Фатальный оптимизм.

Глава 1
           Чего бы не случилось на планете,
           но вновь родятся и играют дети.

               

                В Бога мы верим непросто,

                вера скорей в продолженье:
                в то, что и после погоста
                тоже бывает движенье.
 

                * * *

      Что жизнь рутиной и тоской забита —

      за рюмкой согласились — ты и я.
      Чужими стали нам проблемы быта
      и близкими — вопросы бытия.

                * * *

      Когда мы к Господу глухи —

      за всё он требовал отдачу:
      чтоб мы платили за грехи,
      потом платили за удачу.

                * * *

      Часто, когда наступает признание -

      нет уже сил продолжать состязание.

                * * *

      Кто воплотить сумел мечту

      и в наших душах отразиться —
      я в книжках всё о них прочту,
      чтоб ихним духом заразиться.

                * * *

      Что фортуна бывает непрочной —

      то мне ночь отражала сильней,
      где казалась луна то молочной,
      то обломком из пыльных камней.

                * * *

      Что в отцах осуждали когда-то —

      с тем потом соглашались мы всё же.
      Так степенные ныне ребята
      начинали и мыслить похоже.

               * * *

      Быстро люди те забудутся,

      словно скучные конструкции,
      если роботами трудятся
      или любят по инструкции.

               * * *

      Даже кровь пусть горяча,

      но один кто воин в поле —
      может в качестве мяча
      быть на жизненном футболе.

               * * *

      Удача придаст мне азарта.

      По знаку от этого жеста,
      идя на площадку для старта,
      там вижу отстойное место.

               * * *

      Не ругал судьбу и власть я,

      что не видел птицу счастья;
      знал, что умная мысля
      к нам приходит опосля.

               * * *
      Мысли умные приходят
      не везде и не всегда;
      нас они то за нос водят,
      то уходят в никуда.
      То как рыбы мимоходом
      заплывают в нашу сеть.
      Ну а нам бы всем народом
      удержать бы их успеть.

               * * *

      Ты бытом был забит пустым,

      был словно яблоком мочёным,
      мечтавший в детстве стать крутым
      и космонавтом и учёным.
 
               * * *

      Врага и рубцы все на теле

      запомним, как след от узды;
      забудем того, кто на деле
      свои нам оставил плоды.

           МАНИЯ ВЕЛИЧИЯ.

      Взбираясь на Олимп,
      неся с собою нимб,
      мечтая о Нью-Йорке,
      попал лишь только в Горки.
      С Олимпом тоже спор —
      залез лишь на бугор.

               * * *

      Не видать в пути беды,

      если тихие пруды.
      Черти там, но их не видно,
      потому нам так обидно.

               * * *

      Хоть был и почет вдохновителям,

      как первым на деле борцам,
      но лучше жилось исполнителям,
      чем гениям и мудрецам.

               * * *

      Хоть смерть принесёт огорчения,

      но будет там вира и майна,
      где ждали меня приключения
      и путь интересный и тайна.

               * * *

      Достигнув уровня порядком,

      всё рассадив уже по грядкам, —
      не нужно даже вдохновений
      от всевозможных похождений.

               * * *

      Две жизни прожить нам дано.

      Не каждому так выпадало.
      Одну — что была еще «до»,
      и эту, что после настала.

               * * *

      Где планы, как целые глыбы —

      там лишь появляются всходы;
      и дальше — столетья нужны бы,
      но нам отпускаются годы.

               * * *

      Твоя душа грешить была готова.

      Прозреешь, как в тюрьму придется сесть.
      Но прошлое бывает у святого,
      у грешника же будущее есть.

               * * *

      Удача не течёт со снегом талым,

      а просит снова выходить на бой;
      везде она идет с трудом немалым,
      лишь неудача прёт сама собой.

               * * *

      Кого ничто не удивляло,

      чьё сердце стало решето,
      то о любом искусстве вяло
      он только скажет: «Ну и что?»

               * * *

      Идя из широкой известности

      дела все твои на слуху.
      Чего же ты требовал честности,
      когда твоё рыло в пуху.

               * * *
      Коль псине бог не дал клыков —
      она кусает, лает, мечет;
      порой пугая мужиков,
      послушных делая овечек.

               * * *

      Ты там зависим и загружен

      и там приказы всё решают,
      а если никому не нужен,
      тогда тебе и не мешают.

               * * *

      Жил красиво и беспечно,

      думал — дальше так держаться.
      Но лафа не может вечно,
      бесконечно продолжаться.

               * * *

      У каждого есть свой двойник.

      Как первых кричал я, их встретив,
      увидев характер и лик,
      и разницы в них не заметив.

               * * *

      Кто с детства жил в одной округе —

      они друзья лишь потому.
      Но нет нужды в бывалом друге —
      в дыму всё прошлое кому.

