СЕРГЕЙ ЯКУБОВСКИЙ

ПРОЙДОХИ
И ГРАФОМАНЫ
(ИЗ СОРНОЙ КОРЗИНЫ
ГУБЛИТА И РЕПЕРТКОМА)

БЕДА
(ПЬЕСА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ)

ВЗДОРНЫЕ
КНИГИ
 ПРЕДИСЛОВИЕ

В эту электронную книгу включены два некрупных

произведения одного некрупного писателя, Сергея Ва-
сильевича Якубовского (1895–1937): цикл сатириче-
ских очерков «Пройдохи и графоманы» (1929) и
агитпьеса о голоде в Поволжье «Беда» (1921). Оба
произведения переизданы впервые после прижизнен-
ных публикаций и прокомментированы.
В 20-е годы Якубовский служил редактором (фак-
тически — цензором) в киевском отделении Главного
управления по делам литературы и издательств 1, пуб-
ликовался в украинской периодике. С 1931 по
1934 год возглавлял Украинский научный институт
книговедения, где, не жалея живота своего и чужого,
боролся с «антиленинскими методологиями». По траги-
ческой иронии судьбы, «критик всех по очереди укло-
нов» (характеристика историка Ярослава Дашкевича)
сам не избежал сокрушительной государственной «кри-
тики»: в 1937 году его приговорили к расстрелу за
мнимое членство в «контрреволюционной национально-
фашистской террористической организации».
1
Сокращенно — Главлит. До 1925 г. отделение в Киеве называлось «Губ-
лит» (губернское управление), после упразднения Киевской губернии —
«Окрлит» (окружное управление). См. подзаголовок «Пройдох и графоманов»,
куда ошибочно вынесено устаревшее на 1929 г. название организации, и
текст книги, в котором «Гублит» не встречается вовсе, зато нередко упомина-
ется «Окрлит» (здесь и далее — прим. ред., кроме отмеченных особо).

2
 Выдержанные в духе «крокодильского» юмора,
«Пройдохи и графоманы» предположительно собраны
из публикаций автора в периодике. Жало якубовской
сатиры метит в традиционных оппонентов советской
власти — мещан, служителей культа, иностранных
журналистов из недружественных стран; объектом вы-
смеивания выступают их печатные опусы. Даже если не
солидаризироваться с точкой зрения автора, прочесть
«Пройдох…» стоит ради примечательных фрагментов
прозы, поэзии и публицистики, которые критик, сам то-
го не желая, сохранил для истории.
Задачу сагитировать людей жертвовать в пользу
Поволжья Якубовский в «Беде» решает нетривиально.
Главным героем пьесы он делает раздавленного бед-
ствием, разочаровавшегося «и в Боге, и в правде» ста-
рика Власа — но не дает ему новой надежды, не приво-
дит к катарсическому финалу. Переубедить Власа, на
деле показать помощь и поддержку советского народа
должны сами зрители.
Произведения расположены в обратном хроноло-
гическому порядке, по объему — от большего к мень-
шему.
Благодарим сотрудниц и сотрудников Российской
государственной библиотеки и Национальной библио-
теки Украины им. В. И. Вернадского за сбор, сохране-
ние и оцифровку материалов; Я. Дашкевича (посмерт-
но) и Г. Ковальчука — за сбор и систематизацию мате-
риалов о судьбе Якубовского; И. С. — за товарищескую
поддержку.

3
 ПРОЙДОХИ
И ГРАФОМАНЫ
(ИЗ СОРНОЙ КОРЗИНЫ
ГУБЛИТА И РЕПЕРТКОМА)
 I
ИЗДАТЕЛИ-ОДИНОЧКИ
 ИЗДАТЕЛИ-ОДИНОЧКИ

I
Их много — этих кустарных издателей, пытаю-
щихся корректировать работу Госиздата и ДВУ 2.
Кто они — эти герои, вступающие в единоборство
с великанами?
Есть ли у них своя идеология, коммерческий опыт,
капиталы?
Быть может, это — просто мелкие «рвачи», заши-
бающие копейку сегодня на валюте, завтра — на ка-
лендаре и либретто? Или нет: будущие Сытины и Гу-
бановы3, начинающие дело с пустячков — красочных
иконок?
Не будем вдаваться, читатель! Не лучше ли вместо
экономико-философского анализа заняться этнографи-
ей? Давайте прогуляемся в Окрлит, где можем «из пер-
вых рук» осмотреть унылую очередь издателей.
Перед нами живописное, но малопонятное зрели-
ще: кустарь и архимандрит, спекулянт и сектант, быв-
ший журналист, непризнанный поэт, безработный фи-
лософ и, наконец, партиец.

2
Госиздат — Государственное издательство РСФСР, ДВУ — Державне Ви-
давництво України (укр. «Государственное издательство Украины»).
3
Тимофей Губанов — издатель лубочной литературы конца XIX в.

6
 Подойдем поближе и узнаем, чем задумали осчаст-
ливить они книжный рынок и многострадальную пуб-
лику.
Бледнолицый зав, тоскливо сжимая виски, углуб-
ляется в чтение заявлений и рукописей. Красный ка-
рандаш презрительно выглядывает из медной стопки.
По временам он яростно выпрыгивает из своего убе-
жища и начинает свой беспокойный танец.
Прием в полном ходу.
«В литературное правление по делам литературы,
именуемое Окрлит
Заявление
Будучи кустарем, прошу разрешить брачную газету — ти-
раж 10 тыс., а также сборник анекдотов на папиросной бумаге
для сбыта курячим — тираж 50 тысяч. Качество бумаги — выс-
шего качества. Анекдоты на политической подкладке. Да здрав-
ствует главный вождь Пиотровский4!
Одиночка-папиросник Вакса».
Приложения. Анекдот № 1 — бытовой:
«Лева, ты спишь? — Нет. — Одолжи три рубля. — Ой,
сплю, сплю! — Ха-ха-ха-ха!»
Анекдот № 2 — антирелигиозный:
«Однажды поп встретил на улице девицу. Спросил за цену.
Та объясняет: два рубля. Поп спросил: “А почему твоя рожа
кривая?”. Девица отвечает: “Бог меня создал кривой”. — “Ну
так пусть бог тебя и берет, я поищу другую”».
Дюжина подобных острот погибает насильствен-
ной смертью вместе с брачной газетой. Проситель ссы-
лается на НЭП, инвалидность и боевые заслуги. Дово-
ды безнадежно повисают в воздухе.
4
Возможно, имеется в виду Г. Петровский, председатель Всеукраинского
центрального исполнительного комитета.

7
 Второму клиенту счастье приятно улыбается. Он
выпускает третьим изданием «Флирт цветов», и никто
не вправе помешать ему обслуживать вкусы мещанской
публики во всесоюзном масштабе.
Что есть флирт цветов?
Легкая и приятная игра для взрослых и молодежи.
Не больше. Пусть Госиздат потеет над залежалыми
книгами-«кирпичами». «Флирт» в две недели расходит-
ся по всему СССР. «Флирт» наравне с червонцем имеет
свободное хождение от Владивостока до Москвы.
Даешь четвертое издание!
Мрачный архимандрит питает симпатию к кален-
дарям с угодниками и изображениями ликвидирован-
ных памятников и монастырей. Старая орфография и
старый стиль радуют взор. Развернем наудачу руко-
пись, стр. 10:
«Замечательные дни в жизни Киева
Крещение Руси — 988 г. Кончина св. Владимира —
1015 г. Нашествие татар…»
А вот и последнее замечательное событие:
«Обновление св. Софии Петром Могилой в 1634 году».
Дальше этой могилы автор заглянуть не решается.
Стоит ли касаться наболевших вопросов современно-
сти. Например, «обновления» киевского соборного ку-
пола (образца 1925 года) 5. Рискованно. А об осталь-
ных событиях в жизни церкви ты, господи, веси!

5
Возможно, имеется в виду набравший силу обновленческий раскол: в
1925 г. прошел первый украинский обновленческий собор, в том же году об-
новленцам была передана Киево-Печерская лавра и множество киевских при-
ходов.

8
 Но оставим архимандрита и перейдем к философу.
Его труд (20 фунт. × 10 коп. Цена 2 руб.) носит
скромное заглавие: «Справедливость есть основной за-
кон в жизни вселенной».
Говорят, что характер человека узнают по послед-
ним строкам письма. О чем говорят последние строки
философа?
О РЭП (рациональная экономическая политика) и
РИП (рациональная интеллектуальная политика).
Граждане, слушайте, слушайте!
«В отличие от нэпа РЭП ставит своей задачей исключи-
тельно регулирование и контроль над частными и общественны-
ми заведениями, отнюдь не создавая государственных торгово-
промышленных заведений. Справедливость требует сего!»
Старику-философу рекомендуют основательно вы-
спаться. Рукопись остается в Окрлите для будущего
историка и гробокопателя.
Аналогичная судьба постигает и труд моралиста
из породы сектантов. Он знает, чем можно спасти три-
жды проклятое и заблудшее человечество: небесной
моралью в легкой полубеллетристической форме (во из-
бежание скукоты). Темой бери все — и современное, и
жгучее: «Плохие книги и их влияние», «Плохие това-
рищи», «Азартные игры», «Курение табаку», «Пьян-
ство», «Онанизм» и «Ложь». Все это смешай, разведи
розовой водицей, осени духом святым — и произведе-
ние готово: «Семь бесед нравственного характера».
Именно семь — не более и не менее: к библейской циф-
ре и уважения, и доверия больше. А заключительным
аккордом обязательно пусти:

9
 «Сияющее солнце осыпало их золотыми лучами, а голубое
небо молчаливо манило туда, ввысь, далеко от земли с ее страда-
ниями и ужасами».
Отдельным выпуском наш моралист хочет издать
«Больной вопрос» (несколько мыслей дли супругов).
Острая и благодарная тема. Правда, ни алиментов, ни
семейного кодекса автор не касается. Его интересует
более конкретный вопрос: сколько раз в месяц допу-
стимо… иметь сношение. Доводы идут по нисходящей
линии: недурно столько-то, лучше реже, а еще лучше,
«возвышеннее»:
«…пользоваться женой только тогда, когда супруги желают
иметь дитя. Это слишком прекрасно. Муж-читатель, стремись к
этому идеалу!»
Сам автор, очевидно, находится на еще более вы-
сокой ступени морали. Это хорошо. По крайней мере,
потомства не оставит после себя…
В очереди обыкновенный кустарь. Литература его
интересует постольку, поскольку потребитель требует
этикетку с хлестким названием, с вождем или эффект-
ным рисунком красках. Вот он и тискает литературу,
заимствованную из очередного номера «Известий».
Бедный кустарь, ему и невдомек, почему это Окрлит
запрещает советские лозунги.
Духи «Смычка», папиросы «Белый террор» част-
ной мастерской «Профинтерн», губная помада «Комин-
терн»…

⁂
Интересно узнать причину появления в Окрлите
партийца-студента с солидной рукописью подмышкой.
10
Неужели и он решил заняться издательской деятельно-
стью? И почему советские издательства не обратят
внимания на молодого начинающего ученого?
Но — тсс! — он заговорил.
— Я, товарищ, решил самостоятельно издать свой
капитальный труд «Охрана труда в 1900 году». Готов-
лю к печати еще ряд трудов.
Беглого просмотра рукописи достаточно, чтобы
определить плагиат. Труд выдержан в кадетском духе.
Предисловие неграмотно составлено.
— Товарищ, зачем вы дурака валяете? Где вы до-
стали статью?
— Я буду жаловаться, это мой труд!
— В таком случае вы кадет, и вам нечего делать в
партии.
— То есть как?
— Очень просто. Раз вы автор, значит, вы написа-
ли все, что здесь изложено.
Посетитель вдруг прерывает инспектора:
— Скажите, если я признаюсь, я останусь в пар-
тии?
— Этот вопрос разберет КК 6. Думаю, что лучше
оказаться плагиатором, чем белым кадетом.
— Я… я… хотел попасть в институт красной про-
фессуры. Требуются печатные труды. Я нашел у буки-
ниста рукопись с надписью ректора Цитовича: «Одоб-
ряю». Перепечатал. Сократил. Ну, вот и принес.

6
Краевой комитет Всесоюзного Ленинского коммунистического союза моло-
дежи.

11
 — Вы, кажется, готовили еще ряд научных тру-
дов… тоже таким упрощенным образом?!
— M-да, собственно, нет, да…
Прием продолжается.
Молодой человек с лакированным пробором издает
цыганский романс. Сомнений в его авторстве нет.
Мелкий спекулянт переиздает по оригиналу
1910 г. оперное либретто.
Начинающий поэт выпускает полное собрание со-
чинений:
«Воспрянув выше грозной тучи,
Заставлю солнце потускнеть
И у ворот небесной кручи
Расставлю огненную сеть».
Вот он какой сильный, смелый, гордый.
Проходите, молодой человек, не задерживайтесь!
Очередь индивидуалов закончена.
Предстоит крупный разговор с ведомственным из-
дателем. В руках у него пустячок. Отчет — листов в 50
печатных.
Отчитываться — так отчитываться.
Тираж издания как раз «наоборот» не свыше
120 экземпляров. Очевидно, массы читателей здесь не
при чем. Зато счет в 5000 рублей оплатят именно мас-
сы.
Да здравствует приказ тов. Дзержинского об эко-
номии!

12
 II
Трудно найти какой-нибудь характерный признак,
связующий воедино группу издателей-одиночек. Слиш-
ком необычайный, разношерстный состав этой очереди
людей, желающих печататься!
Молодой поэт с порочными, бегающими глазами
онаниста; слепой инвалид Мифле, состоящий на ижди-
вении Собеса; коммунист-графоман, специализирую-
щийся на производстве… романсов; очень надоедливый
и «не очень» нормальный член коллегии защитников
(вот к кому вполне применима поговорка: «Умная баш-
ка, да дурачку досталась»); юркий хозяйчик игрушеч-
ного магазина, мечтающий подработать на детских
сказках и «планетах для гадания»; и, наконец, предста-
витель авто-церкви, мрачно похоронивший в глубине
зрачков своих злобу и ненависть к власти.
Попробуйте осветить эту толпу единым прожекто-
ром вашего анализа или изучить «скопом под телеско-
пом».
У одного страсть к накоплению, у другого к «пе-
чатной» славе, у третьего атавистический уклон в сто-
рону графомании, четвертый пытается «куснуть» нас
на идеологическом фронте. А иной сугубый мещанин
скромно издает пригласительные стихи и билеты к зо-
лотой свадьбе или совершеннолетию сына.
Винегрет типов, мотивов и литературных направ-
лений — исключительный!
Мы вынуждены поэтому прибегнуть к единственно
возможному методу изучения издателей-одиночек, а

13
именно: к анализу их экспонатов-рукописей.
Начнем с поэзии. Сия муза представлена неболь-
шой тетрадью под головокружительным заглавием:
«Как сделаться ангелом?»
Особенно высоких требований к данной книге мы
не предъявляем, учитывая претенциозность заглавия и
честное признание автора:
«Не мысли — олово!
Я сам себе отрезал голову…
Тогда пришли с глазами карими,
И там вдали меня дожарили».
Дожаривать вторично поэта было бы с нашей сто-
роны жестоко и утомительно. Поэтому мы ограничимся
выяснением «узлового вопроса» о настроении и кредо
оловянного поэта. Автор не лишен некоторой образно-
сти и яркости в изображении своего подлинного «я»:
«Все как-то мне неинтересно,
По вечерам читаю Гоголя,
Но мысли о чулке телесном
За сердце нестерпимо трогали».
Мысли о чулке настолько захватили поэта, что он
не успел даже ознакомиться с начатками грамотности:
«Я был в кругу друзей и все-таки был сам».
Однако недостаток грамотности с успехом компен-
сируется сверхъестественной оригинальностью острот
и оборотов автора в его «декларации»:
«Убийца окончил балетную школу и теперь смешивает пиво
с молоком молодых матерей».
«Убийца попросил у меня кастрюльку с водой и выплюнул
туда свое сердце, правый глаз и слепую кишку. Увидя это, я
спрятался в клетку».

