1

Герменевтика в России

«Для того, чтобы описать рецепцию герменевтики в России, мы должны прежде всего
определить, что мы подразумеваем под герменевтикой. Ибо если мы определяем герменевтику
достаточно узко, как текстовую работу, то искать герменевтику можно в литературоведении, в
критике, в бесчисленных исследованиях интерпретационного толка. В этом случае мы, с одной
стороны, окажемся перед «морем» литературы, которую достаточно трудно «кодифицировать», а с
другой стороны, утеряем то, что составляет «изюминку» современной философской герменевтики.
Кстати, в этом случае мы можем оказаться в достаточно «курьезном» положении, ибо российская
культура в целом, и российская философская мысль, может оказаться «бесконечной»
интерпретацией (т.е. опять же герменевтической работой) европейской культуры и философии»
(Соколов Б.Г. «Рецепция герменевтики в России»).

Александр Афанасьевич Потебня

1835-1891. Работа «Мысль и язык».
«В слове мы различаем: (1) внешнюю форму, т.е. членораздельный звук, (2) содержание,
объективируемое посредством звука, и (3) внутреннюю форму, или ближайшее этимологическое
значение слова, тот способ, которым выражается содержание».
Содержание и внутренняя форма не смешиваются. «Внутренняя форма слова есть
отношение содержания мысли к сознанию; она показывает, как представляется человеку его
собственная мысль. Этим только можно объяснить, почему в одном и том же языке может быть
много слов для обозначения одного и того же предмета и, наоборот, одно слово, совершенно
согласно с требованиями языка, может обозначать предметы разнородные».
«Слово для самого говорящего есть средство объективировать свою мысль. Это не значит,
чтобы слово было средством выражать уже готовую мысль, ибо если бы мысль уже раз была
готова, то зачем ее объективировать».
«Язык есть столько же деятельность, сколько и произведение».
«Искусство есть язык художника, и как посредством слова нельзя передать другому своей
мысли, а можно только пробудить в нем его собственную, так нельзя ее сообщить и в
произведении искусства; поэтому содержание этого последнего (когда оно окончено) развивается
уже не в художнике, а в понимающих. Слушающий может гораздо лучше говорящего понимать,
что скрыто за словом, и читатель может лучше самого поэта постигать идею его произведения.
Сущность, сила такого произведения не в том, что разумел под ним автор, а в том, как оно
действует на читателя или зрителя, следовательно, в неисчерпаемом возможном его содержании.
Это содержание, проецируемое нами, то есть влагаемое в самое произведение, действительно
 2
условлено его внутренней формой, но могло вовсе не входить в расчеты художника, который
творит, удовлетворяя временным, нередко весьма узким потребностям своей жизни».
«Говоря словами Гумбольдта, всякое понимание есть вместе непонимание, всякое согласие
в мыслях – вместе несогласие. Когда я говорю, а меня понимают, то я не перекладываю целиком
мысли из своей головы в другую, – подобно тому, как пламя свечи не дробится, когда я от него
зажигаю другую свечу». «Говорить значит не передавать свою мысль другому, а только
возбуждать в другом его собственные мысли».
Ближайшее и дальнейшее значения слова.
Гибкость и подвижность образа в слове → бесконечность понимания и качественного
многообразия коммуникаций. Однако с помощью внутренней формы слова можно найти его
неизменную сущность. Поэтому при безусловной уникальности сознания каждой личности и
каждого коллектива возможно понимание.
Понимание художественного произведения – закрепление сознанием того, что сделано
поэтом. «…в поэтическом, следовательно, вообще художественном, произведении есть те же
самые стихии, что и в слове: содержание (или идея), соответствующее чувственному образу или
развитому из него понятию; внутренняя форма, образ, который указывает на это содержание,
соответствующий представлению (которое тоже имеет значение только как символ, намек на
известную совокупность чувственных восприятий или на понятие), и, наконец, внешняя форма, в
которой объективируется художественный образ. Разница между внешнею формою слова (звуком)
и поэтического произведения та, что в последнем, как проявлении более сложной душевной
деятельности, внешняя форма более проникнута мыслью».
