КАЛЬДЕРОН.

ВЕЛИЧАЙШЕЕ В МИРЕ ЧУДОВИЩЕ

Перевод М.С.Бройтман

Действующие лица:
Тетрарх Иерусалима
Октавиан, император
Аристобул, царевич
Филипп, старик
Птолемей, солдат
Патрисио, капитан
Полидор
Мариена, дама
Ливия, дама
Сирена, дама
Арминда, служанка
Музыканты
Солдаты
ПЕРВАЯ ХОРНАДА
Выходят музыканты, во время их пения выходит свита, затем ТЕТРАРХ и плачущая
МАРИЕНА.
ХОР: О прекрасная Мариена,
Солнце Иерусалима,
Светом чудного лица
Озари мою пустыню.
Птицы, травы и потоки
Притекут к ее ногам;
Птицы скажут ручейкам,
А ручьи хрустальным словом
Молвят маленьким певцам:
- О воспойте, соловьи,
Чудный миг!
- Расстели пред ней, земля,
Твой цветник!
Соревнуйтесь перед ней,
Кто милей!
1
ТЕТРАРХ: О, довольно воздух ранить,
Музыканты, этой ранью!
Ты, прекрасная Марьен,
Светоч утренний в лазури,
Отчего слезами бури
Лик рассветный омрачен?
Чего могла б желать твоя гордыня?
Ужели мало – быть моей царицей?
Ведь под моей десницей
Лежит Иерусалим – твоя твердыня.
О чём твои печали?
Антоний и Октавиан признали
Меня царём. А я ли не старался
Антония поддерживать, когда
Земля устала от походов ратных
И спину моря ранили суда,
Тремя рядами вёсел бередя.
Когда же, истощённые в борьбе,
Падёт Октавиан, падёт Антоний,
Корону мира подарю тебе!
И разве Птолемей и братец твой
Не следуют за тою же мечтой?
И разве я тебя не обожаю?
И разве я тебя не окружаю
Всей роскошью весеннею земли,
Всем, что везут к нам в Хайфу корабли?

Пускай не меркнет солнце

От тучки небольшой!
Возрадуйся душой,
Пусть жизнь ко мне вернётся.

Пускай вернётся день,

Цветов благоуханье,
И ветерков порханье,
И сладостная тень.
2
Как исчезают росы
На утренних цветах,
Пускай растают слёзы
На дорогих очах.

Верни мне жизнь, родная!

Пусть слёзы, как хрусталь,
Но в сердце попадая,
Они разят, как сталь.
МАРИЕНА: О царь, о мой супруг!
Не так неблагодарна,
Не так я зла, мой друг.
Не беспричинно льются
Потоки горьких слёз,
Две речки, что уносят
Цветенье бледных роз.

Судьба моя крадётся

Невидимо ко мне,
Начертанная златом
В небесной вышине.

Кому-то это – звёзды

И неба круговерть,
А мне они – предвестья,
И обещают смерть.
ТЕТРАРХ: Ещё темнее стали,
Мой друг, твои слова.
Когда не безразлична
Тебе любовь моя,
Развей мои сомненья,
Свою тоску открой,
Чтоб знал твои тревоги
И плакать мог с тобой.

3
МАРИЕНА: О том, что не хотела никому
Рассказывать, тебе лишь одному
Скажу: что старец есть в Иерусалиме
Известный предсказаньями своими.
Умеет он, волшебник или маг,
Проникнуть через будущего мрак,
Дабы судьбу грядущую узнать,
Как будто есть нужда напоминать
Стремительному времени – бежать.
Быть женщиною – значит обожать
Загадки и секреты раскрывать,
И потому к пророку, что постиг
Светил и сфер загадочный язык,
Твоя жена решила побежать
И то, что не положено, узнать.
Недолго думая, искусный маг
Исследовал небесный зодиак,
И он предрёк
(Немеет мой язык)
Что страшный рок
По звёздам он постиг,
Написанный созвездьями в эфире:
Что мне грозит нежданная беда:
Стать жертвой чудища, какого никогда
Страшнее не видали в мире.
Ну а тебе, о повелитель мой,
Предсказано убить своей рукой
Вон тем клинком в оправе дорогой,
Что постоянно носишь ты с собой,
(Как страшно, и на правду не похоже)
То, что тебе души твоей дороже.

