На правах рукописи

ВОЛЬФ Марина Николаевна

СТАНОВЛЕНИЕ ЭПИСТЕМИЧЕСКОГО ПОИСКА

В РАННЕГРЕЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ:
ГЕРАКЛИТ И ПАРМЕНИД

09.00.03 – история философии

АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора философских наук

Новосибирск – 2011
 Работа выполнена в секторе истории философии
Учреждения Российской академии наук
Института философии и права
Сибирского отделения Российской академии наук

Научный консультант
доктор философских наук, профессор Василий Павлович Горан

Официальные оппоненты

доктор философских наук, профессор Светлов Роман Викторович

доктор философских наук, профессор Суровцев Валерий Александрович
доктор философских наук, профессор Донских Олег Альбертович

Ведущая организация
Институт философии РАН, г. Москва

Защита состоится 09 февраля 2012 г. в 10 часов на заседании

диссертационного совета Д 003.057.01 по защите диссертаций на соискание
ученой степени доктора философских наук в Учреждении Российской академии
наук Институте философии и права СО РАН по адресу: 630090, г. Новосибирск,
ул. Николаева, 8.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института философии

и права СО РАН.

Автореферат разослан «___» декабря 2011 г.

Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат философских наук А.В. Хлебалин
 ВВЕДЕНИЕ

Обоснование темы исследования и ее актуальность. Вопрос возникновения

научного метода и принципов научного исследования остается особенно акту-
альным для разных разделов философского знания, прежде всего для истории и
философии науки, но это и важный, интересный и актуальный вопрос истории
философии. В обсуждениях истории научного метода и развития принципов на-
учного исследования, как они предстают с исторических позиций, зачастую точ-
кой отсчета для современных научных методов принимают нововременную фи-
лософию, индуктивизм Ф. Бэкона и методическое сомнение Р. Декарта как осно-
вания для возникновения универсальных принципов гипотетико-дедуктивного
метода. Античность исследователям представляется тем этапом, на котором за-
дача получения знания, обретения истины хотя и стояла так же остро, как сего-
дня, тем не менее, реализовывалась скорее хаотически. Процесс исследования и
получения новых знаний о мире с такой точки зрения понимается для античного
периода отнюдь не как совокупность хорошо продуманных способов получения
знаний, а как череда случайных и спорадических открытий. И хотя имеется дос-
таточно много примеров из истории античной науки, представляющих отдель-
ные части или приемы использования научного метода или способы проведения
конкретного исследования, ситуация зачастую видится такой, как представлено
выше. Несмотря на это, первые попытки внедрения и использования универ-
сального научного метода усматриваются, прежде всего, в недрах античной фи-
лософии, а не медицины или математики, а именно в учении Аристотеля, кото-
рое часто трактуют  как первый опыт формулировки и использования научного
метода, прежде всего эмпирического. Даже при самых оптимистических интер-
претациях вопроса возникновение и установление метода относят самое ранее к
философии Демокрита, а сама возможность метода, если и допускается, то сво-
дится к индукции или дедукции, по аналогии с нововременными принципами
научного исследования.
Но даже если сузить и специфицировать проблему сугубо для нужд исто-
рии философии и задаваться анализом не сугубо античной научной литературы
(медицины, технологии, естественнонаучных разделов), сколько собственно ан-
тичной философии, а саму проблему формулировать, ставя акцент не столько на
научный метод, сколько на философский (не упуская из виду, однако, что стро-
гого разделения между античной наукой и античной философией не существо-
вало), то и здесь проблема сохраняется. Во-первых, возвращаясь к оценке Ари-
стотеля как создателя первой научной методологии, следует заметить, что Ста-
гирит был великий систематизатор, и создается впечатление, что если он и заго-
ворил о методе, то не изобрел его случайно. Вероятнее всего допустить, что эти
представления также явились плодом классификации и обсуждения бытовавших
до него представлений, но в таком случае встает вопрос о предпосылках возник-
новения у Аристотеля таких представлений. Аристотель вовлекается в решение
проблемы, но был ли он первым, кто ее сформулировал? Во-вторых, хотя само
3
греческое слово me>qodov (путь исследования или познания, «мета-путь») введе-
но Платоном для обозначения диалектики (hJ dialektikh< me>qodov), наряду с
диалектикой у Платона (или Сократа) можно найти и множество других мето-
дов, таких как майевтика, дихотомия, эленхос, индукция, дедукция и т.п. И тогда
возникает вопрос, а не являются ли все они своего рода прикладными методами
для решения конкретных задач, за которыми стоит некий универсальный мето-
дологический принцип, и если таковой есть, то каковы его предпосылки и исто-
ки, хотя, в общих чертах, понятно, что истоки не следует искать нигде, кроме
раннегреческой философии, либо даже раньше, в предшествующей ей традиции.
Кроме того, если существование в античности универсальной методологи-
ческой предпосылки исследований остается проблемой, то представление об ис-
следовании как процессе получения знания, которому сопоставлен определен-
ный набор способов того, как это следует делать, хорошо засвидетельствовано в
античности на терминологическом уровне: понятие zh>thsiv, начиная с аристо-
телевской философии, надежно закрепилось в античном философском словаре
именно в значении исследования как поиска истины, и равно наличествуют дру-
гие дериваты глагола zhte>uw  со сходными значениями у Демокрита, Платона,
скептиков и т.п. Таким образом, снова правомерно поставить вопрос о предпо-
сылках возникновения понятия «исследование» в досократической философии.
Задача обнаружения как предпосылок для формирования философского
метода исследования, так и самого понятия исследования выводит нас на сле-
дующий виток проблемы. И исследование, и метод исследования как принципы
достижения истины, так или иначе, связаны с эпистемологией, но вопрос об
эпистемологии в раннегреческой философии или даже просто вопрос о ее (фи-
лософии) рациональном характере в современных научных работах остается от-
крытым. Более того, имеются точки зрения, согласно которым невозможно не
только говорить об эпистемологическом содержании раннегреческих философ-
ских доктрин, но и вообще не следует считать некоторые из них, особенно са-
мые ранние доктрины (Ксенофана, Гераклита и даже Парменида) философски-
ми, а рассматривать этих персонажей только как поэтов, законодателей, лекарей
и т.п. В любом случае, даже если признается онтологическое или космологиче-
ское содержание раннегреческих учений, в эпистемологических изысканиях до-
сократикам, как правило, отказывают.
Таким образом, суть проблемы, от которой мы отталкивались в своем ис-
следовании, можно сформулировать следующим образом: имелось ли в ранне-
греческой философии понятие, аналогичное или близкое аттическому понятию
zh>thsiv, и, при положительном ответе, какова специфика его содержания, мо-
жем ли мы сказать, что это понятие выражает некий универсальный методоло-
гический принцип, можно ли проследить его предпосылки и истоки, и наконец,
можно ли этому понятию приписать значение «исследования» в досократиче-
ской философии. Тем самым, исследование предпосылок формирования эписте-
мологического или философского поиска в раннегреческих философских док-
4
тринах Ксенофана, Гераклита и Парменида позволяет не только дать ответ на
вопрос об эпистемологическом содержании их доктрин, но и решить более об-
щий вопрос об истоках возникновения философского метода в античности и
специфике его понимания в сравнении с античными и современными принципа-
ми научного поиска в европейской культуре, затронув как актуальные вопросы,
так и практически неизвестные стороны истории раннегреческой философии.
Степень разработанности проблемы.
На русском языке специальные работы, в которых бы обсуждалось поня-
тие философского поиска (di>zhsiv) в раннегреческой философии, нам не из-
вестны. Ф.Х. Кессиди в книге «Гераклит» отмечает, что «познание Гераклита
есть поиск», но дальше этого не идет, и место и принципы поиска в его учении
не анализирует1. Там же со ссылкой на А. Мурелатоса он замечает, что Парме-
нид к решению гносеологических проблем подошел с позиций вопроса о путях
исследования (didzēsis), но также ограничивается только этим упоминанием2.
Л.Я. Жмудь в работе «Зарождение истории науки в античности» несколько раз
обращается к понятиям zh>thsiv и eu[resiv: во-первых, в контексте обсуждения
жанра геурематографии и концепции «первооткрывателей» (prw~tov euJreth>v)3;
во-вторых, в контексте обсуждения трактата «О древней медицине», фрагментов
Архита и речей Исократа, где оценка прогресса в исследованиях и открытиях
напрямую связывается с использованием верного метода (oJdo>v)4. Оба этих поня-
тия в перечисленных контекстах оцениваются им в отношении вопросов возник-
новения, развития и передачи знания, а также познавательных возможностей че-
ловека, и в первую очередь обсуждаются в рамках развития науки, а не филосо-
фии. На русском языке более широкого обсуждения этих понятий для доплато-
новской традиции не имелось.
Что касается более позднего исторического периода, то к понятию эписте-
мического поиска (zh>thsiv) в контексте аналитического учения и философского
языка Аристотеля обращается в работах последних лет Е.В. Орлов. Также
А.Ф. Лосев очень кратко касался вопроса о скептическом поиске и зететиках в
свете сделанных им переводов трактатов Секста Эмпирика, но специальных ис-
следований этого вопроса у него нам найти не удалось.
Что касается рассмотрения проблематики исследования или поиска
(di>zhsiv / zh>thsiv) в античности, этот вопрос в зарубежных исследованиях под-
нимался более широко, хотя и не комплексно. Так, Дж. Лешер (J. Lesher) рас-
сматривал «исследование» и «открытие» у Ксенофана в связи с представлением
о прогрессе, А. Мурелатос (A. Mourelatos) и П. Керд (P. Curd) обсуждали поня-
тие дидзесис как «философский поиск» у Парменида в связи с реконструкцией
его учения, Э. Фогелин (E. Voegelin) обращался к реконструкции платоновского

