Арутюнова и Др - АДРЕСАЦИЯ ДИСКУРСА

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
ЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЯЗЫКА

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
ЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЯЗЫКА

АДРЕСАЦИЯ
ДИСКУРСА
Ответственный редактор
член-корреспондент РАН Н. Д. Арутюнова
ИЗДАТЕЛЬСТВО
«ИНДРИК»
Москва 2012
УДК 81
ББК81
Л 69
Издание осуществлено при поддержке
Российского гуманитарного научного фонда
(проект № 12-04-16131д)
Редакционная коллегия:
член-корр. РАН д.ф.н. Н. Д. Арутюнова (отв. ред.),

д.ф.н. М. Л. Ковшова, к.ф.н. С. Ю. Бочавер
Логический анализ языка. Адресация дискурса / Отв. ред. Н. Д. Ару-

тюнова. - М.: Издательство «Индрик», 2012. - 512 с.
ISBN 978-5-91674-222-0
В сборнике рассматриваются основные проблемы, связанные с

адресацией дискурса, то есть обращенностью речи к Другому,
воспринимающему ее значение и коммуникативные установки, такие
как согласие и несогласие, информирование, просьбы, приказы,
извинения и оправдания. Особое внимание уделено обращенности речи
к высшим силам в сакральных текстах.
Не менее важный аспект адресации раскрывается в художественных
текстах (в разных жанрах поэзии и прозы, в драматургии), публичных
выступлениях и периодике.
Кроме того, в книге анализируется иллокутивный аспект речи, в
частности, виды тактического воздействия на адресата.
Материалом для статей служат основные, а также некоторые малые
индоевропейские языки, современные и древние.
© Коллектив авторов, Текст, 2012

ISBN 978-5-91674-222-0 © Издательство «Индрик», 2012
Я. Д. Арутюнова
И З НАБЛЮДЕНИЙ
НАД АДРЕСАЦИЕЙ ДИСКУРСА
Адресация дискурса, т. е. то, к кому обращена речь, значима не

в меньшей степени, чем авторство речи и ее цели. Адресация влияет
на способ выражения содержания, на лексикон, на синтаксис текста,
на использование фигур речи, интонацию и др. Воздействие адре-
сации на разные виды дискурса различно. Адресат в диалогической
речи очевиден, адресат разного рода выступлений перед аудиторией
не столь явственен, адресат призывов и лозунгов еще менее конкре-
тен, то же относится к периодике и радиопередачам.
Адресованность речи стимулирует формирование ряда лек-
сических и грамматических категорий. В лексиконе существу-
ют официальные и фамильярные обращения, уменьшительно-
ласкательные формы имен и др. В области грамматики адресация
влияет на формирование системы местоимений и особых грамма-
тических форм, ср. формы звательного падежа в различных язы-
ках, например, русскую апеллятивную форму Боже мой!, ставшую
междометием.
Для прямого выражения адреса, по которому направляется рече-
вой акт, используются имена собственные. В живой речи адресат мо-
жет быть обозначен целой серией именований - семейных, социаль-
ных, фамильярных (ласкательных и презрительных) и сакральных.
Разные социальные оттенки, придаваемые адресации, ведут к разви-
тию и формированию многочисленных вариантов имен собственных
и социальных титулов. Любопытно отметить, что уменьшительные
имена собственные имеют двоякую тенденцию: они часто сокраща-
ются и вместе с тем иногда удваиваются. Ср. такие обращения, как
Петь, а Петь; Бань, а Бань; Маш, а Маш. Повтор в этом случае под-
черкивает настоятельность просьбы об отклике.
В каждом обществе существуют традиции именования адресата.
Например, в русском социуме не принято обращаться к родителям
по имени, однако к тетям, дядям, бабушкам и дедушкам обращаются
H. Д. Арутюнова
сочетанием имени родства и имени собственного, например, тетя

Катя, дядя Вася, баба Маня.
Проблема влияния адресации на стиль художественных произве-
дений не может быть решена однозначно и заслуживает особого вни-
мания, поскольку в них соединяются наблюдения автора над внутрен-
ней жизнью человека и внешним миром. Влияние адресации на язык
художественных произведений с очевидностью зависит от двух факто-
ров: жанра (типа и объема) и формы речевого выражения. Поэтические
произведения, как правило, имеют выраженную адресацию. Адресация
прозаических произведений менее очевидна. Обращает на себя внима-
ние, впрочем, что название малого прозаического жанра рассказ содер-
жит «намек» на адресата, поскольку глагол рассказывать управляет да-
тельным падежом адресата: рассказывать что кому. Пишущий рассказ
автор сознательно или интуитивно обращает его к читателю.
Особый интерес представляет адресация в поэтических текстах,
стихотворениях и поэмах. Лирические стихотворения обычно име-
ют конкретного адресата, обозначенного в названии, ср., например,
названия стихов Пушкина «Княжне З.А. Волконской», «E.H. Уша-
ковой», «Послание Дельвигу», «К Языкову», «П.П. Вяземскому»,
«Друзьям», «B.C. Филимонову», «И.В. Сленину» и др. В этих стихо-
творениях адресация обозначена в заглавии, а в тексте может быть
реализована в виде обращений, сопровождаемых определениями или
придаточными предложениями, а также местоимений. При этом в
качестве обращения может быть использовано как имя собственное,
так и нарицательное с разнообразной референцией к лицам, пред-
Рифма, звучная подруга

Вдохновенного досуга,
Вдохновенного труда,
Ты умолкла, онемела;
Ах, ужель ты улетела,
Изменила навсегда? (3, 73).
Обращения могут сопровождать сообщения, вопросы и воскли-

цания. Приведем несколько примеров:
«Баратынскому»
О ты, который сочетал
1
Здесь и далее примеры взяты из произведений A.C. Пушкина и цит.
по [Пушкин 1962-1966].
Из наблюдений над адресацией дискурса
С глубоким чувством вкус столь верный,

И точный ум, и слог примерный <.. .> (3, 39);
«Кипренскому»
Любимец моды легкокрылой <.. .> (3, 21);
«Ек. Н. Ушаковой»
В отдалении от вас
С вами буду неразлучен <.. .> (3, 13).
Остановимся более подробно на употреблении обращений в

большом стихотворном произведении Пушкина «Евгений Онегин»2.
Жанр этого произведения обозначен автором как роман в стихах.
Этот жанр вошел в русскую литературу под влиянием Дж. Г. Бай-
рона и его поэмы «Чайльд Гарольд». В России, возможно, влияние
на формирование жанра оказала также житийная литература (жития
святых), в которой излагалась биография конкретных лиц.
Жанр «романа в стихах» позволяет вносить адресацию непо-
средственно в текст повествования так, как это делается в лири-
ке - поскольку специфика «романа в стихах» состоит в сочетании
изложения сюжета и лирических отступлений. При этом в лирике
раскрываются чувства не только персонажей, но также автора - че-
ловека и поэта. В «Евгении Онегине» Пушкин предстает то как ав-
тор, то как человек, лично знакомый с героем романа:
Онегин, добрый мой приятель,

Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель... (1, II)3.
Ср. также в дальнейшем тексте:
Условий света свергнув бремя,

Как он, отстав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты <.. .> (1, XLV);
ср. также «Дыханьем ночи благосклонной / Безмолвно упивались мы»

(1, XLVII). Иначе говоря, Онегин одновременно знакомый Пушкина
и вымышленный им герой поэмы. Это придает жизненную правду
2
Далее приводятся примеры из первой главы «Евгения Онегина».
3
Здесь и далее текст «Евгения Онегина» цит. по: [Пушкин 1964], араб-
ская цифра указывает на номер главы, римская - на номер строфы.
H. Д. Арутюнова
излагаемому сюжету и его персонажам. Таким образом в русскую

поэзию входила реалистическая струя: изложение сюжета соединя-
лось с лирикой. Лирика же, в свою очередь, выражала душевный мир
вымышленного персонажа и внутренние переживания автора.
Композиция романа в стихах объединяет повествование о жиз-
ни главного героя и стихотворную лирику. Жизнь автора (Пушкина)
как бы не отделена от существования его персонажей, включенных в
его жизнь и в жизнь читателей. Реальные миры постоянно пересека-
ются с вымыслом: читатель предстает как друг персонажей, обитаю-
щих в вымышленных мирах, а автор - как друг своих вымышленных
героев. В лирических отступлениях от изложения сюжета Пушкин
выступает уже не как автор данного сочинения, а как человек с опре-
деленным характером и склонностями. Таким образом, адресация
поэмы двунаправлена, она обращена к читателю и к кругу, в котором
вращался Пушкин как человек. Иногда к этим двум типам адресатов
присоединяется некий условный адресат, называемый Пушкиным
именем Эльвина. Это имя появляется в XXXII строфе первой главы,
где адресация выражена дважды: строфа адресована друзьям автора
и Элъвине.
Дианы грудь, ланиты Флоры / Прелестны, милые друзья! / Однако

ножка Терпсихоры / Прелестней чем-то для меня. / <.. .> Люблю ее,
мой друг Эльвина, / Под длинной скатертью столов, / Весной на мураве
лугов, / Зимой на чугуне камина, / На зеркальном паркете зал; у моря
на граните скал. (1, XXXII).
Эта строфа интересна не только двойственностью адресации -

друзьям и Эльвине, но также тем, что в ней обращено внимание на
двойственность чувства любви к женщине, соединяющего плотское
и духовное тяготение к ней. При этом акцент поставлен на плот-
ском, а не на платоническом аспекте этого чувства, ассоциируемо-
го с женской ножкой. Подробнее о ножке см.: [Томашевский 1930].
В приведенном примере адресация к любимой женщине выражена
метонимически. Намек на то, что речь идет о ножках разных дам и
девиц, содержится в смене ситуаций, в которых они фигурируют, а
именно в удаленных друг от друга географических зонах. Посколь-
ку Пушкин был многолюбив, он воспевает ножки разных своих воз-
любленных, то есть референция ножек вариативна. Однако Пушкин
воздерживается от уточнений.
Следует отметить, что в «Евгении Онегине» в ходе изложения
биографии героя вместо сообщений о ее фактах Пушкин использует
адресацию к участникам, преимущественно к участницам, событий.
Из наблюдений над адресацией дискурса
Так, вместо сообщения о том, что Онегин отказался от любовных

приключений, поэт обращается к бывшим возлюбленным прота-
гониста: Причудницы большого света\ I Всех прежде вас оставил
он <...>/ И вы, красотки молодые, которых позднею порой I Уно-
сят дрожки удалые I По петербургской мостовой, I И вас покинул
мой Евгений (1, XLII), см. подробнее об этой технике повествования
[Пеньковский 2005: 17].
Можно отметить также адресацию автора (Пушкина-человека) к
географическим объектам: странам, городам, морям, рекам и т. п. Ср.
Адриатические волны, I О Брента\ Нет, увижу вас I И вдохновенья
снова полный I Услышу ваш волшебный глас (1, XLIX).
Постоянно встречается адресация Пушкина-поэта к его потен-
циальным читателям. «Автор обращается к „моему читателю" чаще
всего тогда, когда собирается нетрадиционно развернуть романный
сюжет или дать неожиданный поворот действия» [Кошелев 2004:
701]. Автор по-разному обозначает своих читателей, чаще всего он
использует лексемы друг и читатель: Теперь от вас, мои друзья, I Во-
прос нередко слышу я: I «О ком твоя вздыхает лира? I Кому, в толпе
ревнивых дев, ты посвятил ее напев? <.. .>» И, други, никого, ей-богу
(1, LVH-LVIII). Слово друзья Пушкин использует уже в первом обра-
щении к читателю: Друзья Людмилы и Руслана! (1, И). В связи с этим
стоит обратить внимание на противоречивое значение этого слова,
которое в данном тексте может обозначать как друзей, так и недру-
гов, об этом подробнее см.: [Пеньковский 2005: 15-16, 19]. Ю.М. Лот-
ман пишет об отношении общества к поэме «Руслан и Людмила»:
«В сознании современников в начале 1820-х гг. образ пушкинского
творчества двоился: для большинства читателей и критиков Пушкин
был в первую очередь поэт-романтик, автор элегий и „южных поэм".
В этих кругах отношение к „Руслану и Людмиле" было сдержанным.
Так, Погодин, противопоставляя „Кавказского пленника" началу
творчества Пушкина, все же находил в последнем несколько стихов,
которые „напоминают соблазнительности, коими наполнена первая
поэма Пушкина" (Вестник Европы. 1823. № 1). Как „непристойную"
оценили поэму Н.М. Карамзин и И.И. Дмитриев. Напротив, в кругах
архаистов первую поэму Пушкина ценили выше, чем последующие.
Кюхельбекер отметил, что у Пушкина „три поэмы, особенно первая,
подают великие надежды" (Кюхельбекер-1. С. 458)» [Лотман 1995:
548]. Таким образом, первое обращение к читателю показывает, что
роман адресован всем читателям без исключения. Такое широкое
представление об адресате резко контрастирует с адресатом ран-
ней поэмы Пушкина, ср.: «Пушкин „иронически относится и к ори-
ентации на «даму-читательницу»- основного «адресата» поэзии
10 H. Д. Арутюнова
«арзамасцев» - и явно меняет те ориентиры, которые были характер-

ны для его первых произведений. «Руслан и Людмила», например,
предназначалась именно «дамам», о чем свидетельствовали уже пер-
вые стихи посвящения: «Для вас, души моей царицы, / Красавицы,
для вас одних...» (Т. 4. С. 3)» [Кошелев 2004: 700].
Завершающая 1-ю главу «Евгения Онегина» строфа окачивается
обращением к создаваемому Пушкиным роману в стихах: Иди же к
невским берегам, I Новорожденное творенье, IИ заслужи мне славы
дань: I Кривые толки, шум и брань.
В заключение подчеркнем, что обилие высказываний разнона-
правленной адресации отражает и подчеркивает оригинальность и
новизну стиля «Евгения Онегина», в котором сочетается последо-
вательное изложение событий жизни героя, характерное для рома-
на, и апелляции к внутреннему миру поэта и близким ему лицам,
типичные для лирической поэзии. Таким образом, анализ способов
выражения адресации раскрывает жанровую специфику «романа в
стихах».
Теперь остановимся на адресации в сакральных текстах. Прак-

тически во всех социумах высшие силы гуманизованы и даже персо-
нализованы. Так, в христианстве высшие начала, владеющие жизнью
человека, персонализованы и сохранили связь с именами собствен-
ными, Бога-Сына, Божьей Матери, апостолов и святых. Молитвы
по определению адресованы некой высшей силе, владеющей земной
жизнью наций, общества и личности.
Следует отметить, что в разные эпохи и в разных социальных
сферах адресация к высшим силам имеет разные и своеобразные
формы. Так, например, в начале нашей эры в обращениях к Иису-
су Христу было принято раскрывать все основные его социальные
функции и личностные аспекты, то есть адресату раскрывали его
собственный образ и рассказывали его биографию. Приведем при-
мер из молитвы, использовавшейся в Испании в средние века: Senor
mïo Jesucristo: A Ti, que рог la redencion del mundo quisiste nacer
y ser crucificado y reprobado por judios y de Judas, discipulo tuyo,
vendido y atado como cordero inocente fuiste arrostrado a la muerte
indignamente... Приведем русский перевод этой молитвы: Господи
наш, Иисусе Христе, Тебя, Который ради спасения мира захотел
прийти на землю и быть распятым, и осужденным евреями и Иу-
дой, предавшим Тебя учеником, и был привязан подобно невинно-
му ягненку и подло обречен на смерть, представ пред судом Ана,
Из наблюдений над адресацией дискурса 11
Кайфа, Пилата и Ирода: обвинен был при лживых свидетелях, пре-

следуем был ударами кнута, коронован терновым венцом, был бит
по щекам, снимали с Тебя кожу палкой, закрыто было Свое Пре-
святое Лицо и Священный Лик, раздет Ты был и привязан к кресту,
и на нем был распят среди воров, где Тебе дали пить желчь и уксус,
был обнажен и ранен Твой бок: прошу Тебя, Господи мой, в благо-
родстве Твоих пресвятых страданий, о которых я помню, и ради
заслуг Твоей Прекраснейшей Матери, освободи меня и охрани меня
от страшнейших мук ада, и будь мне проводником, как Ты был хо-
рошему вору, распятому на кресте. Ты, Который царишь вместе с
Отцом и Святым Духом, во веки веков. Аминь.
В зависимости от цели просьбы, с которой молящийся обраща-
ется к Богу, варьируют формы обращений. Молитвы различаются по
своим иллокутивным целям. Так, существуют молитвы о помощи себе
и ближним в предстоящей жизни, молитвы-благодарения за благопри-
ятные события жизни, молитвы-покаяния за совершенные грехи.
Таким образом, молитвы соответствуют определенным типам
речевых ситуаций. Они обращены снизу ввысь, с земли в небеса.
Этим определяются коммуникативные цели молитв. Отношение че-
ловека к высшим силам строится по модели отношений подчиненного
к высшему началу. Этому соответствуют обращения: Владыка всего
мира видимого и невидимого', Милосердный и всемогущий Боже.
Молитвы аналогичны иллокутивным актам по формам обра-
щения и коммуникативным целям, ориентированным на будущее
(просьба) и на прошедшее (покаяние или благодарность), например:
Просьбы: «Преблагий Господи, ниспосли нам благодать Духа
Твоего Святого».
Благодарность: «От сна восстав, благодарю Тя, Святая Трои-
ца, за ниспосланные мне сновидения».
Покаяние: «Ослаби, остави, прости, Боже, прегрешения наши,
вольные и невольные <.. .>».
Цели приведенных молитв соответствуют разным формам
адресации: обращению к Троице, Святому Духу, Богу-Отцу, Богу-
Сыну, Богоматери, святым, особенно священномученикам, а также
ангелу-хранителю. Аналогия молитвы с иллокутивным актом не
распространяется на язык молитвы, который в той или иной степе-
ни отличен от «земной» речи. Язык молитвы долгое время не под-
лежал модернизации, сохраняя формы языка прошлых эпох. Это
в какой-то мере препятствовало пониманию текста в момент его
реального чтения. В настоящее время, по-видимому, язык церкви
несколько менее архаичен и приближен к разговорной речи. Ср., на-
пример, «Молитву водителя»: Боже Милостивый! Избави мене от
12 H. Д. Арутюнова
злаго духа лихачества, нечистой силы пианства, вызывающих не-

счастия и внезапную смерть без покаяния [Полный православный
молитвослов].
Современные молитвы эволюционируют в сторону выражения
практических просьб и пожеланий, относящихся к земной жизни че-
ловека. Ср. «Молитва в день рождения»: Господи Боже, Владыка всего
мира видимого и невидимого. От Твоей святой воли зависят все дни
и лета моей жизни. Продли и еще милости Твои мне, грешному; про-
должи жизнь мою в добродетели, спокойствии, в здоровьи, в мире со
всеми сродниками и в согласии со всеми ближними. Подай мне изобилие
плодов земных и все, что к удовлетворению нужд моих потребно.
Отношение к высшим силам осознается как преклонение и под-
чинение, а не как уважение. С высшими силами человек не борется
и не стремится их свергнуть или даже просто выйти из подчинения
им. Иначе говоря, абсолютные категории не снижаются до относи-
тельных, а подчинение высшим силам не оборачивается борьбой за
свободу от них, то есть абсолютные силы не превращаются в относи-
тельные. Человек остается рабом Божьим, т. е. воля его ограничена и
не может обратиться в своеволие: не случайно, что революция 1917 г.
свергла не только царя земного, но и Владыку Небесного. Вместе с
тем земной власти были даны неограниченные права распоряжаться
земной жизнью людей так, как это делает Владыка Небесный. На-
ступила эпоха безверия. Церкви и храмы закрывались, и на их месте
воздвигались клубы, дворцы советов и жилые дома.
ЛИТЕРАТУРА
Грехнев 1979 -ГрехневВ.А. Диалог с читателем в романе Пушкина «Евгений

Онегин» // Пушкин: Исследования и материалы / АН СССР. Институт
русской литературы (Пушкинский Дом). Т. 9. Л., 1979. С. 100-109.
Кошелев 2004 - Кошелев В.А. Читатель // Онегинская энциклопедия. Т. 2.
М., 2004. С. 700-702.
Лотман 1995 - Лотман Ю.М. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин»:
Комментарий // Лотман Ю. М. Пушкин: Биография писателя; Статьи
и заметки, 1960-1990; «Евгений Онегин»: Комментарий. СПб., 1995.
С. 472-762.
Молитвенник. Брюссель, 1989.
Пеньковский 2005 - Пенъковский A.B. Загадки пушкинского текста и слова-
ря. Опыт филологической герменевтики. М., 2005.
Полный православный молитвослов - Электронный ресурс: Полный право-
славный молитвослов, http://www.molitvoslov.com/text935.htm.
Из наблюдений над адресацией дискурса 13
Пушкин 1962-1966- Пушкин A.C. Полное собрание сочинений: в 10 т.

3-е изд. М., 1962-1966.
Пушкин 1964 - Пушкин A.C. Евгений Онегин // Пушкин А. С. Полное собра-
ние сочинений в десяти томах. Т. 5. М., 1964. С. 7-213.
Пушкин 2010 - Пушкин A.C. Евгений Онегин. М., 2010.
Томашевский 1930- Томашевский Б.В. Маленькая ножка// Пушкин и его
современники. Вып. XXXVIII-XXXIX. Л , 1930. С. 76-78.
I. ПРОБЛЕМА АДРЕСАЦИИ ДИСКУРСА
А. А. Ануфриев
Роль АДРЕСАТА ПРИ ВЫБОРЕ НАКЛОНЕНИЯ

В ПРИДАТОЧНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЯХ
В СОВРЕМЕННОМ ИСПАНСКОМ ЯЗЫКЕ
Работа посвящена проблематике, связанной с выбором наклонения

в придаточных дополнительных предложениях (oraciones subordinadas
sustantivas objectivas), вводимых испанскими эпистемическими глаго
лами (se / supongo / espero que 6я знаю / предполагаю / надеюсь, что’ и
др.)1. При этом особое внимание уделяется прагматическим факторам,
которые наряду с семантикой пропозиционального предиката могут
влиять на употребление того или иного наклонения говорящим.
Как известно, экспликация субъективно-оценочных элементов
модальной рамки характерна для диалогической речи. Вообще нали
чие субъективно-модальных высказываний характерно для диалога,
который часто представляет собой обмен оценочными суждениями.
Оценка является «важнейшим компонентом диалогической речи, ак
тивно участвующим в механизмах связывания реплик» [Арутюнова
1998: 656]. Оценочное высказывание, как правило, должно вызывать
реакцию со стороны адресата и служить основанием для полеми
ки, обмена мнениями, вводить его в коммуникативную игру. Обмен
мнениями «образует собственно коммуникативный режим обще
ния», а их обсуждение приводит к согласию или несогласию, порож
дающему спор [Рябцева 1994: 87-88]. Реакция на оценочное выска
зывание затрагивает либо истинностное значение диктума, либо сам
модус, причем при экспликации модуса говорящий часто апеллирует
к модусу собеседника [Арутюнова 1998: 656-657].
При выражении эпистемической оценки говорящий не толь
ко описывает свою точку зрения, степень своей информированно
сти относительно истинности/ложности диктальной пропозиции,
1 Под эпистемическими глаголами мы понимаем не только путативные
предикаты, но и пропозициональные предикаты знания, понимания, вос
приятия, т. е. глаголы, так или иначе связанные с оценкой ситуации с точки
зрения ее отношения к действительности, глаголы, связанные с централь
ной для эпистемической проблематики оппозицией знания и мнения.
18 А.А.Ануфриев
но и рассчитывает на определенный перлокутивный эффект. Сооб-

щая о своем знании или уверенности в истинности пропозиции, он
может пытаться донести до собеседника информацию, а также убе-
дить его в своей правоте. Помимо этого говорящий может преследо-
вать и другие цели. Так, в определенном прагматическом контексте,
прикрываясь эпистемической оценкой, говорящий на самом деле
может просить адресата о чем-либо, выражать свои желания или по-
буждать адресата к полемике, заставив его совместно рассматривать
ту или иную гипотезу.
Притом что ориентация на адресата в принципе свойственна
оценочным контекстам, в некоторых разновидностях высказываний
она прямо эксплицируется говорящим. В данной работе мы рассмо-
трим два типа подобных высказываний:
А. В эпистемических конструкциях пропозиционального до-
полнения, где субъект оценки совпадает с субъектом речи, адресат
может упоминаться в диктальной части конструкции (1. Se que estas
enamorada 'Я знаю, что ты влюблена'. / 2. Yo considero que ustedes el
mas indicado 'Я считаю, что Вы самая подходящая кандидатура'.)2. В
этом случае ситуация непосредственно касается адресата, который
заинтересован в том, чтобы выслушать мнение говорящего.
Б. Помимо этого в контекстах несовпадения говорящего и субъ-
екта адресат может упоминаться в модусе высказывания, если го-
ворящий напрямую пытается вовлечь его в диалог (предположим,
что; разве не видишь, что: 3. Pongamos que tengo dos euros y pretendo
dàrselos a mi hijo 'Предположим, что у меня есть два евро и я соби-
раюсь отдать их сыну'. / 4. ^No comprendes que estan todos borrachos?
'Ты разве не понимаешь, что все они пьяны'.).
Общеизвестно, что в романских языках употребление наклоне-
ния в зависимой части конструкций эксплицитного модуса обычно
напрямую зависит от семантики эпистемического предиката. Го-
ворящий выбирает нейтральный индикатив или косвенное накло-
нение, обычно описываемое как маркированный член оппозиции
[Иоанесян 2000: 208-210]. В испанском языке данная оппозиция
реализуется при выборе говорящим индикатива или конъюнктива
(исп. subjuntivo). Глаголы знания и уверенного мнения в основном
употребляются с индикативом, наклонением реальности, глаголы
сомнения - с конъюнктивом, «виртуальным» наклонением [Alonso
1996; Esbozo 1997]. Исследования узуса показывают, что для многих
глаголов характерно употребление нетипичного (ненормативного)
2
Приведенные здесь и далее примеры взяты из корпуса современного
испанского языка Испанской Королевской Академии (www.rae.es).
Роль адресата при выборе наклонения в придаточных предложениях 19
наклонения. Для одних предикатов случаи подобного употребле-

ния единичны {dudar «сомневаться», créer «полагать»), а для других
часто в принципе нельзя говорить о типичном или нетипичном на-
клонении, скорее о доминирующем и альтернативном (comprender
«понимать», esperar «надеяться») [Porto Dapena 1991; Angeles Sastre
1997; Gramätica 2000; Gramâtica 2010].
Особенно в последнем случае выбор наклонения при конкрет-
ном предикате часто определяется не только семантикой глагола,
но и прагматическим контекстом/намерением говорящего. При этом
среди множества прагматических факторов на выбор наклонения в
конкретном контексте часто влияет именно фактор адресата. В за-
висимости от того, как говорящий хочет представить адресату си-
туацию, он может употребить индикатив, который обычно описыва-
ется как наклонение реальности, объективности [Alonso 1996; Esbozo
1997], новой информации [Matte Bon 2002], или конъюнктив, опи-
сываемый с одной стороны как наклонение субъективности, личной
заинтересованности [Esbozo 1997], а с другой - как наклонение неак-
туализованности, виртуальности, наклонение, не характеризующее
подчиненную пропозицию с точки зрения истинности, описываю-
щее уже известную информацию [Porto Dapena 1991].
Учитывая сложность данной проблематики и следуя дескрип-
тивной традиции [Porto Dapena 1991; Angeles Sastre 1997; Gramâtica
2000; Gramâtica 2010], наиболее адекватным представляется рас-
сматривать особенности выбора наклонения для каждого эписте-
мического предиката в отдельности, принимая во внимание выбор
конкретной грамматической формы и особенности прагматического
контекста.
А. В связи с обращением к адресату в рамках диктальной пропо-
зиции представляется интересным рассмотреть 2 случая: конструкции
с фактивными предикатами и нефактивным предикатом надежды.
Что касается фактивных предикатов знания и зрительного вос-
приятия, то при обращении говорящего к адресату может сообщаться
некоторая истинная инфомация о самом адресате, которая при этом
иногда может на самом деле быть лишь догадкой (пример 1). При этом
прагматические факторы не влияют на употребление наклонения - в
подавляющем большинстве контекстов употребляется индикатив. На-
против, фактивные глаголы понимания могут употребляться с обоими
наклонениями, причем нетипичный для данных глаголов конъюнктив
встречается довольно часто. В основном это характерно для разговорной
речи и художественной литературы. По мнению испанских исследова-
телей [Angeles Sastre 1997: 102; Gramâtica 2000: 3231-3232], употребле-
ние индикатива или конъюнктива обусловлено различной семантикой.
20 Α. Α. Ануфриев
Индикатив употребляется в контекстах обычного фактивного

понимания-осознания, а конъюнктив - в аксиологических контекстах
понимания-одобрения вытекающего из анализа фактов. Во многих
случаях употребление конъюнктива связано именно с обращением к про-
блемам адресата. Говорящий не просто сообщает об истинности подчи-
ненной пропозиции, но и принимает как естественное, логичное, а иногда
и одобряет ее содержание. Таким образом, на фоне эпистемической се-
мантики возникает еще и аксиологическая. По этой причине и становится
возможным употребление конъюнктива как наклонения субъективного,
эмоционального отношения к уже известной информации:
5. Comprendo que tegustey disfrutes 'Я понимаю, что тебе это нравится,
ты отдыхаешь'.
6. Comprendo que по те créas; ni yo mismo me atrevo a crée lo 'Я пони-
маю, ты мне не веришь, я и сам бы в это не поверил'.
7. Entiendo que me odies 4Я понимаю, что ты меня ненавидишь'.
8. Entiendo que le preocupe a us ted la guerra. Per о hay que tener änimos
'Я понимаю, что вы боитесь войны, но надо собраться с духом'.
В некоторых примерах видно, что говорящий выражает пони-

мание-одобрение не просто для успокоения адресата, но иногда и
как бы для отвлечения его внимания, чтобы потом что-то возразить
(пример 8).
Обратную ситуацию с употреблением альтернативного, нетипично-
го индикатива можно наблюдать у глагола esperar, который в большин-
стве случаев употребляется с сослагательным наклонением. Большин-
ство исследователей склоняются к тому, что нормативный конъюнктив
употребляется, когда в семантике глагола доминирует аксиологический
компонент надежды, в то время как индикатив употребляется, когда на
первый план выходит эпистемический компонент прогноза-ожидания
(здесь он сближается с глаголами полагания, например créer и suponer)
[Angeles Sastre 1997: 72; Gramâtica 2010: 1886-1918]. Следующие приме-
ры представляют собой не столько выражение надежды или прогноза,
сколько просьбу говорящего. В таких контекстах может употребляться
конъюнктив (9. Espero que me ayudes 'Я надеюсь, что вы мне поможете'),
но употребление индикатива также весьма характерно:
10. Ноу espero que cornera usted la sopa conmigo 'Я надеюсь, что вы се-
годня отобедаете со мной'.
11. Yo espero que usted que es médico mepuede informar sobre ello 'Я на-
деюсь, что вы, будучи врачом, расскажете мне об этом'.
12. Espero que nos veremos 'Я надеюсь, что мы увидимся'.
По сути, в подобных случаях говорящий выражает и надежду, что

его просьба будет выполнена, и собственное желание. Тем не менее,
при этом употребляется индикатив, который как наклонение реально-
сти, вероятно, используется именно для убеждения адресата: говоря-
щий лукавит, представляя свою просьбу как бы уже принятой.
Б. Что касается случаев обращения к адресату в модусе пропо-
зициональных конструкций, то наиболее интересным представляется
рассмотрение конструкций типа предположим; представь, что (кон-
струкции 2-го лица единственного числа императива или 1-го лица
множественного числа конъюнктива и синонимичные им). Говорящий,
используя данные конструкции, хочет, чтобы адресат обратил внима-
ние на его гипотезу и вообразил некую, часто заведомо нереальную,
ситуацию. Изначально позиционируя свое высказывание только как
гипотезу и пытаясь тем самым убедить в собственной объективности,
он намеренно от нее отстраняется и как бы выносит на суд адресата3,
которого говорящий как бы приглашает к рассуждению. Обычно по-
добные конструкции образует группа глаголов предположения типа
suponer, poner, imaginär, admitir, которые часто называют миропорож-
дающими.
Наиболее интересными для анализа представляются конструк-
ции с глаголами ропег и suponer. «Дескриптивная грамматика» при-
водит данные конструкции как пример сближения эпистемической
модальности с деонтической, выделяя в их семантике оттенок же-
лания. В связи с этим в данном случае могут употребляться оба
наклонения, граница между которыми стирается [Gramâtica 2000:
3228]. При этом некоторые испанские исследователи говорят о том,
что более логичным для данной конструкции было бы употребление
конъюнктива [Angeles Sastre 1997: 80], так как в семантике предиката
выделяется оттенок желания. При этом доминирование индикатива
говорит скорее о другом: говорящий употребляет то или иное на-
клонение в зависимости от того, как он хочет преподнести гипотезу
адресату. Семантика глаголов в данном типе контекстов смещается
от уверенного предположения (такой семантикой глагол suponer об-
ладает в конструкции supongo que...) к неуверенной гипотезе, заведо-
мо имеющей альтернативу [Gramâtica 2010: 1886-1918]. Употребляя
индикатив, говорящий хочет, чтобы адресат представил ситуацию
более наглядно, как реальную, хотя бы она и была бы фантастиче-
ской, чтобы было удобнее рассуждать (подобное употребление ха-
рактерно для научного стиля) (примеры 13-17). При употреблении
3
Для этой цели в данной конструкции используется форма множествен-
ного числа или непосредственное обращение.
22 Α. Α. Ануфриев
конъюнктива (такое употребление более характерно для разговор-

ной речи и художественной литературы), наоборот, дополнительно
подчеркивается иллюзорность, гипотетичность предположения,
хотя искусственность ситуации и так эксплицируется. При этом (в
отличие от контекстов с индикативом) говорящий не хочет, чтобы
адресат поверил в возможность осуществления такой гипотезы (это
очевидно в примере 19). Он выставляет ее заведомо абсурдной, ис-
пользуя рассуждение от противного (примеры 18-22).
13. Bien, supongamos queyo tengo unaparcela 'Итак, предположим, что

y меня есть участок'.
14. Pongamos que lo he comprado en una tienda en la que venden bolsitas
'Положим, что я купил ее в магазине, где продают сумки'.
15. Виепо, vamos a suponer que esos ruiditos sonpajaros 'Хорошо. Пред-
положим, что это шумят птицы'.
16. Supôn que te apetece ver рог television una pelicula que te interesa
'Представь, что ты хочешь посмотреть по телевизору интересующий
тебя фильм'.
17. Imagina que soy escultor y que trabajo la Madera 'Представь, что я
скульптор и работаю по дереву'.
18. Supongamos que eso sea ver dad 'Предположим, что это правда'.
19. Pongamos que este imbécil volviera a las once 'Предположим, что
этот идиот вернется в одиннадцать'.
20. La incertidumbre es una cosa insoportable y vamos a suponer que dure
diez о quince dïas 'Неопределенность - невыносима, предположим, что
это продлится 10-15 дней'.
21. Supôn que vivieses en una sociedad regida por ley es radicalmente
injustas 'Представь, что ты бы жил в обществе, управляемом абсолют-
но несправедливыми законами'.
22. Imagina que vivieses en un pais en el que lagran mayor ία de lapoblaciôn
fuera analfabeta 'Представь, что ты бы жил в стране, где большая часть
населения не знала бы грамоты'.
Интересно, что говорящий таким образом может задавать адре-

сату ту или иную степень фантастичности гипотезы.
Наконец, представляют интерес обычно не упоминаемые испан-
скими исследователями конструкции типа ты разве не видишь, что..,
по форме представляющие собой вопросительные высказывания с от-
рицанием, обращенные к адресату, но по сути не требующие ответа:
23. ^No comprendes que te ha tornado el pelo? 'Неужели ты не понима-

ешь, что тебя обманули?'
24. iQuépasa?, ιηο Ιο ves queya estamos solos? 'Да что такое? Ты разве
не видишь, что мы одни?'
Данная конструкция представляет собой единственный тип кон-

текстов с отрицанием, где не употребляется конъюнктив. В данном
случае говорящий просто хочет показать адресату, что истинность
пропозиции очевидна, и поэтому употребляет индикатив. По смыслу
конструкции синонимичны выражениям типа ты же понимаешь I
видишь, что...: Ya ves que по todo el mundo opina lo mismo 'Ты же ви-
дишь, что у всех такое же мнение'.
Таким образом, во многих случаях говорящий, осуществляя эпи-
стемическую оценку, может акцентировать внимание на адресате, пре-
следуя совершенно разные цели. Адресат может эксплицироваться как
в модусе, так и в диктальной части конструкции пропозиционального
дополнения. В зависимости от конкретных намерений в определенном
прагматическом контексте говорящему наряду с оценочным модаль-
ным предикатом часто приходится выбирать и наклонение диктально-
го глагола. При этом фактор адресата, роль которого подчеркивается
говорящим, может влиять на употребление типичного/нетипичного
для данного предиката и конструкции наклонения.
Арутюнова 1998 - Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998.

Иоанесян 2000 - Иоанесян Е.Р. Функциональная семантика эпистемиче-
ских предикатов. М., 2000.
Рябцева 1994 -РябцеваН.К. Коммуникативный модус и метаречь // Логиче-
ский анализ языка: Язык речевых действий. М, 1994. С. 82-92.
Alonso 1996 - Hernandez Ahnsо С. Gramatica funcional espanola. Madrid, 1996.
Angeles Sastre 1997 -Angeles Sastre M. El subjuntivo en espanol. Salamanca, 1997.
Gramatica 2000 - Gramatica descriptiva de la lengua espanola. Madrid, 2000.
Gramatica 2010 - Nueva gramatica de la lengua espanola. Madrid, 2010.
Esbozo 1997 - Esbozo de una nueva gramatica de la lengua espanola. СПб.,
1997.
Matte Bon 2002 - Matte Bon F. Gramatica comunicativa del espanol. De la lengua
a la idea. Madrid, 2002.
Porto Dapena 1991 - Porto Dapena J.A. Del indicativo al subjuntivo. Madrid,
1991.
Анна А. Зализняк
ВТОРОЕ ЛИЦО:
1
СЕМАНТИКА, ГРАММАТИКА, НАРРАТОЛОГИЯ
Совокупность языковых средств, выражающих категорию 2-го

лица (соответствующие формы личных и притяжательных место-
имений, личные формы глагола, императив и обращение), призвана
обозначать адресата высказывания. В канонической коммуникатив-
ной ситуации это слушающий, в случае редуцированной коммуника-
тивной ситуации, когда слушающего как такового нет (например, при
эпистолярном общении или в художественном тексте), это адресат в
более широком смысле. Однако соответствие здесь далеко от взаимно-
однозначного: не всякий адресат обозначается 2-м лицом и не всякое 2-е
лицо обозначает адресата. В целом ряде речевых жанров, в том числе
вторичных, или сложных (по Бахтину), появляется фигура «косвенно-
го адресата», который в каких-то ситуациях оказывается главным, т. е.
собственно адресатом сообщения, - это тот, кому адресовано, предна-
значено сообщение (и в соответствии с нуждами - актуальными зна-
ниями, презумпциями и т. д. которого высказывание строится именно
так, а не иначе). Таков, в частности, жанр поздравительного адреса, где
поздравляемому в форме 2-го л. сообщаются какие-то факты его био-
графии, безусловно и без того ему известные; косвенным, но при этом
главным, адресатом сообщения является публика, присутствующая
при зачитывании данного текста (поздравляемый является лишь адре-
сатом акта поздравления). Другой такой жанр - дарственная надпись
(на книге или на фотографии). Так, на одной из последних фотографий
2
М.А. Булгакова имеется следующая надпись :
1
Работа выполнена при финансовой поддержке Программы фун-
даментальных исследований ОИФН РАН «Текст во взаимодействии с со-
циокультурной средой: уровни историко-литературной и лингвистической
интерпретации», проект «Дневниковый текст и его место в типологии по-
вествовательных форм».
2
Фотографию см. на сайте: http://www.a4format.ru/photo.open.
php?file=41249c59.jpg.
Второе лицо: семантика, грамматика, нарратология 25
Жене моей Елене Сергеевне Булгаковой. Тебе одной, моя подруга, над-
писываю этот снимок. Не грусти, что на нем черные глаза: они всегда
обладали способностью отличать правду от неправды. Москва. М. Бул-
гаков. 11 февр. 1940 г.
Здесь непосредственным адресатом является референт местоимения

2-го л. (жена писателя), однако имеется и косвенный адресат - все
те потенциальные читатели данной надписи, к которым обращена ее
первая фраза, называющая непосредственного адресата (адресата по-
дарка) в третьем лице. Фигура косвенного адресата возникает также
в таких жанрах, как дневник, лирическое стихотворение, эпитафия,
адрес на конверте и др. (см. [Зализняк 2010]).
В данной статье делается попытка классификации типов употре-
бления форм 2-го лица (местоимение ты/вы, глагол в личной форме,
императив), отклоняющихся от канонического адресатного.
1. Ты = ' я ' : автоадресатное значение

Автоадресатное употребление местоимения ты (а также про-
чих средств выражения категории 2-го л.) наиболее характерно для
дневниковых текстов, в рамках жанра «разговоров с самим собой».
В этом случае форма 2-го л. обозначает говорящего, т. е. имеет обыч-
ное значение адресата речевого акта - с той лишь особенностью, что
адресат совпадает с говорящим. Автоадресатное ты может чередо-
ваться ел, ср. примеры (1) - (4) (здесь и далее формы 2-го л. выделены
жирным курсивом, 1-го - жирным прямым шрифтом). Однозначно
это значение идентифицируется в контексте императива и/или об-
ращения, но возможно и без них - ср. пример (6).
(1) Многое во мне некоммунистично. Очень многое. Часто не могу спра-

виться со своими чувствами, не могу правильно, по-коммунистически
отнестись к людям, сам совершил два года назад некоммунистический
поступок. Я бежал от трудностей. Нет, Володя, только не от трудно-
стей ты бежал! Тебе было трудно, и это было удовольствием. Ты ушел
от голода, грязи, постепенного атрофирования всех человеческих ка-
честв. Коллектив там был плохой. Друзей- не было (как, впрочем,
нет и сейчас). Я был прав. (Владимир Чивилихин. «Моя мечта - стать
писателем», из дневников 1941-1974 гг. (2002) // «Наш современник»,
2002.06.15, ruscorpora).
(2) Ну вот же, Михаил, ты теперь довольно насытил свое самолю-
бие и утвердил свою гордость, забудь обиду Варвары Петровны,
склонись любовно к своей маленькой Варе, и вникни в ее женскую
драму, и проследи весь ее жизненный путь от Смольного к Сорбонне
26 Анна А. Зализняк
и до положения незначительной работницы в бюро Английского бан-

ка... (Пришвин. Дневник. 21 окт. 1925).
(3) Восторг живого существования охватил меня и я вроде как бы и
помолился: «Благословен стог сена, - говорил я, - помни, Михаил,
благословен именно этот твой собственный стог и смотри только не
забывай о нем, но сделай так, чтобы вдруг спросишь: „а кажется, у нас
был стог", и тебе бы ответили: „да был, его съела наша корова". Пусть
ты литератор, могущий заработать, если захочется, тысячу рублей в
месяц и купить целое <1 нрзб.> стогов - все это вздор! Вот этот стог
один настоящий...» (Пришвин. Дневник 1929 г.).
(4) И вот вывод: что б ни говорили мне хорошего - а говорили много,
пора и уши затыкать, - что б ни говорили, я искренне говорю сам себе:
ты ничего не умеешь, ты ничего не написал, а если умеешь - докажи.
(Владимир Крупин. Выбранные места из дневников 70-х годов (2004) //
«Наш современник», 2004.04.15).
(5) Старый Новый год. Вот и подарок - звонок Фролова: отказ от по-
вести в «Нашем современнике». А что ты хотел, Вова? (Владимир
Крупин. Выбранные места из дневников 70-х годов (2004) // «Наш со-
временник», 2004.05.15, ruscorpora).
(6).. .все равно ты с ней не сойдешься, к чему тратить время! (Г.С. Эф-
рон. Дневники. Т. 1. 1940).
В беллетристическом тексте автоадресатное ты встречается

лишь в прямой речи персонажей, ср.:
(7) Откуда эта опустошенность? - спросил он себя. - Почему все, что было
в тебе, ушло и осталась одна пустота? (Р. Брэдбери. 451 по Фаренгейту).
В лирической поэзии автоадресатное ты может быть однознач-

но идентифицировано лишь в том случае, когда имеется обращение -
как, например, в VIII стихотворении Катулла (в некоторых изданиях
публикуемого с названием «Ad se ipsum»):
(8) Miser Catulle, desinas ineptire <.. .> At tu, Catulle, destinatus obdura,
['Несчастный Катулл, перестань делать глупости... А ты, Катулл, об-
реченный, терпи'].
Обратим внимание на то, что другие глагольные формы 2-го лица

в том же стихотворении имеют другой референт - «внутренний адре-
сат»: Quem basiabis, cui labella mordebisl ['Кого ты будешь целовать,
кому кусать губы?'] (вопросы обращены к героине); аналогичное явле-
ние представлено в примере (9) ниже.
Проблеме «разговоров с самим собой» в разных жанрах речи по-

священа обширная литература, см. в частности, [Лотман 2000], [Ку-
чинский 1988], [Гримак 1991], [Никитина 2006] и др. В частности,
установлено, что автокоммуникация является необходимой состав-
ной частью как обычной коммуникации, так и процесса мышления и
порождения текста (ср. [Успенский 2007: 122ff]). В психологии при-
меняется подход к анализу данного феномена в рамках транзактного
анализа (по Э. Берну; см., в частности, [Петровский 1996]): коммуни-
кация может происходить в форме транзакций между разными эго-
состояниями индивида (Родитель, Взрослый, Ребенок). Не предпо-
лагая рассматривать здесь эту сложную проблему, отметим лишь,
что собственно автоадресатное употребление следует отличать от
близкого, но не тождественного ему способа обращения - к некоему
воображаемому собеседнику, который не совпадает ни с каким кон-
кретным другим лицом, но также и с самим говорящим.
II. Ты = 6я (как и любой другой человек)'

Как известно, в русском языке имеется конструкция, позволяю-
щая говорить о себе во 2-м лице - «обобщенно-личное ты» (см. [Бу-
лыгина 1990], [Булыгина, Шмелев 1997]), ср.:
(9) Тут за день так накувыркаешься, придешь домой - там ты сидишь

(Высоцкий, пример из [Булыгина 1990]).
(11) Приходишь, сидишь там целый день как дурак и в конце концов
понимаешь, что зря пришел [= 'я прихожу', 'я сижу', 'я понимаю'].
Данное значение реализуется лишь в том случае, когда гла-

гол стоит в форме презенса и обозначает повторяющееся действие.
Субъект 2-го лица в этом случае, конечно же, не просто равен я:
он включает еще некую генерализацию и, кроме того, «презумп-
цию сочувствия» со стороны адресата (ср. строчки Окуджавы Не
мучьтесь понапрасну, она ко мне добра, содержащие аналогичную
презумпцию). Как отмечается в [Падучева 1996: 212], «обобщенно-
личное значение 2-го лица сохраняет связь с адресатным: в семан-
тику этого употребления входит компонент 'я хочу, чтобы ты по-
ставил себя на мое место и представил себе, что все, что я говорю
про себя, происходит как бы с тобой самим'». Это может быть в
большей степени способ говорить про себя или пытаться учить
других (но всегда присутствуют обе составляющие). Обобщенно-
личное ты - это способ выразить мнение, которое, оставаясь соб-
ственностью говорящего, представлено таким образом, чтобы оно
могло быть разделено и присвоено другими. Такое ты - это тонкий
способ установления контакта с адресатом - не навязывая ему

своего мнения, однако давая возможность к нему присоединиться.
При этом существенно, что данный смысл только при помощи это-
го обобщенно-личного ты и выражается, т. е. это не просто такая
возможность, предоставляемая русским языком - называть себя
ты, - но в каких-то случаях и необходимость: иначе данный смысл
нельзя выразить.
Приведем другие примеры данного типа употребления из днев-
никовых текстов (из НКРЯ):
(12) Как неприятно видеть, что ты что-то теряешь в глазах людей от-
того, что голоден и беден. (Владимир Чивилихин. «Моя мечта - стать
писателем», из дневников 1941-1974 гг. (2002) // «Наш современник»,
2002.06.15).
(13) Идя по тротуару, ты видишь, что встречный обходит тебя слева,
и ты норовишь посторониться вправо; извозчик предлагает тебе свои
услуги, и ты, имея, чем ему заплатить, садишься. (В.О. Ключевский.
Записные книжки (1889-1892)).
(14) Кроме того, чем меньше ты на эти перспективы рассчитываешь,
тем меньше разочарование, если они не осуществляются: это тоже
нужно учитывать. (Г.С. Эфрон. Дневники. Т. 1. 1940).
(15) И этого горького чувства удовлетворения, что ты один - недоста-
точно. (Г.С. Эфрон. Дневники. Т. 1. 1940).
(16) Дьявол тщеславия так хитер и ловок, что, когда ты совершенно ис-
кренно начинаешь судить себя и видишь все свои гадости, он уже тут
как тут и подсказывает тебе: вот видишь же какой ты хороший - не та-
кой, как все: ты смиренен и осуждаешь себя, ты хороший. (Л.Н. Тол-
стой. Записные книжки (1900-1910)).
Часто в таких случаях формы 2-го лица соседствуют с формами

1-го, ср.:
(17) Печально пели шальные пули. Мы шли тихо - невдалеке были

немцы. Жуть наводит такая ночь. Особенно когда знаешь, что за то-
бой идут 80 человек, за которых ты отвечаешь, которые спросят у
тебя: что делать, командир? А тебе не у кого спросить... (Вольде-
мар Енишерлов. Юго-Западный фронт (2003) // «Наш современник»,
2003.10.15).
(18) Как же я люблю «механику»! Раз - и ты перестроился, два - обо-
гнал. И не говорите мне, что хороший «автомат» имеет такую же ре-
акцию. (Ирина Григорьева. Помеха справа (2002) // «Автопилот»,
2002.10.15).
В примерах (17)—(18) сначала говорится нечто про себя, и упо-

треблено местоимение 1-го л., а потом говорящий как бы подключает
к своим ощущениям адресата. Так, в (18) сначала делается утвержде-
ние: 'я нечто люблю', а дальше излагается некоторый общепримени-
мый принцип: «Раз - и ты перестроился, два - обогнал» (это удоб-
но всякому). Дальше идет местоимение 2-го л. мн. ч., обозначающее
собственно адресата сообщения. Ср. также (19):
(19) Не робеть во дворце после хижины, не стесняться хижины после

дворца - это все пустяки. Но быть убежденным во всюдности жизни,
в том, что нигде ты не будешь один, везде одинаково явится к тебе
равный человек, - это завоевание, это счастье человеческое и я им об-
ладаю. (Пришвин. Дневник 1929 г.).
В следующем примере (20) в качестве субъекта глагольной фор-

мы вышел однозначно восстанавливается «я» (поскольку глагол упо-
треблен в прош. времени сов. вида и описывает некоторое единичное
собственное действие). Переход к формам 2-го лица и наст, времени
указывает на генерализацию. В (21) подобная отсылка к единичному
факту отсутствует.
(20) Вышел на балкон и подумал, что ежели бы дом цел, и там отец
и бабушка. Смотришь на чистое небо, и кажется глиняная тучка...
(Л. Толстой. Дневники. 31 июля 1856).
(21) Едешь в жар, пахнет кожей от уздечки. Проезжаешь по тому ме-
сту, где прошло стадо, так и пахнет запахом бычка <.. .> (Л. Толстой.
Дневники. 31 мая 1856).
В примере (22), несмотря на то, что в первой части эксплицит-

но выражен субъект мнения - говорящий, вторая часть, выражаю-
щая общее суждение, прочитывается как содержащая опущенное
обобщенно-личное ты - это то же лицо, что и субъект оценки лучше,
т. е. это 'я' с подразумеваемой генерализацией.
(22) Так оставьте ненужные споры!

Я себе уже все доказал -
Лучше гор могут быть только горы,
На которых еще не бывал. (Высоцкий).
Обсуждаемое значение местоимения ты (и формы 2-го л. и импера-

тива) часто используется у Бродского. Приведем два стихотворения.
Воротишься на родину. Ну что ж.

Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь!
Воротишься, купи себе на ужин
какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.
Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.
Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.
Как хорошо, на родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и вдруг понять, как медленно душа
заботится о новых переменах.
Одиночество
Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, -
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и - кстати - самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да. Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.
Да. Лучше поклоняться данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.
В цитированных поэтических текстах используются возмож-

ности, предоставляемые русской грамматикой. Однако возможен и
следующий шаг, выводящий за эти пределы. Он состоит в употре-
блении этого обобщенно-личного ты в прошедшем времени: таким
образом описывается ситуация, которая повторялась неоднократно
и с разными участниками, но она при этом замкнута в прошлом и
больше уже не может быть воспроизведена:
Бродский: <.. .> Время от времени собирались у кого-нибудь на квартире.

Волков: А у кого собирались?
Бродский: У самых разных людей. Поначалу даже не собирались, а
просто ты показывал свои стихи человеку, с чьим мнением [0 = ты]
считался. И тогда начинался довольно жесткий разговор. Не то чтобы
начинался разбор твоих стихов. Ничего похожего. Просто собеседник
откладывал твое стихотворение в сторону и корчил рожу. И если у
тебя хватало пороху, ты спрашивал его, в чем дело. (Вспоминая Ах-
матову. Иосиф Бродский - Соломон Волков. Диалоги. М., 1992).
Как уже говорилось, обобщенно-личное ты обычно ничем

нельзя заменить. Только это местоимение годится в случае, когда
человек рассказывает о каких-то своих действиях и впечатлениях,
представляя их не как единичные факты, а как свидетельство неко-
торого общего явления. Обычно это 2-е л. ед. числа, хотя возможно
и множественное; так, Бродский в нобелевской речи употребляет в

этой функции местоимение 2 л. мн. числа (это, по-видимому, своео-
бразная форма вежливости), ср.:
Ощущение это усугубляется не столько мыслью о тех, кто стоял здесь

до меня, сколько памятью о тех, кого эта честь миновала <.. > и чье
общее молчание как бы ищет и не находит себе в вас выхода. Един-
ственное, что может примирить вас с подобным положением...
III. Ты = 'любой человек (в том числе я)'

Данный тип употребления отличается от предыдущего рас-
пределением коммуникативной значимости компонентов 'я' и
'любой человек'. Оно встречается преимущественно в дневнико-
вых текстах, но также и в художественной прозе. Несколько при-
меров (из НКРЯ):
(23) Но это был конец пятидесятых, и, если ты не руководящее долж-

ностное лицо, если у тебя нет обширных связей или ты не хочешь хо-
дить и клянчить, ходить и клянчить, взятку подсунуть, леди. (Г.Я. Ба-
кланов. Разное // «Знамя», 2002).
(24) Людей лишили возможности забивать личный скот, свели на нет
путем жесткой системы прописок свободу передвижения, свободу в
выборе местожительства, даже личную автомашину ты не можешь
продать иначе, как через комиссионный магазин, не можешь даже по-
дарить ее родственнику... (Виктор Старков. Дневник (1963-1964)).
(25) Искусство, вероятно, и есть непрерывный поиск правды, ты про-
должаешь своей комариной силой тысячелетний поиск, и если [0 =
тебе] удалось хоть что-то крохотное сделать - передаешь свое усилие
следующим... (Григорий Козинцев. «Тут начинается уже не хроноло-
гия, но эпоха...» (1940-1973)).
(26) Конечно, чем дольше шел ты по жизненной дороге с близким тво-
им, тем дольше будет и неутешность твоя. (Б.В. Шергин. Из дневни-
ков (1930-1960)) - общее суждение.
(27) Жив ты или помер - / Главное, чтоб в номер / Материал успел ты
передать. (Л.К. Бронтман. Дневники и письма (1943-1946)).
(28) И значит, говорят далее, - думать только о войне, вести войну, не
глядя, с кем ради нее соединяешься, не думая, что ты помогаешь пра-
вительству, а считая, что правительство тебе помогает. (З.Н. Гиппиус.
Дневники (1914-1928)).
Отметим, что в английском языке местоимению ты в этом зна-

чении обычно соответствует особая лексема - «неопределенное ме-
стоимение» one; однако употребление местоимения 2-го л. you тоже

возможно, ср.:
(29) «Won't his father take him into his business - his office?» she at last
inquired. - «He hasn't got any father - he has only got a sister. Your sister
can't help you much». (Henry James. Washington square") [«А его отец
не может взять его в свой бизнес?» - спросила она наконец. - «У него
нет отца, у него есть только сестра. Ваша сестра мало чем может вам
помочь»].
IV. Повествование от 2-го лица как прием

Прием повествования от 2-го лица (получивший название
«Du-Erzählung», по образцу давно устоявшегося немецкого терми-
на «Ich-Erzählung») довольно широко обсуждался в европейской
критике начиная с 60-х годов XX в., после выхода в 1957 г. рома-
на Мишеля Бютора «La Modification» (см. в частности [Anderegg
1973, Bonheim 1983, Bloju 2008, Holthusen 1976, Leiris 1980, Morris-
sette 1965]). Однако лингвистический анализ этого феномена пока
не был предложен. В романе Мишеля Бютора все повествование
выдержано в форме 2-го л. мн. ч. и - за исключением самой первой
глагольной формы Vous avez mis... 'вы поставили ...', фиксирующей
отправную точку путешествия героя, равно как и повествования, -
в настоящем времени. Все встречающиеся в романе формы прошед-
шего времени указывают на соотнесенность с прошлым по отноше-
нию к настоящему времени текста, которое совпадает с моментом
речи. Использование формы 2-го л. наст, времени на протяжении
всего текста романа обеспечивает отождествление не только по-
вествователя с героем (это достигается и в обычном перволичном
нарративе), но также героя с читателем, что позволяет читателю
прожить самому всю историю, продолжающуюся в течение 22-х
часов дороги на поезде из Парижа в Рим, причем практически в ре-
жиме реального времени. Все глаголы в форме 2-го л. наст, времени
обозначают единичные события, происходящие с повествователем-
героем-читателем «здесь и сейчас», и иллюзия сопереживания
длится, таким образом, в течение всего романа.
Первый абзац этого романа выглядит следующим образом (обра-
тим внимание на преувеличенное, даже по сравнению с отличными
от русского нормами французского языка, употребление форм при-
тяжательного местоимения, усиливающее эффект отождествления):
Vous avez mis le pied gauche sur la rainure du cuivre, et de votre épau-
le droite vous essayez en vain de poursuivre un peu plus le panneau
coulissant. Vous vous introduisez par l'étroite ouverture en vous frottant

contre ses bords, puis, votre valise couverte de granuleux cuire sombre
couleur d'épaisse bouteille, votre valise assez petite d'homme habitué aux
longs voyages, vous l'arrachez par sa poignée collante, avec vos doigts qui
se sont échauffes, si peu lourde qu'elle soit, de l'avoir porté jusqu'ici, vous
la soulevez et vous sentez vos muscles et vos tendons se dessiner non seu-
lement vos phalanges, vo/re paume, votre poignet et votre bras, mais dans
votre épaule aussi, dans toutes la moitié de votre dos et dans vos vertèbres
depuis votre cou jusqu'au reins3.
«Вы поставили левую ногу на медную планку и тщетно пытаетесь
оттолкнуть вашим правым плечом выдвижную дверь купе. Вы про-
тискиваетесь через узкий проход, прижимаясь к стене, с чемоданом
из крокодиловой кожи цвета темного бутылочного стекла, вашим не-
большим чемоданом человека, привыкшего к долгим путешествиям; вы
его хватаете за липкую ручку: хоть он и не тяжелый, но ваши руки
уже горят, вы поднимаете его вверх и чувствуете, как напрягаются
ваши мышцы, не только ваших рук и груди, но также и вашего плеча,
половины вашей спины и вашего позвоночника от вашей шеи вплоть до
поясницы» [перевод мой, насколько возможно буквальный. -А.З]
Таким образом достигается принципиально новый эффект:

действительно, достаточно вставить это повествование в модаль-
ную рамку, годную для любого нарратива и представляющую со-
бой своего рода контракт автора с читателем - «Представьте себе,
что...», как референты формы 2-го л. текста и этой модальной рамки
отождествляются, и читатель оказывается непосредственно в мире
текста: «[Представьте себе, что] вы поставили левую ногу на медную
планку и тщетно пытаетесь оттолкнуть вашим правым плечом вы-
движную дверь купе... и т. д.».
Более того, в конечном счете читатель оказывается также как
бы и автором: результирующая «модификация» героя состоит в том,
что он «решает написать не то чтобы буквально исповедь <.. .>, но
рассказ, в котором пережитое им вновь оживет для других - а это и
есть тот самый роман, который вы только что прочли и у которого
(если вы полностью подчиняетесь требованиям, которые навязывает
употребление 2-го лица), как оказывается, не может быть другого
автора, кроме вас самих, поскольку вы уже являетесь его главным
действующим лицом» [Leiris 1958/1980: 310]4.
3
Michel Butor. La Modification, Minuit, Paris, 1957, p. 7.
4
«il <.. .> se résout a rédiger <.. .>, non point exactement une confession
<.. .>, mais un récit où revivra pour les autres l'expérience qu'il a vécu, - ce récit
Значение формы 2-го лица в романе Мишеля Бютора восходит од-

новременно к адресатному, автоадресатному и обобщенно-личному,
однако оно не равно ни одному из них: читатель не является дей-
ствующим лицом повествования, даже фиктивным (как в рассказе
Чехова «Палата № 6», см. [Падучева 1996: 211]); с другой стороны,
это 2-е лицо не содержит никакой генерализации.
Специфика техники Du-Erzählung хорошо видна из сравнения
ее с другими способами использования 2-го л. в несобственно-
адресатном значении. Например, в рассказе Бунина «Антоновские
яблоки» имеются такие фрагменты:
К ночи в погоду становится очень холодно и росисто. Надышавшись на

гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой
к ужину мимо садового вала. <.. .>
Шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша.
Однако здесь 2-е л. употреблено в обобщенно-личном значении

и указывает именно на генерализацию собственных ощущений- о
чем говорит использование с той же референцией форм 1-го л.:
Вспоминается мне урожайный год. На ранней заре, когда еще кричат

петухи и по-черному дымятся избы, распахнешь, бывало, окно в про-
хладный сад <.. .> и не утерпишь - велишь поскорее заседлывать ло-
шадь, а сам побежишь умываться на пруд.
Крепостного права я не знал и не видел, но, помню, у тетки Анны
Герасимовны чувствовал его. Въедешь во двор и сразу ощутишь, что
тут оно еще вполне живо.
Тем самым очевидно, что здесь мы имеем дело с перволичным

нарративом. См. также разбор некоторых особых случаев использо-
вания 2-го лица в разных беллетристических жанрах в [Падучева
1996: 208-214].
Другое, не менее значительное, хотя и менее известное, чем
«La Modification» произведение, выполненное в технике Du-
Erzählung, - роман Руслана Киреева «Апология» (1979), также на-
писанный от 2-го лица, но в прошедшем времени. Повествование
здесь отчасти имитирует оправдательную речь в суде: герой - он
же повествователь, он же «адвокат» - рассказывает о некоторых
même que vous avez lu et dont (si vous suivez jusqu'au bout l'impulsion donnée
par l'emploi de la deuxième personne) vous découvrez qu'il ne saurait avoir d'autre
auteur que vous-même puisque c'est vous qui en étiez le principal acteur».
произошедших с ним событиях с целью убедить себя самого (ко-

торого он называет «ты»), что он не виноват в смерти своей воз-
любленной. В отличие от романа «La Modification», в «Апологии»
повествовательная форма Du-Erzählung обнаруживает себя не
сразу. Пролог начинается так:
Обвинить, утверждает Апулей, можно и невинного, уличить - только

виноватого.
Твоей вины тут нет. И хватит об этом! Полюбуйся-ка, лучше морем.
Тяжелое и холодное, зеленое, в белых барашках...
Дальше следует собственно текст романа, в котором присут-

ствие повествователя во 2-м лице поначалу намеренно затушевано,
т. е. восстанавливается только по косвенным признакам - он являет-
ся опущенным (и явно недостающим) субъектом оценок и безличных
предикатов:
Тогда это не показалось бахвальством... [не показалось кому?]