И потому – как можно

Не плакать о судьбе, что нам неложно
Предсказана пророком:
Растерзанной быть чудищем жестоким
4
Мне, а тебе – убить своей рукою
Всё самое на свете дорогое.
ТЕТРАРХ: О прекрасная царица!
Сфер хрустальные листы
Пусть несут нам весть судьбы –
Слишком верить не годится
Звездочёта болтовне.
Можно угадать вполне
Лишь возможные напасти.
Явью могут стать несчастья
Только по людской вине.

Не пришла ещё беда,

И теперь о ней страдать,
Горько плакать и рыдать –
Значит длить её всегда,
Значит радости не знать.

Если ты уже решила

Плакать о своей судьбе,
Значит горести себе
Даришь ране, чем светила,
Пусть враждебные тебе.

Ведь настолько тяжело

Вечно думать о несчастье,
Что порадует, как счастье,
Если наконец пришло
Долгожданное злосчастье.

И ещё скажу причину,

Почему тебе, царица,
В это верить не годится:
Если б радость, не кончину,
Не печальный твой конец
Обещал тебе мудрец,
5
Ты бы стала веселиться?
Не поверила б ему,
Как не веришь никому.

Почему же весть благая

Ложью кажется всегда?
Лишь жестокая звезда
И одна лишь гибель злая –
Достоверная судьба?

Веры нам не занимать

В несказанные напасти.
Почему не верить счастью?
Лучше счастье потерять,
Чем совсем его не знать.

Если верно предсказанье,

Если твой жестокий рок
Чудищу тебя обрёк,
Для чего сейчас рыданья?
Значит, смерти час далёк.

В безопасности твой век!

Я вот, например, не знаю,
Потому и ожидаю,
Как и всякий человек:
Вдруг уже мой час истек?
Чем судьба твоя жестока?
Ведь чудовище далёко.

И к тому же, ангел мой.

Неувязка в предсказанье:
Раз ты монстру на закланье
Предназначена судьбой,
Как же мой кинжал златой?
Ты ведь мне всего дороже.
6
Я и монстр – одно и то же?

Если две тебе грозят

Вещи противоположные,
Значит, то угрозы ложные
Обмануть тебя хотят.
Ангел мой, да не смутят
Это сердце опасенья.
Вот клинок мой, посмотри!
МАРИЕНА: О, клинок твой убери!
ТЕТРАРХ: От чего твоё волненье?
МАРИЕНА: О помилуй, не губи!
ТЕТРАРХ: Если это – смерть твоя,
Навсегда в хрустальном море,
В ледяном его просторе
Будет пусть погребена.
Ты бессмертная, жена!
Бросает кинжал, и за сценой слышен голос ПТОЛЕМЕЯ:
ПТОЛЕМЕЙ: О Господь! За что, за что?
МАРИЕНА: Чей там крик такой печальный?
ФИЛИПП: Это воздух и вода
Отвечают грустным эхом.
ЛИВИЯ: Был как молния кинжал.
Громом отвечают крики.
МАРИЕНА: Стоит ли теперь дивиться,
Что боюсь его клинка?
Мог он ранить даже воздух,
Даже море распорол.
ТЕТРАРХ: Это случай, вот и всё.
Никакая не примета!
Ну, пожаловался кто-то.
Чтоб тебя разубедить,
Вот сейчас его найду я,
Будь он в недрах земляных
Или же в морской пучине.
Уходят ТЕТРАРХ и ФИЛИПП.
7
МАРИЕНА: Ужас волосы подъемлет.
ПТОЛЕМЕЙ (за сценой): Неужели для одной
Жизни – мало было небу,
Чтобы смерть была одна?
МАРИЕНА: Кто там жалуется так?
ЛИВИЯ: Вижу только, что в прибое,
Будто колокол, немолчном,
Пробирается несчастный,
Но волна его относит,
Взад бросая и вперёд,
Не даёт достигнуть суши.
СИРЕНА: Твой супруг отправил в море
Воинов дворцовой стражи,
Чтобы руки портом стали
Для блуждающей судьбы.
МАРИЕНА: Это верно, но кинжал,
Пролетевший, как комета,
Путнику пронзил плечо.
ЛИВИЯ (в сторону): Если мне не глаза не лгут,
А они не лгут, конечно,
Это мой несчастный друг!
Такова моя удача,
Нет сомнений никаких!
СИРЕНА (в сторону): До чего приятный миг –
Видеть, как умрёт неверный!
МАРИЕНА: Милые, идём домой –
Не хочу я это видеть.
СИРЕНА (в сторону): Да, уйдём! Своей рукой
Я б несчастного добила.

