Строение науки о языке

1. Как зарождалось языкознание? Каковы стимулы изучения языкознания?

Какими были подходы к изучению языка?

Языкознание как наука о языке зародилось в глубокой древности,

предположительно на Древнем Востоке, в Индии, Китае, Египте. Сознательное
изучение языка началось с изобретения письменности и появления особых
языков, отличных от разговорных.

Первоначально наука о языке развивалась в рамках частного языкознания, что

было вызвано необходимостью обучения письменному языку, т.е. прежде всего
из потребностей практики. Первым теоретическим опытом описания языка была
грамматика санскрита индийского ученого Панини (V—IV вв. до н.э.), которая
называлась «Восьмикнижие». В ней устанавливались нормы санскрита, единого
литературного языка Древней Индии, и давалось точное описание языка
священных текстов (Вед). Это было наиболее полное, хотя и предельно сжатое
(чаще всего в виде таблиц), описание орфографии, фонетики, морфологии,
морфонологии, словообразования и элементов синтаксиса санскрита.
Грамматику Панини можно назвать первой порождающей грамматикой, так как
она в известном смысле учила порождению речи. Давая в качестве исходного
материала список в 43 слога, ученый излагал систему правил, позволяющих
строить из этих слогов слова, из слов — предложения (высказывания).
Грамматика Панини до сих пор считается одним из самых строгих и полных
описаний санскрита. Она обеспечивала сохранение ритуального языка в его
традиционной форме, учила образовывать формы слова от других слов,
способствовала достижению ясности и краткости описания. Сочинение Панини
оказало существенное влияние на развитие языкознания в Китае, Тибете,
Японии (в китайском языкознании долгое время основным направлением была
фонетика), а позднее, когда европейская наука познакомилась с санскритом, — и
на всю европейскую лингвистику, особенно на сравнительно- историческое
языкознание.

Прикладной характер древнего языкознания проявился и в интересе к

толкованию значений слов. Первый толковый словарь «Эр я» («Приближение к
правильному»), над которым работало несколько поколений ученых, появился в
Китае (III—II вв. до н.э.). В этом словаре давалось систематизированное
толкование слов, встречающихся в памятниках древней письменности. В Китае
же в начале нашей эры появился и первый диалектный словарь Фанъянь
(«Местные речения»).

Европейская лингвистическая, а точнее грамматическая, традиция зародилась в

Древней Греции. Уже в IV в. до н.э. Платон, описывая грамматику греческого
языка, вводит термин techne grammatike (буквально ‘искусство письма’),
определяющий основные разделы современной лингвистики (отсюда происходит
и термин «грамматика»). И сегодня европейская грамматическая наука активно
использует греческую и латинскую терминологию.

Грамматическое и лексикографическое направление частного языкознания было

ведущим в науке о языке в античной языковедческой традиции, в средневековой
Европе и особенно на Востоке. Так, в частности, в IV в. в Риме появляется
«Грамматическое руководство» Элия Доната, прослужившее учебником
латинского языка более тысячи лет. Овладение этой грамматикой как символом
премудрости, образцом правильности речи считалось верхом учености, и латынь
на долгое время становится самым изучаемым языком.

В VIII в. арабский филолог Сибавейхи создает первую дошедшую до нас

классическую грамматику арабского языка, который для мусульманского мира
был своеобразной «латынью». В этом обширном труде (он назывался «Аль-
Китаб», т.е. «Книга») ученый излагал учение о частях речи, о словоизменении
имени и глагола, об их словообразовании, описывал те фонетические
изменения, которые происходят в процессе образования грамматических форм,
говорил об особенностях артикуляции тех или иных звуков, их позиционных
вариантах.

На Востоке же к X в. формируется понятийный аппарат и терминология

лексикологии, которая выделяется в самостоятельную научную дисциплину. Об
этом свидетельствуют работы арабского ученого Ибн Фариса («Книга о
лексических нормах», «Краткий очерк о лексике»), в которых впервые
поднимается вопрос об объеме словарного состава арабского языка, дается
классификация его лексики с точки зрения ее происхождения и употребления,
разрабатывается теория слова (проблема многозначности слова, прямого и
переносного значений, омонимии и синонимии).

