Виктор Ночкин

Хозяева руин

Survarium –
Текст предоставлен правообладателем http://www.litmir.net
«Хозяева руин / Виктор Ночкин»: Эксмо; Москва; 2014
ISBN 978-5-699-76192-0
 Аннотация
Города, по которым прошел Лес, стали смертельными ловушками. Хищные растения,
коварные аномалии и кровожадные мутанты притаились среди развалин. Немногие
выжившие рискуют заходить в такие места. Троица бродяг – Алекс, Швед и Яна – именно
те люди, что не боятся исследовать мертвые города. Они – хозяева руин. Под обломками
разрушенного мира можно отыскать много интересного. Там прячется прошлое Шведа,
которое странным образом связано с таинственными лабораториями «Вектора». И когда в
руки бродяг попадает то, за чем охотится сразу несколько могущественных группировок,
им волей-неволей приходится вступить в смертельный поединок с врагами, которые гораздо
сильнее их. Но не только сила важна в Мире Выживших. Ум, смелость, решительность и
дружбу еще никто не отменял.

Виктор Ночкин
Хозяева руин
© Текст, оформление обложки. VOSTOK GAMES. SURVARIUM INC., 2014
© Внутреннее оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

***

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу…
Данте. Божественная комедия
Часть I. «Ад». Песнь I

Пролог
Все удачливые кланы похожи друг на друга, а каждая шайка неудачников несчастлива
по-своему. У них всегда наготове самые разнообразные оправдания невезению, если
спросить – они расскажут, опишут в мельчайших подробностях, чего им не хватило для
достижения совершенно полного успеха… И эти истории намного интереснее, чем простой и
ясный итог: они неудачники.
Гоша Кравцов не хотел быть неудачником. И быть похожим на других везучих, но
неразличимо одинаковых, не хотел быть тоже. Поэтому оставался одиночкой. Старался не
попадаться без причины на глаза везунчикам, а что касается неудачливых… это уже по
обстоятельствам.
Вот сейчас он уже третий час, лежа в кустах на плоской вершине пригорка, разглядывал
в бинокль лагерь захудалой шайки бродяг. С первого взгляда было видно, что эти люди не на
вершине успеха. Грязные, лохматые мужчины и женщины в потрепанных шмотках и с
дрянным оружием. Конечно, у этих тоже есть объяснение своему жалкому состоянию: не
пофартило, не так легла фишка, совсем чуть-чуть не повезло, а то бы они – о-го-го! Гоша
отлично понимал, что никакое о-го-го не поможет тем, кто в душе уже смирился с подобной
участью.
Это мародеры, мелкие падальщики, они крутятся у гигантского трупа города, пытаются
подстеречь и ограбить смельчаков, которые иногда заходят покопаться в руинах. При такой
жизни никакой фарт не поможет. Тем более сегодня. Сегодня Гоша сам собирался стать
невезеньем этой шайки. Ничего личного! Просто так получилось, что он наметил для
отступления именно эту лощину, в которой встали лагерем мародеры. Не менять же планы
из-за каких-то оборванцев!
 Гоша не шарпает по мелочам, он не из тех, кто ходит в развалины наугад, надеясь
отыскать какой-нибудь ценный обломок старого мира. Ненадежный бизнес! Но сейчас он
нашел покупателя на вещицу, которая находится в мертвом городе. И знал это он наверняка.
Знал, где лежит. Знал, как взять. Знал, кому и за сколько продаст.
Когда все просчитано – это совсем другое дело, это не то что соваться в мертвый город
наобум. Города стали смертельными ловушками. Там деревья, огромные, как дома. Там дома,
поросшие зеленью, как деревья. И много опасностей, скрывающихся в домах и деревьях.
Слишком много опасностей, на Гошин вкус.
Мало того, самая опасная часть предприятия – вовсе не добыча нужной вещи. Гораздо
больше Гоша рискует, передавая ее клиенту. Батька из Черного Рынка – человек с
принципами. Это с одной стороны. А с другой стороны, главный из принципов Батьки: не
соблюдать никаких принципов, если дело того стоит. Но Гоше удалось заинтересовать этого
опасного человека и договориться, что товар будет передавать на своих условиях. Поэтому
Батьки поблизости нет. Есть его человек, который ждет Гошу в условленном месте, там, где
полно свидетелей и труднее устроить подлянку. У Гоши первосортный товар, что и решило
дело. Чтобы заполучить такой куш, Батька принял все условия.
Гоша всегда рассчитывает наперед каждый шаг. Именно поэтому он заранее прикинул,
каким маршрутом будет уходить с добычей из Житомира. Обнаружил две опасности: стая
волков и вот эта банда мародеров. Поэтому их нужно заранее убрать с дороги.
Мародеры, за которыми следил Гоша, зашевелились – возвратилась партия, уходившая
на вылазку. Те, кто пришел, рассказывали о своих подвигах остальным, показывали добычу.
Какой-то небольшой предмет привлек общее внимание, его передавали из рук в руки,
мародеры вытягивали шеи, чтобы лучше разглядеть. Что там? Похоже, артефакт нашли?
Великое событие в жизни неудачников! Гоша ухмыльнулся. Да, вроде «катушку» подобрали.
Жалкие людишки. Ничего, сейчас им станет не до «катушки», скоро их постигнет новая
непруха по имени Гоша.

***

Издалека донесся волчий вой. Гоша повернул бинокль и устроился поудобнее. Сейчас
начнется. Об этой стае он знал, приметил ее еще в прошлые ходки – до того, как сговорился с
Батькой. Вот и приготовился… а когда отправился забрать товар, оказалось, что в округе
объявилась еще одна стая облезлых хищников – на этот раз двуногих.
Вот Гоша и расчистит дорогу в Житомир сразу от всех.
Стая снова подала голос, уже ближе. Сейчас начнется… Накануне Гоша подстрелил
кролика. Тушка стала наживкой. Сейчас волки заметят кроля, висящего на высоте метра два
неподалеку от их дневной лежки. Охотиться стая уходит к городской окраине, на границу
развалин. В сам Житомир звери почему-то не суются, вот и место для лежки выбрали в
стороне. Но в предместье водится мелкая живность, там они и промышляют. Сейчас как раз
возвращаются. Гоша направил окуляр на молодое деревце, к которому привесил тушку. Вот
она заметно дрогнула. Значит, волки собрались под тушкой, самые нетерпеливые
подпрыгивают, щелкают зубами, пытаются схватить лакомый кусок. Прыгают они здорово,
Гоша видел. Раз верхушка дерева дрогнула – волк ухватился за приманку, но сорвался.
Ничего, рано или поздно какому-то зверюге удастся вцепиться в кроля получше, повиснуть и
сорвать его.
Вот! Дерево дрогнуло снова, стало гнуться… потом резко выпрямилось, и тут же
бабахнули взрывпакеты. Сработало! Завывая и заходясь визгом, стая бросилась, ломая кусты,
сквозь подлесок – прямиком к лагерю мародеров. Бежать им довольно далеко, и Гоша
приготовил на пути стаи пару растяжек, чтобы морально стимулировать мутантов.
Мародеры, конечно, тоже услышали взрывы. В их лагере началась суета – оборванцы
забегали, хватая оружие и пожитки. Тот, что принес «катушку», поспешно спрятал свое
сокровище в вещмешок… Снова прогремел взрыв – и люди бросились под прикрытие
деревьев. Они не понимали, что происходит, но взрывы звучали все ближе, вой и тявканье
приближались. Гоша, наблюдая в бинокль, наслаждался. Он чувствовал себя вершителем
чужих судеб – люди и мутанты играли роли в задуманном им представлении. А цена
могущества – всего-то несколько взрывпакетов, использованных для засады. Столько Гоше
было не жалко отдать за ощущение своего превосходства.
Перепуганные и обозленные звери выскочили из кустов, и тут же захлопали выстрелы.
Кто и зачем гонит зверей на их стоянку, мародеры не знали, но какое это имело значение? От
мутантов нужно было отбиваться, и они вступили в бой. А волки и так уже были, что
называется, на взводе: резкий переход от прыжков под странной добычей, почему-то висящей
на дереве, – ко взрывам и дикому бегу сквозь кусты привел тварей в бешенство, они сейчас
бежали не от испуга, их захватило и увлекло движение. И об этом позаботился Гоша: пыльца
неприметных синих цветочков, распылившаяся при взрывах, заставляла волков беситься. Как
называется цветок, Гоша не знал. Вполне возможно, у этого растения-мутанта вообще не
было названия. Но пыльца сработала без осечки.
Волки исступленно мчались облезлой серой лавиной, подвывали и взрыкивали на бегу.
Та самая Дикая Охота, о которой в старину рассказывали легенды… И тут стая вылетела к
лагерю мародеров, где ее встретили выстрелами. Двое волков, прошитые пулями, покатились
в траве. Еще нескольких нашпиговали дробью, и запах свежей крови, боль от ран и новый
грохот окончательно разъярили зверей.
Гоша, наблюдая в бинокль, как носятся по поляне люди и звери, поймал себя на том, что
улыбается. Вот двое мутантов выгнали из кустов бородатого мужчину, который только что
разрядил в них дробовик и теперь бестолково отмахивался прикладом, вот раненый зверь
шарахнулся прямо в костер и, взметнув тучу пепла, слепо вертелся и прыгал на углях… а уж
как вопили бабы! Их визг доносился даже сюда. Смех, да и только… Гоше нравилось
ощущать себя вершителем чужих судеб, свысока глядящим на этих жалких людишек. А они и
не подозревают, кому обязаны сегодняшним развлечением!..
Но рано или поздно всему приходит конец, даже такой веселухе. Мародерам удалось
уложить пяток волков, остальные отступили. Рыча и огрызаясь, мутанты сбежали. А бродяги
еще долго не могли прийти в себя. Они столпились на поляне, настороженно водили
стволами, прицеливаясь поочередно в каждый растрепанный куст, который шевельнет
ветром, осторожно тыкали сапогами дохлых зверей. Потом, наконец, убедившись, что стая
сбежала, немного успокоились и занялись делом: перевязали укушенных, собрали
разбросанные по поляне шмотки. Вот и все – они уходят. Точно, как рассчитал Гоша.
Конечно, кому охота оставаться в таком месте, где могут напасть волки. О взрывах,
предшествовавших нападению, они и не вспомнят. А даже если вспомнят, какая разница?
Теперь для них эта поляна – «плохое место». Все неудачники жутко суеверны!
Гоша опустил бинокль и перевернулся на спину. Небо было голубым и чистым, белые
облака лениво ползли к Житомиру, а там, над руинами, повисло серое марево. Почему-то над
городом всегда дымка. Испарения какие-то, что ли? Гоша о подобных вещах не задумывался.
Его это не касалось. Он просто глядел на облака, не замечая их. Он думал о важных вещах: о
том, как он, Гоша Кравцов, ловок и удачлив. О том, что мародеры, на которых он натравил
волков, – тупые уроды. О том, что такова жизнь нового мира – Мира Выживших. Тупые
уроды вечно в проигрыше, а ловкие парни торжествуют. Главное – точный расчет. Гоша
частенько размышлял о подобных предметах, и ему никогда не надоедало. Он бы и сейчас
повалялся еще под медленно плывущими облаками, но пора было выдвигаться к Житомиру.
Он снова направил бинокль на лагерь доходяг. Все в порядке. Костер не дымится, туши
мутантов и брошенное тряпье валяются там и сям. Мародеры смылись. Сейчас они бредут
где-то далеко отсюда и скучно жалуются друг другу на непруху. Волки тоже сбежали,
действие пыльцы синих цветов схлынуло, мутанты зализывают раны и недоумевают, что же
это с ними случилось. Итак, дорога свободна, можно идти.
 ***

Точный расчет не подвел – по дороге к окраине Гоше не попалось ни одной живой

души. Ни волков-мутантов, ни мародеров. Мертвый город встретил его молчанием. Лес
побывал здесь и отступил, оставив повсюду следы своего смертельного присутствия.
Тихонько шуршал ветер в выбитых окнах да шелестела листва на опутавших здания побегах-
мутантах. Гоше даже захотелось топать погромче, чтобы прогнать тишину, но этого делать,
конечно, было нельзя. И он шагал аккуратно, на перекрестках оглядывался, высматривая, не
покажется ли кто-то на пустынной улице, зверь или человек.
И дождался! Когда пересекал очередной перекресток, вдалеке мелькнули приземистые
силуэты. Волки? Неужели те самые? Но звери перебежали открытое пространство и
скрылись за углом. Гоша поправил автомат на груди, чтобы рукоять удобнее ложилась под
ладонь, и зашагал дальше, прислушиваясь и приглядываясь. Перед тем как выйти на
перекресток, он долго ждал. И, как выяснилось, не зря: сквозь шепот листвы проступил
негромкий топот мягких лап, коротко проскулил волк…
– Мстить, что ли, надумали? – вслух негромко произнес Гоша. – Или попросту считают
меня добычей? Ничего, мы еще поглядим, кто здесь охотник, а кто жертва.
Он перешел к углу здания и притаился в груде зелени, сползающей по стене. Плечо
коснулось облупленной штукатурки, а перед носом противно закачался тоненький странно
темный листок. Гоша оборвал его и поднял оружие. Ствол автомата пополз вдоль пустой
улицы, выискивая цель. У Гоши хватит терпения, а у волков – нет.
Так и вышло. Несколько зверей протрусили из-за поворота на дальнем перекрестке, и
Гоша накрыл их одной очередью, когда передний почти достиг середины проезжей части.
Визг, рычание, отчаянные прыжки среди пуль, высекающих искры из асфальта… волки с
воем умчались, оставив на дороге издыхающего собрата. Мутант слабо подергивал лапами в
кровавой луже, которая быстро растекалась под ним. Несколько сорванных ветром листочков
прилипло к окровавленной шерсти…
– Порядок, – удовлетворенно сказал сам себе Гоша.
Он выбрался из сплетения веток и на всякий случай направился в обход. Обогнул
облепленное ползучими побегами здание и остановился: следующий дом был полностью
разрушен, и гора обломков перегородила проезжую часть. Среди пластов сырой штукатурки,
изуродованных балок и прочего хлама уже пробилось несколько древесных стволов. Они
прогрызли путь к солнцу и теперь тянулись чахлыми искривленными веточками из-под
завала. Гоша не стал лезть через эту преграду, а обошел по соседней улице. Когда проходил
мимо перекрестка, на котором подстрелил волка, с удивлением обнаружил, что туша пропала.
Это заинтересовало Гошу, и он вытащил бинокль. Приближаться к тому месту не
хотелось, но посмотреть получше не помешает. Лужа крови была на месте, но ни дохлого
волка, ни следов, которые указывали, в каком направлении его уволокли, Гоша не высмотрел.
Странно это. Было бы нормально, если бы дохлого собрата растерзали другие волки.
У этих тупых тварей хватит глупости, чтобы снова сунуться на то место, где застрелили
одного из них, но они не могли сожрать собрата так быстро. Если бы уволокли – остались бы
кровавые разводы на асфальте вокруг лужи. У волка не хватит сил поднять такой вес, он
может только тянуть по мостовой волоком… А дохлятина исчезла бесследно…
Гоша взялся за автомат и быстро зашагал к своей цели. Что бы ни происходило в
мертвом городе, ему не хочется это знать. Скорее добраться на место, взять, что нужно, и
валить отсюда. Больше он не рисковал выходить на открытое пространство, держался тени и
пересекал улицы быстрыми перебежками – и всякий раз перед броском с минуту
прислушивался. Но ничего подозрительного не было заметно, даже волки куда-то пропали…
Между тем небо потемнело, ветер все-таки нагнал облака к Житомиру, и вот-вот мог
пойти дождь. Гоша начал узнавать знакомые места. Скоро покажется воинская часть, в
которую он когда-то, как раз в самом начале Пандемии, доставил груз. Этот груз и сейчас
здесь, его не успели забрать, потому что началась паника, и интересная структура, в которой
Гоша служил курьером, перешла на форс-мажорный режим. Это означало – все пересылки
прекращаются, курьерская служба приостанавливает работу. Так что груз здесь, лежит в
сейфе.
Начался дождь, пока что слабый, но небо основательно потемнело, и было понятно, что
сейчас зарядит по-настоящему. Вот бетонный забор, ворота с проржавевшими эмблемами –
ограда воинской части. Гоша ощутил нетерпение: скорее бы управиться здесь и уйти из
мертвого города с его опасными тайнами… Когда он отыскал дыру в заборе, дождь уже лил
вовсю. Куда ни глянь – серая шуршащая стена воды. Гоша боком протиснулся в щель между
плитами забора – целой и покосившейся. Оказавшись во дворе, он огляделся. Струи дождя
били по грудам мусора, ворохам палой листвы, стучали в крышу микроавтобуса, осевшего на
спущенных скатах… в стремительно растущих лужах вспухали пузыри, ветки вытянувшихся
сквозь руины деревьев дрожали и раскачивались под ударами холодных потоков. Вдалеке
пророкотал гром, и словно в ответ на голос неба раздался глухой рев. Странный звук – как
будто потерли друг о друга два ржавых стальных листа.
Гоша не знал, что за существо может вопить подобным образом, и настороженно
огляделся. На глаза попалась неопрятная груда чего-то багрового и серого, едва
проступающая над поверхностью лужи. Из месива торчали белые, обмытые дождем, кости…
и топорщилась серая волчья шерсть. Туша волка, подстреленного Гошей на перекрестке? Или
другой зверь? Чем бы это ни было, зато теперь понятно, почему волки оставили
преследование и исчезли…
Снова раздался скрежещущий рык, уже совсем рядом, и это заставило Гошу спешить.
Он бросился через двор. Пробежал, разбрызгивая лужи, к зданию. Дверь была приоткрыта, и
бывший курьер нырнул в затхлую темноту помещения. Он вдруг сделался торопливым и
суетился без надобности. Хотя привык все делать не спеша и обстоятельно, но сейчас
возникло странное ощущение неуверенности. Непривычное чувство! Как будто время
поменяло направление и течет не от прошлого к будущему, а наоборот – отсчитывает
мгновения от какого-то события, которое еще не наступило, но придет вот-вот. И важно
успеть до этого момента. Гоша пинком распахнул дверь – вот он, сейф. Тот самый, куда Гоша
сам положил доставленный груз. Ключи хранились в замаскированной нише. Спеша, он
вышиб дверцу прикладом – в стене появилось прямоугольное углубление.
Гоша цапнул ключи и едва не выронил, потому что ладонь вдруг стала мокрой и
скользкой. От дождя или от внезапно выступившей испарины? Он едва смог попасть ключом
в замочную скважину. Дверца сейфа отворилась с противным скрипом. Гоша с облегчением
выдохнул – товар на месте. Все в порядке, чего ж он так взволнован? Гоша сунул находку в
рюкзак и выскочил из комнаты. За приоткрытой входной дверью в дальнем конце коридора
лил дождь. Сверкнула молния, щель между дверью и косяком на миг залило белым… и в такт
с далеким громом снова раздалось скрежещущее рычание, но в отличие от небесного раската
оно прозвучало совсем рядом. В серой пелене дождя за дверью промелькнула длинная тень.
Так быстро, что Гоша не успел разглядеть, кто там. Он снова остро почувствовал, как
стремительно утекают мгновения, оставшиеся до близкой точки в будущем, к которой
почему-то привязано время, повернувшее вспять.
– Лес бы тебя взял, – пробормотал он и, развернувшись, побежал в другую сторону, где
стена обвалилась и между корявыми мокрыми ветками деревца, пробившегося среди камней,
проглядывало серое небо.
Быстрее, быстрее… Гоша, спотыкаясь и скользя на битых кирпичах, выбрался в пролом,
бегом пересек двор, взлетел на крышу гаража. Перед ним была колючая проволока в
несколько рядов – черная от ржавчины, но прочная. Совсем рядом жалобно закричала
женщина, и этот, казалось бы, безобидный звук привел Гошу в ужас. Он рванулся, оставляя
на «колючке» клочья комбинезона, спрыгнул на мостовую и побежал. Сейчас он уже не
ощущал себя вершителем судеб и победителем. Он бежал сквозь дождь, подвывая от страха.
Бежал и затылком чувствовал погоню. Нечто преследовало его, и все ближе, все
неотвратимее был тот миг, до которого отсчитывало мгновения перевернутое время.
 Часть первая
Это нужно Лесу

Глава 1
Мертвый город

– Этот город основан в девятом веке, – произнес Швед. – Ему больше тысячи лет.
– Ну и что? – откликнулась Яна, разглядывая развалины в бинокль.
Они стояли у окна на третьем этаже. Отсюда открывалась панорама города, по
которому прошел Лес. Одноэтажки на окраине почти целиком скрывались под кронами
разросшихся деревьев, дальше поднимались стены высотных жилых зданий, ровными
рядами чернели провалы окон. Ветер и дождь смыли краски, выровняли оттенки, сейчас все
строения были монотонно серыми на этом фоне, выделялась только зелень увивших их
побегов. Вдалеке виднелись синие купола Свято-Михайловского собора, одинокое цветное
пятно среди зеленого и серого.
– Старый город, говорю, Житомир, – пожал плечами Швед. – А Киев еще старше.
– Но теперь они сравнялись, – подал голос из глубины комнаты Алекс. Он, как бывало
обычно, задержался у книжного шкафа и перебирал томики, переплеты которых уже тронула
плесень. – Когда бы эти города ни родились, а погибли, можно сказать, они в один день.
Жили долго и счастливо и умерли в один день, как в сказке.
Швед вздохнул и, задрав подбородок, потеребил бороду. Задумался.
– Тихо здесь, – изрек он наконец. – Ладно, пигалица, что высмотрела? Магазин
электротоваров нашла?
– Не-е… – протянула Яна, поворачивая окуляры, – ничего отсюда не видно. Но ты туда
посмотри.
Швед обернулся.
– Вроде крадется кто-то? Зверь или человек?
– Не разобрать, он все время в тени, не показывается. Похоже, зверь. Большой!
– Значит, туда не пойдем.
Алекс подошел, шурша жухлыми листьями, устилающими пол:
– Ну что?
– Какой-то зверь, – деловито сообщила Яна. – И мы туда не пойдем.
– Нужно двигаться к многоэтажкам, – предложил Алекс, – там скорее магазин найдем, а
здесь, на окраине, ничего интересного. К тому же по Житомиру и до нас бродяги ходили.
Причем дальше окраины не совались, так что отсюда все уже вынесли. Вон там скорее
магазин встретится.
Швед напоследок оглядел окрестность, наметил ориентиры и кивнул:
– Пойдем!
Они покинули квартиру, спустились в тихий двор, утопающий в тени. Алекс оглядел
поваленный штакетник, врытые в землю скаты на старой детской площадке, ржавые штанги,
к которым крепились качели… все было оплетено свежими побегами, ветер шевелил листву.
Верхушки деревьев, вытянувшихся над крышей, раскачивались под налетающими порывами,
и тени двигались, скользили по руинам…
На детской площадке Яна остановилась и потрогала врытую в землю шину:
– Ого!
Из черной поверхности был выдран здоровенный кусок, причем совсем недавно,
чернела не успевшая обветриться резина. Можно было даже различить следы зубов – пасть
будь здоров. Яна приложила растопыренную ладонь, но не смогла перекрыть недостающий
кусок – пасть оказалась шире раза в полтора.
Никто не произнес ни слова, но Алекс, вглядываясь в бродящие по двору тени,
невольно стиснул автомат покрепче.
 – Плечо побаливает, – пожаловался Швед. – Дождь будет.
На улице было немного веселее – проезжая часть еще оставалась более или менее
свободной от растительности, только ржавые остовы автомобилей оплели тонкие стебли с
длинными узкими листьями. Взломав асфальт, тут и там из земли лезли ростки, дорожное
полотно покрылось трещинами, но все-таки здесь было больше солнечного света. Разведчики
руин зашагали по проезжей части, избегая приближаться к зарослям, поднявшимся у стен
домов. Лес, хотя и отступил из Житомира, оставил здесь немало сюрпризов, которые таились
в тени или под живым зеленым пологом. Эти сюрпризы частенько оказывались
смертельными.
Бродяги шли осторожно, огибая подозрительные места. Вот на перекрестке посередине
дорожного полотна показалось круглое пятно, покрытое слоем спекшейся комками пыли.
Дорога разрушалась, так что пыль и мелкий щебень здесь были повсюду, но эта круглая
отметина отчетливо выделялась на асфальте прежде всего правильной формой.
Столб светофора, стоящий в нескольких метрах от пятна, накренился – будто под
тяжестью повисшего на нем толстого побега. От гибкого стебля, обернувшегося вокруг
столба, во все стороны по выщербленному асфальту протянулись многометровые зеленые
плети, и только круглое пятно они огибали, как будто опасались его.
– Стоп! – скомандовал Швед. – Не приближаемся! Лучше вообще свернуть… а это еще
что?
Из-за угла донесся приглушенный топот мягких лап, шорох и шелест. Бродяги
попятились, поднимая оружие. Из-за поворота выскочили двое волков. Звери неслись, не
разбирая дороги, щебень и жухлая листва разлетались при каждом ударе лапы об асфальт.
Длинная ветка, до сих пор безжизненно свисавшая со светофора, метнулась к волку, метко
стегнула по морде, зверь с визгом шарахнулся в сторону, споткнулся, угодив лапой в зеленую
петлю, и покатился по асфальту. Другой промчался мимо упавшего собрата. Алекс собрался
влепить в тварь очередь из автомата, но Швед оттолкнул его, и волк проскочил мимо. Как
будто совсем не заметил людей.
Тем временем свалившийся мутант перекатился и попытался встать, ветка, ухватившая
его заднюю лапу, натянулась. Волк дернулся, лежа на боку. Тут его лапа задела край круглого
пятна, и спекшаяся поверхность мгновенно просела и рассыпалась. Открылась яма, оттуда
повалил зеленоватый пар. Волк вскочил, снова споткнулся, позабыв о поймавшей его лапу
живой петле, и рухнул в яму. Короткий визг оборвался, мутная густая жижа в яме тяжело
булькнула, перекатившись волной… и все замерло. Ни звука. Ни малейшего следа. Волк
провалился в густую трясину и исчез. Алекс не успел заметить, когда лиана развернула
петлю и выпустила волчью лапу, но сейчас она медленно поползла, подтягиваясь к
обвившему светофор стволу. Конец ее почернел и дымился – он вслед за упавшим мутантом
макнулся в жидкость, которой была полна яма.
Яна ахнула, Алекс отшатнулся, и только Швед как будто совсем не встревожился.
Задумчиво вцепился в бороду и присел, не спуская глаз с аномалии… на спокойной
поверхности круглой ямы медленно-медленно стал вспухать пузырь. По его надувающимся
сферическим бокам стекали мягкие пласты жижи, но зеленый пар мешал разглядеть толком,
что там происходит. Люди попятились.
Хлоп! – пузырь лопнул, расплескав на асфальт тяжелые вязкие капли, взметнулась
пыль. Потом начала оседать, снова спекаясь на поверхности пятна в ломкую корочку. Капли с
тихим шипением просели, впитались в пыль.
Швед махнул спутникам рукой, чтобы оставались на месте, а сам медленно
приблизился к краю ловушки. Постоял там, вглядываясь в лениво курящийся пар. Нагнулся,
поднял небольшой предмет и попятился, не спуская глаз с успокоившейся аномалии.
– Пойдем отсюда, – позвал он. – Не нравится мне это место. И волков что-то сильно
испугало. Видели, как неслись?
– Видели. А что ты подобрал у кислотной ямы? – спросил Алекс.
Но Швед не стал отвечать, он уже шагал к тротуару, чтобы свернуть вправо, на
поперечную улицу. Друзья обогнули перекресток с аномалией и вышли на другую улицу,
ведущую к центру Житомира. Миновали несколько кварталов, застроенных частными
одноэтажными домами, дальше начался жилой район, стали попадаться учреждения и
магазины. Витрины, конечно, оказались разбитыми, осколки, перемешанные со щепой и
бурой палой листвой, усеивали тротуар перед входом.
– Здесь уже до нас побывали, и неоднократно, – заметил Алекс. – На окраину люди не
боятся заходить. Я вот думаю: эта зеленая пакость на светофоре нарочно волка поймала? Он
что же, подкармливает аномалию?
– Они – Лес! – важно объяснила Яна. – Значит, все заодно, и аномалии, и растения.
– Ну нет, с растениями я еще понимаю. Говорят, все корни переплетаются и образуют
единую систему, по которой может передаваться сигнал. Но аномалия?
– Смотри на вещи проще, Леха, – посоветовал Швед. – Аномалия выделяет какие-то
химические вещества, которыми питается лиана, значит, лиане выгодно, чтобы эта химия
поступала в почву. Вот и все.
Кислотная яма осталась далеко позади, разведчики зашагали вдоль зданий в три-четыре
этажа. Стали попадаться уцелевшие двери подъездов, но витрины все так же зияли черными
провалами среди колышущейся под ветром листвы. Обломки витрин, изувеченные манекены,
разбросанные детали и лохмотья, пятна гнили…
– Больше тысячи лет этому городу, – напомнил Швед. – И вряд ли он когда-нибудь
выглядел так паршиво, как сейчас.
– Да и население сильно уменьшилось, – поддакнул Алекс. – Сейчас, например, только
три человека на весь Житомир.
– Хорошо, если так. Не хотелось бы внезапно наткнуться на четвертого.
– Ой, смотрите! – Яна побежала через дорогу на противоположную сторону улицы –
там в витрине среди грязи и свежих листьев маячило что-то пестрое. Под нагромождением
ползучих побегов Алекс рассмотрел название: «Салон…» Половина вывески отвалилась, и
название салона прочесть уже было невозможно.
Девушка остановилась перед витриной, подобрала трухлявую палку и осторожно
раздвинула завесу веток. Открылось темное нутро торгового зала. Мужчины подошли
следом.
– Вообще-то мы не за этим пришли в Житомир, – неуверенно напомнил Алекс. – Нам
бы электротовары отыскать.
– Электротовары никуда не денутся, – возразила Яна, – у них ножек нет, они не
разбегутся. А я ненадолго.
Алекс прошелся по залу, шурша гниющей листвой, осмотрел темные углы и не
обнаружил ничего подозрительного. После этого Яна стала обшаривать прилавки,
переворачивать опрокинутые витрины. Двигалась она целеустремленно, потом заглянула в
каморку за торговым залом, где был небольшой склад. Несколько минут оттуда доносился
шелест, хруст, треск упаковочного картона… потом появилась Яна. Ее рюкзак заметно
потяжелел, в руках она держала журнал в пестрой обложке. Увидев печатное издание, Алекс
сделал стойку, словно охотничий пес, учуявший добычу.
– Что это?
– Тебе неинтересно.
– Откуда ты знаешь, что неинтересно?
Вместо ответа Яна продемонстрировала свою добычу – сунула журнал под нос Алексу.
Действительно, журнал мод за 2015 год… На обложке красовалось чудо пластической
хирургии, длинноногая блондинка с надутыми ярко накрашенными губками и невероятным
бюстом. Силиконовая долина, а не женщина. Косметикой эта дама пользовалась необычайно
расточительно.
– Если хочешь, дам почитать, – милостиво пообещала девушка. – Швед, может, тебе
тоже журнал поглядеть хочется?
Швед стоял у витрины и вглядывался в улицу. Услышав вопрос, он обернулся и покачал
головой:
– Нет, я таким не интересуюсь. Бумага слишком плотная, ее мять замахаешься. Чем
рюкзак набила, пигалица?
– Не твое дело. Что там, снаружи?
– Ничего подозрительного. Это мне и не нравится. Волки были напуганы. Помните, как
второй мимо нас чесанул? Даже с шага не сбился. Что-то его гнало отсюда, что-то очень
серьезное.
– Он в салон заглянул и увидел этот журнал. Я, честно сказать, тоже вздрогнул, когда
посмотрел, – подмигнул Алекс. – Пойдем, а?
Швед собирался что-то еще сказать, но Яна скользнула мимо него на улицу.
– Ну, чего мы ждем? Нам же еще нужно отыскать электротовары!
Мертвый Житомир был тих, на улицах раздавался лишь шорох листвы, и шаги
пришельцев звучали гулко, рождая эхо. От этого картина казалась еще печальнее.
Яна обернулась и протянула Шведу на ладони нечто, похожее на комок спутанных
волокон:
– На, держи. Это твое.
Швед удивился, полез в карман. Его брови сошлись к переносице:
– И когда успела мою «мочалку» тиснуть?
– Когда из салона мимо тебя на улицу вышла, – с довольным видом пояснила воровка. –
Следить нужно за своими карманами. Даже в городе с населением три человека!
– Ты зачем это сделала? – нахмурился Швед.
– Чтобы посмотреть, какую ерунду ты нашел у аномалии.
– Можно было просто спросить.
– Алекс спросил, а ты не ответил! Не дуйся, я же вернула!
– Хватит вам препираться, я вижу магазин, – окликнул их Алекс, успевший пройти
вперед по улице.
Швед сердито запихнул добычу в карман и зашагал к Алексу. Яна семенила сзади и
беспечно объясняла, что в компании следует быть открытым человеком, в том числе и в
смысле карманов. А она – просто любопытная, ей чужого не нужно, ей только посмотреть.
И вообще, с «мочалкой» пусть Швед обращается осторожнее, потому что это опасная
штуковина.
Алекс заглянул в магазин. Добыча оказалась небогатой – они были не первыми, кто
здесь похозяйничал. Но кое-какая мелочовка все же отправилась в рюкзаки: фонарики,
карманные приемники…
Снаружи потемнело – небо покрылось серой пеленой, похоже, собирался дождь. Ветер
сильнее шевелил опутавшие стены лианы, на тротуаре закружились пыльные смерчи, в них
вертелись изодранные листья, пожелтевшие бумажки.
– Плечо побаливает, – объявил Швед, – к дождю. Пойдем скорее, пока не полило. Ближе
к центру найдем магазин побольше. Там уже без спешки пошуруем, пока дождь пройдет.
Они успели пройти метров тридцать, когда хлынул дождь. Густой и мелкий, он прибил
пыль, забарабанил по карнизам и листьям ползучих растений. Серая завеса укрыла улицу,
холодные струи сузили обзор. Алекс торопливо натянул на голову капюшон и прикрыл полой
плаща автомат. Когда в полосе дождя перед ними возникла прореха, он среагировал раньше,
чем сообразил: что-то не так.
– Стойте! – заорал он, наводя оружие на нечто, проступившее в серой завесе холодного
потока.
Палец уже вдавил спусковой крючок, и последний звук крика Алекса утонул в грохоте
автоматной очереди. Что это было? Ничего, пустота в форме твари, пробирающейся вдоль
стены здания. Холодная влага стекала по невидимым бокам, струйки лились на серый
асфальт, капли колотили в слой потемневшей под дождем палой листвы. Эта мягкая подушка
скрадывала звуки, и, пока Алекс не заорал, слышен был только мерный шелест воды.
Пули били в невидимого противника, в пустоте возникали отметины, из них плескала
кровь, смешивалась с дождевой водой. Швед тоже открыл огонь, но запоздал – тварь уже
отпрянула в сторону. Брызги с ее боков смешались с потоком, льющимся с неба, на миг в
воздухе образовался водяной вихрь… Потом в обтекаемой дождем пустоте родился скрежет,
похожий скорее на лязг металла, чем на звуки, которые издает живое существо.
Подкрашенная красным вода полетела во все стороны, пятно пустоты под дождем метнулось
к стене, обдирая мокрые лианы, свернуло за угол. Снова проскрежетал металлический голос
чудовища… Последние пули, выпущенные Алексом, выбили фонтанчики осколков и капель
из асфальта. И ничего, только быстро растворяющиеся в воде пятна крови.
– Это ч-что? – запинаясь, спросила Яна.
– Это смерть, если будем здесь торчать, – бросил Швед. – Уходим! Вот же непруха!
Встретить лешего…
Алекс думал, что они станут уходить назад – тем же путем, которым пришли. Но на
перекрестке Швед увлек их влево.
– Сюда, скорее, – торопил он. – Леший туда свернул, он не отстанет. Тем более
подраненный. Ему эти раны – тьфу, ерунда. Только злее будет.
– Я его не видела! Совсем! – выкрикнула на бегу Яна. – Алекс, ты куда стрелял-то? Как
целился?
– Сам не знаю, увидел пустоту под дождем!
– Невидимый, – бросил Швед. – Повезло, что дождь хлынул. А я-то! Ослеп, что ли?
Прозевал…
Разбрызгивая лужи, они миновали квартал, Швед снова свернул. Он бежал первым,
вглядываясь в туманную пелену. Где-то неподалеку вновь заскрежетал леший. Тварь отстала
совсем немного, она рыскала по безлюдным улицам, отыскивая сбежавшую добычу. Швед
мотнул головой, стряхивая с волос капли, и еще раз сменил направление. Рык прозвучал
снова – теперь чуть дальше.
– Похоже, оторвались маленько. – Швед перешел на шаг. – Но из города придется
валить. Если у лешего здесь логово…
– А как он выглядит? – спросила Яна. – Он же не всегда невидимый!
– А Лес его знает как… некому об этом рассказать. Кто с лешим встречался нос к носу,
тот вряд ли расскажет. И потом, их двое.
– Два леших? Но нам же попался только один?
– Один и есть. Только их двое. Он, когда охотится, делится на двух, светлую и темную
зверюгу… стой, прислушайтесь!
Троица замерла. Теперь, когда стих топот шагов и чавканье мокрого сора под ногами, и
Алекс различил вдалеке голос. Похоже, женский, только слов не разобрать. Женщина то ли
стонала, то ли звала на помощь. Странно. Откуда ей здесь взяться? Особенно если леший
устроил логово в этих местах?
– Проверим? – деловито спросила Яна. – Если кричит, значит, зверя поблизости нет.
Швед с сомнением покачал головой, но повернул на звук. Яна с Алексом, озираясь и
прислушиваясь, следовали за ним. Алекс на ходу сменил магазин «калаша». О лешем он
наслышался всякого… тут и полного магазина будет недостаточно. Они пробирались по
мертвому городу на звук. Женщина все стонала и стонала – через небольшие промежутки ее
голос доносился из сырой пелены. Потом дождь стал слабеть, шорох и плеск сделались
тише… А голос звучал все так же – жалобно и монотонно. Швед шел медленно,
прислушивался и вертел головой, вглядываясь в переплетение мокрых стеблей на стенах. Яна
с Алексом следом за ним свернули за угол. Улица была перегорожена упавшим деревом.
Двухэтажное здание, на которое пришелся его основной вес, просело и рассыпалось, крона
сваленного великана исчезла в груде обломков.
Швед стал взбираться на завал, под его сапогами хрустели обломки кирпича, и с
шорохом скользили ветки. Алекс догнал его и остановился на гребне. В серой пелене дождя
угадывались очертания улицы – несколько древесных стволов, которые во время атаки Леса
поднялись, взломав асфальт, а потом рухнули среди строений, сейчас лежали на обрушенных
ими зданиях.
– Лес ушел, – пробормотал Швед. – Эти деревья вытянулись за считаные часы, потом
что-то в них это… сломалось, что ли. Смотри, Леха, до сих пор нам ничего подобного здесь
не попадалось. Именно в этом месте что-то Лесу было нужно, когда он захватывал Житомир.
С этими словами он стал спускаться по осыпающемуся склону. Обогнув несколько
разрушенных зданий, бродяги оказались перед руинами, сквозь которые поднялись деревья
другого вида, но тоже незнакомые – такой породы не существовало до Пандемии. Эти в
отличие от упавших великанов выглядели вполне здоровыми и крепкими, зато толщиной
заметно уступали.
– Те, большие, быстро выросли, – заметила Яна на ходу, – и мгновенно состарились.
А здесь выглядят нормально, ну, в смысле, как молодые. Им же лет двадцать должно быть.
Женщина стонала совсем рядом, но слов по-прежнему было не разобрать. Двор, в
котором она могла находиться, от улицы отделяла бетонная ограда с остатками колючей
проволоки по гребню. За нею торчали верхушки все тех же деревьев-мутантов. Кое-где
плиты былой ограды лежали на асфальте, на их месте торчали толстенные корни, из-за
которых плиты и упали. Швед пошел вдоль ограды к металлическим воротам, а Алекс
заметил широкую щель между покосившимися плитами и направился к ней. Осторожно
приник к расселине и…
Здание, расположенное за оградой, наполовину превратилось в развалины, из-под
растрескавшихся стен выпирали толстые белые корневища. Дождь уже почти прекратился,
повсюду ползли тяжелые капли, мерно и звонко падали, хлюпала вода в лужах… и
монотонно ныла женщина. Голос звучал совсем рядом – кажется, в нескольких шагах. И тут
Алекс увидел такое, что заставило его попятиться.
– Что там, что? – шепнула сзади Яна.
Алекс снова осторожно глянул в щель – на груде битого кирпича сидело нечто. Зверь,
белесый, кажущийся бесцветным, телом больше всего напоминал представителя семейства
кошачьих, но вокруг его шеи шевелились змееподобные отростки. Тварь ждала мордой к
воротам. Вот она приоткрыла пасть… и снова прозвучал жалобный женский голос.
С дальнего края улицы откликнулся скрежещущий рык.
На Шведа, который уже дошел к воротам, из пелены дождя длинными скачками несся
огромный черный зверь. Отшельник вздрогнул, обернулся… загрохотал его автомат, и Швед
бросился во двор, где поджидала вторая, светлая тварь. Яна толкнула Алекса в спину:
– Быстрее! К нему!
Алекс был уверен, что не сможет протиснуться в такую щель, но Яна толкнула его так
решительно, что он ломанулся между плитами. Только руку с оружием выставил перед
собой. Обдирая бока, сбросил рюкзак и ввалился во двор. Швед уже стрелял по светлой
твари, та пятилась по осыпающимся обломкам. Вот она подобралась, готовясь к прыжку…
Алекс всадил очередь в мутанта, тварь дернулась, клацнула зубами и длинным
прыжком махнула куда-то в сторону. Похоже, пули не причинили ей особого вреда. Швед
побежал к приоткрытой двери в уцелевшей части здания. Алекс рванул туда же, а за его
спиной топала Яна – ей-то в щель пролезть не составило труда. Швед к двери успел первым,
остановился и повел стволом «калаша» по двору. Алекс вскочил внутрь – в сырой затхлый
полумрак. Снаружи загрохотал автомат Шведа, Яна вбежала в помещение за Алексом, Швед,
пятясь за ней, продолжать поливать двор свинцом. Ввалился внутрь, пнул дверь, и Алекс
задвинул тяжеленный засов – стальную полосу в палец толщиной. Отшельник выдернул
опустевший магазин, с лязгом вставил новый, и дверь вздрогнула под тяжелым ударом. Засов
слегка погнулся, но выдержал.
– А это темная! – выдохнул Швед.
– Идем, идем! – позвала Яна и побежала по темному коридору в глубину здания.
Мужчины бросились следом, Швед придержал Яну и протиснулся вперед. За спиной
глухо лязгнула дверь, потом еще раз. При этом пол вздрагивал, и с потолка сыпались куски
отсыревшей штукатурки. В коридоре было темно, однако впереди Алекс видел свет,
падающий откуда-то сверху. Тусклый серый свет дождливого дня.
– Выбираемся в пролом и ходу отсюда. Чем быстрее, тем лучше, – бросил через плечо
Швед.
Когда он прошел вперед, Алекс увидел, что в дальнем конце коридора кровля
разворочена, сквозь пролом к серому небу тянутся толстенные побеги. Основание растения
скрывалось под грудой щебня и битого кирпича, в которую превратился участок стены и
перекрытия. Сзади снова грохнуло, по осыпи скатилось несколько камушков. Швед вытер
взмокшее лицо и объявил:
– Я иду первым. Снаружи осмотрюсь, позову вас. До того момента не высовывайтесь.
Дверь позади прочная, ее леший быстро не вскроет. Ждите.
Он осторожно и бесшумно скользнул по осыпи в пролом и исчез, растворился в
моросящем сереньком дождике. Яна огляделась и толкнула дверь рядом. Дверь распахнулась,
открывая комнату – на окнах решетки, пол вокруг опрокинутого стола завален
пожелтевшими бумагами, в углу массивный сейф. Яна сунулась было к сейфу, но Алекс
окликнул:
– Не надо! Ждем сигнал Шведа!
– Ты прав. – Яна отступила в коридор. – И потом, там уже кто-то порылся. Сейф
вскрывали совсем недавно. Может, даже вчера или сегодня.
Алекс не стал спрашивать, как девушка это определила. Во всем, что касалось взлома,
она была экспертом. Сверху окликнул Швед:
– Быстро вылезайте! Здесь чисто! Живо, живо! Нужно убираться отсюда. К окраине
уходить!
Алекс с Яной вскарабкались в пролом. По эту сторону здания был задний двор –
гаражи, пристройки. За ними – та же ограда с остатками колючей проволоки. Повсюду,
разворотив асфальт, вылезли узловатые побеги со странной корой, черной и морщинистой.
Они заполонили весь двор, оплели стены и ржавеющие у гаража автомобили. Колеса
грузовика, замершего у самого пролома, были так густо опутаны ветками, что скаты едва
просматривались сквозь живую решетку.
Низкое серое небо нависло над мертвым Житомиром, с неба печально сеялся мелкий
дождь. Вдалеке пророкотал гром.
Швед махнул рукой и побежал к гаражу. Пока он карабкался, цепляясь за ветки, на
крышу, Алекс стоял спиной к забору и водил стволом автомата по сторонам, высматривая
движение. Но звери не показывались, даже удары в дверь по другую сторону строения
стихли.
Неужели леший убрался? Алекс слышал, что этот мутант никогда не откажется от
преследования добычи. Но сейчас все было тихо, единственные звуки во дворе – шелест
капель дождя, сопение Шведа да скрип веток, по которым он взбирался на крышу гаража.
– Давайте за мной! – скомандовал Швед сверху. – Я прикрываю.
Теперь он, присев на крыше, вглядывался в пелену дождя, а Яна с Алексом карабкались
наверх. Ограда возвышалась над крышей гаража не более чем на метр, черная ржавая
«колючка» болталась на арматурных стержнях. За оградой была улица – такие же дома,
покрытые сеткой побегов с жухлыми листьями. Алекс заметил болтающийся на проволоке
клочок камуфляжной ткани. Похоже, Яна не ошиблась – в этом здании совсем недавно кто-то
уже побывал.
Алекс отодрал остатки проржавевшей «колючки» и глянул через гребень – высоковато,
но спрыгнуть можно. За углом, совсем рядом, загрохотал автомат.
– Сейчас! – рявкнул Швед и первым перевалил через гребень.
Кто бы ни стрелял на соседней улице, ясно было одно – из этих развалин нужно
убраться сейчас, пока леший гонится за другой жертвой. Поэтому он и оставил в покое
дверь – что-то отвлекло. Вернее, кто-то. Смелый человек, если пробирается по мертвому
городу в одиночку. Стрелял, во всяком случае, единственный ствол. Простучала новая
очередь – и ей ответил скрежещущий металлический рык лешего.
 Словно в ответ на голос зверя сверкнула молния, и гром прокатился над мокрыми
крышами. Гроза приближалась.
Алекс вслед за Шведом спрыгнул на мостовую, поймал Яну, соскочившую за ним.
Снова раздались выстрелы и рев лешего – уже немного дальше.
– Он по улице уходит, леший за ним, – решил Швед. – Побежали в обход, попытаемся
обогнуть квартал и встретим их вон там!
И снова бег по улице, мимо руин, оплетенных черными стеблями, по грязной воде,
хлюпающей в лужах, по хрустящим осколкам стекла… Длинная автоматная очередь
прогремела, когда Швед сворачивал на перекрестке – выстрелы звучали чуть позади, ближе к
двору, куда их заманивала светлая ипостась лешего. Значит, беглеца и преследующую тварь
все-таки удалось обогнать. Поперечный переулок ничем не отличался от улицы, по которой
бежали прежде, – все те же заброшенные здания и оплетающие их побеги. Ни выстрелов, ни
рычания больше не было слышно, но что-то заставило Шведа сдержать шаг. Он
остановился – и тут же из-за поворота выскочил человек в камуфляже. Развернулся,
выпустил длинную очередь из автомата… потом выронил оружие и закричал – это был вопль
ужаса. Беглец выл на одной ноте, пятился и прижимал ладони к вискам.
В этот миг и Алекс ощутил… нечто. Нечто такое, от чего захотелось отшвырнуть
автомат, лечь на мокрую мостовую и закрыть глаза. В мозгах как будто заклубился серый
туман… Мир стал пугающим и мерзким одновременно. Не хотелось видеть ни мокрую
улицу, ни серое небо, ни спутников. Ничего. Жуткий мир. Страшный, отталкивающий… Что
он здесь делает? Зачем он с этими двумя, кто они? Кто эта Яна, кто этот Швед? Что они
значат в его жизни? Почему он с ними? Не нужно ничего этого – просто лечь на прохладный
мокрый асфальт. Лечь и закрыть глаза…
До съежившегося сознания добрался новый звук. Глухой вой, едва слышный за криком
перепуганного незнакомца. «Это леший меня морочит, – медленно ворочая мысли в голове,
подумал Алекс, – я не поверю ему… я не…» Но руки опускались сами собой, и ствол
автомата полз вниз. Алекс видел, как Швед перед ним шагает все медленнее, услышал тихий
стон Яны за спиной…
Из-за угла вымахнуло длинное черное тело, сбило пятящегося незнакомца с ног. Тот
упал неловко, боком, что-то в его рюкзаке тяжело грюкнуло об асфальт. Загрохотал автомат
Шведа. Алексу никак не удавалось справиться с наваждением, он направил «калаш» на
черную тварь, которая склонилась над упавшим человеком… палец медленно-медленно
прижал спусковой крючок. Пули ударили в горбящуюся спину твари, полетели клочки.
В ответ прозвучал лязгающий голос черного мутанта.
Человек, прижатый к мостовой, дернулся и попытался вывернуться из-под тяжелой
лапы. Леший, утробно скрежеща, прянул за ним, склоняясь ниже. Вот он выбросил вперед и
вниз башку на мощной шее, рванул зубами лежащего, потом еще раз. Тот дергался,
размахивал руками… И все это происходило словно замедленно, растянуто во времени –
делая каждый шаг, Алекс успевал заметить множество мелких подробностей. Дрожащие
листья на побегах, обвивших стены. Дождевые капли, стекающие по ним. Брызги, летящие из
луж, когда в них падают капли…
Переваливаясь на негнущихся ногах, он добрел до угла, поравнялся со Шведом… до
лешего было совсем недалеко. Оба короткими очередями поливали мутанта, но тот не
разжимал челюстей, стиснутых на ноге упавшего. Незнакомец непрерывно кричал.
Над ухом захлопали выстрелы из «макарова». Яна, не прекращая ныть сквозь
стиснутые челюсти, стреляла куда-то в сторону. Алекс бросил короткий взгляд – на груде
битого кирпича, прошитого десятками искривленных древесных побегов, сидела светлая
тварь. Размером чуть поменьше черной, она замерла и не двигалась, шевелились лишь
змеевидные отростки на ее шее. Вились около морды, сплетались и выпрямлялись. Фигура
сидящего мутанта, казалось, источает туман, который мешает толком разглядеть чудище.
В эту расплывающуюся фигуру и палила Яна. Ствол «макарова» гулял из стороны в сторону,
пули били в обломки кирпича, заставляли корчиться черные побеги мутировавшего растения,
рвали в клочья листву на них…
Алекс с усилием развернулся к светлому лешему и от пояса, почти не целясь, пустил
длинную очередь. Часть пуль прошла мимо, но тварь он все же задел! Щупальца на шее
дернулись, выпрямляясь, словно антенны… опали, тварь длинным скачком отпрыгнула в
сторону… и сразу стало легче. Серая пелена мгновенно схлынула, мысли обрели четкость.
Алекс поднял автомат и всадил остаток магазина в пятящуюся расплывчатую фигуру. Швед
тоже встряхнулся. На асфальт упала обойма «макарова» – Яна расстреляла все патроны.
Черная тварь оторвалась от лежащего мужчины и обернулась. Алекс как раз успел
перезарядить автомат, теперь стрелял он, а Швед менял обойму. Темный леший сунулся к
ним, припадая к мокрому асфальту… ослепительно сверкнула молния, разряд угодил в
соседний дом. Тут же занялось пламя, хотя Алекс не понимал, что может гореть на мокрой
крыше. Огоньки, порождающие снопы искр, поползли вниз по черным стеблям, мгновенно
вспыхивали листья, свертывались в черные ломкие трубочки и сыпались вниз, полетели
куски кровельного железа, камни, щепа.
Темный леший, вокруг которого стали падать обломки, попятился, вновь издал
лязгающий рев, присел на задние лапы. Швед с Алексом ударили из двух столов, и зверь,
резко развернувшись, махнул за груду кирпичей, туда, где скрылся светлый. Движение было
быстрым, черный силуэт, вытянутый в прыжке, размазался на фоне стены. Приземлился
темный на груду кирпичей и тут же пропал, миг – и его нет. Только несколько обломков
свалились, задетые лапой.
Что-то мигнуло в пространстве – мутант снова слился в единую тварь. Алекс со
Шведом бросились к лежащему на асфальте незнакомцу, подхватили под руки и поволокли
по улице – подальше от развалин, где рычал леший, и горящего дома, с крыши которого
продолжали сыпаться горящие обломки. Алекс вцепился в камуфляж на рукаве раненого –
точно такой же, как клочок, оставшийся на «колючке», украшающей ограду, через которую
они перелезли. Тот самый? Или просто униформа такая же?
Топот шагов отдавался эхом на пустой улице, берцы незнакомца скребли по асфальту, за
ним оставался широкий кровавый след, медленно расплывающийся в лужах. Квартал,
другой… все прочие звуки остались позади, не слышно было лешего, стих стук падающих
кусков кровли. Только сопение, шорох дождя и гром удаляющейся грозы.
– Стой! – окликнул Швед. – Вроде оторвались. Яна, слушай, не крадется ли зверюга.
Он присел над незнакомцем. Потянулся расстегнуть изодранный окровавленный
комбинезон, чтобы осмотреть раны, но человек, придя в себя, неожиданно цепко ухватил
Шведа за руку.
– Зря… – прохрипел он. – Все зря. Не доберусь до Балагана…
Алекс только теперь разглядел, что за человека они волокли. Ничего примечательного в
его внешности не было. Среднего роста, худощавый, жилистый, загорелый. Просто бродяга,
каких сейчас немало встретишь среди выживших.
– Зря… – выдохнул незнакомец еще раз. – Вот так вся жизнь… зря…
Пальцы разжались, он бессильно уронил руку и замер. По лицу, усеянному кровавыми
брызгами, разлилась смертельная бледность. По щекам стекали капли, похожие на слезы, но
это был дождь…
– О каком балагане он сказал? – спросил Алекс. – Это здесь, в Житомире?
– Без понятия, – отозвалась Яна. – Уходить отсюда нужно, да побыстрее. Алекс, бери
его рюкзак, и пойдем.
Рюкзак оказался тяжелым, Алекс крякнул, закидывая его на плечи.
– Ничего, тащи, – напутствовала Яна. – Свой-то потерял, растяпа.
Мертвеца Швед оттащил к стене разрушенного здания и ударом ноги обрушил на тело
кирпичи. Единственные похороны, что они могли себе позволить – в мертвом городе, по
которому бродил леший. Конечно, о поисках магазинов теперь и речи не было, всем хотелось
убраться поскорее. Поэтому они шагали, не останавливаясь и не задерживаясь, чтобы
заглянуть в брошенные здания.
 Глава 2
Балаган

Дождь прекратился, гроза ушла от Житомира. Только где-то вдалеке, к западу от города,
еще время от времени глухо рокотали громовые раскаты. Алексу не хотелось говорить, он
обдумывал встречу с лешим. Впервые ему довелось столкнуться с этим мутантом. Конечно,
рассказов о леших среди бродяг ходило немало – и о том, как этот мутант разделяется на
двух: мощную темную половину – живучую, почти неуязвимую, и светлую, обладающую
ментальной силой. Приходилось слышать и о способности лешего становиться невидимым…
но слышать одно дело, а вот так самому повстречаться с этим зверем – совсем другое.
И ощутить на собственных мозгах странное воздействие светлой зверюги. Об этом стоило
поразмыслить, чтобы привести в порядок перепутанные воспоминания.
Но Яна не дала подумать как следует – ее, как всегда после перенесенной опасности,
распирало желание поговорить.
– Я слышала, что леший никогда добычу не упускает, преследует, пока не настигнет, –
заявила она. – А этот вроде отстал, а?
– Нам повезло, что гроза была, – заметил Швед. – Значит, не совсем боги нас оставили.
– Какие еще боги? – удивилась Яна.
– Молнии – оружие Одина, его работа, – охотно объяснил Швед. – А леший – дитя
Имира. Значит, помог нам Одноглазый. Но меня больше интересует то место, где нас
подстерегал леший. Вы же до ворот не дошли, а я видел табличку возле КПП. Это воинская
часть, у ворот будка охраны, ну и вывеска.
– Да говори наконец, – попросила Яна, – не тяни. Мы уже поняли: ты что-то интересное
там увидел.
– Интересное. – Швед, не убирая правую руку с автомата, левой полез в бороду, что
было у него признаком волнения. – Для меня так точно интересное. Там коротко написано:
«Воинская часть 843/12».
– Знакомый номер!
– Именно так. Из этого подразделения меня и перевели в КИБО-4. А уж оттуда я
перебрался на Полигон в КИБО-3.
– Надо бы еще раз туда наведаться, поискать следы, – загорелась Яна.
– Даже не думай! У лешего где-то рядом логово, он его будет охранять. Не зря же этот
мутант именно там ошивался!
– Он преследовал человека. – Алекс решил поделиться своими подозрениями. – Того
самого, которого на наших глазах догнал. На «колючке», когда мы уходили через ограду, я
увидел клочок камуфляжной ткани. Такой же, как на этом бродяге. Свежий – не успел
выцвести и обтрепаться. Вряд ли здесь много народу в одинаковых комбезах шастает.
Человек был в воинской части незадолго до нас.
– И сейф был вскрыт, – вспомнила Яна. – Точно, все сходится!
На соседней улице что-то с грохотом свалилось на мостовую – похоже, кусок кровли
или кирпич. Здания, оставшиеся без присмотра, постоянно разрушались, то и дело что-то
падало, и ползучие растения, обвившие стены, кажется, даже помогали домам устоять в
целости, скрепляли крошащиеся постройки. Яна заозиралась, стискивая рукоять пистолета.
– Ладно, так и быть, согласна, – объявила она. – Не пойдем больше в эту воинскую
часть. Уговорили.
– А куда мы теперь? – спросил Алекс. – Вроде к западу от Житомира, если по шоссе,
есть крупный поселок, а?
– Березовка, – с готовностью принялась рассказывать Яна. – Там сейчас люди
обосновались. И рынок большой, и вообще народу хватает! Мою добычу сбудем.
– Эту, что ты в ателье набрала? – с сомнением уточнил Алекс.
Яна гордо поглядела на него:
 – Когда дело сладится, ты больше об электротоварах не вспомнишь! У меня товар – что
надо, первый сорт! Понял?