ЛИВИЯ (в сторону): Да, уйдём! Иначе криков

Не сдержу я и рыданий.
Уходят. Появляются ФИЛИПП:
ФИЛИПП: Ну, злосчастный мореход,
Не страшна теперь стихия.
ТЕТРАРХ: Также рана, ибо здесь
8
 Излечить её не трудно.
Дай я выну мой кинжал.
ПТОЛЕМЕЙ: О, не трогай, государь,
Потому что в эти двери
Выйдет раньше жизнь моя,
Чем поведать всё успею:
Хоть и зла моя судьба,
Но теперь я рад удаче –
Всё могу я рассказать.
Времени терять нельзя –
Знают обе наши смерти.
ТЕТРАРХ: Птолемей?
ПТОЛЕМЕЙ: Да, государь.
ТЕТРАРХ: Унести его отсюда
И скорей перевязать.
ПТОЛЕМЕЙ: Нет, сперва меня послушай.
Жизнь твоя моей важней,
И совсем чуть-чуть дыханья
Остаётся, чтоб огромных
Бездну бед пересказать.
И когда холодным трупом
Унесут меня отсюда,
Ты хоть что-то будешь знать.
Покоряя по дороге
Волны, горы и долины,
Плыл в Пирей Октавиан.
С нашей помощью Антоний
Выступал ему навстречу,
С ним – царица Клеопатра
На громадном Буцентавре,
Столь огромном корабле,
Что казался он утёсом,
Отколовшимся от суши,
Будто солнцем на закате,
Красным золотом оббит.
Вот уже вступили в битву,
9
Вот забили барабаны,
И поднялся трубный вой.
Вот уж корабли пылали,
Как плавучие вулканы,
Как леса, горели снасти,
И пылал, как свечка, парус.
Нам Победа улыбнулась
(Здесь спирается дыханье)
Лишь вначале. Но когда
Верною была Фортуна?
Ведь она в непостоянстве
Постояннее всего.
Тут разыгрываться море
Начало, и за ветрами
Бросились в погоню волны, как огромные дома,
Как соборы или горы,
Друг на друга громоздясь.
В этот раз Нептун могучий
Другом был Октавиану:
Ветер в спину дул ему,
Нам – в лицо. Нас уносило,
Стаю кораблей разбитых,
Перепутанные снасти
И обрывки парусов.
Верно, мог Октавиан
Потопить их все, догнавши,
Только я о том не знаю,
Потому что мой корабль,
Как взбесившаяся лошадь,
Полетел к Иерусалиму,
Уж не слушая руля:
Мачты гордые сломались,
Парусов уже не стало,
В трюме плещется вода.
Приближаясь к гордой Хайфе,
Мы пошли на дно морское.
10
Послужила мне дельфином
Корабельная доска.
Кто сказал бы, что судьба
Может злобно ополчиться
На того, кто жизнь спасает
В бурном море на доске?
Я скажу, что это так.
Был совсем уж берег близок,
Но по воздуху, как коршун
Налетающий на падаль,
Полетел златой клинок.
Так что жизни мне осталось,
Чтоб сказать: Египет ныне
Покорён Октавианом,
Вероятно, мёртв Антоний,
И судьба Аристобула
Неизвестна никому.
Знать, рассеялись, как дым,
Все надежды. А тем боле,
Если знает Октавиан,
Как ты помогал Антонию.
И поскольку нет на мне
Никакой вины в несчастьях,
Что тебя подстерегли,
Приготовь мне погребенье –
Таковы мои несчастья,
Что одна лишь только память,
Будто кровь или железо,
