i

В ЯПОНИИ
Я зы кознание
вЯПО НИИ
Составление и предисловие В. М. Алпатова
Общая редакция И. Ф. Вардуля

М осква
’’Радуга”
1983
Переводы с японского язы ка В.М. АЛПАТОВА, И. И. БАСС, И.Ю. ИВАНО­
ВА, С. В. НЕВЕРОВА, В. И. ПОДЛЕССКОЙ, Е. В. СТРУГОВОЙ, Т.В. СТА­
РОСТИНОЙ

Рецензенты: д.ф.н. М.В. СОФРОНОВ, к.ф.н. Ю.Я. ПЛАМ

Редакторы М. А. Оборина и И. П. Оловянникова

Н астоящ ее издание пр ед ста вляе т со б о й с б о р н и к и зб р а н н ы х ра бот

наиболее и зв е с тн ы х я п о н с к и х я з ы к о в е д о в X X в. Ц ель к н и г и — о з н а к о ­
м и т ь с о в е т с к о г о читателя с и д е я м и и к о н ц е п ц и я м и в е д у щ и х пр ед ста вите­
лей я п о н с к о й н а у к и о я з ы к е , п р и н а д л е ж а щ и х к р а зн ы м ш к о л а м и н а п р а в ­
л е н и я м , а т а к ж е п о к а за ть п у т и р а зв и ти я я з ы к о з н а н и я в Я п о н и и .

© Составление, переводы на русский язы к, предисловие, комментарий

издательство ’’Радуга” , 1983
Я 1602000000 - 316 К Б - 15 - 65
030(01) - 83
 ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящее издание представляет собой сборник избранных

работ некоторы х наиболее кр упн ы х японских язы коведов
X X в. Наша цель — познакомить советского читателя с идеями и
концепциями ведущ их представителей японской науки о язы ке,
принадлежащих к разным ш колам и направлениям, дать пред­
ставление о путях развития язы кознания в Японии.
Япония — страна с развитой наукой о язы ке, японские уче­
ные говорят даже о ’’лингвистическом буме” в послевоенные
годы 1; в японском лингвистическом ежегоднике ” Кокуго= нэн-
ка н ” даются сведения о сотнях современных ученых2. Японские
лингвистические исследования содержат много интересного. Од­
нако японское языкознание мало известно за пределами Япо­
нии — знаком ству с ним не в последнюю очередь препятствует
язы ковой барьер. Лишь немногие японские язы коведы регуляр­
но печатаются на английском язы ке (из авторов, включенных в
настоящее издание, к ним относится Хаттори С иро). Суждение о
японской лингвистике только по публикациям на английском
язы ке может создать несколько одностороннее представление о
ее состоянии. Например, может показаться, что генеративистские
работы (в основном печатающиеся по-английски) составляют
большинство исследований, что далеко не так. Публикацией
настоящего сборника нам хотелось хотя бы в какой-то мере
восполнить пробел в наших представлениях о зарубежной линг­
вистике.

1 См.« например: С а к а к у р а Ацуёси. Гэнгогаку=но сэнго=сан-

дзю:нэн (Тридцать лет послевоенной лингвистики). - ” Б унга ку= го га -
к у ” , вып. 78, 1977.
2 В ежегоднике за 1979 г. приводятся данные о 1537 исследователях.

5
 В конце 50-х годов в Советском Союзе вышла в переводе на
русский я зы к ’’Грамматика японского язы ка” , написанная
японским язы коведом М. Киэда3 и интересная, кром е всего,
тем, что в ней подробно излагаются взгляды м ногих японских
ученых. Эта книга дает представление о японском язы кознании,
но при знакомстве с ней надо учитывать два обстоятельства:
во-первых, со времени ее написания прошел довольно большой
период (ее два тома выш ли в свет в 1937—1938 г г .) , за которы й
японская наука во многом изменилась; во-вторых, кн и га
М. Киэда — грамматика я п о н с к о г о язы ка, и в ней в первую
очередь отражены взгляды японских исследователей на ко н кр е т­
ные проблемы японской грамматики и в меньшей степени — их
общелингвистические представления. Если грамматика М. Киэда
представляет интерес прежде всего для японистов, то наша пуб­
ликация рассчитана на более ш ирокого читателя. Она отличается
и от хрестоматии по японском у язы кознанию , изданной в США
Д ж . К . Ямагива4 . Задача последней состояла в том, чтобы пока­
зать наиболее интересные позитивные результаты конкретны х
исследований японского язы ка. Наша задача — дать представле­
ние об общ их концепциях, лежащих в основе японских исследо­
ваний, выявить особенности японской лингвистической тради­
ции, а также концепций, отходящ их от этой традиции. Поэтому
мы вклю чили в сборник и отры вки из работ, излагаемых у
М. Киэда, таких, к а к сочинения Ямада Есио5 , Мацусита Дайсабу-
ро, Хасимото С инкити; причем, например, Хасимото представ­
лен отры вками из своих трудов теоретического характера, тогда
к а к его работы по реконструкции древнеяпонской системы
гласных (напечатанные в хрестоматии Д ж . К . Ямагива) при всем
их значении для исследования истории японского язы ка в наш
сборник не включены. За пределами сборника остались многие
интересные и интенсивно разрабатываемые в Японии проблемы,
в частности проблемы истории японского язы ка, диалектологии,
исследования форм вежливости и др. При отборе работ для сбор­
ника основное внимание уделялось тем из них, которы е касают­
ся общих свойств язы ка, его ф ункционирования, методики лин-

3 М. К и э д а . Грамматика японского языка, т. I —II. М., ИЛ,

1958-1959.
4 J. К. Y a m a g i w a (ed.). Japanese Language Studies in the Showa
Period. Ann Arbor, 1961.
5 По установившейся в нашей японистике традиции сначала приво­
дится фамилия, потом имя, к а к это принято в Японии.

6
теистического исследования, строения язы ковой системы и вы ­
деления основных ярусов и единиц язы ка. Мы старались охва­
тить по возможности большее число направлений и ш кол в япон­
ско м язы кознании X X в., многие вопросы у разных ученых ре­
шаются в сборнике по-разному. Возможно, не все из представ­
ленных здесь точек зрения покаж утся читателю оригинальными,
но в них, к а к нам кажется, в той или иной мере проявляются
некоторые специфические черты, свойственные науке о язы ке в
Японии.

* * *

Япония принадлежит к числу немногих стран мира, в ко то ­

ры х сложилась национальная лингвистическая традиция. Она не
была абсолютно автохтонной и уже в начале своего формирова­
ния подверглась влиянию китайской и индийской традиций, а
позднее на нее оказала большое воздействие европейская наука,
но все же в японской традиции есть и своя специфика, во мно­
гом связанная со строем японского язы ка, отличным от строя
европейских и ки та й ско го язы ков. К а к указы вал наш крупней­
ший японист Н. И. Конрад, ’’необходимо считаться и с тем, к а к
представляли себе явления своего язы ка сами его носители. Пре­
небрегать поэтому национальным язы кознанием нельзя. Т ак,
например, история язы кознания Японии дает интересный мате­
риал для уяснения того, к а к воспринимался язы ковы м сознани­
ем японского народа его я зы к, принадлежащий по типу к агглю ­
тинативным язы кам ” 6 .
Все ученые, работающие в области истории японского язы ­
кознания, делят ее в основном на два этапа, граница между ко то ­
рыми приходится на 60—80-е гг. X IX в. Различие между ними
связано с тем, что на втором этапе японская наука о язы ке испы­
тывала и продолжает испытывать влияние европейского7, а та к­
же русского и советского язы кознания.
Отдельные зачатки лингвистических исследований в Японии
появились с давнего времени; например, фундаментальное для
всей японской традиции противопоставление лексических и

6 Н. И. К о н р а д. О национальной традиции в китайском языкозна­

нии. - ’’Вопросы языкознания” , 1959, № 6, с. 27.
7 Под ’’европейским” мы условно понимаем все языкознание в рам­
ка х европейской традиции, включая американское.

7
грамматических единиц производилось уже в древнейших памят­
никах V III в .8 и продолжалось в последующие века (см. э кс ку р ­
сы в историю японской традиции в помещенной здесь работе То-
киэда М о то ки ), однако систематические языковедческие иссле­
дования начались не ранее второй половины X V II в. В Японии,
к а к и в Европе, исследования язы ка развились из ф илологии:
проводились изы скания в области язы ка древних пам ятников с
целью понять их смысл, уже не всегда ясный в силу изменения
язы ковой системы; наряду с этим изучалось написание и произ­
ношение пам ятников, что привело к созданию строго историчес­
ко й орфографии, а позднее и к фонетическим реконструкциям
древнеяпонского язы ка. С конца X V III в. началось интенсивное
исследование грам м атики. Ученые того времени (М отоори Нори-
нага, Фудзитани Нариакира, М отоори Харунива, С удзуки А кира,
Тодзё Гим он и др.) создали оригинальную классиф икацию еди­
ниц язы ка, теорию частей речи, описали систему глаголь­
ного спряжения. М ногие результаты их исследований, напри­
мер описание системы спряжения, используются в япон­
ской науке по сей день и проникли в европейскую япони­
с ти ку91
0
.
Из м ногих особенностей японской традиции упомянем две,
связанные с принципами выделения язы ковы х единиц. М ини­
мальной единицей язы ка японская традиция считала не зв у к
(ф онем у), а более протяженную единицу, которую в современ­
ной науке обычно называют морой. (Представления о звука х в
нашем понимании появились в Японии лишь вследствие евро­
пейского влияния.) Это, безусловно, связано с простой стр укту­
рой японского слога1®. Вторая особенность связана с тем, что в
число грамматических единиц язы ка (та к называемых тэниоха )

8 В своих истоках оно было связано с практическими нуждами. При

заимствовании письменности из Китая не возникало особых затруднений
для иероглифического написания японских лексических единиц, но для
японских аффиксов и служебных слов китайских эквивалентов обычно
не было. Поэтому они обозначались специальными значками, а позднее
знаками японского слогового алфавита - каны.
9 О ранней стадии японской лингвистики подробнее см.: А. И. Ф о ­
м и н . Из истории японского языкознания (учение о частях речи у току-
гавских филологов). - В сб.: ’’Японский лингвистический сборник” .
М., 1959; В. М. А л п а т о в, И. И. Б а с с. Языкознание в Японии. - В к н .:
’’История лингвистических учений. Л., ’’Наука” , 1981.
10 Тут возможно и влияние китайской науки. Одно из проявлений
этой особенности состоит в том, что в системе японской каны одним зна­
к о м обозначается мора.

8
включались без дифференциации между ними аффиксы словоиз­
менения (но не словообразования) и служебные слова, а к а к
лексические единицы рассматривались не слова в европейском
понимании, а основы слов11. К а к справедливо указывала
Н .И . Фельдман, ’’традиционного представления о слове в япон­
ско й грамматической науке нет” 12. (Это относится лишь к слову
к а к к словоформе; понятие же о лексической системе и о ее
единицах, безусловно, существует в японской традиции с давне­
го времени.) Первая из этих двух особенностей имела влияние
на японскую лингвистику вплоть до 30-х гг. X X в . (см . публикуе­
мые нами отры вки из работ Хасимото С и н ки ти ), но в настоящее
время почти исчезла; вторая особенность, я р ко проявляющаяся
у м ногих из включенных в наш сборник лингвистов, существует
и по сей день.
Первые европеизированные грам м атики появились в Япо­
нии в 30-е гг. X IX в., но массовое освоение европейской н ауки о
язы ке началось после буржуазной революции Мэйдзи (1868 г .) ,
в период общей европеизации японской культуры . При этом раз­
ные области европейского язы кознания оказали на японскую
н а уку разное влияние. Методы сравнительно-исторического язы ­
кознания, занимавшие центральное место в европейской науке
X IX в., почти не затронули японскую ли н гви сти ку13. Это связа­
но с общ им характером японской традиции, синхронической по
преимущ еству14 *. Первоначально объектом освоения были
школьные грам м атики, но уже с начала X X в. японская наука
приступила к освоению теоретических концепций европейских
ученых, по преимущ еству тех из них, которы е занимались
проблемами сущ ности язы ка в отвлечении от его истории и
вопросами методики синхронного исследования (В. Вундт,

11 Отдельные случаи несовпадения между границами лексических

единиц в японском понимании и основ слов объясняются тем, что япон­
ская традиция не проводила границы значимых единиц внутри моры
(подробнее см. прим. 17 и 18 к работе Хасимото ’’Общий очерк грамма­
ти ки родного язы ка” - в настоящем сборнике).
12 См. Н. И. Ф е л ь д м а н . Предисловие к к н .: М. К и э д а. Указ,
раб., с. 17.
13 Работы, основанные на сравнительно-историческом методе, появи­
лись в Японии лишь в наше время (Мураяма Ситиро и д р .). Интересно за­
метить, что метод глоттохронологии был освоен в Японии раньше (см.
ниже).
14 См. Н a 11 о г i Shiio. Descriptive Linguistics in Japan. - In: ‘‘Current
trends in linguistics” , II. The Hague - Paris, 1967.

9
О. Есперсен, Ф. де Соссюр, Ш. Балли, Л. Б лум ф илд). Примеча­
тельно, что Япония была первой страной, где в 1928 г. вышел
перевод ’’Курса общей лингвистики” Ф. де Соссюра, осуще­
ствленный видным язы коведом Кобаяси Хидэо (1903—1978)15.
Т аким образом, освоение европейского язы кознания в Японии
было целенаправленным: о ткл и к находило то, что позволяло
развивать и углублять национальную традицию.
Первым оригинальным кр упны м лингвистом-теоретиком в
Японии был Ямада Есио (1873—1958)16, поэтому сборник от­
крывается фрагментами из его наиболее известной кн и ги ” Ни-
хон=бумпо:=рон” ( ’’Я понская грамматика” ) , изданной в 1908 г.
За свою долгую жизнь Ямада опубликовал около 50 моногра­
фий по разным вопросам японского язы кознания, в том числе
по вопросам современного язы ка и древнего язы ка разных пери­
одов, по вопросам письменности и ее истории, по описанию осо­
бенностей ки та й ски х заимствований, по стилистике, поэтике и
др.17 Особое значение имели две его фундаментальные работы
по японской грамматике (каж дая объемом более 1000 стра­
ниц) : упомянутая выше ” Н ихон=бумпо:=рон” и кн и га ” Нихон=
бум по:гаку=гайрон” ( ’’Очерк японской грамматической нау­
к и ” ) , 1936. „
Ямада Есио первым в японской лингвистике поставил во­
прос о том , до ка ко й степени применимы к японском у я зы ку
идеи и методы европейской лингвистики. Он критически отно­
сился к традиционной японской ф илологии, считая ее теорети­
чески слабой, но в то же время предостерегал против некрити­
ческого использования в исследованиях японского язы ка кате­
горий европейской науки, выработанных на основе изучения
язы ков совсем другого строя. Он стремился избежать к а к той,
так и другой крайности, хотя в целом для Ямада в большей сте-1 6

16 См. об этом: А. А. X о л о д о в и ч. Предисловие к к н .: Ф. де

С о с с ю р . Труды по языкознанию. М., ’’Прогресс” , 1977, с. 28. А. А. Хо-
лодович пишет о четырех японских изданиях кни ги (1 9 2 8 -1 9 5 0 ); в 1972г.
вышло пятое издание, дополненное переводчиком.
16 Лингвистическим взглядам Ямада посвящена специальная статья:
М. Ф. Л е п е ш к о. Теоретические позиции основоположника японской
научной грамматики Ямада Есио. — ’’Вопросы язы ка и литературы стран
Востока” . М., 1958.
17 Подробнее библиографические данные о работах Ямада и других
крупны х японских лингвистов см.: К. А. П о п о в . Материалы по истории
японского языкознания. — В к н . : ’’Японский лингвистический сборник” .
М., 1959.

10
пени, чем для других лингвистов, здесь представленных, харак­
терно непосредственное использование европейских теоретичес­
к и х концепции (в частности, он придерживался традиционных
европейских определений слова, предложения и т.д., от чего, по
крайней мере в отношении слова, отказались японские лингвис­
ты последующего по ко л ен и я).
Ямада дал более детальное, чем его предш ественники, описа­
ние грамматического строя современного японского язы ка,
упорядочил грамматическую терминологию. В теоретическом
плане на него наибольшее влияние оказали идеи психологичес­
ко й ш колы , прежде всего В. Вундта, неоднократно цитируемо­
го в кни ге (взгляды Ф. де Соссюра и др. не нашли отражения в
его работах, так к а к теоретическая концепция Ямада сложилась
гораздо раньше). Примером подхода Ямада может служить
приводимый здесь второй фрагмент из его кн и ги , посвященный
анализу предложения (следует иметь в виду, что в традиционной
японской лингвистике до конца X IX в. отсутствовал синтаксис,
и Ямада был здесь во м ногом первопроходцем). Исходя из тра­
диционных европейских представлений о предложении, он в то
же время подвергает кр и ти ке несогласованность и нелогичность
этих представлений, в частности тр а кто в ку так называемых на­
зы вны х предложений. Он приходит к вы воду, что следует разли­
чать две разные единицы, традиционно часто смешиваемые:
к у (простое предложение) и бун, в состав которого может вхо­
дить несколько к у .

Более оригинальными и независимыми от европейских ра­

бот были ученые следующего поколения, среди которы х самыми
крупны м и считаются Хасимото С инкити и Мацусита Дайсабуро
(при несомненном влиянии на них, особенно на Хасимото, сос-
сю рианских идей).
Значение для японской науки о язы ке трудов Хасимото Син­
ки ти (1882—1945) очень велико. Именно в его работах произо­
шел органический синтез национальных традиций с идеями и ме­
тодами европейской науки. Хасимото, к а к и Ямада, внес свой
вклад во многие области японского язы кознания: он был выда­
ющимся исследователем древнеяпонского язы ка (в частности,
ему принадлежит уже упоминавшаяся реконструкция древне­
японского вокализм а), одним из первых японских ф онологов,
автором работ по вопросам письменности и др. Его теоретичес­
кая концепция, несколько менявшаяся с годами, нашла наибо­

11
лее полное выражение в трех кн и га х начала 30-х гг., отры вки из
которы х включены в настоящее издание.
Хасимото, к а к и Ямада, достаточно критически относился к
старым японским филологам, стремясь четко отграничить язы­
кознание от смежных н аук, в частности ф илологии, и не вы хо­
дить за пределы язы ка в соссюровском понимании. В то же вре­
м я в отличие от Ямада он старался сохранить результаты тради­
ционных исследований при конкретном описании японского
язы ка. Это особенно заметно при выделении основных я зы ко ­
вы х единиц.
При описании ф онологической системы язы ка Хасимото
колеблется между традиционными представлениями о море
(которую он, подобно м ногим японским лингвистам того вре­
мени, отождествлял со слогом) к а к основной единице и при­
шедшей из Европы концепцией фонемы. Более последовательно
Хасимото придерживается японской традиции в выделении еди­
ниц грам м атики. Он рассматривает в качестве основной единицы
грам м атики так называемое го , или простое го (танго ) . Эта еди­
ница, по сути дела, почти полностью совпадает с единицей, ко то ­
рая под разными названиями выделялась японской традицией 7
начиная со средних веков. Го делятся на знаменательные и слу­
жебные; знаменательные го , к а к уже говорилось, не совпадают
ни с морфемой, ни со словом, они близки к основе слова, в чис­
ло служебных го попадают любые грамматические элементы
(аффиксы и служебные слова). Хасимото известно, что служеб­
ные го по степени спаянности со знаменательными неоднородны,
однако он считает это различие второстепенным. В то же время
различие по регулярности сочетания со знаменательными едини­
цами, для европейской традиции второстепенное (используемое
для разграничения двух классов аффиксов — словообразователь­
ных и словоизменительных), Хасимото считает более важным
и кладет его в основу отграничения служебных го от морфем
в составе знаменательного го. Те же случаи, когда традиция
включала некоторые грамматические элементы в состав знаме­
нательного го, Хасимото трактует не к а к аффиксацию, а к а к
внутреннюю флексию.
Ямада минимальной единицей синтаксиса считал с л о в о ;
Хасимото выделил специальную единицу — бунсэцу, то есть со­
четание знаменательного го со всеми примы каю щ ими к нему
служебными го (эта единица до него четко не отграничивалась
от г о ). Т аким образом, если в традиционной европейской линг­
вистике, несмотря на признание существования служебных слов,

12
которы е обычно не считаются членами предложения, слово, к а к
правило, считается и минимальной единицей синтаксиса, то в
японской лингвистике, начиная с работ Хасимото, принято стро­
го разграничивать го к а к единицу л е кси ки и бунсэцу к а к едини­
цу синтаксиса.
Влияние взглядов Хасимото (его точки зрения по частным
вопросам подробно представлены в грамматике М. Киэда) на
японскую н а уку было огромны м . Результаты его исследований
м ногих явлений японского язы ка стали общ епринятыми даже
среди японских лингвистов, придерживающихся других теорети­
ческих взглядов. Концепции Хасимото вош ли в вузовское и в
ш кольное преподавание18*.
Весьма оригинальным ученым был Мацусита Дайсабуро
(1878—1935). Свою деятельность он начал задолго до Хасимото,
но его итоговы й труд ” Х ё:дзю н=нихон=ко:го=хо:” ( ’’Граммати­
ка стандартного японского разговорного язы ка ” ) , в котором
наиболее четко сформулирована его концепция, вышел пример­
но в одно время с работами Хасимото, в 1930 г. К а к и Хасимото,
Мацусита стремился отойти от перенесения на японский я зы к ка ­
тегорий европейских язы ко в, однако концепции этих ученых
сильно различаются. Подобно Хасимото, Мацусита рассматривал
язы к к а к систему уровней и достаточно строго выделял иерар­
хию язы ковы х единиц, однако система, предлагаемая Мацусита,
существенно иная. Она резко отличается и от традиционной ев­
ропейской, и от традиционной японской, в чем-то предвосхищая
идеи грам м атик непосредственно составляющих. В качестве еди­
ниц одного уровня Мацусита рассматривал к а к отдельные члены
предложения, так и последовательности, состоящие из некоторо­
го члена предложения вместе со всеми подчиненными ему чле­
нами. В качестве единиц д ругого, низшего уровня им рассматри­
вались к а к морфемы, так и последовательности морфем, вкл ю ­
чая те, которы е м ожно было бы назвать с л о в о ф о р м а м и
(хотя этого понятия у Мацусита, к а к у Хасимото, Токиэда и др.,
нет). Мацусита принадлежит также детальная синтаксическая
классиф икация, отличная от традиционной европейской класси­
ф икации и основанная на понятии синтаксической позиции. Ма­
цусита, вероятно, вполне самостоятельно пришел к выводу, что

18 Оценку значения трудов Хасимото см.: Н и т т а Есио. Хасимото

Синкити=но ко:бунрон (О трудах Хасимото Синкити). - ” К ё :то = к ё :и ку
= д а й га ку = ки ё :’\ серия А, № 54, 1979. (Автор, пожалуй, слиш ком прямо­
линейно сближает Хасимото с дескриптивистами.)

13
вершиной предложения следует считать сказуемое, и выделял
предикатную, припредикатную и приименную синтаксические
позиции.
Система Мацусита в целом не получила дальнейшего разви­
тия в японской науке. Однако многие его положения оказали
влияние на японскую ли н гви сти ку: отмечают его воздействие
на концепции Хасимото, Токиэда и дрД 9, несомненно его влия­
ние и на М икам и А кира. Н. И. Конрад писал: ’’Работа Мацусита —
лучшая из всех грамматик современного язы ка, и ей я обязан
м ногим в понимании ряда явлений японского язы ка” 20.

Новый этап японской лингвистики связан с именем Токиэда

М отоки (1900—1967). Основная его теоретическая работа ” Ко-
куго га ку= гэн р о н ” ( ’’Основы японского язы кознания” ) вышла
в декабре 1941 г., одновременно со вступлением Японии в миро­
вую войну, и влияние этой кн и ги проявилось уже в послевоен­
ное время. Позже Токиэда создал две грам м атики современного
литературного и старописьменного язы ка : ” Н ихон=бумпо:.
К о :го хэн ” ( ’’Я понская грамматика. Разговорный я зы к” ) , 1950,
и ” Н ихон=бумпо:. Б унгохэн” ( ’’Я понская грамматика. Старо­
письменный я з ы к” ) , 1954, а такж е работы по стилистике, мето­
дике преподавания язы ка, по истории японского язы кознания и
ДР-
Весь тон кн и ги Токиэда полемически заострен против стр ук­
турализма, понимаемого весьма ш ироко (к а к любая концепция,
рассматривающая я зы к в отрыве от человеческой деятельности).
Непосредственными оппонентами Токиэда были Ф. де Соссюр,
Ш. Балл и и испытавшие их влияние японские ученые, в частности
Хасимото (однако нельзя сказать, что сам Токиэда не испытал
влияния этих лингвистов: его концепция си и дзи перекликается
с концепцией д и к т у м а и м о д у с а у Балли, многие явления
японского язы ка он трактует так же, к а к Х асим ото). Всем этим
подходам, крайне резко оцениваемым, Токиэда противопостав­
ляет традиционную японскую н а уку, незнакомую с европейски­
ми идеями; в отличие от Ямада и Хасимото он старался р уко -

19 См. С и м и д з у Акира. Мацусита=бумпо:=но тии. (’’Позиция

грамматики Мацусита” .) — ” Т акакурагава= ко кубун ” , № 14—15, Кобе,

20 Н. И. К о н р а д . Синтаксис японского национального литератур­

ного языка. М., 1937, с. 4.

14
водствоваться не только частными результатами работ японских
ученых X V III — первой половины X IX в., но и их идеями.
Токиэда исходил из отрицания существования язы ка в сос-
сю ровском смысле (опираясь на высказывания Соссюра о том ,
что язы к есть часть речевой деятельности, он признавал его су­
ществование только к а к нейрофизиологической части язы ково­
го процесса, но не к а к системы, лежащей в его основе). По То­
киэда, не существует ничего, кром е речевой деятельности, и
нельзя считать объектом исследования некую систему, изолиро­
ванную от этой деятельности. На основе этого он строит свою те­
орию язы ка к а к процесса (под процессом понимается речевой
процесс). Он рассматривает этот процесс, выделяя этап образо­
вания понятий в м о згу говорящ его, этап образования акустичес­
ко го образа, этап звуковой или письменной речи и соответствую­
щие им в обратном порядке этапы восприятия речи слушающим.
По мнению Токиэда, язы к — субъективная деятельность, и изу­
чать его можно только субъективно, путем интроспекции, на ос­
нове вживания исследователя в конкретную обстановку, в ко то ­
рой производился исследуемый текст (здесь Токиэда опирается
на традиции старых японских филологов, основной задачей к о ­
торы х была комментаторская деятельность). Отсюда необходи­
мым элементом лингвистического исследования должно быть
изучение конкретны х ситуаций и, следовательно, социальных и
психологических характеристик, влияющ их на речевую дея­
тельность.
Важное место в концепции Токиэда занимают понятия си и
дзи. Содержательно противопоставление си и дзи совпадает (с
частными отличиями) с противопоставлением знаменательных
и служебных го в частности у Хасимото, то есть с противопо­
ставлением лексических и грамматических элементов язы ка.
Однако интерпретация различий этих единиц у Токиэда другая:
он считает си единицами, обозначающими объективную дейст­
вительность, связанными с понятиями, а дзи — непосредствен­
ным выражением субъективных чувств говорящ его. Таким
образом, в отличие от Хасимото, Токиэда разграничивает грамма­
ти ку и л е кси ку не по формальным, а по семантическим крите­
риям, хотя сам Токиэда отрицал семантический характер этого
разграничения.
Влияние идей Токиэда после войны было очень большим.
Показательно, что его кн и га ” К о куго га ку= гэн р о н ” за 32 года
(1941—1973) выдержала 28 изданий. Идеи Токиэда во многом
стали теоретической основой ш колы ’’язы кового существова­

15
ния” , в деятельности которой Токиэда активно участвовал в по­
следние десятилетия своей жизни, хотя его точка зрения имела
отличия от концепций теоретиков этой ш колы , что видно из
вклю ченны х в сборник отры вков из его статьи ’’Современный
я зы к и современное язы ковое существование” .

После войны характер японской лингвистики заметно из­

менился. Если до войны на первом плане были теоретические
исследования, то после войны их количество заметно уменьш и­
лось, но резко возрос интерес к вопросам язы ковой практики.
Во м ногом это было связано с необходимостью решения ряда
ко н кре тн ы х практических задач по нормированию язы ка. В
первые послевоенные годы были проведены важные реформы
язы ковой нормы и письменности, позднее на первый план вы сту­
пили вопросы культуры речи. В значительной степени в связи с
решением этих ко н кре тн ы х задач ведущее положение в япон­
ской лингвистике после войны заняла так называемая ш кола
’’язы ко вого существования” (гэн го = сэй ка цу).
Теоретическую основу ш колы ’’язы кового существования”
составили концепции Токиэда и работы ам ериканских социоло­
гов (но не л и нгвистов). К а к и Токиэда, сторонники этой ш колы
отрицательно относятся к европейскому и американскому
структурализм у и, шире, к о всем направлениям лингвистики,
которы е ограничиваются исследованием язы ковой системы вне
ее ф ункционирования в обществе. Ш кола ’’язы ко вого сущест­
вования” обращает мало внимания на изучение язы ка в соссю-
ровском смысле. П оскол ьку же изучать функционирование язы ­
ка невозможно, не опираясь на некоторое представление о язы ­
ковой системе, исследователи ш колы ’’язы кового существова­
ния” обычно берут в готовом виде какое-либо из существующих
описаний. Интересно, что чаще всего эталоном служат граммати­
ческие работы далекого от данной ш колы по идеям Хасимото
С инкити. Основное внимание уделяется исследованию речи, а
также условий, в которы х протекает речевая деятельность. Из
всех известных направлений мировой лингвистики ш кола ’’язы ­
ко во го существования” , пожалуй, в наибольшей степени может
быть отнесена к ’’лингвистике речи” . Одним из главных направ­
лений работы ученых этой ш колы , давшим, на наш взгляд, пло­
дотворные результаты, является проведение массовых обследо­
ваний язы ка с помощью информантов, на основе которы х полу­
чены обширные данные о ф ункционировании тех или иных язы-

16
ко вы х явлений, о степени их распространенности, об их связи с
социальной, половой и возрастной структурой населения.
У нас нет необходимости подробно останавливаться на ш ко ­
ле ’’язы кового существования” , п о ско л ьку ее деятельность осве­
щалась в нашей литературе с 50-х г г .21, а в последнее время она
была основательно проанализирована С.В. Неверовым22. В на­
стоящий сборник включены работы двух видны х представителей
данного направления, которы е м огут свидетельствовать о его
идеях и принципах.
Одним из основоположников ш колы ’’язы ко вого сущест­
вования” был Нисио М инору (1889—1979), организатор и пер­
вый директор (1949—1960) Государственного научно-исследо­
вательского института родного язы ка в Т о ки о , основного центра
этого направления. Ем у принадлежит большое количество работ
по теоретическим вопросам язы кознания, по вопросам литера­
турной нормы, обучения я зы ку, а также по литературоведению.
Свою теоретическую концепцию он наиболее четко изложил в
книге ” Нихондзин=но котоба” ( ’’Я зы к японцев” ) , вышедшей в
1957 г.
Нисио во многом исходил из концепции Токиэда, он отрица­
тельно относился к изучению язы ка к а к системы, отвлеченной
от конкретны х речевых особенностей (точнее, он отводил этому
изучению место первого, предварительного этапа исследования).
Однако он отверг и концепцию язы ка к а к процесса преобразова­
ния смысла в звучание у Токиэда, считая ее слиш ком абстракт­
ной и уделяющей недостаточное внимание конкретны м обстоя­
тельствам речевого акта. В его понимании, основная задача нау­
к и о язы ке состоит в том, чтобы изучать условия формирования
речи. Если Токиэда прежде всего обращал внимание на психоло­
гические предпосылки речевой деятельности, то Нисио стремит­
ся отвлечься от них и считает определяющим ф актором речевой
деятельности социальные условия, в первую очередь характер
ком м уникации, типы общения между собеседниками, принятые
в обществе и обусловленные социальными причинами.
Одной из особенностей подхода Нисио, также идущей от То-

21 Н. И. К о н р а д . О ’’язы ковом существовании” . - В к н .: ’’Япон­

ский лингвистический сборник” . М., 1959; Н. И. Ф е л ь д м а н . О работе
Государственного исследовательского института родного язы ка в
Токио. - ’’Вопросы языкознания” , 1956, № 3.
22 С. В. Н е в е р о в. Общественно-языковая практика в современ­
ной Японии. М., ’’Наука” , 1982.

2-1100 17
киэда, является рассмотрение предложения и всех менее кр у п ­
ных единиц язы ка к а к абстракций, не сущ ествующ их в реаль­
ности. Единственной реальностью признается устный или пись­
менный текст (д и с ку р с ), изучение которого Нисио, к а к и мно­
гие японские лингвисты , считает неотъемлемой частью язы козна­
ния.
Наряду с работой Нисио, дающей представление о теорети­
ческих взглядах представителей ш колы ’’язы кового существо­
вания” , в сборник включена статья другого видного представи­
теля этой ш колы , Сибата Такэси (род. 1918), посвященная ко н ­
кретны м проблемам, связанным с методикой исследования
’’язы кового существования” . Ее автор был одним из организато­
ров и руководителей упоминавш ихся выше массовых обследо­
ваний носителей язы ка. Кроме работ, непосредственно связан­
ны х с этими обследованиями, перу Сибата Такэси принадлежат
труды теоретического характера, в частности по теории социо­
лингвистики, а также по диалектологии; известен Сибата и к а к
тю рколог. Самые значительные его исследования собраны в кн и ­
ге ” С якай=гэнгогаку=но к адай” ( ’’Задачи социолингвистики” ) ,
выпущ енной в 1978 г.
Статья Сибата обобщает опыт проходивш их при его актив­
ном участии первых исследований ’’язы кового существования” .
Основное внимание в ней уделяется вопросам м етодики сбора
данных. Это свойственно не только данной статье, но и вообще
м ногим исследованиям ш колы ’’язы кового существования” .
Свою задачу лингвисты этой ш колы видят прежде всего в том,
чтобы к а к можно полнее и точнее описать использование язы ка
лицами, принадлежащими к разным социальным и половозраст­
ным группам. Эти исследования, в которы х ш ироко применяют­
ся статистические методы, вводят в н ауку большое количество
интересных ф актов о самом японском язы ке и о его роли в ж из­
ни японского общества. Действительно, в рамках этих исследо­
ваний впервые в мировой науке были до определенной степени
получены ответы на вопросы, задаваемые в начале статьи Сиба­
та: сколько слов (го ) в день произносит носитель язы ка, сколь­
ко времени в день он читает газеты или пишет письма и многие
другие. При необозримости ф актов, регистрируемых в исследо­
ваниях ’’язы кового существования” , особо важное значение при­
обретает проблема достоверности и представительности получен­
ны х результатов, которая обсуждается в большей части статьи
Сибата. Меньше внимания обращается на собственно лингвисти­
ческую проблематику. В статье в готовом виде используются

18
понятия, введенные Хасимото С инкити; язы ковой анализ про­
изводится лишь в той мере, в ка ко й без него нельзя обойтись
при исследовании главного для ш колы ’’язы кового существо­
вания” — речи.
Конкретны е технические возможности исследователей ’’язы ­
ко во го существования” , обсуждаемые в статье, сейчас выглядят
уже устаревшими, техника сбора материала в японской лингвис­
тике ушла далеко вперед, в частности ш ироко используются
ЭВМ, однако сами методические принципы подобных исследова­
ний существенно не изменились. Отметим, что основные понятия
и принципы ш колы ’’язы кового существования” содержатся в
работах, выпущ енных в первые 10—15 послевоенных лет, с тех
пор они почти не подвергались пересмотру, хотя конкретны е ис­
следования ведутся и сейчас.

При количественном преобладании в послевоенной япон­

ской лингвистике исследований в рамках ш колы ’’язы кового
существования” активную деятельность вели и продолжают
вести ученые других направлений. Эти ученые идут разными
путям и, но все они видят свою основную задачу в изучении
язы ка, а не речи. К их числу прежде всего относятся М икам и
А кира и Хаттори Сиро, работы ко тор ы х представлены в
сборнике, а также Киндаити Х арухико и ряд других линг­
вистов.
Среди ш кол и направлений послевоенной японской лингвис­
ти ки совершенно особняком стоял М икам и А кира (1903—1971).
Не лингвист, а инженер по образованию, поздно начавший публи­
коваться, он не был связан с каким и-либо научными ш колами
или центрами. Тем не менее резонанс его публикаций был весьма
большим (заметим, что американо-японские генеративисты,
обычно довольно нигилистически относящиеся к японским ис­
следованиям ины х направлений, делают исключение для работ
М и ка м и ).
М икам и мало занимался проблемами общетеоретического
характера, поэтому в отличие от других японских лингвистов из
его работ в настоящем сборнике представлен лишь отры вок, к о ­
торый для читателя-неяпониста может показаться слиш ком спе­
циальным, тем не менее в нем, к а к нам кажется, проявляются
характерные черты подхода М икам и. Главной целью М икам и
было непредвзятое рассмотрение ф актов японского язы ка, сво­
бодное от ориентации на европейские эталоны. Сферой его иссле-

2* 19
дований был синтаксис, которы й мало разработан в националь­
ной традиции и в котором следование схемам, заимствованным
из европейской и американской науки, более заметно, чем в
морф ологии, где оно было в основном преодолено еще Хасимо­
то. Одной из таких мало разработанных проблем была проблема
подлежащего. Точка зрения на сказуемое к а к на вершину пред­
ложения в японском язы ке была высказана еще Мацусита, но в
работах М икам и она доказывалась на большом материале. Хотя
японский я зы к относится к язы кам , к а к принято сейчас гово­
рить, номинативного (или аккузативного) строя и понятие под­
лежащего к нему применимо, но синтаксические характеристики
японского подлежащего отличаются от синтаксических характе­
ристик подлежащего в европейских язы ках. Если для последних
характерно резкое противопоставление подлежащего прочим
актантным членам предложения (дополнениям ), то в японском
язы ке подлежащее хотя и занимает первое место среди актант-
ны х членов предложения, но такого резкого противопоставле­
ния между ними нет, и иерархия актантов здесь, так сказать,
ступенчата, в ней имеется не два, а больше рангов. Этот ф акт
(в несколько других терминах) четко показан в публикуем ом
фрагменте из кн и ги М икам и. К числу характерных черт подхода
М икам и следует отнести скрупулезны й анализ материала, рез­
ку ю полемичность тона и ш ирокое использование метода транс­
формаций (без какого-либо влияния со стороны трансформаци­
онных гр а м м а ти к).
Еще одним видным японским ученым является Хаттори Си­
ро (род. 1908). Этот лингвист пользуется в Японии ш ирокой
известностью (в настоящее время это единственный лингвист
среди членов Я понской академии) ; более чем кто-либо из дру­
ги х японских ученых, представленных в сборнике, он известен
за рубежом. В отличие от М икам и А кира Хаттори создал боль­
шую научную ш кол у (работа одного из его учеников, Кунихиро
Тэцуя, публикуется в нашем сборнике). Интересы Хаттори очень
разнообразны: ему принадлежат труды по теоретическим проб­
лемам ф онологии, акцентологии, грам м атики и семантики, по
конкретны м проблемам японского язы ка и его истории, по мон­
гольским , тю р кски м и ряду других я зы ко в23. Во м ногом благо­
даря интенсивной деятельности Хаттори в Японии получило раз­

23 Одна из тюркологических работ Хаттори - ” 0 формировании

татарского и чувашского я зы ко в ” — напечатана в журнале ’’Вопросы язы­
кознания” , 1980, № 3.

20
витие научное (а не только практическое) изучение иностранных
(с японской точки зрения) язы ко в, отстававшее вплоть до
послевоенных лет. Под руководством Хаттори ведется интенсив­
ное исследование исчезающего айнского язы ка24*. Занимался он
и проблемой родственных связей японского язы ка — прежде
всего на основе метода глоттохронологии26.
В издании ограниченного объема трудно отразить все сторо­
ны научной деятельности Хаттори Сиро26.
Мы выбрали две работы Хаттори, характеризующ ие многие
из сторон его концепции. В первой из них Хаттори ведет полеми­
к у сразу на два фронта: с ’’механистической” концепцией аме­
риканских дескриптивистов, стремившихся исключить из линг­
вистического описания всю информацию, связанную с язы ко вы ­
ми представлениями говорящ их, а также с субъективистскими
взглядами Токиэда М отоки и его последователей, требовавших
исходить всецело из этих представлений. Хаттори убедительно
показывает, что языкознание по своей методологии отличается
от естественных наук, и высказывания некоторы х дескрипти­
вистов о возможности ’’абсолютно объективного” описания не
подкрепляются реальными ф актами, по ско л ьку исследователь
всегда исходит из некоторого представления о язы ке и отвле­
кается от тех физических явлений, которы е не имеют язы ковой
значимости. Статья Хаттори была в свое время резко воспринята
американскими лингвистами (она не была опубликована в ж ур­
нале ’’W ord” , а после ее публикации в менее известном журнале
’’The Rising Generation” она подверглась кр и ти ке со стороны
Р. Лиза, стоявшего в то время на дескриптивистских позициях,
впоследствии же — одного из основателей генеративизма), од­
нако время подтвердило справедливость м ногих критических
положений Хаттори. При этом Хаттори, кр и ти ку я концепцию
Токиэда, указывает и на необходимость объективны х процедур
в язы кознании, подкрепляемых, однако, проверкой того, на­
сколько их результаты соответствуют язы ковы м представле­

24 См. ” А йнуго=хо:гэн=дзитэн” (’’Словарь айнских диалектов” ).

Токио, 1964, выпущенный коллективом авторов под руководством
Хаттори.
26 См. Х а т т о р и Сиро: Нихонго=но кэйто: (’’Родственные связи
японского язы ка” ). Токио, 1959.
26 Список трудов Хаттори на английском язы ке см. в сборнике в
честь его шестидесятилетия: “ Studies in General and Oriental Linguistics.
Presented to Shiro H attori on the Occasion o f his Sixtieth Birthday” . Tokyo,
1970.

21
ниям говорящ их.
Вторая работа Хаттори Сиро (наст, сб., с. 178—212), посвящен­
ная теоретическим вопросам акцентуации, отчасти иллюстрирует
и его фонологические взгляды . Хаттори четко разграничивает
фонетический и фонологический подход, в то же время убеди­
тельно показы вая иллюзорность представлений о возможности
чисто фонетического описания, отвлеченного от каких-либо,
хотя бы и неосознанных, ф онологических представлений. В пе­
риод, когда была разработана концепция дифференциальных
признаков и в мировой ф онологии наметилась тенденция игно­
рировать свойства фонем, которы е не служат для их противопос­
тавления другим фонемам, Хаттори в ряде работ, включая пред­
ставленную здесь, подчеркивал необходимость учета всех приз­
наков, в том числе и недифференциальных, без анализа которы х
описание будет неполным. Подобная идея совпадает с аналогич­
ной тенденцией, проявившейся в фонологии позже, в 60—70-е гг.,
и нельзя игнорировать того факта, что одним из первых ее
высказал Хаттори. Важность учета всех, а не только дифферен­
циальных признаков подчеркивается Хаттори и для диахроничес­
ко й фонологии.
Разграничение, аналогичное разграничению ф онетики и фоно­
логии, Хаттори проводит и в области акцентуации, где в япон­
ской науке до него часто смешивались явления разных уровней.
Хаттори наряду с учетом всех акцентуационных явлений стре­
мится выявить характеристики, которы е имеют дифференциаль­
ный характер. Исходя из этого, он выделяет ф онологически зна­
чимые типы акцентуации в японском язы ке. Следует иметь в
виду, что здесь у Хаттори был предшественник в лице Е. Д. Поли­
ванова, которы й производил аналогичные исследования еще в
10-х гг. и пришел к выводам, сходным с выводами Хаттори. На
основе изучения акцентуации Хаттори выделяет особую акцен­
туационную единицу язы ка — п р о с о д е м у , накладываемую
на последовательность фонем или слогов; просодема обладает
способностью объединять последовательность слогов в одно це­
лое (эта способность не распространяется за пределы просодем ы ).
Сам Хаттори и представители его ш колы ведут исследования
и в области структурной семантики (семантика в целом до не­
давнего времени не относилась к числу основных сфер исследо­
вания японской н а у к и ).
В сборник включены отры вки из кн и ги принадлежащего к
этой ш коле лингвиста Кунихиро Тэцуя (род. 1929), известного
работами по структурной семантике и по сопоставительному

22
изучению японского и английского языков27. Кунихиро разви­
вает семантические концепции Хаттори, свидетельствующие о
том, что различные уровни язы ковой системы должны описы­
ваться на основе единой методики. В книге Кунихиро подход,
детально разработанный в ф онологии, успешно распространен­
ный Хаттори вслед за Е. Д. Поливановым на область акцентуа­
ции, переносится и на семантические исследования. Автор вво­
дит понятие семемы — семантической единицы, аналогичной
фонеме, — и пытается выделить собственные свойства семемы,
прежде всего различительные признаки, противопоставляющие
ее другим семемам, и признаки, обусловленные контекстом или
окружением. Семема понимается не к а к минимальный смысло­
вой ком понент, а к а к значение слова или фразеологизма. В то
же время кн и га Кунихиро, далекая по своим принципам от ш ко ­
лы ’’язы кового существования” , показывает общий для япон­
ской лингвистики интерес к проблемам ком м уникации. В отли­
чие от ряда западных работ по структурной семантике Кунихиро
не ограничивается чисто лингвистическими аспектами проблемы
и стремится рассматривать значение в более ш ироком аспекте —
с учетом ком м уникативны х, социальных, психологических,
культурны х ф акторов.

За последние 10—15 лет в Японии, к а к и в ряде других

стран, получила распространение генеративная лингвистика.
Ведущую роль в изучении японского язы ка с этих позиций
играют японские ученые, живущ ие в США и печатающиеся почти
исключительно на английском язы ке (С. Куно, С. Курода и др., а
также вернувшийся недавно в Японию М. Сибатани).
Наряду с чисто генеративистскими исследованиями, н и ка к
не связанными с японской традицией, появляются и работы, где
некоторые идеи и принципы генеративизма сочетаются с поло­
жениями, свойственными тем или иным направлениям японской
науки. В этом плане представляют интерес исследования Мина­
ми Фудзио (род. 1927), в настоящее время одного из ведущих
ученых Государственного научно-исследовательского института
родного язы ка. Основные теоретические постулаты Минами Фуд-

27 См. его работы: ” Ко:дзо:тэки=имирон. Нитиэй=рё:го=тайсё:=

к э н к ю :” (’’Структурная семантика. Сопоставительное изучение японско­
го и английского я зы ко в ” ). Токио, 1967; ” Котоба=но ими” (’’Значение
слов” ). Токио, 1976 (в соавторстве).

23
зио изложены в кн и ге , заключительная глава которой публи­
куется в настоящем издании.
Минами развивает концепцию язы ка к а к порождающего
процесса, заимствованную у генеративистов (впрочем, динами­
ческий характер этой концепции неожиданно перекликается с
идеями, казалось бы, далекого от всей западной н ауки X X в.
Токиэда М о то ки ). Однако представления Минами о характере
этого процесса отличаются от обычных генеративистских пред­
ставлений и показывают определенное влияние на него идей
Токиэда и ш колы ’’язы кового существования” . Если генерати-
висты, к а к правило, начинают с уровня предложения, то Мина­
м и, к а к Токиэда и Нисио, считает основной язы ковой единицей
дискурс (т е кс т ), и лингвистический анализ, по Минами, должен
производиться на трех уровнях: уровне дискурса, уровне пред­
ложения и уровне го (при морф ологическом анализе он исходит
из японских, а не из европейских представлений). Особое место
в его концепции занимает встающая на одном из этапов исследо­
вания проблема различий между письменной и устной реализа­
циями язы ковой системы, также обычно не занимающая генера­
тивистов. Еще в большей степени, чем Кунихиро, Минами вводит
в свое исследование проблематику, связанную с ф ункционирова­
нием язы ка и процессом ком м уникации, особенно при анализе
дискурса; при этом он ш ироко применяет методику и резуль­
таты исследования ш колы ’’язы кового существования” , однако
в отличие от охарактеризованных выше представителей этой
ш колы он включает исследования речи в качестве составной
части в исследования системы язы ка. Концепция Минами лишь
намечена; в отличие от генеративистов он не пользуется сколь­
ко-нибудь разработанным формальным аппаратом, однако пред­
принимаемая им попы тка синтеза западных и собственно япон­
с ки х концепций представляет определенный интерес.
Представленными в сборнике работами не исчерпываются
основные направления японской лингвистики X X в. Очень мно­
гое осталось за пределами этой публикации. Прежде всего нам
хотелось дать советскому читателю представление о том , над чем
работают японские лингвисты.

* * *

Ввиду ограниченности объема настоящего издания многие

работы (кром е сравнительно небольших по объему статей Сиба-
та Такэси и Хаттори Сиро) печатаются в отры вках. Приводимые

24
авторами язы ковы е примеры в основном относятся к японско­
м у я зы ку , поэтому принадлежность того или иного примера к
этому я зы ку специально не оговаривается. Если в оригинале
японские примеры представлены в обычной японской письмен­
ности, в переводе они даются в стандартной русской ’’полива-
новской” транскрипции; если же автор для транскрипции япон­
ски х примеров пользуется латиницей, она сохраняется. Библио­
графические ссы лки и подстрочные примечания, даваемые авто­
рами непосредственно в тексте, сохраняются в неизменном ви­
де; если же автор не дает точного библиографического указания,
оно, насколько возможно, приводится в комментариях.

В. М. Алпатов
 Ям ада Ecu о

ЯПОНСКАЯ ГР АМ М А ТИ КА*

ВВЕДЕНИЕ

Прежде всего следует сказать, что настоящее исследование

представляет собой исправленные и упорядоченные ’’Учение о го ”
и ’’Учение о к у ” [1 ]. До того к а к я перейду к изложению этого
труда, я хочу сделать несколько замечаний по поводу разделов
японского язы кознания, а также предложения к а к единицы
язы ка.
Сначала нужно выяснить, что такое язы к. Обратимся к точке
зрения западных лингвистов. У .Д . Уитни говорит: «Язы к — это
разнообразие зв у ко в , которы е различными способами ком бини­
руются (располагаются) к а к символы чувств или мыслей, ка ­
ковы е мы стремимся приписать этим символам» **. Таким обра­
зом, мы видим наличие в язы ке двух важных элементов —
мысли (идеи) и звука . То, что мы называем здесь мыслью,
есть мысль в ш ироком понимании, включая чувства, желания
и т.п. Поэтому в исследовании язы ка сущ ествуют две стороны.
Одна — изучение звуковой стороны язы ка, этот раздел назы­
вается ф онетикой, другая — изучение понятийной стороны
язы ка — лексикология и грамматика. Л ексикология анализи­
рует отдельные значения. Грамматика изучает правила, по к о ­
торым устанавливается соответствие язы ковы х ф актов мы с­
лям , идеям. Кроме того, у язы ка есть два способа ф ункциони­
рования: устный язы к и язы к письменных текстов. Именно

* Я м а д а Ёсио. Н ихон=бум по:=рон. Токио, изд-во ” Х о:бункан” ,

1933 (изд. 8-е). В настоящее издание включены Введение (с. 1 -1 1 ) и § § 1
и 4 главы I части II (с. 1154—1157, 1174-1191) (в сокращении). -
Прим. сост.
** Цитируя работы других авторов, д-р Ямада не приводит ссылок на
источники. —Прим. ред.

26
устный язы к следует называть, в сущ ности, язы ко м . Письмен­
ный язы к возник путем записи устного язы ка к а к необходи­
мость восполнить недостатки устного язы ка, вызываемые
моментальным исчезновением звука. Однако записать з в у к со
всеми его оттенками еще невозможно. Существуют специальные,
общепринятые правила относительно способов этой записи.
К том у же однажды записанные зв у ки появляются к а к мате­
риальные сущ ности в язы ке и количество их должно лимити­
роваться системой понятий, передаваемых посредством язы ка, и
самой структурой язы ка. П оэтому возникли различные отноше­
ния между способом записи и самим язы ко м , первичным по
отношению к этому способу. Кроме того, есть язы ки , которы е,
подобно японском у, заимствуют письменность у других наро­
дов. П оэтому письменность должна стать одним из разделов
науки о язы ке. Суммируем вышесказанное в виде следующей
схемы:
Наука о языке
/ '------------------------------
Способ записи Непосредственно связанные
с языком разделы

Фонетика Связанные с содержательной

стороной разделы

Лексикология Грамматика

Мы не можем говорить о фонетике, так к а к не располагаем

достаточным материалом в этой области. Свои взгляды на пись­
менность мы намереваемся изложить отдельно [2 ]. Сейчас
самое важное для нас — грамматика.
Начнем непосредственно с обсуждения содержания грамма­
тического учения. Мы по-разному представляем некоторые
ф акты, некоторые чувства, желания, отношения между предме­
тами и событиями, образы. Однако, с другой стороны, объеди­
нив эти разные представления, мы приходим к идее, к мысли.
Наличие такой идеи основывается на факте существования в на­
ш их интеллектуальных действиях двух направлений — анализа
и синтеза. Т у единицу, которая представляет нечто, признавае­
мое нами в результате анализа к а к одно понятие, назовем
т а н г о (простое г о ) ; единицу, для которой т а н г о служат
материалом и которая выражает результат апперцепции, назовем
п р е д л о ж е н и е м (бун ) . Однако отношения между т а н г о
и п р е д л о ж е н и е м (бун) в достаточной степени неясны.

27
Одно т а н г о выражает одну идею, мысль. Есть много единиц,
состоящих из нескольких т а н г о и выражающих только одно
понятие. Т аким образом, грамматика делится на два раздела:
аналитическое и синтетическое исследование т а н г о — этот
раздел носит название у ч е н и е о го — и изучение способов
выражения мысли посредством го — э т о т . раздел назовем
у ч е н и е м о к у [3 ].
Если мы хотим исследовать какой-то я зы к, необходимо
прежде всего задуматься о свойствах, специфике этого язы ка.
Я зы к не является принадлежностью индивида, язы к — продукт
общества, принадлежность нации, содержание язы ка есть пси­
хология нации. Подобно том у к а к отличается друг от друга
психическое состояние отдельных людей, язы ки тоже имеют оп­
ределенное число различий, основывающихся на различиях в
национальном сознании. Однако это не только различия в исход­
ны х звуко вы х элементах, способах комбинирования зв уко в и
различия язы ковы х форм, это и различные структуры и различ­
ный способ установления соответствия мыслям. Эти различия
должны бросаться в глаза при исследовании конкретного язы ка.
Поэтому, создавая учение о язы ке, нуж но прежде познать приро­
ду язы ка. За последнее время появились ученые, исследующие
свойства японского язы ка. Но тех, кт о изучает существенное в
язы ке, всего несколько человек. Большинство исследователей
пишет в традициях западных лингвистов.
М ногие западные лингвисты относят язы ки мира к одному
из трех типов: изолирующ ему, агглютинативному, ф лективно­
м у. Я понский я зы к по этой классиф икации относится к агглю ­
тинативным язы кам . То, что подобную классиф икацию нельзя
назвать полностью достоверной, отмечалось уже давно. Пробле­
ма природы японского язы ка является тем пун кто м , которы й
требует немалой работы лингвистов. Взять хотя бы до сих пор
не выясненную проблему однотипности японского язы ка к а к
агглютинативного с тю р кски м и язы кам и. Но при этом несом­
ненно, что в японском язы ке есть явления, на основании ко то ­
рых он должен входить и в семью язы ко в, называемых ф лектив­
ны ми, и в семью изолирующ их язы ков [4 ].
Далее, лингвисты делили я зы ки на аналитические и синтети­
ческие. Т а к, английский язы к рассматривался к а к имеющий
тенденцию к так называемому аналитизму, а арийские язы ки
большей частью относились к синтетическим. Особенностью
аналитических язы ков можно было бы назвать выражение отно­
шений между словами при помощ и предлогов и вспомогатель­

28
ны х глаголов. С этой точки зрения английский я зы к следует
назвать почти аналитическим язы ко м , так же к а к и китайский.
Если их следует считать образцом аналитического язы ка, то
такие язы ки , к а к японский, тоже м огут быть отнесены к анали­
тическим [5 ].
Далее, можно получить разделение язы ков по группам на
основе порядка слов. Рассмотрим изолирующие язы ки типа
ки та й ско го. Особенность этих язы ков заключается в том, что в
них, чтобы показать отношение между словами, меняют порядок
слов в предложении. Это не сравнишь со значением, которое
выражается в японском язы ке посредством т э н и о х а (час­
тиц) [6 ]. Если смотреть нашими глазами на структуру предло­
жения в изолирующ их язы ках, то она представляется перевер­
нутой [7 ]. Т аким образом, язы ки можно разделить на язы ки
с прямы м и обратным порядками слов. Известно, что все агглю ­
тинативные язы ки имеют прямой порядок слов. Хотя среди
ф лективных также есть язы ки с прямы м порядком слов, но
похоже, что многие из них имеют и обратный порядок. Изоли­
рующие я зы ки , насколько известно, — я зы ки с обратным поряд­
ко м слов. Конечно, японский я зы к в связи с наличием ритори­
ческих ф игур должен иметь обратный порядок. При этом смысл
предложения может быть понят только в том случае, если при­
знать все в предложении перевернутым.
Выше мы рассмотрели лишь некоторые моменты исследо­
ваний (в сокращ енном виде), но даже из этого материала видно,
что японский язы к в строении его единиц (го ), отношениях
между единицами, в порядке слов имеет черты, по которы м он
противопоставляется китайском у я зы ку , с одной стороны, и
европейским язы кам — с другой.
В наше время, должно быть, нет ученых, которы е намере­
вались бы описывать японский язы к в системе понятий, разра­
ботанных для ки та й ско го язы ка. О днако почему же многие
стремятся привнести в описание японского язы ка понятия
грам м атик европейских язы ков? Грамматика описывает пра­
вила язы ка. Я понский я зы к и европейские язы ки значительно
отличаются друг от друга, и к а к же можно способы описания
одних язы ков непосредственно применять к другому? Прихо­
дится только сожалеть, что сущ ествуют авторы, совершающие
подобные ош ибки.
Западные грам м атики содержат описания правил, касаю­
щихся западных язы ко в. Эти категории переносятся на наш
японский я зы к. Это все равно, что обрубать ноги под ботинки

29
или обматывать полотном голову, чтобы она была впору шляпе!
Однако если в основание грам м атики помещается то, что воз­
никло из основания человеческой мысли, и если в основании
человеческой мысли заложено нечто индивидуальное, то нет
причин, по которы м можно было бы отрицать пользу, извлекае­
мую из этих грам м атик. Поэтому недостойно, теряя голову,
стремиться использовать все подряд, но, с другой стороны, было
бы глупо отрицать основные общие истины к а к для нас не под­
ходящие. Мы хотим избежать к а к глупы х, так и недостойных
действий.
Не может быть, чтобы язы к существовал только сам по себе
и чтобы не было язы ка, с которы м его можно было бы
сравнить... Исследование японского язы ка тоже должно быть
таким . Однако можно ли, взяв принципы язы ка, отличающегося
по своему характеру, применить их к описанию исследуемого
языка? Современные западноевропейские грамматики ведут
свое начало от традиций античности. До сих пор большинство
авторов, опирающихся на эти грам м атики, основной довод в
пользу своего подхода черпали в том , что эти грам м атики отве­
чают природе язы ка. Но неизвестно, можно ли применять прин­
ципы западных грамматик к японском у я зы ку . В то же время
не следует признавать только собственную традицию: при срав­
нении своего с чужим мы не только приобретаем новые знания,
но и лучше познаем природу своего... В нашей стране с древнос­
ти развивалось учение о язы ке; хотя оно не было достаточно
разработанным, его не следует отбрасывать. Мы стремились,
изучив традиционные японские труды, развить их сильные сто­
роны и, взяв главное, положительное из западных грам м атик,
восполнить с их помощью слабые стороны нашей традиции и на
основе этого строить свое исследование.
Вообще научная теория не создается за один день. У нее
должны обязательно быть истоки. При этом, к а к только возни­
кает одна концепция, тут же рождается противоположная, кр и ­
тикую щ ая ее слабые места, и, более того, появляются сочинения,
объединяющие обе эти концепции. Противоположные теории,
согласно диалектике, к а к она объясняется в сочинениях Гегеля,
м огут стать движущей силой прогресса в научных трудах... К а к
можно излагать собственную теорию, не изучив истории, литера­
туры вопроса? При этом может случиться и так, что выношенная,
собственная концепция уже несколько десятков лет назад была
опровергнута. В силу этих причин мы в основном изложили
важные положения, касающиеся истории вопроса, взяли из них

30
то, что нам нуж но, обратили внимание на то, что позволит нам не
повторить те ош ибки, которы е мы в них заметили, и предложи­
ли собственную основу для исследования...
Мы намереваемся представить здесь часть собственных ис­
следовательских методов и разъяснить их исходные принципы.
Научные теории исходят из того, что в исследовании должно
быть два этапа с различными методами: этап анализа и этап син­
теза. Главное в анализе - сравнение объектов. Сравнение уста­
навливает тождество и различие. Главное в синтезе — отношение.
Отношение предполагает зависимость элементов друг от друга,
подчиненность одних элементов другим . При анализе мы долж­
ны обнаружить природу объекта. Однако нельзя сказать, что
этим окончательно достигается цель исследования. К а ки м бы
ни был объект, только анализом невозможно постичь его отно­
шения. После анализа должен наступать этап синтеза. Когда есть
только анализ, без синтеза, исследование становится бессвязным
и не знаешь, ка ки м образом его применить в качестве целого.
Но без анализа невозможен и синтез. Анализ должен предшество­
вать синтезу. Синтез должен необходимо следовать за анализом;
исключить один из этих этапов — все равно что иметь телегу
без колеса: что-то не пускает ее. В проводимы х ранее исследова­
ниях процветал анализ и почти не было методов, которы е м ож ­
но было бы рассматривать к а к синтез.
И в учении о го и в учении о к у эти два метода должны
сосуществовать. При этом и учение о го и учение о к у — два
кр упн ы х раздела грам м атики, которы е возникли из различения
анализа и синтеза к а к методов исследования. П риступим к их
изложению.
Главным объектом учения о го является единица, называе­
мая т а н г о (простое г о ) . Т а н г о — результат необходимого
для выражения мысли разложения язы ка на понятийные едини­
цы. П оэтому следует наметить классиф икацию выделенных
танго , которая основывается на степени тождества и различия,
определяемых в результате сравнения, и затем определить
отношения между т а н г о . Это и есть главные методы настоя­
щего исследования. Т аким образом, следует выявить природу
т а н г о , дать их классиф икацию и выяснить их отношения. В
этом случае мы должны продвинуться в познании сущности
японского язы ка, с одной стороны, и в создании теории — с
другой. При этом может выявиться только природа т а н г о ,
но мы не сможем узнать, к а к используются эти единицы для
выражения мысли. Последнее ведет к необходимости создания

31
учения о к у .
В учении о к у методом синтеза изучается, к а к выражается
мысль посредством го, которы е исследуются методом анализа
в учении о го. П оскольку учение о к у исследует не что иное,
к а к отношения между язы ком и человеческой мыслью, то
оно должно заниматься сравнительными исследованиями
психики и язы ка. Именно таково направление наших иссле­
дований.
У старых японских авторов анализ был тщательным, а обоб­
щения грубы м и. Часть их исследований очень глубока и вряд
ли может быть превзойдена. Нам не требуется критиковать эти
исследования, их можно сохранить в том виде, в ка ко м они
есть [8 ]. Однако если выйти за пределы этой ограниченной
области и рассмотреть состояние грам м атики японского язы ка
в целом, то можно увидеть лишь отдельные, лишенные связи
субъективные воззрения соперничающих группировок. К по­
пы ткам анализировать японскую грам м атику в целом относят­
ся и попы тки привнести в ее описание категории западных
грам м атик...
Автор уже делал попы тки построить описание японского
язы ка, опираясь на категории западных грамматик. Однако по
мере развития этого исследования появлялось все больше ф ак­
тов, которы е не удавалось описать таким образом, и в конце
концов было создана настоящая книга.
Наше исследование делится на две части: в первой обсуж­
даются единицы, попадающие в категорию го, во второй в
основном исследуются соотносимые с предложением единицы,
называемые к у . Ни одна из частей не имеет теоретического
введения, каждая из них целиком является конкретны м обсуж­
дением проблемы.
Суть учения о го утверждает мнение о необходимости отри­
цания всех грам м атик, строящ их свои объяснения при помощ и
категорий старых европейских грамматических учений. Резуль­
таты наших исследований доказали абсурдность попы ток под­
чинить японский я зы к, отличающийся по своей природе от язы ­
ко в Западной Европы, категориям, выработанным западными
грамматиками. Однако мы не кр и ти куе м сами европейские
исследования. Эти категории, вероятно, их основа. А у нас
имеется своя основа. Уже в учении о го признана необходимость
установления других категорий, мы выделяем эти категории,
и на их основе построено наше описание. Главное в настоящем
сочинении именно в этом.

32
 Учение о к у непосредственно связано с исследованием
мышления.
В нашей грамматической науке учение о предложении воз­
никло недавно и поэтому имеет ряд туманны х мест. Для того
чтобы их разъяснить, автор затратил немало серьезных усилий,
но, вероятно, остались места, где этих усилий оказалось недоста­
точно. Однако нам кажется, что мы смогли продвинуться на шаг
вперед по сравнению с прежними исследователями.

УЧЕНИЕ О К У И ДРУГИЕ Н А У КИ

...Учение о к у к а к раздел грамматической науки следует

отличать от риторики и л о ги ки . Объектом всех этих наук явля­
ется предложение, поэтому в том случае, когда границы между
ними неясны, они м огут смешиваться.
Рассмотрим сначала риторику. Она является наукой, ко то ­
рая объясняет, к а к наиболее действенно выразить человеческие
мысли и чувства посредством язы ка. Грамматика изучает спосо­
бы выражения в язы ке человеческих мыслей и эмоций. Цель
риторики — действенность, идеал. Цель грам м атики — описание,
ф акт. Риторика достигает наибольшего эффекта, когда незамет­
ны ее приемы. Грамматика — это способы изложения того, о чем
мы говорим. Цель риторики — изучение мастерства. Цель грам­
м атики — описание явлений. Риторика исследует мышление к а к
свой главный объект, а также отношение между ним и язы ком .
Грам м атику интересует в первую очередь язы к и его соотнесен­
ность с мышлением. Эти сферы естественным образом разли­
чаются. Базой риторики должна быть грамматика, но последняя
не должна вмешиваться в риторику. Риторика стремится разви­
вать грам м атику, однако не может заменить ее. Грамматика
должна разложить язы ковы е последовательности, являющиеся
выражением мыслей и чувств, на составные элементы, изучить
эти элементы, а затем, вновь соединив их особым образом,
выяснить, к а к они выражают мысли и чувства. Исследование
этих составных частей н и ка к не связано с умением их использо­
вать. Грамматика анализирует язы ковы е явления, которые
реализуются к а к соответствие мыслям и эмоциям. Риторика
исследует, к а к надлежит наиболее действенно использовать я зы к
для выражения мыслей и чувств. Грамматике достаточно
описать подробно различия в способах выражения мыслей. Д ру­
ги х вопросов у нее нет. Такова разница между грамматикой и

3-1 1 0 0 33
риторикой. Следовательно, учение о к у находится вне границ
риторики.
Подобно том у к а к риторика имеет связь с грамматикой,
грамматика, особенно учение о к у , смыкается с логикой там,
где она касается мышления. Изложим теперь различия между
л о гикой и грамматикой. Л оги ка изучает способы организации
человеческого мышления. Однако в качестве объекта исследо­
вания она имеет непосредственно мысль, а не язы к. Хотя логика
и грамматика соединяются в исследовании процесса мышления,
однако человеческие мысли, к которы м имеет отношение грам­
матика, — это не только логические категории, но и чувства,
желания, воображаемые объекты. Все это — мысли, выраженные
в язы ке, и, таким образом, все они м огут быть объектом грам­
м атики. Области л о ги ки и грам м атики различаются не только
по объему, есть большие расхождения и в системе их основных
понятий. В чем они? Исследуем принципы, по которы м должно
осуществляться правильное мышление. В грамматике будет
исследоваться язы к к а к таковой, а мышление — к а к сопутст­
вующее ему. С точки зрения л о ги ки мышление исследуется
более ш ироко. Цель л о ги ки — описать реальный мыслительный
процесс. Если делать предметом изучения только мышление, не
обращаясь к я зы ку, то это выведет нас за пределы грамматики.
Однако если я зы к по своей природе зависит от мышления,
то невозможно описать ф акты язы ка, не учитывая мышления.
Поэтому цель грам м атики, и особенно учения о к у , — сделав
главным объектом язы к, в то же время исследовать, к а к язы к
выражает мысль.
К а к было отмечено выше, риторика и логика смы каю тся с
грамматикой, но каж дой из н аук не следует вмешиваться не в
свою область. Учение о к у не превышает своих полномочий.
Оно не должно их превышать. О днако на деле в некоторы х слу­
чаях учение о к у все же проникает в область риторики и
л о ги ки ...
В заключение укаж ем сферу действия учения о к у : во-пер­
вы х, учение о к у исследует способы выражения мысли в язы ке,
во-вторых, учение о к у описывает только язы ковы е формы
выражения мысли.

ЧТО ТА КО Е КУЧ
...Мы пришли к заключению, что основой учения о к у долж­
на быть единица, именуемая к у , и что это учение анализирует ее

34
свойства и ф ункционирование. Эта единица еще не определена.
Мы намерены попытаться это сделать.
То, что мы называем к у , не есть простое предложение. Одна­
к о единица, называвшаяся у прежних авторов п р о с т ы м
п р е д л о ж е н и е м , соотносится с единицей, называемой нами
к у , поэтому нам хотелось бы начать настоящее исследование с
анализа того, что другие авторы называют простым предложе­
нием.
Почти все грамматисты в один голос утверждают, что необ­
ходимые элементы простого предложения — подлежащее и
сказуемое. Однако с этим нельзя безоговорочно согласиться.
Не являются ли сами подлежащее и сказуемое следствием неко­
торого явления... [9 ].
С этой точки зрения основа к у , заключающаяся в наличии
подлежащего и сказуем ого, не случайна: ясно, что эта основа
связана с процессом человеческого мышления. Мы уверены в
том, что подлежащее и сказуемое являются главными ко м п о ­
нентами к у . Но после некоторого размышления у нас возникает
вопрос, является ли наличие подлежащего и сказуемого необхо­
димым условием для существования к у во всех случаях? Мы не
можем не сомневаться в этом. Однако мы не слышали, чтобы
японские грамматисты обсуждали данный вопрос... Наше мыш ­
ление в ш ироком смысле слова — это не только ф ункционирова­
ние мысли. Если бы мысль, выражаемая с помощью язы ка,
всегда имела форму суждения, это было бы действительно так.
Коль скоро мы собираемся выражать с помощью язы ка чувства,
желания, представления, мы должны сами пережить то, что соби­
раемся выразить. Мы должны исследовать, можно ли передать
чувства и эмоции посредством форм, выражающих процесс
мышления, и одновременно разобраться в том , существуют ли
другие способы выражения мысли. Вспомним понятие ’’слова-
предложения” у Г. Суита. Он признавал, что одно слово может
образовать предложение, и называл такое слово предложением-
словом (sentence-word). Цитируем одно из его высказываний:
«Итак, Come! Не w ent away ’Приходи! Он уш ел’ — два
предложения. Когда предложение выражено одним словом, к а к
в случае С о т е !, слово называется п р е д л о ж е н и е м - с л о ­
в о м . Тем не менее в этом случае полное значение предложения
выражено одним словом. С оте ! означает ’Я приказываю тебе
прийти’. В предложении-слове С оте ! подлежащее очевидно, для
образования предложения достаточно сказуем ого. В подобном
же образовании John! ’Д ж о н !’ (=Я прош у Джона прийти, обра-

з* 35
тить на меня внимание и т.д.) подлежащее с таким же успехом
выполняет роль сказуем ого, которое опущено из-за неясности.
В предложениях-словах Yes. ’Да’ (=Я согласен с вами; Я сделаю
так и т .п .), No, alas! ’Увы, нет!’ (=Я сожалею об этом и т.п.)
различие между подлежащим и сказуемы м ощущается весьма
смутно. Мы видим, что предложения, состоящие из одного сло­
ва, бывают двух видов: а) содержащие только определенное
подлежащее или сказуемое, б) содержащие слово, которое само
по себе не может быть отнесено ни к подлежащему, ни к сказуе­
м ом у; здесь идеи подлежащего и сказуемого не дифференциро­
ваны, но к а к бы сконденсированы в одном слове. .
С грамматической точки зрения эти предложения, строго
говоря, едва ли вообще являются предложениями, они, скорее,
что-то среднее между словом и предложением».
Однако Суит не дал детального объяснения этому явлению,
то есть он не объяснил, почему существуют предложения, состоя­
щие из одного слова. Японские грамматисты вообще не при­
знают предложений такого рода. В тех редких случаях, когда
эти предложения попадают в сферу исследования, их одним
махом относят к ’’сокращ енным вариантам” . Большинство
западных грамматистов называют такие предложения м е ж д о ­
м е т и я м и . «Междометия — это предложения-слова, выражаю­
щие различные эмоции, такие, ка к...» — таково определение.
Д ругого рода слова, выступающие в роли предложения, назы­
вают в т о р и ч н ы м и м е ж д о м е т и я м и .
...Теперь мы должны обсудить проблему междометий. Этот
термин нелогично используется в двух разных значениях. С од­
ной стороны, междометиями называются слова, выражающие
эмоции, с другой — слова, выступающие в роли предложения.
Т аким образом, в первом случае указывается их значение, во
втором — способ употребления. Одно слово имеет два содержа­
ния, чего не должно быть. У междометий нет значения эмоции,
и они не должны определяться подобным образом. Если бы меж­
дометия были словами, выражающими эмоции, у них, к а к и у
любого слова, главным было бы понятие. А слово-предложение
не обладает свойством одного слова (простого го ) и не отно­
сится к единицам, которы е должны исследоваться в учении о го .
Между учеными нет единого мнения относительно категориаль­
ной принадлежности слов-предложений в пределах грамматики.
Тем не менее выражение мысли посредством одного слова —
реальность, созданная человеком. Этот реальный ф акт невоз­
можно отрицать... [1 0 ].

36
 ...В язы ке признано существование слов, образующих пред­
ложения, которы е предстают к а к некоторые нерасчлененные,
хотя потенциально и делимые единицы.
Когда мы наблюдаем детскую речь, то видим, что одно сло­
во в язы ке ребенка одновременно содержит множество значе­
ний. Судя по высказываниям Г. Гёффдинга [1 1 ], в детской
речи основные слова первоначально выражали события, процес­
сы или отношения. Он называет их п р е д л о ж е н и я м и в
з а р о д ы ш е . Эти слова одновременно указы ваю т на действие,
деятеля, объект действия; необходимость в придании этим зна­
чениям отдельных символов впервые возникает тогда, когда
внимание обращается на то, что они составляют часть основных
представлений. Детский язы к — это ’’предложения-личинки” .
Ван-ван ’гав-гав’ означает и ’собака’, и ’здесь собака’, и ’собака
лает’ (К у в а к и. Основы ф илософ ии)...
...Если суммировать сказанное выше, то оказывается, что
существование предложения обеспечивается существованием
подлежащего и сказуемого. Подлежащее и сказуемое предопре­
деляют предложение, существуют только благодаря предложе­
нию и являются всего лишь результатом членения предло­
жения... К а к же объяснить наличие предложений без подлежаще­
го и сказуемого? Если согласиться с этим, то определение пред­
ложения к а к законченной мысли представляется весьма туман­
ны м ; кром е того, мы не можем пока ясно понять, что же такое
законченная мысль.
Возвращаясь к слову-предложению Суита, вспомним, что
Суит, судя по приведенной цитате, установил два различных вида
таких предложений. В. Вундт назвал такие образования э к в и ­
валентом предложения...
Сейчас мы не обсуждаем вопрос, к а к следует называть тако­
го рода образования — предложениями или эквивалентами пред­
ложений. Во всяком случае, если мы назовем их эквивалентами
предложений, то при сравнении их с так называемыми полными
предложениями мы, вероятно, не найдем в них характерных
признаков предложения.
Отдельно стоящее п р о с т о е го если и не является еще
полным предложением, но, по ско л ьку оно обладает некоторыми
признаками предложения, оно уже не является только п р о с ­
т ы м го — у него есть какие-то внутренние черты, которые
заставляют его ф ункционировать к а к предложение. На вид это
всего лишь простое го и поэтому мы не можем дать этому явле­
нию какое-либо название. Если посмотреть на так называемое

37
 полное предложение с точки зрения его внешней формы, то оно
предстанет перед нами беспорядочным скоплением п р о с т ы х
го . Ясно, что должны существовать какие-то внутренние ф акто­
ры, побуждающие ф ункционирование предложения к а к такового.
Главным внутренним компонентом предложения является
то, что мы называем мыслью. П риступим теперь к исследованию
этого компонента.
М ожно сказать, что предложение есть полное выражение
мысли. Простое предложение есть выражение одной мысли.
Мысль — это связь между разного рода понятиями в некоторой
точке или соединение таких понятий в одной точке в результате
деятельности человеческого сознания. Это соединение понятий
должно быть единичным, так к а к главный п у н кт сознания всего
один. Именно поэтому в одной мысли совершается один процесс
соединения. Его называют процессом апперцепции. Процесс
апперцепции — жизнь мысли. Если нет этого процесса, протекаю­
щего среди нагромождения понятий, мысль невозможна. Поэто­
м у одна мысль выражается в ходе одного процесса апперцепции,
другим и словами, этот процесс при одной мысли совершается
один раз.
Выше дано определение мысли, которая есть главный внут­
ренний ком понент предложения. Из этого определения видно,
что связанный с мыслью процесс апперцепции при построении
предложения (простого) совершается в сознании один раз. Одна­
к о мы не ставили нашей целью исследование мысли. Изложим
здесь только те вопросы, которы е связаны с превращением
мысли в предложение. Наши мысли выражаются различными
способами. Сфера наших исследований — выражение мысли в
язы ке. Я зы ковую форму выражения мысли мы назовем к у .
Мы должны задаться вопросом, что это за единица. С внут­
ренней, содержательной стороны, если одно к у — выражение од­
ной мысли, оно должно соответствовать результату одного
процесса апперцепции. С внешней стороны эта выраженная в
язы ковой форме единичная мысль должна быть одним мате­
риальным объектом. Причем это должен быть определенный
объект, независимый с точки зрения формы от других.
По этому определению, к к у , несомненно, относятся так
называемые простые предложения, но не принадлежат ли сюда
и эквиваленты предложения? Внутреннее содержание мысли,
заключенной в эквиваленте предложения, очевидно. Внешняя
форма такой мысли тоже является язы ковой. Но Вундт не
хотел называть это предложением, а называл эквивалентом

38
предложения... [1 2 ].
Существует ли в таком случае какое-нибудь различие между
предложением и эквивалентом предложения? К том у же среди
эквивалентов предложения не так мало последовательностей из
двух и более слов. Хотя в данном случае все это можно назвать
выражением мысли, по форме они различаются к а к полные и
неполные.
Некоторое время мы будем называть полные по форме
образования к у , а неполные по форме образования — с о к р а ­
щ е н н ы м и к у (неполно оформленными к у ) . Хотя содержа­
тельно к у и с о к р а щ е н н о е к у — одна и та же единица, по
внешней форме они различаются к а к полное и неполное образо­
вания.
Мы действительно можем сказать, что к у есть выражение
мысли. Однако к у не является непосредственно мыслью, оно —
внешнее проявление мысли. А если это внешнее выражение, то
оно должно иметь форму. К у — это мысль, выраженная в язы ­
ковой форме.
Когда мысль существует в неоформленном виде в нашем
сознании, мы не можем назвать ее ни предложением (рун ) , ни
к у ; пока мысль не приняла язы ковой формы выражения, ее
нельзя назвать этими терминами. Но можно сказать, что сущест­
вую т две язы ковы е формы выражения мысли — полная и непол­
ная формы. Проблема состоит в том , чтобы определить, в чем
проявляется полнота и неполнота форм. Это первая из основ­
ны х проблем.
Одни ученые утверждают, что предложение является соеди­
нением п р о с т ы х го . Однако они признают случаи, когда
соединение двух и более п р о с т ы х го не образует предложе­
ния. Другие ученые считают, что необходимым условием суще­
ствования предложения служит наличие подлежащего и сказуе­
м ого. Но одновременно эти ученые признают, что в повелитель­
ны х предложениях подлежащее (субъект) отсутствует. Д ругим и
словами, они говорят, что если в повелительном предложении
есть только сказуемое (предикат), то одного его наличия уже
достаточно для построения предложения. Мы пока не можем
окончательно согласиться с этим.
Невозможно говорить о внешней форме вообще; по ско льку
определить внешнюю ф орму, исходя только из содержания мыс­
ли, довольно трудно, то должны существовать главные критерии
разграничения полного и неполного предложений.
Если бы при помощ и язы ка мы выражали мысли только для

39
самих себя, то, вероятно, было бы достаточно выразить мысль в
любой форме и не возникала бы необходимость задаваться воп­
росом относительно полной или неполной формы предложения...
Если рассматривать предложения с объективной точки зре­
ния, становится очевидно, что они имеют какие-то свойства,
зависящие от индивида. П оэтому ясно, что нельзя полностью
ограничиться к а к чисто объективной, так и чисто субъективной
точкой зрения в этом вопросе. Я зы к не принадлежит отдельному
субъекту, он является феноменом, созданным общественным
сознанием. Если говорящ ий что-то вы скажет, а слушающий его
не поймет, то, очевидно, эффект общения не будет достигнут.
Именно поэтому и сущ ествуют ограничения для предложе­
ния. Обязательно или нет пробуждать в чужом сознании мысль,
тождественную своей собственной (если не совсем одинаковую ,
то по меньшей мере протекающ ую в том же направлении) ? Это
вопросы, на которы е нам следует обратить внимание. Мы не смо­
жем исследовать крайние случаи, когда в другом человеке вы зы ­
вается мысль, тождественная высказанной. Строго говоря,
посредством язы ка вряд ли это возможно сделать. Наш прош ­
лый и настоящий опы т, обстоятельства отличаются от опыта и
обстоятельств, в ко тор ы х находился или находится собеседник.
П оэтому нельзя считать, что у д вух разных лиц существуют
абсолютно одинаковые мысли. Понятие мысли по этой причине
не является философ ским понятием и объясняется на уровне
здравого смысла. И безусловные вещи нельзя понять до конца:
безусловность здесь не будет обязательной. Когда мы пытаемся
вызвать в ком -то мысль, с точки зрения здравого смысла естест­
венные вещи должны быть поняты определенным образом;
кт о бы ни говорил в такой ситуации, мы сможем его понять.
Затем следует обратить внимание на то, что правила употребле­
ния язы ка для разных язы ков различны, но для каж дого народа
эти правила обязательны. Т аким образом, разграничение полных
и неполных к у зависит от того, может или не может одно язы ­
ковое выражение вызвать у разных лиц одну и ту же определен­
ную мысль. Отличие так называемого эквивалента предложения
(неполного к у ) от полного к у состоит в том , что, когда при по­
мощ и этого эквивалента у слушающего можно вызвать опреде­
ленное понятие, говорящ ий прерывает выражение этого поня­
тия; ка ко в о оно, слушающему не всегда ясно. На основе этого
отличия возникает полнота и неполнота форм выражения [1 3 ].
Например, если произнести последовательность фуру ’идти
(об атмосферных явлениях)’, то необходимо уточнить, ка ко й

40
субъект действия имеется в виду, ибо слушающим он может
быть истолкован по-разному. Если воскликнуть И н у ! ’С обака!’,
то это практически может означать и ’Собака пришла’, и ’Здесь
собака’, и ’Меня преследует собака’, и ’Собака лает’. Д ругим и
словами, мысль, выраженная таким образом, не определена
и может восприниматься слушающим различно. Эти два приме­
ра — примеры неполных к у . Напротив, в тех случаях, когда от­
дается распоряжение или приказание, то у слушающего не возни­
кает неопределенности. При изложении собственных действий по
правилам японского язы ка субъект обычно не выражается
(эллипсис подлежащего) [1 4 ], например Хон о ему ’Читаю
к н и гу ’. При таком способе выражения нет опасности, что предло­
жение будет понято в другом смысле. П оэтому такие предложе­
ния нельзя считать неполными. После некоторого размышления
мы придем к вы воду, что в зависимости от ситуации и такие
’’предложения” , к а к Фуру, И н у !, м огут вызвать у слушающего
вполне определенные мысли. Но в обычной ситуации они явно
не имеют определенного значения. В других же ситуациях опре­
деленное выражение всегда вызывает определенное понятие. В
этом и состоит важнейшее отличие полных к у от неполных к у .
Ясно, что признанное выше различие полных и неполных к у
не принадлежит ни форме, ни мысли, а является следствием важ­
нейших признаков ку...
 Хасимото Синкити

ВОПРОСЫ ИЗУЧЕНИЯ РОДНОГО Я ЗЫ КА *

Глава I

ПРИНЦИПЫ ИЗУЧЕНИЯ РОДНОГО Я ЗЫ КА

Изучение родного язы ка и японское языкознание

Изучение родного язы ка [1 ] — это наука, которая исследует

конкретны й я зы к, а именно японский. Изучение японского язы ­
ка выделилось в самостоятельную научную дисциплину в эпоху
Мэйдзи [2 ], однако оно началось еще в древности и продолжа­
лось, достигнув особого расцвета, благодаря усилиям язы кове­
дов эпохи Эдо [3 ]. Эту н а уку именовали г о г а к у. Ее основ­
ной целью было толкование классических пам ятников и созда­
ние сводов норм стихосложения, изучение же язы ка было не бо­
лее чем средством достижения этой цели. В настоящее время
понятие г о г а к у используется применительно к иностранным
язы кам и обычно обозначает изучение и овладение иностранным
язы ком . Цель г о г а к у — научить говорить с иностранцами и
понимать их, а также научить читать и понимать литературу на
иностранном язы ке. Исследование язы ка к а к такового не яв­
ляется непосредственной целью г о г а к у. Н ауку, которая
ставит перед собой задачу обучения навыкам чтения, письма,
устной речи, следовало бы назвать ’’практической наукой о
язы ке ” . Изучение родного язы ка, напротив, имеет своей целью
исследование язы ка к а к такового. В частности, в отношении
японского язы ка это означает, что ставится задача получить
фундаментальные, систематические сведения о современном
состоянии язы ка, его истории, об отдельных ф актах и их зако­
номерностях, о происхождении язы ка.

* Х а с и м о т о Синкити. К окуго га ку= га й р о н . Т окио, 1932. Работа

вошла в 1-й том собрания сочинений Хасимото, несколько раз издававше­
гося в послевоенные годы издательством ” Иванами=сётэн” (нами ис­
пользовалось издание 1967 г .). Здесь печатаются первая и третья главы
кни ги с некоторыми сокращениями. - Прим. сост.

42
 Практическое и научное изучение язы ка

П оскольку язы к — это средство, которое используется нами

для передачи мыслей, то с практической точки зрения нам доста­
точно уметь правильно понимать и использовать я зы к. Если
такие знания получены, достигнута цель практического изучения
язы ка. Научное же изучение язы ка лишь исходит из этого прак­
тического знания и на его основе стремится получить системати­
ческие представления о язы ке, исследуя его основополагающие
черты.
Объясним на нескольких примерах разницу между практи­
ческим знанием язы ка и его научным изучением.
В сяком у, кт о читает по-японски, известно го со значением
’река’ , которое может записываться к а к каха [4 ] и читается к а к
[к а в а ] . Чтобы практически читать и писать по-японски, этого
достаточно. Однако для решения вопроса о том, почему оно не
читается к а к каха , что соответствовало бы написанию, недоста­
точно просто уметь читать и писать по-японски, а требуются до­
полнительные сведения. Если рассмотреть случаи, когда этот
знак читается к а к ва , то окажется, что это возможно лишь в
конце или в середине го , к а к в сава ’болото’, ш ва ’ш нур, верев­
ка ’, кавару ’изменяться’, савару ’трогать, касаться’ , и невозмож­
но в начале го , к а к в хору ’весна’, хана ’цветок’. Т аким образом,
чтение каха к а к кава есть одно из проявлений той закономер­
ности, что знак в конце и в середине го обычно читается к а к ва.
Далее, объяснить эту закономерность невозможно, если не знать
историю соответствующ его знака каны . В прош лом знак /<£
читался одинаково в начале, в середине и в конце го и, соответ­
ственно, одинаково записывался. Впоследствии произношение
изменилось: этот з в у к [5 ] стал произноситься к а к ва в конце и
в середине го в противоположность произнесению ха в начале
го [6 ]. Знак же каны не заменялся, и до настоящего времени
используется знак , которы й поэтому-то и читается к а к ва
в середине и в конце го . Т аким образом, мы объяснили, почему
каха читается к а к кава. Знание закономерностей чтения знаков
каны , знание исторической ф онетики — это не просто умение
читать и писать по-японски. Это собственно научное знание,
по ско л ьку оно предполагает исследование язы ка к а к такового.
Еще один пример. То, что го мия обозначает ’храм’ или
’императорский дворец’, — общеизвестный ф акт японского
язы ка. Знать этот ф акт достаточно, чтобы беспрепятственно
понимать и употреблять это го . Однако решить проблему, поче­

43
м у это понятие обозначается именно к а к м ия, невозможно без
специальных знаний. Если сравнивать это го с таким и, к а к
миями ’горная глуш ь’, м икоси ’священный паланкин’, м и ко
’сын императора’, мидо ’храм, где установлена статуя Будды ’,
с одной стороны, и с таким и, к а к коя ’хижина, лачуга’, ивая
’пещера, грот’, хитоя ’тюрьма’, иккэнъ я ’особняк’, - с другой,
то становится ясно, что оно состоит из двух го : м и, выражаю­
щего ’поклонение божествам’, ’преклонение’, и я , имеющего
значение ’дом ’. Т аким образом, это го обозначает ’дом по кло ­
нения’ или, что тоже верно, ’местонахождение божеств или
людей знатного рода’. Такова закономерность, согласно ко то ­
рой в древности образовывались го с начальным м и. Очевидно,
что именно так образовано м ия. Эта закономерность связывает
мия с таким го , к а к мияма, м и ко , м и ко си и т.п. Т акого рода
сведения составляют не просто практическое знание язы ка, а
специальное научное знание.
К а к показываю т эти два примера, в японском язы ке сущест­
вую т разного рода правила и закономерности, каждое явление
определенным образом связано с другим и явлениями, но для
обнаружения этих закономерностей свободного владения япон­
ски м язы ко м оказывается недостаточно, по ско л ьку даже совер­
шенное знание отдельных ф актов остается лишь совокупностью
разрозненных сведений. При научном подходе к изучению язы ка
исследуются связи между отдельными явлениями, обнаружи­
вается их сущность; разрозненные сведения систематизируются,
организуются в систему. Владения японским язы ком , знания
отдельных его ф актов недостаточно, чтобы понять историю этих
ф актов и причины, их вызвавшие.