«Язык во всем своем объеме и каждое отдельное слово соответствует искусству, притом не
только по свои стихиям, но и по способу их соединения».

Густав Густавович Шпет

1879-1937. Работы: «Герменевтика и ее проблемы»; «Явление и смысл»; «Эстетические
фрагменты».
Введение герменевтической терминологии в философский дискурс.
Слово – это прежде всего сообщение. Оно претендует на то, чтобы быть понятным,
связанным со смыслом и значением.
«Сообщение есть та стихия сознания, в которой живет и движется понимание. Сообщаемое
– сфера герменевтики». Идеи герменевтики возникают тогда, когда «зарождается желание отдать
себе сознательный отчет о роли слова как знака сообщения». «Понятие “сообщения” есть понятие,
выражающее соотношение, и требующее, следовательно, терминов соотношения: говорящий –
слушающий, писатель – читатель, авторитет – признание, источник – восприемник и т.п.»
 3
Герменевтика не есть самостоятельная наука, а всего только вспомогательная дисциплина в
научной работе. Открыть ее место в системе знания – значит прежде всего указать тот цикл
научных вопросов, по отношению к которому герменевтика выполняет свою вспомогательную
роль. При широком захвате их можно поделить на две части: с одной стороны, возникали вопросы,
касающиеся предмета понимания и интерпретации, с другой стороны, вопросы, относящиеся к
самим процессам понимания и интерпретации».
Два основных направления в герменевтике: одно – за многозначность интерпретации,
другое – за однозначность: «в основе рассматриваемого различия направления лежат уже разные
скрытые предпосылки: именно само понятие смысла здесь предполагается или как нечто
предметно-объективное, или как психологически-субъективное. В первом случае слово как
знак, подлежащий истолкованию, указывает на «вещь», предмет и на объективные отношения
между вещами, которые вскрываются путем интерпретации, и сами эти объективные отношения,
очевидно, связывают сообщающего о них; во втором случае слово указывает только намерения,
желания, представления сообщающего и интерпретация так же свободна и даже произвольна, как
свободно желание сообщающего вложить в свои слова любой смысл или много смыслов,
поскольку это соответствует его намерениям».
Значение – многозначный набор, который фиксируется словарями («независимо от связи, в
которой пользуемся словом»); смысл лежит в плоскости того единственного понимания, которое
возникает в данном речевом контексте. → Единственность интерпретации. «Смысл – один, но
передача его может быть более или менее сложной».
«Слово кажется многозначным только до тех пор, пока оно не употреблено для передачи
значения или пока мы, встретившись с ним, еще не знаем, для передачи какого значения оно здесь
служит. Можно думать, однако, что иногда в намерения входит воспользоваться одним и тем же
словом для достижения двух или более сигнификационных целей. Но, очевидно, раскрытие этих
целей есть анализ не значения, а намерений автора, которые могут иметь свою риторическую
форму (аллегории, олицетворения, притчи и пр.). Истолкование значений слов как задачи
интерпретации, таким образом, должно иметь в виду не только значение как такое, но должно
принимать во внимание и многообразие форм пользования словом, как и психологию
пользующегося им».
«Чтобы понимать слово, нужно брать его в контексте, нужно вставить в известную сферу
разговора». «Изолированное слово, строго говоря, лишено смысла, оно не есть [логос]. Оно есть
слово сообщения, хотя и есть уже и средство общения».
Мы воспринимаем слово:
1) как голос человека, отличный от других природных звуков;
2) как голос этого человека – его индивидуальный признак;
3) как знак особого психофизического (естественного) состояния;
 4
4) как признак принадлежности человека к определенной культуре;
5) как определенный язык;
6) помещаем в смысловой контекст;
7) различаем формы слова;
8) различаем эмоциональный тон («симпатическое понимание»).
Предмет герменевтики – человек как социально-историческая данность. Творческий
субъект – автор-творец – реализует присущие слову как средству общения потенциальные
возможности. «В целом личность автора выступает как аналогон слова. Личность есть слово и
требует своего понимания».
