РОМАН И ХУДОЖНИК

Выставка графики Хироаки Мияяма представляет редкий случай соединения

современного искусства с классическим литературным произведением.
Художник создал большую серию из 55 листов на темы романа «Гэндзи-
моногатари», посвятив каждой главе одну гравюру. Эта работа продолжалась в течение
длительного времени. Мастер вживался в повествование о давно минувших днях,
продумывал образы, искал собственный путь изобразительного решения.
В итоге были созданы выразительные, эффектно-декоративные графические
произведения, тонко и своеобразно отражающие выбранные художником сюжетные
линии. Это – не жанровые иллюстрации, а образные представления, выраженные через
символико-ассоциативный визуальный ряд. Один из героев романа, восхищаясь
прелестными женщинами, сравнивает их с разными цветами. Хироаки Мияяма последовал
за этим персонажем. По большей части на гравюрах изображены цветы, кустарники,
деревья. Через флористические мотивы художнику удалось передать ощущение эстетской
атмосферы повести. Гравюры выступают в качестве своего рода контрапунктов,
выявляющих основной нерв содержания той или иной главы.
Если смотреть на них вне контекста с романом, то они остаются практически
закрытыми для зрительского восприятия. Необходимо знание литературной канвы, на
фоне которой складывается удивительная мозаика, созданная средствами современного
искусства.
К счастью, «Гэндзи-моногатари» переведён на русский язык Татьяной Львовной
Соколовой-Делюсиной. Однако роман большой, не простой для чтения, и, безусловно,
значительная часть зрителей не знакома с ним, поэтому в каталоге каждая работа
сопровождается достаточно пространным текстом, дающим некоторое представление о
литературной основе и помогающим лучше понять художественный образ.
«Гэндзи-моногатари» буквально переводится как «Повесть о Гэндзи», но по объёму
и сложной структуре это литературное произведение имеет полное основание называться
романом. «Гэндзи-моногатари» считается первым в мировой литературе романом как
таковым, причём, имеющим психологическую и романтическую трактовки.
В данном случае достаточно кратко представить это произведение, поскольку в
замечательном очерке «Повесть о Гэндзи», эпоха, автор», опубликованном в томе
«Приложения» к русскому переводу романа, Т.Л.Соколова-Делюсина даёт обширную,
интересную и полезную информацию, помогающую глубже понять этот шедевр мировой
классики.
 Поразительно просто и универсально ёмко звучат слова датского писателя-
сказочника Г-Х Андерсена, приведённые в качестве эпиграфа к очерку:
«…эпохи и поколения человеческие должны сменяться и исчезать… от них
остаются лишь миниатюрные отражения, заключённые в рамки слова, которые и плывут
по потоку вечности, словно цветы лотоса, говоря нам, что все эти поколения таких же
людей, как и мы, только одетых иначе, действительно жили»1
В самом деле, погружаясь в «Гэндзи-моногатари», читатель постепенно привыкает
к незнакомым, кажущимся странными
понятиям и жизненным реалиям далёкого
японского средневековья. За условностями
отношений и нормами этикета появляются
живые люди, со своими мечтами,
амбициями, страстями, дружбой и
любовью… Фрагмент текста романа на эмаки 12 в
«События прошлого и настоящего, вымысел и реальность, достоверность
дневниковых записей и сюжетные повороты волшебной сказки – всё это в сочетании
образует своеобразный мир «Повести о Гэндзи».2
«Гэндзи - моногатари» была создана в самом начале 11 века придворной дамой,
вошедшей в историю как Мурасаки сикибу. В нём описывается жизнь аристократического
общества эпохи Хэйан (794-1185) Названием стало имя главного героя, общепризнанно
«блистательного принца Гэндзи» хотя официально он не имел этого титула.
«Сам Гэндзи, несмотря на соотносимость его
судьбы с судьбами действительно существовавших
личностей, образ скорее идеальный, чем реальный.
Писательница наделила его всеми мыслимыми
достоинствами благородного мужа, уподобив
совершенным героям древности…»3 Гэндзи думающий человек, рафинированный
эстет, стремящийся к осознанию смысла бытия, и в то же время он безудержно
влюбчивый, неутомимый покоритель женских сердец. Его взаимоотношения с разными
женщинами и составляют основное содержание романа.
«Герои «Гэндзи» - живые люди, и отсюда его вечная молодость и неизменный
успех, - говорит о произведении Мурасаки один из ведущих современных американских
исследователей японской литературы, Дональд Кин. – Время и образ жизни, конечно,

