УЧЁНЫЕ ЗАПИСКИ ОТДЕЛА КИТАЯ

УЧЁНЫЕ ЗАПИСКИ ОТДЕЛА КИТАЯ

Выпуск 11

Синологи мира
к юбилею
Станислава Кучеры

Москва
ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ РАН
2013
УДК 94 (510)
ББК 63.3 (Кит)
С-38

УЧЁНЫЕ ЗАПИСКИ ОТДЕЛА КИТАЯ

Выпуск 11

Редакционная коллегия
д.филос.н., проф. А.И.Кобзев (главный редактор)
к.и.н. С.В.Дмитриев (зам. главного редактора),
С.И.Блюмхен (ответственный секретарь),
д. П.Адамек (Piotr Adamek svd, Германия – Польша),
д.и.н. А.А.Бокщанин, д. Г.Йегер (Henrik Jäger, Германия), д. искусство-
ведения М.А.Неглинская, проф. А.Роше (Alain Rocher, Франция),
к.и.н. Э.А.Синецкая, к.и.н. Ю.В.Чудодеев

Рецензенты: к.и.н. В.Ц.Головачёв и к.и.н. М.Ю.Ульянов

Редактор-составитель С.В.Дмитриев
Ответственный редактор А.Р.Вяткин

Синологи мира к юбилею Станислава Кучеры. Собрание трудов / Колл.

авторов. ― М.: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Ин-
ститут востоковедения Российской академии наук (ИВ РАН), 2013. ― 576 стр. ―
(Учёные записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 11 / Редколл.: А.И.Кобзев и др.). ―
ISSN 2227-3816

Собрание трудов десяти зарубежных и восьми отечественных учёных

посвящено 85-летию выдающегося российского китаеведа Станислава Кучеры.
В книге отражены новейшие достижения мировой синологии в области архео-
логии, текстологии и культурологии. Издание завершается новейшим обшир-
ным исследованием древнекитайского колёсного транспорта, которое выполнил
юбиляр, а также полной библиографией его работ.

ISSN 2227-3816 © Коллектив авторов, 2013

ISBN 978-5-89282-552-8 © Редколлегия, 2013
 СОДЕРЖАНИЕ

Поздравления и пожелания.......................................................................... 9
Michel Cartier. Stanislas Kuczera et sa contribution à la Revue
bibliographique de sinologie (Мишель Картье. Станислав Кучера
и его вклад в Библиографическое обозрение синологии) .................... 14
Юбиляр о себе и о многом другом ............................................................ 17

АРХЕОЛОГИЯ
П.М.Кожин. Место расписной керамики Китая среди евразийских
неолитических культур........................................................................ 77
М.Е.Кузнецова-Фетисова. Исследование структуры «царского
некрополя» близ Великого города Шан (XIV–XI вв. до н.э.)......... 100
А.В.Варенов, С.А.Комиссаров. Паньлунчэн — археологический
памятник и культура эпохи развитой бронзы на Средней
Янцзы .................................................................................................. 109
Lothar von Falkenhausen. Archaeology and the ancient chinese
lineage (Лотар фон Фалкенхаузен. Археология и древне-
китайский род).................................................................................... 119
. —
(Ли Фэн. Новые находки и открытия в западночжоуской
археологии: по следам «Истории Западного Чжоу»
профессора Сюй Чжоюня)................................................................. 138

ТЕКСТОЛОГИЯ
А.И.Кобзев. «Проходимость» Пути-дао (К методологии перевода
философской классики Китая) .......................................................... 167
Г.А.Гребнев. Формирование системы посмертных имён
в древнем Китае по данным письменных источников.................... 182
Yuri Pines. Reassessing textual sources for pre-imperial Qin history
(Юрий Пинес. Переоценка письменных источников по
доимперской истории Цинь) ............................................................. 236
4

А.Л.Гомулин. Космогония Тай-и шэн шуй: опыт анализа текста

в исторической перспективе ............................................................. 264
Цзян Фэйфэй. Рациональное управление в древнекитайской
империи: записи о «жертвоприношениях Первому
Земледельцу» из циньского архива в Лие........................................ 288
С.В.Дмитриев. Авторское аннотированное оглавление в 130-й главе
Ши цзи («Записей историографа») как важный инструмент для
текстологических исследований труда Сыма Цяня ........................ 321

КУЛЬТУРОЛОГИЯ
М.С.Хаютина. «Гостеприимные мужи» и их «гости» в эпоху
Сражающихся царств в IV–III вв. до н.э. ......................................... 399
Krzysztof Gawlikowski. The strategic tradition as an essential part
of chinese culture (Кшиштоф Гавликовский. Традиция
стратегического мышления как существенный компонент
китайской культуры).......................................................................... 427
Б.Ш.Шмoниевский. Образ льва в изобразительном искусстве
Китая: связующее звено между Востоком и Западом
(от Хань до Цин)................................................................................. 456
А.Н.Хохлов. Письма востоковеда В.П.Васильева из Пекина
О.М.Ковалевскому (40-е гг. ХIХ в.) ................................................. 469

С РАБОЧЕГО СТОЛА ЮБИЛЯРА

С.Р.Кучера. Повозка ( ) в жизни древних китайцев............................ 495

ПРИЛОЖЕНИЕ
Библиография С.Р.Кучеры ....................................................................... 565
 !"

................................................................................................................ 9
(Michel Cartier). ·
(Revue bibliographique de sinologie) ................ 14
................................................................... 17

(P.M.Kozhin). ...... 77
(M.E.Kuznetsova-Fetisova). 14–11
.................................................................................. 100
(S.A.Varenov), (A.V.Komissarov).