                                                            
1
Кессиди Ф.Х. Гераклит. М.: Мысль, 1982. С. 144.
2
Там же. С. 143.
3
Жмудь Л. Я. Зарождение истории науки в античности. СПб: Изд-во РХГИ, 2002. С. 60-61.
4
Там же. С. 87-97.
5
понятия zh>thma как жизненного пути философа, Н. Уайт (N.P. White) анализи-
ровал поиск (zh>thsiv) в платоновском «Меноне», О. Айкеланд (O. Eikeland) за-
трагивал вопрос о дзетесисе у Аристотеля в связи с реконструкцией практиче-
ского поиска, Э. Оласо (E. Olaso) анализировал роль и место понятия zh>thsiv в
скептической философии. Все эти работы и частота встречаемости понятия в ан-
тичной литературе разных периодов позволяют заключить, что исследование
или поиск (di>zhsiv / zh>thsiv) является сквозной темой для всей античной фило-
софии, при этом разработка вопросов становления самого понятия, его истории в
античной философии, его историко-философского развития и понимания как
универсального для античности познавательного принципа не получили сколь-
ко-нибудь четкой и комплексной проработки в научной литературе.
Обращаясь к оценке теоретико-познавательных взглядов в отечественной
истории философии советского периода следует отметить, что в силу известных
причин досократические учения рассматривались в основном в русле натурфи-
лософии или диалектики, и преобладала трактовка научного метода как диалек-
тического, понимаемого в контексте марксистско-гегелевского учения, а не в
плане ее платоновского видения. Это утверждение можно распространить с до-
сократических учений на древнегреческую философию в целом. Вопросы досо-
кратической эпистемологии, прежде всего Гераклита, преимущественно в общих
чертах и в контексте общих обзоров античных философских учений рассматри-
вались, например, В.Ф. Асмусом, Э.Н. Михайловой, А.Н. Чанышевым,
Э.Д. Фроловым, А.С. Богомоловым. Более подробно касается этого вопроса
Ф.Х. Кессиди. Прежде всего, отмечаются такие вопросы как трудности в позна-
нии, приложение больших усилий, чтобы проникнуть в истинную природу ве-
щей, проблематичность получения истинного знания, и при этом утверждается,
что процесс познания не сводится к количественному накоплению знания. Так-
же это вопросы содержания понятий логоса, истины, истинного познания, муд-
рости, познания общего, которые зачастую сводятся к социальным основаниям.
При этом, в чем состоят трудности познания и познавательные усилия, исследо-
ватели не реконструируют, а многознанию в качестве альтернативы противопос-
тавляется тождество противоположностей. Что касается представлений о чувст-
венных восприятиях, большинство признает, что в познании Гераклит исходил
из оценки деятельности органов чувств, а зачастую и сводят познание у Герак-
лита к чувственным восприятиям, оговаривая, что они могут давать истинное
знание, но достоверность их показаний соотносится с качеством познающей ду-
ши, что вообще является общим местом в отечественном гераклитоведении, и
фактически сводит обоснование гносеологических принципов к психологии.
При этом не проводится исследование роли и места чувственных восприятий в
череде других принципов познания как у самого Гераклита, так и в сравнении
его учения с последующими философскими доктринами. Если же чувства и ра-
зум соотносятся (как в реконструкциях Э.Н. Михайловой и А.Н. Чанышева или
А.С. Богомолова), то рациональность понимается ими не как доказательность, а
6
как разумность, а главный акцент ставится на познание логоса только разумом,
что фактически сводит гносеологию к познанию логоса.
В современной отечественной истории философии преобладает интерес к
континентальным способам реконструкции раннегреческой философии, вслед за
методологией М. Хайдеггера и его последователей, в силу чего ключевой инте-
рес исследователей также сосредоточен на онтологических вопросах. Вопросы
эпистемологического характера, свойственные в первую очередь для аналитиче-
ского крыла современной философии, касающиеся как раннегреческой, так и
всей древнегреческой философии, малопопулярны в России (как в силу указан-
ного фактора, так и в силу сложившейся традиции). Из последних работ, посвя-
щенных философии Парменида, следует упомянуть работы И.В. Берестова и
В.Г. Рохмистрова.
В зарубежной литературе к вопросам досократической эпистемологии об-
ращаются значительно чаще, чем в отечественной. Отметим только наиболее
значительные имена исследователей, специально работавших в этой области: J.
Barnes, P. Curd, D.W. Graham, H. Granger, E. Hussey, J. Lesher, M. Marcovich, A.
Mourelatos, G.E.L. Owen, T. Robinson, B. Snell и др. К сожалению, труды этих ис-
следователей русскоязычной аудитории практически не знакомы, на русский
язык никогда не переводились. Точкам зрения большинства из перечисленных
авторов в диссертации уделено значительное внимание, дается их подробная
критическая оценка.
Цели и задачи исследования.
Цель: раскрыть содержание и установить значения и истоки сквозного и
часто используемого в древнегреческой философии понятия «поиск или иссле-
дование» (di>zhsiv  / zh>thsiv), проследить его становление на материале наибо-
лее показательных в данном отношении раннегреческих и классических фило-
софских доктрин, и с учетом полученных результатов осуществить реконструк-
цию эпистемических учений Гераклита и Парменида.
Для достижения заявленной цели исследования необходимо решить сле-
дующие конкретные задачи:
1. Разработать и уточнить такие специфические методологические прие-
мы, которые позволили бы для реализации поставленной цели использовать со-
хранившийся лишь отчасти и разноплановый (разножанровый) текстовый мате-
риал античной философии: от фрагментов раннегреческих философов до клас-
сических и эллинистических текстов, а также доксографических свидетельств
эпохи поздней античности, принадлежащих к разным культурным парадигмам.
2. Обосновать часто ставящуюся под сомнение рациональность доктрин
раннегреческих философов через реконструкцию принципов аргументации в их
философских построениях, акцентируя в рациональности доказательность.
3. Выявить культурные предпосылки возникновения и становления фило-
софского поиска (di>zhsiv) в греческой архаике.

7
 4. Реконструировать содержание этапов становления и уточнить особен-
ности понимания философского поиска в раннегреческой философии, а именно
в учениях Гераклита и Парменида.
5. Уточнить специфику понимания философского (эпистемического) по-
иска в учениях Платона и Аристотеля в сравнении с раннегреческой философ-
ской традицией.
6. Выявить специфицирующие черты поиска (di>zhsiv / zh>thsiv) в ранне-
греческой и классической философии, исходя из рассмотренных учений.
7. Реконструировать и эксплицировать содержание эпистемологической
составляющей учения Гераклита в свете проблематики философского поиска.
8. Раскрыть статус доксы в рамках реконструкции учения Парменида как
эпистемического «пути поиска».
Основные методологические принципы исследования. Методологическим
фундаментом данной работы послужил разработанный совместно с И.В. Бере-
стовым проблемный подход к древнегреческой философии. Проблемный подход
исходит из того, что ядром всей греческой философии являются проблемы, уже
намеченные и поставленные в досократической философии, и заложившие базис
для дальнейшей философской деятельности в античности. При этом проблемы
понимаются здесь достаточно широко: «как возможно познание: посредством
чувств или разума», «что именно существует» и т.п. Подход направлен на ре-
конструкцию проблем, поставленных досократиками, и их решений, а также на
реконструкцию проблемного поля, позволяющего задать единство проблем на
значительном хронологическом отрезке, с целью экстраполировать явно и четко
сформулированные проблемы в более поздних в хронологическом отношении
источниках, на фрагменты досократических текстов и реконструируемые из них
доктрины. Единство философских построений досократиков и связность подня-
тых ими проблем – внутренняя и внешняя, с более поздними образцами этих же
проблем, обеспечиваются тем, что их подход к решению этих проблем является
рационалистическим по преимуществу. Рациональной в рамках подхода мы при-
знаем такую доктрину, которая содержит обоснование, к обоснованию мы отно-
сим доводы и аргументы, базирующиеся на логических или эмпирических осно-
ваниях, за исключением аргументов от жизненного опыта и т.п. Мы исключаем
апелляцию к религиозному или мистическому «опыту» в качестве обоснования,
но признаем, что рефлексивное осмысление такого «опыта» приобретает харак-
тер рационального акта. Таким образом, постановка любой философской про-
блемы всегда будет являться рациональным актом.
Значимой частью методологии является принцип плюрализма философ-
ских систем античной философии, и с позиций реконструкции проблемного по-
ля, проблем и их решений отрицать значимость или признавать не заслуживаю-
щими исследовательского внимания одни концепции по отношению к другим
значит сознательно обеднять исследовательское поле, тем более что анализ про-
блем требует, по возможности, широкой выборки философских учений. Еще од-
8
ним фундаментом для работы послужил принцип плюрализма философских ре-
конструкций в рамках плюрализма толерантного. Этот принцип предполагает
рассмотрение и привлечение при реконструкции того или иного учения как
можно большего числа альтернативных концепций, проблем и их интерпрета-
ций, что является одним из условий проблемного подхода к досократической
философии. Ведь в условиях, когда мы имеем дело только с фрагментами соот-
ветствующих философских сочинений, такая мозаика из как можно большего
количества положений формирует проблемное поле, способствующее макси-
мально адекватному воссозданию исследуемой концепции.
В диссертации также использованы стандартные методы историко-
философского исследования: методы категориального, сравнительно-
исторического анализа, метод логико-исторической и текстологической рекон-
струкции.
Научная новизна.
1. Предложена и апробирована методология историко-философского ис-
следования, называемая «проблемным подходом», разработанная в соавторстве
с И.В. Берестовым; разработан соискателем лично раздел применимости данной
методологии к раннегреческой философии. Введен в историко-философский
оборот метод «обратной реконструкции».
2. Для обоснования рациональности раннегреческих философских учений
привлекается свидетельство Аристотеля о раннегреческих фисиологах как при-
верженцах доказательности в рассуждениях, акцентируется наличие слов-связок
логической структуры аргумента во многих сохранившихся фрагментах, а также
выявляется значимость полярности как одного из типов аргументации в антич-
ности. Впервые установлено, что полярность и доказательство от противного
являются такими приемами, которые активно используются при осуществлении
философского поиска (di>zhsiv) в раннегреческих философских учениях.
3. Впервые прослежены социо-культурные предпосылки становления фи-
лософского поиска на примере интерпретации знаков в греческих предсказа-
тельных практиках. Установлено, что генезис философского поиска проходит
ряд этапов: от постепенной трансформации истолкования божественных знаков
профессиональными предсказателями через их истолкование неспецифическими
социальными группами к философскому истолкованию знаков природы или
мышления и его подтверждению практическим апробированием или любой иной
демонстрацией.
4. Впервые осуществлена реконструкция философского или эпистемиче-
ского поиска (di>zhsiv) в раннегреческой философии (Ксенофан, Гераклит, Пар-
менид) посредством реализации комплексного подхода к исследованию этой
проблемы.
5. Уточнено представление о поиске в философии Платона и Аристотеля,
в произведениях которых специфицировались философский, практический и
эпистемический разновидности поиска. Впервые платоновский диалог «Менон»
9
оценивается как модель проблематизации философского поиска, значимая для
подведения итогов по наработкам предшествующих учений и для уточнения
принципов осуществления философского поиска (zh>thsiv). Впервые анализи-
руются понятия, определяющие содержание концепции практического поиска
Аристотеля для проведения обратной реконструкции с тем, чтобы далее
сопоставить их с соответствующими понятиями в философском языке
Гераклита.
6. Впервые выявлены специфические черты философского или эпистеми-
ческого поиска в раннегреческой и классической философии.
7. Впервые проведена подробная реконструкция эпистемологии Гераклита
и показано, что философский поиск (di>zhsiv) и его реализация являются исход-
ными для его гносеологической позиции требованиями; проведено соотнесение
философского поиска Гераклита с практическим и эпистемическим поиском
Аристотеля. Осуществлена реконструкция эпистемического словаря Гераклита с
опорой на философский вокабуляр последующей античной философской тради-
ции, преимущественно Аристотеля (с позиций его учения о практическом и эпи-
стемическом поиске) и Секста Эмпирика (с позиций его учения о критерии).
8. Впервые определен статус доксы в учении Парменида на основе введен-
ной в оборот отечественной истории философии современной аналитической
интерпретации учения Парменида, развивавшейся за последние 50 лет преиму-
щественно в рамках аналитической англо-американской истории философии
(G.E.L. Owen, А. Mourelatos, P. Curd) и раскрыто значение доксы Парменида как
способа устранения ошибок в познании смертных посредством философского
поиска, реализуемого доказательством от противного.
Положения и выводы, выносимые на защиту.
1. Определена специфика применения проблемного подхода для работы с
разножанровыми и разноплановыми текстами, сохранившими свидетельства о
раннегреческой философии. Уточнено место метода обратной реконструкции
при реализации проблемного подхода в исследовании досократической филосо-
фии.
2. Наличествующие в раннегреческих философских доктринах принципы
постановки проблем, аргументация посредством апелляции к взаимоисключаю-
щим определениям (полярность), ориентированность на доказательность пози-
ций свидетельствуют о рациональном характере досократической философии и
могут служить обоснованием для признания исходных рациональных способов
поиска знания.
3. Установлено, что в архаической греческой традиции имеется взаимо-
связь понятий di>zhmai (со значениями поиска), no>ov  (чутье, намерение), sh~ma 
(знак), oJdo>v  (путь) и no>stov (возвращение), позволяющая проинтерпретировать
значение di>zhsiv в архаических представлениях как обратный путь к тому, что
хорошо известно, который прокладывается нусом, распознающим знаки-
ориентиры. Эти специфические требования являются неотъемлемыми и харак-
10
терными чертами дидзесиса и сохраняются в представлениях о философском
поиске на разных этапах становления философии в античности. Предпосылки
возникновения философского поиска определены развитием культурно-
исторической специфики древнегреческого социума, что продемонстрировано
на примере рационализации представлений об архаических предсказательных
практиках, и возникновения скептических тенденций в первых философских
доктринах.
4. Хронологически первыми доктринами, для которых может быть засви-
детельствовано использование принципов «исследования» и «открытия» и явные
тенденции, позволяющие говорить об использовании этих принципов в рамках
универсального принципа познания, являются доктрины Ксенофана и Геракли-
та, в доктрине последнего новый принцип достижения знания сформулирован и
успешно используется. В учении Парменида философский поиск уже обозначен
как новый метод («путь», oJdo>v), получает название – дидзесис, приобретает чет-
ко выраженную демонстративную структуру и используется как прямой способ
доказательства, а также впервые в истории философии – как обратный, от про-
тивного. В раннегреческих доктринах в противовес архаическим преставлениям
о поиске, осуществление поиска приобретает еще одну специфическую черту –
апорийность его исходных положений.
5. Платоновский парадокс Менона рассмотрен как модель проблематиза-
ции философского поиска, имеющая значение для подведения итогов предшест-
вующих учений и для дальнейшего уточнения понимания философского поиска
(zh>thsiv). Составными элементами философского поиска у Платона являются
e]legcov, довод, и ajna>mnhsiv (припоминание). Специфической чертой платонов-
ского эпистемического поиска является suzh>thsiv как совместное действие,
диалог.
Установлено, что в типологии поиска Аристотеля практический поиск по-
нимается как эндоксический, полагающийся на предшествующие философские
разработки. Он складывается из следующих компонентов: эмоции (чувственные
переживания) – su>nesiv (понимание) – fro>nhsiv (рассудительность)–
bouleutiko>n (принятие решения) и lo>gov как компонент последнего. Выявлено,
что данная схема (за исключением bouleutiko>n) фактически повторяет
реконструированную нами концепцию познания у Гераклита.
6. В раннегреческой философии закладывается и разрабатывается универ-
сальный принцип достижения знания или истины, лежащий в основе других,
прикладных, способов получения знания. Этот принцип понимается как путь
или «мета-путь» (me>qodov) поиска или исследования (ионич. di>zhsiv), термино-
логически он наследуется более поздними античными философскими системами
как zh>thsiv (аттич.), и получает в них статус принципа поиска высшего и пре-
дельного знания (ejpisth>mh).

