Редколлегия:
Переводи с латинского
и с итальянского языка
XVI века
Рецензенты:
кандидат исторических наук Т.П. ГУСАРОВА,
доктор исторических наук И.Н. ОСИНОВСКИЙ
Переводчики:
О.Ф. КУДРЯВЦЕВ, Н.Х. МИНГАЛЕЕВА, Г.Д. МУРАВЬЕВА,
Г.И. САМСОНОВА, О.А. УВАРОВА, М.С. ФЕЛЬДШТЕЙН,
Е.В. ФИНОГЕНТОВА, ИЯ. ЭЛЬФОНД
ТП-2003-І-№ 11
РОЖДЕНИЕ ГУМАНИЗМА
11
Флорентийский канцлер пользовался широким признанием современни-
ков не только как опытный политик-республиканец, но и как убежденный
проповедник гуманистических идей. Свой дом с богатой библиотекой он от-
крыл для занятий с флорентийской молодежью, стремясь привить ученикам
интерес к изучению классики и критическому осмыслению исторического
опыта человечества, в котором видел главное культурное богатство. Из
кружка Салютати вышли крупнейшие гуманисты следующего поколения -
Леонардо Бруни, Поджо Браччолини, Пьетро Паоло Верджерио, Никко-
ло Никколи. Творчеством Салютати завершился этап раннего гуманизма.
Его итогом стала смело заявившая о себе новая образованность, открывшая
чуждые средневековой традиции подходы к проблемам человека на основе
глубокого освоения античного наследия и целостной системы гуманитарного
знания.
РАЗВИТИЕ ГУМАНИЗМА В XV в.
12
претации источников знания, дружеской критики, острых дискуссий. В такой
атмосфере особую популярность приобрел жанр диалога, позволявший сопо-
ставлять полярные позиции, искать аргументированные ответы на спорные
вопросы философии, не предполагая их догматического единообразия.
В эпоху кватроченто в гуманистическом движении наметилось несколько
идейных течений, ориентированных на различные философские традиции ан-
тичности - аристотелизм, платонизм, эпикуреизм, стоицизм. Крупнейшими из
них стали два направления, сложившиеся во Флоренции, но получившие распро-
странение и в других центрах гуманизма, - так называемый гражданский гума-
низм и неоплатонизм. Идейные течения складывались в рамках общих мировоз-
зренческих принципов гуманизма и светской ориентации системы знания в
целом. Различия выявлялись прежде всего в подходе к толкованию проблем
человека, его нравственных идеалов. Если в концепциях гражданского гуманизма
делался акцент на нормах активного служения обществу, формулировались
максимы гражданственной этики, то в моральной философии гуманистов-
неоплатоников, создававших культ знания, нравственный идеал связывался
с созерцанием, с сосредоточением усилий на научном творчестве. В первой
половине XV в., в пору расцвета гражданского гуманизма, предпочтение
отдавалось идеалу человека-гражданина, а во второй половине столетия его все
чаще в трудах гуманистов оттеснял идеал ученого мудреца.
Самостоятельными направлениями в гуманизме стали учение о человеке
Леона Баттиста Альберти и этическая концепция Лоренцо Баллы, в которой
понимание высшего блага было близко философии Эпикура. К концу столетия
многоголосие гуманистической мысли окажется наиболее адекватной для нее
формой существования. К концу XV в. ренессансная культура занимала лидиру-
ющие позиции во многих областях духовной жизни общества. Гуманистическая
образованность стала нормой общественного престижа, ей отдавали дань пред-
ставители крупных купеческих фамилий и родовой аристократии, правители го-
сударств и церковные иерархи. Культура Возрождения в Италии подошла к по-
ре своего высшего расцвета - Высокому Возрождению, охватывающему пер-
вые три десятилетия XVI в.
ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ЭТИКА
РЕНЕССАНСНОЕ СВОБОДОМЫСЛИЕ
ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ
30
людей выносились за рамки исторического процесса в целом, творцом которо-
го оказывались они сами. В причинно-следственных связях событий гуманисты
стремились найти естественное обоснование, поддающееся рациональному ис-
толкованию. Приобретала значение роль ярких личностей в истории. Начал
складываться биографический жанр - создание исторических портретов (его
яркие примеры - "Жизнь замечательных людей" Веспасиано да Бисгиччи и
"Жизнеописания пап" Платины). Подчеркивание роли личности в исторических
событиях повлияло на стилистику гуманистических трудов: здесь часто исполь-
зовались так называемые вставные речи, которые приписывались известным
деятелям, чтобы подчеркнуть их влияние на ход событий. Это было явным от-
ступлением от принципа "ad fontes", уступкой дидактическим целям историче-
ского сочинения.
Новые подходы к изучению истории особенно полно выявились в пору
Высокого Возрождения в творчестве выдающихся политических мыслите-
лей и историков - Никколо Макиавелли и Франческо Гвиччардини. Макиа-
велли произвел подлинный переворот в политической мысли, выдвинув пос-
ледовательно светскую и рационалистическую теорию государства. Он сбли-
жал политику с наукой, положив в ее основу изучение самой действительно-
сти и отказ от ее идеализации. Политическая теория должна обобщать не во-
ображаемый, а реальный государственный опыт, считал он. Силу государя
Макиавелли видел в его знаниях и способности трезво оценивать события,
опираться на опыт сходных ситуаций в истории, а также в стремлении учи-
тывать противоречивые интересы различных общественных групп. Успех
любого правителя, по его мнению, зависит от того, насколько тщательно и
непредвзято изучена им конкретная ситуация и насколько адекватна ей так-
тика, выработанная для достижения поставленной цели. В сочинении "Госу-
дарь" Макиавелли предлагает правителю нового типа развернутую програм-
му действий, необходимых для создания сильного государства.
Новаторская политическая концепция Макиавелли опиралась на глубокое
осмысление исторических судеб древних государств, их взлетов и падений, а
также на вдумчивый анализ опыта современности, в частности тяжелых испы-
таний, выпавших на долю Италии в эпоху Итальянских войн, свидетелем кото-
рых он стал. В "Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия" Макиавелли дает
глубокие оценки особенностей политического развития разных народов, умело
выстраивает причинно-следственные связи исторических событий, старается
понять и объяснить закономерности развития форм государства - и все это вне
теологического контекста, присущего средневековой политической мысли. Что
же касается оценки различных форм правления - монархии, олигархии и рес-
публики, - то симпатии Макиавелли на стороне последней, хотя он и отмечает
достоинства и недостатки каждой из этих форм. Единовластие, по его убежде-
нию, если и необходимо, то лишь на начальном этапе формирования централи-
зованного, способного отстоять свою независимость государства; обретя силу и
устойчивость, оно может перейти к "народному правлению".
Республиканские позиции Макиавелли ярко раскрылись в его "Истории
Флоренции", которая принесла ему славу выдающегося историка. Опираясь
на труды предшественников, в частности на "Историю флорентийского наро-
31
да" Леонардо Бруни, и в еще большей мере на обширный документальный
материал, он впервые обратил внимание на роль социальной борьбы как важ-
ного фактора исторического развития Флоренции, видя в ней не только
столкновение интересов отдельных групп правящей верхушки, но и выступ-
ления широких слоев населения города. Социальные противоречия Макиа-
велли рассматривал как важнейшую закономерность исторического процес-
са: конфликты малых и больших групп общества являют собой "непрелож-
ный ход событий"; именно они лежат в основе цикличности исторического
развития, закономерной смены государственных форм, когда монархию сме-
няет республика, уступающая со временем место единоличному правлению.
Макиавелли впервые подчеркнул важность осмысления диалектики истории.
Франческо Гвиччардини - в отличие от своего друга Макиавелли - не скло-
нен был оправдывать единовластие ни при каких обстоятельствах. В "Истории
Флоренции" (написанной еще в 1509 г., задолго до появления одноименного тру-
да Макиавелли) он подверг вдумчивому анализу эволюцию политической систе-
мы этого города-республики, проделавшего путь от пополанской демократии
до фактической тирании Медичи при сохранении всех структур "народного пра-
вления", и пришел к выводу, что для Флоренции оптимальной формой государ-
ства могла бы стать олигархия - "правление лучших". И в более поздних сочи-
нениях Гвиччардини оставался верен этой идее. Так, в диалоге "Об управлении
Флоренцией" он обосновывал достоинства олигархической республики, где пра-
вят "лучшие" - мудрые, уважаемые, опытные в политике представители обра-
зованной верхушки общества. Талант историка, воспринявшего достижения гу-
манистической историографии, в полной мере раскрылся в позднем труде Гвич-
чардини, в "Истории Италии" - первом историческом сочинении, где рассматри-
валась судьба всех итальянских государств в тяжелую для них эпоху конца XV -
первых десятилетий XVI в. Он обращал внимание на роль правителей, мудрые
или "плохо обдуманные решения" которых всегда отражались на положении
народа. Труды Гвиччардщш, как и Макиавелли, стали вершиной ренессансной
историографии Италии, не получившей, однако, в эпоху позднего Возрождения
новых сильных импульсов развития.
34
совершенной красоты. Эстетические теории Фичино и Пико оказали мощное
воздействие на искусство Высокого Возрождения, и в первую очередь на
творчество Рафаэля.
"Любовная философия", отправной точкой которой служили идеи Платона,
а главную линию их интерпретации определяли эстетические концепции Фичи-
но и Пико, приобрела широкое распространение в гуманистической литературе
чинквеченто. Канцоны о любви и комментарии к ним, диалоги и трактаты, в ко-
торых рассматривались различные аспекты теории любви и красоты, стали за-
метным явлением духовной жизни эпохи. Многие произведения такого рода но-
сили популяризаторский характер, а сама "любовная философия" приобретала
приземленные черты, что облегчало восприятие эстетики неоплатонизма ху-
дожниками. Написанные на итальянском "Три книги о любви" и "Панегирик
любви" Каттани да Диачетто, трактат "О природе любви" Марио Эквиколы
имели широкое хождение в среде гуманистов и художников.
Увлечению неоплатонизмом отдали дань и писатели - Пьетро Бембо в
"Азоланских беседах" (1505), диалогах в стихах и прозе на итальянском язы-
ке, которые многократно переиздавались в XVI в.; подчеркивал божествен-
ное происхождение красоты и постепенную трансформацию чувственной
любви в духовную и Бальдассаре Кастильоне, воплотивший в "Придворном"
гуманистический идеал человека. На создание "Придворного" (последняя ре-
дакция диалогов была напечатана в 1528 г.) Кастильоне вдохновила обстанов-
ка при дворе герцога Гвидобальдо Монтефельтро в Урбино, где в числе при-
дворных был и сам автор. Кастильоне создал художественный образ идеаль-
ного царедворца, которого наделил всеми достоинствами человека, совер-
шенного в нравственном плане, всесторонне образованного и безупречно вос-
питанного. Герой Кастильоне умен и красив, одарен поэтическим и музы-
кальным талантами, скромен, приветлив и обходителен. Мудрый советчик
правителя, он преследует, однако, не личный интерес, а благо герцога и его
государства. Все эти совершенные свойства придворного Кастильоне объеди-
няет понятием "грация": как воплощение гармонии и красоты придворный
совершенен и эстетически. Воплощая гуманистический идеал человека, Кас-
тильоне не понимает его расширительно, как это было в гуманизме кватро-
ченто, но ограничивает узкой социальной средой придворной аристократии.
В этом исследователи видят начало кризисных явлений в гуманизме поры
Высокого Возрождения.
В философии чинквеченто имела продолжение и линия ренессансного
свободомыслия. В трактате "О бессмертии души" (1516) профессор Болон-
ского университета Пьетро Помпонацци высказал кощунственный с точки
зрения католической ортодоксии тезис о смертности человеческой души, счи-
тая ее материальной. При этом он подчеркивал, что излагает свои взгляды
исключительно в рамках философии, которую рассматривает как не завися-
щую от теологии. Помпонацци поставил под сомнение и необходимость рели-
гиозного обоснования нравственности человека: не страх перед загробным
воздаянием, а добродетель сама по себе должна служить наградой, а порок -
наказанием. Философ считает возможным существование в земной жизни че-
ловека высшей справедливости и счастья, продолжая традиции гуманистиче-
2* 35
ской этики. В ответ на суровую критику со стороны теологов и инквизиторов
Помпонацци не покаялся, а написал "Апологию", в которой утверждал,
что бессмертие души не может быть доказано с позиций рационализма. Его
"Трактат о бессмертии души" был публично сожжен, а его автора спасло
лишь заступничество Пьетро Бембо и благосклонность папы Льва X. Идеи
Помпонацци о самостоятельности философского знания получили дальней-
шее развитие в натурфилософии XVI в., которая решительно заявила о себе
во второй половине столетия.
Крупнейшие представители итальянской натурфилософии - Джироламо
Кардано, Бернардино Телезио, Франческо Патрици да Керсо, Джордано Бруно -
были сторонниками пантеистических идей, нарушая традиции схоластики. За
Богом они оставляли роль перводвигателя, давшего лишь изначальный толчок
развитию природы. Они создавали новую картину мира, в которой сама приро-
да была наделена атрибутами Бога, по-новому мыслили материю и форму, про-
странство и время, движение. Так, Кардано утверждал идею вечности первома-
терии Вселенной, которую рассматривал как единое целое, где все вещи связа-
ны между собой, объединены мировой душой - активным жизненным началом.
Продолжая традиции гуманистической антропологии, Кардано ставил человека
в центр мироздания. Он полагал, что человеческий ум несет в себе частицу бо-
жественного начала, разлитого в природе, что и позволяет ему постигать глу-
бинные тайны бытия. Однако в отличие от гуманистов достоинство человека
Кардано видел не только в его разуме, но и в телесном здоровье, поддержанию
которого он, как медик, придавал особое значение. В автобиографическом со-
чинении "О моей жизни" Кардано, врач, математик и философ, поведал не
только о перипетиях свой судьбы, но высказывал соображения о роли науки, в
частности медицины, в обретении человеком здоровья, нравственного совер-
шенства и счастья.
Итальянский гуманизм эпохи Возрождения в течение более двух столетий
определял главное направление культурного развития страны. Он сложился в
широкое мировоззрение, в основе которого лежали новые представления о ме-
сте человека в системе мироздания и его земном предназначении, о характере
взаимоотношений личности и общества, о значении культуры в совершенном
устроении индивидуального и социального бытия. Гуманисты с их неустанными
идейными поисками резко расширили горизонты знания и его источники, высо-
ко подняли значение науки. Они развивали идеи антропоцентризма, возвеличи-
вали творческие и познавательные возможности человека как "земного Бога".
Гуманистическая мысль оказала серьезное влияние на самые разные области
ренессансной культуры, стимулируя новаторство и творческие достижения.
Франческо Петрарка
ДРУЖЕСКИЕ ПИСЬМА
(Вступительная статья, перевод с латинского
и комментарий Н.Х. Мингалеевой)
КНИГА ВТОРАЯ
Письмо 1
ФИЛИППУ, ЕПИСКОПУ КАВАЙОНСКОМУ 1 , О ТОМ,
ЧТО СЛЕДУЕТ СПОКОЙНО ПЕРЕНОСИТЬ СМЕРТЬ БЛИЗКИХ
Ныне твое мужество избавляет меня от огромного труда. Ведь лечение души,
как и тела, тем труднее, чем тяжелее болезнь; если же они здоровы, то либо во-
все нет необходимости в лекарствах, либо достаточно и слабых лекарств, и подоб-
но тому как телу меньше потребен врач или даже совсем не нужен, так и душе -
утешитель. Поэтому я бы говорил с тобой, благочестивый муж, обстоятельнее,
если бы несчастье надломило или сокрушило тебя; теперь же, мужественно пере-
неся удар судьбы, ты избавил меня от роли утешителя, обязав быть восхищенным
хвалителем. Тем самым, как я сказал, ты освободил меня от необходимости пи-
сать в более трудном стиле; ведь для того, чтобы утешение проникло в душу
скорбящего, требуются величественные слова, веские и поднимающие дух; доб-
родетели же достаточно простого и безыскусного свидетельства, и ей не надо
приукрашивать истину, потому что добродетель сама себе награда, и, довольству-
ясь собственной похвалой и одобрением, она не ищет рукоплесканий в другом те-
атре. Недавно я пришел к тебе, пораженный ошеломляющей вестью о безвре-
менной кончине твоего возлюбленного брата, и по тревоге своего сердца судил,
сколь потрясен твой дух; и я не думал о том, что, бывало, опытный воин прези-
рал смертельные для слабых новобранцев удары и, бывало, свидетели кровопро-
лития, придя в ужас при виде чужой крови, кричали, стонали, бледнели, впадали
зачастую в оцепенение, в то время как те, из чьей груди она струилась, хранили
молчание и спокойствие, без слез взирая на свои кровоточащие раны. Итак, скор-
бя, я, больной врач, пришел и обратился к здоровому пациенту. Я увидел на тво-
ем лице, выражавшем чувство должной печали и вместе с тем красоту истинного
достоинства, печать братского сострадания и мужественной души. И то и другое
мне понравилось; одно подобает твоей мягкости, другое - твоей мудрости. Чело-
веку свойственно по смерти близких проливать слезы, свидетельствующие о люб-
ви, мужу свойственно сдерживать их, а по прошествии определенного времени -
пресекать. Твое лицо показало, что ты исполнен тем, что надлежит обоим. К это-
му добавились и слова, полные глубокого смысла, по которым я, пришедший уте-
шить, понял, что не столько тебе нужна была моя помощь, сколько я сам полу-
чил утоление своих тревог. Поэтому, не собираясь ничего говорить в качестве
утешителя, я восхваляю, славлю, восхищаюсь и изумляюсь величию твоего духа.
Ты утратил дорогого брата, вернее, не утратил, а послал вперед, на родину, ку-
да и тебе предстоит отправиться. Но будем говорить как толпа, а думать иначе: ты
утратил брата - ты не утратил бы его, если бы он не был смертным. Значит, жа-
41
л оба касается не смерти одного человека, а смертности природы, которая вводит
нас в эту жизнь на том условии, чтобы мы уходили (из нее) по велению отзываю-
щего. "Но он отозвал его преждевременно и неожиданным приказом, очевидно,
совершил несправедливость". Не может тут быть заранее определенного времени,
мы - бессрочные должники. Если бы мы были связаны каким-либо днем, то мы
могли бы во что бы то ни стало переносить (его), уклоняться (от уплаты) и осуж-
дать алчность взыскующего, теперь же мы не можем сетовать на поспешность,
будто прежде срока возвращается то, что, приняв, мы сразу же задолжали. "Но он
мог жить дольше". Мог и умереть раньше; мог и иначе умереть, и хотя бесчестная
смерть не может выпасть на долю честного мужа, однако он мог умереть и более
тяжелой смертью. Но он так жил, так умер, что ты должен благодарить Бога и за
то, что Он дал тебе такого брата, и за то, что Он так его забрал. А если ты обо-
зришь участь человеческих дел и многообразие несчастий, ты не только не будешь
скорбеть, но и, возможно, порадуешься за усопшего; ведь часто смерть прерывает
страдания нынешней жизни, часто - предупреждает их. Кто смог бы перечислить
беспокойства и тревоги этого мира, кто - его несчастья, кто - горести и столь мно-
гочисленные обиды фортуны, кто - опасности для души и тела и тьму болезней,
которым они подвергаются? Даже если не все эти беды теснят нас, мы тем не ме-
нее всегда живем под их гнетом, до тех пор пока последний день не избавит нас от
их власти. Таким образом, благодаря своевременной смерти твой брат не подвер-
жен всему этому. Право, мы, любезнейший отец, заблуждаемся, и притом весьма
тривиально заблуждаемся, когда говорим, что умирающие лишаются преиму-
ществ жизни, в то время как они, если рассмотреть поглубже, в смерти удаляются
от бесчисленных зол. Я мог бы легко доказать это ссылкой на авторитеты, дово-
дами разума и примерами, если бы не краткость письма, не приемлющая длиннот.
Итак, счастливый юноша уже не боится всего этого, ведь он ушел отсюда,
скромно, благоразумно удалился от нас, оставив после себя такое благоухание
своего имени, что оно немалой сладостью овевает чувства и сердца вспоминаю-
щих. "Но мы, - скажет кто-нибудь, - горюем о том, что смерть похитила у нас
благочестивого и славного мужа, ведь достоинства усопших исторгают слезу у
живущих при воспоминании о потере и невосполнимость утраты порождает без-
утешную скорбь". Знаю, что большинство говорит так, однако я (помнится, я
говорил тебе об этом) думаю совсем по-другому. Сократ2 крайне несправедли-
вым решением судей был приговорен к казни и принял смерть в том же распо-
ложении духа, в каком он находился всю жизнь, - великим, несгибаемым, не
знающим ярма фортуны. Он был рад, что, умерев, освободится от угроз тира-
нов, которые он презирал при жизни. Когда с такой стойкостью он уже прикос-
нулся губами к протянутой ему палачом чаше с ядом, его прервала жена, охва-
ченная совсем другими чувствами. Среди ее бабьих воплей раздавался крик со-
страдания мужу в том, что он умирает правым и невинным. Услышав это, он от-
странил на время чашу и обратился к жене: "Как же так? - сказал он. - Неуже-
ли ты думала, что лучше умереть виновным и неправым?"3 Вот что он сказал
прекрасно, как и все остальное. Поэтому - возвращусь к тому, с чего начал, -
я вопреки мнению большинства считаю так: нужно оплакивать смерть злых лю-
дей, которая уничтожает душу вместе с телом, и, напротив, следует с радостью
принимать кончину добродетельных, так как Бог, милосердно вырвав их из
42
этой юдоли несчастий, препроводил их в обитель веселья. Разве только смерть
твоего брата кажется горше оттого, что она настигла его вдали от родных пре-
делов. Но мы не настолько невежественны, мы знаем, что слова Поэта: "Храб-
рым отчизна везде"4 - истинны, но истиннее этой истины изречение Апостола:
"...не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего"5.
Эти высказывания на первый взгляд противоречат друг другу, но это не так:
каждый сообразно различию говорящих достаточно кратко выразил то, что ду-
мает, и оба, хотя и по-разному, правы. Если следовать Поэту, то твой брат не мог
умереть вне родины, если же положиться на Апостола, то все мы умираем вне ро-
дины, чтобы таким образом возвратиться на родину. И действительно, какому бы
из этих суждений ты ни следовал, у тебя не будет никакого основания для жало-
бы на удаленность рокового места. Быть может, живым, побуждаемым достой-
ными или постыдными чувствами, позволительно настаивать на превосходстве
одного места над другим; усопшим, конечно, нет никакого дела до того, где им
было бы лучше умереть, а если кто думает наоборот, то пусть знает, что он все
еще кормится суевериями нянек и бабок. Когда философа спросили, где он желал
бы быть погребенным, он ответил, что все это его не интересует. "Ведь путь в
преисподнюю, - сказал он, - отовсюду один и тот же"6. Мы же, кому вознесший-
ся на небо Христос оставил надежду вознесения, скажем иначе: "Какая разница,
в Италии ли, или в Галлии, или в пределах Испании, или на побережье Красного
моря мы успокоимся? Отовсюду один и тот же путь на небо". Этот путь нам пред-
стоит пройти, узкий и трудный, но у нас есть вожатый, следуя за которым мы не
можем заблудиться. Если мы устремились по этому пути, то какое нам дело до то-
го, где мы сбросим бремя тела? Разве только предположить, что в последний день
далече покоящиеся тела труднее будет вновь принять. Но этого не страшилась
благочестивейшая и истинно достойная столь великого сына женщина7, которая,
умирая и распоряжаясь о своем погребении, сказала: "Положите это тело, где
придется, пусть вас не тревожит забота о нем". А когда ее спросили, неужели она
не боится смерти вдали от родины, послушай, что она ответила: "Ничто не дале-
ко от Бога, и нечего бояться, что при конце мира Он не вспомнит, где меня вос-
кресить"8. Вот что сказала эта правоверная женщина. Мы же, и католики и, как
нам кажется, мужи, неужели мы будем малодушнее женщины?
Однако я знаю, почему оставшиеся в живых горько оплакивают смерть дру-
зей: разумеется, потому, что они больше никогда не увидят тех, кого так сильно
любили. Это - суеверие язычников, и то не всех, а только тех, кто считает, что ду-
ши погибают вместе с телами. По крайней мере, Марк Туллий9, который, как всем
известно, был язычником, что достойно сожаления, не думал так, полагая, что ду-
ша бессмертна и что после этой жизни душам, заслужившим славу, открыта небес-
ная обитель. Ведь он ни за что бы не представил в книге под заглавием "Катон
Старший" этого старца Марка Катона10 произносящим с надеждой такие слова:
"О сколь прекрасен будет день, когда я отправлюсь туда, в божественное собра-
ние душ, присоединюсь к их сонму и удалюсь от этой толпы, от этого сброда. Ведь
отправлюсь я не только к тем мужам, о которых я говорил ранее, но и к моему Ка-
тону, которого никто не превзошел ни благородством, ни сыновней преданно-
стью"11. И там же он говорит еще: "Мне не терпится увидеть ваших отцов, кото-
рых я почитал и любил; встретиться не только с теми, кого я сам знал, но и с те-
43
ми, о ком слыхал, читал и писал"12. Эти и подобные им высказывания Катона у
Цицерона довольно хорошо показывают, что они оба думали. Однако, что бы они
ни думали, надежды их по большей части были обманчивы и напрасны; нам же
Тот, кто не обманывается и не обманывает, даровал несомненную надежду на то,
что и мы в конце концов попадем туда, куда перенесся твой брат.
"Но что мне делать до этого? - скажет кто-нибудь. - Меня мучит тоска, я чах-
ну от любви, я терзаюсь страстным желанием снова увидеть моего брата". Что те-
бе остается делать, кроме того, что обычно делают те, кто по каким-либо обстоя-
тельствам разлучен с самыми дорогими людьми? Они помнят и хранят глубоко в
душе образ отсутствующих; они любят их, говорят о них, желают им счастливого
пути. И ты делай то же; уверен, уже делаешь это. Затаи своего брата в той части
сердца, откуда его не могло бы изгнать забвение, люби его усопшего так же, как
любил живого, и даже гораздо сильнее; частыми и нежными воспоминаниями воз-
вращай его к себе, молись, чтобы ему выпал счастливый путь, чтобы он, поправ
козни вероломного врага, поскорее вернулся на родину. Ведь и наша и его родина
не та, где мы еще странствуем и где мы тщетно желали видеть странником и его,
ныне устремившегося к лучшему; здесь - ссылка, а он отправился на родину.
Будем же молиться о том, чтобы он прибыл туда благополучно, без мучений. Это
может помочь ему, это и будем делать. Дело благочестивого смирения - молиться
за усопших. Слезы же - оружие женщин, они не приличествуют мужам, разве что
скупые и то изредка, иначе они вредят плачущим и не помогают тем, кого оплаки-
вают любя. Если тебя и теперь терзают муки тоски, подумай о том, что это не мо-
жет продолжаться долго, ведь человеческая жизнь коротка. Пусть он не вернется
к нам - нам самим довольно скоро предстоит отправиться к нему. "А краткие скор-
би, - так сказал Цицерон, - как бы велики они ни были, сносятся легче"13. Твой
брат избавился от тысячи страданий и, вероятно, достиг вечного покоя либо в бли-
жайшее время достигнет его; мы же остались на арене проходящего века. Вот по-
чему, если кто плачет о том, что его покинули, имея в виду самого себя, то он, по-
жалуй, заслуженно может услышать слова Туллия: "Тяжело переживать свои не-
приятности - свойство не друга, а себялюбца"14. Если же (он горюет об этом), имея
в виду друга, то, как говорит тот же Цицерон, это "скорее завистник, нежели
друг"15. Это я рассказал не столько для твоего просвещения, сколько для твоего
прославления, потому что, как я говорил вначале, ты, благодарение вечному уте-
шителю, не нуждаешься в утешениях. Впрочем, если бы ты и нуждался в них, чем
могло бы помочь это письмецо, поспешно выжатое из источника пересыхающего
таланта?
