Антиангиогенная терапия:

- <!--[endif]-->терапия, направленная прямо на ингибирование процесса ангиогенеза.

Неоангиогенез – формирование сети капилляров из эндотелиальных клеток, выстилающих

мелкие венулы - необходимое условие для дальнейшего роста опухолевого узелка,
достигшего в диаметре 2-4 мм

- строго регулируемый процесс, сбалансированный действием ряда про- и

антиангиогенных факторов, ведущий к формированию новой обширной сосудистой сети
там, где ее раньше не было.

Нормальное сосудистое русло и опухоли.

Vascular endothelial growth factor (VEGF) – ключевой медиатор ангиогенеза

один из членов семейства структурно близких между собой белков, которые являются
лигандами для семейства рецепторов VEGF . VEGF влияет на развитие новых
кровеносных сосудов (ангиогенез) и выживание незрелых кровеносных сосудов
(сосудистая поддержка), связываясь с двумя близкими по строению мембранными
тирозинкиназными рецепторами (рецептором-1 VEGF и рецептором-2 VEGF ) и
активируя их. Эти рецепторы экспрессируются клетками эндотелия стенки кровеносных
сосудов . Связывание VEGF с этими рецепторами запускает сигнальный каскад, который в
конечном итоге стимулирует рост эндотелиальных клеток сосуда, их выживание и
пролиферацию. Эндотелиальные клетки участвуют в таких разнообразных процессах, как
вазоконстрикция и вазодилатация, презентация антигенов, а также служат очень важными
элементами всех кровеносных сосудов - как капилляров, так и вен или артерий. Таким
образом, стимулируя эндотелиальные клетки, VEGF играет центральную роль в процессе
ангиогенеза.
VEGF крайне важен в процессе развития

VEGF чрезвычайно важен для формирования адекватной функционирующей сосудистой

системы в ходе эмбриогенеза и в раннем постнатальном периоде, однако у взрослых его
физиологическая активность ограничена. Эксперименты на мышах показали следующее:

 Целенаправленное повреждение одной или двух аллелей гена VEGF приводит к

гибели эмбриона
 Инактивация VEGF в период раннего постнатального развития также ведет к
летальному исходу
 Повреждение VEGF у взрослых мышей не сопровождается какими-либо явными
аномалиями, поскольку его роль ограничена развитием фолликулов, заживлением
ран и репродуктивном циклом у самок.

Экспрессия VEGF стимулируется множеством проангиогенных факторов, включая

эпидермальный ростовой фактор, основной фибробластный ростовой фактор,
тромбоцитарный ростовой фактор и интерлейкин-1 б. Кроме того, уровни VEGF
непосредственно регулируются такими факторами окружающей среды, как рН, давление и
концентрации кислорода. Общее влияние этих различных факторов заключается в
опосредованной через VEGF стимуляции важных для ангиогенеза факторов, включая
антиапоптотические белки, молекулы клеточной адгезии и металлопротеиназы (ММР).

VEGF представляет собой выполнимую терапевтическую задачу.

VEGF поддерживает незрелые сосуды

Незрелые кровеносные сосуды существуют преимущественно на этапе развития, а у

взрослых индивидуумов - лишь в некоторых ситуациях, например, в процессе заживления
ран или заболеваний, характеризующихся аномальным ангиогенезом, таких как
онкологические. В отсутствие ростовых сигналов эндотелиальные клетки этих незрелых
кровеносных сосудов подвергаются программированной клеточной гибели (апоптозу).
VEGF препятствует апоптозу эндотелиальных клеток в незрелых кровеносных сосудах,
тем самым сохраняя их жизнеспособность. В отличие от этого, зрелые кровеносные
сосуды, из которых сформирована сосудистая система взрослого, больше не нуждаются в
VEGF для своего выживания и поэтому вряд ли будут страдать от подавления активности
VEGF.

VEGF стимулирует проницаемость мелких кровеносных сосудов. Повышенная

проницаемость ведет к подтеканию белков плазмы через стенку сосуда и формированию
экстравазального фибринового геля. Этот гель представляет собой подходящую среду для
роста клеток эндотелия. В присутствии высоких концентраций VEGF, характерных для
онкологических заболеваний, сосуды приобретают чрезвычайно высокую проницаемость
и склонность к подтеканию. Следствием этого является высокое интерстициальное
давление в опухоли и неравномерная доставка в опухоль питательных веществ, кислорода
и лекарственных препаратов. Эти нарушения можно устранить с помощью анти-VEGF
терапии.

VEGF стимулирует опухолевый ангиогенез

В отсутствие сосудистой сети опухоли остаются мелкими (1-2 мм). Злокачественные

опухоли подвергаются «ангиогенному переключению», что нарушает баланс между про- и
антиангиогенными факторами, обычно благодаря усилению секреции ростовых факторов.
Многие ростовые факторы, а также низкий рН и низкие концентрации кислорода,
обнаруживающиеся в опухоли, стимулируют экспрессию VEGF, который затем
активирует экспрессию других звеньев ангиогенеза, таких как металлопротеиназы и
молекулы клеточной адгезии. Тем самым VEGF действует как ключевой медиатор
опухолевого ангиогенеза, стимулируя рост новых кровеносных сосудов из близлежащих
капилляров и давая опухоли доступ к кислороду и питательным веществам, в которых она
нуждается для своего роста и метастазирования.

Продукция VEGF стимулируется несколькими внешними факторами.

Каскад VEGF состоит из ряда сложных и взаимосвязанных сигналов и процессов, которые

запускают ангиогенез. Продукция VEGF может индуцироваться множественными
факторами окружающей среды ( например, гипоксией и активацией HIV 1 альфа).
Важными пусковыми факторами для усиления продукции VEGF опухолью служат также
онкогены (такие как ras, VHL, bcl-2).

VEGF включает множественные пострецепторные сигналы способствующие процессу

ангиогенеза. Существуют два разных, но структурно близких, рецептора VEGF,
расположенных на поверхности эндотелиальных клеток сосудов. Эти рецепторы,
известные как рецептор VEGF 1 типа и рецептор VEGF 2 типа представляют собой
рецепторные тирозинкиназы, которые после связывания с лигандом VEGF подвергаются
фосфорилированию. Активация этих рецепторов ведет к включению многочисленных
внутриклеточных пост-рецепторных сигнальных каскадов, запускающих опухолевый
ангиогенез.
Прерывание сигнального каскада VEGF.

Два основных подхода к анти – VEGF терапии включают блокаду либо лиганда, либо
рецептора. Препараты, целенаправленно действующие на лиганд, связываются
непосредственно с VEGF, продуцируемым опухолью и нейтрализуя его. К препаратам
целенаправленного действия на лиганд относятся антитела к VEGF и растворимые
рецепторы, такие как фузионные белки. Препараты, целенаправленно действующие на
рецепторы, связываются с рецепторами VEGF в кровеносных сосудах, блокируя
активацию рецепторов. К этим препаратам относятся антитела к рецепторам, рибозимы и
низкомолекулярные ингибиторы тирозинкиназы.

Основные вехи в развитии антиангиогенной терапии:

 <!--[if !supportLists]--><!--[endif]-->1971 – Фолкмен публикует гипотезу

ангиогенеза
 <!--[if !supportLists]-->1983 – Дворак демонстрирует, что опухоли секретируют
фактор сосудистой проницаемости
 <!--[if !supportLists]--><!--[endif]-->1989 – Феррара из компании «Genentech»
очищает и клонирует VEGF
 <!--[if !supportLists]-->1990-e – начинаются первые клинические испытания
специфической антиангиогенной терапии у онкологических больных
 <!--[if !supportLists]--><!--[endif]-->2001 - настоящее время – завершены
клинические исследования III фазы

Авастин (бевацизумаб)

- это рекомбинантное гуманизированное моноклональное антитело (мАТ) к васкулярному

эндотелиальному фактору роста (VEGF), который является ключевым регулятором
ангиогенеза опухоли.

Противоопухолевый препарат, представляет собой рекомбинантные гиперхимерные

(гуманизированные, приближенные к человеческим) моноклональные антитела, которые
избирательно связываются с биологически активным фактором роста эндотелия сосудов
(VEGF) и нейтрализуют его. Авастин ингибирует связывание VEGF с его рецепторами на
поверхности эндотелиальных клеток, что приводит к снижению васкуляризации и
угнетению роста опухоли.

Бевацизумаб содержит полностью человеческие каркасные участки с определяющими

комплементарность участками гиперхимерного антитела мыши, которые связываются с
VEGF. Бевацизумаб получают по технологии рекомбинантной ДНК в системе для
экспрессии, представленной клетками яичников китайского хомячка. Бевацизумаб состоит
из 214 аминокислот и имеет молекулярный вес около 149 000 дальтон.

Введение бевацизумаба приводит к подавлению метастатического прогрессирования

заболевания и снижению микрососудистой проницаемости при различных опухолях
человека, включая рак ободочной кишки, молочной железы, поджелудочной железы и
предстательной железы.

Моноклональные антитела
– это иммуноглобулины, полученные на основе гибридомной технологии, содержащие в
структуре домен к соответствующему антигену.

1. По строению:
нативные мышиные
модифицированные химерные
гуманизированные
конъюгированные радиоиммуноконъюганты

иммунотоксины

иммуноферменты

конъюганты с цитостатиками

иммунолипосомы
антиидиотипические вакцины
2. По механизму действия:
мАТ, взаимодействующие с АГ опухолевой клетки (прямое
действие)
мАТ, взаимодействующие с АГ сосудов опухоли
(антиангиогенное действие)
3. По биологическому взаимодействию:
Простые мАТ Биспецифичные мАТ Триспецифичные мАТ

Нативные МКА – это мышиные иммуноглобулины. Единственным препаратом на основе

нативного МКА 17-1А является «панорекс», разрешенный для лечения колоректального
рака 2В и 2С стадий в профилактическом режиме. Эффективность нативных МКА
изучалась в профилактическом режиме при колоректальном раке. Нативные МКА просты
в получении, но являются высокотоксичными, способными к индукции нейтрализующих
антител. В связи с этим они были вытеснены модифицированными МКА, основное
отличие которых заключается в комбинации человеческого и мышиного белков, в
меньшей степени вызывающей образование нейтрализующих АТ. Так химерные МКА
содержат 30-35% мышиного и 65-70% человеческого иммуноглобулина,
гуманизированные - 10% мышиного, и 90% - человеческого белка. Иммуноконьюгаты
представляют собой комплекс «АТ +дополнительный агент». Они действуют на
опухолевые клетки за счет дополнительного агента комплекса – токсина, цитостатика и
тд. Антитело находит опухолевый антиген, тем самым, доставляя действующее вещество
к клетке-мишени. Поэтому в случае коньюгатов МКА играют роль транспортера. Одним
из распространенных видов коньюгирования является сочетание радиоактивных изотопов
и МКА. В последнее время спектр препаратов, полученных на основе коньюгирования,
значительно расширился. Появились иммуноферменты ( фермент транспортируется к
опухолевой клетке, на поверхности которой расщепляет введенный заранее
химиопрепарат на активные метаболиты), иммунотоксины растительного происхождения,
конъюгаты цитостатиков и антител (удобный способ целенаправленной доставки
цитостатика к опухоли без влияния на здоровые клетки организма), разрабатываются
методы слияния липосом с цитостатиком и МКА.

Для повышения иммуногенности и эффективности синтезированы биспецифичные и

триспецифичные МКА. Биспецифичное АТ – одним доменом соединяется с опухолевой
клеткой, а другим – с Т-лимфоцитом, сближая расстояние между эффектором и клеткой
мишенью. Триспецифичные АТ – участвуют во взаимодействии опухолевой клетки, Т-
лимфоцита и антиген-презентирующей клетки, тем самым осуществляя контакт между
тремя компонентами одной цепи.