Разумеется, его надо было снимать не длиннофокусником, а нормаль-
ным объективом... [надо было кому?]
Что главный герой - фотограф, мы уже знаем; очевидно, ему и

надо было. И лишь на 5-й странице этот виртуальный до сих пор
субъект 2-го лица материализуется: появляется персонаж, обозна-
ченный словом ты, - сначала лишь в качестве субъекта восприятия:
Лишь месяц спустя после его внезапной смерти ты обнаружил на еще

мокром позитиве, где они красовались втроем - Гирькин, Башилов и
Лариса, - что Гирькин одного с нею роста, а не ниже, как почему-то
казалось тебе.
И дальше уже это ты становится полноправным персонажем:
- Фаина Ильинична умерла,- небрежно объявила с порога твоя сем-

надцатилетняя дочь, которую уже ничто не могло поразить в этом мире.
Ты заставил себя опустить газету и внимательно посмотреть сквозь

очки на дочь. Иначе твое поведение выглядело бы ненатуральным.
Ведь ты знал учительницу музыки, которая столько лет занималась
с твоей дочерью, и не мог отнестись к этой новости равнодушно. Было
бы еще лучше, если бы ты как-то прокомментировал ее, но тебе не
удалось выдавить из себя ни слова.
А вот мимо этого, если б и впрямь разразился суд, уже не прошел бы

адвокат. Проницательно заметил бы он, что будь ты повинен в этой
смерти, то вел бы себя иначе. Непременно осведомился бы у дочери,
что, как и почему, сочувственно поцокал бы языком - хотя бы ради
конспирации.
Обратим внимание на то, что здесь последовательно выступа-

ют несколько различных «субъектов сознания» (в смысле [Падуче-
ва 1996: 262]). Фрагмент «Ты заставил себя опустить газету и вни-
мательно посмотреть сквозь очки на дочь. Иначе твое поведение
выглядело бы ненатуральным» произносит повествователь, тож-
дественный герою (наблюдающий происходящее «изнутри»: ему из-
вестны поступки героя и их истинные мотивы). Следующая фраза
(«Ведь ты знал учительницу музыки...») принадлежит воображае-
мому постороннему наблюдателю, которому известны лишь наблю-
даемые факты. Фраза «Было бы еще лучше...» принадлежит снова
повествователю-герою, так как она отражает его «внутреннюю»
точку зрения. В последнем абзаце появляется некий воображаемый
«адвокат» - автор точки зрения, выраженной в форме логического
отношения «если бы..., то бы...», и являющийся, естественно, лишь
наблюдателем внешних признаков событий. Такой внутренний диа-
лог разных субъектов сознания внутри одного «я» (выступающего
в форме «ты») продолжается на протяжении всего романа. И лишь
в Эпилоге повествователь, снова любующийся зимним морем, рас-
стается со своим героем и одновременно с повествованием в форме
Du-Erzählung (что маркируется переходом на курсив): он выводит ге-
роя из коммуникативного пространства, обозначив его в 3-м лице и
наблюдая издали, а 2-е отдает читателю:
Вы помните, как обдавало ветром Иннокентия Мальгинова, звонивше-

го по телефону-автомату в больницу?.. Но это исключение, обычно же
погода чудесная.
С точки зрения семантики категории 2-го лица нарративная

техника Du-Erzählung отчасти сходна с упомянутым в начале ста-
тьи жанром поздравительного адреса и, с другой стороны, с методом
«активного слушания», применяемым в психотерапии и рекомен-
дуемым психологами для разговоров родителей с детьми, который
состоит в том, что вместо вопросов о внутреннем состоянии и по-
ступках ребенка (пациента) взрослый (психолог) озвучивает свои ги-
потезы в форме утверждений, ср.: Ты на него обиделся. Тебе очень не
хочется сейчас убираться в комнате. Ты понимаешь, что грубить
38 Айна А. Зализняк
плохо, но что-то внутри тебя толкает сказать грубость, обидеть

человека и т. п. (см. [Гиппенрейтер 2003: 62-78]).
В заключение приведем еще один пример, демонстрирующий се-
мантические возможности категории 2-го лица, - из статьи [Гаспаров,
Автономова 2001] (речь идет о 77 сонете Шекспира): «Это - сонет, на-
писанный на записной книге, которую поэт дарит другу; у Шекспира он
весь написан во втором лице: „ты", „тебе", „твое", - 18 раз повторяется
это thou и его производные. У Маршака - ни разу: вместо обращения
к живому другу у него - отвлеченное раздумье обо всем человечестве,
вместо „морщины, которые правдиво покажет твое зеркало, напомнят
тебе о прожорливых могилах" он пишет: „По черточкам морщин в сте-
кле правдивом / Мы все ведем своим утратам счет..." („прожорливые
могилы" тоже выпали, но к этому мы уже привыкли). Такое превраще-
ние личной ситуации в безличную у Маршака - обычный прием <.. .>
Шекспир страстно твердит другу: „твое одиночество пагубно", „твоя
красота увянет", „ты умрешь"; но друг давно умер, а сонеты остались,
и поэтому Маршак последовательно переводит: „всякое одиночество
пагубно", „людская красота увядает", „все мы смертны"...»
Приведем текст 77 сонета Шекспира:
Thy glass will show thee how thy beauties wear,

Thy dial how thy precious minutes waste,
The vacant leaves thy mind's imprint will bear,
And of this book, this learning mayst thou taste:
The wrinkles which thy glass will truly show
Of mouthed graves will give thee memory;
Thou by the dial's shady stealth mayst know
Time's thievish progress to eternity;
Look what thy memory cannot contain
Commit to these waste blanks, and thou shalt find
Those children nursed, delivered from thy brain,
To take a new acquaintance of thy mind.
These offices, so oft as thou wilt look,
Shall profit thee, and much enrich thy book.
«Твое зеркало покажет тебе, как изнашивается твоя красота,
твои часы - как истекают твои драгоценные минуты,
а чистые листы будут хранить отпечаток твоей души,
и из этой книги ты можешь вкусить такое знание:
морщины, которые твое зеркало правдиво покажет,
напомнят тебе о раскрытом зеве могилы;
по тому, как украдкой движется тень в часах, ты можешь постичь
вороватое движение времени к вечности;
а все, что твоя память не может удержать,

доверь этим пустым страницам, и потом ты обнаружишь
взращенными этих детей, рожденных твоим умом,
чтобы с ними снова познакомилась твоя душа.
Эти услуги всякий раз, когда ты будешь к ним обращаться,
принесут тебе пользу и сильно обогатят твою книгу».
Перевод Маршака:
Седины ваши зеркало покажет,

Часы - потерю золотых минут.
На белую страницу строчка ляжет -
И вашу мысль увидят и прочтут.
По черточкам морщин в стекле правдивом

Мы все ведем своим утратам счет.
А в шорохе часов неторопливом
Украдкой время к вечности течет.
Запечатлейте беглыми словами

Все, что не в силах память удержать.
Своих детей, давно забытых вами,
Когда-нибудь вы встретите опять.
Как часто эти найденные строки

Для нас таят бесценные уроки.
Итак, формы 2-го лица обладают большим семантическим по-

тенциалом и являются важнейшим инструментом нарративной тех-
ники; в данной статье были рассмотрены лишь некоторые способы
его применения.
Булыгина 1990 - Булыгина Т.В. Я, ты и другие в русской грамматике // Res

philologica. Филологические исследования. Памяти акад. Г.В. Степано-
ва. М.; Л., 1990.
Булыгина, Шмелев 1997 - Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Я, ты и другие в рус-
ском синтаксисе (нулевые местоимения: референция и прагматика) //
Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на ма-
териале русской грамматики). М., 1997. С. 319-334.
Гаспаров, Автономова 2001 -Гаспаров М.Л., Автономова Н.С. Сонеты Шек-

спира- переводы Маршака// Гаспаров М. О русской поэзии. СПб.,
2001. С. 389-409.
Гиппенрейтер 2003 - Гиппенрейтер Ю.Б. Общаться с ребенком. Как? М.,
2003.
Гримак 1991 - Гримак Л.П. Общение с собой: начала психологии активно-
сти. М, 1991.
Зализняк 2010 - Зализняк Анна А. Дневник: к определению жанра // Новое
литературное обозрение. 2010. № 106. С. 162-180.
Кучинский 1988 -Кучинский Г.М. Психология внутреннего диалога. Минск,
1988.
Лотман 2000 - Лотман ЮМ. Автокоммуникация: «Я» и «Другой» как
адресаты (О двух моделях коммуникации в системе культуры) // Лот-
ман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 159-165.
Никитина 2006 - Никитина Е.С. Автокоммуникация как риторическая про-
блема// Классическое лингвистическое образование в современном
мультикультурном пространстве-2. Материалы Международной науч-
ной конференции. Часть 1. Москва-Пятигорск, 2006. С. 140-146.
Падучева 1996 - Падучева Е.В. Семантические исследования. М., 1996.
Петровский 1996 - Петровский В.А. Личность в психологии. Парадигма
субъектности. Ростов-на-Дону, 1996.
Успенский 2007 - Успенский Б.А. Ego loquens. Язык и коммуникационное
пространство. М., 2007.
Anderegg 1973 - Anderegg J. Fiktion und Kommunikation. Göttingen, 1973.
Bonheim 1983 - Bonheim H. Narration in the Second Person // Recherches An-
glaises et Américaines (RANAM). 1983. Bd. 16. P. 69-80.
Bloju 2008 - Bloju CL. Éléments narratives dans «La Modification» de Michel
Butor, http://lcce.valahia.ro/volum/23.lbloju.pdf.
Holthusen 1976 - Holthusen J. Zu den Funktionen des Erzählens in der zweiten
Person // Die Welt der Slaven. 1976. Bd. 21. S. 103-111.
Leiris 1980 -Leiris M. Le réalisme mythologique de Michel Butor // M. Butor. La
Modification, suivi de «Le réalisme mythologique» par M. Leiris. P. 287-314
(«Critique», 1958, № 129).
Morrissette 1965 - Morrissette B. Narrative You in Contemporary Literature //
Comparative Literature Studies. 1965. Bd. 2. S. 1-24.
В. 3. Демьянков
ТРАДИЦИОННОЕ И КРЕАТИВНОЕ
1
В АДРЕСАЦИИ ДИСКУРСА
В рамках понятия «аудитория» разграничиваются понятия

«слушатель» (читатель, зритель и т. п.) и «адресат». Типовое разгра-
ничение при этом таково: Слушатель - тот, кто (вольно или неволь-
но) воспринимает дискурс, он может с несомненностью сказать «Я -
слушатель» (лучше было бы сказать: «Я слЫшатель», «я слышу», не
обязательно «слушая», - но так не говорят). Адресат же - тот, к кому
(вольно или невольно) обращается автор дискурса, «дискурсант»; о
том, кому адресуется дискурс, с наибольшей несомненностью может
сказать только автор.
Жизнь и художественная литература изобилуют примерами
неудачной и/или неадекватной адресации, а использование неожи-
данных возможностей адресации дискурса является одним из на-
правлений «художественной креативности». Так, обращаясь к одно-
му человеку, Чацкий вдруг обнаруживает, что свои чувства изливал
совсем не той аудитории.
Сверхосторожный «дискурсант», ожидающий коммуникативно-
го подвоха, использует определенные синтаксические, семантические
и прагматические средства для того, чтобы не попасть в неловкое по-
1
Публикация подготовлена при поддержке Министерства образова-
ния и науки РФ в рамках гранта Президента РФ для государственной под-
держки ведущих научных школ РФ (проект № НШ-1140.2012.6 «Образы
языка в лингвистике начала XXI века», рук. В. 3. Демьянков) и гранта на
проведение исследований в рамках НОЦ (на тему: «Языковые параметры
современной цивилизации», рук. В. 3. Демьянков), в рамках программы
Секции языка и литературы ОИФН РАН «Язык и литература в контексте
культурной динамики» (2012-2014, раздел «Динамика концептуальной па-
радигмы культуры, слово как языковой элемент формирования культурно-
эстетического канона», тема «Лексика эстетической оценки в русском и за-
падноевропейских языках», рук. В. 3. Демьянков), а также при поддержке
РГНФ (грант 11—04—00105а «Эволюция русского лексикона в европейской
лингвистической перспективе», рук. А. Д. Шмелев).
42 В. 3. Демьянков
ложение («в коммуникативный просак») или чтобы потом с легкостью

выйти из этого затруднения. Противоположностью такому «дискур-
санту» является тот, кто в глаза слушателю сообщает даже сведения
и мнения, которые стоило бы адресовать лишь очень узкому кругу и
которые в последующей речи «отозвать» бывает более чем затруд-
нительно. Очень часто именно такие случаи попадают в поле зрения
лингвистов-экспертов в ходе судебных разбирательств. Решающим
фактором при таких разбирательствах является доказательство пред-
намеренности (такие преступления квалифицируются как подстрека-
тельство) или непреднамеренности неадекватной адресации (тогда
говорят: «Бес попутал»).
В данной статье я попытаюсь продемонстрировать «креативный
потенциал» неудачной и псевдонеудачной адресации. Анализируе-
мые случаи лежат на грани между открытой ложью, которую «от-
зывает» в своем дальнейшем тексте сам же автор, и языковой игрой.
Креативность можно в таких случаях констатировать, только когда
будет доказана преднамеренность (а следовательно, и «коммуника-
тивная вина») автора соответствующего произведения.
В качестве материала возьмем тексты с двойной адресацией, ког-
да автор дискурса надеется, что в каждом слушателе будут последова-
тельно работать по два адресата: один прямолинейный и простой, как
правда: он все понимает «по номиналу», буквально; другой же - по-
добно народному контролеру, в лучшем случае, ироничен (вспомним
роль эйрона): дойдя до определенного места в тексте и увидев несоот-
ветствие заголовку, смеясь, он скажет словами Гоголя: «Какая гнусная
ложь!», но при этом простит автору мистификацию, а не вызовет его
на дуэль, и передаст эту ложь дальше, как эстафетную палочку.
То, как понимают слушатели / читатели различные классы таких
текстов, можно объяснить с помощью аппарата «модулей понимания».
Каждый модуль соответствует одной более или менее элементарной за-
даче, не всегда и не обязательно решаемой слушающим / адресатом пол-
ностью. Поэтому даже неполное решение задачи по одному модулю не
означает провала понимания в целом. В частности, это имел в виду Фри-
дрих Шлейермахер, автор концепции герменевтики как универсально-
го учения о методе, отмечавший, что постоянное непонимание - скорее
правило, чем исключение: ведь значение всего сказанного несет на себе
отпечаток индивидуальности — как автора, так и его адресатов.
Модуль 1. Знание языка

Когда вы спрашиваете: «Понимаете ли вы по-русски?» или, еще
категоричней и менее вежливо: «Вы понимаете русский язык?», те-
матизируется именно эта первая задача. Или когда говорят: «Я упо-
Традиционное и креативное в адресации дискурса 43
требил это слово не в буквальном, а в переносном смысле». При этом

стандарты владения языком у собеседников весьма индивидуальны.
С этим модулем связаны два «канона» понимания у Фридриха
Шлейермахера:
1. Все в речи, что нуждается в уточнении, допускается почерп-
нуть только из того набора знаний, который является общим для ав-
тора и его адресата [Schleiermacher 1838: 41].
2. Смысл каждого слова в каждом месте текста следует уста-
навливать по тому, как это слово сосуществует со своим окружением
[Schleiermacher 1838: 69].
Но не будем забывать, что одни и те же лексические и граммати-
ческие средства разные люди имеют право употреблять по-разному.
Гармония между собеседниками в употреблении языка - результат
их кооперации, их усилий и не задана изначально сама по себе. Гар-
мония эта рождается по ходу сотрудничества собеседников.
Возьмем следующий пример из «Коммерсант-Газеты»:
Дмитрий Медведев взял на себя труд...

В течение марта Дмитрий Медведев формировал пакет мер для повы-
шения статуса инженерных специальностей и улучшения подготовки
инженерных кадров. Вчера президент открыл новую тему: улучшение
условий труда и повышение квалификации рабочих. Открывая засе-
дание, он сначала описал проблемы. По его словам, в металлургии, в
недропользовании, в строительстве, на перерабатывающих комбина-
тах численность рабочих «до сих пор» составляет более 70% (в общем
количестве работающих)... («Коммерсантъ-газета», 6.04.2011).
В нормальном словоупотреблении взять на себя труд представ-

ляет собой предикат, в котором объект труд инкорпорирован, то есть
не мыслится отдельно. Воспринимая при первом предъявлении дан-
ное заглавие, интерпретатор тоже так сначала думает, а потому-то и
ломает голову: отчего же нет инфинитива после этого инкорпориро-
ванного предиката? Но дальнейшее чтение заставляет читателя пере-
интерпретировать труд как неинкорпорированный объект: Медведев
будет теперь заниматься вопросами труда (а заодно и зарплаты).
Очень похожее положение - в следующем случае:
Алексей Кудрин ответит за снижение страховых взносов (Новости

Business FM, 6.04.2011).
Читателю, испорченному знанием киноклассики, сразу же

видится: «За козла ответишь!» Ан нет:
44 В. 3. Демъянков
Снижение страховых взносов в социальные фонды до 26% с нынеш-

них 34% с введением плоской шкалы увеличит дефицит пенсионной
системы, считают в Минфине. Тем не менее, Путин назначил Кудрина
ответственным за снижение страховых взносов.
Модуль 2. Выдвижение и верификация гипотез о смысле все-

го текста: понимание текста как решение проблемы
Понимая речь, мы не ждем ее завершения, наше понимание проис-
ходит параллельно тому, как текст появляется в нашем сознании. Вот
это-то появление и развертывание текста и можно назвать дискурсом.
На каждом этапе восприятия мы обычно имеем дело одновременно с
несколькими равновероятными гипотезами о результирующем смыс-
ле речи. От этого общение становится гибким, получает одновременно
несколько различных направлений - «измерений». Однако и восприя-
тие такой речи другим человеком от этого затрудняется. Ведь слуша-
тели должны при этом перебегать от одной гипотезы к другой. А го-
ворящие или пишущие всегда рискуют что-нибудь сказать не в самый
удачный момент - слишком рано или слишком поздно. И неизвестно,
что хуже: ляпнуть невпопад или забыть сказать.
Креативный человек бывает и изобретательным слушателем-
интерпретатором, иногда даже слишком изобретательным. Подобно
профессиональному герменевту, выполняющему свои процедуры по
определенным правилам (вспомним Хладениуса, затем Шлейермахера
и т. д.), он выстраивает иерархии правдоподобия для своих гипотез о
смысле целой речи. Но старается при этом действовать «себе на пользу»,
заинтересованно отсеивая смыслы, явно невыгодные для решения дру-
гих задач, в рамках других модулей понимания. Понимание предвзято,
вот почему в крайнем случае бывает так, что предвзятое понимание
текста мешает увидеть нечто из того, что хотел сказать или написать
его автор. В идеале хотелось бы, чтобы предпонимание, или предвзя-
тость в понимании, не блокировало решение всей задачи. Ницше обви-
нял герменевтов в том, что те, гонимые своей «волей к власти», смысл
текста «насилуют, поправляют, ставят на место, как несостоятельную
личность (букв, zurechtschieben), обкарнывают (abkürzen), редуцируют,
делают из него чучело (ausstopfen), конопатят (ausdichten), искажают».
Однако абсолютно все те же смертные грехи присущи и слушающему
из простого народа, и высоколобому интеллектуалу.
Например, интертекстуально следующее заглавие: «Суд запре-
тит приезжим жениться». Оно напоминает русскую народную пес-
ню: «Не велят Андрияшке жаниться». Однако, прочитав собственно
текст, мы видим, что только фиктивные браки будут судом (видимо,
со свечкой) караться. Таким образом, поспешно состряпанная чита-
телем гипотеза о поголовном безбрачии компрометируется на сле-

дующем шаге испуганного чтения:
Ни для кого не является секретом, что для легализации в стране им-

мигранты зачастую прибегают к фиктивному браку. Прежде всего,
приезжих привлекает временное разрешение на проживание, которое
они получают согласно закону „О правовом положении иностранных
граждан в РФ". Напомним, что согласно его основным положениям
разрешение на проживание получает любой иностранный гражданин,
вступивший в брак с россиянином. Разумеется, что это дает широкий
простор для мошенников (Газета «Труд», 6.04.2011).
Модуль 3. Освоение сказанного

Слушающий, воспринимая дискурс по частям, по мере посту-
пления все новых предложений в фокус внимания, моделирует вну-
тренний мир автора речи - промежуточный срез со своими закона-
ми и динамикой. Чужой внутренний мир нам никогда не бывает дан
целиком, а представления о нем состоят из фрагментов внутреннего
мира интерпретатора. Слушающий / читающий вкладывает свои ду-
ховные богатства в смысл осваиваемого текста. Именно поэтому я
употребляю термин освоение. Без такого освоения понимание невоз-
можно в принципе.
Возьмем такой пример: «Домодедово получило право на недо-
смотр». Чтение этого заголовка глазами службы безопасности дает
прямое попадание в требуемый смысл: речь идет об отсутствии не-
обходимости досматривать багаж какого-либо гражданина целиком.
Но такие читатели - в меньшинстве. Большинство понимает слово
недосмотр как «ошибку», как немецкое Versehen. Право на ошибку
вряд ли звучит правдоподобно, а потому вызывает у читателя пред-
вкушение сенсации, подобно праву на убийство, даваемому далеко
не всем. Мы дорастаем до целевого смысла дискурса, лишь «освоив»
промежуточный буквальный смысл и засомневавшись в его состоя-
тельности из-за его бытового неправдоподобия:
Суд разрешил аэропорту проверять не всех

Аэропорт Домодедово в суде доказал, что не обязан досматривать всех
посетителей аэровокзального комплекса, как того потребовал прези-
дент России Дмитрий Медведев после теракта 24 января. Это указание
до сих пор не отменено и строго выполняется. Впрочем, решение суда
вряд ли приведет к отмене тотальных досмотров («Коммерсант», № 63
(4604), 12.04.2011).
Модуль 4. Реконструкция речевых намерений автора дискурса

Это установление того, что же в итоге человек хотел сказать. В
результате соотносятся прямой смысл сказанного и представление о
действительных и кажущихся намерениях автора.
Эта ситуативная задача уводит нас далеко от распознавания
значения разрозненных слов. Решая эту задачу, читатель должен по-
пытаться угадать, куда клонит его автор, порой неграмотно или не-
правильно пользующийся языком. Но вот зачем читателю это? Что
у него, своих личностных жизненных смыслов нет? Думаю, что по-
нимание другого человека является одним из удовольствий, пода-
ренных нам человеческой природой. Это удовольствие сродни еде,
питью и любви к ближнему и к дальнему. Духовно богатый слушаю-
щий позволяет себе быть очень разборчивым в своих привязанностях
к различным говорящим, не всем в одинаковой степени он склонен
дарить свою благосклонность и симпатию.
Возьмем, например, заголовок: «У москвичей отбирают загран-
паспорта». Подозрительность и ожидание пакостей заставляют чи-
тателя предвкушать следующую в его жизни неприятность: мы сей-
час потеряем то, за что так давно боролись. Однако затем, прочитав
основной текст, большинство вздыхает с облегчением: «Слава Богу,
это не обо мне!»:
Федеральная служба судебных приставов (ФССП) запретила выезжать за

границу более чем шести тысячам москвичей. Теперь они не смогут уехать
отдыхать на майские праздники, пока не рассчитаются со своими задолжен-
ностями и не получат отобранные загранпаспорта (YTPO.ru, 21.04.2011).
Модуль 5. Установление расхождений между внутренним

миром слушателя и «модельным миром» дискурса
Модельный мир - его мы выстраиваем по ходу чтения текста - на
каждом этапе реконструкции обладает целостностью, но законы этого
мира не всегда совпадают с законами реального мира (ср. текст сказок
и мистификаций). Легче всего понять то, что укладывается в мерки
мира самого интерпретатора. Недоразумения- результат того, что
свой внутренний мир интерпретатор отождествляет с модельным.
Так, прочитав следующий заголовок, мы заранее радуемся тому,
что скоро нам перепадет часть чужого богатства: «Губернаторы по-
делились доходами с народом». Но основной текст той же заметки
вливает ложку диссонанса в нашу радость:
Главы регионов доложили о своих квартирах и машинах...

Главы регионов, проявив законопослушание, включились в кампанию
по обнародованию сведений о своих доходах и имуществе. Она традици-

онно стартует 1 апреля (Екатерина Григорьева, «Известия», 6.04.2011).
Модуль 6. Распознавание и сопоставление отношений внутри

внутреннего мира и внутри модельного мира
Этот модуль руководствуется принципом «связной целостности
понимания», к которой следует стремиться слушающему (по Ориге-
ну): при кажущихся несоответствиях между различными эпизодами
текста следует стремиться к гармонизации, к восстановлению связ-
ности и логичности текста.
Например, так интерпретируется следующий краткий текст с
красноречивым заголовком: «Россиян поставят на „счетчик"»:
...в Госдуму внесен скандальный законопроект, вводящий по всей

стране поборы за «техобслуживание» счетчиков воды (ЭнергоВО-
ПРОС.ру, 4.04.2011).
Модуль 7. Баланс между модельным миром и непосредствен-

ным восприятием внешнего мира в знаниях интерпретатора
Понимание - что-то вроде модифицирования мысленной «базы
данных»: пополнение ее новыми единицами и удаление из нее ском-
прометированных сведений. В итоге в более поздних эпизодах пони-
мания используется не навсегда заданный каталог истин, а его рабо-
чая версия. В частности, знанию исторических фактов приписан не
тот же статус, что знанию сказок.
Например, заголовок передает мнение человека, вызывающего
скорее общее недоверие, и это выясняется только из последующего
чтения: «Глава Банка Москвы собирается просить в Британии полити-
ческого убежища...» После этого заголовка имеем следующий текст:
Президент Банка Москвы Андрей Бородин может попросить полити-

ческое убежище в Великобритании, заявил давно уже живущий в Лон-
доне бизнесмен Борис Березовский в интервью Daily Mail. «Насколько
я знаю, он будет просить предоставить ему политическое убежище в
Британии», - сказал Березовский (Gazeta.Ru, 6.04.2011).
Модуль 8. Отношения между пониманием и другими дей-

ствиями слушателя
Симптом понимания - готовность к действиям, прямо или кос-
венно задаваемым содержанием самой речи. Восприятие речи, в
сущности, обладает той же природой, что гипноз. Вы слышите сло-
ва: «У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том...» - и перед
мысленным взором тонких и чувствительных натур сразу же воз-

никают дуб, златая цепь и т. п. Все это мы хотя бы на мгновение
видим, когда читаем эти стихи: мы выполняем действия, предпи-
сываемые нам речью.
Этические нормы общения обычно адресованы говорящему:
«Не злоупотребляй гипнозом и не навязывай свои мнения другим».
Аналогичную рекомендацию мы можем прописать и слушающим /
читателям: «Положитесь на говорящего, поддайтесь гипнозу хотя бы
на сеанс понимания его речи».
Модуль 9. Выбор и смена тональности понимания

Поскольку понимание - процесс и результат нескольких доволь-
но разных операций, интерпретатор должен выбрать ключ, или то-
нальность, в которой он проигрывает всю симфонию интерпретации
текста. Этот ключ придает единообразие, общую стилистику пони-
мания дискурса. Этот же ключ задает единую атмосферу понима-
ния в рамках более или менее продолжительного эпизода понимания
речи. Скажем, атмосферу сверхдружественную: тогда вы прощаете
абсолютно любые огрехи и несуразицы. Или абсолютно критичную:
все в тексте, как вам кажется, не выдерживает никакой критики.
Или - посередине - ироничную атмосферу понимания.
Возьмем, например, следующую заметку:
Путин: природных бедствий в России становится больше год от

года...
Премьер-министр РФ Владимир Путин на совещании по улучшению
прогнозирования опасных природных явлений заявил, что их количе-
ство ежегодно увеличивается в России на 6-8%. Путин сообщил, что
на базе Росгидромета, на модернизацию которого в 2011-2013 году на-
правят 14 миллиардов рублей, планируется создать систему предупре-
ждения стихийных бедствий (RIA Novosti, 6.04.2011).
В одном ключе мы воспринимаем весь текст абсолютно серьез-

но. Но возможен и ироничный ключ: Путин знает, что природных
бедствий вряд ли становится больше год от года, однако он хочет с
грустной иронией отметить, что средств учреждениям, ликвидирую-
щим катастрофы в нашей стране, выделяется все больше и больше.
Интересно, что «языковые игры», связанные со всеми подоб-

ными противоречиями в дискурсе, в различной степени терпимо
воспринимаются слушающими / читателями в различных куль-
турах. Так, российский слушающий / читающий гораздо терпимее
относится к противоречиям между заглавием и содержанием текста,

чем немецкий. В России в таких случаях даже оскорбленный в луч-
ших чувствах читатель не торопится в суд за выяснением подробно-
стей и за компенсацией морального ущерба. А в Германии когнитив-
ный диссонанс может стать причиной для последующих серьезных
действий читателя-потерпевшего.
Демьянков 2005 - Демъянков В.З. Когниция и понимание текста // Вопросы

когнитивной лингвистики. М; Тамбов, 2005. № 3. С. 5-10.
Фестингер 1999 - Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса / Пер.
А. Анистратенко, И. Знаешева. СПб., 1999.
Schleiermacher 1838 - Schleiermacher F. Hermeneutik und Kritik mit besonde-
rer Beziehung auf das Neue Testament: Aus Schleiermachers handschrift-
lichem Nachlaße und nachgeschriebenen Vorlesungen. Hg. v. Friedrich
Lücke. Berlin, 1838.
77. С.Дронов
О ВВОДЕ КОНТЕКСТНО-ЗАВИСИМОГО
1
ОПРЕДЕЛЕНИЯ В СОСТАВ ИДИОМЫ
Как известно, понятие адресации связано с возможностью экспли-

цитно или имплицитно указывать на собеседника. В данной работе мы
обращаемся к другому, довольно близкому, явлению - эксплицитному
указанию на тему высказывания. Объектом нашего исследования яв-
ляются лексико-синтаксические модификации идиом.
Следует сделать небольшое отступление. Традиционно идио-
мы считаются образованиями с высокой степенью устойчивости,
однако практика показывает, что они могут подвергаться различ-
ным изменениям и при этом не перестают быть идиомами. Это
выражается, в частности, в варьировании формы (вертеться как
уж I змея на сковородке). Так, компоненты идиом могут быть за-
менены один на другой (лексические модификации, ср. страх
леденит кровь I сердце I душу), именной компонент может быть
употреблен с суффиксами или в форме множественного числа, мо-
жет быть заменен артикль (морфологические модификации типа
с гулькин носик, не будь дурак I не будь дураки, to grasp a nettle);
идиомы могут быть синтаксически трансформированы (пасси-
визация: на нем был поставлен крест, the beans were spilt, он был
сдан в архив, they were taken advantage of; топикализация: тот
cop, который вынесли из избы, the whistle that he blew), в их состав
могут быть введены определения (лексико-синтаксические мо-
дификации наподобие на полном автопилоте, подливать масла
в огонь вражды). В лексико-синтаксических модификациях изме-
нения затрагивают и лексический состав, и синтаксис идиомы: в
состав фразеологизма вводится слово или словосочетание - как
правило, в функции определения. Это может быть и адъективное
определение (прилагательное, причастие, придаточное предложе-
1
Исследование выполнено при поддержке гранта РГНФ № 11-34-
00310а2.
О вводе контекстно-зависимого определения в состав идиомы 51
ние), и генитивный атрибут (в случае с английским языком - of

complement, или конструкция с предлогом of). Из приведенных
примеров видно, что выделение различных видов такого варьиро-
вания зависит от языкового уровня.
В данной работе рассматривается привязка к контексту при
вводе в структуру идиомы определения. За рамками исследова-
ния остаются пограничные случаи, лежащие между лексически-
ми и лексико-синтаксическими модификациями: замена именно-
го компонента на сложносоставное слово с той же основой, ср.
англ. armed to the back teeth букв, «вооружен до коренных зубов»
(вместо armed to the teeth 'вооружен до зубов'), нем. ihm geht ein
Blitzlicht auf, букв, «у него возникает свет молнии» (вместо ihm
geht ein Licht auf 6его осенило, ему стало ясно', букв.: «у него вос-
ходит / возникает свет»).
Следует разграничить понятия «вариант» и «модификация».
A.B. Кунин дает такое определение варианта: «Фразеологиче-
ские варианты- это разновидности фразеологической единицы,
тождественные по качеству и количеству значений, стилистиче-
ским и синтаксическим функциям, по сочетаемости с другими сло-
вами и имеющие общий лексический инвариант при частично раз-
личном лексическом составе или различающиеся словоформами
или порядком слов» [Кунин 1970: 62]. Как правило, варианты закре-
пляются в словарях, ср. валять дурака I ваньку валять, a skeleton
in a cupboard I closet, to keep I stay in touch.
Под модификацией мы понимаем любой случай варьирования
формы идиомы (как стандартный, так и нестандартный, игровой)
без указания на варьирование семантики или стилистических ха-
рактеристик. Обычно под нею понимается любой случай нестан-
дартного (окказионального) варьирования формы идиомы2. Следует
иметь в виду, что понятия «вариант» и «стандартная (допустимая
в речевом узусе) модификация» близки, однако не полностью си-
нонимичны. В этом можно убедиться на примере словосочетаний
2
В целом, разные лингвисты дают различные толкования термина
модификация. В таких работах, как [Schenk 1992; Wasow, Sag, Nunberg 1983],
к модификациям идиом относится именно ввод в их структуру модифика-
тора (modifier), т. е. определения. Некоторые исследователи (см., например,
[Ernst 1981; Omazic 2008]) называют модификациями идиом также замену
одного именного компонента на другой (to be born with a wooden spoon in
one's mouth, букв, „родиться с деревянной ложкой во рту", вместо to be born
with a silver spoon in one's mouth 'быть чрезвычайно везучим, удачливым',
букв, „родиться с серебряной ложкой во рту"); в таких случаях ввод опреде-
ления определяется как adnominal modification 'приименная модификация'.
52 Я. С. Дронов
валять дурака и свалять дурака. Последнее является стандартной

морфологической модификацией идиомы валять дурака 'дурачить-
ся, шутить', однако означает скорее 'совершить глупость', ср.: «Он
хотел выругать Фаркова, что так бестолково напугал его, хотел рас-
сориться с Протасовым и в душе стал клясть себя, что, как баба, под-
дался панике, свалял пред рабочими такого дурака» [В.Я. Шишков.
Угрюм-река. Ч. 5-8 (1913-1932); НКРЯ]. Эта модификация является
не вариантом валять дурака, а фактически отдельной идиомой.
Прежде всего, рассмотрим ввод адъективного определения в со-
став идиомы. Как показывают современные исследования [Добро-
вольский 2007а; Дронов 2010], стандартными могут считаться моди-
фикации, в которых соблюдаются следующие условия:
3
1) условие семантической членимости : чем большей семанти-
ческой автономностью обладает именная группа в составе идиомы,
тем более осмысленной и узуально приемлемой представляется дан-
ная модификация (в основе параметра членимости лежит соотноше-
ние между структурой плана выражения идиомы и структурой ее
плана содержания. Модифицируемая идиома не имеет уникальных
компонентов, значение которых невозможно восстановить из контек-
ста или на основе его формы);
2) условие семантического согласования: вводимое в струк-
туру идиомы прилагательное не должно вступать в семантическое
противоречие ни с ее актуальным значением, ни с образной состав-
ляющей.
Данные условия не являются лингвоспецифичными, т. е. не огра-
ничиваются русским языком. Приведем примеры стандартных моди-
фикаций в русском (1а), английском (1Ь) и немецком (1с) языках:
(1) а. Когда ростовские санитары, разгружая на полном автомате вновь

прибывших «200-х», почувствовали, что у трупа гнутся руки-ноги, от-
скочили от него с криками (Татьяна Кузнецова. Жизнь лейтенанта//
Аргументы и факты, 2001.06.06; НКРЯ). b. But we believe a secure future
can best be achieved by continuing to takefuU advantage of the collective
marketing strength of producers, whether acting voluntarily or through the
current statutory scheme (Но мы полагаем, что к безопасному будущему
лучше всего идти, продолжая «пользоваться полным преимуществом»
коллективного маркетинга производителей [букв.: коллективного мар-
кетингового преимущества производителей], как на добровольных
3
В англоязычной литературе для обозначения семантической чле-
нимости идиом обычно используются термины (dë)compositionality и
analysability [Добровольский 20076: 219].
началах, так и на основе существующего законодательства) (ACR 788;

BNC). с. Vertreter der Post kündigten Rechtsmittel gegen das Urteil beim
Oberverwaltungsgericht Münster an. Es gehe nicht an, so ein Postsprecher,
daß sich kleinere Firmen gegenüber der Post die Rosinen aus dem großen
Kuchen herauspickten und der Post damit wichtige Erlöse verloren gingen
(Представители почты обжалуют решение Высшего административ-
ного суда Мюнстера. По словам уполномоченного лица, никак нельзя
допустить, чтобы мелкие фирмы «выбирали изюминки из большого пи-
рога» в противовес почте, и последняя, тем самым, теряла прибыль)
(M99/JUL.43871; DEREKO).
Если в состав идиомы вводится прилагательное-интенсификатор

(по теории лексических функций - ЛФ Magn), то это приводит к об-
разованию стандартных модификаций.
В целом, однако, стандартные модификации встречаются редко
(см. [Дронов 2010: 11]). Чаще всего, если в состав идиомы вводится
адъективное определение, это приводит к появлению нестандартных
модификаций. Среди них большую часть представляют случаи, ког-
да определение совместимо только с актуальным значением идиомы;
при этом образ, лежащий в основе фразеологизма, игнорируется, ср.
модификацию идиомы to bite the bullet 'решиться на что-л. сложное
или неприятное, вызывавшее сомнения и колебания' (букв, „укусить
пулю", внутренняя форма связана с тем, что до появления анесте-
зии - а также в случае нехватки медикаментов - хирурги, оперируя в
полевых условиях, вставляли раненым солдатам в зубы пули, чтобы
те не кричали):
(2) Meanwhile, Santa Cruz Operation Ine, which bit the ideological bullet,
though not all the SVR4 technology, last summer (UX No 398), is thought
to be eyeing USL's combined Unix SVR4.2 ES/MP release for future use,
although that could be as far as two years out (Тем временем компания
Santa Cruz Operation Inc, которая прошлым летом «укусила идеологи-
ческую пулю, хотя и не все технологии операционной системы Unix
System V 4», пристально наблюдает за релизом Unix SVR4.2 ES/MP
фирмы USL и, по некоторым сведениям, намеревается использовать
его в дальнейшем. Правда, до начала использования может пройти не
меньше двух лет) (CSY 38; BNC).
Образу в основе идиомы (компоненты УКУСИТЬ И ПУЛЯ; ПУЛЯ

осмысляется как НЕЧТО, ПРИЧИНЯЮЩЕЕ БОЛЬ) соответствует актуальное
значение 'решиться на нечто трудное / неприятное'. Образная основа
гомоморфна актуальному значению. Идиома семантически членима.
54 П. С. Дронов
Модификация (2) является контекстно-зависимой: буквальное про-

чтение «кусать идеологическую пулю» абсурдно, и идиома в данных
контекстах получает значение 'действовать вопреки идеологическим
трудностям или ограничениям'. Конструкция bit <...> not all the SVR4
technology может расцениваться как контекстно-зависимая лексиче-
ская субституция.
Такие модификации нельзя считать единственным примером
нарушения условия семантического согласования. Если считать
контекстно-зависимые модификации одним «полюсом», то дру-
гой - это так наз. модификации двойной актуализации, в которых
определение содержательно соотносится с метафорой в основе иди-
омы, но несовместимо с ее актуальным значением. В этих случаях
для понимания контекста требуется обращение как к собственно
значению идиомы, так и к ее внутренней форме; при этом одно и то
же словосочетание употреблено одновременно как идиоматическое
и как свободное, интерпретируемое в буквальном смысле (см., на-
пример, [Болдырева 1967; DobrovoPskij 1995, 1997]). В [Буй 1995:
300-304] сказано, что двойная актуализация возможна благодаря
«материализации метафоры, лежащей в основе внутренней фор-
мы». Очевидно, что в таких случаях модификация не удовлетво-
ряет условию семантического согласования. Типичным примером
двойной актуализации является фраза А.П. Чехова: «Психология
занимает самое видное место. На ней наши романисты легавую
собаку съели. Их герои даже плюют с дрожью в голосе и сжимая
себе „бьющиеся" виски...» [Чехов А.П. Статьи, рецензии, заметки
(1881-1902)]. Прилагательное легавый несовместимо с актуальным
значением идиомы собаку съесть 'стать профессионалом в какой-л.
области', однако при этом не противоречит образу, лежащему в ее
основе (легавая как одна из пород охотничьих собак). Перед нами
явная языковая игра.
Существуют и промежуточные случаи, при которых- за
счет многозначности идиом или благодаря особенностям контек-
ста — модификацию нельзя однозначно отнести ни к контекстно-
зависимым, ни к двойной актуализации. Так, заголовок статьи мо-
жет быть контекстно-зависимой модификацией идиомы, а в самом
тексте может произойти материализация метафоры: «Тургенев
попался на эротическую удочку <...> Бамбуковые удочки, утыкав-
шие всю сцену, в таком прочтении можно расценить только как
фаллические символы» (пример из [Пак Кван Чжу 2001: 13]). Од-
нако можно утверждать, что при вводе адъективного определения
контекстно-зависимые модификации в чистом виде встречаются
чаще, чем прочие, как стандартные, так и нестандартные.
Явление, смежное с вводом определения, выраженного прила-

гательным, причастием и пр., - идиомы, содержащие обязательную
атрибутивную валентность (чей? который?). Поскольку они не могут
не допускать ввода определения, их можно по умолчанию считать
членимыми. Как правило, модификации являются или вполне стан-
дартными, или контекстно-зависимыми. Следует отметить, что в
большинстве случаев нарушение стандарта с эффектом контекстной
зависимости происходит там, где прилагательное вводится в состав
идиомы с валентностью (чей?), ср.:
(3) а. На этот раз, к сожалению, уж правы: те страницы и абзацы, ко-

торые цитирует меморандум, безусловно льют воду на коммунистиче-
скую мельницу (Юрий Домбровский. Обезьяна приходит за своим чере-
пом, часть 3 (1943-1958); НКРЯ). b. Another personal singer/ songwriter
washing her mental dirty linen in public (Очередная певица / исполни-
тельница собственных песен «стирает свое душевное грязное белье на
людях») (САЕ 733; BNC).
В контексте (За) употреблена идиома лить воду на (чъю-л.)

мельницу 'помогать, способствовать своими словами, действиями
кому-л., часто невольно, нередко в ущерб себе', снабженная в сло-
варе «Фразеологизмы в русской речи» [ФРР] пометой «разг., часто
неодобр.». В контексте (ЗЬ) модифицируется идиома to wash one's
dirty linen in public "публично вести спор или обсуждение по по-
воду личных проблем, скандалов и пр., в манере, привлекающей
внимание' (букв.: „стирать свое грязное белье на людях"). У иди-
ом этого типа обязательная атрибутивная валентность в прагмати-
чески нейтральных контекстах заполняется или притяжательным
местоимением, или именной группой в родительном падеже (см.
[Добровольский 2007а: 32]). Это можно проиллюстрировать воз-
можностью перифраза: лить воду на коммунистическую мельни-
цу - лить воду на мельницу коммунистов: в ряде случаев для такого
перифраза генитивный атрибут можно восстановить только из кон-
текста: washing one's mental dirty linen in public - washing the dirty
linen of one's mentality or psyche in public.
Этот последний вид лексико-синтаксических модификаций
тоже представляет определенный интерес. Генитивный атрибут или
его аналоги можно обнаружить и в контекстах, содержащих фразео-
логизмы, не имеющие обязательных валентностей (чей?) или (кото-
рый?), ср. верхушка айсберга коррупции, to hold the асе of prestige (от
англ. to hold the aces 'имея ряд преимуществ, находиться в выигрыш-
ном положении', букв, „держать тузы").
Прежде всего, необходимо рассмотреть условие семантиче-

ской членимости в таких модификациях. Как замечает швейцар-
ский лингвист А. Ланглотц, ввод of-complement в английском язы-
ке свидетельствует о семантической членимости и прозрачности
внутренней формы идиомы [Langlotz 2006: 263-265]. С этим нельзя
не согласиться: довольно часто of-complement вводится в состав иди-
ом, именные компоненты которых могут употребляться отдельно в
том же или близком значении, ср. идиому to jump I hop I get on the
bandwagon 'примкнуть к популярному общественному движению
или интеллектуальному течению' (букв, „запрыгнуть / забраться на
фургон с оркестром") и коллокацию bandwagon effect 'эффект по-
вального увлечения, стадное чувство' (букв, „эффект фургона с ор-
кестром") и следующий пример:
(4) With every passing day there is a greater danger that the irrational
statehood bandwagon in Puerto Rico will be joined in the United States by
an equally irrational bandwagon of pluralism (С каждым днем все более
явной становится опасность того, что к «фургону с оркестром ирра-
ционального статуса штата» в Пуэрто-Рико присоединится «столь
же иррациональный фургон с оркестром плюрализма})) (1997; ACAD;
Foreign Affairs; COCA).
В (4) модифицируется только именной компонент идиомы.

Фактически здесь существительное bandwagon употреблено в
значении 'общественное течение, движение в поддержку чего-л.'
{statehood bandwagon указывает на то, что многие пуэрториканцы
хотят, чтобы их страну - протекторат США - признали американ-
ским штатом).
Отметим, что, по-видимому, данное явление не является линг-
воспецифичным, ср.:
(5) а. Ты давно несешь тяжелый крест революционера-марксиста, но

теперь впервые испытываешь беспредельное горе отца (Лев Троцкий.
Моя жизнь (1929-1933); НКРЯ). Ь. Российская литература (высокая,
низкая — не важно) несет на себе крест серьезного отношения к жиз-
ни. В стране, где было написано «Преступление и наказание», могут
легко и не задумываясь убивать в жизни. Но не в литературе (Москов-
ские Новости-4; КорпусПубл).
В (5а, Ь) модифицируется идиома тяжелый I тяжкий крест

(также нести [свой] [тяжёлый...] крест; взять I взвалить на
себя [тяжёлый..] крест), протолкованная в «Фразеологическом
объяснительном словаре русского языка» как 'трудная деятель-

ность, рассматриваемая как часть предназначения человека, его
судьбы и т. п. и тем самым как предопределенная некоторой выс-
шей по отношению к человеку инстанцией, что описывается по
аналогии с новозаветным сюжетом о несении Иисусом деревян-
ного креста, на котором он был затем распят' [ФОС]. Она явно
может быть разделена на осмысленные составные части и является
семантически членимой.
Изредка обнаруживаются примеры ввода генитивного атрибута
в состав нечленимой идиомы, ср.:
(6) Курносая Груша сначала ответствовала молчанием, пренебрегала

лясами Ивана Ивановича, отвертывалась от своего искателя, а потом,
видя такое его постоянство, начала улыбаться, отвечать на лясы ляса-
ми же, и наконец мягкое сердце ее не выдержало (В.В. Крестовский.
Петербургские трущобы. Книга о сытых и голодных. Роман в шести
частях. Части 1-3 (1864); НКРЯ).
В контексте (6) определение вводится в идиому лясы I балясы

точить (с кем-л.) 'заниматься пустой болтовней, разговаривать о
пустяках'. Внутренняя форма идиомы непрозрачна, ее именной
компонент уникален, а его значение не вполне ясно (предполагает-
ся, что это балясины - см., напр., [ФРР]). Достаточно тяжело разде-
лить эту идиому на осмысленные составные части, коррелирующие
с актуальным значением идиомы. Данный пример замечателен тем,
что автор, насколько можно судить, воспринимает фразеологизм
как членимый и использует именной компонент лясы в значении
'пустые разговоры, болтовня'. С точки зрения носителя современ-
ного русского языка, такое употребление воспринимается как явно
нестандартное, однако можно предположить, что в XIX в. оно было
несколько более узуально приемлемым. Добавление генитивного
атрибута указывает на контекст высказывания - попытки Ивана
Ивановича ухаживать за Грушей.
Интересно обстоит дело с семантическим согласованием в дан-
ной идиоме, ср.:
(7) а. Каждый сам по себе тянет постылую лямку учебы - тяжкого

бремени (Роза Айзенштат. Проходной балл плюс склонность к про-
фессии// «Весть» (Калуга), 2002.08.15; НКРЯ). Ь. Оскорбил ли кто
тебя, мысленно про себя твори молитву Иисусову, и тебе будет не-
когда отвечать обидчику и подливать масла в огонь вражды, а тем
временем и вражда утихнет, так как бесовское порождение не терпит
имени Иисуса (Поучение (1949) // «Журнал Московской патриархии»,

2004; НКРЯ). с. At this point I must highlight an aspect of this argument
that I had hoped to elucidate en passant, and without such overt pedantry.
But I have failed in all efforts to achieve this end and had best bite the
bullet of embarrassing explicitness (Здесь я должен обратить внимание
на один аспект этого спора, который я надеялся прояснить мимохо-
дом, не демонстрируя столь явный педантизм. Однако мне, несмотря
на все усилия, не удалось добиться этой цели, поэтому мне лучше
«закусить зубами пулю откровенности, вызывающей чувство нелов-
кости») (2000; ACAD; AmerScholar; COCA), d. In dieser Hinsicht pas-
sten die Beiträge des Symposiums wie die Faust aufs Auge des Ungeistes
(В этом отношении материалы симпозиума «сочетались как кулак
с глазом нездорового образа мыслей») (Quelle: archiv.tagesspiegel.de
vom 04.07.2005; Wortschatz).
В контексте (7с) употреблена конструкция of-complement. В

примерах на русском (7а, Ь) и немецком (7d) языках используется
генитивный атрибут или сочетание адъективного и генитивного
определений (тянуть постылую лямку учебы - тяжкого бремени).
Модифицируются английская идиома to bite the bullet (см. выше),
русские тянуть лямку 'длительное время вынужденно заниматься
трудным, не приносящим удовлетворения делом; выполнять непри-
ятную, тяжелую, однообразную работу', подливать масла в огонь
'обострять отношения; усугублять какие-либо чувства, настроения
и т. п.; повышать, разжигать интерес, внимание к кому-л. / чему-л.',
немецкая passen wie die Faust aufs Auge 'совершенно не сочетаться с
чём-л.; очень хорошо сочетаться с чем-л.' (букв, „сочетаться так же,
как кулак с глазом"). Насколько можно судить, ввод генитивного
атрибута нарушает условия семантического согласования: определе-
ние несовместимо с образом, лежащим в основе идиомы, и указыва-
ет на тему, рему или контекст.
Не следует, однако, думать, что такие модификации всегда яв-
ляются контекстно-зависимыми. Благодаря оттенкам значений слов
или нестандартному окружению идиомы может происходить двой-
ная актуализация, ср.:
(8) Distracted - my boots are ruined for sure - I've forgotten all about the
question I left hanging in the dank air of the place, forgotten where I am or
why or even who I am, one of those little lapses that make life tolerable at my
age, ginkgo biloba, caffeine and neuroboosters notwithstanding (Отвлек-
шись - ботинкам наверняка пришел конец, - я забыл все о том вопросе,
который я «оставил в промозглом воздухе того места», забыл, зачем я,
и даже кто я. Одно из тех небольших помутнений рассудка, которые

позволяют терпеть жизнь в моем возрасте - несмотря на гинкго [лекар-
ства на основе реликтового растения Ginkgo biloba, предназначенные
для улучшения памяти и концентрации], кофеин и активаторы нерв-
ной системы) (2001; FIC; BkiFriendEarth; COCA).
В состав идиомы to leave (sth) hanging in the air 'не ответить на

вопрос собеседника в связи с нежеланием обсуждать эту тему; не
решать какую-либо проблему, не желая бороться с ее побочными
эффектами или последствиями' (букв, „оставить что-л. висящим в
воздухе") введены прилагательное dank 'неприятно влажный, сы-
рой, промозглый' и предложная группа of the place. Эти модифи-
каторы указывают на окружение в буквальном смысле - поскольку
соотносятся не с актуальным значением идиомы (не ответить на
вопрос собеседника), а с образом в ее основе (вопрос «висит в про-
мозглом воздухе»). Подобные игровые употребления идиом встре-
чаются весьма редко. Очевидно, что они могут появляться, прежде
всего, в художественной литературе (точно так же, как и вышепри-
веденный пример) и в прочих.
Итак, как можно увидеть, в большинстве случаев ввод определе-
ния в состав идиомы служит для указания на контекст. Контекстно-
зависимые модификации преобладают среди примеров ввода адъек-
тивного определения и распространены среди идиом с обязательной
атрибутивной валентностью. То же самое касается генитивных атри-
бутов: по-видимому, такие модификации, за редким исключением,
являются контекстно-зависимыми.
Болдырева 1967 - Болдырева Л.М. Стилистические особенности функцио-

нирования фразеологизмов (на материале современной художествен-
ной немецкой литературы и прессы ГДР): Автореф. дис. ... канд. фи-
лол. наук. М., 1967.
Буй 1995 - Буй В. Обсценная идиоматика как объект лингвистического опи-
сания // В. Буй. Русская заветная идиоматика (Веселый словарь крыла-
тых выражений). М., 1997. С. 283-308.
Добровольский 2007а - Добровольский Д.О. Лексико-синтаксическое варьи-
рование во фразеологии: ввод определения в структуру идиомы // Рус-
ский язык в научном освещении, № 2 (14). М., 2007.
Добровольский 20076 - Добровольский Д.О. Семантическая членимость как
фактор вариативности идиомы // Язык как материя смысла: Сборник в
честь Н.Ю. Шведовой / Отв. ред. М.В. Ляпон. М, 2007.
Дронов 2010 - Дронов П.С. Ввод адъективного определения в структуру

идиомы: о семантической обусловленности лексико-синтаксических
модификаций идиом (на материале русского, английского и немецко-
го языков): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2010.
Кунин 1970 -Кунин A.B. Английская фразеология: теоретический курс. М.,
1970.
Пак Кван Чжу 2001 - Пак Кван Чжу. Коммуникативная функция идиом в
газетном тексте: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2001.
Dobrovol'skij 1995 - Dobrovol'skij D. Kognitive Aspekte der Idiom-Semantik.
Studien zum Thesaurus deutscher Idiome (= Eurogermanistik, 8). Tübingen:
Narr, 1995.
Dobrovol'skij 1997- Dobrovol'skij D. Idiome im mentalen Lexikon: Zie-
le und Methoden der kognitivbasierten Phraseologieforschung. Trier:
Wissenschaftlicher Verlag Trier, 1997.
Ernst 1981 -Ernst T. Grist for the linguistic mill: Idioms and „extra" adjectives //
Journal of Linguistic Research 1, 1981.
Langlotz 2006 - Langlotz A. Idiomatic creativity. A cognitive-linguistic model
of idiom-representation and idiom-variation in English. Amsterdam/
Philadelphia: John Benjamins, 2006.
Omazic 2008 - Omazic M. Processing of idioms and idiom modifications:
A view from cognitive linguistics// Granger, S., Meunier, F. (eds.).
Phraseology: An interdisciplinary perspective. Amsterdam/Philadelphia:
John Benjamins, 2008.
Schenk 1992 - Schenk A. The syntactic behavior of idioms // Everaert, M., van
der Linden, E.-J., Schenk, Α., Schreuder, R. (eds.). Proceedings of Idioms.
International conference on Idioms. Vol. 1. Tilburg: ITK, 1992.
Wasow, Sag, Nunberg 1983 - Wasow Г., Sag I.A., Nunberg G. Idioms: an
interim report // Proceedings of the Xlllth International Congress of
Linguistics, 1983.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ И КОРПУСОВ ТЕКСТОВ
КорпусПубл - Корпус публицистических текстов. Отдел эксперименталь-

ной лексикографии, Институт русского языка им. В.В. Виноградова
РАН.
НКРЯ- Национальный корпус русского языка// http://www.ruscorpora.ru
(дата обращения: 20.05.2011).
ФОС - Баранов А.Н., Вознесенская М.М., Добровольский Д.О., Киселева К.Л.,
Козеренко АД. Фразеологический объяснительный словарь русского
языка / Под ред. А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского. М., 2009.
ФРР - Мелерович A.M., Мокиенко В.М. Фразеологизмы в русской речи: сло-
варь: ок. 1000 единиц. 2-е изд., стер. М., 2005.
BNC - British National Corpora World Edition. Humanities Computing Unit of

Oxford University on behalf of BNC Consortium. Oxford, 2000 // http://
www.natcorp.ox.ac.uk
COCA - Davies M. Corpus of Contemporary American English (COCA) // http://
www.corpus.byu.edu/coca/
Wortschatz - Worschatz Universität Leipzig // http://wortschatz.uni-leipzig.de
К. Г. Красухин
ФАКТОР АДРЕСАТА И ВЫБОР ДИАЛЕКТА

В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
0. Диалекты древнегреческого языка традиционно подразделя-

ются на четыре группы: дорийские и северо-западные, ионийские,
эолийские, ахейские. К дорийским относятся говоры полуострова
Пелопоннес: лаконский (спартанский), мессинский, также критский
диалект и наречия юго-западного побережья Малой Азии, а также
древней колонии в Египте Кирены и греческих городов Сицилии.
Диалекты близкородственной северо-западной группы включают
в себя говоры ряда областей Средней Греции: Фокиды, Дориды,
Эпира. К ионийским говорам относятся прежде всего аттический
(с некоторыми отступлениями), а также диалекты острова Эвбея
и центральной части западного побережья Малой Азии. Также на
ионийских диалектах говорили древнейшие насельники греческих
колоний на Апеннинском полуострове. Эолийские диалекты распро-
странены в центрально-восточной части Северной и Средней Гре-
ции (Фессалия и Беотия), северо-западном побережье Малой Азии (с
острова Лесбос, Хиос). Ахейские диалекты включают в себя говоры
Аркадии, Кипра, а также идиолект памфилийской надписи (на юге
Малой Азии). Крито-микенские таблицы отражают древнейший ва-
риант ахейского диалекта.
0.1. За всю историю древнегреческого общества так и не появил-
ся единый литературный язык (ср. [Тройский 1973; Adrados 2002]).
Правда, после походов Александра Великого и формирования элли-
нистических монархий появился наддиалект κοινή (на базе аттиче-
ского с некоторыми ионийскими чертами), но и он не стал единствен-
ным для художественной литературы. Выбор писателем диалекта
был обусловлен целым рядом факторов. Место рождения играло,
конечно, важную роль. Представители жанра сольной мелики Алкей
и Сапфо (VI в. до н. э.) писали на родном для себя диалекте острова
Лесбос. У них были продолжатели, тексты которых до нас по боль-
шей части не дошли. Коринна (V в. до н. э.) родилась в беотийском
Фактор адресата и выбор диалекта в древнегреческой словесности 63
городе Танагра, также писала стихи на своём диалекте. Уроженец

малоазийского города Галикарнас Геродот использовал местный
вариант ионийского диалекта. Но литературная традиция на этом
диалекте всё-таки не сложилась. Иное дело - аттический диалект, на
котором писали философы Платон и Аристотель, оратор Демосфен,
историки Фукидид и Ксенофонт. Военное, экономическое, но пре-
жде всего культурное преобладание Афин в Греции сделало мест-
ный диалект чрезвычайно престижным.
0.2. Другим обстоятельством, влияющим на выбор диалекта,
являлась традиция. Так, в IX-VIII вв. до н. э. в Греции сформиро-
вался так наз. эпический наддиалект, на котором написаны поэмы
Гомера и Гесиода. Будучи в своей основе ионийским, он содержит
некоторое число эолийских элементов (главным образом, дублетов).
Этот наддиалект стал обязательным для жанра не только эпоса, но
и элегической (в меньшей степени ямбической) лирики. Другой при-
мер - хоровая лирика, представленная такими авторами, как Пин-
дар и Вакхилид. Она зародилась, по-видимому, в Спарте; поэтому
долгое время её диалект считался дорийским. Первым пересмотрел
эту точку зрения Н.С. Гринбаум (1973), который предположил, что
доризмы хоровой лирики являются позднейшими напластования-
ми, действительно связанными со спартанским влиянием. Но более
древние языковые элементы позволяют выявить следы иной поэти-
ческой традиции, восходящей к крито-микенской эпохе. Партии хора
в древнегреческой трагедии тоже имеют черты, общие с дорийскими
наречиями.
0.3. В период эллинизма, как мы отмечали, широко распростра-
нился койнэ, сформировавшийся на базе аттического диалекта. На
его восточном варианте, с определённым семитским влиянием, на-
писан Новый Завет. Но поэты старались ориентироваться на жанр.
Так, Каллимах Киренский (300-240 до н. э.) и Аполлоний Родос-
ский (III в. до н. э.) писали на эпическом наддиалекте, язык поэтес-
сы Эринны (IV в. до н. э.) содержит как дорийские, так и эпические
черты1. Первые отражают диалект её родного острова Телос. Особен-
но своеобразна языковая личность Феокрита (III в. до н. э.), который
написал часть буколик на дорийском, часть на эпическом, часть на
эолийском, часть на смешанном (дорийский + эпический) диалекте.
Объясняется это и местом рождения (дорийские Сиракузы), и местом
1
О творчестве и стиле Эринны см. [Чистякова 1966; Красухин 1999].
Прожив 19 лет, она написала небольшую поэму «Веретено» (от которой со-
хранилось одно двустишие) и несколько посвятительных стихотворений -
всего 22 строчки. Они, тем не менее, дают представление как о её незауряд-
ном поэтическом таланте, так и об особенностях её идиолекта.
64 К Г. Красухин
пребывания (дорийская Кирена), но также и следованием традиции.

