ВЕСТНИК СИБИРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ПОТРЕБИТЕЛЬСКОЙ КООПЕРАЦИИ

УДК 330.162

Алексеева М. С., канд. социол. наук, Бурятский филиал Сибирского университета потреби-
тельской кооперации, г. Улан-Удэ

ЭТИКА, РЕЛИГИЯ И ЭКОНОМИКА:

АСПЕКТЫ ВЗАИМОСВЯЗИ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННЫХ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ

В статье анализируются различные подходы к оценке взаимосвязанности экономической дея-

тельности с этическими положениями, обусловленными этикой и религией, – от полного отрицания
до признания этики и религии факторами эффектов экономической деятельности. В качестве теоре-
тико-методологических рамок анализа выступили: социология религии М. Вебера, теория трансфор-
мации базовых ценностей в постиндустриальном обществе Р. Инглхарта, концепция этической эко-
номии П. Козловски, теории корпоративной социальной ответственности.

Ключевые слова: деловая этика, корпоративная социальная ответственность, постматери-

альные ценности, трудовой этос, хозяйственная этика /этическая экономия.

Соотношение экономики и этики – это вопрос соотношения выгоды и нравственно-

сти, собственного интереса и общего, самых сильных и самых добрых побуждений челове-
ка. Самые сильные (активизирующие хозяйственную деятельность, направленную на удо-
влетворение собственных интересов) и самые добрые побуждения (предполагающие пред-
почтение общего интереса частным) иногда далеки друг от друга. Они образуют неприми-
римую дихотомию: самые сильные побуждения не всегда самые добрые, а самые добрые –
часто слабы и недейственны. Так есть ли точки соприкосновения между этикой и экономикой?
Этика корректирует экономику – и это то обстоятельство, которое объективирует ин-
терес, возросший во всём мире в последние десятилетия ХХ века к хозяйственной этике,
этической экономии (ethics economics), деловой этике (business ethics), морали предпринима-
теля (commercial morality). Предприятия стараются сформировать определённый кодекс эти-
ческого поведения, соответствующий имидж. Например, фирма IBM сформулировала си-
стему ценностей для своих сотрудников, простирающуюся от общего «символа веры» и
убеждений (basis beliefs), через стратегии деятельности (polities) до рекомендуемых спосо-
бов, методов деловой, экономической практики (business practices). Необходимо отметить
также, что данная актуализация произошла в контексте «нового открытия человека» в
науках, «реантропоморфизации», что повлекло за собой учёт человеческого фактора во всех
сферах общественной практики. Начался новый виток междисциплинарных исследований,
инициируемых как представителями гуманитарных отраслей знания, так и экономистами.
Как подчёркивает немецкий учёный-экономист П. Козловски в своей работе «Этическая
экономия», необходимо разработать имманентную хозяйству, конкретным макро- и микро-
экономическим социокультурным условиям хозяйственную этику, реализующую самые
сильные человеческие побуждения и интересы [1, с. 12].
Взаимосвязи экономики и этики могут быть переосмыслены и в рамках методологии
перехода к постиндустриальному обществу. Ещё в начале 1970-х гг. Р. Ингхарт сделал
предположение о трансформации базовых ценностных приоритетов, постепенном переходе

28 Вестник СибУПК
Актуальные проблемы экономики

от общества материальных ценностей к обществу с преобладанием постматериальных цен-