***

Мертвый город остался позади, Яна окончательно взбодрилась и стала болтать о том,
что не всякому бродяге так повезло, как им сегодня – видеть лешего вблизи, даже стрелять в
него и остаться в живых!
– Лучше не трепись об этом, – посоветовал Швед, – все равно не поверят. Да еще
смеяться начнут.
– Наверное, ты прав, – согласился Алекс. – А Один тебя любит, а?
– Бережет, точно. У него какие-то планы, и он меня бережет, чтобы я в его задумках
поучаствовал. Или не я? Может, ему Яну нужно было сберечь?
– Точно, меня! – согласилась девушка. – Вот придем в Березовку, продадим товар… и
снова в путь! Посмотрим, что задумал твой Один.
Дождевые тучи рассеялись, под вечер выглянуло солнце, вода в придорожных лужах
весело искрилась… потом начало темнеть, а вскоре в синих сумерках впереди замерцала
россыпь огней – друзья подходили к Березовке. Этот городок, вымерший во время Пандемии
и заново заселенный беженцами из Житомира, сейчас был в округе самым оживленным
местом. Никакой власти в Березовке не было, да и постоянного населения там осталось
негусто. Но поселок, расположенный у старого шоссе, облюбовали кочевники, в Березовке то
и дело останавливались бродячие кланы, люди Черного Рынка и составляли большую часть
населения. Немногочисленные бродяги, которых можно было считать местными жителями,
приспособились жить у дороги. Открыли лавки, мастерские, скупали у окрестных фермеров
провизию, чтобы сбывать проезжим.
Можно было не сомневаться, что и сейчас в Березовке кто-то из рыночных встал на
привал. Чем ближе становились огоньки, мерцающие в сумерках, тем отчетливее слышался
гам шумного стойбища – ревели мотоциклетные моторы, гремела музыка, визгливо смеялись
пьяные женщины. Женщин здесь жило, наверное, вдвое больше, чем мужчин – может, этим и
объяснялся интерес проезжающих кочевников. Шутки о березовских бабах ходили везде,
куда добирались в своем вечном движении кланы Черного Рынка.
У въезда в поселок на старой автозаправке горели костры. Отряд Черного Рынка
расположился здесь, не входя в Березовку. Алекс видел тушу небольшого горбуна на вертеле,
которую как раз снимали с огня двое кочевников. Несколько человек приветствовали это
действие радостными воплями и звали поторопиться. У ближнего к шоссе костра уже вовсю
шло пиршество, в руках мелькали фляги и бутылки. Раздавался смех и пьяные возгласы.
– Помянем Кузьму! – орал во весь голос кто-то из веселой компании. – Нормальный
мужик был, хотя и подох, как дурак!
Предложение было встречено громким ревом.
– Весело у них на поминках, – буркнул Швед.
От костра отделилась темная фигура и, пошатываясь, направилась к шоссе.
– Эй, прохожие! – весело окликнул рыночник. – Откуда идете?
– В Житомире были, – ответил Швед. – Думали по магазинам прошвырнуться.
– Шопинг-тур, – поддакнул Алекс.
– Ну и как? Попалось что стоящее?
– Какое там… на лешего нарвались, еле ноги унесли.
– На лешего! Это вам повезло, бродяги, что свои ноги не в руках унесли! – обрадовался
кочевник.
Потом вернулся к костру и принялся орать:
– Слыхали? В Житомире леший объявился! Можно на охоту сгонять!
– Да иди ты Лесом, – ответили ему, – я на лешего не пойду! Это ж верная смерть!
– А вон придурки по шоссе топают, они лешего видели, и ничего, живые!
 – Так то придурки… смотри, один из них баба. Ну, точно, ненормальные! Кто ж в
Березовку со своей бабой ходит? Нет, Камаз, я на лешего не пойду!
Шумный лагерь остался позади, а перед путниками уже гудела веселая ночная
Березовка. Где-то звучала музыка, пьяный голос не в лад горланил песню, что-то о черных
глазах, которые обманут.
– Идем туда, – решил Швед, указывая на двухэтажное здание, окна которого ярко
светились в сумерках. – Там точно путников принимают.
На улицах людей было немного – к этому часу каждый нашел местечко, где наливают и
веселятся. В здании, которое выбрал Швед, тоже шумели. У входа маялись двое охранников.
Они вздыхали, переглядывались и косились на ярко освещенный дверной проем – им
хотелось присоединиться к застолью.
– Гостей принимаете? – окликнул их Алекс.
– Тем и занимаемся, – отозвался один из вышибал. – Заваливайте, гости дорогие, если
есть чем расплатиться. У нас весело!
– Между прочим, над входом вывеска, – заметила Яна, входя в ярко освещенный зал
следом за Шведом. – Написано: «Балаган».
– Хорошее место, значит. Рассчитано на грамотных!
– Я не к тому. Мужик, которого леший прикончил, поминал балаган.
– Это верно…
Троица вошла в зал и огляделась. Слово «Балаган» оказалось подходящим названием.
Похоже, до Пандемии здесь была школа, но сейчас в стенах здания изучались совсем другие
науки, не те, что преподают детворе. Длинный зал, прежний школьный холл, был уставлен
столами, за которыми расположилось десятка два постояльцев. На фоне будничной одежды
мужчин выделялись яркие платья дам. Гости пошли через зал, в их сторону никто не смотрел.
Алекс заметил, как за одним из столов мужчина в кожаной жилетке на голое тело потянулся
за блюдом и опрокинул стакан.
– Осторожнее клешнями двигай, – засмеялась женщина, – а то, как этот, Кузька,
свалишься – и привет.
– Кузьма пить не умел, – ответил пьяный, – слабоват в этом смысле был! Не то что я.
– А в другом смысле? – захихикала женщина. – В мужском смысле не слабоват? Ой,
гляди, я проверю.
Алекс с друзьями прошел в угол и расположился за свободным столом. Яна тут же
полезла в свой рюкзак и стала греметь трофеями. Потом вспомнила:
– Алекс, а что у тебя? Давай глянем, что нам досталось?
Алексу не слишком хотелось лезть в вещи покойника, и он, выставив рюкзак на стол, с
грохотом передвинул его к девушке. Той было не впервой рыться в чужой поклаже, и она без
смущения стала расстегивать клапан.
– Это ерунда… патроны пригодятся… фотографии смотреть не буду, примета плохая…
О! А это что? Тяжелый…
Яна оттянула брезентовые бока рюкзака и показала спутникам металлический кофр.
Небольшой, но толщиной сантиметров в десять, запертый цифровым замком. Девушка тут же
потянулась к клавишам… Любой запертый замок она воспринимала как вызов и тут же
стремилась доказать, что это устройство ее не остановит. Швед протянул руку и положил
пятерню на замок:
– Убери. Вон тот парень на нас уставился.
Алекс посмотрел, что за человек вызвал беспокойство Шведа. В стороне от шумной
компании сидел молодой мужчина с бородкой. Рядом с ним не вертелись женщины, что было
немного странно – в «Балагане» они липли ко всем постояльцам. К их столу тоже сунулись
две красотки, но, разглядев Яну, переглянулись, хихикнули и свернули к рыночникам.
Комбез на бородатом постояльце был непривычного покроя, кожаный и даже, кажется,
вышитый вручную странными узорами, наподобие растительного орнамента. Какие-то
завитушки, листики. Да и кожа была необычная, травянисто-зеленоватого оттенка, с виду
тонкая, но прочная. На плечах нашита волчья шкура. «Да это же краевец! – сообразил
Алекс. – Нечасто их здесь, на юге, встретишь… что ему нужно?»
Когда Швед предостерег Яну, краевец уже смотрел в сторону, но как-то очень уже
демонстративно отвернулся, слишком нарочито показывая, что у него нет интереса к их
находке. Да и вообще ни к чему он интереса не проявлял. Сидел в стороне от рыночников с
их подругами, пялился в стену. Миска перед ним была пуста, и никакого алкоголя на столе.
– Ладно, – согласилась Яна, – потом погляжу. Все равно здесь обстановка
неподходящая. Такие замки требуют сосредоточенности и тишины.
За столом, где расположились рыночные, раскатился общий смех – видно, кто-то из
участников посиделок отпустил удачную шутку. Эти были полностью увлечены
собственными развлечениями и на соседей не глядели, а вот краевец исподтишка косился. Но
понаблюдать за ним Алексу не пришлось – к их столу подошла женщина в широкой синей
юбке и поинтересовалась, чего желают гости. Пока Швед выяснял, сколько здесь стоит
комната на ночь, краевец покинул стол и направился к двери, не к наружной, а той, что вела
во внутренние помещения «Балагана».
Швед договорился насчет комнаты и ужина, а когда женщина в синей юбке
возвратилась с подносом, Яна попросила принести зеркало. Подавальщица удивилась, но
сказала, что будет сделано. Зеркало она предложила небольшое, в простой пластмассовой
оправе. Алекс заметил, что, расхаживая между столами, тетка нет-нет да и глянет в их
сторону. Конечно, такие заказы она нечасто получает…
Но в мисках исходила ароматным паром свинина, а после такого слишком веселого дня
ни о чем, кроме еды и отдыха, думать не хотелось…
Швед ел, как всегда, неторопливо и обстоятельно, зато Яна, быстро утолив голод,
придвинула к себе зеркало. Вытащила из рюкзака журнал мод, полистала… наконец,
остановила выбор на одной странице… Алекс с любопытством наблюдал за ее действиями.
Тем временем в зал ввалилась еще одна компания – в этих Алекс узнал кочевников из
лагеря на заправке. Они прикончили запасы самогона и явились за выпивкой. Между
пришедшими и теми, кто уже сидел за столами в «Балагане», возникла шуточная перепалка,
«старожилы» подшучивали над пришлыми:
– Я местный житель, коренной обитатель, а ты кочуй отсюда, морда рыночная!
Но это, конечно, были безобидные подколки, всерьез спорили только женщины –
«работницы» «Балагана» не хотели пускать чужих, явившихся с новыми клиентами. К спору
подключился один из охранников, и конфликт быстро разрешился, стоило установить размер
отступного, которое придется платить подругам новых гостей за право работать в заведении.
Вскоре споры стихли, и компания кочевников расположилась за столами, рядом с
постояльцами «Балагана».
Алекс, следивший за перепалкой, успокоился и обернулся к Яне. Пока кочевники и
бабы шумели, выясняя отношения, девушка усердно трудилась, а закончив, стала пристально
разглядывать результат в зеркало.
– Эй, где ты там, покажись! – потребовал Алекс.
– Ладно, гляди. Первый, пробный показ бесплатно, – объявила Яна, убирая зеркало от
лица.
Алекс посмотрел и едва не подпрыгнул от неожиданности. На него глядела какая-то
чужая дамочка, совершенно незнакомая. Тени, тональный крем, пудра – Яна не пренебрегла
ничем, в ход пошла вся добыча из житомирского салона. Весь, так сказать, ассортимент.
Глаза, удлиненные зеленоватыми тенями, яркая помада на губах – и все не в меру, всего
слишком много. На Алекса глядела бледная маска с ярким румянцем, длинными угольно-
черными ресницами и зеленоватыми росчерками, тянущимися от глаз к вискам…
– Ну как? – победоносно спросила Яна.
Ответом ей был шумный вздох. Вздыхал не Алекс, у него попросту перехватило
дыхание. Женщина в синей юбке, которая приносила ужин, тихонько подобралась к Яне и
внимательно следила за ее косметическими операциями. Сейчас она с плохо скрытой
завистью разглядывала Янин рюкзак и грезила о наполняющих его богатствах. Девушка
гордо посмотрела на подавальщицу и протянула губную помаду:
– Попробуй, вроде ничего, не испортилась. По-моему, это твой цвет.
– Мой? Это мне? – Тетка сделала вид, что смущается.
– Ага, – улыбаясь обильно накрашенным ртом, кивнула Яна. – Слушай, а как бы мне с
вашим хозяином потолковать? Хочу ему товар предложить.
– Товар?
– У меня всего много! – Девушка встряхнула рюкзак, внутри загремели пластмассовые
флаконы и капсулы. – Смотри! Нашла нетронутый салон в Житомире. Я бы все сразу
скинула, по дешевке. Ты объясни своему хозяину, что дельце верное, с выгодой. Он же сам не
понимает в таких делах, верно?
Швед, который тоже заинтересовался этой сценой, ткнул Алекса локтем:
– Смотри-ка, а Яна соображает! Это же Березовка! А я тут со своими фонариками…
Тем временем женщина в синей юбке уже копалась вместе с Яной в ее рюкзаке, обе
оживленно обсуждали трофеи. Половину слов Алекс не понял.
Получив еще несколько подарков, подавальщица удалилась, пообещав, что хозяину
расскажет немедленно. По дороге она увернулась от объятий кочевника – того самого, что
собирался охотиться на лешего, – и скрылась. А Яна грелась в лучах славы – то один, то
другой рыночник косился в ее сторону. Их подруги были недовольны – они тоже заметили
перемены во внешности девушки и пожирали глазами ее рюкзак. Яна гордо озиралась и
щедро демонстрировала боевую раскраску мужчинам.
– Ты это, поскромней бы как себя вела, что ли, – забеспокоился Швед.
– Это же для дела, – не оборачиваясь в его сторону, ответила Яна. – Чтобы
заинтересовать будущих клиентов.
– Это в каком смысле клиентов?
– В хорошем, исключительно в хорошем! В коммерческом!
Вскоре подавальщица возвратилась и пригласила Яну на переговоры к владельцу
«Балагана».
– Я с тобой, – заявил Алекс.
– Еще чего! Ты все испортишь.
Яна выпорхнула из-за стола и, провожаемая взглядами из-за столов, пошла за
женщиной в синей юбке. В дверях она обернулась, окинула взглядом мужчин, не сводящих с
нее глаз, и демонстративно вильнула бедрами. Вышло не очень внушительно из-за
отсутствия виляльного материала… но многим явно понравилось.
А к Алексу и Шведу подошла напарница подавальщицы. Принялась хлопотать, собирая
миски, повозила тряпкой по столешнице и умильно улыбалась. Алекс догадался, что ей тоже
хочется чего-то из Яниных трофеев, и он собрался честно объяснить, что они со Шведом
ничем не могут помочь. Но отшельник его опередил:
– Скажи, голубка, а что за история у вас тут вышла с Кузьмой? Куда ни гляну – везде его
поминают. Помер, что ли? Или грохнули?
– Да вроде сам он. Торчал тут день-деньской, из-за стола не вылезал, – ответила тетка, –
а вчера вечером нашли его в коридоре с разбитой башкой. Вроде споткнулся и упал, да так
неудачно, что помер от этого.
– Пил, наверное, много? – понимающе покивал Швед. – Я думаю, в вашем заведении
такие истории частенько случаются?
– У нас с этим строго! – обиделась женщина. – Никакой там поножовщины или чего-то
такого. А вот выпивка у нас всегда хорошая, крепкая, зря вы не взяли. Сами гоним. Ну а кто
своей меры не знает и с ног валится, так мы тут ни при чем! Может, принести самогона?
Попробуете, сами убедитесь.
Женщину позвали к столу рыночных, и она поспешила к клиентам. Там самогон
заказывали куда охотней. Потом Алекс заметил, что тетка в синей юбке, уже с наложенной
дареной косметикой, снова снует по залу. А Яна так и не появилась. Он собрался было
отправится на поиски, но тут из-за двери, ведущей к внутренним помещениям, донеслись
крики. Слов было не разобрать, но голос Яны Алекс узнал. Он вскочил, но Швед поймал его
за рукав:
– Спокойно!
Тут Яна вошла в зал, с ней был плотный лысоватый мужичок – хозяин «Балагана». Они
не ссорились, а торговались.
– Салоед, я тебе такой товар отдаю! – горячилась Яна. – У тебя доходы вдвое вырастут!
Мгновенно! А ты жмешься лишнюю сотню накинуть. Да твои же девочки у тебя все и
разберут!
– А если не разберут? Куда я столько косметики дену? Нет, на реализацию приму, аванс
дам, а там посмотрим!
– Вот еще! Буду я здесь сидеть и ждать, пока ты расторгуешься! Не буду! Вот сейчас
перейду через улицу и предложу этому, как его, который напротив тебя заведение держит!
Где перед домом покрышки сложены! Он-то сразу все заберет, с руками оторвет! И еще
попросит! Это же какой куш!
– Так я и говорю, задаток отвалю приличный… а через пару недель, как продам…
– Салоед, не буду я две недели ждать! Если ждать, цена должна быть другая! А я
задешево уступаю!
Оба торговались отчаянно, сыпали цифрами и аргументами… И их совершенно не
смущало, что несколько десятков посетителей притихли и слушают перебранку.
– Все! – Яна топнула ногой. – Вон они сидят!
Она потащила хозяина через зал, привела к столу, где сидели Алекс со Шведом, и
возмущенно заявила, тыча пальцем в торгового партнера:
– Он хочет только с мужчинами говорить. Вот поговорите с ним! Но я буду рядом и не
позволю вас облапошить.
– Я тоже этого не позволю, – важно согласился Алекс. – Ты без нашего согласия ему
пообещала по дешевке добычу сдать? Нет, я хочу полную цену.
– Тогда подождать нужно… – Хозяин опешил окончательно. – Пока продам…
– Если терять время и торчать здесь, то сами продавать будем, – встрял в разговор
Швед. – На кой Лес ты нам тогда сдался?
Мужичок мялся и мямлил, что у него столько рублей может и не сыскаться под рукой,
все в обороте. Швед ответил, что готов взять не рублями, а золотом. Хозяину «Балагана»
никак не светило упускать грядущую прибыль. Оглядываясь, он ловил заинтересованные
взгляды женщин – и своих работниц, и тех, что пришли с автостоянки… и в конце концов
они со Шведом ударили по рукам. При этом Яна выторговала для себя отдельную комнату в
счет оплаты.
– Высплюсь по-человечески, – заявила она, – в чистой постели. И не придется свой
угол отгораживать. Я заслужила приличный ночлег!
Потом все вместе пошли к хозяину рассчитываться, и наконец их проводили в комнаты
на втором этаже. Поскольку «Балаган» расположился в здании бывшей школы, эти комнаты
прежде были ученическими классами – то есть слишком большими помещениями. Сейчас их
наскоро разделили тонкими дощатыми перегородками, так что получился довольно сложный
лабиринт дверей и переходов. И обо всем, что вокруг происходило, можно было отлично
догадаться по звукам.
Пока шагали по коридору, Алекс слушал, как за дверями скрипят кровати, смеются и
визжат женщины. В Березовке под приличным ночлегом понимали совсем не то, что имела в
виду Яна.
Когда они со Шведом расположились в отведенном им номере, дверь распахнулась и
вошла Яна. Как девушка вскрывала замок, Алекс не слышал, но был уверен, что заперся на
ночь. Да только когда это замки могли остановить Яну?
– Плевые здесь запоры, – беспечно объявила она, разглядывая комнату, –
исключительно против косоруких. Я посмотреть добычу хочу. Совсем забыла среди
коммерческих хлопот! Алекс, давай сюда алюминиевый чемоданчик.
Алекс выставил добычу на колченогий столик и кивком пригласил Яну. Та приникла к
кофру, осмотрела со всех сторон и, кажется, даже обнюхала.
– На зуб попробуй, – посоветовал Алекс.
– Это крайний случай, – не отрываясь от дела, ответила взломщица, – только если у
меня не выйдет, то дам погрызть тебе.
Швед ухмыльнулся в бороду, они с Алексом присели в углу и стали наблюдать. Яна
вертела колесики с цифрами, прислушивалась к легким щелчкам внутри механизма, иногда
пробовала какие-то комбинации… От усердия она даже высунула язык и, смахивая капли
пота, размазала косметику по щекам. Алекс уже собирался посоветовать Яне отложить
операцию на завтра, потому что поздно и спать охота, но тут в пальцах девушки замок звонко
щелкнул, и Яна торжественно объявила:
– Готово!
– Ну, мастерица, – восхитился Швед.
– Волшебница, – поддакнул Алекс.
Яна положила кофр набок и откинула крышку. Все склонились, разглядывая
содержимое. Кофр оказался чем-то вроде транспортного контейнера для хрупких грузов.
Внутри его устилал слой мягкого упругого пластика, с шестью желобками. В каждом
покоилась запечатанная ампула с прозрачной вязкой жидкостью. Швед взял одну, посмотрел
на свет, перевернул, чтобы дать содержимому перетечь к пробке. Потом щелкнул ногтем по
стенке ампулы и заметил:
– Стекло ударопрочное. И пробка надежная. Берегли эту штуку, значит.
– Да ты на кофр погляди, – вставил Алекс. – Он же по форме изготовлен! Вещь ценная!
Интересно, что это.
– А Лес его знает. Берегли эти ампулы, такая вот штука. А что в них… как теперь
узнать?
– Кто-то в «Балагане» их, похоже, очень ждал, – напомнил Алекс. – Тот мужик, которого
химера прикончила, помните, что сказал? Что в «Балаган» собирался добычу нести.
– Он не так сказал, – возразила Яна. И зевнула. – Ну ладно, пойду спать.
Яна поплелась к двери, а Швед стал разглядывать трофей.
– Ты что-то об этом знаешь? – спросил Алекс.
– Не помню. Думал, найти маркировку, отметки какие-то, вроде значка «Вектора»… Все
же какое-то отношение к моему прошлому эта воинская часть имела. Но нет, сам погляди…
чисто. Ни названия, ни документации, вообще ничего.
– Не совсем. На пробках что-то оттиснуто.
Алекс присмотрелся – да, какие-то буквы в два ряда… Похоже, штамп был совсем
стертый, оттиск едва различался. Верхний ряд: НИИ, нижний БТ.
– НИИ БТ. И что это значит?
– НИИ – научно-исследовательский институт, – предположил Алекс. – Это первое, что
приходит в голову. А вот БТ?
Из-за двери донесся подозрительный шум – шорох, топот. Алексу показалось, что
раздался приглушенный вскрик Яны, и он рванул в коридор. Там царил полумрак,
керосиновая лампа в закопченном плафоне едва освещала участок до поворота.
Бесформенная темная масса с легким скрежетом скрылась за углом, и оттуда продолжало
доноситься сопение и сдавленное мычание. Алекс побежал следом и догнал человека,
который волок Яну, зажав ей рот ладонью.
– А ну стоять! – рявкнул Алекс и схватился за кобуру.
Автомат остался в комнате, но пистолет висел на ремне, и Алекс торопливо нащупал
рукоять.
– Да у нас все в порядке, расслабься, – ответил мужчина, лица которого Алекс не мог
разглядеть – он прятался за Яной. – Она сама меня позвала.
– М-мы! – возмущенно взвыла Яна. – Ум-му!
 По крайней мере, она была цела и невредима – судя по тому, как энергично брыкалась.
Незнакомец обхватил ее второй рукой, прижимая локти к корпусу, но Яна лягнула его в
колено, и мужчина охнул. Но по-прежнему волок Яну, пятясь задом. Алекс шагнул следом.
За его спиной демонстративно гулко откашлялся Швед. Яне наконец удалось подать
голос:
– Врет он! Ничего я не звала! Швед, убей его! Алекс, стреляй!
Чужак выхватил пистолет и, прижимая Яну к себе левой рукой, выставил ствол над
плечом девушки:
– Мужики, она врет! Сама меня звала, я ж не думал, что она передумает… а теперь
вижу: это вы нарочно такую подлянку устроили! Девка сперва подманит, а потом давай из
себя недотрогу строить! Ну что, давайте постреляем! Вот ты, с «макаровым», ты прикинь,
кто первую пулю словит! А сейчас наши прибегут, я им всю правду выложу: это подстава
была, девка меня заманила, а эти двое наготове ждали!
– А если мы тебя здесь грохнем, то ты никому ничего не расскажешь, – задумчиво
протянул Швед.
Алекс почувствовал, что противник колеблется, и решительно поднял «макаров»:
– Яна, убери голову!
– Да стреляй же! – выкрикнула Яна, вертясь в хватке назойливого ухажера.
– Эй, мужики! – выкрикнул тот. – Вы что? Я ж ничего, я по-хорошему хотел! Ну, сами
глядите, как шалава накрасилась! Все равно что позвала!
Яна вырывалась и отталкивала его руку с пистолетом, лежащую на ее плече, ствол
гулял из стороны в сторону, мужик не мог прицелиться. Алекс, конечно, не собирался
стрелять, потому что в полумраке его пуля наверняка бы попала в девушку, а не в того, кто
прятался за ее спиной. Ему было важно припугнуть незнакомца и заставить выпустить
пленницу.
Но и мужчина уже боялся, что его не отпустят живым, если он пойдет на попятную…
положение складывалось безвыходное. Похититель медленно пятился, увлекая за собой Яну,
она возилась в его руке, Алекс видел, что ладонь Яны скользнула в карман, потом показалась
снова, и между пальцами что-то металлически блеснуло. Он понял, что Яна задумала
опасный трюк, и решил отвлечь внимание противника. Демонстративно отведя ствол
пистолета в сторону, он стал приближаться к похитителю и Яне, при этом молол все, что
только приходило в голову:
– Ну, ладно. Я вижу, ты просто неправильно понял, зачем Яна это сделала. Мы
косметику нашли в Житомире, набрали полный рюкзак. Ну и товар лицом показать нужно
было, только и всего! Она не собиралась тебя завлекать, честно! Ты ошибся, согласен? Ты не
беспокойся, мы же всегда можем договориться, чтобы по-хорошему! Разойдемся мирно! Ты
согласен? Ты же ничего плохого не хотел, верно?
– Ну да, правильно, – пробормотал мужчина.
Яна коротко махнула перехваченной в локте рукой. Державший ее человек взвыл и
отшатнулся. Девушка дернулась, вырываясь из объятия, а Алекс, уже ждавший чего-то в этом
роде, бросился к противнику и врезал наугад рукоятью «макарова». Получилось не совсем
удачно – удар пришелся вскользь, и рукоять, едва задев голову, врезалась в плечо мужчины.
Его пальцы разжались, пистолет упал на пол. Миг – и Яна уже стояла за спиной Алекса, а ее
похититель бился в стальной хватке Шведа и подвывал от боли.
– Ты чего скрипишь? – удивился отшельник. – Я ж тебя не трогал. Пока что.
– Сука… – простонал незнакомец. – Уй…
Он не помышлял о сопротивлении и, скорчившись, прижимал обе ладони к
промежности.
– Ты что сделала? – спросил Швед. – Чем ты его?
– Да я не выбирала, чем. Что в кармане нашлось, тем и ткнула! – отрезала Яна.
В карманах она носила отмычки – заточенные стальные стержни.
– Размахнуться не вышло, он меня держал. А то бы не так ему врезала! – горячилась
она. – Ну что, будешь еще руки распускать?
– У-у-й… – стонал пострадавший. – Еще бы чуть-чуть, и в самое это место… Что ж ты
творишь!
– Промазала, что ли? – Яна высунулась из-за спины Алекса. – Жалко!
Шум, который они подняли, услышали кое-где в комнатах, где-то рядом скрипели
двери, кто-то громко спросил:
– Эй, что за шум? Чего орете? Сейчас выйду, по рогам настучу, чтобы спать не мешали!
Из соседнего отрезка коридора упал луч яркого света:
– Что здесь происходит?
Показался краевец – тот самый, что сидел в зале. Он был одет и при оружии. Похоже,
еще не ложился.
– Да вот, – Швед встряхнул незадачливого ухажера за шиворот, и тот заткнулся,
перестал ныть, – мужик ошибся, не туда полез. Мы уже разобрались, а? Говори, что ли?
Разобрались или нет? Ты согласен, что ошибся?
– Ну, ошибся я, чего там… – хмуро буркнул тот, продолжая прижимать ладони к паху. –
Извините, мужики. Пойду я, ладно?
Алекс теперь узнал его – тот самый кочевник, что расспрашивал их у старой заправки и
потом собирался охотиться на лешего. Нашел, значит, другую дичь, но и тут не пофартило.
Щелкнул замок, рядом раскрылась дверь, показалось дуло автомата, за ним – хмурая
небритая рожа.
– Разобрались, говоришь? – спросил бродяга. – Ну тогда заткните пасти и дайте
отдохнуть. Я тут сплю, понимаешь, а они орут… а я тут сплю, понимаешь…
– Эй, ты куда? – окликнула небритого женщина из комнаты. – Вернись ко мне,
красавчик! Поспим еще немного!
Красавчик убрался, сердито хлопнув дверью.
– Мир, что ли? – уточнил краевец, водя фонариком из стороны в сторону и освещая то
бледное лицо Яны с чересчур ярким макияжем, то Шведа, то схваченного им кочевника.
Алекс только теперь обратил внимание на блеск лезвия в руке Шведа. Пожалуй, кочевнику
крупно повезло. Учитывая, как легко в «Балагане» относятся к смертям постояльцев… взять
хотя бы того же Кузьму, о котором тут вспоминают на каждом углу…
– Вот и хорошо, что миром поладили, – настойчиво повторил краевец. – Лес не любит,
когда ссорятся. Если что, я подтвердить могу – девушка его не звала, он сам приставать
начал, но уже извинился и никаких претензий ни у кого не осталось. Так, что ли, люди?
Швед с видимым сожалением разжал руку и выпустил чужой воротник. Кочевник тут
же попятился к лестнице, бормоча, что он точно претензий ни к кому не имеет. Лишь бы его
не трогали, а то он всем покажет, что его лучше не задевать.
– Яна, отпусти мою куртку, – попросил Алекс. Он только теперь обратил внимание на
то, что девушка с перепугу вцепилась в складки на спине. – Да, твой товар в самом деле
творит чудеса.
– Ага. – Яна шмыгнула носом, не зная, что сказать.
– Нехорошая ситуация, – заметил краевец. – Вы знаете, с кем поцапались? Это Камаз,
он у Черного Рынка в авторитете. Но вы, если что, говорите, что я свидетель. Меня Ясень
зовут.
– Ты из Края? – уточнил Швед.
– Верно.
Швед представился, назвал спутников и обменялся с краевцем церемонным
рукопожатием. Его нож исчез из ладони так же тихо и незаметно, как появился.
– Вы в Житомир ходили? – спросил Ясень. – Ну и как там?
– Как везде, пусто.
– Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит… – продекламировал Алекс.
– Не ходят, значит, туда бродяги? Ну и правильно. Лес закрыл этот город, там больше
людям не следует бывать. И вы не ходите, не надо. Послушайте, я верно говорю. Лесу не
нравится, когда кто-то в Житомир наведывается.
– Не пойдем, – заверил Швед. – И другим не посоветуем.
– А насчет лешего – это верно? Или так, просто из стихотворения?
– Леший человека загрыз, мы видели, – ответила Яна. – Туда, где леший, мы не пойдем,
это точно.
– Человека… Не нужно было человеку туда идти, – строго произнес Ясень. – Лес так
рассудил. Ну ладно… Мы здесь, в «Балагане», с другом остановились, так что завтра еще
увидимся.
Когда он ушел, Яна заявила:
– Нет уж, к Лесу отдельную комнату, ночую с вами.
– Думаешь, рыночные еще сунутся?
– Нет. Просто не хочу рюкзак Шведа без присмотра оставлять. Там выручка за мою
косметику!

Глава 3
Смерть в «Балагане»

Алекс завалился в постель с твердым намерением выспаться как следует. Но разбудили

его на рассвете. «Балаган» гудел – на первом этаже навзрыд рыдали женщины, раздавались
сердитые мужские голоса. Рядом, в комнатах для постояльцев, хлопали двери, гости
наперебой пытались выяснить, что случилось. Ответ вскоре пришел – владелец заведения
был найдет мертвым, ему перерезали горло.
Женщины, явившиеся пораньше, чтобы сдать выручку и получить новые распоряжения
на день, долго стучали, наконец кто-то разглядел в замочную скважину, что на полу кровь…
В общем, охранники «Балагана» стали задерживать тех, кто с утра собрался в дорогу. Они
твердо решили, что никто не покинет дом, пока не отыщут убийцу. В «Балаган» позвали
местных, кто был в авторитете – то есть хозяев подобных заведений, они в Березовке
заправляли всем. Явились и предводители двух кланов Черного Рынка, ночевавших в
поселке. Они должны были стать независимыми судьями.
Мало-помалу стали распространяться подробности: смерть произошла, скорее всего,
поздно ночью, а комнаты, которые занимал покойный, были обысканы. Причем убийцы даже
не пытались скрыть преступление или замаскировать его под несчастный случай. Убитого
оставили лежать там, где прикончили, разбросанные при обыске вещи и бумаги валялись, где
придется.
– Нет, здесь ничего оставлять нельзя, – заявила Яна, когда они собрались
позавтракать. – Здесь и убивают, и воруют, а замок на двери совсем плевый. Швед, все
ценное возьмем с собой.
Как бы там ни было, но заведение все-таки продолжало работу, и завтрак гостям
предложили. Алекс, Швед и Яна расположились за столом, к ним подсел вчерашний
знакомый, краевец Ясень. Теперь Алекс разглядел его как следует – высокий плечистый
парень, с бородкой, сдержанный, немногословный. Прежде чем сесть рядом, Ясень спросил
разрешения – свободных столов было немного, в «Балагане» собралась большая толпа, и все
что-то заказывали, кто еду, кто выпивку. Алекс даже подумал, что, если каждую ночь в
заведении мочить по одному человеку, прибыль резко вырастет. Это дело привлекает
клиентов! Вслух он, конечно, этого говорить не стал.
– А что, есть какие-то догадки? Может, на подозрении кто-то? – спросил Швед. – Ты
здесь раньше нас обосновался, может, знаешь?
– Нет догадок, – ответил краевец, – только Лесу все ведомо. А человек несведущ. Вот
сейчас комнаты убитого осмотрят, может, что-то найдут. Тогда Щавель нам расскажет.
Щавель – напарник мой, нас двоих сюда отрядили. Он сейчас с другими старшими, его тоже
позвали в судьи. Чтобы и от Края кто-то был, а то сейчас из всех проезжих только Черный
Рынок. Нехорошо, нужно, чтобы от разных кланов представители судили.
 – И давно здесь с корешем торчите?
– Вторую неделю. Уже собирались уходить. Лес подсказывает, пора нам. Только
бригаду подобрать, и в путь. А давайте с нами?
– Куда?
– Лес поведет, – загадочно ответил Ясень. – Нам охрана в дороге понадобится. На
дороге же как? Когда отряд большой, его не трогают. И потом, ваш опыт как раз пригодится.
– Какой опыт? Ты что-то о нас знаешь? – заинтересовался Алекс.
– Если вы в Житомир ходили, значит, имеете опыт, в заброшенных местах бывали,
развалин не боитесь. Отсюда мало кто в старый город рисковал соваться. Всякое о нем
говорят, нехорошее место, грязное. Лес чист, другие места грязные, какое поболее, какое
поменее. А Житомир – очень грязное место. Вот в такое место мы со Щавелем и собираемся.
Нам не справиться без опытных людей.
Ясень улыбнулся. Улыбка у него была открытая и располагающая к доверию.
– Это, допустим, верно, – покивал Швед. – По всяким руинам мы ходили… но не зная,
куда, соглашаться не хочу. И вообще, это дело обдумать надо.
– А я все равно сам не решаю. Со Щавелем сперва посоветуюсь. Вместе с ним
послушаем, что Лес подсказывает. Только вы подумайте над моим предложением. Что вам
здесь оставаться? Нехороший здесь народ, с гнильцой, потому что от Леса далекий.
Люди, сидевшие за столами, заговорили громче – из внутренних помещений первого
этажа показалась группа авторитетных вожаков, занимавшихся осмотром места
преступления. Двое предводителей кланов Черного Рынка, четверо местных заправил и
Щавель. Его угадать было несложно по краевскому наряду из зеленой кожи, украшенному
растительным орнаментом. С ними были несколько женщин, которые помогали убитому
вести хозяйство и могли опознать пропажу чего-то из имущества хозяина.
Один из рыночников, здоровенный чернявый детина, поднял руку. Шум пошел на
убыль, все приготовились слушать.
– Дело в общем и целом очевидное, – объявил здоровяк, – убили и ограбили. Только
кое-какие вопросы все же остаются. Непонятно, что искали гости. Говорят, убитый вчера всю
наличку потратил, купил товар. Товар на месте остался, бабы подтверждают, а деньжат у
убитого не было, потому что все ушло на покупку. Значит, не за деньги убивали. Может, кто
знает, были у покойника с кем-то счеты? Ссора? Ругался он с кем-нибудь?
К старшим подошел кочевник – тот самый, которого вчера едва не кастрировала Яна.
Привстал на носки и стал шептать верзиле на ухо.
– Ну, гад, – прошипела Яна, – если он обо мне что-то решил наклепать. Я ему…
– Сейчас узнаем, – равнодушно откликнулся Швед, – что он бормочет.
Он развалился поудобнее, всем своим видом излучая благодушие и спокойствие… но
Алекс заметил, что рука Шведа как бы невзначай скользнула под стол. Вот доносчик
закончил… предводитель рыночных кивнул и оглядел зал.
– Говорят, вчера у хозяина ссора была? – громко спросил он. – Прямо здесь, в зале?
Вроде бы сильно ругались?
Алекс, украдкой оглядевшись, поймал несколько устремленных на их стол взглядов.
А верзила уже шагал прямо к ним. И вчерашний Янин ухажер маячил у него за спиной.
Следом потянулись и остальные члены своеобразного совета Березовки. Алекс собрался
встать им навстречу. Но, покосившись на Шведа, остался сидеть. Ясеню, чтобы не оказаться
спиной к пришельцам, пришлось развернуться. Щавель склонился над ним, и краевцы стали
шептаться. Щавель совсем не походил на симпатичного приятеля. Он был тощий, весь какой-
то кособокий, перекошенный. И бородка торчала криво, и взгляд бесцветных глаз бегающий,
неприятный. Однако в их паре он явно был главным.
– Это вы вчера с хозяином ругались? – строго спросил кочевник.
– Мы, – кивнул Швед. – Торговались мы с ним. Тот самый товар, который, как ты
сказал, весь на месте остался – это как раз мы ему и толкнули вчера. Выгодная сделка, скажу
я тебе, получилась. Так что давай без скользких намеков. Мы остались довольны, покойный
тоже. У нас была честная сделка.
– А тот хмырь, который тебе на ухо шепчет, ко мне вчера клеился, – добавила Яна, – за
что и получил. Вон, до сих пор хромает. Слышишь, ты бы успокоился, а то еще огребешь!
– Это правда, Камаз? – обернулся старший.
– Не так все было! Она сама на меня запала! – возразил тот. – Я ж не виноват, что на
меня девки вешаются! Сперва поманила, а после…
– Врешь! – отрезала Яна. – Никто на тебя не вешается. Ты это… иди еще мужчинам на
ухо пошепчи, тогда, глядишь, какой-нибудь мужик на тебя, может, и подвиснет!
Бродяги за соседними столами захохотали. Камаз хорохорился, что-то выкрикивал, но
его голос утонул в раскатах смеха. Даже его старший, высоченный рыночник – и тот ржал,
хотя шутка могла задеть и его.
Когда всеобщее веселье пошло на убыль, Швед заговорил, повысив голос:
– Ну сами прикиньте, люди, с чего бы нам убивать этого бедолагу? Мы вчера с ним все
порешили мирно, по-хорошему! По рукам ударили, товар против денег – все честно! И мы
остались довольны, и он остался доволен.
– И потом, – подхватила Яна, – уж мы-то знали, что у хозяина наличных денег нет! Мы
у него и так все, что было, выгребли!
– Ладно, – рослый кочевник махнул рукой, – разберемся. Посидим, подумаем, шаман
кости раскинет, посмотрит, что выпадет… Отдыхайте пока что, к вам сейчас вопросов нет.
– Что-то часто людей валить стали в «Балагане», – заметил другой кочевник, – еще
Батьке потом объяснять, почему его люди здесь дохнут.
– А что Батька? Батька мне не начальство! Пусть сам за своими следит, чтобы пьяные
не падали где попало! – отрезал верзила. – Идем, с шаманом потолкуем, когда его доставят.
Предводители, заделавшиеся судьями, направились к выходу, за ними валила толпа –
приятели и свита, да и просто любопытные, для которых смерть хозяина «Балагана» стала
развлечением. Они старались держаться поближе к центру событий, чтобы первыми узнать
новости. Когда эта толпа вывалилась наружу, в зале сразу стало как-то пустовато.
– А что это он Батьку вспоминал, Ясень? – спросила Яна. – Разве он здесь главный?
Или к «Балагану» имеет какое-то отношение?
– Не имеет, – ответил краевец, – но это его человек был, который помер по пьяни,
Кузьма. Да ну их, кочевников, у них свои отношения.
– А шаман – это кто? – вспомнил Алекс. – Эти говорили, что шаман какой-то будет
кости кидать.
– Грех это, – неожиданно строго заговорил Ясень, – шаман, кости. Кочевники считают,
будто какие-то разрисованные кости могут открыть правду. Глупо! Правду только Лес один
ведает! А человек не может, сколько ни кидай кости…
– Ясно, – перебил его Швед. – Видел я таких. Колдует, глаза закатывает… кто кости
кидает, кто карты вертит. В самом деле, глупо. Пойдемте лучше поселок посмотрим.
Троица покинула «Балаган» и отправилась поглядеть на Березовку. Любоваться здесь
было нечем. От старого населенного пункта остались развалины. Уцелели только большие
здания, их и заняли новые поселенцы. Вокруг каждого выросли пристройки из досок, бревен
и всевозможного хлама. Например, Алекс заметил сарай, кровлю которого выложили
крышками радиаторов. Вход в заведение напротив «Балагана» украшали своеобразные
колонны, сложенные из автомобильных покрышек. Называлось это место «Автосалон». За
ним в небо поднимался мощный столб дыма – там вовсю трудилась прачечная. Белые
свежевыстиранные простыни сушились рядом.
Повсюду визгливо перекликались женщины, в «Автосалоне» фальшиво играла скрипка,
несколько сиплых голосов распевали куплеты… Потом вдоль улицы потянулись
заброшенные руины, еще дальше работали кузница и мастерская, за ними – снова
двухэтажное здание. Вокруг мастерской толпились рыночники, ревел мотором мотоцикл,
стучали молотками работники.
С тарахтением подкатил еще один байк, из коляски выбрался тщедушный человечек в
долгополом плаще и шляпе. Его сразу окружила толпа.
– Шаман приехал! – загалдели кочевники. – Шаман! Эй, погадай мне, слышишь?
– Да погоди, пусть сперва убийцу найдет!
– Шаман, тебя ждем!
– Эй, а плясать будешь? Вокруг костра?
– Слыхал, что в Березовке случилось? Рассказали тебе?
Шаман высоким голоском заверещал:
– Рассказали, рассказали! Ведите к Длинному. С ним говорить будем. Издалека
приехали, Длинный позвал. Длинного мы теперь видеть хотим.
– Это, что ли, шаман? – вполголоса спросил Швед, разглядывая вновь прибывшего. –
Восточный мужик, не из здешних.
Шамана заслоняла толпа, но когда он протолкался к проезжей части, Алекс тоже
разглядел – в самом деле, внешность у шамана была азиатская. Узкие глаза, желтое скуластое
лицо. Интересно, какими ветрами его сюда занесло? И будут ли его слушать кочевники?
Сердито одергивая полы не по росту длинного плаща, шаман протопал мимо троицы и
зашагал к «Автосалону», где собрались на совет авторитетные люди Березовки. Швед
проводил его взглядом и заметил:
– Интересный тип. Кости, это мужская магия. Интересно посмотреть, как он будет
колдовать.
– Если он еще и пляшет, то цены ему нет в нашем бедном развлечениями мире, –
отозвался Алекс. – Только я боюсь, что он псих, и если ему стукнет в голову, что мы
виновны… не знаю, не знаю… может, стоит свалить, пока до этого не дошло?
– Если уйдем сейчас, то убийство точно на нас повесят. Скажут: сбежали, – рассудил
Швед. – Останемся и посмотрим. Леха, сегодня автомат не забудь почистить.

***

В Березовке было весело. Бродяги обсуждали убийство, расследование и приезд

шамана, как отличное развлечение. Повсюду только об этом говорили. Троица друзей
возвратилась в «Балаган». Там их заметили краевцы и позвали за свой стол. Щавель
рассказывал о том, как прошло обсуждение:
– Нет никаких намеков, нет зацепок. И подозреваемых тоже нет. Шаман будет гадать.
Если он ни на кого не покажет, то вы – главные обвиняемые.
– То есть на нас убийство повесят? – уточнил Алекс.
– Нет, ни на кого не повесят. Вам ничего не будет. Хотя Камаз ходит хвостом за
Длинным и все нашептывает…
– Надо было его там грохнуть, – кровожадно заявила Яна. – Швед, зачем ты его
отпустил?
– Не надо, – буркнул Швед. – Тогда бы нас точно здесь урыли. За Камаза этого
недоделанного.
– Когда поиски виновного закончатся, уходите с нами, – посоветовал Щавель. – Потому
что иначе житья вам не будет. Если сами свалите, народ решит, что вы бежите от ответа. Если
останетесь, рано или поздно Камаз какую-то подлянку подстроит.
– А если с вами?
– А если с нами уйдете, то вроде как по делу отправились, не сбежали, – терпеливо
растолковал Щавель. – Мы с Ясенем, когда соберемся в дорогу, здешним подробно
растолкуем, что мы вас уговаривали, что обещаем заплатить, что иначе вы бы еще в
Березовке побыли. Есть разница! Ну а чего же с нами не сходить? Разведаем одно местечко,
потом разбежимся. Лес видит, я от души предлагаю, и вам хорошо, и нам разведчики руин
нужны. Мы с Ясенем не очень-то ловкие в этом деле.
Алекс слушал с двойственным чувством. С одной стороны, Щавель рассуждал здраво, с
другой стороны, его бегающий взгляд вызывал недоверие.
 – Складно толкуешь, – кивнул Швед. – Леха, Яна, вы что скажете?
– А что там, в руинах? – спросила девушка. – Которые разведать нужно? Что за место?
– НИИ Биотехнологий, так называется. – Щавель внимательно оглядел собеседников,
будто хотел увидеть их реакцию, когда он произнесет название учреждения. Алексу оно ни о
чем не говорило. – Не слышали?
– А какая добыча там ломится? – расспрашивала Яна. – Если что-то интересное найдем,
как делиться будем?
Щавель развел руками:
– Лесу ведомо. А мы не знаем. Лес велит туда идти, и мы пойдем.
– Мы вам заплатим! – напомнил Ясень. – И еще других людей приглашаем, большой
компанией спокойней.
В зале стало тише. Алекс поднял голову и увидел, что в дверях стоит шаман. Озирается,
выискивает кого-то взглядом. Маленький, в шляпе и пропыленном плаще, безоружный, он не
казался страшным или каким-то особенным, но люди замолкали, когда шаман глядел на них.
К нему робко сунулась знакомая Алексу женщина в синей юбке, что-то предложила… шаман
поднял руку, она поперхнулась своими словами и отступила. А маленький азиат уже шагал
через зал – прямиком к их столу. Бродяги смолкали, когда он проходил мимо, и провожали
долгими взглядами.
Шаман подвинул табурет и без приглашения уселся рядом с краевцами.
– Мир вам, – приветствовал он компанию.
– Добрый день, – ответил Алекс.
– Нас Рахим зовут, – тусклым невыразительным голосом пробубнил шаман.
– А меня… – заговорил Швед.
Азиат, не слушая, продолжал монотонно зудеть:
– Юнус, Абдурахман, Карим, Исмаил, Абдулла…
Имена сыпались и сыпались… а Алекс вдруг понял, что шаман – совсем молодой, не
старше его самого. При слове «шаман» невольно в воображении появляется седой старик, но
этот азиат был молодым, хотя испытания наложили на его внешность свою отметку, он был
весь какой-то серый, мятый, бесцветный. И очень тощий – руки, которые выложил на стол,
как птичьи лапки.
– Хватило бы и Рахима, – заметил Швед, когда шаман смолк, перечислив несколько
десятков своих имен.
– Мы нанялись школа строить, – снова заговорил человечек, – бригада. Житомир
приехали. Хорошо работали, старались, дома семья кормить нужно, много семья, все ждут.
Пришел Лес, пришел много дерево, много птица, много зверя. Мы болеть, умирать, зверь нас
ест. Но мы выжить. Рахим, Юнус, Абдурахман, Карим, Исмаил, Абдулла…
– Он один из всей бригады выжил, – пояснил Щавель. – С тех пор вот такой. Говорит, у
него в башке вся бригада поместилась.
– Все выжил, – монотонно, без выражения, возразил азиат. – Ты один Рахим видеть, а
все здесь.
Он постучал тощим серым пальцем по лбу.
– Все здесь. Все могут видеть, думать, говорить. За это люди шаман назвать. Нет
шаман, мы совещаться, вместе думать, потом говорить. Люди сейчас не думать, не
совещаться, не слушать другой. Мы слушать, мы все в одна голова. Мы ладим хорошо.
Много думаем, много друг друг слушаем. Поэтому правильно говорим, нас шаман называть.
Нет шаман, мы просто думать вместе. Рахим, Юнус, Абдурахман, Карим, Исмаил, Абдулла…
И тут же, без паузы, не меняя тона, заговорил о другом:
– Нас звать, говорить: Гришка Салоед убит. Найди, кто убил, шаман. Мы не
отказывались. Мы теперь думаем, смотрим. Обещаем найти, будем стараться. Один человек
нам на вас указал. Мы хотим посмотреть, спросить.
– Этого человека звать Камаз, – ответил Алекс, – он вчера к Яне полез, мы ему немного
объяснили, чтобы отвалил.
 – Немного объяснили, мы понимаем, – кивнул Рахим. – Если бы много объяснили, он
бы мертвый был. А вы немного. Хорошо.
– Чего же хорошего? Плохо, что мало! – буркнула Яна.
Шаман полез в карман обтрепанного плаща и выложил на стол кучку костей. Здесь
были цельные маленькие косточки, были обломки больших, надпиленные, обколотые, с
написанными фломастером странными значками. Всего с десяток. Азиат потыкал в них
пальцем, переворачивая рисунком кверху. Изучил получившуюся комбинацию, сгреб
дребезжащую груду со стола и стал трясти в ладонях, что-то монотонно напевая себе под нос.
Разжал горсти, косточки с шорохом вывалились на столешницу. Рахим снова не спеша
оглядел их, потом убрал в карман и обернулся к Щавелю:
– Ты, Край, в дорогу собрался, верно? В какое-то нехорошее место? И людей зовешь?
Мы правильно знаем?
– Так и есть, – кивнул краевец. – Еще пару бойцов хочу нанять, и отправляемся.
– Это тебе кости сказали? – заинтересовалась Яна. – Что краевцы в поход собираются?
– Нет, зачем же! Как могут кости такое говорить! Зачем глупости спрашиваешь? –
искренне удивился шаман. – Мы по Березовка гуляли, слушали, что люди говорят. Говорят:
Край бойцов нанимает, в дорогу собрался.
Потом обернулся к Щавелю:
– Край, нас возьми. Мы тоже пойдем в это нехорошее место.
– А зачем ты кости тряс? – не отставала Яна. – Ты же сперва костями погремел, потом
спросил.
– Просто так, – ответил шаман. – Мы часто кости бросаем, но они ничего не говорят.
Глупость это, не надо глупостям верить. Много люди думают: мы по костям ответ читаем.
Нет, неправильно. Мы думаем, советуемся, слушаем, что другие говорят. Не кости
подсказывают. Мы честно объясняем: не кости. Люди не верят. А нам все равно. Край, мы с
тобой пойдем. Ты согласен?
– Ну хорошо, – кивнул Щавель. – Если хочешь, пойдем. Только в дороге слушать меня и
не чудить.
– Сегодня я буду ответ говорить про убитый Салоед. Нет ответ, честно скажу. Но людям
мало ответ. Хотят, чтобы шаман глупости делал. Нам не жалко, будем глупости делать, потом
говорить честно. Собирай людей, Край, сегодня вечером мы говорить, завтра можно уходим.
С этими словами шаман собрал косточки, поднялся и побрел к выходу.
– Ну вот, одного спутника уже нашли, – подытожил Алекс. – Другие сами явятся. Или
вы их приглашать будете? Ясень, Щавель?
– Нет, конечно, чего ж, они сами придут! – улыбнулся Ясень. – Сейчас отправлюсь к
кочевникам, спрошу желающих. Я уже говорил, что ищу охрану, просил подумать.
– Лес молчит, – буркнул Щавель. – Не хочет шамана брать…
– Если Рахима не возьмем, он все равно за нами попрется, – вставил Ясень. – Он
упрямый, это сразу видно! Если втемяшилось ему с нами отправиться, то не отступит.
– Поэтому я и не спорил, – ответил Щавель. – Пусть идет, если хочет. Еще пару бойцов
возьму, и можно идти в НИИ Биотехнологий. Вечером у костра встретимся.

***

Прежде чем войти в комнату на втором этаже, Яна обследовала замок и объявила, что
кто-то здесь ковырялся. Она нашла свежие царапинки. Внутри все как будто лежало на своих
местах, но девушка обнаружила следы обыска.
– Кто-то у нас копался, но аккуратно, явно не хотел, чтобы мы заметили. Я сразу
заподозрила, что заведение здесь ненадежное! Воруют, по чужим комнатам лазят! –
возмущенно твердила она. – Что за люди? Ни стыда, ни совести! Ворье, жулики, проходимцы
на каждом шагу.
– Каждый третий – вор, – серьезно подтвердил Алекс. – Я сужу по нашей компании.
 – Ну и что? Я поняла твой намек, не беспокойся. Очень смешно, все животики
надорвали. Только чем острить – лучше бы мне спасибо сказал за то, что я посоветовала все
ценное с собой захватить. Швед, твой рюкзак цел? Береги его.
– Интересно, что они искали?
– Как что? Мы на косметике неплохо заработали, все знают. Вот вечером пойдем
выступление шамана глядеть, надо будет снова рюкзак с барахлом с собой взять.
Когда стемнело, они отправились на улицу. Посередине проезда между «Балаганом» и
«Автосалоном» уже были заготовлены дрова и собралась приличная толпа – и кочевники, и
местные. Среди бойцов Черного Рынка выделялся ростом Длинный, и можно было не
сомневаться: Камаз тоже крутится где-то рядом.
Появился и шаман Рахим. Перебрал дрова, сложил костерок и чиркнул колесиком
зажигалки. Занялось пламя. Рахим помахал пропыленной полой плаща, раздувая огонь,
уставился в костер и запел. Вернее, пением это можно было считать только с большой
натяжкой – азиат ныл и ныл, не переводя дыхания, монотонно, ровно, на одной ноте. По мере
того как пламя поднималось по сложенным кучкой веткам, он стонал все громче и громче.
Вскоре его голос уже перекрыл бормотание в толпе зрителей. Шаман выл и выл, теперь в
этом бесконечном звуке наметились какие-то нотки, голос звучал то тише, то громче, но слов
по-прежнему не разобрать. И кочевники, как будто завороженные песней азиата, стали
подтягивать. Алекс заметил, что Яна, прикрыв глаза, слегка покачивается в такт взлетам
голоса шамана. Он осторожно потыкал девушку в плечо:
– Эй, ты чего?
– А?
– Не входи в транс, он же тебя гипнотизирует, Рахим этот.
– Ой… Я как-то задумалась, что ли. Вспоминать начала… Сама не понимаю, что это со
мной.
Шаман резко оборвал пение, но тише не стало – многие в толпе, уловив ритм,
подвывали вместо него. Маленький азиат шмыгнул сквозь толпу, выволок к костру двух
женщин из прислуги «Балагана» – ту, что в синей юбке, и другую.
– Смотри в огонь! – крикнул Рахим. – Вспоминай! И ты вспоминай! Теперь
рассказывай!
Женщины по очереди шептали ему на ухо, Рахим слушал, кивал. Потом нырнул в толпу
еще раз, выволок Камаза. Сцена повторилась, кочевник пялился в огонь, потом шептал
шаману на ухо. Еще несколько свидетелей было опрошено таким же образом.
– Ой, он за мной! – встрепенулась Яна, когда шаман сунулся в ее сторону. – Я не хочу!
Она юркнула за спину Алекса, но Рахим схватил за рукав не ее, а стоящего неподалеку
Ясеня. Тут ему дорогу преградил Щавель, что-то сердито сказал, и шаман отступил. Дошла
очередь и до троицы бродяг, Рахим сперва выбрал в качестве жертвы Шведа… но тут же
махнул рукой:
– В память дырка, видим, видим!
Он обернулся к Алексу и спрятавшейся за ним Яне. Алекс сам шагнул навстречу, шаман
кивнул, и они вдвоем прошли к огню. Алекс, как было велено, уставился в пламя, но ничего
необычного не почувствовал. По знаку Рахима склонился к его уху и спросил:
– А что говорить?
– Что хочешь.
– Я бы лучше сам у тебя кое-что спросил.
– Спросишь у нас, когда с Краем пойдем. А мы ответим: «Не знаем». Сейчас не надо,
потом будем спрашивать. Ступай.
Алекс оказался последним, кого расспросил шаман. Покончив с этим делом, маленький
азиат сел у костра и принялся меланхолично греметь костями. Выбрасывал, переворачивал
грязным пальцем, вглядывался в сложившиеся комбинации и снова тряс в горстях.
Алекс возвратился на прежнее место, и Яна тут же зашептала ему на ухо:
– Слушай, я хотела его косточки поближе посмотреть, сунулась к нему в карман. Ну,
когда он тебя из толпы выдергивал. А он – хлоп меня по руке!
– По руке? Ты имеешь в виду, по своему карману?
– Ну да, я как раз за косточкой потянулась. Этот Рахим только прикидывается
простачком, а сам ох и ушлый типчик! Он колдун! Натуральный шаман, а нам грузил, что не
шаман.
– Не нужно по чужим карманам лазить, тогда не будет вокруг тебя типчиков.
– Я же осторожно! Он не должен был почувствовать! Он в самом деле колдун, вот и все.
В это время у Длинного иссякло терпение. Он склонился над шаманом и спросил:
– Ну что? Много из своих костей вытряс?
– Мало, – ответил шаман. – Убийца здесь. Рядом. Мы его пока не нашли, думать надо.
Еще думать надо. Мы подумаем.
Рахим поднялся, отряхнул плащ и ссыпал косточки в карман.
– Тот, кто Салоед резал, сейчас здесь стоит. Меня смотрит, слушает. Мы не увидели, кто
это. Но найдем. Мы всегда находим, ты знаешь. А завтра мы из Березовка уйдем. Когда
убийцу найдем, тогда вернемся. Автомат нам нужен.
– На убийцу с автоматом пойдешь? – спросили из толпы.
– Нет, дорога далеко, в дороге без автомат нельзя. Вернусь, автомат обратно отдам.
И убийца скажу, – невозмутимо ответил азиат. – Вы нас знаете, мы не обманем. Мы честный,
автомат обратно будет. И кто Салоед резал, называть будем. Сами наказывать будем.
Обещание наше такое.
Подошел Ясень:
– Ну все, концерт окончен. Шаман с нами пойдет, еще двоих Щавель позвал, они
согласны. Завтра в зале за столом соберемся, без спешки обговорим детали и выходим.
Советую выспаться, потому что шагать придется долго.
– А сколько туда идти? – спросил Швед. – Жратвы запасти на сколько?
– Три дня, если Лес поможет.
– Три туда да три обратно, – прикинул Швед, – значит, можно не слишком грузиться.
Вокруг шамана собралась толпа, он что-то бормотал, но его заглушал общий гомон.
Больше ничего интересного как будто не предвиделось. Многие начали расходиться.
– В самом деле, пойдем, – сказал Алекс.
Троица отправилась в «Балаган». Ясень проводил их взглядом. Потом Алекс,
обернувшись, увидел, что к нему подошел Щавель, и краевцы шепчутся. Тут его осенило:
– Постой! НИИ Биотехнологий! НИИ Био-Технологий! НИИ БТ! Оттиск на пробках!

Глава 4
В путь

Утром троица спустилась в зал. Краевцы уже сидели за столом и поджидали остальных
участников похода. Шаман пристроился с краю и разбирал автомат. Причем делал он это
привычно и сноровисто. Вот уж от кого-кого, а от этого чумазого бродяги с его пением у
костра и метанием косточек Алекс никак не ждал подобного умения. Он уже собрался
спросить шамана, где тот наловчился обращаться с оружием, но его опередила Яна. Пока
Ясень со Щавелем о чем-то заинтересованно шептались, она подсела к шаману и тихо
спросила:
– Слушай, Рахим, а ты ловкий! Как ты вчера почуял, что я это… ну, ты понял!
– Мы поняли, – кивнул азиат.
– Ты, может, сам приворовывал, а?
– Файзулла маленько имел такая привычка, – с сожалением признался шаман. – Мы его
ругали, он обещал не делать плохого. И ты тоже. Не надо.
– Да я только поглядеть хотела. Можно на твои косточки глянуть, а? Честное слово, я
бы посмотрела и вернула. Мне косточки не нужны, просто интересно.
Шаман выложил на стол груду костей, и Яна стала переворачивать их и разглядывать
нарисованные фломастером символы.
Краевцы закончили шептаться, и Ясень предложил:
– Я могу сходить за ними.
– Не надо, они пришли, – остановил его Щавель и кивком указал на дверь.
В зал ввалились двое рыночников. Высмотрели компанию и направились к столу.
– Теперь все в сборе, – подытожил Щавель. – Знакомьтесь, если еще не успели.
Он представил Шведа, Алекса и Яну, потом назвал кочевников:
– Это Шмыг, это Ляша.
– Игорь Лященко, – добавил Ляша. – Но можно и кликухой называть, я привык.
Он был средних лет, подтянутый, аккуратный. Алекс почувствовал в нем бывшего
военного. Шмыг помладше, кругленький, небольшого роста, патлатый и небритый.
– Значит, так, – снова заговорил Щавель. – Дорога займет дня три, если Лес иначе не
рассудит. Цель – учреждение такое, Институт Биотехнологий. Нам нужно туда войти,
поискать кое-что. После этого расчет – и прощаемся. Мы с Ясенем не очень-то руины
празднуем, мы больше к Лесу привычны. Поэтому охрана нужна, ну и в дороге
сопровождать. Если двое в дороге, к ним всякий может прицепиться. А когда компания
большая, таких не трогают. Шаман вот с нами тоже попросился. Мы не против, чем больше
народу, тем на дороге безопасней.
Говорил он громко и четко, так что за соседними столами все было отлично слышно –
Алекс видел, как бродяги оборачиваются. В общем, весь их план, получается, совсем не
секрет. Более того, Щавель словно хотел, чтобы все в зале знали, куда и зачем они ведут
отряд. Но о краевцах вообще шел слух, что они странные люди. Может, у них так принято?
Знакомая подавальщица в синей юбке принесла завтрак, Швед отдал ключи от комнат и
рассчитался. После завтрака все направились к выходу. На улице среди рыночников Алекс
заметил Камаза. Он курил, делал вид, что беспечно болтает с приятелями, но то и дело
бросал взгляд вслед уходящим. Что хорошо, он вроде бы никуда не собирался. Были такие
опасения, что кочевник обиделся и захочет отомстить, но он оставался в Березовке.
За поселком на дороге отряд перестроился. Ясень шагал первым, задавая темп. Следом
за ним шли кочевники, потом Алекс со Шведом и Яной. Шаман тихонько брел то впереди, то
немного отставая. Даже в большой компании он казался одиночкой, погруженным в
собственные мысли. А может, так оно и было? Может, ему вполне хватало того
многолюдного общества, которое населяло его мозги?
Щавель оказался в хвосте – он иногда останавливался и оглядывал окрестности, пару
раз Алекс заметил в его руках бинокль. Особенно часто краевец глядел назад, на пустую
дорогу. Он явно ждал, что позади кто-то покажется. Алекса это удивило, он поделился
сомнениями со Шведом. Тот кивнул:
– Я тоже назад поглядываю. Очень уж громко наши наниматели орали, куда мы
собрались. Как будто кого-то хотели нарочно об этом известить. Темное дело. Но нам-то что?
Идем себе…
Дорога вела на север, Житомир должен был остаться справа, и краевцы, похоже, не
хотели приближаться к мертвому городу. Их спутников это вполне устраивало. Когда дорога
переваливала холм, Алекс, обернувшись, заметил на горизонте, что по дороге кто-то
движется. Большая колонна, иначе бы не разглядеть на таком расстоянии. Он догнал Щавеля
и спросил:
– Вроде преследуют нас?
Тот не выказал ни малейшего волнения:
– Что Лес захочет, то и будет. А дорога не наша собственность, по ней кто угодно может
идти.
Вслед за Алексом и другие заметили преследователей. Ляша тоже переговорил со
Щавелем – предложил остановиться и подождать, пока те, кто идет следом, догонят:
– Сдается мне, это Черный Рынок. Мы, я и Шмыг, с ними поговорим, узнаем, куда они
направились. Может, дальше вместе пойдем? Ты же сам говорил, чем больше отряд, тем
лучше.
Щавель покачал головой:
– Лес этого не хочет. Нас он отправил, вот и идем дальше. А те люди тоже – пусть идут,
куда хотят, хоть за нами, хоть в другую сторону.
Преследователи заставляли нервничать. Даже невозмутимый шаман немного
забеспокоился. Когда остановились на короткую дневку, он пробормотал:
– Нам непонятно. Почему долго за нами идут? Они с машинами, должны быстрее нас
быть, уже догнать, мимо проехать.
– С машинами? – уточнил Алекс. – А ты откуда знаешь?
– Мы мотор слышим.
– Точно, – подтвердила Яна, – когда ветер в нашу сторону, звук двигателя доносится.
Эти люди нас преследуют.
Но краевцы по-прежнему не выказывали ни малейшего беспокойства по поводу отряда,
идущего следом. Мало-помалу и Алекс свыкся с мыслью о попутчиках. Ну мало ли какие
бывают ситуации. Зачем-то нужно людям в ту же сторону…
Потом показался Житомир. Щавель заблаговременно свернул в сторону от города, и
сейчас мертвые руины поднимались далеко справа унылой серой громадой. День выдался
солнечный, от разогретых развалин обильно поднимался пар, и над Житомиром повисла
плотная туманная шапка. Над серым городом – серое марево. Неприятная картинка. Но отряд
шагал по дороге, руины уплывали назад, и ничего не происходило. Ровным счетом ничего.
Даже живность не показывалась, округа словно вымерла.
– Что-то будет, – сказал шаман. – Мы ждем. Что-то будет.
Алекс не обратил бы внимания на эти слова, но кочевники уже знали, что без нужды
маленький азиат и слова лишнего не скажет. Раз предупредил, значит, неспроста, нужно
приготовиться.
Ляша догнал Щавеля, по-прежнему возглавлявшего колонну, и заявил:
– Погоди-ка. Шаман беспокоится, твердит: что-то будет. Да и мне вон те заросли не
нравятся. Подходящее место для засады.
Щавель кивнул, вытащил бинокль и стал разглядывать участок дороги впереди. Там к
шоссе подбирался овраг, поросший кустами, по другую сторону у обочины поднялись
молодые деревца. И в кустах, и в молодой роще могла скрываться засада. Отряд уже миновал
немало подобных местечек, но Рахим забеспокоился только сейчас, а рыночники к его
предупреждениям относились очень серьезно.
– С дороги лучше уйти, – посоветовал Швед. Он первым отошел к обочине и присел. –
Торчим здесь, как блоха на плеши.
Алекс последовал его примеру. Яна тоже оказалась рядом.
– Я ничего не… – заговорил Щавель, водя биноклем.
Закончить фразу он не успел – в зарослях, которые не понравились Ляше, загрохотали
автоматы. Те, кто скрывался за кустами, собирались подпустить отряд поближе и тогда
ударить в упор. Но, поскольку они решили, что обнаружены, начали действовать сразу.
Расстояние оказалось великовато, это отразилось на результате огня. Шмыг, пригибаясь,
побежал через шоссе и укрылся в кювете по другую сторону, Ляша и раньше держался у
обочины, он коротким броском достиг кустов рядом со Шведом и упал в заросли.
Единственным, кто оказался задетым, был Щавель – он-то стоял посередине шоссе,
представлял собой лучшую мишень, в него и целились.
Пуля пошла вскользь, оцарапав бедро краевца, и он упал. Ясень бросился на помощь,
тем временем Швед и Алекс стали обстреливать кустарник над оврагом, чтобы отвлечь
противника. Оба по-прежнему не видели неприятеля и стреляли наугад. Из кустов показалось
пять-шесть человеческих фигурок. Противник приближался короткими перебежками,
стреляя на ходу. Оказывается, несколько человек засели и в роще – на той стороне, куда
сбежал Шмыг. Они тоже попытались приблизиться, но Шмыг несколькими очередями
заставил их снова укрыться в роще.
 Ясень помог Щавелю убраться с открытого пространства и лечь в кювете. Пока
остальные пытались прижать противника огнем к земле, он наскоро перебинтовал бедро
Щавеля. Тем временем из кустов показывались все новые враги, Алекс насчитал с десяток
нападающих. Они перемещались короткими бросками от укрытия к укрытию, иногда
стреляли на бегу. Постепенно стало ясно, чего они добиваются – обойти отряд и прижать к
шоссе. Асфальтовая полоса простреливалась из рощи, и отступать попавшим в засаду некуда.
С другой стороны, и те, что ждали в роще, тоже не могли перейти в наступление – перед
ними был все тот же асфальт.
Поэтому противник не торопился, без спешки образуя кольцо вокруг засевших в
кювете. Неглубокая канава и чахлые кустики оказались не слишком выигрышным местом,
они годились, чтобы укрыться, но в качестве огневой позиции выглядели паршиво.
Невысокие заросли бурьяна, окружавшие кювет, вскоре были скошены пулями.
Алекс скорчился в канаве, уже завидуя тем, кто был меньше ростом, – укрыться здесь
могли разве что Яна с Рахимом.
– Плохо дело! – крикнул Швед между очередями. – Они нас окружат и будут гнать на
дорогу!
– Не отступать! – крикнул Щавель. – Держимся здесь! Ничего они нам не сделают!
Ясень окончил перевязывать приятеля, и краевцы присоединились к перестрелке. Но и
с их участием ситуация не изменилась – позиция была слишком неудачная. Противник
подбирался все ближе, а за спиной оставалась роща, где тоже засели стрелки. Вялая
перестрелка тянулась и тянулась. Никому не хотелось тратить попусту патроны, обе стороны
экономили. Противник теперь стрелял изредка, больше для острастки, прикрывая своих,
меняющих позиции. Время от времени Алекс высовывался, замечал мелькающие за кустами
темные силуэты нападающих, стрелял одиночными. И был уверен, что не попал.
Сзади, из рощи, тоже постреливали. Где-то на другой стороне дороги прятался Шмыг,
он затаился, но засевшие за деревьями видели, как он бежал через шоссе. Пока он прячется
там, они не решались двинуться навстречу своим главным силам.
– Да кто это такие?! – крикнула Яна. – Что им нужно?
Она лежала на дне неглубокой канавы и не высовывалась.
– Может, Черный Рынок? – отозвался Ясень.
– Это не наши, – возразил Ляша, – просто бандиты какие-то! Мародеры! У больших
городов такие частенько крутятся. Только обычно их бывает поменьше.
Ляша приподнялся, дал короткую очередь и снова припал к земле. В ответ раздалось
несколько выстрелов, пули выбили фонтанчики пыли далеко в стороне.
– И стреляют плохо! – добавил кочевник. – Зря они с нами связались. Увидели, что
засада не удалась, так свалили бы по-тихому… Не понимаю, чего они такие настырные. Ведь
вплотную подобраться все равно не смогут.
Бандиты продолжали сжимать кольцо до тех пор, пока оставались за кустами. Широкая
полоса вдоль дороги была свободна от зарослей. Дойдя до открытого пространства,
противник остановился. Даже неглубокая канава вдоль дороги давала преимущество
обороняющимся. Здесь можно было держаться сколько угодно. До темноты уж точно.
– В самом деле, на что они рассчитывают? А, Швед? – окликнул Алекс. – Ведь все из
кустов не суются. Теперь-то чего ждут?
– Я так мыслю, – как всегда, неторопливо ответил Швед, – они надеялись нас запугать.
Ну, чтобы мы через дорогу ломанулись. Ляша прав, им бы уйти, раз с засадой не выгорело…
а теперь они сами на знают, как быть.
Стрельба почти прекратилась. Мародеры уже достигли границы зарослей, они не могли
продвинуться дальше, и не было смысла прижимать к земле тех, кто затаился у дороги.
– Сюда идет, – вдруг громко сказал шаман. – Совсем близко.
– Кто идет? – спросил Щавель.
– Ты Край, ты и скажи, кто идет. Тебе лучше знать, потому что оно от Леса.
 И тут началась стрельба – в кустарнике беспорядочно палили, грохотали автоматные
очереди, трещали дробовики. Но пули над головой Алекса не свистели и не выбивали комья
земли у кювета – цель была с другой стороны.
Бандиты подняли крик, сквозь который иногда прорывалось хриплое скрежещущее
рычание. Что-то большое и тяжелое ломилось сквозь кусты – верхушки раскачивались, с
треском взлетали ветки, кружились изодранные в лохмотья листья… В воплях зазвучал ужас,
потом кто-то заорал – отчаянно, со всхлипыванием… крик оборвался, звуки стрельбы стали
удаляться.
– Нестройно бьют, – громко произнес Швед. – Паника у этих ребят.
– Убегают, – поддакнул Рахим. – Очень страшно им. Мы понимаем, да, страшно. Мы
тоже опасаемся.
И тут открыл огонь Шмыг. Обернувшись, Алекс увидел несколько фигурок, спешащих
от рощи через дорогу. Все дружно присоединились к Шмыгу, поливая бегущих свинцом.
Алекс с опозданием сообразил, что противник бежит не к ним. Те, кто поджидал в роще,
спасаются бегством. Но на пути был асфальт, на нем беглецы оказались как на ладони.
Бежавший последним упал на дорогу, да и кое-кто еще наверняка был ранен.
Вот беглецы пересекли асфальтовое полотно и исчезли в зарослях. Стрельба
прекратилась. Никто больше не показывался, никто не пытался атаковать или хотя бы
подобрать убитого на дороге мародера.
– Надо бы посмотреть, что в кустах осталось, – предложил Швед, приподнимаясь. –
Леха, сходим? А остальные здесь подождут. На всякий случай.
Алекс кивнул. Стрельбу и крики можно было бы счесть обманом, разыгранным для
того, чтобы выманить их из укрытия. Но бегство из рощи было неподдельным, к тому же
одного как-никак подстрелили – вон, валяется посередине проезжей части. Нет, враг сбежал,
это точно.
Швед пошел первым. Выскочил из канавы и перебежал к одинокому кусту. Там рухнул
и выставил ствол. Ничего не произошло. Алекс наметил укрытие перед собой и рванул к
нему. Так, перебежками, они достигли кустов. Никто не стрелял, шум перестрелки удалялся.
Швед раздвинул стволом автомата ветки и, пригнувшись, скользнул в заросли. Алекс присел
и ждал сигнала.
– Здесь чисто! Можешь подойти! – позвал Швед. – И других зови, это нужно видеть.
Алекс позвал остальных и, хрустя кустарником, пробрался в заросли. Швед сидел над
мертвецом в изношенном грязном комбезе, поодаль валялся еще один покойник. Отшельник
пощупал рюкзак мертвеца, полез внутрь и вытащил сверток – продолговатый предмет,
завернутый в тряпки и мятую фольгу.
– Этого сами в суматохе подстрелили, – объяснил Швед. – С перепугу палили, не глядя.
А вон того гляди, как разделали.
Алекс бросил короткий взгляд и сразу отвернулся. Труп был изувечен, рука почти
оторвана от тела и держалась только на пропитанном кровью рукаве, среди кровавого месива
белела сломанная кость. Голова и грудная клетка мертвеца казались раздавленными,
сплошное багровое месиво.
Алекс поглядел вокруг, заметил среди кустов иссеченный пулями участок и прошел
туда. Зверю, разделавшему бандита, тоже досталось, на земле подсыхали кровавые лужи, в
траве Алекс приметил клочья шерсти, вырванные пулями. Эти обрывки слиплись от крови, и
определить по ним породу хищника было сложно. Во всяком случае, Алекс точно не мог.
Подошли остальные. Щавель ковылял, опираясь на плечо спутника. Ясень оглядел
картину побоища и присвистнул. Яна смотреть не стала, сразу отвернулась, а шаман присел
над изувеченным покойником и деловито пощупал раны.
– Большой, – объявил он, – и страшный. Очень большой и очень страшный. От такой
зверь кости у нас нет. Хотелось бы такой кость.
– А где же он, зверь этот? – спросил Ляша, вглядываясь в изломанные кусты.
– Сильно ранен, ушел. Он вернется. У такой раны быстро лечится, – равнодушно
ответил шаман. – Скоро опять будет здоровый. Косточку мы хотим от него, такой косточка
пока не имеем.
Подошел Шмыг, почесал лохматую макушку. Под его сапогами хрустели срезанные
пулями ветки, здесь земля была сплошь усыпана такими.
– Что у вас? Ого! Красивый натюрморт. Кто же его так?
– Зверь, – ответил шаман. – Уходить надо, быстро-быстро. Зверь сюда кушать вернется.
Сейчас туда ушел.
Алекс глянул, куда тычет грязным пальцем азиат. Там лежала равнина, а на горизонте
серой бесформенной массой растекся город, накрытый шапкой испарений. Леший. Тот
самый, что подстерегал бродяг в Житомире, теперь идет следом. Откуда-то возникла
уверенность, что зверь тот самый.
– Этого человека кто-то знает? – Щавель потыкал покойника носком берца и сморщился
от боли в раненой ноге.
Все переглянулись – убитый никому не был знаком.
– Точно говорю, обычные мародеры на нас наехали, – заговорил Ляша. – Не клан, а так,
шайка. Хватают, что плохо лежит, и убегают. Больше мы их не увидим. Такие, когда получат
по соплям, всегда сбегают.
– Ну и нам идти нужно, – заключил Шмыг. – Я там, на шоссе, еще одного положил, на
него посмотрим.
Отряд вернулся на дорогу. Застреленный мародер так и лежал на асфальте – значит, его
приятели не вернулись. Но когда подошли к кустам, в которых пряталась засада, Алексу было
немного не по себе. Шмыг подбежал к покойнику, присел…
– Это баба! – крикнул он. – То-то мне показалось, вроде что-то не так.
Все собрались у трупа.
– Они своих баб в роще посадили, а сами вас обходили, чтобы под огонь погнать, –
возбужденно тарахтел Шмыг. Во время боя он в одиночестве торчал по другую сторону
дороги и только теперь смог выговориться. – Только чего ж не отступили?
– Там болото, – вставил Рахим. – Бабы уйти не могли. За эти деревья – болото. Водой
пахнет.
Он шумно посопел, показывая, что чует влагу.
Только теперь Алекс понял, почему их так упорно теснили бандиты – они сглупили,
оставив женщин там, где не было путей отступления, и боялись, что, продолжая движение по
дороге, отряд волей-неволей будет вынужден перебить всех, кто засел в роще. Дурацкая
история… Они же никого не собирались атаковать! Людей, нанятых краевцами, вполне
устроило бы разойтись миром, не доводя дело до крайностей… но теперь уже ничего не
вернуть – что случилось, то случилось. Гораздо интереснее появление зверя. Почему леший
(если это в самом деле был он!) напал на вооруженных и готовых к бою бандитов? Получив
опасные раны, хищник ушел к Житомиру. Почему? Побежал к своему логову? Оно в городе?
Тогда почему тварь оказалась так далеко от него? Отсюда до руин несколько километров…
– Пойдем, нечего здесь задерживаться, – предложил Ляша. – Уходить с этого места
нужно.
С этим все были согласны. Отряд зашагал дальше по дороге. Теперь Щавель отстал и
плелся в хвосте, хромая на поврежденную ногу. За рощей в самом деле показалось болото,
нюх не подвел Рахима. Небольшая речушка здесь разлилась, и затопила низину. Насколько
хватало глаз, тянулись заросли осоки, стебли клонились под ветром, между ними темнели
окна черной воды. Дорога скрывалась под топкой грязью на берегу, на месте старого русла
сиротливо горбился обвалившийся мост.
Пришлось покинуть дорогу и шагать в обход.
– Да, – вспомнил Алекс, – а ведь за нами большой отряд шел! Мы часа два здесь
потеряли, теперь они должны быть совсем близко.
Но преследователи так и не показались. Они не воспользовались задержкой группы и
ждали в стороне. Их колонну увидели снова, когда, обходя болото, переваливали небольшой
холм. С верхушки удалось разглядеть чужаков, те как раз подошли к месту боя.
– Ага, сейчас они гадают, кто там кого по кустам гонял, – обрадовался Ляша, –
потеряют время. Потом пройдут по шоссе, а там – хлоп, болото! И потеряют наш след.
– Точно! – поддержал Шмыг. – Лично мне не по себе, когда за спиной кто-то движется.
Стряхнем их с хвоста, сразу легче станет.
После этого краевцы долго шептались, шагая позади всех. Похоже, их вовсе не
обрадовал тот факт, что преследователи собьются со следа. Алекс был согласен с
кочевниками – неуютно себя чувствуешь, когда за тобой идет большой отряд, да еще
неизвестно, с какими целями. Но Щавель с Ясенем радости по этому поводу не выказывали.
Алекс решил: им не нравится задержка в пути. То, что приходится терять время, обходя
болото. Но ведь они не спешат. Они же сами так сказали? Так что же им не нравится?
Слишком много вопросов возникло с самого начала путешествия…

