МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РФ

БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

МИР ЕВРАЗИИ: ОТ ДРЕВНОСТИ

К СОВРЕМЕННОСТИ

Сборник материалов
Всероссийской научно-практической конференции
(г. Уфа, 5 марта 2020 г.)

Том 1

Уфа
РИЦ БашГУ
2020
УДК 94
ББК 63.3(0)
М63

Печатается по решению кафедры Зарубежной истории ИИГУ.

Протокол № 9 от 24.04.2020 г.

Редакционная коллегия:
канд. ист. наук, доцент Н.А. Бессилин;
канд. ист. наук, доцент Е.А. Круглов;
канд. ист. наук, доцент Р.Р. Тухватуллин (отв. редактор);
канд. ист. наук, ст. преподаватель Ю.С. Усова;
канд. ист. наук, доцент Р.Р. Хадимуллин;
канд. ист. наук, доцент А.О. Целищев;
канд. ист. наук, доцент Ф.Ф. Шаяхметов

М63 Мир Евразии: от древности к современности:

сборник материалов Всероссийской научно-практической кон-
ференции (г. Уфа, 05.03. 2020 г.). Т. 1 / отв. ред. Р.Р. Тухватуллин.
– Уфа: РИЦ БашГУ, 2020. – 424 с.
ISBN 978-5-7477-5117-0
Сборник является продолжением традиции опубликования научных
работ серии «От древности к новому времени: проблемы истории и
археологии».
Представляет интерес для исследователей, преподавателей, аспирантов,
студентов и всех, кто интересуется современными историческими,
этнологическими, археологическими, философскими и общегуманитар-
ными изысканиями.
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов данного
сборника.
УДК 94
ББК 63.3(0)

ISBN 978-5-7477-5117-0 © БашГУ, 2020

УДК 39: 94 (575.4)
С. Дж. Атдаев
к. и. н., ведущий научный сотрудник
Туркменистан, Ашхабад, Институт Истории и археологии АНТ

C.J. Atdaev
с. оf h. s., leading researcher
Turkmenistan, Ashgabat, Institute of History and Archeology of ANT

ЗНАКИ ПОКОРНОСТИ НА ВОСТОКЕ

SIGNS OF HUMILITY IN THE EAST

Аннотация: в восточных странах знаки смирения выражались не только позой
повиновения, но и посредством определенного расположения атрибутов власти и
достоинства на теле покоренного. Эти признаки позволяет правильно понять язык данного
этикета, его структуру и символическую значимость. В качестве атрибутов подчинения
выбраны такие предметы как: кнут, пояс и сабля.
Annotation: in eastern countries, signs of humility were expressed not only in a pose of
obedience, but also through a certain arrangement of attributes of power and dignity on the body of
the conquered. These signs allow us to correctly understand the language of this etiquette, its
structure and symbolic significance. Such attributes as lash, belt, and saber were chosen as
attributes of humility.
Ключевые слова: знак, покорность, кнут, пояс, сабля
Keywords: sign, humility, whip, belt, saber