11
 В качестве характерных, специфицирующих черт поиска, которые сохра-
няются в различных системах древнегреческой философии, выявлены следую-
щие:
1) наличие исходных данных для поиска: мы уже должны знать то, что
ищем;
2) наличие знаков (sh>mata), которым нужно следовать и которые укажут,
где искать, каким путем продвигаться в достижении знания;
3) в качестве ментальной способности, посредством которой осуществля-
ется такой поиск, принимается no>ov, или мышление;
4) поиск носит демонстративный характер (в смысле предъявления или
обоснования знания), в форме доказательства или рассуждения; инициируется
поиск через состояние ментального затруднения, проблему или апорию;
5) философский поиск (di>zhsiv или zh>thsiv) принципиально противопос-
тавляется случайным открытиям (euJrh>siv); открытия совершаются на основа-
нии исследований.
7. Учение Гераклита содержит эпистемологический раздел. Эпистемоло-
гия Гераклита может быть представлена в свете проблематики дидзесиса, как
развертывание философского поиска сути вещей или истины. Это учение не яв-
ляется ни иррациональным, ни сенсуалистским, а через проблему явного и неяв-
ного в познании предлагает многоступенчатую познавательную схему исследо-
вания сути вещей, которая развертывается от чувственных восприятий к интел-
лектуальным познавательным усилиям, и сама эта схема познания терминологи-
чески и контекстуально имеет существенные соответствия практическому поис-
ку Аристотеля.
8. Учение Парменида, рассмотренное как дидзесис в рамках стандартной
аналитической интерпретации, не истолковывается как имеющее космологиче-
ский характер. Все его учение в целом допустимо интерпретировать как имею-
щее гносеологическую направленность. В контексте такого понимания достиже-
ние единственно возможной истины («то, что есть»), реализуется не только ис-
ключительно в разделе алетейи как прямое доказательство, но и в разделе доксы
– как доказательство или дидзесис от противного. Такое доказательство от про-
тивного играет роль способа преодоления обычных ошибок человеческого по-
знания.
Теоретическая и практическая значимость работы.
Материал, изложенный в диссертации, методологические принципы, ис-
пользованные в ходе исследования, а также полученные в ходе него результаты,
имеющие важность, прежде всего для истории раннегреческой философии, мо-
гут быть использованы для конкретизации картины становления раннегреческой
философии и решаемых в рамках этого периода философских проблем, что име-
ет определенную теоретическую и практическую значимость.
В теоретическом плане в диссертации представлен историко-философский
анализ постановки и решения ряда гносеологических проблем, а именно «как
12
возможно достижение знания, истины», что дает возможность глубже проник-
нуть в понимание истоков проблематики философского и научного метода и
принципов научного исследования, что имеет специальное значение не только
для истории философии, но и для истории науки. В практическом плане матери-
ал диссертации может быть использован в качестве учебной литературы для
студентов и аспирантов, обучающихся по философским, историческим или
культурологическим специальностям, особенно в отношении архаического пе-
риода и периода ранней классики Древней Греции. Все содержание работы мо-
жет быть использовано для преподавания специальных курсов по истории фило-
софии, теории познания, культурологии, а ее отдельные положения могут быть
включены в структуру общего курса философии для высшей школы.
Апробация работы
Материал представленной диссертации на протяжении нескольких лет ис-
пользовался автором для чтения историко-философских специальных курсов для
магистрантов философского факультета Новосибирского государственного уни-
верситета.
Основные результаты диссертационной работы освещались автором в
докладах и представлялись в виде тезисов на различных научных мероприятиях,
среди которых: научные семинары сектора истории философии Института фи-
лософии и права СО РАН, (Новосибирск, 2005-2011 гг.); Сибирский философ-
ский семинар «Интеллектуальные ценности в современной России: философия –
наука – инновации» (Новосибирск, 2011 г.); международный семинар «ΤΕΧΝΗ.
Theoretical Foundations of Arts, Sciences and Technology in the Greco-Roman
World» (Новосибирск, 2010-2011 гг.); научный семинар «Философия и богосло-
вие античности и средних веков» Центра античной и средневековой философии
и науки (ЦАСФиН) Института философии РАН, (Москва, 2011 г.); международ-
ный семинар «Teaching Classics. Fundamental values in the changing world» (Ново-
сибирск, 2007-2010 гг.); V Российский философский конгресс, (Новосибирск,
2009), региональные конференции молодых ученых «Актуальные проблемы гу-
манитарных и социальных исследований», Институт философии и права СО
РАН (Новосибирск, 2005-09 гг.); международная конференция «Днi науки
фiлософського факультету», Киевский национальный университет им. Т. Шев-
ченко (Киев, 2008 г.); XIII Платоновская конференция «Универсум платонов-
ской мысли. Платоновская и аристотелевская традиция в античности и в евро-
пейской философии» (СПбГУ, Санкт-Петербург, 2005 г.). Диссертация обсужда-
лась и рекомендована к защите на заседании отдела философии Учреждения
Российской академии наук Института философии и права СО РАН (22 сентября
2011 г.). Результаты исследования получены лично, опубликованы в 30 научных
работах, которые в полной мере отражают основное содержание диссертации.

13
 Структура диссертации
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка ис-
пользованной литературы, включающего 279 наименований. Общий объем ра-
боты – 441 страница.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Цель, поставленная нами в настоящей диссертации, была в полной мере