Анти – VEGF терапия оказывает важные эффекты как на новые, так и на недавно
образовавшиеся сосуды.

Анти – VEGF терапия препятствует пролиферации и миграции клеток эндотелия. Это

означает истинную антиангиогенную активность – подавление роста новых опухолевых
сосудов и развития метастазов. Кроме того, анти – VEGF терапия оказывает
существенный эффект на недавно образовавшиеся кровеносные сосуды опухоли, вызывая
апоптоз клеток эндотелия сосудов, что ведет к снижению сосудистой проницаемости и
внутриопухолевого давления. Эти временные изменения существующего сосудистого
русла опухоли ( до их окончательной деструкции) могут повысить эффективность
доставки цитотоксических препаратов по сосудистой сети в опухоль.

Изменения окружающего сосудистого русла могут сразу же отразиться на состоянии

опухоли.

Редукция кровоснабжения опухоли вследствие обратного развития опухолевого

сосудистого русла приводит к существенному падению поступления в опухоль кислорода
и других питательных веществ. Это, в свою очередь, уменьшает способность опухоли к
росту и метастазированию.

Блокада VEGF и подавление неоангиогенеза злокачественных опухолей:

 <!--[if !supportLists]--><!--[endif]-->Анти - VEGF терапия подавляет рост новых

опухолевых сосудов и вызывает обратное развитие недавно сформировавшегося
сосудистого русла
 <!--[if !supportLists]--><!--[endif]-->Анти - VEGF терапия уменьшает сосудистую
проницаемость и внутриопухолевое давление, что может сделать опухоль более
чувствительной к химиотерапии
 <!--[if !supportLists]--><!--[endif]-->Нарушение кровоснабжения опухоли может
подавить ее последующий рост

----------------------------

Литература: VEGF и ангиогенез

1. Hanahan D, Weinberg RA. Cell 2000;100:57–70.
2. Sturk C, Dumont D. In: Tannock IF, Hill RP, Bristow RG, Harrington L, editors. Basic
Science of Oncology. 4th ed. New York: McGraw-Hill, 2005. p. 231–48.
3. Ferrara N. Endocr Rev 2004;25:581–611.
4. Hicklin DJ, Ellis LM. J Clin Oncol 2005;23:1011–27.
5. Ferrara N, Hillan KJ, Gerber HP, Novotny W. Nat Rev Drug Discov 2004;3:391–400.
6. Bergers G, Benjamin LE. Nat Rev Cancer 2003;3:401–10.
7. Jain RK. Nat Med 2001;7:987–9.
8. Jain RK. Science 2005;307:58–62.
9. Gerber HP, Ferrara N. Cancer Res 2005;65:671–80.
10. Relf M, LeJeune S, Scott PAE, et al. Cancer Res 1997;57:963–9.
11. Stimpfl M, Tong D, Fasching B, et al. Clin Cancer Res 2002;8:2253–9.
12. Tischer E, Mitchell R, Hartman T, et al. J Biol Chem 1991;266:11947–54.
13. Houck KA, Ferrara N, Winer J, et al. Mol Endocrinol 1991;5:1806–14.
14. Houck KA, Leung DW, Rowland AM, Winer J, Ferrara N. J Biol Chem 1992;267:26031–7.
15. Kryczek I, Lange A, Mottram P, et al. Cancer Res 2005;65:465–72.
16. Guleng B, Tateishi K, Ohta M, et al. Cancer Res 2005;65:5864–71.
17. Ellis LM, Staley CA, Liu W, et al. J Biol Chem 1998;273:1052–7.
18. Ebos JML, Tran J, Master Z, et al. Mol Cancer Res 2002;1:89–95.
19. Ikeda N, Nakajima Y, Sho M, et al. Cancer 2001;92:488–99.
20. Konishi T, Huang CL, Adachi M, et al. Int J Oncol 2000;16:501–11.
21. Okada F, Rak JW, St. Croix B, et al. Proc Natl Acad Sci USA 1998;95:3609–14.
22. Bouvet M, Ellis LM, Nishizaki M, et al. Cancer Res 1998;58:2288–92.
23. Fujisawa T, Watanabe J, Kamata Y, Hamamo M, Hata H, Kuramoto H. Exp Mol Pathol
2003;74:276–81.
24. Maity A, Pore N, Lee J, et al. Cancer Res 2000;60:5879–86.
25. Kumar R, Yarmand-Bagheri R. Semin Oncol 2001;28(Suppl. 16):27–32.
26. Yang W, Klos K, Yang Y, Smith TL, Shi D, Yu D. Cancer 2002;94:2855–61.
27. Reinmuth N, Liu W, Fan F, et al. Clin Cancer Res 2002;8:3259–69.
28. Warren RS, Yuan H, Matli MR, Ferrara N, Donner DB. J Biol Chem 1996;271:29483–8.
29. Joo YE, Rew JS, Seo YH, et al. J Clin Gastroenterol 2003;37:28–33.
30. Dong J, Grunstein J, Tejada M, et al. EMBO J 2004;23:2800–10.
31. Hellman S. In: DeVita VT, Hellman S, Rosenberg SA, editors. Cancer: Principles and
Practice of Oncology. 6th ed. Philadelphia: Lippincott Williams & Wilkins, 2001. p. 265–89.
32. Shweiki D, Itin A, Soffer D, Keshet E. Nature 1992;359:843–5.
33. Mizukami Y, Fujiki K, Duerr EM, et al. J Biol Chem 2006;20:13957–63.
34. He H, Venema VJ, Gu X, et al. J Biol Chem 1999;274:25130–5.
35. Fleming RYD, Ellis LM, Parikh NU, et al. Surgery 1997;122:501–7.
36. Goldman JM, Melo JV. N Engl J Med 2003;349:1451–64.
37. Arteaga CL. Oncologist. 2002;7(Suppl. 4):31–9.
38. Salomon DS, Brandt R, Ciardiello F, et al. Crit Rev Oncol Hematol 1995;19:183–232.
39. Yarden Y, Sliwkowski MX. Nat Rev Mol Cell Biol 2001;2:127–37.
40. Konecny GE, Meng YG, Untch M, et al. Clin Cancer Res 2004;10:1706–16.
41. Yao M, Kargman S, Lam EC, et al. Cancer Res 2003;63:586–92.
42. Costa C, Soares R, Reis-Filho JS, et al. J Clin Pathol 2002;55:429–34.
43. Aoki T, Nagakawa Y, Tsuchida A, et al. Oncol Rep 2002;9:761–5.
44. Cao R, Brakenhielm E, Li X, et al. FASEB J 2002;16:1575–83.
45. Kawasaki T, Kitsukawa T, Bekku Y, et al. Development 1999;126:4895–902.
46. Ferrer FA, Miller LJ, Lindquist R, et al. Urology 1999;54:567–72.
47. Decaussin M, Sartelet H, Robert C, et al. J Pathol 1999;188:369–77.
48. Olofsson B, Korpelainen E, Pepper MS, et al. Proc Natl Acad Sci USA 1998;95:11709–14.
49. Rini BI, Small EJ. J Clin Oncol 2005;23:1028–43.
50. Ogawa S, Oku A, Sawano A, et al. J Biol Chem 1998;273:31273–82.
51. Dumont DJ, Jussila L, Taipale J, et al. Science 1998;282:946–9.
52. Achen MG, Williams RA, Minekus MP, et al. J Pathol 2001;193:147–54.
53. Valtola R, Salven P, Heikkilä P, et al. Am J Pathol 1999;154:1381–90.
 54. Pepper MS, Tille JC, Nisato R, et al. Cell Tissue Res 2003;314:167–77.
55. Park JE, Chen HH, Winer J, et al. J Biol Chem 1994;269:25646–54.
56. Gille H, Kowalski J, Yu L, et al. EMBO J 2000;19:4064–73.
57. Zeng H, Dvorak HF, Mukhopadhyay D. J Biol Chem 2001;276:26969–79.
58. Autiero M, Waltenberger J, Communi D, et al. Nat Med 2003;9:936–43.
59. Picard D. Pure Appl Chem 2003;75:1743–56.
60. de Vries C, Escobedo JA, Ueno H, et al. Science 1992;255:989–91.
61. Lesslie DP III, Summy JM, Parikh NU, et al. Br J Cancer 2006;94:1710–7.
62. Gabrilovich DI, Chen HL, Girgis KR, et al. Nat Med 1996;2:1096–103.
63. Barbera-Guillem E, Nyhus JK, Wolford CC, Friece CR, Sampsel JW. Cancer Res
2002;62:7042–9.
64. Ferrara N, Carver-Moore K, Chen H, et al. Nature 1996;380:439–42.
65. Carmeliet P, Ferreira V, Breler G, et al. Nature 1996;4:435–9.
66. Benjamin LE, Hemo I, Keshet E. Development 1998;125:1591–8.
67. Dvorak HF, Brown LF, Detmar M, et al. Am J Pathol 1995;146:1029–39.
68. Jain RK. Sci Am 1994;271:58–65.
69. Jain RK. Cancer Res 1988;48:2641–58.
70. Jain RK. Cancer Metastasis Rev 1987;6:559–93.
71. Jain RK. Cancer Res 1987;47:3039–51.
72. Hashizume H, Baluk P, Morikawa S, et al. Am J Pathol 2000;156:1363–80.
73. Ferrara N. Nat Rev Cancer 2002;2:795–803.
74. Lewis WH. Johns Hopkins Hospital Bulletin 1927;41:156–62.
75. Ide AG, Baker NH, Warren SL. Am J Roentgenol 1939;42:891–9.
76. Algire GH, Chalkey HW, Legallis FY, Park HD. J Natl Cancer Inst 1945;6:73–85.
77. Greenblatt M, Shubik P. J Natl Cancer Inst 1968;41:111–24.
78. Ehrmann RL, Knoth M. J Natl Cancer Inst 1968;41:1329–41.
79. Folkman J, Merler E, Abernathy C, Williams G. J Exp Med 1971;133:275–88.
80. Senger DR, Galli SJ, Dvorak AM, et al. Science 1983;219:983–5.
81. Ferrara N, Henzel WJ. Biochem Biophys Res Commun 1989;161:851–8.
82. Plate KH, Breier G, Weich HA, Risau W. Nature 1992;359:845–8.
83. Terman BI, Dougher-Vermazen M, Carrion ME, et al. Biochem Biophys Res Commun
1992;187:1579–86.
84. Ferrara N, Carver-Moore K, Chen H, et al. Nature 1996;380:439–42.
85. Leung DW, Cachianes G, Kuang WJ, et al. Science 1989;246:1306–9.