Добавлять далее примеры тех, кто мужественно вынес смерть своих близ-
ких, излишне. И все же, чтобы ты знал, к числу каких людей я тебя отношу, и,
черпая силу в этом великом окружении, был тверд в своем намерении, я приве-
ду из всего изобилия древности несколько самых знаменитых примеров, кото-
рые смогу вспомнить. Эмилий Павел16, муж высокочтимый, гордость своего
времени и отечества, сам лишил себя двух сыновей из тех четырех, которые у
него были, отдав их в другие семьи для усыновления, двух же (оставшихся) в те-
чение семи дней похитила смерть. Однако он переносил свое сиротство столь
мужественно, что выступил публично и столь величественно утешил свое горе
в речи, обращенной к римскому народу, что казалось, он опасался, как бы эта
44
скорбь не сокрушила кого-нибудь больше, чем его самого; этим он стяжал не
меньшую славу, чем блестящим триумфом, который состоялся в те дни17. Ведь
в триумфе он предстал победителем Македонии, в горе же явил себя победите-
лем смерти и фортуны. Перикл18, афинский вождь, в течение четырех дней по-
терявший двух сыновей, не только не издал ни стона, но и не изменил прежнего
выражения лица19. Каждый, кто хоть немного изучал историю, знает, как все
восхваляют Катона Старшего, того самого, которого я упоминал выше; больше
того - слава его имени и помимо какого бы то ни было знания истории уже
столь распространилась по всему свету, что стоит его услышать, как думается,
что вряд ли можно добавить что-либо к этой вершине мудрости. Так повелось,
что наши современники не менее единодушно, чем древние, считают Катона
мудрейшим (среди людей). Однако из всех многочисленных деяний этого мужа,
снискавших славу, более всего мы восхищаемся тем, что он, как рассказывают,
с величайшим смирением перенес смерть своего сына, достойнейшего мужа20.
Когда Ксенофану21 сообщили о смерти сына, он не прервал священнодействий,
в которых тогда участвовал, лишь снял с головы венец, (затем), расспросив, как
погиб его сын, и услышав, что он пал в сражении смертью храбрых, он снова
возложил венец на голову, показывая, что скорбеть надлежит только о смерти
того, кто умер позорно и малодушно; вероятно, боясь именно этого, он, мудрец
и истинный сократик, снял венец при первом известии. Анаксагор22 сказал воз-
вестившему о смерти сына: "Я не услышал ничего нового или неожиданного.
Ведь я знал, что от меня, смертного, родился смертный"23. О истинно достойный
человека ответ! Сколь многие, даже из среды самих философов, делали вид, что
они принимают это условие природы, однако не смогли безропотно перенести
превратный порядок смерти. С Анаксагором же ничего неожиданного не могло
приключиться, ведь он постоянно размышлял о том, что, как сказано у Сенеки,
"все смертны и для смерти нет закона"24, и, как говорит тот же Сенека в другом
месте, знал, что "с ним всё может случиться"25, и потому, что бы ни произошло,
он мог сказать: "я знал".
Право, много еще других примеров подобной стойкости приходит на ум, но
рамки письма не вмещают большего, поэтому кончаю. И если кому-нибудь твоя
выдержка покажется несопоставимой с этими преславными деяниями потому,
что ты потерял не сына, а брата, я спокойно отнесусь к этому, ибо каждый во-
лен следовать своему мнению. На себе же самом я испытал только одно из этих
несчастий: я не терял сына, но изведал боль утраты брата; об этом я могу гово-
рить с большей уверенностью. Итак, я ни на чем не настаиваю и не сравниваю
одно горе с другим, но знаю, что часто легче возместить потерю сына, нежели
брата. Прощай.
У истока Сорги26, V календы марта27.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Филипп де Кабассолъ (1305-1372), епископ Кавейона (Прованс) с 1333 г., патриарх
Иерусалимский с 1361 г., кардинал с 1368 г., друг Петрарки, которому адресованы 24 письма
гуманиста и посвящен трактат "Об уединенной жизни1' (1346).
2
Сократ (470-399 гг. до н.э.) - греческий философ. Был приговорен к смерти по лож-
ному обвинению в растлении юношества и поклонении "новым божествам" и принял яд. Ис-
45
тинной причиной обвинения были нападки Сократа на некоторые демократические институ-
ты и обычаи.
3
Согласно сочинению ученика Сократа Ксенофонта "Защита Сократа на суде", разго-
вор подобного содержания состоялся не во время исполнения смертного приговора, а после
суда и происходил не между Сократом и его женой, а между Сократом и Аполлодором, "го-
рячо преданным Сократу, но простодушным человеком" (см.: Ксенофонт. Указ. соч. 28).
4
Овидий. Фасты. I, 493 / Пер. Ф. Петровского. СПб., 1994. Поэт - Публий Овидий На-
зон (43 г. до н.э. - 18 г. н.э.) - римский поэт, автор элегий, "Метаморфоз", "Фаст", "Искусст-
ва любви" и др.
5
Послание к евреям апостола Павла (Евр 13, 14).
6
См.: Цицерон. Тускуланские беседы. I. ХЫП, 104 / Пер. В.О. Горенштейна. М., 1993.
Философ - Анаксагор из Клазомен (ок. 500-428 гг. до н.э.), греческий натурфилософ, друг
Перикла. Был обвинен противниками Перикла в безбожии и вынужден был удалиться из
Афин в Лампсак.
7
Речь идет о св. Монике, матери блаженного Августина.
8
Августин. Исповедь. IX. XI, 28 / Пер. А.А. Столярова. М., 1991.
9
Марк Туллий Цицерон (106-43 гг. до н.э.) - римский оратор, философ, политический
деятель и писатель.
10
Марк Порций Катон Цензорий Старший (234—149 гг. до н.э.) - консервативный рим-
ский политический деятель и писатель. Стремился к возврату прежней строгости нравов и
обычаев, провел в жизнь закон о налоге на роскошь, неизменно требовал разрушения Кар-
фагена, видя в нем главного политического и экономического конкурента Рима. Написал ис-
торическое сочинение "Начала". Единственный сохранившийся полностью труд - "О сель-
ском хозяйстве".
11
Цицерон. О старости. ХХШ, 84 / Пер. В.О. Горенштейна. М., 1993.
12
Там же. ХХШ, 83.
13
Цицерон. О дружбе. ХХѴП, 104 / Пер. Г. Кнабе. Харьков; Москва, 2000.
14
Там же. Ш, 10.
и Там же. IV, 14.
16
Луций Эмилий Павел Македоник (228-160 гг. до н.э.) - римский политический деятель
и полководец, претор в 182 и 168 гг. до н.э.; командовал римским войском в битве при Пидне
в 168 г. (Третья Македонская война).
17
Имеется в виду триумф Эмилия Павла, состоявшийся по окончании Третьей Македон-
ской войны. Речь Эмилия Павла перед народным сходом спустя несколько дней после триум-
фа передает Тит Ливий (Тит Ливии. История Рима от основания Города. XLV, 40 (9)-42 (1)).
18
Перикл (ок. 495-429 гг. до н.э.,) - крупнейший из афинских государственных деятелей,
демократ. Его политическая власть формально основывалась на должности стратега, но в
действительности он был главой государства. Это была самая блистательная эпоха в истории
Афин.
19
На самом деле, о чем, например, сообщает Плутарх, Перикл перенес спокойно смерть
только старшего сына, Ксантиппа, который причинял ему много беспокойства. Смерть же
второго сына, Парала, "сломила его". Перикл, пишет Плутарх, "старался выдержать харак-
тер и сохранить душевную твердость, но, когда возлагал на умершего венок, не мог при виде
его устоять против горя, разразился рыданиями и залился слезами..." (см.: Перикл. XXXVI /
Пер. С. Соболевского. М., 1990).
20
Ср.: Цицерон. О дружбе. П, 9.
21
Ксенофан из Колофона (ок. 570-480 гг. до н.э.) - греческий философ и поэт, первый
представитель философии элеатов. В противовес антропоморфизму традиционной мифоло-
гии развивал пантеистические представления.
22
См. выше коммент. 6.
23
Ср.: Цицерон. Тускуланские беседы. Ш. XIV, 30; XXIV, 58.
24
Сенека. Нравственные письма к Луцилию. LXIII, 15 / Пер. С. Ошерова. М., 1977. Лу-
ций Анней Сенека Младший (ок. 4 г. до н.э.-65 г. н.э.) - римский государственный деятель,
46
философ-стоик, писатель. Воспитатель императора Нерона, который в 65 г. по подозрению
в содействии заговору Пиэона вынудил Сенеку покончить жизнь самоубийством. Автор мно-
гочисленных этико-философских сочинений, в том числе "Нравственных писем к Луцилию",
а также произведения о метеорологических явлениях "Естественно-научные вопросы" и де-
вяти трагедий, задуманных как драмы для чтения.
25
Там же. LXXVI, 35.
26
Сорга - река в Провансе, недалеко от Авиньона. В местечке Воклюз в долине Сорги
(в епархии Филиппа Кабассоля) Петрарка в 1337 г. приобрел скромный домик, где жил в
1337-1341, 1342-1343, 1345-1347 и 1351-1353 гг., наслаждаясь "литературным уединением".
Здесь были написаны и задуманы многие его сочинения.
27
То есть 25 февраля. Письмо датируют 1338 г.
Письмо 8
ИОАННУ ДЕ КОЛОННА О ТОМ,
ЧТО НУЖНО ТЕРПЕЛИВО ПЕРЕНОСИТЬ ЕСТЕСТВЕННОЕ
И ВОЗДЕРЖИВАТЬСЯ ОТ БЕСПОЛЕЗНЫХ ЖАЛОБ 1
47
справедливы, подчиняясь скорее своей природе, нежели твоей воле. В другой час-
ти твоего письма не менее привередливо и плаксиво сообщается о том, что, уже
приближаясь к Пизе, ты перенес продолжительную болезнь. Как будто в столь
почтенном возрасте ты не знаешь, что такое болезнь. Но как же душа, беспре-
станно жалующаяся в повседневной жизни, приготовится к смерти? Чтобы мне не
слишком распространяться - вопрос ведь серьезный и требующий многих слов, -
выслушай вкратце то, что я часто пространнее говорю о подобных жалобах. Мы
слишком скоры на упреки природе; никто не горюет о том, что родился, о том, что
живет, но все сетуют на то, что испытывают нужду, терпят страдания, стареют,
болеют, умирают, словно одно менее соответствует природе, чем другое. И ро-
диться и жить, и есть и голодать, и спать и бодрствовать, и страдать и стареть, и
болеть и умереть - естественно; так что никто из смертных не избежит всего это-
го, разве лишь тот, кого освободит от необходимости старения, тяжких страданий
и болезней неизбежная преждевременная смерть. Так к чему источать бесполез-
ные жалобы? Или все это случается только с нами, что мы только себе позволя-
ем скорбеть? Или оттого, что это происходит со всеми, мы преисполняемся всеоб-
щими воплями и, словно попечители рода человеческого, несправедливо обвиня-
ем природу? Поистине отвратительное и бесстыдное занятие: она к нам крайне
снисходительна, мы же оскверняем ее благодеяния своей непокорностью, небла-
годарные к лучшей родительнице, позорящие самих себя. Поэтому прошу тебя,
любезнейший отец, и, если это дозволено моему возрасту, даже советую: давай на-
строимся переносить все, что ни случится, мужественно, смиренно, без воплей и
бабьих причитаний. Ведь у нас было время для размышления и, благодарение Хри-
сту, есть еще время для осуществления задуманного; и пускай толпа безумствует,
у нас же есть куда более здравые советники, увещевания которых заслуживают
большего внимания. И не смущайся моей жизнью, читая мои письма, не огляды-
вайся на наставляющего - ты ведь знаешь, что иногда чахнущий врач, бессильный
вылечить свою болезнь, лечит болезнь другого. Желаю счастья и здоровья6.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Иоанн де Колонна - Джованни де Колонна (7-1343), ученый доминиканец из знатного
римского рода Колонна, друг Петрарки. Автор сборника "О знаменитых мужах" (330 биогра-
фий) и незаконченной всемирной истории.
2
Ювенал. Сатиры. XII, 23-24. Сатирик - Децим Юний Ювенал (ок. 60-после 127 г.), рим-
ский поэт-сатирик.
3
Гай Юлий Цезарь (100-44 гг. до н.э.) - римский политический деятель и полководец,
диктатор в 49, 48-46, 45 гг., с 44 г. - пожизненно. Автор "Записок о Галльской войне",
"Записок о гражданской войне".
4
Гней Помпей Великий (106-48 гг. до н.э.) - полководец и государственный деятель, вы-
ражавший интересы аристократических сенатских кругов. Входил в 1-й и 2-й триумвират (60
и 55 гг. до н.э.). В гражданской войне 49-48 гг. сражался против Цезаря, возглавляя войско
сената. Потерпев поражение при Фарсале (48 г.), бежал в Египет, где был предательски убит
Птолемеем ХШ.
5
Лукан. Фарсалия. IX, 464—465 / Пер. JI.E. Остроумова. М., 1993. Речь идет о тяжелом по-
ходе через Ливийскую пустыню войска Помпея, во главе которого после битвы при Фарсале
был Катон.
6
Исследователи расходятся в датировке этого письма, называя в качестве возможной да-
ты 1331, 1336 и 1337 гг.
48
Письмо 12
ИОАННУ ДЕ КОЛОННА 1 ,
ОПИСАНИЕ ЕЩЕ ОДНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ
49
человеческого не заметишь - лишь война и ненависть и все прочее, подобное
дьявольским козням. В этих местах, преславный отец, я провожу уже шест-
надцатый день, колеблясь между благосклонностью и неприятием, и часто, -
велика сила привычки во всех делах! - когда другие, заслышав шум боя и
звук трубы, сбегаются в крепость, ты мог бы увидеть меня бродящим по
этим холмам и усердно размышляющим о чем-нибудь достойном признания
потомков. Все с удивлением смотрят на меня, праздного, спокойного и безо-
ружного, а я, наоборот, поражаюсь всем, исполненным страха, обеспокоен-
ным и вооруженным. Таково различие человеческих дел. Если бы меня спро-
сили, не желаю ли я уехать отсюда, я бы затруднился с ответом: и уехать ра-
достно, и остаться приятно. Больше склоняюсь к первому, не то чтобы мне
было тягостно здесь, но я ведь покинул дом с целью увидеть Рим. А душа,
сообразно природе, не находит покоя вплоть до осуществления желаний.
Поэтому мне кажется весьма интересным то мнение, согласно которому
души усопших до тех пор будут лишены блаженного созерцания Бога (в чем
состоит высшее счастье человека), пока вновь не обретут тела, чего они
по своей природе не могут не желать, хотя это мнение побеждено более
здравым суждением, разделявшимся многими, и вместе со своим автором1Э -
прости, прощу тебя, возлюбившего его, но не его ошибки, - погребено14.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Иоанн де Колонна - кардинал Джованни де Колонна, друг и патрон Петрарки.
В 1330 г., во время службы в папской курии в Авиньоне, Петрарка был назначен
капелланом домовой церкви кардинала. По рекомендации Джованни де Колонна Петрар-
ка получил несколько каноникатов. В 1347 г. гуманист разошелся с кардиналом (сторон-
ником профранцузской политики курии) и прекратил служить у него. См. также с. 48,
прим. 1.
2
Козья гора - местечко Капраннка в Южной Этрурии, к юго-западу от Рима, где Пет-
рарка остановился в 1337 г. по пути в Рим.
3
Соракт - гора на правом берегу Тибра неподалеку от Капраники.
4
Се. Сильвестр I - римский епископ (314-335), включенный католической церковью в
официально принятый список римских пап. По легенде, которой придерживается Петрарка,
папа Сильвестр был сослан на гору Соракт. Здесь (согласно той же легенде, не имеющей ис-
торического подтверждения) на месте бывшего храма Аполлона в средние века были возве-
дены небольшая церковь св. Сильвестра и монастырь.
5
См.: Вергилий. Энеида. VII, 696; XI, 785; Гораций. Оды. I. IX, 1-2.
6
Цимин - озеро, окруженное лесистыми горами, рядом с Капраннкой.
7
Вергилий. Энеида. ѴП, 697. Публий Вергилий Марон (70-19 гг. до н.э.) - крупнейший
римский поэт-эпик, прославившийся "Буколиками", "Георгиками" и "Энеидой".
8
Сутрий - город в Южной Этрурии, недалеко от Капраники.
9
Церера - древняя италийско-рнмская богиня полей, земледелия и хлебных злаков; ото-
ждествлялась с греческой Деметрой.
10
Сатурн - древний римский бог земледелия и урожая, отец Юпитера; отождествлялся
с греческим богом Кроносом.
11
То есть Сатурн.
12
Вакх - имя греческого бога вина Диониса, которого также называли Бахусом.
13
Такое мнение высказывал папа римский Иоанн ХХН (1316-1334), однако на смертном
одре он отказался от своей точки зрения и осудил ее.
14
Письмо датируется 1337 г.
50
КНИГА ТРЕТЬЯ
Письмо 6
ДРУГУ, ОХОЧЕМУ ДО НЕСПРАВЕДЛИВЫХ ЖАЛОБ, О ТОМ,
ЧТО НЕ ВСЕ ВЫГОДНОЕ ПОЛЕЗНО
51
но, что говорит об этом Цицерон в сочинении "Об обязанностях", но боль-
шинство читателей, пренебрегая смыслом, ловят только слова и, составляя
поверхностное мнение, все наставления в жизни принимают за побасенки.
Помни, что там суть не в красноречии, а в мысли; это не риторические, а фи-
лософские диалоги. Пусть перед твоими глазами предстанет происшедшее
некогда в аттических Афинах: и совет Фемистокла3, и толкование Аристи-
да4, и решение народного собрания. Итак, как бы толпа ни насмехалась, я не
отвергаю выгоду только в том случае, если она не связана ни с чем постыд-
ным; в противном случае я буду избегать золота точно так же, как и опасно-
сти. Ведь золото, как говорит Плавт, "много мыслей шлет дурных"5. Нако-
нец, закончу словами того же автора:
Людскую пользу вижу я совсем не в прибыли6.
Прощай7.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Аристотель Стагирит (384—322 гт. до н.э.) - величайший греческий философ и уче-
ный-энциклопедист, ученик Платона, воспитатель Александра Македонского, основатель
перипатетической школы в философии.
2
Эпикур (342/341-271/270 гг. до н.э.) - греческий философ, продолжатель левкиппо-де-
мокритовской атомистики, родоначальник философии эпикуреизма. Высшим благом челове-
ка считал удовольствие, понимаемое прежде всего как отсутствие физических и духовных
страданий.
3
Фемистокл (524—459 гг. до н.э.) - афинский государственный и военный деятель демо-
кратического направления; неоднократно избирался архонтом, участвовал в создании афин-
ского военного флота; в 480 г. до н.э. одержал полную победу в войне с персами; сыграл ре-
шающую роль при образовании Делосского союза.
4
Аристид (? - ок. 468/467 гг. до н.э.) - политический деятель в Афинах; содействовал
Клисфену в его реформе законодательства; был одним из стратегов в Марафонской бит-
ве 490 г. до н.э.; в 489—488 гг. до н.э. стал первым архонтом; инициатор Афинского морско-
го союза (478 г. до н.э.). Здесь имеется в виду случай, о котором рассказывает Цицерон в
сочинении "Об обязанностях": "После победы в войне с персами Фемистокл сказал в соб-
рании, что он придумал план, спасительный для государства, но что его не должны знать
все; он потребовал, чтобы народ назначил человека, которому он мог бы его сообщить;
был назначен Аристид. Фемистокл сказал ему, что есть возможность тайно поджечь флот
лакедемонян, который они вытащили на сушу в Гифее; это непременно сокрушило бы мо-
гущество лакедемонян. Услыхав это, Аристид пришел в собрание, где его с нетерпением
ждали, и сказал, что совет Фемистокла весьма полезен, но далеко не прекрасен в нравст-
венном отношении. Поэтому афиняне, не признав совета Фемистокла нравственно-пре-
красным, не нашли его даже полезным, и все его предложение, которого они ранее даже
не выслушали, они, по совету Аристида, отвергли" (Цицерон. Об обязанностях. III. IX, 49 /
Пер. В.О. Горенштейна. М., 1993).
5
Плавт. Пленники. П.ІІ, 78 / Пер. А. Артюшкова. М., 1997. Тит Макций Плавт (ок.
250-184 до н.э.) - выдающийся римский комедиограф, написавший 130 комедий, 21 из кото-
рых сохранилась. Петрарка очень любил цитировать этого автора в своих письмах.
6
Там же. И.П, 75.
7
Дата письма, как и адресат, не установлена.
52
Письмо 12
МАРКУ ИЗ ЯНУИ 1 О ТОМ, ЧТО И ТЕ,
КТО ПОСВЯЩАЕТ СЕБЯ ГОСУДАРСТВУ,
МОГУТ ЖИТЬ НЕПОРОЧНО И БЛАГОЧЕСТИВО
И ЧТО ОНИ ТОЖЕ МОГУТ УСТРЕМИТЬСЯ ОТ ЭТОЙ СУЕТЫ
К ПОКОЮ БОЛЕЕ ВОЗВЫШЕННОЙ ЖИЗНИ
53
как собрания и объединения людей, связанные правом и называемые госу-
дарствами"4. Действительно, когда придет желанное для тебя, мой друг, вре-
мя и ты сможешь взлететь на крепких крыльях, подобно не только Марону5
или Эннию6, но и Амвросию7 или Арсению8, - ты наконец на деле осущест-
вишь уже давно вынашиваемое в душе, с помощью Того, Кто был твоим
вдохновителем, и, как я полагаю, в цвете лет и по зрелом размышлении ты
осуществишь это надежнее, чем если бы ты попытался это сделать юношей
в необдуманном, внезапном порыве. Ведь подобно тому как для путника ид-
ти по земле, освобожденной и очищенной от разбойников, по прямой, надеж-
ной тропе, под безмятежным небом безопасно, так и на путь спасения всего
надежнее вступать в более почтенные и спокойные годы жизни, уняв стра-
сти, утвердясь в намерении и поправ заносчивое юношеское самомнение, хо-
тя никакой возраст не отвержен: никто, как я сказал, из занимающихся ка-
ким-нибудь честным делом не изгнан с этого пути. Мы знаем, что, согласно
мнению Плотина 9 , блаженными становятся не только с помощью
очистительных добродетелей и добродетелей уже очищенной души, но и с
помощью политических добродетелей10. Ведь - скажу кое-что по-нашему -
деятельная хлопотливость Марфы не отвержена, хотя созерцание Марии
возвышеннее11.
Итак, любезнейший друг, я ответил, насколько это было возможно в
столь ограниченное время, на одну из твоих просьб - написать тебе что-ни-
будь для наставления в жизни, ответил, повторяю, за время одной предрас-
светной стражи, лаконично правда, но, думаю, полно, если добавлю следую-
щее: философы считали, что краткий путь к добродетели — стремиться стать
такими, какими мы желаем казаться, - а также то утверждение, действеннее
которого, по-моему, нет, ибо, как они же полагают, вся жизнь мудрых не что
иное, как размышление о смерти12. Довольно сказано об этом, не для того,
чтобы поучать тебя, а для того, чтобы указать и напомнить. Остается вве-
рить тебя помнящей душе (ведь даже слова твои повторять приятно). Но это,
поверь мне, уже давно сделано: с тех пор как я впервые тебя увидел, я наве-
ки запечатлел твой образ на чистейшем адаманте в глубине души - ни время,
ни пространство не страшны ему. Напоследок скажу: я рад твоей добродете-
ли и судьбе, благодаря которым ты удостоился близости и благосклонности
такого государя, и признателен за любовь к этому старику. Прощай.
У истока Сорги, январские календы13.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Марк из Януи (т.е. из Генуи) - Марко Портинари, которому адресовано еще одно, да-
тируемое 1355/1356 г., письмо из собрания "Дружеских писем" (XX, 1), где упоминается его
диссертация по юриспруденции.
2
Пифагорейцы - пифагорейская школа, религиозно-этическое и философское братство,
похожее на секту, основанное Пифагором. Пифагорейцы развивали математические, космо-
логические и мистические аспекты учения Пифагора о числах, были приверженцами идеи
о переселении душ (метемпсихоз). Разветвляющаяся "пифагорейская буква" ипсилон (Υ)
трактовалась ими как символ этического выбора: левый путь - путь порока, правый - добро-
детели.
54
3
См.: Цицерон. Об обязанностях. I. ѴП, 22. Платон (427-347 гг. до н.э.) - выдающийся
греческий философ, ученик Сократа, основатель школы академиков. Оказал огромное
влияние на все последующее развитие европейской философии.
4
Цицерон. О государстве. VI. ХШ, 13 / Пер. В.О. Горенштейна. Μ., 1966. Мой Африка-
нец - Публий Корнелий Сципион Африканский Старший (235-183 гг. до н.э.), принимал уча-
стие во 2-й Пунической войне, которую победоносно завершил; главный герой классицисти-
ческой эпической поэмы Петрарки "Африка" (отсюда эпитет "мой").
5
Марон - Публий Вергилий Марон - см. с. 50, прим. 7.
6
Квинт Энний (239-169 гг. до н.э.) - римский поэт архаического времени; главное про-
изведение - национальный римский эпос "Анналы".
7
Амвросий Медиоланский (333/334 или 339/340-397 гг.) - один из отцов церкви, епископ
Милана, проповедник, богослов, церковный деятель; первым ввел в западное богослужение
пение гимнов.
8
Св. Арсений - египетский монах, проживший 55 лет в уединении.
9
Плотин (204-270 гг.) - греческий философ, основатель неоплатонизма, его устные
лекции были обработаны учеником Порфирием и изданы под заглавием "Эннеады".
10
См.: Макробий. Комментарии на "Сновидение Сципиона". I. VIII, 5-13.
11
Марфа и Мария - персонажи Нового Завета, сестры Лазаря из Вифинии. В Бвангелии
от Луки рассказывается, что, когда Господь пришел в их дом, Мария "села у ног Иисуса
и слушала слово £го", Марфа же заботилась об угощении. Иисус сказал ей: "Марфа! Марфа!
Ты заботишься и суетишься о многом, А одно только нужно. Мария же избрала благую
часть, которая не отнимется у нее" (Лк 10, 39, 41-42). В средневековой западной экзегезе
Священного Писания, равно как и в сочинениях гуманистов, этот эпизод устойчиво трак-
товался как аллегория деятельной и созерцательной жизни.
12
См.: Цицерон. Тускуланские беседы. I. XXX, 74.
13
То есть 1 января. Год не установлен.
Письмо 15
ДРУГУ, СКЛОННОМУ К ТЯЖБАМ, О ТОМ,
ЧТО НУЖНО ИСКАТЬ ДРУЖБУ С ХОРОШИМИ ЛЮДЬМИ
И ИЗБЕГАТЬ ВРАЖДЫ С ПЛОХИМИ
Стремись к тому, чтобы тебя любили все хорошие люди, и не стоит опасать-
ся, что у тебя будет слишком много друзей или что я ставлю перед тобой слиш-
ком трудную задачу. Я так скажу: если ты подружишься со всеми хорошими
людьми, то у тебя будет мало друзей.
Много ли честных людей? Насчитаешь их меньше, чем входов
В Фивы с семью воротами иль устьев обильного Нила1.
Поистине это так; пусть стоики галдят, что с корнем вырвут из души все бо-
лезни; отличнейшие врачи, если бы только они исполняли обещанное. Но, как
учит опыт, в человеческой жизни - той самой, в которой мы выбираем друзей, -
не существует такой души, которую, как бы она ни была безмятежна в своем
спокойствии, не смущали бы иногда, по крайней мере, легкие волнения и не тре-
вожили какие-нибудь людские заботы. Впрочем, как оснащенный корабль, ду-
ша будет носиться по волнам открытого моря - не сдастся, и это будет высшая
похвала для души, как и для корабля; так что, хоть это и не нравится стоикам, в
нашей жизни, не имеющей ничего совершенного, легкая, излечимая болезнь за-
меняет здоровье. Поэтому - вернемся к теме разговора - всеми средствами ищи
себе друзей среди людей такого рода: не тех, у кого нет пороков, а тех, у кого
пороки уступают добродетелям, что само по себе, как ты убедишься, крайне
редко; лучше всего ты сможешь этого достичь, подражая их нравам и разделяя
их увлечения. В свою очередь, с плохими людьми, которых бесчисленное мно-
жество, и не дружи, и не враждуй, и, разумеется, будь для них незнакомцем.