реализована посредством решения восьми конкретных задач, которое нашло во-
площение в четырех главах диссертации.
В первую очередь необходимо было решить вопросы методологического
плана, чему была посвящена первая глава диссертации, и в соответствии с чем
были сформулированы первые две задачи. Во-первых, решалась задача разра-
ботки и уточнения таких специфических методологических приемов, которые
позволили бы для реализации поставленной цели использовать сохранившийся
лишь отчасти и разноплановый (разножанровый) текстовый материал античной
философии: от фрагментов раннегреческих философов до классических и элли-
нистических текстов, а также доксографических свидетельств эпохи поздней ан-
тичности, принадлежащих к разным культурным парадигмам. Обобщением та-
ких методологических приемов, соответствующих достижению цели диссерта-
ции, мы признали подход, который назвали проблемным. Данный подход не яв-
ляется принципиально новым в истории философии, но суммирует и объединяет
те принципы, которые использовались в различных работах прежних лет
(Б.В. Богданов, Т.И. Ойзерман, G.E.L Owen, D. Wiggins и др.). Однако использо-
вались они там зачастую имплицитно без оговорки их специального методоло-
гического статуса. В основании такого подхода лежит тезис о плюрализме фило-
софских идей и толерантном плюрализме философских реконструкций. Харак-
терной чертой проблемного подхода является ориентированность на философ-
ские проблемы, рассмотренные в рамках множества доктрин, т.е. подход преду-
сматривает выход за пределы одного философского учения и одной историче-
ской эпохи. Еще одной специфической чертой такого подхода является исполь-
зование обратной реконструкции в рамках одного проблемного поля, которая
представляет собой пошаговый возврат назад, от свидетельства к свидетельству,
к искомой проблеме, явно не сформулированной или не четко оформленной в
сохранившихся исходных досократических фрагментах. Данный подход исходит
из того, что во всей греческой философии имеются сквозные проблемы, наме-
ченные и поставленные в досократической философии. Тем самым в раннегре-
ческой философии заложен базис дальнейшего развития античной философии.
Вводятся три положения, которые уточняют понимание проблем в рамках под-
хода. Во-первых, следует различать проблемы, сформулированные исследовате-
лем или интерпретатором античной философии и проблемы, поставленные и
решаемые греческими философами. Подход нацелен на реконструкцию собст-
венно досократических проблем, с учетом того, что формулировка проблемы не
14
сохранилась, либо ее вообще на данном этапе развития философии не существо-
вало. Во-вторых, приоритет отдается не реконструкции исходной постановки
или формулировки проблемы, а переходу от общего видения проблемы к ее ре-
шениям, причем с учетом решений, предложенных современниками (в том числе
и поздними современниками) философа, на основании которых условно можно
сделать заключение о том, какова была исходная проблема. В-третьих, из соот-
ношения формулировок проблем и их решений складываются и две структурные
составляющие проблемного подхода, которые задают принципиально различное
отношение как к тем или иным концепциям с позиций их интерпретации, так и к
результатам, к которым они приводят: историческая и логическая. Для реконст-
рукции содержания доктрин досократиков наиболее приемлемой в отношении
поставленных целей является историческая составляющая подхода, которая
применялась в настоящем исследовании и которая опирается на стандартные ме-
тоды историко-философского исследования – текстологическую работу с фраг-
ментами, реконструкцию собственно учений и т.п. В то время как другая его
часть, логическая, нацелена на реконструкцию предпосылок философского уче-
ния, его аргументационную составляющую и, отчасти, формализованное изло-
жение некоторых положений в том или ином учении.
Другая задача в рамках установления методологических принципов ис-
следования состояла в том, чтобы обосновать часто ставящуюся под сомнение
рациональность доктрин раннегреческих философов через реконструкцию
принципов аргументации в их философских построениях, акцентируя в рацио-
нальности доказательность. Дело в том, что единство проблемного поля и связ-
ность самих проблем древнегреческой философии обеспечиваются тем, что их
подход к решению этих проблем является рационалистическим по преимущест-
ву, и в силу этого одной из задач проблемного подхода является выявление спе-
цифики рациональности философствования на этапе возникновения древнегре-
ческой философии. В данном исследовании мы понимали под рациональной фи-
лософской концепцией такую, которая содержит обоснование, а к обоснованию
мы отнесли доводы и аргументы, базирующиеся на логических или эмпириче-
ских основаниях, за исключением аргументов от жизненного опыта и т.п., ис-
ключили всякий религиозный или мистический опыт в качестве обоснования.
При этом мы подчеркивали, что постановка любой философской проблемы все-
гда является рациональным актом, а уже в качестве решения проблемы могут
быть использованы как рациональные, так и иррациональные средства.
В связи с этим положением в рамках проблемного подхода мы на первое
место вынесли гносеологические проблемы. Под проблемой в рамках предла-
гаемого подхода понимается ряд вопросов, поставленных в ходе познавательной
деятельности, а их решение актуально практически или теоретически, или в силу
ментального затруднения, не имеющего однозначного решения.
Мы сочли необходимым обосновать наличие аргументации в раннегрече-
ских доктринах. В качестве примера был рассмотрен один из двух типов аргу-
15
ментации, которые встречаются в раннегреческой философии, – полярность.
В рамках этого типа объекты классифицируются по принадлежности к одному
из противоположных принципов. Полярность была характерной чертой в пер-
вую очередь дофилософских представлений, и играла главную роль в свойст-
венных для мифологического сознания дескрипциях мира. Первые философы
также активно прибегают к ней, причем не только как к структуре, описываю-
щей организацию космоса, но и как к методологическому основанию для фило-
софских построений и аргументации. Хотя аргументация не всегда может быть в
чистом виде обнаружена в крайне скупых фрагментах и свидетельствах, и прак-
тически никогда нельзя полностью восстановить рассуждение целиком, тем не
менее, фрагменты сохранили использование раннегреческими философами слов-
связок логической структуры аргумента (ga>r, o[te, toi>nun, ou+n и др.), что может
косвенно свидетельствовать о том, что в раннегреческих доктринах не исключе-
на вероятность наличия цельных последовательных рассуждений. В разверну-
том виде одно из первых таких рассуждений, весьма пространных, сохранил
фрагмент В 8 DK Парменида.
Итак, определив методологические принципы, мы перешли к решению
следующих задач, непосредственно связанных с реконструкцией дидзесиса как
философского поиска и рассмотрением истории его становления, чему была по-
священа вторая глава диссертации.
Рассмотрев в ее первом параграфе понятийный план философского или
эпистемического поиска в древнегреческой философии (понятия zh>thsiv  и 
di>zhsiv) и обосновав выбор терминологии в отношении цели настоящей диссер-
тации, мы в следующих параграфах второй главы реконструировали становле-
ние эпистемического или философского поиска в античной философии, выявляя
его специфические черты и прослеживая соответствующую терминологию на
определенных этапах развития древнегреческой философии.
Во втором параграфе решалась третья задача настоящей диссертации –
выявить культурные предпосылки возникновения и становления философского
поиска (di>zhsiv) в греческой архаике и в связи с чем мы обратились к одному из
значимых ее пластов – предсказательным практикам, в которых существенное
место занимает интерпретация знаков.
Слово «знак» передается греческим sh~ma,  которое возводят к индоевро-
пейским аналогам, означающим «мышление» (dhyā-man «мышление, мысль,
способность мыслить»), и между ними имеется единый смысловой контекст
«внутреннего видения», который фиксируется на уровне морфологии, но теряет-
ся на уровне значений этих слов. В классический период философии значение
«мышления», «ума» берет на себя слово nou~v, и именно нус и является тем опо-
средующим звеном, которое способно связать знаки и мышление. Любой знак
мгновенно запускает ментальную активность через функции, которые специфи-
чески осуществляет νόος, либо требует понимания или распознавания (ajna-
ginw>skw). На примере ряда архаических текстов видно, что оба вышеупомяну-
16
тых значения – схватывание знаков и их распознавание – могут быть выражены
глаголом noe>w. Это позволяет предположить, что уже в архаический период
данный глагол берет на себя значение не только чувственного схватывания, со-
зерцательного и интуитивного познания, но и включает те элементы, которые
позже позволят говорить о ноэтическом знании как логическом и умозритель-
ном.
Еще одно специфическое значение слова sh~ma, – могильный камень,
гробница, – носит функцию указания на умершего, который покоится в могиле,
имея в этом значении определенную связь с ментальной активностью, выступая
в качестве памяти (mimnh|>skw) и обеспечивая функцию возвращения умершего к
живым. Так, мы выходим на еще одно указание связи no>ov и sh~ma, не просле-
живаемой на уровне морфологии, но позволяющей увязать в единую систему
no>ov и sh~ma посредством связи между ментальными способностями и возвра-
щением из мертвых. No>ov восходит к индоевропейскому корню *nes- «возвра-
щение к свету и жизни», к тому же корню относится ne>omai, «отправляться, ид-
ти» и no>stov, «возвращение», – яркий мотив в «Одиссее», где и «возвращение»
(no>stov) и «возвращаться на родину» (ne>omai) часто упоминаются. Чтобы вер-
нуться, нужно осуществить некий поиск, и эта идея поиска уже в «Одиссее» вы-
ражается глаголом di>zhmai (11.100; 23.253). Т.е. у Гомера путь домой зависит
прежде всего от поиска этого пути. При такой трактовке мы получаем еще более
четкое видение взаимосвязи между di>zhsiv и no>ov через мотив «пути»: соотне-
сенность с мотивом пути свойственна не только дидзесису как способу или ме-
тоду познания, но и самому нусу как познавательной способности. Так, в ранне-
греческой философии дидзесис как поиск отождествлялся с путем, с некоторым
(ментальным) отрезком, который нужно пройти (проделав определенный набор
ментальных операций), и осуществляться такой поиск будет посредством нуса, с
опорой на знаки. Мы показали, что основания для этого содержатся в самом се-
мантическом поле понятия no>ov: его семантика уже включает в себя на уровне
этимологии значение пути. Таким образом, di>zhsiv и no>ov оказываются связан-
ными в архаических представлениях через концепцию «возвращения» (no>stov),
так, что дидзесис понимается как обратный путь к тому, что мы хорошо знаем,
в то место, которое нам уже хорошо известно, что является неотъемлемой и
специфической чертой дидзесиса.
Архаическая культура Греции связана с интерпретацией знаков, поскольку
считалось, что информация о мире, о будущих событиях, о предстоящих дейст-
виях, как следует действовать в тех или иных обстоятельствах, сообщается чело-
веку богами, но особенность этих сообщений в том, что боги не передают ин-
формацию непосредственно, но посылают людям знаки. Само искусство читать
и интерпретировать знаки также передано людям богами, но процесс распозна-
вания знаков и их расшифровки осуществлялся с переменным успехом. В Древ-
ней Греции существовал ряд социальных институтов, специализирующихся на
получении божественных знаков и их истолковании, и наиболее популярные в
17
этом отношении социальные группы – ma>ntiv, profh>thv и qewro>v. Нас в отно-
шении рассматриваемых целей наиболее привлекала группа теоров, свидетелей,
исполнявших государственные поручения культового характера. Роль теора су-
губо посредническая, от него не требуется ни предсказывать, ни истолковывать,
тогда как роль подлинного толкователя-профета берет на себя совет мудрейших
граждан полиса. Именно в том случае, когда толкованием занимается непрофес-
сиональная группа, чаще всего встречаются «неверные» истолкования оракула.
Такая непрофессиональная коллективная практика истолкования божест-
венных знаков наибольшим образом близка тому, что мы называем философ-
ским поиском. Это уже не просто мгновенное распознавание значения, на кото-
рое указывает тот или иной знак, как в случае с деятельностью предсказателей и
истолкователей воли богов. Находясь в поиске значений, мы уже знаем, к чему
именно мы хотим прийти – именно об этом и вопрошается оракул, который в
ответ на запрос выдает непрямой набор указаний, как следует действовать, что-
бы достичь искомой цели. Поскольку эти указания носят неявный характер и
требуют дополнительной интерпретации, то без практического применения вы-
яснить, верным было истолкование или нет невозможно, необходима наглядная
демонстрация. Одновременно с падением доверия в античных полисах к част-
ным предсказателям растет доверие к таким пророчествам, которые могут быть
истолкованы непрофессиональными группами и которые полагаются в расшиф-
ровке знаков на вполне обыденное коллективное истолкование, опирающееся на
здравый смысл и жизненный опыт и подтверждаемое практическим апробирова-
нием или иной демонстрацией. На наш взгляд, аналогичные процессы идут и в
философии, именно в рамках формирования метода эпистемического поиска,
который также опирается на рациональную эмпирическую или теоретическую
проверку, на демонстративный метод. Таковы предпосылки возникновения фи-
лософского поиска в архаической греческой культуре.
Следующая, четвертая, задача – реконструировать содержание этапов
становления и уточнить особенности понимания философского поиска в ранне-
греческой философии, а именно в учениях Гераклита и Парменида – решалась
соответственно в следующих трех параграфах.
Мы показали, что суть философского поиска для раннегреческой филосо-
фии может быть передана лексически двумя словами, дидзесис и хэвресис, обы-
денные значения которых «искать» и «находить», но применительно к философ-
скому поиску их значения корректируются – «исследовать» и «открывать».
Прежде всего, мы обратились к фрагменту B 18 DK Ксенофана, содержа-
щему лексику философского поиска, и который чаще всего рассматривается в
контексте человеческого прогресса. Для нас участие в дискуссии относительно
человеческого прогресса у Ксенофана означало выяснение содержания лексики
философского поиска в данном фрагменте, и ответ на вопрос относительно того,
имелись ли вообще в этом фрагменте какие-либо указания на содержательное
представление о философском поиске.
18
 Мы пришли к выводу, что некоторые возможные противоречия между по-
ли- и монотеистическими представлениями во фрагментах, по сути, являются
следствием скептической позиции Ксенофана. А это, в свою очередь, с позиций
проблемного подхода позволило проследить намечающуюся с учения Ксенофа-
на развилку в дальнейшем развитии древнегреческой философии: во-первых,
необходимость разработки способов или системы убедительных доказательств
(которые являются одним из элементов дидзесиса), и, во-вторых, возникновение
скептической программы. Мы смогли убедиться, что лексика философского по-
иска у Ксенофана действительно может иметь смысл «исследования» и «откры-
тия», дидзесис как «научный поиск» может быть выражен через zhtou~ntev