Этикет восточных стран имеет свои черты и особенности, состоящих из

множества тонких и значимых деталей. Эти признаки выражались не только
позой повиновения, но и посредством определенного расположения атрибутов
власти и достоинства на теле покоренного лица. Знаки подчинения,
почерпнутые из исторических источников и литературных материалов,
позволяет правильно понять язык военного этикета, его структуру и
символическую значимость. Сравнительный анализ сведений позволяет
выявить как стереотипность поведения покоренных, так и их разнообразие.
Многообразность способов выражения покорности, в свою очередь, дает
широкую палитру ее выражения и проявления. В качестве атрибутов
покорности выбраны такие предметы как: плеть, пояс и сабля. Все эти вещи
очень значимы в сознании воинов, так как помимо своей материальной
значимости, они содержат в себе такие понятия как: власть, мощь,
превосходство, достоинство и гордость. Ценностью данного исследования
является возможность правильного понимания подобных исторических
сюжетов, их грамотное прочтение и умение сделать верный вывод.
Военные баталии, красочно и детально представленные в исторических
материалах и литературных произведениях, обычно заканчиваются красочным
описанием торжества победителей. Изображение же побежденной стороны
ограничено лишь упоминанием об их приниженным и бедственным положением.
194
Однако, как видно из исторического материала, поведение проигранной стороны
выражалось определенным поведением, согласно их новому статусу и положению.
Покорность передавалась определенной обрядностью, знаками и церемонией.
Чтобы усилить свой позор на шею или плечи вешались атрибуты славы и доблести,
символизируя тем самым свое полное подчинение и смиренность.
Шея. В трудах восточных авторов само понятие покорности часто
передается через символику шеи. К примеру, мирза Мехди-хан, автор труда
«Тарих-и-Надири», описывая события, развернувшиеся в Хорасане в XVIII в.,
писал, что после того как, по указу Надир-шаха (годы правления: 1736-1747)
Али-кули-хан переправился через Амударью, некоторые из племен «положили
шею в ошейник повиновения и преданности» [23, с. 140].
Такие же слова встречаются в материалах хивинского историка Мухаммед
Риза Агехи (1809-1874). В работе «Шахид-и-икбаль» говорится, что народы,
проживавшие на окраинах ханства, в момент опасности покорения, заявляли:
«мы скорее умрем, чем согласимся … с покорностью носить на шее бремя их
господства; тяжести такого позора нам бы не вынести» [8, с. 411].
Путешественники, посещавшие в XIX в. Туркменистан, отмечали частый
характер набегов туркмен на иранские селения и города. Возвращавшиеся из
подобного набега-аламана, приводили с собою огромное количество рабов.
А.П. Андреев, описывая один из подобных набегов, отмечал, что больно было
видеть на жалкий вид рабов, измученных продолжительным переходом «с
веревкой на шее» [5, с. 136]. Здесь мы видим яркий пример применения
традиционного инструмента подавления и признания пострадавшими
безоговорочной покорности.
Нечто подобное описано в записках Г. Блоквиля, находившегося в 1860-1861
гг. в плену у текинцев Мерва. Он сообщает, что оказавшиеся вместе с ним
вневоле персидские воины, «ведены были с верёвкой на шее» [12, с. 19]. Позже,
по прибытию в село, на невольников была надета «цепь, охватившая отдельным
кольцом шею каждого пленника». Блоквиль посчитал такое обращение
унизительным и оказал сопротивление, отмечая «я воспротивился этому… но…
туркмены немилосердно избили и связали меня» [12, с. 21].
Камча. У тюркских народов камча почиталась как сакральный предмет и
нередко выступала в качестве наиболее действенной защиты от нечистой силы.
Камчу вешали на шею при демонстрации покорности. Н.А. Кисляковым был
зафиксировал интересный ритуал, который совершал паломник во время
посещения мазара святого Бурха. Паломник спускался с лошади, читал суры из
Корана и, подняв камешек с земли, клал его на один из больших камней. Затем
вновь садился верхом на лошадь и вешал себе на шею камчу или поясной
платок в знак своего унижения» [17, с. 181].
В героическом эпосе кыргызов «Манас», описывается как Чубак просит