Пусть видят твое лицо, но душу твою не знают; следуй совету того, кто
наставляет: "Пусть изнутри мы будем иными во всем - снаружи мы не должны
отличаться от людей"6. Пусть они думают, что ты делаешь то же, что и толпа;
ты же занимайся своим, совсем другим делом и все время совершенствуйся.
Таким образом ты надежнее всего избежишь опасностей мира, близкий -
немногим, незнакомый - многим, враг - никому. И не думай, что я философст-
вовал сегодня без всякого на то основания: я слышал, ты затеял большую войну,
беспощадную вражду с нечестивыми, которых ты собираешься, не знаю, то ли
исправить, то ли истребить, ведь и то и другое равно невозможно, разве что,
по-моему, несколько легче истребить, чем исправить. Хвалю силу благородно-
го негодования, но бесполезный бой и напрасные усилия не одобряю, ведь если
избегать тщетного труда благоразумно, то как ты оценишь труд, единственный
плод которого - ненависть? Поэтому, прошу, труби отступление, в противном
случае знай: много легионов тебе понадобится. Прощай7.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Ювенал. Сатиры. ХШ, 26-27 / Пер. Д.С. Недовича, Ф.А. Петровского. М., 1937.
2
Августин. Монологи. I. XV, 27.
3
Псалтирь 13, 3.
4
Пророк - царь Израильско-Иудейского государства (конец XI в. - ок. 950 г. до н.э.) Да-
вид, которому приписывают авторство Псалтири и который действительно написал многие
из содержащихся в этой книге псалмов.
56
5
Гораций. Сатиры. I. Ш, 68-69 / Пер. М. Дмитриева. СПб., 1993. Квинт Гораций Флакк
(65-8 гг. до н.э.) - римский поэт, автор циклов "Сатиры", "Эподы", "Послания", "Оды" и зна-
менитой "Науки поэзии".
6
Сенека. Нравственные письма к Луцилию. V, 2 / Пер. С. Ошерова. Харьков; Москва,
2000.
7
Дата письма и адресат не установлены.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
Письмо 3
СЛАВНОМУ КОРОЛЮ СИЦИЛИИ РОБЕРТУ 1
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Роберт I Анжуйский (1278-1343) - король Неаполя и Сицилии (с 1309 г.), прославился
своей ученостью и религиозностью. Петрарка был восторженным поклонником Роберта как
мудрого и просвещенного правителя и, посетив короля в 1341 г., избрал его в качестве ини-
циатора своей коронации лавровым венком Поэта.
2
Ср.: Первое послание к коринфянам апостола Павла (1 Кор 15, 53-54).
3
Ферекид с о-ва Сирое (сер. VI в. до н.э.) - автор мифолого-космологических произведе-
ний, испытавший, вероятно, влияние Анаксимандра.
4
Пифагор Самосский (ок. 540-500 гг. до н.э.) - греческий философ, ученик Ферекида,
основатель пифагорейской религиозно-философской школы. Первый представитель фило-
софского идеализма в греческой философии.
5
Сократики - отдельные философы либо целые школы в античной философии, опи-
равшиеся на учение Сократа. К их числу относят киников, киренаиков, мегарскую и элидо-
эритрейскую школы, а также, с известными ограничениями, Платона, первых академиков и
Ксенофонта.
6
Марк Порций Катон Утинеский Младший (95-46 гг. до н.э.) - правнук Катона Стар-
шего, приверженец стоического учения, представлял интересы оптиматов. Во время граж-
данской войны сражался против Цезаря, бежал в Утику (Сев. Африка), где в 46 г. до н.э. по·
еле поражения при Тапсе покончил жизнь самоубийством, бросившись на собственный меч.
В ночь перед самоубийством Катон читал сочинение Платона "Федон".
7
Цицерон. Тускуланские беседы. I. XI и далее.
8
См.: Макробий. Комментарии на "Сновидение Сципиона*'. I, I, 8 и далее.
9
См.: Цицерон. О дружбе. ГѴ, 13 и далее.
10
См.: Цицерон. О старости. XXI, 78 и далее.
11
Ср.: Цицерон. Речь в защиту поэта Архия. X, 24. Александр Македонский (Александр
Великий, 356-323 гг. до н.э.) - царь Македонии, сын Филиппа П, выдающийся полководец и
завоеватель. Ахилл - сын Пелея и Фетиды, один из храбрейших греческих героев, сражав-
шихся у стен Трои.
12
То есть 26 декабря. Письмо датируют 1338-1339 или 1352-1353 гг.
Письмо 15
ПРОТИВ ПОХВАЛЯЮЩИХСЯ ЗНАНИЯМИ НЕ В СВОЕЙ НАУКЕ
И ЛЮБИТЕЛЕЙ СРЫВАТЬ ЦВЕТОЧКИ ИЗРЕЧЕНИЙ.
СПОР С ОДНИМ ИЗВЕСТНЫМ МУЖЕМ1
Трудно выразить, как усладило мой слух, утомленный шумом толпы, твое
не раз перечитанное письмо; хотя тебе оно показалось многословным, как я
узнал в конце письма;, тем не менее я посетовал только на его краткость. Я с
неодобрением воспринял завершающую твое письмо угрозу быть лаконичнее
впредь, - я бы предпочел, чтобы ты писал пространнее. Однако как тебе
угодно, ты - отец, не ты мне, а я тебе должен повиноваться. Но разве всё в
твоей власти? Или ты не знаешь, что часто результат не соответствует за-
59
мыслу? Быть может, ты выслушаешь то, что и молчуна заставило бы гово-
рить. Хочешь, я сейчас же разъясню, что стоит за моими "угрозами"? Преж-
де всего, клянусь, я о тебе того же мнения, какое имел Макробий об Аристо-
теле2, порождено ли оно любовью или истиной. По-моему, не может быть,
чтобы ты чего-либо не знал. Если же с твоих уст срывается что-нибудь про-
тиворечащее истине, то я полагаю, что ты либо не заметил этого, либо, как
говорит тот же Макробий о том же Аристотеле, пошутил. Ибо то, что ты пи-
шешь об Иерониме3, ставя его выше всех теологов, для меня не новость: твоя
оценка уже стара и всем известна. Право, незачем спорить о сравнениях там,
где речь идет о превосходном. Тут ошибиться невозможно: что бы ты ни из-
брал, все будет лучшим и величайшим. Правда, я помню, как мы с твоим дру-
гом Иаковом, епископом Ломбезским4, часто рассуждали об этом и он вслед
за тобой всегда отдавал предпочтение Иерониму среди католических писате-
лей, я же - Августину. Что ж, если только это не оскорбит ни истину, ни те-
бя, отец, я скажу, что думаю. Хотя существует много разных светлых звезд:
вот - Юпитер, вот - Арктур, вот - Люцифер, вот - Солнце церкви Августин.
Однако, как я сказал, я не стал бы на этом настаивать, поскольку и выбор
безопасен, и суждение должно быть свободным. Но кто не поразился бы сле-
дующему затем заявлению, что ты считаешь первым среди моралистов Вале-
рия5, если только это сказано решительно и всерьез, а не ради шутки и испы-
тания? Ведь если Валерий - первый, то какой же тогда, скажи на милость,
Платон, какой - Аристотель, какой - Цицерон, какой - Анней Сенека6, кото-
рого некоторые весьма сведущие ценители ставят выше всех в этом отноше-
нии? Разве только Платон и Туллий7 исключаются на том основании, которое
опять-таки вызвало мое изумление, когда я прочел об этом в твоем письме,
так как не знаю, что ты имел в виду, утверждая, что они - поэты и их следу-
ет причислять к сонму поэтов. Если бы ты продолжал в том же духе, ты бы,
пожалуй, договорился и до большего и при содействии Аполлона и под руко-
плескания муз добавил бы к обитателям тенистых вершин Парнаса8 двух ве-
ликих мужей. Но, послушай, что побуждает тебя думать или говорить так, в
то время как в ранних книгах Туллий являет себя выдающимся оратором, в
поздних - замечательным философом? Да что там, подобно тому как Верги-
лий во всем поэт, так Туллий - ни в чем, ибо, как мы читаем в "Декламаци-
ях", "плодовитый талант покинул Вергилия в прозаической речи; Цицерону
же красноречие изменило в стихах"9.
Что сказать о Платоне, который, по мнению величайших мужей, заслужил
первенство в философии: ведь Цицерон и Августин и многие другие всякий раз,
когда они говорят о превосходстве Аристотеля над другими философами, неиз-
менно делают исключение для Платона? Не понимаю, что позволяет считать
Платона поэтом, кроме разве лишь одного приведенного у Туллия изречения
Панэтия10, который называет (Платона) Гомером философов11, но это означа-
ет не что иное, как первенство среди философов, причем такое же, каким обла-
дает среди поэтов Гомер. Иначе что мы скажем о самом Туллии, который одна-
жды в письмах к Аттику называет Платона своим богом12? Всеми способами
они наделяют Платона божественным умом, отсюда именование Гомером и,
еще яснее, богом.
60
Итак, воспользовавшись случаем, получая поразительное удовольствие от
разговора о неизвестном, ты весь погружаешься в обсуждение поэтов: кто в ка-
ком веке родился, и кто какому стилю, какому роду поэзии следовал, и какую
степень славы стяжал. Долго разбирать все по порядку: столь многому, доселе
неведомому, ты научил всех нас, жаждущих обучения, в своем красноречивом
письме. Поэтому если не мне, а моей профессии дозволено кое в чем возразить,
(то знай): меня удивляет, как это тебе настолько незнакомы имена Невия и
Плавта13, что ты считаешь, не ведаю почему, чуть ли не варварством мое упоми-
нание о них в письме к тебе и упрекаешь меня, пусть в безмолвном изумлении, за
дерзновенную попытку, как говорит Флакк, "создать лицо, неизвестное преж-
де"14. Ведь ты так тонко разбираешься в этом вопросе, что остается только осу-
дить меня за то безрассудство, с которым я вывожу на сцену новые, чужеземные
имена. Однако ты сдержал порыв и предпочел в конце концов обвинить себя в
невежестве. Это, по крайней мере, учтиво и скромно. Впрочем, слова говорят од-
но, а намерение, если я не ошибаюсь, вопиет о другом; и это вообще странно, так
как ты, кажется, хорошо знаешь Теренция15. Ведь в самом начале пролога к сво-
ей "Девушке с Андроса" он упоминает в одном стихе и Невия и Плавта16; точно
так же и Невия и Плавта он упоминает в "Евнухе"17, а в "Братьях" - одного
Плавта18; Цицерон тоже вспоминает их вместе в сочинении "О старости"19, а Авл
Геллий - в "Аттических ночах", где он приводит эпиграммы обоих, написанные
в древнем стиле20. Но к чему я говорю это, кто, скажи на милость, слышал ко-
гда-либо, что о поэтическом искусстве рассуждали, не называя их имен? Поэто-
му я изумляюсь твоему изумлению и, не в обиду будь сказано, умоляю тебя, отец,
о том, чтобы это (послание) не попало в чужие руки, ведь чем ярче твоя слава,
тем усерднее надлежит о ней заботиться. Со мной же ты можешь говорить обо
всем как с самим собой и - что свойственно просвещенным людям - менять и пе-
ресматривать сказанное, но после того, как слова обнародованы, эта возмож-
ность пропадает и они уже подлежат суду толпы. Возвращаю тебе твое письмо
под надежной охраной и посылаю свое, скрепленное с ним; его копия останется
у меня, по той лишь причине, чтобы мне, если ты сочтешь необходимым отве-
тить еще что-нибудь, не изнурять память, сопоставляя слова. Помимо этого ты
высказываешь одно неслыханное и странное мнение - воспользуюсь полной сво-
бодой, раз уж я начал, - поскольку ты заявляешь, что Энний и Стаций Папиний21 -
современники. Скажи, отец, кто тебя толкал в эту хронологию? Ну кто от тебя
требовал этого? Исследуй тщательнее - узнаешь, что Энний расцвел при Афри-
канце Старшем22, а Стаций - несколько веков спустя, во времена принципата До-
мициана23. Ты, если я не ошибаюсь, пожелаешь возразить, но сделать это столь
кратко, как ты полагал, не сможешь.
С твоего милостивого позволения, я бы добавил еще, что, помнится, преж-
де, в то время как юношей я находился в краю Гасконии24, я писал тебе, правда
робко, как и подобало моему возрасту, когда ты нападал на меня в своих широ-
ко известных письмах, которые ты изредка посылал тогда вышеупомянутому
Иакову де Колонна, любовь к коему и привела меня в те земли, как привела бы
и в Эфиопию. Но тогда я отвечал почти по-детски, как едва увернувшийся от
розог; настало время говорить по-мужски, однако, как я обещал, с твоего поз-
воления... Ну, что ты скажешь? Думаю, ты смеешься. Это хорошо, значит, по-
61
зволяешь. Итак, отец, услышь, внемли, преклони слух свой, пусть ничто посто-
роннее не отвлекает тебя, ведь это разговор между нами, и тебя я назначаю
судьей в твоем деле, в котором я оказался обвинителем, на перед другими обви-
нителями буду защитником; и тем не менее я знаю, что сыновнее, послание с
критикой в адрес отца считается слишком жестоким и наглым, однако, надеюсь,
любовь оправдает дерзость. Ведь прославленное имя вызывает у меня восхище-
ние не благоволением ветреной толпы, а добродетелью, поэтому с юных лет у
меня было какое-то особое почтение к твоему имени.
Вот что заставляет меня говорить, дабы, если я промолчу, ты не услы-
шал то же самое от других или - чего следует опасаться больше - не подверг-
ся мукам безмолвного приговора и дабы некоторые несправедливые судьи
не оценивали твои широчайшие способности узкими границами чуждого да-
ра, в которые ты заключаешь себя шутя. Ведь я заметил, что в своих писа-
ниях ты изо всех сил стараешься проявить себя во всех науках; отсюда мета-
ния по незнакомым сочинениям, с тем чтобы, вырвав что-нибудь из каждо-
го, вставить в свои. Ученики тебе рукоплещут и величают всезнающим, по-
раженные бесчисленными именами авторов, будто ты изучил все книги, за-
главия которых упоминаешь. Сведущие же легко определяют, что и кому
принадлежит, что - чужое, что - общее, что заимствовано, что похищено,
что взято открыто, что сорвано мимоходом. Демонстрировать память по-
хвально детям; мужу, как говорит Сенека, стыдно срывать цветочки изрече-
ний25, ведь ему подобает радоваться не цветам, а плодам. Ты же, в своем поч-
тенном возрасте, ты, весьма прославленный в своей профессии, мало того -
чтобы не всегда жалить, а иногда и умастить - в наше время единственный и
беспримерный глава тех наук, которым ты посвятил себя, с каким-то юно-
шеским наслаждением, покинув свои пределы, уже на склоне дня бродишь
праздно по чужим лугам и прожигаешь время, срывая цветочки. Нравится
тебе вторгаться в неизвестное, где часто, не находя дороги, ты либо блужда-
ешь, либо тонешь, нравится идти по стопам тех, кто, будто какой товар, рас-
кладывает у ворот знания, между тем как дом пуст.
Безусловно, благоразумно стремиться к тому, чтобы представлять из себя
нечто большее, чем кажешься - хвастовство же всегда многотрудно и рискован-
но. Добавь к этому, что, когда хочешь казаться великим, может произойти бес-
численное множество таких вещей, которые не только низведут тебя до истин-
ной мерки, но и сгащут ниже. Для одного ума довольно славы в одной науке: те,
кто гордится заслугами во многих науках, либо богоподобны, либо бесстыдны,
либо безумны. Кто из греков или наших26, согласно преданию, претендовал на
это? Неслыханный обычай, неслыханное безрассудство. Некоторые книги име-
ют громкие названия, ради которых, как говорит Плиний, "можно было бы пре-
небречь явкой в суд, но, когда раскроешь их, как мало найдешь внутри I"27 Итак -
чтобы уж я наконец-то замолчал, - если ты доверяешь мне хоть немного,
довольствуйся своими пределами, не подражай тем, кто все обещает и ничего не
исполняет, так что, все изучая и, как говорит Комик, "зная, ничего не знают"28.
Есть древняя и поучительная поговорка: "Занимайся тем делом, которое
знаешь". Будь здоров и прости, пожалуйста, если я тебя обидел.
XVI календы сентября29.
62
ПРИМЕЧАНИЯ
1
В двух списках "Дружеских писем** указан адресат этого письма - Джованни д'Андреа,
юрист, преподаватель канонического права в Болонском университете.
2
Макробий. Комментарии на "Сновидение Сципиона**. II. XV, 18. Амвросий Феодосий
Макробий (ок. 400 г. - ?) - латинский писатель-неоплатоник, член кружка Симмаха; главные
сочинения - "Сатурналии** и «Комментарии на "Сновидение Сципиона**».
3
Евсевий Софроний Иероним (ок. 340-419/420 гг.) - виднейший представитель латин-
ской патристики, автор распространенного в средние века латинского перевода Библии (так
называемой "Вульгаты**).
4
Иаков, епископ Ломбезский - Джакомо де Колонна (1298-1341), брат кардинала Джо-
ванни де Колонна, епископ Ломбеза в Гасконии, друг Петрарки со времен его учебы в Болон-
ском университете.
5
Валерий Максим (первая половина I в.) - римский писатель, автор пользовавшегося
большой популярностью как в древности, так и в средние века сочинения "О достопамятных
деяниях и изречениях**, разделенного на главы морально-философской тематики.
6
Анней Сенека - Луций Анней Сенека Младший - см. с. 46, прим. 24.
7
Туллий - Марк Туллий Цицерон - см. с. 46, прим. 9.
8
Парнас - гора в Центральной Греции, на склоне которой находятся древние Дельфы с
храмом Аполлона, бога солнечного света и искусств, покровителя муз - богинь искусств и
творчества. На Парнасе берет начало священный Кастальский источник, посвященный му-
зам, поэтому наравне с Геликоном он стал символом поэтического искусства.
9
Сенека. Контроверсии. III. 8. "Декламации" - сочинение Луция Аннея Сенеки Старше-
го "Образцы, отрывки и оттенки мастерства различных ораторов и риторов**, или "Деклама-
ции**. В этом труде приводятся примеры речей (декламаций) по поводу придуманных судеб-
ных казусов (контроверсий) и обсуждений (свасорий), запомнившихся Сенеке с юности.
10
Панэтий с Родоса (ок. 180-100 гг. до н.э.) - эллинистический философ, основатель
Средней Стой. Оказал большое влияние на философские взгляды Цицерона.
11
Цицерон. Тускуланские беседы. I. XXXII, 79. Гомер - поэт, имя которого связано с
древнейшим литературным жанром греков, героическим эпосом, особенно с "Илиадой** и
"Одиссеей**.
12
Цицерон. Письма к Аттику. IV. XVI, 3. Тит Помпоний Аттик (110-32 гг. до н.э.) - бо-
гатый и влиятельный римский всадник, высокообразованный друг Цицерона, которому адре-
сован его цикл "Писем к Аттику**.
13
Гней Невий (ум. ок. 201 г. до н.э.) - римский поэт, автор трагедий и комедий, участник
1-й Пунической войны, которой он посвятил эпическую поэму "Пуническая война**. Тит
Макций Плаѳт - см. с. 52, прим. 5.
14
Гораций. Наука поэзии. 125-126 / Пер. М. Дмитриева. СПб., 1993.
15
. Публий Теренций Афр (190-159 гг. до н.э.) - великий римский комедиограф, автор ше-
сти комедий, поставленных на сцене в 166-160 гг. до н.э.: "Девушка с Андроса" (166), "Само-
исгязатель** (163), "Евнух** (161), "Формион** (161), "Свекровь** (160), "Братья** (160). В своих
пьесах Теренций брал за образец "новую аттическую комедию**, прежде всего комедии Ме-
нандра и Аполлодора из Кариста.
16
Теренций. Девушка с Андроса. Пролог. 18.
17
Теренций. Евнух. Пролог. 25.
18
Теренций. Братья. Пролог. 7-9.
19
Цицерон. О старости. ХГѴ, 50.
20
А&л Геллий. Аттические ночи. I, 24. Авл Геллий (ок. 130 г. - ?) - римский писатель, со-
ставил собрание трудов в 20 книгах "Аттические ночи**, где в формеі непринужденных бесед
и поучений собраны материалы из разных областей науки (история литературы и языка, фи-
лософия, мифология, история).
21
Публий Папиний Стаций (ок. 40-96 гг.) - римский поэт, один из известнейших лите-
раторов своего времени, прославившийся эпической поэмой "Фиваида**.
63
22
Африканец Старший - см. с. 55, прим. 4.
23
Тит Флавий Домициан (51-94 гг.) - римский император (с 14 сентября 81 г.), послед-
ний из династии Флавиев.
24
Летом 1330 г. Петрарка совершил поездку в Гасконию, сопровождая своего друга, епи-
скопа Джакомо де Колонна, в его Ломбезскую епархию.
25
Сенека. Нравственные письма к Луцилию. XXXIII, 7.
26
То есть римлян.
27
Плиний. Естественная история. Предисловие. 24. Гай Публий Плиний Секунд Стар-
ший (23/24 - 79 гг.) - автор энциклопедического труда в 37 книгах "Естественная история".
28
Теренций. Девушка с Андроса. Пролог. 17. Комик - Публий Теренций Афр (см.
прим. 15).
29
То есть 17 августа. Исследователями предложено несколько датировок этого письма:
1338/1339, 1342, 1345/1346 и 1349 гг.
Письмо 16
64
густину пальму первенства в плодотворности труда на благо Церкви, однако
не упорствуя в этом, так как я не настолько предан какому бы то ни было
мнению, или школе, или человеку, чтобы не мог отступить, если узнаю исти-
ну. Этому я научился у Марка Туллия2 и у самого отца Августина, который
не отрицает, что сам он научился этому у того же Туллия; да ведь еще ребен-
ком я научился у Горация Флакка "не верить слепо словам учителя"3.
Однако ты и сам не скрываешь, какова цена твоему доводу, поскольку,
бросив эту часть защиты, ты переходишь к другой и, зачеркивая все сказан-
ное, утверждаешь, что к указанному мнению тебя привела одна только воз-
мутительная, неслыханная неблагодарность итальянцев по отношению к
Иерониму. Это - единственный довод защиты в твоем деле; это, повторяю,
аргумент, для меня совершенно не понятный и вообще непостижимый. Что
же это за неблагодарность? Мы, надо признать, неблагодарны не только по
отношению к святым, но и к Господу святых. Есть ли у Иеронима, в сравне-
нии с другими, особый повод для жалобы? И почему итальянцы повинны в
этом больше всех, тогда как сам он по происхождению не был итальянцем
да и жил больше на Востоке? Поразмысли об этом хорошенько, отец. Разу-
мом, полагаю, невозможно доказать твое утверждение, разве что тайной ин-
туицией духа, которая заменяет разум, а также преданностью (святому), го-
раздо более благочестивой, нежели тщательно взвешенной. Однако оставим
все это: я считаю подобным святотатству пачкать и в некотором роде оск-
вернять столь священные имена мелочными рассуждениями грешника, а по-
тому благоразумнее было бы промолчать об этом, ведь трогать и сотрясать
драгоценные вещи опасно.
Перейду к Платону и Цицерону, которых ты пытаешься сделать поэта-
ми на основании двух вымышленных рассказов, совершенных с точки зрения
нравственного учения и, как свидетельствует об одном из них Макробий4,
всей трехчастной философии в целом, написанных вне всяких законов мет-
рики и включенных в сочинения о политике и государстве5. Напрасно тот же
Макробий защищает их от нападок тех, кто заявлял, что философ не должен
сочинять басни6; я, со своей стороны, рад видеть их, и Аристотеля, и Сокра-
та, и Варрона7 в сонме поэтов, если бы это было возможно; и, пожалуй, ска-
зать это о любом из добавленных мною (авторов) было бы менее нелепо,
чем о Платоне и Туллии. Ведь и Аристотель писал о поэтике и поэтах, и Вар-
рон также издал книги сатир и о поэтах; кроме того, он сочинил небезызве-
стную поэму о Ясоне и золотом руне8; Сенека же (написал) трагедии9, кото-
рые, конечно, занимают у поэтов или первое, или ближайшее к первому ме-
сто. Но почему, скажи на милость, ты не сделал их и комедиантами, ведь за
свою жизнь они наверняка сказали или сделали что-нибудь забавное, особен-
но Туллий, многочисленные остроты которого приводятся в "Сатурнали-
ях"10; кроме того, его вольноотпущенник Тирон написал книгу о шутках па-
трона11? Почему ты не сделал их рыбаками, или гребцами, или кем-нибудь
вроде этого по той лишь причине, что, находясь в уединении, они, возможно,
отдыхали, закидывая удочки или правя веслом. Или ты хочешь ввести в шко-
лах военный "обычай", чтобы подобно тому как Торкватов12 и Корвинов13
создала одна война, так и поэта создавало одно произведение? Необходимо
3. Гуманистическая мысль... 65
постоянство (в занятии поэзией): один поступок не образует характера. До-
вольно об этом. Ведь об Эннии и Стации в последнем письме не упоминает-
ся; полагаю, ты сосчитал на пальцах число (разделяющих их) лет. Наконец,
на ту пространную и непрерывную часть твоей речи, где ты всеми способа-
ми стараешься убедить меня в том, что мои увещевания несправедливы, ибо
для твоего ума нет ничего недоступного, я ответил бы не что иное, как: бла-
жен ты, имея такое мнение о себе! О счастливый своим суждением о себе, ка-
кое бы оно ни было! О, если бы ты мог научить меня и научил бы этому ис-
кусству, благодаря которому я и сам умел бы ковать такие суждения о себе!
Поистине, я не знаю, не лучше ли иногда радоваться, ошибаясь, чем всегда
скорбеть об истинном положении дел.
Что же касается брошенных в мой адрес обвинений чуть ли не в дезертир-
стве за то, что я, начав весьма преуспевать (в учебе), оставил Болонью и изуче-
ние права14, мой ответ известен, хотя тебе, несравненно прославившему и этот
город, и эту науку, он, по-моему, не понравится. Поскольку я и так изрядно те-
бя помучил, не буду говорить все, чем я обычно оправдываю свой поступок,
ведь многие часто расспрашивали меня об этом, особенно Ольдрад Лауденский,
знаменитый юрист нашего времени. Одно только можно сказать, не нарушив
нашего согласия: ничто противное природе не приводит к добру; а она произве-
ла меня на свет любителем уединения, а не площадей. Наконец, знай: я либо ни-
чего никогда не сделал предусмотрительно - к чему я склоняюсь больше, - ли-
бо если я что и сделал, не осмелюсь сказать мудро, но благополучно, то прежде
всего следующее: что и Болонью повидал, и не завяз там. Прощай.
II календы сентября15.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
См.: Августин. Послания. LXXIIL И, 5; LXXXII. IV, 3.
2
Марк Туллий Цицерон - см. с. 46, прим. 9.
3
Гораций. Послания. 1.1, 14.
4
См.: Макробий. Комментарии на "Сновидение Сципиона". II. ХѴП, 17.
5
Здесь имеются в виду вымышленные рассказы Эра в Платоновом "Государстве" (кн. X)
и Сципиона в "Сновидении Сципиона", завершающем сочинение Цицерона "О государстве"
(кн. VI).
6
См.: Макробий. Комментарии на "Сновидение Сципиона". I, II.
7
Марк Теренций Варрон (116-27 гг. до н.э.) - крупный и очень плодовитый римский уче-
ный-энциклопедист; основное сочинение - "Человеческие и божественные древности" (ныне
утеряно).
8
До нас дошли фрагменты "Менипповых сатир" Варрона, а также сочинение "О латин-
ском языке". Ясон - герой греческой мифологии, возглавивший поход аргонавтов в Колхиду
за золотым руном, которое он похитил с помощью Медеи.