Изучение родного язы ка и языкознание

Изучение родного язы ка — это наука, предметом которой

является японский я зы к. Существуют науки, которы е изучают
соответствующие особенности других язы ко в, например анг­
лийского, нем ецкого, китайского и др. Такие научные дисципли­
ны можно назвать частным, или специальным, языкознанием. С
другой стороны, существуют проблемы, касающиеся общих
свойств язы ка вне зависимости от частных особенностей отдель­
ны х язы ко в. Это, например, такие вопросы, к а к : что такое
я зы к, ка ко в ы его специфические свойства, к а к возник язы к,
к а к развивался, какие существуют группы или семьи язы ков,

44
к а к менялся я зы к в различные эпохи, ка ки м закономерностям
подчиняются его изменения, от чего зависит объединение или
расщепление язы ко в, ка ко вы должны быть методы исследова­
ния языка? Для того чтобы изучать эти вопросы, недостаточно
учитывать ф акты одного-двух язы ков, необходимо обследовать
большое количество язы ков — по возможности все. Н ауку,
изучающую проблемы, касающиеся язы ка в целом, называют
общим языкознанием. В большинстве случаев, ко гд а говорят
о язы кознании, имеют в виду именно эту дисциплину. Общее
языкознание изучает не конкретны е я зы ки , а разрабатывает
фундаментальные понятия и наиболее общие законы . Поэтому
изучение родного язы ка должно основываться на достижениях
общего язы кознания. Однако, с другой стороны, материалом
для общего язы кознания являются конкретны е язы ки , поэтому
изучение родного язы ка в свою очередь служит общему я зы ко ­
знанию.

А спекты изучения родного язы ка

Я зы к — одно из явлений человеческой культуры . Я зы к ис­

пользуется для передачи мыслей и чувств посредством звуко в
(или письма). Я зы к представляет собой психическое явление,
однако включает в себя и физические (з в у к или письмо) и фи­
зиологические элементы (произнесение звука , движение мышц
при написании графических зн а ко в ). Кроме того, я зы к есть
социальное явление, он возник в рам ках общественной жизни и
обслуживает ее нужды. Далее, язы к — историческое явление, он
передается из поколения в поколение. Объяснить многие язы ко ­
вые феномены невозможно, если не принимать во внимание все
эти аспекты. Т аким образом, изучение родного язы ка включает
в себя культурологические, социологические и исторические
аспекты.

Филология и изучение родного язы ка

Помимо язы ка, имеют место и другие проявления духовной

жизни определенного народа или нации, такие, например, к а к
литература, миф ология, предания, песенный ф ольклор, религия,
обычаи, законодательство. Существует точка зрения, согласно
которой все эти области составляют предмет единой науки. В

45
Германии эту н а уку именуют Philologie. Обычно это переводится
к а к ’изучение пам ятников’ или ’источниковедение’. Однако эта
наука изучает не только письменные тексты , но и передающиеся
изустно народные песни, предания и т.п. Эта наука сложилась в
Германии, и там языкознание (изучение ко н кре тн ы х язы ко в)
рассматривается к а к часть ф илологии. Если считать, что сущест­
вует наука типа японского источниковедения, которая соответ­
ствует ф илологии, то следует признать, что изучение родного
язы ка составляет часть такой науки. Ученые спорят о том , м ож ­
но ли считать филологию единой наукой, то есть можно ли рас­
сматривать к а к единое целое кул ьтур у, созданную некоторы м
народом или нацией, а я зы к, литературу и т.п. — разнообразны­
ми ее проявлениями. Решение этой проблемы зависит от того,
можно ли свести в единую систему исследования по различным
областям. Ф актически же, что касается исследований по филоло­
гии в Германии, то маловероятно, чтобы там общая универ­
сальная система строилась путем объединения результатов, по­
лученных учеными в каждой отдельной области.

Изучение родного язы ка

и классическая японская филология

Классическая японская филология, которая возникла в

нашей стране в эпоху Эдо, имеет своей целью воссоздать на ос­
нове изучения классических памятников духовную и материаль­
ную жизнь японского народа в виде, ’’очищенном” от заимство­
ванных элементов [7 ]. Методы этой науки и область изучения во
м ногом соответствуют филологии в герм анском понимании,
поэтому ее рассматривают также и к а к японское источникове­
дение. В классической японской филологии важное значение
придается изучению язы ка пам ятников к а к основы их интер­
претации, и поэтому изучение язы ка памятников считается од­
ной из полноправных областей классической японской филоло­
гии. Однако если результаты изучения язы ка памятников во
м ногих случаях заслуживают самых вы соких похвал, то ко н ­
цептуальная сторона этого предмета не выходит за рам ки прак­
тического изучения язы ка, что расходится с современным науч­
ны м подходом к изучению родного язы ка [8 ]. По этой причине
современное изучение родного язы ка не может считаться частью
классической японской ф илологии. Ф актически я зы к, литерату­
ра и пр., безусловно, служат изучению японского духа и нацио­

46
нального характера, однако лишь в качестве материала. Точно
так же и классическая японская ф илология преследует иные
цели, нежели изучение родного язы ка, и является самостоятель­
ной научной дисциплиной.

Глава III

ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ РОДНОГО Я ЗЫ КА

Основные проблемы

Изучение родного язы ка имеет своей целью исследование

ко нкре тного , а именно японского язы ка. Однако эта задача
предполагает решение такого большого числа проблем в самых
разных областях, что рассмотреть каж дую из них в отдельности
невозможно. Здесь нам хотелось бы поразмышлять о том, к а ко ­
вы должны быть основные группы проблем или направлений
исследования.
Прежде всего результаты м огут быть различны при разных
точках зрения. В зависимости от подхода к исследованию родно­
го язы ка м огут быть выделены разные области и, соответствен­
но, различные проблемы, подлежащие изучению. Возникает
сложный вопрос: с ка ко й же точки зрения можно исчерпываю­
щим образом исследовать все эти области? Хотя мнения на этот
счет м огут расходиться, однако думается, что, во всяком случае,
основные проблемы будут включены в рассмотрение, если
учесть следующие три направления:
1) многообразие родного язы ка,
2) структура язы ка,
3) двойственность язы ка.
Поясним это.

1. Многообразие язы ка

К а к уже говорилось выше, то, что обычно называется япон­

ски м язы ко м , не представляет собой однородного явления; в
него включены различные, не сходные между собой язы ки [9 ].
Это многообразие проявляется прежде всего в том , что в совре­
менном японском язы ке существует подразделение на устный и
письменный язы ки . Устный я зы к используется в разговоре,

47
произносится голосом и воспринимается на слух. Письменный
я зы к используется в документах и других письменных текстах,
изображается графическими знаками и читается. М ежду устным
и письменным язы кам и, помимо принципиального различия, со­
стоящего в том , что один ориентирован на слух, а другой — на
зрение, есть и собственно язы ковы е различия. Современный
японский я зы к существует либо в форме устного, либо в форме
письменного язы ка, других возможностей нет.
Однако и устный, и письменный язы ки в свою очередь
также не являются абсолютно однородными. Прежде всего, в
рамках устного язы ка имеются территориальные различия. В
Т о ки о , Аомори, Ф укуо ке , Кагосиме [1 0] говорят по-разному.
Эти территориально различающиеся язы ки называют диалекта­
ми. С географической точки зрения устный я зы к представляет
собой сум м у диалектов всей страны. Территориальным диалек­
там противопоставляется язы к образованных людей к а к язы к,
которы й должен употребляться в стране повсеместно. Такой
я зы к именуют нормативным, или ’’стандартным” ( хёдзюнго ) .
Современный нормативный язы к основывается на токи й ско м
диалекте и в значительной степени сходен с ним, но полностью
они не совпадают. В устном язы ке, помимо диалектных разли­
чий, существуют различия классовые, возрастные (чрезвычайно
специфична, например, детская речь), профессиональные, разли­
чия между м уж ской и женской речью и т.п. Здесь уместно поня­
тие с п е ц и а л ь н ы е я з ы к и .
Письменный я зы к также включает в себя несколько видов
язы ков. Наиболее крупное деление — это деление на разговорный
стиль и книж ны й стиль [1 1 ]. Разговорный стиль письменного
язы ка основывается на современном устном язы ке, поэтому
можно говорить о письменных текстах на устном язы ке. К н и ж ­
ный стиль письменного язы ка — это специфический литератур­
ный я зы к, дошедший до нас из более ранних эпох к а к собствен­
но письменный. Различия между этими двумя стилями очевид­
ны. В свою очередь разговорный стиль письменного язы ка под­
разделяется на диалогический (ф ормы типа со:дэ аримас,
со.дэс ) и недиалогический (формы типа со:дэ ару ) [1 2 ]. Сущест­
вует и множество вариантов кн иж ного стиля, такие, к а к обыч­
ный стиль, эпистолярный стиль, кам бун [1 3 ]. Все эти варианты
различаются и по словарному составу, и по форме используемых
графических знаков.
Все эти язы ковы е варианты реализуются с учетом различий
по месту проживания, общественному классу или группе, со­

48
циальному положению, профессии и условиям употребления
язы ка. При этом человек, пользующ ийся местным диалектом,
встречаясь с человеком из другой местности, переходит на
’’стандартный” я зы к; человек, пиш ущ ий письмо в эпистоляр­
ном стиле, может совместить его с двумя-тремя другим и язы ко ­
вы ми вариантами; и вместе с тем нередко бывает та к, что
человек владеет только местным диалектом, но даже здесь не
возникает особых трудностей в общении [1 4 ].
Ф актически каж ды й такого рода язы ковой вариант являет­
ся отдельным самодостаточным язы ко м , сущ ествующ им незави­
симо от ’’поддерж ки” других язы ков.
Кажды й из таких язы ков возник не в наши дни, а имеет
собственную историю, отражающую его изменения в различные
эпохи.
Раз мы признаем существование такого рода независимых
вариантов язы ка, то следует проводить и соответствующее деле­
ние в изучении родного язы ка.
Подход к я зы ку с точки зрения его многообразия выдвигает
следующие проблемы изучения родного язы ка: на ско л ько раз­
личных язы ко в* подразделяется японский я зы к, ка ко ва область
их распространения и сфера употребления, в чем их особенности,
к а к они группирую тся в классы.

2. С труктура язы ка

Не только японский, но и любой другой я зы к состоит из

различных элементов и представляет собой структуру, построен­
ную из определенных единиц. При его анализе, выделении эле­
ментов и единиц, наблюдении над тем, к а к они структурирова­
ны, встают многие проблемы исследования родного язы ка.

Два компонента языка

Я зы к выражает смысл через з в у к. Определенный з в у к свя­
зан с определенным смыслом и является знаком , выражающим
этот смысл. Я зы к сформировался тогда, когда определенный
з в у к стал вызывать в памяти определенный смысл, а определен­
ный смысл — вызывать произнесение определенного звука.

* Т аким образом, под ’’язы кам и” Хасимото понимает разные вариан­

ты японского язы ка: диалекты, социальные диалекты, функциональные
стили и т. д. - Прим. сост.

4 -1 1 0 0 49
Т аким образом, з в у к и смысл ассоциативно связываются друг
с другом , причем то, ка ко й з в у к с ка ки м смыслом связывается,
определяется общественной традицией, которая может быть
различной. З в у к и выраженный этим зв уко м смысл, или я зы ко ­
вое значение, являются необходимыми компонентами язы ка.
Сам по себе з в у к, не выражающий значения, не является звуко м
язы ка. Сам по себе смысл, не соотнесенный с определенным зву­
ко м , не является язы ковы м значением. Тем самым язы к форми­
руется из двух элементов: звучания и значения.

З вуковой аспект структуры языка

С фонетической точки зрения язы к представляет собой
последовательность зв уко в , однако последовательность не
безграничную, а определенным образом расчлененную. Т а к, в
последовательности кэса асагао=га сакимасита ’сегодня утром
ипомея расцвела’ обычно з в у к прерывается после масита , одна­
к о пауза возможна также и после кэса. Последовательность зву­
ко в между паузами называется в фонетике д ы х а т е л ь н о й
г р у п п о й (breath g ro u p ). Дыхательная группа может иметь
различную протяженность, однако практически я зы к стремится
сократить расстояние между паузами и увеличить число дыха­
тельных групп. В таком случае рассмотренный выше пример
разбивается на три части: кэса 1асагао=га/ сакимасита — большее
число пауз невозможно. Каждая из таких частей представляет
собой минимальную дыхательную гр уппу и является собственно
фонетической единицей. За редким исключением, выделение
дыхательных групп соотносится со смысловым членением. В
приведенном примере все минимальные дыхательные группы
являются значимыми. Я называю такие единицы бунсэцу.

Слог
К а к уже говорилось выше, ко гд а мы членим последователь­
ность звуко в язы ка на минимальные дыхательные группы ,
каждая из них соотносится с определенным значением. Однако
если провести дальнейшее чисто фонетическое членение, отвле­
каясь от значения, и произнести последовательность зв у ко в , де­
лая паузу настолько часто, насколько это практически возможно
с фонетической точки зрения, то для рассмотренного примера
получим 12 единиц: кэ-са-а-са-га-о-га-са-ки-ма-си-та. Т акого рода
не связанное со значением членение называется членением на
слоги. Весь звуковой поток японского язы ка может быть рас­
членен на слоги, или, иначе говоря, весь звуко во й поток япон­

50
ско го язы ка можно рассматривать к а к состоящий из слогов.
Если окажется, что дальнейшее членение невозможно, значит,
мы имеем дело с единственным слогом. Если сравнивать слого­
вой состав различных язы ко в, то окажется, что полное их
несовпадение невозможно, что во м ногих язы ках встречаются
одинаковые слоги и что в определенном язы ке число различных
слогов не бесконечно, а строго ограниченно [1 5 ].

З в у к [16]
Сравнивая между собой слоги некоторого язы ка, мы убе­
димся, что среди них есть к а к абсолютно несходные между
собой, типа са и м э или ко и ри, так и такие, в звучании которы х
м огут быть выделены общие элементы, типа са и су или с а п к а .
Минимальная единица такого деления называется звуко м
(:танъон) (буквам и с, а, к обозначаются соответствующие зву­
к и ). Если какой-либо слог не поддается членению, значит, он
состоит из одного звука. (В японском язы ке легко выделяются
зв у ки а, и, у , э, о, так к а к каж ды й из них составляет отдельный
слог. Другие же зв у ки выделить трудно, потом у что они входят
в слог лишь в сочетании с каким и-либо другим и звукам и [1 7 ].
Однако если сравнить между собой са, су, сэ, со, то можно на
слух определить, что первая часть у них общая. Более того,
если во время их произнесения проследить за положением язы ­
ка , раскрытием рта, дыханием и т.п., то станет очевидным, что в
них входит один и тот же з в у к.)

Слог и зв ук
И так, слог членится на зв у ки и состоит из одного, двух или
более звуко в. Тип слога определяется тем, ка ки е зв у ки в него
входят и ка ки м образом они между собой соединяются. Т ак же
к а к и число слогов, число звуко в в определенном язы ке ограни­
ченно. Набор звуко в определенного язы ка называется его зв у ко ­
вы м составом. Способы построения слогов из звуко в также
ограниченны и определяются для каж дого язы ка в отдельности.

Слоговая структура язы ка

К а к было сказано выше, выделяемые в каж дом язы ке м и­
нимальные дыхательные группы (м ы назвали их бунсэцу,
п о ско л ьку они связаны со значением) состоят из слогов. Однако
существуют многочисленные ограничения на позицию слога (или
звука ) внутри дыхательной группы . Например, в токи й ско м
диалекте га в га й ко ку ’заграница’ и в нагай ’длинный’ произно­
4'
51
сится по-разному (в фонетической транскрипции соответственно
к а к |^а] и [ д а ] ) : первый вариант выступает только в начале
звуко во й последовательности, второй — в остальных случаях.
Для последовательностей, состоящ их из двух и более слогов,
определено распределение высоты и силы звука — ударение (а к­
центуация)... [1 8 ].

Фонетические единицы язы ка и их структура

Т аким образом, с чисто фонетической точки зрения, отвле­
каясь от значения, можно сказать, что я зы к строится из слогов,
которы е в свою очередь строятся из звуко в. Существуют прави­
ла построения слогов из зв у ко в , а такж е ограничения на построе­
ние из слогов значимых фонетических единиц (б ун сэц у) , на это
накладываются еще и акцентуационные типы.

Смысловой аспект структуры язы ка

Рассмотрим теперь структуру язы ка в связи со значением.
Возможны случаи, ко гд а мы , выражая посредством язы ка опре­
деленный смысл, используем последовательности из очень боль­
ш ого числа го . Однако даже в этих случаях, ко гд а звучание яв­
ляется достаточно продолжительным, оно не является непрерыв­
ны м, а в определенных местах разбивается паузой. Эти паузы
обычно соответствуют смысловому членению. Способ расстанов­
к и пауз достаточно свободный. Т а к, для рассмотренного выше
примера возможны следующие варианты разбиения на две или
три части: кэса/асагао=га сакимасита, кэса асагао=га/сакимасита,
кэса/асагао =га/сакимасита, а также вариант произнесения без
пауз. В принципе можно произвольно выбрать любой из этих
вариантов. Однако пауза после конечного сакимасита обязатель­
на. Здесь заканчивается высказывание о некотором факте.
После кэса и асагао=га высказывание не заканчивается, и, хотя
звучание прерывается, смысл еще полностью не выражен. Там,
где завершается высказывание, выражающее законченную
мысль, пауза обязательна; последовательность слов до такой
паузы называется бун [1 9 ]. Т аким образом, с точки зрения зна­
чения бун характеризуется тем, что выражает законченную
мысль, а с точки зрения формы — обязательной паузой в конце.

Строение бун
М ожно произнести бун от начала до конца слитно, без паузы.
Примеры: и:э ’нет’, со.дэс ’та к’ (хотя со: может употребляться
и отдельно, произнести со:/дэс невозм ож но). О днако во м ногих

52
случаях возможна пауза и внутри бун. Выше уже приводился
такой пример. Х отя расстановка пауз в нем может быть различ­
ной, но, если даже стремиться максимально увеличить число
пауз, сократив пром еж утки между ними, невозможно расчле­
нить этот бун больше чем на три части: кэса/асагао=га/сакимаси-
та. (Реально расстановка пауз асагао/га или саки/маси/та [20]
не встречается.) Такой отрезок между паузами является мини­
мальной единицей. Каждая из таких единиц обладает определен­
ны м значением и определенной ф иксированной формой. Из
таких единиц строится предложение (например, каж ды й его
слог занимает строго определенную позицию и имеет заданный
акцентуационный тип и только таким образом и может быть
произнесен). Такая единица, обладающая определенным значе­
нием и формой, входит в состав не только какого-либо опреде­
ленного бун , но и лю бого другого. Б ун может состоять из од­
ной, двух и более таких единиц. Эту единицу называют к у
(Дзимбо К а ку . — В к н .: ’’Вопросы язы кознания” [2 1 ])
или си ( М а ц у с и т а Дайсабуро. Грамматика стандартного
японского язы ка [2 2 ]). Я называю такую единицу бунсэцу
[2 3 ].

Танго
Бунсэцу может состоять из одного танго или из танго , со­
провождаемого вспомогательными элементами (дзёси и
дзёдоси ) [2 4 ]. Обычно признается, что дзёси и дзёдоси также
являются танго, хотя они отличаются от прочих танго тем, что
не м о гут использоваться самостоятельно, а м огут лишь сопро­
вождать другие го . Если мы будем рассматривать дзёси и
дзёдоси к а к танго, то бунсэцу будет целиком состоять из танго
(одного, двух или более). Т аким образом бун непосредственно
строится из бунсэцу, материалом же для бунсэцу служит танго.
Танго, так же к а к и бунсэцу, состоит из определенных звуко в
и имеет определенное значение. (Когда в состав бунсэцу входят
дзёси и дзёдоси, звуко во й состав и акцентуация некоторы х
танго может изменяться.) Из всего сказанного следует, что хотя
танго и не являются единицами, из которы х непосредственно
строится бун, но очевидным образом они служат материалом
для бун.

Б ун и танго
И так, я зы к выражает законченную мысль через бун, ко то ­
рый строится, используя в качестве материала танго, каждое

53
из которы х выражает в свою очередь свой собственный смысл.
Мы можем выразить законченную мысль и с помощью одного
танго, однако в большинстве случаев мы делим эту мысль на
несколько частей и затем танго, выражающие смысл, соответ­
ствующ ий каждой из этих частей, объединяем в бун. Когда мы
произносим бун, слушающий в определенном порядке воспри­
нимает входящие в него танго, объединяет выражаемые ими
отдельные смыслы и, таким образом, воспринимает ту мысль,
которую стремится передать говорящ ий [2 5 ].
Все это приводит к вы воду, что любой язы к представляет
собой совокупность танго, которая при употреблении реали­
зуется через бун.

Танго и его структура

Танго являются основой высказывания о некотором от­
дельном факте, и потом у число их велико, а значение и форма
весьма разнообразны. Среди танго есть к а к неразложимые с
точки зрения значения и формы, типалмя ’гора’ , кава ’река’ , так
и разложимые. Например, ямакава ’горы и р еки ’ состоит из
яма ’гора’ и кава ’река’ ; амагаса ’зонтик от дождя’ состоит из
амэ ’дождь’ и каса ’зонт’ . Здесь с точки зрения строения два
танго, но, объединенные в одно танго, они перестают быть неза­
висимыми [2 6 ]. Однако очевидно, что каждая из двух частей
имеет определенное значение. Возможны также танго типа
то ки м э ку ’преуспевать’, гакусябуру ’претендовать на ученость’ ,
о-тэра ’храм’, го-хон ’кн и га (вежливо) в состав которы х вхо­
дят обладающие значением суффиксы или префиксы. Элемент
хару в харука ’вдали’ и харубару ’издалека’ не выступает само­
стоятельно, а может входить в состав танго лишь в сочетании с
другим и элементами, однако в отличие от префиксов и суф ф ик­
сов составляет основу значения и формы соответствующего
танго. Т акой элемент называется корнем. Танго может образо­
вываться из корня путем сложения или присоединения суф ф ик­
сов. Подобные танго строятся из значимых единиц, и поэтому их
структура, к а к показано выше, может быть самой разнообраз­
ной. Определенный тип структуры не является универсальным
для всех го, однако одинаковые типы структур имеют
не один-два, а весьма значительное число го [2 7 ].

Структура бун
К а к уже говорилось выше, бун не строится непосредственно
из танго: элементарной единицей структуры бун является

54
бунсэцу. Однако бунсэцу строится из танго и даже в ряде слу­
чаев может состоять из единственного танго, и потом у танго
имеет косвенное, а в некоторы х случаях и прямое отношение к
структуре бун. Значение бун определяется значением всех
входящ их в него танго. Однако простым сложением танго и
объединением их значений мы не получим бун с целостным
значением. То, ка ки е танго и ка ки е их значения связываются
между собой, определяется язы ковой привы чкой. Го некото­
рых классов не м огут быть непосредственно связаны друг с
другом . Например, го тайсо: ’очень’, хотондо ’почти’, сибасиба
’часто’ не м о гут быть связаны с таким и го, к а к кото ’предмет’...
хито ’человек’. Го ару ’некоторы й’ не связывается с тайсо:,
хотондо, сибасиба, но связывается с кото... хито, образуя еди­
ное значение: ару кото ’нечто’ , ару хито ’некто’ . Однако во всех
этих случаях значение ару обязательно объединяется только со
значением последующего г о ; с предшествующим го это объеди­
нение невозможно. Далее, определенным образом распределено
употребление форм спрягаемых го. Т а к, го омосирой ’интерес­
ны й’, ёй ’хорош ий’ выступают в данной форме лишь перед го
типа кото ’предмет’... хито ’человек’, однако перед миэру
’виднеться’, ки ко э р у ’слышаться’ должны употребляться формы
ом осироку ’интересно’, ё ку ’хорош о’. Далее, в конечной пози­
ции употребляется омосирой, ёй, в срединной —ом осироку, ёку.
Т аким образом, в каж дом язы ке существуют правила упот­
ребления танго в середине и в конце бун и правила их соедине­
ния между собой для образования единого значения. Существу­
ют также правила построения бунсэцу из танго. Вспомогатель­
ные элементы (дзёси, дзёдоси ) не м огут самостоятельно обра­
зовывать бунсэцу, и существуют правила, определяющие, с к а к и ­
ми классами танго м огут сочетаться те или иные вспомогатель­
ные элементы. Все эти правила можно рассматривать к а к прави­
ла построения бун, поэтому они характеризуют не отдельные
танго, а их классы , и если возникает новое танго, то оно также
подчиняется действию этих правил [2 8 ].
Все танго употребляются в составе бун, однако употребля­
ются они неодинаково. По способу употребления танго подраз­
деляются на классы — так называемые части речи.

Единицы общей структуры

и общие закономерности

И так, мы рассмотрели два аспекта язы ковой структуры —

звуковой и смысловой. Основной фонетической единицей явля­

55
ется з в у к, из него строятся слог и другие единицы; з в у к опре­
деляет внешнюю форму язы ка. Важнейшей значимой единицей
является танго, из танго строится бун, в то же время танго
членится на более мелкие единицы ( к о р е н ь , п р е ф и к с ,
с у ф ф и к с и т .п .). Все зв у ки определенного язы ка сущ еству­
ют отдельно и не м огут быть заменены один д ругим ; в со вокуп­
ности они именуются звуко вы м , или ф онологическим составом
язы ка. Все танго определенного язы ка также сущ ествуют от­
дельно и не м огут быть заменены один другим . В совокупности
они именуются словарным составом, или лексикой язы ка. Пра­
вила построения слогов из звуко в и значимых единиц из слогов
выполняются для большинства случаев и поэтому м огут быть
названы общ ими закономерностями или законами. Правила
построения бун из танго и танго из более м елких единиц также
выполняются для большинства случаев и м огут быть названы
общими закономерностями или законами. Если признать, что
общие закономерности язы ковой структуры изучаются в грам­
матике, то рассмотренные выше закономерности фонетической
структуры — строения бун и танго — являются грамматическими
явлениями. Т аким образом, рассмотренные выше различные
области исследования язы ка м о гут быть сведены к трем: зв у ко ­
вой состав язы ка, лексика, грамматика. (В современной линг­
вистике исследования, касающиеся звуко во го состава, часто
называются ф онетикой или фонологией [2 9 ]. Следовательно,
имеем: ф онетику, л е кси ку и грам м атику.) При исследовании
звуко во го состава некоторого язы ка решаются вопросы о том ,
ка ки е именно зв у ки в него входят и ка ки м и свойствами они
обладают. В лексике изучаются вопросы о том, ка ки е именно
танго используются в данном язы ке, ка ко в о значение и форма
каж дого из них, к а к они строятся, ка ко в ы их формы изменения,
к ка ко й части речи они относятся и т.п. В грамматике изучаются
следующие проблемы: ка ко в ы закономерности построения сло­
гов из звуко в и более кр упн ы х ф онетических единиц — из сло­
го в, ка ко в ы типы и характер ударения, на ка ки е классы подраз­
деляются танго с точки зрения их структуры , ка ки е существуют
формы изменения танго и в ка ки х случаях каждая из них упот­
ребляется, ка ко в ы способы и закономерности построения бун
из го и т.д. Все эти проблемы решаются по-разному для разных
язы ков и для разных периодов одного и того же язы ка. Поэто­
м у при изучении японского язы ка должны исследоваться ка ж ­
дая эпоха и каж ды й язы ковой вариант.

56
 Проблемы, специфичные для исследования
письменного язы ка

Рассмотренные выше области изучения м огут быть отнесены

к лю бому язы ковом у варианту, однако сущ ествуют проблемы,
специфичные только для письменного язы ка к а к язы ка, исполь­
зующ его графические знаки. Сюда относятся, в частности, такие
вопросы: ка ко й язы ковой элемент отражается на письме с по­
мощью данного знака, к а к обозначаются язы ковы е единицы —
зв у ки , слоги, танго, — в ка ко й форме отражается на письме бун.
Проблемой являются также способы прочтения знака, его зна­
чение, орфография (в тех случаях, ко гд а танго записывается
ка н о й ), окуригана [3 0 ], пунктуация. В этой области также су­
ществуют правила, которы е выполняются для большинства слу­
чаев, скажем, правила прочтения граф ического знака, записи
танго , пунктуация и т.п. Эти закономерности также различаются
для разных классов язы ков и для разных эпох [3 1 ].

3. Двойственность язы ка

Я зы к изменяется во времени и в каж дую эпоху имеет иной

облик. Такое непрерывное изменение есть ф акт неоспоримый,
однако если рассматривать я зы к в определенную эпоху или пе­
риод, то в целом (даже если допустить некоторые колебания) он
предстанет в некотором законченном состоянии. Это неотъемле­
мое свойство язы ка, и в периоды наиболее бурных изменений
оно мешает осуществлению его основной ф ункции — передачи
смысла, по ско л ьку сегодняшний я зы к отличается от вчерашне­
го . Т а к, со сменой периодов, складывающ ихся в эпохи, проис­
ходит последовательный переход от одного состояния к дру­
го м у. Я зы к в каж дом из своих состояний выполняет ф ункцию
передачи смысла, и человек, родившийся в определенную эпоху,
свободно изъявляет свою волю, пользуясь язы ко м этой эпохи,
и ему нисколько не мешает то, что он не знает, ка ко в о было
состояние язы ка в предыдущую эпоху и ка ки м оно станет в
последующую эпоху. Т аким образом, состояние язы ка в опре­
деленный период или эпоху является сравнительно устойчивым,
но изменяется во времени — в этом состоит двойственность
любого язы ка, что порождает два различных подхода к иссле­
дованию язы ка. Первый выявляет состояние язы ка в опреде­
ленный период, второй — историческое развитие язы ка в разные
эпохи. Первый подход — статический, второй — динамический.

57
Сейчас говорят об описательном исследовании и историческом
исследовании. (Эти термины не очень точны, но удобны.
Ф. де Соссюр называл первое статической, или синхронической,
лингвистикой, а второе — эволюционной, или диахронической,
лингвистикой.)

Описательное исследование
Описательное исследование выявляет состояние язы ка в
определенную эпоху, однако в одну и ту же эпоху состояние
разных язы ко в, несомненно, различно, и поэтому необходимо
исследовать состояние каж дого из рассмотренных выше я зы ко ­
вы х вариантов родного язы ка в разные эпохи (в том числе,
разумеется, и современное состояние).
Проводя такое исследование, необходимо выявлять рас­
смотренные выше элементы язы ковой структуры и ее основные
закономерности, то есть решать вопросы о звуковом составе
язы ка, строении слога, ударении, лексике, структурны х законо­
мерностях го и бун и т.п. Необходимо также выявлять распре­
деление вариантов японского язы ка, сферы их употребления.

Историческое исследование
Историческое исследование выявляет историческое разви­
тие язы ка: к а к возникло, изменялось, развивалось или, наобо­
рот, исчезло то или иное явление, относящееся к сфере фонети­
ки , л е кси ки или грам м атики родного язы ка (или его вариан­
тов) ; ка ко в ы условия и причины возникновения этих явлений.
Историческое исследование на основе ф актов язы ка определен­
ной эпохи, явивш ихся объектом описательного исследования,
выявляет процесс перехода от одного язы кового состояния к
другом у. Исследования фонетических явлений в рамках исто­
рического подхода составляют предмет исторической ф онетики,
грамматических — исторической грам м атики, историей отдель­
ны х танго занимается этимология. В отношении вариантов род­
ного язы ка в рамках исторического подхода исследуются проб­
лемы происхождения и развития отдельных диалектов, измене­
ния в их распространении, вопросы популяризации ’’стандарт­
ного” язы ка, история эпистолярного стиля и других вариантов
письменного язы ка, история различных специальных язы ков
и т.п. В отношении родного язы ка в целом в рамках историче­
ско го исследования разрабатываются прежде всего проблема
происхождения родного язы ка, принадлежности его к опреде­
ленной группе и связанные с этим вопросы праязыка, язы ков,

58
происшедших вместе с японским из одного праязыка, гейети-
ческих связей японского язы ка. Для этой цели необходимо
изучать не только японский, но и другие язы ки. И наконец, иссле­
дуя историю язы ка, необходимо выявлять все ф акторы, влияю­
щие на язы к, осмысливать их связь с язы ковы м и явлениями,
необходимо изучать к а к взаимовлияние вариантов родного
язы ка, так и воздействие на японский язы к таких внешних ф ак­
торов, к а к социальные перемены, развитие культуры , изменения
в материальной и духовной жизни.

Проблемы, относящиеся к общему языкознанию

Таковы три аспекта изучения родного язы ка. Однако суще­
ствую т области и проблемы, которы е не вмещаются в эти рамки.
Это проблемы расхождения между вариантами японского язы ­
ка , специфические свойства японского язы ка в целом, присущие
лю бому периоду его развития, классы и формы фонетических,
смысловых, грамматических и других изменений, наблюдаемых
в японском язы ке независимо от периода развития, классы
язы ков мира, включающие японский я зы к, и т.д. Все эти пробле­
мы относятся, скорее, к области общего язы кознания.

Проблемы изучения языка

и проблемы обучения язы ку

Проблемы изучения родного язы ка не исчерпываются пере­

численными выше. Есть еще сложная проблема неоднозначного
соответствия современного язы ка и письма, которая вызывает
практические неудобства и значительные трудности обучения,
поэтому необходимо изучить, с помощью ка ки х преобразований
и упрощений можно сделать письмо более легким в обучении и
удобным. С этим связаны такие проблемы национальной пись­
менности, к а к выработка ’’стандартного” язы ка, ’’стандартного”
стиля (при ш ироком распространении самых разных вариантов
письменного я з ы ка ), упрощение орфографии (при письме
ка н о й ), отбор наиболее употребительных знаков. П оскольку
решение этих проблем требует принятия разного рода социаль­
ны х мер, постольку они вы ходят за рам ки научного изучения
родного язы ка и тесно связываются с проблемами обучения
[3 2 ].
 Хасимото Синкити

МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ РОДНОГО Я З Ы К А *

Часть I

ИССЛЕДОВАНИЕ СОВРЕМЕННОГО РОДНОГО Я ЗЫ КА

Глава I

Исследование ф онетики

...З в уки являются неотъемлемой частью лю бого язы ка. Од­

нако следует различать я зы к к а к образ и я зы к к а к сущность,
реализуемую в процессе язы ковой деятельности. Соответственно
следует различать, с одной стороны, реальные зв у ки , произноси­
мые голосом и воспринимаемые слухом при использовании язы ­
ка , и, с другой стороны, хранящиеся в сознании звуковы е обра­
зы , делающие возможны м произнесение и восприятие реальных
зв уко в . Первые являются физической сущностью, вторые — пси­
хической. Чтобы различать их в дальнейшем, можно называть
первые — звукам и (англ, sound, франц. so n), а вторые — фонема­
ми (англ, phoneme, франц. phonèm e).
При произнесении реальных звуко в необходимы движения
мыш ц губ , язы ка, челюстей, гортани и т.п. Движения мыш ц
представляют собой ф изиологическую деятельность. Исследова­
ние звуко в язы ка в целом и условий их произнесения — это за­
дача такой науки, к а к фонетика (англ, phonetics, нем. Phonetik,
франц. phonétique, phonologie). Фонетика относится к естест­
венным наукам и является одной из основных областей я зы ко ­
знания.
Физические и физиологические явления допускаю т не толь­
к о наблюдение, но и эксперимент [ 1].
Однако следует помнить о том , что если даже мы получим
исчерпывающие результаты фонетических исследований, безуп­
речно проведенных, то мы выясним лишь характер и условия

* Х а с и м о т о Синкити. К о к у го га к у = к э н к ю :х о :. Т окио, 1935.

Перепечатано в 1-м томе неоднократно переиздававшегося собрания со­
чинений. (Перевод сделан по изданию 1967 г.) Здесь публикуются (с
сокращениями) первая и вторая главы этой работы. - Прим. сост.

60
произнесения отдельного звука определенным человеком, но не
сможем познать наиболее существенное для язы ка — звуковой
образ. К а ки м и же методами нужно исследовать звуковы е обра­
зы?
Звуковы е образы, существующие в сознании каж дого чело­
века, недоступны непосредственному восприятию других людей.
П оэтому необходимо различать интроспективное и экстраспек-
тивное исследование язы ка [2 ].
При интроспективном исследовании звуковы е образы до­
ступны нашему восприятию, но сущ ествуют не изолированно,
а в соединении с образами материального мира (значением),
к а к , например, звучание н е ко то р о го го . Это звучание, соотнесен­
ное со значением, в большинстве случаев не является элементар­
ны м, оно может быть расчленено на определенные составные
единицы. П оэтому прежде всего следует расчленить звуковы е
образы на единицы звучания. Далее нуж но исследовать, в чем
различия между этими единицами. Рассмотрим, ка ко в ы эти еди­
ницы.
При интроспективном исследовании это сравнительно легко
сделать. Например, звучание таких го , к а к яма ’гора’, хана ’цве­
т о к ’, ц уки ’луна’, мацури ’праздник’, хари ’игла’, членится на
я-ма, ха-на, ц у-ки, ма-цу-ри, ха-ри. Если сравнить эти элементар­
ные единицы между собой и соотнести с нашими собственными
звуковы м и образами, то мы признаем, что ма из мацури и ма
из яма — это один и тот же з в у к [3 ], так же к а к ха из хана и
ха из хари, цу из ц уки и цу из мацури .......но л, ма, ха, на, цу, ни,
ри и т.д. — это разные единицы. Сопоставляя таким образом
многие го (по возможности в с е ), мы вы явим все такие единицы.
Единицы типа ма, я, ха, на называются слогами. В японском
язы ке членение на слоги, подобное приведенному выше, провес­
ти нетрудно. Однако можно членить слоги на более мелкие еди­
ницы, а именно на зв у ки ( танъон ) (членение я на [у -а ], ма — на
[т - а ], ха — на [Ь а ] ,н а — на [п а ] и т .д .). Это членение уже труд­
но провести без специальной подготовки [4 ]. Узнать, из ка ки х
частей состоит слог, можно, сравнивая между собой реально про­
износимые слоги и определяя на слух сходство или различие их
составных частей (например, у ма и я одинаковая последняя
часть, а у ма, мэ, мо - первая), а также при помощ и фонетичес­
к и х исследований путем наблюдения за органами речи в момент
произнесения и т.п....
..М инимальные единицы членения слога называются звука ­
ми {танъ он). Расчленив все слоги на зв у ки и сопоставив их меж­

61
ду собой, мы вы явим все зв у ки .
Теперь поговорим об экстраспективном изучении язы ка.
П оскольку звуковы е образы других людей недоступны непо­
средственному наблюдению, приходится использовать косвен­
ные методы. Один из методов состоит в том, чтобы выяснять
субъективное язы ковое восприятие разных людей. Например, о
том , ка ки е звуковы е единицы различает человек, можно узнать,
задавая ему вопросы типа: ’’Одинаковы ли начальные зв у ки в
хито ’человек’ и хикари ’свет’?” Т акой метод дает представление
лишь о единицах типа слога, осмыслить же членение на зв у ки че­
ловеку обычно бывает сложно, и достичь хорош их результатов
посредством этого метода трудно [5 ]. Поэтому используются
другие методы фонетических исследований: исследователь про­
сит отчетливо произнести з в у к, которы й должен служить пред­
ставителем звуко во го образа, и затем или судит об этом звуке
по слуху, или исследует соответствующую запись звуко вы х
волн, или наблюдает за состоянием органов речи в момент про­
изнесения, или же сам пытается произнести аналогичный з в у к и
просит проверить, правильно ли он произносит, и затем, вос­
производя это правильное произнесение, наблюдает за состояни­
ем своих органов речи. Таким и методами выявляются различ­
ные единицы (слоги и зв у ки ) и их свойства.
Т аким образом, ...основой фонетического исследования яв­
ляется различение и выделение звуко вы х единиц (слогов и зву­
ко в ) . С фонетической точки зрения язы к строится из ограничен­
ного числа (несовпадающих) звуко вы х единиц, и только из них.
Эти единицы образуют единую систему... которую называют фо­
нетической системой (или звуковы м составом) язы ка. (Следу­
ет обратить внимание на то, что в звукоподражания и междоме­
тия типа гу := гу : или кати=кати м огут входить зв у ки , выпадаю­
щие из общей системы.)
Фонетические единицы язы ка выбираются из бесконечного
числа зв у ко в , которы е мы в состоянии произнести, и входят в
состав знаков, выражающих определенное значение. З в уки ,
которы е используются в качестве фонетических единиц, в
разных язы ках различны, а для каж дого ко нкре тного язы ка
строго определены. Эти единицы четко разграничиваются и не
смешиваются. Каждая из них осознается к а к отдельный з в у к и
формирует отдельный звуковой образ. Поэтому первоочередная
задача — выявление состава фонетических единиц и свойств
каж дой из них. Однако научное объяснение свойств фонетиче­
ски х единиц (слогов и зв у ко в ) невозможно без применения

62
 методов фонетического исследования типа рассмотренных
выше. П оэтому звуковой образ исследуется не к а к таковой, а
через посредство представляющих его реальных звуко в (или
состояния органов речи в момент произнесения). П оскольку
реальный з в у к произносится разными людьми в разное время в
чем-то неодинаково, то и результаты исследования м огут не
вполне совпадать.
К а к трактовать эти несовпадения? Справедливо считать, что
репрезентативным является з в у к, произнесенный человеком це­
ленаправленно, прочие же случаи следует рассматривать к а к от­
клонения, по ско льку целенаправленно и отчетливо произнесен­
ные зв у ки почти всегда совпадают и наилучшим образом реали­
зую т звуковой образ... Исследуя таким способом репрезентатив­
ные произнесения разных людей, их сходства и различия, можно
выявить репрезентативные произнесения всех звуко в данного
язы ка и составить представление о его звуко вы х образах.
Фонетические единицы язы ка редко выступают независимо
друг от друга; обычно они связаны в единое целое, выражающее
определенный смысл (фонетический образ этого целого соотно­
сится с образом некоторого факта действительности). П оэтому
лучше исследовать звучание и значение целостной язы ковой фор­
мы , например танго. Изолированный з в у к, произнесенный не­
целенаправленно, не является естественным и не отражает язы ­
ковой реальности. Кроме того, полезно и даже необходимо изу­
чать зв у ки , которы е употребляются в язы ке. Кажды й з в у к пред­
ставляет звуковой образ, однако по ско л ьку часто основное вни­
мание уделяется смысловой, а не фонетической стороне, то во
м ногих случаях эталонный з в у к к а к представитель звуко во го
образа определяется неверно. Необходимо, исследуя всевозмож­
ные случаи отклонения от эталонного звука , выявить допусти­
мые границы расхождений. Однако это уже будет относиться
к области язы ковой деятельности. Здесь же достаточно утверж­
дения, что для выявления звуко во го образа необходимо рас­
сматривать звук-эталон.
Если выявлены фонетические единицы и их свойства, то для
удобства изучения следует ввести письменные обозначения этих
единиц, причем за каждой из них необходимо закрепить от­
дельный знак [6 ].
К а к уже говорилось выше, минимальной фонетической еди­
ницей является з в у к, более крупной единицей — слог... Слоги
м огут члениться на зв уки . В состав слога входят один, два или
более зв уко в . Из одного, двух или более слогов строятся значи­

63
мые язы ковы е единицы танго и др. Необходимо выявить прави­
ла построения более кр упн ы х единиц из более м елких.
Эти правила выводятся на основании большого количества
разнообразных ф актов. Т а к, выявляется структура слога: ка ­
кие зв у ки м о гут самостоятельно образовывать слог (а, 1, и, е,
о, т , п, д и л и др.) [ 7 ] ; ка ки е классы звуко в м огут сочетаться
в одном слоге и в ка ко м порядке, если слог состоит из двух
звуко в (согласные занимают начальную позицию, гласные —
ко н е ч н ую ); ка ки е классы звуко в и в ка ко м порядке входят в
слог, если он состоит из трех звуко в (два согласных занимают
начальную позицию, гласный — конечную ; ср. 18и, куа и др. [ 8 ] ) ;
ка ки е классы звуко в не сочетаются; ка ки е сущ ествуют ограни­
чения на позицию определенных классов звуко в внутри слога.
На основании многочисленных ф актов можно попытаться
определить, существуют ли правила, задающие построение из
слогов значимых единиц типа го , например: некоторые слоги не
м огут употребляться самостоятельно, некоторые слоги м огут
выступать только перед или только после какого-либо другого
слога, некоторые слоги м огут занимать в го только конечную
или только начальную позицию или, наоборот, не м огут зани­
мать конечной или начальной позиции, некоторые слоги не м о­
гу т сочетаться внутри одного го и т.д.
Далее, в значимых сочетаниях звуко в типа танго каж ды й
слог имеет определенную вы соту и силу. Это называется ударе­
нием. Исследовать ударение — значит выяснить про каж ды й из
слогов го , является ли он более вы соким или сильным, чем дру­
гие, или совпадает с ними по высоте или силе. Это, к а к правило,
очевидно уже при интроспективном анализе звуко вы х образов,
однако используются также способы экспериментальной про­
верки различных вариантов произнесения того или иного го.
Если слоги всегда различаются по высоте тона, то в данном язы ­
ке представлено мелодическое ударение. Если слоги различают­
ся по силе, то в данном язы ке имеет место силовое ударение.
На основании проведенных исследований установлено, что уда­
рение в японском язы ке в целом определяется к а к мелодичес­
кое, однако характер тоновы х различий во м ногих случаях н уж ­
дается в уточнении [9 ]. (Согласно проведенным исследованиям,
в японском язы ке различается либо три тона — вы сокий, сред­
ний и н изкий, либо два — вы сокий и н и зки й .) Если решен во­
прос о характере ударения, то можно определить ударение для
каж дого го . (В фонетической записи удобно ввести специальные
обозначения для ударения.) В настоящее время ш ироко распро­

64
странен способ, при котором в записи каной три тона различают­
ся следующим образом: слог с ни зки м тоном подчеркивается
слева*, с вы соким — справа, со средним — не отмечается; если
же различаются только два тона, то слог с вы соким тоном
подчеркивается справа, а слог с ни зки м тоном не отмечается...
Рассмотрев ударение в различных танго и объединив в классы
танго с одинаковы м ударением, мы получим акцентуационные
типы. Например, в то ки й ско м диалекте для двусложны х го
выделяется три акцентуационных типа, для трехсложных —
четыре, для четырехсложных — пять. (На приведенной ниже
схеме слог обозначается к а к О. Принимается двухтоновая
система.)

Двусложные го 00 00 00
Трехсложные го 000 0 00 000 000
Четырехсложные го 0000 0 000 0000 0000 0000

Ударение задано для каж дого го , однако ф актически ударе­

ние некоторы х го в определенных случаях может смещаться.
Т а к, ударение в хана ’цветок’ при присоединении дзёси но [1 0]
меняется на хана=но. В подобных случаях хана и но произносят­
ся слитно, без паузы, и, таким образом, ударение задается для
сочетания хана=но. Поэтому в японском язы ке в качестве значи­
мой язы ковой единицы признается, помимо танго, и единица,
состоящая из танго и присоединенных к нему дзёси или дзёдоси.
Строго говоря, именно для таки х единиц, а не для го задается
ударение. Вышеназванную единицу мы именуем бунсэцу [11].
Ударение в изолированном танго и в танго, входящ ем вместе с
другим и го (дзёси или дзёдоси) в бунсэцу, может различаться.
Такие изменения ударения также должны изучаться.
Ударение может изменяться также и при присоединении суф­
ф иксов и преф иксов типа го или о [1 2 ], при объединении танго
в сложное го и т.д. Все эти случаи должны быть исследованы, и
на основании их изучения необходимо выяснить, сущ ествуют ли
здесь какие-либо общие закономерности.
Далее, при образовании сложных го м огут происходить, к а к
в случае фунабаси ’понтонный мост’ [1 3], звуковы е изменения
в танго. Необходимо выяснить, нет ли общ их закономерностей в
такого рода явлениях.
И наконец, проблема интонации. Одно и то же го кита может

•По техническим причинам подчеркивание заменено курсивом. —

Прим, перев.

5 -1 1 0 0 65
произноситься с понижением или повышением тона и обозначать
в одном случае просто ф акт прихода ( ’пришел’) , в другом — во­
прос ( ’пришел ли?’) , а в третьем - повеление ( ’приходи!’) .
Кроме того, понижение или повышение тона на конце зависит от
того, следует ли дальше пауза. Все это входит в понятие интона­
ции (in to n a tio n ). Интонация путем изменения тона (или силы
звука ) сообщает танго независимо от его звуко во го состава
дополнительное значение. Определенные интонационные типы
выражают определенные смысловые различия. Необходимо
определить на основании ф актов каж дого ко н кре тн ого язы ка,
ско л ько в этом язы ке интонационных типов и ка ко в ы их осо­
бенности. В этих целях плодотворно используется спектрограф и
другие технические средства.
Фонетические исследования м о гут проводиться отдельно для
разнообразных вариантов [1 4] современного японского язы ка
(диалектов, ’’стандартного” язы ка, разговорного язы ка и т.д .).
О днако, п о ско л ьку варианты современного язы ка имеют много
общего и не имеют различий принципиального характера, сле­
дует признать целесообразным такой способ исследования, при
котором в основу положено изучение одного из вариантов, дру­
гие же варианты исследуются с точки зрения их сходства и раз­
личия с этим ’’основны м” .
Прежде всего исследуется фонетическая система и выясняет­
ся, к а к соотносятся фонетические единицы разных язы ковы х ва­
риантов... Далее выясняется, совпадают ли в разных вариантах
правила звуковой сочетаемости, ударение, интонация.
В частности, при изучении диалектов используется метод
сравнения их со ’’стандартным” язы ком . Этот метод достаточно
удобен и дает возможность сравнительно быстро получить ре­
зультаты, однако эти результаты неполные, так к а к вскры ваю т
фонетические особенности и закономерности только одного язы ­
ко в о го варианта. П оэтому если на начальном этапе исследования
этот метод допустим, то в дальнейшем необходимо компенсиро­
вать его недостатки путем привлечения ранее описанных мето­
дов.
Полезно также сравнивать произношение двух и более язы ­
ко вы х вариантов. Во-первых, можно сравнивать характер про­
изнесения того или иного звука (например, одинаково ли про­
износится дзи в диалектах Т оки о и Кагосим ы , и если нет, то в
чем состоит различие) и, во-вторых, способ произнесения опре­
деленного го (например, го со значением ’приветствие’ произно­
сится в токи й ско м диалекте к а к айсацу, а в Кагосиме — к а к

66
эсацу, то есть в этом диалекте то ки й ско м у ай соответствует
э, а са и цу произносятся од и н ако во ). Сравнения первого типа
проясняют особенности того или иного зв ука ; сравнения второ­
го типа проясняют характер связи между язы ковы м и варианта­
м и (например, между диалектами Т окио и К а го си м ы ). К сравне­
ниям второго типа относится и сравнение диалектов со ’’стан­
дартным” язы ко м , в результате которого в основном выявляют­
ся так называемые звуковы е изменения, рассматриваемые в
современной диалектологии родного язы ка, причем эти соответ­
ствия наблюдаются не в двух-трех, а в большом числе го .
Т акого рода регулярные соответствия имеют большое зна­
чение для исторического исследования язы ка...

Глава II

Исследование л е кси ки

Л ексика — это общее название для употребляемых в данном

язы ке танго (или го ) [1 5 ]. Танго — это значимая единица язы ка,
танго самостоятельно, но чаще всего в сочетании с другим и тан­
го образует более крупны е значимые единицы ( бунсэцу или б у н ).
Танго может строиться из более м елких значимых единиц (ко р ­
ня, преф иксов, суффиксов и т .д .).
Танго имеет определенные внешнюю ф орму и значение.
Внешняя, то есть звуковая, форма танго — это определенная
звуковая последовательность (к а к правило, последовательность
слогов) с определенным ударением. З в у ки входят в звуковую
систему данного язы ка; ударение предстает к а к один из прису­
щ их данному я зы ку акцентуационных типов. Внешней формой
танго занимается фонетика. Внешняя форма танго фиксирована,
однако при объединении с другим и танго в более крупны е еди­
ницы их звуковой состав и ударение м огут изменяться. Танго
’кн и га ’ произносится к а к х о н , но в сочетании со значением ’и
кн и га ’ становится х о м (м о ). Хана ’цветок’ произносится с по­
вышением тона на втором слоге, но хана=но ’цветка’ произно­
сится с ровным тоном. О днако и в этом случае изменения
происходят в соответствии с общ ими закономерностями зв у ко ­
вой сочетаемости и ударения в японском язы ке. Для записи
танго используются определенные знаки, его письменная форма
также фиксирована... Внешняя форма танго (звуковая или
письменная) фиксирована к а к определенный язы ковой образ.
Хотя танго имеет определенную звуко вую и определенную
письменную форму, его устный и письменный язы ковы е образы

5* 67
всегда совпадают. Разумеется, реальные произнесения и н атк,а-
ния полностью не одинаковы , но они отождествляются в созна­
нии носителей язы ка.
Значение танго — это обозначаемое им понятие; каждое
танго имеет вполне определенное значение. О днако и здесь, хо ­
тя образ некоторого факта действительности, соответствующий
в язы ке данному го , является постоянным, в язы ковой практи­
ке это го может обозначать не абсолютно тождественные поня­
тия. П омимо этого, во м ногих случаях понятийный образ — зна­
чение танго — не вполне ясен и не может быть достаточно точно
определен. Даже если мы просто обратимся к словарю, то уви ­
дим, что для одного го может даваться несколько значений...
М ежду этими значениями существует определенное соотношение,
которое определяется тем, что это значение одного и того же го.
Эффективными способами определения значений го являют­
ся выявление понятий, обозначаемых этим го , изучение случаев
употребления этого го ... определение его антонимов (го с проти­
воположным значением: уэ ’верх’ и сита ’низ’, маэ ’перед’ и ато
’сзади’) , определение его синонимов (го со сходным значением)
и т д . При изучении современного японского язы ка есть возм ож ­
ность пользоваться и таким удобным способом, к а к опрос ж и­
вы х носителей.
Все сказанное касается изучения значений обычных го , од­
нако сущ ествуют го , имеющие особую экспрессивную окрас­
к у . Танго может члениться на более мелкие единицы. Т ак бывает
при присоединении суффиксов и преф иксов, при объединении
нескольких танго в одно (сложное) го и т.д. Необходимо вы яс­
нить, к а к носители язы ка осознают такое членение. (Даже если
исторически некоторое го образовалось из нескольких единиц,
но современные носители язы ка не помнят об этом и в их созна­
нии го не членится на части, то при изучении современного язы ка
оно должно рассматриваться к а к неразложимое.) Однако у ка ­
занные выше закономерности членения, проявляющиеся в мно­
гочисленных го , подлежат ведению грамматики. При изучении
л е кси ки рассматривается лишь проявление этой закономерности
в конкретном го.
Танго выполняют разнообразные грамматические ф ункции
и соответственно этим ф ункциям делятся на классы — так назы­
ваемые части речи. Выражение грамматических ф ункций осу­
ществляется через изменение формы танго [1 6 ]. Классиф икация
танго и с точки зрения их грамматических ф ункций, и с точки
зрения изменения формы — это проблема грам м атики. При изу­

68
 чении л е кси ки достаточно определить, к ка ко м у классу относит­
ся данное го.
В каж дом из вариантов современного родного язы ка боль­
шое число танго. Определить точно их общее число невозможно.
Даже носители одного и того же язы ка в индивидуальной речи
используют разное число танго. А ктивны й и пассивный запасы
л е кси ки у носителя язы ка также неодинаковы, причем первый
обычно меньше второго. П оэтому, собирая л е кси ку определен­
ного язы ка, недостаточно опираться на л е кси ку одного-двух
носителей.
Среди танго есть такие, которы е употребляются лишь в од­
ном из ’’специальных” язы ков — в язы ке определенного класса
или профессиональной группы , мужчин или женщин, детей или
стариков — и не представлены в других язы ковы х вариантах...
Эта специфическая лексика выявляется при сравнении язы ка
данной группы носителей с язы ко м других групп.
Собирая л е кси ку какого-либо язы ка, удобно пользоваться
’’сводом диалектной л е кс и ки ” , где в виде тематической класси­
ф икации зафиксированы го , обозначающие основные понятия,
то есть идти от значения к обозначающей его форме. Это удобно,
однако есть опасность, что го , обозначающие более специфичес­
кие понятия, не будут включены в ’’свод” . Если же вместо этого
обратиться к большим словарям родного язы ка, то хотя вероят­
ность ’’пропусков” в них очень мала, но даже и они не м огут
быть абсолютно полными. Необходимо тщательно восполнять
все пробелы.
Для каж дого из обнаруженных танго выявляется письмен­
ная и звуковая форма, значение и употребление. Все эти резуль­
таты должны быть упорядочены.
Прежде всего указывается произношение танго : все звуки ,
соответствующ им образом упорядоченные, представляются по­
средством фонетической записи с использованием специальных
обозначений для ударения.
Далее указывается, ка ки е графические знаки употребляются
для записи танго.
Далее приводится значение танго. Если го имеет несколько
значений, то каждое из них рассматривается в отдельности. Что­
бы облегчить понимание, дается не только толкование, но и при­
меры. Там, где это возм ож но, применяются рисунки. Кроме то­
го , полезно приводить синонимы с объяснением расхождений в
значении и антонимы. Необходимо специально оговорить случаи,
ко гд а го имеет специфическое экспрессивное значение. Необхо­

69
димо также выявлять специфическую л е кси ку, характерную
лишь для речи лиц определенного возраста, пола, определенных
общественных групп.
Далее рассматриваются грамматические свойства го (часть
речи, тип изменения и т.д.) и, таким образом, естественно,
объясняется употребление этого го . Если с у щ е с тв у й частные
правила употребления данного го , то они должны быть указаны .
Например, в разговорном язы ке ару ’иметься, быть’ не может
присоединять отрицание най, то есть нет Ъранай [1 7 ] и т.п.
Далее возникает следующая проблема: в ка ко м порядке
располагать собранные танго ? Существует несколько способов
расположения.

(1) Смысловой критерий

Есть два способа классиф икации го , основывающихся на
смысловом сходстве и смысловых связях: тематическая класси­
ф икация и синонимическая классиф икация. При тематическом
подходе го разбиваются на классы в соответствии с областями
обозначаемых ими понятий: небесные явления, география, чело­
веческие отношения и т.д., возможны и более дробные деления.
При синонимическом подходе го разбиваются на классы по общ­
ности значения или определенным смысловым связям, причем
одно какое-нибудь го выбирается в качестве представителя всей
группы , и представители всех групп упорядочиваются, например
по годзю ону [1 8 ], и, таким образом, можно отыскать любое
го . Однако способ, которы й позволил бы исчерпывающим обра­
зом классифицировать всю л е кс и ку язы ка по смысловому кр и ­
терию, пока не разработан.

(2) Фонетический критерий

При фонетическом подходе го упорядочиваются в соответ­
ствии с последовательностью входящ их в них звуко вы х единиц
(слогов или з в у к о в )... Разумеется, иметь дело со звукам и к а к
таковы м и неудобно, поэтому обращаются к фонетической запи­
си (кана, латиница, фонетическая транскрипция и т .д .), и го упо­
рядочиваются в соответствии с последовательностью знаков та­
ко й записи.
Это наиболее распространенный способ. Однако в некото­
рых случаях используется не прямой, а обратный порядок распо­
ложения го — по конечному з в у ку (обратный словарь, или сло­
варь рифм) [1 9 ]. Кроме того, существовали и такие способы,
к а к расположение го по числу входящ их в них слогов...

70
 (3) Графический критерий [20]
Это наиболее распространенный способ построения алфавит­
ны х (использующ их латиницу) и иероглиф ических словарей...
Го упорядочиваются в соответствии с последовательностью гра­
фических знаков, входящ их в их запись. При записи каной или
латиницей возможное число различных знаков невелико и спо­
соб их упорядочения общепринят (годзю он, алфавит, ироха [21]
и т .п .). При использовании же иероглиф ики число различных
знаков очень велико и поэтому возможны различные способы
их упорядочения... Наиболее распространенный способ состоит в
объединении знаков, имеющих общую графическую часть; эти
знаки упорядочиваются по числу черт в той части, которая оста­
ется за вычетом общей... Кроме того, основанием для упорядоче­
ния может служить общее число черт, а также расположение пер­
вой черты (...вертикальное, горизонтальное, наклонное...).
Кажды й из рассмотренных выше способов в зависимости от
своей цели обладает определенными достоинствами и недостат­
ка м и , но ни один из них не имеет явного преимущества перед
остальными. По-видимому, следует совмещать эти способы. К р о ­
ме того, в определенных целях должны использоваться также
классиф икации го по акцентуационным типам, по частям
речи и т.д.
Изучая л е кси ку, полезно сопоставлять различные язы ковы е
варианты. При таком сравнении не только выявляется лексика,
специфичная для данного варианта, о чем уже говорилось выше,
но также обнаруживается, совпадает или сходно значение у го ,
которы е в этих вариантах произносятся одинаково, и, с другой
стороны, совпадает ли произношение у го , имеющих в этих ва­
риантах одно и то же значение. Это не только внесет вклад в та­
ку ю область практической деятельности, к а к преподавание язы ­
ка , но и будет способствовать историческим исследованиям язы ­
ко в на основе изучения их генетических связей.
 Хасимото Синкити

ОБЩИЙ ОЧЕРК ГРАМ М АТИКИ РОДНОГО Я З Ы КА *

НЕСАМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ ГО И АФФИКСЫ

Выше мы выяснили, что существуют различные значимые

единицы язы ка; среди них с точки зрения формы самостоятель­
ны ми единицами являются бун и бунсэцу, несамостоятельными
единицами — корень и аффиксы. Однако го может быть и само­
стоятельной единицей (го первого типа [1 ]) , и несамостоятель­
ной единицей (го второго ти па ). Способные быть самостоятель­
ной единицей го , самостоятельно образуя бунсэцу, совпадают с
последними; несамостоятельные го (дзёси и дзёдоси) образуют
самостоятельную единицу бунсэцу вместе с го , которы е м огут
быть и самостоятельными. Аф ф иксы также являются несамо­
стоятельными единицами; они м огут присоединяться к несамо­
стоятельным корням или к способным быть самостоятельными
го , образуя го , которы е м огут быть самостоятельными. И го
второго типа, и аффиксы являются несамостоятельными едини­
цами. Те и другие присоединяются к способным быть самосто­
ятельными го и образуют единицы, которы е м огут ф ункциони­
ровать самостоятельно; таким образом, они имеют совершенно
одинаковые свойства, однако почему же мы считаем, что еди­
ницы, образованные в первом случае, являются бунсэцу, а еди­
ницы, образованные во втором случае, —го?
М ы уже указы вали, что единицы, образованные присоедине­
нием аффиксов и признаваемые нами го , а не бунсэцу, форми­

* Х а с и м о т о Синкити. К окугохо := ё :сэцу. Токио, изд-во ” Мэйд-

зи=сёин” , 1934. Книга вошла во второй том собрания сочинений Хасимо­
то, впервые опубликованный в 1948 г. Книга Хасимото Синкити посвя­
щена конкретному анализу грамматики японского языка. Нами переведе­
ны в сокращении два фрагмента из этой его кни ги (§ 5 гл. 1 и § 1 гл. 2). -
Прим. сост.

72
руют бунсэцу точно так же, к а к и обычные го. В таком случае
что представляют собой единицы, образованные с помощью го
второго типа? Т акого рода единицы, например яма=га ’гора + по­
казатель подлежащего’, яма=ва Тора + показатель темы’, я м а -
кара ’с горы ’, яма=дакэ=ва ’только гора’, яма=ка Тора ли’,
являются самостоятельными единицами, и к ним нельзя присо­
единить какое-нибудь го так, чтобы образовалось бунсэцу того
же класса (конечно, к ям а -н и ’на горе’ можно присоединить
тематическое ва, и получится бунсэцу яма=ни=ва, но это бунсэ­
цу не относится к том у классу, что и образованное присоедине­
нием ва к другом у го - хана=ва ’цветок + показатель темы’) .
П оэтому мы считаем яма=га, яма=ва и др. отдельными бунсэ­
цу, а не образующими их го ... В то же время в случае присоеди­
нения дзёдоси типа иканай ’не идет’ [2 ], иким асу ’идет (вежли­
во) ’, и ко : ’пойдем’ само и ку ’идет’ может образовать бунсэцу,
но может и сформировать бунсэцу типа ику=кэрэдом о ’идет,
однако...’, ику= га ’идет, н о...’, ику^но=ва ’то, что идет’ . В то же
время надо сказать, что сочетание глагола с дзёдоси образует
такие же бунсэцу: иканай=кэрэдомо ’не идет, однако...’, иканай=
га ’не идет, н о...’, иканай=но=ва ’то, что не идет’, иким асу=кэрэ-
домо, иким асу =га, икимасу=но=ва и т.д. [3 ]... В этом отношении
иканай и др. аналогичны и к у , и их следовало бы рассматривать
не к а к бунсэцу, а к а к го . Если так, то и дзёдоси — это несамосто­
ятельные единицы, присоединяемые к го и образующие го , при­
дающие другом у го дополнительное значение, то есть аффиксы
(суф ф иксы ). В этом плане точка зрения Ямада Есио [4 ], считав­
шего дзёдоси суффиксами предикатива [5 ] и рассматривавшего
сочетание предикатива с дзёдоси к а к единое го , вполне рацио­
нальна...
С рассмотренной выше точки зрения среди го второго типа
выделяются дзёси, которы е следует считать отдельными го , и
дзёдоси, которы е трудно отделить от суф ф иксов и следует, ско ­
рее, рассматривать к а к суф ф иксы [6 ].
Суффиксы м огут присоединяться и к корням , го второго
типа присоединяться к корням не м огут [7 ]. Если и относить
дзёдоси к аффиксам, то этим они от аффиксов отличаются.
Однако и аффиксы м огут присоединяться к го ... П оэтому дзёдо­
си нельзя отграничить от суффиксов и по тем соображениям, что
дзёдоси присоединяются к го , а не к корням .
Все высказанное выше можно считать вполне обоснован­
ным. О днако различия между дзёдоси и аффиксами можно ви­
деть и в другом . Х отя аффиксы присоединяются не к отдельным

73
го , а к достаточно большому их количеству, их присоединение
ограничено узусом , они не м огут присоединяться к лю бому го.
Однако го второго типа (дзёси и дзёдоси) , к а к правило, присое­
диняются к о многим го. Хотя они не присоединяются к о всем
го , но, к а к правило, присоединяются ко всем го определенного
класса (например, к о всем именам или всем предикативам).
Это присоединение свободно и регулярно [8 ]. И в области а к­
центуации при присоединении аффикса изменение акцентуации
(или отсутствие изменения) зависит от ко нкре тного го , и нельзя
установить общие правила; при присоединении дзёси шш дзёдо­
си изменение акцентуации одинаково для всех го и м огут быть
выведены общие правила... П оскол ьку дзёдоси свободно и регу­
лярно присоединяются к о мнш дм го , их можно отграничить
от аффиксов (с точки зрения акцентуации они ведут себя анало­
гично дзёси) . Если та к, то среди лишенных самостоятельности
единиц, присоединяемых к го к придающих им добавочное зна­
чение, следует выделять свободно и регулярно присоединяющие­
ся к о м ногим го единицы (го второго типа) и присоединяемые
только к ограниченному числу определенных узусом го аффик­
сы...

ИЗМЕНЕНИЕ [9 ] ГО И ФОРМЫ ИЗМЕНЕНИЯ

Изменение го — это такое явление, когда одно и то же го

принимает разные ф ормы; по ско л ьку изменение, к а к правило,
происходит в конечной части го , то его называют изменением
окончания. Изменение может заключаться в изменениях послед­
него слога го (ка ка - ка ки - к а к у - ка кэ ) [1 0 ], в добавлении
слога р у или рэ (о ки - о ки р у - о ки рэ) [1 1] либо в ком бина­
ции этих явлений (к о — ки — ку р у — курэ, сэ — си - суру — су-
рэ, сироку — сирой — сирокэрэ) [1 2 ]. При записи односложных
го каной создается впечатление, что изменяется не окончание, а
го в целом, однако реально варьируется лишь гласный, а соглас­
ный остается неизменным (в м иру ’видеть’ при изменении
m i — m in i — m ire m не изменяется) ...
У разных го может быть разное количество форм измене­
ния... В разговорном язы ке их обычно от трех до четырех (в от­
дельных случаях до шести) [1 3 ]...
Т акого рода изменение го — это изменение их форм, в част­
ности окончаний. Однако не всегда изменение форм го или изме­
нение их окончаний может быть названо изменением го . В значе­

74
нии ’позавчера’ в язы ке сущ ествуют го ототои и отоцуи [ 14],
однако замена слога то на цу не является изменением го . Также
сакэ ’рисовая водка’ в составе сакадару ’бочка для во д ки ’ при­
обретает вид сака [1 5 ], уэ ’верх’ в составе ува гаки ’адрес’ из­
меняется в ува [1 6 ], сиро ’белый’ в составе сирахо ’белый парус’
становится сира, фуро ’ванна’, ка ки ’ограда’ в асабуро ’утренняя
ванна’, исигаки ’каменная ограда’ имеют вид буро, га ки . Все это
изменения формы го , изменения окончаний го , но не изменения
го ... Известно, что изменение го — это не просто видоизменение
его формы. Если мы посмотрим, к а к употребляются различные
формы изменяемых го , то увидим, что, например, форма и ку
завершает предложение Ватаси=га и ку ’Я иду’, форма и ки нахо­
дится в середине предложений Ким и=м о и ки , боку=м о и к у ’Ты
идешь, и я иду’, то есть указывает на сочинительную связь с
последующим, форма и кэ включает значение повеления и у ка ­
зывает на конец предложения. Форма ика употребляется при
присоединении других го {пай, сэру и д р .): иканай ’не идет’ ,
икасэру ’заставляет идти’ и др. Форма и кэ используется при
присоединении ба: икэба ’если идет’ [1 7 ]. Т аким образом,
изменение го — это изменение его формы для указания на
синтаксическую позицию и для соединения с другим и го . Такие
формы изменяемых го мы называем ф о р м а м и изме­
н е н и я ^ указание на синтаксическую позицию или же исполь­
зование формы для соединения с другим и го будем называть
ф у н кц и е й формы.
Значение изменяемых го неодинаково, но их формы совпа­
дают по своим ф ункциям . Если сравнить разные формы изменя­
емого го , то они м огут быть совершенно одинаковы ми (ика —
и ки - и ку - и кэ и ка ка - ка ки - к а к у - к а кэ ) , но м огут и зна­
чительно различаться (ика - и ки - и ку - и кэ и м и - м и -м и р у -
мирэ ) , однако их ф ункции остаются теми же. Т аким образом,
формы с одинаковой ф ункцией не обязательно одинаковы . На­
пример, форма ика используется для присоединения пай и др.,
но и м и имеет ту же ф ункцию . В то же время их формы совер­
шенно различны. Бывает, что у одних го разные формы имеют раз­
ные ф ункции, а у других го разные ф ункции имеет одна и та же
форма... В этом случае соответствующие двум разным формам
других го последовательности хотя и совпадают по форме, но
обычно признаются двум я разными формами го . При этом подхо­
де у всех изменяемых го выделяется столько форм, ско лько у
го с максимальными формальными различиями: в старописьмен­
ном язы ке — шесть, в разговорном язы ке — четыре... [1 8 ].
 Мацусита Дайсабуро

ГРАМ М АТИ КА СТАНДАРТНОГО

ЯПОНСКОГО РАЗГОВОРНОГО Я З Ы КА *

Глава 1. ТРИ ЭТАПА ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

В процессе практического употребления язы ка с точки

зрения его структуры говорящ ий в соответствии со своими
мыслями проходит три этапа, которы е мы назовем гэндзи, си и
дамку [1 ]. Несмотря на то что эти три этапа представляют собой
очень важные проблемы для грам м атики, наши грамматисты до
сих пор не задумывались над ними всерьез, о чем м ожно только
пожалеть.

Д а нку

Когда с помощью язы ка выражают некоторое содержание,

об этом содержании повествуют. Даже в ы кр и к Ой ’Э й!’ пред­
ставляет собой своего рода повествование, многочасовая речь —
также повествование [2 ]. Вопрос о том, имеем мы повествова­
ние или нет, решается в зависимости от того, выражается ли при
этом какое-либо содержание. Простое произнесение ка ко го -н и ­
будь имени или междометия не будет иметь н и ка ко го содержа­
ния и, следовательно, не будет повествованием. Повествование
может иметь очень большую длину, но его единицей является
данку. Короткие повествования состоят из одного данку, длин­
ные — из множества данку.
Среди данку одни выражают оценку типа Корэ=га к о : да

♦Мацусита Дайсабуро:. Х ё:д зю н=ни хон= ко :го= хо:. Токио,

изд-во ” Тю :бункан” , 1930. Перевод сделан по этому изданию. В сборник
включены с небольшими сокращениями § 2 главы 1 и § 1 -3 главы 8. -
Прим. сост.

76
’Это та к’, другие — непосредственную реакцию собеседника типа
Я : данна ’О, господин!, третьи — чистые эмоции типа Ояоя ’А х !’,
Коракора ’Н у !’. В целом банку - это максимальная единица
язы ковой структуры , которая выражает законченную мысль.
Если просто нарисовать иероглиф ’цветок’, он будет выражать
идею цветка, но эта идея — идея абстрактная, материал для мыс­
ли, которы й к а к таковой не употребляется, поэтому он не явля­
ется конкретной мыслью. Просто имя — не б а н ку . Например,
имя сэнсэй ’учитель’ — только имя, но не банку. Но в ситуации,
ко гд а мы окликаем человека, оно становится банку.
Д а н ку не обязательно состоит из двух или более го . Среди
ко р о тки х банку много б а н ку , состоящ их из одного го. Со: ’Т а к’,
Ииэ ’Нет’, Хай ’Да’, Ecu ’Хорош о’, К и м и ’Т ы ’ сами по себе явля­
ются банку.
Примерно в том же смысле, что ба н ку, употребляются тер­
мины бун, бунсё [3 ], они обычны у грамматистов, но в них есть
неточность... [4 ]. Д а н ку означает ’’отрезок текста, членящий
значение” , поэтому этот термин подходит больше всего...

Си

Слово си означает то, что самостоятельно выражает некото­

рое понятие, например: хана ’цветок’, хасиру ’бежать’, сукобуру
’очень’, мата ’опять’, ара ’а х!’, ой ’эй!’. Т ак называемые сущест­
вительные, местоимения, глаголы , качественные глаголы , наре­
чия, союзы, междометия — все это си [5 ]. Т а к называемые бзё-
си и бзёбоси [6 ] не м огут самостоятельно выразить понятие,
поэтому они не являются си. Только присоединяясь к другим
го , они вместе с ними образуют си. М асу само по себе не являет­
ся си; иким асу ’идет (веж ли во )’ — это уже си. Само по себе ни
еще не является си, аугуису=ни ’соловью’ — это уже си.
Си к а к этап структуры язы ка занимает промежуточное по­
ложение между банку и гэнбзи. Однако среди си есть такие,
которы е самостоятельно м о гут образовать банку. Например,
обзисан ’дядя’ — это см, но в условиях, ко гд а окликаю т челове­
ка , оно само по себе может стать банку. Еросий ’хорош о’ — си,
но, когда надо выразить идею согласия, оно может стать банку.
Вопрос о том, ка ки е си м огут быть б а н ку, а ка ки е — нет, иссле­
дуется грамматикой.
Си самостоятельно выражает понятие и может являться сос­
тавной частью ба н ку. Т ак, тобу ’летит’ — это одно си, т р и ’пти­

77
ца’ — также одно си, но н и х сочетание тобу тори ’птица (которая)
летит’ [7 ] — это также одно си [8 ]. Сочетание тобу тори, с одной
стороны — два си, с другой стороны — одно си. Это можно срав­
нить с федеративным государством, с домом из нескольких се к­
ций под одной кры ш ей. Такие единицы, к а к тобу и тори, мы на­
зываем простыми си, а такие, к а к тобу тори, — сложными си.
Те и другие являются едиными си. Среди сложных си сущест­
вую т следующие си: си, состоящие из двух просты х си ( нива=но
хана ’цветы во дворе’) ; простого си и сложного си ( нива=но \
сирой хана ’белые цветы во дворе’) ; сложного си и простого си
{тонари^но нива=но | хана ’цветы в соседнем дворе’) ; двух
сложных си ( тонари=но нива=но | сирой хана ’белые цветы в
соседнем дворе’) . Сложные си, состоящие из сложных си, м огут
сочетаться с другим и сложными си, и, таким образом, сложные
си м огут иметь очень большую протяженность.
Изучение способов образования сложных си — соотноситель­
ны х связей между си в составе сложных си — один из разделов
грам м атики; мы назовем его учением о соотнесениях (со:кан-
р о н )...
Среди си есть такие, которы е сами по себе модифицируются
в банку [9 ], например: Со.дэсу ’Т а к’ или Сикари ’Да’ (старо­
письменный я з ы к ). И х можно считать и си, и банку в зависимос­
ти от направленности исследования. С одной стороны, они выра­
жают законченную мысль и тем самым являются б а н ку ; с дру­
гой стороны, они выражают понятие и тем самым являются си.
Образно выражаясь, ко гд а среди акционеров компании выби­
рают совет директоров, а среди членов совета — главу компании,
то тот, кто избран директором, в одном аспекте — директор, но
в других аспектах — также и член совета директоров и акционер.
Однако среди членов совета директоров есть и такие, кт о не
имеет возможности стать главой ком пании. Таковы оёби ’и ’,
ойтэ ’в ’ [ 10] . Они не м огут самостоятельно образовать банку.
Все банку выражают некоторое суждение и поэтому являют­
ся банку', однако все они выражают понятие и тем самым явля­
ются си. П оэтому банку в одном из своих аспектов являются и
си. Однако не все си являются в то же время и банку. По этому
признаку си можно разделить на два класса.

Гэндзи

Гэндзи сущ ествуют на низшей ступени язы ковой структуры .

Из них строятся си. Например, си эмпицу ’карандаш’ состоит из

78
эн и хицу [1 1 ], последние являются гэндзи. Отдельно эн и хицу
не представляют собой си, но вместе они образуют си. Кроме то­
го , и дзёси и дзёдоси являются гэндзи. Само по себе о, масу
[12] — гэндзи и не м огут образовать си, но, присоединяясь к
другим единицам, образуют хана=о ’цветок (к а к дополнение) ’,
цуки=о ’л ун у’, иким асу ’идет’, каэримасу ’возвращается’, ко то ­
рые являются си.
Из гэндзи строятся си. В этом смысле надо говорить не
только о том, что си эмпицу строится из гэндзи эн и хи ц у, но и
о том, что си хару ’весна’ строится из гэндзи хару ’весна’ . Хару
является минимальной язы ковой единицей — гэндзи, по ско л ьку
его нельзя расчленить, но в другом аспекте хару выражает поня­
тие и является си. Гэндзи делятся на два класса: неспособные
быть си (типа эн, хи ц у) и способные быть си (типа х а р у ). Пер­
вые мы назовем несамостоятельными си, вторые — самостоя­
тельными си. Грамматисты смешивали си и гэндзи [1 3 ], но их
необходимо строго различать.
Бывают случаи, когда гэндзи соединяются между собой, но
при этом не образуется си. Например, соединением масу и та
образуется масита [1 4 ], которое не является си. Оно также от­
носится к гэндзи. М ы будем называть такие единицы, к а к масу
и та, простыми гэндзи, а такие единицы, к а к масита, состоящие
из сочетаний простых гэндзи, — сложными гэндзи. Исходя из
этого, и такие гэндзи, к а к эмпицу, являются сложными гэндзи,
состоящ ими из простых гэндзи эн и хицу. Такие простые си,
к а к иким асу ’идет’, икимасита ’шел’, являются в то же время
сложными гэндзи.
Хару=но кадзэ ’весенний ветер’, таттэ к у у ’ест стоя’ — слож­
ные си. Если же сказать харукадзэ ’весенний ветер’, татикуи ’еда
стоя’ , образуются так называемые сложные слова (д зю куго ) . С
грамматической точки зрения это простые си, состоящие из
сложного гэндзи.
Д а н ку состоят из си. Среди си есть простые и сложные.
Сложные си состоят из си. Простые си состоят из гэндзи. Среди
гэндзи есть простые и сложные. Сложные гэндзи состоят из
гэндзи. Но из чего состоят простые гэндзи ? Это вопрос этимоло­
гии, а не грам м атики; грамматика рассматривает только свойст­
ва, изменения и ф ункционирование того, что уже существует в
язы ке.

79
 Глава 8. СИНТАКСИЧЕСКАЯ ПОЗИЦИЯ [15] СИ

§ 1 . 0 понятии синтаксической позиции

С и н т а к с и ч е с к а я п о з и ц и я — это тип употребления

си, указываю щ ий на характер членения смысла в пределах бан­
к у . Например, заключительная [1 6] позиция указывает на смыс­
ловую завершенность, приименная позиция указывает на под­
чинение имени, припредикативная позиция — на подчинение пре­
дикативу. Этого достаточно для кр а тко го пояснения того, что
такое синтаксическая позиция. Но мы хотим разъяснить сущ ­
ность синтаксической позиции несколько подробнее. Некоторое
структурное образование состоит из определенных частей; ка ж ­
дая из этих частей занимает определенное место в его структуре.
Например, семья состоит из главы семьи и домочадцев. Глава
семьи занимает независимое положение, представляя семью в
целом, домочадцы занимают по отношению к нему подчиненное
положение и не м огут представлять семью.
Такое же положение занимают си в составе банку. В банку
Ц уки = га бэру ’Восходит луна’ занимает независимое положение
и представляет все банку ком понент бэру ’восходит’ [1 7 ]. Вос­
ходит — некоторое событие, оно представляет событие Л уна вос­
ходит. В то же время луна не является событием. Ц уки = га ’лу­
на’ , присоединяясь к бэру, играет лишь второстепенную роль,
указы вая на субъект события; оно не может представлять
стр уктур у в целом. Его положение подчиненно.
Каждое из си, ф ормирующ их банку, имеет при этом опреде­
ленную синтаксическую позицию. Некоторые си такой позиции
не имеют. Ц уки = га в составе цуки=га бэру является подлежа­
щим, но изолированное цуки=га таковы м не является [ 18].
Однако и в изолированном ц уки=га заключена способность за­
нимать определенную позицию в составе ба н ку. Для цуки=га —
это способность быть подлежащим. Т акую способность мы назо­
вем с и н т а к с и ч е с к о й п о з и ц и е й п о д л е ж а щ е г о .
Синтаксическая позиция — это тип употребления си, способ­
ность его занимать определенное положение в составе банку,
быть его независимым или подчиненным компонентом.
Си не может не употребляться в составе банку. П оэтому вся­
кое си должно иметь некоторую синтаксическую позицию.
Среди си разные синтаксические позиции м огут иметь имена
и глаголы. Проблемы синтаксических позиций — самые важные
проблемы грам м атики, особенно важны проблемы именных и

80
глагольных позиций.
Свои позиции имеют также наречия, именные наречия [1 9 ],
междометия. Если бы у них не было синтаксических позиций,
они не могли бы употребляться в составе данку. Однако их син­
таксические позиции очень просты. Наречия м огут занимать
только припредикативную позицию, именные наречия — только
приименную, междометия — только заключительную [2 0 ]. Сле­
довательно, все они занимают лишь по одной позиции.
Концепция синтаксической позиции была создана в запад­
ной науке. Однако в западной науке говорят только об именных
позициях (вклю чая позиции местоимений) и не говорят о гла­
гольных [2 1 ]. Такая непоследовательность связана с бедностью
синтаксических позиций европейского глагола [2 2 ]. Правда, в
западных язы ках, в случае когда причастия, прилагательные,
именные наречия и пр. находятся в приименной позиции, возни­
кает позиция согласования с именем. Например, во фразе Люб­
лю белые цветы слово цветы занимает позицию прямого допол­
нения [2 3 ], белые согласуется с цветы и получает тоже оконча­
ние синтаксической позиции прямого дополнения. Следователь­
но, мы, разграничивая позиции, говорим о синтаксических пози­
циях согласующего и согласуемого. Цветы имеют позицию со­
гласующ его — позицию прямого дополнения, белые — позицию
согласуемого — позицию прямого дополнения [2 4 ]. В японском
язы ке нет позиции согласуемого. Поэтому мы не будем далее
вводить разграничение позиций согласующего и согласуемого.

§ 2. Синтаксические позиции имени

С точки зрения выражения понятия имя выступает в четы­

рех ф ункциях: обозначающей, предикативной, указательной,
звательной. О б о з н а ч а ю щ а я — наиболее обычная ф ункция,
посредством этой ф ункции только выражается понятие, поэтому
имя в этой ф ункции не может употребляться независимо. При­
меры: хана=о ’цветы’ в Хана=о м иру ’Видит цветы’ , хана=но
’цветов’ и upo ’цвет’ в Хана=но upo ’Цвет цветов’, фунэ=ни ’на
корабль’ в Фунэ=ни нору ’Садится на корабль’, Ц уки=но ’луны ’ и
хикари ’сияние’ в Ц уки=но хикари ’Сияние луны ’.
В предикативной ф ункции имя, подобно глаголу,
приобретает характер суждения и обладает свойством предика­
тивности. Примеры: раку=но танэ ’семя радости’ в К у ва раку=
но танэ Т оре — семя радости’ (то есть ’Нет горя без радости’) ,

6-1100 81
х я ку я ку = н о тё: ’начальник ста лекарств’ в Сакэ ва х я ку я ку = н о
тё: ’Водка — начальник ста лекарств’ (то есть ’Водка — царь всех
лекарств’) ... [2 5 ]. Смысл аналогичен смыслу сочетаний со связ­
ко й танэ да, тё: да. Однако танэ да и др. — это не имена, а имен­
ные глаголы. Выражения, аналогичные по смыслу сочетаниям со
связкой, но лишенные связки, — имена в предикативной ф ун к­
ции.
Указательная ф ункция — не просто обозначение
предметов и событий, но и указание на них. Примеры: кирэй=на
хана в Я :, кирэй=на хана ’А х, красивые цветы !’, д зо:кин, д зо.кин
в Тэцубин=о хиккурикаэсита. Д зо :ки н . Д зо :ки н ’О прокинул
чайник. Т р я п ку! Т р я п ку !’ ... Они не просто выражают понятие,
но и ограничивают его объем. Они остаются именами, но с доба­
вочным значением ограничения объема понятия.
З в а т е л ь н а я ф ункция используется при обращении
к собеседнику, например: дзидо:сяя ’м еханик’ в Ой, дзидо.сяя
’Эй, м еханик’, сэнсэй ’учитель’ в Сэнсэй, до.дзо котира-э ’Учи­
тель, пожалуйста, сюда’... Здесь добавляется идея субъекта, за­
ключающаяся в том , чтобы, позвав другого человека, сделать
его своим собеседником.
Имена обладают этими четырьмя ф ункциями. Позиции име­
ни выделяются прежде всего с точки зрения этих ф ункций.
Наиболее сложны позиции имени в обозначающей ф ункции. По­
зиции имен в других ф ункциях просты.

Синтаксические позиции в обозначающей функции

Синтаксическая позиция имени — это, к а к правило, его по­
зиция в обозначающей ф ункции. В этой ф ункции существует
восемь позиций. Все позиции делятся на общую (имя без пока­
зателя) и специальные; специальные — на приименную (им я + но)
и припредикативные; припредикативные — на позиции подле­
жащего (имя+га) и дополнения; позиции дополнения — на пози­
ции прям ого дополнения (и м я + о ), косвенного дополнения
(им я + ни, э) , отправной точки (имя + кара ) , приравнивания
(имя + т о ) , сравнения (им я +ёри) [2 6 ]...
Общая позиция — позиция ш ирокого употребления, не име­
ющая частных различий. Может употребляться и в позиции под­
лежащего, и в позиции дополнений, и в приименной позиции, и
к а к наречие. Примеры: гохан ’рис’ в Гохан мада дэкинай ка? ’Не
готов ли рис?’ (позиция подлежащ его); гохан в Гохан табэтэ
кара д экакэру ’Поел рис и уходит’ (позиция дополнения);
ё:ф уку ’европейская одежда’ в Е:ф уку=сайхо:сё ’Ателье евро­

82
пейской одежды’ (приименная по зи ци я); кё : ’сегодня’ в К ё :
каэру ’Сегодня вернусь’, дзю :дзикан ’в течение десяти часов’
в Д зю :дзикан бэнкё:=суру ’Занимаюсь в течение десяти часов’,
санкасё ’п у н кт 3’ в Санкасё сё:кай=суру ’Представляет в пункте
3’ (к а к наречие) [2 7 ].
Общая позиция на все это не указы вает... В последнем слу­
чае имена используются к а к наречия, и л е гко прийти к ошибоч­
ном у выводу о том, что это наречия, однако это не наречия, а
имена. Наречия имеют только внутренний объем понятия, но не
внешний, у имен есть внешний объем понятия...

Синтаксические позиции в предикативной,

указательной, звательной функциях

В предикативной, указательной, звательной ф ункциях воз­

можна лишь общая позиция, другие позиции невозможны. Упот­
ребление общей позиции очень ш ироко, но обычно си в этой по­
зиции завершают предложение, например: танэ ’семя’ в К у ва
р аку^но танэ Т оре — семя радости’ (предикативная ф ун кц и я),
хадзимари ’начало’ в У со ва доробо=но хадзимари ’Ложь — нача­
ло воровства’ (то ж е ), о кякусам а ’гости’ в Гэнкан=э окякусам а
’В коридор, гости (проходите, пожалуйста) !’, аната ’вы ’ в Моей
аната ’Послушайте!’ . Во всех примерах общая позиция исполь­
зуется к а к завершитель донку. Почему тогда ее не назвать за­
ключительной позицией? Этого делать не следует, по ско льку
она не маркирует конец банку. Редко, но они м огут быть и не
в конце его.

§ 3. Синтаксические позиции глагола

Т аки х позиций девять. Выделяются общая позиция (сюппа-

цу ’уедет’ в Мё. тё то:кё:эки = о сюппацу ’Завтра уедет с Т оки й ­
ско го вокзала’ [2 8 ]) и специальные позиции; специальные пози­
ции делятся на независимую (заключительную) (ку р у ’прихо­
дит’ в Хито=га ку р у ’Человек придет’, цуёй ’сильный’ в Кадзэ=га
цуёй ’Ветер силен’ [2 9 ]) и зависимые; зависимые — на приимен­
ную (ку р у ’которы й приходит’ в К у р у хито ’Человек, которы й
придет’ , цуёй ’сильный’ в Цуёй кадзэ ’Сильный ветер’) и припре-
дикативны е; припредикативные — на комплементивную [30]
(срединную) (саки в Хана=га саки тори=га н аку ’Цветы цветут,
птицы поют’, ии ’говорить’ в ииканэру ’не может говорить’) ,
объектную (о :к и к у ’большим’ в О .к и ку пару ’Становится

6 * 83
большим’) и обстоятельственные; обстоятельственные — на
позицию состояния (хисасику ’давно’ в Х исасику конай ’Давно
не приходит’) , позицию способа {найтэ ’плача’ в Найтэ ханасу
’Говорит, плача’, то :ку тэ ’далеко’ в Т о :кутэ икарэнай ’Далеко, и
не м о гу идти’) и позицию характера; последняя — на условную
(аогэба ’если обмахиваться’ в Аогэба судзусий ’Если обмахи­
ваться (веером ), прохладно’, каэру то ’когда уедут’ в К я ку = га
каэру ю сабисий ’Когда уедут гости, будет скучно’) и уступи­
тельную (наратта кэрэдо ’хотя и учил’ в Наратта кэрэдо васурэта
’Хотя и учил, забыл’) .
На синтаксические позиции глаголов указы ваю т их формы
изменения и грамматические показатели [3 1 ], неизменяемые
глаголы сами по себе образуют общую позицию. В общей пози­
ции используются неизменяемые глаголы без помощ и ка ки х-л и ­
бо грамматических показателей, их употребление очень ш ироко...
 Токиэда Мото к и

ОСНОВЫ ЯПОНСКОГО Я ЗЫ КО ЗН АН И Я *

ГЛАВА I

§ 2. Объект исследования язы ка

...В естественных науках объект находится перед наблюдате­

лем к а к отделенный от него предмет и не приходится сомневать­
ся в его существовании. Но в язы кознании положение дел сов­
сем другое. Нельзя назвать язы ко м только зв у ки , которы е вос­
принимаются слуховы м аппаратом наблюдателя. Когда мы , слы­
ша зв у ки , вспоминаем ка ко й -то смысл, мы впервые чувствуем
существование язы ка. В целом можно было бы сказать, что
язы к — это зв у ки , имеющие смысл. Однако нельзя наблюдать
эти зв у ки так, к а к , например, мы наблюдаем позвоночных ж и­
вотны х. Конкретны й язы ковой опыт приобретается только тог­
да, когда мы , услышав некоторые зв у ки , вспоминаем некото­
рый смысл или же выражаем некоторые идеи в звука х. Это же
следует сказать и о письме. З нак, употребленный на письме, —
это зрительное впечатление. Если мы обратимся только к этой
его стороне, то он не будет отличаться от трещины на поверхнос­
ти кам ня. Мы можем считать, что это я зы к, потому что сущест­
вует деятельность, в результате которой люди понимают опреде­
ленный смысл. Когда, исходя из этого, думают, что сам знак
имеет смысл, происходит проекция субъективной деятельности
в сферу объективного; к а к метафора это допустимо, но это вов­
се не описание конкретного опыта к а к такового [ 1] . Когда мы
исследуем язы к, мы прежде всего должны стараться описать
объект в его реальном виде, основываясь на своем конкретном

* Т о к и э д а М отоки. К о куго га ку= гэн р о н . Токио, изд-во ’’Иванами

=сётэн” , 1941; к 1973 году выдержала 28 изданий. Работа состоит из
двух глав: ’’Общая теория” и ’’Специальная теория” . В настоящее издание
включены с небольшими сокращениями § 2, 3, 4, 7 1-й главы и начальная
часть 2-го раздела § 3 2-й главы. - Прим. сост.