14
 Опасаясь инфекционных последствий для читате-
лей от этого бреда, мы прекращаем дальнейшее цити-
рование этого произведения и переходим к следующим
в очереди.
Приходилось ли вам когда-нибудь видеть партий-
ца, пишущего скверные романсы с усердием, достойным
лучшего применения? Цыганский романс и партбилет
как-то с трудом вяжутся друг с другом. Но бывают
разные казусы в жизни!
Аверченко писал как-то об одном военном обозре-
вателе патриотической газетки, который с подозри-
тельным однообразием оперировал в своих статьях ис-
ключительно «обувными» темами и сравнениями:
«Италия имеет форму сапога. Средняя часть под-
метки образуется из залива Таренто. Австрийская ар-
мия расположена сейчас в виде дамского ботинка, при-
чем левый фланг образует как бы носок, а правый как
бы верх ботинка, причем рантом его является…» и т. д. 7
При ближайшем рассмотрении автором статей ока-
зался сапожных дел мастер. И когда он, получив рас-
чет, уходил из редакции, в глазах его читался кроткий
упрек:
«За что? Чем я хуже других?» 8
Не эта ли своеобразная логика легла в основу
творческих усилий партийца X: чем я хуже других?
Беспартийные халтурщики пишут цыганские романсы,
почему бы и мне не взяться за это малопочтенное дело?

7
Две объединенные неточные цитаты из рассказа А. Аверченко «Специалист
по военному делу (Из жизни малой прессы)», значимых разночтений нет.
8
Цитата из того же рассказа.

15
 И вот систематически, с максимальной нагрузкой,
пекутся, как блины, душераздирающие романсы:
«Струны гитары, нежнее звучите,
Навейте волшебные сны!
В область фантазий и грез унесите
К счастью мелькнувшей весны.
В душе пробудите волненья,
Говор сердечной струны,
Вихрем умчите сомненья
На гребне житейской волны.
Страсти, любовь и томленья
В усталой душе воскресите,
Мечты легкокрылой стремленья
Выше гор, облаков вознесите…
Струны гитары, нежнее звучите,
Навейте волшебные сны!
В область фантазий и грез унесите
К счастью мелькнувшей весны…»
Мы честно процитировали весь текст от начала до
конца. Невредный материалец агитпропу для доклада
на тему: «Быт коммунистов и самокритика». Если к
этому тексту добавить слова: «Пролетарии всех стран,
соединяйтесь! Член партии с н-ского года. Незабвен-
ный автор популярных романсов. Спи, дорогой това-
рищ!» — достойная надпись на будущем памятнике ав-
тору — готова.
Предоставим автору уноситься в область фантазий
и грез, в основе которых лежит явная тоска по литера-
турному гонорару и дешевой славе, и обратимся к сле-
пому «издателю», инвалиду Мифле. Чего хочет Мифле?
Он хочет издать 1000 экземпляров бульварной песни:

16
«Из жизни матери» (на мотив «Кирпичиков» 9).

9
Фольклорный городской романс времен НЭПа. Поскольку в тексте неодно-
кратно встречаются отсылки к оригиналу, приводим его полностью:
«На окраине где-то города
Я в убогой семье родилась,
Горе мыкая, лет пятнадцати
На кирпичный завод нанялась.

Было трудно мне время первое,

Но потом, проработавши год,
За веселый гул, за кирпичики
Полюбила я этот завод.

На заводе том Сеньку встретила,

Лишь, бывало, заслышу гудок,
Руки вымою и бегу к нему
В мастерскую, набросив платок.

Каждую ноченьку с ним встречалися,

Где кирпич образует проход…
Вот за Сеньку-то, за кирпичики
Полюбила я этот завод.

Но, как водится, безработица

По заводу ударила вдруг,
Сенька вылетел, а за ним и я,
И еще двести семьдесят штук.

Тут война пошла буржуазная,

Огрубел, обозлился народ,
И по винтику, по кирпичику
Растаскал опустевший завод.

После Смольного, счастья вольного,

Развернулась рабочая грудь,
Порешили мы вместе с Сенькою
На знакомый завод заглянуть.

Там нашла я вновь счастье старое,

На ремонт поистративши год,

17
 Откуда у этого нищего-певца средства для изда-
ния? Его субсидирует автор песни Шуцкий, который,
прикрываясь инвалидным свидетельством № 5712 пев-
ца-исполнителя Мифле, надеется добиться визы в Окр-
лите.
Кто из нас не слышал на улице или базаре эту
песню — нелепую и сумбурную — про мать, вступив-
шую «по ошибке» в связь с родным сыном:
«Край родимый свой я спокинула.
В заграницу уехала я.
И в брильянтах вся разукрашена,
Все считали звездою меня…

Вот история прямо грязная,

Знает только господь лишь один,
Я от вас не таю и всю правду скажу,
Что любовником был родной сын!»
А этот трагический финал, приводящий в трепет
базарных торговок:
«И приложим конец: умер сын и отец,
И скончалась последняя мать».
Издание и распространение этой «материнской»

И по винтику, по кирпичику
Возродили мы с Сенькой завод.

Запыхтел завод, загудел гудок,

Как, бывало, по-прежнему он.
Стал директором, управляющим
На заводе товарищ Семен.

Так любовь моя и семья моя

Укрепилась от всяких невзгод…
За веселый гул, за кирпичики
Полюбила я этот завод.»

18
песни в тысячах экземплярах признается нежелатель-
ным. Автор мрачно перечисляет свои «заслуги» перед
революцией.
— Нет, не выйдет дело, товарищ! Как-нибудь про-
живем и без матери…

⁂
«Прошу разрешить 500 штук песней на шапирографе через
гр. Цвиркина, согласно образцу».
Образцы представлены исключительно уличными
песнями.
Почему-то уличные песни фатально «вращаются»
вокруг патологической темы: о связи брата и сестры,
матери и сына и т. д. Можно подумать, что население
Киева, прогуливаясь по городу, занято исключительно
размышлениями над этим «актуальным» вопросом:
«У одной семьи что случилося:
Брат с сестрою закон перешли.
Отец с матерью знать не знали о них,
Вот что, дети, наделали вы.

Но недолго пришлось им так жить:

Прошло, может быть, годика два —
Стала Лизочка в положении,
И скрывать уже больше нельзя!

Вам, друзья, скажу: не влюбляйтесь в сестру!

Я любил ее всею душой —
Но убил я ее своей рукой,
И решил я покончить с собой».
…Финал уличной песни всегда страшен и поучите-
лен…

19
 Владелец «резинового производства» стремится
продвинуть «в массы» свою продукцию, доходя до пре-
дельного экстаза в деле рекламирования своего товара.
Это пустяки, что рисунок на этикетке представляет из
себя вольную копию «Фрины» 10 во всеоружии красоты
и неги (красавицу можно предложить и одеть). Но пыл-
кая фантазия владельца идет гораздо дальше. Он зака-
зывает в количестве многих тысяч экземпляров летучку
на русском и украинском языках для раздачи на улице
первому встречному, от пионера и школьника до дрях-
лого старца включительно:
«Наши презервативы гигиены благодаря последним дости-
жениям науки и техники своей прочностью, шелковистостью и
эластичностью не уступают лучшим заграничным фирмам».
Жаль, жаль, что грудные младенцы незнакомы с
грамотой! Прочли бы. Просветились.
В конце заявления проситель бесстрастно добавля-
ет:
«Перевод летучки на украинский язык будет сделан ВУ-
АН 11».
Очевидно, для младенцев предназначена также
миниатюрная (в полдюйма длины) колода игральных
карт, вкладываемая в качестве бесплатного приложе-
ния в карамель. Азартные конфеты носят название:
«картовая карамель». Говорят, они пользуются колос-
сальным успехом среди беспризорных и поднадзорных
детей, кои за 5 копеек имеют двойное удовольствие. На
картах имеется благосклонная виза житомирского Окр-
10
Имеется в виду одна из картин с изображением обнаженной афинской гете-
ры Фрины.
11
Всеукраинская академия наук.

20
лита.
Некий владелец игрушечного магазина решил
выйти за пределы своей несколько односторонней про-
фессии и осчастливить себя и человечество «планетами
для гадания».
Из чувства законного любопытства погадаем и мы:
«Планета Венера. Ответ: не трать попусту время и деньги».
Хорошо сказано! Продолжим экскурсию по плане-
те:
«Все твои гадания не принесут тебе пользы, если не будешь
покорным к старшим».
Дело хуже. Перейдем на другую планету:
«Нептун. Воздержись от спора — никогда никого ничем не
убедишь. Мнения, как гвозди: чем больше по ним колотишь, тем
больше они влезают».
Час от часу не легче! Спорить вредно, старших
ослушаться нельзя, время и деньги тратить воспреща-
ется. Что же можно? Скучно ведь, братишки, по такому
«ноту».
Выход найден:
«Вы насладитесь в объятиях любви и славы. Особа, для ко-
торой вы хотите принести жертву, стоит этого, ибо она ангел
кротости».

21
 ФИЛОСОФЫ

Нестор Летописец записал бы о них в своем

«блокноте»:
— И бысть после лютой войны урожай велий на
филозофов, кои то ли от контузий, то ли от браги (гра-
дусов в сорок и выше) омерзительным словоблудием
страдали. Болесть сия горше проказы, глада, труса и
потопа была, идеже пакости свои на невинный прохо-
жий люд извергахом и без конца пороги светской вла-
сти обивахом.
И действительно, это начинает принимать харак-
тер эпидемии! От философов отбою нет!
Семидесятилетние старцы с узелками в дрожащих
руках, где хранятся рукописи весом до пяти кило-
грамм — плод трудов всей жизни. Молодой фат, гото-
вящий ко дню свадьбы сюрприз невесте в виде легкой
печатной экскурсии в область эротической философии.
Маниак-изобретатель, с одинаковым пылом бросаю-
щийся от коробочки «нетленной» ваксы (идея «вечной»
чистки ботинок) — к модели междупланетного аэро-
плана и скоропалительному труду «О спасении челове-
чества». Начинающий лектор, возомнивший себя Пла-
тоном («И может собственных Платонов советская зем-
ля рождать»).
Все они терпеливо обходят ряд «ученых товари-
щей», часами дежурят на лестницах и уныло клянчат
22
рецензии. Но взамен рецензий — получают рекоменда-
тельные записки к другим ученым товарищам.
Жестокий, нетоварищеский способ разрешения во-
проса: «Гони болезнь к соседу!»
Рассказывают, что один киевский рецензент изоб-
рел легкий способ избавиться от назойливых филосо-
фов. Он охотно писал каждому из них условную запис-
ку: «Товарищ X! Окажите полное содействие автору. В
парне что-то есть», — и вкладывал записку в розовый
конверт. Это означало: «Гоните его в шею! Парень,
несомненно, кандидат в “Кирилловку” 12».
Адресат, получив записку, уже знал, в чем дело.
Розовый конверт! Значит, с просителем разговор ко-
роткий.
Липовая продукция философов находит свое кон-
центрированное выражение в конторе Окрлита, куда,
как в резервуар, стекают мутные воды философского
творчества со всего города.
Благо, гербовый сбор отменен! Пусть читают това-
рищи инспектора. Пусть потрудятся во имя науки!
От судьбы не уйдешь! Читаем:
«Сборник социальных и экономических знаний от
начала мира до 1917 года включительно».
…Труд всей долголетней жизни религиозного ста-
рика-еврея. Отказ в визе равносилен каре Иеговы за
грехи.
12
«Кирилловка» — дом для умалишенных в Киеве (прим. авт.).
Ныне — Киевская городская психиатрическая больница № 1 имени
И. П. Павлова. Название получила от Кирилловского мужского монастыря, в
котором обосновалась после революции 1917 г.

23
 «О коренном улучшении человеческого рода».
…Труд начинающего лектора («Мы еще поборемся
с бюрократами, смазывающими вопрос и не дающими
выдвиженцу печататься»).
«Справедливость есть основной закон в жизни все-
ленной».
…Труд изобретателя.
«Трактат о любви или как покорить любую жен-
щину».
…Труд жениха, конечно. Этот трактат предназна-
чен также для доклада… в кафедре марксизма-
ленинизма…
«Разрешение современной социальной проблемы и
культурное возрождение человечества или “Жизнь и
время”».
…Труд члена коллегии защитников — В.
О последнем труде, как наиболее злободневном,
поговорим особо.
Голословность — основной порок скверных адво-
катов! Из боязни уподобиться им — постараемся не
быть голословными и оперировать исключительно ци-
татами, без лирических отступлений и задорной поле-
мики.
Итак, какие вопросы затрагивает в своей рукописи
защитник?
Что делать? Куда двинуться?
«Людям классовым — навеки забыть о том, что было между
их дедами или прадедами с их мозолистыми руками или там кня-
жескими прерогативами. Надо направить все усилия воли, не-
рвов, темперамента, чтобы найти верховный центр (?!), где пере-

24
секлись бы навеки насущные противоречия социального свой-
ства».
Как двигаться? С боем или без? В пешем, конном
или ином строю?
«Таковы задачи времени. Все они могут решаться не желе-
зом и не кровью, и даже не в пылу горячей полемики (боже, что
будет с адвокатами! — С. Я.), а крепкой волей и таким разумом,
который мог бы несколько быть в стороне (от здравого смыс-
ла? — С. Я.), рассуждая объективно и бесстрастно!!
Трудности
Не сознавать глубоко всей трудности достижения нашей
“жизненной универсалии” мы, конечно, не можем — быть может,
придется черепом прошибить несколько стен, но это не может
нас смутить».
Понятно, почему эта операция не способна сму-
тить автора. Ведь череп его — вне конкуренции! Перед
любой стеной устоит!
Однако позволительно спросить у автора: кто еще
согласится примкнуть к его компании по прошибанию
стен? Ответ готов:
«Само собой понятно, что к этой работе должны присту-
пить наиболее осознанные, грамотные, подготовленные люди.
Назовем их — интеллигенцией. Она сейчас забита, разбита,
нравственно одичала. Но все, в ком не угасли искры, будут тру-
диться, творить, созидать.
Р. S. Настоящая брошюра имеет своей целью сделать пер-
вые шаги по созданию основы для объединения широчайших
кругов разрозненных интеллектуально-творческих сил страны».
…В связи с бумажным кризисом и кристальной яс-
ностью вопроса — комментарии отпадают.

25
 II
ТЕАТРАЛЬНАЯ МОЛЬ
 ЭСТРАДА

Знают ли случайные зрители и неисправимые кон-

трамарочники, как фабрикуются боевые номера эстрад-
ного жанра?
С дощатой сцены или эстрады, бравируя неуклю-
жей развязностью и южным акцентом, бьют чечетку и
поют дешевые попурри разутюженные, под одну гре-
бенку стриженые куплетисты.
Безголосые певицы цыганских и прочих мастей,
самодовольный конферансье с памфлетистскими поту-
гами, неистощимые сатирики — проходят перед публи-
кой.
Где истоки этого нескончаемого потока пошлости?
Есть профессионалы-снабженцы, поставляющие
эстраде злободневное дешевое блюдо за умеренное воз-
награждение. С трудом преодолевая проволочные за-
граждения синтаксиса, они умеют, однако, вложить в
энное количество строк максимум ходких анекдотов.
Так создается репертуар для Жевакиных и Безда-
ровых, актерский талант которых вполне соответствует
литературной квалификации авторов.
И те, и другие с достаточным умением ориентиру-
ются во вкусах нетребовательного мещанства.
На рынок выбрасывается необычайное количество
романсов, 99 процентов которых отмечены печатью
претенциозной безвкусицы, доморощенной экзотики и
27
просто неграмотности.
Тут — мирно уживается аховая «революцион-
ность» с душераздирающими сантиментами, песни го-
рода с романсами настроений. Все это пестрит стили-
стическими эффектами вроде:
«Нет ее, с другим ласкается!!..»
«Только раз…»
«Где так прозрачны изломы линий…»
— и двойными эпитетами: «непонятно-невозможно»,
«пурпурно-алый» и т. д.
Все это находит своего исполнителя и потребите-
ля, все эти документы человеческого ничтожества
быстро превращаются в популярные романсы, их поют
под рояль и балалайку, они выдерживают четыре изда-
ния.
Однако на рынок попадает только третья или чет-
вертая часть продукции неутомимых бардов мещанства.
Остальное задерживает плотина реперткомов 13.
Тяжел и неблагодарен труд этих санинспекторов
от искусства!

⁂
В маленькой, насквозь пропитанной табачным ды-
мом комнате, за огромным перегруженным столом возле
узкого окна — выполняют свою однообразную работу
усталые реперткомовцы.
Наклонившись над столом, копаются они в массе
рукописей и заявлений, а красный карандаш бегает из
строки в строку.
13
Репертуарный комитет.

