ВЕКТОР Подписаться

18 мар в 12:44 · Илья Ярский

Зачем нужна диалектика?

Автор ограничил доступ к видео

YouTube · 5:44

https://youtu.be/SmOZDDIImkc

«Нельзя вполне понять «Капитал» Маркса, и особенно его I главы, не

проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из
марксистов не понял Маркса полвека спустя!!» Т. 29. С. 162.

Закостенелость догм марксизма периода СССР уходит в небытие. Как писал

Энгельс, Марксизм не догма, а руководство к действию, о чём коммунисты
почему-то стали забывать, воспринимая ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
классиков как талмуд, вытаскивая оттуда цитаты и фразы как извечные
истины.

Современность же ставит перед марксистами ряд новых испытаний, в числе

которых есть вопрос о положении капитализма сегодня, вопросы о рабочем
движении и целесообразности изучения диалектики. Про последнее мы и
будем сегодня говорить.

Что такое диалектика и зачем она нужна?

Диалектика появилось ещё в древней Греции. Сразу хочу заметить один
немаловажный момент: этимология слова «диалектика» происходит не от δίς
что значит «дважды», а от διά что значит «через; раздельно» и второй части
слова λέγω что значит «говорить». Таким образом диалектика — это не
говорение двух, или говорение через два, а дословно переводится как «через
разговор». Ну а если по понятному, то «искусство спорить» или «вести
рассуждение».

Саму историю её зарождения, от Аристотеля и Гераклита, я не вижу особого

смысла рассказывать, кому интересно это всё есть в википедии. Замечу что
это не исключительная выдумка шаловливых греков, но и нечто подобное
было и есть у даосистов Китая, инь и янь как единство и борьба
противоположностей.

Что же такое диалектика сегодня?

Несомненно, самую основательную роль в развитии диалектики сыграл Георг
Вильгельм Фридрих, как его там, Гегель.

Гегель вывел диалектику на принципиально новый уровень, свёл

разрозненные философские категории в единую систему логики в противовес
бытующей в массах метафизической.

Метафизической?!

Так диалектики, пренебрежительно, обзывают формальную логику, по

причине её односторонности, ведь в диалектике принято смотреть на все
вещи с двух сторон.

Чем же формальная логика отличается от диалектической?

Формальная логика это, прежде всего — о, чудо! — про правильность формы.

В себе, эта наука, делится на дедуктивную (от общего к частному) и

индуктивную (от частного к общему) логики.

Содержание умозаключения формальной логике безразлично, ей главное —

соблюдение формы, чтобы избежать противоречий. В отличии от формальной
логики, в диалектике важна не только форма, но и содержание. В
диалектическом суждении важнейшую роль играет наличие снятых
противоречий.

Чувствуете уже разницу: одно противоречия снимает, а другое их избегает.

То есть в диалектике только то может быть истинным, что в себе имеет снятые
противоречия. Притом так как диалектике небезразлично содержание, она
всегда совпадает в суждении с реальностью. В это же время в формальной
логике истинным может быть и то, что не соответствует действительности, но
формально верно из аргументов посылок.

Истина — это соответствие понятия объекту и объекта понятию. Формальная

логика находит правду, а диалектическая логика — истину.

Чем отличается диалектический метод от метафизического?

Для начала нужно сказать, что такое метод.

Метод – осознание формы внутреннего самодвижения содержания

изучаемого предмета.

Если давать классификацию всем методам, то существует две группы методов:

метафизические методы и диалектический метод познания.

Упомянутые мною раньше дедуктивная и индуктивная логики относятся к

разряду метафизических методов познания так как дают одностороннюю
правду. Диалектический метод, как я уже говорил ранее, это осознание формы
внутреннего самодвижения содержания изучаемого предмета.

В метафизическом методе, возводят предмет в понятие и на этом

останавливаются, сопрягая новое понятие с другими понятиями внешним
образом, то есть формой.

В диалектическом методе – рефлектируют развёртывание понятия и

соединение его с другими понятиями развивающейся действительности.

Диалектический метод более сложный чем формальный, он включает в себя

этот метафизический метод, в смысле его односторонности, как свой момент.
Собственно, диалектический метод изучает объект в развитии, а не как некую
абстракцию, оторванную от реальности чем, и занимается формальная
логика.

Где изложена диалектическая логика?

Диалектическая логика наиболее полно изложена в трёхтомном труде Гегеля
«Наука логики». Именно в этой, с виду непостижимой работе, закопан клад
под пеплом идеализма.

Да, Гегель был идеалистом, и в его работе это чувствуется, но нет более
полного компендия диалектики, чем в ней, пока нет. Маркс и Энгельс, хоть и
поставили диалектику с головы на ноги, но так и не смогли вполне изложить
её материалистично. Категории логики Гегеля — это клад всего человечества,
который лежит, незаслуженно всеми забытый, на дне истории. Как бы не
плевались отдельные марксисты, лучше, чем Гегель диалектику никто не
объяснил. Да и классики не чурались признаться в том, что Гегель их учитель.

Теперь, когда мы знаем, что такое формальная логика, что такое

диалектическая логика, в чём её метод и где её изучить, мы наконец-то
можем дать суждение о том, зачем же нужна диалектика?

Как было сказано мной в самом начале: «Марксизм не догма, а руководство к

действию». Именно это стали забывать господа теоретики современности, они
зазубривают Маркса, Энгельса и Ленина и не могут дать адекватную оценку
современности.

Почему так? У них нет желания? Возможности? Нет. У них нет метода.

Они не знают диалектику, да что там диалектику, они и формальную логику

редко понимают. Диалектика это прежде всего инструмент умозаключения,
такой же как формальная логика, но гораздо сложнее и содержательнее. Для
того что бы марксизм не гнил сам в себе, для того что бы не идти вперёд,
озираясь назад, нужно обладать методом анализа мира вокруг, нужно знать
логику. И диалектика в этом вопросе наш несомненный союзник.