1
Мурасаки Сикибу Повесть о Гэндзи. С-Петербург, 2010, т.3, с.5.
2
Там же, с.44.
3
Там же, с 46.
отличаются, но они понятны американцам ХХ в… Я
даже думаю, что психологически американцам ХХ
века ближе «Гэндзи», чем европейская литература
Х1Х века»4
Аналогично можно сказать о данной серии
гравюр Хироаки Мияяма. Являясь результатом современного художественного
осмысления романа, они несут зашифрованные фрагменты текста в виде декоративно-
выразительных, лаконично-точных образов, привлекающих внимание сегодняшних
зрителей, пробуждая их интерес к литературному источнику.
Разумеется, восприятие западного читателя, несмотря на все пояснения и
комментарии к роману, всегда будет отличаться от восприятия японского читателя, хотя и
для него он седая старина. Разность системы координат мировосприятия и мышления
обусловливает разные взгляды и понимание. Также и в гравюрах Хироаки Мияяма, при
всей их привлекательности для западного зрителя, многое остаётся непонятным,
закрытым, и это во многом связано с тем, что художник не утратил связи с
национальными художественными традициями. Он свободно, зачастую виртуозно
переводит смысловые сюжетные коллизии в лаконичные выразительные образы, в
которых имеют значения даже небольшие нюансы. Более того, сам принцип выделения
обособленного мотива имеет традиционные корни.
«Под моногатари в эпоху Хэйан понимался обычно не столько даже сам текст,
сколько свитки (эмаки) или же тетради (соси), представлявшие собой соединение
текстовых фрагментов с живописными. Хэйанские моногатари изначально были
рассчитаны на одновременное чтение и смотрение».5
До наших дней сохранились фрагменты горизонтального свитка (эмаки) с
иллюстрациями к «Гэндзи-моногатари», который был создан сто с лишним лет спустя
после написания романа, в первой половине 12 в.
«Не исключено, что, создавая текст «Повести о Гэндзи», Мурасаки Сикибу заранее
представляла себе её визуальный ряд. Не зря отдельные эпизоды выписаны ею с такой
тщательностью, словно она видела их нарисованными.
С этим обстоятельством связана ещё одна чрезвычайно важная особенность
японской литературы (и не только литературы, но и искусства, и культуры в целом).
Авторов японских повестей интересует не столько связанность повествования,

4
Там же, с.50.
5
Т.Соколова-Делюсина. Иллюстрации к «Повести о Гэндзи». Сб. «Япония в музее Востока». М., 2007, с.74. .
подчинённость его единой сюжетной линии, сколько детальная разработка каждой
отдельной сцены».6
В последующие века к роману обращались живописцы разных
направлений, но наибольшую известность получили работы
мастеров школы Тоса, которые создали характерный стиль
иллюстраций. Тонкая живопись с преобладанием линеарности и
яркими цветовыми соотношениями включала условные золотые
облака, придававшие своеобразную декоративную
выразительность изображению. Кроме того, скрывая часть
поверхности, они создавали атмосферу недосказанности,
побуждавшую зрителя активнее включать творческое
восприятие.
Создавали произведения на темы романа и художники декоративной школы Римпа,
у которых были точки соприкосновения с мастерами Тоса. Хироаки Мияяма называет
школу Римпа в числе своих приоритетных интересов, отсюда его любовь к крупным
формам, ярким цветам, использованию золота. Он график, а не живописец и, тем не
менее, благодаря сложной технике печати он создаёт произведения, удивительные по
богатству цветовых нюансов и фактурной проработке. Золотые и серебряные фоны во
многих работах придают им особое сияние, наделяют изображение утончённостью,
одухлтворённостью.
В ответ на просьбу рассказать о работе над серией, Хироаки Мияяма
написал текст «Почему «Повесть о Гэндзи»?». Он даёт наглядное представление о
своеобразии (с нашей точки зрения) восточного мышления. Свойственная японцам
склонность к упорядочиванию, систематизации в тексте художника нашла отражение в
его стремлении теоретически выстроить своё понимание развития западной живописи на
определённом этапе, для того, чтобы перейти к представлению своего творческого кредо.
Такой текст было сложно перевести, поэтому и в этом случае, видимо, произошли
некоторые смысловые утраты.
Однако, самое главное заключается в том, что художник раскрывает перед
зрителями и читателями романа окно в мир, где они встречаются с новыми, часто
неожиданными, представлениями, образами и трактовками, за которыми кроются
общечеловеческие чувства, мечты, эмоции, поступки...

6
Там же, с.75.