1

Лето 2008 года

 2

***

В поле вьется легкий ветерок –

Блик прозрачный с бородой бесцветной,
На какую из земных дорог
Ты сегодня вступишь незаметно?

Эта приведет тебя к реке

С деревенской ласковой наядой,
Что с венком из васильков в руке
Ждет тебя для таинства услады.

Эта приведет тебя в леса,

Где под ветками крадутся фавны.
Как и все земные чудеса,
Фавны простодушны и забавны.

Там, под сводами еловых лап,

Незаметны для людского взгляда,
Под медвежий добродушный храп
Кружатся изящные дриады.

Приглядись, то пляска мотылька

Обрисует стройные фигуры,
То услышишь стон издалека,
То почувствуешь укол амура.

Отражений, бликов и теней

Таинство священное открыто,
В бубен солнца до заката дней
Бьет кентавра звонкое копыто,

Вереницы эльфов сквозь цветы

Шествуют, струясь, на праздник вечный.
Без людской поденной суеты
Жизнь светла, свободна и беспечна.
 3

***

Очертанья слив на синем фоне

Медленно качает легкий ветер…
Никакая из людских симфоний
Не озвучит этих веток плети.

Не осмыслит их переплетенье
Ни одна из сказочных загадок:
Это пенье, это шелестенье…
Может быть, под сливой воздух сладок?

Может быть, неслышимые ноты

Незаметно проникают в душу?
Может, от любой земной заботы
Это шелестенье надо слушать?

***
 4

Гексаграммы, овалы, тетраэдры, пентакли…

Там, где темного дерева старый карниз,
Зажигается солнцем набухшая капля
И со стока стремительно падает вниз.

Умываются листья, цветы и деревья,

И топорщатся всходами капель пруды.
Словно древние в нас ожидают поверья,
Мера времени – это теченье воды.

Как порывисто солнце в воде и ажурно…

Посмотрите, на что распадается блик,
Сотни правильных линий рождая структурно,
Чтобы в малом великое разум постиг.

Дождь упорен, но мелок, а солнце так близко,

Что лучи его тучи пробили насквозь.
Обнажается бок у стыдливой редиски
И простуженно мокнет заржавленный гвоздь.

Проникая в структуры и бревен, и пакли,

Животворная капля построила миг.
Гексаграммы, овалы, тетраэдры, пентакли
Неожиданно четко являют свой лик.

***
 5

Пусть будет мне дана судьба вторая,

В земных садах, в моих земных грехах,
В раздолье романтического Рая –
Я снова проведу ее в стихах.

И неужели можно грубой прозой

Вам описать волшебные часы,
Как на кустах смородины и розы
С утра горели капельки росы,

Как радовалась пчелка золотая,

В рубины глаз вбирая этот мир,
К цветку душистых примул подлетая,
Где ждет ее всемирный ювелир?
 6

***

Эльфы ждут нас за оврагом

В полыхании зари,
Запалят они, бродяги,
Золотые фонари.

Их лиловые камзолы
Все мелькают между трав,
Раздается смех веселый
Их стремительных забав.

Огоньки бегут по лугу,

В речку падают, струясь,
Ищет там себе подругу
Молодой эльфийский князь.

Только кинься за огнями –

В омуте тиха вода.
И, мелькая, дни за днями
Увлекут вас навсегда.

И из бликов карнавала,
Из мерцания огней
Не вернуться больше с бала
Промелькнувших мимо дней.

Завлекут, захороводят,
И эльфийский дивный князь
В шумны залы Вас проводит
И закружит Вас, смеясь.

Дивно пахнут первоцветы,

А уж розы расцвели,
Разноцветные кометы
Провожают корабли.

Перевернут темный омут,

И закручен млечный путь,
Уведет тропа из дома
И столетий не вернуть.

Как приятно окунуться,

Не стесняясь наготы,
И смотреть, как ивы гнутся
И колеблются кусты,

Как затеплит в небе свечи

Темный призрачный колосс.
И течет вода на плечи
С высыхающих волос.
 7

Оплетут хмельные травы

Обнаженные тела,
И забудете Вы, право,
Что другая жизнь была.

Завлечет эльфийский витязь

С золотою головой –
Не купайтесь, не плещитесь
В этой речке луговой.

***
 8

Все про то же, все про то же

То, что мне всего дороже,
Солнцем, ветром пахнет кожа,
И становишься моложе.

Это солнце, это лето,

Зачарованное где-то
Между лесом, между светом,
Между синим первоцветом.

Подари мне, милый Боже,

Первозданную планету,
Будет это лишь похоже
На случайные букеты.
 9

***

Растревоженный мечтами
Или бременским вином,
Пробирался меж цветами
Симпатичный рыжий гном.

Розу пламенных желаний

Он хотел в садах найти,
Что исполнит все мечтанья
И откроет все пути.

В синем платьице с камеей,

Вышивая волшебство,
В том саду сидела фея
И взглянула на него.

«Не сутулься! Осторожно,

Не ступи на комара!
Все исполнить невозможно,
А желанья – не игра.

Хорошенько поразмысли,
Что у розы попросить.
Если что-то станет кислым,
То потом не засолить.

Если что-то станет сладким,

То прилипнуть так легко.
Не загадывай загадки,
Чаще дуй на молоко.

Роза пламенных желаний

Все исполнит средь полей,
Не нарушит обещаний,
Но потом не пожалей.

Если золота подвалы –

Позавидуют друзья.
Если лютня зазвучала,
То не слышно соловья».

Не почувствовав угрозы
Ранить сердце на века,
Гном подумал: «Вот и роза!
Нет прекраснее цветка!»

Гаснут краски небосклона,

А болтушка все свое…
Симпатичный гном влюбленный
Ясно смотрит на нее.
 10

***

Смотри на тень, а не на свет,

На листья, а не на цветы,
Среди сверкающих планет
Заметь пространство пустоты.

Среди взметающихся чувств

Покоя паузы нежны.
Среди пылающих искусств
Цени мотивы тишины.

Как будто это негатив,

Но в нем сплетение причин
И заколдованный мотив
К нулю летящих величин.

Изнанка мира не страшна,

А красота во всем своя,
И не великая цена
За постиженье бытия.
 11

***

Беспечности искренней славу споем,

Бессмысленной радости дней.
Пусть мир торжествует в восторге своем,
Гармония в чуде видней.

А чудо вокруг в каждой чаше цветка

И в каждом изгибе лозы.
Так катится рокотом издалека
Волшебное слово грозы.

Так жгут фейерверки фиалок глаза,

Так сердце сжимает ручей,
Так голову кружит небес бирюза
И манит бездонность ночей.

Пусть память лишь чувства доносит до нас,

Сюжеты оставив во тьме,
И грусть оттенит в предназначенный час
Восторга звенящего смех.

Беспечность, размеренность, праздность и лень –

Вот радости вечный залог.
И в них бесконечным покажется день –
Цветущей земли монолог!
 12

Осень 2008 года

***
 13

Квадратные капли бегут по стеклу

И гранями гулко звенят.
Квадратные капли слепили в углу
Все то, что сильнее меня.

И кубики капель слетают с небес

И вдребезги бьют тишину.
Рождая бетонный невиданный лес,
Они начинают войну.

В том мире никто не заплачет навзрыд,

Сверкают стальные сады.
И в нем треугольное сердце горит
Сияньем потухшей звезды.

***
 14

С каждым шагом, взрывшим твердь,

Взвившим прах до небосвода,
Не забвенье и не смерть -
Приближается свобода.

Проще честно говорить,

Проще делать, что задумал,
Слаще видеть, легче жить,
Отрешеннее от шума.

Прежний коллекционер
Уступает место моту.
Раньше ждал концерта сфер,
А теперь смакуешь ноту.

Что и в правду хорошо,

Согревает нас отрада –
И не то чтобы нашел,
Но гораздо меньше надо.

***
 15

Евгению Эрастову
Я после смерти буду рад
Тебя увидеть налегке,
Я приглашу тебя в мой сад,
Ты отведешь меня к реке.
 16

***

Мир, возникший из взрыва, расцвел фейерверком созвездий.

Солнце вспыхнуло линзою жизни и все это вмиг.
Руки матери тело спасли от случайностей лезвий.
С первым вздохом раздался и первый мучительный крик.

Юность кинула в мир, как боек пистолета пружина.

Жизнь прошла как один одинокий и тягостный день.
Я слежу как на мне появляются сетью морщины.
На глазах удлиняется дерева долгая тень.

Вот могила и солнце вскружилось подстреленной птицей,

И во тьме обессмыслилось вдруг все, что разум постиг.
И распалась комет и планет, и светил вереница.
И состарился мир и растаял и все это вмиг.

***
 17

Лучей прозрачных векторы

От неба отражаются,
И разошлись прожекторы,
Как ноги раздвигаются.

А между ними красная

Глаза прельщает колюще,
Призывная и страстная
Реклама Кока Колищи.

А рядом храмы белые,

А рядом храмы желтые,
И режиссеры смелые
Как Кубрики с Траволтами

Перемешали весело
Религию с эротикой
И в этом диком месиве
Есть странная экзотика.