Арабское языкознание оказало влияние на становление еврейского языкознания,

развитие которого также шло в основном в двух направлениях —
грамматическом и лексикографическом. Первая грамматика древнееврейского
языка появляется в начале X в. Автор ее Саадия Гаон. Однако собственно
научное изучение древнееврейского языка начинается с работ Давида Хайюджа,
который в двух «Книгах о глаголах» выделил основные категории морфологии
глагола и впервые ввел понятие корневой морфемы. Это понятие прочно
утвердилось в еврейском языкознании, о чем свидетельствует
фундаментальный словарь корневых морфем Самуила Нагида (XI в.) «Книга,
избавляющая от нужды обращаться к другим книгам», куда вошли все слова и
словоформы, встречающиеся в Ветхом Завете. На рубеже XII—XIII вв.
появляются грамматики древнееврейского языка братьев Кимхидов, ставшие на
долгое время классическими учебниками древнееврейского и арамейского
языков во многих христианских университетах Западной Европы.

Грамматическое и лексикографическое направления частного языкознания,

развивая и углубляя свой научный аппарат, становятся ведущими в науке о
развитии и функционировании отдельных языков. Однако собственно
теоретическое изучение языка, становление особой научной дисциплины —
языкознания — происходит в рамках общего языкознания.

Философское осмысление языка, изучение его как средства познания мира

начинается в Древней Греции, где постижение законов языка происходило в
рамках философии и логики. Именно философия стала колыбелью науки о
языке. Лингвистический интерес античных философов был сосредоточен на
таких сложнейших проблемах, как происхождение языка, язык и мышление,
соотношение слова, вещи и мысли и т.д. Язык рассматривался как средство
формирования и выражения мысли. Разум и речь понимались как
единый logos. Поэтому учение о слове (логосе) явилось основой
древнегреческого языкознания. Слово в понимании древнегреческих ученых
формировало социальный и сакральный опыт человека, давало ему
возможность постигать и объяснять окружающий мир. Слово заставляло
задуматься над тем, как происходит называние того или иного предмета
внешнего мира. Оно требовало к себе внимательного отношения, ибо считалось,
что неправильное образование или употребление слов может нарушить
гармонию в обществе.

Так родилась теория именования, которая развивалась в двух направлениях.

Одни ученые (например, Гераклит ок. 540—480 гг. до н.э.) утверждали, что
наименование предметов определяется самой их природой
(теория physei «фюзей», т.е. ‘но природе’), и в каждом имени отражается
сущность обозначаемой вещи, поэтому, изучая слова, можно понять истинную
сущность предмета. В соответствии с этой теорией каждое слово либо
воспроизводит звуки, издаваемые самим предметом, либо передает те
впечатления и ощущение, которые он вызывает в человеке (мед, например, гак
сладок на вкус, что и слово mel ‘мед’ мягко воздействует на слух человека).
Другие же ученые (например, Демокрит ок. 460—370 гг. до н.э.) считали, что
называние происходит по установлению условного соглашения людей, т.е. по
обычаю, без какой-либо связи с природной сущностью самих предметов
(теория thesei «тезей», т.е. ‘по положению’), так как в мире природы есть немало
предметов и явлений, которые имеют несколько наименований (явление
синонимии) или вообще не имеют своих названий, поскольку ни один предмет
сам по себе в наименовании не нуждается и может существовать в природе и
без имени. Имена же нужны только человеку для выражения мысли о предмете,
а потому они устанавливаются людьми по условному соглашению. Кроме того,
одно и то же имя может относиться к разным предметам (явление омонимии),
что совершенно непонятно, если связь имени и предмета природная.