ejfeuri>skousin («исследуя, открывают»), что показывает, что приоритет должен
отдаваться не случайным открытиям, а планомерному поиску, исследованию.
Помимо планомерности и системности можно говорить и о необходимости по-
иска как условия прогресса, а само признание этого последнего будет указывать
на одну из главных особенностей дидзесиса – поиск уже известного, как оты-
скание и обеспечение тем, в чем человеческая цивилизация нуждается.
Учение Гераклита может в проблемном ключе вполне обоснованно рас-
сматриваться как ответ на поставленные Ксенофаном проблемы. Количественно
фрагментов, содержащих лексику философского поиска, у Гераклита сущест-
венно больше: 10, 11, 15, 52, 67 Mch. Осуществленный в диссертации анализ
этих фрагментов позволил уточнить содержание философского поиска и его
специфику применительно к учению Гераклита. Во-первых, именно Гераклит
может быть назван создателем этого нового философского метода, фрагменты
его учения позволяют реконструировать более подробно специфические черты и
область применимости дидзесиса. Во-первых, дидзесис более четко противопос-
тавлен случайным открытиям: обрести, т.е. непосредственно обнаружить, уви-
деть, спонтанно ухватить то, что скрыто в глубине вещей, согласно Гераклиту,
невозможно, а можно только исследовать (di>zhmai). Суть самого процесса по-
иска предполагает, что объект поиска заранее нам известен: мы уже знаем то,
что мы ищем, знаем определенные характеристики или предикаты искомого
объекта. Это требование мы назвали предикационным, и это главное требование,
делающее «исследование» именно философским предприятием. Трудность осу-
ществления этого поиска позволяет Гераклиту задать аллегорию добычи золота,
а нам – назвать его «философским золотоискательством»: результат этого поис-
ка, в отличие от традиционного многознания, хотя и крайне незначительный ко-
личественно, необычайно ценен. Также можно обнаружить в концепции поиска
Гераклита, хотя и косвенное, указание на апорийность как одну из составляю-
щих философского поиска: ментальное затруднение вследствие словесных или
наблюдаемых противоречий, призванное не скрывать смысл и не заводить в ту-
пик в силу «темности стиля», а напротив, стимулировать поиск. Тем самым апо-
рийность у Гераклита следует рассматривать не в ее катартической (разрешаю-
щей проблему), а в зететической (запускающей новый поиск) функции. Этот но-
19
вый способ исследования оказывается достаточно универсальным: он позволяет
обнаруживать суть не только вещей и объектов чувственно-воспринимаемого
мира, но и с помощью этого метода Гераклит пытается обрести знания о себе
самом и своей душе, а также об общих, универсальных свойствах вещей, что де-
лает метод незаменимым для понимания умопостигаемого.
Наконец, у Парменида новый метод получает название di>zhsiv. В этом
учении также имеется своя специфика понимания дидзесиса. Это уже не столько
новый метод познания действительности, сколько новый тип мышления. Если
для Гераклита дидзесис остается методом познания природы вещей, и останав-
ливаясь на том, что в познании люди допускают ошибки, он не исследует их
природу, только указывая на них, то для Парменида суть дидзесиса проявляется
в системе доказательств принципа истинного мышления и в анализировании
природы ошибок, допускаемых людьми в процессе исследования. Сам поиск на-
правлен только на умопостигаемые характеристики объекта, или же все объекты
рассматриваются как мыслимые, тогда как принципы их физического существо-
вания отбрасываются на том основании, что они привносят ложные специфика-
ции в знание о вещи. Суть своего учения Парменид представляет как поиск
(di>zhsiv), а сам поиск задает через метафору пути, более того, представление
Парменида о пути поиска обнаруживает глубокую укорененность в гомеровском
эпосе. Структура поэмы и пересечения с гомеровскими сюжетами в ней указы-
вают на «возвращение», «путь домой», и можно сказать, что «исследование»,
или «путь поиска» изначально предполагает, что мы хорошо знаем то, что ищем.
Объектом поиска, целью и конечным «пунктом назначения» пути является
«есть», выраженный глаголом без субъекта и предиката, с ним соотносимых.
Поскольку невозможно помыслить и невозможно, чтобы существовал в мысли
или физически такой объект, которого нет, то конечным пунктом всякого дидзе-
сиса будет только «существующее», более того, мы уже знаем о любом объекте,
о котором можем что-либо высказать или помыслить, что он существует. «От-
крытия мысли» возможны только в том случае, если мы уже знаем, что ищем и
стоим на «пути есть»: спонтанные открытия невозможны (речь идет именно о
мире ума, и все, что происходит в мире чувств, заведомо обладает статусом
ошибочности) по той причине, что будь они возможны, они были бы только о
несущем, что противоречит установкам подлинного пути поиска – «пути есть».
Исследования и открытия совершаются посредством нуса, но нус не является
безошибочным инструментом, он может заблуждаться в поиске, и необходимы
определенные средства, чтобы откорректировать его действия. Беспомощным в
поиске нус оказывается только в том случае, если полагается на привычку дове-
рять чувственным данным, на дескриптивные методы познания. Если эту при-
вычку отбросить и полагаться на доводы и рассуждения, поиск ведет к истине.
В целом, обсуждение поиска в учениях Гераклита и Парменида выстраи-
вается вокруг проблематики, суть которой может быть сформулирована сле-
дующим образом: 1) если мы уже знаем вещь, то зачем ее искать, а если не зна-
20
ем и поиск в таком случае невозможен, то как мы все-таки можем узнавать но-
вое; и 2) если мы уже знаем вещь, то каким образом: знаем ли мы суть вещи, или
только предикаты, которые не являются собственно сутью вещи, но которые, как
знаки, указывая на вещь, могут привести нас к знанию о ней. Эта проблема в ее
первой посылке выводит нас на формулировку парадокса Менона, во второй по-
сылке – касается в первую очередь выбора экзистенциальной или предикацион-
ной трактовки смысла глагола «быть». Кроме того, дидзесис как истинный путь
осуществляется нусом только с опорой на знаки, – знаки сущего, которые в уче-
нии Парменида по сути представляют собой посылки доказательства, за кото-
рыми следует развернутый эленхос, довод, подтверждающий истинность посыл-
ки, и тогда результатом, «открытием» на этом пути оказывается формула «что и
требовалось доказать».
В любом случае, перечисленные выше проблемы, связанные с экзистенци-
альной или предикационной трактовками, не могут быть истолкованы, как про-
блемы, которые Парменид хорошо осознавал и решал, во всяком случае, четкой
формулировки проблемы мы здесь не обнаруживаем, только ее решение. Но у
Платона мы сталкиваемся именно с попытками решения ряда перечисленных
проблем, а тот контекст, в котором эти проблемы встречаются и решаются,
вполне позволяет проследить их истоки до раннегреческой философии. На наш
взгляд, платоновская формулировка парадокса Менона может быть рассмотрена
как уточняющая приведенные выше формулировки, а платоновские подходы к
решению этого парадокса и связанных с ним проблем являются своего рода под-
ведением итогов понимания дидзесиса в предшествующей традиции и намечают
пути дальнейшего развития уже состоявшегося философского способа познания.
Все эти вопросы поднимаются в шестом параграфе.
Тем самым, мы подошли к тому, как решалась пятая задача диссертаци-
онного исследования, – уточнить специфику понимания философского (эписте-
мического) поиска в учениях Платона и Аристотеля в сравнении с раннегрече-
ской философской традицией.
Мы подошли к рассмотрению платоновского поиска, руководствуясь в
первую очередь требованиями проблемного подхода, и в шестом параграфе вто-
рой главы рассмотрели дальнейшее развитие и пути решения тех проблем, кото-
рые соотносимы и вытекают из требований к дидзесису, к способам его проведе-
ния, и которые в виде тенденций присутствовали у Ксенофана и Гераклита, и
могут быть реконструированы как самостоятельные проблемы дидзесиса у Пар-
менида.
Мы кратко остановились на том, как понимает Платон философский по-
иск, сделав это с позиций понятия to< zh>thma, – вид интеллектуального «вопро-
са», который вовлекает противоположную точку зрения, как исследование фи-
лософской природы. Платон адаптирует понятие поиска к собственному пони-
манию философии вообще и познания в частности. «Исследование» (zh>thma) у
Платона не имеет непосредственного отношения к исследованию идеального,
21
оно направлено на понимание реальности порядка в душе и обществе, это уже не
только поиск, метод исследования, принцип мышления, это – способ философ-
ского существования, принцип жизненного пути философа.
Что касается рассмотрения проблемы поиска в диалоге «Менон», она мо-
жет быть представлена в виде двух возможных альтернатив поиска: искать ли
то, что уже известно (Z1) или искать то, что не известно в принципе (Z2). Преж-
де всего, мы реконструировали два исходных тезиса, предваряющих формули-
ровку парадокса, на базе которых она построена. Первый тезис. Если мы не зна-
ем нечто конкретное (F), откуда нам знать, как этого достичь. Второй тезис.
Невозможно установить, что есть часть конкретной вещи (F), не зная, что есть
сама эта вещь. Первый тезис показывает, что затруднения в познании у нас бу-
дут не только в случае полного незнания объекта, но также в случае частичного
знакомства с искомым объектом, не решает вопроса и различение поиска фено-
менальных и умопостигаемых объектов. Второй тезис показывает, что проблема
сохраняется, если формулировать поиск не как поиск целого, но и как поиск по
его составным частям. Именно второй тезис подводит нас к различению экзи-
стенциального или предикационного поиска: должны ли мы сразу искать суть
объекта, или должны осуществлять поиск как поиск специфических характери-
стик, неотъемлемых предикатов, которые впоследствии должны сложиться в
цельную картину искомого объекта – «мы ищем, что такое х» или «ищем, в ка-
честве чего существует х». Отсюда вытекает и проблема определения: давать
определение, уже зная суть вещи, или давать определение, исходя из предикатов
вещи.
Однозначный ответ Платона на поставленную проблему реконструировать
трудно, но можно сказать, что решение проблемы самому Платону (также как и
Пармениду) видится через эленхос, довод, который здесь следует понимать как
поиск некоторого верного положения через серию вопросов со своей стороны и
ответов со стороны собеседника. Последовательный перебор таких шагов посте-
пенно ведет собеседников к выработке некоторого продуманного и непротиво-
речивого концепта, который соответствует изначально поставленной цели. За-
частую такой набор шагов может закончиться апорией и, тем самым, задать на-
правление для нового поиска. Апория у Платона также должна пониматься не
как чисто катартическая, но и как зететическая, стимулирующая зарождение но-
вого поиска.
Таким образом, поиск знания у Платона признается возможным только то-
гда, когда мы что-то знаем о вещи, т.е. обладаем некоторым исходным знанием,
и когда это знание не абсолютизируется, когда нет его догматизации или уве-
ренности в подлинности того, что мы уже знаем. Именно поэтому из двух сокра-
товских проектов – «всматриваться в идеи», припоминая их или индуктивно
формулировать определения – именно первый представляется исходным. Тем не
менее, этот проект припоминания или анамнесиса включен в эпистемический
поиск (zh>thsiv), который в свою очередь является базовой эпистемической кон-
22
струкцией в приобретении знания. Наряду с анамнесисом другими эпистемиче-
скими шагами на пути поиска как получения знания будут эленхос как основной
сократовский метод и апорийность, преимущественно зететическая, стимули-
рующая дополнительный поиск посредством парадоксальности промежуточных
выводов. Специфической чертой платоновского эпистемического поиска являет-
ся suzh>thsiv как совместное действие, диалог, а сам поиск в таком случае ока-
зывается основным принципом обучения или наставления.
У Аристотеля, к учению которого мы обратились в седьмом параграфе
второй главы, мы находим в некотором смысле завершающий этап становления
эпистемического поиска. Исходные установки Аристотеля в отношении поиска в
целом соответствуют тем, которые были сформулированы предшествующей
традицией и отвечают тому, что уже знакомо нам по анализу парадокса Менона
у Платона, прежде всего обсуждение посылок Z1 и Z2 в отношении принципов
поиска. Аристотель полагает, что всякое научение или знание должно основы-
ваться на ранее имеющемся знании (пред-знании или пред-познании), причем
сам он различает насколько его вариантов. Но при этом важно подчеркнуть, что
принципиально новые моменты поиска связаны преимущественно с тем, как
следует понимать истину (эпистема), а не с тем, как ее следует искать: в целом
шаги и принципы поиска остаются схожими с теми, которые были разработаны
в предшествующих философских доктринах.
Существенным вкладом и особенностью понимания поиска у Аристотеля
оказывается уточнение специфики поиска в зависимости от разных областей
знания. В первую очередь, следует различать практический поиск (достижение
блага) и эпистемический поиск (достижение причины или истины). Практиче-
ский поиск сформулирован у Аристотеля через понятия su>nesiv (понимания),
fro>nhsiv (рассудительности), bouleutiko>n (размышления, принятия решений),
no>hsiv (мышления) и lo>gov (речи в самом широком смысле – и как суждения, и
как вербальной способности). Эти понятия передают суть понимания доктрины
поиска у самого Аристотеля, но для нас соотношения этих понятий в его учении
имеют первостепенное значение не сами по себе, а в силу того, что именно через
эти понятия (за исключением, пожалуй, булевсиса) раскрывается понимание
дидзесиса и эпистемологии как поиска у Гераклита.
Эпистемический поиск Аристотеля выстраивается вокруг четырех вопро-
сов: 1) существует ли нечто или нет? (eij e]sti); 2) если нечто существует, то
«что-оно-есть» (ti> ejstin); 3) какие свойства оно имеет (to< o[ti) и 4) почему оно
имеет именно эти свойства (to< dio>ti). Концепция Аристотеля также может быть
рассмотрена в отношении экзистенциальной или предикационной трактовки как
поиск сути вещи или поиск ее свойств и характеристик, но ответ в пользу
выбора той или иной трактовки здесь более очевиден, чем в предшествующих
учениях: этот выбор будет зависеть от характера дисциплины, в которой
осуществляется поиск. Аристотель демонстрируют двоякий интерес к науке: с
одной стороны, это способ достижения ее законченного состояния, с другой –
23
отыскание сущности предварительных данных, из которых наука исходит, т.е.
речь идет не только о способе вывода, но и об установлении специальных гипо-
тез и определений, из которых этот вывод следует. Эти два раздела также могут
быть рассмотрены как отдельные способы поиска, и в зависимости от дисципли-
ны, приоритет будет отдаваться одному или другому способу. В целом,
эпистемический поиск как излагающий принципы дедуктивного вывода,
построения и поиска определений, на наш взгляд, является базовым, или
проверочным, для любого иного поиска: дзетесис можно начинать с любой
точки, использовать его для любой дисциплины, учитывая при этом
расхождения в объектах и сути самих методов, но убедительными результаты
такого поиска будут только в том случае, если оформить их в дедуктивной
форме, прибегнув к принципам эпистемического поиска.
Суммируя все результаты, полученные во второй главе, мы подошли к ре-