--------------------------------

Механизм действия препаратов, направленных на

блокаду VEGF
 

Доклинические модели и клинические наблюдения позволили предположить, что препараты,

направленные на блокаду VEGF, оказывают сильное и непрерывное антиангиогенное действие на
опухоль на протяжении всего ее жизненного цикла. Среди предполагаемых эффектов наиболее
быстро возникает регрессия сосудистой сети опухоли, что подтверждается значительным
снижением плотности микрососудов.8,11–13

Наряду с регрессией некоторых патологически измененных капилляров опухоли, 11 наблюдается

нормализация сохранившейся зрелой сосудистой сети.8,14 Конечным результатом является
поддержание неизмененной и эффективно функционирующей сети сосудов, лучше доставляющей
лекарственные вещества к очагу воздействия.15,16 Помимо перечисленных выше ранних
эффектов, ингибиторы VEGF постоянно подавляют рост сосудов опухоли (как новых, так и уже
образованных).9,10,13 Предположительно, эти эффекты замедляют ее рост и метастазирование, а
также способствуют эффективной доставке химиотерапевтических препаратов. 14–17

Непосредственное воздействие на VEGF

 

Так как VEGF является основным медиатором ангиогенеза, существуют различные способы
блокады этого сигнального пути. Две основные стратегии включают в себя моноклональные
антититела к VEGF-лиганду или VEGF-рецептору, а также ингибиторы тирозинкиназы VEGF-
рецептора (ИТК).1 Антитела к VEGF, работающие вне клетки, целенаправленно действуют на
лиганд VEGF. Такое высокоспецифичное воздействие на VEGF замедляет ангиогенез, не
затрагивая при этом другие сигнальные пути.2–4 Ингибиторы тирозинкиназы, работающие внутри
клетки, активны в отношении не только VEGF-рецепторов, но и других рецепторов, что приводит
к возникновению нежелательных побочных эффектов. 2,3,5–7

Препараты, направленные на блокаду VEGF, оказывают сильное и непрерывное антиангиогенное

действие на опухоль на протяжении всего ее жизненного цикла. Среди предполагаемых
эффектов наиболее быстро возникает регрессия сосудистой сети опухоли, что подтверждается
значительным снижением плотности микрососудов; наряду с регрессией некоторых
патологически измененных капилляров опухоли наблюдается нормализация сохранившейся
зрелой сосудистой сети и нормализация интерстициального давления. 8–11 По наблюдениям,
эффекты препаратов анти-VEGF возникают быстро – в некоторых случаях сразу же после первого
введения. Важно отметить, что относительно продолжительный период полувыведения
моноклональных антител позволяет поддерживать анти-VEGF эффект. 2,8

--------------------------
Блокада VEGF и подавление ангиогенеза в онкологии

Анти-ангиогенез:

Вчера - вдохновение.
Сегодня - знание.
Завтра - надежда.

Основные вехи в развитии антиангиогенной терапии злокачественных

новообразований

1971 Фолкмэн (Folkman) публикует гипотезу ангиогенеза

1983 Дворак (Dvorak) демонстрирует, что опухоли секретируют фактор

сосудистой проницаемости (VPF), известный также как сосудистый
эндотелиальный фактор роста (VEGF)

1989 Феррара (Ferrara) из компании «Genentech» очищает и клонирует VEGF

1990-е Начинаются первые клинические испытания специфической

антиангиогенной терапии у онкологических больных

2001 -
настоящее
время Завершены клинические исследования III фазы

Новый взгляд на развивающуюся стратегию в онкологии

Путешествие продолжается!

Онкологическое подразделение компании F.Hoffmann La-Roche видит свою задачу в

изучении роли VEGF в опухолевом ангиогенезе и васкуляризации, а также в открытии
новых путей для целенаправленного воздействия на этот процесс.

1. Для роста злокачественным опухолям нужен кислород

2. «Ангиогенное переключение» запускает процесс формирования новых сосудов и
способствует росту и метастазированию опухоли
Рост опухоли зависит от роста сосудов

В отсутствие кровоснабжения опухоли получают кислород и питательные вещества путем

диффузии и обычно не вырастают более 1 - 2 мм в диаметре. В бессосудистых опухолях
темпы клеточного роста равны темпам их гибели, поэтому опухоль остается в «спящем»
состоянии до тех пор, пока в ней не начнется рост кровеносных сосудов из близлежащих
капилляров - процесс, известный под названием ангиогенеза. Начало ангиогенеза
(«ангиогенное переключение») ведет к формированию нового кровоснабжения и
облегчает быстрый рост и метастазирование опухоли, ставшей благодаря этому активной
1-3
.

Рост сосудов зависит от VEGF

Опухоли передают свои сигналы о потребности в кровоснабжении путем секреции

ростовых факторов, запускающих ангиогенез. Хотя в опухолевом ангиогенезе участвует
много ростовых факторов, установлено, что VEGF является самым мощным и
доминирующим медиатором этого процесса 2,3. После секреции опухолью VEGF
связывается с рецепторами на близлежащих сосудистых эндотелиальных клетках,
непосредственно стимулируя рост новых сосудов. VEGF также играет ключевую роль в
поддержании функционирования недавно сформировавшихся кровеносных сосудов
опухоли, которые сохраняют черты незрелости даже по мере своего роста 2.

По мере прогрессирования опухолевого ангиогенеза, новые капилляры прорастают в

опухоль и окружают ее, питая ее рост и развитие. Поскольку известно, что VEGF является
самым мощным и доминирующим медиатором ангиогенеза, он представляет собой
хорошую мишень для терапевтического вмешательства 1,2.

3. VECF является ключевым медиатором ангиогенеза

VEGF экспрессируется во многих типах опухолей

Исследования показали повышение концентрации мРНК VEGF в большинстве опухолей

человека, в том числе, карциномах толстой и прямой кишки, легкого, молочной железы,
почки, мочевого пузыря, яичника и эндометрия, а также при гемобластозах. Повышенные
концентрации VEGF в плазме, которые также обнаруживаются при ряде злокачественных
опухолей, характерны для ранних стадий ангиогенеза и развития опухоли. Кроме того,
повышение экспрессии VEGF в опухоли коррелирует с развитием рецидивов и
метастазированием, а также с худшим прогнозом в плане выживаемости 4.

1. Нормальное сосудистое русло - зрелое и стабильное

2. Сосудистая сеть опухоли характеризуется хаотичной организацией и повышенной
проницаемостью

Патологическое начало

Ангиогенез - строго регулируемый процесс, который сбалансирован действием ряда про-

и антиангиогенных факторов, или сигналов. В патологических условиях, таких как ответ
на проангиогенные ростовые факторы, синтезируемые опухолью, ангиогенез ведет к
формированию новой - обширной - сосудистой сети там, где ее раньше не было. Именно
формирование этой новой системы кровоснабжения позволяет опухоли расти. Получив
доступ к жизненно необходимым им кислороду и питательным веществам, опухоли
получают возможность роста за пределы их первоначальных размеров и возможность
метастазирования 2,3.

Патологический характер формирующихся опухолевых сосудов отражается на

архитектонике сосудистого русла опухоли

3. Выживание и пролиферация сосудистого русла опухоли зависит от избыточной

продукции VEGF

Аномальный результат

В отличие от обычной, нормальной сосудистой сети, которая быстро созревает и

стабилизируется, кровеносные сосуды опухоли имеют структурные и функциональные
аномалии. В кровеносных сосудах опухоли нет перицитов - клеток, функционально
связанных с сосудистым эндотелием и крайне важных для стабилизации и созревания
сосудистых структур 3,5.

Кроме того, сосудистая сеть опухоли имеет хаотическую организацию, с извитостью и

повышенной проницаемостью сосудов, а ее выживание и пролиферация зависят от
ростовых факторов. Эти сосудистые аномалии, которые в большей степени обусловлены
избыточной продукцией VEGF, формируют условия, благоприятные для роста опухоли
3,6,7
.

1. Продукция VECF стимулируется несколькими факторами по механизму обратной

связи
2. VECF связывается с рецепторами, стимулирует рост новых сосудов
Продукция VEGF стимулируется несколькими внешними факторами

Каскад VEGF состоит из ряда сложных и взаимосвязанных сигналов и процессов, которые

запускают ангиогенез. Продукция VEGF может индуцироваться множественными
факторами окружающей среды (например, гипоксией и активацией HIV-1-альфа), а также
высвобождением других проангиогенных клеточных ростовых факторов, таких как b-FGF
и EGF. Важными пусковыми факторами для усиления продукции VEGF опухолью служат
также онкогены (такие как ras, VHL, bcl-2) 1,2,4.

VEGF включает множественные пост-рецепторные сигналы, способствующие

процессу ангиогенеза

Существует два разных, но структурно близких, рецептора VEGF, расположенных на

поверхности эндотелиальных клеток сосудов. Эти рецепторы, известные как рецептор
VEGF 1 типа (Flt-1) и рецептор VEGF 2 типа (KDR/Flk-1) представляют собой
рецепторные тирозинкиназы, которые после связывания с лигандом VEGF подвергаются
фосфорилированию. Активация этих рецепторов ведет к включению многочисленных
внутриклеточных пост-рецепторных сигнальных каскадов, запускающих опухолевый
ангиогенез 2.

Сложный механизм дает много возможностей для терапевтического вмешательства

3. Каскад VECF ингибирувтся путем блокады лиганда или рецептора

Прерывание сигнального каскада VEGF

Два основных подхода к анти-VEGF терапии включают блокаду либо лиганда, либо
рецептора. Препараты, целенаправленно действующие на лиганд, связываются
непосредственно с VEGF, продуцируемым опухолью и нейтрализуя его. К препаратам
целенаправленного действия на лиганд относятся антитела к VEGF и растворимые
рецепторы, такие как фузионные белки. Препараты, целенаправленно действующие на
рецепторы, связываются с рецепторами VEGF в кровеносных сосудах, блокируя
активацию рецепторов. К этим препаратам относятся антитела к рецепторам, рибозимы и
низкомолекулярные ингибиторы тирозинкиназы2.

1. Анти-VEGF терапия подавляет рост новых опухолевых сосудов и вызывает

обратное развитие недавно сформировавшегося сосудистого русла

2. Анти-VEGF терапия также уменьшает сосудистую проницаемость и

внутриопухолевое давление, что может повысить эффективность доставки
цитостатических препаратов по сосудистой сети опухоли
Блокада VEGF (анти-VEGF терапия) оказывает важные эффекты как на новые, так
и на недавно образовавшиеся сосуды

Анти-VEGF терапия препятствует пролиферации и миграции клеток эндотелия. Это

означает истинную антиангиогенную активность - подавление роста новых опухолевых
сосудов и развития метастазов 1-3. Кроме того, анти-VEGF терапия оказывает
существенный эффект на недавно образовавшиеся кровеносные сосуды опухоли, вызывая
апоптоз клеток эндотелия сосудов, что ведет к снижению сосудистой проницаемости и
внутриопухолевого давления. Эти временные изменения существующего сосудистого
русла опухоли (до их окончательной деструкции) могут повысить эффективность
доставки цитотоксических препаратов по сосудистой сети в опухоль 7,8.

Изменения окружающего сосудистого русла могут сразу же отразиться на состоянии

опухоли

Редукция кровоснабжения опухоли вследствие обратного развития опухолевого

сосудистого русла приводит к существенному падению поступления в опухоль кислорода
и других питательных веществ. Это, в свою очередь, уменьшает способность опухоли к
росту и метастазированию1-3.

Анти-VEGF терапия обладает многочисленными потенциальными преимуществами

3. Недостаточно развитая сосудистая сеть не обеспечивает рост и развитие опухоли

В настоящее время онкологическое подразделение компании F.Hoffmann La-Roche
изучает возможный положительный эффект блокады VEGF для предотвращения роста
ряда злокачественных новообразований. Эти исследования являются частью обширной
программы, включающей несколько исследований уже на поздних стадиях клинической
разработки.

Блокада VEGF и подавление ангиогенеза в онкологии

 В отсутствие кровоснабжения опухоли получают кислород и питательные

вещества путем диффузии и обычно не вырастают более 1 - 2 мм в диаметре 3.
 Начало ангиогенеза («ангиогенное переключение») ведет к формированию нового
кровоснабжения и облегчает быстрый рост и метастазирование опухоли, ставшей
благодаря этому активной 1-3.
 Хотя в опухолевом ангиогенезе участвует много ростовых факторов, установлено,
что VEGF является самым мощным и доминирующим из них 2,3.
 Анти-VEGF терапия подавляет рост новых опухолевых сосудов и вызывает
обратное развитие недавно сформировавшегося сосудистого русла 1.
 Анти-VEGF терапия уменьшает сосудистую проницаемость и внутриопухолевое
давление, что может сделать опухоль более чувствительной к химиотерапии 7,8
 Нарушение кровоснабжения опухоли может подавить ее последующий рост1.

