История кулачного боя Великого Предела семейства Ян (Ян-ши тайцзицюань)

Нашел оригинальную статью, из которой был почерпнут предыдущий материал… Решил

опубликовать полностью, потому как “из песни слов не выкинешь”

История Ян-ши тайцзицюань (кулачного боя Великого Предела семейства Ян) и

талантливые представители 3-го поколения

Статья написана Чжан Гошэном

(Автор – сотрудник Ханьданьского Культурологического исследовательского общества
(пров. Хэбэй), член коллегии, последователь искусства тайцзицюань семейства Ян в 5-
м поколении)

В Ян-ши (стиль семейства Ян) тайцзицюань в третьем поколении было два выдающихся
Мастера, и оба являлись прямыми наследниками [семейной традиции] Почтенного Ян
Цзяньхоу. Это старший сын Цзяньхоу – Ян Шаохоу и младший сын – Ян Чэнфу. Говорят,
что таланты их были выдающимися, потому как они не только в полной мере наследовали
Тайцзи у-гун (совершенное воинское мастерство Великого Предела) семейства Ян, но
всемерно способствовали широчайшему распространению на огромной территории
искусства Ян-ши тайцзицюань. Со временем его огромное влияние распространилось, как
говорится, на “все земли, что посреди четырех морей” (т.е. весь Китай), в
дальнейшем и на все пять континентов.

Ян Шаохоу – по имени Чжаосюн, Шаохоу – его прозвище. Родился в 1862 году, умер в
1930 году в возрасте 68 лет. “Шаохоу ещё в раннем возрасте был отдан на воспитание
Баньхоу (старшему брату отца) и считался его приемным сыном. С малых лет он получал
от деда, Почтенного Лучаня, и дядюшки Баньхоу “поучения словами и внушения сердцем”
и строгое воспитание (как и предельно полное обучение семейному кулачному бою).
Методы его кулачного боя были предельно ловкими и весьма умелыми, манера [ведения
поединков] стремительна, яростна и проворна. Пустое и полное сменялось бесконечно,
он применял как “увлечение-проваливание в пустоту” (離空), так и “[мощь, что]
приподнимает на воздух” (凌空)*. Он во многом перенял от деда и дяди старую,
исконную традицию [кулачного искусства]…” (из книги Ли Ляня* “Истинный смысл юн-цзя
(прикладной, или боевой последовательности позиций) кулачного боя Великого Предела
[Почтенного Учителя] Ян Шаохоу”).

В 1917 году Ян Цзяньхоу, незадолго от своей кончины, однажды сказал Ян Чэнфу такие
слова: “ Твой старший брат совершенствовался в искусстве кулачного боя с твоим
дядюшкой [Ян Баньхоу], трудился, терпя тяжелые лишения и преодолевая трудности. И
давно уже заслужил себе славное имя!”

В своей книге «Ян Чэнфу ши тайцзицюань – Тайцзицюань стиля Ян Чэнфу», правнук

Лучаня Ян Чжэньцзи писал: “Мой дядя Ян Шаохоу с малых лет обучался кулачному бою у
моего прадеда и внучатого дяди (старшего брата деда по отцу), и своё мастерство он
во многом приобрёл от внучатого дядюшки Баньхоу, к тому же его характер был
особенно схож с характером Баньхоу. Он был отважен и горяч, и всегда, “встречая
несправедливость, помогал терпящим несправедливость”. В молодые годы он внес свои
поправки в чжун-цзя (средний “каркас”, или последовательность позиций), которому
обучал мой дед [Цзяньхоу], а уже на склоне лет значительно изменил и сами цюань-лу
(методы кулачного боя). Его “каркас” отличался высокими стойками, движения
выполнялись сжато и с малой амплитудой, а позиции стремительно сменяли друг друга.
Фа-цзинь (выбросы внутренней мощи) исполнялись предельно жестко, сопровождаемые
резкими хлопками, глаза просто сверкали, освещая всё вокруг. Когда он ускользал,
это было подобно вспышке молнии, лишь холодная усмешка на устах, чуть ли не
переходящая в смех. Слышны были лишь звуки боевого дыхания “Хэн!” и “Ха!”, его
неимоверная мощь просто угнетала соперников.
Характерные особенности его (Ян Шаохоу) навыков ведения боя: “мягкостью одолевай
жесткость”, “отвечая [на выпад противника], применяй приклеивание-нянь, следуй [его
движениям] (суй), встряхивай [его, лишая устойчивости] (доу) и продолжай [нанося
свой ответный удар]”, “ошеломляй соперника и одерживай победу” (т.е. выигрывать бой
ловким маневром).
Его прикладные методы (шоу-фа – “методы рук”, или техника) включали:
жесткие захваты на излом (пинь), жесткие точечные удары “клювом” (собранными в
щепоть пальцами) (чжо), контролирующие захваты-удерживания (на), раскалывающие
(рубящие) удары (пи), растяжения и разрывы связок и сухожилий (шан-цзинь),
“перекручивание костей” (цо-гу) (действия, приводящие к вывихам и переломам),
воздействие на уязвимые (болевые) точки (дянь-сюэ), “закрытие дверей” (или
“запирание пещер”, т.е. воздействие на активные точки) (би-ху), “передавливание
точек пульса” (ань-май), “перерезание сосудов” (т.е. удары и действия, вызывающие
повреждения и закупорку кровеносных сосудов) (цзе-май). [Ян Шаохоу применял и
принцип] “только заступил, бей мгновенно” (т.е. принцип опережающего удара) (фань-
чжэ ли пу)”.

