Джанни Родари

Тайна Колизея
(из книги «Другие истории»)
(перевод с итальянского – А. Скромницкий)

Эта история – настоящая. Один воробей вырос в здании городских

регулировщиков, где работал мой друг. Воробья он нашел на земле,
поблизости конечной остановки, 28-го утром. Должно быть тот выпал из
гнезда, потому как летать он не умел.
Регулировщик принес его домой, накормил, из старого легкого кепи
смастерил гнездо, - из тех, кепи, которые регулировщики носят летом. Он
назвал его Сасá и обходился с ним самым лучшим образом.
Также поступал и воробей. К примеру, если звенел звонок и кто-нибудь
входил в дом, воробей продолжал делать то, что делал обычно: прогуливался
под столом, клевал корм на кухне, обследовал местечки под мебелью; но
если входил регулировщик, воробей бежал к двери, чирикая, выражая тем
самым: «Благополучного возвращения!». А когда семья усаживалась за стол,
воробей подбирался к тарелке регулировщика, поджидал лапки, и
выклевывал горошины из гуляша.
У регулировщика был ребенок по имени Роберто. Роберто так же хорошо
обходился с воробьем и воробей, в ответ, то же любил его, но не так, как
отца.
Однажды утром Сасá был найден мертвым, а Роберто заливался слезами.
- Не плачь, – говорил ему отец. – Сейчас положим Сасá в эту консервную
баночку. Ты присмотришь за тем, чтобы никто к ней не прикасался, а после
обеда отнесем её, чтобы похоронить его.
После двух часов регулировщик вернулся со своей работы; пообедал с
семьёй, потом, так как у него половина дня была свободной, взял Роберто за
руку, положил в карман баночку с бедным Сасá и они ушли. Сначала он
завернул баночку в прочный лист бумаги из-под сахара и перевязал бечёвкой
крест-накрест.
- Куда мы его понесём? – спросил малыш. – На кладбище?
- Нет, там его не позволят предать земле. И потом, он ведь воробей. Под
землёй не очень-то и хорошо.
- Тогда где?
- Увидишь. – сказал регулировщик.
Они сели в троллейбус, сошли в Центре, подождали автобус и на нём
прибыли до площади Колизея.
Роберто никогда не видел Колизея, и он ему показался таким огромным, что
даже осмотреть его и то глаз не хватало. Отец и сын вошли в Колизей,
сделали круг по широкой арене, на которой в былые времена сражались львы
и гладиаторы, поднялись на первый ярус, где находится императорский
помост, поднялись на второй и потом на самую высокую террасу. Оттуда
сверху было видно всё сооружение Колизея и дышалось таким крепким
воздухом, что кружилась голова.
Регулировщик осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что сторожа не
проследят за ним; потом он вытащил консервную баночку из кармана,
просунул её в расщелину между двумя валунами, пересыпал осыпавшимися
камнями древности и осколками вечности.
Каждый раз, как я иду в Колизей, я задерживаюсь, чтобы посмотреть на
туристов со всего мира, делающих фотоснимки и заставляющих гидов
проливать свет на гладиаторов, львов, христиан, императоров, и уходящих, о
чём-то болтая. И мне немного становиться смешно думать, что вещь более
любопытная и более деликатная во всём Колизее, такого крупного и
настолько древнего, есть маленький воробушек, похороненный высоко-
высоко в своей консервной баночке, замотанной в бумагу из-под сахара.
В каждой вещи есть секрет, которого гиды-чичероне – не знают.