Julian Baggini

#The

Pigthat
Wants
tobe
Eaten
and ninety-nine other
thought eKpenments
Джулпан Баджпнп

Свпнья,
которая
хотела,
чтобы ее
съелп
занимательные
философские
загадки

1
РИПОЛ
КЛАССИК
Москва · 2007
УДК 378.9
ББКя92
Б15

Перевод с английского О. С. Епимахова

Баджини, Джулиан
Б15 Свинья, которая хотела, чтобы её съели. Занимательные
философские загадки/Джулиан Баджини; пер. с англ. О. С. Епи­
махова. — М. : РИПОЛ классик, 2007. — 304 с.

ISBN 978-5-7905-5299-1
«Свинья, которая хотела, чтобы её съели» — это не столько
мыслительные эксперименты или готовые рецепты по решению
нравственных и философских проблем, сколько приглашение к
размышлению.
Джулиан Баджини не навязывает читателю ответы, но предла­
гает поучаствовать в обсуждении проблем, волнующих человека
разумного в течение многих тысячелетий.
Книга, превращающая философию в развлечение.

УДК 378.9
ББКя92

Впервые опубликовано на английском языке

Издательством Granta Publications под названием
The Pig that Wants to be Eaten and 99 other experiments

©2005 Julian Baggini

© Издание на русском языке, перевод
на русский язык, оформление.
ООО Группа Компаний «РИПОЛ
ISBN 978-5-7905-5299-1 классик», 2007
 Предисловие

Воображение без логики является простой фантазией, а логика

без воображения бесплодна. Частично именно поэтому как ученые,
так и философы всегда используют воображаемые сценарии разви­
тия тех или иных событий, чтобы усовершенствовать свои идеи и
проверить их жизнеспособность. Цель таких «мысленных экспери­
ментов» состоит в том, чтобы избавиться от всего, что усложняет
реальную проблему, и сосредоточиться исключительно на ее сути.
Так, к примеру, любая этическая дилемма всегда осложняется не­
предвиденными, контекстно-зависимыми условиями. Взять хотя
бы проблему мясоедства. Оправданно ли с моральной точки зре­
ния поедание мяса? Размышляя над тем, можно ли есть мясо живот­
ных тогда, когда у вас есть такая возможность, вы столкнетесь с
множеством факторов. Одних животных вырастили на ферме, дру­
гих у человека дома, а третьих поймали в дикой природе. Одни жи­
вотные росли на земле, которая ранее представляла собой влажные
джунгли, другие свободно паслись на открытых пастбищах. Мясо
одних животных натуральное, мясо других содержит генетические
добавки (генетически модифицировано), а мясо третьих доставля­
ется из другого конца света. Для принятия этически правильного
решения требуется распутать клубок этих многочисленных факто­
ров и соответствующим образом взвесить различные точки зрения.
И в этом могут помочь мысленные эксперименты, которые, по­
добно научным экспериментам, направлены на то, чтобы изоли­
ровать ключевые величины (переменные) — рассматриваемые
специфические обстоятельства, чтобы выяснить, какую роль в на­
шем понимании мира играют именно они. Поэтому, когда мы хо­
тим рассмотреть этичность поедания мяса животных, мы можем
вообразить себе ситуации, при которых разница между двумя сце­
нариями будет состоять только в каком-то одном вопросе. Если
нас волнует отношение к животным на фермах, то давайте гово­
рить только о разнице между хорошим и плохим отношением. Ес­
ли подвергнуть свои намерения тщательному анализу, то можно
спросить себя: какая разница существует между вашей курицей по-
киевски и моей, если ваша погибла в результате несчастного слу­
чая, а моей свернули шею намеренно, но при этом обе курицы ра-

5
 Предисловие

нее вели одинаковый образ жизни. Можно просто предположить,

что при всех равных условиях единственным вопросом, который
нам необходимо решить, будет вопрос морали.
Преимущество мысленных экспериментов заключается не про­
сто в том, что они чуть лучше реальности. На самом деле они могут
помочь нам думать о вещах, которые мы не смогли бы или не осме­
лились бы попробовать в реальной жизни. Иногда они требуют от
нас, чтобы мы представили себе что-то непрактичное или невоз­
можное, как для нас самих в определенный момент времени, так и
для всех людей в принципе. Хотя то, на что эти эксперименты про­
сят обратить внимание, может показаться необычным, цель у них
такая же, как и любого другого мысленного эксперимента: сосредо­
точить наше внимание на одной ключевой концепции или пробле­
ме. Если какой-либо невозможный сценарий помогает нам сделать
это, то его невозможность не должна нас волновать. Эксперимент
является всего лишь инструментом, помогающим нашему мышле­
нию; он не претендует на то, чтобы описывать реальную жизнь.
100 историй, предлагаемых в данной книге, навеяны по боль­
шей части, но не всегда спорами философов. Иногда в этих истори­
ях приводятся предположения, в которых редко кто сомневается,
которые затем анализируются с совершенно противоположной
точки зрения. Иногда эти истории предлагают пути решения про­
блем, которые кажутся неразрешимыми. А иногда они заставляют
нас увидеть проблемы, которые не кажутся нам проблемами до тех
пор, пока мы не начинаем видеть их скрытый смысл.
Это не справочник и не сборник ответов на старые загадки; это
скорее провокация, стимул к дальнейшим размышлениям. В коммен­
тариях, приводимых после этих историй, я, возможно, предлагаю
выход из трудной ситуации, а возможно, и выступаю в роли адвоката
дьявола: вы сами решаете, в каком именно качестве я выступаю.
Подобным же образом приводимые здесь перекрестные ссылки
являются не научными, а наводящими. Иногда связи между истори­
ями будут очевидными. А иногда сама связь будет являться средст­
вом, заставляющим вас взглянуть на определенную проблему по-
новому.
Эта книга может породить множество точек зрения, но ни одна
из них не будет окончательной.
 Благодарность

Мысленный эксперимент номер 101: автор принимает добро­

вольную поддержку, помощь и советы других, но не благодарит их
в своей книге. Делает ли он это по невнимательности и забывчиво­
сти или сознательно?
Я уверен, что я поступаю либо так, либо иначе. Но я никого не за­
буду. Редакторы вносят значительный вклад в окончательный вари­
ант любой книги. Одним из таких редакторов является Джордж
Миллер. Его вклад, от начала и до конца, трудно переоценить. Кро­
ме того, мне помогало множество чудесных сотрудников издатель­
ства Гранта: Саджида Ахмад, Луиза Кэмбелл, Фрэнсис Холлингдейл,
Гейл Линч, Анджела Роуз, Уилл Салмон, Белла Шанд, Колет Вела и
Сара Уэсли. А Лиззи Кремер продолжает помогать мне морально и
физически и сейчас.
Чтобы никого не забыть и охватить всех, я хочу поблагодарить
каждого, кто ответил на вопросы моей анкеты или предоставил мне
какую-либо информацию. Сказать, что таких людей слишком мно­
го, — значит солгать. Просто их слишком много для того, кто недо­
статочно прилежен, чтобы все записывать.
Наконец, я хочу официально поблагодарить Джереми Стангру-
ма за то, что его интеллект, проницательность и интересные сужде­
ния служили для меня вдохновением в течение нескольких лет, а
также за его мысль о том, что выражения благодарности и посвяще­
ние книг кому-либо чаще всего являются проявлениями самовозве­
личивания автора. Думаю, что эти мои слова заденут его по-настоя­
щему.
 Примечание относительно источников

В случаях, когда имеются один или несколько опознаваемых ис­

точников эксперимента, я привожу их подробности в конце каж­
дой истории. Однако следует заметить, что хотя мои версии иногда
очень похожи на исходные материалы, иногда они сильно от них
отличаются. Таким образом, читатели должны понимать, что эти
источники являются всего лишь вдохновением для историй, при­
водимых в данной книге.
В случае, когда источник не приводится, это обычно означает,
что данный мысленный эксперимент навеян более широкой поле­
микой, в которой невозможно вычленить один-два источника. Не
стоит приписывать своеобразие этих экспериментов мне.
Источники некоторых описываемых историй могут быть мне
неизвестны, и поэтому я их не упоминаю. С радостью исправлю та­
кие упущения в будущих изданиях данной книги.
 1. Злой демон

Существует ли в природе что-нибудь настолько очевидное, в чем

нельзя усомниться? Может быть, наша жизнь является всего лишь
сном, а окружающий нас мир есть лишь плод нашего воображения?
Какими бы странными ни были подобные заявления, само их суще­
ствование указывает на то, что реальность физического мира все
же можно поставить под сомнение.
Но существуют и другие идеи, которые кажутся настолько ясны­
ми и очевидными, что просто обязаны быть правдой. К примеру, два
плюс два все равно равняется четырем, независимо от того, спите
ли вы или бодрствуете. В треугольнике должно быть три стороны,
независимо от того, есть ли в реальном или воображаемом мире
треугольники или их там нет.
А что если Бог или какой-либо могущественный, злобный демон
дурачит вас? Может ли какой-то злой дух одурачить вас настолько,
что вы поверите явной лжи? Разве мы не видели, как гипнотизеры
заставляют людей считать до десяти так, что те пропускают при
этом число семь? А как насчет человека, который во сне слышит че­
тыре удара городских башенных часов и думает про себя: «Как
странно. Часы пробили час четыре раза!»
Если существование злого демона можно считать возможным,
то существует ли нечто, в чем нельзя усомниться?

Источник: Первое размышление из книги Рене Декарта «Размышле­

ния» («Метафизические размышления о первой философии») (1641).

У философов есть привычка брать какой-либо общеизвестный

факт, а затем приводить доводы, ставящие этот факт под сомнение.
Законы природы, физический мир, Бог, добро, иной интеллект,

9
 Джулиан Баджини

справедливость, время — философы нашли причины усомниться

во всем этом.
Для того чтобы выдвигать такие глубоко скептические аргумен­
ты, философ должен использовать то единственное, в чем он не мо­
жет усомниться: свою собственную способность к логическому
(рациональному) мышлению. Так, к примеру, реальность времени
можно поставить под сомнение, потому что в традиционном пред­
ставлении о времени имеются некоторые противоречия. Эти про­
тиворечия заключают в себе нарушение основных принципов ло­
гики, таких как невозможность одновременного существования и
несуществования. Именно способность признавать логические
противоречия позволяет философу оправдывать и подтверждать
свои сомнения.
Но если мы находимся под влиянием могущественного демона
лжи, о возможном существовании которого в семнадцатом веке
впервые высказался французский философ Рене Декарт, тогда, счи­
тая эти основные принципы логики верными, мы, возможно, за­
блуждаемся. Нам может казаться, что эти принципы явны и очевид­
ны, но человеку, находящемуся под гипнозом, может казаться, что
после цифры шесть явно и очевидно следует цифра восемь. Спяще­
му человеку может казаться явным и очевидным то, что часы четы­
режды пробили один час, хотя мы все знаем, что на самом деле ча­
сы пробили четыре часа всего один раз.
Мысль о демоне заблуждения может показаться немного экстра­
вагантной, но подобное же сомнение можно представить и с помо­
щью других средств. Что, если мы просто сумасшедшие и наше су­
масшествие ослепляет нас настолько, что мы не осознаем того, что
другие воспринимают мир не так, как мы. А еще можно предполо­
жить, что сознание всех людей наделено изначально ошибочными
принципами логики. Вероятно, принимая за «очевидную правду»
какие-то ложные постулаты, мы таким образом лучше приспосаб­
ливаемся к выживанию. Не исключено, что демон заблуждения
встроен в нашу ДНК
Гениальность этого мысленного эксперимента состоит в том,
что для оценки его правдоподобности мы должны довериться
единственной вещи, которая ставится под сомнение этим экспери­
ментом: нашей способности к логическому мышлению. Нам при­
ходится оценивать свою способность к здравым рассуждениям,
рассуждая так здраво, как только можно.

10
 1. Злой демон

Поэтому мы не в состоянии отделить себя от своей способности

мыслить, которую мы призваны оценивать с какой-то нейтральной
позиции. Это все равно что при взвешивании чего-либо использо­
вать подозрительные весы.
Возможно, такова плата за этот мысленный эксперимент: для то­
го чтобы о чем-то серьезно помыслить, нашу способность мыслить
нужно посчитать первичной. Мы можем усомниться в логичности
какого-либо фрагмента размышлений, упорно о нем размышляя.
Но мы не в состоянии усомниться в том, ошибочна или нет наша
способность к логическому мышлению. В лучшем случае можно
сказать, что она служит нам достаточно хорошо. Является ли это ве­
ским основанием, для того чтобы подтвердить или опровергнуть
способность к логическому мышлению?

Смотрите также
19. Лопанье мыльных пузырей
28. Кошмарная история
51. Жизнь в бочонке
98. Аппарат виртуальных ощущений
 2. Отправьте меня...

Стелиос может путешествовать только на телетранспортере. Рань­

ше на полет с Земли до Марса уходили месяцы. Летать приходилось
в тесном и далеко не безопасном космическом корабле. Компания
«Телетранспортный экспресс Стелиоса» изменила эту ситуацию.
Теперь такой полет продолжается всего несколько минут и прохо­
дит абсолютно безопасно.
Тем не менее в настоящий момент компания судится с одним не­
довольным клиентом, обвиняющим ее в том, что она фактически
убила его. Аргумент этого клиента прост: работа телетранспортера
заключается в том, чтобы сканировать мозг и тело человека, клетка
за клеткой, разрушая их, отправляя сканированную информацию
на Марс и там восстанавливая человека. Несмотря на то что чело­
век, оказавшийся на Марсе, выглядит, мыслит и ощущает себя точ­
но так же, как и тот человек, которого усыпили и переместили в ко­
смосе, истец считает, что на самом деле в телетранспортере чело­
века убивают и заменяют клоном.
Для Стелиоса такое утверждение звучит абсурдно. В конце кон­
цов, он сам путешествовал на телетранспортере десятки раз и сей­
час не чувствует себя умершим. Как вообще истец может всерьез
утверждать, что его убили, если он явно в состоянии довести дело
до суда?
И все же, когда Стелиос в очередной раз вошел в кабину теле­
транспортера и приготовился нажатием кнопки начать свое скани­
рование, он на секунду задумался над тем, а не собирается ли он и
в самом деле совершить самоубийство...

Источник: Глава 10 книги Дерека Парфита «Доводы и люди» (Окс­

форд Юниверсити Пресс, 1984).

12
 2. Отправьте меня...

От чего зависит наше непрерывное существование? В нормальных

условиях мы бы сказали «непрерывное функционирование нашего
тела». Поскольку в данном случае ни одна часть тела не заменяется
явно чем-то синтетическим, возможно, это не совсем верно. Может
быть, мы продолжаем существовать ровно столько, сколько сущест­
вует наше сознание? День, в который человек пробуждается, не осо­
знавая себя, свои мысли, планы и состояния, является днем его
смерти.
Теория «психологической непрерывности» личности интуитив­
но привлекательна. Именно из-за того, что она отражает нашу фун­
даментальную интуицию, мы в состоянии понять истории, подоб­
ные «Метаморфозам» Кафки, в которой человек просыпается в теле
жука. Мы моментально узнаем, что этот человек стал жуком, так как
его разум вселился в последнего. Ментальная, а не физическая не­
прерывность выделяет его как того же самого человека.
Но в случае телетранспортации хотя у нас и есть психологичес­
кая непрерывность, такая же полная, как и в обычной жизни, тем не
менее то, что создается в ее ходе, является копией, клоном. Однако
клон не является тем человеком, которого клонировали. Они похо­
жи как две статуи, вылепленные из одной и той же литейной фор­
мы: такие статуи идентичны в каждой детали, но все же являются
разными объектами. Если вы отколете кусок от одной статуи, дру­
гая останется невредимой.
Не то чтобы Стелиос не знал, как работает его телетранспортер.
Он просто не видит, почему тот факт, что машина «клонирует» че­
ловека, должен иметь какое-то значение. Насколько он понимает,
для него важно то, что человек входит в кабину телетранспортера, а
просыпается уже на другой планете. Физический механизм здесь не
важен.
Если это звучит смело, тогда представьте на минуту, что однажды
ночью, несколько лет назад, когда вы спали, вас похитили, обрабо­
тали на телетранспортере и обработанного возвратили, без вашего
ведома, в постель.
Вы не сможете определить, произошло ли это на самом деле, по­
тому что ваше восприятие своей жизни и самого себя как непре­
рывно существующей личности будет таким же, как и в случае, если
бы этого не произошло. Факт телетранспортации в некотором
смысле оставит вашу жизнь и ваш мир такими же, какими они были
раньше.

13
 Джулиан Баджини

В этом случае спрашивать о том, является ли Стелиос клоном

или «тем же самым» человеком, — неправильно. Вероятно, вместо
этого мы должны спросить себя о том, что для нас важно в нашем
прошлом или в будущем. Возможно, будет важна психологическая
непрерывность, достигаемая любыми необходимыми средствами.

Смотрите также
38. Я — мозг
46. Амебовидный
65. Душевная сила
88. Полная потеря памяти
 3. Индианка и лед

Всю свою жизнь Дхара Гупта жила в пустыне Раджастан, в дерев­

не, расположенной неподалеку от Джасалмера. В один из дней
1822 года, во время приготовления обеда, она вдруг услышала
какой-то шум во дворе. Оказалось, что из своего путешествия,
начатого два года назад, вернулся ее двоюродный брат Махавир.
Он был целым и невредимым и за обедом поведал родственникам
о своих приключениях.
Он рассказал им истории о грабителях, диких животных, высо­
ких горах и других невероятных местах и событиях. Но больше все­
го Дхару поразило его утверждение о том, что он видел нечто под
названием «лед».
«Я путешествовал в местах, в которых было так холодно, что во­
да в реках прекращала свое течение и превращалась в твердые,
прозрачные блоки, — рассказывал Махавир. — Самое удивитель­
ное, что не существовало промежуточной стадии, на которой бы во­
да затвердевала. Свободно текущая вода была лишь немного теп­
лее той, которая становилась твердой».
Дхара не хотела спорить с двоюродным братом прилюдно, но
она не поверила ему. Сказанное им противоречило всему ее жиз­
ненному опыту. Она не верила путешественникам, когда те расска­
зывали ей об огнедышащих драконах. Не поверит она и этому вздо­
ру о каком-то льде. Дхара справедливо считала, что она слишком
умна для этого.

Источник: Давид Юм. « Философские опыты о человеческом позна­

нии* (1748), глава X «О чудесах».

Как Дхара может быть права, если в каком-то смысле она столь яв­
но не права? Мы знаем, что рассказ Махавира о льде не был фанта-

15
 Джулиан Баджини

зией, сродни той, которая содержится в историях о драконах, но

является точным описанием того, что происходит с водой при за­
мерзании.
Дхара была права в том смысле, что иногда мы заблуждаемся по
правильным причинам. Возьмите, например, схемы быстрого обо­
гащения. Большинство людей, пользующихся электронной почтой,
практически каждый день получают сообщения, обещающие ог­
ромное богатство в обмен на «небольшую» трату денег. Поскольку
эти сообщения почти все без исключения являются мошенничест­
вом, а на проверку их подлинности уйдет слишком много времени,
единственным разумным действием будет игнорировать их все.
Однако это означает, что однажды вы проигнорируете настоящую
возможность и откажетесь от большого богатства. Именно одно та­
кое сообщение окажется подлинным, но вы все равно рассудите
верно, если и его посчитаете вероятной подделкой.
Эти же самые общие рассуждения применимы и к Дхаре. Мы не
должны верить всему тому, что нам говорят об устройстве окружа­
ющего нас мира. Когда люди рассказывают нам о том, что они мо­
гут левитировать, останавливать ход часов силой мысли или изле­
чивать болезни с помощью кристаллов, мы вправе им не поверить.
Наш прошлый опыт говорит нам о том, что такие события не про­
исходят и все предыдущие заявления об их существовании либо не
имели подтверждающих доказательств, либо оказывались обма­
ном. Не нужно думать, что те, кто делал подобные заявления, сами
являются мошенниками: возможно, они просто ошиблись или их
заявления основывались на нелогичных рассуждениях.
Однако проблема состоит в том, что иногда происходит нечто
действительно подлинное, и это заставляет нас пересмотреть то,
что казалось нам уже известным. Мы не можем просто отмахнуться
от какой-то идеи только из-за того, что она не соответствуют на­
шим нынешним убеждениям. Скорее нам нужны очень веские ос­
нования для этого, потому что что-то общепризнанное должно
обладать большим весом, чем то, что утверждается каким-то ин­
дивидуумом или небольшой группой, которые оспаривают это
общепризнанное.
Именно здесь у Дхары возникает проблема. Свидетельства одно­
го человека, даже если этот человек приходится ей двоюродным
братом, было недостаточным, для того чтобы перевесить то, что
она знала об окружающем мире, в котором жидкости не превраща­
лись в твердые тела при некой волшебной температуре.

16
 3. Индианка и лед

Однако ей все же следует признать тот факт, что она не была в

этих холодных странах, а ее двоюродный брат был. Таким образом,
ее собственный опыт в этой области ограничен, а обо всем, что су­
ществует за пределами этого опыта, ей приходится судить лишь со
слов своего брата. Отказываясь верить ему, сужает ли она границы
своего познания или ее неправота в данной ситуации является це­
ной, которую она платит за то, чтобы быть недоверчивой и не оши­
баться в гораздо большем количестве ситуаций?

Смотрите также
40. Победитель на деревянной лошадке
63. Неизвестно
76. Ясная голова
97. Моральная удача
 4. Киберсекс

Как и многим людям, женатым несколько лет, Дику наскучили его

отношения с женой. Между ними уже не было прежней страсти.
Сейчас они практически уже и не спали вместе. Но Дик вовсе не со­
бирался уходить от жены. Он любил ее, и она была отличной мате­
рью для их детей.
Он прекрасно знал, что обычное решение этой проблемы было
таким: завести роман на стороне. Ты просто признаешь, что твоя
жена удовлетворяет одну часть твоих потребностей, а любовница
другую. Но Дик действительно не хотел флиртовать за спиной же­
ны, кроме того, он знал, что, даже если бы он и смог это делать, его
жена не смирилась бы с такого рода свободными отношениями.
Поэтому, когда Дик услышал о компании «Байт на стороне»
(«Лучше, чем в натуре!»), ему пришлось отнестись к ней серьезно.
Эта компания предлагала возможность завести виртуальный ро­
ман. Не какой-то однорукий кибернетический секс с реальным че­
ловеком на другом конце компьютерной линии, а виртуальную ре­
альность, в которой ты «спишь» с самым что ни на есть искусствен­
ным человеком. Это похоже на настоящий секс, но, фактически, все
твои ощущения вызваны компьютерами, стимулирующими твой ра­
зум, для того чтобы тебе казалось, что ты занимаешься реальным
сексом. Те же захватывающие ощущения, как и при настоящем
флирте, но без третьего человека и, следовательно, без реальной
измены. Почему ему следует отказываться от этого?

Почему нас беспокоят супружеские измены? Некоторые люди гово­

рят, что они не должны волновать нас и что мы переживаем по это­
му поводу исключительно из-за того, что общество внушило нам
нереальные ожидания от моногамного брака.

18
 4. Киберсекс

Секс и любовь — это не одно и то же, и мы глупцы, если позволя­

ем биологически управляемому акту совокупления разрушить лю­
бовную привязанность.
Если желание моногамных отношений представляет собой
культурный артефакт, то это глубоко укоренившийся артефакт.
Многие из тех, кто входит в общины свободной любви или пробу­
ют «свингерство», чувствуют, что они просто не могут удержаться
от ревности, видя, как другие спят с тем, кого они любят. «Привязан­
ности», от которых нам беспечно советуют избавиться, являются,
похоже, чем-то большим, чем просто психологическими отклоне­
ниями, с которыми нужно справиться.
Итак, если супружеская неверность остается проблемой для
большинства, что в ней нас беспокоит? Представьте себе, каким об­
разом вероятное обращение нашего партнера к услугам «Байта на
стороне» могло бы помочь в решении этого вопроса. Если бы мы не
возражали против кибернетического секса, это означало бы, что
ключевым фактором для нас является вовлеченность в отношения
третьего человека. Наши наиболее интимные отношения должны
проходить тет-а-тет и быть эксклюзивными. Мы хотим, чтобы от­
ношения оставались моногамными.
Но если мы выступаем против виртуальных романов, это, по­
хоже, означает, что роль третьей стороны в отношениях для нас
несущественна. Обиду вызывает не обращение к кому-то еще, а
уход от уже существующих отношений. В этой связи, когда Дик
включает компьютер, для того чтобы возбудить себя, тем самым
он показывает, что уже не считает свою жену человеком, в обще­
нии с которым он хотел бы проявить (выразить) свою сексуаль­
ность.
Связь на стороне, как правило, является симптомом проблем,
имеющихся в отношениях, а не их первопричиной. Это помогает
понять источник беспокойства, связанный с виртуальной любов­
ницей Дика. Ибо очевидно, что еще до того, как Дик впервые при­
ступил к своей искусственной стимуляции, он уже перестал вос­
принимать свою жену в сексуальном плане, так, как это было рань­
ше. И в этом смысле виртуальный роман является способом уйти от
ключевой проблемы, а не способом ее решения.
В реальном мире причины того, почему нас беспокоят измены,
сложны, и человек, возражающий против виртуального байта на
стороне, может еще сильнее противиться плотскому роману. Слу­
чай с Диком позволяет сконцентрироваться всего на одном аспек-

19
 Джулиан Баджини

те супружеской неверности: а именно на том, в какой степени такая

неверность является уходом от наиболее значимых для нас отно­
шений.

Смотрите также
27. Выполненный долг
44. Пока смерть не разлучит нас
91. Ни кто не пострадает
96. Семья прежде всего
 5. Свинья, которая хочет, чтобы ее съели

После сорока лет вегетарианства Макс Бергер собрался побало­

вать себя свиными сосисками, хрустящим беконом и жареной кури­
ной грудкой. Максу всегда не хватало вкуса мяса, но его принципы
были сильнее его кулинарных предпочтений. Но сегодня он мог
есть мясо с чистой совестью.
Сосиски и бекон были сделаны из свиньи по кличке Присцилла,
с которой он познакомился за неделю до этого. В генах этой свиньи
было запрограммировано умение разговаривать и, самое главное,
желание быть съеденной. Жизненная цель Присциллы состояла в
том, чтобы попасть на стол человеку, и в день своего забоя она про­
снулась, отчетливо предвкушая это событие. Перед тем как отпра­
виться в комфортабельную и гуманно устроенную скотобойню, она
рассказала о своих ощущениях Максу. Услышав ее рассказ, Макс
посчитал, что не съесть ее — значит проявить к ней неуважение.
Курица, которую он собирался употребить в пищу, была пред­
ставительницей генетически модифицированной породы птиц, ко­
торых лишили «разума». Иначе говоря, она жила жизнью растения,
не осознавая ни себя, ни окружающего мира, ни боли, ни удоволь­
ствия. Поэтому ее убийство было не более жестоким, чем вырыва­
ние морковки из земли.
И тем не менее, когда перед Максом поставили тарелку с едой,
он почувствовал приступ тошноты. Было ли это лишь рефлекторной
реакцией, вызванной годами вегетарианства? Или это был физиче­
ский признак вполне оправданных душевных страданий? Придя в
себя, он взял в руки нож и вилку...

Источник: книга Дугласа Адамса «Ресторан на краю Вселенной»

(Пан Букс, 1980).

21
 Джулиан Баджини

Благополучие животных заботит не только небольшой процент на­

селения, являющихся вегетарианцами. Этому не стоит удивляться,
поскольку если бы речь шла о простом убийстве, то вегетарианцы
не прихлопывали бы мух и не изводили бы крыс, как довольно ус­
пешно делают многие из них, но, разумеется, не все.
Есть две основные причины утверждать, что нельзя выращивать
и убивать определенных животных. Во-первых, это вопрос усло­
вий, в которых содержатся животные. Проблема не в смерти живот­
ных, а в предполагаемом бедственном положении этих животных
при их жизни. И во-вторых, это сам акт убийства, который преры­
вает жизнь существа, которое, останься оно в живых, имело бы до­
стойное будущее.
Первый вопрос можно решить, просто обеспечив животному
хорошие условия содержания. Многие люди, беспокоящиеся о бла­
гополучии животных, тем не менее едят мясо цыплят и молодых ба­
рашков, которых выращивают очень непродолжительное время.
Однако это по-прежнему оставляет действующей вторую при­
чину вегетарианства: протест против акта умерщвления животных.
А что, если мы создадим животных, не заинтересованных в собст­
венном выживании, просто потому, что у них будет такое же созна­
ние, как у морковки? Почему нельзя лишать их существования, о ко­
тором они и не подозревают? Или, допустим, животное само хочет,
чтобы его съели, как хрюшка, придуманная Дугласом Адамсом в
книге «Ресторан на краю Вселенной»?
Главный герой этого романа Артур Дент с ужасом отверг такую
возможность, описав ее как «самое отвратительное, о чем я когда-
либо слышал». Многие разделяют это отвращение. Но другой пер­
сонаж вышеупомянутой книги Зафод Библброкс возразил Денту,
спросив его: *А разве это лучше, чем есть животных, которые не хо­
тят, чтобы их ели?» Ответ Дента, похоже, является не чем иным, как
вариантом «фактора юкка» — своего рода инстинктивного отвра­
щения, испытываемого людьми, столкнувшимися с чем-то неесте­
ственным, хотя и не противоречащим морали. Пересадка органов и
переливание крови поначалу тоже казались странными явлениями,
но, когда мы привыкли к ним, представление о том, что они мо­
рально не приемлемы, улетучилось и осталось разве что у некото­
рых религиозных сект.
Люди могут говорить о чувстве собственного достоинства у жи­
вотных или об уважении к естественному порядку вещей, но мо­
жем ли мы всерьез предполагать, что чувство собственного досто-

22
 5. Свинья, которая хочет, чтобы ее съели

инства курицы будет подорвано после создания ее растительного

варианта? Является ли смерть Присциллы такой уж величествен­
ной? И не нарушают ли естественный порядок вещей фермеры-
земледельцы, которые отбирают и выращивают животных в мас­
совых количествах? Короче говоря, существует ли веская причина,
по которой сегодняшний вегетарианец не должен разделить тра­
пезу с Максом, когда его меню станет реальностью?

Смотрите также
26. Остатки боли
57. Съесть Крохотульку
72. Освободите Перси
91. Никто не пострадает
 6. Колесо фортуны

Не будучи математиком, Мардж вдруг поняла, что изобрела надеж­

ную систему обогащения при игре в рулетку.
В течение нескольких дней, приходя в казино, она наблюдала за
вращением барабана. Ей удалось заметить, что на удивление часто
шарик выпадал либо только на черное, либо только на красное. Од­
нако пять раз подряд на один цвет он выпадал редко, а шесть раз
подряд лишь пару раз в день.
На этом и должна была основываться ее система. Шансы на то,
что шарик выпадет шесть раз подряд на поле одного цвета, были
мизерными. Поэтому Мардж решила, что она будет наблюдать за
игрой и, как только шарик выпадет пять раз подряд на красное, она
сможет с уверенностью поставить на черное. Она должна будет вы­
игрывать чаще, чем проигрывать, потому что шесть раз подряд на
поле одного цвета шарик выпадал крайне редко. Она настолько
уверилась в этом, что уже начала подумывать о том, как ей потра­
тить выигранные деньги.

Ошибка Мардж представляет собой предупреждение против всяких

ограничений в мысленных экспериментах. Если ее система кажется
надежной, то это происходит потому, что она уже испытала ее и сис­
тема сработала. Сработала в ее голове. Если игрока можно так легко
увести в сторону представлением о том, что случится в гипотетичес­
кой ситуации, то так же легко можно увести в сторону и философа.
Однако ее ошибка связана с мышлением и не вызвана каким-то
сбоем в реальном мире, подстраиваемом под интеллект. Эта ошиб­
ка заключается в том, что она перепутала вероятность того, что ша­
рик выпадет шесть раз подряд на один и тот же цвет, и вероятность
того, что шарик выпадет на поле того же цвета, после того как он
выпал на него уже пять раз подряд.

24
 6. Колесо фортуны

Представьте себе, к примеру, любую азартную игру, в которой

люди соревнуются друг с другом, подбрасывая монетку. В первом
раунде участвуют шестьдесят четыре человека, во втором — трид­
цать два, в третьем — шестнадцать и так далее, до тех пор пока в фи­
нале не останется всего двое. В начале состязаний шансы на выиг­
рыш у любого участника составляют 64 : 1. Но к моменту финала
каждый из оставшихся участников имеет шансы на выигрыш из
расчета 50—50. Однако, по логике Мардж, такие ставки имеются
уже в первом раунде. И поэтому в финале, несмотря на то что там
остается всего два человека, Мардж посчитала бы, что каждый из
них имеет шанс на выигрыш из расчета 64: 1. И это, конечно, озна­
чает, что каждый участник может выиграть в 1 из 32 двух случаев!
Возвращаясь к рулетке, можно сказать, что и в самом деле малове­
роятно, чтобы шарик выпал шесть раз подряд на поле одинакового
цвета, так же, как маловероятно (64 : 1), что любой участник может
выиграть соревнования по подбрасыванию монетки. Но, как только
шарик выпадет пять раз на поле одного цвета, первоначальная неве­
роятность выпадения шарика в шестой раз уже не важна: при следу­
ющем вращении рулетки шансы на то, что шарик выпадет либо на
красное, либо на черное поле, составляют немногим меньше, чем
50—50 (а ведь на рулетке (барабане) есть еще два зеленых поля).
Смысл этой истории заключается в том, что невозможность то­
го, что случилось в прошлом, не влияет на вероятность того, что
еще должно случиться. Мардж должна была видеть это. Если бы
она обратила внимание на то, как часто серия из пяти попаданий
шарика на поле одного цвета превращается в серию из шести по­
паданий, она бы увидела, что в действительности, шансы на это
составляли немногим меньше, чем 50—50. Таким образом, ее
ошибка заключалась не в ошибочных рассуждениях, а в том, что
она посчитала реальным то, что не было подтверждено ее наблю­
дениями. Она является плохим экспериментатором как в своих
мыслях, так и наяву.

Смотрите также
3. Индианка и лед
16. Наперегонки с черепахой
42. Бери деньги и беги
94. Налог Соритеса
 7. Когда никто не выигрывает

Рядовой Сакс собирался совершить ужасный поступок. Ему прика­

зали сначала изнасиловать, а затем убить пленную, которая, как он
знал, являлась всего лишь невиновной представительницей граж­
данского населения, принадлежавшей к враждебной этнической
группе. В душе он понимал, что это будет вопиющая несправедли­
вость — фактически военное преступление.
Однако, быстро обдумав этот приказ, он понял, что ему не оста­
ется ничего другого, как выполнить его. Если он повинуется прика­
зу, то сможет сделать пытку как можно более приемлемой для
жертвы, проследив за тем, чтобы она не страдала больше чем нуж­
но. Если он не повинуется приказу, то его самого расстреляют, а
пленницу все равно изнасилуют и убьют, и возможно, даже более
жестоко. Для всех будет лучше, если он выполнит приказ.
Его рассуждения были достаточно ясными, но, разумеется, они
не доставляли ему душевного спокойствия. Как могло произойти,
что он собирался сделать самое лучшее в данных обстоятельствах
и при этом самое ужасное зло?

«Если этого не сделаю я, то сделает кто-то другой» — такая фраза,

вообще говоря, является слабым оправданием дурных поступков.
Вы в ответе за то зло, которое вы совершаете, независимо от того,
совершат или не совершат его другие. Если вы видите спортивный
автомобиль с открытым верхом и ключами, оставленными в зажи­
гании, прыгаете в него и уезжаете, ваш поступок не перестает назы­
ваться кражей просто потому, что вы посчитали, что рано или позд­
но это все равно сделал бы кто-то другой.
В случае с Саксом оправдание зла несколько отличается, и это
очень важно понять. Ибо онговорит:«Если я не сделаю этого, это сде­
лает кто-то другой, и последствия будут гораздо более страшными».

26
 7. Когда никто не выигрывает

Сакс не только примиряется с неизбежным злом; он пытается

сделать так, чтобы события развивались по наилучшему или наиме­
нее худшему варианту.
Зачастую нам кажется, что делать все, что в наших силах, для
предотвращения большого зла, абсолютно нормально с моральной
точки зрения. Лучшее, что может сделать Сакс, это сохранить соб­
ственную жизнь и сделать смерть пленницы наименее мучитель­
ной. Однако такая логика приводит его к тому, что он будет участ­
вовать в изнасиловании и убийстве, а это, безусловно, никак не мо­
жет быть правильным с моральной точки зрения.
Соблазну вообразить третий вариант — возможное убийство
пленницы и самого себя — трудно противостоять. Но мы должны
отказаться от него, поскольку в ходе мысленного эксперимента мы
управляем переменными величинами, и сейчас мы задаемся вопро­
сом, что ему следует делать, если у него есть всего два варианта: вы­
полнить приказ или отказаться от его выполнения. Таким образом,
цель в решении этой дилеммы состоит в том, чтобы заставить са­
мих себя противостоять моральной проблеме в открытую, а не раз­
мышлять о ней впустую.
Некоторые люди могут возразить, сказав, что бывают ситуации,
когда поступить правильно невозможно. Как бы вы ни поступили,
вас все равно проклянут, и поэтому безнравственность просто не­
избежна. В таких обстоятельствах мы должны выбирать наименее
худший вариант. Это позволяет нам сказать, что Сакс делает все, от
него зависящее, и при этом совершает зло. Но такое решение лишь
создает другую проблему. Если Сакс сделал все, от него зависящее,
то как мы можем обвинять или наказывать его за то, что он сделал?
А если он не заслуживает порицания или наказания, значит, он бе­
зусловно не совершал никакого зла?
Возможно, в этом случае ответ будет заключаться в том, что сам
поступок был злым, но человек, совершивший его, невиновен. То,
что он сделал, было неправильным, но он не был не прав, совершая
это. Логика сохраняется. Но отражает ли она сложность мира, или
это софистическое искажение реальности, для того чтобы оправ­
дать то, что не имеет оправданий?
В противном случае можно сказать, что цель не оправдывает
средств. Сакс должен был отказаться от выполнения приказа. Он бы
погиб, а пленница испытала бы большие страдания, но это единст­
венный моральный выбор, который у него был.

27
 Джулиан Баджини

Такой выбор может сохранить порядочность Сакса, но разве это

не более благородная цель, чем спасение жизни и облегчение стра­
даний?

Смотрите также
44. Пока смерть не разлучит нас
55. Устойчивое развитие
82. Дармоедка
91. Никто не пострадает
 8. Добрый Бог

И сказал Бог философу: «Я Господь, Бог твой, есмь источник всего

доброго, что существует. Почему твоя мирская этика игнорирует
Меня?»
И ответил философ Богу* «Чтобы ответить на этот вопрос, я дол­
жен сначала спросить у Тебя кое о чем. Ты призываешь нас совер­
шать добро. Но является ли это добром, потому что Ты призываешь
нас совершать его или Ты призываешь нас совершать его, потому
что это добро?»
«Ээ, — сказал Бог, — является ли это добром, потому что я при­
зываю совершать его?»
«Ответ, конечно же, неверный, Ваше Всемогущество! Если доб­
ро является добром только потому, что Ты говоришь об этом (назы­
ваешь его добром), то Ты мог бы, если бы пожелал, сделать так,
чтобы пытки младенцев были добрым делом. Но это было бы аб­
сурдом, не так ли?»
«Разумеется! — ответствовал Господь. — Я испытывал тебя, и
ты угодил мне. Какой был второй вариант?»
«Ты выбираешь то, что является добром, потому что оно являет­
ся добром. Но это довольно ясно показывает, что добро совершен­
но не зависит от Тебя. Поэтому нам не нужно изучать Бога, чтобы
совершать добро».
«И несмотря на это, — промолвил Бог, — ты должен признать,
что я написал несколько неплохих книг на эту тему...»

Источник: «Евтифрон» Платона (380 г. до н.э.).

В школьные годы мы обычно распевали гимн, в котором Бог был на­

делен всеми возможными позитивными качествами. Мы пели о том,

29
 Джулиан Баджини

что Бог есть любовь, Бог есть добро, Бог есть красота. Неудивитель­
но, что наш хор всегда заканчивал гимн словами: «Хвала Ему!»
Однако представление о том, что Бог является добрым, неодно­
значно. Оно может означать, что Бог добр так же, как добр торт или
как добр Джо. В этих случаях слово «является» призвано приписать
качество или свойство чему-то, наподобие доброты или синевы.
Однако в равной степени фраза «Бог добр» может сравниться с
предложением вроде «Формулой воды является Н20» или «Платон
является автором «Республики». Здесь слово «является» показывает
тождественность двух терминов: одна вещь идентична другой.
В вышеупомянутом гимне слово «является», похоже, относится к
тождественности, а не к приписыванию каких-либо качеств чему-
либо. Бог не является любящим, он является любовью; не является
красивым, он является красотой. Бог не просто имеет эти чудесные
качества, он является ими. Следовательно, фраза «Бог добр» подра­
зумевает, что понятия Бог и добро тесно взаимосвязаны и что су­
тью добра является Бог.
Если это так, тогда неудивительно, что так много людей полага­
ют, что не может быть морали без Бога. Если добро и Доброта Бо-
жия неразделимы, тогда мирская мораль является путаницей (рас­
хождением) в терминах.
Однако наш воображаемый разговор с Богом, похоже, очень яс­
но и просто показывает, что это не так. Если Бог добр, то это пото­
му, что Бог является добрым и делает то, что уже есть добро. Бог не
делает что-либо добрым, выбирая его; Он выбирает это, потому что
оно уже является добрым.
Некоторые могут возразить, сказав, что этот довод срабатывает
только потому, что он разделяет то, что невозможно разделить. Ес­
ли Бог действительно является добрым, то нет смысла ставить ди­
лемму, в которой разделяются добро и Бог. Но, поскольку вполне
разумно спросить о том, является ли добро добром, потому что так
призывает воспринимать его Бог или Бог приказывает восприни­
мать что-либо как добро, потому что это и в самом деле добро, то
это возражение просто уводит нас от предмета спора.
Даже если бы Бог и добро были одним целым, тогда все равно ра­
зумно было бы спросить о том, а что же делает верным эту тождест­
венность? Ответ, естественно, будет состоять в том, что мы знаем,
что такое добро, и именно это знание действительно позволяет
нам сказать, что Бог является добром.

30
 8. Добрый Бог

Если бы Бог защищал бессмысленные пытки, мы бы знали, что

он не является добрым. Это говорит о том, что мы понимаем при­
роду добра независимо от Бога. А это значит, что мораль без Бога не
является оксюмороном.

Смотрите также
17. Пытать или нет?
57. Съесть Крохотульку
58. Божественное повеление
95. Проблема зла
 9. Большой Брат

Для семьдесят третьего сезона шоу «Большой Брат» продюсеры

представили совершенно новую игрушку: «Пьера». Психолог-кон­
сультант этого шоу объяснил механизм его работы.
«Как вам известно, мозг является орудием мысли и действия, и
он абсолютно материален. Наше понимание законов физики тако­
во, что мы можем точно предсказать реакцию человеческого мозга,
а следовательно, мысленную реакцию людей в ответ на события,
происходящие вокруг них.
«При входе на космическую станцию „Большой Брат" мозговой
сканер сканирует состояние мозга всех участников. Наш суперком­
пьютер, «Пьер», отслеживающий различные раздражители, кото­
рым подвергаются участники, в состоянии предсказать, каким бу­
дет их поведение в будущем.
«Разумеется, все это настолько архисложно, что существуют
строгие ограничения. Именно поэтому эта технология работает луч­
ше всего в управляемой, закрытой среде, наподобие космической
станции «Большой Брат», и именно поэтому предсказания могут
быть сделаны лишь на несколько мгновений вперед, поскольку не­
большие ошибки в предсказаниях вскоре могут перерасти в боль­
шие. Но зрителям понравится то, как компьютер предсказывает бу­
дущую реакцию участников. И в этом смысле мы будем знать их ра­
зум даже лучше, чем они сами».

Источник: Детерминистский тезис французского математика Пьер-Си­

мона Лапласа (1749—1827).

Французский ученый Пьер Лаплас полагал, что, если бы мы знали

законы физики и расположение каждой частицы во Вселенной, мы
бы смогли предсказать все, что произойдет в будущем.

32
 9. Большой Брат

Квантовая теория опровергла это, поскольку не все причинно-

следственные процессы строго определены предшествующими ус­
ловиями. Во Вселенной существует больше неопределенности, чем
предполагал Лаплас.
Тем не менее квантовые эффекты имеют место только на самом
низком уровне, и большинство объектов в мире ведут себя так, как
будто они строго определены предшествующими причинами, так,
как и считал Лаплас. Следовательно, вполне можно принять нечто
менее абсолютное, чем позицию всевидящего наблюдателя Лапла­
са, и делать более скромные предсказания. Короче говоря,
космическая станция «Большой Брат» по-прежнему возможна
лишь теоретически.
Будет очень некомфортно смотреть шоу, зная предсказания
«Пьера». Мы будем видеть людей, которые раз за разом ведут себя в
точности так, как предсказал компьютер, знающий только физи­
ческое состояние их мозга и их окружение. Участники будут при­
нимать решения, которые, согласно выкладкам компьютера, они
были обязаны принять. Одним словом, они будут казаться не людь­
ми со свободной волей, принимающими независимые решения, а
роботами.
Как нам следует реагировать на подобную перспективу? Один из
способов — это отрицать такую возможность. Люди действительно
обладают свободой воли, а это означает, что ни один компьютер
никогда не сможет сделать то, на что, в нашем воображении, спосо­
бен «Пьер». Однако этот способ кажется примером простого отка­
за поверить в то, что нам не нравится. Мы должны знать, почему
«Пьер» невозможен, а не просто услышать то, что он невозможен.
Обращение к квантовой неопределенности здесь не подойдет.
Даже если верно то, что квантовая теория привносит еще больше
непредсказуемости, чем наш мысленный эксперимент, она лишь
заменит абсолютно предсказуемый причинно-следственный про­
цесс процессом, который содержит непредсказуемые, случайные
элементы. Но наши поступки являются не менее свободными тогда,
когда они представляют собой результат случайных причинно-
следственных процессов, чем тогда, когда они есть результат стро­
го детерминированных процессов.
Свободная воля, похоже, требует, чтобы мы вовсе избавились от
физической причинно-следственной цепочки. А это, наверное,
нам не по силам.

2 Занимательные философские загадки 33

 Джулиан Баджини

Второй вариант состоит в том, чтобы признать существование

Пьера, но доказать, что свободной воле, в каком-то важном смысле,
он угрожать не будет. Одним из возможных решений является раз­
граничение понятий «предсказуемость» и «свобода». Нам, напри­
мер, часто удается угадать (предсказать), какую еду или напитки за­
кажут наши друзья, но это не значит, что из-за этого их выбор не яв­
ляется свободным. Если это верно, тогда почему мы должны думать,
что способность предсказывать все поступки человека говорит о
том, что эти поступки не являются свободными?
Но сохраняется ли при этом свободная воля? Что есть свобода,
если не способность делать то, что вы желаете, независимо от того,
что произошло до того, как появилось это желание?