Ян Шаохоу начал обучаться кулачному бою в семь лет и получил передачу Истинной
традиции [семейного искусства] от трёх человек – от своего деда Ян Лучаня, дяди Ян
Баньхоу и отца Ян Цзяньхоу. В особенности, многое он почерпнул у Баньхоу. Его
навыки в кулачном бое были отточены и виртуозны, мастерство (гун) – словно “лучшая
упряжка из четырёх лошадей” (идиома, означающая шедевр или высший класс). Его
внутренняя мощь-цзинь достигала-напитывала кожу и волосы, а “круги переходили в
отсутствие круга”*. Его кулачное мастерство было настолько стремительным, что “при
ударе кулак уже достигал тела, а противник этого ещё не осознавал”, внутренняя мощь
сливалась в единое с духом-шэнь и проистекала [во все “уголки” тела].
Ян Шаохоу однажды сказал следующее: “В тайцзицюань верх на соперником одерживаешь
мощным выбросом внутреннего усилия (фа-цзинь). Сокровенная тонкость искусства в
том, что “мягкость и жесткость сочетаются, непрерывно сменяя друг друга”, а “Инь и
Ян взаимодействуют меж собой”... Если изучающий [кулачный бой] придерживается лишь
чистой мягкости и, заимствуя мощь противника, сдерживает его, или же, применяя
жесткую внутреннюю мощь, лишь грубой силой одолевать соперника, в равной степени не
удастся в полной мере осознать и освоить методы искусства кулачного боя. Меж Небом
и Землей нет ни “чистой мягкости”, ни “абсолютной жесткости”, что позволит
непременно одерживать верх над противником. А существует вот что – невозможно
обойтись без принципа “жесткость и мягкость взаимно дополняют друг друга”.
Поэтому в цюань-цзя Шаохоу “ Инь присутствует внутри Ян, а Ян присутствует внутри
Инь, Инь и Ян взаимодействуют, постоянно дополняя и сменяя друг друга”. Открытие и
закрытие следуют одно за другим, стремительность и неторопливость перемежаются,
расслабление и сжатие-уплотнение сопутствуют друг другу. Истинно, следует
достигать-стремиться к следующим “вершинам”, а именно, “в человеческом теле
повсеместно присутствует Великий Предел” и “искусный мастер в любом действии
следует Великому Пределу”.
В последние годы правления династии Цин, в мире тайцзицюань Бэйцзина, его (Ян
Шаохоу) называли Цянь-шоу Гуань-инь – “[Само воплощение] Тысячерукой богини Гуань-
инь” и Тайцзи ди-и жэнь – “Первый человек Тайцзи”. Его искусство кулачного боя
отличалось высочайшим мастерством, а слава – огромной, и он соответствовал
легендарному прозвищу Ян Уди, или “Ян, не имеющий себе равных” в третьем поколении
традиции Ян-цзя тайцзицюань.

