МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМЕНИ М.В. ЛОМОНОСОВА

ФИЛИАЛ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО
УНИВЕРСИТЕТА
ИМЕНИ М.В. ЛОМОНОСОВА

Гуманитарный факультет
Направление 41.03.05 Международные отношения

КУРСОВАЯ РАБОТА
на тему:
«Особенности и характерные черты политики КНР в ЦА»

Научный
руководитель:
доцент факультета
мировой политики МГУ
им. М.В. Ломоносова
Малышев Д. В.

Выполнил:
Студент 3 курса
направление 41.03.05
МО очной
формы обучения
Юнусов Д. Д.

Душанбе – 2019

1
ОСОБЕННОСТИ И ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ ПОЛИТИКИ КНР В ЦА

Введение……………………………………………………………………......3-6

Глава 1. Становление политики КНР в регионе ЦА в 1990-е гг.

1.1. Распад СССР и выстраивание политики КНР в отношении новых

независимых государств ЦА……………………………………….………...7-11

1.2. Создание Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и её роль в

политике КНР в ЦА………………………………………………………….11-19

1.3. Отношения КНР со странами ЦА в 1990-е гг.………………...………19-26

Глава 2. Новые реалии в политики КНР в регионе ЦА в 2000-е гг.

2.1. Инициатива Экономического пояса шёлкового пути (ЭПШП) и его роль в

политике КНР в регионе ЦА………………………………………………..27-34

2.2. Инициатива «Один пояс – один путь» (ОПОП) и её значение………35-45

2.3. Проблемы сопряжения ОПОП и ЕАЭС……………………………….45-54

Глава 3. Отношения КНР с отдельными странами ЦА в начале XXI в.

3.1. Китайско-казахстанские отношения………………………………..…55-57

3.2. Отношения КНР с Узбекистаном……………………………………...58-61

3.3. Отношения КНР с Туркменистаном, Кыргызстаном и

Таджикистаном……………………………………………………………...61-68

Заключение……………………………………………………………….……69

Список источников и литературы………………………………………70-72

2
 ВВЕДЕНИЕ

Одной из главных черт постбиполярного мирового устройства стало

повышение роли регионального уровня в международных отношениях.
Особенно чётко эта тенденция стала проявляться в 2000-ые годы, когда стала
очевидна неспособность лидера мировой системы США справляться со
всеми вызовами и угрозами в различных частях света. Ответом на это стала
большая автономия региональных подсистем международных отношений,
усиление региональных институтов и усиление роли великих и региональных
держав в соответствующих регионах.

В настоящее время, можно утверждать, что Центральноазиатсткий

регион постепенно становится ареной для соперничества таких великих
держав как США, Российская Федерация и Китай, которые, будучи
основными международными акторами, используют любые возможные для
продвижения своих внешнеполитических интересов. У стран региона в свою
очередь появляется возможность маневрировать (например, поиски выгод и
защита от давления с «внешней» стороны).

Важное место Центральной Азии (ЦА) в современной мировой системе

определяется вполне конкретными факторами – обладанием странами
данного региона топливно-энергетическими ресурсами, транзитными
возможностями, открывающими (или закрывающими) доступ к
стратегически важным регионам Южной и Восточной Азии, Ближнего и
Среднего Востока. Эти факторы, а также другие специфические особенности
ЦА, позволяют характеризовать её как сегмент (регион) современного
полицентричного мира, как его особую формирующуюся подсистему.

В середине 1990-х годов одна из главных улиц столицы Кыргызстана

Бишкека - проспект имени Ленина - была переименована в проспект имени
Дэн Сяопина. В марте 2006 г. Народный банк Казахстана и китайская
процессинговая компания China's Union Party подписали договор об
эквайринге. Договор предусматривает взаимное признание банковских
карточек при проведении финансовых операций в магазинах, банковских
терминалах и банкоматах на территории Казахстана и КНР. Первоначально
карточки китайских банков начнут хождение на казахстанской территории, а
на следующем этапе карточки казахских банков будут обслуживаться в
Китае. Карточная система China's Union Pay только в КНР обслуживает более
миллиарда банковских карт, включая около 60 миллионов кредитных карт.
Летом 2006 г. казахская компания кабельного телевидения Digital TV
приступила к трансляции программ китайского канала XJTV-3. Этот канал
3
начал свою деятельность в 1985 г. и прежде был ориентирован на более чем
полуторамиллионную аудиторию казахов, проживающих в Китае. Канал
вещает на казахском языке 17 часов в сутки. В феврале 2009 г. ассоциация
софт-компаний Кыргызстана начала всерьёз изучать возможности
специализации на обслуживании китайского пространства Интернета.

Эти и многие другие однопорядковые события являются

символическим отражением тектонических перемен, происходящих в
постсоветской Центральной Азии. КНР оказалась полностью готова к
перекройке государственно-политической карты Евразии, вызванной
распадом СССР. Естественно, что помимо России особое внимание Китай
уделяет Центральной Азии, с тремя странами которой - Кыргызстаном,
Казахстаном и Таджикистаном - он имеет общую границу. Уже в первую
неделю 1992 г. КНР официально признала новые центральноазиатские
государства и установила с ними дипломатические отношения.

Притом, что о политических и геополитических моментах китайской

активности в регионе сказано и написано немало, экономические аспекты
этой активности получили лишь самое поверхностное освещение в
литературе. Между тем именно экономическое взаимодействие Китая с
Центральной Азией и шире - Евразией, имеет принципиальное значение для
будущего центральноазиатской пятёрки. Если в ходе первого открытия
Центральной Азии мировой конкуренции во второй половине - последней
трети XIX века ослабленная Цинская империя смогла лишь политически и
административно закрепить свой суверенитет в Синьцзяне, да и то, не без
косвенного, хотя и преследующего другие цели военного участия России, то
в ходе нынешнего второго открытия региона глобализации восходящая
мировая экономическая держава КНР оказалась здесь одним из главных
действующих игроков. Принятое Китаем в апреле 2009 г. решение о
выделении Казахстану кредита в размере 10 млрд. долл. для поддержки
макроэкономической стабильности в казахской экономике, а также
приобретение активов в местном энергетическом секторе не было
неожиданным. Это лишь подтвердило ведущую роль КНР в регионе и,
возможно, сигнализирует о превращении Китая в крупнейшего кредитора
центральноазиатских экономик.

Место и роль КНР на мировой арене на сегодняшний день является

интересной и популярной темой исследований в сфере международных
отношений. Переосмыслению и изучению подвергается не только
классическая тема «Китай в международных отношениях», но и «отдельные
4
региональные направления внешней политики Пекина». Подробное
рассмотрение внешнеполитических целей страны помогает раскрыть вопрос
региональных направлений. А подробный анализ отдельно взятого региона (в
данной работе – Центральная Азия) во внешней политике Китая помогает
определить его место на международной арене и в регионе.

Цель данной работы – рассмотреть интересы, цели и инструменты

реализации внешней политики Китая в Центральной Азии.

Исходя из поставленной цели, задачами исследования являются:

 сформулировать принципы формирования политики КНР в

странах Центральной Азии;
 изучить факторы, влияющие на политику КНР в странах
Центральной Азии;
 определить потенциал сотрудничества КНР и стран Центральной
Азии;
 выявить общие проблемы безопасности и военно-техническое
сотрудничество;
 рассмотреть торгово-экономическое сотрудничество КНР и стран
Центральной Азии;
 сформулировать перспективы создания Китаем Экономического
Пояса Шёлкового Пути;
 определить проблемы развития политики Китая в Центральной
Азии.

Степень разработанности темы. Основную литературу по теме

исследования составляют работы российских и зарубежных авторов,
посвящённые анализу внешней политики Китайской Народной Республики и
анализу региона Центральной Азии.

Среди российских учёных влияние на данную работу оказали труды

К.С. Ануфриева, Л.Е. Васильева, С.В. Жукова, В.А. Корсуна и др.

Кроме этого, в работе применяются концепции ревизионистских

государств и государств, поддерживающих статус-кво (школа структурного
реализма), дихотомия которых была обозначена представителем школы
неоклассического реализма Р. Швеллером.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования в работе

будет выступать современная внешняя политика Китая, а предметом

5
исследования - место Центральной Азии как региона в современной
внешней политике Китая.

Методологическая база исследования: комплекс общенаучных и

специальных методов познания: историзм, объективность, системность, а
также ретроспективно-исторический, комплексный анализы с учётом
конкретной исторической и политической ситуации в
исследуемом регионе.

Данная работа состоит из введения, трёх глав, заключения и списка

использованной литературы.

В первой главе сформулированы принципы формирования политики

КНР в странах Центральной Азии, изучены факторы, влияющие на политику
КНР в странах Центральной Азии, определён потенциал сотрудничества КНР
и стран Центральной Азии.

В второй главе работы определены перспективы создания Китаем

Экономического Пояса Шёлкового Пути и рассмотрены проблемы развития
политики Китая в Центральной Азии.

Во третьей главе работы сформулированы общие проблемы

безопасности и военно-техническое сотрудничество и изучено торгово-
экономическое сотрудничество КНР и стран Центральной Азии.

6
 СТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТИКИ КНР В РЕГИОНЕ ЦА В 1990-Е ГГ.

1.1. Распад СССР и выстраивание политики КНР в отношении новых

независимых государств ЦА.

В 1991 году появился новый политический термин - «парад

суверенитетов». В это время бывшие союзные республики достаточно
быстро обретали независимость. В период лета - осени 1991 года
стремительно шла суверенизация республик. 24 августа Верховный Совет
Украины на внеочередной сессии провозгласил независимость и образование
самостоятельного государства. 27 августа была провозглашена
независимость Республики Молдова. А 30 августа 1991 года Верховный
Совет Азербайджана принял Декларацию о выходе из состава СССР и
независимости республики. Особенно выделялась преемственность с первым
азербайджанским государством – Азербайджанской Демократической
Республикой (1918—1920 гг.), которая в те времена была уничтожена
большевиками.

Август 1991 года стал началом политического пути Центральной Азии.

31 августа 1991 года были приняты Декларации государственной
независимости Узбекистана и Кыргызстана1. 9 сентября 1991 года на
внеочередной сессии Верховного Совета Таджикистана было фактически
единогласно принято Заявление о государственной независимости
Республики Таджикистан2.
Постановление о внесении изменений и дополнений в Декларацию о
суверенитете Таджикской Советской Социалистической Республики
(которое было принято 24 августа 1990 года) и Постановление о
провозглашении государственной независимости Республики Таджикистан.
Немного позже идею национального суверенитета стали воплощать и в
Туркмении (Декларация 7 была принята в октябре 1991 года) и уже 16
декабря 1991 года в Казахстане3.

В Заявление о государственной независимости республики

Таджикистан указывалось: «В международных отношениях Республика

1
Декларация о государственной независимости Республики Кыргызстан. –
http://old.iea.ras.ru/books/05_KIRG/270120041302.htm
2
Заявление о государственной независимости Республики Таджикистан. –
http://www.gorby.ru/userfiles/tadgikistan(1).pdf 7 Декларация о государственном
суверенитете Туркменской Советской Социалистической Республики. –
http://www.gorby.ru/userfiles/turkmenistan.pdf
3
Конституционный закон о государственной независимости Республики Казахстан. –
https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1000798
7
Таджикистан выступает в качестве самостоятельного субъекта
международного права, добиваясь в своей деятельности прочного мира,
ликвидации ядерного оружия, недопущения применения силы в решении
споров и противоречий между суверенными государствами, развивая
сотрудничество между ними в решении глобальных проблем, стоящих перед
человечеством. Республика Таджикистан объявляет себя открытой для
непосредственного подписания равноправных и взаимовыгодных
двусторонних и многосторонних соглашений, а также договоров, не
ущемляющих интересы каких-либо суверенных государств, со всеми
партнёрами без всяких предварительных условий».4

В середине 90-х годов XX века стало понятно, что

Центральноазиатский регион станет важным геополитическим полем для
интересов многих стран. И на это указывало три весомых аргумента: 1)
природные ресурсы, которые в ЦАР имеются в большом количестве,
приведут к началу новой «большой игры», т.к. возникнет борьба зарубежных
стран за эти ресурсы; 2) образовавшийся геополитический вакуум начнут
заполнять другие страны, помимо России; 3) начнётся сильная конкуренция
за маршруты транспортировки углеводородов.

До определённого времени подобный статус-кво Центральной Азии

устраивал всех акторов, которые были заинтересованы в этом регионе. США
и Запад устраивало то, что у них есть гарантия от создания антизападного и
антиамериканского альянсов, тем самым обеспечивая в
Центральноазиатском регионе (ЦАР) ослабления влияния России. Китай,
воспользовавшись противостоянием между Россией и США в Центральной
Азии, «воспользовался моментом» и начал наращивать свою мощь и
значимость в регионе, воссоздавая «Большой Китай». После распада СССР,
возникновение новых независимых государств на территории Центральной
Азии заинтересовало и исламские страны, так как теперь поле для
распространения ислама и идей тюркской и мусульманской солидарности
расширялось. Для России же выгодным было то, что она доминировала во
внешнеторговом обороте, развивала транспортные коридоры и транзит,
через свою территорию. Также Россия, реализуя свои интересы после
распада Советского Союза проводить интеграционные процессы в рамках
Содружества Независимых Государств (СНГ). В конечно счете, страны
Центральной Азии тоже все устраивало, так как подобное положение

4
Заявление о государственной независимости Республики Таджикистан. –
http://www.gorby.ru/userfiles/tadgikistan(1).pdf
8
обеспечивало им условия для независимого развития и материальное
благополучие политическое элиты.

«Именно поэтому «колебания» государств региона не вызывали

особого раздражения у геополитических конкурентов. Многовекторность их
политики приветствовалась, поскольку, с одной стороны, не оказывала
особого влияния на осуществляемые транснациональными компаниями в
регионе экономические проекты, с другой – оставляла для всех основных
игроков поле для манёвра»5.

Однако, ситуация начала меняться в конце 90-х годов. В это время

стало понятно, что «дружба» между США и Россией обречена на провал.
Это привело к тому, что Россия решила восстановить своё влияние в
Центральноазиатском регионе и укрепить в нем свои позиции. Но, очевидно,
что усиление влияния России в регионе разрушало геостратегические планы
США. «Согласно З. Бзежинскому – главная цель США заключалась в том,
чтобы «укрепить и сохранить существующий геополитический плюрализм
на карте Евразии», исключающий возможность появления враждебной
коалиции, которая попыталась бы бросить вызов ведущей роли Америки» 11.
В связи с этим США решили помимо экономического присутствия добавить
ещё военное.

События 11 сентября, после которых в Центральной Азии появились

базы НАТО, а также «цветные революции» в Киргизии, Украине и Грузии, и
роль США в этих событиях, привели к тому, что Китай посмотрел с нового
угла на угрозы, которые исходят с постсоветского пространства. А также
изменился характер взаимоотношений Китая с Россией и США в рамках
центральноазиатской стратегии. Теперь перед Китаем стоял выбор, начать
свою политику, быть в союзничестве с Россией или же сделать ставку на
отношения с США.
Китай попытался все совместить. Начать свою политику – укрепиться
в ЦАР, получить доступ к природным ресурсам и усилить свои позиции в
Азиатскотихоокеанском регионе (АТР), учесть интересы и опасения России
по поводу расширения влияния Китая в Центральной Азии, а также
попытаться параллельно ограничить влияние США в регионе.

«Военно-политическое присутствие США в Центральной Азии на

ближайшую перспективу будет являться действующим фактором, и хотя ни
5
Сыроежкин, К. Центральная Азия в треугольнике «Россия-Китай-Запад»: выбор приоритетов /
К. Сыроежкин // Мировая экономика и международные отношения. – М.: Наука, 2007. – № 10. –
С. 12. 11 Бзежинский, З. Великая шахматная доска. / З. Бзежинский. – М., 1998. – С. 235.
9
КНР, ни Россия в долговременном присутствии США не заинтересованы,
они не в силах помешать этому»6.
Также, китайскими политиками говорилось, что Россия уже не имеет
достаточно сил, чтобы контролировать ситуацию в Центральной Азии,
соответственно она не сможет вытеснить США из региона. Это открывает
для Китая новые способы для усиления своих позиций в ЦАР. Китай
считает, что противоречивые отношения России, США и Китая в ЦАР не
могут являться стабильным стратегическим тылом, поэтому им необходимо
развивать многостороннее сотрудничество.

КНР считает, что Шанхайская Организация Сотрудничества (ШОС) –

самая надёжная организация по координации действий в Центральной Азии.
Опираясь на ШОС, можно участвовать в решении проблем региона,
способствовать стабильности стран региона, развивать с ними диалог, а
также осуществлять свою политику по освоению ресурсов в ЦАР. Для того,
чтобы ШОС стала ведущей организацией по решению проблем ЦАР, Китаю
необходимо устранить все недостатки этой организации и построить вокруг
неё центральноазиатскую стратегию.

Посредством ШОС Китай получил выгодное положение, которое не

вызывает никаких негативных явлений ни со стороны России, ни со стороны
Центральной Азии. Таким образом Китай может быть не только внешним
наблюдателем, но и активным игроком, который имеют свою влиятельную
позицию на «формирование будущей системы региональной безопасности в
Центральной Азии»7.
Китай рассматривается лидерами государств Центральной Азии
хорошей заменой России, так как в регионе все ещё имеют место быть
опасения, связанные с возрождением Российской Империи. В октябре 2005 г.
на заседании совета глав правительства стран – участниц ШОС в Москве,
Китай впервые серьёзно заявил о своих целях и амбициях занять место
лидера Центральной Азии. Премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао заявил, что
экономическое сотрудничество поможет созданию на платформе ШОС зоны
свободной торговли. В 2005 году была подписана декларация «Об
установлении и развитии стратегического партнёрства с Казахстаном».8
6
Хуашэн Чжао. ШОС и соотношение Великих держав на фоне новой ситуации в регионе ЦА /
Чжао Хуашэн // Analitic. – 2003. – № 1. – С. 5.
7
Лифань Ли, Шиу Дин. Геополитические интересы России, США и Китая в Центральной Азии /
Ли Лифань, Дин Шиу // Центральная Азия и Кавказ. – 2004. – № 3. – С. 162.
8
Сыроежкин, К.Л. Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнёрству /
К.Л. Сыроежкин // Сборник документов. – А., 2010. – Книга 3. – С. 64.
10
Подписанием этой декларации Китай чётко обозначил, что рассматривает
Центральную Азию как своего стратегического партнёра.

1.2. Создание Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и её роль

в политике КНР в ЦА.

В современном мире в условиях глобализации усиливается роль

международных организаций на международной арене и их влияние на
мировые политические процессы. Шанхайская организация сотрудничества
(сокращённо – ШОС) является одной из крупнейших и
быстроразвивающихся организаций в регионе. Сотрудничество стран в
рамках ШОС на сегодняшний день охватывает несколько областей, в том
числе энергетическая, транспортная, сельскохозяйственная и многие другие.