шению шестой задачи: выявить специфицирующие черты поиска (di>zhsiv  / 
zh>thsiv) в раннегреческой и классической философии, исходя из рассмотренных
учений. Итак, в раннегреческой философии закладывается и разрабатывается
универсальный принцип достижения знания или истины, лежащий в основе дру-
гих, прикладных, способов получения знания. Этот принцип понимается как
путь или «мета-путь» (me>qodov) поиска или исследования (ионич. di>zhsiv), тер-
минологически он наследуется более поздними античными философскими сис-
темами как zh>thsiv (аттич.), и получает в них статус принципа поиска высше-
го и предельного знания (ejpisth>mh). 
В качестве характерных, специфицирующих черт поиска, которые сохра-
няются в различных системах древнегреческой философии, выявлены следую-
щие:
1) наличие исходных данных для поиска: мы уже должны знать то, что
ищем;
2) наличие знаков (sh>mata), которым нужно следовать и которые укажут,
где искать, каким путем продвигаться в достижении знания;
3) в качестве ментальной способности, посредством которой осуществля-
ется такой поиск, принимается no>ov, или мышление;
4) поиск носит демонстративный характер (в смысле предъявления или
обоснования знания), в форме доказательства или рассуждения; инициируется
поиск через состояние ментального затруднения, проблему или апорию;
5) философский поиск (di>zhsiv или zh>thsiv) принципиально противопос-
тавляется случайным открытиям (euJrh>siv); открытия совершаются на основа-
нии исследований.
Таким образом, хорошо видно что вокруг принципов дидзесиса /
дзетесиса концентрируется основная гносеологическая проблематика античной
философии: как мы можем знать, что мы познаем, как получить истинное знание
об истинных объектах познания и каковы методы получения такого знания.
Фактически, философский или эпистемический поиск концентрирует и
24
структурирует большую часть эпистемических проблем: каковы условия знания,
каковы доводы в пользу определенной позиции, и каковы познавательные
средства, которые используются в процессе достижения знания об искомом
объекте. В последующих двух главах, посвященных дидзесису у Гераклита и
Парменида соответственно, мы постарались показать, каким именно образом
решается данная проблематика и какие ответы даются на поставленые таким
образом вопросы упомянутыми выше философами.
Мы перешли к решению седьмой задачи, – реконструировать и эксплици-
ровать содержание эпистемологической составляющей учения Гераклита в свете
проблематики философского поиска, которую реализовали в третьей главе дис-
сертации. Основной нашей задачей здесь было продемонстрировать, что пони-
мание принципов познания в учении Гераклита коррелирует с определенным
видением метода познания и самопознание осуществляется как философский
поиск, дидзесис, с соблюдением всех характерных требований к дидзесису как
универсальному способу познания.
Осуществляя реконструкцию учения Гераклита в данной главе, мы делали
акцент на его эпистемологической стороне, и намерено не касались вопросов
онтологии и диалектики в его учении. Мы исходили в своей реконструкции из
признания Гераклита рационалистическим, а не мистическим философом, от-
дающим приоритет при разработке своих философских взглядов теории позна-
ния. Эта точка зрения была обоснована нами, исходя из свидетельств Аристоте-
ля и Секста Эмпирика, и подтверждена фрагментами Гераклита. Мы продемон-
стрировали истоки и общие черты проблемного поля, в котором выстраивается
учение Гераклита, поставив его в зависимость от предшествующих концепций,
прежде всего Милетской школы, исходя из общеметодологических принципов
нашей работы. Порядок реконструкции, который мы осуществили, мы назвали
гносеоцентрическим, подразумевая под этим, что гносеология является исход-
ной для понимания учения Гераклита, а в самом учении имеется указание на не-
достаточность только онтологических средств для описания мира, поскольку не-
ясны основания для познания изменяющегося мира и возведения онтологиче-
ской иерархии сущего. Такая схема ни в коем случае не предполагает отказа от
онтологии как таковой, ее возможности и необходимости. В целом сам методо-
логический подход, реализованный в данном разделе, мы назвали обратной ре-
конструкцией, воссоздавая эпистемический словарь Гераклита с опорой на фи-
лософский вокабуляр Аристотеля (с позиций его учения о практическом и эпи-
стемическом поиске) и Секста Эмпирика (с позиций его учения о критерии).
В целом, осуществляя реконструкцию эпистемологии Гераклита, мы исхо-
дили из консенсуса, сложившегося на сегодняшний день в научной литературе,
который можно выразить в следующих пунктах: отказ от традиционных взгля-
дов, апелляция к органам чувств в познании, способы интерпретации чувствен-
ных данных. Предлагая собственное видение этих вопросов, главной проблемой
гераклитовской эпистемологии для себя мы обозначили новый философский
25
принцип познания, реализуемый как поиск, лежащий в основании эпистемоло-
гических разысканий Гераклита. Для этого поиска мы приняли понятия «явное и
неявное» (fanero>v и ajfane>v) в качестве оснований для установления способа
или процедуры познания, и как исходные условия для разделения бытия на умо-
постигаемый и чувственно воспринимаемый уровни. Явным в учении Гераклита
следует называть то, что человек воспринимает непосредственно: данные
«обычного» чувственного опыта; то, что непосредственно (без какой-либо про-
цедуры вывода и т.п.) воспринимается с помощью ума. Неявное – то, что чело-
веку не дано непосредственно; любое новое знание, получаемое на основании
явного, но не очевидное само по себе (т.е. требующее какой-либо процедуры
обоснования). Мы делаем вывод, что явное может быть и чувственно данным и
умопостигаемым, к неявному же относится только то, что имеет дело с умопо-
стигаемым, с мыслительными процедурами.
Мы позволили себе не согласиться с тезисом, что Гераклит признает ле-
жащую в основании мира латентную структуру, позволяющую раскрывать суть
мира, его загадки, под которой обычно понимают либо тождество противопо-
ложностей, либо гармонию. На наш взгляд, латентная структура действительно
имеется, но с позиций эпистемологической реконструкции неправомерно отно-
сить к ней понятия онтологического плана, такие как гармония, и предложили
свое понимание скрытого в учении Гераклита. Несогласие с этой концепцией
мы также обосновывали через понимание гераклитовского дидзесиса, на осно-
вании одного из пунктов требования осуществления дидзесиса – опоры на знаки.
Знаки, будь они даны оракулом или обнаружены в природе и природе вещей,
выполняют ту же функцию, которую выполняет и зететическая апория: и мен-
тальное затруднение, и семантическая неясность оказываются необходимыми
элементами для поиска явных значений. Поиск в таком случае осуществляется и
понимается как путь от ближайшей к человеку, т.е. непосредственно восприни-
маемой, но при этом скрытой, к внешней, удаленной, непосредственно не дан-
ной, но при этом несокрытой сути вещей; и чтобы преодолеть это препятствие,
необходимы интеллектуальные усилия, суть которых может быть истолкована
как дидзесис, интеллектуальный или философский поиск истины («несокрыто-
го»). При таком понимании, даже если постулировать, что гармония – это иско-
мая латентная структура, стоящая за явными чувственными данными, сама гар-
мония не будет пониматься как нечто явное, непосредственное данное, и более
того, способ познания мира и метод познания, как именно познавать посредст-
вом гармонии, обнаруженной в вещах, какова суть вещей помимо того, что она
гармонична, остаются неизвестными.
Далее, мы предложили следующую формулу специфики понимания харак-
терного для эпистемологии Гераклита метода философского поиска: поиск
скрытого осуществляется посредством интеллектуальных усилий, сводимых к
корректной интерпретации знаков нусом. При такой интерпретации мы попада-
ем в конфронтацию с сенсуалистски ориентированными точками зрения на уче-
26
ние Гераклита. Мы не отрицаем роли чувственных восприятий в этом учении, но
полагаем, что им отводится роль «первой ступени» познания, но не самодоста-
точных познавательных средств, иначе бы статус чувственно данного явного в
системе Гераклита признавался бы выше статуса неявного, и если чувства пре-
доставляют истинную информацию о мире и вещах, тогда и поиск сути вещей, и
выявление скрытого оказываются избыточными.
Анализируя практический дзетесис у Аристотеля, мы указывали, что
поиск в практической сфере идет от чувственных данных к принятию решений
посредством ряда интеллектуальных (ментальных) способностей: чувственные
данные или переживания (эмоции) – сюнесис – фронесис – принятие решения
(булевсис). Фрагменты Гераклита показывают, что отправной точкой познания у
него также являются чувственные данные. При этом вся система не может быть
сведена к сенсуализму, поскольку чувства не предоставляют подлинной картины
мира, а при недостаточной функциональности могут вводить в заблуждение и
требуют уточнений посредством матесиса, научения, опредленного
ментального действия для достижения знания. Также без понимания
чувственные восприятия в принципе недостаточны для получения
представлений о мире, и на этом основании систему Гераклита уже нельзя
причислить к сенсуализму. В итоге, мы пришли к выводу, что та познавательная
схема, метод, или дидзесис, которых придерживается Гераклит, в общих чертах
совпадает со схемой аристотелевского дзетесиса, – от чувственных восприятий
(эмоций) к пониманию (сюнесис/ксюнесис) – и далее через него к
рассудительности (фронесис). Схема Гераклита может быть уточнена: чтобы
правильное познание сути вещей состоялось, необходимо наличие ума (нуса),
который является условием для реализации вышеперечисленных способностей.
Далее мы перешли собственно к анализу интеллектуальных способностей,
– no>ov, xu>nesiv и ma>qhsiv, необходимых для познания вещей. Анализ гомеров-
ских и послегомеровских значений понятия нус показывает, что для эпохи Ге-
раклита некорректно переводить нус как ум, скорее он все еще должен пони-
маться как некая воспринимающая способность (чутье, воображение, проница-
тельность), действующая интуиция, и, поскольку она действует и направлена на
объект с определенной целью, мы можем приписать ей и определенное волевое
содержание. Недостаток зрительных или слуховых восприятий в подлинном по-
знании вещей компенсируется, если в его основании лежит no>ov. Но no>ov есть
только основание и оно способно привести к знанию только при определенных
условиях, и этими условиями являются ксюнесис и матесис. И в практическом
поиске Аристотеля, и в дидзесисе Гераклита ксюнесис (сюнесис) выполняет
сходную роль – это понимание, т.е. не просто получение знания, а его осмысле-
ние, понимание через схватывание общего, а точнее, сам процесс восприятия,
который уже предполагает наличие общего. Смысл слов и вещей, согласно Ге-
раклиту, явно данный в общем, может быть выведен из этого общего как некий
частный пример по аналогии. И очевидно, что возможность проникновения в
27
суть вещей и слов, и предсказания дальнейшего поведения каждого отдельного
рассматриваемого объекта (а это уже задача нуса) появляется только при усло-
вии, что для рассматриваемых объектов уже установлено или наличествует не-
что общее, из чего будут выведены частные характеристики исследуемых объек-
тов.
Если no>ov – это соотносимое с интуитивным схватывание объекта, знание
о нем и умение «вдруг» предвидеть, прогнозировать, как поведет себя объект в
будущем, то ma>qhsiv предполагает, что обладание определенным представлени-
ем, навыком в отношении конкретного объекта требует не только восприятия
этого объекта и воспроизведения его умозрительно, но и приложения опреде-
ленных усилий, чтобы достичь постижения объекта во всех его аспектах, и это
усилие будет носить не только практический характер, но и в какой-то мере ин-
теллектуальный. Ma>qhsiv не дается и не открывается «вдруг», мгновенно в от-
личие от интуитивного восприятия. Эта способность требует направленного ра-
ционального усилия, поскольку знание об объекте – это не просто порядок и
многократное чередование определенных действий, но и обоснованное возоб-
новление этих действий, особенно в том случае, когда предполагается передача
способов освоения объекта другому лицу, следовательно, подразумевает рацио-
налистические критерии в обработке чувственных данных, рациональный спо-
соб формирования или получения знания, сразу же выводя из области исключи-
тельно чувственного восприятия действительности.
Таким образом no>ov и ma>qhsiv представляют собой противоположные по-
знавательные усилия: no>ov направлен на объект и ограничен только самими по-
знавательными способностями познающего субъекта. Ma>qhsiv напротив, ука-
зывает на то, что человек ограничен рамками самого познаваемого объекта, не-
зависимо от уровня собственных познавательных способностей. Ma>qhsiv можно
трактовать как познание объекта в идеальных условиях, когда имеется только
сам познаваемый объект без его возможного окружения. Для неидеальных вари-
антов необходимо вмешательство нуса. Именно нус осуществляет выход на мак-
симальную широту объектов познания, за пределы одного объекта, на предвиде-
ние того, как поведет себя объект в других условиях, относительно другого объ-
екта.
Гераклит полагает, что ma>qhsiv может считаться источником знания толь-
ко с определенными ограничениями. Навыков, пусть даже в области умозри-
тельного, теоретического знания, равно как и количества этих навыков (polu-
maqi>h) недостаточно. Единственный смысл и важность многознания – в накоп-
лении фактов не ради самих фактов, а для отыскания в пределах этих фактов
«общего для всех»: только из перебора множества фактов можно исследуя их,
открыть главное.
Наконец мы подошли к пониманию гераклитовского логоса и его функции
в структуре философского метода. Мы примыкаем к тем интерпретациям, кото-
рые трактуют концепцию логоса как речь, полагая, что такая интерпретация
28
наиболее предпочтительна в плане гносеологической трактовки учения. Герак-
лит различал речь, которая оказывается явной для всех, и наличие в ней некото-
рого скрытого содержания. То, что это скрытое содержание выявляется посред-
ством набора рациональных процедур – упорядочивания или научения
(ma>qesiv), обобщения или понимания (xu>nesiv), рассуждения (fro>nhsiv) и так-
же мышления, которое уже может стоять за словом no>ov), на наш взгляд говорит
о том, что Гераклиту уже была видна определенная связь между когнитивными
и лингвистическими процессами, и он если не осознавал, то близко подошел к
пониманию связи и существенной разницы между суждением как логически
правильной формой выражения мысли и языком, как средством выражения
мысли. Схема «реальность – речь – мышление» для Гераклита принципиально
важна, т.к. выстраивая свою гносеологическую систему, он учитывает отноше-
ния в рамках этой схемы. Выбрав концепт логоса для выражения основной своей
идеи, Гераклит тем самым очень точно подобрал и само слово, и саму концеп-
цию: логос как концепт одновременно отсылает нас и к индивидуальной речи
как чему-то субъективному, и зачастую ложному и бессмысленному, и к содер-
жанию речи как чему-то объективному, поскольку любое суждение обладает
объективным содержанием, и к чему-то универсальному в самом прямом смысле
этого слова. Поскольку логос открывается непосредственно человеку, то ста-