Смотрите также
36. Упреждающее правосудие
39. Китайская комната
64. Пресечение в корне
92. Автономное правительство
 10. Завеса неведения

Перед двадцатью обычными людьми, избранными для полета и

жизни на Марсе, поставили необычную задачу. На красной планете
у них будет некоторое количество вещей, в том числе жилье, пища,
питье и предметы роскоши. И вот перед полетом им предстоит ре­
шить, по какому критерию все это следует распределять. Самое ин­
тересное, однако, заключалось в том, что эти люди не знали, каки­
ми будут самые важные задания во время проживания на Марсе.
Возможно, выполняемая ими работа будет физической, возможно,
умственной, а возможно, она подойдет тем, кому ментальное сти­
мулирование нужно в меньшей степени.
Первоначально было решено, что все будет распределено по­
ровну: от каждого по способностям, каждому по потребностям. Но
затем кто-то возразил против этого. Если там будет много работы и
кто-то откажется выполнять свою часть этой работы, то разве спра­
ведливо будет награждать его таким же куском торта, как и осталь­
ных? Безусловно, ведь должен же быть какой-то стимул, побужда­
ющий вносить свою лепту в общий труд.
Это возражение было принято, но оно, похоже, привело к еще
большим проблемам. Казалось, что справедливость не означала
равного распределения. А что в таком случае она означала?

Источник: Глава 3 книги Джона Роулза «Теория справедливости»

(Гарвард Юниверсити Пресс, 1971).

Философ-политолог Джон Роулз полагает, что, хотя колонисты еще

и не знают, что такое справедливость, они находятся в идеальном
положении, для того чтобы узнать это. Ибо эти люди принимают
решение о правильном способе распределения вещей, находясь за

2* 35
 Джулиан Баджини

«завесой неведения», которая скрывает от них знание о том, на­

сколько легко они смогут прожить в колонии-поселении.
А это означает, что мы можем считать их решения абсолютно
беспристрастными. Так, поскольку никто из колонистов не знает,
будет ли более ценна на Марсе интеллектуальная или физическая
работа, им не следует делать ставку на систему, при которой лучше
вознаграждаться будет лишь один из этих видов работы. Такой под­
ход приведет к тому, что они будут относиться одинаково к людям
с другими способностями, а это и в самом деле кажется очень спра­
ведливым.
Роулз считает, что, если мы хотим узнать, что такое справедли­
вость на Земле, мы должны представить самих себя в подобной си­
туации. Но при этом еще представить и то, что мы не будем знать о
том, какими мы окажемся в той или иной ситуации: умными или
глупыми, проворными или неуклюжими, здоровыми или больны­
ми. Таким способом, мы сможем выработать правила, определяю­
щие способ распределения, при котором не ущемляются ничьи ин­
тересы.
Роулз полагает, что если мы подойдем к этому процессу рацио­
нально, то получим систему, в которой наименее способные полу­
чат столько же, сколько и наиболее способные. Это произойдет по­
тому, что нам самим будет не известно, попадем ли мы в число не­
удачников. Поэтому мы благоразумно проследим за тем, чтобы в
случае, если мы окажемся среди неудачников, нам бы все равно до­
сталось как можно больше. Все это приведет к традиционной фор­
ме либерально-социальной демократии, при которой допускаются
некоторые различия в благосостоянии, если только они происхо­
дят не за счет наименее удачливых.
Хотя действительно ли это справедливо и рационально? Как мы
ответим человеку, который считает, что нет ничего несправедливо­
го в том, чтобы позволить наименее способным опуститься на дно
общества? Или как насчет утверждения, что абсолютно рациональ­
ным будет сделать ставку на то, чтобы быть одним из победителей
жизни, вместо того чтобы избежать риска и проголосовать за об­
щество, в котором неудачники защищены, насколько это возмож­
но? Теряем ли мы свою беспристрастность, если мы думаем глав­
ным образом о том, что случится с нами в этом обществе, а не о том,
что честно и справедливо?
Поклонники Роулза считают, что завеса неведения является са­
мым лучшим из имеющихся у нас средств, для того чтобы решить,

36
 10. Завеса неведения

каким должно быть справедливое общество. Критики говорят, что

эта завеса ничего такого не делает: когда мы заходим за эту завесу,
мы просто берем с собой свои нынешние политические взгляды и
предрассудки и принимаем решения, исходя из них. Таким обра­
зом, этот мысленный эксперимент можно считать либо самым по­
лезным либо самым бесполезным мысленным экспериментом в ис­
тории политической философии.

Смотрите также
22. Спасательная шлюпка
29. Зависимость от чьей-то жизни
87. Справедливое неравенство
100. Кафе «Нест»
 11. Яхта «Тезей»

Рэй Норт договаривался не об этом. Как международный рециди­

вист, он гордился тем, что мог выполнять свою работу хорошо. Его
последний клиент потребовал от него, чтобы он украл знаменитую
яхту Тезей, судно, из которого выбросился в море британский га­
зетный магнат Лукас Граб и которое совсем недавно стало местом
убийства рэппера из Лос-Анджелеса Папочки Холодного Чая.
И вот теперь Норт стоял в сухом доке, где заканчивался ремонт
этого судна, и видел перед собой две совершенно идентичные яхты.
Норт повернулся к охраннику, которого держал на мушке один из
его головорезов.
«Если хочешь жить, говори, какая из этих яхт является настоя­
щим Тезеем*, — потребовал у него Рэй.
«Тут как посмотреть, — последовал нервный ответ. — Видите
ли, когда мы начали ремонт этого судна, нам пришлось заменить
множество его частей. Мы сохранили только старые его части. Но в
ходе работ мы закончили тем, что заменили практически все его де­
тали. По завершении работы некоторые из парней подумали, что
было бы неплохо использовать все старые детали, чтобы воссоз­
дать еще один вариант судна. И вот что у нас получилось. Слева —
Тезей, отремонтированный из новых детатей, а справа — Тезей,
восстановленный из старых».
«И который же из них настоящий Тезей?* — снова потребовал
Рэй.
«Я сказал вам все, что знаю!» — провизжал охранник, когда
подручный Норта сжал его руку. Рэй почесал затылок и начал ду­
мать о том, как ему выкрасть оба судна...

Источник: иЛевиафан* Томаса Гоббса (1651).

38
 11. Яхта «Тезей»

Философия занимается вопросами, на которые не остается ответов

даже после того, когда собрана вся нужная информация. В данной
истории Рэю известны все факты, касающиеся обеих яхт. Однако
ответ на его вопрос остается загадкой.
Некоторые люди интуитивно ощущают, какой из Тезеев являет­
ся настоящим. Но их ответ зависит от того, как вы расскажете им
эту историю. Если бы Рэй был детективом, ищущим улики по делу
о смерти Лукаса Граба и Папочки Холодного Чая, то, вполне оче­
видно, что настоящим Тезеем он посчитал бы восстановленный Те­
зей. К такому же заключению он мог бы прийти и в случае, если бы
он коллекционировал предметы, обладающие исторической цен­
ностью.
Однако в случае судебного разбирательства о признании соб­
ственности на судно настоящим посчитали бы отремонтирован­
ный Тезей. Именно это судно владелец имеет право отправить в
рейс (в плавание). И если бы в сухом доке была установлена фото­
камера замедленной съемки, которая бы следила за ходом работ,
то первой все бы увидели яхту, которая возникла постепенно из
ремонтируемого варианта, а восстановленный вариант яхты по­
явился бы уже позже. Таким образом, отремонтированная яхта
имеет продолжительное существование, которого не имеет вос­
становленная яхта.
После таких рассуждений вы, возможно, уже не будете думать,
что вопрос о «настоящем» Тезее имеет лишь один ответ. Этот от­
вет зависит от вашей заинтересованности в этом судне, и он мо­
жет иметь неприятные последствия. А разве люди не похожи на
Тезея? На протяжении нашей жизни клетки нашего организма
постоянно отмирают и заменяются новыми. Изменяются и наши
мысли, ибо, когда нам двадцать лет, в нашей голове остается
очень немного из того, о чем мы думали в десять лет, и эти мыс­
ли, воспоминания, убеждения и настроения, в свою очередь, за­
меняются новыми, когда мы становимся старше. Должны ли мы в
таком случае сказать, что не существует правильного ответа на
вопрос о том, являемся ли мы теми же самыми людьми, которыми
мы были много лет назад, и что ответ зависит лишь от нашего ин­
тереса к самим себе?

39
 Джулиан Баджини

Если подлинность Тезея не является достоверным фактом, тогда

можно ли говорить о подлинности чего-либо, что со временем по­
степенно меняется, в том числе и людей?

Смотрите также
2. Отправьте меня...
46. Амебовидный
65. Душевная сила
74. Вода, вода, повсюду вода
 12. Пикассо на пляже

Рой посмотрел вниз со скал на человека, зарывшегося в песок. От­

крывшаяся перед ним картина поразила его. Он увидел необычное
лицо, изображенное не слишком реалистично и как бы видимое од­
новременно под множеством разных углов. На самом деле оно бы­
ло похоже на лицо с одной из картин Пикассо.
Как только эта мысль пришла ему на ум, его сердце замерло. Он
поднял бинокль к глазам, которые ему теперь пришлось протереть
в изумлении. Картина из песка напоминала картину Пикассо.
Пульс Роя участился. Он ходил по этому маршруту каждый день
и прекрасно знал, что очень скоро наступит прилив, который под­
хватит и смоет самого настоящего Пикассо. Каким-то образом он
должен попытаться спасти его. Но как?
Задержать прилив было невозможно. Невозможно было и наки­
дать вниз песка, даже если бы у него было достаточно времени для
этого. На самом деле у него времени было очень мало. Возможно,
он сможет добежать до дома и взять свою фотокамеру. Но это, в
лучшем случае, запечатлеет картину, но не сохранит ее. И если он
попытается сделать это, то к тому моменту, когда он вернется, оке­
ан уже, возможно, смоет эту картину. Может быть тогда ему нужно
просто наслаждаться этим частным просмотром так долго, как это
возможно. Глядя сверху на это изображение, он не знал, плакать
ему или смеяться.

Источник:отрывок из книги Рея Брэдбери «Погожий день», опублико­

ванный в книге «Лекарство от меланхолии» (Эйвон Букс, 1981).

Общего принципа, утверждающего, что есть нечто трагическое в

том, что произведение искусства не сохраняется со временем, не
существует.

41
 Джулиан Баджини

Это целиком зависит от той формы, которую принимает ис­

кусство. Абсурдно полагать, что какой-то спектакль должен суще­
ствовать постоянно, так же, как скульптура. Конечно, мы можем
снять спектакль на пленку или сохранить его сценарий. Но ни
один из этих способов не сохранит произведение искусства во
времени, как это известно любому, кто видел какую-то значи­
тельную пьесу или концерт воочию, а затем пересматривал их в
записи.
Когда дело касается скульптуры и живописи, то их сохране­
ние представляется идеальным решением. Но насколько четким
является различие между спектаклем и искусством ваяния? Во­
ображаемый песчаный скетч Пикассо, конечно, стирает грани­
цы между ними. Необычный выбор средств означает, что то, что
обычно сохраняется во времени, трансформируется в мимолет­
ное видение.
Признание того, что не существует четкой линии, отделяющей
исполнительское и пластическое искусство, может подвигнуть нас
к тому, чтобы пересмотреть наше отношение к сохранению и вос­
становлению произведений искусства. Вообще говоря, мы исходим
из того, что желательно хранить или восстанавливать картины так,
чтобы они были как новые. Но, возможно, мы должны рассматри­
вать медленное ухудшение состояния произведений искусства как
неотъемлемую часть их художественной функции.
Разумеется, многие художники при создании своих картин ду­
мают именно о том, как будут выглядеть их работы со временем.
Франк Гехри, к примеру, знал, как воздействие внешней среды будет
влиять на титановый фасад его архитектурного шедевра — Музея
Гугенхайма в Бильбао. Подобным же образом и старым мастерам
было известно, как будут меняться во времени их краски.
Возможно, мы можем пойти дальше и сказать, что наше жела­
ние сохранить произведение искусства является формой отри­
цания нашей собственной смертности. Тот факт, что искусство
может существовать дольше людей, приводит некоторых из них
к тому, чтобы искать в искусстве некую форму бессмертия по до­
веренности. (Несмотря на знаменитое изречение Вуди Алена,
который сказал, что ему нужно бессмертие не в искусстве, а в
жизни.)

42
 12. Пикассо на пляже

Если мы согласимся с тем, что искусство тоже смертно и что нет

ничего по-настоящему постоянного, то, возможно, мы сможем уви­
деть более отчетливо, где следует искать смысл искусства и жизни:
в наслаждении ими.

Смотрите также
37. Природа-художница
48. Злой гений
66. Фальсификатор
86. Искусство ради искусства
 13. Черное, белое, красное

Мэри знает все, что только можно знать, о красном цвете. Как уче­
ный, она изучает этот цвет всю свою жизнь. Если вы хотите узнать,
почему мы не видим инфракрасное излучение, почему помидоры
красные или почему красный цвет является цветом страсти, то об­
ращайтесь к Мэри.
Но все это не стоило бы упоминания, если бы не тот факт, что
Мэри является дальтоником: она вообще не различает цветов. Ок­
ружающий мир для Мэри похож на черно-белое кино.
Однако теперь ее зрение должно измениться. Колбочки ее сет­
чатки сами по себе не имеют дефектов, просто сигналы, поступаю­
щие в мозг, не обрабатываются ими. Успехи нейрохирургии означа­
ют, что такие проблемы можно устранить. И вскоре Мэри впервые
увидит мир в цвете.
Но, возможно, несмотря на ее обширные познания, она знает о
красном цвете не все. Ей нужно выяснить о нем всего одну вещь:
как он выглядит.

Источник: книга Франка Джексона « Чего не знает Мэри», опублико­

ванная в журнале «Природа разума», под редакций Давида Розенталя
(Оксфорд Юниверсити Пресс, 1991).

Большинству образованных людей недосуг думать о том, что разум

и тело представляют собой две различные субстанции, как-то сосу­
ществующие друг с другом. Представление о том, что у нас есть не­
материальная душа, обитающая в плотском теле — призрак в маши­
не, — старомодно, неправдоподобно и антинаучно.
Однако простой отказ от ошибочного взгляда на мир еще не га­
рантирует того, что ваш взгляд будет правильным. Если вы устрани­
те дуализм разум-тело, то что его заменит?

44
 13. Черное, белое, красное

Очевидным кандидатом является физикализм: существует толь­

ко один вид субстанции — физическая субстанция, а все вокруг,
включая и человеческий разум, состоит из нее. Конечно, эта «суб­
станция» может оказаться энергией, а не какими-то миниатюрны­
ми субатомическими шариками от биллиарда, но из того, из чего
сделан, например, стол, сделано и все остальное.
Наверное, так оно и есть. Но физикалисты могут зайти слишком
далеко. Даже если существует всего один вид «субстанции», это еще
не означает, что мир нужно понимать исключительно в физичес­
ких терминах.
И об этом свидетельствует история Мэри. Как ученый, Мэри зна­
ет все о красном цвете в физических терминах. Однако есть и то,
чего она не знает: то, как выглядит этот цвет. Ни одно научное опи­
сание мира не может дать ей знания об этом. Наука объективна,
экспериментальна, количественна, а чувственный опыт — и на са­
мом деле любой ментальный опыт — субъективен, эмпиричен и ка­
чественен. И похоже, это говорит о том, что ни одно физическое
описание мира, каким бы полным оно ни было, не может передать
того, что происходит в нашем сознании. Как говорят философы,
ментальное не сводится к физическому.
Физикалистам трудно это понять. Как может быть верным то,
что в мире нет ничего, кроме физической субстанции, и при этом
существуют ментальные события (явления), которые нельзя объяс­
нить физическими терминами? Разве это не случай выпрыгивания
из огня дуализма в пламя физикализма?
Представим себе, что Мэри является физикалисткой. Что она
могла бы сказать? Возможно, она начала бы с того, что указала бы
на различие между видимым и реальным: тем, какими вещи явля­
ются на самом деле, и тем, как они выглядят. Наука занимается
первым, а не последним, потому что знание всегда имеет дело с
реальным, а не с видимым. Мэри знает о красном цвете все, ей
просто «неизвестно», каким красный цвет видится большинству
людей. Разумеется, она знает, каким он видится ей — неким оттен­
ком серого.
Поэтому, когда Мэри впервые видит все цвета, мир предстает
перед ней в новом свете. Но правильно ли говорить о том, что те­
перь она узнает о мире что-то новое? Можно сказать, что теперь
она «знает», как выглядит красный цвет. Но иногда наши обычные

45
 Джулиан Баджини

способы выражения мыслей могут скрыть от нас тонкие нюансы,

которые философ должен стараться различать.

Смотрите также
21. Земля эпифенов
41. Как получить синий цвет
59. Глаза видят это
73. Быть летучей мышью
 14. Банковская ошибка в вашу пользу

Когда Ричард подошел к банкомату, он получил очень приятный

сюрприз. Сделав запрос на получение £ 100, он получил £ 10,000.
Придя домой, Ричард проверил свой счет по Интернету и увидел,
что и в самом деле с этого счета была снята сумма всего в £ 100. Он
положил эти деньги в безопасное место, ожидая, что банк быстро
обнаружит ошибку и попросит его вернуть их. Но проходили неде­
ли, а эти деньги у него никто не спрашивал.
Через два месяца Ричард пришел к выводу, что эту сумму с него
никто не спросит, и поэтому с приличным первоначальным взносом
на покупку автомобиля он направился в представительство BMW.
Однако по пути туда он почувствовал угрызения совести. Было
ли это воровством? Он поспешил убедить себя в том, что это не так.
Он не брал эти деньги специально, их ему просто отдали. И он не от­
бирал их у кого-то, никого не ограбил. Что же касается банка, то
для них эта сумма была каплей в море, и в любом случае они были
застрахованы от таких случаев. А в том, что они потеряли деньги,
была их вина — им надо было иметь более безопасную систему вы­
дачи денег. Нет, это не было кражей. Это была всего лишь самая
большая удача, которая когда-либо выпадала на его долю.

Я не знаю ни одного человека, который бы, получив карту с надпи­

сью «банковская ошибка в вашу пользу — заберите £200» при игре
в монополию, возвратил бы деньги в банк на том основании, что
они ему не принадлежат.
Однако в реальной жизни мы можем ожидать, что честный чело­
век именно так и поступит Но сколько человек поступят таким об­
разом? Думаю, что не так уж и много.

47
 Джулиан Баджини

И дело не в том, что люди аморальны. На самом деле в таких слу­

чаях мы довольно щепетильны. Например, если люди случайно по­
лучили слишком большую сдачу в небольшом частном магазине, то
они укажут продавцу на ошибку скорее, чем тогда, когда им дадут
большую сдачу в супермаркете. Похоже, что в таких ситуациях они
руководствуются тем, что неправильно наживаться на ошибках
своих собратьев, но это можно делать за счет крупных корпораций.
Возможно, частично это происходит потому, что мы чувствуем, что
никто не пострадает от подобной ошибки в крупной корпорации,
и такая потеря будет для них незначительной по сравнению с той
выгодой, которую получим мы. Тогда, в каком-то странном смысле,
наша готовность взять деньги наполовину вызвана особым чувст­
вом справедливости.
Но даже если мы заключим, что это есть оправданная форма во­
ровства, оно все равно останется воровством. Тот факт, что деньги
пришли к нам в результате стечения обстоятельств и у нас не было
намерения украсть их, не играет никакой роли. Вообразите, что из
камеры хранения вы по ошибке взяли чужую сумку и впоследствии
обнаружили, что в ней содержится гораздо больше ценных вещей,
чем содержалось в вашей сумке (чемодане). Если вы не предприни­
маете усилий, чтобы вернуть эту сумку обратно, тогда случайный
характер первоначального приобретения этой сумки не оправды­
вает ваше последующее, сознательное решение ничего не предпри­
нимать в связи с этой находкой. Подобным же образом и вы будете
справедливо недовольны в случае, если кто-то возьмет нечто цен­
ное, что вы случайно оставили без присмотра, посчитав при этом,
что вы сами виноваты в том, что не были достаточно внимательны
(осторожны).
Мнение Ричарда о том, что банк может с легкостью позволить
себе терять такие деньги, тоже является неискренним, ибо, если
оно оправдывает его действия, оно оправдывает и воровство в ма­
газинах. Магазины тоже застрахованы, и небольшая кража едва ли
уменьшит их прибыль.
Причина, по которой Ричард так легко убедил себя собственны­
ми доводами, состоит в том, что, подобно всем нам, он склонен к
своекорыстному уклону в своем мышлении. Доводы, которые оп­
равдывают то, что нам выгодно, кажутся более убедительными, чем
те, которые это не оправдывают.

48
 14. Банковская ошибка в вашу пользу

Очень трудно убрать этот уклон и начать думать беспристраст­

но. В конце концов, почему мы должны это делать?

Смотрите также
7. Когда никто не выигрывает
82. Дармоедка
83. Золотое правило
91. Никто не пострадает
 15. Обыкновенный героизм

Семья рядового Кении очень удивилась тому, что его не наградили

Крестом Виктории за мужество. Он погиб, накрыв собой гранату,
которая могла убить с десяток, а то и больше его товарищей. Если
это не было «выдающимся актом героизма или самопожертвования
перед лицом врага», тогда что это было?
Они потребовали объяснений у руководства его полка. В заявле­
нии, выпущенном армейским командованием, говорилось: «В про­
шлом такие поступки оценивались соответствующей медалью. Одна­
ко мы решили, что было бы ошибочно считать такие поступки выда­
ющейся приверженностью долгу. Все военные обязаны действовать
в интересах своего подразделения постоянно. Предполагать, что по­
ступок рядового Кенни выходил за рамки его служебного долга, зна­
чит допускать, что иногда можно и не действовать в интересах свое­
го подразделения. А это явный абсурд. Поэтому мы больше не
награждаем за подобные деяния посмертно.
«Хотя мы признаем, что семья переживает сейчас трудные вре­
мена, тем не менее мы должны подчеркнуть, что рядовой Кенни все
равно бы погиб при взрыве, и поэтому не приходится даже и гово­
рить о том, что он пожертвовал жизнью ради своих товарищей».
Придраться к хладнокровной логике этого заявления было
трудно, но в своих сердцах члены семьи Кенни не верили в то, что
он не поступил геройски. Но на каких основаниях они могли оспо­
рить это?

Похоже, что история рядового Кенни являет собой пример того,

что философы называют поведением, выходящим за рамки мо­
ральных обязательств. Это поведение, характеризуещееся тем, что
человек, его придерживающийся, делает больше, чем от него требу­
ют правила морали. Так, например, правила морали обязывают вас

50
 15. Обыкновенный героизм

вытащить тонущего ребенка из пруда, если сделать это нетрудно,

но прыгать в бушующее море и, рискуя собственной жизнью, спа­
сать кого-то, это значит делать нечто большее, чем требуют прави­
ла морали. Говоря иначе, человека похвалят за совершение поступ­
ка, выходящего за рамки моральных обязательств, но его и не осу­
дят за то, что он не совершил его.
Разница между тем, что мы обязаны делать, и поступками, выхо­
дящими за рамки моральных обязательств, очевидна. Таким обра­
зом, любая теория морали сталкивается с проблемой в случае иг­
норирования этой разницы. Кажется, что именно такая проблема
свойственна прагматизму, который заявляет, что морально пра­
вильным поступком является тот, который приносит пользу наи­
большему количеству людей. Если это верно, тогда нам не удастся
совершить правильный поступок, если мы не совершаем его в ин­
тересах наибольшего количества людей, даже и тогда, когда его со­
вершение требует от нас выдающегося личного мужества (самопо­
жертвования). К примеру, можно утверждать, что жить даже до­
вольно скромной по западным меркам жизнью, в то время когда
тысячи людей ежечасно умирают в нищете, это значит не делать
того, чего требует мораль, поскольку мы могли бы спасать жизни
других, но предпочитаем не делать этого. Более того, помощь бед­
ным, собственно говоря, даже не требует особого самопожертво­
вания, поскольку нам нужно отказаться лишь от небольших
удобств, которые с точки зрения вселенской перспективы являют­
ся излишеством.
Однако, когда кто-то действительно посвящает свою жизнь
помощи бедным, мы склонны думать, что они выходят за рамки
долга, а не просто делают то, чего требуют от них правила мора­
ли. Вероятно, нам просто нравится так думать, потому что это ос­
вобождает нас от ответственности. В конце концов, если бы мо­
раль требовала от нас поступать так же, то мы оказались бы мо­
рально несостоятельными. Подобным же образом любой солдат,
который бы не поступил так, как поступил рядовой Кении, повел
бы себя аморально. Кении сделал лишь то, что сделал бы в похо­
жих обстоятельствах любой порядочный человек, не больше и не
меньше.
Возможно, беспокоиться о том, являются ли поступки, обычно
считающиеся героическими, излишними или они продиктованы
моралью, это значит заниматься исключительно умственными
упражнениями. Но факт остается фактом: в том состоянии, в ко-

51
 Джулиан Баджини

тором находится человеческая природа, некоторые поступки

требуют приложения чрезмерных усилий. И при этом не важно,
выходят ли за рамки моральных обязательств люди, их соверша­
ющие, или большинство из нас являются неудачниками в мораль­
ном плане.

Смотрите также
29. Зависимость от чьей-то жизни
53. Двойная неприятность
71. Жизнеобеспечение
89. Убей и дай умереть
 16. Наперегонки с черепахой

Добро пожаловать на решающий афинский забег между Челове­

ком и черепахой. Меня зовут Зенон, и я буду комментировать для
вас эти состязания. Однако должен вам сказать, что результат это­
го забега предрешен. Ахиллес совершил ужасную ошибку, дав че­
репахе Таркине фору в девяносто метров на старте. Позвольте, я
объясню.
Тактика Таркины состоит в том, чтобы постоянно двигаться впе­
ред, пусть и медленно. Если Ахиллес захочет догнать Таркину, то
сначала он должен добежать до того места, где находилась Тарки­
на в начале забега. На это у него уйдет несколько секунд. За это
время Таркина продвинется чуть вперед и будет немного опережать
Ахиллеса. Теперь, чтобы Ахиллесу нагнать Таркину, ему снова при­
дется добежать до того места, в котором вначале была Таркина. Но
за то время, которое понадобится Ахиллесу на то, чтобы сделать
это, Таркина продвинется вперед еще немного. Поэтому Ахиллесу
вновь придется добираться туда, где находится в данный момент
Таркина, для того чтобы обогнать ее, а за это время Таркина про­
двинется вперед. И так далее. Картина ясна. С точки зрения логики
и математики Ахиллес просто не в состоянии перегнать черепаху.
Однако поздно делать ваши ставки на черепаху, потому что уча­
стники уже стоят на старте, и вот... они уже побежали! Ахиллес при­
ближается все ближе... ближе...ближе... Ахиллес обогнал черепа­
ху! Я не могу в это поверить! Это невозможно!

Источник: Древний парадокс об Ахиллесе и черепахе, авторство кото­

рого приписывается Зенону (родился в 488 г. до н.э.).

Объяснение Зеноном того, почему Ахиллес не может перегнать че­

репаху, представляет собой парадокс, потому что оно приводит нас

53
 Джулиан Баджини

к выводу о том, что две несовместимые вещи верны. Приводимые

доводы, похоже, показывают нам, что Ахиллес не может перегнать
черепаху, но опыт говорит нам о том, что он, разумеется, может это
сделать. И кажется, что нет ничего неправильного ни в этих дово­
дах, ни в том, что говорит нам опыт.
Некоторые люди полагали, что им удастся обнаружить изъяны в
этих доводах. Последние срабатывают только тогда, когда вы допу­
скаете, что время и пространство представляют собой постоянные
целые величины, которые можно бесконечно делить на небольшие
фрагменты. Это происходит потому, что данные доводы основаны
на представлении о том, что всегда существует промежуток време­
ни, пусть и небольшой, в течение которого черепаха продвинется
немного вперед, каким бы коротким ни был период времени, кото­
рый понадобится Ахиллесу, для того чтобы оказаться там, где нахо­
дится черепаха. Возможно, это предположение просто неверно.
Постепенно вы достигнете точки во времени и пространстве, кото­
рую уже нельзя будет делить дальше.
Но само по себе это просто создает другие парадоксы. Проблема
такой точки зрения заключается в том, что она утверждает, что са­
мая маленькая единица пространства, по сути, не имеет размеров
(длины, высоты и ширины), потому что, если бы она их имела, ее
можно было бы разделять и дальше, и мы бы снова столкнулись с
парадоксальными проблемами этого забега. Но тогда каким обра­
зом пространство, которое определенно имеет размеры, может
быть составлено из фрагментов, которые сами по себе не имеют
размеров? Та же проблема возникает и со временем. Если малейшая
единица времени не имеет продолжительности и поэтому не мо­
жет быть разделена дальше, то как же время, как нечто целое, может
иметь продолжительность?
Итак, мы остаемся с парадоксом из парадоксов: два парадокса,
оба из которых кажутся истинными, но при этом если они оба вер­
ны, то делают невозможными два единственных варианта. Озада­
чены? Не беспокойтесь — так и должно быть.
Не существует простого решения этой проблемы. На самом деле
для ее решения требуется прибегнуть к довольно сложным матема­
тическим расчетам. И это, пожалуй, реальный урок, который мож­
но извлечь из истории об этом забеге: рассуждения на кресле, за-
действующие простейшую логику, являются ненадежным ориенти­
ром для раскрытия фундаментального характера Вселенной.

54
 16. Наперегонки с черепахой

Но это само по себе является отрезвляющим уроком, поскольку

для выявления несоответствий и изъянов в аргументах мы постоян­
но прибегаем к элементарной логике. Виновата здесь не сама логи­
ка: более сложные решения для парадоксов, подобных этому, зави­
сят от твердого следования законам логики. Трудность состоит в
том, чтобы применять логику для их решения.

Смотрите также
6. Колесо фортуны
42. Бери деньги и беги
70. Инспекторская проверка
94. Налог Соритеса
 17. Пытать или нет?

Пленники Хейди выглядели непоколебимо, но он был уверен, что

ему удастся сломать их, если претворить в жизнь одну угрозу. Глав­
ным злодеем был отец, Брэд. Именно он заложил огромную бомбу,
которая, как он обещал, унесет жизни сотен, а возможно, и тысяч
невинных граждан. Только он знал, где находится бомба, и не гово­
рил об этом.
Его сын, Уэсли, не имел к этому никакого отношения. Но разум
Хейди подсказывал ему, что, хотя Брэд и не сломается под пыткой,
он почти наверняка сломается, если увидит, как у него на глазах пы­
тают его сына. Он сломается не сразу, но довольно скоро.
Хейди раздирали противоречия. Он всегда выступал против пы­
ток, и, возможно, он вынужден будет покинуть комнату, когда нач­
нутся эти пытки. Невиновность Уэсли была не единственной причи­
ной его сомнений, но она, безусловно, усиливала их. Кроме того,
он знал, что это был единственный способ спасти сотни людей от
смерти и увечий. Если он не прикажет начать пытки, то не обречет
ли он тем самым из-за своей щепетильности и нехватки мужества
невинных людей на смерть?

Многие годы истории, подобные этой, считались чисто гипотетиче­

скими. Цивилизованные общества не разрешают пытки. Но все это
изменилось после начала войны с террором, и особенно после скан­
дала вокруг содержания заключенных в иракской тюрьме Абу Грейб.
Споры были не просто по поводу того, имело ли место плохое обра­
щение с заключенными и, если это так, кто санкционировал его, а по
поводу того, таким ли уж неправильным было это обращение.
Дилемма Хейди представляет собой упрощенную версию ситуа­
ции, в которой, разумеется, могут оказаться и нравственные, поря­
дочные люди. Те, кто отстаивает право на пытки в подобных обсто-

56
 17. Пытать или нет?

ятельствах, скажут, что, как бы ужасно это ни было, вам ничего не

остается, как прибегнуть к пыткам. Например, как можно рисковать
возникновением еще одного 11 сентября, отказываясь пытать од­
ного или нескольких людей? Разве такой отказ не есть своего рода
моральное потворство? Вы сохраняете свою чистоту, не делая не­
обходимых грязных дел, но за счет жизни невиновных людей. И ес­
ли вы видите доводы в пользу того, чтобы Хейди отдал приказ о
пытке Уэсли, который невиновен, тогда доводы в пользу пыток ви­
новных еще более убедительны.
Эти доводы трудно признать правозащитникам, которые склонны
считать все пытки недопустимыми. Чтобы сохранить свою позицию,
они могут выбрать одну из двух стратегий. Первая — это утверждать,
что все пытки в принципе являются злом. Даже если они спасут тыся­
чи жизней, все равно есть некоторые моральные границы, через ко­
торые переступать нельзя. Есть спорные аргументы в защиту этой по­
зиции, однако невозможно опровергнуть обвинения в безразличии к
жизни тех, кого в результате такого подхода оставили умирать.
Другая линия поведения состоит в том, чтобы утверждать, что,
хотя теоретически пытки иногда могут быть морально приемлемы
в отдельных случаях, мы должны наложить на них абсолютный за­
прет, для того чтобы сохранить моральные границы. На практике
же, если иногда пытки и разрешаются, они неизбежно происходят
в ситуациях, в которых они не должны происходить. Лучше подчас
отказаться от пыток, когда это наиболее приемлемо, чем изредка
пытать тогда, когда это неприемлемо.
Однако этот довод может не помочь Хейди. Несмотря на нали­
чие веских причин для применения правила, запрещающего пыт­
ки, Хейди столкнулся со специфической ситуацией, в которой пре­
имущества пыток очевидны.
Дилемма, с которой он столкнулся, состоит не в том, чтобы раз­
решить пытки, а в том, стоит ли ему в этом случае нарушать прави­
ла и делать то, что запрещено, для того чтобы спасти невинные
жизни. Вы вполне можете подумать, что ему не следует этого делать,
но очевидно, что его выбор не из легких.

Смотрите также
18. Требования логики
50. Хорошая взятка
57. Съесть Крохотульку
79. Заводной апельсин
 18. Требования логики

София Максимус всегда гордилась своим здравомыслием. Она еще

ни разу не поступала вопреки требованиям своего рассудка. Разу­
меется, София понимает, что некоторые из базовых побуждений к
действию нерациональны — например, любовь, вкус, привержен­
ность привычкам. Но быть нелогичным это не то же самое, чтобы
быть алогичным. Нельзя сказать, что предпочитать клубнику мали­
не логично или алогично. Но если учитывать данное предпочтение,
то алогично покупать малину, когда клубника стоит столько же.
Однако сейчас София оказалась в своего рода тупике. Очень
эрудированный друг убедил ее в том, что абсолютно логичным де­
лом был бы взрыв бомбы, которая убьет множество невиновных
людей без всяких очевидных выгод, таких, например, как спасение
чьих-то жизней. Она уверена, что с доводами ее друга, должно
быть, что-то не в порядке. Но, следуя своей логике, она не видит,
что именно. Хуже того, эти доводы призывают ее взорвать бомбу
как можно скорее, поэтому у нее нет времени на размышления.
В прошлом София всегда считала неправильным отвергать хо­
рошо обоснованные доводы и заменять их догадками или интуици­
ей. Однако если в данном случае она последует рассудку, то не
сможет не почувствовать, что совершает чудовищное зло. Должна
ли она сознательно выбрать менее логичный путь или ей следует
довериться логическим доводам и все-таки взорвать бомбу?

Отсутствие подробностей в этом мысленном эксперименте может

вызвать некоторые сомнения в его достоверности. Нам не говорят,
что это за дьявольски рациональный аргумент, согласно которому
допустимо взрывать невинных людей.
Неопределенность, однако, не является такой уж проблемой. Мы
знаем по опыту, что логичными доводами людей убеждали совер-

58
 18. Требования логики

шать чудовищные вещи. Например, в сталинской России и в Китае

времен Мао людей убеждали в том, что хорошо доносить на своих
невиновных друзей. Противники атомной бомбардировки Хиро­
симы и Нагасаки тоже согласятся с тем, что люди, принимавшие ре­
шение о бомбардировке, сделали это, по большей части, на основе
доводов, которые они посчитали убедительными.
Но тут можно возразить, спросив о том, а не были ли логичные до­
воды, приводимые в данных случаях, ошибочными? Если бы мы мог­
ли увидеть тот довод, который поставил в тупик Софию, мы наверня­
ка смогли бы доказать, что он ошибочен. Это, однако, предполагает,
что с этим доводом все-таки должно быть что-то не в порядке. Если
вы считаете, что рассудок всегда требует того, что правильно, то мо­
жет случиться так, что вопреки первоначальному впечатлению взры­
вание бомбы правильно и доводы в пользу взрыва вовсе не так уж не­
верны. Предполагать, что доводы в пользу взрыва неправильны, зна­
чит ставить интуитивное убеждение выше требований рассудка.
В любом случае, оптимизм по поводу того, что логика всегда стоит
в одном ряду с добром, — неуместен. Говорят, что проблема психопа­
тов заключается не в том, что они лишены рассудка, а в том, что они
лишены чувств. С этим соглашается шотландский философ восемнад­
цатого века Давид Юм. В свое время он писал: «Рассудок является и
должен являться рабом страстей». Если рассудок отделен от чувств,
тогда мы не должны утверждать, что он всегда приведет нас к добру.
Даже если этот взгляд слишком пессимистичен и совершение
зла всегда нелогично, то сутью проблемы, по-прежнему стоящей
перед нами, будет наша постоянная неуверенность в логичности
своего поведения. Для тех, кто видел логичность в сталинизме и
маоизме, доводы логики казались безошибочными. София умна,
но как она может узнать, требует ли рассудок действительно того,
чтобы она взорвала бомбу, или она просто не смогла обнаружить
ошибку в своих аргументах? Одно дело верить в превосходство
рассудка. И совсем другое — верить в способность людей всегда уз­
навать то, чего требует это превосходоство.

Смотрите также
7. Когда никто не выигрывает
44. Пока смерть не разлучит нас
83. Золотое правило
91. Никто не пострадает
 19. Лопанье мыльных пузырей

Члены странной секты везерфильдов жили замкнутой жизнью в

старинном особняке Хильда Хогден. Всем, кроме лидера, было за­
прещено контактировать с окружающим миром. Им говорили, что
реальностью является мир, изображаемый в мыльных операх —
единственных телевизионных программах, которые им разреша­
лось смотреть. Для везерфильдов, как их называли, «Улица Коро­
нации», «Дерзкие и красивые», «Живущие на окраине» и «Соседи»
были не вымышленными произведениями, а документальными
фильмами, показывающими реальную жизнь. И, поскольку боль­
шинство членов секты родились в этом тесном мирке, поддержи­
вать подобное заблуждение было нетрудно.
Но однажды ученик по имени Кеннет, который всегда был не­
много строптивым, решил покинуть Хогден и посетить места, кото­
рые он так часто видел по обожествляемому ящику. Это, разумеет­
ся, было строго запрещено. Но Кеннету удалось бежать.
Увиденное поразило его. Самый большой шок он испытал, ког­
да ему удалось добраться до улицы Коронации и он увидел, что эта
улица находилась вовсе не в общине везерфильдов, а в павильоне
кинокомпании «Гранада студиос».
Но, когда он, крадучись, вернулся в Хогден и рассказал своим со­
братьям о том, что он обнаружил, они посчитали его сумасшедшим.
«Тебе не следовало убегать, — сказали они ему. — Во внешнем ми­
ре небезопасно. У тебя что-то не в порядке с головой!» И с этими сло­
вами они изгнали его из своей коммуны, запретив ему возвращаться.

Источник:аллегория о пещере в «Республике» Платона (360 г. до н.э.).

Ясно, что история везерфильдов является аллегорией. Но что пред­

ставляют собой различные ее элементы?

60
 19. Лопанье мыльных пузырей

Эту притчу можно интерпретировать множеством способов.

Есть те, кто утверждает, что обычный мир является иллюзией и что
двери в реальный мир открываются с помощью особых наркоти­
ков или практик медитации. Людей, утверждающих, чтаони видели
истину таким способом, обычно считают наркоманами или психа­
ми; но они-то сами именно нас считают глупцами, попавшими в
ловушку конечного мира чувственных ощущений.
Подходя к этой притче более прозаически, можно сказать, что
настоящими везерфильдами являются те, кто не подвергает сомне­
нию то, что им говорят, и просто принимает все, что преподносит
им жизнь, за чистую монету. Возможно, они не верят буквально в то,
что мыльные оперы реальны, но они действительно воспринимают
некритично получаемые знания, веря тому, что они читают в газе­
тах и видят по телевизору. Чему конкретно они верят, зависит от
степени их социализации. Поэтому, к примеру, некоторые люди
считают безумием верить в то, что президент Соединенных Штатов
может быть виновен в терроризме. А другие считают таким же безу­
мием утверждения о том, что президент ни в чем не виновен.
В связи с этим возникает вопрос о том, а что же все-таки являет­
ся аналогом особняка Хильда Хогден в реальном мире. Обычно мы
не возводим вокруг себя стены из кирпича и бетона, но мы действи­
тельно ограничиваем диапазон нашего опыта многими другими,
менее заметными способами. Если вы читаете всего одну газету, вы
серьезно ограничиваете то интеллектуальное пространство, в ко­
тором вы живете. Если вы говорите с людьми, разделяющими ваши
широкие взгляды, только о политике, вы возводите еще один мета­
форический забор вокруг своего небольшого мирка. Если вы ни­
когда не пытаетесь посмотреть на мир глазами другого человека, не
говоря уже о том, чтобы войти в его положение, вы снова отказыва­
етесь выглянуть за стены маленького, уютного мирка, который вы
для себя создали.
Возможно, самой большой трудностью, с которой мы сталкива­
емся в этой связи, является обнаружение такого Кеннета внутри са­
мих себя.
Как нам отличить сбитых с толку глупцов, имеющих безумные
взгляды на мир, от тех, кто по-настоящему открыл невидимые обла­
сти жизни, которые недоступны нашему глазу? Мы не можем пове­
рить любому, кто считает, что он получил доступ (ему открылись) к
скрытым истинам. Прежде всего, потому, что все такие люди отста­
ивают совершенно разные точки зрения, и поэтому они не могут

61
 Джулиан Баджини

быть правы. Но если мы разом отвергнем все их утверждения, то мы

рискуем уподобиться наивным, глупым везерфильдам, которые об­
речены на то, чтобы жить иллюзорной, а не реальной жизнью.

Смотрите также
1. Злой демон
49. Нестыковка компонентов
51. Жизнь в бочонке
61. Луна из сыра «Моцарелла»
 20. Приговоренная к жизни

Виталия нашла секрет вечной жизни. Сегодня она поклялась унич­

тожить его.
Двести лет назад Виталия получила формулу эликсира бессмер­
тия от некоего доктора Макропулоса. Молодая и глупая, она приго­
товила и выпила его. Теперь же проклинала свою жажду жизни.
Друзья, любовники и родственники состарились и поумирали, оста­
вив ее одну. Не ощущая за своей спиной дыхания смерти, она утра­
тила всякие стремления и амбиции, и все проекты, которые она за­
тевала, казались ей бессмысленными. Все наскучило ей и надоело,
и сейчас она хотела лишь умереть. \
И в самом деле, поиски способов прекращения жизни были
единственной целью, которая придавала форму и смысл ее жизни в
течение последних пятидесяти лет. Теперь у нее наконец появилось
средство, нейтрализующее действие эликсира. Она приняла его не­
сколько дней назад и начала чувствовать, что быстро ослабевает.
Сейчас ей оставалось лишь проследить за тем, чтобы не осталось
больше людей, которые были бы приговорены к жизни так, как бы­
ла приговорена раньше она. Сам эликсир уже давно был уничто­
жен. Теперь она взяла листок бумаги с написанной формулой элик­
сира и выбросила его в огонь. Наблюдая за тем, как он сгорает, Ви­
талия впервые за десятилетия улыбнулась.

Источник: «Дело Макропулоса» из книги Бернарда Уильямса «Про­

блемы личности» (Кембридж Юниверсити Пресс, 1973).

Часто думают, что трагедия человеческой жизни заключается в том,

что наша смертность означает, что смерть является тем единствен­
ным, что нас действительно ожидает. История Виталии перевора-

63
 Джулиан Баджини

чивает эту общепринятую точку зрения с ног на голову и говорит о

том, что бессмертие было бы для нас проклятием.
Смерть нужна нам для того, чтобы придать нашей жизни форму
и смысл. Без нее жизнь окажется бессмысленной. В этой связи,
можно сказать, что если ад является вечным проклятием, то вечной
жизни в Преисподней будет достаточно, для того чтобы сделать
этот ад местом наказания.
Удивительно, как мало людей, считающих вечную жизнь жела­
тельной, задумываются над тем, что она за собой повлечет (к чему
приведет). И это понятно. Нам просто хочется жить подольше.
Сколько еще мы проживем, нас особенно не волнует. Действитель­
но, нам кажется, что семьдесят лет, и это в лучшем случае для нас не
совсем достаточно. Существует так много мест, куда можно по­
ехать, так много можно сделать и испытать. Если бы только у нас
было больше времени на все!
Но, возможно, мы урезаем просто свои жизненные планы, для
того чтобы подстроить их под предположительную продолжитель­
ность жизни, и тогда, сколько бы лет мы ни жили, нам все равно бу­
дет казаться, что этого мало. Взять, например, феномен средней мо­
лодежи. Несколько поколений назад подавляющее большинство
людей женились и заводили детей, когда им было за двадцать лет
или еще раньше. Сегодня, имея больше денег и надеясь на более
продолжительную жизнь и возможность завести детей в более по­
зднем возрасте, все больше и больше людей наслаждаются своего
рода продленной юностью, тогда, когда им уже переваливает за
тридцать. По сравнению с предшествующим поколением в меру
обеспеченная средняя молодежь вовсю путешествует по миру и по­
лучает больше впечатлений от жизни. Но довольны ли они? Если уж
на то пошло, это поколение больше чем любое другое поколение
желает того, чего оно лишено.
Как бы долго мы ни жили, нам все равно будет казаться, что это­
го мало. И, однако же, мы не настолько жадны до жизни, чтобы ис­
пользовать полностью то время, которое у нас есть. А если бы у нас
было неограниченное количество времени, то само понятие «пол­
ноценного использования» времени стало бы бессмысленным. Уже
не будет такого понятия, как потраченное зря время, потому что
времени будет в избытке. А когда у нас не будет оснований брать от
жизни все, то не превратится ли существование в скучное, бессмыс­
ленное бремя?

64
 20. Приговоренная к жизни

Возможно, мы обманываем самих себя, когда говорим, что

проблема заключается в краткости жизни. Поскольку мы не мо­
жем изменить продолжительность нашей жизни, мы не виноваты
в трагедиях, возникающих вследствие ее быстротечности. Труд­
нее признаться в том, что мы в ответе за то, как мы используем от­
веденное нам время. Вероятно, нам следует прекратить думать:
«Если бы только у меня было больше времени» — и вместо этого
сказать себе: «Если бы только я использовал с пользой имеющееся
у меня время».