               * * *

      Вы — бездарь, ваша честь,

      но можно уповать,
      что здесь важней пролезть,
      чем что-то создавать.

               * * *

      Воинственный, как пацифист,

      но мирный, хотя экстремист.
      На тех сочетаньях нередко
      у многих была своя метка.

               * * *

      Подверженные дьявольскому фону,

      что можно, то дороже продавали;
      не в радость им, что дали по закону,
      а горько, что побольше не урвали.

               * * *

      Порой, не справившись с задачей,

      ты шёл, чтоб с другом всё залить,
      с ним поделиться неудачей
      и из души говно свалить.

               * * *

      Нечестных, но всё-таки важных

      я знал на пути поражений.
      Но больше у нас непродажных,
      которым не шлют предложений.

               * * *
 
      Этот рад был и медной полушке.
      Тот считал — особняк его мал;
      но раз он присосался к кормушке -
      значит бога за яйца поймал.

               * * *

      Идей у него до хрена.

      Тесна черепная палата.
      Но это — одна лишь пена
      и черная тень плагиата.

               * * *

      Легко рассуждать о войне

      в уютной домашней кровати;
      проблемы решать по стране
      за рюмкой вина и в халате.
 
               * * *

      Про деньги любим мы сократить,

      просить и руку всем тянуть;
      но нам их правильно потратить
      порой сложнее, чем вернуть.

               * * *

      Слух у нас, как перепёлка —

      мог летать и мог порхать.
      Пёрнешь ты в конце посёлка —
      на другом уже слыхать.
               
         ГОРОДСКАЯ ПУСТЫНЯ.

      В огромном городе и ныне

      казалось мне, что я в пустыне,
      где, как песчинки в море синем
      мы растворимся и остынем.
      Кто одинок — тому спасенье
      лишь городок или селенье,
      где встретит он друзей немало
      и значит, что не всё пропало.

                * * *

      Очень часто, кто во власть

      хочет позарез попасть,
      то народу обещает,
      что потом не так желает
      в кресле сделать позарез
      мир обещанных чудес.

                * * *

      Не жди счастливого момента,

      не злись, что все проходят мимо.
      Как рыбу — нужного клиента
      лишь прикормить необходимо.

                ВЕСНА.

      К нам приходит весна.

      В небе птицы парят.
      «Эй, старуха-зима,
      уходи» — говорят.
      Отовсюду ручьи
      воды к нам понесут
      и телегу пути
      до осей засосут.
      Громко с крыши капель
      под окном застучит
      и в саду птичья трель
      веселей зазвенит.
      Разольётся весна
      всюду талой рекой,
      где коснется слегка —
      кроет снег чернотой.
      Так весной вся земля
      оживает дыша.
      Льётся песнь соловья,
      запевает душа.
      И природа сама
      нам на радость спешит.
      Как гудит голова!
      Ой, как сердце стучит!

      И лишь только весной

      каждый верить хотел,
      что теперь он с судьбой
      точно сменит удел.
      Где везёт одному —
      бьёт фортуна крылом,
      где впадает в тоску —
      давит дума ярмом.
      Что весной ты не спишь?
      Счастья хочется так?
      Надоел — говоришь
      одиночества мрак.
      Как ты выйдешь за дверь —
      время можешь забыть,
      лишь захочешь теперь
      нацелованным быть.
      И гулять без забот,
      в голос петь и играть,
      да как мартовский кот
      по ночам пропадать.
      Но никак же нельзя
      одному быть весной.
      И пусть будет тропа
      и дорога с тобой.

      И пусть будет гореть

      пламя ярким огнем,
      чтобы сердце согреть,
      чтоб не камень был в нём.
      Не забудь никогда
      лишь о ближнем своём,
      чтобы скука-тоска
      не вязала узлом.
      Но однажды и ты
      загордился собой,
      а потом шёл в кусты,
      часто рядом с бедой.
      Слишком счастлив ты был,
      ясно видел свой путь
      и про всех позабыл,
      порешил свою суть.
      Но с тобою нас ждёт
      лес и снежный кафтан.
      Слезы горькие льёт
      там берёза в стакан.
      Ты из раны пей сок,
      сам я тоже напьюсь,
      свой увижу исток
      и от счастья свихнусь.
      А весна поскорей
      сменит краски свои
      и как станет теплей —
      стянет куртки, шарфы.
      Но штаны не возьмёт,
      летом станет опять.
      Кто-то в отпуск пойдёт,
      кто-то будет вздыхать.
      Лягу я на кровать
      и приснятся мне сны;
      буду их рифмовать,
      буду спать до весны.

                ДИТЯ ДЕТОЧКИНА.
 