Библиография:
1. Kerbel R, Folkman J. Clinical translation of angiogenesis inhibitors. Nat Rev Cancer. 2002;2:727-739.
2. McMahon G.VEGF receptor signaling in tumor angiogenesis. The Oncologist. 2000;5(suppl 11:3-10.
3. Bergers G, Benjamin LE. Tumorigenesis and the angiogenic switch. Nat Rev Cancer. 2003;3:401-410.
4. Ferrara N. Molecular and biological properties of vascular endothelial growth factor. J Mol Med. 1999;77:527-
543.
5. Blau HM, Banfi A. The well-tempered vessel. Nat Med. 2001;7:532-533.
6. Dvorak HF, Brown LF, Detmar M, Dvorak AM. Vascular permeability factor/vascular endothelial growth factor,
microvascular hyperpermeability, and angiogenesis. Am J Pathol. 1995; 146:1029-1039.
7. Jain RK. Normalizing tumor vasculature with anti-angiogenic therapy: a new paradigm for combination therapy.
Nat Med. 2001;7:987-989.
8. Wildiers H, Guetens G, De Boeck G, et al. Effect of antivascular endothelial growth factor treatment on the
intratumoral uptake of CPT-11. Br | Cancer. 2003:88:1979-1986.
Факторы роста
Оглавление

1. Регуляция неоангиогенеза
2. Опухолевый ангиогенез

• Васкулоэндотелиальный фактор роста

• Васкулоэндотелиальный фактор роста С
• Васкулоэндотелиальный фактор роста D
• Рецепторы VEGF
• Фактор роста фибробластов
• Эпидермальный фактор роста
• Tрансформирующий фактор роста α
• Tрансформирующий фактор роста β
• Tромбоцитарный фактор роста
• Плацентарный фактор роста
• Фактор роста гепатоцитов
• Ангиогенин
• Ангиопоэтины-1 и -2
• Пигментный фактор эпителиального происхождения
• Оксид азота
• Матриксные металлопротеиназы
• Эндостатин
 
3. Другие диагностически значимые факторы роста

• Фактор стволовых клеток

• Фактор, ингибирующий лейкозные клетки
• Нейротропный фактор головного мозга
 

Сокращения раздела

EGF – эпидермальный фактор роста

FGF – фактор роста фибробластов
HGF – фактор роста гепатоцитов
IGF – инсулиноподобные факторы роста
ММРS – матриксные металлопротеиназы
PDGF – тромбоцитарный фактор роста
PLGF – плацентарный фактор роста
TGF – трансформирующие факторы роста
TIMP – ингибиторы
ММР SCF – фактор стволовых клеток
VEGF – васкулоэндотелиальный фактор роста
 
 
Факторы роста – полипептиды с молекулярной массой 5-50 кДа, объединенные в группу трофических
регуляторных субстанций. Подобно гормонам, эти факторы обладают широким спектром биологического
действия на многие клетки – стимулируют или ингибируют митогенез, хемотаксис, дифференцировку. В
отличие от гормонов, факторы роста, как правило, продуцируются неспециализированными клетками,
находящимися во всех тканях, и обладают эндокринным, паракринным и аутокринным действием.
Эндокринные факторы вырабатываются и транспортируются к удаленным клеткам-мишеням через кровоток.
Достигая своей «цели», они взаимодействуют со специализированными высокоаффинными рецепторами
клеток-мишеней. Паракринные факторы отличаются тем, что распространяются путем диффузии. Рецепторы
клеток-мишеней обычно расположены вблизи клеток-продуцентов. Аутокринные факторы оказывают
воздействие на клетки, являющиеся непосредственным источником этих факторов. Большинство
полипептидных факторов роста действует по паракринному или аутокринному типу. Однако отдельные
факторы, такие как инсулиноподобный фактор роста (IGF) способны оказывать эндокринное действие.
 

Регуляция неоангиогенеза

Нормальное функционирование тканей зависит от регулярной доставки кислорода кровеносными

сосудами. На понимании того, как формируются кровеносные сосуды, сфокусирована большая часть
исследовательских усилий в последнее десятилетие. Васкулогенез у эмбрионов – это процесс, в результате
которого кровеносные сосуды образуются de novo из предшественников эндотелиальных клеток. Ангиогенез –
это процесс образования новых кровеносных сосудов из уже существующей сосудистой системы. Он играет
важную роль в развитии, нормальном росте ткани, заживлении ран, репродуктивном цикле у женщин
(развитие плаценты и желтого тела, овуляция) и также играет основную роль в различных заболеваниях.
Особый интерес сфокусирован на росте опухолей. Именно формирование новой системы кровоснабжения
позволяет опухоли расти. Этот процесс, описанный как опухолевый ангиогенез, также является неотъемлемой
частью при распространении опухолевых клеток и росте метастазов. Процесс неоангиогенеза является
необходимым для длительной адаптации тканей в условиях повреждения. При этом происходит частичное
поступление факторов роста в кровь, что имеет диагностическое значение.
Выделяют следующие стадии неоангиогенеза:
1. увеличение проницаемости эндотелия и разрушение базальной мембраны;
2. миграция эндотелиальных клеток;
3. пролиферация эндотелиальных клеток;
4. «созревание» эндотелиальных клеток и ремоделирование сосудов.
 
Главным механизмом регуляции процессов неоангиогенеза является высвобождение ангиогенных
факторов, источниками которых могут быть эндотелиальные и тучные клетки, макрофаги и др. Под действием
ангиогенных факторов происходит активация эндотелиоцитов (преимущественно в посткапиллярных венулах)
и миграция их за пределы базальной мембраны с формированием ответвлений основных сосудов.
Предполагается, что в механизме миграции эндотелиоцитов большое значение играет активация экспрессии
эндотелиальных молекул адгезии, например, Е-селектина. В стабильном состоянии эндотелиоциты не
пролиферируют и лишь изредка (1 раз в 7-10 лет) делятся. Под действием ангиогенных факторов роста и
цитокинов происходит активация пролиферации эндотелиоцитов, которая завершается ремоделированием
сосуда, после чего вновь сформированный сосуд приобретает стабильное состояние.
Рост новых сосудов детерминирован балансом между его стимуляторами и ингибиторами. При низком
значении соотношения стимуляторов к ингибиторам образования сосудов неоангиогенез блокируется или
малоинтенсивен, напротив, при высоких значениях соотношения происходит активный запуск неоангиогенеза.

Стимуляторы неоангиогенеза: васкулоэндотелиальный фактор роста (VEGF), фактор роста

фибробластов (FGF), ангиогенин, эпидермальный фактор роста (EGF), тромбоцитарный фактор роста (PDGF),
трансформирующие факторы роста α (TGF-α) и β (TGF-β), инсулиноподобный фактор роста 1 (IGF-1), NO,
интерлейкин-8 и неспецифические факторы, такие, как матриксные металлопротеиназы (ММРs).
Ингибиторы неоангиогенеза: эндостатин, растворимые рецепторы VEGF (sVEGFR), тромбоспондин,
ангиостатин (фрагмент плазминогена), вазостатин, рестин, ингибиторы ММР (TIMP-1, TIMP-2).
 

Опухолевый ангиогенез

В отличие от обычной, нормальной сосудистой сети, которая быстро созревает и стабилизируется,

кровеносные сосуды опухоли имеют структурные и функциональные аномалии. В них нет перицитов – клеток,
функционально связанных с сосудистым эндотелием и крайне важных для стабилизации и созревания
сосудистых структур. Кроме того, сосудис1. 2. 3. 4. тая сеть опухоли имеет хаотическую организацию, с
извитостью и повышенной проницаемостью сосудов, а ее выживание и пролиферация зависят от ростовых
факторов. Эти сосудистые аномалии, которые в большей степени обусловлены избыточной продукцией
ростовых факторов, формируют условия, благоприятные для роста опухоли.
Для раковых клеток характерно увеличение уровня стимуляторов неоангиогенеза. В отсутствие
кровоснабжения опухоли получают кислород и питательные вещества путем диффузии и обычно не вырастают
более 1-2 мм в диаметре. Начало ангиогенеза ведет к формированию нового кровоснабжения и облегчает
быстрый рост и метастазирование опухоли, ставшей благодаря этому активной. Хотя в опухолевом ангиогенезе
участвуют много ростовых факторов, установлено, что VEGF является самым мощным и доминирующим из них.
Нарушение кровоснабжения опухоли может подавить ее последующий рост. Предполагается, что
блокирование опухолевого роста возможно путем подавления образования и активности ростовых факторов
ангиогенеза или непосредственным воздействием на вновь образованные, незрелые кровеносные сосуды.
Такой способ воздействия на опухоль не вызывает ее эррадикации, а всего лишь ограничивает ее рост,
переводя заболевание в вяло текущий хронический процесс. Анти-VEGF терапия подавляет рост новых
опухолевых сосудов и вызывает обратное развитие недавно сформировавшегося сосудистого русла.
 

Васкулоэндотелиальный фактор роста (VEGF, VEGF A)

VEGF – гетеродимерный гликопротеиновый ростовой фактор, продуцируемый различными типами

клеток. Идентифицированы, по крайней мере, 5 вариантов VEGF-А: VEGF 121 , VEGF 165 , VEGF 183 , VEGF
189 , VEGF 206 . Другие варианты VEGF обозначаются как VEGF-В, -С, -D. VEGF 165 является преобладающей
формой для большинства тканей. Саркома Капоши экспрессирует VEGF 121 и VEGF 165. VEGF 121 и VEGF 165
являются растворимыми формами, тогда как VEGF 189 и VEGF 206 находятся в связанной форме с гепарин-
содержащими протеогликанами мембраны. В отличие от других митогенов эндотелиальных клеток, таких как
bFGF (основная форма) и PDGF, VEGF синтезируется как предшественник, содержащий 226 аминокислот.
VEGF – потенциальный митоген для эпителиальных клеток сосудов. Он оказывает сильное влияние на
проницаемость сосудов, является мощным ангиогенным белком в различных экспериментальных системах,
принимает участие в процессах неоваскуляризации в патологических ситуациях. Наблюдается синергизм
действия между VEGF и bFGF на индукцию ангиогенеза. Из способности VEGF воздействовать на
проницаемость сосудов следует возможность вовлечения этого ростового фактора в изменение функций
гематоэнцефалического барьера в субнормальных и патологических условиях. VEGF-A также является
причиной вазодиляции через NO-синтетазный путь в эндотелиальных клетках и может активировать миграцию
моноцитов.

VEGF-A может определяться в плазме и сыворотке пациентов, но его уровень в сыворотке значительно
выше. Чрезвычайно высокие уровни можно обнаружить в содержимом кист, образующихся у пациентов с
опухолями головного мозга или в асцитной жидкости. Тромбоциты высвобождают VEGFA при агрегации и
могут быть другим основным источником его для опухолевых клеток. Различные исследования показали, что
ассоциация высокого уровня VEGF-A в сыворотке с плохим прогнозом у пациентов со злокачественными
опухолями может коррелировать с повышенным содержанием тромбоцитов. Опухоли могут секретировать
цитокины и факторы роста, которые стимулируют продукцию мегакариоцитов в костном мозге и повышают
содержание тромбоцитов. Это, в свою очередь, может приводить к другому, непрямому усилению доставки
VEGF-A к опухоли. Более того, VEGF-A вовлечен во множество других патологических процессов,
ассоциированных с усилением ангиогенеза или увеличением проницаемости сосудов. Примерами, где VEGF-A
играет важную роль, могут служить псориаз и ревматоидный артрит, а также синдром гиперстимуляции
яичников. Диабетическая ретинопатия также ассоциирована с высокими внутриглазными уровнями VEGF-A, а
ингибирование функции VEGFA может привести к бесплодию из-за блокировки функции желтого тела.
Важность VEGF-A для роста опухоли была наглядно продемонстрирована с помощью VEGF рецепторов для
блокировки пролиферации in vivo, а также блокирующих антител к VEGF или к одному из VEGF рецепторов.
Вследствие этого интерференция с функцией VEGF-A стала основным интересом для разработки
лекарственных препаратов, направленных на блокаду ангиогенеза и метастазирования. В настоящий момент
более 110 фармацевтических компаний во всем мире вовлечены в разработку таких антагонистов. Их подходы
включают антагонисты VEGF-A или его рецепторов, селективные ингибиторы тирозинкиназ. Адресность
передачи сигналов VEGF может иметь очень важное терапевтическое значение для многих заболеваний и
служить основой для разработки будущих (анти)ангиогенных методов лечения.
 