Эпические буколики написаны неизменно гекзаметром, на эпиче-
ском диалекте составлен и «Эпиллий о Геракле»2. В эолийских же
стихах используются такие размеры, как сапфический пентаметр и
большой асклепиадов стих - то, что наиболее характерно для эолий-
1. Таким образом, диалект оказывается связан с жанром и раз-

мером. Это имеет принципиальный характер. Дело в том, что жанр,
как показал М.М. Бахтин, неразрывно связан с высказыванием, ко-
торое характеризуется темой, стилем, композиционным построени-
ем. Наиболее устойчивые типы высказываний суть речевые жанры
[Бахтин 1979: 237]. Жанры подразделяются на простые (первичные,
элементарные) и сложные (вторичные). К последним и относится из-
ящная (а также неизящная) словесность. Особенность высказывания
же заключается в том, что оно определяется не только языковыми
средствами, но прежде всего контекстом, окружением, реакцией вос-
принимающего. Иными словами, адресат есть необходимое условие
существования и функционирования высказывания.
1.1. Все черты поэтики на всех уровнях всегда связаны со спец-
ификой жанра. Собственно говоря, в применении к языку это было
известно давно, нашло воплощение в теории трёх стилей антично-
сти и классицизма, развитой на российском материале М.В. Ломо-
носовым. Но Бахтин [там же: 242] подчёркивает, что подобных про-
стых схем ещё недостаточно для построения стилистики на едином
основании: необходим учёт всех особенностей речевого жанра. О
выборе в русской поэзии определённых фонетических, морфологи-
ческих и синтаксических средств писал М.И. Шапир [2000: 13-32].
К сожалению, преждевременная смерть этого замечательного фи-
лолога не позволила ему завершить задачу, над которой он рабо-
тал последние годы: создание исторической грамматики русского
поэтического языка. Но в этом направлении он продвинулся даль-
ше, чем любой другой учёный в мире. И задача построения исто-
2
Эпиллий (уменьшительное к эпос) - жанр поэзии, введённый
Каллимахом: короткое (на 200-300 строк) повествование в гекзаметре
об эпизоде жизни мифологического персонажа.
3
Вспомним, как Гораций определяет свою главную заслугу: Primum
Aeolium Carmen ad Italos deduxisse modos 'Первым перевёл эолийскую
песнь на италийский лад'. Он первым использовал эолийские размеры,
в т. ч. большой и малый асклепиадов стих, в поэзии на латинском языке.
Для грека же эти размеры были нерасторжимо связаны именно с лес-
бийским диалектом, с Алкеем и Сапфо.
рической грамматики поэтического языка остаётся актуальной для

любой филологии.
1.2. Каждый жанр диктует свой набор и свою интерпретацию
языковых средств. Но специфика древнегреческой словесности со-
стоит именно в том, что отдельные жанры предусматривают не про-
сто возможность фонетических и морфологических вариаций, но
требуют именно своего диалекта. Такую лингвистическую ситуа-
цию можно считать уникальной.
1.3. Конечно, полидиалектность - не уникальное явление в ис-
тории словесности. Так, в древнеанглийском существуют произ-
ведения, написанные на нортумбрийском (англском) и уэссекском
(саксонском) диалектах; также незначительное количество текстов
на мерсийском (англском) и кентском (ютском) диалектах. Тексты на
уэссекском диалекте - это хроники, Библия и грамматика Эльфрика,
переводы, сделанные Альфредом Великим. Все авторы были носите-
лями данного диалекта. Вообще, в IX в. уэссекский диалект стал по
сути господствующим в Англии. Связано это с событиями англий-
ской истории. Именно Уэссекское герцогство и его правитель, упо-
минавшийся Альфред Великий, сумели оказать сопротивление скан-
динавским завоевателям, заставить их признать права английской
короны. Альфред, таким образом, утвердил свой родной диалект в
качестве основного литературного и как государственный деятель,
и как писатель.
На нортумбрийском же диалекте сперва был написан «Беовульф».
Однако его переписывали саксонские писцы, которые внесли в него
уэссекские элементы. Так что в дошедших до нас рукописях «Бео-
вульф» представляет собой смешение англских и саксонских форм.
Интересна история гимна Кэдмона. Его цитирует в своей «Церков-
ной истории английского народа» Беда Достопочтенный (673-735). В
латинской рукописи этот гимн приводится в нортумбрийском вари-
анте; при переводе «Истории» на уэссекский диалект4 гимн приоб-
рёл саксонские черты:
Англский вариант5 Саксонский вариант

Nu scilun herga heren rïcaes ward Nu sculon herigean heofonrïces weard,
metudaes mehti and his mödgithanc meotodes meahte and his mödge^anc,
4
Считается, что «Историю» Беды перевёл не сам Альфред; он был
заказчиком этого перевода.
5
Даётся по [История 1999: 337-8], где воспроизводится рукопись из
Публичной библиотеки. В [Смирницкий 1998] приводится вариант из руко-
писи, хранящейся в Кембриджском университете, с рядом разночтений.
66 К. Г. Красухин
uerc uuldur fadur sue hë uundra gihusës weorc wuldorfaeder swä hê wundra
gehwœs
ëci dryctin ör astelidae êce drihten, ör onstealde.
he œrist scöp aeldu barnum He âërest scëôp eordan beornu
hefen tö hröfae hälig sceppend heofon tö hröfe, hälig scyppend;
thâ middingard moncynnaes uard })ä middangeard moncynnes weard,
ëci dryctin aefter tïadae ëce drihten, aefter teöde,
fîrun foldu freä allmehtig ffrum foldan freä aelmihti;?
Теперь мы должны восславить защитника небесного (господне-

го) царства, мощь господина (творца) и его дух и мысли, деяние слав-
ного отца, ибо он - в каждом чуде; вечный Господь, он установил
начало. Он первый творец земли и людей, для защиты неба, святой
творящий; он на земле защитник людского рода, вечный Господь,
ибо сотворил землю для людей, владыка всемогущий'.
Англские и саксонские фонетические черты здесь достаточно на-
глядны: англское / соответствует саксонскому и, у, е - /, а - еа, œ - е и
т. д. Показательно, что англские формы без труда «переводятся» в сак-
сонские. Это говорит о том, что никаких жанровых различий оба древ-
неанглийских диалекта не воспроизводили. Встретив аномальную с
его точки зрения форму, писец без труда заменял её на привычную.
Это связано с ролью Уэссекса в истории Англии IX-XI вв.6 В грече-
ской словесности, как видим, сложилась совсем иная ситуация.
2. Теперь рассмотрим основные диалекты древнегреческой поэ-

зии. Эпический наддиалект, как мы отмечали, представляет собой
соединение ионийских и эолийских форм. К первым относятся, в част-
ности: превращение слияния -о- + -ν- в εν, переход ä в % аттическому
тт в гомеровском соответствует σσ. Это рефлекс глухой аффрикаты
[Is], сформировавшейся из сочетания некоторых смычных с [i]. Любо-
пытно, что σσ характерно для всех ионийских диалектов; в аттическом
оно возникло под влиянием северо-западных диалектов. После выпа-
дения дигаммы в ионийском развивается долгота, в аттическом нет:
гомер. ούλος 'целый' = атт. όλος < soluos, μοΰνος 'одинокий' - μόνος
. Эолийские черты суть следующие. Во-первых, это сохранение губ-
ных как рефлекса лабиовелярных. В большинстве греческих диалек-
тов и.-е. *k?9 *g", а также сочетание *ku, *gu переходят в π(π), β. Перед
гласными переднего ряда они превращаются в переднеязычные. Та-
6
Заметим, что преобладание уэссекского диалекта не означает
полного вытеснения англского. В современном английском достаточно
много и англских, и саксонских по происхождению форм.
ким образом, общегреческое $"ηρ 'зверь' закономерно отражает и.-е.

*ghuër, a τετταρες (τεσσάρες) 'четыре' - ^étur-es. В эолийском этот
переход не существует, поэтому и у Гомера имеется φ γ ρ наряду с 3-τ?ρ,
πίσρες вместе с τεσσάρες. Во-вторых, эолийским является переход οι-
+ гласный >ζ- + гласный: гомер. ζά^εος 'божественный'. Местоимения
тоже варьируют: эолийские формы αμμες 'мы', υμμες 'вы' (< ns-mes,
ius-mes) соседствуют с общегреческим рефлексом ημείς, ύμεΐς. Дело
в том, что выпадение *-s- в греческом приводит к появлению густого
придыхания, которое отпало именно в эолийских говорах.
2.1. Исследуя гомеровские эолизмы, К. Штрунк [Strunk 1957]
пришёл к несколько парадоксальному выводу: по сути дела они не
являются показателями собственно эолийского диалекта. Дело в
том, что диалектные особенности - это всегда языковые инновации,
тогда как большинство упомянутых черт являются, наоборот, отсут-
ствием инноваций. Особенно интересно наблюдение Штрунка над
значением имени φ γ ρ. Оно означает не столько 'зверь', сколько кен-
тавра (И 1267-8; II743), и появляется в мифологическом рассказе. Та-
ким образом, архаичность формы соответствует архаичности текста.
Против такого категоричного вывода возражал У. Каугилл [Cowgill
2006: 179], справедливо отмечая, что некоторые эолизмы всё-таки
инновационны. И действительно, эолийский псилосис (отпадение
густого придыхания), безусловно, является отступлением от обще-
греческого. Это касается форм αμμες, υμμες, где отпадение густого
придыхания - безусловное новшество. Переход общегреческого
*σμ > эолийское μμ тоже трудно признать большим архаизмом, чем
заменительное удлинение в других диалектах. Общегреческая фор-
ма должна была выглядеть как *αμες (*ασμες), *υμες (^υσμες).
2.2. Вместе с тем Штрунк нащупал чрезвычайно важную пробле-
му. В греческом языке, особенно языке поэзии, есть архаический пласт,
заключающийся в отсутствии позднейших инноваций. Он связан с ми-
фологическими и ритуальными текстами. Об этом в последней части
нашей работы. Пока же отметим, что проблема архаизмов и инноваций
- одна из центральных в гомеровском эпосе. Последняя по времени
серьёзная работа на эту тему - [Hackstein 2002]. О. Хакштайн выделя-
ет инновации, не нашедшие продолжения в более позднем греческом
(изолированные), и инновации, нашедшие таковое (антиципаторные).
К первым можно отнести сокращение долгот в формулах Άτρέος·
(Ύυοεος, Πγλεος) υιός 'сын Атрея (Тидея, Пелея)'. Всё это имена с осно-
вой на -ευ; в косвенных падежах должна была проявиться природная
долгота гласного (Ατρή(ρ)ος, Ύυδή(ρ)ος, Πηλή^ος); в позднейшем
греческом произошёл так называемый перенос количества (metathesis
quantitatis): Άτρ εως,Ύυοεω ς, Πηλέ ω ς. Гомеровская инновация не нашла
продолжения в дальнейшем. Но подавляющее большинство новшеств

существует в позднейший период. Их сосуществование с архаизмами
тоже является особенностью эпического наддиалекта.
2.3. Сочетание архаичных и инновационных форм вообще
характерно для поэтического языка в момент его становления;
оно прослеживается и в раннем новонемецком, и в русском нача-
ла XIX в. Для гомеровского языка важна его принципиально по-
лидиалектная основа. Его становление О. Хакштайн связывает
с культурно-политическим переворотом, произошедшим в VIII в.
до н. э.: обретением алфавитной письменности и началом греческой
колонизации [Hackstein 2002]. Я бы сказал так: это время становле-
ния сильных племенных союзов. Именно им необходим был герои-
ческий эпос о славном прошлом своего народа. И именно в то время
разрозненные песни о Троянской войне, осаде Фив и т. д. сформиро-
вались в цельные художественные произведения - киклические по-
эмы, из которых до нас дошли только «Илиада» и «Одиссея». Эпос
писался гекзаметром; благодаря авторитету Гомера все гекзаметри-
ческие тексты писались на эпическом языке или под его влиянием.
Элегический дистих произволен от гекзаметра, поэтому эпический
наддиалект использовался и в античной элегии.
Приведём образец эпического текста:
MTJVIV άεΐδε, З-ga, Πελειαδεω Άχιλλήος,

ούλομ,ενην, γ μυρί' 'Αχαίοις αλγε' ε&γχεν
πολλαςδ' ιφ^ίμους φυχας "AiBt πτοΐαφεν
ηρώων, αυτούς Ы ελώρια τεΰχε κύνεσσι
οιωνοΐσί τε πα,σι, Διός δ' ετελείτο βούλη (IIΙ 1-5)
'Воспой, о богиня, гнев Пелида Ахилла, гибельный, который причинил

тысячи горестей ахейцам, много доблестных душ героев направил в Аид,
тела же их отдал собакам и всем птицам; так свершилась воля Зевса'.
В данном фрагменте причастие ούλο μένη ν является ионизмом:

*ρολν- переходит в ουλ-, тогда как в аттическом диалекте удлине-
ние пропадает. Глагол ετελείτο характерен тоже именно для эпоса:
презенсу τελεί ω в прозе соответствует τελεω (имперфект ετελείτο).
Сочетание Πελειαδεω Άχιλλήος представляет собой соединение ин-
новации (первый генитив) и архаической формы. Эолизмом является
форма дательного падежа κύνεσσι (ионическое κυσί), эпической -
οιωνοΐσι (прозаическое о ίων ο ΐς). Как видим, в небольшом фрагменте
оказалось довольно много черт разных диалектов
3. VI век ознаменовал новую стадию в развитии поэтического

языка: формирование региональных вариантов. В городе Митилена
на острове Лесбос творят два великих поэта: Алкей и Сапфо. Они
считаются создателями жанра сольной лирики; оба использовали
свой родной диалект. Приведём образцы:
Άσυννετγμι των άνεμων στάσιν

το μεν γαρ ενΒ'εν κύμα κυλίνδεται
το 3' εν$εν αμμες #' ον το μεσσον
ναι φοργμεΰ'α συν μελαίνφ
χείμωνι μόχ$εντες μεγάλω μάλα (Alkaios, 46Α, 1—5)
'Я не знаю направления ветров. Волна вращается то с одной, то с дру-

гой стороны, а мы посредине несёмся на чёрном корабле, сильно угне-
таемые великой бурей'.
Форма ασυννετΎ\μμι является ярким эолизмом: глагол с осно-

вой на гласный в этих диалектах приобретает флексию -μι: όράω 'ви-
деть' -οργμι, καλεω 'звать' -κάλημι [Schmid 1986]. To же относится
к предлогу ον 'вдоль, вверх', соответствующему ανά в иных диалек-
тах. О местоимении αμμες речь шла выше.
"Αστέρες μεν αμφι κάλαν σελάνναν

αφ άπυκρύπτοισΊ φάεννον εΐδος
οπποτα πλιη$Όΐσα μάλιστα λάμπη
yâv επι πα Ίσα ν (Sappho, 4)
'Звёзды вокруг прекрасной луны скрывают яркий облик, всякий раз,

когда она, полная, светит на всю землю'.
В эолийском диалекте ударение не может стоять на последнем сло-

ге, поэтому у Сапфо представлены ασ-τι^ρ (= αστήρ), κάλος (= καλός).
Формыσελάννα,(<σελασ-να) иφάεννος (<φαεσ-νος) закономерно отра-
жают группы *-sn- (ср. ионийско-аттическое σελ<ην% φαεινός). Группа
*-onti; в ионийско-аттическом переходит в -о ι; σ-, *-апи/Г - в -α σ-, в эо-
лийском - соответственно -о ι σ-, -α ι σ-. Форма οπποτα, помимо отсут-
ствия глухого придыхания, имеет характерный для данного диалекта
суффикс -та и удвоение π (ионийско-аттическое οπότε < ^iod-potel-td).
4. В эллинистическую эпоху, как мы отмечали, использование

диалектов в поэзии становится ещё более разнообразным. Нали-
чие одновременно дорических и эпических черт в текстах Эринны
и Феокрита, по-видимому, надо понимать как освоение носителями

соответствующих диалектов эпического стиля, возможно, попытку
приблизить его к родному говору. Показателен небольшой отрывок
из Эринны:
τούτο^εν εις ΆίΒα κενεα διανήχεται αχώ·

σιγά ί' εν νεκύεσσι, το Ы σκότος οσσε χατερρε/(«Веретено»)
До Аида отсюда разносится гулкое эхо,

А у мёртвых - молчанье, и сумраком очи покрыты (перевод мой -
К. К).
Дорийскими являются такие формы, как αχώ, σιγά: в них нет пере-
хода ä > % характерного для других диалектов; напротив, в διανήχεται
этот переход произошёл. Дат. п. мн.ч. νεκύεσσι - эолизм, характерный
и для языка эпоса. Особый интерес представляет оборот то о ε σκότος
οσσε κατερρει 'и сумрак заливал глаза': это реминисценция гомеров-
ской формулы τον Ы σκότος κάλυφεν 'и мрак сокрыл его глаза'.
4.1. В идиллиях Феокрита, написанных на смешанном диалекте,
встречаются равно такие формы, как доризмы ε ντί 'они суть', à ε /δω μ s ν
'они поют' (XVI, 3) и общегреческие αείΰοντι (ibid., 3; дорийская флек-
сия --ν ε ς) 'мы бы пели', να ίο υ σι ν 'они населяют' (ibid., 5). «Эолийские»
стихи того же автора объединены общей темой: они всегда трактуют
о страстной и неразделённой любви (тема Сапфо), в них появляется и
заимствованный у Алкея мотив вина-утешителя. Так, идиллия XXIX
начинается почти прямой цитатой из Алкея:
Οίνος, ω φίλε πα?, λέγεται και αλα^εια

'Вино, милое дитя, как говорят, и есть истина'.
Фрагмент 66 Алкея:
Οίνος, ώ φίλε παΐ, και αλα$εια

'Вино, милое дитя, и есть истина'.
Образец текста:
τώ χαλεπω καινομόρω τώδε νοσήματος*

τετόρταιος έχει παΐδος ϊρος μ,γννά με δεύτερον
κάλω μεν μετρίως, αλλ' οποσον τω πόδι περρεχει
τας γας, τούτο χάρις, ταΐς δε Έαραύαις γλυκύ μειδίαι(ΧΧΧ, 1—4)
Ό, сколь тяжела и мучительна эта болезнь! Четырежды за два месяца

меня охватывает любовь к красивому мальчику, но всякий раз, когда
он идёт по земле, такая радость, со сладостью улыбка на лице'.
Эолизмы суть следующие: закрытое долгое [о], возникшее из

контракции гласных и передающееся в иных диалектах графемой ου
, здесь выглядит как ω; возможно, оно обозначает не закрытый, а от-
крытый долгий [с]. В таком случае перед нами не только графиче-
ское, но и фонетическое различие диалектов. Форма μήνυα (μ^σ-ν-)
тоже эолийская, как и παραύα = παρειά 'щека'.
4.2. Такая вариативность диалектов, с одной стороны, свидетель-
ствует о тесной связи диалекта с жанром, с другой - характеризует
и поэзию эллинистического периода. В это время греческая архаика,
переставшая восприниматься как непосредственная действитель-
ность, становится предметом тщательного изучения со стороны фи-
лологов и историков. И именно в период эллинизма появляется жанр
учёной поэзии. Она старается как можно более точно стилизовать
текст в соответствии с его жанровой принадлежностью. В этом тоже
проявляется фактор адресата. Читатель эллинистической поэзии -
любитель мифологической архаики.
5. Для того чтобы рассмотреть особенности хоровой лирики и

партий хора, необходимо обратиться к такому явлению, как асси-
биляция. Это превращение τι > σι (при безударном /) - древнейшая
инновация части греческих диалектов, разделившая весь контину-
ум на западную (дорийские, северо-западные говоры) и восточную
часть (ионийские, эолийские, ахейские говоры). Она затрагивает пре-
жде всего глагольную флексию и суффикс отглагольного имени *-#-.
Часть имён, вошедших в общегреческий, сохраняет неассибилиро-
ванную форму, часть - ассибилированную. Однокоренные слова с
разными вариантами суффиксов различаются значениями. Напри-
мер, φάσις Ί . явление; появление (в т. ч. звезды), фаза (луны, Arist.
b
Meteor., 342 )'; II 'сообщение, выражение'. Слово это фиксируется
сравнительно поздно, не раньше IV в. до н. э. Совсем иное значение
имеет φάτις Ι. 'пророческая речь'; II 'призыв, клич; голос, молва, сла-
ва'. Не подвергся ассибиляции суффикс в именах μητις 'промысел',
μάντις 'пророк'. Как видим, они относятся к высокому стилю, в част-
ности, к языку прорицаний.
Язык хоровой лирики и хоровых партий этот архаизм запад-
ных диалектов разделяет лишь частично. Так, у Пиндара имеют-
ся формы 3 л. ед. ч. глагола -τι и -σι, мн. ч. -ομτι и -о ι σι. В языке
же хоровых партий глагольные флексии, как правило, выступают
в ассибилированной форме. Это обстоятельство не позволяет

считать их полностью дорийскими. И если мы сравним основные
особенности дорийских и северо-западных диалектов с языком
хоровой лирики и хоровых партий, то мы увидим, что их объеди-
няет только небольшое количество архаизмов: 2 из 23 признаков
[Красухин 2010].
Приведём образцы текстов:
*Ύφ<ηλαν αρεταν και στεφάνων άωτον γλυκύν

των 'Ολυμπία, Ωκεανού ^ύγατερ, καρδίφ γελανεΐ
ακαμαντόποδός τ' άπ^νας· δεκευ Φαύμιός те δώρα'
ος τάν σαν πόλιν αΰξων, Καμάρινα, λαοτρόφον
βωμούς εξ διδύμους εγεραρεν εορταΐς $εών μεγίσταις
(Pindar 01. V 1-6)
'Сладостный цвет высоких доблестей и венков - корабли и дары Псав-
мия с неутомимыми ногами, - в Олимпии, о дочь Океана, радуясь серд-
цем, прими! Он, возвысив твой город, Камарину7, кормящую народ,
величайшими празднествами шесть славных алтарей богов почтил'.
Здесь дорийским можно считать отсутствие перехода ä > γ и

переход а + о, ω > а.
Партия хора:
ειρηνα μεν εμοι у αρέσκει·

συ δ\ ώ κακόφρον αναξ,
λέγω, ει πόλιν γξεις,
ούχ ούτως α δοκεΐς κύρη σε ις (Euripides, Heraclidae, 371-4)
'Мир мне угоден. Ты же, о владыка со злой душой, если город захва-
тишь, то говорю тебе, будешь править не так, как тебе думается'.
Доризмы аналогичны.
6. Итак, рассмотренные литературные тексты разделяют с до-

рийскими и северо-западными диалектами только архаизмы, но не
инновации. Следовательно, надо найти какое-то объяснение для диа-
лектных особенностей этих жанров. Хорошо известно, что хор тра-
гедии - наиболее архаическая её часть, восходящая к древнейшим
охотничьим ритуалам. Хоровое пение тоже появилось в первобытном
7
Камарина - город в Сицилии, основанный греками в 599 г. до н. э.
и названный в честь одной из океанид.
обществе значительно раньше, чем индивидуальное. Таким образом,

оба жанра могут быть названы древнейшими в греческой литерату-
ре. Вероятно, их язык восходит к наиболее архаическому варианту
греческого, без последующих инноваций. На этом языке обращались
к богам. Лексика пророчеств, как мы убедились, тоже несёт отпеча-
ток архаического языка. Условно его можно назвать «греческий жре-
ческий». Отметим, что гимны богам (так называемые гомеровские
гимны) писались на эпическом наддиалекте. Это можно объяснить
тем, что они содержат не столько молитвы, сколько рассказы о дея-
ниях богов, следовательно, в них использовался не профетический, а
нарративный стиль (и диалект). «Греческий жреческий» становился
и объектом пародии. Так, в комедии Аристофана «Облака», написан-
ной на аттическом диалекте хор облаков (277-290) воспевает молит-
ву на языке, близком к хоровым партиям.
7. Итак, пробуем подытожить краткий обзор основных грече-
ских диалектов, употреблявшихся в поэзии. Древнейшим из них
был, очевидно, «греческий жреческий». Он, возможно, начал фор-
мироваться до переселения греков на Балканы (примерно 2500 до
н. э.), так как не обнаруживает ни одной диалектной черты. Адреса-
том его являлись боги. Затем начинается пора формирования языков
с иными адресатами. Существовала ли поэтическая традиция ми-
кенского времени, как полагал Н.С. Гринбаум, сказать пока невоз-
можно. Изоглоссы Пиндара с микенскими текстами интересны, но
немногочисленны. Сами же микенские таблички в силу своих жан-
ровых особенностей не дают сведений о поэзии: они представляют
собой хозяйственные документы. В VIII в. зарождается новая поэ-
тическая традиция - очевидно, на границе ионийских и эолийских
областей Греции. Она связана и с началом греческой колонизации
Италии, и с возникновением собственной греческой письменности,
но главное - с осознанием этносом своего единства. Задача эпо-
са - рассказать людям о великом прошлом своего народа. На базе
эпической традиции развиваются гимническая и декламационная
поэзия. Гимны богам пишутся уже не на «греческом жреческом»,
а на эпическом наддиалекте. Это связано с тем, что деяния богов
мыслятся как важная составная часть истории народа. Следующий
этап - становление литературных традиций в отдельных греческих
полисах - Митилене на острове Лесбос, и, прежде всего, в Афинах.
Последние благодаря своей политической и культурной гегемонии
стали языковым образцом Греции, и сохранили этот статус после
потери ими политического господства. Поэтому следующий этап
развития греческого языка был тесно связан именно с аттическим
диалектом. На его базе сформировалось эллинистическое койне,
которое уже не было прямо связано с определённым жанром. Но,

как мы убедились, иные диалекты продолжали использоваться в
художественной литературе.
Бахтин 1979 -Бахтин ММ. Эстетика словесного творчества. М, 1979.

Гринбаум 1973 - Гринбаум НС. Язык хоровой древнегреческой лирики:
Пиндар. Кишинёв, 1973.
Красухин 1999-Красухин К.Г. Эринна: Из лингвостилистического коммен-
тария // Ранняя греческая лирика / Отв. ред. И.В. Шталь. СПб., 1999.
Красухин 2010 -Красухин К.Г. Ассибиляция в древнегреческих диалектах //
ΝΥΜΦΩΝ ΑΝΤΡΟΝ: Сб. в честь A.A. Тахо-Годи / Отв. ред. А.И. Соло-
пов. М, 2010.
Тройский 1973 - Тройский ИМ. Вопросы языкового развития в античном
обществе. Л., 1973.
Чистякова 1966 - Чистякова H.A. Древнегреческая поэтесса Эринна // Во-
просы античной литературы и классической филологии/ Отв. ред.
A.A. Тахо-Годи. М., 1966.
Шапир 2000 - Шапир М.И. Universum versus: Язык - стих - смысл в русской
поэзии XVIII-XX веков. М., 2000.
Adrados 2002 - Adrados F.R. Geschichte der griechischen Sprache. Wiesbaden;
Basel, 2002.
Buck 1955 -Buck CD. The Greek dialects. Chicago, 1955.
Cowgill 2006 - Cowgill W.D. Ancient Greek dialects in light of Mycenaean
(1966) // W.D. Cowgill. Collected Writings. Ann Arbor; NY, 2006.
Hackstein 2002 -Hackstein О. Die Sprachform der homerischen Epos. Wiesbaden,
2002.
Schmidt 1986 - Schmidt W.P. Die Verba contracta im Äolischen // O-o-pe-ro-si:
Festschrift Ernst Risch. Berlin, 1986.
Strunk 1957 - Strunk K. Die sogenannte Äolismen der homerischen Sprache.
München, 1957.
А. Э. Левицкий
КОММУНИКАТИВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ АДРЕСАЦИИ

В ПРОФЕТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
В лингвистике начала XXI века значительное место уделяется ис-

следованиям, связанным с передачей сообщений любого рода (см., напр.,
[Дик 2007; Иссерс 2011; Переверзев 2003]). Именно дискурс как «текст,
погружённый в жизнь» [Арутюнова 1991: 136] является наиболее удоб-
ной формой «упаковки» вербализованной информации в историческом
и социокультурном контексте. Таким образом, дискурс отражает «дух
времени», знание которого способствует адекватному декодированию
и определяет его структуру. Дискурс и его продуцент выступают мощ-
ным фактором, влияющим на развитие языка и формирующим комму-
никативный и когнитивный стили, которые присущи социуму и этносу
в целом на определённом этапе развития. Не вызывающая сомнений
антропоцентрическая сущность продуктов дискурсивной деятельности
человека является определяющей в современном понимании дискурса1.
Антропоцентричный подход предполагает исследования личностных
начал индивида, с одной стороны, и адресованность в процессе пере-
дачи индивидуально-окрашенной информации, с другой. Влияние на
сохранение и развитие языка также антропоцентрично по своей сути и в
известном смысле связано с будущим, так как формирование языковых,
коммуникативных и даже когнитивных приоритетов напрямую обра-
щено как к адресату2 сегодняшнему, так и к адресату завтрашнему.
Современный человек не мыслит себя без осознания не только
своего настоящего и прошлого, но и будущего. Стремление познать
будущее объясняется тем, что, достигнув высочайшего уровня в сво-
ем эволюционном развитии, индивид стоит у границы, за которой
1
Категория «адресации» в рамках когнитивно-дискурсивной парадигмы
в лингвистике считается доминантной и трактуется как антропоцентр дискур-
са, способствующий оптимизации понимания дискурсивного образования его
реальным получателем (см., напр., [Арутюнова 1981; Кубрякова 2004]).
2
О важности фактора адресата в дискурсивной деятельности см. подр.
[Арутюнова 1981; Воробьёва 1993].
76 А. Э. Левицкий
находится мир воображаемый, состоящий из ситуаций, которые мы

представляем и желаем, чтобы они произошли [Radden, Driven 2007:
172]. Это стремление отражается не только в планировании дей-
ствий, но и в принятии «власти судьбы» [Арутюнова 2011: 9]. Игра
с будущим со стороны человека, желающего его узнать, и того, кто
выступает предсказателем, имеет свои конвенции.
Различного рода предсказания, запечатленные в гороскопах3 и сон-
никах, составляют письменную основу профетического дискурса. Они
основаны на традиционных для определённого лингвосоциума верова-
ниях, стереотипах, предубеждениях и суевериях, иных источниках ин-
формации, что выступает основой создания доверительности. Наивная
по своей сути, профетическая форма передачи информации, характе-
ризующаяся ярко выраженной этнокультурной и социальной направ-
ленностью, позволяет получателям информации познать своё будущее,
которое подаётся как возможная, прогнозируемая и одновременно вы-
мышленная реальность. Человек, в данном случае - и продуцент, и ре-
ципиент4 профетического дискурса, - определяет сконструированные
на его опыте миры как подобие реальности, которая вербализуется с
помощью семантики естественного языка [Jackendoff 1994].
Даже если обе стороны не контактируют между собой напрямую,
предсказатель использует определённую систему знаний, которая по-
зволяет выработать алгоритм для отражения в письменной форме5. Про-
дуцент сознательно или неосознанно оказывает влияние на реципиента,
формируя установки, намерения, представления и оценки, которые со
временем организуют его поведение по разработанному сценарию. Для
достижения необходимого эффекта такое влияние должно быть наце-
лено на сознательную и бессознательную деятельность психики инди-
вида, объединяя логические и эмоциональные компоненты. Безуслов-
но, наибольшее влияние в рамках профетического дискурса связано с
информированием, реализующим такие дискурсивные действия, как
сообщение, предупреждение, рассказ, пояснение (С Луной в шестом
секторе (труда) нужна хорошая организация, пунктуальность и по-
следовательность', Envelopes seen in a dream, omens news of a sorrowful
cast), хотя нельзя исключать и роль аргументации, предполагающей
3
Тексты гороскопов уже ранее составляли объект ряда исследований
[Бабаева 2003; Морозов 2011; Радз1евська 1994].
4
Отметим, что «необходимость коммуникативного понимания» пре-
вращает обоих в «равных субъектов коммуникации, как бы ни был разли-
чен их статус в рамках совместного действия» [Назарчук 2009: 66].
5
Не столь важно, верит ли сам предсказатель в правдивость и истин-
ность своего суждения. Более весомым представляется адресация его выска-
зывания, выраженная в стремлении убедить реципиента в своей правоте.
Коммуникативные особенности адресации в профетическом дискурсе 77
убеждение реципиента и даже возможность суггестии {Всегда есть вы-

бор: заглядывать за горизонт или копаться на огороде. Пребывание на
садовом участке действительно полезно. Чувство родной земли даёт
ощущение опоры, фундамента. Дозированный труд укрепляет здоро-
вье; Ты видишь [во сне себя] мальчиком — значит, тебя раздражают
постоянные разговоры родных и близких о том, что необходимо взрос-
леть и определяться в жизни), а также эмоционально-оценочный под-
ход к его будущим действиям (Всё тайное когда-то становится явным,
и в этом есть большая польза. Причём не надо далеко ходить - начните
с себя, проведя исчерпывающий анализ своих достоинств и недостат-
ков', Тёща весёлая - ваши отношения с тещей наконец-то станут при-
емлемыми и мирными), элементы волеизъявления {Чистить лук - в се-
мье будет множество неприятностей, с далеко идущими печальными
последствиями. При малейшей возможности постарайтесь восстано-
вить мир, даже ценой своей жертвенности. Если этого не сделать, то
дальше будет только хуже; Put your responsibilities to the back of your
mind for a while and focus on ways that you and certain others can indulge
yourselves). Причём, невзирая на то, что в данном случае продуцент дис-
курсивного продукта навязывает реципиенту свою модель мира, когни-
тивного диссонанса, как правило, не происходит, поскольку отправи-
тель и получатель сообщения в равной степени участвуют в процессе
убеждения, которое основано на самоубеждении. Если вы обнаружили
что-то своё в том мире, который «рисует» ваш партнёр, убеждение со-
стоялось [Larson 1995: 146-148].
Не следует сбрасывать со счетов и роль дискурсивной категории
авторитетности, играющей особую важность при передаче информации
профетического содержания. Продуцент выступает непререкаемым
авторитетом, выступающим носителем «высшего знания», недоступ-
ного большинству человечества. Отсутствие обратной связи в полном
объёме поддерживает данную иллюзию. Однако авторитетность яв-
ляется категорией динамической [Кашкин 2010: 237], что допускает
потерю авторитета у реципиента в случае несоответствия предсказа-
ния и последующих за ним событий. Потребность в подобного рода
информации доказывает, что предсказания оказываются «товаром»,
который удовлетворяет основным типам потребностей [Packard 1958],
а именно - эмоциональной безопасности6, подтверждения ценности7,
6
Профетический дискурс фаталистичен по своей природе, поэтому о
будущем можно не беспокоиться.
7
Гороскопы и сонники поступают в продажу большими тиражами и
имеют высокий спрос, что доказывает их ценность для определённых со-
циальных групп.
8 9 10
самоблагодарности , вечности и объектов любви . Целевая установка,
сформированная в сознании получателя профетической информации,
таким образом, может быть определена как любознательность или эмо-
циональная потребность узнать своё будущее. Вот почему следует го-
ворить не столько о воздействии на адресата, сколько о взаимодействии
обеих сторон дискурсивного процесса, которое и является «основной
реальностью языка» [Бахтин 1979].
В аспекте адресации важную роль играет коммуникативная то-
нальность [Карасик 2009: 305-306]. В профетическом дискурсе она
может быть: информативной, настроенной на серьёзное нейтрально-
эмоциональное общение (То dream of clover, foretells prosperity will soon
enfoldуощ Этот день характеризуется полным отсутствием чувства
меры); фатической- с целью обеспечения комфортного восприятия
информации (То dream that you play ninepins, denotes that you are foolishly
wasting your energy and opportunities. You should be careful in the selection
of companions', А можно ли поддаться депрессии, продиктованной дис-
сонансом Солнца и Сатурна. Действительно, есть люди, которые пред-
почитают быть несчастными. Но это не вы, верно?)', шутливой — для
сокращения дистанции между продуцентом и реципиентом дискурса
{Сегодня может произойти совсем неведомый ахтунг— вам может
признаться в чувствах человек, от которого вы ну никак не ожидали.
Быть может, человеков таких будет несколько. Быть может, даже
небольшая страна). Доминантной же выступает эзотерическая тональ-
ность, направленная на передачу тайных знаков судьбы (То dream of
noodles, denotes an abnormal appetite and desires. There is little good in
this dream; Люди, которые появятся в вашей жизни в июне, вероятнее
всего, останутся в ней надолго или оставят яркий след).
8
В данном случае имеется в виду внимание к реципиенту из-за того, что
с ним должно нечто произойти вследствие увиденного сна или рождения под
определённым знаком Зодиака. Тем самым создаётся впечатление, что речь в
предсказании идёт именно о нём и сообщение обращено именно к нему, т. е.
автор гороскопа или сонника заранее осведомлен о том, что сбудется. Иными
словами, базовым дискурсогенным фактором выступает социокультурный
феномен [Силантьев 2006: 20], что проявляется в ярко выраженной персо-
нальной направленности рассматриваемого дискурса, которая имеет непо-
средственное отношение к бытийной стороне жизни индивида.
9
Некоторые гороскопы и сонники основаны на знаниях, насчитываю-
щих не один десяток лет, что свидетельствует об их устойчивой востребо-
ванности в обществе.
10
Профетический дискурс содержит информацию о событиях, кото-
рые могут произойти не только с самим реципиентом, но и с дорогими для
него людьми.
Свои параметры адресации имеет и коммуникативный вектор ре-

ципиента [Каменская 1990: 128], основанный на: а) информационной
направленности, т. е. представлении о содержательном аспекте необ-
ходимых реципиенту данных; б) знании реципиентом композицион-
ной и содержательной сторон данного дискурса; в) прогнозируемом
ожидании формы изложения информации, что в данном случае каса-
ется авторской подачи информации в соннике или гороскопе (Тамара
или Павел Глоба, другие известные в данной сфере люди).
В рамках профетического дискурса широко используется ма-
нипулятивная направленность, которая маркируется иллокутив-
ным принуждением; эксплицитными и имплицитными средствами
реализации привлечения внимания {Полезно эти дни есть больше
свежих фруктов, овощей. А употребление алкоголя ограничьте', Ма-
лейшая небрежность в костюме — и вам не удастся заручиться сим-
патией начальства или портье в отеле на морском побережье; Захо-
чется разнообразить время, провести его весело. Вместе с друзьями
появится желание испытать необычные ощущения. Всё в ваших ру-
ках!). Таким образом, продуцент профетической информации в из-
вестном смысле регулирует деятельность реципиента. Вместе с тем
происходит влияние на формирование общественного мнения и по-
веденческих норм [Бабаева 2003: 214]. Вспомним «успокаивающее»
влияние гороскопов Павла и Тамары Глобы на советское и раннее
постсоветское общество в конце 80-х - начале 90-х годов.
Желание реципиента профетического дискурса получить ин-
формацию о будущем счастье и избежать потерь фокусирует его
внимание на таких сферах, как здоровье, любовь, дом, семья, учё-
ба, работа, финансы, друзья, поездки, отдых, покупки, внешний вид,
интимная жизнь, что позволяет сделать вывод о преференциях со-
временного человека, его понимании счастья. Кроме того, как горо-
скопы, так и сонники могут содержать информацию краткосрочного
и долгосрочного характера. Заслуживает внимания и развитие спе-
циализированных, новых форм профетического дискурса, о чем сви-
детельствуют гороскопы работы и карьеры, покупок, путешествий,
фитнеса, свиданий; персональный любовный, эротический, нефор-
матный, неприличный, кармический, магических талантов, китай-
ский, тибетский и многие другие.
Значительное внимание в аспекте адресации уделяется выбору
названия для издания (если речь идёт об изданиях большого форма-
та). Такие названия, как «Энциклопедия сновидений», «Новейший
сонник», «Правдивый толковый словарь сновидений: Ваши сны без
загадок и тайн», «Уникальный сонник с замечательными рисунками
и мудрыми толкованиями», «Сонник XXI столггтя» не оставляют
никакого сомнения в том, что именно там содержится нужная реци-

пиенту информация, изложенная на современном уровне, полно и
правдиво. Ориентация на читателя как представителя определённой
социальной группы также фиксируется в некоторых изданиях («Жен-
ские сны: как их понять и изменить свою судьбу», «Толкователь снов
для всей семьи»). Авторы также пытаются поразить потенциального
читателя количеством представленного материала- «Драгоценный
семейный сонник. Самое полное толкование 5 000 снов», «Сонник, або
пояснювання 2 500 CHÎB», «Самое полное толкование 200 000 снов».
В содержащихся к ним аннотациях издатели демонстрируют
подчёркнутую демократичность (Все люди - женщины и мужчины,
молодые и старые, бедные и богатые - видят сны, Всем, кто видит
сны и хочет их понять, адресована эта книга', Издание рассчитано
на массового читателя', «Чур меня!» - нередко так восклицает наш
человек после того, как приснилось черт знает что)', приверженность
традициям {Данная книга - классический сонник', Во втором веке на-
шей эры у греков уже был собственный сонник, Наши предки счита-
ли, что душа спящего человека покидает тело', Dictionary of Dreams
first appeared in 1909, ten years after Sigmund Freud's pioneering work
The Interpretation of Dreams, and is therefore a historical work on dream
analysis)', авторитетам {вспомните таблицу Менделеева', Plato, Goethe,
Shakespeare and Napoleon assigned to certain dreams prophetic value)',
тяге к познанию самого себя {Wenn Sie Ihre Traumbilder entschlüsseln
können, haben Sie die Chance, sich selbst kennenzulertnen: Во сне че-
ловек проводит треть жизни. Что же значат загадочные образы,
которые дарят нам сновидения!', Если умеешь расшифровать сон -
можно умело лавировать между событиями в своей жизни... на-
встречу солнечному рассвету)', тайным желаниям человека {Автор
предлагает заглянуть в чужие сновидения)', но в основном к стрем-
лению индивида познать будущее (Кто из нас хотел бы заглянуть в
будущее?'. Тем, кто заботится о своём будущем).
В данном смысле профетический дискурс сродни художествен-
ному, поскольку он нацелен не просто на передачу бытующих при-
мет и сделанных на их основе умозаключений, но и оформлен как
некоторая «картина будущего» (ср. художественное представление
будущего в снах Веры Павловны в романе Н.Г. Чернышевского «Что
делать?»). Вместе с тем описание будущего в гороскопах из-за ис-
пользования соответствующей терминологии приближает форму
изложения к научному дискурсу {напряжённые аспекты Луны к
Плутону и Сатурну, your ruler Saturn being enhanced by its link with
the Sun; harmonischer Gleichtakt mit Ihrem Sweetheart dank Venus und
Merkur). Это связано с тем, что для создания гороскопов необходимо
знание положения небесных тел, а сонника - опора на знаки-символы

как часть этнокультуры. Так, в английской культурной традиции
аметист, рубин, сапфир и топаз, увиденные во сне, сулят удачу, а
сардоникс - нищету; заниматься бейсболом, ездить на велосипеде,
плавать считается хорошим знаком; игра в бильярд сулит проблемы,
а в покер - попадание в дурную компанию.
Констатация событий, которые должны в будущем произойти
с адресатом, имеет широкую вариативность прагматической фор-
мы: императивы - Don't hide your strong points just to make someone
else feel secure! Be flexible and willing to indicate many opinions in your
decision-making process. <...> Be flexible', советы -Постарайтесь от-
гонять от себя нотки подозрений и пессимизма', пожелания - Let a
relationship end peacefully, предостережения - От того, что вы сей-
час сделаете, зависит следующий жизненный виток. Будьте мудры и
остороэюны в принятии решений! А если есть сомнения, то лучше не
делайте никаких шагов!', констативы - Настал противоречивый для
вас период. Привлечению внимания адресата служат эмоциональные
высказывания, оформленные вопросительными и восклицательными
предложениями, например, Ошиблись? Исправьтесь', Сегодня шквал
позитива, радости и сладостей обеспечен! Фонтан энергии приведет
к успеху на всех фронтах!
Формы условного наклонения, придаточные условия, модаль-
ные слова и глаголы, неопределённо-личные местоимения снимают
категоричность передачи информации (If you 're diplomatic, you 7/ win:
First impressions can be misleading today, Противоречивые ситуации
могут возникать вокруг имущественных или финансовых вопросов',
У некоторых Овнов деловые отношения повернутся в романтиче-
ском направлении', Швидше за все, для багатъох це проявиться як
бар ер у карьерному зростаннг).
Вы в профетическом дискурсе на языках, в которых есть ува-
жительная форма, подчёркивает внимание к адресату {Не стоит
переживать, если встретит^ косой взгляд соперников', Вы не экс-
тремал; Поточний мгсяцъ, гмовгрно, не дозволить Вам cudimu на
робочому мгсцг, Alle Zipperlein sind ausgeheilt, und Sie kurbeln mutig
neue Projekte an, im Job wie privat), а также имеет генерализирующее
значение (В мае ваше желание сбудется, хотя и не совсем так, как
вы не раз себе рисовали^), хотя отмечены случаи и использования ты,
что значительно повышает интимизацию общения 11 {Только так ты
11
Ты является маркером интимности и равенства, а вы - дистант-
ности и неравенства, что доказывает релевантность для русской комму-
никативной культуры оппозиций «свой- чужой», «равный- неравный».
82 Л. Э. Левицкий
смоэюешь успокоиться и хорошенько всё обдумать), особенно когда

адресант уверен в тендере адресата {Если во сне ты услышала рас-
каты грома, но не увидела молний, знай: в реальной жизни у тебя
нет оснований для беспокойства) либо выявляет с ним солидар-
ность 12 {Уроки, которые сегодня преподносит нам жизнь, весьма не-
приятны; Im Herbst bringen wir ein, was wir im Frühjahr gesät haben).
Употребление форм местоимений второго лица множественного числа
и косвенная адресация подчёркивают универсальный характер пред-
сказания для определённого класса лиц {Золотые цепочки, кольца,
складни, перстни и подобные тому уборы, виданные мужчиной во сне,
значат обман, лесть или то, что она порождает. О женщине* напро-
тив того, как вещи ее полу принадлежащие, сей сон предзнаменует,
что она сии вещи иметь будет, Вниманию женщин: есть вероятность
встречи с самым-самым мужчиной в вашей жизни; Помехи, которые
в планах Дев весь апрель устраивали светила, исчезнут; Man trifft
vorwiegend zwei Arten von Hindernissen an; To dream of nutmegs, is a sign
of prosperity, and pleasant journeyings).
Достижению интимизации в ходе передачи профетической ин-
формации также служит разговорно-бытовой тон сообщения {«Ото-
рвись», что называется, по полной!; Приснилась радуга? Значит, ты
стоишь на пороге новой жизни!; Your kind of day; Everything falls into
place as you win a small victory; Wollen wir's hoffen!). Нами отмечены
случаи, когда профетическая информация изложена в возвышенном
стиле, что создаёт некий налёт таинственности {Кирпич - знак об-
ретения клада. Кирпич, вывалившийся из стены, предвещает нам,
что мы через кражу лишимся одежды; Guitar. If a dreamer is a man,
he will be courted and will be likely to lose his judgment under the wiles
of seductive women).
Немаловажную роль в аспекте адресации играет и привлечение
внимания адресата, реализуемое посредством невербальной тактики
графического оформления текста. В последнее время профетический
дискурс стал славиться широкой визуализацией информации как в пе-
чатной, так и в электронной формах благодаря фотографиям, рисун-
кам, цветовой гамме, им сопутствующей13. Профетический дискурс,
Уважительное же русское Вы сигнализирует формальность и неравенство

отношений между коммуникантами [Ларина 2009: 380], что учитывается
составителями гороскопов и сонников.
12
Речь идёт о так называемом коллективном мы (см., напр., [Pavlidou
2011: 43]), которое позволяет продуценту доказать реципиенту, что они от-
носятся к одной и той же социальной и этнокультурной группе.
13
Для создания доверительности тексты гороскопов и сонников сопро-
вождаются фотографиями предсказателей, а для привлечения внимания чита-
как правило, выступает гибридным, креализованным [Сорокин, Та-

расов 1990] или поликодовым [Чернявская 2009: 90] образованием, в
котором взаимодействуют элементы различных семиотических си-
стем, в частности, вербальной и невербальной. Их синтез облегчает
декодирование передаваемой информации, является эффективным
способом передачи информации, повышающим интенсивность воз-
действия на реципиента сообщения и способствующим эстетизации
[там же: 91]. Следовательно, вербальная и невербальная (визуализи-
рованная) составляющие воспринимаются как единое целое. При
этом вторая из них выступает «декоративным обрамлением речевого
сообщения и фактически является его двойным кодированием для
усиления информационного веса» [там же: 92], создавая, тем самым,
«коммуникативное напряжение в текстовом и затекстовом простран-
стве» [Сорокин, Тарасов 1990: 181].
Разложение цвета на цветовые контрасты, семантизация по
принципу цветовидения и цветомышления, синтетизм ментальных
построений путём экспериментов с изобразительной формой [Ко-
валь 2006: 155] играет важную роль в процессе реализации влияния
на адресата профетического дискурса. По данным Российского ин-
ститута цвета, светло-синий воспринимается как уводящий в про-
странство, направляющий [Почепцов 1998:138]. Неслучайно он чаще
всего используется для обложки гороскопа и сонника, что является
своего рода сигналом для адресата.
Итак, рассмотрение наиболее характерных особенностей го-
роскопов и сонников в ходе выражения адресации позволяет нам
доказать возможность их рассмотрения в рамках единого профети-
ческого дискурса. Так, главным действующим лицом выступает же-
лающий узнать своё будущее человек как объект адресации. Хотя
для гороскопа важен сам индивид, желательно с датой, местом и
временем рождения, а для сонника - человеческий сон как продукт
его психоментальной деятельности. Увидевший сон лишь должен
запомнить предмет сна. Только в этом случае может использовать-
ся текст сонника.
Краткая форма профетического дискурса допускает варьиро-
вание форм изложения информации в гороскопах - допущение раз-
мышлений, развёрнутых толкований, что не фиксируется в сонниках.
Сонники же позволяют каждому адресату проявлять собственные
интерпретационные способности на основе изложенного в печат-
ном виде. В гороскопах многое зависит от толкователя. Поэтому
тельской аудитории - портретами популярных людей, таких как Елена Ваенга,

Максим Аверин, Виктория Бэкхем, Том Круз, Арнольд Шварценеггер и др.
астрологи широко известны в социуме, а авторы сонников не обла-

дают такой популярностью.
Для достижения успешности передачи вербализованной инфор-
мации ее продуцент может прибегать к использованию ряда страте-
гий адресации в рамках профетического дискурса. Наиболее значи-
мыми представляются: апеллирование к наиболее важным сферам
жизнедеятельности человека; конкретизация социальной, возраст-
ной или тендерной группы, для которой данная информация пред-
назначена; создание доверительности в процессе передачи информа-
ции с помощью языковых единиц; применение визуальных средств
привлечения внимания.
Арутюнова 1981 -Арутюнова Н.Д. Фактор адресата// Известия АН СССР.

Серия литературы и языка. 1981. № 4. Т. 40.
Арутюнова 1991 - Арутюнова Н.Д. Дискурс //Лингвистический энциклопе-
дический словарь. М., 1991.
Арутюнова 2011 - Арутюнова Н.Д. Будущее в языке // Логический анализ
языка. Лингвофутуризм. Взгляд в будущее. М., 2011.
Бабаева 2003 - Бабаева Е.В. Тексты гороскопов как отражение социальных цен-
ностей и норм // Массовая культура на рубеже ΧΧ-ΧΧΙ веков. М, 2003.
Бахтин 1979 - Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
Воробьёва 1993 - Воробьёва О.П. Текстовые категории и фактор адресата.
К., 1993.
Дик 2007 -Дик У. Эффективная коммуникация. Харьков, 2007.
Иссерс 2011 -Иссерс О.С. Речевое воздействие. М, 2011.
Каменская 1990 -Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М., 1990.
Карасик 2009 - Карасик В.И. Языковые ключи. М, 2009.
Кашкин 2010 - Кашкин В.Б. Парадоксы границы в языке и коммуникации.
Воронеж, 2010.
Коваль 2006 - Коваль О.В. О связи визуально-динамического и лингвисти-
ческого дискурсов // Гуманитарная наука сегодня. М.; Калуга, 2006.
Кубрякова 2004 - Кубрякова Е.С. Язык и знание. М., 2004.
Ларина 2009 - Ларина Т.В. Категория вежливости и стиль коммуникации.
М., 2009.
Морозов 2011 - Морозов В.В. Морфологические средства представления буду-
щего в прогнозах и предсказаниях (на материале английского языка) // Ло-
гический анализ языка. Лингвофутуризм. Взгляд в будущее. М., 2012.
Назарчук 2009 - Назарчук A.B. Теория коммуникации в современной фило-
софии. М., 2009.
Почепцов 1998 - Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. М., 1998.

Радз1евська 1994 - Радзгевська Т.В. Су част астролопчш тексти: соцюкому-
шкативний мехашзм впливу // Мовознавство. 1994. № 4-5.
Силантьев 2006 - Силантьев КВ. Дискурсы: естественные процессы фик-
сации и смещения // Гуманитарная наука сегодня. М.; Калуга, 2006.
Сорокин, Тарасов 1990 - Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф. Креолизованные тек-
сты и их коммуникативная функция // Оптимизация речевого воздей-
ствия. М., 1990.
Переверзев 2003 - Переверзев В.Н. Теория коммуникации: металогический
подход // Методы современной коммуникации. Вып. 1. М., 2003.
Чернявская 2009 - Чернявская В.Е. Лингвистика текста. М., 2009.
Jackendoff 1994 - Jackendoff R.S. Patterns in the Mind, Language and Human
Nature. N.Y., 1994.
Larson 1995 - Larson Ch.U. Persuasion: reception and responsibility. Belmont,
1995.
Packard 1958 -Packard V. The Hidden Persuaders. N. Y., 1958.
Pavlidou 2011 -Pavlidou Th.-S. Constructing Collectivity: 'we' in interaction//
12th International Pragmatics Conference. Manchester, 2011.
Radden, Driven 2007 -Radden G., Driven R. Cognitive English Grammar. N. Y.,
2007.
К Г. Мед
ГРАММАТИЧЕСКАЯ МЕТАФОРА КАК МАРКЕР

СТИЛИСТИЧЕСКОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ТЕКСТОВ
В ИСПАНСКОМ ЯЗЫКЕ
Как отмечает ОА. Лаптева применительно к русскому языку,

сложность стилистических исследований заключается прежде всего в
том, что ведущий принцип стилистической дифференциации литера-
турного языка до сих пор четко не сформулирован, тем более что на
современном этапе наблюдаются глобальные изменения в соотноше-
нии способов языкового выражения в текстах разных типов, обуслов-
ленные все возрастающим влиянием средств массовой информации
[Лаптева 2005: 5]. Данные наблюдения над процессами, происходящи-
ми в русском языке, носят не единичный характер, а относятся к лю-
бому языку в действии, и в частности к испанскому. Таким образом,
традиционное понимание стиля как семантически замкнутой системы
средств выражения утратило свою актуальность в силу гетерогенности
и полифонии самих текстов, в которых могут сочетаться и элементы
официально-делового общения или языка газет, и элементы научной
речи, и разговорные стереотипные формулы и построения. В связи с
этим представляется чрезвычайно удачным предложение В.Г. Косто-
марова о том, что «в основу классификации текстов как главного объ-
екта стилевого исследования нужно положить сферу (принадлежность
к той или иной области людей, типу деловой и духовной информации,
схемам и уровням познавательного процесса и т. д.) и среду (статус об-
щающихся, культурный и профессиональный ценз, целевая установка,
условия, ситуация и пр.) [Костомаров 2005: 45]. Исходя из преоблада-
ния сферы или среды в тех или иных текстах, можно говорить о трех
глобальных группировках текстов: книжной, разговорной и массово-
коммуникативной. И если в книжных группировках текстов (например,
в официально-деловой или газетно-журнальной) преобладает сфера, то
есть тематико-содержательная область, то в разговорных или массово-
коммуникативных - среда [там же: 45]. В зависимости от данных факто-
ров и осуществляется отбор языковых средств, позволяющий говорить
о маркерах стилистической дифференциации текстов.
Грамматическая метафора как маркер дифференциации текстов... 87
В исследованиях по стилистике ресурсов, изучающих стилисти-

чески окрашенные средства испанского языка, основное внимание
направлено на образные и выразительные средства языка, связанные
прежде всего с особым использованием лексических и грамматиче-
ских единиц для достижения большей экспрессивности; функцио-
нальная стилистика изучает принципы системного отбора языковых
средств в том или ином функциональном стиле. Однако граммати-
ческие тропы или аллеотеты не получили должного освещения не
только в трудах по описательной стилистике и риторике испанского
языка, но и в функциональной стилистике, видимо, потому, что они
считаются принадлежностью лишь сильных лингвокреативных ав-
торских текстов.
Наши же наблюдения над языковым материалом показывают,
что грамматическая метафора (аллеотета) может представлять собой
маркер стилистической дифференциации текстов, поскольку устойчи-
во воспроизводится в той или иной группировке текстов. Сам термин
«грамматическая метафора» впервые в отечественной лингвистике
был введен Е.И. Шендельс, которая характеризовала ее как «перенос
грамматической формы с одного вида отношений на другой с целью
создания образности» [Шендельс 1972: 51], отмечая, что грамматиче-
ская метафора «нарушает грамматическую узуальность так же, как
лексическая метафора порывает с привычными валентными связя-
ми» [там же: 50]. На наш взгляд, образность как один из источников
экспрессивности, создаваемая грамматической метафорой, больше
относится к стилистике ресурсов, в частности, к авторским текстам,
обладающим яркой креативностью. Например, в испанском языке не-
нормативное использование абстрактных неисчисляемых существи-
тельных с морфемой множественности или конкретных исчисляемых
существительных в единственном числе для обозначения множества
служит средством создания сильной экспрессивности: En aquellos
tiempos de hambres caninas <...> la tienda de Chus alcanzo su periodo
de maximo esplendor. Eran tiempos degazuzas increibles (Médias puestas:
28) Έ те времена жуткого голода (букв, собачьих голодов) <.. .> лавка
Чуса достигла своего максимального процветания. Это были времена
невероятного голода (букв, невероятных голодов)'; Y те tenga cuida-
dito de no pasearse sola a la noche, a pie, que hay mucho bandido (Рига
vida: 46) 'Вы мне тут осторожненько ходите и не гуляйте по ночам,
здесь много бандитов (букв, много бандита)'. Подобные употребле-
ния нельзя назвать маркерами стилистической дифференциации тек-
стов, они не носят устойчивого характера и регулярно в них не воспро-
изводятся. В функциональной стилистике грамматическая метафора
обладает регулярной воспроизводимостью и является источником до-
88 К Г. Мед
полнительных смыслов. Она не всегда экспрессивна, зачастую грам-

матическая образность имплицитно выражает интенции говорящего
или пишущего.
Рассмотрим некоторые грамматические метафоры, представ-
ляющие собой маркеры книжных группировок текстов. Как отмеча-
ет H.A. Голубева, прецедентный грамматический смысл метафоры
строится на противоречиях между формой, содержанием и контек-
стом. Так, например, стилистическое употребление временных форм
представляет собой контраст между первичным грамматическим
значением и грамматическим значением формы в новом синтаксиче-
ском контексте [Голубева 2010: 21-22].
Маркером официально-деловых испанских текстов является ис-
пользование временной формы будущего с модальным значением
долженствования {Futuro de Mandate, Futuro de obligation) [Фирсо-
ва 1984: 145; Швыркова 2001: 6-7; Nueva gramâtica 2009: 1768-1770].
Их тематико-содержательная область или сфера тесно связана с им-
перативностью, поскольку «закон не доказывает, не объясняет, не
убеждает и не развлекает, а властно предписывает субъектам права
определенное поведение, формулирует требования, общеобязатель-
ные предписания» [Пиголкин 1972: 9]. А с учетом того, что законы
формулируются с перспективой на будущее, подобная транспозиция
вполне оправдана, ср. следующий пример из Конституции Мексики:
Las mujeres, durante los très meses anteriores alparto, по desempenaran
trabajos fisicos que exijan esfuerzo material considerable 'Женщины за
три месяца до родов не должны использоваться (букв, не будут вы-
полнять) на физических работах, требующих значительного физиче-
ского напряжения' [Швыркова 2001: 7].
К тому же следует отметить, что подобное употребление не яв-
ляется чем-то новым и необычным, поскольку в старых испанских
текстах оно было весьма распространено. В Новой грамматике Ис-
панской Королевской Академии приводится пример из комедии «Фло-
ринеа» Хуана Родригеса Флориана (1554 г.) «Avisarle has que ando en
su busca», который в современном прочтении интерпретируется как
«Debes avisarle que ando en su busca» [Nueva gramâtica 2009: 1768].
Одним из маркеров стилистической дифференциации газетно-
публицистических текстов является кондиционал в независимых
предложениях как показатель непроверенной информации, за которую
журналист не несет ответственности (condicional de rumor / con valor
conjetural / de conjetura / de informacion / no probada / no contrastada / no
asegurada). Такое ненормативное употребление кондиционала осужда-
ется многими испанскими грамматистами. В частности, выдающийся
испанский ученый Ф. Ласаро Карретер считает его неоправданным
заимствованием из французского языка (conditionnel journalistique)

и, приводя пример «Israel dispondria de la bomba atomica» 'Израиль,
возможно, располагает атомной бомбой' (букв. «Израиль располагал
бы атомной бомбой»), предлагает вместо кондиционала использовать
устойчивые формулы выражения предположения: Se dice I parece ser
quel es probable! es posible que... [Lâzaro Carreter 2001: 386]. Анало-
гичные рассуждения содержатся и в рекомендациях по стилю газеты
«Эль Пайс», где подобное использование кондиционала ставится под
запрет [El Pais 1991: 124]. Тем не менее, кондиционал непроверенной
информации прочно закрепился на испанской газетной полосе. В от-
ношении его возможного заимствования из французского языка мож-
но заметить, что данное утверждение, на наш взгляд, представляется
спорным, поскольку само по себе употребление кондиционала в ис-
панском языке связано с предположением; ср. Si tuviera dinero, те сот-
praria este vestido 'Если бы у меня были деньги, я бы купила себе это
платье' (= 'Возможно, я бы купила это платье'); Me comeria un helado
'Я бы съел мороженое' (= 'возможно, я съем мороженое'); iPodria usted
cerrar lapuerta? 'Вы не могли бы закрыть дверь?' (= 'Может быть, вы
закроете дверь?').
Особо распространена грамматическая метафора в разговорных
текстах, что связано с желанием говорящего воздействовать на собесед-
ника и, следовательно, с целью создания большей экспрессивности, в
прагматических условиях контекста появляются устойчивые морфоло-
гические и синтаксические транспозиции, которые становятся маркера-
ми разговорных текстов. Рамки данной статьи не позволяют нам охва-
тить все существующие грамматические метафоры разговорной речи, и
мы остановимся на транспозитивных возможностях испанских местои-
мений. Как отмечает И.П. Приходько, «с помощью грамматических тро-
пов отражается не только объективная действительность, но и позиция
адресата по отношению к действительности» [Приходько 2007: 5].
Транспозиция в области личных местоимений и использование
глагольных форм, соответствующих личным местоимениям того или
иного лица в испанском языке, позволяет выразить дополнительные
оттенки смысла, уточняющие отношение говорящего к собеседнику.
Например, использование 2-го лица вместо 1-го лица, или 1-го лица
множественного числа вместо 1-го лица единственного числа (автор-
ского множественного) служит способом вовлечения слушающего
в ситуацию, связанную с говорящим: Es un Но venir del veraneo tan
tarde. No te centras (Cascon Martin: 161) 'Возвращаться после долгого
отпуска просто кошмар. Не удается (тебе) прийти в себя'; iQué tal
estas? - Vamos mejorando (Cascon Martin: 162) 'Как ты поживаешь? -
Неплохо' (букв. «У нас все неплохо»).
90 К Г. Мед
Транспозиция местоимения 1-го лица множественного числа