85
опыте. Конкретны й опыт — это прежде всего то, что приобрета­
ется в процессе говорения, слушания, письма, чтения; не учиты­
вая этой субъективной деятельности, мы не можем приобретать
язы ковой опыт. Иначе говоря, допустимо ли думать о сущест­
вовании язы ка, не касаясь того, что мы слушаем, читаем? Конеч­
но, нельзя считать, что если мы закроем уш и, закроем глаза, то
прекратится существование японского язы ка. Я понский язы к
будет существовать, по ско л ьку на нем будут говорить или чи­
тать другие, отличные от нас люди. Полагать, что язы к сущест­
вует и тогда, когда на нем ни кто не говорит, — всего лишь абст­
ракция. То есть, пренебрегая собственной субъективной деятель­
ностью, нельзя думать о существовании язы ка. Существование
природы можно наблюдать и отвлекаясь от создавшего ее субъек­
та, но, исследуя я зы к, никогда и ни при ка ки х условиях нельзя
не учитывать субъект, его порождающий. Я зы к и есть деятель­
ность, осуществляющая говорение, чтение и др. Конкретны й
язы ковой опыт формируется, когда с помощью звука понима­
ется мысль, поэтому реально язы к — субъективная деятель­
ность. Ф актически эта субъективная деятельность и есть ко н ­
кретны й объект лингвистического исследования. На этом осно­
вании можно сказать, что я зы к — одна из форм человеческой
деятельности, одна из форм выражения мыслей и чувств. Рас­
сматривать язы к подобным образом — значит правильно описы­
вать я зы к в его реальном виде. Если же считать язы ком то, что
говорится или читается в процессе говорения или чтения, то мы
сойдем с позиций ко нкре тного и реального наблюдения. Для
меня, стремящегося исходить из конкретного опыта к а к из от­
правного пункта, неприемлема точка зрения, согласно которой
язы к рассматривают к а к материал для процесса говорения. Это
наивно-реалистическая точка зрения [2 ]. На этом можно было
бы закончить рассуждения о том , что я зы к — не что иное, к а к
субъективная деятельность, но следует сказать еще о несколь­
ки х , неизбежно встающих спорных вопросах. Словарь — это ре­
гистрационная кн и га л е кси ки , его существование к а к бы под­
тверждает возможность фиксации язы ка, отделенной от деятель­
ности субъекта. Однако если вдуматься, то приходишь к вы во­
ду, что зафиксированная в словаре лексика — всего лишь образ­
цы конкретны х предметов, созданные абстракцией в отношении
к конкретны м го [3 ], подобные рисункам цветов сакуры
в кн и га х по естествознанию. Словарь создается в результате
научного пользования конкретны м язы ко м , но это не сам ко н ­
кретны й язы к. Если считать, что го в словаре существуют неза­

86
 висимо от субъекта, а мы лишь пользуемся ими, то игнорирует­
ся конкретны й опыт, объектом изучения становится результат
научной абстракции, а это противоречит указанной выше фунда­
ментальной позиции исследователя язы ка. Для нас объектом
исследования служит всегда то, что основано на конкретном
опыте. Именно здесь мы и должны видеть коренные принципы и
законы . Что касается словаря, то тут надо добавить еще следую­
щее: выше я назвал словарь регистрационной кн и го й лексики,
но, строго говоря, это не совсем верно. Словарь не регистрирует
единицы ле кси ки , он всего лишь содействует формированию де­
ятельности язы кового выражения и язы кового понимания. На­
пример, когда в словаре помещено анадзураваси [4 ] ’пренебре­
жительный’, то само по себе это не го , а только письменный
знак, строго говоря, набор линий. Однако с помощью этой вехи
и приложенных к ней толкований и комментариев человек,
обращающийся к словарю, приобретает некоторы й язы ковой
опыт. Если подходить к словарю с этой точки зрения, то тем бо­
лее нельзя считать, что в словаре язы к существует к а к таковой.
Также нельзя думать, что п о ско л ьку древний язы к находит­
ся вне понимания современных людей, то он имеет объективное
существование, полностью отделенное от деятельности субъекта.
Древний язы к потом у и называется язы ко м , что он мыслится
к а к субъективная деятельность людей прош лых времен. Мы м о­
жем описать пам ятники старого язы ка к а к конкретную я зы ко ­
вую деятельность только с помощью реконструкции субъектив­
ной деятельности древнего человека. Об этой реконструкции я
подробно скаж у ниже; если кр а тко ее охарактеризовать, то это
не что иное, к а к повторное переживание современным наблюда­
телем язы кового опыта прош лого. Изучение древнего язы ка на­
чинается с того, что наблюдатель в качестве объекта исследова­
ния описывает свой опыт, состоящий в том, что через письмен­
ные знаки он должен понять звучание и значение старого язы ка.
Мы не можем сделать древний я зы к объектом изучения, исклю ­
чив субъективный опыт современного ученого. Когда древний
я зы к становится объектом исследования, он уже не может рас­
сматриваться к а к объект, существующий независимо от наблю­
дателя. И в этом случае производится описание язы ковой дея­
тельности самого наблюдателя. Даже когда мы слышим иност­
ранный язы к, которы й мы не понимаем, мы можем назвать его
язы ком , исходя из предположения, что зв у ки этого язы ка долж­
ны соответствовать ка ко м у-то смыслу; если очевидно, что они
не м огут вызвать какой-либо смысловой ассоциации, то мы не

87
сможем признать их язы ком . Все то, что называется язы ко м ,
есть субъективная деятельность; и то, что наблюдатель описыва­
ет язы к к а к объект, возможно прежде всего потом у, что он воз­
рождает эту деятельность в своей субъективной деятельности.
Переход из сферы субъективного к объективной действитель­
ности нельзя оправдать соображениями удобства для исследова­
ния. Мы всегда должны трактовать и описывать субъективные
явления к а к субъективные явления. Следовательно, понимание
язы ка к а к ж ивого организма или к а к культурного достояния
хотя и фигурально, но тем не менее требует очень большого вни­
мания.
К а к сказано выше, если рассматривать объект лингвистики
к а к субъективный опыт в условиях говорения, чтения и т.д.,
то в язы ковой деятельности можно выделить разные стороны:
психологическую , ф изиологическую и физическую. Производст­
во звуко в наряду с психологическими процессами сопровожда­
ется движениями речевого аппарата. При письме неизбежно про­
исходят движения р у к , при чтении — движения глазных нервов.
Т акого рода конкретны е язы ковы е объекты совершенно неод­
нородны, в них слиты различные элементы. Если рассматривать
я зы к к а к структуру, то он неизбежно окажется смесью таких
разнородных элементов, а языкознание — смешанным хозяйст­
вом разных н аук (психологии, ф изиологии, ф изики и т .д .), изу­
чающих по отдельности эти элементы [5 ]. Однако сущность
язы ка, к а к уже говорилось, не в том, что он существует на осно­
ве структуры , состоящей из этих элементов, а в том, что он яв­
ляется субъективной деятельностью, объединяющей эти элемен­
ты. П оэтому мы не можем рассматривать язы к к а к смесь разно­
родных элементов. Однако можно сказать и то, что общее пред­
ставление о язы ке формируется на основе признания такой еди­
ной деятельности. Аналогичным образом мы осознаем органи­
зацию м узы ки , которая представляет собой единую деятель­
ность, выражающую в звука х (или нотах) некоторые мысли и
чувства при различии мелодического строя и инструментов.
Все это, вероятно, прояснится в дальнейшем, особенно в разде­
лах, посвящ енных кр и ти ке взглядов Ф. де Соссюра, но я сразу
должен указать на следующее. Соссюр говорит, что конкретная
речевая деятельность не может быть объектом науки, так к а к
она проявляется в двух_своих сторонах [6 ]. Но наука, удаляясь
-от ко нкре тного опыта, теряет свою основу. Необходимо сказать,
учто суть науки состоит в обобщ ениииндивидуальных, специфи­
ческих явлений и в стремлении обнаружить в них общие, единые

88
принципы. Я, рассматривая язы ковую конкретность, имеющую
внешне неоднородную форму, к а к субъективную деятельность,
стремлюсь обнаружить свойственное я зы ку единство в самой
форме этой деятельности. Эта деятельность может быть названа
деятельностью выражения; помимо язы ка, она имеет разные
формы, такие, к а к м узы ка, изобразительное искусство, танец.
Лингвистическое исследование начинается с выявления объекта
субъективной деятельности и анализа и описания этой деятель­
ности.

§ 3. Выявление объекта исследования

и деятельность толкования

Объект лингвистического исследования —я зы к — не сущест­

вует, к а к я уже сказал, вне человека, которы й пытается его
описать; он существует к а к духовны й опыт самого наблюдате­
ля. Это верно не только тогда, когда объектом исследования
служит современный родной я зы к, но и в случае древнего или
иностранного язы ка. Т аким язы кам легче всего приписать
объективное существование, но с этой точки зрения они должны
рассматриваться к а к язы ки с наиболее субъективным или ду­
ховны м существованием. Методом, позволяющ им рассматри­
вать язы ки — субъективные сущ ности — субъективно, является
деятельность толкования [7 ]. Допустим, лицо А сказало: Беж ит
собака. Этот язы ковой а кт есть субъективная деятельность дан­
ного лица; сам по себе он остается в рам ках его деятельности
и не может быть объектом нашего наблюдения. Чтобы он стал
объектом наблюдения, мы должны либо прочесть его с помощью
письменных знаков, либо услышать его с помощью зв уко в . Од­
нако то, что мы поняли этот язы ковой а кт лица А , не обязатель­
но означает, что мы конкретно пережили его опыт. Наш язы ко ­
вой опы т, полученный потому, что мы, услыхав сказанное лицом
А, поняли некоторы й смысл, — это наш язы ковой опы т, язы ко ­
вой опыт наблюдателей, а не опыт А. Хотя А имел в виду малень­
ку ю собачку, воспринимающая сторона может представить
больш ого пса тосаской породы. Процесс, при котором мы слы­
ш им произносимое другим человеком и понимаем некоторы й
смысл, сам по себе не есть восприятие язы ка этого человека.
Чтобы сделать язы к лица А объектом своего исследования, мы
должны прежде всего сами повторить одинаковый с А опыт.
Иначе говоря, нуж но снова пережить и сделать своим опытом

89
опыт А . Н уж но выяснить, ка ку ю собаку А имеет в виду. Т акого
рода понимание лишено нашёгсГпроизвола; иными словами, вся
эта процедура не что иное, к а к толковательная деятельность. Та­
ки м образом, пережитый я зы к — это язы к лица А , и в то же вре­
м я он перестает быть сущ ествующ им вне наблюдателя; будучи
язы ко м А , он в то же время формируется к а к духовны й опыт
наблюдателя. Т аким образом, язы к лица А делается объектом в
нашем собственном духовном опыте. Если подумать о том, что
я зы к впервые становится объектом исследования в зависимос­
ти от этой процедуры, то нельзя не прийти к вы воду, что проце­
дура толкования — главный этап лингвистического исследова­
ния. Из сказанного выше ясно, что толковательная деятель­
ность — необходимая процедура не только при описании древ­
него или иностранного язы ка, но и при описании родного язы ка;
однако в последнем случае то, что понимается наблюдателем, во
м ногом совпадает с язы ковы м опытом лица А , и таких расхож­
дений, к а к в случае с древним язы ком , здесь не возникает.
Следовательно, допустимо непосредственное наблюдение над
язы ко м лица А с помощью понимания, достигнутого исследо­
вателем; но в строгом смысле с методической точки зрения
необходимо говорить о толковательной деятельности. Об ошиб­
ка х в выводах, возникаю щ их из-згПзабвения этого основного
принципа, будет сказано в следующем параграфе.
Не надо думать, будто утверждение, что язы к становится
объектом исследования только через посредство толкователь­
ной деятельности, является методическим руководством ; это
утверждение встречается часто и повседневно. Это подтвержда­
ется и тем, что деятельность толкования лежит в основе иссле­
дования древних текстов. В исследовании древних текстов тол­
кование необходимо не только к а к средство для понимания
содержания текстов, но и к а к предпосылка для изучения древ­
него язы ка. Когда анализируют п р а кти ку исследования древних
текстов, то часто считают, что изучение язы ка предваряет то л ко ­
вание. Но на деле само изучение язы ка есть результат толкова­
ния. С помощью такого результата и осуществляется толкование
еще неизвестного язы ка, и весь процесс, таким образом, совер­
шается по спирали. Т ак или иначе, связь изучения язы ка и тол­
кования язы ка вызывает необходимость во всесторонней дея­
тельности толкования, без которой невозможно во всех аспек­
тах рассмотреть данный язы к. Этот процесс вторично создает
древний я зы к к а к субъективную деятельность людей прош лых
эпох... Комментарии к старинным текстам есть не что иное, к а к

90
восстановление семантического опыта их авторов, которы й тре­
бует обязательного обращения к субъекту язы кового выраже­
ния. Благодаря этому оказывается возможны м рассмотрение
язы ка, бывшего субъективной деятельностью людей древности.
Т аким образом, толкование означает практическую реализацию
и воссоздание древнего язы ка. Исследование язы ка должно
начинаться с самонаблюдения над язы ковы м опытом, воссоздан­
ны м практической деятельностью наблюдателя. Языкознание
в Японии до периода Мэйдзи [8 ] непрерывно занималось толко ­
ванием древних текстов, что давало прочную опору для рассмот­
рения язы ка вообще и наблюдения над ним ; нельзя считать, что
языкознание того времени отклонялось в сторону толкования
древних текстов [9 ]. Скорее, надо постараться избавиться от
опасности рассматривать я зы к, которы й является субъективной
деятельностью, к а к нечто объективное [1 0 ].

§ 4. Позиция субъекта и позиция наблюдателя

по отношению к я зы ку

...Что касается рассмотрения вопроса о язы ке к а к практи­

ческом опыте, то тут существует две точки зрения. Первой из
них придерживаются те, кто воспринимает язы к к а к средство
выражения мысли и осуществляет свою деятельность в виде
формирования идей, произнесения зв у ко в , написания письмен­
ны х знаков или же, находясь в позиции слушающего, пользуется
язы ко м к а к посредником для понимания идей собеседника, чи­
тает письменные знаки, слышит зв у ки , понимает смысл. В обыч­
ном разговоре мы осуществляем или воспринимаем язы ковую
деятельность, находясь именно на этом уровне, связанном с вы ­
ражением или пониманием. На этом же уровне мы находимся,
когда обучаемся произношению, запоминаем правила написания
знаков письменности, стараемся не ошибаться в грамматических
правилах; этой платформы мы придерживаемся и тогда, когда
выбираем выражения, подходящие для данного собеседника,
используем формы вежливости, отличаем удачные выражения от
неудачных, различаем литературный язы к и диалекты. Находясь
на такой позиции, мы являемся по отношению к я зы ку субъек­
тами деятельности, в связи с чем рассмотренную позицию можно
назвать точкой зрения субъекта. В сякий я зы к — продукт точки
зрения субъекта; осознание язы ка с позиции субъекта (к а к кр а ­
сивого или некрасивого, престижного или непрестижного) — это

91
и есть язы ковое сознание субъекта.
Существует и другая, отличная от предыдущей точка зрения,
согласно которой я зы к рассматривается к а к объект: его наблю­
дают, анализируют, описывают. Систематическое изучение язы ­
ка нового времени, начавшееся с примитивны х этимологий и
толкований, обязано своим возникновением именно этой точке
зрения. Находясь на этой платформе, наблюдатель язы ка не яв­
ляется субъектом язы ковой деятельности; он попадает в поло­
жение постороннего, обозревающего язы ковую деятельность.
Размышляющий над вопросами типа: ’’Какова грамматическая
система? К акова история языка? К а ко во диалектное члене­
ние?” — следует именно этой точке зрения. Эту точку зрения
можно назвать точкой зрения наблюдателя. В общем виде эти
два взгляда можно охарактеризовать так :

Т о ч к и з р е н и я на я з ы к
1. Точка зрения субъекта: понимание, выражение, оценка,
распределение по ценности.
2. Точка зрения наблюдателя: наблюдение, анализ, описание.
Если сначала обратиться к язы ковой реальности, то есть к
повседневной язы ковой практике, то следует начать с разграни­
чения двух точек зрения, связанных с обучением я зы ку , с язы ­
ко во й политикой и с исследованием язы ка. Прежде всего, важно
указать, что конкретная язы ковая практика является деятель­
ностью субъекта и ничем иным. Представление о том, что язы к
(langue), по Соссюру (см. об этом ниже) используемый в ка ­
честве материала для речевой деятельности, существует вне
субъекта, допустимо только к а к метафора. Я зы к не может
иметь постоянного существования отдельно от субъекта. Если в
качестве объекта исследуется собственный я зы к, то один и тот
же человек становится и субъектом и наблюдателем. Но и при
наблюдении язы ка других людей нельзя считать, что он сущест­
вует отдельно от субъекта: язы к представляет собой деятель­
ность другого субъекта. Иными словами, я зы к всегда ф ункцио­
нирует и наблюдается только к а к психоф изиологический про­
цесс субъекта.
Я хочу сказать и о том, что крайне важно разграничить точ­
к и зрения субъекта и наблюдателя к а к в язы ковой практике,
так и в язы коведческом исследовании. Часто можно встретить
их смешение. В период становления язы кознания нового време­
ни был явны й крен в сторону изучения старописьменного язы ка
[1 1 ]. Теперь считается, что именно современный литературный

92
язы к и диалекты представляют собой живой язы к. Последние
пригодны для более точных наблюдений в разных сферах язы ко ­
вой пр акти ки , особенно в сфере звучания и значения; их удоб­
нее наблюдать, чем старописьменный я зы к, по ско л ьку послед­
ний существует лишь в письменной форме. С точки зрения на­
блюдателя современный литературный я зы к и диалекты имеют
большие преимущества. Но было бы ошибочным исходить из
этих же положений, рассматривая позицию субъекта. Ясно, что
независимо от вы годы или невыгоды для наблюдателя старо­
письменный язы к оценивается субъектом выше, чем современ­
ный литературный я зы к или диалекты.
Т аким образом, необходимо констатировать, что, несмотря
на значительные различия между точками зрения субъекта и на­
блюдателя, оценочное отношение к я зы ку предполагает оба под­
хода. С позиции субъекта литературный я зы к ставится выше ди­
алектов, однако с точки зрения наблюдателя не менее важно и
изучение диалектов, по ско льку их исследование необходимо с
методической точки зрения. П оскольку эти два подхода принци­
пиально различны, нельзя усматривать противоречие между рас­
пространением в обществе литературного язы ка и изучением ди­
алектов. Ясно, что это совершенно разные вопросы. С позиции
наблюдателя современный и старописьменный язы ки рассмат­
риваются к а к разные этапы развития язы ка; с точки зрения
субъекта они, скорее, различаются по престижности [1 2 ]. Напри­
мер, ясно, что в язы ковой практике мы не различаем фразы
Хана=о орабэкарадзу и Хана=о оттэ ва икэмасэн [1 3] к а к древ­
нюю и современную. Также и различие изы сканны х и грубы х
стилей не может быть признано с позиции наблюдателя хорош им
и плохим. С другой стороны, нельзя отрицать и того, что для
субъекта существует оценочное осознание этих различий.
То же можно сказать и о проблеме фонемы, ставшей цент­
ральной в фонетике последнего времени [ 14] . Определения гла­
сят, что сфере язы кознания принадлежат фонемы, а не зв у ки :
зв у ки — физиологические и физические явления, фонемы чисто
психичны [1 5 ]. Но по ско л ьку с самого начала зв у ки зависят от
физиологической и физической сторон и именно они служат
объектами наблюдения, то с помощью таких определений нельзя
выяснить различие между звуко м и фонемой. Я понская фоне­
ма н в различных позициях произносится по-разному: в санба
’три птицы ’ — к а к т , в кондо ’на э т о т раз’ — к а к п, в ринго ’ябло­
к о ’ — к а к д [ 16] . Э т о называют фонетическими различиями, но
о них можно рассуждать лишь с точки зрения наблюдателя. Сам

93
наблюдатель может говорить о них, не будучи субъектом япон­
ско го язы ка и рассматривая зв у ки совершенно объективно или
же производя анализ с помощью приборов. Если же исходить из
точки зрения субъекта и основываться на его звуко вы х пред­
ставлениях, то различия трех вариантов к осознаваться не будут
[1 7 ]. То, что в звуковой системе японского язы ка к является
одной единицей, следует не из психологических впечатлений
наблюдателя и не из абстрагирования от различий в вариантах,
а из практического язы кового сознания субъекта. Если субъект
и наблюдатель приходят к различным выводам и по-разному
осознают я зы к, то ка ку ю позицию следует нам занять по отно­
шению к японском у язы ку? Это важный вопрос. Если в я зы ко ­
вой практике к — одна единица, а при наблюдении над язы ком
ее нужно разделить на m, n, g , то практика и исследования неиз­
бежно оказываются разделенными непреодолимым барьером.
Но нуж но ли в подобных условиях все оставить к а к есть и прак­
т и ку считать практикой, а исследование — исследованием? Здесь
существует важная проблема, касающаяся самого исследования
язы ка. Чтобы решить эту проблему, прежде всего нуж но по­
пробовать разобраться в том, что же такое точка зрения наблю­
дателя. Если считать, что я зы к к а к объект с позиции наблюдате­
ля — субстанция, отделенная от субъективной деятельности лю­
дей и существующая вне их, и учитывать связь язы ка с субъек­
том только при употреблении язы ка, то при наблюдении над
язы ко м не останется н и ка ко й возможности рассмотреть созна­
ние субъекта. О днако, к а к уже указывалось, реально сущест­
вующ ий я зы к, будучи объектом с точки зрения наблюдателя, не
существует отдельно от индивидуальной субъективной деятель­
ности. Кром е того, мы не можем думать ни о чем, кром е к а к о
язы ке, сформированном индивидуальной деятельностью. К а к
уже сказано в § 2, язы к — это не что иное, к а к индивидуальная
деятельность, выражающая смысл в звука х, ф иксирующ ая его в
знаках письменности [1 8 ]. Соссюр называл такого типа ассоци­
ации между понятиями и акустическими образами и сопровож­
дающие их физиологические и физические процессы речевой
деятельностью (langage) [1 9 ]. Все это Соссюр прежде всего пони­
мал к а к процесс общения. Однако идея, что из ассоциаций меж­
ду понятиями и акустическими образами, сущ ествующ ими в
процессе общения, непосредственно ф ормируются ассоциатив­
ные единицы, гл уб око ошибочна. То, о чем люди думают, не
формируется ассоциациями, это только ассоциативная деятель­
ность субъекта. Если в язы ке нуж но выявить социальную сторо­

94
ну, то она выявляется в самих процессах общения и ассоциатив­
ной деятельности, сущ ествующ их у отдельных людей. Процессы
общения ограничиваются социальными условиями, и в одном и
том же обществе они сходны. Именно поэтому язы к использует­
ся для взаимного понимания, а не потом у, что в м о згу каж дого
человека хранятся ассоциации между понятиями и акустически­
ми образами. Истинный смысл лингвистического исследования
заключается в том, чтобы, имея своим объектом я зы к, сущест­
вующ ий в качестве индивидуальной субъективной деятельности,
путем абстрагирования выделять общее, выявлять общие зако­
ны и создавать язы ковы е концепции. Если с такой позиции под­
ходить к сущности язы ка и к истинному смыслу лингвистичес­
ко го исследования, то я зы к, являющ ийся объектом с точки зре­
ния наблюдателя, оказывается ни чем иным, к а к язы ко м , ис­
пользуемым субъектом. Точно так же в литературоведении учи­
тывают творческие свойства субъекта и рассматривают худо­
жественное произведение к а к его творческую деятельность.
М ожно надеяться, что литературоведение достигнет совершенст­
ва тогда, когда оно будет в должной мере учитывать эту творчес­
ку ю деятельность. Субъект при язы ковом исследовании — это
не только индивидуальное лицо, А или Б , но и обобщенный
субъект. Поэтому, когда мы говорим о японском язы ке, мы
имеем в виду обобщенный субъект японского язы ка.
И так, точки зрения субъекта и наблюдателя по самой своей
природе различны, но между ними можно установить следую­
щую связь.
Точка зрения наблюдателя возможна только тогда, когда
имеет своей предпосылкой точку зрения субъекта [2 0 ].
Это означает, что тот, кто хочет наблюдать язы к, может это
сделать, лишь предварительно приобретя опыт и стоя на пози­
ции субъекта. Это не только методическое правило, об этом сви­
детельствует вся история наблюдения над язы ком . Такова тол­
ковательная деятельность, которая является предпосылкой
лингвистического исследования. Выше мы писали, что толкова­
тельная деятельность не означает, что Б просто воспринимает
то, что говорит А , или восстанавливает значение письменного
знака; строго говоря, Б вновь переживает я зы к лица А ... Чтобы
Б , находясь в позиции наблюдателя, м ог иметь своим объектом
я зы к лица А , он должен толковать его с позиции субъекта, вновь
его субъективно пережить, а затем только перейти на позицию
наблюдателя, следя при этом за своим собственным опытом.
К а к для выявления язы кового объекта необходимо толкование,

95
так и для наблюдателя необходима практика в лице субъекта.
В этих условиях Б , прежде чем выступить в качестве наблюдате­
ля, должен стать на позицию субъекта. М ногие наблюдатели на­
мерены описывать язы к объективно, но ф актически своей не­
осознанной толковательной деятельностью они предварительно
проходят через позицию субъекта; если же в теории этого не
признают, правильное понимание толковательной деятельности
теряет свое значение, а предпосылки язы кового исследования
часто оказываются искаженны ми...
Далее я хочу рассмотреть несколько конкретны х вопросов,
важных для разграничения указанны х точек зрения.
Отправная точка лингвистического исследования — анализ
конкретного язы ка, а затем, путем обобщения, выявление того,
что содержится в язы ке. Дзимбо К а ку [2 1] назвал то, что обна­
руживается таким образом, ’’язы ковы м и понятиями” ( ’’Гэнго-
гаку=гайрон” , гл. 2 ). Эти ’’язы ковы е понятия” он делит на зву­
к и , письменные знаки и значение. При этом он указывает, что
’’язы ковы е понятия” ф ормируются через посредство ассоциатив­
ны х отношений между этими тремя типами (там же, с. 8 1 ). Этот
анализ осуществляется следующим образом. Сначала мы слы­
ш им: Цветы вишни зацвели. По ассоциации мы вспоминаем
соответствующий смысл. Такая позиция в наших терминах — это
позиция субъекта, выступающего в роли слушающего. Далее
Дзимбо, исходя из этих ф актов, старается выявить зв у ки , имею­
щие значение (там же, с. 8 3 ). Когда с позиции наблюдателя он
пытается выявить конкретны й я зы к, пережитый с позиции
субъекта, он вовсе игнорирует позицию, при которой смысл вы ­
ражается в звука х и извлекается из них. Он исходит из представ­
ления о язы ке к а к соединении значения и звучания, абстрагиро­
ванного от существования субъекта. В этом и проявляется его
концепция ’’язы ковы х понятий” . Концепция, абстрагирующаяся
от субъективной деятельности, не отличается от структуралист­
ской. В то же время я зы к Дзимбо рассматривает к а к деятель­
ность, использующую ’’язы ковы е понятия” (там же, гл. 3 ). Та­
кова его так называемая ’’язы ковая деятельность” . Его ’’я зы ко ­
вые понятия” и ’’язы ковая деятельность” очень похож и на сос-
сюровские ’’я з ы к” и ’’речевую деятельность” [2 2 ], а к а к уже
было сказано, такое разграничение основано на точке зрения на­
блюдателя, исключающей то ч ку зрения субъекта. В § 6 я буду
критически рассматривать взгляды Соссюра, и моя позиция ста­
нет более ясной.
Вернемся к уже упоминавш емуся вопросу о фонемах. По­

96
с ко л ь ку предпосылкой для наблюдателя мы считаем точку зре­
ния субъекта, объектом фонетического исследования явятся не
звуковы е явления, непосредственно воспринимаемые наблюда­
телем, и не физические или физиологические свойства этих
явлений, а зв у ки в сознании субъекта язы ка. Методы, изучаю­
щие последние, к а к уже говорилось, заключаются в том, что ис­
следователь должен пройти через опыт субъекта. В язы ке один
з в у к отличается от другого не особенностями звучания, а тем,
существуют ли различия между ними для субъекта. Фонети­
ческое исследование, игнорирующее позицию субъекта, уже за­
ключает в себе противоречие. Конечно, необходимо учитывать
и физиологические и физические условия, создающие основу
звучания, и, чтобы изучить разного рода звуковы е объекты,
нельзя обойтись без такого рода исследований; но не нуж но за­
бывать, что сознание субъекта ограничивает эти условия. В пред­
шествующ их исследованиях по фонетике часто смешивались
эти аспекты. Точка зрения, согласно которой фонема — это
семья звуко в или абстрактный з в у к, исключает позицию субъек­
та к а к предпосы лку для исследования; точка зрения, согласно
которой фонемы считаются понятийными звукам и или призна­
ками-указателями, разделяющими зв у ки язы ка, связана, скорее,
с позицией субъекта. М ежду этими взглядами существуют раз­
личия, которы е еще не вполне ясны. Положительные и отрица­
тельные стороны ф онологических концепций можно определить,
исходя из того, что истинная позиция наблюдателя имеет своей
предпосылкой позицию субъекта...

§ 7. От структуралистской концепции
к концепции язы ка к а к процесса

Фердинанд де Соссюр при анализе язы ковы х явлений рас­

сматривал я зы к прежде всего к а к структуру и старался вычле­
нить из язы ка структурны е единицы. О днако, определив, что
я зы к в любой своей части — многообразное и сложное явление,
он ограничил объект исследования психической реальностью,
ассоциативно связывающей понятие и акустический образ; он
считал, что это и есть я зы к, и назвал это я зы ко м (langue). В про­
цессе анализа он выявил в объекте исследования чисто психи­
ческие явления, но в его методе, несомненно, отражалась стр ук­
туралистская концепция, принятая в естественных науках. Эта
ошибочная тенденция в методах его анализа видна еще отчетли-

7-1100 97
вее, если рассмотреть следующее положение Ф. де Соссюра. Яв­
ляется ли действительно таковы м выделенный Соссюром в ка ­
честве язы ка langue? К а к пишет сам Соссюр, понятие и акусти­
ческий образ «теснейшим образом связаны между собой и пред­
полагают друг друга» [2 3 ]. В оригинале: Ces deux éléments sont
intimement unis et s’appellent l ’un l ’autre [2 4 ]. В этом определе­
нии не вполне ясно, что такое ’’теснейшим образом связаны
между собой” . Поэтому буду исходить из другой его части, а
именно: ’’предполагают друг друга” . Если они предполагают
друг друга, то это уже не ’’теснейшим образом связанные между
собой” объекты, а порождающие друг друга процессы. Это м ож ­
но сравнить со звонком , которы й звонит, если нажать на кн о п ­
к у . То, что язы к действительно имеет такое строение, ясно и из
исследований анатомии и физиологии мозга и нервной системы.
Известно, что в коре больших полушарий головного мозга раз­
личаются центр, воспринимающий акустический образ (Sen­
sorisches Sprachzentrum, Wemkesches Sprachzentrum), и центр,
обеспечивающий понимание смысла, заключенного в восприни­
маемых звуках (Sensorisches Sprachgedächtniszentrum). Психи­
ческие явления, в сфере которы х понятие и акустический образ
предполагают друг друга, с физиологической точки зрения мо­
гут состоять в передаче возбуждений между этими центрами.
Подтверждение этого можно видеть в том, что при расстройстве
такой передачи возбуждений возникает либо агнозия (когда
больной воспринимает зв у ки языка, но не может понять их
см ы сл), либо амнестическая афазия (когда больной может
вспомнить свое имя лишь в том случае, если его произнесет кто-
нибудь д р у го й ). Следовательно, нужно считать, что langue, выде­
ленный Соссюром, не сам язы к и не чисто психическое явление,
а нейрофизиологический процесс. Даже если мы рассмотрим
письменную речь, кажущ уюся самой вещественной среди раз­
ных видов язы кового выражения, коль скоро мы считаем ее от­
носящейся к язы ку, мы должны видеть в ней не набор черт, а
одну из сторон процесса, вызывающего и акустический образ, и
понятие. Если мы отвлеклись от предшествующего и последую­
щего процесса, речь уже утратила языковые свойства. Т аким об­
разом, ка ку ю бы часть язы ка мы ни взяли, в ней нет ничего, что
не было бы непрерывно возникающим процессом. Явления не­
прерывно возникающего процесса — это и есть язы к. Естествен­
нонаучный структуралистский анализ, игнорирующий свойства
этих явлений, конструирует предметы, далекие от сущности изу­
чаемых объектов. Концепция langue у Соссюра, таким образом,

98
 построена на ошибочных методологических основаниях.
Из конкретного язы ка невозможно извлечь структурные
единицы. Я зы к — многообразное и сложное явление; верно ли,
что в нем нельзя выделить объект чисто научного изучения?
Если искать только структурные единицы, то наука о языке
распадается на психологию, физиологию, а кусти ку и т.д. и будет
трудно выявить собственный объект языкознания [2 5 ]. Однако
если понимать сущность язы ка к а к определенный психический
процесс, то можно не смешивать этот процесс со связанными с
ним физиологическими, физическими и другими процессами и
выявить его собственный объект, благодаря котором у я зы к яв­
ляется язы ком . Если сравнить языковое выражение с другими
способами выражения идей, такими, к а к м узы ка или живопись,
то окажется, что они различаются не только внешними средства­
ми выражения (зв у к, цвет и п р .), но прежде всего отправными
точками своего процесса. Чтобы это разъяснить, попробуем мыс­
ленно устранить отдельные элементы, участвующие в язы ковом
процессе. Мы не можем себе представить ни язы к без понятий,
ни я зы к без звуков. Понятия и з в уки — это не находящиеся в
одном ряду структурные элементы языка, а неустранимые сту­
пени язы кового процесса; только в существовании этого про­
цесса мы можем осознать существование языка. Даже когда мы
слышим зв у ки незнакомого язы ка, мы осознаем существование
язы ка, предполагая, что по этим звукам можно восстановить
некоторые понятия.
Через структуру процесса мы приближаемся к пониманию
сущности языка. При этом следует уточнить положение о том,
что с помощью речи (parole) происходит реализация язы ка
(langue). Речь - лишь часть непрерывно возникающего процес­
са, занимающая в нем определенное место. При язы ковой дея­
тельности ассоциирующийся с понятием акустический образ пе­
редается непосредственно в двигательные центры речи (Moto­
risches Sprachzentrum, Brocasches Sprachzentrum), происходит
деятельность произношения... Конкретные события, служащие
материалом для язы кового выражения, обобщаются через по­
нятийный процесс; затем при переходе к деятельности произне­
сения з в у ки полностью отделяются от понятий и получают неза­
висимое от говорящего существование. Если исключить онома­
топеи, то звуки не указывают на связь с содержанием... [2 6 ].
З в у к лишь ассоциируется у слушающего с привычным для него
смыслом, происходит непрерывно возникающий процесс, не
включающий в себя непосредственно смысловое содержание.

7* 99
С помощью звука лишь воссоздается смысл, и говорить о том,
что з в у к содержит в себе смысл, допустимо лишь в обиходной,
но не в научной речи. Если даже признать langue к а к единицу
parole, все равно нельзя рассматривать н а уку о язы ке к а к состо­
ящую из отдельных наук о langue и parole [2 7 ].
В том, что я з ы к я в л я е т с я п р о ц е с с о м , о б о б ­
щающим отдельные предметы и события
д е й с т в и т е л ь н о с т и и в ы р а ж а ю щ и м их, и за­
к л ю ч а е т с я с у щ н о с т ь я з ы к а . При этом встает вопрос:
к а к можно с помощью обобщенных выражений представить
индивидуальные факты? И второй вопрос: к а к можно с помощью
обобщенных выражений эти факты осознать? То, что мы в
состоянии воспринять посредством ассоциаций со звуками
язы ка, — прежде всего обобщенные понятия. Например, услы­
шав Хана=га сайта ’Цветы расцвели’, мы не можем из звуковой
последовательности хана извлечь ничего, кром е обобщенного
понятия цветов. Понять, что это цветы сакуры или камелии из
какого-то определенного сада, можно лишь или из контекста,
или из обстановки, в которой это произнесено, или из добав­
ленных говорящ им определений. Таким образом, отталкиваясь
от звуковой последовательности хана, можно косвенно понять, о
к а к и х конкретны х цветах хотел говорящий сказать. Было бы
ош ибкой считать, исходя из того, что при восприятии можно
достичь понимания конкретны х фактов, что в язы ке непосред­
ственно выражаются эти факты. Я зы к в любых условиях спо­
собен выразить только обобщенное, понятийное. Даже в опре­
деленном контексте и в определенной обстановке произнесения
такая фраза, к а к Сейчас умер ребенок, всего лишь обобщенное
понятийное выражение. Слушающий может испытывать сочувст­
вие к говорящему не потому, что эта фраза ограничена опреде­
ленным конкретны м смыслом, а потому, что через обобщенное
понятийное выражение он понял чувства говорящего. Ш. Балли в
своей ’’Стилистике французского язы ка” рассматривает резуль­
таты, достигнутые при интерпретации зв уко вы х последователь­
ностей : ка к ф ункцию самого langue; с этой точки зрения, слово
в определенном контексте и в определенной обстановке приоб­
ретает различную о кра ску (см. гл. 3 японского издания) [2 8 ].
Например, согласно этой концепции, когда произносят: Грустно ,
единица язы ка актуализируется в речи и различные конкретные
чувства говорящего накладываются на это слово. Однако на де­
ле все происходит к а к раз наоборот. Человек говорит: Грустно.
не для того, чтобы конкретно выразить свою грусть, а чтобы де­

100
тально объяснить и описать, почему ему грустно [2 9 ]. Здесь
встают проблемы риторики, способов описания. Концепция Бал-
ли в своей основе исходит из соссюровского противопоставле­
ния langue и parole, она базируется на стремлении рассмотреть
parole лишь к а к средство актуализации главного — langue.
Схематически изобразим в самом общем виде концепцию
язы ка к а к процесса. На схеме волнистой чертой показан процесс

СХЕМА ЯЗЫКОВОГО ПРОЦЕССА

Содержание * Конкретные предметы, события;

представления

1-й этап
Понятия

3
ю - 4 —

о 3
о 5 •< 2-й этап \
и Акустические образы
о
о
LU I ч \
о 3-й этап 'I \ \ 4\
Звуки
Ч \
А-
ч\
"А
4-й этап
Письменные
знаки

Процесс передачи
СООБЩЕНИЯ '' , Р С J сообщения

Р Письменные ]
р знаки V 4-й этап

L A _____ J

1-й этап ^ I / /
Звуки | ✓ /
S >s
0- s ________________ \ / / _____________________________
с
и
О ! /
ш
iJ 2-й этап ^
Э Акустические | образы
о >
о С
О
у/
ш I
I
3-й этап ^ Понятия

Конкретные предметы, события;

Содержание ^
представления

101
передачи от говорящего к слушающему, то есть чисто физичес­
ки й процесс. Содержанием м огут быть к а к конкретные предме­
ты и события, так и представления о них. Содержанием м огут
быть и сами понятия, тогда первый этап не будет иметь места.
Д зи , о которы х мы будем говорить ниже [3 0 ], являются едини­
цами с особой процессной структурой; в этом случае происхо­
дит переход от содержания непосредственно к о второму этапу —
к ассоциации с акустическим образом, без прохождения через
первый этап... В случае письменного выражения возможен к а к
переход к письменным знакам непосредственно от акустичес­
ко го образа, так и переход через звуковую стадию; переход к
письменным знакам возможен и сразу от понятия, минуя стадию
акустического образа; в последнем случае эти письменные зна­
к и носят характер скорее условных знаков, чем знаков пись­
менности [3 1 ]. Теория язы ка Ф. де Соссюра - рассмотрение
с плоскостной, структуралистской точки зрения второго и треть­
его этапов процесса, тогда к а к практическая языковая деятель­
ность есть повторение и продолжение непрерывно возникающе­
го процесса, идущего от содержания до третьего или четвертого
этапов.
Я зы к — это описанный выше процесс, и, кром е этого процес­
са, ничего более не существует...

Часть 2

§ 3, раздел 2
Деление танго на си (знаменательные) и дзи (служебные)
и обоснование такого деления

Мы уже выяснили, что при определении танго к а к единицы

следует исходить не из содержания выражаемой им идеи и не из
его звуковой формы, а из язы кового процесса его образования,
переживаемого говорящим. Выяснено также, что танго форми­
руется на основе одноразовой реализации этого процесса. Хоро­
шо известно, что разработка критериев классификации таким
способом сформированных танго является крайне важной про­
блемой в качестве отправной точки грамматической науки и с
давних пор обсуждается учеными. Находясь в рамках структур­
ного языкознания, приходишь к выводу, что все танго в равной
степени образованы соединением смыслового содержания и зву­
ка. Однако с этих позиций нельзя найти основания для их клас­

102
сификации. Го типа яма ’гора’, кава ’река’ и го типа дзу, м у, я,
ка [32] при таком подходе оказываются совершенно одинако­
выми, их невозможно разграничить [3 3 ]. Но все существующие
грамматики искали основы для классификации танго в зависи­
мости от их формы, значения, ф ункции, самостоятельности — не­
самостоятельности и т. п. Например, профессор Ямада Ёсио
классифицировал их по следующим трем признакам. Он указал
на различия между танго, выражающими идею (каннэнго), и
танго, выражающими отношения (к а н к э й го ), в зависимости от
следующих обстоятельств:
1) наличия или отсутствия в них самостоятельной идеи;
2) служебной или неслужебной ф ункции;
3) позиции (начальной или конечной) [34] и т.п. ( ’’Очерк
японской грамматики” , с. 84, 86) [3 5 ].
Профессор Хасимото Синкити выделил два вида го с точки
зрения различий в способе образования минимальной синтакси­
ческой единицы (б ун сэц у)... [36]. Го первого типа Хасимото
называет си — знаменательные, а второго — дзи — служебные
( ’’Общий очерк грамматики японского язы ка ” , с. 1—12) [3 7 ].
Я опускаю перечисление и разбор других теорий и перехожу
непосредственно к рассмотрению предлагаемого мной принципа
классификации. Танго, которые с позиции структурного я зы ко ­
знания представляют соединение понятия и звука и с этой точки
зрения совершенно не различаются, с точки зрения теории языка
к а к процесса м огут обнаружить существенные различия в форме
самого язы кового процесса. Выделяются: 1) языковые формы,
включающие в себя процесс образования понятия; 2) языковые
формы, не включающие в себя процесс образования понятия.
Если хотят объективизировать, обобщить и выразить звука ­
ми предмет или действие, то образуют такие слова, к а к го яма
’гора’, кава ’река’ , ину ’собака’, хасиру ’бежать’ и т.п. Если же
хотят объективизировать и обобщить, например, субъективные
чувства, то образуют такие слова, к а к урэси ’радостный’ канаси
’грустный’, ерокобу ’радоваться’, о ко р у ’сердиться’ и т.п. Все
эти го я отношу к 1-й группе и буду их пока называть гайнэнго,
то есть понятийными го . Традиционно их называли си — знаме­
нательные го . С удзуки А кира [38] к си относил ” то, что обоз­
начает предметы и события” . Такие понятийные го всецело выра­
жают объективный мир, зафиксированный в содержании идеи.
Ко 2-й группе относятся языковые единицы, непосредственно
выражающие такого рода отвлеченное содержание, которое не
включает какое-либо понятие и за которы м не скрывается ка ­

103
кая-либо объективность. Го хитэй ’отрицание’, утикэси ’опровер­
жение’ и т.п. выражаются через процесс образования понятия,
а дзу и дзи [39] - непосредственное выражение и не предпола­
гают процесса образования понятия. Точно так же м у в сравне­
нии с суйрё: ’предположение’, осихакару ’предполагать’, я, ка в
сравнении с гимон ’сомнение’, утагаи ’вопрос’ и т.д. являются
го непосредственного выражения. Я назвал их каннэнго, то есть
отвлеченными го . Традиционно их называли дзи. С удзуки А кира
называл их ’’голосом души” . Они выражают субъективное в
противоположность объективному миру. К ним относятся дзёси,
дзёдоси, междометия и т.п. Предложенными выше терминами
понятийные го и отвлеченные го я пользовался и ранее при раз­
работке рассмотренного выше принципа классификации (” Бун=
но кайсякудзё:=ёри мита дзёси=дзёдо:си” {"Д зёси и дзёдоси с
точки зрения толкования предложения” ) . — ’’Б у н га ку ” , т. 5,
1937, № 3; ” Синтэки=катэй=то ситэ=но гэнго=хонсицукан”
( ’’Взгляд на сущность язы ка к а к психического процесса” ) . —
’’Б у н га ку ” , т. 5, 1937, № 6—7, § 4 ). Но поскольку они могут
быть ошибочно истолкованы, в дальнейшем я буду использо­
вать термины си или котоба — знаменательное го — и дзи или
тэниоха — служебное го , которые издавна распространены среди
японских ученых. Си и дзи и сейчас очень ш ироко ф ункциони­
руют к а к грамматические термины. Однако я считаю, что, упот­
ребляя их для обозначения го , формы которы х соответственно
предполагают и не предполагают образование понятий, можно
восстановить то значение, в котором они использовались рань­
ше. Т аким образом, по существу, я не заимствую старые терми­
ны, а использую их в первоначальном смысле. Рассмотрение
си и дзи в зависимости от различий их процессной формы (в
моем понимании) согласуется с их основным значением (об
этом я писал в книге ’’История японского языкознания” [4 0 ]).
Т ак, упомянутый выше С удзуки А кира (учение С удзуя),
рассматривая си и тэниоха, противопоставляет тэниоха, то есть
дзёси и дзёдоси, трем группам си: си со значением субстанции,
действия и формы [4 1 ]. При этом он дает следующие поясне­
ния:

Три вида си Тэниоха

1. Указывают на что-либо. Не указывают на что-либо.
2. Являются особыми Являются звуками.
единицами.

104
3. Становятся особыми еди­
ницами, поскольку указы ­
вают на конкретны й пред­
мет или события.
4. Подобны бусинке.
5. Подобны орудию.
6. Не функционируют без
тэниоха.
Являются голосом души, присое­
диненным к си.
Подобны ш нурку.
Подобны руке, которая использу­
ет это орудие и приводит его в
действие.
Не употребляются без си.

Здесь в пунктах 4, 5, 6 описываются тэниоха с точки зрения

их функции, а в пунктах 1 , 2 , 3 они объясняются с точки зрения
их собственных свойств к а к го , не передающих понятийного
содержания. Следует оговорить, что признак ’’указывают на что­
-либо” означает обобщение и объективизацию, а признак ’’голос
душ и” — непосредственное выражение субъективного содержа­
ния.
С точки зрения моих собственных логических выводов я не
м о гу сказать, что все теоретические положения А кира правиль­
ны. Скорее я, изучая историю японского языкознания и тщатель­
но анализируя научные взгляды А кира, был восхищен тем, что
высказанные им мысли были на таком уровне, которого запад­
ное языкознание того времени еще не могло достигнуть, и испы­
тал их воздействие. В этой работе я попытался логически раз­
вить учение С удзуки Акира. Профессор Ямада Ёсио, кр и ти ку я
теорию А кира, указывал на то, что суть ее невозможно понять:
«Что означает ’’голос душ и” ? Смысл звуко в, выражающих идею?
В таком случае ка кие го не являются ’’голосом душ и” ?»(’’Япон­
ская грамматика” [4 2 ], с. 2 4). Это была кр итика А кира со
структурны х позиций [4 3 ]. Находясь в этих рамках, Ямада
Ёсио не смог правильно истолковать истинную суть учения Суд­
з у ки Акира.
С моей точки зрения, го есть процесс выражения к а к тако­
вой. Поэтому можно считать, что различия в этом процессе явля­
ются различиями, внутренне присущими го . Следовательно, деле­
ние всех го на два больших класса — си и дзи — основано не на
их смысловом содержании и не на признаке зависимости—неза­
висимости, а на самом существенном их качестве. Иными слова­
ми, основанием для деления го на си и дзи послужил внутренне
присущий им признак. Классификации го , базирующиеся на лю­
бых других критериях, следует рассматривать к а к вспомогатель­

на
ные по отношению к данной.
Психическое содержание, выражаемое с помощью си и дзи,
основано на одной и той же объективной действительности. Од­
нако, к а к это совершенно очевидно, си через процесс образова­
ния понятий способны выразить все предметы и события объек­
тивного мира, а на основе объективизации — также и субъектив­
ные эмоции, например ’’радостный” , ’’сердиться” и т.п. В проти­
воположность им дзи непосредственно выражают только субъек­
тивный мир. Поэтому они способны обозначать лишь сферу
язы кового субъекта (его оценки, чувства, желания и т .п .). Ины­
ми словами, дзи м огут выразить только то, что имеет отноше­
ние к сознанию говорящего. Т ак, урэси ’радостный’ выражает
субъективное чувство, но, поскольку обозначает его через про­
цесс образования понятия, оно может быть употреблено и по от­
ношению к 3-му лицу: Карэ ва урэси ’Он радостен’. Однако м у,
имеющее предположительное значение, в предложении Хана
сакаму ’Цветы, вероятно, расцветут’ выражает предположение
субъекта и не может выразить предположение 3-го лица. Можно
сказать: Карэ ю кам у ’Он, вероятно, придет’, но в этом случае
лицо, которое предполагает, — это не ” он” , это язы ковой
субъект ” я ” . Т аким образом, точнее будет сказать, что дзи вы ­
ражает субъект к а к таковой, а не объективную действитель­
ность. Если эти же значения рассматриваются к а к объективная
действительность, они уже противопоставлены язы ковом у
субъекту. И подобно тому, к а к нельзя изучать движущееся к о ­
лесо, остановив его, совершенно бессмысленно выражаемое си
и дзи содержание рассматривать только с позиции стороннего
наблюдателя. Вот почему сущность различий между си и дзи
становится ясной лишь после того, к а к они проанализированы
с учетом позиции субъекта. Т аким образом, различия между
си и дзи можно трактовать к а к различия в структурной форме
субъективного язы кового процесса... [4 4 ].
Самыми яр ким и примерами дзи являются восклицания:
а:, оя, нэ:, ё: и т.п., которые непосредственно выражают субъек­
тивное содержание. По своей сути все восклицательные го долж­
ны быть отнесены к дзи, но многие из них уподобляются естест­
венным вы крикам , поэтому не м огут быть пока включены в
язы ковую систему. Тесная взаимосвязь некоторых восклица­
тельных го с вы крикам и прослеживается при сравнении нэ и
А цуй н э! ’К а к ж а р ко !’, ё и А с о б о : ё! ’Будем веселиться!’ и т.п.
К а к показано выше, деление го на си и дзи базируется ис­
ключительно на различиях в процессной форме. Поэтому можно

106
сказать, что оно основано на самых существенных свойствах го.
На наш взгляд, предложенный здесь принцип классификации
танго даже при моих еще недостаточно подробных исследова­
ниях полезен для решения ряда проблем: он позволяет отделить
суффиксы от дзёси и дзёдоси [4 5 ], граница между которы ми
весьма нечетка из-за положенного в основу их разграничения
признака самостоятельности—несамостоятельности, может ока ­
зать помощь некоторым разделам грамматики, используемым
при толковании текстов, способствует пониманию сущности
форм вежливости, а также объяснению системы правил упот­
ребления знаков письменности, сущности предложения и т .д ....

Смысловые отношения си и дзи

Выше я говорил, что основанием для деления го на си и
дзи являются различия в структурной форме процесса, то есть
в самой их сущности к а к го . Следовательно, что касается гра­
ниц выражаемого си и дзи содержания, то си обозначают объек­
тивный мир, противостоящий язы ковом у субъекту, а дзи — ис­
ключительно объект к а к таковой. Далее на основе рассмотре­
ния смысловой связи си и дзи я хочу выяснить их особенности
с другой точки зрения. Си формируются через процесс образо­
вания понятия, поэтому они выражают объективный мир, проти­
востоящий субъекту; дзи есть непосредственное выражение
субъекта к а к такового. На схеме это выглядит следующим об­
разом :

На этой схеме буква А соответствует субъекту, буква В —

дзи, непосредственно выражающему субъект к а к таковой, дуга
СО - си, понятийно выражающему объективный мир, противо­
стоящий субъекту. Отношения между си и дзи проиллюстриру­
ем на примере Хана ё! ’О-о, какие цветы!’ [4 6 ]. Можно сказать,
что в этом примере ё, выражающее эмоции, и хана ’цветы’, выра­
жающее объективный мир, связаны таким отношением, которое

107
имеет место между чувством и объектом этого чувства. Непо­
средственный мир субъекта А образуется соединением объектив­
ного мира СБ, окружающего язы ковой субъект, с субъектив­
ным чувством АВ по отношению к этому миру. В результате
анализа этого непосредственного мира образуется языковое
выражение хана ё, где, с одной стороны, объективизируется
предмет, а с другой — выражается чувство, вызванное этим
предметом. Следовательно, о смысловой связи си и дзи можно
утверждать, что субъект АВ ’’охватывает” объективный мир СБ,
то есть си — это ” то, что охватывают” , а дзи — ” то, чем охваты­
вают” . В том же случае, когда говорят Субарасий хана, Хана=га
субарасий ’Прелестные цветы’, ’Цветы прелестны’, субъективное
чувство уже обобщено, объективизировано и выражено с по­
мощью ’’прелестный” , поэтому такие отношения нельзя рассмат­
ривать к а к отношения ’’того, чем охватывают” и ’’того, что ох­
ватывают” , или к а к отношения между чувством и объектом чув­
ства. На схеме обеим составным частям фраз соответствует дуга
СБ, то есть положение ’’того, что охватывают” . Иначе говоря, об
отношении между язы ковы м и единицами, которые ’’охватыва­
ю т” , и единицами, которые ’’охватываются” , можно утверждать,
что АВ и СБ — явления совершенно разного характера, имеющие
к а к бы разные точки отсчета. И х отношения можно уподобить
отношениям платка (ф уросики) [47] и его содержимого. Со­
держимое платка относится к явлениям одного типа, а платок, в
которы й все это заворачивают, — другого. О том, что си и дзи —
языковые единицы с разными точками отсчета, писал еще Судзу-
к и А кира (см. вы ш е). Его теория восходит к идеям Мотоори
Норинага [4 8 ]. На основе этой теории си уподобляются бусин­
кам , а дзи — ш н ур ку, на которы й их нанизывают, си считается
орудием, а дзи — р укой, которая им пользуется. Если обратиться
к истокам, то можно увидеть, что такая точка зрения родилась
на осноЬе средневековых исследований тэниоха. В сочинении
” Тэниха=тайгайсё:” , автором которого считается Тэйка [4 9 ],
читаем: ” Си подобны храмам, тэниха подобны их величествен­
ной красоте. К а к достоинства храма определяются его красотой,
так и достоинства си определяются с помощью тэниха (дослов­
но: ’’Достоинства храма определяются тэниха” ) . Храм и его
красота — явления совершенно разные по своей природе. Красо­
та — то, что обрамляет храм” .
Такие си, к а к яма ’гора’, кава ’река’, ину ’собака’, ум а ’ло­
шадь’, ёрокоби ’радость’, канасими ’грусть’ и т.п., через процесс
объективизации выражают все объективное и субъективное. В

108
противоположность им дзи способны обозначать только субъек­
тивное. П оскольку конкретные идеи обьино представляют соче­
тание субъективного и объективного, их можно выразить только
соединением си и дзи, отличающихся, к а к уже сказано, точкой
отсчета и находящихся в отношении ’’того, что охватывают” ,
и ’’того, чем охватывают” . Отсюда следует один важный вывод.
При рассмотрении взаимосвязей си и дзи к а к язы ковы х единиц
с разными точками отсчета и находящихся в отношении ’’того,
что охватывают” , и ’’того, чем охватывают” , исследователь иног­
да не способен избежать позиции стороннего наблюдателя. Если
же эти отношения изучать с позиции субъекта речи, то можно за­
ключить, что дзи есть выражение обобщающей и объединяющей
ф ункции язы кового субъекта относительно объективного мира.
Следовательно, языковые элементы, которые ’’охватываются” ,
есть не что иное, к а к обозначение их объективного существова­
ния относительно субъекта. А языковые элементы, которы ми
’’охватывают” , указывают на тот факт, что это делает субъект.
Точно так же можно сказать, что платок, в которы й что-либо
заворачивают, с точки зрения наблюдателя, существует сам по
себе к а к отдельный предмет. С точки же зрения субъекта, глав­
ная его ф ункция — ’’быть тем, во что заворачивают” . Бинокль
существует сам по себе, но с точки зрения его применения — это
инструмент, с помощью которого наблюдают.
В индоевропейских язы ках типичным показателем обобща­
ющей или объединяющей функции субъекта является связка
(copula), например: is в англ. A is В ’А есть В’. Copula обозначает
выражение связи. По правилам грамматики этих язы ков показа­
тель обобщающей функции обычно располагается между поня­
тийными словами и связывает их. Символически это можно изо­
бразить формулой А-*В. Поэтому copula и называется связкой.
Такую объединяющую формулу, основанную на принципе обоб­
щения, я условно буду называть объединяющей формулой в ви­
де весов. В японском языке показатель объединяющей ф ункции
обьино находится после го , которые им связываются и обобща­
ются [5 0 ].
В случае когда говорят Хана саку ка ’Цветут ли цветы?’,
показатель сомнения (вопроса) ка , являющийся выражением
позиции субъекта, располагается в самом конце, к а к бы охваты­
вая и соединяя в единое целое объективные факты ’’цветы” и
’’цветут” ... Формулу для таких примеров можно назвать объеди­
няющей формулой типа платка [5 1 ].
Рассмотрим примеры: Карэ ёмаму ( карэёма=му ) [5 2 ]. ’Он,

109
вероятно, будет читать’, Варэ ёмаму ( варэёма=му) [52] ’Я, веро­
ятно, буду читать’. В последнем примере м у , относясь к варэ ’я ’,
не выражает его предположения, а выражает предположение
субъекта текста. Хотя с точки зрения наблюдателя ” я ” и субъект
совпадают, но у местоимения варэ ” я ” субъект объективизиро­
ван, поэтому он не является субъектом к а к таковым. Следова­
тельно, необходимо обратить внимание на то, что ” я ” есть всего
лишь выражение объекта, не отличающегося в этом смысле от
” он” . Точно так же обстоит дело и с дзёси: яма ни ’в горах’,
кава э ’на р е ку’, хана мо ’цветы тоже’, амэ са ’а-а, дождь [идет] ’
и т.п. ... Все эти дзёси означают, что объект охватывается субъек­
тивным фактором и образует с ним некое субъективное единст­
во.
Принято считать, что служебные го типа ни, к а к правило,
выражают отношения между предметами, но осознание таких
отношений в конечном счете сводится к осознанию субъектом
самих предметов. На примере яма ни ’в горах’ можно уловить,
ка ка я взаимосвязь устанавливается субъектом между предмета­
ми. Таким образом, с помощью ни выражается тот факт, что го ­
ра имеет некоторое отношение к субъекту. Утверждение, что нм
обозначает просто отношение и что Яма ни асобу ’Развлекается в
горах’ связывает существительное яма ’гора’ с глаголом асобу
’развлекаться’, может быть принято только с позиции наблюдате­
ля, которая исключает точку зрения субъекта...
 Токиэда М отоки

СОВРЕМЕННЫЙ ЯЗЫ К
И СОВРЕМЕННОЕ ЯЗЫКОВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ*

ВВЕДЕНИЕ

...Благодаря том у что была поднята тема ’’язы кового суще­

ствования” , интерес исследователей родного язы ка переместил­
ся в плоскость его конкретны х явлений, и стали сообщаться
бесчисленные повседневные и заурядные факты родного языка,
на которые до сего времени не обращали внимания к а к на
объект науки. Это само по себе хорошо. Но не может ли полу­
читься так, что исследователи, увлекшись этими конкретны м и
явлениями или же ошибочно считая, что сама по себе констата­
ция этих фактов означает расширение области науки о родном
язы ке, не проявят должных усилий, чтобы сделать на их осно­
вании теоретические выводы? Меня беспокоит, не таится ли
здесь новая западня для науки о родном языке. Каждый может
легко почувствовать интерес к повседневным заурядным вопро­
сам. Но это вовсе не означает, что для них легко построить тео­
рию и что в них легко разобраться. Наоборот, весьма желатель­
но, чтобы на основе этих реальных конкретны х фактов была
выведена плодотворная теория язы ка [1 ]...

ЯЗЫКОВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ

Здесь я хотел бы осветить следующие вопросы. Каков

подход ’’язы кового существования” к родному я з ы ку [2 ],
в чем основания этой теории, в ка к о м отношении она находит­

* Т о к и э д а М отоки. Гэндайго то гэндай=но гэнго=сэйкацу. - В

кн .: ” Ко:дза=гэндайго” , т. 1. Т окио, 1965. Статья печатается с некоторы­
ми сокращениями. —Прим. сост.

111
ся с понятиями ’’родной я з ы к ” или ’’современный я з ы к ” ?
В статьях 1 и 2 Закона об учреждении Государственного
научно-исследовательского института родного язы ка [3 ], опуб­
ликованного 20 декабря 1948 г., говорится о трех объектах
научно-исследовательской работы Института:
1) родной я зы к;
2) языковое существование нации (в статье 2 применена
формулировка ’’современное языковое существование” ) ;
3) культура язы ка [4 ].
В обзоре деятельности Института за 1962 г. (Описание
научно-исследовательской работы) мы находим такие выраже­
ния, к а к ’’природа и структура современного язы ка” , ’’истин­
ное состояние язы кового существования” , ’’исследование лекси­
к и современного язы ка” .
На основании этого можно судить, что объекты исследова­
ний Института определяются в противопоставлении ’’родной
я з ы к ” (или ’’современный я з ы к” ) и ’’языковое существование”
(или ’’современное языковое существование” ) . Но нигде не
сказано, чем отличаются оба эти понятия, и нигде не дано их
точного определения. Может быть, так происходит потому, что
они считаются само собой понятными. Точно узнать, ка ко в был
смысл, мы не в состоянии, но судя по дальнейшей исследова­
тельской деятельности Института ( ’’Исследование язы ка острова
Хатидзёдзима” (1950), ’’Истинное состояние язы кового суще­
ствования. Исследования в г. Сиракава и в окрестных селах”
(1951), ’’Языковое существование в местном социуме. Обследо­
вание реальной ситуации в г. Ц уруока” (1953) [ 5 ] ) , ’’языковое
существование” понимается к а к индивидуальное использова­
ние языка, и цель таких работ состоит в описании этого исполь­
зования. В этом же смысле следует, по-видимому, понимать
и выражение ’’живая речь” . Хотелось бы только добавить, что и
тогда, когда мы изучаем древний язы к, например я зы к
” Манъё:сю:” [6 ], мы все равно исследуем живую речь. Наше
исследование становится исследованием живой речи не потому,
что мы берем в качестве объекта изучения современный родной
язы к. Дело в том, к а к он исследуется, ка ко в метод описания.
Когда в публикациях Государственного научно-исследователь­
ско го института родного язы ка говорится о язы ковом сущест­
вовании, это означает, что объект исследования конкретны й и
живой. Однако представляется, что Институт не ставит своей
непременной целью подробное выяснение язы кового существо­
вания к а к такового. Такие объекты, к а к теле- или радиовеща­

112
ние, публичное выступление, повседневный разговор, лекция,
разъяснение и др., привлекаются к а к материал для описания
родного языка, а вовсе не для выяснения особенностей, скажем,
радиовещания, или лекции, или же разницы между ними. Следо­
вательно, такой способ описания не выходит за рамки трех
традиционных сфер изучения язы ка — фонетики, лексики,
грамматики. Если материал для описания берется из живой речи,
то естественно ожидать, что и результат описания будет отражать
живой родной я зы к, однако мы не можем не констатировать
того, что не происходит серьезного пересмотра традиционной
методики описания.
У Нисио Минору есть две работы — ’ ’Я зы к японцев” и
’’Исследование язы кового существования” [7 ]. В обеих под­
нимаются вопросы язы кового существования. Трудно сказать,
насколько взгляды на язы к и методы его исследования Нисио —
бывшего директора Государственного научно-исследовательско­
го института родного язы ка — связаны с тем, что принято в
самом Институте, но думаю, что выяснение его взглядов прольет
свет и на позицию Института.
Нисио Минору в книге ’’Исследование язы кового сущест­
вования” , говоря об упоминавшихся в законе об учреждении
Института ’’родном язы ке” и ’’язы ковом существовании” ,
пишет: «Одной из основных задач для нас является наряду с
’’родным я зы ко м ” к а к объектом исследования также и четкое
выяснение того, что такое ’’языковое существование” ». Далее
он поясняет: «Рассмотрение этой проблемы я провожу скорее
не в рамках научной теории, а в самой жизни». Это положение
становится более понятным в связи с рассуждениями Нисио
Минору об анализе литературных произведений и о процессе
выяснения объекта при обучении родному язы ку. Он пишет:
«Еще в 30-х годах я пришел к мысли о том, что понятие ’’род­
ной я з ы к ” или ’’я з ы к ” есть только специально выделенный
объект науки, в котором абстрагированы наиболее существен­
ные черты речи. Поэтому, чтобы изучить я зы к наиболее полно
таким, к а к он есть в действительности, к а к постоянно осущест­
вляемые нами языковые действия, необходимо взять я зы к к а к
нечто целое, где основу составят главные черты, но при этом не
будут отброшены и неразрывно связанные с ними единичные
элементы. Я также пришел к выводу о том, что лучшим
наименованием этого целого, которое наиболее близко
отражало бы его смысл и содержание, является привычное
нам исстари название ’’котоба” ( я з ы к ) » [8 ] (’ ’Исследование

8-1100 113
язы кового существования” , с. 125—126).
Т аким образом, согласно Нисио Минору, ’’родной я з ы к ”
( к о к у г о ) и ’’я з ы к ” (гэнго) — абстрактные понятия, а ” кото-
ба” — это язы к к а к он есть, с включением таких, лежащих за
пределами содержания понятий ’’родной я з ы к ” или ’’я з ы к ”
разовых индивидуальных элементов, к а к экспрессия, жест,
поведение. Нисио Минору далее сообщает, что его ’’котоба”
соответствует ’’речевой деятельности” (langage) Соссюра и
’’язы ковом у существованию” ( ’’Исследование язы кового суще­
ствования” , с. 126). Он, правда, оговаривает, что все эти вы ска­
зывания не продуманы в рамках научной теории, а взяты из
самой жизни. Но если подходить к вопросу теоретически, то в
этих утверждениях есть не совсем ясные места. Продумать их
теоретически не так просто.
’’Я зы к к а к он есть” , согласно Нисио Минору, — это деятель­
ность, в которой к основным элементам ’’родного язы ка” или
’’я зы ка” присоединены индивидуальные — экспрессия, жест
и т.д. В таком случае, отвлекаясь от подобной индивидуальной
деятельности, мы индуктивны м путем получаем ’’родной я з ы к ”
или ’’я з ы к ” . Но если исходить из того, что, согласно Нисио
Минору, ’’котоба” совпадает с соссюровской ’’речевой деятель­
ностью” , то нельзя считать, что ’’котоба” — объект, данный нам
до научных обобщений. По Соссюру, ’’речевая деятельность”
есть деятельность, направленная на субстантный ’’родной я з ы к ”
или ’’я з ы к ” , действие применения последнего [9 ], то есть также
абстрактное понятие. Тогда неправомерно считать ’’речевую
деятельность” конкретной, а ’’родной я з ы к ” и ’’я з ы к ” абстракт­
ными. Подобное же смешение понятий мы находим и в главных
работах Государственного научно-исследовательского института
родного языка.
Нисио Минору говорит: «’’Котоба” к а к ’’общение” между
одним человеком и другим есть деятельность, включающая
и разовые индивидуальные элементы. Ее основные элементы
образуют язы к, представляющий собой абстрагирование только
тех объективных элементов, которые всегда и везде общи для
всех. ’’Котоба” же к а к ’’языковое существование” включает
элементы, выходящие за пределы этого абстрагирования. Види­
мо, это ее характерная особенность. ’’Котоба” — социальная дея­
тельность, а вместе с тем она и своего рода историческая дея­
тельность» ( ’’Исследование язы кового существования” , с. 128).
Говоря так, Нисио Минору утверждает, что ’’котоба” или ’’язы­
ковое существование” есть факты, непосредственно нам дан­

114
ные, а ’’я з ы к ” или ’’родной я з ы к ” — понятия, полученные в ре­
зультате научной абстрагирующей деятельности, и в этом смыс­
ле первые конкретны , а вторые абстрактны. При таком подходе
с точки зрения ступеней осознания трудно найти опору для
рассуждения об отношении ’’современный я з ы к” — ’’современ­
ное языковое существование” .
Еще одна точка зрения на ’’языковое существование” пред­
ставлена в работе Хага Ясуси ’’Различные аспекты язы кового
существования” , 1958 г. [1 0 ]. По Хага, я зы к — прежде всего
языковая деятельность : «Мы или сами являемся отправителями
речи (говорим, пишем) или воспринимаем чью-то речь... эти
действия вместе мы называем ’’язы ковы м существованием” »
(с .З ).
Если я правильно понимаю, то вышеизложенное не означает,
что ’’речь” исходна и при ’’отправлении” или ’’восприятии” ее
формируются ’’языковые действия” . А если так, то мы не мо­
жем считать, что это то же, что и соссюровская речевая деятель­
ность, которая является деятельностью применения язы ка
(langue). Скорее, утверждение Хага нужно понимать в значении
’’я зы к есть деятельность” .
О значении ’’язы кового существования” Хага говорит:
если «назвать существование человека, сопровождаемое я зы ко ­
вой деятельностью, ’’язы ковы м существованием” ..., то ... дело
обстоит не так, будто бы наряду с экономическим, биологиче­
ским , семейным, религиозным и пр. существованием человека
имеет место параллельное им и независимое от них языковое
существование. Языковое существование наслаивается на все
эти виды существования и соотносится ,с ними, к а к две стороны
одного щита». Это тоже трудно понять. Экономическое сущест­
вование и т.д. — это абстракции. А реальная жизнедеятельность
человека представляет собой ком плекс, где переплетаются
различные виды существования. Мы не можем вообразить се­
мейного существования без экономического или религиоз­
ного [1 1 ]. Только путем абстракции мы выделяем из общего
нерасчлененного комплекса какой-то из видов существования,
будь то экономическое или семейное существование. Точно так
же путем абстракции мы можем выделить ’’языковое существо­
вание” и рассматривать его в отвлечении от остальных частей
комплекса. А если это не так, то работу Хага Ясуси ’’Различные
аспекты язы кового существования” следовало бы назвать
’’Различные аспекты человеческого существования, сопровож­
даемого язы ковой деятельностью” .

115
 Однако в действительности Хага занимается тем, что абстра­
гирует из человеческого существования языковые действия:
«Разговор за чаем в столовой — это языковое существование,
вплетенное в семейное существование» (с. 5 ). «Существование
’’говорения и слушания” — устное языковое существование —
наиболее обычное языковое существование» (с. 20). «В том
же ряду стоит и существование ’’чтение” и ’’письмо” » (с. 20).
Так представляет себе Хага языковые действия, то есть
’’языковое существование” . Но ’’разговор за чаем” в действи­
тельности неотделим от процессов еды и питья, сопровождаемых
язы ковы м и действиями. Из этого единства Хага абстрагирует
языковые действия и в качестве ’’разговора за чаем” включает
их в ’’языковое существование” .

’’СОВРЕМЕННЫЙ Я ЗЫ К”
И ’’СОВРЕМЕННОЕ ЯЗЫКОВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ”
В ТЕОРИИ Я ЗЫ КА К А К ПРОЦЕССА

Попытаемся кр атко и конспективно изложить, какое место

занимает понятие ’’язы кового существования” в теории язы ка
к а к процесса.
Теория язы ка к а к процесса имеет отправной точкой гипо­
тезу, согласно которой я зы к понимается к а к деятельность выра­
жения и понимания. Этот взгляд на я зы к используется к а к осно­
ва для рассмотрения фактов язы ка (родного я з ы к а ). Представ­
ление о системе язы ка к а к о процессе складывается в развитии
(развертывании) этого основного теоретического положения.
Я зы к делится в первую очередь на деятельность выражения и
деятельность понимания. Материалом-посредником выражения и
понимания м огут служить либо з в у ки голоса, либо письменные
знаки. Поэтому языковая деятельность имеет следующие четыре
формы: говорение, письмо, слушание, чтение.
Данная теория не предполагает чего-нибудь подобного
соссюровскому я з ы ку (langue), существующему отдельно от
этой деятельности и лишь используемому в этой деятельности.
Следовательно, нет н и ка ко го языка-субстанции, родного язы ка
или современного языка, которы й существовал бы отдельно от
говорения, чтения и др. Если в теории язы ка к а к процесса вос­
пользоваться термином ’’современный я з ы к” , то он будет озна­
чать: деятельность выражения и понимания отдельных индиви­
дов в наше время. В теории языка, по Соссюру, язы к отделяют

116
от того, кто осуществляет выражение, и полагают субстанцией,
существующей вне его, считают ком плексом , состоящим из
двух элементов — понятия и акустического образа [1 2 ]. Исходя
из этого, задачу языкознания выводили из соотношения, объе­
динения единиц в языке (langue)... В противоположность этому
теория язы ка к а к процесса ищет решения язы ковы х проблем
в процессе деятельности, во время которой говорящий (или
пишущий) переводит свои мысли и чувства в материал-посред­
н и к, то есть в зв у ки голоса или письменные знаки.
Далее встает вопрос, м огут ли деятельность выражения и
деятельность понимания быть независимыми друг от друга.
Следует считать, что деятельность выражения обязательно пред­
полагает деятельность понимания, а деятельность понимания
непременно имеет предпосылкой деятельность выражения. Это
означает, что между двумя видами деятельности устанавливается
связь. Эта связь именуется коммуникацией. Условиями ее ста­
новления в фактах язы кового процесса занимается теория к о м ­
муникации; ее формирование — тоже достижение теории язы ка
к а к процесса. Последователь Соссюра Ш. Балли перенес теорию
своего учителя в стилистику, исследующую выражение-экспрес­
сию, применяющую язы к (langue) [1 3 ], но он не смог развер­
нуть ее до теории ком муникации. В соссюровской лингвистике
язы ковой социум обладает общим достоянием — язы ком
(langue). Ком м уникация с этой точки зрения — дело само собой
разумеющееся, и проблемы наличия или отсутствия ко м м у н и ка ­
ции, во всяком случае, здесь не встает.
Эффективное применение теории ком м уникации дает воз­
можность уяснить цели язы ковой деятельности. Языковая дея­
тельность всегда совершается для достижения целей лица, осу­
ществляющего выражение. Но эта деятельность отличается от
воздействия человека на землю, когда он пашет и сеет, или пило­
материалы, когда он строит из леса дом. Эта деятельность осу­
ществляет воздействие (побуждение, призыв, просьбу и т.д.)
на другого человека (собеседника) и в качестве материала-по­
средника при формировании человеческих отношений служит
достижению целей человеческого существования. Можно не
пахать самому, а обратиться к ком у-то с настоятельной прось­
бой, и тебе уступят часть пищевых запасов. Посредником при
этом служит языковая деятельность, и достижение целей стано­
вится возможным только при посредстве ком м уникации, при
которой выражение будет понято собеседником. В мире живот­
ных собака не может попросить другую собаку найти для нее

117
пищу. Там требуются непосредственные действия. И в челове­
ческом обществе невозможна ком м уникация в разноязычных
коллективах, да и в коллективе с одним язы ко м она не осу­
ществляется гладко. Для ее успешного осуществления непре­
менным условием является соответствующее искусство (тех­
ника) выражения. В соссюровской лингвистике это искусство
мыслится к а к искусство применения языка (langue) говоря­
щим. Там это исключительно искусство выражения, и в этом
отличие теории Соссюра от теории язы ка к а к процесса, где ис­
кусство выражения предполагает и понимание [1 4 ].
Плодотворное развитие теории язы ка к а к процесса осно­
вано на том, что язы к считается деятельностью. Это — целенап­
равленная сознательная деятельность человека, которая отли­
чается от не имеющих цели бессознательных рефлекторных
действий. Человеческое существование также целенаправленно
и сознательно и в принципе одинаково с деятельностью. Поэтому
возникает формула:
я зы к — языковая деятельность — языковое существование.
Термины ’’деятельность” (ко :д о :) и ’’существование”
(сэйкацу) в своей основе одинаковы. В нашем обычном слово­
употреблении ’’существование” привы кли понимать в значении
более или менее длительной деятельности... [1 5 ].
Таким образом, в понятии язы кового существования (дея­
тельности) важно его рассмотрение к а к звена в цепи человечес­
ко го существования (деятельности). Но еще более важным и
необходимым следует считать рассмотрение язы кового суще­
ствования (деятельности) в отношениях взаимной обусловлен­
ности с человеческим существованием в целом. Это важно
потому, что языковая деятельность может быть использована
к а к средство для формирования существования (деятельности)
других людей, а также потому, что на основе последнего может
быть вызвана новая языковая деятельность. Например, я зы ко ­
вая деятельность может быть предпосылкой торговой деятель­
ности, и наоборот. Эти отношения взаимообусловленности языка
и человеческого существования, следуя своей обычной терми­
нологии, я называю функциональной связью между язы ковы м
существованием (деятельностью) и существованием вообще.
Установление подобной связи между язы ком и всем сущест­
вованием становится возможным только при посредстве к о м ­
муникации, к а к уже говорилось выше. Так, например, деятель­
ность купли-продажи может установиться только при наличии
язы ковой ком м уникации между покупателем и продавцом.

118
Именно в этом смысле и можно сказать, что я зы к — важное свя­
зующее начало в развитии существования общества. Из этих же
отношений следует выводить и понятие ’’живой речи” , причем
безотносительно к тому, имеем ли мы дело с древним или
новым язы ком . Современная лингвистика не могла предста­
вить связь между язы ком и обществом иначе к а к структуру
общества, отраженную в языке. Это объясняется пониманием
язы ка к а к застывшей субстанции и неумением взглянуть на него
к а к на деятельность людей.
Возвращаясь еще раз к язы ковом у существованию (деятель­
ности), напомним, что это существование, имеющее ф ункцио­
нальную связь с человеческим существованием, конкретно
выражается в четырех язы ковы х формах — говорения, слуша­
ния, письма и чтения. Сочетание этих четырех язы ковы х форм
можно назвать системой язы кового существования (деятель­
ности) . Эти четыре языковые формы не взаимозаменяемы —
каждая форма связана с особым видом существования. Напри­
мер, отношения кредитора и должника или другие важные
деловые акции не могут быть зафиксированы только в устной
форме; для того чтобы они были долговременными, их закреп­
ляют в письменных знаках. Это основывается на функциональ­
ной разнице устного и письменного языка. Изобретение пись­
менных знаков и имело своей целью осуществление функции
фиксации. Подлинную связь письменного язы ка и человеческого
существования нельзя объяснить, исходя из концепций совре­
менной лингвистики, полагающей письменный язы к чем-то
подобным копии устного язы ка и считающей звуковую форму
существования язы ка основной [1 6 ].
Из сказанного ясно, что изобретение письменных знаков
означало величайшую перемену в системе язы кового существо­
вания. Языковое существование в бесписьменный период было
таково, что люди ограничивались в своей жизнедеятельности
только двумя формами язы кового существования — говоре­
нием и слушанием. Такое состояние описано, например, в из­
вестном китайском историческом памятнике Ш в. ’’История
троецарствия” [1 7 ], там, где речь идет о японцах ( ’’Повество­
вание о японцах в описании государства Вэй” ) . Усвоение
Японией более развитой культуры материка было связано с
необходимостью перехода на более вы сокий уровень язы кового
существования, но одновременно эта революция в системе
язы кового существования повлекла за собою стремительное
развитие всего существования японского народа и культуры

119
Японии. В этих фактах и надо искать основу для осмысле­
ния истории язы кового существования. Для теории язы ка к а к
процесса история язы ка и есть история язы кового сущест­
вования. Иными словами, это история перемен в системе
язы кового существования. Языковое существование, к а к уже
упоминалось, развертывается в функциональной связи с
политикой данного общества, его эконом икой, а также с про­
свещением и всеми другими областями культуры.
Если, основываясь на изложенном взгляде на историю язы­
ко во го существования, попытаться дать определение ’’современ­
ного язы кового существования” , то возникает вопрос, где
искать границу между современностью и тем, что было до со­
временности? Можно понимать современность ш ироко и вкл ю ­
чать в нее все периоды после Мэйдзи [1 8 ], но можно считать
только годы после второй мировой войны. Подобные хроноло­
гические разграничения политической истории нельзя рассматри­
вать только к а к удобные приемы для уяснения истории язы ко ­
вого существования. Если учесть, что подобные периоды полити­
ческой истории меняют облик язы кового существования, то
более целесообразно вести историю язы кового существования
параллельно политической истории. Традиционное исследование
истории родного язы ка, пытавшееся выделить современный
я зы к, исходя из его фонетики, лексики и грамматики, не могло
обнаружить особенности современного язы ка нигде, кроме
к а к в лексике [1 9 ]. Это совершенно естественно. История фоне­
ти ки и история грамматики по своей природе не связаны с
историей народа. Они скорее относятся к естественной
истории.

МЕТОД ОПИСАНИЯ ’’СОВРЕМЕННОГО Я ЗЫ КА ”

И ’’СОВРЕМЕННОГО ЯЗЫКОВОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ”

Традиционный метод описания язы ка по трем разделам —

фонетика, лексика и грамматика — выводился из структуры
гипотетически утвержденного язы ка (langue) и не может считать­
ся незыблемым правилом язы кового описания. В соответствии
с различиями взглядов на я зы к неизбежно различаются и мето­
ды его описания.
Концепция ’’язы кового существования” , установившаяся в
развитии основной теории, теории язы ка к а к процесса, приво­
дит к изучению язы ка в плане функциональной связи между

120
язы ко м и человеческим существованием. Поэтому и описа­
ние его, естественно, должно иметь своей целью воссоздание
этой связи. Если же снова вернуться к описанию фонетики,
лексики и грамматики, то это значит не осветить проблему
язы кового существования, а убить языковое существова­
ние [2 0 ].
Описание язы кового существования — совершенно неразра­
ботанная область, поскольку понятие язы кового существования
появилось недавно. Поэтому я не м о гу здесь представить такое
описание. Рассмотрим лишь один из самых актуальных вопро­
сов — вопрос об ’’искусстве” (технике) языка. Если анализиро­
вать langue соссюровского языкознания, то этот анализ не по­
рождает понятия ’’искусство” . В теории Ш. Балли ’’искусству”
отводится место к а к искусству выражения в применении
langue. Что же касается понятия ’’искусства” в теории язы ка
к а к процесса, то, поскольку язы к считается целенаправлен­
ным сознательным действием, ’’искусство” мыслится элемен­
том, неотделимым от языка. Поэтому ’’искусство” является
не только искусством выражения, но и искусством осуще­
ствления ком м уникации и средством, ставящим я зы к на
службу достижения целей человеческого существования.
Если мы рассмотрим зв уки и письменные знаки не к а к
элементы, составляющие язы к, а в их функции в качестве ма­
териала-посредника для выражения и понимания, то мы про­
двинемся вперед в описании язы кового существования. Тради­
ционный взгляд считал письменные знаки чем-то вроде фото­
графии звуко в языка. Поэтому письменные знаки исследовались
только в функции выражения звука. Однако письменные знаки
являются материалом-посредником между тем, кто осуществ­
ляет выражение, и тем, кт о понимает его. Поэтому необычайно
важно рассматривать их именно в ф ункции посредников, даю­
щих возможность осуществления коммуникации.
Мы рассматриваем устную язы ковую деятельность (разго­
вор, дискуссию, выступление с трибуны) и письменную язы ко ­
вую деятельность (докладную записку, протокол, пояснитель­
ную записку, роман) не к а к материал для описания фонетики,
лексики, грамматики (именно такой подход имеет место в ис­
следованиях Государственного научно-исследовательского ин­
ститута родного языка [ 2 1 ] ) , а к а к главный объект изучения.
Тем самым мы также продвинемся в описании язы кового суще­
ствования. Указанные типы устного и письменного язы ка (язы­
ковы е жанры) были выделены тогда, когда ученые обратили

121
внимание на различия в связях язы ка и человеческого существо­
вания, например, на то, что устная речь и письменная запись
отличаются по своим ф ункциям в человеческом существовании.
Выяснение особенностей этих жанров также чрезвычайно важно
для выяснения характера связей между язы ком и существова­
нием человека.
 Нисио М инору

ЯЗЫ К ЯПОНЦЕВ*

Глава I. ЯЗЫ К

§ 1. Я зы к — это дискурс [1]

...Профессор Токиэда М отоки в книге ’’Японская граммати­

к а ” [2] считает объектами грамматического исследования го,
бун и бунсё, рассматривая бунсё к а к особую единицу; при этом
то, что ранее называли бунсё , он отнес к бун [3 ], а термином
бунсё назвал определенный законченный текст; выделение
т е к с т а ( д и с к у р с а ) к а к единицы грамматического иссле­
дования было большим шагом вперед в японском языкознании.
Ранее японское языкознание признавало единицами грамматики
только го и предложение (бун или бунсё ) , по сравнению с этим
выделение дискурса было несомненным прогрессом. В частнос­
ти, такая точка зрения способствовала развитию и литературо­
ведческих исследований, в которы х художественное произведе­
ние становится основной единицей анализа ( к а к это делается,
например, в моих работах [ 4 ] ) .
Однако если мы признаем, что литературное произведение
к а к объект грамматического анализа является независимой
единицей, то мы придем к выводу, что независимые единицы
в нашем язы ковом существовании далеко не исчерпываются
дискурсами такого рода. Если следовать терминологии Токиэда,
то при анализе можно выделить го, предложения и дискурсы, но
реальное существование в обществе имеет только дискурс.
Даже последовательности, равные одному го , в таком ф унк­
ционировании становятся дискурсами. Последовательности,
имеющие вид одного предложения, также в таком ф ункциони­
ровании становятся дискурсами.

* Н и с и о Минору. Нихондзин=но котоба. Токио, ” Иванами=син-

сё” , 1957. В настоящее издание включена первая глава книги, кроме нача­
ла ее первого параграфа (переведенный текст соответствует с. 4 —29 указ,
издания). —Прим. сост.

123
 Приведем пример. В вагоне женщина протягивает мужчине
портсигар. При этом она спрашивает: И ру? ’ (Вам) не нужно?’.
На первый взгляд это всего лишь один глагол, но здесь присут­
ствует по крайней мере такой смысл: ’Вы не курите? Не хотите
курить?’ Затем мужчина снимает пальто и кладет его на полку,
а женщина вскрикивает: О тиру! ’Упадет!’ Это тоже к а к будто
один глагол, но здесь подразумевается по крайней мере такой
смысл: ’А х, падает! Скорее положите его получше!’ Не только
собеседник, но и посторонний наблюдатель легко поймет его.
Смысл И ру? и О т р у ! в этих случаях не есть смысл одного
го или одного предложения. Это не что иное, к а к простой по
форме дискурс. И это имеет место не только в приведенных
примерах; любой я зы к, с которы м мы сталкиваемся, по своей
ф ункции является дискурсом. Когда летним утром только что
вставший с постели ребенок говорит матери А сагао! ’Ипомея’,
это вовсе не го , это предложение со значением ’Расцвела ипомея’
и, более того, это дискурс со значением ” Я посадил в горш ок
семечко, которое дала мама, появились почки, я каждое утро
ждал, что цветок расцветет, и вот наконец сегодня он расцвел” .
В ответ на приглашение нередко приходится говорить:
Ватаси м о маиримасё: ’И я приду’. Однако при одинаковом
внешнем выражении смысл в зависимости от обстоятельств, от
собеседника меняется, и, хотя приведенный пример — предло­
жение, нельзя упускать из виду, что это в то же время и дискурс.
В этом смысле следует считать, что реально воспринимаемый
язы к — всегда дискурс. Уже из него путем анализа вычленяются
танго (го ) и предложения. Однако все, что реально ф ункциони­
рует, — это дискурс. Когда в языкознании и в изучении япон­
ско го язы ка [5] традиционно ограничивались тем, что относили
к я зы ку только го или же го и предложения, не удавалось рас­
смотреть язы к с его функциональной стороны. Следовательно,
форма существования и ф ункции язы ка к а к социального
феномена оставались вне рассмотрения.