Идеи, осуществляемые объективно, претворяются субъектами. → В объективацию всякого
труда и творчества вносится элемент субъективного и психологического начал. Слово есть
условие, средство общения, оно содержит в себе и обозначает некоторое переживание
субъективного опыта, но им также выражается нечто, претендующее на устойчивость, которое
может быть обозначено как понятие, закрепляющее в себе социальный и научный опыт. → Смысл
слова (высказывания, текста) объективен и может быть познан непсихологическими методами.
Нужно различать природу слова как выражения объективного смысла, мысли, как
сообщения того, что в нем выполняет его прямое "назначение", от экспрессивной роли слова, от
субъективных реакций на объективный смысл.
Психологические особенности личности автора, исторические и социальные условия
являются субъективными факторами, они влияют на восприятие смысла текста, должны
учитываться и включаться в исследование текстов под общим названием «условия понимания» –
выводятся за рамки акта постижения смысла. Исторические, социологические и психологические
методы исследования данного специфического предмета важны (для некоторых задач), но
являются вспомогательными приемами анализа.
«…я, действительно, высказался против крайних увлечений в собирании биографических
фактиков, когда в ущерб анализу самого художественного произведения это собирание
приобретает самодовлеющее значение. Но я не отрицаю своего, хотя и подчиненного значения
биографических изысканий в историческом исследовании. Тем более не отрицаю зависимости
художника и его биографии от среды, социальных и материальных условий его жизни».
Объективный смысл слова со-мыслится; периферийные моменты структуры слова со-
чувственно воспринимаются, симпатически понимаются. «Смысловое ядро» и «субъективная
оболочка». «Смысл есть идейная насыщенность слова». «Идея, смысл, сюжет – объективны. Их
бытие не зависит от нашего существования». Понимать слово значит «жить в мире идей».

Михаил Михайлович Бахтин

1895-1975.
 5
«Три типа отношений:
1. Отношения между объектами: между вещами, между физическими явлениями,
химическими явлениями, причинные отношения, математические отношения, логические
отношения, лингвистические отношения и др.
2. Отношения между субъектом и объектом.
3. Отношения между субъектами – личностные, персоналистические отношения:
диалогические отношения между высказываниями, этические отношения и др. Сюда относятся и
всякие персонифицированные смысловые связи. Отношения между сознаниями, правдами,
взаимовлияния, ученичество, любовь, ненависть, ложь, дружба, уважение, благоговение, доверие,
недоверие и т. п.»
«Точные науки – это монологическая форма знания: интеллект созерцает вещь и
высказывается о ней. Здесь только один субъект – познающий (созерцающий) и говорящий
(высказывающийся). Ему противостоит только безгласная вещь. Любой объект знания (в том
числе человек) может быть воспринят и познан как вещь. Но субъект как таковой не может
восприниматься и изучаться как вещь, ибо как субъект он не может, оставаясь субъектом, стать
безгласным, следовательно, познание его может быть только диалогическим».
«Науки о духе; предмет их – не один, а два «духа» (изучаемый и изучающий, которые не
должны сливаться в один дух). Настоящим предметом является взаимоотношение и
взаимодействие «духов».
«Гуманитарные науки – науки о человеке в его специфике, а не о безгласной вещи и
естественном явлении. Человек в его человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), то
есть создает текст (хотя бы и потенциальный).
Увидеть и понять автора произведения – значит увидеть и понять другое, чужое сознание и
его мир, то есть другой субъект («Du»). При объяснении – только одно сознание, один субъект;
при понимании – два сознания, два субъекта. К объекту не может быть диалогического отношения,
поэтому объяснение лишено диалогических моментов (кроме формально-риторического).
Понимание всегда в какой-то мере диалогично».
Категория «Другой» рассматривается как источник любой познавательной активности: для
понимания всегда необходим «Другой», как некая иная точка зрения, как расширение кругозора,
контекста.