***

Вечером выбрали место для стоянки у небольшой рощицы – там можно было собрать
хворост для костра, да и рядом протекал ручей с чистой водой. После того как перекусили,
Ясень со Щавелем сказали, что пройдутся осмотреть окрестности, и ушли от костра. Шмыг
завалился спать, Ляша разобрал автомат и задумчиво чистил детали, глядя в костер.
– Что это за зверь был? – спросила Яна. Чувствовалось, что ей давно хотелось
поговорить о дневном происшествии, но случая до сих пор не представилось. – Почему он
напал? Рахим, отвечай!
– Большой зверь, он на всех нападает, – невозмутимо ответил азиат.
– Это же леший был, верно?
– Мы не видели.
– Мне почему-то кажется, что тот самый, которого мы встретили в Житомире, –
признался Алекс. – Вроде идет за нами с тех пор, выслеживает.
Он боялся, что его поднимут на смех, но Швед отреагировал очень серьезно:
– Если тот же самый, то плохо дело. Так и будет за нами красться. А куда это краевцы
запропастились? Сколько времени нужно, чтобы вокруг пройтись? Долговато их нет.
– Какая разница? – буркнул Ляша. – Ну, захотели наедине потрещать, подальше от
наших ушей. Они ж наниматели, мы – нанятые работники. Имеют право секретничать.
Он с лязгом установил крышку ствольной коробки и передернул затвор.
– Право имеют, конечно, – согласился Швед. – Схожу-ка и я разомнусь перед сном
немного.
Он ушел в ночь.
– И что ему на месте не сидится, – буркнул Ляша. – Целый день разминаемся. Алекс,
Рахим, вы постережете, пока вся кодла соберется? А я – спать. Если что, будите.
Он немного отодвинулся от костра и прилег, прижимая к себе автомат.
– Рахим, а ты что думаешь? – снова заговорила Яна. – Ты же шаман! Расскажи, что это
за зверь, зачем он приходил? Ну и вообще. Давай, расскажи что-нибудь такое… этакое.
– Этот зверь мы косточка не имеем, – ответил шаман. – Ничего сказать нет. Очень нам
хочется его косточка иметь.
Яна поняла, что ничего интересного ей не расскажут, и, придвинувшись к Алексу, стала
шептать:
– Я так думаю: зверь в Житомире охранял кофр, который тот человек утащил. Тот,
которого леший прикончил. Мужик схватил эту штуковину, зверь за ним погнался. Теперь эта
штуковина у нас, и леший будет идти за нами. То, что в чемоданчике лежит, проклято, понял?
А леший – страж проклятия! Он не успокоится, пока не вернет то, что мы из Житомира
унесли.
– Проклятие? В воинской части? – Алекс постарался улыбнуться, хотя сказанное Яной
было очень правдоподобно – если, конечно, отбросить мистическую чепуху. На самом деле
ему вовсе не было смешно.
– А почему бы не в воинской части? Может, ты думаешь, что здесь поблизости есть
старинный замок? Нет? Тогда и воинская часть сойдет. Что не так?
– Ну-у… странно как-то. Я считаю, что в кофре что-то очень ценное, если ради этой
вещи человек рисковал жизнью. Но проклятие? Чушь какая-то, суеверие!
– Я тоже думаю, что ценное, – согласилась девушка. – Поэтому нужно эту штуковину
беречь до тех пор, пока не узнаем, для чего она и за сколько можно ее продать. Тут главное –
покупателя найти, который с интересом. Вот доберемся в этот НИИ Биотехнологий и, может
быть, узнаем, за сколько можно эти ампулы толкнуть!
– Тебе бы только толкать! Неужели не интересно, что там, как этим пользуются?
Из темноты бесшумно появился Швед. Присел у костра, покосился на спящих
кочевников и тихо сказал:
– Они не окрестности обходят, Щавель с Ясенем. Засели неподалеку в ложбинке и
говорят. Довольно громко. Я-то удивился, что за обход при ранении в ногу?
– О чем говорят? – заинтересовалась Яна.
– А Лес их знает. Громко, отчетливо, каждое слово отдельно. Я какие-то цифры
разобрал, и еще что-то насчет графика, мол, нет отклонений, все по графику. А близко к ним
я не совался, чтобы не заметили…
– Странные они. Ну так краевцы же! Они и должны быть странными.
Швед молча пожал плечами. Вскоре возвратились и Ясень со Щавелем. Наметили
караулы, Ясень сменил приятелю повязку на ноге и завалился спать. Щавелю выпало первое
дежурство.
Утром Яна выбрала момент, когда никто из чужих слышать не мог, и шепнула Шведу:
– Ты говорил, что наши крайние очень громко и отчетливо говорили. Странно, правда
же? Они сидят в сторонке от всех, нарочно уединились. Но говорят громко. А знаешь
почему?
– Говори уже, пигалица! Что знаешь?
– У Щавеля радиопередатчик в рюкзаке. Он по рации говорил и старался произносить
поотчетливей, ясно?
– Нет, не ясно, – ответил вместо Шведа Алекс. – Я думал, в Крае не любят всякие такие
технические штуковины, вроде рации. Это же цивилизация, а они ее отбросили.
– Угу. Чтобы с Лесом говорить, рация не нужна, – важно заявила Яна. – Странное
дельце.
Но больше им посекретничать не дали. Щавель велел затоптать костер и выдвигаться.
Сегодня предстояло возвратиться на дорогу и снова шагать до вечера. Из-за раненой ноги
Щавеля пришлось идти в довольно среднем темпе, но краевцы не переживали по этому
поводу. Каков бы ни был их график, такие отклонения он, видимо, позволял.
Когда на пути попался высокий холм, Щавель протянул Ясеню бинокль и отправил на
верхушку – осмотреться. Яна и Алекс увязались с ним. Остальные присели. Шаман
опустился, скрестив ноги, задрал смуглое лицо к небу и вполголоса затянул какую-то
песню – длинную, тягучую и, похоже, состоящую из одного-единственного бесконечного
слова.
На холме Ясень остановился и стал разглядывать окрестности.
– Ага! Вот они! – объявил он, уставившись в сторону Житомира.
Глянув туда, Алекс и без бинокля разглядел темную змейку, пробирающуюся по
равнине. Вчерашний отряд, те самые, что двигались следом и остановились подождать, пока
люди Щавеля разберутся с засадой мародеров. Точно, это они – вряд ли в этой пустынной
местности одновременно появятся две такие группы. Если, конечно, не случилось что-то
особенное, из-за чего сразу несколько больших отрядов снимутся с места.
– Обошли болото и ищут нас, – заметил Алекс. – Нам бы не торчать здесь, на холме…
Но было поздно. Яна дернула его за рукав и указала темные точки, выдвинувшиеся
далеко от основной колонны.
 – Слышишь моторы? Впереди мотоциклы катят. Нас ищут. Уйдем с холма, Ясень.
– Погоди. – Краевец, демонстрируя полное равнодушие к преследователям, развернулся
и снова стал водить биноклем из стороны в сторону.
– Ага, вот шоссе. Туда и будем двигаться.
На спуске Яна придержала Алекса за локоть. Когда Ясень ушел вперед и не мог
слышать, она шепнула:
– Мотоциклисты нас наверняка увидели. Как хочешь, но Ясень хотел, чтобы погоня не
отставала. Нарочно на холме задержался.
Алекс не знал, что ответить. Ему поведение краевца тоже показалось странным. Но
причины он не понимал.
Отряд пересек рощу. Впереди была дорога, которую Ясень высмотрел с холма. По ней и
зашагали. Первым, как было и раньше, шел Ясень. Время от времени он останавливался,
поджидал ковыляющего в хвосте напарника, они со Щавелем шептались, косясь на
спутников. Потом Ясень снова занимал место впереди… Яна, не выдержав, спросила, о чем
они совещаются.
– Дорога немного в сторону уводит, – ответил Ясень, – вот мы и прикидываем, не пора
ли сворачивать. Но пока что рано.
– А кто за нами идет?
– Лесу все ведомо, а человеку лишнего знать не полагается. – Ясень улыбнулся. Улыбка
у него была хорошая, располагающая к доверию. – Я даже не задумываюсь, кто там по какой
надобности идет.
– А ведь они мотоциклы вперед высылают, ты видел с холма, – присоединился Алекс,
воспользовавшись тем, что разговор коснулся неизвестных преследователей. – Должны были
нас догнать.
– Мне это безразлично. Если бы они по этой дороге шли, то догнали бы нас. Может, они
вовсе не за нами? Лес велит не думать о том, что тебя не касается. Мы так живем, в этом
мудрость.
Как бы там ни было, преследователи на глаза не показывались, однако Яна, слух
которой был необычайно острым, иногда сообщала, что слышит мотоциклетные моторы.
Пару раз Алекс замечал какое-то движение на холмах в стороне от дороге. Он решил, что это
те, кто преследует отряд, высылают разведчиков на байках, те наблюдают. Но до самого
вечера никто не побеспокоил отряд. Вечером, когда Щавель велел остановиться на ночевку,
шаман, расположившись у костра, стал бросать кости. Сгребал в горсти, тряс и высыпал на
расстеленный плащ. Потом долго тыкал в рассыпавшиеся обломки, водил смуглым пальцем и
тихо шептал.
Кочевники, уже видевшие такое представление, взирали с уважением. Швед тоже
заинтересовался. В конце концов любопытная Яна спросила:
– Ну, что твои косточки предвещают?
– Мы не знаем. Скажи, Край, завтра на месте будем?
– Точно, – кивнул Щавель. – Завтра должны добраться. С дороги придется уйти,
остается трудный участок, но уже недалеко.
– Завтра большой день будет, долгий, – изрек шаман.
– И это все, что ты можешь сказать? – скептически глядя на кости, спросила Яна. – Хоть
бы немного объяснил, что завтра случится!
– Зачем говорить? – поднял на нее глаза Рахим. – Слова не помогают. Что мы ни
скажем, все равно завтрашний день не изменится. Лучше жди немного, потом сама увидишь.
– Правильный подход, – кивнул Швед. – Завтра сами увидим.
– Мы пройдемся немного, окрестности посмотрим, – заявил Щавель.
И краевцы зашагали от костра, причем Ясень, как бы невзначай, прихватил рюкзак.
Казалось бы, зачем, покидая стоянку ненадолго, брать с собой вещички? Но теперь Алекс
знал, зачем. В рюкзаке был передатчик.
 Глава 5
Боевые биотехнологии

На третий день пути все продолжалось – отряд пробирался к цели, известной только
краевцам, странные преследователи держались позади, но иногда можно было заметить
мотоциклистов, наблюдающих издали. Ясень со Щавелем не проявляли никакого
беспокойства по поводу этой свиты.
– Лесу все ведомо, – твердили они, – он не велит беспокоиться. Пусть люди идут по
своим делам, куда хотят, а у нас свое задание, вот и делаем то, что нужно.
Шмыг бухтел, что это не дело, нужно разобраться, кто идет следом. Ляша тоже был
недоволен, но, поскольку цель, похоже, была уже близка, никто не собирался
останавливаться.
Около полудня вдалеке на горизонте темной полосой встал Лес – Алекс знал, что к
северо-западу от Житомира есть большой анклав, не связанный с основной массой,
окружающей этот участок мира. Ясень, шагавший первым, оглядел горизонт, прикрываясь
рукой от солнца, и свернул левее, в сторону от зарослей. Любой бродяга так бы и поступил,
но краевцы? Разве они сторонятся Леса?
Алекс догнал Ясеня и спросил:
– Почему свернули? Мы же вроде до сих пор не меняли направления?
– Не беспокойся. – Краевец выдал свою располагающую улыбку. – Мы правильно идем.
Сегодня уже будем на месте, немного осталось.
– Мне тут такая мысль пришла… говорят, вы, краевцы, можете сквозь Лес пройти? Это
правда? Принимает вас Лес?
– Если Лес велит, то можем пройти. А что?
– Вон там Лес. Если мы сделаем переход сквозь него, а потом выйдем в другом месте,
преследователи отстанут от нас. Они же следом за нами в Лес не сунутся, у опушки потеряют
след.
Ясень усмехнулся:
– Не думай об этом. Мы со Щавелем ведем, вы идете следом. А Лес… он не велит без
надобности в него соваться.
– Считаешь, сейчас надобности нет?
Ясень не стал отвечать, только покачал головой и зашагал дальше – в новом
направлении, уходя от Леса. После длинного перехода он снова вывел отряд на старую
дорогу. Разбитое шоссе петляло между холмами, поросшими редколесьем. Ясень вытащил
карту, Щавель проковылял к нему, и краевцы стали совещаться.
– Похоже, мы на месте, – заявил Ляша. – По этой дороге к объекту выйдем. Эй,
начальство! Эта дорога? Или нет?
– Лес все знает, – привычно ответил Ясень.
Наниматели еще немного поговорили, потом Ясень махнул рукой, и все зашагали по
дороге. Яна шепнула Алексу и Шведу:
– Они что-то про время говорили, не только про место. Я не разобрала толком, но вроде
того, что у нас будет около трех часов… после чего-то. Не знаю, чего они ждут, а после этого
у нас будет три часа.
– М-да, – глубокомысленно ответил Швед.
И Алекс был с ним согласен – больше нечего сказать. М-да.
Небо потихоньку заволокло тучами – не дождевыми, а серой мутью, сквозь которую
солнце проглядывало тусклым бельмом. За очередным поворотом, когда дорога вывернула
из-за холма, впереди показались плоские кровли группы строений. Что там, разглядеть было
невозможно из-за молодых деревьев, которые поднялись между стенами. Видно было только,
что комплекс окружен бетонной оградой, а дорога ведет к воротам. Вернее, ворот уже не
было, остался только портал, за которым ветер раскачивал тонкие молодые деревца.
– Это, что ли, НИИ Биотехнологий? – с сомнением спросил Ляша. – Больше похоже на
воинскую часть.
– Или на свинарник, – подхватил Шмыг. – Хотя какая разница между тем и этим? Ну
что, пойдем смотреть?
– А что Лес советует? – обернулся к Ясеню Алекс. – Может, он передумал?
На подколку краевцы не отреагировали. Щавель заявил:
– Швед, ты первым. Ты же у нас разведчик руин.
– Мы втроем обычно ходим, – поправил Алекс и зашагал по дороге к заброшенному
объекту.
Швед догнал его и сказал:
– Леха, я ценю твою самоотверженность, но подождите с Яной снаружи, пока я
маленько проверю.
Вблизи объект выглядел еще более заброшенным. Похоже, его оставили очень давно, и
никто с тех пор не приходил сюда. Заросли бурьяна поднялись выше пояса, под ними едва
различались ржавые створки ворот рядом с проемом. Жесткие стебли, взломав асфальт,
вылезли повсюду. Бетонная ограда еще держалась, хотя кое-где плиты, покрытые темными
потеками, уже покосились, из-под них наружу лезли матово-белые гладкие корни. Из
проломов топорщилась ржавая арматура, за оградой раскачивались под ветром жиденькие
кроны молодых тополей.
Швед кивнул спутникам и шагнул в проем.
– Эй, если там замки какие-то запертые или что-то такое, ты позови! – крикнула ему
вслед Яна.
Швед исчез в воротах. Отсутствовал он недолго, даже Яна не успела сказать, что
ожидание затянулось и нужно идти самим посмотреть. Когда Швед показался в проеме, его
лицо выглядело озабоченным.
– Что там? – спросил Алекс. – Звери? Ловушки?
– Нет, не то… – Отшельник задумчиво потеребил бороду. – Даже не знаю, как сказать.
Да вы зайдите, сами гляньте.
Алекс с Яной прошли в двор. У ворот за разросшимися кустами скрывалась кирпичная
будка с просевшей кровлей, дальше тянулись длинные приземистые здания. Повсюду
торчали деревца, кое-где кусты встали зеленой стеной, так что планировка комплекса разве
что угадывалась среди зарослей.
– Смотрите, – Швед показал грязную проржавевшую полосу металла, – это вывеска,
вон там нашел.
Он указал на небольшой дом с остатками белой штукатурки на стенах. Яна забрала его
трофей и попыталась разобрать по остаткам букв, что было написано на табличке.
– Это что здесь написано? «Военторг»?
– Так точно. Вон там, глядите, площадка вымощена бетонными плитами, похоже на
плац. Ляша верно сказал, больше напоминает воинскую часть, чем институт.
– А это казармы?
– Я в одну заглянул, остатки кроватей, тумбочки, шкафы. В дальнем крыле угол
отгорожен. Оружейная комната, значит.
– Пойдем посмотрим, – предложил Алекс.
Все оказалось именно таким, как говорил Швед. В лопухах за плацем Яна высмотрела
поваленный щит наглядной агитации, на котором просматривались остатки изображения.
Стоящий по стойке «смирно» боец.
– Точно, плац! Куда мы пришли?
– Куда краевцы завели, туда и пришли, – пожал плечами Алекс. – В общем, можно
доложить, что руины проверены и опасности не представляют. Я схожу за остальными.
Вопрос только один: сказать ли Ясеню со Щавелем о наших подозрениях?
– Не надо. Пусть их Ляша этим донимает, – решил Швед.
Когда остальные члены группы вошли на территорию объекта, Ляша, конечно,
принялся расспрашивать нанимателей, почему институт так напоминает воинскую часть.
Ответ можно было предугадать заранее:
– Лес все знает. Он велит, а мы делаем, что должны.
– Может, институт секретный был, – глубокомысленно заявил Шмыг. – Его солдаты
охраняли. Нам-то – какая разница? Мы теперь что будем делать?
– Мы с Ясенем вон те здания проверим, а вы следите за окрестностями, – решил,
немного подумав, Щавель.
Краевцы направились к группе строений за тем домом, возле которого Швед подобрал
вывеску «Военторг». Остальные переглянулись.
– Я пойду, соседние здания проверю, а? – предложил Шмыг. – Ляша, ты со мной?
Заниматься вроде было нечем, и кочевник хотел пошарить в руинах – может, отыщется
что-то ценное.
– Рахим, а ты что обо всем этом думаешь? – обернулась Яна к молчаливому шаману.
– Мы думаем, что зверь еще вернется, – ответил тот. – У нас его косточки нет. Косточку
хотим.
– Ну, в общем, вы тут зверя подождите, а мы сходим, осмотримся, – заключил Шмыг.
Кочевники зашагали к казарме.
– Не нравится мне все это, – проводив их взглядом, буркнул Швед. – Леха, ты бы
прошелся назад по дороге.
– Не надо один ходить, – встрял Рахим. – Мы тоже пойдем. Может, зверь увидим.
Вдвоем они вышли за ограду и неторопливо зашагали по дороге.
– До того поворота дойдем? – предложил Алекс.
Шаман кивнул.
– А тебе не показалось, что Щавель слишком долго думал, когда Шмыг спросил, что мы
будем делать?
– Если он Край, то не должен сразу отвечать. Сперва он у Леса спрашивает.
– Да брось! Он сюда пришел, потому что Лес велел. Значит, должен знать, что делать.
– Мы не знаем. Все, что Лес касается, сложный дело. Непонятный.
Больше азиат ничего не сказал, пока не дошли до намеченного Алексом поворота. Здесь
дорога огибала холм, и Рахим решительно направился вверх по склону. Алекс понял, что тот
хочет осмотреть окрестности с верхушки. Ну что ж, тоже правильно…
С холма открывался вид на поросшие редким лесом холмы, между которыми
извивалась серая лента дороги… вот на ней показались темные точки, медленно поползли к
объекту… Алекс расслышал шум мотоциклетных моторов. А совсем уже далеко, на самом
горизонте, над дорогой вытянулось ватное облачко пыли, поднятой большой колонной.
Алекс присел, чтобы мотоциклисты не заметили, и поглядел на Рахима. Тот тоже
медленно опустился на корточки, покачал головой и сказал:
– Догнали. Плохо.
Помолчал немного и добавил:
– Зверя отпугнут, совсем плохо. Не будет у нас сегодня косточки.
– Ты серьезно думаешь, что леший за нами увязался?
– Мы думаем, да, – кивнул шаман. – Погоди, мы еще посмотрим, как чужие едут.
– Чего ждать! Я побегу, наших предупредить.
– Хорошо, побеги, – согласился азиат. – Мы скоро придем.
Швед наблюдал за дорогой, поэтому бегущего Алекса он заметил сразу.
– Что случилось?
– Едут! Те, кто за нами шел, показались! Сюда движутся! Впереди несколько
мотоциклистов, остальные пока далеко. А где Яна?
– Я ее за Ляшей и Шмыгом отправил. Смотрю, бежишь! Ну, думаю, что-то стряслось,
нужно всех у въезда собрать. Так что ты дуй за краевцами. Я здесь, у ворот, побуду.
Алекс кивнул и побежал к зданию «Военторга». Влетел в пустой дверной проем и
огляделся – никого. Здесь точно был магазин, в разбросанных по полу обломках несложно
было узнать прилавок и полки для товаров.
 – Эй, Ясень! Щавель!
Ясень выглянул из заднего помещения:
– Что случилось?
– Сюда идет отряд. Похоже, те самые, что за нами от самой Березовки тащатся.
Из-за его спины показался Щавель:
– Те самые? Ты уверен?
– У Леса спроси, те самые или нет! Лесу все ведомо! – не сдержался Алекс. – Они пока
далеко. Впереди мотоциклы, а основные силы идут по дороге. Пыли подняли много, похоже,
большой отряд. Рахим с холма наблюдает, я побежал предупредить.
– Так. – Щавель на минуту задумался. – Ясень, собирай людей у ворот. Будем оборону
держать. Я скоро подойду. Стой!
– Чего? – Ясень, уже собравшийся уходить, обернулся.
– Рюкзак оставь. Я потом принесу.
Краевцы переглянулись, и Алекс отлично понял их пантомиму. Щавель хотел услать
Алекса и по рации сообщить о чужом отряде своему загадочному собеседнику. Рацию несет
Ясень, поэтому он должен оставить рюкзак. Но думать было некогда, преследователи
приближались.
Когда Алекс с краевцем появились у ворот, отряд был в сборе, исключая шамана,
который все еще оставался на холме. Шмыг вертел в руках какой-то небольшой предмет.
Потом отбросил в кусты и вытер ладони о брюки. Должно быть, что-то подобрал в казарме,
но все-таки решил, что это барахло ему не нужно.
Ясень медленно оглядел своих людей и велел:
– Значит, так. Сидим здесь, наготове. Если нападут, будем защищаться.
– Шаман валит, – сообщил Швед, который торчал в воротах и наблюдал за дорогой. –
Леха, а сколько их? Которые сюда движутся?
Алекс повторил, что отряд пока далеко, но пыли много. Швед мрачно кивнул.
Рахим не спеша вошел во двор и огляделся.
– Воевать будем, Край?
– Будем, шаман.
– Не отобьемся. Лучше уйти. Мы Длинному обещали автомат отдать. Нам нужно
вернуться. А отсюда нас, смотри, не выпустят. Здесь забор вокруг, не уйти. Покинуть этот
место лучше будет.
– Куда еще покинуть… – пробурчал Шмыг. – Мы же толком не посмотрели, что здесь.
В этом доме одно рванье. А если что-то ценное можно отыскать?
– Здесь хоть стены, бетон. Можно отбиваться, – поддержал его Ляша. – А если нас в
чистом поле окружат, там точно никуда не денемся. Если у них байки, то догонят, без
вопросов.
– Значит, мы снаружи будем, поможем оттуда, – заключил Шаман. – Очень нам нужно
вернуться. Автомат Длинному отдать обещали. Слово всегда держим. Мы не сбежим, мы
оттуда помогать будем.
– Разумно, – кивнул Швед, – я сам думал снаружи затаиться, чтобы у них в тылу быть,
когда на штурм пойдут. Ясень, может, хватит темнить? Скажи, с кем мы имеем дело. Я же
понимаю, что ты больше нас знаешь.
– Лесу все ведомо, а я… – завел свою привычную отговорку краевец.
– Ладно. – Швед махнул рукой и обернулся к Рахиму: – Ты где будешь?
– Мы подальше отойдем, за холм, с которого Алекс глядел. Чужой мимо нас к ворота
пройдет. Потом осторожно сюда вернемся, когда назад никто чужой не смотрит.
– Ясно. Ну, дуй за холм. Я предлагаю вот что: затаиться и не выдавать своего
присутствия, пусть часть войдет в ворота, мы ударим дружно из всех стволов. Если будут
огрызаться, то не все, а только те, что в ворота пройти успеют. Остальные им на помощь
ломанутся, я их остановлю. В общем, передовую группу мы положим… Ну а там, глядишь, и
шаман наш подключится.
 Швед начал расписывать свой план, к компании присоединился Щавель. Идею Шведа
он одобрил, но внес кое-какие поправки – так, что они с Ясенем оказывались в тылу, позади
остальных. Алекс про себя отметил это интересное обстоятельство, но краевцы –
наниматели, они решают, как поступить. Швед был того же мнения. Себе он выбрал самый
опасный пост – на крыше бывшего КПП, маленького кирпичного домика у ворот. Крыша
строения была разворочена, ржавые листы кровельного железа стояли торчком, за ними
можно было спрятаться. Две казармы, выходящие окнами к въезду, заняли пары стрелков –
Алекс с Яной и Шмыг с Ляшей. Поскольку Яна считалась более слабой боевой единицей, их
позиция была дальше от ворот. Краевцам оставался двухэтажный дом, к которому дорога
вела между казармами. Со второго этажа открывался отличный обзор, но и расстояние было
великовато для прицельной стрельбы. Определившись с планом, занялись приготовлениями.
Яна пересчитывала патроны к «макарову», Ляша клянчил запасной магазин у Шмыга…
– Знал бы, что так обернется, приготовился бы получше, – буркнул Швед, роясь в
рюкзаке. – И патронов маловато, и гранат нет. Хотя я-то знаю: сколько ни запасайся, в конце
концов окажется, что не хватает еще одного ножа.
Когда закончили распределять позиции и уточнили секторы обстрела, вдалеке возникло
тарахтение мотоциклетного двигателя.

***

Швед махнул рукой: «По местам!» – и побежал к КПП. Краевцы уже убрались на свою
позицию, и большая часть приготовлений прошла без них. Распоряжался в основном Швед,
Ляша вставил пару замечаний, Шмыг для вида поспорил, но в конце концов соображения
Шведа были признаны разумными.
Алекс с Яной осмотрели окна, выбрали подходящие для ведения огня и стали ждать.
Яна стояла у окна, Алекс присел у стены и вытянул ноги.
– Ясень со Щавелем странно себя ведут, – заметил он. – И в дороге, и сейчас тоже.
Ничего нового он этой фразой не сообщил, просто ждать молча было невмоготу.
Хотелось что-то делать… ну, хотя бы поговорить. Наверное, Яна чувствовала то же самое.
– Угу, – кивнула она. – Их, похоже, вообще не волнует, как мы отбиваться будем. Не
удивлюсь, если они уже удрали. Слушай, а если так… может, нам лучше вообще не драться с
теми, кто явится? Объясним: так, мол, и так, мы нанятые работники, а хозяева смылись, а?
Из-за ограды уже доносился рокот двигателя и тяжелый грохот чего-то тяжеловесного,
катящего по дороге. Звук постепенно нарастал…
Алекс хотел ответить, что переговоры – тоже вариант, но нужно было с остальными
обсудить… не успел. Яна хмыкнула и добавила:
– Ну нет. Переговоры отменяются.
– Что там? – Алекс встал и глянул в окно.
Отряд преследователей уже подобрался к ограде, и в пустом проеме ворот промелькнул
знакомый бампер бронированного автобуса, украшенный черепом горбуна. Тяжелая машина
свернула, водитель маневрировал, чтобы остановиться поперек шоссе, так что в створе ворот
поплыл борт с бойницами… Замер.
– Батька? Да, с ним не о чем разговаривать.
Двигатель затих, не слышно было и мотоциклетных моторов. Клан Батьки уже
подтянулся к объекту, теперь были слышны лишь голоса кочевников и торопливый перестук
подошв. Рыночники сновали за оградой, не показываясь в проеме ворот. Вот нашелся один
смельчак, заглянул и тут же отпрянул. Голоса стали громче. Объект выглядел заброшенным с
давних пор, внутри ограды никто не показывался, да и вообще не было никаких следов
человеческого присутствия. Люди Батьки гадали, не ошиблись ли они – это ли цель похода?
Или они упустили краевцев?
Яна и Алекс затаились у окон, осторожно наблюдая за действиями пришельцев. Вот в
ворота скользнул человек в черной куртке. За ним другой. Бойцы разбежались в стороны и
присели в зарослях, настороженно водя стволами по сторонам. Ничего не происходило.
Кочевники, перебегая от куста к кусту, пробирались все дальше, один справа, другой слева от
дороги, ведущей к плацу и «Военторгу».
Там, где дорога миновала казармы, они остановились. Один направил автомат на окна,
и Алекс отступил в простенок. Показалось, кочевник целится как раз в него. Другой уже
совсем успокоился и позволил «калашу» повиснуть на ремне. Стояла тишина, нарушаемая
лишь хрустом травы под ногами и окликами снаружи:
– Эй, ну как там? Видишь что-нибудь? Они хоть были здесь?
– А Лес его знает, – ответил один из разведчиков. – Следов нет ни хрена. Пальнуть, что
ли?
– А что! Попробуй! Глядишь, кто-то выскочит!
Простучала автоматная очередь. Кочевник выбрал именно то здание, в котором
прятались Алекс с Яной. Пули ударили в стены, брызнули осколки…
– Ну как?
– Да глухой номер! Нет здесь никого. Батьке скажите: пусто!
В ворота вступили еще несколько человек. Они уже слегка расслабились – решили, что
на объекте преследуемых нет. Кто-то снова крикнул, чтобы передали Батьке – здесь пусто.
Алекс решился выглянуть – боец, остановившийся напротив его окна, уже отвернулся.
Сейчас он смотрел вдоль дороги, скользя взглядом по двухэтажкам в центре объекта. А в
створ ворот уже валила толпа – кочевники шагали, не скрываясь и больше не ожидая отпора.
Несколько человек сразу свернули к КПП – ближайшему зданию на их пути. Двое шмыгнули
внутрь, и тут Алекс заметил движение на крыше. Швед, приподнявшись, швырнул в ворота
«мочалку» – конечно, уже активированную. Бойцы Батьки в черных куртках, больше не
пытаясь играть в штурм крепости, валили во двор. В створе ворот даже возникла небольшая
заминка, слишком много народу собралось в одном месте.
Артефакт описал длинную дугу и шмякнулся где-то среди черных курток. Негромкий
хлопок – «мочалка» разрядилась выбросом ядовитых спор. Зеленоватое дымное облачко
вспухло в створе ворот, и кочевники с воплями бросились врассыпную. Те, кто оказался в
эпицентре, не смогли пробежать и пары шагов, двое упали на колени, мучительно кашляя и
отхаркиваясь зеленой пеной. Один катался по земле, хватая себя за куртку на груди. Лицо
мгновенно побагровело, бедняга пучил глаза, но не мог даже кашлянуть… Повсюду стоял
кашель и раздавались вопли ужаса. Отравление спорами не обязательно заканчивалось
летальным исходом, но перед этой напастью все испытывали мистический страх. Алекс не
раз слышал страшные истории о тех, кто перенес разряд «мочалки». Финал у каждой истории
был неизменно трагический. Похоже, все эти истории – до единой – слышали и люди из
клана Батьки. Это было видно по охватившей их панике.
Швед с грохотом провалился внутрь КПП, и треск ломающихся стропил тут же
перекрыл звук автоматной очереди. Прикончив тех, кто оказался внутри, Швед открыл огонь
по кочевникам, разбегающимся от ворот, где медленно таяла, растворялась в воздухе зеленая
дымка. Заговорили автоматы Ляши со Шмыгом. Алекс тоже стрелял. Черные куртки,
мечущиеся среди кустов между воротами и казармами, были неплохой мишенью. Четыре
автомата за минуту выкосили всех, кто оказался внутри. Швед выскочил из КПП и,
прикрывая лицо рукавом, побежал к казарме, в которой засели Алекс и Яна. Он опасался
вдохнуть ядовитый дым, хотя от его позиции до проема было довольно далеко, метров
восемь, а ветер уже унес отраву. Промчавшись по дороге и перепрыгивая через
распростертые тела в черных куртках, Швед добежал к входу в казарму и ввалился внутрь.
– Леха, как дела? Порядок?
Ответить Алекс не успел – снаружи стали одна за другой рваться гранаты. Подойти к
воротам кочевники пока не решались, они швыряли гранаты в КПП через ограду.
Когда отгремела серия разрывов, Швед выглянул в окно.
– Для начала неплохо, – объявил он, подсчитав убитых. – Но сейчас они начнут по-
настоящему. Маловато нас для нормальной обороны, и рыночным это отлично известно, они
же нас третий день пасут. Яна, давай, наблюдай за тылом. Ограда-то плевая, через нее
перебраться – пара пустяков.
Алекс успел заметить движение в воротах и крикнул:
– Внимание!
В проем ворвались двое кочевников в противогазах, на ходу они поливали свинцом
окна казарм. Разбежались в стороны и залегли, а в воротах показалась новая пара. Сейчас они
стреляли, а те, что были первыми, перезаряжали. Пули стучали по стенам, влетали сквозь
окна, рикошетили от стен. Швед перебегал от окна к окну, бил короткими очередями. Алекс
тоже пару раз решился выстрелить, но прицелиться он не успевал – все больше кочевников
оказывалось во дворе, огонь становился плотнее. Доставалось обеим казармам, а автоматы
Ляши и Шмыга били все реже.
Потом Алекс услышал выстрелы «макарова» Яны.
– Обходят! – закричала она. – Через стену лезут!
Те, кто рвался в ворота, немного притормозили. Теперь они медленно продвигались
вперед, но огонь по окнам вели по-прежнему интенсивный.
– Что там краевцы? – бросил через плечо Швед.
– Пару человек на гребне стены срезали! – Яна снова выстрелила. – Нет, мы их не
остановим!
У ворот загромыхала «таратайка» – водитель сдавал назад, готовясь вести бронеавтобус
в ворота.
– Уходить нужно! Леха, давай за мной!
Швед бросился через комнату к противоположным окнам, Алекс за ним. Оттуда была
видна ограда, перед ней – колючие заросли кустарника, там мелькали черные куртки. На
гребне, навалившись животом на бетонную плиту, повис боец, застреленный кем-то из
краевцев. По неподвижным рукам стекали струйки крови. Его потянули снаружи за ноги, и
мертвец медленно сполз с ограды.
– Бей по кустам – и ходу! – объявил Швед.
Он первым подал пример, засадив несколько коротких очередей по кустам. Там
заорали, кто-то метнулся в сторону, с хрустом сминая колючки… Из двухэтажки поддержали
огнем краевцы. Пули били по зарослям, срезали ветки, колотили в бетон, высекая крошку…
Выбравшись из окна, Алекс побежал вдоль здания, стреляя наугад по кустарнику. Троица
выскочила за угол, Алекс глянул, что происходит на дороге, ведущей от въезда к плацу. Как
раз в этот момент Ляша со Шмыгом тоже решились покинуть позицию. Только они выбрали
для прорыва дверь.
Прижимаясь к стене казармы, они пятились и стреляли на ходу по черным курткам, те
как раз остановились, поджидая подмогу. В створе ворот показался украшенный рогатым
черепом бампер… С «таратайки» загрохотал пулемет. Алексу на миг показалось, что Ляша
просто споткнулся, но нет – он выронил автомат и растянулся в лопухах под стеной, раскинув
руки. Тут же несколько автоматчиков прошили уже неподвижное тело очередями. Шмыг,
втянув голову в плечи, бросился бежать не разбирая дороги. Швед поймал его за куртку,
когда он проскакивал мимо, и втащил за стену. Уже сворачивая, Шмыг дернулся и заорал –
поймал пулю. И тут же грохот ручного пулемета перекрыл более мощный звук –
крупнокалиберные пули ударили по броне «таратайки». Сразу заговорили десятки стволов за
оградой, раздались крики…
– Что там происходит? – крикнула Яна.
Швед повалил брыкающегося Шмыга, рванул его куртку, на боку которой расплывалось
кровавое пятно…
– А ну, тихо! Дай посмотрю, куда тебя… Леха, глянь, что происходит!
Алекс осторожно высунулся из-за угла – «таратайка» замерла в воротах. Что-то внутри
нее горело, и жирный черный дым клубами валил из-под брони.
– Это что же, Рахим такое устроил? Не может быть… – пробормотал Алекс.
Снаружи, с тыла, кто-то атаковал отряд Батьки. Кто-то многочисленный и хорошо
вооруженный. Перестрелка шла вовсю, но тут Яна закричала: «Сзади!» Она сидела у
дальнего от дороги угла, сжимая двумя руками «макаров», и наблюдала за кустами у ограды.
Заметив движение, тут же начала стрелять. Несколько выстрелов, сделанных наугад,
заставили кочевников замереть, но было ясно, что они остановились ненадолго. Им было не
важно, что творится снаружи за стеной, эти бойцы видели, как враг удирал из казармы, они
рвались в погоню.
– К краевцам отходить нужно, – решил Швед, – они прикроют.
Он прижал рану на боку Шмыга тампоном и велел:
– Пока так держи. Встать сможешь? Леха, Яна, готовы? Давайте к соседнему дому,
потом прикрываете меня.
Шмыг со стоном поднялся и кивнул – мол, готов. Алекс первым рванул к соседнему
зданию – точно такой же казарме. Добежал, приник к бетонной стене. Яна отстала на пару
шагов, она мигом оказалась рядом, проскочила и замерла за спиной Алекса. Шмыгу не
повезло – он, ругаясь и постанывая, спешил изо всех сил, но ноги слушались плохо, и
автоматная очередь срезала его в трех метрах от укрытия. Алекс открыл огонь по черным
курткам, подбирающимся к казарме, те остановились и присели. Швед оставил прежнюю
позицию и догнал остальных.
– Не останавливаться, – выдохнул он. – Бежим дальше, к двухэтажке, вокруг плаца.
А стрельба за оградой не стихала. Крупный калибр время от времени вступал в дело, но
и без него грохота хватало – огонь вели десятки стволов, и попадания пуль в бетон звучали
раскатистой дробью. Из-за только что оставленной казармы показался кочевник, дал очередь
из автомата и укрылся за стеной.
– Не добежим, – засомневался Алекс. – Впереди открытое пространство. А кто Батьку
сзади-то жмет? Слышишь, какая перестрелка?
– Стволов тридцать-сорок, не меньше, – задумчиво протянул Швед. – Но у Батьки
большой отряд. Если на нас навалятся, то…
Снова из-за угла показался человек в черной куртке, но Швед короткой очередью
заставил его спрятаться. Троица уже достигла дальнего от ограды края казармы. Дальше был
плац и двухэтажка, в которой засели краевцы. Шансы добраться туда без потерь были
невелики. Это удастся, если весь отряд Батьки отвлечется на новую угрозу, забыв о
преследуемых. Однако было похоже, что кочевники, перелезшие за ограду, не собирались
поворачивать назад. Хорошо еще, что их приятели пока не показывались на пространстве
между казармами. Они были сейчас больше озабочены обороной против новых пришельцев.
– Знать бы, кто там, за оградой, шумит… если кто-то серьезный, то есть смысл
погодить. А если нет? Когда Батька с ними разберется, всей силой сюда двинет, и нам конец.
– А если побежим, то конец сразу, – возразил Алекс. Он и сам не знал, как быть. Но
бежать под пулями через плац – явно плохая идея. – Лес его знает… и здесь сидеть опасно, и
отступать опасно.
– Тогда у нас есть третий вариант, – решил Швед. – Леха, последи за соседями.
Алекс сообразил, что он имеет в виду, и занял место у угла здания – против засевших у
соседней казармы бойцов Батьки. Швед оглянулся, отыскивая взглядом окна на втором этаже
двухэтажки. Поднял руку и начал жестикулировать.
– Ты чего? – удивилась Яна.
Швед не обратил внимания на вопрос, он четко и уверенно показывал непонятные
Алексу знаки. Ткнул пальцем, поднес кулак к глазу, вытянул руку в сторону затаившихся
кочевников… потом еще несколько знаков над головой. Кочевники у соседнего здания снова
сделали попытку напомнить о себе выстрелами, Алекс пуганул их и подумал: а ведь им
оттуда не видно, что происходит у въезда на объект. Они слышат стрельбу, но, так же как я,
не понимают, что там происходит. Ждут, пока их приятели подойдут к нам с другой стороны
дома, по дороге…
Швед закончил пантомиму и уставился в окно второго этажа, Алекс решился на
мгновение отвлечься и тоже бросил взгляд. В окне на секунду показался Ясень, поднял руку в
ответном жесте и исчез. Алекс вроде бы разглядел, что он показывает – колечко, сложенное
указательным и большим пальцем.
– Что он тебе из окна пальцами вертел? – снова спросила Яна.
– Он поддержит огнем.
– А ты ему что?
– Посторонись, пигалица. И ты тоже, Леха. Проведем контратаку по всем правилам.
– И поддержка с воздуха? – уточнил Алекс, отходя от угла здания и освобождая место
Шведу.
Швед не ответил, он снова поднял руку, показал на себя, потом энергично махнул
кулаком по направлению к затаившемуся противнику. Не дожидаясь ответных жестов,
побежал через поросшую бурьяном площадку между казармами. По бетону – там, где
затаился кочевник, – защелкали пули из СВД Ясеня. Если кочевники были все еще там, они
должны были затаиться. А бой за оградой не смолкал, теперь стреляли не так интенсивно, и
крупного калибра больше не было слышно, но пальба шла плотная. Под прикрытием краевца
Швед преодолел открытый участок и прижался к стене в метре от угла здания. Теперь ему
нужно обогнуть угол, и вполне возможно, что там он нос к носу столкнется с несколькими
противниками. Чем это может обернуться?
Алекс видел, что Швед уже готов к броску, но почему-то медлит. Взвешивает шансы?
Вот он подобрался, присел… и прыгнул – низко, в полуметре от земли. Алекс тут же
бросился в сторону. Спусковой крючок Швед нажал еще в воздухе и, упав на землю,
продолжил стрелять. Его автомат выдал длинную очередь… Алекс на бегу увидел все, что
происходило за углом. Там прятались четверо – прижались к стене, распластались по бетону.
Очередь Шведа срезала двоих кочевников, но тут автомат захлебнулся – осечка! Стоявший
третьим успел выстрелить, но пули ушли верхом – боец просто не успел сообразить, что
атакующий враг окажется лежащим на земле. Четвертый увидел Алекса и промедлил какой-
то короткий миг – никак не рассчитывал, что Алекс сам бросится из-под прикрытия. Этот миг
его и погубил. Алекс успел выстрелить первым – не целясь, от пояса. Шведа задеть он не
опасался – ведь тот валяется в траве.
Кстати, Швед тоже времени не терял, когда его оружие дало осечку, он швырнул
автомат в кочевника, стоявшего третьим от угла. Приклад ударил в стену там, где только что
было лицо рыночника. Тот уже падал, срезанный очередью Алекса.
Швед бросился к упавшим кочевникам, подхватил на бегу чужой автомат, сунул ствол в
окно казармы и пустил пули веером, разворачивая оружие. Алекс и Яна побежали к нему.
– Вроде никого? – задумчиво проговорил Швед, прислушиваясь к тому, что происходит
в обстрелянной им комнате.
Но стрельба шла совсем рядом – за оградой объекта. Да еще такая частая, что вполне
можно было и не расслышать, что происходит в двух шагах. Вполне возможно, в здании кто-
то затаился… Однако Яна сомнений не испытывала. Она просто подпрыгнула и повисла,
вцепившись в подоконник.
– Ты что? – Алекс со Шведом, не сговариваясь, вцепились в девушку с двух сторон и
рывком вернули на землю.
– Там никого! – объявила Яна, как ни в чем ни бывало, одергивая одежду. – Леша,
подставь руки.
Алекс сложил ладони в замок и помог Яне вскарабкаться в окно. Следом влез сам и
подал руку Шведу. В казарме никого не оказалось, а за оградой перестрелка была в разгаре.
Троица поспешила к окнам, из которых просматривались ворота. «Таратайка», исходящая
дымом, по-прежнему торчала в створе, закупорив его, как пробка бутылку. Дым валил не
такой густой, но время от времени внутри, под броней, гремели выстрелы и металлический
грохот – загорались патроны.
– Почему никого нет? – спросила Яна. – Здесь человек двадцать топтались…
– Вернулись за ограду, – предположил Алекс, – когда их с тыла атаковали. Батька,
наверное, всех созвал. А эти, которых мы положили, тоже ничего не знали. Ну, увлеклись,
бывает…
– Кто же рыночных там месит? – задумчиво пробормотал Швед, вглядываясь в
опустевшее пространство между казармами.
– Лучше скажи, что за знаки ты Ясеню подавал? – припомнил Алекс.
– Условные жесты. Спецназ их использует.
– И ты их вспомнил! Значит, еще кусок памяти вернулся?
– Не знаю, не знаю… Понятия не имею, откуда я их взял. И Ясень тоже оказался в
курсе. Он мне правильно ответил. Так откуда он знает? Ведь молодой же совсем!
За оградой снова с удвоенной силой пошла перестрелка. Сквозь грохот очередей
пробивался звук работающего двигателя. Ударил крупный калибр, разом заглушив остальные
звуки боя. Когда длинная очередь смолкла, перестрелка пошла на убыль. Короткие очереди
раздавались все ближе и трещали слаженно, через равные промежутки. Тренированные
бойцы шли в атаку, прикрывая друг друга во время перебежек… в ответ звучали
разрозненные выстрелы, все реже и реже.
– Сюда идут, – заметила Яна. – Значит, конец Батьке.
– Вот только кто идет? Те, с кем Ясень по рации общался? Кто они?
Друзья стояли у окон казармы и перебрасывались фразами. Ну а что было делать?
Соваться в ворота, не зная, что там происходит, рискованно. Отступать? Только куда? Чем эта
позиция хуже любой другой…
– Получается, сюда нарочно кочевников заманивали, – предположил Алекс. – Нет здесь
никакого НИИ Биотехнологий, просто большой заброшенный комплекс, который мог сойти
за цель похода. А ведь Щавель намеренно всем и каждому рассказывал, куда он собирается.
Логично? Заманили Батьку, а когда начался штурм, ударили с тыла. А мы как наживка на
удочке.
Снова прогрохотала очередь крупнокалиберного пулемета, теперь уже совсем короткая.
– Ну не Край же на бронике раскатывает! – буркнул Швед. – Слышите, ближе
подъезжает! И пулемет – похоже на КПВТ, 14,5 мм. На старых бэтээрах такой стоит.
Стрельба стихла. Несколько минут был слышен только рокот мощного двигателя.
Потом грохнул выстрел. Еще один… третий…
– Добивают, – сказала Яна. – Мне это не нравится.
Горящая туша «таратайки» вздрогнула. Посыпались искры, под броней затрещали
выстрелы – еще несколько патронов попали в огонь. Со скрипом и скрежетом автобус пополз
из створа ворот наружу.
– На буксире волокут, – пояснил Швед. – Самое умное сейчас – просто убраться отсюда
по-тихому. Идем снова через окно, потом в кусты под оградой.
Он первым выглянул – между казармой и зарослями у ограды никого не было. Швед
выбрался наружу, остальные за ним. По другую сторону здания грохотал металл, скрежетали
колеса с обгоревшей резиной, бронеавтобус медленно уползал за ограду, освобождая въезд.
– Ну, теперь… – начал было Швед.
Но больше он ничего сказать не успел. Простучала короткая очередь, пули выбили
бетонную крошку над их головами.
– Стоять! Руки! – скомандовал из кустов Ясень. – Швед, Алекс, Яна, не дергайтесь, все
будет нормально. Только оружие на землю и руки держать на виду.
– Чего это вдруг? – медленно протянул Швед. – Ясень, что ты задумал? Ты же сам нас
сюда привел!
Его рука скользнула по ремню автомата.
– Руки! – жестче повторил краевец.
Из-за угла выступил Щавель, ствол его автомата смотрел на троицу:
– Не нужно, Швед. Кладите стволы по-хорошему. Все равно сюда наши идут, слышите?
Грохот у ворот стих, «таратайку» уже выволокли наружу. Теперь были слышны
негромкие голоса тех, кто занимал объект. И было их много.
– А кто такие ваши? – спросил Швед.
 – Армия Возрождения! – Щавель подобрался, куда-то исчезла сутулая кривобокость, он
превратился в по-военному подтянутого бойца. – Капитан Щелоков.
– Капитан Лукошин, – представился Швед. Он швырнул автомат под ноги. – Мне
необходимо поговорить с командиром этой группы.