ностей [2, с. 130, 132]. В основе данного процесса два фактора: фактор роста материального
благополучия и фактор соответствующей атмосферы социализации последующих поколе-
ний. Переход к постматериальным ценностям происходит при смене поколений, т. е. когда
молодое поколение замещает старое.
В мировом производстве за период 1945–1973 гг. произошёл беспрецедентный эко-
номический бум, сопровождавшийся высокими темпами роста, результатом которого было
становление общества благополучия (welfare state), создание принципиально новых условий
для взросления молодых поколений. В данном контексте ценности безопасности и насыще-
ния отодвигаются, а на первый план выходят ценности идентификации, самовыражения, эс-
тетического и интеллектуального удовлетворения, экологические ценности.
Ситуация насыщения и перенасыщения создаёт возможность для новой культурной
переориентации общества – от количества жизненных благ к их качеству в культурном и
экологическом аспектах, но это невозможно без большого напряжения духа, без само-
контроля, этической рефлексии своей деятельности. Для хозяйствующих субъектов, наде-
лённых этической рефлексией, подобная проблема предполагает не только решение задач
производства и реализации товара и услуг, но и воспитание потенциального потребителя,
формирование у него здоровых потребностей, сопряжения чувственных удовольствий с эти-
ко-экологическими стремлениями, привитие вкуса к экологически и нравственно оправдан-
ной продукции.
П. Козловски отмечает, что кардинальное изменение экономических механизмов и
средств, высвобождение человека, увеличение его свободного времени, затрачиваемого на
образование, наслаждение искусством, игрой, наукой и духовностью, создают особые воз-
можности для философии и религии. Такое развитие событий может означать «конец эпохи
модерна как общества, которое определяется прежде всего экономикой, и начало возвратно-
прогрессивного движения в направлении общества, определяемого религией, духовностью и
искусством» [1, с. 159].
Безусловно, экономика и этика пересекаются в деятельностных ориентациях, в раз-
личных аспектах они организуют деятельность человека как сознательного, разумного су-
щества, деятельность сообществ. Но при этом одни исследователи данную взаимосвязь рас-
сматривают вертикально (как иерархию элементов), а другие – горизонтально, в различной
степени взаимодополнения (схемы 1, 2 и 3, 4 – соответственно).

Модели соотношения этики и экономики

1 экономика 2 этика

этика экономика

этика экономика
3 

экономика этика
4

2014, № 1 29
 Алексеева М. С.

Какая из представленных схем работает? Как известно, первая модель соотношения

экономического и этического последовательно отстаивалась и развивалась представителями
марксизма, отдающими приоритет экономическому базису общества, подчиняя ему
надстройку в расширительном смысле, включающую этику, религию, философию, искус-
ство, политику.
Столь же последовательно развивалась противоположная методологическая модель, в
частности в работах М. Вебера. Как известно, М. Вебер и его многочисленные последовате-
ли обосновывали зависимое положение экономики от трудового этоса, формирующегося в
рамках определённой религиозной традиции.
В третьей (сугубо абстрактной) модели этика есть нечто независимое от экономики,
автономное поле смыслов и практик; выступает, как правило, теоретическим прикрытием,
оправданием определённых бизнес-стратегий.
Наибольший аналитический потенциал представляет сегодня четвёртая модель, рас-
сматривающая экономику и этику не как дихотомию, а как диалектическую категориальную
пару. Экономический человек (homo economics) против Человека в понимании его опреде-
ляющего качества «человечность» – дилемма, на наш взгляд, искусственная. Гуманное по-
ведение человека, дающее ему истинную радость, удовлетворение, примиряющее его со
всем сущим, дарящее ощущение гармонии, счастья, не только естественно, но и рациональ-
но для человека, избавляет его от излишнего сопротивления среде.
Экономический принцип и рациональность – суть формы проявления наименьшего
действия, что позволило некоторым представителям неоклассического подхода в экономике
(П.Л. де Мопертюи) описывать их в терминах физики: если в природе происходит какое-
нибудь изменение, то количество действия, энергии, расходуемой на его реализацию, всегда
наименьшее из всех возможных, в противном случае оно не эффективно. В этом смысле
можно говорить об определённой «экологичности» нормально протекающих экономических
транзакций. В то же время объекты физической и экономической реальности очень отлича-
ются друг от друга: физические тела не ошибаются, чего нельзя сказать о людях – хозяй-
ствующих субъектах. Ошибки происходят потому, что человеческая максимизация полезно-
сти производится мыслящими существами через призму субъективного опыта и эмоций.
Если в природе понятие полезности строго очерчено принципом гармонии и универ-
сального порядка, единственно возможного, то человеческое понимание полезности отлича-
ется высокой степенью абстрактности, не исключает бесконечные и неопределённые изме-
нения, осложнённые ситуацией этического выбора. В этой связи природность экономиче-
ского поведения оспаривается: экономический принцип и экономические законы не суть за-
коны природы, а законы прежде всего духа, законы выбора.
Бизнес по самой своей сути – это непрерывные контакты, отношения, переговоры со
множеством людей. В орбиту действий предпринимателя попадают партнёры, конкуренты,
наёмные работники, поставщики, потребители товаров и услуг. Со всеми и с каждым из них
в отдельности приходится строить отношения, во многом основанные не только и не столь-
ко на юридических документах (правовая база иногда вообще этого не обеспечивает), а
сколько на взаимном доверии. Между «Я» и другими постоянно происходит обмен и взаи-
модействие ожиданий и взаимоприспособлений не только к внешним силам, но и к менталь-
ным состояниям, что не исключает ошибочных оценок, ложных интерпретаций и прогнозов.
В этой связи привнесение этической рефлексии, этических суждений в хозяйственную дея-
тельность (как и во всякую другую) практиковалось с древнейших времен, что находило от-
ражение в религиозно-этических, философских постулатах всех великих культур.
Как известно, термин этика (греч. – обычай, нравственный характер) ввёл Аристо-
тель, посвятив теме несколько фундаментальных трудов и разработав основные идеи этики
добродетелей. Под добродетелями понимаются те качества личности, реализуя которые,
30 Вестник СибУПК
Актуальные проблемы экономики

