Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
— вопила она в
кабинете Гарри, когда он рассказал ей об этом.
Она, как начальник отдела Г.А.В.Н.Э, просто не могла этого допустить. Еще во
времена учебы в Хогвартсе Гермионе удалось заинтересовать некоторых людей из
Министерства магии, рассказав о необходимости создать ассоциацию помощи
восстановлению независимости домашних эльфов. И у нее получилось. Сейчас она готова
отстаивать права разумных существ.
Грейнджер без стука заходит в конференц-зал и замечает, что многие уже собрались, в
том числе и Кингсли, от которого зависит окончательное слово. Девушка намеренно
садится рядом с ним, наверное подумав, что это поможет лучше донести свою мысль.
Гермиона достает из папки листовки, которые она заранее подготовила, дабы тыкать
носом в них каждого, кто посмеет сказать что-то про «не имеют права» или «обязаны».
Законы появились относительно недавно, и мало кто знал, что теперь эльфы должны
решать сами за себя, а не их хозяева. За отмену рабства бывшая Гриффиндорка тоже
борется, но пока безуспешно.
Она чувствует нечто неуловимое. Нечто знакомое. Будто кто-то не сводит с нее глаз,
и, чтобы убедиться в этом, Гермиона отрывается от своих документов и смотрит
вперед. Прямо на то, что ей бы хотелось забыть.
— Грейнджер.
Она не видела его больше двух лет, буквально после окончания Хогвартса. И не видела
бы столько же, но словно сама судьба издевалась над ней, прислав его в этот зал.
Как она могла забыть, что Малфой теперь работал в Министерстве зельеваром? У нее в
голове кирпичиками складывается понимание, что именно этот кретин сегодня будет
настаивать на необходимости испытывать зелья на эльфах.
Профессор Снегг всегда их ставил вместе на зельеварении, как лучших на курсе. И эти
часы для нее были ужасными. Малфой рявкал на нее, обзывал глупой, сильно сомневаясь
в ее способности к учебе. Но Гермиона словно питалась этим негативом, опять же
ссылаясь на гормоны, чтоб их. Всегда были ситуации, где он каким-то способом
пытался ее унизить. Но львиная кровь Гриффиндора давала такой же тяжелой сдачи. Их
перепалкам не было конца.
Он сидел справа от Малфоя, заняв почти два места — настолько его туша казалась
большой. Это даже доставило Гермионе удовольствие, ведь она знала, как Макс любил
перебарщивать с одеколоном.
— Я не удивлен, что вы здесь. Ведь каждый раз, когда кто-то произносит «эльф», вы
тут как тут, появляетесь со своей бравадой из Г.А.В.Н.Э.
— Потому что это моя работа. И я намерена поставить точку в сегодняшнем собрании.
Эльфы не будут тестировать сыворотку на себе. Это незаконно! — выпалила на одном
дыхании.
Малфой вздохнул так, как будто ее слова ничего для него не значили. Он потянулся
вперед, сложив в замок руки и облокотив их о стол. Гермиона пыталась не смотреть на
них. Не позволяла себе осознать, насколько его пальцы длинные.
— Что ты сказал?
— У тебя есть другие варианты? Мы не можем привлечь добровольцев, так как это
секретная сыворотка, — его уголки губ поползли вверх. Все в нем говорило об
уверенности в своих словах. — Иначе мне придется попросить своего домового эльфа, а
он точно согласится.
Вот оно, это победное лицо Драко... Прямо перед ней. Грейнджер уверена, что этого
он и добивался. Скользкий ум змеи все-таки обвел ее вокруг пальца.
— Мисс Грейнджер, прежде чем испытать на себе сыворотку, вам необходимо подписать
бумаги о неразглашении…
Но девушка не слушала министра. Она старалась осознать, на что сейчас подписалась.