9
Луций Анней Сенека Младший написал девять трагедий: "Медея", "Федра", "Эдип",
"Геркулес в безумье", "Геркулес на Эте", "Фиест", "Агамемнон", "Троянки" и "Финикиянки".
10
Макробий. Сатурналии. II. III.
11
Там же. II. I, 12. Марк Туллий Тирон (103-4 гг. до н.э.) - раб, а с 53 г. вольноотпущен-
ник Цицерона, его личный секретарь и близкий друг. После смерти Цицерона написал его
биографию, издал его речи, собрал и систематизировал его письма. Произведения самого Ти-
рона (в том числе и собрание шуток Цицерона) не сохранились.
12
Торкват - фамильное имя римского патрицианского рода Манлиев. Тит Манлий Тор-
66
кват получил его после того, как победил в поединке галла и захватил в качестве трофея
ожерелье (лат. torques). Будучи консулом во время одной из Латинских войн, он, несмотря на
победу, одержанную его сыном, казнил его за неповиновение.
13
Корвин - фамильное имя римского патрицианского рода. Публий Валерий Поплико-
ла, участвовавший в изгнании этрусских царей из Рима, был консулом первого года Римской
республики, его брат Марк Валерий Мессала Корвин был консулом в 505 г. до н.э.
14
Петрарка вместе со своим братом Герардо и другом Гвидо Сетте прибыл в Болонью в
конце 1320 г. и до 1326 г. учился на юридическом факультете Болонского университета.
В 1326 г., после смерти отца, Петрарка бросил занятия в университете, так и не закончив его,
и, совершив небольшое путешествие по югу Италии, вернулся в Авиньон.
15
То есть 31 августа. Письмо датируется тем же годом, что и предыдущее.
Колюччо Салютати
ИЗБРАННЫЕ ПИСЬМА 1
(Вступительная статья, перевод с латинского2
и комментарий ΟΛ. Уваровой)
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Из сочинений Салютати на русском языке опубликованы: Отрывки из писем к Якопо
Тедеризи, Андреа Джусти да Вольтерра, Пеллегрино Дзамбеккари (см.: Итальянское Возро-
ждение: Гуманизм второй половины XIV века - первой половины XV века / Сост. Н.В. Ревя-
кина. Новосибирск, 1975); Письмо к Доменико Бандини д'Ареццо / Пер. Н.В. Ревякиной //
Итальянский гуманизм эпохи Возрождения: Сб. текстов. Саратов, 1984. Ч. 1; Письма от
11 ноября 1403 г. к Бандини д'Ареццо и 14 июня 1404 г. к Галиено да Терни / Пер. И.Я. Эль-
фонд // Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). М., 1985. С. 39-48.
2
Настоящий перевод выполнен по изданию: Epistolario di Coluccio Salutati / А cura di
F. Novati. Vol. l ^ . Roma, 1891-1911; Vol. 3. P. 539-543; Vol. 4, parte I. P. 170-203.
Хотя потом и были Ивон, Бернард, Хильдеберт, Петр Блуа, Петр Абеляр,
Риккардо из Пофи (?), Иоанн Солсберийский и многие другие, кто весьма
льстил себе относительно своего красноречия, однако не подобает сравнивать
их с прежними, даже средними, эпистолографами, от которых они отдалились
гораздо больше в стиле (stilo), чем во времени.
"Поднялись" немного литературные занятия в наше время; первым почита-
телем (cultor) красноречия был твой соотечественник Муссато из Падуи, был и
Гери д'Ареццо, лучший подражатель оратора Плиния Младшего, приходивше-
гося племянником со стороны сестры другому своему тезке; зажглись и наши
флорентийские светила: в первую очередь ни с кем из современников не срав-
нимый ни знаниями, ни талантом Данте Алигьери, гордость народного красно-
речия; затем Петрарка и Боккаччо, все сочинения которых, если не ошибаюсь,
будущность прославит; однако, думаю, всем известно, насколько они отличают-
ся от прежних в искусстве речи (facultate dicendi). А ты еще пишешь, что мне ус-
тупает Кассиодор, мне, который не то что кому-либо из древних, но даже сов-
ременным не должен быть предпочтен. О, сколь многого, отец мой, чувствую,
мне недостает, чтобы быть допущенным в число эпистолографов; каждый день
обнаруживаю, сколького я, к стыду своему, не знаю! И тогда как, согласно Ци-
церону, предполагается, что искусство красивой речи (professio bene dicendi) слу-
жит тому, чтобы обо всем, какова бы ни была тема, поведать искусно и обстоя-
тельно, что по силам, как ты понимаешь и как свидетельствует Арпинат, толь-
ко тому, кто обрел познания обо всех бесчисленных предметах и науках; ведь,
как он добавляет, нужно, чтобы речь основывалась на знании вещей; если же
предмет обсуждения не будет оратором усвоен и познан, то ни к чему ему самое
искусное красноречие. И коли искусство сочинения писем требует столь же
многих и столь же серьезных познаний, тогда почему ты меня не только причис-
ляешь к эпистолографам, но даже выделяешь среди них? На эти твои похвалы
я отвечу словами знаменитого Симмаха. Вот что он говорит тому, кто льстит
ему относительно его отменного красноречия: "Та часть твоего письма, которая
приписывает мне достоинство речи, хоть весьма приятна, однако вовсе не вер-
на, - и добавил: - не осмеливаюсь сказать, что ты лжешь, но бредишь, если та-
кое обо мне говоришь"6.
Ведь если встать на твердую почву истины, то эти мои выдающиеся способ-
ности, которые, как ты утверждаешь, для меня - путь к славе, а для тебя - по-
74
стоянный источник наслаждения, - совершенная выдумка, основанная на невер-
ном мнении. И эти твои слова не удовольствие мне доставляют, как ему [Сим-
маху], а скорее внушают подозрение и вгоняют в краску. Я знаю, что никому из
смертных не должна возноситься хвала за что-либо, ибо, если наши деяния хо-
роши, это значит, что через нас и в нас действует тот дух, который является
творцом всякого блага. Мы лишь орудия этого духа: ему честь, ему хвала. Нам
же за то, что мы покоряемся ему, когда он действует в нас и через нас - само это
является даром его благодати, - наградой будет одобрение, подобно тому как
мы одобрительно отзываемся о кифаре или других музыкальных инструментах,
когда, прекрасно их настроив и наладив, виртуозный музыкант исполнил заме-
чательную музыку. Так что закончу эту тему словами Симмаха: воздержись от
льстивых слов, прикрас и лицеприятия7. И если ты меня любишь, отец мой, по-
мни, что ты, распоряжаясь ключами [имеется в виду кардинальский сан] и про-
поведуя истину, должен не льстить, а критиковать и не должен скрывать исти-
ну и распространять неправду. Но довольно об этом.
Теперь же поразмысли о том, что ты мне велишь и к чему призываешь. Вот
ты пишешь, что, дабы жила слава обо мне и заслуги мои были известны и дабы,
словно некогда на капищах, зажег я вечный огонь в память о себе, не будет бес-
славно, бесполезно и неподобающе, если я из своих писем, накопившихся за дол-
гие годы, когда, черпая из неиссякающего источника красноречия, я писал в
разные части света по поручению славного города Флоренции, выбрал бы не-
которые, словно цветы, выросшие на плодородной почве, и, собрав их воедино,
дал возможность наслаждаться сразу всеми письмами вместе. Таковы, за неко-
торыми сокращениями, твои слова.
Однако я не узнаю в них твоей обычной рассудительности, о муж церкви, и
притом образованнейший! Скажи, прошу тебя, следует ли искать земной славы,
которая всецело зависит от прихотей и желаний прославляющих, или же надо
стремиться скорее к небесной славе, которая навсегда пребудет в том неиссяка-
емом источнике вечности, в котором только и можно человеку прославиться?
Некогда язычники, - а ты знаешь, в каком мраке неведения они пребывали, -
всё затевали и совершали только ради славы. Ради нее они занимались литера-
турой, о ней одной мечтали, обращаясь к науке. Об этом свидетельствует Цице-
рон. В самом деле, он сказал: "Почет окрыляет искусства, а слава заставляет го-
реть наукою умы"8. И они (язычники. - О. У.) в силу своих заблуждений почита-
ли это долгом доблести (opus virtutis). Люди были не только убеждены в этом,
но и считали это неким божественным установлением; вот почему Юпитер у
Марона - поистине ложный бог, ложь изрекающий, вернее, смешивающий по
обычаю демонов ложное и истинное, - говорит:
75
Но умножить деяньями славу -
В этом доблести долг10.
Поистине кто жаждет славы, тот, поставив себе такую цель, на деле не
сможет совершить ничего достойного, совсем ничего, что следовало бы назвать
добродетельным. А ты мне велишь ради славы собрать мои письма, которые
должны будут меня, как ты считаешь, увековечить? Насколько ты в этом, не в
обиду тебе будет сказано, заблуждаешься и, более того, пытаешься ввести меня
в заблуждение, оставляю рассудить тебе самому и твоему благоразумию. Согла-
сен, и Кассиодор, и его современник Сидоний самолично собирали свои письма.
Однако не припоминаю никого иного из древних, поскольку у нас нет писем ни-
кого из них, кто был бы охвачен подобным тщанием или стремлением к славе12.
Есть у нас письма Цицерона, однако и порядок изложения событий, и многое
другое убеждает нас, что они не им самим, но после него были собраны. Есть
у нас письма Сенеки; неужели тебе кажется, что он сам их, как ты мне насчет
моих советуешь, собрал? Что же сказать о Плинии, Авсонии, Симмахе или
Эннодии, у которых не обнаруживается никакого намека на собирание писем?
И если перейти к католикам, разве Августин, Иероним или Амвросий, Петр Да-
миан, который обычно подписывался "Петр грешник", или же, о ком стоит
прежде всего сказать, разве великолепно владевший пером Григорий составлял
из своих писем какое-нибудь собрание?
Сравни разные рукописи всех этих древних авторов - и ты обнаружишь не-
соответствия то в порядке писем, то в их количестве; оттого те, кто хотел бы со-
слаться на письма Сенеки или других, кого я упомянул выше, обычно или при-
водят начальные слова письма либо имя того, кому он писал, или, если желают
процитировать письмо, обычно придерживаются порядка их следования в своей
рукописи. Но ведь, ты скажешь, Кассиодор и Сидоний собрали свои письма. Да,
собрали; так же поступил Франческо Петрарка, гордость нашего века, а до не-
го - Гери д'Ареццо. Почему же, прибавишь ты, я не подражаю примеру столь
замечательных людей и не принимаю того, что они сочли для себя благоразум-
ным? На это возражение я очень легко отвечу: оттого что мастерство их речи
заслуженно высоко ценилось ими самими и другими, каждый из них, возможно,
решил, что необходимо это сделать. Я же себя не ценю и немногое нахожу в
своих писаниях того, что, не будь оно уже опубликовано, не потребовало бы
многочисленных поправок или вовсе не было бы отвергнуто. Могли быть и дру-
гие, неведомые мне, резоны у этих в высшей степени достойных подражания
мужей, которые ко мне, возможно, не имеют касательства, а если и имеют, то я
их не ощущаю и не могу определить. Но более всего меня удерживает бегство
от славы - о, если бы я ее так избегал, чтобы совсем о ней не печься! Чтобы я
76
ей не радовался больше положенного, чтобы не приписывал безрассудно себе
то, что идет от Бога, а не от меня!
Весьма и весьма приятно, как говорит Сатирик, когда на тебя указывают
пальцем и говорят о тебе: вот он13. Сообщают, что Демосфену было приятно
слышать такое, даже когда о нем трезвонили распутные девицы14; оттуда же мы
узнаем и о Фемистокл е. Когда его спросили, чей голос ему особенно приятно
будет услышать, он ответил: того, кто прославит меня с наибольшим красноре-
чием15. И не следует думать, что это было приятно только язычникам; чуть ли
не все - не ради красноречия и деяний, но из любви к славе или по крайней ме-
ре ради удовольствия (разве только есть такие, кто может удержаться от люб-
ви к вещи, которая нравится или приносит удовольствие, однако я считаю это
невозможным), - почти все, говорю, - Демосфены и Фемистоклы, кроме тех,
кто по милости Бога, который не просто смиренный, но само подлинное и выс-
шее смирение, - вызволен из этой западни, в которую попадает весь род люд-
ской. Признаюсь, я люблю славу, люблю известность, и если бы я равным об-
разом наслаждался тем, что направлено к достижению истинной славы! Не ду-
май, будто я хочу тебе внушить, что мало пекусь о славе или из врожденного со-
вершенства избегаю ее. Просто я ценю такую славу, к которой ведут требую-
щие огромных усилий деяния, и радуюсь тому, что, насколько мне известно,
пользуюсь славой. Только я хотел бы не просто почитаться [славным], но и
быть им. Однако я не стремлюсь к этому с необходимым упорством; мне хоте-
лось бы, чтобы она пришла ко мне без трудов и пота. И так как мне приятна
слава, которую ты мне сулишь, боюсь, что если поступлю так, как ты внуша-
ешь, то как бы вместо желанной славы не пришло бесславие. Ты же знаешь, как
охотно порицают невежды чужие дела и как колко язвят ученые люди, лишь
только заметят какую-либо ошибку. Да я и сам знаю, что бы я в своих сочине-
ниях осудил; знаю также как нельзя лучше, каким почетным долгом считают
ученые люди осудить чужое, где только смогут. Таким образом они полагают
присвоить себе честь и славу того, кого порицают, если таковая была; когда они
могут доказать, что кто-нибудь ошибался, то даже без всякого основания при-
нимаются убеждать окружающих. Сколько раз я наблюдал, как они упрямо яз-
вили по поводу того, чего совершенно не понимали и чем впоследствии, разо-
бравшись, восторгались и всячески его превозносили. Хотя необоснованное по-
рицание меня бы не задело, я боюсь справедливой критики; боюсь той, для ко-
торой, как я сам прекрасно знаю, есть самые веские основания. Я не Цицерон,
любивший повторять, что никогда не употребил ни единого слова, которое по-
том ему хотелось бы заменить. Хотел бы я быть тем, кто не должен был бы ни-
чего менять из написанного прежде; и все же я не хочу подвергать себя этим на-
падкам; не хочу отдавать себя на растерзание любителям поспорить; хочу спо-
койно провести свою старость и закончить свои дни в мире.
Я задумал завещать преемникам, то есть моим приемным сыновьям, ко-
торые меня и мои труды горячо почитают, чтобы впоследствии они выбра-
ли лучшие из тех моих публичных и частных писем, оригиналы которых ос-
тались. Поскольку и частные, и публичные наши письма умножаются с ка-
ждым днем и те, что написаны в более позднем возрасте, возможно, более
зрелые и весомые, то неразумно собирать предшествующие - ведь может
77
случиться, что, если как следует рассудить, их вскоре можно будет заменить
последующими. О том, что отобрать, пора будет думать, когда уже нечего
добавить, когда будет ясно, что уже ничего в дальнейшем не произойдет,
что следовало бы предпочесть предшествующему. Но ты скажешь: выбери
уже сейчас то, что считаешь достойным, а все, что будет создано после, при-
дется разобрать твоим потомкам и сделать новое собрание, которое доба-
вится к тому, что ты составил при жизни. Весьма удобный способ и достой-
ный одобрения довод. Но подумай только о том, что писем моих много, а в
немногих не видна будет ученость, как ты того хочешь, да и непросто было
бы слепить из такого множества «ебольшой сборник; не говоря уже о том,
что к тому, что соберешь, надо будет ожидать какого-то прибавления.
Так что потом придется пересматривать том, чтобы из-за больших разме-
ров он не потерял привлекательности и не пропал совсем; и то, и другое, без
сомнения, могло бы произойти; единственное разумное решение - сделать
небольшое собрание лучших писем из всех прежних и будущих, которое, пе-
редаваясь от человека к человеку, распространилось бы среди современни-
ков и сохранилось для потомков. Может, как видишь, еще что-нибудь про-
изойти, к чему будет необходимо направить все силы и проявить все свои
способности, знания и старания. И поскольку я устремляю свои помыслы к
тому, что еще должно произойти, то не могу убедить себя заняться состав-
лением этого сборника в настоящее время. О, если бы выдался случай напи-
сать о схизме! О, если бы довелось этому расколу высвободиться из "не-
сшитой рубашки". Какой бы тогда открылся простор, чтобы писать прави-
телям, или убеждать народы, или всесторонне обсуждать дело с самими
предстоятелями церкви! Может ли произойти что-либо более многообеща-
ющее, более значительное, наконец, более полезное, к чему надо будет при-
менить перо?
Признаюсь, я достиг старости; мне идет уже шестьдесят четвертый год.
Но не настолько я дряхлый, как тот, кто, по словам Цицерона, совершенно
не надеется дожить до следующего года16. Так что прошу тебя, прекрати ме-
ня уговаривать, чтобы я собрал вместе то, что еще не имеется в полном объ-
еме, но своим чередом ежегодно и ежедневно умножается и растет. Не сле-
дует в ^дботах о настоящем или прошедшем проявлять несправедливость к
тому, чему еще предстоит случиться. По закону завещание недействительно,
если в нем обделяются младшие. Лучше умереть, не оставив завещания, чем
сделать недействительное и необдуманное завещание. Крайне редко завеща-
тель мирно и без затруднений распределяет имущество среди сыновей: одни
представления у разделяющего имущество отца и совсем иные устремления
у братьев, которым это имущество достается. Что же касается славы, о ко-
торой ты завел речь, пусть те, кто положит начало славе, подготовят и отбе-
рут материал17.
Будь здоров и счастлив, досточтимейший мой господин, и не сердись, что я
был довольно пространен. Ведь ты так настойчиво убеждал меня, что коротко
было невозможно ответить.
Флоренция, за шесть дней перед июльскими идами18.
78
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Epistolario di Coluccio Salutati / А сига di F. Novati. Roma, 1896. Vol. 3. P. 76-91. Cic.
Fam. IX; IV.
2
Ibid. V, xiv.
3
Quint. Inst. От. Χ, I, 25.
4
Hieron. Ep. Ad Paulinum LIQ.
5
Вергилий. Энеида. Π, 169-170. Пер. С. Ошерова.
6
Symm. Epist. ѴІШ, lxxxvii.
7
Ibid.
8
Cic. Tusc. I, ii, 4.
9
Салютати неточно цитирует библейский текст. Ср.: Иов 14, 5.
10
Вергилий. Энеида. X, 467-469. Пер. С. Ошерова.
11
Pers. Sat. I, 5-7.
12
Sud. Apoll. Ер. I, i, xvi.
13
Pers. Sat. I, 28.
14
Cic. Tusc. V, xxxvi.
15
Cic. Pro Archia. IX, 20.
16
Cic. De senect. ѴП, 24.
17
Как известно, ученики Салютати не выполнили завещанного им дела. Однако сам гума-
нист через два года после написания этого письма изменил свое мнение и, уступив настояниям
друга, Жана де Монтрей, составил небольшой сборник из 123 публичных и частных посланий.
18
То есть 10 июля 1394 г.
Твердо верь, что ты, кому Бог и явная склонность твоего характера, право
же не без этого, определили столь значительное и удивительное начало, - и все-
80
го остального сможешь достигнуть. Тебя призывает, если припоминаешь, наш
Флакк:
Тот уж полдела свершил, кто начал: осмелься быть мудрым5.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Epistolario di Coluccio Salutati / А сига di F. Novati. Roma, 1896. Vol. 3. P. 65-70.
2
См.: Cic. Pro Archia, ѴШ.
3
Согласно средневековым теориям, юность сменялась молодостью в 25 лет.
4
Вергилий. Энеида. ѴПІ, 364-365. Пер. С. Ошерова.
5
Гораций. Послания. I, П, 40. Пер. Н.С. Гинцбурга.
86
Разве не читал ты о нашем Стации18 у Сатирика Аквината19:
Голодает, если только не продает Париду свежую "Агаву"20?
И что же? Неужели тебе никогда при чтении Плавта21 не приходило на ум,
что он едва зарабатывал на жизнь, весь день ворочая мельничный жернов, и при
этом создал несметное количество комедий и образованнейшими людьми счи-
тается отнюдь не последним комедиографом? Насколько было бы более по-
хвально, коль скоро у тебя врожденный дар складно говорить, столь значитель-
ное и редкое дарование приумножить собственными заслугами и отдаться ему
полностью, не заботясь о деньгах! Причем, если, наслаждаясь музами и направ-
ляя помыслы к поэзии, конечной целью ты полагал для себя что-нибудь иное
помимо совершенства знания, без которого поэтика не может существовать, и
развития блистательнейшей способности к прямому и иносказательному рассу-
ждению, которая у каждого поэта индивидуальна, - к примеру, богатство - сле-
довало бы, чтобы ты был обманут и разочарован в своих ожиданиях, так как
рассчитывал употребить бесценнейший и божественный дар в погоне за веща-
ми ничтожными. Или тебе неизвестен Персиев стих:
Что, если засверкала надежда на обманчивую монету,
Ты полагаешь, и вороны станут поэтами, и сороки - поэтессами,
Поющими пегасову песнь22.
Сказано ли это иронически, или же должно читаться в виде вопроса, так что
в ответ подставляется отрицание, следует понимать, что сочинительство не долж-
но быть за плату. Даже если все воспринимать как утверждение, то разве этот
песнопевец не имел в виду, что лишь поэты, громко каркающие, словно вороны,
или тараторящие, подобно сорокам, получают оплату за свое пение? Итак, воз-
высь свои мысли, мой Иоанн, и дивись поэзии как некоему возвышеннейшему
стилю речи, который, превосходя всякий способ изложения и украшения, каким-
то очарованием лаская человеческие чувства, некий вымысел заключенной в ней
истине предпосылает, или с помощью приемов иносказательного повествования
наставляет в поведении, или, как бы ввысь уводя, высказыванием мистического
изречения предначертывает состояние вечного счастья, хотя и кажется, что не-
что иное отмечает, так что становится совершенно ясным, что поэты возвещали
именно об этом. Чего хотел наш Мантуанец23, выводя Юнону, явившую дух Энея
враждебному Турну, как написано в десятой главе, если не представить нам пря-
мо некий след истины, тогда как история, несомненно, дает более точные сведе-
ния, что Эней погиб во второй войне, которую Турн сообща с воинами Мезентия
и этрусками объявил латинянам24? И что подразумевал тот же поэт - ведь он про-
славлял совершеннейшего мужа, когда у него Эней, после того как утонул Пали-
нур, стал сам управлять кораблем и встал у штурвала, поскольку взял на себя обя-
занности капитана, - если не вернейший образец нашего склада и образа жизни,
так как мы сами, разумеется, управляем нашими желаниями с тех пор, как поки-
нули учителей? Корабль же, на котором по морю плывем, означает нашу волю,
посредством которой, словно на некоем корабле, мы устремляемся к нашим по-
ступкам. И как корабль, надув паруса, несется, куда ветер его гонит, так и наша
неустойчивая воля первыми же порывами чувств приводится в движение и не
87
мчится на веслах, словно свободная в своем выборе, но движется вперед (progre-
ditur) и всякий раз самой переменчивостью чувств, как будто в некоем морском
проливе, увлекается и ведется. Действительно, если наша воля управляется кор-
милом разума, как корабль штурвалом, то упорядочиваются все ее движения, не
только привнесенные извне, но и внутренние, так сказать, сокровенные.
И наконец, раскрывая третий член этой аллегории, напомню: разве наш
Марон не выразил высшего счастья, с точки зрения язычников, говоря:
Через превратности все, через все испытанья стремимся
В Лаций, где мирные нам прибежища рок открывает25,
о чем и в другом месте, повествуя от первого лица, напрямую сказал:
В радостный край вступили они, где взору отрадна
Зелень счастливых дубрав, где приют блаженный таится,
и прибавил:
Здесь над полями высок эфир, и светом багряным
Солнце сияет свое, и свои загораются звезды26.
С другой стороны, этот род речи, кажется, не человеческое изобретение,
но, скорее, божественное установление - ведь и Священное Писание с Божьей
помощью передано нам тем же способом, какой поэзия признает своим, словно
святое и совершеннейшее поэтическое сочинение о вещах небесных и спаси-
тельных, и в поучение нам дивно разъяснено, так что должны бы смолкнуть
стрекотня и бесстыдные голоса тех, кто дерзко защищает мнение о деле им не-
знакомом; и у тебя нет оснований жаловаться; напротив, ты должен гордиться
тем, что юношей был предан столь высокому предмету. В самом деле, еще сов-
сем молодым человеком ты добился того, чего иному было бы нелегко достичь
и за долгие годы. Но при этом не знаешь - о, если бы ты не был неблагодарен
по отношению к себе и к столь высокому дару! - что же тебе, покуда ты зани-
маешься поэзией и преданно ей служишь, по воле небес было предначертано.
Будь здоров.
За восемнадцать дней перед январскими календами27.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Epistolario di Coluccio Salutati / А сига di F. Novati. Roma, 1896. Vol. 3. P. 221-231.
2
Мадавр - родина Апулея; однако слово quiritatus (бурный плач) встречается у Валерия
Максима, но не у Апулея, как утверждает Салютати.
3
Пиэридами называются музы по Пиэрии, области в юго-западной Македонии к северу
от Олимпа, как считается, их излюбленному месту пребывания.
4
"Когда веяние судьбы благоприятно для нас, она приводит нас к желанной цели" (Ци-
церон. О старости. О дружбе. Об обязанностях / Пер. В.О. Горенштейна. М., 1993. С. 183).
5
См. также "Инвективы против врача" Петрарки.
6
Аристотель. Поэтика. ГѴ, 7. Аристотель говорит о подражательности (мимесисе) как
основе поэзии. В латинских переложениях и комментариях это понятие нередко передава-
лось словом representatio 'воспроизведение' или * изображение' (Петровский Φ Л. Коммента-
рии // Аристотель. Поэтика. М., 1957, С. 161).
88
7
Аль-Фараби (ок. 875-950) - выдающийся мусульманский философ, комментатор Ари-
стотеля. Салютати, по-видимому, апеллирует к его "Слову о классификации наук", переве-
денному на латынь в ХП-ХШ вв. Аль-Фараби понимает логику как науку о правильном мыш-
лении, формулирующую общие законы для слов, и искусство, родственное грамматике.
8
Аристотель. Поэтика. ГѴ, 7.
9
Ног. Ер. II, Ш, 333-334 (подстрочник).
10
Ферекид - философ, учитель Пифагора (сер. VI в. до н.э.).
11
Сервий - римский философ-неоплатоник IV в., комментатор Вергилия.
12
В данном случае назначение муз интерпретируется не в привычном для нас античном
смысле (Клио - муза истории, Каллиопа - муза эпической поэзии), а в позднеантичной алле-
горической трактовке, идущей от Фульгенция и Марциана Капеллы, к тому же видоизменен-
ной самим Салютати: Клио символизирует искусство грамматики, Каллиопа - музыку, а эти-
мология их имен придает особенную выразительность данной фигуре речи у Салютати.
13
Sallust. Catilin. ѴПІ.
14
Демокрит - философ V в. до. н.э. Сведения о состоянии Демокрита почерпнуты из со-
чинений Валерия Максима (Ѵаі. Мах., Fact. dictorumque memorab. lib. ѴПІ, vii, 6).
15
Ксеркс - персидский царь; считалось, что его войско, выступившее против греков, на-
считывало миллион человек.
16
Анаксагор - последний представитель ионийской философской школы (V в. до н.э.).
История о разорении Анаксагора передана Валерием Максимом (Ѵаі. Мах., Ор. cit. ѴПІ, ѵіі, 4).
17
Овидий. Скорбные элегии. ГѴ, X, 22. Меония - старое название Лидии, родины Гомера.
18
Стаций ~ римский поэт I в., автор ряда поэм, в том числе "Фиваиды" и "Ахиллеиды",
часто цитируемых Салютати.
19
Аквин - город в юго-восточной Латии, родина Ювенала. Хотя к этому времени эпитет
"Аквинат" стойко ассоциировался со Св. Фомой Аквинским, Салютати употребляет его и
применительно к классическому автору.