28
 Во избежание срыва заседания двери закрыты на
ключ. За ними, в наполовину темном коридоре — груп-
па авторов, актеров, администраторов и театральных
мальчиков, которые ждут заветного лязга в замке. Ше-
лест афиш, жалобы на денежный и репертуарный кри-
зис, на саботаж публики и придирчивость Политпро-
света. Украдкой, шепотом — очередной «политиче-
ский» анекдот и острота по поводу украинизации 14.
Бутафорское нагромождение фантазии о двух тысячах
долларов за выход в Америке. Тоскливые вздохи о том,
что снижается качество продукции везде и повсюду,
кроме собственного театра. Иронические замечания по
адресу людей, которые сидят за дверьми, откуда доно-
сится шелест бумаги и тихий разговор.
Соблюдайте тишину! Энский репертком изучает
материал.
Основное в работе — это эстрадный и одноактный
репертуар. Большие пятиактные пьесы утверждает
Главрепертком.
А провинциальная тройка в порядке нагрузки
должна еженедельно утопать в слезливой лирике, пор-
нографии и бульварщине.
Какие вопросы выдвигает провинциальная эстра-
да?
Омоложение. Налоги. Сороковка 15. Алименты. Ва-
рианты «Кирпичиков». Торжествующий мат.

14
Политика по внедрению украинского языка (например, установление квот
при приеме на работу в пользу украиноговорящих кандидатов) проводилась в
УССР в 20-е годы.
15
В 1925 г. была допущена к продаже 40-градусная водка — «сороковка».

29
 В этом ароматном кругу устроили веселые «тара-
каньи бега» куплетист-одиночка, пара сатириков, мод-
ный певец, цирковой комик и клубный халтурщик.
Взирая на это убожество, наивный зритель может
подумать, что это репертком искалечил репертуар, по-
вредил молодые ростки. Слово за авторским материа-
лом!
Некий поэт в связи с юбилеем и отсутствием
дензнаков устраивает вечер «современной поэзии». В
программу включены лучшие образцы творчества по-
эта:
«Падшая осень», «Желтый ноябрь», «Желтая
пляска» (с сатирами, карликами и пр.), «Белая Весна».
Все как в мирном любительском вечере девятисо-
тых годов.
Но неожиданно поэт вспоминает, что жизнь его
«принадлежит революции», ибо он имеет счастие лице-
зреть эпоху двадцатых годов XX века. Лицо поэта
краснеет, из глаз летят по ветру искры, рука воин-
ственно чертит:
«Октябрь
Я эхо грома на просторе,
Я весь клокочущий огонь,
Я с тысячами гроз во взоре —
Не тронь меня, Пигмей, не тронь!
Я на скале своей угрюмой
Как тополь, бдительно высок,
Объятый творческою думой,
Я — власть, я — сила, я — пророк».
«Исполнен долг, завещанный от бога». Суровая
дань эпохе и заодно осени («Октябрь») отдана. Но поэт

30
не унимается. Он хочет почтить память вождя револю-
ции.
Только профан не почувствует всей глубины и па-
фоса стихотворения:
«Завет вождя
Он, как вспыхнувший маяк,
Вдруг обрызгал светом мрак!
Он воскликнул:
“Встаньте, смелые,
Прочь, науки заплеснелые,
Истребите старый мир
Под напевы новых лир”».
Поэт надеется компенсировать свою техническую
беспомощность и бедный лексикон — барабанным со-
держанием.
Пусть так. Но старый мир, несомненно, будет ис-
треблен «под напевы» других лир, более современных и
грамотных…
Вечер поэта состоялся, но по сокращенной про-
грамме: «ревпоээия» — отсутствовала.
Сороковка и самогон вдохновляют многих купле-
тистов и сатириков. Море чернил, расходуемое ими на
бичевание зеленого змия, — маленькая лужа по срав-
нению с океаном выпитой ими водки. Но это их частное
дело… Репертком обязан читать и «мотивировать»
каждую рукопись вне зависимости от ее крепости и
аромата.
«Раньше самогон был 40-процентный и вонючий, а как
ввели сороковку, — стал 60-процентный и пахнет как фиалка».

31
 Раньше был военный коммунизм, а сейчас — НЭП,
гербовый сбор оплачен, и, будьте добры, дайте ответ по
существу заявления!
Если из десяти спиртокуплетов счастливо пройдет
через репертком один, — и то хлеб! Сатирики — народ
коммерческий. Раз товар ходкий — можно и рискнуть.
Не менее боевая тема — фининспектор и налоги.
Тема эта затаскана куплетистами до крайности. В ре-
пертком со всех сторон плывут налоговые остроты. Со-
кращение обложения ничуть не уменьшило их числа.
Даже «хлебное» омоложение не может конкурировать с
налоговым словоблудием.
Мат на сцене, в публике, за кулисами, мат — обла-
ченный в художественную форму, рифмованный и бе-
лыми стихами, мат — с музыкой, песнями и танцами —
таков идеал многих сатириков.
«Раз про… изводственная линия, так производственная ли-
ния. А кто не видит дальше носа, пусть идет к е… стественно-
научному разрешению вопроса.
И, вообще, в крест, в три гроба мать».
«Раз нельзя подбавить к фразе соли, так за что же, бра-
тишки, мы боролись».
Для более изысканного вкуса имеется порногра-
фия нового «революционного» производства: про спе-
кулянта с мадмуазелью, попа, управдома.
А то еще публика спрашивает «Кирпичики». При-
быльное дело. Любую цену дают, не торгуясь. Давай
только новые «варианты».
Что ж, дадим вариантики! В чем дело? Кинофаб-
рике можно, а нам нельзя? Даешь!

32
 «На Украине, где-то в городе
Я в убогой семье родила,
А ревнивый Семен взял и выломал зуб,
И еще двести семьдесят штук».
Или кирпичный романс:
«На последнюю да на пятерку
Куплю пару кирпичей».
Можно подработать и на еврейском варианте:
«На окраине у ребе
дочь Гасима
случайно
в капцанской 16 семье родилась».
Любит публика эти «Кирпичики»! До чего любит!
Особенно имитацию песни под шарманку:
«Горемыкою лет шишнацати
Я в убогой семье родилась,
На заводе том Сеньку встретила,
Кажну ноченьку с ним встречалася,
Заработал по-старому он».
Благодарная тема об алиментах не только не идет
на убыль, но и начинает принимать солидные формы
инсценировок и пьес.
Скверное подражание Зощенко затопляет провин-
цию. Для борьбы с этим наводнением нужны какие-то
профилактические меры.
Еще одной болезнью страдает провинция — судо-
манией. В подавляющем большинстве эти суды беспро-
светно скучны и безграмотны:
«Суд над заговором императрицы»
«Суд над судом над заговором»
«Инсценировка показательного суда в жилкоопе»

16
Капцан — оборванец, нищий (евр. разг.).

33
 Вот отрывок из последнего «Суда», претендующего
на веселый жанр.
Сюжет: в квартире мадам Зильберминц лопнула
канализационная труба, и жидкость проникла через
пол в квартиру бедного сапожника.
«Истец. Предлагаем принять репрессивные меры к мадам
Зильберминц, дабы она держала в порядке свою канализацию.
Вопрос председателя. Где находится ваша канализация?»
Весь процесс построен исключительно на канали-
зации мадам Зильберминц.
Если иногда попадаются на эстраде недурные
сольные номера и одноактные миниатюры, то здесь
возникает острый вопрос об оформлении. Ловкие дель-
цы театра из любого номера создают фарс с «европей-
ской пластикой» и вставными номерами.
Репертком борется с этим злом, давая «условную
визу» на постановку. Но попробуйте после генеральной
репетиции снять пьесу: стоны, проклятия, зловещие
пророчества о гибели театра.
В результате нередко: условное разрешение без-
условной дряни.
Пока тройка просматривает весь этот хлам, усили-
вается нетерпение среди бездельной, но суетливой те-
атральной компании.
Наконец, открываются заветные двери. Распреде-
ляется разрешенный материал, оглашается список ве-
щей, снятых с репертуара.
Взволнованный и озабоченный куплетист хватает
за рукав секретаря: «Почему вы запретили мой номер?
Мне нечего петь».

34
 Начинается добросовестное объяснение.
Куплетист не успокаивается: «Нет, вы подумай-
те — я в Одессе пел, в Кобеляках пел, три раза вызы-
вали, а здесь запрещают. Бюрократизм какой!»
Секретарь нервничает: «Не мешайте работать!»
Сатирик горячится еще больше: «Послушайте, то-
варищ, я вам сейчас пропою свой номер. Вы увидите,
что там ничего нет».
Секретарь протестует. Куплетист, приняв эстрад-
ную позу, начинает петь. Из соседнего отдела прибега-
ет любопытная машинистка…
С молниеносной быстротой вбегает цирковой курь-
ер.
«Просят разрешить. Весьма срочно». Подает бу-
мажку. Текст приводим целиком:
«Цирк Киссо
На днях: Конкурс красоты женского лица на
звание первой красавицы гор. Киева
Принципы конкурса
Революционная эпоха отмела в сторону искусственность,
условность и вычурность старого быта как ненужный хлам и по-
ставила в качестве краеугольного камня постройки новой жизни
суровую простоту внутреннего уклада и активную гармонию
внешних форм. Простота, красота, мощь и одухотворенность —
эти отличительные признаки созданий революционной эпохи и
вехи ее исканий на пути творчества — приближают нас к антич-
ному миру.
В живописи — вместо слащавости и манерности — яркие
солнечные пятна, говорящие линии и титанический мазок.
В музыке — мощные звуки торжества чувства человека-
победителя рвут небо сверкающими молниями.

35
 В литературе — динамика с крайней образностью и кра-
сочностью.
В сценических искусствах — уничтожение средостения
между публикой и сценой и создание коллективизма чувств и
действия.
В скульптуре — мощность циклопической эпохи и простота
памятников-статуй.
В архитектуре — вместо подавляющих дворцов богачей —
намечен и создается ряд городов-садов.
Точно так же и в определении красоты женщины-человека
революционная эпоха выдвигает следующие требования:
1) гармония; 2) одухотворенность; 3) безыскусственность;
4) здоровье.
В этих принципах и будет производиться на днях конкурс
красоты женского лица. В конкурсе участвует вся публика. Че-
тыре приза.
Жюри — художники и скульпторы.
Директор
Администратор».
Мрачная реплика секретаря.
Конкурс отпадает.
Но взгляните, какой густой фразеологией, каким
пафосом, агитацией и «высоким штилем» пытаются
прикрыть свои аншлаговые устремления ловкие теат-
ральные дельцы.
Это — весеннее половодье пошлости. Выдержит ли
плотина! Обязательно. Дайте только культурных ра-
ботников в репертком, окружите их общественной под-
держкой и вниманием.

36
 ТЕАТРАЛЬНЫЙ ЭКСПОРТ

Значение Киева на фронте театральной культуры

достаточно известно. Киев — это не только фабрика
театральной продукции, он является и поставщиком
театральной рабочей силы. Здесь сосредоточены круп-
ные кадры работников искусства. Из киевского рынка
многие города Союза черпают ряд трупп, коллективов и
отдельных работников сцены.
Наконец, Киев выступает на театральном рынке
как «экспортер» своей художественной продукции. Нам
кажется, что эта последняя, крайне важная сторона де-
ла, еще слабо изучена. Время от времени редакции га-
зет и журналов получают письма из провинции, в кото-
рых авторы не особенно лестно отзываются о работе
гастрольных коллективов. О качестве киевского экс-
порта в целом следует серьезно подумать.
Перед нами десяток разноцветных афиш киевского
гастрольного коллектива в Переяславе. Не будем гово-
рить о «ярком» стиле этих афиш, напоминающем га-
строльное турне купца Епишкина в «доброе старое
время». Посмотрим, какими пьесами кормит переяслав-
скую публику «столичный коллектив». Вопрос серьез-
ный. Мы знаем, с каким интересом ждет советская про-
винция столичных гостей, приобщающих к «высокой
культуре» жителей округа или района. Главным потре-
бителем киевского экспорта является наш трудовой
37
зритель: рабочий, кустарь, учащийся, совработник.
«Билеты заблаговременно продаются в Райсекре-
тариате, Рабкоопе, рабочем клубе, союзе кустарей
и т. д.», — гласит афиша.
Итак, перейдем к репертуару:
«“Яма” Куприна. Первое действие. Жизнь падшей. Дом
любви. Жрицы Венеры. Второе. В омуте разгула. Веселье в яме.
Час свиданий. Третье. В отдельной комнате. Четвертое. Как ты
дошла до жизни такой. Пятое. Расплата с жизнью. Играет ду-
ховой оркестр музыки. Спешите видеть».
Вы устали от столь «ярких переживаний» и оглу-
шительных звуков духового оркестра? В таком случае
предлагаем вам окунуться в «холодную глубину веков»
и послушать:
«Плач Рахили — тысячелетнее предание из жизни древне-
еврейского народа. Перед спектаклем реферат на тему: “Плач
Рахили — плач тысяч женщин, и горе ее — горе одно, горе ве-
ликое”».
Уронив слезы, вы, естественно, ищете забвения в
ближайшем ресторане с крепкими напитками и дежур-
ным блюдом. Бросьте это дело. Ресторан в Переяславе
неважный: не только тоску не заглушит, но еще и же-
лудок испортит. Купите лучше билет на последнюю
столичную новинку 1900-х годов:
«Ресторан первого разряда. Драма в четырех действиях.
Сочинение Кикицати».
Некоторые провинциалы, по мнению коллектива,
питают влечение к уголовным пьесам. Кино, дескать, не
удовлетворяет обывательского вкуса: выстрелов не
слышно, вопли жертв — «условные», и вообще, «пуга-
ет, а не страшно».

38
 «От судьбы не уйдешь. Первое действие. Раскаяние. Вто-
рое. Возвращение с каторги. Третье. Кража со взломом. Чет-
вертое. В камере следственного судьи. Участвует вся труппа».
Переяславский репертуар не анекдот, не случай-
ный эпизод в истории нашего театра. Во многих более
крупных провинциальных городах еще процветает по-
добный репертуар.
Даже Киев не так давно переживал свой «переяс-
лавский» период.
К счастью, борьба за советский театр, за прибли-
жение его к подлинным запросам современного зрите-
ля — широко развернулась в последние годы.
Киев в нынешнем сезоне твердо повернул свой
руль в сторону советского репертуара.
Тем решительнее мы должны бороться со всеми
видами гнилого экспорта из этого здорового, крепну-
щего театрального центра.

39
 III
ЦЕРКОВНИКИ
 ОБЛАКО, ЛАПОТЬ ИЛИ АВТОБУС?

В рассуждении вербовки богомольцев на годовой

Успенский праздник Киевская лавра выпустила летуч-
ку. Издание как издание: крупный текст, клише, тираж
10.000. Стиль обычный елейный, исконный, хотя, увы,
и без буквы ять.
Целевая установка летучки ясна: урожай снят,
время и деньги у крестьян имеются, духовный прод-
налог легче всего выкачивать осенью.
Рекламная агитка, обойдя все амвоны Украины,
призвана будет сыграть роль громкоговорителя:
«Алло! Только у нас — древний чин богослужения,
золотые купола, особый церковный напев, пещеры и
великолепно сохранившиеся мощи. Спешите видеть!»
В таком примерно стиле и составлена вся эта эко-
номная брошюрка в четверть печатного листа.
«Киево-Печерская лавра создана как бы по личному прика-
занию Девы Богородицы и на Ее личные средства».
Глушит сознание богомольцев хлестаковская лавр-
ская агитка. Не правда ли, обидное для божией матери
преувеличение?! Ведь, в таком случае, большевики со-
вершенно безнаказанно национализировали личное
имущество богородицы.
Исчерпав весь божественный арсенал доводов, ав-
торы прибегают к доводам политического и даже науч-
ного характера.

41
 По мнению авторов, Украина имеет, в сущности,
два «стольных» града: гражданский — Харьков и ду-
ховный — Киев. Просьба не смешивать!
Ясно, что сюда, в Киев («тысячелетнюю колыбель
веры») должен устремиться главный поток паломников
со всего Союза. В ожидании этого всесоюзного размаха
движения лаврские монахи серьезно заинтересованы
вопросом о технике передвижения богомольцев. Де-
скать, язык-то до Киева доведет, но с помощью совре-
менных паровозов и автобусов:
«Правда, апостолы собрались на Сион при чудесной помо-
щи облаков, но ведь они не могли пользоваться ни пароходами,
ни железными дорогами, ни автобусами! Ныне же, конечно, нет
нужды искушать Господа требованием чуда, ибо разнообразные
средства передвижения находятся в нашем распоряжении».
Итак, вслед за лозунгом «Долой облака как сред-
ство передвижения» выдвигается лозунг «Долой кре-
стьянские лапти», в которых сотни лет «дыбали» по
пыльным дорогам темные паломники-крестьяне.
В распаленном воображении монахов рисуются ты-
сячи богомольцев, которые на всех парах мчатся в
Лавру для очищения своих душ и карманов. Упоенные
столь радостной перспективой, лаврские писатели «за-
бывают» и о железнодорожном тарифе (отнюдь не
льготном для богомольцев), и о стоимости крова и пищи
в Киеве, и о прочих «пустячках», разорительных для
крестьянства. Если подсчитать только расход на ж.-д.
билет какого-нибудь харьковского «дядька», это соста-
вит полтора-два червонца в оба конца. Дорого обойдет-
ся крестьянину эта соблазнительная новая техника.

