ЛЮДМИЛА ТУРОВСКАЯ

ПРИЗНАНИЕ
СЛАВЯНКИ
стихотворения
и телепередачи

МОСКВА
2010
ББК 84Р7-5
Т86

Туровская Л. Т.

Т86 Признание славянки. Стихотворения и

телепередачи. Издание второе, дополненное. –М. :
ИП Бурина А. В (Традиция), 2010. – 260 с.
ISBN ВРЕМЕН
Книга Людмилы Туровской «Признание сла-
янки» насыщена по содержанию и оригинальна
по форме. Наряду со стихами она содержит тексты
СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ
телепередач авторской программы «Времён связу-
ющая нить», в 2006-2008 годах еженедельно выхо-
дившей в прямом эфире на московском канале
«Столица Плюс». Прочитав эту книгу, вы убедитесь
((ТЕЛЕПЕРЕДАЧИ))
в том, что Поэт в России – больше, чем поэт.

ISBN

© Л. Т. Туровская. Текст, 2010.

© С. Брылев, обложка, 2010.
© ИП Бурина (Традиция), оригинал-макет, 2010.
 В этой главе книги читателям предлагаются отрыв-
ки наиболее интересных телевизионных передач автор-
ской программы Людмилы Туровской «Времён связующая
нить», посвящённой традициям русской, славянской куль-
туры.
Поэтесса обратилась к народной традиции не слу-
чайно. В современную эпоху активного наступления на
Россию бездуховной западной антикультуры, чужих, не
свойственных русской цивилизации нравственных (а точ-
нее – безнравственных) ориентиров и ценностей, наиваж-
нейшим делом стало восстановление связи времён через
культуру. Ведь возвращение к родной традиции – один из
способов самосохранения нации, народа. Забывая о тра-
диции или отрицая её, мы идём по дороге самоуничтоже-
ния, обрекаем русский уникальный суперэтнос на угаса-
ние, а затем и полное исчезновение с лица Земли.
В телепередачах рассказывалось о древнерусских,
славянских праздниках, обычаях, песнях, музыкальных ин-
струментах, устном народном творчестве, семейных тради-
циях, народном костюме, народной педагогике. В них при-
нимали участие исследователи русской старины, историки,
реконструкторы, специалисты по национальному костюму,
гусляры-сказители, фольклористы, музыканты, компози-
торы, писатели, поэты, издатели, педагоги, работающие в
русле народной традиции. Звучали стихи и песни различ-
ных исторических периодов существования Руси-России,
былины и сказания Древней Руси, народные песни разных
веков, литературные и музыкальные произведения совет-
ского периода и современной эпохи, освещалась история
возникновения и развития музыкальных инструментов, пе-
сенных и стихотворных национальных жанров.

5
 ЛАДОГА-100
В студии: генеральный директор издательства
«Ладога-100» А. В. Головастов; главный редактор изда-
тельства С. Ермаков; директор издательства «Слава»
А. Пецко; писатель Ф. Эльдемуров
Туровская: Почему сегодня нам важно говорить о
русской традиции, о нашей древности, об истории и культу-
ре славянства?
Ермаков: Без прошлого нет будущего. Жить только
настоящим может лишь человек не шибко умный. Мы – ни-
что без наших отцов, без наших дедов, без наших пращу-
ров. Мы – ничто без неразрывной цепочки, без связующей
нити времен. И никакие космические дали не откроются
перед нами, если мы не будем твёрдо стоять на земле, по-
литой потом и кровью наших славянских предков.
Пецко: Я хотел бы привести поговорку – «Если ты
не уважаешь других, то кто же будет уважать тебя?». А
дальше перефразировал бы следующим образом: «Если
ты не уважаешь своих предков, то не надейся, что твои
потомки будут уважать тебя».
Туровская: Скажите, чем отличается современная
книга от книги древней? Как издателям, вам это хорошо из-
вестно.
Эльдемуров: Книга в древние времена была не про-
сто пергаментом с письменами, а драгоценностью. Это
была вещь, которую высоко ценили. На последней страни-
це старинных книг были написаны имена всех, кто участво-
вал в их создании. Включая тех, кто растирал чернила, вы-
делывал для обложки кожу, рисовал картинки. Часто в кни-
гах писалось: «Особая благодарность крестья­нину
такому-то, предоставившего шкуру телёнка для перга-
мента». К тому, кто делал книгу, относились с большим
уважением, пиететом. А тем более к тем, кто её писал. Ещё
более уважали тех, о ком писалась книга. Сегодня такое
уважение к книге и её создателям, к сожалению, потеряно.
Туровская: Поговорим о Кирилле и Мефодии. Часто
в нашей литературе образ Константина Философа, позд-
нее Кирилла, выглядит несколько лубочным, осанным. Но
6 7
ведь он был живым человеком, со своими странностями и
недостатками. Каким был Кирилл (Константин) на самом
деле?
Эльдемуров: Я бы не сказал, что Кирилл был со-
всем земной. Всё-таки он был «не от мира сего». Интересна
его аналогия с Пушкиным. Я имею в виду – по характеру.
Живой, непоседливый, иногда очень едкий, острый, умею-
щий одним словом низвергнуть своего собеседника. Ино-
гда – ненавидящий, высмеивающий эту самую осанность.
С другой стороны – высоко духовный, призывающий людей
беседовать друг с другом. «Бог есть слово». Он считал,
что когда люди разговаривают, они перестают стрелять
друг в друга, оставляя мечи в ножнах. Кирилл был ерши-
стым, бесстрашным. Миссия у него была очень серьёзная
– чуть слово не то вымолвишь, тут же тебя – на задний
двор, а то, гляди, и башку срубят. Ведь ему надо было про-
водить переговоры, чтобы ликвидировать большой кон-
фликт. Его провели по городу Корсуни, показали дома хри-
стиан, на воротах которых были намалёваны дьявольские
рожи. Спросили – кто, по его мнению, живёт в этих домах?
Константин сказал: «Очевидно, это дома тех, у кого дья-
вол и демоны бегут из дома. Вот они здесь на воротах. А
в остальных домах, где изображений на воротах нет,
дьявол и демоны живут внутри». Не побоялся он так ска-
зать! У провожатых такой ответ вызвал заминку.
Туровская: Некоторые современные исследователи
уверяют, что роль Кирилла и Мефодия в истории славян
несколько преувеличена. Одни говорят, что Кирилл, созда-
вая азбуку, заимствовал некоторые буквы из греческого и
древнееврейского алфавитов, другие, что он придумал их
сам. В основе кириллицы лежит греческое торжественное
письмо, так называемый устав. Буквы, обозначающие от-
сутствующие в греческом языке звуки славянской речи,
Кирилл взял из глаголицы.
Эльдемуров: Это было время, когда были нужны
люди, своими поступками поворачивающие рычаг истории.
Большое количество народов, окружавших тогда Визан-
тию, уже имело свою письменность. Нужна она была и
славянам.
 Туровская: В Вашей книге есть глава «Тайна Кон-
стантина Философа». В чем заключается эта тайна?
Эльдемуров: Константин Философ – преподаватель
Константинопольского университета, на современном язы-
ке – профессор, автор проповедей, писем, стихов, пере-
водчик Библии, переводчик всего церковнославянского
чина. И при этом от него не осталось ни одной строчки!
Туровская: Почему так произошло?