...................................................................................... 109
(Lothar von Falkenhausen). .................. 119
. — ......... 138

(A.I.Kobzev). “ ”
.......................................................... 167
(G.A.Grebnev).
.................................................................................. 182
(Yuri Pines). ............... 236
 ОБРАЗ ЛЬВА
В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ КИТАЯ.
СВЯЗУЮЩЕЕ ЗВЕНО МЕЖДУ ВОСТОКОМ И ЗАПАДОМ
(ОТ ХАНЬ ДО ЦИН)

Б.Ш.Шмoниевский
Институт археологии и этнологии
Польской академии наук

Изображения хищных животных, в частности льва, в искусстве

Китая в период средневековья представляют собой интересный
культурный феномен, который является частью общеевроазиатского
увлечения образами кошачьих (см. [61; 62; 32, 59]). Материалом для
нашего исследования является изобразительное искусство в широком
контексте — как монументальная каменная скульптура, так и мелкая
пластика, выполненная из бронзы, глины или других материалов.
В китайской традиции изображение льва до сих пор сохранило
символическое значение, о чём свидетельствуют скульптуры львов,
которые ставят перед жилищем. Они призваны охранять от злых сил и
приносить счастье как жителям отдельных домов, так и целым улицам.
А в северном Шанхае, например, детям привязывают красной нитью
фигурку льва, которая является талисманом, охраняющим от злых сил
(см. [19, р. 136]). Традиционное китайское искусство оперирует сим-
волами, призванными охранять и приносить счастье, и образ льва в
полной мере соответствует этим задачам (см. [17, р. 144]).
Символическое значение изображений неразрывно связано с обще-
ственно-экономическим фоном той территории, на которой они были
найдены. Анализируя их, необходимо принимать во внимание сложные
культурно-исторические процессы, влияние которых на развитие опре-
делённых представлений, прежде всего религиозных, несомненно (см.
[21, р. 217]). В Срединном царстве на различные общественные слои
Б.Ш.Шмoниевский. Образ льва в изобразительном искусстве Китая... 457

влияли четыре религиозных фактора: народная религия, конфуцианство,

даосизм и буддизм (см. [56]). На таком разнообразном религиозном
фоне изображения льва эволюционировали от реалистических до пред-
ставляющих особую художественную концепцию, при этом соотнося-
щихся с окружающими традиционными нормами.
В данной статье будут обозначены только некоторые из иссле-
довательских проблем, которые ставит анализ зооморфной фигура-
тивной пластики (например, скульптура, керамика, аппликации).
Больше всего внимания будет посвящено раскрытию их символиче-
ского значения в реконструируемых системах.
Открытым остаётся вопрос, был ли лев в Китае когда-либо диким
животным или появился в результате обмена или намеренной дея-
тельности человека, и вместе с этим было заимствовано и его сим-
волическое значение. Первоначально природный ареал обитания льва
располагался в Восточной Африке, где ранние формы животных,
близких к этому виду, появились в эпоху плиоцена (см. [65]). В эпоху
среднего плейстоцена лев мигрирует в Европу и Азию (см. [13,
р. 2119]), в позднем плейстоцене он являлся наиболее распростра-
нённым хищником семейства кошачьих, который колонизировал
также Северную Америку (см. [65]). С конца энеолита азиатский лев
(panthera leo persica) обитал на пространстве от Юго-Восточной Ев-
ропы и юго-западных причерноморских степей до Северо-Западной
Индии, включая почти всю территорию Ближнего и Среднего Вос-
тока (см. [14, р. 3]). Именно в Северной Индии находится последнее
место, где ныне азиатские львы живут в естественной среде — Гир-
ский лесной национальный парк в штате Гуджарат.
Происхождение льва в Срединном царстве было предметом
внимания китайских исследователей во время династии Мин
(1368–1644). Примером может служить Ли Шичжэнь , круп-
ный китайский врач и фармаколог XVI века, который в своём про-
изведении Бэньцао ганму («Компендиум лекарственных
веществ») выводил происхождение льва из западных регионов —
Сиюй (Западного края) (см. [72]). Локализация Сиюй не уточ-
няет, какие именно страны подразумаеваются под этим словом.
В литературе определение «западные регионы» относится главным
образом к Центральной Азии и той части Великого Шёлкового пути,
что располагалась от неё к западу. Радикальный взгляд высказал
иезуитский миссионер Луис Булио, согласно которому, льва как
такового в Китае никогда не было (см. [16, р. 226]).
Неясным является также происхождение в китайском языке слов
обозначающих понятие «лев» (см. [14]). Питер А. Будберг в 1935 г.
предложил две версии: согласно первой, общепризнанной, слово ши
(«лев») было заимствовано из иранского языка во времена династии
Хань и её экспансии в Среднюю Азию; согласно второй, слово
458 Культурология