Есть странная гармония

Из диссонансов бешеных.
Есть легкая ирония
Чайковского и Гершвина.

***
 18

На ощупь продвигаюсь я в тумане.

Натянут пред глазами белый шелк,
И ветер развивает складки ткани.
В прогулке этой странной есть ли толк?

Остановись, продолжится движенье

Тумана клочьев, складок и теней.
Как будто в темном омуте броженье.
И непонятно, станет ли видней.

Но, кажется, нет сил остановиться,

Убить надежду вырваться на свет,
Так бьется о стекло ночная птица,
Так жаждет быть с Лаурою поэт.

***
 19

Все мы голые под одеждой,

Все боимся изведать боль,
И у всех от слез безнадежных
На щеках остается соль.

Молочко да хлебушек ситный

Нам дается с Божьей руки.
Совершенно мы беззащитны
И как тонкий фарфор хрупки.

***
 20

В пальто, поношенном несильно,

Под дождь, переходящий в снег,
В потертом кепи набок, стильно
Идет свободный человек.

И черствый хлеб ему не горек,

Сладка и чистая вода,
Идет философ и историк,
И даже лирик иногда.

В кафе возьмет он чашку кофе,

И сев вальяжно, как всегда,
Подставит благородный профиль
Лорнированью пьяных дам.

Ах, я запамятовал видно

Представиться, мои друзья,
Мне право же ужасно стыдно
В пальто прогуливаюсь я.

В кафе сидишь, как на витрине

И за сверкающим стеклом
Любуешься, как город стынет,
Как будто время истекло,

Как будто сумерки навечно

И остается доживать,
И эту странную беспечность
Горячим кофе продлевать.

Огни сверкают на Покровке,

И ветер ледяной с реки.
И девушки наизготовку
Ему подставили пупки.

Но если ты пройдешь два шага,

Заглянешь в темные дворы,
Как кухня в старенькой общаге,
Как мрак космической дыры

Изнанка города большого –

Кварталы мусорных бачков,
Что пополняет снова, снова
Толпа богатых дурачков.

И я ценю, ценю до боли

То, что понять не в силах ты –
Свободную, как ветер волю
Принципиальной нищеты.

Оценит благородный стоик,

 21

И подтвердит ученый муж

И экзистенцию помоек,
И трансцендентность грязных луж.

А тот, кто ищет в бездне вкуса

Из каучука Афродит –
Перерабатывает мусор
И мусор денежный плодит.

Повсюду стройка с перестройкой,

Вокруг обломки старых парт
И, брошенные на помойку,
Катулл, Овидий и Декарт.

И в этом странная доступность,

Для тех, кто любит и хранит
Всего, что брошено преступно
И что во век не оценить.

Доступность смеха и покоя,

Доступность гаснущих небес,
Доступность охватить строкою
Тот мир, который вдруг исчез.

Наш мир не тяжкие вериги,

Дающиеся за грехи,
А восхитительные книги
И вдохновенные стихи.

***
 22

Уехал цирк, остались лужи на манеже,

И с эмигрантами отчалил пароход,
И повторяются слова одни и те же:
«Котенок, брошенный до осени, живет.»

И вот опять летит по свету телеграмма:

«Я повстречался с нехорошими людьми!
Любимая моя и Родина, и мама
Ты не бросай меня и молочком корми!»

И снова реки русской крови льют как воду,

А кто не очень ясно, честно говоря,
А тем, кто ни царя, ни Родину не продал
В России остаются только лагеря.

Ты не бросай меня, любимая, не надо!

Мне без тебя бы опостылел белый свет.
Без твоего случайно брошенного взгляда
Мне жизни нет, да и души спасенья нет.

Поедем мы с тобой на родину Мольера.

Там и французские страдали короли.
Так значит за царя, за Родину, за Веру
Поедем мы в Прованс, а может быть, в Орли!

***
 23

Сдвигая каменные плиты

И заслоняя солнца свет,
Растут стальные сталактиты
Под каплями стальных планет.

Ах, этот дождь ниспровержений,

Ах, это время перемен,
Нагроможденье отражений
В блестящих стеклах вместо стен.

И отражаясь в этих стенах,

Бродя в каньонах из стекла,
Я наблюдаю перемены,
Как будто вечность протекла.

Диджеев шустрая ватага

Империи берет в кредит,
А разбухающий Чикаго
Повсюду Гарлемы плодит.

Их образ дьявола гримаса,

А может быть и Богом дан –
Компьютерные папуасы
В смешных скелетиках бандан.

В них клоунская беспощадность

Тельцу служащего жреца.
Всего одно страданье – жадность
Терзает нищие сердца.

Их фильмы хвастают бюджетом,

И в этом «высшем из искусств»
В угоду плоскому сюжету
Забыта сложность тонких чувств.

Мой мир старинный, деревянный,

Ручной работы, не для всех,
Земли клочок обетованной.
В нем любят дождь, в нем ценят смех.

Ах как недавно это было,

Тургенев, Чехов, Бунин, Фет
Искали правду, чтоб открыла
В чем милосердия секрет.

Мне свет дает маяк Фаросский,

Творец идей, а не вещей,
Кочующий монах даосский,
Я суфий в стареньком плаще.

Как нищих йогов тянет к Гангу,

 24

Над Волгой мой наследный кров,

И в доме полки книг и штанга
Разочаруют всех воров.

Провинциальный, не столичный
Я беспартийный, я ничей.
Что может быть альтруистичней?
Лечу людей, учу врачей.

Мне нравится мое служенье,

И нищета в нем не порок –
В кристалле вечности сраженье
Нетленных, вдохновенных строк.

Сраженье с промыслом бесовским,

Эмоций вечная игра
И вечный поиск философский
Оттенков правды и добра.

Под звон над Волгой колокольный

Прогуливаюсь поутру.
Жить с чистой совестью спокойней
И быть отшельником в миру.

Мой дух как сжатая пружина,

Рисует жизнь мое перо.
Искусство неуничтожимо,
Как впрочем правда и добро.

***
 25

Девиз столетья – продавать!

Все любят покупать обновки,
А дети любят рисовать
Ножом на гладкой полировке.

Создаст шедевр такой бутуз

И снова в магазин тащиться,
А у меня престранный вкус –
Люблю с историей вещицы.

Их покрывала пыль времен,

Царапали перестановки.
Вот шкаф большой, как Парфенон,
А вот китайская циновка.

В шкафу том прятался мой дед,

Когда прабабушка искала,
Ну а буфету столько лет,
Что вся страна другою стала.

За тем столом сидел чекист,

Что ночью с обыском нагрянул.
Как будто импрессионист
Царапал эти монограммы.

Сплетенья черточек и стрел,

Царапин, вмятин, рытвин, впадин,
И, все же, он остался цел,
Не брошен в печку, не украден.

В трагедиях текли века

Трясли конвульсии Европу.
Лицо больного старика
Занятнее, чем гладкость попы.

Остатки мебели грубы,

И сигаретами прожжены.
Кто любит вещи без судьбы?
Наверное, молодожены.

Влюбленным парам не с руки

Припоминать свои грешки.

***
 26

Безумной тратой бесполезной

Стекало время в пропасть тьмы,
И Дух Святой летал над бездной,
И захотел, чтоб были мы.

Чтоб разум вспыхнул осторожный,

Звезда прозрения взошла,
Была всего одна возможность –
Создать наш мир Добра и Зла.

И славен тот, кто выбрал благо.

И проклят тот, кто зло избрал.
Но нашего сознанья брага
Без права выбора – кристалл.

Он может быть сложнее зданий,

Он может вызвать страшный взрыв.
Быть может, он хранитель знаний,
Но он не разум, он не жив.

А разум – это просто чудо,

И будет им в иных мирах.
Он извлекает ниоткуда
Прозренье, жертвенность и страх.

И вновь всего одна возможность

Покаяться в своей вине,
И доказать всем нам безбожным,
Что Бог на нашей стороне.

Как объяснить, что свято пламя

И то, что нужно нам сгореть?
И пострадать пришел Он с нами,
И вместе с нами умереть.

***
 27

Во тьме огнями полыхают башни,

Дробятся вихри гранями колонн.
И, чудится, затмится день вчерашний,
Но никогда не рвется цепь времен.

Колеблются компьютерные троны

Под тем же ветром каменных пустынь.
На самом деле иноки Афона
Не дальше нас от истинных святынь.

И как ни прет тинейджеровский гений

В циничности им не достичь верхов,
Им нечего прибавить к наслажденьям,
И эксклюзивных не создать грехов.

Рулетка покаянья и разврата

Все крутится, ее не изменить.
И то чем наша психика богата
Прядет с веретеном льняную нить.

И чудится, костры вокруг пылают,

На небе звезды ясные видны,
И сонные мечтанья заполняют
Бездонную обитель тишины.

Обнявшись и прильнув друг к другу, люди

Устало засыпают у костров.
И самая святая из прелюдий
Коснется скоро их волшебных снов.