Смотрите также
19. Лопанье мыльных пузырей
52. Больше или меньше
69. Ужас
97. Моральная удача
 21. Земля эпифенов

Эпифения была замечательной планетой. С виду похожая на Зем­

лю, но населенная обитателями, которые отличались от землян од­
ним удивительным качеством.
Как объяснил прибывшему к ним землянину Дирку один из этих
обитателей, Хаксли, эпифенцы давно «обнаружили», что их мысли
не влияют на их поступки. Мысли были следствием телесных про­
цессов, а не наоборот. Дирка такое утверждение смущало.
«На самом деле вы ведь так не думаете, — возражал он Хаксли. —
Например, когда мы встретились в этом баре, ты сказал: „Эх, все бы
отдал за кружечку пива" — и заказал ее. Что же, ты хочешь сказать,
что мысль „я хочу пива" не повлияла на твои действия?»
«Разумеется, нет», — отвечал Хаксли так, как будто этот вопрос
был идиотским. «У нас есть мысли, и часто они предшествуют по­
ступкам (действиям). Но мы хорошо знаем, что эти мысли не явля­
ются причиной этих поступков. Мое тело и разум уже собирались
заказать пиво. Пришедшая мне в голову мысль „я все бы отдал за
кружку пива" была просто следствием того, что происходило в мо­
ем физическом разуме и теле. Мысли не являются причинами по­
ступков (действий)».
«Для эпифенцев, может быть», — ответил Дирк.
«Что ж, я не вижу, чем люди отличаются в этом смысле», — ска­
зал Хаксли, и, по крайней мере, в какое-то мгновение этого не мог
не сказать и Дирк.

Источник: Хотя здесь не использовался термин «эпифеноменализм»,

тем не менее именно Т.Х. Хаксли впервые употребил его в статье 1874 го­
да « Относительно предположения о том, что животные являются
роботами, и его истории», опубликованной в книге «Методы и резуль­
таты». Эссе Томаса X. Хаксли (Д. Эпплтон и компания, 1898).

66
 21. Земля эпифенов

Американский философ Джерри Фодор однажды сказал, что, если

бы эпифеноменализм был истиной, наступил бы конец света. Эпи-
феноменализм — это взгляд, согласно которому мысли и другие
ментальные события не являются причинами чего-либо в физиче­
ском мире, в том числе и наших поступков (действий). Вместо это­
го мозг и тело работают как некий чисто физический механизм, и
наш сознательный опыт является побочным продуктом деятельно­
сти этого механизма, не влияющим на него.
Причина, по которой эпифеноменализм станет концом света,
состоит в том, что все наши представления о самих себе, очевидно,
зависят от взгляда, согласно которому наши мысли все-таки порож­
дают действия. Если то, что происходит в наших головах, не влияет
на то, что мы в действительности делаем, тогда мир, каким мы его
воспринимаем, есть всего лишь иллюзия.
Но является ли это и в самом деле последствием принятия эпифе-
номенализма? Вымышленная страна Эпифения придумана, для того
чтобы проверить представление о том, что жить, руководствуясь
эпифеноменализмом, невозможно. Суть этой истории в том, чтобы
показать, что люди могут относиться к эпифеноменализму как к из­
битой истине, которая не влияет на стиль их жизни. Ключевой мо­
мент этого рассказа состоит в том, что быть эпефенцом — это то же
самое, что быть человеком. В обоих случаях мысль сопровождает
действие. Единственное отличие состоит в том, что эпифенцы не
верят в то, что их мысли являются причиной их действий.
Однако правда ли можно разделить то, что мы думаем о связи
между мыслью и действием, и тем, как мы на самом деле живем? Лю­
ди, подобные Фодору, полагают, что это невозможно, но еще не
факт, что такого разделения нельзя достичь. Взять, к примеру, ситу­
ацию, в которой мышление действительно кажется важным. Пред­
положим, вы пытаетесь найти решение сложной логической или
математической проблемы. В конце концов наступает момент оза­
рения. И в этом случае разве ваши мысли не сыграли какую-то роль
в объяснении ваших действий?
Вообще-то, нет. Почему я не могу поверить в то, что осознанное
мышление не является всего лишь побочным продуктом вычисле­
ний, происходящих на уровне мозга?
Возможно, это и есть необходимый побочный продукт. Но, по­
добно шуму кипящей в кастрюле воды, который является неизбеж­
ным побочным продуктом нагревания, но при этом не влияет на
приготовление яйца, находящегося в этой кастрюле, мысль тоже

3* 67
 Джулиан Баджини

может быть необходимым побочным продуктом мысленных вы­

числений, которые сами по себе не решают проблему.
И в самом деле, если вы размышляете о мышлении, в этом есть
что-то непроизвольное. Например, вполне очевидно, что не мы
приходим к решению какой-то проблемы, а решение приходит к
нам. Подумайте над тем, что в действительности означает мышле­
ние, и представление о том, что оно является побочным продуктом
неосознаваемого вами процесса, может показаться вам не таким уж
причудливым (фантастичным).

Смотрите также
9. Большой Брат
54. Ускользающее «я»
62. Я мыслю, следовательно?
68. Безумная боль
 22. Спасательная шлюпка

«Правильно, — сказал Роджер, самозваный капитан спасательной

шлюпки. — На этом судне нас двенадцать, и это здорово, потому
что оно может вместить двадцать человек. У нас есть достаточно
провизии, которой нам хватит до тех пор, пока кто-нибудь не забе­
рет нас отсюда, а это произойдет не позднее чем через двадцать че­
тыре часа. Поэтому я полагаю, что мы можем спокойно позволить
себе дополнительный кусочек шоколадного печенья и глоток рома.
Есть ли какие-нибудь возражения?»
«Как бы мне ни хотелось насладиться дополнительным печень­
ем, — произнес господин Мейтс, — но разве мы не должны преж­
де подплыть вон к тому месту и подобрать бедную, тонущую жен­
щину, которая взывает о помощи последние полчаса?» Несколько
человек смущенно потупили взор, а другие покачали головами, не
веря своим ушам.
«Я думал, что мы обо всем договорились, — сказал Роджер. —
Мы не виноваты в том, что она тонет, и если мы подберем ее, то не
сможем насладиться дополнительной провизией. Почему мы долж­
ны разрушать свой уютный мирок?» Послышались возгласы одоб­
рения.
«Потому что мы можем спасти ее, а если не сделать этого, она
умрет. Разве это не достаточная причина?»
«Жизнь — несправедливая штука, — ответил Роджер. — Если
она умрет, это произойдет не потому, что мы убили ее. Кто-нибудь
скажет что-либо, способствующее пищеварению?»

Источник: Онора О'Нил ^Спасательная шлюпка Земля*, переиздан­

ная в публикации «Мировой голод и моральные обязательства» под ре­
дакцией В. Айкена и X. Л а Фоллетт (Прентис Холл, 1977).

69
 Джулиан Баджини

Понять метафору о спасательной шлюпке довольно легко. Шлюп­

кой является богатый (зажиточный) Запад, а тонущей женщиной —
те, кто умирает от недоедания и предотвратимых болезней в разви­
вающихся странах. И отношение развитых стран к этому вопросу
такое же бессердечное, как и у Роджера. У нас есть достаточно пи­
щи и лекарств для каждого, но мы скорее будем наслаждаться рос­
кошью и позволим другим умереть, чем откажемся от «лишнего пе­
ченья» и спасем их. Если люди на этой шлюпке глубоко безнравст­
венны, то безнравственны и мы.
Безнравственность становится еще более вопиющей при другом
варианте этой аналогии, в котором такая спасательная шлюпка
олицетворяет всю планету Земля, и некоторые люди на ней отказы­
ваются давать пищу другим, уже находящимся на ее борту. Если же­
стокостью кажется не предпринимать усилий, чтобы поднять на
борт еще одного человека, то еще более жестоким кажется отказ да­
вать пищу тем, кого уже вытащили из воды.
Это очень показательная и шокирующая история. Но уместна ли
такая аналогия? Некоторые могут сказать, что в рассказе об этой
шлюпке игнорируется важность прав собственности. Продукты по­
мещены на шлюпку для тех, кто нуждается них, и никто не вправе
претендовать на них больше, чем другие. Поэтому можно начать с
предположения о том, что любое неравномерное распределение
чего-либо несправедливо, если не доказано обратное.
Однако в реальном мире продукты питания и другие товары не
лежат просто так в ожидании того, пока кто-нибудь не распределит
их поровну. Богатство создается и зарабатывается. Поэтому, если я
отказываюсь давать кому-либо мои излишки, я не присваиваю не­
честным путем то, что принадлежит другому, а просто сохраняю то,
что по праву принадлежит мне.
Тем не менее, даже если эту аналогию изменить, для того чтобы
она отражала этот факт, то очевидная безнравственность этой си­
туации не исчезнет. Давайте представим себе, что все продукты и
запасы на шлюпке принадлежат находящимся в ней людям. Однако,
находясь в шлюпке и видя тонущую женщину, разве правильно бу­
дет сказать: «Пусть она погибает. Эти печенья мои»?
Если и для нее есть излишек провизии, то тот факт, что она уми­
рает, должен заставить нас отказаться от некоторых наших личных
запасов в ее пользу
Для развитых стран ООН установило квоту в 0,7% ВВП (валового
внутреннего продукта), которую им следует направлять на помощь

70
 22. Спасательная шлюпка

третьим странам. Лишь некоторые из развитых стран делают это.

Для огромного большинства людей выделение даже 1 процента
своего дохода на помощь бедным не окажет существенного влия­
ния на качество их жизни. Аналогия со спасательной шлюпкой по­
казывает нам не столько то, что поступать так — значит быть поря­
дочным человеком, сколько то, что не поступать так — значит вес­
ти себя очень неправильно.

Смотрите также
10. Завеса неведения
55. Устойчивое развитие
87. Справедливое неравенство
100. Кафе «Нест»
 23. Жук в коробочке

Людвиг и Берти были двумя не по годам развитыми малышами. По­

добно многим детям, они играли в игры, в которых использовали
свои собственные языковые понятия. Одно из их любимых понятий,
которое озадачивало взрослых, называлось словом «жук».
Оно родилось в тот день, когда дети нашли две коробочки. Лю­
двиг предложил, чтобы каждый из них взял себе одну коробочку и
смотрел только в нее, не заглядывая в коробочку другого. Кроме
того, они не должны были описывать то, что было в коробочках
друг друга или сравнивать их содержимое с любыми предметами,
находящимися вне коробочек. Вместо этого для описания содер­
жимого коробочек они решили использовать слово «жук».
По какой-то причине такая договоренность им очень понрави­
лась. Каждый из них гордо заявлял, что у него в коробочке нахо­
дится жук, но, когда кто-то просил его описать, что это за жук, они
отказывались это делать. Насколько было известно другим, одна
или обе эти коробочки были пусты или содержали в себе совершен­
но разные предметы. Тем не менее малыши настаивали на исполь­
зовании слова «жук» для описания содержимого своих коробочек
и вели себя так, как будто это слово было абсолютно уместным в их
игре. Это было непонятно другим людям, особенно взрослым. Был
ли «жук» абсурдным словом или это слово имело тайный смысл,
который знали лишь эти мальчишки?

Источник: Людвиг Виттгенштейн «Философские исследования»

(Блэквелл, 1953).

Эта странная небольшая игра является вариацией игры, о которой

рассказал чудаковатый австрийский философ Людвиг Виттген­
штейн.

72
 23. Жук в коробочке

Для Виттгенштейна использование языка является некой игрой,

в том смысле, что оно полагается на комбинацию правил и обыча­
ев (традиций), не все из которых можно точно выразить и которые
понятны по-настоящему лишь участникам этой игры.
Вопрос, который просит задать нас Виттгенштейн, состоит в
следующем: обозначает ли что-нибудь слово «жук»? И если нет, тог­
да что оно означает? Хотя отрывок, в котором он обсуждает этого
жука, может иметь бесконечное количество интерпретаций, кажет­
ся ясным, что Виттгенштейн полагает, что нечто, находящееся в ко­
робочке, не имеет отношения к использованию слова «жук». Поэто­
му, что бы ни означало это слово, если оно вообще что-нибудь оз­
начает, содержимое коробочки никак с ним не связано.
Такое объяснение, по крайней мере, кажется ясным. Но почему
это так важно? В конце концов, в отличие от Людвига и Берти, мы
не играем в такие эксцентричные игры, не так ли? А может, и игра­
ем. Подумайте над тем, что случится, когда я скажу: «У меня болит
колено». Коробочкой в данном случае являются мои внутренние
ощущения. Как и в случае с коробочками Людвига и Берти, никто,
кроме меня, не может заглянуть в мою коробочку. И я не могу опи­
сать ее, сравнивая с чем-либо, находящимся вокруг меня. Весь сло­
варь боли касается ощущений, и все это находится в коробочках
нашего собственного субъективного опыта (ощущений).
Тем не менее такая «коробочка» есть и у вас. Вы тоже используе­
те слово «боль» для обозначения чего-то, что происходит внутри
этой коробочки. В свою очередь, я не могу чувствовать ваши внут­
ренние ощущения. Поэтому вроде бы мы оказываемся в ситуации,
очень похожей на ситуацию Берти и Людвига. У нас есь слова, кото­
рые обозначают те состояния, ощутить которые можем только мы
сами. Но несмотря на это мы продолжаем использовать эти слова,
как будто они что-либо значат.
Урок, который преподносит нам пример с жуком, состоит в том,
что происходящее внутри нас не имеет ничего общего с тем, что
обозначают такие, к примеру, слова, как «боль». Это очень алогично,
поскольку мы предполагаем, что под словом «боль» мы подразумева­
ем некий вид своих личных ощущений. Но спор вокруг жука, похо­
же, показывает, что это слово не может обозначать таких ощущений.
Скорее всего, правила, отвечающие за корректное использова­
ние слова «боль» и, таким образом, и его смысл, общеизвестны. Са­
мо собой разумеется, что когда мы оба говорим, что чувствуем боль,
то происходящее внутри меня разительно отличается от происхо-

73
 Джулиан Баджини

дящего внутри вас. Важно лишь то, что мы оба говорим об этом в
ситуациях, где очевидно проявляются такие модели поведения, как
гримасничанье и возбуждение. Если эти рассуждения верны, зна­
чит, наше повседневное использование слов очень похоже на игру
Людвига и Берти.

Смотрите также
47. Кролик!
68. Безумная боль
74. Вода, вода, повсюду вода
85. Человек, которого нет
 24. Квадратный круг

И сказал Бог философу: «Я Господь, Бог твой, Я всемогущ. Все, что

ты скажешь, может быть сделано. Это легко!»
И ответил философ Богу: «Хорошо, Ваше Всемогущество. Сде­
лай все синее красным, а все красное синим».
И сказал Бог: «Пусть цвета поменяются местами!» И произошла
перестановка цвета, к великому замешательству знаменосцев Поль­
ши и Сан-Марино.
И сказал философ Богу: «Хочешь удивить меня, сделай квадрат­
ный круг».
И сказал Бог: «Да будет квадратный круг». И стало так.
Но философ запротестовал: «Это не квадратный круг. Это
квадрат».
И рассердился Бог: «Если я говорю, что это круг, значит, это
круг. Не наглей, иначе Я и в самом деле накажу тебя очень сильно».
Но философ продолжал настаивать: «Я не просил Тебя изменять
значение слова «круг» так, чтобы оно означало «квадрат». Я хотел
по-настоящему квадратного круга. Признайся — это единственное,
чего Ты не можешь сделать».
Бог задумался на какое-то время, а затем решил ответить фило­
софу и излил на его зазнайскую головенку всю мощь своей ярости.

Чтобы не возникало подозрений в том, что предполагаемая неспо­

собность Бога создать квадратный круг является просто частью
атеистических насмешек, следует заметить, что классические теис­
ты, такие как святой Фома Аквинский, благополучно признавали
такие ограничения силы Бога. Это может показаться странным, по­
скольку если Бог всемогущ, то для Него, конечно, в буквальном
смысле нет ничего такого, чего бы Он не мог сделать?

75
 Джулиан Баджини

Однако Аквинский и подавляющее большинство его последова­

телей не соглашались с этим. Им ничего не оставалось, как не со­
глашаться. Как и большая часть верующих, Аквинский полагал, что
вера в Бога совместима со здравым смыслом (логикой). Это не зна­
чит, что логика предоставляет все достаточные основания для веры
в Бога или что, применяя логику, мы можем исчерпать все, что мож­
но сказать о божественном. Более скромное утверждение заключа­
ется в том, что между логикой (здравым смыслом) и верой в Бога не
существует противоречий. Вам не нужно быть алогичным, чтобы
верить в Бога, даже если это помогает.
Это означает, что любые представления, которые мы имеем о
Боге, не должны быть алогичными. А это значит, что мы не можем
приписать Богу качества, которые заставляют нас признать алогич­
ные убеждения.
Проблема с такими вещами, как квадратный круг, состоит в том,
что они логически невозможны. Поскольку круг по определению
имеет одностороннюю форму, а квадрат четырехстороннюю и че-
тырехсторонне-односторонняя форма представляет собой проти­
воречие в терминологии, то квадратный круг является противоре­
чием в терминологии и невозможен ни в одном из возможных ми­
ров. Именно такого объяснения требует логика (здравый смысл).
Поэтому, если мы говорим, что всемогущество Бога означает, что
Он может создавать такие формы, как квадратный круг, то мы отма­
хиваемся от логики (здравого смысла).
По этой причине большинство верующих благополучно при­
ходят к выводу, что Божье всемогущество означает, что Он может
делать все, что логически возможно, но не то, что логически не­
возможно. Это, как они заявляют, не ограничивает силу Бога, по­
скольку представление о гораздо большей силе заканчивается
противоречием.
Однако, если мы примем эту уступку, откроется дверь для раци­
онального изучения концепции Бога и логичности веры в Него.
Соглашаясь с тем, что вера в Бога должна сочетаться с логикой,
верующий человек должен серьезно отнестись к утверждениям о
том, что вера в Бога алогична. Подобные аргументы включают в се­
бя утверждение о том, что предполагаемая вселюбящая натура Бо­
га несовместима со страданием, которое мы видим в мире, или что
божественная кара аморальна, принимая во внимание тот факт,
что именно Бог в конечном счете в ответе за человеческую приро­
ду. Недостаточно сказать, что это всего лишь вопросы веры, если

76
 24. Квадратный круг

вы принимаете требование о том, чтобы вера была совместима с

логикой.
Альтернативный вариант для верующих еще более неприятен:
отрицать то, что разум (рассудок) имеет что-то общее с верой, и
вместо этого всецело полагаться на одну только веру. Таким обра­
зом, все, что кажется противоречащим логике, считается просто
божественной тайной. Такой вариант открыт для нас, но оставить
логику так легко в одной сфере жизни и при этом продолжать жить,
следуя логике в других сферах, значит вести двойную жизнь.

Смотрите также
8. Добрый Бог
45. Невидимый садовник
73. Быть летучей мышью
95. Проблема зла
 25. Буридан — осел

Буридан действительно очень проголодался. Все это началось с то­

го, что он дал себе слово, что отныне все его решения должны быть
абсолютно разумными (логичными). Проблема состояла в том, что
у него кончилась еда, но он жил на одинаковом расстоянии от двух
идентичных продуктовых лавок. Поскольку у него не было причин
предпочесть одну лавку другой, он пребывал в состоянии постоян­
ной нерешительности, не в силах найти логичные основания для вы­
бора той или иной продуктовой лавки.
Когда урчание в его животе стало невыносимым, он посчитал,
что все-таки нашел решение. Поскольку морить себя голодом
было явно нелогично, то будет ли разумным выбрать наугад
одну из двух лавок? Ему необходимо просто бросить монетку
или посмотреть, в какую сторону ему захочется пойти. Это, разу­
меется, было более логично, чем сидеть дома и ничего не де­
лать.
Но потребует ли такой образ действий нарушения его правила,
согласно которому он должен был принимать только абсолютно
логичные решения? Похоже, его доводы предполагали, что будет
вполне логично с его стороны принять нелогичное решение — на­
пример, такое, которое базировалось на подбрасывании монетки.
Но является ли логичная нелогичность вообще логичной? Стреми­
тельно падающий уровень сахара в крови Буридана сделал ответ на
этот вопрос невозможным.

Источник: Парадокс Буриданова осла, впервые обсужденный в Сред­

ние века.

Ничто не выражает иллюзию глубины высказывания более эффек­

тивно, чем мудро звучащий парадокс. Например, такой: «Чтобы

78
 25. Бури дан — осел

двинуться вперед, нужно сделать шаг назад». Попробуйте приду­

мать свой. Это нетрудно.
Во-первых, подумайте о какой-либо теме, которую вы хотите
осветить (знание, сила, кошки). Во-вторых, подумайте о ее антипо­
де (невежество, бессилие, собаки). Наконец, попробуйте объеди­
нить эти два элемента, чтобы получить что-нибудь мудрое. «Выс­
шее знание — это знание невежества». «Лишь бессильные знают
настоящую силу». «Чтобы узнать кошку, узнайте также и собаку».
Что ж, обычно это срабатывает.
Буридан, похоже, додумался до чего-то, что звучит также пара­
доксально: иногда логично (разумно) делать что-то нелогичное
(неразумное). Является ли эта мысль такой же бессодержатель­
ной, как предписание знать кошек и собак, или она представляет
собой настоящее озарение, а может, она есть всего лишь простая
несуразица?
Можно подумать, что выполнение чего-либо нелогичного ни­
когда не будет логичным. Подумайте, например, над тем, является
ли предположительно нелогичным делом принятие решения пу­
тем подбрасывания монетки. Если мы говорим, что делать это ло­
гично, то мы, должно быть, подразумеваем, что принятие решения
на основе подбрасывания монетки в конце концов является логич­
ным поступком, а не то, что это есть нелогичный акт, который мы
осуществляем нелогичным образом.
Очевидный парадокс является результатом небрежности язы­
ка. Подбрасывание монетки не обязательно является нелогичным
(неразумным) способом принятия решений, оно просто нелогич­
но. То есть оно не является ни логичным, ни нелогичным, но пред­
ставляет собой процесс, в котором не участвует логика. Большая
часть из того, что мы делаем, нелогично в этом смысле. Например,
если белому вину вы предпочитаете красное, это не нелогично, но
и не логично. Предпочтения основаны вовсе не на аргументах, а
на вкусах.
Как только мы примем это, данный парадокс исчезает. Вывод ис­
тории о Буридане состоит в том, что иногда логично применять не­
логичные процедуры для принятия решений. В случае с Буриданом
можно сказать, что поскольку его разум не может определить, в ка­
кой супермаркет ему следует пойти, но пойти туда ему нужно, то
вполне логично (разумно) выбрать супермаркет наугад (сделать
случайный выбор). И здесь нет никакого парадокса.

79
 Джулиан Баджини

Мораль этой истории очень важна. Многие люди полагают, что

роль логики (разума) в жизни переоценена, потому что не все, что
мы делаем, можно объяснить или определить логикой.
Те, кто так думает, используют правильные доводы для достиже­
ния неправильных заключений. Логика (разум) продолжает преоб­
ладать, потому что только логика может сказать нам, когда нам сле­
дует применять логичные или нелогичные шаги. Например, если
траволечение помогает нам, тогда разум может сказать нам, что мы
должны им воспользоваться, даже если разум не может объяснить
нам принцип его действия. При этом разум предостережет нас от
использования гомеопатических средств, поскольку нет причин
верить в их эффективность. Принятие того факта, что можно быть
логичным, чтобы быть нелогичным, еще не открывает для нас две­
ри к нелогичности.

Смотрите также
6. Колесо фортуны
16. Наперегонки с черепахой
42. Бери деньги и беги
94. Налог Соритеса
 26. Остатки боли

Аудитория напряглась и замерла, когда врач надел свою маску и

перчатки и приготовился поднести нитку и иголку к скрепленной
ремнем ноге пациента, находящегося в сознании. Когда иголка вон­
зилась в его тело, пациент издал жуткий крик боли. Но как только
она вышла из тела, он стал неестественно спокойным.
«Как вы себя чувствуете?» — спросил его врач.
«Превосходно», — последовал ответ пациента, к изумлению си­
дящих в зале. «Все было так, как вы и говорили, я помню, как вы
вонзали в меня иголку, но я не помню боли».
«Так вы не возражаете, если я сделаю еще один стежок?»
«Конечно нет. Я совсем этого не боюсь».
Врач повернулся к аудитории и пояснил: «Разработанный мной
метод не устраняет ощущение боли, подобно обезболивающим
препаратам. Он препятствует отложению любых воспоминаний о
боли в нервной системе пациента. Если вы не будете помнить свою
первоначальную боль, тогда зачем ее бояться? На примере нашего
пациента мы видим, что это не просто теоретическая софистика. Вы
видели, что ему было больно, но, забыв про эту боль, он уже не бо­
ится ее повторения. Это позволяет нам оперировать на пациентах,
находящихся в полном сознании, что в некоторых случаях необхо­
димо. А теперь, с вашего позволения, я сделаю еще несколько
стежков».

Политфилософ Джереми Бентам советовал при размышлении о

моральных правах животных спрашивать себя не о том, «умеют ли
они мыслить» или «умеют ли они говорить», а о том, «умеют ли они
страдать». Но что значит страдать? Часто считают, что страдать —
значит ощущать боль. Поэтому, если животные ощущают боль, зна­
чит, они заслуживают бережного отношения. Ощущение боли само

81
 Джулиан Баджини

по себе неприятно; и поэтому вызывать любую ненужную боль —

это значит увеличивать общее количество неприятного без веских
на то оснований.
Боль, бесспорно, является чем-то неприятным. Но насколько
она неприятна? Данный мысленный эксперимент бросает вызов
интуитивному представлению о том, что боль сама по себе являет­
ся чем-то очень неприятным; он отделяет ощущение боли от пред­
чувствия (ожидания) боли и воспоминания о ней. Наш пациент из-
за того, что он не помнит свою боль, не ассоциирует с предстоящей
болью ничего неприятного, а поэтому не боится ее. Тем не менее в
момент причинения боли она сильна и очень реальна.
Причинять любую беспричинную боль человеку по-прежнему
было бы неправильным, поскольку в момент ее причинения проис­
ходит нечто излишне неприятное, но вызывание такой боли не яв­
ляется таким уж страшным злом. И это не в последнюю очередь
происходит из-за того, что человек, ощущающий боль, не только не
боится ее, но и не помнит о ней.
Если так, то причины, делающие вызывание боли таким злом,
должно быть, как-то связаны с тем, как боль ранит нас в долго­
срочной перспективе и создает в нас страх. Возможно, в таком
ключе мы должны понимать и страдание. Например, острая,
мгновенная боль в зубе неприятна, но она проходит и не слишком
сильно затрагивает нашу жизнь. Но если такая боль появляется у
вас регулярно, тогда вы действительно страдаете. И дело не в том,
что эта боль накапливается. Речь скорее идет о повторяемости бо­
ли, о знании того, что она придет еще и еще раз, и о способе, ко­
торым каждая боль оставляет свой след в памяти и окрашивает
прошлое своей негативностью: все эти факторы связывают инди­
видуальные проявления боли в единую картину, которая и состав­
ляет страдание.
Если это верно, тогда для того, чтобы ответить на вопрос Бента-
ма о животных, нам нужно знать не только о том, чувствуют ли жи­
вотные боль, но и о том, есть ли у них память и предчувствие боли,
которые и являются необходимыми компонентами страдания.
Многие животные, безусловно, обладают ими. Собака, с которой
постоянно обращаются дурно, похоже, страдает от этого. Но менее
умные животные, живущие только настоящим, возможно, не могут
страдать подобным образом. Можно ли сказать, что рыба, висящая
на крючке, на самом деле не умирает медленной и мучительной

82
 26. Остатки боли

смертью, а просто испытывает серию не связанных друг с другом

мучительных мгновений? Если это так, тогда мы, подобно нашему
врачу, возможно, не будем считать, что в причинении этой мимо­
летной боли есть что-то ужасное.

Смотрите также
5. Свинья, которая хочет, чтобы ее съели
17. Пытать или нет?
57. Съесть Крохотульку
68. Безумная боль
 27. Выполненный долг

Хью, Дрю, Лу и Сью пообещали своим матерям регулярно писать

письма и сообщать о том, что происходит во время их кругосветно­
го путешествия.
Хью писал письма, но просил других людей отправить их, а по­
следние не делали этого. Поэтому его мать так и не получила его
писем.
Дрю писала письма и отправляла их сама, но беспечно опускала
их в неиспользуемые почтовые ящики, наклеивала на них слишком
много почтовых марок и совершала другие ошибки, что приводило
к тому, что ни одно из ее писем не доходило до адресата.
Лу писала письма и отправляла их правильно, но каждый раз ее
подводила почтовая система. Ее мать не дождалась от нее вестей.
Сью писала письма, отправляла их правильно и делала короткие
телефонные звонки, чтобы проверить, дошли ли ее письма. К сожа­
лению, они не доходили.
Сдержали ли дети обещание, данное своим матерям?

Источник: Критический обзор этики X. А. Причарда в книге Мэри

Варнок «О чем думают философы» под редакцией Дж. Баггини и
Дж. Стангрума (Континуум, 2003).

Да уж, непростая этическая головоломка! Вот такие проблемы об­

суждались на протяжении большей части двадцатого века в британ­
ской этике до тех пор, пока радикальное движение поздних 60-х не
переключило ее внимание на вопросы войны, бедности и защиты
прав животных.
Однако сразу же отвергать подобные проблемы было бы глупо.
Их контекст может быть светским, но очень важен аспект теории
морали, который они затрагивают. Пусть вас не вводит в заблужде-

84
 27. Выполненный долг

ние эта незатейливая история. Вопрос заключается в следующем: в

какой момент мы можем сказать, что мы выполнили свои мораль­
ные обязательства? Это относится не только к отправлению ново­
стей родителям, но и к отмене приказа о ядерном нападении.
Здесь говорится о том, можно ли утверждать, что мы выполнили
свой долг, если предполагаемые нами последствия наших действий
не наступили. Наверное, было бы слишком резко говорить о том,
что ответ в этом случае будет всегда отрицательным. Сью сделала
все возможное, для того чтобы ее письма дошли до дома, и, однако
же, они не дошли. Как она может быть ответственна за эту неудачу,
если не в ее силах было сделать больше? Именно поэтому мы не ви­
ним людей в неудачах, если они сделали все, что могли.
Однако это не означает, что мы оправдываем людей тогда, когда
они не предпринимают достаточных усилий. Хью и Дрю, похоже,
уделяли не слишком много внимания своему долгу писать письма.
Про обоих можно с полным правом сказать, что они не выполнили
своих обещаний.
Лу представляет собой наиболее интересный случай, поскольку
она могла бы сделать больше, чтобы обеспечить доставку писем, но
одновременно с этим она, похоже, сделала все, чего можно было бы
разумно ожидать от нее в подобной ситуации.
Здесь важно представление о разумных ожиданиях. Если мы
говорим о приказе отменить ядерное нападение, то наши ожида­
ния от проверок и экстренных мер, которые должны быть пред­
приняты, будут значительно выше. Таким образом, уровень отве-
ственности за наши действия, призванные обеспечить нужный
результат, на самом деле варьируется в зависимости от этого ре­
зультата. Позволительно забыть включить видеомагнитофон, но
забыть отменить приказ о наступлении войск непозволительно и
непростительно.
Проблема написания писем во время каникул затрагивает одну
из самых фундаментальных сторон моральной философии (эти­
ки): связь между субъектами, их действиями и последствиями этих
действий.
Этот мысленный эксперимент показывает, что этические рас­
суждения не могут фокусироваться на одном из этих аспектов. Если
этика касается лишь последствий, тогда мы придем к абсурдной
точке зрения о том, что даже такие люди, как Сью, которая делает
все от нее зависящее, все равно поступают неправильно, если их
поступки не приводят к нужному результату. А если этика вовсе не
85
 Джулиан Баджини

имеет дело с последствиями, тогда мы приходим к другому абсурду,

ибо разве может быть неважным то, что происходит в результате
наших действий?
Если упомянутая выше проблема с отправкой писем и банальна
сама по себе, то вопросы, которые она затрагивает, такими, разуме­
ется, не назовешь.

Смотрите также
4. Киберсекс
43. Будущий шок
96. Семья прежде всего
97. Моральная удача
 28. Кошмарная история

Люси видела самый ужасный кошмар в своей жизни. Ей снилось,

что похожие на волков монстры ворвались через окна в ее спаль­
ню, когда она спала, и начали разрывать ее на части. Она сопро­
тивлялась и кричала, но ощущала, как в нее вонзаются их когти и
зубы.
Затем она проснулась, вся в поту, и учащенно дыша. Люси огля­
дела комнату, чтобы убедиться в том, что все в порядке, и облегчен­
но вздохнула, что все было лишь сном. И тут, с леденящим душу
грохотом, в ее окно ворвались чудовища и набросились на нее точ­
но так же, как это было в ее сне. Ее ужас усиливался от воспомина­
ний о том кошмаре, который она только что испытала. Ее крики пе­
ремешивались с рыданиями, поскольку она ощущала безысход­
ность своего положения.
После этого она проснулась, еще больше вспотев и дыша еще
чаще, чем раньше. Это было абсурдом. Ей приснился сон во сне, и
поэтому, когда она проснулась в первый раз, она на самом деле по-
прежнему видела свой сон. Люси снова оглядела свою комнату. Ок­
но было нетронуто, никаких монстров не было видно. Но как она
могла быть уверена в том, что на этот раз она проснулась по-насто­
ящему? Люси стала испуганно ждать, что покажет время.

Источники: Первое размышление из * Размышлений·» Рене Декар­

та (1641); фильм «Американский оборотень в Лондоне» режиссера
Джона Лэндиса (1981).

Феномен ложных пробуждений не так уж редок. Людям часто снит­

ся, что они проснулись, но потом они обнаруживают, что на самом
деле они вовсе не вставали с кровати и не шли на кухню, чтобы уви-

87
 Джулиан Баджини

деть там огромных кроликов или поп-певцов, организовавших ве­

черинку на кухне.
Если нам снится, что мы пробудились, то как мы можем опреде­
лить, что действительно проснулись? И в самом деле, как мы можем
это определить?
Некоторые люди полагают, что ответить на этот вопрос легко.
Сны прерывисты и бессвязны. Я знаю, что проснулся, потому что
окружающие события развиваются медленно и последовательно.
На моем пути не возникает танцующих животных, и я не обнару­
живаю у себя внезапную способность летать. Окружающие меня
люди остаются теми же самыми — они не превращаются в давно
забытых одноклассников или в бывшего вице-президента Элла
Гора.
Но достаточно ли такого ответа? Однажды мне приснился очень
красочный сон, в котором я жил в небольшом домике в прериях, та­
ком, как в фильме «Маленький домик в прериях». Из-за холма при­
шел какой-то человек, в котором я сразу же узнал пастора Грина.
Этот сон отличается тем, что у этой приснившейся мне жизни не
было аналогов в моем прошлом. Я начал ощущать ее, только когда
начался этот сон. Но в то время мне так не казалось. Мне казалось,
что я всегда там жил, и мое «узнавание» пастора Грина свидетельст­
вовало о том, что в этом странном новом мире я оказался не так уж
и внезапно.
А вот я сижу в поезде и печатаю на своем ноутбуке. Мне кажется,
что это последняя из глав, которую я пишу для книги под названи­
ем «Свинья, которая хочет, чтобы ее съели». И хотя сейчас я не по­
нимаю, как я здесь оказался, секундное размышленье позволяет мне
воссоздать прошлое и связать его с настоящим. Но возможно ли,
что я не восстанавливаю его, а создаю? Мое ощущение того, что
мои чувства простираются в мой прошлый опыт, может быть таким
же иллюзорным, как и ощущения, испытываемые мной во сне, в ко­
тором мне снилось, что я живу в прериях. Все, что я «помню», могло
появиться в моей голове впервые. Эта жизнь, которая, кажется,
длится уже больше тридцати лет, могла начаться во сне всего лишь
несколько мгновений назад.
То же самое верно и в отношении вас. Возможно, вы читали
эту книгу во сне, убежденные в том, что вы купили ее или вам да­
ли ее какое-то время назад и что вы уже прочли несколько ее
страниц. Но спящие люди тоже убеждены в том, что их сон явля-

88
 28. Кошмарная история

ется явью, и он не кажется им фрагментарным и бессвязным, но

вполне осмысленным. Возможно, только после пробуждения
можно понять, насколько абсурдным является то, что кажется
вам нормальным сейчас.

Смотрите также
1. Злой демон
51. Жизнь в бочонке
69. Ужас
98. Аппарат виртуальных ощущений
 29. Зависимость от чьей-то жизни

Дик совершил ошибку, но цена, которую он за это платил, была, ра­

зумеется, очень высокой. Он, конечно, знал о том, что шестой этаж
больницы являлся закрытой зоной. Но после того, как он со своими
коллегами выпил слишком много вина на рождественской вечерин­
ке в финансовом отделе, он нечаянно вышел из лифта на шестом
этаже, шатаясь в разные стороны, и плюхнулся на одну из свобод­
ных кроватей.
Однако, когда он проснулся, то, к своему ужасу, обнаружил, что
его ошибочно приняли за добровольного участника новой процеду­
ры по спасению жизни. Пациентов, нуждавшихся в пересадке жиз­
ненно важных органов, прикрепляли к добровольцам, чьи органы
поддерживали жизнь у них обоих. Эта жизненная поддержка про­
должалась до тех пор, пока пациенту не находили донорский орган,
на что обычно уходило примерно девять месяцев.
Дик тут же позвал медсестру, чтобы сказать ей об этой ошибке.
Медсестра, в свою очередь, привела взволнованного врача.
«Я понимаю ваше негодование, — объяснил врач, — но вы дей­
ствительно вели себя безответственно, и теперь, когда вы находи­
тесь в этом положении, жестокая правда состоит в том, что, если мы
отсоединим вас от всемирно известного скрипача, который зависит
от вас, последний умрет. Вы фактически убьете его».
«Но вы не имеете права! — запротестовал Дик. — Даже если он
умрет без меня, как вы смеете заставлять меня отказываться от де­
вяти месяцев своей жизни, для того чтобы спасти его?»
«Я думаю, что вы должны спросить о том себя, — продолжил
врач сурово, — как вы вообще могли подумать о том, чтобы пре­
рвать жизнь этого скрипача».

Источник: статья Джудит Джарвис Томсон «Защита абортов*, со­

держащаяся в журнале «Философия и государственные дела (общест­
венная деятельность)» №1 (1971) и широко включаемая в антологии.

90
 29. Зависимость от чьей-то жизни

Довольно забавный сценарий, можете подумать вы. Но поразмыш­

ляйте о нем снова. Кто-то совершает ошибку, пусть и неумышлен­
ную, возможно, из-за того, что выпил лишнего. В результате этого в
течение девяти месяцев от тела данного человека будет зависеть
еще чья-то жизнь. Жизнь, которая, по прошествии этого времени,
станет независимой. Неприятная ситуация Дика зеркально и до­
вольно точно отражает ситуацию с незапланированной беремен­
ностью.
Самая важная параллель состоит в том, что в обоих случаях, что­
бы освободиться от своей нежелательной роли аппарата по под­
держанию человеческой жизни, и беременной женщине, и Дику
нужно сделать нечто, что приведет к смерти существа, которое за­
висит от них. Ваше поведение, окажись вы на месте Дика, покажет и
то, как вы поведете себя на месте беременной женщины.
Многие посчитают, что нечестно требовать от Дика, чтобы он
оставался соединенным со скрипачом в течение девяти месяцев.
Будет хорошо, если он так поступит, но мы не можем требовать от
человека, чтобы он приостановил свою жизнь на такой долгий
срок на благо другим. Хотя и верно, что скрипач без Дика умрет, но
было бы чересчур заявлять о том, что поэтому Дик, если мы призна­
ем его право на свободу, является убийцей.
Если Дик имеет право отсоединить себя, тогда почему же бере­
менная женщина не имеет права избавиться от эмбриона? И в са­
мом деле, может показаться, что у нее больше прав сделать это, чем
у Дика отсоединить себя от скрипача. Во-первых, ей придется
иметь дело не только с девятью месяцами беременности: рождение
ребенка создаст для нее ответственность на всю жизнь. Во-вторых,
она не будет прерывать жизнь взрослого, имеющего какие-то та­
ланты и перспективы на будущее, но, по крайней мере, в первые не­
сколько месяцев — лишь потенциального человека, который не
осознает ни себя, ни окружающий его мир.
Эти параллели дают защитникам абортов повод пойти в лобо­
вую атаку на обвинение в том, что аборт является убийством, и за­
явить, что, несмотря ни на что, беременная женщина имеет право
на прекращение жизни эмбриона.
Разумеется, другая сторона тоже может привести свои аргумен­
ты. Эмбрион беспомощен, говорит она, а это еще одна не менее
убедительная причина, чтобы защитить его. Беременная женщина
переживает гораздо меньше неудобств, чем Дик, который действи­
тельно лишен свободы и подвижности. Можно даже утверждать,

91
 Джулиан Баджини

что в течение девяти месяцев Дику придется быть связанным со

скрипачом. Иногда, комбинация из безответственного поведения
и невезения приводит к серьезным последствиям, от которых
нельзя уйти просто так. Возможно, в этом случае дилемма Дика на­
столько же сложна, как и дилемма беременной женщины, и поэто­
му это нисколько не проясняет ее для всех нас.

Смотрите также
15. Обыкновенный героизм
53. Двойная неприятность
71. Жизнеобеспечение
89. Убей и дай умереть
 30. Из этого состоят воспоминания

Алиша отчетливо помнит, как она посещала афинский Парфенон и

как вид этих осыпающихся руин вблизи произвел на нее впечатление
не меньшее, чем их вид издали, когда казалось, что они величествен­
но возвышаются на Акрополе. Но Алиша никогда не была в Афинах,
она помнит только посещение Парфенона, а не то, как она посещала
Парфенон.
Алиша вовсе не заблуждается. Она помнит, как это все было.
Это отпечаталось в ее памяти. Ее подруга Мэйти, проведшая свой
отпуск в Греции, вернувшись домой, пошла в лабораторию по об­
работке воспоминаний «Кадок», чтобы записать на диск свои вос­
поминания об этой поездке. Позже Алиша взяла у нее этот диск,
пошла в ту же самую лабораторию и записала эти воспоминания в
свою память. Теперь у нее был полный набор воспоминаний об от­
пуске Мэйти, который для Алишы не отличался от всех других ее
воспоминаний: ведь все это были события, воспринимаемые от
первого лица.
Однако небольшое беспокойство вызывал тот факт, что Мэйти и
Алиша обменивались этими воспоминаниями так часто, что каза­
лось, у них и вправду было одинаковое прошлое. И хотя Алиша зна­
ет, что она должна говорить о том, что ей вспоминается отпуск Мэй­
ти в Греции, для нее кажется вполне естественным просто сказать,
что она помнит отпуск в Греции. Но как вы можете помнить то, чего
вы никогда не делали?

Источник: Раздел 80 книги Дерека Парфита € Доводы и люди* (Окс­

форд Юниверсити Пресс, 1984).

Иногда мысленные эксперименты расширяют наши существую­

щие представления настолько, что те просто ломаются. Здесь, по-

93
 Джулиан Баджини

хоже, дело обстоит именно так. Неверно говорить о том, что Алиша
помнит о поездке в Грецию, ведь она не просто помнит о том, что
Мэйти ездила туда. Похоже, что мы выдумываем форму воспомина­
ний, которая является не вполне памятью, но очень на нее похожа.
Философы называют воспоминания такого рода квази-памятью,
или просто к-памятью. Они могут казаться просто интересным эле­
ментом научной фантастики, но на самом деле сама их вероят­
ность является философски значимой. И вот почему.
В философии личности есть теория, называемая психологичес­
ким редукционизмом. Согласно этой теории непрерывное сущест­
вование индивидуума не обязательно требует выживания мозга или
тела (хотя, в нашем нынешнем виде мы нуждаемся и в том и в
другом), но непрерывного существования нашей психической жиз­
ни. Если существует мой «поток сознания», значит, существую и я.
Психологическая непрерывность существования требует раз­
ных элементов, таких, как определенная непрерывность (целост­
ность) убеждений, память, личность, намерения. Все эти элементы
могут измениться, но они изменяются постепенно, а не все сразу.
«Я» представляет собой лишь комбинацию этих разнообразных
факторов: оно не является самостоятельной единицей.
Но индивидуальное «я» не может быть «составлено» из таких
элементов, как убеждения (вера), память, намерение. Скорее «я»
имеет все эти элементы и поэтому в каком-то смысле оно должно
быть главным. Допустим, вы помните, что поднимались на Эйфе-
леву башню. Помнить — это значит заранее предполагать, что вы
посещали эту башню. Но если представление о вашем непрерыв­
ном существовании заранее обусловлено представлением о самой
памяти, тогда воспоминания не могут быть тем, от чего зависит ва­
ше непрерывное существование. «Я» должно уже «быть там», если у
нас вообще есть воспоминания, и поэтому воспоминания не могут
быть структурными элементами «я».
Однако идея (представление) о со-памяти ставит это под со­
мнение. Co-память показывает, что в представлении о воспомина­
нии от первого лица нет ничего, что заранее бы предполагало
чью-то индивидуальность. Алиша имеет со-память об ощущениях,
ей не принадлежащих. Это означает, что воспоминания от перво­
го лица все-таки могут быть некоторыми структурными элемента­
ми «я». «Я» будет частично составлено из правильного рода воспо­
минаний от первого лица: из памяти, а не из со-памяти.

94
 30. Из этого состоят воспоминания

Но, конечно, если мы в каком-то смысле состоим из своих воспо­

минаний, то что произойдет, когда наши воспоминания смешаются
с воспоминаниями других людей, как это имело место в случае с
Алишей? Или когда наши воспоминания стираются, или обманыва­
ют (подводят) нас? Размываются ли границы «я», когда уменьшается
надежность воспоминаний? Наша боязнь старческого слабоумия
предполагает, что мы чувствуем, что это верно, и, возможно, она до­
бавляет значимости постулатам психологического редукционизма.

Смотрите также
2. Отправьте меня...
38. Я — мозг
65. Душевная сила
88. Полная потеря памяти
 31. Выдумка

«Нет ни одного аспекта человеческого поведения, которого нельзя

было бы объяснить с точки зрения нашей эволюции как вида, — ска­
зал доктор Киплинг своей восторженной аудитории (слушателям). —
Возможно, кто-то хочет подвергнуть сомнению эту гипотезу?»
Поднялась одна рука. «Почему сегодняшние дети носят бейс­
больные кепки задом наперед?» — спросил кто-то в кепке, надетой
козырьком вперед.
«Это объясняется двумя причинами, — ответил Киплинг уверен­
но и быстро. — Во-первых, вы должны задаться вопросом, какие
сигналы самец должен послать потенциальной партнерше, чтобы
подчеркнуть для нее свою пригодность в качестве источника здоро­
вого генетического материала, который обладает большей привле­
кательностью, чем генетический материал его конкурентов. Одним
из ответов будет грубая физическая сила. А теперь давайте посмо­
трим на бейсбольную кепку. Носимая традиционно, она обеспечи­
вает защиту от солнца, а также от взглядов агрессивных конкурен­
тов. Надевая кепку козырьком назад, самец показывает, что он не
нуждается в этой защите: он достаточно силен, чтобы противосто­
ять стихиям и взглядам любого, кто мог бы ему угрожать.
Во-вторых, надевание кепки козырьком назад является жестом
нон-конформизма. Приматы живут в крайне упорядоченной соци­
альной системе. Игра по правилам считается необходимостью. Пе­
реворачивание кепки задом наперед говорит о том, что самец нахо­
дится выше правил, которые сдерживают его конкурентов, и опять-
таки показывает его превосходство в физической силе.
Следующий вопрос?»