человек осуществляет добро. И наоборот: зло связано со скудностью добродетелей. Вторая

знаменитая этическая система создана И. Кантом, который в противовес этике добродетелей
развивал этику долга. По его мнению, идеал добра, безусловно, может при следовании ему
привести к добру, но он, случается, приводит и ко злу, когда им распоряжается человек с
низкими моральными требованиями, критериями самооценки. Критериями добра оказыва-
ются моральные законы, максимы.
Хозяйственная этика есть учение о нормах и мотивах хозяйственной деятельности и
обмена, актуальность которой предопределена чувствительностью к прямым и побочным
эффектам (негативным в культурном и экологическом плане) современной хозяйственной
практики. В орбите её внимания такие актуальные проблемы, как этика обращения с инфор-
мацией, распоряжение интеллектуальными и энергетическими ресурсами в интересах обще-
го блага, справедливость обмена, надёжность партнёров по сделке, снижение издержек за-
ключения договоров и многое другое. Как учение о добродетелях, этика хозяйствования и
предпринимательства не только описывает добродетели честного (fair) хозяйствования, но и
старается усилить мотивы правильной деятельности на рынке. В данном случае этика соот-
ветствует своему статусу практической философии как учения о правильной деятельности.
Реализуясь системно и последовательно, она создаёт позитивные побочные эффекты в
смысле доверия, хорошей репутации. Таким образом, этическая рефлексия, этически ориен-
тированное поведение в сфере экономики, снижает транзакционные издержки, уменьшает
необходимость принудительного контроля.
Вводя этические максимы в поле экономических стратегий и заботясь об их дей-
ственности, следует понимать, что этика не может быть специфичной, т. е. приемлемой
только для данной организации; в своём ядре она должна иметь общее и уважаемое всеми
действие, предписание которого есть в религиозных и светских этических системах. Этиза-
ция хозяйственной деятельности не должна её ослаблять – этика может и должна быть по-
лезной для хозяйственных целей, в противном случае можно говорить о сверхморализме,
который дискредитирует идею экономической кооперации, идею ценности приоритета об-
щего. Морализаторство всегда рискует впасть в недоброжелательство, тем более примени-
тельно к хозяйственной, предпринимательской практике. Поэтому хозяйственная этика од-
новременно возвышенна и прагматична.
Эпоха экономического детерминизма показала всю ошибочность упрощённого взгля-
да на сущность человека, в котором преувеличены его материальные интересы по сравне-
нию с духовными. Сегодня не только собственно идеологические (или социальные) инсти-
туты, но и организации непосредственно экономической направленности заботятся о воз-
вышении интеллектуального, духовного начала человеческого существования. Возникла це-
лая дисциплина, анализирующая и продвигающая соответствующие корпоративные страте-
гии, – Корпоративная социальная ответственность.
Как это чаще всего и происходит, явление опережает анализ. Корпоративная соци-
альная ответственность как явление возникло значительно раньше, чем соответствующее
систематизированное направление мысли. В числе основных факторов возникновения кор-
поративной социальной ответственности следует указать Реформацию и промышленные ре-
волюции в Европе, происходившие на протяжении XVI–XIX вв., проекты социалистов-
утопистов (Т. Мора, Т. Кампанеллы, Ш. Фурье, Р. Оуэна, С. Сен-Симона). В период XVI–
XVIII вв. социальная ответственность организаций нередко была обусловлена религиозны-
ми и этическими убеждениями собственников, а также опасением, что рабочие начнут про-
являть недовольство и радикализм. В ХIХ – начале ХХ вв. предприниматели столкнулись с
объективной необходимостью считаться с интересами наёмных работников и нести ответ-
ственность, рационально создавая социальную защищённость в обмен на лояльность. Эко-
номическая ситуация этому способствовала: средний темп выпуска продукции в Европе и
Северной Америке с 1860 по 1914 гг. составлял приблизительно 3 % в год, что позво-