42
Думается, что грешный селянин предпочтет купить но-
вый плуг или воз, а монашескую писульку раскурит на
цигарки.
«У нас нет тех средств и возможностей, чтобы каждому
предоставить кров и пищу, и все необходимое для путешествен-
ника (скромно заявляют почтенные агитаторы — С. Я.)».
А что же у вас есть, господа хорошие: «тяжелые
колокола, которые гудят громче других, вековые гроб-
ницы», разная труха?! Маловато.
Летучка горячо рекомендует паломникам объеди-
ниться в крупные группы «под руководством священно-
служителей».
«Если одиноких богомольцев еще смущают разные басни и
вымыслы, то вместе с пастырями они совершат свой паломниче-
ский подвиг гораздо легче и спасительнее».
Откуда такая симпатия к коллективному началу?
Ответ ясен. Одинокие богомольцы легче поддадутся
агитации «еретиков» и большевиков, живущих в Лавре
бок о бок с затхлыми гробницами угодников.
Пуще всего старая Лавра боится этой зловредной
новой Лавры — рабочих-пекарей, печатников, студен-
тов инвалидного техникума. Клубы, ячейки и завко-
мы — это ли не грозная сила для старой Лавры, дурма-
нящей богомольцев сложной системой обрядов и закли-
наний? Судорожно цепляясь за уходящее от нее былое
влияние, Лавра выдвигает лозунги коллективного па-
ломничества под командой опытных попов-агитаторов.
Таков арсенал, такова новейшая стратегия Киево-
Печерской лавры.

43
 Новые времена — новые методы работы.
Но та же исконная, убогая психология зазывателя-
лавочника.

44
 ПОСТНЫЙ АГИТПРОП

Перед нами куча цитат из киевских религиозных

изданий, не увидевших света. Здесь вы найдете советы
на все случаи жизни.
Вы сомневаетесь в бытии божием и полезном эф-
фекте от молитв? Заведите у себя радиоприемник и,
лежа на диване, под звуки Персимфанса 17 отдайтесь
потоку философских мыслей на указанную выше тему.
Результат — неожиданный и трагический! Из чле-
на общества безбожников вы превратитесь в активного
адвентиста седьмого дня.
Вот что пишут киевские адвентисты в своем жур-
нале:
«Уже одно существование радиопередачи должно рассеять
сомнение современных нам людей, утверждающих, что немысли-
мо, чтобы великий Бог мог слышать молитвы всех своих детей».
Товарищи радиолюбители и радиозайцы 18! Вы в
опасности! Берегитесь радио! Займитесь лучше футбо-
лом или добыванием очков в Викторине.
Сокрушительный довод от «науки» следовало бы
продлить в том направлении, что авиация окончательно
подтверждает версию о вознесении Иисуса на небо, а
опыты с омоложением — воскресение из мертвых.

17
Первый симфонический ансамбль, московский оркестр 20-х–30-х гг.
18
Слушатель радио, который без оплаты абонентских взносов и регистрации
радиоприемника подключается к радиосети.

45
 Но к науке адвентисты относятся весьма скептиче-
ски. Они снисходительно хлопают по плечу ученых, за-
являя о своем превосходстве над ними:
«В науке много хорошего есть, но все-таки силы для пре-
творения в практическую жизнь всего этого хорошего в ней нет.
Есть люди, которые становятся выше искусства, выше науки,
выше всех лучших даров нашей культуры. И это не потому, что
они пренебрегают ими вообще, нет, они просто переросли их,
ушли дальше их. Для чего слушать скучные песни земли тому,
кто слышит песни неба».
Это поэтическое кредо находится в тесной логиче-
ской связи с другим поэтическим признанием адвенти-
стов:
«Мы слабы, бессильны, ничтожны,
А мир так обширно велик.
И люди так стали безбожны,
И грех так повсюду проник».
«Грех повсюду проник», на земле стало скучнова-
то.
Поневоле переведешь радиоприемник на небесную
волну, «все выше и выше», в надежде уйти подальше от
«скучных песен земли».
Не уйдете, господа адвентисты! Из песни слова не
выкинешь! Как бы скучна она ни была. А посему вер-
немся на землю и поговорим о вещах более прозаиче-
ских. Например, о воспитании детей. Ведь вы о них
тоже заботитесь, господа постные агитаторы.
О, как мечтаете вы превратить стройные колонны
октябрят и пионеров в церковные процессии!
Не дано. Руки коротки!

46
 Делать нечего: приходится заняться обработкой
собственной семьи и семьи отсталого соседа.
Действуйте по радиусу человеческой глупости и
невежества! Тут глубина вашей педагогики будет оце-
нена и претворена в жизнь!
«Если добром нельзя достигнуть цели, нужно применять
наказание, чтобы ребенок образумился и исправился. Часто та-
кой прием приносит пользу на всю жизнь, и ребенок сознает, что
он не смеет делать все, что он только захочет. Характерным гре-
хом нашего развращенного поколения является недостаток бла-
гоговения к советам богобоязненных родителей. Бог не оправда-
ет ребенка, если он пойдет этим путем! И в нашей стране много
разрушенных и помраченных жизней, и все это благодаря только
одному шагу, сделанному на пути мрака. Только вера делает че-
ловека стойким в самой бесшабашной среде атеизма».
Проповедь рукоприкладства в отношении непо-
корных ребят — неслучайна в устах постных агитато-
ров. Вдумайтесь в смысл всей этой, несомненно, поли-
тической атаки, которую затеяли духовные вояки. Вы
поймете, почему они готовы пустить в ход не только
языки, но и кулаки (правда, в скромном семейном мас-
штабе).
Но пусть об этом скажут сами авторы:
«И вот мы являемся свидетелями многих хороших слов и
вместе с тем жестокой действительности… Пророк Даниил боль-
ше чем за 500 лет до Р. X. предсказал следующее: “И против
Всевышнего будет антихрист произносить слова и угнетать свя-
тых Всевышнего, даже возмечтает отменить у них праздничные
времена и закон”».

47
 ⁂
Мы извиняемся перед читателями за все эти рас-
копки.
Но мы хотим отметить еще один вид постной аги-
тации. Речь идет о рисунках. По внешнему виду они
очень просты и невинны, но в каждом из них таится не-
кий куцый «символ».
Рисунок: кроткий путник с палкой подвергся
нападению собаки. Подпись: «Берегитесь псов» — и
«Блаженны кроткие».
Что это? Агитация членов общества покровитель-
ства животных или нечто более «человеческое» и более
содержательное по замыслу…
Постный агитпроп заливает «грады и веси» своей
агит-водицей.
Иисусова пехота покорно глотает из этого мутного
потока.
На науку, искусство, дарвинизм, власть трудящих-
ся поплевывают бойкие молодцы.
А мы помалкиваем…
На одно слово их — десять наших надо пустить в
ход.
Позорные «ножницы» на фронте антирелигиозной
пропаганды пора ликвидировать.

48
 АВТОКЕФАЛЬНОЕ БЛЮДО

Автокефальная Рада решила помочь своим мало-

грамотным попам в деле планового одурачивания веру-
ющих. Всем приходам были разосланы «Краткие беседы
для помощи проповедникам церкви».
Авторы бесед — митрополиты и «ученые священ-
ники» Липковский, Малюшкевич, Шараивский и Че-
ховский (последний — бывший с.-д.!).
Читатели — сельские попики, которые за отсут-
ствием собственных мозгов и красноречия нуждаются в
шпаргалках.
Слушатели — крестьяне.
Можно только представить себе, в какой интерпре-
тации передаются, как «звучат» эти беседы в устах
сельских проповедников.
Вот, например, архиепископ Малюшкевич решил
«спекульнуть» на популярности Тараса Шевченко сре-
ди украинского крестьянства.
Послушаем и мы его пламенную речь:
«На шевченковской панихиде
«Его песни — это песни горя, песни слез, но не песни
ненависти, проклятия. Как христианин, он принял даже муки и
простил за них всех (не царя ли палача тоже?! — С. Я.), кто
причинил ему их, простил так, как может простить только хри-
стианин».
Так уверяет мирян новоявленный «критик» и дела-
ет это неспроста. Он хотел бы превратить Шевченко в
49
тихую, слезливую овечку… православной церкви, чтобы
«по примеру поэта» потянуть всю крестьянскую массу
на путь веры.
«Что же давало силу Шевченко выдержать до конца бремя
жизни и не дойти до проклятья? Любовь к Сиону своему, вера в
Божию правду, которая прилетит когда-нибудь на оскверненную
землю, и, наконец, просто вера, христианская вера в Господа
Бога».
Так «породил» нового Шевченко наш трансформа-
тор. Но чувствуя, что как-то некругло выходит с пре-
вращением пылкого революционера и безбожника во
всепрощающего верного сына церкви, автор добавляет:
«Если хотят доказать, что Шевченко был безбожником, то
находят в его произведениях отдельные слова, выражения, недо-
пустимые в устах верующего. Но забывают, или не знают слов
Спасителя: “Не всякий, кто говорит Мне: «Господи! Господи!»,
войдет в Царствие Небесное, а лишь кто творит волю Отца Мое-
го небесного”».
Что и говорить: текст что дышло, куда повер-
нешь — туда и вышло. Но все же опасно для церкви
оперировать таким доказательством. Ведь эта теория
«ножниц» между словом и делом может привести к
ужасному выводу. Не попадет ли в категорию набож-
ных тов. Бухарин или Луначарский, которые ругают
церковь в докладах. Быть может, и они творят волю от-
ца небесного!..
Митрополита Липковского вдохновила тема:
«Предательство Иуды в страданиях Христа и в жизни
нашего народа».

50
 Видя вокруг себя неуклонный отход от церкви
паствы и подъем культурного уровня масс, он объясня-
ет это явление следующим образом:
«Из-за различных благ мира сего идет бесстыдная торговля
наилучшими чувствами, наивысшими стремлениями человече-
ства. В нашей Церкви даже между ее священниками появляются
предатели, которые не только отрекаются от священства, но и
предают самого Христа за современные сребреники (?!), даже
пишут (о, ужас!) в газетах заявления об отходе от Церкви. О,
Иудино окаянство! От него же сохрани, Боже, души наши.
Аминь».
Это «карманное» объяснение разложения церкви
совершенно естественно для мировоззрения пастыря
церкви. Разве есть для попа в жизни что-либо выше
рубля?
Разгромив безбожников, храбрый вояка «налета-
ет» на некоего символического разбойника по левую
руку от Христа:
«Это про наш народ, про нашу Церковь говорил Тарас
Шевченко, что его “каждый день Пилаты распинают, морозят,
жарят на огне”. Но какой теперь мир настал: наш народ теперь
разделился. Одни, как тот, который был распят по левую руку от
Христа, хотя и сами мучились, над Христом издеваются вместе с
теми, которые его распинают. Но мы, которые объединились в
свою родную Украинскую Церковь, мы будем представлять со-
бою того, который распят был по правую руку от Христа».
Интересно, интересно выяснить, какова программа
тех, которые «правее Христа». Ответ готов:
«Церковь наша возрождается к новой свободной жизни.
Пока станет она в раю небесном со Христом, она еще здесь, на
земле, силой Христовой должна создать небесное Царство, дать
нашему народу ту Христову жизнь, которая была бы наилучшим
утешением, наибольшим счастием для него на земле».

51
 Небесное царство на земле! Не «демократическая»
ли это республика господ Левицких? Ибо сейчас на
земле, по мнению Липковского, не все хорошо для
церкви. Обстановочка не из важных:
«Христос и теперь на земле в тяжелом, вражеском окруже-
нии, в печальном одиночестве, и теперь Его окружают самодо-
вольные гордые первосвященники, дикие воины (?!) и темный
обманутый народ (крокодиловы слезы «первообманщика» Лип-
ковского — С. Я.). Но Христос одержит великую победу над
темнотою мира сего. Теперь с Ним страдают, чтобы с ним и вос-
креснуть, большое количество Его верных слуг».
Итак, имеем гениальное открытие: темноту народ-
ную распространяют не кто иные, как проклятые боль-
шевики, а культуру и свет несет в массы автокефальная
церковь.
Третий автор — Шараивский, выступает в роли
плакальщика, который исступленно вопит и «бьет по
сердцам» сентиментальных граждан:
«Какое бы несчастье ни выпало на долю богоносцев извне,
хотя бы они пребывали в убожестве, были угнетены, сидели в
кандалах по тюрьмам, — ничто не отнимет от них радости ду-
шевной в Бога. Как ничтожны, если бы они только могли пред-
ставить себе, как несчастны эти соблазненные обманом, которые
даже потеют и толпятся, чтобы приспособиться к современному
духу безверия. Разве не позорят веры православной и не распро-
страняют всякую неправду и клевету про Церковь Христову не-
верующие безбожники? И в наше время разве не бегут из своих
храмов Божьих христиане православные (ты глаголешь! —
С. Я.), нестойкие в своей вере, как ветки от ветра, спасая шкуру
(?!) и погубляя свои души?»
Таким образом, перед нами ярко выступает карти-
на энергичного контрнаступления автокефальной

52
церкви против духа безверия, против материалистиче-
ской пропаганды — за религию, за шовинизм, за
«небесное Царство» на земле.
Используется для этого популярность Тараса
Шевченко, фальшивые позы «угнетения и страдания»
церкви от советской власти, обвинение безбожников и
отпавших от церкви в продажности, измене и шкурни-
честве.
Кто же идет за автокефалистами, где их социаль-
ная база?
Мелкая ремесленно-торговая масса в городе, кото-
рую вызвал к жизни НЭП. Группа интеллигентов, за-
нявших прочные позиции в церковных радах (советах)
и исполняющих тут роль агитаторов с антисоветским
душком. Наконец, «Иисусова пехота» в деревне — пас-
сивная сторонница векового, механического, привычно-
го культа, слегка подкрашенного автокефальными
«идеями».
Таким образом, верхи церкви и церковные рады
имеют определенную базу для напряженной, хотя
внешне и тихой работы по подрыву авторитета совет-
ской власти и натравливанию верующих масс против
безбожников.
Следует нам внимательно присмотреться ко всем
фокусам автокефального агитпропа. Он не спит, он
умеет сказать нечто новое и живое в своей агитации.
Тезисы «бесед» — подтверждают это.
Живем в эпоху развернутого строительства социа-
лизма. Груз религии и отсталости тормозит дальнейшее
развитие.
53
 Лозунги очередные, лозунги актуальные сейчас:
надо удесятерить усилия на фронте антирелигиозной
пропаганды.
Нажимай, не спи!

54
 IV
ТРЯХНЕМ СТАРИНОЙ
 ТРЯХНЕМ СТАРИНОЙ

I
Ha днях довелось мне видеть на экране музейную
редкость: пять одноактных фильм выпуска… 1909 года.
Странное, экзотическое зрелище для современного
зрителя!
Будто вошел человек в шикарный фамильный
склеп и, приподняв крышку гроба, стал бесцеремонно
рыться в трухе из шелка, кружев и костей.
Вот сухой перечень боевиков тех «незапамятных
времен»:
1. «Подарок феи», «Ведьмы» — фантастические.
2. «1001 ночь или 40 разбойников» — уголовно-
эротическая (в красках).
3. «Полет на аэроплане», «Икс-лучи» — новости
науки.
4. «Забастовка модисток» — комическая (!?).
5. «Свадебный сюрприз» — беспрерывный хохот.
И вот мелькают на экране черти, корявые феи и
ведьмы верхом на метлах.
Длиннополые модистки-забастовщицы бьют по ро-
жам полицейских, но потом, соблазненные звуками му-
зыки, танцуют с недавними врагами польку-кокетку
(ах, как смешно!).