А дальше снова оживут иконы,

И жертвами вновь озарится даль,
И безымянным инокам Афона
Откроется прозрения печаль.

Что остается в этом мавзолее,

Растущем на дрожжах из-под земли?
Идти, всех на пути своем жалея,
Рассказывать, что розы расцвели,

Что где-то там за башнями стальными

Уже родился розовый рассвет,
Произносить, не забывая Имя,
И блеклому давать названьем цвет.

Монашеское исполнять служенье,

В обноски облачить стальную стать,
И неусыпно, но без напряженья
Кусочки сердца нищим раздавать.
 28

И ощущать, что все вокруг красиво,

Хоть просочилась тень иных миров.
И выделять танцующим курсивом
В печатном тексте знаки Главных Слов.

***
 29

Поздней осенью солнце окинуло землю

Нежнолюбящим взглядом с лазурных высот.
С замиранием сердца заблудшие внемлют
Из белеющих свежепостроенных сот.

Неожиданный, небом подаренный праздник

Опустился на город кленовым листом.
Луч надежды задира, шалун и проказник
Появился веснушкой в сознаньи пустом.

И на елях, что зелень свою сохранили,

Золотой подвенечный пылает наряд,
Как награда надеждам, что гнездышко свили
На обломанных ветках потерь и утрат.

Погулять, посмеяться, погреться немного

Мимолетное время подарено нам,
И как мудрые старцы довериться Богу –
Всюду солнце и тьма, всюду паперть и храм.

***
 30

Небо осенью все ближе,

Нет заката, нет рассвета,
Облака сухие лижут
Омертвевшую планету.

Где-то там на страстном Фиджи

Фейерверки тьмы и света,
А у нас замерзла жижа
И туманно без просвета.

Нимб святых под ноль острижен,

И молитвы без ответа,
И многоэтажных хижин
Растворились силуэты.

Огоньки кафе я вижу,

На салфеточках сонеты,
Мы как будто бы в Париже,
Рюмка с капелькой кларета.

Нас рука чужая движет,

И божественны сюжеты,
Небо осенью все ближе,
И легко уйти поэту.
 31

Зима 2009 года

 32

***

Осень продлилась в промокшую зиму,

Голых ветвей упоителен шум.
Тень одиночества невыразима.
Город стоит обречен и угрюм.

Белый кирпич искрошился у зданий,

Влажный как вата, тяжелый как сон.
Красный кирпич односложных воззваний,
Важных когда-то с нелегких времен.

Кто-то на белом выкладывал красным

Коротко: «Партия – наш рулевой!»
Город застыл в утвержденьи напрасном.
Ветра холодного слышится вой.

Вроде бы люди, а все же безлюдно,

Грязные окна, как дыры во тьму.
Облако тащится, будто бы трудно
Пересекать поднебесье ему.

Ветер сметает осеннюю свалку

В мокрые кучи потерянных лет.
Осень империи - только не жалко
Этих кровавых ненужных побед.

Стужа промозглая, как очищенье,

Капли дождя, как святая вода,
Нашей земле предлагают прощенье,
Хоть не забудется зло никогда.

Все же приятно, что воздух прохладный

Сдует слезинки иллюзий с лица.
Город уходит во тьму, ну и ладно.
Каются черствые наши сердца.

Скоро зажгутся фонарики окон,

Тьма заштрихует убогую грязь.
Люди совьют для веселия кокон,
Сядут за столики, дружно смеясь.

И кафетерии, блинные, пабы

Станут приютом усталым гостям,
Чтобы забыться на время хотя бы
Дать отдохнуть неразумным страстям.

В маленьких теплых квартирках позднее

К ночи прольется спасительный свет.
Личное счастье гораздо важнее,
Чем повелительный грохот побед.
 33

***
Зима в огромном городе –
Большое безобразие:
Дороги нынче дороги,
Движение с оказией,

И снегу негде прятаться,

Да в общем-то и некогда,
И все быстрее катится,
Чем встарь когда-то - некогда.

Зима теперь - распутница

С повадками дешевыми,
И вечная распутица
Виляет грязным шобоном.

А грязь вокруг с соляркою,

А грязь вокруг мазутная,
И в ней сраженья жаркие
Во время наше смутное.

Но выйди за околицу,
Но вынырни из месива –
И небо вдруг расколется
И холодно, и весело.

Леса стоят спокойные,

И снег тяжелый, с просинью,
И звоны колокольные
Как будто поздней осенью.

Хоть нет еще метелицы,

Все тишиною сковано,
Туман в низинах стелется,
И нет лесного гомона.

Все холоду покорные,

Все тает – да не тается,
Березок ветви черные
Узорами сплетаются.

Вплетясь в узоры гордые,

Замерзли капли стразами…
Зима в огромном городе –
Большое безобразие.
 34

***
Пришедшая зимняя стужа –
Как в жажду желанный глоток,
Случайно замерзшие лужи
Толпа превратила в каток.

Морозы уже завладели

Хрустальными окнами рек,
Неделя идет за неделей,
Но с неба не падает снег.

Столбами из соли застыли

Дома, как в Сахаре самой.
Ах, если б вы знали, как пыльно
И скучно без снега зимой!

Как будто поход в Каракумах

По корочке солончаков
Толпа совершает угрюмо
Асфальтовых грустных сурков.

Как будто пристанища нету

В подвалах огромной страны –
Идут грызуны Интернета
И банковские грызуны.

Из тепленьких норок наружу

В погоне за новым куском,
Поджав свои лапки от стужи,
Идут они стройным полком.

На небе – ни краски лазури,

На суше – ни капли воды,
И зимние пыльные бури
С асфальта сметают следы.
 35

***
Пусть все в морщинах отраженье,
Но высшего не пожелать –
Кто будет вам в пылу сраженья,
Сбиваясь, Библию читать?
 36

***
Узорами серебряного света
Покрыты наши северные горы.
Просвечивают где-то силуэты
Иных миров из зимнего простора.

И чьи-то полувидимые руки

Ткут ледяной покров над вечной Волгой
И протыкают, будто бы от скуки,
Мерцаньем звезд вселенной войлок волглый.

Таков у мысли суетной характер –

В закате видеть плащ судьбы пурпурный
И в вихрях вьюги – млечный круг галактик,
И ледяной покой колец Сатурна.

На самом деле мысль гораздо проще –

У печки теплой льются разговоры,
И им внимают северные рощи
И Нижнего серебряные горы.
 37

***
Старинный парк был полон ветра,
На небе встретились враги,
В пустой беседке в стиле ретро
Метались отблески пурги.

Но под ногами пыль снежинок

Была спокойной, как хрусталь,
Пересечение тропинок
Степенно уводило вдаль.

Быть может, то была минута

Тоски и плача над судьбой,
Но ощущение уюта
Не покидало нас с тобой.
 38

***
О Боже! О Боже,
Какие узоры!
Милее и строже,
Чем неба просторы!

Кантата какая,
На солнце играя,
Звенит и сверкает
От края до края!

Как будто в полете

Замерзли стрекозы,
Узоры из плоти
Литого мороза.

Как радуга, с неба

Упавшая в камень, –
Мерцающий снега
Пушистого пламень.

Бегу я на лыжах
Заснеженным лесом
И с радостью вижу
Старинную пьесу.

И сладкая мука
Готичных соборов
Вокруг моему
Открывается взору.

Как пламя зари,

Освещенной рассветом,
Цветут снегири
На чернеющих ветках.

И кровью христовой
Покорного сына
На снежном покрове
Алеет рябина.
 39

***

Опять в каникулы простужен:

Болезням в будни места нет, –
Но я делю мой скромный ужин
С парадом сказочных планет.

Быть может, это просто повод

Измерить глубину стиха,
Из телефона вырвать провод
И завалиться отдыхать.

Под теплым одеялом, с книгой,

Под свист пурги и ветра вой
Вгрызаться в тайные интриги,
Нырнув в сюжеты с головой.

И мне достаточно уюта,

Пространства, света и тепла,
Чтоб мимолетная минута
Подобно вечности, текла.

Пусть к вечеру темно и блекло,

И снег стремится в высоту,
Но джунгли на оконных стеклах,
Сплетясь лианами, цветут.
 40

***

Темно-синее небо
И синеющий снег.
Небо сумрачней снега.
Снег – любви оберег.

Оберег вдохновенья,
Оберег красоты.
Есть минуты, мгновенья,
И чисты, и просты, –

Состоянье покоя
В предвкушенье любви.
Небо шепчет с тоскою:
«Ты живой – поживи!

Посмотри, как роскошно

Опускается ночь.
Все минувшее в прошлом,
И судьбе не помочь.

Вот огни зажигает

Зимний город во мгле.
Жизнь начнется другая
У тебя на земле!»

Желтых окон на синем

Манит теплый уют.
Из-под снега в пустыне
Ангелочки поют.
 41

***

Снег с солью, а под ними лед,

И ноги эту кашу месят,
И кажется – идешь вперед,
А между тем стоишь на месте.