2014, № 1 31
 Алексеева М. С.
лило направлять средства на улучшение условий функционирования работника как фактора
производства и поддержания социальной стабильности в обществе. В дальнейшем развитие
корпоративной социальной ответственности оказалось в состоянии стагнации – в контексте
Первой и Второй мировых войн, процессов Великой депрессии, трансформации геополити-
ческой карты мира.
Новой виток развития стратегий корпоративной социальной ответственности (КСО)
характеризуется выходом на уровень научной систематизации и приходится на вторую по-
ловину ХХ в. Основу современного подхода к КСО заложила опубликованная в 1953 г. кни-
га американского экономиста Г. Боуэна «Социальная ответственность бизнесмена». По мне-
нию Боуэна, обязанностью бизнесменов является осуществление такой политики (принятие
таких решений или следование такой линии действия), которая отвечает целям и ценностям
общества [3]. К 1950-м гг. в мировой управленческой литературе, прежде всего американ-
ской, появилось множество релевантных концепций, среди которых наибольшую извест-
ность получили: «социальная ответственность бизнеса», «корпоративная социальная ответ-
ственность», «корпоративная социальная восприимчивость», «корпоративная социальная
деятельность», «корпоративная социальная добросовестность».
В 1970-х гг. появились концепции, провозгласившие: единственной целью бизнеса
является получение прибыли, а ответственность бизнеса перед обществом заключается в её
увеличении для своих акционеров. Эта точка зрения, «озвученная» Милтоном Фридманом в
1970 г., была названа теорией корпоративного эгоизма. Вторая точка зрения, прямо проти-
воположная, получила название «теория корпоративного альтруизма», суть её состоит в ре-
комендациях корпорациям «вносить значительный вклад в улучшение качества американ-
ской жизни». Социальная ответственность бизнеса в данном случае трактуется расшири-
тельно и наряду с социальными обязательствами включает в себя участие бизнеса в благо-
творительности и социальных проектах [4, с. 96].
По определению А. Керолла, корпоративная социальная ответственность – это отве-
чающая специфике и уровню развития корпорации совокупность обязательств, вырабатыва-
емых с участием ключевых заинтересованных сторон (Stakeholders), выполняемых в основ-
ном за счёт средств корпорации и нацеленных на реализацию значимых внутренних и внеш-
них социальных программ. В пирамиде КСО А. Керолла выделены уровни ответственности
(по возрастающей): экономическая, правовая, этическая, филантропическая. Лежащая в ос-
новании пирамиды экономическая ответственность непосредственно определяется базовой
функцией компании на рынке как производителя товаров и услуг, позволяющих удовлетво-
рять потребности потребителей и, соответственно, извлекать прибыль. Иными словами, лю-
бая фирма, реализующая свою экономическую ответственность перед обществом, уже соци-
ально ответственна [3].
В 1995 г. по примеру американской и канадской была образована сеть евробизнеса по
КСО (European Business Network — CSR Europe), которая занялась распространением и по-
пуляризацией принципов КСО на основе business-to-business. КСО официально оформилось
в Европе на Лиссабонском европейском саммите в марте 2000 г. По его следам в 2001 г. Ев-
ропейская комиссия опубликовала так называемую «Зелёную книгу». В этом документе
Corporate social responsibility (CSR) выступает как концепция, в соответствии с которой
компании интегрируют социальные мероприятия и мероприятия по защите окружающей
среды в свою деловую практику и взаимодействуют с акционерами на добровольной основе,
признавая при этом, что ответственное поведение способствует успеху в бизнесе. Это набор
положений, определяющих ответственность организации за влияние её решений и деятель-
ности на общество и окружающую среду посредством прозрачного и этичного поведения.
Направления внутренней политики КСО: развитие персонала, повышение квалифи-
кации; формирование корпоративной культуры; рекреация и оздоровление работников; под-
держка молодёжи; спортивные программы; оказание материальной помощи; помощь вете-
ранам; реализация разнообразных детских программ.