Методика процесса понимания должна строиться на основе принципов диалогичности:
нужно относиться к «объекту» как к автономному, то есть признавать его несводимую ни к чему
инаковость. При этом нужно сохранять определенную дистанцию между «Я» и «Другим», не
позволяющую личности раствориться в сфере «Другого», перестать быть самостью или, наоборот,
сделать «Другого» производным от «Я». Обретение «Я» становится возможным только при
 6
условии признания «Другого», усмотрения в нем такой же уникальной и неповторимой личности,
какой являешься сам.
«…теория выражения, лежащая в основе индивидуалистического объективизма, должна
быть нами отвергнута. Организующий центр всякого высказывания, всякого выражения – не
внутри, а во-вне: в социальной среде, окружающей особь».
Любое высказывание социально, имеет тему, значение и оценку. Оценка связывает
высказывание с социумом (через контекст, сообщение, диалог). «…оценке принадлежит именно
творческая роль в изменениях значений. Изменение значения есть в сущности, всегда переоценка:
перемещение данного слова из одного ценностного контекста в другой».
Писатель находится в постоянном диалоге с литературой, как современной ему, так и
предшествующей. Диалог между произведениями осуществляется благодаря
интерсубъективному фактору – фактору диалогического контакта одного автора с
произведениями других авторов.
Трансформация идей Бахтина. Юлия Кристева: «…любой текст строится как мозаика
цитаций, любой текст – это впитывание и трансформация какого-нибудь другого текста. Тем
самым на место понятия интерсубъективности встает понятие интертекстуальности». Ролан.
Барт: «Текст – это раскавыченная цитата», он «существует лишь в силу межтекстовых отношений,
лишь в силу интертекстуальности».
Три части в процессе понимания: 1) то, что подвергается пониманию (но не является
пассивным – воздействует на реципиента); 2) сам реципиент, который является субъектом
процесса понимания; 3) нечто, куда входит все прочитанное, услышанное, увиденное,
совершенное реципиентом раньше: знание исторических событий, личный опыт повседневной
жизни, прочитанные ранее другие произведения данного автора, – все то, что было уже понято
перед событием встречи с новым (но также и не понятое). Когда эти три части взаимодействуют,
определяется конечное понимание смысла, происходит коммуникативное понимание.
Проблема речевых жанров
Говорящий кончает свое высказывание, чтобы передать слово другому или дать место его
активно ответному пониманию.
В творческих сферах (особенно, конечно, в научной), напротив, возможна лишь очень
относительная предметно-смысловая исчерпанность; здесь можно говорить только о некотором
минимуме завершения, позволяющем занять ответную позицию. Объективно предмет
неисчерпаем, но, становясь темой высказывания (например, научной работы), он получает
относительную завершенность в определенных условиях, при данном положении вопроса, на
данном материале, при данных, поставленных автором целях, то есть уже в пределах
определенного авторского замысла.
 7
Каждое отдельное высказывание – звено в цепи речевого общения. У него четкие границы,
определяемые сменой речевых субъектов (говорящих), но в пределах этих границ высказывание,
подобно монаде Лейбница, отражает речевой процесс, чужие высказывания, и прежде всего
предшествующие звенья цепи (иногда ближайшие, а иногда – в областях культурного общения – и
очень далекие).
Предмет речи говорящего, каков бы ни был этот предмет, не впервые становится
предметом речи в данном высказывании, и данный говорящий не первый говорит о нем. Предмет,
так сказать, уже оговорен, оспорен, освещен и оценен по-разному, на нем скрещиваются, сходятся
и расходятся разные точки зрения, мировоззрения, направления… всякое высказывание кроме
своего предмета всегда отвечает (в широком смысле слова) в той или иной форме на
предшествующие ему чужие высказывания.