Ян Шаохоу начал помогать отцу в преподавании кулачного боя с юных лет. Однако
Цинская династия в результате Синьхайской революции [1911 года] была низложена,
наступила эра Китайской республики (Чжунхуа Минь го). Прежние управители – весь
императорский двор, вельможи и иная знать – ушли в прошлое, завершилась эпоха
правления Цинской династии – многие, и стар, и млад, с сожалением отнеслись к этим
переменам. Таким образом, первое (сам Ян Лучань) и второе поколение семейства Ян в
Бэйцзине (столице Империи), обучавшие кулачному бою императора, принцев крови и
представителей высшей знати, офицеров Знаменных войск (императорской гвардии) и
выдающихся представителей ученого сословия, остались без дела, их эпоха
[Наставников императорского двора] безвозвратно ушла. В стенах Запретного города в
былые времена члены семейства Ян, мастера тайцзицюань, “не заботились о пище, не
беспокоились об одежде”, а теперь для них “перевернулись Небеса, а земля
опрокинулась”, прошлые заслуги, былой почет и уважение канули в небытие, финансовое
благосостояние рухнуло в одночасье.
В конце концов, Ян Шаохоу и Ян Чэнфу принадлежали именно к этому поколению [на долю
которого пришлись грандиозные перемены]. Семейство Ян уже терпело лишения, и им
обоим пришлось, как говорится, “идти в народ”, чтобы добывать средства на
существование. Им только и оставалось, как и многим из представителей школ и
направлений воинских искусств, уподобиться уличным фиглярам, что зарабатывали свой
хлеб публичными представлениями. В Центральном парке, что располагался в юго-
западном углу Запретного города (Имперской резиденции), они поставили арену для
обучения искусству кулачного боя и начали публичное преподавание Ян-цзя тайцзицюань
(кулачному бою Великого Предела семейства Ян) для всех желающих, в основном
выходцев из простого народа.

В декабре 1912 года ученик Ян Цзяньхоу Сюй Юйшэн выступил с инициативой создания
Бэйпин ти-юй яньцзю-шэ – «Бэйпинского (Пекинского) Общества исследований по
физической культуре» и пригласил обоих братьев, Ян Шаохоу и Ян Чэнфу, для
преподавания искусства кулачного боя. В годы заката правления династии Цин, в
Бэйцзине. все, кто изучал искусство Тайцзи[цюань], были учениками семейства Ян. В
первые годы установления Китайской республики Ян Цзяньхоу был уже преклонных годов,
Тайцзи гунфу (мастерство в кулачном бое Великого Предела) Ян Чэнфу было ещё, как
говорится, “мелким” (поверхностным), так что Ян-цзя Тайцзи у-гун целиком “легло не
плечи” Ян Шаохоу и он “встал у дверей дома” [т.е. возглавил семейное дело –
обучение Ян-ши тайцзицюань].
Примерно в то время личный секретарь по особо важным (секретным) делам Юань Шикая
господин Сун Шумин объявил себя прямым потомком в 17-м поколении Сун Юаньцяо,
одного из “Семи корифеев Уданских гор”, и что он весьма искусен в кулачном бое
Великого Предела. Когда именитые мастера тайцзицюань из «Бэйпинского Общества
исследований по физической культуре», такие как Сюй Юйшэн, У Цзяньцюань и другие,
прослышали о господине Суне, все они решили нанести визит и “испробовать”
Почтенного господина Сун Шумина в туй-шоу (“толкающих руках”).
Сун Шумину было уже за семьдесят лет, но ни один из всех пришедших именитых
знатоков не смог удержаться в туй-шоу на месте. Вопреки ожиданиям они, один за
другим, под [легким надавливанием] запястий Суна отскакивали туда, куда он
“указывал”, запинались и падали.
“У кого способности, тому и Учителем быть” (“у кого талант, тот и будет учить”)
[так говорили в те времена]. Все именитые мастера увидели, насколько высоки
воинские навыки Почтенного господина Суна, и наперебой, словно ученики, предельно
учтиво откланялись ему, словно учителю.
Все эти именитые мастера тайцзицюань [обучились тайцзицюань и] получили традицию в
семье Ян, и всех их в одночасье Сун Шумин, как говорится, “привел к покорности”.
Такое событие бросало тень на высокую репутацию семейства Ян, державшуюся в
Бэйцзине в течение нескольких десятилетий.