Часть вторая
Это нужно
Армии Возрождения

Глава 6
Особое задание капитана Лукошина

Швед обернулся к Алексу с Яной и уверенным тоном приказал:

– Оружие на землю. Все в порядке!
Он неспешно расстегнул ремень с кобурой, бросил под ноги. За пистолетом
последовали ножи. Алекс знал, что этот процесс затянется надолго, ножей у Шведа много.
Разоружаясь, он придвинулся к Шведу и тихо спросил:
– Что ты делаешь?
– А что мне остается? – И громче добавил: – Все нормально. Сейчас разберемся. Яна!
Давай, ты тоже.
Девушка последовала примеру спутников и бросила ПММ, потом «вальтер». Ясень со
Щавелем, вернее, агенты Армии Возрождения, до сих пор притворявшиеся краевцами, то
наблюдали за грудой оружия, растущей в траве, то прислушивались к грохоту на дороге.
– Ну, мы готовы, – объявил Швед. – Пойдем потолкуем с вашим командиром?
Ясень задержался, чтобы собрать оружие, а Щавель, вернее, капитан Щелоков, качнул
автоматом, указывая направление. Пленные зашагали вокруг казармы. Когда сворачивали за
угол, Швед незаметно сунул Яне в руку небольшой предмет. Алекс не разглядел, что там, а
Щелоков тем более не мог заметить этот жест.
– Потом вернешь, – едва слышно прошептал Швед. – Ты девушка, тебя не так
старательно обыскивать будут. Спрячь.
На дороге Щавель велел остановиться. «Таратайки» в воротах уже не было, ее
отволокли за ограду. Несколько солдат Армии Возрождения уже были внутри, они подбежали
к Щелокову, старший отдал честь:
– Товарищ капитан, противник уничтожен! Бандформирование блокировано и
ликвидировано. Какие будут распоряжения?
– Так ты, что ли, капитан, и есть старший? – спросил Швед. – Значит, с тобой у нас
разговор будет.
Он держался уверенно, как будто не отдал оружие и не стал фактически пленным.
Щавель смерил его задумчивым взглядом и кивнул:
– Сейчас побеседуем. Отдам распоряжения и где-нибудь присядем, потолкуем.
Лейтенант! Пленных обыскать. Потом найдете, где здесь была гауптвахта, этих двоих
запереть. Ну и стандартная процедура: охрана периметра, дозоры, караулы.
«Этих двоих» касалось Алекса и Яны. Солдаты окружили их, проверили карманы и
отвели в сторону.
Тем временем на объект въехал БТР, за ним шли увешанные трофейным оружием
армейцы. Несколько бойцов побежали проверить соседние здания. Зачистка территории
требовала времени, пришлось ждать. К Щелокову то и дело подбегали солдаты, докладывали,
он отдавал распоряжения: установить наблюдение за дорогой, обыскать помещения,
поставить наблюдателя на крыше двухэтажки.
Пришел Ясень, нагруженный оружием и рюкзаками пленных.
– Порядок, товарищ капитан! – радостно сообщил он. – Кофр на месте! Заперт, конечно,
но мы вскроем.
– Из-за этого, что ли, весь сыр-бор был? – спросил Алекс. – Из-за этого чемоданчика?
А просто попросить нельзя было?
– Нельзя, – коротко отрезал Щавель. – И потом, зачем? Вы сами груз принесли, куда
нужно было. Спасибо за помощь Армии Возрождения!
На лице лжекраевца возникла кривая усмешка.
– Заодно Батьку заманили? – вставила Яна.
– Так точно, – подтвердил Ясень. – Он знал о содержимом кофра, а в серьезном деле
утечка информации недопустима.
«Интересное дело, – подумал Алекс. – Как бы нам тоже не превратиться в источники
потенциальной утечки информации». Теперь он понял, зачем Швед назвал свое имя и звание.
Армейцы – ребята серьезные. Из-за того что Батьке что-то было известно о секретном грузе,
они заманили в засаду и положили весь клан – несколько десятков человек. Зачистили
намертво.
Вообще-то Армия и Черный Рынок находились в состоянии войны и истребить отряд
противника всегда были готовы. Но здесь, под Житомиром, армейцы слишком далеко от
своих баз, без необходимости они бы не стали рисковать и вести активные действия. Лишь
чтобы убрать свидетелей, пошли на риск.
Алекс надеялся, что, называя настоящее имя и звание, Швед уже имел какой-то план.
Конечно, он не офицер Армии Возрождения и состоял на службе до Пандемии, но ведь
армейцы должны заинтересоваться его прошлым. А их интерес – залог выживания в плену.
Сейчас Швед должен убедить Щелокова в том, что они, трое – не слишком много
узнавшие чужаки, которых было бы проще ликвидировать, чем тащить с собой по вражеской
территории. Ведь ясно, что эта база – пустышка, и здесь армейцы не останутся надолго.
После боя с Батькой им нужно уходить, пока Черный Рынок не начал большую охоту.
Появился давешний лейтенант, доложил, что гауптвахта обнаружена и вполне пригодна
к приему пленных. Яну с Алексом повели в глубину объекта, а Швед остался со Щелоковым.
Проходя рядом, Яна ободряюще хлопнула его по плечу:
– Не скучай без нас, Швед. И береги карманы, а то народ здесь вороватый. И так наши
рюкзаки отняли. Того и гляди еще что-нибудь стащат.
Швед покачал головой, потом сообразил, на что намекает Яна, его рука скользнула в
карман. Уходя, Алекс успел заметить, что брови Шведа удивленно приподнялись – Яна
умудрилась на ходу что-то ему подсунуть.
Гауптвахта находилась с другой стороны объекта, у дальней от въезда стены. Это было
приземистое здание с маленькими оконцами, забранными решеткой. Помещение за дверью
предназначалось для караула, арестованных отвели вниз, в подвал. Электрическое освещение
не работало, один из конвоиров светил фонариком.
Лестница вела в короткий коридор, туда выходили четыре двери камер. Алекса с Яной
отвели в дальнюю от входа.
– Надо бы вас раздельно держать, но дверь запирается только здесь, – посетовал
сержант. – Ну, ничего. Я так мыслю, недолго вам здесь париться. Начальство разберется и
приказ даст. Или так, или этак, но здесь вы не задержитесь. А что, старший ваш – правда
капитан?
– Правда, – подтвердил Алекс. – Капитан Лукошин.
– А я так вообще генерал, – буркнула Яна. – Можно нам свет какой-нибудь оставить?
– Не положено, товарищ генерал! – Похоже, бойцу шутка понравилась.
Завизжали проржавевшие петли… Когда дверь захлопнулась, Алекс на ощупь добрался
к нарам и сел. Сейчас точно спешить некуда, можно немного расслабиться. Рядом в темноте
возилась Яна – устраивалась на нарах напротив. Здесь все было сырым, раскисшим, где-то
рядом мерно капала вода…
Луч света за решеткой подергался вверх-вниз – охранник еще раз оглядел подвал, потом
свет исчез, а вскоре стихли и шаги. Армейцам не захотелось торчать в подвале, они убрались
наверх, в караулку.
– Мне здесь не нравится, – заявила она. – Валить нужно.
– Может, Швед нас как-то отмажет? Наврет им что-нибудь?
– Швед? Наврет? Не смеши меня! – Яна на минуту смолкла, потом мечтательно
протянула: – Вот если бы я сказала, что я капитан… Уж я бы придумала что-то такое, чтобы
нас отпустили. Жалко, внешность у меня не того, несолидная. Не подходит.
– М-да. Но ведь человеку с солидной внешностью в форточки неудобно лазить, а?
– Точно. Я вот думаю, чего мы на этом объекте зацепились? Валить нужно было, как
шаман. Тихоня тихоней, а оказался умнее всех. Сейчас уже к Житомиру подбегает, наверное.
– Нет, он никогда не обманывает. Я с Ляшей парой слов перекинулся по этому поводу.
Он говорит: шаман не врет. Просто не может. Так что если сказал, что не бросит нас, значит,
где-то рядом прячется. Толку, правда, от этого никакого. Видела, сколько возрожденцев?
Человек тридцать, не меньше. Нет, придется самим как-то выкручиваться. Да, а что тебе
Швед отдал? Какую-то небольшую штуковину, я видел. Он еще сказал, чтобы ты у себя
спрятала.
– Я ее уже вернула. В карман Шведу подсунула, когда прощались. Мне чужого не надо!
Это «катушка» была. Артефакт такой.
– Я знаю.
– Откуда у него «катушка»? Я не видела, чтобы он ее подбирал.
– Ну, не видела и не видела. Он ее в рюкзаке убитого мародера нашел, когда нас у шоссе
прижали, помнишь?
– Это когда Шмыг тетку подстрелил? Помню, конечно. Значит, «катушку» нашли. И мне
ничего не сказали.
– Не сказали. Какая разница? Но вот зачем она Шведу? Что он задумал?..
Яна не ответила.
– Чего молчишь?
– Плечами пожимаю. Ты не обратил внимания, в двери такое окошко было, решеткой
закрыто? Как ты думаешь, смог бы ты решетку выломать? Тогда бы я попробовала к замку
снаружи дотянуться.
– Попытаться можно. Только какой смысл? Ну, ты отопрешь дверь, мы выберемся в
коридор. Выход один – по лестнице вверх, а там армейцы.
– Ты попробуй, а? Там видно будет, а пока что просто попробуй. Если, конечно, у тебя
найдется свободная минутка.
Минутка была, и не одна – это верно. Алекс слез с нар и поплелся к двери. Добрался в
кромешной темноте и нащупал решетку. Прутья в этой сырости проржавели, однако решетка
оказалась прочной. Алекс пыхтел, раскачивая прутья, наконец один стал поддаваться и со
звонким щелчком оторвался от стального листа, которым была обшита дверь.
– О! – обрадовалась Яна. – Пошло дело! Давай дальше!
– Погоди, кажется, кто-то спускается.
Голоса, стук подошв на лестнице… в зарешеченном оконце промелькнул свет
фонарика. Алекс торопливо вернулся на нары. Шаги приблизились к двери, сквозь решетку
проник свет фонаря. Потом заскрежетал замок… дверь отворилась, на пороге стоял Швед. Он
вошел, а армеец, который привел его, повел фонариком, освещая камеру, и молча захлопнул
дверь.
– Ну, что там было? – спросила Яна, когда шаги конвоя стихли и снова воцарилась
тишина.
– Поговорили, – в своей обычной неторопливой манере начал Швед.
В темноте чиркнула спичка, зажегся красный огонек самокрутки.
– Этот, капитан Щелоков, он из особого отдела Армии Возрождения. Выполняя
задание, работал под прикрытием, изображал краевца. Второй, Ясень, тоже особист, его
подчиненный. Они должны были добыть кофр, который мы из Житомира притащили. Я тебе
говорил, пигалица, не нужно было его при всех светить. Ясень нашу добычу срисовал,
поэтому особисты на нас глаз и положили. Дело вот в чем. Эта воинская часть в Житомире –
что-то вроде перевалочного пункта. Для людей, для грузов. Так что я там не служил, а,
видимо, ждал нового распределения.
– Ты по делу говори, – потребовала Яна. – Что в кофре?
– Препарат, произведенный в НИИ Биотехнологий, это без обмана. Есть такой институт,
вернее, был до Пандемии. Заведение из той же системы, что и КИБО. Объединение «Вектор».
Я так мыслю, потому что при НИИ был комплекс КИЗО – то же самое, только
«зоологических образцов», а не биологических, понимаете? Значит, вышла такая штука.
Курьер, который этот кофр перед самой Катастрофой доставил в Житомир на перевалку,
выжил и стал вольным бродягой, в Армию Возрождения не подался. И с тех пор искал
покупателя на свой препарат. Особисты из Армии Возрождения тем временем искали
курьера, поскольку у них была информация, что он кофр в НИИ получил. Доставил на место
или нет, они не знали.
– Да что это за препарат такой? – не выдержал Алекс. – Чем он важен?
– Пока не знаю. Но вещь очень ценная, из-за нее армейские особисты курьера
вычислили. Но курьер уже успел столковаться с Батькой, тот сказал, что купит. Курьер пошел
в Житомир, Щелоков опоздал. А в «Балагане» зависал человек Батьки, он должен был
встретить курьера.
– Курьера загрыз леший, – догадался Алекс.
– А человека Батьки убили в «Балагане», Кузьма его звали, помните? – добавила Яна.
– Точно. – Швед пыхнул самокруткой, в темноте возникло подсвеченное красным
облачко дыма. – Особисты чисто, без улик, убрали агента Батьки, ждут курьера, и тут мы
появляемся. С товаром.
– Так-так… – задумчиво протянул Алекс. – Тогда они решили заманить Батьку в засаду
и для этого объявили, что идут в НИИ Биотехнологий. Там такого барахла должно быть еще
много. А что с нами? Почему нас туда же потащили?
– С нами очень просто. Они по-любому должны были охрану собрать. Ну и нас в том
числе. Чтобы мы сами же нужный им груз доставили на место.
– Погоди, а Салоеда они зарезали, правильно? – спросила Яна. – Хозяина «Балагана»?
Он-то при чем в этом деле?
– Он не в деле. Особисты поначалу думали, что мы ему груз толкнули. Ну прикиньте –
мы в этой истории вообще никто, случайно взяли ценный груз, о котором ничего не знаем, ну
и сбагрили его покойному. То есть особисты так посчитали, Щелоков посчитал.
– А-а…
– Обыскали его апартаменты – ничего нет. Тогда и нашу комнату обшарили. Помнишь,
пигалица, ты говорила, что заметила следы обыска? Ну и заодно смерть Салоеда поставила
нас в неудобное положение, так нас легче было уговорить отправиться в вылазку с
фальшивыми краевцами. А на краевцев никто не подумал, что они убийцы. Ну, еще бы – им
же Лес не велит подобного!
– Это тебе Щавель рассказал?
– Не совсем рассказал. Это я из его слов так сложил, по кусочку.
– Вот, значит, как… – заговорил Алекс. – Эта часть истории теперь прояснилась. Но что
теперь? Как разговор с особистами прошел?
– Я назвался капитаном Лукошиным, вы слышали. Сказал, что временно потерял
память, потом стал вспоминать, вернулся на объект КИБО-3, там вступил в контакт с
группой, направленной за сывороткой. Сказал, сейчас выполняю задание, о котором не имею
права рассказать. Ну, приврал маленько, не без того.
– Маленько, – ехидно вставила Яна. – Ты же им правду рассказал! Ну почти все ведь
правда!
– Видишь ли, пигалица, вранье должно быть скромным, незаметным, малюсеньким и
спрятанным в большую правду. Если ты, конечно, хочешь, чтобы прокатило. Когда ты
обманываешь человека, потом неизбежно всплывают какие-то нестыковки. Тогда приходится
врать снова, чтобы прикрыть ту, первую, ложь. Потом возникают нестыковки во втором слое
неправды, и ты снова врешь, чтобы их прикрыть. В конце концов сама запутаешься в своих
обманах. Нет, я все верно сделал. Щелоков вызвал свое начальство по рации, доложил обо
мне. Они пробили по своим базам данных – точно! Есть капитан Лукошин, служил на КИБО-
3! Точно! Пропала группа, направленная на этот объект! Они там, в штабе, очень
заинтересовались моей персоной. Меня тут же табаком угостили… Щелоков бы еще что-то
спросил, но я незаметно активировал «катушку», и все, привет. Электроника у них
отрубилась, связь со штабом сдохла. Щелоков решил, что возникли какие-то неполадки, и
рацию можно починить. Ну, меня сюда, к вам, а его парни возятся с онемевшей рацией.
В общем, времени у нас немного. Скоро особисты поймут, что рация накрылась
окончательно, и решение нужно принимать самим. Тогда меня опять беседовать… хм…
пригласят…
– Себя ты отмазал, – заметил Алекс.
– Да, меня будут беречь и после окончания операции передадут в штаб. С вами сложнее.
Я сказал, что вы мои агенты, я вас завербовал для выполнения своей задачи. Мол, я давно
понял, что они, Щавель с Ясенем, из Армии Возрождения. Но у меня же задание секретное!
Я не мог им ничего раньше сказать, поскольку они сами работают под прикрытием. Кстати,
сказал, что рация у Ясеня в рюкзаке – еще до того, как ее извлекли. Еще сказал, что иначе мы
бы смылись до прихода Батьки. В общем, мы не взяты в плен, а присоединились к группе
Щелокова. Не уверен, что вам это поможет. Вот такая штука.
– Но мы же твои агенты? Нас не станут убирать как ненужных свидетелей? – без
особой надежды спросил Алекс.
Швед помедлил с ответом.
– Не знаю, Леха, – проронил он погодя. – Щелоков сложный человек, трудно сказать,
что у него на уме. Если придется отсюда скрытно идти, он может не захотеть трех пленных с
собой брать.
– Скрытно?
– Видишь ли, я из разговоров понял, что настоящий НИИ Биотехнологий здесь
недалеко. И этот груз, что в кофре, поможет туда добраться. Если Щелоков решится, то с этой
же группой направится в настоящий НИИ. Пока Черный Рынок не забеспокоился, куда исчез
Батька. Еще один момент – в НИИ пойдут не все армейцы. Колонну с бэтээром не проведешь
незаметно, армейцев наверняка засекли. Значит, большую часть отряда Щелоков отошлет,
чтобы Черный Рынок посчитал, что возвращаются все, и не искали его с оставшимися.
– Значит, у него людей будет немного и тащить пленных с собой опасно. Паршиво
звучит, – подытожил Алекс. – Что ж нам делать?
– Давайте сейчас решать, потому что меня скоро снова уведут.
– Швед, пока тебя не увели, приложи руку, – спохватилась Яна. – Нам нужно выломать
решетку на двери. Я просила Алекса, но он же растяпа!
Это было их обычной подколкой, и Алекс, конечно, не обиделся. Он объяснил:
– Там нужно очень осторожно, чтобы караул не заметил. То есть решетка должна
держаться. Один прут я уже оторвал, еще бы парочку, остальное можно будет сразу отдирать.
Красный огонек самокрутки Шведа поплыл к двери, на миг в его свете мелькнули
ржавые прутья, о которых говорила Яна. В тесный круг света вплыла левая рука Шведа,
взялась за железяку… Потом огонек нырнул вниз и рассыпался искрами – Швед потушил
самокрутку. И тут же в темноте противно взвизгнул ржавый металл.
– Вроде готово, – объявил Швед. – Дальше боюсь ломать, могут заметить.
– Дальше я сам, – заверил Алекс. – А о шамане ничего не слышно?
– Нет, пропал шаман. Только, по-моему, он не такой человек, чтобы просто сбежать.
Шаману убийца Салоеда нужен. А он здесь… о, кажется, за мной. Шаги на лестнице,
слышите? Значит, пойду снова со Щавелем толковать.
– Эй, а нам-то что делать?
– Честно говоря, не знаю. Попытаюсь повернуть разговор так, чтобы вас тоже взяли в
НИИ… ну а там, в дороге, как-нибудь случай представится.
– Я не хочу «как-нибудь», – заявила Яна. – Нужно нашу добычу выкрасть снова, а ты
узнаешь у Щавеля, для чего это вещество в ампулах и на сколько оно потянет.
– Яна, сейчас вопрос стоит так: расстреляют нас или нет, – напомнил Алекс. – А ты о
добыче!
– Вы, главное, сами ничего не испортите, – вздохнул Швед. – Решетка эта… Зачем я
ее?..
– Все правильно! – отрезала Яна. – Да, и зажигалку нам оставь!
Но поспорить им не удалось, охрана уже спускалась в подвал. Швед не ошибся, это
явились за ним. Когда шаги Шведа и охранников стихли, Яна заявила:
– Нет, ничего у него не выйдет. Не отмажет он нас, нужно бежать!
– И оставить Шведа здесь?
– Он выкрутится. Как только перестанет за нас переживать, тут же что-то придумает.
Я только одного боюсь: когда он охрану раскидает и сбежит, не догадается мой кофр
прихватить.
– Твой?
– Ну, наш. Ладно, наш. Ты оценил, какая я сговорчивая?
– Охо-хо…
– Хватит вздыхать, ломай решетку.
Яна прошуршала в темноте к нарам, на которых курил Швед, и нащупала зажигалку.
Алекс собрал все, что могло помочь в сооружении светильника. Несколько смятых бумажек,
нитки… Пришлось еще пожертвовать куском подкладки. Яна добавила к его находкам
несколько проволочек, из которых скрутили древко – из всего этого удалось сделать жалкое
подобие факела.
– Да, и учти, – заявила Яна, направляясь к двери, – света у нас минут на пять, не
больше, так что действовать нужно быстро. Знаю я тебя, начнешь сомневаться, взвешивать
варианты… Так вот: сейчас для этого неподходящее время.
Алекс в два счета доломал ржавые прутья и аккуратно вытащил решетку, в двери
осталось квадратное оконце. Яна сунула наружу карманное зеркальце, посветила и,
извернувшись совершенно невероятным образом, полезла рукой в тесный проем, бормоча:
– Идиоты, олухи… ключ снаружи торчит! Только бы дотянуться. Алекс, подержи
факел!
Она скинула куртку, чтобы рука могла пролезть дальше, но до ключа дотянуться не
смогла.
– Совсем чуть-чуть не хватает, – пожаловалась девушка, – я его уже кончиками пальцев
нащупала. Торчит в скважине, зараза, а не повернуть никак!
Факел-недомерок догорел и погас. Яна попросила сделать другой, а сама стала рыться в
карманах и перебирать проволочки и стальные стержни, изогнутые, сплющенные,
заточенные… В темноте Алекс слышал, как девушка сопит, при этом раздавалось тихое
позвякивание ее инструментария.
– И не отобрали у тебя при обыске!
– Отобрали. Это то, что под подкладку завалилось.
Когда он снова запалил огонек, Яна замерла в напряженной позе, привстав на носки и
просунув руку в смотровой проем двери. Теперь она не только скинула куртку, но и закатала
рукав рубахи до самого плеча – вроде так добиралась дальше. Девушка морщила брови,
закусила губу, от напряжения на ее впалых щеках проступили красные пятна – точно такие
же, как в тот вечер, когда она гримировалась найденной в Житомире косметикой. Только
тогда красные пятна были искусственные, а сейчас – естественный румянец. И Алекс с
запозданием подумал, что Яна в самом деле красивая, очень красивая! Не нужна была ей
косметика…
Несколько минут – и замок с противным ржавым хрустом отомкнулся, Яне удалось
провернуть ключ. Она тяжело выдохнула и осторожно вытянула руку из отверстия в двери.
 – Ты исцарапалась! – встревожился Алекс.
– Это ерунда! – в своей независимой манере заявила Яна. – Зато теперь…
– А что теперь?
В тусклом красном свете догорающего факела они посмотрели друг на друга –
дальнейшего плана не было.

***

Алекс пошевелил дверь – в самом деле, отперто. Теперь уже нельзя останавливаться. Но
наверху – охрана. Сколько их? Хорошо еще, если два. И что с ними можно сделать? Факел
погас, и рядом шуршала одеждой Яна – поправляла куртку.
– Ладно, я пойду, посмотрю, что там, снаружи, – неуверенно заявил он.
Что он будет делать, когда выйдет, Алекс пока не представлял. Приоткрыл дверь и
проскользнул в коридор. Там было темно, сверху свет не проникал – значит, и дверь из
караулки тоже закрыта. Он, касаясь рукой стены, прошел до самой лестницы, медленно
поднялся и заглянул в замочную скважину. Сквозь нее была видна часть пустой комнаты.
Охранников нет?
Над ухом кто-то шумно зевнул. Алекс едва не подпрыгнул от неожиданности –
оказывается, часовой стоял у самой двери. Поэтому его и не видно.
– Поспать бы, – протянул армеец. – Слышишь, я бы прилег пока что, а? Только ты
растолкай, если лейтенант сюда заявится.
– Еще чего! В карауле спать не положено, – ответил другой голос.
– Вот именно. Так я бы покемарил, а если лейтенант сюда придет, ты меня разбудишь,
а?
– Не положено!
Значит, их там двое, как минимум. Стараясь ступать бесшумно, Алекс спустился в
подвал.
– Яна, ты здесь?
– Здесь, где же еще?
– Похоже, их двое. Нам с ними не справиться.
– А с одним бы ты справился?
Алекс не ответил. Хороший вопрос. Вот только хорошего ответа он не знает. Он присел
на нижнюю ступеньку… рука наткнулась на стальной стержень, торчащий из стены там, где
к ней примыкала бетонная секция лестницы. Кусок арматуры торчит…
– У меня есть идея. Нужна леска, или прочная бечевка, или еще что-то в таком роде.
Найдется у тебя что-нибудь?
– Нет, совсем ничего… Хотя постой! Есть леска! Я совсем забыла! Целый моточек
лески, она прочная!
– Заметь, я не спрашиваю, откуда у тебя леска.
– Мог бы спросить.
– Зачем? Я слышал, как в «Балагане» мужик причитал, что потерял моток лески. Он
еще на рыбалку собирался, а его подкалывали, что в реке такие мутанты завелись, которые
его самого поймают без всякой лески. Очень чудака расстраивала потеря.
– Совпадение. Мало ли у кого что пропало. Кругом одни растяпы.
Алекс не стал продолжать этот разговор. Это просто большая удача, что у Яны нашлась
леска. Еще одна удача – что строилось здание гауптвахты спешно, остались и торчащие из
бетона арматурные штыри, и строповочные кольца. Алекс с Яной пристроились у лестницы,
где из-за двери струился тусклый свет. Алекс привязал леску к загнутой арматурине,
торчащей из стены, протянул поперек лестницы так, чтобы она пряталась в тени ступеньки,
пропустил через покрытое ржавчиной строповочное кольцо и двинулся по коридору к
камере. К свободному кольцу лески он привязал выломанную из двери решетку. За нее проще
ухватиться, не выскользнет из пальцев.
 – Ну что, приступим?
Алекс попытался спросить бодрым тоном, но голос все-таки слегка дрогнул. На самом
деле он немного трусил, очень уж сомнительный план пришел ему в голову… но другого не
было, оставалось попробовать этот. И поскорее, пока не явился лейтенант, которого
вспоминала охрана. Открытую Яной дверь они оставили незапертой, но ключ так и торчал из
скважины. А сами укрылись в камере – не «своей», а той, что напротив. Тишина… и темнота.
– Ну что, готов?.. – спросила Яна. – Чего молчишь?
– Плечами пожимаю.
– Этого я не понимаю. Ты должен был кивнуть.
– Уже киваю.
Яна облизнула губы и пронзительно завизжала. Потом еще и еще.
Заскрежетал в заржавевшем замке ключ, сверху, с лестницы, протянулась полоса света.
– Эй, чего здесь? А ну, отставить шум!
– Чего орете?.. А?..
Яна издала особенно пронзительный вопль.
– Я схожу вниз, проверю, – заявил один из охранников.
Яна снова завизжала. Один из караульных, грохоча ботинками, направился вниз. Он не
спешил, и Алекс его отлично понимал. Что бы ни случилось у арестованных, торопиться
некуда. Армеец подошел к запертой двери, собрался посветить фонариком сквозь смотровое
оконце и лишь теперь заметил: решетки нет. Алекс наблюдал за ним свозь щель из
противоположной камеры.
– Ах ты ж… – Солдат не слишком обеспокоился.
Ну мало ли, что ржавую решетку выломали, дверь-то по-прежнему заперта. Он
склонился к оконцу и направил луч фонарика внутрь. В коридоре сразу стало темно, второй
армеец то ли не имел при себе фонарика, то ли не стал включать.
Алекс с Яной бросились на охранника сзади, втолкнули в камеру, и Яна повернула ключ
в замке. Алекс метнулся к стене, у которой оставил решетку с привязанной леской. Схватил
ее и дернул, заставив леску натянуться.
Второй армеец, слыша в темном коридоре шум потасовки и возмущенные крики
напарника, бросился по лестнице вниз, в темноту. Запнулся о леску и полетел по ступенькам.
Он не успел даже выкрикнуть ругательство – каска звонко ударилась о бетон, боец
пересчитал головой ступеньки… и замер на полу. Когда он убрался из дверного проема, в
коридоре снова стало светлее, немного, совсем чуть-чуть.
Алекс, тяжело переводя дыхание, уставился на лестницу. Его сердце бешено
колотилось.
– А ведь сейчас уже сумерки, – проговорил он.
Они с Яной переглянулись. Обоим до последнего момента не верилось, что с охраной
удастся разобраться, и теперь даже растерялись.
– Откройте, вы! Откройте сейчас же! – заорал запертый охранник. – Кому говорю! Эй,
Петров! Петров! Санька! Откройте, сказал!
Боец несколько раз ударил ботинком в дверь.
– Эй, откройте!
– Заткнись, – буркнула Яна, – а то гранату в окошко брошу.
– Ну чего ты! Мы ж с вами по-хорошему, – другим тоном заговорил солдат. – А вы
сразу гранату…
– И мы по-хорошему. Лучше замолчи.
Алекс тем временем обыскал упавшего с лестницы солдата и собрал оружие.
– Яна, идем!
Они поднялись. В самом деле, уже смеркалось, в окнах было видно темно-синее
вечернее небо. Где-то в отдалении раздавались голоса. В подвале все еще кричал боец –
требовал, чтобы его отпустили. Но снизу звуки в караулку почти не проникали. Когда Алекс
запер массивную, окованную стальным листом дверь, жалобы запертого стало едва слышно.
 – Хорошо это у них устроено, ничего не доносится из погреба, – заметила Яна. – А что
мы теперь будем делать?
– Я сам собирался тебя об этом спросить. Уберемся отсюда для начала, а там будет
видно. Слышишь, как тихо? Это не стойбище Черного Рынка, здесь особо не пошустришь –
чуть засветился, и тревогу поднимут. Тогда весь лагерь услышит! Нам нужно прокрасться к
ограде и бежать. Затаимся, будем ждать случая, чтобы вытащить Шведа.
– Лучше бы он сам как-нибудь вытащился, – вздохнула Яна. – Он же такой, все может!
А когда не будет о нас беспокоиться, то станет действовать свободнее. Он сейчас ничего не
делает, поскольку боится, что армейцы на нас отыграются. А то бы он им показал! Как ты
думаешь?
Алекс только вздохнул. Он бы хотел надеяться, что Швед сам управится. Но, как бы там
ни было, сперва нужно смыться отсюда самим. А уж потом как-нибудь выбрать удачный
момент и…
Они покинули гауптвахту. В сумерках светились окна двухэтажки, где расположился
штаб армейцев. По стенам казарм гуляли красные отсветы костров. Алекс с Яной пошли в
другую сторону – туда, где не было видно расположившихся на ночевку армейцев. До ограды
они добрались, никем не замеченные, но вдалеке показался патруль – в темноте плыл луч
фонарика, обшаривал бетон стены. Беглецы упали в кусты и замерли. Алекс почувствовал,
как часто забилось сердце. Пока справлялись с караулом и бежали с гауптвахты – ничего
такого не ощущал, наверное, просто не успел поволноваться. Там все происходило быстро, а
сейчас… они с Яной затаились в кустарнике, заросли совсем низенькие, по колено.
Медленно-медленно плывет в темноте луч фонарика, приближаются голоса патрульных:
– Раньше, помню, продавали у нас в булочной такие батоны… корочка хрустящая, а
внутри мягкий. Маслом его намажешь…
– Счастливый ты, – ответил второй солдат, судя по голосу, совсем молодой. – Помнишь
жизнь до Пандемии…
– Нет, это ты счастливый. Потому что не помнишь. Так, наверное, легче живется – если
не знаешь, что именно ты потерял. А я вот все вспоминаю, вспоминаю… Эх, какие были
батоны!
Луч скользнул поверх кустов, в которых притаились беглецы, потом уплыл в сторону,
прошелся по серым бетонным плитам ограды… Осветил щель между покосившейся секцией
и другой, стоящей ровно. Армейцы миновали лежку и зашагали дальше. Старший бормотал о
прежней жизни.
– Тревога! – заорали сзади. – Тревога! Побег!
Алекс вздрогнул. Крик доносился со стороны гауптвахты. Явился все-таки этот
лейтенант, Лес бы его взял! Яна вскочила и бросилась к ограде – туда, где накренилась плита
и рядом с ней зияла узкая, расходящаяся кверху щель. Алекс припустил за девушкой, а
патруль уже возвращался бегом, и луч фонаря метался вверх-вниз.
Яна схватила Алекса за руку и втолкнула в щель – точно так же, как было в Житомире,
когда они встретились с лешим. И снова Алекс изо всех сил ввинтился, втиснулся в узкую
прореху между бетонными краями и вывалился наружу. Яна повернулась боком, он потянул
ее за собой, но не успел – изнутри, с другой стороны ограды, ударил луч фонаря, Яну
схватили сзади, она отшатнулась, и ее пальцы выскользнули из ладони Алекса. В щели
мелькнул бронежилет армейца, луч фонаря остро блеснул на автоматном стволе.
– Леша, бегии-и! – закричала Яна из-за стены…
Он бросился прочь.
– Стой! Стрелять буду!
Алекс каким-то неведомым шестым чувством ощутил, что автомат уже смотрит в его
сторону, и рухнул в траву. Ударила очередь, пули визгливо просвистели над головой. И тут
луч света настиг его. Алекс вскочил, в прорехе между секциями ограды из темноты вылетел
ботинок Яны и подбросил вверх дуло автомата армейца. Еще одна очередь ушла далеко
вверх. Алекс выстрелил в ответ, но целился нарочно в сторону, потому что боялся задеть Яну.
Пули ударили в бетонную секцию, армеец в щели отшатнулся.
Алекс вскочил и побежал, петляя, бросаясь из стороны в сторону, луч фонаря снова
метался следом, Яна что-то кричала… отрывистые звуки команд приближались к ограде…
Потом далеко справа возник еще один луч света, стало слышно, как несколько солдат
ломятся сквозь заросли, торопясь наперерез беглецу. Алекс засадил, не целясь, очередь в
сторону погони. Армейцы рухнули на землю, а он выгадал несколько секунд.
Помчался в темноту, споткнулся, едва не упал… в лунном свете замелькали стволы
деревьев – Алекс вбежал в березовую рощу. За спиной простучал автомат, пули срезали
несколько веток метрах в пяти от Алекса. Он снова начал петлять. Один преследователь
отстал, но второй показал вполне приличную скорость – этот мчался за Алексом, постепенно
сокращая расстояние. Алекс понял, что не уйдет, и метнулся за березу. Там замер, тут же
прогрохотала автоматная очередь, потом еще одна. Армеец обстреливал заросли, чтобы
прижать беглеца, пока подоспеют остальные.
Алекс выждал, чтобы отгремели выстрелы, и шагнул из-за дерева с автоматом наготове,
но… луч фонаря стелился в траве под ногами, армеец лежал ничком, уткнувшись лицом в
землю, над ним стоял шаман, держа автомат прикладом от себя – он только что оглушил
солдата ударом по затылку.
– Бежать дальше нужно, – рассудительно заявил Рахим. – Очень быстро!
– Классная мысль, – пропыхтел Алекс уже на бегу.

Глава 7
Слово шамана

Несколько минут они молча неслись по лесу – Рахим впереди. Шаман двигался
уверенно, и Алекс решил, что спутник знает дорогу. Рахим бросил через плечо:
– Армия – это порядок. Ты убежал, порядок нарушал. Они будут искать, погоню
пошлют. Утром снова пошлют. Очень злятся сейчас. Армия – без порядка нельзя! Поэтому
уйти далеко хотим. И ты тише будь. Зверь рядом.
– Леший?
– Так называется, да, леший. У нас нет косточки такой зверь. Очень хотим. Но опасно,
потому что сильный зверь.
– Ты его видел? Лешего?
– Нет. Нельзя видеть, опасно. Мы знаем, что он здесь, поэтому прячемся. От зверь
прячемся, от Армия прячемся. Сейчас уже не сможем спрятаться, потому что ты сбежал, и
будет погоня. Лучше уйти далеко.
– Э, постой! Рахим, я думал, у тебя здесь убежище есть, и мы спрячемся. А далеко
уходить я не хочу, Яна же у армейцев осталась. И Швед…
– Мы понимаем. Но Армия найдет. Они умеют. Останемся здесь – найдут. Мы думали,
мы кости бросали. Точно найдут. Или зверь доберется. Далеко уходить нужно. Половина
ночи бежать.
Алексу очень не хотелось бросать друзей, но разум подсказывал: Рахим прав.
Маленький азиат показал приличную скорость. Возможно, он видел в темноте, но
Алекс то и дело спотыкался или шарахался от внезапно вставшего на пути дерева, как будто
выпрыгнувшего навстречу из темноты. А Рахим скользил, как тень – неслышный и
неутомимый. На полянах лунный свет обрисовывал плащ, обвисший на тощей сутулой спине.
Они миновали редколесье и перевалили пологий холм. Сбавив темп, зашагали по лугу,
поросшему мягкой шелковистой травой. Алекс устал, ему хотелось спать, но молчаливый
проводник все вел куда-то. Неожиданно Рахим спросил:
– Ты уже знаешь, кто Салоеда убил? Это Щавель, правильно?
– Да. А ты откуда знаешь?
– Мы не знали. Мы долго думали, сейчас время было. Кому нужно было? Только ему.
Салоед был неплохой. Никто не хотел его резать. Ты тоже не хотел, мы понимаем. Мы людей
спрашивали, мы у Салоед дома сидели, кости кидали. Ты ночью с Камаз дрался, Ясень
видел?
– Да, было такое дело.
– Ясень одетый ночью ходил. Зачем? Он сам не резал, его друг мог. Он с друг всегда
заодно. Значит, они двое ночью ходил. Они не тот, кем прикинулся, тоже думали мы –
почему? Щавель мог резать, так мы думали. Но просто подумать – это мало. Точно знать
нужно, потом будем Щавель кончать, когда уверены. Мы Длинному обещали, мы всегда
выполняем, что обещали. Говори, Алекс, почему Щавель Салоеда убивал?
Алекс замялся. Вроде бы незачем темнить… и потом, если Рахим собирается
прикончить Щелокова, то они, Алекс и шаман, становятся союзниками.
– Ну, в общем… мы кое-что нашли в Житомире. Я сам толком не знаю, что именно, но
вроде бы очень ценная вещь. Щавель на самом деле армеец, Щелоков его фамилия.
– Мы так думали, да. Он – Армия. Поэтому отряд Армия на помощь пришел.
– У Ясеня в рюкзаке была рация. Понимаешь, да? Когда кочевники пришли, он позвал
своих. Так вот. Щавель решил, что мы свою добычу продали Салоеду. Вот и влез к нему.
Только не нашел того, что искал. Поэтому и взял нас в этот поход, чтобы мы сами за ним
несли то, что ему нужно.
– Мы понимаем, – согласился Рахим. И тут же, без паузы заявил: – Это хорошее место.
Здесь отдыхать можно.
Алекс огляделся – они как раз поднялись на пологий невысокий бугор. Со всех сторон
были луга, обзор приличный. А покрывавший холм кустарник мог укрыть лежащего
человека. Алекс устроился среди кустов.
– Можно отдыхать, мы караулим, – заявил Рахим.
Разбудил он Алекса перед рассветом:
– Тихо! Очень тихо!
Шаман лежал рядом с Алексом в кустах, и хотя лицо его было как всегда бесстрастным,
но чувствовалось, что азиат взволнован. Алекс замер, прислушиваясь. Где-то неподалеку
раздался странный скрежещущий звук, как будто терлись друг о друга ржавые стальные
листы.
– Леший? – шепотом спросил Алекс.
– Зверь, да. Он ранен, поэтому злится. Хорошо, ветер в наш сторона.
Алекс, стараясь не высовываться из зарослей, приподнялся. В стороне от холма, на
котором беглецы провели ночь, в траве брела гибкая темная тень. Леший прихрамывал. Вот
он остановился и, изогнувшись, принялся лизать лапу. Потом задрал морду, проскрежетал
новый стон и побрел дальше.
Когда мутант убрался, Алекс спросил:
– Как ты думаешь, кто его? Вояки?
– Армия, точно. Они тебя искали, зверь тоже искал.
– Меня?
– Не знаем. Что-то искал. Или кто-то искал.
– Мы в Житомире с лешим встречались, убежали от него. Неужели тот самый?
Далековато от его логова.
– Мы не знаем, – повторил азиат. Потом склонил голову набок и прислушался. – Ты
слышишь? Армия.
Алекс тоже разобрал вдалеке грохот и гул двигателя. Они с шаманом снова затаились в
кустах. Через несколько минут вдалеке показалась темная точка, за которой тянулся пылевой
хвост.
– Однако здесь становится слишком людно, – заметил Алекс. Два дня шли к объекту,
никого не встретили, пустынно было. И вдруг такая движуха.
– Мы думаем, – пробормотал Рахим. – Обсуждаем.
И замолчал. Пока он советовался с голосами в своей голове, точка превратилась в БТР,
который с приличной скоростью катил на юг – в сторону Житомира. Как будто преследовал
лешего, хотя Алекс понимал, что это, конечно, не так. Боевая машина прогрохотала мимо
холма. Алекс хорошо видел покачивающийся ствол крупнокалиберного пулемета на башенке
и двух бойцов, трясущихся сверху, на броне. Они держали оружие наготове и вертели
головами, вглядываясь в пустынные окрестности. Беглецов в кустах они не разглядели, и
БТР промчался мимо.
– Мы думаем, это еще не все, – изрек шаман. – Когда Армия здесь появляется, Черный
Рынок будет их преследовать.
– Ты считаешь, за отрядом, который расправился с кланом Батьки, кто-то из Черного
Рынка увязался?
– Так думаем. Они будут Армию искать. Найдут или нет, не знаем.
– Ну и Лес с ними. Сейчас важно решить, куда двигаться. БТР не мог всех армейцев
забрать, их больше было.
– Думаем, – согласился Рахим. – Два вариант. Или Щавель на БТР, или нет. Думаем.
Алекс еще раз поглядел на облачко пыли, висящее там, куда умчался БТР, и поднялся.
– Можешь думать, конечно, но на самом деле вариант только один.
Рахим поднял на него глаза. Лицо азиата оставалось непроницаемым.
– Я говорю, реальный вариант – только один. Смотри, как БТР промчался. Мы его
никак не догоним. Нет шансов. Значит, нужно брать, что дают, и выдвигаться к заброшенной
базе. Если остальные армейцы еще там, то есть шанс, что они и пленных никуда не
отправили, по-прежнему держат в подвале.
Потом Алекс сообразил, что шамана наверняка больше интересует убийца Салоеда, а не
Яна со Шведом, и он добавил:
– Ну и Щвель, возможно, тоже там. БТР мы уже не достанем, а этих – вполне можем.
Ты видел, как появились армейцы. Ну, вчера, когда они Батьку громили. Был у них другой
транспорт?
Шаман покачал головой:
– Был, теперь нет. Грузовик был, сгорел вчера.
– Тогда пеших мы сможем догнать, даже если они снялись с лагеря. А БТР – точно не
сможем. Как считаешь?
– Мы думаем… – заговорил Рахим.
Но о чем он думает, Алексу не суждено было узнать. Южнее холма прогремел взрыв.
Это было неожиданно… Над равниной поднялось огненно-дымное облако, похожее на гриб
со шляпкой на тоненькой ножке. Беглецы переглянулись. Захлопали выстрелы – в той
стороне, где скрылась боевая машина, шел нешуточный бой.
Алекс с Рахимом больше не раздумывали. Подхватив рюкзаки, они побежали.
Пересекли луг, потянулось редколесье, здесь несложно было определить, что проехала
тяжелая боевая машина – ее путь отмечали сваленные деревца и в кашу раздавленные
колесами кусты. Стрельба явно пошла на убыль, бой оказался скоротечным. Чем ближе, тем
явственней гремели выстрелы. Очереди из крупнокалиберного КПВТ заглушали грохот
остальных стволов, когда смолкал пулемет, можно было разобрать, что палят не меньше двух
десятков стволов, от автоматов до дробовиков. И еще трещали мотоциклетные моторы…
потом остался только один… прогремели три взрыва подряд. Над деревьями поднялись
дымные шапки разрывов. КПВТ смолк, и стреляли намного реже.
Когда до места схватки осталось немного, Алекс с Рахимом пошли медленнее. Алекс,
переводя дыхание, прохрипел:
– Слышишь, шаман, а пулемета больше не слышно, а? Что это значит?
– Узнаем, когда дойдем, – безразлично ответил азиат.
Алекс решил, что те, кто сражается за деревьями, сейчас увлеклись боем и не будут
поглядывать назад. Он пошел быстрее. Впереди затрещали кусты, и Алекс отступил за
дерево. На него и Рахима бежал человек. Остановился, выстрелил в преследующих из
винтовки. На второй раз отрывисто клацнул боек – патроны закончились. Из-за кустов
прогремела автоматная очередь. Человек опустил разряженное оружие и побежал. Алекс
видел, как он нащупывает оттопыренный карман, но перезарядить не успел, новая очередь
настигла его, и беглец, не издав ни звука, рухнул в траву.
Раздвинув заросли, появились два армейца, подошли к мертвецу. Один лениво
пошевелил тело берцем, другой огляделся.
– Этот вроде последний был, – обернулся он к напарнику.
Тот склонился над убитым. Над ухом Алекса едва слышно прошептал шаман:
– Твой слева. Не любим мы убивать… но иногда приходится.
Они прицелились в армейцев, Алекс – в того, что стоял, Рахим в сидящего… Два
автомата ударили одновременно.
– Пойдем, посмотрим, – сказал Рахим.
– Как-то слишком легко получилось, – заметил Алекс.
– Мы удачу приносим, – равнодушно ответил шаман. – Перестали удивляться. У нас
всегда легко получается.
Он подошел к застреленным армейцам, собрал патроны. Алекс тем временем осмотрел
убитого ими беглеца. Обычный бродяга, брит наголо, руки в татуировках. Шею мертвеца
обвивала цепочка. Алекс потянул ее стволом автомата – показался тяжелый медальон, птица
с распростертыми крыльями, в лапах у нее круг с буквами.
– Птица, – едва взглянув, заявил шаман. – Он из клана Совы. Мы говорили, Рынок будет
Армию преследовать. Пойдем, Алекс.
Они крадучись пошли туда, где уже смолкли звуки перестрелки. Когда деревья
расступались, Алекс видел поднимающиеся к прозрачно-голубому небу тяжелые жирные
клубы дыма.
Посередине прогалины замер БМП, его борт покрывали угольно-черные подпалины,
переднее колесо было разворочено взрывом. Башенка повернула так, что длинный ствол
КПВТ, покосившись, смотрел куда-то в сторону.
Поодаль лежали обломки, в которых не без труда можно было опознать мотоцикл с
коляской. Сейчас это была груда изуродованных, растерзанных в клочья пулями калибра 14,5
мм деталей. Еще два байка валялись в дальнем конце прогалины, вокруг них распростерлись
тела, здесь полегло десятка полтора нападавших. Армейцы тоже понесли потери, три тела в
камуфляжных комбинезонах и бронежилетах Алекс увидел возле подбитого БТРа, еще один
солдат замер, наполовину вывалившись из десантного отсека. Голова в каске почти касалась
земли, ноги зацепились за что-то внутри бронетранспортера.
Он присел в кустах, рядом устроился шаман. Получается, победили армейцы. Но Яны и
Шведа здесь нет, значит, они остались на базе. Щавеля тоже не видно. Вообще, здесь только
небольшая часть отряда, разгромившего клан батьки. И десяти не будет.
Двое солдат стояли над обломками мотоцикла. Пошевелив дымящуюся груду ногой,
один изрек:
– Это колесо до Рязани не доедет. Классика!
– Тебе все шуточки… – скорбно отозвался второй. – Как теперь добираться будем? Если
бронику кранты, как вернемся-то? Пешком долго, нас вмиг вычислят. Видишь, Черный
Рынок нас уже ждал. Точно вычислят.
– Погоди. Товарищ лейтенант! Что там?
– Хана, – откликнулся знакомый голос из-под брони. – Проверьте байки кочевников.
Может, какой-то еще на ходу.
– О, точно! – обрадовался знаток литературной классики. – Пойдем, глянем на эту
рухлядь.
Бойцы направились по прогалине к валяющимся в траве мотоциклам, а из БТРа
спрыгнул Ясень. Отряхнул покрытые копотью ладони, потянулся. И тут замерший
бронетранспортер сотряс взрыв – то ли бензобак рванул, то ли боезапас. Земля вздрогнула
под ногами, в уши ударило тугой волной, разом смывшей все звуки. Из-под брони БТРа вверх
устремился красный огненный смерч, и солдаты рухнули на землю. Ясеня попросту смело
взрывом, он отлетел на несколько шагов и шмякнулся на землю. Алекс опомнился уже лежа.
Его взрыв застал в сидячем положении, поэтому он остался на месте – весь засыпанный
листьями с дерева, под которым прятался, и с головой, полной гулкого звона.
Рядом встал шаман и, покачиваясь, зашагал к возящимся в траве оглушенным солдатам.
Автомат в его руках задрожал, выплевывая огонь, бойцы задергались, когда в них ударила
очередь, но звуков Алекс не слышал. Он заставил себя отлепиться от земли и побрел к
ворочающемуся Ясеню. Слух постепенно восстанавливался – как сквозь толстый слой ваты,
пробивались треск в горящем БТРе и стоны Ясеня. Ему осколок угодил в ногу. Лейтенант
сжимал руками окровавленную штанину – пытался передавить рассеченную артерию. Увидев
Алекса, дернулся – рука метнулась к кобуре, и тут же из раны хлынула кровь. Алекс поднял
автомат и покачал головой:
– Не надо.
– Я сдаюсь, – прохрипел Ясень – Слышишь? Или не слышишь?.. Лес бы его взял, я сам
себя не слышу.
У Алекса после взрыва шумело в голове, и слова военного доносились словно издалека.
– Я слышу. Тебе жгут нужен, жгутом ногу перетянуть, иначе кровью истечешь.
– Точно. Поможешь, а? – Ясень немного приободрился. Хотя он заявил, что сдается, но,
кажется, и сам не воспринимал это всерьез.
– Если расскажешь о Щавеле, вашем задании и о грузе, который мы принесли из
Житомира.
Лейтенант опустил голову:
– Не могу. Это измена.
Подошел шаман:
– Ты Салоед резал?
– Нет, не он, а Щавель, – вместо Ясеня ответил Алекс. – Я же тебе говорил.
– Ты добрый, ты быстро веришь. Мы не добрый, мы сомневаемся.
Алекс отыскал веревку и подобрал подходящую палку. Склонился над Ясенем и стал
перетягивать ногу жгутом. Пистолет у раненого он, конечно, забрал.
– Не я это был, – неохотно произнес Ясень, исподлобья глядя на азиата. – Щавель
хозяина «Балагана» прикончил. Мы бы не стали, но у нас приказ! Приказы должны
выполняться. По законам военного времени.
– Из-за твоего приказа столько людей уже полегло. – Алекс закончил со жгутом и
принялся бинтовать рану. – А еще сколько погибнет! Оно хоть стоило того?
– Приказы не обсуждаются, – ответил Ясень. – Стоило или нет, нужно выполнять.
– Глупо это! Чушь!
– Нет, это правильно. По законам военного времени! – повторил он.
– Бред какой-то. Салоед не участвовал в вашей дурацкой войне. Он, наверное, хороший
человек был. Я сам видел – его бабы плакали. Жалели его. О тебе кто-нибудь заплачет, если
ты умрешь? Зачем ты живешь, Ясень? Для кого? Для чего?
– Мы на войне, – угрюмо пробормотал офицер. – Сейчас, когда наша родина атакована
коварным врагом, когда он…
– Хватит! – оборвал его Алекс. – И слушать не хочу. Салоед был атакован коварным
врагом, это я точно знаю. А вот ты – против кого воюешь? Против выживших? Таких, как
Салоед?
– На войне всегда есть потери.
– Потери еще будут, – неожиданно вставил Рахим. – Мы обдумали, теперь верим.
Теперь мы знаем, кто Салоед резал. Мы его убить обещали, мы не обманываем. Не любим
убивать, да. Но приходится. Плохо.
– Ну ладно. – Алекс поднялся и отступил от раненого. – Яна и Швед живы? Они в
лагере? Хоть это ты можешь сказать? Это же не военная тайна.
Ясень пощупал повязку и посмотрел на Алекса. На его лице читалось сомнение –
рассказывать или нет?
– Живы, все живы. Только они уже ушли, – наконец ответил он. – Вернее, я не знаю, но
должны были уйти вскоре после нас. Меня капитан отправил с донесением.
– Не говори ерунду. Он тебя отослал, чтобы отвлечь преследователей из Черного Рынка.
А Щелоков тихо проскользнет к цели. Ты должен был попасть в эту засаду, вот и попал. Но,
может, теперь кочевники решат, что с отрядом Армии Возрождения покончено, и Щавеля
преследовать не будут, а? Скажи, дал он тебе образец того вещества из кофра? Там было
шесть ампул, хотя бы одну он мог дать тебе. Ты бы доставил ее для анализов. Пожалуй, он
тебе ничего не дал, зачем же отправлять добро в лапы врага? Тебя Щавель списал и всех
этих.
Алекс кивком указал на неподвижные тела на прогалине.
– Ну и что? – упрямо пробормотал Ясень. – У капитана приказ. Приказ должен быть
исполнен. Подробности не имеют значения. А потери…
– Да, да… – устало оборвал его Алекс. – По законам военного времени. Когда на нашу
Родину напал коварный враг. Потери есть всегда. Ну, еще двадцать раз повтори, хотя я и так
слышал этот бред. Но ты повтори, может, тебе полегчает. У тебя еще совесть осталась, и тебе
стыдно. Вот ты себя и утешаешь, собственную совесть убалтываешь. «По законам военного
времени», «потери бывают», «коварный враг». Валяй, повторяй это снова и снова. А я пойду.
Мне нужно Яну спасти от Щавеля, потому что у него совести уже нет. Он уже не человек, он
мутант. У человека должна быть совесть, если он человек. Сердце, почки, желудок… и
совесть. Если он умеет жить без сердца, без почек или без совести, значит, он уже не человек.
Вот и Щавель твой такой. Значит, Яну и Шведа схватил мутант, и мне нужно их спасти.
Пойдем, Рахим.
Он резко развернулся и зашагал прочь от развороченного взрывом БТРа.
– Эй! – крикнул вслед армеец. – Постой! Погоди! Они в НИИ Биотехнологий идут!
В настоящий! Он реально существует! И там делали это вещество, из кофра. Там могут
оставаться описания технологий, химикаты, все, что нужно для производства… Это нужно
Армии Возрождения.
Алекс остановился.
– Я знаю, что имеется в НИИ Биотехнологий, – бросил он через плечо. – Только не
знаю, где он находится. Никогда не слышал.
– Потому что его захватил Лес. А вещество поможет Щавелю пройти сквозь Лес, –
добавил Ясень. – И это… удачи тебе, что ли…
Алекс кивнул и зашагал дальше. Рахим шел рядом, спокойный и молчаливый. Когда
дым над местом боя скрыли деревья, Алекс неуверенно проронил:
– Спасибо.
– За что?
– Ну… что дал мне с Ясенем поговорить, не убил его.
– Он все равно умрет, – хладнокровно объяснил свою сдержанность азиат. – Он ранен,
один. Умрет, точно.
– Ну почему? – Алексу не хотелось в это верить. – Отлежится, найдет оружие, там
полно на прогалине осталось. А с оружием и припасами может выбраться.
– Этот не выберется. Зверь рядом. Мы знаем. Зверь тоже здесь. Почему? Мы не
понимаем. Но очень косточка этот зверь хочется.
– Да зачем тебе косточка? Ты же сам Яне объяснял, что кости не говорят.
– Не говорят кости. Мы сами думаем. Кости думать помогают. Они разные, от них
мысли разные. Кость от разный зверь кидаем, больше видим. Такой зверь косточка у нас нет.
Будет от него косточка – увидим еще больше. Всегда нужно больше видеть.

***

В молчании Алекс с шаманом дошли до заброшенного военного объекта. Там, конечно,

никого не было, Щавель и его отряд ушли. Алекс попросил Рахима подождать и сбегал на
гауптвахту. Обшарил все закоулки, где Яна могла бы спрятать записку или что-то в этом
роде… конечно, ничего не нашел. Да ведь Яну после побега могли запереть и не в этом
месте, да мало ли, что здесь еще могло случиться… Ни с чем он вернулся к Рахиму, тот сидел
в тени и меланхолично бросал кости.
– Пойдем? – спросил Алекс. – Знать бы только, куда…
Рахим сгреб в карман свои игрушки и поднялся.
– К Лесу, – ответил он. – Этот… не могу сказать слово… этот место, куда Щавель
идет…
– НИИ Биотехнологий?
– Этот, да. Он в Лесу, так Ясень говорил. Мы думали. Нужно догнать, пока они в Лес не
вошли, там уже не достанем. Пойдем, Алекс. Нам далеко идти.
И зашагал к воротам. Там свернул. Шаман шел уверенно, будто точно знал дорогу.
Алекс стал вспоминать карту – где здесь ближайший анклав Леса? Получалось, Рахим
держит путь к нему. Странный все-таки человек, он словно знает будущее. Умеет
предвидеть? Или случайно угадывает? Не может же он всегда угадывать так точно! Или все-
таки может? Вот и сейчас – откуда он знает, в какой стороне Лес?
Спутник молчал, а Алексу казалось, что он слышит обрывки бесконечных разговоров в
голове шамана.
– Рахим, а что с нами будет? Ты же предвидишь, вот и скажи.
– Мы не знаем. Зачем тебе будущее сейчас, сразу? К нему нужно своими ногами дойти.
– Ну вот я и иду! Знать бы, куда…
– Никто не знает будущего. Рахим, Юнус, Абдурахман, Карим, Исмаил, Абдулла и
другие тоже не знали. Если бы знали, остались дома. Там много жара, много солнце, а воды
совсем мало. Там нет Лес.
– Там Армия Возрождения, и неизвестно, что хуже.
– Лес хуже, – совершенно серьезно заявил Рахим. – Лес убить труднее.
– Вообще-то, я пошутил. Конечно, Лес хуже…
– Нет, никто не знает будущее. И мы не знаем, – словно разговор не отклонялся в
сторону, повторил шаман. – Если бы знали, мы бы плакали. Там слишком много плохой
случится. Хороший тоже будет, но плохой слишком много.
– Ясно. Хотя мне было бы приятно, если бы ты сказал, что все будет замечательно, что я
встречу Яну и Шведа, и что мы все будем живы-здоровы.
– Так и будет, – закивал азиат. – Только много-много плохой впереди ждет.
– Это само собой… Без плохого никогда не обходится.
По прикидкам Алекса до Леса было около дня пути. Но это если идти по прямой к
ближайшей границе анклава. А где находится НИИ Биотехнологий? Куда направится
Щавель? Конечно, они с Рахимом будут шагать быстрее, их только двое, идут налегке, а
армейцы наверняка несут много оборудования, оружия… да мало ли! И потом, с ними
пленные. Зато у них фора, заброшенную военную часть они покинули несколько часов назад.
И в каком направлении, неизвестно. Но Рахим двигался уверенно, будто охотник, который
взял след. Алекс решил довериться его чутью, округа была пустынной. Почему-то здесь не
было поселений бродяг. Овраги, перелески и холмы сменяли друг друга, ветер гнал волны
травы на лугах…
Часа через три шаман заявил:
– Правильно идем.
– Откуда ты знаешь? – удивился Алекс. – Я ничего не вижу, никаких примет.
– Мы тоже не видим. Зверь видит. Он далеко чует.
– А что, леший где-то рядом?
– Нет. Он прошел здесь давно. Смотри.
Шаман указал кучку экскрементов.
– Это леший, что ли?
– Он. Зверь за Щавель идет, мы за зверь.
Не очень-то надежная примета. Алекс, например, не мог определить, что за животное
навалило кучу в кустах. И даже если леший? Откуда можно знать, что он преследует именно
армейцев? Поверить Яне, что этот мутант – страж проклятия, которое они потревожили в
Житомире?
Мало-помалу мысли Алекса вернулись к Яне и Шведу: как там они, в плену? Не
задирает ли Яна конвоиров? Не обижают ли ее? И Швед? До сих пор ему казалось, что Швед
непобедим, он в любой момент может «взорваться», обезоружить охрану, расшвырять всех –
как когда-то на Химзаводе. Как-то свыкся Алекс с этой верой. Но на самом деле – кто знает,
что получится…
Шаман целеустремленно шагал, как будто ясно видел цель, и о дороге Алекс не
беспокоился, просто шел за молчаливым спутником. Поэтому ничего не мешало думать о
товарищах.
Неожиданно Рахим остановился, задрал голову и глубоко вдохнул.
– Что?
– Не знаем. Что-то изменилось. Лучше остановиться.
Алекс прислушался к своим ощущениям – он ничего не чувствовал, но хотел бы
доверять предсказаниям шамана, до сих пор они не подводили. Вот и сейчас он, повинуясь
жесту Рахима, присел в траве. Они находились на гладкой, как стол, равнине – ветер
заставлял траву ложиться широкими волнами, и, кроме шороха травы и шелеста ветра,
ничего не было слышно.
Рахим молча указал вперед. Алекс, прикрываясь ладонью от солнца, вгляделся в
травяное море, волнующееся под ветром. Только теперь он разглядел темный горб,
скользящий в траве далеко впереди. Большое животное неторопливо двигалось в том же
направлении, куда они держали путь.
– Ветер снова в нашу сторону, хорошо, – прошептал шаман.
– Что делать будем? – спросил Алекс. – Леший не торопится. А стоять и ждать не
хочется, ведь время теряем! Может, пойдем в обход?
– Думаем, – откликнулся шаман.
– Хороший ты напарник, – с сожалением произнес Алекс. – Только думаешь много. Вот
не ожидал я, что когда-нибудь буду недоволен, если спутник много думает. Обычно у меня
другая проблема была: думать никто не хочет.
Шаман не ответил – в его голове шел сложный процесс, и он не отвлекался. Наконец
сказал:
– Хорошо, будем в обход.
Но сперва они подождали, чтобы леший убрался подальше. Темная точка – спина
бредущего в траве мутанта – достигла границы редколесья и слилась с тенью под деревьями.
Только тогда шаман двинулся с места. Они с Алексом отмахали несколько километров в
сторону, после этого снова свернули к Лесу и долго двигались в одном направлении.