Эльдемуров: Есть предположение, что в его запи-
сках было нечто еретическое, не соответствующее тому,
что провозглашалось в последующих веках христианскими
деятелями. Возьмите Евангелие от Иоанна современное:
«И Слово было Бог». А в глубине веков: «И Бог был Сло-
во». Роняешь слово – определяешь свою дальнейшую
судьбу. Деятели тех времен не чуждались тайных наук. И
патриарха Фотия порицали за то, что он занимался астро-
логией. И сам Римский Папа в этом смысле был далеко не
безгрешен. В то время уровень образованности был такой,
что многие постигали и восточные учения, и египетскую
мудрость. И, видимо, знали такое, о чём мы сейчас можем
только догадываться.
Туровская: Кирилл знал русские руны – древней-
шую нашу письменность? На каком языке были написаны
Псалтырь и Евангелие, которые он читал в городе Корсу-
ни?
Эльдемуров: Скорее всего, это была протоглаголи-
ца. Это были не руны. Это была древняя письменность.
Константин к тому времени искал славянские письмена.
Он их отыскал и организовал по-новому, добавил несколь-
ко греческих литер и организовал глаголический алфавит.
А дальше всё пошло по-другому. Этот глаголический алфа-
вит был немедленно отправлен болгарскому царю Борису,
который стремился к отторжению от Византии, мечтал ор-
ганизовать свой собственный патриархат и смотрел в сто-
рону Рима. Получилось, что передача глаголического тек-
ста вызвала отрицательный эффект. И тут приходит по-
сланник от Великоморавского князя Ростислава. Совеща-
ние у императора Михаила III. Император-пьяница бросает
в лицо Константину: «Захочешь, так Бог даст тебе сла-
8 9
вянские литеры!» Измученный, больной, оскорблённый
Константин возвращается восвояси, долго молится…
Туровская: Существует красивая легенда, глася-
щая, что наш родной алфавит дан был самим Богом.
Эльдемуров: На самом деле… поставили на место
славянских литер греческие. Там, где это сделать было
нельзя, оставили славянские буквы. Взяли некоторые бук-
вы из коптского алфавита. По-новому переписанные Псал-
тырь и Евангелие повезли моравскому князю. Так возникла
кириллица. Некоторое время глаголица и кириллица даже
боролись друг с другом, были орудием политики.
Туровская: Есть у нас сейчас патриоты, глубоко лю-
бящие свою историю, корни свои, славянство. Они не хотят
принимать прозападные взгляды, не хотят ничего чужого,
заимствованного. Они считают, что не следовало славянам
вводить кириллицу, стоило развивать глаголицу, которая
уже была на Руси до Кирилла и Мефодия. Может быть, и
арабские цифры не стоило принимать нам, ведь у нас были
свои знаки?
Пецко: Начну с конца. Арабские цифры только так
называют. Арабы получили их из Индии. В принципе, индо­
арийская традиция достаточно глубока. В русском языке
доныне сохранилось много слов, сильно напоминающих
собой слова древнего санскрита.
Конечно, роль Кирилла и Мефодия для нашей исто-
рии огромна. Но в книге «Житие святого Константина, в мо-
нашестве Кирилла» сказано, что Кирилл пришёл на Русь и
принёс книгу, писанную русскими письменами.
У нас действительно была письменность до Кирилла
и Мефодия. Монах Храбр говорил о чертах и резах.
Туровская: Споры на этот счёт шли и в ХIХ и в ХХ
веках. Не утихают они и сейчас.
Пецко: И будут длиться дальше. Но всё равно влия-
ние братьев Кирилла и Мефодия на культуру славянских
народов велико. Они впервые добились службы в христи-
анских церквях на славянском языке. Благодаря этому мы
имеем большое количество святых в западнославянских
странах со славянскими именами, чего нет у нас на Руси.
К сожалению, в этом мы можем только завидовать нашим
западнославянским братьям.
Туровская: Хочу напомнить нашим телезрителям,
что до Кирилла и Мефодия служба в христианских церквях
велась на греческом, латинском и древнееврейском язы-
ках.
Головастов: Я дополню. Христианская религия
была доминирующей для славян в тот исторический пери-
од. А племена, роды и народы пользовались разными
школами письма. Ставилась задача объединить разнород-
ные языковые школы в единый язык, на котором можно
будет вести проповеди, богослужения. Это было важным
элементом управления народами, населявшими славян-
скую территорию. Эта задача была решена благодаря Ки-
риллу и Мефодию. Необходимо было с помощью институ-
тов управления и власти, к которым относилась и церковь,
привнести на территорию нечто единообразное, чтобы из
разных племён и народов собрать нечто единое. Единый
язык, графически выраженный кириллицей, дал возмож-
ность разным народам понимать друг друга.
Туровская: Правда ли, что лишь 20% русских людей
носят славянские имена? Около 80% имён мы заимствова-
ли?
Головастов: К сожалению, это так. Вот даже на на-
шей передаче из пяти человек лишь двое носят славянские
имена – Станислав и Людмила. Александр – имя греческое,
Феликс – латинское.
Действительно, в России славянских имён у людей
сохранилось очень мало. Многие, называя себя русскими,
носят нерусские имена. Однако в последнее время многие
наши соотечественники потянулись к своим родовым кор-
ням. Учитывая это, наше издательство выпустило книгу
А. Баженовой «Славян родные имена». (Показывает.) В
ней собрано более 20 тысяч имён и прозвищ славян и ру-
сов за два тысячелетия. Эта книга для многих является
ориентиром при выборе имени новорожденному ребёнку.
Пецко: Когда я готовил к изданию книгу «Календарь
русской славы и памяти» (показывает), то обнаружил, что
40% имён у нас греческие, 25% – латинские, 15% – еврей-
ские, и дальше осталось всего ничего. Те 20%, о которых
10
Вы говорите, это тоже нерусские имена – литовские, татар-
ские, немецкие, скандинавские. А истинно русских – счи-
танные единицы.
Туровская: Это грустно. В имени ведь код судьбы
заложен!
Головастов: Мы живём в интересное время. Сейчас
родившимся детям стали давать славянские имена. Но и
взрослые люди, осознав значение и важность имени, берут
для себя второе – уже славянское! – имя. Таких людей ста-
новится всё больше.
Туровская: Это правда. Я сталкиваюсь с этим и на
нашей передаче. Многие наши молодые фольклористы,
изучающие традицию, дают своим детям древние славян-
ские имена – Ярослав, Святослав и другие. Может быть, в
чём-то это и мода. Но мода хорошая!
Пецко: У меня есть приятель, которого зовут Ярмон.
Если вспомнить, что Геракл – это славящий Геру, то есть
Яру, это прямая калька имени Ярослав. Ярь – это энергия,
сила. Вполне возможно, что в будущих словарях русских
слов против имени Герман будет стоять: первый вариант
(латинский) означает «единоутробный», другой вариант
(русский) – Ярмон.
Туровская: Вот буквально вчера видела на одной
московской улице рекламу – «Детский центр Кэлли». До
боли обидно! Неужели нельзя детский центр назвать рус-
ским, славянским именем? «Славик», «Василёк», «Да-
рьюшка»? И ещё одна тревожная тенденция. Слова-
мутанты. Их появляется в Москве всё больше и больше. На
рекламах и всевозможных вывесках мы часто стали видеть
слова, написанные наполовину кириллицей – наполовину
латиницей. Например, реклама фильма «В январе будет
жаRа». Или магазинная вывеска «Dиваны». А пресловутое,
набившее оскомину «ЭЛЬDОРАDО»! Или по стенам метро
«Modno в этом сезоне». Это всё равно что животные-
мутанты после Чернобыльской катастрофы: голова соба-
чья, хвост и лапы – кошачьи. По-моему, это ужасно. А вы
как к этому относитесь?