Учитывая то, что Сун Шумин в столице (Бэйцзине) “сметал все препятствия”, и не было
никого, кто смог бы ему противостоять, и этот факт напрямую касался многолетней
высокой репутации семьи Ян. Ян Шаохоу, не откладывая, в сопровождении своих
учеников У Тунаня, Дун Жуньфаня и других, нанесли визит в дом Сун Шумина. Сун Шумин
уже давно был наслышан о господине Ян Шаохоу. “В изящном слове нет первого, в
воинском деле нет второго”*. Сун “сломил” всех учеников семейной школы Ян, и
значение этого события состояло в том, что легко могло случиться так, что Ян-ши
тайцзицюань, кулачному искусству знаменитой семьи, станет, как говорится,
“невозможно вытянуть руку” (т.е. развиваться, продвигаясь дальше).
Прослышав, что представитель семьи Ян Почтенный господин Шаохоу явился с визитом,
Сун сам лично вышел к дверям своего дома, чтобы встретить его. После обмена
церемонными приветствиями Шаохоу открыто выразил намерение “резать и полировать”
(обменяться опытом) кулачное умение. Сун заявил, что он не прочь “схватиться на
руках” с Почтенным господином Шаохоу, и это для него более чем почетно. Тем более
что “Почтенный господин вступил во врата с визитом вежливости”. Оба господина вышли
во внутренний двор, чтобы “соединиться руками” [раз и навсегда выяснив, кто
искуснее].
Сун и Шаохоу соприкоснулись руками,… но, вопреки ожиданию, ничего не произошло,
словно они вошли в “сферу бестелесности”, однако ощутили, что встретились два
достойнейших соперника, и они стоят друг друга. Шаохоу чувствовал, что всё тело
Суна “не имеет полноты” (предельно легко и не осязаемо). Казалось, что оба
соперника стоят в полной недвижности, лишь слегка, самую чуточку, поводя руками.

Внезапно Шаохоу вскинул руку, чуть притянул и испустил [внутреннюю мощь], и тут же
все увидели, что Сун Шумина словно “сдуло ветром”, отбросив назад поболее, чем на
три чжана (более 10 м.)… Тот ещё сделал не менее пары десятков шагов, пятясь назад,
прежде чем остановиться. Прошло какое-то, довольно долгое время, лишь после Сун
несколько раз проговорил: “О! Это потрясающе! Это та самая линкун-цзинь – ‘сила,
пронзающая пустоту’! Ныне я удостоился Вашего поучения!”
И поэтому Сун Шумин тут же сложил и продекламировал хвалебные поэтические строки,
признавая превосходство и выражая Ян Шаохоу свое уважение и восхищение.
Присутствовавшие при этом событии ученики и единомышленники своими глазами увидели
редкое событие, когда два мастера тайцзицюань высочайшего уровня состязались в
умении. Все они, как говорится, “вдоволь насладились зрелищем”, “чуть не
задохнувшись от восхищения”.
Молва об этом событии быстро разошлась по столице, а также распространилась в мире
тайцзицюань и среди мастеров боевых искусств. В одночасье это стало излюбленной
темой для разговоров и вошло в историю кулачного искусства. Ян Шаохоу,
представитель третьего поколения высокого искусства, постепенно теряющего традицию,
вновь “прибавил сияния и добавил цвета” (т.е. известности и славы) семье Ян.

Хотя воинское умение Ян Шаохоу было предельно высоким, но он так и не смог

приспособиться к изменениям обстоятельств. Он не мог понять развития боевого
искусства в современных условиях. И никогда не принимал всерьез тенденцию, что
первостепенное значение искусства тайцзицюань заключается в укреплении здоровья.
Всё это привело его к “полужизни”, душевной нищете (опустошенности) и
подавленности, вплоть до трагического завершения [своей жизни].
Хотя он и внес огромный вклад в культуру китайских боевых искусств, а также в
полном объеме унаследовал боевое мастерство Ян-цзя тайцзицюань – искусства
кулачного боя семейства Ян, однако фактически ничем не способствовал широкому
распространению тайцзицюань.
Доискиваясь до причин, следует сказать, что мастер боевых искусств такого высокого
полета так и не признал, что “времена прошли и всё в корне изменилось”.
Исторические условия развития общества [в Китае] претерпели коренные изменения, так
и социальную функцию национальных боевых искусств также следовало менять
соответственно. Только тогда в новых исторических условиях воинские искусства могли
бы, как говорится, “развернуться во всем своем блеске и величии”, в том виде,
каково было умение его деда Ян Лучаня, отца Ян Цзяньхоу и младшего брата Ян Чэнфу,
представителя [как и он сам] третьего поколения семейного искусства.

