ИРЛ Практическое занятие №5

ПОИСКИ НОВЫХ РОМАННЫХ ФОРМ. ЖАНР РОМАНА-АНТИУТОПИИ (Е. ЗАМЯТИН

«МЫ»)
1. Утопия и антиутопия: история понятий.
УТОПИЯ И АНТИУТОПИЯ– изображение идеального общественного строя либо в якобы уже
существовавшей или существующей где-то стране, либо как проекта социальных преобразований,
ведущих к его воплощению в жизнь. Термин «утопия» ведет свое происхождение от сокращенного
названия книги Т.Мора (1516). В 19 и 20 вв. этот термин приобрел характер отрицательного
обозначения всех сочинений и трактатов, содержащих нереальные планы радикального
переустройства общественных отношений.
Традиционные описания совершенного общественного строя восходят к античным легендам о
«золотом веке», о «земном рае», об «островах блаженных», якобы открытых мореплавателями в
эпоху великих географических открытий 15–18 вв.
По мере развития научных знаний об обществе утопия в значительной мере утрачивает свою
познавательную и прогностическую роль. Своим возрождением в 20 в. утопия во многом обязана
Г.Уэллсу, который не только написал много утопических произведений, но и считал создание и
критику социальных утопий одной из задач социологии.
В противоположность утопии антиутопия отрицает возможность достижения социальных идеалов
и установления справедливого общественного строя, а также, как правило, исходит из убеждения,
что любые попытки воплотить в жизнь заранее спрограммированный, справедливый
общественный строй превращаются в насилие над социальной действительностью и личностью и
приводят к худшему, чем прежде, состоянию общества, прокладывая путь к тоталитаризму. 
2. Особенности повествовательной структуры «Мы» и жанровое своеобразие романа.
Попытки воплощения утопических идей в действительность исторически нередко совпадают с
революциями. Так, возникновение романа «Мы» напрямую связано с послереволюционными
переменами в России. 
Роман "Мы" (1820) - своеобразный "итог" поисков Замятина в области структуры повествования;
он "завершает" первое десятилетие развития повествовательной техники писателя. Повествование
от I л., лежащее в основе романа, позволяет максимально полно реализовать постулируемый
Е.Замятиным тезис о необходимости самоустранения автора из текста художественного
произведения. При этом повествование помогает реализовать и основную художественную задачу
романа, который представляет собой попытку осмысления и разрешения актуальной для
послереволюционной действительности антиномии "человек-коллектив", "личность-толпа",
"индивидуум-государство". В тексте романа это реализуется через оппозицию "я"-"ми", которая
оказывается значимой для всех уровней повествовательной структуры романа.
Специфическая черта повествовательной структуры романа "Мы" -"формульность" обозначения
повествователя. "Формула" указывает на характер соотношения "я" и "мы".
Жанр романа советского писателя Евгения Замятина «Мы» - антиутопия. Такие произведения
издавались в ответ на утопии, повествующие о всеобщем счастье, построенном на
рационалистическом начале. И роман Замятина предлагает четкое следование канонам.
3. Утопический мир Единого Государства в романе «Мы»: «формула счастья» и ее
реализация в Едином Государстве.
Мы видим Единое Государство, которое возникло после войны, длившейся 200 лет. В основу
своего существования оно положило самую точную из наук – математику. Чтобы исключить такое
чувство, как зависть, людей полностью уравняли, лишили имен, дали порядковые номера, одели в
одинаковые одежды – униформу.
На первый взгляд описанная Замятиным государственная система ориентирована на то, чтобы
граждане чувствовали себя хорошо. Однако очень скоро читатель понимает: система заботится
лишь о всеобщем благе, а не о пользе для каждого отдельного человека. “В интересах многих”
страдает человеческая личность.
Единое Государство устроено так, что ничто частное, единичное не имеет в нём никакого
значения. Важна только масса, только общий единый стандарт, которому должен соответствовать
каждый. Не случайно, определяя свою цель как записи собственных мыслей, главный герой
немедленно оговаривается: он будет записывать не свои мысли, а мысли “всех”: “Я лишь
попытаюсь записать то, что вижу, что думаю — точнее, что мы думаем (именно так: мы, и пусть