Васкулоэндотелиальный фактор роста С (VEGF-C)

VEGF-C принадлежит семейству VEGF. Показано, что он обладает ангиогенными и лимфангиогенными

свойствами. Семейство VEGF и их рецепторов участвует в развитии и росте эндотелия сосудов. Два белка
этого семейства, VEGF-C и -D, оказывают регуляторное влияние на эндотелиальные клетки лимфатических
сосудов через рецептор VEGFR3, действуя как митогены.
Экспрессия VEGF-C ассоциирована с онкогематологическими заболеваниями. Экспрессия VEGF-C
совместно со рецепторами способствует выживаемости и пролиферации опухолевых клеток. Повышенная
экспрессия VEGF-C показана при злокачественных опухолях ЖКТ, где она коррелирует с инвазией,
метастазами в лимфоузлы и снижением выживаемости.
 

Васкулоэндотелиальный фактор роста D (VEGF-D)

VEGF-D (также известен как c-fos-индуцируемый фактор, или FIGF) очень близок к VEGF-С. Он
обладает структурной гомологией и рецепторной специфичностью сходной с VEGF-С, поэтому считается, что
VEGF-D и VEGF-С можно выделить в подсемейство VEGF. VEGF-D изначально синтезируется в виде белка-
предшественника, содержащего уникальные Nи С-терминальные пропептиды в дополнение к центральному
рецептор-связывающему VEGF гомологичному домену (VHD). Nи С-терминальные пропептиды не были
обнаружены у других членов семейства VEGF. Эти пропептиды протеолитически расщепляются во время
биосинтеза, что приводит к формированию зрелой, секретируемой формы, состоящей из моновалентных
димеров VHD.
Подобно VEGF-С, VEGF-D связывается на поверхности клеток с тирозинкиназным VEGF рецептором 2
(VEGF R2/Flk-1/KDR) и VEGFR3. Эти рецепторы локализованы на васкулярных и лимфатических
эндотелиальных клетках  и отвечают за ангиои лимфогенез. Зрелая форма VEGFD связывается с этими
рецепторами с большей аффинностью, чем изначальная проформа VEGF-D. Показана экспрессия гена VEGF-D у
развивающихся эмбрионов, особенно в легочной мезенхиме. VEGF-D также локализован в опухолевых клетках.
В тканях взрослых людей мРНК VEGF-D экспрессируется в сердце, легких, скелетной мускулатуре и тонком
кишечнике.
  

Рецепторы VEGF (sVEGFR-1, sVEGFR-2)

Многие рецепторы цитокинов существуют в растворимой форме, возникающей после их

протеолитического расщепления и отделения от клеточной поверхности. Эти растворимые рецепторы
способны связывать и нейтрализовывать цитокины в циркуляции. Существуют три рецептора для VEGF-A:
VEGFR-1 (Flt-1), -2 (KDR) и -3 (Flt-4). Все они содержат семь Ig-подобных повторов во внеклеточных доменах.
VEGFR1-R3 в основном экспрессируются в пролиферирующем эндотелии выстилки сосудов и/ или
проникающих солидных опухолях. VEGFR2, однако, более широко представлен по сравнению с VEGFR1 и
экспрессируется во всех эндотелиальных клетках сосудис того происхождения. VEGFR2 также присутствует в
эндотелиальных и периваскулярных клетках капилляров в тонкой пластине семенных канальцев, клетках
Лейдига и клетках Сертоли. VEGFR2 связывает VEGF-A, -C и -D. В отличие от VEGFR1, который связывает как
PlGF, так и VEGF, с высокой афинностью, VEGFR2 связывает с высокой аффинностью только VEGF, но не PlGF.
Эти рецепторы играют важную роль в ангиогенезе. sVEGFR-1 является ингибитором этого процесса.
Связываясь с VEGF, он препятствует взаимодействию VEGF с клетками-мишенями. Функциональная
инактивация VEGFR2 антителами может нарушить процесс ангиогенеза и предотвратить инвазию опухолевых
клеток. В эндотелиальных клетках сосудов ангиогенез, индуцированный белком HIV-1 Tat, опосредован
VEGFR2. Tat специфически связывает и активирует VEGFR2. Tat-индуцированный ангиогенез ингибируется
агентами, способными блокировать VEGFR2.
 

Фактор роста фибробластов (FGF)

В настоящее время семейство FGF включает 19 различных белков. Первоначально были

охарактеризованы две формы: кислая (aFGF) и основная (bFGF).
a и bFGF являются продуктами различных генов и имеют до 53% гомологии. Молекула aFGF
представлена простой полипептидной цепью с м.м. 16,8 кДа. М.м. различных форм bFGF колеблется от 16,8 до
25 кДа. Функциональных различий между формами bFGF не найдено.

Биологическая активность FGF разнообразна. Они являются митогенами для различных клеток
нейроэктодермального и мезенхимального происхождения, потенциальными митогенами и стимуляторами
ангиогенеза, поддерживают и стимулируют дифференцировку клеток различных нейрональных типов in vivo и
in vitro. Помимо a и bFGF, семейство включает онкобелки int-2 (FGF-3) и hst (FGF-4), FGF-5, фактор роста
кератиноцитов и фактор роста эндотелия сосудов. FGF-3 и -4 тесно взаимосвязаны с bFGF, который сам,
вероятно, может быть потенциальным онкогеном. Клинические данные подтверждают роль bFGF в опухолевом
неоангиогенезе. Так, повышение уровня этого фактора коррелирует со степенью агрессивности процесса при
многих солидных опухолях, лейкозах, лимфомах у детей и у взрослых и может служить прогностическим
фактором агрессивности опухолевого процесса. bFGF необходим для развития и поддержания сосудистой
системы в течении эмбриогенеза, он также является основным ангиогенным фактором при раннем
восстановлении, сердечно-сосудистых заболеваниях.
 

Эпидермальный фактор роста (EGF)

EGF – глобулярный белок с м.м. 6,4 кДа, состоящий из 53 аминокислотных остатков, который
действует как сильный митоген на различные клетки эндодермального, эктодермального и мезодермального
происхождения. EGF найден в крови, цереброспинальной жидкости, молоке, слюне, желудочном и
панкреатическом соках. Фактор роста в моче, известный как урогастрон, также идентичен EGF. Основным
местом синтеза EGF являются слюнные железы. EGF контролирует и стимулирует пролиферацию
эпидермальных и эпителиальных клеток, включая фибробласты, почечный эпителий, глиальные клетки,
клетки гранулезы яичников и тиреоидные клетки in vitro. EGF также стимулирует пролиферацию
эмбриональных клеток и увеличение высвобождения кальция из костной ткани. Он способствует резорбции
кости и является сильным хемоаттрактантом для фибробластов и эпителиальных клеток. EGF сам и в
комбинации с другими цитокинами является важнейшим фактором, опосредующим процессы заживления ран и
ангиогенеза. Он также действует как ингибитор секреции кислоты желудочного сока. В некоторых
биологических жидкостях, таких как слюна, моча, желудочный сок, семенная жидкость и молоко, присутствуют
высокие уровни EGF.
EGF играет важную роль в канцерогенезе. В определенных условиях он может вызывать
малигнизацию клеток. EGF индуцирует протоонкогены c-fos и c-myc. Биологические эффекты
иммунореактивного EGF близки к таковым у TGF-α. Важно отметить, что оба фактора связываются с одними и
теми же рецепторами. Однако эффективность действия EGF на 50% выше, чем TGF-α.
 

Tрансформирующий фактор роста α (TGF-α)

Основным источником TGF-α являются карциномы. Макрофаги и кератиноциты (возможно, другие

эпителиальные клетки) также секретируют TGF-α. TGF-α стимулирует фибробласты, развитие эндотелия.
Является ангиогенным фактором. Как и EGF, TGF-α участвует в регуляции пролиферации клеток, а также в
регуляции роста опухолевых клеток.
 

Tрансформирующий фактор роста β (TGF-β)

Семейство TGF-β включает группу гомологичных гетеродимерных белков TGFβ-1, -2, -3 и -4. Основной
изоформой, секретируемой клетками иммунной системы, является TGF-β1. Все TGF-β состоят из 112
аминокислотных остатков. Структура TGF-β2 имеет 50% гомологию с TGF-β1 на протяжении первых 20
аминокислотных остатков и 85% – для фрагмента 21-36. Различий в функциональной активности между TGF-
β1 и -β2 не обнаружено. TGF-β продуцируется многими типами клеток и тканей: активированными Т-
лимфоцитами и макрофагами, тромбоцитами, почками, плацентой.
Фактор продуцируется в неактивной форме, содержащей наряду с основным димером фрагменты
дополнительных цепей молекулы-предшественницы. Активация происходит в форме отщепления этих
фрагментов с помощью протеиназ (плазмина, катепсина и др.). Мишенями TGF-β служат также разнообразные
клетки, поскольку экспрессия его высокоаффинного рецептора широко распространена. При действии TGFβ на
иммунную систему преобладают ингибирующие эффекты. Фактор подавляет гемопоэз, синтез воспалительных
цитокинов, ответ лимфоцитов на IL-2, -4 и -7, формирование цитотоксических NKи Т-клеток. В то же время он
усиливает синтез белков межклеточного матрикса, способствует заживлению ран, оказывает анаболическое
действие.

В отношении полиморфоядерных лейкоцитов TGF-β выступает как антагонист воспалительных

цитокинов. Выключение гена TGF-β приводит к развитию фатальной генерализованной воспалительной
патологии, в основе которой лежит аутоиммунный процесс. Таким образом, он является элементом обратной
регуляции иммунного ответа и, прежде всего, воспалительной реакции. В то же время TGF-β важен и для
развития гуморального ответа: он переключает биосинтез иммуноглобулинов на IgA-изотип. Стимулирует
ангиогенез. Уровень TGF-β в плазме крови положительно коррелирует с васкуляризацией опухоли.
 