***

Под вечер впереди показалась заброшенная деревня, и шаман решил, что здесь они
остановятся.
– Завтра Щавель выйдет к Лесу, – напомнил Алекс.
– И мы выйдем, – заверил Рахим. – Ночью идти будем.
Он разбудил Алекса до рассвета. Тот, зевая и потягиваясь, собрался в путь. Рахим
совсем не выглядел заспанным или уставшим. Маленький азиат казался Алексу странной
куклой, свитой из стальной проволоки – в этом теле просто нечему было уставать. Может,
пока часть сознаний в его голове спит, другие бодрствуют? Стояла ночь, дул легкий ветерок,
и небо раскинулось над безлюдной равниной, как черный шатер, украшенный серебристыми
блестками звезд. Кроме звезд под этим куполом не было видно ни единого огонька.
Рахим скользил по траве, облитой серебристым светом звезд, как призрак, и Алекс
показался себе чужим посередине холодного ландшафта из черни и серебра. Он тащился за
шаманом и пытался думать о том, как встретятся они со Шведом и Яной… что все будет
хорошо… за такими мыслями и застал его рассвет. Звезды померкли, небо посветлело, на
востоке горизонт налился розовым светом.
А когда взошло солнце, вдалеке темной стеной встал Лес. И как всегда от него пахнуло
чуждостью и враждой. Шаман остановился, разглядывая из-под руки темную линию Леса на
горизонте.
– Не видно армейцев, – заметил Алекс.
– Лес большой, – ответил Рахим. – Длинная его граница. А мы вокруг шли.
– Да, верно. Значит, нужно сворачивать на прежний курс. «Земную жизнь пройдя до
середины, я оказался в сумрачном Лесу…» – вспомнил он начало «Божественной комедии»
Данте – «Ад».
И тут же в голове завертелись новые мысли. Алекс ничего не мог с собой поделать –
пришла в голову идея и просто распирает изнутри. Обязательно нужно с кем-то поделиться,
обсудить. Шведа бы сюда! Тот бы понял… Рахим, конечно, отличный спутник, уверенный,
умелый. Но разве с ним поговоришь о том, что великий итальянец описывает преддверие Ада
именно как Лес? Что, если и сейчас – наступление Леса лишь начало нисхождения
человечества в Ад? Что же ждет дальше? Как будут выглядеть семь кругов Преисподней?
Но все-таки сейчас требовалось мысли держать при себе и в оба глядеть по сторонам.
Алекс с Рахимом пошли вдоль далекой линии Леса, стараясь не приближаться и не удаляться
от нее. Дорогу им преградил ручей. Шириной около метра, самый обычный поток, но он
протекал по Лесу, а Алекс по собственному опыту, да и по рассказам бродяг знал: все, что
вышло из Леса, может нести смертельную угрозу. Они с Рахимом остановились, разглядывая
заросли на берегу.
– Странная трава, тебе не кажется? – спросил Алекс. – Эти растения могут быть
опасными.
Жесткие остроконечные стебли, вытянувшиеся у кромки воды, в солнечном свете
казались черными и поблескивали, словно лакированные.
Рахим сел – резко опустился прямо в том самом месте, где застал его вопрос. Скрестил
ноги, вытащил из кармана кости и стал кидать в траву. Шевелил губами, что-то бормотал,
переворачивая кусочки высохшей звериной плоти. В эту минуту он выглядел самым
настоящим шаманом, беседующим с духами.
«Зачем ему все-таки кости, – подумал Алекс. – Может, при помощи этого упражнения
странный азиат вводит себя в транс? Такой способ медитации?»
Прошло несколько минут. Рахим поднял глаза:
– Опасно, да. Но можно перепрыгнуть.
– Это я и сам собирался предложить. Стоило время терять?
– Мы думали. Нужно думать.
Шаман поднялся и пошел к берегу. Подобрал под ногами камень и швырнул в воду.
Взлетели брызги, в глубине потока что-то быстро сместилось, волны пошли в разных
направлениях – и от камешка, и навстречу им. Шаман кивнул – похоже, сам себе.
– Есть кто-то в воде.
– Оно вряд ли будет большим, – заметил Алекс. – Ну какая здесь глубина? Полметра?
Рахим не ответил. Он отступил на несколько шагов, для разгона, побежал к потоку и
прыгнул. Алекс ахнул – когда азиат проносился над водой, гладкая поверхность ручья как
будто расступилась, пропуская длинное черное тело. Нечто тонкое и гибкое взвилось,
разбрасывая брызги, вслед человеку, Алекс разглядел маленькую безглазую голову и пасть с
острыми зубами. Пасть с клацаньем сомкнулась возле ноги шамана, и черное тело,
свертываясь кольцами, плюхнулось в воду. Снова взлетели брызги, и вода постепенно
успокоилась. Алекс с сомнением поглядел на спокойный ленивый поток, мирно струящийся
среди черной травы и блестящий под солнцем. Вот тебе и глубина полметра… Что же это
было? Мутировавший угорь? Или пиявка… или вообще что-то новое, невиданное.
Рахим поманил его с противоположного берега. Алекс кивнул и на всякий случай
прошел вдоль ручья против течения. То, что таилось под водой, пугало своей загадочностью.
Если бы это чудище хотя бы можно было увидеть, оценить его сильные стороны… Он сгреб
горсть камней и, один за другим, зашвырнул их в поток – подальше от намеченного места.
Надеялся, что это отвлечет водяного жителя. Потом набрал побольше воздуха в грудь,
выдохнул и понесся к берегу. Раз – и он уже летит над черной острой осокой, над спокойным
зеркалом потока… Приземлившись на берегу, отбежал подальше от воды и наконец решился
остановиться. Сердце колотилось, будто он не через ручей прыгал, а в логово лешего только
что совался.
Рахим подошел к нему.
– Оно прыгало из воды за мной? Или нет?
– Не видели мы. Какая разница? Пойдем.
– Да…
Уходя от ручья, Алекс несколько раз оглянулся, но картина оставалась мирной и
спокойной – трава, ручей, черная осока…
Как всегда, шаман шел первым. Алекс, доверяя его чутью, держался позади. Но вот он
заметил, что уже шагает рядом и вот-вот окажется впереди. Рахим почему-то сбавил темп.
– Что-то случилось? – спросил Алекс. – Ты медленнее идешь.
– Что-то близко. Мы чувствуем. Может, зверь, может, Щавель. Опасность.
– Просто мы сейчас ближе к Лесу. Ты все время ведешь в ту сторону.
Алекс оглянулся на синеватую стену зарослей. Рахим тоже посмотрел и неторопливо
изрек:
– Мы не нарочно. Просто чувствуем, что туда идти нужно. Погоди, Алекс.
Он сунул руку в карман, вытащил кости. Алекс ждал, что опять повторится фокус с
метанием жребия, но Рахим только перебрал костяшки на ладони и, покачав головой, ссыпал
их обратно.
– Совсем близко. Теперь очень осторожно идти будем.
Они прошагали еще с километр, не больше, и Рахим резко присел. При этом дернул
Алекса за рукав.
Опускаясь рядом с шаманом на землю, Алекс увидел впереди, у самой границы Леса,
движение.
– Что там?
– Пока не знаем. Смотреть будем.
Они поползли, раздвигая траву. По пути попался невысокий пригорок, на верхушке
которого ветер раскачивал жесткие стебли пропеченного на солнце кустарника. Оттуда обзор
был получше, и Алекс с Рахимом подобрались к кустам.
В полусотне метров от границы Леса встал лагерем отряд, больше десятка человек. Там
шла какая-то суета, но толком разглядеть подробности с такого расстояния было невозможно.
– Бинокль бы… – протянул Алекс.
Бинокля у него больше не было, отобрали армейцы при обыске вместе со всем прочим
барахлом. Шаман, не оборачиваясь, протянул ему свой – дамский, театральный, очень
старый. Изящная вещица, но увеличение всего лишь трехкратное. Но и в такой Алекс сумел
разглядеть, что люди в лагере одеты в камуфляжную форму, на головах каски. Армия
Возрождения, тут ошибки быть не может. Увидел он Шведа – тот сидел, положив руки на
колени, посередине суетящихся военных, спокойный и безучастный. Даже бороду не теребит,
что могло быть признаком волнения. А вот Яны не видно. Что с Яной?!!
Алекс почувствовал руку шамана на своем плече.
– Не надо вставать, – сказал Рахим.
– Я не… – Алекс только после слов спутника сообразил, что уже приподнялся, как
будто хотел бежать со всех ног к лагерю армейцев. Глупый поступок, но что-то его дернуло
туда…
– Очень осторожно нужно быть, – наставительно заметил Рахим, отбирая бинокль. –
Армия, когда останавливается, всегда солдаты вокруг, часовые. Хорошо прячутся, мы не
видим.
– Да, ты прав. Просто Яну не могу среди них найти. Смотри, что это они делают? Что
там блестит?
Двое солдат почему-то переодевались. Вернее, снаряжались. Поверх формы они
натягивали серебристо-блестящие костюмы, с ног до головы укрывающие владельцев. Алекс
снова попросил у Рахима бинокль. Ну, точно. Так и есть – будто космонавты в скафандрах,
им еще и герметичные шлемы подали. Вон, надевают.
– Что они задумали?
– Мы не знаем. Но что-то большое будет. Очень большое. Готовься, Алекс, сейчас нам
время тоже что-то сделать. Если делать, то сейчас, очень скоро.
– Ну да, пока они будут этим большим заниматься, и у нас шанс появится. Армейцы
станут меньше по сторонам глядеть. Только как к ним подобраться? Равнина плоская, как
стол…
Среди армейцев Алекс увидел Щавеля. Капитан поднял руку и несколько раз качнул
ладонью над головой. Тут же, в трех метрах поодаль от стоянки армейцев, из травы
поднялись бойцы и направились к остальным. Дозорные так хорошо замаскировались, что
Алекс не видел их, пока командир не подал сигнал всем подтягиваться.
– Теперь вперед? – спросил Алекс.
Шаман кивнул и осторожно пополз, раздвигая траву. Они медленно продвигались к
лагерю. Время от времени Алекс поглядывал, выясняя, чем занимаются армейцы. Большая
часть выстроилась цепочкой и двинулась к Лесу. Несколько человек контролировали тыл.
Цепь остановилась метрах в пятидесяти от Леса, а две серебристые точки, «космонавты»,
продолжали идти. Вот они приблизились к темной стене. Из Леса, ломая кусты, с ревом
вывалился шатун. Тяжелая туша устремилась к паре в защитных спецкостюмах, и тут же
разом ударили автоматы. Медведь несся на бойцов, и, казалось, эту живую машину смерти
ничто не в силах остановить. Но слаженные очереди остановили и отшвырнули мутанта,
шатун попятился, его лапы подломились, и он тяжело опустился в траву.
Рахим с Алексом поползли быстрее, сокращая расстояние до армейцев. По пути
попалась лощинка, где их не могли заметить – ее пересекли бегом.
А стрелки, задрав стволы автоматов, поливали свинцом темные кроны, там что-то
двигалось, несколько темных точек Алекс успел разглядеть, когда они валились к подножию
деревьев. Будто живое грозовое облако, из Леса вылетела стая птиц. Пули сбивали их в
движении, темные комки, мельтеша простреленными крыльями и роняя перья, падали и
падали. Но из Леса вырывались новые, устремлялись навстречу автоматному огню.
Некоторые неслись по прямой, их валили первыми, другие, более сообразительные, кружили,
бросались в воздухе из стороны в сторону. Теперь огонь вели все – и бойцы первой линии, и
те, что остались позади. Алекс даже слышал сквозь грохот выстрелов крики: «Заряжаю!»
Приподнявшись, он увидел Шведа, тот сидел спокойно в прежней позе, положив руки на
колени, но что-то подсказало Алексу: сейчас начнется. Он уже достаточно изучил Шведа,
чтобы догадаться, когда тот готовится к действию. И Яну он тоже увидел – она-то не сидела
спокойно, а смещалась в сторону. Вроде бы не вставала, но, когда понимала, что в ее сторону
конвоиры не смотрят, быстро передвигалась… куда? Алекс разглядел груду рюкзаков,
сброшенных армейцами перед началом акции.
Рахим остановился и поднял автомат, Алекс последовал его примеру. Расстояние уже
позволяло вести прицельный огонь, но вступить в бой с полутора десятками опытных
бойцов… К тому же руки слегка тряслись после долгого передвижения ползком. А Лес
пришел в движение – с треском раскачивались кроны деревьев, что-то двигалось в них,
Алекс видел темные комки, перемещающиеся в вышине среди веток, птицы кружили над
бойцами Армии Возрождения, пикировали и падали, срезанные пулями.
Тут Швед наконец начал. Первый его рывок Алекс прозевал, хотя, кажется, следил, не
спуская глаз. Он только понял, что Шведа на прежнем месте нет, а долей секунды позже тот
уже оказался рядом с двумя бойцами Армии Возрождения. Все трое рухнули на землю,
вскочил лишь Швед с чужим автоматом в руках. Бросился к солдату, оказавшемуся рядом,
пригнулся и взмахнул прикладом. Яна вскочила и побежала, ее заметил охранник, начал
разворачиваться – вот тут и Алекс не промедлил. Короткой очередью он уложил армейца, и
тут же начал стрелять шаман. Теперь в лагере Щавеля творилось нечто невообразимое.
Стонал, кряхтел и раскачивал деревья Лес, птицы атаковали солдат, Яна и Швед, уже
сообразив, откуда стреляют по лагерю, побежали к Алексу. Они успели выгадать с полсотни
метров. Сперва армейцы, увлеченные схваткой, не заметили побег. Стрельба шла
интенсивная, твари Леса атаковали непрерывно, на опушке показался еще один крупный
мутант – Алекс не успел разглядеть, какой именно породы. Возрожденцы сосредоточили
огонь на нем… Лишь потом им стало ясно, что стрельба ведется и по лагерю. Щавель заорал,
раздавая приказы. Алекс едва различил обрывки его криков сквозь птичий грай и грохот
выстрелов.
Швед бежал первым, Яна немного отстала – она тащила тяжелый рюкзак, прижимая его
к груди обеими руками. Двое в блестящих костюмах пятились от стены деревьев, стреляя на
ходу, сквозь заросли ломился новый мутант… но несколько человек бросились за беглецами.
Швед остановился, обернулся к преследователям и дал короткую очередь, те упали на землю.
Яна промчалась мимо отшельника, и Алекс стал стрелять, не давая солдатам подняться. Те
били в ответ, но пока что их пули ложились далеко от кустов, в которых устроился Алекс.
Швед и Яна были куда лучшими мишенями. Алекс, стреляя, то и дело бросал взгляд на
движущиеся по лугу фигуры и с замиранием сердца ждал, что вот-вот кого-то может настичь
пуля.
Швед снова побежал и в два счета опередил Яну. Теперь Алексу казалось, что
преследователи метят в нее, вот-вот попадут, вот-вот срежут на бегу. Хотя какой бег! Яна,
всегда шустрая и проворная, сейчас двигалась медленно и неуклюже, ее клонил к земле
тяжелый рюкзак. Вот-вот кто-то из преследователей возьмет на мушку такую медлительную
цель…
Алекс встал и двинулся навстречу беглецам, не прекращая вести огонь. Швед
поравнялся с ним и понесся дальше, но Алекс дождался, пока мимо, пыхтя от напряжения,
проковыляет Яна, и после этого тоже побежал. Оглядываясь на бегу, он видел четверых
бойцов в камуфляже, которые не прекратили погоню. А за их спинами… Отряд Щавеля
продвигался к кромке Леса. Двое в серебристых защитных костюмах не показывались, и
Алекс подумал, что они все-таки вошли под деревья. Облако птиц кипело и бурлило над
головами солдат, оттуда, словно черные молнии, бьющие в землю, пикировали птицы. Пули
отбрасывали мутантов, но за ними к людям устремлялись все новые и новые…
Алекс еще успел подумать: а где шаман? После того как Швед побежал, на маленького
азиата Алекс не смотрел, а тот куда-то исчез, словно растворился в траве. Но размышлять об
этом было некогда. Трое беглецов бегом пересекли лощину, потом впереди показалась черная
полоска – осока на берегу ручья.
– Прыгать нужно! Высоко прыгать через ручей! – заорал Алекс на бегу.
Он рванул изо всех сил, потому что сомневался – услышат ли его? Поймут ли, что он
кричит? Он добежал к берегу первым и с разгона перелетел через черные заросли осоки и
спокойный поток. Следом за ним ручей перемахнули спутники.
– Гонятся, – обернувшись, выдохнула Яна.
Она торопливо продела руки в лямки рюкзака, чтобы удобней было бежать.
Четверо солдат Армии Возрождения по-прежнему преследовали беглецов. Похоже,
бойцам хотелось вернуть их живыми и по возможности невредимыми, но они опасались
сближаться с вооруженным противником… Потом за спиной, совсем рядом, раздались
автоматные очереди, и Алекс развернулся, готовясь стрелять в ответ. Но целью были не
беглецы. Трое возрожденцев остановились на берегу ручья и палили вниз – стволы автоматов
были опущены. В ручье билось что-то массивное, фонтаны брызг взлетали выше
человеческого роста…
– Бежим, бежим! – закричал Алекс.
 Его спутники, присевшие в траву при звуках близкой стрельбы, помчались за ним. Путь
их проходил параллельно кромке зарослей, и Лес темной грозной стеной маячил справа.
«А ведь там что-то творится», – подумал Алекс. Во время бегства окрестностями не очень-то
полюбуешься, и он не особо приглядывался, что происходит с Лесом, а сейчас заметил… или
ощутил некое изменение… в атмосфере? Или в чем? Нечто неуловимое, неосязаемое
появилось в воздухе. А может, наоборот? Исчезло что-то привычное и настолько знакомое,
что его не замечаешь, пока оно рядом? Что-то изменилось в мире, возникли новые,
непонятные ощущения, ветер вдруг сделался холодным, он нес новые незнакомые запахи.
– Сработало! – прохрипела на бегу Яна.
Она скинула рюкзак и сунула его Алексу:
– На. Неси ты. Я больше не могу…
Алекс, хотя и удивился, принял ношу и закинул рюкзак на плечи. Действительно,
тяжелый.
– Вот такое дело, Леха, – бросил Швед, привычно и буднично, как будто не было всех
этих приключений, плена и побега. – Похоже, мы оторвались.
Беглецы перешли на шаг, и Яна с шумом выдохнула:
– Ф-ф-фух… Ну, Алекс, ты вовремя. Хотя мог бы и раньше объявиться.
– Раньше я…
– Можешь не оправдываться. Для такого растяпы, как ты, вышло достаточно быстро.
Этот словечко «растяпа» неожиданно растрогало Алекса. До чего же здорово снова
быть вместе и подкалывать друг друга.
– Вы не представляете, как я рад вас снова видеть, – ответил он. – Просто невероятно.
А что сработало-то?
– Та самая штука, которую мы принесли из Житомира, – ответил Швед. – Щелоков
вошел в Лес. Смотри, как его колбасит.
– Кого? Щавеля? – не понял Алекс.
Потом он бросил взгляд вправо, на темную стену Леса, тут-то до него дошло, о чем
говорит Швед. Лес… выглядел не так, как всегда. Он корчился, его что-то заставляло сходить
с ума. Высоченные толстые деревья-мутанты гнулись и склонялись кронами к земле. Другие
раскачивались, как маятники, из стороны в сторону. Ветер, только что стылый и холодный,
теперь нес влажный жар, запах Леса стал пряным и кислым. Крики то ли животных, то ли
птиц неслись из зарослей, и в этих звуках звенели тоска и страдание. А может, орут не
животные? Может, эти звуки издают сами деревья? Зато стрельбы больше не было слышно.
Лагерь армейцев отсюда не был виден, его скрывал изгиб опушки. Швед сказал, что Щелоков
вошел в Лес… И теперь Лес «колбасило»…
Из тени качающихся деревьев показался какой-то зверь – шатаясь, вышел на опушку и
побрел прочь от зарослей. Рухнул в траву, перевернулся. Алекс не мог определить, какой
породы животное – мутанта сотрясала крупная дрожь, все тело дергалось, в воздухе
мелькали растопыренные лапы…
– Интересный эффект, – заметил Алекс. – Так что же это такое?
– Потом расскажем, – пообещала Яна, все еще переводя дыхание, – ты удивишься и не
поверишь. Интересно, за сколько такую ампулу можно загнать? Если эта жидкость заставляет
Лес сходить с ума… у-у, это наверняка должно очень дорого стоить!
– Но ведь ампулы остались у Щавеля?
– Одна, а то и две сейчас у тебя! Щавель хитрый, он своим людям раздал, чтобы не
были в одном месте. Только по одной или по две, я не разглядела. Но порция в этом рюкзаке.
Яна кивнула, указывая рюкзак, который стащила при побеге, а потом отдала Алексу.
Она раскраснелась, глаза блестели, возбуждение после побега и погони еще не схлынуло.
Алекс разглядел синяк у нее на скуле, но девушку это совсем не смущало, Яна пребывала в
самом боевом настроении, была полна энтузиазма и уже мечтала о новых выгодных делах.
– Сколько мы не виделись, а ты совсем не изменилась! – заявил он. – Тащишь все, что
попадется. Но как я рад вас видеть! Лес забери, как я рад!.. Постойте. Вы, когда бежали,
шамана не видели? Он был со мной, а потом куда-то подевался… Рахим – он такой
незаметный, я и не сообразил, когда он успел свалить.
– Вообще его не видели, – ответила Яна. – С тех самых пор, как он ушел за ворота и
пообещал, что вмажет кочевникам с тыла.
– А мне вроде так привиделось, что стрелков двое было… – неуверенно заметил Швед.
Но Яна стояла на своем:
– Не было его! Я не видела! Ты уверен, что он здесь тебе не померещился?
– Нет. Я на него напоролся, еще когда бежал. Когда мы с тобой бежали. Шаман за
оградой меня встретил… ну, помог маленько. С тех пор были вместе. Он же обещал, что
найдет и убьет того, кто зарезал хозяина «Балагана», а я ему сказал, что это Щавель.
– Коварно, – одобрила Яна. – Только не было его. Ты один тогда из травы встал, а рядом
никого не было.
На миг Алексу показалось, что в самом деле померещилось, что не было никакого
шамана, да и вообще – этих суток без друзей тоже не было. Как будто они только что
расстались, и вот – снова вместе. Он даже помотал головой, чтобы отогнать наваждение. А
Лес тем временем не успокаивался. Без всяких видимых причин здоровенное дерево стало
гнуться – не склоняться, а изгибаться примерно на треть своей высоты. Верхушка опускалась
и опускалась, ствол потрескивал и хрустел. Потом с оглушительным треском крона
отделилась и рухнула в подлесок, во все стороны брызнула щепа. Лес огласился воем и
криками, несколько птиц взвились в воздух, две столкнулись в полете, разлетелись перья…
Хрипло вереща, крылатые мутанты устремились в стороны…
– Стоп! – рявкнул Швед, перекрывая все шумы беснующегося Леса. – Слышите? Мотор
гудит.
– И не один! – поддакнула Яна. – Вон они, смотрите!
Облако пыли плыло над равниной, влажный теплый ветер, дующий из Леса, рвал его в
клочья и разносил по округе. Когда эти тучи расходились и рассеивались, было видно, что
едет несколько то ли мотоциклов, то ли автомобилей – по равнине за ними тянулись желтые
пыльные хвосты. Бахнул выстрел. И тут же, словно в ответ первому стрелку, затрещали
одиночные очереди.
– Приляжем, – бросил Швед. – Не знаю, кто здесь и зачем, но лучше им на глаза не
показываться.
– Ох, как я соскучился по твоим мудрым советам, – заявил Алекс, устраиваясь в траве.
Прозвучало еще несколько выстрелов. Уже намного ближе. А в ответ проскрежетал
знакомый вой лешего. Так вот за кем идет погоня!
– Слышите?! – возбужденно спросил Алекс. – Это леший. Шаман сказал, что он за нами
от самого Житомира бежит! Тот самый! Это его гонят!
– Паршиво, – констатировал Швед. – Тот самый или нет, но он бежит сюда. К Лесу.
Выстрелы приближались, и рев мутанта раздавался все отчетливей. Яна привстала,
чтобы глянуть, насколько далеко охота от опушки Леса.
– Два грузовика, джип и несколько байков, – сообщила она. – Похоже на клан
кочевников. Принесла же нелегкая! Не знаю, что за бригада сюда катит, но встречаться с
ними мне не хочется.
Алекс тоже выглянул – зверя не заметил, хотя характерный рык, напоминающий трение
ржавых железяк, звучал совсем рядом. А вот охотников он разглядел – точно, похоже на
отряд Черного Рынка. Шаман говорил, что они будут искать армейцев. В Лес, конечно, не
полезут, но когда они в таком охотничьем запале, лучше не попадаться на их пути. Не найдя
солдат, рыночники могут напасть на кого угодно…

Глава 8
Безумие великана

– Делать-то что будем? – снова заговорила Яна. – Просто так сидеть и ждать?
 – А что ты предлагаешь? – пробурчал Швед. – Сейчас с места двинуться – так сразу
заметят. Давайте пока немного оттянемся назад.
Они, пригибаясь, отступили к кромке зарослей. Теперь от волнующегося Леса друзей
отделяло не больше тридцати метров. Эта полоса вдоль опушки уже могла считаться опасной
зоной. Тени скрипящих и раскачивающихся деревьев накрыли троицу, все шумы
растревоженного Леса были здесь отчетливо слышны – и скрип древесных стволов, и треск
ломающихся веток, и гомон мутантов, невидимых в листве. Птицы кружили над головой. Их
резкие вопли не смолкали ни на миг.
А со стороны равнины нарастал гул моторов и выстрелы. Алекс даже различал
возбужденные выкрики кочевников. Потом взревел леший, и пространство мигнуло – как
будто на миг мир исчез, а потом появился заново, но уже не такой, как прежде, в мире что-то
сдвинулось, стало другим.
– Разделился, – прокомментировал Швед. – Ну, сейчас начнется.
В сознании возникло новое ощущение – все окружающее налилось злом, появилось
чувство близкой угрозы. Алексу начало казаться, что весь мир ополчился на него, каждый
куст и каждая травинка. Захотелось стрелять, топтать, рвать с корнем все, что попадется на
глаза – потому что все вокруг грозило смертью. Страх перетекал в злобу… Леший разделился
на темную и светлую сущность, и светлая уже пустила в ход свои аномальные способности.
Алексу тут же захотелось вскочить и стрелять – не важно, куда и в кого, лишь бы грохот
выстрелов и трясущийся автомат в руках помогли справиться со страхом.
И тут же кочевники открыли массированный огонь – стреляли десятки стволов.
Автоматные очереди, треск дробовиков, хлопки пистолетных выстрелов – все вместе гремело
и ревело единой музыкой смерти. Грохнула граната, к небу взметнулся огненно-дымный
столб, потом взревел леший… Пули свистели над головой, потому что кочевники палили во
все стороны. Яна упала ничком на землю и прикрыла ладонями голову. Алекс ее хорошо
понимал – хотелось укрыться, спрятаться. И от шальных пуль, и от зудящего, ноющего
чувства страха, изливаемого аномальной сущностью лешего. Новый взрыв – и еще один
дымный столб над равниной.
– Байки столкнулись, – невыразительным тоном произнес Швед. Он, один из всей
троицы, не лежал в траве, а, приподнявшись, вглядывался в схватку на лугу у Леса. – Вот и
темный… появился…
Алекс усилием воли заставил себя поднять голову. Отряд Черного Рынка был уже
совсем рядом. Два грузовика замерли в паре сотен метров от опушки. Оба пестро
размалеванные, украшенные всевозможными черепами, развешанными, где только удалось, и
расписанные какими-то лозунгами… байк бестолково кружит в стороне от тяжелых машин,
водитель, подняв ствол автомата, палит в воздух… еще дальше жарко полыхает груда
обломков в центре черного выгоревшего пятна в траве… Несколько бойцов лежат вповалку
или сидят, держась за головы… стискивают ладонями виски… Десятка полтора
рыночников – те, что устояли против ментальной атаки, выстроившись неровной цепочкой,
продвигаются к гибкой черной фигуре лешего, палят… но, кажется, мимо. Светлой сущности
не видно, однако она точно где-то рядом…
Вот темный зверь подобрался, выгнул спину… и длинными скачками бросился на
кочевников. Цепь стрелков рассыпалась, несколько человек бросились в стороны, другие
медленно, словно преодолевая сопротивление, разворачивались вслед за стремительно
движущимся зверем. Одного темный леший сбил с ног, метнулся к другому. Из кузова
ближнего грузовика его поливали огнем три автоматчика, но леший как будто не чувствовал
пулевых попаданий, он метался среди растерянных стрелков, бил и рвал растерявшихся
противников. При этом люди, сраженные шальными пулями, падали и вдалеке от зверя.
Алекс на четвереньках пополз прочь. Не соображая, куда – лишь бы подальше от этой
стрельбы, суеты, криков и крови. Яна опередила его – только что она корчилась в траве
рядом, но вот Алекс увидел, что она уже преодолела ползком половину расстояния до
деревьев. Швед встал и попятился, ствол его автомата ходил вверх и вниз, как будто
независимо от желания хозяина.
А стальные тиски продолжали стискивать голову и мешали сосредоточиться, злоба и
страх волнами накатывали на Алекса. Он полз боком, наугад – назад, куда угодно, лишь бы
скрыться от этого безумия. Второй грузовик кочевников стал сдавать задом, потом водитель
вывернул руль, разворачивая машину. Выстрелы не смолкали, и пули по-прежнему
вспарывали воздух во всех направлениях.
– Бежим отсюда! Бежим! – крикнул Швед.
Алекс с трудом заставил себя оторвать руки от земли и встать. Едва ли соображая, что
они делают, все трое помчались прочь от побоища. Крики и грохот выстрелов неслись им
вслед. Опомнился Алекс среди черных гладких стволов, деревья дрожали, их вибрация
передавалась земле, ноги ощущали этот трепет. Они в Лесу! Но не было привычного
ощущения чуждости, которое всегда охватывало вблизи Леса. Сейчас все было по-другому.
Страх и ненависть, распространяемые светлой сущностью лешего, были сейчас куда
реальнее и ощутимее, чем тяжелая аура Леса. Лес словно лишился части своей силы, он был
растерян, сбит с толку, он сходил с ума. В стелющихся по земле ползучих растениях
промелькнули тени – какие-то звери бесцельно брели между деревьями. Шатались, падали и
снова вставали, чтобы кружить среди дрожащих стволов. Кроны раскачивались над головой,
пятна солнечного света появлялись и исчезали…
Из мешанины движущихся теней навстречу вышел волк. Швед выстрелил. Короткая
очередь свалила мутанта, он рухнул набок и задергался, суча лампами, разбрызгивая
кровавые капли из простреленной груди… Троица шла все дальше в Лес. Вверху с треском
сломалось что-то большое, тяжелое. Посыпались листья, обломившаяся верхушка
здоровенного дерева-мутанта стала сползать среди колеблющихся ветвей, цепляясь сучьями
и роняя обломанные куски… Стелющаяся по земле лиана обернулась вокруг лодыжки Яны,
но шевелилось растение медленно, словно нехотя. «Сейчас Яна завизжит», – подумал Алекс.
Но девушка молча дернула ногой, освободилась из вялой хватки растения-мутанта и побрела
дальше. К ногам Алекса свалилась небольшая черная птица с неестественно вывернутой
шеей. Он аккуратно переступил неподвижный комок перьев. Спина Шведа маячила перед
глазами, как цель, к которой нужно идти – и он шел. Гнал мысли, гнал страх и тоску,
распространяемые светлым лешим, и шел. Старался сосредоточиться на шатающейся из
стороны в сторону спине Шведа. И земля под ногами мелко дрожала. А может, Алексу только
казалось.
Где-то рядом с грохотом рухнуло дерево. Потом, пройдя немного, Алекс увидел
упавшего гиганта – толстенный ствол, сваливший при падении еще два дерева и обломавший
несколько толстых веток, увидел вывернутые корни, торчащие на несколько метров вверх и
вяло шевелящиеся, как змеи. Из ямы, оставленной растением-мутантом, ползли безглазые
белые твари, похожие на крыс – Алекс видел таких у Химзавода, в подземном коллекторе.
Мало-помалу давление на мозги стало ослабевать, Алекс помотал головой, приходя в
себя.
– Швед! – позвал он. – Ты как, в порядке?
– Отпускает…
– Мы в Лесу.
– Не помню, как я сюда попала, – подала голос Яна. – Эй, а мы же далеко зашли!
Выбираться нужно! Идем обратно!
– Куда обратно? – озираясь, спросил Алекс.
Со всех сторон был Лес – черные гладкие стволы, вьющиеся лианы, стон и треск. Все
вокруг шевелилось, дрожало, и земля под ногами вибрировала по-прежнему. Теперь, когда
схлынуло ментальное воздействие светлого лешего, ощущение дрожи стало еще отчетливее.
Мир трепетал и вертелся вокруг Алекса. Где же это дерево, которое упало, вывернув корни?
Вот оно. Кажется, они пришли со стороны комля? Или нет, сбоку! Но с какой именно
стороны?
Белесая крысоподобная тварь проковыляла мимо, не обратив на людей внимания.
Совсем не похоже на порождения Леса – обычно они были агрессивны и всегда нападали на
человека, а этой все равно.
Швед остановился, стал озираться. Потом неуверенно указал рукой:
– Вроде опушка в той стороне, а? Только с кем мы там встретимся? С лешим? С Черным
Рынком?
– Швед, мы же в Лесу!
Алекс встревожился. Что с приятелем произошло? Почему он не боится и не спешит
вырваться из этой смертельно опасной ловушки? Или ему так мозги перекосило, что он уже
Леса не боится? И Яна тоже как будто спокойна. Но они в Лесу! В Лесу они! Человек не
должен здесь быть, человеку полагается бояться Леса!
– Точно, мы в Лесу, – медленно проговорил Швед. И принялся теребить бороду,
задумался, значит. – Нет, Леха, ты не бойся. Щелоков отравил Лес, и этой штуки должно
хватать часов на шесть, не меньше. Мы не очень долго здесь бродим, верно? Пока что не
беспокойся.
– Наслаждайся моментом! – поддакнула Яна. Она уже достаточно пришла в себя, чтобы
к ней вернулась прежняя манера разговора. – Смотри, какой пейзажик, любуйся! А то когда
еще случай выпадет по Лесу пройтись.
– Ладно, ладно, я сейчас объясню, – перебил ее Швед. – Ты наверняка слышал такую
теорию, что Лес – единый организм, верно? Что корни переплетаются между собой,
срастаются в единую сеть, по которой идут сигналы. Так?
– Ну да, я слышал такое. Вполне правдоподобно звучит.
– Эта жидкость, из Житомира, если ее запустить в систему, вызывает возмущения. Ну,
словно компьютерный вирус, понимаешь? Он сбивает управление…
– Я не понимаю, – вставила Яна. – Какой еще вирус?
– Он запускает свои сигналы, биохимия там какая-то, – с нажимом произнес Швед.
Пытался тоном дать понять Яне, чтобы не перебивала. – Толком я и сам не понимаю, это не
мой профиль.
– Ничего, я вроде врубаюсь, – ответил Алекс. – Вирус, значит.
– Фитовирус, да. Щавель пару раз обмолвился, таким словом назвал. Человек его даже
не почувствует.
– И что же, теперь весь Лес отравлен?
– Не весь, конечно. Имир – на то и великан, что очень большой. Поражен какой-то
участок, однако он слишком обширный, чтобы Лес мог сразу ликвидировать угрозу. Погасить
чужие сигналы мгновенно ему не под силу. На это потребуется время.
– Значит, можно любоваться пейзажем часов шесть?
– Уже меньше. Ладно, чего стоять? Идем.
– Но куда?
Швед пожал плечами:
– По-моему, туда. Это направление не хуже любого другого, и именно оттуда мы,
кажется, пришли. Выйдем к опушке, осмотримся. Пигалица, держись поближе ко мне. У тебя
оружия нет? Алекс, отдай ей пистолет.
Алекс вытащил из кобуры «глок», который подобрал у подорванного БТРа, и протянул
девушке. Отрадно видеть, что Швед снова рассудительный и внимательный. Эх, Алексу бы
хоть немного его спокойствия. Это же невероятно: они в Лесу! И могут спокойно идти,
никуда не спешить, даже разговаривать и отпускать шуточки! В Лесу!
Они развернулись и пошли в направлении, выбранном Шведом. Ментальное
воздействие светлого лешего ушло, в голове было пусто и чисто. Черные высоченные стволы
дрожали и покачивались, под ногами скользили пятна света, падающего сквозь листву. Внизу
трепет древесных стволов был едва ощутим, а верхушки заметно покачивались. Стояла
тишина, нарушаемая скрипом деревьев, шорохом листвы высоко над головой да шелестом
шагов. Какие-то небольшие звери сновали среди пятен света и тьмы, они не пытались
напасть на людей, просто брели, словно потерянные.
 Яна расстегнула куртку:
– Жарковато становится.
Под сенью Леса царила влажная теплая духота, но сейчас и Алекс тоже почувствовал:
становится теплее. Впереди показался просвет, и Швед зашагал шире. Но оказалось, перед
путниками не опушка, а большая поляна, посередине которой стоит странное дерево.
Толстый приземистый ствол, от которого отходят длинные гибкие побеги. Сейчас они,
словно уснувшие змеи, разлеглись по всей поляне, почти достигая окружающих зарослей.
Широкие, как лопаты, листья вяло шевелились, и от дерева исходили волны тепла.
Троица замерла у края поляны.
– Что это?
– Не знаю, пигалица, но….
Толстые змеи, расходящиеся от ствола, мягко шевельнулись, листья на всех – разом,
дружно – развернулись, теперь их плоскости смотрели в одну и ту же сторону. Теплый
влажный ветер с поляны усилился, он шевельнул коротко подстриженные волосы Яны, и она
поспешно натянула капюшон.
– …Но лучше на поляну не входить. Там аномалия, глядите!
Змееподобные ветки раздвинулись в стороны, между ними сверкала, переливаясь,
зависшая в полуметре над землей вращающаяся спираль, ослепительно-яркая и
разбрасывающая голубоватые искры в своем нескончаемом движении.
– Обойдем вокруг, – повторил Швед.
– Погоди, мы же не этим путем пришли! – спохватился Алекс. – Такой поляны не было!
Смотри, какая ерундовина, ты бы ее запомнил!
Он попятился, остальные последовали его примеру. Швед задел локтем свисающую
ветку, та дернулась, взметнулась вверх, приведя в движение все дерево. Ствол вздрогнул, с
громким чмоканьем плоть дерева расступилась, открывая длинную трещину. Расселина
поползла вверх по стволу, при этом гладкая черная оболочка, заменяющая растению-мутанту
кору, трескалась, отслаивалась и сворачивалась ломкими спиралями. С соседнего дерева
начали падать птицы. Это было непонятно и пугающе. Тушки валились, как спелые плоды,
переворачивались в падении, шмякались на землю, раскидывая бессильные крылья.
И больше не двигались. Закружились черные перья.
Небольшой мутант свалился к ботинкам Яны, та ойкнула и отшатнулась. Странное
создание только отдаленно напоминало птицу, клюва не было, в приоткрытом ротике твари
матово поблескивала режущая кромка – с виду острая, как бритва. Закатившиеся глаза были
изумрудно-зеленого цвета. Но покрыто это создание было перьями, самыми обыкновенными.
Троица обошла дерево с падающими птицами, а мимо деловито просеменили безглазые
белые твари. Уже удаляясь от этого места, Алекс оглянулся – слепые мутанты неторопливо
пожирали бесклювую птицу. Впереди снова показалась поляна с пузатым приземистым
стволом посередине. От этого дерева не отходили змеевидные побеги, зато его сплошь
усеивали цветы. Громадные, размером с хорошую тарелку, они раскрывались и закрывались в
непонятном ритме.
Алекс не смог увидеть в движении лепестков порядка, но в этом хаосе ярких оттенков,
несомненно, был какой-то смысл… Пестрая картина завораживала, цветы гипнотизировали,
не позволяли отвести глаз. Швед потянул Алекса назад:
– Идем, идем! Не смотри…
Алекс попятился и с усилием повернул голову, заставляя себя не глядеть на поляну.
Снова потянулся Лес – дрожащие черные стволы, мельтешение световых пятен у подножия
деревьев, тихий шорох и шепот над головой.
Впереди среди стволов промелькнула тень, и Швед замер.
– Что там? – шепотом спросил Алекс.
– Не знаю… За деревья!
Все укрылись в тени за стволами и замерли. Верхушки деревьев гнулись и
раскачивались в вышине. Алекс протянул руку и положил ладонь на черную кору дерева-
мутанта. Она была теплой, гладкой и лихорадочно дрожала. Внезапно тишину разорвали
автоматные очереди, как будто их вызвало прикосновение к дереву. Алекс отдернул ладонь и
присел. За соседним деревом сжалась Яна, Швед остановился немного в стороне. Он
напряженно вслушивался в перестрелку, звуки выстрелов приближались. Снова между
деревьями промелькнуло что-то длинное и гибкое, перетекло сквозь световое пятно и кануло
в тень. Потом еще раз – уже намного ближе.
– Леший! – выдохнула Яна.
А стрельба шла совсем рядом – Алекс увидел, как падают срезанные ветки. Из дерева,
за которым пряталась Яна, на высоте около метра брызнули куски и лохмотья черной коры.
Пуля угодила. Из тени в десятке шагов возникла гибкая фигура мутанта, леший несся
длинными прыжками, превращаясь на лету в размазанную темную полосу. Он в мгновение
ока промелькнул между Алексом и Яной. На миг рядом как будто зависли нечеткие
очертания морды, мелькнул глаз – умный, почти человеческий, блеснули в пасти длинные
белые зубы… зверь исчез, зато там, откуда он явился, замелькали армейские каски. Солдаты
приближались, поливая автоматным огнем Лес перед собой.
– Что делать? – вполголоса спросила Яна, стискивая «глок» обеими руками.
Леший промчался и исчез, зато армейцы продвигались к их убежищу, и бежать было
слишком рискованно – все пространство вокруг простреливалось.
– А что делать, подпустим поближе и… – Швед осторожно выглянул из-за дерева и
снова спрятался. – Еще минута, потом начнем.

***

Минута тянулась невыносимо долго – так показалось Алексу. Он сидел за толстым

стволом дерева-мутанта, растение дрожало, его движение передавалось земле. Автоматные
очереди звучали рядом, пули со свистом проносились, кажется, у самой щеки, срезали ветки,
то и дело ударяли в стволы, тогда во все стороны разлеталась щепа… Алекс глядел на Шведа,
стараясь не пропустить миг, когда нужно будет покинуть безопасное место позади дерева и
когда начнется бой…
Вот Швед шевельнулся, опуская задранный ствол автомата. Алекс приготовился.
– Давай! – рявкнул Швед.
Они одновременно показались из-за деревьев. Алекс увидел цепочку солдат,
неторопливо движущихся за сбежавшим лешим и поочередно посылающих пули в дрожащие
заросли. Автомат привычно задергался в руках – Алекс сам не понял, когда его палец
придавил спусковой крючок, все вышло само собой.
Армейцы уже были уверены, что зверь сбежал, они стреляли потому, что приказа
прекратить огонь не было, да и вообще – спокойнее, если на всякий случай проверить
подозрительное место пулей-другой. Появления нового противника они никак не ждали,
потому и замешкались на миг. Очень недолгий миг, но его хватило, чтобы несколько пуль
Алекса и Шведа нашли цель. Алекс слышал крики, двоих удалось задеть… возможно, кого-то
при попадании спас бронежилет. Фигуры в камуфляже исчезли из виду, лишь одно тело
осталось лежать между стволами, и световые пятна бродили по нему.
Но на этом их со Шведом преимущество закончилось. Теперь армейцы действовали
осторожно и умело – короткими перебежками смещались в стороны, обходя засаду с флангов.
И вскоре уже пришлось стрелять Яне – она увидела быстрые тени, мелькающие справа и
слева.
– Обходят! – закричала она. – Отступаем?
– Нельзя! – выкрикнул в ответ Швед. – Положат сразу! Пугай их, стреляй!
Яна старательно посылала пулю за пулей в заросли, чтобы помешать продвижению на
флангах, но опытных бойцов ее огонь задержал ненадолго. Они заходили все дальше, Алекс
чувствовал, что вскоре не сможет укрываться за деревом…
И тут Лес взорвался автоматными очередями. Били сразу со всех сторон, даже сверху –
неведомые бойцы, вмешавшиеся в перестрелку, сумели взобраться и на деревья.
Продвижение армейцев остановилось, Алекс слышал обрывки команд и узнал голос
Щелокова. Камуфляжные фигуры стали оттягиваться назад. Те, кто напал на армейцев,
преследовали отступающих, это было слышно по звукам перестрелки. Однако самих
спасителей Алекс пока не видел. Вдалеке раздался гулкий хлопок, потом еще один, между
деревьями блеснули отсветы неестественно яркого свечения – кто-то пустил в ход артефакты.
Что именно там произошло, Алекс не понял, но по черным деревьям пошли гулять
разноцветные отсветы, вдалеке возник зеленый туман, из-за его завесы неслись крики
армейцев.
– Отбой! – бросил Швед. – Мы больше не в игре. Как только утихнет, осмотримся и
попробуем сделать ноги.
Алекс обернулся – отшельник уже не пытался вести огонь. Он сидел, привалившись к
древесному стволу, и не высовывался.
– Эй! – позвала Яна. – Тут… это…
Алекс развернулся к ней. Девушка поднялась на ноги позади дерева, за которым
пряталась во время схватки. Она развела руки в стороны, и «глок» болтался на указательном
пальце, подцепленный за рамку. Позади нее стоял человек в травянисто-зеленом комбинезоне
с капюшоном, надвинутым до самых глаз. Нижнюю часть лица защищал респиратор. Фигура
чужака почти целиком скрывалась за Яной, но Алекс хорошо видел натянутый ремень
«калаша» на плече, это означало, что стволом незнакомец сейчас тычет в спину девушки.
– Опустите оружие, – негромко приказал человек в зеленом. Из-под респиратора голос
звучал глуховато. – И не нужно делать резких движений. Вы на прицеле у моих людей.
– Эх, пигалица… – медленно произнес Швед.
Алекс покосился на него – оружие отшельник не поднимал и оставался спокойным,
только глаза двигались, Швед высматривал в Лесу противника. И, видимо, кое-кого в самом
деле высмотрел. Со вздохом Швед очень медленно нагнулся и осторожно опустил автомат
прикладом на землю, так чтобы ствол оперся на кору дерева-мутанта.
Яна скорчила огорченную мину:
– Я не заметила, откуда он взялся. Ну… так получилось.
– Растяпа, – ответил Алекс и выпустил автомат, позволив оружию свободно повиснуть
на ремне вниз стволом.

Часть третья
Лесу нужно всё

Глава 9
Законы Леса

– И кто же вы будете такие? Край, верно? – спросил Швед, косясь по сторонам. – Вы

вроде с Армией Возрождения схлестнулись, так и мы им не друзья. Получается, мы вроде как
заодно.
Он вглядывался в скользящие по деревьям световые пятна, искал затаившихся стрелков.
– Да, мы из Края, и мы никому не враги, – согласился незнакомец, – и, что верно, то
верно, с вами сейчас на одной стороне оказались.
– Вот! – приободрилась Яна. – Мы на одной стороне! А ты у нас оружие отбираешь!
Оно, между прочим, дорогое и досталось нам с трудом.
– Я не отбираю. – Алексу показалось, что чужак улыбается под маской респиратора. –
Просто прошу не пускать его в ход. Хочу с вами поговорить, но для начала нужно убедить
вас, что мы не враги. Вон, в армейцев вы сразу палить начали, без разговоров. Мало ли что у
вас на уме! Да ты опусти руки, девушка, опусти.
– Хорошее начало разговора, – заметил Швед. – Интересно, какое будет продолжение.
 Он подобрал «калаш» и закинул за плечо. Алекс сделал то же самое.
– Вот и хорошо, – кивнул краевец. – Не нужно меня опасться. Просто мало ли, как вы
поступите, если я на глаза без предупреждения покажусь. О, слышите, стрельба стихла?
Скоро можно будет идти.
– Куда идти? – спросил Алекс.
– К нам. У нас здесь устроен лагерь.
– В этом анклаве Леса?
– Нехорошо так говорить, – с укоризной заметил краевец, – Лес безграничен и
вездесущ. В одном месте он деревья поднимает из земли, в другом ему лучше без них. Но
везде присутствует его сила и его воля. Однако я понял твой вопрос. Да, среди этих деревьев,
только на другой стороне, на северной. Вы пришли к этим деревьям с юга, да еще тут же
рядом оказалась Армия Возрождения. Нам нужно побольше узнать об этом деле. Как вошли?
Зачем? Почему не побоялись? И, самое важное, что за отряд армейцев сюда рвется? Вы ведь
их знаете, верно? Поскольку сразу начали стрелять.
– Это долгая история, – заявил Швед.
– Ну и что, Лесу спешить некуда, у него впереди вечность. Как вы попали на это место?
Почему Лес вас впустил?
– Он вообще сегодня странный, – вставил Алекс. – Лес, я имею в виду.
– Нас сюда армейцы привели, – заговорила Яна. – Вроде как пленных. Но мы сбежали.
Поэтому и стреляли в них сразу.
– Как пленных? Однако до заброшенных руин вы добрались одной компанией с двумя
армейцами.
– И это знаете! – удивилась девушка. – Следили за нами, значит!
– Лесу все ведомо. Так что же, вы были сперва с армейцами вместе, а после они вас
обезоружили и привели к деревьям насильно? Очень странная история.
– Да не вместе! – Яна топнула ногой от нетерпения. Слишком много нужно объяснять, и
ей уже заранее было невтерпеж пересказывать столько разных событий. – Они же нам
сказали, что они из Края, Ясень и Щавель, так назвались. Говорят, идут в те руины! Мол,
Лесу так нужно. А мы подумали, раз Лесу нужно, то мы должны помочь. Если бы сразу
знали, что они из возрожденцев, то не согласились бы! Но они-то сказали, что они из Края,
что это Лесу нужно!
– Хорошие слова… насчет Леса.
Незнакомец оглянулся и кивнул. Из-за деревьев выступили еще трое. Оружие они
держали наготове, Алекс отлично видел их пальцы на спусковых крючках. В общем, при том,
что разговор проходил мирно и душевно, краевцы могут положить их в секунду. Трое,
появившиеся из засады, приближались медленно, причем держались так, чтобы их
переговорщик не перекрыл линию огня.
Выглядели они достаточно заурядно по сравнению с Ясенем и Щавелем и при иных
обстоятельствах могли бы сойти за обычных бродяг. В их снаряжении не было нарочитых
признаков принадлежности к Краю. Но двигались они мягко и бесшумно, Алекс даже слегка
позавидовал такой сноровке.
– Вот что, вы все-таки пойдете с нами, – решил первый. – И перескажете всю историю
от начала до конца нашим старейшинам. Пусть решают они. Ну и что кто-то из Армии
Возрождения называется краевцами, это тоже подробно расскажете. Нехорошо так
поступать. Лес лжи не любит!
– Ну ладно, расскажем. А потом? – быстро спросила Яна.
– Потом мы вас проводим туда, где безопасно. Выйдете из деревьев, да и ступайте, куда
хотите. А если понравится, оставайтесь с нами, Лес всех примет. Мы вас научим понимать
Лес и служить ему. Но это, конечно, дело добровольное.
– А разговор со старейшинами, случайно, не добровольное дело? – поинтересовался
Алекс, хотя ответ предполагал заранее.
– Нет, – очень серьезно ответил собеседник, – не добровольное. Странные дела сегодня
произошли, старшим нужно знать правду.
Идемте.
Он качнул стволом автомата, указывая направление. Трое его молчаливых спутников
так и держались позади, чтобы сопровождать на расстоянии. И с оружием наготове, конечно.
Троицу повели в сторону недавнего боя. Переговорщик шел рядом с Алексом и молчал.
Яна догнала Шведа и пошептала ему на ухо, потом приблизилась к Алексу и потянула его за
рукав. Когда он склонился к девушке, тихо сказала и ему:
– Ты не говори, что у нас одна ампула с веществом есть. А то краевцы ее отберут! А это
же дорогущая вещь! Мы ее потом продать можем за такие деньжищи, что ой-ей-ей!
– Потом? Думаешь, нас так запросто отпустят, как этот тип сказал?
– Не отпустят, значит, сбежим.
Алекс только вздохнул – ему бы немного ее энтузиазма. Сам он ситуацию оценивал
очень критически. Да, вроде бы краевцы настроены дружелюбно… Вот, даже шептаться не
запрещают. Но при этом не отпустили, ведут с собой. Хотя, с другой стороны, куда сейчас
деваться без сопровождения? Посреди Леса, не зная дороги?
Отряд краевцев собрался под здоровенным деревом. В тени раскидистых веток был
участок, свободный от прочей растительности, туда слуги Леса снесли своих убитых.
В перестрелке с армейцами отряд потерял двоих. Еще двое были ранены, им сейчас
оказывали помощь. Алекс заметил, что краевцы пользуются не только аптечками, на раны
накладывали какие-то мази из баночек без этикеток. Раненых поили снадобьями из фляг.
Неподалеку лежал застреленный армеец, покойником никто не интересовался, даже не
обобрали, как следует. Это тоже смотрелось необычно. Переговорщик обменялся кивками с
теми, кто оказался на поляне, потом к группе присоединилось еще около десятка краевцев.
– Проводили? – спросил их старшего переговорщик. – Без потерь обошлось?
– Проводили до опушки, – кивнул командир преследователей. – Дальше нам ни к чему.
Лес очищен от чужих. Не нравится Лесу, когда чужие в нем, беспокоится он.
Боец положил ладонь на кору черного дерева-великана.
– Дрожит? – спросил Алекс.
Краевец вздохнул:
– Волнуется Лес.
Швед потер плечо и заявил:
– Дождь будет.
Несколько человек глянули вверх – в прорехах между листвой голубело безоблачное
небо.
– Будет, если Лесу угодно, – согласился переговорщик. – Дождь – это хорошо, он смоет
чужое. Ну что, закончили перевязку?
Это относилось к тем, кто ухаживал за ранеными. Краевец, который был за лекаря,
кивнул:
– Можем выступать. Раны неопасные, так что все могут двигаться.
– Тогда воздадим хвалу Лесу, и в путь, – заявил переговорщик.
Он отцепил от пояса флягу, остальные поступили так же. У каждого нашлась фляга,
затейливо украшенная чехлом, сплетенным из побелевших корешков. При этом им пришлось
снять маски. Алекса удивил возраст – большинство были совсем молодые ребята, лет по
двадцать с небольшим. Лишь пара мужчин постарше.
– Да пребудет Лес вечен и велик, – нестройным хором пробубнили краевцы и сделали
по глотку.
– Сейчас и нам предложат хлебнуть, – шепнула Алексу Яна. – Ты смотри, не подавай
вида, что знаешь такую штуку. Не то всплывет, что я у них когда-то подобную флягу увела.
– У кого-то из этих?
– Нет, те постарше были.
Переговорщик, сделав глоток, помолчал минуту, всем своим видом выражая глубокую
задумчивость и почтение к Лесу, потом протянул флягу Шведу.
 – Сделай небольшой глоток, покажи Лесу, что чтишь его и уважаешь. Тогда он тебя
впустит.
– Да мы и так уже внутри.
– Главное, не в каком ты месте, среди деревьев или еще где. Впусти Лес в свое тело, он
впустит тебя в свое. Вот в чем суть.
– Ладно. – Швед глотнул и протянул флягу Яне.
Потом пришла очередь Алекса. Он узнал знакомый терпкий вкус пойла краевцев и
зажмурился в ожидании эффекта. Услышав легкий шум в ушах, открыл глаза – Лес вокруг
проступил отчетливее, появилось уже знакомое ощущение, будто различаешь каждую
морщинку на коре, замечаешь каждый листок над головой… Более того, пришло чувство
сопричастности, Алекс ощутил себя частицей Леса, он мог видеть невидимое, отчетливее
понимал, что происходит рядом, да и не рядом тоже. Он уловил ток влаги внутри стволов
деревьев, каким-то непонятным образом понял, что множество мелких грызунов движется к
этой прогалине, скоро они соберутся под огромным деревом-мутантом. У зверьков здесь
дело. И еще многое другое почувствовал… Теперь Алекс лучше понял, что именно
происходит, когда глотнешь немного напитка Края – ты становишься частью Леса. Не совсем,
конечно, ведь человеческая личность никуда не пропадает, ты остаешься самим собой. Но
все-таки какой-то долей существа ты уже принадлежишь Лесу, он это знает и позволяет тебе
пройти под его деревьями.
– Какой странный вкус, – не совсем натурально произнесла Яна, – никогда ничего
такого не пробовала!
При этом она легонько пнула Алекса в лодыжку – дескать, подыгрывай!
– Да, – сказал он, – необычный напиток. Как-то по-другому теперь все выглядит.
Швед не стал присоединяться к их спектаклю, он смотрел вверх. Небо прямо на глазах
затягивали тучи.
– Дождь будет, – снова сказал он. – Наверное, лучше поторопиться?
– Да, пойдем, – согласился переговорщик. – Кстати, меня Федором звать.
– Просто Федор? – уточнил Алекс. – Возрожденцы, которые нас обманывали, назвались
Щавелем и Ясенем. Я подумал, у вас так принято, каким-то растением назваться.
– Необязательно. Это больше молодежи нравится, ближе к Лесу себя чувствуют…
Пойдемте, братья!
– А мертвых что же, так и оставите? – Швед указал тела на прогалине.
– Оставим, – уже на ходу ответил Федор. – Так будет правильно, пусть лежат в мире и
покое. Дети Леса с Лесом сольются.
Шагая вслед за провожатыми, Швед пробормотал:
– Нехорошо, по-моему, так поступать. Зверье сюда уже тянется. Сожрут мертвецов.
– Не понимаете, – скорбно произнес один из молодых краевцев. – Братья не совсем
мертвые. Они часть Леса, как все мы. Лес назначил нам путь, мы им идем. Кто больше
пройти успеет, кто меньше, на все воля его! Когда-нибудь каждый из нас, закончив этот путь,
снова вернется в Лес и сольется с его великой сущностью. Тело не имеет значения. Лес дал,
Лес забрал, когда пришел час.
Потом, когда парень не мог слышать, Швед шепнул Алексу:
– Слышал? Они хотят, чтобы великан Имир забрал их поскорее. Им не терпится, чтобы
он стал больше, полнее, они себя готовы отдать ему на съедение. Ох, не нравится мне это,
совсем не нравится.
– А когда тебе что-то нравилось? – пожал плечами Алекс. – Ты, главное, им про
великана не рассказывай. Не поймут.
А холодный ветер гнал над Лесом тучи все быстрее. Небо уже стало совсем темным, но
у подножия деревьев по-прежнему было тепло и спокойно. Краевцы вверх не глядели, они
уверенно шагали, непонятным образом определяя направление. Алексу Лес казался
однообразным и лишенным примет. Встречались упавшие деревья, под ними бестолково
суетились мелкие грызуны, сталкивались, разбегались, издавали тревожный писк. На людей
они не обращали никакого внимания. Они вообще ни на что не обращали внимания.
Встречались и поляны с диковинными растениями в центре. Но все-таки деревья и поляны
путались в голове, Алекс не мог бы, глядя на очередную, сказать, проходил он здесь или нет.
Потом пошел дождь. К шорохам Леса добавился монотонный шепот падающих капель.
Поначалу вода почти не попадала к подножию Леса, ее задерживали кроны, она стекала вниз
по ветвям, проникая к корням деревьев. Алекс ощутил чувство успокоения – казалось, что он
не один. Он попал в беду, но кто-то большой и могущественный о нем позаботится и все
будет хорошо.
На прогалине, где ветки не заслоняли неба, шагавший рядом юный краевец стянул
капюшон и подставил голову дождю. На его лице возникла неуверенная улыбка. Встретилась
поляна с приземистым толстым растением посередине. Уже знакомые Алексу длинные ветки-
лианы, стелющиеся по земле, распустили широкие листья, подставили их падающим с неба
потокам. Дождь усилился, теперь лило как из ведра. И Лес успокаивался. Дрожь под ногами,
сопровождавшая во время движения по зарослям, больше не ощущалась, пропало ощущение
тревоги…
– Дождь смывает воздействие этого препарата, – шепнул Швед Алексу, – проникает в
землю, идет по корням, очищает их. Перезагрузка системы, понял? Препарат, как вирус в
сети, сбивал сигналы. А теперь смоет все сигналы, и те, что слал Лес, и вирусные, от
препарата.
– Да понял я… и краевцы это тоже чувствуют. Смотри на того, видишь? Довольный
какой…
Молодой боец так и не надел больше капюшон, шагал с непокрытой головой и
блаженно улыбался. Ему передавалось чувство облегчения, испытываемое Лесом. Зато
Алексу стало тревожно. За каждым из сопровождающих его краевцев он видел грозную тень
древнего великана Имира, заменившего этим людям всю цивилизацию, нашедшую свое
отражение в тысячах книг, которые так любил Алекс.

***

Краевцы сделали короткий привал и снова воздали хвалу Лесу, глотнув из украшенных
плетением фляг. После этого отряд уже не останавливался, пока не вышел к опушке. Они
пересекли лесной массив и оказались по другую его сторону. Оглядевшись, Алекс не узнал
этих мест. Раньше здесь бывать не приходилось. Если бы увидел такое – не забыл никогда.
Поселение, в котором обосновались слуги Имира, расположилось на самой границе, в
заброшенном населенном пункте, граница Леса проходила по его середине.
Дворы, давно оставленные хозяевами, захватили растения. Ползучие побеги скрыли
стены, молодые деревца проросли сквозь стены и перекрытия. Обычная картинка для Мира
Выживших, но только растительность здесь была слишком уж густой, дома и обвалившиеся
ограды скрывались под сплошным ковром зелени. Казалось, заботливый выдумщик-
садовник, не знающий, как бы ему убить время, подстриг кусты и деревья, придав им вид
зданий и дворов. Все было мокрым, повсюду стекала дождевая вода, листья дрожали под
ударами капель.
На опушке Федор дал знак остановиться и выступил вперед. Перед ними было большое
строение с башенкой на крыше. Алекс с трудом догадался, что видит церковь. В мире
пробуждающегося великана Имира не осталось места Богу, храм был захвачен Лесом так же,
как любое другое строение. Колокольня покосилась, ее купол отсутствовал, и ветерок
шевелил деревца, вытянувшиеся на крыше. Их оплели ползучие побеги, длинные гибкие
стебли свисали вдоль стен, улеглись на скатах кровли, опутали хилые стволы молодых
деревьев.
Федор поглядел на здание, покрытое листвой, и приветственно помахал рукой. На
крыше, раздвинув ветки, поднялся человек и махнул в ответ.
– Ну вот и пришли, – заявил Федор.
 – Это и есть поселение Край? – обратилась к нему Яна.
Она вертела головой, ей все было интересно, но растений она побаивалась, поэтому
жалась ближе к Алексу и Шведу.
– Нет, конечно, – Федор даже удивился вопросу. – Наши поселения дальше к северу.
А здесь… ну, чтобы тебе было понятно, что-то вроде временного лагеря. Стережем это место,
деревья здешние охраняем. Так хочет Лес.
– Он вам приказал здесь лагерь устроить? А как он приказы отдает?
– Он не приказывает. Он просто дает нам понять, что ему нужно, а мы и без приказа
рады ему послужить.
В стене здания зиял широкий пролом, к нему и направился Федор. Внутри перегородки
между комнатами были сломаны, первый этаж напоминал пещеру, оплетенную лианами –
повсюду змеились, свивались в кольца, сплетались в замысловатые узоры толстые зеленые
побеги. Дверной проем находился на противоположной стороне этой пещеры. Пересекая
середину зала, Алекс ощутил, что вокруг что-то изменилось – будто он вынырнул из
глубокого водоема. А шагнув наружу, понял, что именно чувствовал – Лес заканчивался на
середине помещения. Его граница не была видна, но человек чувствовал, что вот там Лес, а
здесь его нет.
Снаружи оказалась площадь, заросшая кустами, дальше улица – все те же оплетенные
зеленью строения и заборы. Но Лес остался позади, по ту сторону дома, сквозь который
провел их Федор. На площади выстроились кружком вбитые в землю бревна, на которых
были грубо вытесаны бородатые человеческие лица. Алекс слышал о таких истуканах.
Поговаривали, что краевцы окружали свои поселения цепочками таких столбов. Эти были
совсем свежими, древесина не успела потемнеть.
В дальнем конце улицы темной стеной высились деревья-мутанты, Лес был и там.
Часть поселка попала в своеобразный карман – участок, от которого Лес отступил.
– Это вроде поляны? – спросил Алекс. – Сзади Лес, впереди снова он?
– Лес везде, просто здесь деревьев меньше, – терпеливо объяснил проводник. – Лес для
нас освободил это место от деревьев. Выбрал такое, где людям жить привычнее, и расчистил
для нас. Он нас любит, заботится о нас.
Вот как, подумал Алекс, должно быть, краевцы не ощущают того, что почувствовал он,
проходя через невидимую границу в здании. Они не понимают, что Лес остался по другую
сторону? А Федор направился прямиком к кружку столбов и вошел в него, проведя ладонью
по тому, что оказался ближе. Остальные поступили так же – каждый, проходя сквозь
вереницы резных столбов, касался ладонью одного из истуканов.
– Приветствую! – громко и внятно произнес Федор. – Да пребудет Лес с нами.
Сперва Алексу показалось, что он говорит в пустоту. Но в ответ прозвучало:
– Да пребудем мы с ним. Как сладилось?
Алекс опустил глаза – под столбом сидел пожилой мужчина. Дождь его не волновал,
чувствовалось, что этот человек сидит здесь уже давно. Просто прислонился спиной и не
двигается. Вода стекала по лицу, по длинным волосам, по бороде. На короткий миг Алексу
показалось, что этот человек вырезан из дерева – такого же, как столб за его спиной, и что
лицо старика – один из тесаных деревянных ликов. И бледное лицо, и серая одежда,
промокшая под дождем, усиливали это впечатление. Но старый краевец пошевелился,
наваждение пропало.
– Сделали как надо, Дамар, – заявил Федор. – Армейцев прогнали на пустошь. Гостей
привели.
– Это те самые? – спросил старик, разглядывая троицу.
– Да, это те, что шли с военными без оружия, вроде как пленные.
– Пленные и были, – вставил Швед.
– Они сами от возрожденцев сбежали, – закончил Федор. – И мы их сюда привели,
чтобы ты послушал. Они о Лесе правильно говорили. Как чужаки, но правильно. И по-моему,
им кое-что известно. Не только о том деле, которое мы сегодня исполняли, но и еще другое.
Но это старшим решать, не мне.
– Будем решать, – согласился старик. – Не я один. Соберемся здесь, послушаем, что
гости расскажут, и Лес послушает.
Федор кивнул. Дамар снова заговорил:
– Ты ступай обратно, следи за опушкой, военные снова попытаются сюда подобраться,
так Лес знает. Не пускай их в деревья, гони. Если нужно, гони силой. Я уже отослал Касьяна
с его людьми, чтобы последил за теми краями, пока ты сюда идешь. Этих военных нельзя без
присмотра оставлять.
– Так кто же здесь остался? – Федор слегка растерялся. – Этот поселок нужно охранять!
– Трое остались, этого хватит. Ну и я, конечно. Подкрепление уже в пути. Скоро
доберутся, так что здесь будет достаточно охраны. Старшие идут и бойцы. Вот-вот появятся.
Федор думал с минуту.
– Я оставлю раненых, они помогут, если что, – решил он. – Заодно ты их подлечишь
своими настойками.
Алекса все это удивило – люди долго следили за группой Армии Возрождения,
сражались, проделали немалый путь. И их снова отправляют в дозор, причем, вполне
возможно, придется еще раз отбивать вторжение Щелокова. Бойцы Черного Рынка на такое
вряд ли способны. Конечно, подраться они всегда готовы и могут день за днем гнать
добычу… но, закончив дело, обязательно захотят отдохнуть. Выпить, повеселиться… А тут
Федор даже не выразил недовольства тем, что его людей гоняют по Лесу. Он только
прикинул, как лучше исполнить приказ, – и вот, уже отдает распоряжения, собирается снова
выступать.
– Интересно, как это место раньше называлось? – задал неожиданный вопрос Швед. –
Федор, ты не знаешь?
Пока шел разговор, он помалкивал, а тут вдруг удивил всех, и Алекса в том числе. И в
самом деле, это же деревня. До Катастрофы она как-то называлась, здесь жили люди… до
того, как пришел Лес.
Федор пожал плечами:
– Не знаю. Да и зачем? Что ушло, больше не вернется. Нет теперь названия, оно не
нужно.
– Теперь многое стало ненужным, – вдохнул Швед. – Но, может быть, зря?
– Берестовец, – негромко произнес Дамар. Он приподнялся, сел ровнее и уставился на
Шведа: – Это село Берестовец Коростенского района Житомирской области. Лес все помнит.
И ты вспомнишь, если попросишь Лес.