суань-ни («лев») пришло из Юго-Западной Азии, попав в Китай

в древности с юга или юго-запада (см. [20, р. 92–93]). Наиболее под-
робную информацию о происхождении слов, обозначающих понятие
«лев» в китайском языке и в языках соседних с Китаем государств,
собрал в последнее время Вольфганг Бер (см. [14]).
Трудно установить конкретный момент, начиная с которого
можно с уверенностью говорить о появлении льва в Срединном
царстве. Считалось, что его изображение не было известно в китай-
ском искусстве в добуддийский период (см. [14, р. 4]). За начальную
дату принимался 87 г. н.э. (см. [64, р. 37]), когда, согласно Хоу
Ханьшу («История династии поздняя Хань»), лев был экзо-
тическим подарком посольства Парфии . В последующие пе-
риоды лев в качестве подарка преподносился посольствами различ-
ных регионов Азии для императорских садов или охоты (см. [18, р. 44,
49, 86, 289, 291, 311, 316, 327, 333, 336, 343, 355, 357, 367, 370]).
Археологические открытия дают, однако, примеры того, что
изображения льва появились в Китае в более ранние периоды. Про-
блема некоторых изображений состоит в том, что на них трудно от-
личить льва от других хищников семейства кошачьих (см. [39]), так
как азиатский лев немного отличается по своему строению от афри-
канского льва, прежде всего меньшей гривой (см. [46, р. 229, fig. 1]).
Скорее всего, самыми древними стилизованными изображениями
льва можно считать шесть небольших резных изображений величи-
ной с фасолину, найденных в Эрлитоу III–IV ( ), которое, по
мнению китайских исследователей, было городом Чжаньсюн —
столицей полулегендарной династии Ся. Культура Эрлитоу (
) относится к эпохе ранней бронзы и датируется 1900–1600 гг.
до н.э. (см. [29, р. 37]).
Известны изображения хищников, происходящие с севера Китая;
они нанесены на бронзовые плакетки, являвшиеся декоративными
элементами кожаных поясов, относившихся к кочевым племенам
сюнну и сяньби , проживавших на этих территориях во
времена династий Цинь и Хань (см. [67, р. 186]). Следует
вспомнить, что декоративные бронзы сюнну, как с зооморфными, так и
с геометрическими композициями, были результатом многоэтапного
процесса преобразования различных стилистических традиций, при-
чём доминирующую роль играла ближневосточная традиция, прине-
сённая к сюнну через степи Сибири и Средней Азии (см. [45, р. 296]).
Самые древние изображения, которые можно интерпретировать как
изображения львов с характерной гривой, встречаются на бронзовых
плакетках культур железного века в северном Китае, найденных в
могильнике Шухуйго в Эджэн-хоро автономного
района Внутренняя Монголия (культура Таохунбала ) (см.
[67, fig. 6:4]), а также в Яохэ , уезд Пэнъян , Нин-
Б.Ш.Шмoниевский. Образ льва в изобразительном искусстве Китая... 459

ся-Хуэйского автономного района (культура Янлан ) (см. [67, fig.

6: 2]). Культура Таохунбала датируется временем конца периода
Чуньцю — начала Чжаньго , а культура Янлан —
средним и поздним периодом Чжаньго (см. [67, p. 189–190, fig. 8]).
Самое древнее на территории Китая реалистическое изображение
льва, львицы и двух львят, использованное в качестве элементов
погребального инвентаря, открыто в погребальной камере периода
Восточной Хань — в гробнице Лю Чуна (дата смерти — 125 г.
н.э.) в провинции Хэнань (см. [9, с. 34–46]).
Начиная со II века наблюдается распространение изображений
львов и преобладание их использования как стражников, сопровож-
дающих душу погребённого в его небесную обитель, размещённых
симметрично с двух сторон церемониальной дороги, так называмой
Дороги духов — Шэньдао , ведущей к гробнице императора,
членов его семьи или высокопоставленных императорских чиновников
(см. [53, р. 43–54; 8, с. 34–37; 47, р. 29–31; 6, с. 12–16; 2, с. 95–99; 7,
с. 1–5]). Скульптуры львов ставились вместе со скульптурами слонов,
коней, овец, коз, верблюдов, тигров, а также фантастических живот-
ных в каноне изображений для погребальных святилищ, однако не
являлись животными, специфически предназначенными для импера-
торских мавзолеев, в отличие от слонов и коней (см. [69, р. 89]).
Скульптуры львов можно приравнять к так называемым чжэньму-
шоу — фантастическим животным, оберегающим могилу, которые
восходят к традиции деревянных изображений, глубоко укоренив-
шейся в Китае в период Чуньцю (см. [3, с. 91; 4, с. 148]). Именно в
период Восточной династии Хань в надписи, находящейся на западной
колонне из погребального комплекса семейства У, упоминается о за-
казе и изготовлении в 147 г. н.э. Сунь Цзуном пары львов из камня и их
цене. Они были заказаны семейством У, чтобы почтить смерть их ма-
тери, умершей в 145 г. (см. [68, р. 25, 26, fig. 19]). Именно эти две
скульптуры являются самыми древними находками каменных
львов-стражников на территории Срединного царства (см. [68]).
Скульптуры львов и близких к ним изображений фантастических
хищников — охранителей могилы — занимают специальное место в
системе могильников Восточной династии Хань. Как упоминалось
выше, они являются элементом Дороги духов, тянущейся от южной
оконечности мемориального комплекса до южных ворот мавзолея и
находятся между двумя монументальными симметрично располо-
женными воротами цюе ( ) и стелой мучжи ( ) (см. [47, р. 33, 242;
69, 1.53]).
Вскоре изображения львов начинают эволюционировать от реа-
листических, как в случае скульптур из могильника Лушань в
провинции Сычуань, датирующихся II в. н.э. (см. [69, 90, 1:56]), к
стилизованным, таким как, например, в Ичуани , Хэнань, дати-
460 Культурология