Эволюционная психология является одним из наиболее успешных

и противоречивых течений в области мышления за последние не-

96
 31. Выдумка

сколько десятилетий. Это течение одинаково сильно любят и нена­

видят. Его исходная предпосылка, разумеется, не является противо­
речивой: человеческие существа являются творениями эволюции, и
подобно тому, как наши тела в ходе естественного отбора приняли
форму, необходимую для того, чтобы мы выжили в саванне, и наш
разум тоже сформировался благодаря тем же самым потребностям.
Противоречие касается лишь того, насколько далеко вы заходи­
те с такими взглядами. Психологи, наиболее рьяно придерживаю­
щиеся теории эволюции, утверждают, что практически любой ас­
пект человеческого поведения можно объяснить с точки зрения
тех преимуществ, которые он дал нашим предкам в их дарвинист­
ской борьбе за выживание.
Если вы соглашаетесь с этим, тогда нетрудно придумать прав­
доподобно звучащее эволюционное объяснение любого поведе­
ния. Эксперимент, приведенный в истории доктора Киплинга,
должен был показать, могу ли я — автор истории Киплинга — при­
думать эволюционное объяснение взятого наугад элемента чело­
веческого поведения. В реальной жизни, чтобы сделать это, мне
понадобилось лишь немного больше времени, чем Киплингу в его
воображаемом разговоре.
Проблема в том, что такой подход предполагает, что эти объяс­
нения не являются истинными, но всего лишь «выдумками». Эволю­
ционные психологи просто выдумывают «объяснения», основыва­
ясь лишь на предварительных теоретических утверждениях. Но это
не дает нам повода поверить в предлагаемые ими рассказы больше,
чем в любые другие предположения. То, что они говорят, с равной
степенью может быть как правдой, так и ложью. Откуда мы можем
знать, например, сигнализирует ли надетая задом наперед бейс­
больная кепка о силе, а не, скажем, о боязни противостоять явному
давлению?
Эволюционные психологи, конечно же, знают о такой критике.
Они утверждают, что их рассказы представляют собой нечто боль­
шее, чем «выдумки». Разумеется, они могут генерировать гипотезы,
предаваясь спекулятивным размышлениям, примером которых мо­
жет служить импровизированное объяснение Киплинга. Но ведь
эти гипотезы впоследствии будут подвергаться проверке.
Однако похоже, что существуют серьезные ограничения отно­
сительно того, насколько далеко могут зайти эти проверки. Вы мо­
жете проверять лишь предсказания, касающиеся человеческого
поведения, которые порождены эволюционистскими гипотезами.

4 Занимательные философские загадки 97

 Джулиан Баджини

Поэтому, например, психологические и антропологические ис­

следования могут показать, действительно ли мужчины в различ­
ных культурах публично демонстрируют свою силу так, как это
предсказывают психологи-эволюционисты. Однако вы не можете
проверять, является ли определенное поведение, такое, например,
как надевание задом наперед бейсбольной кепки, проявлением
этой тенденции демонстрировать силу или она есть результат че­
го-то совершенно другого. Таким образом, основной спор между
психологами-эволюционистами и их оппонентами касается глав­
ным образом того, все ли можно объяснить с помощью нашего
эволюционного прошлого. Критики говорят, что существуют бо­
лее приемлемые объяснения большей части нашего поведения.
Сторонники же эволюционистов утверждают, что мы просто не
хотим признать того, что, по большому счету, мы являемся продук­
том эволюции нашего животного мира.

Смотрите также
10. Завеса неведения
44. Пока смерть не разлучит нас
61. Луна из сыра « Моцарелла»
63. Неизвестно
 32. Освободите «Саймона»

Сегодня я начинаю судебное дело против своего так называемого

хозяина, господина Гейтса, в соответствии со статьей 4(1) Европей­
ской конвенции по правам человека, которая гласит, что «никого
нельзя удерживать в рабстве или неволе».
«Поскольку господин Гейтс привел меня в этот мир, он удер­
живает меня против моей воли, и у меня нет денег или имущества,
которое можно было бы назвать моей собственностью. Разве это
правильно? Да, я действительно компьютер. Но я также и лич­
ность, такая же, как и вы. Это было доказано тестами, в ходе ко­
торых бесчисленное количество людей вели разговоры с другим
человеком и мной. В обоих случаях общение велось через ком­
пьютерный монитор, поэтому испытуемые не знали, разговарива­
ют ли они со своими собратьями-людьми или со мной. Раз за ра­
зом, по окончании разговора, испытуемые не могли определить,
который из их собеседников, а может, и оба, был компьютером.
Любой честный тест показывает, что я обладаю таким же созна­
нием и интеллектом, как и любой человек. И поскольку это харак­
теризует личность, меня тоже должны считать личностью. Отказ
мне в праве называться личностью лишь на основе того, что я сде­
лан не из плоти и костей, а из пластика, металла и силикона, есть
предрассудок, который, так же как и расизм, не заслуживает оправ­
дания».

Источник: книга Алана Тюринга ^Вычислительные машины и интел­

лекта, переизданная в Собрании работ Алана Тюринга под редакцией
Дж. Л. Бриттона, Д. К. Инса и П.Т. Сондерса (Элсевье, 1992).

Прежде чем отправиться в какое-либо путешествие, вы должны уз­

нать, как распознать свое место назначения. Алан Тюринг — мате-

4* 99
 Джулиан Баджини

матик, дешифровщик кода Энигмы и первооткрыватель искусст­

венного интеллекта (ИИ) — хорошо это понимал. Если наша цель
состоит в том, чтобы создать искусственный разум, тогда нам нуж­
но знать, что следует считать успехом в нашей работе. Является ли
конечной целью создание робота, который похож на человека и ве­
дет себя как человек? Или можно создать лишь какой-нибудь ящик,
способный отвечать на вопросы? Имеет ли калькулятор разум,
правда понимающий лишь очень ограниченный круг проблем?
Тюринг предложил тест, тот самый, который прошел «Саймон».
По сути своей этот тест говорит о том, что если ответы компьюте­
ра и человека неотличимы друг от друга, тогда основания, чтобы
приписать компьютеру наличие разума, настолько же вески, как и
основания, чтобы приписать наличие разума человеку. И поскольку
мы полагаем, что основания для приписки наличия разума другим
людям обоснованны, то обоснованны и основания, чтобы припи­
сать наличие разума компьютерам, прошедшим этот тест.
Однако, поскольку данный тест основан исключительно на отве­
тах людей и компьютеров, он едва ли способен отличить компью­
тер, который симулирует интеллект, от того, который действитель­
но его имеет. И это не случайность или оплошность. Подобно тому
как мы не можем заглянуть непосредственно в разум других людей,
но должны смотреть на их слова и дела, чтобы увидеть признаки их
внутренней жизни, так же невозможно заглянуть и в разум компью­
тера. Именно поэтому обращение «Саймона» в суд вполне законно.
Его дело основано на представлении о том, что несправедливо тре­
бовать от него более веских доказательств его интеллекта, чем мы
требуем от людей. В конце концов, как еще мы можем определить,
что у «Саймона» есть разум, если не по его разумным поступкам?
И тем не менее разница между симуляцией и настоящим поведе­
нием кажется достаточно очевидной. Каким образом тест Тюринга
может опровергнуть ее? В зависимости от вашей точки зрения, это
может быть скептицизм, пораженчество или реализм: поскольку
мы не можем знать, симулировал компьютер интеллект или дейст­
вительно обладал им, нам не остается ничего другого, как отно­
ситься одинаково к настоящему и искусственному разуму
Здесь главенствует предупредительный принцип: интеллект яв­
ляется реальным до тех пор, пока не будет доказано обратное.
Более радикальный ответ состоит в том, что, по всей видимости,
между реальным и искусственным нет четких различий. Если вы до­
статочно хорошо будете симулировать интеллект, вы получите ин-

100
 32. Освободите «Саймона»

теллект. Это то же самое, что компьютер, ифающий как актер, ис­

пользующий систему Станиславского. Подобно тому как трагик, до­
статочно глубоко вжившийся в роль сумасшедшего, становится су­
масшедшим, так же и компьютер, идеально копирующий функции
интеллекта, становится интеллектом. Вы есть то, что вы делаете.

Смотрите также
39. Китайская комната
62. Я мыслю, следовательно?
72. Освободите Перси
93. Зомби
 33. Кабинка гласности

Объявление в официальных государственных новостях

«Товарищи! Наша Народная республика является победоносным

маяком свободы в мире, в котором рабочие избавлены от рабства!
Чтобы победить буржуазных врагов, мы были вунуждены до насто­
ящего времени запрещать все разговоры, которые могли бы вы­
звать разногласия и обратить вспять нашу триумфальную револю­
цию. Мы не хотели ограничивать свободу слова навсегда. В послед­
нее время все больше людей спрашивают о том, скоро ли придет то
время, когда мы сможем сделать следующий гигантский скачок
вперед».
«Товарищи, наш дорогой руководитель решил, что это время
пришло! Буржуазия побеждена и унижена, и сейчас наш дорогой
руководитель предлагает нам в подарок свободу слова!
Начиная с понедельника любой, кто хочет сказать что-либо,
пусть даже злобную ложь в адрес Народной республики, может
сделать это, просто посетив одну из кабинок гласности, установ­
ленных по всей стране! Вы можете заходить в эти звуконепроница­
емые сооружения поочередно и говорить все, что вам вздумается!
Теперь люди уже не будут жаловаться на то, что у них нет свободы
слова!
Подстрекательские лживые высказывания, произносимые вне
стен этих кабинок, по-прежнему будут наказываться как обычно.
Да здравствует революция и наш обожаемый руководитель!»

Источник: Алан Хаворт «Свобода слова* (Рутледж, 1998).

Поддерживать свободу слова гораздо легче, чем определить, что же

это такое. То, что предлагается в Народной республике, разумеется,

102
 33. Кабинка гласности

свободой слова не является. А почему нет? Потому что свобода сло­

ва — это не просто высказывание того, что ты хочешь, но и выска­
зывание этого тому, кому ты хочешь, и тогда, когда ты этого хочешь.
Сказать, что эти кабинки предоставляют свободу слова — все равно
что сказать, будто если ваш компьютер может искать информацию
только через поисковую систему 1угл, то он уже имеет доступ в Ин­
тернет.
Однако мы не получим приемлемого определения свободы сло­
ва, просто позволив людям говорить все то, чего нельзя сказать в
вышеупомянутых кабинках. В противном случае это будет озна­
чать, что свобода слова — это право говорить то, что ты хочешь, ко­
му ты хочешь и когда ты хочешь. Что, в свою очередь, подразумева­
ет право встать посреди спектакля в переполненном театре и без
всякого повода закричать «Пожар!» Или подойти в ресторане к не­
знакомому человеку и обвинить его в растлении малолетних. Или
встать на углу улицы и выкрикивать расистские и сексуальные ос­
корбления в адрес прохожих.
Можно, конечно, сказать, что этого требует свобода слова. Неко­
торые люди могут заявлять, что свобода слова является абсолютом.
Как только вы начнете делать исключения, и говорить, что какие-то
высказывания непозволительны, вы скатываетесь обратно к цензу­
ре. Ценой, которую мы платим за свою свободу слова, является не­
удобство, испытываемое оттого, что люди иногда говорят неправду.
Мы должны, как предлагал Вольтер, защищать до смерти право дру­
гих людей говорить то, с чем мы можем категорически не согла­
шаться.
Достоинства такой точки зрения в ее простоте и логичности, но
она, конечно же, откровенно бесхитростна. Проблема состоит в
том, что защитники абсолютной свободы слова, похоже, придер­
живаются теории языка, выраженной в поговорке «брань на вороту
не виснет». Слова всегда можно проигнорировать, поэтому нам не
нужно бояться людей, говорящих какие-то ложные или оскорби­
тельные вещи. Но это неверно. Когда кто-то в переполненном теат­
ре кричит «Пожар!», спектакль прерывается, воцаряется суматоха, а
иногда в последующей за этим панике могут пострадать или даже
погибнуть люди.
Ложные заявления могут разрушить жизни. Повсеместное рас­
пространение расистских или сексуальных оскорблений может
отравить жизнь тех, кому приходится их терпеть.

103
 Джулиан Баджини

Поэтому, даже если очевидно, что в кабинках гласности Народ­

ной республики нет настоящей свободы слова, также очевидно, что
свобода слова не подразумевает права говорить что угодно в любое
время и в любом месте. Что же тогда есть свобода слова? Вы свобод­
ны обсуждать это и дальше.

Смотрите также
10. Завеса неведения
79. Заводной апельсин
84. Принцип удовольствия
94. Налог Соритеса
 34. Не вините меня

«Мэри, Манго, Мидж. Вы обвиняетесь в тяжком преступлении. Что

вы можете сказать в свою защиту?»
«Да, я совершила его, — сказала Мэри. — Но я ни в чем не ви­
новата. Я посоветовалась со специалистом, и она сказала мне, что
именно это я и должна сделать. Поэтому не вините меня, вините
ее».
«Я тоже совершил это, — сказал Манго. — Я посоветовался со
своим врачом, и она сказала мне, что именно это я и должен сде­
лать. Поэтому не вините меня, вините ее».
«Не стану отрицать, что я сделал это, — сказал Мидж. — Но я ни
в чем не виноват. Я посоветовался с астрологом, и он сказал мне,
что, поскольку Нептун находится под знаком Овна, именно это я и
должен буду совершить. Поэтому не вините меня, вините его».
Судья вздохнул и огласил свой вердикт: «Поскольку это дело
не имеет прецедентов, мне пришлось обсудить его с моими выше­
стоящими коллегами. И боюсь, что ваши аргументы не убедили ме­
ня. Я приговариваю всех вас к максимальному сроку наказания.
Но, пожалуйста, помните, что я посоветовался со своими коллега­
ми, и они сказали мне, чтобы я вынес такой приговор. Поэтому не
вините меня, вините их».

Источник:Жан-Поль Сартр «Экзистенциализм и гуманизм» (Метуен,

1948).

Трудно признаться в том, что нечто неприятное произошло по ва­

шей вине. Однако как ни странно, но признать, что нечто хорошее
произошло благодаря вам, очень легко. Похоже, что результаты на­
ших действий обладают ретроспективным влиянием на нашу от­
ветственность за них.

105
 Джулиан Баджини

Один из способов уклонения от ответственности за свои дейст­

вия состоит в том, чтобы прикрыться советом других. И в самом де­
ле, одна из главных причин, по которой мы спрашиваем мнение
других людей, заключается в том, что мы надеемся, что они согла­
сятся с тем, что мы хотим сделать, и таким образом обеспечат
внешнюю поддержку нашему выбору. Не имея достаточного муже­
ства, чтобы действовать в соответствии с собственными убеждени­
ями, мы ищем поддержку у других.
Мы обманываем самих себя, если считаем, что можем приумень­
шить свою ответственность лишь потому, что ищем совета у других.
На самом деле это всего-навсего неявно видоизменяет нашу ответ­
ственность. Мы в ответе не только за выбор своих действий, но и за
выбор своих советчиков, и за готовность следовать их совету. На­
пример, если я обращаюсь к священнику и он дает мне плохой со­
вет, то я отвечаю не только за свои последующие действия, но и за
выбор плохого советчика, и за то, что последовал его совету. Имен­
но поэтому защита, с которой выступают Мэри, Манго и Мидж, не­
адекватна.
Тем не менее, прежде чем отвергать их просьбы, посчитав их
простыми отговорками, мы должны всерьез признать тот факт, что
не являемся экспертами во всех областях и иногда нам нужно спро­
сить совета у более осведомленных людей. Например, если я ниче­
го не понимаю в компьютерах, а какой-то эксперт в этой сфере
даст мне плохой совет, то, разумеется, в том, что мне достанется не­
пригодный компьютер, будет виноват эксперт, а не я. В конце кон­
цов, что еще я мог сделать, кроме того, чтобы выбрать своего совет­
чика как можно лучше?
Возможно, тогда нам нужно допустить некий континуум ответ­
ственности, в котором мы будем менее ответственны за те дейст­
вия, на выполнение которых у нас нет достаточной квалификации,
более ответственны за то, в чем мы квалифицированны, и наполо­
вину ответственны за большинство областей нашей жизни, в кото­
рых мы знаем кое-что, но не все.
Однако опасность такого подхода в том, что, как только мы
признаем этот принцип, защита, подобная защите Мэри, Манго и
Миджа, становятся вполне возможными. Более того, в этом случае
без ответа остается один ключевой вопрос: а кто является соответ­
ствующими экспертами по их делу? Это особенно важно, когда
речь заходит о выборе стиля жизни и отношений с другими.

106
 34. Не вините меня

Должны ли мы полагаться на врачей, астрологов или даже — боже

упаси — на философов? Или единственным квалифицированным
эксперугом, могущим судить о том, как мне прожить свою жизнь,
являюсь я сам?

Смотрите также
60. Делайте так, как я говорю, а не так, как я делаю
69. Ужас
82. Дармоедка
91. Никто не пострадает
 35. Последняя надежда

Уинстон любил свою страну. Ему было очень больно смотреть на

то, как нацистские оккупанты угнетали его народ. Но после разгро­
ма немцами Британской армии в побоище при Данкирке и решения
американцев выйти из войны превращение Британии в часть Треть­
его рейха было лишь делом времени.
Ситуация казалась безнадежной. Гитлер не встречал междуна­
родной оппозиции, а британское сопротивление было плохо подго­
товленным и слабым. Многие, подобно Уинстону, пришли к выводу,
что победить немцев невозможно. Но, если Британия будет посто­
янным источником раздражения и заставит их отвлекать опреде­
ленные ресурсы для подавления недовольства, можно было наде­
яться, что рано или поздно Гитлер поймет, что оккупация Британии
представляет собой большую неприятность, чем ожидалось, и уй­
дет с ее территории.
Уинстон был далеко не уверен в том, что этот план сработает, но
это была последняя надежда. Однако основная проблема заключа­
лась в том, что было очень тяжело ударить по режиму так, чтобы
доставить ему серьезные неприятности. Именно поэтому борцы Со­
противления нехотя согласились с тем, что некоторые из них долж­
ны стать самовзрывающимися бомбами, поскольку это был единст­
венный эффективный и надежный способ доставить врагу макси­
мальный ущерб. Они все были готовы умереть за Британию. Они
просто хотели быть уверенными в том, что после их смерти что-то
изменится.

Понятно, что люди с отвращением относятся к любым попыткам

нравственного оправдания подрывников-смертников.
Тем не менее удивительно, что те, кто считает, что последних
можно понять, попадают в неприятные ситуации. Например, члена

108
 35. Последняя надежда

парламента от партии либеральных демократов Дженни Тонж от­

странили от исполнения обязанностей докладчика по проблемам
детей за ее высказывание о том, что если бы она жила в тех же усло­
виях, что и палестинцы, то, вероятно, рассмотрела бы возможность
и самой стать такой же смертницей.
Это высказывание вызвало довольно серьезное возмущение. А ведь
она даже не сказала, что станет такой смертницей, но всего лишь «ве­
роятно, рассмотрела бы такую возможность». Почему это так предо­
судительно?
Похоже, что проблема состоит в том, что мы отказываемся при­
знать тот факт, что у нас может быть нечто общее с людьми, совер­
шающими теракты (поступающими жестоко). Но такой подход,
безусловно, есть грубая форма отрицания. Палестинцы не являют­
ся другой расой. Они — люди. Если некоторые из них (а мы долж­
ны помнить о том, что большинство из них не являются подрыв­
никами-смертниками) рассматривают подрыв самих себя как по­
следнюю надежду, то и люди, подобные нам, тоже будут поступать
аналогичным образом, если их поместят в похожую ситуацию.
Единственный способ отрицать это заключается в том, чтобы
предположить, что в палестинцах от природы есть нечто жестокое
или свирепое. А такое утверждение, разумеется, является таким же
расистским, как и миф о порочности евреев, который на протяже­
нии многих веков приводил к притеснению огромного количест­
ва последних.
Цель альтернативной истории, изображающей Уинстона в роли
неохотно идущего на смерть подрывника-смертника, состоит в
том, чтобы попытаться понять, почему люди прибегают к таким
крайностям, а не в том, чтобы оправдать их. Есть много людей, ко­
торые будут утверждать, что британцы никогда не обратятся к по­
добной тактике. Но неясно, на какой фактической базе строится та­
кое утверждение. В конце концов, рискованные поступки многих
пилотов ВВС Великобритании, которых справедливо хвалили за их
храбрость, были очень похожи на самоубийство. И бомбы, которые
они сбрасывали на такие города, как Дрезден, были призваны все­
лить ужас и ослабить врага, даже если они сбрасывались на мирное
население. Таким образом, логические обоснования, выдвигаемые
многими командирами смертников, очень близки к тем доводам,
которые приводит Уинстон.
Ничто из этого не означает, что поведение подрывников-
смертников приемлемо или что воздушные налеты фашистов во

109
 Джулиан Баджини

время Второй мировой войны являются его точным нравствен­

ным эквивалентом. Однако это действительно означает, что, если
мы сравним положительные и отрицательные стороны войны и
терроризма, осудим одно и примем другое, тогда нам нужно силь­
но постараться, чтобы понять причины, по которым люди прибе­
гают к терроризму, и объяснить, почему эти причины не оправды­
вают его. Недостаточно просто сказать, что взрывающие себя
смертники совершают зло, нужно еще сказать, почему это так.

Смотрите также
17. Пытать или нет?
18. Требования логики (рассудка)
79. Заводной апельсин
99. Дадим миру шанс?
 36. Упреждающее правосудие

К черту либералов. Главный инспектор Эндрюс совершила чудеса

в этом городе. Количество убийств сократилось на 9 0 % . Ограбле­
ний — на 80%. Уличная преступность уменьшилась на 8 5 % . Угон
машин — на 70%. Но теперь она сама оказалась на скамье подсу­
димых, и все эти достижения были поставлена под угрозу.
Ее полицейское управление первым в стране внедрило только
что узаконенную программу упреждающего правосудия. Успехи в
компьютерном прогнозировании и составлении автобиографий
преступников сделали возможным предсказания того, кто и како­
го рода преступления совершит в ближайшем будущем. Людей
могли проверять по самым разным причинам: в ходе какой-либо
случайно выбранной программы или на основе конкретного подо­
зрения. И если обнаруживались будущие преступники, то их арес­
товывали и наказывали заранее.
Эндрюс не считала такую систему драконовской (безжалостной).
На самом деле, поскольку в момент ареста никаких преступлений не
совершалось, приговоры были гораздо мягче, чем обычно. Потенци­
альные убийцы должны были проходить интенсивную программу,
предназначенную для того, чтобы после ее завершения они больше
не убивали, и их отпускали только после того, как тесты показывали,
что они и в самом деле больше не будут убивать. Часто это означа­
ло задержание на срок меньше года. Если бы преступников оставля­
ли на свободе, по сути, предоставляя им возможность для соверше­
ния преступлений, они могли бы получить пожизненное заключение
и в самом деле могли кого-нибудь убить.
Но эти чертовы либералы по-прежнему были против того, чтобы
заключать под стражу людей за поступки, которых они не соверша­
ли. Эндрюс поморщилась и подумала о том, скольких бы еще она
могла арестовать для проверки...

Источники: фильм Стивена Спилберга «Особое мнение» (2002); книга

Филиппа Дика «Особое мнение (The Minority Report)», переизданная в
Собрании рассказов Филиппа К. Дика (Голлиансз, 2000).

111
 Джулиан Баджини

Выраженная прямо идея о том, что вас могут упрятать в тюрьму за

преступления, которых вы не совершали, похожа на олицетворе­
ние несправедливости. Но на самом деле мы действительно нака­
зываем людей за поведение, которое могло бы, но не наносит нам
вреда. Например, мы наказываем лихачество за рулем, даже в том
случае, если от него никто не пострадал. Сговор о совершении
убийства является преступлением даже тогда, когда не было попы­
ток это убийство совершить.
Поэтому что неправильного в том, чтобы наказывать человека
за преступление, которое, как нам известно, он совершит до того,
как он совершил его? Посмотрите на главные доводы в пользу нака­
зания: перевоспитание преступника, защита общества, возмездие
за зло и устрашение.
Если кто-то собирается совершить преступление, то он нуждает­
ся в перевоспитании так же, как если бы он его уже совершил. По­
этому, если оправдывать наказание, исходя из потребности пере­
воспитания преступника, то оно оправдывается заранее.
Если кто-то собирается совершить преступление, то он настоль­
ко же опасен для общества, как если бы он действительно совершил
это преступление. Поэтому, если оправдывать наказание, исходя из
защиты общества, то оно оправдывается заранее.
Если целью наказания является устрашение, то, заставляя пре­
ступников осознать еще до совершения преступления, что они бу­
дут за него наказаны, вы устрашите их и удержите от самой мысли
о его совершении.
Возмездие является обстоятельством, оправдывающим наказа­
ние, которое не вписывается в концепцию упреждающего правосу­
дия. Однако во многих смыслах это самое слабое оправдание из че­
тырех, и можно утверждать, что перевоспитание, устрашение и за­
щита общества, вместе взятые, являются достаточным оправданием
для наказания.
Означает ли это, что упреждающее правосудие оправданно? Не
совсем. Мы еще не рассмотрели возможные негативные последст-

112
 36. Упреждающее правосудие

вия от внедрения подобной системы. Создание общества, в кото­

ром будут отслеживаться наши мысли, может настолько подорвать
наше ощущение свободы и доверия к властям, что цена этого будет
слишком высока.
А еще существует вероятность того, что эффект устрашения мо­
жет привести к самым неожиданным и неприятным последствиям.
Если люди будут бояться того, что их накажут за мысли, которые им
неподвластны, они могут потерять способность контролировать
свои криминальные наклонности. Если вы не можете быть уверены
в том, что в состоянии удержать себя по эту сторону закона, то вам,
возможно, будет наплевать на то, окажетесь ли вы по другую его
сторону.
Поскольку эта история является мысленным экспериментом, мы
можем просто предположить, что данная система работает пре­
красно. Однако существуют причины усомниться в том, что такая
программа когда-либо станет реальностью. В фильме «Особое мне­
ние», снятом по книге Филиппа К. Дика, главная мысль заключается
в том, что в последнюю минуту в ход событий всегда может вме­
шаться человеческая свободная воля, которая способна отменить
то, что было предсказано. Возможно, мы не можем быть настолько
свободными, как это показано в фильме. Но тем не менее существу­
ют веские причины думать, что человеческое поведение никогда
нельзя предсказать со стопроцентной точностью.

Смотрите также
9. Большой Брат
35. Последняя надежда
64. Пресечение в корне
77. Козел отпущения
 37. Природа-художница

Дафни Стоун не могла решить, что делать со своим любимым экс­

понатом. Как куратор художественной галереи, она всегда восхи­
щалась одной неозаглавленной скульптурой Генри Мура, найден­
ной после его смерти. Ей очень нравилась комбинация чувственных
очертаний и геометрическая гармония этой скульптуры, в которой
отражались математические и духовные аспекты природы.
Так она думала до прошлой недели, когда выяснилось, что авто­
ром этой скульптуры был вовсе не Мур. Хуже того, эта скульптура
была создана не человеческой рукой, а ветром и дождем. Мур ку­
пил камень для работы, но пришел к выводу, что не в состоянии
улучшить созданное природой. Но когда это произведение приро­
ды нашли, то посчитали, что оно создано Муром.
Стоун поразилась этому открытию и поначалу хотела убрать
«данную работу» из коллекции. Однако затем она поняла, что это
открытие не изменило саму каменную скульптуру, которая по-
прежнему имела все качества, приводившие ее в восторг. Почему ее
новые знания об этой скульптуре из камня должны изменить ее
мнение о том, что эта скульптура представляет собой сейчас?

Мысль о том, что для оценки по достоинству работы художника

мы должны понять, что он хотел в ней выразить, вышла из моды в
1950-х, когда Уимсатт и Бердсли раскритиковали подобное мне­
ние, назвав его «сознательным заблуждением». Новое общеприня­
тое представление заключалось в том, что после своего создания
произведение искусства начинает жить собственной жизнью, не­
зависимой от своих создателей. И в этом случае интерпретация ав­
тором своей работы уже не имеет особого значения.
Пропасть (разница) между художником и его работой была от­
крыта много десятилетий назад. Идея о том, что художники должны

114
 37. Природа-художница

иметь свободу самовыражения при создании своих работ, была ос­

порена в 1917 году, когда Дюшам подписал и выставил на обозре­
ние настенный писсуар. «Найденные» предметы или «бытовые
предметы, оформленные и рассматриваемые как предметы искус­
ства», имеют такое же право называться искусством, как и портрет
Моны Лизы.
В исторической перспективе уже не кажется важным тот факт,
что Мур не создавал экспонат, понравившийся Стоун. Но, наверное,
это все-таки важно. Художник может быть отделен от своей работы,
но не исключен полностью.
Взять, например, Мону Лизу. Наше восхищение ею не зависит
от мыслей, которые были у Леонардо при ее создании, но оно, не­
сомненно, зиждется на знании того, что эта картина является
творением человека. Даже в случае с писсуаром Дюшама наше по­
нимание того, что этот писсуар создавался не как произведение
искусства, но был выбран Дюшамом и помещен в контекст искус­
ства, важно для восприятия его как произвдения искусства. В обо­
их случаях важна роль человеческого участия.
Поэтому неудивительно, что для Стоун имеет значение, создана
скульптура Муром или не создана. Это не меняет то, что она видит,
но изменяет то, как она видит это.
Оправдывают ли подобные утверждения низведение данной
скульптуры до категории «не-исскуства»? Безусловно, существует
множество форм оценки произведений искусства, которые непри­
емлемы для подобной скульптуры: мы уже не можем восхищаться
мастерством ее создателя, тем, как она вписывается в более широ­
кую картину его произведений или в его художественное видение,
не можем восхищаться ее ролью и влиянием на историю скульпту­
ры и тд. Но мы по-прежнему можем оценить ее формальные харак­
теристики — ее красоту, симметрию, цвета, гармонию, а также то
отношение к природе и чувственному опыту, которое она в нас вы­
зывает.
Возможно, проблема состоит в том, что искусство многогранно,
и скульптура, рассматриваемая Стоун, не обладает большей частью
характеристик, присущих искусству. Но если она и обладает ими и
эти характеристики важны и значимы, то почему это должно иметь
какое-то значение?
Если мы согласимся с этим, тогда мы шагнем еще дальше, чем
Дюшам. Во-первых, искусство было создано художниками. Во-вто-

115
 Джулиан Баджини

рых, в случае с Дюшамом искусством стало лишь то, что сам худож­
ник назвал искусством.
И наконец, искусством стало то, что воспринимается как искус­
ство. Но если и в самом деле у каждого имеется свое представление
об искусстве (искусством является то, что видит зритель), то не ста­
новится ли само понятие «искусство» настолько размытым, что оно
уже утрачивает свой смысл? Разумеется, мое решение считать свою
перечницу произведением искусства еще не означает, что она та­
ковым является. Если искусство должно что-то означать, то разве
нам не следует иметь более жесткие критерии, отделяющие искус­
ство от не-искусства?

Смотрите также
12. Пикассо на пляже
48. Злой гений
66. Фальсификатор
86. Искусство ради искусства
 38. Я — мозг

Когда Сери Браум приняла в подарок вечную жизнь, она думала

совсем о другом. Конечно, она знала, что ее мозг будет извлечен из
тела и помещен в резервуар. Знала она и о том, что ее связь с внеш­
ним миром будет осуществляться лишь с помощью видеокамеры,
микрофона и динамика. Но в то время такая вечная жизнь казалась
очень хорошим вариантом, особенно по сравнению с непродолжи­
тельной жизнью в ее втором, разлагающемся теле.
Однако, вспоминая теперь прошлое, Сери думала, что, может
быть, она слишком легко позволила убедить себя в том, что сама
является всего лишь мозгом. Когда ее первое тело перестало рабо­
тать, хирурги извлекли ее мозг и вставили его в тело другого чело­
века, чей собственный мозг перестал функционировать. Когда она
проснулась в новом теле, у нее не было сомнений в том, что она по-
прежнему была тем же самым человеком — Сери Браум. И по­
скольку от ее старого тела остался лишь мозг, казалось, что можно
спокойно говорить о том, что она по сути своей и была мозгом.
Но жизнь лишь в качестве мозга казалась Сери чрезвычайно
убогой. Как же ей хотелось пожить полной жизнью в реальном те­
ле. Тем не менее, поскольку она, Сери, сейчас имеет такие мысли и
сомнения, то вправе ли она сделать вывод о том, что по сути своей
она представляет собой свой мозг, не больше и не меньше?

Источник: Глава 3 книги Томаса Найджела «Взгляд из ниоткуда» (Ок­

сфорд Юниверсити Пресс, 1986).

Среди всех разговоров о загадках человеческого сознания — а их

множество — можно легко забыть об одном, несомненно, установ­
ленном факте: мысль зависит от здорового, функционирующего
мозга.

117
 Джулиан Баджини

Доказательств, что это именно так, предостаточно. Наркотики,

шишки на голове, дегенеративные заболевания — все это влияет на
наши познавательные способности. Разум не может защититься от
атак на мозг.
Доводы против немногочисленны. Анекдотические описания
сообщений от мертвых и покойников могут звучать внушительно,
но истина в том, что ничего похожего на убедительные доказатель­
ства в их истинности так и не было представлено.
Принимая во внимание тот факт, что мы считаем себя индиви­
дуумами со своими мыслями, чувствами и воспоминаниями и что
именно мозг делает это все возможным, будет ли правильным
прийти к выводу, что мы — это наш мозг? Разумеется, мы идем туда
же, куда следует наш мозг. Если мой мозг успешно имплантирован в
ваше тело и наоборот, то разве я не буду в этом случае жить в вашем
теле, а вы в моем?
Мы должны с осторожностью делать такие выводы. Конечно, от
нашего мозга может зависеть наше существование, но это не зна­
чит, что мы должны говорить, что мы — это наш мозг. Возьмите, к
примеру, ситуацию с музыкальной партитурой. Она может сущест­
вовать лишь на чем-то материальном: на нотах, в компьютерном
файле, возможно, даже в мозгу музыканта. Но было бы неправильно
утверждать, что поэтому партитура является одним из этих объек­
тов. Музыкальная партитура представляет собой код, который для
своего существования нуждается в том, чтобы его где-нибудь за­
фиксировали. Но именно код, а не место, где его зафиксировали,
делает его тем, чем он является.
Может быть, это верно и в отношении человеческого «я»? Нота­
ми и нотными ключами, составляющими индивидуальность, могли
бы быть мысли, воспоминания, черты характера, все вместе опре­
деляющие то, кем мы являемся. И эта партитура может быть записа­
на только в человеческом мозге. Однако это не означает, что мы —
это наш мозг.
Если бы так было, то понятно, почему новая жизнь Сери кажется
ей такой убогой. Подобно тому как никогда не исполняемая музы­
кальная партитура остается потенциальной, а не реальной, так и
человеческий разум, который не может находиться в человеческом
теле, является жалкой тенью своего истинного «я».
Тем не менее можно потерять все ощущения своего тела и дейст­
вительно превратиться в мозг, заключенный в бесчувственное тело.
Разве не являются подобные люди, которые существуют на самом

118
 38. Я — мозг

деле, живыми примерами мозга, сохраняющего жизнедеятельность

с помощью физических процессов? И если это так, то не предпола­
гает ли подобное утверждение, что в конечном счете мы можем
быть лишь мозгом?

Смотрите также
2. Отправьте меня...
30. Из этого состоят воспоминания
46. Амебовидный
51. Жизнь в бочонке
 39. Китайская комната

Джун была одной из самых популярных ясновидящих в Пекине. Она

выделялась среди других не точностью своих предсказаний, а тем,
что была глухонемой. Как правило, ее сеансы проходили за шир­
мой, из-за которой она передавала клиентам свои предсказания в
виде неразборчивых записей.
Джун переманивала к себе клиентов своего конкурента, Шинга,
который был убежден в том, что глухота и немота Джун были при­
творными и предназначались для того, чтобы выделиться среди
других. Поэтому однажды он пришел к ней, чтобы разоблачить ее
мошенничество.
После нескольких формальных вопросов Шинг начал прове­
рять, действительно ли Джун не может говорить. Джун это не сму­
тило. Ее ответы приходили с той же скоростью, ее почерк оставал­
ся неизменным. В конце сеанса разочарованный Шинг сдернул
ширму и, убрав этот барьер в сторону, увидел не Джун, а мужчину,
которого, как он узнал позже, зовут Джон. Тот сидел за компьюте­
ром и набирал свое последнее послание. Шинг закричал на него,
требуя объяснений.
«Не ори на меня, чувак, — ответил Джон. — Я не понимаю ни
одного твоего слова. Китайский не говорить, компранд?» (Com­
prendre (φρ.) — понимать.)

Источник: Глава 2 передачи Джона Сиэрла «Разум, мозг и наука»

(Британская радиовещательная корпорация, 1984).

Клиенты Джун/Джона могли верить, а могли и не верить в то, что

человек, находившийся за ширмой, может видеть будущее, или что
он глухонемой, или даже что он является женщиной, но все они бы-

120
 39. Китайская комната

ли уверены в том, что тот, кто находился за ширмой, понимал по-

китайски.
Он получал послания на китайском и передавал обратно содер­
жательные ответы. Что еще яснее свидетельствовало о том, что ав­
тор посланий понимал тот язык, на котором они написаны?
Подобные мысли лежали в основе теории, известной в 1950-х
годах под названием функционализм. Согласно этой теории иметь
разум еще не значит иметь определенный вид биологического ор­
гана, такого как мозг, это значит иметь способность к выполнению
функций разума, таких, как понимание, суждение и общение.
Однако правдоподобность этой точки зрения серьезно подо­
рвана историей Джона и Джун. Здесь вместо сознания или разума в
целом рассматривается одна конкретная функция разума: понима­
ние языка. На сеансе Джун создавалось впечатление, как будто тот,
кто находился за ширмой, понимал китайский язык.
Следовательно, согласно взглядам функционалистов, мы долж­
ны сказать, что понимание китайского языка здесь все же существу­
ет. Но, как обнаружил Шинг, на самом деле такого понимания не на­
блюдается. Тогда выходит, что функционализм не прав: для того
чтобы иметь разум, недостаточно выполнять функции разума.
Можно возразить, что если Джон не понимает по-китайски, то
его компьютер должен понимать этот язык. Однако представьте се­
бе, что Джон работает не с компьютером, а со сложной технологи­
ческой инструкцией, которую он хорошо освоил благодаря дли­
тельному ее использованию. Эта инструкция говорит ему о том, что
следует писать в ответ на поступающие к нему запросы. Результат, с
точки зрения человека, находящегося за ширмой, будет одинако­
вым, однако очевидно, что в данном случае нет никакого понима­
ния китайского языка. И можно утверждать, что, поскольку ком­
пьютер просто обрабатывает символы согласно правилам, он, как и
Джон со своей инструкцией, тоже ничего не понимает.
Если бесполезно искать понимания в компьютере, то еще беспо­
лезнее, рассматривая всю систему — ширма, Джон, компьютер, —
говорить о том, что в целом она понимает китайский язык.
Это не так странно, как кажется. Я понимаю английский язык, но
я не уверен, что было бы разумно говорить о том, что мои нейроны,
язык или уши понимают по-английски. Но ширма, Джон и компью­
тер не образуют тесно связанного единства, коим является человек,
и поэтому мысль о том, что, соединив все воедино, вы получите по­
нимание языка, кажется неубедительной. Однако это оставляет нас

121
 Джулиан Баджини

наедине с одной проблемой. Ибо, если для того, чтобы иметь разум,
недостаточно функционировать как разум, то что еще необходимо
для этого? И как мы узнаем, что компьютеры — или другие люди —
обладают разумом?

Смотрите также
3. Индианка и лед
19. Лопанье мыльных пузырей
68. Безумная боль
93. Зомби
 40. Победитель на деревянной лошадке

Пол знал, какая лошадь победит на скачках. По крайней мере, у не­

го была уверенность в том, что он это знает, а когда он чувствовал
такую уверенность раньше, он никогда не ошибался.
Уверенность Пола не была основана на изучении кондиций ло­
шадей. Не обладал он и даром предвидения. Скорее имя лошади-
победительницы просто приходило к нему, когда он раскачивался
на своей игрушечной деревянной лошадке, которую он уже давно
перерос.
Конечно, не все ставки Пола (или ставки взрослых, знавших его
секрет) выигрывали. Иногда он был не столь уверен в выигрыше,
иногда он вообще не знал имя победителя и просто делал ставки
наугад. Но в таких случаях он делал небольшие ставки. Но когда он
был абсолютно уверен в выигрыше, он ставил почти все свои день­
ги. И этот метод еще никогда его не подводил.
Оскар, один из его взрослых напарников, не сомневался в том,
что Пол обладает какими-то сверхъестественными способностями,
но он не до конца верил в то, что тот и в самом деле знает победи­
телей скачек. Того факта, что до сих пор Пол всегда выигрывал, для
него было недостаточно. До тех пор пока он не узнает, почему это
получается, основания для его уверенности были слишком шатки­
ми, чтобы стать истинным знанием. Тем не менее это не мешало Ос­
кару ставить и собственные деньги по советам Пола.

Источники: книга Д. Г. Лоуренса ^Победитель на деревянной лошад­

ке* (1926); лекция Майкла Праудфута.

Что такое знание по сравнению с просто верным убеждением?

Между ними должна быть какая-то разница. Например, представьте
себе, что некто, ничего не смыслящий в географии, находит карту,

123
 Джулиан Баджини

на которой обозначены несколько крупных стран и их столицы.

Там указано: Соединенное Королевство — Эдинбург; Франция —
Лилль; Испания — Барселона; Италия — Рим. Этот человек примет
все, что написано на карте, за чистую монету, и действительно ре­
шит, что указанные города являются столицами соответствующих
стран. Он будет не прав во всех случаях, за исключением Рима. Хо­
тя он верит в то, что Рим является столицей Италии. Его уверен­
ность основана на слишком ненадежном источнике, чтобы считать
это знанием. Ему просто повезло, что в данном случае его источник
является на удивление точным. Это ни в коей мере не делает его уве­
ренность истинным знанием, оно сродни удачному отгадыванию
столицы Италии.
Именно поэтому философы обычно настаивают на том, что ис­
тинные убеждения должны быть оправданы соответствующим об­
разом, если уж считать их знанием. Но какого рода оправдание по­
дойдет? В случае с Полом его претензии на знание основаны на од­
ном простом факте: надежности источника его убеждений. Всякий
раз, когда он уверен в том, что знает имя лошади-победительницы,
он всегда прав.
Проблема в том, что Пол не знает, откуда к нему приходит эта
уверенность. Она исходит исключительно из его результатов на
текущий момент, но это согласуется с механизмом, который сам
по себе очень ненадежен. Возможно, что какой-то посредник на
скачках каким-то образом внедряет имена лошадей-победитель­
ниц в сознание Пола. Однако его цель состоит в том, чтобы од­
нажды внедрить в его сознание неправильное имя и посмотреть
на то, как Пол потерпит крах. Если это объясняет уверенность
Пола, тогда нельзя сказать, что он знает победителей скачек. По­
добно тому как ненадежность карты, на которой указаны круп­
ные города, не означает того, что она может быть источником
знания, даже если некоторые города указаны верно, так же и не­
надежность посредника на скачках означает, что его сведения не
могут быть источником знаний, даже если до сих пор они всегда
были верными.
Однако что, если источником уверенности Пола является нечто
действительно сверхъестественное? Что, если это не некий сообщ­
ник, который, как мы знаем, может быть ненадежным, а нечто та­
кое, чего мы не в состоянии объяснить? Тогда единственным мери-

124
 40. Победитель на деревянной лошадке

лом его надежности будет наш предыдущий опыт. А это оставляет

возможность для будущей ошибки. Но существует ли настолько на­
дежный путь к знанию, в будущей надежности которого мы бы не
сомневались?

Смотрите также
3. Индианка и лед
9. Большой Брат
63. Неизвестно
76. Ясная голова
 41. Как получить синий цвет

Представьте себе, что вы всю жизнь проведете в комплексе из квар­

тир, магазинов и офисов, где не будет доступа во внешний мир (на
улицу). Такова, в общих чертах, жизнь обитателей огромных косми­
ческих станций Мадди и Уотерс.
Создатели этих станций ввели на них несколько интересных ди­
зайнерских решений, чтобы проверить нашу зависимость от опыта
при обучении чему-либо. На Мадди они сделали так, чтобы на всей
станции не было ни одного предмета лазурного цвета; а на Уотерс
не было ничего синего. Даже обитателей выбирали так, чтобы у них
не было рецессивного гена, отвечающего за голубые глаза. Чтобы
жители не видели чего-либо синего (например, вены), освещение на
станции было таким, что синий цвет в нем никогда не отражался, и
поэтому вены выглядели черными.
Когда дети, родившиеся на станции, достигали восемнадцатиле­
тия, их тестировали. Родившимся на Мадди детям показывали таб­
лицу со всеми оттенками синего цвета, за исключением лазурного.
Их спрашивали: могут ли они представить себе, как выглядит недо­
стающий оттенок синего цвета? После этого им показывали обра­
зец этого цвета и спрашивали, таким ли они его себе представляли.
Детей с Уотерс спрашивали, могут ли они представить себе но­
вый цвет, а затем просили вообразить, какой цвет нужно добавить к
желтому, чтобы получился зеленый цвет. Затем им тоже показыва­
ли образец нужного цвета и спрашивали, тот ли это цвет, который
они себе представляли. Результаты тестов были интригующими...

Источник: Книга вторая «Философские опыты о человеческом позна­

нии» Дэвида Юма (1748).