раться услышать объективное «логическое» содержание нужно внутри себя, а не
во внешнем мире, обращаться не к реальности или положению дел (e]rgon), а к
их «изнанке», – не к «именам» и образам чувственно данных вещей, а к их
структуре, рассуждая о них или выстраивая отношения между ними. Таким об-
разом, за призывом услышать логос внутри себя, «выявить» его в процессе ис-
следования самого себя не стоит никаких мистических коннотаций, напротив,
эта процедура вполне рациональная и находится в рамках философского поиска.
Гераклит сумел показать, что подлинного знания о мире мы достигаем не чувст-
вами, а в первую очередь посредством языка, речи и мышления, и мир, тем са-
мым, оказывается не только логически оформленным, приобретая свой истин-
ный характер, но также может быть и оформленным в естественном языке, в
мнении, где каждая вещь может предстать парадоксальной, и этим еще раз под-
черкивает разницу между мышлением и словесным выражением.
Решение последней, восьмой задачи диссертации, – раскрыть статус док-
сы в рамках реконструкции учения Парменида как эпистемического «пути поис-
ка» – осуществлено в четвертой главе. В своей реконструкции мы исходили из
интерпретации учения Парменида, сформировавшейся в англо-американской
аналитической истории философии начиная с 70-х гг. прошлого века. В основу
этой стандартной интерпретации положена проблематика, актуализированная в
связи с трихотомией значений глагола «быть» Фреге-Рассела, и ее отправной
точкой будет ответ на вопрос о «потерянном» субъекте (и предикате) высказы-
вания в В 2 и в каком значении следует употреблять глагол быть в этом фраг-
менте.
29
 Мы показали, что проблема роли доксы в познании была поставлена еще
Гераклитом, который признавал доксу частью метода познания, как сбор мате-
риала, как этап, предшествующий получению подлинного знания. Решение этой
проблемы Парменидом носит более радикальный характер – он предлагает спо-
соб избегать ошибок, резко отвергая доксу и те принципы мышления, которые
сопровождают доксическое познание, что, как нам кажется, исключает построе-
ние всякой космологии.
В первую очередь, мы обратились в вопросу о количестве путей познания,
и пришли к выводу, что подлинным и единственным возможным путем позна-
ния является «путь есть», путь мнения вообще не следует понимать как отдель-
ный путь, это противоречит фрагментам Парменида. Негативный путь «не есть»
как контрастирующий с истинным путем познания собственно создает напряже-
ние или спор относительно правильного метода осуществления поиска истины.
Если «путь есть» в алетейе наглядно и прямо демонстрирует путь познания (oJ-
doi< dizh>siov), то прием с включением в обсуждение пути «не есть» можно счи-
тать иллюстрацией к использованию доказательства от противного у элеатов.
Krisis «есть» и «не есть», сформулированный и представленный в В 2, должен
быть рассмотрен как исходная апория, ментальное затруднение.
Как путь «от противного» «не есть» имеет несколько интерпретаций. В
первую очередь он может быть проинтерпретирован как парменидовский запрет
на негативные суждения. Этот запрет у Парменида обосновывается параллелями
с гомеровским сюжетом, а именно с outis-пассажем в «Одиссее», 9. Параллели
соответствующих мест поэмы и outis-пассаж актуализируют сразу две пробле-
мы: первая – проблема негативных суждений, «доксического» ложного имено-
вания и обозначения смертными вещей, демонстрирующая затруднения, связан-
ные с внешней трансляцией уже отрефлексированных чувственно воспринимае-
мых данных, и вторая – проблема, связанная с критикой доксы.
Проблема негативных суждений у Парменида заключается в следующем.
То, что говорится, должно быть осмыслено, понятно и содержательно, негатив-
ные суждения на этом основании должны рассматриваться не просто как мало-
информативные, а как бессмысленные: «нельзя ни сказать так, чтобы было по-
нятно, ни помыслить: “не есть”». Позитивные суждения возможны только в эк-
зистенциальном варианте, но не в предикационном, поскольку добавление пре-
диката после глагола-связки с необходимостью требует введения отрицания, т.к.
утверждение, что «нечто существует в качестве лошади» подразумевает, что то
же самое нечто тогда «не есть человек» и т.п. Тем самым либо отрицается суще-
ствование этой вещи, либо высказываются малоинформативные негативные су-
ждения. Мы пришли к выводу, что единственный тип предикатов, не нарушаю-
щий требования экзистенциальных суждений у Парменида, будет такой, кото-
рый принципиально не определен, и под такие предикаты подпадают все знаки
сущего Парменида. И раз имеется запрет на негативные суждения и негативные
характеристики, тогда единственным подлинным предикатом может быть толь-
30
ко «существующее». Требование приложения только экзистенциального смысла
к учению Парменида исключает его космологическое содержание, и следствием
из такой интерпретации будет вывод, что Парменид в принципе не мог сформу-
лировать доксу как отдельный и самостоятельный космологический раздел уче-
ния. Мы приходим к выводу, что этот раздел служил другим целям.
Требование «есть» и «не есть» в В 2 должно пониматься не как сам путь
поиска, а отправная точка, с которой начинается исследование, суть которого –
доказательство. Если единственным возможным путем познания является путь
«есть», когда мы точно знаем, что именно ищем, и этот путь есть философский
поиск, тогда встает вопрос, что именно является объектом поиска или что имен-
но следует признать пропущенным субъектом высказывания в В 2. Мы подошли
к решению этого вопроса, признавая, что учение Парменида надлежит реконст-
руировать как дидзесис, из чего следовало, что поиск направлен на сущее, но
этот уже известный нам субъект в В 2 намеренно пропущен Парменидом, и
должен быть найден в результате осуществления процедуры философского по-
иска с целью уточнить содержание этого субъекта, двигаясь по конкретным зна-
кам сущего, которые сами по себе являются предикатами этого сущего. В целом
процедура поиска сущего структурно совпадает с процедурой прямого доказа-
тельства. На этом основании мы отказались от интерпретации и перевода Г.
Дильсом и Ф. Корнфордом В 2 как «существующее существует, не существую-
щее не существует», поскольку такая интерпретация осуществляет подстановку
субъекта высказывания в В 2 до проведения процедуры дидзесиса и сводит само
высказывание к тавтологии, что делает в принципе невозможным дальнейший
поиск и лишает смысла приведенное во фрагментах прямое доказательство в
алетейе и косвенное в разделе доксы.
В результате анализа В 1. 28-32 мы пришли к выводу, что суть этого фраг-
мента такова: богиня действительно гарантирует такой путь познания, который
даже мнения смертных может сделать подлинно существующими, а это должен
быть философский поиск и «путь есть» как предпосылка этого поиска. Мы при-
няли следующую интерпретацию данного фрагмента: мнениям должно подлин-
ными быть в результате некоторой процедуры. Мы установили, что разделы по-
эмы истина и мнение в плане изложения парменидовской концепции в целом
равнозначны, т.е. имеют одну и ту же цель и неважно, к какому разделу следует
обращаться, объясняя процедуру поиска истины – к алетейе или к доксе – ре-
зультат будет одинаков. Далее мы обратились к рассмотрению принципов пони-
мания сути косвенной процедуры демонстрации поиска, которая в отличие от
«пути есть» в качестве демонстрационного объекта выбирает не спекулятивный,
а чувственно воспринимаемый. Поднимая вопрос о чувственно воспринимаемых
объектах, мы вышли на проблему противоположностей и связанное с ней пред-
ставление о необходимости наличия учений о противоположностях в ионийских
и натурфилософских космологиях, что может быть использовано как обоснова-
ние для признания космологии у Парменида.
31
 Интерпретация Аристотелем В 8. 53-54 как точки зрения Парменида на
противоположности на наш взгляд расходится с В 2, полученное противоречие
многократно обсуждалось, и мы полагаем, что такая интерпретация может быть
представлена, только если не брать во внимание программный крисис В 2. Такое
решение проблемы противоположностей у Парменида будет вести к противоре-
чию: всегда признание одной противоположности существующей влечет несу-
ществование другой, поскольку последняя оказывается противоположной су-
щей, и значит – не сущей. Решение этого затруднения в рамках предикационной
трактовки учения, признающей отсутствие внутреннего деления сущего, не
представляется убедительным, поскольку фактически сводится к своеобразной
монадологии парменидовских множественных сущих: внутреннее единство су-
щего будет сохраняться только в том случае, если сущее G ничего не знает о су-
щем F, в противном случае сущее G, только помыслив сущее F, уже включает в
себя его существенные характеристики, хотя бы в качестве содержания своего
мышления. Такую интерпретацию можно было бы допустить, если бы у Парме-
нида имелась концепция какого-либо внешнего регуляторного механизма взаи-
модействий таких сущих-монад. Более того, такая ситуация с замкнутыми на се-
бя сущими полностью исключает возможность какого-либо познания, посколь-
ку, исходя из требований дидзесиса, чтобы осуществить путь познания истины,
по условию мы уже должны нечто знать о познаваемом объекте, что по умолча-
нию ведет к постулированию различий. Таким образом, допущение внутренней
и внешней негаций также не позволяет интерпретировать раздел доксы как кос-
мологический.
Кроме того, в рамках предикационной интерпретации отбрасывается по-
нимание противоположностей как энантиоморфов (ejnanti>a morfai>), дается со-
чувственная Аристотелю трактовка, что именно понимание исходных форм как
противоположных, которым ничего нельзя сопоставить третье, иное чем эти две,
как раз и ведет к признанию одной формы сущей, и, следовательно, другой фор-
мы – не сущей, в силу их противоположности. В отличие от Аристотеля подчер-
кивается, что Парменид не мог признать наличие энантиоморфов в феноменаль-
ном мире, поскольку это ведет к нелегитимным основаниям космологии. На наш
взгляд, именно исходное признание наличия космологии, которая доказывается
для учения Парменида, ведет к отрицанию энантиоморфов. Если неконгруэнт-
ные подобия рассматриваются на феноменальном уровне, то различия в них лег-
ко фиксируются, и эти различия действительно будут выступать как противопо-
ложности. Если же мы рассматриваем их на уровне мышления, – а это именно
тот уровень, на который претендует Парменид, противопоставляя его дескрип-
тивному, – то различия утрачиваются, поскольку структурно энантиоморфы не-
различимы. Если подлинное мышление у Парменида фиксирует только принцип
«есть», исключая отрицание, то это значит, что на уровне мышления любые
«противолежащие формы» абсолютно идентичны как «то-что-есть», то есть
сущее, в противном случае, мы не могли бы их мыслить. Разумеется, мыслимые
32
как существующие, День или Ночь мыслятся в полном соответствии с требова-
нием Парменида равными и независимыми благодаря именно их энантиоморф-
ности, что влечет за собой при последовательном соблюдении парменидовских
требований возможность построения только интеллигибельной, умозрительной
космологии без учета феноменальных особенностей сущих. Иными словами,
сущие вещи только кажутся противоположными в силу их неправильного вос-
приятия или именования, и именно мышление позволяет, отбросив неверные
«обозначения» вещей, сводить их к единой, энантиоморфной, структуре, ниве-
лируя чувственные различия.
Объединив все эти требования в единую структуру, мы показали, что по-
пытка построения на таких основаниях космологии влечет многоэтапный путь
нивелировки различий. Для каждой чувственно данной вещи на первом шаге
следует искать ту единую структуру, которая позволит сказать о сущих так,
чтобы исключить противоположности, различия или отрицания в представлени-
ях о них, т.е. задать какое-либо условие единства. На первом же шаге исключа-
ется чувственно-данная космология, и мы переходим к умопостигаемой онтоло-
гии понятий. Этот шаг также будет не окончательным, и алгоритм повтора и
возращения к указанному шагу будет продолжаться до тех пор, пока мы не смо-
жем спросить об искомом G, что значит «не быть G». Таким единственно воз-
можным объектом (или понятием) будет только сущее, а его единственно воз-
можным предикатом – существование, тогда он будет максимально удовлетво-
рять исходному требованию В 2.
Таким образом, имеется только один путь «есть», причем неважно, как вы-
страивать доказательство – чисто теоретически, как делается в алетейе, или от
противного, с позиций доксы. Продвигаясь по уровням общностей в поисках та-
кого, на котором мы не столкнулись бы с противоположностями или с отрица-
ниями (и тем самым с «не есть»), мы выстраивали своего рода иллюзорную ие-
рархию отношений и уровней, которую могли бы соотнести с искомой космоло-
гией: в действительности этих уровней, космологий вещей, концептов и идей
нет, как не должно быть имен и противоположностей, которые заставляют мыс-
лить неистинно, т.е. негативно. Оставаясь на позициях такой реконструкции, мы
должны признать, что докса не имеет самостоятельного значения как отдельная,
специально разработанная парменидовская космология, ее статус в поэме – это
демонстрация, доказательство или дидзесис от противного, направленный на
достижение единственно возможной истины – «есть», достигаемой исключи-
тельно посредством мышления, а не чувственного познания.
В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования, форму-
лируются выводы.
Таким образом, поставленная цель достигнута, все задачи решены удовле-
творительно. Конечно, в рамках одного диссертационного исследования невоз-
можно было охватить все аспекты данной проблематики, что позволяет в общих
чертах обрисовать дальнейшие перспективы разработки данного направления. В
33
рамках исследования предпосылок дидзесиса как философского метода в тради-
ционной греческой культуре можно сосредоточиться не только на анализе зна-
ков и предсказательных практик, но и на других образцах и направлениях тра-
диционной культуры и искусств. Разумеется, раннегреческая философия не ог-
раничивается деятельностью только тех персонажей, о которых шла речь в дис-
сертации, поэтому распространить исследование специфики философского по-
иска следует и на другие доктрины, в первую очередь, античных плюралистов.
Что касается классических философских доктрин, то специфика философского
поиска (дзетесиса) в них также может быть исследована более глубоко. Недос-
таточно исследованным остается представление о дзетесисе в эллинистических
доктринах, прежде всего в скептицизме, что вообще осталось за рамками на-
стоящей диссертации. Также в перспективе предстоит уточнить, какой характер
– рационалистический или эмпирический – носит философский поиск в той или
иной доктрине. И наконец, специальной широкой темой оказывается связь
принципов философского или эпистемического поиска с современными направ-
лениями истории науки, в силу явных пересечений требований и принципов
дидзесиса / дзетесиса с представлениями о реализации гипотетико-
дедуктивного метода и абдукции, в частности сходства принципа «уже знаем» и
демонстративного принципа с дедуктивным выводом из гипотез и редуктивным
выводом и принципом принятия гипотез. Все это говорит об актуальности под-
нятой темы и для истории античной философии, и для истории науки, и позво-
ляет признать дальнейшие исследования в этом направлении перспективными.