20
Ювенал, Сатиры. ѴП, 87.
21
Плавт - римский комедиограф (254—184 гг. до н.э.). О нищете Плавта рассказывает
Авл Геллий (Noctes Atticae. III, 14).
22
Pers. Sat. Prol. 12-14.
23
Излюбленное именование Вергилия в классической литературе и у Салютати; Ман-
туя - родной город Вергилия.
24
Тит Ливий. История. I, II.
25
Вергилий. Энеида. I, 204—206 (пер. С. Ошерова).
26
Там же. VI, 638-641.
27
То есть 15 декабря. Точный год написания неизвестен. Ф. Новати предполагает, что
это 1397-й, исходя из стиля и языка, а также судя по расположению письма в рукописи.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Фра Джованни - монах камальдольской обители Санта Мария дельи Анджел и в Сан-
Миньято (Флоренция), где Салютати был частым гостем. Критиковал приверженность гума-
ниста античной культуре.
2
Augustinus. In Iohannis Evangelium tractatus. CXXIV, V, 1, § 1.
3
Евангелие от Иоанна (Ин 14, 6).
4
Знанию об этом латинский мир обязан св. Иерониму (ок. 340 - ок. 420 г.), одному из от-
цов церкви на Западе, автору канонического перевода Библии на латынь - Вульгаты.
5
Имя "доброго разбойника", распятого вместе с Христом и на кресте покаявшегося, из-
вестно из апокрифических евангелий, в первую очередь евангелия от Никодима.
6
Салютати имеет в виду знаменитый рассказ Иеронима в письме к Евстохии о видении,
когда, будучи осужден Богом за то, что следует за Цицероном, а не за Христом, он поклялся
не открывать больше книги язычников (Иероним. Письмо к Евстохии // Памятники средне-
вековой латинской литературы ІѴ-ІХ веков. М., 1970. С. 36-42).
7
Августин Аврелий (354-430) - епископ Гиппона, один из отцов церкви на Западе.
8
Sancta rusticitas - выражение Иеронима из письма к Паулину.
91
роде говорится, я остался один в обширной линии укрепления благодаря тому,
что не пренебрегал рассудком. Заключаю, что я, несомненно, победил; и хотя
он превосходит меня мастерством и усердием, однако знаю, в чем он мне усту-
пает. Ему не следовало бы стыдиться поражения" - это всё твои слова. Но если
ты сам признаёшь, что вопрос до сих пор не решен, из чего же ты заключаешь,
что несомненно победил? Ты мог бы еще сослаться на истечение срока давно-
сти, поскольку законы не допускают, чтобы гражданское дело длилось больше
трехлетия, и повсеместно установлено, чтобы в этот срок оно завершалось. По-
лагаю, что с тех пор, как я получил твое последнее письмо, истек по крайней ме-
ре пятилетний срок. Но поскольку, по твоим словам, вопрос до сих пор открыт,
я воспользуюсь правом, которое ты мне предоставляешь, и возобновлю уже
утихший было спор, чтобы ты не был уверен в своей победе и признал, что я не
жертвой пал, а, скорее, умолк как победитель. Хотя и кратко, признаюсь, отве-
тил я тогда на твой упрек, но основательно и таким образом, что филактерии3
твоего ответа ничего из сказанного мною, если бы ты справедливо рассудил, не
опровергли. Все еще не кончен диспут, остаются непобежденными взгляды, и
до сих пор ты не проделал в моем укреплении даже малейшую брешь. Впрочем,
я вижу, что ты все еще не разбираешься в вопросе и пребываешь в своем про-
стодушном заблуждении, считая, что наша поэзия - тяжкий и непростительный
грех и опасная выдумка. Если это так и если не может под оболочкой вымысла
скрываться чистота и безупречность истины, скажи, сделай милость, каким об-
разом истинным является следующее: "И Дух Божий носился над водою"4, и
это: "И сказал Бог: да будет свет"5 и еще шестьсот (выражений. - О.У.)? Каким
образом носится - что является свойством телесного - Дух Божий над водою,
когда он совершенно бестелесен? Как понимать "сказал Бог, да будет свет", ко-
гда Бог не имеет ни костей, ни языка, которые являются необходимыми орга-
нами и инструментами речи? И так далее. Теперь же, чтобы ты яснее мог узреть
истину, сперва покажу, чтб мы должны понимать под поэзией, затем разъясню,
что Священное Писание не только связано с ней, но поистине по строю речи са-
мо есть не что иное, как поэзия; далее, приложу необходимые усилия, чтобы по-
казать также, что верным христианам не следует запрещать чтение языческих
поэтов; и наконец, попробую возразить на сказанное тобой, чтобы ты перестал
считать, будто легко победил.
Итак, во-первых, всякое высказывание и всякая речь - прежде мысленная и
задуманная, чем словесная и произнесенная; поэтому получается, что не может
ничего быть на устах, чего не было прежде в голове. Из этого следует вывод,
что слова, которыми мы пользуемся, не могут обозначать чего-то, что не охва-
тывается нашим разумом; мы выражаем это стройностью грамматики, доказы-
ваем силой логики и внушаем при помощи блистательной риторики. Но если бы
мы захотели говорить о Боге, то, поскольку Он непостижим, из-за неполноты
представления не находятся и слова, которыми мы могли бы как-нибудь выска-
зать это невыразимое величие. Если бы можно было сказать о нем даже самое
малое, тогда оно не было бы невыразимым. Смертные, желая преодолеть это
затруднение, были вынуждены придумать какой-нибудь другой, насколько воз-
можно, возвышенный способ выражения. Поиск нужно было вести вне преде-
лов грамматики, чьей задачей было ясно излагать ясные понятия ясными име-
92
нами и глаголами. И так как прежде люди не могли видеть самого Бога, но ви-
дели многие Его проявления, то познавать Его могли только на основании про-
явлений, то есть ретроспективно (retro), и тогда стали они говорить о совершен-
ном божестве так, словно это был некий человек, не зная ничего возвышеннее
человека среди всего постижимого и - с чего начинается наше познание - вос-
принимаемого чувствами. Следовательно, все, что мы ни говорим о Боге, нами
выдумано и из нашей жизни заимствовано. Указывая на это, наш Цицерон го-
ворит: "Гомер это выдумывал и человеческое к богам относил" - и добавляет,
словно томясь по чему-то высшему: "Я бы предпочел, чтобы божественное - к
нам!"6. Как и другие когда-то, мы поступаем так не только, когда о Боге гово-
рим. Но еще, как тот же наш Арпинат7 сказал, "они придумывали, что с усоп-
шими случалось то, что без тела не могло бы ни произойти, ни ощущаться. По-
скольку они не могли представить себе, что души сами по себе существуют, им
была необходима какая-нибудь форма и внешний облик". И немного спустя
прибавил: "отсюда по соседству с нами озеро Аверн,
Откуда темной тенью поднимаются души, при открытых дверях
Глубокого Ахеронта, с ненастоящей кровью, призраки мертвых.
94
Так как Бог бестелесен и не обладает ни сердцем, ни чем-либо иным, что
определялось бы как внутреннее и внешнее, Он, следовательно, таков, что ни-
коим образом о Боге нельзя сказать: "и воскорбел в сердце своем". Но славный
муж, преисполненный Богом, о котором написано, что явил ему Господь славу
Свою16, об этом божественном величии учил нас говорить так, чтобы мы, же-
лая поведать о нем, изъяснялись с помощью образов и уподоблений. Притом
это было им не заново открыто, но воспринято от предков. Ведь, не говоря уж
о прародителях, до него жили многие, при ком уже зачинался такой род речи;
ибо читаем, что Каин и Авель некогда совершали жертвоприношения и говори-
ли с Господом17; читаем и о Еносе, сыне Сифа, что он начал призывать имя Гос-
пода18. Знаем, что и Ной разговаривал с Господом, равно как и Аврам, который,
наделенный новым именем, стал наконец Авраамом19; и многие другие до Мои-
сея с Господом не раз беседовали; они, как может и должно быть очевидным,
даже если в Библии ясно об этом ничего не говорится, затем много рассказыва-
ли о Боге, в результате чего и родилось то поэтическое искусство, которое
единственное оказалось способным то, чего нельзя было выразить в простых
словах, излагать не напрямую, но преобразив и иными словами, так, чтобы мы
могли хоть как-то понятно говорить о неизъяснимом величии высшего божест-
ва. Вот откуда происходят этот род речи и изучение истины, скрытой под обо-
лочкой вымысла.
Этим способом пользовались теологи, как языческие - Орфей, Мусей и
Лин, которых Августин упоминает среди главных теологов язычников20, и все
другие, которых пресловутая слепота сбила с пути, так и избранные, принадле-
жавшие к божьему народу по природе или по обрезанию, которые говорили о
Боге благоговейно и разумно. Это также перешло наконец, как мы видим, к
христианам, которые обнаружили, что это общепринято в Исторических книгах
и у пророков, и видят, что Сам наш Спаситель прибег к этому в святейших Еван-
гелиях, где огромное количество притч, рассказанных Христом, хотя эти прит-
чи не содержат других бесконечных тайн, которыми богаты сами Евангелия,
так что всем должно быть совершенно ясно, что Он не отказывался от поэтиче-
ской речи. Признавая это, мы приходим к выводу, что это изобретение было
скорее божественным, нежели человеческим. Это убедительно доказывают та-
инственные образы сновидений, например те - не буду говорить о других и воз-
держусь от свидетельств язычников, дабы не оскорблять твой слух, - что свя-
тейший из патриархов Иосиф, будучи пленником, описал спутникам и самому
великому властителю, а прежде отцу и братьям, да и другим людям истолковы-
вал21. Из этого явствует, что Бог многократно говорил с помощью образов, так
что следовало бы признать, что упомянутая достойная восхищения форма вы-
ражения посредством иносказания идет от него, а не от людей. Поэтому мне ка-
жется, любезнейший мой Иоанн, что ты и другие, кто поэзию ненавидит, в чрез-
мерной простоте и величайшем заблуждении пребываете, коли хотите удер-
жать от подражания божественной речи, будто от мерзостного преступления.
Запретите это, если вам угодно и если вы можете, у себя в обителях, а о том, что
за их пределами, нечего вам беспокоиться. У вас ведь нет ни права, ни власти за-
прещать это; но, как я уже сказал, если можете, наложите запрет на себя и по-
смотрите, сколько раз на дню вы поступаете против ваших правил.
95
Перехожу непосредственно к третьей части. С чего бы тебе, скажи на ми-
лость, запрещать моему Анджело посвящать время ораторам, поэтам или фило-
софам? Какое у тебя право приказывать тем, кто вне стен монастыря? Впрочем,
пусть бы тебе это было позволено, и не только увещевать всех, но и предписы-
вать добродетельное и запрещать вредное. Что же в этих предметах есть тако-
го, за что их следует запретить? Знаю и перечитываю каждый день у Иерони-
ма, Амвросия и Августина замечательные изречения философов и ораторов и
стихи, которыми, как звездами, их святейшие сочинения усеяны и озарены; не
думаю, что ты это осудишь, словно некий грех. Если, найденные у славных учи-
телей, эти мысли истинны, святы, изящны и красивы и читать их там не грех,
почему же в произведениях самих авторов они должны называться нечестивы-
ми и кощунственными? Почему нам запрещены, если святым отцам разреше-
ны? Или, может быть, они являются дурными и ложными, если прочтены в пер-
воисточнике, а когда они в небольшом количестве перейдут к святым отцам, то
становятся справедливыми и превращаются в истиннейшие? Я не вижу, отчего
они должны быть недозволительными для чтения, если этими святейшими му-
жами они были приняты как глубоко почитаемые и истинные из рук самих ав-
торов.
Перестань, прошу тебя, любезный мой Иоанн, и отступись, пожалуйста, от
этого; и не вверяйся настолько своей простоте и мнению немногих, запрещая
то, что не следует, то, что превозносимые всеми святейшие учителя не колеб-
лясь делали и что является в высшей степени благочестивым и прославленным;
то, что всех их сделало столь же замечательными, сколь и сведущими, что во-
оружило их против язычества гораздо основательнее, чем Священное Писание,
которое пользовалось у них таким высоким авторитетом, какой только возмо-
жен. И так как нам нужно следить, как говорит Апостол [Павел] и как ты сам
доказываешь, чтобы кто-нибудь не увлек нас "философией и пустым обольще-
нием, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу"22, разве не
должно нам скорее предписывать, чем запрещать изучать философию, дабы
быть в состоянии защититься от опасных козней врагов и избежать их смерто-
носных ударов, или, что необходимо в бою, в то время, как они наносят удар, от-
разить его? Что более действенно для победы над врагами, чем знать, каким
оружием они сражаются, каким образом могут быть поколеблены, где могут
быть разбиты или сломлены? Главной заботой полководцев и императоров все-
гда было разведать местонахождение и планы врагов, чтобы тем надежнее или
лагерь атаковать, или предотвратить заговоры, или одержать победу, или
вырвать ее, уже близкую, у них из рук. Взгляни, прошу тебя, на Лактанция Фир-
миана23, беспримерного и могучего борца с языческой религией, отними у него то,
что он позаимствовал как основу у поэтов, философов и ораторов, а затем по-
размысли, насколько были бы убедительными его рассуждения, будь они лише-
ны поэтических примеров. Обдумай и обсуди наедине с собой книги "О граде
Божием" Августина, прославленнее которых христианский мир ничего не зна-
ет, и посмотри, если бы ты поэтов и другое, что запрещаешь, не знал, сколько
из написанного было бы тебе совершенно неведомо и сколь о многом следова-
ло бы справляться в других книгах; и после этого ответь мне или рассуди сам с
собой, вредно или полезно знание стихов и языческой литературы. Верю, что
96
если бы ты не захотел себя обманывать, то признал бы, что знакомство с поэ-
тами, несомненно, принесло тебе большую пользу для понимания этих предме-
тов (у Августина. - О.У.). Возможно, философы и представляют опасность
вследствие силы и тонкости доказательств, но что опасного в поэтах, которые,
как мы все знаем, не выдавали своих вымыслов за истину? И если бы мы захо-
тели проникнуть в сокровенные тайны песнопевцев и поэтов с должным стара-
нием и любознательностью, то разве мы не обнаружим удивительные потаен-
ные истины, так что, хотя своей оболочкой поэтические песни обманывают и
словно бы укрываются в тени листвы, внутренний смысл, будучи правдивым,
удивительно согласуется с теологической истиной и не должен отделяться от
нее? Ведь между той и другой истиной нет никакого противоречия и ничего, что
бы взаимно опровергалось или было несовместимым. Одна другую укрепляет и
поддерживает или же совершенно не противоречит. И зачем, ответь мне, божий
муж, ты запрещаешь нам читать поэтов, к чьим свидетельствам обращались и
кого почитали святейшие учителя? Поверь мне, Иоанн, без помощи поэтов
красноречивейший Фирмиан ни за что не поверг бы языческую религию так ис-
кусно и так правдиво; и отец Августин не сокрушил бы земное царство столь ус-
пешно, не опираясь на язычников, и не воздвиг бы град Божий, и не окружил бы
его столь высокими и мощными укреплениями; и сам Иероним, которого ты с
такой язвительностью привлекаешь в свидетели против меня, ни за что так
обильно и красноречиво не возражал бы соперникам и не отстаивал бы дело
христианской истины без поэтического и риторического мастерства. Я желал
бы, чтобы диалог святейшего отца Василия, который недавно у нас перевел на
латынь с греческого ученейший муж Леонард Аретин24, - так вот, хочу, чтобы
ты его прочитал и увидел, что этот выдающийся учитель думает о чтении поэ-
тов, которое ты оспариваешь. Поверь мне - если бы ты только дал себе труд
прочитать его, - изменишь мнение, сраженный не только авторитетом велико-
го мужа, но и бесспорнейшими и очевидными доводами; я бы этого кратко кос-
нулся, если бы не доказал свою точку зрения столь очевидно, что она, кажется,
не нуждается в таких защитниках.
Теперь же обращусь к опровержению того, что ты говоришь, и тем самым
изложу четвертый пункт, как обещал. Мы хотим по этому поводу предвари-
тельно сказать, что не следует думать, будто мы никогда не отвлекаемся от чте-
ния поэзии. Мне, как и всем другим, не свойственна эта ошибка. Ведь свободные
искусства и сама поэзия - это не конечная цель, а путь и средства, направленные
всецело к высшей цели. Посмотри, если тебе угодно, что об этом пишет Кордо-
вец в письме "О занятиях свободными искусствами", и, поверь мне, не найдешь
ничего, что ты отвергал бы25. И, подходя к самому основанию, обратимся пре-
жде всего к Иерониму. Ведь он не воюет со мной, как ты считаешь, и говорит
вовсе не то, что тебе кажется. Как ты утверждаешь, в проповеди, которую он
создал о расточительном сыне, он говорит, как ты передаешь: "Не должно, что-
бы из уст христианина раздавались слова о всемогущем Юпитере, и Геркулесе,
и Касторе, и других скорее выдуманных, чем реальных лицах". И немного рань-
ше: "Не читай, - говорит, - философов, ораторов, поэтов и не предавайся отдох-
новению в таком чтении: приманка демонов в песнях поэтов, блеск риториче-
ских слов и языческой мудрости". И, чтобы показать, какова опасность для чи-
4. Гуманистическая мысль... 97
тателей, прибавляет: "Они услаждают всех своей приятностью и, покоряя слух
стихами, текущими в сладком благозвучии, проникают также в душу и пленяют
самое сердце". Не забывая и о вас, монахах, послушай, что говорит: "И теперь
еще видим, как служители Бога, забросив Евангелия и пророков, читают коме-
дии, сочиняют буколическим стихом любовный вздор, хранят у себя Верги-
лия"26 и так далее.
Приводя все эти слова Иеронима, ты, если не ошибаюсь, хочешь подтвер-
дить свое мнение. Но вышеприведенное не из твоего письма: твой текст был
сильно искажен, поэтому я решил обратиться к надежнейшему списку. Дело в
том, что я давно уже разыскивал проповедь Иеронима, на которую ты ссыла-
ешься, но все тщетно; наконец среди его писем я обнаружил одно к папе Дама-
сию, которое и искал27. Оно содержит все, что ты сказал, содержит и нечто дру-
гое, о чем умолчать - значит утаить законченную мысль Иеронима. А пристала
ли она благочестивому монаху, да и самому учителю истины и святости, - сам
посмотришь. Мне также ясно, что Иероним думал совсем иначе, нежели ты ут-
верждаешь. Ведь в том, что ты написал - не знаю, зачем ты только раскрыл
рот! - есть следующее: "Не читай философов, ораторов, поэтов и не предавай-
ся отдохновению в таком чтении". Но ведь если бы ты захотел рассмотреть это
правильно и рассудительно, увидишь, что в этой связи запрещается чтение ис-
ключительно одних поэтов28. Что иное означает "предаваться отдохновению в
чтении", как не "дальше не продвигаться, но на нем, сойдя с пути, остановить-
ся"? Поэтому получается, что слова Иеронима должны пониматься не прямо,
как пытаешься объявить, но как установление предела в том, что, как сказано,
он запрещает, и не сводиться к этому строгому запрету поэзии и изучения дру-
гих произведений язычников, который ты, кажется, себе внушил. И хотя неко-
торые тексты содержат это, неужели тебе не ясно, что он говорит иначе: "Не
читай философов, ораторов, поэтов, чтобы не предаваться отдохновению в чте-
нии". В конце концов ты ясно видишь, чтб думает об этом сам Иероним. Ведь
он запрещает не чтение, а успокоение в нем, так что с твоей стороны весьма не-
справедливо и мошеннически, даже преступно, умолчав о том, что он имеет в
виду, просто распространять на все то, что он сказал однажды и в другом смыс-
ле. Впредь не пользуйся, мой Иоанн, такими приемами и не допускай в этом
небрежности, которую кто-нибудь мог бы назвать хитростью и лукавством.
Прочти же все целиком и соотнеси первое с последним, и зрело обдумай, каково
намерение автора, и, если ясно видишь, что он сам хочет того, чего ты желаешь,
ссылайся, если тебе угодно; но если есть сомнение или неопределенность, запри
уста свои, чтобы не стать сознательно виновником искажения и лжи.
Каким же образом могло бы согласоваться твое понимание с тем, что упо-
мянутый отец также говорит: "Так и мы обыкновенно поступаем: когда читаем
философов, когда к нам в руки попадают книги языческой мудрости, если нахо-
дим в них что-то полезное, обращаем на пользу нашему учению; если что-то
действительно поверхностное - об идолах, о любви, о земных заботах, это мы
состригаем, оставляем лишь лысину, тщательно срезаем это острейшими нож-
ницами"29. Почему об этом молчишь, почему не потрудился написать всё цели-
ком? Такова исходная мысль у великого отца. Да ведь он и отвечая Магну, ора-
тору из Рима, который у него спрашивал, почему он в своих сочинениях иногда
98
помещает примеры из языческой литературы и марает чистоту Церкви грязью
язычества, не отрицает вину и не оправдывается, но, признавая содеянное, стре-
мится доказать, что подтверждать это примерами многих греков и латинян до-
пустимо и употребительно30. В подтверждение он указывает, что Моисей, про-
роки и Соломон многое переняли из языческих книг и сам Апостол прибегал к
поэтическим свидетельствам, как тебе и каждому читателю может быть оче-
видно; и так как столько образованнейших истолкователей вопросов веры, ко-
торых Иероним упоминает и насчитывает больше пятидесяти, здесь на его сто-
роне, тебе и всем должно быть ясно, что то, на что ты ссылаешься, и очень мно-
гое, что ты обошел молчанием, совершенно не является изначальной мыслью
этого автора и не должно пониматься строго, как советуешь ты. Это настолько
бесспорно, что сам Иероним ссылается на ученейшего мужа Киприана, осуж-
денного красноречивейшим Фирмианом за то, что он в сочинении против Де-
метриана прибегнул к свидетельствам пророков и апостолов, которым тот не
верил, а не философов и поэтов, авторитету которых он, как язычник, не смог
бы противиться. И ты хочешь, чтобы философы, поэты и ораторы не читались,
в то время как такой прославленный человек заслужил порицание со стороны
умнейшего мужа за то, что к ним не обращался?
Наконец, относительно Иеронима скажу в заключение: посмотри, что же
он сам об этом пишет. Ведь когда он говорил многое об Апостоле, то высказал-
ся следующим образом в защиту использования языческой литературы: "Во
Второзаконии (21, 12-13) он читал повеление Господа, что у пленной жены
нужно обрить голову и обрезать ногти и тогда вступать с нею в брак. Что же
удивительного, - говорит Иероним, - если и я страстно желаю языческую муд-
рость благодаря изяществу речи и красоте членов из рабыни и пленницы изра-
ильтянкою сделать, отсекаю или отрезаю все мертвое у ней - чувственность, за-
блуждения, страсти - и, сочетавшись с ее прекрасным телом, порождаю от нее
рабов Господу Саваофу? Мое деяние приносит пользу христианскому роду.
Связь с чужой умножает число соневольников"31. Вот что он говорит. Следова-
тельно, если языческая мудрость ради изящества речи благочестиво преобра-
жается в красноречие святости, и не просто благочестиво, но с пользой и вели-
кой славой; и если с необходимостью применяется она для обращения язычни-
ков, и если для понимания святых учителей нужно ее узнать, разве не следует
приказать, чтобы она изучалась, а не, как ты настаиваешь, строжайше запре-
тить, ведь сам Иероним не запрещает, если только, как я сказал, мы не успока-
иваемся на этом? Почему тот же самый Иероним немного сердито говорит в от-
вет Августину: "Чтобы не казалось, что ты один мне что-то о поэтах рассказал,
вспомни Дарета и Энтелла и народную пословицу, что усталый бык тяжелее
ступает"32? Августин же его призывал, чтобы он отказался от прежних слов об
одной главе Апостола и подражал Стесихору, колеблющемуся между поноше-
нием и прославлением Елены, чтобы тот, кто из-за поношения зрение потерял,
восхвалением бы вновь обрел33. И когда видишь, что эти светлейшие учителя по
поводу поэтов между собой шутят и открыто к ним обращаются, и видишь, что
Иероним не запрещает использовать поэтов и изучать их, разве только чтобы
мы не успокаивались на этом, как я понимаю образ мыслей автора, ты не дол-
жен категорично объявлять, что он целиком против чтения поэтов, чтобы не
4* 99
показался он противоречащим разуму и самому себе. Ибо что менее достойно
святого мужа, чем высказываться против того, что делает, и налагать на других
запреты, которых сам открыто не соблюдает? Не читать стихов - не предписа-
ние нам, а совет, чтобы не остановиться нам на этом; отвергни то, что не согла-
суется с учением, но полезное, необходимое присуди впредь изучать - не толь-
ко христианское, но также и языческое.
Однако пойдем дальше; ты привлекаешь еще одного покровителя божест-
венных писаний - Августина, который в первой книге "Исповеди", немало сетуя
на суетность подобных занятий и с горечью приводя пагубные примеры из сво-
ей собственной молодости, высказал свое мнение, говоря: "...разве все это не
дым и ветер?" Здесь снова, милейший мой Иоанн, ты выбираешь из фразы сло-
ва, которые тебе угодны, а остальное, игнорируя целостность суждения, отбра-
сываешь. Приведи его, пожалуйста, целиком, а не частично. Полностью эта
фраза и ее построение, если не ошибаюсь, таковы: "Что мне с того, о истинная
жизнь моя, Боже мой! Что мне с того, что мне за декламации мои рукоплеска-
ли больше, чем многим сверстникам и соученикам моим? Разве все это не дым
и ветер?"34. Вот полное высказывание; в данном случае клаузула - "все это дым
и ветер" - относится к рукоплесканиям; и если бы ты задумал ее к другому от-
нести, то глубоко ошибался бы, поскольку сам Августин, как мы видим и как он
сам писал, читал поэтов и потому считал их не ветром и дымом, а, скорее, чем-
то, на что следует ссылаться. Но ты говоришь еще: «Тебе знакомо общеизвест-
ное изречение Боэция: "Кто позволил этим распутным лицедейкам приблизить-
ся к больному"?»35. Ты страдаешь все тем же недугом; ты и другие, у которых
это постоянно бывает предметом разговора, или замечаете, или передаете толь-
ко часть, а не всё целиком. Итак, прибавь, если угодно, что чуть ниже Боэций
от лица той же Философии добавил: "Ступайте прочь, сладкоголосые сирены,
доводящие до гибели, и предоставьте его [больного] моим музам для заботы и
исцеления"36. Теперь это законченная и полная мысль. Теперь можешь понять,
что не все музы изгоняются, а только те, которые заслуженно должны быть ис-
ключены. Каких же муз Северин от лица Философии приговаривает к изгна-
нию? Очевидно тех, о которых сказал:
И вот писать мне велят бедные Камены,
и элегии наполняют речь подлинными рыданиями37.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Первое письмо Салютати ие поколебало убеждений камальдольца, и, увещевая учени-
ка своего оппонента Анджел о Корбинелли (1373-1419) бросить занятия этими предметами,
он заявил, что уверен в победе, вынудив Салютати в предыдущей схватке спасаться бегством.
2
По-видимому, Джованни Мальпагини (1346-1417) родом из Равенны. В 1364-1368 гг.
был секретарем Петрарки. С 1394 г. читал лекции по риторике, поэзии и моральной филосо-
фии во Флорентийском университете. У него учились Леонардо Бруни, Поджо Браччолини,
Карло Марсуппини, Анджело Корбинелли.
3
Филактерии - обильные цитаты из Библии. В Вульгате так называются записанные на
пергаменте отрывки из Ветхого Завета.
4
Быт 1, 2.
5 Быт 1,3.
6
Цицерон. Тускуланские беседы. I, XXVI, 65. Цитируемый Салютати отрывок немного
отличается от текста современных изданий, поэтому мы сочли возможным дать здесь и ниже
свой перевод.
107
7
Цицерон, уроженец г. Арпин.
8
Цицерон. Указ. соч. I, XVI, 365.
9
Аристотель. Риторика. Ш, VII.
