Древнерусский текст: опыт применения достижений

современной лакунологии

Асадов Захир Вахид оглу

Филиал МГУ имени М.В.Ломоносова в г. Баку
zahir1975@rambler.ru

Сегодня применение достижений современной лакунологии, в частности

теории лакун, в качестве способов интерпретации инокультурных
фрагментов национальной языковой картины мира, понятий «свой» и
«чужой» в лингвосоциокультурном пространстве этноса и т.п. имеют
широкие потенциальные возможности для использования их в преподавании
истории и исторической грамматики русского языка в нерусской аудитории,
при изучении локальных культур как исторически данных. «Именно в этом
исследовательском поле применяется теория лакун в качестве инструмента
изучения … стратегий совмещения образов «своего» и «чужого» сознания
при выборе тактик достижения понимания «чужой» культуры» [2, с.4].
Национально-специфические элементы в инокультурных текстах в
последние десятилетия описываются исследователями посредством самых
разнообразных терминов: лакуны (Ю.А.Сорокин); «случайные пробелы» в
языковых моделях (Ч.Хоккет); заусеницы (Г.Д.Гачев); «безэквивалентная
лексика» (Л.С.Бархударов). Л.А.Шейман и Н.М.Варич, исследуя
национально-культурное своеобразие этноса в одном историческом социуме,
пользуются понятием этноэйдема – «сквозного образа национальных картин
мира и традиций различных этнических общностей, отраженных в языковом
материале» [4, с.44]. Этот термин нам представляется наиболее приемлемым,
так как дает возможность непротиворечиво сопоставлять и исследовать
языки и культуры с помощью одного инструмента. Возникая на разных
уровнях вербального поведения – на языковом и параязыковом – этноэйдемы
могут выявляться на том и другом уровнях методом типологического
сопоставления двух лингвокультур.
Этноэйдема – как способ осмысления национально-культурных
особенностей различных этнических общностей, зафиксированных в
древнерусских памятниках письменности, даёт плодотворные результаты.
Приведем один пример. Так, этноэйдема «умыкание девушки у воды»,
которое встречается во многих юридических документах Древней Руси,
считаем, что восходит к древнетюркским адетам (законам) и которое
сохраняется во всех тюркских народах и по сей день. Но древнерусский
закон сурово наказывал за умыкание девушки. Так, в статье 9 Синодальной
редакции Устава кн. Вл. Святославича (Синод. сп. XIV в.), которая содержит
перечень поступков, расценивающиеся как преступления, отмечается: «А се
церковнии суди: роспуст, смилное, заставанье, пошибанье, умычка, промежи
мужем и женою о животе…». Или же: «А се суды церковныя: роспускы,
смилное, заставание, умычка, пошибалное, промежи мужем и женою о
животе и о бездетном животе…» (Новг. Устав великого кн. Всеволода о
церковных судах, людях и мерилах по Археографич. сп. из Археографич.
извода II пол. XIV в.; ст. 9); «Дал есмь: роспусты, смилное, заставание,
умыкание, пошибание, промежи мужем и женою о животе, или о
племени…» (Устав кн. Вл. Святославича по Оленин. ред. из сп. Архангел.
извода I пол. XVI в.; ст. 9); «Аже кто умчить девку или насилить, аже
боярьская дчи, за сором еи 5 гривен золота, а епископу 5 гривен золота…»
(Устав кн. Ярослава по Крат. ред. из сп. Кормчей I чет. XVI в.; ст.2) и др.
Известно, что у славян похищение невесты совершался только «на
праздниках в честь богини «женитвы» Лады, которые начинались ранней
весной, «на Красную горку», и продолжались до середины лота – дня Ивана
Купалы» [3, с.288]. Этот обряд Н.С.Борисов толкует как единственный
способ разбогатеть молодцу в одночасье, женившись на боярской дочери [1,
с.288]. Похищение невесты упоминается и в Библии (но здесь мотив другой и
не носит характер обычая – израильтяне поклялись не давать своих дочерей
роду Вениамина), и в предании об основании Рима, известную под названием
«похищение сабинянок» (тот же самый мотив, который не носит характера
обычая – Рим был заселён одними только мужчинами, а соседние племена не
хотели выдавать своих дочерей замуж за бедное население Рима). Лишь
среди тюркской этнокультурной общности «умыкание девушки у воды»
(“çeşmə / bulaq başından qız qaçırma” – на азерб. языке) не являлось
нарушением закона, а было одним из обычаев жениться, восходящее к
древнетюркской торе и уходящее в своём генезисе в глубокую древность.
Похищение девушки у воды (= у родника) явилось мотивом многих
произведений тюркских ашугов, дастанов и легенд. Кроме того, как известно,
существует правило определения генезиса лингвокультур: та лингвокультура
обладает более древним генезисом, которая сохраняется и поныне в
конкретной этнической общности. И с этой точки зрения, полагаем, что
«умычка» является древнетюркским этноэйдемом.

Работа проводится при поддержке Фонда развития науки при

Президенте Азербайджанской Республики (конкурс грантовых проектов
EIF-2011-1(3)).

1. Борисов Н.С. Повседневная жизнь средневековой Руси накануне

конца света. М.: Молодая гвардия, 2005.
2. Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Культура и текст. Введение в
лакунологию. М.: ГЭОТАР-Медиа, 2010.
3. Пушкарева Н.Л. Женщины Древней Руси. М.: Мысль, 1989.
4. Шейман Л.А., Варич Н.М. О «национальных картинах мира» и об их
значении для курса русской литературы в нерусских школах //
Вопросы преподавания русского языка и литературы в киргизской
школе. Фрунзе, 1976, вып.6, С.41-59.