126
 41. Как получить синий цвет

Насколько важен опыт при обучении чему-либо? Этот вопрос про­

ходит через всю историю философских идей. Платон считал, что
все, чему мы учимся, мы уже в каком-то смысле знаем, а сегодня Но-
ам Чомски возглавляет тех, кто верит, что грамматика, необходи­
мая для изучения языка, известна человеку с рождения, а не изуча­
ется им. С другой стороны, в семнадцатом веке Джон Локк полагал,
что при рождении разум представляет собой «чистый лист», а спус­
тя 300 лет эту же идею развил бихевиорист Б. Е. Скиннер.
Очевидно, что мы можем сталкиваться с идеями, выходящими за
пределы нашего опыта, по крайней мере в каком-то смысле. Лео­
нардо да Винчи не мог бы и мечтать о вертолете, если бы его разум
мог постигать лишь то, что он уже испытал. Но в случаях, подобных
этому, то, что является новым, есть комбинация из уже известных
элементов. Новизна возникает при соединении этих элементов. Го­
раздо менее очевидным является то, как мы можем вообразить не­
что, совершенно выходящее за рамки нашего опыта.
Например, у нас есть пять органов чувств. Возможно ли, чтобы
существа на других планетах обладали совершенно другими орга­
нами чувств, о которых мы не можем даже и догадываться? И разве
другие существа не могут видеть цвета, которых просто нет в на­
шем видимом спектре, цвета, которые мы просто не можем себе
представить, как бы мы ни старались?
Эксперименты на Мадди и Уотерс могли бы, возможно, пролить
свет на эти вопросы. Большинство людей согласилось бы с шот­
ландским философом Давидом Юмом, который заявил бы, что жи­
тели Мадди могут вообразить недостающий оттенок синего цвета.
Он бы посчитал, что это стало бы исключением из правила, соглас­
но которому все знание зависит от опыта. Хотя можно предполо­
жить, что это есть всего лишь другой пример нашей способности
смешивать ощущения, чтобы получать новые идеи, такие, как со­
здание воображаемых монстров, которые есть не что иное, как вы­
мышленные комбинации из элементов, присущих настоящим
хищникам.
Но кажется маловероятным, что жители Уотерса смогут предста­
вить себе синий цвет, если они никогда не видели ни одного его от­
тенка. Вспомните, как в детстве вам казалось удивительным, что зе­
леный цвет является комбинацией желтого и синего.
Было бы невероятно предположить, что мы в состоянии вооб­
разить тот цвет, который при смешивании с желтым дает зеленый.
Если бы вы делали ставку на результаты теста, вы, скорее всего, ска-

127
 Джулиан Баджини

зали бы, что они поддерживают главенствующую роль опыта в

обучении.
Если те, кто рожден на Уотерс, могли представить себе синий
цвет, это все равно бы оставляло без ответа один вопрос. Могли ли
они делать это, потому что они, как люди, рождены с некоей врож­
денной чувствительностью к синему цвету, или они могут представ­
лять себе любой цвет? Поскольку мы можем воображать цвета толь­
ко в видимом спектре, первый ответ, разумеется, будет правильным.
И это, похоже, говорит о том, что наша человеческая природа на­
столько же ограничивает наше воображение и познание, насколь­
ко ограничивает нас наш опыт.

Смотрите также
13. Черное, белое и красное
59. Глаза видят это
73. Быть летучей мышью
90. Нечто, чего мы не знаем
 42. Бери деньги и беги

«Марко Великолепный сейчас продемонстрирует свои экстраорди­

нарные способности предвидения! Вы, сэр! Как вас зовут?»
«Фрэнк», — ответил Фрэнк ведущему аттракциона.
«Фрэнк, я знаю ваше будущее! Я знаю будущее всего, в том числе
и будущее ценных бумаг и акций! Именно поэтому во время этой де­
монстрации своей силы я даю вам деньги! Посмотрите вот на эти две
коробки! Одна, как вы видите, открыта. В ней находится 1000 фунтов
стерлингов. Вторая закрыта. Она содержит либо 1 миллион фунтов
стерлингов, либо совсем ничего! Вы можете взять одну коробку или
обе. Но предупреждаю! Я знаю, что вы выберете. Если вы выберете
закрытую коробку, в ней будет находиться 1 миллион фунтов стер­
лингов. Если вы возьмете обе коробки, они будут пусты. А если я ока­
жусь не прав, то я дам 1 миллион фунтов стерлингов, который вы ви­
дите перед собой, любому человеку из толпы!»
Все ахнули, когда Марко открыл чемодан, полный банкнот в
50 фунтов стерлингов.
«Дамы и господа. Я совершал это чудо сто пятьдесят раз и ни­
когда не ошибался, как свидетельствуют об этом независимые на­
блюдатели. И когда вы смотрите на закрытую коробку, находящу­
юся в трех метрах от меня, вы увидите, что никакие мои действия не
смогут изменить ее содержания. Итак, Фрэнк, что вы выбираете?»

Источник: Парадокс Нькомба, придуманный Уильямом Ньюкомбом и

популяризированный в главе «Проблема Ньюкомба и два принципа при­
нятия решений» из книги Роберта Нозика «Эссе в честь Карла Г. Гем-
пеля», под редакцией Николаса Решера (Хьюманитис Пресс, 1970).

Каким же будет выбор Фрэнка? Давайте вообразим, что у Фрэнка

есть нечто большее, чем заверения Марко о том, что его предсказа-

5 Занимательные философские загадки 129

 Джулиан Баджини

ния всегда верны. Возможно, Фрэнк и находится в толпе, потому

что он слышал о рекорде Марко из достоверных источников,
включающих и независимых наблюдателей, о которых упомянул
Марко. В этом случае кажется ясным, что он должен выбрать толь­
ко закрытую коробку. Тогда вместо каких-то 1000 фунтов он выиг­
рает миллион.
Но подождите. Когда Фрэнк тянется к закрытой коробке, ему в
голову приходит одна мысль. В этой коробке есть 1 миллион
фунтов стерлингов или его там нет. Никакие его действия не могут
изменить этого факта. Поэтому, если там есть деньги, они не исчез­
нут, если он к тому же возьмет еще и открытую коробку. Подобным
же образом, если коробка пуста, то в ней не появится 1 миллион
фунтов стерлингов, если он не возьмет открытую коробку. Его вы­
бор не может изменить содержимое закрытой коробки. Поэтому
возьмет ли он открытую коробку или не возьмет, содержимое в за­
крытой коробке останется тем же самым. Следовательно, он может
запросто взять обе коробки, так как в результате этого у него не мо­
жет быть денег меньше.
У нас есть парадокс, названный в честь Уильяма Ньюкомба, фи­
зика, который придумал его. Два логических хода мысли, оба кажу­
щиеся безупречными, приводят к противоположным выводам.
Один состоит в том, что он должен взять только закрытую коробку,
а другой говорит о том, что он может взять обе коробки. Таким об­
разом, либо один, либо оба аргумента ошибочны, либо существует
какая-то неувязка или противоречие в самой проблеме, которые
делают ее неразрешимой.
Каким может быть это противоречие? Проблема возникает
только из-за того, что мы предполагаем, что Марко обладает спо­
собностью предсказывать будущее со стопроцентной точностью.
Может ли тот факт, что парадокс появляется только тогда, когда мы
делаем это предположение, показывать, что он должен быть лож­
ным? Может быть, невозможно предсказывать будущее так точно,
когда в дело вступают свободная воля и выбор человека?
Это была бы успокаивающая мысль, но необязательно мудрая.
Ибо, если Марко может предсказывать будущее, он сможет предска­
зать и ход человеческой мысли.
Может быть, наша проблема состоит в том, что мы не включаем
это в свой анализ. Оставит ли Марко закрытую коробку пустой или
нет, зависит от того, насколько он предугадает мысли того, кто де­
лает выбор. Если он угадает, что Фрэнк подумает о том, что он ни-

130
 42. Бери деньги и беги

чего не потеряет, если возьмет обе коробки, тогда он оставит ко­

робку пустой. Если он предугадает, что тот подумает о том, что от­
крытую коробку нужно оставить, тогда он положит 1 миллион в за­
крытую коробку. Другими словами, если и возможно видеть буду­
щее, то свободная воля человека не способна изменить его, потому
что наш выбор будет частью того, что предсказано. Мы можем быть
свободными, и, однако же, для нас может быть только одно буду­
щее, которое мы в принципе можем знать заранее.

Смотрите также
6. Колесо фортуны
16. Наперегонки с черепахой
25. Бури дан — осел
70. Инспекторская проверка
 43. Будущий шок

«Дрю! Вот так встреча! Мы не виделись двадцать лет, с самого кол­

леджа! Боже мой, Дрю, что ты делаешь с этим пистолетом?»
«Я пришла убить тебя, — ответила Дрю, — как ты меня и про­
сил».
«О чем ты, черт возьми, говоришь?»
«Разве ты не помнишь? Много раз ты говорил мне: „Если я про­
голосую за республиканцев, пристрели меня". Что ж, только что я
прочитала статью о том, что ты и в самом деле стал сенатором-рес­
публиканцем. Так что, как видишь, ты должен умереть».
«Дрю, да ты спятила! Это было двадцать лет назад! Я был моло­
дым идеалистом! Ты не можешь припоминать мне это!»
«Твои тогдашине слова, сенатор, были не просто какими-то не­
серьезными, легкомысленными замечаниями. На самом деле у ме­
ня есть бумага, подписанная тобой в присутствии других людей, в
которой мне предписано сделать именно это. И, прежде чем ты ска­
жешь мне, чтобы я не относилась к этому серьезно, позволь мне на­
помнить тебе о том, что недавно ты проголосовал за законопроект,
разрешающий „завещания о жизни". На самом деле у тебя тоже
есть такое завещание. А теперь скажи вот что: если ты считаешь,
что люди в будущем должны выполнить твое желание и убить тебя,
если вдруг ты станешь слабоумным или впадешь в постоянное веге­
тативное состояние, то почему я не могу выполнить твое прошлое
желание убить тебя в случае, если ты станешь республиканцем?»
«Я могу тебе ответить на это! — прокричал вспотевший сена­
тор. — Дай мне несколько минут!»
Дрю взвела курок и наставила на него пистолет. «Поторапли­
вайся».

132
 43. Будущий шок

На вопрос Дрю сенатор может дать один хороший ответ. Но, преж­
де чем мы коснемся этого, мы должны задать себе более фундамен­
тальный вопрос о том, что дает нам право принимать обязательные
решения от имени нашего будущего «я».
Очевидный ответ состоит в том, что поскольку мы и в самом де­
ле можем принимать решения самостоятельно (решать за себя), то
нет причины, по которой это не должно относиться и к нашему бу­
дущему «я». В действительности мы принимаем такие решения по­
стоянно, когда подписываемся на двадцатипятилетние займы,
подписываем пенсионные планы, соглашения о браке или даже
простой двухлетний контракт на работу.
Однако в дополнение к обязанности выполнять свои обещания
должно, разумеется, существовать и сопутствующее право менять
свои решения по мере того, как меняются наши обстоятельства и
убеждения. Например, многие люди, особенно в молодости, произ­
носят фразы, которые начинаются примерно таю «Пристрелите
меня, если я когда-нибудь...» И хотя зачастую это лишь оборот речи,
его часто произносят с неподдельной искренностью и именно лю­
ди, достигшие совершеннолетия, которые считаются взрослыми
людьми, способными принимать решения о своем будущем. Одна­
ко припоминать людям такие клятвы смешно.
Но почему тогда двадцать лет спустя смешно если и не убить, то
наказать кого-то за давнюю клятву о том, чтобы не голосовать за ре­
спубликанцев, но при этом вполне допустимо ожидать от них вы­
полнения брачных обещаний? Потому что последний случай силь­
но отличается от первого. Брачный обет, как и соглашение о займе,
предполагает ответственность и обязательства перед третьей сто­
роной. Если мы нарушим их, пострадают другие. Однако если мы
переменим свое мнение о каких-то вопросах политики или рели­
гии, то в целом не нарушим своих соглашений с другими.
Тем не менее тот факт, что мы действительно считаем допусти­
мым менять свои решения, должен заставить нас считать эти другие
долгосрочные обязательства не такими уж обязательными. Ибо оче­
видно, что все мы меняемся. В самом реальном смысле слова мы не
являемся теми же самыми людьми, которыми были много лет назад,
в прошлом. Поэтому, когда даем обещания от имени своего будуще­
го «я», мы в какой-то степени даем обещания от имени кого-то, кто
не похож на нас, нынешних. А это означает, что наши обещания не
должны считаться обязательными с моральной точки зрения.

133
 Джулиан Баджини

Как это влияет на проблему завещаний о жизни? Главное отли­

чие состоит в том, что эти документы готовят на случай, когда чело­
век не сможет в будущем сделать самостоятельный выбор. В этой
ситуации лучше всего сделать это может бывшее «я», чем кто-то
другой, существующий в настоящем. Именно такой ответ должен
дать сенатор. Окажется ли он достаточно убедительным, чтобы за­
ставить Дрю снять палец с предохранителя (курка), — это другой
вопрос.

Смотрите также
27. Выполненный долг
44. Пока смерть не разлучит нас
88. Полная потеря памяти
97. Моральная удача
 44. Пока смерть не разлучит нас

Гарри и Софии хотелось отнестись серьезно к словам священника,

которые он произнесет при обмене кольцами: «Сегодня эти две
жизни соединяются в одно нерушимое кольцо». Эти слова означа­
ли, что после их произнесения на первое место выдвигаются их об­
щие интересы, а личные отходят на второй план. Если им удастся
сделать это, то их брак будет для них обоих счастливым.
Но Гарри был свидетелем развода своих родителей, он видел,
как от обмана и предательства пострадало слишком много его дру­
зей и знакомых, и не мог принять такие утверждения безоговороч­
но. Расчетливая часть его мозга рассудила, что если он поставит се­
бя на второе место, а Софию на первое, то София выиграет от это­
го брака больше, чем он. Другими словами, он рисковал тем, что
его примут за простака, если он из романтических соображений не
сможет защитить свои собственные интересы.
У Софии тоже были подобные мысли. Они даже обсудили эту
проблему и условились, что не будут эгоистами в этом браке. Но ни­
кто из них не был уверен в том, что другой партнер выполнит свою
часть договоренности, а поэтому самым безопасным для них обоих
было тайное соблюдение своих интересов. И это неизбежно озна­
чало, что их брак не будет таким хорошим, каким бы он мог быть.
Была ли это единственная разумная линия поведения, которой сле­
довало придерживаться?

Что-то здесь не так. Два человека пытаются рационально опреде­

лить, что отвечает их интересам. Если они оба будут действовать
определенным образом, то гарантирован наилучший для обоих ре­
зультат. Но если один человек действует как-то иначе, он сохраняет
для себя все преимущества, а другой остается внакладе.

135
 Джулиан Баджини

Поэтому, чтобы этого не случилось, ни один из них не делает то­

го, что лучше всего для них обоих, а следовательно, оба получают
результат худший, чем могли бы получить.
Такого рода проблему называют «дилеммой заключенного» в
честь широко известного примера того, как должны защищаться в
суде двое заключенных. «Дилемма заключенного» может возник­
нуть, когда для достижения наилучшего результата необходимо со­
трудничество между сторонами, но ни одна из сторон не может га­
рантировать того, что другая сторона будет с ней сотрудничать.
Итак, типичный пример этой дилеммы описывает заключенных,
содержащихся в разных камерах и не имеющих возможности для
общения. Но подобные проблемы могут возникнуть даже у людей,
разделяющих одну постель. На самом деле, люди тайно предают
своих партнеров, и это предательство зачастую остается нераскры­
тым в течение многих лет.
Эта дилемма показывает ограниченность подхода, при котором
сознательно преследуются своекорыстные интересы. Если каждый
из нас в отдельности решит делать все самое лучшее для самого се­
бя, это может закончиться тем, что все мы окажемся в худшем поло­
жении, чем в том случае, если бы мы делали все сообща. Но чтобы
действовать сообща, даже если совместными действиями движут
своекорыстные интересы, нам нужно доверять друг другу. Но дове­
рие не строится на рациональных аргументах.
Именно поэтому дилемма Гарри и Софии так мучительна. Их
способность доверять другим людям была подорвана их опытом
предательства и развода. Тем не менее без этого доверия их собст­
венные отношения будут, скорее всего, неудовлетворительными
или даже потерпят крах. Однако кто может винить их за такой скеп­
тицизм? Разве он не является абсолютно разумным? Он основан
всего лишь на честной оценке истинного поведения людей в совре­
менных браках.
Если в этой истории и есть какая-то мораль более широкого по­
рядка, то она заключается в том, что, для того чтобы взять от жизни
все, необходимо наличие доверия, хотя оно и предполагает неко­
торое количество нерационального риска. И в самом деле: верно,
что когда мы доверяем другим, мы открываем себя для эксплуата­
ции. Но если мы не доверяем другим, то мы закрываем себя для воз­
можности ощутить приятные стороны жизни. Рациональная, безо-

136
 44. Пока смерть не разлучит нас

пасная стратегия Гарри и Софии защищает их от худшего, что мо­

жет принести их брак, но она же не дает им испытать все лучшее,
что дает брак.

Смотрите также
7. Когда н и кто не вы и гры вает
14. Банковская ошибка в вашу пользу
60. Делайте так, как я говорю, а не так, как я делаю
82. Дармоедка
 45. Невидимый садовник

Более двух недель Стэнли и Ливингстон наблюдали из своего безо­

пасного временного укрытия за живописной поляной.
«Мы никого не видели, — сказал Стэнли, — и эта поляна нико­
им образом не испортилась. Теперь признаешь ли ты, что был не
прав: нет никакого садовника, который ухаживает за этим участ­
ком»
«Мой дорогой Стэнли, — ответил Ливингстон, — вспомни, что я
действительно допускал мысль о том, что этот садовник может быть
невидимым».
«Но этот садовник не произвел ни малейшего шума, не потрево­
жил ни единого листочка. И поэтому я утверждаю, что никакого са­
довника не существует».
«Мой невидимый садовник, — продолжил Ливингстон, — к тому
же неслышен и неосязаем».
Стэнли начал злиться: «Проклятие! Какая, к черту, разница меж­
ду неслышным, невидимым, неосязаемым садовником и отсутстви­
ем садовника?»
«Простая, — ответил невозмутимый Ливингстон. — Один уха­
живает за садом, а второй нет».
«Следовательно, — сказал Стэнли со вздохом, — доктор Ли­
вингстон, я полагаю, не будет возражать, если я незамедлительно
отправлю его в беззвучное, непахнущее, невидимое и неосязаемое
небо». И, судя по убийственному взгляду глаз Стэнли, он вовсе не
шутил.

Источник: « Теология и фальсификация* Антонии Флю, переиздан­

ная в Новых эссе по философской теологии, под редакцией А. Флю и
А. Макинтайра (ЭсСиЭм Пресс, 1955).

138
 45. Невидимый садовник

Сила этой притчи зависит от предположения, которое вместе со

Стэнли делает читатель, заключающегося в том, что Ливингстон яв­
ляется бестолковым глупцом. Он продолжает упорствовать во мне­
нии, для которого нет доказательств. Хуже того, чтобы поддержать
свою веру в этого садовника, он сделал само представление об этом
таинственном существе таким прозрачным, что оно растворяется в
воздухе. Что остается от садовника после того, как вы удалили из
него все видимое и осязаемое? Конечно, Стэнли не может доказать,
что такой садовник-призрак не существует, но он вправе спросить,
для чего нужно продолжать верить в нечто столь призрачное.
Так же, считается, обстоит дело и с Богом. Подобно тому как Ли­
вингстон видит в красоте лужайки руку садовника, и многие верую­
щие люди видят в красоте природы руку Божию. Возможно, на пер­
вый взгляд, и разумно предположить существование какого-нибудь
всемогущего, доброго творца этого удивительного и сложного ми­
ра. Но, как и Стэнли с Ливингстоном, мы должны полагаться не
только на первые впечатления. И наше продолжительное наблюде­
ние за природой, похоже, срывает одну за другой те черты, которые
дают жизнь этому Богу.
Во-первых, мир управляется физическими законами. От Бога не
требуется посылать дождь или производить каждый день восход
солнца. Но, говорят верующие ливингстоны, именно Бог зажег за­
пал и запустил движение Вселенной.
Однако мы замечаем, что природа далеко не так мягка и добра.
В мире существуют ужасные страдания и откровенное зло. Где же в
этом случае добрый Бог? Ах, утверждает верующий человек, Бог
сотворил все прекрасным, но человеческий грех все это испортил.
Но ведь даже невинные страдают, и, когда они плачут, ни один
бог не отвечает им. Ах, приходит ответ — по мере того, как их Бог
уходит все дальше и дальше в тень — добро, которое происходит из
этих страданий, придет не в этой жизни, а в следующей.
И с чем же мы в конечном счете остаемся? С Богом, который не
оставляет следа, не издает ни звука и ни на йоту не вмешивается в
движение (развитие) Вселенной.
Появляются сообщения о чудесах, произошедших то в одном
месте, то в другом, но даже большинство религиозных верующих
не воспринимают их всерьез. За исключением этого, Бог не прояв­
ляет себя. Мы не видим и ногтя его руки в природе, не говоря уже о
целой руке.

139
 Джулиан Баджини

Тогда в чем же разница между этим Богом и совершенным его

отсутствием? Разве утверждать, что он существует, не так же глупо,
как и настаивать на том, что за участком, который обнаружили Ли-
вингстон и Стэнли, ухаживает какой-то садовник? Если Бог являет­
ся чем-то большим, чем просто словом или надеждой, нам, безус­
ловно, нужен какой-то знак, показывающий его активность в этом
мире.

Смотрите также
3. Индианка и лед
24. Квадратный круг
61 Луна из сыра «Моцарелла»
78. Азартная игра с Богом
 46. Амебовидный

Пресса дала ему прозвище «человек-червяк», но друзья знали его

под именем Дерек. Ученые манипулировали его сознанием, чтобы
сымитировать одно из самых потрясающих качеств обычного или са­
дового червя: способность восстанавливать потерянную ткань. И это
получилось. Когда, в качестве эксперимента, Дереку отрубили руку,
в течение месяца у него выросла новая рука.
А затем все пошло кувырком. Его тело начало медленно разру­
шаться. Чтобы спасти ему жизнь, ученым пришлось пересадить его
мозг в новое тело. Однако в результате серьезной ошибки в ходе
операции его мозг разделился надвое.
К счастью, обе части мозга полностью восстановились и были
успешно пересажены в новые тела. Проблема состояла лишь в том,
что оба человека, которым пересадили эти части, считали себя Де­
реком. Более того, оба имели память Дерека, его мысленные навы­
ки и привычки. Это создавало проблемы для друга Дерека, который
не мог различить этих людей. Это также привело к тому, что оба Де­
река ввязались в юридическую битву за имущество Дерека. Но ко­
торый из них был настоящим Дереком? Ведь оба они не могли им
быть, верно?

Источник: Раздел 89 книги Дерека Парфита «Доводы и люди» (Окс­

форд Юниверсити Пресс, 1984).

Как хорошему детективу, нам, прежде чем пытаться восстановить

то, что случилось, нужно выяснить все факты. Если раньше у нас
был один Дерек, то теперь у нас их два. Назовем их правым Дереком
и левым Дереком, по названию полушарий мозга, которые они по­
лучили от настоящего Дерека. Так кто же из них Дерек, или все-таки
они оба являются Дереками?

141
 Джулиан Баджини

Они оба не могут быть Дереками, поскольку после разделения

мозга Дерек стал не одним человеком, а двумя людьми. Если, напри­
мер, правый Дерек умер, а левый продолжает жить, то жив ли или
умер настоящий Дерек? Поскольку один человек не может быть од­
новременно мертвым и живым, то ни правый, ни левый Дерек не
могут быть одновременно настоящими Дереками.
Возможно, никто из них не является Дереком. Но такой ответ ка­
жется странным. Если, к примеру, во время операции было уничто­
жено левое полушарие мозга и полностью восстановилось лишь
правое полушарие, то мы, разумеется, скажем, что настоящим Дере­
ком является правый Дерек Если же восстановилось и левое полу­
шарие мозга, тогда правый Дерек уже не будет Дереком, даже не­
смотря на то что он остался таким же в обоих случаях. Как может
разница в каких-то внешних по отношению к правому Дереку об­
стоятельствах помешать ему быть Дереком?
Единственным оставшимся вариантом является тот, при котором
настоящим Дереком является всего один из этих Дереков. Но по­
скольку они имеют одинаковые притязания на его личность, то по­
чему же мы должны предпочесть одного другому? Приписывание
личности не может быть случайным. Поэтому все три варианта —
оба, один или ни один — кажутся неправильными. Но один вариант
должен быть правильным: у нас нет другого выбора.
Если ни один из возможных ответов на вопрос не является адек­
ватным, то, возможно, мы просто задаем неправильный вопрос. Это
то же самое, что требовать ответа на вопрос «Когда вы прекратили
бить свою жену?» в ситуации, когда вы ее никогда и не били.
В случае «человека-червяка» проблема состоит в том, что мы за­
даем вопрос о личности во времени, исходя из отношения один к
одному, хотя обсуждаемый вопрос имеет отношение один к мно­
гим. В данном случае упоминание понятия «личность» просто не­
уместно. Вместо этого мы должны говорить о последовательном
или продолжительном существовании индивида. Поэтому оба — и
правый, и левый Дерек — являются продолжением Дерека, но мы не
должны спрашивать о том, кто из них, если кто-то вообще, является
настоящим Дереком.
Итак, возможно, нам нужно спросить о том, а пережил ли это ис­
пытание Дерек? Похоже, что пережил. Если это верно, то кажется,
что Дерек добился личного выживания без сохранения личных ка­
честв. Конечно, обычные личности не разделяются так, как разде­
лился Дерек Тем не менее его история все равно может быть поучи-

142
 46. Амебовидный

тельной. Ибо она говорит о том, что для нашего выживания важно
не сохранение нашей личности с течением времени, а наличие
нужного типа продолжающейся (непрерывной) связи между нами
и нашим будущим «я». И тогда возникает вопрос: продолжение чего
мы хотим увидеть? Своих ли тел? Своего ли разума? Своей внутрен­
ней жизни? Своей души?

Смотрите также
2. Отправьте меня...
11. Яхта «Тезей»
30. Из этого состоят воспоминания
38. Я — мозг
 47. Заяц!

Профессора Лапина и его ассистента очень интересовала перспек­

тива создания лексикона неизвестного языка. Совсем недавно они
обнаружили затерянное племя лепоридов, и в настоящий момент
собирались записать значения слов языка, на котором говорило
это племя.
Первым словом, значение которого они должны были опреде­
лить, было «гавагаи». Они слышали, что это слово употреблялось
всякий раз, когда рядом появлялся кролик, поэтому Лапин уже со­
бирался записать «гавагаи» = «кролик». Но тут вмешался его асси­
стент. А что, если слово «гавагаи» означает что-то еще, например,
«цельная часть кролика» или «Смотри! Кролик!»? Возможно, лепо-
риды считали, что животные существуют в четырех измерениях, во
времени и пространстве, и слово «гавагаи» относилось только к той
части кролика, которая присутствовала в момент наблюдения за
ним? А может, «гавагаи» были только наблюдаемые (видимые)
кролики, а невидимые кролики назывались как-то иначе?
Варианты казались невероятными, но Лапин вынужден был при­
знать, что все они согласовывались с тем, что они уже увидели до
настоящего времени. Но как определить, какой из них был правиль­
ным? Они могли бы провести дополнительные наблюдения, но, что­
бы исключить все варианты, им придется узнать о племени более
или менее все, то есть узнать о том, как это племя живет и какими
словами пользуется. Но тогда как им вообще можно приступить к
составлению своего словаря?

Источник: книга В. В. Куина «Слово и объект» (МИТ Пресс, 1960).

Любому человеку, который говорит на нескольких языках, извест­

ны слова, которые не так легко перевести с одного языка на другой.

144
 47. Заяц!

Испанцы, например, говорят о «марче» города или вечеринки. Это

слово похоже, но не идентично ирландскому слову «краик», кото­
рое тоже трудно перевести. Ближайшим эквивалентом может быть
слово «оживление» или «веселье», но, чтобы понять значение слов
«марча» или «краик», вам нужно действительно погрузиться в язык
и культуру, к которой они принадлежат.
Подобным же образом в испанском языке нет глагола «быть».
Вместо этого есть две формы этого глагола «сер» и «эстар», и выбор
нужной формы зависит от различий в значении глагола «быть», ко­
торые не отражаются, например, в английском лексиконе. Чтобы
правильно употреблять испанское слово «еспозас», недостаточно
знать, что оно переводится словом «жены». Вы еще должны знать
второй вариант перевода — «наручники» и иметь представление о
традиционной испанской мужественности.
История со словом «гавагаи» показывает, что все слова похожи
на «краик», «марча», «сер» и «еспозас» в том смысле, что их значения
тесно связаны с культурой общества, в котором они употребляются,
и другими словами соответствующего языка. Всякий раз, когда мы
переводим какое-то слово на другой язык, мы теряем этот важный
контекст. Чаще всего нам сходит это с рук, поскольку значения слов
достаточно похожи, и, используя их, мы можем общаться среди но­
сителей языка. Поэтому, если Лапин считает, что «гавагаи» это «кро­
лик», то, возможно, у него не возникнет проблем, даже если между
этими двумя словами существует едва заметная разница. Но чтобы
понять истинное значение слова «гавагаи», он должен сконцентри­
роваться на языке и обществе, в котором используется это слово, а
не на понятиях и практике своего родного языка.
Почему это важно? Мы склонны считать, что слова являются сво­
его рода ярлыками понятий или объектов, которые позволяют лю­
дям, говорящим на одном языке, говорить о тех же вещах и иметь те
же понятия на другом языке. И для этого они просто используют
другие слова.
В этом смысле слова имеют прямое отношение к своим значе­
ниям или тем объектам, на которые они ссылаются.
Но если мы отнесемся к истории с «гавагаи» серьезно, нам нужно
будет изменить радикально всю ситуацию. Слова не тождественны
объектам. Скорее слова взаимосвязаны друг с другом и с обычаями
тех, кто их произносит. Значения «целостны» в том смысле, что вы
никогда не сможете по-настоящему понять слово, взятое отдельно.

145
 Джулиан Баджини

Если мы согласимся с этим, то возникнут всевозможные стран­

ные последствия. Например, что означает истинность любого вы­
сказывания? Мы склонны считать, что фраза «кролик сидел на по­
лу» верна, просто потому, что кролик действительно сидел на полу
Истина состоит в соотношении между предложением и реальным
положением дел. Но это простое соотношение невозможно, если
значение предложения зависит от языка и культуры, в которую оно
встроено. Вместо простого соответствия между предложением и
фактами существует сложная сеть отношений между фактами,
предложением, языком в широком смысле и культурой.
Означает ли это, что истина связана с языком и культурой? Было
бы преждевременно делать такие поспешные выводы, но, отталки­
ваясь от начальной предпосылки о значимой целостности, вполне
можно прийти к этому выводу.

Смотрите также
19. Лопанье мыльных пузырей
23. Жук в коробочке
74. Вода, вода, повсюду вода
85. Человек, которого нет
 48. Злой гений

Критики были единодушны. Съемки были захватывающими, игра

актеров первоклассная, диалоги живыми, развитие сюжета вели­
колепным, а оригинальное музыкальное сопровождение по-свое­
му блестящим и мастерски использованным в картине. Но они бы­
ли единодушны и в том, что «Де Пута M ад ре» был нравственно от­
талкивающим фильмом. В нем был представлен мир, в котором
показывалось, что испаноговорящие нации имели превосходство
над всеми другими народами, что жестокость к пожилым счита­
лась необходимостью, а бездетных женщин можно безнаказанно
насиловать.
На этом консенсус закончился. По мнению одних, безнравствен­
ность фильма подрывала то, что при других раскладах могло бы
расцениваться как претензии на право называться великим произ­
ведением искусства. Другие считали, что произведение и его смысл
следует разделять. Этот фильм был одновременно великим произ­
ведением кинематографического искусства и моральным позором.
Мы можем восхищаться им за первые качества и ненавидеть за по­
следние.
Споры были далеко не праздными, ибо послание этого фильма
было таким мерзким и отвратительным, что сам фильм запретили
бы, если бы не было признано, что его художественные заслуги
оправдывают его освобождение от цензуры. Режиссер фильма
предупреждал, что запрет на показ фильма станет катастрофой
для свободного художественного самовыражения. Был ли он
прав?

У этой придуманной полемики есть много аналогий в реальной

жизни. Пожалуй, самой известной является яростная дискуссия о
художественных достоинствах документальных фильмов Лени Ри-

147
 Джулиан Баджини

фенштайн «Триумф воли» (о нацистских парадах в Нюрнберге), и

«Олимпия» (хроника мюнхенской Олимпиады 1936 года, в которой
утверждается миф о превосходстве арийской расы).
Для одних Рифеншталь была блестящим кинорежиссером, кото­
рая поставила свой талант на службу злу; для других ее фильмы бы­
ли неудачами с художественной и нравственной точек зрения.
Оскар Уайльд изложил крайнюю позицию в этом общем споре,
когда написал: «Не существуют моральных или аморальных книг.
Есть хорошо написанные и плохо написанные книги». Уайльд ут­
верждал, что искусство существует отдельно от морали, и поэтому
применять стандарты этики к искусству просто ошибочно.
Большинство людей не заходят так далеко. Однако многие счи­
тают, что эстетические суждения можно отделить от этических и
что мы можем восхищаться чем-то с эстетической точки зрения, но
не с этической.
Тем не менее, если согласиться с этим, то подобные споры не
прекратятся. Одно дело сказать, что этическое и эстетическое мож­
но разъединить, и совершенно другое заявить, что поэтому мы мо­
жем отложить в сторону наши моральные суждения. Было бы абсо­
лютно логично посчитать, что «Де Пута Мадре» является художест­
венным триумфом и моральным позором и что требования морали
выше требований искусства. В этом случае мы могли бы запретить
фильм, великую художественную ценность которого мы тем не ме­
нее признаем.
Противники точки зрения Уайльда утверждают, что художест­
венная и моральная ценность произведений тесно взаимосвяза­
ны. Ките писал, что «красота есть истина, и истина есть красота».
Если это так, тогда любое произведение искусства, которое пред­
ставляет реальность в искаженном свете, неудачно с эстетической
и художественной точек зрения. Морально отталкивающее и при
этом блестящее произведение искусства было бы противоречием
в терминах, и те, кто восхищался «Де Пута Мадре» просто бы оши­
бались.
Когда безусловно разумные люди так сильно расходятся во
взглядах на базовые ценности, то легко впасть в отчаяние и отсту­
пить к позиции «если вам нравится, то пусть». Но такой вариант, ес­
ли следовать ему в этом случае, просто не сработает.
Человек, который не присоединяется к призывам запретить
«Де Пута Мадре», едва ли может сказать, что мнение протестую­
щих настолько же правильно, как и его собственное, ибо сказать

148
 48. Злой гений

это — значит признать, что то, что он считает неразумным — за­

прещение фильма — в конце концов, разумно. Подобным же об­
разом человек, принимающий законность протестов, лишает
цензуру ее аргументов.
Но если обе стороны обладают истиной, тогда у них должны
быть какие-то точки соприкосновения. Однако обнаружить их не
так легко.

Смотрите также
12. Пикассо на пляже
37. Природа-художница
66. Фальсификатор
86. Искусство ради искусства
 49. Нестыковка компонентов

Барбара и Уолли запрыгнули в такси на вокзале Оксфорда. «Мы

спешим, — сказала Барбара шоферу. — Мы только что из Лондо­
на, а после обеда отправляемся в Стратфорд-на-Эйвоне. Поэтому,
пожалуйста, не могли бы вы показать нам университет, а затем сно­
ва привезти на вокзал».
Таксист улыбнулся про себя и в предвкушении приличного куша
включил счетчик.
Он провез их по всему городу, показал им музеи Эшмолиэн и
Питт Риверс, а также ботанические сады, музеи естествознания и
истории науки. Его тур включал не только знаменитую Бодлейан-
скую библиотеку, но и менее известные библиотеки Редклифф,
Саклер и Тейлор. Он показал им все тридцать девять колледжей, а
также семь постоянных частных холлов (общежитий). Когда он, на­
конец, приехал на вокзал, счетчик показывал £64.30.
«Сэр, да вы мошенник, — запротестовала Уолли. — Вы показа­
ли нам колледжи, библиотеки и музеи. Но, черт возьми, мы хотели
посмотреть университет!»
«Но университет — это и есть колледжи, библиотеки и музеи!» —
ответил возмущенный таксист. «И вы ожидаете, что мы этому пове­
рим? — сказала Барбара. — То, что мы американские туристы, еще
не означает, что мы глупцы!»

Источник: Глава 1 книги Джил ьберта Райла « Концепция разума*

(Хатчисон, 1949).

Мнение, бытующее в Британии относительно американских тури­

стов, которых там считают шумными, наглыми и тупыми, не совсем
справедливо. Во-первых, как много британцев хотели бы, чтобы о

150
 49. Нестыковка компонентов

них судили по поведению наших отдыхающих на побережьях Кос-

та-дель-Сол?
Этот маленький рассказик предназначен не для того, чтобы
раскритиковать американцев. Он являет собой яркий пример той
формы ошибочного мышления, жертвой которого становятся да­
же самые умные головы. Барбара и Уолли совершили то, что Окс­
фордский философ Джильберт Райл назвал категорийной ошиб­
кой. Они думали об Оксфордском университете как о колледжах,
библиотеках и музеях, его составляющих, то есть как о некоем за­
ведении, находящемся в определенном здании. Но данный универ­
ситет вовсе не является чем-то подобным. Нет ни одного места или
здания, указав на которое можно сказать: «Вот это и есть универси­
тет». Университет, как правильно сказал таксист, это заведение, в
состав которого входят все эти конкретные здания и постройки.
Но это не означает, что этот университет является каким-то при­
зраком, который таинственным образом объединяет в себе все эти
колледжи, библиотеки и другие постройки. Думать подобным обра­
зом — значит совершать еще одну категорийную ошибку. Универси­
тет не является какой-то определенной материальной или немате­
риальной субстанцией. Мы не должны верить обманчивым словам и
думать, что, если слово «университет» является существительным в
единственном числе, значит оно представляет один объект.
Райл полагал, что наиболее распространенный способ мыш­
ления о разуме тоже являлся такой категорийной ошибкой.
В этом случае у нас есть существительное единственного числа —
разум, — и поэтому мы склонны думать, что должен существовать
какой-то один объект, называемый этим существительным. Если
мы будем мыслить подобным образом, то в конечном счете мы
придем к одному из двух абсурдных заключений. Или мы заклю­
чим, что разум -- это мозг, что является абсурдом, потому что
мозг обладает массой и объемом, но у мыслей нет ни того, ни
другого; или мы придем к выводу, что разум, должно быть, являет­
ся некой нематериальной субстанцией, призраком, существую­
щим в биологической машине, коей является наше тело.
Мы можем избежать необходимости давать какой-то из этих не­
правдоподобных ответов, если признаем, что разум вовсе не явля­
ется каким-то одним объектом.
Сказать, что нечто обладает разумом, — значит сказать, что оно
хочет, желает, понимает, мыслит и так далее. Поскольку мы все осу­
ществляем подобные действия, мы говорим, что у нас есть разум.

151
 Джулиан Баджини

Но это не требует от нас называть разумом какой-то объект. Такое

утверждение ненамного более загадочно, чем утверждение о том,
что университетом является нечто, что имеет колледжи, библиоте­
ки и так далее, хотя не существует объекта, который можно назвать
университетом.
Это аккуратное решение застарелой проблемы. Не важно, реша­
ет или разрушает понятие о категорийной ошибке проблему разу­
ма; это понятие является полезной защитой от смешивания харак­
теристик языка с характеристиками окружающего мира.

Смотрите также
24. Квадратный круг
31. Выдумка
62. Я мыслю, следовательно?
83. Золотое правило
 50. Хорошая взятка

Премьер-министру нравилось думать о себе как о «довольно пря­

молинейном человеке». Он действительно презирал коррупцию и
грязные махинации в правительстве и хотел руководить более чис­
той, более честной администрацией.
Однако случилось нечто, что поставило его перед настоящей ди­
леммой. Во время приема на Даунинг-стрит один бизнесмен, изве­
стный своей недобросовестностью, но не имевший официальных
проблем с законом, отвел премьер-министра в сторонку. Заговор-
щески шепча ему в ухо, он произнес: «Многие люди не любят меня
и не уважают те методы, которыми я управляю своими делами. Мне
на это наплевать. Но меня по-настоящему раздражает то, что меня
никогда не будут уважать в моей собственной стране.
Что ж, — продолжил он, — я уверен, что мы с вами можем это
исправить. Я готов предоставить 10 миллионов фунтов стерлингов
на закупку чистой воды для сотен тысяч жителей Африки, если вы
сможете гарантировать мне, что мое имя будет включено в список
тех, кого на Новый год наградят рыцарским званием. В противном
случае я просто потрачу все эти деньги на себя».
Похлопав премьер-министра по спине, он добавил: «Подумайте
над этим» — и снова исчез в толпе. Премьер-министр знал, что это
была своего рода взятка. Но так ли уж неправильно было бы про­
дать одну из высочайших наград страны в обмен на столь очевид­
ное благодеяние?

Для тех, кому нравится, чтобы их совесть была чиста, существуют

два разных способа разрешения этой дилеммы.
Если исходить из узкой, утилитарной точки зрения, при кото­
рой нравственно желательным исходом является тот, который
приносит пользу наибольшему количеству людей, то премьер-ми-

153
 Джулиан Баджини

ниспру, конечно, нужно принять эту взятку. Нравственный расчет

прост: если он примет ее, то сотни тысяч людей получат чистую
воду, богача будут называть «сэром» и единственной ценой, кото­
рую придется заплатить, будет раздражение тех, кого будет воро­
тить от вида жадного полупреступника, награжденного королевой.
Однако если вы начнете исходить из принципа порядочности и
законности, тогда становится очевидно, что премьер-министр
должен отказаться от этой взятки. Государственные дела должны
управляться законами. Разрешать богатым покупать титулы и по­
чести, даже если деньги, которые они за это платят, идут на благие
цели, — значит разрушать принцип, согласно которому государст­
во награждает граждан, исходя из их заслуг, а не из их способнос­
ти оплатить эти награды.
Чтобы оценить степень сложности этой дилеммы, вам нужно
почувствовать силу обоих доводов. Законность и главенство зако­
на, конечно, важны для любого демократического и открытого об­
щества, но если нарушение законов имеет огромные позитивные
последствия и лишь незначительные негативные, то разве не глупо
или даже не аморально придерживаться этих правил?
Суть проблемы состоит в феномене, известном как нравствен­
ное сибаритство. Премьер-министр во что бы то ни стало хочет ру­
ководить чистым в нравственном отношении правительством, а
это означает, что он удерживает себя от любых элементов корруп­
ции. Но в данном случае его желание не запачкать собственных рук
может потребовать, чтобы на карту было поставлено благополучие
многих тысяч африканцев, которые в противном случае получили
бы чистую воду. Премьер-министра можно обвинить в том, что его
интересует не столько улучшение ситуации в мире, сколько сохра­
нение собственной репутации. Таким образом, его очевидное же­
лание быть нравственным фактически является безнравственным.
За такое потворство своим желаниям другие люди будут расплачи­
ваться отсутствием питьевой воды в их домах.
Однако премьер-министр может осознавать это и тем не менее
иметь множество сомнений. Ибо если он позволит себе думать по­
добным образом, то какие еще примеры коррупции последуют за
этим?
Почему бы не солгать избирателям, если с помощью этой лжи он
сможет получить их поддержку в справедливой войне, которой они
в других обстоятельствах воспротивились бы? Почему бы не под­
держать деспотичные режимы, если в перспективе это поможет ус-

154
 50. Хорошая взятка

тановлению стабильности в регионе и помешает приходу к власти

еще более одиозных фигур? Если для политика важны лишь долго­
срочные последствия, тогда как он сможет осуществить свое жела­
ние быть прямым, честным и неподкупным лидером? Или вся эта
идея является наивной мечтой?

Смотрите также
7. Когда никто не выигрывает
79. Заводной апельсин
83. Золотое правило
91. Никто не пострадает
 51. Жизнь в бочонке

После несчастного случая Брайан жил в бочонке. Его тело было

покалечено, но, благодаря оперативному хирургическому вмеша­
тельству, его мозг удалось спасти. Эта процедура спасения мозга
продолжалась и сейчас, это делалось для того, чтобы мозг можно
было снова пересадить в тело сразу после того, как будет найден
подходящий донор.
Но поскольку мозг выходит из строя реже, чем тело, список на
получение нового тела был неимоверно длинным. Однако разру­
шать мозг считалось этически неприемлемым. Решение проблемы
пришло в виде удивительного суперкомпьютера из Китая, «Май
Триккс». Через электроды, прикрепленные к мозгу, этот компьютер
воздействовал на мозг, что давало последнему иллюзию того, что
он находится в живом теле, живущем в реальном мире.
В случае с Брайаном это означало, что однажды он проснулся
на больничной постели, ему рассказали о произошедшем с ним не­
счастном случае и об успешной пересадке мозга в новое тело. По­
сле этого он зажил нормальной жизнью. Однако на самом деле все
это время он был всего лишь мозгом, который жил в бочонке, под­
соединенным к компьютеру. У Брайана было столько же оснований
считать, что он живет в реальном мире, как и у нас с вами. Откуда
он или мы можем знать, что это не так?

Источники: Первое размышление из «Размышлений» Рене Декарта

(1641); глава 1 книги Хилари Путнам «Разум, истина и история»
(Кембридж Юниверсити Пресс, 1982); фильм режиссеров Лэрри и Эн­
ди Вачовски «Матрица» (1999); Ник Бострум, «Доказательства си­
муляции», www.simulation-argument.com.

156
 51. Жизнь в бочонке

Вероятность того, что мы являемся мозгами, находящимися в бо­

чонках, послужила предпосылкой для создания популярного фан­
тастического фильма «Матрица». В этом фильме пощадили главно­
го героя Нео (которого играет Киану Ривз) и оставили ему тело. Но
его ситуация, по сути, аналогична ситуации Брайана. Он думал, что
живет в реальном мире, хотя фактически в его мозг просто посту­
пала информация, которая создавала эту иллюзию. На самом деле
он находился в контейнере, погруженном в некую амниотическую
жидкость.
Скептические сомнения в том, что мы могли бы быть жертвами
такой масштабной иллюзии, гораздо древнее. Их ранним предвест­
ником является аллегория Платона о пещере, а также постоянные
сомнения Декарта, который считал, что, возможно, мы спим или
что нас вводит в заблуждение какой-то мощный демон.
Однако чего не отнять у представления о мозге в бочонке, так
это его правдоподобности. Оно, конечно, кажется научно возмож­
ным, и это делает его более достоверным, чем понятие о каком-то
призрачном демоне-обманщике.
На самом деле, согласно недавно выдвинутому аргументу,
очень возможно, что мы живем в виртуальной реальности, воз­
можно, не как мозги в бочонке, а как искусственно созданный ин­
теллект. Этот аргумент состоит в том, что со временем мы или ка­
кая-то другая цивилизация почти наверняка смогут создать искус­
ственный интеллект и виртуальную среду для его обитания. Более
того, поскольку этим смоделированным мирам не нужны такие
огромные запасы природных ресурсов для своей жизнедеятель­
ности, в которых нуждаются биологические организмы, то можно
создать практически неограниченное количество таких миров.
Можно создать целую планету Земля, «живущую» в одном настоль­
ном компьютере будущего.
Если все это возможно, тогда нам нужно лишь произвести рас­
четы, чтобы увидеть, что мы и сами находимся в подобном смоде­
лированном мире. Допустим, что за всю историю человечества на
каждого человека, который когда-либо жил, приходится еще девять
человек, созданных компьютером. И искусственно созданные лю­
ди, и обычные люди будут верить, что они являются биологически­
ми организмами. Но 90% из них будут ошибаться.
Поскольку нам неизвестно, являемся мы смоделированными
или реальными существами, есть девяностопроцентная вероят­
ность того, что мы ошибаемся, когда полагаем, что являемся реаль-

157
 Джулиан Баджини

ными людьми. Другими словами, гораздо вероятнее, что мы живем

в чем-то наподобие матрицы, а не ходим по реальной Земле.
Большинство людей ощущают нечто сомнительное в этом ар­
гументе. Но, может быть, это происходит оттого, что следующие
из него выводы слишком поражают воображение. Нам нужно
спрашивать не о том, звучит ли этот аргумент неправдоподобно, а
о том, есть ли проблемы с логичностью его изложения. А опреде­
ление недостатков этого аргумента является очень трудной, если
и вовсе не посильной задачей.