В статье говорится о роли Китая в Центральной Азии в рамках

Шанхайской организации сотрудничества. Также о путях создания крепкого
сотрудничества в регионе и вытеснения влияния США. Раскрывается
важность углубления связей и взаимозависимостей в ШОС, чтобы добиться
такого уровня воздействия Пекина с Центрально-азиатским регионом,
который позволял бы ему регулировать общую ситуацию в регионе и
основные тенденции в области безопасности, а также энергетической и
геополитической областях. Для КНР ШОС является одним из инструментов
наращивания своего влияния в регионе и на мировой арене, а также одним из
путей развития своих интересов. Но и центральноазиатские страны
преследуют свои интересы в ходе данного сотрудничества, доказательством
тому является ежегодный экономический рост стран-членов ШОС.

Шанхайская организация сотрудничества, постоянно действующая

региональная международная организация, основанная в июне 2001 года
лидерами Казахстана, Китая, Киргизии, России, Таджикистана и
Узбекистана.9 До этого все страны, за исключением Узбекистана, были
участницами "шанхайской пятёрки", политического объединения,
основанного на "Соглашении об укреплении доверия в военной области в
районе границы" (Шанхай, 1996) и "Соглашении о взаимном сокращении
вооружённых сил в районе границы" (Москва, 1997).

Эти два документа заложили механизм взаимного доверия в военной

области в приграничных районах, способствовали установлению поистине
9
Портал «ИнфоШос», Центральный интернет – портал Шанхайской организации
сотрудничества [электрон. Ресурс]. – 2007-2017. – URL:http://infoshos.ru/ru/? id=51
11
партнёрских отношений. После включения в организацию Узбекистана (2001
г.) "пятёрка" стала "шестёркой" и была переименована в ШОС. Кроме того, в
настоящее время четыре страны Белоруссия, Иран, Монголия и Афганистан
имеют в организации статус наблюдателя, а шесть Армения, Азербайджан,
Камбоджа, Непал, Турция, Шри-Ланка партнёров по диалогу.10

Общая территория входящих стран в Шанхайскую Организацию

Сотрудничества составляет 30 млн км², то есть 60 % территории Евразии.
Крупнейшие страны этого геополитического региона Россия и Китай. Как
видно, это политико-географическое образование имеет серьёзное значение
для международных отношений.11

Задачи Шанхайской организации сотрудничества первоначально

лежали в сфере взаимных внутри региональных действий по пресечению
террористических актов, сепаратизма и экстремизма в Средней Азии. В июне
2002 года, на Санкт-Петербургском саммите глав государств ШОС, была
подписана Хартия Шанхайской организации сотрудничества (вступила в
силу 19 сентября 2003 г.). Это базовый уставный документ, фиксирующий
цели и принципы Организации, её структуру и основные направления
деятельности. Кроме того, в 2006 году Организация анонсировала планы
борьбы с международной наркомафией как финансовой опорой терроризма в
мире, а в 2008-м активное участие в нормализации обстановки в
Афганистане.12

Параллельно деятельность ШОС получила и широкую экономическую

направленность. В сентябре 2003 года главы правительств стран-членов
ШОС подписали Программу многостороннего торгово-экономического
сотрудничества, рассчитанную на 20 лет. В качестве долгосрочной цели
предусматривается создание зоны свободной торговли на пространстве
ШОС, а в краткосрочной перспективе – активизировать процесс создания
благоприятных условий в области торговли и инвестиции.

Сегодня сотрудничество в рамках ШОС охватывает области

энергетики, транспорта, сельского хозяйства, телекоммуникаций и многие

10
Портал «ИнфоШос», Центральный интернет – портал Шанхайской организации
сотрудничества [электрон. Ресурс]. – 2007-2017. – URL:http://infoshos.ru/ru/? id=51
11
ШОС во внешней политике Китая [Электрон. Ресурс]. –2016.URL: http://uchebnik-
online.com/131/1799.html (дата обращения: 12.08.2017)
12
Сыроежкин К.Л. «Нужно ли бояться Китая мифы и фобии двусторонних отношений»
-Институт Азиатских Исследований,2014 30-50 с.,290 с.
12
другие отрасли экономики. Широко взаимодействуют входящие в неё страны
и в научно-технической, культурной, образовательной, туристической,
гуманитарной сферах.

ШОС «вводит» Китай в Центральную Азию в качестве неотъемлемого

сегмента региональной политики и экономики, способствует его
активизации, а исходя из амбиций данной структуры и её потенциала как
международной организации, она служит одним из важных каналов
реализации Китаем его роли новой региональной и мировой державы.

Сегодня Пекин приступил к активной фазе использования ШОС в

своих интересах, пытается изменить геополитический баланс и ставшую за
15 лет после распада СССР традиционной систему внутренних и внешних
связей центральноазиатских республик. И хотя Казахстан активно участвует
в проекте ШОС, исходя из собственных национальных интересов,
продолжение «шанхайского процесса», по всей видимости, неоднозначно
отразится на безопасности Казахстана. Причины и предпосылки
складывающихся негативных тенденций для РК заключаются в
специфическом месте КНР, которое она стремится занять в ЦАР, а также в
тех задачах, которые китайская сторона наметила для себя и которые она
намеревается решить посредством ШОС.

На первом этапе создания организации позиции внутри китайского

руководства относительно перспектив развития ШОС существенно
разнились. Условно «консервативное крыло» рассматривало ШОС как
механизм отражения угроз безопасности и целостности Китая, исходящих из
Центральной Азии (ЦА), в частности – от пребывающих здесь радикальных
исламистских группировок, ставящих целью отторжение северо-западных
территорий Китая. Однако либерально-прагматичная часть китайского
истэблишмента не верила в дееспособность ШОС. Считая, что это не более
чем пропагандистская организация, которую Россия хотела бы использовать
для противодействия расширению зоны ответственности НАТО и влиянию
США в ЦА. И что для Китая ШОС не имеет долгосрочного значения.13

На втором этапе Пекин все же остановился на задаче сохранить ШОС и

использовать Организацию не только для отражения наскоков сепаратистов,
но и для продвижения китайских экономических интересов и политического
влияния в Центральной Азии. Сторонники ШОС аргументировали свою
позицию тем, что формально Китай мог бы стать лидером Организации,
13
ШОС во внешней политике Китая [Электрон. Ресурс]. –2016.URL: http://uchebnik-
online.com/131/1799.html (дата обращения: 12.08.2017)
13
разместив на своей территории её штаб-квартиру и тем самым упрочить
политические позиции в регионе. Скептики подчёркивали сохраняющуюся
неясность относительно того, как именно на практике ШОС может решать
задачи, имеющие жизненно важное значение для Китая, а также указывали
на то, что ШОС – это элемент сдерживания Китая в ЦА, на который делает
ставку российское руководство.

Находясь в такой противоречивости, Пекин проводил многоуровневую

политику по отношению к ШОС:

o поддерживал формальные начинания по расширению полей

деятельности ШОС и её организационному укреплению;

o старался не быть «слишком активным» с тем, чтобы не

спровоцировать ответную реакцию России, которая могла бы
увидеть в активности Пекина угрозу своим интересам в ЦА;

o и одновременно приступил к наращиванию активности в

торговой и нефтегазовой сфере;

o параллельно усиливал связи на двусторонней основе с каждой из

стран-членов ШОС.

Надо признать, что эта стратегия дала свои результаты. Китай сумел
решить значимые для него проблемы. Более того, во многом благодаря ШОС
он получил легитимную и не вызывающую не только возражений со стороны
России и государств Центральной Азии, но и одобряемую ими возможность
непосредственно действовать на постсоветском пространстве по принятым в
СНГ неписанным правилам. Иными словами, возможность беспрепятственно
играть на противоречиях как между странами СНГ, так и между различными
группами внутри каждой из этих стран без риска быть обвинённым в
подрывной деятельности и экспансионизме.14

По мере усиления КНР продолжения её экономического подъёма и

увеличения международного веса интересы Пекина в регионе также
расширялись, в том числе, и в сфере безопасности. Сегодня, просматривая во
внешней политике США и НАТО попытки «окружения» континентального
Китая с целью «сдерживания» его дальнейшего роста, китайские лидеры по-
прежнему видят в Центральной Азии ключевой фактор своей безопасности.
При этом вес данного фактора за прошедшие годы ещё более возрос в силу
14
Сыроежкин К.Л. «Нужно ли бояться Китая мифы и фобии двусторонних отношений»
-Институт Азиатских Исследований,2014 30-50 с.,290 с.
14
усложнения геополитической ситуации для региона, и для Китая в
отдельности. По мере интенсификации рисков и угроз Пекин вынужден был
осознать невозможность выстраивания и совершенствования комплексной
безопасности своей страны без учёта центральноазиатского фактора.
Интересы национальной безопасности вынуждают КНР пытаться
максимально интенсифицировать сотрудничество через ШОС, а также
расширять своё присутствие в регионе. Идеалом для китайской стороны
было бы, путём углубления связей и взаимозависимостей в ШОС, добиться
такого уровня воздействия Пекина с ЦАР, который позволял бы ему
патронировать общую ситуацию в регионе и регулировать основные
тенденции в области безопасности.15

Кроме интересов национальной безопасности весомым аргументом для

начала сотрудничества с ЦАР явился энергетический интерес.

Известно, что экономика КНР по итогам 2005 года потребила нефти

больше, чем американская. Энергодефицит в этой стране увеличивается, и,
несмотря на специальные программы правительства КНР по развитию
отечественных добывающих отраслей, импорт углеводородов становится все
более весомым подспорьем для дальнейшего развития китайской экономики.
И хотя Пекин не намерен в ближайшее время изменять основные маршруты
поступления импортной нефти в страну, он все более склоняется к идее о
необходимости диверсификации источников углеводородов.

Учитывая тот факт, что главный поставщик нефти в Китай – это страны
Персидского залива, нестабильность в регионе вкупе с комплексом проблем,
порождаемых ближневосточной политикой США подталкивают Пекин к
ускорению стратегических решений в этой области. Дополнительным
стимулом к активизации энергетического сотрудничества с Центральной
Азией служит стремление КНР увеличивать добычу углеводородов
китайскими компаниями за счёт географического расширения их
присутствия в странах и континентах мира.

Вышеизложенное показывает важность ЦАР для КНР, как выгодного

по всем критериям объекта для развития потенциала ресурсов китайских
нефтедобывающих компаний. Другим немаловажным интересом КНР к
активизации сотрудничества с ЦАР является геополитический интерес.

15
Алексей Киреев, Политика Китая в рамках ШОС, Российское общество политологов
[электрон. Ресурс]. – – URL:http://rospolitics.ru/262-aleksey-kireev-politika-kitaya-v-ramkah-shos.html
(дата обращения: 10.09.2017)
15
 Геополитическое преобладание в Центральной Азии обеспечит Пекин
дополнительными источниками увеличения своего стратегического
могущества за счёт:

o упрочения военно-политической безопасности (благодаря

геополитическому доминированию Пекина в Центрально-
азиатском регионе источники перспективных угроз для него
автоматически удаляются за Каспийское море, что в целом
обеспечивает недоступность территории Китая для
стратегических ракет большой дальности с западного
направления);

o получения расширенного контроля над ситуацией в Центральной

Евразии (благодаря геополитическому доминированию в
Центрально-азиатском регионе Китай сможет получить
дополнительные инструменты продвижения своего влияния на
Ближний, Передний Восток, Южную Азию и Кавказ, а также для
установления контроля над ситуацией в Афганистане);

o постепенного вытеснения США с азиатской части континента,

что предоставило бы дополнительные гарантии безопасности
Китаю в случае начала конфликта по поводу Тайваня (в
перспективе сценарий вытеснения Соединённых Штатов
представляется вполне реалистичным, учитывая прежде всего
потенциал экономического влияния Китая в Азии: усиление
экономического влияния КНР в свою очередь неизбежно
приведёт к повышению его политической роли);

o расширения географического пространства для своего

дальнейшего экономического роста (для КНР окажутся более
доступными рынки не только постсоветского пространства, но и
Европы);

o получения гарантированных поставок энергетических ресурсов и

прочего стратегически важного природного сырья;

o получения дополнительных рычагов давления на Москву и

прочее.16

16
ШОС во внешней политике Китая [Электрон. Ресурс]. –2016.URL: http://uchebnik-
online.com/131/1799.html (дата обращения: 12.08.2017)
16
 На американо-китайские отношения ШОС также оказывает большое
влияние. С точки зрения Вашингтона страны-участники ШОС являются в той
или иной степени авторитарными государствами. В свою очередь, страны
ШОС с недоверием относятся к интервенционистской политике США и
настаивают на развитии многополярного мироустройства. Эти
обстоятельства создают для стран ШОС определённую основу для
сотрудничества против вовлечения США в регионе и, в перспективе, даже
для выталкивания США из Центральной Азии. Для Китая ШОС это
противовес тем государствам, которые в своих взаимоотношениях с ним
опираются на помощь США. Это, прежде всего, Япония. Кроме этого,
развитие сотрудничества в рамках ШОС, само по себе ограничивает влияние
США в регионе, создаёт им противовес, а это выгодно Пекину, который
стремится не допустить чрезмерного роста в своём политическом ареале
влияния других великих держав.17 В настоящее время происходит
переосмысление роли Азии в мировой экономической системе.
Неоспоримым фактом является то, что Азия стала двигателем мировой
экономики, а глобальному хозяйству все более становятся присущи
азиатские черты.18

Однако не следует преувеличивать антиамериканский потенциал ШОС.

Во-первых, ШОС все ещё существенно слабее США экономически и
особенно в военной сфере. Во-вторых, полного доверия и единства мнений
между странами ШОС также не наблюдается: правящие элиты Средней Азии
не готовы вернуться под полный политический контроль России (или
попасть под контроль КНР); Россия испытывает определённые опасения по
поводу будущего малонаселённой Восточной Сибири, граничащей с
перенаселённым Китаем; КНР сотрудничает не только с Россией, но и с
другими странами-соседями, и импортирует энергоносители из многих
источников, не только из Средней Азии и Сибири. Однако в среднесрочной
перспективе ШОС будет сохранять единство, чтобы противодействовать
вмешательству США в регионе, но это не значит, что ШОС готова бросить
Соединённым Штатам вызов в качестве альтернативного им центра силы.19

17
Алексей Киреев, Политика Китая в рамках ШОС, Российское общество политологов
[электрон. Ресурс]. – – URL:http://rospolitics.ru/262-aleksey-kireev-politika-kitaya-v-ramkah-shos.html
(дата обращения: 10.09.2017)
18
Мухашбаева А.К., Т.Н. Чумаченко, Двусторонние отношения Казахстана со странами
Центральной Азии // Вестн. КазНПУ. Сер. «Международная жизнь и политика» 2016. – №1
(44)с.105
17
 В последние годы во всех странах-членах ШОС наблюдается
стабильный экономический рост, который составляет ежегодно 6-8 %, и, по
прогнозам экономистов, в последующие 5 лет рост продолжится.
Результатом встреч глав правительств «стран шестёрки» явилась разработка
направлений политики и мер по осуществлению стратегии экономического
сотрудничества. Дальнейшее углубление торговоэкономического
сотрудничества стран-членов ШОС должно осуществляться в направлении
либерализации внутрирегиональной торговли и инвестиций.20

Казахстан остается главным приоритетом для Китая в ЦА в плане

развития двустороннего сотрудничества. На него приходится около 80%
товарооборота между Китаем и всеми центрально-азиатскими странами –
членами ШОС. Основные позиции экспорта Казахстана в Китай – это
сырьевые ресурсы: энергоносители (нефть, газ) – 63%, черные и цветные
металлы (в большой мере в форме металлолома), сталь – 24 %. Взамен
Казахстан получает продукцию машиностроения и металлообработки (72%),
продовольствие (11%), а также товары широкого потребления, значительную
часть которых вполне можно было бы производить в самой РК. В 2008 г.
взаимная торговля превысила 14 млрд долл. Доктор политических наук,
профессор Шалтыков А.И. отмечает, что между двумя странами заключён
ряд соглашений по сотрудничеству в различных отраслях экономики. В том
числе в металлургии, машиностроении, переработке нефтепродуктов.21

На сегодняшний день политика КНР в рамках ШОС является одной из

важнейших направлений внешней политики КНР. ШОС играет важную роль
в обеспечении региональной безопасности и в экономическом развитии
стран-членов. С момента образования организация непрерывно развивается и
видоизменяется. Первоначально она была создана в целях борьбы с
терроризмом и сепаратизмом, но со временем стало охватывать все больше
направлений. Сотрудничество в рамках ШОС является выгодным не только
19
Алексей Киреев, Политика Китая в рамках ШОС, Российское общество политологов
[электрон. Ресурс]. – – URL:http://rospolitics.ru/262-aleksey-kireev-politika-kitaya-v-ramkah-shos.html
(дата обращения: 10.09.2017)
20
Ся Гуанъюань, вице-консул, Генеральное консульство КНР в Екатеринбурге из журнала
«Известия Уральского государственного экономического университета» Роль Китая в
экономической интеграции в рамках Шанхайской организации сотрудничества [Электрон.ресурс].
– – URL:http://cyberleninka.ru/article/n/rol-kitaya-vekonomicheskoy-integratsii-v-ramkah-shanhayskoy-
organizatsii-sotrudnichestva (дата обращения: 22.09.2017)

Шалтыков А. И. Казахстан-ключевое звено Великого Шёлкового Пути // Вестн. КазНПУ.

21

Сер. «Международная жизнь и политика» 2016. – № 3(46), с.20.

18
для КНР, но и для остальных стран-членов. В странах-членах ШОС
благодаря торговоэкономическому сотрудничеству наблюдается ежегодный
экономический рост. А КНР в свою очередь увеличивает степень влияния в
регионе и на мировой арене в целом.

1.3. Отношения КНР со странами ЦА в 1990-е гг.

В последние годы в отношениях Китая со странами Центральной Азии

наблюдается тенденция усиления сотрудничества. Внешняя политика КНР в
регионе в 1990-е гг. сыграла основополагающую роль в становлении и
развитии отношений с Республикой Казахстан, Республикой Узбекистан,
Республикой Таджикистан, Республикой Киргизстан и Республикой
Туркменистан.

В данной статье рассматривается внешняя политика Пекина на

центрально-азиатском направлении за первое десятилетие после распада
СССР на основе различных материалов на китайском, русском и английском
языках, проанализирована концепция китайской внешней политики в
регионе в 1990-е гг.

Проблемам внешней политики Китая в Центральной Азии в 1990- е гг.

посвящено множество работ. По мнению главного научного сотрудника
Казахстанского института стратегических исследований при Президенте
Республики Казахстан Константина Сыроежкина, китайский подход к новым
государствам региона носит дифференцированный характер, который
основывается на особенностях каждого региона страны, в частности
геополитического положения и социально-экономического потенциала.22

Руководитель аналитической группы «Центральная Евразия»

Владимир Парамонов и его соавторы Алексей Строков и Олег Столповский
пишут о двух этапах китайской внешней политики: установлении
дипломатических отношений (1992–1995 гг.) и формировании механизма и
института многостороннего сотрудничества (1996–2001 гг.).23

О двух этапах китайской политики в Центральной Азии в 1990- е гг.