Это противостояние двух направлений античного языкознания получило

отражение в сочинении-диалоге Платона (ок. 427—347 гг. до н.э.) «Кратил».
Кратил, отстаивающий теорию physei, полагает, что все, что существует в
природе, имеет свое, «правильное имя, врожденное от природы». Его оппонент
Гермоген защищает теорию thesei и считает, что ни одно имя не является
врожденным от природы, но устанавливается людьми по их законам и обычаям.
Против этих двух точек зрения в диалоге выступает Сократ, который говорит, что
связь между предметом и его именем сначала не была случайной, однако со
временем она утратилась в языковом сознании носителей языка, и связь слова с
предметом была закреплена общественной традицией, обычаем.

Античная теория именования видела в слове упорядочивающее мир разумное

начало, помогающее человеку в сложном процессе постижения мира. Согласно
этому учению из слов складываются предложения, поэтому слово
рассматривается и как часть речи, и как член предложения. Наиболее ярким
представителем античной грамматической традиции является Аристотель (384—
322 гг. до н.э.). В своих сочинениях («Категории», «Поэтика», «Об истолковании»
и др.) он изложил логико-грамматическую концепцию языка, для которой было
характерно нерасчлененное восприятие синтаксических и формально-
морфологических характеристик единиц языка. Аристотель был одним из первых
античных философов, кто развил учение о частях речи (и выделил имя и глагол
как слова, выражающие субъект и предикат суждения) и синтаксисе простого
предложения. Дальнейшая разработка этих проблем велась учеными Древней
Стой, крупнейшего философского и лингвистического центра Греции (так
 называемыми стоиками)[1], которые усовершенствовали аристотелевскую
классификацию частей речи и заложили основы теории семантического
синтаксиса, активно развивающейся в настоящее время.

Своей вершины философское изучение языка достигает в XVI—XVII вв., когда

остро осознается потребность в средстве межнационального и
научнокультурного общения. Развитие языкознания в этот период проходит под
знаменем создания так называемой грамматики философского языка, более
совершенного, чем любой естественный язык. Рождение этой идеи было
продиктовано самим временем, нуждами и трудностями межъязыкового общения
и обучения. В трудах западноевропейских ученых Ф. Бэкона (1561 — 1626), Р.
Декарта (1596—1650) и В. Лейбница (1646— 1716) обосновывается проект
создания единого для всего человечества языка в качестве совершенного
средства общения и выражения человеческих знаний. Так, в частности, Ф. Бэкон
в своем сочинении «О достоинствах и усовершенствовании наук» выдвинул
идею написания своеобразной сравнительной грамматики всех языков мира (или
по крайней мере индоевропейских). Это, по его мнению, позволило бы выявить
сходства и различия между языками, а впоследствии создать на основе
выявленных сходств единый для всего человечества язык, свободный от
недостатков естественных языков. Этот язык являлся бы своеобразной
«библиотекой» человеческих знаний. По сути дела, речь шла о разработке языка
типа эсперанто как совершенного средства общения.

С такой же идеей создания единого философского языка выступил и Р. Декарт.

Этот язык, по мнению Р. Декарта, должен обладать определенной суммой
понятий, которые позволяли бы путем различных формальных операций
получать абсолютное знание, поскольку система человеческих понятий может
быть сведена к сравнительно небольшому числу элементарных единиц.
Истинность этого знания, по его мнению, гарантировалась философским
характером языка. Грамматическая система такого языка должна быть довольно
простой: он должен иметь только один способ спряжения, склонения и
словообразования, а неполные или неправильные формы словоизменения в нем
должны отсутствовать, т.е. и здесь речь шла о конструировании всеобщего
искусственного языка.

2. Фердинанд де Соссюр - швейцарский лингвист 19-20 вв., заложивший основы

семиологии и структурной лингвистики. Его часто называют отцом лингвистики 20
века.

Он предложил различать две оси координат: ось одновременности и ось

последовательности. Основной тезис де Соссюра состоит в том, что «в каждый
данный момент речевая деятельность предполагает и установившуюся систему и
эволюцию; в любую минуту язык есть и живая деятельность, и продукт прошлого»
[1, с.27].