прощения у Алманбета за прежнюю ссору:
Вдруг разъяренный Чубак
Спешился мирно с коня,
195
 Набросив на шею камчу,
На груди руки скрестил:
- Доблестный мой Алман,
Повел я себя, как болван!
Непристойно я поступил…
Но если сможешь - прости [22, с. 188].
Пояс. Еще больше встречается описание капитуляции с использованием пояса.
С древних времен, дорогие пояса считались признаком власти и являлись особым
подарком, достойным лишь правителям. Так, в 176 г. до н.э. хуннский хан Модэ
послал китайскому императору с посольством подарки. С ответным посольством
он получил взамен богатейшие дары, среди которых был «пояс золотом
оправленный и носороговую пряжку к поясу золотом оправленную» [11, с. 56].
Церемониальная важность поясов у лиц обладающих политической и
военной мощью, подтверждается материалами археологических раскопок. На
поздеантичном памятнике Топрак-Кала был найден обнаружен царский золотой
пояс. Еще более убедительным представляется пояс «золотого человека»
(алтын адам), обнаруженный в захоронении кургана Иссык (конец IV – начало
III вв. до н.э.). Кожаный ремень был украшен массивными золотыми бляхами с
рельефными изображениями лежащего лося и лосиных голов. Очень интересна
находка из раскопок на городище Отрар. Найденный здесь поясной наконечник
украшен арабской надписью, которая гласит: «От Аллаха степень». Подобные
наконечники, определяющие статус воина, восходят ко времени
древнетюркских каганатов [25, с. 97].
В народных сказаниях пояс представлен элементом могущества и власти. В
туркменском героическом эпосе «Гёр-оглы» его главный герой предстает в
богатых воинских доспехах, среди которых упомянут дорогой «кушак»
украшенный золотыми вкладками (zer guşak, altyn guşak, zerrin kemer) [33, с.
227, 250, 286]. В туркменских сказаниях о Горкуте упоминаются пояса
«отделанные металлом» [18, с. 31]. В эпосе говорится о поясах «наводящих
страх на врагов» [18, с. 233].
Когда воин заслуживал должность начальника воинского соединения –
салара, его, наряду с другими подарками, одаривали поясом. Абу-л-Фазл
Бейхаки (955-1077) пишет, что: «эмир повелел отвести Ахмеда Йинал-тегина в
вeщевую палату и надеть на него халат, халат весьма драгоценный. Он предстал
перед султаном, опоясанный золотым тысячным поясом» [9, с. 258]. Также
уБейхаки мы находим описание тюркских гвардейцев при дворе Газневидов.
Он сообщает, что телохранители эмира, стояли в «золоченых поясах с
золотыми булавами. А несколько человек из них были даже в поясах,
украшенных самоцветными камнями» [9, с. 275].
Поясной кушак указывал на особый статус и положение воина. За особые
заслуги золотыми и серебряными поясами награждались: коменданты городов
– шихне, придворные чиновники – хаджибы и т.д. [9, с. 60, 271]. Низам аль-
мульк (1018-1092) так описывает карьеру тюркского гвардейца при дворе
196
Саманидов. В течение первого года он вел службу пешим, через год ему давали
лошадь, а на третий год он получал особый пояс (карачур) [7, с. 286].
Пояс являлся символом мужества и чести. Мухаммед Казим в своем труде
«Тарих-и-аламара-йинадири» часто использует эту символику. Он пишет, что «все
военачальники заключили друг с другом договор и союз и, подвязав подол геройства
к поясу храбрости, занялись приготовлением дротиков и копий» [24, с. 76].
Далее он приводит такие строки:
Такой приказ был отдан войску чести:
«Пусть воины наденут пояс мести [24, с. 84].
Пояс являлся непременным атрибутом коронования. Согласно рассказу
Рашид ад-Дина в момент интронизации великого хана Мункэ (годы правления
1251–1259) из-за туч, скрывавших небо в течении нескольких дней, вдруг
появилось солнце. Это был хороший знак и «все присутствующие - упомянутые
царевичи, старшие достопочтенные эмиры, главы родов и бесчисленные
войска, которые находились в тех пределах, - все сняли шапки и повесили
пояса (себе) на плечи» [28, с. 132].
Пояс, как символ признания новой власти, часто передавался последующему
правителю. Газневидский ученый ан-Насави (1010-1075) пишет, что
хорезмийский султан Джалал-ад-дин (1220-1231 годы правления), после