Головастов: Отрицательно. Именно поэтому наше
издательство называется «Ладога-100». Ладога – древней-
ший центр Руси. И мы не числим себя в ряду Иванов, не
11
помнящих родства. Мы за сохранение исторической памя-
ти, памяти о наших предках. То, что происходит вокруг нас
сейчас, – это результат влияния западных, чуждых нам,
тенденций на нашу почву. Мы за то, чтобы не просто рас-
суждать на эту тему, а практически бороться с чужеродной
экспансией.
Мы издаём книги для людей, интересующихся рус-
ской, славянской традицией. Вот, например, книжка «Тек-
стильные обрядовые куклы». (Показывает.) Ведь кукла с
самого младенчества для ребёнка является неким знаком,
символом. В древности делали так называемые оберего-
вые куклы. Они охраняли детей от несчастий, злого взгля-
да. Вот эта книжечка выпущена специально для учителей,
работающих с младшими школьниками и дошкольниками.
Туровская: Я вижу у вас и книги по боевым славян-
ским искусствам. И альманах «Русская традиция». (Пока-
зывает.)
Головастов: Наши книги и альманах – это ответ на
потребность связать себя с нашими национальными кор-
нями. Тексты наших книг опираются на современную науку,
которая опережает наши представления лет на 20. Мы рас-
сказываем об археологических находках, исторических
памятниках, доставшихся нам в наследство, о том как
жили наши предки, какое было у них мировоззрение. И все
это без лишних фантазий, без оголтелого фразёрства, се-
рьёзно, спокойно, вдумчиво. Мы поставили перед собой
цель – не разрушать сознание читателя, а созидать. Чтобы
у человека возникло чувство гордости за то, что он живёт
на русской земле, чтобы ему захотелось сделать вокруг
себя гармоничное пространство.
Вот четвёртый номер нашего альманаха. (Показыва-
ет.) Здесь замечательная статья о городищах-святилищах
Восточной Европы. Практически вся Европа – это террито-
рия, на которой изначально проживали славяне. Потом их
оттуда вытеснили. Но если смотреть топонимику старин-
ных карт, сплошь и рядом будут встречаться славянские
названия. Но это тема особого разговора.
12
РУССКАЯ СЕВЕРНАЯ ТРАДИЦИЯ
В студии: писатель Дмитрий Логинов, гусляр Лю-
бовь Басурманова.
Туровская: У нас в гостях писатель Дмитрий Логи-
нов и гусляр Любовь Басурманова. Дмитрий, расскажите,
пожалуйста, об издательстве «Альва.-.Первая», где публи-
куются Ваши книги. Почему оно носит такое красивое и за-
гадочное название?
Логинов: Слово «альва» пришло к нам из глубины
веков. Согласно Русской Северной Традиции в далёком
прошлом русы унаследовали духовные знания от Гипербо-
реи – великой цивилизации, которая существовала на кон-
тиненте Арктида. Жители её назывались альвами. Именно
они были нашими первыми духовными учителями. Помня
о них, мы и назвали наше издательство «Альва - Первая».
Туровская: Чем ваше издательство отличается от
прочих? Каков ваш тематический интерес?
Логинов: Вот книги нашего издательства. (Показы-
вает). В них рассказывается о философии, преданиях и
обычаях, богословии наших предков. Серди наших авто-
ров – ученые, писатели, поэты, те, кто так или иначе по
своей духовной направленности продолжает традицию
Бармы, Бояна, Гоголя, Михаила Булгакова, Александра
Грина.
Чем мы отличаемся от прочих? Пожалуй, тем, что мы
не развлекаем читателей и не потакаем расхожему обыва-
тельскому вкусу, не поучаем, а стремимся донести знания
о том исконном и настоящем, что человек интуитивно чув-
ствует в глубине своей души (я говорю о духовной генети-
ческой наследственности), но припомнить ясно никак не
может.
Вот альманах «Исконный Триглав». Он издавался
уже несколько раз. Интересен тем, что в нём собрана ин-
формация о Гиперборейской цивилизации, русском ведиз-
ме, книге Новгородских волхвов (или Велесовой Книге),
православном христианстве. Вот книга «Гиперборейская
вера руссов», она тоже неоднократно переиздавалась.
13
А эта книга называется «Русская тайна: Перерождение».
Она о тайне перерождения, которую знал праантичный Се-
вер, о путях духа, которыми шли древние русы.
Туровская: Готовясь к передаче, я прочитала не-
сколько ваших книг. И должна сказать телезрителям, что
это книги потрясающей глубины и содержания. Они сооб-
щают нам уникальную, новую информацию, которой у нас
практически не было до последнего времени. Если она и
была, то в очень фрагментарном, разорванном и разбро-
санном по разным источникам виде. В последние годы на-
чали появляться книги на тему древнейшей истории –
истории русов, славян, прарусов, праславян.
Логинов: Это цивилизации, от которых идут корни
нашего нынешнего русского народа. Мы, как и Ваша пере-
дача, хотим восстановить связь времён, которая у славян в
силу различных причин была не раз прервана.
Туровская: Из ваших книг я узнала, что существует
общество под названием «Северная традиция». Расска-
жите о нём.
Логинов: Северная Традиция – это древнейшая на
нашей земле духовная традиция, забытая среди войн,
смут, переселений народов, всевозможных катаклизмов,
духовных метаний. Русское общество «Северная тради-
ция» начиналось как клуб читателей наших книг. Создано
оно было в 1999 году. Возглавляет его Анатолий Дворец-
ков, помощник – Владимир Самаев. В Интернете есть сайт
«Альва - Первая». Кому интересно – может посмотреть.
Всё начиналось с этой книги (показывает «Исконный Три-
глав»), с работ традиционалистов - Лады Виольевой, Ки-
рилла Фатьянова, Ярослава Астахова. Здесь же мои ста-
тьи.
Туровская: Скажите, какова концепция вашего об-
щества, на чем она основана?
Логинов: Мы не занимаемся сочинительством каких-
то общих философских формулировок или политических
лозунгов, или чего-либо заумного. Мы обращаемся к чело-
веческой душе… Наши книги не для массового читателя, а
для постоянного, способного разделить наши мысли и чув-
ства, которого мы понимаем как родича, как человека не
только лишь одной крови, но и одного с нами духа. Наш
14
читатель – это наш союзник, способный вместе с нами ска-
зать: русам надо научиться вновь жить как единый род, по-
могая друг другу и не стесняя ничьей свободы.
Туровская: Дмитрий, что Вы вкладываете в понятие
«традиция»? Ведь это не наука, не религия, не этногра-
фия, не фольклор… А что?
Логинов: Слово «традиция» – это отголосок древ-
него присловия – «то-Родице». Родица – душа рода, его
незримая покровительница, ангел-хранитель рода…Тра-
диция содержит в себе элементы науки, философии, ре-
лигии, искусства, но её нельзя свести ни к одному из этих
элементов. Мы считаем, что Традиция – это сама жизнь
рода, взятая в её целостности. Русский дух – вот что явля-
ется главным, цементирующим в Традиции. То есть – суть,
а не форма. Хотя, конечно, форма важна тоже. Ритуалы,
обычаи, одежда, праздники, меняющиеся от эпохи к эпохе
– это всё очень интересно и важно. Если человек не утра-
чивает духовную основу, то он не перестаёт быть русским
в любых ситуациях и на любой территории – в Австралии,
Калифорнии, Берлине, Калуге или деревне Петухово где-
нибудь в Сибири.
Туровская: Мне известно, что одна из ваших задач
– спокойно, со знанием дела оспаривать нынешнюю рас-
пространённую в российском обществ мысль о том, что
русская история и культура начались тысячу лет назад.