Но высказывание связано не только с предшествующими, но и с последующими звеньями
речевого общения. Когда высказывание создается говорящим, их, конечно, еще нет. Но
высказывание с самого начала строится с учетом возможных ответных реакций, ради которых оно,
в сущности, и создается. Роль других, для которых строится высказывание, как мы уже знаем,
исключительно велика. Мы уже говорили, что эти другие, для которых моя мысль впервые
становится действительною мыслью (и лишь тем самым и для меня самого), не пассивные
слушатели, а активные участники речевого общения. Говорящий с самого начала ждет от них
ответа, активного ответного понимания. Все высказывание строится как бы навстречу этому
ответу.
Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках
Каждый текст предполагает общепонятную (то есть условную в пределах данного
коллектива) систему знаков, язык (хотя бы язык искусства). Но одновременно каждый текст (как
высказывание) является чем-то индивидуальным, единственным и неповторимым, и в этом весь
смысл его (его замысел, ради чего он создан). Это то в нем, что имеет отношение к истине, правде,
добру, красоте, истории. По отношению к этому моменту все повторимое и воспроизводимое
оказывается материалом и средством. Это в какой-то мере выходит за пределы лингвистики и
филологии. Этот второй момент (полюс) присущ самому тексту, но раскрывается только в
ситуации и в цепи текстов (в речевом общении данной области). Этот полюс связан не с
элементами (повторимыми) системы языка (знаков), но с другими текстами (неповторимыми)
особыми диалогическими (и диалектическими при отвлечении от автора) отношениями.
Если мы ничего не ждем от слова, если мы заранее знаем все, что оно может сказать, оно
выходит из диалога и овеществляется.
Целое высказывание – это уже не единица языка (и не единица «речевого потока» или
«речевой цепи»), а единица речевого общения, имеющая не значение, а смысл (то есть целостный
смысл, имеющий отношение к ценности – истине, красоте и т. п. – и требующий ответного
 8
понимания, включающего в себя оценку). Ответное понимание речевого целого всегда носит
диалогический характер.
К методологии гуманитарных наук
Понимание. Расчленение понимания на отдельные акты. В действительном реальном,
конкретном понимании они неразрывно слиты в единый процесс понимания, но каждый
отдельный акт имеет идеальную смысловую (содержательную) самостоятельность и может быть
выделен из конкретного эмпирического акта. 1. Психофизиологическое восприятие физического
знака (слова, цвета, пространственной формы). 2. Узнание его (как знакомого или незнакомого).
Понимание его повторимого (общего) значения в языке. 3. Понимание его значения в данном
контексте (ближайшем и более далеком). 4. Активно-диалогическое понимание (спор-согласие).
Включение в диалогический контекст. Оценочный момент в понимании и степень его глубины и
универсальности.
Интерпретация смыслов не может быть научной, но она глубоко познавательна. Она может
непосредственно послужить практике, имеющей дело с вещами.
Каждое слово (каждый знак) текста выводит за его пределы. Всякое понимание есть
соотнесение данного текста с другими текстами.
Понимание как соотнесение с другими текстами и переосмысление в новом контексте (в
моем, в современном, в будущем). Предвосхищаемый контекст будущего: ощущение, что я делаю
новый шаг (сдвинулся с места). Этапы диалогического движения понимания: исходная точка –
данный текст, движение назад – прошлые контексты, движение вперед – предвосхищение (и
начало) будущего контекста.
Текст живет, только соприкасаясь с другим текстом (контекстом). Только в точке этого
контакта текстов вспыхивает свет, освещающий и назад и вперед, приобщающий данный текст к
диалогу.
Освещение текста не другими текстами (контекстами), а внетекстовой вещной
(овеществленной) действительностью. Это обычно имеет место при биографическом, вульгарно-
социологическом и причинных объяснениях (в духе естественных наук), а также и при
деперсонифицированной историчности («истории без имен»). Подлинное понимание в литературе
и литературоведении всегда исторично и персонифицированно.
Влияние внетекстовой действительности на формирование художественного видения и
художественной мысли писателя (и других творцов культуры).
Текст – печатный, написанный или устный = записанный – не равняется всему
произведению в его целом (или «эстетическому объекту»). В произведение входит и необходимый
внетекстовый контекст его. Произведение как бы окутано музыкой интонационно-ценностного
контекста, в котором оно понимается и оценивается (конечно, контекст этот меняется по эпохам
восприятия, что создает новое звучание произведения).