32 Вестник СибУПК
Актуальные проблемы экономики

Направления внешней политики КСО: инвестиции в религиозные, медицинские,

спортивные, культурные объекты; помощь в организации культурно-досуговой деятельно-
сти; осуществление образовательных проектов; поддержка инновационных проектов,
направленных на развитие местного сообщества; поддержка незащищённых групп населе-
ния.
Таким образом, этические ориентации способствуют организации как внутренних,
так и внешних ресурсных потоков современной организации.
Децентрализованная, свободная координация достигает своего оптимума только там,
где в максимы действующих лиц включается не только частный интерес, но и интерес все-
общий, где общее также становится мотивом индивидуальной деятельности. Потребитель-
ская кооперация, существующая под лозунгом «В единении – сила», является той социаль-
но-экономической системой, которая объединяет индивидуальные воли в направлении об-
щего блага. В системе российской потребительской кооперации Магазин ХХI века – это не
только микроэкономическая зона, не только территория купли-продажи, но территория
культуры. Выполнение социальной миссии кооперативными организациями – их отличи-
тельный признак.
Одно из наиболее актуальных этико-экономических направлений деятельности со-
временной организации – возрождение трудового этоса. Это важно как для самого работни-
ка, так и для коллектива в целом. Между тем трудовой этос оказался в обществе потребле-
ния в состоянии глубоко кризиса. Необходимо сказать о ложном антагонизме, возникшем
между потреблением и трудом как между безусловным «хорошо» и безусловным «плохо»,
между «свободой» и «рабством». Если растущие возможности самого изощрённого потреб-
ления утверждают тенденцию распространения гедонизма, своеволия, ощущения «свобо-
ды», то условия производства со строгой трудовой дисциплиной, требующие отказа от
непосредственного удовлетворения определённых потребностей, известного самоограниче-
ния, становятся для индивидов невозможным, непреодолимым и ужасным противоречием.
Феномен «трамвайного зайца» глубоко проник в современное общество: индивиды
хотят пользоваться максимумом жизненных благ при минимуме личного вклада в общее
благосостояние. Как чем больше пассажиров в трамвае, тем легче проехать без оплаты за
проезд, так и чем крупнее и обезличеннее экономическое сообщество, тем сильнее соблазны
для индивида(ов) нарушать этические правила хозяйствования. Возникает этическое выра-
жение «дилеммы больших чисел» (Дж. Бьюкенен). В этом смысле кооперативные организа-
ции, будучи небольшими, компактными хозяйствующими субъектами, функционирующими
на демократических принципах, имеют шансы выгодно отличаться.
В психологическом плане возникает проблема «психологии раба» (или «дилемма за-
ключённого»). Как раб работает с необходимым качеством лишь под воздействием плётки
(роль которой сегодня выполняют законы, контролирующие организации и мероприятия,
общественное мнение) и начинает уклоняться от работы в ожидании её ослабления, так и
индивид с неактуализированным внутренним самоконтролем вне ощущения опасности об-
щественного осуждения ослабляет свою чувствительность к необходимости этически долж-
ного поведения. Эта дилемма разрешима лишь в том случае, когда индивиды изживают раб-
скую психологию и начинают свободно, без оглядки на поведение других реализовывать
нравственно оправданное поведение. Именно в этом состоит требование категорического
императива Канта: этическая максима должна быть воспринята из чистого уважения к зако-
ну, без эмпирических соображений пользы, даже в том случае, когда последствия неприят-
ны, а другие индивиды не соблюдают правило.
К сожалению, уже почти ушло понимание работы как настоящего удовольствия. По
Э. Фромму, даже автоматизированный труд ХХ века, «вместо того, чтобы быть деятельно-