Но только подними глаза,

Забудь на миг свои мученья –
Небес покорных бирюза
Целует белый снег с почтеньем.

Людская суета ушла,

Покинув горние пределы,
И золотые купола –
Как нимбы праведников в белом.
 42

Пушкинский век

9-е февраля

Холодное солнце блистает.

В груди какофония строк.
Мучительно он нажимает
Неверной рукою курок.

И тают от крови снежинки,

Как пальцы, сжимаясь в кулак,
И ждут порт Артур и Ходынка,
Расстрелы в степи и ГУЛАГ.

Пэр Франции будущий бледен,

Он знает, как меток стрелок,
И климат империи вреден,
И давит масонский брелок.

Империя будет другая,

Не хватит без гения сил,
А Пушкин попал в негодяя
И всех перед смертью простил!
 43

***

Снова Болдино, снова подарок.

Милый Пушкин, спасибо тебе!
Как прозрачен, красив он и ярок
И в моей одинокой судьбе!

Здесь впервые гулял я, влюбленный,

С милой девушкой, светлой, как день,
И любовью своей окрыленный,
Воспевал небеса деревень.

А потом мы с друзьями справляли

Двести лет стихотворцу Руси
И с балкона салютом стреляли,
И шептали: «Прости и спаси!»

А в другой раз с пленительной Беллой

В зал бросали гирлянды стихов,
И крылатое слово летело,
Словно сброшены кольца оков.

А теперь я к тебе как ученый

Припадаю – мне мудрость пошли.
На вопросы к земле обреченный,
Я прошу откровенья земли.

Снова Болдино, снова подарок.

Милый Пушкин, спасибо тебе!
Как прозрачен, красив он и ярок
И в моей одинокой судьбе!
 44

***

Пушкинское слово
По Руси идет.
Все кричат: «Не ново,
Век уже не тот!»

«Всё! – блажит Кассандра. –

Новые пути!»
Но без Александра
Русью не пройти.
 45

***
Стоял он, гордый, перед Богом.
Не знал он, в чем себя винить.
На подведение итогов
Даны мучений тяжких дни.

Фортуна, видимо, хотела

Заставить гения страдать.
Еще и мучеником сделать.
Не отпускать! Не отпускать!

Не отпускала боль волнами,

Накатываясь на него.
Земля дрожала от стенаний,
Кипело страсти торжество

Над тем, кто вырвался из плена,

Кто Богом на земле парил.
И над прощальной этой сценой
Рыдал архангел Гавриил.

Рыдали ангелы, как дети,

Земля от ужаса тряслась.
Так умирала на планете
Свобода гения и власть.

Имея первое значенье

Для разума людей, она
По всем законам на мученье
Завистливо обречена.
 46

***

Ах, как она видна на белом,

На бальных платьях, кружевах!
Грязь прилипает быстро, смело –
Уверена в своих правах.

Ну что за достиженье мысли!

Вот удивительная смесь:
Попробуйте её отчистить –
И перепачкаетесь весь.

Нажмёте сверху, – что за важность,

Предупредительна всегда,
Грязь расступается сейчас же,
Чтоб вам в себя дорогу дать.

Её обидеть невозможно,
Её унизить силы нет,
В ней всё расплывчато и ложно,
Она опасней, чем стилет.

Ей все бросаются, как дети,

Её не сдвинете с пути,
И можно только не заметить,
И можно только обойти.

Она к деньгам – её не стыдно,

И ею мажутся, смеясь,
И всё-таки прекрасно видно:
Обыкновеннейшая грязь.
 47

***

Не может быть гений живым –

Вы это ему не простите, –
Дурашливым, слабым, немым
И мечущимся, как проситель,

Растяпой, бродягой пустым,

Гоняющимся за словами,
Заумным и слишком простым,
Но только не гением с вами.

Не может он вам, как бельмо,

Глаза застилать превосходством,
Иначе в знакомом трюмо
Появится ваше уродство.

Иначе не власти – ему

Положено право решенья,
И надо разрушить тюрьму,
И добрыми станут свершенья.

Обрушится жадный кумир

С гребущими злато руками,
Развалится подлый ваш мир,
И зло утечет ручейками.

Достоинство ваше украв,

Он вас изведет, как проказа,
Вам страшно подумать – он прав!
Он прав и погибнуть обязан!

Не может быть гений из плоти –

Его не признаете вы!
Пока Вы на свете живете,
Не может быть гений живым!!!
 48

***

Это был пушкинский век,

Это была мелодрама.
С полуопущенных век
Слезы катились упрямо.

Полк уходящих драгун

Шествует мимо балкона
Слыша биение струн,
Девушка смотрит влюбленно.

Ах, как празднично было в театре,

А потом на балу у кузины.
Как комичен дворецкий их Патрик,
Восхитительно пенье Розины.

Затененного парка аллеи

Небесами глядят в мою душу.
Ах, как я бесконечно жалею,
Что ушла от него, не дослушав...

Это был пушкинский век,

Это была мелодрама.
С полуопущенных век
Слезы катились упрямо.

Полк уходящих драгун

Шествует мимо балкона
Слыша биение струн,
Девушка смотрит влюбленно.

Было горестно, было и сладко,

Как метели, года пролетели,
Но осталась навечно загадка:
Что же Вы мне сказать не успели.

Вот уж локоны снега белее,

Но молчание тень не нарушит.
Ах, как я бесконечно жалею,
Что ушла от него, не дослушав...
 49

***

Выстрелы звучат над Черной речкой,

Вороны спешат на торжество,
Оправданья сбивчивою речью –
Для России это ничего…

Ничего, что Пушкина убили,

Ничего, что вслед за ним других –
Дружат Блок с Есениным в могиле,
Гумилев поддерживает их.

Раз поэты – что же вы хотите?

Так уж на Руси заведено.
А представьте, заведется мститель,
Эдакое слабое звено.

Негодуя, как завоет стая,

Ах, какой поднимется галдеж!
Как же удивятся негодяи,
Напоровшись брюхами на нож.
 50

Весна 2009 года

 51

***

Вот солнце весеннее блещет,

Проталина в парке видна,
И сердце по-детски трепещет –
А может быть, это весна?

Устав от метели и стужи,

Привыкнув, что всюду мороз,
Простую советскую лужу
Увидеть отрадно до слез.

И лужица в центре картины –

Блестящая, как благодать,
И хочется встать в середину
И долго, как в детстве, стоять.
 52

***
Солнце алмазное ранней весной
Режет стекло первозданного льда.
Лапы еловые в чаще лесной
Чувствуют – где-то родилась вода.

Рано, как рано, еще по утру

В корочке колкой подтопленный снег.
Слезы капели слепят на ветру
С полуоткрытых царевненых век.

Рано, проснуться еще не пора,

Кружат снежинки задумчивый вальс.
Лета с зимою ревнива игра,
Только надежда уже родилась.
 53

***
Вокруг весна звенит не умолкая -
Капель, синички, воробьи, грачи.
Какое солнце! Высь небес какая!
Лучи остры и жгуче горячи.

Быть может дело только в настроеньи,

Но именно сейчас острее боль,
О тех, кто умер и не слышит пенья
Или ушел в судьбе исполнив роль.

И все, что предложил всемирный гений,

В слезах воспринимаю я теперь
Не солнечным дождем приобретений,
А долгим списком тягостных потерь.

Как будто это праздник на могиле

Касаюсь оживающей земли.
Спасибо, что они со мною были,
Но умер я, когда они ушли.
 54

***

Гирлянды цветов украшают бездонное небо.

Я слышу Ваш смех, одинокая женщина-тайна.
Я жажду понять Вас, как нищему хочется хлеба.
Мы встретились с Вами, не может быть это случайно.

Мы встретились с Вами, в глазах у Вас искра улыбки.

В Вас все доброта, не стесняйтесь ее благодати.
Сокровища мира капризны, изменчивы, зыбки,
Одну доброту никогда невозможно истратить.
 55

***
Вкус ледяного послезимья
Царит на просеках лесных,
И взглядом медленным скользим мы
По лапам елей голубых.

Зимы прощанье затянулось,

Но мне приятны холода
Морозом стягивает скулы,
Хрустит проталины слюда.

Свежо и тихо, звонко, ясно,

По верху ветер, в елях тишь,
Но солнце, как весною страстно,
И кажется, что ты летишь.

Березы слезы скоро брызнут,

Но рано раны наносить
И сока первородной жизни
У дерева любви просить.

Она как дева не проснулась,

Не потянулись ветви ввысь,
И стан желанье не прогнуло,
И контуры не напряглись.
 56

***

Дождь весною – это не грустно.

Дождь весною – так романтично.
Сердце ноет. Капли искусно
Пеленою рай черепичный

Укрывают. Шелк серебристый

Оплетает красные крыши.
Ветер тает в чаще ветвистой
И вздыхает тише и тише.

Дождь весною – тихое счастье.

Не со мною все происходит.
И хмельною дивною страстью
Дождь весною – шепот мелодий.
 57

***

Весеннее солнце с утра

Слепит и звенит, и играет,
И хочется крикнуть: «Ура!
Открылась мне вечность вторая!»

