Открыть Электронные книги
Категории
Открыть Аудиокниги
Категории
Открыть Журналы
Категории
Открыть Документы
Категории
Этот термин ввел еще Лейбниц, обозначив им акт перехода бессознательных психических
состояний ("перцепций") в ясно и отчетливо осознаваемые. "Восприятие цвета или
света, которое мы сознаем, состоит из некоторого количества малых восприятий,
которых мы не сознаем, а шум, восприятие которого мы имеем, но на который не
обращаем внимания, становится доступным сознанию благодаря небольшому прибавлению
или увеличению" ("Новые опыты о человеческом разуме", М.–Л., 1936, с. 120).
Т.е. АППЕРЦЕПЦИЯ - ЭТО ПРО ТО, ЧТО Я ВОСПРИНИМАЮ МИР СЕЙЧАС ТАК, КАК Я ЕГО
ВОСПРИНЯЛА КОГДА-ТО В СВОЕМ ПРОШЛОМ.
Углублённая работа над телом и «Вниманием», о котором шла речь в предыдущих главах,
не может не отразиться на формах мышления и на многослойных пластах сознания. Когда
происходит всеобъёмная перестройка движений (включая приоритет ментальных опорных
структур и, тем более, способов организации и передачи силовых потоков), их
внутренних ощущений и переосознавания, то в сфере мышления и сознания для человека
открывается некий новый мир. Этот мир значительно превосходит многое из того, что
было до сих пор открыто наукой и технически наработано в любых психофизических
тренингах, накопившихся в спортивной практике. К этому миру мы для себя относим и
тот слой сознания, который мы назвали «силовым мышлением».
Всё это касается внешней речи, называемой так потому, что она представляет собой
мысли, выражаемые вовне через звуки, посредством работы органов речи. Конечно, от
речи невежды до речи мастера ораторского искусства (а это разные уровни речевого
гунфу) так же далеко, как от Земли до Неба. Но в обоих случаях внешняя речь
немыслима без моторной (мышечной) функции органов речи. А вот в терминах боевых
искусств «внешнюю речь» можно приравнять к внешним телесным движениям, которые
представляют собой «силовые мысли», то есть работу «Внимания», выражающуюся вовне.
Припомним, что словом «Внимание» мы обозначаем такой феномен и такой результат, при
котором происходит неразрывность, или слияние взаимодействия сознания с мышечной
деятельностью, а у нас дальше — и с деятельностью силовых энергий.
Всё, что мы хотим аргументировать в этой статье, это то, что психофизическая
координация сознания, телесных движений и управления энергетикой в боевых
искусствах, в конце концов, приводит к следующему: вся двигательная активность
воспринимается мастером боевых искусств просто как спонтанный акт, как
непосредственный обмен мыслями, когда мышечная работа, все уровни силовых потоков и
всё сочетание технических элементов сливаются воедино и просто перестают быть
объектом внимания.
Внешняя и внутренняя речь уже с самого начала начинают взаимно переключаться. При
правильной наводке подобное переключение происходит и в тайцзи-цюане. Начиная с
детских лет, оба вида речевой деятельности формируются через повторяющийся
бесчисленное количество раз процесс перехода одного вида речи в другой.
Многоплановость и сложность этого процесса представляют собой сферу бесконечного
исследования. А вот вопросы координации мыслительной деятельности и двигательной
активности органов речи, изучены и установлены уже достаточно хорошо. Этот факт
предоставляет нам некую систему отсчёта и определённое поле, в пределах которых
возможно и выполнение исследований, связанных с высоким уровнем взаимодействия,
возможно даже идеальной координации, между мыслью и мышечной деятельностью всего
человеческого тела. У нас же в тайцзи-цюане в координации долгое время участвуют
ещё и осознанные потоки энергии, и биополя.
Вместе с тем, необходимо отдавать себе отчёт в том, что, какой бы драгоценностью ни
обладал пример с внутренней и внешней речью, при тщательном сопоставлении по своему
значению он ещё очень далёк от того, что происходит в тайцзи-цюане. Ведь слабые
движения мышц органов речи очень скоро становятся как бы лишь побочным явлением,
сопровождающим активность невидимых мыслей. В боевых же искусствах выявление таких
же еле уловимых движений, предваряющих развёрнутые движения тела, доведение их до
слитного непрерывного потока и осознанного управления, является одной из отправных
точек и одним из важнейших объектов сосредоточенной обработки в процессе переплавки
сознания. Вот это и есть та самая «переплавка сознания (в контексте ушуистской
терминологии — переплавка Внимания со всем, туда привходящим)» — единство намерения
и двигательной активности в сознании; единство, представляющее собой физическую и
психическую основу «силового мышления».