рующихся также II в. (см. [69, 1:57]). Быстрая утрата реалистичности

изображений происходила, по мнению части исследователей, не по
причине редкости этого животного в Китае (см. [53, р. 41–42; 1,
с. 37–38), а благодаря более сложному механизму, который будет
изложен далее в статье. Достижения периода Восточной Хань стали
фундаментом для позднейших изображений фантастических жи-
вотных-охранителей (см. [55, р. 32]).
В период Шести династий (220–589) изображения, близкие к
львам, однако в значительной степени преображённые в фантасти-
ческих животных, наделены выраженным символическим значением,
отражающим строгую общественную иерархию того периода (см. [47,
р. 9]). Изображения, предназначенные для мавзолея императора,
назывались тяньлу и цилинь , a бисе были предназна-
чены для нижестоящих по императорской иерархии погребений. Для
тяньлу было характерно наличие одного рога, для цилиня — двух
рогов, а бисе не имели рогов (см. [10, с. 98–99]). Отход от реализма в
рассматриваемый период может быть связан с отсутствием живых
львов на территории Китая, что стало одним из следствий значи-
тельного ослабления страны и дестабилизации ситуации после па-
дения династии Хань (см. [51, р. 124–142]).
В контексте заимствования образа льва в искусстве Срединного
царства интересно отметить его присутствие в погребениях согдий-
цев — народа восточно-иранского происхождения — самых влиятель-
ных купцов в Средней Азии в V–VIII вв. (см. [6]). Китайцы уважали
согдийцев за их талант в сфере торговли, военного дела, языков, ремесла,
танца и музыки (см. [52; 41, р. 35]). Следует также обратить внимание на
несколько примеров резных элементов погребального инвентаря, таких
как изображения на панелях саркофагов, открытых в погребениях со-
гдийцев в Китае. Очень интересным и чрезвычайно редким мотивом
являются два льва в окружении четырёх детей, каждый из них образует
композицию порога и входа, ведущих к внутреннему пространству ка-
менного саркофага периода Северная Чжоу , принадлежащего не-
коему господину Ши (погребён в 580 г.), сабао Лянчжоу из
местности Цзиншан около Сиани (см. [75, р. 25, fig. 4, 13; 42,
р. 266]). Изображения двух лежащих львов вырезаны на западной па-
нели, которая по содержанию изображений восходит к буддийскому
сюжету молитвы (см. [70, р. 26, fig. 4 pl. 2]), а также в нижних горизон-
тальных панелях, где львы изображены в сценах борьбы (см. [70, р. 26,
fig. 4]). Резные скульптурки львов из погребения Кан Е (умер в
571 г.), открытого в Кэньдичжае , Сиань, поддерживают камен-
ное ложе саркофага (см. [25, fig. 3, 24; 42, р. 267]), а изображение льва en
face находится на одной из панелей каменного ложа (см. [43, fig. 22; 25,
р. 36, fig. 22]). Ещё в одном погребении — Ань Цзя или Це сабао
Тунчжоу , (умер в 579 г.) из Кэньдичжая, Сиань, на резных и рас-
Б.Ш.Шмoниевский. Образ льва в изобразительном искусстве Китая... 461

писных панелях ложа, как главных, так и боковых, появляются раз-

личные изображения львов (см. [43, р. 244, 249, fig. 16 ; 41, р. 33–34; 52,
pl. 3, pl. 4; 42, р. 265]). И, наконец, необходимо вспомнить об относи-
тельно многочисленных изображениях львов, высеченных на поверх-
ностях плит из погребения Юй Xуна из Вангоу , город Тай-
юань провинции Шаньси (умер в 593-м или 592 г.; см. [43, р. 252]).
Здесь львы представлены в борьбе с людьми (см. [43, fig. 21 ; 73, р. 263,
fig. 15]) или животными: быком (см. [43, fig. 22a; 73, 263, fig. 19]) и ко-
нём-драконом (см. [43, fig. 23; 73, р. 263, fig. 12]), одногорбым верблю-
дом (см. [43, fig. 24a; 73, р. 263, fig. 16]), слоном (см. [43, fig. 24c; 73,
р. 263, fig. 13])
Часть исследователей считают, что изображения львов на ка-
менных панелях согдийских саркофагов, открытых в Китае, не соз-
давались на основе живых моделей, но лишь повторяют изображения
хищника, а также некоторые сцены, например охоты, помещённые на
металлических изделиях западного или сасанидского происхождения
(см. [33, р. 136, ft. 33 ; 41, р. 34, ft. 87]).
Своеобразный ренессанс мотива льва наблюдается в период ди-
настии Тан. В мавзолеях императоров этой династии лев занимает
определённое место в общей композиции (см. [30, fig. 1.8]), хотя
иногда он заменяется изображением тигра, как, например, в мавзолее
танского императора Гао-цзу ( ) (618–635) в Сяньлине ( )
(см. [71, р. 172; 30, р. 15]). Во время господства династии Тан вообще
наблюдается приток экзотических животных (см. [30, р. 24, fig. 1.9; 18,
р. 336, 344, 346]), которых затем увековечивали в камне, и они ста-
новились элементами Дороги духов.
Несмотря на общее сходство с погребальным церемониалом
предыдущей династии Тан, в аналогичном церемониале династии
Сун усиливается разнообразие представлений. Львы, расположенные
на южных воротах, показаны в выжидающе-атакующей позиции,
однако их дикость ограничена цепями, оплетающими их шеи и от-
крытые пасти (см. [71, р. 182]).
Во время династии Мин и Цин скульптуры львов были посто-
янным элементом погребальных святилищ. Династия Цин продол-
жает традиции предыдущей династии Мин, не внося в этом плане
ничего нового. Определённые отступления можно наблюдать в изо-
бражениях львов: во времена династии Мин львы изображались си-
дящими (см. [71, 2.86]), а при Цин — стоящими (см. [71, 2.96, 2.97]).
Кроме каменной монументальной пластики образ льва появля-
ется также как самостоятельный элемент фигуративной пластики или
декоративный элемент. Известны ювелирные изделия периода ди-
настии Восточная Хань, которые по своей композиции близки к
стилизованным изображениям львов. Эти небольших размеров дра-
гоценности, украшенные зернью и драгоценными камнями, открыты
462 Культурология

в погребении Лю Чана ( ), правителя Чжуншани в 141–174 гг. н.э.