в сферу 1-го лица единственного числа позволяет выразить любез-
ность и учтивость по отношению к собеседнику: iQué tal estamos?;
iQué? ιΥα vamos mejor? (Cascon Martin: 168) 'Как мы поживаем?; Ну
что? Дела у нас получше?'. В такого рода речевых стимулах и репли-
ках мы наблюдаем одну из важнейших черт испанского диалога - его
ориентированность на адресата [Арутюнова 1974: 67].
Безличное испанское местоимение se в разговорных текстах мо-
жет заменять различные личные местоимения (я, ты I вы, мы), выра-
жая таким образом значение имперсонализации и неопределенности,
вуалирование личности адресата или адресанта: - Una сора départe
del senor. - Se agradece (Cascon Martin: 161) ' - Бокал вина для вас от
хозяина. - Спасибо'; iQué tal, dona Juana? iSe ha descansado? (Cas-
con Martin: 167) 'Как дела, донья Хуана? Как отдыхалось?'; ^Cuando
vais a volver a Madrid? - Ya se vera (Cascon Martin: 168) 'Когда вы воз-
вращаетесь в Мадрид? - Там будет видно' (букв, «увидится»)'.
В системе неопределенных местоимений мы также выявили
грамматические метафоры, являющиеся маркерами испанской раз-
говорной речи. Так, неопределенно-личное местоимение ипо часто
замещает 1-е лицо, что можно объяснить «желанием говорящего ис-
ключить себя из центральной позиции, завуалировать тот факт, что
предметом сообщения является он сам» [Арутюнова 1974: 67-68]:
Descuide usted, senora, no pase cuidado, uno es un caballero (Cascon
Martin: 160) 'Не беспокойтесь, сеньора, не волнуйтесь, я джентль-
мен'; jCaray con la educacion de esta gente! Cuando una les tiene que
decir algo, sueltan una patada, y cuando tienen que estar satisfechos por-
que una les hace un favor, van y dicen jbien!, como sifueran marqueses.
jPues si! (Colmena: 86) 'Что за воспитание у этих людей! Когда тебе
нужно им что-то сказать, они грубят, а когда они должны быть до-
вольны тем, что ты оказала им услугу, тут они такое говорят, словно
они маркизы. Вот так!'
Регулярным грамматическим метафорическим переносом
можно считать приобретение неопределенным местоимением
cualquiera ('любой, всякий'), выступающим в начальной позиции
в функции подлежащего в восклицательных предложениях, отри-
цательного, зачастую иронического значения: Рего, оуе, £у Daniel,
по se Ъапа? - /Cualquiera sabe ése lo que haral (Jarama: 60) 'Но по-
слушай, a что, Даниэль не будет купаться? - Кто же знает (= ни-
кто не знает), что будет делать этот тип!' (букв. «Любой знает, что
будет делать этот тип!»); jCualquiera sale a la calle un dia сото hoy!
(Cascon Martin: 182) 'Кто же выйдет (= никто не выйдет) на улицу
в такой день, как сегодня!' (букв. «Любой выйдет на улицу в та-
кой день, как сегодня!»); — iLlevas camiseta? - Pues dar о que llevo
camiseta. jCiialquiera anda por la calle sin camiseta! (Colmena, 116)
'Ты надел футболку? - Конечно, надел. Кто же ходит (= 'никто не
ходит') по улицам без футболки!' (букв. «Любой ходит по улицам
без футболки!»). Думается, что в подобных случаях посредством
иронической отсылки к неопределенному множеству объектов про-
исходит вуалирование негативного значения.
Неопределенное местоимение cada ('каждый, всякий') является
сильным разговорным маркером, поскольку в прагматических услови-
ях контекста утрачивает свое основное значение, состоящее в выделе-
нии и дистрибуции предмета или группы предметов из абсолютного
большинства, и приобретает целый ряд оценочных значений, выводи-
мых из семантики ключевого слова и окружающего контекста. Оно мо-
жет означать либо нечто хорошее, великолепное, либо что-то плохое,
ужасное, либо странное, невероятное, либо интенсифицировать оцен-
ку, содержащуюся в семантике ключевого слова (см. подробнее: [Мед
2007: 170-174]). Например: <...> lo verdaderamente bueno de Paris es que
jhay cada chavala! (Ombligo: 65) 'самое замечательное в Париже то, что
там потрясающие девчонки!' (букв, «каждая девчонка»); Ahora bien,
en realidadpasa cada tonteria (Balneario, 88) 'Ну так вот, на самом деле
совершаются ужасные глупости' (букв, «каждая глупость»). В данном
случае механизм преобразования значения несколько иной, он объяс-
няется принципом экономии языковых средств, состоящим в опуще-
нии придаточных следствия [Vigara Tauste 1987: 106; Herrero 1991: 46;
Зеликов 2005: 288]. Так, A.M. Вигара Таусте, приводя пример ...le arrea
cada tunda que la deslomd '.. .он ей задает такие взбучки (букв, «каж-
дую взбучку»), что ей приходится плохо', отмечает, что в таких выска-
зываниях единственное число существительного эквивалентно множе-
ственному, поскольку речь идет о повторяющихся, обычных действиях
и фактах, которые поясняются в комментариях, представляющих собой
придаточные следствия [Vigara Tauste 1987: 106].
Указательные местоимения в испанском языке, представленные
тремя разрядами, определяют положение предмета в пространстве и
времени по отношению к говорящему или слушающему: este (этот,
предмет, находящийся близко от говорящего), ese (этот, тот, предмет,
находящийся близко от слушающего), aquel (тот, предмет, удален-
ный от обоих собеседников). Однако наши наблюдения над испан-
ской разговорной речью показывают, что демонстративы также об-
ладают транспозитивными возможностями, регулярно употребляясь
либо с посессивным, либо с оценочным значением. Так, посессивное
значение реализуется в тех случаях, когда говорящий хочет подчер-
кнуть, выделить что-либо, касающееся его самого или слушающего:
92 К Г. Мед
Lo he hechoyo solito, con estas manos 'Я это сделал сам, своими (букв,
этими) руками'; iComo van esos estudios? (Cascon Martin: 175) 'Как
ваша (букв, эта) учеба?'; iComo va esa vida? - Ya ves, tirando, se hace
lo que sepuede (Cascon Martin: 161) 'Как твоя (букв, эта) жизнь? - Как
видишь, потихоньку, делаю, что могу'.
Известно, что в определенных условиях контекста демонстрати-
вы могут приобретать оценочное значение. Согласно Т.М. Ушаковой,
помимо 3-х видов деиксиса, выделенных К. Бюлером (деиксиса непо-
средственного чувственного восприятия, анафорического или кон-
текстуального деиксиса и деиксиса представления), существует также
деиксис оценки [Ушакова 1978: 80]. Анализ языкового материала по-
казал, что оценочным значением обладают все три разряда испанских
демонстративов: Eso esta bien pensado - dijo Lucio - una buena sangria
se agradece, con estos cabres (Jarama: 82) 'Это хорошая мысль, - сказал
Лусио, - холодная сангрия в такую (букв, в эту) жару, только можно
приветствовать'; No mepongas esa voz, рог favor. lEstas mosqueada con-
migo? (Cronen: 198) 'He говори со мной таким (букв, этим) голосом,
пожалуйста. Ты что, сердишься на меня?'; jAquel impedimento a ultima
horal (Barba: 37) 'Такая (букв, та) неприятность в последнюю минуту!'
Как видно из приведенных примеров, оценочная сема преобладает над
понятийной, и транспозиция значения приводит к метафоризации.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в случаях с место-
имениями испанского языка наблюдается приобретение грамматиче-
ской формой несвойственных ей грамматических или оценочных сем.
В заключение следует отметить, что грамматическая метафора,
мало изученная на материале испанского языка, может служить мар-
кером стилистической дифференциации текстов, формируя новые зна-
чения и реализуя различные интенции участников коммуникации.
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ ЦИТИРУЕМЫХ ТЕКСТОВ

Balneario - Vazquez Montalban M. El balneario. Barcelona, 1998.
Barba - Linares L.M. En poder de Barba Azul. Barcelona, 1977.
Cascon Martin - Cascon Martin E. Rasgos, formas y fraseologia de la lengua
diaria. Madrid, 2006.
Colmena - Cela CJ. La colmena. Madrid, 1992.
Cronen - Mafias J.A. Historias del Cronen. Barcelona, 1998.
Jarama - Sanchez Ferlosio R. El Jarama. Barcelona, 1994.
Médias puestas - Laiglesia A. de. Morir con las médias puestas. Barcelona, 1980.
Ombligo - Laiglesia A. de. Todos los ombligos son redondos. Barcelona, 1963.
Рига vida - Mendiluce J.M. Рига vida. Barcelona, 1998.
Арутюнова 1974 -Арутюнова Н.Д. Из наблюдений над испанским модаль-

ным диалогом // Вопросы испанской филологии. Вып. 1. Серия "Древ-
няя и Новая Романия". Л., 1974.
Голубева 2010 - Голубева H.A. Грамматические прецедентные единицы в
современном немецком языке. Автореф. дисс. ... докт. филол. наук.
Н. Новгород, 2010.
Зеликов 2005 - Зеликов М.В. Компрессия как фактор структуры и функцио-
нирования иберороманских языков. СПб., 2005.
Костомаров 2005 - Костомаров ВТ. Наш язык в действии. Очерки совре-
менной русской стилистики. М., 2005.
Лаптева 2005 - Лаптева O.A. Предисловие // Костомаров В.Г. Наш язык в
действии. Очерки современной русской стилистики. М, 2005.
Мед 2007 - Мед HT. Оценочная картина мира в испанской лексике и фра-
зеологии. СПб., 2007.
Пиголкин 1972 - Пиголкин A.C. Основные особенности языка законодатель-
ства как особого стиля литературной речи // Ученые записки ВНИИ
советского законодательства. 1972. Вып. 26.
Приходько 2007 - Приходько И.П. Аллеотеты: когнитивное содержание и
лингвопрагматические характеристики (на материале русского и ан-
глийского языков). Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Ростов-на-
Дону, 2007.
Ушакова 1978 - Ушакова Т.М. Деиксис в аффективном синтаксисе (на при-
мере французских эмотивных предложений) // Грамматическая семан-
тика. Горький, 1978. С. 75-82.
Фирсова 1984 - Фирсова Н.М. Грамматическая стилистика современного
испанского языка. М., 1984.
Швыркова 2001 - Швыркова Л.Л. Испанский для юристов. М., 2001.
Шендельс 1972 - Шендельс Е.И. Грамматическая метафора // Научные до-
клады высшей школы. Филологические науки. 1972. № 3.
El Pais 1991 -ElPais. Libro de estilo. Madrid, 1991.
Herrero - Herrero Moreno G. Procedimientos de intensificacion-ponderacion en
el espanol coloquial // Espanol Actual. № 56. Madrid, 1991. P. 39-51.
Lâzaro Carreter 2001 - Lazaro Carreter F. El dardo en la palabra. Barcelona,
2001.
Nueva gramâtica 2009 - Nueva gramâtica de la lengua espanola. Real Academia
Espanola. Tomo I. Morfologia. Sintaxis I. Madrid, 2009.
Vigara Tauste 1987 - Vigara Tauste A.M. Aspectos del espanol hablado. Aporta-
ciones al estudio del espanol coloquial. Madrid, 1987.
Α. Β. Михайлова, В. M. Труб
К ПРОБЛЕМЕ АДЕКВАТНОСТИ
АДРЕСАЦИИ ДИСКУРСА
Как известно, в межличностной коммуникации существует доста-

точно сложная система обращения к адресату, регламентирующая варьи-
рование местоимений ты I вы в сочетании с соответствующим чередова-
нием единственного и множественного числа глаголов во втором лице.
Само появление градации обращений к человеку, выражаемое раз-
ными местоимениями (здесь мы говорим о ты и вы единственного числа),
свидетельствует о наличии, по крайней мере, двух аспектов дискурса.
С одной стороны, в нем прослеживается разделение социума на
слои и группы, требующие поддержания определенной внутренней ие-
рархии, и стиль обращения остается значимым маркером отношений (в
частности, «свой» - «чужой»). С другой стороны, приемы структуриро-
вания речи отражают потребность человека в формализации поведения,
освобождающей эмоциональную сферу при некоторых видах вербаль-
ного взаимодействия.
В обобщенном смысле признание границы между употреблени-
ем ты и вы призвано обозначить переход от уровня непосредственной
коммуникации к официальному, но даже при жесткой заданности во
многих традициях - эти дискурсы вариативны.
Предметом нашего внимания станут влияния контекста време-
ни (в аспектах от социально-культурного прошлых веков до уровня
«здесь и сейчас» индивида), а также многообразие проявлений фак-
тора адресата в дискурсе.
1. Асимметричное использование местоимений в диалоге
- Ну, ты... - сказал человек глухим голосом. - Скидавай пальто. Да

живо...
- Па-па-па, - сказал Вася, - позвольте... мороз...
-Ну!
(М. Зощенко, «Любовь»).
К проблеме адекватности адресации дискурса 95
1.1. Основное допущение при начале коммуникации состоит в

предположении существования (или его имитации) общей цели, в ка-
честве которой могут выступать обмен информацией / эмоциями, по-
лучение материальной выгоды, поддержание статуса и т. д. Резуль-
тативность общения во многом зависит от соответствия дискурса
принятым нормам.
Взаимодействие собеседников в едином поле обращений друг
к другу становится залогом дальнейшего признания ими равенства
прав в качестве участников диалога. Напротив, занявший позицию
обращения на ты к собеседнику и не допускающий того же по отно-
шению к себе присваивает себе право «старшинства» - если не воз-
растного, то статусного, силового.
Асимметрия обращения (за исключением случаев, оговаривае-
мых далее) несет при этом печать подмены общей цели; участие в
коммуникации используется одной из сторон в качестве средства
самопрезентации или/и давления. В таком случае мы не можем го-
ворить о полноценном общении, хотя коммуникация имела место.
Сказанное относится и к деятельности так называемых Интернет-
троллей, «уличному хамству» и т. п.
Обращение на ты к совсем незнакомому человеку вне зависи-
мости от его возраста и пола изначально может восприниматься не-
гативно. (Мы не говорим здесь о контактах в социальных сетях, хотя
информационно они завязаны разнообразными сообществами.) Об-
ращение на вы, как выражающее априори уважение к собеседнику, в
наше время не лишено оттенка формальности, зато оно гарантирует от
фамильярности. Обращение ты по отношению к случайному встреч-
ному нарушает правила коммуникации и прочитывается одними как
немотивированная агрессия, другими - как личностное неприятие.
Преодоление эмоциональных зависимостей - признак профес-
сионализма коммуникатора, когда «цель оправдывает средства». Но
в общем случае возможность результативного общения при асимме-
трии обращений резко снижается. Кроме того, незнание правил рече-
вой коммуникации редко «оправдывает» нарушающего традицию;
для многих простота манер, принятая в определенных социальных
группах, или отличия в культуре иной национальности лишь обо-
стряют утрату «предполагаемого единства» цели общения.
Нарушение норм речевого взаимодействия не всегда является
эпатажем, сознательным вызовом правилам этикета; зачастую это
признак психофизического напряжения.
Подсознание тогда извлекает из памяти привычные стереотипы,
которые у нас с детства обычно ассоциируются с ты-общением.
96 Α. Β. Михайлова, В. M. Труб
1.2. В литературе разных стран и эпох отражена смена парадигм

в отношениях между поколениями и особенности дискурса вслед-
ствие этого.
В России XIX века было принято и в среде дворянства, и в се-
мьях простонародья обращаться к родителям и другим родственни-
кам на вы. Ребенок, вырастая, оставался для старших ты (если не
приобретал существенно более значимого общественного статуса,
да и то не всегда). -Хорошо доехали?.. Вы совершенно здоровы? - го-
ворит матери блестящий офицер Алексей Вронский из романа «Анна
Каренина». Но его вы - не только проформа воспитания, не признак
почтения - оно отражает глубокое отчуждение сына: Он в душе сво-
ей не уважал матери и, не отдавая себе в том отчета, не любил ее...
[Толстой 1950: 62].
Некоторая отстраненность и холодность родительского вы, быв-
шие повседневной реальностью русского детства, преодолевались
иными языковыми средствами. Так, в романе «Война и мир» Наташа
на вы к дяде, но он для нее голубчик дядюшка, не говоря о нежно
любимых родителях. Николай Ростов обращается к отцу папенька,
даже став гусарским поручиком... Впрочем, отношения в семье Ро-
стовых были скорее идеальным образом для времени и страны, во
многом патриархальной.
Отсутствие искренности и теплоты в отношениях с детьми рож-
далось на фоне постоянной занятости взрослых- собой (светская
жизнь, охота, путешествия) или изнурительным физическим трудом.
Как правило, такое отношение к детям отражает общую незаинте-
ресованность проблемой прав личности. Интерес к индивидуальной
ценности жизни ребенка пробуждается в России лишь во второй по-
ловине XIX века. (Заметим, что Левин, герой романа Льва Толстого
и его «второе я», - тёзка К.Д. Ушинскому, чьи работы в области пе-
дагогики стали тогда новаторскими.)
1.3. Привычное обращение на вы к родителям (даже кое-где со-

хранившееся и до наших времен) обречено на сравнение: ты барских
детей с кормилицами и нянюшками. Хочется думать, что ему сопут-
ствовала особая задушевность; Арина Родионовна недаром была на-
звана доброй подружкой великого поэта.
Но ты не для всех отношений было выражением дружества; ведь
и прислуга в том же ты-подчинении. Барчук для нее - вы. И взятая
из деревни нянька имеет еще менее прав, чем гувернантка «из сво-
бодной страны».
Патриархальная традиция дискурса распространялась не только
на семейные отношения. Так, статус членов общины определялся и
половозрастными отличиями, и степенью достатка. Однако обраще-

ния вы для барина - ты для простолюдина оставались незыблемым
свидетельством социального расслоения до самой революции.
- Николай Дмитрия... водку пьют, а им вредно, - говорит Левину со-

жительница его брата, который в свою очередь отзывается: - Да., не
говори ей ВЫ. Она этого боится. Ей никто, кроме мирового судьи, ...
никто не говорил ВЫ. (Толстой 1950: 91).
Парадоксальность асимметричного ты-обращения в том, что,

с одной стороны, его использование может свидетельствовать о
принятии дискурса формального и/или осознанного превосходства
одного из говорящих над другим (выражается в широком диапазоне
от покровительственного тона до полного пренебрежения). С другой
стороны, переход одной из сторон на ты может означать призыв к
личностному общению, которое предполагает взаимность.
Принятие той или другой нормы обращения могло быть обу-
словлено обстоятельствами, но последний выбор всегда оставался
за собеседниками. «Переход границы» - в частности, от социальной
асимметрии к личностному общению на «едином поле» - порой очень
не прост. Наличия известной доли великодушия требует обращение
на вы (особенно чувствительны к этой перемене дети и подростки)
по отношению к собеседнику с традиционным «ты-статусом»:
Болыиов. (Помолчав) - Что, Лазарь, как ты думаешь?

Подхалюзин. Да как думать-с! Уж это как вам угодно. Наше дело под-
начальное. ..
Болынов. Наладил одно: как вам угодно. Да ты-то как?
Подхалюзин. Это я не могу знать-с. (Островский 1977).
2. Выбор обращений в различных дискурсах
- Что же вы думаете: я даром вас повезу?

Платите деньги или сойдите с моего вагона.
... - А если у тебя денег нет, так зачем же ты в трамвай вперся?
(Зощенко 1981: 297).
2.1. Понятно, что полная симметрия обращений между гражда-

нами не устанавливается и после революционного провозглашения
равенства прав. А деление на ты- и вы-обращения, как бы ни боролись
в начале XX века с напоминанием о «господах», претерпев некоторые
98 Α. В. Михайлова, В. M. Труб
изменения, все же осталось. Язык сопротивляется выравниванию, со-

храняя в многозначности возможность градации эмоционального на-
полнения слов. Мы опять находим иллюстрацию у Толстого:
- Я не ждала... тебя. - Простите, ...но я не мог провести дня, не ви-

дав вас, - продолжал он по-французски, как он всегда говорил, избегая
невозможно-холодного между ними ВЫ и опасного ТЫ по-русски.
(Толстой 1950: 185).
Заметим в диалоге героев и новый пример асимметрии: Анна

Каренина под влиянием чувств переходит на ты; Вронский же ценит
в себе аристократизм в понимании высшего света. Он впервые от-
ветит ей (назвав ты по-русски), лишь когда узнает, что у них будет
ребенок. Именно это сделает их окончательно близкими.
А с Кити Щербацкой, как и с многими другими, несмотря на новиз-
ну чувства и умиление перед ее к себе любовью, он остался на вы... Да
и как могло быть иначе? Ведь ты предполагает иной уровень общения;
неподдельный интерес к личности, а не социальной роли другого.
Выше мы отметили, что человеку свойственно разграничивать
поля спонтанного и формализованного дискурсов; это связано с необ-
ходимостью исполнения на протяжении жизни различных социальных
ролей. Роскошь быть естественным в любой ситуации свойственна (и
доступна) немногим. Общество лишь безнадежно больным и некото-
рым «избранным» в его понимании позволяет не тратить усилия на
«соответствие контексту», осознание границ и норм дискурса.
Степан Аркадьич был на «ты» почти со всеми своими знакомыми... Он

был на «ты» со всеми, с кем пил шампанское, а пил он шампанское со
всеми... (Толстой 1950: 19).
Здесь Облонский показан эмоционально раскрепощенным че-

ловеком, но назвать «бездумным» его нельзя. Характер радостно-
го жизнелюбия и всеприятие сами по себе его «круг ты» не делают
кругом для всех; иной раз приходится «подсуетиться»: - но он умел
уменьшать неприятность этого впечатления для подчиненных.
2.2. Герои эпохи строительства Котлована (Андрей Платонов,

1930 год) живут в атмосфере смутной реальности и зыбких границ;
ты-обращение здесь не выбор индивидуального чувства, а данность
«общего места».
Среди ожесточенных и смирившихся «искателей истины жиз-
ни рядом с Котлованом» выделяется любивший красоту жизни
и вежливость ума Сафронов. Не похож {его никто не целовал при

жизни), но и как похож на Облонского! Он делает активно мыслящее
лицо ... с легкой руководящей походкой [Платонов 1988: 132] стано-
вится в положение вождя ликбеза и просвещения [там же: 139]; во
всем участвует, со всеми общается и - симметричен всем: на ты с
работягами, с председателем окрпрофсовета Пашкиным, на вы - с
инженером. Однако есть исключение - маргинал Жачев. Этот без-
ногий инвалид бьет и оскорбляет всех, включая председателя окр-
профсовета. И с Сафроновым обращается просто: - Стихни, темная
мелочь! Но активист по выполнению государственных постановле-
ний Сафронов отвечает ему всегда уважительно и на вы. Почему?..
Наверное, он тоже знает истину жены Пашкина: каждому человеку
нужно иметь хоть маленькое господствующее значение, тогда он
спокоен и приличен... [там же: 130].
Потребность быть отмеченным и признанным - естественна для лю-
дей, и она хотя бы через вы-обращение реализуется для обитателя среды
«всеобщей обезлички ради торжества класса»: - Какое я тебе лицо? -
сказал Чиклин. -Яникто; у нас партия - вот лицо! [там же: 178].
2.3. Полная противоположность в отношениях с обществом и са-

мим собой у инженера Прушевского: его слушают и подчиняются без
страха; все говорят ему уважительное вы. Но... Лучше я умру, - подумал
Пругиевский. - Мною пользуются, но мне никто не рад [там же: 23].
Отсутствие задушевного и личностного ты-общения, а не фор-
мально заданной «усредненной нормы коммуникации», делает его не-
счастным. И другие герои Платонова редко находят утешение покоя ума
и доверчивости к жизни; но Прушевский лишен самого простого - воз-
можности (или умения?) переходить на душевное ты - даже с избран-
ным для своей души человеком: после близких ощущений я всегда не
узнавал своих любимых, а вдалеке томился о них [там же: 145]
Напротив, Сафронов живет реальностью: - Чиклин, ты бы ска-
зал или сделал мне что-нибудь для радости! [там же: 131]; или ...по-
просил девочку поскучать о нем, потому, что она одна здесь сердеч-
ная женщина [там же: 153].
Примеры смены дискурса ты I вы мы встречаем постоянно и
в жизни, и в литературе. Так, у Толстого в описании возвращения
Облонского в семью после его измены очень внимательно прослежи-
вается непростая траектория смены обращений о т - Вы мне гадки...
чужой, чужой совсем!., до: -Жена говорила с ним, называя его «ты»,
чего прежде не было...
Нет нужды повторять сюжет объяснения Кити и Левина, когда
слова остаются не произнесенными, но лишь по начальным буквам
100 Α. В. Михайлова, В. M Труб
влюблённые понимают друг друга; их светское вы-обращение не

стало преградой для обретения духовной близости, взаимопонима-
ния истинного ты будущей семейной жизни.
3. О многообразии проявления фактора адресата в дискурсе
Казалось бы, на первый взгляд, достаточно было бы ограничиться

противопоставлением местоимений ты I вы при обращении соответ-
ственно к одному лицу (на ты) или к множеству лиц (на вы). Заметим,
что именно такой простой схемой адресации пользовался в своей зем-
ной жизни Иисус Христос (по крайней мере судя по русскому перево-
ду Священного Писания). Обращаясь к своим ученикам, он говорил:
Будьте и вы так же совершенны, как совершенен Отец ваш небесный!
А к одному лицу, независимо от статуса и возраста, он обращался на
ты: Пилат: Так Ты царь? Иисус: Ты сказал, что Я царь.
Между тем обычная, нормативная коммуникация традицион-
но апеллирует к соблюдению правил вежливости, согласно которым
даже обращение к одному лицу требует постоянного учёта самых раз-
нообразных факторов. Разумеется, в первую очередь играют роль воз-
растные различия между коммуникантами, в частности, возраст гово-
рящего. Так, в самом раннем детстве ребёнок ещё не способен усвоить
сложную систему правил общения, и ко всем независимо от возраста
и статуса он обращается на ты - ведь и к нему иначе как на ты никто
не обращается (в отличие от взрослого, который считает нормой, что
разные люди обращаются к нему и на ты, и на вы).
Вежливость обеспечивается использованием в диалоге языко-
вых средств, свидетельствующих о том, что каждый из участников
коммуникации заботится о предотвращении каких-либо проявлений
враждебности к собеседнику. При этом оба коммуниканта должны
стремиться сохранить в процессе общения тот вид отношений, кото-
рый их изначально связывает, либо соответствовать функциональ-
ному характеру взаимодействия, в котором они, общаясь, участву-
ют, - ср. отношения типа начальник / подчинённый, хозяин / гость,
работник сферы обслуживания / клиент и т. д. В этих случаях долж-
на проявляться забота о сохранении равных (симметричных) или
асимметричных позиций субъектов общения.
Любое обращение адресанта к адресату должно нормативно ис-
ходить из изначальных представлений говорящего о статусных взаи-
моотношениях между ним и его потенциальным слушающим. Мож-
но выделить по крайней мере два независимых бинарных признака,
учёт которых задействован в формировании соответствующих пред-
ставлений говорящего:
1) предстоящая коммуникация имеет первичный или устояв-

шийся характер (т. е. говорящий впервые обращается к незнакомо-
му адресату или у него уже есть определённый опыт общения с
этим человеком);
2) предстоящая коммуникация предполагает непосредственное
восприятие адресатом информации, исходящей от говорящего, или
же это восприятие может быть «отложенным», т. е. синтезирование
информации и её восприятие могут быть разнесены во времени.
Разные комбинации этих признаков позволяют различать по
крайней мере четыре типа коммуникации. А специфика каждого
типа обусловливает характер адресации.
3.1. Первичная непосредственная коммуникация. В рамках

данного типа естественно разграничивать обращение к одному лицу
или же к множеству лиц. В первом случае адресант должен учиты-
вать целый ряд возрастных характеристик.
Если говорящий рассматривает адресата как своего молодого
ровесника, то он обращается к нему на ты. Если же он расценивает
как приблизительного ровесника адресата солидного или преклон-
ного возраста, то общается с ним на вы. Обращение молодого адре-
санта к лицу среднего или старшего возраста требует употребления
местоимения вы, а противоположно направленная коммуникация
допускает использование ты, особенно в отношении к ребёнку.
В то же время тип коммуникации особо регламентируется при
употреблении ряда дополнительных обращений, учитывающих пол
и возраст адресата. Так, обращение парень, земляк, ласковое братиш-
ка к молодому человеку однозначно предписывает.употребление ты,
а девушка по отношению к молодой девушке, наоборот, - вы. А не
очень вежливые апеллятивы мужчина!, молодой человек!, женщина!
требуют употребления вы.
Иногда достаточно пожилой адресант может обратиться к незна-
комому юноше или девушке со словами сынок, дочка, после которых
нормативно должно следовать обращение на ты. Аналогичным об-
разом говорящий (преимущественно мужчина) может назвать стар-
шего адресата отцом или матерью. Такие апеллятивы также пред-
писывают дальнейшее употребление местоимения ты и/или глагола
во 2-м лице ед. числа - ведь родители с детьми и дети с родителями
нормативно говорят друг другу ты) Между тем обращения папаша,
мамаша преимущественно требуют последующей коммуникации
1
Хотя в уходящей украинской сельской традиции кое-где сохраняется
обращение детей к родителям на вы.
на вы. В то же время если адресат считает, что находится в так на-

зываемом «переходном» возрасте, то такие обращения могут быть
ему неприятны. Аналогичные эмоции можно испытывать и в «не-
вербальной» коммуникации - ср. четверостишие И. Губермана: Увы,
всему на свете есть предел: Поблёк фасад, и высохли стропила. В ав-
тобусе на девку поглядел — Она мне молча место уступила...
В случае отсутствия визуального контакта между коммуни-
кантами (например, при разговоре с незнакомым лицом по телефо-
ну) следует обращаться на вы (в подобных случаях употребление
ты недопустимо).
Более сложный случай представляет собой ситуация взывания
о помощи, которое может быть обращено не только к конкретному
невидимому, но и вообще любому адресату, способному непосред-
ственно услышать этот крик. Такое обращение предусматривает
адресацию исключительно на вы: Помогите!; Спасите!
В то же время обращение-предостережение, нацеленное на то,
чтобы конкретный адресат немедленно принял меры самозащиты от
грозящей ему большой опасности, вполне допускает Ты-адресацию.
Ведь в ситуации, когда дорога каждая секунда, бывает не до соблю-
дения приличий: Беги!; Ложись!
И наконец, коммуникация, адресованная множеству лиц, есте-
ственно предписывает обращение на вы. Ср., например, выступления на
собраниях, митингах, выступления в прямом эфире, в которых в номи-
нациях множественного адресата задействованы наименования «кана-
ла связи»: Уважаемые (дорогие) радиослушатели (телезрители)!
3.2. Первичная отложенная коммуникация. Данный вид ком-

муникации связан с синтезированием информации, адресованной
произвольному адресату, единичному или множественному, кото-
рый может воспринять её в любое время, в том числе и сколь угод-
но отдалённое от момента её порождения. Это информация, зафик-
сированная то ли аудиально, то ли на бумажных или электронных
носителях, - произведения художественной и научно-технической
литературы, публицистика, всевозможные инструкции, объявления,
реклама, билборды, слоганы и т. д.
В информации такого рода непосредственные обращения к
произвольному адресату-читателю встречаются не очень часто.
Например, в инструктивных материалах для выражения разноо-
бразных директивных указаний преимущественно используются
модальные глаголы в сочетании с инфинитивными оборотами: Не
рекомендуется применять препарат при гипертонии; Препарат
нельзя применять после окончания срока его годности; Хранить
в недоступном для детей месте. А достаточно редкие случаи экс-

плицитного обращения к потенциальному потребителю предусма-
тривают адресацию только на вы: Прочитайте внимательно этот
листок-вкладыш, прежде чем начать лечение препаратом', Если у
вас возникнут дополнительные вопросы, пожалуйста, проконсуль-
тируйтесь с вашим лечащим врачом; Неконтролируемое лечение
может повредить вашему здоровью.
В то же время в художественных произведениях автор может
обращаться к читателю и на вы, и на ты. Ср. знаменитое гоголев-
ское: Знаете ли вы украинскую ночь? Нет, вы не знаете украин-
ской ночи! И, с другой стороны, пушкинское Читатель ждёт уж
рифмы розы - На, вот возьми её скорей!, а также булгаковское: За
мной, читатель!
Запреты, адресованные любому человеку независимо от возрас-
та, призванные предостеречь от гипотетических действий, чреватых
трагическими последствиями, содержат обращение на ты: Не стой
под стрелой!; Не влезай, убьёт!
Особенно часто обращение на ты встречается в современной
украинской рекламе, адресованной преимущественно молодёжной
аудитории от её вроде бы «ровесника»-рекламодателя, который как
бы хорошо представляет, какие проблемы волнуют его ровесников
и что их может интересовать: Начни европейскую жизнь - сэкономь
до 120 гривен на кредите!; Живи на яскравш сторот! (мобильный
оператор Beeline). Не гальмуй, сшкерсуй! ~ 'Не прерывая ради еды
поездки, утоляй голод шоколадным батончиком «Сникерс»!', где
введен не существовавший в языке отыменной императивный гла-
гол, образованный от существительного Сшкерс.
Разнообразные рекламные слоганы как бы сразу окунают адреса-
та в атмосферу раскованного досуга, который можно ещё более укра-
сить благодаря употреблению рекламируемых продуктов: Життя
класна ргч, як не крути! (соки „Rich"); Bmonu спрагу! (безалкоголь-
ный напиток «Sprite»). Особо беззастенчива реклама пива, которое
навязывается почти на каждом шагу: Устх там, де ти («Балтика»);
Вгдчуй смак легенди («Льв1вське»); Чуеш настрш Швдня? («Янтар»);
Свгжгсть, яког ти ще не вгдчував; Живи на повну! («Чершпвське»).
В посланиях, адресованных общественному сознанию, власть
предержащие всегда стремятся диктовать определённые стереотипы
сознания - то, какими они хотят видеть своих подданных. (Отметим,
что лицами, полностью соответствующими таким желаниям вла-
сти, являются многие герои платоновского «Котлована», о которых
шла речь в разделе 2.2. Однако такое соответствие не приносит им
счастья.) Помимо литературных произведений «социалистического
реализма», в качестве средства идеологической пропаганды широко

использовалось изобразительное искусство. Более чем полвека на-
зад во многих общественных местах можно было увидеть большую
картину: высокое небо, необозримые поля, где среди высокой созрев-
шей пшеницы в белом кителе с двумя золотыми звёздами на груди
и плащом в руках стоял Сталин и мечтательно всматривался вдаль.
Картина называлась «Утро нашей Родины». Теперь, полвека спустя,
в Украине то и дело натыкаешься на рекламный слоган «Пиво твое!'
Батыавщини» (речь идёт о пиве «Оболонь»).
В давние советские времена политические призывы «вдалблива-
лись» в сознание с самого детства - ср. припев песни, которая чуть
ли не каждое утро звучала в радиопередаче «Пионерская зорька»:
Готовься в дорогу на долгие годы, Бери с коммунистов пример, Ра-
ботай, учись и живи для народа, Советской страны пионер! Нынче
акценты явно сместились - на киевской площади Независимости на
одном из самых заметных новых сооружений была выложена огром-
ная надпись: Готуйся вболгвати! (перевести лаконично на русский
можно только через отглагольное существительное: Готовься быть
(стать) болельщиком! - речь шла о подготовке к проведению фут-
больного чемпионата Евро-2012.
«Ненавязчивое» навязывание определённых жизненных стерео-
типов иногда осуществляется и с помощью грамматического 1-го
лица - на бортах многих троллейбусов можно прочесть: Вгзьму пива,
i на футбол! Накуплю на весь тижденъ! Ср. также: Любимо футбол.
П'емо «Оболонь». Вболгваемо за Украшу.
Ещё одним важным фактором является учёт прагматической
презумпции - тех общих сведений говорящего и слушающего, кото-
рые оказываются актуальными для восприятия очередного дискур-
сивного фрагмента адресатом. Можно различать по крайней мере
три типа прагматической презумпции:
1) актуализация у слушающего сведений общеэнциклопедиче-
ского характера, о которых не шла речь в предшествующем тексте, -
ср. великий {гениальный) Пушкин (Чайковский)...;
2) актуализация информации, сравнительно недавно упомяну-
той в предшествующем тексте и хранящейся в «оперативной памяти»
адресата. Например, во фразах типа Давнишний страх улетучился,
Он никак не мог забыть давешний инцидент содержится напомина-
ние о страхе, испытанном героем повествования, об имевшем месте
инциденте- информации, о которой несколько ранее шла речь в
предшествующем дискурсе;
3) очередная апелляция к информации, находящейся в текущем
поле зрения говорящего и слушающего, - ср. известный пример из
[Падучева 1977: 102] Он не знал], что там есть столовая^, где тот
факт, что «там есть столовая», в текущий момент Речевого акта на-
ходится в центре внимания обоих коммуникантов.
Ложная апелляция к прагматической презумпции 3-го типа ча-
сто используется в качестве рекламного трюка в виде вопроситель-
ного предложения-переспроса о проблеме, которой как бы озабочен
слушающий, только что как бы поделившийся ею с говорящим-ре-
кламодателем:
Покупаете эюильё? Выбирайте взвешенно. Раздумываете где? - ВТЦ

«Город UA»; Простудились? - Проконсультируйтесь с врачом!; Не по-
лучается стать звездой эстрады?...; Беспокоят суставы, поясница,
позвоночник?..
Важно подчеркнуть, что в данном случае речь идёт именно об

имитации переспросов в отличие от вопросов других типов, которые
не могут имитировать данный тип прагматической презумпции. На-
пример, так называемые <ош-вопросы» (ср. Не покупаете ли эюильё?;
Не беспокоят ли суставы, позвоночник...?) основаны на предполо-
жении только говорящего, которому слушающий ранее ничего не
сообщал о своих намерениях или проблемах. Ср. также часто встре-
чающиеся в Интернете «вопросительные» заголовки типа Погода в
начале осени не порадует?, отражающие авторское предположение,
которое раскрывается в озаглавленном тексте, адресованном самой
широкой аудитории, а не конкретному адресату.
При этом возможны ситуации, когда оперативная осведомлён-
ность говорящего о проблеме, которой как бы озабочен адресат, яв-
ляется результатом не вербального общения, а чисто визуального на-
блюдения: Нестерпимо чешется? - Не чеши! Намажь дермодедрин
от укусов насекомых и солнечных ожогов!
Как видим, в подобном рекламном дискурсе, относящемся к типу
первичной отложенной коммуникации, благодаря использованию пе-
респросов создаётся эффект, как будто информация о проблеме, кото-
рой озабочен адресат, уже находится в центре внимания обоих участ-
ников воображаемого речевого акта. Тем самым в рамках первичной
отложенной коммуникации, адресованной любому реципиенту, ими-
тируется непосредственная коммуникация с конкретным адресатом.
3.3. Устоявшаяся непосредственная коммуникация. В от-

личие от коммуникации первого типа данный тип общения учи-
тывает не только возрастные характеристики адресата (которые
в этом случае более точно известны говорящему), но также и его
социально-статусные характеристики и именные данные (фами-

лия, имя, отчество и т. д.).
Общение может носить формальный и неформальный характер.
Формальная коммуникация обычно осуществляется в рамках взаи-
модействия, обусловленного постоянной социально-асимметричной
взаимозависимостью между коммуникантами, - ср.: воспитатель -
воспитанник дошкольного учреждения, учитель - ученик, препода-
ватель (декан) - студент, начальник - подчинённый и т. д.
В общении с ребёнком (в детском саду, в начальных классах
школы) сотрудники соответствующих учреждений обращаются к
нему на ты, подросткам, совершеннолетним и студентам говорят
вы, часто в сочетании с именем данного лица. При этом допустимо
употребление не только «паспортного» имени, но и его более «сни-
женного» варианта - например, не только Николай, но и Коля (однако
никак не *Колъка, *Николка, *Николаша, *Колян и т. д.). В общении
начальника с подчинённым нормативным является обращение по
имени-отчеству (естественно, с паспортным вариантом имени), но
при более доверительных отношениях допустимо аналогичное толь-
ко что рассмотренному обращение на вы в сочетании с именем.
Коммуникация в противоположном направлении (от социально
младшего к социально старшему) на любом уровне общения обыч-
но требует обращения на вы по имени-отчеству. В то же время на
социально-зависимые отношения могут накладываться и отношения
более близкие, когда адресат в большей или меньшей степени входит в
личную сферу говорящего [Апресян 1986]. В подобных случаях в ме-
нее официальной обстановке коммуникация может проходить в более
мягком режиме. Например, если начальник и подчинённый являются
приблизительными ровесниками и их связывает давнее знакомство,
то при общении в любом направлении может употребляться формула
«ты + обращение по имени-отчеству»: Иван Петрович, принеси мне
отчёт за прошлый месяц', Ты, Иван Петрович, не совсем прав...
В целом, следует отметить, что общение на вы в любом направле-
нии существенно ограничивает употребление ненормативной лексики.
Общение социально равных ровесников (воспитанников дет-
ского сада, школьников, студентов, сотрудников и т. д.) нормативно
предполагает обращение на ты. При этом молодёжь в неофициаль-
ной обстановке, в Интернет-коммуникации часто пользуется жарго-
ном, который основывается на базовой дискурсивной пресуппозиции
вида 'мы говорим с тобой как свои люди без излишней вежливости -
в этом нет нужды - ведь мы и так уважаем и прекрасно понимаем
друг друга, поскольку принадлежим к общему «высокоизбранному»
кругу - молодёжи' [Труб 2010: 402].
К референтному множеству лиц любого статуса нормативно об-

ращаются на вы. Но, например, в армии лицо, обладающее команд-
ными полномочиями, может обратиться к подчинённому ему фор-
мированию (подразделению, взводу, батарее, батальону, роте и т. д.)
на ты: Становись! Равняйсь! Разойдись! Стой, раз-два! Ведь в по-
добных ситуациях командир рассматривает подчинённое формиро-
вание как единичный объект.
Интересный вид кооперативной коммуникации (стремление
быть максимально понятым, хотя бы частично используя код, более
предпочтительный для адресата) можно наблюдать в современной
Украине, почти все граждане которой в той или иной степени явля-
ются билингвами. Имеются в виду всё более многочисленные прояв-
ления русско-украинского суржика (не путать с украинско-русским
суржиком, свойственным недостаточно образованным лицам с пер-
вым украинским языком). Речь идёт о высказываниях лиц с базовым
русским языком, являющимся основным средством их общения. Од-
нако в определённых обстоятельствах в их речи появляются «украи-
низированные» вкрапления. Можно выделить по крайней мере три
вида таких обстоятельств:
а) использование украинских терминов из той или иной пред-
метной области. Так, при оплате коммунальных услуг могут упо-
требляться термины, фигурирующие в платёжных квитанциях: Мне,
пожалуйста, посчитайте без борга (т. е. без долга);
б) многочисленные случаи, когда русскоязычные говорящие
осознают, что в конкретной официальной ситуации (например, при
выступлении в Верховной Раде) главенствующая роль принадле-
жит украинскому языку. И их высказывания отражают стремле-
ние хотя бы посильно приблизиться к тому адекватному уровню
коммуникации, к которому обязывает данная ситуация: Проведена
большая программа борьбы с сердечно-сосудистыми захворюван-
нями (заболеваниями). Беспредел, который происходит в Киеве в
области охороны здоров'я (здравоохранения), надо прекращать;
Эта галузь (область) из галузи здравоохранения стала галузью за-
хоронения; Вы отказываете людям, которые за вас проголосовали,
от светлого майбутнего (будущего);
в) в интервью, которое журналист, пользуясь государственным
(= украинским) языком, берёт у русскоязычного респондента, послед-
ний может часто употреблять некоторые украинские слова (иногда с
ошибками), только что услышанные от журналиста: Ви вважаете, що
вам пощастило народитися в Москвг? (Вы считаете, что вам повезло
родиться в Москве?) -Яне знаю, пощастело или нет; Лас-Вегас зна-
ходиться в пустелг? (Лас-Вегас находится в пустыне?) - Это правда,
108 Α. В. Михайлова, В. M. Труб
он находится в пустэли; Наскшьки залежитъ нервова система eid

пори року? (Насколько зависит нервная система от времени года?) -
От поры року очень много система зависит...
3.4. Устоявшаяся отложенная коммуникация. К данному виду

коммуникации относятся прежде всего частная и официальная перепи-
ска (как традиционная, так и электронная). Таким образом, речь идёт о
корреспонденции, имеющей не произвольного, а конкретного адресата.
А жанр открытых писем допускает сочетание обоих видов адресации - и
конкретного, и произвольного. Именно в рамках данной коммуникации
в официальных посланиях преобладает обращение по имени-отчеству
(реже по имени), сопровождаемое причастием уважаемый (многоува-
жаемый). А в частной переписке нормативно употребляются прилага-
тельные типа дорогой, милый и некоторые другие. В устоявшейся моло-
дёжной интернет-коммуникации повсеместно используется жаргон (ср.
Курсач в аттаче, т. е. 'курсовая работа содержится в прикреплённом
файле' - пример из работы [Гилярова 2011]).
Представляет интерес тот факт, что в обращениях к множеству
лиц при любом типе коммуникации прослеживается определённая
асимметрия в обозначении пола адресатов. В отличие от женского
грамматического рода, мужской род оказывается немаркированным.
Существительное во мн. числе братья, употребляемое в вока-
тивной функции, приобретает метафорическое значение обращения
к людям, к которым говорящий дружелюбно относится и, считая
близкими к себе, включает в свою личную сферу. Именно в таком
смысле украинское существительное браття в форме звательного
падежа («кличного вщмшка») трижды употребляется в тексте на-
ционального гимна Украины, созданном Павлом Чубинским:
.. .Ще нам, браття молоди, усм1хнеться доля. .. .Запануем i ми, браття, у

свош сторонщ. ...I згадаем, що ми, браття, козацького роду
Показательно, что в каждой из приведенных строк употребле-

ние этого существительного указывает на обращение говорящего к
любому гражданину Украины независимо от его пола. В то же вре-
мя употребление в аналогичной апеллятивной функции существи-
тельного сестры (сестри) маркирует обращение только к любой
гражданке Украины. Ср. также аналогичное обращение в отрывке
из оды Фридриха Шиллера «К Радости», которым открывается хо-
ровая часть финала 9-й симфонии Л. Бетховена: О братья, довольно
печали! Оно также адресовано как мужчинам, так и женщинам, чего
нельзя утверждать относительно обращения О сестры, ...!
Аналогичный эффект наблюдаем и в использовании апеллятива

Друзья!. Это обращение также адресовано любому слушателю неза-
висимо от его пола. В то же время использование в такой функции
соотнесенной множественной формы подруги {Дорогие подруги!)
обычно апеллирует только к женщинам, которые являются подруга-
ми говорящего. Такое же тендерное различие наблюдаем и при при-
менении других соотнесенных множественных форм: Уважаемые
граждане! I Уважаемые гражданки!', Дорогие наши учителя! I До-
рогие наши учительницы! и т. д. Таким образом, в отличие от жен-
ского рода мужской род является немаркированным. При обращении
к множеству лиц он не обязательно указывает на адресацию только
к мужчинам. Зато женский род однозначно указывает на обращение
именно к женской аудитории.
Апресян 1986 - Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная

модель мира // Семиотика и информатика. Вып. 28. М., 1986. С. 5-23.
Гилярова 2011 -Гилярова К.А. Курсач в аттаче: особенности электронной
коммуникации между преподавателем и студентом // Компьютерная
лингвистика и интеллектуальные технологии. Вып. 10 (17) по материа-
лам международной конференции Диалог-2011. С. 219-235.
Зощенко 1981 - М. Зощенко. Избранное. М., 1981.
Островский 1977 - Островский А.К «Свои люди - сочтёмся» // Пьесы. Л.,
1977.
Падучева 1977 -Падучева Е.В. Понятие презумпции в лингвистической се-
мантике // Семиотика и информатика. Вып. 8. М., 1977. С. 91-125.
Платонов 1988 - Андрей Платонов. Котлован // Государственный житель.
М, 1988.
Толстой 1950 - Толстой ИМ. Анна Каренина. М; Л., 1950.
Толстой 1964 - Толстой Л.Н. Война и мир. М., 1964.
Труб 2010- Труб В.М. Типы употребления диалогических языковых еди-
ниц // Логический анализ языка: Моно-, диа-, полилог в разных языках
и культурах. М., 2010. С. 400-408.
Л. А. Трахтенберг
ПАРАДОКСЫ КОММУНИКАЦИИ
В ЛИТЕРАТУРЕ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
Эпоха Смуты стала временем перемен не только в политической

истории России, но и в истории русской литературы; литератур-
ное движение было неразрывно связано с политическим. Смутное
время стало первым и долго оставалось единственным в истории
России периодом открытой политической борьбы. Традиции Мо-
сковского государства не предполагали публичной политики: на-
род не мыслился в качестве самостоятельной политической силы, а
следовательно, не было и необходимости в агитации, в обращении
к нему с целью привлечь его на свою сторону. Смутное время все
изменило. Противоборство политических лагерей было не только
военным, но и идейным; чтобы заручиться поддержкой сторонни-
ков, требовалось убедить их в собственной правоте. Так возникла
целая литература, разнообразная и в идейном, и в жанровом от-
ношении, но объединенная самой пропагандистской задачей, - ли-
тература подметных писем, грамот, повестей и видений. Обычно
мы не знаем не только их читателей, но и авторов: одни воззвания
были коллективными, составлялись от лица не одного человека, но
жителей целого города - москвичей, устюжан, вычегодцев; авторы
других скрывали свои имена - или в силу древнерусской традиции,
предписывавшей автору смирение, или боясь преследования. Од-
нако ту коммуникативную ситуацию, в которой эти произведения
создавались и читались, можно представить себе довольно ясно:
перед нами прокламации, воззвания, цель которых- привлечь
к себе новых сторонников. Для этого авторы грамот и повестей
Смутного времени прибегали к самым разнообразным литератур-
ным средствам. Они вновь привели в действие весь тот сложный
риторический аппарат, который в предшествующие эпохи был соз-
дан и освоен разными жанрами русской книжности - агиографией,
историографией, деловыми документами; в агитационных произ-
ведениях использовались риторические восклицания и обращения,
Парадоксы коммуникации в литературе Смутного времени 111
сравнения, метафоры и перифразы, даже рифмованная речь, - все

то, что уже в предшествующую эпоху успело войти в обычай. Эти
литературные средства образовывали систему, которая, в той или
иной форме, меняясь в частностях, но сохраняясь в общем, вос-
производилась, переходя из одного произведения в другое. Одна-
ко встречались и отступления от традиции, произведения, авторы
которых искали и находили особые, необычные пути обращения
к читателю, - пути, приводившие к успеху, пусть даже на первый
взгляд они могли бы показаться творческой неудачей. Примеры эти
редки, но оттого лишь больше их историко-культурная ценность.
Один из них - «Новая повесть о преславном Российском цар-
стве». Она была создана в начале 1611 г. ([Солодкин 1981], коммента-
рий Н.Ф. Дробленковой в кн.: [БЛДР 2006: 690 ел.]), когда в Москве
стоял польский гарнизон, а польские войска под предводительством
короля Сигизмунда III уже более года осаждали Смоленск. Несколь-
кими месяцами ранее, в августе 1610 г., боярское правительство в
Москве заключило договор с командующим польской армией гет-
маном С. Жолкевским, согласно которому на русский престол дол-
жен был взойти королевич Владислав, сын Сигизмунда; прежде он
должен был принять православие; чтобы утвердить договор, к ко-
ролю под Смоленск отправилось посольство во главе с В.В. Голи-
цыным и митрополитом (в будущем патриархом) Филаретом. Одна-
ко выполнять условия договора Сигизмунд не хотел: он стремился
взойти на трон Московского государства сам. Среди тех, кто встал
на его сторону, были М.Г. Салтыков и Ф. Андронов; они прибыли в
Москву и, после того как в город вошли польские войска и боярское
правительство было фактически отстранено от власти, сосредото-
чили власть в своих руках. Выполняя требование Сигизмунда, они
заставляли москвичей присягать ему (а не только его сыну). Про-
тив этой присяги выступил патриарх Гермоген. Поэтому для автора
«Новой повести» он - герой, символ патриотизма, борец за веру; на-
против, Салтыков и Андронов изображены в повести как предате-
ли. Осуждая их, автор призывает читателей последовать примеру
Гермогена и защитников Смоленска, не сдавшихся полякам, и вы-
ступить против захватчиков с оружием в руках.
Заглавие произведения (в единственной сохранившейся рукопи-
си пространное: в нем названы главные участники событий и опреде-
лены основные темы), очевидно, дано не автором, а поздним перепис-
чиком [Платонов 1886: 51-52; Назаревский 1958: 46-47; БЛДР 2006:
691]; оно не раскрывает функций текста. «Новая повесть» - не исто-
рическое сочинение, а воззвание. Она близка к другим воззваниям
Смутного времени и по содержанию, и - отчасти - по форме, однако
112 Л. А. Трахтенберг
те приемы, которые встречаются лишь спорадически в большинстве

воззваний, в «Новой повести» становятся стилистической доминан-
той (см. [Назаревский 1958: 21-89; Дробленкова I960]). Важнейший
среди них - параллелизм, в том числе и прежде всего - гомеотелевт,
используемый настолько последовательно, что многие фрагменты
повести кажутся стихотворными, а не прозаическими; его дополня-
ют риторические обращения, эпитеты, метафоры, развернутые срав-
нения. Вот пример (речь идет о защитниках Смоленска):
И ни на которую меру не поползнутся, и никакову их вражию пре-

лесть и на обещание не прельстятся, что им обещевает и сам нашь
сопостат. И вси стоят единодушьно, и непреклонно, и неподвижно
умом и душею на их прелестное ложное обещание. И душь своих не
потопят и во веки ими погибнути не хотят. А хотят славне умрети,
нежели безчестне и горко жити. И каково мужество показали и ка-
кову славу и похвалу учинили во все наше Росийское государьство!
(Дробленкова 1960: 190).
Но среди всех этих приемов есть один, для агитационной лите-

ратуры Смутного времени нехарактерный: говоря об исторических
лицах, автор не называет их имен. По имени назван лишь один исто-
рический деятель - гетман Жолкевский (в повести - Желтовский);
имена прочих заменены перифразами. Вот как говорит автор о рус-
ских послах к Сигизмунду и о патриархе Гермогене (это первое упо-
минание о нем в повести):
Подобает же нам ревновати и дивитися и посланным нашим от всея

нашея великия Росия; в начале от подражателя и сопрестолника свя-
тых святейших вселеньских патриярх, от первенца и главы церков-
ныя всея Русии, пастыря нашего и учителя, и отцем отца и святителя,
неложнаго стоятеля, и крепкаго побарателя по вере християнстей
(там же: 191).
Говоря о Гермогене далее, автор прибегает к развернутым

метафорам:
Паче же подивимся и удивимся пастырю нашему и учителю, и велико-

му отцем отцу, и святителю! Имя же его всем ведомо. Како, яко столп,
непоколебимо стоит посреди нашея великия земли, сиречь посреди на-
шего великаго государства, и по православной вере побарает, и всех
тех душепагубных наших волков и губителей увещевает [там же: 195];
Яко же и преже рех, что некому иному будет без него им, врагом, воз-
бранити и стати накрепко, яко же он, государь, великий же он столп, и

твердый адамант, и крепкий воин Христов (там же: 201) и т. д.
Не названы по именам и «антигерои» повести - Салтыков и Ан-
дронов. Салтыков характеризуется следующим образом:
<.. .> именем по всему его злому делу не достоит его во имя мысленна-
го или святого назвати, но достоит его нарещи злый, человекъядный
волк (там же: 200).
Имя же Андронова «зашифровано» так:
<...> по его злому делу не достоит его во имя Стратилата, но во имя

Пилата назвати, или во имя преподобнаго, но во имя неподобнаго,
или во имя страстотерпьца, но во имя землеедца, или во имя святи-
теля, но во имя мучителя, и гонителя, и разорителя, и губителя веры
християньския. И по словущему реклу его, такоже не достоит его по
имяни святого назвати, но по нужнаго прохода людцкаго, Афедронов
(там же: 206).
Автор не упоминает также имен русских послов - Филарета и

В.В. Голицына, называя их посланные наши от всея нашея великия
Росия [там же: 191] и вящих самых два [там же: 194], и имени польско-
го короля Сигизмунда - он назван в повести общий наш сопостат
и враг, король [там же: 190] или, например, злонравный же, злый он,
сопостат-королъ [там же: 192].
Кроме того, перифразы использованы при упоминании горо-
дов - Москвы и Смоленска. Москва обозначается только перифра-
стически - например, царствующий великий наш град [там же: 193] и
мати градовом в Росийском государстве [там же: 196]. Смоленск не-
сколько раз назван в тексте (при первом упоминании так: Поревнуем
и подивимся великому оному нашему граду Смоленьску, его же стоя-
ние к западу [там же: 190]), однако чаще автор пользуется перифра-
зами: тот нашъ крепкостоятелный град [там же: 194]; оный, преже-
реченный, воистинну великий град [там же: 196]; тот нашъ крепкий
поборник, сопротивный ему, злодею, град [там же: 199] и т. д.
К перифразам автор также прибегает, повествуя о важней-
ших исторических событиях: они использованы в двух ключевых
фрагментах текста - там, где излагаются условия договора с Поль-
шей, и там, где описывается столкновение Салтыкова с Гермоге-
ном, когда Салтыков безуспешно пытался склонить патриарха на
сторону Сигизмунда. В последнем случае смысл слов Салтыкова
передается так:
<.. .> тот душепагубный волк яд свой изблевал и тайную свою общую
яве открыл. И помыслил во злохитром своем уме того непоколебимаго
нашего столпа покачати <.. .> аки змий, из своих уст изрек, что он, ве-
ликий столп и тверды адамант, в их, в суеумышленную и человекоуби-
енную мысль и волю сам бы поколебался, здался в их вражие хотение,
и всему бы множесвенному народу безплотным своим в погибелный
ров во веки пасти понудил, и, всего бы мира спасение, злодейцу-отцу
усты касатися повелел (там же: 200).
А требование перехода Владислава в православие описывается

выше даже дважды, но и в том, и в другом случае при помощи пери-
фраз; второе описание присоединено к первому словом сирень, то
есть выступает как его истолкование, однако оно едва ли намного
яснее (фрагмент приводится в сокращении):
<.. .> чтобы от того гнилаго и нетвердаго, горкаго и криваго корении

древа, и в застени стоящего <.. .> хотящую нама ветъвь от него отвра-
тити, и водою и духом совершенно освятитися, и на высоком и пре-
славном месте посадити <...> И рости бо той ветви и цвести во свете
благоверия, и своея бы ей горести отбыти, и претворитись бы в сла-
дость, и всем людем подовати плод сладок <.. .> И тое бы посаженую
ветвь брещи со всяким опасением, единодушна, а не двоедушно. Си-
речь рожденнаго бы от него у него испросити, и к нам с ним прийти,
и нам бы его, по нашему закону, аки новородити, и от тмы неведения
извести, и, аки слепу, свет дати, и на великий престол возвести, и по-
садити, и скипетр Росийскаго царства вручити <...> (там же: 192).
Итак, автор прибегает к перифрастическим оборотам часто,

они выступают в различных функциях, и если при описании исто-
рических событий эта техника оказывается важной, то при имено-
вании центральных действующих лиц - единственной, несмотря на
то, что ее использование, очевидно, затрудняет понимание текста и
грозит привести к коммуникативной неудаче. Ее значение подчер-
кнуто тем, что использование перифраз в важнейшей функции - в
номинациях исторических лиц - автор считает необходимым моти-
вировать. Мотивировки эти различны: если «отрицательных пер-
сонажей» он не хочет называть потому, что они недостойны сво-
их имен (в обоих случаях причина обозначена одними и теми же
словами - по его злому делу), то Гермогена - потому, что он всем
известен (в тексте дважды повторена формула имя эюе его всем
ведомо). Таким образом, две принципиально различные, по суще-
ству, противоположные причины приводят к одному результату;
создается впечатление, что за ними стоит другая причина, не на-

званная и, может быть, даже отчетливо не осознанная автором (тем
более современником-читателем), но существенная для понимания
текста; раскрыть ее - значит найти ключ к коммуникативному ме-
ханизму повести.
Возможно, она состоит в том, что затрудненность формы, кажу-
щаяся неясность смысла повести входит в авторский замысел; она
не случайна, а внутренне целесообразна. Автор загадывает читате-
лю загадку, задает задачу; чтобы сквозь форму повести пробиться
к ее смыслу, он должен преодолеть стоящий на его пути барьер.
Возводя этот барьер, автор вступает с читателем в игру, возбуждая
его любопытство и призывая его к интеллектуальной активности.
Таким образом он стремится вызвать интерес к чтению; увеличи-
вается дистанция между формой и смыслом, но сокращается рас-
стояние между автором и адресатом. В то же время задача, которую
читатель должен разрешить, в действительности не сложна: знание
исторической обстановки не оставляет ему возможности ошибить-
ся в интерпретации. Автор лишь прикрывает, но не скрывает исти-
ну; читатель заинтересован, и его любопытство не остается неудо-
влетворенным.
Но задача, поставленная автором, к этому не сводится. Перед
читателем открывается путь, противоположный обычному: не от
субъекта к суждению о нем, а от суждения к субъекту- от оцен-
ки к оцениваемому предмету. Назвав персонажа злый, человекъяд-
ный волк, автор предлагает читателю узнать в этой характеристике
историческое лицо - М.Г. Салтыкова, но не оставляет возможности
усомниться в том, что Салтыков такой оценки действительно за-
служивает. Это еще более очевидно в противоположном по смыслу
случае - в случае перифраз, которые использует автор, говоря о па-
триархе Гермогене. На протяжении всего текста он именуется непо-
колебимым столпом и твердым адамантом', эти оценочные номина-
ции выступают не только в предикатной, но и в идентифицирующей
функции (см. [Арутюнова 1999: 95]):
А зде, у нас, прежереченный непоколебимый столп сам крепко и непо-

колебимо во уме своем стоит, и не стены едины великаго нашего града
держит, но и живущих в них всех крепит, и учит, и умными их в поги-
бельный ров впасти не велит (Дробленкова 1960: 196-197);
Он же, государь, твердый адамант, никако тому речению внят, и того
его буесловия не убоялся, ни устрашился, наипаче же посмеялъся тому
его безумному словесному дерзновению <.. .> (там же: 200).
Подобный прием позволяет избежать самой возможности вопро-

са о справедливости данных в тексте оценок: этот вопрос выносится в
пресуппозицию. Таким образом, автор усиливает воздействие текста на
адресата, представляя спорное как очевидное, превращая в исходный
пункт рассуждений вывод. Побуждая читателя угадывать известное, он
исподволь ведет его к согласию с неизвестным — с тем, что составляет
не знание автора, а его мнение, но мнение, в истинности которого он
не сомневается; эту уверенность в том, что правда - на его стороне, он
стремится внушить и читателю. Коммуникативная неудача оказывает-
ся мнимой. Восприятие текста затруднено, но побежденная трудность
должна лишь укрепить читателя в солидарности с автором.
Трудно для понимания и еще одно произведение Смутного вре-
мени - так называемое «Иное видение», но эта трудность иного рода.
«Иное видение» действительно загадочно, и загадку нелегко разга-
дать. Как и другие образцы этого распространенного в Средние века
жанра, «Иное видение» посвящено столкновению человека с непо-
знанным, сверхъестественным, сверхприродным миром. В Смутное
время жанр видений переживал расцвет (см., например: [Прокофьев
1949; Прокофьев 1964]). Видения стали политическими: бедствия
страны представлялись в них как наказание за грехи народа, и авто-
ры призывали народ к покаянию. Но в «Ином видении» ничего этого
нет. Вот что видят и слышат визионеры - сторожа Архангельского
собора в Кремле:
Как, де, будет в 5 часу ночи, и учал, де, быти в церкви, у собора ар-
хангела Михаила, где благовернии великие князи лежат, шум быти и
говор велик, по смете голосов з дватцать или с тритцать. А один, де,
из них говорил по книжнему за упокой без престани, а речей, де, его
и тех людей, у которых промеж ими говор и шум велик, не разумети,
и их в лица не видети никогоже. А в те поры в церкви свечя горит. И
после, де, того промеж ими учал быти смех. И один, де, из них изо
всех голос толст, а против, де, его говорили все встречно. А один, де,
так говорит по книжному за упокой. И толстоголосой на них на всех
крикнул, и они, де, перед ним все умолкли. И после, де, того в церкве
промеж ими всеми учал быти плач велик. А по церкве, де, в те поры
по всей свет велик был. И как, де, свет пойдет кверху, ино, де, осветит
верх весь и всю церковь, а как свет пойдет книзу, ино, де, осветит
мост церковный. А в лице, де, никого не видети, и речей, де, их не
разумети <...> (БЛДР 2006: 202).
«Иное видение» создает три коммуникативных ситуации: две

замкнуты внутри мира произведения, третья открыта вовне. Этот вну-
тренний мир видения, в свою очередь, разделен на два пространства -

сакральное и профанное. Первая коммуникативная ситуация - внутри
сакрального пространства: говорят между собой персонажи, не назван-
ные по именам. Вторая - на границе двух пространств, сакрального
и профанного: сторожа вне церкви видят и слышат, что происходит
внутри, - но речь обращена не к ним, и они оказываются не в силах ее
понять; их общение с сакральным миром (в отличие от многих дру-
гих видений Смутного времени) заканчивается неудачей. Третья - на
границе мира произведения и мира действительного: смысл сказан-
ного вслед за персонажами-визионерами старается понять читатель,
чтобы проникнуть в суть замысла — но и он терпит неудачу. В «Ином
видении» визионеры наблюдают происходящее в соборе, заглядывая в
церковные обдвои двери дщелми и сквозе замки [там же]; трудно было
бы найти лучшую, чем эти запертые двери, метафору границы, отде-
ляющей мир человека от неожиданно явившегося ему мира сверхъе-
стественных сил - границы, которую он не может преодолеть.
Не давая читателю ответов на вопросы, что открылось визио-
нерам и каков смысл увиденного и услышанного ими, автор «Иного
видения» отступает от жанровой традиции: в литературе видений
принято было намного более подробно и ясно описывать мисти-
ческий опыт героев. Эти описания были порождены традицией
средневековой конфессиональной культуры, и в том числе лите-
ратуры: там сами визионеры или авторы «литературной записи»
видений встречали картины потустороннего мира, образы сверх-
ъестественных сил. В этой традиции видения находили свое осно-
вание и оправдание, в свою очередь, поддерживая и подтверждая
ее: совпадение опыта визионера с теми представлениями о сверх-
ъестественном мире, которые были характерны для литературы,
в глазах средневекового человека удостоверяло подлинность его
опыта [Гуревич 1981: 205-209].
Но отступление от традиции означает открытие нового литера-
турного пути. Внося ясность, направляя переживания визионера в
определенное русло, традиция жанра подавляла чувство недоуме-
ния, вызванное столкновением с непознанным - с непонятными са-
мому человеку образами внутреннего мира, осмыслявшимися как
исходящие извне, из мира сверхъестественного. Преодолев тради-
ционные жанровые шаблоны, «Иное видение» передает это чувство:
таинственное остается таинственным, вопрос не находит ответа. И
здесь неудача оборачивается удачей: обращение автора к читателю
достигает цели именно потому, что внутри повести коммуникация
не может состояться. «Иное видение» обретает смысл в тот момент,
когда читатель ощущает невозможность понять непостижимое.
«Иное видение» и «Новая повесть» непохожи друг на друга - и

в жанровом отношении, и в смысловом. Продолжая разные жанро-
вые традиции, оба произведения выходят за определенные ими рам-
ки, однако авторы избирают разные пути. Если в «Новой повести»
использованы те же приемы, что в агитационных грамотах Смут-
ного времени, но их сосредоточение меняет жанровое качество, то
автор «Иного видения», наоборот, отказывается от традиционных
для визионерской литературы механизмов смыслополагания. «Но-
вая повесть» оказывается своего рода кульминационной точкой в
истории агитационной письменности, пределом ее развития; «Иное
видение» стоит в стороне от магистральной линии жанровой эво-
люции. Смысл «Новой повести» ясен: очевидна ее политическая
задача; «Иное видение» с трудом поддается интерпретации, оно
загадочно и непонятно. Но их объединяет одно: в обоих случаях,
на первый взгляд, неизбежна коммуникативная неудача, и оба раза
она оказывается мнимой. В «Новой повести» автор ставит препят-
ствие на пути читателя, но затрудненность формы становится лишь
стимулом к пониманию. В «Ином видении» автор заставляет чи-
тателя увидеть препятствие, которого тот прежде не замечал; ему
удается передать охватившее человека чувство недоумения, атмос-
феру тайны, и именно в этом состоит его творческое открытие. И
здесь, и там читатель становится свидетелем парадоксального пре-
вращения неудачи в успех; вслед за автором он идет от мнимого
поражения - к подлинной победе.

