Библия (Ветхий Завет) как исторический источник.

Достижения
западной и отечественной библеистики.
До того как были прочитаны древневосточные письмена, историкам приходилось
пользоваться сведениями, сообщаемыми античными авторами и, главным образом, Библией.
Библия, написанная на одном из древневосточных языков — древнееврейском, казалась
наиболее авторитетным источником; внимание к Библии объяснялось еще и тем, что она
считалась священной, «богом данной» книгой, почитавшейся не только у евреев, но и в
христианском мире.

Библия (греч. βιβλια —«книги») представляет собою собственно не одну книгу, а много
книг, составленных в разное время и окончательно сложившихся не ранее II века н. э. Так
называемый «Ветхий Завет» состоит из трех отделов: «Торы» («Пятикнижие» Моисеево),
«Пророков» и «Писаний». Даже при беглом ознакомлении с Библией обращают на себя
внимание многочисленные повторения и противоречия разных частей. Так, в книге Бытия
содержатся два различных рассказа о сотворении мира и человека, два различных рассказа о
потопе, два варианта легенды об Иосифе и т. д.

Исследование Библии, изучение ее как исторического памятника было начато еще в средние
века. Критика Библии, вскрытие библейских противоречий и нелепостей сыграло большую
роль в развитии свободомыслия и атеизма. Эта критика была предпринята в XVII веке
Спинозой, давшим не мало глубоких и оригинальных мыслей в. этой области. Жан Астрюк,
французский врач, в 1753 году впервые высказал предположение, что книга Бытия составлена
из двух источников: в одном ее источнике божество названо Элогим, в другом — Ягве, и
каждая часть представляет собой связный и законченный текст. Таким образом, один источник
получил название Элогист, другой — Ягвист. Так Астрюк положил начало научной критике
Библии. Огромное политическое и научное значение критики Библии для дела борьбы с
религиозными предрассудками состояло в том, что критика совлекала с Библии ореол
«божественности», показывала ее историческое, земное происхождение.

Дальнейшая работа науки уже в XIX веке вскрыла различные источники Библии не только в
книге Бытия, но и в других частях. Было установлено, что Элогист содержит еще
самостоятельную часть, «жреческий кодекс», а Ягвист в свою очередь тоже состоит из разных
источников. Итак, оказалось, что Библия не представляет собою единого целого, а является
сложным конгломератом различных текстов, возникавших в разное время (например, песнь
пророчицы Деборы в книге Судей восходит к XIV—XIII векам до н. э., а книга пророка
Даниила — ко II веку до н. э.), причем древние части подвергались многократной переработке
и редактированию в позднейшее время.

Таким образом, Библия представляет много трудностей для ее использования. Но из этого не

следует, что надо отказаться от нее как от исторического источника для истории Палестины.
 Библия все же дает сравнительно много сведений, которые, однако, за отсутствием других
памятников трудно проверить. В ней содержатся также некоторые данные об окружающих
странах, о Египте, Ассирии и Вавилонии. Так называемые книги «пророков» касались, главным
образом, истории Израиля и Иуды и, конечно, с своеобразной, религиозной точки зрения,
типичной для их авторов. Поэтому материал, который они дают, одиосторонен и узок как по
причине своей религиозной установки, так и по своему политическому кругозору. Несколько
более широким горизонтом отличаются исторические книги: книга Судей, книги Царств, книга
Езры, Неемии и др. Они пытаются охватить историю Израиля и Иуды в связи с окружающим их
миром, начиная, примерно, с XIII века вплоть до падения самостоятельности. Но, конечно, и здесь
мы имеем ту же ограниченность интересов, поскольку главное внимание в них отводится Израилю
и Иуде.

Что! касается Пятикнижия, которое церковь приписывает Моисею, то' эта книга
представляет для нас интерес, поскольку она сохранила в книгах Бытия и Исхода интересный
фольклорный материал, а также один из древневосточных сводов законов.