в провинции Хэбэй (см. [36, р. 275: 412, 353]).
В период разделения Китая на юг и север (317–589) наблюдаются
определённые отличия в буддийском искусстве, в контексте которого
появляется изображение льва (см. [40, р. 90–98]). Львы сопутствуют
изображению Будды, как в бронзовой пластике (см. [40, fig. 99]), так и
на каменных стелах (см. [40, fig. 100; 27, р. 226 № 127, р. 266 № 168])
или каменных изображениях стоящего Будды (см. [27, р. 268 № 169])
или бодхисатвы (см. [27, р. 268-270, № 170 a, b]). Не вдаваясь в де-
тальный анализ символики льва в буддийском искусстве, ограничусь
только несколькими наиболее характерными примерами. Два льва
сопровождают изображение Будды Шакьямуни (Сиддхартха Гаутама),
который сидит на троне из лотоса, подобно Вайрочане (один из пяти
будд, олицетворяющий мудрость), а также бодхисатвы мудрости
Манджушри, который является эманацией будды Вайрочаны. Здесь
следует отметить, что символика льва имеет глубокие корни в инду-
изме, где четвёртая аватара Вишну изображена с головой льва Нара-
симхи («человеколев») (см. [26, р. 655]). Примером использования в
Индии изображений льва для подчёркивания ранга правителя и его
эдиктов могут быть колонны Ашоки Великого — одного из правите-
лей империи Маурьев (314 г.– ок. 185 г. до н.э.), капители которых
состоят из скульптурных изображений от одного (Вайшали) до трёх
львов (Сарнатх) (см. [35, р. 111–120, pl. 1, 2a, 5d, 6, 7]).
Во время династии Южная Ци (479–502) мотив льва с мордой en
face и телом в профиль использовался как рельефное украшение
кирпичной стены (см. [12, с. 202]).
Ко времени династии Северная Ци (550–577) относится интересный
пример глиняного поливного сосуда, на поверхности которого поме-
щено рельефное изображение укротителя, стоящего между двумя
львами. Оно интерпретируется как сцена из цирка, иллюстрирующая
умения прибывших из Центральной Азии (см. [27, р. 250 № 148]).
Однако наибольший интерес к мотиву льва наступает во время
правления династии Суй и Тан, когда этот хищник семейства кошачьих
становится одним из излюбленных мотивов. Символика льва-побе-
дителя могла отражать постепенный рост мощи государства, его объе-
динение в период Суй и расцвет в период Тан. Следует помнить о
чрезвычайной приверженности символике представлений в Срединном
царстве, которые были наделены сильным семантическим значением.
Кроме отмеченной выше каменной монументальной пластики, мотив
льва охотно использовался как декоративный элемент бронзовых зеркал,
которые входили в состав погребального инвентаря, хотя фантастиче-
ские животные, похожие на львов, появлялись на бронзовых зеркалах и
в эпоху Троецарствия (220–265) ( ) и Шести династий. Начиная с
периода Суй и Тан происходит отход от стилизации в сторону реализма
Б.Ш.Шмoниевский. Образ льва в изобразительном искусстве Китая... 463

и детализации изображений (см. [23, р. 270; 57, р. 60]). Именно в период

Тан лев становится, наряду с зелёным драконом, белым тигром, красной
птицей и чёрным воином, дополнительным небесным животным (см.
[23, р. 270]). Пять небесных животных вписываются в систему пяти
главных направлений в представлениях китайцев о мире, которые ко-
ренятся в позднем периоде Сражающихся царств и получили своё раз-
витие и систематизацию во время правления династии Хань (см. [5,
с. 65–66]). На возможную связь образа льва с системой пяти главных
направлений в китайских представлениях о Вселенной обратил внима-
ние Скайлер В. Камман (см. [23]). По мнению этого американского ис-
следователя, присутствие пяти львов на зеркалах династий Суй и Тан
относится к символике, связанной с танцем и музыкой (см. [23,
р. 272–274]). Возможно, изображения львов на зеркалах имеют связь с
очень распространённым в Китае со времён династии Тан «танцем льва»,
который, по мнению части исследователей, появился в Срединном
царстве благодаря согдийцам (см. [28, р. 206, note 2]). По мнению Стейна,
около VIII в. часть элементов иранского празднования Нового года
вместе с «танцем льва» была перенесена из Ирана в Туркестан, а затем в
Китай и Тибет (см. [58, р. 60, 218-219]). Здесь следует вспомнить об от-
крытии более сотни накладок на деревянные шкатулки, найденных в
Яньцзыто ( ), г. Лун ( ) в провинции Шэньси (см. [63, р. 210–211
№ 118]). Среди них находились выполненные из серебряной пластины
изображения львов, леопардов и двух фигурок людей, интерпретиро-
ванных как согдийские танцоры (см. [63, р. 210]). Быть может, они со-
ставляли композицию, изображающую символический «танец льва»?
Керамическое изображение льва или другого представителя се-
мейства кошачьих, открыто в одном из погребений периода династии
Тан в окрестностях Сиани. Оно является примером характерной для
эпохи Тан трёхцветной керамики сань-цай ( ) (см. [11, с. 20]).
Интерпретация символических значений рассмотренных зооморф-
ных изображений является весьма сложной задачей. Перед тем как к ней
приступить, необходимо обозначить роль символа в древних культурах.
Символ, а также заключённое в нем значение, как это видно на
примере эволюции изображения льва, является специфическим для
конкретных культурных традиций (см. [48, р. 369]). Символы могут
быть единичными, выполненными только для конкретной задачи, но
самые важные из них — те, которые известны большинству, благо-
даря чему они становятся достоянием целых культур. Создание
символов вызвано потребностью понятийной организации и упоря-
дочения существующей реальности, которая особенно сильна в ки-
тайском искусстве. Этот последний элемент имеет огромное значение
в создании различных символических систем в различных обществах
(см. [60, р. 76, 91]). Они используются прежде всего для изображения
иного, сверхъестественного, трансцендентного мира, а также для
464 Культурология