10
Энтимема (греч., лат. commentum) — заключение от противного.
11
Быт 6,5-7.
12
Пс 61, 12.
13
Aug. De spiritu et littera ad Marcellinum. I, 58.
14
Thomas Aquinas. De ente et essentia. MDLX, VI.
15
Имеется в виду учение об отождествлении Бога с творениями, приписывавшееся Да-
виду Динанскому и Амальрику Венскому, и антитомистская позиция Дунса Скота, отрицав-
шего реальную разницу между сущностью и существованием (это различение играло огром-
ную роль в томистской теологизированной метафизике), а также "новое" учение Оккама,
также не делавшего различий между сущностью и существованием.
Исх 33, 18.
*7 Быт 4, 3.
Μ Там же. 4, 26.
»9 Там же. 6, 13; 17, 1.
20
Августин. О граде Божием. ХѴШ, XIV. Орфей, Мусей и Лин - мифические поэты.
Быт 37, 5-10; 40, 5-23; 41, 14-32.
22
Кол 2, 8.
23
Луций Целий Фирмиан Лактанций (ок. 250 - ок. 329 г.) - историк и богослов, стремил-
ся примирить христианское учение с античной философией.
24
Леонардо Бруни Аретино перевел гомилию Василия Великого "О том, как молодым
людям извлечь пользу из языческих книг".
25
Сенека. Письма к Луцилию. LXXXVIII, 1. Сенека - уроженец Кордовы.
26
Ніег. Epist. XXI ad Damasum de duobis filiis. Однако общепринятый текст несколько от-
личается от того, что цитирует Салютати.
27
Издавна было принято рассматривать знаменитое письмо Иеронима как проповедь.
Дамасий - папа, поэт-агиограф (IV в.).
28
Чтобы разобраться в запутанной аргументации Салютати, полезно обратиться к сло-
вам самого Иеронима: "Nonne tibi videtur sub aliis verbis dicere [Christus], ne legas philosophos,
oratores, poetas nec in eorum lectione requiescas? Nec nobis blandiamur, si in eis, quae sunt scripta,
non credimus, cum aliorum conscientia vulneretur, et putemur probare, quae dum legimus, non reproba-
mus". "Ключевой" предлог, будь он пес или пеу скорее, связывает два однородных дополни-
тельных придаточных, а не подчиняет одно другому.
29
Hier. Epist XXI.
30
Idem. Epist. LXX ad Magnum oratorem urbis Romae.
3
* Ibid.
32
Ibid. ССП ad August. Дарет Фригийский - полулегендарный автор "Истории о разру-
шении Трои", переведенной в конце V в. на латинский язык и ставшей в средние века одним
из самых известных произведений древности. Энтелл - троянец, основатель города Энтеллы.
33
Ibid. Стесихор - сицилийский поэт VII-VI вв. до н.э. Согласно легенде, Стесихор в сво-
ем гимне Елене сначала изобразил ее в дурном свете - и ослеп, а потом придумал версию, что
была похищена не сама Елена, а ее призрак - и после этого прозрел.
34
Августин. Исповедь. Кн. 1, XVII, 27 // Августин Аврелий. Исповедь / Пер. М.Е. Сер-
геенко. М., 1992. С. 20.
35
Боэций. Утешение философией. Кн. I, I // Боэций. Утешение философией и другие
трактаты / Пер. В.И. Уколовой, М.Н. Цейтлина. М., 1996. С. 153.
36
Там же. С. 154.
37
Boetius. De consolatione philosophiae I, I. Перевод В.И. Уколовой и М.Н. Цейтлина не
вполне точен: "Снова, в слезах, мне писать повелевают Камены, с ликом заплаканным,
вновь - на элегический лад". Камены - в древнеримской мифологии богини, покровительст-
вующие наукам и искусствам, подобно Музам у древних греков.
108
38
Популярный в средние века словарь Папиаса (П в.) объясняет: "Meretrices а merendo
stipendia libidinis dictae".
39
Hieronimus. Epist. XXI ad Damasum, 13.
40
Быт 3, 6.
41
Там же 4, 8.
42
Там же 4, 19.
43
Там же 4, 23.
44
Там же 19, 22-24.
45
Там же 38, 9.
46
Там же 37, 28.
47
Там же 19, 30-38.
48
Книга Судей израилевых (Суд 19, 22-28).
49
2 Цар 11.
50
Там же 13.
51
Аристотель. Поэтика. IV, ѴП-ѴШ.
52
Августин. О граде Божием. VI, V. Марк Теренций Варрон (116-27 гг. до н.э.) - рим-
ский историк и грамматик.
53
Августин в своем труде ссылается на Муция Сцеволу Авгура (И в. до н.э.), философа-
стоика.
54
Ювенк (ГѴ в.) - христианский поэт из Испании, автор поэмь' на евангельский сюжет.
55
Hieronimus. Epist. LXX ad Magnum oratorem urbis Romae.
56
Augustinus. De diversis quaestionibus ЬХХХШ lib. unus, quaestio I.
57
Трактат "О жизни в миру и монашестве", посвященный фра Джероламо да Уццано,
настоятелю монастыря Санта Мария дельи Анджели.
58
Цицерон. Письма к Аттику. I, XI.
59
Цицерон. Об ораторе. I, ГѴ, 20 // Цицерон. Эстетика / Пер. Ф.А. Петровского. М., 1994.
С. 166.
60
Там же. XVI, 70. С. 177.
61
Квинтилиан. Наставление оратору. Χ, I, 27; Марк Фабий Квинтгілиан (ок. 35 -
ок. 96 г.) - теоретик ораторского искусства.
62
Augustinus. De doctrina christiana. IV, Π, 2.
ибо с охотой внимают только восхваляющим. Все мы, даже самые простые лю-
ди, не говоря уже о правителях, благосклонно выслушиваем только ту правду,
которую изрекают в похвалу нам. Поистине все мы подобны Фемистоклу, ут-
верждавшему, что самыми приятными для него будут речи того, кто наилучшим
образом прославит его искусство15.
И, несомненно, для того, кому это было самым приятным, крайне неприятно
было, когда кто-нибудь ругал его в лицо или отзывался о нем плохо. Деликатней-
шая вещь наш слух, его оскорбляют даже мелочи. Вот что я хотел бы предпо-
слать в качестве вступления, потому что ты, как я вижу, чрезмерно увлекаешься
этой манерой обличения и нападок. Ведь, насколько я могу судить, ты полагаешь,
что этот стиль речи более убедительный, более действенный и, вообще, так ска-
зать, более способствующий нравственному пробуждению, нежели похвала. И я
не отрицаю этого, но берегись: чем он язвительней и злее, чем глубже проника-
ет, тем больше оскорбляет, тем больше раздражает и тем больше вызывает не
только возмущение, но и ярость. Цицерон знаменит своими филиппиками16, кото-
рым не занимать ни мастерства, ни таланта, ни пыла, ни красоты. Но какой толк
от них автору после того, как в негодовании, вызванном ими, триумвиры вынесли
приговор о проскрипции и он пал сраженный жестокой и неблагодарной рукой?
Хотя после его смерти написали:
Ничего не поделаешь, Антоний. Сохраняются красноречивые писания17.
так, по нашему мнению, и все правоверные богословы, как древние, так и но-
вейшие, не могут сравниться с Августином. Скажи мне, любезнейший Поджо,
пусть скажет и тот, кто всегда столь высоко ценил меня, что предпочитал всем
современникам, и из чьего сердца я ныне изгнан, скажите, пожалуйста, кого из
всех язычников, философа ли какого, оратора или поэта, вы ставите выше Ав-
густина? Платона, Аристотеля, Туллия36, или Марона37, или того, кого Цицерон
превозносит выше всех ученых38 и кто превзошел, насколько я знаю, всех сво-
их предшественников множеством изданных им книг? Не думаю, что вы на-
столько глупы, чтобы ценить Августина меньше кого-либо из них, хотя они жи-
ли раньше него и отличались многими достоинствами. Но ты скажешь: нет Ав-
густинов в наши времена; если бы ты мог указать мне хоть одного, я бы пред-
почел современность всей древности.
Итак, ты не собираешься "уступать одному Гомеру ради тысячи лет"39. Вот
мы и дали отвод, как я полагаю, всему авторитету покрытой ореолом славы
древности; и я хочу, если угодно, чтобы ты, как это подобает, отверг все осно-
ванные на критерии давности представления о достоинстве и совершенстве.
Пусть спор наш будет по существу - не о временах, а о знании. Вот что я пред-
лагаю рассмотреть и взвесить. Если ты сделаешь это, поверь мне, ты не будешь
оценивать свою эпоху столь несправедливо. Ты увидишь и порадуешься тому,
что эти наши два века, на грани которых мы живем, незаурядные и что, уступая
немногим, они - это ты сможешь и должен будешь признать как очевидное -
превосходят многие века. Ведь что касается знаний, то разве наш Цицерон не
написал без колебаний, едва только славнейшая до тех пор Греция стала усту-
пать Лацию в военной доблести: "Я всегда полагал: все то, что наши соотечест-
венники считали достойным своих стараний, они либо сами изобрели мудрее
греков, либо заимствовали у греков, усовершенствовав"40? Вот как наш Арпи-
нат41 превознес Лаций над славной и высокомерной Грецией, не пощадив ни
Аристотеля, ни Платона, хотя они жили задолго до этого, хотя они правили
всем миром в самом Ареопаге42. Ты же и твой друг показываете себя настолько
неблагосклонными судьями современности, что противопоставляете не только
человека человеку, но и эпоху эпохе, будто вам дано судить и о первом, и о вто-
ром. Но подумайте немного о том, что судьи должны превосходить тех, кого они
оценивают, по крайней мере в том вопросе, по которому выносится суждение.
Прекрасно и достойно поступил Апеллес43, когда, советуясь с башмачником о
сандалиях, запретил ему, начинавшему рассуждать о голенях, подниматься вы-
ше стопы на том основании, что это вне его способностей44.
112
Поэтому оценку чьих-либо знаний и красноречия следует считать опромет-
чивой, если оценщики не превосходят знаниями и красноречием тех, кого они
оценивают, либо, дабы я не показался софистом, не могут, по крайней мере, вы-
сказать внушающего доверие суждения о том, что они оценивают. Теперь ска-
жите, пожалуйста, почему или в каком отношении вы ставите древних выше со-
временников, которых вы так презираете. Приведите хотя бы малейший довод,
кроме авторитета древности и ореола славы, на основании которого мы долж-
ны предпочитать давно усопших предков их потомкам и нашим современникам.
Вспомни знаменитого Аристотеля: как ревностно, как обоснованно, как неоп-
ровержимо он пытается опровергнуть Парменида и Мелисса в "Физике"45,
сколько и каких прославленных предшественников он посрамил и осудил в пер-
вой книге "О душе" и в первой книге "О происхождении", а также в начале сво-
ей "Метафизики"46.
А вас кто заставляет необоснованно и неубедительно, прикрываясь только
тенью славы и предубеждением, превозносить хвалами древних настолько, что-
бы отвергать все последующие поколения? И - перехожу ко второй части - ска-
жи, пожалуйста, какие из противоречащих древним утверждений нашего Пет-
рарки, сочинившего и оставившего так много книг, писем, стихов и прозы, дос-
тойны порицания, или в чем из написанного им он заблуждался? Прошу тебя,
умоляю, возьми любое изречение Петрарки и посмотри, можно ли утверждать,
что он в чем-либо противоречил древним, а если ты случайно найдешь такое
противоречие между ними, то можно ли утверждать, что мнение Петрарки не
следует предпочесть с полным на то основанием. Если ты обнаружишь, что Пе-
трарка и древние единодушны в высказываниях, а там, где есть противоречие
между ними, необходимо следовать Петрарке, то как ты сможешь заявлять, что
нельзя проводить никакого или почти никакого сравнения между древними уче-
нейшими мужами и теми, кто прославился в наше время? Кто эти ученейшие
мужи и сколько их? Я знаю, что в одно и то же время многие могут оказаться
сведущими в одном и том же вопросе, но ученейшими - нет, ведь абсолютное
превосходство может быть у одного, а не у многих. В самом деле, если ты ре-
шишь, что существует два человека, которых ты пожелал бы назвать ученей-
шими, то разве тебе не придется признать совершенно несомненным, равны ли
они между собой или нет, что ты превозносишь их выше всего. Но ведь не мо-
жет быть самым ученым тот, кого равняют с другим ученым. И не ученейший
тот, кого кто-либо превзошел, так что по отношению к нему (это определение)
необходимо признать совершенно ложным, если только ты не будешь употреб-
лять превосходную степень сравнения в значении положительной.
Но оставим эти словесные тонкости. Что за злоба или зависть - не хотеть,
чтобы кто-нибудь из современников отличился или превзошел предшественни-
ков? И это порок не только нашей эпохи. Почитай многие письма Иеронима,
почитай его прологи к Библии, посмотри, как тяжело он переносил язвитель-
ные нападки современников и как беспощадно его осуждали противники. Мне
известны только два человека, которым рукоплескал их век, а именно Ориген
и святой Аврелий Августин. Ведь о последнем восхищенные современники бы-
ли столь высокого мнения, что говорили, что им невозможно начитаться, и по-
лагали, что все, чего бы ни коснулся Августин, было им неизвестно. Так заявля-
113
ли те, кто вопрошал его святость о сокровеннейших вещах. Первым же так вос-
хищались, что после смерти у него были великие и непоколебимые защитники
и подражатели даже в ошибках, которые он допустил. (Я, однако, не делаю это-
го и не одобряю.) Допустим, превозносить современников выше предков было
бы неразумно, но воздай должное своему веку, по крайней мере тем, что не
ставь современников, как ты это делаешь, настолько ниже предков, чтобы счи-
тать, что между ними нет совершенно никакого или почти никакого сравнения.
Оставим это и перейдем к серьезному.
Наша ученость обнаруживается в двух вещах: в мудрости, разумеется, и крас-
норечии. Что же ты ссылаешься на мудрость? Ведь не только Петрарка, но и вся-
кий, даже менее чем заурядно образованный, человек нашего времени превосхо-
дит язычников Цицерона, Варрона и всех римлян, Аристотеля, Платона и всех
греков благотворным учением христианской веры. Ведь мы не зависим от неве-
домой и невозможной вечности мира, которой не может быть, чтобы не утвер-
ждали, что души смертных бренны, чтобы не возникала бесконечная дискретная
величина и нельзя было доказывать, что прошло больше времени, чем тысячи
лет. Правда, если им верить, следует признать его (времени. - Н.М.) бесконеч-
ность в обоих направлениях, чтобы, поглощенное в этом круге бесконечности
(т.е. вечности. - Н.М.), оно не выходило совершенно за свои пределы. Мы не за-
висим от того заблуждения насчет божества, согласно которому они утверждают,
что действия Бога безграничны во времени и беспредельны по силе, но подчине-
ны некоей естественной необходимости, - что свойственно рабу, - а не произво-
лению его собственной воли, - что свойственно царственной свободе, подобаю-
щей его величию, - и что Он ничего, кроме себя, не знает и не видит. Мы не на-
зываем целью человеческих деяний наслаждение, как эпикурейцы, добродетель,
как стоики, единство человеческого сообщества, как Цицерон, размышление о
смерти и презрение к ней, как Сенека47, умозрение, как Аристотель, или какое-
нибудь другое определение человеческого разума, а видим ее в том постижении
блаженного объекта, благодаря которому мы блаженны на веки вечные. И мы,
христиане, устремляющиеся к радости вечного блаженства, превосходим этим
знанием и всем тем, что ведет к нему и что в определенном смысле бесконечно,
всех язычников; так что если взять мудрость, то тут не может быть совершенно
никакого сравнения с язычниками и теми твоими ученейшими древними мужами.
Если ты думаешь, что мудростью и благочестием веры Цицерон, Аристо-
тель или Платон превосходят Петрарку, прочти его книгу - не говорю уже о со-
чинениях "Об уединенной жизни" и "О монашеском досуге", - прочти, повто-
ряю, книгу "О тайном борении моих забот", и ты увидишь, что он не только хри-
стианин по благочестию, вере и крещению, но и богослов по учености и его сле-
дует предпочитать языческим философам. Если бы сам Аристотель или Платон
вновь ожили, то они не осмелились бы поставить себя по достоинству учения и
истины выше не только Петрарки, образованнейшего мужа, но и любого хри-
стианина, даже менее чем заурядно образованного. Ведь Бог обратил мудрость
мира сего в безумие48, безумие не только по отношению к истинной мудрости,
но и в смысле нелепости утверждений. Однако, поскольку ты и другие, обманы-
ваясь в своем мнении, на основании одного только блеска древности уверяете
себя в учености тех, кого, если хорошенько подумать, вам надлежит признать
114
заблуждавшимися не в одном, а во многом, неужели вам не следует устыдиться
того, что вы столь высоко превознесли их своими опрометчивыми и глупыми
похвалами? Если мы видим, что Фалес Милетский49 был превзойден своим уче-
ником Анаксимандром50, а он - Анаксименом51, а тот - Анаксагором52 и Диоге-
ном53, Анаксагор же - Архелаем54, а тот - Сократом и, наконец, сам Сократ, ча-
сто упоминаемый своим преданным учеником Платоном в диалогах, вместе со
своим учеником спустя много времени были превзойдены учеником последнего -
Аристотелем, то как же ты, Поджо, можешь заявлять, что предки так несрав-
ненно выше потомков?
Знаю, для того чтобы не уходить в бесконечность, нам нужно взять кого-ни-
будь одного из занимающих самое высокое место в этих науках, кого бы мы
могли рассматривать как нечто незыблемое. Таковым в наше время мы счита-
ем Аристотеля из Абдер55, прежде же таковым признавали Платона, ведь наш
Аристотель не был известен никому, разве что немногим. Поэтому, прошу, ос-
тавь столь необдуманное суждение о древности, коль скоро мы видим, что все,
кто бы ни был известен, превзошли своих предшественников. Тот, кто призна-
ёт Платона, отвергает всех, кто жил задолго до него, хотя бы они и были очень
знаменитыми. Почему ты и другие, кому так нравится древность, ради Платона
или Аристотеля умаляете предшествовавших им древнейших мужей? Или вы не
знаете, что все то, что они пишут или думали написать, они узнали от предше-
ственников? Из того, что у них восхваляют, мало что они могли бы назвать
своим, ведь едва ли они могли сказать: вот новое. Действительно, все, что они
говорили, было давно известно. И наш век что говорит, о чем спорит, что изу-
чает как не старое и не то же самое, что столь превозносимые тобой древние
восприняли от предков?
Но - перехожу к красноречию — ты, наверное, скажешь: если даже истин-
ным знанием вещей, которым они, то есть язычники, не обладали, мы превос-
ходим их, то, по крайней мере, в отношении красоты речи и величия стиля мы
никоим образом не можем сравниться с ними. Удивительно, ты и твой друг счи-
таете, что истинным знанием вещей христиане превосходят древних язычников, -
а вы должны считать так, поскольку отрицать это невозможно, - и в то же
время отдаете им первенство в красноречии. В самом деле, все, что мы говорим,
состоит из содержания и слов. И столь велико значение содержания, что серь-
езную ученую речь без словесных украшений следует предпочесть самой крас-
норечивой и наиболее украшенной по стилю. Поскольку, как сказал Флакк:
Знание - основа и источник хорошего сочинения56.
Ведь, как говорит наш Арпинат, "никто не сможет стать достойным всяче-
ских похвал оратором, если не овладеет знанием всех важнейших вещей и наук",
ибо "на основе познания предмета речь расцветает и течет обильно, если же
оратор не познал и не усвоил ее смысл, то его слова - пустой детский лепет"57,
поэтому необходимо признать, что все, кто превосходит кого-либо знанием,
равным образом превосходят его и красноречием. Но ты скажешь: не хочешь ли
ты довести меня до безумия? Не вынуждаешь ли ты меня признать, что теологи
нашего времени, которых за три века уже очень много прославилось, красноре-
чивы, в то время как они принадлежат к числу тех, о ком святой Аврелий сказал,
115
что они так рассказывают правду, что отвратительно слушать, невозможно
понять и, в конце концов, не хочется верить58. Согласен, любезнейший Поджо,
насколько наши теологи превзошли язычников знанием истины, настолько языч-
ники превзошли наших теологов не знаниями и величием стиля, который без
знания истины превращается в детский лепет, но тем, о чем Флакк сказал:
"скудоумные и пустозвонные строки"59, - и я считаю, что поскольку им было
известно, что они говорят ложь - ведь они знали, что еще не достигли сокровен-
ной истины, - то, так как люди усердно прилагают свои таланты к тому, чем они
могут и хотят заниматься, они занимались тем, что могли познать естественным
образом, а также красноречием, дар которого, как утверждает Цицерон, не
сокрыт, а общедоступен, то есть открыт восприятию и пониманию всех60.
Поэтому в арифметике, геометрии, музыке, грамматике и в той науке, о ко-
торой мы рассуждаем - в риторике, они весьма часто достигали совершенства,
и даже астрономию они исследовали, насколько это можно было сделать, осно-
вываясь на предположениях, с совершенно изумительной точностью. Физику
же и метафизику, а также превосходящую все науки теологию они никоим об-
разом не могли постичь, лишь едва прикоснулись к ним, так что Философ совер-
шенно справедливо писал, что как глаза ночных птиц не воспринимают свет,
так и разум нашей души не может познать самое очевидное во всей природе61,
поэтому многие считают, что из-за трудности (познания) естественного, не го-
воря уже о сверхъестественном, мудрейший, по оракулу Аполлона, Сократ62,
оставив изучение природы, все свое внимание направил на мораль, так как он,
без сомнения, был уверен, что эти исследования, как ему казалось, могут дос-
тичь конечной цели. Однако поскольку цель всего - один только Бог, о чем они
совершенно не ведали, то каким образом они могли познать что-либо до конца?
Поскольку они понимали, что еще не достигли этого, то всячески старались об-
рести дар красноречия, обманываясь, как я полагаю, потому что Сократ, кото-
рый был для них почти богом, неоднократно говорил, что все достаточно крас-
норечивы в том, что знают63. Хотя Цицерон называет это (утверждение) прав-
доподобным, но не истинным64, я считаю его истиннейшим и не подлежащим со-
мнению. Ведь хотя тот, кто знает, что сказать, не является в собственном смыс-
ле слова красноречивым, однако всякий должен быть достаточно красноречив
в том, что он знает, если он не полный глупец и невежда.
Вернусь к мужам нашего времени. Два-три рода деятельности наших уче-
ных связаны с красноречием, а именно диспуты, проповеди и преподавание.
Скажи, разве в наши дни мы не были свидетелями того, как многие не у ростр,
а в церкви привлекали народ восхитительной сладостью проповеди? Чего не
хватало красноречию преподобного отца моего, нашего современника, магист-
ра Луизио Марсильи65 (так ведь его обычно называли, хотя имя его было Лудо-
вико)? Чего, повторяю, не хватало этому человеку: образования ли, красноре-
чия или добродетели? Кто из ораторов когда-либо сильнее волновал души и
внушал то, что хотел? Кто больше знал и помнил, будь то в человеческих или
божественных науках? Кто из языческих историков был более обстоятельным,
более откровенным и цепким? Кто просвещеннее в теологии, кто утонченнее в
свободных искусствах и философии, кто лучше знал древность или был более
сведущ в том, в чем считается искусной современность? Кто из ораторов либо
116
поэтов был ученее и кто умел с большей тонкостью разрешать трудности тек-
стов и книг или разъяснять неясные места любых сочинений?
Но Лудовико не писал. Не писал (и) Пифагор Самосский, просиявший в
Италии и возвеличивший Великую Грецию (своим) учением и учениками; не пи-
сал и Сократ, если не считать нескольких басен Эзопа, которые, как рассказы-
вают, он, находясь в тюрьме, переложил стихами, дабы удовлетворить своего
демона, которого Апулей называет богом Сократа и который побуждал его в
сновидениях заняться поэзией66. Не писал и Христос, хотя, говорят, очень мно-
гие и помимо четырех евангелистов записали многое из того, что он сказал или
сделал. И сам Цицерон утверждает, что никому из греков не удалось в равной
мере овладеть судебно-публичным красноречием и тем стилем спокойного рас-
суждения, над которым трудимся мы, когда пишем67, так что поскольку госуда-
ри, правители народов и мира и сенаты республик избирались и избираются из
числа невежественных людей, то неудивительно, если современность не очень
прославилась красноречием. Однако я не думаю, чтобы ты считал, будто в про-
поведи Слова Божьего, в преподавании наук или в остроте диспутов недоста-
точно красноречия; в отношении же того, что современность сохранила или
возродила, ты, я полагаю, не имеешь основания порицать это красноречие, так
что следует признать истинным изречение Сократа: "Все достаточно красноре-
чивы в том, что знают"68, и современность не до такой степени лишена красно-
речия, чтобы между нею и древностью не могло быть, как ты пишешь, совер-
шенно никакого или почти никакого сравнения.
Но почему я так настойчиво защищаю нашу эпоху? Перейдем к нашему Пе-
трарке. Знаю, ты считаешь, что его почти всегда следует предпочитать всем со-
временникам. Но так как красноречие - вещь сложная и многообразная, пере-
стань, прошу тебя, дерзить в пылу спора. Скажи, пожалуйста, неужели ты дума-
ешь, что в исторических сочинениях, стиль которых я считаю самым трудным,
Петрарка настолько далек от античных авторов, что его нельзя сравнить совер-
шенно ни с кем из древних? Прочти его книгу "О знаменитых мужах" и скажи,
если можешь, чего недостает его речи: величия, красоты или изящества, разве
не сохранены при этом достоинство персонажей, значительность событий, свое-
образие речи, логика обстоятельств, серьезность, строгость и благородство сти-
ля? Ты хотел бы, чтобы он превзошел Ливия69 и Саллюстия70? Я бы тоже хо-
тел, но слишком трудно похитить стихи у Гомера, или палицу у Геркулеса71, или
славу историка у Ливия, или похвалы за лаконичность и правдивость у Саллю-
стия72.
Превзойти всех их либо слишком трудно, либо невозможно. Этого не было
дано даже самой античности: ведь в их лице она превзошла саму себя. И что? Не
оставить никакой славы остальным? Признаться, я знаю, что, как я уже много
раз говорил, Цицерон - в прозе, Вергилий - в поэмах, в простонародных же
рифмованных стихах - Данте73 в большом сочинении, Петрарка - в том же сти-
ле, но в небольших песнях74 так высоко вознеслись, что до сих пор никто не до-
стиг их и в будущем, возможно, никто не достигнет. Кто мог когда-либо срав-
ниться с Иоанном Евангелистом или апостолом Павлом в богословии? Так что
же, нет никакой славы у Дионисия Ареопагита75, Оригена, Дидима76, Игнатия77,
Киприана78, Василия79, Хрисостома, Дамаскина80 или Григория Назианзина81?
117
Оставим бесконечный ряд греков, неужели нет никакой славы у святого Авгу-
стина, Иеронима, отца Амвросия или нашего Григория82, Илария Пиктавин-
ского83 или Беды84 и - перейду к последним - Ансельма85 или Бернарда86 и
многих других знаменитых теологов? Говорят, что, когда Африканец спросил
Ганнибала87, кого он считает лучшими полководцами, тот ответил, не удаля-
ясь в глубь веков, что первое место занимает Пирр, царь Эпира88, который,
как сообщают, первым поведал принцип расположения лагерем; второе же
место - у Александра Македонского, который малыми силами покорил почти
весь мир и был весьма сведущ в осаде городов. Отвечая же на вопрос, кому
принадлежит третье место, он не колеблясь назвал себя, хотя был побежден
Африканцем89. Когда же Сципион сказал: "А если бы ты меня победил?" -
Ганнибал добавил: "Я бы провозгласил себя первым среди полководцев"90.
Так что никто, в том числе и ты, не должен столь безрассудно отдавать пред-
почтение старому и пренебрегать новым, чтобы принижать тех, кого разум
предписывает превозносить.