БЛДР 2006 - Библиотека литературы Древней Руси: [В 20 т.] Т. 14: Конец
XVI - начало XVII века. СПб., 2006.
Гуревич 1981 - Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культу-
ры. М, 1981.
Дробленкова 1960 - Дробленкова Н.Ф. Новая повесть о преславном Росий-
ском царстве и современная ей агитационная патриотическая письмен-
ность. М.; Л., 1960.
Назаревский 1958 -Лазаревский A.A. Очерки из области русской историче-
ской повести начала XVII века. Киев, 1958.
Платонов 1886 - Платонов С.Ф. Новая повесть о Смутном времени XVII
века // Журнал Министерства народного просвещения. 1886. № 1.
Прокофьев 1949 - Прокофьев H.H. «Видения» крестьянской войны и
польско-шведской интервенции начала XVII века (Из истории жанров
литературы русского средневековья). Автореф. дисс. ... канд. филол.

наук. М., 1949.
Прокофьев 1964 - Прокофьев И.И. Видение как жанр в древнерусской лите-
ратуре // Ученые записки Московского государственного педагогиче-
ского института им. В.И. Ленина. № 231. Вопросы стиля художествен-
ной литературы. М., 1964.
Солодкин 1981 - Солодкин Я.Г. К датировке и атрибуции «Новой повести о
преславном Росийском царстве» // Труды Отдела древнерусской лите-
ратуры / Институт русской литературы АН СССР. Т. 36. Л., 1981.
И. Б. Шатуновскш
РЕЧЕВЫЕ АКТЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ:

ФАКТОР АДРЕСАТА
Речевые акты (РА) предложения образуют одну из наиболее

сложных, разветвленных, внутренне неоднородных и идиоматич-
ных групп РА. Это наглядно проявляется при сравнении с материа-
лом других языков. Так, в английском языке сфера русского пред-
ложения делится между тремя разными глаголами: suggest, propose
и offer. Зато в русском языке разделены по разным словам предло-
жение и предположение, которые в английском языке объединены
в suggest (suggestion). С формальной точки зрения все предложения
объединяются тем, что при их описании употребляются классифи-
каторы предлагать I предложить, предложение. Это, конечно, то же
самое, что сказать: все предложения объединяются тем, что они на-
зываются предложения; тем не менее, разумеется, то, что они назы-
ваются одинаково, что-то значит и не случайно, оно предсказывает,
что между всеми предложениями есть какая-то связь. Как и в других
типах РА, одним из важнейших факторов, определяющих специфику
речевого акта, являются отношения между говорящим (Г) и адреса-
том (А). Однако в области предложений фактор адресата [Арутюнова
1981] особенно важен, поскольку в различных видах предложений Г
и А по-разному связаны, по-разному взаимодействуют друг с дру-
гом; эти различия, собственно, и определяют, дифференцируют раз-
личные виды предложений.
РА предложения относятся с некоторой долей условности к РА
слабого побуждения, куда, кроме предложений, входят просьбы и
советы1. Все РА слабого побуждения объединяет то, что в отличие от
РА сильного, категорического побуждения (приказов, распоряжений,
1
Условность этого отнесения связана с тем, что компонент побуж-
дения в предложении ослаблен, редуцирован (см. далее), а в ряде случа-
ев предложение вообще выходит за пределы собственно побуждения. Так,
трудно назвать побуждением высказывания, в которых адресату предлага-
ется действие говорящего: Давайте я помогу вам!
Речевые акты предложения: фактор адресата 121
требований, команд, повелений, указаний и т. д.), по правилам со-

вершения РА этого типа ни до, ни после побуждения А не должен, не
обязан делать действие (Р), к которому его побуждают, и делать или
не делать Ρ остается в конечном итоге делом его выбора. Различия
между этими РА сводятся в общих чертах и очень приблизительно
проходят по 2 параметрам: (1) в чьих интересах (кому нужно, для
кого оно хорошо) Р; (2) кто должен совершать это Р. Просьба - Ρ в
интересах Г, а делать его должен А. Совет - Ρ в интересах А, и он же
его должен делать. Наиболее сложная ситуация, вследствие его раз-
ветвленности и неоднородности, с предложением. С содержательной
точки зрения, все (или, осторожнее, почти все) предложения объеди-
няются тем, что говорящий выражает готовность сделать что-то или
предоставить свои ресурсы для адресата [Безяева 2002: 338]; ины-
ми словами, Ρ в интересах А (не во всех видах - только А, но, по
крайней мере, Ρ всегда и в интересах А), но что-то сделать для его
осуществления, потратить свои «ресурсы» - материальные или фи-
зические, свои силы, время, энергию должен Г. Без участия в том или
ином виде, тем или иным образом Г Ρ не может быть осуществлено.
Иногда это Ρ должен сделать сам Г, и только Г, иногда он это делает
вместе с А, наконец, в третьем случае, действует А, а Г создает ему
условия (ср. [Гловинская 1993: 184]). При этом осуществление Ρ всег-
да обусловлено выбором А [Безяева 2002: 338-339]; оно будет, если
А его выберет, в том числе и тогда, когда это действие Г. Поскольку
условием осуществления всех РА предложения, в том числе и тех,
которые делает только Г, является выбор А, а выбор определяется
желанием и «срастается» с ним в значении слова хотеть, типичной
косвенной формой всех предложений является предложение через
вопрос о желании А: Хочешь чаю? Вы не хотите сыграть партию в
шашки? Хотите, я вам спою?
Предложение предоставляет А наибольшую свободу выбора.
Просьбу трудно отвергнуть по этикетно-этическим соображениям.
Хотя по собственно языковым правилам совершения просьбы в воле
А делать или не делать Р, на более высоком этико-этикетном уровне,
просьба - это весьма сильный РА, поскольку по правилам этики и
вежливости А должен делать все, что возможно, в интересах другого
человека, в данном случае Г. Поэтому просьбу очень трудно отвер-
гнуть: отклонить просьбу Г, которая в интересах Г, а не А, - значит
нарушить общечеловеческий этический принцип 'делай всё, что воз-
можно, для другого человека (если это не влечет для тебя чрезвы-
чайного ущерба)' и тем самым оказаться невежливым, эгоистичным,
нехорошим человеком. Таким образом, в перформативном употре-
блении просьба (собственно просьба) - весьма настоятельный РА,
122 И. Б. Шатуновский
Я прошу иногда ~ Я умоляю {Я прошу {вас), не оставляйте меня!), а

иногда ~ Я требую {Я прошу {вас) не разговаривать со мной в таком
тоне!)1. Совет также трудно отвергнуть, не обидев другого человека.
Отказаться здесь - значит не оценить доброе расположение к тебе
и компетентность (тот, кто дает совет, хорошо разбирается в пред-
мете - это условие уместности совета) другого человека, и в этом
смысле унизить его. Поэтому даже вежливых формул отказа от со-
вета, в отличие от отказа выполнить просьбу, не существует. Только
грубые, типа: Mind your own business! He лезь не в свое дело! Без тебя
знаю! Я не нуждаюсь в ваших советах.
Принципиально иная ситуация с предложением. Поскольку в
случае предложения Г всегда должен делать что-то для осуществле-
ния Р, то есть тратить свое время, силы или какие-то материальные
ресурсы, то отказаться от предложения, даже тогда, когда А хотел
бы его принять, всегда вежливо (или, по крайней мере, нейтрально с
точки зрения этикета, это зависит от вида предложения), поскольку
этот отказ идет на пользу предлагающему субъекту. Наличие двух
равно допустимых, как с точки зрения собственно языковой, так и
с точки зрения прагматически-этикетной, возможностей - принять
предложение или отказаться от него - делает предложение самым
свободным, в смысле свободы дальнейших действий для А, РА. Ком-
понент побуждения во всех видах предложения ослаблен: чем боль-
ше свободы, тем меньше побуждения - «принуждения» А к соверше-
нию тех или иных действий.
Перейдем теперь к описанию различных видов предложений.
Предложение1 {Давай{те) пойдем в кино! Я предлагаю пойти в
кино) совершается в следующей ситуации:
1) Ρ представляет собой совместное действие Г и А;
3
2) Ρ в интересах и Г, и, возможно, А .
Заметим, дополнительно, что роль Г и А в совместном действии,
так сказать, однородна, они выполняют одни и те же, в каком-то при-
ближении, действия. Это отличает предложение1 от предложения3
и приглашения. Если я предлагай^ вам пойти в кино, то, в принципе,
2
Отсюда наличие во всех языках косвенных способов выражения
просьбы, представляющих просьбу как не просьбу и дающих А возмож-
ность вежливо отказаться ее выполнить: Вы не могли бы дать мне эту кни-
гу до завтра? - К сожалению, нет: я должен... (и какое-то объяснение).
3
Здесь и далее мы не отмечаем очевидные, тривиальные условия успеш-
ности, уместности и искренности различных видов предложений, например,
то, что Г и А / Г / А (по-разному для разных видов предложений) могут сде-
лать Ρ (условие уместности), что Г намеревается в случае принятия предло-
жения вносить свой вклад в осуществление Ρ (условие искренности) и т. д.
мы идем на равных, оба платим за себя и т. д., но если я приглашаю

вас в кино, то я беру на себя обязанность обеспечить своими ресур-
сами ваше пребывание в кино - купить за свои деньги билеты, наши
действия в этом случае различны.
Компонент собственно побуждения в предложение ослаблен,
редуцирован (как и в совете). Собственно акт предложения заклю-
чается в том, что Г выдвигает на рассмотрение А (= сообщает ему)
для принятия к осуществлению план, идею будущего совместного
действия, которое, по его мнению, будет хорошо и для него, и для
А. Совместное действие Ρ следует сделать потому, что оно, по мне-
нию Г, хорошо и для Г, и для А, то есть главной движущей силой
здесь являются утилитарные соображения. Если А согласится, при-
мет предложение, то это не потому, что Г побуждает его сделать Р, а
потому, что он сочтет Ρ хорошим / приятным / полезным и т. д. для
себя. Поскольку главной побуждающей силой здесь является инте-
ресы как Г, так и А, предложение1 нейтрально с точки зрения этики
и этикета (вежливости). Хорошо, правильно, вежливо, с точки зре-
ния этики и этикета, делать то, что в интересах другого человека.
Поскольку Ρ и в интересах Г, предложение совершить его не явля-
ется вежливым (нейтрально по этому параметру), так как Г будет
делать Ρ не для А, а для себя. Аналогично, отказ от предложения
не является невежливым (в отличие от отказа выполнить просьбу),
постольку, поскольку отказ обусловлен утилитарными соображе-
ниями: Пойдем в кино! Сегодня показывают новую версию «Трех
мушкетеров». —Да что в этом фильме интересного?! Давайте луч-
ше поедем купаться!; Давай поженимся! - Зачем? Нам и так хоро-
шо! - отказ мотивирован соображениями пользы и для А, и для Г,
это и в интересах Г не идти в кино, не вступать в брак и т. д. Если,
несмотря на форму предложения, по содержанию и контексту вид-
но, что Ρ больше в интересах Г: Давай сходим в кино! Мы так давно
никуда не выходили!, отказ может делаться не в форме утилитарных
соображений {А зачем нам куда-то ходить? Нам и дома хорошо!),
но вежливо через сообщение о невозможности совершения Р: К со-
жалению, сегодня я занят.
Предложение1 совершается посредством высказывания, включа-
ющего перформативный глагол предлагаю (несколько официальный
вариант): Предлагаю пойти в кино. Поскольку Ρ является совмест-
ным действием Г и А и роль Г и А одинакова, «однородна» (собствен-
но, поэтому Ρ и является «совместным» действием), их можно объе-
динить, обобщить в форме множественного числа. Соответственно,
типичным средством выражения предложения1 является форма
(инклюзивного- включающего А) множественного числа глагола,
с глаголом-частицей давай(те): Давай(те) пойдем в кино! Давайте

петь! или без таковой: Пойдем(те) в кино! Пошли в кино!
Предложение1 может принимать форму вопроса: Пойдем завтра в
кино? Не пойти ли нам завтра в кино? Почему бы нам не пойти в кино?
А не выпить ли нам бутылочку доброго сухого вина? - вдруг от души
предложил профессор (В. Шукшин. Печки-лавочки. Корпус); Может,
поедем домой? Предложение в виде вопроса является неуверенным в
том смысле, что Г сам не уверен, является ли Ρ хорошим для него и А.
Эта неуверенность проистекает из пресуппозиции (исходного предпо-
ложения) вопроса: Г не знает, Ρ или не Р, в данном случае, стоит или не
стоит (= хорошо для Г и А или нет) сделать Р.
Одним из наиболее важных видов предложений в жизни чело-
века является предложение вступить в брак. Поэтому сочетание сде-
лать предложение без конкретизации его вида понимается по умол-
чанию именно как предложение руки и сердца.
Предложение1 является исходным пунктом и более сложной, со-
ставной процедуры, когда группой людей обсуждается и затем при-
нимается какой-то план, программа, порядок каких-то совместных
действий. В этих случаях в официальных мероприятиях употребля-
ется, помимо перформатива предлагаю, -ем, безличная форма 3 лица
предлагается и аналитический перформатив есть предложение:
Предлагается следующая повестка нашего заседания...', Есть пред-
ложение принять следующую повестку дня; Предлагаю избрать
председателем нашего собрания И.И. Иванова.
Предложение 2 совершается в следующей ситуации:
1) Ρ представляет собой действие Г.
Эта особенность в принципе вообще выводит этот РА за преде-
лы побуждений. Р, которое предлагает Г, может быть его отдельным,
самостоятельным действием: Давай я для тебя станцую! Хочешь, я
для тебя на голову встану I с моста прыгну? Хотите, я вас поне-
су? (И. Грекова. На испытаниях. Корпус) (пусть это будет предложе-
ние^). Однако в типичном случае Ρ является частью более общего
действия Q, которое, в случае принятия предложения и реализации
предлагаемого Р, будет осуществляться совместно Г и А: Давай я
тебе завтра Москву покажу, Хочешь, я тебя свожу в зоопарк? (пред-
ложение^). Это объединяет предложение1 и предложение 2 . Такого
рода совместность очевидна в тех весьма частых случаях, когда Г
предлагает помочь А-у в совершении какого-либо действия (по са-
мому смыслу слов помогать, помощь): Давайте я вам помогу доне-
сти чемодан; Позвольте я помогу вам! Предлагаю вам свою помощь;
Могу я вам чем-нибудь помочь? Вам помочь? и т. д. Однако, в отли-
чие от предложения^ роль Г и А в этом общем действии разнородна,
что и не позволяет обычно как-то назвать, обозначить одним словом

это действие. С формальной точки зрения, предложение1 и предло-
жение 2 объединяются возможностью употребления частицы-глагола
давай(те): Давайте я вам помогу.
2) Р, возможно, предположительно, в интересах А, но не в инте-
ресах Г! Напротив, его совершение всегда наносит какой-то ущерб Г,
поскольку, совершая Р, он потратит без пользы для себя какие-то свои
ресурсы, как минимум, время и силы. Поэтому это очень вежливый,
этикетный РА, как и отказ от предложения: вежливый А, понимая,
с какими трудностями связано осуществление Ρ для Г, должен, для
того чтобы проявить свою вежливость, от предложения отказаться:
Уже поздно, давайте я вас провожу. -Да что вы, не беспокойтесь, я
прекрасно доеду на такси, да и как вы сами будете обратно возвра-
щаться? В подобных диалогах возможно своего рода соревнование в
вежливости: Г предлагает Р, в душе надеясь, что А от его предложения
откажется; А, хотя и хочет принять предложение, как вежливый чело-
век, отказывается, в душе надеясь, что Г, как вежливый человек, будет
настаивать на своем предложении; Г, как вежливый человек, настаива-
ет на своем предложении, и т. д., пока кто-нибудь не «проиграет» (или
не выиграет, смотря как на это посмотреть).
Между предложением1 и предложением 2 есть переходные слу-
чаи, которые при желании можно выделить в самостоятельные виды
предложений. Например: Давайте я проверю в лаборатории на кис-
лотность, - предложил я (Ю. Домбровский. Хранитель древностей.
Корпус) - действие Г, но в интересах и Г, и А; аналогично: Ну и хо-
рошо, - произнес Севастьянов, - давайте я картошки отварю. - Ты
бы еще нам каши предложил1 - сказал Шаблинский (С. Довлатов.
Компромисс)- Г, внося свой вклад в организацию вечеринки (Q),
картошку хочет сварить на всю компанию, в том числе и на себя.
Другой переходный случай в примерах типа: Хочешь, завтра сходим
в кино? Как и в предложении 2 , Ρ здесь в интересах А, но не Г (что
видно из употребления хочешь, = Если ты хочешь', что касается Г, то
его интерес здесь никак не выражен); как и в предложении^ действие
совместное, роли Г и А в его выполнении однородны.
Следующий тип предложений внутренне, в свою очередь, неод-
нороден и может быть разбит на различные подтипы. Общее для всех
его разновидностей и позволяющее объединить его в один тип:
Предложение3:
1) Ρ представляет собой действие А.
Подчеркнем, что это отличает предложение 3 от других видов
предложений, где Ρ осуществляет Г или Г и А совместно, и объе-
диняет с просьбами и советами и вообще всеми другими видами
126 К Б. Шатуновский
побуждения, что и определяет возможность выражения предложе-

ния3 формами повелительного наклонения: Выпейте чаю! Прохо-
дите, садитесь! Купите бублики!
2) Г создал или может создать (= контролирует) возможность (=
обеспечил или может обеспечить условия) для того, чтобы А сделал
Р; без участия Г - в той или иной форме - А не может сделать Р.
По другим параметрам различные виды предложения3 отлича-
ются друг от друга.
Предложение^: Предлагаю вам перейти к нам на работу, Пред-
лагаем вам туры по Италии; Покупайте I Купите бублики! и т. п.
3) Ρ в интересах и (предположительно) А, и Г.
Взаимная заинтересованность Г и А в Ρ сближает предложение3а
с предложениемг Однако роли Г и А, в отличие от предложения1 раз-
личны: собственно действие совершает А, а Г обеспечивает условия
для его совершения. Так, если я предлагаю кому-то перейти к нам на
работу, то это предполагает, что принять или не принять на работу
А зависит от меня. Побуждающий компонент в предложении этого
типа редуцирован: выполнение Ρ обеспечивается прежде всего инте-
ресом А в осуществлении Р, т. е. утилитарно, прагматически. Отсюда
косвенное выражение предложения3а через вопрос о том, нужно ли Ρ
А-у: Перекупщик билетов: Билеты на футбол нужны? Хозяин, дрова
нужны? (из анекдота) или же через сообщение (объявление) о том,
что Г располагает тем, что может заинтересовать потенциального
А предложения: В магазин требуется охранник; зарплата 30 тысяч
рублей, ежемесячная премия..., отпуск 45 дней, возможность ухо-
да на пенсию в 55 лет и т. д. Ср. шуточное предложение: Молодая
красивая блондинка без комплексов, рост 176 см, объем бедер 86 см,
талия 61 см, купит вагон листового железа, где аргументы в пользу
принятия предложения не соответствуют его буквальному смыслу и
наводят на мысль о предложении совсем иного рода.
То, что Ρ (потенциально) хорошо для А, проявляется также в
возможности выражения предложения^ с помощью глагола пригла-
шать2 в перформативном употреблении: Московский метрополитен
приглашает на работу мужчин в возрасте до 35 лет, жителей Мо-
сквы или ближнего Подмосковья. (Приглашаю^ участвовать в чем-
то сугубо хорошем для А: праздничном обеде, походе в театр, кино,
загородной прогулке и т. д.)
Понятно, что предложение3а нейтрально с этикетно-этической
точки зрения: А сделает, если сделает, Ρ для себя, но не потому, что
хочет сделать что-то хорошее для Г.
К области предложения3а относится обширная сфера предложения
и рекламы товаров и услуг, причем в рекламе предложение, побуждение
к совершению Ρ часто осуществляется в косвенной форме, причем не

только речевой: С работы и на работу летайте самолетами Аэро-
флота! (А. Вознесенский); Покупайте I Приобретайте билеты спор-
тивной лотереи! Курите сигареты „Прима'! — косвенно,... —• 'а сле-
довательно, покупайте' - иначе откуда их возьмешь?
Категорическое предложение. Предложение 3а континуально
переходит в особый РА, который выражается перформативом предла-
гаю, -ем, предлагается, но в целом уже находится за пределами соб-
ственно предложений, как они были определены выше. Начало этой
эволюции в примерах типа: Вы окружены. Я предлагаю вам сдаться.
Это очень близко к предложению^: Ρ - сдаться - действие Α-a, но
сдаваться он должен Г-му (или группе, в которую он входит), он будет
«обеспечивать» это действие, принимать сдающихся. Нюанс, отли-
чающий этот пример от типичного предложения 3а , в том, что выгода,
польза для А действия Ρ - в том, что иначе ему будет плохо (хуже).
Ср. более эксплицитное: Предлагаю вам сдаться по-хорошему, По-
встанцы предложили сторонникам Каддафи сдаться, угрожая
в противном случае взять город штурмом. Дальнейшее развитие
связано с перемещением предложения в официальную сферу: Пред-
лагаем вам в трехдневный срок добровольно освободить незаконно
занимаемое вами помещение. В противном случае мы будем вынуж-
дены обратиться в суд; Повестка. На основании закона Российской
Федерации «О воинской обязанности и военной службе» предлагаю
Вам 26 октября 1998 г. к 9.00 явиться в военный комиссариат города
Дубны... Военный комиссар города Дубны полковник Сорокин; С полу-
чением настоящей повестки вам предлагается в трехдневный срок
явиться в органы внутренних дел по месту жительства... Подобное
предложение через угрозу санкций (эксплицитную или имплицит-
ную: прокурор, военком и т. д. - официальные лица, располагающие
возможностями «наказать» А в случае невыполнения Р) переходит в
разряд категорического побуждения, не оставляющего А-у свободы
выбора. Это как раз такое предложение, от которого нельзя отказать-
ся. Мотивировка этого употребления, видимо, заключается, с одной
стороны, в «смягчении» формы побуждения - действие представля-
ется как такое, которое А выбирает по своей доброй воле, с другой,
и это, наверное, основное, - другие перформативы в этих ситуациях
не подходят. Приказ не «проходит», потому что Г и А не связаны
членством в одной организации и отношениями 'начальник' - 'под-
чиненный', требование, покоящееся на чисто моральной силе, на де-
онтической необходимости для А сделать Р, не годится потому, что
здесь часто нет никаких моральных, шире - деонтических основа-
ний требовать от А выполнения Р, а также потому, в официальной
128 КБ. Шатуновский
иерархии Г стоит выше, чем А, в отличие от нейтрального в этом

отношении требования.
Предложение3б (первые два условия те же, что и в предложении^):
3) Ρ в интересах А, или, возможно, предположительно, в интере-
сах А (но не Г!). Этим оно похоже на предложение2, ср. объединение
этих видов предложения в один тип в работе М.Я. Гловинской [1993].
Однако в отличие от предложения2 это действие А! Предложение3б
имеет место, например, в ситуациях, когда Г предлагает А выпить
чаю, взять домой почитать интересную книгу из своей домашней би-
блиотеки, отдохнуть после обеда на диване, погостить у него дома и
т. д., и т. д. Такое предложение может быть успешным и уместным
только в тех случаях, когда Г имеет в наличии и распоряжается пред-
метами и т. д., необходимыми для осуществления Р. Ср.: Позвольте,
я налью вам коньяку, Чаю налить? - предложение2, неважно, кому
принадлежит коньяк (чай); Г сделает что-то для Α-a уже в силу того,
что нальет ему коньяк / чай; Выпейте I Налейте себе коньяку! - если
коньяк принадлежит Г, то это предложение^; если коньяк принадле-
жит А или какому-либо третьему лицу, то это совет. В ряде случаев
граница между различными видами предложения зыбка и невидима,
поскольку из ситуации не очень ясно, в чьих интересах Ρ и каковы
мотивы Г, делающего предложение. Например, Г говорит А-у: Сади-
тесь!, имея в виду свободное сиденье в общественном транспорте.
Если он предлагает А-у сесть, чтобы в проходе автобуса было сво-
боднее, то это предложение3а - оно в интересах как Г, так и А. Однако
если Г предлагает А-у сесть как вежливый, воспитанный человек,
ради того, чтобы А-у было хорошо и удобно, - это предложение^.
«Ресурсы», которыми в этом случае располагает и распоряжается
Г, - это свободное место, около которого он стоит и которое тем са-
мым в каком-то смысле «его»; помимо этого, он обычно совершает
еще какие-то действия для А: не занимает место (отрицательное дей-
ствие: удерживается от того, чтобы сесть на освободившееся место),
отстраняется, пропускает А к свободному месту. Ненормально кри-
чать издалека пассажиру, стоящему около свободного места: Сади-
тесь! Это уже будет непонятно что, но уж точно не предложение.
Поскольку Ρ исключительно в интересах А, а Г для обеспече-
ния этого действия должен тратить свои ресурсы, предложениезб -
очень вежливый, этикетный акт. Г предлагает А сделать Р, несмо-
тря на то, что это приносит ему, Г, ущерб, потому что Г хороший,
моральный, вежливый, потому что он хочет, чтобы А было хорошо.
Поскольку Ρ приносит ущерб Г-му, А, чтобы проявить свою вежли-
вость и воспитанность, должен в свою очередь отказываться сделать
Ρ (с той же возможной конкуренцией в вежливости, как и в случае
предложения2): Да ничего, спасибо, я постою, вы сами садитесь. Г

может «усилить» вежливость, облекая предложение в форму прось-
бы: Прошу вас, съешьте еще кусочек! Р, которое реально в интере-
сах А, представляется в этом случае как такое, которое в интересах
Г, тем самым, по крайней мере формально, ситуация с интересами
и, соответственно, вежливостью, инвертируется: поскольку Ρ в ин-
тересах Г, нет оснований отказываться из опасений нанести ущерб
Г, напротив, из вежливости надо сделать Р, чтобы Г было хорошо.
Ср. гиперболизацию подобного приема в предложении Манилова
Чичикову: Позвольте вас попросить расположиться в этих крес-
лах, - сказал Манилов. - Здесь вам будет попокойнее (Н.В. Гоголь.
Мертвые души) - предложение в форме просьбы сделать Ρ в форме
просьбы разрешить попросить сделать Р.
В русском языке подобная модель просьбы-предложения конвен-
ционализовалась, превратилась в своего рода клише: [Хозяин гостям:]
Прошу вас, угощайтесь', [Хозяин кабинета посетителю:] Прошу са-
диться. В подобных клише исчезает интонация просьбы, перформа-
тивная формула просьбы сокращается вплоть до одного перформатив-
ного слова, вместе с этими формальными изменениями снижается и
накал вежливости, экспрессивности высказывания, которое становит-
ся показателем особого вида предложениязб(см. далее).
Помимо прошу, в вежливых предложениях этого типа также
употребляется слово пожалуйста, которое первично также является
показателем просьбы: [сосед Демьян соседу Фоке:] «Соседушка, мой
свет! Пожалуйста, покушай» (И.А. Крылов. Демьянова уха).
Предложение3б разделяется на два (весьма разных!) подтипа с
точки зрения, несколько условно говоря, его «силы». (Конечно, уже
надоело делить и громоздить деления! Сколько можно делить?!
Столько, сколько нужно - для того, чтобы хотя бы приблизительно
и упрощенно описать ту обширную и разнородную область, которая
называется предложение*). Эти два подтипа различаются формаль-
но: «слабое» предложение, которое является собственно предложе-
нием, предложением в полном смысле, выражается перформативом
предлагать в одиночку (но довольно редко, это очень официальный,
формальный вариант) и в перформативных сочетаниях могу предло-
жить, хочу предложить (тем самым = предлагаю с некоторыми до-
полнительными мотивировками): Предлагаю вам выпить чаю; Чаю
нет, но могу предложить вам кофе; и косвенными формулировками
Чаю хотите? Не выпьете ли коньяку? Чай будешь?; Да не хотите ли
закусить, Никанор Иванович? Без церемоний! А? (М. Булгаков. Ма-
стер и Маргарита); Вы можете (еслихотите) пока пожитьу нас и т. д.
«Слабое» предложение также выражается формами повелительного
130 И. Б. Шатуновсшй
наклонения- вместе с наличным или подразумеваемым если (за)

хочешь, если (за)хотите: Если хочешь, поживи пока у нас; Тот вы-
слушал его с сочувствием, качая головой, пожелал ему успеха в деле
с билетами и предложил: «Если негде будет ночевать - езжай ко
мне» (И. Грекова. Знакомые люди. Корпус); Приезжайте к нам на
Колыму! [Здесь подразумевается: Если (за)хотите, приезжайте.] -
Нет, нет, уж лучше вы к нам! (к/ф «Бриллиантовая рука»).
«Сильное» предложение выражается формами повелительно-
го наклонения: Проходите! Садитесь! Пожалуйста, пейте чай,
берите печенье! или перформативной формулой с прошу. Прошу
садиться. Прошу всех пройти к столу. Последняя (также как вы-
ражения с пожалуйста) является однозначным показателем «силь-
ного» предложения3б, тогда как понимание формы повелительного
наклонения в данном значении является результатом ее интерпре-
тации в конкретной ситуации и контексте и в принципе она может
пониматься и по-другому.
«Слабое» предложение - это собственно предложение, оно по-
хоже в этом отношении на предложение^. Оно представляет Ρ как
подлинную альтернативу, делать или не делать Р, принять или откло-
нить предложение представляются в этом случае равновероятными
возможностями. Подлинной альтернативой Ρ является потому, что
то, что Ρ в интересах А, является, по мнению Г, только возможным.
Он не уверен, что А нужно Ρ / А хочет / захочет Ρ и поэтому что он
выберет Р, если Г ему его предложит. Поэтому это предложение де-
лается в виде высказываний, выражающих в том или ином виде эту
альтернативу: в виде вопроса о желании А: Чаю хочешь? Не хотите
ли закусить? и т. д., вопроса о том, будет ли А делать Р: Чай (пить)
будешь?, сообщения о том, что А может сделать Ρ (= Г инициатив-
но разрешает А, если тот захочет, воспользоваться его ресурсами
для совершения Р): Вы могли бы, если хотите I если вам это будет
удобно, пожить пока у нас; в виде «условного императива»: побуж-
дения сделать Ρ при условии, что это А хочет Ρ (ему нужно Р): Если
хотите, выпейте коньяку.
«Сильное» предложение предполагает, по крайней мере с большой
вероятностью, что Ρ в интересах А, нужно А и что он, следовательно,
сделает Р, если будет иметь возможность это сделать, но Ρ контро-
лируется Г, средства для его осуществления находятся в распоряже-
нии Г, они его собственность, или это он сам, его тело или часть тела
{Держитесь за меня, - предложил Скворцов. -Хотите, я вас понесу?
(И. Грекова. На испытаниях. Корпус)), или он распоряжается ими в
силу служебного или официального положения, особенностей ситуа-
ции и т. д.: Собрав их тщательно, Баранов свернул тоненькую папи-
роску и протянул её Дугаеву. - Кури, мне оставишь, - предложил он.

(В. Шаламов. Колымские рассказы. Корпус); Садитесь, - предложил
хозяин твёрдо, суховато, но приветливо (Ю. Домбровский. Хранитель
древностей. Корпус); Присядьте, - предложил Скворцов и расстелил
на горячей земле газету (И. Грекова. На испытаниях. Корпус) - харак-
терно, что Г, не дожидаясь ответа А, приступил к созданию условий
для осуществления его предложения. Такое предложение носит ри-
туальный, этикетный характер. В принципе отказа от предложения
не предполагается, поэтому полноценных альтернатив и выбора здесь
нет. Г знает (или сильно предполагает), что А хочет Ρ и поэтому сде-
лает Р, но только, по этикетным правилам, если на это будет санкция
распорядителя ресурсов - Г. Вежливый и кооперативный Г, понимая
это, предлагает А-у сделать Р, пользуясь его ресурсами. Предложение
этого типа похоже на разрешение и отличается от последнего тем, что
(а) делается не в ответ на просьбу А, а по инициативе Г, ср.: Можно во-
йти? -Входите! -разрешение, и: [Г, услышав стук в дверь, открывает
ее и видит на пороге А. Ясно, что раз А подошел к двери и постучал,
то он хочет войти:] А, это вы! Входите! - предложение, приглашение
(вид предложения); (б) Г своим речевым актом не просто дает А право
сделать Р, как в разрешении, но даже побуждает его сделать Р. Почему
Г побуждает А сделать Р, которое в интересах А, используя ресурсы
Г? Да просто потому, что он доброжелательный, он хочет для А добра,
потому что это вежливо, потому что так принято в человеческом, по
крайней мере, нашем обществе! Как показывает язык, люди не так уж
плохи! Поэтому предложение неизмеримо вежливее и кооперативнее,
предупредительней разрешения. Последнее вообще не маркировано с
точки зрения вежливости и этикета. При этом, как и в других областях
предложения, резкой границы между «слабым» и «сильным» предло-
жением нет. Чем в большей степени подразумевается 'если хотите' и
тем самым чем больше вероятность отказа от предложения, тем бли-
же предложение к подлинному предложению, слабому предложению;
чем меньше вероятность отказа, чем ближе она к нулю, чем меньше
свобода выбора для А, тем «сильнее» предложение и тем диалектиче-
ски в меньшей степени оно является предложением, приближаясь ча-
сто к указанию или распоряжению. Ср. диалог Садитесь! - Спасибо,
я постою! в автобусе и Садитесь... - Спасибо, я постою! в суде (к/ф
«Кавказская пленница»), где подобный ответ подсудимого на слова
судьи производит комическое впечатление в силу того, что в данной
ситуации отказа не предполагается.
Предложение4 граничит в русском языке с предположением
(а в английском языке, как было отмечено выше, сливается с ним в
рамках единого слова suggest [Macmillan 2002; Wierzbicka 1987: 187]).
132 Я. Б. Шатуновский
Предложение4 можно назвать интеллектуальным предложением, это

«изобретение» новой идеи, нового Р, предположительно хорошего для
А и Г, и выдвижение его на рассмотрение Α-a (-ов) (= «сообщение» его
А-у) для дальнейшего возможного осуществления. Например: Томас
Эдисон впервые предложил использовать для обращения по телефо-
ну слово «Hello». Из всех видов предложения предложение4 ближе все-
го к предложении^. От предложения1 предложение4 отличается своей
обобщенностью, отвлеченностью от конкретного / конкретных А. По-
этому А здесь как бы отходит на периферию, на задний план ситуации.
При этом чем конкретнее А (в данном случае точнее говорить - адре-
сатная группа, множество), тем ближе предложение к предложении^.
Обобщенным адресатом, тем множеством, для кого потенциально
полезным, хорошим является осуществление Р, а также множеством
тех, кто должен делать, осуществлять Ρ (причем эти множества не
обязательно совпадают), здесь может быть группа людей, организую-
щих какое-либо мероприятие, например, гонки «Формулы-1»: Руко-
водитель «Формулы-1» Верни Экклстоун выступил с предложением I
предложил использовать для повышения зрелищности во время гонок
искусственный дождь — множество достаточно конкретно, поэтому
это почти предложение^ точнее, переходный случай между предло-
жением1 и предложением^ Такой группой может быть какая-нибудь
организация, например, министерство, и все люди, как-то с ней свя-
занные: Масимов предложил использовать хранилища МЧС [Мини-
стерства по чрезвычайным ситуациям] для хранения овощей; Шойгу
[глава МЧС] предложил использовать авиацию для борьбы с ледовыми
заторами в Сибири. Это может быть всё человечество или, по крайней
мере, его англоязычная часть: Изобретатель Томас Эдисон впервые
предложил использовать для обращения по телефону слово «Hello».
Очень часто в случае предложения4 адресатное множество размыто
и неопределенно, Г не имеет в виду никаких конкретных людей: А ~
'кто-нибудь, те, кто в этом заинтересован': Житель Петербурга Ан-
дрей Бутаков предложил оригинальную идею использовать амери-
канские шаттлы, которые прекратят полеты с 2012 года, в космосе
для полетов на Луну, не возвращая их на Землю. Отличие от просто
выдвижения какой-то новой идеи в предложении в том, что эта идея
обязательно касается выполнения какого-то действия. Просто новая
научная идея не называется предложением4. Что же касается участия
4
Исключением здесь является выражение предложить объяснение
{какого-то явления), где объяснение, которое первично является действием
(что, возможно, является объяснением этого употребления), понимается уже
в значении результата этого действия - некоторой более или менее сложной
идеи или теории, объясняющей данный феномен.
самого Г в возможном осуществлении Р, характерного для всех пред-

ложений, то Г также может участвовать в реализации Р, как, например,
руководитель «Формулы-1» Берни Экклстоун в реализации предло-
жения, касающегося проведения этой гонки. Но это не обязательно.
Однако в каком-то смысле Г всегда и здесь участвует в осуществлении
Р. Можно сказать, что в этих случаях вклад Г состоит в выдвижении
самой новой идеи, без чего невозможно было бы осуществление этого
действия. Поэтому идея, которая выдвигается в случае предложения4,
должна быть новой и оригинальной - иначе трудно говорить о вкла-
де Г. Странно звучат предложения вида: Если вам нечем заняться, я
предлагаю вам пойти погулять; Он предложил им сыграть в карты -
только если вместе А и Г и для взаимного удовольствия, но тогда это
предложение г
Предположение, в отличие от предложения, заключается

просто в выдвижении некоторого Ρ как возможного. Ρ здесь уже
не обязательно действие, оно не обязательно полезно, хорошо для
А и Г. Это не исключено, можно предположить и такое Р, которое
является действием, полезным Г и А и т. д. (в этом случае предпо-
ложение пересекается с предложением, это можно и предложить,
и предположить), но это уже не входит в значение слов предпо-
ложить, предположение. При этом предположение не обязательно
должно быть выражено в словах. Если предложение - это всегда
речевой акт, то предположение- это прежде всего мысленный
акт. Предположение - это возникновение в уме субъекта чистой
идеи (пропозиции) 'возможно, что Ρ', Ρ в этом случае неконтроли-
руемо или просто его осуществление не планируется: Наблюдая
за сезонными изменениями цвета марсианской поверхности, Лоу-
элл предположил, что на Марсе есть жизнь. Конечно, предполо-
жение также может формулироваться в словах, давая речевой акт
предположения (как разновидность дескриптивных, описывающих
действительность РА, точнее, просто высказываний, см. [Шатунов-
ский 2001]). В этом случае роль А чрезвычайно редуцируется: он
только получатель информации о Р, в отличие от предложения, где
А, кроме того, и бенефициант Р, и часто его исполнитель 5 . Однако
предположение может оставаться целиком в области мысли, быть
мысленным действием, и в этом случае адресат полностью и без-
возвратно исчезает.
5
«Речевые произведения, отвечающие собственно когнитивной деятель-
ности человека, существенно ослабили связь с адресатом» [Арутюнова 1981].
Арутюнова 1981 - Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР.

Сер. лит. и языка. 1981. № 4.
Безяева 2002 -Безяева М.Г. Семантика коммуникативного уровня звучаще-
го языка: Волеизъявление и выражение желания говорящего в русском
диалоге. М, 2002.
Гловинская 1993 - Гловинская М.Я. Семантика глаголов речи с точки зре-
ния теории речевых актов // Русский язык в его функционировании:
Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993.
Корпус - Национальный корпус русского языка // www. ruscorpora.ru
Шатуновский 2001 - Шатуновский КБ. Дескриптивные высказывания в
русском языке // Russian Linguistics. 2001. Vol. 25, No 1.
Macmillan 2002 - Macmillan English dictionary for advanced learners. Oxford,
2002.
Wierzbicka 1987 - Wierzbicka A. English speech act verbs: A semantic dictionary.
Sydney etc., 1987.
А. Д. Шмелев
1
ПАРАДОКСЫ АДРЕСАЦИИ
Вступительные замечания
Обращенность (адресация) высказывания представляет собою

необходимую составную часть коммуникативного акта, который
может быть обращен к конкретному лицу (или животному, неоду-
шевленному предмету, явлению при олицетворении), группе лиц, а
также к открытому классу адресатов. Понятие адресации активно
используется для описания самых разных языковых явлений: так,
правила употребления русских неопределенных местоимений пред-
полагают апелляцию к представлениям говорящего о том, какими
сведениями относительно референта располагает адресат; употре-
бление собственных имен основано на предположениях говоряще-
го относительно наличия у адресата «мысленного досье» носителя
имени [Шмелев 1996].
Особое место среди языковых явлений, связанных с адресацией,
занимает обращение. Прежде всего необходимо обратить внима-
ние на неоднозначность самого понятия обращения.
Лингвистический термин «обращение» употребляется по отно-
шению к грамматически независимому и синтаксически обособлен-
ному компоненту предложения или более сложного синтаксическо-
го целого, обозначающему лицо или предмет, которому адресована
2
речь [ЛЭС 1990: 340]. Именно такое понимание обращения имеется
1
Статья написана в рамках программы фундаментальных исследо-
ваний ОИФН РАН «Генезис и взаимодействие социальных, культурных и
языковых общностей» (проект «Проблемы кодификации нормы в русском
языке начала XXI века»).
2
Принято считать, что обращение не является членом предложения.
Поэтому несколько удивительным представляется определение энциклопедии
«Русский язык», в котором говорится: «Обращение - грамматически независи-
мый и интонационно обособленный член предложения» [Вялкина 1997].
136 А.Д.Шмелев
в виду, когда говорят, что то или иное языковое выражение «ис-

пользуется в функции обращения», когда формулируются правила
постановки знаков препинания при обращении, когда обсуждается
вопрос о существовании особых «звательных форм», используемых
в качестве обращения.
В то же время, когда отмечают, что формальное обращение,
адресованное единичному собеседнику, в современном русском язы-
ке производится с употреблением местоимения второго лица множе-
ственного числа вы (так называемое «обращение на вы»), а обращение
с применением местоимения ты считается неформальным, слово об-
ращение очевидным образом понимают иначе. Местоимения второго
лица, как правило, используются не в функции обособленного ком-
понента предложения, а в функции того или иного члена предложе-
ния для непосредственной референции к адресату речи. Более того,
об обращении «на вы/ты» говорят и в тех случаях, когда местоиме-
ние второго лица вовсе не используется, а статус адресата в рамках
коммуникативного акта определяет выбор формы глагола или не-
которых других форм (единственное или множественное число). Ср.
примеры из «Национального корпуса русского языка» (НКРЯ):
.. .он до сих пор еще не привык относиться с благоговением к про-

стому, безграмотному солдату, надзирателю, и на его вопрос: «Что
тебе надо?» - дерзнул сказать: «Дай воды», вместо того чтобы сказать:
«Дайте, пожалуйста, воды». «Тыкание» тюремщиками заключенных -
всеобщее явление, но сам заключенный не смеет обратиться на «ты»
ни к одному должностному лицу, даже к простому тюремному надзи-
рателю. (СМ. Степняк-Кравчинский).
В одно зимнее утро я предложил Задорову пойти нарубить дров
для кухни. Услышал обычный задорно-веселый ответ: «Иди сам на-
руби, много вас тут!» Это впервые ко мне обратились на «ты». (Антон
Макаренко).
Официантка повернулась ко мне: «Что будете пить?» Первый раз
в жизни ко мне так обратились - на «вы», именно в этот день... (Юрий
Петкевич).
Таким образом, под обращением понимают как синтаксически

обособленное языковое выражение, называющее адресата речи, так
и выбор языковых средств в зависимости от статуса адресата в рам-
ках коммуникативного акта (для русского языка это местоимения
вы/ты, формы единственного и множественного числа глаголов,
кратких прилагательных и т. п.). При этом в «наивном» сознании эти
два понимания обращения не очень четко разграничиваются, о чем
Парадоксы адресации 137
свидетельствует, напр., следующий анекдот (сочиненная группа на

вы и по фамилии):
Инспектор отчитывает прохожего, пытавшегося перейти дорогу в не-

положенном месте: «Для вас, козлов, переходы понастроили». Прохо-
жий думает: «Надо же, обращается на вы и по фамилии».
Таким образом, языковые явления, обозначаемые словом обра-

щение, объединяются в повседневном языковом сознании. Это же
можно сказать и в более общем плане: языковые явления, связанные
с феноменом адресации, тесно переплетены, и поэтому целесообраз-
но рассматривать их в связи друг с другом.
Сдвиг адресации
Установление адресата речи не всегда оказывается тривиальной

задачей. Во-первых, бывает так, что на протяжении составного ком-
муникативного акта адресация меняется: сначала говорящий обра-
щается к одному адресату, затем - к другому, напр.:
Ты, Виталька, вали купаться, а ты, Генка, завяжи платок сзади... (Виль
Липатов, пример из НКРЯ).
В таких случаях можно говорить о смене адресации в рамках

коммуникативного акта. Смена адресации происходит и при ци-
тировании в форме прямой речи: адресация цитируемой речи в
общем случае не совпадает с адресацией, осуществляемой тем, кто
цитирует.
Разумеется, в простых случаях смена адресации является оче-
видной; однако бывают случаи, когда она не маркируется в явном
виде и может остаться незамеченной.
От смены адресации следует отличать вторичную адресацию,
когда речь обращена не к тому (или не только к тому), на кого указы-
вают формальные показатели адресации. Так, при исполнении спек-
такля актеры на сцене обращаются друг к другу, но фактически их
речь направлена на восприятие ее зрителями, и это может влиять на
выбор формы и содержания высказывания. Иногда в случаях такого
рода используют понятие к о с в е н н о г о а д р е с а т а . При вторичной
адресации высказывание обращено одновременно к непосредствен-
ному адресату и к косвенному адресату - в отличие от смены адре-
сации, когда различные части высказывания последовательно обра-
щены к разным адресатам.
138 А. Д. Шмелев
Существуют виды речевой деятельности, для которых именно

вторичная адресация оказывается особенно характерной. Поми-
мо актерской игры на сцене, сюда относятся и некоторые случаи,
когда «игра на публику» осуществляется в быту. В роли косвенно-
го адресата при этом может выступать неопределенное множество
наблюдателей или конкретное лицо. Так, в следующем диалоге (из
рассказа Дмитрия Шмелева «Про дождь в апреле») пожилые супру-
ги непосредственно обращаются к котенку (за исключением смены
адресации в середине диалога, когда они обмениваются репликами,
обращенными друг к другу), однако для каждого из них в роли кос-
венного адресата выступает другой супруг:
«Иди ко мне, котишка. Иди к тете Шуре, дядя Федя тебя не любит, он
нас всех не любит». - «Нет, серый, не верь ей, тетя Шура - прекрасная
женщина, но она во всем привыкла винить меня, это у нее уже такая
привычка». - «Нет, нет, котишка, дядя Федя сам знает, что возводит
напраслину на нас с тобой... Ложись, ложись, маленький». - «Может
быть, дать ему молока? Я достану сейчас...» - «Ты же говоришь, у тебя
плохо с сердцем, отдохни...» - «Вот видишь, мяукалка, тетя Шура не
разрешает нам. Она у нас очень строгая. А вообще она хорошая. Но
капризная до невероятности...» - «Не верь ему, маленький. Дядя Федя
любит выдумывать небылицы, он у нас тоже добрый, но у него, видите
ли, тяжелый характер».
Можно заметить, что разговоры с животными, ведущиеся в

присутствии еще каких-либо лиц, вообще часто используются
для вторичной адресации: непосредственным адресатом являет-
ся животное, а вторичным - присутствующие люди (или кто-то
из них). Еще более очевидным является сдвиг коммуникации,
когда в присутствии других людей некто говорит что-то «от
лица» животного. В качестве иллюстрации можно привести сле-
дующий пример из статьи [Ермакова 1988: 244] (и реплика «от
лица» щенка, и реплика «от лица» кота произносится одним и
тем же человеком, интерпретирующим невербальное поведение
животных):
[Щенок - коту:] «Дяденька, дозвольте с вами пообщаться! Ах, как

от вас прекрасно пахнет. Можно я вас обнюхаю, дяденька?» [Кот -
щенку:] «Пошел прочь, дурень. Порядочному коту домой прийти
стало нельзя, так и лезет шантрапа всякая! [В сторону хозяев:] За-
вели тоже...»
Показательно, что щенок «обращается» к коту «на вы», хотя нор-

мы русской речи предписывают использование по отношению к жи-
вотным местоимения ты [Мельчук, Жолковский 1984: 891].
Вторичная адресация характерна и для ряда письменных жан-
ров. Некоторые из них были рассмотрены в статье [Зализняк 2010], в
частности дарственные надписи, эпитафии, записи в девичьем аль-
боме, поздравительный адрес. При этом в некоторых письменных
текстах может иметь место неоговоренная смена референции, что в
большинстве случаев не препятствует пониманию.
Если высказывание в первую очередь обращено именно к кос-
венному адресату (т. е. тому, кто называется не во втором лице), а
адресат, соответствующий второму лицу, находится на периферии
или вообще отсутствует, мы имеем дело с непрямой адресацией.
Непрямая адресация имеет место, напр., в тех случаях, когда нечто
говорится «в воздух» в расчете на то, что присутствующие при этом
лица примут сказанное к сведению.
В некоторых культурах прямое обозначение собеседника с
использованием форм второго лица считается фамильярным, а в
качестве «вежливого» обращения используется непрямая адреса-
ция (т. е. собеседник обозначается в третьем лице). Скажем, по-
французски прислуга может спросить Madame désire ? (это веж-
ливее, чем Que désirez-vous ?) Иногда такой способ вежливого
обращения конвенционализуется, как, напр., в польском языке, в
котором использование слов pan и pani с глаголами третьего лица
функционально соответствует использованию русского «вежливо-
го» местоимения вы.
Обращения: культурные конвенции и речевой этикет
Теперь мы можем обратиться к обращениям в собственном смыс-

ле слова, т. е. к компонентам высказывания, называющим адресата
речи и не включенным в синтаксическую структуру предложения.
Функции обращения могут быть различны; несколько схематично
они могу быть описаны следующим образом. Во-первых, обращения
служат для привлечения внимания адресата речи, а когда в комму-
никативной ситуации есть несколько потенциальных адресатов, по-
зволяют уточнить, к кому именно обращается говорящий3. В этом
случае позиция обращения- в самом начале коммуникативного
акта. Во-вторых, они могут выражать отношение к адресату речи
3
В этой функции обращения могут сопровождаться или заменяться
невербальными способами привлечения внимания.
(милый, дорогой)', в этом случае позиция обращения произвольна -

обращение используется тогда, когда возникает потребность выра-
зить отношение к адресату. Наконец, можно говорить об этикетной
функции обращений: так, письмо обычно предваряется обращением
к адресату, которое строится по некоторой принятой форме.
Существенно, что использование обращений во всех указанных
функциях подчиняется культурным конвенциям. Это касается как
выбора формы обращения, так и самой необходимости или умест-
ности обращения. Скажем, во французской деловой и официаль-
ной переписке обращение используется не только в начале письма,
но и в составе заключительной формулы (Veuillez agréer, Monsieur,
l'expression de mes sentiments distingués), a по-английски в заключи-
тельную формулу (Sincerely yours) обращение не включается. Для
русского устного общения характерны обращения в середине ком-
муникации: они часто используются для выражения отношения к
адресату речи и особенно характерны при уговорах и повторных
просьбах (Ну Маги, ну пожалуйста...), а также в тех случаях, когда
надо мягко выразить несогласие, смягчить отказ и т. п. — словом,
когда надо подчеркнуть установку на контакт и взаимопонимание.
Для финской устной коммуникации такое использование обраще-
ний не характерно, так что, когда русские в разговоре с финнами
(на каком бы языке разговор ни велся) используют обращения та-
ким образом, это иногда приводит к недоразумениям при межкуль-
турной коммуникации. Финский участник коммуникации может
воспринять это как панибратское похлопывание по плечу или как
скрытое обвинение в том, что он не слушает и надо специально
привлекать его внимание [Leinonen 1985].
Отдельную проблему составляет выбор формы обращения. Об-
ращение к незнакомому человеку с целью привлечения его внима-
ния и начала коммуникации вызывает затруднение у многих но-
сителей русского языка, поскольку в современном русском языке
не существует универсальных обращений, подобным французским
monsieur или madame. Такие обращения к незнакомым людям, как
мужчина, женщина, приятель, термины родства (мамаша, папаша,
бабуля, браток и т. п.), являются отчетливо просторечными. Боль-
шинство специалистов по речевому этикету считает, что в указан-
ной функции уместно использовать формулы извинения (извини-
те или простите). Заметим, что сходная ситуация имеет место во
многих языках; скажем, в английском языке широко распростра-
нено использование в этой функции формулы Excuse me («универ-
сальные» обращения Sir и Madam многие считают устаревшими и
социально маркированными).
Выбор обращения к знакомым при неформальном общении так-

же может составлять проблему. В отношении норм речевого этике-
та, как ни в каких других нормах, чрезвычайно велики расхожде-
ния между представлениями разных носителей нормы относительно
того, что «правильно», а что - нет, и то, что одному носителю языка
кажется нарушением нормы, другому может представляться вполне
нормальным. Характерное рассуждение:
Он, Саша, нисколько не обиделся бы, если бы милиционер сказал ему

«ты». Разве это бранное слово, что надо обижаться? Прораб говорит
ему «ты», и бригадир говорит ему «ты», и это в порядке вещей, и если
бы они вдруг обратились на «вы», Саша подумал бы, что они на него
сердятся... (ВераПанова).
Кроме того, в различных социумах нормы речевого этикета

весьма различны: совсем разные нормы используются в армии, в
академической среде и жизни церковного прихода, и человек, по-
павший в новый для себя социум, подчас воспринимает это как из-
менившийся узус. Существует также региональное варьирование
норм речевого этикета. Представления не только о нормах речевого
этикета, но и об узусе опираются чаще на личные впечатления, чем
на результаты проведенного исследования. Что касается до речево-
го этикета прошлых времен, то о письменном узусе можно судить
по сохранившимся документам, а об устном узусе - лишь отчасти
по его отражению в художественной литературе. Соответственно,
почва для описания диахронических изменений речевого этикета
обычно оказывается зыбкой: чаще всего приходится основываться
на собственных субъективных впечатлениях касательно изменив-
шегося узуса. Эти впечатления иногда бывают связаны с изменив-
шимися личными обстоятельствами исследователя (напр., с попада-
нием в новый социум), тогда как узус использования форм речевого
этикета в целом остается прежним.
Принимая все это во внимание, можно сказать, что в каче-
стве обращения к знакомому в русской традиции использовались:
фамилии (брат Пушкин, милый Гоголек), прозвища, имена, имя
в сочетании с отчеством, разнообразные дескрипции. Более под-
робного обсуждения заслуживает использование при обращении
полных (паспортных) вариантов личных имен, имеющих сокра-
щенные варианты (Владимир при наличии Володя, Петр при нали-
чии Петя, Наталья при наличии Наташа). Иногда утверждается,
что ранее в функции обращения они без отчеств не употреблялись,
и, соответственно, внедрение такого способа обращения в обиход
рассматривается как существенное изменение речевого этикета:

«Сегодня старый этикет фактически разрушен. В тех ситуациях,
где раньше было принято называть собеседника по имени-отчеству,
а теперь только по имени, ...используются Мария и Владимир, что
раньше было недопустимо»4 [Кронгауз 2007: 113]. Строго говоря,
тексты русской литературы свидетельствуют, хотя и косвенным
образом, что такое обращение было довольно обычным на про-
тяжении всего XX в., поскольку часто персонажи обращаются в
них друг к другу именно так. Однако более детальное описание
речевого этикета в данной области требует отказа от упрощенной
дихотомии «полное (паспортное) имя vs. сокращенное (гипокори-
стическое) имя» (понятно, что оба члена дихотомии для ряда имен,
таких, как, напр., Вера, могут совпадать).
Большинство русских личных имен восходят к так называе-
мым календарным именам, которые в России существуют в двух
«полных» формах: церковной и русифицированной. (Предлагае-
мое описание является некоторым упрощением. В частности, в
ряде случаев наличие двух форм имени не сводится к различию
церковной и русифицированной формы, напр. Никола - Николай)
У многих имен эти формы совпадают (напр., Вера, Надежда, Мак-
сим, Василий, Андрей, Анатолий). Однако немало имен, для кото-
рых такого совпадения нет (напр. Иоанн - Иван, Иосиф - Осип,
Евфимий - Ефим, Димитрий - Дмитрий, Георгий - Егор, Петр -
Пётр, Лев - Лёв, Феодор - Фёдор, Сергий - Сергей, Флор - Фрол,
Косма - Кузьма, Елисавета - Лизавета, Екатерина - Катерина,
Иулия - Юлия, Иулиания - Ульяна, София - Софья, Евдокия -Авдо-
тья, Наталия - Наталья, Елена - Алёна, Татиана - Татьяна, Ма-
рия - Марья и т. д.). В качестве стандартного паспортного имени
иногда был выбран церковный вариант {Лев, Екатерина, Евдокия,
Елена, Мария), чаще всего русифицированный {Иван, Ефим, Дми-
трий, Пётр, Фёдор, Сергей, Фрол, Кузьма, Юлия, Ульяна, Софья,
Татьяна), иногда гибридный {Елизавета), иногда употребительны
оба варианта {Иосиф - Осип, Георгий - Егор, Наталия - Наталья).
Общее правило состоит в том, что при наличии двух форм руси-
фицированные варианты воспринимаются как значительно более
фамильярные, и в этом отношении они сходны с гипокористиче-
4
Правда, автор делает оговорку, упоминая «строгое родительское»
обращение: Владимир, ты до сих пор не сделал уроки! Но в целом он уверен:
«Еще пятнадцать лет назад невозможно было вообразить себе ситуацию,
что человека без всякой иронии в разговоре назовут Александром или Кон-
стантином... Подобные имена использовались только вместе с отчества-
ми» [Кронгауз 2007: 113].
скими именами; в частности, от них образуются уменьшительно-