***

Дамар неожиданно легко встал на ноги, и Алекс задумался: сколько лет этому человеку?
Пока он сидел под дождем у столба, казался глубоким стариком. Но с места вскочил резво.
Федор повел своих людей обратно – к обросшему зеленью зданию, за которым начинался
Лес.
А двое раненых краевцев и Дамар направились к заброшенным подворьям. Гости
пошли с ними. Только здесь стали попадаться приметы присутствия человека. Алекс заметил
под навесом заготовку для столба с личной. Там же лежало еще несколько отесанных бревен,
в одно всажен топор. Плотник не закончил работу и ушел, чтобы вернуться позже. Попалась
и яма, в которую бросали мусор – битые бутылки, консервные банки и прочее. Над трубой
дома в конце улицы закурился дымок – там кто-то разводил огонь в печи.
– Много вас здесь обосновалось? – спросил Швед.
– Сейчас нет, но к ночи подойдут братья, – ответил Дамар. – Лес считает, что это место
важное, его хорошо охранять нужно.
– А что здесь такого важного? – встряла Яна.
– Вот поговорим, обдумаем ваши ответы. Взвесим, почему сюда Армия Возрождения
рвется… осмыслим и решим, что с этим делать, во благо Леса.
– То есть ты не знаешь, что здесь важного? – снова заговорил Швед. – Получается, и
Лес этого не знает?
– Армейцам здесь что-то понадобилось, а Лес заранее об этом знал, нас сюда направил.
Вот погоди, скоро сам будешь лучше понимать. Вон тот дом не занят, там отдыхайте. После
поговорим. Соберутся другие старшие, и мы сообща обдумаем.
Дамар кивком указал заброшенное подворье.
– Вот здесь устраивайтесь, отдыхайте. Когда все соберутся, позовем вас для разговора.
Швед прошел во двор, переступая валяющиеся в густой траве балки и куски
изломанных ворот. Дом ничем не отличался от соседних – точно так же оплетен зеленью,
даже сквозь стены проросли молодые деревца. В хате на полу дождевая вода собралась
лужами, повсюду шуршала мокрая листва, было сыро и неуютно.
– Я уверен, что, когда нет дождя, здесь очень неплохо, – заявил Алекс. – Меня это
утешает.
Яна прошла на середину комнаты, чтобы быть подальше от увитых растениями стен, и
с тоской огляделась. Ее застарелые страхи перед зелеными побегами здесь сразу ожили.
– М-да, – пробурчал Швед, теребя бороду. – Меня волнует один вопрос. Можно ли здесь
разговаривать свободно? Вот эти листья, стебли эти, Лес бы их забрал, они же нас услышат.
– Ты стал суеверным? – удивился Алекс.
– Не в том дело. Имир это, понимаешь? Не хочу, чтобы он слышал. Сам не пойму, что за
мысли у меня такие, откуда… и еще этот Дамар, он сказал, что я могу вспомнить. Откуда он
знает о моей беде? Что я память потерял? Ну, скажи? Не знаешь… Я вот тоже не знаю.
И непонятно, в качестве кого мы здесь. Пленные? Гости? Оружие нам оставили, охрана не
маячит. Но без помощи краевцев нам из Леса не выйти, так что, получается, вроде как
пленные… Охраны нет, замков на дверях нет…
– Двери тоже нет, – подхватил Алекс.
Закончить шутку Алекс нее успел – явился парнишка, один из двоих раненых, которых
оставил Федор. Он принес ужин. Швед несколько приободрился – хороший знак!
Яна спросила краевца:
– Скажи, откуда Дамар так много знает? Я смотрю – такой умный человек…
– Он к Лесу ближе, – не задумываясь, ответил парень. – А Лес всеведущ. То есть знает
все. Так заверяют старшие. Дамар очень хорошо Лес понимает, он умеет зелья варить… от
которых в голове ясность наступает. Он с Лесом говорит. Это не всем нравится, конечно.
– Не всем в Крае?
Парень замялся. Потом осторожно ответил:
– И в Крае тоже. Другие кланы нам просто завидуют! Они не хотят Лесу служить, как
мы. Говорят, что Лес просто нужно понять и жить в ладу с ним. Смешные! Лес – он большой,
а мы маленькие, это же ясно! Значит, Лес главный.
– Это вам так Дамар говорит? – спросил Швед. – Что Лес главный? А ему это Лес
сказал? Скажи, вот эти стебли на стенах – они нас слышат? Может такое быть, чтобы они
наши слова каким-то образом Дамару передавали?
– Боишься рядом с ними говорить? – догадался краевец. – Так не говори плохого, а
лучше – даже не думай. Лес мысли тоже слышит.
– И накажет?
– Нет, Лес никого не наказывает, он добрый! Только у кого плохое на уме, тому Лес не
помогает. А без его помощи пропадешь. Не думай о нем плохо, и он защитит. Ладно, пойду я,
мне еще в дозор нужно, наших встречать. Дамар сказал, что они уже совсем рядом.
Парнишка ушел, а Швед все не находил себе места. В конце концов Алекс потребовал,
чтобы тот поделился своими сомнениями:
– Я ведь вижу, тебя что-то беспокоит.
– Беспокоит, ага… Я вот смотрю на людей из Края и гадаю: что с ними не так? Вроде
благостные такие, добрые, даже оружие не отобрали. Вот прикинь, Леха: попали мы,
допустим, к рыночникам или армейцам, и есть у них к нам какой-то конкретный интерес.
– Так ведь попадали уже. Я понял, о чем ты.
– А эти совсем другие: и в покое оставили, и накормили, и вроде даже не следят за
нами.
– Если не пытаются нагадить в мелочах, значит, готовят крупную пакость, – заявила
Яна. – Ну да, не заперли. Армейцы – те запирали, только я любой замок могу отпереть, это не
проблема. А тут Лес кругом, и что с ним сделать? Краевцам не нужно нас запирать, потому
что без их позволения мы все равно никуда не можем уйти. Это надежней любого замка!
– И потом, – неохотно продолжил Швед, – этот Дамар меня удивил. Он что-то знает обо
мне, факт! О том, что я хочу вспомнить и не могу. Вот какая штука. Разве у меня на лбу
написано, что я память потерял?
– У тебя на лбу написано, что ты сейчас будешь думать, как нам рвануть отсюда через
Лес, – отрезала Яна.
– Но у нас должна быть ампула из Житомира, – вспомнил Алекс. – Фитовирус.
– А, точно! Куда ты рюкзак засунул? Давай проверим.
Яна завладела трофейным рюкзаком и начала перебирать его содержимое. Через минуту
она торжествующе объявила:
– Ага! Есть! Куда бы вы без меня, а? Ведь пропали бы. Только я эту штуку приберегла
бы, она ж таких деньжищ стоит! Так что ты думай, Швед, думай. Как бы нам отсюда свалить
по-хорошему, но и фитовирус сберечь.
– А как его используют? – спросил Алекс. – Просто выливают под деревом? Я видел у
армейцев странные костюмы, серебристые. Вроде защитные?
– Ага. – Яна была рада показать свою наблюдательность. – У одного был шприц
здоровенный, вроде как слона в зоопарке колоть. Я была в зоопарке, я помню!
– Судя по толщине иглы, ее нужно забивать в дерево, – вставил Швед. – Один был с
этим шприцем, другой с автоматом, его задача прикрывать напарника.
– Значит, воткнуть в дерево, – задумчиво произнес Алекс.
– Эй, вы чего? – Яна обвела их укоризненным взглядом. – Эту ампулу мы продадим. За
сумасшедшие деньги.
– Кажется, дождь закончился? – спросил Алекс. – Я пойду гляну, что там снаружи.
Он вышел из дома, чтобы не продолжать этот разговор. Яна, конечно, права в том
смысле, что тратить единственную дозу препарата не хотелось бы. Ведь опасности вроде бы
нет? Краевцы настроены дружелюбно, а предстоящие расспросы – это совершенно
нормально. Им хочется знать, что интересует Армию Возрождения. Все в порядке, и
опасаться нечего… но чувство тревоги висело в воздухе и никуда не собиралось уходить.
За забором зачавкала грязь. После дождя все раскисло, повсюду остались лужи. Алекс
прошел через двор, чтобы глянуть, кто разгуливает по улице. Там шагали несколько человек,
должно быть, те самые, которых ждали. Впереди брел старик, чем-то похожий на Дамара, с
таким же безжизненно-серым лицом, напоминающим вытесанные на столбах бородатые
хари. За ним – трое бойцов.
– Алекс, – окликнула сзади Яна, – я тебя попросить хочу…
Она подошла и стала рядом, разглядывая идущих. Те отвечали равнодушными
взглядами. Алексу пришло в голову, что краевцы слишком спокойны: никаких эмоций, ни
малейшего удивления при виде чужаков на их базе. Из Леса, маячащего за дальним концом
улицы, показался еще один отряд, и тоже возглавляемый бесцветным стариком. Те, что
явились первыми, остановились, поджидая вновь прибывших. Встреча произошла как раз
напротив ворот, из которых наблюдали Алекс с Яной. Краевцы обменялись церемонными
приветствиями, а Яна, к удивлению Алекса, резко изменившись в лице, шмыгнула за мокрую
ограду, увитую вьющимися побегами. Не задержавшись там, она поспешила вернуться в
здание. Заинтригованный Алекс последовал за девушкой.
Уже наступил вечер, и начало смеркаться. Яна подбежала к окну, где было посветлее,
вытащила карманное зеркальце и стала суетливо дергать свои коротко остриженные локоны,
пытаясь придать им какой-то иной порядок.
– Ты чего? – спросил Алекс. – По-моему, ты же собиралась просить меня помочь.
Думаешь, из меня получится парикмахер?
– Что?.. А, нет, я думала, ты уберешь с той стены эту зеленую дрянь, – Яна указала
ковер ползучих побегов. – Хотела там, в углу, на ночлег устроиться, и чтобы никаких
растений рядом! Даже из головы выскочило.
– А сейчас-то чем занимаешься?
– Изменяю внешность, – вздохнула Яна. – Среди тех, кто притопал последними, один
человек… не хотелось бы, чтобы он меня вспомнил.
– Ясно. Тот самый, у которого ты увела флягу, – заключил Алекс. – Думаешь, он знает,
что это была ты?
– Если знает, мне конец. Ты бы видел его лицо, когда он обнаружил пропажу… Но я не
прокололась! Он не видел, как я брала! Просто может вспомнить, что, когда пропал его
рюкзак, я была поблизости.
– Швед, у нас намечаются проблемы. – Алекс обернулся к приятелю.
– Что? – Тот только теперь вынырнул из собственных мыслей. – Какие проблемы? Я вот
думаю, не врет ли Дамар насчет памяти… но ведь он откуда-то знает о моей беде! Ну ладно,
что там за проблемы?
– Помнишь, Яна нас зельем крайних угощала? Когда мы только познакомились? У
Химзавода, помнишь? Здесь человек, у которого она… ну, ты понял?
– Да, нехорошо получается. Я должен это обдумать.
Швед по привычке полез в бороду, но подумать ему не пришлось. Явился парнишка с
перевязанной рукой, тот, что приносил ужин.
– Старшие вас приглашают. Поговорить нужно, – объявил он. – Все собрались.
– Кто это все? – спросил Алекс.
– Наши. Те, кто по-настоящему верит Лесу.
Алекс подумал: получается, внутри Края есть какие-то группировки, которые не во
всем согласны между собой. Раньше он с краевцами не общался и знал о них не так уж
много. Но по всему выходило, что они такие же бродяги, как все прочие, только меньше
боятся Леса. А здесь собрались представители клана, который поддерживает с Лесом какую-
то связь. Эта особенность помогает выжить среди мутировавшей флоры и фауны. Разве не
странно, что Дамар обходится без оружия?
Но Мир Выживших не делает подарков, за все нужно платить. Интересно, чем эти
краевцы расплачиваются с Лесом за безопасность?

***

Старшие собрались для разговора в центре круга столбов с личинами. Между столбами
расположились трое бойцов Края, но вид у них был не настороженный, а скорее
любопытствующий – настолько, насколько у этих людей с притупленными эмоциями могло
проявляться любопытство. Для гостей приволокли бревно – заготовку для очередного
истукана, на нее и предложили сесть.
К этому времени уже совсем стемнело, но Алекс, оглядывая круг столбов, отлично
видел – резные бревна слегка светились, излучали мягкий и приятный зеленоватый свет.
Швед уселся первым, Алекс рядом с ним, а Яна постаралась оказаться с краю.
Ссутулилась и опустила лицо, избегая глядеть на одного из старших. Алекс догадывался, что
ей все здесь интересно, но она устроилась подальше от того из краевцев, которого обокрала.
Тоже любопытный момент – эти старшие вряд ли часто покидают Лес, они не носят
оружия… во всяком случае, у этих троих стволов не видно. Да и снаряжение не боевое, не то
что у молодых парней – охранников.
– Расскажите, – заговорил Дамар, – что у вас вышло с Армией Возрождения. Зачем они
здесь? Что ищут? Почему вы пришли вместе с ними?
 Рассказывать взялся Швед. Он не стал упоминать о походе в Житомир и загадочном
препарате. По его словам, Ясень со Щавелем, назвавшись краевцами, собирали в Березовке
отряд для похода к какому-то заброшенному объекту.
– Что за объект? Как называется? – быстро спросил тот старший, взгляда которого
избегала Яна.
Слишком быстро спросил, отметил про себя Алекс. Его вовсе не интересовала судьба
гостей, да и то, что чужаки присвоили себе принадлежность к его клану. Он больше был
обеспокоен целью похода.
– НИИ Биотехнологий, так командир сказал. Тот, что назвался Щавелем. Армейцы его
называли: капитан Щелоков. Только это был обман. На самом деле он заманивал клан
Черного Рынка.
– Значит, и Черному Рынку это место было нужно? – задумчиво проговорил старший.
– Не знаю. Наша компания – мы втроем, двое армейцев и еще двое бойцов, нанятых для
охраны, – пришла на объект, который был больше похож на военную часть, чем на научный
институт. Вскоре подоспели рыночники. Мы заняли оборону, в разгар боя появились
армейцы, большой отряд. Они ударили по кочевникам с тыла, а те уже втянулись в схватку,
ну и оказались, что называется, между двух огней. Возрожденцы их быстро положили. Нас
обезоружили.
– Нехорошо получилось, – добавил Алекс. – Но мы же считали, что имеем дело с
вашими, с поселением Край. О ваших идет молва, что вы не обманываете.
– Лес лжи не любит, – кивнул Дамар.
– Ну вот мы и не ожидали такого оборота.
– Нас обезоружили и повели с собой, – продолжил Швед. – Часть армейцев отвалила,
чтобы отвлечь внимание Черного Рынка от той группы, которая шла сюда. А Щелоков с
остальными, ну и мы в том числе, оказались здесь.
– НИИ Биотехнологий, – задумчиво повторил старший, который вел допрос.
Он произнес название учреждения громко и отчетливо, при этом Алексу показалось,
что зеленый свет, источаемый резными столбами, тревожно мигнул.
– НИИ Биотехнологий, – повторил краевец, – вот что им нужно.
– Погоди, Сивин, – подал голос третий, до сих пор молчавший старейшина, – есть еще
один вопрос. – Это не похоже на армейцев. Я имею в виду вас троих. Возрожденцы не любят
пленных за собой таскать, особенно когда идут на опасное задание. Странно, что вас вообще
оставили в живых. Это означает, была причина. Очень важная.
– Настолько важная, что командир, этот Щелоков, взял вас с собой, а не отправил с той
группой, которая отвлекала кочевников, – поддержал Дамар. – Значит, вы были ему очень
важны. Что скажешь?
– Я служил в армии до Пандемии и имел доступ к секретам государственной
важности, – не меняя тона, ответил Швед. – Их заинтересовали мои секреты. Моя память.
Зеленый свет идолов снова тревожно мигнул.
– И что же это за секреты? – спросил Сивин. – Нам ты их расскажешь?
– Нет.
– Нет?
– Щелокову я тоже ничего не рассказал, а причина в том, что я сам не помню. – Швед
задумчиво потер шрамы на висках. – Что-то со мной случилось такое, что я потерял память.
Постепенно какие-то моменты припоминаю, но далеко не все. Последнее место службы –
лаборатория в центре «Вектор», это я узнал совсем недавно. Узнал, но так и не вспомнил.
Армейцы заинтересовались, им нужны секреты «Вектора», вот они и решили, что могут
вытащить из меня информацию. Вот отсюда.
Швед прикоснулся пальцем к своему лбу. Старейшины Края молчали. Алекс переводил
взгляд с одного безразличного лица на другое – все выглядели равнодушными, как тесаные
лица идолов над ними. Зеленый свет дрожал над кругом столбов. В спокойных взглядах
краевцев было невозможно что-либо прочесть. Потом Дамар пошевелился и медленно,
словно прислушиваясь к собственному голосу, сказал:
– Память можно попытаться возвратить. Если Лес позволит.
– Мы попытаемся, – поддакнул Сивин. – Возможно, и с НИИ Биотехнологий что-то
прояснится. Ведь не зря тебя возрожденцы взяли в этот поход, зачем-то ты им здесь
понадобился. Лесу нужны сведения.
Третий старший ничего не сказал. Он как будто утратил интерес к разговору. И Алекс
вдруг понял, что он пристально глядит на Яну.

***

Старшие задали еще несколько вопросов. В основном насчет службы Шведа на объекте
«Вектор». Алекс видел, что Швед рассказывает ровно столько, чтобы краевцы
заинтересовались, не больше. Он ни разу не соврал напрямую, как поступила бы Яна, да,
пожалуй, и сам Алекс. Но и всего, что знает, Швед тоже не открыл. Однако рассказанного
оказалось достаточно, чтобы бородатые старейшины Края оживились. Слово «Вектор» явно
было им знакомо. Поначалу они сидели неподвижно, как истуканы за их спинами, а сейчас
переглядывались и многозначительно хмурили брови.
– Мы должны подумать, – наконец объявил Сивин. – Молодые гости могут идти.
Проводи их, Мак.
Маком звали парнишку с забинтованной рукой. Он тут же выступил из тени и замер,
поджидая Яну с Алексом. Алекс, поднимаясь, сказал:
– Вообще-то мне тоже интересно было бы послушать… Вдруг к Шведу вернется
память, и он вспомнит, что должен мне сотню рублей? Я бы не хотел такое пропустить…
Но никто на его реплику внимания не обратил, и они с Яной пошли за Маком. По
дороге девушка стала расспрашивать провожатого, давно ли он в Крае и чем здесь
занимается?
– Тем же, что и все, – ответил парнишка, – служу Лесу.
– Ну и как, веселое занятие? – спросил Алекс.
– Правильное занятие, – степенно ответил краевец.
Пока дошли до отведенного гостям дома, он успел рассказать, что жизни до Пандемии
не помнит. Сколько себя осознает, служит Лесу. Волю Леса таким, как он, передают старшие.
Они лучше знают, как служить, могут все объяснить, они непогрешимы и всегда правы.
Молодые, вроде него, с ними не спорят, слово старшего – закон, потому что через них вещает
Лес.
– Вот, кстати, насчет старших. Там было трое, – подхватила Яна, – Дамара мы уже
знаем. Второй Сивин. А третий? Его имя так и не назвали. Кто он?
– Звать его Асеем. Он старший.
Яну ответ не устроил, ей хотелось узнать побольше. Однако Мак ничего больше не мог
добавить к уже услышанному. Для него слово «старший» было исчерпывающей
характеристикой.
Оставшись наедине с Яной, Алекс заметил:
– Такое впечатление, что мы имеем дело не со всем Краем, а с каким-то отдельным
кланом. Эти люди четко делятся на две касты: старейшины и бойцы. Бойцы все молоденькие.
И они ничего не знают, кроме жизни в Крае, так что говорить с ними бесполезно. Для них,
кроме Края, ничего не существует, им что армейцы, что Черный Рынок – одинаково чужие.
Свои – только старшие.
– Ага, простой взгляд на жизнь, я тоже об этом подумала.
– А мне вот другое в голову пришло: может, это и есть цель Леса? Чтобы сделать людей
вот такими простыми, чтобы не думали, а знали, что есть слуги одного хозяина – и есть
враги. Может, Лес для того и пришел?
– Ну, ты загнул! Швед про древнего великана талдычит, ты – то про конец цивилизации,
то про одного хозяина.
 – Да. Я все об одном и том же. Как только человек начинает служить одному хозяину,
Лес он, там, или великан, или не важно кто еще… в общем, как только вместо собственного
разума он начинает беспрекословно слушать хозяина – это и есть конец цивилизации. Конец
игры, понимаешь? Вот поэтому страшновато мне на краевцев глядеть.
– А армейцы? На них – не страшно глядеть? У них вроде нет хозяина.
– Армия Возрождения, если вдуматься, ничем от людей Дамара не отличается. Только с
противоположным знаком. Эти служат, те воюют. Жизнь этих определяет служение Лесу,
жизнь Армии Возрождения – война с врагом. Отними у Края служение Лесу – что останется?
– Судя по твоему тону, правильный ответ: «ничего не останется»?
– А если отнять у Армии Возрождения врагов – что останется? Какой смысл в их жизни
будет? Ну, если, предположим, воевать не с кем?
– Я поняла, к чему ты клонишь. К тому, что мы – самые лучшие. А ты со своими
книгами – вообще надежда человечества. Хотя и растяпа при этом. Слушай, они Шведа еще
долго расспрашивать будут, а мне покемарить охота. Раз уж ты такой цивилизованный, то
сделай одолжение, оборви вон те ветки, а то мне рядом с ними спать как-то не хочется.
– Все вспоминаешь, как на тебя растение напало?
Яна поежилась:
– Тебя бы так опутало ветками во сне, я бы послушала, что ты скажешь. Я вообще это
дело не переношу – листики, кустики… Ну что, сделаешь или нет?
– Я бы сделал, но что наши хозяева на это скажут?
Алекс направился в угол и поводил фонариком, освещая ветки.
– Знаешь что, я не хочу это обрывать. Я их так передвину, что они далеко от тебя будут.
За этим занятием их и застал Швед. Алекс сдвигал ветки, перетаскивая их из угла,
который облюбовала Яна. Растения были гибкие, но упругие. Сгибались легко, но потом так
и норовили занять прежнее положение. Яна с опаской следила за работой, не приближаясь, и
давала ценные указания, вроде того, что особенно подозрительные ползучие побеги лучше
привязать к чему-то большому или придавить к полу изломанной мебелью – желательно
выбрать что-нибудь потяжелее. И светила фонариком.
Швед вошел и остановился в темноте у двери, наблюдая за работой. Он молчал, и Алекс
не сразу заметил его появление.
– О, явился! Ну, как поговорили?
Яна развернула луч фонарика. В руках Шведа блеснуло стекло – банка, на четверть
заполненная густым текучим веществом.
– Чем это тебя угостили? – спросила девушка, с подозрением присматриваясь к
жидкости, которая тускло отсвечивала в банке.
Швед пошевелил банку, глядя, как вещество янтарного цвета лениво плещется внутри.
– Вот какая штука. Рассказал я им немного из того, что вспомнил. Старшим то есть
рассказал. Они еще больше заинтересовались, все вопросы задавали.
– Свет от идолов мигал? – поинтересовался Алекс.
– Какой свет? Почему мигал?
– Когда ты упомянул о «Векторе», зеленоватое свечение, которое испускали резные
столбы, немного меняло интенсивность, – пояснил Алекс. – Разве ты не заметил?
– Не помню. Я тогда о другом думал. А гнилушки эти… ну, светятся. Я еще подумал,
рожа Имира на них вырезана. Ну его, я даже не смотрел. Вот старшие давай мне вопросы
задавать, а я говорю: не помню больше ничего. Они еще позыркали друг на друга, потом
говорят, что могут мне помочь. Попросили меня выйти из круга, потом снова позвали, и вот
эта банка у них.
– Бормотуха какая-то. – Яна сунулась к банке и с подозрением понюхала пахучие
испарения янтарной субстанции. – Интересно, за сколько ее можно продать.
– Эту бормотуху нужно выпить, и память прояснится, так старшие говорят. Не сразу,
конечно, прояснится, а понемногу. Пить нужно постоянно. В сон будет клонить, такой
побочный эффект. Потом они еще такого питья сделают. У них Дамар вообще вроде мастера
по всяким настойкам и отварам. Ну и помаленьку, шаг за шагом… что? Ты чего так
смотришь?
Яна подбоченилась и пристально уставилась на Шведа:
– И ты, конечно, решил, что ловко их провел. Что своими намеками выманил у Дамара
целебную настойку? Пообещал краевцам рассказать секреты, и они расщедрились в
ожидании твоей откровенности. Да?
– А разве что-то не так? Они сказали, что это поможет восстановить память. Эх,
пигалица, тебе не понять… а я все больше вроде что-то нащупываю вот здесь…
Швед постучал пальцем по лбу, при этом движении жидкость в банке колыхнулась,
разбрасывая золотистые отсветы под лучом фонарика.
– Вроде всплывает что-то такое, будто жену припоминаю, дочка… Я дома редко бывал
из-за службы, но она всегда меня узнавала, хотя маленькая была, совсем кроха. – Швед
улыбнулся. – Что-то такое вроде совсем рядом, кажется, вот-вот нащупаю, все вспомню… но
оно опять ускользает. И потом другие мысли приходят: а может, это неправда? Может, я сам
это придумал, потому что очень хочется, чтобы так было – чтобы у меня не хуже, чем у
других, дом, жена, ребенок… и тогда я сомневаюсь в том, что припомнилось. Вот такая
штука.
– Так ты собрался это пить? – Яна заговорила с напором. – Ты что? Мы же не знаем, что
старшие туда намешали! Ты послушай, Швед, не перебивай, послушай!
Девушка заговорила быстро, как будто опасалась, что ей не дадут закончить:
– Мы с Алексом как раз обсуждали краевцев. Они на две группы делятся, на старших,
которые вроде как хозяева, но на самом деле никакие они не хозяева, а так, только голос,
которым настоящий хозяин приказы отдает. А остальные – совсем бестолковые, ничего не
помнят, ничего не знают. У них одно на уме: как бы Лесу услужить. И еще я слышала, что
краевцы какое-то зелье всегда пьют. Причем постоянно!
– Ну, так это чтобы в Лес войти… – заикнулся было Алекс. – И потом, не все краевцы
такие, это какая-то отдельная группа… вроде секты.
Но Яну было не удержать, она тараторила дальше:
– И я вдруг поняла, что они так превращают молодежь в слуг! У них разум отбивает, и
память, кстати, тоже! Вот начнешь это пить и тоже захочешь Лесу служить! Может, не весь
Край такой, я как-то других видела, они совсем не такие! У тех, у других, я бы ничего
воровать не стала, они нормальные были! А вот Асей мне сразу странным показался, я
потому и взяла его рюкзак, чтобы посмотреть! Подумала: у такого странного человека может
что-то любопытное найтись.
Она перевела дыхание и продолжила:
– Память… да врут они, нарочно тебя обманывают, потому что это твое слабое место,
понял? Ты вообще такой… ну, крепкий, что ли, неподатливый, а вот когда речь о памяти
заходит, то сразу можешь размякнуть! Вот они твою слабину и нащупали. Не пей, а?
Послушайся меня, вылей эту отраву. Вон туда, в угол, вылей! А старшим скажешь, что выпил
и не помогает!
Алекс слушал и не верил своим ушам – откуда в Яне столько проницательности?
Сейчас и ему казалось, что она очень точно подметила, как происходит воспитание молодежи
в этом клане. Ведь верно, их постоянно поят какими-то настоями или чем-то вроде! Троица с
ними всего полдня, а Алекс уже несколько раз видел. Вот и получаются беспрекословные
слуги, наподобие Мака – они знают лишь одно, службу Лесу. Ни сомнений, ни посторонних
мыслей… что, если в самом деле такими их делает вот это питье?
Швед отвернулся, теребя бороду – фонарик в руке Яны дергался из-за ее возбуждения, и
свет то и дело попадал отшельнику в глаза. Девушка тоже сообразила, что ее фонарик мешает
Шведу, и отвела луч в сторону. Из темноты Швед ответил:
– Знаешь, пигалица… даже если ты и права, я все-таки выпью. Иначе потом никогда
себе не прощу, что не попробовал. А вы с Лехой меня, если что не так, спасете.
 Глава 10
Правосудие великана

Яна устроилась в углу, из которого Алекс сгреб все побеги в сторону. Швед в это время
разглядывал банку с питьем… Расположившись, девушка выключила фонарик.
В темноте было слышно гулкое бульканье – Швед сделал глоток. Потом заскрипел
диван, это он улегся. Вскоре дыхание отшельника стало размеренным и глубоким.
– Швед, ты спишь? – тихо позвала Яна. Не дождавшись ответа, горько произнесла: –
Вот проснешься и скажешь, что ты служишь Лесу, а звать тебя… ну, например, Дуб. Или
Чурбан. Пень старый. Я отсюда без тебя не уйду, понял?
Швед спал и, естественно, ничего не ответил. Яна пошуршала, располагаясь поудобнее,
и тоже затихла. Но Алексу еще долго не спалось – он все думал, каким завтра станет старый
друг. Прежним или нет?
Но утром Швед спал.
– Алекс, послушай, – заговорила Яна. – Я сверток с нашей добычей под половицу
спрятала. Вон, видишь, та, щербатая деревяшка? Шведу не говори, пока не выясним, что он в
порядке. Хорошо?
– Да, интересно, каким он проснется…
Яна с Алексом сидели и ждали, когда же Швед наконец откроет глаза – без результата.
Конечно, первой не выдержала Яна:
– Я его подниму!
– Не надо, – попросил Алекс, – он же говорил, что есть побочный эффект. Слушай, а
может, ты зря беспокоишься? Вот вернется к нему память…
Закончить фразу он не успел, в отведенный им домишко явились двое краевцев – Мак и
еще один парень, немногим старше.
– Мы за тобой, – объявил Мак Яне. – Старшие зовут побеседовать.
Яна неуверенно оглянулась на Алекса. Тот спросил:
– О чем беседовать? Швед же все рассказал, а нас старшие сами отослали.
– Теперь ее очередь, – сказал второй боец. – Раз старшие зовут, значит, нужно. А о чем,
они сами скажут.
– Нет, я ее одну не отпущу! Вместе пойдем, – решил Алекс. – Вот сейчас Шведа
разбудим и… Швед! Эй, Швед, проснись!
– Старшие сказали, что он будет долго спать, – объяснил Мак. – Не буди, не поможет.
К нему память возвращается, значит, он будет спать. Так Лесом устроено. Целебное средство
работает, этой работе ничто не должно мешать. Вот разум и спит.
– Ну, тогда мы подождем, пока проснется.
– Нет, старшие ее ждут. Пойдем, девушка.
Голос краевца прозвучал тверже, и Алекс понял, что этот человек будет настаивать на
своем. Да и Мак, который вчера казался таким покладистым и спокойным, сейчас глядел
строго – ясно, что краевцы не отступятся.
– Я не хочу, – буркнула Яна. – Неохота мне с этими стариками говорить.
В компании Шведа и Алекса этот аргумент мог подействовать, но сейчас – нет.
– Нужно идти, если старшие зовут. – Напарник Мака сделал шаг по направлению к
Яне. – Ну что ты? Нехорошо это, заставлять старших ждать.
– Ладно, – решил Алекс. – Только я пойду с ней. Старшие же не будут против?
Мак пожал плечами:
– Если что не так, старшие сами скажут. Идем вместе.
Алекс прихватил автомат и кивнул Яне:
– Идем, а то в самом деле нехорошо, хозяева обидятся. Только вот Швед…
Ему хотелось выглядеть бодрым, но на душе было неспокойно. Он привык всегда
полагаться на Шведа, но тот спит. И потом, для беседы звали не его, а Яну, и это было
подозрительно. Что старшим от нее нужно? Если просто поговорить о каких-то подробностях
похода с армейцами, то логично спрашивать его, ведь пока Швед спит – за старшего Алекс.
И, честное слово, ему было бы спокойнее, если бы так и вышло – если бы старшие прислали
за ним.
– Нехорошо спящего оставлять, – сделал последнюю попытку Алекс.
– Я с ним побуду, – предложил Мак.
…Старшие сидели на прежних местах в кругу истуканов. Алексу даже показалось, что
они и поз не сменили. Приросли к этим бревнам, что ли? Против присутствия Алекса никто
не возражал, им с Яной предложили сесть. Некоторое время все молчали.
– Расскажи, девушка, что ты знаешь о таком месте: КИБО-3? – наконец заговорил
Дамар.
Яна улыбнулась и ласковым тоном ответила:
– Ничего я вам рассказывать не буду. Шведа спрашивайте.
– Его спрашивали, – не меняясь в лице, произнес Дамар, – теперь тебя спрашиваем.
– Швед больше меня знает, я все равно ничего нового не скажу. Вот он проснется, и
спросите его снова, если вчера что-то забыли спросить. Он ведь проснется, правда?
– Как только Лес решит, что пора, сразу проснется.
– Ну, вот тогда и расскажет, – заключила Яна.
– Послушайте, – вмешался Алекс, – у нас такой порядок: Швед старший, он и решает,
что говорить, а что не говорить. У вас ведь то же самое, верно? Старшие решают, остальные
делают.
Он считал, что Яне не стоит ссориться со старейшинами Края, зря она так круто
повернула разговор. Поэтому попытался как-то сгладить ее отказ.
– У нас правильный обычай, хороший. Старшие лучше Лес понимают, поэтому
решения принимают они. То есть мы. По воле Леса решаем.
– В общем, ничего говорить не буду! – отрезала Яна.
Она по-прежнему улыбалась, но Алекс чувствовал ее напряжение и уже пару раз
покосился за спину, где торчал парень, который привел их на площадь. Если дело примет
скверный оборот, этот боец – самая большая опасность, потому что встал сзади, и при нем
оружие. Других краевцев поблизости не было, но старшие при этом держались уверенно, как
будто сила на их стороне, и эта уверенность заставляла Алекса нервничать. Мало ли какие у
них козыри в рукаве припрятаны?
Но старшие сидели спокойно, не дергались и вообще никак не показывали, что
недовольны. После долгой паузы Дамар обернулся к Асею, который, как было и вчера,
помалкивал, но не спускал глаз с Яны. Поймав вопросительный взгляд Дамара, он кивнул.
Дамар снова обернулся к Яне и кротко сказал:
– Ну что же, если не хочешь, то не говори. Можете идти. Ваш друг скоро придет в себя,
будьте с ним поосторожней, не тревожьте, не волнуйте его. Когда память просыпается,
человеку нужно спокойствие. Так Лесу легче ему помочь. Проводи, Лист.
Парень, стоявший за спиной гостей, сделал шаг вперед и кивнул. «Лист, значит, –
подумал Алекс. – У молодых и в самом деле имена такие… растительные. А у старших – нет.
Даже в этом есть различие».
Пока шли обратно, Лист хмурился и уже у самого дома наконец решился сказать:
– Нехорошо так старшим отвечать, неправильно это!
– А по-моему, правильно. – Настроение Яны снова изменилось, теперь она улыбалась
совершенно искренне. Ничего страшного не произошло, и ее вечная беззаботность тут же
возвратилась.
– Старшие Лес слышат, его волю знают. Если спросили – значит для дела нужно, а их
дела – на благо Леса, – наставительно бубнил краевец. – Раз спросили, значит, это важно, это
помогает служить Лесу. Жизнь человека – служение Лесу!
– Это смотря какого человека, – важно пояснила Яна. – Если человека зовут, например,
Лютик или Ромашка, то я согласна – пусть его жизнь будет служением Лесу. А если человека
зовут Яна, тогда необязательно. Понял?
 Она оставила Листа обдумывать последнюю фразу и побежала в дом. Оттуда тут же
донесся ее радостный крик:
– Швед, проснулся! Живой! Не отравили тебя!
Алекс вбежал в дом – Швед сидел на диване, на котором провел ночь. Прежний, ничуть
не изменившийся. И Мак был там же, с неудовольствием разглядывал последствия работы
Алекса – сдвинутые из угла ветки. Алекс внимательно осмотрел отшельника.
– Ага! Живой, точно. И даже борода мхом не покрылась, – заключил он. – Ну, почти не
покрылась, только с краю немного.
Швед задумчиво потрогал бороду.
– Я такой сон видел… сейчас вот постараюсь вспомнить.
– Это тебе Лес послал сновидение, – многозначительно заявил Мак. – Ты вопросом
мучился, а во сне – ответ!
– Семью свою видел? – уточнила Яна. – Ну и как?
Лист вошел следом за Алексом и встал у двери. Ему, наверное, тоже было любопытно.
– Жену видел, – задумчиво протянул Швед. – Во сне я даже вспомнил, как ее зовут. Но
сейчас пытаюсь вернуть это воспоминание и не могу. Выскочило из головы имя, и все! Опять
забыл! Но я ее видел, лицо, глаза… описать не смогу, но если бы снова увидеть, наяву, то я
бы точно вспомнил.
– Тебе еще раз выпить настой нужно, – вставил Мак, – раза два, а то и больше. Может,
три, четыре раза? Старшие скажут, как Лес рассудил. Память будет восстанавливаться
постепенно. Лес – он всегда поможет, если ты к нему с открытой душой обратишься.
Старшие говорят: открой себя Лесу – и он покажет тебя настоящим, таким, каков ты внутри.
Он увидит твою суть и тебе покажет, вот.
– Так, значит, вас учат? – задумался Алекс. – Смотреть на себя глазами Леса?
– Так и учат, – подтвердил краевец. – Лес зорче человека. Дашь ему посмотреть на себя
и сам лучше увидишь, какой ты внутри. Ну и память тоже. Ты ее внутри прячешь от себя
самого, но покажи память Лесу, и он ее для тебя же раскроет.
– Умно! – притворно восхитилась Яна. – Сам придумал?
– Нет. – Мак покраснел. – Я слышал, когда старшие об этом говорили. Там, на площади,
ночью. Как раз про Шведа.
– Не знаю, не знаю, – пробормотал отшельник. – Я все прислушиваюсь к себе. Вроде
ничего не изменилось, я такой же, каким был. Но что-то вроде и не так…
– Это тебя память меняет, – убежденно заявил Мак. – Асей мастак всякие настойки
готовить. Такой у него талант от Леса. Из-за этого его в Крае кое-кто из старших уважает.
А от его настоек большая польза! Он в Днепропетровск их носит, обменивает на оружие,
патроны, на всякую всячину. Большая польза от его умения! Вот и тебе поможет память
возвратить. А все по милости Леса. Нужно себя Лесу открыть, тут настойка хорошо
способствует.
– Верно, – подхватил Лист. – Точно Мак сказал. Ты открыл себя Лесу, он увидел,
запомнил и теперь тебе показывает, что у тебя в прошлом. Лес – он всегда лучше понимает.
Я тоже сколько раз замечал. Сам себя, бывает, не понимаешь, что-то странное в душе. Но
откроешься Лесу, и он все объяснит, и сразу сложное становится простым и понятным. Швед,
оставайся с нами! Ты же видишь, Лес тебя принимает!
Швед покачал головой:
– Сперва вспомнить хочу, кто я и где моя семья. Вдруг они меня ждут? Что, если я им
нужен? Прямо сейчас, в эту минуту? Постоянно эта мысль голову долбит, не могу от нее
отделаться.
– Лес превыше всего, – наставительно заявил Мак, явно повторяя хорошо выученный
урок. – Лес – он всё! И семья, и дом, и друзья…
Похоже, парень готов был разразиться целой лекцией о том, что такое Лес для
настоящего, понимающего человека… но не успел. Снаружи раздались голоса. Кто-то
спрашивал, здесь ли гости? Лист вышел поглядеть, и вскоре Алекс услышал его ответ:
 – Здесь, здесь они!
В дом явился Дамар. Алекс поймал себя на странной мысли: надо же, старший умеет
ходить! А то можно было подумать, что он пустил корни, прирос там, на площади под
столбом. Дамар поочередно осмотрел каждого, кто был в комнате, и остановил взгляд на Яне.
С минуту молчал, потом обратился к Шведу:
– И как твоя память?
– Ну… – Швед потрогал бороду и тяжело вздохнул, подбирая слова: – Кое-что вроде бы
припоминать начал. Совсем мало, но мне и такая малость дорога! В общем, спасибо…
– Это не меня благодарить нужно, – кивнул краевец, доставая флягу, – это Лес! Он
добро нам всем делает. Вот тебе еще настой. Выпей с доверием к Лесу. И на этот раз больше
должен вспомнить.
Швед понюхал и махнул янтарную жидкость одним глотком. Во второй раз он пил
смелее. Старший обернулся к Яне:
– Но сейчас нам нужно выяснить одну вещь. Девушка, тебя Асей обвиняет в краже.
– Еще чего! – фыркнула Яна. – Нашел, на кого наехать! Ничего я здесь не брала!
Выбрали самую безответную, да? Самую слабенькую?
Говорила она смело и напористо, однако Алекс почувствовал легкую дрожь в ее голосе.
Она-то отлично знала, что обвинение обоснованное.
– Здесь не брала, – согласился старший. Его Янин порыв ничуть не смутил. – Это было
далеко от наших поселений.
Яна насмешливо фыркнула, с трудом сохраняя хладнокровие. Дамар невозмутимо
продолжал:
– …когда Край отправлял наших братьев с заданием в место, которое раньше
называлось Днепропетровском.
Алекс придвинулся к Яне, готовясь вмешаться, если понадобится. Но Дамар говорил
спокойно, не напирал и не делал резких движений. Да Яна и сама была готова за себя
постоять. Затевать же ссору первым Алекс не мог решиться.
– Еще чего! – закричала она. – Не знаю я никакого Днепропетровска! Сто лет там не
бывала! И Асея вашего не знаю! Выдумал он! Пусть своими краевцами командует, а я и
слышать ничего не хочу! Надо же, что вообразили! А еще говорите, Лес лжи не любит!
А сами…
– Погоди, Яна, – заговорил Швед. – И ты не спеши, Дамар. Тут подумать надо.
Доказательства какие? Чем Асей может подтвердить свои слова?
И снова Алекс удивился – уже не впервые, когда говорил Швед, все умолкали. Даже
Дамар, хотя старшие вообще-то всегда были невозмутимы и никому не подчинялись. Но
сейчас старший притих, собираясь с мыслями. Наконец изрек:
– Не нужны доказательства.
– Ага! Так я и знала! Оговаривают меня! – торжествующе объявила Яна. – А сами
доказать ничего не могут!
– Погоди, – снова одернул ее Швед. – Дамар, так не годится. Объявить Яну виновной
просто потому, что так сказал один человек…
– Не просто человек, а старший, – влез Мак. – Они не ошибаются!
– Нет, Мак. – Дамар строго поглядел на бойца, и тот виновато потупился. – Все люди
ошибаются. И старшие тоже могут обмануться. Один Лес всегда истину являет. Вот его и
спросим.
– Это как? – удивился Алекс. – Я спросил у ясеня… песня такая была.
– Хорошая песня, – кивнул старший. – Я вам сейчас объясню. У нас, в Крае, нет такого
правосудия, какое существовало до Леса. Тогда как было устроено? Был обвинитель, был
защитник. Обвинитель старался доказать, что подозреваемый виновен, а защитник с ним
спорил. Слова против слов – а тут и до ошибки недалеко. Любое сказанное человеком слово
может оказаться ошибкой. А Лес слов не говорит и не ошибается. Он просто показывает нам
истину. Будет так: мы обратимся к Лесу, проведем испытание. Яна и Асей предстанут перед
ним. Если Яна не виновата, то мы увидим. Лес покажет.
– А если виновата? – тихо спросил Швед.
– И это увидим.
– И как же это Лес покажет, что я невиновна? – после паузы спросила Яна. – Нет, по-
моему, ты, Дамар, что-то нехорошее задумал. Слышишь, Швед? Они же обман готовят!
Виновата или нет, а ответ уже заранее известен, они… что? Что ты так смотришь?
Взгляд Шведа стал странным, он тяжело, будто с усилием, произнес:
– Это нужно обдумать. Дамар, если у вас какой-то фокус…
– Никаких фокусов, – заверил старший, – испытание одинаковое для обоих, и Асея, и
Яны. Если он ошибся, Лес покажет и это. Все очень просто: мы идем к дереву, которое чует.
Асей и Яна вместе становятся возле ствола. Ну и результат вскоре будет виден. Просто
постоять под деревом – разве трудно?
– Кому как, – ответила Яна. – Просто постоять, и все? А долго стоять?
– Это Лес решит, долго или нет. Обычно нескольких минут достаточно.
– Ты уверен, что это безопасно? – спросил Алекс.
– Для невиновного Лес безопасен.
– Ну а если Лес покажет, что виновата? Что тогда? Какое у вас наказание?
– Мы не наказываем, – спокойно ответил Дамар. – Для нас важно только установить
истину. Лес – это истина. Где истина – там Лес. Где Лес – там истина.
– Ну так вот вам истина: я ничего не брала, – отрезала Яна. – Эй, Лес, ты согласен?
Пол под ногами слегка вздрогнул. Яна ахнула.
– Уже готовится, – заявил Мак.
Его голос звучал торжественно.
– Готовится, – поддакнул Лист.
– Что это? – Яна заволновалась, она уже больше не разыгрывала самоуверенность. –
Что готовится?
– Испытание! Лес откликнулся!
Мак улыбался. И это Алексу совсем не понравилось. Он не мог сообразить, что ему
следует делать. Противиться непонятному обряду, который затевают краевцы? Оружие при
нем, и никто не помешает пустить его в ход. Но что потом? Как выбраться из этого «кармана»
посередине Леса, в котором расположился поселок? Да и получится ли справиться с
охраной? Сколько их здесь? Человек семь-восемь, а может, и больше. Краевцы, находящиеся
в Берестовце, еще ни разу не собирались вместе. Кто знает, сколько их на самом деле…
пожалуй, правильным будет никак не показывать враждебных намерений. А вот Яна,
кажется, уже не могла скрывать страх. Она медленно пятилась, отступила от краевцев, пока
не коснулась спиной груды веток там, куда их вчера сгреб Алекс. Вздрогнула от
неожиданности, отскочила в сторону.
Когда Алекс перевел взгляд на Мака с Листом, те держали автоматы в руках. До сих пор
оружие висело на ремне за плечами, но вот уже наготове. Правда, стволы опущены к полу, и
Алекс счел, что мог бы попробовать их опередить, но что, если опасности на самом деле нет?
Может, обряд безобидный? Тем более краевцы сказали, что не будут наказывать воровку,
только хотят установить истину. Как всегда в затруднительной ситуации, Алекс ждал, что
скажет или сделает Швед. Вот и сейчас он бросил взгляд на диван, но… со старым другом
происходило что-то странное. Швед не сменил позу, просто поник, опустил плечи.
Опущенное лицо скрыли упавшие на лоб волосы.
И только теперь Алекс сообразил, что происходит – Швед спит. Питье Леса
подействовало. Как не вовремя! Или краевцы нарочно так подгадали? И Дамар долго
толковал о правосудии, ждал, пока его зелье сработает!
Пол снова дрогнул под ногами, ощутимее, чем в первый раз. Сверху обвалилось
несколько кусков отсыревшей штукатурки, зашуршали листьями свесившиеся с потолка
побеги.
Яна отступила к стене, где не было зелени, и вытащила «глок». Краевцы глядели на ее
оружие без какого бы то ни было беспокойства.
– Убери ствол, ты чего? – удивился Мак. – Если ты не виновата, то Лес это покажет.
– Не виновата, – буркнула Яна, водя стволом перед собой. – И это точно без всяких
дурацких испытаний.
– Девушка, не делай глупостей! – строго произнес Дамар. – Ты что, не понимаешь, тебе
не уйти? Даже если ты начнешь стрелять. Даже если нас перебьешь, что потом? Отдай
пистолет.
– Может, ты в самом деле украла рюкзак Асея? – проявил чудеса сообразительности
Лист.
Ни он, ни Мак даже не попытались перехватить автоматы поудобнее и тем более
навести оружие на Яну.
– Не крала я ничего! – Голос Яны дрогнул. – Алекс, скажи им! Пусть отвяжутся от меня
со своими испытаниями!
Алекс вздохнул:
– Дамар, послушай. Ну, в самом деле, что вы так с этой кражей завелись? Может, мы
просто уйдем отсюда? Мы вам помогли, рассказали, что знаем об Армии Возрождения.
В общем, погостили и хватит? Яна не хочет проходить испытание не потому, что виновата,
нет. Просто она боится растений. Обычная человеческая фобия, вот и все.
Он медленно поднял «калаш».
– Так не годится, – строго возразил Дамар. – Закон Леса не велит отпускать вас без
испытания. Пекарь, покажи им!
Грохнул выстрел – пуля просвистела совсем рядом с ухом Алекса и впилась в стену за
его спиной. Швед вздрогнул на диване, но не проснулся.
Выстрел был сделан сквозь окно, почти целиком заполненное ворохом веток. Это
зеленое месиво опутало весь дом, побеги спускались с крыши, пролезли в окно, заполнив его
густой сеткой. За этой растительной занавесью и скрывался стрелок, которого старший
назвал Пекарем. А еще Алекс заметил, как шевельнулись ветки в другом окне. Вот и
объяснение величественной невозмутимости Дамара. Кто бы мог ждать этого от краевцев с
их благостными рассуждениями о милосердии Леса! Просто посадили стрелков за окнами, не
побрезговали простыми, но действенными средствами!
Алекс опустил автомат и с досады сплюнул под ноги.

***

Яну повели на площадь. Алекс отправился с ней и конвоем – ему никто не

препятствовал. После того как забрали у гостей оружие, краевцы снова стали мирными и
благостными. Своим поведением они всячески подчеркивали, что ничего страшного или
неправильного не происходит и что испытание, которое назначили Яне, – дело обычное. Пока
дошли, земля встряхнулась еще дважды. Яну уже била дрожь, но краевцы держались
спокойно, подземные толчки их не удивляли.
На площади посередине кольца идолов установили новый столб – кажется, тот самый,
что вчера Алекс видел незаконченным. Вокруг стояли краевцы, их было около десятка, и оба
старших, Асей с Сивином, среди них. Старшие беседовали, остальные с благоговением
наблюдали, как меняется новый истукан – бревно с грубо вытесанным ликом, похоже,
пустило корни и снова начало оживать. На верхушке столба, над бородатой личиной,
прорезался целый пучок молоденьких побегов – тоненьких, упругих, с уже показавшимися
клейкими зелеными листиками.
Почва под ногами снова дернулась, и столб выбросил новую порцию побегов – теперь
ниже, под тесаной бородатой харей.
Дамар подошел к старшим, и Сивин протянул ему здоровенный шприц:
– Погляди. Федор прислал. Вот этим армейцы Лесу вредят. Нашли на месте схватки.
Алекс догадался, что это то самое приспособление, при помощи которого люди
Щелокова вгоняли в дерево вакцину из кофра. Содержащееся в ней вещество проникало в
корневую систему и растекалось по Лесу системой биохимических сигналов, которые
действовали подобно компьютерному вирусу. То есть глушили и сбивали команды,
отправляемые самим Лесом. После этого сложная экологическая система приходила в
состояние хаоса, искусственного безумия.
Дамар пробормотал проклятие нечестивцам.
Алекс посмотрел на инструмент армейцев – игла была толстенная, больше похожа на
гвоздь. Пожалуй, в самом деле ее вгоняют в древесный ствол, чтобы запустить фитовирус в
капиллярную систему растения.
– У вас все готово?
– Лес идет, осталось совсем немного, – коротко ответил Сивин. – А ты, Асей, готов?
Тот пожал плечами:
– Я всегда готов ответить перед Лесом.
Новый толчок под ногами заставил Алекса оглянуться – верхушка столба совершенно
скрылась под шапкой густых побегов, самые длинные почти доставали до земли. Яна
смотрела на стремительно появляющееся дерево с ужасом. Алекс придвинулся к ней
поближе и тут же заметил движение среди краевцев. Они только притворялись безучастными
зрителями – на самом деле по двое следовали и за Алексом, и за Яной, готовые вмешаться.
Когда Алекс переместился на несколько шагов, то же самое сделали Лист и Пекарь – стрелок,
сидевший за окном во время разговора с Дамаром.
Дамар поглядел на столб:
– Ну что, братья? По-моему, уже можно начинать. Лес уже здесь. Что скажете?
– Я всегда готов, – повторил Асей.
Сивин раздвинул бледные губы в улыбке:
– Ты об этом часто говоришь. Что, простить не можешь, как над тобой смеялись? Ну,
когда ты из Днепропетровска без рюкзака возвратился?
«Так вот в чем дело, – догадался Алекс. – Это Асей настоял. Не может простить…»
– Служу Лесу как могу, – пробурчал Асей. – Кому смешно, пусть смеются, мне все
равно. Начинайте уже, что ли. Гонец от Федора говорит, армейцы снова у опушки появились.
Давайте с этим побыстрее закончим и приготовимся к новым вылазкам нечестивцев.
Мак и еще один краевец осторожно подхватили Яну под руки и повели к столбу. Асей
направился туда же сам. Яна вроде бы попыталась вырваться из хватки сопровождающих, те
удерживали ее.
Алекс дернулся было к ней, но Пекарь с Листом шагнули следом, как бы намекая, что
не нужно сейчас делать резких движений. Остальные спокойно наблюдали, однако понятно
было, что в случае необходимости вмешаются и они.
– Алекс! – выкрикнула Яна. – Подойди на минуту! Эй, погодите, дайте два слова
сказать, потом будем начинать. Не понимаю, почему меня вообще не спросили? Может, я еще
не готова? Может, мне немного времени нужно, прическу, там, поправить, макияж навести?
Мак, убери лапы! И отвернись! Мне нужно с Алексом парой слов перекинуться, потом будете
меня тащить! Ну, отвернись! У нас личные дела, понял? Деликатные дела!
Говорила девушка на удивление спокойно, хотя Алекс понимал, что она сейчас
смертельно перепугана. Она была бледной, лоб в испарине, и видно, что держит себя в руках
из последних сил.
Конвоиры неуверенно оглянулись на старших. Дамар кивнул, и они отступили,
выпустив Яну. Асей, нехорошо улыбаясь, уже стоял возле столба, окончательно
превратившегося в молодое дерево. Бревно даже немного вытянулось в вышину, резной лик,
едва заметный среди листьев, маячил в полуметре над его головой, хотя вначале, когда столб
только врыли, находился как раз на высоте, соответствующей росту человека.
– Алекс, – зашептала Яна, озираясь, – не жди, чем здесь все закончится. Шведа они
своей лесной отравой споили, он уже попался, попробуй его разбудить, но если не получится,
то уходи. На вот, только осторожно. Держи и уходи.
 Алекс едва почувствовала, как рука Яны скользнула ему под куртку, и ощутил холодную
сталь ствола. Яна незаметно передала ему свой «глок» – тот самый, который только что
отобрали краевцы и который Мак сунул себе за пояс. Оглянувшись на охранников, Алекс
увидел, что за ремнем Мака пусто. Стащила, значит, пока ее вели к столбу.
– Ну, все, – громко сказала Яна, – иди. Не хочу, чтобы ты на эту ерунду смотрел.
Проваливай к Шведу, а то нехорошо получилось. Одного оставили спящим. Иди.
– Я… не…
– Иди уже, растяпа.
Яна легонько оттолкнула Алекса и шагнула к дереву, где двое краевцев раздвинули
ворох зеленых веток и приготовили место для испытуемых. Алекс, стискивая под полой
рукоять «глока», которая сразу нагрелась в его ладони, глядел ей вслед. Он услышал, как Яна
тихо всхлипнула. На самом деле ей очень страшно… А краевцы наблюдали за происходящим
благодушно, как будто подобные вещи им привычны. Конвоиры снова подхватили девушку
под руки и подвели к обросшему зеленью столбу. Поставили ее спиной к дереву, с другой
стороны так же встал Асей. Бойцы выпустили зелень, которую держали на весу, пока
участники ритуала займут место. Ветки, высвободившись, обвисли, сразу накрыв людей.
Один побег, как змея, скользнул по лицу Яны, она ойкнула, сморщила брезгливую гримасу и
отбросила ветку в сторону.
– Нет, так не годится! – всполошился Мак. – Руками не трогай, нельзя!
Асей стоял по другую сторону ожившего столба и смиренно позволял дереву обвить
себя зелеными побегами. Яна завизжала:
– Алекс! Уходи, не смотри!
Мак с напарником удерживали ее у столба, под зеленой массой. Алекс бросился к
Дамару, крикнул:
– Прекрати! Не нужно! Ты же сказал, что вы не наказываете! А для нее это самое
настоящее наказание! Прекрати!
– Мы не наказываем, – обернулся к нему старший, – мы не суд и не палачи. Мы служим
Лесу. Он и есть судья. Он справедлив! Воздаст каждому по заслугам.
Земля снова слегка дрогнула. На плечо Алекса легла ладонь Пекаря:
– Отойди. Не нужно мешать Лесу, он не ошибается. Просто подожди в стороне. Тебе же
сказано: это скоро закончится.
Алекс оглянулся. Яна дергалась среди зелени, краевцы ее больше не держали, ветки
сцепились достаточно прочно и, кажется, вытянулись еще больше.
Сивин, во время ритуала остававшийся безучастным, вдруг встрепенулся и громко
объявил:
– Лес неспокоен! Федору нужна помощь! Он зовет! Дамар, ты слышишь?
– Да. Армейцы снова идут к Лесу… Откуда новые взялись? Собирай людей, иди. Не
допусти врага в деревья, останови их на опушке!
Алекс бросил взгляд на Яну – ее фигура уже наполовину скрылась в коконе из зеленых
веток, а побеги все вытягивались, с необычной скоростью наращивая длину и толщину, Яна
билась где-то там, под растительной сетью.
А краевцы уже не наблюдали за ритуалом, Сивин собрал большую часть бойцов, и они
уже спешили к заброшенной церкви, по которой проходила граница Леса. Осталось
несколько человек, в том числе Дамар. Мак, по-прежнему державшийся за спиной Алекса,
снова подал голос:
– Ты иди, иди, девушка верно сказала – не нужно тебе смотреть. Ты еще не готов
принять Лес. Да не беспокойся, это скоро закончится.
Алекс, ссутулившись, побрел к улице, на которой стоял отведенный гостям дом. Мак
шагал следом. Ему, конечно, велели присматривать за Алексом. Хотелось бежать, торопиться.
Разбудить Шведа, явиться с ним на площадь и вытащить Яну из зеленого кокона. Алекс, с
трудом изображая подавленность, добрел к повороту. Оказавшись вместе с Маком за углом
ограды ближайшего подворья, где их не могли увидеть, он резко развернулся, схватил
краевца за ворот и прижал к забору. Тот дернулся, но Алекс ткнул ему под челюсть дуло
«глока» и прошипел:
– Только пошевелись, убью.
Нажал сильнее – и за спиной Мака с хрустом провалились трухлявые доски забора. Они
оба ввалились во двор, зеленый и тенистый из-за заполонившей зелени. Мак, падая спиной
вперед, успел схватить автомат, висевший за спиной, и вывернуть оружие из-под себя. Алекс,
который устоял на ногах, не раздумывая, врезал ногой наугад. Краевец ахнул и замер, глаза
его закатились. Удар пришелся в раненую руку, у парня был болевой шок. Алекс нагнулся,
сорвал с плеча противника автомат и побежал по улице.
Швед сидел на диване, запрокинув голову на спинку. В комнате с ним находился боец
Края. Заслышав шаги во дворе, краевец шагнул навстречу. Алекс столкнулся с ним в двери,
ткнул дулом автомата в грудь, влетел следом за ошарашенным противником внутрь и от души
врезал прикладом. Боец рухнул на пол, Алекс, переступив через неподвижное тело, бросился
к дивану. Схватил Шведа за плечи, тряхнул:
– Швед, бежим! Скорее, просыпайся!
Спящий промычал что-то нечленораздельное. Алекс встряхнул его еще раз, он уже был
в отчаянии – что делать? Бежать к Яне и бросить Шведа одного? Спящего и беспомощного?
– Ну же! Просыпайся! Ты!
Швед раскрыл мутные глаза и с трудом выговорил:
– Я видел ее, Леха… Понимаешь, видел! И снова знал, как ее зовут, жену… жену… э…
имя? Опять не могу сказать. Во сне я знал ее имя.
– Швед, очнись! Краевцы убивают Яну! Прямо сейчас, в эту минуту! Бежим к ней!
Отшельник начал приходить в себя, в глазах мелькнуло что-то осмысленное. Взгляд
Шведа, проясняясь, скользнул по комнате, по оглушенному краевцу… Алекс, видя, что Швед
окончательно очнулся, бросился в угол, где Яна спрятала самое ценное из оставшихся
пожитков. Разбросал горку хлама, разгреб жухлые листья и выхватил ампулу – ту, из кофра.
Обернулся к Шведу. Тот по-прежнему сидел на диване и выглядел растерянным.
– Швед, ну что же ты?! Скорее, держи автомат! Ну!
Алекс протянул оружие.
– Тут такое дело, Леха… Я ведь уже почти вспомнил. Ну совсем чуть-чуть осталось.
Еще бы разок увидеть этот сон, и я бы смог назвать имя. Ну самая малость осталась! Мне бы
еще раз этой бормотухи краевской хлебнуть…
– Швед! Одумайся, что ты говоришь! Там Яна… ее… ее же убьют сейчас! Лес убьет!
Краевцы!
Алекс совсем растерялся. Вот уж этого он точно не ждал. Для него-то все было
отчетливо ясно – нужно спасать Яну, остальное не имеет значения. И времени нет совсем.
Может быть, счет идет на секунды. Что это проклятое дерево делает с человеком? Душит,
травит спорами, испарениями? Какая разница, нужно спешить!
– Я не могу, – проговорил Швед, глядя в сторону. – Единственный шанс вернуть память,
понимаешь? Вот сейчас, вот-вот… я ее уже видел… а имя…
Алекс почувствовал, как сердце обрывается и падает вниз – в какую-то бездонную
черную бездну. Как же так? Швед, надежный спутник. Он не мог так себя вести! Никогда!
Этого просто не могло произойти! Невозможно!
– Ты… Бери автомат! пойдем! Ну!
И снова ткнул оружие едва ли не в лицо Шведу. Тот покачал головой и опустил глаза.
Алекс, уже не соображая, что делает, двинул прикладом. Голова Шведа дернулась, из
разбитого носа на бороду брызнули красные капли. Отшельник мазнул ладонью, стирая
кровь, но в глаза по-прежнему не глядел.
Алекс, больше не обращая внимания на Шведа, бросился к выходу. Пробежал к
площади, влетел в круг столбов. Четверо краевцев с выражением благостного
удовлетворения на лицах глядели на столб, вкопанный сегодня утром. Бревно уже почти
совершенно скрылось под ворохом зелени. Бесформенная куча возилась и росла. И под этим
растительным месивом ощущались рывки – посторонние, не связанные с ростом ожившего
дерева. Яна жива! Она там!
Алекс бросился к столбу, краевцы стали медленно оборачиваться в его сторону. Того,
что оказался на пути, Алекс сбил с ног и сам не заметил, как это произошло – просто смахнул
в сторону. Другой оказался проворнее, рванул с плеча автомат.
– Не надо! – рявкнул на бегу Алекс.
Но боец не реагировал. Другой, стоящий рядом с ним, обалдело хлопал глазами, а этот
уже поднимал ствол. И Алекс выстрелил. Потом еще раз – во второго, которого как будто
разбудил грохот «калаша». Оставался Дамар. Старший сперва не двигался, просто смотрел,
как подбегает Алекс к столбу, хватается левой рукой за ветки, пытается оторвать…
Медленно, словно нехотя, Дамар шагнул к срезанному очередью бойцу, нагнулся, взялся за
приклад «калаша»… Потянул, перехватил второй рукой цевье… В его неспешных движениях
была странная уверенность, и Алекс почувствовал, что не может стрелять в этого спокойного
неизменно доброжелательного и, главное, медлительного человека.
– Дамар, брось оружие, – скорее просительным, чем повелительным тоном произнес
Алекс. – Брось, не вынуждай… Я не хотел этого, но если придется, выстрелю снова.
Краевец, чьим автоматом завладел Дамар, пошевелился и хрипло застонал.
– Видишь, – продолжал увещевать Алекс, – он жив, помоги ему, перевяжи. Не трогай
оружие.
При этом он удерживал автомат правой рукой, а левой дергал и рвал ветки, под
которыми шевелилась Яна. Стебли, хотя и вытянулись несколько минут назад, уже успели
налиться соками и окрепнуть. Алексу никак не удавалось оттянуть живую петлю.
– Не надо, будь человеком! – уже чуть ли не взмолился он. – Ну!
Дамар все с той же непоколебимой уверенностью поднял ствол, направляя его на
Алекса. Палец скользнул к спусковому крючку.
– Ты не человек! – выкрикнул Алекс. – Ты Лес!
Длинная очередь, выпущенная в упор, отшвырнула Дамара, старший свалился и замер.
Алекс, больше не оглядываясь, рвал и дергал обеими руками ветки, опутавшие Яну. Вот
между листьями показалась черная куртка… Кулак с побелевшими костяшками пальцев,
стиснувший стебель. Рука Яны шевельнулась, оттаскивая в сторону ветку, которая из-за
стараний Алекса держала немного слабее.
Алекс, выронив автомат, стал рвать и дергать стебли, вот уже показалось облепленное
липкими листьям лицо Яны, белое как мел. Она выплюнула мятый зеленый ком и
прохрипела:
– Сильнее дергай, растяпа…
И тут-то в груди Алекса что-то встрепенулось, сердце от радости словно подскочило –
жива! Ругается! Как раньше! Как всегда! Он с удвоенным остервенением стал рвать и дергать
стебли, которые, хотя и были мягкими с виду, под руками делались жесткими и
неподатливыми. Яна тяжело вздохнула и обвисла в зеленых петлях. Заметив, что ее шею
стискивает еще один побег, Алекс рванул его изо всех сил, и зеленая плеть, наконец, лопнула.
Но Яна с застывшим взглядом безвольно болталась в сетке ветвей. Изо рта потянулась
ниточка зеленоватой слюны.
А разорвать или оттащить сеть, которая держала пленницу, Алексу никак не
удавалось… Боец Края, оглушенный Алексом, снова застонал и перевернулся лицом вниз.
Попытался приподняться, но руки подломились. Краевец приходил в себя. Алекс затравленно
оглянулся – автомат под ногами, Дамар в луже крови рядом с ним, шприц, при помощи
которого люди Щелокова вгоняли препарат в дерево у опушки… Алекс бросился к шприцу,
схватил его, выдернул поршень и вставил ампулу с препаратом. Как это работает? Когда
поршень прижмет ампулу, тыльная сторона иглы проткнет резиновую заглушку, и вещество
попадет в игольный канал…
Оглушенный краевец пополз наперерез Алексу, когда тот снова бросился к обросшему
ветками столбу. Алекс отшвырнул его ударом ботинка, склонился у основания истукана и с
размаху всадил иглу в древесину. Навалился всем весом на поршень, посылая струю
препарата в твердое неподатливое тело Леса. Получай!