56
 В Булонском лесу дети играют в мяч и кормят ле-
бедей. Извозчиков в Париже в те времена больше, чем
автомобилей. Дворник выбивает пыль из ковра, а по-
жарные поливают дом водой, приняв тучи пыли за
дым…
Однако не будем заниматься кинораскопками, ибо
мы рискуем возбудить ревность у спеца — хранителя
киномузея.
Ему и карты в руки!
Выйдем из киносклепа на чистый воздух и повер-
немся лицом… к 1927 году.
Что есть общего между сценарием старой потре-
панной кинокартины 1909 года и жизнью советского
обывателя сейчас? Почти ничего.
И вообще, не приставайте к публике с философ-
скими вопросами!
Однако если вы основательно покопаетесь в обы-
вательском болоте — вы убедитесь, что вопрос задан не
случайно. Много еще осталось старой нелепицы, давно
отжившей свой век, но не исчезающей из обыватель-
ской действительности.
Чуть-чуть фантастики, немного комизма, добрую
порцию пошлятины — найдете вы в обывательском
«фильме».
В качестве примера приведем ряд образцов «пе-
чатного творчества» обывателей.
Разве идея издания в Киеве брачной газеты, кото-
рая родилась в голове одного гражданина и воплоти-
лась в виде заявления в Окрлит — не анекдот из «Сва-
дебного сюрприза» («беспрерывный хохот»)?
57
 А разве вы не узнаете старинного «новогоднего
поздравления» («Нива» № … год) в следующем стихо-
творении, напечатанном в одной крупной печатной
стенгазете в Киеве («учрежденческой»):
«С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ!
С Новым Годом, друзья, поздравляю
И желаю вам счастья и грез.
С новым счастьем, опять повторяю19,
Да не будет уж более слез.
Пусть вокруг вас бурлит и клокочет,
Пусть все старое быстро течет,
Все же скоро конец ей настанет20,
С новой жизнью и счастье придет.
Мы снова идем той дорогой,
По которой идти суждено.
Не свернем. Наша жизнь нам порукой,
Хоть бы счастье и нам не дано (!).
Прошлый год, год подъема и славы,
Нам его уж никак не вернуть,
Канул в вечность, засыпан в могилы,
И нельзя уж его встрепенуть (?)».
Новогодний тост, выйдя за пределы веселой ком-
паний собутыльников, становится уже общественным
бедствием. С такого рода громкоговорителями следует
начать борьбу.
Нельзя допускать, чтобы какой-нибудь «пробори-
стый» поэт, пользуясь рассеянностью или неопытно-
стью редактора, протаскивал в стенгазету подобную
чушь, а вечером, сидя в кино, шептал спутнице об «аг-
ромадных успехах своих в местной прессе».

19
Есть что повторять! (прим. авт.)
20
Кому? Революции? (прим. авт.)

58
 Стенгазета — не альбом для гостей!
Если волна пошлости просочится на страницы
стенгазет, придется создавать общественную плоти-
ну — «Днепрострой» — во избежание наводнения.

59
 II

«На окраине где-то города»

«В Окрлит
Гр. О., проживающего в Святошино
Прошу вашего разрешения на печатание 1000 экземпляров
афиш по прилагаемому образцу:
“Специальное лечение
сифилиса
по восточному способу подкуриванием и травами.
Лечение сифилиса произвожу с ручательством
Также лечу венерические и кожные болезни”.
Р. S. (для типографии). Печатать обязательно с портретом.
30 июля 1927 г.»
«Все прекрасно, все понятно и проверено». Оста-
ется невыясненным только один вопрос: знает ли Здра-
вотдел что-либо о полезной деятельности восточного
медика, который еще в 1922 году выпустил подобную
летучку и оклеил ею все заборы в Киеве, а сейчас ре-
шил выпустить ее вторым изданием на предмет даль-
нейшей вербовки клиентов?
Следовало бы прибегнуть к «восточному спосо-
бу» — «выкуриванию» подобных венерологов.

60
 III
Недавно мы читали в газете: «У берегов Камчатки
замечается небывалый ход рыбы. Рыбные массы даже
наворачиваются на винты пароходов». Признаемся, что
обильный ход мещанской рыбки, наворачивающейся на
винты фельетона, несколько затрудняет работу фелье-
тониста.
«Анна Бенедиктовна и Лавр Владимирович Краинские по-
корнейше просят вас пожаловать на торжество по случаю 50-
летней годовщины свадьбы (золотой свадьбы), имеющей быть в
среду 7 марта 1928 г. в 8 часов вечера.
Тираж 100 экземпляров».
Или:
«Рабби Нухим приглашает достопочтенных гостей на тор-
жество по случаю конфирмации сына.
Тираж 300 экземпляров».
Это, так сказать, вечера «в мировом масштабе». А
сколько тысяч таких вечеров устраивают мелкие рыбки,
которые довольствуются рукописными программами и
приглашениями?
В порядке личного изобретения предлагаем один
безошибочный способ для улавливания мещан. Дайте
испытуемому гражданину задание написать сочинение
на тему: «Самый лучший день в моей жизни».
Диагноз — быстрый и безошибочный.
Лучшие дни в жизни мещан — именины, свадьба
(медная, серебряная и золотая), юбилей, орошаемый
крепкой влагой, вечера с однообразной программой:
«очко» за зеленым столиком, тосты, звуки оркестра, де-
кламация и «европейская пластика». Чем не «чехов-
ские» времена?
61
 У эмигрантов лучшие дни жизни — в несколько
другом роде. Недавно русским юнкерам сербской воен-
ной школы была задана тема: «Лучший день в моей
жизни». Один из юнкеров написал: «Лучший день моей
жизни — это день моего перехода в югославское под-
данство и принятие присяги на верность службы Его
Величеству Королю Югославии».
Это подхалимское сочинение русского «патриота»
возмутило даже консервативного начальника школы —
серба. Он написал резолюцию: «Подлец», — и лишил
юнкера отпуска.
Лучшие дни наших мещан — дни, когда они при-
сягают на верность королю пошлости и пьянки.
И не применима ли к ним резолюция: «Червяки! вы
живете в эпоху Днепростроя!»?
На смерть человека откликаются аршинными объ-
явлениями, в которых десятки раз без надобности по-
вторяют один и тот же постный трафарет (вместо по-
лезного увековечения памяти покойного).
Юбилей в 1928 году отмечается таким «надсонов-
ским» стилем:
«Идти всегда по прямой линии, которая обозначена вехами
правды, гуманности и совершенствования, идти с верой в воз-
можность достижения хотя и далекого, но ясно видимого идеала
лучшего будущего — вот то, что немногим дано, вот то, что мы
видим в Вас; сквозь предрассветную мглу занимающегося утра
видны уже обманчиво-близкие, сверкающие огни конечной стан-
ции».
А на злобу дня вы услышите в гостиной очередной
«политический» анекдот или злободневные частушки:

62
 «Юный доктор Катюшу лечил,
И Катюша болеть перестала.
Но папаша-старик проследил,
Как полнеть ее талия стала.
Он кричал, угрожал ей бичом:
“Приведи ко мне этого типа!”
Катя шепчет: “Он здесь не при чем,
Это просто последствие гриппа”».
И заметьте, что квалифицированный мещанин лю-
бит сам бичевать пошлость и мещанство по рецепту
«держи вора»:
«Я куплеты в гостиной пою,
Злободневные рифмы слагаю,
Каждый вечер стихи создаю,
Дни и ночи мозги напрягаю.
Но когда я ожгу, как бичом,
И пошлость давлю как полипа,
Вы поверьте — талант не при чем,
Это только последствие гриппа».

63
 IV

Киево-Печерская лавра как таковая

Епархиальное управление воспылало любовью к
древним красотам Киева. Пусть богомольцы полюбуют-
ся, как и встарь, красочной панорамой: «общий вид Ки-
ево-Печерской лавры»! Надо переиздать панораму.
Красиво и доходно!
Да вот беда: почти во всех домах засели «они», му-
зейный городок 21 создали — всю «панораму» испорти-
ли. Неудобно как-то советские владения показывать.
Как тут быть? Недолго думая, наши духовные из-
датели, игнорируя факты, аккуратно отметили цифра-
ми каждое лаврское здание как владение монастыря.
Иллюзия — приятная вещь!
№ 3 — Трапезная церковь и трапеза (раскрывай
рот шире!).
№ 4 — Иконописная школа и мастерская.
№ 6 — Митрополичьи покои.
№№ 12 и 19 — Гостиные корпуса и страннопри-
имница.
№ 25 — Книжная лавка.
№ 30 — Летнее помещение для богомольцев.
Словом, все, как в панораме, изданной в

21
Всеукраинский музейный городок на территории Киево-Печерской лавры
был открыт в 1926 г.

64
1913 году. В старой панораме авторы вычеркнули
только одну «неудобную фразу»:
«От Киевского духовного цензурного комитета. Печатать
разрешается. Киев, 26 января 1913 года. Председатель комите-
та — профессор протоиерей Корольков».
Да еще в словах «река Днепр» буква ять усердно
выправлена на букву е.
Спасибо и за это…
«Панорама» не увидела света.

65
 V

«Пора уже присмотреться к советской власти»

Некий владелец мастерской штемпелей и печатей в
Киеве заказал (в кол. 1000 экз.) следующее обращение
к своим покупателям и заказчикам:
«Принимая во внимание, что сейчас проводится в жизнь
режим экономии, снижение цен, сокращение штатов (?), украи-
низация учреждений, — я решил довольствоваться от своего
предприятия минимальным заработком. А посему предлагаю
свой товар за такую-то цену. Покупайте и заказывайте только у
нас!
С уважением, X».
Автору следовало бы значительно глубже обосно-
вать свою «агитку»:
«Принимая во внимание англо-русский разрыв, военную
угрозу, рост социалистических элементов в стране, — я, идя
навстречу мировому Октябрю, решил облагодетельствовать по-
чтенных покупателей, торгуя себе в убыток.
Да здравствует кооперация. Долой частный капитал!»

66
 VI

Были вы под судом, а если нет, то почему?

Киевская контора одного столичного треста разда-
ла сотрудникам отпечатанные на машинке анкеты.
Пункт восьмой гласит: «К какой религии считаете себя
принадлежащим или сочувствующим?»
А впереди текста анкеты имеется строгое преду-
преждение об ответственности за дачу ложных сведе-
ний или утаивание истины.
Не вариант ли это анекдотического вопроса в ан-
кете: «Состояли вы когда-либо под судом, а если нет, то
почему?»
В старое время вопрос о религии — был обязате-
лен для всех граждан. Почему бы и сейчас не тряхнуть
стариной?

67
 VII

Старый стиль
Передовая статья журнала «Право и жизнь» (тихо
скончавшегося) начинается такой фразой:
«Право всегда было двуликим Янусом, который
одной стороной своей — улыбающейся — обращен к
законодателю (?), другой же стороной — плачущей —
обращен к жизни».

Гоголевский стиль
Носовская с.-х. опытная станция издала
5000 аттестатов, предназначенных для владельцев по-
родистых свиней. Аттестат красивый, но с маленьким
дефектом. Наверху свинья и под ней помещена под-
пись: «Наркомат земельных справ», снизу подпись:
«Заведывающий отделом животноводства», — и нари-
сована другая поросная свинья. Спрашивается, чем
«беременна» голова составителя такого плаката?

68
 VIII

Меценаты
Классическая литература издавна пользовалась
особым уважением в среде папиросников и конфетчи-
ков. И сейчас, как и встарь, всеми цветами радуги сия-
ет на этикетках Гоголь, смахивающий на дуровского
дрессированного льва; Лермонтов — на околоточного
надзирателя; Шевченко — на биндюжника Крика (из
Бабеля).
А на обороте этикетки вы прочтете далеко не ли-
тературные анекдоты столетнего возраста.
Сейте разумное, доброе, вечное!
«Тряхнемте стариной». Да так, чтобы дух из нее
вышел!

69
 О СЛОНЕ, БЕГЕМОТЕ И РАКЕ

Года полтора назад в киевском Пищетресте

дрожжи застоялись. Нет им полного сбыта, хоть плачь.
А продукт, между прочим, нежный, скоропортящийся…
Собрались директора и спецы на совещание и да-
вай думать, как бы в будущем избежать подобных казу-
сов и сбыт дрожжей наладить.
Долго думали. Наконец, один, спасибо ему, надо-
умил.
«Главный, говорит, виновник слабого сбыта
дрожжей — этикетка с маркой “Слон”. Несимпатичное
животное: всю публику разогнало. Разжаловать, гово-
рит, надо слона. Предлагаю заменить его другой какой-
нибудь маркой, вроде рака».
Сказано — сделано. Разжаловали саботажника-
слона в рака. Перекрасили перво-наперво беднягу в
красный цвет, уменьшили фигуру, добавили рачью го-
лову к голове, рачий зад к заду и пустили в оборот.
Оно, правда, не совсем складно получилось: слон
цельный, красного цвета и при нем раковые конечности
спереди и сзади. Однако, не беда — и за рака сойти
может.
С того дня дела на рынке пошли хорошо. Сбыт
дрожжей на ять, даже товару нехватка. Рак вывез! И
вдруг через месяца два неприятный конфуз вышел.

70
 Идет директор по улице, глядь — плакат висит,
приятный такой, в две краски:
«Белорусский трест пищевой промышленности предупре-
ждает потребителей, что в последнее время на рынке появились
в продаже дрожжи с маркой, поддельной под нашу торговую
марку “Рак”. Подделка эта — туловище слона, а оконечности
рака. Обращаем внимание на эту грубую подделку. Требуйте
марку только “Рак № 55”!»
А по обе стороны текста ядовитые рисунки даны:
слева — белорусский рак подлинный, справа — «Рак
во слоне» киевского производства.
Завертелась машина. Директор за совещание, со-
вещание за спеца, спец за изъятие. Изъяли этикетки из
обращения. А белорусы тем временем не дремлют, кле-
ят плакат по всей стране. Обесславили Киев. Спустя
год плакат все-таки изъяли из обращения.
Кончилось дело с киевской «липой». Поумнел пи-
щетрест. Стал больше насчет качества продукции и
дешевых цен заботиться. Оживился спрос на рынке.
Киевские дрожжи мало-помалу добились хорошей сла-
вы в республике. Слона водворили на старое место.
Пришел 1927 год. И опять история вышла. Только
виновником истории — уже не киевский слон, а бело-
русский рак.
Однажды в белорусском пищетресте случилась за-
минка со сбытом «раковых» дрожжей. Киевские «сло-
новые» дрожжи покупатели из рук рвут, а белорусские
обходят. Обидно! И белорусский пищетрест решил по-
вторить киевскую операцию. Заказал этикет цветом,
узором и шрифтом под киевский, только вместо слона
бегемота тиснул. Покупатель, мол, в зоологии не боль-
71
но грамотен, где ему серого слона от серого бегемота
отличить. Так оно и вышло. Под защитным серым цве-
том киевской этикетки белорусский пищетрест стал от-
воевывать свои позиции на рынке.
Киевский пищетрест ахнул от негодования и раз-
разился следующим плакатом в две краски:
«Избегайте подделок! Покупайте дрожжи только марки
“Слон”. Белорусский пищетрест выпустил в продажу дрожжи в
упаковке, подражающей нашему товарному знаку. Такие дей-
ствия со стороны белорусского пищетреста, по-видимому, вызва-
ны невозможностью конкурировать с высоким качеством
дрожжей киевского пищетреста и рассчитаны на неосведомлен-
ность потребителей. Предостерегая доверчивого покупателя, мы
даем образец нашего этикета и образец этикета белорусского
пищетреста. Избегайте подделки!»
Скверная история повторилась в точности.
К лицу ли госорганам подобные проделки, зазыва-
ние и одурачивание потребителя? На таких дрожжах
советское тесто не взойдет.