ласкательные {Иванушка, Алёнушка, Софьюшка). Можно обратить
внимание на то, что именно русифицированные варианты исполь-
зовались в качестве обращений; для церковных форм (при наличии
особой русифицированной формы) вне специальной, «церковной»
сферы общения такое использование нехарактерно 5 . В тех случаях,
когда именно русифицированные варианты используются в каче-
стве паспортных имен, получается, что паспортное имя функцио-
нирует как обращение.
Грамматика этикетных обозначений адресата
В качестве формальных этикетных обращений в русской тради-

ции (в соответствии с табелью о рангах) использовались формулы, по-
строенные по модели ваше + Соответствующее существительное>:
ваше превосходительство, ваше высокопреосвященство, ваше сия-
тельство и т. д. (в советское время использование этих формул было
крайне ограниченно). Наряду с их использованием в качестве соб-
ственно обращений, они могли функционировать и для референции
к адресату речи, и в этом случае могла возникнуть согласовательная
коллизия: местоимение ваше предполагает использование по отноше-
нию к адресату форм второго лица множественного числа, тогда как
существительное в составе формулы навязывает употребление форм
третьего лица и единственного числа. Эта коллизия в разное время
разрешалась различным образом. Более традиционный, но в настоя-
щее время воспринимаемый как устаревший способ решения колли-
зии состоит в использовании форм второго лица множественного чис-
ла, как в следующих примерах (многие из которых из НКРЯ):
Надеюсь, Ваше Высочество простите за это письмо. (Иван

Гончаров).
Я несчастнейший из смертных, если ваше величество не признае-
те меня единственным виновником вашего воцарения! (Василий Клю-
чевский).
Ваше Величество говорите, что Наследник совсем не опытен.
(Сергей Витте).
5
Сказанное, между прочим, объясняет, почему, по свидетельству ряда
информантов (В.И. Беликов, В.П. Селегей), они воспринимают обращение
Владимир как непривычное или даже «неправильное»: оно является «цер-
ковной», нерусифицированной формой (о чем свидетельствует неполногла-
сие) и потому не очень хорошо подходит в качестве обращения (а его руси-
фицированная форма вообще неупотребительна).
Если Ваше Превосходительство не потрудитесь прекратить

анархию во вверенной Вам Волынской губернии, то я объявляю себя
диктатором Острожского уезда. (Василий Шульгин).
В соответствии с этим решением в прошедшем времени согласо-

вание ведется по множественному числу, напр.:
«Всего будет лучше, - говорил ему сей опытный генерал, - чтоб

ваше величество либо прямо отсюда в Петербург отправиться изволи-
ли, либо морем в Кронштадт уехали». (Андрей Болотов).
Ваше Величество не изволили быть в нашей губернии? (Василий
Шульгин).
Ваше Величество были так милостивы... (Владимир Коковцов).
Ваше Превосходительство проявили себя столь великим патрио-
том... (Антон Деникин).
Этот способ согласования используют не только авторы XVIII,

XIX и начала XX века, но и многие литераторы XX века, знакомые с
традиционной нормой:
В установлении карантинов для всех выезжающих, как приказали

ваше величество, кажется, надобности нет. (Вячеслав Шишков).
Ваше Величество для написания указа о Карамзине избрали тогда
меня орудием... (Натан Эйдельман).
Когда данная этикетная формула использовалась в функции об-

ращения, возможен был и другой способ согласования - выбор форм
второго лица единственного числа (и местоимения ты), в противо-
речие наличию местоимения ваше в составе формулы, напр.:
Ваше величество, отпусти меня на свободу (Лидия Чарская)

Так стало, ты, ваше превосходительство, тады те смертные казни
подпишешь! (Андрей Платонов)
Ваше величество, скажи, ну откуда ты хоть узнал? (Игорь Бах-
терев)
Однако наличие в составе формулы существительного приводит

к тому, что многим носителям языка более «естественным» кажет-
ся согласование по третьему лицу единственного числа, и этот спо-
соб согласования получает все большее распространение у авторов
XX века, как в следующих примерах из НКРЯ:
...все эти мотивы поддерживают меня в твердом убеждении, что

ваше превосходительство примет во внимание вышеуказанные обсто-
ятельства. .. (Евгений Тарле)
Ваше величество держит в строю много больше сабель. (Еремей
Парнов)
Ваше высочество расскажет все, что знает о ней. (Эдвард
Радзинский)
Особливо опасно, если Ваше величество из Петербурга изволит
уехать. (Эдвард Радзинский)
Ваше величество рискует остаться без подданных (Юрий Феофанов)
О чем ваше превосходительство так сосредоточенно мыслит!
(Леонов, Макеев)
Бывает, что один и тот же автор в разных случаях следует раз-

ным способам разрешения данной коллизии (вероятно, это зависит
от свойств согласуемого слова), напр.:
...ваше высочество слишком добры (Михаил Булгаков)

Но, может быть, ваше величество разрешит нам представить не-
большой фарс? (Михаил Булгаков)
Совмещение стратегий адресации
В ряде случаев попеременно, а иногда одновременно использу-

ются разные стратегии адресации. Скажем, в православном богослу-
жении священник (или диакон) попеременно обращается то к Богу,
то к прихожанам {предстоящим), а хор - то к Богу, то к священнику
(а в некоторых случаях непосредственный адресат не эксплицирует-
ся). С другой стороны, можно утверждать, что при смене непосред-
ственного адресата в целом адресация не меняется: адресатом (хотя
бы косвенным) всегда являются предстоящие люди и Бог.
Однако такая смена адресации может затруднять понимание.
Рассмотрим один из самых известных текстов - псалом 90 в церков-
нославянском и русском синодальном переводе (поскольку церков-
нославянский перевод делался с Септуагинты, а русский - с масо-
ретского текста с учетом Септуагинты, различие переводов отражает
6
различие источников) .
6
Подчеркну, что здесь ни в коей мере не предполагается критическое
текстологическое рассмотрение псалма. Цель состоит в том, чтобы описать
восприятие современным человеком текста, широко используемого в мо-
литвенной практике.
Церковнославянский текст псалма в том виде, в каком он публи-

куется в большинстве современных молитвословов (т. е. при пере-
даче церковнославянского текста средствами современной русской
графики), выглядит следующим образом:
1
Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится.2 Ре-
чет Господеви: Заступник мой еси, и Прибежище мое, Бог мой, и упо-
ваю на Него.3 Яко Той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна,
4
плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обы-
дет тя истина Его.5 Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летя-
щия во дни, 6 от вещи во тме преходящия, от сряща и беса полуденна-
го. 7 Падет от страны твоея тысяща, и тма одесную тебе, к тебе же не
приближится,8 обаче очима твоима смотриши, и воздаяние грешников
узриши.9 Яко Ты, Господи, упование мое: Вышняго положил еси при-
бежище твое. 10 Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси
твоему, п яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех
путех твоих.12 На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу
твою, 13 на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия.
14
Яко на Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое. 15 Воз-
зовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изму его, и прославлю
его, 16 долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое.
Русский текст синодального перевода выглядит так:
1
Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоит-
2
ся, говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Ко-
3
торого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы,
4
перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен;
5
щит и ограждение - истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стре-
6
лы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей
7
в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя;
8
но к тебе не приблизится: только смотреть будешь очами твоими и
9
видеть возмездие нечестивым. Ибо ты [сказал]: «Господь - упование
10
мое»; Всевышнего избрал ты прибежищем твоим; не приключится
п
тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам
12
Своим заповедает о тебе - охранять тебя на всех путях твоих: на
13
руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею; на
14
аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона.
«За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что
15
он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скор-
би; избавлю его и прославлю его, 16 долготою дней насыщу его, и
явлю ему спасение Мое».
Легко видеть, что и в том, и в другом тексте несколько раз про-

исходит смена адресации, однако осуществляется она различным
образом. В псалме речь идет о человеке и его отношениях с Богом.
В первом стихе адресация не определена, референция и к чело-
веку, и к Богу осуществляется в третьем лице. Так же начинается
второй стих, но дальше в нем человеку начинает соответствовать
первое лицо, а Богу - второе. Ничего загадочного в этом нет, это
прямая речь человека, предваряемая глаголом речи и обращенная к
Богу. Однако возникает вопрос, где эта прямая речь заканчивается:
в конце второго стиха по отношению к Богу уже используется ме-
стоимение третьего лица, хотя человек продолжает называть себя
в первом лице. Впрочем, это можно счесть особенностями синтак-
сической структуры предложения и исходить из того, что прямая
речь включает в себя второй стих полностью и на нем заканчива-
ется. Начиная с третьего стиха человек уже становится адресатом
и обозначается вторым лицом, а Богу соответствует третье лицо7.
Очевидно, это чья-то речь, обращенная к человеку и завершающая-
ся восьмым стихом.
Девятый стих снова меняет перспективу. В церковнославянском
тексте в начале второго стиха Богу как будто соответствует второе
лицо (не случайно местоимение Ты в большинстве изданий, исполь-
зующих современную графику, печатается с прописной буквы), а че-
ловеку - первое: очевидно, это опять прямая речь человека, обращен-
ная к Богу. Но конец девятого стиха, по-видимому, уже не является
обращенной к Богу речью; он интерпретируется как продолжение об-
ращенной к человеку обрамляющей речи, начавшейся с третьего сти-
ха (в латинском тексте псалма - с четвертого), и местоимение твое
печатается в изданиях церковнославянского текста, использующих
современную графику, со строчной буквы. С точки зрения русского
синодального перевода девятый стих не является обращенной к Богу
речью; местоимение ты вводит автора прямой речи и принадлежит
обрамляющей речи (поэтому оно печатается в синодальном перево-
де со строчной буквы). Далее в конце девятого стиха обращенная к
человеку обрамляющая речь продолжается.
Стихи с 10 по 13 уже с несомненностью продолжают указанную
обрамляющую речь; однако стих 14 снова меняет перспективу: в
нем человек обозначается уже не вторым лицом, а третьим, а Бог -
7
Любопытно, что в принятом латинском тексте псалма в третьем
стихе человек называется в первом лице, а Бог - в третьем (quoniam ipse
liberabit me de laqueo venantium et a verbo aspero). По-видимому, это надо
интерпретировать как продолжение прямой речи человека со сменой адре-
сации: человек уже не обращается к Богу, а говорит о Нем в третьем лице.
не третьим лицом, а первым. Эта новая перспектива продолжается

до конца псалма. Очевидно, стихи 14-16 следует рассматривать как
прямую речь Бога, не имеющую конкретного адресата (или, если
угодно, обращенную ко всем людям); в русском синодальном пере-
воде эта прямая речь маркирована кавычками.
Заключительное замечание
Мы видели, что понимание речи часто с необходимостью пред-

полагает установление адресации, которое может быть затруднено
из-за нестандартной адресации, когда формальные показатели адре-
сации не соответствуют реальному коммуникативному заданию (в
устной и письменной речи); при этом могут происходить референци-
альные сдвиги. Отдельную проблему составляет соотношение норм
и узуса в области речевого этикета при адресации. Существенно, что
нормы адресации бывают лингвоспецифичны и культуроспецифич-
ны, в связи с чем возникают проблемы, обусловленные функциони-
рованием форм обращения и иных средств адресации в рамках меж-
культурной коммуникации.
Вялкина 1997 - Вялкина Л.В. Обращение // Русский язык. Энциклопедия.

М, 1997.
ЛЭС 1990 -Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
Ермакова 1988 - Ермакова О.П. Разговоры с животными (психолингвисти-
ческие заметки) // Разновидности городской устной речи. М., 1988.
Зализняк 2010 - Зализняк Анна А. Дневник: к определению жанра// Новое
литературное обозрение. 2010. № 106.
Кронгауз 2007 - Кронгауз М.А. Русский язык на грани нервного срыва. М,
2007.
Мельчук, Жолковский 1984- Мельчук H.A., Жолковский А.К. Толково-
комбинаторный словарь русского языка. Вена, 1984.
Шмелев 1996 - Шмелев А. Референциальные механизмы русского языка.
Тампере, 1996.
Leinonen 1985 - Leinonen M. Finnish and Russian as They Are Spoken: from
Linguistic to Cultural Typology // Scando-Slavica. 1985. Vol. 31.
П. АДРЕСАЦИЯ В САКРАЛЬНЫХ ТЕКСТАХ
Ε. Μ Верещагин
(ПЕРЕ)ОСМЫСЛЕНИЕ ИМЕНИ САКРАЛЬНОГО ЛИЦА

КАК СТРАТЕГИЯ (АЛЬТЕРНАТИВНОЙ) АДРЕСАЦИИ
1
В РЕЛИГИОЗНЫХ ТЕКСТАХ
Успешно адресовать сообщение определенному лицу - значит при-

влечь к себе его внимание, заставить себя выслушать или прочитать. Есть
множество разнообразных, в том числе невербальных, способов завла-
деть вниманием адресата, а что касается вербального языка, то среди его
функций даже выделяется особая, отдельная - инвокативная.
Действительно, бывают такие тексты, назначение которых сво-
дится исключительно к инвокации.
В библейской Книге Чисел есть яркий пример. Приготовляясь
произнести слова, жизненно важные для судьбы (порочного) царя Ва-
лака, пророк Валаам предварительно обратился к нему с настойчи-
вым призывом собрать всё свое внимание. Пророк дважды окликнул
царя (по имени и [ближневосточному] отчеству) и трижды призвал
его слушать и послушаться: «Встань, Валак, и послушай, внимай
мне2, сын Сепфоров» (Чис 23:18).
В нижеследующих разысканиях рассматривается лишь один вид
инвокации, причем только в религиозных текстах, - окличка по име-
ни. Надеемся показать, что окличка не сводится исключительно к при-
влечению внимания или к указанию на лицо, а одновременно возоб-
новляет в сознании адресата определенный объем информации.
При этом если в конфессиональной общности по каким-либо
причинам совершается переосмысление роли того или иного лица,
важного для веры, то общность, посредством сакральных текстов
или другим способом, меняет и имя этого лица: или улучшает, или
ухудшает.
1
Исследование выполнено при поддержке РГНФ (грант № 11-04-
00171а «Древнейшая славяно-русская Служебная минея за январь: основ-
ные вопросы исследования и издания переводных гимнографических ис-
точников»).
2
Ср.: Ή17 лгткл [haDäzinäh cäday], букв, «послушайся меня».
152 Ε. Μ. Верещагин
Итак, статья посвящена некоему общему феномену. Однако, из-

бегая декларативности, сначала рассмотрим- под инвокативным
углом зрения- два интересных конкретных случая улучшения и
ухудшения инвокации.
Филологи, получавшие образование в середине прошлого

века, помнят, что тогда в языковедческих учебниках и лекционных
курсах настойчиво подчеркивался тезис о произвольности связи
между языковым знаком (означающим) и внеязыковым денотатом
(означаемым).
Инициатором этой принципиальной позиции является, конечно,
Ф. де Соссюр, но в патриархальные советские времена он в автори-
теты не годился - полагалось подпирать все важные положения со-
циальных наук ссылками на «классиков».
Соответственно в памяти со студенческих времен прочно за-
стряла расхожая цитата: «Название какой-либо вещи не имеет ни-
чего общего с ее природой. Я решительно ничего не знаю о данном
человеке, если знаю только, что его зовут Яковом» (К. Маркс)3.
Между тем автор этой истины в последней инстанции должен
был ведать, в том числе по обстоятельствам своей жизни4, что чело-
век, которого «во время оно» назвали Иаковом, получил при рожде-
нии не пустой звук, а говорящее, осмысленное имя.
Когда праматерь Ревекка, наконец, зачала, оказалось, что в чре-
ве ее - близнецы. «Сыновья в утробе ее стали биться» (Быт 25:22):
каждый хотел первенства и, отталкивая один другого, они на вы-
ходе устроили свалку.
Наконец, первым появился сын, имя которому - Исав. «Потом
вышел брат его, держась рукою своею за пяту (npm [bacaqëb]) Исава;
и наречено ему имя Иаков (пру [yacäqöb])» (Быт 25: 26). Имплициру-
ется: второй брат безуспешно хотел задержать первенца, для чего и
ухватил счастливца за пятку. Следовательно, имя собственное тре-
тьего (после Авраама) праотца - Иаков - явно мотивировано апелля-
тивом зря [caqêb] «пята».
Это имя, при условии метафорического переосмысления апел-
лятива, определило дальнейшие взаимоотношения близнецов: Иаков
дважды подставил Исаву подножку, «запнул» его.
3
Маркс К. Капитал. М, 1955. Т. 1. Кн. 1. С. 107.
4
Он прошел социализацию в соответствующей этно-языкоконфес-
сиональной среде.
(Переосмысление имени сакрального лица... 153
Если поначалу (по исходу внутриутробной борьбы) Иаков не

сумел лишить брата первородства, то вторая попытка - удалась: на-
кормив голодного Исава чечевичной похлебкой, он задаром выкупил
у него это право (см. Быт 25:29-34).
В ином эпизоде Иаков жутким обманом выманил у отца благо-
словение себе, а возмущенному Исаву пришлось остаться ни с чем
(см. Быт 27:1-41).
Примечательно, что причинная связь имени собственного со
сродственными по апеллятиву событиями в Свщ. Писании - вполне
осознана: «И сказал (Исав): не потому ли дано ему (брату) имя: Иа-
ков (npjr [ya c äqöb]), что он запнул меня ("onpir [ya c q3bënî] 5 ) уже два
раза? Он взял первородство мое, и вот, теперь взял благословение
мое» (Быт 27:36).
Имя запинателя Иакова действительно вызывало негативные
ассоциации, поскольку, по свидетельству РаШИ (комм, к Быт 32:29),
люди говорили, что его благословения получены обманом и хитро-
стью. Поскольку, однако, Иакову была уготована судьба родоначаль-
ника избранного народа, запятнанное имя не годилось, а требовалось
такое, которое вызывало бы позитивные ассоциации.
Соответственно на праотце повторилась судьба его деда. Дед
сначала имел имя D-ПК pabräm] (Аврам «Великий отец» [Быт 11:26]),
а когда пришла пора и Бог заключил с ним завет (с преподанием за-
поведи обрезания), имя было властно заменено на пгпзк pabrähäm]
(Авраам «Отец множества народов»)6. Точно так же по исполнении
сроков Иакову, прямому родоначальнику избранного народа, также
потребовалось переменить имя - низкое и маловажное на высокое и
весьма важное.
События, приведшие к такой перемене, изложены в Книге Бытия,
но понять их непросто. Интерпретаторы судят весьма по-разному.
Как-то праотец Иаков, оставшись один, заночевал возле потока
Иавок. Вдруг явился, согласно русскому переводу, «некто» (букваль-
но: ирк [Dîs] «муж, человек»7). «Некто» вступил с Иаковом в противо-
борство, но не смог его одолеть, стал уступать и под конец запросил
пощады. Тем не менее, прикоснувшись, «некто» повредил Иакову
вертлюжью (бедренную) жилу, и тот охромел.
5
Букв.: «he doth take me by the heel», «взял меня за пятку». Цит. по
буквальному переводу; см.: The English Literal Translation of the Holy Bible,
by J. N. Young (в версии 1898 г.; сокр.: YLT; по [BW-7]).
6
Ср.: «И не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя:
Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов» (Быт 17:5).
7
В таргуме Онкелоса - -аз «man, someone»; в Септуагинте - άνθρωπος
; в Вульгате - vir.
Под конец «некто» сказал праотцу необычные и непонятные,

даже невозможные слова: «Отныне имя тебе будет не Иаков, а Из-
раиль (Ьтчг [yisrâDël]), ибо ты боролся ( т ш [sârîtâ]) с Богом (о^Ьк-оу
[Cim-Dëlohîm])» (Быт 32:28/298).
Оборот с разъясняющим союзом -э [kî] «ибо» регулярно сви-
детельствует, что за новым именем следует толкование мотивации.
Действительно, если считать, что здесь употреблен глагол гп(о [säräh]
«превозмогать», то составное слово yisrä-Del можно понять как
Satzname «боролся с Богом»9, или номинативно как «богоборец»10.
Неужели была борьба с Богом? Лексема о^лЬк - третье по счету
слово Библии: слЬк юз гргёюз [barë^sît bârâ3 Délôhîm] «В начале со-
творил Бог» (Быт 1:1). Лексема отбк встречается в масоретском Тана-
хе сотни раз и в большинстве контекстов привычно означает, как и в
Быт 1:1, единого Бога, так что вышеприведенный буквальный пере-
вод Быт 32:29 (подтвержден в Быт 35:10) - боролся именно с Богом! -
трудно оспорить.
Тем не менее поскольку человек заведомо неспособен бороться с
Богом и тем более превозмочь, интерпретаторы и переводчики регу-
лярно старались, смягчая, предлагать не столь «невозможные» версии.
Уже в арамейском таргуме (Онкелоса) по отношению к противоборцу
употреблена «более приемлемая» версия: "Л к^экЬя из «(боролся) с
ангелами Господа». Современные иудейские переводчики Танаха ста-
раются писать ещё более неопределенно: you have striven with beings
divine and human, and have prevailed11.
Более того, вопреки прямому свидетельству Библии, некото-
рые интерпретаторы, в том числе христианские, вычленили в сло-
ве yisrâ^ël не глагол гто «превозмогать», а существительное -)to [sar]
«князь, владыка». В таком случае также получаются «приемлемые»
переводы. Ср., например: for thou hast been a prince with God and with
men, and dost prevail (YLT). В Библии короля Джеймса (Authorized
Version), 400-летие которой отмечалось в 2011 г., дано то же осмыс-
ление: for as a prince hast thou power with God and with men, and hast
prevailed.
8
Стих по-разному просчитан в масоретском Танахе и в Септуагинте.
9
В [BDB] безальтернативно даны интерпретации, согласно которым «пре-
одолел» не Иаков, a El, т. е. Бог; El persisteth, persevereth, Let El persisist, contend.
10
Впоследствии именование Израиль стало прилагаться к общине всех
истинно верующих (иудеев), а Новый Израиль - это название Христианской
Церкви.
11
См.: The TaNaKH, a new translation (into contemporary English) of The
Holy Scriptures according to the traditional Hebrew text (Masoretic) (по версии
1985 г.; см. [BW-7]).
(Пере)осмысление имени сакрального лица... 155
Ради полноты следует отметить, что в самом Танахе можно усмо-

треть альтернативное разъяснение нового имени Иакова. Когда пра-
отец обосновывал топоним Ьх^в [рэш э ё1], он, имея в виду эпизод у по-
тока Иавок, сказал: «Ибо я видел (ТР*П [raDîtî]) Бога (очлЬк [Dëlohîm])
лицом к лицу (очэ^к DOS [pânîm Del-panîm])» (Быт 32:30)12.
В таком случае глаголом-предикатом в составе b*nfcr может быть
не лпш, а пю [räDäh] «видеть», но при условии, что само имя становит-
ся трехэлементным (с первым элементом игк «муж»)13.
Таким образом, к какому-то моменту имя Иаков было заменено
на имя Израиль. Однако, если смысл имени Иаков («запинатель») оче-
виден и прост для восприятия, то, напротив, интерпретации второго
имени праотца Израиль - «богоборец», «ангелоборец», «князь Божий»
и «боговидец» - множественны, поскольку неочевидны. В то же время
они единодушно отсылают имя к эпизоду таинственной борьбы.
По логике вещей, переименование с Иакова на Израиль следова-
ло бы считать первой сменой имени, тогда как указанные выше ин-
терпретации (в пределах иудаистической традиции) - это функцио-
нально вторая смена имени (отражающая сомнения при рецепции).
Есть и третья. Она свойственна не только мидрашистам из иуде-
ев, но и самым ранним христианским экзегетам.
Для нас третья интерпретация первоначально открылась в связи
с хазарской полемикой первоучителя славян Кирилла. Эта интерпре-
тация, по крайней мере в увязке с Кириллом Философом, как кажет-
ся, еще не была предметом специального исследования.
В X главе Пространного жития Кирилла Философа обсуждает-
ся жгучая для хазарских мудрецов-хахамим проблема, почему хри-
стиане отвергли заповедь обрезания крайней плоти (как знак завета
с Богом) и заменили её таинством водного крещения. И здесь Фило-
соф, желая принизить значение кровавой операции и правомочность
замены, идет вопреки общему мнению мудрецов: он утверждает, что
обрезание было дано Аврааму не как отличие, а как наказание, - ведь
череда праведников перед ним не нуждалась в обрезании и не полу-
чала такой заповеди. Наказан же был Авраам, согласно Кириллу, за
многоженство.
12
Стих продолжается: «...и сохранилась душа моя». Тут заметна по-
лемическая перекличка со стихом Исх 33:20: «Лица Моего не можно тебе
увидеть (nvrb [lir^öt]), потому что человек не может увидеть Меня (vvrr-vb
[lo°-yir3anî]) и остаться в живых».
13
Для этого надо учесть, как всегда бывает при этимологизировании
ивритских лексем, допускаемую древним консонантным письмом возмож-
ность как вариативной последующей огласовки, так и синкретизма (искони
лишенных пунктуации) согласных (в данном случае Hiii).
Кирилл, продолжая свой тезис, кстати ссылается и на пример

Иакова, который якобы также был наказан за тот же грех (калечащее
урезание бедренной жилы, с точки зрения первоучителя, аналогично
обрезанию).
Ср.14: IVB^LJJ^ фТлосюфь: ΝΗ который BW W ΤΈ ^влглет се двою
жеыоу нмъвь, нъ тькмо Лврььмь. H сего рьдн оул* того оур^леть,
прА'Ъль A\t, ые пръстоупьтн его л^лке, нъ прьвомоу съврьстио Лдь-
мовоу WBjJb^b д^к npoYiMb въ ть ходнтн. H Ï\KWB8 oyßw (Бог) тькоже
(т. е. как Аврааму) сътворн, оут^плнвь жнлоу стегни его, ^ьик уетырн
покть. Рь^Ум-ъв1 же вниоу, еюже TW сътворн, н^реуе нме емоу 1нль,
о у м ь zft &\. «Отвечал Философ: Ни о ком из них (о праведни-
ках до Авраама. - Е. В.) неизвестно, чтобы было у него две жены, но
только об Аврааме, и поэтому урезал (Господь) член его, чтобы озна-
чить предел, которого затем преступать не подобает, дав в первом
браке Адама образец (всем) прочим, как поступать. Так же сотворил
Он и с Иаковом, охромив жилу бедра его, так как взял себе четыре
жены. Когда же (тот) понял свою вину, из-за которой так (Бог) с ним
поступил, (Бог) дал ему имя Израиль, то есть разум, взирающий на
Бога» (перевод Б.Н. Флори).
Мотив третьего переименования, предпринятого Кириллом {ум,
зряй Бога), якобы состоит не в том, что Иаков прямо глазами видел Бога,
а в том, что он видел бестелесно - «умом», умозрительно. В отличие от
непонятливого Авраама, Иаков уразумел и принял воспитательный за-
мысел Бога и отказался от многих жен: к томоу во (в дальнейшем Иаков)
ые ^влшст се прнм-ъшь къ жеыъ. Лврььм же того ые рь^оум-ъ.
Если это так, то теперь Иаков получил не просто приемлемую
апофтегму (как «ангелоборец» или «князь Божий»), а прямо похваль-
ную - Θίογνωστος «Боговедец»15.
Кирилл употребил словосочетание о у м ь ι fi s\ не по лично-
му произволу, а присоединился к святоотеческой традиции. Скажем
еще раз, что богословы (как иудейские, так и христианские) не могли
согласиться ни с тем, что Иаков боролся с Богом, ни с тем, что он
чувственно видел Бога («лицом к лицу»).
Соответственно христианские свв. отцы предложили ряд замеща-
ющих интерпретаций: άνθρωπος νικών δύναμιν («муж, побеждающий
силу»; Иустин Философ), άνθρωπος όρων τον Θεόν («муж, видящий
Бога»; Ипполит Римский)16, vir videns Deum (Исидор Севильский), о τω о
14
Выписка из изд.: [Ангелов, Кодов 1973: 100].
15
В рукописной традиции есть и легкое варьирование: оумомъ %рд
БОГА. Этот вариант принят как основной в издании [Лавров 1930: 20].
16
Ипполит допускает возможность чувственного видения, поскольку
ντι διορατικός («истинно прозорливый»; Климент Александрийский)17,

ορών θεόν («видящий Бога»; Иоанн Златоуст) и др. И вот, наконец, по-
является, как у Кирилла Философа, опорная лексема оумъ: νους ορώ
ν θεόν («ум, видящий Бога»; Ориген, Макарий Великий, Леонтий Схо-
ластик, Максим Исповедник, Афанасий Великий, Дидим Слепец, Гри-
горий Нисский, Андрей Критский и др.)18.
Апофтегма νους ορών θεόν - это та самая, которую в слав, пере-
воде предложил Кирилл Философ.
На этом завершается наше рассмотрение случая троекратного
сакрального именования праотца: сначала — Иаков, затем — Израиль
и под конец - Боговедец.
Таким образом, К. Маркс, отрицавший за именем шлейф ассо-
циаций, может быть, прав по отношению к европейским языкам и
светским культурам, но в библейском иврите и в иудео-христианской
культуре имя Иаков выступает кумулятивным хранителем немалого
объема динамической информации.
На ещё один примечательный случай переименования мы перво-

начально обратили внимание в ходе подготовки к изданию древней-
шей славяно-русской Служебной минеи за январь. Вскоре последует
прочтение одного из текстов Январской минеи, а сейчас необходимо
предварительно сказать о другом.
В иудео-христианской традиции имя собственное Бога (у хри-
стиан Бога-Отца) остается неизвестным. Хотя это имя присутствует
в Свщ. Писании (mm), но из-за произносительного запрета (выразив-
шегося в отсутствии подлинной пунктуации) оно забылось, и при
чтении на месте тетраграммона произносится не nomen proprium, a
апеллятив Dädönäy «Господь».
Точно так же в иудаизме неизвестно и имя собственное Мессии,
ибо оно в Танахе не упоминается. (Другое дело - христианский Но-
вый Завет.)
усматривает в праотце Иакове прообраз Иисуса Христа, который, согласно
евангелисту Иоанну (1:18), мог лицезреть Бога как божественный «едино-
родный Сын».
17
Лексема διορατικός, хотя и выражает идею зрения, используется
только метафорически и не прилагается к ситуациям, когда речь идет о
чувственном видении.
18
Сведенный сейчас к глухому перечислению материал представлен
нами в развернутом виде (с точными ссылками на патристические труды) в
другом месте (см. [Верещагин 2011]).
Грядущий и ожидаемый Мессия в Танахе обозначается через

апеллятив. Нарицательное слово ггюя [mâsîah] означает «помазан-
ный» и прилагается не к одному человеку, а к ряду людей, поскольку
обряд помазания исполнялся не единожды19.
Несомненно, однако, что через весь Танах проходит и представ-
ление об особом, уникальном, «мессианском» Помазанном, избран-
нике Божием, идеальный образ которого обрисован у прор. Исайи
(9:1-6, 11:1-10, 32:1-5) и у других пророков.
Этот Мессия, будучи человеком, имеет, как все люди, отличаю-
щее его имя собственное. Действительно, по учению иудаизма, по-
скольку идея Мессии входит в превечный замысел Божий, nomen
proprium Мессии сотворен-(= назван) также превечно.
Однако в Писании нет упоминания, как именно зовут Избранни-
ка, и он - как и Бог с непроизносимым тетраграммоном mm - остает-
ся nomine vacans.
Тем не менее, книжники высказали немало догадок о конкрет-
ном имени Мессии. Догадки начались уже в послепленную эпоху
при священнике и книжнике Ез(д)ре (V-IV вв. до н. э.) и отложились
в таргумах и мидрашах.
Далее, опираясь на труды предшественников20, мы состави-
ли коллекцию предположенных книжниками мессианских имен.
Эта коллекция фактически содержит первичные именования
Мессии.
С одной стороны, в Талмуде21 лексема машиах нередко (но
не сплошь) употребляется без артикля, т. е. как эрзац имени соб-
ственного. Есть, как кажется, и два прямых указания на подлин-
ные имена: Давид («помазанник Твой Давид», Пс 17/18:51) и Цемах
(«отрасль»; ср.: «так говорит Господь Савоф: вот Муж, имя ему От-
расль», Зах 6:12).
Остальные имена выводятся из Танаха на основании косвенных
указаний, а именно: Шалом («мир») и Cap-Шалом («князь мира»),
Ригион («первый»), Хадрах (Зах 9:1), Йиннон (Пс 71/72:17), Шило
(«примиритель», Быт 49:10), Ханина («милосердие», Иер 16:13), Ме-
нахем («утешитель», Ис 31:3, Плач Иер 1:16), (Иахве) mm pädönäy]
(«господь», Иер 23:6), Натрона («сторож»), Нехора («свет»), Анани
19
Так - «помазанниками» - назывались первосвященники и цари, в
том числе даже и языческий царь Кир (Ис 45:1).
20
Подробный обзор см. в кн.: [Strack, Billerbeck 1969: 64 и слл.].
21
О содержании трактата судим посредством надежного и широко
принятого комментированного английского перевода Вавилонского тал-
муда, доступного в Интернете (http://www.scribd.com/doc/5533605/The-
Babylonian-Talmud-Complete-Soncino-English-Translation).
(«[идущий] на облаках»), Илия (Мал 3:23/4:5), Элъ-Гиббор («Бог силь-

ный») и др.
Встречаются, наконец, умствования, ведущие к выводам, кото-
рые сами участники талмудических дискуссий объявляли сомни-
тельными.
Например, в трактате Сангедрин 98а приведено мнение, что имя
Мессии -Бар-Нафле. Р. Нахману, инициатору догадки, жившему в эпоху
эллинизма, приписывается сложное умственное построение: имея в виду
«облака небесные», на которых шел к «Ветхому днями» Сын человече-
ский (Дан 7:13), книжник якобы по интерлингвальному созвучию сблизил
греч. υιός των УбфеЯсоу (по Септуагинте) с лЬэзп..лэо"лк ([Det-sukkat...
hannöpelet] «скинией... падшей») у пророка Амоса (Ам 9:11) и так произ-
вел небывалое еврейское имя собственное Бар-Нафле («сын облаков»)22.
Из обильного перечня видно, что книжники были готовы дать
Мессии имена собственные по множеству оснований.
Христианство, однако, осуществило для себя окончательный
выбор единственного имени собственного и никогда не обсуждало
другие имена.
На фоне изложенного возвращаемся к упомянутой Январской
служебной минее.
Как известно, в первый день января празднуется обрезание Го-
сподне23, то самое событие, первопричиной которого Кирилл Фило-
соф объявил наказание праотца Авраама 24 . Иудейский обряд обреза-
ния связан с наречением новорожденному имени.
Согласно заповеди (Быт 17:12, Лев 12:3), Спаситель, родите-
ли которого держались Моисеева закона, подвергся обрезанию на
восьмой день по рождении 2 5 . До восьмого дня он был, как и все
22
Впрочем, в самом трактате «Сангедрин» диалог обращается лишь вокруг
Амоса: «Р. Нахман сказал р. Исааку: 'Не слышал ли, когда придет Бар-Нафле?' -
'Кто такой Бар-Нафле?', спросил тот. - 'Помазанный', отвечал этот. - 'Так разве
Помазанного зовут Бар-Нафле?' - 'Да, так', подтвердил он, 'ибо написано: в тот
день Я восстановлю скинию Давидову падшую (лЬазп = ha-nofeleth)'».
23
Этот праздник у греков именуется не только, как у нас, Ή κατά
σάρκα π€ριτομη «Еже по плоти обрезание», но и τα Όνομαστηρια «праздник
наречения имени». Кроме того, день 1 января понимается как Новый год по
воплощении Господа.
24
Следует заметить, что этот праздник для массового сознания пред-
ставляет как бы некоторое неудобство. Во всяком случае, на Руси, в России
нет ни одного церковного престола в честь Обрезания Господня. Ср. также
тактичные изображения события на иконах.
25
Как Бог, стоящий выше заповедей, сын Девы Марии исполнени-
ем заповеди обрезания показал, что ему реально, а не «по привидению»,
еврейские младенцы, безымянным, а в указанный день получил

личное имя.
В Евангелии это имя дано как эллинизированное заимствование
(Ιησούς, Иисус, от mur [уэ§и ас ]), а в одном месте к нему прибавлено
толкование, о чем ниже.
Праведный Иосиф, обручник Девы Марии, удостоился во сне
явления ангела, развеявшего все его сомнения относительно плода
в утробе Девы. Ангел назвал и истолковал имя отрока: «Наречешь
Ему имя Иисус (Ίησουν), ибо Он спасет (σώσ€ΐ) людей Своих от гре-
хов их» (Мф 1:21).
Словесная связь имени собственного Ίησους и апеллятива-
толкования σώσ€ΐ не открывается ни в греч. тексте, ни в латинском,
ни в славянском, поскольку это всё переводы, а ангел говорил на ив-
рите. Соответственно лишь ивритская версия Евангелия эту связь
открывает и раскрывает смысл речения: «Наречешь Ему имя Иешуса
(от* ),ибо Он сшсет-иошиса (y/tö ν).. .»26. Действительно, от [уэ§й ас ] -
это усеченная форма имени Wirr [yahosu a c ], производного от глагола
иш" «спасать».
Обратимся к последованию на обрезание в январской Служеб-
ной минее по Ильиной книге, древнейшему славянскому богослу-
жебному сборнику (XI в.)27. Здесь в начальных строках 1-го тропаря
8-й песни канона (на листе 100v7—10) изложенное выше суммировано
следующим образом:
Еъ осмъш дьнь о к р ^ л к т ь ÇA
ΒΛΚΑ гако млдденьць
ιςγοοΒΟ же ИМА (ττροσηγορίαν) прнкмлеть
ГАКО сгГснтель, мирж(тоС κο'σμου Σωτηρ) гесть..
В греч. источнике стоит точная лексема προσηγορία: она означает

не просто нейтральную окличку, а употребление приветственного,
похваляющего имени. Если ранее предлагавшиеся мудрецами име-
на Мессии (см. выше: Шалом, Ришон, Шило, Ханина, Менахем и все
другие) считать первичной номинацией, то христиане осуществили
свойственна вся человеческая природа (кроме греха). К тому же лишний раз

была подчеркнута верность ветхозаветному закону. Таким образом, Иисус
Христос, невзирая на кривотолки, по человеческой природе был Εβραίος
ек πβριτομής.
26
Цитируем перевод Нового Завета на иврит Залкинсона и Гинзбурга
по изданию 1886 г. (в 1999 г. отредактированному в сторону сближения с
Textus Receptus).
27
Издание Ильиной книги см.: [Крысько 2005; Верещагин 2006].
вторичное именование своего Христа как w , значительно улучшив

инвокационный смысл. «Спас(итель) (мира)»- это, конечно, имя-
похвала.
В ответ иудеи, оставшиеся в старой конфессии - зачинателем
талмудического иудаизма считается таннай Акиба (или Акива [*50 -
28
ск. ок. 132]) , - желая противодействовать общине иудео-христиан,
отреагировали ухудшением смысла похвального имени Min\ При
этом была использована практика пейоризации, которую эксплицит-
но описал уже упомянутый великий мидрашист РаШИ.
В начале статьи, приводя пример, мы сослались на пресловуто-
го царя Валака, гонителя еврейского народа. В масоретском Тана-
хе имя и отчество Валака пишется в полной форме, и соответствен
но в его отчестве регулярно употребляется «вав»: -пэзгр pba [bâlâq
ben-sippôr] (Чис 22:2,4,16, Нав 24:9, Суд 11:25 и т.д.). Однако в одном
случае применена краткая форма, без «вава»: пэзгр pba (Чис 22:10).
Конечно, конкуренцию полных и кратких написаний можно по-
считать случайной орфографической особенностью данного стиха,
однако РаШИ (в полном мидраше) авторитетно дал другое объяс-
нение, исключающее случайность: надо было наказать царя-злодея,
и одним из средств наказания стало урезание его имени; личное
имя pba изменить невозможно, зато отчество, напротив, сократить
удалось.
Точно так же, по интерпретации известных талмудистов, в рав
винском языке было сокращено имя шит до ш [уэ§й]29: «Поскольку
сокращение mur до w встречено только при имени Иисус29, в этом
усматривается намеренное искажение» [Strack, Billerbeck 1969: 64]30.
В дальнейшем трехбуквенное имя стали принимать за оскорбитель-
ную аббревиатуру31. В средневековом антихристианском памфлете
чиг ггп'тт, как видим, также употреблено урезанное имя32.
Итак, одно переименование превращает имя в похвалу, а дру-
28
Акиба, кстати сказать, объявил пришедшим Мессией предводителя
антиримского восстания Бар-Кохбу.
29
Авторы имеют в виду, конечно, основателя христианства.
30
Обратную операцию проделал Моисей: чтобы наградить человека,
не пошедшего на ложь, он к имени Осии ( ircfin [hôsëac]), сына Навина, спере-
ди прибавил «йод», и тот получил, как впоследствии Аврам (Авраам) и Сара
(Сарра), поощрительное увеличение имени, а именно: ircfirp [y9hôsuac] (в рус.
переводе: Иисус; Чис 13:16/17).
31
С намеком на стих Пс 108/109:13.
32
Ныне многие израильтяне употребляют сокращенную форму, ис-
кренне полагая, что таково настоящее имя христианского Мессии. При этом
имплицируется: «бог, которому поклоняются язычники».
roe - в хулу. Всё зависит от конфессиональной общины, чувствую-

щей нужду в перемене имени.
* * *
Феномен, рассмотренный в статье, лишь на первый взгляд пред-

ставляется до конца внятным. Перед нами, казалось бы, обычная
окличка определенного лица или указание на это лицо для других
(например, в нарративе) - и то действие, и другое имеет целью ин-
дивидуализировать человека, выделить именно его из совокупности
людей.
Чтобы осуществить индивидуализацию, достаточно меты, а
мета, вполне в согласии с учением о произвольности языкового зна-
ка, может быть любой, важно только, чтобы она обеспечивала дис-
тинкцию. Мотивация имени роли не играет: поэтому многие личные
имена, особенно иноязычного происхождения, в сознании современ-
ного носителя языка не имеют привязки к апеллятивам и соответ-
ственно мотивации лишены.
«Простой» феномен, однако, осложняется, если носителем име-
ни является не рядовой человек из массы, а лицо сингулярное, при-
обретшее общественное значение, особенно сакральное. В таком
случае важно не столько окликнуть человека при обращении или
назвать его в рассказе о нем, сколько априорно вызвать (и устойчиво
вызывать) в заинтересованной группе (например, в конфессиональ-
ной общности) положительное к нему отношение.
Оборотной стороной сакрализации выступает демонизация пер-
сонажа, когда упоминание имени должно автоматически повлечь за
собой отрицательную реакцию общины.
Есть немало средств сакрализации и демонизации, и одним из
них является переосмысление имени и тем более переименование.
Как сакрализация определенного лица, так и демонизация - про-
цессы динамичные. Динамику имплицируют своими префиксами и
термины переосмысление и переименование.
В религиозной ситуации для придания переосмыслению и пе-
реименованию непререкаемого авторитета результаты процессов
включаются в тексты Свщ. Писания или в общепринятые коммен-
тарии.
Конфессиональные общины, имеющие общий генезис, могут ра-
зойтись в оценках одного и того же лица. В тех секторах вероучения или
истории конфессий, где наблюдается совпадение, смысл сингулярного
имени там и здесь одинаково ухудшается или улучшается. В секторах
конфликта переосмысление имени в одной общине идет в сторону са-
крализации, а в другой - в сторону демонизации, и наоборот.

Такова показанная нами на примерах типичная стратегия аль-
тернативной адресации в религиозных текстах. Nomen est omen: по-
словица приложима как к ветхозаветному праведнику и злодею, так
и к новозаветному подвижнику и его гонителю 33 .
Ангелов, Кодов 1973 -Климент Охридски. Събрани съчинения. Том трети:

пространни жития на Кирил и Методий / Подготвили за печат Боню
Ст. Ангелов и Христо Кодов. София, 1973.
Верещагин 2001 -Верещагин Е.М. Церковнославянская книжность на Руси.
Лингвотекстологические разыскания. М., 2001.
Верещагин 2006- Ильина Книга. Древнейший славянский богослужеб-
ный сборник. Факсимильное воспроизведение рукописи. Билинеарно-
спатическое издание источника с филолого-богословским коммен-
тарием / Подготовил Е.М. Верещагин. М., 2006. См. также: [Крысько
2005].
Верещагин 2009 - Верещагин Е.М. Ещё одна концепция религиозной ком-
муникации // V Межд. научная конференция «Язык, культура, обще-
ство». Москва, 24-27 сент. 2009 г. Пленарные доклады. М., 2009.
Верещагин 2011 -Верещагин Е.М. Славяно-русский первоучитель Кирилл
Философ о богословском значении Свщ. Писания на иврите// XXI
Ежегодная богословская конференция в Свято-Тихоновском Право-
славном Университете. Доклады. М, 2011.
Верещагин, Костомаров 2005 - Верещагин Е.М., Костомаров ВТ. Язык и
культура. Три лингвострановедческие концепции: лексического фона,
рече-поведенческих тактик и сапиентемы. М, 2005.
Горалек 1956 - Горалек К. Св. Кирилл и семитские языки // For Roman
Jakobson. The Hague, 1956.
Крысько 2005 - Ильина книга. Рукопись РГАДА, Тип. 131. Лингвистическое
издание / Подготовка греческого текста, комментарии, словоуказатели
В. Б. Крысько. См. также: [Верещагин 2006].
Лавров 1930 - Лавров U.A. Материалы по истории возникновения древней-
шей славянской письменности. Л., 1930.
Флоря 2000 - Сказания о начале славянской письменности / Вступительная
статья, перевод и комментарии Б.Н. Флори. СПб., 2000.
Ягич 1886 - Служебные минеи за сентябрь, октябрь и ноябрь в церков-
33
Подробнее о внеязыковых ассоциациях ономастической лексики см.
в монографии [Верещагин, Костомаров 2005: 98-114].
нославянском переводе по русским рукописям 1095-1097 г. Труд

орд. акад. И.В. Ягича. СПб., 1886.
BDB - The Enhanced Brown-Driver-Briggs Hebrew and English Lexicon.
Electronic ed. Oak Harbor, WA, 2000 (no: BW-7).
BW-7 - Bible Works. Bible concordance and morphological analysis program.
Version 7. Интернет-ресурс: www.bibleworks.com.
Lampe 1976- A Patrisric Greek Lexicon / Ed. by G. W. H. Lampe. Oxford,
1976.
LSJ - A Greek-English Lexicon / Compiled by H. G. Liddell and R. Scott. Revised
and augmented throughout by H.S.Jones. Oxford, 1996.
Soph - Sophocles E.A. Greek Lexicon of the Roman and Byzantine Periods.
(From B.C.146 to A.D.1100). Cambridge, U.S.A., Leipzig, 1914 (допечатка:
Hildesheim, Zürich, NY, 1992).
Strack, Billerbeck 1969 - Strack H.L., Billerbeck P. Kommentar zum Neuen Te-
stament: aus Talmud und Midrasch. 1: Das Evangelium nach Matthäus. 5.
Aufl. München, 1969.
К. В. Литвинцева
НОМИНАЦИЯ, ТИТУЛОВАНИЕ И ОБРАЩЕНИЕ

В РЕЛИГИОЗНОМ ДИСКУРСЕ
(ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ НАБЛЮДЕНИЯ)
0. В данной статье, описывающей современную профессиональ-

ную и разговорную речь христиан православной конфессии1, будет
представлена систематизация титулований, именований и обраще-
ний к священнослужителям, а также рассмотрено функционирова-
ние в речи самых употребительных из этих лексем - слов отец, ба-
тюшка, матушка.
1. Система обозначений священнослужителей непосредственно

связана с иерархической организаций Православной Церкви. Имено-
вания и обращения можно описать как построенные по схемам со
следующими элементами: (1) титулы или собственно номинации
священнослужителей, (2) личные имена, (3) титулования, (4) а для
третьей священнической степени (архиереев) еще и прилагательные,
образованные от географического названия занимаемой кафедры.
Основные из этих схем представлены в таблице.
Таблица. Система титулований, именований и обращений

в Русской Православной Церкви
ТИТУЛ\НО- КРАТКОЕ ПОЛНОЕ

ИМЕНОВА-
МИНАЦИЯ ТИТУЛОВА- ТИТУЛОВА- ОБРАЩЕНИЕ
НИЕ
ПО САНУ НИЕ НИЕ
первая степень (диаконская)
диакон21 иеро- Преподобие — титул / номина- отец + титул /
диакон ция по сану номинация
1
Основные работы, рассматривающие обращения в религиозном дис-
курсе, следующие: [Маршева 2004], [Плетнева 2011: 415], [Бугаева].
2
Заглавные и строчные буквы в таблице соответствуют церковной
традиции написания, например, диакон, но Преподобие.
166 К. В. Литвинцева
1 + Имя (диа- по сану / Имя

кон /+ Иоанн); (отец /+ диа-
отец + титул / кон 1 Иоанн);
номинация Краткое
по сану / Имя титулование, 1+
(отец 1 диакон титул / номина-
Иоанн); Краткое ция по сану /
титулование/+ отец + Имя
титул / номи- (Ваше Пре-
нация по сану/ подобие, /+
отец + Имя (Его диакон (Иоанн 1
Преподобие /+ отец Иоанн)
диакон Иоанн 1
отец Иоанн)
протодиакон, Высоко- — титул /+ Имя отец /+ титул /
архидиакон преподобие (архидиакон 1+ Имя (отец /+
Иоанн); отец + игумен 1 Ио-
титул / + Имя анн); Краткое
(отец архидиа- титулование, /+
кон 1 Иоанн); отец + титул /
Краткое Имя (Ваше
титулование /+ Высокопрепо-
титул / отец добие, /+ отец
+ Имя (Его архидиакон 1
Высокопрепо- Иоанн)
добие /+ архи-
диакон Иоанн 1
вторая степень (пресвитерская)
иерей 1 Преподобие — титул/ Отец 1
иеромонах, номинация по батюшка +
священник сану /+ Имя Имя (отец 1
(священник /+ батюшка
Иоанн); отец 1 Иоанн);
батюшка + Краткое
Имя (отец 1 титулование, /+
батюшка Ио- титул/
анн); Краткое номинация по
титулование/+ сану / отец
титул / номина- + Имя (Ваше
ция по сану/ Преподобие, 1+
отец + Имя (Его отец /+ иерей
Преподобие 1+ Иоанн)
иерей 1 отец
Иоанн)
Номинация, титулование и обращение в религиозном дискурсе 167
протоиерей, Высоко- - титул + Имя отец + титул /

протопре- преподобие (игумен /+ Ио- Имя (отец +
свитер, игумен, анн); отец + ти- игумен 1 Иоанн);
архимандрит тул / Имя (отец батюшка 1+
игумен 1 Иоанн); Имя (батюшка
батюшка /+ Иоанн); Краткое
Имя (батюшка титулование, /+
Иоанн); Краткое отец + титул /
титулование/+ Имя (Ваше
титул / отец Высокопрепо-
+ Имя (Его добие, 1+ отец
Высокопрепо- игумен 1 Иоанн)
добие 1+ игумен/
третья степень (архие эейская)
епископ Преосвящен- Преосвящен- титул /+ Имя Владыка /+ Имя
ство ный!Преосвя- (епископ 1+ (Владыка /+
щеннейший Иоанн); Вла- Иоанн); Прил.
+ Имя, + дыка 1+ Имя по краткому
титул + Прил. (Владыка /+ титулованию +
по геогр. на- Иоанн); Прил. Владыка /+ Имя
званию кафедры по краткому (Преосвящен-
(Преосвященный титулованию /+ нейший
Иоанн, епископ титул / Вла- Владыка /+
Белгородский); дыка /+ Имя Иоанн); Краткое
архиепископ Высоко- Преосвящен- (Преосвящен- титулование, +
преосвящен- ный 1 Преосвя- нейший /+ Владыка + ти-
ство щеннейший 1 епископ 1 тул / Имя (Ваше
Высокопре- Владыка /+ Ио- Преосвящен-
освященный 1 анн); Краткое ство, Владыка
Высокопреосвя- титулование, /+ архиепископ 1
щеннейший Полное Иоанн);
Имя + титул + титулование Краткое
Прил. по геогр. [часто без титулование, /+
названию кафедры] (Его Полное титу-
кафедры Преосвящен- лование [часто
митрополит Высоко-преосвя- ство, /+ без кафедры]
щенный 1 Преосвящен- (Ваше Преосвя-
Высокопреосвя- нейший Иоанн, щенство, /+
щеннейший 1 епископ Ар- Преосвящен-
Блаженнейший хангельский и нейший
+ Имя + титул Холмогорский) Иоанн, епископ
+ Прил. по Архангельский и
геогр. названию Холмогорский)
кафедры
Патриарх Святейшество Прил. по крат- Титул + Имя Прил. по

кому титулова- {Патриарх /+ краткому титу-
нию + Титул + Иоанн); Прил. лованию + Вла-
Прил. По геогр. по краткому дыка 1+ Имя
названию ка- титулованию /+ {Святейший
федры3 + Имя4 Владыка + Имя Владыка /+
{Святейший {Святейший 1+ Иоанн);
Патриарх Мо- Владыка /+ Краткое
сковский и Всея Иоанн); Прил. титулование, /+
Руси Иоанн) по краткому Полное титу-
титулованию/ лование [часто
Титул /+ Имя без кафедры]
{Святейший {Ваше Святей-
Патриарх /+ шество, 1+
Иоанн); Краткое Святейший
титулование, /+ Иоанн, Патри-
Полное титуло- арх Московский
вание [часто без и Всея Руси)
кафедры] {Его
Святейшес-
тво, /+ Свя-
тейший Иоанн,
Патриарх
Московский и
Всея Руси)
Слово титул, используемое по отношению к священнослу-

жителям, является довольно специфичным. Сложность заклю-
чается в том, что титулами в языке Церкви называют как соб-
ственно номинации лиц {Патриарх), так и обращения к ним по
титулу {Святейший)5, тогда как по данным словарей значению «об-
ращение по титулу» должно соответствовать слово титулование
3
Для Патриарха это Поместная Церковь {Патриарх Московский и
всея Руси).
4
При именовании Предстоятеля Церкви нередко к имени присоеди-
няется цифра (на письме - римская), обозначающая, каким по счёту главой
данной Поместной Церкви является это лицо {Святейший Патриарх Мо-
сковский и Всея Руси Алексий II).
5
Ср. толкования в Православной энциклопедии: «блаженнейший - ти-
тул Предстоятелей Церквей» [ПЭ: т. 5, 346], «архиепископ - сан, или титул,
епископов» [там же: т. 3, 530], «высокопреосвященство - общий титул, к-рым
начиная с синодального периода пользуются митрополиты и архиепископы»
[там же: т. 10, 75], «архидиакон - высший титул диаконской степени священ-
нослужителя» и т. п. [там же: т. 3, 528].
[ТСРЯ 1935-1940]. Т. е. словом титул обозначают два разных по-

нятия: и титул в строгом смысле, и титулование; здесь же мы
будем строго различать эти два термина. Неясности добавляет и то,
что с появления принятой Петром I «Табели о рангах» все священ-
нослужители распределялись по рангам и получали титулы: от
диакона до митрополита; между тем сегодня слово титул воспри-
нимается носителями языка в первую очередь в значении «словес-
ная формула именования лица в соответствии с его официальным
почётным званием, служебным или общественным положением»
(ср. архиепископ) [Ефремова 2006], и с этой точки зрения термин
титул по отношению к низшей степени диакон выглядит противо-
речиво. В заглавии таблицы мы указываем титул I номинация по
сану, чтобы подчеркнуть, что некоторые номинации внутри одной
священной степени не являются собственно титулами. Так, для
второй степени священнослужителей титулом является слово ие-
рей, а слова священник (синоним к иерей для белого духовенства)
и иеромонах (для монашествующего) - это номинации, но не ти-
тулы. Также титулами не являются слова пресвитер и архиерей,
когда используются как гиперонимы по отношению к номинациям
своей степени {пресвитер — обобщение для иерей, иеромонах, про-
тоиерей, протопресвитер, игумен, архимандрит и архиерей для
епископ, архиепископ, митрополит, Патриарх).
Не все варианты, описанные в таблице, имеют нейтральный нор-
мативный статус. Сочетание определенных способов номинации с
личным именем часто оказывается стилистически выделенным, на-
пример, конструкции типа отец (без имени) {отцы, на трапезу пой-
дем или отец вышел, скоро будет) являются знаком профессиональ-
ной речи священно- и церковнослужителей и работников церковных
учреждений, а конструкции типа батюшка Иоанн {Сегодня слуэюит
батюшка Иоанн) воспринимаются как знак недостаточного вхожде-
ния говорящего в религиозную среду, недостаточного владения нор-
мами принятой в церковном микросоциуме устной речи. Ср. норма-
тивные употребления батюшка без имени {Батюшка, моэюно с Вами
поговорить?) и отец Иоанн {Сегодня слуэюит отец Иоанн).
Схемы обозначения священнослужителей двух первых степеней
устроены иначе, чем для третьей степени. При именовании священ-
нослужителей диаконской и священнической степеней основным
элементом построения как обращений, так и номинаций является
слово отец (см. примеры (1)-(3)). При этом слово отец в значении
«священнослужитель» не сочетается со словом священник. Если та-
кое сочетание возникает, то слово отец выступает в другом значе-
нии - «родитель» (пример 4). Видимо, лексемы отец и священник
являются своеобразными синонимами и при их сложении возникает

семантическая избыточность.
(1) Но все, посещавшие отца протодиакона, отмечали, что жизнь его

воистину являлась исполнением слов Апостола — всегда радуйтесь...
(Протодиакон Анатолий Головин (2004) // «Журнал Московской патри-
архии», 2004.09.27)6.
(2) Отцу иерею Михаилу Сретенскому желаю добра всякого, как себе.
(Иоанн Кронштадтский. Дневники (1908)).
(3) Отец Михаил — священник хороший, простой, трезвый, благо-
нравный, в службе исправный, предупредительный, но притом семей-
ный. (Иоанн Кронштадтский. Дневники (1908)).
(4) Ни перед отцом-священником, ни перед матерью она не обнажа-
ет сочащихся язв своей души... (Л.Д. Троцкий. О Леониде Андрееве
(1902)).
Надо сказать, что у терминов, обозначающих священнослужи-

телей, по-разному маркируется сочетаемость с именем. Именование
священник + Имя {священник Иоанн) стилистически равноправно свя-
щенник (без имени); батюшка (без имени) - разговорный вариант, не
используемый в официальной речи, а батюшка + Имя {батюшка Ио-
анн) воспринимается как сниженный вариант, близкий к простореч-
ному. Вариант отец + Имя {сегодня служит отец Иоанн) - норматив-
ный и наиболее употребительный, но отец без имени в номинативной
функции {отец вышел, скоро будет) - профессионализм, а в вокатив-
ной {отцы, на трапезу пойдем) - профессионализм, если используется
в речи священнослужителей, и сниженный жаргонный, если исполь-
зуется в речи других людей {отец, постой, у меня вопрос).
В функции именований архиереев и обращений используется
слово Владыка (вместо слова отец, применяемого при двух пер-
вых степенях: отец Иоанн - Владыка Иоанн). Сочетание Владыка +
Имя {Владыка Иоанн) и лексема Владыка (без имени) стилистически
равноправны. Слово отец обычно стоит в препозиции к собственно
номинации и к имени, а Владыка часто само является определяемым
словом: ср. нормативное Преосвященный Владыка и невозможное
в речи православных (людей) ^Преподобный отец. Сочетания типа
Преподобный отец и Преподобный Иоанн допустимы при именова-
нии католического священнослужителя и обращении к нему, но не в
православной Церкви.
6
Все примеры получены с помощью Национального корпуса русского
языка. Выделение полужирным шрифтом мое. - К.Л.
Подробнее следует сказать о лексической сочетаемости кратких

титулований. Использование кратких титулований без предшеству-
ющего местоимения Его I Ваше по отношению к священнослужите-
лям диаконской и пресвитерской степеней невозможно в принципе
(^Преподобие сказал; ^Высокопреподобие, скажите); употребление
их же по отношению к священнослужителям епископской степени в
разговорной речи возможно в номинативной функции (Преосвящен-
ный сказал, Святейший приехал), а в вокативной также недопустимо
(^Святейший, скажите). Сочетания «Краткое титулование + Имя»
невозможны по отношению к представителям двух первых степеней
(^Преподобный Иоанн сказал I *Высокопреподобный Иоанн, скажи-
те), но нередко в разговорной речи используются в номинативной
функции по отношению к представителям архиерейской степени
(Святейший Иоанн сказал), хотя также недопустимы в вокативной
функции (^Святейший Иоанн, скажите).
Официально-деловые варианты именований священнослужите-
лей двух первых степеней и обращений к ним строятся при помощи
кратких титулований, например, Ваше Высокопреподобие, отец ар-
химандрит (полные отсутствуют), а официально-деловые варианты
именований священнослужителей третьей степени и обращений к
ее представителям - при помощи полных: Ваше Высокопреосвящен-
ство, Высокопреосвященнейший Владыка митрополит (краткие вос-
принимаются как более «расхожий» разговорный вариант) - Ваше
Высокопреосвященство. Так, возможно начать беседу с архиереем с
полного обращения, а затем использовать более краткие формы.
Немаловажно, что схема построения титулований и зависящих
от них обращений и номинаций связывается не со священной, а с пра-
вительственной степенью священнослужителей7. Т. е. получается,
что рядовые представители двух первых священных степеней (диа-
коны, иеродиаконы, иереи и иеромонахи) титулуются Его Преподобие
(и, соответственно, обращаются к ним Ваше Преподобие), а награж-
денные более высоким саном в обеих степенях (архидиаконы, прото-
диаконы, протоиереи, протопресвитеры, игумены, архимандриты) -
7
Ср. о священной и правительственной степенях: «.. .будучи равными
на уровне сакраментальном, епископы, а также пресвитеры и диаконы мо-
гут различаться по объему полномочий и месту, занимаемому в диптихах
или перед престолом. Различие священнослужителей по этому признаку
называется правительственной иерархией <...> В отличие от священных
степеней, которые сообщаются чрез Таинство священства- хиротонию,
степени правительственной иерархии присваиваются либо по чину хиро-
тесии, либо просто путем назначения, награждения, производства в ту или
иную степень законной церковной властью» [Цыпин 1994: 205].
Его Высокопреподобие (и, соответственно, обращаются к ним Ваше

Высокопреподобие). Краткое титулование архиереев изменяется (как
бы возрастает) в соответствии с административным положением:
епископ может быть Преосвященный I Преосвященнейший; архие-
пископ - Преосвященный I Преосвященнейший I Высокопреосвящен-
ный I Высокопреосвященнейший; митрополит - Высокопреосвящен-
ный I Высокопреосвященнейший I Блаженнейший.
Основные элементы номинаций и обращений к духовенству,
представленные в таблице, могут меняться и, особенно в торжествен-
ных ситуациях, распространяться второстепенными лексемами. Чем
менее официальна речь, тем больше может варьироваться порядок
слов и тем больше основная структура может расширяться, обычно
за счёт эпитетов, ср.: Ваше Святейшество, Святейший наш Владыко,
Пер во святитель и Отец.
Следует отметить также, что в иных поместных Церквях при-
няты свои формы титулований и обращений, ср. официальное
титулование Патриарха Александрийского: Его Божественное
Блаженство, Блаженнейший Папа и Патриарх Великого града
Александрии, Ливии, Пятиградия, Эфиопии, и всего Египта, и всея
Африки, отец отцов, пастырь пастырей, архиерей архиереев,
тринадцатый из Апостолов и судья Вселенной, господин Феодор
II [Марк епископ Егорьевский 2007: 86]. В основе подобных рас-
ширенных именований лежит общепринятая формула: «Краткое
титулование + Полное титулование + Прил. по геогр. названию
кафедры + Имя».
2.1. Титулы и наименования духовных лиц, употребляются в

двух функциях: существительные, обозначающие статус лица, вводя-
щие имя лица (отец Николай, Патриарх Кирилл), и самостоятельные
существительные-номинации (отец, батюшка). Причем вторая функция
актуальна лишь для разговорной речи. Вероятно, необходимость даже
в разговорной современной речи предварять имя существительным-
8
номинацией возникает потому, что в церковной среде не принято на-
зывать лиц по именам и отчествам, а по отношению к монахам даже
9
фамилии допустимо использовать только в скобках .
Слова отец, батюшка, а также специфические примыкающее к
ним слова матушка и мать совмещают обе названные функции.
8
Ср. в лексиконе военных сходную связь фамилии с чином.
9
В синодальный период истории Русской Православной Церкви в
светской среде, напротив, считалось приемлемым обращаться к священно-
служителю по имени-отчеству и соответственно так же именовать его.
2.2. Пример (5) иллюстрирует нормативные номинативную и

вокативную функции отец при имени; пример (6) - номинативную
при имени с предваряющим почтительным титулованием; (7) - во-
кативную функцию с изменением флексии и последнего согласного
основы в соответствии с церковнославянской грамматикой.
(5) Я пришёл к отцу Афанасию, спрашиваю: «Отец Афанасий, что

мне делать?» (митрополит Антоний (Блум). О молитве (1995)).
(6) По окончании оных, как я рассказывал Его Преподобию Отцу Пла-
тону о проявившемся сумасброде... (С. А. Порошин. Семена Порошина
записки, служащие к истории Его Императорского Высочества Благо-
верного Государя Цесаревича и Великого Князя Павла Петровича [Из-
влечения] (1764-1765)).
(7) Вечная и светлая тебе память, отче Василие! (Протоиереи
(2004) // «Журнал Московской патриархии», 2004.01.26).
В церковной среде есть обращение, которое можно отнести к

разговорно-профессиональным: отец (без имени). Причем такое об-
ращение одного священника к другому - просто неофициальное и
полушутливое обращение 10 , но оно же в среде церковнослужителей,
семинаристов и т. п. - уже жаргон 11 . Также в речи «прицерковного
микросоциума» иногда используется конструкция «отец + долж-
ность священнослужителя», например, отец ректор. Ср.:
(8) - Плохая надежда на Служнюю слободу, отец келарь, - говорил он.