Разгласить Добавить в коллекцию Ещё 63 просмотра

ВЕКТОР Подписаться
6 дек в 22:17

Феноменология ревизионизма
Ревизия, ортодоксия и догматизм (вместо предисловия)
Каждый марксист может прекрасно представить, что являет из себя
ревизионизм. И это представление не безосновательное - обычно, оно берется
из различных коммунистических брошюр, статей (агитационных или
теоретических). Ревизионизм марксистом понимается именно как нечто
отрицательное, как то, что является подрывной работой для классовой борьбы
и дела революции. Но подобного понимания ревизионизма мы не наблюдаем,
например, у самих ревизионистов. Они данное явление понимают как
преодоление устоявшихся марксистско-ленинских догм.

Поэтому у более сознательного марксиста может возникнуть вопрос: где та

грань, которая разделяет ревизию, ортодоксию и догмат? Для начала проведу
небольшой анализ каждого из этих понятий, дабы прийти к их
диалектическому определению, т.е. выявить их сущность. Начнем с понятия
ортодоксии. Изначально этот термин имел религиозный характер и отражал
суть катафатического богословия, т. е. такого богословия, которое понимает
священные тексты прямолинейно. Таким ортодоксальным богословием
пользовалась восточная христианская церковь, т.е. православная. В конце XIX
- начале XX века слово ортодоксия обретает новую форму -
материалистическую. Хотя само выражение “ортодоксальный марксизм” уже
было придумано Лениным именно как противоположность ревизионизму, не
стоит понимать ортодоксию по Ленину как стойкую веру во всё, что писали
Маркс и Энгельс до него. В своей работе “Три источника и три составных
части марксизма” Ленин делает очень четкое замечание, что многие из
противников марксизма видят в самом марксизме “вредную секту” (смотри
В.И. Ленин “Марксизм и ревизионизм”), и подобный аргумент против
марксизма не устаревает до сих пор, как будто не марксизм догма, а само это
выражение, исходящее из уст как представителей правящего класса - крупных
капиталистов, так и из уст их идеологических защитников - профессуры,
духовенства и прочих представителей интеллигенции. Но не стоит забывать о
том, что важнейшим критерием истины является практика, но практика не
только индивидуальная, а общественная. Если мы применяем теорию или
идею на практике и если она работает в ее рамках, то можно говорить об
истинности теории. И именно самым важным началом философии
ортодоксального марксизма является эта самая практика. Но, самый важный
момент, теория и практика должны быть неотделимы - как практика дает
теоретические проблемы, которые требуют незамедлительных решений, так и
решение этих теоретических проблем дает уже практические проблемы,
которые также требуют незамедлительных решений. Поэтому марксизм это
не просто философско-экономическое учение, а руководство к действию,
конкретнее к действию революционному - “Революции - локомотивы
истории” - как писал Маркс.

Теперь коснемся понятия догмы. Δογματιζω переводится с греческого как

“утверждение”, в религии именно сложилось понятие догмы как особого
утверждения, наделенного качествами императивности, строгости или, если
угодно, божественностью: “так бог повелел”. Когда мы уже говорим о
догматизме в марксизме, то мы снова здесь поднимаем вопрос практики и
теории. Догматизм выражается, безусловно, теоретическим пониманием и
знанием марксизма и всех трех его основ - диамата, истмата и
политэкономии. Но главнейшее отличие догматизма от ортодоксии именно в
том, что догматизм не учитывает практики, хотя теоретически он полностью
стоит на позициях марксизма. А также в том, что нет у догматиков развития и
углубления марксовой теории “в духе его основоположников”, как выразился
Лукач, хотя он никогда не признавал себя ни практиком марксизма, ни его
ортодоксальным или догматичным идеологом.

И примеры этого догматизма мы могли найти в профессорской философии

СССР в 50-70-х годах. Издавалось множество учебников по марксизму-
ленинизму, в каждом из которых были цитаты классиков, но иногда эти
учебники касались и других философов и экономистов и по содержанию все
эти учебники восхваляли марксистско-ленинскую философию и, в то же
время, признавали ее если не высшей, то более высокой точкой развития
философской мысли. Это был один из факторов того, что возник миф о
религиозности коммунизма на постсоветском пространстве (так как такой
миф возник на западе появился раньше, как минимум из-за диссидентских
работ и идей религиозно-экзистенциалистской мысли Н. Бердяева, С.
Булгакова и Ко). Этот догматизм в советской гуманитарной науке 30-70 г. г.
существовал из-за того, что не было революционной практики в мировом
масштабе, поэтому именно с этих времен в научном дискурсе марксизм
лишается характера “руководства к действию” и преображается в форму
“подопытного кролика”, которого надо обязательно изучить ради научных
целей (т. е. выходит несколько абсурдная ситуация - наука ради науки) или же
воспринимается как исключительная догма, к которой ничего
инновационного придумать уже невозможно.

Теперь, нам необходимо разобраться с тем, что представляет из себя

ревизионизм в своей сути.

Ревизия: форма и содержание

Практически во всех европейских языках слово “ревизия” закрепилось в
значении “пересмотр”, “перепроверка”, “семь раз отмерь, один раз отрежь”.
Но касается ли эта старая пословица марксистского ревизионизма? Исходя из
трудов классиков марксизма, мы можем говорить о том, что это выражение не
может быть приемлемо для самого ревизионизма, так как ревизионизм - это
отчуждение учения от самого себя, то есть пересмотр, изменение и/или
уничтожение содержания, при возможном сохранения формы. Что здесь имеется в
виду под формой? Под формой мы имеем в виду какие-либо частные, не
базисные моменты этой теории. Под содержанием мы здесь имеем в виду
“три источника и три составляющих части марксизма” - диамат, истмат и
политэкономию. Когда мы говорим о полном изменении содержания
марксистской теории, это значит, что мы исключаем хотя бы один из этих
источников и составных частей, что приводит уже к одной большой пропасти
между теорией и практикой.