Скажи на милость, поскольку Петрарка, которого я ценю больше древних,
за что вы меня порицаете, интересовался античностью и христианством, и до-
вольно много почерпнул из первой и очень много из второго, и, как явствует из
его сочинений, научился всему этому, и приобрел большой опыт, то почему вы
обвиняете меня в невежестве или заблуждении, если я ставлю его выше языч-
ников, которые не знали христианства? Неужели тебе не кажется более достой-
ным, заслуживающим более высокой оценки тот, кто изучил грамматику и ри-
торику, чем тот, кто знает только грамматику, даже если он превосходит в грам-
матике упомянутого ритора и грамматика? Думаю, вы не так безрассудны, что-
бы отрицать столь ясную, почти самоочевидную вещь. Поэтому отнеситесь спо-
койно к тому, что я отдаю законное предпочтение нашему Петрарке, и больше
не спорьте, пожалуйста, о столь очевидных и даже очевиднейших вещах; при-
знайте, что образованные христиане в знании истины превосходят язычников и
не язычники, а христиане обладают истинным красноречием, которое, как ут-
верждает Цицерон, непреложно обретает блеск от изучения наук и знания ве-
щей91, так что красноречие язычников - это, вне сомнения, "пустой детский ле-
пет", говоря словами Арпината92, "скудоумный и пустозвонный", как сказал
Флакк93.
Таково же и красноречие тех, кто радеет только о красноречии, потому что
без мудрости оно, по утверждению самого Туллия, в большинстве случаев чрез-
мерно вредит и никогда не бывает полезным. Когда же христиане владеют искус-
ством речи, то есть когда их красноречие соединено с истинным учением, тогда
возникает нечто поразительное, превосходящее все наши похвалы. Однако в ру-
ках самого красноречия и мудрость с необходимостью разнообразится, так что
по-разному звучит и сияет. Но как бы нас ни восхваляли за знание языка, надеж-
ная и истинная похвала все же принадлежит мудрости. Пусть красноречие возно-
сит хвалы и меняется как угодно: то воспаряет в возвышенной и глубокомыслен-
ной фигуре, то влачится смиренно, то спокойно повествует, то бьет ключом от
изобилия, то сжимается в краткости, то, будто тучный луг, зеленеет и цветет, то
томится, как выжженная зноем скала, - но, как бы ни изменялось красноречие,
истина не меняется. И само красноречие, как бы оно ни изменялось, всегда оста-
118
ется красноречием, то есть умением хорошо говорить. И коль скоро, как утвер-
ждает эталон красноречия Цицерон, "в красноречии общие основы находятся у
всех на виду, доступны всем и не выходят за пределы повседневных дел и разго-
воров" и "в красноречии нет порока больше, чем уклонение от обыкновенного
склада речи и общепринятых понятий"94, то разве не безрассудно поступаете ты
и этот твой друг, а также все те, кто столь мучительно жаждет в современниках
былого величия речи, когда так язвительно осуждаете их, если они не превосхо-
дят или, по крайней мере, не напоминают древних? Вы укоряете их в том, что они
не подвержены величайшему пороку, в котором Туллий обвиняет отступающих
от привычного склада речи. Если бы со времен Энния95 не произошло никаких
перемен, тех, которые хотя и поздно, но с великим тщанием осуществил Катон
Цензорий96 и многие другие после него, такие, как Красс97, Антоний, Варрон,
Туллий, Цезарь, Гортензий98 и многие, многие другие, словно плодородное поле
возделавшие римское красноречие, то до сих пор сохранилась бы былая грубость
(языка).
Но вернусь к Петрарке. Неужели он принадлежит к тем, кого совершен-
но невозможно или почти невозможно сравнить с древними ученейшими му-
жами? Но ты скажешь: ты не только сравниваешь, но и ставишь выше Ци-
церона и Вергилия. Дивлюсь, как это ты об этом вспомнил. Но послушай, ес-
ли тебе угодно, в каком отношении я предпочел флорентийца Петрарку ман-
туанцу Вергилию. Знаю, я ставил его выше не в стихах, а в прозе и попытал-
ся показать, следуя авторитету Цицерона, что проза, подобная морю, значи-
тельнее стихов, подобных рекам99. И что же? Неужели ты так бесстыден и
нагл, чтобы Петрарку не предпочесть Марону в прозе? И если стихи уступа-
ют прозе, что несомненно, взять ли серьезность содержания или богатство
языка, то неужели ты считаешь мое мнение необоснованным? Многое на
первый взгляд кажется сомнительным, что по размышлении сочтешь не
только вероятным, но и истиннейшим. Ведь прежний спор относительно
сравнения Цицерона и Вергилия (с Петраркой? - Н.М.) касался не сравнения
прозы и стихов, а единственно высот красноречия, оценивая которые этих
отцов римского красноречия превозносили одного в одном, другого - в дру-
гом. И что касается Марона, я считаю совершенно верным то, что мы тогда
утверждали: в прозе он, несомненно, уступает (Петрарке), в стихах же, не-
смотря на огромный период, разделяющий их, (Петрарка) вдохновенным
подражанием достигает (Вергилия).
Но перейдем к Цицерону, который, на твой взгляд, я думаю, занимает
более прочное место. Неужели ты скажешь, что в стихах его следует ста-
вить выше Петрарки, хотя никто из поклонников Цицерона никогда не при-
писывал ему заслуг в поэзии? Посмотри Сенеку, чтобы в обоих отношениях
оценить Цицерона и Вергилия. В третьей книге "Декламаций" он написал о
том, что думал об обоих Север Кассий100, муж, владевший разными видами
красноречия. Ведь Сенека рассказывает, что, когда он спросил Кассия, по-
чему он не равен себе в декламациях, тот ответил: "То, чему ты во мне уди-
вляешься, происходит почти со всеми. Когда это было, чтобы даже великие
таланты, до которых мне, я знаю, далеко, преуспели более чем в одном тру-
де? Красноречие покинуло Цицерона в стихах, Вергилию плодовитый та-
119
лант изменил в прозе. Речи Саллюстия читают из уважения к его историче-
ским сочинениям, речь красноречивейшего мужа Платона, которую он
написал в защиту Сократа, недостойна ни защитника, ни обвиняемого"101.
При таком свидетеле и таком рассказчике ты можешь, мало того - должен,
признать, что никто никогда не был совершенным во всех отношениях, так
что тебе и этому твоему другу не следует так уж осуждать меня или пора-
жаться тому, что я предпочитаю Петрарку Вергилию в прозе, а Цицерону -
в стихах. Не теряй головы, не отрицай очевидного! Всё так ясно: и Марон не
превзошел Петрарку достоинством прозы, и мой Арпинат - подкрепленной
стихами речью. Туллий бороздил моря и никогда не сковывал своего разма-
ха узкими руслами рек; и Марон, сколь много он ни знал, никогда не поки-
дал рек и не искал больше морских бурь, которые он имел несчастье испы-
тать однажды. Оба они превзошли Петрарку в совершенстве красноречия,
но и наш Франческо превосходит их, но не во всех отношениях, а Цицерона
в стихах, Марона же - не возражай, прошу, - в красоте прозы. Однако
ученостью и знанием истины наш современник стоит выше не только этих
двух, но и всех язычников. Я согласен, что Цицерон, интересовавшийся
многими и разными вещами, изучил многое из греческой и латинской
премудрости. Но, сам он тому свидетель, поскольку был академиком102, он
ничего не знал.
Ведь, как ты знаешь, главным положением этой философской школы бы-
ло: "ничего не знаю". Действительно, если бы он знал что-нибудь, он не был бы
академиком. Не хочешь ли ты приписать этому славнейшему мужу больше, чем
он брал на себя? Ничего не знать было для него, как и для всех академиков,
высшей похвалой, мало того, он постоянно твердил, что нельзя ничего познать.
Они жили одним днем, защищали все, что в данный момент представлялось им
правдоподобным, и тотчас высказывали противоположное мнение. Я не знаю,
что они думали о противоречиях, но полагаю, они считали, что ни одна сторона
противоречия не является истинной или ложной либо, во всяком случае, нельзя
познать, истинна ли она или ложна. И если то, что было незыблемой основой их
учения, то есть (утверждение) "нельзя ничего познать", они считали истинным
или ложным, то хотел бы я услышать от Цицерона, думает ли он, что знает, по
крайней мере, это, хотя он и настаивает на том, что нельзя ничего познать. Од-
нако оставим это безумие. А так как Цицерон всегда пребывал в неведении от-
носительно достоверности основного положения своего учения, то неужели те-
бе и всем согласным с тобой не стыдно в мудрости и учености ставить его, ни-
чего не знающего, по его собственному свидетельству, выше Петрарки или
вровень с ним?
Впредь, любезнейший Поджо, не думай и не высказывай вещи столь глупые
и столь заслуживающие опровержения и попроси того самого твоего и моего
друга, который имеет такое высокое мнение обо мне, чтобы он заключил меня
в свои объятия и не вырывал из своего сердца. Для старика ведь слишком
страшно и опасно упасть с высоты в пропасть. И я бы хотел узнать, кто это, ес-
ли возможно, из его послания или хотя бы из твоего. По намеченному порядку
осталось ответить на все то, что ты написал, в отдельности. Но поскольку, по-
моему, сказано достаточно, я не хочу ожесточать наш спор, чтобы случайно не
120
ранить тебя сильнее. Ведь старики, помня о былой доблести, собирают всю ос-
тавшуюся силу и стараются нанести тяжелые раны и победить болезни и воз-
раст103. Когда я написал это, получил твое письмо, которое прочел с радостью
и улыбкой, помня, что
Часто те, кто бросает страшные угрозы,
Не выполняют их104.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Перевод осуществлен по изданию: Salutati С. Epistolario / А сига di F. Novati: In 4. vols.
Roma, 1891-1905; Vol. 4. XIV, 19. P. 126-145.
2
Поджо ди Гуччо Браччолини (1380-1459) - ВИДНЫЙ итальянский гуманист, писатель и
собиратель античных рукописей. Образование получил во Флорентийском университете, но
как гуманист считал себя учеником Салютати, по рекомендации которого был принят в
1403 г. на службу в папскую курию, где прослужил в общей сложности около полувека.
В 1453 г. Поджо стал канцлером Флоренции. Автор сочинений "О жадности", "О благород-
стве", "История Флоренции", "Книга фацетий" и др.
3
Николай - Никколо Никколи (1365-1437), флорентийский гуманист, страстный почи-
татель и собиратель античных древностей. Известны его письма гуманистам.
4
Гай Азиний Поллион (76 г. до н.э. - 4 г. н.э.) - римский государственный деятель, пол-
ководец, оратор и писатель. Принимал участие в гражданской войне на стороне Цезаря и Ан-
тония, оставаясь верным республиканским идеалам. Создатель первой публичной библиоте-
ки в Риме, увлеченный коллекционер художественных произведений и большой знаток ис-
кусства.
5
Август (63 г. до н.э. - 14 г. н.э.) - Гай Юлий Цезарь, внучатый племянник Цезаря, рим-
ский император с 27 г. до н.э. После смерти Цезаря, в 43 г. до н.э., заключил второй триумви-
рат с Антонием и Лепидом (продлен на пять лет в 37 г. до н.э.). В 31 г. до н.э. стал единолич-
ным римским властителем, сохранив, однако, традиционные республиканские институты (ре-
жим принципата).
6
Фесценнинские стихи - род народных сатирических стихотворений в диалогической
форме.
7
Ср.: Макробий. Сатурналии. II. IV, 19-21.
8
То есть Гай Юлий Цезарь Август (см. прим. 5).
9
Клит - командующий македонской конницей при Александре Македонском, спасший
царю жизнь в 334 г. до н.э. В 328 г. до н.э. Александр убил его на пиру за то, что тот отказал-
ся соблюдать восточные церемонии.
10
Филипп II (382-336 гг. до н.э.) - царь Македонии, положил основу македонскому гос-
подству в Греции и создал предпосылки для учреждения мировой державы своего сына, Алек-
сандра Македонского.
11
Ср.: Юстин. Эпитома на сочинение Помпея Трога "История Филиппа". ХП, 6; Квинт
Курций Руф. О деяниях Александра Великого. ѴШ, 1.
12
То есть Гней Помпеи Великий.
13
См.: Макробий. Сатурналии. П. Ш, 9.
14
Теренций. Девушка с Андроса. 1.1, 41 / Пер. А. Артюшкова. Харьков, 2001.
15
См.: Valerius Maximus. Factorum dictorumque memorabilium libri novem. VIII, 14. Ext. 1.
16
Филиппики - обличительные речи Цицерона против Антония, произнесенные в 44-
43 гг. до н.э. и получившие свое название от знаменитых речей Демосфена против Филиппа II
Македонского.
17
Hexastica de titulo Ciceronis. Χ // Poetae latini minores. Zipsiae, 1882. Vol. 4. P. 139-140.
121
18
См.: Плутарх. Цицерон. XLVI. Марк Антоний (82-30 гг. до н.э.) - римский политиче-
ский деятель и полководец, сторонник Цезаря. После убийства Цезаря пытался стать его пре-
емником. В 43 г. до н.э. вместе с Октавианом (будущим Цезарем Августом) и Лепидом заклю-
чил второй триумвират. В 30-е годы до н.э. ссора Антония с Октавианом привела к войне ме-
жду ними за власть. Войска Антония были разбиты в 31 г. до н.э., а сам он в 30 г. до н.э. по-
кончил жизнь самоубийством.
19
Гораций. Послания. I. ХѴШ, 71 / Пер. Н.С. Гинцбурга. СПб., 1993.
20
Боэций. Утешение философией. II. I, 44. Аниций Манлий Торкват Северин Боэций
(ок. 480-524) - римский философ и политический деятель, симпатизировавший христианству;
важнейшее сочинение - "Утешение философией".
21
Гай Калигула - Гай Цезарь Германик (12-41 гг.), римский император с 37 г. Его прав-
ление отличалось жестокостью, деспотическим произволом, разбазариванием государствен-
ной казны, конфискациями и ростом налогов. Требовал, чтобы его чтили как бога. Был убит
участниками заговора трибунов преторианской гвардии.
22
См.: Светоний. Калигула. XLIX.
23
Гай Веррес (ум. в 43/42 г. до н.э.) - римский наместник в Сицилии, заслуживший скан-
дальную славу своими злоупотреблениями. Римский сенат вмешался в его деятельность. Об-
винителем по делу Верреса выступил Цицерон (70 г. до н.э.), посвятивший этому процессу
семь речей (так называемые веррины).
24
Цицерон. Дивинация против Квинта Цецилия о назначении обвинителя. I.
25
Ср.: Цицерон. О нахождении материала. 1.1, 1.
26
Квинт Фабий Пиктор - римский историк, составил первое римское историческое
описание от Энея до 2-й Пунической войны.
27
Книга притчей Соломоновых (Притч. 18. XVIII, 21). Мудрец ~ Соломон, царь Израиль-
ско-Иудейского царства в 965-928 гг. до н.э. Сын Давида и Вирсавии. По преданию, автор не-
которых книг Ветхого Завета.
28
То есть 17 августа 1404 г.
29
То есть из Рима.
30
Речь идет о послании от 13 июля 1379 г. (см.: Salutati С. Epistolario. Vol. I. IV, 20.
Р. 334-341), адресованном Иоанну Аретинскому - Джованни Бартоломео д'Ареццо, канцле-
ру синьора Кортоны Франческо дель Казали.
31
В среде гуманистов в конце ХГѴ - начале XV в. действительно стало распространять-
ся критическое отношение к заслугам Петрарки. Оно отразилось во флорентийских диспутах
1401 г., запечатленных в сочинении Леонардо Бруни "Диалоги к Петру Павлу Гистрию".
В декабре 1402 г. Лодовико Алидози обратился к Салютати с просьбой выступить в защиту
Петрарки. Но Салютати ответил, что не считает корректным опровергать письменно устные
нападки (см.: Salutati С. Epistolario. Vol. III. ХПІ, 3. Р. 614). Как видим, только в 1405 г. благо-
даря письму Поджо гуманисту наконец-то представился случай вступить в открытую полеми-
ку с "противниками" Петрарки.
32
Св. Григорий Великий Двоеслов (ок. 540-604 гг.) - один из ярких представителей за-
падного святоотеческого богословия, римский папа.
33
Ориген (ок. 185-253/254 гг.) - ученик неоплатоника Аммония Сакка, возглавил хри-
стианскую катехетическую школу в Александрии, затем в Кесарии. Благодаря синтезу хри-
стианской веры, эллинистической образованности и неоплатонической философии, а также
созданию собственной теологической системы способствовал развитию теологии последую-
щих эпох. Его ортодоксальность была поставлена Церковью под сомнение, а на Вселенском
соборе 553 г. Ориген был окончательно осужден. Оригену принадлежит первое критическое
издание Ветхого Завета.
34
Иоанн Хрисостом (Златоуст) (ок. 350-407 гг.) - константинопольский патриарх
(398-407), один из отцов церкви, автор многочисленных проповедей и комментариев к Биб-
лии. Образец христианского красноречия.
35
Вергилий. Буколики. V. 16-17 / Пер. Э. Шервинского. М., 1979.
122
36
Туллий - Марк Туллий Цицерон (см. с. 46, прим. 9).
37
Марон - см. с. 50, прим. 7.
38
Имеется в виду Варрон. См., например: Цицерон. Письма к Аттику. XIV, 18.
39
Ювенал. Сатиры. VII, 38-39 / Пер. Д.С. Недовича, Ф.А. Петровского. М.; Д., 1937.
40
Цицерон. Тускуланские беседы. 1.1, 1.
41
Арпинат - Цицерон, который родился в г. Арпин в юго-восточном Лации.
42
Ареопаг - холм в Афинах, место заседаний древнего судилища того же названия, где
отправлялось уголовное судопроизводство. Здесь - в переносном значении.
43
Апеллес - выдающийся мастер греческой монументальной живописи второй полови-
ны ГѴ в. до н.э. Использовал в основном четыре краски, применял эффект светотени и гра-
фическую перспективу. Его произведения не сохранились.
44
См.: Valerius Maximus. Ор. cit. ѴШ. 12, 3; Плиний. Естественная история. XXXV.
XXXVI, 22.
45
См.: Аристотель. О небе. ІП. I, 2. Парменид из Элей (ок. 540-480 гг. до н.э.) - грече-
ский философ, глава школы элеатов, возможно, ученик Ксенофана. Меллис Самосский (ок.
444 г. до н.э.) - древнегреческий философ и военачальник, представитель элейской школы,
защищал и развивал идеи Парменида.
46
См.: Аристотель. О душе. I. II; Он же. О происхождении животных. I. ХѴІП; Он же.
Метафизика. I. III.
47
То есть Луций Анней Сенека Младший - см. с. 46-^47, прим. 24.
48
См.: Первое послание к коринфянам апостола Павла (1 Кор 1, 20).
49
Фалес Милетский (624—546 гг. до н.э.) - первый греческий философ, математик и ас-
троном, один из "семи мудрецов", представитель ионической философии.
50
Анаксимандр (611-546 гг. до н.э.) - греческий философ из Милета, наиболее яркий
представитель ионийской натурфилософии, последователь Фалеса.
51
Анаксимен (ок. 585-525 гг. до н.э.) - греческий философ из Милета, представитель
ионийской натурфилософии, последователь Фалеса и Анаксимандра.
52
Анаксагор из Клазомен - см. с. 46, прим. 6.
53
Диоген из Аполлонии (499/498 - 428/427 гг. до н.э.) - греческий философ, последова-
тель Анаксимена. Считал первичным веществом воздух, признавал существование бесконеч-
ного ряда миров.
54
Архелай - греческий философ родом из Милета, ученик Анаксагора и учитель Сократа.
55
Салютати ошибается: родина Аристотеля - Стагир, а не Абдеры, где родился другой
знаменитый греческий философ - Демокрит.
56
Гораций. Послания. II. Ш, 309.
57
Цицерон. Об ораторе. I. VI, 20-21 / Пер. М.Л. Гаспарова. М., 1972.
58
Августин. О христианской науке. IV. 1-3.
59
Гораций. Послания. II. Ш, 322.
60
См.: Цицерон. Об ораторе. I. III, 12.
61
См.: Аристотель. Метафизика. 1.1, 12-14. Философом с большой буквы Салютати в
своих произведениях называл Аристотеля.
62
См.: Цицерон. О дружбе. II, 6\ Он же. Академические исследования. I. IV, 16.
63
См.: Цицерон. Академические исследования. I. IV, 15; Он же. Тускуланские беседы. V.
IV, 10-11.
64
Цицерон. Об ораторе. I. XIV, 63.
65
Луизио Марсильи - Луиджи Марсильи (ок. 1342-1394 гг.), монах-августинец, глава гу-
манистического кружка при монастыре Санто Спирито во Флоренции.
66
См.: Платон. Федон. 60с-61Ь. Эзоп (VI в. до н.э.) - греческий баснописец, считавший-
ся создателем басни. Ему приписывались сюжеты почти всех известных в античности басен.
Апулей из Мадавры (ок. 124 г.) - римский писатель, адвокат, философ-платоник и софист.
Автор упоминаемого здесь произведения "О божестве Сократа", а также "Апологии" и ро-
мана "Метаморфозы, или Золотой осел".
123
67
См.: Цицерон. Об обязанностях. 1.1, 3.
68
Цит. по: Цицерон. Об ораторе. I. ХГѴ, 63.
69
Тит Ливий (59 г. до н.э. - 17 г. н.э.) - римский историк эпохи принципата Августа. Ав-
тор "Истории Рима от основания города". Уже в эпоху Империи приобрел непререкаемый
авторитет как историк республиканского Рима.
70
Гай Саллюстий Крисп (86-35 гг. до н.э.) - римский историк, сторонник укрепления
республиканских устоев Рима. Автор сочинений "О заговоре Каталины", "Югуртинская вой-
на" и др.
71
Геркулес (греч. Геракл) - сын Юпитера и Алкмены, принужденный преследованиями
Юноны к службе у Эврисфея и к совершению "двенадцати подвигов", за что ему было обе-
щано бессмертие.
72
См.: Макробий. Сатурналии. V. Ш, 16.
73
Данте Алигьери (1265-1321) - выдающийся итальянский поэт, автор упоминаемого
Салютати большого сочинения "Божественная комедия".
74
Имеется в виду прежде всего прославивший Петрарку в веках поэтический сборник
"Канцоньере" ("Книга песен"), включающий сонеты, канцоны, баллаты, мадригалы на
жизнь и смерть его возлюбленной Лауры.
75
Дионисий Ареопагит - по сообщению Евсевия, первый епископ Афин (I в.). Ему при-
писывались появившиеся в V в. в Сирии мистические и метафизические сочинения, в кото-
рых сделана попытка соединить идеи неоплатоников и христиан.
76
Дидим Александрийский (ок. 312-395/399 гг.) - церковный писатель, глава александ-
рийской школы, учитель Руфина и Иеронима, защитник Оригена.
77
Игнатий (ум. ок. 107 г.) - епископ Антиохийский.
78
Фасций Цецилий Киприан (ок. 201-258 гг.) - епископ Карфагена, "латинский злато-
уст", в богословии был умеренным последователем Тертуллиана.
79
Василий Великий или Кесарийский (ок. 330-379 гг.) - епископ г. Кесария, один из от-
цов церкви, глава каппадокийского кружка.
80
Иоанн Дамаскин (ок. 675-753 гг.) - византийский богослов. В главном сочинении "Ис-
точник знаний" стремился систематизировать и подчинить задачам церковного учения всю
совокупность знаний того времени.
81
Григорий Назианзин или Богослов (ок. 330 - ок. 390 гг.) - епископ Сасимы и Назиан-
зина, византийский церковный писатель, один из отцов церкви, друг Василия Великого. Осо-
бую славу приобрел как христианский поэт.
82
То есть Григория Великого Двоеслова (см. прим. 32).
83
Иларий Пиктавинский (ок. 315-366 гг.) - епископ Пуатье, представитель латинской
патристики, поэт-гимнограф.
84
Беда Достопочтенный (674-735) - богослов и историк, автор "Церковной истории на-
рода англов".
85
Ансельм Кентерберийский (1033-1109) - епископ Кентербери, католический теолог,
представитель ранней схоластики, создатель онтологического доказательства существования
Бога.
86
Бернард Клервосский (1090-1153) - католический богослов-мистик, аббат монастыря
в Клерво.
87
Ганнибал (247/246-183 гг. до н.э.) — полководец и политический деятель Карфагена
времен 2-й Пунической войны.
88
Пирр Эпирский (319-272 гг. до н.э.) - царь Эпира, пытался создать великую державу в
системе эллинистических государств в западном Средиземноморье, прославился военным ис-
кусством и дипломатией.
89
Африканец - Публий Корнелий Сципион Африканский Старший - см. с. 55, прим. 4.
90
Этот разговор Сципиона и Ганнибала приводят Тит Ливий (см.: Ливий. История Рима
от основания города. XXXV, 14 (6-12)) и Плутарх (см.: Плутарх. Тит Фламинин. XXI). Не-
смотря на текстологическую близость к указанным источникам, рассказ Салютати существен-
124
но отличается, поскольку Ливий и Плутарх сообщают, что Ганнибал отдал первое место не
Пирру, а Александру Великому и соответственно второе - не Александру, а Пирру. Правда,
касаясь этой темы в "Жизнеописании Пирра" (гл. ѴШ), Плутарх излагает другую версию, со-
гласно которой Ганнибал действительно назвал Пирра первым среди полководцев, но и в дан-
ном случае второе место было отдано не Александру Македонскому, а Сципиону. Салютати,
таким образом, контаминирует обе версии.
91
Цицерон. Об ораторе. I. VI, 20.
92
Там же. 21.
93
Гораций. Послания. П. Ш, 322.
94
Цицерон. Об ораторе. I. Ш, 12.
95
Квинт Энний - см. с. 55, прим. 6.
96
Марк Порций Катон Цензорий Старший - см. с. 46, прим. 10.
97
Луций Лициний Красс (140-91 гг. до н.э.) - выдающийся римский оратор, учитель Ци-
церона.
98
Квинт Гортензий Гортал (114-50 гг. до н.э.) - римский консул в 69 г. до н.э., оратор,
юрист, сторонник оптиматов.
99
См.: Salutati С. Epistolario. Vol. I. IV, 20. Р. 338-339. В этом письме действительно гово-
рится о том, что Петрарка превосходит Вергилия в прозе, уступая ему в стихах. Но в более
раннем письме на смерть Петрарки, адресованном графу Баттифолле Роберто Гвиди (16 ав-
густа 1374 г.), Салютати заявлял, что Петрарка превосходит Вергилия как поэт (см.: Ibid. Ш,
15. Р. 183). Кстати, наряду с другими это утверждение вызвало критику Джованни д'Ареццо.
Поэтому в своем не раз упоминаемом в данном письме ответе Джованни Салютати был вы-
нужден скорректировать точку зрения. .
100
Кассий Север (ум. 34 г.) - римский оратор времен Августа, родоначальник риториче-
ского искусства декламаций.
101
Сенека. Контроверсии. Ш, 8.
102
Академики - философы-последователи учения Платона. Начиная с периода Средней
Академии (270-150 гг. до н.э.) отошли от философии Платона, встав на позиции оспаривания
принципа познаваемости действительности.
103
В этой фразе, по нашему мнению, заключается непереводимая игра слов, основанная
на противоречивой двусмысленности значения слов valetudo 'здоровье', 'болезнь' и etas 'мо-
лодость', 'старость'. Таким образом Салютати, говоря о своих усилиях победить собствен-
ную старость и болезни, одновременно намекает и на борьбу с молодым и здоровым Поджо.
104
Hervieux L. Les fabulistes latins. Paris, 1884. Vol. 2. P. 396.