поражения от монголов, двинулся в Закавказье. Здесь к нему прибыл Малик
Хамуш (Молчаливый). «В числе своих подарков султану он преподнес пояс
древнего царя персов Кай-Кавуса, который был усыпан многими драгоценными
камнями, не имеющими цены. Среди них был один бадахшан, имевший
великолепные грани и размером в ладонь - самый прекрасный и великолепный
из самоцветов. На нем были выгравированы имя Кай-Кавуса и имена ряда
царей, [правивших] после него» [31, с. 170].
Бейхаки пишет, что после утверждения сельджуков в Хорасане, эмир Масуд
(1030-1041 годы правления) одарил их предводителей титулами «дехкан» и
справил три халата, шапку с двумя рогами, знамя, одежду, лошадь, убранное
седло, а также золотой, по тюркскому, обычаю, пояс [9, с. 255].
Иногда пояса дарили в знак благодарности и преданности. Описывавший
военные походы Тимура Низам-ад-дин Шами («Зафар-намэ») пишет, что когда
правитель достигнул на своем пути мазара Абу-Муслима Мервези, то он
остановился и совершил паломничество. Туда же, ему на поклон, прибыли Али-
бек и ходжа Дли-Муайяд Сабзевари. Тимур обласкал обоих, оказал почет и
уважение, подарил пояс и меч и надел на них царские халаты [29, с. 520].
Восхождение на трон самого Тамерлана, после взятия Балха, описано так: 10
апреля 1370 года «он взошел на трон, надел золотую корону на голову и сам
себя опоясал императорским поясом в присутствии принцев и эмиров, которые
бросились к нему в ноги» [13, с. 460].
Российское правительство, укрепляя в XIX в. свое влияние на просторах
Центральной Азии, активно привлекало на свою сторону местных правителей.
Чтобы завоевать их доверие и расположить к себе, оно раздавало военные
197
звания и делало щедрые подарки известным ханам и сердарам. Так, ханша
мервских туркмен Гюль-Джемал получила в награду: два массивных золотых
браслета с драгоценными камнями, золотой пояс и соболий халат, крытый
золотой парчой [4, с. 142].
Особая символика пояса продолжала сохранять свое значение и в более
позднее время. Побывавший в конце 1881 г. в Мерве Донован сообщал, что «В
самом Мерве различия между племенами соблюдаются с особой
формальностью… мне объяснили, что каждому подразделению племени
присущ особый способ подвязывания кушака... с первого взгляда я никогда бы
не смог определить принадлежность человека к тому или иному племени по
манере ношения головного убора или подвязыванию кушака, но мои друзья -
туркмены никогда не заблуждаются в этих вопросах, которые очень важны в их
обществе» [32, с. 160].
Известно, что на поясе давали различные клятвы и обещания. В
Сокровенном сказании говорится, что когда юный Тэмучжин (1162-1227)
прятался от преследования меркитов на горе Бурхан-Халдун, то последние
захватили его жену Бортэ-учжин. Согласно преданию, Тэмучжин взобрался на
Халдун и дал клятву непременно отмстить врагам. Он повязал свой пояс себе
на шею, девятикратно поклонился солнцу, совершил кропление и молитву.
Сказал, и на солнце смотря,
С кропленьем молитву творя,
На шею он пояс, как четки, привесил,
А на руку шапку поддел,
И грудь широко распахнув,
Он трижды три крат до земли поклонился [19, с.17].
Позднее, он вновь совершил здесь паломничество, приняв ту же смиренную
позу с ремнем на плечах [13, с. 248].
Пояс использовали при обращении к Всевышнему. В киргизском народном
эпосе «Манас» мы находим такие строки:
Пояса закинув на шеи,
Бога благодарили. [22, с.35].
Говоря о правителях, следует отметить, что их низвержение и покорность к
представителям новой власти, регламентировалось символической сдачей
своего пояса. По сообщению ал-Белазури (806-892), когда вторгшиеся в Иран
арабы захватили Йездегерда, то сасанидский царь в знак повиновения
предложил свои атрибуты шахской власти: «Отпустите меня, я вам дам мой
пояс, перстень и корону»[10, с. 63].
Когда важного сановника решали унизить или предать смерти, персы
касались его пояса. Прикосновения к поясу обвиняемого означало осуждение и
обрекало последнего на казнь. Из истории Персии эпохи Ахеменидов известно,
что Оронт, родственник царя, решил изменить Киру, но был схвачен и по
решению знатных персов приговорен к смерти. Ксенофонт в следующих словах