Силовое мышление
Можно провести аналогию между взаимоотношением внутренней и внешней речи, с одной
стороны, и движениями тела человека, с другой, рассматривая телодвижения как своего
рода внутреннюю и внешнюю «речь тела». Но малейшая единица физического движения
тела у нас обычно основана на условном рефлексе. Несмотря на кажущуюся
«синхронность» взаимодействия внешней и внутренней речи во времени, она, в конце
концов, тоже основана на условном рефлексе. А дефект условного рефлекса кроется в
том, что он работает при наличии в нем ряда слепых интервалов, в которых
отсутствует роль сознания и осознанности. В силу этого любая работа на
совершенствование и ускорение работы условного рефлекса не в состоянии освободить
его от таких интервалов. А это значит, что в системе условных рефлексов мы никогда
не в состоянии добиться непрерывной связи между мыслью и движением — в этой системе
движение и сознание отстают и будут вечно отставать друг от друга. Наше же силовое
мышление занято именно преодолением такого дефекта в системе условных рефлексов,
которые вместе со своими слепыми интервалами уже почти независимо от нашей воли
привычно и автоматически управляют нашими движениями. И только преодолев
ограничения условного рефлекса, только на прочной базе сознания, понимаемого как
слияние воедино движений мысли и тела, становится возможным формирование силового
мышления. Это единственный путь, выводящий двигательную активность тела человека на
такой уровень, когда уже индуктивное взаимодействие внутреннего и внешнего
осуществляется с ещё более высокой степенью координации и синхронности, чем это
происходит в деятельности внутренней и внешней речи.
* * * * *
Небольшое отступление: Нам всем известно, что вся система условных рефлексов —
поголовно прирождённая (посленебесная). Он не дана нам от рождения. А вот система
безусловных рефлексов и унаследованных инстинктов у нас не наработана, она у нас —
врождённая (прежденебесная), она сама наша природа, сама наша жизнь, она служит
основой для условных рефлексов, и она намного умнее и мудрее последних. Она, помимо
нашего сознания и, выходя далеко за пределы наших научных достижений, способна
реагировать буквально на все явления в нашей Вселенной, и взаимодействовать с ними
ради не только нашего физического, но и всеобъёмного (дух, душа и тело) выживания.
Недаром в античном Китае всегда считалось, что по сравнению с макро-космосом,
человек является голографическим микро-космосом, представляющим составной элемент
предыдущего. Они оба взаимно зеркалят и индуктивно взаимодействуют по всем статьям.
Погружение и углубление сознания в сущностную природу человека — один из путей
познания законов Большой Природы. Поэтому наша физкультура (физическая культура,
культура физического тела, культура тела) по своему словесному значению должна
была, в первую очередь, делать акцент на выявление и укрепление врождённой природы
человека, на выяснении её закономерностей, на выстраивание физического воспитания
на основе самой природы. На деле же, она выстроена на вторичной основе, на
бесконечно оттачиваемой систематизации «почти слепо прирождённых» условных
рефлексов. И тем более — спорт. Спорт — это конкуренция, это искусственное
выжимание пределов возможностей системы условных рефлексов, а не выявление самой
природы человека. В нынешнем мире спорт почему-то подавил даже такую «условно-
рефлекторную» физкультуру и стал её ведущей программой. Вся физкультура поставлена
на службу спорту (символ такой службы — всемирные олимпиады; а в другой сфере —
неизбежные и необходимые боевые спецназы). Ведь качая мышцы, мы насилуем и
изматываем свою, прежде всеобъёмную, природу, подавляем её и ставим её на службу
условным рефлексам. Наша природа вынуждена подстраиваться под них, подчиняться им,
ограничиваться и изнашиваться ими. Т.е. она однобоко «крепнет» под их началом, под
их насилием, что в корне вредит нашему здоровью и всестороннему развитию.