Из нашего определения следует четыре очень важных вывода. Во-первых,

если мыслитель или теоретик в течение своей жизни радикально изменил
своё мировоззрение с марксистского на другое, это еще не значит, что он
представляется как ревизионист, так как ревизионизм в своей сущности
направлен не на изменение мировоззрения отдельно взятого человека (хотя,
и это тоже, но это является общественным делом), а на изменение внутренней
сущности самой теории или некоторых немаловажных элементов этой самой
теории. Таковы были, например, в свое время такие религиозные мыслители
как Н. И. Бердяев и Н. О. Лосский, которые никогда не отрицали, что в свои
молодые годы были охвачены популярностью материалистических идей, но с
течением жизни они изменили свое мировоззрение и в своих трудах писали
о темах богоискания и богочеловека. Но мы отвлечемся от религиозных
экзистенциалистов и мракобесов.

Во-вторых, задача ревизионизма - пересмотр исключительно содержания.

Т.е. марксизм теоретически может изменяться именно в более формальных,
частных моментах, но при посредстве практики. При изменении этих
конкретных моментов марксистской теории мы не сможем целиком и
полностью изменить все эти три источника и три составных части. А что здесь
мы имеем в виду под конкретными моментами? Прогнозы, практика,
стратегия и т.д. - в общем, все то, что не имеет базисного теоретического
значения. Однако, диалектически изменяя содержание, ревизионисты, сами
того не понимая, изменяют и конкретные моменты марксизма в целом, так
как в данном случае содержание есть качество, суммирующее эти моменты,
из-за чего могут возникать неверные выводы, а, как следствие, неверная
стратегия и полный крах теории на практике. Это Ленин и наблюдал, когда
критиковал Бернштейна, Каутского, Плеханова и Ко, плоды деятельности
которых он увидел в глобальном масштабе (начиная от мелкобуржуазных
протестов и соглашательством с идейными врагами, и заканчивая распадами
интернационалов и возникновением фракций в партиях).

Вывод третий: ревизионизм присущ исключительно марксистскому

политическому течению мысли. Многим читателям этот вывод покажется
неверным формально-логическим следствием, но мы убеждаемся на
практике, что так оно и существует. И тут мы пойдем от противного - к
правым идеям. Класс буржуазии очень противоречив (в диалектическом
смысле): с одной стороны, главный философский посыл таких идей - “homo
homini lupus est” - человек человеку волк, и это правило мы наблюдаем хотябы
в теориях спроса и предложения, где при помощи замысловатых цифр,
формул и графиков объясняется, что чем выше спрос и чем ниже
предложение, тем больше людей захотят купить тот или иной товар; и у кого
это предложение ниже, тот и побеждает в конкурентной борьбе. С другой
стороны, класс крупных капиталистов, видя перед собой общую угрозу,
которая грозит разорению, они готовы на кооперацию, но и то в не
долгосрочной перспективе. Поэтому каждый кризис перепроизводства
начинается и кончается для крупных корпораций рядом поглощений. Из этих
противоречий идет логическое следствие, при котором существует множество
различных теорий, которые друг другу противоречат, и главенство какой-либо
теории, по их мнению, определяется конвенционально. Поэтому как бы эти
теории не противоречили друг другу, цель и задача у них одна - низвергнуть
марксизм. И именно из подобных теорий и развивается ревизионистское
понимание коммунистической мысли и науки. Именно таким образом вроде
бы чуждая марксизму теория Э. Маха стала ревизионистской, так как у русских
махистов возникла идея об объединении этих двух противоположностей,
которые не могут вместе существовать практически даже с позиции
диалектики. Не обошел этот вывод и современных “марксистов”. Так,
например, Жижеком была осуществлена одна из самых нелепых эклектик -
структурализм Лакана и политическое учение К. Маркса; но о Жижеке мы
поговорим позже.

И, наконец, четвертый вывод: если человек как то связан с марксизмом и

называет себя марксистом, не важно, чьим учеником он был, то он является
ревизионистом при условии, что его учение соответствует понятию
ревизионизма. Яркими примерами такой ревизии будет Франкфуртская
школа, которая связывает себя с Фрейдистским психоанализом, или тот же
Жижек, который связывает себя с Лаканом. Дело в том, что эти школы были
непосредственно или опосредованно связаны с марксизмом и пытались
подстроить его под свое учение. Читатель может сказать “а в чем, собственно,
отличие ревизионизма от эклектики?” Отвечу: некоторые ревизионистские
учения являются, действительно, эклектичными, но эклектика по своему
содержанию использует вульгарные методы встраивания одного учение в
другое, а потому не может представлять особой угрозы для марксизма и, чаще
всего, такие идеи маргинализируются и обнищаются. Ревизия, в своей
сущности старается сгладить острые углы и того, и другого учения для
воссоздания внутренне непротиворечивой концепции, но, как говорится, это
затемняет “логику дела”, заменяя тем самым “дело логики”.

Теперь стоит сказать о различных формах ревизионизма. Мы можем, конечно,

бесконечно делить ревизионистские теории, но, используя бритву Оккама как
метод философского разделения, мы можем сказать, что любой ревизионизм
может быть разделен по теоретическому отношению к практике. И первый
вид ревизионизма был обозначен тем же Лениным как оппортунистический.
Оппортунистический метод, без всяких сомнений, включал в себя
революционную практику, но проблема в том, что практика оппортунистами
понимается однобоко. Ярким примером такого ревизионизма является
Берншейнианство, которое было раскритиковано ортодоксальными
марксистами за то, что в революционной практике Бернштейн сделал ставку
на экономической борьбе как основе всех других видов борьбы рабочего
класса. Проще говоря, упор был сделан исключительно на профсоюзах и на
борьбе отдельных рабочих против отдельных корпораций (смотри подробнее
в работе В. И. Ленина “Что делать?”). Такой ревизионизм на первый взгляд
даже не кажется таковым и определить его может человек, обладающий
широким знанием марксизма и острым аналитическим умом, или такой
ревизионизм уже является сам на практике. И не стоит забывать, что
оппортунистический ревизионизм намного опаснее других форм: мало того,
что он вредит практике, так он заведомо ложен. Мы наблюдаем на
протяжении всего такого ревизионизма действительных знатоков теории и
практики марксизма, которые в свое время, действительно, были
последовательны, но из-за преобладания мелкобуржуазного сознания и
подкупа буржуазными элементами они вынуждены были пойти против дела
революции. Таковы были Каутский, Бернштейн, Плеханов, меньшевики,
многие фракции европейских социал-демократических партий начала 20-ого
века и т.д.