пишет и Лю Фэнхуа из Института исследований России, Восточной Европы
и Центральной Азии при Академии общественных наук КНР. Он полагает,
22
ЛЯН ЧЖЭНЬПЭН, аспирант Дальневосточного федерального университета
(г. Владивосток). E-mail: 1263187243@qq.com
23
Парамонов В., Строков А., Столповский О. Внешняя политика Китая в Центральной
Азии // Центральная Азия и Кавказ. 2010. Т. 13. № 4. С. 74–89.
19
что период установления добрососедских и дружественных отношений
начался в декабре 1991 и завершился в сентябре 1997 гг., а второй этап
усиления сотрудничества в энергетическом, торгово-экономическом
направлениях и в сфере безопасности пришёлся на 1997 г. и завершился в
июне 2001 г.24 Из работ китайских авторов стоит выделить монографию
директора Центра исследований России и Центральной Азии Института
международных исследований Фуданьского университета Чжао Хуашэна
«Внешняя политика Китая в Центральной Азии». Чжао Хуашэн отмечает,
что разрешение пограничных вопросов и сотрудничество по борьбе с
терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом с прилегающими соседями
региона заложили фундамент при выработке внешней политики КНР на
данном направлении в 1990-е гг., в то время как экономические и другие
факторы отошли на второй план.25

Китайская внешняя политика в Центральной Азии в 1990-е гг. является

частью комплексной системы китайской внешней политики.
«Тяньаньмэнское событие» 1989 г. привлекло внимание зарубежных стран,
которые использовали этот шанс для проведения особой политики в
отношении КНР. Западные страны во главе с США оказали сильное
политическое давление на правительство Китая с целью изменения его
политики. Более того, распад Советского Союза положил начало
образованию новых государств на северо-западных границах Китая, и это
воспринималось правительством КНР как угроза безопасности и
стабильности стране.

В сентябре 1989 г. Дэн Сяопин выдвинул внешнеполитический курс,

согласно которому было необходимо «укреплять позиции, хладнокровно
наблюдать, уверенно реагировать на изменения, скрывать свои возможности,
не привлекать к себе внимания, никогда не стремиться к лидирующему
положению, делать свои конкретные дела» в соответствии с новым
современным мироустройством.26

Согласно этим словам Дэн Сяопина, «укреплять позиции» означало

необходимость придерживаться выбранного социалистического пути;
«хладнокровно наблюдать» – спокойно наблюдать и анализировать
24
柳丰华. 中国在中亚：政策的演变. 俄罗斯东欧中亚研究 . 2007 年. 第 期. 63–75 页.
(Лю Фэнхуа. Китай в Центральной Азии: эволюция политик.
Издательство исследования по России, Центральной Азии и Восточной Европы. 2007. № 6. С. 63–
75).
25
赵华胜. 中国的中亚外交. 北京: 时事出版社. 2008 年. 464 页. (Чжао
Хуашэн. Внешняя политика Китая в Центральной Азии. Пекин: Шиши чубаньшэ, 2008. 464 с.).
26
邓小平，邓小平文选第 3 卷. 北京: 人名出版社. 1993. 418 页. (Дэн Сяопин.).
20
изменения в международной обстановке; «уверенно реагировать на
изменения» означало выработку ответной политики для развития
государства в соответствии с резкой изменившейся мировой ситуацией. А
«скрывать свои возможности, не привлекать к себе внимания, никогда не
стремиться к лидирующему положению» предполагало политику неучастия
в международных спорах, сохранить мирную международную среду и
выиграть время для собственного развития, никогда не претендовать на
лидирующее место. А «делать конкретные дела» значило необходимость
сосредоточить внимание на экономическом развитии и реализации
модернизации государства.

Во внешнеполитической теории Дэн Сяопина большое внимание

отводилось концентрированию всех сил в делах развития экономики
государства для избавления от бедности и реализации модернизации страны
в условиях мирной международной среды. Эта концепция Дэн Сяопина
является важной составляющей китайского внешнеполитического курса.

Помимо этого, в Китае был сформирован целый ряд

внешнеполитических доктрин, которые нашли отражение в материалах 14-го
(1992 г.) и 15-го съездов (1997 г.) Коммунистической партии Китая (КПК).
На 15-ом съезде КПК были определены приоритетные направления внешней
политики, в том числе, приверженность к самостоятельному независимому
мирному внешнеполитическому курсу, которая предполагала выступление
против гегемонизма и силовой политики. А также провозглашались политика
сохранения мира во всем мире, стремление к созданию справедливого
рационального международного политико-экономического порядка,
основанного на принципе добрососедства. Кроме того, провозглашалось
укрепление солидарности и сотрудничества с развивающимися странами;
улучшение и развитие отношений с развитыми странами; активное участие в
многосторонних организациях.27

Осуществление решений 14-го и 15-го съездов КПК выразилось в

проведении курса на развитие отношений со всеми странами на основе пяти
принципов мирного сосуществования.
С распадом Советского Союза в Центральной Азии появились новые
независимые государства, а отсутствие единой институционализации стало
27
江泽民. 十五大报告. 12-09-1997. 中国共产党历次全国代表大会数据库.
(TSzyan TSzehmin'. Doklad na 15-m s"ezde Kommunisticheskoj Partii Kitaya (KPK). 12-10-1997 / Baza
dannykhvsekitajskikhs"ezdovKPK[EHlektronnyjresurs].URL:http://cpc.people.com.cn/GB/64162/64168/
64567/65446/4526313. html (data obrashheniya: 20.12. 2016 g.).

21
причиной того, что регион оказался в ситуации неопределённости. По
мнению директора аналитического центра международных исследований
МГИМО Андрея Казанцева, теоретически неопределённость в регионе
может существовать на разных уровнях: внутри новых независимых
государств; в их внешних политиках; в отношениях между ними; в
отношениях их с крупными внешними игроками. В то же время, на практике,
все эти измерения неопределённости тесно связаны между собой.28

В 1990-е гг. перед регионом стоял целый ряд сложных проблем,

которые проявились в социально-культурной, экономической сферах и сфере
безопасности и создавали угрозы, оказавшие влияние на внутреннюю и
внешнюю политику. В Центральной Азии обострились такие факторы
нестабильности, как ослабление экономики, нарушение экономических
связей и системы безопасности, бедность населения, социальная и
политическая нестабильность, этнонациональные конфликты, которые
практически отсутствовали в советское время. Этнотерриториальные и
религиозные проблемы стали катализатором нестабильности.29

Обращаясь к сфере безопасности, необходимо отметить, что соседство

с Афганистаном оказывало дестабилизирующее влияние приграничные
зоны. В регионе существовали мусульманские общины, которые пытались
возрождать религиозные устремления в молодых центральноазиатских
странах. Терроризм, сепаратизм и экстремизм создавали проблемы,
влияющие на стабильность региона. В 1990-е гг. гражданские войны в
Таджикистане и Узбекистане продемонстрировали, что нестабильные
факторы оказывали серьёзные угрозы безопасности и стабильности региона
в целом.

Особую обеспокоенность для КНР вызывали Казахстан, Таджикистан,

Киргизия, которые граничат с северо-западной частью Китая – Синьцзяном.
Это потребовало от китайского правительства немедленного реагирования на
изменившуюся периферийную среду для завершения стабильного перехода.
Пекин большое внимание придавал обеспечению стабильности в
приграничных районах с Центральной Азией, поскольку если бы
обострилась напряжённая ситуация на границе, то это бы создало вызовы в
политической и экономической сферах Китая.

28
Казанцев А.А. Большая игра с неизвестными правилами: мировая политика и
Центральная Азия. М.: Наследие Евразии, 2008. 248 с.
29
Khazanov A.M. After the USSR: Ethnicity, Nationalism, and Politics in the Commonwealth of
Independent States. Madison (WT): the University of Wisconsin Press, 1995. P. 240.

22
 Китайский исследователь Чжао Хуашэн писал, что в течение 1992–
1997 гг. Пекин в основном был заинтересован в обеспечении безопасности и
стабильности в приграничных районах, создании нормальных отношений со
странами региона, решении спорных вопросов о границе, и формировании
надёжного механизма сохранения гарантий безопасности и стабильности на
границе.30

Центральная Азия рассматривалась Китаем как стратегический тыл.

Интересы безопасности в приграничных районах с данным регионом заняли
важное место в китайской внешней политике. Проведение регулярных
консультаций по вопросам безопасности со странами региона стало одним из
приоритетных направлений дипломатии Китая в 1990-е гг.

После распада СССР экономические связи большинства стран региона

с Россией прервались. Экономика каждой страны в основном
сосредотачивалась на развитии сельского хозяйства и добыче ресурсов.
Политические факторы в большой степени оказывают влияние на развитие
экономики данного региона. Препятствием для расширения
внешнеэкономического сотрудничества является неразвитая инфраструктура
автомобильных и железных дорог в регионе. Таким образом, торгово-
экономическое сотрудничество государств региона с зарубежными странами
в большой степени ограничено.

В энергетической сфере Каспийский регион и Центральная Азия

обладают большими запасами углеводородных и металлических ресурсов. С
1993 г. Китай стал импортёром нефти, а её объёмы с каждым годом
возрастают. В китайском правительстве разрабатывается энергетическая
стратегия «выхода за рубеж», нацеленная на реализацию диверсификации
источников поставки нефтяных и газовых ресурсов. Данный регион,
безусловно, является одним из приоритетных направлений развития
энергетического сотрудничества в целях удовлетворения увеличивающейся
потребности носителей энергоресурсов.
Отношения Китая со странами региона в начале 1990-х гг.
выстраивались последовательно и успешно. Правительство КНР сразу
официально признало статус новых государств в международном
сообществе и стало активно устанавливать дипломатические отношения с
новыми странами для формирования стабильной окружающей среды.

30
中 国 的 外 交 原 则 . 16-06-2004. 新 华 网 . [Электронный ресурс]. (Принципы внешней
политики Китая. 16-06-2004 / Сеть Синьхуа [Электронный ресурс]. URL:
http://news.xinhuanet.com/world/2004-06/16/content_1529985.htm (дата обращения: 20.12.2016 г.).
23
 В начале 1990-х гг. большое внимание уделялось развитию
дипломатических отношений с государствами региона, разрешению спорных
территориальных вопросов со странами, возникшими с распадом СССР, в
том числе Россией, Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном, а также
обеспечению стабильности и безопасности в приграничных районах и
снижению военных вооружённых сил обеих сторон.

После распада СССР развитие хороших отношений с западными

странами оказалось приоритетным направлением внешней политики России.
В начале 1990-х гг. сближение России с западными странами вызвало
определённую сдержанность внешней политики Китая. Тем не менее, в
начале 1990-х гг. Китай соблюдал осторожность в отношении стран региона,
чтобы не раздражать Россию своими активными действиями и
демонстрировал приоритет её сферы влияния. Помимо этого, у китайских
политиков важность Центральной Азии не являлась приоритетом, и процесс
выработки конкретного стратегического плана в регионе затянулся на
некоторое время.

В апреле 1994 г. состоялся официальный визит в Казахстан, Киргизию,

Таджикистан и Узбекистан премьера Госсовета КНР Ли Пэна. В речи в
Ташкенте Ли Пэн обозначил четыре основных направления развития
отношений со странами данного региона: 1) придерживаться
дипломатического курса на добрососедство, дружбу, мир; 2) развитие
взаимовыгодного сотрудничества и содействие совместному процветанию;
3) уважение к выбору народов разных стран и невмешательство во
внутренние дела других стран; 4) уважение к независимости суверенитета
стран региона и содействие региональной стабильности.

В речи в Алматы Ли Пэн выдвинул шесть предложений для развития

торгово-экономических отношений с центрально-азиатскими странами:

1) придерживаться принципа равенства и взаимной выгоды,

соблюдать экономические законы;
2) диверсификация форм сотрудничества;
3) исходить из реальных возможностей в полной мере использовать
местные ресурсы;
4) улучшение транспортных условий и построение нового
Шёлкового пути;
5) представление небольшого количества экономической помощи
странам региона со стороны Китая как символ дружбы;

24
 6) развитие многостороннего сотрудничества и содействие
совместному развитию.31
В первой половине 1990-х гг. экономическое сотрудничество между
Китаем и странами Центральной Азии находилось в начальной стадии и
характеризовалось незначительным товарооборотом. В этот период
стратегическая концепция в сфере экономического сотрудничества со
странами региона не была разработана и ограничивалась торговыми связями.
Но постепенно со временем стали развиваться экономические контакты
Китая со странами региона. И основной целью было стимулирование
экономического развития Синьцзян-Уйгурского автономного района
(СУАР), который сильно отставал от процветающих южно-восточных
приморских районов Китая.

Центральная Азия представляет интерес благодаря своим богатым

природным ресурсам. Основным направлением торговли стал экспорт в КНР
различных металлов, сельскохозяйственной продукции, углеводородного
сырья. В импорте из Китая преобладали товары массового потребления. В
течение 1997–2001 гг. товарооборот между Китаем и Центральной Азией
стабильно увеличивался. Активизация экономических связей СУАР с
центральноазиатскими странами рассматривалась Пекином в качестве
одного из эффективных средств экономического подъёма в регионе.

В 1997 г. премьер Госсовета КНР Ли Пэн в статье «Китайская

энергетическая политика» отметил, что развитие нефтяной отрасли должно
базироваться на отечественной ситуации, а выход за рубеж может быть
возможен и оправдан только после того, как полностью использованы
внутренний и внешний энергетические рынки.

В результате китайское правительство стало сотрудничать с другими

странами по участию в разведке месторождения нефтяных и газовых
ресурсов за рубежом и созданию стабильного рынка импорта нефти и газа в
долгосрочной перспективе. Во время официального визита премьера
Госсовета КНР Ли Пэн в Алматы в сентябре 1997 г. были подписаны два
важных межправительственных соглашения: «О сотрудничестве в области
нефти и газа» и «О прокладке двух нефтепроводов».32
31
中国的外交原则 . 16-06-2004. 新华网 . [EHlektronnyj resurs]. (Printsipy vneshnej politiki
Kitaya. 16-06-2004 / Set' Sin'khua [EHlektronnyj resurs]. URL: http://news.xinhuanet.com/world/2004-
06/16/content_1529985. Htm (data obrashheniya: 20.12.2016 g.).
32
中国与哈萨克斯坦共和国的关系 . (Otnosheniya mezhdu KNR i Respublikoj Kazakhstan //
Sajt ZHehn'min'. 29.08.2001. [EHlektronnyj resurs].
URL:http://www.people.com.cn/GB/shizheng/252/6249/6253/20010829/547095.html (data
obrashheniya: 21.03.2017 g.).
25
 Таким образом, для КНР Центральная Азия стала приоритетным
направлением развития энергетического сотрудничества. Во второй
половине 1990-х гг. энергетические связи Китая с Центральной Азией стали
развиваться в рамках межправительственных соглашений.

НОВЫЕ РЕАЛИИ В ПОЛИТИКИ КНР В РЕГИОНЕ ЦА В 2000-Е ГГ.

2.1. Инициатива Экономического пояса шёлкового пути (ЭПШП) и его

роль в политике КНР в регионе ЦА.

Центральная Азия – очень непростой регион. Дело не только в том,

что здесь переплетаются интересы и сталкиваются противоречия России,
США, Европы, Китая, Индии, Ирана и Турции. Отношения между самими
государствами региона также оставляют желать лучшего. Довольно
устойчивый среди наблюдателей, в том числе и китайских, взгляд на
Центральную Азию как на единый регион во многом ошибочен, что не раз
подчёркивалось центральноазиатскими экспертами.33

Это обусловлено несколькими причинами. Центральная Азия – место

схождения нескольких культурно-цивилизационных потоков: русского,
персидского, арабо-мусульманского, китайского и тюрко-монгольского. В
разные периоды истории доминирующим был один из этих потоков. Иногда
– доминировали два. При этом с географической точки зрения каждый из
указанных потоков оказывал различное влияние на отдельные регионы
Центральной Азии, формируя специфический синтез внутреннего и

33
Иманалиев М., 2008: 5-20
26
внешнего. И именно в силу этого факта в плане самоидентификации
Центральная Азия так и не стала единым регионом.

В регионе получили распространение все мировые религии: ислам,

христианство, буддизм и иудаизм – с мощным доминированием первых
двух. Однако, несмотря на явное преобладание ислама ханафитского
масхаба, трудно говорить о религиозной идентичности. Особенно сегодня,
когда наряду с возрождением традиционных верований наблюдается сильное
влияние миссионеров с Арабского Востока и нетрадиционных для региона
религиозных верований. Но главное – вполне отчётливо проявляется
тенденция усиления влияния исламизма и его активного использования в
политической борьбе.

Регион состоит из трёх этнолингвистических полос: тюркоязычной,

персоязычной и русскоязычной. Причём в разные исторические периоды
доминантное положение, особенно если принимать во внимание язык
торговли и науки, занимал один из обозначенных языков, хотя Центральная
Азия всегда оставалась многоязычной. Последние 100 лет таковым был
русский, и именно он пока объединяет центральноазиатское пространство.
Какой язык придёт на смену русскому, сказать трудно, но в последнее время
большое распространение получают английский и китайский. На
пространствах Центральной Азии происходит соприкосновение и мозаичное
взаимопроникновение оседло-земледельческого и конно-кочевого
культурных, социальных и хозяйственных типов. Поэтому вряд ли следует
абсолютизировать социокультурную гомогенность региона. Недаром при
строительстве национальных государств одни напоминают о «кочевой
демократии», а другие о развитой городской культуре. Это объясняет разные
процессы в политической жизни государств региона и различные системы
ценностей, которых придерживается их население.

Центральная Азия представляет собой пространство обитания людей,

где родоплеменные, кланово-региональные отношения до настоящего
времени остаются основными неформальными институтами на
политическом и иных пространствах, формируют весьма своеобразную
поведенческую среду и играют более значимую роль, нежели политические
либо экономические институты. Очевидно, что эти неформальные институты
пока подменяют собой политическую и правовую культуру, а потому не
способствуют формированию полноценного гражданского общества.
Следовательно, следует признать: демократия как всеобъемлющее

27
пространство с полноценно функционирующими институтами в
Центральной Азии пока отсутствует.

Как единый административный район нынешние независимые

государства Центральной Азии появились после российско-китайского и
российско-британского пограничного размежевания во второй половине XIX
столетия – под названием Туркестанский край, который позже, уже в
советский период развития был трансформирован в союзные республики. А
потому единственное, что сегодня остаётся общим у России и Центральной
Азии, – это их советское прошлое вкупе с русским языком. Что будет
объединять регион, после того как уйдёт поколение людей, родившихся в
СССР, и ареал использования русского языка существенно сократится,
сказать сложно. Во всяком случае, молодые поколения государств региона
пока ничто не объединяет.