Ян Шаохоу обладал несравненными навыками в боевом искусстве, и вскоре он начал

обучение искусству кулачного боя, чтобы заработать себе на жизнь. Его методы
обучения, несомненно, нужно было бы изменить соразмерно [наступившему] временам и
обществу, что стало иным, и следовать за преобразованиями. И тогда Шаохоу смог бы
набрать достаточное число учеников, обеспечив себе достойное существование.
Но Ян Шаохоу отличался очень твердым характером, и, набирая учеников, он “следовал
циркулю, ступал по угольнику” (строго придерживался установленных правил) и он был
“обделен терпением” (т.е. нетерпим к послаблениям и отвергал всё, что не
соответствовало его отношению к старым принципам обучения). Он полагал, что “в
родовом учении (семейной традиции кулачного боя) ничего менять нельзя, “ни одной
вещи”: я что изучал, тому и обучаю, что сам учил, тому и учу”.
Цюань-цзя (“каркас”), которому обучал Шаохоу, был предельно сложным. Сам он
обучился и совершенствовал “Третий “каркас” кулачного боя Великого Предела
семейства Ян”, который, говорят, Ян Цзяньхоу наследовал от своего отца Ян Лучаня.
Он извлек из всего массива семейного кулачного боя Великого Предела самое лучшее,
как говорили, “чистое сияние”, и составил свою последовательность, которую назвал
юн-цзя, или прикладной (боевой) “каркас”. В общей сложности он состоял из 125-ти
позиций, и в искусстве Великого Предела семейства Ян являлся “домашней
последовательностью позиций” (т.е. секретным, или “для внутреннего, семейного
потребления”).
Кроме того, Ян Шаохоу некогда обучил своего ученика Чжан Хучэня цзя-шоу –
“добавляющей (усиливающей) руки”, последовательности из 201-й позиции и сяо куай-
цзя – малому (с малой амплитудой, компактными движениями) скоростному “каркасу”,
включающему 255 позиций. Эти методы кулачного боя, составленные в
последовательности позиций (цюань-лу), были более чем практические, сугубо боевого
применения.
Все упомянутые выше одиночные последовательности позиций и распространенный среди
нынешнего поколения да-цзя – большой (широкоамплитудный) “каркас” Ян Чэнфу имеют
довольно большие различия, и, не имея соответствующей основы, неимоверно трудно
овладеть ими в совершенстве.

Манера обучения у Шаохоу к тому же была предельно жесткой, особенно в практике туй-
шоу – “толкающих рук”. Обычно он говорил: “Чем искать учителя, лучше навещать
друзей, а чем навещать друзей, лучше быть битым”*, “Из-под учительской палки
выходит хороший мастер”, “Не будешь бить [соперника] не научишься, не будешь
терпеть [боли от его ударов, тоже] не научишься”.
Поэтому когда он обучал учеников, то “не разбирался, каков соперник напротив”
[силен он или слаб и бил, не разбирая]. “Схватываясь на руках” (вступая в поединок
с учениками), Шаохоу, как только наносил удар, тут же испускал [свою внутреннюю
мощь], к тому же выбрасывая руку в ударе, не делал “различия лёгкая она или
тяжелая” (никогда не регулировал силу ударов). Постоянно он подвергал учеников
неимоверным нагрузкам, и просто невозможно было обойтись без жестких падений и
многочисленных травм, что вызывали нескончаемые боль и страдания. Поэтому
подавляющему числу учеников казалось, что такое оттачивание навыков граничило с
неоправданной жестокостью, и им было неимоверно тяжело принять подобные методы.
Эмоции, захлестывающие учеников, настолько влияли на состояние духа, что и мелкое
достижение в навыках было получить предельно тяжело, даже, как говорили, “глядя на
тыкву рисовать черпак” (т.е. повторяя следом, механически копируя, однако не
получая истинного понимания). И хотя тяга к такому высокому умению была
неимоверной, однако мало кто “осмеливался расспросить о переправе” (обр., не
решались попроситься в ученичество). Очень немногие смогли пройти обучение [у
Шаохоу] до конца.
Обучая кулачному бою, он зарабатывал себе на жизнь, однако набор учеников проходил
очень тяжело. Обладая таким исключительным мастерством, Шаохоу, вопреки этому, с
большим трудом добывал средства для существования. Вынуждаемый обстоятельствами,
Шаохоу в кои времена доходил до того, что готовил телохранителей для важных особ
[что считалось зазорным для мастеров его уровня].