198
описывает приговор: «После этого, по приказу Кира, они дотронулись до пояса
Оронта, обрекая его тем самым на смерть» [20, с. 27].
Когда наместника Хорасана Саида бин Усман в 676 г. совершил поход на
Согд, то взял определенную группу представителей знати в качестве гарантов
выполнения условий договора. Но своих обязательств вернуть заложников он
не сдержал и вероломно увез их в свое имение в Мадине. Более того, часть из
них Саид подверг сознательному унижению - сыновей царей и дихкан лишили
оружия, поясов, парчовой одежды - всех атрибутов знати, и заставили работать
как простых рабов [21, с. 132].
Пояс на востоке являлся символикой власти и овладение ею означало
покорность побежденного перед победителем. Когда ал-Джузджани (XIII в.)
описывает в «Табакат-и-насири» события, связанные с захватом огузами
областей Хорасана, то приводит один примечательный эпизод. В одном из
сражений огузами был разбит гуридский правитель Сейф-ад-дин (1160-1163
годы правления). Гурское войско обратилось в бегство, оставив на поле браги
своего султан. Когда огузы увидели поверженного султана, то первым делом
постарались овладеть его шахской одеждой и поясом [14, с. 441].
Интересный пример приведен в труде Низам ал-Мулка (1018-1092) «Сиасет-
намэ». Когда один судья был уличен в вероломстве и получении взятки, Азуд
ад-даулэ отправил за ним хаджиба со словами: «Отправляйся, обнажи судье
голову и ноги, повяжи чалму вокруг шеи и приведи ко мне». От него отобрали
все имущество и собственность, которыми он владел, после того никогда ему
не приказывали должность [26, с. 87].
Писатель и путешественник П.И. Огородников (1837-1884) приводит один
показательный пример того, как пленный человек может выражать свою
готовность к покорности посредством пояса. По его рассказу, астрабадский
перс, встретившись по дороге с туркменами, «в знак безусловной покорности,
сам подает им свой кушак вязать ему руки» [27, с. 290].
Средневековые авторы, желая выразить чувства смирения, часто
использовали это слово в связке с символикой пояса. Например, когда
сельджукский султан Санджар (1118-1153) из-за смут в Мерве оказался в
Термезе, то «все явились к его двору и опоясались поясом искренней
преданности и покорности» [16, с. 319].
Подобное описание есть и в эпосе «Огуз-нама»: «Когда Огуз узнал об их
прибытии, он выстроил свои войска по полкам, при полном вооружении и выслал
их в пустыню им навстречу…Увидев величие армии Огуза и ее
многочисленность, послы франков по прибытии в свою страну сообщили своему
падишаху о том, какая эта огромная армия. Падишах подобным положением
весьма обеспокоился и волей-неволей согласился с выплатой определенной для
него дани, привязав к своему телу пояс покорности и подчинения» [34, с. 104].
В туркменском героическом эпосе «Гёр-оглы» Овез солтан в знак
покорности снимает свой пояс, и надев его на свою шею,просит прощения у
Гёр-оглы [33, с. 181].
199
 Говоря о символике покорности, можно вновь обратиться к эпосу «Манас»,
где говорится о раскаянии хана Шоорука:
С хлебом солью Шоорук
Повиниться шел к Манасу…
Но в знак прошенья о пощаде,
На шею пояс он накинул [22, с. 88].
Сабля. Другим знаком демонстрации покорности являлось вешание на шею
сабли. Можно предположить, что расположение сабли на шее имело и другой
смысл, указывающий на то, что жить побежденного теперь оставалась в руках
победителя, который в любой момент мог отрубить его голову. Примером
может служить случай, описанный британским офицером Р. Шекспиром (1812-
1861), при его отправлении из Мервав Хиву. Р. Шекспир пишет, что когда
группа сбилась с пути, молодой туркмен поспешил всех успокоиться и не
паниковать: «Молодой проводник убедил меня, что найдет воду и мой меч
находится на его шее, если он потерпит неудачу» [30, с. 121].
Известно, что по древнему восточному обычаю просящий пощады надевает
саван, вешает саблю на шею и посыпал голову пеплом. Подобный обычай описан
у Мухаммеда Казима. Он пишет, что 19 июня 1738 г. Надир-шах овладел городом
Кабулом. Шахзададж-хан сдал город и вышел вместе с военачальниками и
командирами навстречу Надир-шаху. Они предстали перед ним с саблями на шее,
проявляя тем самым покорность и прося пощады [24, с. 50].
Нечто похожее произошло и при подходе к крепости Захак. «…Местные
жители… их начальники и племенные вожди… с мечами на шее… плача и
проливая кровавые слезы, говоря, «пощады!»,- сдали крепость [24, с. 56]. Далее
Мухаммед Казим, описывая индийский поход Надир-шаха, сообщает, что
вскоре очередь дошла до Исмаил-хана, который также «повесил на шею меч и
был удостоен чести поцеловать небесный порог» [24, с. 180]. Затем, двигаясь к
крепости Умаркот, Надир-шах захватил Кийа-Насира. Последний, «повесив на
свою шею меч, с группой начальников и племенных вождей, говоря:
«пощады!» - направился в халифский дворец» [24, с. 182].
Данный ритуал описан А. Вамбери, во время его пребывания в Хиве. Он пишет,
что жители окраин ханства временами оказывали непокорность хану, но затем
вынуждены были покориться: «Хан двинулся на них с несколькими тысячами
всадников, но они заявили о своей невиновности, и поскольку навстречу ему
вышли босиком седобородые старики с висящими на шее обнаженными мечами,
что было признаком покорности, на этот раз их оставили в покое» [6, с. 165].
Агехи («Гульшен-и-Девлет») пишет, что подобные моменты часто случались
в ханстве. Для решения проблемы к мятежникам посылали предупредительные
письма. Это необходимо для того, чтобы мятежники: «они, увидев это
письмо… повесили бы себе на шею сабли и явились смиренно… с выражением
своей полной преданности и покорности» [2, с. 587]. Подобное описание мы
находим в «Истории эмира Хайдера». Касаясь описание восстания кыпчаков