Ввиду сказанного Библия, несмотря на то, что она сохранила ряд древних памятников, для
общей истории древнего Востока дает сравнительно немного сведений. Израиль и Иуда, для
истории которых Библия дает больше всего материала, среди древневосточных обществ
занимали небольшое место.

Но и рассматривая Библию как источник для истории Израиля и Иуды, не следует

переоценивать ее значение ввиду ее богословской установки. Авторов ее интересовала не
живая историческая действительность, а отношение израильского и иудейского общества к
богу, к выполнению законов бога. Такая богословская установка замаскировывает
историческое содержание, понижает ценность Библии даже и для истории Израиля и Иуды.

Древнееврейская религия на первых порах не отличалась от прочих западносемитских

религий, в том числе ханаанейской. Главным общеплеменным богом израильтян с конца XIII в.
до н. э. считался Яхве, до того – местное божество областей Синая и Южной Палестины,
владыка грома и огня, посылающий на землю благодатный дождь. Иных богов не просто
признавали, но и почитали, в том числе на государственном уровне.

Западным семитам была присуща концепция «берита» (завета, т. е. особого договора) народа
с его богом-покровителем. В то время как у их соседей связь данной общины и ее бога-
покровителя считалась изначальной и неразрывной, западные семиты видели в ней результат
сознательного договора общины с богом. Этот договор обе стороны могли пересмотреть, если
он не оправдывал надежд. Именно от этой концепции отталкивались ветхозаветные пророки,
движение которых, как говорилось выше, привело в конце концов к формированию
догматического сверхценного монотеизма.

Как и в других религиозных системах I тыс. до н. э. (буддизм, зороастризм), отношение к

Богу в учении пророков носит сугубо личный характер (каждый предстоит перед Ним
персонально) и жестко связывается с этикой (в частности, пророки резко осуждали закабаление
бедноты, скупку земель и неправедную наживу богачей). В центре учения пророков стоит Яхве,
традиционный верховный Бог евреев, а первыми вероучителями своего толка пророки
объявляли величайших легендарных героев древних евреев: Авраама – родоначальника ибри,
переселившегося некогда из-за Евфрата в Палестину, и Моисея.

В действительности отношение «пророческого монотеизма» к Богу было принципиально

новым: в былые времена Яхве не представляли себе ни всемогущим, ни всезнающим. Раньше
считалось, что понятия о добре и зле принадлежат самим людям, которые вырабатывают их,
руководствуясь собственным желанием, опытом и вкусом. Боги могут надзирать за
выполнением этих правил, но не являются их источником (точно так же, как человеческая
власть). Согласно иудаизму, требования морали исходят от Бога, т. е. предписаны людям извне.
Люди должны безукоризненно выполнять их исключительно потому, что это требования
божества. Сам Бог вне критики. В отличие от былых времен, человек вступает в общение с
Богом не для реализации своих собственных устремлений, а для самодовлеющего выполнения
его воли. Наконец, рели- гиозные представления предшествующих эпох никогда не
претендовали на абсолютную истину, где нет места сомнению, исправлению и пересмотру.
Именно поэтому на Древнем Востоке господствовала полная веротерпимость, а внутри каждой
религии мирно уживались спорящие друг с другом течения. Иудаизм был первым вероучением,
основанным на догмах – положениях, априори считающихся абсолютно истинными, невзирая
на любые доводы и контрдоводы. Древнееврейская литература известна в основном в том виде,
в каком сохранила ее Библия. Само это слово по-гречески означает «книги» (в данном случае
книги, канонизированные иудеями и христианами).

Иудейское Писание (Танах) почти полностью совпадает с Ветхим Заветом, первой частью
христианской Библии. Этот свод текстов, сформировавшийся в V– III вв. до н. э., представлен
еврейским Писанием и выполненным еще до его кодификации греческим переводом –
«Септуагинтой». По традиции он делится на три раздела: Учение (оно же Закон и Пятикнижие
Моисеево, древнееврейская Тора), Пророки и Писания, каждый из которых включает тексты
разного времени и характера.