(Д.Н. Мамин-Сибиряк. Охонины брови (1892)).
2.3. До начала XX века слово батюшка использовалось как уважи-

тельное обращение к любому человеку, чаще немолодому. Сегодня же
оно сохранилось лишь в религиозном дискурсе, где используется как
номинация священнослужителя (9), или как обращение к нему, или как
молитвенное обращение к Богу (ср. Бог Отец - Господи-батюшка -
10
Ср. также несколько раз употребленные в речи героев в романе, автором
которого является современный православный монах, шутливые ласкательные
обращения отченька и аввочка: Старец улыбнулся: видишь ли, аввочка, своим
усилием войти в сердце не получится [Инок Всеволод 2009: 118 и др.].
11
В данном случае слово отец характеризует речь священно- и церков-
нослужителей как номинального класса. Ср.: «Говорящий вступает в комму-
никацию не как глобальная личность, в которой слиты все ее составляющие,
а как личность „параметризованная", выявляющая в акте речи одну из своих
социальных функций или психологических аспектов, в связи с которыми и
должно пониматься его высказывание» [Арутюнова 1981: 357].
174 К В. Литвинцева
обычно через дефис) (10), или святым, несшим при жизни пастырское
служение (например, батюшка Серафим Саровский). В современной
речи во внецерковных текстах слово употребляется и воспринимается
как ироническое или стилизованное (11).
(9) Раньше чем читать, поскольку я был мальчик разумный, я вспомнил,

как батюшка говорил, что есть четыре Евангелия; из этого я заклю-
чил, что одно должно быть короче других, и если уж терять время
на чтение Евангелия, давай-ка прочту самое короткое (митрополит
Антоний (Блум). О Церкви (1995)).
(10) Зевала, крестила рот, говорила: «Господи-батюшка, помилуй,
отец, по грехам нашим» (И. Грекова. Фазан (1984))12.
(11) Вслед за этим батюшка-губернатор собственноручно подпи-
сал указ о принятии программы по очистке и благоустройству Ом-
ска... (Омский мусорный абзац (2003)// «Криминальная хроника»,
2003.06.10).
2.4. В изданном Московской Патриархией «Церковном протоколе»

указывается: «Обращение к священнику: «батюшка», являющееся рус-
ской церковной традицией, допустимо, но не является официальным»
[Марк епископ Егорьевский 2007: 50]. А вот каким комментарием со-
провождается слово матушка: «Послушницу или монахиню можно
назвать „сестра". Повсеместно распространенное у нас обращение
„матушка" в женских монастырях правильнее относить только к на-
стоятельнице. Неумения женской обители сочтет вполне учтивым
обращение „Досточтимая матушка (имя)" или „матушка (имя)"»
[там же]. Употребления этого слова по отношению к другим лицам в
Церковном Протоколе не рассматриваются. Однако в приходской среде
матушкой называют не только игумению (12), но и жену священника,
и инокиню, и даже любую немолодую прихожанку13. Слово матушка
также используется как молитвенное обращение или именование по от-
ношению к Богородице, пишется обычно через дефис, иногда сопрово-
ждается величальными эпитетами типа Пресвятая (13-14).
12
Употребления типа господи, батюшки и т. п., безусловно, нередко
являются междометными, однако приводимый пример и подобные ему ско-
рее относятся к молитвенным обращениям (ср.: крестила рот и помилуй,
отец, по грехам нашим).
13
Ср. многочисленные объявления оккультных услуг, где формула
«матушка + Имя» используется для привлечения клиентов посредством
своей «православной семантики», например: Матушка Анна снимет при-
ворот с вашего любимого человека, вернет прежние чувства, хорошие от-
ношения в семье.
(12) Матушка Агния заботилась о процветании обители, благо-

устройстве быта населъниц, но в первую очередь беспокоилась об их
духовном возрастании (Игумения Агния (Яковлева) (2004) // «Журнал
Московской патриархии», 2004.09.27).
(13) Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там
икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась
(Л.Н. Толстой. Война и мир. Том второй (1867-1869)).
(14) - Матушка-богородица, отведи грозу, спаси, помилуй воина Ан-
дрея да младенца Ивана (В.Я. Шишков. Емельян Пугачев. Книга вто-
рая. Ч. 1-2 (1939-1945)).
2.5. Слову отец близко по лексическим функциям слово мать.

Пары отец - батюшка и мать -матушка сопоставимы по моделям
сочетаемостей. Так же, как отец присоединяет к себе Имя / титул /
должность, так же мать сочетается только с игумения (монахиня)
(15); а батюшка и матушка лояльнее к присоединяемым номинаци-
ям лиц ввиду своей разговорности, неофициальности.
(15) Как сказали той черничке: Мать игумения идет (П.И. Мельников-
Печерский. В лесах. Книга вторая (1871-1874)).
Итак, мы описали и представили в таблице схемы, по которым

строятся именования священнослужителей и обращения к ним, осно-
ванные на номинациях их по сану и титулованиях; а также рассмотре-
ли особенности использования практически самых употребительных
в разговорной религиозной речи слов отец, батюшка, матушка.
Арутюнова 1981 - Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия Академии

наук СССР. Серия литературы и языка. Т. 40. № 4. М., 1981.
Бугаева - Бугаева ИВ. Функциональные, грамматические и семантические
особенности номинации адресата в религиозной сфере// http://www.
portal-slovo.ru/philology/37403.php. Дата обращения 01. 03. 2011.
Ефремова 2006 - Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского
языка в 3 тт. М., 2006.
Инок Всеволод 2009 - Инок Всеволод. Ангелы приходят всегда. М., 2009.
Марк епископ Егорьевский 2007 - Епископ Егорьевский Марк. Церковный
протокол. М., 2007.
Маршева 2004 - Маршева Л.И. Знать, как позвать // http://www.pravoslavie.
ru/sm/5878.htm. Дата обращения 01. 03. 2011.
Плетнева 2011 - Плетнева A.A. Церковнославянские тексты и русский лите-

ратурный язык начала XXI века // Вопросы культуры речи. М., 2011.
ПЭ - Православная энциклопедия. Тт. 3; 5; 10. М., 2000-2011.
ТСРЯ 1935-1940 - Толковый словарь русского языка: В 4 т. М., 1935-1940.
Цыпин 1994 - Цыпин В. А. Церковное право. Курс лекций. М., 1994.
В. И, Постовалова
АДРЕСАЦИЯ В ПРАВОСЛАВНО-ХРИСТИАНСКОМ
1
ДИСКУРСЕ: ПРОПОВЕДЬ, ИСПОВЕДЬ, МОЛИТВА
Се, стою у двери, и стучу. Если кто услышит голос

Мой,
и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с
ним, и он со Мною...
Имеющий ухо, да слышит, что Дух говорит церквам.
Откр 3. 20, 22
1. Адресация в коммуникативном пространстве бытия
На языке философии адресация в широком смысле слова озна-

чает обращенность «Я» к «Другому» с целью взаимообщения. При
таком истолковании адресация предстает как важнейший момент че-
ловеческой жизнедеятельности и ее различных сфер, исходящих из
коммуникативно-диалогического понимания бытия, по которому «ис-
тинное бытие вне общения невозможно» [Иоанн Зизиулас 2006: 12].
Бытие как общение предполагает отклик «Другого» на обращение к
нему «Я», а также встречную направленность на восприятие такого
отклика со стороны «Я». Другими словами, бытие как общение пред-
полагает коммуникативную интеракцию «Я» и «Другого».
В теории коммуникации и лингвистической прагматике это
обобщенное философское «Я» именуется адресантом, или говоря-
щим, отправителем. А «Другой» — адресатом, или слушающим, ре-
ципиентом, получателем. Сам же речевой акт в единстве с жизненной
1
Исследование выполнено впри поддержке Министерства образова-
ния и науки Российской Федерации, соглашение 8009 «Языковые параме-
тры современной цивилизации», а также при финансовой поддержке Мини-
стерства образования и науки РФ для государственной поддержки ведущих
научных школ РФ, проект № НШ-1140.2012.6 («Образы языка в лингвистике
начала XXI века» (рук. В.З. Демьянков). В работе сохраняется написание
цитируемых источников.
178 В. И. Постовалова
ситуацией и контекстом его осуществления именуется дискурсом2.

В соответствии с основными установками теории речевой деятель-
ности, раскрыть феномен адресации в дискурсе означает описать
процесс его генезиса в единстве целеполагания и последствий осу-
ществления. Или, в терминологии Д. Остина, - в единстве его «ил-
локутивных сил» и «перлокутивных эффектов».
В теории речевых актов перлокутивный акт, в отличие от ил-
локутивных сил, рассматривается как «нечто дополнительное и
второстепенное» [Гриненко 2000: 216]. Полагается даже, что пер-
локутивный эффект находится «вне собственно речевого акта»
[Арутюнова 19906: 413], так что для его изучения требуется выход
за пределы речевых актов в сферу экстралингвистической реаль-
ности, например, в сферу риторики, где изучается ораторство как
действование в слове, или же в сферу психотерапии.
Между тем еще на заре создания общего языкознания В. фон
Гумбольдт высказывал мысль о воздействии языка на миропо-
нимание человека. Была введена даже особая категория - Kraft
(сила) для выражения такого воздействия. В наши дни выдвига-
ется идея создания особого раздела в науке о языке - «перлоку-
тивной прагматики», направленной на лингвистическое изучение
текстов с точки зрения перлокутивных эффектов. Богатый мате-
риал для разработки такого направления может дать изучение ре-
лигиозного дискурса, принципиально расширяющего известные
гуманитарным наукам представления о сферах и глубинах такого
воздействия.
В настоящей работе будут рассмотрены некоторые особенно-
сти адресации в религиозном дискурсе с преимущественным вни-
манием к перлокутивной прагматике на материале теолингвисти-
ческого анализа трех разновидностей православно-христианского
дискурса, касающихся основных форм Богообщения в православии.
А именно - церковной проповеди в соборно-литургическом богос-
лужении, исповеди как таинства покаяния и молитвенного подвига
умного делания в мистико-аскетическом опыте исихастского под-
вижничества (священнобезмолвия).
Мистико-семиотические феномены, о которых идет речь в дан-
ных религиозных дискурсах, не могут быть адекватно рассмотрены
только с чисто лингвистической позиции. Для этого потребуется
обращение также к специальным богословским дисциплинам - го-
2
Иногда при определении дискурса предпочитают говорить не о ре-
чевом акте, а последовательности (серии) речевых актов [Арутюнова 19906:
412; Сидоров 2010: 56].
Адресация в православно-христианском дискурсе... 179
3
милетике (науке о проповеди как части пастырского богословия ),
богословию таинств и молитвы.
2. Перлокутивные эффекты в религиозном дискурсе
Универсальная коммуникативная модель бытия, учитывающая

всю полноту опыта общения в реальности, содержит два уровня ком-
муникации.
Первый уровень касается «эмпирической», или, на другом язы-
ке, «профанной», коммуникации, которая включает общение людей
друг с другом, а также (при некоторых истолкованиях) общение че-
ловека и машины, человека и животных, человека и мира в познании.
Второй уровень касается «сверхэмпирической», или, на другом язы-
ке, религиозной, «сакральной», коммуникации, которая включает
сокровенное общение Лиц Святой Троицы, общение человека и Бога,
человека и различных существ сверхэмпирической природы.
В настоящей работе основное внимание будет уделено рассмо-
трению общения человека и Бога. В религиозной коммуникации
общение Бога и человека приобретает форму таинства 4 . В самосо-
знании Церкви таинства воспринимаются как символическая «бо-
гочеловеческая действительность» [Флоренский 2004: 211]. В них
человеку, «приемлющему тайну», под видимыми чувственными
знаками преподается невидимая Божественная благодать [Гаври-
ил 1998: 75].
В теории речевых актов, описывающих в целом нерелигиозную
коммуникацию, перлокутивным эффектом называют, в основном,
воздействие речевого акта на адресата, в позиции которого, как и
в позиции адресанта, выступает обычно человек. Для религиозной
3
В более широком истолковании гомилетика понимается как «тео-
рия выражения христианской истины в устном слове» и рассматривает-
ся как «приложение богословия к словесности» [Зубов 2001: 11].
4
Известно, что число священнодействий, именуемых таинствами,
в количестве семи в православной Церкви достаточно условно было вы-
делено под влиянием латинской схоластики. В широком же смысле, в
церковном самосознании Восточной Церкви, «все в христианской жиз-
ни церковно и, следовательно, имеет таинственную природу» [Евдоки-
мов 2002: 372]. В само греческое слово μυστήριον ('таинство', 'тайна')
святые отцы вкладывали самый широкий смысл. Они называли таин-
ством и воплощение Христа, Его рождение, смерть, Воскресение. И -
самую христианскую веру, вероучение и догматы. И - «богослужение,
молитву, церковные праздники, священные символы» и т. д. [Иларион
Алфеев 1996: 143].
180 В. И. Шаповалова
коммуникации характерна более сложная перлокутивная прагматика,

связанная со спецификой субъектной организации религиозного
дискурса. Так, в проповеди, исповеди и молитве как особых духовно-
семиотических актах, помимо видимых участников - а) проповедни-
ка и его слушателей в храме, б) исповедующегося и духовного лица,
принимающего исповедь, а также в) подвижников-исихастов, совер-
шающих молитвенный подвиг, - незримо участвуют Иисус Христос
и Святой Дух. В таких религиозных дискурсах, где в качестве адре-
сатов выступает Сам Бог, о перлокутивном эффекте речь может идти,
естественно, только по отношению к адресантам. Говоря о «плодах
молитвы», святые отцы имеют в виду воздействие молитвы на само-
го молящегося (адоранта).
В основе жизни Церкви лежит принцип синергии, или «со-
вместного богочеловеческого действа», - содействия Бога и челове-
ка, Божественной благодати и человеческой свободной воли [Кал-
лист Уэр 2004: 33]. Эта синергия имеет динамический характер. В
Богочеловеческой синергии на нижних мерах и уровнях духовно-
го восхождения «действует человек, которому содействует Боже-
ственная благодать» [Геронимус 1995а: 156]. На высших же степе-
нях восхождения «действует Бог, а человек участвует в синергии
своим произволением» [там же].
В теории речевых актов к перлокутивным эффектам относят
обычно воздействия психологического или эстетического характера,
приводящие к расширению «информированности адресата», измене-
ниям в его эмоциональном состоянии, взглядах и оценках, а также
совершаемых им действиях [Арутюнова 1990а: 390]. В православно-
христианском дискурсе речь идет о более глубоком перлокутивном
эффекте - онтологическом изменении самого человека, а через чело-
века и о таинственном преображении всего мира. По православно-
христианскому вероучению, Бог сделался человеком, чтобы человек
стал богом по благодати. К достижению этой высокой цели направ-
лены все виды деятельности в Церкви.
В прагматике и теории коммуникации перлокутивный эффект
связывается с успешностью совершения речевого акта, определяе-
мой путем соотношения его результативности с исходной целью. В
этом плане возможно было бы говорить о трех вариантах перлоку-
тивных эффектов. Во-первых, об идеальном, или позитивном, вари-
анте, где исходная цель совпадает с результатом. Во-вторых, о вари-
анте, где исходная цель достигается лишь отчасти (иногда при этом
может быть достигнута вообще другая цель). И, наконец, в-третьих,
об отрицательном, или негативном, варианте, где достигается лже-
перлокутивный эффект.
3. Церковная проповедь в литургическом богослужении
Перлокутивный эффект в церковной проповеди зависит, во мно-

гом, от понимания самим проповедником и его слушателями того,
что есть проповедь в духовном организме Церкви и каковы опти-
мальные условия ее осуществления.
3.1. Что есть проповедь. По одному из распространенных

определений гомилетики, проповедь есть возвещение евангельско-
го учения о спасении в живой речи «к народу и перед народом». В
самосознании Церкви проповедь есть часть Литургии, необходимый
момент той ее части, которую прот. А. Шмеман назвал Таинством
Слова. Проповедь есть «свидетельство о слышании Слова Божия, о
принятии и уразумении его» [Шмеман 2006: 266]. Ее основу состав-
ляет «содержание Слова Божьего», т. е. «свидетельство об Иисусе
Христе Духом Святым» [там же: 267].
В церковном понимании, подлинная проповедь есть не пропо-
ведь о Евангелии, но — «проповедь самого Евангелия» [там же: 266].
По учению Церкви, в проповеди незримо присутствует и действует
Само воплощенное Слово- Иисус Христос. Церковная проповедь
есть, поэтому, не просто «слово о Слове» [Зубов 2001: 160], н о -
«Слово в слове». В формулировке прот. А. Геронимуса, «Христос по-
средством проповедующего предает Себя - Слово в слове - миру, к
которому обращена проповедь» [Геронимус 19956: 2].
В проповеди незримо действует также Третье Лицо Троицы -
Святой Дух. Как существенный литургический акт Церкви, про-
поведь есть, по выражению Шмемана, «вечное самосвидетельство
Духа Святого, живущего в Церкви и наставляющего ее на всякую
истину» [Шмеман 2006: 266]. В самосознании Церкви настоящего
благовествования нет без веры в то, что Литургия как собрание на-
рода Божиего в Церковь есть действительно собрание в Духе Святом,
где «тот же единый Дух Святой отверзает уста благовестию и умы к
принятию благовествуемого» [там же: 266].
Искажения предполагаемого перлокутивного эффекта в про-
поведи связываются с забвением сути проповеди как важнейшего
литургического акта Церкви. И, прежде всего, того, что церковная
проповедь есть органический момент богослужения, а не самодовле-
ющая лекция на назидательные темы, разрывающая «ткань литурги-
ческих действий, молитв и песнопений» [Флоренский 2004: 71].
Богослужение синергийно. Это означает, что церковный амвон
как место, где совершается Таинство Слова, не должен превращать-
ся в трибуну для возвещения «только человеческих истин», «только
человеческой мудрости» [Шмеман 2006:267]. Проповедь церковная не

может превратиться в личное дело проповедника. В видении Церкви
проповедник — «не только историческая личность» и даже «не толь-
ко творческая личность оратора и художника», но - «лицо: пастырь,
получивший от Духа Святого дар проповедания и власть учить» [Зу-
бов 2001: 11]. Причем дар благовествования рассматривается здесь не
как имманентный дар проповедника, но как «харизма Духа Святого,
подаваемого в Церкви и Церкви» [Шмеман 2006: 266]. В церковном
самосознании проповедь расценивается как голос действующей в па-
стыре благодати, даруемой ему при рукоположении.
По принципу синергии, чем выше духовный уровень совершае-
мой проповеди, тем все более человек уступает место действующей
в Церкви Божественной благодати. В самосознании православия,
условием подлинной проповеди должно быть «полное самоотверже-
ние проповедника, отказ от всего только своего, даже от своего дара
и таланта» [там же: 267]. И здесь образцом может служить апостол
Павел, который утверждал, что слово его и проповедь его заключа-
ются «не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явле-
нии духа и силы», чтобы вера «утверждалась не на мудрости челове-
ческой, но на силе Божией» (1 Кор 2. 4-5).
Восточная Церковь исходит из понимания, по которому «не лич-
ность выражается в проповеди, а догмат через личность и устное сло-
во», акцентирующих разные моменты из бытия Церкви [Зубов 2001:
11]. Забвение же духовного смысла проповеди и чрезмерный акцент
на личности проповедника может приводить к перлокутивным ис-
кажениям первоначального замысла проповеди, хотя и не к нулевым
результатам. Ведь всякое живое слово церковной проповеди прони-
зано Духом Святым.
3.2. Образы адресатов в церковной проповеди. Перлокутив-

ные эффекты в церковной проповеди во многом определяются тем,
на какой образ адресата ориентируется проповедник при произне-
сении своей проповеди. В самом общем представлении церковная
проповедь предполагает в качестве своих слушателей общину ве-
рующих, присутствующих в храме. В индивидуальном же видении
конкретные образы адресатов проповедей у различных типов пропо-
ведников значительно разнятся.
Так, по наблюдению В.П. Зубова, для строгого монаха-христи-
анина митрополита Филарета (Дроздова) слушателем его пропове-
дей был человек вообще. Слова его проповедей адресовались ко всем
и ни к кому. Они были для всех и ни для кого конкретно. «Перед
кем произносились его суровые монашеские проповеди?» - задается
вопросом Зубов [Зубов 2001: 145]. И отвечает: «Не перед монахами,

или, во всяком случае, не только перед монахами и не только для
монахов. Отсюда это чувство высоты и дали» [там же]. Для всех слу-
шателей у митрополита Филарета был один язык - «равно чуждый
и близкий» [там же: 146]. И это был высокий язык церковного вероу-
чения. Святитель полагал, что Церковь учит всех одним учением,
применяя его «к умственному и нравственному состоянию человека,
а не к кафтану, тулупу и блузе» (цит. по [Зубов 2001: 145-146]).
Противоположную позицию занимал архиепископ Иннокентий
(Борисов), считавший первым качеством в проповедях народность.
Самого же проповедника он воспринимал как миссионера, выходя-
щего со своим духовным словом на всемирную апостольскую про-
поведь доносить «всемирные слова Церкви до внутренней храмины
индивидуальной души» [Зубов 2001: 192]. Слушатель, к которому
обращался святитель Иннокентий, был для него одновременно и
кем-то «универсально-любым», и «интимно-своим» [там же]. По
наблюдению И.В. Киреевского, если Филарет «движется от разума
к сердцу, то Иннокентий - от сердца к разуму» [там же: 183].
Иногда, правда, святитель Иннокентий мог среди своих слу-
шателей выделять и какой-либо конкретный тип. Так, однажды в
Михайловском монастыре в Киеве он произнес проповедь о семи
Архангелах, вождях и начальниках ликов ангельских, и, говоря о
четвертом Архангеле, Урииле, - Архангеле света и познаний, - за-
ключил: «Итак, это ваш Архангел, люди, посвятившие себя наукам!
Как отрадно должно быть для вас знать, что нощные бдения и тру-
ды ваши над собранием познаний освещаются не одним стихийным
мерцанием от лампады, а и светом от пламенника Архангела... Уди-
вительно ли приходить внезапным озарением свыше, когда есть осо-
бый Архангел света и познаний» (цит. по [Зубов 2001: 171]).
Наконец, совершенно особую позицию в видении адресатов
своих проповедей занимал проповедник-мистик святитель Дими-
трий Ростовский, для которого характерно было нададресное на-
чало в проповедях. По словам В.П. Зубова, лирические возгласы и
восклицания в проповедях святителя Димитрия, не рассчитанные
на конкретных слушателей, были подобны «случайно услышанной
тайной молитве» [Зубов 2001: 38]. Язык проповедей святителя был
«язык тайновидца». Сами же его проповеди, напоминающие «раз-
вернутые visiones», были как бы «окном в безграничную реаль-
ность» [там же: 21, 36].
3.3. Лингвистический ракурс апеллятива: «мы» или «вы».

Специфику понимания адресата проповеди хорошо передает манера
проповедника воспринимать своих слушателей через местоименные

образы «мы», «вы» или «ты» 5 .
Так, по наблюдению В.П. Зубова, митрополит Филарет в пропо-
ведях часто обращался к своему адресату как к невидимому далекому
слушателю, «не входящему в число мы присутствующих» [Зубов 2001:
145]. Отсюда характерное для его проповедей частое использование
безлично-абстрактных форм типа «скажут» с соответствующим опуще-
нием индивидуализирующих «ты» или «вы»: «скажешь», «возразишь».
Но, даже прибегая в своих проповедях к соответствующим местоимен-
ным апеллятивам, митрополит Филарет использовал их в особом смыс-
ле: «„Ты" Филарета всегда абстрактно, его „мы" - условно» [там же].
Архиепископ Иннокентий, напротив, часто отождествлял себя с
адресатами своих проповедей. «О чем Иисус молился в Иордане? - это
тайна, - говорил он. - Довольно знать, что Он молился, без сомнения,
и о грешниках; следовательно, и о нас с тобою, слушатель» [там же:
192]. Или в одной из своих проповедей, вспоминая о плачущем при
виде Иерусалима Христе, он восклицал: «Это наши слезы, возлюблен-
ный слушатель; ибо они пролиты Господом, без сомнения, не об одном
Иерусалиме, а и о нас с тобою, грешниках сущих» [там же].
Во многих же современных проповедях, где центром проповеди
становится обличение паствы, проповедник видит перед собой греш-
ников и уже не может сказать: «мы», но - только «вы».
4. Исповедь как таинство покаяния
Как и в случае с проповедью, перлокутивный эффект исповеди

зависит от понимания сути исповеди и ее места в общецерковном
деле спасения человека.
4.1. Что такое исповедь. В церковном самосознании исповедь

есть важнейший момент таинства покаяния, составляющего центр
5
Тончайшее наблюдение над семантикой «Вы» и «ты» имеется в вос-
поминаниях Марины Цветаевой об особенностях обращения к ней Андрея
Белого: «К моему имени-отчеству он (А. Белый. - В. П.) прибегал только в
крайних случаях, с третьими лицами и всегда в третьем лице, говоря обо
мне, не мне, со мною же - Вы, просто - Вы, только - Вы. . . И в нашем случае
он был прав. Имя ведь останавливает на человеке, другом, именно - этом,
Вы - включает всех, включает все. И еще: имя разграничивает, имя это -
явно не я. Вы (как и ты) это тот же я... Вы - включительное и собиратель-
ное, имя-отчество - ограничительное и исключительное... Так я осталась
для него „Вы", та Вы, которая в Берлине. Вы - неизбежно второго лица,
Вы - присутствия, наличности, очности» (цит. по [Арутюнова 1998: 115]).
духовной жизни Церкви. Слово о покаянии было первым в пропо-

веди Иоанна Крестителя в пустыне Иудейской: «...покайтесь, ибо
приблизилось Царство Небесное» (Мф 3. 2). Слово о покаянии ста-
ло первым словом и в проповеди Евангелия Царства Божия Иисуса
Христа в Галилее, куда Он пришел после того, как был предан Ио-
анн: «...покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк 1. 15).
Цель покаяния - «метанойа» (греч. μετάνοια), т. е. «умопремена»,
«перемена ума», переход от «противоестественного, страстного со-
стояния - к бесстрастию» [Хоружий 1995: 69]. Или, как истолковыва-
ет это греческое слово архимандрит Софроний (Сахаров), - «измене-
ние умного видения» [Софроний Сахаров 2003: 71]. В интерпретации
епископа Каллиста (Уэра), изменение ума есть «фундаментальная
трансформация нашей способности смотреть на вещи, новый взгляд
на самих себя, на других и на Бога... перенесение центра нашей жиз-
ни на Святую Троицу» [Кал л ист Уэр 2004: 27]. Покаяние в глубоком
смысле есть уже не психологический, но онтологический процесс.
В этом таинстве человек обновляется, очищается и преображается.
Такова же и сама исповедь в ее глубинной сущности.
Со своей внешней стороны исповедь предстает как монолог -
личное исповедание грехов кающегося перед духовником, прини-
мающим исповедь. В лучшем случае - как диалог, если исповедую-
щий священник отвечает на слова исповеди. Со своей внутренней,
невидимой, стороны исповедь, по вере Церкви, есть всегда диалог, в
котором незримо участвует Сам Бог, глаголющий устами духовни-
ка. Сам же духовник во время исповеди может тайно, невидимо для
окружающих, творить молитву при выслушивании исповеди, обра-
щаясь лично к Богу. О необходимости этого так говорит архиман-
дрит Киприан (Керн): «...священник во время исповеди не просто
должен слушать слова кающегося, а потом, преподав ему некото-
рые советы, почитать разрешительную молитву, а обязательно в то
время как кающийся ему исповедует свои грехи, про себя творить
молитву. Наилучшей, конечно, является классическая Иисусова
молитва. Она и грешнику помогает своей духовной силой и самого
духовника укрепляет, очищает и просветляет его духовное зрение»
[Киприан Керн 1957: 141].
В церковном самосознании главными адресатами исповеди вы-
ступает Сам Христос и Церковь. Как пишет прот. П. Флоренский:
«Исповедь - раскрытие души своей и совести своей пред Церковью,
первоначально пред всеми ее членами, впоследствии- исповедь
тайная, пред единым свидетелем - священником, по соображениям
внешним, но, однако, в мыслях - пред Самим Христом и Его Церко-
вью» [Флоренский 2004: 176].
Конечной целью и результатом глубокой исповеди как таинства

покаяния является воссоединение с Церковью. Таинство покаяния пе-
реживается как «примирение и воссоединение с Церковью во Христе
Иисусе» [Шмеман 2006: 258]. В самосознании Церкви положительный
перлокутивный эффект в таинстве покаяния касается нескольких субъ-
ектов - самого кающегося, исповедующего священника и всей полно-
ты Церкви, Собора Неба и Земли. По словам архимандрита Киприана
(Керна), исповедь для грешника есть «дверь покаяния, выход на новый
путь жизни» [Киприан Керн 1957: 131]. Для духовника она есть воз-
можность приблизиться к душе кающегося, начать его возрождение,
«оцерковить» его, приобщить к «мистической жизни Тела Христова»
[там же]. Для Церкви же в целом это радость от возвращения в церков-
ное лоно покаявшегося в своих согрешениях. И эта радость носит кос-
мический характер. По слову Евангелия, «.. .бывает радость у Ангелов
Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк 15. 10).
По мысли прот. П. Флоренского, исповедь как таинство покаяния
есть подлинное «таинство слова», «общение Церкви в слове словом,
посредством слова», и слова «предельно-искреннего» [Флоренский
2004: 500, 176]. Исповедание как таинство, полагает Флоренский, со-
держит, помимо покаяния в грехах, также исповедание своей веры,
своих сомнений и колебаний. Так что в таинстве покаяния освящает-
ся «самая функция слова» [там же: 176].
Такова исповедь в своем высшем проявлении и осуществлении,
исповедь на своих высотах.
4.2. Исповедь и ее последствия. Исповедь, однако, может и

не достигать такой своей высокой цели и получать, говоря на язы-
ке прагматики, нулевой перлокутивный эффект. Такой эффект в
таинстве исповеди возникает вследствие двух основных ошибок.
Во-первых, отсутствия подлинного покаяния как перемены ума. И,
во-вторых, непонимания сути таинства как покаяния перед Богом в
присутствии свидетеля-духовника и человеческого обращения к ду-
ховнику вместо покаянного обращения к Богу 6 . Между тем в молит-
ве священника перед исповедью прямо говорится: «Се, чадо, Христос
невидимо стоит, приемля исповедание твое... аз же точию свидетель
есмь, да свидетельствую пред Ним...» [Требник 1992: 77-78].
6
К такому пониманию может подтолкнуть, однако, известная фор-
мула исповеди «Прости мя, честный отче» в одном из распространен-
ных вариантов построения исповеди: «Исповедаю аз многогрешный
(имярек) Господу и Спасу нашему Иисусу Христу и тебе, честный отче,
вся согрешения моя... Согрешил: обеты Святого Крещения не соблюл...
Прости мя, честный отче» [ПК 2001: 25].
Святитель Тихон Задонский советует пресвитеру так объяснять

приступающему к исповеди суть происходящего в церковном та-
инстве покаяния: «Богу ты, чадо, исповедуешися, Которого греха-
ми прогневал; а я служитель Его недостойный, и свидетель твоего
покаяния. Ничего не утай, не стыдись и ничего не убойся, понеже
трое только здесь нас: Бог, пред Которым ты согрешил, Который все
твои грехи так, как они делались, совершенно знает; понеже Бог вез-
де есть, на всяком месте, и где ты что делал, или говорил, и думал
худое, или доброе, Он тут был, и все тое совершенно знает, и ныне с
нами есть, да только единаго твоего покаяния и исповедания само-
вольнаго ожидает. Ты сам такожде свои грехи знаешь. Не стыдись
же их выговорить всех, которых делать не стыдился. Я, третий, тебе
подобострастен, такойжде человек как и ты, того ради и мене нечего
стыдиться» [Иоанн Маслов 1996: 418].
5. Молитва в мистико-аскетической практике

священнобезмолвия
Целью молитвенного общения в духовной практике исихазма

(священнобезмолвия) является «пребывание и соединение человека с
Богом» [Иоанн Лествичник 2001: 234]. Основу умного делания в ду-
ховной практике священнобезмолвия составляет Иисусова молитва,
или краткое молитвословие: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий,
помилуй мя, грешного». Мистическим центром данной молитвы яв-
ляется Имя Иисуса Христа. По своему глубинному содержанию Иису-
сова молитва представляет собой догматическое исповедание Троицы
и выражение покаяния перед Богом с просьбой о помиловании. Эта
вторая часть молитвы есть, собственно, «молитва мытаря» [Булгаков
1991: 312]: «Боже, милостив буди мне грешнику» (Лк 18. 13).
Творение Иисусовой молитвы может проходить на трех ступе-
нях - в виде устной (или словесной), умственной (или душевной) и,
наконец, умно-сердечной, самодвижной, когда ум, сойдя в сердце,
«соединяется там с самим Христом» [Иларион Алфеев 2002: 304]. На
первой ступени в Иисусовой молитве в позиции адресанта выступает
человек молящийся, а в позиции адресата - Богочеловек Иисус Хри-
стос. На последней же ступени, или исихии, и в позиции адресата, и в
позиции адресанта выступает Сам Бог при ответном участии челове-
ка: «Deus absconditus (сокровенному Богу) отвечает homo absconditus
(человек сокровенный)» [Евдокимов 2002: 98-99].
Как пишет об этом епископ Каллист (Уэр): «...исихия означает
переход от „моей" молитвы к молитве Божией во мне... Подлинное
внутреннее безмолвие, исихия, в глубочайшем смысле этого ело-
188 В. И. Постовалова
ва, есть непрестанная молитва Святого Духа в нас» [Каллист Уэр

2004: 83]. О действии Духа Святого в молитве свидетельствует так-
же богослов и мистик архимандрит Софроний (Сахаров): «Истинная
молитва к Богу истинному есть общение с Духом Божиим, Который
молится в нас» [Софроний Сахаров 1991: 10].
Исихастское умное делание в святоотеческом предании предстает
как путь, «обновляющий до усыновления Богу и дивно в Духе обожа-
ющий человека» [Каллист, Игнатий 1992: 421]. Обожение - наиболее
глубокий онтологический процесс в мире, при котором Святым Духом
осуществляется превосхождение тварного бытия. Обожение является
состоянием полного преображения человека, включая его телесную
природу. Как пишет об этом архиепископ Василий (Кривошеий): «Дух
Святой дарует... человеку божественный ум и нетленность. Человек
не получает новой души, но Святой Дух существенно соединяется со
всем человеком, душою и телом, делает его сыном Божиим, богом по
положению, однако человек при этом не перестает быть человеком и
созданием, даже если ясно видит Отца. Он может одновременно име-
новаться богом и человеком» [Василий Кривошеий 1995: 336].
Под действием благодати у исихастов, по бесчисленным сви-
детельствам подвижников разных эпох, происходит преображение
чувств: появляются духовное зрение, духовный слух, духовное обо-
няние и др. На высоких стадиях восхождения подвижники духовным
взором созерцают невидимое. «Он духом видит Невидимого; дышит
Им, весь в Нем», - говорил о старце Силуане архимандрит Софроний
(Сахаров) [Старец Силуан 1996: 157].
По словам о. Сергия Булгакова, «то, что описывается как „умное
делание", и есть это обожение in actu, в котором молящийся, преодо-
левая духовное расстояние, становится богом по благодати, приоб-
щается божественной жизни» [Булгаков 2003: 446]. Иисусова молит-
ва, обращенная к воплощенному Логосу, пишет владыка Каллист,
«совершает в нас таинство обожения... воссоединяет со Христом и
вводит во взаимообщение (perichoresis) Лиц Святой Троицы» (Кал-
лист Уэр 1999: 210). При этом «чем глубже внутрь проходит молит-
ва, тем полнее мы приобщаемся нескончаемому круговороту любви
между Отцом, Сыном и Святым Духом» [там же].
Как и в случае глубокой исповеди, перлокутивный эффект в
Иисусовой молитве касается онтологического преображения не
только самого адресанта (адоранта), но на ее высотах и таинствен-
ного онтологического преображения всего космоса. В благодатном
опыте общения с Богом подвижник-исихаст переживает обретае-
мое им личное обожение как начало преображения всех других лю-
дей и всего мира.
В святоотеческой традиции умное делание рассматривается как

вершина православной духовности - прямой путь к спасению и до-
стижению совершенства. Великие обретения ожидают подвижника
на этом пути. Но велики на этом пути и возможные падения, спо-
собные приводить подвижника к опасному духовному состоянию,
именуемому в святоотеческой традиции «прелестью». Или состоя-
нию, при котором духовно-ложное принимается за истинное. Такое
состояние, которое, на языке прагматики, можно рассматривать как
лжеперлокутивный эффект, может возникнуть в результате наруше-
ния нескольких важнейших установок при прохождении умного де-
лания. Назовем только несколько из них.
Во-первых - установки не представлять в своем воображении
Бога во время творения Иисусовой молитвы в соответствии с основ-
ным характером православной мистики - ее «без-образностью». По
строгим правилам аскетики, подвижники как во время молитвы, так
и при богомыслии не должны стремиться к «человеческому боговоо-
бражению, если Сам Бог не возбуждает образа в человеке» [Булга-
ков 1991: 311]. Во-вторых - установки не терять состояния смирения,
считая себя недостойным принимать какие-либо духовные эффекты
(свет, гласы, благовония и т. д.) за явления Самого Бога и Его ангелов
без особых для этого оснований.
И, в-третьих, - общей установки избегать номинализма в трак-
товке молитвы. О пагубных последствиях проявлений таковой мен-
тальности в духовной практике Церкви напоминает архимандрит
Софроний (Сахаров): «Забвение об онтологическом характере Имен
Божиих, отсутствие опыта сего в молитвах и тайносовершениях -
опустошило жизнь многих. Для них молитва и самые таинства теря-
ют свою вечную реальность. Литургия становится из Божественного
акта простым воспоминанием, психологическим или ментальным»
[Софроний Сахаров 1991: 155].
Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется, -
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать.
Тютчев
Перлокутивные эффекты в речевых актах трудно поддаются ис-

числению даже применительно к «горизонтальной» коммуникации
человека. Препятствием тому служит действие принципа свободы
личности в общении. Особенно непредсказуемый характер пер-

локутивные эффекты приобретают в религиозной коммуникации,
где в позиции Другого в дискурсе выступает Бог как Абсолютная
Личность.
В современной теории дискурса важная конструктивная роль в
процессах коммуникативной интеракции отводится фактору адреса-
та [Сидоров 2008: 51]. И здесь два миросозерцания- секулярное и
православно-христианское - разительно отличаются своим видени-
ем и оценкой этого Другого в качестве адресата.
Другой это «дальний», это «ад», - говорит секулярная культура
устами Ницше и Сартра. Другой - это «не ад, но и не рай, это способ
человеческого присутствия в мире...» - полагает современная фило-
софия [Подорога 2010: 699].
Другой - это твой «ближний» и это «рай». Это Сам Христос, -
утверждает православно-христианская аскетика.
Арутюнова 1990а - Арутюнова Н.Д. Прагматика//ЛЭС. М, 1990.

Арутюнова 19906 -Арутюнова Н.Д Речевой акт // ЛЭС. М., 1990.
Булгаков 1991 - Булгаков С. Православие: Очерки учения православной
церкви. М., 1991.
Булгаков 2003 -Булгаков С, прот. Утешитель. М., 2003.
Василий Кривошеий 1995 - Василий (Кривошеий), архиеп. Преподобный
Симеон Новый Богослов. М., 1995.
Гавриил 1998 -Гавриил, архим. Руководство по литургике или наука о пра-
вославном богослужении. М., 1998.
Геронимус 1995а- Геронимус Α., прот. Богословие священнобезмолвия//
Синергия: Проблемы аскетики и мистики православия. М., 1995.
Геронимус 19956 - Геронимус Α., прот. Неопубликованные заметки (Руко-
пись). М., 1995.
Гриненко 2000 - Гриненко Г.В. Сакральные тексты и сакральная коммуни-
кация. М, 2000.
Евдокимов 2002 - Евдокимов П.Н. Православие. М, 2002.
Зубов 2001 - Зубов В.П. Русские проповедники: Очерки по истории русской
проповеди. М, 2001.
Иларион Алфеев 1996 - Иларион (Алфеев), иером. Таинство веры: Введение
в православное догматическое богословие. М.; Клин, 1996.
Иларион Алфеев 2002 - Иларион (Алфеев), en. Священная тайна Церкви: Вве-
дение в историю и проблематику имяславских споров. Т. 1. СПб., 2002.
Иоанн Зизиулас 2006 -Иоанн (Зизиулас),митр. Бытие как общение: Очерки

о личности и Церкви. М., 2006.
Иоанн Маслов 1996 - Иоанн (Маслов), схиархим. Симфония по творениям
святителя Тихона Задонского. М., 1996.
Иоанн Синайский 2001 -Иоанн Синайский, преп. Лествица. М., 2001.
Калл ист Уэр 1999 - Каллист (Уэр), en. Сила Имени: Молитва Иисусова в
православной духовности // Церковь и время: Научно-богословский и
церковно-общественный журнал. № 1 (8). 1999.
Каллист Уэр 2004 - Каллист (Уэр), en. Внутреннее Царство. Киев, 2004.
Каллист, Игнатий 1992 - Каллист и Игнатий Ксанфопулы, иноки. Настав-
ление безмолвствующим, в сотне глав // Добротолюбие. Т. 5. Свято-
Троицкая Сергиева Лавра, 1992.
Киприан Керн 1957 -Киприан (Керн), архим. Православное пастырское слу-
жение. Париж, 1957.
ПК 2001 - В помощь кающимся: из сочинений святителя Игнатия (Брянчани-
нова) и творений святых отцов. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2001.
Подорога 2010 - Подорога Β.Λ. Другой // Новая философская энцклопедия:
В 4 т. Т. 1.М,2010.
Сидоров 2008 - Сидоров Е.В. Онтология дискурса. М., 2008.
Софроний Сахаров 1991 - Софроний [(Сахаров)], архим. О молитве: Сбор-
ник статей. Paris, 1991.
Софроний Сахаров 2003 - Софроний [(Сахаров], архим. Духовные беседы.
Т. 1. Эссекс; М., 2003.
Старец Силуан 1996 - Старец Силуан Афонский. М., 1996.
Требник 1992 -Требник. В 2 частях. Ч. 1. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.
Флоренский 2004 - Флоренский П., свящ. Собрание сочинений: Философия
культа (Опыт православной антроподицеи). М., 2004.
Хоружий 1995 - Хоружий С.С. Аналитический словарь исихастской антропо-
логии // Синергия: Проблемы аскетики и мистики Православия. М., 1995.
Шмеман 2006 - Шмеман Α., прот. Литургическое богословие. СПб., 2006.
Α. Β. Сидельцев
МНОГО ЖИЗНИ И НЕМНОГО СМЕРТИ:

ПРАГМАТИЧЕСКОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ ВИДА
1
В ОБРАЩЕНИЯХ К БОГАМ В ХЕТТСКОМ ЯЗЫКЕ
1. Работа посвящена грамматическим особенностям сакральных

текстов на хеттском языке, а именно, она рассматривает употребле-
ние вида в обращениях к богам - благословениях и проклятиях.
Видовая система хеттского языка представлена двумя форма-
ми - немаркированной перфективной и маркированной имперфек-
тивной. Наиболее частотный (но не единственный) показатель по-
следней - суффикс -ske/a- с широким спектром имперфективных
значений. Имперфектив в хеттском демонстрирует как собственно
видовые, так и количественные значения прогрессива, итератива,
хабитуалиса, мультипликатива, дистрибутива, а также, возможно,
количественные значения типа „много" (маркирующие множествен-
ность участников ситуации, актантов глагола); см. [Сидельцев 1999;
Sideltsev 2008; Hoffner, Melchert 2008: 317-322].
2. В одном из речевых режимов дискурса - обращениях к богам -

употребление вида прагматически мотивировано: аспектуальные по-
казатели маркируют коннотацию соответствующего фрагмента дис-
курса: имперфектив (наиболее часто с суффиксом -ske/a-) маркирует
позитивную коннотацию, перфектив (немаркированная глагольная
2
форма) - негативную . Важно отметить, что во многих случаях это
1
Автор искренне благодарит П. Аркадьева, В. Гусева, Б. Кристи-
ансен и Д. Николаева за продуктивное обсуждение и предоставленные
материалы. Все недочеты работы, разумеется, остаются на совести ав-
тора. Статья представляет собой переработку [Sideltsev 2008] с учетом
славянских данных и диссертации Б. Кристиансен.
2
Согласно точке зрения, изложенной в [Christiansen 2008], благо-
словения маркируются только имперфективными формами, в то время
как проклятия - и перфективными, и имперфективными. Однако ее
выводы на самом деле касаются только способа действия, или акцио-
нального класса глагольных лексем. Имперфективность в понимании
Много жизни и немного смерти: прагматическое употребление вида... 193
аспектуальное маркирование согласуется и совпадает с лексическим

маркированием позитивных и негативных коннотаций.
2.1. В связи с этим полезно будет сделать максимально краткий

обзор лексического маркирования позитивно и негативно маркиро-
ванных фрагментов дискурса (далее для краткости будем называть
их позитивными и негативными ситуациями). Первые из них чаще
всего содержат лексемы, имеющие устойчивую позитивную оценку
в хеттском, например, ässu 'добро; хорошее слово; хорошая вещь',
huiswatar 'жизнь', hattulatar 'здоровье', innarawatar 'сила', mayandatar
'молодая сила', miyatar 'рост', M U H I A GID.DA 'долголетие', DINGIR M E §
assiyawarl assiyatar 'любовь богов', Zl-nas duskarattan 'радость души',
tarhuili G^turi 'победоносное копье' и т. п.
Фрагменты дискурса с негативной коннотацией чаще всего
маркируются лексемами, имеющими устойчивую негативную оцен-
ку в хеттском, например, idälu 'зло', alwanzatar 'колдовство', ëshar
'кровь', harätar 'обида', Ыпкап 'смерть / чума', hullätar 'поражение',
hurtäi- 'проклятие', inan 'болезнь', karpi- 'гнев' и т. п.
2.2. В плане аспектуального маркирования позитивных и не-

гативных ситуаций наиболее показательны минимальные пары с
самым частотным глаголом pai- 'давать': в благословениях (с пози-
тивными субстанциями) этот глагол употребляется в имперфектив-
ной форме pi-skela-, a в проклятиях (с негативными субстанциями и
в благословениях с негативными субстанциями) он употребляется
в немаркированной «простой форме» pai-. Таким образом, в хетт-
ских обращениях к богам противопоставляются pi-skela- 'давать
Б. Кристиансен не касается грамматического аспектуального марки-

рования простыми или -£&е-формами. См. удачный краткий обзор ли-
тературы, посвященной соотношению акционального класса глаголов
vs. грамматических категорий вида и глагольной множественности в
[Шлуинский 2005: 198-203]. При наличии зависимости аспектуаль-
ных и количественных значений от акционального класса глаголов,
они сохраняют значительную автономность. Так, ishai- 'связывать' мо-
жет быть грамматически маркирован и как имперфектив (при помощи
-.sfe-формы), и как перфектив (простой формой), хотя его акциональный
класс никак от этого не меняется.
Кроме всего прочего, выводы Б. Кристиансен сформулированы на
основе как новохеттских, так и среднехеттских дипломатических тек-
стов (жанров ishiul и lingai-), в то время как выводы основываются на
более ограниченном корпусе среднехеттских ритуальных и дипломати-
ческих текстов, написанных среднехеттским дуктом.
194 А. В..Сидельцев
(регулярно / много / долго)' (имперфектив от pai- 'давать'), см. При-

мер, 1 -vs. немаркированное pai- 'дать', см. Пример 2.
Пример 1. (СТН 483.I.A) KUB 15.34(+) Vs. II 20-24

istarna=kan ässiyawar [d\lsuwar DINGIRME5-as ässiya\wd\r DINGIRME§-
as mïumar DINGIRME§-a£ sarlamiss~a antuhsas sarla[mi\ss=a tarhuilätar
para neyantanGI§TUKUL КШ-yas miyä[tar] sisduwar DUMU.LU.U19.LU-
as GU4HIA-as UDUHIA-as halkiyas GESTIN-as miyatar pishatten
давайте-2 PL IMPER IMREPF
«Посередине постоянно / много давайте любовь, гармонию, любовь
богов, доброту богов, и славу богов и славу людей, силу, оружие, гото-
вое к битве (букв, отвернутое), рост (и) процветание страны, увеличе-
ние (числа) людей, (крупного рогатого) скота, овец, зерновых, (и) лоз».
Пример 2. (СТН 376.С) KUB 24.4+ Rs. 15

idälu=ma hinkan [idälawaf/ apëdas7] utney\asp\is<te>n
дайте-2 PL IMPER PERF
«Но дайте плохую смерть / чуму [плохим??/тем??] странам».
2.3. Тот факт, что в данном случае значимым является именно

речевой жанр дискурса (прямая речь обращений к богам), следует из
отсутствия противопоставления имперфективных и перфективных
форм в нарративе: в позитивных ситуациях там употребляются ис-
ключительно перфективные формы:
Пример 3. (СТН 324.1.А) KUB 17.10 Rs. IV 25-26

1. GU4 AMAR=$Upennista #
2. OTelipinus=a LUGAL MUNUS.LUGAL <KI.MIN> #
3. nu=us=za huiswanni innarawani EGIR.UDM/ kappuwët
обеспечил-3 SG PRET PERF
«(1) Корова позаботилась о своем теленке. (2) Телипину <позаботился
о> царе и царице. (3) Он обеспечил их относительно жизни, силы на
будущее».
2.4. Мотивировку употребления немаркированных перфектив-

ных форм в проклятиях и в благословениях с негативными субстан-
циями, вероятно, надо понимать прагматически - как стремление
ограничить контакт с негативной субстанцией; употребление им-
перфектива в данном случае, по всей вероятности, рассматривалось
как имеющее негативную импликацию: имперфективная форма
глагола могла рассматриваться как задающая множественность не-
гативных ситуаций в будущем: «уничтожай зло» в имперфективе
подразумевало бы то, что зло возникнет несколько раз или в боль-

шом количестве, что, разумеется, считалось нежелательным в рече-
вом режиме дискурса, основной задачей которого являлось прямое
воздействие на действительность посредством богов. Перфектив та-
кой импликации не имеет, что и обусловило его использование.
3. Напротив, имперфектив во фрагменте дискурса с позитивно

маркированными субстанциями рассматривался, по всей видимо-
сти, как задающий множественность ситуаций с позитивными суб-
станциями или множественность участников этих ситуаций: добро
при таком аспектуальном оформлении должно было появляться по-
стоянно, регулярно, многократно или в большом количестве.
При этом интерпретация употребления имперфектива с пози-
тивными субстанциями в благословениях, а именно определение
того, какое из конкретных имперфективных значений здесь пред-
ставлено, затруднительна на хеттском материале и, на наш взгляд,
большого интереса не представляет.
4. Тот факт, что многие позитивные ситуации маркируются им-

перфективными -she- формами, говорит о том, что сама по себе пози-
тивная ситуация чаще всего автоматически вызывала употребление
имперфектива.
Существует лишь один глагол {guis- 'определять'), который
употребляется как перфектив в позитивных ситуациях, демонстри-
руя конкретную локализацию во времени и пространстве. Подобная
конкретная и точечная локализация во времени и пространстве не
засвидетельствована для других глаголов, употребляемых в пози-
тивных ситуациях.
В таком контексте я бы предположил, что позитивная ситуация
вызывает употребление имперфективов.
К сожалению, объяснительный характер этого предположения
достаточно невелик. Позитивная ситуация сама по себе вызывает
употребление имперфектива лишь чуть более чем в половине слу-
чаев (52%). Это даже в таком случае отличает ее от негативной си-
туации, которая вызывает употребление имперфективов лишь в 19х
(8%) случаях. В 209х (92%) употребляются перфективные простые
формы. Для повышения объяснительной силы было бы, однако, же-
лательно ввести дополнительные параметры, которые бы мотивиро-
вали употребление перфективов в позитивных ситуациях.
Прежде всего, значимым является период, в который был создан
текст: описанное распределение является значимым только для сред-
нехеттского. Древнехеттский демонстрирует очень краткие формулы
196 Α. Β. Сидельцев
благословений и проклятий, маркируемых простыми формами в боль-

шинстве случаев. Для новохеттских текстов, включая и новохеттские
копии среднехеттских текстов, корреляция 'позитивные ситуации-
-ife-формы' не значима: количество простых форм, кодирующих
позитивные ситуации, намного выше, чем в среднехеттских текстах,
написанных сред нехеттским дуктом3. Интересно, что корреляция 'не-
гативная ситуация — простая форма', напротив, действует и для тек-
стов, написанных новохеттским дуктом4.
Наиболее вероятными представляются следующие параметры:
(1) формульность (чем распространеннее и стандартнее / устойчивее
модель благословения, тем выше вероятность употребления импер-
фектива); (2) отсутствие негативной импликации.
Рассмотрим эти параметры подробнее.
4.1. Первый параметр, формульность, заключается в том, что в

подавляющем большинстве случаев хеттские благословения пред-
ставлены двумя формулами: во-первых, pai- 'давать' + перечисление
позитивных субстанций и предметов, и во-вторых, теша- (или сино-
нимичный te-ltar-) 'говорить' в формуле «говорить добро / хорошо о
царе и царице перед богами»:
Пример 1, повторенный как Пример 4. (СТН 483.I.A) KUB 15.34(+)

Vs. II 20-24
istarna=kan ässiyawar [d\lsuwar DINGIRME§-a£ ässiya[wa]r DINGIRME§-
as mïumar DINGIRME§-a£ sarlamiss=a antuhsas sarla[mï\ss=a tarhuilätar
para neyantan GIâTUKUL KVR-yas miyä[tar] sisduwar DUMU.LU.U19.LU-
as GU4HI A-as UDUHIA-as halkiyas GESTIN-o? miyatarpiskatten
давайте-2 PL IMPER IMPERF
«Посередине постоянно / много давайте любовь, гармонию, любовь
богов, доброту богов, и славу богов и славу людей, силу, оружие, гото-
вое к битве (букв, отвернутое), рост (и) процветание страны, увеличе-
ние (числа) людей, (крупного рогатого) скота, овец, зерновых, (и) лоз».
3
Эта корреляция кажется валидной в описании Б. Кристиансен
[Christiansen 2008: 409]. Однако ее заключения верны только для спо-
соба действия = акционального класса глаголов: дуративность, непре-
дельность, имперфективность, которые она описывает, касаются лекси-
ческой семантики, а не аспектуального грамматического маркирования
простыми формами или -ife-формами.
4
В корпусе проклятий Б. Кристиансен, включающем как новохетт-
ские, так и среднехеттские тексты, отмечаются только две -£&е-формы:
inu-ska-andu, harrа<пи>-ska-andu, оба в одном MH/NS тексте КВо 6.34+
[Christiansen 2008: 409].
Л
Пример 5. (СТН ЗЗО.1.Т) КВо 15.31+ Vs. I 13М5
D URO
SA IM Kul[i]wisna DINGIR.LUMEà-é?£ s[umes] n=asta parnas ishus
ANA IM OR[JKu[liwisnapiran] ässu memi[s\kiten
D
говорите-2 PL IMPER IMPERF

«Вы, мужские боги бога грозы Куливисны, хорошо говорите о госпо-
дах дома перед богом грозы Куливисны».
4.2. Второй параметр, отсутствие негативной импликации в

позитивной ситуации, существенно сужает число позитивных си-
туаций, маркируемых имперфективами. Так, в следующем примере
«помести в хорошее место» однозначно имплицирует предшествую-
щую негативную ситуацию - нахождение в плохом месте:
λ
Пример 6. (СТН 374.2.A) KUB 36.75+ Rs. Ill 11-12
пи=ти SIGçuwantipèdi QAT[I=YA] ëp
возьми-2 SG IMPER PERF
«Возьми меня за руку в хорошее место».
Эта импликация весьма эксплицитна в ряде случаев:
Пример 7. (СТН 371) КВо 7.28+ Vs. 13-14^

1. п=ап=кап i[dälauwaz\ [d\ä #
2. [ή\=αη ässawipedi tittanut
помести-2 SG IMPER PERF
«(1) Возьми его из зла (2) и помести его в хорошее место».
Таким образом, позитивные ситуации с негативными имплика-

циями маркировались перфективами, что можно интерпретировать
двумя способами: (а) позитивные ситуации с негативными импли-
кациями с аспектуальной точки зрения понимались как скорее нега-
тивные; (б) позитивная ситуация данного типа является единичной и
конкретной - отменяющей предшествующую единичную и конкрет-
ную негативную.
4.3. Таким образом, очевидно, что маркирование позитивных

ситуаций имеет ярко выраженный центр и периферию. В прототи-
пических случаях представлены оба параметра, в периферийных -
только один.
Центром является описанное выше употребление имперфекти-
ва в формулах, описывающих позитивные ситуации без негатив-
ных импликаций. Сюда относятся pi-ske- 'давать' и memi-ske- (или
синонимичный tar-ske-) 'говорить' Эти три глагола употребляются
в имперфективных -£&е-формах в 69% процентов позитивных ситу-

аций. Они также демонстрируют наиболее последовательное упо-
требление имперфектива: для них позитивные ситуации маркиру-
ются имперфективными -she- формами в 89% случаев. При этом
при употреблении других глаголов позитивные ситуации маркиру-
ются имперфективными -she- формами лишь 30% случаев. В таком
случае явно доминируют простые формы, которые используются в
70% случаев.
Остальные случаи имперфективов представляют собой перифе-
рию. Они демонстрируют лишь часть характеристик центральных
употреблений. Тут существуют две группы: (1) во-первых, имперфек-
тивы в неформульных благословениях, описывающих позитивную
ситуацию без негативных импликаций. Сюда относятся 8 глаголов,
которые используются только в 31% позитивных ситуаций (hulali-ske-
'окружать', mie-ske-lmai-ske-lmi-ssa- 'расти', ha-ske- 'приносить', uppi-
ske- 'посылать', wemi-ske- 'находить', we-wak- 'просить'). Статистика
для этой и центральной прототипической группы весьма представи-
тельна: 80% всех (не только формульных) позитивных ситуаций без
негативных импликаций маркируются имперфективными формами.
(2) Во-вторых, формульные позитивные ситуации с глаголом pal· 'да-
вать' в нескольких случаях маркируются имперфективом, даже если
позитивная ситуация имеет негативную импликацию.
5. С типологической точки зрения описанное употребление в

хеттском находит достаточно близкие параллели в славянских язы-
ках. Так, в недавней книге Р. Бенаккьо рассматриваются «вторичные
видовые значения», которые оказываются полностью связанными с
такими прагматическими понятиями (основанными на принципах
речевого общения), как вежливость и дистанция между собеседни-
ками. В случае конкуренции видов (т. е. грамматической допусти-
мости обеих видовых форм) в русском языке совершенный вид ко-
дирует негативную вежливость, иначе говоря, сохраняет дистанцию
между говорящим и слушающим. Несовершенный вид, наоборот,
эту дистанцию сокращает, и из этого могут вытекать различные по-
следствия для уровня вежливости высказывания. Если действие, вы-
раженное императивом, «выгодно» для адресата, то несовершенный
вид описывает его даже не то что более вежливо, а, скорее, более
ласково, более «интимно»; ср. такие примеры, как Сегодня холодно.
Одевайтесь (vs. Оденьтесь) теплее или Давайте (vs. Дайте) мне
чемодан, он тяжелый. Если же действие «невыгодно», то употре-
бление НСВ ведет к излишней фамильярности и от нее к грубости;
ср. Показывайте (vs. Покаэюите) документы в устах представителя
власти. Интересны с этой точки зрения разрешения: в разрешениях

действие заведомо выгодно для исполнителя (раз он сам о нем про-
сит), и СВ выражает нейтральное, вежливое, но отстраненное разре-
шение (Можно открыть окно? - Откройте). НСВ же может иметь
оттенок как грубого безразличия (Открывайте), так и поощрения,
участия по отношению к адресату, особенно в сочетании с формула-
ми вежливости или словами типа конечно (Открывайте, конечно).
Позитивная вежливость НСВ подтверждается и тем, что именно
НСВ употребляется в этикетных формулах вежливости: приглаше-
ния и угощения (Приезжайте к нам еще!, Наливайте чай!) и поже-
лания (Выздоравливайте!) [Benacchio 2010, Гусев 2011].
В рецензии на книгу Р. Бенаккьо В. Гусев принимает такой ана-
лиз [Гусев 2011]. В то же время он отмечает, что при рассмотрении по-
добных примеров в императиве не следует пренебрегать отмеченной
Е. Падучевой обусловленностью действия контекстом или ситуаци-
ей5. Сравним пару примеров Покажите I Показывайте документы
и Сядьте I Садитесь в адрес человека, стоящего в переполненном
траспорте около свободного места. В первом случае НСВ вызывает
ощущение грубости или в лучшем случае излишней фамильярности.
Во втором случае Садитесь также вызывает протест, однако не гру-
бостью, а тем, что ощущается как ограничение свободы из-за того,
что действие, в выборе которого человек свободен, представляется
как обязательное [Гусев 2011].
Гусев 2011 -Гусев В.Ю. Рец. на кн.: Benacchio R. Вид и категория вежливо-
сти в славянском императиве: Сравнительный анализ. München, Berlin:
Otto Sagner, 2010 // ВЯ. 2011. № 5. С. 113-115.
Сидельцев 1999 - Сидельцев A.B. Среднехеттские глаголы с суффиксом -ske-
на общеиндоевропейском фоне. Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1999.
Шлуинский 2005 - Шлуинский A.B. Типология предикатной множествен-
ности: количественные аспектуальные значения. Дисс. ... канд. филол.
наук. М., 2005.
Benacchio 2010 - Benacchio R. Вид и категория вежливости в славянском им-
перативе: Сравнительный анализ / Slavistische Beiträge 472. München,
Berlin: Otto Sagner, 2010.
5
Садитесь! говорят в ситуации, когда это сказать естественно (на-
пример, гостю); напротив, Встаньте (пожалуйста)! - в ситуации, когда
сидящий человек вставать не собирался.
Christiansen 2008 - Christiansen В. Schicksalsbestimmende Kommunikation

Sprachliche, gesellschaftliche und theologische Aspekte hethitischer Fluch-,
Segens- und Eidesformeln zur Erlangung des Doktorgrades eingereicht
am Fachbereich für Geschichts- und Kulturwissenschaften der Freien
Universität Berlin. 2008.
Hoffner, Melchert 2008 - Hoffner Jr., Melchert С A Grammar of the Hittite
Language. Part 1: Reference Grammar. Winona Lake, Indiana, 2008.
Sideltsev 2008 - Sideltsev A. Middle Hittite -sÀre-forms in Benedictions and
Curses // VI Congresso Internazionale di Ittitologia Roma, 5-9 settembre
2005. A cura di A.Archi e R.Francia. / Studi micenei ed egeo-anatolici. Vol.
L, 2008. P. 681-704.
Ε. Б. Яковенко
«Услышь, Господи, голос мой»

(ПИСЬМА ДЕТЕЙ И ВЗРОСЛЫХ БОГУ
КАК ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ И НЕХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕКСТЫ)
Письмо, адресованное Богу, следует рассматривать, по всей

вероятности, как явление, лежащее на периферии религиозной и,
в более узком смысле, сакральной коммуникации. Образцы такого
общения носит однонаправленный характер, укладываются с точки
зрения своей тональности в довольно широкий диапазон (от призна-
ний до обвинений) и выполняют целый ряд функций, хотя пишущий
Богу не всегда в состоянии определить цель, которую он преследует,
создавая сообщения такого рода.
Что же такое письмо Богу? Крик души, душевный порыв?
Стремление высказаться и быть каким-то непостижимым способом
услышанным? Спасение от одиночества или попытка отгородиться
от окружающих? Мольба о помощи или упреки в бездействии? Всту-
пление в жизнь или подведение итогов прожитых лет? Попробуем
прикоснуться к таким письмам, вовсе, впрочем, не предназначав-
шимся для чужого глаза.
Письменное обращение человека к Богу (речь не идет об изло-
женном на бумаге тексте молитвы) - явление неординарное, но вме-
сте с тем и нередкое. Одним из первых, если не первым, письмом
такого рода можно считать «Исповедь» Августина Блаженного, пред-
ставляющую собой смешение жанров исповеди и автобиографии.
Немецкие мистики (Бернар Клервоский, майстер Экхарт, позд-
нее - Якоб Бёме, Эммануил Сведенборг), говоря о личном прямом
общении человека с Богом и слиянии человеческой души с Абсолю-
том, не имели в виду, что такой контакт должен осуществляться по-
средством письма.
В художественной литературе письмо к Богу как самостоятель-
ное произведение или его фрагмент в силу своего своеобразия встре-
чается нечасто. В широком смысле сюда должна была бы быть от-
несена вся духовная поэзия, как и тексты молитв; однако, осознавая
разницу между записанным устным текстом и текстом письменным,
202 Ε. Б. Яковенко
рассмотрим только письма к Богу, представленные в художествен-

ной прозе. Здесь в первую очередь следует назвать повесть француз-
ского писателя Эрика-Эмманюэля Шмитта (Е.-Е.Schmitt) «Оскар и
розовая дама» (Oscar et la Dame rose), вышедшую в 2002 году и удо-
стоенную множества наград во Франции и за ее пределами. Успех
повести был таковым, что в ходе опроса, организованного журналом
«Lire», французы называли ее, наряду с Библией, «Тремя мушкете-
рами» Александра Дюма и «Маленьким принцем» Антуана де Сент-
Экзюпери, книгой, изменившей их жизнь [Lirexpress 2004].
Композиция и сюжет повести исключительно просты: это пись-
ма к Богу, написанные неизлечимо больным десятилетним мальчи-
ком Оскаром. Мысль написать Богу ему подает «розовая дама» - по-
жилая женщина, которая работает в больнице в качестве волонтера:
- А зачем мне писать Богу? - спросил я.

