание. - М., 1974.
Кондрашов Н.А. История лингвистических учений. - М., 1979.
Крушевский Н.В. Труды по языкознанию. - М., 1999.
Леонтьев А. А., И. А. Бодуэн де Куртенэ и Петербургская школа русской лингвистики,
«Вопросы языкознания», 1961, № 4;
Поливанов Е. Д., Статьи по общему языкознанию, М., 1968;
Сусов И.П. История языкознания. - Тверь, 1999;
Теория языка, методы его исследования и преподавания. К 100-летию со дня рождения
Л. В. Щербы, Л., 1981;
Шарадзенидзе Т. С., Лингвистическая теория И. А. Бодуэна де Куртенэ и ее место в
языкознании XIX—XX вв., М., 1980;
Щерба Л. В., Языковая система и речевая деятельность, Л., 1974.

15