Tромбоцитарный фактор роста (PDGF)

PDGF – один из потенциальных митогенных полипептидов, содержащихся в крови человека. Состоит

из двух цепей: А и В, связанных в АА-, ВВ- и АВ-изоформы. Эти три изоформы отличаются как по
функциональным свойствам, так и по способу секреции. Если АА- и АВ-формы быстро секретируются из клетки
продуцента, то ВВ-форма остается в основном ассоциированной с продуцирующей клеткой. Только димерные
формы PDGF могут связываться с рецепторами. Выделены два различных типа рецепторов. α-рецептор
связывает или А- или B-полипептид, тогда как β-рецептор связывает только B-полипептид. Весь спектр
биологических эффектов обусловлен этими тремя молекулами PDGF и двумя рецепторами, их различной
экспрессией и сложными внутриклеточными механизмами регуляции их активности. Источником PDGF в
сыворотке крови являются α-гранулы тромбоцитов, хотя макрофаги и клетки эндотелия также могут
продуцировать этот фактор. На определенных стадиях клетки плаценты и клетки гладких мышц аорты
новорожденного тоже служат источником PDGF.
Изоформа AA предпочтительно секретируется фибробластами, гладкомышечными клетками сосудов,
остеобластами, астроцитами, клетками линий COLO (карциномы толстой кишки) и WLM (опухоли Вилма Wilm’s
tumor). Синтез BB ассоциирован с макрофагами, клетками островков Лангерганса, не ангиогенным эпителием и
SW (тироидная карцинома) клеточной линией. Среди клеток, продуцирующих обе цепи (A и B) известны
нейроны, мезангиальные клетки почки, клеточные линии глиомы и мезотелиомы и тромбоциты. Начальные
данные предполагали, что в тромбоцитах человека содержится примерно 70% PDGF-AB и 30% -BB. Однако в
более поздних исследованиях было показано, что возможно содержание до 70% PDGF-AA, а полученные ранее
данные являются артефактом. Тип секретируемого(ых) PDGF димера(ов) зависит от продуцируемой мРНК, а
также на него могут влиять эффективность трансляции, секреция и внутриклеточная деградация.

Структурная идентичность В-цепи и протоонкогена с-sis свидетельствует о том, что PDGF может играть
определенную роль в вирусиндуцированной злокачественной трансформации инфицированных клеток. PDGF
участвует в регуляции процессов острого воспаления, заживления ран и образования рубца. PDGF,
выделяющийся из альвеолярных макрофагов, участвует в развитии легочного фиброза. Установлено также,
что с PDGF связано развитие атеросклероза, гломерулонефрита, миелофиброза и образование келоида. Как и
EGF, PDGF индуцирует экспрессию протоонкогенов, таких как fos, myc и jun. PDGF также повсеместно
присутствует в нейронах ЦНС, где, как предполагают, он играет важную роль в выживании и регенерации
клеток, в опосредовании пролиферации и дифференцировки глиальных клеток
 

Плацентарный фактор роста (PlGF)

PlGF – гликопротеин c м.м. 46-50 кДа, относящийся к семейству VEGF (42% гомологии с VEGF). PlGF
также гомологичен, хотя и более отдаленно, семейству факторов роста PDGF. Существуют две изоформы PlGF:
-1 и -2, различающиеся наличием у PlGF-2 гепаринсвязывающегося домена. PlGF обеспечивает пролиферацию
вневорсинчатого трофобласта. Как ясно из названия, PlGF был впервые идентифицирован при нормальных
условиях в человеческой плаценте. Он экспрессируется и в других тканях, таких как капилляры и эндотелий
пупочной вены, костный мозг, матка, NK-клетки и кератиноциты. PlGF также повышается при различных
патологических состояниях, включая заживление ран и образование опухоли. По сравнению с VEGF, роль PlGF
в образовании новых сосудов менее понятна. Он может увеличивать продолжительность жизни, рост и
миграцию эндотелиальных клеток in vitro, и содействовать образованию сосудов на некоторых моделях in vivo.
Активность PlGF может проявляться при прямом взаимодействии фактора с VEGFR1. Было сделано
предположение, что VEGFR1 действует как резервуар для VEGF, и что PlGF, связываясь с рецептором,
замещает VEGF, высвобождая его для активации VEGFR2. PlGF может синергично усиливать VEGF-
индуцированный ангиогенез и проницаемость сосудов. Концентрация PlGF возрастает в 4 раза от конца
первого к концу второго триместра физиологически протекающей беременности.
 

Фактор роста гепатоцитов (HGF)

HGF, также называемый рассеивающим фактором (SF), состоит из двух субьединиц, связанных
дисульфидной связью: α (69 кДа) и β (34 кДа). HGF – мультифункциональный цитокин, действующий как
митоген, что связано с его функцией в органогенезе и тканевой репарации. Он обладает способностью
стимулировать формирование сосудов крови и клеточную пролиферацию, что предполагает его вовлеченность
в злокачественный рост и метастазирование в легких, груди, поджелудочной железе, аденокарциномы,
множественной миеломы и гепатоцеллюлярной карциномы. В опухолевых клетках рака груди HGF сильно
индуцирует экспрессию bcl-x и, таким образом, ингибирует апоптоз. HGF постоянно продуцируется
стромальными клетками костного мозга и стимулирует гемопоэз.
 

Ангиогенин (ANG)
 ANG – это одноцепочечный негликозилированный полипептид с м.м. 14 кДа, который принадлежит
семейству рибонуклеаз RISBASE (рибонуклеазы со специальными биологическими функциями). Молекулы этого
семейства проявляют не только рибонуклеазную активность, но и оказывают специальные биологические
воздействия. Последовательность ANG на 35% идентична с панкреатической рибонуклеазой. Показано, что на
аминокислотном уровне ангиогенин человека на 75% идентичен ANG мыши и «работает» в мышиных
системах. ANG экспрессируется эндотелиальными, гладкомышечными клетками, фибробластами,
цилиндрическим эпителием кишечника, лимфоцитами, клетками первичной аденокарциномы, некоторыми
линиями опухолевых клеток. Рецептор ангиогенина неизвестен. Предполагают, что актин, в качестве
рецептора или связывающей молекулы, необходим для проявления действий ангиогенина.
Функционально, ANG чаще всего связан с процессом ангиогенеза. Считается, что первоначально он
связывается с актином, а затем происходит диссоциация комплекса актин-ANG с последующей активацией
тканевого активатора плазминогена. В результате образуется плазмин, способствующий деградации
компонентов базальной мембраны, таких как ламинин и фибронектин. Деструкция базальной мембраны
является необходимым предварительным условием для миграции эндотелиальных клеток в процессе
неоваскуляризации. Хотя представляется, что ANG действует преимущественно вне сосудов или
периваскулярно, циркулирующий ANG был выявлен в нормальной сыворотке в концентрациях порядка нг/мл.
При патологических процессах повышенные уровни ANG выявлены у больных, страдающих раком
поджелудочной железы и окклюзией артерии.
 

Ангиопоэтины-1 и -2 (Ang)

Ang-1 и -2 – гликопротеины, относящиеся к семейству факторов роста, регулируют развитие

сосудистой ткани. Ang-1 состоит из 498 аминокислотных остатков, Ang-2 – из 467. АК последовательности Ang-
1 и -2 на 60% идентичны. Оба Ang взаимодействуют с рецептором тирозинкиназы-2 (Tie-2), который предс
тавлен преимущественно на эндотелиальных клетках. Однако существует, как минимум, три варианта
альтернативного сплайсинга Ang-1, причем две альтернативные формы не способны активировать Tie-2. Таким
образом, они выступают в качестве эндогенных супрессоров основной активной формы Ang-1. Кроме того,
Ang-1 и -2 выступают как конкуренты по взаимодействию с рецептором Tie-2, поэтому Ang-2 в зависимости от
типа клеток выступает либо супрессором, либо активатором Tie-2 рецептора.
Ang-1 и -2 активно экспрессируются у эмбриона, при быстром развитии сосудистой ткани. Делеция
гена Ang-1 приводит к летальным последствиям у эмбриона из-за серьезных пороков в развитии сердца и
сосудов. Хотя Ang-2 не играет столь значительную роль, как Ang-1, в формировании сосудистой системы
эмбриона, но в его отсутствие тоже нарушается васкуляризация, что становится причиной ранней смерти. У
взрослого организма Ang-1 синтезируется преимущественно эндотелиальными клетками, мегакариоцитами и
тромбоцитами, а Ang-2 экспрессируется локально: яичниками, маткой, плацентой. Ang-1 регулирует развитие и
ремоделирование кровеносных сосудов, повышает выживаемость эндотелиальных клеток. Выживаемос ть
эндотелиальных клеток при взаимодействии Ang-1 с Tie-2 включает PI3K/AKT-механизм, а миграция клеток при
том же взаимодействии (лиганд/рецептор) происходит при участии нескольких киназ (PI3K, PAK, FAK).
Напротив, Ang-2, действуя в одиночку, инициирует гибель эндотелиальных клеток и регрессию сосуда, хотя
синергично с VEGF он может способствовать формированию новых сосудов. Если Ang-1 действует синергично
VEGF, его гиперпродукция приводит к повышенной васкуляризации тканей. Таким образом, Ang-1 и -2, как
правило, выступают в качестве антагонистов, совместно регулирующих рос т сосудов.
Действие ангиопоэтинов не ограничено сосудистым эндотелием кровеносного русла – они могут
принимать участие в формировании сосудов лимфоидной системы. Ang-1 обладает другими биологическими
эффектами, например, усиливает адгезию и миграцию нейтрофилов и эозинофилов, регулирует
проницаемость сосудистой стенки. Также Ang-1 может вызывать рост и выживаемость нервных клеток,
регулирует организацию дендритных клеток. Повышенные уровни Ang-1 и -2 усиливают ангиогенез
злокачественных образований. Высокие концентрации циркулирующего Ang-1 ассоциированы с гипертензией и
онкологическими патологиями.
 

Пигментный фактор эпителиального происхождения (PEDF)

 PEDF (м.м. 50 кДа, принадлежит семейству серпинов) впервые был идентифицирован как фактор,
секретируемый клетками эпителия сетчатки и способствующий выживаемости нейронов in vitro и in vivo. С
другой стороны, было показано, что PEDF обладает свойством индуцировать апоптоз клеток эндотелия
капилляров, поддерживая тем самым бессосудистую природу сетчатки. При многих офтальмологических 
заболеваниях, характеризующихся нарушениями регуляции иннервации и микроциркуляторного русла
сетчатки, PEDF является важным регулятором при глазных  заболеваниях. Кроме того, показано, что PEDF
обладает многофункциональной противоопухолевой активностью при экспериментальной нейробластоме, так
как PEDF, продуцируемый шванновскими клетками, индуцирует дифференцированный, менее злокачественный
фенотип в клетках нейробластомы, способствует дальнейшему росту и выживаемости шванновских клеток и
ингибирует ангиогенез.
 

Оксид азота (NO)

Биологическое действие NO было общепризнано после идетификации его в качестве эндотелий-

зависимого релаксирующего фактора (EDRF), ответственного за мощные вазодилатирующие свойства. С тех
пор NO был определен как плейотропный биологический медиатор, регулирующий различные функции: от
нервной деятельности до регуляции иммунной системы. Он является свободным радикалом с коротким
временем полужизни in vivo около нескольких секунд. В связи с этим, уровень более стабильных NO-
метаболитов, нитритов (NO 2-) и нитратов (NO 3-) используется для непрямого определения NO в
биологических жидкостях. Примеры включают измененные уровни, ассоциированные с сепсисом,
репродукцией, инфекциями, гипертензией, физическими нагрузками, диабетом 2 типа, гипоксией и раком.
NO образуется при окислении L-аргинина с участием NADPH. Окисление происходит при участии
одной из трех изоформ ферментов семейства NO-синтазы (NOS) с образованием цитруллина. Члены семейства
NOS включают нейрональную (nNOS/NOS1), эндотелиальную (eNOS/NOS3) и индуцибельную (iNOS/NOS2)
NOсинтазы. Как это следует из названия, nNOS в большом количестве экспрессируется нейронами ЦНС и ПНС,
а также встречается в клетках других тканей, включая миоциты скелетной мускулатуры, эпителиальные клетки
легких и мастоциты кожи; eNOS экспрессируется эндотелием, а также может быть выявлена в нейронах,
фибробластах кожи, кератиноцитах, фолликулярных клетках щитовидной железы, гепатоцитах и
гладкомышечных клетках. iNOS экспрессируется в различных тканях, включая хондроциты, эпителиальные
клетки, гепатоциты, глиальную ткань, и в различных типах клеток иммунной системы. В целом, экспрессия
eNOS и nNOS происходит постоянно и регулируется Ca2+-зависимым кальмодулином, тогда как синтез iNOS
индуцируется эндотоксином и воспалительными цитокинами, и относительно нечувствителен к действию Ca
2+.