***
Гермиона впервые в отделе тайн, здесь ей прежде не приходилось быть. Она идет,
выверяя каждый свой шаг, подготавливая себя к неизбежному. В конце коридора
злосчастный кабинет Малфоя. Ее ладони вспотели, и она вытирает их о юбку платья. И,
прежде чем постучать, девушка совершает серию горячих вдохов.
Гермиона неспешно открывает дверь, и в нос бьет травянистый запах. Она полагает,
что это из лаборатории, но подмечает на входе зависшее в воздухе благовоние.
Кабинет небольшой: стол, диван, напротив которого журнальный столик, и камин для
перемещений. Слева расположился большой книжный шкаф, а справа — стеклянная стена,
за которой в полутьме виднелась лаборатория.
— Ты с ума сошел? Пить во время эксперимента? — она решает сразу сесть на диван.
Потому что ее правда немного потряхивает.
— Ты переживаешь за то, что я пригубил на два пальца виски, а не за то, что я узнаю
все твои секреты? — ухмыляется он. Отталкивается от стола и идет в ее направлении.
Смотрит сверху вниз.
Грейнджер подмечает, что он снял пиджак и теперь остался в одной рубашке, рукава
которой были небрежно закатаны. Она скользит взглядом по предплечьям,
останавливаясь на проводах вен.
Его плечи вдруг начинают содрогаться от смеха. И если бы у смеха был свой вкус, то
малфоевский был бы в разделе деликатесов дорогой кухни. Этот глубокий голос
завораживал, заставлял слушать и слушать… Хотеть больше.
— Что ты делаешь?
Где старый Драко Малфой и куда он делся? Эти вопросы копятся в ее голове. Гермионе
жарко. Или от камина, или от близости нахождения с этим человеком.
Драко облокачивается на руки, наклонив торс немного назад. Его поза расслаблена,
когда сама Грейнджер напряжена. Она буквально сидит между его раздвинутых ног.
Гермиона сглатывает. Во рту пересохло.
— Готова?
И ей плохо от этого «готова?» Потому что его слова тягучи. Малфой точно стал
говорить намного тише, она в этом уверена.
— Спрашивай только по теме, которая была в договоре, что я подписала. Иначе, — она
указывает пальцем на диктофон. — Я пойду с этим прямо к Кингсли!
Она не видит его реакции на ее слова, потому что залпом выпивает из склянки
жидкость. Она горчит на языке, и Гермиона щурится. Проверяет свое состояние.
— Когда это подействует? — она кладет руки на колени, сжимая их. Думает, что,
возможно, сумеет сопротивляться.
— Нет!
— Д... — и горло сковывает поручнями проводов. Она сразу понимает причину. Это
началось. Гермиона прочищает горло. Пытается выдавить из себя последнюю букву, но
ничего не выходит. — Нет.
— Начнем с простых вопросов, — делает паузу. Грейнджер кажется, что, вроде бы, все
идет по плану. — У тебя есть парень?
Брови Гермионы ползут вверх от возмущения. Малфой не был бы самим собой, если бы не
наплевал на протокол.
Каждую секунду, каждое мгновение напряжение лишь растет. Она трет глаза, пытаясь
успокоиться.
— Я не удержался, — делает глоток виски и она подмечает, как плавно кадык ползет
вниз. Его шея прекрасна, как и ее обладатель, который облизывает губы. Он явно
наслаждается этой ситуацией. — Ты думала когда-нибудь обо мне?
Боже.
— Да.
«Это легко!»
— Заносчивый, грубиян, совершенно без манер, выскочка, — она вновь и вновь набирала
в легкие воздух, чтобы выплевывать в него это. — Хвастливый кретин! Ты сводишь меня
с ума, как только я тебя вижу!
Пауза настолько накалилась, что Гермионе хотелось достать палочку, погасить камин и
разбить бомбардой все лампы. Она была красная как рак. Сердце исходилось
перегрузом. А Малфой, в свою очередь, услышав последнюю фразу, кажется даже не
удивился. Он просто вновь сделал глоток из стакана, не сводя с нее глаз.
