Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
неофициальное искусство в
музейных экспозициях: летнее
обострение
Искусствовед, старший преподаватель
Иерусалимского университета Лёля Кантор-
Казовская рассуждает о художественных
течениях советского времени, исходя из
теоретических предпосылок «новой истории
искусства». Переход от устаревшего
семиотического подхода к искусству как
проявлению культуры определенного периода
(«оттепели» или «застоя») к антропологическому
взгляду, различающему в искусстве сумму
различных по сути общественных «практик»,
может перевернуть вроде бы сложившуюся
систему ценностей.
Виктор Попков. Хороший человек была бабка Анисья. 1971–1973. Холст, масло, полихлорвиниловая темпера. Фрагмент.
Государственная Третьяковская галерея
Это была самая настоящая ложь — не в том смысле, что по правде лыжников не
было, а в лесу не было грибов. Ложь была в выборе этих и только этих тем и в
молчании обо всем остальном, что вообще составляет внутреннюю и внешнюю
человеческую и общественную жизнь. Мысль, анализ и какие-либо чувства, кроме
разрешенных, по возможности пресекались. В либеральный период оттепели
некоторые советские художники демонстративно покидали «зону комфорта», то
есть центры столиц, и помещали точку зрения в деревню или в места суровой
природы, что позволяло им делать выражения лиц не такими расслабленными и
казенно-оптимистическими. Они отвоевывали место для мрачной суровости
(«суровый стиль») или туманной задумчивости (1970-е годы) — но слегка, не
перегибая при этом палку. Можно было даже «задаться вопросом», но таким, ответ
на который легко отыскивался. Допустим, хорош ли этот мир, если в нем умерла
бабка Анисья? (В качестве ответа в картину помещался, опять же, ребенок.)
Однако главное — эти «либеральные» художники не собирались порывать с
системой и следовали всем навыкам практики, начиная с главного —
приверженности консервативным медиа, таким как станковая картина, скульптура,
графика.
Некоторые, правда, умели жить более или менее активно двойной жизнью. Эти
скрещения и серые зоны, несомненно, представляют интересный материал для
внимательного изучения. Часто приводят в пример журнальную и книжную
графику неофициалов как доказательство того, что границы или даже разницы
между двумя группами не было. Есть и опыты абстракции, сделанные
официальными художниками 1970-х годов в стороне от основного
«комбинатского» производства и теперь выставляемые в галереях как открытие.
Хорошая тема для исследователя — хронология, статус и характер таких работ, их
направление, сходство и различие с работами неофициальных художников.
Сегодня перед нами выбор: считать ли эти два занятия одной практикой Искусства
с большой буквы, поддерживать ли тезис «искусство едино», который выдвинул в
одном из комментариев в соцсети Дмитрий Гутов, или развести их по музеям
разного направления. Моим предложением было бы пойти по дороге, условно
говоря, центра Помпиду (пока он не покатился по нашей) и считать объектами,
подходящими для художественного музея, лучшие продукты той практики, которая
впоследствии и стала основой современного искусства в России, — то есть
искусство, создававшееся вне официальной цензуры как результат
индивидуального поиска и как средство открытой коммуникации. Одновременно
предлагаю убрать социалистический реализм из художественных музеев, выставив
его в контексте историческом. Ведь эта практика закончилась вместе с советским
проектом, и даже в ГТГ это искусство присутствует с оговоркой «это наша
история», отражение определенного периода в культуре, а историю надо знать
(наиболее часто встречающаяся аргументация в защиту советского искусства в
комментариях к выставке «Ненавсегда»). Все воспротивились моему предложению,
хотя исторические музеи делают прекрасные экспозиции визуального материала, и
ничего обидного в этом нет. Существует на Крымском Валу и скульптурный
музеон.
Но роль исторического музея более или менее ясна, гораздо сложнее объяснить
функцию музея художественного. По какому принципу строятся лувры и
национальные галереи? А также идущие вслед за ними тейты и помпиду? Что в них
попадает? Для чего зритель туда приходит? Тоже чтобы знать историю или все-
таки нет? Почему они тоже выставляют разные практики (а средневековое и новое
искусство — это однозначно разные практики), а нам нельзя? Предоставляю
каждому додумать эти вопросы самостоятельно, а для обсуждения лишь части из
них предложу несколько тезисов.