Глава 11
Дорога безумия

Когда поршень дошел до упора, Алекс выпустил шприц, поднялся на ноги и отступил
на шаг от столба. Ничего не изменилось. Подсознательно он ждал, что средство из ампулы
подействует мгновенно, но это, конечно, было невозможно – препарату требовалось время,
чтобы проникнуть во внутреннюю систему растения, заменить управление Леса своими
собственными хаотическими сигналами. Но что за это время может произойти там, внутри, в
зеленом коконе, под которым уже не шевелится Яна? Алекс снова набросился на сплетение
ветвей, он рвал и оттаскивал их, снова и снова отдирал от общей массы, но ветки упруго
пружинили и норовили вернуться на прежнее место. Побеги были гибкими, сломать их не
удавалось, тогда Алекс оборвал несколько листьев, показалось бледное лицо Яны с
закрытыми глазами и заострившимся носом.
Алекс ухватил удавку обеими руками и откинулся всем телом, чтобы вес помог
ослабить петлю. Это удалось, ветки держали не так прочно, они сделались вялыми и мягко
гнулись, уступая усилиям. Алекс понял, что фитовирус уже действует, и снова рванул удавку.
На этот раз получилось гораздо лучше, петля развернулась и ослабла, Алекс, удерживая ее
одной рукой, ухватил и дернул другой побег, третий – теперь они почти не сопротивлялись и
позволяли вырвать их из зеленого месива. Покинув свою прежнюю позицию, ветки
бессильно обвисали, вяло подрагивали, но уже не пытались удержать жертву.
Алекс, как безумный, рвал и раздирал ветки, оттаскивал, отшвыривал. Вот ему удалось
растянуть сразу несколько толстых побегов, удерживавших Яну у столба, и девушка
свалилась ему в руки. Алекс подхватил ее, поволок от идола, за ними тянулся, постепенно
разматываясь, здоровенный пучок перепутанных, скрученных в жгуты отростков. Зелень все
еще сопротивлялась, не отпускала Яну, пыталась отрастить новые, пока что слишком тонкие
веточки, но шаг за шагом Алекс оттаскивал девушку прочь. Он уже был готов радостно
крикнуть… что? Не важно что, главное, что радостно. Яна была жива, он вытащил ее из
кокона, они спаслись! Но крикнуть он не успел.
Жесткие шершавые ладони обхватили его шею, пальцы впились в горло, Алекс
захрипел, поперхнулся так и не прозвучавшим криком и выпустил Яну. Она безвольно
свалилась на землю. Алекс перехватил чужие руки, попытался отодрать пальцы, разжать
хватку. Но тот, кто напал со спины, не уступал ему силой, он сжимал и сжимал горло.
В глазах у Алекса потемнело, поплыли красные круги, в уши бился гулкий звон – каждый
удар сердца отдавался мощным ударом невидимого колокола. Алекс из последних сил ударил
каблуком по чужой ноге, его локоть жестко врезался в чужие ребра… бесполезно… и вдруг
хватка на горле разжалась, и Алекс с хрипом и сипением судорожно вдохнул.
Стряхнув ладони врага, он отпрянул и развернулся – перед ним стоял Асей. Стоял и
пялился в пространство, куда-то за спину Алекса, а глаза его были стеклянными и пустыми.
Потом колени старшего подогнулись, он сел в траву среди вьющихся молодых побегов. За его
спиной оказался Швед. Знакомый, прежний, с окровавленным ножом в руке.
– Я смотрю, ты отрываешь всю эту зеленую лабуду от столба, а наш голубь стоит себе
среди зелени как ни в чем ни бывало, – спокойно и даже задумчиво заговорил Швед, вытирая
клинок о плечо стоящего перед ним на коленях Асея. Другой рукой Швед держал мертвеца. –
Потом встряхнулся и к тебе сзади подкрался.
Алекс просипел что-то невразумительное, массируя горло. Вид старого друга его
поразил – прежний, прежний! Ничуть не изменился! И бормочет все так же рассудительно.
– А тут, вполне возможно, в чем фокус? – продолжал отшельник. – Пигалица дергается,
рвется из веток, сопротивляется, и тем сильнее ее хватает дерево. Асей же стоял спокойно,
дышал ровно, пульс в норме. Его просто накрыло листвой, и ничего страшного. А может, все
дело в учащенном сердцебиении, а? Такой вот суд: ставят краевцы истца и ответчика под
дерево, а Лес как бы решает, кто из них больше волнуется. Тот, значит, врет, он и виновен.
В общем, принцип полиграфа.
Швед поднял нож и посмотрел на лезвие – чистое. Он выпустил мертвого Асея, и тот
завалился набок. Потом оглянулся на опутанный свежими побегами столб. Грубо вытесанное
деревянное лицо глядело из месива перепутанных веток с явным неодобрением.
– Так, что ли? А, Имир? – обратился к нему Швед. – Ведь тебе плевать на вину и
справедливость? Просто кто волнуется, тот и виноват?
Короткий взмах руки… Нож глубоко вонзился в глаз идола.
– Швед… – сипло выдавил из себя Алекс. – Тебе не кажется… кх-кх… что сейчас не
самый подходящий момент для рассуждений?
Он склонился над Яной и осторожно тронул ее плечо. Девушка вздрогнула, приходя в
себя. Приподнялась, опираясь на дрожащие руки и, не открывая глаз, на четвереньках
поползла куда-то в сторону. Обмотавшийся вокруг щиколотки тонкий зеленый побег,
постепенно разматываясь, волочился за Яной. Натянулся до предела… Яна замерла,
раскачиваясь. Подергала ногой, стряхивая живую петлю. Потом ее начало рвать зеленым.
Алекс подскочил, попытался помочь подняться.
– Не трогай меня! – взвизгнула Яна.
Алекс испуганно отшатнулся. Швед тем временем по-хозяйски прошелся по площадке
внутри кольца столбов. Выдернул нож из глазницы идола, коротким ударом отправил в
забытье краевца, который снова попытался встать. Подобрал оружие убитых и распихал по
карманам обоймы. Яна тем временем судорожно икала и сплевывала зеленым.
– Уходить нужно, – сказал наконец Швед. – Пока Лес не в себе, можем попробовать
добраться до опушки.
Яна позвала:
– Алекс, подойди!
Тот неуверенно приблизился.
– Руку дай, растяпа! Видишь, я встать не могу. Ноги не слушаются.
Алекс помог девушке подняться, и она, встав на носки, быстро и неумело чмокнула его
в щеку.
Швед покачал головой и повторил:
– Уходить нужно. Давайте за мной. Да, я же тебя поблагодарить должен.
– За что?
Швед потрогал опухший нос:
– Вот за это самое.
Он пошел по улице – в сторону, противоположную той, откуда их привели сюда
краевцы во главе с Федором. Алекс брел следом, а рядом, опираясь на его руку, ковыляла
Яна. Оглянувшись, Алекс окинул прощальным взглядом круг столбов, посередине которого
сегодня утром добавился новый истукан. Сейчас площадь показалась ему похожей на
поляны, виденные в Лесу. Там тоже в центре всегда торчало приземистое дерево,
раскинувшее щупальца-ветки. Центральный столб, распустивший во все стороны молодые
побеги, очень напоминал те деревья.
Яна в очередной раз споткнулась и попросила:
– Держи меня крепче. Не волнуйся, это недолго, мне уже полегчало.
– Ты же сказала не трогать тебя…
– Потому что меня тошнило. А сейчас уже прошло.
В лицо подул холодный ветер, он налетал порывами, то долгими, то совсем короткими.
Темная стена Леса волновалась над заброшенными деревенскими домами. Верхушки
деревьев ходили ходуном, растрепанные кроны мотало ветром во все стороны, и листья
осыпались, их кружили холодные порывы. Как будто черная метель бушевала над Лесом.
Порыв ветра швырнул ворох листьев в лицо Алексу, он поймал один и вдохнул странный
запах. Троица уже стояла у опушки, здесь должно было ощущаться чужое присутствие Леса,
но ничего такого Алекс не чувствовал.
– Ну что ж, Имир, – негромко произнес Швед, – я иду к тебе.
Он нагнулся и приложил ладонь к земле.
– Что, дрожит? – спросил Алекс.
– Есть немного. Ничего, я тоже волнуюсь.
Троица вступила в полумрак Леса, и сразу же ветер пропал. Лица словно облепило чем-
то влажным, теплым и затхлым. Швед зашагал между слегка поскрипывающими стволами.
Верхушки деревьев раскачивал и гнул ветер, внизу это почти не ощущалось, только скрип
стволов и падающие листья говорили о том, что над головами бушует буря. Швед шагал и
шагал, в его походке мало-помалу стала чувствоваться уверенность, он как будто взял след.
Алекс, поддерживая Яну, старался не отстать.
– Эй, Швед! – окликнула девушка. – Ты хоть знаешь, в какую сторону идти?
Отшельник слегка сбавил шаг и бросил через плечо:
– А тебе будет легче, если я скажу «да» или «нет»?
– А если серьезно, – подхватил Алекс, – ты знаешь, куда идти?
– Нет, но я отлично знаю, откуда мы сбежали. И чем скорее уберемся от Берестовца, тем
лучше.
Впереди между деревьями показалась раскачивающаяся приземистая фигура –
навстречу троице брел горбун. Медленно, едва переставляя копыта, плелся, раздирал рогами
ветки и кору у подножия деревьев, натыкался на толстые стволы… Швед остановился и
поднял руку, его спутники замерли. Горбун совершенно не обращал внимания на людей, хотя
уже должен был их заметить. Не в привычках горбунов игнорировать человека, обычно они
сразу бросаются на любого, кто окажется в поле зрения. Но этот вел себя странно. Вот он
уткнулся рогами в здоровенное дерево, дернул башкой раз… другой… опустился на колени,
потом свалился. Только голова оставалась задранной – ее удерживали застрявшие рога.
Швед прошел еще несколько шагов и снова остановился. Дерево, в которое вонзились
рога горбуна, стало гнуться, и чем дальше, тем быстрее. Из дыр потекла густая черная масса,
ствол стремительно худел, вминался внутрь, выпуская из себя черную жижу.
– Назад! – выкрикнул Швед, пятясь.
Они отступали, стремясь убраться из-под падающего великана. Пока что ствол
проседал и сморщивался, и неясно было, куда свалится верхушка. Она уже неслась к земле,
сталкивалась с соседними стволами, обламывала ветки, листья сыпались целыми охапками.
Лес наполнился стоном и грохотом.
Швед развернулся и побежал, Яна выпустила руку Алекса – она уже достаточно
оправилась, чтобы передвигаться самостоятельно. И очень быстро передвигаться! Когда
позади стих грохот падения, троица остановилась. Все с шумом переводили дыхание.
– Идем обратно, – позвал Швед, – так направление не потеряем. Только вперед, всегда в
одну сторону.
Алекс сомневался, что в Лесу можно придерживаться какого-то определенного
направления, он помнил их прошлые блуждания по обезумевшим зарослям. Но Швед
говорил очень уверенно… Когда проходили мимо туши горбуна, тот уже был не только
мертв, но и успел наполовину разложиться. Вонючая бурая плоть сползла с обнажившегося
хребта и ребер, все это покоилось в черной массе, которая вытекла из упавшего дерева. Ствол
казался сморщенным баллоном. Он просел и потерял форму. В соседнем дереве с треском
возникла вертикальная трещина, стала расти вверх.
Алекс уже знал, что сейчас произойдет, и ускорил шаг. Из раскрывшегося ствола
посыпались безглазые белесые грызуны, устремились к туше горбуна, но увязли в черной
массе, стали барахтаться, по их спинам лезли новые и новые. На эту ворочающуюся кучу
спикировала крупная черная птица, схватила слепого грызуна и взмыла с ним, бьющимся в
когтях. Следом за первой последовали новые и новые крылатые твари. Они атаковали слепых
падальщиков, утаскивали их, но из дерева лезли и лезли новые. Что-то разладилось в
отлаженном механизме Леса. Процесс утилизации туши горбуна сбился с ритма…
 Проходя мимо очередного высоченного черного ствола, Алекс приложил ладонь к
гладкой коре. Он ощутил знакомую дрожь, а кроме того, движение всего гигантского
растения-мутанта. Верхушку раскачивал ветер, и это усилие заставляло шевелиться весь
ствол. Отняв ладонь, Алекс машинально отер руку о крутку, потому что на пальцах осталось
что-то липкое и влажное. Дерево потело. Лес уже знал новую угрозу, и растения пытались
противодействовать отраве.
Бредя среди стволов, Алекс видел мелких зверьков – они сновали во всех направлениях.
Некоторые удирали при виде людей, другие не обращали на них внимания. Какая-то тощая
черная тварь, лежа на спине, деловито перебирала задранными лапами, будто бежала. Вокруг
нее сновали красные жуки. В воздухе, медленно кружась, опускались изодранные листья и
перья. В кронах деревьев не прекращалась возня, птицы и грызуны двигались по веткам,
иногда падали, иногда вступали в драку между собой… Тогда начинался оглушительный вой
и писк, а перья или клочья шерсти разлетались веером.
Показалась поляна с неизменным приземистым деревом в центре. Длинные побеги
находились в непрерывном движении, они переползали с места на место, сталкивались,
переплетались, свивались в тугие кольца, приподнимались и снова плюхались в траву, поляна
вокруг ствола была исчерчена черными канавками с вывороченным дерном – следами ударов
толстых змеевидных веток. Несколько таких отростков поднялись над растением,
перепутались в зеленый ком, и там, внутри, среди веток, что-то происходило. Листья дождем
осыпались из шевелящейся массы, между голыми черными ветками билось живое
существо – зверь, не разобрать, какой породы. Ветки мяли и терзали его, по коре струились
красные потеки.
Троица обошла поляну. Впереди с грохотом обрушилось дерево. Когда шум падения
стих, и смолкло эхо, Алекс услышал размеренный стук. С периодичностью в несколько
секунд что-то или кто-то бил по дереву.
– Посмотрим, – проворчал Швед. – Может, там выход из зарослей? Ведь это небольшой
массив Леса, должен же он где-то заканчиваться? Вон, стучит. Может, люди?
– Не надо, – вдруг попросила Яна. – Я боюсь.
– Держись сзади, – бросил Швед и двинулся на звук – медленно и осторожно скользя от
ствола к стволу.
Алекс с Яной шли в нескольких шагах позади него, поэтому Швед первым увидел
источник звука. Махнул рукой – мол, назад, и еще с минуту наблюдал. Потом отступил и он.
– Не то, совсем не то… уходим, – объявил он, когда троица отступила метров на
двадцать.
Уходя, Алекс оглядывался, но всякий раз толстые черные стволы заслоняли того, кто
колотил по дереву. Уже совсем издали ему наконец удалось разглядеть, кто производит шум.
Здоровенный шатун стоял перед деревом и, раскачиваясь всем телом, мерно колотил башкой
в ствол. Дерево вздрагивало, сыпались листья.
Потом, когда стук уже почти стих за спиной, Алекс услышал шум падающего дерева.
С треском ломались ветки, шуршала листва… вот все звуки утонули в грохоте. И тут же
снова начался этот стук, все такой же мерный и неутомимый.
– Сколько же он продержится… – пробормотал Алекс. – Это не шатун, это дятел какой-
то…
– Швед, у тебя плечо не побаливает? – спросила Яна.
– Есть немного. Да будет дождь, будет, пигалица. Лес должен смыть заразу.
Алекс глянул вверх – небо постепенно заволакивало тучами. Если беглецы не успеют
выбраться к опушке до того, как действие препарата иссякнет… нет, лучше об этом не
думать.
Швед шел сквозь Лес, двигался он по-прежнему уверенно, однако Алекс уже начал
сомневаться в том, что направление выбрано правильно. Небо потемнело окончательно,
верхушки деревьев раскачивались все сильнее. Задрав голову, Алекс видел тяжелые сизые
тучи, быстро проносящиеся в прорехах между растрепанными кронами. И еще видел сучья и
лохмотья листьев, кружащиеся там, в вышине.
Упали первые капли, и тут Швед взмахнул рукой.
– Что? – в один голос выкрикнули Яна и Алекс.
Шествие сквозь сбесившийся Лес обоим уже казалось бесконечным, как будто они
бредут так несколько суток напролет, как будто не было ни поселка Края, ни суда над Яной,
ни ожившего столба с резным ликом. Ничего – только Лес и его детища, обезумевшие,
убивающие себя и друг друга… да еще спина Шведа впереди.
– Вижу просвет, – заявил Швед, ускоряя шаг. – Не поляна. Похоже, дошли.
Все зашагали быстрее – их подгоняло не только сознание того, что после дождя Лес
снова станет прежним, враждебным и смертельно опасным. Бродягами овладело
бессознательное стремление вырваться из этой влажной духоты. Куда угодно, не важно, что
ждет за опушкой – армейцы, мутанты, разъезды Черного Рынка… Пусть там будет любая
опасность, пусть ураганный ветер, проливной дождь – но в любом случае это будет лучше
Леса…
Вскоре Алекс тоже заметил, что деревья расступаются, он увидел, что стволы
становятся более тонкими, чем в сердце этого анклава, заметил кустарник и, главное, больше
неба между стволами.
Швед побежал, оторвался от уставших спутников, его спина мелькала в десятке метров
впереди за деревьями… потом он резко остановился. Алекс, хватая ртом влажный спертый
воздух Леса, догнал его… и тоже встал. Под ботинками, среди груды веток и прелой
гниющей листвы, проступил исчерченный трещинами асфальт дороги. Шоссе показалось
среди Леса там, где деревья были тоньше и торчали реже, а потом снова скрывалось под
вязкой колышущейся болотной жижей. Топь тянулась на несколько десятков метров, потом
была суша – то ли другой берег, то ли остров посередине болотца. Там, среди тонких кривых
деревьев, виднелись покрытые ржавыми потеками бетонные стены, над ними торчал
провалившийся сферический купол, дальше решетчатые конструкции то ли павильонов, то
ли парников. Сейчас это были просто лишенные стекол рамы. Над руинами возвышался
изъеденный коррозией локатор. Все ржавое, потемневшее, увитое лохматыми гроздьями
гниющих растений… Над болотом висела серая дымка, ветер уносил ее туманными волнами,
но испарения снова восставали из топи.
Над башней двигались черные точки – какие-то птицы неустанно выписывали круги и
восьмерки над заброшенным объектом. Сильный ветер гнал тяжелые тучи, сминал их,
выстраивал в новые и новые причудливые фигуры, которые тут же менялись, их очертания
текли, смазывались…
Яна встала рядом с Алексом, огляделась. Ткнула пальцем под ноги:
– Смотрите!
Среди ворохов сучьев и гнилой листвы, наполовину уйдя в трясину, валялся столб с
металлическим щитом, что-то вроде дорожного указателя или вывески. Краска облупилась,
но на грязной поверхности все еще можно было прочесть: «НИИ Биотехнологий».

Глава 12
Отравленный остров

– Сейчас польет, – сказал Швед.

– А потом Лес успокоится, придет в себя, и тогда мы влипли.
Алекс постарался, чтобы эти слова прозвучали как можно спокойнее, но голос все-таки
сорвался. Он поспешно и ненатурально закашлялся, чтобы скрыть дрожь голоса.
– Ничего, прорвемся, – заявила Яна. – Знать бы только, куда?
«После пережитого в Берестовце ей все нипочем», – подумал Алекс.
– По-моему, Дамар говорил, что НИИ Биотехнологий находится в самом центре этого
массива Леса.
– Он мог и соврать.
 – Вряд ли… Выходит, Швед, завел ты нас… постой, или это не случайно? Может, ты
нарочно сюда направлялся?
– Не то чтобы нарочно, но… – как всегда, обстоятельно начал Швед. – Вроде тянуло
меня сюда…
– Тянуло? Неужели Лес тебя сюда завлек?
– А кто его, великана, разберет? Так это или нет, мы выясним позже. Сейчас нужно
решить, что делать дальше, потому что вот-вот польет, и вообще…
Одна из черных точек, круживших над строениями, спикировала вниз. Пока твари были
высоко, казались небольшими, но эта, опускаясь, все росла и росла. Алексу показалось, что
размах крыльев – метра три, не меньше.
– Интересная птичка…
Все притихли, следя за снижающимся мутантом.
– …И вообще, там, в институте, должен быть запас фитовируса. Мы снова Лесу
укольчик сделаем, – терпеливо закончил Швед.
Птица, описывая широкие петли, снижалась над куполом. Навстречу ей раскрылся
громадный ярко-алый цветок. До сих пор он был не виден среди сплетения веток, потому что
чашка с лепестками пряталась под наружными зелеными чешуями. Птица метнулась в
сторону, но было поздно. Цветок выплеснул облако пыльцы, оно окутало летучего мутанта,
как будто заключило в полупрозрачный зеленоватый кокон.
Птица прижала крылья к корпусу и камнем пошла вниз. Несколько раз перевернувшись
в падении, ударилась об угол кровли. Инерция отбросила ее далеко в сторону. Тело грузно
свалилось в теплицу, сломав несколько планок, и утонуло в буйной зелени, заполнившей все
пространство внутри каркаса.
Алекс поглядел на Шведа, тот всматривался в руины на острове. Налетел порыв ветра,
швырнул в лицо горсть холодных капель. И сердце как будто тоже обдало холодным. Вот
сейчас пройдет ливень, смоет химический препарат, распространившийся по корневой
системе Леса… и что тогда?
За спиной грохнул выстрел, потом еще и еще… раскатилась пулеметная очередь…
– Лес бы вас взял, – нахмурился Швед.
Бой начался довольно далеко от болота – километра два, не меньше, и к тому же Алекс
знал, что Лес глушит звуки. На самом деле расстояние может быть даже больше.
Тяжелые капли сыпались с неба, пока что редкие, но вот-вот дождь должен был
зарядить по-настоящему. А звуки выстрелов медленно приближались.
– Нужно пробираться туда, – Швед указал на руины института. – Уходить в Лес – это
верная смерть. А там…
– А там? – тут же подхватила Яна.
– А там – неизвестно. Все равно на берегу стоять мы не будем. Слышишь, сколько
стволов палят? Много! Кто бы там ни был, нам не стоит попадаться им на пути. Хватайте
жерди, будем прощупывать дорогу.
Швед, подавая пример, поднял трухлявую палку, кривую, метра два длиной. Ничего
лучше на глаза не попалось. Алекс с Яной немного задержались, подыскивая жерди – на
берегу, в постоянной сырости, древесина гнила мгновенно. Первая палка, которую поднял
Алекс, рассыпалась у него в руках… Пока они с Яной приготовились к пути через болото,
Швед уже чавкал грязью в нескольких метрах от берега. Он нашел упавшее дерево, уходящее
в трясину, и первые шаги сделал по стволу. Алекс ступил на неверную опору. Ствол только
казался прочным, гниль уже превратила его в мягкую массу, которую, казалось, скрепляла
только черная кора, которая почему-то меньше была затронула тлением. Сейчас она уже
заметно прогнулась там, где протопал Швед.
Алекс осторожно пошел по бревну, стараясь ступать подальше от вмятин, оставленных
ботинками Шведа. Бревно покачивалось под ногами, грязь вокруг него чавкала и пузырилась.
– Быстрей, быстрей, – поторопила сзади Яна. – Не задерживай!
Она тоже шла по бревну, за Алексом.
 – Тебе хорошо говорить, – бросил он через плечо, с тревогой прислушиваясь к
чавканью гнили под подошвами, – у тебя веса нет, а мне приходится выбирать, куда ногу
поставить. Погоди! А почему ты меня растяпой не назвала?
Он добрался к тому месту, где бревно скрывалось в грязи, потревоженной шагами
Шведа. Сам отшельник уже отошел на десяток метров и теперь приостановился, прощупывая
топь перед собой – выбирал дорогу.
Яна не ответила. Алекс слышал за спиной ее сосредоточенное сопение и заторопился.
Потыкал палкой перед собой, выбрал более или менее надежный участок, шагнул. Над
головой захлопали крылья – одна из птиц снизилась и кружила над топью. Это заставляло
нервничать.
Алекс то и дело бросал взгляд на тварь, поэтому замешкался. Когда полузатонувшее
дерево осталось позади, Яна быстро догнала его, а затем и вырвалась вперед. Топь оказалась
не такой уж страшной – если не стоять на месте, ботинки успевали погрузиться лишь на пару
сантиметров. Ну а уж Яна, с ее небольшим весом, и вовсе чувствовала себя уверенно.
Алекс, тыча для верности палкой перед собой, шагал по грязи, в его следах собиралась
вода, потом потревоженная черная поверхность слегка вспучивалась, заполняя вмятины.
Вскоре и следов не останется, это хорошо. Стрельба звучала все ближе, черная птица
кружила под серыми тучами, дождь усиливался… Рядом, вращаясь и вздрагивая под
дождевыми каплями, упало перо – большущее, черное, тронутое по краям зеленоватым
налетом, напоминающим мох. Алекс вздрогнул от неожиданности. Перо отвлекло его, и он не
заметил, как Яна, шлепавшая в двух шагах от него, провалилась. Ее левая нога ушла по
колено в грязь, девушка распласталась по черной поверхности, которая с тихим вздохом
прогнулась и раздалась под нею.
– Ай! – вскрикнула Яна.
– Что с тобой? В яму угодила? – бросился к ней Алекс.
– Меня что-то держит, – растерянно сообщила девушка. – Не тащит, а просто держит.
Она подняла заляпанное грязью лицо. Свою палку Яна успела развернуть поперек
груди и сейчас легла на нее. Шест погрузился в грязь почти целиком, уперся во что-то и
помог Яне удержаться на поверхности. Вокруг нее вспухали пузыри, топь шевелилась и
вздыхала, издавая неприятные хлюпающие звуки. Алекс ухватил девушку за куртку на спине
и осторожно потянул. Яна возилась в грязи, пытаясь отползти, ноги Алекса стали
погружаться в топкую жижу…
Он ощутил какое-то движение в воздухе над собой и, пригнувшись, бросил взгляд
вверх – среди мерно сыплющихся крупных дождевых капель на него, раскинув крылья,
пикировала широкая черная тень. Коротко простучал автомат Шведа, Алексу в лицо полетели
теплые брызги, вокруг посыпались черные перья. Птица, сбитая пулями, отлетела по дуге и
хлюпнулась в десятке метров от Яны и Алекса, взметнув фонтан черной грязи. Топь
колыхнулась, принимая добычу.
– Тащи ее, медленно тащи на себя! – крикнул Швед.
Он пританцовывал на месте, чтобы ноги не ушли в трясину, и наблюдал за небом, в
котором, на фоне быстро ползущих туч, кружили черные точки – птицы. Алекс, с трудом
выдирая ботинки из грязи, попятился и потянул Яну к себе. Топь выпускала девушку
медленно и неохотно, за ее курткой, медленно высвобождающейся из болота, тянулись
жирные черные жгуты грязи, истончались, лопались, осыпались влажными пластами… Яна
выпустила палку и, перебирая руками в развороченном месиве, поднялась на четвереньки и
попыталась ползти. Из болота показались ее ботинки. Вокруг щиколотки левой ноги обвился
змееподобный корень. Яна затрясла ногой, стряхивая растение.
Алекс помог ей отодвинуться от опасного участка и встать на ноги. Пока они возились в
болоте, шум боя сделался совсем близким. Швед торопливо зачавкал грязью, шагая к берегу,
Алекс подобрал свою палку. На ходу бросил взгляд назад – там, где свалилась подстреленная
Шведом птица, из-под черной грязи выбрались несколько длинных змеевидных отростков. То
ли щупальца, то ли корни. Похоже, один из таких и поймал Яну. Сейчас они ползали по
дохлому мутанту…
Но разглядывать болото было некогда – шум боя приближался и подгонял беглецов.
Алекс заторопился к берегу следом за спутниками. Поросшая травой твердая земля была в
паре десятков шагов… Когда Алекс достиг берега, выстрелы в чаще звучали уже громко и
отчетливо. Троица побежала к бетонным стенам, покрытым сеткой ползучих растений.
Дождь полил гуще, укрыв в сырой серой пелене заброшенные здания. Под ногами
проскрежетала ржавая стальная сетка – поваленная ограда. А пули уже срезали ветки с
деревьев на опушке. Поворачивая за угол, Алекс увидел фигуры бойцов, мелькающие на
оставленном берегу. Один выскочил из-за дерева, повернулся и дал очередь из автомата.
Алекс разглядел волчью шкуру на его плечах. Такие куртки носили краевцы. Похоже, их
крепко теснят. И кто? Неужели Щелоков с остатками отряда? Но ведь их разгромили и
прогнали в прошлом бою?
Сверкнула молния, ослепив на миг. В небе тяжело заворочались громовые раскаты.
Когда Алекс протер глаза, стрелок с волчьей шкурой на плечах уже скрылся. Яна дернула
Алекса за руку и втащила под прикрытие бетонной стены.
– Не стой там, увидят! – сердито прикрикнула девушка.

***

Троица затаилась среди крошащихся бетонных стен, торчащих из ворохов осклизлых

замшелых листьев.
Гром загремел снова, заглушая стрельбу на берегу. Ливень хлынул с новой силой, и во
вспышках молний между деревьями замелькали согбенные фигуры бойцов. Серые волчьи
шкуры на плечах слиплись под дождем, потоки воды стекали по маскировочным накидкам.
Краевцы отступали, они пятились до болота и там попытались закрепиться для отпора.
Среди них показался и Федор. Он командовал, слов слышно не было, их заглушал мерный
шорох дождя. Федор сопровождал команды взмахами руки, и при каждом движении с мокрой
накидки плескали целые ручьи. Лес был полон воды, она лилась сверху по стволам, ветки
прогибались под мощными струями. Болото вскипало под косыми ударами дождя, влага не
успевала впитаться в грязь и разливалась серым зеркалом поверх трясины. Тут и там из-под
грязи высовывались потревоженные корни, от них разбегались волны по рябой от ударов
дождя поверхности.
– Вовремя мы переправились, – заметил Швед. Ему пришлось повысить голос, чтобы
его услышали.
– Да, но что потом? – спросил Алекс. – Сейчас Лес очнется!
– Посмотрим, что будет на том берегу, – спокойно ответил отшельник. – Сейчас сюда
через болото вряд ли можно пройти так же легко.
Алекс скосил глаза на Яну, она сжалась у стены и вцепилась обеими руками в воротник.
Глаза лихорадочно блестели, она всматривалась в перемещение мокрых фигур на берегу, а по
лицу и одежде плыли потоки грязи и воды – дождь смывал болотную жижу.
Яна вытянула руку:
– Вон Сивин!
Двое краевцев проволокли по самому краю топи продолговатый сверток.
Всмотревшись, Алекс узнал старшего, его голова бессильно свесилась с края накидки, в
которую его завернули, по седым волосам и бороде текла вода.
– Хоть бы их всех там поубивали, – мстительно пробормотала Яна. – Чтоб им
провалиться вместе с их Лесом!
Алекс не ответил. Он понимал девушку – после того, что ей пришлось пережить в
Берестовце, она имела право на ненависть.
Подчиняясь приказам Федора, бойцы заняли позиции за деревьями и приготовились.
Двое с завернутым в накидку Сивином, не останавливаясь, проследовали вдоль берега
дальше. Наверное, им было важнее спасти раненого старшего. А бой уже приблизился, вовсю
трещали автоматы, пули срезали ветки на деревьях у берега, на затаившихся краевцев
сыпались листья, липли к промокшей одежде…
Показалось еще несколько человек, они пятились к берегу, время от времени
останавливались, чтобы дать короткую очередь, и снова отступали. Стрелять стали реже – и
люди Федора, и те, кто гнал их по Лесу. Похоже, после долгого боя и тем и другим
приходилось беречь патроны. Ненадолго стрельба оживилась – когда краевцы, расставленные
на позициях Федором, встретили огнем подступавшего противника. Но потом очереди,
перемежаемые раскатами грома, затрещали у краевцев в тылу, и Федор велел своим
отступать. Прикрывая друг друга огнем, его бойцы стали оттягиваться от берега в заросли.
Ненадолго показались и преследователи. На берег они не вышли, но пару раз среди деревьев
мелькнули фигуры в камуфляже, и Алекс успел заметить отблески молний на касках.
– Концерт окончен, – заявил Швед. – Краевцы только прикрывали отход тех двоих,
уносящих раненого Сивина. Продержались ровно столько, сколько было необходимо, чтобы
старшего утащить. Теперь их погонят дальше, и у нас есть немного времени, чтобы
обследовать НИИ.
– Это ведь были армейцы? – спросила Яна.
– Они самые.
– Так они же сюда рвутся? Значит, нет у нас времени?
– Немного есть, говорю, – повторил Швед. – Им нужно Федора отогнать. Сейчас из-за
дождя по болоту и так не очень побегаешь, а если с берега в спину стреляют, то и вовсе
кисло. Тем более в дождь. Сами поглядите.
Болото кипело – сверху лупил ливень, и снизу, из толщи трясины, поминутно
выстреливали корни-щупальца, разбрасывали пласты грязи, скользили в мутной воде и, не
отыскав добычи, прятались.
– В общем, не будем тормозить, обследуем остров первыми.
– Может, удастся отыскать новую дозу наркоты для Леса, – поддержал Алекс. – Иначе
через заросли не пройти.
Швед на четвереньках пополз от стены.
– Вообще-то можно… – заговорила Яна, всматриваясь в заросли, среди которых уже
прекратилось движение. Оборвала фразу на полуслове и быстро закивала: – То есть ты прав,
поищем препарат.
Она пристроилась за Шведом. Алекс выждал немного, прислушиваясь к удаляющимся
звукам боя, и тоже, пригибаясь, двинулся от берега.
Дождь лил и лил, не ослабевая, и казалось невозможным, чтобы на небе скопилось
столько воды. Как будто настоящая река текла сверху. Но вечно непогода не продлится.
Троица обогнула обломки бетонной стены, сплошь опутанные сеткой черных побегов.
Теперь беглецов невозможно было заметить с берега. Здесь они перестали пригибаться и
огляделись. Вся территория института представляла собой нагромождение веток, под
которыми едва угадывались очертания зданий. Правда, от этих зданий мало что уцелело – ни
одной неповрежденной стены. Крыши просели, в пустых оконных проемах шевелились
листья. Дождь барабанил по ним, заставлял изгибаться и дрожать. Повсюду текли струйки,
сбегающие с проломленных кровель… Швед огляделся и заметил:
– Вряд ли здесь что-то уцелело. Ну, куда пойдем?
– Да-а… – разочарованно протянула Яна. – Все разрушено. Только дом с куполом
держится. Может, туда?
Алекс вспомнил цветок, сбивший птицу на лету, и внутри нехорошо похолодело.
Сейчас цветок снова скрылся под зелеными наружными лепестками, но это ничего не
значило, растение по-прежнему подстерегало всякого, кто приблизится к зданию. Но, похоже,
опасное растение волновало его одного. Швед кивнул и зашагал к маячащему сквозь пелену
дождя куполу.
– Швед, погоди! – Алекс зашлепал по лужам, спотыкаясь о раскинувшиеся всюду
ползучие побеги. – Погоди!
 Он догнал приятеля и пристроился рядом.
– Чего, Леха?
– Там же это… которое птицу оглушило! Цветок!
– Посмотрим. – Швед закинул автомат за плечо. – Я первым пойду. Нам нужно найти
фитовирус.
Глядя на этот дом с куполом, Алекс вспомнил планетарий, в который когда-то водили
его класс. Экскурсия ему не понравилась – красивые картинки, ничего больше. Книги
гораздо интереснее. Но купол планетария напоминал этот, да и само двухэтажное здание
тоже было похожим. Только здесь еще был локатор – здоровенная тарелка, установленная на
решетчатой раме, сейчас сплошь проржавевшей.
И еще в планетарии, конечно, не было таких растений. Гибкий ствол вытягивался из
окна второго этажа, изгибался вдоль стены и уходил на крышу. Там он пропадал под густой
листвой и выныривал из зеленого месива снова – у основания рамы локатора. На крыше
ствол разветвлялся на несколько тонких отростков, каждый из которых карабкался по
решетке вверх – к локатору. Самый толстый опутал тарелку и обвился вокруг торчащего из ее
центра штыря. Он-то и выпустил цветы. Сейчас сложенные чашки, укрытые наружными
лепестками, понуро свисали со стебля, дождь колотил по ним, и поникшие зеленые бочонки
слегка вздрагивали под холодными струями. Те ответвления ствола, что потоньше, разлеглись
вокруг. Один свисал вдоль стены, его тонкий кончик покачивался под ударами струй дождя
над дверным проемом. На карнизах густо налипли черные перья.
Швед остановился, разглядывая здание, потом осторожно шагнул ко входу.
– Плохо, – пробормотал он, – все мои ножи остались у армейцев… чувствую себя
словно голым.
Алекс с тревогой наблюдал, как Швед приближается к зданию. Самый крупный
зеленый мешок вздрогнул, между зелеными чешуями показался красный зев. Отшельник
шагал медленно, пригнувшись и не спуская глаз с крыши.
– Швед, постой! – позвала Яна. – Не ходи! Лес с ним, с фитовирусом, мы без него
обойдемся! Не надо!
Но отшельник уже решился – он, мягко ступая по ковру мокрых листьев, шел к двери…
вот уже совсем рядом. Цветок на крыше приоткрылся шире, рядом с ним еще один зеленый
кокон показал красную сердцевину, потом третий. Из того, что атаковал птицу, выплеснулось
облачко пыльцы, но тут же исчезло, разбитое и смытое потоками дождя. Несколько красных
точек показалось на стене – на побегах, вытянувшихся около двери, эти цветы были совсем
мелкими по сравнению со здоровенными цветами на крыше, но действовали так же. Из
красных чашек выплеснулись невесомые облачка, но тут же исчезли, смытые потоком,
низвергающимся с неба.
А Швед уже был внутри здания. Он скрылся в темном проеме, оттуда донесся шорох –
негромкий, едва различимый сквозь шум дождя. Потом что-то гулко стукнуло, еще и еще.
Стук был размеренный и ровный. Изогнутые ветки на крыше пришли в движение. Цветы
раскрывали и захлопывали красные пасти, листья тряслись под ударами дождя, усиливая
странное впечатление, что дерево шевелится… Но стук не прекращался. Яна с Алексом
переглянулись.
– Я пойду, – сказал Алекс.
– Я тоже, я здесь одна не останусь!
Они приблизились к зданию.
– Эй, Швед! Мы входим! – крикнула девушка.
И оба, пригибаясь, бросились к входу… влетели внутрь… и остановились, озираясь.
У дальней стены в полу находился пролом, занимающий едва ли не десятую часть площади
пола. Сквозь него пророс толстенный ствол. Он изгибался и уходил в соседнее помещение,
пробив стену. Пол был усыпан отслоившейся корой, нанесенными ветром листьями,
пожухлыми багровыми лепестками. Все перевили тонкие, как веревки, побеги… Стук
раздавался в соседней комнате – там, куда сквозь перегородку пророс ствол хищного
растения.
– Швед! – позвала Яна. – Ты где?
Стук прервался.
– Здесь я. Входите уж, раз все равно явились, – с одышкой прохрипел Швед, –
нетерпеливые…
Он рубил топором ствол растения-мутанта. Здесь дерево было куда тоньше, чем у
основания.
– Я уже почти закончил, – пробормотал он, не прерывая работы.
Десяток ударов – и нижняя часть растения тяжело обвалилась, просела на пол. Верхняя,
уходящая в потолок, вздрогнула, зацепившись ответвлениями за что-то выше.
– Ну вот и все, – спокойно объявил Швед. – Верхняя часть была опасной, а здесь это
полено себя защитить не может. Недостаток большого роста, понимаете ли… Вечная беда
великана.
Алекс восхищенно покрутил головой:
– Ну, ты даешь! Прямо Тор с молотом против ётуна.
– Ладно тебе, – махнул рукой Швед. – Вы пройдитесь осторожно, поглядите, что здесь.
Я думаю, из-за этого спрута деревянного сюда никакие твари не могли забраться. Поэтому
должно быть безопасно. И вот что! Если вдруг нож приличный попадется, прихватите. Я из
поселка краевцев топор унес, но без ножа как-то… не по себе, в общем.
– Да откуда здесь приличный нож…
– Ну, мало ли. Сходите, осмотритесь. – Швед утер мокрый лоб, тяжело опустился на
обрубок ствола.
– Погоди, у тебя же был нож? – вспомнил Алекс. – Которым ты Асея зарезал?..
– Только один, да и тот ерундовый. Нет, Алекс, не понимаешь ты меня. Есть вещи, о
которых в книгах не пишут. Пойми, не все в книгах, не все! Порядочный нож – это…
В общем, ступайте, а я передохну малость. Что-то давит меня атмосфера. Или зелье краевцев
так действует? То, которым меня Дамар потчевал. А может, пыльцы вдохнул? В общем, вы
посмотрите по-быстрому, что здесь. А я подожду. Эх, надо бы спешить, а меня просто
рубит…
Швед сел, прислонился спиной к мертвому обрубку хищного растения, запрокинул
голову и закрыл глаза. Алекс с Яной побрели, шурша пожухлыми листьями, осматривать
помещения. За пустыми проемами окон шелестел дождь. Небо слегка посветлело, и лило не
так сильно. Похоже, дождь заканчивался. Алексу не хотелось думать о том, что будет после…
Яна, против обыкновения, тоже впала в задумчивость.
Они обошли первый этаж – везде одно и то же. Мебель превратилась в щепы, сквозь
стены, проломив кирпич и бетон, проникли отростки странного дерева… но в отличие от
молодых и гибких побегов на крыше эти были твердыми и толстыми. Охотой они явно уже
давно не занимались.
На втором этаже – то же самое, только ветки, пробившие стены и перекрытия, здесь
оказались тоньше, чем внизу. Зато они ветвились гуще.
Дождевая влага проникала сквозь проломы и трещины в перекрытиях, стекала по
изогнутым веткам, мелкие брызги летели сквозь окна. Под ногами шуршали палые листья и
пожухлые, свернувшиеся лепестки. Алекс заметил нечто, углом выпирающее из слежавшейся
массы, и присел над своей находкой, осторожно выкапывая ее из-под сора. Яна тем временем
прошлась вдоль стен, ощупывая все подозрительные впадины и нажимая на все
подозрительные выступы.
– Странно, – заявила она, – никаких тайников, спрятанных сейфов и прочего в таком
роде. Скучное местечко.
Алекс не слушал. Извлеченный из хлама прямоугольный предмет, на первый взгляд
похожий на пластину спрессованной грязи, оказался брошюрой в полусгнившем переплете.
Яна сперва заинтересовалась, потом, приглядевшись, махнула рукой:
– А, ну да! У тебя же нюх на подобные хреновины… Я-то думала, пропустила что-то
интересное! Но нет, все в порядке. На такую ерунду я внимания не обращаю. Слушай, по-
моему, нам нужно забирать Шведа и прошвырнуться в другие здания. Здесь ничего
интересного нет.
– Погоди, погоди, – пробормотал Алекс.
Он осторожно разлепил отсыревшие страницы.
– Ну, и что там? Нашел какую-то дрянь и радуешься.
– Это… Смотри, здесь написано: «Лабораторный журнал»!
– И что?
– Нет, послушай! Лаборатория находится в подвале. В этом здании. Оглядись, ты
видишь что-нибудь лабораторное? Нет? Вот и я не вижу. Лаборатория внизу, больше ей быть
негде.

Глава 13
Все дороги ведут в Лес

Дождь уже прекратился, но вода продолжала стекать по веткам, постоянно что-то

капало, хлюпало и журчало. Яна подошла к Алексу и взяла найденную им раскисшую
тетрадку. Попыталась листать – ничего не вышло, страницы пропитались грязью и
склеились.
Алекс глядел на нее и чувствовал, как что-то меняется. Что-то не так в мире, в этой
комнате, в нем самом… «Это Лес, – подумал он. – Лес смыл с себя заразу, и сейчас снова
возникает это чувство, какое всегда приходит, когда он рядом. Чуждость, враждебность, то
самое ощущение опасности, которое всегда исходит от Леса. Мы ведь в самой середине этого
анклава, здесь должно чувствоваться очень сильно».
Он глядел на Яну, на ее растрепанные коротко подстриженные волосы, впалые щеки с
потеками болотной грязи, ампулу с препаратом в руках… глядел и думал: «Это Лес. Нужно
что-то делать – разыскать шприц или чем-нибудь его заменить, как-то влить химический
вирус в корневую систему Леса…» Но вместо того, чтобы предложить действовать, вдруг
заявил:
– Ты перестала называть меня растяпой.
– Потому что ты не растяпа, а недотепа. – Похоже, Яне хотелось сказать колкость, но
интонация получилась совсем другая, и фраза прозвучала необидно. – Я же тебе кричала:
уходи! А ты вернулся.
Она шагнула к Алексу, он, сам не понимая, что происходит, тоже придвинулся к
девушке… а чувство враждебности, присущее Лесу, так и не нахлынуло. Вместо него Алекс
почувствовал что-то совсем другое. Он замялся, подыскивая нужные слова… неожиданно
Яна оттолкнула его и бросилась к ближнему окну:
– Смотри! Вон туда!
В окне, сквозь струйки воды, бегущие с козырька, был виден захваченный Лесом
научный комплекс. Здания, обратившиеся в затянутые лианами руины, за ними – болото. Над
топью поднимались испарения, серая дымка заслоняла обзор, но все-таки Алекс разобрал: в
темной плоскости болота угадывается линия, ведущая от дальнего берега к острову.
Наверняка, если глядеть с близкого расстояния, то ничего не увидишь, но со второго этажа,
издалека, в трясине угадывались бревна, почти целиком ушедшие в трясину. Что-то вроде
гати. И по ней ползут темные точки – кто-то ковыляет через болото. Группа людей?
– Нужно предупредить Шведа, – сказал Алекс.
– Да, – кивнула Яна, не сводя глаз с приближающихся чужаков.
И оба не двигались с места. Что-то случилось в этой комнате, заваленной хламом и
мертвыми ветками, Алекс ощущал, что странное чувство уже ускользает и испаряется. На
миг стало страшно, что оно никогда не вернется… Но тут он, наконец, заставил себя
сдвинуться. Отступил, преодолевая внутреннее сопротивление, от окна и пошел вниз – туда,
где у разрубленного основания ствола сидел Швед.
 Яна нагнала его на лестнице. Громко топая и шурша гниющими ветками, устилавшими
ступени, промчалась мимо и крикнула на бегу:
– Швед! Эй!..
Алекс побежал следом и влетел в комнату за девушкой. Швед сидел на прежнем месте,
запрокинув голову на неровно срубленный ствол, борода торчала вверх, а глаза были
закрыты. Он спал и во сне бормотал.
– Чего это он? – спросила Яна.
– For at opsummere… – четко произнес спящий.
– Швед! – рявкнула Яна. – Вернись!
Отшельник вздрогнул, рука метнулась к лежащему рядом топору, и пальцы сомкнулись
на рукояти. Швед вскочил так быстро, что Яна испуганно отпрыгнула за спину Алексу и
оттуда спросила:
– Эй, ты в норме?
Проснулся Швед уже на ногах. Обвел взглядом комнату, посмотрел на топор в руках…
и прежним раздумчивым тоном пояснил:
– Разморило что-то. Может, средство, которым меня Дамар поил, все еще действует?
– А что значит «for at opsummere»? – спросил Алекс.
– Леха, а ты откуда датский знаешь? – Брови Швед приподнялись – Ведь раньше не
признавался…
– Не знаю я, это ты сейчас во сне сказал.
Швед выронил топор и схватился за голову. Стиснул виски и побледнел, рот скривился
в гримасе. Он сдавленно замычал…
– Что с тобой?! – в один голос выкрикнули Яна с Алексом.
– Помню! Я помню! – прохрипел Швед. – Я видел во сне! И забыл! Ты напомнил! Леха,
ты напомнил! Я видел во сне прошлое! Свое! Я выступал на конгрессе! В Орхусском
университете, это в Ютландии! В Дании! А потом…
– Швед, это здорово, что ты вспомнил, – заговорила Яна, – но сейчас…
– Не понимаю, как это может быть, – бормотал Швед. – Я действительно выступал на
научной конференции? Но я же… военный?
– Швед, сейчас ты нам нужен как военный! – Не выдержав, Яна топнула ногой. – Сюда
идут! Там есть гать! Через болото! С другой стороны! Не там, откуда мы пришли! Гать через
трясину, понимаешь? И по ней кто-то идет! Сюда!
– Мы не разглядели, кто это и сколько их, – добавил Алекс. – Туман встал, видимости
нет. Они пока далеко, но идут сюда. И еще: здесь должен быть подвал. Там лаборатория, и
можно поискать…
Швед отнял ладони от висков и потряс головой:
– Пойдем! Сперва подвал.
Здание было невелико, к тому же Алекс с Яной успели осмотреть весь первый этаж, но
спуск на нижние уровни им на глаза не попадался. Яна сообразила первой.
– Алекс, разгреби вон там! – велела она.
Ее внимание привлекло нагромождение переплетенных ветвей в дальнем от входа
помещении. Сама девушка опасалась приближаться к этой зелени. Алекс со Шведом
расшвыряли и оттащили в стороны ветки – перед ними оказалась груда обрушенных
перекрытий и обломков стен, сквозь завал тянулись узловатые ветки. Алекс отшвырнул
несколько кусков бетона – показалась верхняя ступень. Точно, здесь и скрывался вход в
подвальные помещения… вот только разгребать завал было некогда.
Яна застонала сквозь стиснутые зубы.
– Ты чего? – обернулся к ней Швед.
– Подвал! Здесь же самое интересное! Лаборатория!
– Не успеем, – коротко бросил Алекс.
– Не успеем, – вздохнула девушка. – По болоту люди идут. А давайте спрячемся и
посмотрим, что им здесь нужно?
 – Хорошая мысль, – кивнул Швед, – потому что в Лес уходить нелепо. Пропадем.
Давайте за мной!
– Эй, а куда мы? – крикнула на бегу Яна.
– На крышу!
– Стоп! – Девушка резко притормозила. – Там это, ядовитое!
Лестница наверх уже была перед ними, и Швед, не останавливаясь, затопал по
ступеням, топча разлегшиеся ветки.
– Вот именно! Туда никто не сунется. Или у тебя есть лучшее предложение? В окно
посмотри!
Оконный проем был как раз рядом. За просевшими крышами теплиц тянулась пустошь,
посередине которой устояли несколько секций ограды, остальные были повалены и
скрывались среди зелени. Дальше начиналась топь.
Сейчас, после дождя, поднялся туман. Болото дышало, источало вонючие теплые
испарения, причем здесь болото разливалось намного шире, чем там, где его удалось
пересечь. Так что туман стоял, как стена – живая, наполненная движением. Зыбкие силуэты
качались и перемещались внутри осевшего на землю облака. За этой серой дымкой трудно
было что-либо разобрать. Из тумана косо торчал обломок древесного ствола – окончание
гати.
Наконец, в туманной пелене проступили силуэты – люди брели по болоту,
растянувшись цепочкой. Они были уже совсем рядом. Если сейчас выскочить из здания, то
искать убежище придется очень быстро, да еще неизвестно, будет ли оттуда просматриваться
дом с лабораторией в подвале. А растение на крыше мертво, Швед убил его, перерубив ствол.
Яна промедлила с минуту, потом побежала следом за мужчинами, бурча, что Швед задумал
глупость.
На ходу она вытащила платок и обмотала нижнюю часть лица. Эта тряпка вряд ли
могла защитить от опасных спор, но девушка почувствовала себя чуть увереннее.
Крыша была похожа на одичавший сад – повсюду вытянулись толстые ветки ядовитого
дерева, проросшего сквозь здание. Они изогнулись причудливыми арками, оплели тарелку
локатора и встали, опираясь на стойки рамы. Тут и там висели тяжелые зеленые мешки –
упрятанные в коконы цветы. Эти отвердевшие побеги служили опорой ползучим лианам,
которые опутали все густой зеленой сетью. Оставалось только надеяться, что они, в отличие
от большого дерева, безобидны. Троица, пригибаясь среди зеленого хаоса, пробралась к краю
крыши.
Пришельцы уже пересекли болото, несколько человек встали на берегу, озираясь. Алекс
разглядел волчьи шкуры и вышивку на комбинезонах.
– Краевцы, – прошептал он. – Интересно, им уже известно о том, что произошло в
Берестовце?
– Какая разница, – глухо из-за платка на лице ответила Яна. – Если заметят нас, все
равно поинтересуются, как мы здесь оказались. Вон Сивин. Уже своим ходом шагает, старый
пень. А я думала, его убили.
Теперь и Алекс разглядел среди краевцев старшего. Тот уже успел оправиться после
ранения и шел сам. Может, каким-то целебным снадобьем воспользовался? Люди из Края
знают гораздо больше о свойствах растений-мутантов. Сейчас Сивин распоряжался на
берегу, по его приказу несколько человек направились к теплицам и там заняли позиции,
чтобы отразить атаку со стороны болота. Остальные четыре человека, во главе со
старейшиной, пошли к зданию с локатором.
– И Федор здесь, – заметил Швед. – Вон, рядом со старшим. Смотри-ка, прямо сюда
идут.
Краевцы остановились перед входом и, задрав головы, стали рассматривать растения,
опутавшие локатор. Алекс, Швед и Яна присели среди листвы и затаились. Молчание
длилось несколько минут. Потом заговорил Сивин:
– Федор, твои люди должны удержать берег. Нечестивцев не пускать!
 – Не выйдет. Я с ними в Лесу встречался, будет трудно. Хорошие бойцы, опытные.
– Но армейцы будут держаться гати, и ты их остановишь. – В голосе Сивина звучало
раздражение. Он чувствовал, что вот-вот достигнет цели, а бойцы Армии Возрождения
казались незначительной и досадной помехой. Даже ранение, полученное Сивином в схватке,
не смогло его остудить. Он рвался к секретам НИИ Биотехнологий.
– Кто их знает, будут ли держаться! Если болото можно пересечь и в других местах, то
нас обойдут… – Федор был настроен более скептически, чем старший. – Вот зайдут с другой
стороны…
– Так ты не знаешь? Почему не проверял?
– Дамар не велел. Мы гать проложили, осмотрели остатки зданий по берегу, но в
глубину острова не совались. И в болото тоже.
– Дамар, Дамар… Вечные его опасения… Нужно верить Лесу. Если бы мы первыми
заполучили то, что здесь осталось, не пришлось бы сейчас беспокоиться.
– Дамар говорил: спрятанное – грех перед Лесом. И Асей был с ним согласен.
– Зато теперь мы не знаем, что именно ищут армейцы! И как их к этому не допустить,
тоже не знаем! Нужно было давным-давно обыскать эти руины! Найти все, что уцелело!
– Но ведь грех…
– А может, эти трофеи могли бы послужить на благо Леса! И потом…
Сивин не успел закончить фразу – на берегу закричали. Алекс рискнул высунуться из-
под прикрытия листвы и бросить взгляд в ту сторону – в тумане показалась новые фигуры.
Двое брели по гати к острову. Алекс глядел на новых пришельцев, пока Швед не потянул его
вниз – под защиту веток. Краевцы внизу смолкли, они тоже уставились на болото. В тумане
глухо простучала автоматная очередь. Потом еще и еще.
– Один готов, – объявил Швед.
Алекс осторожно выглянул – теперь по болоту двигалась лишь одна фигура.
Проваливаясь в трясину, пропадая в наплывающих потоках тумана, человек бежал к острову.
Вслед ему било не меньше десятка стволов. Краевцы, засевшие на берегу, начали стрелять в
ответ. Алекс сразу почувствовал себя неуютно – ветки, среди которых притаилась троица,
могли, конечно, укрыть от взглядов, но пуля легко прошьет их. Когда идет такая перестрелка,
кто-то из тумана может засадить и по крыше.
Швед тоже забеспокоился.
– Двигаем назад, – велел он. – К дальнему краю. Яна, отползай.
Яна сидела, закрыв глаза и сжавшись в комок, чтобы не касаться веток, но они
сплетались так густо, что избежать прикосновения было невозможно. Швед потянул ее за
рукав. И все трое стали медленно перемещаться в зеленом лабиринте подальше от берега.
Остановились они за стойками локатора – купол, на котором крепились стойки, служил
защитой.
– Отсюда ничего не видно, – пожаловался Алекс, устраиваясь в листве. – А стрельба
стихает. Что там сейчас?
– Добежал до берега, – ответил Швед.
Алекс не успел спросить, кто именно добежал.
– Мак, почему ты здесь? – раздался внизу голос Федора.
– Сбежали! – издали закричал парень. – Гости сбежали! Там все мертвые, на площади!
И Дамар, и Асей, и Пекарь! А гости сбежали. Я потерял сознание, потом прихожу в себя –
никого в живых не осталось, только Лик, но его сейчас застрелили на болоте!
– Вот тебе и ответ, Федор! – объявил Сивин. – Лес выбрал. Я здесь, а Дамар с Асеем
мертвы! Командуй обороной, я с остальными обследую здание. Лесу нужно то, что спрятано
внутри.
– Мне тоже нужно, – прошептала Яна.

***
 Стрельба на болоте не прекращалась. Те, кто оборонялся на берегу, имели позиционное
преимущество. Атакующим нужно было пересечь болото, которое отлично простреливалось.
Поэтому они спешили добраться к НИИ Биотехнологий, пока стоял туман. Странный бой –
ни те, ни другие не видели врага, поэтому выстрелы звучали редко, обе стороны берегли
патроны.
– Швед, кто победит? – шепотом спросила Яна.
Голоса у входа в здание стихли – группа краевцев во главе с Сивином уже была внутри.
Алекс приподнялся и тут же снова присел в зарослях. Он успел разглядеть движение в
тумане – там смещались расплывчатые силуэты, которые появлялись и пропадали, когда
атакующие, сделав короткую перебежку, падали в грязь.
– Меня больше интересует, удастся ли Сивину открыть вход на нижний уровень, –
после долгой паузы ответил Швед. – Тогда и нам бы за ними в самый раз проскочить. Завал
на лестнице приличный, его вмиг не растащить. Нужно время.
Его неторопливые рассуждения прервал взрыв гранаты. Сидя в зарослях на дальней от
берега стороне крыши, он не видел, что происходит, но взлетевшие в воздух обломки
показали, что атакующие уже подобрались к берегу. Потом последовала еще серия взрывов.
– …из подствольников… – прорвался сквозь грохот голос Шведа.
Потом пальба усилилась.
– Это армейцы? – спросила Яна.
– Вроде они. Больше некому, – предположил Алекс. – Краевцы оторвались, пока шли
вокруг болота к гати, теперь Щелоков их догнал. А что нам делать теперь?
Яна приподнялась, и Швед тут же потянул ее вниз. От любопытства она даже забыла о
страхе перед растениями и оттянула платок с лица.
– Подходят к берегу! – заявила она. – Туман рассеивается, они спешат. Точно, армейцы.
– Зря ты раскуталась, – заметил Швед. – Леха, давай и мы рожи прикроем. Если
шальная пуля залетит…
Он стал рыться в карманах, отыскал платок и по примеру Яны обмотал лицо. Алекс
сперва не понял, что имеет в виду Швед, потом его взгляд упал на покачивающийся над
головой кокон, и тогда дошло – ведь под цветами спрятаны полости ядовитой пальцы. Пуля
может угодить в такую и выпустить отраву. Теперь убежище на крыше ему совсем не
нравилось, но что-либо делать было уже поздно. Оставалось сидеть и ждать, чем закончится
бой на берегу.
Те же мысли одолевали и Шведа.
– Руки чешутся спуститься и навести порядок. Настроение у меня как раз подходящее.
Может, опять это краевское пойло так действует? – глухо произнес он из-под платка. – Но
нельзя. И патронов совсем мало.
Алекс молча протянул ему магазин. У него в автомате сейчас был полный, а Шведу
патроны нужнее. Если придется принять участие в схватке, Шведу Алекс доверял больше,
чем себе. Вот и сейчас приятель приподнялся, его макушка высунулась из ворохов листвы, а
Алекс остался сидеть.
– Не удержится Федор, – заявил Швед, усаживаясь. – В Лесу у краевцев были шансы
против армейских спецов, а здесь не смогут им ничего противопоставить. Вон, уже отходят.
– Краевцы?
– Ну да. Разве не слышишь?
И верно, теперь Алекс обратил внимание: стреляют ближе. И между очередями
прорываются короткие выкрики бойцов.
– Армейцы сейчас подобрались к парникам, – пояснил Швед. – Люди Федора
отступили, пытаются закрепиться в руинах. Но теперь уже не удержатся. У них был шанс –
не впустить армейцев на берег, но это не удалось.
Снова грохнула граната, стрелять стали реже. Похоже, краевцы понесли большие
потери, их осталось маловато. А очереди звучали по-другому – бой шел на флангах. Армия
Возрождения избегала лобовой атаки на затаившихся в руинах краевцев. Бойцы Щелокова
обходили врага справа и слева, и тем приходилось отступать, чтобы избежать окружения.
Швед внимательно прислушивался к звукам боя – ему эта музыка говорила куда
больше, чем остальным.
– Вперед, – скомандовал он, – возвращаемся на исходную позицию.
– Чего это? – недовольно пробубнила Яна из-под платка. – Ползать еще тут…
– Они подходят ближе, крыша оттуда не так хорошо простреливается, – бросил Швед,
пробираясь между стойками локатора и опутавшими их побегами. – Если будешь голову
низко держать, то вообще безопасно. Зато окажемся ближе к событиям.
Двигаясь следом, Алекс рискнул выглянуть. Швед не ошибся. За клетками парников, в
которых буйно разрослась зелень, уже мелькали шлемы армейцев. Бойцы вломились в
заросли, иногда показывались, чтобы дать короткую очередь и снова нырнуть в кусты.
Увидел он и краевцев – несколько человек пытались закрепиться в руинах зданий между
домом с локатором и берегом. Они перебегали среди зелени, заполнившей развалины, от окна
к окну, пытались остановить огнем тех, кто обходил с флангов.
Алекс присел у края крыши, и тут же в паре десятков метров от здания с грохотом
взлетели обломки и рваная зелень – похоже, гранатой накрыло именно тот остов здания, где
он заметил краевцев.
– Руки чешутся вмешаться, – снова пожаловался Швед и аккуратно положил автомат у
ног. Потом в его руке возник нож.
Алекс с удивлением уставился на приятеля – что тот задумал? Швед сидел между двумя
изогнутыми отростками ядовитого дерева. Тонкие зеленые ветки с темными листьями
укрывали его, а над головой тяжело покачивался метровый зеленый кокон – спрятанный в
плотный панцирь цветок с ядовитой пыльцой. Швед осторожно взялся за стебель – толстый,
как шланг, глянцево блестящий.
– Ты что придумал? – с тревогой спросила Яна. – Не трогай эту штуковину!
Она устроилась чуть дальше от края, там, где ветки сплетались не так густо, замерла,
сжавшись, и упрятала ладони в рукава, чтобы не касаться растительности. Швед, не отвечая,
медленно-медленно, почти незаметно, потянул стебель поближе к себе. Грузное зеленое тело
цветка, упакованного в наружные зеленые лепестки, поползло вниз. Эта чешуя казалась
твердой и жесткой. Алекс подумал, что цветок похож на жука в хитиновом панцире. Он тоже
не понимал, что задумал отшельник. А тот принялся осторожно перепиливать стебель ножом.
Внизу вовсю шла стрельба, некоторое время отчаянно кричал раненый. Потом умолк.
На несколько минут автоматный огонь стал густым, стволы палили, словно захлебываясь
выстрелами… и, наконец, все разом стихло.
Швед попросил шепотом:
– Леха, подержи стебель. Только не шатай и к цветку не прикасайся.
Алекс перехватил толстую зеленую кишку, и Швед заработал ножом энергичнее.
– Держи, держи, – приговаривал он шепотом.
Когда стебель был перерезан почти целиком, Швед убрал нож и аккуратно перехватил
ствол двумя руками. Опасный кокон отделился от ствола, и Швед опустил его перед собой в
мягкое ложе из переплетенных лиан. Опустил мягко и нежно, как заботливая мать –
младенца.
Теперь, когда бой завершился, никто из троицы не решался поднять голову и
высунуться из сплетения веток. Они затаились, боясь даже пошевелиться. Внизу раздавался
шорох веток. Шаги. Кто-то громко и отчетливо приказал:
– Отставить!
Ясно было, что победили армейцы. Шаги приближались. Алекс расслышал
характерный звук – один из солдат перезарядил автомат, щелчком вогнав в приемник
магазин.
– Где ваш старший? – громко спросил Щелоков совсем рядом.
Было так тихо, что Алекс расслышал, как плевок шмякнулся на камень. Это и было
ответом.
 – Товарищ капитан, несколько человек вошли в это здание! – звонко отчеканил кто-то из
армейцев.
– Локатор… – протянул Щелоков. – Что ж, все сходится. Здесь были лаборатории.
Значит, и Краю интересно, что там сохранилось, а? Молчишь?
Тишина в ответ. Потом одиночный выстрел, и звук падающего тела. Догадаться было
несложно: одного краевца взяли в плен, он отказался отвечать, но капитан и не нуждался в
его ответах. Звук шагов подсказал Алексу, что армейцы приближаются ко входу в здание,
они, наверное, сейчас все собрались у входа. Одни будут прикрывать, другие ворвутся
внутрь…
Швед натянул платок на лицо и кивнул Алексу. Тот понял намек и поправил повязку,
Яна сделала то же самое. Оба не понимали, что задумал спутник, но Швед выглядел
спокойным и уверенным, как будто хорошо знал, что делать.
Отшельник аккуратно приподнял лежавший перед ним в растительной люльке цветок и
швырнул вниз – зеленая туша перевалила бордюр крыши, оплетенной ветками, и пропала.
Тут же прогремела автоматная очередь. Кто-то из солдат среагировал на движение над
головой и прошил пулями падающий сверху предмет. Ядовитый цветок не реагировал на
прикосновения и не плевался токсичной пыльцой, заключенной во внутренней камере.
Поэтому Швед рискнул прикасаться к его зеленому панцирю. Но пули, пробив кокон,
выпустили отраву наружу.
Топот у подножия стены, потом надсадный кашель, звук падения… и снова тишина.
– Готово, – пробормотал Швед, приподнявшись и глянув через бордюр вниз. Голос под
повязкой звучал глухо.
– А что теперь? – спросила Яна. – Пойдем вниз?
– Выждем, – решил Швед. – Пусть отрава осядет и улетучится. Цветок ее выстреливает
под давлением, а тут пыльца просто высыпалась в дыру, она не должна далеко рассеяться.
Подождем маленько и двинем вниз.