Второй вид более примитивный и очевидный, так как он исключает практику

как таковую, которая и превращает “руководство к действию” в “подопытного
кролика”. Это называется легальным марксизмом. Какие качества присущи
такому ревизионизму? Во-первых, эклектика, то есть соединение
несоединимого; во-вторых, сведение всех знаний и опытов под одну единую
схему (редукционизм), которая, кажется, соответствует самому
классическому марксизму, для объявления марксизма если не религией, то
метафизикой (дело в том, что в современной философии популярна тема
отказа от европейской метафизики, но почему-то от нее так и не отказались).
Именно этот метод в информационную эпоху крайне популярен, так как
общественная революционная практика в обществе 21-ого века отсутствует, и
дабы в обществе не возрастал интерес к левым идеям (я уже не говорю о
конкретном марксизме или коммунизме), возрождается сам легальный
марксизм, который в большинстве своем не может быть левым, либо
придерживается около-левых идей (вроде биополитической концепции Фуко,
ядром которой являются крайне абстрактные понятия надзирателя и
наказываемого, или постструктурализма Делёза и Деррида). Кто может быть
таким легальным марксистом? Это профессура и медийные личности.
Рассказав о сущности ревизионизма, стоит понять какова история развития
ревизионизма.

Дело Каутского: вчера, сегодня... а завтра?

Но мы начнем с того, что было позавчера, т.е. до возникновения самого
ревизионизма, дабы понять откуда исторически берется развитие
рассматриваемой мысли. В ΧΙΧ веке мы наблюдаем период, когда
зарождаются научные теории и методологии, многие из которых открыто
враждовали с марксистской теорией: младо-гегельянский идеализм, анархизм
в различных формах (например, анархо-синдикализм Прудона или теория
классического анархизма Бакунина), позитивизм Дюринга и Дюркгейма и т.д.
И большинство таких теорий придумывало всё новые и новые методы борьбы
с “призраком коммунизма”, в результате которых одни теории свелись к
эклектике и к противоречию со своей же теорией, другие были самими
классиками опровергнуты, а некоторые продолжали жить, но в совершенно
иной форме (как, например, классический анархизм Бакунина перерос в
анархо-коммунизм Кропоткина, так и позитивизм Дюркгейма и Дюринга
переросли в неопозитивизм и аналитическую философию). И нам важно из
этого “позавчера” вычленить методологию критики, которая и определит весь
дальнейший ревизионизм. Наинагляднейшим примером будет Е. Дюринг
(смотри подробнее Ф. Энгельс - “Антидюринг”). Если обобщить всю
методологию Дюринга, то можно её назвать “теоретическим нарциссизмом” -
признание своих взглядов истиной в последней инстанции, отрицая опыты и
теории прошлых мыслителей. Мы лишь зафиксируем этот момент для
дальнейшей критики ревизионизма.

Стоит понимать, что различные критики против марксизма в ΧΙΧ веке лишь
были отправной точкой для возникновения внутреннего теоретического
врага. Но сначала об истоках любого ревизионизма. Первое, если
ревизионизм действительно существует, то он кому-то выгоден. Поэтому
внутренний теоретический враг возникает на экономических основаниях, и
чаще всего этот враг заключает взаимовыгодную сделку уже с основным
врагом марксизма - капиталом. Второе, ревизионизм опирается на критицизм
(не путать это с критикой). Этот критицизм проявляется в заострении
внимания на одной области марксистской теории при вульгарном,
фрагментарном её понимании, тем самым превращая марксистскую теорию
либо в либерализм (как это сделал Каутский), либо в орудие “казенной
профессуры”. И по праву первым ревизионистом мы можем назвать
Бернштейна с его идеей главенства экономической борьбы над всеми
другими методами борьбы с классом капиталистов и помещиков.
Проблемность этой идеи заключалось в том, что вся классовая борьба
сводилась к профсоюзничеству и к борьбе отдельных рабочих против своих
начальников. Из этого можно сказать, что это способ атомизации рабочего
движения, так как именно политическая борьба уже подразумевает единство
всего рабочего класса в борьбе. Без сомнения, вся революционная практика
должна начаться с экономической и теоретической борьбы, но если мы
поставим одно из этих средств борьбы во главу всей революционной
практики, то мы получим либо тред-юнионизм, при котором все действия
сводятся к получению уступок и подачек с барского плеча, или получаем
дискурс, который не будет развивать теорию, а топтаться на тех же самых
вопросах, которые не найдут себя в практике (смотри В.И. Ленин “Что
делать?”). Таким образом Бернштейн запустил первый этап ревизионизма -
оппортунистический. Под оппортунистическим ревизионизмом мы
подразумеваем такой оппортунизм, который может максимально навредить
деятельности рабочих движений, профсоюзов, партий и интернационалов.
Свою задачу оппортунизм выполнил: после октябрьской революции начались
рабочие волнения по всей Европе и почти все они провалились из-за
деятельности второго интернационала, в котором большинство
представителей были ревизионистского характера, в числе которых и было
лицо всего ревизионизма - К. Каутский.

Но означает ли, что период оппортунистического марксизма исключал

легальный марксизм? Нет! Легальный марксизм существовал, но он не мог в
открытую и на полном серьёзе конкурировать с ортодоксальным марксизмом,
так как он “не интернационализировался” (Смотри подробнее В. И. Ленин
“Марксизм и ревизионизм”).