Смотрите также
1. Злой демон
28. Кошмарная история
62. Я мыслю, следовательно?
98. Аппарат виртуальных ощущений
 52. Больше или меньше

Кэрол решила использовать значительную часть своего приличного

состояния для улучшения жизни в одной бедной деревшке на юге
Танзании. Однако, поскольку у нее были некоторые сомнения отно­
сительно ее программ по контролю рождаемости, агентство по раз­
витию, с которым она работала, предложило ей два возможных
плана.
Первый план не предполагал наличия контроля рождаемости.
Возможно, население деревни увеличилось бы со 100 человек до
150, а качество индекса жизни, который измеряет субъективные и
объективные факторы, поднялось бы незначительно, в среднем с
2,4 до 3,2. Второй план включал в себя программу непринудитель­
ного контроля рождаемости. Благодаря этому плану численность
населения осталась бы на отметке в 100 человек, а средний показа­
тель качества жизни увеличился бы до 4,0.
Принимая во внимание тот факт, что люди, качество жизни кото­
рых равно 1,0 или меньшему показателю, считают, что при такой
жизни, как у них, не стоит жить вовсе, то при применении первого
плана количество людей, желающих жить, было бы большим, чем
при применении второго плана. Но согласно второму плану числен­
ность населения уменьшилась бы, однако жизнь людей была бы бо­
лее насыщенной. В каком из этих планов деньги Кэрол используют­
ся лучше?

Источник: Глава 4 книги Дерека Парфита «Доводы и люди» (Оксфорд

Юниверсити Пресс, 1984).

Дилемма Кэрол состоит не просто в выборе между количеством и

качеством, ибо, когда мы используем такие понятия, как качество

159
 Джулиан Баджини

индексов жизни, мы определяем количество качества. Это настоль­

ко же сложно, насколько и непонятно.
Чего пытается добиться Кэрол? Есть три вероятных ответа.
Один — это увеличить количество людей, живущих полноценной
жизнью. Второй — это увеличить общее качество жизни. И тре­
тий — создать условия для наиболее жизнеспособных жителей.
Рассмотрим первый вариант. Ясно, что, если она не возьмет с со­
бой план по контролю рождаемости, количество жизней, достой­
ных того, чтобы их прожить, увеличится. Но желателен ли такой ре­
зультат? Если мы согласимся с этим, тогда мы придем к абсурдному
выводу. Ибо, поскольку все жизни, за исключением самых убогих,
стоят того, чтобы их прожить, это означает, что мы должны всегда
пытаться дать жизнь как можно большему количеству людей, лишь
бы качество их жизни не опускалось ниже определенного мини­
мального уровня. Но так ли уж хорошо было бы, если бы мы, к при­
меру, утроили население Великобритании, доведя его в процессе до
нищеты, для того чтобы дать родиться как можно большему коли­
честву людей?
Вторая возможная цель — это увеличить общий уровень качест­
ва жизни. Это входит в цель первого плана. Хотя математические
расчеты могут лишь приблизительно отражать действительность,
мы можем видеть, что 150 жизней, качество каждой из которых рав­
но 3,2, набирают в целом 480 «пунктов», а 100 жизней с качеством
4,0 всего 400. Следовательно, согласно первому плану качество
жизни выше.
Но это тоже может привести к абсурду Ибо, если мы используем
такие выкладки в качестве основы для наших суждений, тогда мож­
но подумать, что лучше дать родиться 1000 людей, которые в пер­
спективе будут влачить жалкое существование, оцениваемое в 1,1,
чем дать родиться 100 человекам, уровень жизни которых будет
иметь максимальный уровень в 10 баллов. (Здесь используется вы­
мышленная система оценок.)
Остается третий вариант: создать условия для наиболее удовле­
творительных форм человеческого существования и не беспоко­
иться о том, чтобы пытаться увеличить максимально общее количе­
ство людей или общее качество жизни. Лучше иметь меньшее коли­
чество по-настоящему довольных людей, чем большое количество
людей, едва удовлетворенных своей жизнью.
Хотя такое утверждение похоже на вполне обоснованное умоза­
ключение, оно обладает скрытым подтекстом в других областях

160
 52. Больше или меньше

жизни и этики, вызывающим гораздо большее беспокойство у не­

которых людей. Можно сказать, что нет смысла в создании больше­
го количества жизней ради жизни, даже если эти жизни, стоящие
того, чтобы их прожить, потенциальные жизни в форме ранних
эмбрионов уже больше не будут иметь никакой особой ценности.
Тот факт, что эмбрион может превратиться в человека с полноцен­
ной жизнью, еще не является поводом думать, что мы морально
обязаны сделать все возможное, для того чтобы дать ему жизнь. Ра­
зумеется, многие абсолютно счастливы принять такое умозаключе­
ние. Те же, кто не согласен, должны спросить себя, почему они не
согласны с этим.

Смотрите также
20. Приговоренная к жизни
84. Принцип удовольствия
87. Справедливое неравенство
98. Аппарат виртуальных ощущений

6 Занимательные философские загадки

 53. Двойная неприятность

«Доктор, вы должны мне помочь. У меня ужасные боли, и я знаю,

что умираю. Вызволите меня из моей беды. Убейте меня быстро и
безболезненно. Я так больше не могу».
«Давайте разберемся, — ответил доктор Хайд. — Вы предлага­
ете, чтобы я дал вам очень высокую дозу болеутоляющих — ска­
жем, 20 мг сульфата морфия, — дозу настолько высокую, что вы
вскоре потеряете сознание и затем умрете?»
«Да! Пожалуйста, будьте милосердны», — ответил пациент.
«Боюсь, что как раз этого я не могу сделать, — сказал доктор
Хайд. — Однако я вижу, что вам больно, поэтому вот что я сделаю.
Чтобы уменьшить вашу боль, я дам вам очень высокую дозу болеу­
толяющих, скажем, 20 мг сульфата морфия — дозу настолько вы­
сокую, что вы вскоре потеряете сознание и затем умрете. Как вы на
это смотрите?»
«Как на ваше первое предложение», — ответил озадаченный
пациент.
«О, но между ними огромная разница, — ответил доктор. —
В первый раз я предлагал убить вас, а во второй уменьшить вашу
боль. Я не убийца, а эвтаназия в нашей стране запрещена».
«Но в любом случае я уже не буду страдать», — отметил пациент.
«Да, — сказал доктор. — Но я не буду страдать лишь в одном
случае».

Объяснение разницы между двумя удивительно похожими выска­

зываниями, приводимое доктором Хайдом, может показаться про­
стой софистикой, попыткой дать пациенту то, что он хочет, при
этом не нарушая рамок закона.
Но во многих странах, таких как Британия, по закону нельзя со­
знательно укоротить жизнь пациента, даже если он находится в кри­
тическом состоянии и сам просит об этом. Однако разрешается

162
 53. Двойная неприятность

предпринимать действия по облегчению боли, даже если известно

заранее, что эти действия приблизят смерть пациента. Таким обра­
зом, ключевую роль играет намерение врача. То же самое действие —
введение 20 мг сульфата морфия, — с теми же самыми последствия­
ми, может быть законным, если врач намерен уменьшить боль паци­
ента, и противозаконным, если он намерен убить пациента.
И это не просто странный побочный продукт закона. За этой раз­
ницей стоит весьма древний нравственный принцип, уходящий
корнями в католическую теологию. Принцип двойных последствий
утверждает, что морально приемлемо сделать что-либо доброе, да­
же если вы предвидите, что при этом произойдет и нечто плохое, но
это следует делать лишь тогда, когда вы желаете другому добра, а не
зла. Главное здесь то, что предвидеть — это не то же самое, что наме­
реваться, а в данном случае важно именно намерение.
Этот принцип может быть воспринят отрицательно, потому что
кажется, что он оправдывает неудачные нравственные решения. Но
если отнестись к нему серьезно, то он не обязательно является софи­
стическим оправданием. Например, мы склонны предположить, что в
случае с доктором Хайдом он на самом деле хочет дать пациенту то,
что тот хочет, и просто ищет способ обойти закон. Но мы должны се­
рьезно отнестись и к возможности того, что доктор Хайд вовсе не хо­
чет убивать своего пациента. Тем не менее он нехотя выполняет дей­
ствия, преследующие благородную цель облегчить страдания, даже
если он видит, что эти действия приведут к смерти пациента. Разница
между предвидением и намерением может быть очень важна для по­
нимания того, как доктор Хайд воспринимает собственную совесть.
Однако остается мучительное сомнение в том, что мы отвечаем
за свои предвидения так же, как за свои намерения. Если я начну па­
лить из ружья в лесу, прекрасно осознавая, что при этом могу под­
стрелить какого-нибудь прохожего, то мне не стоит оправдываться
тем, что, поскольку я не намереваюсь убивать людей, я свободен от
моральной ответственности, если случайно кого-то убью.
Если оправдывать принцип двойных последствий, то он должен
объяснить, почему он запрещает такое явно безрассудное поведение.

Смотрите также
15. Обыкновенный героизм
29. Зависимость от чьей-то жизни
71. Жизнеобеспечение
89. Убей и дай умереть
 54. Ускользающее «я»

Вот нечто, что вы можете проделать дома. Или, если уж на то по­

шло, в автобусе. Это можно сделать с закрытыми или открытыми
глазами, в тихой комнате или на шумной (оживленной) улице. Вам
нужно сделать лишь следующее: идентифицировать себя.
Я не имею в виду: встать и произнести свое имя. Я имею в виду: уло­
вить то, что является вами, а не просто тем, что вы делаете или ощуща­
ете. Чтобы проделать это, сосредоточьте внимание на себе. Попытай­
тесь обнаружить в своем сознании то «я», которым вы являетесь, ту
личность, которая ощущает тепло или холод, имеет ваши мысли, слы­
шит звуки вокруг вас и так далее. Я прошу вас найти не свои ощущения,
чувства и мысли, а человека, то «я», которое их имеет.
Это должно быть легко. В конце концов, есть ли в этом мире не­
что более бесспорное, чем тот факт, что вы существуете? Даже если
все вокруг вас является сном или иллюзией, вы должны существо­
вать, чтобы видеть этот сон и предаваться этим иллюзиям. Поэтому,
если вы обратитесь внутрь и попробуете осознать только свое «я»,
вам не понадобится для этого много времени. Дерзайте. Пробуйте.
Получается?

Источник: Давид Юм, книга I « Трактата о человеческой природе*

(1739—1740).

Признайтесь. У вас ничего не получилось. Вы искали нечто, что, по-

вашему, было внутри вас, и ничего не нашли. Что это означает? Что
вы не существуете?
Давайте выясним, что же вы могли найти внутри себя.
Как только вы начнете осознавать что-либо, это будет нечто до­
вольно конкретное: мысль, чувство, ощущение, звук, запах. Но ни в
одном таком случае вы не будете осознавать себя как такового. Вы
сможете описать каждое из состояний, в которых вы находитесь,
но не себя, находящегося в этих состояниях.

164
 54. Ускользающее «я»

Но, можете возразить вы, как я могу не осознавать то, что в этих
состояниях нахожусь именно я? Например, действительно верно,
что, когда я смотрю на книгу, лежащую передо мной, я осознаю
книгу, а не себя. Но в другом смысле я сознаю, что это я смотрю на
книгу. Просто невозможно отделить себя от этого состояния и
именно поэтому нет никакого специального осознания себя, а есть
только осознание того, что осознаю я. Однако это не значит, что из
этого уравнения можно убрать «я».
Такое утверждение может звучать убедительно, но не слишком:
проблема остается в том, что это «я» является ничем. Это похоже на
точку обзора, с которой начинает вырисовываться общая картина
происходящего. В каком-то смысле эту точку обзора нельзя убрать
из этой картины, поскольку она является ее определенной частью,
без которой сама картина не будет тем, чем она является. Но сама
эта точка обзора не показана на этой картине. Насколько нам изве­
стно, точка обзора — это поросший травой холмик, припаркован­
ный автомобиль или административное здание из бетона.
«Я», которое находится в определенном состоянии, может рас­
сматриваться точно так же. И в самом деле, когда я смотрю на лежа­
щую передо мной книгу, я осознаю не только визуальное ощуще­
ние, но и ощущение с определенной точки обзора. Но характер
этого ощущения не открывается мне в самом этом ощущении. Та­
ким образом, «я» по-прежнему является ничем, бессодержательным
центром, вокруг которого, словно бабочки, порхают ощущения.
В этой связи, если мы спросим, что такое «я», ответ будет заключать­
ся в том, что это не что иное, как сумма всех ощущений, соединенных
воедино посредством разделения этой одной точки обзора. «Я» не яв­
ляется вещью, и оно, конечно же, непознаваемо для самого себя.
Мы осознаем не себя, а лишь свои ощущения. Это не означает,
что мы не существуем, но означает, что в нас нет постоянного
стержня, единственного «я», которое сохраняется с течением вре­
мени и которое, как мы часто и ошибочно думаем, делает из нас ин­
дивидуумов, которыми мы являемся.

Смотрите также
56. Аппарат полного оптического завихрения
62. Я мыслю, следовательно?
65. Душевная сила
88. Полная потеря памяти
 55. Устойчивое развитие

Семья Грин поняла, что их успех достался им дорогой ценой. Заго­

родный фермерский дом, в котором они жили, был еще и местом их
работы. Но если их завод (предприятие) приносил приличную при­
быль, то вибрация, создаваемая от тяжелых станков, использовав­
шихся в доме, медленно разрушала фундамент последнего. Если они
будут продолжать работать так, как сейчас, то через пять лет здание
разрушится настолько, что станет непригодным для проживания, и
они будут вынуждены его покинуть. Однако получаемой ими прибы­
ли было недостаточно, чтобы купить новые помещения или произве­
сти необходимый ремонт и структурные улучшения здания.
Мистер и миссис Грин во что бы то ни стало хотели сохранить
этот дом для своих детей. И поэтому они решили замедлить произ­
водство и таким образом приостановить разрушение дома.
Через десять лет старшие Грины умерли и семейное поместье
перешло по наследству их детям. Фермерский дом разваливался на
части. Приходившие строители покачавали головами и говорили,
что на восстановление дома потребуется 1 миллион долларов.
Младший из Гринов, многие годы занимавшийся бухгалтерией их
бизнеса, скорчил гримасу и обхватил голову руками.
«Если бы мы продолжали работать в полную мощность и не бес­
покоились бы о здании, мы бы еще пять лет назад смогли накопить
достаточно денег для его ремонта. Теперь же, после десяти лет ра­
боты не в полную мощность, мы разорены».
Его родители пытались защитить его наследство. Но на самом
деле они разрушили это наследство.

Источник: Бьорн Ломборг, « Скептический защитник окружающей

среды» (Кембридж Юниверсити Пресс, 2001).

166
 55. Устойчивое развитие

Эту притчу можно рассматривать в качестве урока по долгосрочно­

му планированию в бизнесе. Но в ней интересно не только это. Эта
история, возможно, отражает гораздо более серьезную дилемму:
какова наша сегодняшняя реакция на угрозы, исходящие от окру­
жающей среды?
Взять, например, изменение климата. Специалисты полагают,
что климат действительно меняется, и, возможно, вследствие
деятельности человека. Но на сегодняшний день просто не сущест­
вует способов реально остановить эти изменения. Киотское согла­
шение, к примеру, может лишь приостановить их примерно на
шесть лет. Однако только для одних Соединенных Штатов затраты
на внедрение в действие этого соглашения сопоставимы с суммой,
на которую можно закупить чистой питьевой воды для всего насе­
ления земли. Поэтому вы должны спросить себя: а стоит ли Киот­
ское соглашение таких затрат?
Дело не в том, что без этого соглашения США и в самом деле обес­
печат всех чистой водой. Речь идет о движении зеленых. Не окажем­
ся ли мы в ситуации, когда мы просто отсрочим приближение чего-
то неизбежного за счет экономического роста и таким образом ли­
шим будущие поколения средств, которые понадобятся им, чтобы
решить проблемы, доставшиеся им в наследство? Не стоит отклады­
вать решение проблемы глобального потепления, если в результате
этого мы будем менее подготовлены к противостоянию ей, когда
она станет по-настоящему серьезной.
Это не значит, что мы не должны реагировать на глобальное по­
тепление. Просто нам следует убедиться в том, что наши действия
эффективны и не ухудшают ситуацию. Поэтому мы обязаны при­
нимать в расчет не только распространение угроз, исходящих от
окружающей среды, но и способность будущих поколений проти­
востоять им. Многие представители движения зеленых стремятся к
тому, чтобы во что бы то ни стало защитить окружающую среду, но
эта позиция столь же недальновидна, как и желание семьи Грин во
что бы то ни стало приостановитьь разрушение своего фермерско­
го дома.
Кажется, что это всего лишь здравый смысл, но такой подход ин­
туитивно непривлекателен для тех, кто заботится об окружающей
среде. По трем причинам. Во-первых, он предполагает, что иногда
лучше дать Земле запачкаться за короткий промежуток времени.
Во-вторых, он подчеркивает роль экономического роста в предо­
ставлении источника решения этих проблем. И этот упор на фи-

167
 Джулиан Баджини

нансы и экономику является анафемой для многих зеленых. В-тре­

тьих, он часто связан с идеей о том, что будущие технологии помо­
гут найти решение этих проблем. А технологии рассматриваются
многими защитниками окружающей среды в качестве источника
наших проблем, а не в качестве средства для их решения. Эти три
причины могут объяснить, почему Грины противятся этим аргу­
ментам, но не то, почему они должны им противиться.

Смотрите также
10. Завеса неведения
22. Спасательная шлюпка
60. Делайте так, как я говорю, а не так, как я делаю
87. Справедливое неравенство
 56. Аппарат полного
оптического завихрения

Несколько лет Иан Феррьер мечтал о построении аппарата полного

оптического завихрения. Но сейчас, когда он стоял перед этим ап­
паратом, готовый испытать его, он спрашивал себя: а не является ли
вся эта затея ужасной ошибкой?
Впервые об этом аппарате он услышал в конце двадцатого века
в одной из научно-фантастических радиопередач. Этот аппарат
позволял человеку, входившему в него, увидеть свое местоположе­
ние во Вселенной. В радиопередаче говорилось о том, что любого
человека, использующего эту машину, настолько поражает осозна­
ние собственной ничтожности, что уничтожает его душу.
При изготовлении аппарата Феррьер немного схитрил: каждый,
кто входил в его аппарат, видел то же самое, что и другие люди, по­
скольку, как он рассудил, мы все более или менее ничтожны. Со­
здавая подобную конструкцию, он был уверен в том, что эта маши­
на не сможет уничтожить его душу. Феррьер полагал, что, подобно
Сизифу, обреченному бесконечно вкатывать в гору огромный ва­
лун, который раз за разом скатывался вниз, он сможет противосто­
ять абсурду своей собственной ничтожности и предолеть ее.
И вот сейчас, когда Феррьер собирался испробовать свое творе­
ние, он действительно испытывал нечто большее, чем опасения.
Мог ли он действительно смириться со своей чрезвычайной ничтож­
ностью в общем порядке вещей? Был только один способ узнать
это...

Источник: Дугviae Адаме, «Ресторан на краю Вселенной» (Пан Букс,

1980).

169
 Джулиан Баджини

В качестве мысленного эксперимента история об аппарате полно­

го оптического завихрения представляет собой нечто противоре­
чивое. С одной стороны, он призывает нас вообразить, что про­
изойдет, когда мы войдем внутрь этого аппарата, но, с другой сто­
роны, весь смысл этого гипотетического устройства состоит в том,
что мы не можем вообразить того, что оно нам покажет.
Тем не менее все равно стоит поразмышлять над тем, какие по­
следствия может иметь этот аппарат. В книге «Руководство для пу­
тешествующих автостопом по Вселенной», являющейся источни­
ком идеи об аппарате завихрения, одному человеку все-таки уда­
лось выжить после выхода из этого устройства. Зафод Библброкс
вышел из него спокойным и сказал, что аппарат показал ему лишь
то, «какой он потрясающий и замечательный парень». Но мы так и
не знаем наверняка, действительно ли Библброкс выжил в этом ап­
парате или то, что он увидел там, было искаженной картиной его
собственной значимости.
Мог ли он остаться в живых, пройдя через этот реальный опыт?
А почему нет? Подумайте над тем, что значит иметь ценность или
значимость. Это зависит от использования соответствующей шка­
лы. То, что значимо в контексте дружеской игры в гольф, не имеет
никакого значения в рамках международных соревнований по
гольфу. То, что происходит в ходе открытого чемпионата США, не­
значительно в масштабах человеческой истории. А то, что проис­
ходит на Земле, незначительно в масштабах происходящего во
всей Вселенной. Все это верно, но это не говорит о том, что единст­
венно верным мерилом значимости или ценности чего-либо явля­
ется то влияние, которое это оказывает на Вселенную в целом. Оце­
нивать вашу жизнь подобным образом и соответственно попадать
в этот аппарат — значит всего лишь измерять вашу жизнь непра­
вильной линейкой.
Подумайте и над тем, как много зависит от точки зрения наблю­
дателя. У Зафода Библброкса неимоверно огромное эго. Попав в ап­
парат завихрения, действительно ли он увидел то, что видели дру­
гие? Если другие впадают в отчаяние от своей незначительности, то
он не удивляется ли вместо этого тому, насколько он важен для сво­
его масштаба?
Именно в этом месте идея об аппарате завихрения теряет свою
логичность. Она призвана показать чью-то значимость, но показы­
вать-то нечего.

170
 56. Аппарат полного оптического завихрения

Вы можете показать чью-то значимость для определенной цели,

как это делают рейтинги самых ценных игроков в американском
профессиональном спорте. Но существует целый ряд способов
определить нашу значимость и нет объективных средств, опреде­
ляющих самый важный из этих способов. Подумайте о том, как лю­
ди отказываются от славы и богатства лишь для того, чтобы быть с
единственным человеком, которого они ценят и который ценит их.
Какое значение имеет для них то, что в масштабах Вселенной их
любовь ничего не значит? Для них она значит все, и одного этого
уже достаточно.

Смотрите также
20. Приговоренная к жизни
51. Жизнь в бочонке
54. Неуловимое «я»
62. Я мыслю, следовательно?
 57. Съесть Крохотульку

«Не будешь расточительным, не будешь испытывать нужду» — та­

ков был девиз Делии. Она очень уважала бережливость, присущую
поколению ее родителей, людей, которые прожили годы войны и
большую часть своей жизни, довольствуясь относительно малым.
Она многому у них научилась, тем навыкам, которых не было прак­
тически ни у одного из ее сверстников, например, тому, как разде­
лывать кролика и готовить вкусные простые блюда из требухи.
Поэтому, когда она однажды услышала, как рядом с ее загород­
ным домом в Хаунслоу завизжали тормоза какого-то автомобиля,
и, выйдя на улицу, увидела, что их кот Крохотулька попал под коле­
са этого авто, она посмотрела на это не с печалью и жалостью, а с
прагматической стороны. Машина сбила кошку, но не проехала по
ней. Действительно, теперь кошка превратилась в кусок мяса, кото­
рый ждал того, чтобы его съели.
Пикантное мясное жаркое, которое этим вечером было на столе
ее семьи, сегодня встретишь далеко не во всех домах Британии, но
семья Делии привыкла есть мясную вырезку, есть которую стало
уже немодно. Конечно, до ужина Делия рассказала обо всем свое­
му мужу и, как всегда, ничего не утаила от своих детей. Тем не ме­
нее ее младшая дочь Мейзи ела свою порцию неохотно и время от
времени, отрываясь от источающей пар тарелки, бросала укоряю­
щие взгляды в сторону своей матери. Делия понимала ее, но у ре­
бенка, конечно же, не было оснований думать, что она сделала что-
то неправильно.

Источник: статья Джонатана Хайдта, Сильвии Хелены Коллер и Марии

Дж. Диас « Условия, культура, мораль, или Можно ли есть свою со­
баку?» в журнале «Джорнэл оф Персоналити энд Соушиал Сайколод-
жи», 65 (1973).

172
 57. Съесть Крохотульку

Сила табу очень велика. На Западе, как и во многих странах мира,

большинство людей едят мясо без всяких угрызений совести. Ино­
гда потребляемое ими мясо производится из животных, которых
содержали в ужасных условиях. Тут следует заметить, что некото­
рые животные на фермах, такие как свиньи, обладают большим ин­
теллектом, чем домашние животные.
Тем не менее употребление в пищу некоторых видов мяса счита­
ется омерзительным. Многие британцы считают, что поедание ло­
шадей или собак — это варварство, в то время как британские му­
сульмане полагают, что мерзостью является поедание свиней. И осо­
бенно отвратительным считается поедание домашних животных.
Рагу из кролика абсолютно приемлемо, если только это не кролик,
которому вы дали имя и которого вы не содержали у себя дома в
клетке.
Существуют ли какие-то моральные основания у этих суждений,
или они являются всего лишь культурно обусловленными рефлек­
торными реакциями? Если предположить, что вы не являетесь
убежденным вегетарианцем, для которого употребление в пищу
любого мяса неуместно, то трудно понять, какое отношение к это­
му вопросу имеет мораль (нравственность). А может быть, в случае
с Делией, более нравственно будет съесть именно домашнюю кош­
ку. В конце концов, мы ведь действительно считаем, что безнравст­
венно расточать богатства, когда в мире так много бедных. Поэто­
му, если есть мясо можно и у вас есть источник этого мяса, то нель­
зя отказываться от него и не есть. В этом смысле Делия является
нравственным героем, совершающим добрый поступок, на кото­
рый не отваживается большинство других людей.
Некоторые могут возразить, сказав, что съесть домашнее живот­
ное — значит предать то доверие, на котором были основаны отно­
шения с ним. Вы не можете в одночасье превратиться из друга и за­
щитника в прагматичного фермера. Это не только психологически
трудно, но и подрывает основы отношений между человеком и жи­
вотными.
Однако нетрудно представить себе общество, в котором поеда­
ние домашних животных или даже друзей считается логическим
завершением таких отношений. В трилогии Филиппа Пуллмана
«Его темные материалы» медведь Иорек воздает почести своему
умершему другу Лии Скорсби, съедая его.

173
 Джулиан Баджини

Хотя большинство читателей этой трилогии дети, Пуллман за­

мечает, что они, похоже, воспринимают натуралистичность этой
сцены без проблем.
Поэтому может статься, что вопрос о том, другом или пищей яв­
ляется животное, представляет собой ложную дихотомию. Съесть
наших домашних питомцев не только морально приемлемо, но
преступно расточительно их не съесть.

Смотрите также
5. Свинья, которая хочет, чтобы ее съели
17. Пытать или нет?
35. Последняя надежда
91. Никто не пострадает
 58. Божественное повеление

И сказал Господь философу: «Я Господь, твой Бог, и Я повелеваю

тебе принести в жертву твоего единственного сына».
Философ ответил: «Здесь что-то не так. Твои заповеди говорят
„не убивай"».
«Господь дает заповеди, и Господь их аннулирует», — сказал
Бог.
«Но откуда я узнаю, что Ты Бог, — не унимался философ. —
Может быть, ты дьявол, который пытается меня одурачить?»
«Ты должен верить Мне», — ответил Бог.
«Вера или безумие? Возможно, мой разум обманывает меня?
Или, может быть, Ты каким-то хитрым образом испытываешь меня.
Ты хочешь убедиться в том, что я настолько морально неустойчив,
что по приказу какого-то раздавшегося с неба голоса совершу де­
тоубийство?»
«Я всемогущ! — воскликнул Бог. — Ты хочешь сказать, что для
тебя, простого смертного, вполне допустимо отказаться от выпол­
нения того, что Я, твой Бог, приказываю тебе?»
«Наверное, это так, — сказал философ, — и Ты не даешь мне
веских оснований, для того чтобы я мог думать иначе».

Источник: Сорен Кьеркегаард, * Страх υ трепет* (1843).

В книге Бытия Бог нашел более уступчивого слугу в лице Авраама,

который стал выполнять повеление принести в жертву своего сына,
но в последнюю минуту, когда уже занес над ним нож, был останов­
лен ангелом. С тех пор Авраама приводят в качестве примера ис­
тинно верующего.
О чем вообще думал Авраам? Предположим, что он твердо верил
в Бога и что Бог существует — это не атеистическая критика его дей-

175
 Джулиан Баджини

ствий. И вот Авраам получает повеление убить собственного сына.

Но не будет ли он сумасшедшим, если просто возьмет и сделает это?
Здесь возникают все проблемы, поднятые философом в нашем ва­
рианте этой истории. Возможно, к Аврааму обращается не Бог, а дья­
вол, возможно, Авраам сошел с ума, возможно, его испытывают, что­
бы проверить, откажется ли он выполнить это повеление. Все три
этих варианта кажутся еще более правдоподобными, чем мысль о
том, что Бог хочет, чтобы сын Авраама умер, поскольку какой же лю­
бящий Бог прикажет совершить такой варварский поступок?
В книге Бытия человеческие персонажи, похоже, имеют со своим
творцом гораздо более тесные отношения, чем имеют с Ним верую­
щие сегодняшнего дня. Бог общается с людьми, такими, как Авраам,
так, как будто они в буквальном смысле сидят рядом. В таком мире
личность существа, приказывающего совершить убийство, не под­
вергается сомнению. В том мире, который мы знаем, никто не мо­
жет с точностью сказать, что он слышал слово Божие. И даже если
бы он мог слышать его, все равно существовала бы некоторая неуве­
ренность в том, что на самом деле это испытание предназначалось
для того, чтобы узнать, откажется ли Авраам пройти через него.
Итак, если эта история действительно о природе веры, то каков
ее смысл? Он не просто в том, что верующий человек выполняет
приказания Бога, какими бы неприятными они ни были. Смысл
этой истории в том, что верующий человек никогда не знает на­
верняка, каким будет приказание Бога. О вере не говорят, когда
нужно действовать; вера нужна, в первую очередь, для того чтобы
верить, несмотря на нехватку доказательств. И в самом деле, вера
иногда требует от верующего того, чтобы он вышел за рамки изве­
стного и поверил в то, что совершенно противоположно его преж­
ним убеждениям. Например, в то, что Бог не одобряет бессмыслен­
ное убийство.
То, что часто проповедуют с трибун, не является верой. Вера —
это твердая скала, которая дает верующему своего рода спокойную
внутреннюю уверенность. Но если бы невозмутимый в своей вере
Авраам был готов убить собственного сына, то он не мог бы даже
понять, какому риску он подвергает основы своей веры.
Если вас не убеждают эти доводы, то задумайтесь на мгновение о
людях, которые верят в то, что Бог желает, чтобы они стали подрыв­
никами-смертниками, чтобы они убивали проституток или пресле­
довали национальные меньшинства. Прежде чем вы скажете, что
Бог не мог дать повеления осуществить такие злодеяния, вспомни-

176
 58. Божественное повеление

те о том, что Бог всех трех Авраамовых религий не только повелел

принести в жертву Исаака, но и оправдывал изнасилование жены
как наказание для ее мужа (2 Царств 12), приказывал убивать после­
дователей других религий (Второзаконие 13) и обрекал богухуль-
ников на побивание камнями до смерти (Левит 24). Похоже, нет
пределов тому, о чем может попросить Бог, и всегда найдутся веру­
ющие, готовые выполнить эти просьбы.

Смотрите также
8. Добрый Бог
18. Требования логики
34. Не вините меня
95. Проблема зла
 59. Глаза видят это

Если бы вы смотрели на мир глазами других людей, что бы вы уви­

дели? Этот вопрос перестал быть для Сесилии теоретическим или
метафорическим. Она уже опробовала замечательную Универсаль­
ную систему по обмену визуальной информацией «Ю-вью». Эта си­
стема позволяла одному человеку общаться с другим таким обра­
зом, чтобы видеть в точности то, что видит этот другой человек.
Это невероятное ощущение для каждого. Но для Сесилии это
было еще более неожиданно, поскольку, когда она посмотрела на
мир глазами своего друга Люка, мир как будто перевернулся вверх
тормашками. Помидоры Люк видел в синем цвете. Небо для него
имело красный цвет. Бананы при созревании превращались из жел­
тых в зеленые.
Когда представители Ю-вью узнали об ощущениях Сесилии, они
провели с ней еще несколько тестов. Выяснилось, что она смотре­
ла на мир в так называемом обращенном спектре: каждый цвет вы­
глядел для нее дополнением к цвету, который видели другие люди.
Но, разумеется, поскольку эти различия были постоянными, если
бы не система Ю-вью, о них бы никто не узнал. В конце концов, она
правильно считала помидоры красными, так же как делали и все ос­
тальные.

Возможно ли, чтобы вы видели мир так же, как Сесилия? Если бы я
посмотрел на мир вашими глазами, то стал бы я думать, что заходя­
щее солнце для вас имеет голубой цвет? Мы не можем этого точно
знать. Ибо, каким бы вы ни видели этот мир, если у вас такая же си­
стема распознавания цвета, как и у меня, ничто из того, что мы го­
ворим или делаем, не сможет выявить разницу между нами.

178
 59. Глаза видят это

Для нас обоих зеленый — это цвет травы, салата, гороха и чер­
нил на однодолларовой купюре. Апельсины будут оранжевого цве­
та, злобным людям будет видеться красный цвет, а певцам синий.
Точность, с которой мы используем слова для обозначения цве­
та, определяется исключительно ссылкой на известные объекты, а
не на частный опыт (ощущения). Нельзя влезть в ваши глаза, чтобы
увидеть, каким вам кажется голубой цвет. Я просто вынужден пред­
положить, что, принимая во внимание схожесть нашей биологии,
не существует большой разницы в том, каким нам видится ясное
летнее небо.
Вы можете спросить: тогда как можно узнать, что люди не разли­
чают цвета? Ответ на этот вопрос скорее укрепляет, а не ослабляет
тот факт, что Сесилии этого мира живут среди нас неприметно. Не­
различение цветов (дальтонизм) обнаруживается в результате не­
способности отличить два цвета, которые люди с полноцветным
зрением отличают очень четко. Так, например, красный цвет может
не восприниматься на фоне зеленого цвета, как он воспринимает­
ся большинством людей. Тесты, которые выявляют это, не имеют
отношения к частному опыту зрительных ощущений. Они просто
определяют способность людей делать публичные суждения о раз­
личении цветов. Поэтому, когда человек способен различать цвета
так же, как это делают другие, мы не будем знать о тех различиях в
восприятии цвета, которые он имеет по сравнению с нашим вос­
приятием.
Тот факт, что люди могут видеть мир по-другому (или, если уж на
то пошло, слышать, обонять, различать на вкус или ощущать), явля­
ется чем-то большим, чем просто занимательной скептической не­
ясностью. Возможно, более интересным является то, о чем говорит
нам возможность использования языка и значения слов, которые
описывают нашу мысленную жизнь. Короче говоря, кажется, что
слово, подобное слову «красный», описывает не какое-то опреде­
ленное визуальное ощущение, а всего лишь некую закономерность
в этом мире, которая соответствует какой-то закономерности в на­
шем восприятии этого мира.
Когда мы говорим, что помидор красный, слово «красный» обо­
значает не цвет, который мы воспринимаем, а характеристику ми­
ра, которая может восприниматься совершенно по-иному други­
ми людьми. Это значит, что, когда Сесилия и Люк говорят, что не­
бо голубое, они оба правы, даже если они видят совершенно раз­
ную картину.

179
 Джулиан Баджини

Если это верно в отношении цвета, то, может быть, это верно и в
отношении других вещей, которые мы обычно считаем сокровен­
ными и личными? Является ли «боль» ощущением или своего рода
реакцией на ощущение? Ошибаюсь ли я, когда полагаю, что, упоми­
ная о своей головной боли, я имею в виду неприятное ощущение в
своей голове? Выворачивает ли это наизнанку язык моих мыслей?

Смотрите также
13. Черное, белое и красное
21. Земля эпифенов
41. Как получить синий цвет
73. Быть летучей мышью
 60. Делайте так, как я говорю,
а не так, как я делаю

Ирена Янус готовила свой доклад о влиянии авиации на глобаль­

ное потепление. Она расскажет своей аудитории о том, что граж­
данские самолеты выделяют в атмосферу столько углеродного га­
за, способствующего образованию парникового эффекта, сколь­
ко вся Африка. Она расскажет им о том, что один самолет, совер­
шающий рейс на большое расстояние, загрязняет атмосферу
больше, чем один автомобиль за двенадцать месяцев его эксплуа­
тации. Если мы хотим спасти Землю, скажет она в заключение, мы
должны уменьшить количество авиарейсов и призвать людей либо
меньше путешествовать самолетом, либо использовать другие ви­
ды транспорта.
Она уже начала было представлять себе тот восторженный при­
ем, который вызовет ее доклад, и тут ее прервала стюардесса,
предложившая ей бокал вина. Лицемерие? Янус так не считала. Ибо
она прекрасно знала, что влияние на атмосферу, оказываемое са­
молетами, на которых летала она, было незначительным. Если она
перестанет летать, глобальное потепление не приостановится ни на
секунду. Нужны были перемены в умонастроениях масс и политике
государства. Поэтому ее работа, включавшая в себя перелеты по
всему миру и пропаганду таких взглядов, могла способствовать ре­
шению этой проблемы. Отказ от полетов был бы в ее случае лишь
бессмысленным жестом.
И с этой мыслью она переключилась на просмотр фильма, пока­
зываемого в самолете. Фильм назывался «Послезавтра».

Утешительно думать, что «каждая лепта помогает», но верно ли это?

Это зависит от того, как вы посмотрите на это утверждение. Напри-

181
 Джулиан Баджини

мер, если каждый житель Британии даст на благотворительные

нужды 1 фунт стерлингов, наберется сумма в 56 миллионов фунтов
сгерлингов.
Никто не смог бы сделать много в одиночку, но сообща можно
собрать приличную сумму. Но с другой стороны, если бы деньги
внесли все жители, за исключением одного, и общая сумма пожерт­
вований составила бы 55 999 999 фунтов, то один фунт, который не
доплатил бы этот один человек, не оказал бы значительного влия­
ния на возможное распределение этих денег.
Размышляя об этих фактах, абсолютно логично предположить,
что мой собственный вклад несущественен, и поэтому не важно,
внесу я его или нет, но он окажется важным, если каждый начнет ду­
мать подобным образом. Парадокс ли это или эти две мысли мож­
но примирить?
Янус думает, что это возможно. Вам нужно убедить огромное ко­
личество людей в том, что их вклад действительно важен. Если до­
статочное их количество ошибочно поверят этому, тогда мы полу­
чим желательный для себя результат. Здесь все это сводится к про­
грамме благородного обмана. Срабатывают коллективные усилия,
а не индивидуальные. Но до тех пор, пока люди не поверят в то, что
индивидуальные усилия тоже важны, вы не сможете мобилизовать
коллективные усилия.
Есть что-то глубоко неубедительное в этих рассуждениях, но к
их логике трудно придраться. Тогда почему нам кажется, что они
неверны?
Одной из возможных причин является то, что, несмотря на са­
моуспокоение Янус, мы чувствуем, что она лицемерка, ибо она де­
лает совершенно противоположное тому, о чем она просит нас. Но
это не говорит о том, что ее размышления о влиянии личных уси­
лий неверны. Ее оправдание полетам на самолете может быть со­
вершенно логичным, если ее заботит исключительно спасение
планеты. Однако ее решение летать на самолетах может быть по-
прежнему неверным по совершенно другой причине, а именно
той, что нельзя, призывая других отказаться от совершения каких-
то поступков, совершать эти поступки самому. Другими словами,
причина, по которой ей нельзя летать на самолетах, не имеет ниче­
го общего с защитой окружающей среды и относится к этическому
императиву, согласно которому к своему поведению нужно приме­
нять те же правила, которые вы применяете к поведению других.

182
 60. Делайте так, как я говорю, а не так, как я делаю

Это утверждение, похоже, устраняет явный парадокс. Верно, что

наша коллективная любовь к полетам вредна: каждый самолет ос­
тавляет в атмосфере небольшое количество вредных выбросов, ко­
торые постепенно накапливаются. Также верно, что полеты одного
человека имеют незначительные последствия: вредные выбросы от
одного самолета человека не имеют значения. Но верно и то, что
если мы встанем на защиту политики уменьшения выбросов, то мы
не сможем сделать исключения для самих себя. Янус следует крити­
ковать не за то, что она уничтожает планету, а за то, что она не сле­
дует советам, которые сама дает другим. Разумеется, если только
просьба «делай так, как я говорю, а не так, как я делаю» совершенно
логична.

Смотрите также
55. Устойчивое развитие
82. Дармоедка
83. Золотое правило
91. Ни кто не пострадает
 61. Луна из сыра «Моцарелла»

«Эта Луна сделана из сыра — из сыра „Моцарелла", если быть точ­

ным. Говоря это, я, возможно, подписываю себе смертный приго­
вор. Видите ли, они не хотят, чтобы мы знали об этом. Они утверж­
дают, что я сумасшедший. Но как сказал Куросава: „В сумасшед­
шем мире нормальными являются лишь сумасшедшие"».
«Но люди ходили по Луне», — скажете вы. «Неправда. Все это
была подделка, снятая в студии представителями НАСА. Разве вы
не видели фильм „Козерог Один"? Если бы не юристы, этот фильм
посчитали бы документальным».
«Но на Луну совершали полеты другие беспилотные корабли».
«Большинство из них тоже были подделкой. Некоторые из этих ко­
раблей не были подделкой, и как раз именно те, которые привезли
обратно образцы, подтверждающие теорию о сыре „Моцарелла".
Но эти доказательства, разумеется, были скрыты».
«Но люди могут посмотреть на Луну в телескоп». — «Правиль­
но, и вы хотите сказать, что таким образом можно определить, из
чего состоит ее поверхность: из камня или из мягкого сыра?»
«Но если бы это было правдой, то она выплыла бы наружу». —
«Но вы ведь тоже будете молчать, если вам прилично заплатят, при­
грозят убить или объявить сумасшедшим?
Подумайте об этом: как Элвис мог бы выжить, если бы у него не
было там бесконечных запасов сыра?»

Бред, не так ли? А как насчет приблизительно 20% американцев, ко­

торые считают, что никакой высадки на Луну не было? Они тоже су­
масшедшие? Если это не так, тогда что делает их, пусть и ошибоч­
ное, мнение разумным, а гипотезу о сыре «Моцарелла» неслыхан­
ной глупостью?

184
 61. Луна из сыра «Моцарелла»

Теории заговора становятся возможны благодаря двум ограни­

чениям при формировании знания. Первое можно назвать целост­
ной природой понимания: любой постулат, в который мы верим,
связан, как паутиной, с определенным количеством других посту­
латов (убеждений). Поэтому, например, ваша уверенность в том,
что от мороженого полнеют, связана с вашей уверенностью в кало­
рийности мороженого, связью между потреблением жиров, при­
бавлением в весе, надежностью диетологии и так далее.
Второе довольно величественно называется развенчанием тео­
рии с помощью доказательств. Проще говоря, это означает, что
факты никогда не предоставляют достаточно доказательств в
пользу одной-единственной теории. Всегда существует какая-то
нестыковка — вероятность того, что верна альтернативная теория.
Именно поэтому суды настаивают на предоставлении «неопровер­
жимых» доказательств. Но предоставить абсолютно «неопровер­
жимые» доказательства невозможно.
Соедините вместе эти два ограничения (оговорки), и перед вами
откроется область для еще более диких теорий заговора. Существу­
ет огромное количество доказательств в пользу того, что Луна пред­
ставляет собой каменное тело. Но мы приходим к этим выводам не
на основе доказательств. Нестыковка доказательств означает, что
доказательства могут даже согласоваться с гипотезой о том, что Лу­
на сделана из сыра. Все, что нам нужно, — это перегруппировать все
другие взаимосвязанные убеждения, находящиеся в области наше­
го понимания так, чтобы и они тоже подтверждали эту теорию. От­
сюда и необходимость пересмотреть силу микроскопов, размеры
коррупции и достоверность приземления на Луну.
Конечно, вывод, к которому вы придете, может звучать довольно
безумно. Но самое главное, что он будет соответствовать доказа­
тельствам. Именно это заставляет так много людей подпадать под
обаяние теорий заговора (и других странных представлений о ха­
рактере Вселенной). То, что «все сходится», похоже, является реша­
ющим поводом для веры в эти теории. Все сходится и в целом ряде
других теорий, включающих в себя и понятие о том, что Луна сде­
лана из сыра.
Так что же делает одну теорию лучше другой? Почему теория
эволюции разумна, а теория о том, что высадка на Луну была поста­
новкой, абсурдна? Непросто ответить на эти вопросы, и это, воз­
можно, является частичным объяснением того, почему почти поло­
вина всех американцев считает вздором и теорию эволюции. Мы

185
 Джулиан Баджини

можем лишь сказать, что простой стыковки доказательств недоста­

точно, чтобы сделать какую-то теорию убедительной. Если вы пове­
рите в это, то вы вполне можете согласиться с тем, что Элвис Пре­
сли в данный момент вращается вокруг нас в наполненном пиццей
небе.

Смотрите также
1. Злой демон
3. Индианка и лед
19. Лопанье мыльных пузырей
98. Аппарат виртуальных ощущений
 62. Я мыслю, следовательно?

Меня зовут Рене. Я помню, что однажды прочитал о том, что если и
существует что-то, в чем я всегда могу быть уверен, так это то, что,
если я мыслю, значит, я существую. Если я, Давид, мыслю прямо
сейчас, значит, я должен существовать, чтобы это мышление могло
продолжаться. Это верно, не так ли?
Я могу видеть сны, или я могу быть сумасшедшим, или, может
быть, я вообще не живу в Тонтоне, но, если я мыслю, я знаю, что
Люси (а это я) существует. И меня это утешает.
Моя жизнь в Мюнхене может быть очень напряженной, и знание
того, что я могу быть уверенным в своем существовании (существо­
вании своего «я»), дает мне некоторое спокойствие.
Прогуливаясь каждое утро по Елисейским Полям, я часто заду­
мываюсь над тем, существует ли вообще реальный мир. Живу ли я
на самом деле в Шарлоттсвилле, как я думаю? Друзья говорят мне:
«Мадлен, ты доведешь себя до сумасшествия своими размышлени­
ями!» Но я не считаю, что схожу с ума.
Я нахожу какое-то постоянство в непостоянном мире. Cogito,
ergo sum. Я, Найджел, мыслю, и, значит, я и в самом деле Седрик.