Существенное значение имеет также то, что Центральная Азия никогда

не существовала как единый геополитический регион. На протяжении весьма
длительного времени Туркестан являлся неким внутриконтинентальным
коридором между странами Азии и Европы. Это остаётся актуальным и в
настоящее время, а потому у внешних сил отсутствует заинтересованность в
самостоятельной центральноазиатской интеграции. Со стороны внешних сил
можно наблюдать последовательные попытки заключить ту или иную страну
региона в сферу своего влияния, тогда как лидеры центральноазиатских
государств придерживаются политики балансирования и стремятся извлечь
выгоду, используя противоречия между великими державами.

Между государствами региона существуют неразрешимые

противоречия и конфликты. Проблема границ, этнические анклавы,
проблема распределения и регулирования водных ресурсов, таможенные
барьеры, усиленные политизацией этничности и тенденциями реанимации
внутреннего регионализма и трайбализма, наблюдаются по настоящее время.
Существенное значение имеет и национальный эгоизм политической и
бизнес-элит, которые, по справедливому замечанию А.В. Малашенко, «часто
отождествляют свои собственные политические и коммерческие интересы с
национальными».34 Именно по этой причине политические элиты стран
Центральной Азии не заинтересованы в наднациональных структурах,
которым будут переданы функции контроля. А без создания
наднациональных структур никакая интеграция невозможна, что, собственно

34
Малашенко А., 2011: 78-95.
28
говоря, и подтверждают безуспешные попытки самостоятельной интеграции
в рамках региона35.

То отношение, которое мы сегодня наблюдаем в государствах

Центральной Азии к Евразийскому экономическому союзу, может быть
распространено и на ЭПШП. Если Китай начнёт форсировано продвигать
идею ЭПШП, то у политической и бизнес-элиты стран Центральной Азии
всегда будет возможность нивелировать активность Пекина за счёт
сближения с Москвой или Вашингтоном, которые с удовольствием
воспользуются ошибкой китайской дипломатии.

Сказанное выше означает, что с точки зрения мотивации к созданию

механизмов многостороннего сотрудничества в Центральной Азии нет ни
одной проблемы и ни одной причины, которая бы послужила достаточным
основанием для того, чтобы сформировать единую для всего региона
повестку дня. Проблемы, которые представляются в виде
общерегиональных, на самом деле не являются таковыми. Для каждой из
стран региона набор угроз и вызовов специфичен, и прийти к какому-либо
консенсусу по данному вопросу пока не удаётся даже на экспертном
уровне. Может ли изменить такое положение вещей китайская инициатива
ЭПШП, выступив в качестве некоего нового, не известного региону,
фактора межгосударственного сотрудничества?

Хотя и с существенными допущениями, можно сказать, что, несмотря

на большое количество различий между странами Центральной Азии,
инициатива ЭПШП для них всё же является объединяющим фактором в
культурно-цивилизационном смысле. Все современные страны региона так
или иначе были причастны к историческому Великому Шёлковому пути. И
именно эта основа может сыграть благоприятную роль не только для
самого развития ЭПШП, но и для устранения противоречий на других
направлениях сотрудничества между участниками проекта.

В отличие от всех своих предшественников, китайское руководство

«пятого поколения» сделало основной акцент на сотрудничестве с
сопредельными странами. Об этом свидетельствуют как география визитов
высшего руководства КНР, так и обозначенные им внешнеполитические
инициативы.36 И хотя вполне очевидно, что Китай не только не может быть
35
Cм. Берновский Р. Центральная Азия так и осталась Средней Азией и Казахстаном //”
Central Asia Monitor” от 12 октября 2012 г.// http:// camonitor.com/ (Дата обращения: 17.11. 2016)
36
См.: Си Цзиньпин. Развивать дружбу между народами, совместно создавать прекрасное
будущее. Лекция в «Назарбаев–Университете» 3 ноября 2013 г. (弘扬人民友谊共创美好未来) //
29
 интеграционным ядром для центральноазиатских экономик, но и не
планирует выступать в данной роли, тем не менее идея ЭПШП на
политическом уровне одобрена всеми государствами Центральной Азии и
все они выразили своё стремление активно участвовать в практической
реализации этого проекта.37

Причины такого единодушия различны. С одной стороны,

политическое руководство стран Центральной Азии не могут не подкупать
по-новому расставленные акценты во внешнеполитическом курсе
руководителей «пятого поколения». С другой стороны, в отличие от других
проектов в Центральной Азии, особенностью китайского проекта является
абсолютное отсутствие политических требований к участникам.

Американские региональные проекты «Большой Ближний Восток»,

«Большая Центральная Азия» и «Новый Шёлковый путь» предполагали в
первую очередь принудительную демократизацию местных политических
режимов, на практике приводящую к хаосу. Россия в рамках ЕАЭС тратит
основное время не на наращивание экономической мощи, модернизацию и
создание современных транспортных коммуникаций и производств, а на
убеждение постсоветских стран в преимуществах евразийского проекта и
необходимости усиления в нём политической составляющей, а также на
«выдавливание» геополитических конкурентов из зоны российских
«привилегированных интересов». А это не может не вызывать негативной
реакции как у политического руководства стран региона, рассматривающего
ЕАЭС исключительно как экономический проект, так и у населения,
ожидающего от проекта улучшения своего благосостояния. Китай же идёт
вовне с инвестициями, модернизированной транспортной инфраструктурой и
при этом до настоящего времени пока не ставил никаких политических
условий для местных властей.

ЭПШП обеспечен серьёзными финансовыми ресурсами. Создание

Фонда Шёлкового пути и АБИИ не оставляет в этом сомнений. Более того,
эти институты уже начали финансирование ряда проектов38. Уже сегодня
вполне очевидно, что доля Китая во внешнеторговом обороте государств

37
См.: Совместная декларация Республики Туркменистан и Китайской Народной
Республики о дальнейшем развитии и углублении отношений стратегического партнёрства.
38
В ходе визита в КНР Н. Назарбаева в сентябре 2015 года между АО «НУХ «Байтерек» и
CITIC Group было подписано соглашение по совместному участию в Kazakhstan Infrastructure
Fund. Кроме того, АО «Национальное агентство по экспорту и инвестициям «Kaznex Invest» и
«Фонд Шёлковый путь» подписали меморандум о взаимопонимании и взаимодействии по
созданию специального инвестиционного фонда для проектов индустриально-инновационного
сотрудничества.
30
Центральной Азии существенно возросла и будет расти более быстрыми
темпами с началом реализации проекта ЭПШП.

Обращает на себя внимание и тенденция стремительного роста

китайских инвестиций, а точнее – предоставленных кредитов, в экономику
государств Центральной Азии, наметившаяся в ходе турне Си Цзиньпина по
странам региона в сентябре 2013 года. Эта тенденция стала особенно
очевидной в 2014–2016 годах, когда абстрактные разговоры об участии стран
региона в проекте ЭПШП наконец перешли в практическую плоскость.

Китай готов на компромисс не только с Россией, но и с другими

государствами, через территории которых пройдёт ЭПШП. Об этом
свидетельствуют не только уже достигнутые договорённости, но и сама
политика китайского руководства. С точки зрения хозяйственного роста
развитие регионального экономического сотрудничества является
первейшим лейтмотивом политики Китая по отношению ко всем странам, и в
первую очередь соседним. Китай имеет общую границу с тремя странами
Центральной Азии, что даёт ему неоспоримые преимущества в развитии
совместных транспортно-логистических проектов. Причём весьма
существенно, что в реализации этих проектов заинтересованы и сами страны,
через которые будет проходить ЭПШП. Это сулит не только повышение
доходов от транзитных сборов и финансовых вливаний в экономики стран
региона, но и способствует повышению транспортной связности между
ними. При этом увеличивающееся число транспортно-инфраструктурных
объектов, в которых Китай является основным акционером, а также
растущие объёмы кредитной зависимости центральноазиатских государств
от Китая делают их выбор в пользу Пекина практически безальтернативным.
Важным фактором поддержки ЭПШП в государствах Центральной
Азии является их экономическая политика. Политические интересы стран
региона разнятся. В ещё меньшей степени можно говорить об общих
экономических интересах. С одной стороны, в силу приблизительно общей
структуры хозяйства в странах Центральной Азии и отсутствия
технологической специализации они являются не партнёрами, а
конкурентами. С другой – государства Центральной Азии находятся на
разных уровнях социально-экономического и политического развития, а
отсюда – разная степень интереса к интеграционным инициативам.
Существенное значение имеет и то, что в современных условиях
полноценно работают только большие рынки, насчитывающие 200–250 млн
потенциальных потребителей. А для того, чтобы заниматься серьёзным
производством, особенно инновационным, необходимы не только крупные
31
рынки сбыта, но и сколь-нибудь значимый человеческий и научно-
технический потенциал. Однако даже объединённое экономическое
пространство всей Центральной Азии насчитывает чуть более 60 млн
человек, а созданный в советское время научно-технический потенциал,
возможно, за исключением Узбекистана, безнадёжно утрачен.39

Именно в силу указанных причин Китаю как инициатору нового

«интеграционного» проекта необходимо приложить умелые посреднические
усилия. Удастся ли ему это сделать, большой вопрос. Во всяком случае, ни
США, ни России это пока не удаётся, о чём свидетельствуют практически
полный провал идеи «Нового Шёлкового пути» и очень сложное
продвижение концепции «Евразийской интеграции».

При этом важно иметь в виду, что ЭПШП не является интеграционным

проектом в чистом виде. Его главная цель – создание благоприятных условий
для продвижения китайских товаров на рынки Центральной Азии, России,
Европы, стран Ближнего и Среднего Востока.

По мнению центральноазиатских экспертов, ЭПШП можно

рассматривать и как важнейшую составную часть новой геополитической
концепции Китая, ориентированной на сопредельные страны, прежде всего
Центральную Азию. Заявляемая цель – укрепление регионального
экономического взаимодействия в Евразии и создание «новой модели
международного сотрудничества и общемирового менеджмента»40.
Естественно, что под эгидой Китая, хотя официальной пропагандой это и
отрицается. О серьёзной геополитической составляющей проекта говорит
объединение всех китайских инициатив в одну концепцию «Один пояс, Один
путь», а также включение последней в пропагандистский арсенал МИД КНР
с акцентом на новую политику в отношении сопредельных государств.41

Серьёзная проблема, на которую ни политическое руководство, ни

экспертное сообщество государств Центральной Азии почти не обращают
внимания, связана с тем, что в основе идеи ЭПШП лежит отнюдь не
альтруистическое желание Китая поспособствовать инфраструктурному и
индустриальному развитию государств региона. Сегодня руководством КНР
39
Алимов Р.К. К вопросу о формировании «Экономического коридора шёлкового пути»:
состояние, проблемы и перспективы. // МИР. 2013. №16.
40
См.: Видение перспектив и действия по продвижению совместного строительства
экономического пояса на Шёлковом пути и Морского Шёлкового пути XXI века (推动共建丝绸之
路 经 济 带 和 21 世 纪 海 上 丝 绸 之 路 的 愿 景 与 行 动 ) //Агентство «Синьхуа», 28 марта 2015 г. //
http://news. xinhuanet.com/ (Дата обращения: 17.11.2017).
41
Уянаев С., 2015: 11-12.
32
ставится задача превращения Китая из «мировой мастерской» в
«инновационную державу» и поставщика услуг на мировые рынки, потеснив
на этом поприще США и страны Европы. Реализация ЭПШП и МШП,
призванная сократить разрыв в развитии отдельных регионов Китая и
существенно повысить их производственный потенциал, превратив Китай в
один из мировых информационно-промышленных и инновационных
центров, должна способствовать решению этой задачи. Другими словами, в
основе концепции лежит не забота о развитии промышленного потенциала
стран, через которые будет проходить ЭПШП, а прежде всего интенсивное
развитие западных регионов Китая.

Хотя в последнее время много говорится о необходимости расширения

сотрудничества в реальном секторе экономики и даже о строительстве
совместно с Китаем промышленных предприятий на территории государств,
через которые будет проходить ЭПШП, необходимо признать, что Китай
никогда не рассматривал государства региона как потенциальную часть
своей экономики. Центральная Азия оставалась для него рынком сбыта
китайских товаров, источником поступления природных ресурсов, а также
транзитной территорией. Китайские инвестиции в регион направлялись
преимущественно в инфраструктуру и не подразумевали развитие реального
сектора.

Проблема заключается не в дилемме – вкладываться ли Китаю в

реиндустриализацию региона и тем самым получить конкурента китайскому
экспорту промышленных товаров. Более серьёзная опасность состоит в том,
что вслед за китайскими инвестициями приходят китайские рабочие руки,
что вовсе не играет на пользу региону с избытком собственной рабочей
силы, каковым является Центральная Азия.42

По-прежнему неясным остаётся конкретное наполнение ЭПШП. Для

государств Центральной Азии и России это – один из основных вызовов от
проекта. Пока остаётся не очень понятным, что же этот проект предполагает,
кроме создания транспортно-логистической, торговой и финансовой
инфраструктуры. Правда, винить в этом только Китай было бы не совсем
корректно. Проблема в том, что пока не все страны региона разработали свои
национальные программы, а главное – национальные планы по сопряжению
своих экономик с ЭПШП.

42
Алимов Р.К. К вопросу о формировании «Экономического коридора шелкового пути»:
состояние, проблемы и перспективы. // МИР. 2013. №16.
33
 В тех государствах, где эти программы существуют, сотрудничество с
Китаем в рамках реализации ЭПШП идёт успешно, хотя и затруднительно
определить, какие из проектов реализуются в рамках ЭПШП, а какие – в
рамках двусторонних отношений. Там, где национальные программы
отсутствуют, сотрудничество с Китаем пока осуществляется исключительно
в рамках двусторонних отношений. И хотя об активном участии в
практической реализации ЭПШП в этих странах говорится много, в
практическом плане предъявить им пока нечего.43
4

2.2. Инициатива «Один пояс – один путь» (ОПОП) и её значение.

В 2013 г. китайский лидер Си Цзиньпин, находясь в университете им.

Н. Назарбаева в Казахстане, озвучил инициативу Экономический пояс
Шёлкового Пути (ЭПШП) стоимостью по разным оценкам от 800 млрд
долларов до 1 трлн долларов. Позже была озвучена инициатива «Морского
пути 21-го века», две инициативы были объединены под общую Инициативу
– «Один пояс – Один путь». С тех пор, два института в рамках Инициативы
получили своё развитие – Азиатский банк инфраструктурных инвест млрд
долларов и Фонд Шёлкового пути с 2014 г. с капиталом в 40 млрд долларов.
Была запущена самая длинная в мире грузовая железнодорожная перевозка
товаров по маршруту Харбин-Гамбург 13 июня 2015 г., занимающая 15 дней
пути. При успешной реализации китайской Инициативы можно будет
говорить, о том, что в 21-м веке все дороги ведут теперь не в Рим, а в Пекин.

КНР все активнее занимает во внешней политике государств

Центральной Азии лидирующие позиции. Ежегодный товарооборот между
КНР и пятью государствами Центральной Азии за 25 лет сотрудничества
вырос с 500 млн долларов до внушительных 30 млрд долларов в год44. Самые

43
Шаймергенов Т. Экономический пояс шелкового пути: большой проект, большие
вопросы. – //Индекс безопасности. 2015. Т. 21. №3.
44
За 25 лет товарооборот Китая со странами Центральной Азии вырос в 60 раз // Inform. KZ. Режим
доступа: http://www.inform.kz/ ru/za-25-let-tovarooborot-kitaya-so-stranamicentral-noy-azii-vyros-v-60-
raz_a2987699 [Za 25 let tovarooborot Kitaia so stranami Tsentral'noi Azii vyros v 60 raz (Over 25 years, China's
Trade with Central Asia Grew 60 Times) // Inform.KZ. Mode of access: http://www.inform.kz/ru/za-25let-
tovarooborot-kitaya-so-stranami-central-noyazii-vyros-v-60-raz_a2987699]
34
высокие показатели были зафиксированы в 2013 г., составив 50 млрд.
долларов. Китай значительно активизировал свою деятельность в
государствах Центральной Азии за последние годы в качестве инвестора,
кредитора и торгового партнёра всех пяти республик, отодвинув Россию на
вторые, а то и третьи позиции.
В академическом дискурсе Инициативу «Один Пояс – Один путь»
большинство исследователей рассматривают с точки зрения
геополитической либо геоэкономической платформы. С геополитической
точки зрения Инициатива рассматривается, как возможность для КНР
изменить существующий мировой порядок в свою пользу и изменить баланс
сил на евразийском и тихоокеанском периметре. При этом активно
обсуждается желание или нежелание других держав участвовать в
Инициативе. Как отмечает Ч. Ча, данная Инициатива больше напоминает
имперский проект государственной стратегии, отражающей «амбиции Китая
в 21-м веке»45. Пример активного лоббирования Экономического коридора
Китай-Пакистан уже вызывает негативную реакцию Индии, и её отказ от
участия в Инициативе КНР. Некоторые авторы указывают на возможность
жёсткого противостояния Индии и Китая в 21-м веке, в контексте претензий
обоих государств на лидерство46. С геополитической точки зрения
предложенная Инициатива больше рассматривается как внешнеполитическая
доктрина КНР.
Регион Центральной Азии, которую Россия традиционно считает
«зоной своих интересов» может стать наглядным примером либо
«разделения ответственности» когда Китай ограничится только
экономическим составляющим интеграции, без вмешательства во
внутренние дела и вопросы безопасности, а Москва будет продолжать играть
ведущую роль; либо Пекин все же усилит своё политическое и военное
присутствие в регионе Центральной Азии постепенно со временем. Таким
образом, регион может стать тестом не только для самой Инициативы, но и
для характера внешней политики КНР.

С геоэкономической точки зрения Инициатива рассматривается как

модель экспорта китайского «экономического чуда» в соседние регионы.
При этом акцент преимущественно делается на первопричинах Инициативы
как модели для поддержания внутреннего развития Китая, путём соединения
неразвитых регионов страны с соседними государствами. При этом стоит
45
Cha, C. China’s Westward March: Strategic Views of One Belt, One Road // The Korean Journal of International
Studies, 2017, Vol. 15, No. 3, pp. 483-500.
46
Sen, G. China-One Belt and One Road Initiative: Strategic & Economic Implications. New Delphi, 2016. Mode of
access: http://www.vifi ndia.org/ sites/default/files/china-one-belt-and-one-roadinitiative-strategic-and-economic-
implications.pdf
35
отметить, что Инициатива, возникшая в ответ на замедление темпов роста
китайской экономики, может в перспективе перерасти в полноценную
геополитическую стратегию КНР, с ключевой ролью на мировой арене.