Та вечность любви и огня,

Что прячется за облаками,
Где ждут зоревого меня,
Шагнувшего в горнее пламя.

Прогретые солнцем дома

Улыбчивы, милы, курортны,
И в желтых и в белых тонах.
Идиллия теннисных кортов.

Идиллия летней жары,

В апрельское снежное утро.
Умытые солнцем дворы
Одеты в тона перламутра.
Пусть все откровенья стары,
Но в радости вечная мудрость.
 58

***

Весна стучится в сердце ветрено,

То вдруг пригреет, то обманет.
И снова холодно и ветрено,
А утро прячется в тумане.

Но контур веток не обманчивый,

Сильнее набухают почки,
И солнце не спешит заканчивать
Обход небесный красной точкой.

Светило, щедрое по-летнему,

Слепит и жжет сквозь драп и свитеры,
И, неизвестно сколько лет ему,
Сияет молодой палитрой.

И главное, что сердце нежное

До слез пронзит в преддверии мая,
Головки белые подснежники
Уже стыдливо поднимают.

Скромна так лошадь с белой гривою,

Так парус поднимает лодка,
Из-под фаты, смутясь, счастливая,
Так девушка посмотрит кротко.
 59

***

Дожили! Господи! Дожили!

Весна встает из-под земли,
С такой невероятной силой,
Как в космос рвутся корабли!

И птицы зазвенели хором

От несравненной красоты.
По продырявленным заборам
Идут орущие коты.

И все, что было серо, хмуро,

От скуки плакало навзрыд,
Поражено стрелой амура
Парит красуется, горит!

Как будто маленькие взрывы

Листочки зеленью взошли.
Души цветущие порывы –
Пары проснувшейся земли.

И в эту сказочную пору

Так хочется припасть к мечте,
Сорвать навечно с окон шторы
И раствориться в красоте.
 60

***

Как чудес пророческих явленье

Отмечаю в сложной череде
Появленье и исчезновенье
Ярких звездных бликов на воде.

Будто бы от рая простирается,

Будто я как прежде молодой.
Хорошо поется и мечтается.
Рядом с этой темною водой.

Так близка доступна и таинственна,

Величава, кротка, глубока,
Словно путь на небеса единственный,
Шепчет песню окая Ока.

Май 2009 года

Весна, красуясь в полной силе

Завоевательница душ,
Законодательница стиля
Всем первенцам играет туш.

Вот фейерверком взрыв цветенья

Черемух, нежных вишен, слив
Как будто итальянский гений
Готовил поэтичный взрыв.

Как Мекельанджело забавы

Жгут фейерверки красоты,
Для вечной, тихой, божьей славы
Живут мгновение цветы.

Тепло и благостно как летом,

Но зелень яркая чиста.
И ангел гению сонеты
Диктует с чистого листа.
 61

Лето 2009 года

***
 62

Город зеленью одетый,

Разогретый до глубин,
Город мой в начале лета
Ждет дождя, как исполин.

Капли, крутящие сальто,

Уходящие в пары,
Запах мокрого асфальта
Среди пламенной жары.

Запахи листвы и влаги,

И дождливой пелены
Для уставшего бродяги
Так отрадны и родны.

Напитавшаяся соком,
Утомленная жара
И в оврагах, и высоко
Будет стынуть до утра.

***

Небо цвета фиолет

 63

Переходит в розоватый,
А затем и в желтый свет,
А за ним и в голубой.
На плечах усталых плед,
Воздух ночи сыроватый
Поднимается нам вслед
Над сиреневой рекой.
А вокруг царит покой.
Черен сад зеленоватый.
Контур лиственный строкой
Обрамляет небеса.
Мы идем рука с рукой,
Как во влажной теплой вате,
И любовь небес с тоской
Обещает чудеса.

***
 64

Гроза, промчавшаяся мимо,

Перуны мечет в дальний дол,
А мы, художники и мимы,
Спешим в приют за круглый стол.

И там кто с трубкой, кто с бокалом,

Кто с манускриптом, кто с пером
Из позабытых идеалов
Небесный мастерим паром.

И прямо из окна гостиной

Мы отправляемся в полет,
Садясь бестрепетно и чинно
На утлый плот, мечтаний плод.

Теченье лет неумолимо,

И души падают с земли,
А мы, художники и мимы,
Свой путь туда уже нашли.

***

Россия – сплошные заборы

 65

И дыры в заборах сплошных,

И вечно скулящие воры,
Ворующие без вины.

Вино под забором угрюмым,

И выкрики: «Кто виноват?»,
Молчалин, «Былое и думы»,
Ходынка, Харбин, Сталинград.

И лето в полях золотистых,

И хлеб из печи с молоком,
И сотни безгласых и чистых,
Что к Богу идут босиком.

***

Застыл наш мир в величии своем,

 66

Не стану спорить, как это ни странно,

Поверь, мой друг, и мы с тобой живем
В Константинополе времен Юстиниана.

Пылающую Азию и Рим

Скрепила Византийская держава,
И все мы то победами горим,
То расточаем нажитую славу.

Приходишь к пониманию, увы,

Хоть и печально это осмысленье,
Что Нижний - это пригород Москвы,
Для любящих покой и размышленья.

***

Пером кометы весь в чернилах ночи

 67

Рисую на пергаменте луны

Твой образ чистый, нежный, непорочный,
Что отравляет дни мои и сны,

Но лик неясен твой и только строчки,

Как свиток на трепещущих волнах,
И скоро эти блики многоточий
Накроет сном тумана пелена.

***

Поэту немного для подвига надо,

 68

Лишь искренность в голосе вдруг улови.

Поэту достаточно нежного взгляда,
Чтоб вновь ощутить вдохновенье любви.

Все в нем, для него невозможного мало.

Дай руку и в мир необычный шагни,
Наполнятся солнечным светом бокалы,
И Эльма на мачте зажгутся огни.

Он тронет закаты волшебною кистью

И звонко раскатится ласковый смех,
И темно-лиловые спустятся листья
В прозрачно густеющей парковой тьме.

***

Улыбка губ волнует тело,

 69

Когда так нежен алый рот.

Как будто ласточка взлетела,
Так трепетен ее полет.

Но отчего душа растает?

Я это замечал не раз,
И я всегда предпочитаю
Улыбку милых, нежных глаз.

***

С тобою в сумерки пойдем,

 70

В туман прохладный по росинкам.

Вот за спиной остался дом,
Вот к лесу вывела тропинка.

Под сводами еловых лап

Ко мне прижмешься ты влюбленно.
И наша близость как этап
Слиянья душ на век плененных.

Так для чего ж она была -

Прогулка наша в ночь густую?
Чтоб ярче чувствовать тела,
Мы вышли лишь для поцелуя.

И снова в дом к теплу огня,

К печурке, бликам на обоях.
Я для тебя, ты для меня,
Нас в темном мире только двое.

***

Я вспоминаю мальчиком себя,

 71

И кажется уже тогда, все зная,

Я понимал, ликуя и скорбя,
Что в мире ждет меня судьба иная.

Иная, чем у маленьких друзей

Любимых мной, но не моей породы,
И ждет меня кровавый Колизей,
Пожравший христиан в былые годы.

***
Винсент Ван Гог, кафе вечернее,
Светила в черных небесах…
 72

Я здесь бывал уже наверное,

И скоро полночь на часах.

А мы сидим, мы не расходимся,
Хотя беседа улеглась,
Вино в бокалах наших водится,
И значит жизнь-то удалась.

Нам не пора еще отчаяться.

И чем не призрачный итог -
Кафе еще не закрывается.
Мы снова здесь, Винсент Ван Гог.

***
 73

Только ветер заплутается во мгле,

Ночью небо прикасается к земле,
Меж галактик одиноких тает лед,
Начинается изысканный полет.

Тают мысли, растворяясь в высоте,

Сон сознанья приближается к мечте.
Только путы ежедневности порви -
Прикоснуться можешь к истинной любви.

***

В моем окне стена чужого дома,

 74

Придвинутая ближе, чем на метр.

«Мы все одной гармонией ведомы» -
Сказал однажды музыкальный мэтр.

И на окне - зеленая бутылка,

А в ней сухая веточка одна.
И в темных терракотовых прожилках
Как замысел вселенная видна.

Возьмите гладкий камень у дороги

И полюбуйтесь дивной красотой,
И осознайте - в жизненном итоге
Вам не достичь гармонии такой.

***

Я шел на церковь сквозь туман.

 75

Звон колокольный плыл, меняясь,

А колокольни стройный стан
Мне мнился будто удаляясь.

Я напрягал свои глаза,

Пытаясь контуры заметить.
Катилась по щеке слеза,
Сливалось все в неровном свете.

Воображение и быль
Сплетались, искажая мысли.
Свет будто превратился в пыль
Воды, что в воздухе повисла.

Я знал, что это где-то там,

Но плавилось воображенье.
Туман стелился по пятам
И растворял мои движенья.