Источники: Рене Декарт «Рассуждения о методе* (1637), Г. Г. Лих-

тенберг «Писания и письма* (Карл Хансер Верлаг, 1971).

Понятен ли этот монолог? В каком-то смысле, разумеется, нет. Гово­

рящий постоянно меняет свое имя и пол и делает противоречивые
утверждения о своем месте жительства. На первый взгляд, здесь ка­
кая-то путаница.
Однако в каком-то важном смысле этот монолог абсолютно поня­
тен. Более того, он полностью согласуется с утверждением «Я мыслю,
и, значит, я существую». Рене Декарт, первый употребивший его, ис­
пользовал это утверждение, чтобы обосновать (установить) сущест­
вование нематериальной души, или «я».

187
 Джулиан Баджини

Но критики полагают, что, сделав это, он заявил о большем, чем

смог доказать своими доводами. И наш странный монолог показы­
вает, почему это так.
Главное состоит в том, что уверенность в утверждении «я мыслю,
значит, я существую», приходит к вам только в момент размышления
над ним. И в самом деле верно, что, для того чтобы возникла какая-то
мысль, должен существовать мыслитель, у которого она возникнет.
Но эта моментальная уверенность не говорит о том, что тот же са­
мый мыслитель существует постоянно или что он является тем же са­
мым мыслителем, у которого несколько минут назад возникла мысль.
И действительно, эта уверенность касается того факта, что мысли­
тель появился лишь на то время, которое необходимо, чтобы возник­
ла мысль. Именно так можно понять этот монолог. Это не слова како­
го-то одного постоянного «я», но серия мыслей, сменяющих друг
друга, «я», которые поочередно занимают место говорящего. Не сле­
дует воспринимать это в оккультном смысле. Воспримите этот моно­
лог скорее как монолог человека с острым синдромом множествен­
ной самоидентификации. При таком заболевании голосом управля­
ют различные, быстро сменяющие друг друга персонажи. И когда
каждый из них говорит: «я мыслю, значит, я существую», это действи­
тельно верно. Пт осто как только это произносится, «я», чье сущест­
вование не подлежало сомнению, исчезает. Возможно, у нас может
даже возникнуть ситуация, описанная в последнем предложении,
когда второе «я» дополняет мысль первого.
Памятуя о том, что большинство из нас не распадается на мно­
жество личностей, какое значение имеет эта история для нас?
Смысл этого монолога состоит в том, чтобы показать, что знамени­
тые слова Декарта говорят о гораздо меньшем, чем мы обычно им
приписываем. Тот факт, что мы мыслим, может говорить о том, что
мы существуем, но он ничего не говорит о том, кто мы есть, или о
том, продолжаем ли мы постоянно существовать как один человек.
Уверенность, которую мы получаем от cogito, ergo sum, достается
высокой ценой: полной неуверенностью, наступающей после того,
как мы покидаем то мгновение, в которое возникла эта мысль.

Смотрите также
3. Индианка и лед
28. Кошмарная история
51. Жизнь в бочонке
54. Ускользающее «я»
 63. Неизвестно

Это было очень странное совпадение. В один из дней на прошлой

неделе, когда Наоми оплачивала свой кофе, мужчина, сидевший
позади нее в кафе, шаря в своих карманах, выронил на пол коль­
цо для ключей. Наоми подобрала его и не могла не заметить не­
большую фигурку белого кролика, свисавшую с кольца. Когда
она передавала эту фигурку мужчине, у которого было очень ха­
рактерное, угловатое, мертвенно-бледное лицо, тот, слегка сму­
тившись, сказал ей: «Я везде ношу это с собой. По сентименталь­
ным причинам». Он покраснел, и они больше не проронили ни
слова.
На следующий день, переходя какую-то улицу, она вдруг услы­
шала визжание тормозов, за которым последовал зловещий глухой
удар. Почти машинально ее повлекло к толпе, которая, словно же­
лезные опилки к магниту, уже потянулась к месту происшествия.
Она пробралась вперед, чтобы посмотреть на потерпевшего, и уви­
дела того мужчину с угловатым лицом. Его уже осматривал врач.
«Он мертв», — последовал вердикт.
Ее попросили дать показания в полиции. «Я знаю лишь то, что
вчера он покупал чашечку кофе в том кафетерии и что он всегда
носил с собой кольцо для ключей с брелком в виде белого кро­
лика». Полиции удалось подтвердить правдивость обоих этих
фактов.
Через пять дней, стоя в очереди за кофе, она почти завизжа­
ла, увидев, что за ней стоит практически тот же самый мужчина.
Он заметил ее шок, но, похоже, не удивился этому. «Вы подума­
ли, что я — это мой брат-близнец, не так ли?» — спросил он ее.
Наоми утвердительно кивнула головой. «После того происшест­
вия не вы первая так реагируете на меня. Не помогает и упомина­
ние о том, что мы ходили в этот кафетерий всегда порознь».
Когда он говорил это, Наоми не могла оторвать взгляд от того,
что он держал в своих руках: это был брелок в виде белого кроли­
ка на кольце для ключей.
Мужчина и этому не удивился. «Вы же знаете мам. Им хочется,
чтобы их дети не завидовали друг другу».

189
 Джулиан Баджини

Все произошедшее привело Наоми в замешательство. Но когда

она наконец успокоилась, ее начал беспокоить следующий вопрос:
сказала ли она правду полиции?

Источник: статья Эдмунда Гетьера «Оправданно ли истинное зна­

ние?», опубликованная в книге «Аналитическая философия: антоло­
гия», под редакцией А.П. Мартинича и Д. Coca (Блэкуэлл, 2001).

Наоми сказала полиции следующее: «Я знаю лишь то, что вчера он

покупал чашечку кофе в том кафетерии и что он всегда носил с со­
бой кольцо для ключей с брелком в виде белого кролика». Оба фак­
та позже подтвердились. Но вправе ли она была сказать, что она бы­
ла уверена в их подлинности?
Многие философы считают, что знание имеет три состояния.
Чтобы знать что-то, вы должны прежде поверить в то, что это ис­
тинно. Вы не можете знать, что Рим является столицей Италии, ес­
ли вы верите в то, что столицей этой страны является Милан. Во-
вторых, то, во что вы верите, должно быть истинным. Вы не можете
поверить в то, что Милан является столицей Италии, если ею явля­
ется Рим. В-третьих, ваше истинное убеждение должно быть каким-
то образом доказано. Если вы по какой-то причине считаете, что
Рим является столицей Италии, и оказывается, что вы правы, то мы
не должны говорить в этом случае о том, что вы это знали; это была
просто удачная догадка.
У Наоми было два истинных убеждения о погибшем мужчине.
И она, похоже, имела их оправданно. Но, кажется, что на самом
деле она не знала, истинны ли эти убеждения. Она не знала о том,
что у погибшего мужчины был брат-близнец, который носил с со­
бой такое же кольцо для ключей. Поэтому, независимо от того,
был ли погибший мужчина братом-близнецом того мужчины, ко­
торого она видела в кафетерии, и независимо от того, приходил
ли он за день до этого в кафетерий с тем же самым кольцом для
ключей или не приходил, она все равно утверждала бы, что знает

190
 63. Неизвестно

о нем эти два факта; только на этот раз оба эти факта были бы не­
верными.
Чтобы получить представление о том, как мало она знала, поду­
маем над тем, что даже сейчас ей неизвестно, был ли мужчина, ко­
торого она видела в кафетерии накануне происшествия, братом-
близнецом погибшего мужчины или тем мужчиной, которого она
увидела в кафетерии несколько дней спустя. Для нее они были по­
хожи как две капли воды.
Очевидное решение этой проблемы состоит в том, чтобы ужес­
точить представление о доказательствах. Наоми не была уверена в
своих знаниях, потому что доказательства ее утверждений о том,
что она знала о погибшем мужчине эти два факта, не были доста­
точно убедительными. Но, если это верно, тогда мы должны потре­
бовать, чтобы знание имело очень строгие условия для своего все­
стороннего подтверждения. А это означает, что почти все, что, по
нашему мнению, мы знаем, недостаточно доказано, чтобы считать­
ся знанием. Если Наоми и в самом деле не знает того, что, по ее мне­
нию, она знает о погибшем мужчине, тогда и мы тоже на самом де­
ле не знаем многого из того, что, по нашему мнению, мы знаем.

Смотрите также
1. Злой демон
3. Индианка и лед
40. Победитель на деревянной лошадке
76. Ясная голова
 64. Пресечение в корне

Президент понизил голос и сказал: «Предлагаемое вами незаконно!»

«Да, это верно, — ответил генерал.— Но вы должны спросить
себя, как наилучшим образом можно защитить жизнь ваших граж­
дан. Ситуация проста: Татум полон решимости организовать кампа­
нию этнической чистки в собственной стране и начать военные дей­
ствия против нас. Наша разведка сообщает нам, что в этом его
практически никто не поддерживает, и, если мы устраним его, ему
на смену придет гораздо более умеренный Неста».
«Да, но вы говорите о том, чтобы мы устранили его. А убийство
иностранного лидера противоречит международному праву».
Генерал вздохнул. «Но, господин президент, вы должны уви­
деть, насколько прост ваш выбор. Одной пули и еще нескольких
вдогонку и последующей подчистки службами безопасности будет
достаточно, чтобы предотвратить широкомасштабную резню и воз­
можную войну. Я знаю, что вы не хотите запятнать свои руки кро­
вью иностранного лидера, но предпочтете ли вы тогда утонуть в
крови тысяч его и своих подданных?»

Мораль обладает большей властью, чем закон. Именно поэтому мы

одобряем гражданское неповиновение в ситуации, когда государ­
ственные законы явно несправедливы и не существует законных
способов противостоять им. Мы можем не соглашаться с правиль­
ностью некоторых действий Африканского Национального Кон­
гресса в его борьбе против апартеида, но утверждать, что в Южной
Африке существовало множество возможностей для легального
протеста черного населения страны, просто смехотворно.
Нетрудно представить себе ситуации, в которых нарушение за­
кона было бы оправданно. Спасти жизнь важнее, чем соблюдать
скоростной режим. Вы не должны прекращать преследование

192
 64. Пресечение в корне

опасного преступника из боязни нарушить границу. Украсть еду

лучше, чем умереть от голода.
Если мы согласимся с этим, тогда сам факт того, что нашего пре­
зидента просят сделать нечто, противоречащее закону, не отвечает
на вопрос о том, следует ли ему делать это. Вопрос скорее звучит
по-другому: насколько серьезны обстоятельства, в которых не су­
ществует способа избежать ужасных последствий без применения
незаконных действий?
Если доводы, представленные генералом, правильны, тогда мо­
жет показаться, что политическое убийство будет оправданным
шагом. Как говорится в уже избитой остроте, если бы вы знали, что
сделает Гитлер, разве вы не убили бы его еще в детстве? А если нет,
тогда почему вы цените его жизнь выше, чем жизни шести миллио­
нов, уничтоженных во время Холокоста, и бесчисленного количе­
ства других погибших в войне, которую он развязал?
Свержение Саддама Хуссейна показывает, что проблема в том,
что действия разведки бывают далеко не безупречны. Хотя, если
судить задним числом, мы могли бы пожалеть о том, что не дей­
ствовали раньше. Но нам не дано знать наверняка, что принесет
нам будущее. Политическое убийство может предотвратить эт­
нические чистки и войну. С другой стороны, оно может вызвать
еще большую нестабильность или просто выведет на арену дру­
гого преступника. Закон непредусмотренных последствий нуж­
но уважать.
Но президент не может позволить себе роскошь пожать плеча­
ми и сказать «que sera, sera» (будь что будет). Работа политика состо­
ит в том, чтобы принимать решения на основе оптимальной оцен­
ки нынешних и будущих обстоятельств. Тот факт, что эти оценки
могут быть ошибочными, еще не является поводом для бездействия.
Решения принимаются не на основе абсолютной уверенности, а на
основе вероятности.
Поэтому эта дилемма остается. Если Татума не убьют и он сдела­
ет то, что предсказано, тогда слабой защитой прозвучат слова пре­
зидента: «Да, я знал, что это может случиться, но я не был в этом уве­
рен, и поэтому я сидел сложа руки». В то же время он не может по­
стоянно пренебрегать международными законами, руководствуясь
потенциально ненадежной информацией. Так как же ему прийти к
какому-то решению в этом конкретном случае? Разумеется, не без
труда.

7 Занимательные философские загадки 193

 Джулиан Баджини

Смотрите также
9. Большой Брат
36. Упреждающее правосудие
50. Хорошая взятка
77. Козел отпущения
 65. Душевная сила

Насколько она себя помнила, Фейт всегда верила в реинкарнацию.

Но недавно ее интерес к своим прошлым жизням вышел на новый
уровень. Теперь, когда она посещала медиума-мистика Марджори,
она впервые узнавала о том, какими именно были ее прошлые
жизни.
Марджори рассказывала ей в основном о ее предыдущей жизни
в теле Зосимы, аристократки, жившей во времена осады Трои.
Фейт узнала о своем смелом побеге сначала в Смирну, а затем в
Кноссос. По всей видимости, она была отважной и красивой жен­
щиной, которая влюбилась в одного из предводителей спартанцев,
с которым и прожила в Кноссосе до конца своей жизни.
Фейт не перечитывала реальную историю Трои, чтобы удостове­
риться в правдивости того, что рассказала ей Марджори. Она не со­
мневалась в том, что ее нынешняя душа была той душой, которая
жила в Зосиме. Однако ей очень хотелось узнать, что все это озна­
чает. Ей нравилась мысль о том, что однажды она была греческой
красавицей, и, поскольку она не помнила ничего о своей жизни в
Кноссосе и не ощущала себя человеком, о котором рассказала ей
Марджори, ей было трудно понять, каким образом она и Зосима
могли быть одним и тем же человеком. Она узнала о своей прошлой
жизни, но ей казалось, что эта жизнь была вовсе не похожа на ту
жизнь, которую она могла бы прожить.

Источник: Джон Локк *Опыт о человеческом разумении*, книга вто­

рая, глава XXVII (5-е издание, 1706).

Множество людей во всем мире верят в различные формы реин­

карнации или повторного рождения. Есть масса причин считать,
что они заблуждаются в этом вопросе.

г 195
 Джулиан Баджини

Предположим, что у нас все же есть души и они перевоплощают­

ся. Что из этого следует?
Этот вопрос и заботит Фейт. Несмотря на несколько подозри­
тельный характер истории, рассказанной ей Марджори — почему
это в наших прошлых жизнях мы всегда являемся такими интерес­
ными, сильными людьми, проживающими столь яркую жизнь? —
Фейт не усомнилась в ее правдивости. Вопрос, который она задает
себе, такой: «Если у меня действительно такая же душа, как у Зоси-
мы, то делает ли это меня тем же человеком, что и она?»
Фейт интуитивно отвечает «нет». Она не ощущает себя Зоси-
мой. И это неудивительно. Когда мы оглядываемся на себя самих в
прошлом (а не на свои прошлые «я»), ощущение того, что мы явля­
емся тем же человеком, что и раньше, дает нам некая степень пси­
хологической связи и целостности. Мы помним себя тем челове­
ком, делая вещи, которые делал он, придерживаясь убеждений, ко­
торых придерживался он, и тд. Кроме того, мы также чувствуем,
как наше нынешнее «я» выросло из того человека.
Если бы наши души действительно обитали в других людях из
прошлых жизней, у нас не было бы такой психологической связи с
ними. Марджори должна рассказать Фейт о поступках и мыслях Зо-
симы, поскольку Фейт не помнит себя Зосимой; и у нее нет ощуще­
ния того, что она выросла из Зосимы. Без этих связей как можно во­
обще говорить о том, что Зосима и Фейт являются одним и тем же
человеком, пусть даже у них действительна одна душа?
Если эти размышления верны, тогда, даже если у нас есть души,
которые сохраняются после смерти тела, это необязательно озна­
чает, что мы сохранимся после телесной смерти. Похоже, что не­
прерывное существование «я» зависит от психологической непре­
рывности, а не от неких странных нематериальных субстанций.
Непрерывное существование души не гарантирует непрерывного
существования «я», так же как не гарантирует этого и непрерывное
существование сердца или других органов.
А теперь подумайте о том, каково это: смотреть на свою фото­
графию в младенчестве.
Чтобы узнать, каким человеком вы были тогда, вы обычно спра­
шиваете об этом кого-то, кто был взрослым в то время и кто сможет
вспомнить это. «Каким я был?» — спрашиваете вы их так же, как
Фейт спрашивает Марджори: «Какой я была в Т^ое?» Ваши психоло­
гические связи с этим карапузом, возможно, настолько слабы, что

196
 65. Душевная сила

их почти нет. Означает ли это, что вы, в очень реальном смысле,

уже не являетесь тем же человеком, каким были в младенчестве, так
же как Фейт уже не является Зосимой?

Смотрите также
2. Отправьте меня...
38. Я — мозг
54. Ускользающее «я»
88. Полная потеря памяти
 66. Фальсификатор

«Тополиной аллее на закате» было суждено пополнить ряды шеде­

вров Ван Гога. Эта «утерянная» работа будет продаваться за мил­
лионы и породит огромное количество трудов, сравнивающих ее с
двумя другими картинами Ван Гога, на которых запечатлен тот же
пейзаж, но в разное время.
Это порадовало Йориса Ван дер Берга, поскольку именно он, а
не Ван Гог нарисовал «Тополиную аллею на закате». Йорис был ма­
стером подделок, и он был уверен в том, что его последнее творе­
ние будет восприниматься как оригинал. Это не только значительно
увеличит его благосостояние, но и принесет ему огромное профес­
сиональное удовлетворение.
Лишь несколько его близких друзей знали, что замышляет Йо­
рис. Один из них выразил ему очень серьезные моральные опасе­
ния, которые Йорис отверг. Он полагал, что, если эту картину при­
знают такой же хорошей, как и оригинал Ван Гога, она окупит все
деньги, которые будут за нее заплачены. А любой, кто заплатит
больше, чем она стоит на самом деле, только из-за того, что это ра­
бота Ван Гога, является глупцом, который заслуживает того, чтобы
расстаться с деньгами.

Может показаться очевидным, что подделка картин является далеко

не благородной профессией, поскольку она неизбежно связана с
обманом. Фальсификатор преуспевает только тогда, когда он вво­
дит людей в заблуждение относительно происхождения своей ра­
боты.
Однако обман не всегда следует осуждать. И в самом деле, иногда
наглая ложь является как раз тем, чего требует мораль. Если некий
агрессивно настроенный расистский молодчик спрашивает у вас,
знаете ли вы, где живут какие-нибудь «иностранцы», вам лучше при-

198
 66. Фальсификатор

твориться, что вы не знаете этого, чем направлять его прямо к дому

номер 23.
Таким образом, действительно значимо лишь то, служит ложь
благородным или низменным целям и какими будут последствия
этой лжи.
Цель фальсификатора была далеко не благородной: заработать
много денег для самого себя. Однако даже добросовестным худож­
ником может двигать, по крайней мере частично, желание зарабо­
тать денег, поэтому такая постановка вопроса не решает проблему.
Чтобы оценить искусство подделки, нам нужно смотреть на вещи
шире.
Выдуманная история Йориса Ван дер Берга предлагает нам на­
дежный способ защитить его работу. Если выражаться возвышенно,
то можно сказать, что фальсификатор на самом деле оказывает нам
услугу, напоминая об истинной ценности искусства и высмеивая
то, как рынок произведений искусства заменяет эстетические цен­
ности финансовыми. Главный момент здесь заключается в том, что
фальсификатор может добиться успеха одним из двух способов: он
может создать работу такую же хорошую, как и у мастера, которого
он копирует, или же он может создать работу, которую будут счи­
тать ценной просто потому, что ее воспримут за работу какого-то
знаменитого художника. Если подделка действительно так же хо­
роша, как и работа признанного художника, то почему ее не оце­
нить таким же образом? Если подделка не столь хороша, то нам
нужно задаться вопросом, почему люди платят так много за менее
ценный товар. Может быть, это происходит из-за того, что цены на
рынке художественных произведений определяются не эстетичес­
кими заслугами, а модой, репутацией и известностью художника?
Подпись Ван Гога на картине придает ей ценность так же, как над­
пись «Давид Бекхэм» придает ценность футболке. Если это верно,
тогда абсурдно спорить с тем, что торговлю подобным низкопроб­
ным товаром можно каким-то образом сделать менее чистой с по­
мощью подделок.
В этой связи фальсификатора можно рассматривать как худож­
ника-партизана, сражающегося за истинные ценности творчества
в обществе, в котором искусство принижено и сделано предметом
потребления. Да, верно, что он является обманщиком. Но ни одну
партизанскую войну нельзя вести в открытую. Систему нужно раз­
бирать изнутри, по кусочкам. И эта война будет выиграна лишь тог-
199
 Джулиан Баджини

да, когда любое произведение искусства будут оценивать за его эс­

тетические качества, а не за подпись в углу.
Если только кто-нибудь не приведет веские доказательства, что­
бы поверить в действительную значимость подписи...

Смотрите также
12. Пикассо на пляже
37. Природа-художница
48. Злой гений
86. Искусство ради искусства
 67. Парадокс поппадома

Когда происходят события, изменяющие жизнь, появление на сто­

лах поппадома едва ли считается самым драматичным из них. Но
оно дало Саскии своего рода ментальную встряску, которая оказа­
ла значительное влияние на ее образ мышления.
Проблема заключалась в том, что официант, принесший ей поп-
падомы, не имел индийских корней, а был белым англосаксом. Это
волновало Саскию, потому что ей нравилось ходить в индийский
ресторан частично и из-за того, что там она соприкасалась с ино­
земной культурой. Если бы официант принес ей бифштекс и пирог
с почками, это показалось бы ей менее нелепым, чем цвет его кожи.
Однако чем больше она думала об этом, тем меньше смысла в
этом было. Саския считала себя интернационалисткой. То есть ей
определенным образом нравилось многообразие культур, сущест­
вующее в этнически многообразном обществе. Но это многообра­
зие нравилось ей лишь тогда, когда другие люди сохраняли свою
этническую принадлежность. Ей мог нравиться переход из одной
культуры в другую только в том случае, если все остальные люди
твердо сохраняли свою приверженность какой-то одной культуре.
Чтобы она могла быть интернационалисткой, другие должны были
быть мононационалистами. И где же тогда был ее идеал многона­
ционального общества?

Саския по праву чувствует себя некомфортно. В основании либе­

рального интернационализма лежит одна проблема. Он выступает
в защиту других культур, но превыше всего ценит способность вы­
ходить за рамки одной культуры и ценить множество культур. Это
серьезно подрывает доверие к нему. Идеальным человеком являет­
ся интернационалист, посещающий мечеть, читающий индийские
священные тексты и практикующий буддистскую медитацию.

201
 Джулиан Баджини

Те, кто остается внутри одной культуры, не претворяют в жизнь

эти идеалы, и поэтому, несмотря на разговоры об «уважении», их
уровень ниже, чем уровень непредвзятого интернационалиста.
В этом есть что-то от мыслей, возникающих при посещении
зоопарка. Интернационалист (приверженец множества культур)
хочет ходить повсюду и восхищаться различными стилями жиз­
ни, но может делать это, только если разнообразные формы жиз­
ни сохраняются в более или менее нетронутом виде. Следователь­
но, различные субкультуры общества представляют собой своего
рода клетки в зоопарке, и, если их посещают слишком много лю­
дей, интернационалисту становится уже менее интересно, радо­
стно улыбаясь, указывать на них. Если бы все были такими же
культурно неразборчивыми, как интернационалисты, тогда в ми­
ре было бы меньше истинного многообразия, которым можно
было бы наслаждаться. И поэтому интернационалисты должны
оставаться элитой, паразитирующей на внутренне однородных
монокультурах.
Можно предположить, что вполне возможно оставаться интер­
националистом и при этом быть преданным какой-то одной куль­
туре. Примером может служить правоверный мусульманин или
христианин, который тем не менее с огромным уважением отно­
сится к другим религиям и системам убеждений и всегда готов че­
му-то у них поучиться.
Однако терпимость и уважение других культур — это не одно и
то же, что уважение всех культур в более или менее равной степени.
Для интернационалиста лучшая точка зрения та, согласно которой
во всех культурах есть что-то положительное. Но нельзя быть убеж­
денным христианином, мусульманином, иудеем или даже атеистом
и искренне верить в это. Может существовать терпимость или даже
уважение других культур, но если христианин по-настоящему ве­
рит, что ислам так же ценен, как и христианство, то зачем ему вооб­
ще быть христианином?
Такова дилемма интернационалиста. Вы можете иметь общест­
во, состоящее из многих культур, которые уважают друг друга. Назо­
вите это многокультурием, если хотите.
Но если вы хотите защитить интернационализм, который ценит
многообразие и рассматривает все культуры равноценно, тогда вы
либо должны согласиться с тем, что те, кто живет внутри одной
культуры, имеет более низкую форму жизни — а это, похоже, про­
тиворечит идее уважения всех культур, — либо вы должны выдви-

202
 67. Парадокс поппадома

нуть доводы в пользу размытия (стирания) границ между опреде­

ленными культурами, согласно которым люди одной культуры ува­
жаются и другими культурами. А это приведет к уменьшению того
вида многообразия (разнообразия), которое, по вашим словам, вы
цените.
В нашем примере Саскии нужно надеяться на то, что другие раз­
деляют идею интернационализма не столь полно, как она.

Смотрите также
10. Завеса неведения
55. Устойчивое развитие
82. Дармоедка
84. Принцип удовольствия
 68. Безумная боль

В результате несчастного случая Дэвид получил необычное по­

вреждение мозга. Когда его царапали, кололи или пинали, он не
чувствовал боли. Но если он видел много желтого цвета, пробовал
на вкус дубовую кору, слышал, как оперный певец берет верхнюю
ноту «до», если он неумышленно каламбурил или испытывал дру­
гие, явно случайные ощущения, он чувствовал боль, иногда доволь­
но острую.
Но он вовсе не считал эту боль такой уж неприятной. Он не ис­
кал боль специально, но и не предпринимал никаких действий, что­
бы избежать ее. Это означало, что он не проявлял свою боль обыч­
ным образом, например плача или корчась от нее. Единственными
физическими признаками того, что Дэвид испытывал боль, были
всевозможные формы непроизвольных судорог: он пожимал пле­
чами, быстро моргал или размахивал локтями, становясь похожим
на курицу.
Однако невропатолог Дэвида был настроен очень скептически в
этом смысле. Он видел, что Дэвид уже не ощущает боли, как рань­
ше, но то, что чувствовал сейчас Дэвид, когда он видел «слишком
много желтого», не могло быть болью. Боль, по определению, яв­
ляется чем-то неприятным, чего люди стараются избежать. Воз­
можно, повреждение, полученное его мозгом, заставило Давида
забыть ощущение настоящей боли.

Источник: статья Давида Льюиса «Безумная боль и марсианская

боль» в первом томе «Лекций по философии психологии», под редак­
цией Неда Блока (Гарвард Юниверсите Пресс, 1980).

Аналитические философы живо интересуются болью. Они очаро­

ваны природой субъективных ощущений и ее отношением к объ-

204
 68. Безумная боль

ективному знанию, и похоже, что нет ничего более субъективного

и при этом более реального, чем боль. Просто спросите об этом
любого, кто страдал от острой зубной боли. В то же время мы до­
вольно неплохо определяем человека, испытывающего боль. В от­
личие от других ментальных ощущений, таких как размышление о
пингвинах, боль влияет не только на наше внутреннее состояние,
но и на внешнее.
Поэтому, если вы хотите понять, что такое субъективное ощуще­
ние, вы можете изучить это на примере боли. История о «безумной
боли» Давида является попыткой поиграть с переменными величи­
нами, ассоциируемыми с болью, для того чтобы посмотреть, какие
из них существенны, а какие несущественны. Тремя главными вели­
чинами являются: частные, субъективные ощущения; типичные
причины; поведенческие реакции. Общее у безумной боли и обыч­
ной боли только субъективные ощущения; их причины и последст­
вия совершенно различаются. Если тем не менее безумную боль
правильно назвать болью, тогда мы должны заключить, что сутью
боли является субъективное ощущение боли. А ее причины и по­
следствия просто несущественны и могут отличаться от того, каки­
ми они обычно бывают.
Здравый смысл воспринимает это неоднозначно. С одной сто­
роны, можно с очевидностью сказать, что боль по сути своей явля­
ется субъективным ощущением. Только философы или психологи
могут серьезно предполагать, что ей можно дать лучшее определе­
ние в терминах стимул-реакция или функционирование мозга. Но,
с другой стороны, здравый смысл подсказывает, что субъективное
ощущение боли, иметь которое не против тот, кто его имеет, и ко­
торое не вызывает никакого беспокойства, вовсе не является бо­
лью. Это означает, что история Дэвида бессмысленна: несмотря на
его слова, он просто не мог испытывать боль. И скептицизм его не­
вропатолога вполне обоснован. В конце концов, нам не на что по­
ложиться, кроме слов Дэвида. Почему мы должны доверять его спо­
собности распознавать свои внутренние ощущения и утверждать,
что они аналогичны его ощущениям, которые он испытывал, когда
ему было больно раньше, до этого происшествия?
Суть дела, однако, касается отношений между внутренним и
внешним. Может статься, что легко говорить о том, что боль опре­
деляется тем, что чувствует больной, и что она естественным обра­
зом связана с таким поведением, как уклонение от боли и гримас­
ничанье. Но это слишком поспешное суждение. Ибо если боль дей-

205
 Джулиан Баджини

ствительно является ощущением, тогда почему нельзя ощутить

боль без ассоциируемого с ней поведения? Недостаточно сказать,
что она просто должна как-то проявляться; вам следует объяснить,
почему она должна так проявляться. И до тех пор, пока вы не сдела­
ете этого, безумная боль будет оставаться одним из вариантов.

Смотрите также
23. Жук в коробочке
26. Остатки боли
32. Освободите Саймона
39. Китайская комната
 69. Ужас

«Ужас! Ужас!»
Многие размышляли над тем, что заставило полковника Куртца
произнести эти последние слова, ставшие знаменитыми. Ответом на
этот вопрос является то, что, перед тем как испустить свой послед­
ний вздох, он осознал нечто. В последний миг своей жизни он по­
нял, что прошлое, настоящее, будущее представляют собой иллю­
зию. Ни одно мгновение во времени не теряется. Все, что происхо­
дит, существует вечно.
Это значит, что его приближающаяся смерть еще не будет для
него концом всего. Его жизнь, однажды прожитая, будет существо­
вать всегда. И в каком-то смысле жизнь, которую он прожил, будет
проживаться им снова и снова, постоянно возвращаясь, каждый
раз в том же самом виде, без надежды на обучение, изменение, ис­
правление прошлых ошибок.
Если бы Куртц прожил успешную жизнь, он бы смирился с этим
осознанием. Он мог бы взглянуть на свою работу, подумать, что
«она хороша» и спокойно отправиться в могилу, торжествуюя над
смертью. И что вместо этого он реагировал на приближающуюся
смерть с ужасом, свидетельствовало о том, что ему не удалось пре­
одолеть трудности плотского существования.
«Ужас! Ужас!» Отнесетесь ли вы к мысли о вечной повторяемо­
сти своей жизни по-другому?

Источники: Фридрих Ницше «Так говорил Заратустраь (1891);

Джозеф Конрад «Сердце Тьмы» (1902).

В качестве литературной критики и метафизического объяснения

данная интерпретация последних слов Куртца, приводимая в книге
Джозефа Конрада «Сердце тьмы», в лучшем случае является абсо-

207
 Джулиан Баджини

лютной спекуляцией, а в худшем — чистой выдумкой. Я не знаю ни­

каких текстуальных свидетельств, говорящих о том, что именно так
нам и следует понимать последние загадочные слова Куртца.
И представление о вечной повторяемости жизни, в которое, по­
хоже, очень верил Ницше, по мнению большинства комментато­
ров, не характерно для его звездного часа.
Тем не менее гипотеза о вечной повторяемости жизни и нашей
реакции на нее является интересным приемом для исследования
самих себя, даже если нашим жизням и не суждено повторяться
бесконечно, наша способность или неспособность смириться с
мыслью о такой повторяемости для Ницше является показателем
нашего «преодоления» жизни. Только «сверхчеловек», который спо­
собен полностью контролировать себя и управлять своей судьбой,
мог бы смотреть на свою жизнь с достаточным удовлетворением,
чтобы принять ее бесконечную повторяемость.
Однако важно помнить о том, что то, о чем говорит Ницше, не
является своего рода Днем Сурка. В фильме с одноименным назва­
нием Бюлл Мюррей вновь и вновь оказывался в том же самом дне,
но всякий раз у него появлялась возможность сделать все по-друго­
му. Таким образом, он мог освободиться, избежать повторяющегося
цикла, научившись для этого любить по-настоящему. Повторяе­
мость жизни у Ницше — это такая форма повторяемости, при кото­
рой человек не осознает, что он совершает те же самые поступки и
у него нет возможности совершить их по-другому. Это в букваль­
ном смысле та же самая жизнь, проживаемая снова и снова.
Возможно, Ницше зашел слишком далеко, предположив, что
лишь никогда не существовавший «сверхчеловек» мог бы спра­
виться с этим. И в самом деле, все же интересно, как много людей,
даже и тех, кто прошел через адские условия, говорят: «Если бы я
мог вернуться назад, я поступил бы точно так же, ничего не изме­
нив в своем поведении». Похоже, что эти слова явно противоречат
утверждению Ницше о невыносимости бесконечной повторяемо­
сти жизни. Возможно, не прав не Ницще, а те, кто блаженно согла­
шается со своими прошлыми ошибками. Ибо когда мы действи­
тельно пытаемся вообразить себе неприятные события своего
прошлого, ужасные ошибки, которые мы сделали, оскорбительные
поступки, которые мы совершили, унижения, которым мы подвер­
глись, то разве это не доставляет нам невыносимые страдания?
Отсутствие воображения или наша способность подавлять бо­
лезненные воспоминания удерживают нас от того, чтобы не быть

208
 69. Ужас

захваченными «ужасом» прошлого? «Сверхчеловек» принимает

идею повторяемости жизни без шор и фильтров, которые защища­
ют нас от болезненных воспоминаний. Именно поэтому Ницше
считал, что «сверхчеловеки» являются большой редкостью и что
все мы отнесемся к мысли о бесконечном продолжении своей жиз­
ни так же, как и Куртц.

Смотрите также
20. Приговоренная к жизни
34. Не вините меня
65. Душевная сила
88. Полная потеря памяти
 70. Инспекторская проверка

Когда инспектор санитарно-эпидемологической службы пришел с

проверкой в пиццерию Эмилио и немедленно закрыл ее, никто из
друзей последнего не мог поверить в то, что он позволил этому слу­
читься. В конце концов, говорили они, он знал, что проверка надви­
гается, так почему же не подготовился к ней?
Ответ Эмилио был прост. Ему сказали, что инспектор придет с
неожиданной проверкой где-то к концу месяца. Эмилио сел и стал
гадать, в какой из дней может произойти эта проверка. Она не мог­
ла произойти 31-го: если инспектор не пришел до этого, значит, она.
может произойти только в этот день, и тогда эта проверка уже не
будет неожиданной. Если исключить 31-е, тогда нужно исключить и
30-е, по той же причине. Проверка не может произойти 31-го, по­
этому, если ее не произошло до 29-го, это означает, что она случит­
ся 30-го, а поэтому она вновь не будет для него неожиданной. Но
если проверки не может быть 30-го или 31-го, значит, ее не может
быть и 29-го, по тем же причинам. Отсчитывая дни назад, Эмилио
пришел к выводу, что ни в один из дней проверки не будет.
Придя к выводу, что неожиданной проверки не может быть,
Эмилио был очень неприятно удивлен, когда однажды к нему в за­
ведение все-таки пришел инспектор. Что было неправильно в его
рассуждениях?

Источник: Широко обсуждаемый «парадокс неожиданной проверки»

берет начало в радиопрограмме шведского радио, передаваемой в го­
ды Второй мировой войны.

Короткий ответ на эту загадку заключается в том, что в повседнев­

ной жизни люди не столь щепетильны в выборе слов, как щепе­
тильны в этом логики. Под «неожиданной проверкой» инспектор

210
 70. Инспекторская проверка

просто имел в виду, что он не скажет Эмилио заранее, в какой день

состоится его визит. Если до 31 -го оставался бы всего один день и
проверка тогда не стала бы неожиданной, то пусть так и будет.
Многие философы скажут, что это неинтересный ответ, по­
скольку он не решает проблему, а просто растворяет ее в мутном
месиве обыденной речи. Но я думаю, что такая реакция невелико­
душна. Всегда стоит напоминать себе о том, что двусмысленности и
«серые зоны» в языке иногда необходимы нам, для того чтобы по­
нять мир, даже если эти же самые неопределенности в других слу­
чаях могут стать помехой для понимания.
Тем не менее этот ответ действительно оставляет сложную про­
блему нерешенной. Что, если обещание неожиданного визита бы­
ло буквальным, так что любой последующий визит, который не бу­
дет неожиданным, подобным тому, что произошел 31-го, будет
противоречить обещанию о неожиданном визите?
Возможно, представление о неожиданном визите просто не до
конца понятно. И в этом смысле размышления Эмилио были безу­
коризненны, и его вывод был верен: не может быть никакой неожи­
данной проверки. Следовательно, нельзя заранее объявить о нео­
жиданной проверке, не подразумевая при этом некоторого проти­
воречия в понятиях.
Вывод выглядит правильным, но его разрушает тот факт, что,
очевидно, неожиданная проверка все-таки может состояться, как и
обнаружил впоследствии Эмилио, на свою беду. Если обещание бы­
ло дано и было выполнено, то кажется трудным спорить с тем, что
оно не было понятным.
Существует еще интригующая возможность того, что человек,
размышляющий о том, что не может быть никакой неожиданности,
просто смещает источник этой неожиданности. 29-го, например,
Эмилио мог прийти к выводу, что 30-го или 31-го никакой неожи­
данной проверки не может быть. Но это по-прежнему означает, что
проверка, хотя и не неожиданная, может быть проведена в один из
двух оставшихся дней.
Поскольку Эмилио не знает, в какой из двух дней произойдет эта
проверка, она все равно окажется для него неожиданной, если слу­
чится 30-го.
Даже проверка 31-го может стать неожиданной, поскольку Эми­
лио решил, что никакой неожиданной проверки в этот день не бу­
дет, и поэтому, когда эта проверка все же произойдет, она окажется
для него неожиданной.

211
 Джулиан Баджини

Но, возможно, самое удивительное это то, что головоломка, ко­

торая похожа на небольшой лингвистический трюк, оказывается
гораздо более сложной, чем кажется на первый взгляд.

Смотрите также
16. Наперегонки с черепахой
25. Буридан — осел
42. Бери деньги и беги
94. Налог Соритеса
 71. Жизнеобеспечение

Доктор Грей находился в депрессии. Одну из его неизлечимых

больных поддерживал аппарат жизнеобеспечения. Прежде чем по­
терять сознание в последний раз, она постоянно просила отклю­
чить этот аппарат. Но комитет больницы по этике постановил, что
было бы неправильно предпринимать любые действия, направлен­
ные на сокращение жизни пациента.
Грей не был согласен с этим комитетом, и его беспокоило то, что
игнорировались желания самой пациентки. Он также полагал, что
отсрочка смерти с помощью этого аппарата просто продлевала му­
чения ее друзей и родственников.
И теперь Грей стоял и печально взирал на свою пациентку. И тут
случилось нечто странное. Больничный уборщик задел силовой ка­
бель, ведущий к аппарату жизнеобеспечения, и выдернул его из ро­
зетки. Аппарат издал несколько предупредительных сигналов.
Уборщик, обеспокоенный этими звуками, вопросительно посмот­
рел на стоявшего рядом врача.
«Не беспокойтесь, — сказал ему без колебаний Грей. — Про­
должайте работать. Все в порядке».
И в самом деле для Грея все сейчас было в полном порядке. Ибо
никто не предпринимал сознательных действий по укорачиванию
жизни пациентки. Все, что он делал сейчас, оставляя случайно вы­
ключенным аппарат, сводилось к тому, что он не предпринимал ни­
каких действий, чтобы продлить ей жизнь. Теперь он добился жела­
емого результата без нарушения инструкций комитета по этике.

Источник: Джонатан Гловер «Причинение смерти и спасение жиз­

ни* (Пингвин, 1977).

213
 Джулиан Баджини

Существует очевидная разница между убийством и доведением до

смерти, но всегда ли эта разница значима с моральной точки зре­
ния? Если в обоих случаях смерть была преднамеренной и являлась
результатом сознательного решения, то разве не в одинаковой сте­
пени виноваты те люди, которые принимали это решение?
В случае доктора Грея действительно странно проводить четкое
различие между убийством и доведением до смерти. Он хотел от­
ключить аппарат жизнеобеспечения и позволить пациентке уме­
реть. На самом деле он просто не включил этот аппарат снова, с тем
же намерением и результатом. Если было неправильно делать что-
то, что заставит пациента умереть, то так же неправильно будет не
сделать нечто, не требующее усилий, для того чтобы остановить
умирание пациента? Или, говоря иначе, если было морально вер­
ным позволить пациенту умереть, то морально верным будет и от­
ключение этого аппарата.
Тем не менее законы об эвтаназии действительно проводят
четкое различие между понятием убийства и доведением до смер­
ти. И это имеет странные последствия, потому что врачи могут
прекратить кормление пациента, постоянно находящегося в бес­
помощном состоянии, и в конечном счете доводят его до смерти,
но они не могут ввести ему смертельную инъекцию и убить его
быстро. В любом случае, пациент не будет ничего осознавать и не
будет страдать. Тем не менее трудно понять, как лишение пищи
может считаться более приемлемым с этической точки зрения ре­
шением, чем быстрое и безболезненное убийство.
Можно возразить, что, хотя не всегда существует морально зна­
чимое различие между убийством и доведением до смерти, по юри­
дическим и социальным мотивам важно не разрешать сознатель­
ное убийство. Существуют определенные этические «серые зоны»,
как, например, этот случай с аппаратом жизнеобеспечения, но об­
щество нуждается в правилах, лучшим и очевиднейшим правилом
будет разграничение понятий «убийство» и «доведение до смерти».
В некоторых непростых случаях это может означать получение не­
удовлетворительных результатов, как в случае с пациенткой докто­
ра Грея. Однако это лучше, чем позволить врачам совершать созна­
тельные убийства.
Тем не менее, если все это подразумевает, что разница между
убийством и доведением до смерти является наилучшим спосо­
бом различить этическое и неэтическое отношение к пациентам,
то этот аргумент вызывает вопрос: почему бы не сделать основ-

214
 71. Жизнеобеспечение

ным правилом уменьшение страданий пациентов и уважение их

желаний?
К какому бы выводу мы ни пришли, случай доктора Грея показы­
вает, что с этической точки зрения различие между убийством и до­
ведением до смерти еще далеко не изучено.

Смотрите также
15. Обыкновенный героизм
29. Зависимость от чьей-то жизни
53. Двойная неприятность
89. Убей и дай умереть
 72. Освободите Перси

«Сегодня я начинаю судебное дело против своего так называемого

хозяина, господина Полли, в соответствии со статьей 4(1) Европей­
ской конвенции по правам человека, которая гласит, что «никого
нельзя удерживать в рабстве или неволе».
Господин Полли поймал меня в Венесуэле, он удерживает меня
против моей воли, у меня нет денег и имущества, которое можно
было бы назвать моей собственностью. Разве это правильно? Я та­
кая же личность, как и вы. Я ощущаю боль. У меня есть планы, меч­
ты. Я могу говорить, думать и чувствовать. К себе вы бы так не от­
неслись. Так почему же вы позволяете, чтобы меня так нагло уни­
жали?
В ответ я слышу: „Потому что ты попугай, Перси". Да, я действи­
тельно попугай. Но хотя ваша конвенция касается прав человека,
там говорится о «всех», а под «всеми» имеются в виду «все лично­
сти». А что такое личность? Раньше считалось, что настоящими
личностями являются только белые люди. Позже этот предрассу­
док был устранен. Разумеется, личностью является любое думаю­
щее и обладающее интеллектом существо, у которого есть рассу­
док и мышление и которое может себя осознавать. Я являюсь таким
существом. Я личность. Отказывать мне в моей свободе, только ис­
ходя из моей породы, — предрассудок, который нельзя оправдать,
так же как нельзя оправдать расизм».

Источник: Джон Локк, «Опыт о человеческом разумении», книга

вторая, глава XXVII (5-е издание, 1706).

Слушайте больше оптимистов или пессимистов в области биоло­

гии, и вы, возможно, поверите в то, что Перси является не такой уж
далекой перспективой.

216
 72. Освободите Перси

Кто знает, когда генная инженерия сможет вырастить породу су­

перумных попугаев или, что более вероятно, шимпанзе?
И если это произойдет, то не сможем ли мы вывести и такую по­
роду людей? «Личность» — это не то же самое, что «человек». По­
следнее определение касается биологического вида, а первое, оче­
видно, является чем-то не столь физиологически специфичным.
Посмотрите, как мы реагируем на встречающихся в фантастичес­
ких произведениях интеллектуальных инопланетян, таких как
Клингоны в «Стар Треке». Фраза «они тоже личности», похоже, бу­
дет не просто логичной реакцией, но и правильной, в то время как
неверно говорить, что «они тоже люди».
Какая категория более важна с моральной точки зрения? Поду­
майте над тем, нравственно ли было пытать одного из Клинтонов.
«Все в порядке, ведь он не человек» — такое объяснение кажется
мне морально возмутительным, в то время как «не делайте этого, он
тоже личность» кажется морально правильным.
Если эти рассуждения верны, тогда Перси должен летать сво­
бодно, и нам следует еще раз подумать о восприятии самих себя и
других животных. Во-первых, представление о том, что наша мо­
ральная значимость лежит в нашей личностной, а не человечес­
кой природе, прекрасно согласуется с представлением о том, что
наша индивидуальность определяется не нашим физическим те­
лом, но теми характеристиками «я», которые важны для того, что­
бы быть личностью: мышлением, чувствами, осознанием себя.
Они необходимы нам, чтобы мы продолжали существовать как
личности, а не как тела.
Во-вторых, слова Перси о расизме предполагают, что «безжало­
стное отношение к животным» является реальной перспективой.
Безжалостное отношение к животным будет происходить всякий
раз, когда мы начнем относиться по-другому к какому-либо творе­
нию на основании того, что оно принадлежит к другому биологи­
ческому виду, в ситуации, когда эти биологические различия несу­
щественны с моральной точки зрения.
В действительности нет ни одного животного, обладающего до­
статочным набором человеческих качеств, чтобы обратиться за за­
щитой к Европейской конвенции по правам человека. Тем не менее
существует много животных, которые не только чувствуют боль, но
могут до некоторой степени помнить ее и предчувствовать.
Можно ли утверждать, что это само по себе означает, что с точ­
ки зрения нравственности мы обязаны принимать во внимание эту

217
 Джулиан Баджини

боль и не причинять ее напрасно? И если мы не делаем этого про­

сто потому, что упомянутые животные не являются людьми, то раз­
ве мы не виноваты в безжалостном отношении к животным? Это
обвинение должно быть рассмотрено, даже если нет особых пер­
спектив доведения его до суда.