Существуют среди исследователей, как оптимисты, так и пессимисты

перспектив реализации Инициативы, указывающие на географические
сложные условия для создания инфраструктурной коммуникации; вопросы
синофобии, особенно в государствах Центральной Азии; геополитические
противоречия между Россией, Китаем, Индией и США. Регион Центральной
Азии по своей географической близости к Китаю может стать зоной
активного сотрудничества либо зоной активной конкуренции не только
между республиками, но и внешних акторов, детерминирующих характер и
динамику внутрирегиональных процессов. При этом насколько государства
Центральной Азии готовы принять китайский вариант экономической, и как
следствие политической интеграции остается открытым вопросом.
Экономическая интеграция КНР нами рассматривается как условие для
дальнейшего расширения его политического влияния не только в соседних
регионах, не только на евразийском и тихоокеанском периметре, а как
платформа для изменения существующего мирового порядка.

Предложенная Инициатива не просто модель экономической

интеграции и, безусловно, больше чем просто одна из внешнеполитических
инициатив Пекина. На сегодняшний день эта самая амбициозная идея,
способная при успешной реализации изменить геополитические и
геоэкономические правила игры не только в евразийском и тихоокеанском
периметре, но и предполагает пересмотр нынешнего мирового порядка. Эта
модель, меняющая свою наполненность и способная вбирать в себя новые
идеи и инициативы уже в период своей реализации, что обеспечивает ей
гибкость, адаптивность, способность аккумулировать новые идеи и
предложения. В официальном документе КНР говорится что «Строительство
«Одного пояса и одного пути» – это открытый и толерантный процесс»47.
Таким образом, КНР предлагает модель с более «справедливым и
инклюзивным процессом» совместного решения глобальных вопросов.
Именно отсутствие четких целей и дат реализации, отсутствие конкретных
проектов, является на наш взгляд преимуществом китайской модели
интеграции. С одной стороны, это служит благоприятной почвой для
рождения новых идей и конкуренции проектов, что создаст атмосферу
47
Прекрасные перспективы и практические действия по совместному созданию экономического пояса
Шелкового Пути и морского Шелкового пути XXI ВЕКА от 16 марта 2015 года Госкомитет по делам
развития и реформ, МИД и Министерство Коммерции КНР / Режим доступа: http://uz.chineseembassy.org/rus/
slfy/sczljjd/
36
включенности всех заинтересованных сторон, вместо одностороннего
процесса «навязывания» своей платформы. Каждая сторона, участвуя в
конструировании реального и желаемого Пути и Пояса, становится «автором
и реализатором» проектов, что повышает легитимность самой Инициативы.
С другой стороны, это обеспечивает гибкость Инициативы и освобождает ее
от жестких рамок и обязанностей.

Инициатива способна обеспечить не только Китай, но и государства

вдоль маршрута новыми возможностями, благодаря инфраструктурной
логистике и торговым возможностям. Именно этот аспект инициативы
является для государств Центральной Азии наиболее привлекательным, в
условиях устаревшей советской инфраструктуры и поиска альтернативных
торговых путей. Режимы государств региона, используя китайские
инвестиции, могут легитимировать своё правление, предоставляя новые
возможности своим гражданам. Преимуществом инициативы является
акцент на экономике и экономических побудителях интеграции, что снимает
политизированность многих проектов на данном этапе. Однако в случае
успешной реализации Инициативы, КНР будет оспаривать геополитическое
доминирование России и увеличит политическое присутствие вдоль стран
маршрута. ШОС в перспективе может стать одной из влиятельных не только
экономических, но и военных организаций, что потребует расширения
полномочий РАТС ШОС и институционализации военного составляющего.
Экономическая интеграция создаёт естественные драйверы для социо-
культурного сближения народов. Популярными в государствах Центральной
Азии стали не только товары лёгкой промышленности, но и китайская кухня
и язык, пользующиеся большой популярностью, особенно среди молодёжи.
Если раньше наблюдалась популярность английского языка, то многие
сегодня открывают перспективы, изучая китайский язык.

Следует отметить, что за последние годы в Центральной Азии

нерегиональные акторы стали активно уделять внимание моделям
экономической интеграции как ЕАЭС – РФ или Новый Шёлковый Путь –
США и наконец, Экономический пояс Шёлкового Пути – КНР. Каждая
предложенная модель имеет свои преимущества и недостатки для государств
Центральной Азии.

В случае ЕАЭС мы наблюдаем больше политических инструментов

интеграции в условиях экономических санкций Запада против России,
снижения экономического развития и низких цен на нефть. Только две –
Кыргызстан и Казахстан из пяти государств региона являются членами
37
ЕАЭС, что обусловлено сложным комплексом причин. Кыргызстан имеет
ощутимые экономические выгоды от членства как показывают отчёты
организации, как и политические. Россия периодически списывает его
внешний долг, так только в начале этого года был списан долг в объёме:

– $240 млн в 2018 г.;

– $60 млн в 2016-2017 гг.;
– $188,9 млн списала с условием списания остальных $300 млн до
2025 г.;
– $488,9 млн в 2012 году.
Россия также предоставляет через Кыргызско-Российский Фонд
финансирование для адаптации республики к условиям ЕАЭС. Только за
2016 год Фонд профинансировал 637 проектов на сумму 174,5 млн долларов,
преимущественно проекты агропромышленного комплекса48.

Существует инициатива о сопряжении ЕАЭС и ЭПШП,

подтверждённое, Соглашением между РФ и КНР от мая 2015 г.
Преимущественно под сопряжением подразумевается согласованная
деятельность по инфраструктурным проектам и другим инициативам. Так, 39
проектов было согласовано по строительству и модернизации существующих
дорог49.

Вместе с тем необходимо отметить, что ухудшение отношений России

и западных стран во главе с США толкает Москву искать союзников в Азии.
В российских источниках эксперты склонны преувеличивать общие
интересы Москвы и Пекина, но с точки зрения их геополитических
противоречий, Россия ещё не готова «отпустить» постсоветскую
Центральную Азию из орбиты своего влияния. Поэтому на практике мы
видим, что Россия пытается укрепить институты своего активного
присутствия как ОДКБ, ЕАЭС, Таможенный Союз. А КНР в свою очередь
пытается расширить ШОС и использовать её в качестве инструмента не
только экономического объединения, но и увеличить её геополитический вес
в международных отношениях. Таким образом, в дискурсивной практике
Пекин и Москву объединяет желание самим решать внутренние вопросы
сепаратизма отдельных регионов и стремление не допускать иные державы в
сферу своих интересов в Центральной Азии. Пока наблюдается стремление к
48
Годовой отчёт за 2016 год / Режим доступа:
http://www.rkdf.org/ru/o_nas/otchety
49
ЕАЭС и Экономический пояс Шёлковый путь свяжут транспортные маршруты // knews. kg. Режим
доступа: http://knews.kg/2017/03/ eaes-i-ekonomicheskij-poyas-shelkovyj-putsvyazhut-transportnye-marshruty/
[The EAEU and Silk Economic Belt Will Link Transport Routes // knews.kg. Mode of access: http://
knews.kg/2017/03/eaes-i-ekonomicheskij-poyasshelkovyj-put-svyazhut-transportnye-marshruty/]
38
разделению «зон ответственности», очевидными стали неготовность
Пекином расширять свой политический вес в регионе Центральной Азии
особенно, что касается вопросов безопасности, а больше стремление не
оспаривать традиционную роль России.

Инициатива США – Новый Шёлковый Путь больше предполагает не

только политическое участие, но и финансовые ресурсы самих государств
Большой Центральной Азии и Южной Азии, что больше воспринимается как
«стратегия ухода» (exit-strategy) из Афганистана. Государства Центральной
Азии скептически относятся к интеграции с Афганистаном и странами
Южной Азии, в силу отсутствия опыта тесного политического и
экономического общения. В рамках данной модели два энергетических
крупных проекта как CASA1000 и TAPI преимущественно финансируются
международными организациями и имеют ряд затруднений, связанных с
вопросами безопасности в Афганистане и Пакистане, через территорию
которых предусмотрены маршруты экспорта электроэнергии и газопровода.
Роль Индии в качестве потенциальной доминирующей державы в регионе
сомнительна, прежде всего, из-за нежелания самой Нью-Дели взять на себя
такую ответственность, также из-за позиций Москвы и Пекина, впускать
какую либо третью державу в регион.

Из всех этих интеграционных моделей наиболее перспективным

представляется именно китайская Инициатива, с точки зрения
финансирования и масштабов преобразований, предусмотренных в
инфраструктурном отношении.

ЭПШП предполагает создание трёх экономических коридоров:

– Китай-Центральная Азия-Россия-Европа
– Китай-Центральная и западная Азия-Персидский Залив, и
Средиземное море
– Китай-Юго-Восточная Азия-Южная Азия – Индийский океан.
Эти коридоры позволят увеличить скорость перевозки товаров и услуг
из Китая в Европу морским путём с 45-60 суток до 1013 дней сухопутным
путём; откроют новые рынки сбыта китайских товаров и услуг для
стимулирования темпов экономического роста КНР; окажут помощь
китайским железнодорожным и строительным компаниям в завоёвывай
мирового рынка.

Необходимо отметить, что все три экономические модели интеграции

не являются взаимоисключающими, а скорее даже схожи по своей
39
акцентированности на экономической составляющей. Разница сводится к
вопросу о статусе ключевой державы, вокруг которого будут
интегрироваться остальные государства. Этот важный сдвиг во внешней
политике России, США и КНР необходимо только поощрять, т.к.
политизированные проекты, предложенные ранее как идея пост-
колониальных отношений или идея свободного рынка и демократизация
политической системы оказались не жизнеспособными в условиях
Центральной Азии.

Безусловно, Китай выдвинул инициативу «Один пояс – Один Путь»

руководствуясь потребностями внутренней политики. С одной стороны, на
локальном уровне Инициатива, позволит дать толчок для развития
слаборазвитым центральным и западным провинциям Китая – СУАР, Гансу,
Нинксия, Юннан что будет способствовать экономическому выравниванию
регионов50. За годы интенсивной модернизации именно западные провинции
оказались менее развитыми, чем остальные регионы. Среди других причин,
вызвавших Инициативу эксперты называют – стимулирование роста
внутреннего потребления, переизбыток промышленных мощностей,
разрешение проблем с экстремизмом и сепаратизмом в СУАР5152. П. Сай к
примеру, считает, что Инициатива больше направлена на преодоление
регионального неравенства самого Китая посредством более тесной
экономической интеграции КНР со своими соседями по региону;
совершенствование китайских технологий посредством экспорта китайских
технических и инженерных стандартов по строительству и эксплуатации
высокоскоростных поездов, в сфере энергетики и телекоммуникаций
(Huawei и ZTE); и на решение вопроса избытка производственных
мощностей. Вместе с тем отмечается, что практически каждая провинция
КНР разрабатывает свои проекты для участия в Инициативе53.

Вопрос экспорта китайских стандартов можно увидеть на примере

Кыргызстана. Так, реализация проекта «Умный город» возложена на

50
Лихуа Х. Перспектива стыковки стратегии «Один пояс – Один путь» и ЕАЭС // Управленческое
консультирование. – № 11. – 2015. – С. 66-70. [Likhua, Kh. Perspektiva stykovki strategii «Odin poias – Odin
put'» i EAES (Prospect of Joining the Strategy “One Belt ‒ One Road” and EAEU) // Upravlencheskoe
konsul’tirovanie, 2015, No. 11, pp. 66-70.]
51
Фролова И.Ю. Китайский проект «Экономический пояс Шелкового Пути»: развитие, проблемы,
перспективы // Проблемы национальной стратегии. – № 5 (38). – 2016. – С. 47-67. [Frolova, I.Yu. Kitaiskii
proekt «Ekonomicheskii poias Shelkovogo Puti»: razvitie, problemy, perspektivy (The Chinese Project “Economic
Belt of the Silk Road”: Development, Problems, Prospects) // Problemy natsional’noi strategii,
52
, No. 5 (38), pp. 47-67.]
53
Sai, P. Understanding China’s Belt and Road Initiative. Lowy Institute Analysis. Mode of access:
https://www.lowyinstitute.org/sites/ default/files/documents/Understanding%20 China%E2%80%99s%20Belt
%20and%20
Road%20Initiative_WEB_1.pdf
40
китайский Huawei, при финансировании в 60 млн долларов сроком на 1,5 лет.
Строительство железной дороги Китай-Кыргызстан-Узбекистан до сих пор
не согласован из-за ширины колеи: для китайцев принципиально важен
размер колеи в 1435 мм. вместо 1520 мм. Также у кыргызской стороны
вызывают вопросы маршрута прохождения магистрали, а также вопросы
экономической выгоды по соотношению с угрозами безопасности.
Примечательно, что в 2017 г. экс-Президент Кыргызстана А. Атамбаев в
ответ на закрытие Казахстаном границ для автомобилей с грузами из
Кыргызстана, выразил необходимость ускорения строительства железной
дороги КНРКР-РУз как альтернативы для диверсификации торговых
маршрутов для республики.

На международном уровне ЭПШП позволит КНР расширить

практически единоличное получение доступа к энергоресурсам Центральной
Азии и постепенно стать в геополитическом отношении доминирующим
игроком. Китай выдал кредиты Казахстану и Туркмении, Кыргызстану и
Таджикистану в объёме 30 млрд долларов на реализацию сырьевых и
инфраструктурных проектов на начало 2016 г., есть некоторые кредиты,
сумма которых и вовсе не озвучивается. На сегодняшний день Китай
импортирует из Центральной Азии не только газ и нефть, но и нарастил
импорт металлов. Туркменский газ преимущественно направляется в КНР по
газопроводу Туркменистан-Китай как возможность погашения полученных
кредитов; китайские кампании имеют доступ к четверти казахстанской нефти
по нефтепроводу в 20 млн т. в год, а также Казахстан экспортирует уран и
покрывает 75% спроса КНР.

Некоторые авторы указывают на роль Казахстана и Кыргызстана как

ключевых государств в регионе Центральной Азии, от которых будут
зависеть как перспективы, так и ограничения реализации Инициативы КНР.
Как справедливо отмечает Т. Стернберг, Инициатива КНР может
столкнуться с такими препятствиями как сложные географические условия,
конкуренция между Россией и Китаем, исторические и культурные факторы.
Кроме этого, Инициатива должна сделать прозрачной свои цели, стандарты,
и прописать права сторон, как на локальном уровне, так и на
государственном и международном уровне54.
При этом в дискурсе государств Центральной Азии присутствуют
опасения относительно возможности государств Центральной Азии стать
ещё более зависимым от Китая. Так, сложное экономическое положение
54
Sternberg, T. Central Asian ‘Characteristics’ on China’s New Silk Road: The Role of Landscape and the Politics
of Infrastructur // Land, 2017, No. 6(3), p. 55.
41
Туркменистана объясняется тем, что республика зависит от поставок газа в
Китай по низкой себестоимости – 185$ за тысячу куб м. газа по трём веткам
через Узбекистан и Казахстан, а строительство четвертой ветки через
территории Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана отложили на
неопределённое время. Поставляя 35 млрд куб. м. газ в год в Китай,
Туркменистан уже лишился иранского направления, Транскаспийский
газопровод в Европу уже потерял свою актуальность, а Россия отказалась от
туркменского газа. КНР также активно инвестирует в Казахстан,
рассматриваемый в качестве ключевого регионального государства. Только
за 2017 год согласно данным КНР в государства Центральной Азии направил
инвестиции в объёме почти 47 млрд долларов.
Постепенно успешная реализация Стратегии «Один пояс – Один путь»
позволит КНР добиться глобального превосходства. Для государств
Центральной Азии ЭПШП – это возможность получить инфраструктурное
развитие и новые торговые возможности. Уже построенные дороги и мосты
стали визитной карточной китайских строителей. Так, среди важных
проектов можно назвать:

– Автомагистральную дорогу Западный Китай – Западная Европа;

– Автодорога Китай-Кыргызстан-Узбекистан;
– Шоссе «Бишкек-Нарын-Торугарт»;
– 19-км-я железнодорожная тоннель через перевал Камчик на
железной дороге «Ангрен-Пап»;
– Железнодорожная тоннель на участке Вахдат-Яван;
– Высоковольтные линии электропередач в Таджикистане и
Кыргызстане;
– Хоргос – центр приграничного сотрудничества.
Вместе с тем, существуют скептики в отношении реализации
стратегии, указывающие на следующие недостатки. Во-первых, вопросы
безопасности, которые могут поставить под сомнение реализацию
Инициативы в целом55. Конкретно в государствах Центральной Азии и
Южной Азии, коррумпированные чиновники не только могут тормозить
процесс реализации инфраструктурных проектов, но и периодически
создавать ситуации, когда местные жители будут протестовать и требовать
для себя лучших условий. Из-за того, что китайские компании нанимают на
работу преимущественно собственных рабочих, у местного населения
существуют различного рода опасения по отношению к китайцам. К

55
Ghiasy, R.; Zhou, J. The Silk Road Economic Belt: Considering Security Implications and EUChina Cooperation
Prospects / SIPRI, 2017.
42
примеру, известные случаи нелегальной миграции, противостояние местных
уйгуров и китайцев, создание китайцами притонов для иностранцев и т.д.
Помимо этого существует тенденция отторжения и боязни китайских
инвесторов и бизнесменов у местного населения, а также различные
проявления синофобии. Так, в Казахстане инициативы сдавать землю
иностранцам на длительное пользование вызвало социальные протесты; в
Кыргызстане премьер-министр Т. Сариев ушёл в отставку из-за обвинений в
коррупционных сделках с китайской компанией Longhai.

Во-вторых, существуют открытые препятствия, создаваемые

геополитическими конкурентами как Россия и Индия в Евразии, США и
Япония в Азиатско-Тихоокеанском измерении. К примеру, один их проектов
в рамках Инициативы Экономический коридор Китай-Пакистан уже
вызывает широкое сопротивление со стороны Индии. Насколько Пекин
сможет вовлечь третьи страны в орбиту своего влияния остается открытым
вопросом. Сам Пекин пока избегает вопросов об глобальном лидерстве и
открыто не заявляет о своей готовности взять на себя обязательства во
вопросам безопасности.

В-третьих, культурно-языковой аспект, конкретно в Центральной Азии

русский язык остается языком межнационального общения на
межгосударственном уровне. Так или иначе, либо местным, либо китайцам
со временем необходимо выучить язык взаимного общения, но это потребует
времени. КНР с годами стал выделять квоты для студентов из стран
Центральной Азии, но эта квота по соотношению к российским квотам
остается почти вдвое меньше. Помимо языка, согласно различным опросам
населения в государствах Центральной Азии крайне негативное отношение
существует к бракам между китайцами и местным населением, хотя такие
факты существуют. Периодически в СМИ разные силы пытаются этот
вопрос поднимать, что вызывает практически всегда негативно окрашенный
контекст общественного резонанса. КНР необходимо больше развивать
мягкую политику в государствах Центральной Азии не путём
противопоставления культур, а поощрения общих ценностей.