§ 2. Функционирование язы ка

Предшествующее языкознание и японоведение не пытались

исследовать язы к в том виде, в к а ко м он существует. При этом
старались определить сущность язы ка и путем анализа выявить
его структуру. Однако сущность язы ка понималась в духе ес­
тественных наук X IX в., а я зы к рассматривался к а к природное

124
явление или к а к предмет, хотя он является социальным фено­
меном; выделяли одни и те же элементы независимо от того,
кто , когда и где их употребляет, и именно их считали сущностью
язы ка; было невозможно рассматривать я зы к к а к реальность,
из этой реальности извлекались только абстрактные понятийные
элементы, считалось, что именно они и есть суть язы ка [6 ].
Живой и функционирующий язы к рассматривали только к а к
мертвую схему. Анализируя и синтезируя эту схему, произво­
дили анатомирование мертвого тела язы ка, развивая абстракт­
ную формальную науку. В некоторых научных кр у га х такая
наука считается необходимой. Однако нужно изучать функции
живого, действующего языка.
Сущность воды в том, что она представляет собой соедине­
ние водорода и кислорода. Истинность этого проверяется на
практике. Следовательно, такое знание стимулирует химические
исследования. Однако здесь речь идет о химически чистой воде,
не существующей в природе. Та же вода, которая используется
в приготовлении пищи, вода, которой орошают поля, вода, в
которой живут рыбы, — это колодезная, водопроводная, речная
и др. вода, представляющая собой сложное соединение многих
элементов. Если провести аналогию, прежние исследования
язы ка можно сравнить с исследованием химически чистой воды.
Ныне нас не удовлетворяет только анализ строения химически
чистой воды и структурные описания. Мы достигли уровня,
когда необходимо выявить ф ункции колодезной воды, воды
для орошения, речной воды и создать исследования, рассматри­
вающие эти проблемы. До сих пор в японском языкознании
либо определяли язы к к а к единую сущность, включающую
звучание и значение, либо отрицали такую сущность и считали,
что реально существует структура, создаваемая элементами,
называемыми звучанием, и элементами, называемыми значе­
нием, либо отрицали такую структуру и считали, что реально
существует процесс преобразования смысла в звучание [7 ]. В
то же время при естественнонаучном подходе, чтобы рассмот­
реть з в у ки к а к элементы язы ка, абстрагируются от индиви­
дуальных, сиюминутных, контекстны х особенностей и рассмат­
ривают их к а к фонемы. При этом фонемы, к а к и единицы
значения, рассматриваются не к а к конкретные, реальные элемен­
ты вроде водорода и кислорода, а к а к все более абстрактные
конструкты . Следовательно, я зы к при понимании его к а к
сущности, структуры или процесса, подобно химически чистой
воде, не может быть реализован на практике. При естественно­

125
научном подходе с самого начала исследования на я зы к накла­
дываются жесткие рамки.
Во всяком случае, если мы стараемся рассмотреть не тот
’’я з ы к ” , которы й рассматривало прежнее языкознание в Япо­
нии, а я зы к к а к живой и функционирующий социальный фено­
мен [8 ], то его нельзя, конечно, рассматривать к а к абстрактное
явление, соединяющее звучание и значение, это и не просто
структура, воспринимаемая слухом, в которой значение выра­
жается в звуках. По крайней мере на воспринимаемое слухом
накладывается воспринимаемое зрением: выражение глаз,
выражение лица, м имика (независимо от того, осознает это
человек или н ет). Эти элементы усложняют смысл сказанного,
добавляют к нему оттенки, придают сказанному объемность.
Кроме того, языковое значение находится в нерасторжимой
связи с временем произнесения, местом произнесения, с тем,
кт о является говорящ им и кто слушающим.
Если мы вдумаемся в это, то поймем, что язы к — социаль­
ное и историческое явление. Изучение языка, соответствующее
естественнонаучному подходу, — одна из необходимых сторон
лингвистического исследования, однако ясно, что в этом иссле­
довании есть и другие стороны, требующие рассмотрения с иных
исходных позиций. Японское языкознание называло исходный
п у н кт своих концепций проблемой сущности языка. Я в своей
книге ’’Котоба то соно бунка” ( ’’Я зы к и его культура” ) , изд-во
” Иванами=сётэн” , 1947, предложил назвать исходный п ун кт
новой концепции язы ка проблемой функционирования языка
(котоба=но дзиттай).
Основным средством для функционирования языка явля­
ется звуковой канал. На более ранних стадиях развития челове­
чества, когда люди еще не имели языка, функционирующего
прежде всего через звуковой канал, основным средством были
жесты, воспринимавшиеся зрительно. Это была так называемая
кинетическая речь. Переход к звуко во м у каналу был огромным
шагом вперед в развитии человечества. Тем самым человеческое
общество достигло вы сокой степени развития.
Затем появился письменный я зы к, то есть язы к, ф ункцио­
нировавший в устной форме, стал записываться с помощью пись­
менных знаков. Распространение язы ка во времени и простран­
стве значительно расширилось. Человеческая культура достигла
еще более вы сокой степени развития. Культура по своей природе
требует стабильности во времени и пространстве; поэтому
естественно, что развитие письменности стимулировало развитие

126
культуры. Т аким образом, я зы к прошел путь от язы ка жестов
до звукового язы ка и от звукового язы ка до письменного.
Хотя основной канал изменился, но я зы к жестов остается фоно­
вым элементом при функционировании звукового языка и,
оставляя в стороне его сознательное использование, употреб­
ляется к а к добавочное средство наряду со звуковы м язы ком .
При этом нельзя отрицать, что и письменный язы к, используе­
мый для записи устного языка, развивает индивидуальные стили
и также является фоновым элементом при функционировании
звукового языка. Следовательно, язы к жестов включает в себя
в зачаточном виде функционирование звукового языка, пись­
менный язы к также включает в себя звуковой язы к, поэтому
функционирование язы ка в звуковой форме и следует рас­
сматривать в качестве функционирования язы ка к а к такового.
На втором послевоенном съезде Японского лингвистиче­
ско го общества я... говорил, что в язы ке, помимо звуков,
воспринимаемых слухом, есть и то, что воспринимается зрением.
По поводу данного высказывания во время последующей
дискуссии было замечено, что ’’это — выражение, а не я з ы к ” .
Я ответил: ’’Конечно, это выражение. Но не просто выражение,
а определенное выражение. И вот это и есть я з ы к” . Мне возра­
зили: ’’Определенное выражение включает в себя языковые и
неязыковые элементы” . Я ответил: ’’Если исходить из старых
определений языка, то это так. Однако эти ’’язы ковы е” и ’’не­
язы ковы е” элементы находятся в неразрывной связи. Если их
разделить, потечет кровь. А от потери крови можно умереть.
В результате мы вместо живого язы ка получим труп” . Это,
конечно, иносказательное объяснение, но сейчас я понимаю я зы к
в таком смысле.

§ 3. Ф ункции язы ка

Нет нужды снова повторять, что я зы к — одно из средств

ком муникации. Однако в Японии ком м уникация часто непра­
вильно понимается к а к индивидуальная психическая деятель­
ность. Конечно, верно, что с помощью язы ка мысли и чувства го ­
ворящего передаются слушающему. Однако это полученная
путем абстракции оценка конкретной, реальной язы ковой дея­
тельности. Конкретная языковая деятельность по своей природе
не просто передача мыслей и чувств. Необходимо считать, что
деятельность, в которой участвуют говорящий и слушающий, —
это определенного рода социальный факт. Это можно объяснить,

127
воспользовавшись принципом обратной связи в кибернетике,
которую сейчас называют революционной наукой... [9].
Если мы обратимся к я зы ку, то увидим, что обычно
считают, что говорящий использует я зы к по своему усмотрению,
однако это не так. Есть некоторая информация, которую он
обязан передать, — в этом смысле следует признать, что и язы­
ковая деятельность является самонастраивающейся. Кроме
того, при процессе говорения или письма говорящий (пишущий)
оказывает воздействие на слушающего (читающего), но в то же
время он должен учитывать ту информацию, которую он полу­
чил перед этим от своего собеседника. Это и есть обратная связь.
С начала 20-х гг. в Японии распространилась концепция, рас­
сматривающая выражение и понимание в качестве ф ункций
языка. Она также основана на абстрактном понимании язы ка
к а к односторонней индивидуальной деятельности. Наряду с тем,
что при выражении происходит передача вовне внутреннего
содержания, происходит и процесс более глуб окого понимания
этого внутреннего содержания. Т ак, поэт, выражая с помощью
язы ка свои поэтические чувства, тем самым эти чувства осо­
знает, только так он становится поэтом. Было бы правильно счи­
тать, что именно указанная двойная ф ункция выражения делает
человека человеком. Однако, к а к показывает приведенный
пример, сказанное относится прежде всего к творческой я зы ко ­
вой деятельности: говорить об этом применительно к обычной
язы ковой деятельности трудно.
Следовательно, сведение функций язы ка к выражению
и пониманию неадекватно. К ним еще надо добавить функцию
социальной взаимосвязи говорящего и собеседника. Т аким об­
разом, в истории понимания ф ункции язы ка в Японии можно
выделить три этапа: сначала она понималась к а к индивидуаль­
ная психическая деятельность, потом — к а к выражение, а теперь
понимается к а к социальная взаимосвязь.
Как-то летом радиокомпания NHK начала передавать по
радио голоса певчих птиц; однажды я, ничего не зная об этом,
зашел в столовую и, услыхав там кукование, очень удивился.
Прежде чем я понял, что это радио, я решил, что это голос
к у к у ш к и с горы Тогакуси. Когда передача кончилась, диктор
объявил, что передача записана в лесу на горе Тогакуси, и я
вновь удивился. Было странно, почему это вдруг пришло мне
в голову. В молодости в начале лета я часто поднимался на эту
гору и любил слушать там голоса к у к у ш к и и других птиц. Это
случайно навело меня на мысль, оказавшуюся правильной.

128
 Когда после этого я прочел про обратную связь в киберне­
тике, я подумал, что в голосе к у к у ш е к с горы Тогакуси под
влиянием окружения есть какие-то особенности и то, что я,
услыхав по радио кукование, неожиданно почувствовал, что это
голос к у к у ш к и оттуда, был, очевидно, факт не случайный.
Потом я не раз рассказывал об этом. Однажды я рассказал эту
историю орнитологу. Он ответил: ’’Вероятно, так и было. Мы
говорим, что у птиц есть свои диалекты” .
Приведенный пример показывает, что существует взаимо­
связь между голосом птицы и окружением. И в языке есть такая
же взаимосвязь между говорящим и слушающим. Когда более
двадцати лет назад по радио впервые начались учебные передачи,
меня попросили вести передачи по японском у язы ку. Я раньше
никогда не выступал по радио, мне сказали: ’’Напишите текст
определенной длины на 16-ти страницах” . Однако накануне вече­
ром у моего товарища случилось несчастье, и я из-за этого приго­
товил только девять страниц. Но я решил, что смогу прочесть
остальную часть, имея только план, к а к я делал на лекциях.
Я впервые был в радиостудии. Д иктор, заметив время,
представил меня и, видимо нарочно, ушел. Мне надо было гово­
рить, но собеседника не было. Я не привы к говорить, не предста­
вив себе собеседника, не почувствовав, ка ку ю информацию я
м огу получить от него, поэтому я, не имея опыта выступлений
на радио, растерялся. Но я понимал, что я должен что-то гово­
рить. Делать было нечего, я начал читать то, что было приготов­
лено, пока это можно было делать. Но когда я дошел до того
места, где у меня был только план, у меня перестало что-либо
получаться. На лекциях у меня из плана рождался текст, а тут
он не выходил. А кончить было слиш ком рано. В холодном
поту, потеряв голову, я пытался говорить что-то бессвязное и
н и ка к не мог заполнить оставшееся время. К счастью, я наконец
.кончил. К тому же вернулся диктор и занял еще остававшееся
время.
Меня провели в приемную. Вышли два служащих и вежли­
во опустили головы, сказав: ’’Спасибо за прекрасный рассказ” .
Я решил, что в радиопередаче главное — это что-то сказать, и
успокоился. Тут появился человек, которы й первоначально со
мной договаривался, и сказал: ” Я же вас просил написать шест­
надцать страниц” . Я понял, что проиграл, и вынужден был объяс­
нить, что из-за непредвиденных обстоятельств я не написал весь
текст и пытался говорить с одним планом, но ничего путного
из этого не получилось.

9-1100 129
 Конечно, это всего лишь эпизод, связанный с тем, что я не
имел опыта работы на радио, но и он показывает, что вести
язы ковую деятельность без собеседника крайне тяжело. Когда
два года спустя я в течение недели вел серию радиопередач, я
воспользовался удобным для меня случаем. Дети рассказали
мне, что жившая по соседству старушка, узнав, что ее знако­
мый выступает по радио, сидела возле радио и слушала все мои
передачи. Когда я приходил в студию, я м ог представить себе,
что есть человек, которы й меня слушает, хотя рядом со мной
ни ко го не было, то есть я представил себе собеседника, и тем
самым создалась обратная связь и затем она продолжалась.
Так, когда читаешь лекцию в аудитории, постепенно появляет­
ся чувство взаимосвязи со студентами.
То, что мы говорим, в любом случае, будь то обычный
разговор или официальная беседа, не только то, что мы сами
хотим сказать, но также и результат той информации, которую
мы получили от собеседника. Во время разговора перемежаются
говорение и слушание и происходит взаимодействие его участ­
ников. Кроме того, каждое го формируется на основе этого
взаимодействия. Ф ункция язы ка — не столько индивидуальное,
сколько социальное поведение и не столько односторонний
процесс, сколько взаимодействие двух сторон с начала и до
конца.

§ 4. Структура язы ка

Мы уже писали, что если исходить из того, что функцией

язы ка является социальная взаимосвязь, то эта ф ункция осу­
ществляется прежде всего с помощью звуков, а также и с по­
мощью находящихся с ними в неразрывном единстве мим ики,
движений головы и р у к. Это называют звуковы м , разговорным
или устным язы ком , в таких случаях происходит языковая
деятельность в форме беседы, это основная форма язы ковой
деятельности. Однако зв у ки м огут фиксироваться в виде знаков
письменности или условных знаков, тогда языковая деятель­
ность приобретает форму текста [1 0 ]. Из указанных двух видов
язы ковой деятельности первый играет роль фундамента для
второго; умелый автор, фиксируя на письме только звуки ,
может в то же время передать в тексте ритм, темп речи, мими­
к у , жесты и прочие виды интонации и язы кового поведения.
Все это мы называем стилем. Такого рода тексты, записан­

130
ные письменными знаками, называют письменным язы ком ,
которы й, конечно, отличается от устного.
Тексты письменного языка формируют особую язы ковую
культуру, в этих условиях в связи с разными типами мышления
создаются два разных типа текстов. Один из них связан с к о н к ­
ретным, образным типом мышления, другой — с абстрактным,
понятийным типом.
М узы ка, живопись, скульптура, литература и другие виды
искусства возникают и формируются на основе образного
мышления, естественные науки, гуманитарные науки, филосо­
фия возникают и формируются на основе понятийного мышле­
ния. Короче говоря, образное и понятийное мышление — ф унк­
ции, двигающие нашу культурную деятельность. Среди видов
искусства литература занимает особое положение, так к а к об­
разное мышление здесь воплощается в язы ковой форме, поэто­
м у литературные тексты отличаются от других. Точно так же
особое место занимает наука, и специально должны быть выде­
лены научные тексты. Все эти виды культуры формируются
посредством языка, их можно охарактеризовать к а к язы­
ковые виды культуры. Беседы и тексты в нашей повседнев­
ной жизни мы назовем язы ковы м существованием [1 1 ], их
можно отграничить от художественных, научных, философ­
ски х текстов, которые мы назовем язы ковой культурой. Я
уже давно для пояснения различий между язы ковы м сущест­
вованием и язы ковой культурой привожу следующий при­
мер.
П оскольку и языковая культура, и языковое существова­
ние относятся к я зы ку, их основой является устный язы к.
Именно этот устный я зы к сформировался раньше всего у инди­
видуума и у народа. На его основе появилось языковое сущест­
вование в виде письменных текстов, затем начался этап пользо­
вания язы ковой культурой. И с точки зрения связей между ви­
дами языка, и с точки зрения расширения видов человеческой
деятельности наибольшее распространение имеет устный язы к,
за ним следует письменное языковое существование, а языковая
культура ограничена узко й специальной сферой функциониро­
вания. Поэтому м огут быть выделены три язы ковы х уровня:
базовый (устный я з ы к : язы к к а к та ко во й ), развитый (письмен­
ный я зы к: я зы к + письменность) и совершенный (культурны й
я з ы к : я зы к + письменность + кул ь тур а ); все они образуют
функциональную систему языка.
Среди этих уровней более тесно связаны по функции первые

9* 131
два: тот и другой играют главную роль в социальной взаимосвязи.
К а к устные беседы, так и письменные тексты по своей
функции могут быть разделены еще на два класса. Один из них
связан с индивидуальной коммуникацией — взаимосвязью меж­
ду людьми, позиция которы х точно определена; другой — с
массовой коммуникацией — взаимосвязью между людьми,
позиция которы х точно не определена [1 2 ].
Взаимосвязь между людьми, позиция которы х точно опреде­
лена, можно далее подразделить на взаимосвязь между двумя
собеседниками без наличия посторонних (в устной форме —
диалог, вопросы и ответы, в письменной форме — переписка)
и на взаимосвязь трех и более лиц (в устной форме — разговор,
дискуссия, в письменной форме — протокол, до кл а д )...
Далее, в случае массовой ком м уникации один человек обра­
щается устно или письменно к множеству лиц, позиция которы х
точно не определена; при устной беседе в таких случаях говоря­
щий все время остается говорящим, а слушающий — слушаю­
щим и их роли не меняются (м онолог), в случае письменных
текстов также закреплены роли пишущего и читающего (сооб­
щение) ...
Языковая культура, занимающая наивысший ранг в системе
функций языка, проявляет себя в том, что наука, философия и
литература формируются посредством языка, поэтому они
м огут быть названы язы ковы м и видами культуры. Однако нау­
ка и философия формируются с помощью абстрактного, поня­
тийного мышления, поэтому соответствующий язы к также обла­
дает свойствами абстрактности, понятийности, логичности.
Литература формируется посредством конкретного, образного
мышления, поэтому соответствующий ей я зы к обладает свойст­
вами конкретности, образности, художественности.
Конечно, и посредством обиходного язы ка (устного или
письменного) формируются чувства и идеи людей, поэтому при
детальном рассмотрении этих ф ункций язы ка также выявляется
к а к понятийное, так и образное мышление. Однако в обиходных
беседах и обиходных текстах понятийное и образное мышление
смешиваются, и лишь на высшем уровне культуры язы ка (в
науке или искусстве) тот или иной тип мышления специализи­
руется и развивается в более или менее чистом виде. Этим язы­
ковая культура отличается от обиходного письменного или
устного языка.
В соответствии с тем, к а к литература отличается от науки и
философии, различаются и соответствующие виды языка. В

132
научном и философском язы ке преимущественно развита поня­
тийная, абстрактная сторона; по сравнению с ними в языке
художественной литературы развиты все ф ункции языка. Поэто­
му следует считать, что у любого народа среди видов язы ковой
культуры именно литература наиболее совершенна.
В то же время в отличие от науки и философии литературная
деятельность не ограничивается у з ко специальной сферой. Ее
объектом является весь народ, владеющий тем или иным язы­
ко м ; к а к устное народное творчество, так и поэзия и проза рас­
считаны на неограниченное множество слушающих или читаю­
щих; тем самым литература сходна с массовой коммуникацией.
В отличие от обиходных типов массовой ком м уникации в дан­
ном случае взаимодействие имеет эстетический характер, однако
своими общими чертами они объединяются к а к монологические
типы языка, противопоставленные диалогическим. С этой точки
зрения художественный язы к оказывается на одном уровне с
обиходным, но нельзя не признать его более высокой степени
развития.
 Сибата Такэси

ИССЛЕДОВАНИЯ ЯЗЫКОВОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ

В ТЕЧЕНИЕ 24 ЧАСОВ*

1. РЕАЛЬНОЕ ЯЗЫКОВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ

И ’’ИССЛЕДОВАНИЕ В ТЕЧЕНИЕ 24 ЧАСОВ”

До сих пор почти неизвестно, сколько го в день произносит

японец, ка кие го он употребляет в повседневной жизни, сколь­
к о времени в день он читает газеты или пишет письма и многое
другое.
Для того чтобы определить, ка ко во реальное языковое су­
ществование, и тем самым решить проблемы, связанные с язы­
ко вы м существованием, нужен материал; для его сбора приме­
няются различные методы; из них самый исчерпывающий и в не­
котором смысле самый примитивный — ’’исследование в течение
24 часов” . Этот метод основан на последовательной регистрации
язы ка и язы ковой деятельности некоего определенного челове­
ка в течение суток. Нельзя сказать, что идея такого исследова­
ния н и ко м у не приходила в голову, но, к а к уже указывали
многие, ранее никто не пытался проводить такого исследования.
И при изучении поведения животных или растений существу­
ют методы, основанные на последовательном и полном наблюде­
нии. Однако непрерывная фиксация при систематическом изме­
нении ситуаций ранее не производилась. Наблюдение над тем,
к а к бутон ипомеи раскрывается в цветок, к а к головастик ста­
новится лягуш кой, фиксирует определенные фазы процесса, и
этого вполне достаточно. В язы ковом существовании в течение
дня, однако, происходят систематические изменения, для их
учета нужна непрерывная фиксация всего происходящего. Этот
метод в американской социологии и науке о социальной психо­
логии называют методом непрерывного наблюдения (longitudi­
nal m ethod), однако даже в США эксперименты, подобные
нашему, не проводились.

* С и б а т а Такэси. Гэнго=сэйкацу=но нидэю :ён=дзикан=тёса. —

В жури.: ” Гэнго=сэйкацу” , 1951, № 1. - Прим. сост.

134
 Обычно используются два способа получения данных. Один
из них называют методом тестов; в этом случае наблюдают
реакцию на некоторый раздражитель. Например, показывают
ка рти н ку с изображением редьки и спрашивают: ’’Что это
такое?” , на что получают ответ Д айкон или Д э. ко н [1 ]. Другой
способ связан с наблюдением без помощи раздражителей. Напри­
мер, ждут, когда испытуемый скажет о редьке, и смотрят, что он
скаж ет: Д айкон или Д э :к о н .
’’Исследование в течение 24 часов” , конечно, относится ко
второму типу, но здесь наблюдалось не только употребление
язы ковы х форм типа Д айкон ш ш Д э :ко н , но также и вся, с нача­
ла и до конца, языковая деятельность определенного человека
в течение суток — в этом особенность нашего эксперимента.
В лингвистическом исследовании существует метод струк­
турного анализа, посредством которого изучают язы к к а к
гипотетический объект, рассматриваемый в отвлечении от гово­
рящего и слушающего, и метод, при помощи которого изучают
то, к а к язы к используется говорящим и слушающим. Ясно,
что наш эксперимент принадлежит к исследованиям в рамках
второго метода.
Примененная во время ’’исследования в течение 24 часов”
методика может использоваться и при наблюдениях несколько
другого рода. Например, можно, выбрав определенное место,
непрерывно фиксировать происходящую в нем язы ковую дея­
тельность. Например, можно наблюдать за разговорами между
служащими и гражданами на пункте распределения по карточ­
ка м [2 ]. В американской социологии и науке о социальной
психологии это называется методом наблюдения в разрезе
(cross-sectional m ethod).

2. М ЕТО ДИ КА ’’ИССЛЕДОВАНИЯ В ТЕЧЕНИЕ 24 ЧАСОВ”

При ’’исследовании в течение 24 часов” необходимо было

обдумать методику, которая бы обеспечивала к а к можно более
точную и полную фиксацию материала. Однако абсолютно пол­
ная и точная фиксация пока невозможна. Следовательно, задача
состоит в том, чтобы знать приближенные данные, приближен­
ные цифры, общую тенденцию, на основании которы х можно
получить представление о том, что нельзя зафиксировать пол­
ностью. Например, если получены данные, что за день произне­
сено 8563 самостоятельных го [3 ], то самое большее, что мы

135
можем утверждать, — это то, что их количество находится в
пределах от 8000 до 9000. Такой подход придает фактам досто­
верность.

А. Выбор испытуемых.
Вопрос о выборе испытуемых решается по-разному в зави­
симости от целей исследования. Мы в своем ’’исследовании в
течение 24 часов” в г. Сиракава (префектура Ф укуси м а ), в г. Цу-
руока (префектура Ямагата) и в г. Иида (префектура Нагано)
[4] выбирали взрослых людей трех категорий: 1) пользующих­
ся почти исключительно диалектом; 2) пользующихся почти
исключительно литературным язы ко м ; 3) связанных с проме­
жуточным язы ковы м существованием. Такой отбор произво­
дился, чтобы выяснить, в ка ко й пропорции используются литера­
турный я зы к и диалект.
В зависимости от задач исследования в число испытуемых
м огут включаться и дети дошкольного или ш кольного возраста.
’’Исследование в течение 24 часов” язы кового существования
детей может быть полезно в целях разработки учебных курсов.
По мнению А о ки Тиёкити из НИИ педагогики р-на Синано,
вести такие наблюдения над детьми легче, чем над взрослыми.
Далее мы будем говорить только о взрослых. Прежде всего
нужно продумать отбор испытуемых в зависимости от профес­
сии и пола. Несомненно, условия жизни у людей разной профес­
сии и разного пола весьма различны. Людям таких профессий,
к а к коммивояжеры, шоферы, бродячие торговцы, плотники,
чистильщики обуви и т.д., приходится много передвигаться, они
большую часть времени проводят вне помещения, поэтому наб­
людение над ними если и не совсем невозможно, то очень затруд­
нительно. Следовательно, мы не можем использовать их к а к
испытуемых. Перечислим испытуемых, выбранных нами по
признакам профессии и пола в городах Сиракава, Ц уруока и
Иида: 1) крестьянин (мужчина), 2) хозяйка писчебумажного
магазина, 3) хозяин парикмахерской, 4) начальник отдела в
мэрии (мужчина), 5) директор зала для собраний (мужчина),
6) хозяин магазина кухо н ны х принадлежностей, 7) владелица
небольшого завода, 8) хозяин магазина одежды.
Неотступное наблюдение в течение дня причиняет немало
беспокойства испытуемому: приходится воздерживаться от
семейных ссор, трудно вести разговоры о деньгах, посторонние
видят, что у них на обед, и т.д., м огут быть и неудобства для
торговли, поэтому многие из отобранных отказались участво­

136
вать в эксперименте. Но нам удалось провести эксперимент с
указанными выше восемью людьми, хорошо осознавшими его
цели. Перечислим по пунктам то, на что нужно обращать внима­
ние при предварительных переговорах с информантами:
1. Надо рассказать о целях эксперимента не только испытуе­
м ом у, но и членам его семьи и добиться их понимания. Полезно
показать результаты уже произведенных экспериментов, напри­
мер: ’’Реальное языковое существование — исследования в г. Си-
ракава и окружающ их деревнях” (см. ’’Доклады Государствен­
ного научно-исследовательского института японского язы ка” ,
№2).
2. Испытуемый служит объектом наблюдения в течение це­
лого дня, но желательно, чтобы он не ощущал себя испытуемым,
поэтому не рекомендуется с ним разговаривать.
3. Хотя мы называем эксперимент ’’исследованием в течение
24 часов” , но фактически он производится меньшее количество
времени: от момента, когда испытуемый встает, до момента,
когда он ложится спать. Поэтому надо просить разрешения начи­
нать работу с самого утра.
4. Накануне эксперимента надо вести дружеские разговоры
за чашкой чая с испытуемым и его семьей, приобрести их распо­
ложение, одновременно выяснив состав семьи, взаимоотноше­
ния в семье, принятые в семье формы обращения друг к другу.
Конечно, чем больше испытуемых, тем лучше. Однако в лю­
бом случае данное исследование может быть только выбороч­
ным, а привлечение большого числа людей делает его затрудни­
тельным. Поэтому и исследование небольшого числа испытуе­
м ы х может быть полным и точным и давать материал для деталь­
ного анализа. К а к будет показано ниже, большое число испытуе­
мы х привлекалось нами только в отдельных случаях, например
при исследовании длины предложения, что оказалось вполне
эффективным.
Б. Способы ф иксации материала.
Необходимо продумать методику максимально полной и
точной фиксации материала. В г. Сиракава мы употребляли толь­
к о ручную запись, в г. Ц уруока частично использовалась и магни­
тофонная запись, в г. Иида наряду с этими двумя способами
применялось стенографирование. Применение в последнем слу­
чае усовершенствованного способа стенографии (стенотипии)
значительно повысило полноту и точность фиксации.
Что касается сравнительной эффективности упомянутых

137
средств фиксации, то, например, в случае, когда фиксацию
производят два человека, эффективность растет в следующем
порядке: оба записывают вручную; один записывает от р уки ,
другой стенографирует; оба стенографируют; один записывает
от р уки , другой стенотипирует; оба стенотипируют, один записы­
вает вручную, другой на магнитофоне; один стенографирует,
другой записывает на магнитофон; один стенотипирует, другой
записывает на магнитофон. Ручная запись кажется недостаточно
точной, но при фиксации обычных разговоров она эффективнее,
чем можно было бы думать. Это стало ясно при сопоставлении
результатов ручной и магнитофонной записи в Ц уруоке. При сте­
нографии смысл фиксируется хорошо, но точно зафиксировать
все грамматические формы бывает трудно. Это подтвердилось
во время исследований в Ииде. Стенотипия в этом смысле луч­
ше, но она сложна для полной записи. Магнитофон дает возмож­
ность фиксировать все, но он записывает и посторонние шумы,
а то, что нужно, может или звучать неясно, или быть едва слыш­
но из-за слиш ком далекого расстояния. Поэтому если поль­
зоваться только магнитофонными записями, то в отвлечении от
конкретной обстановки их бывает невозможно понять. Т ак что и
магнитофон не универсальное средство. К тому же магнитофон
и стенотипия технически сложны и их постоянно приходится
дополнять ручной записью. Самый эффективный способ заклю­
чается в одновременном использовании магнитофона и стеноти­
пии, при этом дополнительная информация об обстановке рече­
вой деятельности фиксируется вручную. В то же время при
магнитофонной записи в течение многих часов очень велик
расход магнитной ленты и тем самым велики затраты, вследст­
вие чего использование магнитофона в течение всего опыта
почти невозможно. Поэтому достаточно с помощью магнито­
фонной записи корректировать стенотипическую запись.
Ручная запись разными исследователями производится либо
хираганой, либо катаканой [5 ], либо латиницей, либо знаками
фонетической транскрипции. Ш ироко используются сокраще­
ния... [6 ].
В. Выбор дня исследования.
Он может быть тем или иным — все зависит от целей иссле­
дования. Обычно не бывает так, чтобы в каждый из 365 дней го ­
да языковое существование было одинаковым: различия связа­
ны с временами года, днями недели, местными или семейными
праздниками и т.д. Желательно расклассифицировать весь годич­

138
ный календарь испытуемого и вывести усредненные оценки, но
это сделать практически трудно. В наших исследованиях исклю ­
чались субботы, воскресенья, дни общенациональных, местных
и семейных праздников, выбирались дни, которые можно было
считать наиболее обычными.
Г. Способы распределения экспериментаторов .
С колько человек нужно для исследования одного испытуе­
мого? В Сиракаве мы, разделившись на группы в два человека,
вели исследование в течение всего дня не сменяясь. Мы исходили
из того, что одну и ту же язы ковую деятельность должны ф и к­
сировать по крайней мере два человека: если один что-то упус­
тит, то пропуск может быть восстановлен по записи второго.
В то же время не использовались группы из трех и более экспе­
риментаторов, поскольку в этом случае может быть разрушена
привычная для испытуемого обстановка и для него будут созда­
ваться помехи.
Оказалось, что работа вдвоем в течение всего дня крайне
утомительна физически и психически; после нее на следующий
день необходим полный отдых. При этом затруднителен и прием
пищи. Поэтому уже в конце исследований в Сиракаве, а затем во
время исследований в Ц уруоке и Ииде работало по два человека,
но в три смены, которые менялись во время обеда и ужина.
Усталость снизилась, можно было вести работу и на следующий
день. Разрешилась и проблема питания.
Особо следует продумать использование магнитофонной
записи и стенотипии.
При записи два экспериментатора фиксируют одно и то же,
чтобы можно было это сверить. Но когда испытуемый начинал
что-то рассказывать, им приходилось записывать по очереди,
поскол ьку записывать с той скоростью, с которой говорят,
невозможно.

3. ФИКСИРУЕМОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Что именно фиксировать, зависит от цели исследования. Же­

лательно, чтобы фиксировалось по крайней мере следующее (в
’’исследовании в течение 24 часов” фиксировались я зы к и язы­
ковая деятельность испытуемого, но не язы к и языковая дея­
тельность его собеседников, а во время исследований в Ииде в
определенных случаях записывались данные и о них) :

139
 1. Я зы к [7] к а к таковой и типы язы ковой деятельности [8 ].
2. Обстановка:
а) время (с точностью до минуты, в случае чтения и
письма — с точностью до секунды) ;
б) место;
в) собеседник (пол, примерный возраст, внешний вид
и д р .);
г) тема разговора;
д) поведение (приказ, просьба, одобрение, вопрос и т .д .).
При непосредственной записи использовались бумага для
черновиков, записные к н и ж к и и пр., но в окончательном виде
употреблялись таблицы для записи материала [9 ]... Если ситуа­
ция позволяла, на них велась и непосредственная запись.
В графе ’’Я з ы к” слева и справа оставлялись небольшие про­
белы, первый — для фиксации начала предложения, второй —
чтобы не заходить в следующую графу. Это делалось для удоб­
ства последующей обработки данных. В графах ’’Слушание” ,
’’Чтение” , ’’Письмо” фиксировались данные о прослушивании
испытуемым радиопередач, чтении газет, написании писем, то
есть о его язы ковой деятельности. Данные о поведении испытуе­
мого, если они были необходимы, фиксировались в графе
’’Примечания” .

4. ЗАДАЧИ А Н А Л И ЗА
Эти задачи зависят от точности и полноты записи. Если не
применяется магнитофон, то высказывания фиксируются не
слиш ком точно и м огут анализироваться лишь в общих чер­
тах. Во время исследования в Сиракаве, где применялась только
ручная запись, мы ставили лишь следующие задачи (см. ’’Реаль­
ное языковое существование. Исследования в г. Сиракава и
окружаю щ их деревнях” , с. 283) :
1. Статистические данные о том, к а к говорят:
а) число разговоров, число предложений, число бунсэ-
цу [1 0 ];
б) распределение речи по времени;
в) число разных го, употребляемых за день.
2. Какие единицы язы ка часто употребляются в течение дня?
а) частота использования го и бунсэцу,
б) индивидуальные различия в употреблении частотных го.
3. С колько времени в день читают и пишут?
4. Какова длина предложения в разговорном языке?

140
 5. ЗАДАЧИ Н А БУДУЩЕЕ

’’Исследование в течение 24 часов” оказалось весьма слож­

ным для многих людей по затраченным усилиям и по денежным
расходам, многое при этом оказалось напрасным. Вряд ли м ож ­
но считать, что языковое существование испытуемых в течение
одного дня представительно для их язы кового существования
в течение всего года и тем более для язы кового существования
общества в том или ином районе. Многие данные н и ка к нельзя
считать достоверными, пока не будет изучено достаточное ко л и ­
чество людей в достаточный промежуток времени.
В будущем следует применить метод наблюдения в разрезе
и повторить его неоднократно с многими людьми. Например,
если нужно подсчитать только длину предложений, то с
помощью ручного калькулятора можно считать только число
бунсэцу в одном предложении, что не так трудно. Т аким обра­
зом, можно подсчитывать длину предложений у одного челове­
ка в течение долгого времени или длину предложений у разных
членов одной язы ковой общности; при этом можно получить
вполне достоверные результаты.
Кроме того, если будет разработана методика выбора пред­
ставительного времени суток, можно будет вести наблюдения
только в определенные часы и делать отсюда заключения о язы­
ко в о м существовании в течение всего дня. Например, можно
будет ограничиться подсчетом числа бунсэцу в какие-то часы и
затем подсчитать число бунсэцу в течение всего дня. На основе
методики выбора представительного времени можно будет
более успешно изучать структуру язы кового существования в
течение суток. Особенно если признать наличие систематическо­
го его изменения, выбор представительного времени может
производиться достаточно автоматически. К а к и в случае с
наблюдением над раскрытием цветка, будет достаточно произ­
водить наблюдения, например, в течение десяти минут в каждый
час. В этом случае можно будет эффективно изучать реальное
языковое существование. П ока же такая методика не разра­
ботана, придется повторять ’’исследования в течение 24
часов” [1 1 ].
 Миками Акира

ЗАСТОЙ В ИССЛЕДОВАНИИ ГР АМ М АТИКИ*

Сейчас дискуссии по вопросам японского язы ка стали к а к

никогда бурными, но нельзя сказать, что столь же бурно повы­
шается уровень грамматических исследований. В чем же дело?
А дело тут в дурной привычке переносить на японский язы к
категории английского.
Предложение английского язы ка и вообще европейских
язы ков, к а к известно, строится по формуле ’’подлежащее —
сказуемое” , однако такая формула вовсе не обязательный
закон для любого человеческого языка, это лишь языковая
привычка европейцев. И нельзя считать, что речь, не соответ­
ствующая этой формуле, неправильна или нелогична. По моему
мнению, предложения японского язы ка целиком состоят из пре­
дикатной группы. Тем не менее исходным понятием синтаксиса
упорно считают формулу ’’подлежащее — сказуемое” . А если
неверно исходное понятие, то, естественно, все грамматическое
исследование становится неудовлетворительным.
В грамматике японского (а не английского) язы ка для
средней ш колы [1] производится следующий анализ: '

А = га В=ни С =о сё:кай=сита [ 2]

группа группа сказуемого

подлежащего
подлежащее дополнение сказуемое

* М и к а м и Акира. Г о х о := к э н кю := н о фусин. - В: ” К о к у го = к э н -
к ю :” (’’Исследования по японскому я з ы ку ” ). Сендай, 1967. — Прим,
сост.

142
 Не слиш ком ли неестественно такое членение? По-видимо­
му, членение должно быть таким:

А = га В=ни С =о сё:кай=сита
именная группа глагольная
группа

Попробуем подойти к этому вопросу беспристрастно. Нам,

вероятно, м огут возразить, что член предложения А=га стоит
здесь в его начале. Однако аналогичный член предложения
может и не начинать именную группу. Например, попробуйте
подумать, ка ко й порядок наиболее естествен в следующих
примерах:
Хэби=га ябу=кара дэру. ’Змея выползает из зарослей.’ или
Я бу=кара хэби=га дэру. ’Из зарослей выползает змея’.
М уси=га хана=ни ц уку. ’Насекомое садится на цветок.’ или
Хана=ни муси=га ц уку. ’На цветок садится насекомое’ [3 ].
Пожалуй, и без раздумий ясно, что второй. Полезно заду­
маться над тем, почему такой порядок.
Судя по книгам, которые мне приходилось читать, в грамма­
тике японского язы ка нет случаев, которые вызвали бы затруд­
нения в описании при устранении понятия подлежащего. Напри­
мер, в грамматиках Хасимото Синкити при описании частей речи
разграничение между именем и наречием основано на возмож­
ности или невозможности быть подлежащим. Фактически же
речь идет о сочетаемости с показателем га. Однако ту же роль
играет и показатель о. Поэтому точнее говорить о том, что имя —
это то, что сочетается с показателями га и о. При такой форму­
лировке понятие подлежащего оказывается излишним. Еще
один лингвист (не помню кт о ) вывел правило о том, что при
нормальном порядке наречия находятся после подлежащего
перед дополнениями. Если бы это было действительно так, то
данное правило могло бы стать вспомогательным средством
разграничения подлежащего и дополнений, однако в действи­
тельности этого правила нет.
О подлежащем и дополнениях пишут отдельно, но мы по­
пробуем сопоставить то, что пишется о них в тех или иных
грамматиках. Сакума Канаэ [4] в работе ’’Особенности япон­
ско го язы ка” применил к японском у я з ы ку идеи Есперсена о
нексусе и юнкции.

143
 Предикатные конструкции
Тори=га тобу. ’Птица летит’.
И ну=га сакана=о куваэру. ’Собака держит в зубах рыбу’.
Оя=га ко=ни дзайсан=о юдзуру. ’Родители оставляют ребен­
к у имущество’.
Атрибутивные конструкции
Для подлежащего: Тобу тори ’Летящая птица’, Сакана=о
куваэру ину ’Держащая рыбу в зубах собака’, Ко=ни дзайсан=о
юдзуру оя ’оставляющие ребенку имущество родители’.
Для дополнения: И ну=га куваэру сакана ’Рыба, которую
собака держит в зубах’, Оя=га ко=ни ю дзуру дзайсан ’И м у­
щество, оставляемое родителями ребенку’, Оя=га дзайсан=о
ю дзуру ко ’Ребенок, котором у родители оставляют им у­
щество’.
К а к можно видеть, преобразования для подлежащего и
дополнений одинаковы... [5 ].
Наконец, рассмотрим точки зрения профессора Токиэда и
профессора Киэда. Профессор Токиэда заметил, что подлежа­
щее японского язы ка довольно сильно отличается от подлежа­
щего западных язы ков. Заметно сходство его позиции с нашей.
Его точка зрения обобщена в высказывании: «Подлежащее
либо не зависит от сказуемого, либо подчиняется ему в той же
степени, что и дополнение» (сб. ” Ко куго = бун ка= ко:д за ” , т. 2,
с. 7 9). Профессор Киэда также стоял на правильных позициях,
когда писал: «Отношения подлежащего и сказуемого и отно­
шения дополнения и глагола принципиально одинаковы»
( ’’Л огика грамматики” [6 ], с. 112). Однако он приложил
большие старания для разграничения этих двух понятий. Впро­
чем, он не ограничился указанием на различия подлежащего и
дополнения по значению; по-видимому, не удовлетворили его
и трактовки вроде таких, к а к выделение предложений типа
Хана=га саку ’Цветы цветут’ к а к ’’членораздельных” и предло­
жений типа Хана^з ору ’Рву цветы; Рвешь цветы; Рвет цветы...’
к а к ’’нечленораздельных” (ср. работу Кобаяси Хидэо ’’Построе­
ние стилистики” в апрельском номере журнала ’’Б у н га ку ” [7 ] ) .
Такие трактовки не проясняют вопроса о том, в чем логика
грамматики.
Профессор Киэда при этом упустил возможность легко раз­
решить проблему психологического и грамматического субъек­
та (см. с. 187 той же работы ). Мы исправим переводы приводи­
мы х им английских фраз:

144
What has Henry done?
He (Henry) has arrived.
Who has arrived?
Henry has arrived.
Хэнри ва до: сита?
’Что сделал Генри?’
Хэнри ва то:тяку=симасита.
’Генри прибыл.’
Д арэ=га то:тяку=сита ка?
’Кто прибыл?’
Хэнри=га то:тяку=симасита.
’Прибыл Генри.’ [8]

При отсутствии хана=га ’цветы’ слово саку ’цветут’ будет

лишено основного содержания, но и ору ’ломает’ столь же недо­
статочно без хана=о ’цветы’ — таково объяснение Киэда. Но так
ли это на самом деле? Есть немало случаев, когда трудно гово­
рить о субъекте, ср. морау ’получать’. К а к быть с умарэру ’ро­
диться’? Такие глаголы пассивны по самой своей природе.
Например, нет разницы между ф уму ’наступить (на н о г у )’ —
фумарэру ’быть тем, к о м у наступили на н о гу’ и у м у ’родить’ —
умарэру ’родиться’ , умарэру означает ’быть рожденным матерью’
[9 ]. Однако он сам может пассивизироваться, поэтому теперь
его следует признать особым глаголом (а не пассивной фор­
мой) . Это недостаточный глагол типа латинского nascor ’родить­
ся’ ... В японском язы ке, к а к правило, образуются не глаголы в
пассиве, а пассивные глаголы (inactive v e rb ). С ними сходны и
некоторые другие непереходные глаголы: ки ко эр у ’слышаться’ ,
миэру ’виднеться’, суру в составе Ко но хана ва ий ниои=га суру
’Эти цветы хорошо пахнут’ [1 0 ]. Здесь именительный падеж у ка ­
зывает на пассивное состояние.
Необходимо сравнительное исследование показателей га и о
в связи с примерами типа:
Существование: К ам и= гам оэру. ’Бумага горит.’
Ц у ти = о хору. ’Копаю (копаешь, копает...) землю.’
Результат: Х и = га моэру. ’Огонь горит.’
А на=о хору. ’Копаю (копаешь, копает...) я м у’ [11]...

Когда вовсе не необходимому понятию подлежащего припи­

сывают ведущую роль, описание искажается; неверно, что в
этом случае мы находимся на правильном пути.

10-1100
 Миками Акира

ОЧЕРК ГРАМ М АТИКИ

СОВРЕМЕННОГО ЯПОНСКОГО Я З Ы КА *

Разграничение терминов

Чтобы уменьшить возможность смешения терминов, приве­

дем их вместе с их английскими эквивалентами:
именительный падеж (nominative case),
тема (theme),
подлежащее (subject).
Именительный падеж — это первый падеж [ 1] , то есть пер­
вый из падежей, указывающих на логические связи с глаголом.
Применение этого термина может варьироваться в некоторых
пределах, но это общеязыковое понятие. Также и тема — по-ви­
димому, общее понятие, связанное с психологией язы ка. Эти
понятия применимы к любому язы ку. Однако этого нельзя
сказать о понятии подлежащего. В подлежащем заключен осо­
бый характер именительного падежа, свойственный некоторым
языкам. Имеет именительный падеж особые ф ункции или нет,
это зависит от язы ковы х привычек того или иного народа.
Априорно выводить эти ф ункции из общей природы языка
нельзя. Но поскольку язы ками с такой функцией прежде всего
являются европейские язы ки, легко переоценить ее значение и
распространить ее на другие язы ки.
В японском языке у именительного падежа нет такой особой
функции. Следовательно, подлежащее — бесполезный термин
для японской грамматики, и нужно отказаться от него...

* М и к а м и Акира. Гэндайго=хо:=ё:сэцу. Т окио, изд-во ” Т о :ко :

=сёин” , 1953; изд. 2-е, 1959. В настоящем переводе даются: первый
фрагмент — начальная часть § 1 главы 2 (с. 73—74 1-го издания); второй
фрагмент появился лишь во втором издании и представляет собой (с
сокращениями) § 2 главы 2. - Прим. сост.

146
 Глава II

§ 2. Проблема сохранения подлежащего

1. Доказательства, которые мы не считаем доказательствами

У читателя, который знакомится с нашими соображениями

об упразднении подлежащего, может сложиться впечатление,
что мы не придаем должного значения именительному падежу.
Сразу же следует оговориться: для нас доминирующее положе­
ние именительного падежа бесспорно, и мы не хотим выглядеть
хуже других - наоборот, мы хотим быть впереди других иссле­
дователей в должной оценке данной проблемы.
Что же представляет собой теория сохранения подлежащего
к а к антитеза теории упразднения подлежащего? Против послед­
ней на сегодняшний день почти нет аргументов. Рассмотрим
следующие примеры:
Сакэ ва цукину. ’Сакэ не иссякает.’ и
Сакэ ва номубэкарадзу. ’Пить сакэ запрещено.’ [2 ]. В пер­
вом случае сакэ ва — подлежащее, во втором случае оно заме­
щает сакэ=о и это уже не подлежащее, а приглагольное опреде­
ление (рэнъё:сю :сёкуго ) [3 ].
«Таким образом, по ско льку вопрос этот непростой, есть
авторы, которые хотели бы исключить из грамматики само по­
нятие ’’подлежащее” , но, пожалуй, его лучше оставить для того,
чтобы выяснить связи в бунсэцу » (С а э к и Умэтомо [4 ], стено­
графический отчет выступления на конференции по усовершен­
ствованию). Получается, что профессор Саэки не понял сути
проблемы. Мы делаем такой вывод, исходя из того, что автор
несет ответственность за публикуемый материал. Впрочем,
если профессор Саэки имел в виду нечто иное, мы готовы взять
свои слова обратно.
Сато Киёси [5] в ’’Курсе лекций по грамматике японского
язы ка ” приводит следующие аргументы в пользу теории сохра­
нения подлежащего, но они не представляются нам убедитель­
ными:
«Надо отметить, что место подлежащего не является совер­
шенно неопределенным. Более того, на сей счет существуют об­
щие правила. Что же касается согласования подлежащего и ска­
зуемого, то в японском языке его нет в том смысле, в ка ко м
оно есть, например, в английском языке. Однако надо заметить,
что можно признать наличие некоторого согласования в употреб­

10* 147
лении форм вежливости».
Очевидно, под определенным местом подлежащего имеется
в виду то, что так называемое подлежащее стоит в самом начале
при обычном порядке слов в предложении. Однако есть немало
примеров типа:
Хё:тан=кара ком а=га дэру. ’Из ты квы -горлянки вы ска ки ­
вает лошадка.’* или
Хана=ни муси=га ц уку. ’На цветок садится насекомое.’,
когда подлежащее стоит на втором месте.
Под согласованием в форме вежливости, очевидно, имеются
в виду случаи типа:
Д энка=га о=цуки=ни нару. ’Его высочество прибыли.’ или
Д энка=га го = кю :соку= н и нару. ’Его высочество отдыхают.’
Но ведь выражение гоноративности путем прибавления к
глаголу о или го встречается не только при субстантивах в име­
нительном падеже, но и при субстантивах в других падежах,
например:
дэнка=о о=мати суру ’ждать его высочество’,
дэнка=ни о=аи суру ’встретиться с его высочеством’,
дэнка=то о=ханаси суру ’беседовать с его высочеством’,
дэнка=о го=аннай суру ’сопровождать его высочество’,
дэнка=ни го=сэцумэй суру ’объяснить его высочеству’,
дэнка=то го = кё :ги суру ’консультироваться с его высочест­
вом ’ [6 ].
Таким образом, условия употребления перечисленных форм
вежливости глагола полностью идентичны условиям употребле­
ния ранее упомянутых форм. Иными словами, будь то субстан-
тив в именительном или же в любом другом падеже (в приведен­
ны х примерах — субстантив дэнка ) — по отношению к данному
лицу, его близким или явлениям действительности, связанным
с данным лицом, употребляются формы глаголов типа о=...
нинару или о=... суру. Именно поэтому грамматика форм веж­
ливости не может служить аргументом в пользу сохранения
подлежащего.

2. Абсолютно доминирующее положение именительного падежа

В европейских язы ках т о л ь к о с у б с т а н т и в в и м е ­
нительном падеже согласуется со сказуемым (finite
ve rb ), а субстантивы в косвенных падежах такой возможности

* Пословица со значением ’’могут быть всякие неожиданности” . -

Прим. сост.

148
лишены. Это и называют ’’абсолютным доминирующим поло­
жением именительного падежа” . В японском языке также
темой высказывания ” Х В А ” [7] в большинстве случаев стано­
вится подлежащее, а случаи употребления в качестве темы
субстантивов в косвенных падежах (о, ни, кара и т.д.) более
редки. П оскольку это вопрос степени, доминирующее поло­
жение именительного падежа относительно. Однако неверно
было бы утверждать, что в японском язы ке совершенно отсут­
ствуют языковые явления, указывающие на абсолютное доми­
нирующее положение именительного падежа. Можно указать на
два таких явления. Приведем следующие примеры на первое из
них:
А м э= га фуру. А м э= но фуру хи.
’Идет дождь. ’ ’День, когда идет дождь. ’
(определительное предложение)

Только именительный падеж га может изменяться в но, тогда

к а к о и другие падежные частицы такой способностью не обла­
дают. В следующих наречных словосочетаниях также имеет
место изменение га в но :
ки=но м у к у мама=ни ’когда вздумается’
кими=но ю : то.ри ’к а к ты сказал’
дзидзё:=но ю русу кагири ’настолько позволяют обстоятель­
ства’
кэнка=но вакару мадэ ’до выяснения результатов’
хи=но цуйта ё:ни накидасу ’внезапно расплакаться’.
Бесспорно, в данном случае доминирование именительного паде­
жа абсолютно, в то же время га можно заменить на но, однако
такая замена не будет обязательной, поэтому она вряд ли может
служить весомым аргументом в пользу сохранения подлежа­
щего.
Во-вторых, га препятствует адвербиализации высказывания.
Если выражение айсо=га ей ’радушный’ надо употребить в при-
предикативной [8] функции, то недопустимо сказать айсо=га
ё ку мотэнасу ’радушно принимать’, возможно только айсо мо
ё ку или айсо ёку. Это и есть доминирование, так к а к поведение
других падежных частиц иное (разве что э [9] тоже несколько
препятствует адвербиализации?).
Симада Тамоцу в дипломной работе ’’Структурная грамма­
тика современного японского язы ка” (см. журнал ” К о ку го -ко -
к у б у н ” , 1958, № 6) освещает все стороны этой проблемы:
гэн ки ё ку асобу ’весело играть’

149
 бакуон такаку сюппацу=сюру ’стартовать с ж у т ки м грохо­
том’
о=коэ саваякани рэйси=о тамавару ’быть удостоенным полу­
чения высочайшего повеления, отданного бодрым голо­
сом’ [1 0 ].
П оскольку считается, что для такого рода предложений ха­
рактерно наличие подлежащно-сказуемостной связи, их обычно
причисляют к своего рода ’’придаточным предложениям”
(сэцу ) . Однако весьма спорным представляется вопрос о том,
выполняет ли на самом деле наречная форма качественных гла­
голов и прилагательных [11] хотя бы частично ф ункцию сказуе­
мого. В такие конструкции, к а к в примере:
0=хицуги=но кур ум а ва гидзё:тай=но мамори м о икам эсику
такава=но го=дэн=э о=сусуми=ни наттэ ита
’Гроб [с телом члена императорской семьи] в сопровожде­
нии величественного эскорта продвигался в направлении
дворца Такава’. [12],
нередко можно вставить дзёси мо [1 3 ]. Однако если в такую
конструкцию вставить показатель именительного падежа га , то
сочетание гидзё:тай=но мамори мо икам эсику утратит опреде­
лительный характер.
Наверное, именно поэтому придаточное предложение (с э ц у ),
к а к правило, определяют к а к «предложение, утратившее свою
самостоятельность и ставшее частью другого предложения»,
но допустимо ли ограничивать класс придаточных только пред­
ложениями, в которы х можно видеть связь между подлежащим
и сказуемым? Несомненно, что если в составе некоторого соче­
тания го имеется подлежащее, особенно оформленное с
помощью га, то такое сочетание имеет довольно-таки примеча­
тельный облик. Однако в японском языке любая часть предло­
жения нередко опускается, если ситуация, контекст и общий
смысл высказывания понятны собеседнику. Можно привести
сколько угодно последовательностей го , которые с точки зре­
ния выражения ни в чем не уступают сэцу, хотя в них нет и
намека на подлежащее... П оскольку существуют предложения
без подлежащего, почему не м огут существовать и придаточные
без подлежащего?
Несомненно, га нужно считать достаточным условием для
предотвращения адвербиализации, то есть для сохранения преди­
кативности, но его нельзя считать необходимым условием.
Поэтому такое обстоятельство не может служить аргументом
в пользу сохранения подлежащего. Однако следует оговориться,

150
что все же этот факт наиболее красноречиво свидетельствует в
пользу абсолютно доминирующего положения именительного
падежа. Поэтому в заключение следует сказать, что этот факт
может служить отправной точкой для тех исследователей, ко то ­
рые стремятся сохранить понятие подлежащего для японского
языка.

Относительно доминирующее положение

именительного падежа

Относительно доминирующее положение именительного

падежа проявляется по-разному. Разберем два случая, которые
нам представляются наиболее важными.
Во-первых, это доминирующее положение, проявляющееся
в сочетании с другими падежными дзёси.

Падежные га о ни ни то
дзёси статическое динамическое

но но но но но то но
ва ва ва (ни) ва ни ва то ва
МО МО о (мо) (ни) м о ни м о то м о

Примеры статического н и : ни... га ару,

ни... га иру.
Примеры динамического н и : ни касу,
ни кариру [1 4 ].
Что касается падежей э, кара, дэ, то они употребляются так
же, к а к то. Можно, например, сказать:
Х=си~то=но итидзикан ’один час с господином X ’ или
Х=си=э=но цу:ти ’уведомление господину X ’ [1 5 ].
Совершенно исключаются варианты га но, га ва, га мо. К а к
видно из таблицы, га — бесспорно, падеж номер один. Заменить
тему ” Х вд” м огут только три падежа — га, о и ни статическое.
Тем самым эти три падежа можно рассматривать к а к падежи
высшего ранга.
Тематическое ва может заменять три падежа, но в боль­
шинстве случаев заменяет га. Особенно это проявляется в длин­
ны х предложениях. Это одно из проявлений его относительно
доминирующего положения. Чаще всего ва может быть заменено
на га или на но, имеющее смысл того же га, например:

151
 Y ва Х=ни N=o сё:кай=сита. Y познакомил N с X .’ (возмож ­
на замена ва на га )
или:
Д з о : ва хана=га нагай. ’У слона длинный хобот.’ (возможно:
дзо =но хана=га нагай ) [1 6 ].
Тема ” Х ва " занимает центральное место в структуре пред­
ложения. Нельзя не признать, что реальная сила именительного
падежа заключается в том, что он имеет больше всего возмож ­
ностей стать темой. В частности, суждение с дополнительным
уточняющим значением ” Х ва Y д а " — монопольная сфера
именительного падежа, и это еще раз подчеркивает его достоин­
ства [1 7 ].
К а к ясно из вышеизложенного, для именительного падежа
в японском языке характерно в меньшей степени абсолютно
доминирующее положение и в большей степени относительно
доминирующее положение. П оскольку абсолютно доминирую­
щее положение в японском языке на порядок ниже, чем такое
же в европейских язы ках, было бы ошибкой проводить анало­
гию и называть японские субстантивы в именительном падеже
’’подлежащими” . Это на практике порождает множество оши­
бок.
Под относительно доминирующим положением понимается
следующее: если субстантив в именительном падеже преобра­
зуется в именную тему, то есть сопровождается не частицей га,
а частицей ва, то он действительно занимает главенствующее
положение и тем самым доминирующее положение простого
именительного падежа становится лишь относительным. Так,
не обращается должного внимания, и совершенно напрасно, на
следующие случаи употребления ” Х га ":
Д зо : ва хана=га нагай. У слона длинный хобот.’
Tutu ва ёттэ каэру кото=га о:катта. ’Отец частенько возвра­
щался домой навеселе.’
А но какидаси ва футацу=но бун то ситэ осаэру кото=га
дэкимасу. ’Начальную часть текста можно считать состоя­
щей из двух предложений.’
Кстати говоря, надо отметить, что, поскольку мы претен­
дуем на лидерство в изучении проблемы именительного падежа,
мы не должны обойти вниманием и приведенные случаи употреб­
ления га. Мы исходим из того, что именительный падеж занимает
центральное место в системе падежей и, кроме того, в таком
предложении именительный падеж уникален (к а к , впрочем, и
другие падежи), поэтому га в приведенных примерах должно

152
быть т щ а т е л ь н о и з у ч е н о к а к случай уникального име­
нительного падежа. Если придать тематической части первона­
чальный вид и рассмотреть смысловое содержание (dictum )
трех приведенных предложений, то мы получим:
Д зо:=но хана=га -+нагай
Тити=га ёттэ каэру кото=га -+о:катта
А но какидаси=о футацу=но бун=то ситэ осаэру кото=га
дэкиру.

Возвращаясь к другим падежам

При всей бесспорной важности именительного падежа нельзя
не отметить случаи, когда другие падежи приходится считать
столь же важными, к а к и именительный.
С ё:су:=икэн м о муси=ситэ ва наранай.
’Нельзя игнорировать и мнение меньшинства.’ и
С ё:су:=икэн мо муси=сарэтэ ва наранай.
’Нельзя, чтобы игнорировалось и мнение меньшинства.’ [1 8 ].
В обоих предложениях нет необходимости в дополнительных
словах, помимо имеющихся, и они воспринимаются одинаково,
если не акцентировать внимания на том, что первое предложе­
ние отвечает на вопрос Дарэ=га... суру? ’Кто?’, а второе — на
вопрос Дарэ^ни...? ’Кем?’ [1 9 ]. Если в вопросе нет необходи­
мости, оба предложения в равной степени его не требуют. В
таких случаях важность (или же, наоборот, незначимость) паде­
жа направления ни так же велика, к а к и важность именитель­
ного падежа га.
Но еще больше насчитывается примеров, когда, аналогично
именительному падежу, становится весьма важной роль падежа
места ни. Если мы признаем важность ” Х га ” (а это бесспорный
факт) в следующих нечетных предложениях, надо признать и
равную важность ” Х нм” в четных:
Бара=но ки ва тогэ=о моттэ иру. ’К уст роз покры т шипами.’
(им. п.)
и
Бара=но ки=ни ва тогэ=га ару. ’На кусте роз есть ш ипы.’
(п. места)
или
Ватакуси м о со: омоимас. ’Я тоже так думаю.’
и
Ватакуси=ни м о со: омоварэмас. ’Мне тоже так думается.’
или
Ы=ва Ъ=о хицуё:=то суру кото. ’И необходимо предполагает
z:
153
и
Ы=нм Ъ=га хицуё: дэ ару. !Для N необходимо Ъ?
Это явление мы называем параллелизмом...
Иногда объектный падеж о играет не менее важную роль,
чем именительный падеж. Некоторые ш кольники в контроль­
ны х работах по математике вдруг употребляют выражение
Майдзи X к т то суру ’Считать скорость к а к X к м в час’. Хоте­
лось бы, чтобы их поправляли:
Дзидо:ся=но хаяса=о_ майдзи X к т то суру. ’Будем считать
скорость автомобиля такой-то в час.’ [2 0 ].
С точки зрения японского язы ка ничего больше добавлять
и не надо, то есть здесь можно обойтись без именительного паде­
жа. Подобные предложения, не требующие именительного паде­
жа, стали обычными для экзаменационных работ по математике.
Т ак, в приведенном примере роль объектного падежа в
Дзидо:ся=но хаяса=о полностью соответствует роли именитель­
ного падежа в других предложениях. Без последнего можно (и
даже нуж но) обходиться в предложениях, формулирующих
наставление, инструкцию. Наверное, можно сказать:
Варэварэ ва сё:су:=икэн м о муси=ситэ ва наранай.
(им. п.) (объекта, п.)
’Мы не должны игнорировать и мнение меньшинства.’,
но можно привести массу примеров, когда варэварэ ва или
варэварэ га надо обязательно опустить. Так, в инструкциях (или
в кулинарных книгах) там, где должно быть о, употребляется
тематическое ва, а иногда оно заменяет не только о, но и но :
Ц у ку э ва ки=дэ цукуру. ’Стол делается из дерева.’
или!
(ц у к у э ^ х ..)
Сюго ва хайси=синакэрэба наранай.
’Подлежащее надо упразднить.’
или:
Б унсу:= хо:тэйсики ва м адзу бумбо=о хараэ.
’В уравнениях с дробями сначала надо сократить знамена­
тель.’
ср:
Б унсу:=хо:тэйсики=но бумбо=о...
или:
Адзи ва саммай=ни ороси хара я сэ=но кобонэ м о дзэмбу
торимас.
’Ставрида режется на три части, из нее удаляются внутрен­
ности и кости хребта.’

154
 ср.:
Адзи=о... А д зи= нохарая сэ=но кобанэ=о...
или:
Ридзи ва нинки=о нинэн=то суру.
’Срок пребывания на посту директора устанавливается в два
года.’
ср.:
Ридзи=но нинки=о...
За такого рода примерами далеко ходить не надо : достаточ­
но лишь пробежать глазами кулинарный рецепт в колонке ’’Для
дома, для семьи” в любой газете, и вы найдете множество пред­
ложений, в которы х отсутствует именительный падеж. Приведем
еще один пример :
Эби=но сэвата=о н уки , атомарно саки=о сукоси дакэ тори-
мае.
’У креветок вынимаются спинки и отрезается самый ко н чи к
головы .’ (Рецепт блюда bouillabaisse).
Если добавить варэварэ ва, то текст перестанет быть общей
инструкцией и превратится в рассказ некоего лица об особенном
способе приготовления блюда. Именно поэтому ош ибкой было
бы считать, что в кулинарных рецептах именительный падеж не
употребляется потому, что и без него все ясно.
Подводя итог вышесказанному, отметим, что, хотя имени­
тельный падеж и занимает важное место в системе падежей, его
важность определяется не качественными, а количественными
факторами его употребления. Га не стоит на ступень выше о,
ни, кара и т. д., а всего лишь находится с ними на одном уров­
не, хотя остается самым весомым падежом [2 1 ].
 Хаттори Cupo

МЕНТАЛИЗМ ИЛИ МЕХАНИЦИЗМ?* [1]

1. Следует признать, что американская лингвистика сделала

большой шаг вперед, когда Л. Блумфилд подверг кр и ти ке так
называемый ’’ментализм” . Т ак называемый ментализм нежела­
телен, по ско льку он может порождать иллюзии о том, что неко­
торая проблема решена, хотя на самом деле она вовсе и не реше­
на. К а к говорил Л. Блумфилд, возникает возможность корот­
ко го замыкания в исследовании [2]. Например, полезны ли
для нашей науки определения фонемы к а к звукопредставления
или мнемонического типа? Нет, поскольку они слиш ком бессо­
держательны и, говоря словами У.Ф. Тводдела, «методологи­
чески не осуществимы»1. Можем ли мы эффективно осуществ­
лять наблюдения над нашим представлением? Нет. Даже наблю­
дая наше собственное произношение, мы не сможем получить
ясного представления о нем, занимаясь только интроспекцией
и не пытаясь реально произнести зв уки [ 3] . Чтобы достигнуть
научного наблюдения, нам нужно осуществить реальное произ­
несение. Тогда мы будем наблюдать наше поведение, а не
’’звукопредставление” . Мы не можем с полезными результата­
ми наблюдать только ’’звукопредставление” независимо от
реального произносительного акта.
Но является ли правильным тот путь, по котором у идут
все механицисты после Блумфилда? Я снова должен сказать:
«Нет». Можем ли мы изучать язы к чисто механистично? Жела­
тельно ли такое изучение? Это сложная проблема, которую я
попытаюсь здесь обсудить.

* Х а т т о р и Сиро:. Мэнтаридзуму ка мэкандзуму ка? — В сб.:

Х а т т о р и Сиро:. Гэн гогаку= н о хо:хо:. Токио, ’’Иванами-сётэн” , 1960,
с. 749—803. Статья печатается с некоторыми сокращениями. —Прим. сост.

156
 2. На наш взгляд, невозможно изучать человеческое поведе
ние теми же методами, ка кие приняты в естественных науках,
например, так, к а к ф изики изучают физические явления. В
физике объекты рассматриваются к а к находящиеся вне нас,
поэтому ’’субъективная” часть нашего непосредственного опы­
та, то есть часть, связанная с тем, что находится внутри нас и
что другие не м огут наблюдать, должна быть по возможности
исключена.
В общественных же науках2 наблюдаемый объект — поведе­
ние человека. Наблюдатель, которы й сам — одно из человеческих
существ, может наблюдать свое поведение. В этом случае, по на­
шему мнению, нерационально полностью исключать ’’субъек­
тивную” часть непосредственного опыта. Например, когда я
произношу слово или предложение моего родного язы ка, я ис­
пытываю некоторые мышечные или слуховые ощущения. Эти
мои ощущения субъективны, поскольку другие люди не м огут
наблюдать их. Но я верю, что эти явления не специфичны для
меня, поскольку другие люди, включая фонетистов и лингвис­
тов, сообщают о сходных ощущениях. Даже при объективном,
инструментальном исследовании нашего произношения рацио­
нальнее учитывать эти субъективные ощущения. Далее, когда
мы произносим некоторое высказывание на родном языке,
мы осознаем его значение. Это осознание в значительной степе­
ни субъективно, поскольку, хотя мы и понимаем значение свое­
го высказывания, мы не можем произвести какое-либо дейст­
вие, кроме говорения3... И м ы можем анализировать высказы­
вание намного лучше в терминах этого осознания. Вот почему
так легко можно анализировать высказывания на своем родном
языке.
Когда исследователь наблюдает социальное поведение дру­
гого народа, он способен хорошо имитировать хотя бы некото­
рые его черты, чем больше он сможет имитировать, тем лучше
будут результаты его исследований. И если он способен на такую
имитацию, он сможет наблюдать с в о е с о б с т в е н н о е пове­
дение. Фонетисты могут изучать зв у ки иностранного языка,
слушая только произношение информантов, но они могут
изучать их намного лучше, если они научатся имитировать ино­
странное произношение так, чтобы это удовлетворяло инфор­
мантов. И лингвисты до некоторой степени находятся в том же
положении, поэтому и для них предпочтительно говорить на
том язы ке, который они изучают.
Итак, ученые, работающие в области общественных наук,

157
могут наблюдать свое поведение и имитировать до некоторой
степени чужое социальное поведение, тогда к а к ученые-естест­
венники, например зоологи или ботаники, не могут поставить
себя в такое положение — ведь они не м огут стать насекомы­
ми и тем более деревьями. Это, на наш взгляд, один из основных
пунктов, в котором естественные науки отличаются от общест­
венных наук.
Некоторые из механицистов, по-видимому, убеждены в том,
что они изучают язы ки чисто объективно. Одни настаивают на
том, что они могут и/или должны изучать язы ки, исключив
субъективный непосредственный опыт говорящего, то есть
наблюдая акты речи со стороны. Однако, когда они изучают чу­
жой для них язы к, они полагаются на языковое сознание инфор­
манта или другого носителя этого язы ка: они просят информан­
та или кого-то другого перевести высказывания информанта на
свой родной язы к, но часто они не сознают этого. Я слышал,
что некоторые даже пытаются исключить значение из сферы язы­
ко вы х исследований [ 4]. Назовем такой тип механицистов
’’механическими механицистами” .
3. Все сказанное, однако, не означает, что общественные
науки м огут изучаться только субъективно или что лингвисты
должны вернуться к крайне субъективному ментализму. Наобо­
рот, поскольку лингвисты — ученые, они должны, конечно,
быть по мере возможности объективны и должны стараться
исключить слиш ком субъективные положения. Такие положения
легко проникают в их исследования, оставаясь незамеченными,
поскольку объект их изучения — человеческое поведение, очень
тесно связанное с их собственным сознанием. Конечно, они
должны стремиться к объективным наблюдениям и доказатель­
ствам, не удовлетворяясь слиш ком субъективными объяснения­
ми, к а к это делают старые менталисты [5]. Я хочу подчеркнуть,
что даже ’’механические механицисты” обращаются к сознанию
говорящих, не признаваясь в этом, а также то, что обращение
к сознанию говорящих вполне правомерно. Мы думаем, что
использование субъективной части непосредственного язы ково­
го опыта говорящ их не только выгодно, но и ни в коей мере не
является ненаучным, если только мы стараемся всеми способа­
ми (включая использование материала, полученного от инфор­
мантов, и их объяснений) установить, что это общий опыт всех
членов язы кового коллектива.
Вот почему мы считаем, что ’’быть научным” в общественных
н ауках—не то же самое, что’’быть научным” в физике, химии и т.д.

158
 4. Сказав это, мы коснулись другого отличия общественных
наук от естественных. Общественные науки имеют дело с чело­
веком, который обладает язы ко м и может средствами речи рас­
сказать о своем сознании, тогда к а к животные, объекты зооло­
гии, не обладают язы ком — системой произвольных звуковы х
знаков, основанной на традиционных общественных привыч­
ка х4 . Д ругими словами, животные, а тем более деревья или тра­
вы не могут говорить так, к а к мы. Зоолог, которы й занимается
изучением шимпанзе, не может получить от них отчет в я зы ко ­
вой форме об их психическом состоянии; в то же время ученый,
работающий в области общественных наук, собирает многочис­
ленный материал, получая от информантов отчет об их субъек­
тивном непосредственном опыте. Конечно, информант может
дать неверную или лживую информацию, но он может говорить
и правду. Я не думаю, что проверка правильности информации
невозможна. П оскольку ученые в области общественных наук
находятся в таком положении, у них нет оснований отказывать­
ся от такого преимущества5 . И я думаю, большинство из них на
самом деле и не отказывалось от этого.
5. Третье, о чем я хочу здесь сказать, также тесно связано
с изложенным выше. Ученый-естественник может вести исследо­
вание почти исключительно путем наблюдения самих объектов,
тогда к а к ученый в области общественных наук (в том числе
лингвист) должен изучать вещи (спектрограммы, письменные
документы и т.д.) или события (зв у ки и т.д.), производимые
человеческим поведением (актами речи, письмом и т .д .), всегда
учитывая при этом связь между этими вещами и событиями и их
создателем. Если он будет наблюдать исключительно вещи и со­
бытия, он может допустить серьезные ошибки. Во многих слу­
чаях для ученого предпочтительно консультироваться с самими
создателями этих вещей и событий6.
Например, к а к бы хорошо спектрограмма ни воспроизво­
дила звуки речи, фонетист не может изучать ее, не зная, какие
з в у ки она воспроизводит и в какое предложение эти звуки
входят. Когда Э. Цвирнер изучал долготу гласных современного
верхненемецкого язы ка с помощью фонографа, ему нужно было
предварительно разделить гласные на краткие и долгие, чтобы
получить важные статистические результаты7. У.Ф. Тводдел
указывает, что далеко не просто говорить о ’’фонетически
кр а т ки х ” гласных в английском языке к а к об определенной
группе звуков на базе данных объективных изменений, сде­
ланных Хеффнером и Л еманном8... [6].

159
 А ку с т и ки , изучающие зв уки речи, часто ошибаются, когда
недостаточно знают звуковую систему исследуемого языка. Тем
самым фонетисты и ’’акустические фонетисты” имеют право на
существование наряду с акустиками. З в уки речи не м огут изу­
чаться одними акустиками. Они м огут изучаться фонетистами
или, что намного лучше, фонетистами-фонологами [ 7].
5.1. Лингвисты, изучающие иностранные язы ки, часто де
лают много ош ибок, которы х можно легко избежать, советуясь
с носителями языка. Но когда они по разным причинам хотят
быть независимыми, результат получается неутешительным.
Например, один молодой американский лингвист доказывал
мне, носителю японского языка, что японское слово /Ьапа/
’цветы’ морфологически членимо на /Ьа/ и /па/ и что /Ьа/ — та
же морфема, из которой состоит /Ьа/ ’лист’. Но я не мог с ним
согласиться. Я не ощущаю, что /Ьапа/ можно разделить на две
части, в то же время мне очевидно, что /к о п е ко / ’ко те н о к’ м о ж ­
но анализировать к а к состоящее из /к о / и /пеко/. Причины
легко объяснить лингвистически. Очевидно, что /к о / в /ко п е ко /,
/к о ’т и / ’щ енок’, /к о ’и т а / ’жеребенок’, /к о ’г т / ’теленок’ -
одна и та же морфема; и /п е ко / в /ко п е ко /, / ’оуапеко/ ’ко ш ка -
родительница’, /к и го п е ко / ’черная к о ш ка ’, /п е ко / ’к о ш к а ’ —
также одна и та же морфема, потому что мы замечаем явное фоне­
тическое и с е м а н т и ч е с к о е сходство. Даже /ёогапеко/
’беспризорная ко ш к а ’ можно анализировать к а к состоящее из
/баго/ и /пе ко /, хотя и нет слов /ёога’ ш и/, /(1ога’и т а /, /(1ога’и81/.
Э т о в о з м о ж н о , поскольку мы признаем явное фонетическое
и семантическое сходство между /п е ко / ’ко ш к а ’ и /п е ко / в
/ёогапеко/. Далее мы находим пару слов — /пш вико/ ’сын’ и
М о га ти в и ко / ’блудный сын’ — и можем приравнять это /ёога/
к /ёога/ в /Ьогапеко/. Однако мы не чувствуем ника ко го семан­
тического сходства между /Ьа/ ’лист’ и /Ьа/ в /Ьапа/ ’цветок’ и не
можем нигде найти морфему /Ьа/, которая имела бы семанти­
ческое сходство с /Ьа/ в составе /Ьапа/ в современном японском
языке. Т аким образом, с синхронной точки зрения слово совре­
менного японского язы ка /Ьапа/ ’цветок’ нельзя членить на /Ьа/
и /па/9 . Я был удивлен, что этот лингвист не м ог и не собирался
использовать информацию носителя языка.
Я всегда подчеркивал в разговоре с моими американскими
студентами, учившими японский или другой язы к, что они не
должны слиш ком полагаться на информантов или носителей
языка. Полагаться на них еще не означает обязательно верить
им во всем. Лингвист должен брать от них максимальную ин­

160
формацию, не торопясь формировать свою точку зрения. Для
ученого в области гуманитарных наук в некотором смысле опас­
но быть слиш ком зависимым от информантов. Он должен при­
ветствовать кр и т и ку со стороны носителей языка и по мере воз­
можности быть чувствительным, внимательным и непредубеж­
денным к ней. В этой связи мне хочется напомнить, что книга
Р.Ф. Бенедикт ’’Хризантема и меч” [8] критиковалась многими
японскими учеными, и этот факт не стоит игнорировать.
6. Существуют различия в мнениях относительно связей
между фонологией и так называемым ’’значением” . Если я не
ошибаюсь, одни лингвисты настаивают на том, что можно исклю ­
чить ’’значение” из фонологии, другие — на том, что фонология
не может работать, не используя значение. На наш взгляд, обе
стороны правы и в то же время в чем-то не правы. Нам кажется,
что каждая из них рассматривает только одну сторону вопроса.
6.1. Мы считаем необходимым признать, что фонология —
область лингвистики, меньше всего связанная со значением.
Механицисты м огут наиболее эффективно работать именно
здесь. Фонологи м огут успешно иметь дело почти исключительно
с моделями произношения, то есть с моделями социальных
фонетических привычек, изучаемыми через произношение неко­
торых высказываний или фрагментов высказываний. Однако,
чтобы признать соответствие этих высказываний или их частей
некоторым язы ковы м формам или словам, иначе говоря, иден­
тифицировать и различить эти высказывания (или их части), мы
используем н а р я д у с о з в у ч а н и е м т а к ж е и з н а ч е ­
н и е . Например, когда мы идентифицируем японские /horn/ в
/hom m o/ ’и кн и га ’, /hon/ в /honda/ ’ (это) кн и га ’ и /hog/ в /hogrja/
кн и га ’ [9] к а к содержащие одно слово, мы признаем фонети­
ческое сходство этих частей высказываний, а также их семанти­
ческое сходство. По этой причине лингвист может выделять
фонемы в своем языке, особенно в родном диалекте, потому
что он знает его лучше всего. Некоторые лингвисты решаются
утверждать, что они в состоянии фонологически анализировать
некоторый иностранный я зы к без понимания его. Но и в этом
случае они полностью не исключают значение, потому что они
просят информантов произносить слова их родного языка,
давая им перевести слова родного язы ка лингвиста и полагая
при этом, что переводы эквивалентны. Лингвисты, понимающие
иностранный я зы к, находятся в лучшем положении, потому
что они могут улавливать слова в нормальной речи их информан­
тов даже тогда, когда те не подозревают о наблюдении. Я считаю,

11-1100 161
что значение в фонологии играет именно такую роль... [1 0 ].
6.2. Даже когда фонологи имеют дело исключительно с мо
делями произношения, им лучше, на наш взгляд, не быть ” меха-
ническими механицистами” . Информанты имеют некоторое
представление о своем собственном произношении и м огут
дать сведения об этом. И нежелательно полностью исключать их
данные из нашего научного, то есть фонологического, исследо­
вания. ... [10]
7. Я восхищаюсь попытками Блумфилда и Тводдела опре
делить каждый лингвистический термин настолько механистич­
но, насколько это возможно. Однако иногда это очень трудно
или почти невозможно. Мы часто не умеем дать научное опреде­
ление тому, что достаточно ясно нашему сознанию. М огут ли
лингвисты в таком случае прекратить попы тки определять эти
термины? Конечно, нет.
Я полностью согласен с профессором Р. Якобсоном, когда
он настаивает на том, что интонационная модель — это нечто
отличное и от фонемы, и от морфемы. Она выражает некоторое
значение, тогда к а к фонема, ударение, тонема и изменения тона
в слове не выражают сами по себе н ика ко го значения. С другой
стороны, мы не можем сказать, к а к это утверждают некоторые
лингвисты, что интонационная модель - род морфемы. Я думаю,
что значения, выражаемые морфемами и интонационными моде­
лями, принципиально различны. Однако трудно указать на раз­
ницу между значением интонационных моделей и значением
некоторых морфем, таких, к а к частицы. Имеет ли английская
вопросительная модель то же значение, что и японская вопроси­
тельная частица ка \ Я ощущаю разницу между ними. Мы, япон­
цы, имеем вопросительную интонационную модель наряду с
частицей ка, и значение их не одинаково [1 1 ]. На наш взгляд,
мы можем поставить английскую вопросительную интонацию в
один ряд скорее с соответствующей японской, чем с частицей ка.
Даже если мы не можем научно определить различие между зна­
чением морфем и значением интонационных моделей в настоя­
щий момент, мы не должны оставлять попы ток поиска того, к а к
научно описать это различие. Объединение морфем и интонацион­
ных моделей нежелательно. Мы снова должны протестовать
против механицизма, если этот подход означает о б ъ е д и н е ­
н и е т а к и х в е щ е й , которые мы можем отграничить друг
от друга, но пока не можем дать определения их различий. Одна­
к о мы убеждены в том, что процедуры Блумфилда были далеки
от механицизма такого рода. На наш взгляд, он не был просто

162
механическим механицистом, потому что весьма успешно ис­
пользовал значение и изучал его с большой проницательностью.
Я бы назвал его ’’менталистическим механицистом” .
7.1. Чтобы выяснить различие между морфемой и интона­
ционной моделью, следует кр а тко повторить, с некоторыми до­
полнениями, аргументы, которые я представлял на конференции
Лингвистического института [12] 9 августа 1950 г.
Я различаю три уровня изучения язы ка: 1) высказывание,
2) предложение, 3) форму. Высказывание — реальное событие
речи, предложение — абстракция первой степени, форма — абст­
ракция второй степени.
Даже так называемые ” те же самые” высказывания одного
лица, например Yes# ’Да...’ с нисходящей интонацией [1 3 ], не
абсолютно идентичны при каж дом произнесении. Но (почти) все
люди, принадлежащие к тому же язы ковом у коллективу, что и
данный говорящий, признают эти высказывания к а к одина­
ковые. В таком случае я говорю, что эти высказывания соответ­
ствуют одному предложению: ’’YES” # с нисходящей интона­
цией. Другие члены того же язы кового коллектива м огут произ­
носить высказывания, соответствующие предложению ’’YES” # с
нисходящей интонацией. Из различных предложений ’’YES” с
нисходящей, восходящей и ровной интонацией м ы можем путем
абстракции выделить форму ’’YES” , потому что признаем их
общность по звучанию и значению, хотя их интонационные
модели различны. Обычные члены одного и того же язы кового
коллектива скажут, что это одно и то же слово ’’yes” , информи­
руя нас о том, что их сознание соответствует этой интерпретации
лингвиста.
На первом уровне мы наблюдаем бесчисленное множество
высказываний, даже одного лица, например: четких, невнят­
ных, быстрых, медленных артикуляций; грустных, радостных,
сердитых, нежных, гр ом ки х, тихих голосов; высказываний
шепотом разной интенсивности. На следующем уровне абстрак­
ции мы признаем только традиционно более или менее ф икси­
рованные модели интонации и эмфазы в предложениях. Я ду­
маю, что фонологический анализ, имеющий дело с фонемами,
ударением, тонемами, движением тона и т.д., связан только с
третьим уровнем, то есть с уровнем форм, и мы должны исклю ­
чить интонацию и эмфазу предложений из фонологического
анализа.
Чтобы показать оправданность этой процедуры, укажем
на следующие факты. Например, форма, состоящая из последо­

11* 163
вательности трех слов (то есть минимальных свободных форм)
John loves Peter, может образовывать различные предложения
даже при одной и той же нисходящей утвердительной инто­
нации10.
John loves Peter #
John loves Peter #
John loves Péter #
John loves Peter #
John loves Péter #
John loves Péter #
John loves Péter #
Если мы будем, к а к некоторые лингвисты, рассматривать
комбинацию модели эмфазы и интонационной модели к а к
’’морфему” , мы получим 7 ’’морфем” в дополнение к 4 морфе­
мам John, love, -s и Peter. Если мы вместо нисходящей модели
прибавим модель с восходящей интонацией, мы получим еще 7
’’морфем” . На последовательность из 4 морфем может быть
наложено 15 типов таких ’’морфем” , только чтобы построить
предложения с нисходящей интонацией. Конечно, мы не можем
принять такое сложное описание. Эти явления проще описывать,
считая, что эмфаза и интонационные модели накладываются на
слово или последовательность слов для того, чтобы построить
предложение. Форма слова или морфемы состоит из последова­
тельности фонем и/или фонемных групп, а в некоторых язы ках
на эту последовательность или ее часть накладываются ударение,
тонемы и/или движение тона...
Морфема — один из видов формы и относится к третьему
уровню, а эмфаза и интонационные модели относятся к о вто­
рому уровню — уровню предложения. Связь между формой и
значением морфемы произвольна в принципе, к а к указывал
Ф. де Соссюр11, тогда к а к связь между формой и значением в
интонационной модели имеет тенденцию к тому, чтобы быть
естественной.
Форма так называемых вопросительных частиц различна в
разных язы ках, например: японское ка, китайское т а , мон­
гольское uu, турецкое mi, русское ли и т.д. Они — произвольные
звуковы е символы.
В то же время, насколько мне известно, в каждом языке
вопросительная интонация — восходящая или, во всяком случае,
менее нисходящая, чем утвердительная, хотя сами модели раз­
личны в разных язы ках и даже в разных диалектах одного язы­
ка. На наш взгляд, во многом это зависит от следующего: когда

164
задают вопрос, то оканчивают высказывание с большим или
меньшим ожиданием ответа и не смягчают его, к а к при утверди­
тельном окончании высказывания. Это ожидание может отра­
жаться в тоне голоса. Итак, мы до некоторой степени можем
видеть, почему значения интонации и морфемы различны.
Эмфаза вовсе не обладает свойством произвольности. Эмфа­
за контраста обусловлена тем, что говорящий произносит неко­
торую часть предложения громче, чем другие, чтобы вызвать
стимул у слушающего и привлечь его внимание к этой части.
Естественно, что такой род поведения свойствен почти всем
народам мира. Эмфаза интенсивности обусловлена тем, что го­
ворящий получил сильный стимул и его полуосознанная реакция
отражается в его произношении, иногда разрушая его фоноло­
гическую модель. Этот род деятельности также, возможно,
свойствен всем человеческим существам. Эмфаза интенсивности
также имеет традиционно установленные модели, которые сле­
дует рассматривать к а к принадлежащие к о второму уровню,
то есть к уровню предложения, но в то же время случайные
элементы- следует рассматривать к а к относящиеся к первому
уровню, то есть к уровню высказывания. Здесь видно, что в
некоторых случаях могут быть трудности в определении того,
к к а ко м у уровню относить некоторые элементы речи. Я думаю
и надеюсь, что указанное выше разграничение трех уровней
полезнее, чем разграничение двух уровней: языка и речи (langue
и parole или language и speech) или ’’высказывания” и ’’формы” .
Следует заметить, что вышеупомянутое разграничение трех
уровней основано не только на объективных фактах, но и на
субъективном непосредственном опыте говорящих.
8. Я во многом согласен с кр и ти ко й структурализма у
Г.М. Мессинга12, но в то же время я не м огу принять некоторые
из его аргументов. Во-первых, не вполне оправданно классифици­
ровать язы ки на ’’культурные” и ’’некультурные” и утверждать,
что их нужно изучать разными методами. Высказывания речево­
го коллектива осложняет не только ’’культура” , по Мессингу, то
есть «характеристики (особенно воплощенные в письменной ли­
тературе), отличающие развитую цивилизацию от отсталой», но
также и устные литературные язы ки и/или некоторые ’’стандарт­
ные” или ’’официальные я зы ки ” . ’’Некультурные” язы ки не обя­
зательно так просты, к а к можно ожидать. Например, ’’примитив­
ный” айнский язы к, не имеющий письменности, имеет устный
литературный язы к, отличный от разговорного, и богатую
устную литературу. ... [1 4 ].

165
 Второе мое возражение состоит в том, что много и легче и, на
наш взгляд, научно более оправданно начинать исследование с
разговорного язы ка необразованных людей и переходить от него
к я зы ку образованных людей, чем поступать наоборот. Напри­
мер, много легче и проще выделить фонемы в произношении
лиц, владеющих только одним японским диалектом, а затем на
основе этого выделения описывать произношение людей, на
которы х влияют звуковы е системы иностранных язы ков, чем
двигаться в обратном направлении. Много сложнее описывать
структуру письменного монгольского язы ка [1 5 ], чем описы­
вать какой-либо из разговорных монгольских язы ков, потому
что первый очень неоднороден, тогда к а к последние довольно
однородны. Письменный монгольский я зы к имеет традиционные
нормы, сильно отличающиеся от грамматических норм совре­
менных монгольских диалектов, но в то же время он основы­
вается на разговорных язы ках и испытывает их влияние. На наш
взгляд, лучше всего сначала иметь описание разговорного языка,
играющего роль субстрата, а затем попытаться выявить нормы
письменного языка путем изучения письменных документов и
язы кового сознания пиш ущ их13.
Т аким образом, при описании язы ка некоторого коллектива
более правомерно сначала описывать разговорный язы к необра­
зованных людей или пытаться выявить только чисто разговор­
ные, обычные (нестандартизированные) и исконные черты язы­
ка образованных информантов. Но мы не должны останавли­
ваться на этом и исключать более сложные черты высказываний
образованных людей к а к незначимые для синхронного описа­
ния. ... [1 6 ].
9. Итак, даже механистические механицисты не изучают
язы ки чисто объективно (пусть они даже так считают), потому
что это невозможно. Ученые в области общественных наук, в
том числе и лингвисты, не могут и не должны быть механистиче­
ским и механицистами, потому что они имеют дело со с в о и м
поведением и поведением других людей, которые имеют такое
же сознание, к а к сами ученые, и которые м огут высказать его.
Однако они, конечно, не должны быть слиш ком субъективными
менталистами. Хотя наши процедуры близки к блумфилдов-
ским , мы отличаемся от него тем, что с о з н а т е л ь н о исполь­
зуем субъективный непосредственный опыт говорящих. Мне
самому было бы предпочтительней называться ’’механистиче­
ски м менталистом” , чем ’’менталистическим механицистом” .

166
 ПРИЛОЖЕНИЕ

Когда я разъяснял студентам мою точку зрения в связи с

идеями §4 части I кн и ги профессора Токиэда М отоки ’’Основы
японского языкознания” (этот параграф кн и ги называется
’’Позиция субъекта и позиция наблюдателя по отношению к язы­
к у ” [1 7 ]) , меня обеспокоило их общее представление о том, что
мои идеи совпадают с идеями Токиэда.
Профессор Токиэда в этом параграфе разграничивает ’’пози­
цию субъекта” и ’’позицию наблюдателя” . Первой «придержи­
ваются те, кто воспринимает язы к к а к средство выражения мыс­
ли и осуществляет свою деятельность в виде формирования
идей, произнесения звуко в, написания письменных знаков или
же, находясь в позиции слушающего, пользуется язы ко м к а к
посредником для понимания идей собеседника, читает письмен­
ные знаки, слышит звуки, понимает смысл». При второй точке
зрения «язык рассматривается к а к объект: его наблюдают,
анализируют, описывают» (с. 22) [1 8 ].
И далее: «С позиции субъекта литературный я зы к ставится
выше диалектов, однако с точки зрения наблюдателя не менее
важно и изучение диалектов: их исследование необходимо с ме­
тодической точки зрения». «С позиции наблюдателя современ­
ный и старописьменный язы ки рассматриваются к а к разные
этапы развития язы ка; с точки зрения субъекта они, скорее,
различаются по престижности... Также и различие изысканных и
грубы х стилей не может быть признано с позиции наблюдателя
хорошим и плохим. С другой стороны, нельзя отрицать и того,
что для субъекта существует оценочное осознание этих разли­
чий» [1 9 ].
Однако наша точка зрения заключается в следующем. Л инг­
вист наблюдает и исследует язы к, но в то же время путеводной
нитью для него должна быть и интроспекция говорящего. Поэто­
м у объектом его исследования являются и представления гово­
рящих о большей престижности литературного язы ка по срав­
нению с диалектами, и различия изысканных и грубы х стилей.
Если существуют различия в таких представлениях и в ’’я зы ко ­
вых чувствах” , то они обычно отражаются в язы ковом поведе­
нии говорящих. Более того, если мы не будем исследовать та­
кие явления, мы не сможем в достаточной степени выявить
систему и структуру язы ка [2 0 ]. Поэтому, естественно, в
синхронное описание лингвиста должны включаться и результа­
ты наблюдений над такими явлениями.