200
1821-1825 гг. в Бухарском ханстве, там говорится: «предводители их повесили
себе на шеи сабли и явились к эмиру с повинной» [15, с. 112].
Данный ритуал нашел свое отражение и в литературе. На востоке широко
известны подобные пословицы и поговорки: «склоненную шею сабля не
рубит»; «склоненную шею меч не сечет». Алишер Навои, описывая свое
гнетущее состояние, пишет:
Гляди, покорен я: на шее меч,
Я в саван поспешил себя облечь [3, с. 292].
Как мы видим, практикующаяся в военном деле полная капитуляция и сдача
позиций одной из сторон, имела свою форму признания. Выработанный на
протяжении многих сотен лет этикет поведения проигравшей стороны,
выражался в принятии позы покорности и повиновения. Обычно побежденный
противник склонял голову и вешал на шею атрибуты славы и доблести, то есть:
боевую саблю, пояс или камчу. Эта церемония, носившая, в основном, общие
черты поведения, имела хождение, практически, по всему Востоку. Она нашла
свое отражение в исторических документах, народных произведениях и удачно
применялась в лирических оборотах восточной поэзии.

Литература:
1. Абу-л-Фазл Бейхаки. История Масуда. Ташкент: АН УзССР,1962. 748 с.
2. Агехи. История царствования хана Сейид Мухаммеда (1856-865 гг.)
Извлечения из «Гульшен-и-Девлет», соч. Мухаммед Риза-мираба, прозванного
Агехи // Материалы по истории туркмен и Туркмении. Том. 2. XVI-XIX вв. М.-
Л.: АН СССР, 1938. С. 562-612.
3. Алишер Навои. Сочинение в 10 томах. Том 6: Семь планет. Ташкент:
Фан, 1968. 331 с.
4. Аминов А.А. Коренное население Закаспийской области на
государственной и военной службе Российской империи (1881-1917 гг.) //
LexRussica. № 4 (137) апрель 2018. С. 136-151.
5. Андреев А.П. Туркменский Аламан. (Эскиз) // Исторический вестник,
№ 7. 1902. С. 109-141.
6. Арминий Вамбери. Путешествие по Средней Азии. М.: Восточная
литература, 2003. 320 с.
7. Бартольд В. В. Средняя Азия до XII века // Академик В. В. Бартольд.
Сочинения, Том I. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. М.: Восточная
литература, 1963. С. 238-385.
8. Бартольд В.В. События перед хивинским походом 1873 года по рассказу
хивинского историка // Академик В. В. Бартольд. Сочинения, Том II, часть 2.
Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М.: Наука, 1964. С.
400-413.
9. Бейхаки. «Тарих-и-Бейхаки» Абу-л-Фазля Бейхаки // Материалы по
истории туркмен и Туркмении. Том. 1. VII-XV вв. М.-Л.: АН СССР, 1939. С.
234-308.
201