В свое время Ленин, как человек, обладающий острейшим аналитическим

умом, вовремя выявил все симптомы этой самой “детской болезни левизны”,
которую мы привыкли понимать как оппортунизм и ревизионизм. Но самая
главная ошибка Ленина заключалась в том, что он не дал лекарств и
профилактических мер - он дал теорию, ссылаясь на то, что её знания даст
несокрушимое оружие против внутреннего врага. И действительно, в глазах
рабочих и пролетарской интеллигенции он значительно понизил авторитет
Каутского, махистов, Бернштейна, меньшевиков и т.д., но, при всем уважении
к великому теоретику и практику революции, он не смог уничтожить
причины возникновения ревизионизма. В своей брошюре “Марксизм и
ревизионизм” Ленин описал, что ревизионизм неизбежно будет возникать в
буржуазном обществе и, как следствие, внутри левых организаций.
Неизбежность эта заключается в классовой природе ревизионизма - он прямо
вытекает из мелкобуржуазного сознания, филистерства, взгляда на мир с
точки зрения привычного для городского человека здравого смысла. И
поэтому единственное лекарство, которое предлагает Ленин - теоретическая
борьба: изучение теории Маркса, осмысление этой теории и критика тех, кто
неверно эту теорию понял и это неверное понимание превращает в якобы
верную. И данный метод, к сожалению, сработал только в теории. Хоть сотню
раз Ленин был бы прав в теоретических вопросах, он бы без практической
деятельности в интернационале не смог бы остановить деятельность
Каутского. Весь тезис о победе ортодоксии над ревизионизмом сводился к
правильному выбору пролетариата в вопросах революционной практики, но
ревизионизм, тем не менее, крепчал.

Именно из-за распада второго интернационала партия большевиков

определяет новый курс на внешнеполитическую борьбу - социализм в
отдельно взятой стране, который будет выполняться во время правления
Сталина. Уместно ли говорить о социализме в отдельно взятой стране как о
проявлении ревизионизма? Нет, так как методы борьбы должны прямо
вытекать из теории с учетом общественного положения дел.

К сожалению, оппортунистический ревизионизм победил в европейских

странах, и ортодоксальным марксистам стало ясно, что интернациональная
система классовой борьбы не жизнеспособна, и именно поэтому теория
перманентной революции провалилась. Не стоит и забывать, что по существу
интернациональная система рухнула после антикоминтерновских
соглашений и усиления аппарата насилия со стороны буржуазных властей. И
поэтому оппортунизм активно развивался в левых кругах, так как усилилась
диктатура капитала в лице фашизма и нацизма, а любые попытки революции
и гражданской войны между пролетариатом и сторонниками буржуазии, даже
при спонсировании их советским союзом, оканчивались крахом до второй
мировой войны (например, гражданская война в Испании, результатом
которой стало восхождение фашистской диктатуры Франко).

После второй мировой войны начинается совершенно новый этап

ревизионизма, который начала франкфуртская школа, - Г. Маркузе, Э. Фромм,
Ю. Хабермас (который в дальнейшем отошел от вопросов марксизма и ушел в
герменевтику), Т. Адорно и т. д. - из которой вытекают другие философские,
психологические и социологические европейские школы. Франкфуртцы
попытались совместить учение Маркса и его основные антропологические
проблемы (вроде человеческого отчуждения, но не конкретного (от труда или
мысли), а абстрактного (отчуждение в целом)) и психоаналитическое учение
Фрейда и Юнга. Именно франкфуртская школа начала новый этап в развитии
ревизионизма - школьный. Самой яркой чертой школьного этапа является
эклектизм, при всем при этом откровенной вражды между ортодоксией и
ревизией мы не наблюдаем, так как мир разделен на соцлагерь и
капиталистический лагерь, и каждая из этих сторон препятствовала
внедрению враждебных идей - соцлагерь препятствовал возникновению
буржуазных и ревизионистских идей, в то время как капиталистический
лагерь препятствовал развитию коммунистических, ортодоксальных. Поэтому
любое проявление ревизионизма приветствовалось на территории
капиталистических стран.

Чтобы не быть голословным, стоит сделать краткий обзор статьи Г. Лукача

“Что такое ортодоксальный марксизм?”. И Лукач начинает верно, он
определяет ортодоксальный марксизм как учение, связывающее теорию и
практику:

“Допустим (хотя это не так), что новейшими исследованиями была бы

неопровержимо показана содержательная неправильность всех отдельных
тезисов Маркса. Всякий серьезный «ортодоксальный» марксист мог бы
безоговорочно признать эти новые результаты, отвергнуть все тезисы
Маркса по отдельности (мое выделение), ни на минуту не отказываясь от
своей марксистской ортодоксии. Ортодоксальный марксизм, стало быть,
означает не некритическое признание Марксовых исследований, не «веру» в
тот или иной тезис, не истолкование «священной» книги. Ортодоксия в
вопросах марксизма, напротив, относится исключительно к методу. Это -
научное убеждение, что диалектическим материализмом был найден
правильный метод исследования, что этот метод можно разрабатывать,
продолжать и углублять лишь в духе его основоположников. Что все
попытки преодолеть или «улучшить» его вели и должны были приводить
лишь к его опошлению, к тривиальности, к эклектике.”

Но в четвертом абзаце первой главы Лукач так отзывается об “Анти-Дюринге”

Энгельса:

“Дело в том, что Энгельс описывает образование понятий, присущее

диалектическому методу, противопоставляя его «метафизическому»; он с
большей определенностью подчеркивает, что диалектика устраняет
косность понятий (и соответствующих им предметов); что диалектика
является постоянным процессом проистечения одного определения из
другого, беспрестанным снятием противоположностей, их взаимопереходом;
что вследствие этого надо отделять одностороннюю и неподвижную
каузальность от взаимодействия. Однако самое существенное
взаимодействие: диалектическое отношение субъекта и объекта в
историческом процессе, (выделено Лукачем) - он даже не упоминает, не
говоря уж о том, чтобы поставить его на подобающее центральное место в
методологии. Однако без этого определения диалектический метод - даже
несмотря на то, что сохраняются, правда, в конечном счете, все-таки лишь
иллюзорно, «текучие» понятия и т.д., - перестает быть революционным
методом.”