72
 V
ИНОСТРАННЫЕ КУРЬЕЗЫ
 ПУТЕШЕСТВИЕ ЯКОВА ГИБСА
ПО УЛИЦАМ КИЕВА

Яков Гибс — корреспондент «Дакота фрайэ прес-

се», разъезжая по СССР, побывал и в Киеве.
Плотно закусив в ресторане «Красный Киев»
клюквой и вручив на чай белому медведю (заменяюще-
му в СССР официанта), Гибс вышел на улицу.
Было холодно и жарко. Холодно — коренным жи-
телям Киева, жарко — мистеру Гибсу.
Объяснимся!
Дело в том, что мороз достигал 20 градусов, а про-
хожие на улицах:
«…были одеты в грязные лохмотья вместо шуб, с торчащи-
ми во все стороны паклей и ватой».
А на мистере Гибсе была уютная енотовая шуба и,
кроме того, в связи с приближением его к зданию «при-
сутственных мест» Гибса «бросало в жар» от мысли:
«…о советской полиции, которая помещается в этом зда-
нии».
Итак, мистеру Гибсу было не холодно, и он мог
спокойно заняться наблюдением над городом и его жи-
телями.
В этот жуткий для киевлян и приятный для Гибса
момент, Гибс сделал первое гениальное наблюдение:
«…на улице гуляли исключительно великороссы (Gross-
russen), или, как их здесь называют, “кацопы” (Kazopреn).
Украинцы и евреи поголовно отсутствовали. Очевидно, в этом

74
сказывалась непривычка южан к суровому климату».
Трудно сказать, по какому из признаков удалось
Гибсу отличить «кацопов» от других национальностей.
Имели ли здесь место атавизм, интуиция или рентге-
новские лучи в глазах почтенного корреспондента?
Мы надеемся, что этот пробел в информации будет
восполнен в одной из последующих статей мистера
Гибса.
Но для нас сейчас важно отметить, что дальней-
ший ход мыслей Гибса был отныне направлен в сторону
«национальной проблемы»:
«…на севере России живут “кацопы”, на юге — малороссы
или белороссы (!).
Этот народ иначе называется — украинцы. Чтобы жить в
мире с Украиной, Россия (?!) позволила ей создать свою респуб-
лику…»
Старательно минуя здание «присутственных мест»,
Гибс направился в Госбанк за монетой, которая причи-
талась ему по аккредитиву.
Этому событию мы обязаны вторым гениальным
открытием корреспондента:
«…я был поражен прекрасным внешним видом этого зда-
ния, но, войдя внутрь, был потрясен с ног до головы: буквально
возле каждого столика чиновника стоял красный солдат, держа
винтовку наизготовку».
Попав из огня да в полымя, храбрый корреспон-
дент решил благородно ретироваться. Но мысль о непо-
лученных дензнаках удержала его. Рискуя жизнью,
Гибс все-таки деньги получил:
«…пришлось нервно считать деньги под дулами винтовок,
чувствуя, как будто ты находишься под расстрелом».

75
 Вообще происходят страсти в городе Киеве.
«Дни, полные ожидания и неприятностей» — так
озаглавлена эта убийственная для Киева статья. Мы не
хотим быть в долгу у мистера Гибса и предлагаем ему
напечатать и нашу корреспонденцию об Америке по его
рецепту:
«На севере Америки живут узколобые дурачки, или амери-
канские собкоры, которые, притворяясь, что были в СССР, уны-
ло выгоняют строчки, “не отходя от газетной кассы”…»
Вы думаете, киевлянам холодно, мистер Гибс?
Нет! От вашей статьи им не холодно и не жарко. Тем-
пература нормальная. Живем, не жалуемся!
Кланяйтесь «малороссам» Америки. Только не
спутайте их с белорусами, которым привет особый.

76
 МОДНАЯ ДИСКУССИЯ

Столицу Франции трясет лихорадка дискуссии.

Город разбился на два лагеря. В спор втянуты худож-
ники, литераторы, портные и парикмахеры. Даже сам
министр финансов во время утреннего доклада секре-
таря неизменно, вне всякой очереди, осведомляется:
— Как дела на фронте? Потрудитесь дать сводку о
ходе дискуссии.
Секретарь, почтительно изгибаясь, усердно декла-
мирует цитаты из только что полученных газет: «Крик
моды» и «Последний крик моды».
Передовые статьи, анкеты с портретами портных,
письма читателей, мнения духовных особ, артистов, ме-
диков, литераторов и даже поэта Бальмонта — все
брошено на чашку весов в этом беспримерном споре.
Мировая столица мод решает важную проблему.
Слушайте, слушайте!
Весь мир, затаив дыхание, ждет радио-директивы
из Парижа: носить ли женщинам короткие юбки и
стриженые волосы, или отрастить косы и опустить юб-
ки ниже достигнутого уровня.
Вопрос решается не так просто. Сложность его не
только в том, что в Париже на 100 стриженых прихо-
дится три нестриженых женщины.
От исхода дискуссии зависит многое. В случае по-
беды длинноволосых (длинноюбочниц) произойдут ве-
77
личайшие потрясения не только во Франции, но и во
всем мире.
«Характер» экспорта французских предметов рос-
коши и мод значительно изменится. Потребность в тка-
нях, шпильках и средствах для ращения волос и пр.
неизбежно возрастет. Наоборот, потребность в ярких
чулках, трико, подвязках и др. значительно сократится.
Пострадают также парикмахеры и портные. Словом,
произойдет ряд изменений, затрагивающих интересы
различных слоев населения. Все это — «в мировом
масштабе».
Ведь Париж — законодатель мод, диктатор худо-
жественных вкусов для буржуазии всех стран. Не шу-
тите с модой, граждане!
Доводы «коротковолосых» таковы: стриженая
женщина имеет очевидное преимущество перед други-
ми, ибо она открывает прелестные детали шеи, затылка
и ног, доселе скрытые от обозрения публики.
Доводы противников не менее убедительны: стри-
женая женщина уподобляется мужчине в корсете, в ней
остается только 50 проц. женственности.
Поэт Бальмонт, исчерпав все источники вдохнове-
ния за границей, решил испробовать свои силы на но-
вой арене. Он выступил в прессе с резкой критикой
ныне существующей моды с точки зрения морали. Ре-
дакции русских белых газет (явно симпатизирующие
«короткой» моде) отказались напечатать добродетель-
ную статью поэта. Последний увидел в этом оскорбле-
ние всей его литературной деятельности и разразился
градом далеко не поэтических ругательств. В целом ря-
78
де писем к «руководителям общественного мнения» он
обвиняет их в том, что они подкуплены портными
Пакэном и Пуарэ.
Редактор газеты «Дни» — Зензинов, оскорблен-
ный в своих лучших эсеровских чувствах, привлек
Бальмонта к эмигрантскому суду. Разыгрывается оче-
редной фарс в эмигрантской среде. Платье и прическа
слишком взволновали умы безработных лидеров рос-
сийской контрреволюции.
…«Модная» революция приближается…
Париж, Париж! Кто сказал, что в этом городе
угасли традиции великой революции?!

79
 ГОРДЫЙ УМ ЧЕЛОВЕКА

Часто по одной кости ученый угадывает скелет

животного.
Достаточно перелистать номера любого европей-
ского иллюстрированного журнала, чтобы угадать гни-
лой скелет современной буржуазной культуры.
На обложке журнала нарисован столетний бодря-
щийся старик (в пяти красках). По обе стороны этой
жалкой развалины две полуголые женщины, заигрыва-
ющие с «кавалером».
Подпись: «Естественное омоложение. Старик
определенно хочет танцевать». Не правда ли, удачная
иллюстрация теории «относительной стабилизации ка-
питализма»?
На второй странице фокстрот белой европеянки с
краснокожим «дикарем». «Жуткое, но захватывающее
зрелище». Следующий этап: фокстрот с обезьяной. Ибо
какая разница между колониальным рабом и животным
в глазах «цивилизованного» европейца.
На третьей странице баронесса X в венчальном
наряде скромно, всенародно лобызает своего новоиспе-
ченного мужа.
А вот и «серьезный» отдел: анкета о загробной
жизни, разосланная великим людям Франции. Резуль-
татом может гордиться «свободная республика».
Большинство академиков и писателей (Анри Ро-
80
бер, Франсис, Жамэ, Сесиль Сорель, Шарль Баше и
многие другие) высказались за загробную жизнь.
Лейтмотив: церковь недаром целые века учит нас этой
глубокой истине. Несомненно, что «в той или иной
форме, а загробная жизнь существует».
Только Анри Барбюсс и Бласко Ибаньес высмеи-
вают гипотезу о загробной жизни. Последний считает,
что было бы ужасным наказанием для него и после
смерти жить с теми мерзавцами и животными, которые
его окружают.
В отделе научной хроники вы прочтете сообщение
об анекдотической дискуссии во Французской Акаде-
мии наук. При составлении словаря, академики приза-
думались над вопросом: есть ли у зверей «душа».
С одной стороны, было бы большой «грубостью и
оскорблением божественного начала человека», если бы
у зверей оказалась под шкурой душа. С другой сторо-
ны, известно, что даже инфузории имеют память и дру-
гие «человеческие особенности».
Сошлись на компромиссе: что у людей душа перво-
го разряда, а у зверей — второго.
Французские академики не одиноки в своей герои-
ческой защите божественного начала в человеке. Киев-
ские адвентисты седьмого дня в журнале «Благовест-
ник» пишут:
«Гордый ум человека — не потомок зверей,
Не наследье тупой обезьяны —
А созданье Того, Кто рукою своей
Создал землю, моря, океаны».

81
 …Недавно в Америке был инсценирован позорный
судебный процесс против дарвинистов…
Буржуазная культура заживо гниет и разлагается.
Падающего — подтолкни!

82
 ВОР У ВОРА ДУБИНКУ УКРАЛ

Английская буржуазия во время угольной заба-

стовки испытывала две неприятности: угольный голод
и неутолимую жажду скверных сообщений об СССР.
Уголь нужен был для подавления забастовки, кле-
вета и сенсации — для одурачивания масс.
И то, и другое связано с крупными расходами.
Уголь — черный и блестящий — импортируется из
других стран по повышенной цене. Клевета — черная и
блестящая (по глупости) — тоже импортируется из
других стран по высокой цене.
Раз имеется спрос на товар, почему не подрабо-
тать. В Польше существуют два крупных агентства,
фабрикующие ежедневно пышные, как блины, и острые,
как бритва, «сообщения из СССР». Долгое время Во-
сточное и Данцигское агентства мирно работали на хо-
зяина, не ссорясь друг с другом. Терпеливое радио
быстро разносило по Европе новости про бои на улицах
Киева, восстания и поножовщину среди вождей. Работа
кипела. Англия платила. Все были довольны.
Но однажды в благородном семействе клеветников
вспыхнул крупный скандал. Данцигское агентство ста-
ло замечать, что Восточное агентство заглядывает ему
в карман. Информация Восточного агентства как две
капли воды была схожа с Данцигской.

83
 «Один из нас вор, — решил Данциг. — Надо пой-
мать и проучить конкурента, ворующего сенсации
нашего производства». Коварный план был блестяще
задуман и выполнен. В один прекрасный день Данциг,
предупредив абонентов, стал посылать явно нелепые
«известия из СССР».
Восточное агентство, ничего не подозревая, под-
хватило эти сообщения и, выдавая за свои, пустило в
оборот.
Через несколько дней дело выяснилось. Вор,
укравший у другого вора дубинку, был публично по-
срамлен. Оказалось, что Восточное агентство ни одного
корреспондента в СССР не имеет. Все его телеграм-
мы — продукт обыкновенного жульничества и воров-
ства. А «честное» Данцигское агентство тоже скромно
сочиняло известия из СССР в своих кабинетах.
Словом, у одного из воров оказалось несколько
больше фантазии и грамотности для собственного
творчества. У другого же только цепкие лапы и про-
жженная совесть. Один стоит другого. Есть еще и тре-
тий — это скупщик краденого. Тот все скушает. Давай
только поновей да покрепче.
Продолжайте свое дело, господа! Вот только товар
у вас с душком. Но разве буржуазная печать в целом
ароматнее?

84
 ДАНЬ ВРЕМЕНИ

Исконная формула брачных отношений на Руси

была проста и выразительна:
«И жена да убоится мужа своего».
Музыкально исполняемая дьячком, хористом, се-
минаристом, оперным запевалой или даже Шаляпиным,
в зависимости от жизненного уровня молодых, — она
звучала как нежный, прекрасный гимн любящих сер-
дец.
После чего муж, благословясь, переходил к оче-
редным делам: ломанию ребер, крушению зубов и к
мелкой рыси по беременному животу коваными сапога-
ми.
Будучи профаном в области хирургии и церковно-
го устава, я затрудняюсь сказать: сохранился ли у
нашей авто-живо-мертвой кефалии сей мудрый и
несравненный обычай. Быть может, взамен: «Жена да
убоится…» — дьячок тянет нараспев: «Гражданка да
будет равна мужу своему согласно кодексу-у-у…»
Неважно. Все равно при советской власти кулакам
воли не дашь. «Вдаришь на копейку — ответишь на
рубль!» Оправдывайся потом цитатами из святого
письма.
Вообще пьяному человеку скучно жить стало. Раз-
ве только иногда пьяный драчун повертит кулаками в
воздухе перед носом у жены. И довольно. Считайте се-
85
бя побитой, гражданка-супруга!
Скучно — прямо неохота жить венчанному чело-
веку.
Вот в Англии — мужьям раздолье. Там, говорят,
муж по-старому (неотмененному) закону имеет право
жену на веревочке отвести на базар и продать. Там
каждая невеста должна давать присягу в церкви своему
будущему мужу: «Обещаю полное послушание своему
господину».
Лозунг, безусловно, покрепче православного. Что
и говорить!
Но вот на днях читаем в газете: «Собор епископов
Англии вынужден под напором общественного мнения
поставить на обсуждение вопрос о замене формулы
присяги женщины: “Обещаю полное послушание свое-
му господину”, — новой формулой:
“Обещаю любить и уважать своего мужа”».
Серьезная дискуссия начинается. Правое крыло
(твердолобые епископы) утверждают, что это предло-
жение — очередная интрига московских агентов (оче-
видно, женотдела).
Левое крыло оправдывается необходимостью
удержать верующих граждан от бегства из лона церк-
ви.
Старая присяга — невыносимое бремя для верую-
щих женщин. Войдите в положение бедных овечек.
Ежели ослушаешься пьяного окрика мужа — теряешь
ордер в рай! Поневоле разбегутся овечки.

86
 Нужны экстренные реформы и уступочки. Иначе
последние остатки «любви, уважения и послушания» к
церкви исчезнут у темных обывательниц.
Брачная «революция» надвигается на Англию.
Вам не страшно, граждане?!

87
 «В ЗАЩИТУ» АНГЛИЧАН

Английского буржуа пожалеть надо…

Заставьте, например, кокотку изучать политграмо-
ту или зайца спички зажигать.
Пытки отменены, граждане!
Целые поколения англичан сидели на шее китай-
ского кули как в удобном мягком кресле. Люди рожда-
лись в иностранном квартале с неизлечимой болезнью
зрения: они с детства не могли отличить китайцев от
собак и своей земли от чужой.
И вдруг сейчас их выставляют из кресла, застав-
ляют надеть очки и всячески приводят в чувство.
«Насилие над личностью, безобразие, дикий бунт».
Есть от чего вопить благим матом и брызгать слюной
бешенства…
Ведь даже у себя дома, в туманном Лондоне, ан-
гличане ухитрились сохранить в девственной чистоте
ряд средневековых обычаев.
С незапамятных времен Лондон пользуется участ-
ком земли близ улицы Стронд. Земля эта — собствен-
ность короля. За право пользования королевской соб-
ственностью город ежегодно выплачивает королю… два
ножа, шесть подков и 50 гвоздей. До тех пор, пока ко-
роль получает эту плату, он не вправе отбирать у горо-
да землю.

88
 Обычай этот сохранился еще со времени начала
феодализма, когда город платил подковами и гвоздями,
которые тогда имели действительную ценность.
Вы скажете, что это анекдот или единичный факт.
Ошибаетесь.
До сих пор королевская академия в столице Ан-
глии платит королеве за свои дома… корзину ягод.
Владелец фольварка Эльсберн обязан (во избежание
потери права собственности) доставлять королеве еже-
годно трех гусей и в случае прихода короля подстилать
ему под ноги солому.
(Последний случай возможен только в теории, ибо
короли по фольваркам не шляются.)
Старый город Чичестр не платит королю ничего,
но в случае «войны с Шотландией» обязан доставлять
королю лук и стрелы.
…Медленно, ох как медленно течет вода в Темзе!
Но час придет! Час весеннего разлива.
И быстрыми, непокорными водами зальет берега
Англии.

89
 БЕДА
(ПЬЕСА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ)
 ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

В л а с С а м а р о в — старик-крестьянин 60 лет.
В а с ь к а — его сын, инвалид (безрукий идиот).
Т а т ь я н а — жена Васьки, красивая 30-летняя
женщина.
Л у к а — второй сын Власа, красноармеец, 28 лет.
А н н а — невеста, потом жена Луки.
С и л ь в е с т р — зажиточный сосед.
Красноармейцы, украинские крестьяне и кресть-
янки.
Действие происходит в 1921 году.
Два первых действия — в Самарской губернии,
третье действие — в Полтавской губернии.