И вмиг все обрело черты

Совсем не там, где церковь снилась.
И колокольня и кресты,
Сверкая золотом, явились.

Вот так когда-то, умерев,

Я побреду на звон в тумане,
И новый мир, меня согрев,
Подарит Бог из щедрой длани.

***

Вьюнок душистый табака

 76

Оплел крапиву и пустырник.

Жара тяжка и глубока.
И мелких мошек рой настырный.

В России лето, долог день,

Дом деревянный в желтых слезах
Смолы, и каждый ищет тень,
С восторгом вспоминая грозы.

И в этом мареве жары

Звон колокольный, как отрада,
Течет на желтые дворы
И весь в цветах оазис сада.

***

На поляне далекой часовня.

 77

Этот вид не придумаешь сам -

Богоматерь расплакалась словно
И прильнула крестом к небесам.

Восьмигранник из тесаных бревен,

Как молитвы очерченный круг.
Малый мир богоравен и ровен
И друзей привечает как друг.

Я молюсь за безумных и нищих,

Я гордыню смиряю свою.
Только ветер за стенами свищет
В деревянном, старинном раю.

***

Ученье православия старо,

 78

Но право же оно и вечно ново.

И право славить вечное добро
И слава за правдивейшее слово.

***

Мой магический сад весь зарос до краев,

Перелился листвой за заборы.
Как зеленый парад миллионы ручьев,
Заливающих Дятловы горы.

И по склонам бурля, ниспадает листва

И к Оке у подножья стремится,
И звучат, словно заговор млечный, слова,
Что напеты великою жрицей.

И поток, как гроза, в жаркий город проник,

Напитав ароматами лето,
Но я знаю, где бьет изначальный родник,
Он в саду в нежном сердце поэта.

***
 79

Как сад гордится солнечным плодом,

А девушка на бусы смотрит кротко,
Я прославляю деревянный дом,
Как колыбель, столешницу и лодку.

Жизнь дерева, сравнимая с людской,

Недолговечна, кратка, мимолетна.
Зато внутри какой царит покой,
Какая простота и беззаботность.

Холодным камнем сколько не владей,

Далек он от мучений и стремлений.
С презреньем смотрят замки на людей,
Перебирая четки поколений.

Идут дожди или пушистый снег,

Друзьями боязно назвать знакомых,
А деревянный дом – твой друг на век,
На краткий век хозяина и дома.

***

Река, скорее реченька,

 80

Студеные ключи,
Покорная, сердечная
Смеется и журчит.

Поток несет спокойствие,

Что вне добра и зла.
Такое удовольствие,
И мимо проплыла.

***
Выйду в чисто поле,
 81

Упаду в траву.
Я еще на воле!
Я еще живу!

Мне еще покорны

За верстой верста.
Не покрылся дерном
Холмик без креста.

***
Дрожит осиновый листок,
Хотя вокруг не слышно ветра.
 82

Быть может, этого исток

В незавершенности симметрий.

Быть может, это только трюк

Природы избранных гармоний,
Но этот шелестящий звук
Любому в тайне душу тронет.

Но этот лепет: «Я боюсь!»

Невольно в сердце проникает
И навевает страх и грусть
Листа чувствительность такая.

Быть может, то, что ты поэт,

Симметрий внутренних ошибка,
И с удивленьем видит свет
Твою слезу, твою улыбку.

Быть может, так дано и мне

Внимать тому, что звука тише,
И слышать ветер в вышине,
Когда еще никто не слышит.

***
 83

Сияла ночь, цикады надрывались,

Река текла, стеклянна и темна,
А за рекой в сомненьи и печали
Стояла леса мрачная стена.

Я нависал над звездной черной бездной.

Харон давно оставил свой паром.
Один я под мостом стоял железным
И ждал, когда над миром грянет гром.

А поезд, где наверно спали просто,

Исчадье ада, козни сатаны,
Прогромыхал по призрачному мосту
И укатился в сторону луны.

***
Матовая роза в стиле ретро
 84

Так прозрачна, словно в небе тает.

Лепесток цветка с порывом ветра,
Бабочкой порхая, облетает.

Для души, привыкшей к парадоксам,

Нет очаровательней картины,
И от яблони к бордовым флоксам
Тоненькая струнка паутины.

Все связал вьюнок объятьем крепким,

Пропитал дурман волшебных лилий,
И постиг на время разум цепкий
Тщетность неуместную усилий.

***
 85

Темнеет сад, сверчки дуреют.

Благоуханнее цветы,
Но все вокруг как будто греет,
Как будто нежные листы,

Пронизанные солнца жаром,

Его тепло нам отдают
Любовным, сокровенным даром,
И в этом нега и уют.

Покой как будто бы в объятьях

Любимой, преданной, родной,
Что под цветочным легким платьем
Таит полдневный вечный зной.

***
Листок малины на просвет,
 86

Как карта стран на континенте,

Как будто все дает ответ
В одном сомнительном моменте –

Оно предопределено
Последующее мгновенье,
Или расспрашивать смешно
О необъятном провиденье?

На что похожи облака –

У каждого свои ответы.
Течет случайностей река,
Смывая страхи и приметы.

Полет слепого мотылька

Спонтаннее пути кометы.
Служанка разума - рука -
Тасует карты и сюжеты.

***
 87

Как будто молоко разлито –

На небесах нет синевы,
Но солнце чувствуют ланиты
И шелк трепещущей травы.

И листья солнца ощущают

Колюче-острые лучи,
А сахар в небе тает, тает.
Как будто платье из парчи

На мир палящее одето,

Хоть нет единого огня,
Что в вышине остался где-то,
Что создает все это лето
Для трав, цветов и для меня.

***
Сумерки лета полны откровений,
 88

Прикосновений медвяной травы.

Как отголоски сердечных волнений
Движутся вкруг мимолетные тени
И одинокие вздохи: «Увы!»

Эльфы шагают – их поступь неслышна,

Гномы крадутся – их легки шаги,
То великаны смеются на крышах,
То обнажаются в лиственных нишах
Нимфы, встречая своих дорогих.

***
Волшебство царит повсюду,
У подножия цветов,
 89

И душа, что жаждет чуда,

В гущах сада, в бездне пруда
Слышит сказочного зов.

То не бабочки порхают,
Это ангелы во тьме
Напевают и вздыхают,
Как цветы благоухают
И поющий дарят смех.

То не светлячков сиянье,
А эльфийских фонарей,
Облегчающих страданье,
Тьме дающих очертанья
Заколдованных зверей.

***
 90

Когда совдепии мистерия

Уныло прославляла труд,
Для голопузой пионерии
Страна отгородила пруд.

Прошли года и лагерь брошенный,

Не приглянувшийся ворам,
Заросший клевером некошеным,
Дождям оставлен и ветрам.

Там водопад бурлит таинственный,

Под ржавым мостиком стальным.
Вполне возможно, он единственный
В лугах березовой страны.

Гремит, волнуется и пенится,

Переплетая руки струй.
Страна еще не раз изменится,
А ты играй, а ты танцуй.

Пруд, как игрушечная Ладога,

Мельчайших капель белый дым.
И блещут маленькие радуги,
Как крылья бабочек над ним.

Мы - колоски советской пажити -

Смеялись явно невпопад.
«Да он искусственный!» - вы скажете.
И все же это - водопад.

***
 91

Луг не кошен, луг роскошен,

Как Есенина вихры.
И пиджак на землю брошен,
Разопревший от жары.

На него моя зазноба,

Разрумянившись, легла
И сняла на время оба
Нежных, ангельских крыла.

***
Тучи дышат глубоко.
Грохот слышен за рекой.
 92

Кружат в воздухе густом

Вихри сорванных листов.

Люди в небо, в облака,

Где сверкнет огня река,
Смотрят, лоб подставив свой,
Первой капле грозовой.

***
Мимолетны плески
 93

Над живой водою,

Ходят в перелеске
Эльфы чередою.

Тоненько хохочут,
Пляшут на поляне.
Средь болотных кочек
Сменят одеянье.

Юностью крылаты,
Ищут в топях клады.
Им не надо злата –
Приключенью рады.

***
На острове среди болот нехоженых
Зарыли душегубы страшный клад.
 94

Заклятьем от молитвы отгороженный,

Он скрылся сотни лет тому назад.

Там кованый сундук с проклятым золотом

Обнял под ним закопанный купец,
Глаза его булавками исколоты,
Но видит все вокруг себя слепец.

Рука его, прозрачная и хладная,

Все теребит на сундуке печать,
И в нем живет одно желанье жадное –
Не отдавать сундук, не отдавать.

И если кто до золота дотронется,

Поднимет он невыносимый вой
И тянет в топь, где, как в большой покойницкой,
Разбойники висят вниз головой.

Хоть крышка сундука давно расколота,

Купец от муки силится кричать –
Пересчитать он хочет это золото,
Но не пускает Каина печать.

***
 95

В лесах здесь путаница просек,

Что плавно переходят в сад,
Аллея среди стройных сосен,
А чуть подальше - водопад.

Река и мостики над нею,

Лес на соседнем берегу,
А там еще одна аллея –
Ее осины берегут.