 10. Беллазури. «Китаб футух ал-булдан» ал-Белазури // Материалы по истории
туркмен и Туркмении. Том. 1. VII-XV вв. М.-Л.: АН СССР, 1939. С. 62-78.
11. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в
Средней Азии в древние времена. Т. 1. М.–Л.: АН СССР, 1950. 381 с.
12. Гулибеф де Блоквиль. Четырнадцатимесячный плен у туркменцев (из
записок г. Гулибефа-де-Блоквиля) // Всемирный путешественник. Том. II. Год 1.
Вып. 32. СПб.: Типография товарищества «Общественная польза». 1867. С. 17-29.
13. Груссэ Р. Империя степей. Атилла, Чингисхан, Тамерлан. Алматы, 2006. 592 с.
14. Джузджани. «Табакат-и-насири» Минхадж-ад-Дина ал-Джузджани //
Материалы по истории туркмен и Туркмении. Том. 1. VII-XV вв. М.-Л.: АН
СССР, 1939, С. 438-442.
15. Иванов П.П. Восстание китай-кипчаков в Бухарском ханстве 1821-1825
гг. // Труды института востоковедения. XXVIII. М.-Л.: АН СССР, 1937. 131 с.
16. Инша - сборник официальных документов // Материалы по истории
туркмен и Туркмении. Том. 1. VII-XV вв. М.-Л.: АН СССР, 1939, С. 314-320.
17. Кисляков Н. А. Бурх - горный козел (Древний культ в Таджикистане) //
Советская этнография. М., 1934. № 1-2. С. 181-190.
18. Книга моего деда Коркута. М-Л.: АН СССР, 1962. 300 с.
19. Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. М.-Л.,
1941. 619 с.
20. Ксенофонт. Анабасис. М.-Л., 1951. 304 с.
21. Культурный трансфер на перекрестках Центральной Азии: до, во время
и после Великого шелкового пути. Париж–Самарканд: МИЦАИ, 2013. 312 с.
22. Манас: Героический эпос кыргызов. Первая часть трилогии. Бишкек:
Бийктик, 2013. 242 с.
23. Мехди-хан Астрабади. Извлечения из «Истории Надир-шаха» («Тарих-
и-Надири») мирза Мехди-хана Астрабадского // Материалы по истории туркмен
и Туркмении. Том. 2. XVI-XIX вв. М.-Л.: АН СССР, 1938. С. 117-150.
24. Мухаммад-Казим. Поход Надир-шаха в Индию (Извлечение из Та'рих-
и-аламара-йинадири). М.: Вост. лит., 1961. 206 с.
25. Настич В.Н. Поясная накладка из Отрара // Древности Казахстана.
Алма-Ата, 1975. С. 97-105.
26. Низам ал-Мульк. Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI
столетия. Низам ал-Мулька / Низам ал-Мульк. М.: АН СССР, 1949. 379 с.
27. Огородников П. На пути в Персию и прикаспийские провинции ее. СПб.
1878. 331 с.
28. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. II / Пер. Ю.П. Верховского. М.-
Л., 1960. 248 с.
29. Шами. Извлечения из «Зафар-намэ» Низам ад-дина Шами // Материалы
по истории туркмен и Туркмении. Том. 1. VII-XV вв. М.-Л.: АН СССР, 1939. С.
511-524.