2014, № 1 33
 Алексеева М. С.
стью, несущей в себе удовольствие и удовлетворение, стал обязанностью и мучением…,
труд перестал быть моральным и религиозным долгом…Труд стал отчуждённым от трудя-
щегося человека…Его труд можно определить как осуществление действий, которые маши-
на пока что не может выполнить…Труд выступает как нечто противоестественное, как не-
приятное, бессмысленное…тем самым поощряется небрежная работа, замедление её тем-
па…» [5, с. 421–423].
Отчуждённый характер труда рождает далеко идущие последствия: идеал полнейшей
лени и враждебность по отношению к труду, а самое главное – ощущение себя несчастным,
ведь счастье – это состояние напряжённой внутренней работы, это переживание полноты
бытия, а не пустоты, которую нужно заполнить. Поэтому полное освобождение от труда,
т. е. от серьёзного планируемого и ответственного взаимодействия с природой и другими
людьми, может рассматриваться лишь как кошмарный сон, это освобождение поставит его
во власть ни к чему не ведущей и не обязывающей произвольности, с которой он не в силах
справиться. Неслучайно вместе с увеличением свободного времени, не заполненного тру-
дом, резко возросли психические отклонения, суицидальные попытки в самых материально
благополучных странах.
Для человека мир без труда и себе подобных, как и без Высшего начала, истинного
воплощения идеалов Добра, недостаточно значим. Э. Фромм не только ставит «диагноз»,
обрисовывая ситуацию бессмысленности человеческого бытия вне напряжения духа, но и
указывает на выход из этой ситуации: «Наша единственная альтернатива, если мы хотим из-
бежать опасности роботизации, – это гуманистическая коммунитарность» [5, с. 563]. Это
совместные переживания и совместный труд на подлинно гуманистических началах, опре-
делённой децентрализации. Потребность в совместном труде – одна из самых здоровых че-
ловеческих потребностей.
Только мир, наполненный смыслом, имеет значение для разума, и эту значимость
дают как совместный труд, так и религия. По М. Веберу, именно религия – то, что придаёт
смысл индивидуальному бытию и упорядочивает взаимодействия индивидов [6].
Наиболее действенным средством принципиального и внутреннего разрешения про-
тиворечия между нуждами хозяйственной деятельности и материальными потребностями, с
одной стороны, и высокодуховными ограничениями – с другой, явилась профессиональная
этика пуритан, которые в своей религиозной виртуозности отказались от универсализма
любви, заменив веру в спасение надеждой на благодать Божию, рационализировав всякую
мирскую деятельность. Она стала рассматриваться как служение воле Бога, в своём послед-
нем смысле совершенно непонятной (поэтому и Credo non quod, sed quia absurdum est). От-
сюда следует оценка выполнения профессиональных обязанностей, службы как выполнения
божественной воли. Благодать Божья дана лишь избранным, а возможность заслужить её
усердным трудом – каждому желающему и прикладывающему соответствующие усилия.
Во многих религиозных системах подчеркивается: в основе благосостояния – систематиче-
ский труд, выполнение своих обязанностей, морального долга.
На VIII Всемирном русском Народном Соборе, посвящённом теме «Россия и право-
славный мир», принят «Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании», оце-
нённый специалистами в качестве Кодекса экономической этики [7]. В его основу положен
принцип синайского декалога Моисея – десяти заповедей, которые были переданы ему Бо-
гом на горе Синай. Документ, состоящий из десяти разделов, представляет собой интерпре-
тацию декалога применительно к условиям современной хозяйственной жизни. Общая ори-
ентация интерпретаций – на создание такого экономического уклада, такого хозяйствования,
при котором будут гармонично реализовываться как духовные устремления, так и матери-
альные интересы. Цель денежной прибыли не должна быть приоритетом – таковым должно