Может искрошить алмаз.
ТЕТРАРХ: Говорят, что быть несчастным –
Это самое простое.
Но однако, мне сдаётся,
Эта сложная наука
Недоступна никому.
Унесите это диво,
От которого мне страшно,
11
Не хочу его я видеть.
ПТОЛЕМЕЯ уносят.
Сохраните мой кинжал –
Надобно понять, что делать.
Даже мне уже чудесным
Это кажется явленье.
О Филипп, пусть эти слёзы
О беде моей расскажут.
ФИЛИПП: Государь, большие беды
Созданы для мощных душ.
Для того есть беды в мире,
Чтоб испытывать героев.
Пусть в груди твоей просторной
Горести найдут гробницу
И ни криком, ни слезами
Не появятся на свет.
ТЕТРАРХ: О Филипп, в темнице сердца
Скрыть буду мою велишь ты,
Только знаешь ли её?
ФИЛИПП: Кораблей твоих потеря!
ТЕТРАРХ: Кораблей моих не жаль мне.
ФИЛИПП: Торжество Октавиана,
Верно, видеть тяжело.
ТЕТРАРХ: Мне Октавин не страшен.
ФИЛИПП: О судьбе Аристобула
И Антония нет вести.
ТЕТРАРХ: Коль о смерти их узнаю,
Испытаю зависть к ним.
ФИЛИПП: Чудо этого кинжала
Злыми бедами чревато.
ТЕТРАРХ: Я не верю в чудеса.
ФИЛИПП: Коль предвестия, потери,
И враги, и все несчастья
Не гнетут тебя, то что?
ТЕТРАРХ: О Филипп, ты понапрасну
Будешь угадать пытаться!
12
Лишь любовь к моей Мариене
Больно ранит эту душу.
Я хотел ее царицей
Сделать римскою, желая
Выше всех на этом свете
Мариену вознести.
Наслаждаясь красотой,
Что не знает равных в мире,
Разве можно быть вторым,
А не первым во вселенной?
Разве высшая красой
Не заслуживает также,
Чтобы любящий её
Всех превосходил любовью?
Если я счастливей всех,
Обладая Мариеной,
Как же мне не пожелать
Вознести её всех выше?
Пусть погибли корабли
И союзник мой Антоний,
Пусть пропал Аристобул,
Знает пусть Октавиан
Иль не знает – всё одно мне.
Пусть вернётся мой кинжал
В эти ножны золотые.
Лишь одно меня страшит:
Что не станет Мариена
Повелительницей мира.
Кто-то скажет – я безумен.
Но разумна ли любовь?
Так любовь моя огромна,
Что у смертного порога
Не закончится, и вечно
Будет золотом гореть
На страницах из алмазов. (Уходят)

13
КАРТИНА ВТОРАЯ.

Раздаются звуки труб и барабанов, выходят ОКТАВИАН в лавровом венке, пленный

АРИСТОБУЛ в простой одежде и нарядный ПОЛИДОР, ПАТРИСИО, КАПИТАН,
СОЛДАТЫ.
ГОЛОСА (за сценой) Октавиану слава!
ДРУГИЕ ГОЛОСА: Слава!
КАПИТАН: У ног твоих лежит держава,
И Клеопатрина страна
Тебе покорна и верна.
ОКТАВИАН: Если мне страна покорна,
То закончена война.
ГОЛОСА: Смерть Клеопатре! Риму слава! (Уходят. Барабанный бой)
ОКТАВИАН: Широко пределы Рима
Я раздвинул! Одного
Не хватает мне сегодня:
Пусть разыщут, где теперь
Клеопатра и Антоний.
Как диковинных зверей,
Запряжённых в колесницу,
Показать желаю Риму
Мощь и дивную красу.
КАПИТАН:

14
15