Благодаря тому, что NO растворим в липидах, он не запасается, но синтезируется de novo и свободно

диффундирует сквозь мембраны. Эффекты NO в клеткахмишенях опосредуются через различные механизмы. К
примеру, NO-опосредованнная активация фермента гуанилил-циклазы (GC) катализирует формирование
вторичного мессенджера 3’,5’-циклического гуанозин монофосфата (cGMP). cGMP вовлечен в ряд
биологических функций, таких как регуляция сокращения гладкой мускулатуры, время жизни клеток,
пролиферация, функция аксонов, пластичность синапсов, воспаление, ангиогенез и активность циклический
нуклеотид-зависимых каналов. NO является также антиопухолевым и антимикробным агентом, благодаря
механизмам конверсии в пероксинитрит (ONOO-), формированию S-нитрозотиолов и уменьшению запасов
аргинина. Другая предполагаемая роль NO – угнетение митохондриального дыхания через ингибирование
цитохромоксидазы. NO может также модифицировать активность белка посредством посттрансляционного
нитрозилирования через присоединение его через тиоловую группу остатков цистеина.
 

Матриксные металлопротеиназы (MMPs)

MMPs человека представляют собою семейство матрикс-разрушающих ферментов. MMPs обладают

деградирующей способнос тью в отношении почти всех компонентов внеклеточного матрикса, встречающихся
в соединительных тканях (коллагена, фибронектина, ламинина, протеогликанов и др.). Помимо сходства на
уровне аминокислотной последовательности, все ММР образуются из неактивных предшественников, которые
превращаются в активные субстрат-деградирующие протеиназы под воздействием внеклеточных факторов.
Источниками образования ММРs являются фибробласты, макрофаги, гладкомышечные клетки сосудистой
стенки, нейтрофилы. Любая опухоль является мощным индуктором образования ММРs в клетках стромы.
Способствуя инвазии опухолевого роста и метастазированию, ММРs в то же время являются мощными
стимуляторами неоангиогенеза. Эндогенные и синтетические ингибиторы ММРs используются в качестве
потенциальных противоопухолевых агентов, основное назначение которых – подавление неоангиогенеза.
 

Эндостатин

Биологически активный С-терминальный фрагмент коллагена VIII c м.м. 20 кДа. Относится к

семейству коллагеноподобных белков. Для того, чтобы избежать избыточного роста сосудов в нормальных
условиях, процессы образования новых и ремоделирования исходных сосудов находятся под контролем
соответствующих факторов роста. В течение опухолевого ангиогенеза наблюдается проникновение сосудов
внутрь растущей опухолевой массы. Эндостатин специфически ингибирует пролиферацию эндотелиальных
клеток. Соответственно ингибирует ангиогенез и рост опухоли. В настоящее время проведение терапии с
помощью эндостатина проходит первую фазу клинических испытаний.
 

Другие диагностически значимые факторы роста

Фактор стволовых клеток (SCF)

Продуцентами SCF являются костномозговые стромальные клетки, фибробласты, эндотелиальные

клетки, клетки Сертоли. Его основные клетки-мишени – стволовые кроветворные клетки, ранние
коммитированные предшественники клеток различных кроветворных рядов и тучные клетки. SCF активирует
дифференцировку мультипотентных клеток предшественников синергично с IL-3, GM-CSF и IL-7 и
эритропоэтином. Он участвует в поддержании пролиферации наиболее юных форм предшественников Т-
лимфоцитов в тимусе. В отношении тучных клеток он является основным фактором роста и хемотаксическим
агентом.
SCF имеет важное клиническое значение, являясь индуктором дифференцировки предшественников
лимфоцитов и эритроцитов. Определение SCF представляет значительный интерес при лечении
миелодиспластического синдрома и после трансплантации костного мозга.
 

Фактор, ингибирующий лейкозные клетки (LIF)

LIF усиливает пролиферацию предшественников гемопоэтических клеток. Было показано, что LIF
вызывает развитие синдрома кахексии у раковых больных. Компонент рецептора LIF gp130 (СD130) входит в
состав рецепторов для IL-6 и -11.
 

Нейротропный фактор головного мозга (BDNF)

Вместе с этим фактором в семейство входят фактор роста нервов, нейротропины-3 и -4. BDNF стимулирует
рост нервной ткани, главным образом холинергических нейронов головного мозга. Показано, что BDNF
воздействует на рост, метаболизм и внутреннюю структуру этих клеток. Главное предназначение
нейротропных факторов – защита нейронов от апоптоза.
 --------------------------
Система новых подходов к диагностике и лечению
субретинальной неоваскулярной мембраны (06.12.2010)
Автор: Будзинская Мария Викторовна

Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9 

Выявлено, что инфицированность токсоплазмой чаще встречается у пациентов с СНМ при ВМД и ОМ,
чем в контроле (р<0,05). Наибольшее влияние инфицированность вирусами группы герпеса
оказывает на группу пациентов после 70 лет – с возрастной макулярной дегенерацией, в которой
увеличение титра АТ к IgGВПГ-2 (р=0,033) и вирусу Эпштейн-Барр (р=0,039) достоверно чаще
встречается у пациентов с более выраженными экссудативными процессами.

Показано, что основным действием фотодинамической терапии на новообразованные сосуды глаза в

эксперименте (на модели неоваскуляризации роговицы) является развитие избирательного
фототромбоза новообразованных сосудов различного калибра.

По данным иммуногистохимического исследования глаз кроликов максимальное накопление

препарата «Авастин» в хориокапиллярах и ретинальном пигментном эпителии происходит через 48
часов после эндовитреального введения. Основным действием данного препарата на
неоваскуляризацию роговицы является снижение экстравазального выхода плазмы и окклюзия
сосудов микроциркуляторного русла.

Определено, что комбинированная фотодинамическая и анти-VEGF терапия приводит к окклюзии

новообразованных сосудов любого калибра и уменьшению экссудативных проявлений. С учетом
динамики накопления в тканях глаза препаратов «Фотосенс» и «Авастин» обоснован алгоритм
проведения комплексной терапии. Оптимальными параметрами лазерного облучения для проведения
фотодинамической терапии субретинальных неоваскулярных мембран являются световая доза
120Дж/см 2, экспозиция 100 секунд. Оптимальные сроки проведения облучения - 3, 5 и 7 сутки после
введения препарата.

Эффективность разработанной нами комбинированной терапии пациентов с субретинальными

неоваскулярными мембранами различного генеза подтверждена результатами функциональных
исследований, критериями которых явились:

- стабилизация или повышение остроты зрения;

- выявление офтальмоскопических признаков стабилизации или регресса заболевания;

- стабилизация или уменьшение выраженности ангиографических признаков «активности»

субретинальной неоваскулярной мембраны;

- отсутствие рецидивов заболевания.

На основании проведенных исследований сформулированы основные принципы практического

применения комбинированной фотодинамической и анти-VEGF терапии в комплексном лечении
субретинальных неоваскулярных мембран.
Практические рекомендации.

Диагноз «активная» СНМ можно поставить, если присутствуют 3 из 7 предложенных нами

диагностических критериев:

по данным ОКТ:

субретинальные кровоизлияния;

наличие очага в области комплекса – РПЭ - мембрана Бруха –хориокапилляры;

увеличение средней толщины сетчатки в фовеальной зоне;

увеличение общего макулярного объема;

увеличение объема сетчатки в фовеальной зоне;

по данным ФАГД:

контрастирование сети новообразованных сосудов (симптом «кружева») на ранних фазах ФАГД

(хориоидальной и ранней артериальной) с последующим экстравазальным выходом флюоресцеина с
увеличением ИФ СНМ над ИФ хориоидеи;

диффузная гиперфлюоресценция в зоне СНМ на поздних фазах ФАГД с увеличением ИФ(снм) над
ИФ(х) более, чем в 2 раза.

Для ориентировочного прогноза течения заболевания и определения тактики ведения пациентов с

СНМ необходимо учитывать следующие генетические факторы:

Наличие полиморфизмов гена CFH rs529825, rs7524776, rs1831281, rs2274700, rs1576340,

rs12144939, rs7540032 , благоприятно влияют на развитие СНМ, в то время как полиморфизмы
rs1061170, rs514943 и rs380390 оказывают отрицательное воздействие.

У пациентов с СНМ после перенесенного хореоретинита наличие в геноме хотя бы 1-ой копии
гаплотипа «rs529825 С - rs1061170 С» гена CFH или присутствие полиморфизма -251T>A гена IL-8
значительно увеличивает риск развития СНМ.

Для пациентов с СНМ гомозиготных по мутации 402Н гена CFH характерна клиническая картина с
наличием выраженной экссудативной реакции с большим количеством липидов, и преобладанием
двухстороннего поражения.

Мутация (-251)А промоторного участка гена IL-8 в двух хромосомах, приводит к развитию СНМ в
основном классического характера (без присутствия оккультного компонента), с отсутствием сливных
друз и отслоек пигментного эпителия у пациентов с ВМД.

Мутация (-625)А промоторного участка гена HTRA1 в двух хромосомах у пациентов с СНМ приводит к
молниеносному течению заболевания (2-3 месяца) от экссудативных проявлений до процессов
выраженного рубцевания с формированием фиброзной ткани не только суб- но и интра-, и
преретинально.
Мутации 402Н, (-625)А и (-251)А в обеих копиях генов CFH, HTRA1 и IL-8 соответственно приводят к
двустороннему развитию СНМ, быстрому течению, с выраженным снижением остроты зрения (до
0,01-0,02 за 10-15 месяцев).

Мутации в промоторной области гена VEGF: замена G на А в позиции (-72) нуклеотида от начала
транскрипции гена и замена G на А в 5’-нетранслируемой части первого экзона гена в позиции (+31)
нуклеотида от начала транскрипции гена приводят к повышению VEGF в плазме, быстрому развитию
СНМ ригидной к проводимой терапии.

При подборе схем лечения следует учитывать данные цитокинового статуса. Так увеличение уровня
FGF, TNF, IL-2 и уменьшение INF? приводит к повышенному риску развития СНМ у пациентов с ВМД,
ОМ и после перенесенных хориоретинитов.

С целью повышения эффективности пациентов с СНМ рекомендовано использовать

комбинированную терапию включающую в себя: комплексную медикаментозную терапию
(антиоксиданты, противоотечные, противовоспалительные и иммуномодулирующие препараты),
фотодинамическую терапию с препаратом «Фотосенс» и анти-VEGF терапию (эндовитреальное
введение препарата «Луцентис»).

Список работ, опубликованных по теме диссертации

Аветисов С.Э., Будзинская М.В., Лихванцева. В.Г. Фотодинамическая терапия и перспективы ее

применения в офтальмологии.// Вестник офтальмологии - 2005. - №5. - C. 3.

Аветисов С.Э., Будзинская М.В., Лихванцева В.Г., Гурова И.В., Лощенов В.Б., Шевчик С.А, Кузьмин
С.Г.,. Ворожцов Г.Н. Результаты II-а фазы клинических исследований фотодинамической терапии с
препаратом «Фотосенс» субретинальных неовскулярных мембран.// Вестник офтальмологии. - 2005. -
№5. - C 6.