это «МЫ» будет заглавием моих записей)”.
Воплощение идеи превосходства массового, коллективного над частным Замятин наблюдал уже в
годы создания романа. Но он пошёл дальше: безликость в описанном им Едином Государстве
достигла такого уровня, что у его жителей теперь нет собственного имени — только “нумер”.
Пытаясь понять, до каких пределов может дойти “всеобщность” и стандартизация, Замятин описал
то, что появилось позднее, в концентрационных лагерях, где номер заменял имя человека.
Граждане Единого Государства получают нефтяную пищу, удовлетворение физиологических
потребностей, занятия, основанные на интересах и способностях, комфорт и покой, но за это
нужно заплатить определенную цену – отказаться от чувств и эмоций, стать бездушными
машинами, похожими друг на друга. Другими словами, перестать быть личностями. Жизнь в
государстве подчиняется строгим законам Часовой Скрижали, номера все делают одновременно:
встают, приступают к работе, отходят ко сну, даже ложки ко рту они подносят в одинаковое
время. На прогулку выходят рядами – по четверо. И любят друг друга в строго отведенные часы и
дни. Такое состояние идеальной несвободы и есть та самая формула счастья, которую четко
выстраивают Благодетель и Хранители.
4. «Система» и «антисистема» в романе Е.Замятина. Образ I-330 и «МЕФИ».
I-330 – одна из главных героинь в романе-антиутопии «Мы», женский нумер, возлюбленная  Д-
503 из организации заговорщиков. Это «демонический» персонаж, соблазняющий главного героя.
Она – воплощение страстной и мучительной любви, «архаической» с точки зрения нового
государства. I-330 не подчиняется законам тоталитарно-утопического общества. Она курит и пьет
ликер, предлагает остаться Д-503 у нее, не будучи на него записанным. Все это противоречит
правилам Единого Государства. Изначально Д-503 хотел на нее донести, но донос по разным
причинам не состоялся, к тому же он полюбил I-330. В своих записках он отмечал, что у него
появилась неизлечимая болезнь – наличие души. Он стал искать встреч с ней, мучился, если она
долго не появлялась, пытался ее понять. 
Мефи — организация из книги «Мы» Евгения Замятина. По будням занимается свержением
тоталитарного режима в Едином Государстве, в свободное время катается на лошадях.
Представляет вторую силу — энергию. Мефи был образован за Стеной — как раз в том месте,
куда не доберутся Хранители. Постепенно в это место стекались все недовольные Государством,
диссиденты, рецидивы.  Однако борьба с этим самым режимом велась довольно оригинальным
образом. Одна только фраза, которую выдало Мефи, способно охарактеризовать всю его
деятельность: «Все должны сойти с ума!» На одном из собраний было решено разжечь новую —
Четвёртую — революцию. На этот раз во имя свержения Государства.
5. Своеобразие портрета и буквенно-числовая символика в романе.
Цифры занимают в романе первостепенное место. Однако необходимо отметить, что наряду с
символичными цифрами, которые являются важными для понимания всего романа в целом,
Замятиным используются и числа в бытовом их применении: для обозначения временных
промежутков, показа математического образа жизни населения Единого государства и так далее.
Люди и предметы определяются, как в армии, а позже в лагерях, нумером-буквой, за которой
следует от двух до четырех цифр. Согласные буквы служат эквивалентом мужских имен (Д-503,
R-13, S-4711), а гласные - женских (I-330, О-90). Евгений Замятин говорил: «Всякий звук
человеческого голоса, всякая буква - сама по себе вызывает в человеке известные представления,
создает звукообразы. Я далек от того, чтобы приписывать каждому звуку строго определенное
смысловое или цветовое обозначение. Но [р] ясно говорит мне о чем-то громком, ярком, красном,
горячем, быстром. [л] - о чем-то бледном, голубом, холодном, плавном, легком. Звук [н] - о чем-то
нежном, о снеге, небе, ночи. Звуки [д] и [т] - о чем-то душном, тяжком, о тумане, о тьме, о
затхлом. Звук [м] - о милом, мягком, о матери, о море. С [а] связывается широта, даль, океан,
марево, размах. С [о] - высокое, глубокое, море, лоно. С [и] - близкое, низкое, стискивающее» [9, с.
227].
Номеров много, и они нивелируют человека, буква же придает человеку индивидуальность,