167
 Профессор Токиэда далее пишет следующее: «Японская
фонема н в различных позициях произносится по-разному: в
санба ’три птицы’ — к а к ш, в кондо ’на этот раз’ — к а к п, в
ринго ’яб л око ’ — к а к д . Это называют фонетическими разли­
чиями, но о них можно рассуждать лишь с точки зрения наблю­
дателя. Сам наблюдатель может говорить о них, не будучи
субъектом японского язы ка и рассматривая зв у ки совершенно
объективно или же производя анализ с помощью приборов.
Если же исходить из точки зрения субъекта и основываться на
его звуко вы х представлениях, то различия трех вариантов н
осознаваться не будут. То, что в звуковой системе японского
язы ка к является одной единицей, следует не из психологи­
ческих впечатлений наблюдателя и не из абстрагирования от
различий в вариантах, а из практического язы кового сознания
субъекта. Если субъект и наблюдатель приходят к различным
выводам и по-разному осознают язы к, то ка ку ю позицию сле­
дует нам занять по отношению к японском у языку?» (с. 26)
[21].
На наш взгляд, и в этом случае точки зрения субъекта и
наблюдателя не различаются по своим выводам, потому что для
наблюдателя-фонолога здесь три разных звука, которы м соот­
ветствует одна фонема N. П орядок исследования здесь пример­
но такой:
1. В ходе фонетического наблюдения мы признаем, что при
произнесении звуков, которые осознаются к а к «, объективно
произносятся различные звуки : т , п, д и др.
2. Далее мы признаем, что эти з в уки позиционно распреде­
лены:

ш перед р, Ь, ш
п перед 1, (1, п

........................................... [22]
3. Можно считать, что данные звуки, то есть т , п, ... суть
варианты одного и того же звука К , появляющиеся в резуль­
тате ассимиляции в различных окружениях. Поэтому на основе
исследовательского принципа ассимиляции под влиянием о кр у ­
жения [23] мы считаем, что все эти зв уки соответствуют одной
фонеме, то есть мы выделяем фонему N.
4. Мы стараемся проверить, не противоречит ли такое объяс­
нение язы ковом у сознанию говорящих.
Механические механицисты, о которы х я писал выше, игно­
рируют процедуру 4 и обычно не доходят до процедуры 3, поэ­

168
тому их выводы м огут вступать в противоречие с язы ковы м
сознанием говорящих. Ср., например, такой факт, к а к призна­
ние вариантами одной фонемы Ь и д в английском языке. С
такой точкой зрения, естественно, не согласился бы и профессор
Токиэда. Однако можно ли с позиций профессора Токиэда со­
гласиться с порядком процедур, изложенным выше?
В то же время наш порядок исследования отличается от
менталистического порядка, основанного на ’’точке зрения
субъекта” : мы обращаем серьезное внимание и на процедуры
1 и 2, разработанные механицистами, руководствуясь в то же
время процедурой 4.
Проводить исследование т о л ь к о на основе субъективно­
го язы кового сознания опасно по многим причинам. Прежде
всего, такое языковое сознание не всегда бывает достаточно
ясно. Например, обычный носитель японского язы ка указанные
выше различные з в у ки воспринимает к а к единый з в у к н, однако
если он при некоторых условиях обратит внимание на их разли­
чие, то он станет утверждать об их отдельном существовании.
Это происходит потому, что объективно эти з в уки различны, но
говорящие в силу социальной привычки не обращают на эти
различия внимания. В то же время любой человек имеет способ­
ность заметить эти различия, и, если он по какой-то причине их
заметил — особенно если он осознал их не полностью, — он за­
бывает о том, что они осознаются к а к единый з в у к, и считает
свое языковое сознание более точным. Люди, которые учат
английский или русский язы к, отделяют вариант ш, выступаю­
щий перед р, Ь, ш, от всех остальных [2 4 ]; лица, изучающие
английскую фонетику, иногда воспринимают до четырех вариан­
тов: ш, п ,д и все остальное. Т аким образом возникают различ­
ного рода расхождения в язы ковом сознании. Также и при вы ­
делении слов и других язы ковы х единиц возникнут большие
трудности, если полагаться только на субъективную оценку
говорящего ( ’’субъективное сознание” ) . Вероятно, есть люди,
которые считают хи н оки ’кипарис’ простым словом, поскольку
оно пишется одним иероглифом, а мацу=но ки ’сосновое дере­
во’ — сложным словом, поскольку оно пишется тремя знаками
[25] (см. н и ж е ). С другой стороны, нередки случаи, когда то,
что мы произносим, не совпадает с нашими намерениями. Напри­
мер, некоторые монголы произносили слова со значением
’черный’ и ’р у ка ’ [26] с одним и тем же гласным звуко м на
конце, однако поскольку в их письменности в первом слове
гласный фиксировался, а во втором — нет, то они были убеж­

169
дены, что произносят его только в первом слове, и действитель­
но произносили так, когда специально обращали внимание на
свое произношение. Если полностью довериться ’’субъективно­
м у сознанию” этих монголов, то тот факт, что они произносят
слово ’р у ка ’ с конечным гласным, не отразится в описании.
Наши поступки далеко не всегда определяются нашим созна­
нием. Многое скрыто в нашем подсознании. Если мы не будем
признавать этого, то не сможем объяснить тот факт, что часто
наше реальное поведение и наши намерения не совпадают. В то
же время мы должны исследовать и то, что управляет нашим
поведением подсознательно. Однако далеко не все из этого
осознается непосредственно путем интроспекции, поэтому
нужно, наблюдая наше поведение и наше сознание в различных
условиях, обращать внимание на то и на другое. В связи с этим
и при фонологическом исследовании не выделяют фонемы
только на основе субъективных оценок [2 7 ].
В тех случаях, когда наше поведение и наши намерения не
совпадают (в поведении проявляются и элементы, основанные
на наших намерениях), возникает весьма сложная картина.
В этом случае, если мы не разграничим элементы, обусловлен­
ные скры тым и причинами, и элементы, обусловленные явным
намерением, мы не сможем эффективно вести наше исследо­
вание. Приведем один пример. При изучении процесса письма
можно добиться большей эффективности, если сначала выявить
составляющие его основу социальные произносительные привыч­
к и , а затем сопоставить со звуковы м язы ком формирующиеся
на их основе социальные привычки, касающиеся письма.
Конечно, существует и обратное влияние письменного язы ка
на устный. Однако влияние устного язы ка на письменный
значительно сильнее. В языкознании изучение устного язы ка
считается более важным, чем изучение письменного, вероятно,
потому, что законы устного язы ка проще и регулярнее. При
изучении более сложного по своим правилам письменного
язы ка эффективно исходить из изучения лежащего в его основе
устного язы ка [2 8 ]. В этом смысле мы наибольшее внимание
уделяем изучению звукового языка, что не означает недостатка
внимания к письменному я зы ку или тем более игнорирования
его.
Далее профессор Токиэда говорит следующее: «Точка зре­
ния наблюдателя возможна только тогда, когда имеет своей
предпосылкой точку зрения субъекта. Это означает, что тот, кто
хочет наблюдать язы к, может это сделать, только предваритель­

но
но приобретя опыт этого языка, стоя на позиции субъекта»
(с. 29) [2 9 ].
Это имеет непосредственную связь со сказанным мною
выше, когда речь шла о том, что для исследователя полезно
имитировать произношение неродного язы ка или стараться
практически им овладеть. При этом необходимо обязательно
спрашивать информантов о нашем произношении и нашем
владении язы ком и постоянно учитывать их критические заме­
чания и исправления. Если этого не делать, мы будем сохранять
наше произвольное, ошибочное произношение и употребление
язы ка и можем решить, что к а к раз оно и правильно. В результа­
те то, что мы будем считать правильным, на самом деле будет
ошибочным. Чтобы уменьшить эту опасность, нужно произно­
сить зв у ки и разговаривать к а к можно больше. Однако и в этих
условиях, чтобы не впасть в догматизм, не следует при выде­
лении фонем или семем ограничиваться только проверкой
того, насколько полученный результат соответствует фактам.
При изучении язы ка прошлых эпох добавляются ограничения,
отсутствующие при изучении современного языка. В этом слу­
чае нет информантов, которые бы поправляли и критиковали
наше произношение и употребление языка. Поэтому нельзя
думать, что язы к прошлого легко может стать нашим опытом.
Остановимся подробнее на тех явлениях, которые мы выше
отнесли к уровню высказывания. Когда лингвист А исследует
свои собственные высказывания, он может непосредственно
воспринимать их значения. Однако он не может непосредственно
воспринимать значение высказываний другого лица В, даже
если оно говорит на том же языке (диалекте). Поэтому невоз­
можно исследовать высказывания другого лица тем же спосо­
бом, ка ки м изучаются собственные высказывания. Следова­
тельно, чтобы их изучать, необходимо воспринять произносимые
В зв у ки , учесть его м им ику, жесты, обстановку, в которой вы ­
сказывание происходит, выслушать объяснения В (в ответ на
задаваемые вопросы ), затем, вживаясь в психику В, выдвинуть
предположения о значении высказываний В и проникнуть в их
суть. Таким образом, мы говорим обычно, что В с помощью
высказывания Ь выразил значение Ь ', но, строго говоря, к
этому надо добавлять: ” Мы так предполагаем” .
При исследовании объективных фактов мы полагаемся на
свой непосредственный опыт. Почему же при этом не возни­
кает трудностей? Это происходит потому, что мы, указывая на
соответствующие нашему непосредственному опыту предметы

171
и явления, заставляем других людей осознавать их и устанавли­
вать соответствие между ними и их собственным непосредствен­
ным опытом. Однако мы не можем поступать так при изучении
значений высказываний. Мы не можем сделать значение наших
высказываний, то есть свое сознание, непосредственным опы­
том других людей; точно так же мы не могли бы сделать значе­
ние высказываний других, то есть их сознание, собственным
непосредственным опытом. Следовательно, опасно считать,
что другой человек имеет непосредственный опыт, совпадаю­
щий с нашим (или наоборот). Говоря попросту, мы понимаем
то, что находится у нас в голове, но не понимаем правильно
того, что находится в нашем подсознании, и не понимаем того,
что находится в головах у других. Поэтому необходимо при по­
мощи методов, о которы х шла речь выше, стремиться делать
предположения о значении высказываний других людей и
проникать в их суть, остерегаясь при этом произвольного
субъективизма.
Сделаем небольшое отступление. Еще в детстве мне приш­
лось столкнуться с тем, что я страдаю нарушением цвето­
восприятия, причем различным для правого и левого глаза.
Правым глазом я воспринимал разные цвета (красный, желтый,
зеленый, синий и т.д.) к а к а, Ь, с, (I..., а левым глазом — к а к
а ', Ь ', с ' , <!'... Однако при том, что эти восприятия были раз­
личны, между ними наблюдалось одинаковое соотношение, что
представлялось мне весьма интересным:
а:Ь:с:<1: ... = а ':Ь ':с ':< Г : ...
Я предполагал, что другим людям присуще другое цвето­
восприятие: а " , Ь " , с " , ( Г ',... Но если можно вывести соот­
ношение:
:с:а: ... = а :Ь :с :а : ...,
то можно считать мое цветовосприятие таким же, к а к у других
людей. Тем самым я игнорировал различия а и а " , Ь и Ь " , с
и с " , ... или, скорее, не замечал, что они существуют. Видимо,
у нас и нет возможности осознать их существование. Однако
если есть люди с цветовосприятием а :Ь :а :а :....,
то их нетрудно признать дальтониками. Самое важное в практи­
ческой жизни — не осознание абсолютных различий между а, а ',
а " , а ' " , а осознание их относительных различий. Думается,
что то же происходит и в языке.
Исследовать ’’смысл” п р е д л о ж е н и я , или ’’семему”
формы [3 0 ], легче, чем значение высказывания другого
человека (конечно, это лишь относительно: исследование семем

172
значительно сложнее, чем исследование фонем, поскольку
затруднено объективное наблюдение). Т ак обстоит дело потому,
что на этих уровнях исключаются абсолютные различия непо­
средственного опыта и рассматриваются лишь отношения между
единицами. И в этом случае надо учитывать произношение, ми­
м и ку , жесты, обстановку речи, канал связи и другие характе­
ристики, помогающие понять значение. Также и при регистрации
в язы ковой форме своего собственного язы кового опыта нужно
стремиться, насколько это возможно, корректировать его
мнением других носителей того же язы ка (диалекта) и выяс­
нять, насколько он является общим.
Принято говорить, что А и В говорят на одном язы ке (диа­
лекте). На самом деле мы должны и можем изучать лишь то,
одинаковы ли отношения единиц в язы ковы х привычках обоих
людей.
Если исследуемое лицо С по своему я зы ку (диалекту) отли­
чается от лингвиста А, трудности для исследователя увеличи­
ваются, поскольку обычно значения чужого язы ка понимаются
на основе перевода на родной язы к. При этом нередко слово или
словосочетание заменяется на слово или словосочетание с близ­
ко й , но не тождественной семемой. Полностью избавиться от
влияния родного язы ка почти невозможно. К тому же, что
очень плохо, этого обычно не замечают. (Кстати, слабость меха­
нических механицистов заключается в том, что они настаивают
на ’’объективном” наблюдении звуко в чужого языка, забывая,
что при восприятии их на слух всегда существует сильная тенден­
ция отождествления этих звуко в со звукам и своего родного
язы ка...) При различиях в семемах контекст и условия упот­
ребления соответствующих слов или словосочетаний будут
различными, поэтому необходимы наблюдения над тем, в ка ко м
контексте и при к а ки х условиях употребляется данная единица.
Эти наблюдения надо дополнять вопросами к информантам
относительно контекста и условий употребления. Один из спосо­
бов такого изучения заключается в том, что А конструирует сло­
восочетание или предложение, содержащее данное слово, а С
дает ему оценку. При изучении язы ка прошлых эпох исследо­
вание значительно ограничивается, поскольку существуют те к­
сты, но уже нет их создателей [31] . Поэтому, читая, например,
’’Гэндзи-моногатари” [3 2 ], вряд ли следует надеяться, что м ож ­
но восстановить семантический опыт его автора, даже если зна­
чение хорошо понятно. Это всего лишь толкование на современ­
ном японском язы ке; велика вероятность того, что семемы

173
слов, употребленных в тексте, истолкованы неправильно.
Профессор Токиэда говорит: «Мотоори Норинага [3 3 ], за­
нимаясь толкованием ’’Гэндзи-моногатари” , указывал на то, что
он должен восстановить значение употребляемых там го ; тем
самым он настаивал на точке зрения субъекта, в отличие от
современных исследований, исходящих только из точки зрения
наблюдателя и игнорирующих точку зрения субъекта» (с. 30).
Однако, на наш взгляд, когда с точки зрения субъекта слова
’’Гэндзи-моногатари” толкуются через семемы современного
язы ка, очень велика возможность ошибок. Исследовательским
методом Норинага, в современных терминах, было выявление
семем слов ’’Гэндзи-моногатари” на основе синхронной мето­
дики. Конечно, подход Норинага был более правильным, чем
подход профессора Токиэда.
На странице 36 профессор Токиэда пишет следующее: «С
самого начала противопоставление простых и сложных го отно­
сится к позиции субъекта. Несмотря на это, стараются, произво­
дя анализ го с позиции наблюдателя, в то же время объяснять
это понятие с позиций субъекта. Это, естественно, приводит к
противоречию. Теперь единицы, этимология которы х забылась,
вроде о кэ ’ка д ка ’ (из о ’конопля’ и кэ ’трубка’) , х и н оки ’кипа­
рис’ (этимологически: ’дерево огня’) , считаются простыми, а
не сложными г о ; причина этого не связана с позицией наблюда­
теля, она основана на осознании этих го субъектом в настоящее
время. Усагиума ’осел’ — не простое го, а сложное, поскольку
в сознании субъекта это два го, объединившихся в одно слож­
ное [3 4 ]. Если позиция наблюдателя не основана на позиции
субъекта, то вряд ли можно разграничить приведенные приме­
ры ».
Механический менталист в ответ на это высказывание про­
фессора Токиэда, вероятно, сказал бы: «С таким менталистским
подходом нельзя согласиться. Лингвист независим от носителя
язы ка и должен изучать его язы к объективно».
С нашей точки зрения, нельзя игнорировать подобные вы ­
сказывания; наоборот, на них надо обратить серьезное внимание.
Однако н е л ь з я с ч и т а т ь , ч т о т а к и х с у б ъ е к т и в ­
ных в ы с к а з ы в а н и й достаточно для решения
проблемы. Во-первых, единицы окэ, хиноки, усагиума
имеют собственную просодему [3 5 ], во-вторых, они имеют ту
же грамматическую функцию, что и простые слова типа хи
’огонь’, к и ’дерево’, ума ’лошадь’, наконец, в-третьих, разными
способами можно установить, что каждое из этих слов имеет

174
одну семему. Таким образом, мы рассматриваем их не к а к
сложные, а к а к простые слова. Далее, часть усаги в составе
усагиума по форме и по семеме имеет тесную связь с усаги
’заяц’, а часть ум а — с ум а ’лошадь’ ; в то же время мы не можем
выделить в современном японском языке единиц о и кэ, ко то ­
рые бы связывались с о кэ. Т аким образом, мы признаем о кэ
простым словом, а усагиума — сложным. Однако в случае
хи н оки часть к и имеет тесную связь и по форме и по семеме с
ки ’дерево’, тем самым по своей структуре оно сходно с мацу=
но ки ’сосновое дерево’ : в обоих случаях можно установить
тесную связь между компонентами к и и но. Однако компонент
мацу в составе мацу=но ки по форме и по семеме тесно связан
с мацу ’сосна’, тогда к а к в случае с хи н оки не существует анало­
гичной единицы хи. Следовательно, можно выделить по крайней
мере три степени членимости: 1) о кэ, 2) хи н оки , 3) мацу=но ки,
усагиума, и недостаточно просто назвать 1 и 2 простыми го, а
3 — сложным го. На наш взгляд, приведенный пример показы ­
вает, к а к трудно бывает в некоторых случаях основываться
непосредственно на субъективном восприятии.
Если мы и можем признать при историческом изучении
родного языка, что ... о кэ было сложным словом, состоявшим
из о и кэ , то с синхронной точки зрения о кэ следует признать
простым словом.
Мы говорили выше, что компонент мацу в составе мацу=но
ки и слово мацу ’сосна’ имеют тесную связь по форме и семе­
мам. Однако если речь идет о моем собственном сознании, то
я непосредственно м о гу путем самоанализа осознать эту связь.
Что касается других, то их я м о гу только спрашивать об этом, а
затем строить предположения об их сознании. Изучать форму
сравнительно легко, поскольку мы можем объективно исследо­
вать зв у ки , однако объективное изучение семем крайне трудно,
поскол ьку у нас нет иных способов, кром е опроса информантов.
Конечно, такого рода ассоциации не только осознаются, но и
отражаются в поведении, однако на практике выявить их внеш­
ние проявления весьма затруднительно, так к а к на это требуется
большая затрата времени и сил. Следовательно, семемы в основ­
ном выявляются путем опроса информантов, но различными
способами необходимо выявлять и то, что не осознается инфор­
мантом. У носителей японского язы ка нет привычки ассоцииро­
вать хи н оки ’кипарис’ с хи ’огонь’, но если им объяснить этимо­
логию хи н оки , то они начнут утверждать: «хиноки означает о г­
ненное дерево». В этих условиях нужно к а к следует выяснить

175
причины таких утверждений, получить информацию от других
необразованных носителей того же диалекта и таким образом
стремиться повысить достоверность исследований.
П оскольку в настоящее время изучать объективными мето­
дами семемы и значение затруднительно, необходимо собирать
в максимальном объеме всю информацию, пригодную для иссле­
дования, и стремиться повышать точность исследований, учиты­
вая кр и т и ку со стороны других лингвистов.

Примечания автора

1 T w a d d е 11 W. F. On defining the phoneme. - “ Language Mono­

graphs” , No X V I, 1935. p. 7.
2 Мы включаем сюда все общественные науки, перечисленные Отто
Нейратом в ’’Foundations o f the Social Sciences” . Chicago, 1947, но исклю ­
чаем изучение поведения групп животных...
3 Я предполагаю, что другие носители моего диалекта имеют такой
же, к а к и я, непосредственный опыт относительно значения, потому что
мы легко понимаем друг друга через высказывания. Возможно, каждый
говорящий обладает при этом индивидуальными особенностями, так же
к а к индивидуальные особенности имеет и его произношение. Но в то
же время главными должны быть общие черты. Без этого предположе­
ния необъясним тот факт, что мы, носители одного диалекта, понимаем
друг друга.
4 Даже Б. Л. Уорф, знаменитый своим обращением к значению, пи­
шет следующее: «Лингвист-экспериментатор, к а к и биолог, работает
и должен работать с подопытными животными. Только его ’’животные” -
это люди» (’’Linguistics as an exact science” . - ’’The Technological Review” ,
Vol. X L III, No 2, Cambridge, 1940).
5 Один американский профессор рассказывал мне, что он в ш утку
может употреблять форму meese к а к множественное число от moose
’лось’. Он описывал процесс выбора этой формы следующим образом:
«Moose, мн. ч. mooses? Нет! Moose к а к множественное? Нет! Пусть будет
смешно - Meese».
Это, конечно, возможно, к а к он объяснил, по аналогии с goose ‘гусь’,
у которого форма множественного числа geese. Эта менталистическая ин­
формация показалась мне настолько интересной, что я решил рассказать
здесь об этом (заметим, что правильная форма множественного числа -
moose).
6 К а к указывает Блумфилд (L. B l o o m f i e l d . Linguistic Aspects
o f Science. Chicago, 1947, p. 30), английская фраза an apple and a pear a
peach может иметь два значения: ’яблоко (и) груша или персик’ и ’ябло­
к о и груша (или) персик’. Поэтому высказывание (часть высказывания),
соответствующее этой последовательности слов, может выражать различ­
ные значения, хотя его звучание при этом одинаково. В таких случаях у
лингвистов нет других средств узнать значение, кроме консультации с
носителем языка.
7 ’’Proceedings o f the 3rd International Congress o f Phonetic Sciences” .

176
Ghent, 1939, p. 57 и сл. См. нашу кн и гу ’’Онсэйгаку” ("Фонетика” ).
Токио, 1951, с. 2 и сл.
8 "Language” , Vol. 18, p. 231.
9 Японский я зы к имеет морфему па ’зелень, японская репа’, но мы
не чувствуем ни ка ко го семантического сходства между ею и hana ’цветы’.
Стоит добавить, что может найтись необычный человек, который скажет
в ш у т к у : "Конечно, цветы состоят из листа и зелени". [36]
10 Знак ударения показывает эмфазу контраста (см. ни ж е).
11 Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна.
F. de S a u s s u r e . Cours de linguistique générale. Paris, 1931, p. 100 [37].
12 "Language", Vol. 27, p. 1-1 2 .
13 Я обнаружил в районе Хулунгбьира [38] , что монголы здесь не
знали некоторых правил письменного монгольского языка, установлен­
ных европейскими грамматистами, и писали в соответствии с другими
нормами. Я не могу согласиться с теми японскими переводчиками, к о ­
торые презирали грамотных монголов к а к не знающих грамматических
правил. Наоборот, грамматика должна выводиться из язы кового пове­
дения и сознания говорящих.

12-1100
 Хаттори Cupo

УДАРЕНИЕ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫ КЕ

В ФОНОЛОГИЧЕСКОМ АС П ЕКТЕ*

§ 1. ФОНЕТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ
И ФОНОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

1 .1. З в у к, фонема

В ходе фонетических исследований обнаружилось множе­

ство случаев, когда звуки , считавшиеся одинаковыми, оказыва­
лись на деле несколько отличающимися друг от друга. Хотя фо­
нетические наблюдения и описания становились все более и бо­
лее точными, возникло мнение, что подобные точные описания
плохо согласуются с фонетическим сознанием говорящих, и это
явилось одним из стимулов для развития фонологии. Кратко
выражаясь, стал очевидным факт, что объективно разные звуки
нередко соответствуют на деле одной фонеме.
Однако если проследить развитие фонологии, то можно об­
наружить, что прежние фонетические описания, ка ко й бы степе­
ни точности они ни были, неосознанно пользовались фонологиче­
ским и методами. П оскольку этот факт еще не всеми достаточно
признан, стоит специально на нем остановиться.
Например, согласные ряда Б токийско го [1] и киотоского
диалектов в довольно точной записи выглядят к а к /ва Д бц зе
во/ (гласные даны в упрощенной записи). Согласный в слоге р
резко отличается от других, и правомерно отражать это в записи.
Но, строго говоря, остальные согласные тоже несколько разли­
чаются, поэтому неправомерно использовать для их записи один
и тот же знак / б/. Т ак к а к в фонологической записи эти слоги
интерпретируются к а к /ва ей ее во/, использование одного
знака /в/ для вышеуказанных четырех согласных неосознанно

♦ Х а т т о р и Сиро: Онъинрон=кара мита ко к у го = н о акусэнто. Опуб­

ликовано в сборнике ” К о к у г о = к э н к ю :” (’’Исследования по японскому
я з ы к у ” ), № 2—3. Токио, 1954—1955. По техническим причинам тран­
скрипция ряда примеров по сравнению с оригиналом упрощена. В част­
ности, для выделения слогов с вы соким тоном применяется курсив. —
Прим. сост.

178
подчиняется тому, что можно назвать ’’дофонологической фо­
нологической точкой зрения” , а именно, хотя такая запись осно­
вана не на исчерпывающем фонологическом анализе, а на непо­
средственном восприятии этих согласных к а к одинаковых, она
в результате является фонологически правильной.
Другой пример. Быстрое произношение слов [2] ка ’мос­
к и т ’, ta ’поле’, па ’им я’ в то кийско м диалекте фонетически изо­
бражается к а к /ка/, ¡Ха), /па/, а при большей точности эти слова
записываются к а к / к ’а/, /V а/, /п ’а/ (в слове па гласный слабо
назализован). Однако при тщательном произнесении этих слов
за гласным следует гортанная смычка, поэтому запись должна
выглядеть к а к / к ’а?/, Д ’а?/, /п ’2?/. Однако эта смычка обязатель­
но сопровождает гласные при вышеописанном быстром произ­
ношении и фонологически незначима. Можно даже сказать,
что это способ подчеркнуто кр а тко го произнесения гласных.
Принимая во внимание всю фонологическую систему, произно­
шение этих слов фонологически будет интерпретироваться к а к
/ка/, ¡¡.а/, /па/. Поэтому даже фонетисты иногда не замечали
здесь гортанной смычки, если не обращали на нее специального
внимания.
Вообще говоря, к а к бы ни была точна фонетическая запись,
использующая фонетический алфавит, она не полностью пред­
ставляет фонетику. Всякая фонетическая запись является сокра­
щенной и включает в себя фонологические элементы в той или
иной степени. Сокращенность этой записи возникает за счет
использования фонологического подхода. Однако в отличие от
полностью фонологической записи в этом случае приходится
прибегать, так сказать, к некоторым уловкам. В процессе фо­
нологического исследования производится по возможности м а к­
симально точная фонетическая запись, на основе которой осу­
ществляется фонологический анализ. Однако на самом деле так
м ы поступаем только по отношению к неясным местам в фоно­
логической системе данного языка (здесь и далее под язы ком
подразумевается однородный диалект), а по отношению к более
понятным фактам обычно почти бессознательно используется
фонологическая запись. Можно сказать, что все фонетические
записи являются фонологическими в той или иной мере.
Для фонетического описания также верно, что оно обычно
в той или иной степени бессознательно подчинено уже упоми­
навшейся ’’дофонологической фонологической точке зрения” .
Можно сказать, что ’’фонетическое описание включает в себя
много неосознанных фонологических элементов” .

12* 179
 1.2. Ударение

Существующие акцентологические описания и транскрип­

ции японского язы ка невольно являются, за редким исключе­
нием, наполовину фонетическими, наполовину фонологиче­
ским и, фонетический и фонологический подходы часто недо­
статочно отделены друг от друга (здесь ударение понимается
в том смысле, в котором его употребляет проф. Сакума Канаэ,
но не имеет значения ’’подъем ударения” ) .
Например, для слов а ^ а о ’ипомея’, зогдташе ’ко н ски й боб’
(то кийский диалект) предлагаются следующие различные
описания ударения: НВСС, НВНН, СВСС, СВСН (В — слог с
вы соким тоном, Н — слог с низким тоном, С — слог со сред­
ним тоном ). Почему же так расходятся мнения ученых? Это
объясняется прежде всего тем, что, ка ко в бы ни был их под­
ход, у каждого он наполовину фонетический. Объективно
голосовые модуляции очень сложны, поэтому, используя три
вышеуказанных уровня, невозможно получить точную запись.
При отдельном произнесении этих слов 4-й слог ниже 3-го и
гораздо ниже 1-го. Поэтому среди вышеприведенных вариан­
тов запись СВСН будет фонетически наиболее детальной, но
вовсе не будет достаточно точной. С другой стороны, обозна­
чение обоих слогов (3-го и 4-го) к а к средних или к а к низких,
несмотря на то что имеет место понижение тона от 3-го слога
к 4-му, является результатом привнесения фонологического
подхода. А именно: такое понижение тона (тон в данной работе
понимается к а к наличие или отсутствие изменений в высоте
голоса) фонологически незначимо, поэтому и возникает по­
добная точка зрения. Если более подробно объяснить, почему
такое понижение тона фонологически незначимо, можно ска­
зать, что в общепринятой системе интонационных контуров
слов токийско го диалекта отсутствует противопоставление
типов СВСН, СВСС, СВНН в одинаковом фонематическом
окружении, то есть понижение тона СН в контуре СВСН
само по себе не образует фонологического противопостав­
ления.
При всем этом в приведенных выше различных подходах
имеется общая черта, а именно: при каждом из них 2-й слог
признается более вы соким, чем все последующие и предыду­
щие. Это имеет некоторое фонологическое значение.

180
 § 2. ПРОЦЕСС ФОНОЛОГИЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ,
РАЗЛИЧНЫЕ РАБОЧИЕ ПРИНЦИПЫ

2.1. З в у к, фонема

При проведении фонологического анализа выясняется

прежде всего дистрибуция звуков. З в у к сам по себе является
понятием, за которы м стоит фонема, и при употреблении этого
термина часто невольно основываются на представлении о фо­
неме. Это не вполне правомерно, но, используя даже такой
метод достаточно осознанно и понимая его условность, м ож ­
но получить удовлетворительные результаты. Однако следует
быть осторожным, так к а к существует опасность механицизма,
приводящего к ошибочному заключению, что з в у к можно
определять объективно с точки зрения чистой фонетики1.
И так, при исследовании дистрибуции звуко в выясняется,
какие звуки, находясь в ’’одинаковом окруж ении” , могут
образовывать ’’фонологическую оппозицию” , а какие, нахо­
дясь в ’’дополнительном распределении” , такой оппозиции не
образуют. З вуки, способные образовать фонологическую оп­
позицию, соответствуют разным фонемам, и, напротив, звуки ,
находящиеся в дополнительном распределении, можно отне­
сти к одной фонеме, но это не всегда правомерно.
Индуцируя фонологическую систему, нельзя ограничиваться
фрагментарными исследованиями, так к а к необходимо дейст­
вовать на основании полных данных.
При этом подходе прекрасным вспомогательным сред­
ством становятся такие понятия, к а к принципы системности,
экономии и уподобления. Об этих принципах я кр атко писал в
работе ’’Фонологическая система японского язы ка и новая ла­
тинская транскрипция” (журнал ’’Кёику-гидзю цу”, июль 1953 г.).
Принцип системности основан на предположении, что фоне­
мы распределены систематически и симметрично. Опыт пока­
зывает, что использование этой предпосылки способствует эф­
фективности исследования.
Принцип экономии заключается в стремлении максимально
уменьшить количество фонем. Однако неоднократно указы ­
валось, что существует опасность безрассудного злоупотреб­
ления этим принципом.
Принцип уподобления заключается в том, что два звука,
находящиеся в дополнительном распределении, относят к од­
ной фонеме, если их можно истолковать к а к разные модифика­

181
ции одного звука, получающиеся в результате уподобления со­
седним звукам. Однако нам кажется более правильным назы­
вать этот принцип ’’принципом уподобления окружению ” , и
впредь будет использоваться именно этот термин2.
Т аким образом, изображая в фонетической записи токи й ­
ское и киотоское к а к /р /, можно объяснить з в у к / ; / к а к
форму звука б перед /1/, поэтому с фонологической точки зре­
ния //V интерпретируется к а к /я / [3 ].

2.2. Ударение

Присутствующие в токийском , кио тоском и других диа­

лектах так называемые ’’акцентные ко н тур ы ” являются одним
из элементов структуры слова, и известно, что они м огут об­
разовывать фонологические оппозиции. Поэтому их, к а к и
фонему, можно называть ’’фонологическими единицами” .
Строго говоря, и при индуцировании акцентного ко н ту ­
ра в качестве фонологической единицы необходимо проводить
ту же процедуру, что и при индуцировании фонемы, однако ес­
ли судить по реальным исследованиям, то можно сделать вы ­
вод, что с достаточным успехом допустимо применение и более
простых методов.
Такое явление, к а к распределение контуров, не столь важно.
Если рассматривать один диалект, то небольшое число акцент­
ных контуров, присутствующее в этом диалекте, обычно м ож ­
но классифицировать достаточно системно, поэтому не было
необходимости обращать особое внимание на принципы систем­
ности и экономии3.
То же можно сказать и о ’’принципе уподобления о круж е­
нию” , но для верности рассмотрим пример на правила его упо­
требления.
Так, многие носители токийско го диалекта произносят:
а) /ко та&ге/ ’фарш’ б) / ко:Ьап/ ’дежурство’
/\Lonagonal ’вдребезги’ / копёап / ’дружеская беседа’

В типе а) представлены слова, в которы х первые две моры име­

ют структуру СУСУ, то есть составляют два слога. В типе б)
представлены слова, в которы х первые две моры имеют струк­
туру СУУ или С УК, то есть образуют один слог [4] (слог здесь
понимается к а к фонологический слог; кром е такой фонологи­
ческой единицы, к а к мора, я признаю и фонологический слог,

182
который обычно совпадает с морой в токийском и киотоском
диалектах, но в данном случае они различаются)4. Поэтому акцент­
ные модели в этих двух группах находятся в дополнительном
распределении. В типе б) не допускается повышение тона внутри
слога типа /C W .../ и /СУ.../» поэтому можно считать, что здесь
происходит распространение ровного тона на весь слог; таким
образом, акцентные типы а) и б) фонологически одинаковы.
Далее, в словах токийско го диалекта /kita / ’пришел’ и
/k ita / ’надел’ гласный первого слога обычно оглушается. Если
сравнить эти примеры со словами ¡m ita/ ’увидел’ и /m ita/ ’три
поля’, то /а/ в слове mita ’три поля’ и /а/ в слове kita ’надел’
имеют одинаковый тон, а /а/ в словах m ita ’увидел’ и kita ’при­
шел’ имеют разный тон. В слове m ita ’увидел’ слог m i — высо­
ки й , а слог ta — низкий. Хотя некоторые произносят ta в сло­
ве kita ’пришел’ с вы соким тоном, существуют формы произ­
ношения, где ki произносится с усиленной артикуляцией, а
слог ta произносится низко. Рассмотрим этот способ произно­
шения. В этом случае тон слога ta в слове kita ’пришел’ также
явно отличается От тона слога ta в слове m ita ’увидел’. На глас­
ном слога ta в слове kita ’пришел’ явно ощущается пониже­
ние тона, а в слове mita ’увидел’ — нет. Такая акцентуация,
к а к в слове kita ’пришел’, появляется только при оглушении
гласного первого слога, и поскольку тональные контуры раз­
личаются в парах mita ’увйдел’ и mita ’три поля’, kita ’пришел’
и kita ’надел’ соответственно, то тональные контуры m ita ’уви­
дел’ и kita ’пришел’ находятся в дополнительном распределе­
нии. Т аким образом, можно интерпретировать акцентуацию сло­
ва kita ’пришел’ к а к вариант акцентуации слова mita ’увидел’
при оглушении гласного первого слога, в связи с чем можно
считать, что подъем ударения (или, более точно, к а к будет ска­
зано ниже, акцентная вершина) приходится на первый слог. В
поддержку этой теории можно привести тот факт, что артику­
ляция первого слога сильнее, чем артикуляция второго. К р о ­
ме того, такая интерпретация соответствует субъективной
точке зрения говорящего5.

§ 3. РАЗЛИЧИТЕЛЬНЫЕ И НЕРАЗЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ

3.1. З в у к, фонема
Каждый з в у к обладает различными фонетическими при­
знаками. Среди них некоторые признаки находятся в зависимо­
сти от окружения и не имеют отношения к фонеме, соответ­

183
ствующей этому звуку. Поэтому они не являются различитель­
ными признаками (в моей работе в журнале ’’Кёику-гидзю-
цу” я называю их ’’различительными маркерами” ) .
Например, в диалектах Т окио, Киото и других зв у к / / / в
/ л / (вО палатализуется, но эта палатализация происходит из-за
ассимиляции с последующим /[/, поэтому она не имеет отноше­
ния к фонеме / // . Сами фонемы также имеют различные при­
знаки, но не все они являются различительными6. Например,
фонема /ш / в токийском диалекте является звонкой, билаби­
альной, назальной. Однако в этом диалекте для назальных фо­
нем нет противопоставления по глухости — звонкости, вслед­
ствие чего признак ’’звонкость” не является различительным
для фонемы /ш /. Обычно при употреблении термина ’’билаби­
альная, назальная фонема” для этих диалектов уже определено,
что эта фонема — звонкая. Такие ’’неразличительные” фонем­
ные признаки мы будем называть ’’обусловленными” призна­
ками.
При фонологическом описании фонем какого-либо диа­
лекта следует учитывать только различительные признаки.
Однако для воспроизведения произношения какого-либо
язы ка или диалекта недостаточно использовать только разли­
чительные признаки, исключив неразличительные. Было бы
затруднительно, например, воспроизводить назальные фонемы
токийского диалекта к а к глухие. Также показалось бы стран­
ным произнесение непалатализованного в в слоге /$[/. Для пол­
ного воспроизведения произношения какого-либо языка (диа­
лекта) должны быть задействованы все фонетические призна­
к и в полной мере, а это значит, что неразличительные признаки
также являются необходимыми элементами, составляющими
полный фонетический облик языка.
Лингвисты, считающие неразличительные признаки несу­
щественными для фонетики какого-либо языка или диалекта,
подходят к ним односторонне или заблуждаются в самых ос­
новах.
Таким образом, хотя для полного описания фонетики не­
которого языка или диалекта необходимо также описание не­
различительных признаков фонем, но и в этом случае исполь­
зование фонологического описания в качестве основы более
системно и эффективно. По этой причине, помимо фонетики,
необходима фонология.

184
 3.2. Акцентная вершина [5]

При интонировании какого-либо отрезка речи, соответ­

ствующего некоторому слову, возникают признаки, которые
позиционно обусловлены. Эти признаки не являются разли­
чительными для акцентного контура слова. Например, если в
токийском диалекте в последовательностях /kono kodomo/
’этот ребенок’ и /kono karada/ ’это тело’ слова /kodom o/ и /ка-
rada/ специально не акцентируются, то эти последовательно­
сти произносятся почти к а к /к о nokodomol и /к о по karada/, но не
к а к /коло kodomo/ и /к о по karada/. Слоги /к о / и /ка / стано­
вятся высокими, так к а к перед ними и после них находятся
слоги с вы соким тоном. Слова /kodom o/ ’ребенок’ и /karada/
’тело’ произносятся изолированно к а к /kodom o/ и /karada/.
Такой признак, к а к наличие вы сокого тона на всем слове в
последовательностях kono kodomo и kono karada, является
позиционно обусловленным признаком.
Акцентный контур рассмотренных выше примеров /к о :ban/
’дежурство’ и fkondan/ ’дружеская беседа’ также позиционно
обусловлен, а поэтому он фонологически не противопоставлен
акцентному ко н тур у слов /к о magire/ ’фарш’ и /к о nagona/ ’вдре­
безги’ .
Акцентный контур также может иметь различные фонети­
ческие признаки, но не все они являются различительными.
Например, в токийском диалекте слово karakasa ’соломенная
шляпа’ произносится к а к /karakasa/, однако в этом диалекте
акцентные контуры вида /0000/, /0000/ и пр. в одинаковом
окружении фонологически не противопоставлены вышепри­
веденному акцентному ко н тур у /0000/. Поэтому наличие более
вы сокого тона на /га/, чем на 1-м /ка/, и такого же вы сокого
тона на /га/, к а к на 2-м /ка/, является для токийско го диалек­
та ’’обусловленным признаком” и, следовательно, неразличи­
тельным для акцентного контура /0000/. Различительным при­
знаком для этого контура является только противопоставле­
ние вы сокого тона на 3-й море и низкого тона на 4-й море (сле­
довательно, несколько более сильное произнесение 3-й моры по
сравнению с 4 -й ). Поэтому этот акцентный контур может быть
противопоставлен находящимся в таких же фонематических
окружениях контурам вида /0000/ и /0000/ (так называемые
типы НССС и НВВВ), и их различие заключается в позиции
вы сокого тона, за которы м следует или может следовать низ­
ки й тон. То, что первая мора имеет низкий тон, а вторая —

185
высокий, является общим для всех трех вышеуказанных ко н ­
туров, и, следовательно, этот признак является неразличитель­
ным.
Для фонологического описания акцентных контуров ка ­
кого-либо языка или диалекта также следует использовать толь­
к о различительные признаки.
Если мы будем называть ’’акцентной вершиной” для токи й ­
ско го диалекта мору с вы соким тоном7, за которой следует
или может следовать мора с низким тоном, к а к , например,
второе /ка / в слове /кагакаьа/, то для акцентных контуров это­
го диалекта различительными будут следующие признаки:
1. Существует или нет акцентная вершина?
2. Если акцентная вершина существует, то на ка ку ю мору
она приходится?
Акцентные контуры , не имеющие вершины, мы будем счи­
тать принадлежащими к ’’ровному” акцентному типу, а ко н ту ­
ры, содержащие вершину, будут относиться к ’’ломаному”
акцентному типу.
Например, акцентные контуры токийско го диалекта в фо­
нологической записи выглядят следующим образом8 (акцент­
ная вершина обозначается знаком / '/) :
/ы / /ы/ ’день’
/Ы1 /ьР/ ’огонь’
НИ / ’1Ш/ ’б ы к ’
/и т а / / ’шла- !/ ’лошадь’
/п е ко / /п е ^ к о / ’к о ш к а ’
¡)шайа1 /кагас1а/ ’тело’
/М а т а / / ,а1ата- '/ ’голова’
/ко ко х о / / коксРго/ ’сердце’
/тсхп/ /’Р п о и / ’жизнь’
Однако при воспроизведении токийско го ударения нельзя до­
биться хорошего произношения, используя лишь различитель­
ные признаки и не учитывая полностью признаки неразличитель­
ные. Например, произнося словосочетание / а & гт ^ а / к а к ¡агата-
§а/, /аХата^а! и пр., мы получаем разное для слуха носителя про­
изношение. Для воспроизведения ударения какого-либо языка
или диалекта необходимо использование при произношении
всех признаков. Это значит, что неразличительные признаки
также являются необходимым элементом, составляющим пол­
ный облик ударения в каком-либо языке или диалекте^.
Таким образом, для полного описания ударения языка (ди­
алекта) нужно также описание присущих ему неразличительных

186
признаков, но и в этом случае использование фонологического
описания в качестве основы более системно и эффективно. Если
же говорить об ударении в японском языке, то в идеальном ва­
рианте следовало бы описывать не только высоту тона, но и
интенсивность.
Таким образом, для диалектов Киото, Камэяма и других
различительными признаками акцентных контуров будут при­
знаны следующие:
1. Высокое или низкое начало слова.
2. Наличие или отсутствие акцентной вершины.
3. Если акцентная вершина существует, то на ка ку ю мору
она п р и х о д и т с я ^ (см. мою работу ’’Фонетика” [6 ], с. 193) .
Акцентный контур слова вигите ’воробей’ в этих диалектах
можно изобразить приблизительно к а к /эигише/, но различитель­
ными для него будут следующие признаки: низкий тон в начале
слова, отсутствие акцентной вершины. Запись этого контура
можно трактовать либо к а к НСВ (но не Н Н В ), либо к а к ННС,
но это вопрос фонетики, а не фонологии.
К а к уже было сказано в пункте 1.2, существует опасность
погрязнуть в бесплодных спорах по поводу этого вопроса.

§ 4. ВЗГЛЯДЫ М ИЯДА КО ИТИ

НА УДАРЕНИЕ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ
Ранее предлагались способы описания и транскрипции уда­
рения в токийском диалекте, подобные изложенным выше.
Нотация, уже давно предложенная Ямада Биме в словаре
’’Нихондайдзисё” [7] ( ’’ровный тон” , ’’вы сокий тон” , полно­
стью ровный контур ’’дзэнхэй” , ’’ко н тур с первой высокой мо­
рой” , ’’контур со второй вы сокой морой” ...), совпадает с пред­
ложенной выше фонологической трактовкой.
Недавно проф. Киндаити Кёсукэ в словаре ’’Мэйкай к о к у г о
дзитэн” [8] предложил для акцентных типов слов запись в виде
цифр в круж очке также на основании аналогичного описания.
В ходе развития науки часто наблюдается возврат к старым,
более простым теориям. И в языкознании в результате разви­
тия фонетики и фонологии существует очевидная тенденция
большего сближения фонологического представления с просты­
ми, по сравнению с более сложными фонетическими, представ­
лениями периода, предшествовавшего развитию фонетики.
Ученым, которы й благодаря своей проницательной интуи­
ции пришел к выводам, аналогичным некоторым из высказан­
ных выше заключений (относящимся к фонологическим распре­
187
делениям в акцентуации токийского диалекта), является Мияда
Коити. В своей работе ’’Исследования по фонетике” в разделах
’’Новый взгляд на ударение и правила записи” (ч.1, 1927 г.) и
’’Мои взгляды на японское ударение” (ч. II, 1928 г.) Мияда
Коити вводит понятие ’’акцентное ядро” , аналогичное тому,
что я выше назвал акцентной вершиной. В работе ’’Исследования
по фонетике” (ч. И, с. 32) он пишет о группе из трех слогов с
вы соким тоном в слове / атарасий/ ’новый’ :
«Невозможно считать акцентным ядром трехсложное соче­
тание. В любом случае при произнесении / атарасий/, /атарясий/,
/атарасий/... мы не ощущаем существенного различия в акцент­
ных контурах. Поэтому акцентное ядро не может распростра­
няться на три вышеуказанных слога. Не будет ли справедливым
утверждение, что акцентное ядро приходится на место измене­
ния тона — понижение, происходящее при переходе от четверто­
го к пятому слогу? Это будет, кроме того, еще очевиднее, если
сравнить эту ситуацию с тем, что при произнесении /агарясий/,
/агярасий/, /ятарасий/ ясно проступает разница не только с выше­
указанным контуром, но и между самими этими контурами...»
Хотя это описание несколько субъективно, фактически оно
совпадает с некоторыми из вышеприведенных рассуждений.
Однако существует мнение, что для токийско го диалекта не­
верно, что «мы не ощущаем существенного различия в акцент­
ных контурах» /атарясмй/, /атарасмй/ и т.д. Таким образом,
признавая всю значительность идей Мияда Коити, мы не можем
принять их полностью. Такую точку зрения необходимо было бы
аргументировать более убедительно. Поэтому то, что мы не со­
гласились с теорией Мияда, объясняется к а к приверженностью
к менталистской фонологии, основанной на ’’фонологическом
сознании” (или ’’целевом осознании артикуляции” ) ш колы д о к­
тора Арисака [9 ], так и тем, что в этой теории содержались не­
которые недостатки11.
П оскольку предложенное мною выше описание ударения
имеет своей целью снятие противопоставления между двухтоно­
вой, трехтоновой теориями и теорией Мияда, я хочу подчерк­
нуть, что это описание, не примыкая ни к одной из указанных
теорий, не является в то же время теорией, противопоставленной
этим трем теориям12.
Необходимо все же отметить, что результаты Мияда, пред­
ложившего антитезу господствовавшей четверть века назад трех­
тоновой теории и другим теориям, являются значительным науч­
ным достижением.

188
 § 5. ТЕОРИЯ ПРОФЕССОРА Б Л О КА
ОБ УДАРЕНИИ В ТОКИЙСКОМ ДИ АЛ ЕКТЕ

Нам кажется уместным привести здесь также теорию про­

фессора языкознания Йельского университета д-ра Бернарда
Блока [Ю ], которая описывает ударение ” в языке образован­
ных уроженцев Т о ки о ” 13. Он говорит: «Для полного описания
имеющихся в японском языке изменений высоты тона необхо­
димо и достаточно постулировать четыре фонологически различ­
ных уровня». Используются следующие обозначения ’’тональ-
ных фонем” (pitch phonemes):
(1) самый вы сокий уровень,
(2) средне-высокий уровень,
(3) средне-низкий уровень,
(4) самый низкий уровень.
Утверждается, что во фразе /kimonogayogoreta/ ’платье
запачкалось’ /И / находится на уровне (4 ), /monogayogore/ -
на уровне (3 ), /ta / — на уровне ( 4 ); во фразе /aoi/ ’ (это) синее’
/а/ находится на уровне (4 ), /о / — на уровне (2 ), /1/ — на уровне
(4 ). При произнесении /kimonogayogoreta/ выделенная последо­
вательность произносится не совсем ровно: строго говоря,
реально наблюдается постепенное понижение тона. Однако, по­
с ко л ь ку при переходе от /те/ к /ta / нет резкого понижения тона,
в этой последовательности слов отсутствует акцентная вершина.
Ввиду того что слоги от / т о / до /те/ о т н о с я т с я к ’’тональной
ф о н е м е ” (разрядка автора) (3 ), отнесение /ta / к ’’тональ­
ной фонеме” (4) неправомерно. Однако эта ошибка не так су­
щественна. Важнее установить, действительно ли каждая мора
характеризуется одной из четырех ’’тональных фонем” . Если
принять эту версию, то одно и то же слово /yogoreta/ в /kim ono­
gayogoreta/ будет описываться к а к (3333), а при изолирован­
ном произнесении — к а к (4333). Однако, к а к было сказано
выше, наличие или отсутствие повышения тона при переходе
от первой моры к о второй этого слова полностью обуслов­
лено различиями в окружении и не является фонологически
значимым. ’’Фонологическую” интерпретацию, при которой
подобные неразличительные признаки описываются к а к
фонологически значимые фонемы, нужно признать неприем­
лемой.
Согласно проф. Б л о ку, смысл последовательности /soodes
ка/ ’так ли это?’ меняется при использовании различных ’’то­
нальных фонем” :

189
 при произнесении с ’’фонемами” (2, 3, 3,—,4) ’Вот к а к ? ’
- ” - (2, 3, 3,—,3,1) ’Это действительно
так?’
при произнесении с ’’фонемами” (1,3,3, - , 4) ’О, так вот оно ка к? ’
( 1 , 3 , 3 ,- 3 ,1 )
С нашей точки зрения, подобное ’’изменение высоты тона”
обусловлено фразовой интонацией, и во всех четырех случаях
фонологически значимым является только то, что первая мора
выступает к а к высокая, а на второй море наблюдается пониже­
ние тона. А именно: в выражении /зооёеБика/ (в данном случае в
последовательности слов) акцентная вершина приходится на
первую мору. Одна и та же форма может принимать различную
фразовую интонацию, одна и та же интонация может варьиро­
ваться в зависимости от разных форм. Очевидно, что Б л о к не
различает ударение и фразовую интонацию14. Это становится
еще более понятным при разборе примеров типа
^ и з к а & т и к а г & г а з г и Ю к о г о г т ’давным-давно, где-то’ (с. 119).
Понижение интонации, которое наблюдается в конце этой фра­
зы, по нашему мнению, ни ка к не связано с ударением.
Можно сказать, что описание Блока является скорее фонети­
ческим, чем фонологическим.

§ 6. ПРОИЗНОШЕНИЕ И ФОНОЛОГИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

Рассматривая проблемы, связанные с фонемами, можно

столкнуться с таким явлением, когда в двух диалектах при
одинаковых фонологических системах произношение различа­
ется. Например, различаются /ей/ в диалектах Токио и Камэяма
[1 1 ]. Гласный в то кийско м диалекте является гласным средне­
го ряда, а гласный в диалекте Камэяма более задний. Несмотря
на это, система ряда ва в обоих диалектах одинакова и выглядит
к а к /эа б1 ей ее во Б]а э]и эр/.
В диалектах Кюсю и некоторых других ее произносится к а к
/;е /, но, несмотря на это, система ряда ва совпадает с токийской,
поэтому /;е / фонологически следует интерпретировать к а к
/ее/.
Ударение в диалекте района Сада деревни Симокитаяма уез­
да Ёсино префектуры Нара [1 2 ], согласно произношению г-на
Уэниси Тосию, выглядело следующим образом15 (полужирный
шрифт обозначает более высокое и интенсивное произно­
шение) :
/усы/ /усига/ ’б ы к ’ (вторая форма в скобках - форма им. п.)

190
/ину/ /и нуга/ ’собака’
/ато/ /атога/ ’след’
/ко д о м о/ /коцом ога/ ’ребенок’
/котоба/ /котобага/ ’слово’
/кур агэ/ /курагэга/ ’медуза’
/кабуто/ /кабутога/ ’каска’

В словах и словосочетаниях /усига/, /код о м о/, /кодом ога/, /к о -

тоба/, /котобага/ подъемы ударения, приходящиеся на первый
слог, фонологически не противопоставлены. Следовательно, по­
вышение в этих формах является неразличительным признаком.
Поэтому фонологическая интерпретация данных слов выглядит
ка к
/ ’usi” 1/, / ’inu“ 1/, /"an to/, / kodomo/, /kotobaП/, /kuran ge/, /kan buto/.
То есть, несмотря на значительную разницу в интонировании,
акцентная система данного диалекта в этой части идентична то­
кийской.
В диалекте Toca [13] акцентным контурам диалекта Киото

/ О01 / 000/ / 0000/ ...

соответствуют контуры
/0 0/ /0 001 /0 000/ ...
(запись, конечно, приблизительная).
Данные контуры диалекта Toca, несмотря на интонационное
различие, идентичны соответствующим контурам диалекта К и о ­
то и фонологически интерпретируются к а к «начинающиеся низ­
ко , не имеющие акцентной вершины».
Классификация акцентных систем японских диалектов
на основе изложенной фонологической концепции является
насущной необходимостью.
Кроме того, при исследовании исторических изменений
также необходимо использовать фонологический подход. На­
пример, такие изменения в диалекте Киото (с начала периода
Токугава [14] до настоящего времени), к а к

/OOOMOOOI, /оооомоооо/,
являются фонетическими, но не фонологическими, а такие
изменения, к а к
/ооомооо/, /oooh/ooo/,
при которы х происходит перемещение вершины и совпадение
акцентных типов, являются фонологическими изменениями16-

191
 § 7. РАЗБОР И УСТАНОВЛЕНИЕ
АКЦЕНТОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ

7.1. Терминология, которая используется

в моей работе ’’Ф онетика”

Рассматривая, наконец, возможности термина ’’ударение” ,

разберемся, какое общее понятие оно выражает. В японском
язы ке этот термин используется, к а к известно, в разных зна­
чениях.
Например, говорится, что слово /ка рада/ ’тело’ в токи й ­
ско м диалекте не имеет ударения, а слово /ыноти/ ’жизнь’ име­
ет ударение на первом слоге. В этом случае наши фонетисты
вместо термина ’’ударение” обычно пользуются термином
’’подъем ударения” . Поэтому фонетисты обычно не говорят,
что слово /карада/ не имеет ударения, а говорят, что его уда­
рение принадлежит к ровному типу или оно имеет ’’ударение
ровного типа” . До сих пор, к а к я уже указывал, термин ’’ударе­
ние” употреблялся именно в этом, последнем смысле, одна­
ко , строго говоря, и это значение нуждается в дополнительном
рассмотрении.
В пункте 9.2. своей работы ’’Фонетика” я определяю ударе­
ние к а к ’’социально привычную систему просодических к о н ­
туров, характеризуемых силой на пике интенсивности или
высотой тона” , при этом я различаю силовое и тональное уда­
рение. Однако, к а к указывалось выше, в точной фонетической
записи для силового ударения необходимо фиксировать и
тональные и долготные характеристики, а для тонального уда­
рения — силовые и долготные характеристики. Кроме того,
на ’’пике интенсивности” имеется, конечно, ’’подъем ударе­
ния” , и в том случае, когда он характеризуется одновременно
повышением тона и большим или меньшим усилением, невоз­
можно определить, имеем мы дело с ’’силовым ударением”
или с ’’тональным ударением” . В подобных случаях нет необ­
ходимости задаваться таким вопросом.
В этой же работе я определял ’’тональное ударение” к а к
«явление, при котором социально привычен определенный то­
нальный контур слога или пи к интенсивности (или же тональ­
ный подъем) ». П оскольку при добавлении к данному опреде­
лению выражения ’’тональный подъем” я учитывал сложившееся
в нашей стране употребление термина ’’ударение” , то из опре­
деления этого термина в соответствии с его употреблением в

192
фонетических кр уга х лучше будет исключить выражение ’’или
же тональный подъем” .
Определяя таким образом тональное ударение, я далее
подразделяю его на слоговое и словесное тональное ударение.
Первое представлено, например, в китайском языке с его че­
тырехтоновой системой, а второе характеризует токийский
и другие диалекты японского языка, и именно оно в основном
обсуждалось в данной работе [15].
Однако поскольку характер этих двух систем достаточ­
но различен, то, называя вторую систему ’’ударением” , первую
хотелось бы назвать иначе. Слово и другие единицы в плане
выражения в любом отдельном языке не являются последова­
тельностью равноправных и независимых фонем, но состоят
из слогов, которые образуются несколькими стоящими ря­
дом фонемами из этой последовательности. Например, план
выражения слова кагаёа ’тело’ ( т о к и й с к и й диалект) образу­
ется последовательностью фонем /к /, /а/, /г/.., но при этом
они не являются равноправными элементами, а, группируясь
по две, образуют фонологические слоги /ка/, /га/, /с!а/, и лишь
из этих трех слогов создается рассматриваемый план выраже­
ния слова. Следовательно, необходимо предположить, что в пла­
не выражения в слове, кроме отдельных фонем, содержится
некоторый фактор, группирующий эти фонемы в слоги. Дума­
ется, что в китайском язы ке одним из таких факторов явля­
ются четыре тона. Однако то, что ниже мы будем называть
ударением, имеет другой характер, поэтому явления, подоб­
ные китайским тонам, мы будем называть тонемами.
В вышеуказанной работе я также подразделил ’’словесное
тональное ударение” на фонологическое17 и нефонологиче­
ское. Фонологическое ударение я выше ко р о тко рассматривал
на примере диалектов Т окио, Киото и других. Что же касается
’’нефонологического” ударения, то я сомневался в самом его
существовании (там же, с. 194). Теоретически м огут сущест­
вовать такие диалекты, где произношение слова или словосоче­
тания хотя и содержит социально привычные тональные ко н ту ­
ры, но в одинаковых фонологических окружениях они имеют
один и тот же вид и не образуют фонологических противопо­
ставлений; я считал маловероятным их реальное существо­
вание.
Исследуя недавно произношение Нагата Сумакоми, уро­
ж енки района Яматохама деревни Ямато округа Одзима пре­
фектуры Кагосима [16], я обнаружил в ее диалекте к а к раз

13-1100 193
нечто похожее на такое ’’нефонологическое” ударение. В про­
изношении этого информанта трехморовые слова имеют два
вида тонального контура (слоги, не имеющие обозначения то­
на, произносятся с тем же тоном, что и предыдущие) :
/ _ к ’а_1’а_ па/ / _ к ’а1’а_папи/ ’меч’
|-k'aga.'N / / - k’a_gannu/ ’зеркало’

(/пи / — частица, соответствующая токийско м у ¡%а/) [1 7 ].

Итак, первое слово изолированно произносится с тональным
контуром ВНС или ВНВ, а с частицей — примерно к а к ВВНН.
Второе слово изолированно произносится с ровным вы соким
тоном, а с частицей - приблизительно к а к ВННН. Однако я
установил, что слова структуры /С УС УСУ/ имеют тональный
контур такой же, к а к / к ’аТапа/, а слова структуры /С УС УИ/
имеют тональный контур такой же, к а к /к ^ а Ы /. Поэтому эти
два контура фонологически не противопоставлены. Различие
этих интонаций обусловлено позиционно, а именно, поскольку
/ga.Nl образует один фонологический слог, на протяжении это­
го слога исключается повышение тона, и все слово приобрета­
ет высокий ровный тон. П оскольку в пределах слога не допу­
скается также нисходящая интонация, то в форме /к ^ а п п и /
/ к ’а/ имеет высокий тон, а ¡gг.ш \l| — ровный низкий. Поэтому
эти два контура фонологически можно рассматривать к а к оди­
наковые. В двухморных существительных этого диалекта так­
же нет фонологического противопоставления интонационных
контуров.

7.2. Просодема

Если использовать вышеприведенную терминологию, то

это явление следовало бы назвать ’’нефонологическим словес­
ным тональным ударением” . Однако, поскольку уместность
использования здесь терминов ’’фонологичность—нефонологич-
ность” может вызывать сомнения, следует более детально разо­
браться в этом вопросе.
Конечно, имеется принципиальное различие между тем,
что я называю ’’фонологическим” и ’’нефонологическим” уда­
рением, но следует подумать о том, нет ли между ними общего.
7.2.1. Диалекты Т окио и Toca
В диалекте Toca происходит назализация гласных перед
/с1/ и /g /18. Однако если сравнить примеры: (1) /aTda/ ’между’,
(2) /hatde/ ’пеплом’, (3) /takaídai/ ’высокая подставка’, (4) /2go/

194
’подбородок’, (5) /(ifdaga/ ’ветка (к а к подлежащее) ’, (6) /ta-
mattâgomi/ ’скопившаяся пыль’ — то обнаружится явная тенден­
ция к более слабой назализации гласных в примерах (3) и (6)
по сравнению с остальными. Какова же причина этого явления?
Далее, при сравнении токийских словосочетаний (7) kon-
na(d)zikaN ’такое время’ , (8) onna(d)zika ’тот же самый?’ обна­
руживается, что в зависимости от говорящего и от скорости
произношения ослабленная аффриката /( d ) z /в (7) более аффри­
катная, а /( d) z/ в (8) более фрикативная. Почему это происходит?
Эту разницу в произношении следует объяснить и с фоноло­
гической точки зрения. Записав данные примеры, скажем, та­
ки м способом (обозначение ударения опускается): (1) / ’aida/,
(2) /haide/, (3) /takai dai/19, a также (7) /koNna zikaN/, (8) / ’oN-
nazika/, мы не приближаемся к фонологическому объяснению.
Воспользуемся называемой по американской традиции соеди­
нительной фонемой (обозначим ее к а к /+ /) и, поставив ее на
место пробела в словосочетаниях, получим следующую запись:
(2) /haide/, (3) /takai+dai/, (7) /KoNna+zikaN/, (8) /oNnazika/.
Поступив таким образом, мы не можем уже графически
изображать два слова из примера (3) так, к а к если бы они про­
износились отдельно: (9) /takai/, (10) /dai/. Причина этого состо­
ит в следующем: зв у к, соответствующий /d / в (1 0 ), является,
ко р о тко говоря, взрывным с сильно выраженным взрывным
компонентом, а в /d / из (2) явно выражена тенденция к назали­
зации при ослаблении взрывного компонента, в примере (3)
взрывной зв ук, соответствующий /d /, аналогичным образом в
окружении гласных более сильный, чем в (2 ), но слабее, чем
в (1 0 ). Таким образом, можно считать, что звук, являющийся
звонким взрывным в позиции типа (1 0 ), ослабляется, попадая
в интервокальную позицию в случаях типа (3 ). Несовпадение
реализаций звука /d / в примерах (2) и (3) можно объяснить
наличием особого фактора, общего для примеров (2) и (10 ).
Поэтому соответствующая запись этих примеров должна вы ­
глядеть так: (2) /haide/, (3) /takai+dai/, (10) /+dai/. Но в этом слу­
чае начало всех форм оказывается в такой же ситуации, и, что­
бы быть до конца последовательным, необходимо записывать
их к а к : (2) /+ haide/, (3) /+ takai + dai/, (7) /+ koNna + sikaN/,
(8) /+ oNnazika/.
Таково наше общее объяснение. Однако, постулируя по­
добную соединительную фонему, необходимо, кроме того,
постулировать наличие некоторого фонологического элемен­
та, связанного с ударением.

1 3 * 195
 Вместо этого я предлагаю выделение единицы ударения —
п р о с о д е м ы , накладываемой на последовательность фонем
или слогов. Таким образом, просодема обладает способностью
объединять последовательность слогов в одно целое, но эта
способность н ика к не распространяется на сочетание двух про-
содем. Следовательно, фонетические явления, происходящие
внутри просодемы, отличаются от фонетических явлений на на­
чальной и конечной границах просодемы [1 8 ]. Поэтому мы
предлагаем способ фонологической записи, при котором по­
следовательность, объединенная одной просодемой, записывает­
ся непрерывно, а на месте стыка двух просодем в записи остав­
ляется пробел (это, конечно, не единственный способ записи).
Вышеприведенные словоформы и словосочетания в такой за­
писи будут выглядеть следующим образом (подобный способ
ранее уже обсуждался, но здесь он вновь используется в новом
фонологическом значении): (1) / - ’aida/, (2) / —haide/, (3) / - t a п
kai_dai/, (7) (koNna zikaN/, (8) / ’oNnazika/.
Кроме описанной выше функции, просодема в диалектах
Т окио, Киото и других обладает своими собственными призна­
ками, имеющими фонологическое значение. Например, слова
токи й ско го диалекта /Ч ш / ’б ы к ’, /karada/ ’тело’ и им подобные
имеют ’’просодему без акцентной вершины” , а слова /п е ^ко /
’к о ш ка ’ , / ’inu“ 1/ ’собака’, / ’P n o c i/ ’жизнь’, /ко ко ^ го / ’сердце’
имеют ’’просодему, содержащую акцентную вершину” . Про­
содемы, содержащие акцентную вершину, можно далее подраз­
делить в зависимости от позиции, которую занимает вершина.
Однако не всегда одно слово содержит одну просодему. На­
пример, в токийском диалекте словосочетания (так называе­
мые бунсэцу ) 20 [19] типа /ne^koga/ ’ко ш ка + показатель под­
лежащего’, / ’inu^ga/ ’собака + показатель подлежащего’ содер­
жат одну просодему. Напротив, в моем диалекте Камэяма
префектуры Миэ формы / _dai—saN/ ’третий’, / _ ’oN — Haha^gimi/
’мама (веж ливо)’ с точки зрения грамматики следует рассмат­
ривать к а к одно слово, однако они содержат две просодемы21.

7.2.2. Диалекты Сендай [20] и Яматохама

Особого внимания заслуживает так называемое ’’однотип­

ное ударение” , распространенное в ю жных районах Т охо ку. В
следующих словах и словосочетаниях диалекта Сендай
/хана/ ’нос’, ’цветок’ и др. омонимы,
/ханада/ ’нос (цветок и др.) есть’,
/конохсна/ ’этот нос (цветок и др.) ’,

196
 /конохансща./ ’этот нос (цветок и др.) есть’,
/к о ноханагасо: да/ ’этот нос (цветок и др.) такой’
интонация слова /хана/ совершенно разнородна, а тон всех
форм в скобках ровный. При такой ситуации можно говорить
об отсутствии ударения. Однако в этом диалекте имеется тен­
денция к озвончению взрывных согласных в интервокальном
положении, но эта тенденция заметно сильнее действует в сере­
дине слова или словосочетания, чем в начале. Кроме того, на­
зализация гласных, происходящая в позициях перед /Ь/, /ё/,
^1, /г/, также более слабая в начале слова или словосочетания,
чем в середине. Такое различие в произношении следует объяс­
нять с фонологической точки зрения.
В вышеупомянутом диалекте Яматохама острова Амамио-
сима нет противопоставления акцентных контуров, но будет
справедливо говорить о наличии в этом диалекте просодемы.
Мы, далее, предполагаем наличие некоторого типа произноше­
ния, промежуточного между типами Яматохама и Сендай. Бо­
лее того, прежде всего благодаря таком у постулированию м ож ­
но объяснить вышеописанные явления диалекта Сендай к а к
результат действия просодемы.
Точного описания произношения диалектов Т о хо ку с ’’од­
нотипным ударением” пока нет, но, по всей вероятности, для
любого диалекта необходимо постулировать наличие просодемы.

7.2.3. Отличительные особенности

и общие черты обоих диалектов
Если считать правильным выдвинутое мною положение,
то значение понятия ’’просодема” будет различным для токий­
ско го диалекта и диалекта Сендай. В токийско м диалекте просо­
демы противопоставлены по своим акцентным различительным
признакам и в совокупности образуют единую систему.
Просодемы диалекта Сендай фонологически не противо­
поставлены, и их акцентные различительные признаки близки
к нулю, а именно имеется лишь по одному виду просодем для
одноморных, двухморных, трехморных и т.д. слов, и не суще­
ствует того, что мы должны называть выраженным ’’подъемом
ударения” . Просодемы вышеописанного диалекта Яматохама
также фонологически не противопоставлены, однако отображаю­
щие их тональные контуры довольно различны, поэтому нельзя
сказать, что их акцентные различительные признаки сводятся
к нулю.
Для просодем обоих диалектов общим является то, что да­

197
же звуки , реализующие одни и те же фонемы, имеют разный
характер в зависимости от того, находятся ли они в начальной
позиции просодемы или в любой другой позиции.
Для токийско го и некоторых других диалектов одним из
признаков просодемы, не образующей вершины на первой море,
является то, что ’’первая мора обычно произносится с низким
тоном” . Существует мнение, что это является столь же важным
признаком для ’’акцентного контура” , к а к и признак ’’акцент­
ной вершины” . Однако, если исходить из вышеприведенных
объяснений, становится очевидным, что это неверно, а именно:
этот признак является в с е г о л и ш ь о д н и м из показате­
лей, маркирующих начало просодемы22. Итак, к а к уже говори­
лось, этот признак является различительным и вместе с други­
ми признаками формирует одну просодему.

7.3. Просодема в язы ках с силовым ударением

Аналогичные высказывания можно привести и относительно

так называемого силового ударения.
Если применить терминологию, использовавшуюся выше,
то я назову ударение в чешском, финском, польском и, воз­
можно, во французском язы ках ’’фонологически незначимым” .
Причиной этого является то, что в первых двух язы ках пи к ин­
тенсивности приходится на первый слог звуковой последова­
тельности, соответствующей слову или словосочетанию, в поль­
ско м языке — на предпоследний слог, а во французском языке
всегда более или менее сильно произносится последний слог —
и, таким образом, отсутствует фонологическое противопостав­
ление, основанное на различии в ударении. Однако в этих язы ­
ка х подъем ударения, то есть усиление, не только указывает
на границы словоформ или словосочетаний23, но и за счет дру­
гих фонетических особенностей объединяет звуковую после­
довательность, реализующую словоформу или словосочета­
ние, в одну группу. Поэтому, чтобы объяснить эти факты, наи­
более удобным будет постулирование для этих язы ков присут­
ствия в слове или словосочетании одной просодемы.
Ударение, ’’имеющее фонологическое значение” , типа уда­
рения в русском и английском языках, обычно описывают
к а к наличие усиления (англ, stress, русск. ударение ) 24 на к а ­
ком-либо слоге в слове. Однако при толковании различных
фонетических факторов и для этих язы ков удобно постули­

198
ровать просодему, накладываемую на словоформу или слово­
сочетание в целом.
Например, ударение в английских словах и словосочетаниях
better ’лучше’ и become ’становиться’ или the book ’кн и га ’ то л ку ­
ется не к а к наличие усиления (или подъема ударения) на первом
слоге в первом примере и втором слоге во втором и третьем
примерах, а к а к наличие в этих словах (словосочетаниях)
просодем с вершиной на первом слоге или на втором соответ­
ственно25. Используя относительно общее понятие ’’усиление”
для односложных слов типа со те ’приходить’ и go ’идти’, не­
которые обозначают усиление и в этих словах, а некоторые
не обозначают. Я же предлагаю описание акцентуации этих
слов к а к ’’характеризующихся просодемой, имеющей вершину
на единственном имеющемся слоге” . Таким образом устра­
няется возможность появления какой-либо непоследователь­
ности.

7.4. Заключение

Подобный ход рассуждений имеет то значительное преиму­

щество, что его результатом является утверждение: «во всех
язы ках (диалектах) существует просодема», и, более того,
просодема в язы ках с тональным ударением и в язы ках с си­
ловым ударением имеет идентичный характер. В противном
случае пришлось бы утверждать, что «в зависимости от языка
бывают случаи наличия или отсутствия ударения».
Среди элементов, формирующих план выражения слова
или словосочетания, в любом языке, кроме фонемы, есть про­
содема. В китайском и ему подобных языках существуют та к­
же тонемы (китайские четыре тона), но тонемы являются
составным элементом постулируемой единицы ’’силлабемы” ,
формирующей фонологический слог, и, таким образом, сле­
дует утверждать, что «в любом языке имеются фонемы, силла­
бемы и просодемы»26. Эти единицы сами по себе обычно не
выражают ника ко го смысла, точнее говоря, не выражают эле­
ментов смысла. Все они, соединяясь между собой, образуют
план выражения слова или другой единицы, и уже эта послед­
няя единица выражает элементы смысла. Фонемы, силлабема и
просодема являются фонологическими единицами и, естест­
венно, находятся в ведении фонологии, но не морфологии или
морфонологии.

199
 В зависимости от языка или диалекта просодемы либо мо­
гут быть противопоставлены друг другу и, следовательно,
образовывать в совокупности различные в целом системы,
либо они могут не быть противопоставлены и, таким обра­
зом, образовывать лишь самую элементарную линейную систе­
му. В любом случае все факторы, касающиеся просодемы в
любом языке или диалекте, мы называем ’’ударением” .
Просодема является фонологическим элементом, поэтому
даже об «ударении, при котором акцентные контуры не проти­
вопоставлены фонологически», то есть о так называемом ’’од­
нотипном ударении” , нельзя сказать, что оно фонологически
незначимо. Поэтому, вместо того чтобы говорить о ’’фоноло­
гически значимом” или ’’фонологически незначимом ударении” ,
следует говорить о ’’различительном” и ’’неразличительном”
ударении.
В заключение мне хотелось бы обратить внимание на пра­
вильное использование терминологии. ’’Просодема” и ’’акцент­
ная вершина” являются, к а к уже было сказано, фонологиче­
ским и понятиями, а такие термины, к а к ’’акцентный ко н ту р ”
и ’’подъем ударения” , хотелось бы использовать только в ка ­
честве фонетических понятий27. Например, в диалекте Симо-
китаяма префектуры Нара (см. § 6) в слове / к о ю б а / ’слово’
подъем ударения имеет место на первом и третьем слогах, но
акцентная вершина приходится только на третий слог. Слово
/ коцомо / ’ребенок’ в том же диалекте и /к о домо/ в токийском
диалекте имеют разный акцентный контур, но одинаковую про-
содему (отсутствие вершины на третьей море). Далее, слова
/к о магирэ/ ’фарш’ и /ко:б ан / ’дежурство’ в токийском диа­
лекте противопоставлены по своим акцентным контурам, но
соответствующая им просодема одна и та же.

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

1 Эта кратко выраженная мысль имеет, однако, глубокий смысл

и касается основных проблем ка к фонетики, так и фонологии. К этим
проблемам относится вопрос, рассматриваемый в моей работе ’’Фонети­
ка” (гл. 3), где при попытке объективно определить зв у к чисто фоне­
тически сталкиваешься с невозможностью отнесения ’’назально-взрывно­
го ” звука ” зп” ни к звуку ” 5” , ни к зв уку ” п” . ’’Последовательность
зв у ко в ” / бп/ может соответствовать последовательности фонем /вп/,
но в других язы ках может также соответствовать /вЩ/. Выражаясь м ак­
симально точно, можно сказать, что было бы ошибочно объективно
определять звук безотносительно к фонеме. Еще большее противоре­

200
чие возникает в случае со слогом, именно поэтому точки зрения ученых
на вопрос фонетического определения слога весьма различны. В каждом
языке слог имеет определенную фонологическую структуру, и при попыт­
ке объективно определить слог без учета этого факта возникают раз­
личные трудности.
Затруднения, связанные с фонетической классификацией глухих
гласных, возникают по тем же причинам. Глухое Д/ в слове /кНа/ ’север’
токийского диалекта считается гласным, так к а к является звуком ,
реализующим фонему /[/.
В своем докладе ’’Фонетическая структура японского язы ка” на
конференции в Лингвистическом институте Мичиганского университе­
та (США) 9.V III.50 г. я выступил с критикой ш ироко распространенно­
го в Америке ’’фонологического анализа” , процедура которого пред­
ставляет собой формирование фонем из установленных ’’фонов” (зву­
ков ) . Я высказал мнение, что невозможен процесс установления фонем
на основе ’’фонов” , выделение которы х происходит при бессознательном
ориентировании на фонему. Возможно, то, что я говорю сейчас, не столь
категорично, однако внимательный читатель поймет, что я не делаю усту­
пок в основных положениях своей работы.
^ В докладе я называл это ’’принципом окруж ения” , но опущение
слова ’’уподобление” может вызвать непонимание, поэтому впредь я
буду говорить о ’’принципе уподобления окруж ению ” .
3 В связи с вопросом, заданным мне Киндаити Харухико [2 1 ], рас­
смотрим следующие случаи. Например, в каком-нибудь диалекте дву­
сложные существительные имеют тональные контуры либо без акцент­
ной вершины, либо контуры с вершиной; последние в свою очередь
подразделяются на два вида: а) в словах, где гласный второй моры /I/
или /и/, акцентная вершина приходится на первую мору; б) в словах,
где гласный второй моры - другая гласная фонема, акцентная вершина
приходится на вторую мору.
Вопрос о том, являются эти типы с фонологической точки зрения
одинаковыми или разными, следует решать в соответствии с принципом
системности - так я ответил. Если разобраться более тщательно, то по­
лучим следующее.
Если в данном диалекте представлена следующая акцентная система:
одномерные слова - /О/, /О I/ (знак ~~1 обозначает акцентную вер­
ш ину),
трехморные слова - /000/, /ООО- !/, /00 *0/, /0 100/,
четырехморные слова - /0000/, /0000 •/, /000 'О/, /00- '00/, /О- '000/
и т.д.,
то вышеприведенные двухморные типы должны были бы фонологически
интерпретироваться к а к разные, то есть /00- '/ и /О- '0/. В такой ситуации
под влиянием другого диалекта легко возникла бы форма /пе^ко /. Это
возможно по той причине, что отсутствие в данном диалекте форм вида
/СУ- 'Со~а~е/ объясняется не тем, что фонологическая система диалекта
не допускает таких форм, а всего лишь тем, что в лексике этого диа­
лекта в соответствующем месте существует лакуна.
Напротив, если акцентная система этого диалекта состоит всего
из двух типов для словоформ, содержащих одинаковое число мор, на­
пример:
А) акцентный тип, не содержащий акцентной вершины,

201
 В) акцентный тип, содержащий акцентную вершину,
то фонологически приведенные выше типы а) и б) относятся к типу В).
В таком случае у носителя этого диалекта, даже если бы он имитировал
акцентную форму другого диалекта /леко/, получилась бы форма вида
/ п е ко /.
В рю кю ском диалекте Сюри [22] (информант Симабукуро Мори-
тоси) акцентная система похожа на вышеописанную. Для слов и слово­
сочетаний с одинаковым количеством мор существует только два акцент­
ных типа (в длинных сложных словах отмечен, кроме того, третий тип -
низкий тон от первой до второй моры с к о н ц а ):
1) слово начинается с вы сокого тона, на конце первой или второй
моры тон понижается (в фонологической записи / ч00/, /'0 0 0 /, /'0 00 0/...);
2) слово начинается с низкого тона и в конечной море тон повыша­
ется (в фонологической записи /'0 0 0 /, /'0 0 0 /, /'0000/...).
Хотя говорится ’’низкий тон” , однако, что касается противопостав­
ления низкий - высокий, в этом диалекте низкий тон более высокий,
чем в диалектах Киото и Камэяма.
Место понижения тона в типе 1 (обозначаемое для удобства зна­
к о м ~1) зависит к а к от формы самого слова или словосочетания, так и
от того, произносятся ли они изолированно или с последующим словом,
например:
/-С У ^ С У / / _ ки~~1пи/ ’этот’ /~ ки ”"1и/ ’птичья клетка’,
/ “ С У ^’У С У //—щ- 1ики/ ’далеко’,
/-С У С У ^ С У / / - Л к а ^ к и / ’красен’.
Однако слово / “ ки ^ п и / имеет такой тональный контур только при изо­
лированном произнесении и с последующим словом, имеющим контур
типа 1. Если же последующее слово относится к типу 2, то контур слова
будет следующий (повышение тона обозначается знаком Г~) :
/ - к и \ш Г "кр 1 / / ' к и п и 'к и / ’эти волосы’,
/ “ кипи ,кц/ /'к и п и 'к и / ’это дерево’.
При употреблении слова /й Р и к и / с последующими словами полу­
чаем: / “ Ши^кипащЫ/ / ' Щ и ки 'па’щ ’ М/ ’стать далеким’. Формы типа 2 при
изолированном употреблении имеют почти ровный тон, при следовании
за ними слова типа 2 получаем:
/ч/аа/ / г,ч/а’а/ ’ мой’,
/ч/ааГ кр 1 / / " ’ша’а 'к ц / ’мои волосы’,
/\уаГ"а_ 'к п / / , , \уа,а 'к п / ’мое дерево’.
Примеры трехморных слов следующие:
Дакаки/ /М акаки/ ’далеко’,
Д акакиП иЫ Л М / Г 1акаки'ШЬи’И/ ’далеко летать’,
Д акаП аРпан 1>'1/ /'1 а ка ки 'п а ’]и1^/ ’стать далеким’.
В этих примерах при присоединении слова или словосочетания типа 1
последний слог немного выше.
Для этих случаев безразлично, где происходит понижение тона -
после первой моры или после второй. Кроме того, если рассмотреть пол­
ностью слова и словосочетания, содержащие более трех мор, то можно
сказать, что те из них, которые относятся к типу 2, не имеют акцентной
вершины, а слова, относящиеся к типу 1, имеют акцентную вершину на
второй море, так к а к в типе 1 понижение тона происходит от второй
моры до третьей, но в зависимости от фонологического окружения это
понижение происходит на одну мору раньше или позже.