обозначения отношения людей к этому миру. Следует, однако, пом-

нить, что наша интерпретация может быть отличной от того семан-
тического значения, которое, базируясь на собственных представ-
лениях об окружающем мире, вкладывали в свои произведения соз-
датели символических изображений (см. [48, р. 375]).
Лев имеет широкий спектр семантических значений. Благодаря
своей силе он олицетворяет противоположные черты, связанные как с
добром, так и со злом (см. [49, р. 92]). Он стал символом величия пра-
вителя, как свидетельствуют источники древней Месопотамии, уже в
последней четверти III тыс. до н.э., а немного позже, начиная с третьей
династии Ура и первой династии Исин, царь стал напрямую сравни-
ваться со львом (см. [24, р. 355]). В период господства Ахеменидов
(550–330 гг. до н.э.) значение образа льва как символа власти и благо-
родства укрепилось, и впоследствии играло немалую роль в Парфян-
ском царстве. Наибольший размах этот образ приобретает в период гос-
подства государства Сасанидов (224-637 гг. н.э.) (см. [32, р. 2, 4]). Охота
на львов в упомянутых выше культурах была развлечением, предна-
значенным прежде всего для правителя (см. [32, р. 4]). Во время гос-
подства Сасанидов изображение льва было характерным мотивом из-
делий, созданных в шахских мастерских, таких как металлические со-
суды или шёлковые ткани (см. [37; 38]). Сасанидские металлические
изделия, наряду с римскими и византийскими, были одним из источни-
ков вдохновения для согдийских мастеров, чьи произведения (как и они
сами) нередко попадали на территорию современного Китая в
IV–VIII/IX вв. (см. [43]).
Другой территорией, с которой символика льва (в несколько от-
личной от парфянско-сасанидской традиции форме) проникала в
китайское искусство, была Гандхара. Эта цивилизация занимала
территорию северо-восточной Индии, а также горные районы со-
временного Пакистана и Афганистана. Буддийское искусство Ганд-
хары уникально и является результатом соединения различных ху-
дожественных традиций, восходящих к греческой, сирийской, иран-
ской и индийской цивилизациям (см. [22]). В буддизме можно найти
многократные упоминания черт льва, соотносимых с достоинствами
Тела Будды. Среди тридцати двух черт Будды две сравниваются с
чертами льва: туловище, как у льва и челюсти, как у льва (см. [31,
р. 200]), a среди восьмидесяти прекрасных признаков Будды упоми-
нается походка, как у льва (см. [34, р. 32]). Голос проповедующего
Будды подобен рыку льва (см. [26, р. 664; 15, р. 116]).
Резюмируя изложенные рассуждения, которые, конечно, не ис-
черпывают всей проблематики, можно выделить несколько терри-
торий, с которых мотив льва вместе с его семантическим значением
проник в Срединное царство. Первая из них, с которой раньше всего
проник мотив льва, это Северный Китай, а также смежная территория,
Б.Ш.Шмoниевский. Образ льва в изобразительном искусстве Китая... 465

заселённая кочевыми народами, которые контактировали с оседлыми

культурами. На бронзовых поясных накладках можно найти вместе с
изображениями тигров и изображения львов. Это свидетельствует о
том, что в Срединном царстве лев был известен во времена, пред-
шествовавшие господству династии Хань, если не как реальное жи-
вотное, то по крайней мере в его мифологическом изображении.
Другая территория — южная, связанная с ареалом буддийского ис-
кусства Гандхары, откуда изображение льва и его семантическое
значение были заимствованы Китаем вместе с буддизмом. Третья
территория — западная, связанная с различными художественными
традициями, которые были результатом преобразования элементов
эллинистического, римско-византийского, сасанидского, а также
степного искусства. Оттуда мотив льва попал в Китай через посред-
ничество согдийцев, особенно активных в этом регионе во время
господства династий Суй и Тан.

Литература

1. Бай Хуавэнь. Шицзы юй шицзы хоу: цзиньнянь фо-цзяо чуаньжу Чжунго

лян-цянь нянь (Лев и его рык: два тысячелетия с прихода буддизма в Китай) //
Вэньши чжиши, 210 (12), 1998. С. 37–42.
2. Го Тайсун. Цяньтань гудай шицзу цзаосин ишу (Эстетическое восприятие изо-
бражения льва в древнем искусстве) // Чжунъюань вэньу, 4, 1992. С. 95–99.
3. Гэн Хуалин. Чу чжэньмушоу ды юаньци юй Чу-го цзулэй (Происхождение
зверя — хранителя гробницы и чуская нация) // Хэнъян шифань-сюэюань
сюэбао, 28(4), 2007. С. 91–96.
4. Ли Лин. Жушань юй чусай (Чуские надписи на шёлке эпохи Сражающихся
царств, обнаруженные в Цзыданьку (Чанша)). Пекин, 2004.
5. Сунь Цзи. Цзичжун Хань-дай дэ туань вэньши (Декоративные орнаменты
династии Хань) // Вэньу, 1982, 310 (3). С. 63–69.
6. Сюй Хуадан, Ян Гучань. Чжунго шицзы ишу (Искусство китайского льва).
Шанхай, 1991. Т. 1–5.
7. Чжу Гожун. Чжунго шицзы дяосу ишу (Искусство скульптуры китайского
льва). Шанхай, 1996. Т. 1–5.
8. Чжоу Дао, Лю Пинь. Люэтань Хэнань фасянь дэ Хань-дай шидяо (Иссле-
дование каменных скульптур эпохи Хань, найденных в Хэнани) // Чжунъ-
юань вэньу. 1981, 2. С. 34–37.
9. Чжоукоу-дицю вэньу гунцзо дуй, Хуаян-сянь боугуань. Хэнань Хуайян Бэй-
гуань и-хао Хань-му фацзюэ цзяньбао (Отчёт о раскопках ханьской могилы
№ 1 в Бэйгуани (Хуайян, Хэнань)) // Вэньу. 1991. 419 (4). С. 34–46.
466 Культурология