34 Вестник СибУПК
Актуальные проблемы экономики

быть духовное. Настоящее, интересное, востребованное обществом дело – истинное богат-

ство хозяйствующего субъекта, а деньги лишь средство для его реализации.
Так как чисто этическое обоснование саморегуляции хозяйствующего субъекта мало-
эффективно, современная хозяйственная этика возрождает религиозные постулаты. Среди
последних первостепенное значение для нравственно ориентированного хозяйствования
приобретает постулат о взаимосвязанности счастья и нравственности: когда я причиняю
своей деятельностью зло, я несчастлив, и наоборот, когда я действую в согласии с окружа-
ющими, я испытываю от деятельности настоящее удовлетворение, я живу в гармонии со
всем сущим. Религиозная вера превращает несостоятельность этики в её рациональность. У
субъекта появляется уверенность в том, что пути нравственности и счастья взаимосвязаны.
Итак, мотивация сотрудников, этика предприятия и мировоззрение находятся в тес-
нейшей взаимосвязи, а значит, нельзя дистанцироваться от религиозно-этических постула-
тов. Этика, корректируя несостоятельность чисто экономической мотивации, в свою очередь
нуждается в религиозно-философском обосновании. И поскольку, например, Республика
Бурятия характеризуется поликонфессиональностью и синкретичностью религиозных пред-
ставлений, то ценностный фундамент хозяйственной деятельности будет адекватен в том
случае, если будут учитываться основные религиозно-этические установки, исторически
свойственные региону.

Список литературы

1. Козловски Петер. Принципы этической экономии / пер. с нем; под ред. В.С. Автономова. –
СПб.: Экономическая школа, СПГУ экономики и финансов, ВШЭ, 1999.– 344 с.
2. Inglehart R.F. Changing values among Western publics from 1970 to 2006 // West European
politics. – 2008. – January-March. – Vol. 31, № 1, 2. – P. 130–146.
3. Благов Ю. Корпоративная социальная ответственность: Эволюция концепции / Ю. Бла-
гов. – М.: Высшая школа менеджмента, 2010. – 272 с.
4. Доклад о социальных инвестициях в России – 2008 / под. ред. Ю.Е. Благова, С.Е. Литов-
ченко, Е.А. Ивановой. – М.: Ассоциация менеджеров, 2009.
5. Фромм Э. Здоровое общество // Психоанализ и культура: Избранные труды Карен Хорни
и Эриха Фромма. – М.: Юрист, 1995. – С. 273–557.
6. Вебер М. Социология религии (типы религиозных сообществ) // Вебер М. Избранное. –
М.: Прогресс, 1990. – 809 с.
7. Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании // Российская кооперация. –
2004. – № 6 (318).

© Алексеева М. С., 2014

2014, № 1 35