Здесь мы уже и усматриваем весь ревизионизм Лукача. В своём “что такое

ортодоксальный марксизм?” он не брезгует цитатами, поэтому мы будем идти
тем же путем - цитировать самих классиков. Вот что говорит Ф. Энгельс:

“Пока мы рассматриваем вещи в состоянии покоя и безжизненности,

каждую самое по себе, рядом друг с другом и друг после друга, мы, конечно, не
наталкиваемся в них ни на какие противоречия. Мы находим здесь известные
свойства, которые отчасти общи, отчасти различны пли даже
противоречат друг другу, но в этом последнем случае они распределены
между различными вещами, так что не содержат в себе никакого
противоречия. Пока мы вращаемся в этой области, мы можем обходиться
обыкновенным метафизическим образом мышления. Но совсем иное
получается, когда мы начинаем рассматривать вещи в их движении, в их
изменении, в их жизни, в их взаимном влиянии друг на друга. Тут мы тотчас
же наталкиваемся на противоречия. Само движение есть противоречие;
даже простое механическое перемещение может происходить лишь таким
образом, что тело в один и тот же момент времени находится в одном
месте и в то же время в другом месте, находится в одном и том же месте и
не в нем. И постоянное полагание и вместе с тем разрешение этого
противоречия и есть именно движение.”

Вот оно - борьба диалектики и метафизики! Дело в том, что диалектика

присуща именно действительности в целом, не только понятиям, но и всем
вещам и процессам, а, следовательно, она касается и революционных
процессов. Лукач, трактуя Энгельса, выкидывает из него материалиста,
оставляя в нем наивное гегельянство. Конечно, можно сослаться на то, что
Маркс и Энгельс не давали определение диалектики с точки зрения
материализма, а своё ортодоксальное развитие она получила в марксистско-
ленинской философии. Но если не дано определение, то это еще не значит,
что такого явления, как диалектический материализм, не существовало.
Энгельс понимал, что диалектика в марксизме не должна быть спекулятивна,
как у Гегеля, а должна быть конкретной. Это заметил Ленин и привел в
целостную систему диалектический материализм. И то, что диалектике не
было дано определение не означает, что сама по себе диалектика лишается
статуса революционной философии. И тем не менее Лукач далее
противоречит тому, что он писал ранее:

“«Диалектика, - заявляет Энгельс, - сводилась этим к науке об общих

законах как внешнего мира (мое выделение), так и человеческого
мышления: два ряда законов, которые по сути дела тождественны». Та же
самая мысль выражена у Маркса намного более точно: «Как вообще во
всякой исторической, социальной науке, при рассмотрении поступательного
движения экономических категорий <...> категории выражают <...> формы
наличного бытия, условия существования <...>»”.

Сама статья Лукача достойна отдельного, подробного разбора. Мы бы могли

эту статью отнести к периоду оппортунистического ревизионизма, так как
она была написана в 1919 г., но это самое начало всей дальнейшей
Будапештской школы. Сам Лукач еще в 20-е годы критиковался самими
ортодоксальными марксистами за уклонизм, который перерос в легальный
марксизм, школизм. И более поздние произведения Лукача уже напрямую
смешали (не связали, что важно) всё искусство и марксизм. Это произведение
мы взяли как старт всей, как минимум, непоследовательной мысли Лукача.

Однако не стоит преуменьшать и практического значения школьного этапа -

он значительно повлиял на практику современных, так называемых, цветных
“революций”, который в умах ортодоксальных марксистов закрепился как
синоним слову “переворот”. Они затушевали классовые противоречия,
заменив противоречием между расами, полами, примитивного понимания
противоречия между человеком и государством и т.д. Дело в том, что сами
они не призывали к подобным действиям, просто их теории легли в основу
уже, так называемых, новых левых, либералов, социал-демократов и т.д.

Мы обозначили основные аспекты школьного этапа. Но стоит перейти к тому,

как выглядит ревизионизм сейчас. “Ничего не существует вне текста” -
говорит нам Ж. Деррида. Если мы признаем это положение, то выходит так,
что любую информацию мы можем воспринимать на веру, и для этого нам не
нужно критического и логического осмысления. Деррида, хоть и не марксист,
но он уже начал новую ступень развития ревизионизма - постмодернистскую.
При таком этапе мы наблюдаем разобщенность различных мнений, где это
самое мнение должно признаваться отдельным, самобытным и, главное,
всегда истинным в определенном дискурсе. Это означает, что вопрос о
ревизионизме, ортодоксии и догме просто снимается и не имеет
дискурсивного значения. Именно такая теоретическая парадигма усилилась
после распада СССР, который выявил отсутствие классового сознания и
повлек за собой слабость красного движения. Из этого на постсоветском
пространстве, и в особенности в Европе, развивается оппортунизм и
легальный марксизм, и чаще всего, эти две формы соединяются воедино. Так
произошло с Поповым, Бузгалиным, Колгановым. Первый занимается
софистикой, называя современный российский капитализм не развитым (т.е.
капитализмом без сращивания производственного и банковского капитала и
с главенством мелких предприятий в экономике). Последние, прикрываясь
углубленным знанием марксового “Капитала”, выводят третий общественный
класс - прекариат (в буржуазной литературе - когнитариат), противопоставляя
его промышленному пролетариату. Но разбор их идей и трудов стоит
посвятить отдельной статье.

Но и сам постструктурализм находит в себе “марксистов”. Не исключением

стал и С. Жижек, которого мы упоминали выше. Жижек сводит весь марксизм
не только к психологизму, как это делали Фромм и Ко, но и к этике и
идеологии. Темы Жижек, без сомненья, затрагивает крайне важные, но он, как
и те же школьные марксисты, затушевывает классовые противоречия, заменяя
их гендерными, национальными, расовыми неравенствами - в общем, наш
неомарксист подменяет общее дело делом общего. Для разрешения
различных этических и идеологических вопросов необходимо решить вопрос
классовый (экономический и политический), который, в отличие от вопроса
нации и гендера (а они имеют сугубо этический, идеологический и
социологический характер), имеют характер частный и должны будут
решиться на практике через решение общего вопроса.