202
 4 Хотя я неоднократно упоминал об этом в устной форме, я был
удивлен, узнав, что Киндаити Харухико услышал об этом впервые (эту
точку зрения я высказал ранее на упоминавшейся в § 1 конференции).
Поэтому я считаю нужным дать некоторые дополнительные разъяснения.
Фонетический и фонологический слоги, о которых я говорю, суть
разные вещи. Например, в токи йском диалекте слово /хаси/ ’палочки для
еды’ в быстрой речи произносится к а к /ha //, в этом случае фонетически
представлен один слог. Однако фонологическая интерпретация этого
слова выглядит к а к /ha^si/, то есть имеет структуру /CVCV/ и содержит
два фонологических слога. Это объясняется тем, что данное слово име­
ет вариант произношения / “ h a ^ /i/, где и на фонетическом уровне пред­
ставлены два слога, так к а к / / / является эксплозивным, а не имплозивным.
С другой стороны, поскольку формы слов типа / к о : / ’панцирь’ и
/кот\/ ’темно-синий цвет’ в токи йском диалекте и фонологически имеют
односложную структуру, а именно /ко 'о/, то есть /C W /, и /коЫ/, то
есть /CVN/, соответствующие им формы произношения почти всегда яв­
ляются фонетически односложными.
К а к явствует из вышеизложенного, мора, являющаяся фонологи­
ческой единицей, не обязательно совпадает с фонологическим слогом,
и нужно специально подчеркнуть, что в токи йском диалекте в качестве
фонологической единицы, помимо моры, выступает слог, то есть нель­
зя сказать, что при выделении фонологического слога отпадает необхо­
димость моры (кстати, приведенное выше различие двух типов слога,
безусловно, не совпадает с различием фонетического и фонологического
слога у М. Граммона; см. ’’Фонетика” , с. 179).
Что касается долгих гласных токи йского и других диалектов, то в
соответствии с одними теориями они составляют один слог, а в соответ­
ствии с другими - два слога. Высказанное выше мнение не представля­
ет собой еще одного толкования, противопоставленного двум указан­
ным, но является попыткой нейтрализации противопоставления этих
двух толкований. Это не означает, что необходимо трактовать во всех
язы ках долгие гласные к а к последовательность двух одинаковых глас­
ных. Например, в немецком язы ке слова /zat/ Satt и /za: t/ Saat всегда
произносятся в один слог, поэтому их нельзя противопоставить друг
другу к а к /zat/ и /zaat/, но, скорее, к а к /z A t/ и /zat/. В немецком языке,
кроме гласных фонем /А, I, U.../, имеются отличающиеся от них призна­
ко м долготы (а именно более долгие) гласные /а, i, и.../.
В японском язы ке главным основанием постулирования структуры
долгих гласных /аа, ii, uu, .../ является то, что они могут быть произне­
сены в два слога. В токийском диалекте фонологический слог может
иметь следующую структуру: /Cj/ [2 3 ], /C V/, /C W /, /СУ?/ ( / С / - со­
гласный, /V / - гласный, но перед /а, о, и/ вместо /С/ может быть W —
последовательность одинаковых гласных, знак ? употребляется для ус­
ловного обозначения напряжения голосовых с в я з о к ). Кроме того, су­
ществует мнение, что есть еще слог типа /C V i/, но так к а к многие токий­
цы произносят эту последовательность в два слога, а именно /C V’ i/, то
этот вопрос требует дополнительного исследования. Итак, формы /ка ’о/
’лицо’ [24 ], / ’а~~'’о/ ’голубой’, / ’и’е/ ’верх’, представляющие на фонологи­
ческом уровне структуру /CVCV/, состоят из двух слогов, и им обычно
соответствуют формы произношения в два слога, то есть /као/, /ао/, /ие/
[25].
203
 В некоторых диалектах мора и фонологический слог совпадают, ка к,
например, в рю кю ском диалекте Сюри [26]. Поэтому для данного диа­
лекта возможно аннулирование какого-либо из двух терминов, тогда
к а к для токи йского диалекта, где нет полного совпадения этих единиц,
необходимо использование обоих терминов.
^ Даже на примере описания из этого параграфа очевидно, что я не
являюсь менталистом, настаивающим на субъективизме исследования.
В отличие от так называемых ’’механических механицистов” я не толь­
ко не предлагаю отказаться от высказываний, подобных сделанному в
последнем предложении данного параграфа, но считаю их необходимыми.
® Это выражение не является, строго говоря, точным. Вместо фо­
немы следовало бы говорить о ’’большей части или о всех звуках, соответ­
ствующих фонеме” . Так, звуки, соответствующие фонеме /ш /, в токий­
ском диалекте являются билабиальными или дентолабиальными носо­
выми, причем большинство из них - звонкие.
7 Это определение является очень кратким. Если акцентная вершина
приходится на последнюю мору какого-либо слова или словосочетания,
то они часто произносятся так же, к а к слова с ровным тоном, но в отли­
чие от них при этом понижается тон следующего за акцентной вершиной
слова или словосочетания. Однако если все же произносить первую мору
последующего слова (словосочетания) с вы соким тоном, то обнаружится
тенденция к понижению самой вершины, что опять-таки отличает ломаный
тон от ровного, при котором такой тенденции не наблюдается (см. статью
К а в а к а м и ’’Высокий тон в словах хана ’нос’ и хана ’цветок’ в журн.
’’О нсэйгакукай-кайхо” , № 82).
8 Данное представление отличается от изложенного в моей работе
’’Фонетика” (с. 193). А именно: в этой работе в соответствии с принци­
пами МФА знаки акцентуации расставлены перед слогами. Однако, по­
скольку в японском язы ке ударение не слоговое, а словесное, я решил,
что нет необходимости строго придерживаться этих принципов, и, что­
бы приспособить запись к японскому язы ку, стал ставить знак / I/ над
морой, содержащей акцентную вершину.
9 Хотя ударение в русском язы ке является ’’силовым” , в нем все
же существуют общепринятые мелодические контуры слов (при этом
сильный слог не обязательно самый в ы сокий). Хотя эти мелодические
контуры не являются различительными признаками, при имитации рус­
ского произношения артикуляция произвольного мелодического ко н ­
тура даже при правильной постановке силового ударения оценивается
к а к ошибка иностранца (см. мою работу ” 0 6 имитации русских слов” . -
В журн. ” Онсэй=но к э н к ю :” , № 6).
10 Киндаити Харухико говорил, что поскольку ’’акцентный тип с
высоким началом” в этих диалектах на самом деле начинается с тона
средней высоты, то, возможно, существенным является именно тот
факт, что в ’’типе с низким началом” первая мора обладает способно­
стью активно понижать тон.
Это справедливо для таких примеров, к а к
lkon.okod.om ol ’этот ребенок’,
1копо%\1г м т е 1 ’этот воробей’.
Однако в таких случаях, к а к
¡а п о к о й о т о ! ’тот ребенок’,
1апо%игмте1 ’тот воробей’,

204
следует полагать, что первая мора в /Лос?ото/ обладает способностью
активно повышать тон. Необходимо считать, что различительным при­
знаком является тот факт, что кон тур /Лос^ошо/ имеет высокое начало,
а контур /виги т е ! имеет низкое начало. Возможно, Киндаити хотел об­
ратить внимание на следующее. Словам копо ’этот’, кос!ото ’ребенок’
присуще высокое начало, а словам аги ’некоторый’, вигите ’воробей’ -
низкое начало, и, хотя все четыре слова не имеют акцентной вершины,
сочетание копо ко б о т о произносится / konok.odom.ol, но сочетание аги
вигите не приобретает ровного низкого контура, а произносится /аги-
виги/ие/. Однако это объясняется тем, что слова, принадлежащие к «типу
с низким началом, не имеющему акцентной вершины», обладают нераз­
личительным признаком, обусловливающим повышение последней мо­
ры в том случае, если за ней не следует слово, принадлежащее к типу
с вы соким началом. В таким случаях, к а к /аповигшяе/ ’тот воробей’,
1па\Ха виги т е / ’чирикавший воробей’, где слово с низким началом сле­
дует за словом с низким концом, начальный низкий тон второго слова
одинаков по высоте с конечным низким тоном первого, но не стано­
вится н и ж е е г о .
11 В той же работе (’’Фонетические исследования” , том II) Мияда
указывает на ряд причин, ввиду которы х признак «повышения тона при
переходе от первого ко второму слогу» в слове /агарасый/ ’новый’ в то­
кийском диалекте «не является важным к а к акцентное явление». В ка­
честве первой причины приводится следующее: «Если специально произ­
нести это слово, избегая повышения тона в указанном месте, а именно
/дгардсый/, /атарясий/, /атарасый/, то эти акцентные контуры, по сущест­
ву, будут восприниматься к а к одинаковые». К этому утверждению так­
же можно отнести все сказанное выше.
12 Я считаю, что, «хотя и необходимо различать признаки различи­
тельные и неразличительные, особое внимание в фонологии нужно уде­
лять первым». Однако я не считаю, что «неразличительные признаки
нужно вообще игнорировать». Это важный момент, и я специально на
нем останавливаюсь, поскольку во время лекций мне задавали вопросы,
свидетельствующие о неправильном понимании этой проблемы.
С этим неправильным пониманием связан другой вопрос, а именно:
не теряют ли смысл при принятии моей точки зрения существовавшие
до сих пор акцентные описания, основанные на фонологии ’’произноси­
тельного намерения” . Я не говорю уже о том, что сформулированная вы­
ше теория возникла на основе предшествующих ей теорий и описаний и
для того, чтобы оценить ее достоинства и недостатки, необходимо даль­
нейшее совершенствование других, существовавших ранее теорий.
Нужно специально указать, что высказывание: «В токийском диа­
лекте последовательность //¿/ фонологически интерпретируется к а к
/в ! / » - н е означает, что «при произношении последовательности / а / /в/
ассимилируется последующему /[/, и /¿ / факультативно произносится
к а к //¡/» . Известно, что даже при отчетливом произношении токийцы
говорят / ¡[¡, и следует считать, что среди различных фонетических при­
знаков / / / представлен неразличительный признак ’’палатализованность” .
Тем более приведенное выше высказывание не означает того, что всякий
слог / / I / в токи йском диалекте следует произносить к а к /в!/.
Точно так же фонологическая интерпретация /аГятада/ ’голова’
(им. п.) в токи йском диалекте к а к Г й Х & т & ^а/ н и ка к не может означать,

205
 что следует всегда произносить /atafaga/.
’’Language” , Vol. 26, № 1, 1950, § 3, р. 86-125.
1 Акцентный контур в отличие от фразовой интонации не выражает
смысла. См. мою работу ’’Фонетика” , с. 197.
15 3 сентября 1932 г. я занимался полевой работой в деревне Тоцу-
гава района Коминоками уезда Ёгино префектуры Нара. Г-н Уэниси был
в то время учеником средней ш колы в Тоцугава, ему было 18 лет.
1 При этом не имеется в виду, что в случае описания диахрониче­
ских изменений акцентуации исследуются лишь фонологические изме­
нения и нет необходимости описывать изменения фонетические. Оба
эти аспекта в отдельности следует описывать достаточно тщательно, и
при таком подходе можно глубже понять характер диахронических
акцентных изменений.
Киндаити Харухико спросил меня, к а к рассматривать изменение
/ Ф/—»-/h/, имевшее место в японском языке в период Муромати [27].
(В соответствии с теорией проф. Арисака это изменение является фоно­
логическим, но многие считают его фонетическим.) В ответ я высказал
мнение, что это изменение фонологическое, поскольку /Ф/, к а к и /Ь/,
обладает признаком билабиальное™, но при переходе в /И/ приобретает
признак ларингальности, такой же, к а к у / ’/, однако во все времена
/Ь/ и / ’/ сосуществовали к а к разные фонемы. Объясним это более по­
дробно.
Неверно, что каждая в отдельности фонема какого-либо языка или
диалекта не имеет отношения к любой другой фонеме. Две (или более)
фонемы обладают общими признаками, и все вместе они составляют
фонологическую систему языка. Все изменения, влекущие за собой
изменения системы, являются фонологическими. То же можно сказать
и об ударении. «
В японском язы ке (в канонической форме) [28] конца эпохи
Муромати содержались следующие фонемы, противопоставленные по
глухости - звонкости ( /’/ является знаком, обозначающим звонкую
ларингальную фонему, аналогичную существующей в современных диа­
лектах Токио, Киото и др.; см. заключительную часть настоящего приме­
чания) :
/Ъ d g z7
/ф t k s/
Кроме этого, был зв у к /р /, но он в то время находился на ’’периферии”
фонологической системы. Действительно, если судить по изданному в
1603 г. в Нагасаки японско-португальскому словарю (Vocabulario da
Lingoa Japan) [2 9 ], он встречался лишь в следующих словах:
Pappato /Паппато/ ’щедро, расточительно’
Pararito, вариант /fararito /Парарито, Харарито/ ’врассыпную’
Pararito vchicuzzusu /Парарито утикудзусу/ ’приводить в полный
беспорядок’
Patío /Патто/ ’разом, вдруг’
Chiqemuriga patío taita /Тикэм ури= га патто татта/ ’вдруг потекла
струя кр о в и ’
Paxxito /Пассито/ ’точно, удачно’
Paxxito atatta /Пассито ататта/ ’точно, удачно попала в цель (стрела) ’
Pinpin /Пимпин/ ’будучи здоровым, полным сил’

206
 Vmaga pinpinto fanuru /Ума=га Пимпинто Ханэру/ ’лошадь резво
скачет’
Pixxito /Писитто/ ’со стуко м ’
Ропроп, вариант poponto /Помпон/ ’с треском, с хл опком ’
Poppoto /Поппото/ ’пыша жаром, испуская клубы дыма’
Fonouoga poppoto tachinobora /Х оно:=га Поппото Татинобору/ ’пла­
мя поднимается в клубах дыма’.
При каждом из приведенных выше слов стоит пометка Adv (наре­
чие). Следует обратить внимание на то, что все это ономатопоэтические
слова, используемые в целях эмфазы. В любом язы ке слова такого ро­
да нередко содержат звуки, не входящие в фонологическую систему.
Во всех приведенных выше словах /р/ - результат экспрессивного уси­
ления /ф/. Обратим внимание на противопоставление эмфатической
формы pararito неэмфатической форме fararito /фарарито/. Я считаю,
неправомерно было бы на основании наличия в этих словах /р / устранять
из приведенной выше таблицы /ф/, помещая на его место /р/.
В работе проф. Хасимото Синкити ’’Исследование текста христиан­
ской доктрины, изданной в 1-й год Б ун ро ку (1592 г . ) ” [30] среди приме­
ров в ’’Таблице иностранных слов, используемых в тексте” на р- начина­
ется около 20 слов:
Р а /п а н /’хлеб’
Paciencia /Пасиэнсиа/ ’терпение’
Padre /Пащэрэ/ ’отец’ и др.
Из них в современном язы ке сохранилось лишь слово pan ’хлеб’.
Остальные слова, видимо, употреблялись только в среде верующих.
Проф. Хасимото обращает внимание на то, что в книге ’’Dochiriina K iri-
ghitan” (’’Христианская доктрина” ) , написанной японским алфавитом
(время точно не установлено), все слоги ряда ра обозначаются знаками
каны для ряда ha. Т аким образом, приверженцы христианства, даже умея
произносить зв у к /р / (поскольку они употребляли его в вышеприведен­
ных ономатопоэтических словах), по мере усвоения заимствований,
видимо, нередко заменяли содержащийся в них зв у к /р/ своей фоне­
мой /ф/.
Таким образом, в период, когда фонема /ф/ имела отчетливый
билабиальный характер, она представляла собой глухой коррелят /Ь/. Обе
эти фонемы в качестве ’’нерезких” были противопоставлены ’’резким
фонемам” /г / и /s/. Поэтому можно понять, почему фонема /ф/ была
билабиальным нерезким спирантом, а не резким денталабиальным спи­
рантом /f/.
На этом этапе, когда этот билабиальный спирант утратил признак
билабиальности и превратился в /И/ (такова ситуация в современных
токийском , киотоском и других диалектах), возникло следующее про-
тавопоставление фонем по признаку глухости - звонкое™ (мы учиты­
ваем также имевший место переход /t, d/ перед /i, и / в /с, z/ соответст­
венно) :
/Ъ d g z ’/
/р t k с s h/
Новая фонема /р/ появилась в звукоподражаниях, ономатопоэта-
ческих словах и в часто употреблявшихся заимствованиях, типа pan

207
’хлеб’, реп ’ручка’, р т ’булавка’, р о тр и ’насос’ и т .п .
Согласно исследованию проф. Арисака Хидэё (’’Исследования по
истории фонем японского язы ка” , с. 215 и сл. [3 1 ]), в период Камбун
(1661-1673) в диалекте Киото фонема /ф/ уже перешла в /И/ (или бы­
ла по меньшей мере очень близка И), в то время к а к в районе Нагасаки
она вплоть до X V III в. сохраняла билабиальность. Слово рап ’хлеб’, буду­
чи заимствованным из португальского языка, еще воспринималось к а к
иностранное слово в районе Нагасаки, но в диалектах, где уже произошел
переход /ф / в /И/ (например, в диалектах района Киото - Осака), оно
воспринималось уже к а к слово своего языка. Это, видимо, объясняется
тем, что, поскольку в диалекте Нагасаки фонема /ф / сохранялась до бо­
лее позднего времени, это слово по мере его освоения преобразовалось
в /раИ/, а затем в /Ъа.Ы/.
В связи с этим хочется остановиться на следующем. В ’’Христиан­
ской доктрине, изданной в 1-й год Б ун р о ку” моры японского языка,
принадлежащие к рядам ва, га, 1а, ба, транскрибируются в латинской
транскрипции следующим образом:
ва х1 8и хе 80
га д ги ]е го
1а сЫ 1:5111е 1о
ба (Ц гги бе бо
Проф. Хасимото предлагает считать, что эта транскрипция пере­
давала следующее звучание (’’Исследования по фонетике японского
язы ка” , с. 88, 90) :
/яа Д ей /е во/
/га 31 ги Зе го /
Да 1/11ви 1е 1о/
/ба 6 3 1 бги бе бо/
Проф. Арисака, считая, что в конце эпохи Муромати в диалектах
района Кансай [32] сЫ, 1ви уже произносились к а к 1/1, 18и, также поддер­
живает точку зрения проф. Хасимото (’’Исследования по фонетике япон­
ского язы ка” ) .
В любом случае, если принимать существование противопоставле­
ния мор 31 и 631, ги и бги, то в соответствии с принципом системности не­
обходимо трактовать все приведенные выше моры следующим образом:
Да в1 ей ее во/
/га г1 ги ге го /
Да И Ш 1е 1о/
/ба 61 би бе бо/
Можно предположить, что согласные в слогах, передаваемых в фонологи­
ческой записи к а к /И, Ш, 61, би/, не были еще ’’резкими” аффрикатами
и, хотя они были уже близки к аффрикатам, все же, видимо, взрывной
элемент был в них сильнее, а спирантный элемент слабее и сравнительно
непродолжителен во времени. Таким образом, они были ’’нерезкими”
(о терминах ’’резкий” и ’’нерезкий” см. § 11 моей статьи в ’’Кёику
гидзюцу” , № 7).
Например, хотя слог /б / нужно фонетически транскрибировать к а к
Дс1/, согласный Д с/ здесь следует, видимо, трактовать к а к результат

208
позиционной палатализации глухого Д / перед последующим гласным
Д/. К нему близка артикуляция Д а / в современном диалекте Коти [33]
(см. мою работу ” 0 фонетике диалекта Коти” , журнал ’’Онсэйгаку кё-
кай” , 1932, №23) .
Слог Ди/ аналогичным образом следует фонетически транскриби­
ровать к а к /№и/, где зв у к /Х&/ был позиционным вариантом глухого
Д/, подвергавшегося ассимиляции перед последующим /и/.
Н икакие причины не мешают транскрибировать слог Д и/ в диалек­
те Коти к а к Д и/ (артикуляция согласного здесь сопровождается неко­
торым придыханием). В упомянутой выше работе я отметил, что один
мой знакомый родом из Коти при специально усиленном произноше­
нии артикулировал Деи/, но в нормальной речи произношение было
ближе к Ди/. Впоследствии я узнал, что этот человек, за 6 лет до того
переехавший в Токио, постоянно подвергался насмешкам за свое произ­
ношение Д и/ и по этой причине всячески старался скрыть свое родное
произношение, подражая токи йском у Деи/. Об этом я говорил знако­
мым ученым, прежде всего проф. Арисака, однако в письменной форме
излагаю впервые. Приведенное замечание призвано выяснить недора­
зумения.
Итак, к а к видно на примере произношения Коти, заднерядный
гласный /и/, ассимилируя предшествующую фонему Д/, не превращает
ее в аффрикату /с/, поэтому можно предположить, что процесс аффрика-
тизации согласного в море Д и/ начался в диалектах, где гласный /и / был
среднеязычным или близким к среднему ряду (при такой артикуля­
ции кон чи к язы ка приближается к верхним передним зубам и их осно­
ванию) , и впоследствии распространился на другие диалекты, где глас­
ный /и / имел иной характер.
В период, когда согласные в морах /И, Ш; (11, йи / из ’’передних”
перешли в ’’резкие” , эти моры превратились в /а , си;г1, ги / соответствен­
но. Возникли согласные фонемы /с, г/, отличающиеся от согласных фо­
нем Д, б/ в морах Да, 1е, 1о; ба, (1е, бо/. Возникшие таким образом моры
/г\, ги / должны были совпасть с исконными морами /г1, ги / ряда га.
Далее, поскольку в ’’Христианской доктрине, изданной в 1-й год
Б ун р о ку” используются следующие транскрипционные знаки:
а -а 1 — 1, у ,] и - V, и е - уе о - уо , ио
уа - уа уи - уи уо - уо,
\уа уа, иа
проф. Хасимото предполагает, что гласные /а/, Д/, /и / в то время «произ­
носились в целом так же, к а к сейчас», а написания уе, уо (ио) обознача­
ют произношение, близкое к /уе/, /\ уо/ (’’Исследование текста христиан­
ской доктрины ” , с. 34). Однако, если посмотреть на таблицу стяженных
звуков (с. 8, 9 ), можно убедиться в том, что в качестве мор со ’’стяжен-
ными звукам и” (глайдовыми медиалями) в язы ке данного произве­
дения встречались только моры /С)а, С]и, С}о/ и /к\уа/, а моры /С]е/ и
/к\Уо/ отсутствовали. По этой причине, в частности, хотя существова­
ли долгие гласные / э :/ и /о :/ (передававшиеся соответственно к а к б и б),
которые фонологически можно трактовать к а к /ао/ и /оо/ [34] соответ­
ственно, имелась лишь последовательность яио, яуо (то есть /к \у э /) , трак­
туемая фонологически к а к /к\Уао/, но отсутствовала последовательность
Яиб (то есть /к\Уо:/, которую нужно было бы трактовать к а к /к\У о о /).

14-1100 209
Причина, в связи с которой / з :/ нужно трактовать к а к /ао/, следующая:
поскольку постулирование особой фонемной последовательности / о О /,
соответствующей данному долгому гласному, резко противоречило бы
принципу системности, необходимо постулировать здесь последователь­
ность /аи/ и л и /ао/ (и ту и другую нужно отличать от /а’и/ и /а’о/ соответ­
ственно). Поскольку, к а к указывает проф. Хасимото (’’Исследования
по фонетике японского язы ка” , с. 89), стяжение аи-*-б произошло через
промежуточный этап ао, в качестве фонологического представления
долгого / з :/ следует предпочесть /ао/.
Таким образом, очевидно, что звуки, передаваемые в приведенной
выше транскрипции, фонологически нужно трактовать следующим об­
разом:
а ¡,уи у,и уе уо.ио уа уи уо va.ua
/ ’а/ /Ч/ / ’и/ / ’е/ / ’о/ Л а/ Ли/ Л о/ / ’\уз/
Следовательно, мора / ’е/, записывавшаяся к а к уе, если даже и имела тен­
денцию произноситься к а к /)е/, то зв у к /\ / здесь, видимо, был короче и
слабее, чем /¡/ в морах /}а/, /¡и /, /]о /, которым соответствует фонологиче­
ское представление Л а/, Л и /, Л о /. Подобная ситуация наблюдается сейчас
в диалектах Сюри и Кюсю. Аналогичным образом в море / ’о/, которая за­
писывалась к а к у о , ио, даже если она и имела тенденцию произноситься
к а к /\ уо/, зв у к /\ у/ все же должен был быть короче и слабее, чем /\у/ в
море / \уа/, которой соответствует фонологическое представление / ’\уа/.
Таким образом, все следующие слоги с долгими гласными фоноло­
гически трактуются, естественно, ка к
уо / " го :/ / ’ао/
у 6, иб / " 'э : / / ’оо/
Следует, кроме того, заметить, что параллельно с произношением
моры / ’е/ к а к / / ’е/ произношение мор /ее, ге/ было близко к / / е/, /^ е /
соответственно.
17 в этой работе я писал: «имеющий смысл с точки зрения фоно­
логии», что лучше заменить просто на ’’фонологический” .
18 в соответствии с произношением г-на Уэда Нэн, уроженца горо­
да Сусаки округа Такаока префектуры Коти и других. См. мою работу
’’Синтагма и ударение” в журнале ” Хо:гэн то м инд зоку” , № 3 (сборник
НИИ японской диалектологии, 1949, январь), с. 18.
19 Назализация гласных, очевидно, обусловлена следующей за ними
фонемой /б/. Невозможно считать иначе, так к а к абсолютно невозможно,
кроме оральных гласных фонем, постулировать еще и назализованные
гласные фонемы. Следовательно, иначе н и ка к нельзя объяснить фонети­
чески и наличие назализации гласных. И /%/ следует рассматривать к а к фо­
нему, назализующую гласную. Однако в диалекте Тоса перед /Ь/ назали­
зация отсутствует, причем данная фонема в этом отношении не единствен­
ная: назализация отсутствует также перед /г/. Следовательно, каждая па­
ра фонем /б/, 1%1 и /Ь/, /г / имеет отличные друг от друга признаки. Та­
ки м образом, эти фонемы в данном диалекте образуют свои собствен­
ные подсистемы.
В отличие от диалекта Тоса в диалектах Т охоку каждая из фонем
/Ь/, /с1/, /%1, / г / обладает способностью назализации предшествующего
гласного. Поэтому можно считать, что в диалектах Т охоку анлаутный

210
/ —g/ и 1%1, зафиксированный в других позициях, соответствует одной
фонеме /я/ (это не противоречит принципу уподобления окруж ению ).
Однако для токи йского диалекта, исходя к а к из принципа системности,
так и из принципа уподобления окружению, /%1 и /д / нельзя считать
реализациями одной фонемы; их следует рассматривать к а к соответ­
ствующие двум разным фонемам /% / и /д /. Эти две фонемы токийского
диалекта являются, видимо, результатом расщепления (фонологиче­
ского изменения) одной фонемы типа /ё / диалекта Тоса, и случаи их
противопоставления довольно редки. В настоящее время в районах
Токио увеличивается число людей, в произношении которых представ­
лена только одна фонема ¡%1, но нет фонемы /д /, что указывает на по­
степенное исчезновение малоупотребительной фонемы /д / [35].
20 Я предпочитаю не использовать термин бунсэцу. Причина этого
в том, что в моей системе терминологии предложение является первой
абстрактной языковой единицей, а слово - второй такой единицей, при
этом бунсэцу попадает в один разряд ’’форм” вместе со словом [36].
Таким образом, вместо термина бунсэцу я предпочитаю пользоваться
термином словосочетание.
21 Все эти вопросы требуют специального рассмотрения, которое
я здесь опускаю. См. мою работу «"Бунсэцу” и ударение». - ” Хо:гэн то
м инд зоку” , 1949, январь-февраль.
22 в диалекте Киото и других возможно отсутствие этого призна­
ка, например у просодем с вы соким началом.
23 На лекции в Мичиганском университете проф. Р. Якобсон рас­
сказал следующее. Было изготовлено устройство, издававшее через
равные промежутки времени звуки в ритме ’’сильный - слабый — сла­
бый, сильный - слабый - слабый...” . При прослушивании этих звуков
чех слышал их к а к ” сил-сл-сл, сил-сл-сл...” , поляк - к а к ” сл-сил-сл,
сл-сил-сл...” , француз - к а к ” сл-сл-сил, сл-сл-сил...” . То, что носители
разных языков воспринимают одинаковый физический стимул по-раз­
ному, зависит от различия акцентных систем в их языках, и следует по­
лагать, что в мозгу у каждого из них имеется определенная структура
такого восприятия.
24 Л. Блумфилд называл это вторичной фонемой. Иногда пользу­
ются термином ’’просодема” , но, конечно, не в том смысле, в ка ко м этот
термин употребляется в данной работе.
25 Вопрос о дополнительном ударении здесь не рассматривается.
26 с этой точки зрения следовало бы обдумать постулирование осо­
бого элемента — ’’моры” —для таких язы ков, к а к японский и монголь­
ский- более детальное рассмотрение этого вопроса я отложу на будущее.
27 п октября 1953 г. во время дружеской беседы после собрания
редакционного совета Японского лингвистического общества кто-то
сказал: «Я считаю, что слово (простое или сложное) - это та единица,
которая имеет один подъем ударения». В ответ на это Хираяма Тэруо
[37] заметил: «Есть диалекты, в которы х слова типа /два^до/ даже при
весьма отчетливом произношении имеют два подъема ударения. К ак
быть с ними?» Спросили мое мнение. Я ответил: «В таких случаях, к а к
/два^до/, акцентная вершина находится на море /яа/, а ’’подъем ударения”
на море /а/ является неразличительным с фонологической точки зре­
ния. Это следует из того, что при акцентной вершине на третьей море и
далее в этих диалектах первая или первая и вторая моры регулярно

14* 211
повышаются, но такой ’’высокий тон” может и пропадать в зависимости
от конкретны х условий. Вообще говоря, фонетическое описание отчет­
ливого произношения и фонологическое описание могут не совпадать.
Например, в токийском диалекте слог //¿/ не превращается в /д1/ даже
при отчетливом произношении, но фонологически он интерпретирует­
ся к а к /я /» . Это объяснение было, возможно, слиш ком кратким и мало­
понятным. Чтобы ясней изложить суть этого рассуждения, 14 ноября я
прочел в университете К о ку га ку и н лекцию под названием ’’Ударение в
японском язы ке в фонологическом аспекте” .
После ответа на вопрос Хираяма я задумался о том, почему воз­
н и к такой вопрос, и пришел к тому выводу, что хотя очевидной при­
чиной этого является недостаточное различение фонетического описания
и фонологической интерпретации, но непосредственная причина заклю­
чается в значении термина ’’однотипное ударение” . Я подумал, что если
’’ударением” называть лишь систему с фонологически противопостав­
ленными контурами, к а к в диалектах Т окио и Киото, а так называемое
’’однотипное ударение” ’’ударением” не называть, то это до некоторой
степени предотвратит недоразумения, подобные описанному выше, что
я и предложил на лекции.
После дальнейшего размышления я решил определять термин ’’уда­
рение” так, к а к сделано в данной работе. Я пришел к выводу, что столь
же эффективным будет ограничить термины ’’ко н тур ” , ’’подъем” обла­
стью фонетики и принять в качестве фонологических понятий термины
’’просодема” и ’’акцентная вершина” . .
Различение фонетики и фонологии не означает отказа от целостно­
го рассмотрения язы кового выражения. Тем более это не означает, что
фонология исключает необходимость фонетики. Я считаю, что до сих
пор фонологический подход был неосознанным и непоследовательным
и поэтому необходимо с полным сознанием разграничить фонетический
и фонологический подходы и сделать фонологический подход более по­
следовательным.
Фонологический анализ возможен только на основе точных и деталь­
ных фонетических наблюдений, которые станут еще более точными, если
будут подкреплены фонологическим анализом. Фонетику и фонологию
можно сравнить с двумя колесами повозки, которые поддерживают
друг друга.
Существует мнение, что разделение фонетики и фонологии отдаля­
ет нас от понимания истинной природы язы кового выражения, но оно
не оправданно. По мере того к а к наш подход становится по преимуще­
ству аналитическим, повышается научный уровень наших исследова­
ний, и аналитичность исследований не исключает их целостности. Напро­
тив, первое - это путь, ведущий нас ко второму. Очевидно, что научно­
му исследованию больше соответствует разделение фонетики и фоно­
логии, чем отсутствие такового.

Приложение.
Настоящая статья представляет собой переработанный текст лекции
в университете К о ку га ку и н 14 ноября 1953 г. Были добавлены приме­
чания, заново написан § 5 и переделан § 7.
 Кунихиро Тэцуя

АСПЕКТЫ СЕМ АНТИКИ*

СТРУКТУРНАЯ С ЕМ АНТИКА

1.

Проблемы, подлежащие ведению семантики, различаются в

общем виде следующим образом.
(1) Собственно семантика
Сюда включаются проблемы отношений между формой язы ­
кового знака (звуковой или грамматической оболочкой) и его
значением, проблемы употребления и значения слов [1 ], отноше­
ния между значением и объектами внеязыковой действитель­
ности, отношения между значением и мыслью, отношения между
семантическими и физиологическими явлениями1 и т.п.
(2) Диахронные исследования в области изменения значений
Здесь исследуются диахронные изменения значений (расши­
рение, сужение, перенос значений и т .п .), а также причины изме­
нения значений.
(3) Синхронные исследования значений
Здесь осуществляется семантический анализ определенного
языка в определенный период времени и структурный анализ
семантики этого языка.
(4) Общая семантика
Она представлена в основном в США концепциями таких
исследователей, к а к А.Х. Кож ибский, С.И. Хаякава [2 ]. Основы­
ваясь на результатах исследований, проводимых в русле направ­
лений (1) и (3 ), и изучении человеческой культуры, она являет­
ся, по существу, прикладной семантикой, которая стремится к
нормированию язы кового существования (улучшению ф ункцио­
нирования я з ы ка ).

* К у н и х и р о Тэцуя. Ими=но сёсо:, Токио, 1970. В настоящее

издание включены первая и третья главы книги. - Примечание состави­
теля.

213
 2.

Структурная семантика, которая является предметом

настоящего исследования, в основном включается в выш еука­
занную область синхронных исследований (3) и стремится
насколько возможно рассматривать языковое значение стр ук­
турно. К а к в фонологии, которую можно назвать структурной
фонетикой, рассматриваются фонематические изменения в си­
стеме, так и структурная семантика включает анализ семанти­
ческих изменений; в этом направлении уже ведутся исследова­
ния, но, так к а к трудно утверждать, что в настоящее время
синхронных исследований в этой области достаточно, мы решили
не слиш ком углубляться в сферу семантических изменений.
О состоянии исследований в области структурной семан­
ти ки за рубежом подробное представление дает обзор Икэгами
Есихико ( ’’Структурная семантика” ) 2. Взгляды ученых на этот
раздел языкознания неодинаковы, более того, когда речь идет
о структуре, определения различаются порядком размещения
акцентов, и не так много ученых, которые единообразно под­
ходили бы к о всем явлениям. В Японии еще в 1930 г. была
опубликована работа философа К у к и Сюдзо, весьма близкая
нашим нынешним воззрениям3, но, к сожалению, похоже, что
в лингвистических кр уга х Японии до недавнего времени почти
не обращали внимания на проблемы структурной семантики.
В нашей книге мы попытаемся, ссылаясь на взгляды ученых
в этой области и с наших собственных позиций, к а к можно шире
рассмотреть семантические явления в структурном плане.
В данной работе мы применяем тер м ш структура (код зо) ;
в целях удобства этот термин используется в соответствии со
своим обычным употреблением. В системе терминов, где разли­
чаются кодзо (синтагматическая структура) и тайкэй (парадиг­
матическая, или иерархическая, система [ 3 ] ) , он соответствует
термину тайкэй ( ’система’) . Ниже, кроме особо оговоренных
случаев, мы будем называть структурой то, что обычно назы­
вают системой.

3. Смысловая структура высказывания [4]

В общей структурной семантике рассматривается прежде

всего структура слова, однако если мы намереваемся к а к м ож ­
но шире исследовать структуру значения, то многое может быть

214
выделено уже в высказывании. Соображения по этому поводу
содержатся в других наших сочинениях4 , в данной книге мы с
некоторыми поправками изложим их основные принципы.
Смысл [5 ], возникающий в высказывании, подразделяется
прежде всего на часть, которая определяется обычаями, приня­
тыми в данном обществе, и часть, которая находится вне этих
обычаев. Та часть, которая не входит в сферу обычаев данного
общества, включает индивидуальные факторы (привычки
индивида и близкие к ним явления) и факторы общечеловечес­
кие. Следовательно, эта дихотомия не совпадает с соссюровским
различием языка (langue) и речи (parole)5 . Огрубляя ситуацию,
следует сказать, что границы общего значения, возникающего
при высказывании, ни в коей мере не являются определенными.
Если попытаться извлечь из этого смысла сравнительно легко
выделяемые элементы, то, вероятно, ими окажутся следующие:

(1) Действительный смысл (собственное значение)

Нельзя сказать, что это слиш ком подходящий термин, и,
хотя собственное значение не служит для выражения язы ковы х
понятий, данным термином определяется то, что мы думаем
про себя, что чувствуем. Здесь много случаев, которые связаны
с намерением говорящего. Попытаемся привести несколько
примеров.
(1.1) Говорящий стремится передать собеседнику верную
информацию. Имеются случаи, когда он думает об интересах
собеседника, и случаи, когда он думает нанести ущерб собе­
седнику.
(1.2) Говорящий стремится передать собеседнику ложную
информацию. Здесь также встречаются случаи, когда это делает­
ся в интересах собеседника, и случаи, когда это противоречит
интересам собеседника.
(1.3) Говорящий стремится получить от собеседника инфор­
мацию. При этом он, конечно, не ограничивается употреблением
вопросительных предложений.
(1.4) Говорящий стремится руководить действиями и мыс­
лями собеседника. Здесь много случаев, которые основываются
на приказаниях, требованиях, указаниях, советах, но бывают
и такие, которые базируются на передаче обычной информации.
(1.5) Для выполнения общественных ф ункций: значение,
возникающее в высказывании, здесь не представляется особенно
важным моментом. В данном случае целью является вовлечение
собеседника в общение или сам факт высказывания. Этому

215
соответствуют условные высказывания при приветствиях или
церемониях; в ы кр и ки , с помощью которы х регулируют ритм
общих действий [6 ].
(1.6) Говорящий стремится оказать влияние на чувства
собеседника. Этому соответствуют ирония, ш утка, ругатель­
ства, к р и к , утешения и т.д.
(1.7) Говорящий выражает чувства и ощущения. При этом
он не обращается к собеседнику. Примеры: междометия, вы кр и ­
к и типа God damn! ’Черт возьми!’, Oh, bloody bastard! ’П рокля­
тый ублю док!’, Итай! ’Больно!’, Т икусё:! ’С котина!’ и т.д.
(1.8) Использование язы ка в развлекательных целях.
Например, ш утки, детские прибаутки.

(2) Ситуационное значение

Вышеуказанное действительное значение основывается на
психологическом состоянии говорящего, тогда к а к ситуацион­
ное значение опирается на отношение между высказыванием и
ситуацией, в которой оно реализуется. Названная здесь ситуация
включает в себя характер участников ком м уникативного акта,
историю отдельных личностей, культурную среду и т.д. Ситуа­
ционное значение можно назвать ситуационной функцией; в нем
многое" совпадает с действительным значением, но есть и нечто
такое, что не совпадает. Действительное значение определяется
только говорящим, а ситуационное значение порождается состав­
ляющим ситуации. Аа, онака га суйта! ’Я голоден!’ —действитель­
ное значение этого выражения в ком м уникативном акте содер­
жит и информацию о состоянии организма, и требование пищи.
Остановимся на последнем компоненте действительного значе­
ния (требовании п и щ и ). В этом случае в зависимости от ситуа­
ции мы можем иметь различные ситуационные значения. Если
здоровый человек сказал это тому, кто , естественно, должен
обеспечивать его едой, тогда, когда обычное для еды время
прошло, то возникает значение ’напоминание о том, что еда
опаздывает’, или ’’критическое” значение. Мы сейчас сказали,
что значение ’’возникает” , но если говорить строго, то в подоб­
ной ситуации это то значение, которое воспринимает слушаю­
щий. Необходимо учитывать, что способы восприятия значения
слушающим могут быть различными в зависимости от характе­
ра общества, которое пользуется тем или иным язы ком . Д ру­
гая ситуация: человек, который из-за болезни целый день стра­
дал отсутствием аппетита, выпил какое-то эффективное лекар­
ство, и у него быстро появился аппетит. В этом случае значение

216
выражения Аа, онака га суйта включает такой компонент, к а к
радость по поводу возвращения аппетита. Подобный ситуацион­
ный смысл, по-видимому, признается почти всеми в обществе,
где функционирует данный язы к, но при этом предполагаются
индивидуальные различия, и ситуационный смысл, вероятно, не
столь у ж устойчив. Следовательно, нельзя сказать, что он пол­
ностью определяется обычаями данного общества, но также
нельзя сказать, что он совершенно не связан с характером об­
щества, поэтому мы думаем, что семантике следует обратить на
это соответствующее внимание. В частности, при сравнении
различных язы ков, не уделив достаточного внимания ситуации,
нельзя достичь полного понимания. В последнее время в сотруд­
ничестве с американцами нам случалось составлять диалоги на
английском языке, заниматься работой, которая сопровожда­
лась их переводом на японский язы к. При этом мы заметили
несколько интересных различий; одно их них обнаружилось
при переводе диалога по поводу путешествия поездом. Амери­
канец, стоя у поезда, спрашивает вокзального служащего или
проводника: Is this a through train? ’Это прямой поезд?’ — имен­
но посредством такой фразы. Надо заметить, что на станциях в
Японии подобных вопросов обычно не задают. Дело в том, что
если на табличке с указанием пункта следования поезда напи­
сано ’’Осака” , то само собой разумеется, что это прямой поезд
до Осаки. Вместо этого мы часто задаем вопрос: ” По ка ко м у
маршруту идет этот поезд?” , и выражением, непосредственно
соответствующим ему в английском языке, будет просто
Does this train go to...? ’Этот поезд идет в ...?’. Если хорошенько
разобраться, то окажется, что американцы не особенно интере­
суются маршрутом поезда, не обращают внимания на таблички
с указанием пункта следования, в уме у них прежде всего сам
п ун кт следования и они стремятся узнать, можно ли доехать
туда прямым поездом или необходимо сделать пересадку. В
этом и заключается ситуационное значение вопроса Is this а
through train? Кроме того, это выражение означает, что в Аме­
рике есть такие поезда, которые не являются прямыми, хотя
на них указан п ун кт следования, а в Японии это не так.

(3) Паралингвистическое значение

Вообще говоря, паралингвистические особенности голоса
состоят из таких признаков, к а к качество голоса, высота голо­
са, скорость, с ка ко й ведется разговор6 . Все эти особенности
подразделяются в основном на обусловленные обычаями того

217
или иного общества и на не связанные с принятыми в обществе
обычаями. Мы обратимся только к последним, а обусловленные
обычаями особенности разберем в параграфе ’’Значение фразо­
вой интонации” . Считается, что большинство паралингвистиче­
ски х явлений, не связанных с обычаями общества, обусловлено
природой человека. Они передают гнев, радость, интерес, отсут­
ствие интереса, печаль, удивление, ожидание, разочарование,
возбуждение, апатию, ужас, стыд, высокомерие и прочие душев­
ные состояния говорящего, В ситуации, когда поблизости нахо­
дится третье лицо, понижение голоса означает нежелание сооб­
щить содержание разговора данному лицу. Понижение голоса
может также означать и заботу о том, чтобы не помешать дру­
гим. В случае выражения соболезнования понижение голоса оз­
начает глубокое сочувствие печальным обстоятельствам, в ко то ­
рых оказался собеседник, но это может быть обусловлено и
общественными обычаями. Во многих случаях значение пара­
лингвистических черт вместе со значениями затронутых выше
характеристик, которые указывают на душевное состояние го­
ворящего, совпадает с действительным значением, но пара­
лингвистическое значение все же следует считать в определенной
степени независимым. Это становится очевидным, если в каче­
стве примера сослаться на театр.
Видимо, потому, что три типа значения (действительное,
ситуационное и паралингвистическое), которы х мы коснулись
выше, в основном не обусловлены общественными обычаями,
на них прежде не обращали большого внимания, но думается,
что к а к элементы значения они составляют часть целого и могут
быть включены в поле зрения структурной семантики.

(4) Значение фразовой интонации

Фразовая интонация, о которой сейчас пойдет речь, пред­
ставляет собой все то, что остается, если исключить из звуковой
части высказывания, определенной общественными обычаями,
звуковые элементы (последовательности), которые соответст­
вуют отдельным звуковы м формам. Следовательно, если гово­
рить о японском языке, то понятие фразовой интонации вкл ю ­
чает интонацию всего предложения, звуковые особенности, ха­
рактеризующие конец бунсэцу [7 ], подчеркивающее ударение,
логическое (нэнъирэ) ударение7 и те затронутые выше пара­
лингвистические явления, которые определяются обычаями
данного общества. Нельзя сказать, что значение, соответствую­
щее фразовой интонации, в достаточной степени ясно, но очевид­

218
но, что оно существует. Автор признает пять различительных
видов интонации, соответствующих ко н ц у бунсэцу, а именно:

ы и ./ч . и . н
Если произнести с кажды м видом интонации междометие ээ, то
станет ясно, что смысловая ф ункция, скорее всего, так или
иначе изменится.

(5) Значение формы предложения

Формой предложения мы будем называть для удобства и
собственно форму предложения, и форму словосочетания: это
набор структурны х моделей (patterns), которые выделяются
из синтагматической структуры высказывания. В реальном
высказывании говорящий выбирает среди них одну (или не­
скол ько) моделей и объединяет ее с другими. Этот способ выбо­
ра и объединения является индивидуальным процессом. Формы
предложений образуются посредством расположения слов.
Минимальными условиями, необходимыми для образования
формы, базирующейся на расположении слов, являются два:
наличие двух или более элементов и разделение этих элемен­
тов по меньшей мере на два типа. В случае формы предложения
это подразделение на типы обычно совпадает с классификацией
по частям речи. Части речи в соответствии с анализом форм пред­
ложений делятся далее на семантические подклассы. В японском
язы ке необходимо рассматривать к а к основные составные части
предложения последовательности слов (например, существи­
тельное + падежный показатель) [8 ]. В этом случае, очевидно,
появляется необходимость исследовать и значение самого слова.
Таким образом, можно рассматривать значения, соответствую­
щие анализируемым формам предложения. Приведем примеры,
анализ которы х следует считать лишь предварительным. После­
довательности уми=но э ’марина’ (б укв , ’моря картина’) и
сугаку=но хон ’книга по математике’ (б укв , ’математики кни га ’)
соответствуют одной и той же форме предложения, значение
которой можно определить к а к ’’предыдущий элемент раскры­
вает содержание последующего” . С другой стороны, последова­
тельность боку=но хон ’моя книга ’ по меньшей мере соответ­
ствует двум формам предложения с разными значениями:
1) ’’книга, которая принадлежит мне” и 2) ’книга, которую я
написал’ [9 ]. Форма предложения может рассматриваться на раз­
ных уровнях абстракции, она образует к а к бы ярусную струк­

219
туру. Например, к а к разновидности формы сказуемого рассмат­
риваются формы ’’прямое дополнение + переходный глагол” ,
’’косвенное дополнение + непереходный глагол” , ’’качествен­
ный глагол” . В форме ’’прямое дополнение + переходный гла­
гол” выделяются формы, в частности, с разным содержанием
прямого дополнения; ср. ю=о вакасу ’воду вскипятить’ (ре­
зультат) и эйго=о осиэру ’английский язы к преподавать’ (со­
держание) . Следовательно, значения, соответствующие этим
формам, тоже образуют ярусы.

(6) Контекстные изменения значений

Значения слов в контексте испытывают одностороннее влия­
ние других слов или взаимно влияют друг на друга. Все это у ка ­
зывает на явление временного изменения значений.
Изменение значения определяется обычаями данного об­
щества, язы ком , но ни в коей мере не является произвольным,
зависящим от индивида. Возьмем, например, форму =тэ иру [1 0 ] :
глагол сиру ’знать’ в этой форме выглядит к а к ситтэ иру — в
большинстве случаев данная форма указывает на состояние
субъекта в настоящее время ( ’знаю’) , а глагол татаку ’стучать’
в этой же форме — татайтэ иру — указывает на действие, длящее­
ся в настоящий момент ( ’стучу’) , но значение последователь­
ности =тэ иру на самом деле не меняется, и мы считаем, что по­
добное изменение значения возникает под влиянием значения
исходного, предшествующего глагола (в данном случае сиру,
татаку ) . Однако это явление можно рассматривать с другой
точки зрения, и мы коснемся этого в дальнейшем [1 1 ].

(7) Семемы [12]

Семемы выделяются у одиночных слов и у последователь­
ностей слов, которые фиксированы к а к общеупотребительные
единицы. В выражении тэ о ки р у ’разрывать отношения’ (б укв ,
’р у ку резать’) к исходным значениям слов и значению форм
предложения добавляется фразеологическая семема; всякий
раз, когда эти слова и фразеологизмы используются в ко н кр е т­
ных ситуациях и в контексте, они в большей или меньшей сте­
пени претерпевают изменения, но у них в то же время можно
признать и наличие некоторой общей части значения. Например,
глагол наку в различных сочетаниях указывает на отличные друг
от друга способы подачи голоса (ср. сочетания: ’соловей поет’,
’воробей чирикает’, ’сверчок верещит’, ’бы к ревет’, ’ко ш ка
мяукает’, ’ребенок плачет’) . Очевидно, этот глагол во всех

220
сочетаниях обладает значением ’’живое существо издает з в у ки ” .
В разговоре бывает и такая ситуация: ’’Слышен чей-то писк,
но что это? К о ш ка ли? Ребенок ли?” Этот пример показывает,
что существуют звуки , обладающие общими признаками. Мы
можем признать здесь две ступени: 1) значение высказывания,
которое связано с производством определенного звука в опреде­
ленной ситуации, и 2) семему, которая содержится в значении
высказывания и соответствует способу выделения того типа
звука, которы й нам нужен.

(8) Индивидуальное значение

По определению, оно является неязыковым значением. Рас­
смотрим случай с человеком, которы й не переносит автобуса:
его сразу укачивает, и, к а к только он слышит слово ’’автобус” ,
его состояние ухудшается. Люди с такой физиологической реак­
цией, вероятно, встречаются очень редко, поэтому в исходное
значение слова басу ’автобус’ нельзя включать характеристику
’’укачивает пассажиров” . Однако у данного конкретного лица
слово басу ’автобус’ вызывает именно такую физиологическую
реакцию, поэтому надо полагать, что у него где-то в м озгу хра­
нится подобная ассоциация. Можно считать, что это явление,
вероятно, относится к стержневым моментам языка, его назы­
вают индивидуальной областью. Физиологическая реакция, при
которой ухудшается состояние, наверное, может возникнуть и
тогда, когда вдыхаешь запах автобуса, но, пока она не является
реакцией на язы ковой стимул, это явление не относится к к р у гу
рассматриваемых нами проблем. Это один из аспектов пробле­
мы связи семантических и физиологических явлений, которой
мы коснулись в начале книги.
Выше мы попытались по возможности извлечь составные
части из значения высказывания, но получили явно несоедини­
мые вещи. Если исходить из того, что в языке три степени абст­
ракции — высказывание, предложение, форма, — то значение
предложения (иги [1 3 ]) образуется из описанных выше значе­
ний (4 ), (5 ), (6 ). То, что говорящий реально намеревается
сказать, может быть выражено, кроме значений, описанных в
(4 ), (5 ), (6) , паралингвистическими значениями, рассмотрен­
ными в (3 ). Поэтому по отношению к действительному значе­
нию, которое хочет выразить говорящий, мы собираемся упот­
реблять термин, заимствованный у Хаттори Сиро, — ’’значение
говорящего” (хё:гэнся=но ими)%. Если теперь встать на пози­
цию слушающего и попытаться рассмотреть процесс интерпрета­

221
ции, то окажется, что прежде всего интерпретируются значения
(4 ), (5 ), ( 6 ) ; по мере того к а к углубляется понимание, выяв­
ляются ’’значение говорящего” , ситуационное значение, и после
постижения действительного значения считается, что понимание
достигнуто. По мере углубления понимания увеличиваются,
осложняются и становятся более трудными необходимые для
этого условия. Если знания о говорящем очень обширны, то,
вероятно, даже постижение индивидуального смысла не является
невозможным. Однако при язы ковом общении в повседневной
жизни полным пониманием можно считать достижение уровня
действительного смысла.

4. Анализ семем

Фонема к а к единица языка является абстракцией, которой

соответствуют реальные зв у ки ; точно так же с е м е м а [14]
есть я з ы к о в а я единица, в ы д е л е н н а я п у т е м
а б с т р а г и р о в а н и я из з н а ч е н и я , с к о т о р ы м м ы
и м е е м д е л о в в ы с к а з ы в а н и и . Однако между фоне­
мой и семемой нельзя провести полную параллель. Если гово­
рить в общем, то основой для выделения фонем служат их
взаимные оппозиции и связь с неязыковой действительностью.
В каждом языке число фонем весьма невелико, изменения этого
числа в диахронии случаются редко и происходят медленно,
поэтому система, которую образуют фонемы, ясна и определен­
на, число же семем, напротив, огромно, изменения в диахронии
происходят легко, и, поскольку эти изменения связаны с упот­
реблением функционирующих в языке слов, целиком систему
семем выделить в явном виде невозможно. Но можно обнару­
жить достаточно четко определенные части общей системы,
поэтому несколько ниже мы продолжим исследование таких
частей.
Чем подробнее мы рассматриваем значение слов, исполь­
зуемых в высказывании, тем больше связей с экстралингвисти­
ческими объектами обнаруживается в значении. Отчасти это
внеязыковое значение было проанализировано и показано вы ­
ше, но, строго говоря, в каждом конкретном высказывании
это значение неодинаково. Так же к а к необратимо течение вре­
мени, неповторимо одно и то же внеязыковое значение. Однако
для того, чтобы передавать информацию, какой-то аспект этого
значения, и притом основной, должен быть общим во всех вы-

222
оказываниях. Чтобы проанализировать эту общую часть, или,
другими словами, семемы, в любом случае необходима неко­
торая ступень абстракции. Последнее и есть анализ семем. Здесь
возникает следующая проблема: до ка ко й границы распростра­
нить эту ступень абстракции? Рассмотрим это на примерах не­
которы х случаев употребления дзёси [15] ни. Если к а к можно
подробнее мы попытаемся описать это на уровне контекстуаль­
ных изменений, которы х мы коснулись выше, то мы сможем
получить следующие значения служебного слова ни.
(1) Указывает на географическое положение места:
Ибаракикэн ва Конто:=тихо:=ни ару.
’Префектура Ибараки находится в Канто’.
(2) Указывает на конкретное место в пространстве:
Соно хон пара тэрэби=но уэ ни ару.
’Эта книга на телевизоре’.
(3) Указывает на абстрактное место абстрактного качества:
Ко но ромбун=но кати ва сирё:=но мо:расэй=ни ару.
’Ценность этого сочинения в подборе материала’.
(4) Указывает на конечную точку движения:
Кэса То:кё:=ни цукимасита.
’Сегодня утром прибыл в Т о ки о ’.
(5) Указывает на конечную точку изменения:
Кё:=но сайко: ондо=га сандзю:хатидо=ни тассимасита.
’Сегодня самая высокая температура достигла 38°’.
(6) Указывает на цель, к которой направлено действие:
Тонари=но хито=ни коэ=о какэта.
’Я обратился к соседу’.
(7) Указывает на цель движения души, внутреннего состоя­
ния:
То:й како=ни омои=о хасэру.
’Обращаюсь мыслями к далекому прош лому’.
На первой ступени абстракции, где отбрасываются некото­
рые частные различия, значения (1 ), (2 ), (3) объединяются в
общее значение ’’указание на местонахождение” , значения (4 ),
(5) — в ’’указание на конечную то ч ку” , значения (6 ), (7) — в
’’указание на цель” . Если проанализировать процесс абстракции,
то получится следующая картина. Когда мы смотрим на связь
значения ни и контекста, то в (1) ни указывает на ’’географичес­
кое местонахождение” , во (2) - на ’’конкретное пространство” ,
в (3) — на ’’абстрактное местонахождение” потому, что его зна­
чение соотносится в контексте со словосочетаниями, которые

223
указывают на (1) географический район: Канто.-тихо:, (2) к о н к ­
ретное место: тэрэби=но уэ, (3) абстрактное местонахождение:
сирё:=но мо:расэй. К тому же семема, содержащаяся в значениях
(1 ), (2 ), (3) и обозначающая’’указание на наличие, существова­
ние” , перекликается с глаголом ару ’быть, иметься’, который
употребляется в приведенных примерах. Выделяемое из (4)
значение ’’перемещение” перекликается с контекстной глаголь­
ной формой цукимасита ’прибыл’, выделяемое из (5) значение
’’шкала изменения” — с ’3 8 °’, и т.д. В символической записи это
может быть представлено следующим образом:

(1) Аш (а, Ь) В
(2) Сш (с, Ь) В
(3) Еш (е, Ь) В
(4) Ст (ё, Ю Н
(5) Iт О, Ю Н
(6) К т (к, 1)Ь
(7) Мш (ш, 1) Ь

В (1) значение (а, Ь) показателя ни перекликается со значе­

ниями А, В контекстного окружения. Если внимательно рас­
смотреть в целом это явление, то станет ясно, что существует
пропорция А:С:Е:С:1 = а :с:е ^л. Вышеуказанная абстракция
заключается в том, что значения а, с, е, g, 1 рассматриваются к а к
принадлежащие соответственно значениям А, С, Е, в , I. Таким
же образом на второй ступени абстракции значения Ь, И подчи­
няются значениям В, Н. Одной из главных предпосылок анализа
семем мы считаем следующее положение: «Всякая форма имеет
какое-то значение», поэтому мы исходим из того, что после
исключения значения (а, Ь), (с, Ь) и т.п. должно сохраниться
первоначальное значение показателя ни, которое мы намерены
исследовать. Это должно быть то, что извлекается к а к общий
элемент значений (а, Ь), (с, Ь) и т.д.; и в этом случае значения
(а, Ь), (с, Ь) и т.д. должны быть похожи друг на друга [1 6].
Если вернуться к проблеме, выдвинутой нами с самого начала,
то она состоит в следующем: должна ли абстракция остано­
виться на первой ступени или ее продолжить на второй? Точка
зрения, согласно которой мы останавливаемся на первой ступе­
ни, включает следующие моменты семантической теории.
Если говорить о приведенных выше примерах, то показатель ни
имеет три исходных значения — (Ь), (И), (1); когда в контекстном
окружении есть единица со значением В, то выбирается

224
значение (Ь), когда представлена единица со значением Н, то вы ­
бирается значение (И), а если встречается единица со значением
Ь, то выбирается значение (1). Необходимо, чтобы в этом случае
В, Н, Ь можно было различать при помощи язы ковы х призна­
ков. С этой точки зрения, даже если у Ь, Ь, 1 заметно наличие
общего значения, то они рассматриваются к а к не связанные
между собой, — видимо, так обстоит дело и в этом примере.
Существует и третья точка зрения. Это, если мы не ошибаемся,
точка зрения Хаттори Сиро9 . Она является промежуточной меж­
ду вышеупомянутыми двумя [17] : из значений Ь, Ь, 1, которые
являются частично связанными, каждое сохраняет незави­
симость; .в контексте, где проявляется значение В, к а к бы вы ­
свечивается значение (Ь); в предложении, где проявляется зна­
чение Н, — значение (Ъ); при этом, когда высвечивается значение
(Ь), значения (И), (1) остаются в тени. Эта точка зрения хорошо
согласовывает две предыдущие крайние точки зрения.
При анализе семем, кроме проблемы определения верхней
границы — степени описанной выше абстракции, — возникает
еще одна проблема — нижнего предела, другими словами, опре­
деление степени конкретности. Проблема степени абстракции
возникает в таких функциональных формах, к а к дзёси японско­
го язы ка, предлоги английского, отделяемые приставки немец­
ко го , а проблема степени конкретности касается имен существи­
тельных, глаголов и т.п., которые указывают на предметы и
явления внешнего мира. Это тоже сложная проблема, и сейчас
еще нельзя прийти к какому-либо определенному заключению
по этому поводу. По крайней мере можно только сказать, что,
например, семемы существительного должны в какой-то степе­
ни характеризовать его отличия от других существительных
(мы сейчас не касаемся проблемы различения неполных синони­
м о в). Итак, проблема, относить или не относить к семемам
что-то еще, кроме необходимых различительных признаков, и
включать ли эти признаки в анализ и в ка ко й степени, ждет
дальнейших исследований.

5. Структура лексики

Когда говорят ’’структурная семантика” , то обычно подра­

зумевают, что ее объектами являются отдельные единицы сло­
варного состава язы ка; какие это единицы — будет описано
ниже. Если при изложении двигаться от общего к частному, то

15-1100 225
в первую очередь в поле зрения окажется структура словаря.
Некоторые аспекты данной проблемы подробно рассмотрены
в других наших работах, а здесь мы хотели бы представить ее
основные положения, используя по возможности различные
примеры.
Когда мы считаем, что в язы ке выделяются фонология,
грамматика и лексика, то в общем наиболее ’’бессистемной”
представляется лексика. В сфере фонологии и грамматики про­
тивопоставление одних единиц другим является необходимым
условием функционирования этих единиц. Следовательно, еди­
ницы фонологии и грамматики образуют закрытую систему.
Словарь же, единицы которого соответствуют объектам и явле­
ниям внешнего мира, поддерживается внеязыковыми условия­
ми, и уже только поэтому взаимные отношения между этими
единицами ослабляются. Часть словаря, которая тесно связана
с реальными неязыковыми объектами, по мере изменения пред­
метов и явлений легко изменяется. Слова языка должны быстро
’’прикрепляться” к предметам и явлениям, но это не значит, что
единицы словаря и предметы и явления реального мира связа­
ны непосредственно. При обычном употреблении язы к в каче­
стве так называемого ’’промежуточного мира” (Zwischenwelt)
находится между внешним миром и человеком, но, когда назре­
вают изменения в языке, на первый план всегда выступает чело­
век: он наблюдает изменения во внешнем мире, интерпретирует
их, определяет способ отражения этих изменений в языке, и в
результате возникают изменения в лексике. По этой причине
большая часть словаря является откры ты м множеством.
В лексике можно выделить отдельные множества слов,
системный характер которы х сравнительно ясен и структурный
анализ которы х легко дает результат. В японском язы ке это,
в частности, падежные показатели, указательные местоимения и
другие грамматические элементы, такие множества слов, к а к
имена родства или воинские звания, которые сами по себе об­
разуют систему, сравнительно небольшие и определенные мно­
жества качественных глаголов цветообозначения или вкусовы х
ощущений.
Основываясь на различных структурны х признаках, можно
получить разные классификации словарного состава языка.
(1) Классификация, о с н о в а н н а я на ф о н о ­
л о г и ч е с к о й ф о р м е с л о в а . К одному классу относятся
слова, одинаковые по форме и разные по содержанию независи­
мо от их принадлежности к той или иной части речи. Например,

226
можно рассматривать к а к частично сходные по форме слова
вару ’делить’ и мару ’к р у г ’ [1 8 ].
(2) К л а с с и ф и к а ц и я , о с н о в а н н а я н а г р а ф и ­
ч е с к о й ф о р м е с л о в а . К одному классу в данном случае
относятся, например, слова, иероглифическое написание ко то ­
рых имеет общие элементы, или омографы английского языка.
(3) К л а с с и ф и к а ц и я , основанная на г р а м ­
м а т и ч е с к о й ф у н к ц и и слов.
(4) К л а с с и ф и к а ц и я , о с н о в а н н а я н а з н а ч е ­
н и и . Можно осуществлять классификацию при помощи целого
набора семантических компонентов, составляющих семему, но
группа слов, у которы х общим является по меньшей мере один
компонент, образует семантическое поле. Например, глаголы
а р уку ’идти’, хасиру ’бежать’ , бурацуку ’бродить’, фум у ’ступать’,
матагу ’перешагивать’, цум адзуку ’спотыкаться’, кэр у ’пинать’
образуют одно семантическое поле по признаку ’’действие, со­
вершаемое ногами” . Среди этих глаголов находится кэр у, зна­
чение которого содержит компонент ’наносить удар’, поэтому
вместе с глаголами типа уц у ’бить’, татаку ’ударять’, нагуру
’бить’, ко д зу ку ’толкать’ он образует семантическое поле уже
на основе другого семантического компонента. В семантическом
поле каждое слово занимает свою область. Она называется
с е м а н т и ч е с к о й о б л а с т ь ю данного слова. Если изме­
няется число слов, образующих некоторое семантическое поле,
то появляются случаи, когда семантическая область других слов
меняется, а бывает и так, что этого не происходит.
(5) К л а с с и ф и к а ц и я , о с н о в а н н а я н а с т и л и ­
стических о с о б е н н о с т я х . Здесь выделяются разго­
ворный стиль, стили современного литературного языка и
старописьменного язы ка [1 9 ]; слова классифицируются с
точки зрения их принадлежности к вежливым или грубым
словам, современному я зы ку или старому язы ку, общему или
профессиональному язы ку, общему я зы ку или говору10.
(6) К л а с с и ф и к а ц и я , основанная на у с л о ­
виях жизни. Здесь к одному классу относятся слова,
имеющие тесную связь с определенным видом деятельности,
например сельским хозяйством, рыболовством, скотоводством.
По мере необходимости эта классификация может быть более
подробной.
(7) К л а с с и ф и к а ц и я , о с н о в а н н а я на а с с о ­
ц и а ц и я х . В одну группу объединяются слова, которые имеют
принятые в данном обществе ассоциативные связи с ка ки м -

15' 227
нибудь словом. В ш ироком смысле слова все приведенные выше
классификации опираются на ассоциативные связи, но в узко м
смысле здесь имеются в виду другие ассоциации — те, что соот­
носятся с легендами, пословицами, общественными событиями.
Например, нэко ’к о ш ка ’ ассоциируется со словами кован, ’черво­
нец’, нэдзуми ’мышь’, кацуобуси ’сушеная макрель’ [2 0 ]. Назва­
ние залива ’’Данноура” вызывает ассоциации с выражениями
’’последняя битва между домами Тайра и Минамото” , ’’импера­
тор А н т о ку ” , ’’безухий Хоити” , ’’Коидзуми Я ку м о ” [2 1 ]. Так
к а к индивидуальные ассоциации бывают самые различные, то
ассоциативный класс является откры ты м множеством.

6. Структура семантического поля

С позиций структурной семантики исследование семанти­

ческого поля (классификация (4 ) ) является центральной темой
этого раздела языкознания. С труктуру семантического поля
можно рассматривать с двух точек зрения: формальной струк­
туры и семантических отношений.
I Типы формальной структуры .
( 1) О д н о м е р н а я с т р у к т у р а . Сюда относятся,
например, названия дней недели; к а к значимые единицы они
располагаются в один ряд в определенном порядке.
(2) Д в у х м е р н а я с т р у к т у р а . Она представлена
квадратом, разделенным на четыре части; слова, расположенные
в каждой части квадрата, связаны одинаковыми отношениями
по вертикали и одинаковыми, но иными отношениями по гори­
зонтали. Примером такой структуры является отношение, имею­
щее место между обозначениями братьев и сестер в японском
язы ке (см. рис. 1 ) .

ани анэ
'старший брат' 'старшая сестра'

ото.то имо.то
'младший брат' 'младшая сестра'

(3) Трехмерная с т р у к т у р а . Единицы, которые

образуют данную структуру, располагаются в вершинах куба;
было сделано несколько попыток представить данную струк-

228
туру на материалах японского язы ка11, но мы приводим пример
со служебными глаголами современного английского языка,
взятый из кн иги М. Джуса “ The English Verb” , 1964, р. 149—150
(см. рис. 2 )* .

Рис. 2.

II. С труктура смысловых отношений.

(1) И н т е г р а л ь н о е отношение. Это отношение,
которое существует между значениями наименований типа дней
недели или воинских званий. В порядке, который определяется
ограниченным числом единиц, каждая из этих групп слов состав­
ляет законченный ряд; в одинаковых контекстах нельзя заме­
нить одно слово из этого ряда другим.
(2 ) Гипонимическое отношение. Отношение
общего к конкретном у, типа отношений между словами ка гу
’мебель’, с одной стороны, и тансу ’ш каф ’, ц укуэ ’стол’, ису
’стул’, синдай ’кровать’ — с другой; ису ’стул’ с одной стороны,
и маруису ’кр углы й стул’, нагаису ’диван’, то:ису ’плетеный
стул’, хидзикакэису ’кресло’ — с другой. Сюда включаются и
иерархические отношения. Они отличаются от отношений перво­
го типа, где все члены ряда имеют одинаковые права. В одной
и той же ситуации или контексте можно заменить слово с к о н к ­
ретным значением соответствующим словом с общим значением.
(3) А н т о н и м и ч е с к о е о т н о ш е н и е . Отношение между
двумя противоположными, различающимися словами. Между
ними может не быть промежуточной ступени, к а к в паре ару
’иметься’ —пай ’не иметься’, и может быть промежуточная ступень,
к а к в паре ацуй ’быть ж арким ’ — самуй ’быть холодным’.

*По техническим причинам в верхнем левом углу куба пропущено

слово must - Прим. ред.

229
 (4) С и н о н и м и ч е с к о е о т н о ш е н и е . Это отноше­
ние наблюдается в парах сё.син ’продвижение (на высшую сту­
пень)’ — сё :кю : ’продвижение (по служ бе)’, кэссю : ’сосредоточе­
ние, концентрация, сплочение’ — сю :кэцу ’сбор, концентрация’,
хайрэцу ’расположение’ — хайрэцу ’порядок, расположение’
[ 2 2 ] . Семантические области членов одной пары в определен­
ной степени совпадают.
(5) О т н о ш е н и е в з а и м о о б у с л о в л е н н о с т и . При
таких отношениях, к а к в паре у р у ’продавать’ — кау ’покупать’,
существование одного понятия предполагает существование дру­
гого. Ср. также отношения в паре отто ’м уж ’ — цума ’жена’.

7. Омонимы и многозначные слова

Если теперь перенести внимание со всего словаря на его
отдельные единицы, то перед нами встанет новая проблема —
система слов, имеющих две и более семемы. Когда мы намере­
ваемся выделить слова, обладающие двумя или более семемами,
то возникает проблема разграничения случаев омонимии и поли­
семии. Один способ разграничения заключается в том, что прини­
мается положение, согласно котором у слово имеет только одну
семему, и, таким образом, многозначное слово рассматривается
к а к множество омонимов. Однако обычно несколько семем,
принадлежащих слову, которое считается многозначным, обла­
дают общими смысловыми компонентами и находятся в род­
ственных отношениях, а вышеуказанная точка зрения игнори­
рует это обстоятельство. В данной книге мы будем развивать
исследование с позиции признания многозначных слов... [2 3 ].
В синхронной семантике обращение к этимологии должно
быть исключено. Ниже мы попытаемся изложить три принципа
разграничения омонимии и полисемии.
( 1) В тех случаях, когда у фонетически
т о ж д е с т в е н н ы х с л о в о т с у т с т в у ю т о б щ и е се­
м а н т и ч е с к и е к о м п о н е н т ы , мы имеем дело с
о м о н и м а м и . Это самый существенный принцип, и на пер­
вый взгляд здесь нет н и ка ки х проблем, но реально в процессе
анализа постоянно возникают неясности по поводу определения
семантических компонентов. Кроме того, разные лингвисты
могут по-разному определять общность семантических ко м п о ­
нентов; вот почему этот вопрос требует внимания. У. Вейнрейх
пишет по этому поводу следующее: «Нам хотелось бы предло­
жить термин ’’синхроническая омонимия” для двух или более
слов, не имеющих общих семантических элементов, типа сгу 1

230
’звать’ и cry 2 ’плакать’, fa ir 1 ’незапятнанный’, fair 2 ’беспристраст­
ный’ и fair 3 ’красивый ’ 14 » [2 4 ]. Вейнрейх считает, что cry1, cry 2
не имеют общих семантических компонентов, но, по нашему
мнению, в данном случае упускается из виду общее значение
’человеческий голос’, поэтому мы не рассматриваем c ry 1 ’звать’
и сгу 2 ’плакать’ к а к омонимы. В случае с fair трудно сразу опре­
делить, являются или не являются все три единицы омонимами.
(2) Ф о н е т и ч е с к и тождественные слова,
принадлежащие к разным формальным клас­
с а м , я в л я ю т с я о м о н и м а м и . Этот принцип сформули­
рован Дж. Лайонзом15. Он эффективен для различения в
английском языке слов bear1 ’медведь’ и bear2 ’тащить, терпеть,
рожать’, но не является эффективным для разграничения фоне­
тически тождественных слов внутри одного и того же формаль­
ного класса, к а к , например, в случае с глаголом band2, обладаю­
щим тремя значениями.
(3) Ф о н е т и ч е с к и тождественные слова,
принадлежащие к разным семантическим
п о л я м , я в л я ю т с я о м о н и м а м и . По существу, это тот
же принцип, что и принцип (1 ). Эту точку зрения, основываю­
щуюся на понятии семантического поля, выдвинула С. Оман,
опираясь на положения теории лингвистического поля, предло­
женной И. Триром16. Например, до конца X V III в. в немецком
язы ке слово braun означало и ’коричневый’, и ’фиолетовый’.
Оба эти значения принадлежат к семантическому полю цвета,
поэтому здесь нет омонимии, просто ранее значение слова braun
было шире, чем сейчас. С другой стороны, немецкое Schloss
означает ’крепость’ и ’зам ок’. Эти значения принадлежат к раз­
ным семантическим полям, поэтому соответствуют членам
омонимичной пары. Нельзя сказать, что этот принцип также
является достаточным для выделения случаев омонимии,
поскол ьку установление семантического поля и его элементов
вещь не очень достоверная. Если относить английские ear1 ’ух о ’
и ear2 ’колос’ к разным семантическим полям, обозначающим
’’части человеческого тела” и ’’части растений” соответственно,
то эти слова — омонимы, если же они относятся к одному семан­
тическому полю — ’’предметы, имеющие форму уха” , — то слово
ear является многозначным. В этом случае мы считаем ear антро­
поморфической метафорой.
В дальнейших исследованиях мы попытаемся выяснить,
нельзя ли проникнуть в эту трудную проблему путем постанов­
к и одной из задач анализа смысловых расстояний [2 5 ]. •

231
 8. Система семем многозначного слова

Значения слова в высказывании многообразны, и проблема

состоит в том, какие значения можно объединить и рассматри­
вать к а к варианты одной семемы, а какие отнести к разным
семемам, выделяемым у многозначного слова. Эта проблема
тоже не решена, но ниже мы попытаемся показать несколько
возможностей ее решения.
(1) Р а з г р а н и ч е н и е, о с н о в а н н о е н а с п о с о б е
п е р и ф р а з и р о в а н и я . Этот метод изложен Ф. Соутвор-
то м 17; например, предложение The whole house voted со словом
house ’съезд (собрание людей) ’ перифразируется в предложение
с тем же содержанием: A ll the members o f the house voted. Однако
предложение со словом house в значении ’дом, строение’ не
перифразируется в тождественное с заменой сочетания the whole
house ’весь дом’ на all the members o f the house ’все члены дома’,
и поэтому указанные выше значения слова house будем считать
разными семемами одного слова. Для того чтобы эти семемы не
соответствовали омонимам, нужно, чтобы значение ’съезд’ имело
связь со значением ’дом’ (например, ’съезд’ — ’то, что происхо­
дит в помещении’) . При этом методе необходимо полностью
исследовать способ образования основных парафраз и стремить­
ся не привлекать те или иные парафразы ad hoc.
(2 ) С п о с о б , о с н о в ы в а ю щ и й с я на л е к с и ч е ­
с к о й с и с т е м е . Он тоже опирается на признаки, выделен­
ные Соутвортом18. Та часть словарной системы, речь о которой
идет далее, образуется из слов, находящихся в гипонимических
отношениях, описанных выше (см. рис. 3).

Живые существа (до:буцу-|)

люди животные (до:буцу2)

■ __________ I___________

мужчины женщины звери птицы (тори,) насекомые рыбы

во- j \ куры
1мм
ро- [ j (тори2)
Рис- 3. бьи 1 1
1 1

232
 В этой системе слова до:буцу ’живое существо (ж ивотны е)’
и тори ’птица, курица’, занимающие каждое по два места в схе­
ме, являются многозначными. Кроме того, выделение семем
многозначного слова осуществляется и на основе системы анто­
нимов. Например, в словарной статье слова solid ’прочный,
твердый’ в ’’Карманном оксф ордском словаре” этому прилага­
тельному приписываются следующие антонимы: liquid, fluid,
’ж и д ки й ’, hollow ’полый’, plated ’слоистый’, flimsy, slender ’тон­
кий, хл ипкий’, superficial ’поверхностный’. В этом случае со
словом solid можно обращаться к а к с многозначным словом.
(3) С п о с о б , основанный на ф о р м а л ь н ы х
п р и з н а к а х . Примеров слов, многозначность которы х м ож ­
но определить на основе этого принципа, немного. Например,
в английском языке слово index в значении ’индекс’ имеет фор­
му множественного числа indices, а в значении ’указатель’ —
indexes; слово penny в значении ’монета’ имеет форму множест­
венного числа pennies, а в значении ’достоинство монеты’ —
репсе. В подобных случаях мы считаем слова типа index, penny
многозначными. В немецком языке слово Mann в значении
’мужчина’ во множественном числе имеет форму Männer, в
значении ’солдат’ — Leute, в значении ’подданный’ — Mannen,
поэтому слово Mann тоже считается многозначным. Следующие
примеры, по-видимому, находятся между собой в отношениях
грамматической производности, но в целях удобства мы при­
ведем их здесь. Предложению Т о .кё : тава:=о м и р у 1 ’Вижу
токийскую телебашню’ соответствует Т о :кё : тава:=га м иэру1
’Виднеется токийская телебашня’, но нельзя сказать, что пред­
ложению Ися=га кандзя=о м и р у 2 ’Врач наблюдает пациента’
соответствует *Кандзя=га миэру. В связи с этим м иру считается
многозначным словом с соответствующими семемами ( 1) и
( 2 ) 19. Хотя предложению Лдзи=о м и р у 3 ’пробовать на в к у с ’
тоже не соответствует *Адзи=га миэру, м и р у ! должно, вероятно,
рассматриваться к а к омоним миру.
(4) С п о с о б , основанный на п р о и з в о д н ы х
отношениях значений. Среди семем многозначных
слов одна или несколько семем считаются основными, от них
образуются производные семемы. Для уяснения отношения меж­
ду основными значениями слова часто являются полезными
диахронические исследования, но диахронические отношения не
обязательно совпадают с синхроническими. Здесь мы имеем
дело только с отношениями, которые определены обычаями
данного общества; случаи контекстного употребления слов

233
исключаются. Исследования производных значений еще не раз­
вернулись в полной мере, поэтому ниже мы коснемся только
некоторых из этих отношений.
(1.1) Перенос.
Можно считать, что это то же самое, что Дж . Стерн называет
“ adequation” 20. Явление переноса состоит в возникновении
новой семемы в результате сдвига в выделении основных при­
знаков предмета, обозначенного данным словом. На приводимой

(а) b с

а (Ь) с
Рис. 4.

схеме (см. рис. 4) символы а, Ь, с , ... обозначают семантические

признаки семем или их совокупность. Мы используем только
символы а, Ь,с, но это не значит, что их именно три.
Например, по-видимому, из семем слова ки ’дерево’ основ­
ная семема та, в которой главным признаком является ’’нечто
растущее на земле” , что обозначено символом а. Символом b
обозначается сдвиг выделения основных семантических призна­
ко в на признак ’’способность быть материалом” . Первому слу­
чаю соответствует употребление ки в предложении А соко=ни
ки=га хаэтэ иру ’Там растет дерево’, второму — употребление ки
в предложении Ки=дэ дэкита ха ко ’Я щ ик из дерева’. Последнее —
производная семема, основанная на переносе. Английское слово
horn ’рог’ употребляется на основе того же типа переноса, в част­
ности, в выражении a pair o f horn-rimmed spectacles ’очки в рого­
вой оправе’. А значение ’слух’ у слова мими ’ух о ’, указывающего
на часть человеческого тела, можно считать результатом частич­
ного переноса, о котором пойдет речь в следующем пункте.
(1.2) Частичный перенос.
Частичный перенос заключается в изменении только части
основной семемы слова (см. рис. 5 на с. 235).
Например, основная семема слова ему ’читать’ состоит из
двух частей: ’видя письменные знаки, произносить соответствую­
щие им з в у ки ’ и ’понимать содержание’. В предложении Коэ=о
даситэ ему то ими=га ё ку вакару ’Когда читаешь вслух, то хоро­
шо понимаешь смысл’ выступают обе части. В предложении

234
 Рис. 5-

Даматтэ ему ’Читать про себя’ нет указания на произнесение при

действии ему каких-либо звуко в, но звуковы е формы в боль­
шей или меньшей степени возникают в сознании, поэтому можно
считать, что в данном случае первая часть семемы скрыта. Это
не частичный перенос, поскольку часть семемы связана с осталь­
ной ее частью, хотя эта часть присутствует неявно. С другой сто­
роны, в предложениях типа Хито=но коиро=о ему ’Читать по вы ­
ражению лица’, Айтэ=о ему ’Понимать собеседника’ (букв.
’Читать собеседника’) реализуется только вторая часть семемы
слова ему ’понимать содержание’ , в связи с чем мы называем
это явление частичным переносом. Частичный перенос первой
части значения слова ему наблюдается при его употреблении,
например, в предложении Има=кара то.сэн банго=ю емимасу
нодэ ё ку о ки ки кудасай ’Сейчас я прочту номера избранных,
поэтому слушайте внимательно’. Можно предполагать, что ос­
новное значение слова суэру складывается из ’класть тяжелые
вещи’ и ’фиксировать’ : в выражении Мэ=о суэру ’Фиксировать
взгляд’ проявляется частичный перенос последнего. В английс­
ко м языке основное значение глагола break, видимо, состоит из
’сломить сопротивление’ и ’разорвать последовательность’ ; в
выражении break a vase ’разбить вазу’ реализуются обе части;
в выражении break the news o f his death to her ’обрушить на нее
известие о его смерти’ и break the world record ’побить мировой
рекорд’ реализуется только первая часть, а в break their journey
’прервать их путешествие’ — вторая. В дальнейшем необходимо
установить, можно ли считать эти частичные переносы отдельны­
ми семемами многозначного слова. Более того, думается, что
подобное явление можно исследовать и в обратном направле­
нии; опираясь на примеры частичного переноса, можно углубить
анализ основной семемы и сделать этот анализ более объектив­
ным, поэтому мы включаем его в семантический анализ к а к
п р и н ц и п ч а с т и ч н о г о переноса.

235
 (1.3) Метафорический перенос (см. рис. 6 ).

Когда у двух объектов признается общим признак с, возни­

кает ситуация, при которой для обозначения одного из этих
объектов по этому признаку употребляется слово, обозначаю­
щее другой объект; так слово развивает новое значение. Это
явление называют м е т а ф о р и ч е с к и м п е р е н о с о м . В
этом случае необходимо, чтобы новая семема находилась в
одном ряду с основной семемой, которую данное слово имело с
самого начала. Одним из примеров метафорического переноса
является употребление слова ину ’собака’ в предложении Коно
отоко ва до:мо кэйсацу=но ину расий дзо ’Он совсем к а к поли­
цейская ищейка’, где ину имеет значение ’шпион’. Если проанали­
зировать этот пример, то можно увидеть, что из семантических
компонентов, образующих семему слова ину ’собака’, выбира­
ются ’существо ниже человека’, ’преследующее человека’2- ,
’служащее хозяину независимо от того, причиняет ли это беспо­
койство другом у’. Последнее к а к общая черта согласуется с
поведением людей определенного сорта, и в результате разви­
вается семема ’человек, обязанности которого состоят в тайном
сборе информации’. Появившиеся позже семантические ко м п о ­
ненты на схеме обозначаются к а к х, у . У английского слова
crane ’журавль’ на основе совпадения форм объектов развилась
семема ’подъемный кран’. В этом случае компоненты х, у озна­
чают ’механизм для поднятия и перемещения тяжестей’.
Общий компонент с бывает разным; так, метафорический
перенос может основываться на:

форме: м и м и ’ухо ’ ->■’ тонкая узкая кр ом ка предмета’

hand ’рука’ -*• ’стрелка часов’
отношении: тамаго ' яйцо’ -»- ’начинающий (специалист)’
foot ’нога’ -»■ ’подножие горы ’
функции: ган ’рак’ -* ’то, что мешает развитию, управлению
обществом, механизмом’

236
 eat ’есть’ -*■ ’разъедать’
peach ’персик’ -* ’красавица’

Например, слова типа амай ’сладкий’, карай ’горький’ ис­

пользуются в области обозначения вкусовы х ощущений, но
употребляются и в других сферах. Это явление относится к так
называемой синестетической метафоре.
Метафорический перенос значения может происходить в
разных языках по-разному. Например, у английского слова
crane ’журавль’ возникло еще одно значение — ’подъемный кран’,
а в японском языке у слова цуру ’журавль’ такого значения не
появилось. Сравнительное изучение таких случаев — интересная
задача22.
(1.4) Метонимический перенос.
Это явление имеет место тогда, когда слова, обозначаю­
щие некоторый предмет, употребляются для обозначения дру­
гого предмета, связанного с первым по ситуации (см. рис. 7 ).

Рис. 7.

Например, английское dike первоначально означало ’кана­

ва’, но в конце X V в. оно стало обозначать ’часть насыпи (ко то ­
рую образует земля, выброшенная при рытье ка н авы )’. Япон­
ское слово цуцуми, думается, наоборот, в своем значении дви­
галось от ’насыпь, дамба’ к ’пруд (образованный плотиной)’.
На рис. 7 заключение семантических признаков d, е, f в
кр у г показывает, что соответствующее им слово не обязательно
существовало раньше.

9. Другие проблемы семантики

При исследовании производных семем возникает вопрос

о выделении типов этих семем. Когда мы связываем слово с
определенной семемой, то встает проблема, ка ко го типа струк­

237
туру образуют семантические компоненты, из которы х состоит
данная семема. Особую проблему составляют также ограниче­
ния, накладываемые на сочетаемость семем при образовании
сложных слов. Все эти проблемы ждут дальнейших исследо­
ваний.

УЧЕНИЕ О СЕМЕМЕ

Излагаемая в данной книге концепция семемы исходит из

положений, провозглашенных впервые Хаттори Сиро в его
работе ” Ими=ни кансуру и кко :са ц у” ( ’’Соображения по поводу
значения” ) 1. К о ро тко говоря, в ней излагалась необходимость
развить ту часть исследования, которая относилась бы к анализу
конкретного значения так же, к а к фонология относится к
анализу конкретны х звуков. Взгляды Хаттори Сиро были затем
развиты в его работах ” Исисо:=но ко :д зо : то к и н о :” ( ’’С трукту­
ра и ф ункция семемы ” ) 2 и ” Нихон=но кидзю цу гэн го га ку”
( ’’Японская описательная лингвистика” ) 3>4 .
В ш ироком смысле слово ими ’значение’ может употреблять­
ся в отношении самых разных явлений — от прагматики в семио­
тике (где значение указывает на связь говорящего и знака,
аутентичность содержания высказывания, цель общения и т.д.)
до так называемого фоноэстетического значения, фонематиче­
ского значения Дж. Фёрса; в настоящей концепции мы будем
обращаться к значению в узко м смысле слова, то есть к тем язы­
ко вы м значениям, которые располагаются между этими двумя
крайними точками.
Построение концепции семемы предполагает различение
трех степеней абстракции. В языке это в ы с к а з ы в а н и е ,
п р е д л о ж е н и е , я з ы к о в а я ф о р м а . Степень в ы с к а ­
зывания связана с конкретной язы ковой деятельностью,
осуществляемой в той или иной ситуации действительности;
степень п р е д л о ж е н и я — то, что остается после исключе­
ния из высказывания Временных, индивидуальных характери­
стик. Например, когда английское высказывание Do you like
this? ’Вам это нравится?’ реализуется в разных ситуациях, оче­
видно, что несколько различается интонация всего высказыва­
ния, различны объекты, которые соответствуют словам you и
this. И все же в этих ’’разных” высказываниях обнаруживается
некоторая общая часть. Другими словами, собеседника спраши­
вают о том, нравится или не нравится ему нечто, находящееся
недалеко от говорящего. Это соответствует предложению, оно

238
включает в себя установленную общественными обычаями
форму предложения. Это первая ступень абстракции. Затем,
если исключить из предложения интонацию и форму предложе­
ния, остаются отдельные формы (в данном случае четыре
слова - do, you, like, th is ), но понятие форма включает к а к сво­
бодные, независимые формы — слова, так и зависимые, подчи­
ненные формы, например грамматические показатели числа или
времени [ 2 6 ] . Эти формы (ниже для простоты будем говорить
только о словах) есть вторая ступень абстракции. Перечислен­
ным трем ступеням абстракции соответствуют значения, разли­
чающиеся также разной степенью абстракции. Это различие отра­
жается в терминах:

значение высказывания - ими [2 7 ],

значение предложения - иги,
значение слова (танго) - семема5.

Так называемые структурные значения исследуются на уров­

не предложения. П оскольку уровень слов — результат абстрак­
ции, то отбрасываются все непостоянные элементы значения, к о ­
торые различаются в зависимости от контекста. О характере
значения слова Хаттори Сиро пишет следующее:
«Необходимо обратить внимание и на то, что, когда слово
обозначает некоторый предмет или явление, не следует думать,
что оно содержит все характеристики этого предмета или явле­
ния. Семема слова обусловлена обществом, и в нем отражается
только часть признаков, присущих тому предмету или явлению,
который обозначается данным словом; значение слова представ­
ляет общественно обусловленное видение говорящим данного
предмета или явления. По этой причине теленок в противопо­
ставлении бы к — лошадь может называться словом у си, а в
противопоставлении коровам и другим быкам — словом коуси
’теленок’ [ 2 8 ] . Однако, несмотря на это, семемы слов у си и
коуси различаются, а именно: один и тот же индивид, строя
высказывания, видит одного и того же быка по-разному.
П оскольку семема слова обладает такими особенностями, мож ­
но употребить слово у си, например, по отношению к женщине
или слово коуси — по отношению к собаке. И несомненно, даже
у слов, обозначающих один и тот же предмет или явление, объем
семем в разных языках может быть различным»6.
Приведенные ниже примеры уже публиковались7, но они
подходят к данному случаю, и мы позволим себе привлечь их
снова. Англ, shower ’ливень’ соответствует в японском языке

239
признаки ’’овца” , ’’самец” , в yeanling ’ягненок’ - ’’овца” , ’’са­
мец” , ’’молодой” . Семантические маркеры, выделяемые в се­
мантическом компоненте порождающей грамматики, — это те же
семантические признаки. ?
В английском язы ке существует термин sememe ’семема’ ,
в японском языке в качестве его аналога употребляется игисо,
однако содержание, которое вкладывается в это понятие в анг­
лийском и японском язы ках, не одно и то же. Термин семема
впервые использовал Л. Блумфилд в работе 1926 г. “ A Set of
Postulates for the Science o f Language” ( ’’Множество постулатов
науки о язы ке ” ) 9 [3 3 ]. В его основополагающем труде ’’Я з ы к”
( “ Language” , 1933) дается следующее определение:
«Семема — это значение морфемы. Лингвист предполагает,
что каждая семема является постоянной и определенной едини­
цей значения, отличной от всех других значений, в том числе
всех других семем в языке, но он не может следовать этому
предположению» (с. 1 62 )10 [3 4 ].
Семема, по Блумфилду, — значение морфемы, но в книге
’’Я з ы к” на с. 298 [35] приводятся примеры манифестации се­
мемы ’’самка такого-то самца” не только в морфеме -ess, но
и в сложных образованиях elephant-cow, she-elephant ’слониха’,
nanny-goat ’коза’, в супплетивных членах пары ram ’баран’ -
ewe ’овца’. Таким образом, здесь к семеме относятся и семанти­
ческие единицы, меньшие, чем семемы в нашем смысле, и то,
что мы называем семантическими признаками и компонентами.
У Блумфилда нет положения о выделяемых нами трех ступе­
нях абстракции — высказывании, предложении, форме. Одна­
к о проблема состоит в определении единиц семантического
деления семемы. Forget-me-not ’незабудка’ раскладывается на
элементы forget, me, not и накладываемый на них способ со­
единения в данное сочетание, но значение каждого элемента
н и ка к не связано со значением цветка. Когда эти элементы со­
единяются таким способом, с полученным образованием нужно
обращаться уже к а к с одной язы ковой формой (единицей).
Таким же образом бессмысленно, выделив у глаголов conceive
’постигать’, deceive ’обманывать’, perceive ’воспринимать’, receive
’получать’ общий элемент ceive, размышлять о его значении.
К а к следует из работы Ч.Е. Базелла “ The Sememe” , на
состоявшейся в 1951 г. в Ницце Европейской конференции по
семантике все участники были единодушны в том, чтобы назы­
вать семемой основную единицу значения. Однако по поводу
содержания этого термина соглашение не было достигнуто.

242
Базелл тоже отмечает, что, хотя морфема является единицей
классификации, она не может быть единицей значения.
В стратификационной грамматике [36] тоже используется
понятие с е м е м а , но содержание этого понятия отличается
от нашего. Например, семема, передающая обычное действие в
прошлом, манифестируется к а к лексема used to ’имел обы кно­
вение’ (Не used to walk to campus every day ’Он имел обыкнове­
ние ходить в студенческий городок каждый день’); в настоящем
времени соответствующей лексемы нет (Не walks to campus
every day ’Он ходит в студенческий городок каждый день’) .
Пример показывает12, что семантический уровень рассматри­
вается к а к независимый от уровня язы ковы х форм, значение
язы ковой формы (в том числе слова) называется семемой, и
вся концепция базируется на язы ковой форме — в этом состоит
отличие от нашего положения. С нашей точки зрения, в семанти­
ческой части теории стратификационной грамматики понятия
з н а ч е н и е и с е м е м а употребляются нерасчлененно. Если
опираться на приведенный выше пример, то окажется, что
обозначение предложением Не used to walk to campus every day
привычного действия происходит в основном благодаря тому,
что сочетание used to имеет семему ’’выражает в сравнении с
настоящим повторявшееся в прошлом действие” . Выражение
предложением Не walks to campus every day привычного в настоя­
щем действия есть результат соединения трех семем —’’непро­
шедшее время” , семемы глагола walk и контекстной семемы
входящего в окружение сочетания every day ’каждый день’ [3 7 ].
О конкретны х методах разложения семемы на компоненты дает
представление литература, приведенная в прим. 4. Здесь мы
хотели бы остановиться на основных моментах. При исследова­
нии английского язы ка, которы й не является для нас родным,
идеальный случай — использование информантов. Работая с
информантом, необходимо выяснить, в ка ко й ситуации, в ка ко м
контексте употребляется некоторое слово, а также определить
субъективные ощущения (чувство язы ка ). Сообщения инфор­
мантов, даже если они кажутся слиш ком категоричными или
ошибочными, в некотором смысле могут стать материалом ана­
лиза, поэтому с самого начала исследователю разумнее
не полагаться на некритические сведения, полученные от инфор­
манта. Мысль о том, что ’’информант подобен богу” , — заблужде­
ние. Очень редко семемы постигаются только при помощи све­
дений такого рода, поэтому при анализе материала нужно в пол­
ной мере выявлять способности проникновения в материал.
16*
243
Показанные ниже методы анализа помогут этому проникнове­
нию.
Первый постулат анализа значения гласит, что если сущест­
вует форма, то она имеет какое-либо значение или функцию.
Английский глагол (1о, которы й употребляется в вопроситель­
ных и отрицательных предложениях, с позиций порождающей
грамматики появляется в результате трансформаций, и поэтому,
видимо, существуют сторонники точки зрения, предполагающей
отсутствие значения у этого слова. Однако, если учесть наличие у
глагола бо категорий времени, лица, числа, связь его с опреде­
ленным местом в предложении, указанием на вопросительный
характер предложения, где он употребляется, то нельзя сказать,
что у него полностью отсутствует значение.
Второй постулат: если различаются формы, то чем-то разли­
чаются и значения13. Есть ученые, которые придерживаются
иной точки зрения.
В стратификационной грамматике, к а к мы уже отмечали
выше, форму и значение относят к независимым уровням.
Например, в высказывании Ье сап go лексема Ц сап) и в вы ска­
зывании Ье \vill Ье аЫе 1о go лексема Ц Ъ Ье аЫе 1:о) — репрезен­
тации одной и той же семемы Б(сап). В учении о семемах до сих
пор принята точка зрения, согласно которой оба эти понятия
взаимосвязаны, но проблема связанности формы и значения -
задача дальнейших исследований.
Что касается конкретны х методов анализа, то прежде всего
следует рассмотреть ситуацию. Даже когда обращаются к инфор­
манту, моделируют некоторую ситуацию и спрашивают, к а к
сказать в данном случае. Затем рассматривают контекст, в ко то ­
ром появляется некоторое слово. Хаттори Сиро установил сле­
дующие принципы исследования грамматического ко м п о ­
нента14.
(I) Формы, которые могут занимать одну и ту же граммати­
ческую позицию, обладают общим грамматическим компонен­
том семемы (принцип одной позиции).
( II) Формы, которые могут сочетаться в одной и той же
последовательности или предложении (включая интонацию),
обладают взаимосвязанными грамматическими компонентами
семемы (принцип взаимосвязи).
Нужно обратить внимание на то, чтобы исходный материал
для этих исследований не использовался бы в первозданном
виде. В порождающей грамматике следует ограничиться элемен­
тами, близкими к глубинной структуре. Например, неверно

244
считать, что в сочетаниях run a train ’управлять поездом’ и run а
race ’направлять движение’ глагол run имеет грамматическое
значение переходности [3 8 ]. Для исследования язы кового значе­
ния Хаттори Сиро выдвинул следующие принципы 16 :
(I) Слова, образованные из одних и тех же элементов по од­
ному и тому же способу, обладают одинаковым семантическим
компонентом.
( II) Самостоятельные слова, которые м огут комбиниро­
ваться друг с другом, обладают взаимосвязанными семантиче­
ским и компонентами.
Конечно, в этом случае необходимо сводить материал к эле­
ментам глубинных структур, но следует избегать и необычных
поэтических выражений типа green thought in a green shade ’зеле­
ные идеи в зеленой тени’. Вышеприведенные исследования отно­
сятся к синтагматическим, но важны и парадигматические иссле­
дования. Другими словами, это исследования с точки зрения
семантических полей16.
Мы полагаем, что число значений, выделяемых в обычных
словарях, можно значительно уменьшить путем анализа семем,
но необходимо следить, чтобы значения не были слиш ком аб­
страктными. В то же время нельзя игнорировать и подробные
исследования значения высказываний.

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА К РАЗДЕЛУ

’’СТРУКТУРНАЯ СЕМ АН ТИ КА”

1Что касается этой почти неразработанной, но при том чрезвычайно

важной для всех антропологических исследований сферы, то для нее
весьма полезной является работа Т и б а Ясунори ” Но - к о : дзо:=но
мэканидзуму” (’’Мозг и механизмы движения” ) (NHK б уккусу, 1966),
хотя автор останавливается только на указанной в заглавии области.
^ “ Linguistics” , №33, “ Mouton” , 1967.
З к у к и Сюдзо. ” И ки ” = но ко:дзо: (’ ’Структура значения слова
и к и " ) , ” Иванами=сётэн” , 1930. Е г о ж е. Бунгэйрон (’ ’Теория искусст­
ва” ), ” Иванами=сётэн” , 1941; см. в настоящей книге разделы: 17. ’’Осно­
воположник структурной семантики К у к и Сюдзо” , 18. ’’К у к и Сюдзо и
языкознание” .
4см . нашу работу ” Б ун= но имирон” (’ ’Значение предложения” ). -
” Хё:гэн к э н к ю :” , № 8, ” Хё:гэн га кка й ” , 1968.
5Ср.: Х а т т о р и Сиро:. The Sense of Sentence and the Meaning of
Utterance. - In: “ To Honor Roman Jakobson” , Vol. II, “ Mouton” , 1967.
бПо этому вопросу см. : С г у s t а 1 and Q u i r k . Systems o f Prosodic
and Paralinguistic Features in Englisch. “ Mouton” , 1964.
7<Эб этом типе ударения см. нашу работу ” Ко:дзо:тэки имирон -
Нитиэйго тайсё к э н к ю :” (’ ’Структурная семантика - сравнительное иссле­

245
дование японского и английского язы ко в ” ) , с. 210.
8 х а т т о р и Сиро: Сосюру=но langue то гэнго катэйсэцу ("Я зы к
Соссюра и языковой процесс” ) . - "Гэнго к э н к ю №32. Е г о ж е : Гэнго-
га ку = н о хо:хо: ("Методы языкознания” ), ” Иванами=сётэн” , изд. 2-е.
^Высказана в частной беседе.
ЮСм. нашу работу ” Ко:дзо:тэки имирон” - ” Хё:гэн то бунтай=но
тайкэй” ("Выражение и система стилей” ) и раздел "Бунтайтэки иги
токутё:=ни цуйтэ” ("О стилистических особенностях значения") в нашей
книге.
И К у к и Сю:дзо:. ” И к и ” = но ко:дзо: ("С труктура значения слова
"ы кн ” ) ; Бунгэйрон (по поводу падежей Р. Якобсона). — Веб.: Кодзосю-
ги = н о сэкай ("С труктурализм” ) под ред. Идзуми Сэйити, с. 64; К у с а­
к а б э Фумио. Гэндай нихонго=ни окэру дзёси бунруй=но кидзюн -
дзёси=но сокан ("Основы классификации служебных слов в совре­
менном японском язы ке” ) . - "Гэнго к э н к ю :” , № 53, март 1963.
12,13Эти прим, относятся к опущенной части.
14“ Оп the Semantic Structure o f Language". - In: “ Universals o f Lan­
guage", 1966 (ed. 2), p. 179.
^ “ Structural Semantics” , 1963, p. 18.
16«Theories o f the “ linguistic field"». - “ Word” , Vol. 9, 1953.
17“ A Model o f Semantic Structure” . - “ Language” , Vol. 43, № 1, 1967.
I^C m . прим. 17.
19См.: О к у ц у Кэйитиро:. Гэнго=но сока то до :сид зи- та=но тайо:
("Ярусы язы ка и соответствия между переходными и непереходными
глаголами” ). — В публикациях Т о:кё : торицу дайгаку хо:гэн гаккай
("Диалектологического общества при Т окийском муниципальном уни­
верситете” ) .
20 g . S t e r n . Meaning and Change o f Meaning, 1931, 1965, ch. X IV.
21 По указанию Андо Садао.
22см. об этом нашу работу ” Нитиэй=но х и ка ку ” ("Сравнение япон­
ского и английского я зы ко в ” ). - В: "Гэндай эйгогаку дзитэн” , "Сэйбидо”
(в печати).