И наконец, насколько Азиатский банк инфраструктурных инвестиций,

и Фонд Шёлкового Пути, могут создать альтернативу Всемирному банку и
Международному Валютному Фонду, остается также открытым вопросом56.
Некоторые аналитики считают, что Азиатский банк создаст альтернативу

56
Wong, E.; Chi, K.; Tienjun, W. One Belt, One Road. China’s Strategy for a New Global Financial Order /
Monthly Review, Vol. 68, Iss. 8, Jan. 2017.
43
Вашингтонскому консенсусу, но на данном этапе сложно судить о роли
банка в качестве глобального финансово-экономического игрока.

Таким образом, с одной стороны Инициатива КНР «Один пояс – Один

Путь» является на сегодняшний день в Евразии, и в частности в Центральной
Азии наиболее жизнеспособным проектом с точки зрения экономических
инвестиций и инфраструктурных возможностей. Но с другой стороны,
геополитические противоречия между Россией и КНР, США и КНР, Индией
и КНР могут тормозить вопросы практической реализации, создавая
препятствия, связанные с вопросами безопасности и культурно-языкового
характера. Государства Центральной Азии, приветствуя инфраструктурные
проекты, проявляют страх ещё больше оказаться в зависимости от
экономического гиганта. Вместе с тем успех и эффективность Инициативы
будут во многом зависеть от готовности самого Китая решать вопросы
синофобии, коррупции и экономической состоятельности.

2.3. Проблемы сопряжения ОПОП и ЕАЭС

Несколько лет назад в повестке дня российско-китайских отношений

появилось слово «сопряжение». Оно касается соединения, или состыковки,
развивающейся на постсоветском пространстве евразийской интеграции в
форме Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и китайского проекта
«Один пояс – один путь» (ОПОП). В основном встречаются положительные
оценки состояния и перспектив этого процесса. Так, Министр Евразийской
экономической комиссии С. Сидорский заявляет, что «формирование
Большого Евразийского партнёрства, его сопряжение со стратегией «Один
пояс – один путь» расширит интеграционный контур, позволит развивать
новые технологии, реализовывать глобальные мегапроекты в Евразийском
экономическом союзе»57. Существуют и другие положительные оценки
перспектив развития этого проекта.

Наряду с этим, имеются и другие, более осторожные оценки его

перспектив, которые высказываются авторитетными учёными и политиками.
Так, директор Института истории, археологии и этнографии народов
Дальнего Востока ДВО РАН В.Л. Ларин считает, что «на сегодняшний день

57
Министр ЕЭК Сергей Сидорский: «Формирование Большого Евразийского партнёрства должно
способствовать инновационному развитию реального сектора экономики стран Союза» (1 June 2017). –
http://www.eurasiancommission.org/ru/nae/news/Pages/ 1-06-2017. aspx 3
Ларин В.Л. Российско-китайское трансграничье в контексте проектов евразийской интеграции //
Мировая экономика и международные отношения. – М., 2016. – № 60 (12). – С. 75.
44
«сопряжение» – это всего лишь условная форма, которую пока ещё можно
наполнить конкретным содержанием. Но можно и не наполнять,
ограничившись бравурной риторикой и абстрактными проектами»58.
Очевидно, что для таких оценок имеются заслуживающие внимания
основания. Выпускать их из вида не следует, потому что
шапкозакидательство не раз приводило к неудачам в крупных
геополитических и геоэкономических проектах.

По нашему мнению, этот проект необходимо воспринимать как вызов

России и другим странам-членам Евразийского экономического союза. В
нашем понимании вызов – это не начальная стадия угрозы, которой нужно
противостоять. Именно так понимается вызов в Стратегии национальной
безопасности России59. Вызов – это существенное изменение условий
деятельности, непосредственно касающееся реализации национальных
интересов страны. Нахождение достойного ответа на вызов создаёт новые
возможности, в то время как неудача в нахождении такого ответа приводит к
постепенному превращению вызова в угрозу национальной безопасности.
Таким образом, вызов связан с новизной, изменениями, он является условием
поступательного развития страны.

На данный момент существует довольно богатая отечественная и

зарубежная литература, в которой анализируются вызовы России и другим
евразийским странам, связанные с проектом ОПОП. Так, сотрудница
Российского института стратегических исследований И.Ю. Фролова на базе
широкого круга отечественных и зарубежных источников выявила целый ряд
таких проблем60. Среди них замедление экономического роста Китая,
доминирование Китая в Азиатском банке инфраструктурных инвестиций,
обеспокоенность Европы относительно экспансионистской инвестиционной
политики Китая в этом регионе. Исследовательница обратила внимание на
особый интерес Пекина к развитию своих западных регионов. Отмечается
экспансия китайской рабочей силы в страны, где Китай осуществляет
инвестиции, и это происходит на фоне того, что в этих странах существует
массовая безработица. И.Ю. Фролова замечает беспокойство учёных и
политиков возможностью обострения противоречий, касающихся интересов

58
Подробнее см. Михайленко А.Н. Перспективные внешние направления развития
Евразийского экономического союза // Вопросы национальных и федеративных отношений. – М.,
2017. – Вып. 1(36). – С. 122–138.
59
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации (2015). –
http://kremlin.ru/acts/news/51129
Фролова И.Ю. Китайский проект «Экономический пояс Шёлкового пути»: развитие,
60

проблемы, перспективы // Проблемы национальной стратегии. – М., 2016. – № 38(5). – С. 47–67.

45
России и Китая в Центральной Азии. Она отмечает, что при определённых
условиях сопряжение ЕАЭС и ОПОП может препятствовать
индустриальному развитию евразийских стран.

В свою очередь, эксперты известного Института мировой экономики

Петерсона, изучая перспективы проекта ОПОП, отмечают три возможные
вызова на пути его развития61. Первый из них связан с эффективностью
реализации, входящих в него проектов, поскольку за прошедший период
было немало примеров неудач в этой сфере. Второй вызов эксперты
Института относят к выбору проектов для финансирования. Здесь тоже
выявился ряд проблем, которые снижают эффективность инвестиционной
деятельности Китая. Наконец, выделяется такой вызов, как одобрение
экономических проектов по политическим соображениям. В таком случае
экономическая эффективность отходит на второй план. Очевидно, что
изучение вызовов, исходящих из сопряжения евразийской интеграции и
ОПОП, заслуживает пристального внимания.

Анализ литературы даёт основание полагать, что к основным вызовам

проекту сопряжения Евразийского экономического союза и инициативы
«Один пояс – один путь» можно отнести политические, экономические,
экологические факторы, фактор ограничения конкуренции, возможность
снижения сплочённости ЕАЭС и, что немаловажно, теоретическую неясность
понятия сопряжения. Начнём с последней. В литературе встречаются
различные термины, которые выступают в качестве синонимов сопряжения
ЕАЭП – ОПОП. Среди них состыковка, соединение, интеграция и др. В
одной из предыдущих работ автор уже обращал внимание на неясность
термина «сопряжение»62. Как известно, в науке нет синонимов. По существу,
приведённые близкие по значению понятия не эквивалентны. Так,
состыковка и сопряжение – это разные процессы. Состыковка означает
соединение встык, которое довольно безболезненно может быть
рассоединено. Сопряжение же связано с созданием общей ткани, которую в
критической ситуации нужно будет разрывать. В эту же теоретическую часть

61
Djankov S., Hendrix C.S., Lawrence R.Z., Miner S., Truman E.M., Toohey F. China’s Belt and
Road Initiative: Motives, Scope and Challenges / Peterson Institute for International Economics (March
2016) PIIE Briefing 16-2. – https://piie.com/publications/piiebriefings/chinas-belt-and-road-initiative-
motives-scope-and-challenges 2
Михайленко А.Н. Перспективные внешние направления развития Евразийского
экономического союза // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2017. – № 36(1). –
С.122-138.
62
Green is gold. The strategy and actions of China’s ecological civilization. – Geneva: UNEP,
2016.
46
попадает и вопрос о том, как ОПОП вкладывается в российский проект
Большой Евразии.

Политические вызовы проекту сопряжения ЕАЭС – ОПОП состоят в

том, что страны-участницы преследуют в нем свои национальные интересы.
Выше мы уже отмечали, что важнейший геополитический национальный
интерес Китая в данном проекте состоит в развитии своих западных
регионов. У России этот же геополитический интерес связан с развитием
Сибири и Дальнего Востока. Если мы посмотрим на карту, то обнаружим, что
эти регионы не в полной мере соседние. Китай находится рядом, но проект
сопряжения только в незначительной степени затрагивает данный
российский национальный интерес. Основные транспортные потоки из Китая
в Западную Европу пойдут южнее этих российских регионов. Свои
геополитические интересы есть и у других стран ЕАЭС, которые не
обязательно должны совпадать с интересами России и Китая.

Другой серьёзный политический интерес России состоит в том, чтобы

укреплять сплочённость Евразийского экономического союза и развивать
интеграционные процессы в Центральной Азии. Именно евразийская
интеграция указывается как первый внешнеполитический приоритет во всех
российских стратегических документах. При этом Россия в силу
естественных (размеры экономики, территории, населения и пр.),
исторических и других причин выступает в этом процессе в качестве лидера.
Проект сопряжения может, мягко говоря, не способствовать этому, что и
отмечают российские учёные. Например, заместитель директора Института
Дальнего Востока РАН В.Я. Портяков говорит о том, что Китай становится
серьёзным центром интеграционных процессов на евразийском пространстве,
чего не было раньше. Он высказывает предположение, что вместо
сопряжения ЕАЭС и ОПОП может произойти подчинение первого второму63.

Различные инициативы в рамках такого крупного проекта, как

сопряжение ЕАЭС – ОПОП, требуют компромиссов и уступок. Решения
проблем легче достичь между двумя партнёрами, чем между шестью. Данная
позиция объясняет политику Китая по ведению переговоров в двустороннем
формате, но не облегчает задачу России укрепления процессов евразийской
интеграции. Сторонники более осторожной позиции в отношении проекта
сопряжения напоминают: ещё древним грекам в лице Геродота было
известно, что прутья гораздо легче сломать поодиночке, чем связанные в

63
Hille K., Clover Ch. Putin-Xi embrace masks misgivings on Belt and Road project // Financial
Times. 2017. – 14 May. – https://www.ft.com/content/d9122d30-386d-11e7-821a-6027b8a20f23
47
пучок. Другими словами, навязать не самые выгодные коммерческие условия
легче в двусторонних, чем в шестисторонних переговорах. Практика
взаимодействия с китайскими партнёрами показывает, что в коммерческих
сделках они являются очень жёсткими переговорщиками. Трудно сказать,
чего больше в китайской позиции – объективной сложности или
субъективного расчёта на получение более выгодных условий вложения
инвестиций.

Это же обстоятельство имеет и экономическую составляющую. Китай

постепенно вытесняет Россию из экономического пространства Центральной
Азии. Доля Китая во внешней торговле стран-членов ЕАЭС неуклонно
увеличивается. По данным Евразийской экономической комиссии, если в
2014 г. доля Китая в торговом обороте ЕАЭС составляла 12,5%, то в 2017 г.
она выросла до 16,2%64. В Киргизии, например, она приближается к 50%.
Резко вырос объем китайских инвестиций в Казахстан65. Кроме чисто
экономических эффектов, на данную ситуацию существенно влияют и
политические меры, а именно санкции Запада в отношении России. Они
вносят неблагоприятный ограничительный момент в экономическое
взаимодействие нашей страны с евразийскими партнёрами и Китаем: когда
нельзя получить кредиты на Западе, они становятся более дорогими на
Востоке.

Экономический вызов проекта сопряжения ЕАЭС – ОПОП состоит и в

том, что далеко не все крупные инфраструктурные проекты, осуществлённые
Китаем, оказались успешными. И не только Китаем, если вспомнить ту же
Байкало-Амурскую магистраль. Эксперты Саидовской школы бизнеса (Saïd
Business School) при Оксфордском университете установили, что более
половины китайских инфраструктурных проектов убыточны, две трети
построенных дорог стоят не полностью загруженные66. Неэффективные и тем
более убыточные сегодняшние экономические проекты грозят головной
болью завтра.

Одной из сторон экономической проблематики может рассматриваться

и экологический вызов проекта сопряжения ЕАЭС – ОПОП, который состоит
в том, что по экологическим критериям экономика Китая находится далеко

64
См. статистику на сайте Евразийской экономической комиссии.
65
Объем китайских инвестиций в Казахстан вырос в семь раз’ (Kazinform, 26 January 2017).
– http://www.inform.kz/ru/ob-emkitayskih-investiciy-v-kazahstan-vyros-v-sem-raz_a2993009
66
Ansar A., Flyvbjerg B., Budzier A., Lunn D. Does infrastructure investment lead to economic
growth or economic fragility? Evidence from China // Oxford Review of Economic Policy. 2016. – N
32(3). – P. 360–390.
48
не в числе лидеров. Существуют опасения, что в процессе сопряжения ЕАЭС
– ОПОП китайские партнёры будут пытаться вынести за пределы своей
страны пока ещё функционирующие, но уже не соответствующие передовым
требованиям технологии. Во множестве различных материалов можно
встретить информацию о вырубке китайскими предпринимателями
дальневосточных лесов, планах переноса экологически нечистых
производств, включая металлургические и химические, из Китая на
российский Дальний Восток. Не лучше обстоит дело и внутри Китая, где
нередко объявляются оранжевый и даже красный уровни опасности,
отмечается концентрация опасных для здоровья веществ в воздухе,
фиксируется гибель людей от смога и пр.

Очередным вызовом, который может повлиять на успешность проекта

сопряжения ЕАЭС – ОПОП, является недостаточная конкуренция вокруг
этого проекта. Одну из сторон этого вызова мы уже отметили выше, говоря о
позиции экспертов Института мировой экономики Петерсона. Если проект
преследует политические цели, то об экономической конкуренции можно
забыть. Другая сторона этого вызова состоит в том, что в проекте сопряжения
по большей части участвуют государственные компании. Они подвержены
сильному влиянию государственного интереса, в то время как частные
коммерческие компании заинтересованы в прибыли и ставят её во главу угла.
Может ли Россия что-то противопоставить данному вызову? Вопрос это
непростой с учётом того, что сегодня 70 процентов российской экономики
контролируют государство и государственные компании.

Для успешного развития проекта сопряжения ЕАЭС – ОПОП

необходимо своевременно находить ответы на рассмотренные выше и другие
вызовы. Эта тема не уходит из поля зрения обеих сторон. Так, Посол КНР в
России Ли Хуэй высказал несколько идей о необходимых шагах в этом
направлении67. Он выразил надежду на конструктивное сотрудничество с
ЕАЭС. По его мнению, необходимо добиваться упорядочения торговли и
инвестиционного сотрудничества. Следует расширять инвестиционное и
торгово-экономическое взаимодействие, оптимизировать структуру торговли
укреплять финансовое сотрудничество. В каждом из этих направлений
(расширение, оптимизация, упорядочение и пр.) скрывается множество
противоречий, проблем, без решения которых процесс сопряжения будет
хромать.

67
Ли Хуэй. Большая симфония для всех стран // Известия. – М., 2017. – 16 мая.
49
 Какими же могли бы быть ответы на указанные выше вызовы? Ответы
на политический вызов предлагают не только отечественные, но и
зарубежные учёные. Так, можно, пожалуй, согласиться с экспертом Фонда
Карнеги П. Стронски в отношении того, что в связях России и Китая имеются
элементы сотрудничества и конкуренции. Между этими двумя диалектически
противоположными сторонами существует определённый баланс, который
прослеживается, как минимум, в трёх регионах: Центральной Азии,
российском Дальнем Востоке и арктическом регионе. Российско-китайские
отношения в этих трёх регионах не лишены противоречий, однако эти
локальные проблемы представляются менее значимыми по сравнению с
вопросами стратегической российско-китайской повестки дня. Указанный
автор делает вывод о том, что Москва и Пекин больше выиграют, чем
проиграют, если будут делать акцент на сотрудничество, а не на жёсткую
конкуренцию.

Делая такой вывод, П. Стронски отмечает, что успешное

сотрудничество наших стран по формированию выгодной им новой
микросистемы является самой большой угрозой Западу68. Обратим внимание
на то, что в данном случае эксперт говорит именно об угрозе, а не о вызове.
Какой же ущерб может принести Западу эффективное сотрудничество России
и Китая в рамках проекта сопряжения? Автор не распространяется на этот
счёт, но, видимо, это соображение отражает тревогу западных политиков и
экспертного сообщества за доминирующие позиции США и их союзников в
современном мире. За деревьями трёх указанных выше и других локальных
проблем в отношениях ЕАЭС – Китай не следует терять из вида лес, который
представляет собой новое полицентричное мироустройство. Именно на
России и Китае, наряду с Индией и Бразилией, лежит особая ответственность
за его формирование.

Что касается политического вызова, связанного с разобщением ЕАЭС,

то следует признать, что экономическая основа евразийской интеграции не
столь широка. Поэтому необходимо стремиться её расширять за счёт
вступления в евразийскую интеграционную структуру соседних евразийских
стран, таких как Таджикистан, Узбекистан, Азербайджан и Молдавия. Очень
важно продолжать работу, направленную на заключение соглашений о зоне
свободной торговли ЕАЭС с заинтересованными странами1. Первый опыт
68
Stronski P. Cooperation and Competition: Russia and China in Central Asia, the Russian Far
East, and the Arctic / Carnegie Endowment. 2018. – February 28. –
http://carnegieendowment.org/2018/02/28/cooperation-and-competition-russia-and-china-icentral-
asiarussian-far-east-and-arctic-pub-75673?
utm_source=ctw&utm_medium=email&utm_campaign=20180301&mkt_tok=
50
такого соглашения с Вьетнамом, заключённого в 2016 г., в целом оценивается
положительно. Одновременно целесообразно укреплять сотрудничество
России с евразийскими странами в сфере безопасности и обороны, ведь
угрозы безопасности стран Центральной Азии весят гораздо больше, чем
рассмотренные выше вызовы их развитию. В этом плане большой интерес
представляют военно-политическая ОДКБ и Шанхайская организация
сотрудничества. Их полноценное развитие может дать ответы на указанный
выше вызов.

Говоря о недостаточной конкуренции, можно противопоставить ей

стремление диверсифицировать состав зарубежных участников крупных
евразийских инфраструктурных проектов. На наш взгляд, в современных
условиях существуют благоприятные предпосылки для подключения к этим
проектам Японии, Индии, Южной Кореи, других крупных стран. Речь может
идти не только об отдельных странах, такие перспективные проекты могут
заинтересовать партнёрские организации АСЕАН и Азиатско-Тихоокеанское
экономическое сообщество. Было бы желательно также подключить к
участию в этих проектах частные компании. Для этого следует продумать
поощрение их мотивации, ведь инфраструктурные проекты имеют очень
длительный период возврата вложенных средств.