Итак, как же может это дело Каутского выглядеть завтра? Не стоит забывать,
что 2020-й год приносит каждый день множество событий, которые сильно
ударяют не только по самому капитализму, но и по его авторитету: начало
очередного кризиса перепроизводства, который по прогнозам буржуазных
экономистов может привести к коллапсу экономики, пандемия, которая
нарушила некоторые функции глобального капитала, возникающие все новые
и новые войны в различных странах периферии, огромное количество
проявлений как политической, так и экономической борьбы против капитала
и т.д. Ревизионизм, после таких событий, может потерять и свой авторитет. И
единственное, за какую веточку они будут цепляться - за теорию, но они не
будут вести себя как ортодоксальные марксисты и продолжат в духе этого
самого “теоретического нарциссизма” говорить о новой политической
теории, которая якобы не переиначивает Маркса, а наоборот дополняет и
углубляет. В принципе, все то, что делали ревизионисты и до этого. Такая
слабость ревизионизма в условиях современности есть уже плодотворная
почва для развития ортодоксального марксизма хотя бы на теоретическом
уровне.

Мы описали краткую историю ревизионистской мысли. Теперь стоит перейти

к тому, какими приёмами и уловками орудуют ревизионисты в целом,
независимо от своей формы.

Методология
Когда мы указали на “теоретический нарциссизм”, мы указали на него не как
на метод, а как на дух. Нарциссизм как метод значительно устарел, и даже
опровергнут как вообще научный метод, ибо он сам не научен, потому что не
критичен. Но этот дух мы можем проследить почти у каждого ревизиониста-
оппортуниста. И мы сразу перейдем от примечаний к делу.

1) Эклектика. Эклектика, как мы указали выше, это соединение

несоединимого. Эклектика характерна, по большей части, легальным
марксистам. Одни пытаются соединить пассивное созерцание с практикой
(Махисты), вторые - иррациональный фрейдизм и рациональный марксизм
(франкфуртская школа), а третьи - постмодернизм, базирующийся на
субъективизме, многомирии, асубстанционализме, плюрализме; и
диалектический материализм, который выступает на позициях объективизма
и монизма.

Последние даже за этот объективизм и монизм критикуют Маркса, обвиняя

его в метафизике. Но понимают они поверхностно. Метафизика у
постмодернистов есть синоним слову “редукционизм” - сведение к единому
общему началу. Но в том то и дело, что начала у марксизма три, и мы их
указывали. На самом же деле, метафизика - это статичная мысль, замкнутая в
круг. Диалектика никогда не подразумевает эту статичность. Некоторые
возразят - “метафизика - это догматическая мысль”. Но и тут не будут правы
по отношению к Марксу, так как мы указали, что диалектика - это не сборник
догм, которые навечно даны, а руководство к действию. Таким образом мы
плавно переходим ко второму пункту

2) Поверхностное понимание классического марксизма. Здесь стоит отличать

профана, который не верно понял Маркса, и ревизионизм. Профан может
построить неверные тезисы и убеждения исходя из своих немногочисленных
знаний марксизма. В то время как ревизионист намеренно забывает про
некоторые моменты марксизма, убирая которые мы значительно изменяем
смысл и риторику классиков. Ревизионист может прекрасно знать Маркса, но
в особых целях его пытается изменить, пересмотреть, исключая уточняющие
и не менее важные моменты.

3) Цитатничество. Здесь будет уместен один анекдот:

Советский ВУЗ, уроки марксизма-ленинизма, преподаватель задает вопрос:

“Какая цитата из Ленина вам больше всего запомнилась?”. Отличник
отвечает: “Учиться, учиться и еще раз учиться!”. И сразу же двоечник
возражает: “Не-е, не согласен; самая лучшая цитата Ильича: “Было бы
величайшей ошибкой думать!””. Именно вот эта “величайшей ошибкой было
бы думать” и является тем самым цитатничеством, цитатничеством, которое
умело вырывает цитаты из контекста. Но цитатничество есть форма того
поверхностного понимания. Цитата, вырванная из контекста, для
ревизиониста представляется как достаточное основание, (пено)бетонная
броня! Это не означает, что не стоит употреблять цитаты - задача любого
ученого, марксиста, теоретика и практика - найти истину. А истина из
ниоткуда не берется, поэтому чаще всего они обращаются к опыту, практике и
теории прошедших поколений тех же теоретиков и практиков. Ревизионист, в
том то и дело, что искажает этот опыт, подавая цитаты так, как им было бы
удобно.

4) Популизм. Это уже более практическая сторона нежели теоретическая. Если

ревизионист и предполагает общественную практику как критерий истины, то
он скатывается в неверные практические выводы. Так мы это наблюдали во
франкфуртской школе и в марксистском постмодернизме, которые
выставляли частные моменты общими: заменяли классовые противоречия
мнимыми противоречиями между полами, национальностями и расами. Или
хотя бы взять Каутского, который противопоставил диктатуру и демократию.
На практике мы получаем нерезультативность этих идей: цветные
“революции”, основанные на популистских идеях, приводят лишь к смене лиц
у власти и слабому реформизму или краху самих действительных революций.
Естественно, что чаще всего эти около радикальные действия играют на
пользу правящих элит и буржуазии в целом.

Исходя из этих методов, мы можем сказать, что такая позиция крайне шаткая.
Поэтому остается вопрос: почему ревизионизм, как явление мысли, не канул в
историческую лету, как это произошло со схоластикой, рационализмом и
эмпиризмом? Во-первых, как мы указали выше, ревизионизм всегда будет до
тех пор, пока существует буржуазное общество. Во-вторых, в современности
еще не существует достаточно сильного левого движения, которое не только
теорией, но и практикой доказало бы несостоятельность ревизионизма.
Поэтому необходимо развитие и углубление ортодоксального марксизма,
сохраняя его сущность. Но подробнее о борьбе с ревизионизмом мы
расскажем позднее. А теперь...