Пятикнижие излагает переработанные в монотеистическом духе фрагменты

общеизраильского предания о происхождении мира, людей вообще и западносемитских
племенных союзов (в том числе Израиля) в частности. Многие из этих преданий отражают
ближневосточные мифы или подверглись их сильному влиянию. Так, рассказ о сотворении
первочеловека Адама из земли происходит из аморейского предания, согласно которому Адам
тоже считался предком всех людей, но при этом его отцом был бесплотный дух Арар, а
матерью – мать-земля Маддар. Унаследовавшие этот миф от своих аморейских предков, евреи
видоизменили его, превратив отца Адама в Бога-творца, а мать-землю – в глину, материал для
творения. История о Всемирном потопе также перешла к евреям от их предков-амореев, а к тем
– от шумеро-аккадцев Южной Месопотамии. Значительную часть Пятикнижия составляют
жреческие установления и догматизированные моральные предписания («десять заповедей
Моисея» и др.). Пятикнижие окончательно сложилось в конце VII – середине V в. до н. э.

В раздел Пророки входят произведения действительных пророков VIII–VI вв. до н. э.

(Исайи, Иеремии, Иезекииля и др.) или приписывавшиеся им. К ним примыкают по концепции
и времени составления «исторические книги» (Иисуса Навина, Судей, Самуила, Царей и др.),
излагающие историю древних евреев XII– V вв. до н. э. в рамках особой идеологической
концепции, согласно которой евреи периодически отпадали от монотеизма и вновь
возвращались к нему; первое карается Яхве, второе вознаграждается им. Материа- лом для
«исторических книг» послужили в основном летописи и несохранившиеся сборники эпических
песен о славных деяниях предков. Некоторые из них по своему духу прямо противоположны
детально разработанной религиозной концепции составителей Танаха.

Откровенно фольклорный характер носит предание о Самсоне – удачливом богатыре,

сражавшемся с филистимлянами.

Старинный дружинный эпос об Ахаве, в целом прославляющий этого царя, ненавистного

монотеистической традиции, лег, по-видимому, в основу нескольких эпизодов Книги царей
(царств): редакторы-компиляторы не осмелились пренебречь им и лишь сопроводили его
несколькими главами, рисующими неблагочестие этого царя, его готовность почитать самых
разных богов (засвидетельствованную и археологически) и его враждебность к попыткам
монотеистической проповеди (впрочем, сомнительно, что в IX в. до н. э. такая проповедь
вообще имела место). В итоге сложилась парадоксальная ситуация: в Ветхом Завете Ахав
характеризуется крайне отрицательно, в том числе при первом же упоминании, но при этом в
целом ряде эпизодов он восхваляется (т. е. они заимствованы из некоей более ранней,
положительно относящейся к Ахаву традиции) – оказывается, этот царь стоял за свою страну с
неизменной доблестью и великодушием.

Наконец, раздел Писания является пестрым собранием различных по жанру и времени

произведений. Сюда входит и произведение свадебной лирики, созданное под явным
египетским влиянием – Песнь песней, и религиозные гимны-псалмы, приписанные царю
Давиду и несущие ряд черт первоначального языческого облика религии Израиля, и
размышления о жизни, прямо продолжающие месопотамскую «литературу мудрости»
(Екклесиаст) либо полемизирующие с ней и преодолевающие ее идеи в новом,
монотеистическом духе (Книга Иова), либо, наконец, вполне свободные от ее влияния. Большая
часть Писаний относится ко 2-й половине I тыс. до н. э., и некоторые из них были причислены
к каноническим лишь после существенных колебаний.

Ветхий Завет можно считать комплексным памятником древнееврейской литературы.

Многие произведения попали в его состав только из-за своих литературных достоинств
(содержательно они мало совместимы с ветхозаветным мировоззрением). Очевидно, считалось
необходимым так или иначе отразить в нем весь «золотой фонд» литературы Израиля, в том
числе устной. Но при этом тексты часто были фрагментированы и почти всегда радикально
переработаны в духе иудейской догмы.