      Я волком в ночи безысходного лета
      крадусь расплатиться со старым врагом.
      Но в новых хоромах в тиши кабинета
      чиновник не знает о плане моём.

      А ливень тогда совершенно замучил

      и ветер не смог разогнать белену,
      который стучал не смолкая, и с сучьев
      меня поливал под берёзой в плену.

      Когда наконец отобьётся тот филин —

      я цель свою взглядом скорее найду;
      и будто бы вырастут некие крылья,
      где духом воспрянув, на мостик взойду.

      До цели я в миг по трубе достигаю

      и вижу — манящее душу, окно.
      Как будто открыто.Руками хватаю,
      с рывка подтянувшись, я лезу в него.
 
      Все спят. Ну ещё бы! А утро то скоро.
      Успеть бы пока у всех самый сон.
      Но только прошу — не считайте за вора
      меня, хоть и я пусть нарушил закон.

      Опять я из мрака во мрак попадаю,

      крадусь я на цыпочках медленно в зал,
      фонарик включаю и дверь закрываю
      и шарю скорей у шкафов и зеркал.
  
      Куда ни вхожу — я как будто в музее,
      среди статуэток, картин и посуд.
      Арабская мебель, мечи и фузеи
      меня поражают особенно тут.

      Вскрываю шкатулки я или же скопом

      кидаю их сразу в холщовый мешок.
      Мне мчаться скорей бы отсюда галопом,
      но только не вынести всё за порог.
 
      Наполнив мешок, решу топать до хазы,
      ведь жадность губила всегда фраеров;
      но тут разобью я какие-то вазы
      и звоны пронзят полуночный покров.

      Шаги вдалеке. Я как рыба метаюсь

      среди гарнитуров, диванов, столов;
      потом под кроватью от страха скрываюсь.
      Что рядом хозяин — понятно без слов.

      Я вспомнил тогда — кто стоит предо мною

      и страх испарился — я вылетел, встал,
      а пушку достал — он завыл под луною,
      но в маске меня всё равно не узнал.

      Кричи, не кричи — один хрен не поможет.

      Сейчас за свои ты ответишь дела.
      И злоба, что душу отчаянно гложет —
      мозги лишь размазать готова была.

      Не знал он конечно, что пушку-игрушку

      я в детском культмаге себе приобрёл;
      чем дети играют обычно в войнушку -
      тем власть я над ним моментально обрёл.

      Молил о пощаде он с криком — не буду!

      Пал ниц и о стену ударился лбом.
      Его отпущу я, дела — не забуду
      и плюнув в лицо, лишь устрою погром.
 
      Устроить содом разыгралась затея,
      как делал народ у помещиков встарь,
      где вновь сокрушая сияла идея
      и в буре рождался я — дьявол-бунтарь.

      Но крики когда со двора я услышал,

      то понял, что когти пора уже рвать;
      и пулей летел из окошка на крышу
      сарая, который как раз был под стать.

      Я факел зажёг, да наотмашь закинул

      и в небо рванулся почти как Икар;
      я в сердце то пламя сберёг и прикинул:
      красивым хоромам — красивый пожар.

      Погоня за мною была им несладка,

      ведь я же готовился к этой борьбе!
      Напрасно вы ищете стражи порядка,
      меня не найдёте вы в чёрной дыре.
      Мешок тот с добром я по рынкам распродал,
      всё серебро-злато, что в кольцах,часах.
      Не надо всех денег — и часть их я отдал,
      подбросил, оставил в сиротских домах.

      Чтоб в этих приютах порадостней стало,

      в домах инвалидов — поменьше забот.
      Ещё на родное село дал немало,
      где воду и газ проложил через год.

      Пощады не будет для вас, бюрократы!

      Вы знайте, хапуги, врага своего!
      Мы вас уравняем, лихие сократы!
      Нам Деточкин — папа, мы — дети его!

      Но мой эпилог был трагичной судьбою

      и годом спустя поутру разбудил.
      Я встал. На площадке стояло их двое.
      Меня на СИЗО тот наряд уводил.

      В фургоне с решёткой потом до отдела,

      как-будто во сне прокатил воронок.
      А там в кабинете контора насела,
      но слёз я пустить перед ними не мог.

      Я правду сказал им — меня осмеяли,

      «добро» же не стали искать по краям,
      решили, что спрятал и долго пытали,
      меня привлекая по разным статьям.

      И вот он мой суд — не последний, но первый.

      Я выступил с речью — с души отлегло.
      Ударила речь им картечью по нервам,
      когда от экстаза меня повело.

      А если в натуре бы это случилось,

      то мой бы исход был наверное плох.
      Но «это» — бодливой корове приснилось,
      обидел рогами которую бог.

      1988 - 2003 г.