О пользе и вреде ревизионизма

Проще начать с того, чем он вреден, так как даже для новичка в марксизме
этот вред является более или менее очевиден. И стоит повторить то, что мы
уже обозначали, не вдаваясь в подробности, а именно: затушевывание
классовых интересов, подрыв доверия масс к ортодоксальной теории,
популизм, нерезультативность практики и т.д. Это более или менее
значительные факторы, которые наносят значительный вред ортодоксальной
мысли.

Теперь стоит подробнее остановиться на том, чем полезен ревизионизм для

ортодоксии уже с точки зрения современности. Во-первых, как бы мы не
критиковали ревизионизм, но он возбуждает в людях интерес к диалектико-
материалистической мысли. Как бы мы не критиковали Фромма, Жижека,
Попова и прочих, но они сделали значительный вклад в популяризацию
марксистской мысли. Но эта же популяризация марксизма подобна выстрелу
себе в ногу: люди, которые действительно начнут заниматься марксистской
теории, могут понять, что эти же популяризаторы ревизионистского толка
неверно воспринимают Маркса, и перейдут на сторону ортодоксов. Хотя не
всегда это и случается, поэтому не стоит эту пользу воспринимать
идеалистично.

Вторая польза ревизии заключается в том, что она может являться

предпосылкой к развитию ортодоксии. Ревизионизм ΧΧΙ-ого века не такой,
каким он был сотню лет назад: если Каутский, Плеханов и прочие изменяли
теорию ради практики, то ревизия современности изменяет теорию ради
теории. Но, как и все ревизионисты, они делают это крайне вульгарным
способом: подмена понятий, эклектика - в общем, все то, что мы указали в
разделе “методология”. Но открытием школьного и постмодернистского этапа
было то, что они стали поднимать вопросы и проблемы, которые классиками
не поднимались. Мы критиковали Жижека за введение в марксистскую
теорию проблемы этики и идеологии, но мы критиковали не за введение этих
областей, а за вульгарное и непоследовательное их введение в теорию.
Поэтому, ревизионизм дал почву для развития проблем, которые должны
стоять перед ортодоксами, но уже не при помощи теоретизации, а при
помощи общественной практики. Но не стоит забывать, что вопросы, которые
поставили ревизионисты, не должны затушевывать основные теоретические
вопросы. Их можно воспринять как дополнения к классической мысли, но не
как замену.

Руководство к борьбе с внутренним врагом

Мы упоминали о том, что Ленин предлагал теоретическую борьбу как
лекарство от ревизии. Поэтому первое важное правило: “учиться, учиться и
еще раз учиться!”. И не стоит забывать, что читая любое научное или
философское произведение, необходимо держать себя на мысли, что “ты есть
ортодокс”. Но и не забывать все перепроверять. Ортодоксия самокритична к
себе и требует критики с другой стороны, но, говоря о ревизионизме, мы
имеем в виду, что он намеренно искажает марксизм и на этом искаженном
виде он строит критику

Не стоит забывать и о практической борьбе.

Во-первых, осуществляя организационную деятельность партии или

движения, стоит учитывать, что должны быть прекрасные специалисты своего
дела: теоретики, умелые стратеги и руководители, люди, непосредственно
связанные со своей профессией и т.д. И этих людей должны объединять не
только общие взгляды, но и их последовательность. Партийное строительство
должно быть основано также на интересах не определенных людей,
возглавляющих партию, а на интересах большинства сопартийцев.

Во-вторых, должна соблюдаться субординация. Некоторым может показаться

это противоречивым, исходя из прошлого пункта, но субординация не может
противоречить внутренней партийной демократии в том случае, если они
сами обладают классовым сознанием и готовы бороться за свои права и
возможности.

И, в-третьих, исключение ревизионистских и оппортунистических элементов

из организации (в лучшем случае - их добровольный уход). Исходя из
прошлых пунктов, это должны сделать именно демократическим методом.
Это правило должно затрагивать не только рядовых членов партии, но и ее
верхушку и организаторов.

Ревизия - продолжение классики или ее искажение? (вместо

заключения)
Итак. Мы разобрали ревизионистскую мысль, ее становление в истории. Мы
рассмотрели все то, что связано с ревизионизмом, обозначили его форму и
содержание, рассмотрели методологию, обозначили его пользу и вред для
ортодоксии и дали конкретный план действий. Вопрос - это развитие
классической мысли или её искажение? Ответ неоднозначен. С одной
стороны, было бы глупо развивать теории на искаженном понимании, с
другой стороны они дали многие вопросы, которые обязаны решить уже
ортодоксы.

Поэтому ортодоксы для развития марксистской теории должны использовать

ревизионистские взгляды для прагматичных целей, выкидывая всю их
непоследовательность, непрактичность, противоречивость, буржуазность и
т.д. Поэтому, перефразирую известное высказывание Маркса “Философы
лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы
изменить его” так: теоретики лишь различным образом объясняли и объясняют
мир, дело заключается в том, чтобы изменить его и вновь объяснить, изменяя его
снова.

Рекомендуемая литература
1. Ленин - “Марксизм и ревизионизм.”

2. Ленин - “Пролетарская революция и ренегат Каутский.”

3. Ленин - “Три источника и три составных части марксизма.”

4. Энгельс - “Анти-Дюринг.”

5. Лукач - “Что такое ортодоксальный марксизм?”

6. Фромм - “Быть или иметь?”

7. Жижек - “Пан(дем)ика: COVID-19 сотрясает мир.”

8. Жижек, Руда, Хамза - “Читать Маркса.”

9. Жижек - “Никакого пола, пожалуйста, мы - постлюди!”

Автор: Горлов Кирилл

Разгласить Добавить в коллекцию Ещё 150 просмотров · 11 упоминаний