* * * * *
Всё это не значит, что в тайцзи-цюане мы полностью исключаем условный рефлекс из
поля нашего боевого сознания. Наоборот, мы признаём его как уже созданную
реальность, досконально изучаем его, особенно изучаем его дефекты, оставляем в себе
неизбежную минимальную долю его роли, НО при ведущей роли силового мышления
(которое намного ближе к самой природе человека). И, что ещё важнее, мы максимально
используем все дефекты условных рефлексов у напарника, обычно не дающего себе
отчёта об этих дефектах, и незнакомого или плохо знакомого с техникой тайцзи-цюаня.
Дело в том, что тело (его собственное многоуровневое сознание, его врождённые
безусловные реакции и все врождённые ресурсы) намного умнее его системы условных
рефлексов, оно намного объёмнее, оно действует за пределами его привычного условно-
рефлекторного сознания, и оно способно реагировать почти на все феномены техники
тайцзи-цюаня за счёт изначальной природной системы безусловных рефлексов и всего
врождённого в нём. Поэтому, когда у условных рефлексов напарника теряется
правильная ориентация в ответ на мои более близкие к природе действия, его тело по
своей природе продолжает реагировать на них правильно. В таком случае в его
действиях появляется разнобой, и он начинает мешать сам себе, мешать «уму и
мудрости» своего тела, одним словом — мешать своей природе. А боевая задача Мастера
как раз в том и заключается, чтобы перехитрить не только условные, но также и
безусловные рефлексы напарника, да так, чтобы его атака полностью повернулась
против него самого, т.е. создать условия, чтобы он сам поразил себя.
Теперь может стать понятным и то, что «силовое мышление» предваряет физическое
движение не только в миг мотива, но и «как гены», предваряет и сопровождает весь
путь всех видов внешне наблюдаемых телесных движений. Можно сказать, что «силовое
мышление» со всем к нему прилегающим является «осознанным и управляемым полем
энергии», предваряющим движение, является предпосылкой любого физического движения,
и средой, в которой оно происходит. И, более того, это поле опосредственно, и оно
управляет движением. Для наблюдателя или соперника, незнакомого с подобной
техникой, такая «мысленная схватка» слишком свёрнута и совершенно неуловима. Ведь
она внешне ничем не проявляется, причём так же неуловимо начинает переливаться в
создание силовых полей и в развёрнутые движения. И, что очень важно, она так же
неуловимо проливается в соперника (соперников) и сквозь него. В такой ситуации
«силовое мышление» уже до начала развёрнутых движений перехватывает инициативу
напарников и создаёт подавляющее потенциальное превосходство над всеми их выпадами.
Поэтому напарники при первом физическом контакте встречаются с полной
неожиданностью, вследствие чего безнадёжно проигрывают.
«Силовое мышление» отвечает ряду условий, позволяющих квалифицировать его как один
из видов образного мышления, входящего в свою очередь в мыслительную деятельность
вообще. Иными словами, «силовое мышление» имеет ту же природу, что и мышление как
таковое, как и другие особые формы мышления. «Силовому мышлению» присуща
способность к уникальному обобщению, способность через абстрагирование вывести
«самую общую био-силу» — силу, действующую внутри и между био-объектами. Но это не
общепринятое чисто логическое понятие о силе, а «общая сила», сохраняющая
необходимую долю чувственности, ощутимость и специфически особую силовую
эффективность силы как таковой. «Силовое мышление», так же как любое другое,
способно к опосредствованию, то есть способно реагировать на биомеханические
явления, ненапрямую воздействующие на наши органы ощущений. Например, при работе с
воображаемым напарником. Так же при силовом мышлении, предшествующем физическому
действию, а затем и сопровождающем его, стоит мне представить себе образ спирали,
как у меня (а при достаточной интенсивности индуктивно и у напарников) возникнет
некая особая силовая реакция на этот образ.
А это значит, что силовое мышление своими собственными методами может сохранять
память об известных биомеханических процессах, а также выставлять перед собой новые
цели и своими способами достигать их решения; оно же может выделять новые проблемы,
уточнять их, выдвигать гипотезы, перепроверять их и находить ответы на многие
вопросы, существующие в биодинамике. При этом силовое мышление использует свои
психофизические формы (параллельно задействуя тело и мышление).
* * * * *