202
 30. Шекспир. Записки о путешествии из Герата в Оренбург в 1840 году.
Ричмонд Шекспир. // Культурные ценности. Международный ежегодник 2004-
2006. Центральная Азия в прошлом и настоящем. СПб., 2008. С.103-146.
31. Шихаб ад-дин Мухаммад ан-Насави. Сират ас-султан Джалал ад-дин
Манкбурны (Жизнеописание султана Джалал ад-дина Манкбурны). М., 1996.
804 с.
32. Donovan. The Merv Oasis travels and adventures east of the Caspian during
the years 1879-80-81, including five months' residence among the Tekkés of Merv by
Edmond O’Donovan special correspondent of the ‘Daily news’. Vol. II. G. P.
Putnam’sSons, NewYork. 1883. 500 p.
33. Görogly.Türkmenhalkeposy. Aşgabat: Türkmenistan, 1980. 583 s. (на
туркменском языке).
34. Oguznama. Aşgabat: Türkmenistan, 1990. 120 s. (на туркменском языке).
© Атдаев С.Дж., 2020 г.
УДК 94 (47)
Р.Б. Шайхисламов
д. и. н., профессор
Россия, Уфа, БашГУ

R.B. Shaykhislamov
d. оf h. s., professor
Russia, Ufa, BSU

ДЕНЕЖНЫЕ ПОВИННОСТИ И ПЛАТЕЖИ СЕЛЯН УДЕЛЬНОЙ

ДЕРЕВНИ ЮЖНОГО УРАЛА
CASH DUTIES AND PAYMENTS OF PEASANT OF THE UDELNOI
VILLAGE OF THE SOUTH URALS
Аннотация: в статье рассматривается уровень обложения удельных крестьян Южного
Урала подушной податью, земскими и другими денежными сборами на исправление
различных повинностей. Показано, что размеры государственных податей и повинностей
крестьян и так называемые «денежные сборы на исправление разных повинностей» не
составляли постоянную величину. Произведены расчеты о платежеспособности крестьян.
За счет анализа доходной и расходной частей крестьянского бюджета рассматриваются
платежные способности различных хозяйственных групп крестьянства.
Abstract: the article discusses the level of taxation of peasants of the imperial family, who lived
in the Southern Urals with a poll tax, zemstvo and other monetary fees for the correction of various
duties. It is shown that the sizes of state taxes and duties of peasants and the so-called “monetary
fees for the correction of various duties” did not constitute a constant value. The calculations on
the solvency of the peasants. By analyzing the income and expenditure parts of the peasant budget,
the payment abilities of various economic groups of the peasantry are examined.
Ключевые слова: Южный Урал, крестьяне, платежи, подать, повинности, недоимки,
бюджет, сбор
Keywords: The Southern Urals, peasants, payments, duty, taxes, payments short, budget,
collection
203