Венецианские каналы
Забытых стариц, мягкий луг,
На нем отчаянно усталый,
Забыться сном ты можешь вдруг.

А много дальше, на пригорке

Старинной церкви силуэт.
На сердце и тепло и горько
Горчинкой невозвратных лет.

***

Я живу в объятьях рая,

 96

Среди солнца и цветов,

Счастья дни не отмеряя,
Беспрестанно повторяя
Строки собственных стихов.

Листья словно в джунглях ярки,

Зелень пышная щедра,
Как восточные подарки,
Лепестков и веток арки
И лучей на них игра.

Шепчет сад благоуханный

Ветерком одушевлен.
Кто-то в небе безымянный
Повествует непрестанно,
Что вокруг все это он.

***
Поэтов вдаль ведет стезя их,
Но там, где мил природы вид,
 97

Везде визиткою хозяев

Уведомление висит:

«Собака злая! Осторожно!

Прохода нет! Прохожий, стой!»
И право, просто невозможно
Полюбоваться красотой.

Нас стерегут они во мраке,

А денег у животных тьма,
И это злобные собаки
Везде построили дома.

***
Маме
 98

Я всем всегда тебе обязан,

Источник радости один,
И так, как я к тебе привязан,
Так к Богу не привязан Сын.

В мечтах и творчестве едины.

Сильнее не было любви
И преданнее маме сына.
Я об одном молю: «Живи!»

***
Над речкою, напротив леса,
На поле диком и пустом,
 99

Угрюмо, как в английской пьесе,

Стоял старинный крепкий дом.

Над домом на холме кладбище

Из покосившихся крестов.
На нем ни паперти, ни нищих,
Лишь ночью крики серых сов.

Давным-давно толпа студентов

Переходила мост к нему,
Не знает юность сантиментов
И тонкости ей ни к чему,

Но кладбище так романтично,

И я пошел проводником
В ночи и мрачной и лиричной
Смотреть могилы, лес и дом.

Летучие сновали мыши

И привидений огоньки.
Кто вздохи их во мраке слышал,
Кто поездов вдали гудки.

Мы все по-разному смотрели

На ночь, могилы, старый дом,
Но быстро годы пролетели,
И вспоминается с трудом.

Тот издевался, тот пугался,

А тот упрямо шел на свет,
Но испугать других старался,
И вот прошло уж тридцать лет.

И кто-то в катастрофах сгинул,

А кто в болезнях изнемог,
Или империю покинул,
А у кого иной итог –

В богатстве, славе и покое,

Как я в сем мире, преуспел.
Еще общается со мною,
Еще порывист, горд и смел.

Сгорел тот дом, и я гадаю –

Меж этим всем была ли связь?
Когда над смертью мы по краю
Прошли, кто плача, кто смеясь.

***
Ходят, бродят по погосту
Молодые упыри.
 100

Вместо лиц у них короста,

Огоньки горят внутри.

Ты подумаешь – гнилушка,
Отвернешься от него.
Где-то мелочь звякнет в кружке,
Только рядом никого.

Прыгнет он к тебе на плечи,

Зубы желтые вонзит.
Хладной плотью человечьей
Из могилы засквозит.

Повлекут тебя под землю

К перевернутым гробам.
Упыри, мольбам не внемля,
Там поднимут шум и гам.

Это дружные ребята,

Что бежали из тюрьмы,
И убитые солдаты –
Все, кого предали мы.

Это те, кому отрада

Месть кровавая в ночи.
И кричать уже не надо.
Что кричи, что не кричи.

***
Речка движется к болоту,
Подмывает берега.
 101

На болоте ходит кто-то –

Это бабушка Яга.

То тумана напускает.
То заохает в ночи.
Обо всем ей сообщают
Востроглазые сычи.

Девки голыми купались,

Водяного довели.
Им потом всю ночь икалось,
И мерещилось в ночи –

На болоте ворожбою
Занимается Яга,
Водит скрюченной рукою,
Шепчет старая карга.

Поутру не расчесали
Девки спутанных волос,
И оставили на шали
Половину русых кос.

***
Звон комаров и журчанье цикад,
 102

Кров – это тьмою окутанный сад.

В сутолоке ночью светящихся дач
Яблоко падает гулко как мяч.

Где-то вдали электричка гудит.

Нашей земли зачарованный вид.
Звезды, как яблоки белый налив
Светят на гроздья желтеющих слив.

***
 103

Солнышко плавает в речке

Тихое как волшебство,
И плавунцы, как овечки,
Кружатся возле него.

То в камышах затаится,
То на коряге блеснет.
Миг - и река превратится
В липовый тающий мед.

Солнцем полна до песочка,

Медленно льется она.
Мне дорога до листочка
Милая сердцу страна.

***
Маленькие домики,
Дачные участки –
 104

Будто это гномики

Строили так часто.

Каждый домик искренний,

Каждый понарошку,
И немного выспренний,
И смешной немножко.

В каждом сердца маленький

Ласковый комочек.
Сидя на завалинке
Средь июльской ночи.

Смотришь на растения,
Что цветут от пота,
На свои мучения,
На свою работу.

И отрада нежная
Разольется медом.
Не деревня прежняя
И не просто мода.

***
Солнце мягкое щекочется.
 105

Рябь на речке озорна.

Искупаться очень хочется,
И идет в нее Она.

Белозубая, кудрявая
В чем мамаша родила
Выплывает нежной павою,
Как кувшиночка бела.

Тело девицы прекрасное

Светит как сама река.
И смутилось солнце ясное
И укрылось в облака.

***
 106

Заволжский край разбойничий,

Раздольный и ничей.
Тут очень-то не вольничай
В присутствии сычей.

Речонки тут болотисты,

Как лезвия трава,
Лиха и поворотиста
Кандальная братва.

Мужик все больше кряжестый,

Угрюмый нелюдим.
И ты - лазутчик вражеский -
Не выйдешь невредим.

В лесах скиты, да пасеки,

А ступишь не туда,
Такие встретишь засеки,
Как черта борода.

Но тут такие ягоды,

Грибы и дикий мед -
На них поставить брагу бы -
Урядника уймет.

И вспомнишь в душной комнате

Ты в городе большом,
Как черпал звезды в омуте
Серебряным ковшом.

***
На мне все время поселяется
 107

Какая-нибудь стрекоза.
Когда в жару природа мается,
Лежу в траве прикрыв глаза,

И вот то синее, то алое,

Как коромысло на сносях,
Виденье сядет небывалое,
На мне убежища прося.

Поводит радужными крыльями

Так, что захватывает дух.
А в знойных травах изобилие
Букашек, мошек, мушек, мух.

Метнется и с уловом, гордая,

Вернется, как с добычей мать,
И странной лупоглазой мордою
Степенно примется жевать.

И вновь ловить жуков бросается,

Забыв, что я ей дорогой.
Вот так же девушки меняются
Одна красивее другой.

***
Раскаянье, проклятое раскаянье
 108

В неведении, в деянии, в молчании

Стучится, как капель во время таянья,
Страданьями доводит до отчаянья.

Был слишком неподкупным, нет – сговорчивым.

Неумолимым, бросьте вы – покладистым.
Он слишком рьяно поклонялся творчеству.
Поверхностно он пробежал по клавишам.

Раскаянье за веру и безверие

Преследует, мерещится и кажется.
Себя котенком прижимаю дверью я,
Убить бы должен, нет, до смерти каяться.

***
Понарошки, понарошки
Побежали по дорожке.
 109

Понарошку ел окрошку
И съедал четыре плошки.

А влюбившись на картошке,
Вдруг женился понарошку.
И работал понарошку –
Подрабатывал немножко.

Прогулявшись понарошку,
Набирал опят лукошко.
Пьяным выпал из окошка
И разбил башку в лепешку.

***
Работать нужно только половину
Прекрасной жизни, что дана судьбой.
 110

Сперва пытайся колыхать трясину,

Немного поработай над собой.

А после или ты добился цели –

Плоды комфорта можешь пожинать,
Или ленись и не вставай с пастели
И нечего уже и начинать.

***
Река, запруженная бревнами,
На них намылись острова
 111

С краями-ветками неровными,
И в воду падает листва.

Березы, ивы и осинники

На них уселись кое-как,
Глазки цветов каких-то синеньких,
Взирающих сквозь полумрак.

На острове необитаемом
Начнется жизнь ужей и птиц,
И вечеринки ночью тайные
Русалок – омута сестриц.

И остров станет полуостровом,

А после кустиком в лесу.
Так мамонты на скрытых остовах
Часовни на плечах несут.

И заводь тихая состарится,

Отгородится от реки,
И станет одинокой старицей,
Как все забытые мирки.

***
Течет река волшебная,
 112

Журчанье в камышах,
А в ней вода целебная.
По речке каждый шаг,

Как эхо отзывается

В горюющей душе.
И тот, кто в ней купается,
Познает суть вещей.

Там солнечные зайчики

Метнутся под откос,
И пробегает мальчиком
Танцующий Христос.