Ведь на самом деле это не так. Русичи, славяне появились
на земле значительно раньше.
Логинов: Конечно! Ни в коем случае не 1000 лет
назад!
Туровская: Сколько веков вообще, на Ваш взгляд,
русской, славянской истории?
Логинов: Согласно преданию, которое хранит Рус-
ская Северная Традиция, 24 000 лет.
Туровская: Вот как?! 24 тысячи лет. Это очень
много…
Логинов: Можно сказать, ровно Платонов год про-
шёл (меняются последовательно все зодиакальные знаки).
В очень давние времена произошло следующее – через
Белое море с Белого острова (была такая земля в составе
Арктиды) на северное побережье Евразии пришли аркты
15
во главе с князем Яром или Арием (иногда его называют
Ором). На побережье они встретили барманов, покло-
нявшихся богу поэтов Барме. Вы, Людмила, – поэтесса,
и, наверное, Вам это будет интересно. Сначала произо-
шёл незначительный конфликт между арктами (ариями) и
барманами. Затем они заключили мирный союз, который в
дальнейшем укрепили многочисленными династическими
браками. Тот край, куда пришли арии (аркты) в Преданиях
называется Русским краем.
Туровская: Насколько мне известно, Велесова Книга
сообщает нам о 20, а не о 24 тысячах лет.
Логинов: Предание Северной Традиции уточняет –
24 тысячелетия. Но это не так важно… Может быть, даже
30 тысяч лет, как утверждает профессор В. Чудинов.
Туровская: Значит, мы сегодня в ХХI веке можем
сказать, что обязаны нашим существованием князю Яру?
От него мы все пошли – славяне, русские?
Логинов: Это наш первопредок, наш древнейший
родич. В последнее время некоторые наши соотечествен-
ники начинают употреблять слова «арии», «Арийская
цивилизация».
Туровская: Да, я могу подтвердить это. Я уже виде-
ла несколько книг на эту тему. И в устной речи в последнее
время тоже частенько слышу эти слова. Видимо, на Руси
начинает пробуждаться духовная генетическая память. Не
у всех, конечно, лишь у наиболее пытливых, ищущих прав-
ду, желающих докопаться до истины. Похоже, что у таких
людей в памяти открываются родовые каналы… Знаете, я
недавно написала небольшое стихотворение. Называется
«Север». Откуда оно у меня взялось? Конечно, из глубины
души. А в глубину души оно попало откуда?
Север, Север! Гордый и огромный.
Белый берег. Синий окаём.
То томишь полярной ночью тёмной,
то одаришь долгим светлым днём.
От внезапной мысли леденея,
созерцаю снежные поля...
Здесь цвела моя Гиперборея!
Здесь – дышала Ариев земля!
16
И вот сейчас, после стихов, хотелось бы послушать
наш исконно русский, старинный сакральный инструмент –
гусли. Люба, что вы нам исполните?
Басурманова: Инструментальная композиция… На-
звание предлагаю придумать вам самим.
Звучат гусли.
Туровская: Очень красиво! Необыкновенно! Дми-
трий, всем нам известен древний русский боевой клич:
«Мы – русские! С нами Бог!». Кстати, в последнее время то
там, то здесь я слышу его. Видать, неспроста… Известно,
что древние русичи с этими словами шли в смертный бой
и либо погибали, либо одерживали победу. Какая тайна
сокрыта в этом боевом кличе? Вы её знаете?
Логинов: Боевой клич всегда включает в себя некую
непреложную истину. Без этой истины бойцов в смертель-
ную схватку поднять невозможно. Наверное, любой народ
хотел бы иметь такого союзника на поле брани, как сам Бог.
Вам приходилось слышать: «Мы – американцы! С нами
Бог»? Мне тоже не приходилось. Дело в том, что древнее
слово «рус» имеет старинное сакральное и давно забытое
всеми значение – дух. Есть ещё два значения – свет и свя-
тость. Поэтому говорят – святая Русь. На Руси говорили:
«светлейший князь». Так своих князей не титуловал ни
один другой народ. Не было светлых королей английских,
французских или испанских. Такой эпитет употреблялся
только на Руси. Для чужеземцев светлый – значит русский.
Но самое древнее значение слова «рус» – это дух.
Есть общеизвестное слово «парус», и есть диалектное
слово «подух». Подух – это тоже парус. Помните слова из
песни «Едины парус и душа, судьба и родина едины»? Па-
рус и душа – едины. Как Вам это нравится?
Есть ещё доказательство того, что некогда слово
«рус» обозначало «дух». Ведь русские люди – это люди,
прежде всего, духовные. Вспомним праздник Духов день.
Если заглянуть в словарь 1876 года, там сообщается, что
этот праздник назывался в древности «Русалии». Причём
праздник этот праздновался на Руси задолго до Рождества
Христова. И не только на Руси, но и в Европе.
17
 Туровская: Существует выражение «Устоять в
Боге». Как бы Вы его расшифровали?
Логинов: Истинно русский человек, славянин всег-
да ищет стояния в Боге, то есть стояния в духе. Русского
человека всегда волнует не только вопрос «как выжить?»,
но и «зачем жить?» И если он видит своего брата по духу,
дружба его к такому становится прочной и верной. Славяне
всегда ценили человека по духу прежде всего. Мы всегда
интересуемся – бывал ли человек в тех или иных святых
местах, приобщался ли к древним святыням. Это наша
характерная национальная черта. Устоять в Боге – значит
устоять в духе.
Туровская: Я вижу, что на обложках издаваемых
вами книг часто используются картины замечательного
русского художника Константина Васильева. Лично я тоже
глубоко уважаю и люблю его творчество.
Логинов: Репродукции с картин Константина Васи-
льева нам разрешил использовать Анатолий Иванович До-
ронин, основатель и директор музея Васильева*.
Он, кстати, является почётным членом нашего общества
Северной Традиции. О Вашей любви к Константину Алек-
сеевичу, Людмила, я знаю – читал стихотворение «У кар-
тин Васильева».
Туровская: Стоя перед его картиной «Валькирия над
сражённым воином», я просто онемела от восторга. В гул-
ком пустом пространстве небольшого зала, где она висела,
я услышала музыку Вагнера, которая буквально лилась с
полотна художника. И тут же у меня явились строки:
Из дальних сфер Валькирия плывёт.
Волшебный свет сквозит из поднебесья.
Мерцают звуки Вагнеровских песен…
Неумолим их пламенный полёт!
Блистает степь – спокойна и вольна.
Земля молчит, и помнит… И – рыдает.
_______
* Музей К. Васильева прекратил своё существование
осенью 2009 г.
18
Её душа о новой битве знает,
О жертве той, что требует война.
Вот грозный клич раздался в тишине!
И вдруг затих под бездной голубою…
Алеет кровь. На снежном полотне –
Любовь и смерть бессмертного героя.
Логинов: Благодарю. Вам удалось очень точно вы-
разить словами то состояние, которое навевает картина
Васильева.
Туровская: Из Ваших книг, Дмитрий, я узнала о том,
что у Вас есть духовный учитель.
Логинов: Есть. Его зовут Тихон Арконов.
Туровская: Вы как-то обмолвились, что ваши беседы
с ним проходят на фоне гуслей… Тихон играет на гуслях во
время бесед?
Логинов: Да. Когда он передавал мне Северную
Традицию, он наигрывал на гуслях. Правда они у него
были поменьше, чем те, которые Любовь принесла сегод-
ня в студию. И струны были другие… Мне казалось, что
они были серебряными.
Басурманова: Переливчатые?
Логинов: Да. Особенные какие-то…
Басурманова: Представляю, как они красиво звучат!