 9
Есть ли соответствие «контексту» в естественных науках? Контекст всегда
персоналистичен (бесконечный диалог, где нет ни первого, ни последнего слова) – в естественных
науках объектная система (бессубъектная).
Пределом точности в естественных науках является идентификация (а = а). В
гуманитарных науках точность – преодоление чуждости чужого без превращения его в чисто свое
(подмены всякого рода, модернизация, неузнание чужого и т. п.).
Контексты понимания. Проблема далеких контекстов. Нескончаемое обновление смыслов
во всех новых контекстах. Малое время (современность, ближайшее прошлое и предвидимое
(желаемое) будущее) и большое время – бесконечный и незавершимый диалог, в котором ни один
смысл не умирает.
Нет ни первого, ни последнего слова и нет границ диалогическому контексту (он уходит в
безграничное прошлое и в безграничное будущее). Даже прошлые, то есть рожденные в диалоге
прошедших веков, смыслы никогда не могут быть стабильными (раз и навсегда завершенными,
конченными) – они всегда будут меняться (обновляясь) в процессе последующего, будущего
развития диалога. В любой момент развития диалога существуют огромные, неограниченные
массы забытых смыслов, но в определенные моменты дальнейшего развития диалога, по ходу его
они снова вспомнятся и оживут в обновленном (в новом контексте) виде. Нет ничего абсолютно
мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрождения.
Из записей 1970-1971 годов
Не может быть изолированного высказывания. Оно всегда предполагает предшествующие
ему и следующие за ним высказывания. Ни одно высказывание не может быть ни первым, ни
последним. Оно только звено в цепи и вне этой цепи не может быть изучено.
Литература – неотрывная часть целостности культуры, ее нельзя изучать вне целостного
контекста культуры.
Понимать текст так, как его понимал сам автор данного текста. Но понимание может быть и
должно быть лучшим. Могучее и глубокое творчество во многом бывает бессознательным и
многосмысленным. В понимании оно восполняется сознанием и раскрывается многообразие его
смыслов. Таким образом, понимание восполняет текст: оно активно и носит творческий характер.
Творческое понимание продолжает творчество, умножает художественное богатство человечества.
Сотворчество понимающих.
Понимание и оценка. Безоценочное понимание невозможно. Нельзя разделить понимание и
оценку: они одновременны и составляют единый целостный акт. Понимающий подходит к
произведению со своим, уже сложившимся мировоззрением, со своей точки зрения, со своих
позиций. Эти позиции в известной мере определяют его оценку, но сами они при этом не остаются
неизменными: они подвергаются воздействию произведения, которое всегда вносит нечто новое.
Только при догматической инертности позиции ничего нового в произведении не раскрывается
 10
(догматик остается при том, что у него уже было, он не может обогатиться). Понимающий не
должен исключать возможности изменения или даже отказа от своих уже готовых точек зрения и
позиций. В акте понимания происходит борьба, в результате которой происходит взаимное
изменение и обогащение.
Встреча с великим как с чем-то определяющим, обязывающим и связывающим – это
высший момент понимания.
Первая задача – понять произведение так, как понимал его сам автор, не выходя за пределы
его понимания. Решение этой задачи очень трудно и требует обычно привлечения огромного
материала. Вторая задача – использовать свою временную и культурную вненаходимость.
Включение в наш (чужой для автора) контекст.
Смыслами я называю ответы на вопросы. То, что ни на какой вопрос не отвечает, лишено
для нас смысла…
Ответный характер смысла. Смысл всегда отвечает на какие-то вопросы. То, что ни на что
не отвечает, представляется нам бессмысленным, изъятым из диалога. Смысл и значение.
Значение изъято из диалога, но нарочито, условно абстрагировано из него. В нем есть потенция
смысла.
Универсализм смысла, его всемирность и всевременность.