внешнюю (портретную) и внутреннюю (психологическую) неповторимость.
Противопоставленные буква и номер выражают конфликт внутри сознания героя, глубокий
психологический конфликт живого, человеческого, и машинного, механического. Стиль
мышления нумеров - логический, математический, не психологический.
6. Разговор Д-503 с Благодетелем и «Поэма о Великом Инквизиторе»:
сопоставительный анализ.
4Между “Легендой” и романом “Мы” много общего в решении самых фун-даментальных проблем, но существуют и концептуальные
различия.1. Мотив действий великого инквизитора –сострадание к людям, которые слишком слабы, чтобы выдержать бремя свободы и
следовать путем Христа, сде-лав свободный выбор. Иван Карамазов говорит о герое своей “поэмы”, что он го-товился “восполнить
число” последователей Христа, но увидел, что невелико блаженство достигнуть нравственной высоты и в то же время увидеть, что ос-
тальные люди, “многочисленные, как песок морской”, остались “устроенными лишь в насмешку”. Великий инквизитор говорит
Христу, что, разочаровавшись в этом пути, он “возвратился к слабым” ради их счастья. Таковы прямые объясне-ния героем своей
позиции, подкрепленные еще и комментарием автора “поэмы” –Ивана Карамазова.В романе “Мы” мотивы действий Благодетеля менее
ясны. Правда, есть его монолог, обращенный к Д-503: “Я спрашиваю: о чем люди –с самых пеленок –молились, мечтали, мучились? О
том, чтобы кто-нибудь раз навсегда сказал им, что такое счастье –и потом приковал их к этому счастью на цепь. Что же другое мы
теперь делаем, как не это?” Трудно сказать, чего здесь больше: заботы о лю-дях или властолюбия. Прямого ответа в романе нет, в
отличие от произведения Достоевского. Это различие между двумя произведениями можно связать отчасти с особенностями их
художественной формы.У Достоевского “Легенда” построена как монолог великого инквизитора, причем не простой монолог,
обращенный к какому-либо конкретному собеседни-ку. Великий инквизитор говорит с Христом, но в то же время не хочет видеть в
нем Христа, считает его своим видéнием, т.е. в итоге получается, что он говорит с самим собой. Как отмечает Иван Карамазов, ему
просто нужно высказаться, еще раз для самого себя нравственно обосновать свою позицию. Этим определяются предельная
откровенность, искренность его речи. У Замятина же Благодетель го-ворит с Д-503, простым человеком, который для него “песчинка”,
но которого нужно использовать как источник информации о заговоре, поэтому Благодетель применяет разные средства “убеждения”:
и грозный тон, и слова о счастье, и ком-прометацию I-330. Здесь трудно отличить искреннее от неискреннего. Для Д-503 настоящие
переживания Благодетеля и его подлинные мыслине открыты.У Достоевского сознание великого инквизитора дано как бы изнутри –у
Замятина всё, в том числе и Благодетель, показано через призму восприятия Д-503. Однако и при таком принципе организации
перспективной структуры произ-

5ведения существовала возможность прояснить мотивы действий героя. Можно предположить, что Замятин просто не рассматривает
Благодетеля как человека, как личность: для него это лишь персонификация бездушной, машинизированной системы. У Достоевского
же великий инквизитор –трагический герой, в душе ко-торого борются жестокая твердость воли и гуманные побуждения. Не случайно
ему так важно обосновать собственные действия, не случайно он отпускает своего Пленника, несмотря на то что раньше грозился
сжечь его.

Смысл финала романа Е.Замятина. Проблема «бесконечности вселенной».

Финал романа не лишен противоречий, впрочем, как и другие произведения этого жанра. С одной
стороны, бунтовщики будут побеждены, с другой же – государство, лишающее людей фантазии,
будет не способно идти вперед и в конечно итоге уничтожится. Роман-антиутопия «Мы» -
предупреждение о грозящей опасности.
Финал романа трагичен, но тем явственней Замятин призывает своих читателей
задуматься о ценности человечной личности и о той цене, которую
современный мир принуждает человека заплатить за внешний комфорт. Определенную надежду
Замятину придавала мысль о бесконечности – вселенной, пространства, времени и,
соответственно, о том, что царство застоя невозможно, как математически,
так и философски.