Гермиона закрыла лицо руками. Ей настолько было жарко, что капельки пота проступили
на лбу. Она подняла взгляд на диктофон, и он посмотрел тоже на него и ухмыльнулся,
будто понимая, что это не помешает ему.
Он дьявол. Сущий.
— Если я где-то покопаюсь в своих вещах, то, возможно, найду эту нелепую открытку.
— Если бы я сказал, что ты всегда мне нравилась, Гермиона? — его тон серьезен. — И
все мои попытки задеть тебя — лишь мальчишеский максимализм и неумение обращаться с
девушками?
Рот Грейнджер наполняется слюной, будто перед ней резали сочный лимон. Она глотает
ее и спрашивает:
Она слышит у себя в подсознании, как в ее крышку гроба забивается последний гвоздь.
К черту Малфоя. К черту сыворотку, и туда же диктофон. Она хочет услышать ответ!
Драко поворачивает палец и, как крючок, тянет Гермиону наверх, прямо за верхнее
нёбо. Рыбка попалась.
Они стоят плотно друг к другу. Ее вздымающаяся грудь касается его рубашки. Она
через ткань чувствует, насколько Драко горяч.
Ей будет стыдно. Потом. Сейчас она с новыми мыслями и его признанием хочет делать
все по-правильному.
Гермиона через голову стягивает с себя платье. Оно шуршит, когда падает куда-то к
его рубашке. Вот они. Полуголые. Честные, стоят напротив. Она жует губу, когда он
оглядывает ее с ног до головы, останавливаясь на острых сосках.
— Не носишь лифчик?
— Не люблю…
Гермиона чувствует, как кожа лица и груди покрывается красными пятнами; пятна
горячие и шипят, от них с легкостью можно прикурить. Вполне адекватная реакция на
такие вопросы.
— Постоянно.
Гермиона отчаянно отторгает мысли о том, что будет завтра, потому что блять...
Малфой прикусывает внутреннюю часть бедра и зализывает отметину от зубов. Грейнджер
стонет, запрокидывая голову назад, потому что его язык уже внутри.
— Боже, Малфой.
И это правда. Потому что он блядски убивает ее сейчас. Он Бог, только вот на
коленях не она.
Драко дергает ее за бедра на себя, она падает назад. Холодная кожа дивана приятно
холодит. Гермионе это необходимо. Внутри нее адское пламя и тугой узел возбуждения.
Она ерзает на мягких подушках, мнет платиновые волосы и виктимно скулит. Драко
поднимает голову и замечает, как девушка прикусывает губу. Он рычит и тянется
вперед. К ней. С долбанного размаха врезается языком в ее рот. Трахает так, как ей
нравится. Как она попросила.
Гермиона заламывает брови, протяжно стонет ему в рот и обхватывает ногами его
талию, чувствует, как твердеет в его паху. Еще. Ей нужно еще и ближе, чтобы
склеиться и не разорваться.
— Как же я давно хотел тебя, — говорит он, смотря на картину впереди. Гермиона,
раскрепощённо расставив ноги, тянется к нему. Хочет больше. — Мерлин, ты меня
убиваешь!
— Драко, пожалуйста!
И это последние ее слова перед тем, как он с силой толкается вовнутрь и падает на
нее своим телом. Гермиона выдыхает ему прямо в ухо горячими волнами, от которых у
Малфоя мурашки давятся одна на другой. Его зверство меняется на нежность быстрее,
чем вдох и выдох, и так по кругу. Гермиона вонзает ногти в его белую простыню кожи.
Снять бы ее, как водолазный костюм, оголяя нервы. Ей хочется довести его до
истерики. Но все, что Гермиона делает, это стонет, прикусывая губу. В голове белый
шум.
Жестче.
Быстрее.
Она сжимает мышцы вокруг его члена и выстанывает имя Малфоя, прогибаясь в спине до
хруста позвонков, впадая в анабиоз от оргазма. Гермиона чувствует по его хриплым
стонам, что еще пару движений и он последует за ней.
— Повторим?