Наверное, звук просто волшебный!
Логинов: Знаете, когда беседа проходит под наи-
грыш гуслей, получается уникальный эффект – информа-
ция передаётся гораздо быстрее за ту же самую единицу
времени, чем когда мы тараторим в нашей повседневной
жизни. Мы как будто внутренним своим взором начинаем
видеть картины…Учитель может сказать всего несколько
фраз, а в голове ученика, в его воображении рождаются
ассоциации. Одна фраза напоминает одно, другая – дру-
гое, третья – третье. А все вместе эти образы откликаются
в сознании, и мы начинаем понимать то, что раньше по-
нять не могли. То есть мы видим картину в целом.
Туровская: Вы сейчас очень интересные вещи го-
ворите, очень глубокие. Это что же получается? В наш
бешеный ХХI век мы видим в телевизорах и компьютерах
бесконечную беготню, мелькание реклам, дикие скорости,
19
дикторы говорят быстро, а информации в итоге мы получа-
ем мало. А спокойная, тихая, да ещё и под гусли, беседа
даёт информации значительно больше…
Логинов: Гораздо больше.
Туровская: Удивительно! Давайте попросим Любовь
Басурманову сыграть нам ещё что-нибудь.
Басурманова: Я спою. Вернее распою древнерус-
ский текст «О, светло светлая и украсно украшенная зем-
ля Руськая!» Существует много вариантов напевов на эти
слова. Вот один из них.
Звучит песня под гусли.
Туровская: Вспомним о ясновидящей Ванге. Многое
она предсказывала очень точно. Даже гибель подводной
лодки «Курск» задолго до этой трагедии. Когда она произ-
несла слово «Курск», все подумали, что это город Курск,
и никто ничего не понял. Как же может утонуть город? Я
сейчас вспомнила, что в конце своей жизни Ванга сказала,
что в ХХI веке на Землю придёт древнейшее учение. «И
словно снег покроет собою наш народ». О чём это она го-
ворила? Как вы думаете?
Логинов: Я думаю – это пророчество. И, вероятнее
всего, это имеет отношение к Русской Северной Традиции.
Видимо, Ванга говорила о том, что славяне станут вспо-
минать самые глубокие корни своей духовности. Сегодня
пока в массовом сознании у нас этого нет. Например, люди
знают о христианской Троице, но почти ничего не знают о
Триглаве, которого почитали наши пращуры. На самом
деле это – одно и то же, вернее одно вытекает из другого.
Туровская: Видимо в сознании славян произошла
со временем некая трансформация? Вы считаете, что кон-
цепция Триглава с веками превратилась в концепцию хри-
стианской Троицы?
Логинов: Конечно. У наших древних предков было
учение о Едином (не путать с версией «единого» бога).
Наши пращуры говорили о существовании неделимого
Духа. Почему мы называем Триглава Исконным? Потому
что на Руси он всегда был и всегда будет. Другие народы
это знание утратили. Кто-то в большей, кто-то в меньшей
20
степени. А мы, русы, сохранили его вплоть до времен, ког-
да сын Божий исповедовал, что Всевышний триедин.
Туровская: Правильно ли я понимаю, что ваша кон-
цепция гласит о духовном единстве славян, русов? И нам,
русским людям, не надо делиться на христиан и тех, кто
выбрал для себя более древнюю дохристианскую веру
предков? Вы утверждаете, что на Руси происходила плав-
ная трансформация одной веру в другую? И что основные
духовные постулаты и образы просто поменяли свои на-
звания, по сути оставшись тем, чем были всегда?
Логинов: Совершенно верно.
Туровская: Но ведь сегодня в нашем обществе всё
обстоит наоборот. Повсюду дикая конфронтация. Обще-
ство разделено по религиозному, национальному, имуще-
ственному признакам. Оно уже практически атомизирова-
но. Даже внутри религий всё раздробленно на множество
течений, направлений, сект.
Логинов: К сожалению, именно так. И нам с Вами
это не нравится. Эпоха наша больна. Однако есть надежда
на выздоровление. Мы убеждены, что причина недоброго,
совершающегося в нашем обществе – забвение русскими
исконных обычаев своего Рода, Традиции. Вместо родных
обычаев на Руси утвердились обычаи чужие, заимствован-
ные. И они не приносят нам добра. Русскому человеку для
счастья нужен русский обычай. И прежде всего нам необ-
ходимо единство в духе. Накоплен опыт веков относитель-
но того, на чём можно его выстроить. Существуют приёмы
собирания. Есть приёмы защиты от распада. Этот опыт
хранит Традиция.
Туровская: Вы говорили о том, что в Русской Се-
верной Традиции существовали пророчества.
Логинов: Да, в православном ведизме есть, напри-
мер, пророчество о православном христианстве.
Туровская: Ведизме, а не язычестве? Так было бы
утверждать правильнее?
Логинов: Мы говорим – ведизме. Потому что язы-
чества на русской земле не было никогда. Это понятие
введено иудеями для противопоставления своего народа
всем другим народам – языкам, то есть «неизбранным».
Они же приписывают древним славянам идолопоклонство.
21
 Туровская: Да, многое, очень многое в нашей род-
ной истории искажено, оболгано, поругано…И мы с вами
пытаемся хотя бы немного очистить её от лжи и грязи. Ис-
конная русская вера должна возродиться в её изначальной
чистоте, красоте и цельности… И вот без гуслей нам здесь
никак не обойтись. Поэтому снова просим Любу исполнить
что-нибудь для наших телезрителей.
Басурманова: Прозвучит заздравный стих калик
перехожих.
Звучит песня под гусли.
Логинов: Калики перехожие как раз и передавали
людям то, о чём мы сейчас с вами говорим. «Калика» – это
от слова «коло», сравните «колоброд».
Туровская: Коловрат, колоброд… То есть это – кру-
говое вращение?
Логинов: Коло – это круг, колесо. А колоброд – это
странник, обошедший мир, совершивший кругосветное
путешествие.
Туровская: Дмитрий, ещё вопрос. Как Вы проком-
ментируете приход волхвов к Иисусу Христу?
Логинов: Книга Новгородских волхвов повествует
нам о том, что пришедшие к младенцу Христу были руса-
ми. Возможно, в каком-то поколении учителями новгород-
ских волхвов были странники, видевшие младенца своими
глазами.
Туровская: Невероятно!
Логинов: Тем не менее на Суздальской иконе ХVI
века «Рождество Христово» волхвы изображены в русской
одежде, на них надеты отороченные мехом плащи и шап-
ки. Религиозные живописцы Запада изображали волхвов,
подносящих дары, в других одеждах. На Руси же был свой
канон – три волхва изображались на конях. Фигурка коня
изображена и в левом верхнем углу Велесовой Книги, го-
ворящей о Рождестве.
Туровская: При чём тут конь? Непонятно.
Логинов: Конь говорит о большой дороге, о длитель-
ном путешествии. И ещё. Икона «Рождество Суздальское»
отображает не одну лишь пещеру, но и гору. А о горе нет
22
информации ни в одном источнике, кроме древнерусской
ведической легенды. Иконописцы не столь далёкого
прошлого ещё воспринимали этот канон. Они же вос-
принимали «волхвов с востока» как русов. Не случайно
они отказывались изображать одного из волхвов «очень
смуглым», хотя этого требовал византийский канон.
Туровская: Если это действительно так, почему же
именно русы пришли в Иудею к Иисусу Христу? Зачем им
понадобилось преодолевать столь долгий и опасный путь
с востока?