91
 ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

(В избе Власа. Праздничный день. Татьяна кор-

мит безрукого мужа).
В а с ь к а. Давай, давай. (Глотает слюну и при-
чмокивает, нетерпеливо.) А-а-а. Давай.
Т а т ь я н а. На. Да не спеши, глотай осторожнее.
Губы обожгешь…
В а с ь к а (глотает и обжигается). Ай-угу-гу.
Сволочь… (Плюет Татьяне в лицо.)
Т а т ь я н а (спокойно обтирая лицо). Ну, вот ви-
дишь… Эх, ты, горемычный.
В а с ь к а (колотит ногами об пол). Ух ты… Ух
ты… убью…
В л а с (входит в избу; строго). Васька! Молчи,
шут. Худо будет. (Васька мгновенно стихает.)
Слышь, Татьяна. Новости принес. К Тихону сын вер-
нулся. Говорит — всех, кто постарше, домой пускают.
Одна молодежь в Красной Армии остается. Вот бы Лу-
ка наш впору вернулся: как раз к посеву. А то работать
некому. Извелась ты у меня совсем. Ты и во дворе, и в
поле, с безруким…
Т а т ь я н а. Молчали бы лучше про меня. Я молодая
да здоровая. Это вам отдых нужен… Вернется Лука,
женится на Анне, — вот вам смена и будет.

92
 В л а с (не слушая). Жалко мне тебя, Татьяна. Вдо-
ва ты при живом человеке… (Качает сокрушенно голо-
вой в сторону Васьки.)
Т а т ь я н а (перебивая). И пошто вы меня все жале-
ете да жалеете. Вот над кем плакать-то нужно. (Пока-
зывает на Ваську.) Добро бы руки одни отняла война
от него. Но зачем разума-то лишила… А все ж люблю я
его. Люблю такого, как есть: темного, несчастного ка-
леку.
В л а с. Ну да ладно. Авось, теперь легче будет.
Главное дело — мужик на хозяйстве будет. Да и неве-
ста два года дожидается… А он все воюет. А когда ухо-
дил, говорил: «Я, мол, мигом вернусь. Дай только шею
Колчаку накостылять». Вот тебе и мигом. (Вздыхая.)
Сколько этих Колчаков потом развелось на Руси. Не
сочтешь. Никак ладу добиться нельзя. Да-а-а. Тугова-
то жизнь налаживается.
А н н а (вбегает в избу). Дядя Влас! Говорят— Лу-
ка приехал. В городе его вчера видели Сетовы.
В л а с. А-а, здравствуй, невеста! Здравствуй! Ишь,
прибежала на радостях. Ну, садись. Что редко захажи-
ваешь к нам?.. Так Луку, говоришь, видели?
В а с ь к а (просияв). Ум-гу… Лука… Лука…
В л а с (вразумительно). Да, друг Васька. Брат
твой Лука вернулся. Понял? Брат твой родной.
В а с ь к а. Ум-гу. Гы-гы-гы… (Смеется.)
А н н а (выглядывая в окно). Чтой-то Сильвестр к
вам тащится?
В л а с. Не люблю человека этого. Горд богатством
своим. Ворчит больно много на порядки новые. Вред-
93
ный мужик. Чего бы ему понадобилось от ме-
ня? (Пауза.)
С и л ь в е с т р (входит в избу). С праздничком,
Влас! Да и с благополучным возвращением сына по-
здравляем. Слыхал от Сетовых. Да… Как же, слыхал…
В л а с (холодно). Здравствуй. Спасибо. Да вот Лу-
ки-то нет еще. Рано поздравлять стал.
С и л ь в е с т р. Да… Дождались сокола. Далеко ле-
тал… Ума набирался. Теперя в деревне первым челове-
ком будет. С характером парень. Помню, помню.
В л а с (насмешливо). Чудной ты, право, Сильвестр.
Да нешто кто первее тебя в селе будет? У тебя вот и
хлеб с позапрошлого года припрятан. Это нам только
горе, Самаровым: яровой хлеб сеять нечем.
С и л ь в е с т р. Зря говоришь, старик. Все отдал я по
разверстке. Все отдал. Только бы продержаться до
урожая.
В л а с. Ну да ладно. С чем пожаловал?
С и л ь в е с т р. Дело есть. Ты как: землю всю засеять
думаешь?
В л а с. Да, уж коли Лука пожалует к нам, так надо
полагать — всю засеем.
С и л ь в е с т р. А семена-то откуда? Советские, что
ль?
В л а с. Получил из исполкома малось. Да не хва-
тит. Давеча у тебя просил, отказал ведь.
С и л ь в е с т р. Эх, Влас. Не знаешь ты доброты мо-
ей к тебе. Не веришь ты мне. А ведь вместе за девками,
бывало, бегали. Хе-хе-хе. Вместе сыновей венчали. Да-
веча говорил я тебе: нет у меня зерна. И вправду не
94
было. А сейчас вот раздобыл — и тебе, по знакомству,
предложить пришел. С уступочкой.
В л а с. Это с чего подобрел ты вдруг, Сильвестр?
А н н а. Лука, Лука идет!
Л у к а (входит; в избе движение). Здравствуй,
отец! (Целуется.) Анна! Дорогие мои! Вот хорошо. Все
в сборе. Ты, Таня, чего похудела так? А Васька-то,
Васька. Глядите, как глаза на меня выпучил. Ужель не
узнаешь, Вася? Да ведь это я, Лука.
В а с ь к а (заливаясь смехом). И-ги-ги-ги… (Тыка-
ет пальцем.) Ов-во: Лука. Ги-ги-ги. Лука.
В л а с. Ну, садись. Устал, поди, пока до Волги до-
брался. А ты, Анна, рядышком, рядышком, не стесняй-
ся.
Л у к а. Да, отец. Долго ехал я. Из самой Волыни.
Границу стерегли мы там. А вы писем не получали?
В л а с. Нет. Письма твои, видно, после тебя прибу-
дут… А ты, я вижу, одет неплохо.
Л у к а. Да, обмундировали в дивизии на прощание,
подарки раздали. И проводы устроили по-хорошему: с
музыкой, концертом, речами. Как с родными все равно
прощались с нами. Взгрустнулось даже, когда эшелон
со станции двинулся.
Т а т ь я н а (ставит миску на стол). На, Лука, от-
ведай наших щей самарских. Забыл, верно, и вкус их.
Л у к а. Спасибо… Мы больше на пшене сидели…
Эх, и работать же начну теперь. Стосковался по труду.
Готов, кажется, день и ночь хозяйство наше чинить.
В л а с. А не отвык?

95
 С и л ь в е с т р (подобострастно). Товарищ Лука
все больше винтовочкой работали. Насчет того, чтобы,
значит, буржуазию поприжать.
Л у к а (прищурившись). Да, дядя Сильвестр. Бур-
жуазию и кулаков разных деревенских.
В л а с (смеясь). Вроде тебя, Сильвестр.
С и л ь в е с т р (недовольным тоном). Ну, товарищи.
Это вы ошибаетесь. До каких пор меня люди кулаком
считать будут? По миру, что ли, я должен пойти для
доказательства?.. (Пауза.) Наше вам почтение… Так
ты завтра зайди ко мне, Влас, за семенами. (Уходит.)
В л а с. Вредный старик. Всю жизнь хитрит…
(Улыбаясь.) Хм. «Товарищ Лука». Ишь ты, с какой
стороны подойти думал.
Л у к а. Ну да шут с ним. Расскажите лучше мне
про житье свое. Чем жили эти два года, как с хозяй-
ством обернулись?
В л а с. Тяжело приходилось. Я стар. Татьяна, бед-
ная, за троих работала. Все хотели мы хозяйство наше
от упадка удержать, да землю сполна засеять. Кое-как
удалось нам коровку купить, заместо той, что колча-
ковцы угнали. А земли всей так и не засеяли. Некому и
нечем сеять было. Тяжело было. Разверстку тоже с
трудом большим выполнили… Ну а теперь с твоим при-
ходом ожили мы духом. Закипит работа у нас. Лишь бы
только урожай не подвел. А за посевом остановки не
будет.
Л у к а. Ладно. Все хорошо будет. Наладим дело.
(Улыбается.) Теперь народу много к Самаровым при-
бывает — сразу двое. Правда, Анна?
96
 А н н а. А ты, видать, меня не позабыл за разгово-
ром-то.
В л а с. А когда венчаться думаете?
Л у к а. Какое там венчанье. Запишемся в Испол-
коме — и весь сказ.
В л а с. Ну, не дури Лука. Без попа я и в дом ее не
пущу.
Л у к а. Ты, отец, весь прежний. Гляжу я на тебя и
Ваську и думаю: оба вы от старого строя ущерб полу-
чили. Васька рук и разума на войне лишился. А ты,
отец, не во гнев будь сказано, во тьме блуждаешь.
В л а с. Знаю. Слыхал я это от тебя и в девятнадца-
том году. Упрекал ты меня в темноте, да только сам на
мой взгляд темен был. Не знаю, где это ты теперь света
набрался. На войне, что ль? На кровопролитии люд-
ском?
Л у к а. Напрасно думаешь, что я только и делал,
что дрался эти два года. Я грамоте выучился. Я книгу
и газету полюбил. А особливо в театр меня тянет! Ты
не поверишь, что я даже сам на сцене выступал. Играл
старика вроде тебя.
В л а с. Ну и ну. Как же это ты, после таких чуда-
сий, землю пахать будешь?
Л у к а. Очень просто. Сам убедишься. Ты разве
думаешь, что грамота да наука повредит нашему брату-
крестьянину?
В л а с (иронически). Ну и ну. Не знаю, что и ска-
зать…
Т а т ь я н а. Да будет вам спориться-то. Вы лучше
послушайте, как я с мужем моим, Васькой, беседовать
97
буду. Ты знаешь, Лука, он за последние месяцы разго-
ворчивее стал. А, когда припадки с ним бывают, так
очень даже много говорит. Только кричит тогда на всю
улицу. (Ваське.) Вась, а, Вась! Ты любишь меня?
В а с ь к а. Угу-у-у. Бить тебя нужно. А рук нету.
Бить нужно…
Т а т ь я н а. За что бить?
В а с ь к а. У-у-у. Ты красивая. На тебя люди смот-
рят…
Т а т ь я н а (полуплачущим голосом). Вася. Где ру-
ки твои, кто украл?
В а с ь к а (ухмыляясь). Кого? Руки? Шипит, гу-
дит… Ба-а-ах-х-х… Нету рук… Ги-ги-ги. (Нервно сме-
ется. Таня утирает слезы.)
Занавес

98
 ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

(Спустя четыре месяца, в той же избе Власа.

Сквозь тусклые окна, издали, доносится погребаль-
ный звон. Со двора слышен голодный вой собаки. На
постели без памяти лежит в тифу Татьяна. Васька
стоит у ног больной и пристально глядит в лицо
Татьяны.)
В а с ь к а. Ум-гу. Спит. А кто хлеба даст?.. Спит.
Ов-ва. (Стучит ногой о кровать. Молчание. Затем
подходит вплотную к больной и дует ей в лицо.) Да-
вай. Ну, давай. Ой-яй. (Хнычет.) Хлеба давай. (Са-
дится на пол и тихо всхлипывает.)
В л а с (молча входит в избу и садится за стол,
закрыв лицо руками. Вид у него растерянный; потом
говорит про себя). Я ему говорю, Сильвестру: души в
тебе нет. Ведь не для себя прошу. Татьяна в тифу ва-
ляется. Ужели кружку молока пожалеешь. А ведь ко-
ровушка-то моя была, да к тебе перекочевала… (Горько
качает головой; пауза.) «Да разве, — говорит, — я
даром корову твою взял? Ведь три пуда зерна отдал. Я
сам, — говорит, — теперь в затруднении великом.
Неурожай все одно — что у Власа, что у Сильвестра в
гостях нынче. Все есть хотим. Да на всех не хватит…»
(Пауза.)
Т а т ь я н а (бредит). Не пущу. Ой, убей меня, не
пущу. Матонька моя. Уходит, уходит… А ерманцы
99
злые, проклятущие. Убьют, изуродуют Васю… Горе ты
мое… Горе… Война… А-а-а… (Стонет.) Где руки,
спрашиваю? Кто руки отнял?.. Гудит, шипит, бах-х…
нету рученек… (Приподымается на постели.) Чего
глядишь, Васька? Не гляди, говорю. Глаза у тебя чу-
жие. Ой, ой. Люди добрые, подменили, подменили. А-а-
а… (Падает на подушку. Васька в ужасе забился в
угол. Влас возится возле больной.)
Л у к а (входит в избу). Так, так, значит… (Бормо-
чет.)
В л а с. Похоронил Анну?
Л у к а (после небольшой паузы.). Что говоришь?
Да, похоронил… Зарыл под грушей, что у дороги. На
кладбище и места не осталось… Вчера пятьдесят, сего-
дня двадцать. На всех не хватит…
В л а с (машинально). «На всех не хватит…» Даве-
ча Сильвестр мне про хлеб то же самое сказал…
Л у к а (не слушая). Кончилось. Нету Анны. (Кри-
во усмехаясь.) Недолго баловала нас судьба после двух
лет ожидания. (Пауза.) Я, отец, когда вез гроб, многое
передумал по дороге. Всю жизнь свою перебрал от
начала до конца. Ни в чем утешения не находил. А как
стал зарывать гроб, да посыпалась сухая, бесплодная
земля на покрышку, так не выдержал, заплакал от тос-
ки. Проклинать стал и себя, и землю, и судьбу люд-
скую… А потом вдруг подумал: а ведь когда-нибудь
настанут лучшие дни. И вспомнят люди о тяжелом жи-
тье нашем. И о том, как Влас Самаров хлеба и покою
лишился на старости лет. И о том, как безропотно до-
жидалась и не дождалась счастья своего Анна. И о том,
100
как Таньку засудила судьба на жизнь с идиотом безру-
ким. Все оценят, все припомнят люди и скажут: креп-
кие, упорные были Самаровы, коли разума не лиши-
лись. И нам дорогу расчистили для жизни новой. (Го-
рячо.) А все же время сейчас хоть и страшно тяже-
лое — а большое, очень большое время. Ты вот не чув-
ствуешь. Ты к старому прирос. Не понимаешь ты, не
вкусил духа нового. А я вот попробовал. В эти два го-
да, что в дивизии был, совсем другим человеком стал.
Богат я стал, отец, мыслями, богат. И с каждым днем
богатею.
В л а с. Не знаю, чего это ты попробовал. А знаю,
что с утра вот не ел ты ничего и так голодным и спать
ляжешь. Вот она — проба-то твоя житейская. А с бо-
гатством своим далеко не уедешь. Разве что на клад-
бище свезут.
Л у к а. Знаю, отец. Все сознаю, все понимаю. Мы
теперь не только голодать будем. Крова лишимся. Бе-
жать не сегодня-завтра придется. Все прахом пошло.
Все убила засуха проклятая. Ничего не пожалела. Че-
ловека любимого отняла у меня… (Возбужденным голо-
сом.) Ну и что же? Голову о стену разбить себе должны
мы? Да разве не переживал народ худшего? Да разве
не разорвало в клочья миллионы людей на войне? А
пленных красноармейцев не пытали, не жгли на кост-
ре? А еврейские местечки на Украине не сравняли с
землей бандиты? Время такое. Ничего не поделаешь.
Мы вот уцелели хоть, а другие…
В л а с (мрачно). Да, уцелели. А давно Анну схо-
ронил? А Татьяна, как, по-твоему, выживет без пищи и
101
доктора? (Упавшим голосом после паузы.) Жизнь про-
клятая…
Л у к а (взволнованно). Гляди, отец. Татьяна хри-
пит уже.
В л а с (подходя к умирающей). Да. Должно, поми-
рает. (Татьяна после нескольких вздохов кончается.
Влас закрывает ей глаза и кладет крест-накрест
руки.) Упокой, Господи, усопшую рабу Твою Татьяну.
(Крестится и целует покойницу.)
Л у к а. Прощай, Татьяна. (Целует ее. Испуганно.)
Гляди ты, что с Васькой… (Васька, сидя на корточ-
ках, неподвижным взглядом, полным ужаса, глядит
на Татьяну. Потом падает навзничь и, колотя голо-
вой об пол, кричит.)
В а с ь к а. Ой, отец, разними. Зачем руки сложил
Таньке? Ой, разними, а то не встанет больше Танька.
Ой, руки разними… А-а-а-а… (Перекидывается на бок
и слегка подымает голову, точно прислушиваясь.)
Слышь? Стреляют. Бу-у-ум. Во-во-во. Слышишь? Пах,
пах, та-та-та. Ой, упал. Кто, кто? Взводный. Гляди,
гляди: сам руки складывает. Ишь ты. А на бороде
кровь. Чудно… Не-не. Не хочу. Не пойду дальше.
Страшно… (Падает опять навзничь.) Танька, ты не
сумлевайся, я вернусь с войны. Я вернусь. Да не завы-
вай, дура. Не надрывай душу… Ая-я-яй. Ой, руки мои.
Ой, режут. Пустите, пус… пус… (Задыхается, изо рта
течет пена, Васька теряет сознание.)
С и л ь в е с т р (входя в избу). Это что? Опять при-
падок с ним? Дела, дела Твои, Господи. (Смотрит на
постель.) Неужели умерла? Вот тебе на… А я молока
102
принес ей. (Ставит на стол кринку.) М-да. Так-так.
Что же теперь делать думаешь, Влас?
В л а с. Не знаю. (Берет кринку с молоком и под-
носит Ваське.)
С и л ь в е с т р. Да уж известно, что. Сухой землей
сыт не будешь. Уезжать тебе надо. Жизнь спасать
свою. Завтра полсела выбирается. И ты с ними езжай.
Не помирать же здесь с голоду.
В л а с. Все равно теперь. (Машет безнадежно ру-
кой.)
С и л ь в е с т р. А я тебе на дорогу мучицы дам. Ты
мне оставишь полотно да вещи бабьи. Вот мы и сочтем-
ся.
Л у к а. А вы, дядя Сильвестр, конечно, остаетесь?
С и л ь в е с т р. Да, милый человек. Я кое-как пере-
бьюсь. Хвала Господу.
Л у к а. М-да… Вам теперь убытка да горя мало.
«Хвалу Господу» петь можете. Бабьи-то вещи да ко-
ровки во двор плывут.
С и л ь в е с т р. И-и-и. Да что ты, милый человек? Да
разве у меня поле не выгорело? Беда одна для всех
пришла. Оно, конечно, травы пока что не ем, хвала Бо-
гу. Это верно. (Пауза.) А слыхали, что Терентьевых
вся семья Богу душу отдала? Вся как есть. Поели зе-
лья, что в роще насбирали, да так всех пучить вдруг и
почало. Корчило их, корчило, да и прикорчило. Вот ка-
кие времена настали-то. Крыс едят, мышей. Свиньи то-
го не едят, что народ сейчас…