Смысл потенциально бесконечен, но актуализоваться он может, лишь соприкоснувшись с
другим (чужим) смыслом, хотя бы с вопросом во внутренней речи понимающего. Каждый раз он
должен соприкоснуться с другим смыслом, чтобы раскрыть новые моменты своей бесконечности
(как и слово раскрывает свои значения только в контексте). Актуальный смысл принадлежит не
одному (одинокому) смыслу, а только двум встретившимся и соприкоснувшимся смыслам. Не
может быть «смысла в себе» – он существует только для другого смысла, то есть существует
только вместе с ним. Не может быть единого (одного) смысла. Поэтому не может быть ни первого,
ни последнего смысла, он всегда между смыслами, звено в смысловой цепи, которая только одна в
своем целом может быть реальной. В исторической жизни эта цепь растет бесконечно, и потому
каждое отдельное звено ее снова и снова обновляется, как бы рождается заново.

Георгий Исаевич Богин

1929-2001. Работа «Обретение способности понимать: Введение в филологическую
герменевтику».
Герменевтика – деятельность человека или коллектива при понимании или интерпретации
текста или того, что может трактоваться как текст.
«Герменевтическая проблематика неизбежно начинается там, где есть знаковая ситуация –
наличие означаемого и означающего в их взаимоотношениях».
 11
«…герменевтика как деятельность в конечном счете имеет цели практические: понять,
понимать, делаться понимающим (то есть умнеть), помогать другим делаться понимающими
(умными), улучшать взаимопонимание между людьми и народами, объяснять основания своего
или чужого понимания (интерпретировать) и помогать другим интерпретировать что-то,
избавляться от глухого непонимания и помогать в этом другим, шире – обогащать духовную
жизнь индивида и рода, делая людей умнее, лучше и чище».
«Герменевтика – общее название для многих деятельностей: существуют герменевтика
филологическая, педагогическая, естественнонаучная, экономическая, политическая,
историографическая и пр. Все эти деятельности имеют практическую направленность на
улучшение умственной работы, и по всем бывают необходимы научные разработки. Исторически
(филогенетически – для истории рода и онтогенетически – для истории каждого индивида)
филологическая герменевтика занимает первое место среди этих деятельностей: если бы человек
не обладал языком, речью и не мог бы в силу этого понимать речевых произведений, он не мог бы
понимать и всего остального».
«Предметом филологической герменевтики является понимание – усмотрение и освоение
идеального, представленного в текстовых формах. Тексты могут быть на естественных языках или
на «языках» других искусств; в широком смысле текстом является любой след целенаправленной
человеческой деятельности – дома с их обликом, одежда, живописные произведения, даже
человеческие лица (кроме антропологических признаков этнической принадлежности), даже
произведения промышленного дизайна. С герменевтической точки зрения методология чтения и
интерпретации текстов вербальных дает основания для построения методик «прочтения» всех
остальных текстов и квазитекстов».
«Понимание рассматривается как одно из инобытий рефлексии – связки между
гносеологическим образом и наличным опытом, причем эта связка функционирует так: образ
окрашивается наличным опытом, а опыт становится предметом изменившегося отношения.
Рефлексия – второй (после чувственности) источник опыта, важнейший собственно человеческий
конструкт, позволяющий совершенствовать всю душевную и духовную структуру личности и
сообщества (их онтологическую конструкцию), делая человека умнее и человечнее.
Демократическое общество невозможно, если люди, составляющие это общество, не обучены
рефлексии. Понимание – основная ипостась рефлексии, возникающая в момент фиксации
(объективации, превращения в не-самоё-себя) рефлексии. Высказанная рефлексия есть
интерпретация. Последняя занимает очень важное место в совершенствовании общего
образования».
«Конечная социальная цель филологической герменевтики – помочь коммуникации людей в
разнообразнейших герменевтических ситуациях, включая и «чтение в душе» при рецепции
 12
речевых и других произведений культурной и коммуникативной деятельности других людей,
преодолеть непонимание человека человеком».