Логинов: Эту загадку мы тоже разгадали. Дело в
том, что Христос не был иудеем, как считают сегодня мно-
гие. У него был славянский лик по матери. Мария была
жрицей храма Живы. В иудейский храм она не могла быть
введена. Ведь туда допускались лишь иудейские священ-
ники. Женщине туда войти было невозможно. Она могла
быть введена только в храм богини Живы.
В Велесовой Книге говорится, что волхвы искали
своего бога, а не чужого. Увидели, поклонились и назад
вернулись. И это было на горе в пещере. В канонических
Евангелиях ничего не говорится о горе, но на православ-
ных иконах она изображается. В нашей истории было
очень много реформ, многое было похоронено, забыто и
переписано в угоду тем или иным политикам.
Туровская: Благодарю за глубокую, содержатель-
ную беседу. Дорогие телезрители, мы с вами живём в
очень сложное, но удивительное время. У нас есть возмож-
ность отбросить суеверия и обратиться к первоисточнику,
чистоте изначальной русской, славянской Веры. Есть все
основания считать, что выйти из тяжелейшего состояния,
в которое нынче погрузился русский народ, нам поможет
родная Традиция.
Звучат гусли.
23
 ПОТАЁННЫЙ СМЫСЛ СЛОВА
В студии: кандидат филологических наук, автор
книги «Потаённый смысл слова» В. Д. Осипов.
Туровская: Сегодня мы будем говорить о нашем
родном русском языке. Вот что писал о нём, нашем бес-
ценном духовном богатстве, поэт Пётр Вяземский: «Язык
есть исповедь народа. В нем слышится его природа, его
душа и быт родной». А Иван Бунин сказал так: «Молчат
гробницы, мумии и кости, – лишь слову жизнь дана: из
древней тьмы на мировом погосте звучат лишь пись-
мена. И нету в нас иного достоянья! Умейте же беречь
хоть в меру сил, в дни злобы и страданья наш дар бес-
смертный – речь».
Валерий Данилович, Вы отмываете русские слова от
шелухи, пыли, грязи…
Осипов: Я, скорее, заглядываю в душу слова. Всю
свою сознательную жизнь я пытаюсь узнать – откуда взя-
лись слова. Думаю, что они появились при необходимости
облечь мысль в звуки. Вот я и пытаюсь заглянуть в эту
мысль. Согласитесь, содержание письма значительнее,
чем сам конверт. В слове больше всего ценится смысл, его
значение. Очень важно знать исток – откуда оно появилось.
Вот посмотрите на эту картинку (Показывает). Это
цветок калланхоэ. Название необычное. Многим не нра-
вится. Некоторые домохозяйки зовут его «домашним жень-
шенем». Растение размножается детками. «Мать тысяч
детей» – так называют это растение англичане. Почему
англичане придумали своё имя этому растению, а рус-
ские – своё? Ученые говорят: «Раз появилось растение на
Мадагаскаре, значит оттуда и его название». Но оно не с
Мадагаскара, а из Китая! Китайцы сами не знают, откуда
взялось его название. Вот и получилось слово-пустышка.
За ним ничего не стоит.
Другой пример. В Х��������������������������������
VII�����������������������������
веке в Европе впервые появи-
лось слово «орангутанг». Во Францию это слово пришло
из Голландии. Голландия же заимствовала его в Малайзии.
На малайском языке (колония Голландии) «орангутанг»
означает «человек леса».
24
Туровская: На земном шаре сегодня 6000 языков.
Какое место среди них занимает наш родной язык?
Осипов: Последние 20 лет, к сожалению, русский
язык теряет свой вес, сдаёт свои позиции на мировой аре-
не. Идёт дерусификация нашего языка на постсоветском
пространстве. Особенно сильно это заметно в Прибалтике.
Но это ещё не самое страшное.
В русском языке как бы принято различать три
языка. Язык Пушкина – язык культуры, изящной словес-
ности. Сегодня у нас очень мало поэтов и писателей, кто
говорит на чистом русском традиционном языке. Раньше
были Лермонтов, Чехов, Толстой, Блок, Есенин, Горький и
многие другие. А кто сейчас? Большой и больной вопрос.
Далее. Язык Ленина. Выражал самобытную идеологию,
которую уважали во многих странах. Помните строки Вла-
димира Маяковского: «Я русский бы выучил только за то,
что им разговаривал Ленин!»? Сегодня у нас нет идеоло-
гии, отличной от идеологии других стран, значит, нет и этой
разновидности языка. И, наконец, язык Гагарина – язык
научно-технических достижений, новейших технологий.
Его у нас сейчас тоже нет! Вот и теряются позиции русско-
го языка в мире.
Туровская: Кто такие россы, русы, русские?
Осипов: Существует масса противоречивых мнение
на этот счёт. Некоторым ученым хочется ассоциировать
эти слова с рысью. Что ж, рысь – зверь благородный. Но
я думаю, что в основе этих слов лежит понятие «русые,
светлоокрашенные волосы». Греки долгое время путали
русских с жителями Скандинавии, называя их русскими,
из-за цвета их волос.
Туровская: Существуют понятия – «Белая Русь»,
«Красная Русь» и даже «Чёрная Русь». Как их различать?
В «Слове о полку Игореве» упоминаются червлёные стя-
ги, червлёные щиты русских воинов. Это как-то связано с
Красной Русью?
Осипов: Белая Русь – значит свободная Русь. Она
жила сама по себе, не платила дань иноземцам. Столица-
ми её были Смоленск, Москва. Белая – значит свободная
от иноземного влияния.
25
 Красная Русь – это Галиция, Волынь. Там была тра-
диционная национальная одежда – красные рубахи. Да, на
Руси были червлёные стяги. Вообще красный цвет – искон-
но русский цвет. В древности использовали такой краси-
тель – сушёного червяка (называли его «червец»). Отсюда
и «червлёные стяги, щиты». Во времена революции крас-
ный цвет символизировал пролитую в бою кровь.
Чёрная Русь. Была и такая. В Литовском княжестве и
частично на территории Белоруссии. Там славяне платили
дань иноземцам. То есть, они как бы находились «в чёрном
теле», в неволе. Термин этот себя изжил.
Туровская: Вы знаете множество тайн русского язы-
ка. Скажите, откуда взялось выражение «Глуп как сивый
мерин»?
Осипов: Поклонение белому коню пришло к нам от
западных славян. Ни один князь в древности не предпри-
нимал серьёзных действий, пока не убеждался, что конь
предсказывает ему успех, удачу. Существовал ритуал, при
котором конь белой масти, перешагивая через копье, пред-
сказывал будущее. Если он перешагивал копьё левым ко-
пытом – это означало неудачу, правым – удачу. Со време-
нем верования изменились, всё отошло в разряд суеверий,
многое стало осмеиваться. Предсказаниям коней переста-
ли верить, считая, что кони врут. Вот и появилось это вы-
ражение – «Врёт, как сивый мерин».
Туровская: А «Сивка-бурка»?
Осипов: Слово «Сивка-бурка» мы употребляем в
положительном значении. Это конь вещий, предсказатель
будущего. Здесь нет издёвки.
Туровская: Любили, видать, на Руси коней, если так
часто это животное в своей речи упоминали. Вот и сейчас
мы говорим: «А у меня ещё конь не валялся». Почему мы
так говорим?
Осипов: Толкований этого выражения существует
несколько. Я пересмотрел все их и пришёл к такому выво-
ду. Вот представьте себе, когда жеребёнок достиг опреде-
лённого возраста, хозяин принимает решение – оставить
его для воспроизводства породы или использовать для
хозяйственных нужд в качестве рабочей лошадки. Коню
делали известную операцию, превращая его в мерина.