По характеру Шаохоу был замкнут и нелюдим, но очень силен духом. Ко всему прочему
он всегда охотно вступался за людей, несправедливо обиженных и угнетенных. Он
пренебрегал опекой и знакомствами с влиятельными и знатными людьми, тиранам
показывал свою силу и брал под защиту слабых. Был он прямой и твердый по воле, но
не считал недостойным общение с обездоленными людьми. Никогда не “принимал пищи,
предложенной презрительным тоном” (т.е. подачки), поэтому, как говорится, его
“мелодия настолько была изысканна и высока, что потянули бы её немногие” (обр.
труднодоступна и предназначена лишь для избранных). В 1930 году он обучал кулачному
бою в Наньцзине (Нанкине) и других городах. По причине неудовлетворенности
сложившейся ситуацией [в его жизни] он, ко всему прочему, “заразился дурным
пороком”, а именно, пристрастился к курению опиума, и вся его жизнь “зашла в тупик”
(наступило осознание полной безысходности).
В таких жутких жизненных обстоятельствах душевного обнищания и неустроенности
возраст Шаохоу уже подходил к семидесяти годам, и всё ещё находились “специалисты
по воинским искусствам”, что настойчиво призывали его “посостязаться в силе и
ловкости”. А сам Шаохоу в это время был словно “стрела на излёте, выпущенная из
мощного арбалета” (силы его, и физические, и душевные, уже были на исходе). Чтобы
отстоять честь своей семьи, знаменитого семейства Ян, он, в конце концов, вынужден
был покончить с собой…
Это единственный из своего поколения гошу да-ши – Великий Учитель национальных
боевых искусств, кто подобным образом покинул мир людей. Жизнь Почтенного господина
Ян Шаохоу заставляет задуматься и вызывает глубокое сочувствие.
______

* Для особо внимательных читателей; здесь применимы иероглифы ‘凌空’, более

знакомые нам в прочтении линкун-цзинь (凌空經)… Теперь не своё – «Линкун цзинь»
переводится как: «дистанционная сила», «пространственная сила», «сила, передающаяся
через воздух» и «сила, пронзающая пустоту». Попросту говоря, это воздействие на
человека на расстоянии, без касания к нему и т.д.

* В этом году вышла упоминаемая здесь книга в переводе профессора А.О. Милянюка –
Ли Лянь, «ПОДЛИННАЯ ТРАДИЦИЯ ПРИКЛАДНОГО КОМПЛЕКСА ТАЙЦЗИЦЮАНЬ МАСТЕРА ЯН ШАОХОУ (в
передаче мастера У Тунаня)»

* Здесь просто необходимо пояснение – движения длинные, долгие и выполняемые по

широким окружностям по мере совершенствования уменьшаются, сжимаются, скорость и
мощь увеличиваются соразмерно, цель – достижение компактности, малой амплитуды и
стремительности в любом действии; потому и сказано: “от окружностей – к отсутствию
кругов”

* Древние говорили: «Литераторы пренебрежительны друг к другу, люди боевых искусств

уважительны друг к другу, [поэтому] в изящном слове нет первого, в воинском деле
нет второго».
Это означает, что мастера изящной словесности уделяют своей персоне непомерное
внимание, у каждого есть свои достоинства, так что трудно выяснить наверняка, кто
лучше, поэтому “в литературе нет первого”.
В мире боевых искусств спор о первенстве решается схваткой, тогда и узнается, чье
умение выше. Мастера должны пройти это испытание, а затем они просто восхищаются
друг другом и становятся хорошими друзьями! А среди друзей нет ни первых, ни
вторых… Изящное и глубокое изречение, толковое и объемлющее пояснение!
А вот ещё одна трактовка, по моему разумению, более мрачная… “Буквально смысл
заключается в том, что каждый из литераторов никогда не признает, что кто-то другой
является первым, и что мастер кулачного боя никогда не признает себя вторым”…

* “навещать друзей”, значит, вызывать на поединки других мастеров, в “дружеских”

схватках оттачивая собственные навыки, “быть битым”, или, дословно, “падать,
кувыркаясь через голову” означало участие в реальных боях, достижение мастерства
через проигрыши и побои).