10. Чжу Се. Лю-чао линму дяоча баогао (Отчёт об изучении гробниц эпохи
Шести династий). — Лю-чао линму дяоча баогао (Отчёт об изучении гроб-
ниц эпохи Шести династий) / Чжу Сицзу, Тэн Гу (ред.). Шанхай, 1992.
11. Чжуан Шэнь. Чжунго дэ шицзы дяокэ (Ваяние китайского льва) // Мэйюй
юэкань. 1993. 40/41. Р. 9–27.
12. Яо Цянь, Гу Бин. Лю-чао ши (История Шести династий). Пекин, 1981.
13. Barnett R., Yamaguchi N., Barnes I., Cooper A. The origin, current diversity and
future conservation of the modern lion (Panthera leo) // Proceedings the Royal
Society Biological Sciences. 2006 (273). Р. 2119–2125.
14. Behr W. Hinc sunt leones — two ancient Eurasian migratory terms in Chinese revis-
ited (I–II) // International Journal of Central Asian Studies, 9, 2004. Р. 1–54.
15. Berthier F. Le voyage des motifs I. Le trône aux lions et la porte aux lions // Art
Asiatique, 45, 1990. Р. 114–123.
16. Bertuccioli G. A Lion in Peking: Ludovico Buglio and the Embassy to China of
Bento Pereira de Faria in 1678 // East and West, 26 (1/2), 1976. Р. 223–238.
17. Bickford M. Three Rams and Three Friends: The Working lives of Chinese Aus-
picious Motifs // Asia Major, 12(1), 1999. Р. 127–158.
18. Bielenstein H. Diplomacy and Trade in the Chinese World 589–1276. Lei-
den–Boston, 2005.
19. Bjaaland Welch P. Chinese Art. A Guide to Motifs and Visual Imaginary. Sin-
gapore, 2008.
20. Boodberg P. A. The Lion in China // Selected Works of Peter A. Boodberg / Alvin
P. Cohen (ed.). Berkeley, Los Angeles. 1979. Р. 92–93.
21. Bugaj E. Motywy figuralne na ceramice germańskiego kręgu kulturowego.
Poznań, 1999.
22. Bussagli M. L’art du Gandhara. Paris, 1996.
23. Camman S. The Lion and Grape Patterns on Chinese Bronze Mirrors // Artibus
Asiae, 16(4), 1953. Р. 265–291.
24. Cassin E. Le roi et lion // Revue de l’histoire des religions, 198(4), 1981.
Р. 355–401.
25. Cheng Linquan, Zhang Xiangyn. Tomb of Kang Ye of the Northern Zhou in Xi'an,
Shaanxi // Chinese Archaeology, 9(1), 2009. Р. 23–38.
26. Chevalier J., Gheerbrant A. Dictionnaire des symboles, mythes, rêves, coutumes,
gestes, formes, figures, couleurs, nombres. Paris, 2012.
27. China: Dawn of a Golden Age, 200–750 A.D / Watt, James C. Y., An Jiayao,
Angela F. Howard, Boris I. Marshak, Su Bai, and Zhao Feng, with contributions
by Prudence O. Harper, et al. New York–New Haven–London, 2004.
28. Demiéville P. Le Concile de Lhasa. Paris, 1952.
29. Dittrich E. The Spread of the Lion Motif in Ancient Asia. Paper presented at
the International Conference of Archaeological Cultures of the Northern Chinese
Ancient Nations, Hohhot, Inner Mongolia, 11—18 August 1992. Р. 31–48.
30. Eckfeld T. Imperial Tombs in Tang China, 618–907. The politics of paradise.
London, New York, 2005.
31. Epstein R.E. Buddhist Text Translation Society's Buddhism A to Z. Burlingame,
2003.
32. Feltham E. Lions, Silks and Silver: The Influence of Sasanian Persia // Sino-Platonic
Papers, 206, 2010 (http://sino-platonic.org/complete/spp206_sasanian_persia.pdf).
Б.Ш.Шмoниевский. Образ льва в изобразительном искусстве Китая... 467