Такими могут быть ответы на вызовы проекту сопряжения ЕАЭС –

ОПОП. С учётом указанного выше различия между вызовом и угрозой
национальной безопасности отметим важность своевременности в
нахождении действенных ответов на вызовы. Международное
сотрудничество создаёт для этого дополнительные возможности. Недаром в
русском языке существует пословица «со стороны виднее». Вместе с тем,
ответы на вызовы имеют в большей степени внутригосударственную, чем
международную природу. Это обстоятельство можно проиллюстрировать на
примере экологического вызова. В Пекине хорошо знают об остроте
экологической проблемы. Китайские власти совместно с Программой
Организации Объединённых Наций по окружающей среде провели
исследование стратегии развития Китая в сфере развития окружающей среды
к 2020 г.2 В соответствии с правительственными планами китайские власти
намерены сократить по сравнению с уровнем 2005 г. потребление воды на
23%, энергии – на 15%, выбросы углерода на единицу ВВП – на 40–45%.
Беспокойство стран ЕАЭС по этому поводу служит дополнительным
сигналом Пекину, на который следует обратить внимание и найти должный
ответ.

51
 Такие подвижки можно отметить в каждом из анализируемых
элементов системы вызовов политике сопряжения ЕАЭС и ОПОП. Но
рассмотрения только элементов недостаточно для понимания проблем
развития этой системы, должны быть проанализированы и связи между
данными элементами. В качестве одного из направлений этой
исследовательской работы необходимо было бы выявить доминирующие
интересы в проекте сопряжения с российской и китайской сторон. Если эти
доминирующие интересы будут совпадать, то у проекта будет больше
объективных возможностей эффективного развития. И наоборот, если они
будут различаться, то расширится область противоречий, и в этом случае
следует усилить роль субъективных факторов в сопряжении евразийской
интеграции и ОПОП.

На сегодня доминирующим в восточной стратегии России является

политический фактор. Хотя Китай является самым крупным государством из
числа торговых партнёров России, имея в 2017 г. 14,9% внешнеторгового
оборота России, ему не сравниться с Европейским союзом, доля которого в
российской торговле составляла 42,2%. При этом доля ЕАЭС в российской
торговле была равна всего 8,7%69. Несмотря на такую незначительную
экономическую «начинку», развитие связей со странами ЕАЭС
рассматривается как первоочередной приоритет во всех отечественных
стратегических документах. Из этого можно сделать вывод, что при
стремлении развивать экономическое сотрудничество в рамках ЕАЭС все же
наиболее важным для России на данном этапе развития сотрудничества со
странами Центральной Азии является политический элемент и фактор
безопасности.

У Китая же видится другая система интересов в его политике ОПОП. С

учётом фактора Синьцзяна Пекин, конечно, заинтересован в развитии своих
западных регионов, в том числе и в результате развития сотрудничества с
Россией и странами Центральной Азии в политической сфере и сфере
безопасности. Вместе с тем, более общий подход Китая к формированию
нового мирового порядка ориентирован на создание «сообщества общей
судьбы», о чем в очередной раз заявил Председатель Си Цзиньпин на XIX
съезде КПК в октябре 2017 г. Это сообщество, по взглядам китайских учёных
и политиков, будет деидеологизированным и деполитизированным.
Основным источником его процветания будет экономическое развитие, на
69
Внешняя торговля Российской Федерации по основным странам и группам стран за
январь-декабрь 2017 года. –
http://www.customs.ru/index2.php?option=com_content&view=article&id=25865&Itemid=1977
52
что Китаю и нужно обратить наибольшее внимание. Но Россия находится
лишь на 15-м месте среди основных торговых партнёров Китая. Так ли она
значима для Пекина с точки зрения вклада в его экономическое развитие?

Подобная асимметрия элементов системы вызовов проекту сопряжения

ЕАЭС – ОПОП может по-разному оцениваться. Различия в приоритетах
могут приводить к углублению противоречий между странами. При зрелом
же политическом управлении подобная разница может способствовать
синергии в международной деятельности стран. Это обстоятельство особенно
важно учитывать в современных условиях формирования полицентричного
мира. Разнообразие будет одной из характерных черт нового мироустройства,
как это представляется сегодня70. В настоящее время стремящийся к
доминированию Запад, наоборот, стремится к унификации по своему
стандарту. Так, одним из основных препятствий в развитии отношений
Запада с другими странами является разница в «ценностях».
В рамках формирующейся новой полицентричной парадигмы
целесообразно учесть и оценки перспектив ОПОП со стороны других
крупных мировых игроков, особенно тех, чьи интересы затрагиваются
непосредственным образом. В Европейском союзе, например, существуют
различные мнения об этой инициативе. Среди его проблемных областей
называются низкое качество китайских инфраструктурных проектов,
доминирование Китая в международных логистических цепочках, серьёзная
разница в китайских и европейских стандартах и другие71. Рассматривается
возможность углубления раскола внутри Евросоюза на антикитайских
северных плюс западных европейцев и прокитайских восточных плюс
южных. Опыт европейских партнёров по нахождению ответов на эти и
другие вызовы со стороны китайской инициативы «Один пояс – одни путь»
следует учесть при дальнейшем развитии политики России и ЕАЭС в этом
направлении.

70
О полицентричном мире подробнее см. Михайленко А.Н. Полицентричный мир: каким ему
быть? // Вопросы политологии. – М., 2015. – № 4 (20). – С. 89–101. 2
Hervé de Tréglodé. Will the European Union love China's Silk Routes? // China Plus. 2018-02-26. –
http://chinaplus.cri.cn/opinion/ opedblog/23/20180226/95116.html
71
Green is gold. The strategy and actions of China’s ecological civilization. – Geneva: UNEP,
2016.
53
 ОТНОШЕНИЯ КНР С ОТДЕЛЬНЫМИ СТРАНАМИ ЦА В НАЧАЛЕ
XXI В.

3.1. Китайско-казахстанские отношения.

Дипломатические отношения установлены 3 января 1992 г. С февраля

2015 г. Послом РК в КНР является Шахрат Нурышев. На территории КНР
кроме Посольства РК в г. Пекине функционируют генконсульства РК в САР
Сянган и г. Шанхае, Паспортно-визовая служба в г. Урумчи. На территории
РК действует Посольство КНР в г. Астане и Генконсульство КНР в г.
Алматы. Казахстанско-китайское сотрудничество характеризуется высокой
динамикой контактов на высшем и высоком уровнях и внушительной
договорно-правовой базой. Стороны также поддерживают тесные контакты в
межпарламентской и межпартийной сферах.

Действует Казахстанско-китайский Комитет по сотрудничеству (КС)

под сопредседательством заместителей глав правительств двух стран: первый
заместитель Премьер-Министра РК А. Мамин (с сентября 2016 г.)
заместитель Премьера Госсовета КНР Хань Чжэн (с апреля 2018 г.). 8-е
заседание Комитета состоялось 19 апреля 2017 года. В составе КС
функционируют 11 профильных подкомитетов (по торгово-экономическому
сотрудничеству, по сотрудничеству в области транспорта, по сотрудничеству
в области железнодорожного транспорта, по сотрудничеству между
пунктами пропуска и в области таможенного дела, по научно-техническому
сотрудничеству, по финансовому сотрудничеству, по энергетическому
сотрудничеству, по сотрудничеству в области геологии и недропользования,
по культурно-гуманитарному сотрудничеству, по сотрудничеству в области
безопасности), а также Комиссия по использованию и охране
трансграничных рек и Комиссия по сотрудничеству в области охраны
окружающей среды.

54
 7- 10 июня 2018 г. состоялся государственный визит Президента РК Н.
Назарбаева в КНР и участие в заседании Совета глав государств членов
ШОС. В ходе визита состоялись переговоры с Председателем КНР Си
Цзиньпином и двусторонние встречи с Премьером Госсовета КНР Ли
Кэцяном и Председателем Постоянного комитета Всекитайского собрания
народных представителей Ли Чжаньшу.

На протяжении последних лет Китай остается одним из самых крупных

внешнеторговых партнёров Казахстана. По данным Главного таможенного
управления КНР, товарооборот между РК и КНР в 2017 году составил 18,0
млрд долл., увеличившись на 37,4 % по сравнению с 2016 г., в том числе
экспорт РК — 6,35 млрд. (+ 32,3 %), импорт РК — 11,64 млрд долл. По
данным Комитета государственных доходов Министерства финансов РК,
торговый оборот РК-КНР в январе-декабре 2017 г. составил 10,4 млрд долл.
США, увеличившись на 32,6 % по сравнению с аналогичным периодом 2016
г., включая экспорт РК — 5,7 млрд долл.

По данным Национального банка РК, совокупный объём инвестиций

КНР в РК на 31 марта 2017 г. Составил 15,2 млрд долл. Главными сферами
инвестиций КНР в Казахстане остаются транспорт и складирование,
финансовая и страховая деятельность, нефтегазовая, строительная и
горнодобывающая отрасли. По состоянию на 31 марта 2017 г. общий объём
инвестиций РК в Китай составил 3,58 млрд долл. В апреле 2013 г. Фонд
национального благосостояния «Самрук-Казына» и Комитетом по
содействию международной торговле КНР создан Казахстанско-китайский
Деловой совет (ККДС). По состоянию на октябрь 2017 г. проведено 4
заседания Делового совета. В 2015 г. между Министерство по инвестициям и
развитию РК и Государственным комитетом по развитию и реформе КНР
(ГКРР) подписано Рамочное соглашение о сотрудничестве в области
индустриализации и инвестиций.
На данный момент реализуется 51 проект на общую сумму 28 млрд
долл. в сферах автомобилестроения, сельского хозяйства, химической,
горнорудной, нефтегазовой, строительной, металлургической, лёгкой
промышленности, выпуска минеральных удобрений, энергетики, транспорта
и логистики, новых технологий. 8 июня 2018 г. в г. Пекине состоялось
очередное заседание Казахстанско-Китайского делового совета в рамках
визита Президента Республики Казахстан Н. Назарбаева в Китайскую
Народную Республику
55
 В мероприятии, организованном Комитетом по содействию
международной торговле КНР совместно с АО «Самрук-Қазына», приняли
участие топ-менеджеры казахстанских национальных и частных компаний и
более 300 представителей китайского бизнессообщества, включая
руководителей крупнейших госкорпораций Китая. При содействии
Посольства и учёных двух стран на основе китайских архивных материалов и
летописей изданы книги «Ежелгі үйсін елі» (2005 г.) и «Ұлы Түркі қағанаты»
Действуют соглашения о взаимном признании документов о высшем
образовании, функционируют институты Конфуция в Астане (ЕНУ), Алматы
(КазНУ), Караганды (КарГТУ), Актобе (АГПИ), Алматы (КазУМОиМЯ). На
сегодня в КНР обучаются около 14 тыс. граждан РК (1100 чел. — по гранту,
остальные — за свой счёт). В апреле 2013 г. в Пекине впервые состоялась
Неделя казахстанского кино. 5-11 ноября 2013 г. в Пекине состоялись Дни
культуры Казахстана в КНР. 19 марта 2014 г. в Пекине состоялась церемония
открытия памятника поэту-просветителю А. Кунанбаеву, установленного на
средства сотрудников Посольства РК в КНР. 25-28 сентября 2014 г. в Астане
и Алматы проведены Дни культуры Китая в РК. 31 августа 2015 г. в ходе
государственного визита Президента РК Н. А. Назарбаева в КНР подписано
Соглашение между Правительством РК и Правительством КНР о культурно-
гуманитарном сотрудничестве. В течение 2015—2017 гг. в университетах
иностранных языков в гг. Пекин, Шанхай, Далянь и Сиань при содействии
Посольства Казахстана в Китае были открыты «Центры Казахстана» и
кафедры казахского языка.

В июне 2017 г. в Китае издан «Сборник избранных трудов Президента

Республики Казахстан Нурсултана Назарбаева» на китайском языке, и книга
Председателя КНР Си Цзиньпина «О государственном управлении» на
казахском языке. В 2017 г. состоялся год туризма Китая в Казахстане. 7
июня 2018 г. в присутствии Президента РК Н. Назарбаева и Председателя
КНР Си Цзиньпина был презентован первый совместный казахстанско-
китайский кинофильм «Композитор», посвящённый дружбе двух
композиторов — Сянь Синхая, оказавшегося в годы Великой Отечественной
войны в Казахстане, и Бахытжана Байкадама.

56
 3.2. Отношения КНР с Узбекистаном.

КНР признала независимость Узбекистана 27 декабря 1991г. и

установила дипломатические отношения 2 января 1992г. В целом развитие
узбекско-китайских отношений имеет свою давнюю историю. Ещё во
времена Великого шёлкового пути между нашими народами активно
развивался торговый и научно-культурный обмен. После провозглашения
независимости узбекско-китайские отношения получили своё новое,
активное развитие, продемонстрировавшее общность стремлений наших
стран к расширению взаимного сотрудничества.

КНР признала независимость Узбекистана 27 декабря 1991г. и

установила дипломатические отношения 2 января 1992г. В целом развитие
узбекско-китайских отношений имеет свою давнюю историю. Ещё во
времена Великого шёлкового пути между нашими народами активно
развивался торговый и научно-культурный обмен. После провозглашения
независимости узбекско-китайские отношения получили своё новое,
активное развитие, продемонстрировавшее общность стремлений наших
стран к расширению взаимного сотрудничества.

Перспективное сотрудничество развивается на основе принципов

взаимной заинтересованности, уважения и доверия. Китай всегда
поддерживал избранный Узбекистаном путь развития. В важных и
актуальных для Китая вопросах Узбекистан поддерживает позицию этого
государства, включая сохранение территориальной целостности.
Взаимодействие охватывает весь комплекс отношений и носит
дружественный характер. В его основе лежат доверительные личные
отношения, установившиеся между главами двух государств.
Взаимовыгодному сотрудничеству Узбекистана и Китая способствует
совпадение или близость позиций по вопросам борьбы с угрозами и
вызовами современности. Узбекистан твёрдо и неизменно поддерживает
всесторонне продуманный и взвешенный внешнеполитический курс, и

57
принципиальную политику руководства Китая по защите единства страны,
по вопросам Тайваня и Тибета, борьбе с силами «трёх зол» — терроризмом,
экстремизмом и сепаратизмом. Узбекистан и Китай активно
взаимодействуют как на двусторонней основе, так и в рамках
международных и региональных организаций, включая структуры ООН и
ШОС.

Важнейшим этапом в укреплении узбекско-китайского сотрудничества

стал проведённый 25-27 мая 2005г. государственный визит Руководителя
республики в КНР, в ходе которого подписан Договор о партнёрских
отношениях дружбы и сотрудничества, заложивший прочный фундамент для
развития партнёрства на перспективу. Последующими крупными событиями
являются регулярные встречи глав двух государств в рамках саммитов ШОС.
Важными стали их переговоры в ходе участия в церемонии открытия
газопровода из Туркменистана в Китай в декабре 2009г., во время которых
стороны выдвинули новые предложения по углублению торгово-
экономического сотрудничества, стимулированию партнёрства в сферах
экономики, торговли, транспорта, энергетики, телекоммуникаций, лёгкой
промышленности и сельского хозяйства. Между нашими странами
сформирована прочная договорно-правовая база, насчитывающая 200
документов двустороннего характера, которая будет расширена в ходе
предстоящего государственного визита Председателя КНР Ху Цзиньтао.

Между нашими странами динамично развиваются отношения в

торгово-экономической и научно-технической сферах. Китай занимает
ведущее место среди торговых партнёров Узбекистана. По итогам 2009 года
двусторонний товарооборот составил 2051,4 млн.долл. (рост на 35,8%),
экспорт составил 489,0 млн.долл., импорт – 1562,4 млн.долл. По итогам 1-го
квартала 2010 года товарооборот между странами достиг 407,6 млн. долл., в
том числе экспорт составил – 191,7 млн. долл., а импорт – 215,9 млн. долл.

Наиболее быстро развивается инвестиционное сотрудничество в

нефтегазовой сфере. Китайская национальная нефтегазовая корпорация
(CNPC) ведёт геологоразведочные работы на акватории Аральского моря,
Устюртском, Бухара-Хивинском и Ферганском нефтегазоносных регионах
республики. Создано СП по добыче нефти на месторождении Мингбулак.
Важным событием энергетического сотрудничества стран стал запуск первой
линии газопровода из Туркменистана в Китай, состоявшийся в декабре 2009г.
в Туркменистане.

58
 В целом на территории Узбекистана действует более 300 предприятий
с участием китайских инвестиций, в т.ч. 52 — со 100% китайскими
инвестициями, основными видами деятельности которых, являются
производство продукции лёгкой промышленности, переработка
сельхозпродукции, оказание посреднических услуг и др. При активном
взаимодействии с китайскими компаниями в Узбекистане поэтапно
реализуется ряд крупных инфраструктурных проектов.

Активно развивается двустороннее сотрудничество в сферах культуры,

науки и образования. Стороны поддерживают обмен студентами и стажёрами
по межведомственной линии, в т.ч. изучении китайского языка в РУ и
узбекского языка в КНР. С мая 2005г. в Ташкенте, в соответствии с
межведомственным соглашением, подписанным в ходе государственного
визита Председателя КНР Ху Цзиньтао в Узбекистан (июнь 2004г.),
действует Институт им. Конфуция по изучению китайского языка и
культуры, где обучается более 300 слушателей из числа школьников,
студентов, представителей бизнеса, научных работников. С сентября 2005г. в
Центральном университете национальностей КНР функционирует отделение
узбекского языка с 2 группами студентов. В мае 2007г. в УМЭД состоялось
открытие Центра китайского языка, который на безвозмездной основе
оснащён китайской стороной техническим оборудованием и учебными
материалами. Правительство КНР согласно двустороннему соглашению и в
рамках ШОС ежегодно предоставляет госгрант для узбекских студентов. В
вузах РУ обучается 20 студентов из КНР. Свидетельством успешно
продвигаемых в Китае экономических проектов, грамотной антикризисной
программы узбекская сторона рассматривает высокие показатели
макроэкономических показателей КНР. Грандиозное и масштабное открытие
ЭКСПО-2010 в г. Шанхае явилось яркой демонстрацией процветающей
экономики Китая. Узбекский павильон активно действует в рамках этой
крупной международной выставки. В сфере туризма в июне 2009г. подписан
Меморандум о взаимопонимании между НК «Узбектуризм» РУ и
Национальной туристической администрацией КНР». В электронной базе
данных Всекитайской ассоциации журналистов на постоянной основе
размещены фото и видео материалы о культурно-исторических
достопримечательностях и туристическом потенциале РУ. В 2009г. в
г.Чжэньчжоу и Циндао проведены презентации туристического потенциала
РУ. В октябре 2007г. сборная команда Узбекистана приняла участие в
Специальных всемирных летних Олимпийских играх в Шанхае, где
завоевала 19 медалей по 7 видам спорта. В августе 2008г. в период
59
проведения Олимпийских игр в Пекине сборная Узбекистана завоевала
шесть медалей: золотую, две серебряные, три бронзовые медали.
Спортсмены из РУ впервые приняли участие в Паралимпийских играх – 2008
в Пекине. На Чемпионате Азии по боксу в Китае (июнь 2009г.) сборная
Узбекистана в общекомандном зачёте заняла 2-е место (2 золотые и 3
серебряные медали). Установлены партнёрские связи между Ташкентом и
Шанхаем, Бухарской областью и провинцией Хубэй, Ташкентской областью
и провинцией Шаньси. Активную роль в развитии гуманитарного
сотрудничества играют Общество дружбы «Узбекистан-Китай»,
учреждённое в 1998г., а также Общество дружбы КНР – страны Центральной
Азии», образованное в декабре 2007г. Несомненно, что предстоящий
государственный визит в Узбекистан откроет новую страницу в развитии
узбекско-китайского разнопланового сотрудничества, придаст важный
импульс в продвижении крупных инвестиционных проектов, углублении
отношений дружбы и взаимного доверия.