***

Алекс сперва не мог себя заставить поглядеть вниз. Зато Швед был спокоен, он оттянул
тряпку с лица и стал сворачивать самокрутку.
Яна удивленно глянула на него, торопливо поправила платок на лице.
– Зря беспокоишься, пигалица, – заявил Швед, затягиваясь. – Если бы я дал промашку с
этой пыльцой, мы бы уже были мертвы.
– Не нужно было так рисковать! – возмущенно заявила девушка.
– Лучше под пули подставиться? – возразил отшельник.
– Нет, под пули не лучше, а то же самое, – заметил Алекс. – А откуда ты знал, как это
сработает?
– Мне Лес подсказал, – важно пояснил Швед. – Я теперь его лучше понимаю.
– Зелье Сивина помогло?
– Нет, твоя оплеуха. Нет, правда, иногда человеку нужно что-то такое… резкое.
– Можешь всегда на меня рассчитывать, – заверил Алекс. – Докурил?
– Сейчас… – Швед торопливо затянулся. – Сейчас пойдем.
Поднимаясь, Алекс все-таки бросил взгляд вниз. Шестеро военных замерли в
неестественных позах у подножия стены. Чуть в стороне лежал еще один человек, краевец,
совсем молодой. Пленный, которого застрелил Щелоков.
– Такая шутка, жизнь, – вздохнул Швед, проследив взгляд Алекса. – Или ты, или тебя.
Троица пробралась на второй этаж, там ничего не изменилось – все те же корявые
побеги, опутавшие стены и разлегшиеся по полу. Дальше нужно было продвигаться
осторожно. Все-таки в подвал ушли несколько краевцев, и где они сейчас, неизвестно.
Может, сидят в засаде, ждут атаки армейцев?
Между этажами была лестница в два пролета. Швед пошел первым. Достигнув
площадки между этажами, где лестница делала поворот, поднял руку, и Алекс с Яной
остановились. Отшельник прислушался, затем быстро выглянул и тут же убрал голову. Потом
выглянул снова – уже не так торопливо.
– Ну, что там? – не выдержав, шепотом спросила Яна.
– Можете посмотреть. – Швед шагнул за поворот и стал осторожно спускаться по
ступеням.
Автомат он держал наготове, но Алекс догадывался, что краевцев не видно. Помещение
за лестницей пустовало, соседняя комната тоже. Но здесь Швед уже держался настороже и
шагал бесшумно. Обернувшись, он пояснил еле слышным шепотом:
– Сивин уверен, что Федор и его люди сдержат армейцев. Все-таки болото – плохое
место для атаки. Но против Края были спецы, они свое дело знают. Красиво убрали краевцев.
А вот спуск в подвал наверняка охраняется. Даже не знаю, как туда соваться.
Алекс прикинул: он видел спуск – хотя и довольно широкий, но все-таки это
единственный проход, и нет никакой возможности маневрировать. Стоп! Не единственный!
Он решил сказать об этом. Но сейчас был неподходящий момент – Швед как раз собрался
проверить комнату, из которой лестница уводила в подвал. Пришлось ждать, пока он
убедится, что на первом этаже краевцев не осталось.
Последним осмотрели помещение с лестницей. Рядом со спуском сейчас громоздились
кучи обломков бетона и пласты штукатурки, которые убрали с лестницы люди Сивина. Судя
по тому, что наверху никого, краевцам удалось проникнуть на нижний уровень.
Швед осмотрел эти груды и темный провал спуска… задумчиво потеребил бороду. Он
сомневался. И тогда Алекс заявил:
– Я вижу, тебе не нравится спуск в подвал.
– Ну, в общем… даже не знаю, как туда подступиться. Поискать гранаты у мертвых
армейцев? Швырнуть парочку вниз, а? Нет, мне это не нравится. Нехорошо как-то –
гранатами, взрыв снова обвалит там все, к Лесу. И потом, если краевцы ждут не у самого
входа, а, скажем, в соседнем помещении, то гранаты им не повредят, зато нам дальше будет
сложнее. Вот такая штука.
– Есть еще один вариант.
– Какой такой вариант? – Яна только теперь решилась стянуть с лица платок.
Алекс со Шведом давно уже сняли повязки. Честно говоря, особой надежды на них все
равно не было, а вот Яна боялась расстаться и с этой слабоватой защитой от пыльцы. Но
когда Алекс заговорил, от любопытства забыла о своих страхах. Тот оглядел спутников,
помедлил и важно произнес:
– Нужно верить Лесу, и тогда он нам поможет! Откроет путь вниз!
Яна выразительно покрутила пальцем у виска.

***

Алекс кивком пригласил остальных следовать за собой и, стараясь двигаться бесшумно,

прокрался в соседнее помещение – туда, где Швед перерубил основной ствол дерева, которое
пронзило здание насквозь. По дороге то и дело приходилось переступать широко
раскинувшиеся ответвления этого растения.
Вот и ствол. Верхняя часть, уходящая сквозь пролом в потолке, провисла, а нижняя,
изгибаясь, под углом уходила в пол сквозь широкую дыру. От дыры во все стороны
расползались трещины, но насколько далеко они тянутся, не позволял разглядеть ковер из
гниющих растительных остатков – коры, листьев и тому подобного.
Алекс жестами показал, как проталкивает обрубок вниз сквозь дыру, потом развел руки,
обозначая ширину проема, который откроется после этого. Говорить здесь он не решался –
мало ли что там, этажом ниже? Может, Сивин с краевцами как раз под ними?
Ствол изгибался так, что, казалось, его несложно будет сдвинуть и заставить
провалиться.
 Швед покачал головой.
– Что? – шепотом спросила Яна.
– Не пролезу, – ответил отшельник. – Маловата дыра. Леха тоже не протиснется.
– А тебе зачем? Я-то пролезу! – И Яна уже примерилась навалиться на ствол дерева,
чтобы выпихнуть его сквозь перекрытие вниз. Косо торчащий из пола обрубок выглядел так,
что сделать это будет непросто, но когда Яну останавливали подобные мелочи?
Швед отстранил ее и склонился над проломом, прислушиваясь. Алекс тоже пытался
уловить хотя бы звук из подземелья, но оттуда не доносилось и малейшего шороха. Дурацкая
ситуация! Краевцы спустились вниз, это точно. Здесь их не видно, да и завал на лестнице
разобран. Но где именно они сейчас? И что там, вообще, внутри?
Наконец, Швед решился, положил автомат на пол и взялся обеими руками за пень.
Алекс присоединился к нему. Вдвоем они стали проталкивать обрубок в пролом. Поначалу
Алекс старался действовать медленно и аккуратно, но дело шло так туго, что он поневоле
отбросил осторожность и навалился изо всех сил. Мало-помалу обрубок зашевелился в дыре.
Вниз посыпались сор и гниль. Они со Шведом замерли и переглянулись. Однако вызванный
ими обвал как будто никого не встревожил.
– Скорее всего, там никого нет, – предположил Алекс.
Но произнес эти слова он очень тихо. Швед кивнул и снова поднажал. Где-то внизу
ствол гнулся, и пень постепенно уходил под пол. Видимо, в прежнем положении он держался
не за счет опоры внизу, а потому, что верхушка оплела все здание и зацепилась
разветвленными побегами в десятках мест выше.
Вот неровно обрубленная верхушка поравнялась с полом, Швед отстранил Алекса и
выпрямился, потом ударом ботинка вбил обрубок в пролом. Пронзительный скрип резанул по
ушам, пень провалился, в дыру хлынул поток света. Любопытная Яна сунулась заглянуть в
отверстие, но Швед знаками велел отступить. Сам он лег на пол около дыры и вытащил нож.
Алекс присел рядом с автоматом наготове. С минуту внизу было тихо, только мягко шуршали
осыпающиеся ошметки – их падение вызвал рухнувший древесный ствол. Потом из темноты
донеслись шаги.
– Что там? – окликнули внизу.
– Сам посмотри, дерево упало. Помнишь, то, что на первом этаже кто-то перерубил.
Оно и держалось-то едва-едва, а теперь провалилось.
– Да. Я еще подумал – срез совсем свежий, не успел потемнеть. Недавно рубили.
Под полом шуршали гнилые обломки, сминаемые ногами, краевцы обходили
помещение.
– Что за люди, – бормотал тот, что подошел поближе, – разве можно дерево так губить?
Лес такого не любит, Лес не простит! И главное, зачем? Ведь ничего другого не потревожили,
убили дерево, и все! Армейцы, что ли, успели похозяйничать? Гады они.
– Ладно, я пошел к лестнице. Сивин не велел от нее отходить.
После этого разговоров больше не было слышно, но один из охранников расхаживал
внизу. Он приблизился к упавшему обрубку, и Алекс думал, что краевец попытается, встав на
него, выглянуть. Но этого не произошло. Наконец он прошуршал из-под пролома куда-то в
сторону. Выждав немного, чтобы охранник убрался подальше, Яна вытащила карманное
зеркальце, которое с недавних пор, как заметил Алекс, она стала таскать с собой постоянно.
– Ты что задумала? – спросил Швед.
Девушка бросила: «Увидишь!» – и, подобрав несколько веток, стала сооружать какую-
то конструкцию, соединяя их скрученными проволочками. Вскоре Алекс понял, что она
делает примитивный перископ – стержень с зеркальцем, укрепленным под углом. Яна легла у
пролома на живот и, опустив сквозь перекрытие свой нехитрый прибор, повертела им в
стороны, осматривая помещение внизу.
– Никого! Можно приступать! – объявила она.
Вытащила перископ, напоследок посмотрела на себя в зеркальце, пригладила
спутанную челку и заявила, что готова.
 – Погоди! – забеспокоился Алекс. – Там двое вооруженных краевцев. Что ты с ними
будешь делать?
– Придумаю что-нибудь, – беспечно ответила Яна, проскальзывая вниз.
Она исчезла, прежде чем ее успели остановить.
– Нет, так дело не пойдет, я с тобой спущусь, – бросил вслед ей Алекс. – Швед,
подстрахуй.
Алекс расстегнул ремень и сбросил крутку. Спустил ноги в пролом и стал осторожно
протискиваться. Швед держал его сверху. Сперва шло туго, но вскоре Алекс уже болтался в
пустоте, удерживаемый мощной хваткой отшельника. Он шепотом спросил:
– Яна, ты здесь?
Ответа не было.
Швед разжал руки, и Алекс спрыгнул. Когда он протиснулся в дыру, в подвал хлынул
поток света, и тут же пропал – его заслонил Швед, протягивающий автомат:
– Держи!
С оружием Алекс почувствовал себя увереннее. Он отступил с освещенного участка и
огляделся – помещение, в которое он проник, было приземистым, меньше двух метров
высотой, какой-то промежуточный этаж. Похоже, он совсем не использовался. Во всяком
случае, здесь не было ничего, кроме отростков дерева-мутанта, змеящихся во всех
направлениях. Ствол, перерубленный Шведом, валялся под проломом, вывернув под углом
горизонтальные ветки, которые раньше опирались на бетонный пол. Насколько Алекс мог
разглядеть, этот центральный побег проник сюда снизу, сквозь перекрытие.
Издалека донесся скрежет и легкий мерный стук. Алекс, пригнувшись, двинулся туда,
откуда он шел. Вскоре он оказался в кромешной темноте и теперь едва двигался, делая
крошечные шажки. Уперся в стену и двинулся вдоль нее, отыскивая проход. Где-то он должен
быть! Яна куда-то пропала, и краевцы здесь бродят. Левой рукой он касался влажной
холодной стены, пальцы скользили по бетону, правая лежала на автомате. А где-то далеко
впереди кто-то продолжал все так же мерно и размеренно стучать.
Вот ладонь провалилась в пустоту, Алекс нащупал проем, скользнул в него, увидел
впереди зеленоватое свечение… и едва не подпрыгнул от неожиданности, когда чужие
пальцы крепко вцепились в его рукав и потянули в соседнюю комнату.
– Тихо! Не топай! – прошептала Яна. – Краевцев спугнешь!
Алекс не знал, что сказать, но говорить ничего и не требовалось – Яна медленно, но
целеустремленно увлекала его в темноту. Они пересекли еще одно помещение, совсем
небольшое, и Алекс разглядел, что зеленоватый свет струится сквозь прямоугольный проем.
Здесь звук раздавался отчетливей и резче. У двери Алекс высвободил рукав из пальцев
девушки и выглянул – дальше располагалась площадка, с которой вверх вела лестница.
Повсюду изгибались корни, бетон скрывался под наслоениями мха и плесени.
Зеленый свет испускала какая-то небольшая штуковина, лежащая в углу на куске
бетона. У подножия лестницы весь пол был усеян обломками ступеней, а остатки
лестничного проема густо переплели древесные корни. Корни пробились из-под ступеней,
взломав их, торчали из стен, свешивались с наклонного перекрытия. Корневища
топорщились мягкими отростками, из-за этого казались волосатыми.
Их было так много, что свет сверху сюда не проникал, вот краевцы и решили
использовать зеленовато светящуюся штуковину. То ли растение, то ли артефакт. Ничего
подобного Алекс раньше не встречал.
Оба бойца, оставленные Сивином стеречь спуск, стояли здесь же и, задрав головы,
прислушивались к стуку, который раздавался совсем рядом – похоже, над самой лестницей.
Это отвлекло охранников, потому они и прозевали момент, когда в подвал спустился Алекс.
– Не стихает, – заметил краевец.
– Странное дело, – отозвался другой. – Пойду, погляжу, что там стучит.
И медленно протиснулся между корнями, опутавшими вход на изломанную лестницу.
Алекс напрягся, готовясь напасть на того, что остался на месте. Пока боец один, можно его
обезвредить. К тому же краевец прислушивался к звукам на лестнице и назад не глядел.
Единственное, что осложняло дело – площадка перед лестницей была слишком просторной.
Три длинных шага, не меньше. Пока Алекс их сделает, противник услышит и обернется.
Ну… сейчас!.. Но броситься к краевцу он не успел. Стук на лестнице стих, и Алекс был
уверен, что не слышит больше ни звука. Что произошло на лестнице, он не понял, но что-то
большое и темное влетело на площадку, обрывая корни, завесившие подъем. Влетело и
разделилось на части – одна безвольно повалилась на пол, другая метнулась к бойцу Края,
который стоял рядом со входом на лестницу и прислушивался. Все произошло настолько
неожиданно, что Алекс замешкался. Краевец тоже не успел поднять автомат. Упавшее тело
оказалось парнем, ушедшим по лестнице, а влетевший в зеленый свет вслед за ним боролся с
краевцем. Охранник пытался направить на противника автомат, тот задирал ствол вражеского
оружия к потолку.
Алекс, наконец, пришел в себя и бросился к дерущимся. Он успел пробежать эти самые
три шага, и тут краевец отлетел, оставив автомат в руках пришельца. При этом он зацепил
Алекса, едва не сбив его с ног. Из-за этого толчка Алекс потерял какую-то долю секунды.
Миг – и дуло автомата глядит в его сторону, а над ним – зеленое в свете неизвестного
артефакта лицо Щелокова. Ничего сделать Алекс не успевал и отпрянул в сторону с линии
огня. Грохнул выстрел. Краевец, отброшенный капитаном, не глядя на Алекса, оттолкнулся
от пола и прыгнул к Щелокову, тот вновь отбросил его ударом приклада. Вернее, попытался
отбросить, приступ кашля заставил его вздрогнуть, и краевец снова вцепился в свое оружие.
Щелоков отчаянно кашлял и брызгал слюной в лицо противнику, тот рычал сквозь стиснутые
зубы. Видно, он не ждал, что в подвале окажется кто-то, кроме Сивина и других соклановцев.
Алекс шагнул к ним, но с лестницы в свалку влетел еще один человек.
Длинный прыжок с лестницы Швед завершил на спине Щелокова, врезавшись в нее
обеими ногами. Этот мощный удар отшвырнул борющихся в угол. Двое противников упали
на зеленый артефакт, сразу стало темно. Потом последовала яркая вспышка, и Алекс ослеп.
Он попятился, наткнулся спиной на мягкое – и это мягкое взвизгнуло голосом Яны. В углу,
куда отлетели борющиеся за автомат краевец и Щелоков, что-то обвалилось с тяжелым
грохотом, пол вздрогнул, сверху, с потолка, посыпались сырые липкие ошметки…
Алекс зажмурился, потом открыл глаза – зрение еще не восстановилось полностью, но
он разглядел спичку, горящую в руке Шведа. В углу зияла яма, в которой раскачивались
гибкие корни, вылезшие из-под пола. Похоже, точно такие же, как те, что оплели лестницу.
И ни звука оттуда не доносилось.
– Артефакт разрядился, – заявил в темноте Швед. – Сильная штука, пол пробила, и эти
двое туда рухнули.
Он поднес догорающую спичу в дыре в полу и осторожно заглянул.
– Не видно ничего, только эта растительность.
– Швед, ты как сюда попал? – спросила Яна из-за спины Алекса.
– Ногами пришел, – невозмутимо ответил отшельник. – Слышу, что-то стучит. Мерно
так, ровно… У вас внизу тихо, я и пошел глянуть, что там такое колотит. Вижу, Щавель
притаился над лестницей и куском бетона постукивает по стене. Я сперва удивился, а потом
вижу – из норы парень лезет, краевец. Любопытный, значит, был. Щелоков его быстро уделал
и вниз поволок. Я, конечно, следом. Остальные армейцы там лежат, снаружи, не шевелятся, а
этот оклемался. Крепкий оказался. Вот какая штука.
Спичка погасла.
– Что это рвануло? – спросил Алекс, он все еще плохо видел и тер глаза. – Яркая
вспышка получилась.
– А Лес его знает.
– Вроде артефакт какой-то, – вставила Яна. – Краевцы для освещения использовали. Но
мне другое интересно: долго мы будем здесь топтаться?
– Артефакт, я тоже так думаю, – подтвердил Швед. – И мы не здесь топчемся, а отсюда.
Я, во всяком случае.
 Алекс, вытирая слезящиеся глаза, пошел за Шведом. Сперва ориентиром служила
освещенная комната с проломом в потолке – та, через которую спустились они с Яной. Из нее
вели три коридора. Во всех трех был непроглядный мрак, и Швед задумался, какое
направление выбрать. Насколько позволял разглядеть скудный свет из дыры сверху, все три
выглядели одинаково. Сквозь раскрошенный бетон стен торчали корни, с потолка
свешивались бороды мха. Под ногами мягко пружинили гниющие растительные ошметки
непонятно какого происхождения. Не ветки и не листья – здесь, в темноте, все было белесым,
бесцветным и мягким.
Швед зажег еще одну спичку, понаблюдал, как ровно, не отклоняясь сквозняком, горит
огонек. Тут заговорила Яна:
– Вон там нужно проверить! Я чувствую.
– Что, пигалица?
– Что, что… добыча там. Давай, Швед, топай. Доверься моему опыту.
Швед подал плечами и направился туда, где чутье девушки сулило добычу. На ходу он
тихо бормотал, что, в конце концов, можно поочередно проверить все три варианта. Рано или
поздно встретятся Сивин с Маком. Почему бы, for at opsummere, не начать именно с этого
коридора?
Коридор, выбранный Яной, тянулся метров на тридцать. Только поначалу казалось, что
в нем стоит темень, потом Алекс сообразил, что различает контуры стен и свисающие с
низкого потолка наросты. Растительность, покрывающая стены, слегка светилась. Если
рядом горела спичка или светился артефакт краевцев, этого тусклого мерцания было не
различить, но сейчас оно заметно. Затем впереди показался прямоугольник дверного проема,
подсвеченный красноватым. Свечение слегка пульсировало.
– Что это? – прошептала Яна.
Никто не ответил. Швед, шагавший первым, остановился перед входом в освещенное
красным помещение. Алекс выглянул из-за его плеча. За прямоугольным проемом тянулся
длинный зал. Не очень широкий, но уходящий так далеко, что дальний конец было не
разглядеть. Вдоль потолка тянулись трубы, увешанные наростами мха. От них спускались
вертикальные отростки, которые заканчивались коническими расширениями – наверняка
система полива. Сейчас вся конструкция была изломана, искорежена проросшими сквозь
стены и свод склизкими корнями. Мерно капала вода. Под каждым патрубком высилась
цилиндрическая клетка, внутри некоторых буйно расцвели какие-то растения, выпустившие
красные цветы. Лепестки мягко светились. Этот свет и был заметен из коридора.
Швед, пригнувшись, бесшумно проскользнул в зал. Алекс не видел ничего
подозрительного, но поза отшельника дышала таким напряжением, что и он забеспокоился.
Швед крался вдоль вереницы цилиндрических клеток, Алекс держался позади него. Яна
оказалась последней. Поперек прохода разлеглись изогнутые перекрученные корни. Белесые,
полупрозрачные, они тянулись во все стороны, скрывались в клетках среди листьев,
выныривали из зарослей и уходили в темноту. Между насквозь проржавевшими прутьями
мерцали красные мясистые лепестки цветов. Где-то в глубине бесконечного зала раздался
шорох. Потом что-то тяжелое со скрежетом сдвинулось, и еще раз… кто-то копошился в
красном полумраке.
Переступая через корни, Алекс шел за Шведом и не видел впереди ничего, кроме спины
спутника. Сквозь скрежет и шорох донесся голос Сивина:
– Вот здесь, точно говорю. Не зря Лес это место отметил!
Швед остановился, и Алекс тоже замер, прислушиваясь. Они уже почти пересекли
длинный зал, впереди показалась стена и дверной проем. Дверей здесь не было, ни на входе,
ни у спуска в подвал, даже следов не осталось, только ржавые петли. И в этом месте тоже в
бетоне зиял прямоугольный провал. А сама стена оказалась пересечена трещинами и
частично разрушена. Сквозь отверстия проникали корни. Каким-то неведомым чутьем Алекс
ощутил – эти корни не такие, как те, что идут от растений в клетках, это отростки того
чудовищно разросшегося дерева, которое пронзило здание насквозь. Того самого, которое
перерубил Швед. Но здесь-то нижняя часть, и она жива. У краевцев имелось какое-то
освещение, прямоугольный проем в искалеченной стене был подсвечен изнутри, там
двигались тени. Сивин с Маком находились за стеной, в соседнем отсеке. Они что-то
двигали, от них-то и шум.
Достигнув стены, Швед свернул и направился к дверному проему, а Алекс отыскал
достаточно широкую щель, чтобы глянуть, что происходит внутри. Вот это помещение точно
было лабораторией. Только от оборудования почти ничего не осталось. Дерево, чьи толстые
ветки неплохо порезвились наверху, основательно поработало и здесь – только корнями.
Здесь когда-то стояла различная аппаратура, но сейчас все было изломано и сплющено.
Складывалось впечатление, что дерево нарочно выпускало корни там, где находились
приборы, и целенаправленно уничтожило все деяния рук человеческих. На установках не
осталось ни одной шкалы с целым стеклом, ни единого цельного кожуха. Стальные стенки
были смяты и пробиты насквозь гибкими отростками корней, провода вывернуты из
креплений, сами приборы раскурочены, раздавлены – в этом месте корни налились тяжелыми
припухлостями, чтобы набрать вес.
В центре лаборатории стояло что-то вроде центрифуги, сейчас ее цилиндрический
корпус был оплетен многослойными изгибами корней. Эти отростки одеревенели, стали
твердыми и застыли. Другое скопление таких же, словно окаменевших побегов можно было
разглядеть в углу, там располагались ряды неких приборов со стеклянными полусферами на
верхней панели. Еще наблюдалась какая-то сложная электроника, и корни взломали ее так,
что в воздухе пестрыми веерами топорщились распоротые жгуты кабелей в разноцветной
изоляции. И все это было перевито изгибами корней так густо, что очертания аппаратуры
едва угадывались под растительностью.
В этом углу и копошились двое краевцев, Сивин с Маком. Старший требовал, чтобы
Мак работал быстрее, а тот осторожно разгибал и оттаскивал корни. Работа была сложной,
парень опасался повредить растение. Ему подобное занятие представлялось кощунством.
Пока Алекс наблюдал, Мак несколько раз уточнял, насколько его работа угодна Лесу, и
жаловался, что простреленная рука мешает. Сивин устало отвечал, что именно это и нужно
Лесу – чтобы нерадивый Мак поскорее освободил шкаф, потому что там находится кое-что
необходимое. И Лесу позарез нужно, чтобы Сивин это получил. Чувствовалось, что эти
пояснения он произносил уже много раз, и ему надоело. Но сам старший не мог принять
участия в работе, его ранение было куда серьезнее, чем у Мака, и Сивин держался из
последних сил.
Но и старший не сидел без дела, он деловито смешивал что-то в ржавом тазу, лил
мутную жидкость из пузырьков, размешивал куском арматуры, плескал в смесь из перевитой
корешками фляги… иногда приговаривал:
– Сектант… алхимик… я вам покажу сектанта и алхимика! Вы еще увидите…
Освещал помещение артефакт, точно такой же, каким пользовались охранники у
лестницы. В зеленом свете пар, который поднимался из таза, выглядел зловеще. Алексу в нем
чудились очертания странных рож, живых, разевающих перекошенные рты… но контуры
плыли, пар рассеивался…
Швед оглянулся на спутников. Яна тоже отыскала местечко, чтобы наблюдать – не такое
удобное, как досталось Алексу, зато там не было корней. Ей было невыносимо даже легкое
прикосновение растительности.
– Погоди, Швед, посмотрим, что он делает, – прошептала она.
Вот Сивин поднял испускающий пар таз и подошел к Маку, который возился у шкафа.
Старший наклонил посудину, и мутная жижа, чавкая и пузырясь, потекла на корни. Мак
попятился. В призрачном свете, испускаемом артефактом, бледное лицо парня казалось
совсем зеленым. Прошло несколько минут, и корни, казавшиеся твердыми, словно камень,
стали проседать. Петли разогнулись и вяло опустились на пол.
– Вытаскивай! Чего смотришь?! – прикрикнул Сивин.
Мак осторожно, избегая прикасаться к вялым растительным виткам, потянулся
здоровой рукой в раскуроченный шкаф. Стал вынимать и отдавать Сивину тетради, плоские
коробки, какие-то футляры. Старший просматривал, что-то тут же отбрасывал, что-то
распихивал по карманам. Взял в руки тетрадь, жадно перелистал… его лицо перекосилось:
– Вот оно! Технологии, формулы, результаты экспериментов! Ага! Я знал, я чувствовал,
что смогу добраться к разработкам «Вектора»! Ну, теперь… теперь посмотрим, что они
скажут, посмотрим, кто решится назвать меня сектантом! Когда я вернусь в Край, и у меня
будут новые настойки! Во славу Леса послужат изобретения врагов его! Посмотрим, кто
посмеет назвать меня сектантом!
– Старший Сивин, а ведь мы не хотели возвращаться в Край… – промямлил Мак. – Ты
сам говорил, они отступники, они не хотят служить Лесу, понимать его.
– Ничего, – пробормотал Сивин, жадно листая тетрадь, – ничего, что не хотят… я их
научу… вот оно, вот формулы… технология… это все можно восстановить. Что здесь еще?
Флешка… там должно быть остальное… осталось найти работающий компьютер, и у меня
будет полный цикл.
– Компьютер… Ты говорил: компьютеры – это зло…
Мак совсем растерялся. Он уже опустошил шкаф и теперь вертел в руках последнее,
что там нашлось – такой же точно кофр, как тот, что хранился в воинской части в Житомире.
– И зло может послужить Лесу, – важно заключил свою тираду Сивин. – Что там еще?
Давай!
Мак с тяжелым вздохом показал кофр.
– Это после, после…
Сивин перевернул несколько листов тетради и уткнулся в записи.
– Вот оно, – бормотал он, – вот… и флешка! Найти компьютер, восстановить
недостающие записи… Они все увидят! Весь Край увидит, от чего отказался. Еще просить
меня будут, на коленях стоять… посмотрим, кто алхимик… сектант… я им покажу, на что
способен сектант…
– А теперь…
– А теперь давай все сюда, – оборвал его Швед, – алхимик и сектант.
Он стоял в трех шагах от краевцев, у них за спиной, и зеленое мерцание артефакта
играло бликами на стволе «калаша».
Алекс удивленно глянул на дверной проем, у которого отшельник сидел минуту назад –
там никого не было. Швед проскользнул в лабораторный отсек так тихо, что не заметили
даже его спутники.
– Ну-ка, – Швед неторопливо обошел краевцев и встал перед ними, – стволы, ножи, все
что есть – отбросить подальше.
– И быстро! – прикрикнул Алекс в щель. – Вы у нас на прицеле!
Младший краевец поглядел на сидящего Сивина, тот молчал. Тогда парень осторожно
опустил кофр, медленно перетянул через голову ремень автомата и позволил оружию упасть
на землю. Потом отстегнул ножны и отступил на шаг.
Алекс с Яной покинули свой наблюдательный пункт и вошли в лабораторию.
– Ну а ты? – Швед кивнул Сивину: – Где твой ствол?
– Не ношу оружия, – отрезал тот. – Лес моя защита, на него одного уповаю.
– Пока что он тебя не очень хорошо защитил, – заметил Алекс. – Зато насчет «Вектора»
ты, оказывается, в курсе дела. С чего бы? Да и армейцы тоже… кстати, откуда их здесь
столько?
– К ним подмога пришла, – ответил младший. – Переоделись кочевниками, поэтому
смогли к нам подобраться. У нас с Черным Рынком мир, мы не стали в них стрелять, а они…
Но ничего, Федор им еще даст! Он как…
Краевец покосился на Сивина и осекся.
– Продолжай, продолжай! – кивнул Швед. – Значит, возрожденцы прикинулись
кочевниками, напали на вас, потеснили до этого места. Вернее сказать, загнали сюда. Хотя
раньше вы развалины охраняли, но сами не очень-то на остров совались? Но когда ты сказал
Сивину, что Дамар с Асеем накрылись медным тазом, он тут же полез сюда. Так? Потому что
до сих пор другие старшие считали, что этого делать нельзя? Правильно?
– Ну да…
– Да ты говори! Лес лжи не любит, так ты нам правду выкладывай. Что Сивин
задумал? – Потом обернулся к старшему: – Или ты сам расскажешь?
Тем временем Яна завладела кофром и стала вертеть цифры замка. Не прошло и
минуты, как механизм издал щелчок. Прежние хозяева кофра не стали мудрить и
использовали один и тот же шифр. Перехватив взгляд Алекса, она улыбнулась и подмигнула.
Значит, есть препарат.
Тут Сивина оставили силы, и он сел на пол, в грязь. Устало вытянул ноги… Швед
шагнул к нему и, легко преодолев слабое сопротивление, вырвал из рук тетрадь и флешку.
– Лес отравили, – буркнул старший, с тихой ненавистью сверля глазами Шведа. – Но
сейчас он воспрянет и поможет Краю. Тогда Федор разделается с врагом и за мной сюда
придет. И вот тут другой разговор начнется, дождетесь! И с острова вам хода нет, Лес не
выпустит. Смотри!
Он выхватил перевитую корнями флягу и резко опрокинул ее вниз горлышком. Остатки
настойки хлынули на пол.
– Все, – объявил Сивин, – это была последняя. Теперь не уйдете отсюда.
– Ну, это мы еще посмотрим, – улыбнулась Яна, покачивая в руках отпертый кофр.
Похоже, ей нравилось дразнить старшего, хотя тот на ее усилия не очень реагировал.
– В общем, так, – заговорил Алекс, – с Лесом мы как-нибудь договоримся. Вопрос в
другом, нам нужен проводник, который выведет на опушку. Мак, как ты на это смотришь?
– Я не могу провожать! – Младший краевец не сводил глаз с лужи на полу рядом с
Сивином. – Не позволит Лес! Это ведь точно последняя фляга была…
– Ну, как знаешь, тогда мы сами попробуем. У нас есть способ.
– Идите! – прокаркал Сивин. – Идите, Лес ждет! А если останетесь здесь, придет
Федор, тогда, может, я его попрошу, чтобы отпустил вас… нечестивцы. Если со мной
договоритесь, так и быть, попробую вас спасти.
– То есть умирать тебе не хочется, – уточнил Швед, – и ты надеешься, что мы тебя
пощадим? Так вот, Федор не придет. Армейцы перебили ваших и вошли на остров, а здесь
уже ждали мы. Так что сейчас в НИИ Биотехнологий только пять человек, и все торчат здесь.
– В общем, тебе лучше согласиться и вывести нас из леса, сектант, – объявила Яна.
– Тогда на опушке мы вас с Маком отпускаем, – добавил Швед. – Только без этого
барахла, которое Мак из шкафа вынул. Ну как, хорошие условия?
Алекс внимательно наблюдал за выражением лица старшего. Похоже, тот лишь
разыгрывал полное пренебрежение собственной жизнью, а на самом деле очень надеялся
выторговать пощаду. Во всяком случае, когда Швед озвучил свой вопрос, в глазах Сивина
что-то промелькнуло. Надежда? Страх? Он явно рассчитывал, что может договориться с
«нечестивцами». Значит, и старшие – не такие уж ревностные слуги Леса? И не такие уж
самоотверженные?
– Тогда я предлагаю сделку, – снова заговорил Швед. – Мы оставим тебя здесь, живого
и невредимого, хотя у Яны чешутся руки тебя добить. Смекаешь, к чему я клоню? Прикажи
Маку нас проводить на опушку и живи. Думай быстрее, потому что мы уйдем с проводником
или без него. Но если без проводника, то не взыщите. Вас обоих живыми не оставлю.
– Эй, я без фляги не пойду, – запротестовал Мак. – Не пропустит Лес!
– Тебя не спрашивают, – отрезала Яна. – Сивин, ну? Молчишь? Алекс, дай мне
«макаров»! Ну! Дай, я его застрелю! Они меня растениям скормить собирались! Ни за что!
Где справедливость? Дай пистолет!
Девушка требовательно протянула руку.
Старший поглядел на нее – очевидно, раздумывал, не блефует ли она. А может,
прикидывал, много ли у него – с пулей в боку – шансов выжить, если рядом не будет Мака.
Пауза затягивалась. Сивин размышлял, Мак в тревоге косился на него, ждал решения
старшего. Как всегда – ждал решения старшего… Над головами что-то громко хрустнуло.
Алекс отступил на шаг, вглядываясь в зеленоватую мглу. На потолке, скупо освещенном
артефактом, что-то сдвинулось. Оттуда посыпались лохмотья мха, еще какие-то мелкие
ошметки. Черная полоса разделила неровную поверхность мохнатого, поросшего плесенью
свода.
– Назад, – бросил Швед. – Медленно уходим.
Чернота над людьми шевельнулась, растекаясь по потолку.
– Нет, быстро! – взревел Швед, разворачиваясь и бросаясь к выходу. – Очень быстро!
Черная полоса оказалась трещиной – это Алекс сообразил уже на бегу. Яна и Мак
топали следом, все они столкнулись в дверном проеме, выталкивая друг друга… вывалились
в зал с рядами цветов в клетках… за спиной гулко бухнуло. Звук был негромкий, но мощный,
даже пол вздрогнул, и растения, испускающие красное свечение, закачались в своих ржавых
клетках. Оглянувшись, Алекс увидел вместо лаборатории с остатками оборудования груду
крупных бетонных пластин. Из-под завала едва пробивался зеленый свет артефекта. Потом
новый толчок – груда обломков тяжело вздохнула и как бы сложилась, провалилась внутрь
себя. Зеленое свечение исчезло.
– «Жаба» разрядилась, артефакт этот, зеленый, – дрожащим голосом объяснил Мак. –
Эй, Сивин! Ты живой?!
Но старшего нигде не было видно. Он не успел убраться из-под обвала. Зато из пролома
в своде вывалился толстый гибкий корень и медленно закачался, как гигантский маятник.
Растение пробило себе дорогу.
– Готов, – спокойно заметил Швед. – Что, просил суда Леса? Ну и получай.
– Уходить нужно, – озабоченно сказала Яна. – Ненадежно здесь. Того и гляди еще что-
то обвалится. Мак, ты как? Идти можешь? Или уже корни здесь пустил?
– Думай быстрее, – добавил Алекс, – теперь не осталось никого, кто за тебя думает.
Попробуй хоть немного своей головой попользоваться.
Парень, похоже, впал в ступор и не мог произнести ни слова. Над бетонными сводами
что-то шуршало и похрустывало, корни продолжали свою невидимую работу.
– Ну вот что, – заявил Швед. – Не хочешь сам решать? Значит, сделаешь, как я скажу.
Отведешь нас к опушке, там отпустим. Вперед!
Мак понуро побрел вдоль вереницы клеток… Алекс подумал: парень привык исполнять
приказы, от кого бы они ни исходили. На такого просто прикрикнуть, и он исполнит. Но,
сделав несколько шагов, краевец встал и твердо заявил:
– Я давно пил из узорной фляги! Теперь Лес меня не пустит. И вас не пустит. Не пойду!
Там верная смерть!

***

– Верная смерть! – повторил Мак.

Он облизывал губы, бледнел и потел. А еще поминутно косился назад – туда, где под
обвалом остался старший.
– Не дрейфь, – бросил ему Швед. – У нас кое-что для Леса найдется.
Он взял из рук Яны кофр, раскрыл. Алекс заглянул – эта штуковина выглядела похуже,
чем та, что нашлась в Житомире. Стальной корпус был продавлен и треснул сбоку, а трещина
густо поросла плесенью, внутри мягкая подкладка покоробилась, несколько ампул было
раздавлено, и осколки стекла валялись среди подсохших потеков раствора. Но одна ампула
была целехонька, только покрылась светлым налетом – похоже, так высох раствор
фитовируса, разлитый их тех колб, что разбились. Швед отер стекляшку рукавом и показал
краевцу.
– Ты что? – Яна, сжав кулаки, подалась к нему, мигом забыв о своих страхах. – Не смей
это трогать! Ты представляешь, за сколько можно эту штуку загнать? Да весь косметический
салон и рядом не валялся! Это же куча золота! А ты хочешь ее вот так запросто…
 – У тебя есть другие идеи? – удивился Швед.
– Есть! Вот смотри!
Яна продемонстрировала перевитую корешками флягу – точь-в-точь такую же, как та,
которую опустошил Сивин.
– Вот с этим из Леса выйдем! А колбу оставь в покое! – горячилась Яна. – А лучше
отдай мне! Ну, или, в крайнем случае, Алексу!
Мак наблюдал за этой сценой с совершенно обалделым видом. Да и Алекс был
поражен. Когда это у Яны обнаружилось питье краевцев?
– Откуда? – выдохнул он в один голос со Шведом. – У кого ты ее успела?..
– У Асея! Пока мы с ним у столба рядом стояли. – Яна заговорила тише, ее порыв уже
прошел. Похоже, воспоминание об испытании у столба в Берестовце сильно на нее
подействовало. – Ну вот, стояли, я и подумала: чего зря так просто прохлаждаться…
– Ясно… – протянул Алекс. – У тебя точно клептомания.
– Это еще что?
– Я тебе потом расскажу. – Алекс смутился.
Вот сейчас сказать Яне, что это психическое расстройство… она обидится… а ей и так
сегодня досталось.
– Нет у нас времени на разговоры, – подвел итог Швед. – Мак, теперь ты готов нас
проводить из Леса? В смысле, до опушки, я понятно излагаю? Или собираешься здесь
оставаться в одиночестве?
Мак оглянулся на завал в лаборатории, нервно сглотнул и замотал головой.
– Значит, готов нас проводить. Отлично. Держи флягу.
Алекс испугался, что краевец может, как старший, уничтожить запас, но Швед был
осторожен, он не выпустил сосуд из рук, пока поил Мака. Да тот и не пытался выкинуть
фокус, отпил несколько глотков, дождался, пока к фляге поочередно приложатся остальные, и
первым побрел вдоль вереницы мерцающих аленьких цветочков.

Глава 14
Все дороги ведут из Леса

Над болотом по-прежнему стелился туман. Серая пелена казалась слоем грязной ваты,
из которой торчали черные бревна, их нижние концы скрывались в трясине.
– Здесь нужно шагать по бревнам, – сказал Мак. – Идите за мной, смотрите, как я
делаю, и так же сами поступайте. Если Лес будет милостив, пройдем быстро.
– Хорошо, что туман встал, – сказал Алекс, ступая на черную лесину. – Если на тот
берег кто-то выйдет, нас не увидит.
Но это было слабым утешением – вообще-то, в туман лезть не хотелось. Он дышал
теплой болотной вонью в лицо, обволакивал. Он был частью Леса… И неизвестно, что могло
скрываться в этом душном мареве.
Мак первым шагнул на черную полоску в бесформенном месиве – гниющее в тине
бревно. Когда Алекс вслед за проводником ступил на древесный ствол, впереди сквозь туман
показалось еще одно дерево, почти целиком ушедшее в трясину. Болото мягко прогнулось
под ногами – бревно чуть шевельнулось в податливом ложе. Потом, когда Алекс перешел на
следующий ствол, показался еще один. Это было похоже на странную игру – с каждого
полузатонувшего дерева можно было разглядеть следующее. Оглянувшись, Алекс не увидел
берега с остатками зданий – только белесая муть, и темная расплывчатая тень – бревно, с
которого он шагнул сюда. Ничего не осталось в мире, только три тесные полоски внизу – то
бревно, на котором стоишь, следующее, да то, с которого ушел. Ни направлений, ни сторон
света, только туман и зыбкий путь. Еще была видна спина Мака.
Казалось, этому странствию не будет конца… но вот проводник бросил через плечо:
– Вон уже берег!
Шагнув на очередное бревно, Алекс тоже разглядел в серой пелене зыбкие, кажущиеся
прозрачными, очертания кустов. Прошли болото.
Трое бродяг и проводник остановились на берегу. Туманное месиво колыхалось за
спиной, в нем скрылся остров с разрушенным институтом, мертвым Сивином и странными
растениями… Впереди простирался Лес с его опасными тайнами, однако Алекс ощутил
облегчение – лучше уж эти загадки, ставшие почти привычными, чем бесформенное
туманное ничто.
– Ф-фух! – с шумом выдохнула Яна. – Выходи из меня, туман. Надоел!
– Пойдем, – озираясь, позвал Мак. – Не нужно подолгу на одном месте оставаться.
И говорите потише. Не шумите, отнеситесь к Лесу с почтением.
Он осторожно шагнул в тень деревьев… Алекс видел, как волнуется краевец. Он не
хочет вести чужаков по Лесу, все в нем переворачивается от сознания, что он стал
проводником для чужих… но привычка к подчинению сильнее любых доводов разума.
А Лес был таким же, как всегда – равнодушным, чуждым и враждебным. Он жил своей
странной жизнью, между высоченными древесными стволами скользили зыбкие тени, то
проваливались в темноту, то выплывали на прогалину, где между кронами деревьев
простреливали солнечные лучи – и тогда оказывались на виду. Но и при дневном свете
толком разглядеть обитателей Леса Алекс не мог, глаза отказывались воспринимать
увиденное. Тени плыли, их очертания растекались, сливались с контурами кустов и деревьев.
Над головой тоже что-то происходило, там непрерывно шебуршились и перемещались то ли
звери, то ли птицы, то и дело, кружась, опускались чешуйки коры, потревоженные
невидимыми тварями.
А еще что-то странное происходило со временем – оно как будто замерло. По мере того
как четверо людей пробирались по Лесу, деревья выступали навстречу из месива света и
тени, проплывали мимо, оставались позади, одинаковые, неотличимые друг от друга. И в то
же время Алексу казалось, что они стоят на месте, что никуда не ушли, что стоит только
оглянуться – и между деревьями покажется болото со стеной тумана. Конечно, бросая взгляд
за спину, он не видел никакого болота, они уже отмахали порядком, но чувство было такое,
будто они только что ступили на берег.
И звуки тоже были странные – вроде бы тихо, но в то же время что-то шуршит,
поскрипывает, потрескивает. Эти шумы сливаются в равномерный странный гул, который как
бы и не слышен. Начинает казаться, что он звучит лишь у тебя в голове, и уши его не
улавливают.
И снова сама собой стала складываться мысль… вернее, не мысль, а ощущение, даже
знание: Лес всюду, Лес вечен, Лес навсегда. Куда ни шагай, как далеко ни отойди, будет лишь
одно: шум, которого не услышать ушами, остановившееся время, одна и та же череда
светлых и темных пятен, наполненная движением, которое не в силах различить взгляд, но
при этом – движением, которое невозможно не заметить. Впереди спина Мака, она слегка
покачивается при ходьбе, проваливается в тень, выныривает на свет… А может, нет никакого
проводника? Он тоже – часть Леса, который и есть вселенная? Он сливается с деревьями, его
шаги – все тот же непрерывный шум Леса, слышный и в то же время неслышный…
Алекс оглянулся – вот рядом шагает Швед, внимательно глядит по сторонам, время от
времени поглаживает бороду левой рукой, тогда как правая лежит на оружии. Рядом Яна –
странная, трусливая и отважная одновременно. Она безумно боится растений и всего, что с
ними связано, но при этом умудрилась стянуть флягу у Асея, когда их поставили у живого
столба… Нет, это не психическое расстройство, это настоящее мужество и сила воли, это
умение бороться до конца и не сдаваться… Они, Яна и Швед, – реальны! Они так же
реальны, как Лес, и даже больше! Только они и имеют значение, а Лес не вечен, это ложь!
Лес явился и уйдет, а есть в жизни вещи, куда более важные и куда более незыблемые, чем
он… Лес отступит и сгинет, а Швед и Яна останутся.
Эта мысль оказалась спасением, и Алекс судорожно ухватился за нее, вынырнул из
безвременья, из морока, которым его пытался окутать Лес.
– Мак, скажи, – заговорила Яна, – а на самом деле, что вы здесь делали? Трое старших,
Федор, все остальные?
– Выгнали их из Края, – заявил Швед, – за косность и сектантство. Вот они и крутились
рядом с НИИ. Сивин хотел забраться сюда, другие были против.
– Не выгнали, мы сами ушли, – поправил Мак. – Чтобы Лесу служить. Они там не
понимают… Сивина с его зельями всякими словами обзывали.
– Алхимиком и сектантом, – подсказал Алекс.
– И так тоже называли. Только ведь проверено: выпил настойку, и можешь смело в Лес
вступать, он тебя принимает, терпит тебя. Сивин настойки смешивал, Асей их носил на
патроны обменивать.
– Тут с ним Яна и встретилась, – вставил Швед.
– А Дамар? – спросил Алекс. – Он у вас кто был? Главный?
– Главный для всех – Лес, – привычно ответил молодой краевец. – Дамар лучше всех
суть Леса понимал, он правильно объяснять умел, мы его слушали. Хорошо говорил, верно.
А теперь не осталось никого.
Он бормотал монотонно, без выражения. Алекс его хорошо понимал: трое старших
создали из молодых краевцев общину, вроде религиозной, воспитали их в определенном
духе. И, возможно, Яна права – настойки Сивина каким-то образом подавляли волю. Сейчас у
Мака ломка, он остался один, а привык быть частью единой общины, где его научили только
одному – подчиняться. Он в растерянности. Сивин, похоже, был честолюбивым человеком,
да и в биологии разбирался. Он стремился наведаться в НИИ Биотехнологий, найти секреты
«Вектора», овладеть ими и с триумфом возвратиться в Край. А что? По его воле Лес мог бы
обезуметь, а мог и смириться, вытерпеть вторжение. Асей тоже был не подарок – вон, до
смерти обиделся на обокравшую его Яну. Не мог простить насмешек, которые выслушал от
краевцев после той злополучной ходки. Дамар… вот уж странный человек. Похоже, он один
из троицы старших был самым большим фанатиком и искренне верил в свое учение. Эти
трое были личностями, каждый со своим вывихом в мозгах. А их молодежь? Слуги Леса…
беспрекословные исполнители любой прихоти вожаков…
– Вот, пришли, – невыразительным голосом произнес Мак.
Алекс встряхнулся и поглядел вперед – показался просвет, заканчивалась игра теней и
солнечных лучей, темные стволы деревьев маячили на фоне голубого неба. Все
приободрились и зашагали быстрее. Близость открытого пространства придала сил.
Опушку они пересекли чуть ли не бегом. Алекс вывалился из душной полутьмы к свету,
простору и шелесту ветра. Первым делом вдохнул всей грудью жаркий пыльный воздух.
– Вот и все, – сказала рядом Яна. Она запрокинула лицо и подставила солнечным
лучам. – Вот и все!
Мак, один из всех, вышел из тени неохотно. За опушкой он ссутулился, словно стал
меньше ростом, и понуро наблюдал, как радуется солнечному свету Яна.
День близился к концу, ветер унялся, туч не осталось. Солнце, большое и красное,
склонилось к горизонту, его лучи окрасили округу в красный цвет, только Лес оставался
черным, как раньше. Даже солнце не имело над ним никакой власти.
– Странно, – пробормотал Швед. – Пока шли, я все ждал, что услышу стрельбу. Но нет,
так и не дождался. Куда подевался отряд Щавеля? Ведь их много было, а? И у Федора тоже
народу хватало, а на острове мы видели человек пятнадцать с обеих сторон. Никто выстрелов
не слышал? Ну вот… странно. Даже если людей Федора армейцы перещелкали. Но сами-то
они где?
– Федор должен был армейцев по зарослям гонять, пока Лес не воспрянет, – подал
голос Мак, – а потом их взять несложно. Хоть большой отряд нечестивцев, хоть малый –
Лесу не важно. Лес и не таких брал!.. Можно я уйду, а? Мы ж договорились…
– Ступай, если хочешь, – кивнул Швед. – Ты нас вывел из Леса, так что проваливай.
– Не-ет, – Мак, пятясь к опушке, помотал головой. – Из Леса вывести невозможно. Он
везде. Что деревьев нет, это не важно! Лес и здесь.
– А может, с нами останешься? – спросила Яна. Она была рада, и ей хотелось
осчастливить весь мир. – С нами весело!
– Нет, я пойду, – бормотал краевец, отступая к деревьям. – Найду своих. Если Лес
помилует, найду… кто-то должен уцелеть!
Но Яну уже было не остановить. Она вытащила узорчатую краевскую флягу и
предложила:
– Хлебни напоследок. Давно ведь пил! Наверное, пора снова заправиться? А потом ищи
Край. Только с сектантами не связывайся, найди нормальных.
Против этого Мак устоять не мог. Он осторожно приблизился к девушке, аккуратно
сделал небольшой глоток и промямлил:
– Ну, это… Храни вас Лес, что ли? Пойду я.
– Ступай, – согласился Швед. – И мы здесь не будем торчать. Уберемся, пока тихо.
Мак пятился с десяток шагов. Ему явно хотелось что-то еще сказать, поблагодарить за
то, что сдержали слово – такого от нечестивцев он не ждал. Но нужные слова парень так и не
смог подобрать, поэтому махнул рукой, развернулся и побрел к темной стене Леса.
– Не пойдет такой с нами, – глядя ему в спину, пробурчал Швед. – Для него без Леса
теперь жизни нет. Промытые мозги, чего ж тут сказать! Для него Имир, то есть Лес – больше,
чем бог… Он для Мака и жизнь, и смерть, и все, что только можно представить. И то, чего
представить нельзя – тоже… Мак уже не человек.
– Зря ты так, – возразил Алекс, – в нем еще можно найти человеческое… вы же видите:
когда рядом нет старейшин, молодые как бы просыпаются, начинают своими мозгами
ворочать. Такого бы вытащить из Края, чтобы пожил немного среди людей…
– Каких людей? В Черном Рынке? Думаешь, они намного лучше? Или Армия
Возрождения?
– Зато мы лучше! – все так же радостно заявила Яна. – А кто лучший, у того все
закончится удачно! И живы остались, и с добычей! Швед, покажи эту колбу, а? С вирусом для
Леса? Я как ее увижу, то сразу так хорошо на душе становится… это ж какие деньги за нее
можно взять! Какие деньжищи!.. Как представлю себе…
– А я бы ее никому не отдавал, – задумчиво произнес Алекс. – Кто знает, к чему это
приведет? Безумный Лес не лучше обычного. В чем-то, наверное, хуже. Нет, это опасно.
Швед вытащил на свет сверток с ампулой фитовируса и лабораторной тетрадкой. Для
удобства он примотал колбу к тетради, получился компактный пакет.
– Ты прав, Леха, конечно, прав. Армейцам это точно не должно достаться. Если они
смогут воспроизвести формулу и технологию изготовления, то обязательно пустят в ход.
А чем это кончится? Ничем хорошим.
Пока они болтали, Мак уже добрел к самой опушке. Из тени, густо залегшей у
подножия деревьев, выскользнула темная фигура. Алексу померещилось, будто это
удлинилась тень Леса, но тени живыми не бывают. И тени не размахивают ножами. Мак и
пискнуть не успел – пришелец сграбастал его и приставил к горлу нож.
– Эй, вы! – крикнул он. – Препарат сюда, живо! Или конец вашему приятелю! Стволы,
колбу и прочее на землю, сами на три шага назад! Ну, живо!
Голос показался Алексу знакомым. Еще мгновение – и он едва не ахнул, узнав
Щелокова! Но узнать его оказалось непросто, выглядел офицер жутко. В изодранном
снаряжении, покрытом коркой спекшейся грязи и крови, увешанный гибкими зелеными
побегами. Причем казалось, что эти отростки впились в него, словно пиявки. Один болтался
на щеке, пронзив кожу, и это место заметно опухло, из-за чего лицо Щелокова казалось
странно перекошенным, изменившимся. Он и раньше был неприятным типом, а уж сейчас и
вовсе страшилище.
Как он выбрался из подземелья? Как выжил один в Лесу? Как сумел добраться к
опушке? Это само по себе было невероятно, но, похоже, пережитые опасности повредили его
мозги. Взгляд армейца был совершенно безумным, и руки дрожали так, что Алекс испугался:
одно движение – и он перережет горло Маку, даже не желая того. Хотя нет. Почему не желая?
Он хочет убить всех, уничтожить, истребить – Алекс ясно читал это желание в безумном
взгляде армейца. Там была лишь жажда убивать. Щелоков убил бы и Лес, если бы мог. Но
одному человеку, даже одержимому, такое не под силу.
И все же армеец был опасен – не сам по себе, а потому что являлся частью гигантского
организма Армии Возрождения. Тысячи таких одержимых, тысячи жестоких
целеустремленных исполнителей единой воли, они могли бы многое! А если им в руки
попадет оружие, которое многократно увеличит их силу… и такое оружие разрабатывалось в
лабораториях «Вектора». История снова повторялась – Алекс прикоснулся к той же самой
тайне из прошлого, которая объединила их со Шведом. Прежняя опасность возвратилась, и
сейчас в ее руке был нож, приставленный к горлу Мака. Удастся ли ученым Армии
Возрождения снова создать вирус, если им достанется образец? Но если не отдать Щелокову
злосчастную колбу, Мак умрет, и это уже наверняка…
И краевец тоже это понял. Он замер, боясь даже чуть-чуть шевельнуться. Лезвие ножа
уже оцарапало его горло, на гладкой стали показались красные капли. Заходящее солнце
играло багровыми искорками на клинке, отражалось в глазах Мака… Паренек шмыгнул
носом, из глаза по грязной щеке медленно покатилась слеза. «А ведь он совсем еще сопляк, –
подумал Алекс. – И шестнадцати, наверное, не исполнилось».
– Отдай ему, Швед, – попросил Алекс. – Отдай, и пусть проваливает.
Швед по-прежнему держал сверток в руке перед собой, и красные закатные лучи играли
на стекле, казалось, что в колбе плещется кровь. Правая рука Шведа опустилась, автомат
брякнулся на землю. Алекс тоже бросил оружие в траву.
– Хорошо, отдам, – медленно произнес отшельник. – Слышишь, Щелоков, а что ты
будешь делать с фитовирусом? Ведь не дойдешь до своих, вот какая штука.
– Дойду! – прохрипел офицер. – Я дойду! Приказ должен быть исполнен! А потом… мы
повторим этот препарат, и тогда сотни, нет – тысячи бойцов придут сюда! Мы уничтожим
заразу, которой атаковал нас враг! Мы снова вступим в бой! До победы! До конца! Могучим
ударом! Вы все увидите… Тогда все увидят…
– Ладно, убирай нож и держи стекляшку.
– И остальное тоже!
– И остальное. А если попробуешь парня прирезать, я успею автомат поднять. Не
сомневайся.
Яна громко вздохнула. Ее надежда на горы золота, блеснув напоследок красным
отсветом в закатных лучах, описала дугу в полете. Щелоков отшвырнул краевца, уронил нож
и поймал связку материалов. В другой руке тут же возник пистолет.
– Эй, – возмущенно пискнула Яна, – это же мой «вальтер»!
Щелоков усмехнулся. Ствол «вальтера» ходил вправо и влево, поочередно задерживаясь
в направлении каждого из троицы. Остановился на Яне.
– Не вздумай, – спокойно заявил Швед, – я все равно успею «калаш» схватить.
– И что, прикончишь меня первым же выстрелом? – Щелоков, стискивая в кулаке
добычу, широко улыбался. Он точно слетел с катушек, теперь это было даже слишком
очевидно.
– Если тебе повезет, то прикончу первым. Но таким гадам, как ты, обычно не везет, и
они помирают долго и мучительно.
Дуло пистолета сместилось в сторону Шведа. Даже на поврежденный рассудок армейца
спокойный тон отшельника подействовал.
– Ладно, – прохрипел офицер, – не сейчас. С тобой мы решим не сейчас…
Он попятился, но успел сделать лишь два шага. Проскрежетал рев, похожий на звук
трущихся друг о друга ржавых железок, и Лес выплеснул огромную смазанную тень.
Челюсти с ослепительно-белыми клыками сомкнулись на кулаке Щелокова, в котором была
зажата колба, красный свет мгновенно погас, капитан полетел на землю, воя от боли. Из
обрубка руки хлестнула кровь.
На том месте, где он только что стоял, скалила окровавленные клыки громадная тварь.
Леший был весь изранен, бока покрыты коркой запекшейся крови, на левой передней лапе
мясо ободрано и белеет кость… Твари крупно досталось, но все равно от одного вида лешего
делалось жутко.
Челюсти сомкнулись, с хрустом перемалывая переплет лабораторного журнала и давя
стекло колбы. Мутант опустил тяжелую лапу на спину Щелокова – вроде бы движение было
легким, каким-то небрежным. Но крик раненого смолк.
И тут загрохотал автомат. Алекс был заворожен видом лешего, который окровавленной
пастью перемалывал колбу, зато Швед среагировал мгновенно. «Калаш» плевал свинцом у
него в руках, Алекс подхватил с земли свое оружие.
Очередь располосовала морду и грудь твари, но леший, пятясь, продолжал хрустеть
стеклом, размалывая колбу, красная пена стекала по морде из пасти, а челюсти ходили, как
поршни машины. Вот мутант пригнулся, припадая к земле, подобрался… Алекс понял –
сейчас последует прыжок. Но сделать он ничего не успел, леший был слишком быстр.
Мутант распрямился, как пружина, удлиняясь в полете и размазываясь в бесконечную тень…
Алекса непонятная сила ударила в бок, и он полетел, уже в воздухе прекратив давить на
спусковой крючок разряженного автомата. Швед сумел отбросить Алекса в сторону, а сам
оказался на пути зверя.
Расплывчатая картина летящего зверя и метнувшегося ему навстречу Шведа сложилась
в четкую, будто застывшую, форму: Яна все еще оборачивается, леший приземляется на
передние лапы, а задние пока что в воздухе, Швед с размаху всаживает топор в широкий лоб
мутанта… Удар о землю вышиб из Алекса дыхание, оглушил, все заволокло тьмой… и
пространство мигнуло. Весь мир вокруг Алекса пропал на неуловимо короткий миг,
рассыпался искристым песком, а потом сложился снова, но уже немного измененным.
Черная тварь лежала в траве с топором, вбитым в голову по самый обух, над ней
оскалилась другая – светлая, туманная, расплывчатая, с веером змеевидных отростков вокруг
шеи. Светлая тварь занесла лапу, и солнечные закатные лучи сверкнули на длинных, словно
полированных, когтях. Из горла светлого лешего вырвалось приглушенное рычание, лапа
метнулась к Шведу… и все заглушила автоматная очередь. Алекс мучительно закашлялся,
выхаркивая муть, заполнившую легкие, и приподнялся на локте. Бок болел невыносимо, но
он сумел привстать и увидеть, как валится светлый леший на темного собрата. Пространство
мигнуло еще раз – светлый леший исчез. В траве, которую легко качал ветер, валялась,
вытянувшись, одна-единственная тварь. И Швед все так же стоял перед ней, неподвижный и
безмолвный.
Вдоль опушки шагал шаман, опуская автомат, из дула которого вился сизый дымок.
– Рахим! – взвизгнула Яна. – Как ты вовремя!
– Мы успели, – степенно ответил маленький азиат, – почти успели. Этот Щавель мы
должны были наказать, обещание наше такое. Мы всегда слово держим. Не получилось в
этот раз.
– Ничего, и так хорошо!
– Но как ты сюда-то попал? – откашлявшись, выдавил из себя Алекс.
– Мы Щавель искали, нашли. – Рахим остановился над мертвецом, пошевелил тело
носком сапога. – Но с ним опять много людей, нам не подобраться. Потом он в Лес вошел.
Нам в Лес нельзя. Мы стали ждать. Думали, кости кидали. Сюда идем, здесь должен Щавель
выйти из Лес. Кости верно говорят – вот он здесь. Мы почти успели. А теперь мы этот зверь
косточку будем иметь. Сейчас приступим косточку вынимать.
Он нагнулся над головой лешего и взялся за топор.
– Можно мы топор возьмем? Недолго, только косточку вынимать?
– Насовсем бери! – махнул рукой Швед. – Куда Щелоков нож-то свой бросил? Нож у
него был знатный.
– И «вальтер» мой! – спохватилась Яна.
Алекс только теперь вспомнил о Маке. Окинул взглядом опушку – вот он! Краевец
сидел, сжавшись в комок, подтянув ноги и обхватив колени ладонями. Мак с ужасом глядел,
как шаман раскачивает топор, пытаясь выдернуть застрявшее лезвие. Когда Рахим
высвободил инструмент и занес его для нового удара, нервы Мака не выдержали. Он вскочил
и с криком бросился в Лес. Волчья шкура на его плечах мелькнула между стволами деревьев
и растворилась в тени – как будто Лес расступился, принимая человека, и сомкнулся снова,
поглотив Мака.
Когда краевец заорал, шаман даже ухом не повел. Он сосредоточенно рубил башку
лешего. Алекс только теперь разглядел мутанта как следует – до сих пор видел лишь темное
пятно, прореху в пространстве. Сейчас тварь лежала, вытянувшись во весь рост, на ее боках
были заметны многочисленные раны от пуль и еще какие-то отметины, едва затянувшиеся,
свежие.
– А ведь это, пожалуй, тот же, что от самого Житомира нас преследовал, – сказал
Алекс. – Как ты думаешь, Швед?
– Похоже, – кивнул тот, сосредоточенно разглядывая нож.
При каждом ударе Рахима голова лешего вздрагивала, и между зубами тоненько звякали
размолотые стекляшки.
– Значит, Лес боялся фитовируса, – гнул Алекс свое. – Знал о нем и боялся. Отправил
лешего охранять, и зверь шел за ампулами, пока оставалась хотя бы одна. Интересно
получается.
– Ничего интересного, – отрезал Швед. – Это не мое дело. Лесу – Лесово, человеку –
человеково. Этот препарат не поможет победить Лес, дело в другом. Мы и без него прошли
через Лес и убили лешего. Значит, есть у нас сила побольше, чем у Имира. Понимаешь? Нет?
Тогда думай об этом, чтобы понять.
Алекс задумался. Он размышлял о том, что прочел множество книг, но ни в одной не
нашел ответов на свои вопросы. Может, и нет такой книги? А может, она еще будет
написана? Но кем и когда?
– Эй, труженик, как дела? – окликнул тем временем Швед шамана.
Тот обернулся и показал на ладони окровавленный комок:
– Есть и от этот зверь у нас косточка! Теперь лучше стало. Больше мы теперь жизнь
понимаем! Мы косточка волка берем, волком смотрим. Косточка шатун берем – на жизнь, как
шатун, смотрим. Теперь у нас глаз больше, понимаешь? Разный глаз на жизнь смотреть –
всегда больше видишь. Косточка – только…
– Символ? – подсказал Алекс.
– Символ, правильно, – закивал азиат. – Символ! Жизнь – он разный, на него с разный
сторона смотреть нужно, чтобы понять. Тут символ очень полезный.
Рахим отер добычу о замызганные брюки, сел в траву. Вытащил откуда-то из-под плаща
фломастер и, запрокинув голову к небу, задумался. Потом склонился над добычей и вывел на
кости некий значок. Алекс с удивлением увидел на лице шамана счастливую улыбку – тот
скалился, как человек, только что разрешивший мучавшую его загадку. Как просто у
некоторых все получается!
– Шаман, ты куда теперь? – спросила Яна. – Может, с нами пойдешь, а?
Она обеими руками прижимала к груди вновь обретенный «вальтер» и, похоже, тоже
была совершенно удовлетворена. Несмотря на потерю всего, что нажили в житомирской
ходке, несмотря на все испытания – она вернула кусочек утраченного прошлого и была
довольна. Алекс ее отлично понимал. Он надеялся, что во всей этой истории они не только
многое теряли, но и нашли кое-что новое. Он и Яна.
Рахим подкинул кость на ладони и покачал головой:
– Мы в Березовку. Длинному обещали автомат вернуть. Нужно быть честным.
Обещали – сделаем. А вы в Березовку не вернетесь. Мы видим.
– Не вернемся, – согласился Швед. – Что нам в Березовке делать? Вот в Житомир я бы
еще наведался. Если лешего там больше нет, можно снова в руинах похозяйничать. Очень
мне интересно, как я в воинскую часть попал… ведь выступал же на конгрессе историков в
Орхусском университете… Интересно, что там теперь?
– Там Лес! – убежденно заявила Яна. – Теперь везде Лес! Лес и руины! Больше ничего
не осталось в мире. А мы – его хозяева. Все, кроме Алекса.
– А почему я «кроме»? – удивился тот.
– Потому что ты со своими книжками застрял в прошлом. Я не спорю, оно, может быть,
и лучше, чем Лес и руины. Но его нет. Прежняя жизнь в книгах, нынешняя – Лес и руины.
А будущее…
– И в будущем тоже будут книги! Просто они еще не написаны, они еще пишутся! –
уверенно заявил Алекс. – Мы сами пишем одну из них. Мы, люди из сегодня, мы – хозяева
руин.