Список опубликованных работ по теме диссертации

Всего по теме диссертации опубликовано 30 работ, из которых – 2 моно-
графии (в том числе одна коллективная), 21 статья (из них 16 в рецензируемых
журналах), 7 тезисов.
а) монографии:
1. Вольф М. Н. Ранняя греческая философия и Древний Иран. Санкт-
Петербург: Алетейя, 2007. 214 с. 13,7 п.л.
2. Вольф М. Н. Эпистемология Гераклита Эфесского // Рационализм и
иррационализм в античной философии: монография / В. П. Горан, М. Н. Вольф,
И. В. Берестов, Е. В. Орлов, Е. В. Афонасин, П. А. Бутаков; отв. ред. В. Н. Кар-
пович; Рос. акад. наук, Сиб. отд-ние. Ин-т филос. и права. Новосибирск: Изд-во
СО РАН, 2010. 386 с. Гл. II. С. 67-119. 25 п.л. / Автора 4 п.л.
б) статьи в изданиях, включенных в рекомендательный список ВАК
РФ для публикации основных положений докторских диссертаций:
1. Вольф М. Н. Понятия «явное и неявное» как базис для формирова-
ния гносеологической проблематики Гераклита // Вестник НГУ. Серия «Фило-
софия». 2005. Т.3. Вып. 1. С. 80-88. 1 п.л.
2. Вольф М. Н. Обзор книги Patricia Curd. The legacy of Parmenides.
Eleatic monism and later presocratic thought. Las Vegas: Parmenides Publishing,
34
2004. 309 c. // Вестник НГУ. Серия «Философия». 2005. Т.3. Вып. 1. С. 130-135.
0,5 п.л.
3. Вольф М. Н. О трех базовых антитезах онтологии Гераклита // Гума-
нитарные науки в Сибири. 2006. №1. С. 22-26. 0,5 п. л.
4. Вольф М. Н. Гносеологическая позиция Гераклита как средство ре-
конструкции его доктрины начала // Вестник НГУ. Серия «Философия». 2006. Т.
4. Вып. 1. С. 104-112. 1 п.л.
5. Вольф М. Н. Гносеология и онтология ионийской философии с по-
зиций проблемного подхода // Вестник НГУ. Серия «Философия». 2006. Т. 4.
Вып. 2. С. 111-116. 0,6 п.л.
6. Вольф М. Н. Рецензия на книгу: Dancy R.M. Plato’s introduction of
forms (Cambridge University Press, 2004. P. XXI, 348) // Вестник НГУ. Серия
«Философия». 2006. Т. 4. Вып. 2. С. 160-163. 0,3 п.л.
7. Вольф М. Н. О связи понятий no>ov и xu>nesiv у Гераклита // Вестник
НГУ. Серия «Философия». 2007. Т. 5. Вып. 2. С. 118-123. 0,5 п.л.
8. Вольф М. Н. О связи понятий no>ov и ma>qhesiv у Гераклита // Вест-
ник НГУ. Серия «Философия». 2008. Т. 6. Вып. 1. С. 106-111. 0,5 п.л.
9. Вольф М. Н. Стандартная англоязычная интерпретация учения Пар-
менида // Вестник НГУ. Серия «Философия». 2009. Т. 7. Вып. 2. С. 96-105. 1 п.л.
10. Вольф М. Н. Рецензия на книгу: Mourelatos, Alexander P.D. The Route
of Parmenides: revised and expanded edition; with new introduction, three supplemen-
tal essays, and an essay by Gregory Vlastos (originally published 1970). Las Vegas:
Parmenides Pub., 2008. lix, 408 p. // Гуманитарные науки в Сибири. 2009. №1. С.
110-112. 0,5 п.л.
11. Вольф М. Н. Принципы аргументации в раннегреческой философии:
постановка вопроса // Вестник НГУ. Серия: «Философия». 2010. Т.8. Вып. 3. С.
118-122. 0,5 п.л.
12. Вольф М. Н. Основания аргументации в раннегреческой философии:
полярность как тип аргументации // Вестник НГУ. Серия: «Философия». 2010. Т.
8. Вып. 4. С. 112-18. 0,7 п.л.
13. Вольф М. Н. Становление философского поиска в Архаической Гре-
ции: знаки и их истолкование // Вестник НГУ. Серия: «Философия». 2011. Т. 9.
Вып. 2. С. 96-104. 1 п.л.
14. Вольф М. Н. Становление философского поиска и дискуссия об идее
прогресса: Ксенофан В 18 DK // Вестник НГУ. Серия: Философия. 2011. Т. 9.
Вып. 3. С. 128-135. 1 п.л.
15. Вольф М. Н. К вопросу интерпретации доксы у Парменида: в поис-
ках космологии // Историко-философский ежегодник’2010 / Ин-т философии
РАН. Москва: Центр гуманитарных инициатив, 2011. 512 с. С. 5-32. 1,5 п.л.
16. Вольф М. Н. Эпистемический поиск в диалоге Платона «Менон» //
Вестник Томского государственного университета. Серия: Философия. Социо-
логия. Политология. 2011. № 4 (В печати) (1 п. л.).
35
 в) статьи и материалы докладов, опубликованные в других россий-
ских и иностранных изданиях:
17. Volf M. N. Review on Patricia Curd, The Legacy of Parmenides. Eleatic
monism and later presocratic thought. Las Vegas: Parmenides Publishing (distributed
by the University of Chicago Press), 2004. Pp. xxix, 280. ISBN 1-930972-15-6.
$22.00 [Электронный документ] // Bryn Mawr Classical Review 2005.06.05. URL:
http://ccat.sas.upenn.edu/bmcr/2005/2005-06-05.html (дата обращения: 4.08.2011)
18. Volf M. N. Review on R.M. Dancy, Plato's Introduction of Forms. Cam-
bridge: Cambridge University Press, 2004. Pp. xii, 348. ISBN 0-521-83801-0. $75.00
[Электронный документ] // Bryn Mawr Classical Review 2006.08.29. URL:
http://ccat.sas.upenn.edu/bmcr/2006/2006-08-29.html (дата обращения: 4.08.2011).
19. Volf M. N. Review on Mourelatos, Alexander P.D. The Route of Parme-
nides: revised and expanded edition; with new introduction, three supplemental essays,
and an essay by Gregory Vlastos (originally published 1970). Las Vegas: Parmenides
Pub., 2008. lix, 408 p. [Электронный документ] // Bryn Mawr Classical Review
2009.01.07 URL: http://bmcr.brynmawr.edu/2009/2009-01-07.html (дата обращения:
4.08.2011).
20. Вольф М. Н., Берестов И. В. Проблемный подход к исследованию
древнегреческой философии // SCOLH. Философское антиковедение и классиче-
ская традиция. Том 1. Вып. 2. 2007. С. 203-276. 2,5 п.л. / Автора 1,25 п.л.
21. Вольф М. Н. «Исследование» и «открытие» у Гераклита: рождение
философского метода // SCOLH.  Философское антиковедение и классическая
традиция. 2011. Том 5. Вып. 1. С. 53-73. 1,5 п.л.
22. Вольф М. Н. Формирование гносеологической проблематики в уче-
нии Гераклита // Философия и будущее цивилизации. Тезисы докладов и высту-
плений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.).
Т.2. М.: Современные тетради, 2005. С. 11-12. 0,15 п.л.
23. Вольф М. Н. Проблема «явного и неявного» Гераклита и ее транс-
формация в учении Платона // «Универсум платоновской мысли. Платоновская
и аристотелевская традиция в античности и в европейской философии». Санкт-
Петербург, 23-24 июня 2005. Изд-во С.-Петербургского университета, 2005. С.
15-20 (0,25 п. л.).
24. Вольф М. Н., Берестов И. В. Проблемный подход как историко-
философская методология // Актуальные проблемы гуманитарных и социальных
исследований. Материалы региональной научной конференции молодых ученых
Сибири в области гуманитарных и социальных наук / Новосиб. гос. ун-т. 2006.
С. 89-95. 0,25 п.л. / Автора 0,12 п.л.
25. Вольф М. Н., Берестов И. В. Предпосылки введения проблемного
подхода к истории философии // Актуальные проблемы гуманитарных и соци-
альных исследований. Материалы V региональной научной конференции моло-
дых ученых Сибири в области гуманитарных и социальных наук / Новосиб. Гос.
ун-т. 2007. 264 c. С. 103-105. 0,25 п.л. / Автора 0,12 п.л.
36
 26. Вольф М. Н. Понятия voos и xynesis в эпистемологии Гераклита
Эфесского // Днi науки фiлософського факультету – 2008: Мiижнародна наукова
конференцiя (16-17 квiтня 2008 року): Матерiали доповiдей та виступiв. – Київ:
Видавнично-полiграфiчний центр «Київський унiверситет», 2008. Ч. 1. 119 с. C.
12-14. 0,25 п.л.
27. Вольф М. Н. Путь отыскания истины: Гераклит и Парменид // Наука.
Философия. Общество. Материалы V Российского философского конгресса. Но-
восибирск: Параллель, 2009. Т. II. 544 с. С. 14. 0,2 п.л.
28. Вольф М. Н. Философский поиск как прототип научного исследова-
ния в Античности // Интеллектуальные ценности в современной России: Фило-
софия. Наука. Инновации: Материалы Первой Всероссийской научной конфе-
ренции «Сибирский философский семинар» – 2011 / Новосиб. гос. ун-т. Новоси-
бирск, 2011. 208 с. С. 148-152. 0,25 п.л.

37
ДЛЯ ЗАМЕТОК

38
_____________________________________________________________

Изд. лиц. ИД № 04060 от 20.02.2001

Подписано к печати и в свет 14.11.2011
Формат 60×84/16. Бумага № 1. Гарнитура “Times New Roman”
______________________________________________________________
Печать оперативная. Печ.л. 2,5. Усл.-изд.л. 2,3. Тираж 100. Заказ № 132.
Институт неорганической химии им. А.В. Николаева СО РАН.
Просп. акад. Лаврентьева, 3. Новосибирск, 630090.