3.3. Отношения КНР с Туркменистаном, Кыргызстаном и

Таджикистаном.

Китайско-туркменские отношения — двусторонние отношения

между Китаем и Туркменистаном.
Дипломатические отношения между Туркменистаном и Китайской
народной республикой установлены 6 января 1992 года. В сентябре 2013 года
отношения между странами были признаны стратегическим партнёрством, в
мае 2014 года Китай и Туркменистан заключили Договор о дружбе и
сотрудничестве. С 17 сентября 2013 года Посольство возглавляет
Чрезвычайный и Полномочный Посол Туркменистана в Китайской народной
республике Чинар Рустемова.
Для Туркменистана Китай является самым крупным торговым
партнёром. В 2017 году объём товарооборота между странами достиг 10
миллиардов долларов (в 1992 году он составлял 4,4 миллиона долларов).
Основным предметом экспорта Туркменистана в Китай является природный
газ, объём поставок которого по итогам 2017 года 30 миллиардов кубометров
газа. Китай с 2009 года является крупнейшим покупателем туркменского
газа. Поставка газа осуществляется по трём веткам газопровода «Туркмения
— Китай» общей протяжённостью 1833 километров каждая. Предполагается
завершение строительства четвёртой ветки газопровода, которая будет
60
поставлять в Китай газ из месторождения «Галкыныш» через Узбекистан,
Таджикистан и Киргизию.

Развитие отношений с Китайской Народной Республикой стало

осуществляться Туркменистаном в рамках политики по диверсификации
поставок энергетических ресурсов, в частности снижения зависимости от
России, не только экономической, но и политической. В то же время Китай
постоянно поддерживает Туркменистан в его решении придерживаться
статуса нейтральной страны. Китай является значимым инвестором для
экономики Туркменистана. В Туркмении ведут экономическую деятельность
порядка 30 предприятий Китайской Народной Республики. Значительная
часть инвестиций, приходится на нефтегазовый сектор и добычу полезных
ископаемых. С 2002 года в Туркменистане работает Китайская национальная
нефтегазовая корпорация, которая является оператором по добыче газа
проекта «Багтыярлык». Компания также ведёт промышленную разработку
месторождения «Галкыныш» (финансирование освоения месторождения, в
частности, строительство газопроводов, газоочистительных заводов,
необходимой инфраструктуры, производит государственный банк Китая).

В Лебапском велаяте планируется строительство горно-

обогатительного комбината по добыче калийных солей. Также компании из
Китайской Народной Республики активно инвестируют в транспортный
сектор экономики. 90 % транспортной мощностей железнодорожных
магистралей обеспечивается локомотивами, произведёнными в Китае. Ещё
одними направлениями инвестиций Китая являются: здравоохранение,
строительство, текстильная промышленность и телекоммуникации.
Туркменистан является важным звеном для Китая в реализации
транспортного проекта Нового шёлкового пути на предложенных им
принципах. В частности, уже действует часть железнодорожного
транспортного коридора Китай— Казахстан—Туркменистан—Иран,
позволяющий сократить в два раза время грузоперевозок между Китаем и
Ираном. Ежедневно из Ашхабада летают самолёты в Урумчи и Пекин. 2
февраля 2018 года в Пекине был открыт визово-сервисный центр

61
Туркменистана «Шёлковый путь» для упрощения процедуры въезда на
территорию Туркмении туристам и бизнесменам из Китая.

Более 2.000 туркменских студентов учатся в вузах Китайской Народной

Республики. В частности, студенты Государственного медицинского
университета Туркменистана обучаются в Пекинском университете
традиционной медицины, осуществляется обмен опытом между
преподавателями вузов. В школах и университетах Туркменистана ведётся
изучение китайского языка. Китай рассчитывает на содействие
Туркменистана как в борьбе с международными террористическими
организациями, так и с сепаратистской деятельностью Исламского движения
Восточного Туркестана в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР.
Сотрудничество двух стран может быть направлено на борьбу со
сторонниками этого движения в Центральной Азии.

Киргизско-китайские отношения — двусторонние отношения между

Киргизией и Китаем.

Дипломатические отношения между странами были установлены в

1992 году. Протяжённость государственной границы между странами
составляет 858 км. На Китай в 2011 году пришлось 15,57 % внешнеторгового
оборота Киргизии. Китай изначально негативно относился к предоставлению
независимости республикам бывшего СССР, так как видели в этом угрозу
своей территориальной целостности. Правительство Китая опасалось, что
уйгурское меньшинство на западе страны может поднять восстание с целью
достижения независимости. В самой Киргизии распространены анти-
уйгурские настроения. В 2009 году Данияр Усенов премьер-министром
Кыргызстана заявил, что у его страны есть шанс стать Уйгурстаном из-за
непрекращающейся миграции уйгур в Киргизию. Кыргызстан отказал
уйгурам в праве основать Уйгурский автономный район.

Товарооборот двух стран в 1995—2007 годах резко увеличился: с 231

млн долларов до 3780 млн долларов. В кризисном 2008 году товарооборот
составил 1453 млн долларов, в том числе экспорт из Китая — 1186 млн
долларов. Киргизский импорт в Поднебесную (на 2008 год) оставался
преимущественно сырьевым — 58,0 % его составляли отходы и лом черных
и цветных металлов, а ещё 27,7 % кожевенное сырье и шерсть. Китайский
62
импорт был представлен преимущественно потребительскими товарами и
продовольствием (61,9 % всех поставок из КНР) и химической продукцией
(14,2 % поставок). Зона свободной торговли в Нарыне привлекает большое
количество китайских бизнесменов, которые стали доминировать в
большинстве импорта Киргизии и экспорте мелких товаров. Большая часть
этой торговли приходится на бартер привезённых товаров этнических
киргизов или казахов, которые являются китайскими гражданами.
Правительство Кыргызстана выразило тревогу по поводу количества
китайцев, которые переезжают в Нарын и другие части Кыргызстана[4].
Особенно важной частью торговых отношений является реэкспорт китайских
товаров в соседний Узбекистан (в основном через город Кара-Суу), а также в
Казахстан и Россию (в основном через город Бишкек).

Благодаря своей языковой и культурной близости с китайцами,

маленькая диаспора дунган Кыргызстана играет значительную роль в
торговле между странами. В последние годы растут закупки техники из
Поднебесной — например, в 2008—2010 годах мэрия Бишкека приобрела
458 новых автобусов китайского производства. Пекин в 1999—2012 годах
поставил Бишкеку военного имущества на общую сумму более 11 млн
долларов. А в 2013 году военнотехническая помощь Пекина составила уже
17,5 млн долларов. Революция тюльпанов повлекла за собой развёртывание
боевых сил китайцев на границе между странами. В 2010 году пресс-
секретарь Министерства иностранных дел Китая заявил, что «мы глубоко
обеспокоены развитием ситуации в Кыргызстане и надеемся видеть
скорейшее восстановление порядка и стабильности в этой стране». Осенью
2010 года были проведены совместные антитеррористические учения между
двумя странами, которые включали порядка 1000 солдат из сухопутных
войск обеих стран. По официальной статистике в 2010-е годы число жителей
Китая, принимающих гражданство Киргизии, незначительно. Причём среди
китайских граждан, принимающих киргизское гражданство, абсолютно
преобладают не китайцы, а представители этнических меньшинств Китая (в
основном киргизы). За период с 2010 по 2018 годы гражданство Киргизии
получили всего 268 граждан Китайской народной республики:

o 171 киргиз;
o 72 уйгура;
63
 o 9 узбеков;
o 9 дунган;
o 6 китайцев;
o 1 казах.

Браки между гражданами Киргизии и гражданами Китая очень редки.

За период с 2010 по 2018 годы только 60 граждан Киргизии вступили в брак
с гражданами Китая. Первым юридически обязывающим и добровольным
документом со стороны Киргизии, дошедшим до наших дней являются
решения 1855—1863 о добровольном вхождении Киргизии в состав
Российской Империи. После этого все пограничные вопросы с Китаем
вплоть до выхода из состава СССР в 31 августа 1991 рассматривались в
рамках китайско-российских отношений. В частности, к территории
Киргизии относились соглашения, достигнутые в рамках Чугучакского
договора 1864 года, Кашгарского договора 1873 года, Петербургского
договора 1881 года, Кашгарского договора 1884 года. Также к Киргизии
имели отношение и декларация СССР 31 мая 1924 года, и последовавшее за
ней выдвижения китайской стороной претензий 6 мая 1926 года, а также
территориальные претензии КНР 1964 года, возникшие вследствие успешной
для КНР

На переговорах о границе между СССР и КНР в августе 1990 года было

обнаружено то, что граница в районе Хан-Тенгри действительно на 12
километров уходит в глубь КНР, тогда как по договорам должна проходить
через вершину. 16 мая 1991 года было заключено Соглашение о
государственной границе между СССР и КНР, правомочное и для Киргизии.
В нём, однако, не были определены некоторые участки. После выхода
Киргизии из состава СССР 31 августа 1991, в 1992 году КНР заявила о
необходимости подписания нового договора о границе и пересмотреть
некоторые демаркационные линии. Киргизия двумя соглашениями о
делимитации государственной границы между Киргизией и Китаем,
подписанными в 1996 и 1999 годах, передала Китаю около 125 тысяч
гектаров территории.

Киргизско-китайское дополнительное соглашение о государственной

границе предусматривало раздел спорной территории: На участке Узенги-

64
Кууш в следующих соотношениях: Киргизии полагается две трети спорной
зоны, а КНР — треть. Юридически данное требование КНР было не совсем
чисто, но руководство Киргизии согласилось на это решение так как в районе
Хан-Тенгри ещё в 1990 году в ходе аэрофотосъёмки действительно был
обнаружен заход границы на 12 километров на территорию КНР и таким
образом была компенсирована большая доля необходимая Киргизии в районе
Хан-Тенгири. Общая площадь участка Хан-Тенгри, на который согласно
договорам претендовал Китай, составила 457 кв. км. Китаю передано в
качестве компромиссного решения 161 кв. км, то есть 39 % данной
территории, а остальная территория компенсирована признанием не вполне
обоснованных претензий на участке Узенги-Кууш. Участок Боз-Амир-
Ходжент, площадью 20 га, полностью был отдан Китаю. Подписавшие
документ стороны остались удовлетворёнными найденным компромиссом.
Однако это решение вызвало некоторые волнения и протесты среди местных
жителей, так как психологически потеря земель, которые несколько
поколений местное население привыкло считать своими, несла сложности.

Китайско-таджикистанские отношения — двусторонние отношения

между Китаем и Таджикистаном. Дипломатические отношения между
странами были установлены в 1992 году. Протяжённость государственной
границы между странами составляет 414 км. Взаимный товарооборот в 2014
году 777 млн долларов или 14,6 % от внешней торговли Таджикистана,
причём экспорт среднеазиатской республики в Поднебесную незначителен
(около 39 млн долларов). После образования Таджикистана в 1992 году в
результате распада СССР КНР заявила о необходимости подписания нового
договора о границе и пересмотра некоторых демаркационных линий. 13
августа 1999 года между двумя странами было подписано соглашение «О
таджикско-китайской государственной границе», согласно которому
Таджикистан сохранял полную юрисдикцию над спорным участком в
районе перевала Карзак, но уступал Китаю около 200 кв. км. другого
участка близ реки Маркансу, т.е. вопрос был решён путём раздела второго
участка пополам между Китаем и Таджикистаном.

Проблема территориальной принадлежности третьего участка

решилась во время визита президента Таджикистана Эмомали Рахмона в
Китай. В мае 2002 было подписано дополнительное соглашение «О
демаркации границы и урегулировании территориальных споров», согласно
которому Таджикистан согласился передать Китаю 1 тысячу кв. км. из 28
тыс. кв. км. спорных территорий в районе Восточного Памира (Мургабский
65
район на востоке Таджикистана). В мае 2004 года, в соответствии с
подписанным правительствами Китая и Таджикистана соглашением,
открылся первый контрольно-пропускной пункт на китайско-
таджикистанской границе — КПП «Карасу». 12 января 2011 года парламент
Таджикистана проголосовал за передачу Китаю тысячи квадратных
километров спорных территорий в горах Памира. 6 октября 2011 года
завершился процесс передачи таджикской территории под юрисдикцию
Китая 1 тыс. 158 квадратных километров, что составляло 5,5 % всех
спорных территорий. 6 мая 2013 года, по сообщению ряда мировых СМИ,
китайские войска вторглись в Мургабский район Горно-Бадахшанской
области Таджикистана. Позже эта информация была опровергнута.

Товарооборот между двумя странами составил в 2013 году 682,1 млн

долларов США. При этом объем таджикистанского экспорта в КНР
незначителен — 86,3 млн долларов в 2013 году (алюминий и изделия из
него, хлопок, кожсырье, черные металлы, медь и изделия из них). Импорт из
Китая (595,8 млн долларов в 2013 году) представлен минеральным
топливом, нефтью, керамикой, мебелью, постельными принадлежностями,
пластмассами, полимерами, техникой, транспортными средствами. Китай
помогает Таджикистану в развитии его экономики кредитами. Так на 2012
год долг Таджикистана Китаю составил 878,5 млн долларов (41 % всего
внешнего долга республики). В 2012 году Таджикистан получил от Китая
почти 1 миллиард долларов США в виде грантов, технической помощи и
кредитов на льготных условиях.72

По состоянию на 2012 год основная часть добываемого в

Таджикистане золота (1,6 тонны из 2,4 тонн, добытых в стране), а также
значительная доля общереспубликанской добычи серебра приходится на
совместное китайско-таджикистанское предприятие «Зарафшан». В 2009
году вступила в строй горно-обогатительная фабрика по переработке
свинцово-цинковых руд «Зарнисор» (51 % её капитала составил китайский),
которая в 2012 году произвела (на экспорт в КНР) более 23,4 тыс. тонн
свинцового и свыше 37,3 тыс. тонн цинкового порошков. В 2006—2009
годах в Таджикистане с помощью КНР были построены сразу две линии
электропередачи (ЛЭП-100 и ЛЭП-500), которые соединили энергосистемы
двух стран. На 1 января 2013 года КНР занимала четвёртое место в списке
иностранных инвесторов Таджикистана — объем прямых китайских
инвестиций в республику составил 210,5 млн долларов (10,1 % от общего
72
16 новых документов о сотрудничестве между Республикой Таджикистан и Китайской
Народной Республикой.
66
объёма прямых иностранных инвестиций в эту страну СНГ). За 2013 год в
Таджикистан поступило 341,1 млн долларов прямых иностранных
инвестиций (из всех зарубежных стран), из которых 48,7 % (166,1 млн
долларов) были китайскими.

С 1993 года правительство Китая ежегодно предоставляло

государственные стипендии гражданам Таджикистана, но первые годы
желающих обучаться в Поднебесной было немного: в 1993— 2005 годах в
вузы КНР было зачислено лишь 263 студента из РТ. Открытие в 2005 году
регулярных авиарейсов между КНР и РТ, а также контрольно-пропускного
пункта Кульма-Карасу стало переломом: за 2006—2011 годы в вузы Китая
поступили 3677 юношей и девушек из Таджикистана. Подавляющее
большинство таджикских студентов обучалось за свой счёт. По данным
Министерства образования КНР, в 2012/2013 учебном году в вузах Китая
училось 1389 студентов из РТ, при этом только 285 юношей и девушек
обучались по стипендиям, предоставленным правительством Поднебесной,
ШОС, Азиатским фондом образования и самими университетами.73

73
Совместная декларация Республики Таджикистан и Китайской Народной Республики о
дальнейшем углублении отношений стратегического партнёрства.

67
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе исследований была рассмотрена политика Китайской

Народной Республики в Центральноазиатском регионе в контексте
экономического сотрудничества и международной безопасности на рубеже
XX – XXI вв. Анализ материалов, собранных по данной работе показал, что
Китай рассматривает Центральную Азию как своего стратегического
партнёра. КНР является одним из крупнейших акторов в
Центральноазиатском регионе. В связи с этим взаимоотношения Китая и
Центральной Азии являются крайне важным аспектом в экономических
сферах, а также обеспечении мировой стабильности и международной
безопасности.

В ходе анализа эффективности ШОС в контексте региональных

проблем безопасности региона было выявлено, что ШОС показала себя
значимой организацией в сфере поддержания безопасности и
международного мира. Как известно, ШОС не является военным блоком, но
растущая опасность экстремизма, терроризма и сепаратизма призывают
Организацию на привлечение вооружённых сил. Государства – члены
Шанхайской Организации Сотрудничества заявили о том, что они готовы
совместно применять военную силу против новых вызовов и угроз для
безопасности в регионе, а также они готовы создать условия для мирного
сосуществования народов.

Таким образом, с одной стороны Инициатива КНР «Один пояс – Один

Путь» является на сегодняшний день в Евразии, и в частности в Центральной
Азии наиболее жизнеспособным проектом с точки зрения экономических
инвестиций и инфраструктурных возможностей. Но с другой стороны,
геополитические противоречия между Россией и КНР, США и КНР, Индией
и КНР могут тормозить вопросы практической реализации, создавая
препятствия, связанные с вопросами безопасности и культурно-языкового
68
характера. Государства Центральной Азии, приветствуя инфраструктурные
проекты, проявляют страх ещё больше оказаться в зависимости от
экономического гиганта. Вместе с тем успех и эффективность Инициативы
будут во многом зависеть от готовности самого Китая решать вопросы
синофобии, коррупции и экономической состоятельности.

Исследование данной работы заключалось в сборе и анализе научной

и учебной литературе, а также в изучении статистических данных и
нормативно правовых документов.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ануфриев К.С. Политика России и Китая в Центральной Азии: опыт

сравнительно-исторического анализа: автореф. дис. ... к.и.н. Томск,
2015.
2. Бобо Ло. Постоянная перезагрузка Китая // Россия в глобальной
политике [Электронный ресурс]. Электрон. журн. 23.10.2015. URL:
www.globalaffairs.ru
3. Б