33. Grenet F. The self-image of the Sogdians // Les Sogdiens en Chine / É. de La

Vaissière, E. Trombert (eds.). Paris: EFEO, 2005.
34. Guang Xing. The Concept of the Buddha: Its Evolution from Early Buddhism to
the Trikaya Theory, London, New York, 2005.
35. Gupta S.P. Les racines de l’art indien. Art et architecture de l’Inde maurya et
post-maurya (IIIe et IIe siècle av. J.-C.). Paris, 1990.
36. I due imperi. L’Aquila et il Dragone, Milano, 2010.
37. Harper P., Meyers P. Silver Vessels of the Sasanian Period: 1. Royal Imaginary.
New York, 1981.
38. Harper P. Image and Identity: Art of the Early Sasanian Dynasty // The Sasanian
Era. The Idea of Iran, III / Еds. V. Sarkhosh Curtis, S. Stewart, London–New
York, 2008. Р. 71–87.
39. Hemmer H. Untersuchungen zur Stammesgeschichte der Pantherkatzen
(Pantherinae). Teil III. Zur Artgeschichte des Löwen, Panthera (Panthera) leo
(Linnaeus 1758) // Veröffentlichungen der Zoolo-gischen Staatssammlung, 17,
1974. S. 167–280.
40. Howard A. F. Buddhist Art in China // China: Dawn of a Golden Age, 200–750
A.D / Watt, James C. Y., An Jiayao, Angela F. Howard, Boris I. Marshak, Su Bai
and Zhao Feng, with contributions by Prudence O. Harper, et al. New York, New
Haven, London, 2004. Р. 89–99.
41. Lerner J. Aspects of Assimilation: The Funerary Practices and Furnishings of
Central Asia // Sino-Platonic Papers, 168, 2005. (http://www.sino-platonic.org/
complete/spp168_sogdian_funerary_practices.pdf).
42. Li Yuqun. Review of Discoveries in Wei-Jin Nanbeichao Archeology since 2000 //
Asia Major, 23(1), 2010. Р. 253–284.
43. Marshak B. La thématique sogdienne dans l’art de la Chine de la seconde moitié
du VIe siècle // Comptes-rendus des séances de l’Académie des Inscriptions et
Belles-Lettres, 145e année (2001), N.1. Р. 227–264.
44. Marshak B. Central Asian Metalwork in China // China: Dawn of a Golden Age,
200–750 A.D / Watt, James C.Y., An Jiayao, Angela F. Howard, Boris I. Mar-
shak, Su Bai and Zhao Feng, with contributions by Prudence O. Harper et al. New
York, New Haven, London, 2004. Р. 47–55.
45. Minayev S. The Origins of the “Geometric Style” in Hsiung nu Art // Kurgans, Ritual
Sites, and Settlements: Euroasian Bronze and Iron Age / Еds. J.Davis-Kimball,
E.M.Murphy, L.Koryakova, L.T.Yablonsky. BAR: International Series, 890, 2000.
Р. 293–303.
46. Nagel D., Hilsberg S., Benesh A., Scholz J. Functional morphology and fur patterns in
Recent and fossil Panthera species // Scripta Geologica. 126, 2003. Р. 227–240.
47. Paludan A. The Chinese Spirit Road: The Classical Tradition of Stone Tomb
Statuary. New Haven, 1991.
48. Renfrew C., Bahn P. Archaeology: Theory, Methods, and Practice. New York,
1996.
49. Réau L. Iconographie de l’art chrétien. Paris, 1955.
50. Riboud P. Réflexion sur les pratiques religieuses désignées sous le nom de xian
// Les Sogdiens en Chine / É. de La Vaissière, E. Trombert (eds.). Paris: EFEO,
2005. Р. 73–93.
51. Rodzinski W. Historia Chin. Wrocław-Warszawa-Kraków, 1992.
468 Культурология

52. Rong Xinjiang. New Light on Sogdian Colonies along the Silk Road. Recent
Archaeological Finds in Northern China” // Berlin-Brandenburgische Akademie
der Wissenschaften. Berichte und Abhandlungen. 2006, 10. Berlin. Р. 147–160.
53. Segalen V. The Great Statuary of China. Chicago, 1978.
54. Sirén O. Winged Chimaeras in Early Chinese Art // Eastern Art, 1(1), 1928.
Р. 86–96.
55. Sirén O. Chinese Sculpture from the Fifth to the Fourteenth Century. New York,
1970.
56. Shahar M., Weller R.P. Gods and Society in China // Unruly Gods: Divinity and
Society in China / Еd. Meir Shahar, Robert P. Weller, Honolulu, 1996. Р. 1–36.
57. Soper A.C. The Jen Shou Mirrors // Artibus Asiae. 1967, 29(1). Р. 55–66.
58. Stein R. A. La civilisation tibétaine. Paris, 1972.
59. Szmoniewski B. Sz. Between West and East: Anthropomorphic and Zoomorphic
Representations in the Forest-Steppe Belt and Steppe Zone of Eastern Europe //
International Journal of Eurasian Studies. 2011, 1. Р. 88–107.
60. Szyjewski A. Etnologia religii. Kraków, 2001.
61. Tanabe Katsumi. From Gandhara to Japan: Migration of the lion’s shoulder or-
nament // Pakistan Archaeology. 1991, 26 (2). Р. 77–88.
62. Tanabe Katsumi. East and West in Sogdian Wall-Painting — Cultural Contacts in
the Image of Nana on lion // The memoirs of the Institute of Oriental Culture
(Tôyô Bunka Kenkyûjo Kiyô). 1996, 130. Р. 213–277.
63. The Glory of Silk Road Art from Ancient China / Li Jian (general editor). Dayton,
Ohio, 2003.
64. Thompson N. The Evolution of the T’ang Lion and Grapevine Mirror // Artibus
Asiaе. 1967, 29 (1967). Р. 25–54.
65. Turner, A., Antón M. The Big Cats and their Fossil Relatives. New York, 1997.
66. Vaissière de la É. Histoire des marchands sogdiens. Paris, 2002.
67. Wun En. On the Origin of Bronze Belt Plaquers of Ancient Nomads in Northern
China // Chinese Archaeology. 2003, 3(1). Р. 186–192.
68. Wu Hung. The Wu Liang Shrine: The Ideology of Early Chinese Pictorial Art.
Stanford, 1989.
69. Wu Hung. From the Neolithic to the Han. — Chinese Sculpture / Howard, Angela
Falco; Li, Song; Wu, Hung; Yang, Hong (eds.). New Haven, London, Beijing,
2006. Р. 16–108.
70. Yang Junkai. Carvings on the Outer Coffin of Lord Shi of the Northern Zhou //
Les Sogdiens en Chine / É. de La Vaissière, E. Trombert (eds.). Paris: EFEO,
2005. Р. 21–45.
71. Yang Hong. From the Han to the Qing. — Chinese Sculpture / Howard, Angela
Falco; Li, Song; Wu, Hung; Yang, Hong (eds.). New Haven, London, Beijing,
2006. Р. 104–197.
72. Yu Taishan. A Study of the History of the Relationship Between the Western and
Eastern Han, Wei, Jin, Northern and Southern Dynasties and the Western Regions
// Sino-Platonic Papers. 2006, 173 (http://sino-platonic.org/complete/spp173_
chinese_dynasties_western0206.pdf)
73. Zhang Qingjie, Chang Hongxia, Zhang Xingmin, Li Aiguo. The Yu Hong’s Tomb
of the Sui Dynasty in Taiyuan // Chinese Archaeology. 2002, 2 (1). Р. 258–268.