- Тебе будет не так одиноко.
- Не так одиноко с кем-то, кого не существует?
- Сделай, чтобы он существовал.
Она склонилась над моим изголовьем:
- Стоит тебе поверить в него, и он с каждым разом будет стано-
виться чуть более реальным. Прояви упорство, и он действительно
будет существовать для тебя. И тогда это принесет тебе благо.
- Что же мне написать ему?
- Поверь ему свои мысли. Невысказанные мысли навязчивы, они
тяготят, печалят тебя, лишают подвижности, не дают прорезаться
новым мыслям (Шмитт 2009: 15).
Предложенное бабушкой Розой занятие - переживать каждый

день как очередные десять лет, переживать соответствующие ощу-
щения и рассказывать об этом Богу - захватывает мальчика. До это-
го неверующий, он вновь обретает радость жизни и восхищается
красотой мира:
Когда я проснулся, <.. .> я повернул голову к окну, чтобы посмотреть

на снег.
И тут я догадался, что ты приходил. Было утро. Я был один на Земле.
Было так рано, что птицы еще спали, <...> а ты, ты тем временем про-
бовал сотворить рассвет. Это оказалось довольно трудно, но ты все же
справился. Небо постепенно бледнело. Ты наполнил воздушные сферы
белым, серым, голубым, ты отстранил ночь и оживил мир. <.. .> И вот
он, день! Вот ночь! Вот весна! И вот зима! И вот она, Пегги Блю! И вот
Оскар! И вот Бабушка Роза! Какое здоровье!
«Услышь, Господи, голос мой» 203
Я понял, что ты был здесь. И открыл мне свою тайну: нужно каждый день
смотреть на мир, будто видишь его в первый раз (там же: 76).
Конец повести создает острое ощущение боли и света: маль-

чик умирает, последнее письмо Богу за него пишет бабушка Роза.
В приписке она кратко сообщает, что Оскар в последние дни жизни
хранил у себя карточку со словами «Только Бог имеет право раз-
будить меня».
Повесть Э.Э. Шмитта была экранизирована в 2009 году со-
вместными усилиями кинокомпаний Франции, Бельгии и Канады.
С сюжетом повести и фильма перекликается христианский фильм
«Письма Богу» («Letters to God»), впервые вышедший на экраны в
2010 году в США. Герой фильма, восьмилетний Тайлер Доэрти, об-
ращается к Богу с просьбой избавить его от неизлечимой болезни.
Вера мальчика, его искренность и стойкость значительно меняют
жизнь окружающих.
В 2007 году осетинскими кинематографистами был снят фильм
«11 писем к Богу», продолжающий ту же тему. Письма Богу пишет
слепнущий воспитанник интерната, расположенного далеко в горах.
Мальчик, а вслед за ним и его односельчане надеются, что власти от-
менят свое решение снести интернат.
Несложно составить психологический портрет того, кто пишет
Богу, в художественной литературе и кинематографии. Это человек,
испытывающий физические (и нравственные) страдания, которые
никаким образом не могут быть устранены. Он одинок, и его обраще-
ние к Богу - последний шаг, акт отчаяния. Это обращение носит, по-
видимому, стихийный характер: тому, кто пишет Богу, недостаточно
ни молитв, ни воображаемых разговоров; просьбы, положенные на
бумагу, кажутся ему более убедительными. Обращение к Богу не ис-
целяет человека физически, но вносит в его жизнь радость, утешение
и, нередко, долгожданный покой, придает силы.
В материалах эпохи Великой Отечественной войны присутству-
ет уникальный документ - написанное белым стихом письмо к Богу
погибшего в бою рядового солдата Александра Зайцева, найденное в
его простреленной шинели [Письмо к Богу]. Приведем полный текст
стихотворения, написанного - что примечательно - в эпоху почти
тотального атеизма:
Послушай, Бог... Еще ни разу в жизни

с Тобой не говорил я, но сегодня
мне хочется приветствовать Тебя.
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
что нет Тебя. И я, дурак, поверил.

Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
из кратера, что выбила граната,
на небо звездное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,
но я Тебе скажу, и Ты меня поймешь:
не странно ль, что средь ужасающего ада
мне вдруг открылся свет и я узнал Тебя?
А кроме этого мне нечего сказать,
вот только, что я рад, что я Тебя узнал.
На полночь мы назначены в атаку,
но мне не страшно: Ты на нас глядишь...
Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться.
Мне было хорошо с Тобой. Еще хочу сказать,
что, как Ты знаешь, битва будет злая,
и, может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом,
позволишь ли Ты мне войти, когда приду?
Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,
со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог, иду. И вряд ли уж вернусь.
Как странно, но теперь я смерти не боюсь.
Письма к Богу, создаваемые как нехудожественные тексты,

представляют не меньший интерес. Мы не располагаем письмами
взрослых к Богу - в силу сокровенности своего содержания они
труднодоступны. Письма детей Богу, написанные по предложению
взрослых, - другое дело. Сборники таких писем существуют как в
России, так и за границей. Первым такой сборник выпустил амери-
канский драматург, художник-мультипликатор, автор нескольких
мюзиклов Стюард Хэмпл (Stuart Hample, 1926-2010), более извест-
ный по псевдониму Stoo Hample. Он предложил юным американ-
цам написать Богу, задать ему какой-нибудь вопрос или рассказать
о себе. Смешные и трогательные выдержки из их писем и составили
сборник «Письма детей Богу» (Children's Letters to God), вышедший
впервые в 1966 году, переживший огромный успех и переизданный
в 1991 году.
Знакомство с этим сборником побудило писателя-сценариста
Михаила Дымова собрать письма Богу, написанные русскими, точнее,
русскоязычными детьми. Опрос охватил несколько тысяч рижских

школьников младших классов. Сам М. Дымов писал о своем проекте
так: «Моими героями стали школьники от шести до десяти лет. Имен-
но они еще пропускают жизнь через сердечки, и оттого непритворны
и честны. „О чем бы ты хотел спросить у Бога?", „Что бы ты хотел
попросить у Бога?" и „Что бы ты хотел рассказать Богу?" - с такими
вопросами я обратился к детям. Результат превзошел все ожидания. Я
получил более трех тысяч ответов. Веселые, печальные, озадаченные,
отчаянные, но живые, живые. Дети знали, что обращаются не к мамам,
папам или любимым учителям, а к кому-то самому главному, всесиль-
ному и все понимающему. Поэтому их ответы столь обжигающе ис-
кренни и пронзительно доверчивы» [Дымов 2011].
Письма детей Богу, составившие целую книгу, чрезвычайно
разнообразны по содержанию. Мы выделяем среди них 1) письма-
расспросы; 2) письма-просьбы; 3) письма, содержащие критику;
4) письма, содержащие суждения о любви, семье, браке и т. д.; 5)
письма-рассуждения и письма-пожелания общего характера. Опи-
шем подробнее каждый из выделенных типов, сохраняя орфографию
и синтаксис оригинала.
1. Письма-расспросы отражают антропоморфные черты, кото-

рыми наделяют дети своего адресата. Дети расспрашивают Бога о
его возрасте, образовании, отношениях с отцом, любимых занятиях
и т. д.:
Здравствуй, Господи. Как у Тебя дела? Как живешь? Как здоровье?

(Женя, 2 кл.).
Синее небо, Господи, это когда у Тебя хорошее настроение? (Надя, 3 кл.).
А какое у Тебя образование? (Зайга, 2 кл.).
А как Ты появился на свет? (Алеша, 1 кл.).
Я понял, что Ты самый главный на Земле, хоть и живешь на небе. А
Тебя не переизберут? (Сеня, 1 кл.).
А другие страны Ты обслуживаешь? (Толик, 3 кл.).
Господи, а Ты маму слушал в детстве? (Нина, 2 кл.).
Господи, а где сейчас Христос, чем он занимается? (Стелла, 2 кл.).
Христос Твой сын. А Тебя он любит как папу? (Рита, 3 кл.).
А в детстве Ты дрался с ребятами или был тихоней? (Костя, 2 кл.).
А не было с Тобой так: кто-то Тебе симпатичен, но он не смотрит в
Твою сторону? (Оля, 3 кл.).
Сколько Тебе лет, Господи? (Валя, 2 кл.).
На сколько лет Ты старше Земли? (Рая, 1 кл.).
Почему Ты живешь на небе? (Толя, 2 кл.).
В разных книгах Тебя описывают по-разному. Где бы достать Твою

фото карточку. Хоть допотопную? (Рая, 3 кл.).
Ты когда-нибудь смеешься? Плачешь? (Ольга, 3 кл.).
Может, Вам там печально? (Софа, 1 кл.).
Ты счастливый? (Эвелина, 1 кл.).
Слава Тебе жить не мешает? (Вася, 3 кл.).
А летнюю природу Ты делаешь лучше, чем осеннюю. Или выключи
дождь (Яна, 3 кл.).
Была в деревне и увидела небольшую церковь. Беленькая, чистенькая.
За ней березы, речка, а вдали большой зеленый лес. Это Твоя дача?
(Наташа, 4 кл.).
А Твои ангелы ходят в школу? (Вася, 1 кл.).
2. Письма-просьбы образуют две непохожие друг на друга груп-

пы. Первые иллюстрируют мир материальных интересов ребенка.
Кто-то просит у Бога удачу и надувную лодку, куклу, велосипед,
кто-то - успехи в учебе, возможность получить высшее образование,
а кто-то - мешок денег и возможность ничего не делать. Интересно,
что часть таких просьб представляет собой самые настоящие требо-
вания, выраженные к тому же со сниженной тональностью. Бог пред-
стает в сознании таких детей как распределитель благ, который не
очень охотно делится своими богатствами и которого следует лишь
хорошенько попросить о чем-либо:
Ты можешь мне дать удачу и надувную лодку? (Арвид, 3 кл.).

Помоги мне после окончания школы поступить в высшее образование
(Костя, 4 кл.).
Ну, пришли мне мешок денег. Ведь заповедь гласит: возлюби ближнего
своего, оно тебе вернется во сто крат. Подсчитай, сколько Ты на этом
заработаешь (Шурик, 4 кл.).
Дай мне 1000000000000000000 долларов (Эрик, 4 кл.).
Боженька, приглашаю Тебя на мой день рождения, который состоится
4 августа в 14 часов. Буду ждать. Если нет денег, приходи без подарка
(Миша, 2 кл.).
В одной книжке я прочитал стихотворение, что Ты послал вороне ку-
сочек сыра. Не можешь мне послать тоже? Он мне очень нравится (Во-
вка, 2 кл.).
Два года назад Дед Мороз подарил велосипед, но я из него вырос, мне
нужен побольше. Ты же богаче Деда Мороза (Роберт, 3 кл.).
Дай мне палочку-выручалочку и я от Тебя отстану (Гарик, 2 кл.).
Превратил бы Ты меня в автомат. Ничего не делать, только получать
деньги (Федя, 2 кл.).
К счастью, таких писем не очень много, и можно лишь радовать-

ся, что души наших детей не окончательно заражены цинизмом. Го-
раздо больше писем, в которых дети обращаются к Богу не за мате-
риальными ценностями. Они просят ласки, счастья и благополучия,
бессмертия для себя и своих близких. Важно, что эти дети чаще про-
сят не за себя, а за других:
Дорогой Бог, прошу Тебя, сделай так, чтоб, начиная от бабушки и кон-
чая слонами, все были счастливы, сыты и обуты (Тоня, 2 кл.).
Можно мне не умирать, а? (Юля, 1 кл.).
Сделай, пожалуйста, так, чтоб и после смерти всей нашей семьи мы на
том свете были вместе. Маме без нас и в раю будет ад (Саша, 4 кл.).
Я бы попросил у Тебя ласки (Нормунд, 2 кл.).
Боженька, пусть я буду жить столько, сколько хочет мама (Вера, 1 кл.).
Господи, я Тебе благодарна за все, что Ты мне раньше делал. Но помоги
мне сейчас. Моего папу посадили ни за что в тюрьму, и теперь он уже
сидит 8 месяцев. Я жду его все время. Если бы у меня была возмож-
ность, то я бы его освободила. Я тебя очень прошу, помоги мне. Это са-
мая большая просьба. Потом я беспокоить Тебя никогда не буду. Даже
если случится умирать (Ира, 4 кл.).
Раздуй над Черноболью радиацию (Оксана, 3 кл.).
Пусть на Земле никто никогда не плачет (Ася, 1 кл.).
Верни мне маму (Роман, 1 кл.).
Отпусти, пожалуйста, на Новый год ко мне бабушку (Рая, 2 кл.).
Господи, я хочу умереть не больно (Таня, 4 кл.).
Отведи меня в рай (Женя, 2 кл.).
Когда я умру, не хочу ни в рай, ни в ад. Хочу к Тебе (Вера, 3 кл.).
Сделай, чтоб люди умирали мирно и счастливо (Юля, 2 кл.).
Пусть люди не убивают других людей (Олег, 1 кл.).
Подари мне жизнь (Стасик, 1 кл.).
Сделай так чтоб человеку при рождении выдавали запасные детали:
ноги, руки, письки и другие жизненно важные органы (Юра, 3 кл.).
Господи, пусть мама будет бессмертной (Роза, 3 кл.).
3. Письма, содержащие критику в адрес Создателя, могут быть

интерпретированы как результат неверия, но проблема, по-видимому,
намного серьезнее. В таких письмах мы сталкиваемся скорее со сти-
хийной или еще не сложившейся верой в Бога, скрытой надеждой
на исполнение своих желаний (может быть, после получения Богом
такого письма), обидой, возникшей от того, что желание осталось не-
исполненным, несмотря на молитвы:
Боже! Ну, что?! Наши опять проиграли! Чем Ты там занимался в это вре-
мя?! Нельзя же так! А еще говорят, что Ты все видишь! (Игорь, 4 кл.).
Я пишу Тебе, а ответа все нет. Ленив Ты (Ларик, 2 кл.)·
Ну что, Светку все-таки перевели в другую школу?! Теперь Ты дово-
лен?! А я 17 раз молился Тебе: Свечку в церкви поставил, зубы даже
на ночь чистил: А Тебе было все пофиг: Кукуй теперь там без меня!
(Серега, класс сам знаешь какой).
Дети жалуются в своих письмах на бедность, одиночество (свое

и других), людские пороки (пьянство):
Ты когда-нибудь делил куриную ножку на шесть частей? А мы так обе-

даем всей семьей (Вера, 1 кл.).
Скажу по секрету: когда я вижу одинокую женщину, мне бывает за
Тебя стыдно (Армен, 4 кл.).
Ну, почему Ты так часто пьешь с моим папой? Он всегда, когда подни-
мает рюмку вскрикивает: «Ну, с богом!» (Саша, 3 кл.).
Зачем Ты допускаешь разводы - это не по-божески (Галя, 3 кл.).
Ребенок, говоря с Богом, ставит ему в упрек и перемены погоды,

и несовершенство (на его взгляд) человеческой анатомии, и необхо-
димость молитвы, и кажущуюся легкость прощения при покаянии:
Человека Ты придумал здорово, а вот с зубами его Ты недоработал.

Это же надо, 32 раза ходить к врачу! (Вася, 2 кл.).
Почему Ты бываешь такой неопределенный: один день холодно, дру-
гой - жарко, а еще Ты бываешь такой ветреный (Соня, 2 кл.).
Цветы у Тебя получились лучше, чем человек (Галя, 4 кл.).
Не требуй, чтоб на Тебя все молились. Это нескромно (Валя, 4 кл.).
Как избавиться от греха? Помолиться, и все. Ну, Ты даешь: (Сергей, 3 кл.).
А Ты хитрый, вначале позволяешь человеку согрешить, затем он по-
кается, и Ты его прощаешь. Получается, Ты всегда добрый. Ловко (То-
лик, 4 кл.).
4. Письма, содержащие суждения о любви, семье, браке, рожде-

нии детей, наивны и нередко комичны. Дети демонстрируют есте-
ственную для своего возраста неосведомленность в вопросах дето-
рождения и супружеских отношений и любопытство:
Я еще маленький и в любви на уровне Адама и Евы (Коля, 2 кл.).

А Ты знаешь, наша тетя Галя уже третьего мужа донашивает (Рая,
4 кл.).
Мой друг Семка из первого класса влюбился в Тамару из восьмого.

Кажется, он ей тоже нравится. Так что ж им теперь спать в одной по-
стели? (Жора, 1 кл.).
Скажу Тебе по секрету, Ты только никому. Меня целовал Женька, и у
нас теперь будут дети. Спасибо, на всякий случай (Зоя, 1 кл.).
Я у родителей поздний ребенок, да и они у меня не дети (Юра, 3 кл.).
Ты знаешь, от нас ушла мама и нам теперь с папой так хочется женской
ласки (Веня, 2 кл.).
Ну, хорошо, первую пару людей на Земле сотворил Ты. А как сделали
третьего человека? (Владик, 4 кл.).
Значит, если я правильно понял эволюцию, Ты создал Адама и Еву, а
дальнейше человек произошел от обезьяны? (Сергей, 3 кл.) (как и вез-
де, сохранена орфография оригинала - Е.Б.).
Правда, что до Тебя люди были обезьянами? (Сергей, 4 кл.).
Почему люди женятся и выходят замуж, если мы все братья и сестры?
(Сандра, 4 кл.).
Вместе с тем письма показывают, насколько сильными могут

быть проявления чувств у детей уже в этом возрасте:
С какого момента можно считать человека взрослым? Когда он не бо-

ится уколов или когда ему нравится Светка? (Марик, 3 кл.).
Господи, в те разы когда я не молюсь, не сердись - я весь в любви (Яша,
4 кл.).
Сколько раз я буду ошибаться в любви? Три раза уже есть (Юра, 2 кл.).
Я с ней два года ходил в садик, целых полгода учился в первом классе,
и вот однажды она мне заявила: «Мы с тобой разные человеки». Ты
представляешь, я хуже, чем умер (Аркадий, 2 кл.).
Давай поговорим как мужчина с мужчиной. Тебе моя Ленка нравится?
Если «нет», почему Ты сделал так, что я все время смотрю на нее, если
«да» - почему она на меня не смотрит? (Вова, 4 кл.).
Когда мы увидимся, я Тебе все-все расскажу о Машке (Коля, 3 кл.).
Говорят, Господи, что Ты - любовь. Извини меня, но любовь - Ира
(Алик, 2 кл.).
Самая тяжолая болезнь на Земле, Господи, любовь. Но все человеки
почему-то хотят заразиться этой болезнью (Люба, 2 кл.).
5. Последняя, пятая, группа писем наиболее важна содержатель-

но. Это письма, в которых дети судят о себе, о мире и о Боге. Ребенок
страстно хочет знать, кто он, как он выглядит в глазах Бога («до-
статочно ли он хороший»). Сказанное Толстым о князе Андрее «Он
так всеми силами души всегда искал одного: быть вполне хорошим»
оказывается как нельзя более применимо к ребенку, решившемуся

обратиться к Богу.
Ты знаешь, я так всем верю, верю: (Олег, 1 кл.).

Я Тебя, конечно, люблю, но маму и папу больше. Это ничего? (Зоя, 3 кл.).
Я в Тебя, Господи, верую не только в церкви (Андрей, 4 кл.).
Я еще маленькая, учусь в третьем классе, грехов пока нет, но собира-
ются (Ева, 3 кл.).
Я плохой, но пусть бросит в меня камень, кто хороший. Только, чур, Ты
не швыряйся! (Вячеслав, 3 к л.).
Кто я на свете? (Боря, 1 кл.).
Я сильно позорю Тебя? (Вова, 4 кл.).
Как Ты думаешь, я хороший мальчик? (Гоша, 2 кл.).
Ты не знаешь, когда я стану большой, я буду хорошей девочкой или
нет? (Катя, 3 кл.).
Какие бы Ты поставил мне оценки за жизнь? (Аркадий, 2 кл.).
Чего мне не хватает, чтоб Ты гордился мной? (Алеша, 4 кл.).
Знаешь, хоть мне кажется, что души у меня нет, но иногда она все-таки
побаливает (Роман, 2 кл.).
Почему весной, когда вечером Ты включаешь на небе звезды и дуешь
на Землю теплый ветер и вокруг тихо-тихо, мне иногда хочется пла-
кать? (Наташа, 2 кл.).
Прощай, Господи, я уезжаю в Израиль. Мне ужасно грустно расста-
ваться с ребятами, с нашей Галиной Михайловной, с Тобой. Я бы при-
гласил Тебя в гости, но ведь там говорят на иврите (Изя, 4 кл.).
Ребенок, вступая в разговор с Богом, видит себя в качестве его

партнера и готов общаться с ним на равных:
Может, я могу Тебе чем-то помочь? (Света, 2 кл.).

Не бойся, Господи, я с Тобой! (Андрей, 1 кл.).
Давай договоримся, Господи, я верю в Тебя, Ты - в меня (Ляля, 2 кл.).
А я ведь Тебе тоже многое прощаю (Натан, 4 кл.).
Ребенка волнует, что было до его рождения и что ждет его в

ином мире:
Боженька, а душу Ты мне вложил мою или чью-то? (Стасик, 2 кл.).

Слушай, а кем я был в другой жизни, может зря Ты меня перевел в
человеки? (Сеня, 3 кл.).
Боженька, что у меня было позади? (Алик, 1 кл.).
Если я попаду в ад, Ты меня там увидишь и будешь смотреть, как надо
мной издеваются? (Глеб, 3 кл.).

Можно, я буду Тебе иногда сниться? (Валера, 3 кл.).
Причинами детского страдания могут быть семейные проблемы,

отсутствие своей семьи (жаль, что взрослые не всегда это понимают):
Родители - это наша боль (Владик, 1 кл.).

Развод - это похороны семьи (Оля, 4 кл.).
Пишу Тебе из интерната. Интернат - это место, куда ссылают детей за
плохое поведение родителей (Ария, 4 кл.).
Ты послал меня в жизнь, которой сам недоволен (Ярик, 4 кл.).
Милый Боженька, забери меня обратно, здесь так скучно (Вася, 2 кл.).
А нельзя не рождаться? (Света, 2 кл.).
Ребенок видит мир вокруг себя жестоким и несправедливым и с

болью пишет об этом:
Старики - это усталые дети (Андрон, 4 кл.).

Я не хочу в мир взрослых - там все неправда (Андрей, 4 кл.).
Знаешь, а у некоторых людей на сердце ставни (Ольга, 3 кл.).
Вот я родился, огляделся, а мир уже такой жестокий, злой (Андрей, 4
кл.).
Почему мир без нежности? (Лена, 1 кл.).
А когда на Земле стреляют, Ты что, не слышишь, Господи? (Валера, 2 кл.).
Почему в мире существует зло? (Лена, 2 кл.).
Ты не знаешь, почему на Земле происходит такая несправедливость?
(Ира, 4 кл.).
На Земле столько бед и страданий, чтоб людям не жалко было уми-
рать? (Игорь, 4 кл.).
Ребенок так же, как и взрослый, осознает преходящий характер

жизни:
А я ведь каждую секундочку умираю (Паша, 1 кл.).

Каждое утро я хороню вчерашний день. Ведь он ушел от меня навсегда
(Аркадий, 3 кл.).
Чем больше живешь, тем загробнее (Радик, 1 кл.).
Как жаль, что все проходит (Сергей, 3 кл.).
Рожают, рожают, умирают, умирают. Черт ти что! (Коля, 1 кл.).
Маленький человек поднимается до постановки важнейших

философских проблем: зачем человек создан Богом? является ли он
212 Е.Б.Яковенко
игрушкой в руках или его партнером? должен ли человек надеяться

на помощь от Бога? почему созданный Богом мир так жесток?
Так кто же создал человека: труд или Ты? (Рафик, 3 кл.).

Ну, а теперь Ты бы создал во второй раз человека? (Олег, 3 кл.).
Если Ты устроишь конец света, кто ж на тебя будет молиться? (Петя,
4 кл.).
Ты создал человека, Господи, а он создал Тебя. И еще неизвестно, у
кого это получилось лучше (Борис, 4 кл.).
Ты как полиция, Господи. Призываешь всех к порядку, когда трудно,
обращаются к Тебе, а можешь так же, как они, ни за что забрать (Ста-
сик и Нормунд, 4 кл.).
Послушай, жизнь нам дают родители, а отнимаешь ее Ты (Эрна, 2 кл.).
А мы не игрушки Твои? (Саша, 2 кл.).
Кто Тебя надоумил так вести себя с людьми? (Настя, 4 кл.).
А к другим планетам у Тебя нет раздражения? (Андрей, 2 кл.).
Отец Всевышний, почему Ты ко многим людям, как отчим? (Витя, 2 кл.).
Какая беда докричится до Тебя? (Наташа, 2 кл.).
А можно у Тебя хоть что-то выплакать? (Сема, 4 кл.).
На фоне этих обжигающих писем выделяются другие, испол-

ненные надежды, веры и какой-то особой детской мудрости:
Я бы попросил Тебя, наберись любви, терпения (Остап, 1 кл.).

Господи, не умирай, пожалуйста, а то на Земле начнется такое: (Ася,
2 кл.).
Спасай людей не от грехов, а от одиночества (Сергей, 3 кл.).
Мы Тебя понимаем светлее, чем взрослые (Гарик, 2 кл.).
Когда же придет во второй раз Иисус Христос? Надо же чтоб люди под-
готовились, а то будет, как в первый его приход (Алина, 4 кл.).
Пришли на Землю своего сына. Мы его не распнем (Павлик, 3 кл.).
Итак, письма детей Богу - явление во всех смыслах уникальное.

Рассматриваемые в плане психологии, они позволяют обрисовать
внутренний мир ребенка, его межличностные отношения, систему
ценностей лучше, чем какие-либо наблюдения и опросы. С точки
зрения теории коммуникации эти тексты весьма любопытны, по-
скольку дают примеры высказываний, строящихся с нарушением
всех коммуникативных правил (осознание того, что Бог всеведущ,
и сообщение ему информации личного характера, выстраивание
партнерских отношений и несопоставимость статусов адресанта и
адресата, отклонение от изначальных коммуникативных установок,
преобладание перлокутивной составляющей над иллокутивной в

целом ряде текстов и т. д.). Наибольшую ценность эти тексты пред-
ставляют в плане этики. Они не только позволяют нам лучше узнать
наших детей - они заставляют нас задуматься и посмотреть на мир
иными глазами. Дети - авторы писем к Богу оказываются удиви-
тельно чистыми, добрыми, мудрыми людьми, острее, чем взрослые,
ощущающими добро и зло. Это наводит на мысль об известном би-
блейском изречении: «Если не обратитесь и не будете как дети, не
войдете в Царство Небесное (Матф. 18: 3).
Lireexress 2004 - [Электронный ресурс]: http://www.lexpress.fr/culture/livre/

les-100-livres-preferes-des-francais_809482.html. 01.10.2004. Последнее
обращение: 18.09.2011.
Дымов 2011 - [Электронный ресурс]: http://iliya-popov.chat.ru/fauthor.htm.
М. Дымов. Дети пишут Богу. Последнее обращение: 18.09.2011.
Письмо к Богу 2011 - [Электронный ресурс]: http://world-war.ru/pismo-k-
bogu. Последнее обращение: 18.09.2011.
С. Е. Никитина
«КОМУ ПОВЕМ ПЕЧАЛЬ МОЮ. ..»

(ОБ АДРЕСАЦИИ В РЕЛИГИОЗНОМ ФОЛЬКЛОРЕ)
Кому же поведал ветхозаветный Иосиф в стихе «Плач Иосифа

Прекрасного» свою печаль, или - другими словами - кто стал адре-
сатом его сообщения? Прежде всего - Бог, хотя о беде Иосифа он
и так знает: Токмо тебе, Владыка мой, известна тебе печаль моя.
Но Иосиф хочет просить милости; правда, просит Бога не совсем
прямо:
Кто бы мне дал голубицу, вещающую беседами, / Возвестил бы я Иа-

кову, отцу (ЭМА).
Отец - адресат желательный, но не осуществленный. Еще од-

ним адресатом его жалобы становится умершая мать Рахиль, на мо-
гиле которой он тоже плачет: в разных вариантах «Плача Иосифа
Прекрасного» он просит у нее благословения; в некоторых вариантах
рассказывает ей то же, что и отцу, то есть о предательстве братьев, и
просит защитить его. Итак, в лирической (короткой) версии «Стиха
об Иосифе Прекрасном» есть три адресата: Бог, названный Влады-
кой, отец с двумя именами - первым (Иаков), данным родителями, и
вторым (Израиль), данным Богом, и мать Рахиль: Рахиль, Рахиль, ты
слышишь ли? В эпической версии стиха, охватывающей жизнь Иоси-
фа не только на родине, но и в Египте, много диалогов с разными ли-
цами и потому много разных адресатов. Все они связаны с сюжетом,
поэтому их можно назвать внутренними адресатами текста.
Итак, адресаты в данном стихе - Бог и люди, и такие адресаты
характерны для большинства духовных стихов. В текстах традици-
онного песенного обрядового и необрядового фольклора адресатами
довольно часто являются животные, птицы, растения, природные
стихии, даже артефакты. Так, в свадебных причитаниях невеста, от-
правляясь в баню, обращается к банной двери: Ты устойся, дверь
дубовая, I Ты о стенку городовую [ЭМА].
«Кому повем печаль мою...» 215
Девичий головной убор - воля, с которым невеста расстается, -

также становится, наряду с лицами, в частности, родственниками,
не только адресатом, но и темой отдельной песни или причитания.
Когда волюшка покидает девушку, она ей говорит:
И накажу да дорогой воли бажёной: / И ты не стой, да моя вольна эта

волюшка, / И ты у быстрыих-то рек за перебродама, / И у озерышек не
стой за перевозама (Барсов II: 294).
В солдатских песнях солдаты в чистом поле обращаются к траве:
Травынька-муравынька, ковылочек! / Не одной-та тебе, травыньке, в поле

тошно: / И нам, солдатушкам, жить невесело (Киреевский, № 82).
В похоронных причитаниях встречаются обращения к смерти.

Пытаясь задобрить, женщина предлагает ей:
Ты возьми злодей - скорая смерётушка, / Ты жемчужную возьми мою

подвесточку (Барсов 1: 4).
В качестве адресата выступает также мать сыра земля:
Возмолюсь да тут к матушке сырой земле: / Ты прими меня, матушка сыра

земля, / Схорони меня с сиротным малым детушкам (Барсов 1872: 18).
Я не буду здесь рассуждать о том, в какой степени и при каких

условиях архаические верования в текстах традиционного «мирского»
фольклора превращаются в поэтические приемы; языковой факт со-
стоит в том, что в фольклорном тексте адресатом, функционирующим
как одушевленный предмет или даже как лицо, может стать любая
единица из очень большого (и не закрытого!) перечня самых разных
номинаций элементов мироздания. Замечательные примеры дают нам
тексты сакрального жанра— заговоры: там обращения к отдельным
частям человеческого тела (рукам, ногам, сердцу, жилам, крови и т. д.)
или природным стихиям как к живым существам являются непремен-
ным условием существования самого жанра заговоров.
Вернемся к духовным стихам - одному из главных типов тек-
стов народного православия. Духовные стихи представляют собой
конгломерат стилистически разных жанров, объединенных общей
ценностной картиной мира, отличной от «мирского» фольклора.
Дистанции между стихами и «мирскими» жанрами для разных ти-
пов (жанров) стихов различны. Так, старые эпические стихи (Стихи
216 С. Ε. Никитина
о Егории Храбром, Федоре Тироне, Сорок калик со каликою) близки

к былинам в силу общности стилистических формул и структуры
стиха. В стихе о Егории / Георгии Храбром, например, рассказывает-
ся, как святой Егории наводит порядок на русской земле, утверждая
веру христианскую. Он действует словом, приказывая горам раздви-
нуться, лесам разрастись, рекам течь в нужную сторону:
Ой вы еси, реки быстрыя, / Реки быстрыя, текучия! / Протеките вы,

реки, по всей земли, / По всей земли Святорусскией / По крутым го-
рам по высокиим, / по темным лесам, по дремучиим; / Теките вы,
реки, где вам Господь повелел (НДС: 153).
Адресатами становятся элементы земного пространства, которые

исполняют приказания Егория. В других вариантах покорно испол-
няют приказания Егория Храброго звери рогатые, волки прыскучие.
Это похоже на сказку или на заговор, однако в текстах подчеркивает-
ся, что всё происходит не только по Егорьеву хотению I молению, но,
прежде всего, по Божьему велению и где им Бог повелел.
Иными словами, главным адресантом, отдающим приказ, в этой
ситуации является Бог, а святой Егории выступает скорее исполни-
телем, субъектом речи: он, как сказано в одном из вариантов стиха,
проглаголивает Божью волю.
В стихах встречаются и другие примеры обращений к неоду-
шевленным предметам, например, к элементам мирового простран-
ства, как к живым существам, Так, Богородица оплакивает смерть
своего сына:
Плачите, рыдайте солнце и луна! / Плачите, стоните, месяц со звез-

дами! Плачите, рыдайте, вдовы и сироты! / Наставник, учитель ваш
покинул вас всех (Варенцов 1860: 55).
Здесь стоит вспомнить Стих о Голубиной книге, в которой по-

вествуется о творении мира через эманации божественной плоти:
Солнце красное от лица его, млад светел месяц I от очей его, ча-
сты звездочки от речей его, где также упоминаются солнце, месяц
и звезды - элементы общей для мирского и религиозного фольклора
народной космологии.
Общим для всего русского фольклора одушевленным, персони-
фицированным адресатом является и мать сыра земля. Это страдаю-
щее от людей существо, исполненное божественной силы. В фолькло-
ре православном и протестантском (молоканском и духоборческом)
присутствует мотив поклонения земле: у нее просят прощения, ей
«Кому повем печаль мою... » 217
исповедуются и каются. Вот, например, отрывок из моего разговора

со старообрядкой Приуралья:
Вот женщина вчера рассказывала: нынче твёрдо у их было в усадьбе,

так топором де рубила землю и простилась с этой землей: прости де
матушка, тебя де я топором зарубила. А мы тоже огороды городим,
тоже ведь долбим, это колья ставим, в землю забивам. - А она живая? -
Конешно, земля тоже стонет, наверно, больно ей.
Как пишет Г.П. Федотов, народ «переносит на матерь-землю

значительную часть того комплекса религиозных чувств, которые у
него обычно связаны с Матерью Божией» [Федотов 1991: 57, 65-78].
Существует духовный стих, представляющий диалог молодца и
матушки сырой земли: Уж как каелсе молодець сырой земли: I «Ты
покай, покай, матушка сыра земля! I Есъ на души три тяжки греха, I
Да три тяжкие греха, три великие». Земля принимает покаяние, но
не прощает последнего греха - убийства брателка хрестового [Ва-
ренцов 1860: 161].
Другой стих также представляет собой диалог, но он происходит
между матерью сырой землей и Христом. Здесь, как и в предыдущем сти-
хе, адресант и адресат меняются местами. Измученная людскими грехами
земля просит Христа повелеть ей расступиться и поглотить беззаконных
грешников, но Христос просит ее подождать до второго пришествия.
Чистая от греха часть земли - пустыня, место спасения, тоже пер-
сонифицирована. В ряде стихов, ей посвященных, с ней ведет разговор
ушедший от мира Иоасаф-царевич, при этом адресант и адресат ме-
няются местами. Нужно заметить, что в роли адресата слово пустыня
при обращении присоединяет к себе эпитеты, начиная с существи-
тельного мати и прилагательного прекрасный {мати прекрасная пу-
стыня) и кончая длинной цепочкой определений-характеризаций:
О, безмолвная мати пустыня, / Безмолвная, непразднословная, / Без-

ропотная и нестроптива, / Смиренномудренная, терпелива / Пришли
тебя, пустыня, зажигати... (НДС: 378).
Герой объясняет свое обращение к пустыне, которую вынужден

покинуть:
За то я тебя почитаю / И матерью называю, / Что ты льстивую плоть
оскорбляешь, / Души моей грехи очищаешь (НДС: 378).
Не только народное православие, но шире - народное христиан-

ство - персонифицирует и обожествляет землю, делая ее адресатом
218 С. Е. Никитина
и адресантом в диалогах с Богом и человеком. Так, у молокан-

прыгунов встречается формульное обращение к земле в молитвах
(заговорах) от «притки» (испугу): Прости, матушка сырая земля,
прости-отпусти раба божьего {имя) притку - испуг молоденское.
Свое возьми, мое отдай. При этом становятся на колени и целуют
землю [ЭМА]. Опубликованы две молитвы канадских духоборцев,
обращенные к матушке сырой земле, см.: [Inikova 1999: 66, 68].
В стихах, даже довольно поздних, традиционные адресатные
фольклорные клише могут присутствовать, особенно обращение к ве-
трам: вы подуйте, ветры буйные, но такие клише легко пересчитать.
Кроме того, эпические стихи, а также стихи-баллады, стихи-нарративы
составляют меньшую часть духовных стихов; в лирических же стихах
обсуждаются проблемы взаимоотношения Бога, божественных сил и
человека - в самых разных ракурсах, но главное - круг адресатов не-
велик, и это лица, индивидуальные или множественные.
Истоки лирических духовных стихов - в так называемых стихах
покаянных. Это индивидуальное творчество образованных людей
конца XV - начала XVII вв., запечатленное в рукописной традиции -
словесной и музыкальной [РРЛ]. Основной мотив стихов представ-
лен в их самоназвании: это покаяние. Одновременно это разговор
человека с Богом о самых коренных вопросах бытия. Обличение
грехов или призыв сокрушиться о грехах приходит как бы сверху:
человек — главный адресат:
Помысли человече вековечную муку / попомни час смертный / како

Бога не боишися / како людей не срамишися (РРЛ: 262).
Окаянне убогий человече / век твой скончевается и конец приближа-
ется (РРЛ: 265).
Одновременно это акт самоадесации: ведь автор стиха и в тре-

тьем, и в первом лице говорит о себе:
Аз есмь древо неплодное Господи / покаяния плода не творю никакоже

(РРЛ: 258).
Человек как образ и подобие Божье обращается к себе же как к

греховному существу, которое обличает; очень часто это обращение
к своей душе:
Душе моя, душе моя, почто во гресех пребываеши (РРЛ: 257).

Доколе душа моя / в лености пребываеши / доколе не прибегнеши к
покаянию (РРЛ: 261).
Идеи покаяния, самообличения, памяти смертной развивают-

ся далее в народных духовных стихах о смерти, душе и поведении
человека. Особенно распространены они в старообрядческой среде,
хранящей «стихи покаянны», распетые на восемь литургических
гласов и ставшие у старообрядцев в условиях певческой устной тра-
диции инструментом сохранения богослужебного знаменного распе-
ва. В старообрядческих стихах сохраняется и высокая частота обра-
щения к главному адресату — человече как естественной номинации
самоадресации, обращения к своей душе как особой разновидности
самоадресации, а также обращения к Богу:
Скидавай-ко ты, человече, ризы-те цветныя, алелуея, / Надевай-ко

ты, человече, ризы-те черныя, алелуея, / Да возьми-ко ты, челове-
че, образа чуднаго, алелуея / Да пойди-ко ты, человече, во пустыню
дальнюю, алелуея, / Призови-ко ты, человече, Бога на помощь себе,
алелуея (ЭМА).
Проблема адресации в религиозном фольклоре включает в себя

проблему номинации и обращений, в частности структуры номинаций
и обращений к Богу и божественным силам, см. [Соломонов 2011].
Следует заметить, что стихи, возникшие в старообрядческой
среде, имеют в своей ценностной картине мира некоторые отличия
от стихов общерусских. Две оппозиции: «добро - зло», или «правед-
ность - грех», и «свой - чужой» в старообрядчестве соединяются в
стержневую оппозицию «истинная старая вера (своя, добрая, пра-
ведная)- новая никонианская вера (чужая, злая, неправедная)».
Эта оппозиция встраивается в семантику многих ключевых слов,
или культурных концептов, она же строит диалог между «своими» и
«чужими». Показателен стих, приведенный в книге A.A. Пригарина,
посвященной дунайским старообрядцам [Пригарин 2010: 293-295].
В середине XIX в. русские войска вошли в Добруджу, разорили
старообрядческий Славский монастырь, захватили двух епископов
и отвезли их в Москву. Неизвестный автор-старообрядец описыва-
ет русских никониан как врагов. В стихе они говорят монастырской
братии: Вы нам злее басурманов, и всех врагов наших, I возьмем ар-
хипастырей, наставников ваших [пам же: 293].
Непримиримое противопоставление «свой - чужой», или
«Мы - Вы», основанное на противопоставлении вер, представле-
но и в духоборческих вопросно-ответных псалмах, составляю-
щих часть богослужебной «Животной книги», фольклорной по
традиционному устному воспроизведению анонимных текстов. По
духоборческому преданию, в этих псалмах представлены допросы
220 С. Е. Никитина
духоборцев в начале XIX в. Допрашивающий адресовал вопрос ду-

хоборцу, отвечающий выражался либо враждебно, либо туманно и
непонятно.
Указание на то, что спрашивающий — «чужой», присутствует в
самом вопросе и в характере ответа:
Вопрос: Отчего нашим образам не веруете или иконам? - Ответ: Луч-

ше неявственно видеть единым оком, нежели на оба быть слепому (Ма-
териалы 1954: 39).
Здесь местоимение наши в вопросе указывает на противостоя-

ние миров участников диалога, а в непрямом ответе содержится
оценка «чужого» - слепого на оба глаза (подробнее см. [Никитина
2009: 139-141]).
Функционально близкими к православным духовным сти-
хам являются духовные песни молокан. Песни массово возникли
в молоканской среде в XIX в. и сочиняются до сих пор. В США
стихи тщательно собирались молоканами-эмигрантами. Сборник
«Сионский песенник» публиковался самими молоканами несколь-
ко раз; последний - самый полный - содержит более 1200 текстов
(СП 2004). Как и православные стихи, духовные песни предназна-
чены, главным образом, для исполнения вне богослужения. Как и
стихи, они являются мостиком, соединяющим священные книги и
народное сознание, зоной стилистического перехода и смыслово-
го перевода/интерпретации. Как и в духовных стихах, главными
персонажами песен является человек и Бог; при этом многие песни
построены по следующей схеме: они начинаются с обращения к че-
ловеку или «своим» людям - братьям и сестрам - с призывом об-
ратиться к Богу - с прославлением, благодарностью, просьбой или
покаянием, например:
Воспойте все братья и сестры, ко всевышнему Творцу; воздайте вы

вечную славу, и вы милые дети Ему (СП, № 455).
Замечу, что в молоканском богослужении псалмы делятся,

главным образом, на два типа: просьбенные (в просьбу может
входить и покаяние) и благодарственные (они же прославляют -
об адресации молоканского богослужения см.: [Никитина 2009:
304-312]).
Многие песни начинаются с обращения к Богу, причем в обра-
щение включена характеризация, легко переходящая в предикатив-
ную конструкцию:
О Сын Божий примиритель, / Сколь Ты благ душе моей: / Ты мой врач

Исцелитель, / Нет концу любве Твоей (СП, № 203).
Большая часть песен посвящена теме похода в тысячелетнее

царство (молокане-прыгуны - милленаристы). Это песни-призывы,
главным адресатом которых становится избранный Богом народ,
имеющий множество жанровых эквивалентов: верные, герои, воины,
братья и сестры, рабы господни, сионский народ и др.
Самоадресация звучит как голос небес:
Обновись ты, спасенный народ, / Приуправься и будь ты готов / Чтоб

взойти в новый мир - новый мир (СП, № 311).
И духовные стихи, и молоканские песни в процессе их исполне-

ния имеют внешнего адресата - того, кому они посвящаются. Если
в богослужебных текстах таким адресатом является Бог, то стихи и
песни по своему назначению и главной функции обращены к чело-
веку как таковому, то есть образу и подобию Божьему, - не так, как,
например, в свадьбе, где есть песни, посвященные жениху, невесте,
сватам, дружкам. Как мне говорили старообрядцы, стихи даны чело-
веку для утешения и чтобы лучше знать, как жить.
Иногда внешний и внутренний адресат совпадают, если вну-
тренний адресат неизменен, например, человек или люди I народ: это
очевидно в песнях и стихах-призывах. В стихах-нарративах внеш-
ний адресат может быть указан в начале текста. Так построен стих о
распятии Христа, он начинается со строк: Со страхом, братия, мы
послушаем I Божьего писания Господних страстей, а затем излага-
ется сюжет о Богоматери, узнающей о казни сына. Если стих или
песня попадают в богослужебный обряд, они приобретают в глазах
верующих дополнительную адресацию, общую с адресацией бого-
служения. Так воспринимают старообрядцы поморского согласия,
живущие в верховьях Камы, постоянное включение в обряд отпева-
ния - в начало и конец обряда - двух стихов из цикла «Расставание
души с телом». Стих «Человек живет как трава растет», где основ-
ной темой является необходимость готовности к смерти, поется не-
посредственно перед отпеванием; стих «Как на вольном свету душа
царствовала», где основная тема - мытарства души после смерти, -
после отпевания.
Молокане-максимисты, последователи пророка Максима Рудо-
мёткина, иногда включают в службу духовные песни, возбуждаю-
щие пророков. Экстатическое состояние, возникающее в результа-
те исполнения этих песен, молокане расценивают как полученное
222 С Е. Никитина
от Бога уверение. Независимо от конкретного содержания духовных

песен все они в конце имеют клише: Богу слава и держава, во веки
веков. Аминь. Такая концовка указывает на приобщенность содержа-
ния текста к сфере божественного.
Никитина 2009 - Никитина СЕ. Человек и социум в народных конфессио-

нальных текстах (лексикографический аспект). М, 2009.
Пригарин 2010 - Пригарин A.A. Русские старообрядцы на Дунае. Одесса;
Измаил; Москва, 2010.
Соломонов 2011 - Соломонов MA. Христианский теоним в структуре фоль-
клорного текста (на материале прикамских духовных стихов). Авто-
реф. дисс. ... канд. филол. наук. Пермь, 2011.
Федотов 1991 - Федотов Г. Стихи духовные (русская народная вера по ду-
ховным стихам). М, 1991.
Inikova 1999 -Inikova SA. Doukhobor Incantations Through the Centures. New
York; Ottawa; Toronto. 1999.
ТЕКСТЫ-ИСТОЧНИКИ
Бессонов 1861 - Бессонов П. Калеки перехожие. Вып. 1. М., 1861.

Барсов 1872- Причитания Северного края, собранные Е.В. Барсовым. М.,
1872. Ч. 1.
Барсов 1997 -Причитания Северного края, собранные Е.В. Барсовым. СПб.,
1997. Ч. И.
Варенцов 1860- Сборник русских духовных стихов, составленный В. Ва-
ренцовым. СПб., 1860.
Киреевский 1977- Собрание народных песен П.В. Киреевского. Т. 1. Л.,
1977.
Материалы 1954 - Материалы к истории и изучению русского сектантства
и раскола / Под ред. В.Д. Бонч-Бруевича. Вып. 2. Животная книга духо-
борцев. Виннипег, 1954.
РРЛ - Ранняя русская лирика. Репертуарный справочник музыкально-
поэтических текстов XV-XVII веков. Л., 1988.
НДС - Народные духовные стихи. М, 2004.
СП 2004 - Сионский песенник столетняго периода христианской религии
Молокан Духовных прыгунов по всему миру. Лос-Анджелес, 2004.
ЭМА - Экспедиционные материалы автора.
III. АДРЕСАЦИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ
ТЕКСТАХ
H. M. Азарова
КРИТЕРИЙ «АДРЕСАТ» В УСТАНОВЛЕНИИ ГРАНИЦ

1
ПОЭТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
Проблема «чистоты дискурса» как необходимости определения

его более или менее четких границ восходит, в частности, к «вечной» и
вечно-спорной формулировке о чистом искусстве. В отличие от второй
половины XX века, когда основное стремление творцов и исследовате-
лей было направлено на то, чтобы смыть дискурсивные границы и со-
средоточить свое внимание и производимый художественный эффект
на взаимодействии с условно «другим», в XXI веке представляется ак-
туальным вновь вернуться к вопросу о том лее самом. В этой связи
речь пойдет о «чистоте дискурсов» в зависимости от характеристики
адресата, или, иными словами, об определяющей роли адресата в так-
сономии дискурсов (или текстов). В центре внимания окажется поэтиче-
ский текст, но целый ряд утверждений, характерных для поэзии, будет
распространяться и на философский текст. Такая постановка вопроса
оправдана типологическим сходством последнего с поэтическим, пре-
жде всего таких характеристик, как авторефлексивность, автореферен-
тивность, предельность, неэксплицируемость, антиавтоматизм воспри-
ятия, определяющая роль «я-текста», суггестивность.
Необходимо постоянно иметь в виду, что адресность как обра-
щенность, будучи типологическим свойством поэзии (и философии),
не только не соотносится с необходимостью охарактеризовать адре-
сат, но, напротив, эти две характеристики {обращенность vs. целевая
адресация) могут формировать устойчивую оппозицию.
Эту оппозицию можно сформулировать и более развернуто:
адресность как обращенность vs. адресация как целевая адресация.
Иными словами, любые попытки введения фигуры адресата в виде
адресной аудитории читателей, то есть адресата, отличающегося опре-
1
Исследование выполнено при поддержке Министерства образования
и науки Российской Федерации, согашение 8009 «Языковые параметры со-
временной цивилизации».
226 Я М Азарова
деленными признаками, такими как возраст, пол, профессия, социаль-

ная, национальная принадлежность и т. д., способны редуцировать или
уничтожить обращенность как основополагающее свойство поэзии.
В центре внимания, таким образом, оказывается внутридискур-
сивная мобильность в зависимости от наличия, отсутствия или при-
внесения целевой адресации. Эту мобильность можно рассмотреть
на взаимодействии собственно поэтического дискурса (или чистой
поэзии) с такими видами поэзии, как детская поэзия или поэтиче-
ский перевод. Аналогичную модель демонстрирует соотношение
собственно философского дискурса с философией какой-либо кон-
кретной науки как вида дискурса с вполне определенной и опреде-
ляемой фигурой адресата.
С другой стороны, обращение к переводному тексту позволяет
не только связать нынешнюю тему с темой прошедшей в октябре
2010 г. конференции «Перевод художественных текстов на родствен-
ные и неродственные языки в разные эпохи», но и рассмотреть ори-
гинальный поэтический текст по отношению к переводу в рамках
предложенной оппозиции: с этой точки зрения оригинальный (соб-
ственно поэтический) текст, или «чистый» дискурс, будет наделен
характеристикой адресность как обращенность, а с другой стороны,
переводной текст, «загрязненный», пограничный, дискурс - харак-
теристикой адресация как целевая адресация.
Итак, обращенность поэтического текста можно считать его ти-
пологическим признаком. Вспомним о предельной характеристике об-
ращенности и «порывообразования» в высказывании Осипа Мандель-
штама в «Разговоре о Данте» и, соответственно, о некоем идеальном
дательном адресата по отношению к поэзии: «Нас путает синтаксис.
Все именительные падежи следует заменить указующими направле-
ние дательными... Здесь все вывернуто: существительное является
целью, а не подлежащим фразы» [Мандельштам 1990: 254].
Существует определенная традиция мыслить адресата как поэ-
тического, так и философского текста в терминах идеального адреса-
та', однако термин идеальный адресат, являясь довольно частым в
анализе конкретных поэтических текстов, превратился в своеобраз-
ную метафору, поэтическую фигуру. Обратим внимание, что термин
идеальный адресат, необходимый при типологической характери-
стике поэтического или философского дискурса, вряд ли может быть
удобным инструментом при разборе того или иного поэтического
текста. С другой стороны, идеальный адресат не равен и не должен
сводиться к образу идеального читателя.
Именно в этом смысле можно понимать мысль Вальтера Бе-
ньямина: «Ни одно стихотворение не создается для читателя»
Критерий «адресат» в установлении границ поэтического дискурса 227
[Беньямин 2000: 46]. Беньямин акцентирует свое внимание на

том, что невозможно и пагубно считаться с определенной адрес-
ной аудиторией или ее представителями, более того, критике
подвергается само понятие идеального читателя, идеального вос-
принимающего: «При создании художественного произведения
или художественной формы стремление учесть возможности вос-
принимающего никогда не бывает продуктивно для его познания.
Дело не только в том, что ориентация на определенную публику
и ее представителей всегда уводит в сторону, но и в том, что само
понятие „идеального" воспринимающего в теоретических трудах
неполноценно» [там же].
Беньямин исповедует принцип неадресованности читателю, в
том числе идеальному; при этом философ, выступая против идеаль-
ного воспринимающего, имеет в виду не идеального адресата как та-
кового, а обобщенного человеческого читателя (и прежде всего иде-
ального в отрыве от телесного); в этом смысле понятие идеального
подвергается справедливой критике.

Язык

Арутюнова и Др - АДРЕСАЦИЯ ДИСКУРСА

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Арутюнова и Др - АДРЕСАЦИЯ ДИСКУРСА

Оригинальное название:

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЯЗЫКА

ЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЯЗЫКА

член-корр. РАН д.ф.н. Н. Д. Арутюнова (отв. ред.),

Логический анализ языка. Адресация дискурса / Отв. ред. Н. Д. Ару-

В сборнике рассматриваются основные проблемы, связанные с

© Коллектив авторов, Текст, 2012

Адресация дискурса, т. е. то, к кому обращена речь, значима не

сочетанием имени родства и имени собственного, например, тетя

Рифма, звучная подруга

Обращения могут сопровождать сообщения, вопросы и воскли-

С глубоким чувством вкус столь верный,

Остановимся более подробно на употреблении обращений в

Онегин, добрый мой приятель,

Ср. также в дальнейшем тексте:

Условий света свергнув бремя,

ср. также «Дыханьем ночи благосклонной / Безмолвно упивались мы»

излагаемому сюжету и его персонажам. Таким образом в русскую

Дианы грудь, ланиты Флоры / Прелестны, милые друзья! / Однако

Эта строфа интересна не только двойственностью адресации -

Так, вместо сообщения о том, что Онегин отказался от любовных

«арзамасцев» - и явно меняет те ориентиры, которые были характер-

Теперь остановимся на адресации в сакральных текстах. Прак-

Кайфа, Пилата и Ирода: обвинен был при лживых свидетелях, пре-

злаго духа лихачества, нечистой силы пианства, вызывающих не-

Грехнев 1979 -ГрехневВ.А. Диалог с читателем в романе Пушкина «Евгений

Пушкин 1962-1966- Пушкин A.C. Полное собрание сочинений: в 10 т.

Роль АДРЕСАТА ПРИ ВЫБОРЕ НАКЛОНЕНИЯ

Работа посвящена проблематике, связанной с выбором наклонения

но и рассчитывает на определенный перлокутивный эффект. Сооб-

наклонения. Для одних предикатов случаи подобного употребле-

Индикатив употребляется в контекстах обычного фактивного

В некоторых примерах видно, что говорящий выражает пони-

По сути, в подобных случаях говорящий выражает и надежду, что

конъюнктива (такое употребление более характерно для разговор-

13. Bien, supongamos queyo tengo unaparcela 'Итак, предположим, что

Интересно, что говорящий таким образом может задавать адре-

23. ^No comprendes que te ha tornado el pelo? 'Неужели ты не понима-

Данная конструкция представляет собой единственный тип кон-

Арутюнова 1998 - Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998.

Совокупность языковых средств, выражающих категорию 2-го

Здесь непосредственным адресатом является референт местоимения

1. Ты = ' я ' : автоадресатное значение

(1) Многое во мне некоммунистично. Очень многое. Часто не могу спра-

и до положения незначительной работницы в бюро Английского бан-

В беллетристическом тексте автоадресатное ты встречается

В лирической поэзии автоадресатное ты может быть однознач-

Обратим внимание на то, что другие глагольные формы 2-го лица

Проблеме «разговоров с самим собой» в разных жанрах речи по-

II. Ты = 6я (как и любой другой человек)'

(9) Тут за день так накувыркаешься, придешь домой - там ты сидишь

Данное значение реализуется лишь в том случае, когда гла-

способ установления контакта с адресатом - не навязывая ему

Часто в таких случаях формы 2-го лица соседствуют с формами

(17) Печально пели шальные пули. Мы шли тихо - невдалеке были

В примерах (17)—(18) сначала говорится нечто про себя, и упо-

(19) Не робеть во дворце после хижины, не стесняться хижины после

В следующем примере (20) в качестве субъекта глагольной фор-

В примере (22), несмотря на то, что в первой части эксплицит-

(22) Так оставьте ненужные споры!

Обсуждаемое значение местоимения ты (и формы 2-го л. и импера-