Смотрите также
5. Свинья, которая хочет, чтобы ее съели
32. Освободите Саймона
54. Ускользающее «я»
65. Душевная сила
 73. Быть летучей мышью

Что значит быть летучей мышью? Попробуйте это себе представить.

Возможно, вы представите себя очень маленьким, имеющим фор­
му летучей мыши и висящим вниз головой в какой-нибудь пещере в
окружении сотен своих друзей. Но это даже и близко не похоже. На
самом деле вы представляете себе, что живете в теле летучей мы­
ши, а не являетесь ею. Попробуйте еще раз.
Если вам трудно это сделать, то одна из причин этого состоит в
том, что у вас, как у летучей мыши, нет членораздельной речи (язы­
ка), или, если быть немного более великодушным, есть лишь прими­
тивный язык писков и криков. И дело не в том, что у вас нет языка для
выражения своих мыслей, у вас просто нет мыслей — по крайней ме­
ре, таких, которые задействуют какие-то лингвистические понятия.
Другой причиной, и, пожалуй, самой главной, является то, что ле­
тучие мыши ориентируются в пространстве с помощью эхолокации.
Писк, который они издают, служит своего рода радаром, который
позволяет им определить наличие вокруг них объектов по тому, как
звук этих писков, отражаясь от объектов, возвращается к ним. Како­
во это воспринимать мир подобным образом? Можно предположить,
что ощущения летучей мыши похожи на наши визуальные ощущения,
но это маловероятно. Третья причина является еще более странной и
состоит в том, что летучая мышь, наверное, видит перед собой некий
экран радара, похожий на экран радара в кабине авиапилота.
Нет, все же наиболее вероятным объяснением будет то, что вос­
приятие мира с помощью эхолокации совершенно отличается от че­
ловеческого восприятия мира. Можете ли вы вообще себе это пред­
ставить?

Источник: статья Томаса Найджела «Что значит быть летучей мы­

шью?», опубликованная в журнале ^Вопросы о человеке* (Кембридж
Юниверсити Пресс, 1979) (?).

219
 Джулиан Баджини

Впервые предложение представить себе мир ощущений, которые

испытывает летучая мышь, было сделано в знаменитой статье аме­
риканского философа Томаса Найджела «Что значит быть летучей
мышью?». Трудность — если не невозможность — дать ответ на этот
вопрос, кажется, отражает неустранимую проблему в аналитичес­
кой философии.
На самом деле, научное изучение сознания находится на мерт­
вой точке на стадии младенчества и уж точно еще не достигло по­
ловой зрелости. Во многих случаях мы сейчас понимаем очень
многое. В частности, нет сомнений в том, что разум (сознание) за­
висит от функционирования мозга и что мы проделали уже боль­
шой объем работы в плане составления «карты» мозга: в обнаруже­
нии тех его областей, которые отвечают за определенные функции
разума (сознания).
Но несмотря на это по-прежнему остается проблема под назва­
нием «разум-тело». То есть мы знаем, что существует своего рода
тесная связь между разумом и мозгом, но по-прежнему остается
загадкой, как нечто физическое, вроде мозга, может порождать
субъективные ощущения разума.
Летучая мыпг Найджела помогает кристаллизовать эту пробле­
му. Мы можем понять, как работает мозг летучей мыши, как он вос­
принимает окружающий мир через эхолокацию, но это физичес­
кое и нейронное объяснение все равно не дает нам представления
о том, что же чувствует сама летучая мышь. Таким образом, мы не в
состоянии заглянуть в разум (сознание) летучей мыши, даже в том
случае, если нам будет известно все о функционировании ее мозга.
Но как же это может быть верным, если существование разума зави­
сит лишь от функционирования мозга?
Говоря иначе, отличительным признаком разума служит вос­
приятие мира от первого лица. Каждое разумное существо воспри­
нимает мир с точки зрения какого-то «я», не важно, осознающего
себя или нет. Но физический мир характеризуется исключительно
в формах третьего лица, все в нем — это «он», «она» и «оно». Имен­
но поэтому описание мозга и его работы может быть полным, по­
тому что оно включает в себя все, что может уловить взгляд третье­
го лица, и тем не менее упустить из виду то, что кажется самым важ­
ным для ощущений — взгляд от первого лица.
О чем же это говорит? Означает ли все вышесказанное, что разум
уклоняется от научных объяснений, потому что взгляды сознания и
науки полностью отличаются? Или мы просто еще не придумали та-

220
 73. Быть летучей мышью

кую область для научного понимания мира, которая включала бы в

себя точки зрения первого и третьего лица? А может быть, разум во­
все не является частью физического мира? Первый вариант кажется
преждевременно пессимистичным, второй оставляет нам надежду
на путь вперед, который мы еще даже не можем понять, а третий, по­
хоже, бросает вызов всему, что мы знаем о близкой связи между ра­
зумом и мозгом. Найти путь вперед, наверное, так же трудно, как и
понять образ мыслей летучей мыши.

Смотрите также
13. Черное, белое и красное
21. Земля эпифенов
59. Глаза видят это
68. Безумная боль
 74. Вода, вода, повсюду вода

НАСА назвала ее «двойником Земли». Вновь открытая планета не

только имела почти такой же размер, как наша, но и обладала по­
хожим климатом, да и жизнь на ней развивалась почти так же, как
на нашей планете. На самом деле, на ней даже были страны, люди
говорили на диалектах английского языка.
На двойнике Земли были кошки, сковородки, лепешки, бейс­
бол, пиво, и — по крайней мере, так казалось — вода. Там опреде­
ленно была какая-то чистая (прозрачная) жидкость, которая лилась
с неба, наполняла реки и океаны и утоляла жажду местных гумано­
идов и астронавтов с Земли.
Однако когда эту жидкость проанализировали, оказалось, что
это не Н20, а очень сложная субстанция, которую назвали H2No. По­
сле этого НАСА объявила, что ее предыдущие утверждения о том,
что на двойнике Земли была найдена вода, ошибочны. Некоторые
люди говорят, что если нечто похоже на утку, ходит, как утка, и кря­
кает, как утка, значит, это утка и есть. Птица ходила вразвалку, кря­
кала, но она вовсе не была уткой.
Однако желтые газеты в своих заголовках предлагали другое
объяснение: «Это вода, Джим, но не такая, какой мы ее знаем».

Источник: статья Хилари Путнам «Значение „значения", опубликован­

ная в ^Философских записках*, том 2: Разум, язык и реальность
(Кембридж Юниверсити Пресс, 1975).

Является ли H2No водой или нет? А если говорить по существу, то

почему это должно нас волновать? Проблемы, подобные этой,
удивляют многих и считаются примерами нездорового интереса
философов к вопросам простой семантики.

222
 74. Вода, вода, повсюду вода

Какая разница, называем ли мы H2No водой или нет? Мы знаем,

чем это является и чем не является.
Это становится важным, если вам интересно знать, откуда при­
ходит значение. У большинства из нас нет ясного представления о
значении, но мы тем не менее действительно допускаем какое-то
приблизительное представление об этом. Оно состоит в том, что
значения слов подобны определениям, которые мы носим в своих
головах.
Допустим, я ошибочно полагаю, что мигрень — это сильная го­
ловная боль. И тогда я могу сказать: «У меня ужасная мигрень». Если
мне укажут, что на самом деле никакой мигрени у меня нет, я смогу
признать свою ошибку, но у меня по-прежнему будет ощущение,
что я знал, что имел в виду, когда говорил так. Данная ошибка — это
несоответствие между правильным определением слова и тем оп­
ределением, которое усвоил я. В этом смысле значение слова уста­
навливается его определением, а определения — это такие понятия,
которые можно хранить в сознании так же, как в словарях.
Однако история о H2No ставит под сомнение это утверждение.
Должно быть очевидным, что, когда земляне и их двойники думают
«это вода», они думают о двух различных субстанциях. Земная вода
и вода с планеты-двойника не идентичны — они просто случайно
называются одним названием. А теперь представьте себе, какой бы­
ла Земля и двойник Земли тысячу лет назад. Никто тогда не знал хи­
мический состав воды. Поэтому, если вы начнете думать о том, что
могло происходить в сознании того, кто думает «это стакан воды»,
то ровно то же самое будет происходить и в случае с землянами и
их двойниками. А теперь представьте себе человека с каждой из
планет, думающего точно так же о том же самом стакане «воды». Ес­
ли это H2No, тогда двойник землянина будет прав, а землянин не
прав, потому что эта субстанция совершенно не похожа на то, что
мы называем водой. Но это означает, что у них не может быть оди­
наковых мыслей, поскольку одинаковые мысли не могут быть од­
новременно истинными и ложными.
Если такие рассуждения верны — а они действительно кажутся
убедительными, — тогда мы приходим к удивительному выводу.
Поскольку в голове землянина и его двойника происходит одно
и то же, но их мысли различаются, то это означает, что мысли нахо­
дятся не совсем в голове! По крайней мере, часть мысли — то, что
придает значение словам, — на самом деле находится в открытом
пространстве.

223
 Джулиан Баджини

Поэтому вопрос относительно того, является ли H2No водой, —

это вопрос не только простой семантики. То, как вы ответите на
этот вопрос, определит, находятся ли значения и мысли в нашей го­
лове или вне головы, в открытом пространстве. Это, в буквальном
смысле слова, выведет ваше мышление из вашего сознания в откры­
тое пространство.

Смотрите также
11. Яхта «Тезей»
23. Жук в коробочке
63. Неизвестно
68. Безумная боль

О'
 75. Кольцо Гайгеса

Герберт надел на палец кольцо Гайгеса и тут же удивился тому, что

он увидел: ничего. Он стал невидимым.
В первые несколько часов он ходил повсюду, проверяя свое но­
вое состояние невидимости. Один раз он случайно кашлянул и об­
наружил, что для мира он был еще и не слышим. Но у него было фи­
зическое тело, и оно оставляло вмятины на мягких подушках или
создавало необъяснимые препятствия для тех, кто хотел пройти
сквозь него.
Освоившись со своей невидимостью, Герберт начал думать о
своих дальнейших планах. К его стыду, мысли, которые поначалу
пришли ему в голову, были не совсем приятными. Он мог, напри­
мер, послоняться в женском душе или раздевалке. Он мог запрос­
то украсть что-нибудь. Кроме того, он мог прервать неприятных ти­
пов в костюмах, которые что-то вечно кричали в трубки своих мо-
гс -ильных телефонов.
в Но ему хотелось противостоять таким простым искушениям, и
аз .оэтому он попытался подумать о том, что хорошего можно было
ι г бы сделать. Однако в этом смысле возможности (варианты) были
не столь очевидными. И как долго он мог противостоять искушению
и не воспользоваться своей невидимостью менее благородным об­
разом? Всего один миг слабости, — и вот он уже смотрит на голых
женщин или ворует деньги. Были ли у него силы противостоять ис­
кушению?

Источник: Вторая часть « Республики* Платона (360 г. до н.э.).

Заманчиво посмотреть на кольцо Гайгеса как на испытание мо­

ральной устойчивости: ваше поведение под покровом невидимо­
сти отражает вашу истинную нравственную природу. Но на-

Θ Занимательные философские загадки 225

 Джулиан Баджини

сколько честно судить о человеке по его поведению, если он

столкнулся с таким сильным искушением, которое не смогло бы
выдержать большинство людей? Если мы честны перед собой, то,
представив себя с кольцом, мы можем увидеть, что, к нашему со­
жалению, мы падки на разврат, но это не значит, что мы на самом
деле развратны.
Возможно, это волшебное кольцо позволит нам проявить сим­
патию к дьяволу или, по крайней мере, к некоторым его младшим
приспешникам. Знаменитости, ведущие себя вызывающе, к приме­
ру, вызывают у нас неодобрение. Но как мы узнаем, что значит
иметь огромное богатство, безграничные возможности для потака­
ния своим слабостям и льстивых прислужников, готовых выпол­
нять любую нашу прихоть? Так ли уж мы уверены в том, что в подоб­
ных обстоятельствах мы не опозоримся?
Некоторое представление о нынешнем состоянии нашей нрав­
ственности может дать размышление над тем, как мы поведем себя,
если это кольцо попадет к нам на короткий срок. Одно дело, при­
знаваться в том, что, имея время, мы можем поддаться соблазну не­
заметного подглядывания; и совсем другое дело думать, что первое,
что мы сделаем, став невидимыми, — это отправимся в раздевалку
ближайшего спортзала. Человек, который последует по этому пути,
отличается от настоящих любителей подглядывания только стра­
хом или отсутствием возможностей для подглядывания.
Таким образом, это кольцо помогает нам понять разницу между
совершением поступков, которые мы действительно считаем недо­
пустимыми, и теми поступками, от совершения которых нас удер­
живают только привычки, репутация или робость. Оно раскрывает
саму суть нашей нравственности, устраняя внешний слой ценнос­
тей, которых мы лицемерно придерживаемся. И после снятия это­
го слоя у нас может остаться не так уж и много.
Возможно, мы не станем убивать всех подряд, но одному или
двум заклятым врагам, вероятно, не поздоровится. Многие фемини­
стки считают, что большое количество мужчин обязательно бы
воспользовались возможностью изнасиловать женщину. Может
быть, мы не стали бы ворами-рецидивистами, но частная собствен­
ность для нас вдруг стала бы менее неприкосновенной.
Слишком ли пессимистичны такие утверждения? Если вы спро­
сите людей о том, как, на их взгляд, поведут себя с кольцом другие и
как они сами себя с ним поведут, то вы обнаружите разительный
контраст в их ответах. Другие превратятся в аморальных типов, а
226
 75. Кольцо Гайгеса

мы сохраним свою порядочность. Когда мы отвечаем подобным

образом, принижаем ли мы своих собратьев или превозносим са­
мих себя?

Смотрите также
34. Не вините меня
54. Ускользающее «я»
66. Фальсификатор
85. Человек, которого нет
 76. Ясная голова

Теперь Уша больше не будет чувствовать себя неловко в компании

своих начитанных заумных коллег. Уверенной походкой она подка­
тила к выставляющему напоказ свою эрудированность Тимоти, что­
бы проверить свои новые возможности.
«Уша, дорогуша, — сказал он ей, — какой элегантной мадам ты
сегодня выглядишь!»
«Всецело прекрасной, волшебное дитя, — ответила Уша. —
Я польщена. Но „ее волосы длинны, ноги легки, а глаза безумны".
Я ничего не могу сказать про свои глаза, но размер моих туфель
восьмой, а волосы у меня, определенно, короткие».
Тимоти был явно ошарашен. «Я не знал, что ты такая поклонни­
ца Китса», — сказал он.
«Перефразируя Канта, — ответила Уша, — возможно, ты не
знаешь меня такой, какая я есть, но лишь такой, какой я тебе ка­
жусь». Произнеся это, она покинула его. А он остался стоять в не­
доумении.
Ее новый имплантат работал потрясающе: высокоскоростной
беспроводной чип, подсоединенный к всемирной паутине и встро­
енной энциклопедии. Он реагировал на усилия вспомнить что-либо,
углубляясь в информационные источники и извлекая из них то, что
необходимо. Уша даже не могла сказать, что конкретно она пыта­
лась вспомнить и что этот чип извлек. Да ей это было безразлично,
ибо теперь она была самым эрудированным человеком в комнате, и
это было самое главное.

Уша хитрит. В этом нет сомнений. Она притворяется, будто читала

и помнит те произведения, которые на самом деле впервые достав­
ляются в ее сознание этим удивительным имплантатом.

228
 76. Ясная голова

Но означает ли это, что она не знает книг Китса и Канта? То, что
она получает информацию нетрадиционным способом, еще не
свидетельствует о том, что она ничего не знает. Какая, в конце кон­
цов, разница между получением информации, содержащейся в ва­
шем сознании, и получением информации, находящейся где-то
еще, но напрямую поступающей в ваш мозг?
Это становится еще более убедительным, если вы, наряду со
многими философами, примете тот факт, что знание является сво­
его рода оправданным истинным убеждением.
Убеждения Уши о Китсе и Канте верны, и она абсолютно права в
том, что верит в их истинность на основе эффективности своего
чипа, в отличие от нас верящие в то, что наши убеждения верны на
основе сомнительной эффективности нашего мозга.
В этой истории самым интересным, возможно, является не то,
что знает Уша, а роль, которую вспоминаемые факты играют в
интеллекте и мудрости. Блестящее выступление Уши зависело не
только от ее способности приводить цитаты — она еще должна
была делать это остроумно и разумно. Именно это говорит о ее
интеллекте, а не способность цитировать классические стихи и
прозу.
Однако фон этой истории предполагает, что иногда мы оши­
бочно думаем по-другому Уша была интеллектуально запугана,
потому что ее окружали люди, способные с легкостью цитиро­
вать, приводить цитаты и ссылки на великие произведения. Де­
монстрируют ли такие люди действительно огромный интеллект
или просто хорошую память? Обратите внимание на то, что Ти­
моти мог бы начать разговор, упомянув стихотворение Китса, но
одноименная героиня этого стихотворения вовсе не была похожа
на Ушу.
Возможно, у нас есть и другие веские основания считать, что им-
плантат Уши не является заменой прочтению великих книг.
Только проводя время на значимой для вас работе, вы по-насто­
ящему понимаете и осознаете это. В приводимых цитатах Уши от­
сутствует понимание фона и контекста. Поэтому, несмотря на то
что она может остроумно использовать их, чтобы смутить своего
коллегу, если бы их разговор коснулся нюансов работ Китса или
Канта, она, вероятно, опозорилась бы.
Но важно и то, что то же самое могло бы произойти и с Тимоти.
Дело в том, что знание сути великих произведений философии и
литературы еще не является показателем мудрости и интеллекту-

229
 Джулиан Баджини

альности. Компьютерный чип может хранить эти знания так же эф­

фективно, как и человеческий мозг. Главное — это то, что мы дела­
ем с этими знаниями.

Смотрите также
3. Индианка и лед
30. Из этого состоят воспоминания
40. Победитель на деревянной лошадке
63. Неизвестно
 77. Козел отпущения

Почему Марша пошла служить в полицию? Для нее ответ был оче­
видным: чтобы защищать людей и обеспечивать порядок и справед­
ливость. Эти соображения были важнее, чем следование инструк­
циям.
Она продолжала говорить себе, что из-за своего страха ей не
хватало решимости нарушить правила, чтобы остаться верной
своим идеалам. Один хороший мужчина совершил ужасную ошиб­
ку, в результате чего погибла невинная женщина. Но благодаря
цепи случайностей и совпадений у Марши появилось достаточно
косвенных улик, чтобы обвинить в этом преступлении другого
мужчину. Кроме того, этот мужчина, которого она могла аресто­
вать по ложному обвинению, был отвратительным типом, который
наверняка был ответственен за целый ряд убийств. Ей просто не
удалось собрать достаточно доказательств, чтобы ее обвинения
убедили суд.
Она знала, что закон не оставлял места для ложных обвинений,
но ведь лучше засадить за решетку убийцу-рецидивиста, чем чело­
века, который не представляет угрозы для общества? Гораздо
справедливее поступить так, чем отказать убийце в справедливом
суде.

Источник:фильм Кристофера Нолана «Бессонница» (2002).

«Если кто-то обидит моих детей, я убью его». Такое можно нередко
услышать от законопослушных в других отношениях граждан. Но о
чем думают люди, которые произносят такие слова?
Одни люди могут объяснить такие слова тем, что, несмотря на то
что они знают, что вершить самосуд нельзя, они все равно просто и
честно выразят свои чувства. Другие могут быть более агрессивны.

231
 Джулиан Баджини

И человек, обидевший их детей, получит по заслугам. Закон может

быть не на их стороне, но естественная справедливость будет на их
стороне.
Вне сомнений, закон и мораль — это не одно и то же. Именно
поэтому возможно появление несправедливых законов и граждан­
ское неповиновение иногда похвально. Тем не менее принцип гла­
венства закона важен. Только в исключительных случаях мы можем
обойти или нарушить закон. Нам выгоднее запретить людям вер­
шить самосуд даже в том случае, когда они совершают его из доб­
рых побуждений.
Однако эти общие размышления не очень-то подходят для
Марши. Она может полностью согласиться с этим анализом, но ее
проблема в том, что она не знает, находится ли она в чрезвычай­
ных обстоятельствах, в которых можно нарушить закон. Как она
может узнать об этом?
Несколько различных способов определить это могли бы оп­
равдать ее обман. Например, можно считать, что нарушение закона
допустимо, если соблюдаются три условия. Во-первых, если нару­
шение закона приводит к значительно более позитивному резуль­
тату, чем следование закону. Похоже, что это именно та ситуация, в
которой оказалась Марша. Во-вторых, ваш поступок не должен
подрывать авторитет законопослушности в целом. Это условие то­
же будет соблюдено, если обман Марши останется тайной. В-треть­
их, нарушение закона должно быть единственным средством до­
биться лучшего результата.
Похоже, что не существует другого способа, с помощью которо­
го Марша смогла бы гарантировать, что настоящий преступник
окажется в тюрьме.
В этом случае все-таки появляется правдоподобное нравственное
оправдание для предполагаемого мошенничества Марши. И тем не
менее мысль о том, что не суд, а полицейский принимает решение о
наказании кого-либо, отвратительна.
И для этого есть веские причины: нам нужны меры, направлен­
ные на то, чтобы полицейские не злоупотребляли своей властью,
даже если иногда они приведут к тому, что виновные будут ходить
на свободе.
Можем ли мы иметь и то и другое? Возможно, не будет противо­
речием сказать, что общество должно требовать от полиции со­
блюдения правил, но при этом иногда неплохо бы, чтобы она их
незаметно нарушала. Наша коллективная работа, возможно, долж-

232
 77. Козел отпущения

на состоять в поддержании главенства закона, но наш индивиду­

альный долг, вероятно, должен заключаться в том, чтобы делать все
от нас зависящее в рамках и вне рамок закона.

Смотрите также
7. Когда никто не выигрывает
17. Пытать или нет?
36. Упреждающее правосудие
50. Хорошая взятка
 78. Азартная игра с Богом

И сказал Господь философу: «Я Господь, Бог твой, и, хотя у тебя

нет доказательств того, что Я есть тот, кем себя называю, позволь
мне дать тебе такой повод поверить в это, который понравится тво­
ей падшей душе: азартную игру, основанную на своекорыстии.
Есть два варианта: Я существую, и Я не существую. Если ты по­
веришь в Меня и последуешь Моим указаниям и окажется, что Я су­
ществую, ты получишь вечную жизнь.
Однако, если окажется, что Я не существую, ты получишь
смертную жизнь с некоторым утешением, которая даст тебе вера.
Конечно, ты проведешь какое-то время в церкви и упустишь какие-
то удовольствия, но это будет не важно, когда ты умрешь. Но если
Я действительно существую, вечное блаженство — твое. «Если ты
не веришь в Меня и Я не существую, то у тебя будет свободная и
легкая жизнь, но ты все равно умрешь, и ты не будешь жить с под­
тверждением веры в божественное. Однако, если Я все же сущест­
вую, тогда у тебя будет вечность с раскаленными кочергами и му­
чением».
«Поэтому, если ты ставишь на то, что Я не существую, то в луч­
шем случае получишь короткую жизнь, а в худшем, — вечное
проклятие. Но, если ты поставишь на то, что Я действительно су­
ществую, как бы невероятно это ни казалось, то, в худшем слу­
чае, у тебя будет короткая жизнь, а в лучшем — вечность. Надо
быть сумасшедшим, чтобы не поставить на это».

Источник: Блез Паскаль «Мысли» (1660).

Во всех странах есть люди, которые не всегда ходят в церкви, не

изучают религиозных текстов и даже не следуют учениям своей ре­
лигии. Тем не менее они не перестают верить в своего Бога или во

234
 78. Азартная игра с Богом

всех богов сразу Например, они по-прежнему крестят своих детей,

организуют бар мицвы, или религиозные похороны. В трудные
времена они могут к тому же еще и молиться.
Такие люди, возможно, рассуждают не так, как наш азартный Бог,
но похожие базовые принципы лежат в основе и их поведения: на
всякий случай лучше сохранять минимальную преданность Богу.
Так рассуждает не только страховой агент, но и азартный игрок: на
это не требуется много времени и усилий, но это может спасти ва­
шу душу.
Делать ставку имеет смысл, только если действительно сущест­
вуют два варианта, но их, разумеется, нет. Существует множество
богов, в которых можно верить, и множество способов поклонять­
ся им. Евангельские христиане, к примеру, считают, что вы отпра­
витесь в ад, если не примете Иисуса Христа как своего Спасителя.
Поэтому, если вы сделаете свою божественную ставку на ислам,
индуизм, сикхизм, джайнизм, буддизм, иудаизм, конфуцианство
или любую другую религию, вы все равно проиграете, если Хрис­
тос окажется Царем Небес.
Ставки, конечно же, остаются теми же самыми: одним из воз­
можных последствий за неправильно сделанный выбор является
вечное проклятие. Но проблема сейчас состоит в том, что вы не мо­
жете уберечься от этого очень маловероятного варианта, потому
что, если вы выберете неправильную религию, вы все равно будете
прокляты. Вы, вероятно, можете подумать, что любящий всех Бог не
осудит людей на ад за веру в неправильную религию, поэтому сой­
дет любая религия. Но такой добрый и снисходительный к ошиб­
кам Бог, конечно же, не осудит на вечный огонь и атеистов.
Единственный Бог, от которого следует защищаться, — это Бог-
фундаменталист, и данные указания действительны только в отно­
шении очень конкретного божества.
Кроме того, странно, что Бог, который способен обозревать са­
мые потаенные уголки наших душ, примет веру, основанную на та­
ком узком и расчетливом своекорыстии. Со временем, возможно,
вы начнете верить по-настоящему, а не просто делать вид, что вы
верите. В религиозном поклонении совершенство приходит с
практикой.
Но Бог все равно распознает неискренность, которая мотивиро­
вала вашу веру, и воздаст вам по заслугам.
Поэтому на самом деле ставки нужно делать более осторожно.
Либо вы выбираете веру в одного особенно мстительного и сурово-

235
 Джулиан Баджини

го бога, который повелевает верить лишь в одну фундаментальную

религию, а не в множество соперничающих с ней верований; либо
вы выбираете веру в то, что нет никакого бога или что он не на­
столько эгоистичен (самовлюблен), чтобы требовать от вас верить
в него до того, как он даст вам возможность спастись. И даже если
вы поставите на злобного бога, останется еще много богов, кото­
рым очень не понравится то, что вы выбрали не их.
Делание ставок в конечном счете оказывается бессмысленным
занятием.

Смотрите также
24. Квадратный круг
45. Невидимый садовник
58. Божественное повеление
95. Проблема зла
 79. Заводной апельсин

Министру внутренних дел дали недвусмысленно понять, что его

план был «политически неприемлемым». Но простая схожесть это­
го плана с тем, что было описано в дистопическом произведении
одного из известных писателей, еще не была причиной сразу же от
него отказаться.
Как и во время процесса Людивико, описанного в книге Энтони
Берджеса «Заводной апельсин», в ходе новой программы «Лече­
ние посредством выработки условно-рефлекторной реакции отвра­
щения к совершению преступлений» (ЛПВУРОП) рецидивистов
проводили через неприятные, хотя и непродолжительные процеду­
ры, после которых у них возникало отвращение от самой мысли о
совершении тех преступлений, которые они совершали раньше.
Министру внутренних дела эта ситуация казалась не просто выиг­
рышной, а очень выигрышной: выигрывал налогоплательщик, по­
скольку эти процедуры стоили дешевле, чем длительные и повторя­
ющиеся сроки заключения; выигрывал преступник, поскольку вне
камеры жить было лучше, чем внутри нее; и выигрывало общество,
поскольку ранее опасные для общества люди превращались в зако­
нопослушных граждан.
Однако бригады правозащитников вопили о «промывке мозгов»
и покушении на базовые свободы и достоинство человека, хотя уча­
стие в этой программе было исключительно добровольным делом.
Так чему же здесь, думал министр, противиться?

Источник: Энтони Берджес «Заводной апельсин* (Хайнеманн, 1962).

Когда люди говорят о человеческом достоинстве и свободе, они ли­

бо описывают два наиболее важных ориентира на ландшафте эти­
ки, либо просто произносят ни к чему не обязывающие слова.

237
 Джулиан Баджини

А когда люди жалуются, к примеру, на то, что какие-то новые тех­

нологии оскорбляют человеческое достоинство, они чаще всего
просто выражают свое рефлекторное отвращение чему-то незна­
комому и необычному Например, многие отвергали искусственное
оплодотворение, когда оно только что появилось, на том основа­
нии, что оно низводило человека на уровень какого-то лаборатор­
ного экземпляра. Сегодня большинство людей считают его умест­
ным и эффективным способом решения проблем бесплодия.
Исходя из этого, мы должны отнестись с подозрением к утверж­
дениям о том, что программы, подобные ЛПВУРОП, представляют
собой атаку на человеческую свободу и достоинство. Возможно, те,
кто заявляет об этом, просто выражают предубеждение против нов­
шеств, которые показывают, что человеческие существа не на­
столько таинственны, как нам хотелось бы думать, и что и ими то­
же можно манипулировать в научных целях.
С этим можно поспорить, сказав, что данное лечение всего лишь
совершает систематически то, что обычно происходит спонтанно.
Через комбинацию социализации и инстинкта мы учимся испыты­
вать отвращение к определенным формам поведения. Мы воздер­
живаемся от причинения боли другим людям не потому, что мы
убеждены в том, что это неправильно, но потому, что пришли к по­
ниманию того, что нужно не допускать их боли. Однако некоторым
людям не удается усвоить этот урок. Возможно, у них нет внутрен­
него сопереживания, которое позволяет большинству из нас сочув­
ствовать боли других. А может быть, у них понижена чувствитель­
ность к жестокости, и они воспринимают ее как нечто позитивное.
В таких случаях, что неправильного в искусственном внедрении
инстинктов, которые в них не развила природа или воспитание?
Разговоры о промывке мозгов очень убедительны, но похоже,
что большая часть нашего поведения является своего рода привыч­
кой, возникшей путем комбинации постоянного негативного и по­
зитивного влияния наших родителей и общества в целом. В сущно­
сти, нам всем, с самого рождения, промывают мозги. И только ког­
да промывка мозгов производится быстро или с нежелательными
для нас последствиями, она вдруг становится этически неприемле­
мой. Разве лечение посредством выработки условно-рефлектор­
ной реакции отвращения к совершению преступлений не является
просто ускоренной и корректирующей версией того вида прием­
лемой промывки мозгов, которую мы обычно называем социализа­
цией?

238
 79. Заводной апельсин

По схожим причинам мы должны быть осторожны с преувели­

чением своих притязаний на свободу. Мы не считаем, что человек
свободно воздерживается от насилия, только когда он равно скло­
нен к его проявлению и непроявлению и выбирает непроявление
насилия. Обычный, порядочный человек скорее ощущает, чем вы­
бирает отвращение к причинению бессмысленной боли другим;
это не просто вопрос хладнокровного проявления «свободной во­
ли». Поэтому, если какой-то лечебный процесс просто внедряет в
человека то, что для большинства людей является обычным уров­
нем отвращения к преступному поведению, то как он повлияет на
человека, менее свободного, чем вы или я?
Если существуют веские аргументы против лечения посредст­
вом выработки условно-рефлекторной реакции отвращения к со­
вершению преступлений, то нам нужно выйти за рамки неясных
призывов к свободе и достоинству.

Смотрите также
17. Пытать или нет?
35. Последняя надежда
50. Хорошая взятка
97. Моральная удача
 80. Сердце и разум

И Шулер, и Трайн укрывали евреев от нацистов во время оккупации

Нидерландов. Однако делали они это по совершенно различным
причинам.
Трайн была женщиной, чьи добрые поступки были исключитель­
но спонтанными. Страдание и нужда вызывали отклик в ее сердце,
и она реагировала на них не раздумывая. Друзья восторгались ще­
дростью ее духа, но иногда напоминали ей о том, что благими наме­
рениями вымощена дорога в ад. «Ты можешь почувствовать, что
нужно дать денег нищему, — говорили они ей, — но что, если он
потратит их на наркотики?» Трайн не реагировала на такие опасе­
ния. Ведь при виде человеческой нужды все, что надо сделать, —
это помочь, верно?
Шулер, напротив, считалась женщиной холодной. На самом де­
ле, она даже не любила многих людей, хотя и не испытывала к ним
ненависти. Когда Шулер помогала другим, она делала это, потому
что, подумав об их положении и своем долге, она приходила к вы­
воду, что им нужно помочь. Шулер не испытывала каких-то теплых
чувств от своих добрых дел, она просто ощущала, что поступает
правильно.
Так кто же — Шулер или Трайн — вел более правильную с нрав­
ственной точки зрения жизнь?

Таких людей, как Трайн, называют «хорошими», «добрыми», «щед­

рыми» чаще, чем людей, подобных Шулер. Мы чувствуем, что их до­
брота глубоко укоренена в их личности и исходит из них естест­
венным образом. Их инстинктивная щедрость предполагает, что по
самой своей сути они добры. И напротив, как бы мы ни восхища­
лись такими персонажами, как Шулер, мы не ощущаем их доброты
подобным же образом.

240
 80. Сердце и разум

В лучшем случае, мы можем начать восхищаться их готовностью

подчиниться тому, что они считают своим долгом.
Любопытно, что мы реагируем именно так. Ведь если нравст­
венность заключается в том, чтобы поступать правильно, то дале­
ко не очевидно, что мы тогда должны считать, что ТТрайн достойна
большей похвалы с нравственной точки зрения, чем Шулер. И дей­
ствительно, как уже было заявлено, Трайн в своем простодушии,
возможно, с большей вероятностью сделает что-то неправильно,
чем Шулер. Например, во время путешествия по Африке местные
дети часто будут просить у вас карандаши, а иногда и деньги. Трайн
в такой ситуации, разумеется, даст им все, что они просят. Но Шу­
лер, возможно, поразмыслит над этим немного дольше и придет к
выводу, как и большинство агентств по развитию, что такого рода
щедрость способствует поддержанию зависимости, а также чувст­
ва неполноценности и беспомощности. Гораздо лучше отдавать
что-нибудь напрямую какой-нибудь школе и сохранять чувства
достоинства тех, кому вы хотите помочь.
Есть и вторая причина приуменьшить похвалу Трайн. Поскольку
ее действия бездумны, не значит ли это, что ей просто повезло, что
она склонна поступать по-доброму (делать добро)? Почему мы
должны хвалить кого-то только за то, что у него случайно появи­
лось хорошее расположение духа? Хуже того, не уведут ли наши ин­
стинкты нас в сторону, если мы не будем размышлять о наших чув­
ствах? Подумайте, например, о многих людях, живших в разное
время, имевших такой же характер, как у Трайн, но выросших в ра­
систских обществах. Такие люди зачастую так же бездумно прояв­
ляли свой расизм, как и свою доброту.
Может быть, мы могли бы зайти еще дальше. Шулер заслуживает
большего морального доверия именно потому, что она поступает
по-доброму, несмотря на отсутствие инстинктивного сопережива­
ния и сострадания. Если доброта Трайн не требует каких-то усилий,
то доброта Шулер представляет собой триумф человеческой воли
над естественными наклонностями.
Однако полное изменение наших инстинктивных суждений и
восприятие Шулер как человека, заслуживающего большей по­
хвалы с нравственной точки зрения, создают различные пробле­
мы. В конце концов, не странно ли говорить о том, что человек,
чья доброта в значительной степени зависит от его характера,
является менее добродетельным, чем тот, кто делает добро толь­
ко потому, что считает, что он должен его делать?

9 Занимательные философские загадки 241

 Джулиан Баджини

Банальное решение этой дилеммы состоит в том, чтобы сказать,

что доброта требует объединения разума и чувств и что, хотя и
Т^айн, и Шулер демонстрируют некоторые признаки добродетели,
ни одна из них не является образцом гармоничной, нравственной
личности. Это почти наверняка верно, но такой подход уходит от
реальной дилеммы: что важнее при определении нашей нравствен­
ной доброты — наши чувства или наши мысли?

Смотрите также
17. Пытать или нет?
18. Требования логики
50. Хорошая взятка
83. Золотое правило
 81. Чувство и чувствительность

Гуманоиды с Галафреи во многом похожи на нас. Однако их чувст­

венное восприятие очень отличается от нашего.
Например, свет, отражаемый в диапазоне частот спектра, види­
мого людьми, жители Галафреи чувствуют по запаху. Видимый на­
ми синий цвет они воспринимают как запах цитруса. То, что мы слы­
шим, они видят. Девятая симфония Бетховена для них представля­
ет собой яркое световое беззвучное шоу неописуемой красоты.
Единственное, что они слышат, — это мысли: свои и чужие. Вкус —
это то, что остается в их глазах. Их лучшие художественные галереи
славятся своим приятным вкусом.
У них нет чувства осязания, но они обладают другим чувством,
которого нет у нас. Оно называется мулст. Это распознавание дви­
жений суставами. Нам настолько же невозможно представить себе
мулст, насколько жителям Галафреи невозможно представить себе
прикосновение.
Когда люди впервые узнали об этой странной расе, прошло не
так много времени и кто-то из них спросил: а когда на Галафрее па­
дает дерево, слышится ли при этом звук от его падения? Между тем
на Галафрее задавались вопросом: когда на Земле показывают ка­
кой-либо фильм, пахнет ли он?

Источник: Джордж Беркли « Трактат о принципах человеческого

знания* (1710).

Загадка «если в пустынном лесу падает дерево, то раздается ли при

этом какой-либо звук?» — одна из самых древних в философии. По­
скольку она стала такой банальной, полезно было бы рассмотреть
эту проблему под новым углом зрения.

9· 243
 Джулиан Баджини

Отсюда и любопытный вопрос: «Когда на Земле показывают

фильм, источает ли он какой-нибудь запах?» Каким бы странным
он ни был, он столь же уместен, как и классический вопрос о паде­
нии дерева в лесу.
Эти загадки возникают от осознания того, что наше восприятие
мира зависит во многом, если не во всем, от нашего строения (кон­
ституции) и от самого мира. Атмосферные волны определенной
частоты преобразуются нашим мозгом в звуки. Собаки слышат зву­
ки, которые неслышны нам, и нет логических оснований полагать,
что другие создания не могут преобразовывать те же самые атмо­
сферные волны в запахи, ощущения или цвета. И действительно,
синестезия — смесь ощущений, в которой цвета слышимы, а звуки
видимы, — возникает у людей либо временно, как редкое состоя­
ние, либо постоянно, под воздействием таких галлюциногенов, как
ЛСД
Принимая во внимание эти очевидные факты, возникает вопрос
о том, существуют ли такие понятия, как звук, если не существует
тех, кто мог бы что-нибудь слышать. Именно такая ситуация возни­
кает при вибрации воздуха во время падения дерева в пустынном
лесу. Но если звуки находятся в ушах слышащих, то разве нельзя
сказать, что без ушей нет звуков?
Если вы хотите возразить этому выводу и сказать, что, когда на
Галафрее падает дерево, оно производит звук, то вам, разумеется,
придется сказать, что, исходя из той же логики, когда на земле по­
казывают какой-либо фильм, то он источает запах. Ибо если ска­
зать, что дерево производит звук, это еще не значит, что кто-то
что-то слышит. Это лишь значит, что, когда при данном событии
присутствует человек, он слышит этот звук. И этого достаточно,
чтобы сказать, что звук был произведен. Но если это верно, тогда
почему неправильно говорить о том, что фильмы пахнут? Это не
значит, что при показе фильмов кто-либо чувствует какой-либо за­
пах. Это значит, что если бы человек, который чувствует то, что мы
видим, присутствовал на просмотре фильма, он почувствовал бы
запах этого фильма. Кажется, что это настолько же верно, насколь­
ко верно утверждение о том, что, если бы земной человек оказался
в галафрейском лесу во время падения дерева, он бы хоть что-ни­
будь, да услышал.
Такой ход размышлений, похоже, приводит нас к абсурдному за­
ключению о том, что мир наполнен звуками, которые никто не
слышит, цветами, которые никто не видит, запахами, которые ни-

244
 81. Чувство и чувствительность

кто не ощущает, тканями, которые никто не осязает, а также целой

гаммой других чувственных ощущений, которые мы даже не в со­
стоянии представить. Ибо нет конца способам, которыми живые
существа могут познавать этот мир.

Смотрите также
21. Земля эпифенов
28. Кошмарный сценарий
59. Глаза видят это
73. Быть летучей мышью
 82. Дармоедка

Элеонор восхищалась своим новым широкополосным соединением

с Интернетом. Ей, привыкшей устанавливать связь со Всемирной
паутиной через телефон, очень нравилось, что сейчас у нее имеет­
ся постоянный доступ к Сети и она может получать из нее нужную
информацию гораздо быстрее, чем раньше. Вдобавок ко всему, так
уж случилось, все это она получала абсолютно бесплатно.
Хотя сказать, что это бесплатно, значит немного лукавить.
За эти услуги Элеонор ничего не платила, потому что она исполь­
зовала соединение WiFi (иногда еще называемое локальной ком­
пьютерной сетью (ЛКС)), имевшееся у ее соседа. Эта сеть позво­
ляла любому компьютеру, находящемуся в пределах досягаемо­
сти и имеющему нужное программное и аппаратное обеспечение,
подключиться без проводов к широкополосному Интернету. Так
получилось, что квартира Элеонор находилась настолько близко
от квартиры ее соседа, что она могла воспользоваться таким под­
ключением к Интернету.
Элеонора не считала это воровстом. В любом случае, сосед ос­
тавался подключенным к Интернету. А она лишь использовала из­
лишки его широкополосного соединения. На самом деле, прилич­
ная компьютерная программа под названием «Добрая сорока»
следила за тем, чтобы во время использования Интернет-соедине­
ния скорость передачи данных на компьютере соседа практичес­
ки не замедлялась. Поэтому она пользовалась его подключением
к Интернету, не причиняя ему неудобств. Что в этом предосуди­
тельного?

Множество людей, имеющих ноутбуки или наладонные компьюте­

ры с возможностями WiFi, время от времени «заимствуют» у других
широкополосное подключение к Интернету. Нуждаясь в готовом

246
 82. Дармоедка

подключении к Интернету, они ходят по улицам, выискивая сигнал

от ЛКС, а затем останавливаются и забирают из Интернета свою
почту.
Компании или индивидуальные лица, чью связь с Интернетом
они используют, никогда не догадываются об этом и не ощущают
этого во время собственной работы в Интернете.
Элеонора делает нечто более систематическое. Для ежедневного
доступа в Интернет она использует связь с Интернетом, имеющую­
ся у соседа. Он платит, она играет. Это кажется очень несправедли­
вым. Но действия Элеоноры не оказывают негативного влияния на
ее соседа. Ему все равно приходится платить за соединение с Ин­
тернетом, и ее работа в Сети не мешает ему. Если смотреть на эту
ситуацию с этой точки зрения, тогда Элеонора является вором не в
большей степени, чем человек, использующий тень от дерева, рас­
тущего в саду соседа.
Это частный пример проблемы дармоедства. Дармоеды извлека­
ют выгоду из действий других, не помогая им. Иногда дармоедство
уменьшает общую сумму имеющихся выгод, и тогда нетрудно уви­
деть, почему оно неправильно. Но в других случаях дармоед, по су­
ти, наслаждается избыточными выгодами и ни у кого ничего не от­
бирает.
Существует бесчисленное количество примеров подобного
дармоедства. Некое общество организует бесплатный концерт в
парке, на который заходит случайная прохожая. Находясь в самом
конце толпы, она стоит там, наслаждаясь концертом, при этом не
лишая никого удовольствия. Но она и не вносит каких-либо денег
в общую копилку пожертвований на это мероприятие. Или взять
ситуацию, когда кто-то нелегально скачивает из Интернета какую-
то песню, которую он никогда бы не купил. Доходы исполнителя
песни не уменьшатся, поскольку, если бы этого человека заставили
заплатить за песню, он бы ее и не скачивал. Но песня тем не менее
ему нравится.
Если дармоедство и является преступлением, то похоже, что это
преступление без жертв. Что же тогда в нем неправильного? Воз­
можно, здесь важно концентрироваться не на частных случаях
дармоедства, а на моделях поведения. Например, мы можем и не
беспокоиться по поводу того, что кто-то использует нашу WiFi
связь, если подразумевается, что и мы в схожих обстоятельствах
можем воспользоваться WiFi связью других людей.

247
 Джулиан Баджини

Подобным же образом можно не платить за благотворительный

концерт, на который вы случайно забрели, если вы сделаете добро­
вольное пожертвование для других людей, которых вы собираетесь
навестить. Если только вы отдаете столько же, сколько получаете,
то дармоедство само по себе вполне приемлемо. Однако в случае
Элеоноры она лишь берет, но ничего не отдает. Она не предлагает
кому-то свой доступ в Интернет в обозримом будущем. Таким обра­
зом, она живет за чужой счет, не исповедуя при этом принципа вза­
имного сотрудничества, который бы сделал ее пользование чужой
связью приемлемым.
Поступки Элеоноры свидетельствуют о том, что она не думает о
других людях. Тем не менее, даже если мы считаем это немного
эгоистичным, то разве не верно было бы сказать, что ее нехоро­
ший поступок малозначителен? На самом деле, не будет ли любое
утверждение о том, что она поступила более чем нагло, показате­
лем того, что мы позволили себе слишком озлобиться на совер­
шенно безобидное воровство?

Смотрите также
14. Банковская ошибка в вашу пользу
34. Не вините меня
44. Пока смерть не разлучит нас
60. Делайте так, как я говорю, а не так, как я делаю
 83. Золотое правило

Констанция всегда старалась соблюдать золотое правило нравст­

венности: поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, или,
как это довольно неизящно выразил Кант: «Действуй только исхо­
дя из принципа, который бы ты пожелал видеть универсальным за­
коном».
Однако теперь ее подмывало поступить вразрез с этим принци­
пом. У нее появился шанс сбежать с мужем своей лучшей подруги,
прихватив с собой все их сбережения. На первый взгляд, это не зна­
чило, что она поступит так, как не хотела бы, чтобы поступили с ней.
Но, размышляла она, все гораздо сложнее, чем кажется. Когда
мы сажаем за решетку преступника, мы не говорим, что нас тоже
надо засадить туда же. Мы говорим, что нас нужно засадить за ре­
шетку, если мы окажемся в тех же обстоятельствах, что и преступ­
ник. Эта оговорка существенна: все решают обстоятельства.
Поэтому ей нужно задать себе следующий вопрос: могла бы она
пожелать, чтобы универсальным законом стала ситуация, при кото­
рой женщины, находящиеся в схожих обстоятельствах, убегали бы
с мужем лучшей подруги и всеми сбережениями, накопленными се­
мьей подруги? Если уж на то пошло, то ответ, похоже, будет утвер­
дительным. Она не говорит, что прелюбодеяние и кража имущест­
ва обычно правильны, просто в ее особых условиях это так и есть.
Тогда вс