С осью одновременности связана синхроническая лингвистика -- описание языка в

какой-то момент. Так, например, можно исследовать русский язык 90-х гг. 20 в. вне
какой-либо связи с его историей; это будет синхроническое описание. Возможно и
синхроническое описание, например, древнерусского языка 80-х гг. 12 в. на
основе «Слова о полку Игореве» и других памятников того времени. При этом
запёчатлённый в них язык никак не сопоставляется с языком 11 или 16 в., или с
современным русским языком. Если же провести исследование другого типа
(например, выяснить, как изменилась система падежей в русском языке), это
будет работа по диахронической лингвистике, включающей историческую и
сравнительно-историческую лингвистику.

В свою очередь Ф. де Соссюр подчёркивал преимущество синхронии перед

диахронией, которое он видел в том, что именно синхроническому рассмотрению
доступна языковая система как таковая, тогда как диахроническая лингвистика
занимается изменениями, которые происходят первоначально не в языке, а в
речи отдельных говорящих [6].

До Соссюра существовало немало и синхронических, и диахронических

исследований. Но эти два способа описания часто смешивались. Приведём лишь
один пример -- описание заимствований. В грамматиках и словарях современного
русского языка можно прочесть, что слово кровать пришло из греческого языка,
хлеб-- из германских языков, а товар -- из тюркских. Однако для носителя
современного русского языка это никакого значения не имеет: данные слова
ничем не отличаются от исконно русских. А вот в словах типа мэр, сэр, боа, какаду
и сейчас ощущается иноязычность, поскольку они имеют особые свойства,
например несклоняемость.

Согласно Соссюру, язык должен изучаться независимо от человека, как бы с

позиции стороннего наблюдателя, примерно тем же образом, каким изучает свои
объекты физика или зоология. За бортом оставались многие очень важные для
лингвистики вопросы: язык и человек, язык и общество, звуковой характер речи.

Многие современники Ф. де Соссюра не хотели отказываться от представления о

том, что солидное научное исследование языка обязательно должно включать
исторический анализ. Из всех идей Соссюра идея о разграничении синхронии и
диахронии вызвала наибольшие споры.

И в результате разрыва синхронии и диахронии, ввиду явной бесплодности

диахронического изучения выдернутых из системы изолированных фактов, многие
зарубежные последователи Соссюра провозгласили ахронию, т. е. совсем
исключили фактор времени из изучения языка [2].

Всё это, конечно, сужало предмет языкознания. Однако время показало, что наука
о языке будет очень неполной, если не станет изучать все эти вопросы.

Синхроническая и диахроническая лингвистика

Языки возникают, живут, меняются, имеют свою историю и могут умирать,
превращаться в мертвые. Множество языков известно сегодня лишь по
письменным памятникам, написанным на этих языках, или по следам,
оставленным ими в строении других языков или текстах на других языках.
Например, хеттский язык, существовавший в древности на территории
современных Турции и Сирии, известен нам лишь благодаря клинописным
памятникам II тысячелетия до н.э.; от скифского языка до нас дошли только
названия племен, географические названия и личные имена в составе
греческих надписей на территории Северного Причерноморья.
Изменения в живых языках, отдельных их частях и единицах происходят
непрерывно (особенно быстро — в лексике), но люди пользуются ими как
устойчивыми во времени и одинаковыми для всех говорящих на данном языке
системами, поэтому изучать языки необходимо и в синхроническом
аспекте, рассматривая их строй как в основном неизменную систему
одновременно существующих и взаимодействующих друг с другом элементов,
и диахронически, т.е. как системы, меняющиеся во времени и сохраняющие
при этом историческую преемственность (непрерывность) своего развития.
Так, науки о строении и функционировании современного русского или
современного английского языка рассматривают и описывают свои объекты
преимущественно в синхроническом аспекте, хотя и отмечают протекающие в
языках изменения (публикуются, например, списки новых слов, создаются спе-
циальные словари новой лексики, отмечаются устаревающие, выходящие из
употребления слова и значения). Дисциплины же, посвященные истории этих
языков, — пример диахронического исследования. Они рассматривают, как,
когда, на какой основе сложился данный язык, какие этапы выделяются в его
истории, каковы последовательные изменения его строя, каким комплексом
факторов эти изменения вызывались, каковы тенденции изменения языка, в
какую сторону он может меняться в будущем.