26
Мерин знает свою работу, не думает о кобыле, только ра-
ботает. Все проблемы отходили на задний план. Операцию
эту называли одним словом – «валить». И вот когда мы
говорим «И конь ещё не валялся», значит, к решению своих
проблем мы пока не приступали. Чтобы работать, нужна
рабочая лошадка, а мы ещё известную операцию не сде-
лали.
Туровская: А вот ещё одно распространённое вы-
ражение – «После дождичка в четверг». Почему именно в
четверг, а не в среду, или во вторник?
Осипов: Пришло она к нам из очень древних, дохри-
стианских времен, когда славяне поклонялись богу
Перуну. Именно в четверг Перун метал с неба свои стрелы-
молнии. Это – его день. Отсюда и пошло такое выражение.
Туровская: Часто мы говорим: «Толчёт воду в сту-
пе!» Откуда пришла эта фраза? Может быть, это словосо-
четание имеет какой-то особенный смысл?
Осипов: Вода – загадочное существо. Она хранит
энергетику и информацию. В глубокой древности волхвы
подвергали воду пранации. С помощью трезубца они пере-
давали энергетику воде, и она приобретала определённые
магические свойства. Один из моих знакомых, практикую-
щий врач, сказал, что людей можно лечить простой водой.
Но предварительно её надо взбить, превратить в пену.
Такая вода наполняется энергией, способна проникать в
любые ткани. Она вызывает оздоровительный эффект.
Туровская: Как расшифровать слово «хоровод»?
Раньше на Руси крестьяне водили хороводы, а дворяне
танцевали мазурку.
Осипов: Мазурка сначала была ритуальным танцем
и только потом стала бальным. Мазуры – это одна из на-
родностей поляков. Они танцевали мазурку по кругу. Хоро-
вод тоже водили по кругу.
Наши пращуры никогда не жаловались своим богам,
не просили у них помощи или защиты. Они их славили,
восхваляли. Может быть, поэтому они и назывались сла-
вянами. Водя хороводы, наши пращуры напоминали Богам
оставлять всё так, как есть. Солнце восходит на востоке,
садится – на западе. Своими хороводами славяне напоми-
нали Солнцу: «Не забудь завтра утром встать!»
27
 Туровская: Я держу в руке матрёшку. Матрёшка. От-
куда в нашем языке взялось это слово?
Осипов: Матрёшка – не только шкатулка для хра-
нения иголок, пуговиц и других вещей. Матрёшка – вещь
серьёзная, сокровенная. Вот посмотрите, на этой картин-
ке (показывает) изображена матрёшка, а рядом с ней два
яйца. В верхнем углу написано «ХВ». Здесь связано воеди-
но два символа – пасха с пасхальными яйцами и матрёш-
ка. Всё это символизирует возобновление жизни, продол-
жение жизни, материнство. Символ продолжения жизни
– «мал мала меньше». Латинское слово «матрона» и рус-
ское «матрёшка» – однокоренные слова. В их основании
лежит слово «мать». Матрёшка яйцеобразна по форме не
потому, что мастер не сумел сделать по-другому, а потому,
что несёт в себе символику зарождения жизни.
Туровская: А вот слово «здравствуйте». У многих
народов нет подобного приветствия. Немцы, например, го-
ворят «добрый день». Француз словом «бонжур» желает
хорошей погоды. А мусульманин словами «салям алей-
кум» желает людям мира.
Осипов: Русские всегда славились своим здоро-
вьем. На Руси здоровье человека (здоровье тела и духа)
ценилось в первую очередь. При встрече всегда желали
человеку только здоровья. «Здравствуйте» – слово пре-
красное, мудрое. Очень хорошо, что именно так, а не ина-
че мы приветствуем друг друга. В Австрии приветствуют
друг друга похожим образом. Это говорит о том, что предки
нынешних австрийцев в древности были славянами, затем
принявшими немецкий язык.
Туровская: В Вашей книге есть такая глава – «Же-
сты арифметического языка». Что это такое?
Осипов: Однажды в одной английской книге я прочи-
тал, что «у русских есть математический язык на пальцах,
русский народ создал необычный способ умножения чи-
сел». Я сильно расстроился. Потому что англичане знают
о нашей уникальной системе умножения, а мы с вами об
этом ничего не знаем. Наши предки были очень мудры.
Они создали гениальную подсказку для детей. Пальцы
нумеруются от 1 до 10. Загнув их определённым спосо-
бом, вы можете производить умножение чисел. Не нужен
28
ни компьютер, ни калькулятор. Все ответы уже есть, их
надо только считать. Эта древнерусская система сбоев не
даёт. К сожалению, всё это наша педагогика утратила. Вот
смотрите, можно таким образом производить умножение
любых чисел. (Показывает на пальцах).
Туровская: Удивительно! Так просто и так гениально!
Видимо, наши предки действительно были умнее нас.
Осипов: Говорят, что многие знания ума не при-
бавляют. Ум – это умение связать между собой различные
знания (факты), и получить от этой связи некий результат.
Наши предки не загружали свою память, не старались быть
всезнайками, эрудитами. Они передавали самое главное и
ценное из поколения в поколение, из уст в уста. Мы же,
продвинувшись в технике, в технологиях, отгородились от
природы тем, что сделали собственными руками. А ведь на
Руси люди всегда жили среди природы и в дружбе, в любви
с природой.
Туровская: Наша передача выходит в эфир по пят-
ницам. Пятница – мой любимый день. А откуда у нас взя-
лось это слово? Это просто пятый день недели?
Осипов: Вроде бы ничего особенного – пятый день
недели. Но вот в греческом языке этот день назывался
«Параскева-пятница». Это церковный праздник, женский
день, когда запрещалось шить, вязать, доить корову, вы-
полнять полевые работы. Символом его была женщина с
открытой прямой ладонью.
СВЯТОСЛАВ ХОРОБРЫЙ
В студии: директор издательства «Белые альвы»
С. Н. Удалова; кандидат педагогических наук, доцент
кафедры экспериментальной деятельности в образо­
вании Федерального Государственного образова­тель­
ного учреждения переподготовки преподавателей Л. В.
Каршинова
Туровская: Чем отличается Ваше издательство
«Белые альвы» от прочих?
29
 Удалова: Наша задача – просветительство. Тот вид
деятельности, что у нас забыт сегодня. Мы издаём книги
по истории Древней Руси, по русской культурологии, тра-
диции, лингвистике, истории русского языка. К сожалению,
многие летописи не сохранились до наших дней. Но в
самом русском языке, в народной культуре, в фольклоре
есть ценнейшая историческая информация. И благодаря
ей ещё можно восстановить наши родовые истоки, рекон-
струировать некоторые вещи.
Туровская: Вы принесли с собой книгу М. В. Ломо­­
носова «Древняя Российская история». (Показывает.)
Удалова: Да. Это репринтное издание книги Ломо-
носова, которая была выпущена в 1776 году. Здесь всё
сохранено, как было в далёкие времена – старинный
языковой стиль, выражения и обороты, которые были в
подлиннике. Благодаря этому сохранен дух того времени.
Конечно, читать такую книгу сложновато, но необыкновенно
интересно. Мы осуществили репринтное издание впервые
в России.
Туровская: Насколько мне известно, сегодня в на-
ших учебных заведениях произведения Ломоносова не
изучаются. Наконец-то благодаря вашему издательству
в России появилась книга, так необходимая сегодня рус-
ским людям. А вот я вижу книгу «Святослав Хоробре: Иду
на Вы!». (Показывает.) Она посвящена нашему великому
русскому воину, князю киевскому Святославу Игоревичу,
прозванному в народе Храбрым.