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА К РАЗДЕЛУ

"УЧЕНИЕ О СЕМЕМЕ”

1” Гэнго к э н к ю :” , № 2 2 -2 3 , март 1953.

2” Гэнго к э н к ю :", № 45, март 1964; ” Эйго кисо: го и = н о к э н к ю :” ,
1968, XI.
3“ К о к у го г а к у ” , № 64, март 1966 (о смысле — в ” Эйго кисо : го и =н о
к э н к ю :", изд. 2-е).
^См., кроме того, разделы, относящиеся к семантике, включенные
Хаттори Сиро в "Г э н го га ку= н о х о :хо :” ("Методы язы кознания"), "Ива-
нами-сётэн” , 1960, изд. 1-е; 1967, изд. 4; Н а г а с и м а Ёсио. H it, break,
cut то соно руйгиго=но игисо=но ко :д зо := н и цуйтэ. — "Гэнго к э н к ю :” ,
№ 52, февраль 1968; раздел ” Э йго=но намба=но игисо" ("Значение числа
в английском язы ке” ) в наст, книге; сб. "К о :д зо :тэки имирон — Нитиэй
рё:го тайсё: к э н к ю :” ("Структурная семантика - сравнительное исследо­
вание японского и английского я зы ко в ” ), декабрь 1967.
^Хаттори Сиро вначале по отношению к форме всегда употреблял

246
термин семема, но потом (в §1 ” Игисо=но ко:дзо:то ки н о :” ) ограничил
употребление этого термина сферой значения слова. Значение единиц
меньших, чем слово, выделяемых, например, в глаголе с а ку (/сак/ и /у /)
[ 29] , он стал обозначать термином иги. Значение высказывания обозна­
чается термином ими и отличается тем самым от обычного, нетерминоло­
гического употребления слова ими-, в случаях возможной неоднозначно­
сти говорится о значении высказывания (хацува и м и ).
6 х а т т о р и Сиро:. Гэн гогаку= н о хо:хо:, с. 390.
^См. нашу работу ” Ко:дэо:тэки имирон” , с. 144.
^Словарь ’’С и н кокуго дзитэн” объясняет слово ю.дати к а к ’дождь,
который обычно неожиданно начинается летним вечером’, то есть обраща­
ет внимание и на неожиданность возникновения явления.
9К ак следует из работы С.М. Л э м а (См. S.M. L a m b . Outline of
Stratificational Grammar, 1966, с. 7 ), термин семема был использован
шведом Норейном еще до 1918 г.
Ю в третьем издании словаря Вебстера семема определяется к а к
’’значение морфемы” .
11 “ Readings in Linguistics” , IL
l^Sydney M. L a m b . The sememic approach to structural semantics. -
“ American Anthropology” , Vol. 66, № 33, part 2, 1964, p. 69.
13 Cm . нашу работу ” Ко:дзо:тэки имирон” , с. 101.
14х а т т о р и Сиро:. Игисо=но ко:дзо: то кино :, § 6; Х а т т о р и
Сиро: Эйго кисо: го и = н о кэн кю :.
1 5 х а т т о р и Сиро:. Нихон=но кидзюцу гэнгогаку (2), с. 23. См.:
Х а т т о р и Сиро:. Эйго кисо: го и = н о кэн кю :, с. 62.
l^CM.':Suzanne Ö h m an. Theories o f the “ linguistic field” . - “ Word” ,
Vol. 9, 1953.
 Минами Фудзио

СТРУКТУРА СОВРЕМЕННОГО ЯПОНСКОГО Я ЗЫ КА*

Глава V II. ЯЗЫКОВЫЕ МОДЕЛИ

1. К а к осуществляется общее описание языка?

В предыдущих главах были рассмотрены различные аспекты

современного японского языка. Сюда относятся самые разно­
образные проблемы: от явлений внешнего мира, явлений окол о­
язы кового характера, названных выше ’’сопутствующими эле­
ментами” [ 1 ] , до объектов, входящих в систему языка (я зы ко ­
вые значения, формы язы ковой деятельности [ 2 ], структура
предложения (б у н ), словарный состав, элементы формы слова
[3 ], то есть объекты, имеющие отношение к устной или письмен­
ной форме я з ы ка ). Все эти аспекты составляют язы ковую к о м ­
муникацию человека (или, говоря шире, коммуникацию вооб­
ще, включающую к а к языковые, так и внеязыковые явления),
поэтому, очевидно, они существуют во взаимосвязи. Следова­
тельно, можно считать естественными некоторые попы тки истол­
ковать все эти проблемы с единой точки зрения. К а к понимать
общую (и универсальную) модель языка? По этому поводу, к о ­
нечно, могут существовать различные точки зрения. Согласно
одной из них, все языковые факты могут быть описаны в рам­
ках некоторого единого представления. На этой точке зрения
стоят к а к традиционная грамматика (например, стандартная
школьная грамматика — и европейская, и японская), так и
дескриптивная лингвистика — лингвистика структурализма,
ставшего центральным научным направлением в США и в дру­
гих странах в 40—50-е гг. Далее, существует и такой подход,
согласно котором у языковая система рассматривается к а к
совокупность правил, регламентирующих порождение язы ко­

* М и н а м и Фудзио. Гэндай=нихонго=но ко:дзо:. Токио, изд-во

” Тайсю=кансё” , 1974. Перевод выполнен по 2-му изданию 1977 г. В
настоящий сборник включена глава 7, в которой опущены лишь ссылки
на другие главы книги. - Прим. сост.

248
вых выражений, воспринимаемых зрением или слухом (генера­
тивный подход). Среди исследований, выполненных в этом на­
правлении — в ш ироком смысле в рамках генеративного подхо­
да, — могут быть названы: являющаяся наиболее известной
порождающая грамматика, основанная на теории Х ом ского, а
также стратификационная грамматика Лэма, теория Чейфа и др.
Далее, точки зрения могут различаться в зависимости от того,
придаем ли мы первостепенное значение психологическим мо­
ментам, которые стоят за язы ковы м выражением, или же его
форме. Точка зрения первого типа представлена, например,
концепцией язы кового процесса Токиэда М отоки (сюда же от­
носится и теория Х о м с ко го ). Точка зрения второго типа может
быть представлена, например, американским структурализмом
определенного периода [4] (об этом направлении мы говорили
вы ш е ). Кроме того, наряду с точкой зрения, согласно которой
в качестве объекта наблюдения должны выступать исключитель­
но языковые факты, существует и другая точка зрения, согласно
которой, расширяя сферу изучения, можно включать в нее и
объекты внеязыковой действительности. Далее, наряду с убеж­
дением, что и совокупность исследуемых объектов, и их внут­
ренняя структура являются жесткой системой, существует и
другое убеждение, согласно которому и то и другое не является
чем-то раз и навсегда данным. Ниже рассматривается выдвигае­
мая нами гипотеза о модели языка и ряд смежных проблем.

2. Процесс порождения язы ковы х выражений

Излагаемая ниже гипотетическая модель языка выполнена в

ш ироком смысле в рамках генеративного подхода. К а к уже го­
ворилось выше, генеративный подход наиболее широко известен
в виде модели Хом ского, однако излагаемая здесь гипотеза
имеет содержательные отличия от этой модели. Суть их станет
ясна ниже. Здесь же укажем, по ка ки м причинам генеративный
подход выбран в качестве основного.
1 .К а к уже не раз отмечалось выше, между значением слов
и элементами, имеющими форму, воспринимаемую зрением или
слухом, вовсе не обязательно устанавливается взаимнооднознач­
ное соответствие... Следовательно, в случае когда мы хотим
установить связь между формой язы кового выражения и его
значением, мы не сможем получить удовлетворительного объяс­
нения путем простого сложения значений лексических единиц,
входящих в это выражение (в других случаях — танго или

249
морфем), распределенных по грамматическим формам. Уровни,
промежуточные между значением и формой, необходимо рас­
сматривать к а к систему, единым образом объясняемую.
2. Существуют некоторые лингвистические факты, наводя­
щие на мысль о существовании промежуточных уровней. Во-пер­
вых, было выделено несколько уровней в структуре предложе­
ния ( бун ) . Мы предполагаем, что таких уровней четыре [5 ].
Если подходить шире, то выбор лингвистических значений, соот­
ветствующих явлениям внешнего мира, выбор формы язы ковой
деятельности, выбор соответствующей формы бунсё [ 6 ] , выбор
элементов структуры бун и танго, выбор элементов внешнего
выражения (звука или письма) — все это можно рассматривать
к а к уровни порождения язы кового выражения.
3. Предпочтительнее был бы такой подход, при котором
процесс порождения и его уровни рассматривались бы к а к еди­
ное целое, а не каждый уровень в отдельности.
Создавая описываемую ниже модель языка, мы исходим
из перечисленных принципов. Остановимся прежде всего на
основных особенностях нашей точки зрения.
1. Процесс порождения язы ковы х выражений рассматри­
вается к а к процесс выбора язы ковы х элементов (какие бы еди­
ницы сюда ни включались, здесь рассматривается лишь их сово­
купность) .
2. При выборе элементов обязательно имеют место условия,
ограничивающие этот выбор. Т аким образом, существуют объек­
ты, на которые накладываются некоторые условия, и результа­
ты выбора, которы й производится при наложении этих условий.
А -> а/С (А — объект, а —результат, С —условие), например:

250
 ~ р э р у **

~ рарэру
о-., нинару
' го ••• нинару
насару
0

♦Синонимические варианты со значением ’отец’. - П рим перев.

♦♦Различные показатели гоноратива. - Прим, перев.
Все это относится не только к собственно лингвистическим эле­
ментам; объектом выбора становятся и формы язы ковой дея­
тельности, и типы бунсё, и элементы, названные выше ’’сопут­
ствующими” ...
3. Существуют правила, определяющие выбор элементов и
условий.
Какой способ выбирается для передачи сообщения определенному лицу?

рассказать при встрече

рассказать по телефону -
сообщить
передать через 3-е лицо , личным /С
сообщить официальным письмом письмом
сообщить личным письмом

Что используется при написании письма?

авторучка
кисточка
шариковая ручка шариковая
/С
карандаш ручка

пишущая машинка

251
 4. Можно полагать, что при выборе элементов существуют
промежуточные уровни. Во многих случаях путем одноразовой
операции выбора невозможно получить конечный результат (то
есть формы, которые мы воспринимаем зрением или сл у х о м ).
Соответственно на промежуточных уровнях и объекты, подверг­
шиеся воздействию условий, и результаты выбора представ­
ляют собой разновидности элементов. Совокупность этих эле­
ментов мы назовем промежуточным состоянием. На рис. 18 [7]
это состояния ( 1) и ( И ) .

~ рэру
~ рарэру

о . . . нинару о . .. нинару
о . .. нинару ^
4 г о . . . нинару
г о . ..нинару
насару

Ч
0) (и) ('»>

5. Классы элементов самого первого уровня процесса выбо­

ра составляют, можно сказать, систему данного языка (диалек­
та) . Их совокупность мы назовем и с х о д н ы м с о с т о я ­
нием.
6 . Сущность выбора элементов (или класса элементов)
состоит в их ограничении в том или ином смысле. Ограничения
м огут пониматься различным образом. По мере перехода с
уровня на уровень в результате наложения ограничений умень­
шается число членов данного класса элементов.
7. В результате различных ограничений остается один эле­
мент, которы й и составляет языковое выражение, восприни­
маемое нами посредством зрения или слуха. Назовем этот эле­
мент к о н е ч н ы м с о с т о я н и е м или в ы х о д о м . Те­
перь мы можем представить все структурные элементы процес­
са порождения язы кового выражения (см. рис. 19).

Рис. 19

[ Ь, 8, Р, Ц, С]

Ь = исходное состояние, Б = промежуточное состояние 8 1 , 82 ...

252
Бп, И = конечное состояние, К = правила выбора, С = условия.
Далее, если попытаться представить в обобщенном виде
процесс выбора элементов, то получим схему, изображенную
на рис. 2 0 .

Рис. 20

(Ь ------
(Э, — - Б2)/С г
(Б2 -------” Бз )/С3

(^ п - 1 5 п )/С п

Об объектах выбора.
Если постараться перечислить в целом элементы, имеющие
отношение к язы ку, то они предстанут в форме, которую мы
можем воспринять зрением или слухом и оценить с точки зрения
здравого смысла. Ниже формулируются основные проблемы,
связанные с язы ковы м и элементами.
1. Что является в самом общем смысле язы ковой ко м м у ­
никацией, а что — неязыковой коммуникацией?
2. Какой язы к (диалект) выбрать — японский или француз­
ский, английский или испанский, нормативный (литературный)
язы к или какой-либо диалект?
3. Значение (языковое значение). Выявление сущности
значения состоит в решении вопросов: какие объекты внешнего
мира вычленяются путем наложения ’’сетки” конкретной язы­
ковой системы и что из того, что может быть выражено в данном
язы ке (диалекте), выбирается по интенции говорящего.
4. Форма язы ковой деятельности. Вообще говоря, вопрос
состоит в том, какая языковая ком м уникация имеет место.
К а к указывалось выше, существует подразделение форм я зы ко ­
вой ком м уникации в зависимости от ее функций, от типа язы ко ­
вой среды, а также в зависимости от того, является ли ко м м ун и ­
кация прямой или опосредованной.
5. Типы бунеё. Тип бунсё составляет один из аспектов фор­
мы речевой деятельности — форму язы кового выражения. Воз­
можны классификации бунсё с различных точек зрения.
6 . Минимальные значимые единицы, имеющие так называе­
мую сегментную форму: бун, различные типы ку , танго, мор­
фема.
7. Членение бун и к у , расположение сегментных единиц

253
(так называемый порядок слов, порядок морфем внутри танго
и т.д., расположение бун внутри бунсё и п р .).
8 . Если признать существование фонемы, моры, морфоне­
мы, то эти единицы также следует внести в список язы ковы х
элементов.
9. Ударение, интонация. Прочие средства выделения.
10. Помимо этого, можно указать на такие фонетические
характеристики, к а к , например, сила звука, высота, слитное
и раздельное произнесение, а также способ произнесения (обыч­
ный, шепот, бормотание и т .п .).
1 1 . Элементы, связанные с письменной формой языка. Ос­
новные системы письма. Виды знаков, форма знаков, их вели­
чина, слитное и раздельное написание и т.п.
12. Элементы, названные нами ’’сопутствующими” , могут
составить отдельную проблему: телефон, звукозапись, радиове­
щание и др., способы печати и т.п.
13. Все рассмотренные элементы имеют отношение к язы­
ко во м у выходу первого порядка. Однако можно привести при­
меры элементов, связанных с выходами второго порядка. Сюда
относятся, в частности, элементы языка глухонемых, коды для
ЭВМ, знаки азбуки Морзе, сигнальных флажков, различные зву­
ковые сигналы и т.п.
Условия выбора.
Условия выбора элементов подразделяются прежде всего на
условия внешние и внутренние...
1. Внешние условия представляют собой внеязыковые фак­
торы. Они подразделяются на три вида: а) денотаты, Ь) интенции
говорящего (модальности), с) побочные факторы.
Денотаты, к а к правило, связаны с внеязыковым миром...
Они соответствуют значительной части значений, выражаемых в
языке. Это, например, предметы и явления, соответствующие
значению словя.мя ’гора’,^лш ’море’, хяня ’цветы’, сакана ’рыба’,
саку ’цвести’, оёгу ’плыть’, такай ’вы сокий’, сирой ’белый’,
хосой ’быть то н ки м ’. Факторы группы Ь связаны с язы ковы ми
объектами, имеющими ’’декларирующее значение” . Они соответ­
ствуют другой большой части значений, выражаемых в языке.
Модальности отражают психологические моменты интерпрета­
ции говорящ им денотатов, настроение и интенции говорящего
по отношению к слушающему. Факторы группы с — это обстоя­
тельства, характеризующие момент речи... в частности время,
место, конкретные способы речевого общения. Сюда же, види­
мо, следует включить и характер взаимоотношений участников

254
речевого общения, а именно говорящего и слушающего, говоря­
щего и прочих участников, слушающего и прочих участ­
ников [ 8 ].
2. Внутренние условия представляют собой собственно язы­
ковые факторы. В целом это условия, которые регламентируют
в процессе порождения выбор элементов ( ’’объектов выбора” ) ,
подлежащих переходу на следующий уровень. Другими словами,
это условия, связывающие предшествующее промежуточное
состояние (или исходное состояние) с последующим промежу­
точным состоянием (или конечным состоянием). Факторы, к о ­
торые в этом случае формируют условия, являются собственно
язы ковы ми, поэтому условия естественно назвать внутренними.
В связи с изложенным можно отметить следующие моменты:
1. Прежде всего, наиболее общим условием является систе­
ма язы ка (диалекта) в целом.
2. Языковое значение. Языковое значение непосредственно
связано с теми группами внешних условий, которые были на­
званы выше денотатами и модальностями, и является первым из
промежуточных уровней. На следующих уровнях происходит
выбор лексики, структуры бун, а также выбор формы речевой
деятельности и типа бунсё.
3. Форма язы ковой деятельности. Сюда относятся прежде
всего условия, определяющие выбор типа бунсё, структуры
бун, выбор лексики. Кроме того, очевидно, существуют усло­
вия, связанные со спецификой устной и письменной речи (напри­
мер, интонации коммерческих диалогов или способы публика­
ции официальных сообщений).
4. Тип бунсё и порядок расположения элементов его струк­
туры являются условиями, регламентирующими проявление
через бунсё лексики и структуры бун.
5. Условия, определяющие структуру бун, различаются в
зависимости от уровня порождения бун и задают сочетаемость,
способ членения и порядок элементов.
6 . Условия, определяющие структуру танго, например усло­
вия, определяющие структуру сложных слов или спряжение
предикатива [9 ].
7. Фонетические условия. Выбор лексических (морфологи­
ческих и т.п.) элементов является одним из основных условий
фонетической реализации, то есть это условия, задающие реали­
зации: морфофонема (если признавать эту единицу) -»• фонема,
фонема -► зв ук, а также реализацию ударения, интонации, дру­
гих так называемых супрасегментных элементов.

255
 8 . Условия, связанные с письмом. Здесь также основным
условием являются отобранные лексические элементы. Кроме
того, здесь рассматриваются формы язы ковой деятельности:
тип бунсё, связь следующих друг за другом графических эле­
ментов и т.п.
9. Кроме того, по-видимому, следует учитывать и различные
виды упоминавшихся выше вторичных выходов.
Таким образом, к а к показано выше, процесс порождения
язы ковы х выражений задается элементами — объектами выбора
и условиями выбора.
Уровни порождения упорядочиваются согласно последова­
тельности, в которой выше рассматривались элементы и усло­
вия. Однако в ряде случаев допустимо или даже необходимо
введение более дробных уровней. Так, уровень порождения бун
можно разделить на четыре уровня [ 1 0 ] , что может выяснить
характер порождения элементов, формирующих бун.

3. Анализ процесса порождения

К а к уже говорилось выше, остаются невыясненными еще

некоторые проблемы, связанные с процессом выбора элемен­
тов. Хотелось бы коснуться некоторых из них в связи с выясне­
нием сущности процесса порождения, и в частности особенностей
промежуточной стадии.

(1) Языковые элементы и их классы. 1.

До сих пор мы пользовались недостаточно точно определен­
ным выражением я з ы к о в ы е э л е м е н т ы или к л а с с ы
я з ы к о в ы х э л е м е н т о в . Здесь мы попытаемся рассмот­
реть, к а к определяются границы между представителями таких
классов, к а к можно точно выявить элементы, формирующие
классы. Далее следует подумать, почему здесь возникают сомне­
ния.
Рассмотрим языковое выражение со значением ’Отец умело
смастерил яхту’ :
Титиоя=га дзё:дзу=ни ётто=о цукутта.
Можно привести еще несколько фраз, содержание которы х в
значительной степени совпадает с приведенным:
ото ха н ва дзё:дзу=ни ётто=о цукурарэта=нэ,
оядзисан в а у м а ку ётто=о цукутта=на,
ото хам а ва мигото=ни ётто=о о=цукури=ни наримасита=нэ

256
 [1 1 ]. В приведенных примерах в качестве компонента со значе­
нием ’отец’ м огут быть использованы элементы из обширного
списка { tutu, титиоя, оядзи, оядзисан, ото:сан, госомпу, госом-
пусама, титиуэ, о ти ти уэ...}. Тем не менее в этом случае значение
достаточно конкретно и разграничить сферы употребления эле­
ментов, по-видимому, не так сложно. Однако в случае элементов
со значением ’умело’, если мы допустим небольшие расхождения
в этом значении, весьма разнообразные элементы придется счи­
тать входящими в класс объектов, подлежащих выбору: { дзё
дзу=ни, о=дзё:дзу=ни, мигото=ни, о=мигото=ни, ко:м ё:=ни,
сэйко:=ни...} . Аналогично и в случае с ’мастерить’ можно подби­
рать различные элементы: {ц у ку р у , сэйсаку=суру, сэйдзо:=суру,
сакусэй=суру, кэндзо:=суру, кансэй=суру, цукуриагэру, цукури-
дасу, д э к а с у .
Приведенные примеры показывают, что наряду со случаями,
когда сферы употребления элементов четко разграничены и меж­
ду ними существуют определенные связи, часто встречаются и
случаи, когда границы сфер употребления гораздо более рас­
плывчаты. Однако нельзя считать, что сфера употребления эле­
мента, входящего в некоторый класс, совершенно не определе­
на. Например, в класс элементов {дзё:дзу=ни, мигото=ни, ко :-
мё:ни, с э й ко := н и }* не включаются элементы хэта=ни, мэтямэтя=
ни, сэцурэцу=ни, бусайку=ни** и т.п. Очевидно, в класс { цукуру,
сэйсаку=суру, сакусэй=суру...} *** не входят элементы а руку
’шагать’, табэру ’есть’, нэм уру ’спать’, гирон=суру ’дискутиро­
вать’, сэнтаку=суру ’стирать’ и т.п.
Рассматриваемые здесь классы элементов имеют еще одну
особенность: сфера употребления элементов обладает свойст­
вом относительности. Сфера употребления подвержена измене­
ниям под воздействием к а к внешних, так и внутренних усло­
вий. Объективно внешние условия изменяются постоянно.
Соответственно м огут измениться и внутренние условия (изме­
нения могут определяться или не определяться язы ковой систе­
мой) . Под влиянием этих изменений смещаются сферы употреб­
ления элементов, составляющих классы объектов или резуль­
татов выбора.
Когда ставится вопрос о классах язы ковы х элементов, то
последние часто ассоциируются с рубриками тезаурусов. То,

* Синонимы со значением ’умело’. - П рим, перев.

* * Синонимы со значением ’неумело’. - Прим, перев.
* * * Синонимы со значением ’создавать’. - Прим, перев.

17-1100 257
что в данной работе подразумевается под классом язы ковы х
элементов, имеет с этими рубриками некоторые общие черты,
однако отличия весьма существенны. Классы слов типа тезаурус-
ных являются стабильными. Те же классы элементов, о которы х
здесь говорится, являются подвижными и зависят от условий в
данный момент времени. Во всяком случае, необходимо тща­
тельно исследовать, насколько сферы употребления элементов —
членов класса — являются жесткими, насколько они относитель­
ны и нестабильны и к а к в связи с этим следует строить общее
описание.

(2) Языковые элементы и их классы. 2.

Второй вопрос заключается в следующем: всегда ли элемент
некоторого класса может быть четко выделен сам по себе или же
в некоторых случаях он выделяется вместе с другими элемента­
ми, с ним связанными? Этот вопрос встает при рассмотрении
хотя бы таких воспринимаемых зрением или слухом форм,
какие приводятся ниже.
Рассмотрим выражение:
о:ки н а дзи^э к а ку ’писать большие б у кв ы ’.
Почти тот же смысл может быть передан и в других формах:
дзи=о о .к и к у ка ку ,
дзи=о дайдзи=суру [1 2 ].
Элемент, соответствующий о :ки н а ’большой’ из первого приме­
ра, может быть связан к а к с дзи ’буква’, так и с ка ку ’писать’
(допуская некоторые смысловые отличия). Аналогичная ситуа­
ция наблюдается и в примерах типа:
кабэ=о сироку нутта ’покрасить стену белым’,
кабэ=о сиронури=ни сита ’сделать стену побеленной’,
О токо=га саннин хатарайтэ ита ’Мужчины работали втроем’,
Саннин=но отоко=га хатарайтэ ита ’Работало трое мужчин’
[1 3 ] . Можно привести примеры другого рода. Рассмотрим
группу элементов итасу, ~м ас в выражении:
0=хэндзи о=мати итаситэ оримас. ’Я жду ответа (с кр о м н .).’
[1 4 ] , а также пары элементов табун и дэсё:, масака и май в вы ­
ражениях:
Табун асу ва нжи=ни пару дэсё:. ’Вероятно, завтра пойдет
снег.’
Масака има=горо кутинаси=га саку хадзу ва арумай. ’Вряд
ли сейчас цветет жасмин.’ [15].
Элементы каждой из таких групп (пар) различаются с точки
зрения формы, однако с точки зрения их соотношения внутри

258
бун они объединяются в группы по общности значения. (Можно
говорить если не о совпадении значений, то, во всяком случае, о
наличии общих черт.) Не следует ли из всего сказанного, что воз­
можны не только такие промежуточные уровни, где элементы
резко разграничиваются, но и такие, где подобного разложения
не происходит?
При всем этом, видимо, не существует абсолютно неразло­
жимы х последовательностей элементов. Имеют место ограниче­
ния на возможные способы членения при переходе на следующий
уровень. Эти ограничения накладываются системой языка.
Таким образом, можно считать, что промежуточное состояние
при переходе на каждый следующий уровень вплоть до послед­
него представляет собой совокупность способов членения эле­
ментов в зависимости от условий. Необходимо обратиться к
этому аспекту исследования промежуточного состояния и
выяснить, ка ки м образом он реализуется в общей системе.

(3) Условия и результаты выбора

Остается нерешенной еще одна проблема: всегда ли однозна­
чен результат выбора при заданном соответствии объектов и
условий. Эта проблема была предметом многих исследований.
Она, в частности, имеет непосредственное отношение к явлению
так называемого ’’колебания слов” . В одних случаях результат
может оказаться единственным, в других — возможно несколь­
к о результатов, между которы ми допустимы определенные
расхождения. Проблема состоит в том, чтобы выяснить, ка ки м
образом можно интерпретировать этот факт и включить его в
общую систему описания.
При хорошо организованном статистическом обследовании
языка, например при обсчете больших выборок лексики, при
исследовании язы кового существования [16], изучающего связь
между внешними условиями и функционированием язы ковы х
элементов, и т.д., во всех случаях объектами подсчета являются
элементы того, что здесь названо конечным состоянием, или
выходом. Для построения модели языка необходимо выяснить,
о ка ко й части языковой системы и о ка ко м ее состоянии можно
судить по подсчетам такого рода.

(4) Последовательность уровней выбора

В целом нельзя отрицать, что существуют случаи, когда
задано соотношение между предыдущим и последующим уров­
нями. Например, выбор между язы ковой и неязыковой ком м у-

17' 259
никацией должен происходить раньше, чем выбор используе­
мого языка. Выбор формы язы ковой деятельности типа бунсё
происходит после того, к а к задан используемый язы к. Тип бунсё
становится условием, задающим способ представления лекси­
ческих элементов в бун. Многие вопросы, касающиеся выбора
элементов, связанных с устной или письменной формой языка,
невозможно решить до того, к а к морфологические и лексиче­
ские элементы будут упорядочены по мере прохождения уров­
ней, имеющих отношение к структуре бун. В процессе выбора
фонетических элементов последовательность уровней в ряде
случаев также является заданной. Т ак, в диалоге на токийском
просторечии возможны формы сунна из суру на, сутто из суру
то. С другой стороны, есть и формы суру на и суру то [1 7 ]. В то
же время формы к а к у на, к а к у то, ёму на, ему то существуют
только в одном варианте, а формы *канна, *катто, *ённа, *ётто
невозможны. По-видимому, правильным будет следующее
объяснение: сначала идет уровень, на котором вводятся формы
суру на и суру то, а уже на следующем уровне ру из суру в за­
висимости от последующего согласного превращается либо в
носовой, либо в геминированный согласный.
Тем не менее наряду со всем этим есть и такие факты, ко то ­
рые показывают, что возможны случаи не жестко установленно­
го порядка уровней.
Первая проблема: работают ли условия, определяющие
выбор элементов на каком-либо уровне и на последующих уров­
нях? С нашей точки зрения, такие условия, которые характери­
зуют сразу несколько уровней в процессе выбора, возможны.
Рассмотрим, например, значение, которое может быть выражено
словом мэйрэй ’приказ’. (Значение — одно из внутренних усло­
вий. Оно может быть разложено на семантические компоненты,
но здесь условно считается единым целым.) Данное значение
определяет не только выбор морфем (морфем, образующих
глагольный императив, модальных частиц и т .п .), но также и
выбор характеристик на фонетическом уровне, в некоторых
случаях — вплоть до фонем и просодических свойств (интона­
ции, силы звука и т .п .). Значение, которое можно сформули­
ровать к а к ’’выделение” , определяет не только выбор морфем
(частиц типа ва) и порядка элементов (соответствующие эле­
менты, к а к правило, выносятся в начало бун ) , но также в случае
письменного, в частности печатного, текста влияет на выбор
таких средств, к а к тип шрифта, знаки препинания (следующие
за выделенным элементом точки или запятая) и т.п.

260
 Вторая проблема: внешние условия, определяющие порож­
дение некоторого язы кового выражения, будучи нестабильны­
ми, м огут изменяться в процессе порождения. Мы повседневно
сталкиваемся с тем, что в ходе общения меняется тема обсужде­
ния, меняется характер общения в зависимости от реакции собе­
седника, меняется окружающая обстановка и средства общения.
Вслед за внешними меняются и внутренние условия.
Однако есть и противоположная точка зрения, согласно к о ­
торой процесс порождения существует к а к некая абстракция и
должен рассматриваться независимо от реальных процессов. Но,
даже признав эту абстракцию, нужно согласиться с тем, что зави­
симость процесса от изменения внешних условий возможна. В
этом случае, видимо, трудно считать, что порядок уровней по­
рождения является во всех отношениях стабильным.
Третья проблема: и в других случаях бывает трудно решить,
ка ко й уровень выбора элементов ка ко м у предшествует. Так, в
следующих примерах:
саннин=но кодомо=га дзи=о о :к и к у кайта,
саннин=но кодомо=га о.кина дзи=о кайта,
кодомо=га саннин дзи=о о :к и к у кайта,
кодомо=га саннин о:кина дзи=о кайта * —
трудно определить, в к а ки х парах связи устанавливаются рань­
ше: кодомо - саннин ’дети’ — ’трое’, кодомо - к а к у ’дети’ —
’писать’, дзи - к а к у ’б у кв ы ’ — ’писать’ и т.п. Если исходить из
форм конечного состояния, таких, к а к саннин=но кодомо,
о. кина дзи, о. к и к у кайта, то оказывается вполне вероятным су­
ществование уровней с заданным порядком следования. Однако
на более низких уровнях порядок следования, по-видимому,
надо считать менее жестким.

4. Что мы можем знать о словах? [19]

До сих пор мы рассматривали проблемы, связанные глав­

ным образом с интерпретацией процесса порождения язы ковы х
выражений. Эти проблемы непосредственно связаны с вопросом
о слове. Можно выделить три основные точки зрения по этому
вопросу.
Первая точка зрения — практическая или интуитивная,

* ’’Трое детей написали большие б укв ы ” - представлены синоними­

ческие преобразования. —Прим, перев. [18]. •

261
 согласно которой слова и их значения воспринимаются непо­
средственно, без анализа. По-видимому, в рамках такого под­
хода вообще не разграничиваются слово и то, что оно обозна­
чает. К а к, например, в случае с в ы кр и ко м типа Кадзи да
’П ожар!’.
Второй подход — это, так сказать, подход с точки зрения
здравого смысла. Он означает, с одной стороны, что слова вос­
принимаются в определенной форме зрением или слухом и, с
другой стороны, что между этой формой и тем, что она обозна­
чает, существует определенное соотношение, которое интерпре­
тируется с точки зрения здравого смысла.
Так, например, признается, что в выражении Кодомо=га
о:дзэй сунахама=дэ асондэ ита. ’На песчаном берегу веселилось
много детей.’ используются слова: кодомо ’дети’, о:дзэй ’много­
численные’, сунахама ’песчаный берег’, асобу ’веселиться, развле­
каться’.
Третий подход является собственно аналитическим. Когда
проектируется некоторая модель языка, то (сознательно или
бессознательно) в нее включается и все то, что позволяет судить
о словах. Рассмотрим подробнее этот третий подход. От первых
двух он имеет следующие отличия: во-первых, цель исследова­
ния — определить, какое место в язы ковой системе занимают не
только слова к а к непосредственно воспринимаемые единицы,
но и вообще любой элемент; во-вторых, выявляется соотноше­
ние не только между непосредственно воспринимаемой формой
язы ковы х выражений и тем, что она обозначает, но и между
процессом, предшествовавшим появлению этого выражения
(промежуточными состояниями), и общей системой.
Однако есть и еще одна особенность этого третьего подхода.
Эта особенность подхода, названного здесь аналитическим,
состоит в следующем. Информация о словах, выделяемых в ре­
зультате анализа, всегда находится в зависимости от точки зре­
ния в определенный момент времени. Причем по мере изменения
точки зрения с течением времени эта информация может менять­
ся. Если, например, мы захотим извлечь содержательную инфор­
мацию о выражении кодомо=га о:дзэй сунахама=дэ асондэ ита,
то можно считать, что она заключена в информации об элемен­
тах кодомо, сунахама, о.дзэй, асобу (мы отвлекаемся от =дэ
иру ) [2 0 ]. Однако здесь мы имеем дело с одним из промежуточ­
ных уровней, а, к а к было сказано выше, классы элементов тако­
го уровня не являются жесткими, к а к не являются жесткими и
границы между самими элементами.

262
 (Внутренний кр уг изображает
информационный центр)

Содержание А В С D

I. кодомо, кодомотати, о=косантати, о=косангата, тибидомо,

дзяридомо...
II. о.дзэй, таку сан, тасу:, о :ку , маннинмо, иппай...
III. сунахама, хама, хамабэ, кайхин, би:ти...

263
 IV . асобу, тавамурэру ... *
Однако, по-видимому, достаточно сложно получить сразу
все сведения о промежуточном состоянии. Во всяком случае,
если стремиться извлечь такую информацию, то окажется, что
она группируется в о кр у г некоторых центров. Причем если эта
центральная часть информации может быть извлечена, то другая
часть остается на периферии и получить эти сведения становится
невозможным. См. пример на рис. 21 (на с. 263).
Т аким образом, подобно тому к а к классы элементов про­
межуточного состояния обладают относительными характери­
стиками, изменяющимися под воздействием внешних и внут­
ренних условий, информация, полученная при аналитическом
подходе, зависит от точки зрения и является относительной и
неполной. То есть даже если, исходя из этой точки зрения, со­
брать информацию не только об отдельных выражениях, но и
обо всех элементах системы языка или диалекта (насколько
такое возможно — отдельная проблема), то это будет ком плекс
сведений относительных и неполных.
Правильно ли таким образом проводить анализ язы ковой
системы? Эта проблема требует дополнительных исследований.
Она тесно связана с другой фундаментальной проблемой: на
ка ко й теории должен основываться анализ слов?

* Классы синонимов со значением: I - ’дети’, II - ’много’, III -

’берег’, ГУ - ’развлекаться’. —Прим, перев.
 КОММЕНТАРИЙ

К РАБОТЕ ЯМАЛА ЁСИО

’’ЯПОНСКАЯ ГРАМ М АТИ КА”

[ 1] Имеются в виду более ранние работы автора. Под термином го в

отличие от других лингвистов, чьи работы включены в сборник, Ямада
понимал слово в традиционном европейском смысле; ср. его определе­
ния простого го к а к ’’минимальной, неделимой единицы языка, соответ­
ствующей единице мысли и независимо выражающей в язы ке некоторое
понятие” . ( Я м а д а Есио. Указ, раб., с. 76). Ямада прямо указывает на
зависимость данного им определения от определения слова у Г. Суита.
Содержательно границы го у Ямада также более соответствуют границам
слова у европейских японистов, в частности, он в отличие от других япон­
ских ученых рассматривал аффиксы и служебные слова к а к разноуровне­
вые единицы (с. 692-699 указ, раб.). О понятии к у см. прим. 13.
[2 ] Это намерение было реализовано; см., в частности: Я м а д а
Есио. К окугоси . Мондзирон (’’История японского языка. Письменность” ) .
Токио, изд-во То :ко :, 1937.
[ 3] См. прим. 1.
[4 ] В большинстве типологических классификаций японский язы к
рассматривается ка к агглютинативный, что, к а к показывает Ямада, не
совсем точно: система имени в литературном языке и большинстве диа­
лектов вполне агглютинативна, но система глагола скорее флективна.
Черты изолирующего строя связаны с большим количеством заимство­
ваний из китайского языка.
[5 ] По-видимому, Ямада исходил из существования в японском
язы ке большого количества служебных слов и строгих правил порядка
слов, хотя он признавал и наличие аффиксации.
[6 ] Тэниоха - традиционное название, употреблявшееся со средних
веков для большинства грамматических элементов. Позднее оно стало
пониматься в более узко м смысле к а к объединяющее именные агглюти­
нативные показатели. Ямада употребляет этот термин в последнем значе­
нии. Данные единицы он считал служебными словами.
[7 ] Здесь представлен сравнительно редкий случай, когда Ямада
обращается к чужому язы ку, исходя из японского эталона. Конечно,
вряд ли можно говорить, что структуры предложения в японском и к и ­
тайском язы ках обратны. Ямада, вероятно, имеет в виду, что в японском
язы ке сказуемое всегда завершает предложение, а в китайском после
него идут дополнения.

265
 [ 8] Речь идет прежде всего о созданных в Японии еще до знакомства
с европейской наукой схемах спряжения глагола, сохраняемых у Ямада
и других японских языковедов в неизмененном виде (см. работу Хаси­
мото Синкити в настоящем сборнике), и классификациях частей речи,
частично модифицированных у Ямада.
[9 ] Нами опущены цитаты из ’’Введения в психологию” В. Вундта,
влияние идей которого на Ямада очень велико (ср. рассуждения об
апперцепции в Предисловии к настоящему сборнику). В данном случае
у В. Вундта речь идет об определяющем значении для процесса мышле­
ния противопоставления субъекта и предиката и о многоуровневом раз­
граничении субъекта и предиката в структуре мысли, чему соответствуют
разные уровни членения предложения.
[ 10] Далее приводится цитата из В. Вундта, в которой говорится о
том, что предложение является первичной психической формой мысли.
[ 11] Г. Гёффдинг (1843-1931) - датский психолог и философ;
к а к и В. Вундт, был сторонником концепции психофизического парал­
лелизма.
[ 12] Далее приводится цитата из В. Вундта, где говорится о том,
что возможность употребления слова или другой формы выражения к а к
эквивалента предложения определяется психологическими условиями.
[ 13] Т аким образом, понятие к у отличается от понятия простого
предложения традиционной европейской лингвистики тем, что в число
к у включаются и назывные предложения, а также неполные предложения
без подлежащего (ср. публикуемую в настоящем сборнике работу М ика­
ми Акира и комментарии к ней, где говорится о большой распространен­
ности последних в японском я з ы к е ); они, впрочем, включаются в число
предложений и многими европейскими учеными. Ниже (с. 1389 и далее
указ, раб.) понятию к у противопоставляется понятие бун (стандартное
обозначение предложения в японской науке) к а к последовательности к у ;
выделяются бун, состоящие из одного к у и из многих к у (то есть слож­
ные предложения).
[ 14] Такой эллипсис в японском язы ке возможен и тогда, когда
подлежащее обозначает лицо, отличное от говорящего (см. работу Мика­
ми Акира в настоящем сборнике).

К РАБОТЕ ХАСИМОТО СИНКИТИ

’’ВОПРОСЫ ИЗУЧЕНИЯ РОДНОГО Я З Ы К А ”

[1 ] В японской науке, особенно в довоенное время, языкознание

(гэнгогаку) противопоставляли изучению родного язы ка (к о к у г о г а к у ).
Японская лингвистика длительное время развивалась исключительно к а к
наука о японском языке, и лингвистические теории строились только на
материале японского языка. Научное изучение других языков (кроме
китайского, корейского и айнского) получило в Японии развитие лишь в
послевоенное время. См. Предисловие к наст, сборнику.
[2 ] Период с 1868 по 1912 г. В это время в Японии познакомились
с европейской наукой, в том числе и с лингвистической.
[ 3] Период с 1603 по 1867 г., иначе — период Токугава. О языкозна­
нии того времени см. в Предисловии к наст, сборнику.
[4 ] В данном абзаце говорится о принятой в 30-е гт. орфографии, в

266
которой сохранялись традиционные написания. С 1946 г. это слово пишет­
ся к а к кава.
[5 ] Ниже Хасимото разграничивает звуки (фонемы) и слоги, однако
здесь он использует традиционную терминологию, в которой ’’зв у ко м ”
(онсэй) назывался слог (точнее, мора) - минимальный в традиционном
японском представлении сегмент текста.
[6 ] Здесь в древности была фонема р, позднее перешедшая в f, кото­
рое в интервокальном положении подверглось озвончению перед а и вы­
пало перед другими гласными, а в начале фонетического слова уже в
X V I—X V III вв. в большинстве позиций перешло в h (о последнем измене­
нии см. работу Хаттори Сиро в настоящем сборнике). Хасимото неточен,
говоря о том, что изменения были связаны с позицией в составе го :
грамматический показатель ва, который Хасимото, к а к и другие япон­
ские лингвисты, считал отдельным го, также подвергся озвончению,
поскольку он не может находиться в начале фонетического слова; исходя
из концепции Хасимото точнее было бы говорить о позиции в составе
бунсэцу.
[7 ] В первую очередь имелось в виду очищение японской культуры
от влияния китайской, в частности японского языка от многочисленных
китаизмов, широко распространенных в памятниках начиная с I X - X вв.
Филологи эпохи Эдо изучали и толковали наиболее древние памятники,
особенно V III в., в которых китаизмов еще было немного; их я зы к счи­
тался образцовым.
[ 8] Точке зрения Хасимото, использовавшего в конкретном анализе
традиционные трактовки, восходящие к филологам эпохи Эдо, но в тео­
ретическом плане следовавшего европейским ученым, особенно Ф. де Сос-
сюру, была противопоставлена несколько позже точка зрения Токиэда
М отоки, отстаивавшего теоретическую значимость работ старых филоло­
гов (см. работу Токиэда в настоящем сборнике).
[9 ] Хасимото говорит здесь о ’’язы ках” (гэнго), используя этот
термин к а к общее название для языка и диалекта.
[ 10] Среди японских диалектов резко выделяются диалекты о-вов
Рюкю, в прошлом рассматривавшиеся к а к особый язы к. Остальные диа­
лекты делятся на восточные (север и восток о-ва Хонсю), западные
(запад Хонсю и о-в С и ко ку) и южные (о-в К ю с ю ). Диалект Токио, лег­
ший в основу современного литературного языка, относится к восточ­
ным, диалект Аомори - к другой подгруппе восточных, диалекты Ф укуо­
ка и Кагосима — к разным подгруппам южных диалектов.
[ 11] В Японии того времени сосуществовали два литературных язы­
ка: старописьменный (бунго), сформировавшийся в средние века на
киотоской диалектной основе, использовавшийся только на письме, и со­
временный литературный язы к (к о го ), сформировавшийся в конце
X IX в. на токийской диалектной основе. Они имели значительные разли­
чия, прежде всего грамматические, но в 30-е гг. эти различия ощущались
к а к различия разных функциональных стилей одного язы ка: в течение 1-й
половины XX в. современный литературный язы к постепенно отвоевывал
у старописьменного одну сферу употребления за другой. После 1945 г.
старописьменный язы к вышел из активного употребления. Подробнее
см.: Н.И. К о н р а д . О литературном языке в Китае и Японии. - ’’Труды
Института языкознания” , т. 10. М., 1960.
[ 12] Все три формы имеют одно значение ’’та к ” (к а к подтвержде­

267
ние), но различаются тем, что в первых двух выражено вежливое отноше­
ние к собеседнику, третья употребляется в текстах, не связанных с опре­
деленным собеседником (научных, технических, газетно-информацион­
ных и т .д .).
[ 13] Камбун - стиль ’’китаизированного” японского языка. Тексты
на камбуне писались только иероглифами, которые располагались в соот­
ветствии с нормами китайского синтаксиса. В то же время употреблялись
специальные значки, дававшие возможность читать эти тексты по-японски.
Камбуном до X IX в. писались правительственные документы и большин­
ство научных сочинений.
[ 14] В настоящее время население Японии, к а к правило, владеет
литературным язы ком .
[ 15] Подход, характерный для японской традиции, согласно кото­
рой основной фонетической единицей является слог (точнее, мора, см.
ниже). Европейская традиция не исходит из того, что в язы ке строго
ограничено количество слогов, поскольку такое предположение для
европейских язы ков связано с большими трудностями. Но такой подход
естествен для японского язы ка с его ограниченным количеством слогов.
[ 16] Здесь Хасимото говорит о ’’звука х” (танъон), не отграничивая
их от ’’фонем” (онъин), хотя фактически речь идет скорее о фонемах.
В более поздней работе, отрывки из которой публикуются далее, он уже
строго разграничивает фонетику и фонологию.
[ 17] Позднее Хаттори Сиро (см. его статью в настоящем сборнике)
стал трактовать слоги типа а, и и др. к а к состоящие из двух фонем: гор­
танной смычки и гласного. В данной фразе четко отражены представления
носителей японского языка, для которы х слог - первичная единица, а
з в у к (фонема) - вторичная, не выделяемая без специальной подготовки
(для носителей европейских язы ков обычно бывает наоборот). Это отра­
жается и в слоговом характере письменности.
[ 18] Раздел об акцентуации нами опущен, поскольку более подроб­
но взгляды Хасимото отражены в публикуемых далее отрывках из дру­
гой его работы.
[ 19] В отличие от го (японский аналог слова), о котором в Японии
писали со средних веков, понятия предложения в японской науке до
X IX в. не было. Оно появилось лишь под европейским влиянием. Поэто­
му понимание бун у Хасимото и других японских лингвистов вполне
адекватно пониманию предложения в европейской традиции, тогда к а к
понятия слова и го не вполне совпадают.
[ 20] Здесь выделяются танго, входящие в состав бунсэцу.
[21] Д з и м б о : К а ку. Гэнгогаку=гайрон. Токио, 1922. Дзимбо
К а ку (1883-1969) - видный японский лингвист, в основном занимав­
шийся вопросами фонетики и фонологии; в данной книге он рассматри­
вал и вопросы грамматики.
[ 22] См. отрывок из данной книги, помещенный в настоящем изда­
нии.
[ 23 ] Впоследствии термин бунсэцу стал общепринятым.
[ 24] Дзёси и дзёдоси — грамматические элементы японского языка.
К а к правило, дзёдоси флективны, а дзёси агглютинативны. Все они рас­
сматриваются к а к отдельные танго или го. В европейской науке дзёдоси,
всегда трактуются к а к аффиксы, агглютинативные дзёси одни исследова­
тели считают частично аффиксами, частично служебными словами, а дру­

268
гие - только служебными словами.
[ 25] Т аким образом, Хасимото, к а к и многие другие японские линг­
висты, разграничивает единицу лексики (танго) и минимальную синтакси­
ческую единицу (бунсэцу ) . В европейской традиции обычно и те, и другие
свойства приписываются слову.
[ 26 ] Японская традиция четко не разграничивала сложное слово и
его компоненты, часто способные к самостоятельному функционирова­
нию. Ср. частое понимание танго или го к а к минимальной значимой еди­
ницы и одновременное его приравнивание к слову, а не к морфеме в евро­
пейских языках. Это во многом объясняется тем, что в японском языке
связанные корни, вроде упомянутого ниже хару, очень редки.
[ 27] Далее идет раздел об изменяемых танго. Мы опускаем его, так
к а к далее приводится более подробное описание изменения танго из дру­
гой работы Хасимото.
[ 28] В этой работе Хасимото впервые ввел понятие бунсэцу, замет­
ны его колебания между традиционным представлением о том, что бун
состоит из танго (ср. в европейской традиции представление о том, что
’’предложение состоит из слов” ) , и более строгой концепцией, согласно
которой бун непосредственно состоит из бунсэцу. Впоследствии под
влиянием идей Хасимото была принята последняя точка зрения.
[ 29] См. прим. 16.
[ 30] Способ записи, при котором иероглифом пишется основная
часть корня, а каной - грамматические элементы и конечная часть корня.
[ 31] Характерно само включение этого раздела, обычно отсутствую­
щего в европейских исследованиях по общим проблемам языка. В Япо­
нии, ввиду сложного характера письменности, изучение письма, в частно­
сти вопросов соотношения устного и письменного вариантов языка,
считается разделом теоретического языкознания. В Европе эти проблемы
обычно изучаются лишь в прикладном аспекте.
[ 32] После второй мировой войны был проведен ряд реформ пись­
менности, орфографии; отменен старописьменный язы к (бунго), изме­
нены нормы, связанные с формами вежливости, и др.

К РАБОТЕ ХАСИМОТО СИНКИТИ

’’МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ РОДНОГО Я ЗЫ КА”
[ 1 ] Далее следует опущенный нами раздел, в котором перечисляют­
ся существовавшие ко времени написания работы экспериментально-фо­
нетические методы.
[ 2] С этой точкой зрения впоследствии спорил Токиэда Мотоки, счи­
тавший единственным методом исследования язы ка интроспекцию и
отвергавший экстраспективное исследование к а к не дающее возможности
познать я зы к к а к процесс.
[3 ] См. прим. 5 к предыдущей работе. ■
[4 ] Хасимото здесь, к а к и другие японские лингвисты, исходит
исключительно из ситуации, характерной для японского языка, в данном
случае резко отличной от привычной для европейцев.
[5 ] См. предыдущее прим.
[6 ] Далее нами опущен раздел о транскрипциях, где обсуждается
вопрос о том, насколько для этих целей подходит японская кана, и опи­
сывается транскрипция МФА.

269
 [7 ] Из этого списка видно, что Хасимото под слогом фактически
понимал единицу, которую в современной японистике принято называть
морой (впервые различие слога и моры для японского язы ка ввел
Е.Д. Поливанов): конечнослоговые ш, п, д не составляют отдельного
слога, но составляют отдельную мору. Мора и слог различаются также в
случае долгих гласных и геминат. В японской традиции минимальным
выделявшимся сегментом была мора, именно морам соответствуют знаки
каны (в древнеяпонском языке моры совпадали со слогами в большей
степени, чем в современном).
[8 ] Отсюда видно, что Хасимото, восприняв идеи европейских уче­
ных о фонемах, в выделении фонем отталкивался от практической латин­
ской транскрипции, ориентировавшейся на английскую орфографию.
В этой транскрипции диграфом обозначается одна аффриката с, которая
н и ка к не может считаться сочетанием двух фонем, а сочетанием с у -
палатализованные, которые, впрочем, некоторыми лингвистами тракту­
ются к а к сочетания с йотом (см. примечания к работе Хаттори Сиро).
[ 9] О японской акцентуации с м .: О.В. П л е т н е р, Е.Д. П о л и в а ­
н о в . Грамматика японского разговорного языка. М., 1930, с. 166-176,
а также статью Хаттори Сиро в настоящем сборнике.
[ 10] Показатель атрибутивной связи.
[ 11] См. предыдущую работу Хасимото и прим. 25 к ней.
[ 12] Показатели форм вежливости.
[ 13] Из фунэ ’судно’ и хаси ’мост’. Чередование е/а - архаическое
явление и встречается в немногих словах. Озвончение начального соглас­
ного непервых компонентов сложных слов широко распространено, но
нерегулярно, и его наличие или отсутствие в большинстве случаев непред­
сказуемо.
[ 14] Буквально - ’’язы ко в ” ; см. прим. 9 к предыдущей работе.
[ 15 ] Хасимото использует термины танго и го к а к полные синони­
мы, но их могут и различать: поскольку танго буквально значит -
простое го , этот термин употребляют для обозначения только тех го, к о ­
торые с точки зрения японской традиции неразложимы на значимые час­
ти, см. Предисловие к наст, сборнику.
[ 16] Имеются в виду явления, о которых идет речь во фрагменте из
следующей работы Хасимото (см. н и ж е ).
[ 17] В японском язы ке значение ” не иметься” выражается особой
лексической единицей най, поэтому регулярная грамматическая форма
не образуется.
[ 18] См. прим. 21.
[ 19] Словари рифм, где иероглифы упорядочиваются по финалям их
чтений, характерны для китайской лексикографической традиции, но не
для японской (понятия рифмы в японской поэзии не бы ло).
[ 20] В европейской науке обычно лишь словари первого типа (так
называемые идеологические) отграничиваются от двух остальных, а
словари, построенные по фонетическому и графическому способу, счи­
таются разновидностью одного типа. Это естественно при сравнительно
небольших несоответствиях между графемами и фонемами в европейских
языках. Однако в таких языках, к а к японский, необходимо учитывать
различия между фонетическими и иероглифическими словарями.
[ 21] Годзюон и ироха - разные способы алфавитного упорядочива­
ния каны. Ироха - более древний (с IX в.) способ, где моры рассматри­

270
ваются к а к абсолютно неразложимые единицы (и, ро, ха - звучание его
первых трех б у к в ). Годзюон появился с X —X I в. под влиянием располо­
жения букв в индийском алфавите деванагари; здесь моры упорядочи­
ваются по сходствам и различиям своих составных частей. Сейчас обще­
принят второй порядок.

К РАБОТЕ ХАСИМОТО СИНКИТИ

’’ОБЩИЙ ОЧЕРК ГРАМ М АТИКИ РОДНОГО Я З Ы К А ” (ФРАГМЕНТЫ)

[ 1 ] Под го первого типа понимаются знаменательные го, под го

второго типа - служебные (дзёси и дзёдоси). Под самостоятельностью
имеется в виду синтаксическая самостоятельность.
[2 ] Перевод глагольных форм вне контекста сложен, поскольку в
японском языке нет категории лица и инфинитива. Мы условно перево­
дим их формами 3 л. ед. ч., но надо иметь в виду, что и ку может значить
не только идет, но и иду, идешь и т.д.
[3 ] Здесь имеется в виду следующее. К глагольной основе флектив-
но присоединяются так называемые дзёдоси типа пай, масу и пр., в ре­
зультате образуется единая последовательность (словоформа), состоящая
по японской традиционной точке зрения из нескольких го; наряду с этим
существуют слоформы из одного го типа и ку (см. ниже раздел об изме­
нении го ). Все они могут употребляться самостоятельно, но к ним рав­
ным образом могут присоединяться агглютинативные показатели типа
союзных га, кэрэдомо и субстантиватора но.
[4 ] О взглядах Ямада Есио см. в Предисловии к наст, сборнику.
[5 ] К а к ’’предикатив” мы переводим принятый в японской науке
термин ё.гэн - общее название для глаголов и так называемых ’’преди­
кативных прилагательных” , обладающих большим сходством.
[ 6 ] Именно такая точка зрения (не всегда эксплицируемая) принята
в японистике вне японской традиции. На основании этого или сходного
критерия дзёдоси рассматриваются к а к разновидность аффиксов. В то же
время дзёси часто считаются служебными словами, а некоторые из них
(в частности, союзные) всегда рассматриваются к а к таковые. Хасимото,
однако, считает это различие второстепенным.
[7 ] Напомним, что Хасимото называет ’’корням и” лишь те корни в
европейском понимании, которые употребляются связанно (в японском
языке это редкое явление). См. также прим. 26 к работе Хасимото ’’Воп­
росы изучения родного язы ка” в наст, сборнике.
[8 ] Таким образом, при выделении единиц грамматики Хасимото
основным считает различия регулярных и нерегулярных единиц, а пред­
шествующее различие считает второстепенным. В то же время европей­
ская традиция, используя в сущности те же критерии, иначе устанавли­
вает их иерархию. Критерий, рассмотренный выше, является одним из
способов разграничения аффиксов и служебных слов. Для европейской
традиции именно это различие основополагающе, в ее первоначальном
варианте эти классы единиц вообще не сопоставлялись, а постулировались
к а к различные сущности. Критерий же регулярности используется к а к
второстепенный для различения подклассов аффиксов - деривационных
и реляционных (словообразовательных и словоизменительных). Таким
образом, знаменательное го - основная единица лексики в японской

271
традиции - по протяженности соответствует, в европейских терминах,
не словоформе, а основе слова.
[9 ] В японской науке здесь используется термин кацуё, который
мы переводим к а к ’’изменение” (иногда он переводится на русский
язы к и к а к ’’спряжение” , а формы изменения называются ’’основами” ,
хотя они не соответствуют основам слов в обычном смысле). Это поня­
тие нельзя полностью отождествлять с принятым у нас термином ’’слово­
изменение” . Далее излагается система кацуё в традиционном виде, так,
к а к она была описана японскими учеными до знакомства с европейской
наукой, с небольшими уточнениями.
[ 10] Разные формы го со значением ’писать’.
[ 11] Разные формы го со значением ’вставать’. Оба типа изменения
регулярны.
[ 12] Разные формы го со значением ’приходить’ и ’делать’ (нерегу­
лярные) и формы ’’предикативного прилагательного” со значением
’белый’. В каждой из приведенных выше троек или четверок функцио­
нально одинаковые формы соответствуют друг другу (формы о ки и
сироку соответствуют первой и второй формам в других случаях; см.
конец раздела).
[ 13] Имеется в виду их количество с точки зрения внешней формы,
без учета функции (см. н и ж е ).
[ 14] Второе слово - устаревшее. В японском языке, если отвлечься
от новых заимствований, 1 и с можно рассматривать к а к аллофоны;
фактически здесь происходит чередование о/и. Из приведенных далее
чередований все нерегулярны и все, кроме озвончения, редки.
[ 15] См. прим. 13 к работе Хасимото ’’Методы исследования род­
ного я зы ка” в наст, сборнике.
[ 16] См. прим. 6 к работе Хасимото ’’Вопросы изучения родного
язы ка” в наст, сборнике.
[ 17] В японской традиции в качестве форм изменения го выделяют­
ся качественно разные единицы: во-первых, целые словоформы, которые
могут трактоваться к а к сочетание корня с аффиксом (и ку , ики, и к э ), с
другой стороны, несамостоятельные последовательности, к которым
присоединяются служебные го (и ка = в иканай, и ка = в икэба, и к и = в
и ки м а су) . Это во многом следствие того, что теория изменений го форми­
ровалась в тот период, когда слоги не членились на части и последователь­
ности вроде и ку не могли делиться на значимые элементы.
[ 18] Можно видеть, что Хасимото нигде не говорит о том, что при
изменении в составе го выделяются значимые составные части; о постоян­
ной и переменной частях го говорится лишь с точки зрения формы, а
функция приписывается не окончаниям, а го в целом. Характерно и срав­
нение изменения го с нерегулярными чередованиями, а не с деривацией,
например. Т аким образом, изменение го в понимании японской тради­
ции, разделяемом и Хасимото, можно сопоставить со словоизменением
европейской традиции лишь в его раннем (античном) варианте, когда
склонение и пр. рассматривалось только к а к изменение всего слова, но
не в варианте Х 1 Х -Х Х вв., когда выделяются корень и окончание;
данный подход скорее сопоставим с трактовкой внутренней флексии.

272
 К РАБОТЕ МАЦУСИТА ДАЙСАБУРО
’ГРАМ М АТИКА СТАНДАРТНОГО ЯПОНСКОГО
РАЗГОВОРНОГО Я З Ы К А ”

[ 1] Термины гэндзи и банку, изобретенные Мацусита, не привились

в японском языкознании. Второй из них вполне совпадает с общеприня­
тым бун, соответствующим предложению в европейской лингвистике;
гэндзи и си - понятия, специфичные для концепции Мацусита. Термин
си распространен в японской традиции, но в другом значении: к а к едини­
ца лексики (то же, что знаменательное го ), ср. совпадающее с традицион­
ным его употребление у Токиэда Мотоки.
[ 2] Под п о в е с т в о в а н и е м (сэцува ) Мацусита понимает то,
что в современной лингвистике называют обычно текстом. Рассмотре­
ние текста к а к исходного понятия характерно для японской лингвистики.
Некоторые лингвисты, в частности Токиэда М отоки, шли еще дальше и
рассматривали текст к а к единицу язы ка (см. Предисловие к наст, сбор­
н и ку ) .
[3 ] Бун, к а к уже говорилось, - стандартный термин для обозначе­
ния предложения; бунсё тоже иногда понимается в этом смысле, но у
Токиэда и др. этот термин употребляется в значении ’’связный текст” .
[4 ] Нами опущен фрагмент работы, где рассматриваются обиход­
ные, нетерминологические значения слов бун, бунсё. Мацусита отказы­
вается от них к а к от терминов ввиду их многозначности.
[5 ] Здесь приведена традиционная для японской науки 1-й полови­
ны X X в. схема знаменательных частей речи (напомним, что по частям
речи делились го, соответствующие скорее основам слов, чем слово­
формам) . К а ч е с т в е н н ы м и г л а г о л а м и мы называем в пере­
воде класс кэйё.си, эти единицы в советских работах обычно называют­
ся п р е д и к а т и в н ы м и п р и л а г а т е л ь н ы м и или просто п р и ­
лагательными ввиду их стандартного способа перевода на евро­
пейские язы ки, но по своим свойствам они близки к глаголу. Мацусита,
в отличие от большинства японских лингвистов, не выделял их в особую
часть речи и рассматривал вместе с глаголами (см. ниже раздел о синтак­
сических позициях глагола). Союзами (сэцудзокуси) называются едини­
цы типа сикаси ’однако’, суруто ’в таком случае’, имеющие характер осо­
бого члена предложения и рассматриваемые в Японии к а к знаменатель­
ные единицы в отличие от чисто служебных союзов типа га ’но’, которые
включаются в состав дзёси. Подробнее о выделении частей речи в япон­
ской традиции см.: К и э д а М. Указ, раб., т. 1, с. 5 3 -7 2 , где приводятся
классификации многих лингвистов, в том числе и Мацусита.
[6 ] Об этих понятиях см. в наст, сборнике работу Хасимото Синки-
ти ’’Общий очерк грамматики родного язы ка” . При большой оригиналь­
ности концепции Мацусита не пересматривает традиционно принимаемые
границы единиц языка. В частности, и он не различает словоизменитель­
ные аффиксы и служебные слова.
[7 ] В современном японском языке (в отличие от древнего, где су­
ществовали особые причастные формы) индикативные формы глагола
одинаковы в позиции сказуемого и в позиции определения; позиции
различаются лишь порядком: главное сказуемое завершает предложе­
ние, определение находится перед определяемым.
[ 8] Таким образом, си, по Мацусита, не соответствует ни слову в

18-1100 273
каком-либо из пониманий, ни го, ни бунсэцу, ни какой-либо иной едини­
це японской лингвистики. Ближе всего си к понятию словосочетания в
наиболее обычном его смысле. Однако функция выражения понятия
традиционно связывается не со словосочетанием, а со словом.
[9 ] От ранее разбиравшихся примеров типа одзисан ’дядя’ эти
отличаются тем, что они могут быть только целым предложением
Обанку ) , но не его частью.
[ 10] Здесь говорится о единицах, в какой-то степени промежуточ­
ных между знаменательными и служебными. Оёби - союз, обладающий
несколько большей самостоятельностью (в частности, акцентуационной),
чем чисто служебные союзы; ойтэ - застывшая деепричастная форма
глагола, в советской лингвистике часто рассматриваемая к а к послелог.
Японская традиция считает их знаменательными го, главным образом
из-за их этимологии.
[ 11] Эн ’свинец’ и хицу ’кисть’ - морфемы, употребляемые только
связанно, в составе сложных лексем. При их соединении происходят фо­
нетические изменения.
[ 12] О - показатель прямого дополнения, масу - показатель веж­
ливости по отношению к собеседнику (в русских переводах невозможно
передать разницу, например, между и ку и икимасу, которые оба значат
’идет’, но различаются степенью вежливости по отношению к собесед­
н и ку) .
[ 13] Речь идет о понятии го, точного аналога которого в системе
Мацусита нет.
[ 14] Та — индикативный показатель прошедшего (точнее, предшест­
вующего) времени.
[ 15] Мацусита употребляет термин к а к у , который появился в япон­
ской лингвистике к а к калька европейского ’’падеж” и обычно употреб­
лялся только в отношении синтаксических позиций имени (см. ниже кр и ­
т и ку такого понимания у Мацусита). Мацусита подходит более широко
и переосмысляет традиционный термин. Поэтому мы переводим его не
к а к ’’падеж” , а к а к ’’ (синтаксическая) позиция” (такой перевод принят
в издании грамматики М. Киэда).
[ 16] Мы сохраняем дословные переводы этих терминов, распро­
страненных в японской лингвистике, поскольку они не вполне соответ­
ствуют европейским традиционным членам предложения. Заключитель­
ная позиция соответствует позиции главного сказуемого (оно всегда
завершает в японском язы ке предложение), приименная позиция -
позиция определения (если только определение не понимается чисто
морф ологически), припредикативная (или приглагольная) позиция -
позициям подлежащего, дополнения и обстоятельства, а также позиции
так называемого срединного сказуемого (см. ниж е).
[ 17] Мацусита отказывается от заимствованной из Европы концеп­
ции двувершинности предложения и предлагает свою точку зрения, осно­
ванную на возможностях свертывания и развертывания предложения. За
пределами Японии в 1930 г. о сказуемом к а к о вершине предложения в
общем языкознании и тем более в японистике говорили редко; отметим,
что такую точку зрения еще в 1890 г. высказывал автор первой русской
грамматики японского язы ка Д.Д. Смирнов. Идеи Мацусита в дальней­
шем развил Миками Акира.
[ 18] Мацусита использует традиционный термин сюго ’подлежащее’,

274
но отводит ему другое место в системе.
[ 19] Именные наречия - неизменяемые и не сочетающиеся ни с ка­
ким и грамматическими показателями слова, употребляемые только в
позиции определения, типа ару ’некий, некоторый’. Чаще их называют
’’приименными” (рэнтайси). Что имеет в виду Мацусита под именными
наречиями в европейских язы ках (см. ниже), неясно.
[ 20] Под заключительной позицией Мацусита понимает позицию
всякого последнего (в том числе и единственного) члена предложения.
[ 21 ] См. прим. 15.
[ 22] Мацусита, по-видимому, исходит из того, что японские опре­
делительные и так называемые срединные формы глагола всегда рас­
сматриваются к а к относящиеся к одному и тому же глаголу, тогда к а к
соответствующие им европейские формы глагола имеют особые назва­
ния: причастия, деепричастия.
[ 23] Дословно ’’позицию переходного глагола” (т а д о .к а к у ) .
[ 24 ] В оригинале эти идеи разъясняются на японском примере, к о ­
торый мы сочли возможным заменить эквивалентным по смыслу рус­
ским , лучше разъясняющим смысл того, о чем говорится. Здесь мы
имеем редкий для японской лингвистики пример попытки применить
собственную, не совпадающую с европейскими, концепцию к материалу
европейских языков.
[ 25] В книж ны х стилях японского литературного языка имя без
связки в позиции сказуемого почти невозможно, исключая заголовки,
пословицы и афоризмы, вроде приведенных здесь. Однако в бытовой
речи, особенно женской, опущение связки распространено.
[ 26] Н о — атрибутивный показатель, га - показатель подлежащего,
о - показатель прямого дополнения, ни - показатель косвенного допол­
нения в разных ф ункциях, э - показатель направления, кара - показатель
отправной точки, то — показатель контрагента, ёри — показатель эталона
сравнения в сравнительных конструкциях. Все эти показатели в совокуп­
ности составляют традиционный класс падежных показателей ( ка ку д зв ■
си в японской лингвистике, падежных суффиксов или падежных частиц
в европейской). Нами опущен раздел, посвященный выражению тех же
позиций в старописьменном языке.
[ 27) Почти во всех указанных случаях, кроме примера с д зю .дзикан
’в течение десяти часов’, отсутствие грамматического показателя не обя­
зательно, в отличие от того, что Мацусита называет указательной, зватель­
ной функцией, где н и ка ко го грамматического показателя быть не может.
В литературном язы ке показатели подлежащего и прямого дополнения
опускаются при наличии частиц, связанных с актуальным членением;
употребление же в этих функциях имени без всяки х грамматических эле­
ментов почти невозможно в книж ны х стилях, но встречается в бытовой
речи (так же к а к и опущение с в я з ки ). Отсутствие показателей определе­
ния и использование неоформленных имен в пространственно-временном
значении распространены во всех стилях. Многие из указанных случаев
чаще трактуются к а к эллипсис, однако точка зрения Мацусита была под­
держана некоторыми японистами, в частности Н.И. Конрадом, говорив­
шим (при прямых ссылках на Мацусита) о ’’неопределенном падеже”
(см. его ’’Синтаксис японского национального литературного язы ка” .
М., 1937, с. 103).
[ 28] В японском языке китаизмы (в частности, сюппацу ’отправле­

18’ 275
ние, отъезд’) и европеизмы функционируют к а к имена. Для образования
от них глаголов употребляется вербализатор суру, который в отдельных
случаях (к а к в этом примере) может опускаться. Мацусита и здесь, к а к
и для имени, все случаи грамматической неоформленности (обязательной
или необязательной для имени и только необязательной для глагола)
трактует к а к особую синтаксическую позицию. Случаи типа сюппацу=
суру он также считал сочетанием глагола суру с неизменяемым глаголом
сюппацу в припредикативной позиции.
[ 29] Мацусита, к а к видно из примеров, рассматривал качественные
глаголы (’’прилагательные” ) цуёй, хисасику и др. вместе с глаголами.
[ 30] Мы условно переводим х о к а к у к а к ’’комплементивная пози­
ция” и к я к к а к у к а к ’’объектная позиция” (в японской традиции хого
и к я к у г о - разные обозначения дополнения). Мацусита выделяет заклю­
чительную, приименную и припредикативную позиции по синтаксическим
критериям, а типы припредикативных позиций - в основном по семанти­
ческому критерию (ср. в европейской традиции сходное выделение типов
придаточных предложений). В обстоятельственную позицию Мацусита
включает глагольные формы, которые могут трактоваться к а к обстоя­
тельства или к а к зависимые сказуемые.
[ 31] Грамматические показатели - в оригинале дзёдзи, что соответ­
ствует традиционным терминам дзёси и дзёдоси в их совокупности.

К РАБОТЕ ТОКИО Д А МОТОКИ

’’ОСНОВЫ ЯПОНСКОГО ЯЗЫ КО ЗНАНИЯ”

[ 1 ] Здесь Токиэда начинает вести полемику с Ф. де Соссюром и его

сторонниками в Японии; прямую полемику с Соссюром см. ниже.
[2 ] Под ’’наивно-реалистической” Токиэда понимает точку зрения,
согласно которой язы к существует независимо от говорящего на нем
человека. Эта точка зрения свойственна, в частности, Ямада, Хасимото
и др.
[3 ] Токиэда в целом выделяет те же го, что и Хасимото и др.,
несмотря на различие теоретических концепций.
[4 ] В виде примера приводится слово, встречающееся лишь в старых
памятниках и непонятное современному японцу.
[ 5] Безусловно, Ф. де Соссюр и другие лингвисты, с которыми
спорит Токиэда, так не считали. Токиэда исходит из того, что я зы к в
соссюровском смысле не существует (он готов допустить его существо­
вание лишь в качестве одной из фаз речевой деятельности, см. ниже, что
не соответствует соссюровской концепции), а реально существует лишь
речевая деятельность (именуемая язы ком ) и речь.
[6 ] Токиэда, по-видимому, ссылается на следующее высказывание
Соссюра: «Итак с какой бы стороны ни подходить к вопросу, нигде
объект не дан нам во всей целостности; всюду мы натыкаемся на ту же
дилемму: либо мы сосредоточиваемся на одной лишь стороне каждой
проблемы, тем самым рискуя не уловить присущей ей двусторонности,
либо, если мы изучаем явления речевой деятельности одновременно с
нескольких точек зрения, объект лингвистики выступает перед нами к а к
груда разнородных, ничем между собою не связанных явлений». (Ф. де
Соссюр. Труды по языкознанию. М., ’’Прогресс” , 1977, с. 47.)

276
 [ 7] Токиэда старался исходить из традиций японской средневековой
науки, для которой изучение древнеяпонского языка было средством
толкования смысла древних памятников. Однако толкование он пони­
мает шире, относя его не только к древнему, но к любому язы ку.
[ 8] Период Мэйдзи - 1868-1912 гг.
[9 ] Явная полемика с точкой зрения Хасимото Синкити; ср. раздел
’’Изучение родного язы ка и классическая японская филология” в книге
Хасимото ’’Вопросы изучения родного язы ка” (см. настоящее издание).
[ 10] Это высказывание не означает, что Токиэда вообще отрицал
реальность языка. Он отрицал лишь существование язы ка к а к системы
знаков, обособленной от пользующегося язы ком человека. Я зы к, по
Токиэда, существует к а к деятельность говорящего или слушающего
субъекта. Такой подход в работах ш колы ’’язы кового существования”
в дальнейшем привел к тому, что изучение языка стало сводиться лишь
к изучению его функционирования (см. Предисловие к настоящему
сб о р н и ку). '
[ 11] Вплоть до конца X IX в. в Японии изучался лишь старописьмен­
ный я зы к к а к наиболее престижный, а также язы к памятников, создан­
ных до формирования старописьменного языка. Лишь после того к а к
современный литературный язы к завоевал прочные позиции, началось
его исследование (с 1900-х гг .). Изучение диалектов систематически
началось лишь с 1930-х гг., когда был преодолен взгляд на них к а к на
’’порчу язы ка” .
[ 12] Позиция, характерная для предвоенной Японии (однако демо­
кратические деятели выступали за полный переход на современный
литературный я зы к; см. Н.И. К о н р а д . О литературном языке в Китае
и Японии. - ’’Труды Института языкознания” , т. X, М., 1960). Ситуация
изменилась в наши дни, когда старописьменный язы к вышел из актив­
ного употребления и оценивается к а к язы к старых текстов.
[ 13] Обе фразы переводятся к а к ’’нельзя рвать цветы” ; первая
принадлежит старописьменному, вторая - современному литературному
язы ку.
[ 14] За несколько лет, прошедших со времени опубликования при­
веденных выше работ Хасимото Синкити до выхода в свет книги Т окиэ­
да, в Японии появились многочисленные фонологические работы, прежде
всего труды Арисака Хидэё. Токиэда принял концепцию фонемы, его по­
нимание фонемы отличается от понимания Арисака и Хаттори Сиро, но
также психологично.
[ 15] Речь идет о ранних европейских концепциях фонемы, получив­
ших в то время известность в Японии, и о концепции Арисака (см. преды­
дущее пр и м .).
[ 16] Речь идет о конечнослоговой (составляющей отдельную мору)
фонеме, которая подвергается позиционной ассимиляции.
[ 17] Ср. отражение этого различия в большинстве вариантов русской
транскрипции (а также в практической латинице), сохраненное Е.Д. Поли­
вановым, понимавшим его нефонологический характер, но считавшим
его практически удобным из-за того, что м и н различаются в звуко ­
представлении русских; см.: Е.Д. П о л и в а н о в . Статьи по общему
языкознанию. М., 1968, с. 262 (третий вариант в русской транскрипции не
передается из-за отсутствия такой фонемы в русском язы ке). В то же
время носители японского язы ка такое различие действительно не

277
замечают, не отражается оно и в письменности каной (при том, что m
и п в начале слога - разные фонемы и эти слоги по-разному пиш утся).
[ 18] Здесь Токиэда снова излагает представление о процессном,
динамическом характере языка, в чем-то неожиданно предвосхищаю­
щее некоторые идеи генеративной лингвистики.
[ 19] См. Ф. де С о с с ю р. Указ, соч., с. 4 6 -4 7 .
[ 20] Вопрос о противоположности двух точек зрения - носителя
языка и исследователя язы ка - обсуждался и в лингвистике других
стран; ср., например: А.М. П е ш к о в с к и й. Объективная и норма­
тивная точки зрения на язы к. - В сб.: Русский я зы к в школе вып. 1. М.,
1923. Токиэда также показывает, что подход к язы ку говорящего на нем
и лингвиста различен (что, конечно, справедливо), но он рассматривает
точку зрения лингвиста к а к обусловленную точкой зрения говорящего,
с чем вряд ли можно согласиться.
[ 21] О Дзимбо К а к у см. прим. 21 к работе ’’Вопросы изучения род­
ного язы ка” (в наст, сборнике) Хасимото Синкити. В теоретическом пла­
не он принадлежал к последователям Соссюра.
[ 22] Отметим, что в японском переводе ’’Курса общей лингвистики”
Ф. де Соссюра ’’речевая деятельность” (langage) переведена к а к ’’язы ко­
вая деятельность” (гэ н го = к а ц у д о : ) , и Дзимбо просто заимствовал соссю-
ровский термин.
[ 23] Ф. де С о с с ю р. Указ, соч., с. 99.
[ 24] Автор, по-видимому, ссылается на 2-е изд. 1922 г.
[ 25] См. прим. 5.
[ 26] Здесь опущен фрагмент, где Токиэда спорит с традиционными
японскими этимологами, считавшими, что каждая мора исконно наделе­
на смыслом, связанным с ее первоначальным звучанием.
[ 27 ] Это положение Токиэды послужило в дальнейшем теорети­
ческой посылкой для ш колы ’’язы кового существования” , обратившейся
прежде всего к исследованию речи и условий ее существования.
[28] См. Ш. Б ал л и. Французская стилистика. М., 1961, с. 169-201.
[ 29] Токиэда затрагивает проблемы контекстных значений, затем
более подробно рассмотренные Кунихиро Тэцуя ( К у н и х и р о Тэцуя.
Аспекты семантики; см. настоящий сборник).
[ 30] Речь идет о грамматических показателях. Этому вопросу посвя­
щен следующий опубликованный здесь фрагмент книги.
[ 31] Речь идет об употреблении иероглифов, чтение которых пишу­
щий не знает или не помнит.
[ 32] Д з у , м у , я, ка - грамматические показатели старописьменного
язы ка: первый со значением отрицания, второй со значением предположи­
тельности или будущего времени, два последних с вопросительным зна­
чением (из них только первый и последний сохранились в современном
я з ы ке ).
[ 33] Это, конечно, явное упрощение позиции оппонентов Токиэды.
[ 34] Речь идет о том, что в японском языке, к а к правило, все грам­
матические показатели (к а к аффиксы, так и служебные слова) постпо­
зитивны, и член предложения начинается со знаменательного го.
[ 35] Автор ссылается на работу Ямада Есио, отрывки из которой
приведены в настоящем сборнике.
[ 36] См. отрывки из работ Хасимото Синкити в настоящем издании.
[ 37] Не только сами термины си и дзи, но и реальные составы этих

278
классов (за небольшим исключением) у Хасимото и Токиэда совпадают.
В то же время теоретические позиции этих ученых различны.
[ 38] Судзуки Акира (1764—1837) - видный японский филолог,
развивавший традиционное грамматическое учение, автор первой в Япо­
нии звукоподражательной концепции происхождения языка. О его рабо­
тах см. А.И. Ф о м и н . Указ, раб., с. 239-244 (см. Предисловие).
[ 39] Дзи - вариант грамматического показателя отрицания в старо­
письменном языке, отсутствующий в современном языке.
[ 40] Т о к и э д а Мотоки. К окугогакуси . Токио, изд-во ” Иванами=
сётэн” , 1932; 1940 (дополненное издание).
[ 41] Имеются в виду соответственно имена, глаголы и качественные
глаголы (’’предикативные прилагательные” ) .
[ 42] Я м а д а Есио. Н ихон=бум по:=рон. Токио, изд-во ” Хо:бункан”
1908. Отрывки из этой книги см. в настоящем издании..
[ 43] Конечно, последователь В. Вундта Ямада Есио не относится
к структуралистам в обычном понимании этого слова. Токиэда, в сущ­
ности, считал структуралистскими все теории, противостоящие теории
язы ка к а к процесса.
[ 44] В переводе опущено повторение схемы языка к а к процесса
раздельно для си и дзи-, см. выше.
[ 45] Об этой проблеме см. Х а с и м о т о Синкити. ’’Общий очерк
грамматики родного язы ка” (наст, сб ор н ик). Токиэда, к а к и Хасимото,
в целом принимает установленный традицией конкретный состав этих
классов, хотя и объясняет границу между ними по-другому.
[46 \ Е - восклицательная частица, связка в этом примере опущена.
[ 47] Фуросики - платок из плотной материи, используемый для
заворачивания предметов. В традиционном японском быту заменял и
частично заменяет и сейчас европейские портфели, свертки и пр.
[ 48] Мотоори Норинага (1730-1801) - крупнейший японский фило­
лог, создатель ш колы толкования древних памятников, оказал большое
влияние на грамматический анализ. О его трудах см.: А.И. Ф о м и н . Указ,
раб., с. 230, 232, 233.
[ 49] Фудзивара Тэйка (1162-1241) - один из первых видных япон­
ских филологов, создатель первых в Японии орфографических норм
каны. Тэниха или тэниоха - древнее название грамматических элементов,
названия дзёси и дзёдо:си появились лишь с конца X IX в.
[ 50] Токиэда исходит из разного порядка грамматических элемен­
тов в японском и европейских языках. См. прим. 34.
[ 51 ] В опущенных нами рисунках си и дзи сопоставляются также
с дверью и дверной ручкой соответственно.
[ 52] В скобках в этих примерах черточкой разделены си и дзи.

К СТАТЬЕ ТОКИЭДА МОТОКИ

’’СОВРЕМЕННЫЙ ЯЗЫК
И СОВРЕМЕННОЕ ЯЗЫКОВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ”

[ 1 ] Здесь опущена часть статьи, посвященная изложению теории язы­

ка к а к процесса, во многом повторяющая идеи, содержащиеся в отрыв­
ках из более ранней работы Токиэда Мотоки.
[2 ] О термине ’’родной я з ы к ” (к о к у го ) и его противопоставлении

279
термину ’’я з ы к ” (гэнго) см. прим. 1 к работе Хасимото Синкити ’’Вопро­
сы изучения родного язы ка” (в настоящем издании).
[ 3] Государственный научно-исследовательский институт родного
язы ка в Токио, основанный в 1948 г., является главным центром иссле­
дований по ’’язы ковому существованию” .
[4 ] Под ’’культурой язы ка” понимается то, что у нас обычно назы­
вается ’’культурой речи” . Однако исследователи ’’язы кового существо­
вания” обычно не разграничивают язы к и речь или признают только
речь, называя ее ’’я зы ко м ” (гэ н го ).
[5 ] Хатидзё:дзима=но гэнго=тё:са. - ” К о к у р и ц у = ко ку го = кэ н кю :-
д з ё = х о :к о к у ” (’’Доклады Государственного научно-исследовательского
института родного язы ка” ), т. 1, 1950; ” Гэнго=сэйкацу=но дзиттай.
Сиракава=си оёби ф уки н=но но:сон=ни о кэр у” . - Там же, т. 2, 1951;.
” Т и и ки = ся ка й = н о гэнго=сэйкацу. Ц уруока=ни окэру дзиттай=тё:са” . -
Там же, т. 5, 1953. См. также прим. 11 к работе Сибата Такэси (в настоя­
щем сборнике).
[6 ] ” Манъё:сю:” - японский поэтический памятник V III в., во мно­
гом отражающий разговорную речь того времени. См. изд. этого памятни­
ка на русском язы ке: ’’Манъёсю” (’’Собрание мириад листьев” ). Япон­
ская поэтическая антология V III в. В 3-х томах. М., ’’Восточная литерату­
ра” , 1971-1972 г.
[7 ] Отрывки из первой книги см. ниже. Вторая книга: Нисио Мино­
ру. Гэнго=сэйкацу=но танкю :. Токио, ’’Иванами=сётэн” , 1961.
[ 8] О понятии ’’котоба” в концепции Нисио Минору см. прим. 1 к
его работе в настоящем сборнике.
[9 ] Такая интерпретация концепции Соссюра вряд ли точна; ср.,
например, следующие высказывания Соссюра: «язык - только определен­
ная часть - правда, важнейшая часть - речевой деятельности» (Ф. де
С о с с ю р. Труды по языкознанию. М., ’’Прогресс” , 1977, с. 47 ), ’’Язы к
есть нечто вполне определенное в разнородном множестве фактов рече­
вой деятельности” (там же, с. 50).
[ 10] Хага Ясуси (род. 1928) - современный японский лингвист,
один из теоретиков ш колы ’’язы кового существования” .
[ 11] Токиэда, конечно, исходит из отношений, принятых в японском
обществе.
[ 12] См. Ф. де С о с с ю р. указ, раб., с. 99.
[ 13] Имеется в виду определение стилистики у Ш. Балли: «Стилисти­
ка изучает экспрессивные факты язы ковой системы с точки зрения их
эмоционального содержания, то есть выражение в речи явлений из об­
ласти чувств и действие речевых фактов на чувства» (Ш. Б а л л и . Фран­
цузская стилистика. М., И-Л, 1961, с. 33).
[ 14] Несомненное упрощение взглядов Соссюра и его последовате­
лей.
[ 15] Здесь опущен фрагмент, посвященный анализу употребления
лексем со значением ’’деятельность” и ’’существование” в японском
языке.
[ 16] К а к уже указывалось в прим. 31 к работе Хасимото Синкити
’’Вопросы изучения родного язы ка” , для всей японской традиции (а не
только для Токиэда) характерно стремление рассматривать письменную
форму язы ка не к а к отражение его звуковой формы (точка зрения,
господствующая в европейской лингвистике), а к а к самостоятельную

280
сущность. Это, безусловно, связано со сложным характером японской
письменности.
[ 17] Речь идет об историческом памятнике ’’Сань го чжи” , написан­
ном Чэнь Шоу. Он содержит одни из наиболее ранних сведений о японцах.
[ 18] Здесь имеется в виду период от буржуазной революции
1867-1868 гг. до наших дней.
[ 19] Это вряд ли верно. Во многих японских исследованиях отме­
чаются происшедшие в послевоенный период грамматические (в частнос­
ти, упрощение системы форм вежливости) и фонологические (распрост­
ранение новых фонемных противопоставлений, связанных с появлением
многочисленных заимствований из английского язы ка) изменения, кото­
рые обычно связываются с изменениями в японском обществе.
[ 20] В то же время сам Токиэда проводил исследования в этих, к а к
будто отвергаемых им областях языкознания (см. Предисловие к настоя­
щему изданию).
[ 21 ] Это высказывание, по-видимому, следует считать полемическим
преувеличением. Исследователям упомянутого Института также свойст­
вен интерес к описанию типов речевой деятельности. Показательна в связи
с этим статья Сибата Такэси в настоящем сборнике.

К РАБОТЕ НИСИО МИНОРУ

’’ЯЗЫ К ЯПОНЦЕВ”
[ 1] В данной книге в значении ’’я з ы к ” используется термин котоба.
Это слово многозначно, чаще всего оно употребляется в значении ’’едини­
ца л е кси ки ” (то же, что знаменательное г о ), но может иметь и значение
’’я з ы к ” (особенно в обиходной речи). В переводе опущено начало § 1,
посвященное анализу многозначности этого слова. К а к становится ясно
из дальнейшего, Нисио избегает стандартного термина гэнго , под которым
часто понимали язы к в соссюровском смысле, и заменяет его термином
котоба, соответствующим авторскому пониманию язы ка (во многих
случаях он употребляет его там, где для нас привычнее термин ’’речь” ,
но неразличение понятий языка и речи - важный элемент концепции
Нисио). Термин бунсё: мы переводим к а к ’’дискурс” , исходя из того, что
многие японские лингвисты, например Минами Фудзио, используют
discourse к а к английский эквивалент термина бунсё: (в этом значении
он введен Токиэда М отоки). Данный термин можно перевести и ка к
’’текст” или ’’связный текст” , но ниже Нисио употребляет термин бунсё:
в другом значении (’’письменный текст” ) , которое мы переводим к а к
’’текст” (см. прим. 10).
[2 ] У Токиэда имеется две книги под названием ” Н ихон=бум по:”
(’’Японская грамматика” ) с подзаголовком ” К о :го хэн ” (’’Разговорный
я з ы к ” , 1950) и ’’Бунгохэн” (’’Старописьменный я з ы к ” , 1954). Указанные
идеи развиваются в обеих книгах.
[3 ] До Токиэда термин бунсё употреблялся в значении ’’предложе­
ние” или ’’сложное предложение” (см. прим. 4 к работе Мацусита Дайса-
буро ’’Грамматика стандартного японского разговорного язы ка” в
настоящем сборнике).
[4 ] См., например, работу Нисио ” С акухин=но кэн кю :. Цурэдзурэ-
гуса” (’’Изучение литературных памятников. Цурэдзурэгуса” ) . Токио,
изд-во ’’Гакусэйся” , 1954.

281
 [5 ] В Японии до сих пор изучение японского язы ка (к о ку го га к у )
и языкознание (гэ н го га ку ), куда входит к а к общее языкознание, так и
изучение иностранных язы ков, часто считаются разными науками (см.
прим. 1 к работе Хасимото Синкити ’’Вопросы изучения родного язы ка”
в наст, сборнике).
[6 ] Ср. сходство этих положений с критикой структурализма у
Токиэда М отоки, хотя в отличие от Токиэда Нисио не отрицает структур­
ного анализа вообще, но считает его низшим уровнем язы кового анализа.
[7 ] Имеется в виду концепция язы ка к а к процесса у Токиэда Мото­
ки, которая также отвергается Нисио к а к слиш ком абстрактная, хотя
влияние Токиэда на Нисио несомненно.
[8 ] Здесь речь идет о противопоставлении двух понятий: язы ка -
гэнго , который изучала лингвистика, отвергаемая Нисио, и языка -
котоба, который стремится исследовать автор. См. прим. 1.
[9 ] Нами опущен фрагмент, посвященный элементарному изложе­
нию основных понятий кибернетики, в то время (1957 г.) еще мало из­
вестных в Японии.
[ 10] Здесь также используется термин бунсё: явно не в том значе­
нии, в ка ко м он употреблялся в первом параграфе, где к а к примеры
бунсё: прямо приводятся устные тексты. Поэтому здесь мы переводим
бунсё: не к а к ’’дискурс” , а к а к ’’текст” .
[ 11] В оригинале ко то б а = н о сэй ка ц у ; более стандартный термин в
Японии ” гэнго=сэйкацу” (о различии понятий ко то б а и гэнго см. прим. 1;
это различие скорее индивидуально, чем общепринято; многие предста­
вители ш колы ’’язы кового существования” пользуются термином гэнго ,
не вкладывая в него того смысла, что Н исио).
[ 12] Исследование языка массовой коммуникации - одно из основ­
ных направлений работы лингвистов ш колы ’’язы кового существова­
ния” ; см. об этом нашу статью: ’’Изучение язы ка массовой ком м ун и ка­
ции в Японии” . — В сб.: Проблемы изучения массовой коммуникации
(в печати).