103
 Л у к а. Что же поп-то ваш не намолил урожая?
Пять молебнов отслужила деревня. Последнюю краюху
хлеба народ отдавал.
С и л ь в е с т р. Не заслужил, видно, прощения
народ. Грехов много. Ну, я пойду. А ты, Влас, Татьяну
поскорее хорони, а то сами еще сляжете. Зараза от нее
идет… (В дверях.) А коль решишься ехать, приходи.
(Уходит.)
В л а с. Ты вот давеча сказал Сильвестру: молебны
не помогли. Я смолчал тогда. А теперь скажу. Правду
говоришь. Не помогли — не верю я теперь ни в Бога,
ни в правду. Ни во что не верю. Всю жизнь верил, а те-
перь точно оборвалось что-то здесь. (Бьет себя по гру-
ди.) Помню, умирала мать твоя. Три месяца, как распя-
тая, страдала. Пальцы изгрызла от боли. И все, бывало,
шепчет мне: «За что, Влас? За что муки терплю?» А я…
я говорил ей: «Терпи, Глая, Богу нужны страсти твои.
Ничто на свете спроста не делается…» А теперь вижу,
что тут чтой-то не так. Чтой-то не так. Вот ты, Лука,
без жены остался, нищим стал. За что? Богу это нуж-
но? А Танька за грехи жизнь молодую отдала? А Вась-
ка разума и рук лишился? Нет. Тут чтой-то не так. Не
может этого быть, чтобы я на старости лет заслужил
собачьей доли да смерти голодной. Ну куда мне идти
теперь? Что делать? Где голову преклонить?
Л у к а. Найдем выход. Первое время скитаться,
может, придется. А там Советская Республика помощь
даст. Не оставит.
В л а с. Не верю я, никому не верю. Никому до нас
дела нет… Ну что мне дала до сего времени Советская
104
Власть? Ну, скажи. Земли шереметьевской две десяти-
ны? Поди вот, погляди на землю-то. Вся дочиста выго-
рела. Грызть я ее буду? (Краткая пауза.) А помо-
щи — дожидайся. Вот давать-то, давать — это мы все-
гда должны были. А сейчас нет у нас ничего. Вот мы и
не нужны никому. Нет, брат. Шалишь. Никому не ве-
рю, ни Богу, ни людям. Все про нас забыли. Собаки го-
лодные. Вот кто мы сейчас… Ну и пусть. Скорее бы ко-
нец. Будь ты проклято…
Л у к а. Ослаб ты, я вижу, совсем духом. Нет в тебе,
отец, рассудка прежнего. Ну ты подумай. Страна наша
велика, на тысячи верст тянется. Миллионов полто-
раста народу живет. А наших волжан голодных — де-
сять миллионов. Так разве пятнадцать человек не
накормят одного? А ведь хлеба в Сибири да на Укра-
ине хорошие, урожайные. Сейчас по всей Республике
помощь для пас готовят. Даже за границей сочувству-
ют и сборы делают. А ты говоришь — забыли про нас…
В л а с. Блаженны верующие. А пока что приходит-
ся нам заколачивать избу и идти, куда глаза глядят.
(Молчание. Во дворе воет собака. Васька громко хра-
пит.)
Л у к а. Я, отец, решил опять в армию идти. А ты
что надумался?
В л а с. Ничего не знаю.
Л у к а. Поедем вместе на Украину. Ты перезиму-
ешь там в деревне с Васькой, а к весне — обратно.
Ладно?
В л а с. Все равно.
Л у к а (мягко). Ты бы лег. Ослаб ведь.
105
 В л а с. Все равно не усну.
(В избе полутемно. Откуда-то издали доносится
бабье завыванье.)
Занавес

106
 ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ 22

(Праздничный день в украинском селе. Широкая

улица. Налево — Волисполком 23. Неподалеку, на
бревне, сидит несколько человек крестьян и красно-
армеец. Направо деревенский театр, наскоро сколо-
ченный из досок. На дверях висит надпись: «Сьогодня,
на користь голодних селян Поволжья, червоноармійці
N-го полку улаштовують виставу. Програм:
1) Мітінг. 2) «Молода кров» — пьеса Вінніченко.
3) Концерт. Грає духова музика. Платня — хто
скільки може, але не менш, як 1.000 карбованців 24»).
1 - й Д я д ь к о (заика). Од-дн-ног-г-го я не второ-
паю: й-йяк це можливо, щоб людина л-л-листя з дерева
объїдала. Та це що ж таке виходить? Г-господи Боже!
2 - й Д я д ь к о. А я гадаю, що це дурниця. Газети
завше трошки прибрехують. Воно може й правда, що
десь там на Волзі хліба мало зібрали. Ну а в нас буря-
ки 25 та картопля не пропали? Але якось живимо.
3 - й Д я д ь к о. Ти, Микола, сам любиш збрехнути,
тай і другим не віриш. А я тобі скажу, що правду пи-

22
Ради экономии места и сил мы решили оставить реплики на украинском без
полного перевода в сносках и ограничились переводом отдельных непонятных
слов.
23
Исполнительный комитет волостного Совета рабочих, крестьянских и крас-
ноармейских депутатов.
24
Здесь — украинское название советского рубля.
25
Свекла (укр.).

107
шуть про голод. Я сам, як утік із угорського 26 полону,
довго в Карпатах блукав і з голоду страву собі з бу-
дяків 27 та кропивнього лисття варив. Так цілу неділю й
годував себе. А то одного разу вкрав я на полі барана й
не було в мене соли, так я знаєте, що придумав? Взяв і
помочився в котьолок і таким чином баранину засма-
жив. Ось яка кумедия була. (Все смеются.)
1 - й Д я д ь к о. А чи п-п-правду кажуть, що люди
кидають села, тай разбігаються, хто к-к-куда? А то ще
оповідають, що в-в-в-від х-х-холери та пошесті 28 по п-
п-пятьдесят чоловік в один день вмирае на селі?
К р а с н о а р м е е ц. Вы, дядьки, еще всего не знаете.
Вам и не такие еще вещи расскажут про голод сегодня
на митинге.
2 - й Д я д ь к о. Було й в нас лихо. Вмирав нарід від
пошесті. Гвалтували 29 козаки баб. Горіли хати від гар-
матних набоїв 30. Все було — знаємо сами…
К р а с н о а р м е е ц. Нет, того, что делается сейчас
на Поволжье, вы не знаете. В свое время там тоже гу-
ляли колчаковцы и дутовцы 31. Тоже горели избы. Ты-
сячи людей от тифа помирали. Но все это не то. Сейчас
миллионы людей бросают хозяйство, заколачивают из-
бы и бегут, куда глаза глядят. Царь-голод сейчас в
наступление пошел. Это пострашнее генеральских
банд. Тут, братцы мои, не отдельные села гибнут. Тут
26
Венгерского (укр.).
27
Чертополоха (укр.).
28
Эпидемии (укр.).
29
Насиловали (укр.).
30
Пушечных выстрелов (укр.).
31
А. Дутов — белый казачий атаман.

108
не сотню-другую коровок реквизируют белогвардейцы.
Тут всех людей, все хозяйство, весь скот Царь-голод
реквизирует. И оставляет одну пустыню. Вот каково
положение, дяденьки вы мои.
3 - й Д я д ь к о. Дивиться, якийсь дід іде, а з ним
каліка. (Все смотрят в конец улицы. Там медленно, с
котомкой на плечах, страшно худой и черный двига-
ется Влас, а рядом с ним Васька.)
1 - й Д я д ь к о. Певно біженець із Волги.
2 - й Д я д ь к о. Куди там. Це «Калуга» 32. Вона
тільки тим і займається, що по українських селах хліб
хапає.
К р а с н о а р м е е ц. Поговорим, узнаем.
В л а с. (подходит к сидящим и говорит глухим
голосом). Здравствуйте. (Молча садится на землю
вместе с Васькой.)
1 - й Д я д ь к о. З-з-з-здалека, дядько?
В л а с. Оттуда. (Неопределенно машет рукой.) С
Волги.
3 - й Д я д ь к о. Хазяїном був?
В л а с (рассеянно). Н-нет, да, да, был.
К р а с н о а р м е е ц. А это кто, сын, что ли? (Указы-
вает на Ваську.)
В л а с. Этот? Сын, Солдат. Отечество защищал.
Руку да разум потерял. Бесполезный теперь человек.
(Пауза.) Да и я тоже лишний. (Тяжелое молчание.
Подходят новые группы крестьян.)

32
Возможно, искаженное просторечное «калика» — нищий, просящий мило-
стыню. Кроме того, Калуга неоднократно за свою историю пустела из-за
неурожая и голода.

109
 К р а с н о а р м е е ц. А что у вас, старик, хлеб совсем
пропал?
В а с ь к а (встрепенувшись). Хлеба. Давай. Давай.
(Влас сует ему в рот черствую корку.)
В л а с. Хлеб, говоришь? Где уж там хлеб — травы
нигде нет. Листья все с деревьев посрывали. Мышей
есть начали. Совсем, совсем плохо стало. Почитай,
треть села вымерла.
К р а с н о а р м е е ц. А семья ваша там осталась?
В л а с. Нет. Вот я весь тут. (Указывает на себя и
на Ваську.) Да еще сын есть, в Красную Армию вер-
нулся. Неудачные сыновья у меня. У обоих жены в
один день померли. От голода и тифа.
1 - й Д я д ь к о (бабам). Ну, ч-чого, чого поставали?
Біжіть до хати їсти старому принесіть. (Несколько баб
уходят за пищей домой.)
3 - й Д я д ь к о. А на кого ж ти покинув свое госпо-
дарство? Хазяйство, значит?
В л а с. Какое там хозяйство. Корову еще летом за
хлеб отдал. Лошадь подохла с голодухи. В последний
раз отвезла Таньку — жену Васькину — на кладбище,
да ночью и пропала. А вещи все, как есть, отдал за му-
ку. Одна пустая изба осталась. Вот вам и хозяйство-то
мое.
К р а с н о а р м е е ц. А куда теперь бредете, старик?
В л а с. Н-не знаю… А что это у вас за надпись ви-
сит? (Указывает на театральное объявление.)
К р а с н о а р м е е ц. Это объявление. Сегодня пред-
ставление будет в пользу голодающих.

110
 В л а с. Так-так… У меня сын Лука оченно любит
представления эти… Не знаю, не видал никогда. (Пау-
за.) А что помощь задумали — это хорошо. Дело нуж-
ное. Да… Везде бы так… (Бабы приносят еду. Старик
молча берет миску и кормит, как ребенка, Ваську.)
О д н а и з б а б. Да вы, дядько, їште, я сама по-
кормлю його.
В л а с. Нельзя. Он нелюдимый. Особливо баб боит-
ся. Иной раз примерещится ему в ком-нибудь жена его
Татьяна, так в припадок даже впадает. И, этот умрет,
видно, скоро. (Все сумрачно молчат. Бабы всхлипы-
вают. Вдали слышен приближающийся звук оркест-
ра.)
К р а с н о а р м е е ц. Идут наши ребята. Сейчас пред-
ставление начнется.
(По улице проходят, обнявшись, два пьяных кре-
стьянина и фальшиво выводят: «Дощик, дощик». Из
толпы раздаются негодующие возгласы: «Пьяниці чо-
ртови, геть звідсіля 33, сволочи». Один из дядьков за-
пускает в них палкой. Пьяные испуганно умолкают и
быстро удаляются.)
2 - й Д я д ь к о. Я так гадаю. Як вже допомогати
голодним, то як слід допомогати. Що тепер значить ти-
сяча карбованців? Раз плюнути. Тут треба раз у раз
обійти всі хати і зерна як слід назбірати. Щоб честь
честтю, значить. (Толпа гудит.)
Т о л п а. Правду каже, Микола! Треба дати, треба.

33
Вон отсюда (укр.).

111
 1 - й Д я д ь к о. И-и-и… щоб негайно 34. З-з-завтра
же мусимо н-наз-з-збірати.
Т о л п а. Ясне діло. Тут не може бути суперечек 35.
Всі дамо.
(Оркестр приближается. На сцене появляется
отряд красноармейцев. Оркестр играет «Слезами за-
лит мир безбрежный».)
В а с ь к а (когда музыка стихла). В-во. Играют
солдаты. (Напевает.) «Как на взморье мы стояли, на
германском бережку…»
В л а с (сердито). Замолчи, Васька. (Все жалост-
ливо улыбаются, глядя на Ваську.)
(Затем хор красноармейцев поет: «Слезами за-
лит мир безбрежный». Толпа все увеличивается. Пе-
ние стихает.)
В л а с. «Добро не может умереть». (Вздыхает.)
Блаженны верующие. Они, что и Лука, верят. А я не
знаю, ничего не знаю. К чему идем? Во что верить? На
что надеяться?
(Из здания театра выходит, военком.)
В о е н к о м. Товариші! Зараз буде під відкритим не-
бом мітінг, після чого почнеться в театрі вистава. Пер-
ше слово належить голові Волвиконкому 36. (Оркестр
играет Интернационал. На стол взлезает пожилой
крестьянин. Толпа затихает. Влас внимательно
прислушивается.)

34
Немедленно (укр.).
35
Споров (укр.).
36
То же, что и Волисполком (см. выше).

112
 О р а т о р. Товариші! Перш за все, я пропоную 37
вам вислухати того селянина, що з далекого Поволжья
на старости літ прийшов сюди до вас за шматком хліба.
Хай він повідає нам про муки і страждання голодних
селян. (Указывает на Власа. Взоры всех обращаются
на него. Влас сначала недоумевающе обводит взором
толпу, потом порывисто встает, приподымает с
земли Ваську и, обняв его обеими руками, говорит.)
В л а с. Братья! Не надо вам много говорить. По-
смотрите на него. (Указывает на Ваську.) Он без рук
да без разума остался. Для него вся жизнь — что чер-
ная ночь. Для него смерть — благодать. Вот так нынче
народ наш приволжский. Он рук своих — хозяйства
лишился. У него разум от горя помутился. Все убил в
нем, все высушил голод. Ему все равно стало — жить
или помереть. Братья мои дорогие! Не за себя, за народ
молю вас: не дайте погибнуть краю нашему. Поддержи-
те народ в беде лютой. Спасите голодающих. (Плачет.
Толпа напряженно молчит.)
Занавес

37
Предлагаю (укр.).

113