Шевчик С.А., Лощенов М.В., Меерович Г.А., Будзинская М.В., Ермакова Н.А., Харнас С.С., Лощенов
В.Б. Устройство для флуоресцентной диагностики и фотодинамической терапии заболеваний глаз с
использованием препарата «Фотосенс». //Вестник офтальмологии - 2005. -№5.- C. 26.

Будзинская М.В,. Благодатских Д.П., Киселев Г.Л., Лихванцева В.Г. Нормирование цветных
изображений картины глазного дна.// Вестник офтальмологии. - 2006.- №2. – C. 11.

Будзинская М.В., Гурова И.В.. Субретинальная неоваскулярная мембрана при возрастной макулярной
дегенерации.// Вестник офтальмологии.- 2006. - №4 - C. 49-54.

Аветисов С.Э., Будзинская М.В., Казарян Э.Э., Гурова И.В. Диагностическое значение прижизненной
морфометрии сетчатки у пациентов с субретинальной неоваскуляризацией.// Вестник офтальмологии.
- 2007 - №1 – C.3-7.

Будзинская М.В., Благодатских Д.П., Киселев Г.Л., Лихванцева В.Г., Прививкова Е.А..
Колориметрическое послойное сканирование цветного изображения глазного дна в анализе
ангиоархитектоники хориоидеи.// Вестник офтальмологии. - 2006 .- №5. - C.7-9.

Аветисов С.Э., Будзинская М.В., Киселёва Т. Н., Казарян Э.Э., Гурова И.В., Смирнова Т.В., Щёголева
И.В., Лощенов В.Б., Шевчик С.А., Кузьмин С.Г., Ворожцов Г.Н.. Результаты фотодинамической
терапии субретинальных неоваскулярных мембран. Сообщение 1: Возрастная макулярная
дегенерация. // Вестник офтальмологии. - 2007. - №6. - С.3-8.
---------------
Современные медицинские технологии (диагностика, терапия, реабилитация и профилактика)
ВЗАИМОСВЯЗЬ ИММУНОЛОГИЧЕСКИХ И
ИММУНОГЕНЕТИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ ХОРИОРЕТИНИТОВ
Азнабаев М.Т., Мальханов В.Б., Азнабаева Л.Ф., Ишбердина Л.Ш.
PDF (141 K)  

Хориоретинит - полиэтиологическое заболевание, сопровождающееся патологическими изменениями в

собственно сосудистой оболочке и сетчатке. В настоящее время имеются данные, что одним из
существенных механизмов его развития является аутоиммунная реакция специфически направленная к
тканям глаза (Теплинская Л.Е., 1992; Слепова О.С., 1996; Булатов Р.Т., 1998).

Цель данного исследования: выявление иммуногенетических особенностей больных хорио-ретинитами

с позиций формирования аутоиммунных процессов в роговице, хрусталике и сетчатке.

Материалы и методы

Всего обследовано 141 больных (158 глаз) в возрасте от 14 до 70 лет с хориоретинитами, различными
по этиологии, из них 16 больных (11,4%) - с двусторонним процессом. К моменту первичного
обследования давность болезни варьировала от месяца до 5 лет. В зависимости от глубины поражения
были образованы две исследуемые группы: 67 пациентов с центральным серозным ретинитом (47,5%)
и 74 - с очаговым хориоретинитом (52,5%), сопровождающегося более выраженными глубокими
изменениями не только в сетчатке, но и в хориоидеи.

Наряду с общепринятыми методами офтальмологического обследования, использовалось определение

сывороточных тканеспецифических антител к белкам глаза: антигену роговицы (ВСР-54), хрусталика
(α-кристаллин) и сетчатки (S-антиген) путем иммуноферментного анализа, которое проводилось в
лаборатории иммунологии Центра восстановительной и пластической хирургии «Аллоплант»
(заведующий лабораторией д.м.н., проф. Сибиряк С.В.).

Гистотипирование по локусам HLA I класса (A и В) проводилось в стандартном микролимфо-

цитотоксическом тесте по известной методике [2].

Статистическая обработка полученных данных определялась по установленным формулам [1] и с

помощью пакета прикладных компьютерных программ «Statistica 5.0». Различия между средними
оценивали с применением критерия Фишера-Стьюдента, за вероятность различий принимались
значения, начиная с p<0,05.

Результаты и обсуждение.

Частота встречаемости антигенов HLA I класса при центральном серозном ретините и очаговом
хориоретините представлена в таблице 1.

Таблица 1 Частота антигенов HLA I класса у пациентов с центральным серозным

ретинитом и очаговым хориоретинитом  

HLA Р
Центральный серозный ретинит, n=67 Очаговый хориоретинит, n=74 x2
   

N Ax % Px N Ax % Px

А24 9 13,4 0,06957 1 1,4 0,00677 6,06 <0,02

 B27 0 - - 15 20,3 0,10725 13,14 <0,01

В51 3 4,5 0,02266 15 20,3 0,10725 6,52 <0,02

B53 23 34,3 0,189620 5 6,8 0,03957 15,1 <0,01

В56 1 1,5 0,00748 10 13,5 0,07002 5,49 <0,02

Примечание: Достоверно относительно группы пациентов с хориоретинитами (при c2 >5,02, p<0,02,

при c2 >6,63, p<0,01).

У пациентов с хориоретинитом достоверно чаще, чем у больных с ретинитом, встречались антигены

HLA - В51 (20,3% против 4,5%) и В56 (13,5% против 1,5%), в то время как у пациентов с менее
тяжелой клинической картиной - с ретинитом, чаще (р<0,01-0,02) обнаруживались антигены HLA- А24
(13,4% против 1,4%) и B53 (34,3% против 6,8%),.

Таким образом, имеются иммуногенетические особенности, характеризующие ограничение

патологического процесса в сетчатке, либо его распространение на собственно сосудистую оболочку.
Наличие патологического процесса только в сетчатке встречается у больных преимущественно с
антигенами А24 и В53. Тогда как сочетанное поражение сетчатки и собственно сосудистой оболочки
(очаговый хориоретинит) связано с носительством HLA-В5(В51), В27 и В56.

Анализ концентрации антител к тканеспецифическим белкам глаза (S-антиген, a-кристаллин, ВСР-54) в

зависимости от клинического течения и этиологических факторов отражен в таблице 2: 1 группа
больных - с инфекционной и инфекционно-аллергической природой заболевания, 2 группа - при
системных и синдромных заболеваниях, 3 группа - посттравматические, 4 группа - при других
патологических состояниях организма и нарушениях обмена веществ, 5 группа - неустановленной
этиологии, 6 группа - контроль (практически здоровые лица).

Таблица 2 Концентрация тканеспецифических сывороточных антител у больных с

центральным серозным ретинитом и очаговым хориоретинитом  

Этиология Центральный серозный ретинит, n=67 Очаговый хориоретинит, n=74

S-антиген a-кристаллин ВСР-54 S-антиген a-кристаллин ВСР-54

1. n=65 0,012±0,002* 0,014±0,003 0,017±0,001 0,032±0,005* 0,015±0,006 0,021±0,008

2. n=28 # # # 0,043±0,007* 0,026±0,004* 0,026±0,003*

3. n=3 0,007±0,001 0,011±0,002 0,015±0,003 0,008±0,003 0,011±0,007 0,014±0,007

4. n=26 0,008±0,004 0,013±0,002 0,019±0,004 0,009±0,006 0,016±0,003 0,017±0,005

5. n=19 0,009±0,001 0,014±0,002 0,016±0,002 0,007±0,009 0,017±0,005 0,019±0,004

6. n=102 0,006±0,003 0,012±0,003 0,018±0,002 0,006±0,003 0,012±0,003 0,018±0,002

Примечание:
n - число наблюдений;

*
- достоверно по отношению к контролю, р<0,001;

#
- у больных при системных и синдромных заболеваниях центральный серозный ретинит не
выявлялся.

Как видно из таблицы 2, уровень исследуемых антител при ретините не отличался от контроля, тогда
как при хориоретините концентрация антител ко всем белкам глаза достоверно росла при системных и
синдромных заболеваниях, а антитела только к S-антигену - при инфекционном и ин-фекционно-
аллергическом хориоретините.

При сопоставлении иммуногенетических маркеров с данными концентрации аутоантител к белкам

глаза было выявлено, что выраженная аутоиммунизация наблюдалась у больных с определенными
маркерами (таблица 3).

Так, наличие в фенотипе пациентов с ретинитом и хориоретинитом HLA-В5(В51) и В27

сопровождалось достоверным увеличением концентрации тканеспецифических антител к S-антигену
сетчатки, но наиболее выраженная аутоиммунизация, с вовлечением всех структур глаза, наблюдалась
у больных с антигенами HLA-В22 и В56. Антигены HLA-A24 и А9 были причастны к более легкому
течению хориоретинитов с протекцией от аутоиммунного поражения.

Таблица 3 Характеристика иммунологических показателей у больных с центральным

серозным ретинитом и очаговым хориоретинитом в зависимости от иммуногенетических
особенностей  

Группы больных по HLA антигенам Концентрация в сыворотке крови (М±m), у.е.

S-антиген α-кристаллин BCP-54

В22, n=10, B56, n=11 B22+ и В56+ 0,236±0,041* 0,177±0,032* 0,140±0,028*

В22- и В56- 0,059±0,006 0,023±0,004 0,016±0,003

В5(В51), n=18 В5(В51) + 0,126±0,019* 0,065±0,013** 0,039±0,011

В5(В51) - 0,065±0,008 0,031±0,006 0,023±0,005

В27, n=15 В27+ 0,125±0,022** 0,065±0,018 0,038±0,016

В27- 0,066±0,008 0,032±0,006 0,024±0,005

А24, n=10 А24+ 0,041±0,027 0,009±0,008* 0,004±0,003*

А24- 0,075±0,008 0,038±0,006 0,027±0,005

А9, n=11 А9+ 0,023±0,014* 0,009±0,008* 0,004±0,003*

А9- 0,076±0,008 0,037±0,006 0,027±0,005

Контроль, n=102 0,006±0,003 0,012±0.003 0,018±0,002

Примечание: А(В)+ - имеется маркер, А(В) - - маркер отсутствует; * - достоверно относительно группы
А(В) - с р<0,01, ** - с р<0,05.

Таким образом, имеются иммуногенетические особенности, характеризующие глубину

патологического процесса в сетчатке и хориоидеи. Его ограничение поражением только сетчатки
преимущественно связано с носительством антигенов HLA-А24 и В53, тогда как распространение на
собственно сосудистую оболочку характеризует наличие антигенов HLA-В5(В51), В27 и В56.

Появление в крови аутоантител к белкам глаза (ВСР-54, α-кристаллин, S-антиген) связано с

одновременным воспалением в сетчатке и хориоидеи, причем это имеет место при хориоретинитах с
системными и синдромными заболеваниями, а антител к S-антигену - при инфекционных и ин-
фекционно-аллергических.

Кроме того, каждый из видов аутоантител обусловлен наличием в фенотипе пациентов определенных
аллелей HLA. Активация аутоиммунных процессов при хориоретинитах сопряжена с
иммуногенетическими маркерами: HLA-В22, В27, В5(В51) и В56.

Литература

1. Бондаренко А.Л. HLA и болезни. - Киров, 1999. - 194 с.

2. Terasaki P.I., Bernoco D., Park M.S. et al. // Amer. J. Clin. Pathol. - 1978. - Vol. 69. - P. 103-120.

Библиографическая ссылка
Азнабаев М.Т., Мальханов В.Б., Азнабаева Л.Ф., Ишбердина Л.Ш. ВЗАИМОСВЯЗЬ
ИММУНОЛОГИЧЕСКИХ И ИММУНОГЕНЕТИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ ХОРИОРЕТИНИТОВ //
Современные проблемы науки и образования. – 2005. – № 2 – С. 0-0