***
 113

Любить в полях, какое счастье,

Когда молочной белизной
Нагое тело в жаркой страсти
Раскроется передо мной.

Когда от уст твоих медовых

Дрожит и плавится земля.
И травы гнутся снова, снова,
Любовь на такты разделя.
 114

***
В полете фрегата крылатыми мачтами
Качаются сосен стволы в вышине.
Им в землю корнями врасти предназначено,
А сосны летят в перламутровом сне.

Осинок доверчивых стадо стоящее,

Дрожит, как овечки, во мраке лесов,
А эти деревья летяще-парящие
В белеющих россыпях птиц-парусов.

***
 115

Небо-то вроде бы бледное,

Зелень-то вроде бы темная,
Счастье мое сокровенное –
Неизреченное, скромное.

Светится речка холодная

Ярче небесного пламени.
Гладь разливается водная
Словно языческим знаменьем.

Скоро начнут волхование

Кругом березки с осинами.
Словно в русалочьем стане я,
Талии гнутся осиные.

Песни, как тайные шорохи.

Знаки, как блики мгновенные.
Если цветет, так уж ворохом
Радость моя сокровенная.

***
Теплая земля – какое чудо,
Где угодно можно лечь в траву.
 116

Я такого счастья не забуду

И не разлюблю, пока живу.

Здесь букашки милы и наивны,

Это не озлобленный восток.
Каждая былинка смехом дивным
Выражает солнышку восторг.

По витым кореньям под ногами,

Как смола блистая на жаре,
Черная, подвижная, как пламя,
Ящерица льется по коре.

***
В осоке в дождь, под старой липою
Сижу над речкой в каплях-родинках.
 117

Там птичка на ветвях чирикает,

А я ем красную смородину.

Смородина сначала кислая,

А после сладостью останется.
Душа, не скованная мыслями,
Блуждает в небе словно странница.

***
Сидел я, никого не трогая,
 118

Но на меня наткнулся вдруг,

Привычной шествуя дорогою,
Стальной и вороненый жук.

С таким внушительным сомнением

Он на меня в упор смотрел,
С таким начальственным презрением,
Что я невольно оробел.

Он мне в глаза, как барин, вперился:

«Тут все должны мне по рублю!»
И лапкой на меня примерился:
«Сейчас возьму и наступлю!»

Я понял, как сейчас накинется.

Бездельник, скажет, и вахлак.
И умиленно отодвинулся –
Начальство все же, как-никак.

***
Не могу наглядеться на зелень листвы,
Надышаться травой и цветами,
 119

На букашек и пчел, и цикад полевых,

Будто сердце прощается с вами.

Будто это последний единственный раз,

Лебединая песня допета.
Так и есть, на прощанье я понял сейчас –
Много лет, но единственно лето.

***
Рябина уже полнокровная,
 120

Уже приглашают на пир

Соцветия губ нецелованых,
И птичий безумствует мир.

Как яблочки только для гномиков

И с горечью и с кислотой,
И птичьей семьи экономика
На этот год будет простой.

Летают, порхают и ссорятся,

Над речкой царит шум и гам
И нечего им беспокоиться,
Готовиться к белым снегам.

***
Что же я так маюсь
Не святой, не грешник.
 121

За других я каюсь –
Скоморох-потешник.

Мыслями шальными
Сам себя пытаю.
Башнями стальными
Небо расцветает.

Мне бы к той березке,

Что на косогоре
Вытирать ей слезки
Радости и горя.
 122

***
Из окон прямо на подушку
Скользнуло солнышко ко мне.
Оно как милая подружка
На этой лучшей из планет.

Потом к щеке моей прильнуло,

Лукавый подарило взгляд,
И потянулось и зевнуло,
И снова упорхнуло в сад.
 123

***
Мимо сада, мимо дачи
Проходили поезда,
Все несчастья, все удачи
Увозили в никуда.

Мокрый сад дождливым летом

Прямо около реки -
И незримо рядом где-то
Паровозные гудки.

Две реки пересекались,

По одной текла вода,
По другой в ночи сверкали
И катили поезда.
 124

***
Как научить не лаять шпица,
Как птицу выучить пахать,
Так трудно людям изловчиться
В короткий отпуск научиться
И никуда не торопиться,
И беззаботно отдыхать.

***
 125

Во время яблочного спаса,

Как канонада за окном за окном.
Как будто пули о кирасу,
Грохочут яблоки о дом.

Медовые и наливные,
Румяней девушек зимой,
Потом лежат в траве хмельные:
«Ты подбери нас и умой,

И положи потом на блюдо.

Какой еще тебе букет?
Ну посмотри какое чудо!
В нас золотой мерцает свет!»

Трезвонят праздник отмечая,

Как колокольный перезвон.
Нарезан тоненько для чая,
На них, кривясь, глядит лимон.

***
Приятным летним днем по лугу
Один в восторге я бродил,
 126

И, как доверенному другу,

Банальности себе твердил:

«Простор полей для глаз отрада!

Земля начало всех начал!»
И как на пасторали стадо
На ниве тучной повстречал.

Глаза у козочек большие,

Ресницы, как лебяжий пух,
А взгляды нежные такие,
От них захватывает дух.

Сердечней соловьиной трели.

Невинность скромную храня,
Вот так бы девушки смотрели
На неженатого меня.

А рядом, сгрудившись, бараны

Плечом к плечу стеной встают,
И равномерно, непрестанно,
Многозначительно жуют.

В душе у них возникла смута,

Подняв глазенки от земли,
Уж я не знаю, почему-то
За мной толпой они пошли.

Скажу вам, неприятный опыт.

Сейчас и то бросает в дрожь.
Иду, а за спиною топот,
Как будто крупный летний дождь.

Я чувствовал себя прескверно,

И все быстрей от стада шел,
Какой-то козочке наверно
Я приглянулся как козел.

Хоть не слыхал я о подобном,

И вряд ли могут засудить,
Но, право, как-то неудобно
Чужое стадо уводить.

Вина меня не покидала –

Обманом к дачам у реки,
К уже дымящимся мангалам
Я стадо вел на шашлыки.

С такой наивностью упрямой

Никто меня не провожал.
И, господа, скажу вам прямо,
От них я просто убежал.
 127

Я мчался рысью по аллее!

С тех пор, не помня о вражде,
Руководителей жалею,
Особенно больших вождей.

***
С какою жгучей остротой,
С какой невероятной силой,
 128

Во мне цветет былой покой,

Живет все то, что раньше было.

Усадьбы, милые балы,

Театры, тайные влеченья,
В сукне зеленые столы
И карточные развлеченья,

Аллеи парков и дворцы,

Являющиеся, как в сказке,
И троек звонких бубенцы,
И старенький возок, и тряска.

Покрыло ряскою пруды,

Что отражали фейерверки.
Забылись царские сады
И шум гусарский на поверке.

Забылось все, но сердца стук

Все имитирует мазурку,
И бальный зал осветит вдруг
На даче старая печурка.

***
 129

Господь, что гложет сердце мне –

Мятежный дух или смиренье?
Что светит зорями во тьме?
Что пролетает серой тенью?

Я так боюсь спалить весь мир

Неловким страшным горьким словом.
Из пепла выстроить кумир,
Что землю ввергнет в пепел снова.

Я силу чувствую в себе,

Но я боюсь подобной силы.
И так уже слепой судьбе
Любезны праведных могилы.

Я чувствую, что все взорвать

Могу одним прикосновеньем,
И снова рать пойдет на рать
Без колебанья, без сомненья.

Но что-то тонкое во мне

Вдаль улететь стремится к звездам,
Чтоб там взорваться в вышине
И всех спасти, пока не поздно.

***
Лешие и домовые,
 130

И русалки у реки
Берегут еще России
Заповедной уголки.

Там специально для бродяги

Родничок забил во рву,
Кособокие овраги
Теплую хранят траву.

Там деревня без дороги

И дорога без конца,
Там вьюнок завяжет ноги
Не добраться до крыльца.

Добрый леший по делянкам

Поведет поводырем
И подарит на полянке
Дрему, лучшую из дрем.

Раз пойдешь – найдешь избушку,

А другой раз нет ее.
Босоногие старушки
В речке возятся с бельем.

А русалки – просто диво,

Груди полные нежны,
Все поют неторопливо
Про обитель тишины.

Домовой сидит у печки

И рукою столяра
Гладит белые дощечки
И бормочет до утра.

Вечное там бродит лето

По полям и по лесам,
Сказочным подземным светом
Освещая небеса.

***
Не лебедушки, не кораблики
 131

В малой родины уголке

Кто-то выбросил в реку яблоки,
И плывут они по реке.

Будто девушки в ней купаются,

Скинув на берег свой наряд.
Так плывут они, кувыркаются
Розоватые по два в ряд.

Кто так запросто людям выпростал

Эту детскую наготу?
Кто же вынянчил, кто же выбросил
Эту дивную красоту?

Не лебедушки, не кораблики
В нашей родины уголке
Кто-то выбросил в реку яблоки,
И плывут они по реке.