ИНВЕКТИВА ПРОТИВ
АНТОНИО ЛОСКИ ИЗ ВИЧЕНЦЫ 1
(Перевод с латинского2 и комментарий Н.Х. Мингалеевой)
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Сочинение К. Салютати "Инвектива против Антонио Доски из Виченцы" - это ответ
на инвективу миланского гуманиста и дипломата, ученика Салютати Антонио Лоски
(1365-1441), написанную во время второй войны Милана и Флоренции в 1397-1398 гг. и об-
ращенную против флорентийцев, Флоренции и ее политического режима. В условиях воен-
ного времени Салютати несколько лет не мог получить копию инвективы Лоски. А свой от-
вет написал летом 1403 г. и в сентябре того же года послал его с сопроводительным письмом
Пьетро Турки. См. письмо к Пьетро Турки от 11 сентября 1403 г. (Salutati С. Epistolario / А сига
di F. Novati: In 4 vols. Roma, 1891-1905. Vol. 3. ΧΠΙ, 10. P. 634-640).
2
Перевод осуществлен по изданию: Prosatori latini del Quattrocento / А сига di Ε. Garin.
Torino, 1976. Vol. 1. P. 8-37.
3
Речь идет о Джангалеаццо Висконти, синьоре Милана (1385-1402), с 1395 г. герцоге
Милана, а с 1394 г. герцоге Ломбардии.
4
Джангалеаццо Висконти умер во время эпидемии в сентябре 1402 г.
5
Катон - Марк Порций Катон Цензорий Старший (см. с. 46, прим. 10).
6
Антоний - см. с. 122, прим. 18.
7
Красс - см. с. 125, прим. 97.
8
Демосфен - афинский оратор и политический деятель.
9
Эсхин (389 - ок. 314 гг. до н.э.) - греческий оратор и политический деятель из Афин.
10
Тога - римская гражданская верхняя одежда. Здесь - символ общественно-политической
деятельности. Паллий - греческий плащ, один из внешних признаков древних философов.
11
Лигурия, Фламиния, Венеция - области Италии, на которые распространялась терри-
ториальная экспансия Миланского герцогства.
12
Авзония - поэтическое название Италии.
13
Авторство этой цитаты не установлено.
14
Ломбардцы - население Ломбардии, области в Северной Италии с центром в Милане.
15
Тит Ливий. История Рима от основания Города. II, 3 (2-3) / Пер. Н.А. Поздняковой.
М., 1989. Т. 1. С. 66. Речь идет о государственном заговоре с целью реставрации царской вла-
сти Тарквиниев, раскрытом в 509 г. до н.э., в консульство Брута и Коллатина.
136
16
Фезуланский народ - жители античного города Фезулы (совр. Фьезоле), находившего-
ся неподалеку от Флоренции.
17
Эвандр - сын бога Меркурия, переселившийся до Троянской войны из Аркадии в Ита-
лию, где он основал колонию на месте позднейшего Рима.
18
Аркадцы - жители Аркадии, горной области в центре Пелопоннеса.
19
Кармента - вещая мать Эвандра, сопровождавшая его из Аркадии в Италию. Об
Эвандре и Карменте см.: Овидий. Фасты. 1,461 и след.
20
См.: М. Servius Honoratus. Commentarii ad Vergilii Aeneidem. I, 273.
21
Марк Теренций Варрон - см. с. 66, прим. 7.
22
Дж. Виллани пишет: "Марций, последний из римских вождей, возвел главный дворец,
укрепленный, как цитадель, наподобие римского Капитолия, необыкновенной красоты... По
всей вероятности, Капитолий находился в том месте, где теперь площадь, называемая Ста-
рым рынком, над церковью Санта Мария ин Кампидольо, хотя некоторые помещают его ря-
дом с нынешней площадью у дворца приоров..." (Виллани Дж. Новая хроника, или история
Флоренции. I, 38 / Пер. М.А. Юсима. М., 1997. С. 31).
23
«Во Флоренции эти фонтаны начинались у большого дворца, называвшегося "caput
aquae" (начало вод), впоследствии на нашем народном языке его стали называть Капачча, и
до сих пор видны его развалины в Терме» (Виллани Дж. Указ. соч. С. 30).
24
То есть Понте Веккьо.
25
Эта статуя, как предполагают, на самом деле изображала одного из германских вождей.
26
То есть 4 ноября 1333 г.
27
Не совсем точная цитата из кн.: Гай Саллюстий Крисп. О заговоре Катилины. XXVIII,
4 / Пер. В.О. Горенштейна. М., 1981. Речь идет о событиях 63 г. до н.э. Луций Сергий Кати-
лина (108-62 гг. до н.э.) организовал заговор с целью достижения единоличной власти и лик-
видации республиканских устоев Рима. Провалившись на консульских выборах 62 г. до н.э.,
бежал в Этрурию, где собрал войско, но был побежден и пал в бою при Пистории. Гай Ман-
лий - сторонник Катилины, один из заслуженных центурионов сулланской армии, отличав-
шийся опытностью в военном деле.
28
То есть Джангалеаццо Висконти.
29
Псалтирь (Пс 7, 10).
30
Салютати намекает здесь на знаменитую фразу из "Послания к римлянам" св. апосто-
ла Павла: "Ибо кто познал ум Господень"? (Рим 11,34).
31
Гвельфы и гибеллины - политические партии в Италии ХІІ-ХѴ вв., возникшие в свя-
зи с борьбой за господство в Италии между Священной Римской империей и папством. Гвель-
фы, поддерживавшие римских пап, в основном выражали интересы пополанов, а гибеллины,
сторонники императора, - интересы нобилитета. Флоренция традиционно придерживалась
гвельфской политической ориентации, в Милане же господствовали гибеллины.
32
Лаций - область в средней Италии с центром в Риме.
33
Цицерон. О государстве. VI, 13 / Пер. В.О. Горенштейна. М., 1996.
34
Сенека. Геркулес в безумье. 922-924 / Пер. С. Ошерова. Харьков; Москва, 2000. Тра-
гик - Луций Анней Сенека Младший.
3
* Рим 9, 19.
36
Салютати говорит о войне "восьми святых" 1375-1378 гг.
37
Людовик IV Баварский (1287-1347) - германский король с 1314 г., император Священ-
ной Римской империи с 1328 г. Папа Иоанн ХХП не признал законности его избрания герман-
ским королем и подверг его отлучению, в свою очередь герцог Баварский обвинил папу в
ереси. В 1327-1329 гг. организовал поход в Рим и, возведя на престол антипапу Николая V,
получил от него императорскую корону. Возобновил имперскую политику вмешательства в
дела итальянских государств. Джангалеаццо Висконти поддерживал Людовика Баварского и
принял его в Милане с большими почестями.
38
Лангобарды - германское племя, в 568 г. вторгшееся в Северную Италию и образовав-
шее там раннефеодальное королевство, завоеванное в 774 г. Карлом Великим.
39
Цизальпинская Галлия — в древности область, занимавшая территорию между р. По и
Альпами.
Джованни Конверсини да Равенна
ПИСЬМО К ДОНАТО АЛЬБАНЦАНИ
И ДИАЛОГ "ДРАГМАЛОГИЯ
О ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ'
(Вступительная статья, перевод с латинского*
и комментарий О.А. Уваровой)
146
Да скажи, отчего ты сейчас не меньше горюешь о нем, чем прежде, когда те-
бя от него отделяли почти тысяча двести стадиев30? Вообрази, что он жив, но ему
запрещено приезжать к тебе, пока всемогущий и милостивый Бог не пожелает
призвать тебя ему в товарищи. До тех пор же перечитывай замечательные речи,
выдающиеся сочинения, над которыми он трудился ради тебя31, с тем же настро-
ением, теми же глазами, с тем же рвением горячего сердца, с которым ты с бере-
гов Адриатики приезжал навестить его, украшавшего своим присутствием эвга-
нейские края, среди его святых книг. Он же там, где все истинно и нет ничего не-
постоянного, где нет места опасностям и сбылись все чаяния; он поймет, как ты
его любишь, и гораздо больше поможет тебе теперь своими речами и прежними
письмами. Ежели ты решительнее утрешь слезы и прекратишь рыдания и вздохи,
сократятся и жалобы. Согласно известным тебе словам Цицерона, "тревожиться
о своих бедах свойственно тому, кто любит не друга, а самого себя"32. Так вот, ес-
ли смерть этого мужа и вызывает слезы, то потому, что это утрата для общества,
ибо смерть унесла драгоценный светоч всего мира и в особенности благородного
Латия, уникальное чудо добродетели, побуждение к славе стремящимся к лучше-
му33, строгого судью уклоняющимся от верного пути; ведь он светом божествен-
ного гения прививал добродетели и повсюду их взращивал; беспомощные умы он
пробуждал к разуму и, как писал Апостол о себе самом коринфянам, был всем
для всех34. О, какое было бы счастье для мира, если бы такие люди не умирали
либо, коли в этом мире нет ничего вечного, если бы их было больше! Видно, Все-
вышний сильно гневается на смертных, если праведные похищаются у нас (по-
скольку, как говорится в святой книге Мудрости, "множество мудрецов опора ми-
ру"35), и все мы катимся вниз, и если те совсем немногие, в которых есть врожден-
ная добродетель, будут забраны на небо, мы полетим в пропасть: мы не заслужи-
ли того, чтобы эти светлые души были оставлены миру, но слишком поздно, не-
счастные, мы осознаем нашу утрату. Ты видишь, мой Донат,-что сейчас наука не
столько повергнута, сколько осмеяна, и нет места добродетелям, а только лишь
золоту: не случайно они, будущие жители Небесного града, уходят от нас, жите-
лей мерзостного града земного, к вящей славе его и на нашу погибель.
Далее, у уходящих есть также то [преимущество] - если что-то "приносит"
уход из-под этого неба, - что (как на деле бывает и как свидетельствует
Флакк36) человек в тленности своей охотнее воспевает умерших и щедрее вос-
хваляет даже тех, кому при жизни отказывал в похвале; или что люди при виде
утраты глубже постигают значительность исчезнувшего блага; или что, как го-
ворит Валерий, "нет столь скромного счастья, которое могло бы избежать за-
висти"37; как тот же Флакк напоминает, "жжет ... блеском своим, кто таланты
других затмевает"38. Мертвого любят. Этот поэт, прославленный и сейчас, по-
верь мне, сохранится в памяти народов еще более великим, и они будут почи-
тать священный образ. Узнают они, если только добродетель завоюет ему сто-
ронников, какой славы лишился мир с исчезновением столь выдающегося пес-
нопевца, блаженный дух которого будет вечно жить на небесах, а славное имя -
среди живущих.
Так прогоним же печали, и не будем сокрушаться о его уходе из жизни (так
мы больше порадуем его и будем честнее с собой), и - последняя сентенция Ци-
церона - "не будем относить к числу зол то, что установлено или бессмертны-
147
ми богами, или матерью-природой. Ведь мы не случайным образом и не просто
так были рождены и созданы, но была, верно, некая сила, которая заботилась о
человеческом роде и не затем его породила и вскормила, чтобы после стольких
трудов человека ждало лишь несчастье вечной погибели; скорее нам следует
считать это гаванью и надежным убежищем. О, если бы можно было отпра-
виться туда на всех парусах!"39. Что иное заботится о человеческом роде как не
всемогущество Бога, который, лишь бы мы могли воссоединиться с ним, не по-
жалел собственного сына, который "смирил Себя, быв послушным даже до
смерти, и смерти крестной", - как говорит Апостол40. Где прибежище, где наша
защита? Только на небесах, пред престолом Всевышнего, о котором Павел го-
ворит Коринфянам: "Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разру-
шится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворный, вечный"41,
где есть у нас заступник, наш господь Иисус Христос, и все праведные души свя-
тых - о, если бы и нам можно было вознестись к ним на парусах и веслах доб-
рых дел благодаря такой силе добродетелей, такому благоуханию славы, тако-
му устроению жизни, такому счастью, с каким ныне отправился туда наш поэт.
Наконец, в этой нашей скорби о нем, дорогой Донат, у тебя есть мое сужде-
ние, в котором нет особенной возвышенности слов, нет благоухания цветов, нет
словесных прикрас и изысков искусства, но которое внушила послать тебе, мо-
ему наставнику в юности, любовь, которую я испытываю среди смятения и го-
рестей, вызванных его уходом и среди каждодневных бичей грехов, терзающих
мое тело; ведь я писал сие в сильнейшей горячке и ужасном стеснении сердца.
Потому и речь моя была весьма пространна, что и мне от разговора с тобой бы-
ло утешение, и ты, возможно, пока будешь читать эти пусть и безыскусные, но
искренние слова, прекратишь вздохи.
И наконец, чтобы не оставить тебя в неведении о моей судьбе, сообщаю: сей-
час я живу в местности, которая называется Сарентинской долиной либо Беллуно,
почти на самой окраине Авзонии; она со всех сторон окружена горами, богатыми
квасцами [?] и железом, однако подчинена власти герцога Каринтии, где по мило-
сти всемогущего Бога, который вырвал меня из пасти завистников, всего вдоволь:
я уже и забыл, что погнала меня сюда ничтожная зависть и неблагодарность за
мои благодеяния. Впрочем, об этих делах я готовлю небольшую книжку не для по-
сторонних ушей, а только для друзей, дабы, если кому-то моя речь когда-нибудь
поможет, он по моему опыту узнал, насколько опасна черная зависть и насколько
не то что бессмысленно, но даже опасно делать добро неблагодарным: в немалой
степени этой болезнью страдает наш Гульельмо, о котором сейчас не собираюсь
распространяться, еще выдастся случай рассказать об этом. Еще остается [попро-
сить тебя], чтобы ты передал мое почтение нашему славному господину, чьим вер-
ным рабом я остаюсь; равным образом и тем, кого ты мудростью своей наставля-
ешь на праведный путь, и физику, и остальным. Будь здоров.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Пс 102, 15.
2
У Конверсини Латий (Лациум) означает всю Италию.
3
В 1374 г. Конверсини преподавал в Беллуно, маленьком городке в горном районе обла-
сти Венето на крайнем северо-востоке Италии; Альбанцани жил в это время в Равенне.
148
4
Альбанцани стал учителем Конверсини еще в 1348 г., когда тому было пять лет.
5
Цицерон. О дружбе. 111,11.
6
Пс 23,4.
7
Там же, 5.
8
Гораций. Оды. Кн. IV, 8, 28-29. Пер. Г.Ф. Церетели.
9
Рим 6, 9.
10
Sapientia. 5-16.
11
Флп 1,23.
12 Рим 7, 24.
13
Сведения о том, что жители Массилии (совр. Марсель) давали яд безнадежным боль-
ным, Конверсини почерпнул в "Книге достопамятных деяний и изречений" римского истори-
ка Валерия Максима.
14
Республиканец Марк Порций Катон Утический после поражения Помпея при Тапсе
(46 г. до н.э.) покончил с собой, бросившись на свой меч; философ Феодор из Кирены смело
возражал спартанскому царю Лисимаху; афинский политик и полководец, один из "30 тира-
нов", Терамен был казнен Критием в 403 г. до н.э.; Кодр - последний царь Афин, который,
по преданию, во время битвы с дорянами пожертвовал собой. Большинство исторических
примеров взято из "Книги достопамятных деяний и изречений" Валерия Максима и "Туску-
ланских бесед" Цицерона.
15
Валерий Максим. Книга достопамятных деяний и изречений. И, ѵі, 12.
16
Цицерон. Тускуланские беседы. I, хі. 96.
17
Там же. I. хіѵ. 109.
18
Сенека. О провидении. V, 5.
19
Валерий Максим. Указ. соч. П, ѵі, 7.
20
Цицерон. Сон Сципиона. 13 // Цицерон. О государстве. VI, 13.
21
Кол 3, 1.
22
Дан 12, 3.
23
Сенека. Троянки, 77-78.
24
Seneca. Hercules furens. 208-209. Но Конверсини неточен: это слова Амфитриона, а не
героини трагедии Мегары.
25
Ecclesiasticus. X, 9.
26
Иов 34, 12.
27
Seneca. Hercules Furens. 181-182 (слова хора).
28
Вергилий. Энеида. VI, 750-751. О платоновском учении о переселении душ было извест-
но средневековому читателю из 6-й главы "Энеиды" и из "Тускуланских бесед" Цицерона.
29
Юѳенал. Сатиры. ХШ, 11-12.
30
Конверсини так оценивает расстояние между Арква и Равенной. Один стадий равен
примерно 180 м. 1200 стадиев - не расстояние на современной карте, а реальный путь по из-
вилистой дороге.
31
Петрарка посвятил Донато трактат "О невежестве своем собственном и многих дру-
гих" (1371).
32
Цицерон. О дружбе. Ш, 10.
33
Ср.: Овидий. Письма с Понта. IV, II, 36: "Immensum gloria calcar habet".
34
1 Кор 9, 22.
35
Sapientia. 6, 26.
36
О преклонении перед стариной см.: Гораций. Послания. II, 1.
37
Валерий Максим. Указ. соч. ГѴ, ѴП. 2.
38
Гораций. Послания. Π, 1, 13.
39
Цицерон. Тускуланские беседы. I, 49, 118.
40
Флп 2, 8.
41
2 Кор 5, 1.
149
ДРАГМАЛОГИЯ О ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ
(ФРАГМЕНТ)
[Монархия и республика]
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Саллюстий. Югуртинская война. 35, 10.
2
Франческо Старший - правитель Падуи в 1350-1388 гг. (ум. в 1393 г.).
3
Роберт Мудрый, Неаполитанский король (1310-1343), был известен своей ученостью
и покровительством искусствам. При его дворе бывали Петрарка и Боккаччо. Хвалебный от-
зыв Петрарки о Роберте Неаполитанском был, несомненно, известен Конверсини (см.:
Petrarca F. Rerum memorandarum libri / Ed. G. Billanovich. Firenze, 1943. P. 183-186).
4
Бернардино да Полента, правитель Равенны (1349-1359), прославился своим покро-
вительством Боккаччо, как его дед, Гвидо П, правивший Равенной в 1316-1322 гг., - покро-
вительством Данте в последние годы его жизни.
5
Якопо II Каррара, правитель Падуи в 1345-1350 гг., сделал Петрарку каноником ка-
федрального капитула. С 1361 г. Петрарка почти постоянно живет в Падуе, а в 1370 г. пере-
бирается в имение Арква на земле, подаренной ему Франческо Старшим.
6
Николо д'Эсте, правитель Модены с 1351 г. и Феррары с 1361 по 1388 г., был покро-
вителем любимого наставника Конверсини - Донато Альбанцани.
7
Среди медиков при дворе Джангалеаццо Висконти был и друг Конверсини, знамени-
тый врач Марсилио да Санта София.
8
О венецианской историографии на итальянском языке см.: Carile Α. La cronacistica
veneziana nei secoli ХШ e XIV // La storiografia veneziana fino al secolo XVI / Ed. A. Pertusi. Firenze,
1970. P. 75-120 (о позиции Конверсини см. С. 108-109).
9
Аристотель. Политика. 1328Ь 5-15.
10
В 1404 г. падуанский правитель Франческо Новелло, готовясь к войне с Венецией, уре-
зал содержание придворным.
11
Марпесия - легендарная царица амазонок.
12
Светоний. Жизнь божественного Августа. 38, 3.
13
Конверсини всегда с теплотой отзывался о Владиславе, короле Венгрии в
1342-1392 гг., при дворе которого нашел некогда достойный прием его отец.
14
Правители Милана Висконти захватили Болонью в начале 1360-х годов и затем в
1402 г., когда город раздирали внутренние распри.
15
Страсбург, с 1262 г. вольный город, противостоял императорам Карлу IV и Венцесла-
ву во второй половине XIV в., а в качестве члена Марбахской конфедерации, образованной в
1402 г., - союзнику Каррара, Руперту Габсбургу.
16
Конверсини почерпнул сведения о тираноубийстве у древних из произведений Цицерона.
17
Противопоставление двух форм власти, направлять (gerere) и притеснять (ргетеге), ча-
сто встречается у отцов церкви и в средневековой литературе. Используя антиномию prodesse
(быть полезным, служить) и praeesse (господствовать), Августин выразил аналогичную
мысль в рассуждении об обязанностях епископа в "Граде Божием" (19.19): "ut intelligat поп se
esse episcopum qui praeesse dilexerit, поп prodesse" ("чтобы он понял, что не является еписко-
пом, если возлюбил господствовать, а не служить"). Аналогичные высказывания встречают-
ся у Григория Великого (Regulae Pastoralis 2.16; Moralia in Iob 21.15). Конверсини часто обра-
щается в своих сочинениях к этим двум раннехристианским авторам.
18
Ср. с дантовским рассуждением о знати (Данте. Пир 4.3.7-10).
19
Рим 13, 6.
20
Там же 13, 7.
160
Леонардо Бруни Аретино
ЭНКОМИЙ "ВОСХВАЛЕНИЕ ГОРОДА ФЛОРЕНЦИИ"
И ИЗБРАННЫЕ ПИСЬМА
(Вступительная статья, перевод с латинского1
и комментарий И.Я. Эльфонд)
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Перевод сделан по изд.: Вагоп Н. From Petrarch to Leonardo Bruni: Studies in humanistic and
political literature. Chicago, 1968. P. 232-263; Bruni L. Epistolarum libri ѴШ / Ed. L. Mehus.
Florentinae, 1741. Vol. 1, 2.
Из сочинений Бруни в переводе на русский язык опубликованы: Против лицемеров //
Итальянские гуманисты XV века о церкви и религии. М., 1963; О научных и литературных за-
нятиях // Идеи эстетического воспитания. М., 1973. Т. 1: Античность, средние века и Возрож-
дение; Введение в науку о морали. О Флорентийском государстве // Сочинения итальянских
гуманистов эпохи Возрождения (XV век). М., 1985.
2
Klette Е.Т. Beitrage zur Geschichte und Litteratur der Italienisch Gelehrenrenaissance.
Greifswald, 1889. Bd. 2; Kirner G. Della "Laudatio urbis florentinae" de Leonardo Bruni. Livorno,
1889; BeckF. Studien zu Leonardo Bruni. Leipzig, 1912.
3
Baron H. The crisis of early Italian Renaissance. Cambridge (Mass.), 1966. P. 247.
4
См.: Брагина JI.M. Итальянский гуманизм, Мм 1977; Абрамсон М.Л. От Данте к Аль-
берти. М., 1979; Боткин Л.М. Итальянский гуманистический диалог XV века // Из истории
культуры средних веков и Возрождения. М., 1976; Он же. Ренессанс и Утопия // Там же; Эль-
фонд И.Я. "Восхваление города Флоренции" как источник для изучения историко-политиче-
ской концепции гуманиста Леонардо Бруни // Проблемы всеобщей истории. М., 1976.
5
В приложениях к монографии "От Петрарки до Леонардо Бруни". См.: Вагоп Н. From
Petrarch to Leonardo Bruni. Chicago, 1968.
6
Точки зрения на датировку расходились довольно значительно. Очевидно, что появле-
ние "Восхваления" было предопределено событиями войн Флоренции с Миланом в начале
XV в. Спор шел о том, возникло ли оно в ходе войны или позднее. А. Веселовский и Э. Клет-
те датировали сочинение 1401 г., к ним примкнул и Ф. Бек. Г. Фойгт и Дж. Кирнер относили
"Восхваление" к 1405 г. Многие авторы не указывают датировку вообще.
7
Дата письма Бруни, где впервые упоминается "Восхваление".
8
См. письма Бруни: Bruni L. Epistolarum libri ѴШ / Ed. L. Mehus. Florentiae, 1741. Vol. 1, 8;
2, 4.
165
ВОСХВАЛЕНИЕ ГОРОДА ФЛОРЕНЦИИ
ВВЕДЕНИЕ
Я желал бы, чтобы бессмертный Бог даровал мне возможность обрести та-
кое красноречие, которое было бы в равной степени достойно города Флорен-
ции, о котором я собираюсь рассказать, и полностью соответствовало бы моей
привязанности и преданности по отношению к этому городу.
Я полагаю, что его великолепие и блеск и без того достаточно очевидны.
Ведь и сам город является таким, что во всем мире невозможно отыскать ни бо-
лее прекрасного, ни более великолепного, но мое желание поведать о нем (на-
сколько мне дано самому о нем судить) настолько пылко, что я и не испытывал
большего в подобных случаях, так что я не сомневаюсь, что, конечно же, сумею
рассказать об этом наипрекраснейшем городе с изяществом и достоинством, да-
же если бы мне было присуще всего лишь одно из этих качеств.
Хотя нам и не дается в равной степени все то, чего бы мы желали сильнее
всего, тем не менее мы все-таки рассмотрим вопрос, насколько это в наших си-
лах, чтобы стало ясно, что нам не хватает не желания, а только возможностей.
Разумеется, превосходство указанного города достойно изумления, и ника-
кое красноречие ему не смогло бы соответствовать.
Однако мы видим некоторых почтенных и достойных людей, чье красно-
речие исходит словно бы от самого Бога, а слава и величие которых, даже
если они и проявляются в незначительной степени, все же вдохновляют на
рассказ красноречивейших людей. И они никоим образом не сдерживают
свое красноречие и рассказывают об этом ни с чем не сравнимом величии,
насколько могут.
Следовательно, и сам я могу отметить, что сделаю достаточно, если все,
чего я только достиг в знании, упражнениях, науке риторики путем долгих
бдений, - все это обращу на восхваление города, хотя и считаю, конечно, при
том, что ничто и никак не может сравниться с блеском его граждан.
Итак, многие ораторы утверждали, что они не ведают, с чего бы они могли
начать; я, разумеется, понимаю, что это и со мной происходит, однако не из-за
недостатка слов, подобно тому как это было с ними, а из-за особенностей само-
го предмета, и не только потому, что он имеет множество различных сторон,
связанных между собой, но также и потому, что все эти стороны демонстриру-
ются в наилучшем виде, так что кажется, будто они соревнуются между собой,
и поэтому любое обсуждение относительно того, что предпочесть для этого со-
чинения, окажется нелегким. Ведь если рассматривать красоту и блеск города,
то нельзя ничего увидеть достойнее того, что должно было бы описываться
раньше. Если же рассмотреть вопрос о власти и могуществе, то точно так же
следовало бы отдать предпочтение им. Однако если бы ты начал изучать под-
виги (как современные, так и относящиеся к прошлому), то опять окажется, что
ничего не найдется настолько существенного, что можно было бы поставить
выше этих подвигов. Когда же приступишь к изучению нравов и обычаев этого
города, то убедишься, что и здесь не существует ничего более превосходного.
Вот это-то и вызывает у меня сомнение, и часто, когда я собираюсь говорить об
166
одном, другое воспоминание влечет к себе и не дает возможности обдумать пер-
вое. И все же я полагаю, что в начало повествования необходимо поместить то,
что считаю наиболее подобающим и наиболее соответствующим, так что я ду-
маю, что и другие люди не станут это отвергать.
Глава I
О ТОМ, КАКОВ ЖЕ ЭТОТ ГОРОД
Точно так же, как мы часто видим, что некоторые сыновья имеют сходство
с родителями, что совершенно очевидно по их внешности, можно заметить, что
и этому знатнейшему и знаменитейшему городу присуще сходство со своими
гражданами, вследствие чего кажется, будто высший разум предопределил то,
что им суждено обитать именно в этом месте, а не в каком другом и что сам го-
род не может иметь никаких других граждан. Таким образом, как мы видим,
граждане в высшей степени превосходят всех прочих людей разумом, роскошью
и великолепием, точно так же и сам город превосходит все остальные города
роскошью, количеством украшений и чистотой.
И вот что необходимо отметить прежде всего - ничего здесь не делается ра-
ди похвальбы, ни вследствие опасности, ни для пустого хвастовства (что свиде-
тельствует о величайшей рассудительности), но можно заметить, что Флорен-
ция скорее добивается спокойного и прочного удобства и обладает им. Ведь она
расположена не на вершинах гор, чтобы оттуда могла показывать и восхвалять
себя. И наоборот, находится не на обширнейших долинах, чтобы не оказаться
открытой со всех сторон. Расположение этого города было благоразумнейшим
и соответствующим наилучшему замыслу. Ведь на вершинах гор жизнь сопря-
жена с неблагоприятным тяжелым климатом, с ветром, с сильными бурями, с
крайними неудобствами и неприятностями для жителей. С другой стороны, сре-
ди неизмеримых просторных равнин она была бы связана с влажностью почвы,
загрязненностью воздуха, туманами. Итак, город, стремящийся избежать всех
этих неудобств, расположен в таком месте, что выбрал среднее между крайно-
стя