Типы (уровни) понимания:
«1. Первый уровень – семантизирующее понимание, то есть «декодирование единиц
текста, выступающих в знаковой функции. Этот тип понимания имеет место, по преимуществу,
при нарушениях смыслового восприятия текста в условиях овладения иностранным языком (или в
условиях усвоения тех или иных его единиц), например, в ситуации, где читателю среди
«знакомых слов» встретилось «незнакомое слово», подлежащее семантизации.
2. Второй уровень – когнитивное понимание, возникающее при преодолении трудностей в
освоении содержания, то есть тех предикаций, которые лежат в основе составляющих текст
пропозициональных структур, данных читателю в форме тех же самых единиц текста, с которыми
сталкивается семантизирующее понимание.
3. Третий тип – распредмечивающее понимание, необходимое при действовании с
идеальными реальностями (частными смыслами как реальностями сознания, воли и
чувствования), презентируемыми при этом помимо средств прямой номинации, но
опредмеченными именно в средствах текста. «Распредметить» значит восстановить при
обращении рефлексии на текст какие-то стороны ситуации мыследействования продуцента (или
восстановить то, во что эти ситуации мыследействования превратились в ходе последующего
бытования текста в обществе, вообще среди людей; такое восстановление приводит к выявлению
или даже к появлению многих граней понимаемого, что соответствует многоаспектности
бытования текста в обществе). Распредмечивающее понимание чаще всего бывает обращено на
тексты оригинальных художественных произведений, а отчасти – и на произведения разговорной
речи как особой субсистемы в системе языка. Процесс распредмечивающего понимания может
совмещаться с процессами семантизирующего и когнитивного понимания или с их
нерефлективными аналогами, имеющими характер процессов незатрудненного смыслового
восприятия текста».
«Пренебрежение любым типом понимания так же разрушительно для всех позиций
герменевтической деятельности, как разрушительна и универсализация какого-то одного типа
понимания».
Понимание текста – это сложное взаимодействие субъективностей продуцента и реципиента,
обусловленное общественно-историческими причинами.
«Содержания – это предикации в рамках пропозициональных структур, смыслы же –
конфигурации связей и отношений в ситуации деятельности и коммуникации». Содержания
требую чередования понимания и познания, смысл – только понимания. Переживаемое
содержание имеет тенденцию превращаться в смысл. «Слова не несут в себе смысл - они
получают смысл, наделяются им только в актах понимания их человеком...» «В смыслах, в их
 13
сумме содержится наше отношение к миру, как оно есть, а не анализ этого отношения. Поэтому
смыслы, в отличие от содержаний, не могут "содержать истину"». Содержание может
существовать в изолированной (лингвистом-исследователем) пропозиции, смысл – только в
диалоге продуцента и реципиента. «…смыслы сообщений носят невербальный характер, так что
любое словесное обозначение – лишь способ приближения к сущности смысла или метасмысла,
но не абсолютное раскрытие этой сущности».
Сложность процесса понимания текста: коллективный опыт обращается на текст в форме
индивидуального усилия освоить содержательность текста.
При интерпретации переживания рефлектируются и могут быть выражены словами.
Три способа постижения смысла: 1) адекватное описание значений терминов и понятий; 2)
понимание смысла, который хотел выразить автор; 3) смыслы, возникающие в душе читателя как
отклик на смыслы, раскрывающиеся после прочтения произведения.
«Понять текст, освоить его содержательность – значит для меня обратить весь мой опыт
на текст и при этом принять его содержательность так, чтобы она стала частью моей
субъективности, затем разделить его содержательность как отражение чужого опыта в согласии с
моим опытом, далее выбрать из этого разделения (неявно протекающего анализа) то, что мне надо
для моей деятельности».

Нина Олеговна Гучинская

1937-2001. Работа «Hermeneutica in nuce. Очерк филологической герменевтики».
Герменевтическое истолкование – «для понимания смысла, который не лежит в тексте на
поверхности, а скрыт в нём». Герменевтика – наука о связи видимого с невидимым. Суть
герменевтики как науки о толковании – не в результате, а в движении.
Основной инструмент герменевтики – метафора.