К РАБОТЕ СИБАТА ТАКЭСИ

’’ИССЛЕДОВАНИЕ ЯЗЫКОВОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ
В ТЕЧЕНИЕ 24 ЧАСОВ”

[ 1] Оба слова означают ’’редька” ; первое из них литературное,

второе - диалектное.
[ 2] Статья написана в первые послевоенные годы, когда еще сущест­
вовала карточная система. Такой п ун кт в г. Иида был одним из мест ис­
следования.
[ 3] То есть знаменательных, лексических единиц.
[4 ] В качестве мест наблюдения выбирались наиболее ’’стандартные”
японские города, сравнительно небольшие по величине, но и нс самые
маленькие. Первые два находятся в зоне распространения северо-восточ­
ных диалектов, последний - в зоне переходной между восточными и
западными диалектами.
[5 ] Два вида японского алфавита (к а н ы ), применяемые в настоящее
время.
[6 ] Нами опущен раздел работы, посвященный сличению конкрет­

282
ных примеров ручной и магнитофонной записи одного текста. Видны
довольно значительные пропуски при ручной записи.
[7 ] В данном контексте мы скорее употребили бы термин ’’речь”
(что соответствует не только соссюровскому разграничению, но и обиход­
ному употреблению). Но Сибата говорит здесь о ’’язы ке” (гэ н го ). Напом­
ним, что представители ш колы ’’язы кового существования” приципиаль-
но не различают я зы к и речь.
[8 ] Подтипами языковой деятельности (гэ н го = ко :д о :) понимаются
говорение, слушание, чтение, письмо.
[9 ] В статье приводится образец такой таблицы. Она состоит из
строк, разделенных на девять пунктов: ’’Место записи” , ’’Время” , ’’Собе­
седник” , ’’Я з ы к ” (здесь записывается произносимый текст), ’’Тема раз­
говора” , ’’Слушание” , ’’Чтение” , ’’Письмо” , ’’Примечания” . Значения не­
которых из них разъясняются ниже.
[ 10] О понятии бунсэцу (член предложения, лексический элемент
вместе со всеми примыкающими грамматическими элементами) см.
отры вки из работ Хасимото Синкити в настоящем сборнике.
[ 11] Полные результаты описываемых здесь исследований см.:
” Гэнго=сэйкацу=но дзиттай. Сиракава=си оёби ф укин=но но:сон=ни
о кэр у” (’’Реальное языковое существование. Исследования в г. Сиракава
и близлежащих деревнях” ) . - В: ” К о ку р и ц у = ко ку го = кэ н кю :д зё = х о :-
к о к у ” (’’Доклады Государственного научно-исследовательского институ­
та родного язы ка” ) , т. 2, 1951; ” Т и и ки = ся ка й = н о гэнго=сэйкацу. Цу-
руока=ни окэру дзиттай=тё:са” (’’Языковое существование в местном
социуме” . Исследование реальной ситуации в г. Ц уруока). —Там же, т. 5,
1953. Краткое их изложение см.: Н.И. К о н р а д . О язы ковом существо­
вании. - В: «Японский лингвистический сборник». М., 1959, с. 13-15.
Аналогичные исследования проводились и позднее; см.: ’’Кэйго то
кэй го = и си ки ” (’’Формы вежливости и их осознание” ). - Там же, т. 11,
1957; ” Т айгу= хё:гэн=но дзиттай. Мацуэ=нидзю:ёндзикан=тё:са=сирё:=
кара” (’’Реальное употребление форм обращения. По материалам исследо­
вания в течение 24 часов в г. Мацуэ” ) . - Там же, т. 41, 1971.

К РАБОТЕ М ИКАМ И А КИРА

’’ЗАСТОЙ В ИССЛЕДОВАНИИ ГРАМ М АТИКИ”

[1 ] Имеется в виду вторая ступень обучения (7 -9 -й классы япон­

ской ш к о л ы ).
[2 ] Это предложение означает ” А представил В С” (В - лицо, кото­
рому представляют, С - лицо, которое представляют).
[ 3 ] В каждой паре предложений оба предложения грамматически
правильны и равнозначны, но различаются актуальным членением. О
естественности порядка, видимо, можно говорить лишь в смысле большей
его частотности.
[4 ] Сакума Канаэ (1888-1970) - видный японский лингвист, один
из первых японских фонетистов, занимался также и проблемами грам­
матики. Первая книга Миками, отрывки из которой приводятся ниже,
вышла с предисловием Сакума.
[5 ] Миками сопоставляет описания Сакума из разных разделов его
кни ги; при этом оказывается, что он выделяет подлежащее и дополнение

283
по одинаковым свойствам. Японский язы к обладает широкими возмож­
ностями для трансформаций такого рода; см. J.D. М с С a w 1 е у. Rela-
tivization. In: - “ Syntax and Semantics” , Vol. 5, Japanese Generative Grammar,
New Y ork - San Francisco — London, 1976; К u n o, Susumu. The Structure
of the Japanese Language. Cambridge (Mass.) - London, 1973.
[6 ] К и э д а Масуити. Гохо := н о ронри, Токио, изд-во ” Сю:бункан” ,
1941. В более ранней работе Киэда, переведенной на русский язы к
(’’Грамматика японского язы ка” , т. I —II, М., 1958 -195 9), подобных
высказываний нет.
[7 ] О Кобаяси Хидэо см. в Предисловии к настоящему сборнику.
Речь, видимо, идет об апрельском номере журнала за 1967 г.
[ 8] Вторая и четвертая фразы равнозначны, но различаются актуаль­
ным членением (ср. вопросы, на которые они отвечают).
[9 ] Суффикс = а р э = - регулярное средство образования пассива.
Возможности пассивизации в японском язы ке шире, чем в русском, поэ­
тому глаголы типа ф умарэру не могут быть естественным образом пере­
ведены без изменения конструкции всей фразы. Глагол ум арэру не при­
нято относить к пассиву.
[ 10] В этой фразе к а к подлежащее (с показателем = га ) оформлено
ниои ’запах’.
[ 11] Далее Миками говорит о формах гоноратива. Этот фрагмент
опущен, поскольку о том же идет речь в приводимых ниже отрывках.

К РАБОТЕ М И КАМ И А КИРА

'ОЧЕРК ГРАМ М АТИКИ СОВРЕМЕННОГО ЯПОНСКОГО Я ЗЫ КА ”

[ 1 ] Хотя Миками, к а к и другие исследователи, сопоставляет термин

к а к у с термином ’’падеж” в европейской лингвистике, этот термин пони­
мается в более ш ироком смысле, чем традиционно падеж. Ср. концепцию
Мацусита Дайсабуро, где к а к у переводится нами к а к ’’синтаксическая
позиция” . Здесь, однако, к а к у понимается лишь к а к именно позиция, но
независимо от того, выражается она формой слова или нет.
[ 2] В современном японском язы ке связанные с актуальным члене­
нием частицы ва, м о и некоторые другие обязательно вытесняют показа­
тели подлежащего и прямого дополнения (см. ниж е).
[3 ] Этот традиционный термин соответствует дополнению и обстоя­
тельству (иногда только обстоятельству) в европейской лингвистике.
См. об этом: М. К и э д а. Указ, раб., т. 2, с. 99-140.
[4 ] Саэки Умэтомо (род. 1899) - японский лингвист, в основном
известен исследованиями по грамматике древнеяпонского языка.
[5 ] Сато Киёси (род. 1912) - японский лингвист, автор ряда работ
по семантике и истории японского языка.
[6 ] В японском язы ке имеются глагольные формы вежливости по
отношению к субъекту действия (тип о=... ни пару) и к объекту действия
(тип. о = ... с у р у ). В обоих случаях трудно говорить о грамматическом
согласовании в обычном смысле этого термина, поскольку выбор одной
из форм вежливости связан с отношениями между говорящим и данным
лицом и лишь в малой степени зависит от того, к а к выражено в предло­
жении это лицо (исключая отдельные примеры вроде приведенного здесь

284
д энка ’его высочество’, в сочетании с которым по литературным нормам
принято употреблять вежливые ф орм ы ).
[7 ] Значение частицы ва чаще всего трактуется к а к обозначение
темы. О сочетаемости этой частицы см. прим. 2.
[ 8] То есть в функции обстоятельства или второстепенного сказуе­
мого (см. работу Мацусита Дайсабуро в настоящем сборнике и примеча­
ния к ней).
[9 ] Имеется в виду падежный показатель со значением направления
действия.
[ 10] Во всех этих примерах последовательность, в исходном виде
состоявшая из подлежащего и сказуемого, выраженного качественным
глаголом или прилагательным, в результате трансформации преобразова­
лась в последовательность из двух лексем, не связанных каким-либо
грамматическим показателем. Такие сочетания легко лексикалиэуются и
превращаются в сложное слово.
[ 11 ] О качественных глаголах (’’предикативных прилагательных” )
см. прим. 5 к работе Мацусита Дайсабуро в настоящем сборнике. В отли­
чие от них прилагательные (в литературе называемые иногда ’’непредика­
тивным и” или ’’именными” прилагательными) не могут быть сказуемым
без связки.
[ 12] Подлежащим в данном предложении, где глагол выражает
вежливость по отношению к субъекту действия, является ку р у м а ’маши­
на’. Этот пример показывает отсутствие в японском язы ке согласования
с подлежащим по вежливости. Однако такие примеры не всегда приз­
наются литературными.
[ 13] Частицал*о имеет значение’’тоже” . По дистрибуции аналогична ва.
[ 14] Под статическим ни имеется в виду обозначение обладателя
в посессивных конструкциях с глаголами ару и иру ’быть’ (к а к подлежа­
щее обозначается обладаемое), под динамическим ни — обозначение ко с­
венного объекта (при глаголах ка су ’давать в долг’ и ка р и р у ’брать в
долг’ с помощью ни обозначается лицо, у которого берут или которому
даю т).
[ 15] Показатель но указывает на атрибутивную связь. Если падеж­
ный показатель является чисто синтаксическим маркером актантной
связи, он не может сочетаться с но; если он имеет дополнительное значе­
ние, например пространственное, он может сочетаться с но, теряя указа­
ние на актантную связь, но сохраняя пространственный и другой ком по­
нент.
[ 16] В японском язы ке распространены конструкции где член
предложения с показателем темы обозначает целое, а член с показателем
подлежащего - его часть. Эти конструкции трактуются по-разному; см.:
М. К и э д а. Указ раб., т.2, с. 157-179. Фраза Д з о : ва ха н а = га нагай. ’У
слона длинный хобот’ - эталонный пример такой конструкции, разбирае­
мый во многих трудах. Миками посвятил этим конструкциям специаль­
ную кни гу под названием ” Дзо: ва хана=га нагай” . Д зо=но ха на = га
нагай значит ’Хобот слона длинный’.
[ 17] Имеются в виду фразы со значением ” Х является У ” .
[ 18] Фразы отличаются тем, что в первой глагол употреблен в фор­
ме актива, а во второй — в форме пассива. Т аким образом, в первой фра­
зе частица м о вытесняет показатель дополнения, во второй - показатель
подлежащего.

285
 [ 19] Имеются в виду опущенные в этих фразах соответственно
подлежащее и деятель в пассивной конструкции.
[ 20] Здесь показателем о оформлено хаяса ’скорость’, показателем
то — число километров. Подлежащее здесь, к а к и в русском переводе,
возможно, но обычно опускается (однако отличие от русского эквивален­
та в том, что в японском глаголе нет категорий лица и числа).
[ 21] Употребляемый Миками термин к а к у в соответствии со сло­
жившейся традицией мы переводим к а к ’’падеж” (ср. иное понимание
этого термина у Мацусита Дайсабуро). Но не следует думать, что при
употреблении этого термина японским лингвистом падежные показатели
рассматриваются к а к аффиксы.

К РАБОТЕ ХАТТОРИ СИРО

’’МЕНТАЛИЗМ ИЛИ МЕХАНИЦИЗМ?”

[ 1 ] Первая часть статьи, публикуемая здесь с небольшими сокраще­

ниями, представляет собой доклад, прочитанный в Мичиганском универ­
ситете в Энн-Арборе (США) в 1951 г. Он был опубликован на английском
язы ке (в сокращенном виде) в журнале “ The Rising Generation” (1953,
№ 3,4) и на японском язы ке в журнале Гэнго=кэнкк>: (№ 19/20, Токио,
1951). Статья перепечатана в сборнике избранных работ Хаттори ” Гэнго=
га ку = н о х о :хо ” (’’Методы языкознания” ), Токио, изд-во ” Иванами=
сётэн” , 1960, где добавлены новые разделы, из которы х здесь печатается
часть, посвященная полемике с Токиэда Мотоки. Весь перевод сделан по
последнему изданию. - Прим. сост.
[2] См. Л. Б л у м ф и л д . Язык. М., Прогресс, 1967, с. 46. Оценку
взглядов Л. Блумфилда и других американских лингвистов по этому
вопросу см.: ’’Основные направления структурализма” . М., ’’Наука” ,
1964, с. 3 7 -40 .
[3 ] Ср. точку зрения Токиэда М отоки, считавшего единственным
научным методом в лингвистике интроспекцию; см. с. 87 настоящего
издания.
[4 ] О подобных взглядах представителей крайнего дескриптивизма
см.: ’’Основные направления структурализма” , с. 194-195.
[5 ] В примечании к английскому изданию этой статьи Хаттори ука­
зывает, что это выражение вызвало несогласие Л. Шпитцера, одного из
немногих последовательных менталистов в американской науке того
времени.
[6 ] Опущен фрагмент, посвященный конкретному анализу долготы
гласных в английском языке. .
[7 ] Дословно: (акустическими) фонетистами или, что намного луч­
ше, (акустическими) фонетистами-фонологами.
[ 8] Имеется в виду книга американского этнографа Рут Бенедикт
(1 8 8 7 -1 9 4 8 ): B e n e d i c t Ruth. The Chrytanthemum and the Sword:
Patterns o f Japanese Culture. Boston, 1946.
[9 ] О различии этих аллофонов говорится ниже (см. Приложение);
см. также прим. 17 к работе Токиэда Мотоки ’’Основы японского язы ко ­
знания” в настоящем сборнике. Во втором примере корень сочетается со
связкой, в третьем - с показателем подлежащего.

286
 [ 10] Опущены примеры, посвященные фонологии монгольских
диалектов.
[ 11] Здесь Хаттори ссылается на свою работу ’’Гэнго-хонсицурон,
хо:хо:= рон= над о” (” 0 сущности языка, о методах и других вопросах” ).
- Х а т т о р и Сиро:. Г эн гогаку=но хо:хо:. Токио, Иванами = сстэн, 1960,
с. 208.
[ 12] Речь идет о лингвистической конференции в Мичиганском уни­
верситете в Энн-Арборе.
[ 13] По техническим причинам опущены приводимые в оригинале
обозначения типов интонации.
[ 14] Здесь опущены конкретные примеры, касающиеся языковой
ситуации в связи с монгольскими диалектами на территории Маньчжурии
в 30-е гг. XX в.
[ 15] Речь идет о старописьменном языке, которым пользовались в
Монголии в дореволюционное время.
[ 16] Опущена критика по конкретны м вопросам, направленная в
адрес некоторых дескриптивистов, которые пытались исключить значение
из фонологического описания.
[17] Часть этого параграфа включена в наст, издание - см. с. 9 1 -9 7 .
[ 18] См. с. 9 1 -9 2 настоящего издания.
[ 19] См. с. 93 настоящего издания.
[ 20] В оригинале подчеркивается, что речь идет о язы ке в соссюров-
ском смысле (рангу), а не о конкретном языке (гэ н го ).
[ 21 ] См. с. 95 настоящего издания.
[ 22] По техническим причинам перечень аллофонов и их позиций
сокращен по сравнению с оригиналом, где он также дан не пол­
ностью.
[ 23] Этот принцип - один из главных в фонологической теории
Хаттори. В соответствии с ним звуки признаются аллофонами одной
фонемы только в том случае, если они могут трактоваться к а к результа­
ты ассимилятивных изменений некоторого инварианта. См. также:
H a 11 о г i Shiro. Descriptive Linguistics in Japan. - “ Current trends in Linguis­
tics” , 22, The Hague-Paris, 1967.
[ 24] Так же обычно воспринимают данные японские звуки и носите­
ли русского языка, что отражено в русской практической транскрипции.
[ 25] Эти последовательности не вполне однотипны. Наряду с м а ц у =
но к и ’сосновое дерево’ можно сказать и м ац у ’сосна’, но х и н о к и в совре­
менном языке нельзя заменить на хи , которое самостоятельно не употреб­
ляется. Ниже об этом говорится подробнее.
[ 26] По техническим причинам транскрипции монгольских приме­
ров не приводятся.
[ 27] Здесь Хаттори ссылается на свою статью ’’Онъинрон” (’’Фоно­
логия” ) в к н .: ” Г эн гогаку=но хо:хо” , с. 283.
[ 28] Ср. иную точку зрения во включенных в настоящий сборник
работах Токиэда М отоки и Нисио Минору.
[ 29] См. с. 95 настоящего издания.
[ 30] Об уровнях высказывания, предложения и формы см. выше. О
понимании у Хаттори семемы (значения лексической единицы на наибо­
лее абстрактном уровне) см. работу Кунихиро Тэцуя в нашем сборнике.
[ 31 ] В этом абзаце Хаттори полемизирует также с точкой зрения
Токиэда М отоки, который не видел принципиального различия между

287
семантическим анализом современного и древнего язы ка; см. с. 87
настоящего издания.
[ 32] Классическое произведение японской литературы (начало
X I в.).
[ 33] См. прим. 48 к работе Токиэда Мотоки ’’Основы японского
языкознания” в настоящем сборнике.
[ 34] Усагиума ’осел’ членится наусаги ’заяц’ и ума ’лошадь’.
[ 35 ] О просодеме см. следующую статью Хаттори Сиро в настоя­
щем сборнике.
[ 36] Нумерация сносок, начиная с 9, отличается от нумерации сно­
сок в оригинале, поскольку часть примечаний опущена.
[ 37] См. Ф. де С о с с ю р. Труды по языкознанию. М., ’’Прогресс” ,
1977, с. 100.
[ 38] Речь идет о монгольских диалектах на территории Маньчжурии
(ныне - автономная область Внутренняя Монголия, КН Р ), которые
Хаттори изучал в 30-е гг.

К РАБОТЕ ХАТТОРИ СИРО

’’УДАРЕНИЕ В ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ В ФОНОЛОГИЧЕСКОМ АСП ЕКТЕ”
[ 1] Под токи йски м диалектом в работе понимается и литературный
язы к, в то же время учитываются и наблюдающиеся в речи жителей То­
кио отклонения от орфоэпического стандарта. К а к можно видеть из даль­
нейшего, в работе не проводится строгих различий между язы ком и диа­
лектом, то и другое понимается в смысле ’’языковая система” .
[2 ] Хаттори употребляет термин танго, к а к и другие японские
лингвисты, но использует его совсем не в том смысле, что Хасимото или
Токиэда. Это видно уже из того, что танго, по Хаттори, характеризуется
ударением, тогда к а к многие единицы, традиционно рассматриваемые
к а к танго, ударением заведомо не обладают (в частности, многие грамма­
тические элементы). По теории Хасимото, ударением характеризуется не
танго, а единица следующего уровня - бунсэцу (см. его работу ’’Методы
исследования родного язы ка” в настоящем сборнике); среди танго
ударением, к а к правило, характеризуются лишь те, которые могут совпа­
дать с бунсэцу (существительные, наречия). Хаттори исходит не из япон­
ского традиционного представления о танго или го, а из европейского
представления о слове, во многом от него отличного (см. Предисловие
к настоящему с б о р н и ку); в частности, характерно, что он использует
термин танго в разных смыслах: в большей части статьи этот термин ис­
пользуется в смысле ’’фонетическое слово” , но употребляется он и в зна­
чении ’’словоформа” ; в § 7 производится разграничение танго и просоде-
мы и указывается на случаи их несовпадения. Поэтому здесь мы могли
перевести танго ка к ’’слово” . Критериям выделения слова посвящена
работа Хаттори Сиро ’’Ф удзокуго то ф уд зо ку= кэй си ки ” (’’Служебные
слова и служебные формы” ). - В сб. ” Г эн гогаку=но хо :хо :” (’’Методы
языкознания” ) , изд-во ” Иванами=сётэн” , 1966. В ней слово (танго)
понимается к а к словоформа (грамматическая единица), основным
критерием единого слова считается невозможность вставки другого сло­
ва между его компонентами; ср. ниже рассмотрение к а к отдельных слов
японских падежных показателей, считавшихся некоторыми советскими
лингвистами аффиксами.

288
 [ 3] В японском литературном язы ке и в ряде диалектов существуют
различающиеся по признаку палатализованности/непалатализованности и
по месту образования е й / (второе не только палатализовано, но и более
заднее, чем первое). Фонологическая интерпретация этого явления различ­
на, причем для неяпонских исследователей она часто зависит от влияния
родного языка. Англоязычные исследователи (Б. Б лок и др.) видят здесь
две разные фонемы - е й / , причем границу между ними проводят в зави­
симости от их фонетических свойств независимо от позиции (они проти­
вопоставлены в позиции перед а, и, о, но в позиции перед 1 выступает
только /, в позиции перед е - только в). Это связано с тем, что на первый
план выступают их различия по месту образования (ср. транскрибиро­
вание / к а к бЬ в практической латинице); в то же время аналогичные по
позиционному распределению пары к - к ’, %- g’ и т.д., члены которы х раз­
личаются только палатализацией, рассматриваются иначе: к ’, g’ трактуют­
ся к а к сочетания с йотом; палатализованные фонемы, таким образом,
не выделяются вовсе. Для советских исследователей (Е.Д. Поливанов,
Н.А. С ы ром ятников), наоборот, главным является противопоставление
палатализованных и непалатализованных фонем, которое проводится по
всем рядам согласных; / перед 1, не противопоставленное в этой позиции
б и чередующееся с б в других позициях в составе одной морфемы, при­

знается относящимся к фонеме б. Такое решение, по-видимому, наиболее

экономно. Точка зрения Хаттори промежуточна: распределение б - /
трактуется аналогично последней точке зрения, но к ’ , g’ и пр. рассматри­
ваются к а к сочетания с йотом; см. ниже.
[4 ] В литературном языке возможны слоги структуры СУ, СУУ,
СУИ и ограниченно (только при геминации) иного типа слоги структуры
СУС (а также в случае, если отрицать наличие гортанной смычки к а к осо­
бой фонемы (см. ниж е), и слоги структуры V, У У , УЫ, ограниченно У С ),
причем после первого гласного всегда проходит граница моры; таким
образом, одноморные слоги имеют лишь структуру СУ (при другой
точке зрения - СУ и V ).
[5 ] Дословно ’’акцентное ядро” (а кусэн то ка ку). Термин ’’акцент­
ная вершина” избран к а к более употребительный в советской акцентоло­
гии.
[6 ] Х а т т о р и Сиро:. Онсэйгаку. Т окио, изд-во ’’Иванами” , 1951.
[7 ] Ямада Биме (1868-1910) - видный японский писатель, кр и ти к
и филолог, сыгравший большую роль в нормализации литературного язы­
ка на разговорной основе. ’’Нихондайдзисё” (’’Большой японский сло­
варь” ), издан в Т окио в 1893 г.
[8 ] Киндаити Кёсукэ (1882-1971) - видный японский лингвист,
член японской Академии наук, автор многих работ по фонологии, грам­
матике и истории японского язы ка; известен также к а к лексикограф и
основатель научного изучения айнского языка. ’’Мэйкай к о к у г о дзитэн”
(’ ’Толковы й словарь японского язы ка” ) впервые издан в Токио в 1943г.,
впоследствии неоднократно переиздавался.
[9 ] Арисака Хидэё (1908-1952) - крупнейший японский фонолог,
создавший первую в Японии оригинальную фонологическую теорию,
изложенную в книге ’’Онъинрон” (’’Фонология” ) , Токио, 1940. Его
взгляды оказали влияние на концепцию Хаттори.
[ 10] Бернард Б л ок (1907-1965) - американский лингвист, один из
крупнейших представителей дескриптивизма, в частности дескриптивной

19-1100 289
фонологии. Наряду с теоретическими работами известен работами по
фонологии и грамматике японского язы ка, опубликованными в 40-х гг.
и посмертно собранными в книге “ Bernard Block on Japanese” . New Haven-
London, 1970.
[1 1 ] Диалект Камэяма (префектура Миэ в средней части о-ва Хонсю)
относится к среднеяпонским диалектам, переходным от восточнояпон­
ских к западнояпонским. Сам Хаттори родился в районе распространения
этого диалекта.
[ 12] Этот диалект относится к западнояпонским диалектам (к той
его подгруппе, что и диалекты Киото, Осака и д р .).
[ 13] На этом диалекте говорят в юго-восточной части о-ва С и коку,
он принадлежит к другой подгруппе западнояпонских диалектов, по
акцентуации значительно отличной от предыдущей. Первым диалект Toca
и, в частности, его акцентуацию изучал в 1915 г. Е.Д. Поливанов; см. его
статью ’’Материалы по японской акцентологии. I. Говор Toca” . - ’’Ученые
записки Института язы ка и литературы Российской ассоциации научно­
исследовательских институтов общественных н а у к” , т. III. М., 1928.
[ 14] Период с 1603 по 1867 г.
[ 15] Ср. аналогичные идеи у Е.Д. Поливанова; см. его статью ” К
работе о музыкальной акцентуации в японском язы ке (в связи с малай­
ским и) ” . - В кн .: Е.Д. П о л и в а н о в . Статьи по общему языкознанию.
М., 1968, с. 146-155.
[ 16] Один из северорюкюских диалектов.
[ 17] ga - показатель подлежащего (в ряде советских работ назы­
вается ’’суффиксом именительного падежа” ; к а к мы уже упоминали в
прим. 2, Хаттори рассматривает его и сходные с ним показатели к а к
отдельные слова).
[ 18] Единицы, аналогичные просодеме у Хаттори, выделяются и в
некоторых советских работах; ср. ’’фонетическое слово” у С.В. Кодзасо-
ва; см.: А.Е. К и б р и к , С.В. К о д з а с о в и др. Опыт структурного
описания арчинского языка, т. 1. М., 1977, с. 262-264.
[ 19] О понятии бунсэцу см. работу Хасимото Синкити ’’Вопросы
изучения родного язы ка” в настоящем сборнике и комментарии к ней.
[ 20] Диалект г. Сендай принадлежит к диалектам района Т охоку
(северной части о-ва Хонсю ), образующим особую подгруппу среди
восточнояпонских диалектов ; в другую подгруппу входит токийский
диалект, легший в основу литературного языка, и диалекты, сходные с ним.
[ 21] Киндаити Харухико (род. 1913) - один из крупнейш их совре­
менных японских лингвистов, ш ироко известный своими исследова­
ниями по акцентологии; см. о нем в Предисловии к настоящему сбор­
н и ку.
[ 22] Наиболее известный и изученный из диалектов о-ва Окинава.
[ 23] К а к уже отмечалось (см. прим. 3), Хаттори рассматривает ка к
сочетания с йотом большинство из тех последовательностей, которые
в советской японистике трактуются к а к палатализованные фонемы.
[24] Хаттори исходит из того, что в японском языке особой соглас­
ной фонемой является гортанная смычка. Она выделяется даже в тех
случаях, когда она не реализуется на фонетическом уровне (ср. фонети­
ческую и фонологическую записи слов типа waa ’мой’ в диалекте С ю ри).
Хаттори вводит гортанную смычку из соображений системности (все сло­
ги на фонологическом уровне трактуются к а к начинающиеся с согласной;

290
слоги с начальной гласной, таким образом, считаются начинающимися с
гортанной см ы чки ). Точка зрения на фонологический характер японской
гортанной смычки не является общепринятой, в частности, она не разде­
ляется большинством советских японистов.
[ 25] Другую точку зрения на японские долгие к а к на самостоятель­
ные фонемы, обладающие признаком долготы, с м .: О.В. П л е т н е р и
Е.Д. П о л и в а н о в . Грамматика японского разговорного языка. М.,
1930, с. 164; Н. А. С ы р о м я т н и к о в . Система фонем японского языка. -
"Ученые записки Института востоковедения’,’ т. IV. М., 1952, с. 328—341.
[ 26] Опущено описание структуры слога в диалекте Сюри.
[ 27] Период с 1333 по 1603 г. К а к можно видеть из последующего
изложения, в большинстве диалектов данное изменение начало происхо­
дить не ранее конца этого периода.
[ 28] Речь идет о наиболее престижном в то время диалекте столицы -
Киото, данные о фонологической системе которого содержатся в
записанных латиницей текстах португальских миссионеров.
[ 29] Точное название этого словаря: “ Vocabulario da Lingoa de Japan
com adeclaxacao em Portugués, feito por alguns padres, e irmaos da companhia
de Jesu” . Nangasaqui, anno M.D.C. I II (1603). Описание этого словаря к а к
источника по язы ку того времени см. в работе: Н.А. С ы р о м я т н и ­
к о в . Становление новояпонского языка. М., 1965, с. 3 5 -3 8 . Особенное™
транскрипции во многом связаны с тем, что словарь составлялся порту­
гальцами. Хаттори дополняет португальскую транскрипцию японской в
современной орфографии, которую мы переводим в русскую. Она имеет
лишь характер пояснения.
[30] Х а с и м о т о Синкити. Бунроку=гэннэн=амакусахан=дотири:-
на=кирисутан=но кэ н кю :. Т окио, 1928.
[31] А р и с а к а Хидэё. К о куго = о н ъ и н = си = н о кэ н кю :. Токио,
изд-во ’’Мэйсэйдо” , 1944.
[ 32] То же, что район Киото — Осака.
[ 33] Близок к диалекту Toca (см. прим. 13). К а к отмечал Е.Д. По­
ливанов в упоминавшейся работе по диалекту Toca, он отличается боль­
шой архаичностью фонологической системы, и данное изменение фоно­
логической системы, к а к и некоторые другие, затронули почта все япон­
ские диалекты, кроме диалекта Toca и близких к нему. В литературном
язы ке и многих диалектах t перед и произносится к а к с, а перед i —к а к
с’ (распределение t и с’ по позициям то же, что соответственно s и /, о
которы х см. вы ш е ). Рассмотрению t и с к а к вариантов одной фонемы
мешает, однако, их противопоставленность в новых заимствованиях.
[ 34] Об этих фонемах с м .: Н.А. С ы р о м я т н и к о в . Становление...,
с. 5 5 -5 8 .
[ 35 ] В литературном язы ке и ряде диалектов в одних и тех же
морфемах чередуются g и ij : gakuri ’научная теория’ - kaqaku ’наука’ ;
5 всегда выступает не в начале фонетического слова, g - в большинстве
случаев в начале. Однако существуют случаи их противопоставления и
даже минимальные пары: semjo ’после войны’ — sengo ’ 1005’.
[ 36] Слово (танго ), по Хаттори, наряду со словосочетанием, при­
равниваемым к бунсэцу, обобщается в понятии кэйсики, что дословно
означает ’’форма” .
[ 37] Хираяма Тэруо (род. 1909) - видный современный японский
лингвист, наиболее известный исследованиями по акцентуации диалектов.

19* 291
 К РАБОТЕ КУНИХИРО ТЭЦУЯ
’’АСПЕКТЫ СЕМАНТИКИ”

[ 1 ] Кунихиро, принадлежащий к ш коле Хаттори, употребляет терми­

ны танго и го в соответствии с европейским представлением о слове.
Поэтому мы сочли возможным переводить эти термины к а к слово.
[2 ] Критический анализ данного направления американской фило­
софии см.: Л.О. Р е з н и к о в. О гносеологических принципах общей
семантики. - ’’Вестник Л ГУ ” , серия эконом ики, философии, права, 1962,
вып. 4, № 23.
[3 ] В японской научной терминологий термины тайкэй и ко:д зо:
употребляются аналогично терминам ’’система” и ’’структура” соответст­
венно, но, к а к и последние, понимаются по-разному. В дальнейшем К уни ­
хиро пользуется только термином ’’структура” .
[4 ] Термин хацува мы переводим к а к ’’высказывание” (этот же тер­
мин в работе Мацусита Дайсабуро переведен к а к ’’повествование” , так
к а к эти ученые вкладывают в него разное содержание).
[5 ] В японской лингвистике употребляются термины иг и и ими
’значение, смысл’, разницу между которыми трудно передать в русском
переводе. Отметим, что разграничение этих терминов у Кунихиро не то,
что разграничение терминов ’’значение” и ’’смысл” в ряде советских
работ, восходящее к Г. Фреге. Ниже Кунихиро говорит об ими к а к о
з н а ч е н и и в ы с к а з ы в а н и я и об иги к а к о з н а ч е н и и п р е д ­
л о ж е н и я , противопоставляя их семеме (игисо .-). В переводе ’’значение”
и ’’смысл” употребляются к а к синонимы. - Прим, перев.
[6 ] Ср. анализ этой функции язы ка в статье Э. Сепира ’’Я з ы к” (см.
русский перевод в книге: В.А. 3 в е г и н ц е в. История языкознания
X IX и X X веков в очерках и извлечениях, т. II. М., 1960, с. 191).
[7 ] О понятии бунсэцу см. отрывки из работ Хасимото Синкити в
настоящем сборнике и комментарии к ним. В отличие от Хаттори Сиро
Кунихиро Тэцуя пользуется этим понятием в традиционном смысле.
[8 ] Т аким образом, Кунихиро приходит к обычному для японской
лингвистики пониманию бунсэцу (по Кунихиро, сочетание слов) к а к ми­
нимальной синтаксической единицы.
[9 ] Японский показатель но обозначает атрибутивную связь между
именами без ее дифференциации. Возможны случаи еще большей неодно­
значности: б о ку = н о сясин может означать ’принадлежащая мне фотогра­
фия’, ’фотография, сделанная мной’ и ’фотография, на которой я изоб­
ражен’.
[ 10] Эта форма состоит из окончания деепричастия основного глаго­
ла и вспомогательного глагола иру (от иру ’быть’) ; она обозначает дли­
тельность некоторого действия или состояния или их результат.
[1 1 ] См. раздел ’’Анализ семем” .
[ 12] Ниже, в главе ’’Учение о семеме” , автор указывает на соответст­
вие его термина игисо: (дословно ’элемент значения’, аналогия с терми­
ном онсо: ’фонема’) термину семема, отмечая, однако, что он не вполне
соответствует семеме у Л. Блумфилда и др.
[ 13] См. прим. 5.
[ 14] См. прим. 12.
[ 15] Мы сохраняем термин дз'ёси, поскольку у Кунихиро он обозна­
чает не просто служебное слово, а определенный подкласс служебных

292
слов. Показатель ни - один из падежных показателей, обозначающий раз­
ные типы косвенных дополнений (приводимый здесь перечень значений
ни - не исчерпывающий).
[1 6 ] По-видимому, автор имеет в виду, что таким общим элементом
может быть лишь в, откуда следует, что, исходя из приведенного выше
положения, нужно остановиться на первой ступени абстракции.
[ 17] По-видимому, двумя крайними точками зрения Кунихиро
считает, с одной стороны, концепцию, согласно которой грамматический
показатель лишен собственного значения, ибо оно распределяется между
единицами окружения, и, с другой стороны, в соответствии с которым
этот показатель имеет несколько не связанных между собой значений.
[1 8 ] Первое слово состоит из корня вар= и суффикса = у , второе
слово не членится на морфемы.
[1 9 ] См. прим. 11 к работе Хасимото Синкити ’’Вопросы изучения
родного язы ка” .
[ 20] Имеются в виду японские пословицы Н эко = н и кобан ’К ош ке
червонцы’ (нечто вроде Метать бисер перед свиньями) и Сорэ ва н эко= ни
кацуобуси=о адзукэру ё:на моно да ’Это все равно, что поручить ко ш ке
хранить сушеную макрель’ (нечто вроде Пустить козла в о гор од ).
[2 1 ] Имеются в виду понятные многим японцам исторические и
литературные ассоциации. В заливе Данноура в 1185 г. произошло решаю­
щее сражение между феодальными домами Минамото и Тайра, кончив­
шееся полной гибелью последнего. В сражении погиб и император Антону.
Легенда о певце эпоса об этом сражении Безухом Хоити получила извест­
ность в литературной обработке американского писателя Л. Херна
(18 50 -190 4), переселившегося в Японию и принявшего японское имя
Коидзуми Я кум о.
[2 2 ] Два синонима хайрэцу различаются омонимичными морфема­
ми хай ’сочетать’ и ’устранять’, слова кэссю : и сю :кэцу состоят из одних и
тех же морфем в разном порядке.
[ 23] В переводе опущено изложение достаточно известных примеров
омонимии в английском языке.
[2 4 ] См. русский перевод в к н .: ’’Новое в лингвистике” , вып. V. М.,
’’Прогресс” , 1970, с. 209.
[2 5 ] Об этом говорится в последующих разделах кни ги (с. 87 и д р .),
не включенных в настоящее издание.
[26] Таким образом, автор рассматривает в качестве семем не только
значения слов (в том числе служебны х), но и значения аффиксов (но не
значения корневых морфем в составе сложного слова); здесь в какой-то
степени проявляется влияние японской традиции. Ср. также ниже анализ
английского примера: Не walks to campus every day.
[ 27] См. прим. 5.
[ 28] Японское уси означает ’крупны й рогатый скот’ и может приме­
няться к животным любого пола. В случае необходимости уточнения
говорится коуси ’б ы к ’ и мэуси ’корова’.
[2 9 ] Корень с а к= означает ’цвести’, = у - индикативный показатель
непрошедшего (непредшествующего) времени.
[3 0 ] Имеются в виду ’’Карманный оксфордский словарь” , ’’Краткий
оксфордский словарь” , словарь Вебстера.
[3 1 ] Перевод дан по изданию: Л. К э р р о л л. Алиса в Стране Чудес.
Алиса в Зазеркалье. М., ’’Наука” , 1979, с. 94.

293
 [3 2 ] В данной книге этим вопросам специально посвящена гл. 4
(с. 5 2 -5 7 ).
[ 33] См. русский перевод в к н .: В.А. З в е г и н ц е в . История язы­
кознания X IX и X X веков в очерках и извлечениях, т. II, указ, изд., с. 146.
[ 34] См. русский перевод: Л. Б л у м ф и л д . Я зы к. М., ’’Прогресс” ,
1968, с. 169.
[ 35] См. там же, с. 259.
[ 36] Основные принципы этого направления изложены в книге, пере­
веденной на русский я зы к: С.М. Л э м. Очерк стратификационной грам­
матики. М инск, 1977.
[ 37] См. прим. 26.
[3 8 ] Большинство значений этого глагола (’бежать, функциониро­
вать, течь’) непереходны. Подобные примеры в словарях традиционно от­
носят к особым, переходным значениям этого глагола.

К РАБОТЕ МИНАМИ ФУДЗИО

’’СТРУКТУРА СОВРЕМЕННОГО ЯПОНСКОГО Я ЗЫ КА ”

[ 1] Сюда автор относит разного рода пресуппозиции, в частности

пресуппозиции, связанные с оценкой собеседника или другого лица к а к
высшего, низшего, своего, чужого и т.д. Об этом говорится в разделе
данной книги, посвященном формам вежливости (гл. 6, с. 2 2 1 -2 8 3 ).
[ 2] Под формами язы ковой деятельности автор понимает устный и
письменный варианты язы ковой системы, а также различные функцио­
нальные стили (гл. 2, с. 3 7 -4 6 ).
[3 ] Автор разграничивает термины танго и котоба, под первым име­
ется в виду структурная единица (границы танго проводятся в соответст­
вии с японской традицией), под вторым — единица лексической системы
языка. Первый термин мы оставляем без перевода, к а к и в большинстве
других работ, а второй переводим к а к ’’слово” .
[4 ] Речь идет о дескриптивной лингвистике.
[5 ] Минами под первым уровнем структуры понимает сочетание
предиката с наиболее тесно с ним семантически связанными и, к а к пра­
вило, наиболее близко к нему расположенными актантами (в традицион­
ных терминах, дополнениями), на втором уровне - сочетание последо­
вательности первого уровня с менее тесно связанными и обычно дальше
расположенными от предиката актантами (подлежащим и частью обстоя­
тельств), далее также рассматриваются сочетания последовательности
предыдущего уровня с еще менее тесно связанными с предикатом актан­
тами (на третьем уровне - с тематизированными членами предложения
и частью обстоятельств, на четвертом - с союзами, о которы х сказано
в прим. 5 к работе Мацусита Дайсабуро), см. с. 131-135.
[6 ] Под бунсё, или дискурсом, автор понимает текст. К а к и многие
другие японские лингвисты, Минами считает, что при лингвистическом
анализе не следует ограничиваться рамками предложения. Специальная
глава книги (с. 69—105) посвящена анализу структуры текста, который,
по мнению автора, должен предшествовать анализу предложения, танго и
морфемы.
[7 ] Имеется в виду, что на первом шагу говорящий производит вы­
бор между формами вежливости, имеющими семантические или стилисти­

294
ческие различия; на втором шагу производится выбор между двумя
вариантами одной и той же формы, различающимися чисто формально:
они сочетаются с разными лексемами, соответственно исконно японски­
ми и китаизмами.
[8 ] Имеются в виду значения форм вежливости японского языка.
[9 ] Имеется в виду спряжение в традиционном смысле японской
лингвистики; см. фрагмент о спряжении в работе ’’Вопросы изучения
родного язы ка” Хасимото Синкити в настоящем издании.
[ 10] См. прим. 5.
[1 1 ] Эти предложения более или менее равнозначны и могут пере­
водиться одинаково. Они различаются: 1) лексемами со значениями
’отец’, связанными с разными степенями вежливости (в приводимом
дальше списке синонимов имеются также архаизмы, диалектизмы и п р .),
2) лексемами со значением ’умело’, 3) формами вежливости глагола
(ниже приводятся также синонимы со значением ’мастерить’) .
[1 2 ] Все фразы равнозначны, но отличаются распределением смысла
между лексемами. Вторая и третья фразы могут быть дословно переданы
к а к ’писать крупно б у кв ы ’ и ’крупно писать б у кв ы ’.
[ 13] Аналогичные примеры. В последних двух фразах переводы
’трое’ и ’втроем’ иллюстрируют структуру японских фраз, но по смыслу
эти японские фразы в отличие от русских равнозначны.
[ 14] Первый из этих элементов обозначает вежливость по отноше­
нию к некоторому лицу (без уточнения, к ка ко м у именно), третий - к
собеседнику, второй - к собеседнику, являющемуся объектом действия
говорящего или связанного с ним лица. В данном конкретном примере
все три элемента обозначают вежливость по отношению к одному и тому
же лицу.
[1 5 ] Здесь дважды - лексически и грамматически - выражается
значение соответственно положительной и отрицательной предположи­
тельности.
[1 6 ] Здесь автор ограничивает методы, используемые ш колой
’’язы кового существования” , от собственно лингвистических и опреде­
ляет их место в общей модели. Методы ’’язы кового существования”
применяются Минами также в разделе о дискурсе (см. прим. 6 ).
[1 7 ] Имеется в виду превращение аналитических форм в синтети­
ческие, вообще широко распространенное в современном японском язы ­
ке, особенно в его нелитературных разновидностях.
[ 18] См. прим. 12 и 13.
[1 9 ] Здесь говорится не о танго, а о словах (котоб а); см. прим. 3.
[2 0 ] Автор, говоря о лексической системе языка, отвлекается от
грамматических показателей, в том числе тех, которые рассматриваются
к а к отдельные танго. О данном грамматическом показателе см. прим. 10
к работе Кунихиро Тэцуя (см, наст, сборник).
 П р е д м е тн ы й у ка за те л ь

Адвербиализация 149-150 антропологические исследова­

актант 20, 294 ния 245
акт речи 158-159 апперцепция 27, 38, 266
актуальное членение 275, 283-284 архаизмы 241, 295
акцентная вершина 183, 185-186, ассимиляция 168,184, 209
1 8 8 -1 9 1 ,1 9 6 ,1 9 8 ,2 0 0 -2 0 2 , - позиционная 277
205, 211-212, 289 аффиксы 8, 12, 7 2 -7 4 , 265, 268,
акцентное ядро 188 2 7 1 -2 7 2 ,2 7 8 ,2 8 6 , 288
акцентный, акцентуационный тип - словоизменения, словоизме­
5 2 -5 3 ,6 5 , 67, 71, 187,191, 204 нительные, реляционные 9,
- ’’ломаный” 186 12, 271, 273
- ’’ровный” 186 - словообразования, словооб­
акцентология 20, 28 9-2 90 разовательные, деривационные
акцентуация 2 2 -23 , 5 2 -5 3 ,1 4 6 , 9 ,1 2,271
18 3,188,199,268,270,290-291 аффиксация 12, 265
акустика 99 аффриката 195, 208, 270
аллофон 286-287 аффрикатизация 209
алфавит 71
- слоговой 8 Билабиальность 206-208
- фонетический 179 билабиальный 183, 204
- МФА 204, 269 бун 11,27, 39, 5 2 -5 8 , 67, 72, 77,
анализ 27, 3 1 -32 , 124 1 2 3 ,2 5 3 -2 5 5 ,2 5 9 -2 6 0 , 266,
- грамматический 123, 279 26 8-2 69, 273
- лингвистический 24, 294 бунсё 77, 123, 251, 253-256, 260,
- морфемы 294 273, 28 1-2 82,2 94
- морфологический 24 бунсэцу 1 2 -13 , 5 0 -5 3 , 55, 65, 67,
- предложения 294 7 2 -7 3 , 10 3,14 0-1 41, 147, 196,
- семантический 213, 235, 288 2 1 1,21 8-2 19, 267-269, 274,
- смысловых расстояний 231 283, 288, 290-292
- структуралистский 98
- структурный 213, 226, 282 Вариант языковой 4 8 -4 9 , 5 6 -5 8 ,
- структуры текста 294 71
- танго 294 - звуковой 169
- фонологический 163,179, -позиционный 209
181, 201,212 -произношения 203
антоним 233 - семемы 232

297
вежливость 148, 285 77, 8 6 -8 7 ,1 0 3 , 105, 107, 109,
вербализатор 276 123-124, 130,134-135, 140,
вершина предложения 14, 20, 274 150, 174, 265, 267-268, 270,
взрывной элемент 208 274, 276, 288, 292
внутренняя флексия 12 - восклицательное 106
восприятие речи 15 - знаменательные 12, 15,
вульгаризмы 241 103-104, 271, 273-274, 278,
выбор 294-295 281
- морфемы 260 - несамостоятельные 72
- коммуникации 259 - отвлеченные 104
- формы языковой деятель­ - понятийные 103-104
ности 260 - простое, простые 27, 31,
- язы ка 260 3 6 -39 , 174, 270
- элементов 255, 260 - сложное, сложные 65,68, 174
выборка лексики 259 - служебные 12,15,104, 110,
высказывание 161, 176, 215, 216, 271-272
218-219, 221-222, 238-239, говорение 119, 285
292 говорящий 2 1 -2 2 , 40, 54, 76,
высота звука 52, 64, 254 99,100 ,1 02 , 106, 117-118,
высота тона 187, 189,192 1 2 6 -1 2 9 ,1 3 2 ,1 3 5 ,1 6 5 ,1 6 7 ,
выражение-экспрессия 117 176-178, 183, 195, 215-216,
выражение языковое 40, 117,121, 219, 221-222, 238-239,
128,212,24 9,25 2,25 6,26 1 253-255,266,278,284,294-295
годзюон 7 0 -7 1 , 270-271
Геминаты 270 гортанная смычка 179, 268, 289,
геминация 289 290-291
генеративизм 21,23 грамматика 9 ,1 4 -1 5 , 20, 2 6 -30 ,
глагол, глаголы 77, 80,144, 146, 33 -3 4 , 3 6 ,5 6 ,5 8 ,6 8 ,7 9 -8 0 ,
148,22 5,27 1,27 3,27 6, 279, 113, 12 0-1 21,1 42, 147, 177,
286 226,268
- вспомогательный 28 - древнеяпонского язы ка 284
- качественные 77, 150, 220, - историческая 58
273, 276, 285 - непосредственно составляю­
- качественные вкусовы х ощу­ щих 13
щений 226 - порождающая 242, 244, 249
- качественные цветообозначе­ - стратификационная 243-244,
ния 226 249
- недостаточный 145 - трансформационная 20
- неизменяемые 84 - японского языка, японская,
- непереходный 145, 220, 241 родного язы ка 6, 8, 10, 32, 72,
- пассивный 145 143, 146, 289-290
- переходный 220, 241 - современного японского
глайдовые медиали 209 языка 146
гласный, гласные 64,159,169,179, - стандартного японского
195,201,209,268 язы ка 76
- долгий, долгие 203, 209, 210, графема 270
270,291 группа подлежащего 142
- заднерядный 209 группа сказуемого 142
- краткие 159 гэнго 282-283, 287
глухость 184, 206-207 гэндзи 7 6 -7 9 , 273
го 1 2 -1 3 ,1 8 ,2 6 ,2 9 ,3 1 -3 2 ,5 2 -5 6 , - простые 79
5 8 ,6 1 ,6 4 -6 5 , 6 8 -7 1 ,7 3 -7 5 , - сложные 79

298
Д анку 7 6 -8 0 , 83, 273-274 - Нагасаки 208
движение тона 163-164 - о-ва Окинава 290
двойственность языка 47, 57 - Осака 290
деванагари 271 - Рюкю, рюкюские 202, 204,
деепричастия 275 267
денотаты 254-255 - северо-восточные 282
дентолабиальный 204 - северорюкюский 290
деривация 272 - Сендай 196-197
дескриптивизм 286, 289 - Симокитаяма 190, 200
деятельность - социальные 49
- ассоциативная 95 - среднеяпонские 290
- выражения, язы кового выра­ - Сюри 204, 210, 290-291
жения 87, 89 - Т окио, токийский 48, 51,
- понимания, язы кового пони­ 65—67,178 —180,182—190,192—
мания 87 ,1 1 6 -1 1 7 194, 196, 198, 200—201, 203—
- психическая 127-128 2 0 7 ,2 1 1 -2 1 2 ,2 6 7 ,2 8 8 ,2 9 0
- речевая 1 5 -17 , 88, 92, 94, 96, - Toca 191, 210-211, 290-291
114-115,138,276,278,280-281 - Т о х о к у 197, 210,290
- толкования, толковательная - Ф укуо ка 48, 267
8 9 -9 0 ,9 5 -9 6 - южные 267
- языковая 60, 63, 8 7 -8 8 , - Яматохама 196-197
9 1 -9 2 ,9 6 ,9 9 ,1 0 2 , 115-119, - японские, японского языка
121, 127-128, 130, 134-135, 191, 193, 267,289
139-140,238, 278, 285 диалектизмы 295
дзёдоси 53, 55, 65, 7 2 -7 4 , 77, 79, диалектология 6, 18
104, 10 7,26 8,27 1,27 6,27 9 диахроьия 222
дзёси 5 3 ,5 5 ,6 5 ,7 2 -7 4 , 77,79,104, д и ктум 14
107,151,223,225,268,271,273, дискурс 18, 24, 124, 281-282,
276, 279, 292 294-295
дзи 1 4 -15 , 102-109, 278-279 дистрибуция звуков 181
диалект, диалекты 4 8 -4 9 , 58, 67, длина предложения 137, 140-141
93, 129, 136, 161, 164, 167, 171, долгие гласные 159, 203, 286, 291
179, 184, 186, 190, 199-200, дополнение 20, 142-144, 265, 284,
204,206,211,253, 267, 277,288, 294
290-291 - косвенное 220, 293
- айнского язы ка 21 - прямое 81, 220
- Аомори 48, 267 дыхательная группа 5 0 -51
- восточнояпонские, восточ­
ные 267, 282,290 Европеизмы 276
- западнояпонские, западные единица, единицы язы ка
267,282,290 - акцентуационная 22
- Кагосима 48, 66—67, 267 - грамматики, грамматиче­
- Камэяма 187,190, 196, 202, ская 8,1 2, 123, 271, 288
290 - звуковые 62
- р-на Кансай 208 - звучания 61
- Киото, киотоский 178, 182— - значения 125, 242
184, 187,191, 193, 196, 202, - лексики, лексические 7 ,9 ,
206-208, 211-212, 267, 290­ 13, 87,249,269, 271,273,281,
291 287
- Коти 209 - лексической системы 294
- Кюсю 210, 267 - семантическая, семантиче­
- монгольские 166, 287-288 ские 23, 242

299
 - синтаксиса, синтаксическая звучание 50, 93, 12 5-126,278
13,269,292 знак 238, 254
- минимальная единица син­ - акцентуации 204
таксиса 1 2 -13 - графический 48, 57, 69, 71
- словаря 230 - письменности, письменные
- фонетическая, фонетические 96 ,102 ,1 16 -11 7,119 ,121 ,126 ,
5 0 ,5 2 ,5 5 ,6 3 , 66, 268 131,167
- фонологическая, фонологи­ значение 23, 26, 3 6 -3 7 , 5 0 -5 4 , 56,
ческие 182,199,203 61, 6 8 -6 9 , 77, 93, 96, 125-126,
- языка, языковая, языковые 157-158, 161-164, 173-174,
7 -8 , 1 2 -13 , 18,24, 72 ,79,10 3, 176,213, 22 2-2 2 5 ,2 2 7 ,2 3 3 ,
140, 169,222, 265, 273 2 3 8 ,2 4 2 -2 4 5 ,2 5 0 , 254, 257,
- минимальная единица язы ка 2 5 9 -2 6 0 ,2 8 7 ,2 9 2 -2 9 3
8 - аффиксов 294
- внеязыковое, неязыковое
Жаргон студенческий 241 221-222
жест, жесты 114, 126, 130, 171, - высказывания 171-172, 221,
173 239,24 5,24 7,29 2
- говорящего 221-222
Запас лексики - действительное 216, 218, 222
- активный 69 - знака 213
- пассивный 69 - индивидуальное 221-222
заимствование, заимствования - интонации 165
207,265,272,281 - контекстное 278
запись - морфемы 165
- магнитофонная 137-139, - корневой морфемы 293
283 - общее 215
- ручная, от руки 137-138, - отрицательной предположи­
140,283 тельности 295
- фонетическая 64, 69, 70, - парадигматическое 245
179, 182, 192 - паралингвистическое 217—
- фонологическая 178-179, 218,221
186, 196, 208 - переходности 245
звонкость 184, 206, 207 - положительной предположи­
зв ук, звуки 8, 2 6 -2 8 , 45, 49, тельности 295
5 0 - 5 1 ,5 3 ,5 6 -5 7 ,6 0 -6 1 , - предложения 239, 292
6 3 -6 4 ,6 7 ,7 0 , 8 5 -8 6 ,9 3 , - производное 234
96-10 0, 102-103, 116-117, - ситуационное 216—218, 222
121,130,156, 15 9-1 60,1 67, - слова 23, 219, 232, 239, 247,
169,171,173, 175,178, 181 — 249,293
1 8 3 ,2 0 4 ,2 0 7 ,2 2 1 -2 2 2 ,2 3 8 , - собственно значение 215
250, 2 5 5 ,2 6 7 -2 6 8 ,2 8 7 - фонематическое 238
- звонкий 204 - фоноэстетическое 238
- звонкий взрывной 195 - формы предложения 219
- назально-взрывной 200 - фразеологизма 23
- стяженные 209 - фразовой интонации 218
звуковой канал 126 - экспрессивное 69
звуковой поток 50 - языковое 50, 214, 245, 248,
звуковой состав язы ка 56, 58, 66 253, 255
звукоподражание 62, 207 - языковой формы 243
звукопредставление 156, 277
звук-эталон 63 И гм 292

300
иерархия - вопросительная японская
- актантов 20 162
- язы ковы х единиц 13 - восходящая 164
изменение, изменения - коммерческих диалогов 255
- ассимилятивные 287 - нисходящая 163-164, 194
- высоты тона 190 - нисходящая утвердительная
- г о 75, 272 164
- грамматические 59, 281 ровная 163
- диахронические изменения - утвердительная 164
интонации 206 - фразовая 190, 206, 218
- звуковые 67 интроспекция 15, 156, 167, 170,
- значений 213, 220 269,286
- исторические 191 информант 16, 137,15 7-1 62,1 66,
- контекстные изменения зна­ 171, 173, 175, 243-244
чений 220 ироха 71, 270
- контекстуальные 223 ’’искусство” (техника)
- окончания 74 - выражения 118
- окончания го 75 - язы ка 121
- семантические 214 использование языка 216
- тона 162 исследование,исследования
- фонематические 214 - грамматики, грамматическое
- фонетические 59, 206 123,142, 283
- фонологические 191,206,281 - диахронные, диахронические
- формы го 75 213,233
- язы ка 45 - интроспективное 61
изучение письма 269 - историческое 58, 67, 71
изучение язы ка 1 6 -1 7 ,1 9 ,4 2 ,5 9 , - описательное 58
90,92, 120, 277 - синтагматические 242
- айнского языка 289 - синхронное, синхронные 9,
- иностранного язы ка 282 213-214
- научное 43 - фонетическое, по фонетике
- язы ка памятников 46 97
- практическое 43, 46 - фонологическое 170
- японского,родного 23, 44­ - экстраспективное 6 1 -6 2 , 269
47,266 - языковое, лингвистическое 7,
ими 292 86, 8 9 ,9 5 -9 6 , 135,158
имплозивный 203 ’’исследование в течение 24 часов”
имя, имена 74, 7 6 -7 7 , 8 2 -8 3 , 143, 13 4-1 37,1 39, 141, 282
225, 275-276, 279 история
инвариант 287 - письменности 10
интенсивность 187,192 - язы ка 9 -4 2 , 59, 120
интенция говорящего 253-254 - японского язы ка 6 -7 ,1 4 , 20,
интерпретация фонологическая 284,289
178,181,203, 212, 289 источниковедение 46
интонационный тип, тип интонации исходное состояние 252, 255
66, 287
интонация 6 5 -6 6 ,1 3 0 ,1 6 3 , 194, К а ку 284, 286
197, 219, 23 8-2 39, 244, 254­ камбун 48, 268
2 5 5 ,260 кана 8, 43, 57, 59, 65, 7 0 -71 , 74,
- вопросительная 162,164 207, 269-270, 278-279, 282
- вопросительная английская канал связи 173
162 катакана 138

301
 категория, категории
- инфинитива 271
- лица 271,286
- логические 34
- числа 286
кибернетика 128-129, 282
китаизмы, китайские заимствова­
ния 10, 267,275, 295
классификация 226-228
- единиц языка 8
- синонимическая классифика­
ция го 70
- синтаксическая 13
- тематическая классификация
го 70
- типологическая классифика­
ция язы ков 265
- частей речи, по частям речи
219, 266
- фонетическая 201
- языков 28
классы элементов 256, 288
’’колебание слов” 259
коммуникативный акт 216
комм уникация 17, 2 3 -24 , 117 —
118,121, 12 7,132-133, 248,
253, 260
компонент, компоненты
- взрывной 195
- грамматический, граммати­
ческие 241,244
- значения 217
- семантический, семантиче­
ские 227, 231, 236, 238, 241­
2 4 2 ,245
- смысловой 230
- стилистические 241
конечное состояние 252-253, 255
конструкция, конструкции
- атрибутивные 144
- пассивная 286
- поссесивные 285
- предикатные 144
контекст 23, 220, 223, 229, 239,
243-244
контур, контуры 212
- акцентный 182,185-187,191,
197-198, 200, 205-206
- интонационный 180, 194
- мелодические 204
- просодический 192
- тональный, тональные 192—
302
194, 197, 201-202, 205,212
корень 54, 56, 67, 7 2 -7 3 , 269,
271-272, 286
- связанные корни 269
котоба 104,113, 2 8 0-2 82,2 94-2 95
к у 1 1 ,2 6 ,2 8 ,3 1 -3 5 ,3 8 -3 9 ,5 3 ,
253, 265-266
- неполное 40,41
- полное 40
- сокращенное 39
культура речи 16, 280
культура языка, языковая 112,
131-132, 280
Ларингальность 206
латиница 25, 7 0 -7 1 ,1 3 8 , 277, 291
лексема 243, 295
лексика 15, 56, 58, 6 7 -7 1 , 86,
112-113, 120-121, 201,226,
255
лексикология 26
’’лингвистика речи” 16
литература 4 5 -4 6 , 131
логика 3 3 -34
логика грамматики 144
Маркер, маркеры
- семантические 242
- синтаксический 285
междометие, междометия 36, 62,
7 6 -7 7 ,8 1 , 104,216,219
- вторичные 36
ментализм 156, 158, 286 _
местоимения 77, 81,226
метафора
- антропоморфическая 231
- синестетическая 237
метод
- глоттохронологии 9,21
- наблюдения в разрезе 135,141
- непрерывного наблюдения
134
- сравнения 66
- статистические методы 18
- структурного анализа 135
- тестов 135
- трансформаций 20
- экспериментально-фонети­
ческие методы 269
методика
- выбора представительного
времени 141
 - исследования ’’язы кового су­ нейтрализация противопоставле­
ществования” 18 ния 203
- лингвистического исследова­ нексус 143
ния 6 неологизмы 241
- преподавания язы ка 14 неоформленность грамматиче­
- сбора данных 18 ская 276
- синхронного исследования 9 норма
механицизм 156, 162, 181, 286 - грамматическая 166
мимика 130,171, 173 - литературная 17
мифология 45 - орфографическая 279
мнемонический тип 156 - стихосложения нормы 42
модальность 254-255 - языковая 16
модель, модели нормирование язы ка 16
- акцентные 183 носитель язы ка 7, 160-161, 173 —
- интонационная, интонацион­ 174,176,278
ные, интонации 162-164
- английская вопросительная Образ
162 - акустический 15, 9 4 -9 5 ,
- с восходящей интонацией 9 7 -9 9 , 102, 117
164 - звуковой 6 0 -6 4
- нисходящая 164 обратная связь 128,129
- произношения, социальных обследование язы ка статистиче­
фонетических привычек 161 — ское 259
162 обстоятельство, обстоятельства
- фонологическая 165 276,284,294
- эмфазы 164 обучение язы ку 17, 59
- я з ы к а 2 4 9 -2 5 0 ,2 5 9 ,2 6 2 объединение языков 45
- языковые 248 объект выбора 256
модус 14 озвончение 197, 267
мора 8 -9 ,1 2 , 182-183, 185-187, означаемое 177
189-190, 201, 203-205, 208­ означающее 177
2 1 1 ,2 5 4 ,2 6 7 -2 6 8 ,2 7 0 -2 7 1 , окончание 272
27 7-2 78,2 89. окружение 181,189, 193
морфема 12—13, 162-164, 242­ - контекстное 224
243, 250,253, 269 - фонологическое 202
морфология 20, 199 окуригана 57
морфонема, морфофонема 254­ омографы 227
255 омонимия 230, 293
морфонология 199 - синхроническая 230
мысль 26, 32, 3 8 -3 9 , 5 3 -5 4 , 77­ омонимы 230—232
7 8 ,167, 213, 265-266 ономатопея 99
мышление 33-35 операция выбора 252
- образное 131-132 описание
- понятийное 131-132 - акцентологическое 180
- общее описание языка 248
Наблюдатель 8 5 ,8 7 -9 1 ,9 3 -9 4 ,9 7 , - синхронное 166—167
157,168 - фонетическое 22, 178-179,
назализация 194-195, 197, 210 212
наречие, наречия 77, 81, 83, 143, - фонологическое 184, 186—
241,288 187, 212, 287
- именные, приименные 81, оппозиция фонологическая 181 —
275 182,222

303
 - семантические 295 - сложные 7 8 -7 9
- стилистические 295 сила звука 52, 64, 66, 254, 260
- фонетические 121 силлабема 199
расширение значения 213 символ звуковой 164
расщепление 45,211 синоним, синонимы 6 8 -6 9 , 257
реконструкция - неполные 225
- древнеяпонского вокализма, синтаксис 11 -1 2 , 20,142
древнеяпонской системы глас­ - китайский 268
ных 6, 11 синтаксическая позиция 13, 75,
- фонетическая 8 80 -8 1 , 278, 284
религия 45 - глагола, глагольная 81,
речевой акт 17 8 3 -8 4 , 273
речевое общение 254-255 - дополнения 82
речь 1 6 -17 , 19, 24, 9 9 -10 0, 115, - европейского глагола 81
1 4 0,14 2,15 9,17 3,21 5,27 6, - зависимая 83
280-281, 283 - заключительная 8 0 -8 1 ,8 3 ,
- бытовая 275 274-276
- детская 37, 48 - имени, именная 8 0 -8 2 , 274
- женская 275 - комплементивная 83, 276
- письменная 15, 98, 255 - косвенного дополнения 82
- устная 42, 122, 255 - обстоятельственная 84, 276
ритм речи 130 - общая 8 2 -83
риторика 3 3 -34 , 101 - объектная 83, 276
риторические фигуры 29 - определения 273, 275
рифма 270 - отправной точки 82
- переходного глагола 275
Связка 82, 109, 275, 279, 285­ - подлежащего 80, 82
286 - предикатная 14
семантика 20, 213, 217, 237, 284, - приименная 14, 8 0 -8 3 , 274,
292 276
- общая 213 - припредикатная 14, 8 0 -81 ,
- общая структурная 214 274,276
- прикладная 213 - приравнивания 82
- синхронная 230,263 - прямого дополнения 8 1 -8 2
структурная 2 2 -2 3 ,2 1 3 -2 1 4 , - си 80
218,225,228,245 - сказуемого 273, 275
семантическая область 227, 230 - согласования с именем 81
семантическое поле 227—228, 231, - согласуемого 81
245 - согласующего 81
- цвета 231 - состояния 84
семема 23, 171-176, 220—225, - специальная 8 2 -8 3
2 2 7 ,2 3 0 ,2 3 2 -2 3 9 ,2 4 1 -2 4 3 , - способа 84
24 7,28 7 ,2 9 2 -2 9 3 - сравнения 82
- производная 233, 237 - срединного сказуемого 274
- фразеологическая 220 - условная 84
’’семема” формы 172 - уступительная 84
семиотика 238 - характера 84
си 14 -15 , 53, 7 6 -7 7 , 7 9 -8 0 , 83, синтез 27, 3 1 -32
102, 104-108, 273, 278-279 система
- несамостоятельные 79 - акцентная 191, 201-202,
- простые 77, 79 211
- самостоятельные 79 - антонимов 233

306
 - глагола 265 словосочетание 173, 193, 198-199,
- глагольного спряжения 8 202,20 4,21 1,27 4,29 1
- звуковая 67 ,9 4 ,1 6 0 , 168 словоформа 9, 13, 198 —199, 571­
- иерархическая, парадигмати­ 273,288
ческая 214 слог 8, 12, 2 2 ,5 0 —51, 56—57, 61 —
- имени 265 65,70, 74, 182-183, 193, 196,
- лексическая 9, 232, 295 1 9 9 ,2 0 1 ,2 0 3 ,2 6 7 -2 6 8 ,2 7 2 ,
- падежей 152, 155 278
- письма 254 - фонетический 203
- просодических контуров 192 - фонологический 182, 194,
- семем 222, 232 199, 203-204
- фонетическая 66 сложение 5 4 -55
- фонологическая 12, 179, 181, служебные слова 8 -9 , 12, 265,
190, 201,206, 207 26 8 -2 6 9 ,2 7 1 ,2 7 3 , 278,292­
- фонологическая система 293
диалекта Toca 291 слушание 119,140, 285
- фонологическая система слушающий 15, 4 0 -4 1 ,5 4 , 91, 96,
киотоского диалекта 291 100, 102,12 6-1 29, 132,135,
- четырехтоновая 193 165, 216, 221, 254-255
- языка, языковая 7 -8 ,1 6 , 24, смысл 4 9 -5 0 , 85, 87, 9 8 -9 9 ,1 0 0 ,
106, 116, 167, 248, 252-253, 1 0 2 ,12 5,13 8,16 7,19 9,20 6,
25 5,25 9,26 2,26 4, 280,288 215,278,292
- функциональная система - ситуационный 217
языка 131 согласный, согласные 64 ,178 -17 9,
сказуемое 14, 20, 35—37, 39, 142, 20 8-209,289
144, 147-148, 150, 220,265, - геминированный 260
274,276,285 глухие 201
склонение 272 - носовой 260
скорость произношения 195 - палатализованные 270
словарь 8 6 -8 7 , 226, 230, 245 - передние 209
- алфавитный 71 - резкие 209
- идеологический 270 сознание
- иероглифический 71, 270 - фонетическое 178
- обратный 70 - языковое 92, 94, 158,166,
- рифм 70, 270 169,177
- фонетический 270 состав языка
слово, слова 9, 11-13, 35-37, - звуковой 51,56, 62
100, 161, 164, 169, 173, 193, - словарный 48, 56, 225-226,
1 9 9 ,20 2,20 4,21 1,22 2,22 6, 248
239, 243-245, 261-262, 265, - слоговой 51
268-269, 273-274, 288, 291 — - фонологический 56
292, 294-295 социолингвистика 18
- многозначные 230, 232-233, социология американская 134—
235 135
- ономатопоэтические 207 союзы 77, 273, 294
- редкие 241 спектрограмма 159
- сложное, сложные 79, 238, спектрограф 66
255, 269-270, 285, 293 спирант 207
- фонетическое 267, 288, 290­ - резкий билабиальный 207
291 спряжение 8
словоизменение 272 - глагола 266
слово-предложение 3 5 -37 - предикатива 255

307
стенографирование 137-138 ступень
стенотипия 137-139 - абстракции 239
стилистика 10,14, 117, 280 - высказывания 242
стиль, стили 48, 130,167, 241 - предложения 242
- возвышенный 241 - формы 242
- книжный, книжные 48, 275 субстантив 14 8-149,152
- литературный 241 субстрат 166
- научный 241 субъект 39 ,41,26 6
- ’’нейтральный” 241 - грамматический 144
- разговорный 48, 227, 241 - действия 284
- современного литературного - психологический 144
языка 227 - речи 109
- ’’стандартный” 59 - текста 110
- старописьменный, старопись­ - языка 8 6 -8 7 , 91,94, 9 6 -9 7 ,
менного языка 227, 241 106-109, 145, 167-168, 277
- функциональные 49, 267, 294 сужение значения 213
- эпистолярный 4 8 -4 9 , 58 суффикс 54, 56, 65, 6 7 -6 8 , 73, 107
строй языка - именительного падежа 290
- грамматический 11 - падежные суффиксы 275
- изолирующий 265 существительные 77, 241, 288
- номинативный (аккузатив- сходство
ный) 20 - семантическое 160-161
структура 214,292 - фонетическое 160-161
- бун 248, 250
- восприятия 211 Танго 1 2 ,2 7 ,2 8 ,3 1 ,5 3 -5 8 ,6 3 -7 0 ,
- глубинная 245 102-103, 107,124, 249,253­
- значения 239 2 5 5,26 8-2 70, 288, 291-292,
- лексики 225 294-295
- повествовательная 76 тезаурус 257
- предложения 29,152, 265 текст 77,123, 130-1 31,1 74, 273,
- семантического поля (фор­ 2 8 1 -2 82,2 94
мальная: одномерная, двухмер­ - письменный 18, 281
ная, трехмерная) 228 - связный 273, 281
- синтагматическая 214, 219 устный 18
- слова 182,214 тексты 173
- словаря 226 - литературные 131
- слога 8, 64, 289 - научные 131
- смысловая структура выска­ - письменные 46, 132
зывания 214 - философские 131
- смысловых отношений 229 тема 146, 149,152,285
- танго 250 темп речи 130
- текста 294 теория
- фонетическая 56 - двухтоновая 188
- языка, языковая 27, 47, 49­ - лингвистического поля 231
5 0 ,5 2 ,5 5 -5 6 , 7 7 -7 8 , 124, 130, - трехтоновая 188
167 - фонологическая 287, 289
- слоговая структура язы ка 51 - частей речи 8
структурализм, лингвистика - языка к а к процесса 97, 101,
структурализма 14, 165, 248, 116-118, 12 0-121,279
282 толкование 173-174, 277
- американский 16, 249 толкование классических памят­
- европейский 16 ников 42

308
тон 64, 66, 165, 180, 194, 205 - изучения язы ка 163
- высокий 6 4 -6 5 ,1 8 0 ,185­ - лингвистического анализа 24,
18 7,19 4,20 2,20 4,21 2 282
- ломаный 204 - порождения язы ковы х выра­
- низкий 6 4 -6 5 , 180,183, жений 250, 256
185-186, 198, 202 - предложения 24, 163, 165,
- ровный 67, 183, 187, 197, 239,287
202, 204 - промежуточный 250, 252,
- ровный высокий 194 255,259
- ровный низкий 194 - речи 165
- средний, средней высоты - семантический 243
6 4 -6 5 ,1 8 0 ,2 0 4 - слов 239
тонема 162-164, 193, 199 - структуры 294
транскрипция 180, 210, 269, 291 - фонетический 203, 260, 290
- латинская 208, 270 - фонологический 203, 290
- русская (’’поливановская” ) - формы 163-164, 243, 287
25,277,287 - членения предложения 266
- фонетическая 52, 70,138 - язы ка 165
трансформации 244, 284 - языковой системы 23
тэниоха, тэниха 29, 104-105, 108, усиление экспрессивное 207
265,279 условия выбора 253-254, 256­
259
Ударение 52, 56, 58, 6 4 -6 5 , 67, 69, учение
16 2-1 64,1 78, 180,190,192, - грамматическое 27, 32
1 9 5 -1 9 7 ,1 9 9 -2 0 0 , 206, 212, - о соотнесениях 78
254-255, 288
- дополнительное 211 Филология 8,1 2, 4 5 -4 6
- логическое 218 - японская 10
- мелодическое 64 - японская классическая 46­
- неразличительное 200 47
- однотипное 196-197, 200,212 флексия внутренняя 272
- подчеркивающее 218 фольклор 45
- различительное 200 фон 201
- ровного типа 192 фонема, фонемы 8, 12, 22 -2 3 , 60,
- силовое 64,192,198-199,204 93, 9 6 -9 7 ,1 2 5 , 156, 161-164,
- словесное 204 168, 170-171, 173, 178, 181 —
- слоговое 204 184, 190, 193,196, 198-201,
- тональное 192-193, 199 204, 206, 208, 210-2 11,2 22,
- тональное словесное 193 254-255, 260, 26 7-2 68, 270,
- тональное словесное ’’нефо­ 2 7 7 -2 7 8 ,2 8 7 ,2 8 9 ,2 9 1
нологическое” 194 - вторичная 211
- тональное словесное фоноло­ - гласные 203
гическое 193 - звонкая ларингальная 206
- тональное слоговое 193 - назализованные гласные 210
узус 74 - назальная 184
употребление язы ка 40, 49, 76, 94, - оральные гласные 210
171 - палатализованные 289-290
уровень - соединительная 195
- абстракции 163 - тональные 189
- выбора 259 фонетика 22, 2 6 -2 7 , 56, 58, 60,
- высказывания 163, 165, 171, 67,93, 113, 120-121, 179, 181,
287 184, 187,200,212,268

309
 - английская 169 - языковой деятельности 116,
- историческая 43, 58 2 4 8 ,2 5 0 -2 5 1 ,2 5 3 , 256,294
- структурная 214 формальный класс 231
фонограф 159 фразеологизм 220, 240
фонология 20, 22 -2 3 , 56, 161 — функционирование язы ка 6,16, 24,
162, 178, 184, 187-188, 199­ 26, 124, 126-127, 213
200, 205,212,214, 226,238, функция 236, 244
268,287 - грамматическая 68, 174, 227
- дескриптивная 290 - звательная 81 -8 3 , 275
- диахроническая 22 - обозначающая 8 1 -8 2
- ’’произносительного намере­ - предикативная 8 1 -8 3
ния” 205 - припредикативная 149
- японского язы ка 28 9-2 90 - ситуационная 216
форма, формы 5 3 -5 4 , 56, 221, - указательная 8 1 -8 3 , 275
23 6,23 9,24 4,24 6, 258,291, - формы 75
295 - язы ка 12 7 -1 2 8 ,1 3 0 ,1 3 2
- актива 285
- аналитические 295 Хацува 292
- бунсё 250 хирагана 138
- вежливости, гоноратива 6,
107,148, 269, 281, 284-285, Частицы 29, 162, 275, 284
294 - вопросительные 164
- глагола 273, 275 - восклицательные 279
• - грамматическая, граммати­ - падежные 149, 275
ческие 138, 250 часть речи, части речи 8, 5 5 -5 6 ,
- звуковая 67, 235, 280 68, 7 0 -7 1 ,1 4 3 ,2 1 9 ,2 2 6 , 241,
- знака, язы кового знака 273
213,254 - знаменательные 273
- изменения 56, 7 4 -7 5 , 84, 272 чередование 272
- морфемы 164 число предложений 140
- пассива 285 член, члены предложения 13,
- предложения 21 9-220, 241 1 4 3 ,27 3-2 75,2 78
- причастные 273 - актантные 20
- процесса, процессная 106— - тематизированные 294
107 членение
- речевой деятельности 253, - смысла 80
255 - смысловое 50, 52
- синтетические 295 - на слоги 50, 61
- слова 164, 248, 284 - фонетическое 50
- форма слова графическая чтение 42, 119, 140, 285
227
-ф орм а слова фонологическая Школа
226 - психологическая 11
- словосочетания 219 - ’’язы кового существования”
- эмфатическая 207 15 -19 , 2 3 -2 4 , 280, 282-283,
- языковая, языковые 28, 34, 295
39, 63,161, 173, 242
- письменная форма язы ка Эквивалент предложения 3 7 -40 ,
248,254,260, 280 266
- устная форма язы ка 248, 260 эксплозивный 209
- язы кового выражения 249, экспрессия 114
253, 262, 266 эллипсис 275

310
 - подлежащего 41, 266 - монгольский старописьмен­
эмфаза 163,165, 207 ный 287
- интенсивности 165 - немецкий 44, 203, 225, 231,
- контраста 165, 177 233
этимология 58, 79, 230 - польский 198
- русский 164, 169, 198, 204,
Юнкция 143 284,287
- татарский 20
Я зы к 9, 12-15, 21,24, 2 6 -2 8 , 30, - турецкий 164
3 2 -3 5 , 3 7 ,4 0 ,4 2 -4 6 ,4 8 ,5 0 , - финский 198
5 2 -5 4 , 57, 60 -6 1 , 85-100, 102, - французский 198, 253
111, 114-118, 1 2 1 -1 2 2 ,124­ - чешский 198
128, 131-132, 134-135, 139 — - чувашский 20
140,142,156,159,167-168,П О - язы ки 146, 158, 164, 166, 211,
172, 174, 179, 184, 186, 199­ 217,237,239,267
200, 2 0 6 ,2 1 5 -2 1 7 ,2 2 0 -2 2 2 , - агглютинативные 7, 2 8 -29 ,
226, 253-254, 267, 276-277, 265
280-283, 287-288 - аналитические 28
- аналитический 29 - арийские 28
- глухонемых 254 - европейские 7, 13, 20, 29,
- жестов 127 142, 146, 148, 152, 268-270,
- иностранный, неродной, чу­ 273,275,279
жой 87, 8 9 -9 0 ,1 5 7 , 161,171, - западные 81, 144
173 - изолирующие 28—29
- массовой коммуникации - индоевропейские 109,142
282 - иностранные 42, 160
- письменный 2 6 -2 7 , 4 7 -4 8 , - монгольские разговорные
5 7 -5 9 , 119, 121,126-127, 166
131-132, 166, 170, 269 - синтетические 28
- профессиональный 227 - специальные 48, 58
- разговорный 66, 74 -7 5 , 140, - тю ркские 28
166 - флективные 2 8 -29
- родной 158,161, 173 языковое существование 111-113,
- ’’специальный” 69 115-116, 118-121, 123, 131,
- устный 2 6 -2 7 , 4 7 -4 8 , 119, 134, 136, 140-141, 213, 259,
121,127, 130-132, 170, 269 280
язы к языкознание, лингвистика 12, 17­
- айнский 21, 165, 266, 289 18,21,44,46,60, 85 ,92-9 3,12 4,
- айнский разговорный 165 170,187,292
- айнский устный литератур­ - американское 7, 156
ный 165 - генеративная 23
- английский 23, 2 8 -2 9 , 44, - дескриптивная 248, 294
142, 147, 159, 169, 198, 217, - диахроническая, эволюцион­
22 5,22 7,22 9,23 1,23 3, 235­ ная 58
2 4 4 ,25 3,28 1,28 6,29 3 - европейское 7, 9 -1 0 , 273,
- верхненемецкий 159 280
- китайский 7, 29, 44, 164, - западное 105
193, 199,253, 265-266 - общее 45, 59, 274, 282
- корейский 266 - русское 7
- монгольский 164, 211 - синхроническая, статическая
- монгольский письменный 58
166, 177 - советское 7

311
 - сравнительно-историческое 9
- структурное 102-103
- теоретическое 269
- частное, специальное 44
- японское, японистика 5 -8 ,
10-11, 13 -14 , 16, 19,23,26,
4 2 ,8 5 ,9 1 , 105, 123-126, 273­
2 7 5 ,292
японский язы к 10, 12 -14 , 18-23,
25, 2 7 -3 2 ,4 1 -4 4 ,4 8 -4 9 ,5 1 ,
5 6 ,5 9 ,6 1 ,6 5 ,6 7 ,8 1 ,8 6 ,9 4 ,
109, 115, 142-147, 149-152,
160, 164, 168-169, 177-178,
180, 189, 192, 203-204, 206,
2 0 8 ,2 1 1 ,2 1 7 -2 1 9 ,2 2 5 -2 2 6 ,
228-229, 237, 239-240, 242,
253, 265-272, 274, 277-279,
'284-285, 288, 290
- древнеяпонский, древний 8,
1 0 -1 1 ,8 7 ,8 9 -9 1 , 112, 119,
273, 276, 288
- ’’китаизированный” 268
- литературный 14, 48, 92 -9 3 ,
136, 16 7,2 6 5 ,2 6 7 -2 6 8 ,2 7 5 ,
277, 288-291
- современный 1 0 -1 1 ,1 6 , 112,
17 1,17 3,17 5,24 8,27 3, 279,
288,295
- ’’стандартный” 13, 49, 58,
6 6 -67
- старописьменный 14, 75, 92­
93, 167, 267, 269, 275, 277-279
 УКАЗАТЕЛ Ь ИМЕН

Алпатов В.М. 8 Киндаити Харухико 19, 201, 203­

Андо Садао 246 2 0 6 ,290
А оки Тиёкити 136 Киэда Масуити 6, 9, 13, 144-145,
Арисака Хидэё 188, 206, 208-209, 273-274, 284-285
277,289,291 Кобаяси Хидэо 10, 144, 284
Кодзасов С.В. 290
Базелл Ч.Е. 242-243 Коидзуми Я кум о (Л. Херн) 293
Балли Ш. 1 0 ,1 4 ,1 0 0 -1 0 1 ,1 1 7 , Конрад Н.И. 7, 14, 17, 267, 275,
121,278,280 277,283
Басс И.И. 8 Кристал Д. 245
Бенедикт Р.Ф. 161, 286 К уваки 37
Б л о к Б. 1 8 9 -1 9 0 ,2 8 9 -2 9 0 К у к и Сюдзо 214, 245-246
Блумфилд Л. 10, 156, 162, 176, Кунихиро Тэцуя 20, 22 -2 4 , 213,
2 1 1,24 2,28 6,29 2,29 4 2 7 8 ,2 8 7 ,2 9 2 -2 9 3 ,2 9 5
Куно С. 23, 284
Вейнрейх У. 230-231 Курода С. 23
Вундт В. 1 1 ,3 7 -3 8 ,2 6 6 ,2 7 9 Кусакабэ Фумио 246
Кэрролл Л. 241, 293
Гегель Г. 30
Гёффдинг Г. 37, 266 Лайонз Дж. 231
Граммон М. 203 Леманн В.Р. 159
Лепешко М.Ф. 10
Джус М. 229 Лиз Р. 21
Дзимбо К а ку 53, 96, 268, Л эм С. 247, 249, 294
278
МакКоли Дж. 284
Есперсен О. 10,143 Мацусита Дайсабуро 6, 11, 13-14,
20,53, 7 6 ,273 -27 6, 284-286,
Звегинцев В.А. 292, 294 292,294
Миками Акира 14, 19 -20 , 142,
Икэгами Ёсихико 214 146, 266, 274, 283-284
Минами Фудзио 23, 248, 281, 286,
Каваками 204 294
К в и р к Р. 245 Мияда Коити 187-188, 205
Кибрик А.Е. 290 Мотори Норинага 8, 108, 174,
Киндаити Кёсукэ 187, 289 279

313
Мотоори Харунива 8 Тиба Ясунори 245
Мураяма Ситиро 9 Тодзё Гимон 8
Токиэда М отоки 8, 13 -17 , 21, 23,
Нагасима Ёсио 246 85,111 ,1 23 ,1 44 ,1 67 ,1 69 -170 ,
Неверов С.В. 17 17 4,24 9,26 7,26 9,27 3, 276­
Нейрат О. 176 28 2,28 6-2 88
Нисио Минору 1 7 -1 8 ,2 4 ,1 1 3 -1 1 4 , Трир Й. 231
12 3,28 0-2 82,2 87
Нитта Ёсио 13 Уитни У.Д. 26
Норейн А. 247 Уорф Б. 176

О куцу Кэйитиро 246 Фельдман Н.И. 9, 17

Оман С. 231, 247 ФёрсДж. 238
Фомин А.И. 8, 279
Пешковский А.М. 278 Фреге Г. 292
Плетнер О.В. 270, 291 Фудзивара Тэйка 108, 279
Поливанов Е.Д. 2 2 -23 , 270, Фудзитани Нариакира 8
277,289-291
Попов К .А . 10 Хага Ясуси 115-116, 280
Хасимото Синкити 6, 9, 12-14, 16,
Резников Л.О. 292 19-20, 42 ,60, 103, 143, 207­
210, 266-273, 276-280, 282­
Сакакура Ацуёси 5 283, 288, 290-293
Сакума Канаэ 143, 180, 283 Хаттори Сиро 19-24, 156, 178,
Сато Киёси 147, 284 221, 225, 238-239, 244-247,
Саэки Умэмото 147, 284 26 7 -2 6 8 ,2 7 0 , 2 7 7 ,28 6-2 92
Сепир Э. 292 ХаякаваС.И. 213
Сибата Такэси 18, 24,134, 281 — Херн Л. (Коидзуми Я кум о ) 293
283 Хеффнер Р.-М. 159
Сибатини М. 23 Хираяма Тэруо 211-212, 291
СимадаТамоцу 149 ХолодовичА.А. 10
Симидзу Акира 14 Хомский Н. 249
Смирнов Д .Д . 274
Соссюр Ф. де 10-11, 14-15,58,88, Цвирнер Э. 159
9 2 ,9 4 ,9 6 -9 8 , 114, 116, 118,
164, 177, 246, 267,276, 278, Чейф У. 249
280, 287-288 Чэнь Шоу 281
Соутворт Ф. 232
Стейн бек Дж. 241 Шпитцер Л. 286
Стерн Дж. 234, 246
Судзуки Акира 8, 103-105, 108, Ямагива Д ж .К. 6
279 Ямада Бимё 187, 289
Суит Г. 3 5 -3 7 , 265 Ямада Ёсио 6, 1 0 -1 2 ,1 4 , 26, 73,
Сыромятников Н.А. 289, 291 103, 105, 265-266, 271, 276,
278-279
Тводдел У.Ф. 156, 159,162 Якобсон Р.О. 162, 211, 245
 СОДЕРЖАНИЕ

В. М. А л п а т о в . Предисловие........................................................ 5
Я м а д а Ёсио. Японская грамматика. Перевод Е.В. Струговой 26
Х а с и м о т о Синкити. Вопросы изучения родного языка.
Перевод В.И. П одлесской ......................................................... 42
Х а с и м о т о Синкити. Методы исследования родного языка.
Перевод В. И. П одлесской ............................................................................ 60
Х а с и м о т о Синкити. Общий очерк грамматики родного
языка. Перевод В.М. Алпатова .................................................. 72
М а ц у с и т а Дайсабуро. Грамматика стандартного японско­
го разговорного языка. Перевод В.М. А л п а то в а ................................... 76
Т о к и э д а М отоки. Основы японского языкознания. Перевод
И. И. Басс и В.М. А л п а т о в а ......................................................................... 85
Т о к и э д а М отоки. Современный язы к и современное язы ко­
вое существование. Перевод С.В. Неверова ............................................ 111
Н и с и о Минору. Я зы к японцев. Перевод В.М. Алпатова . . . . 123
С и б а т а Такэси. Исследование язы кового существования в
течение 24 часов. Перевод В.М. А л п а т о в а ............................................... 134
М и к а м и Акира. Застой в исследовании грамматики. Пере­
вод В.М. Алпатова ........................................................................................ 142
М и к а м и Акира. Очерк грамматики современного японско­
го языка. Перевод И. ¡0. И в а н о в а ............................................................. 146
Хаттори Сиро. Ментализм или механицизм? Перевод
В.М. А л пато ва ................................................................................................ 156
Х а т т о р и Сиро. Ударение в японском языке в фонологи­
ческом аспекте. Перевод Т.В. Старостиной ............................................ 178
К у н и х и р о Тэцуя. Аспекты семантики. Перевод Е.В. Стру­
говой ................................................................................... 213
М и н а м и Фудзио. Структура современного японского язы­
ка. Перевод В.И. Подлесской ................................................................... 248
В.М . А л п а т о в . К о м м е н та р и й ..................................................... 265
Предметный указатель. Составила И.П. О повянникова............... 296
Указатель имен. Составила И.П. О л о в я н н и к о в а .......................... 312
 И ЗДАТЕЛЬСТВО ”.Р АДУГА ”

Готовится к печати

Хайду Петер. УРАЛЬСКИЕ ЯЗЫ КИ И НАРОДЫ.

Перевод с ве нге р ско го я зы ка . 24 л. Выходит в свет в
IV квартале 1983 г.

Книга выдающегося венгерского ученого акаде­

мика Петера Хайду представляет собой фундамен­
тальное исследование о происхождении финно-угор­
ски х и других языков и народов уральской семьи,
о их прародине, об истории их расселения, контактах
с другими народами и т. д. Работа содержит описание
более чем двадцати язы ков и их диалектов. В книге
рассматривается также история письменности и
литературных языков этих народов.
Рекомендуется специалистам по финно-угорским
и другим языкам уральской семьи, специалистам,
изучающим многие другие группы язы ков, например
тю ркские, монгольские, иранские и пр. язы ки, а
также сравнительное языкознание. Работу П. Хайду
с интересом прочтут историки, этнографы, археологи,
антропологи, литературоведы.
 И Б № 1300
Редактор М. А . Оборина
Х удожник В. Б. Соловьев
Художественный редактор К . Ш. Баласанова
Технический редактор Е. Ф. Ф онченко
Корректор Н. И. М ороз
Сдано в набор 27.10.82. Подписано в печать 8. 04.83.
Формат 84x108/32. Бумага офсетная.
Гарнитура Пресс-Роман. Печать офсетная.
Условн. печ. л. 16,80. Уч.-изд. л. 19,20. Тираж 2100 экз.
Заказ № 1100. Цена 1 р. 50 к. Изд. № 28980.
Издательство ’’Радуга” Государственного
комитета СССР по делам издательств, полиграфии
и книжной торговли.
Москва, 119021, Зубовский бульвар, 17.
Отпечатано на Можайском полиграфкомбинате
Союзполиграфпрома при Государственном
комитете СССР по делам издательств, полиграфии
и книжной торговли.
Можайск, 143200, ул. Мира, 93.
На стр. 250 после слов ’’например:” следует читать:
рис. 18

тити*

титиоя
оядзи
оядэисан
ото хан
< ► ото хан /С
госонпу
госонпусама

титиуэ

отитиуэ