Удалова: Святослав – самый известный великий
князь, последний языческий князь, живший до крещения
Руси. Это был великий человек, полководец, государствен-
ный деятель. Хазарский каганат – держава-вампир, полто-
ра столетия пившая соки из соседей и данников, рухнула
благодаря Святославу в 965 году. Не Дон, а Волга стала при
нём восточным рубежом Русской земли. Святослав подвёл
своим походом черту под вековым противостоянием Руси и
Хазарии, под двумя столетиями хазарского ига. Это первое
историческое исследование о Святославе. В России ещё
не было ни одной книги о нем.
Туровская: А кто автор этой книги?
30
Удалова: Автор – молодой человек (ему 30 лет) из
Ижевска по имени Озар. Это славянское имя, духовное,
псевдоним. Князь Святослав – его любимый герой. В книге
описаны подвиги Святослава, все бои, в которых он уча-
ствовал. У автора есть своя гипотеза убийства князя.
К сожалению, в летописях на этот счёт нет никаких
сведений. Великий киевский князь был очень скромным че-
ловеком, любил и ценил своих воинов, питался и спал
вместе с ними в военных походах. Это была могучая фигу-
ра. Он не имел никаких материальных богатств. Даже вра-
ги почитали его как Бога. После смерти о нём говорили:
«Пусть наши дети будут такими как он!». Книга очень хо-
рошо иллюстрирована, в ней есть карта того времени, по-
казывающая какие этносы, племена населяли в те далёкие
времена Русскую землю.
Туровская: Знаете, мне, например, обидно, что
Александра Македонского знает весь мир, все знают и ве-
ликого полководца Юлия Цезаря, а нашего русского героя,
который как правитель и человек превосходил Александра
и Юлия, мало кто знает. И огромное вам спасибо за то,
что вы внесли свою лепту в восстановление исторической
справедливости – издали замечательную книгу о нашем
великом русиче.
А вот книга Л. Каршиновой «Русский народный ко-
стюм». (Показывает.) Любовь Владимировна, расскажите,
пожалуйста, о ней.
Каршинова: Когда я работала над этой книгой, я
старалась смотреть на мир глазами человека, жившего в
древности, десятки столетий назад. У наших славянских
пращуров было своё, самобытное представление о мире.
И жили они по своим законам. Я пошла по такому пути:
сначала изучала ремесла – училась лепить, вышивать,
ткать. Потом пришла очередь логического анализа: почему
в народном костюме есть определённые знаки, располо-
женные в строго определённых местах? Как окружающий
мир отражался в народном костюме? Я познакомилась с
очень древней знаковой системой, которую обнаружила
в народном костюме. Эти знаки дожили до наших дней.
Традиционная культура очень символична.
31
 Туровская: Любовь Владимировна, Вы держите в
руках куклу. Что это за кукла? И что за костюм на ней?
Каршинова: На кукле уменьшенная копия орловско-
го праздничного костюма. Орнамент на женской рубахе
был только на плечах. Эта шапочка называется «кичкой»
– головной убор молодой женщины до замужества. Неза-
мужние девушки на Руси всегда ходили с одной косой.
Когда девушка выходила замуж, она заплетала две
косы. Девушки носили на голове ободок без донышка,
макушка головы была открытой. А у замужних женщин
макушка сверху закрывалась. У бездетной женщины и
женщины с детьми головные уборы были разными. Когда
появлялся ребёночек, очелье поднималось выше.
Библия говорит, что человек создан по образу и по-
добию Божьему. Это действительно так. Наши пращуры
знали о трёхмерном устроении мира. И считали, что голова
человека символически принадлежит миру богов. Голов-
ной убор олицетворял собой небо. А в небе живут птицы.
Поэтому головные уборы русских, славянских женщин име-
ли птичьи названия – «кичка», «кокошник», «сорока». Ту-
ловище человека – это мир средний. Ноги – земная твердь.
Знаки как раз и отражают глубокую идею различных миров.
Вот, например, почему русская, славянская понёва (жен-
ская юбка) была всегда в клетку? Клетка символизировала
засеянное поле, это знак плодородия. В каждой детали на-
родного костюма был заложен смысл. Ничего случайного
или глупого в народном костюме не было. Сегодня нам с
вами все это надо увидеть и разгадать. Тогда нам откроют-
ся великие тайны.
Туровская: В русском наряде (славяне называли
его «сряда») были базовые символы – круг, треугольник и
крест.
Каршинова: Кольцо (круг) на Руси всегда считалось
оберегом, оно соединяло мужское и женское начало. Наши
пращуры боготворили небо как Праматерь, рождающую
всё сущее на земле. Затем в мировоззрении пращуров у
Богини неба появляется божественный супруг, символом
которого является крест. Крест – это мужское начало. Как
распространение благодати на все четыре стороны. Треу-
гольник появляется, когда у матери рождаются дети.
32
Туровская: Расскажите о свадебных обрядах.
Каршинова: Обряд – это игра взрослых. В нём много
символов. Обряды сохранились и в наши дни. Нам пред-
стоит раскрыть их смысл. Вот, например, фата невесты.
Что это? Отголосок того, что в древности голову невесты
покрывали плотной тканью. Почему? Во-первых, в народе
существовало поверье, что человек в своей жизни прожи-
вает семь жизней. Свадьба – это граница, которую девуш-
ка переходит, шагая из одной жизни в другую. Из девушки
рождается женщина, поэтому её закрывают покровом, что-
бы никто не видел её глаз. Когда девушка уходила к мужу
из дома матери, в её руках был свадебный букет, который
назывался «дивья краса». Символически он означал де-
вичество. Девушка оставляла его в доме матери. А через
40 дней собирались золовки и проводили обряд, который
назывался «прощанье с дивьей красой». Букет у молодой
замужней женщины забирали. Это означало её прощание
с девичеством – девушка переходила в разряд женщин,
способных рожать детей. Менялся и её наряд. После брач-
ной ночи она надевала понёву – шерстяную юбку в клет-
ку, символизирующую плодородие, и передник (или зана-
веску), которым закрывала грудь и чрево. Передник был
своеобразным паспортом женщины: родила мальчика - на
переднике появлялся орнамент в виде коней, родила де-
вочку – появлялись птички.
Туровская: А это что за куклы? Они мягкие, тряпоч-
ные. У них нет лица…
Каршинова: Это обереговые куклы. Действительно,
они безликие. Кукла на Руси символизировала не конкрет-
ную женщину, а женщину-Богиню, продолжа­тель­­ницу рода.
В русской традиции много примет и обычаев, связанных с
женщиной. Считалось, что Небо – Великая Праматерь –
женщина. Куклы служили оберегом по женскому роду. По-
чему куклы всегда были безлики? В древности верили, что
Великая Праматерь – родоначальница всего сущего. Взгля-
да её боялись. Она могла посмотреть ласково и подарить
жизнь, посмотреть зло – и послать смерть. Аналогом волос
великой богини на земле была земная растительность. В
русских народных сказках герой бросает гребешок, и там,
где он упал, вырастает лес. Волосы – это очень серьёз-
33
но. Поэтому в древности существовало много сакральных
действий, связанных с волосами. Все очёсы собирались,
не выбрасывались. Когда человек умирал, их клали под по-
душку в гроб. В куклах выражена душа русского народа.
Туровская: У меня в руках папка с красивыми ярки-
ми картинками. Называется она «Природный пантеон сла-
вянорусов». (Показывает.)
Удалова: Да, на этих листах – изображения наших
славянских Богов. Иллюстрации художника Андрея Гусель-
никова. Он преподает в одном из московских институтов,
учится в аспирантуре.
Туровская: Вот Берегиня-Рожаница – хранительни-
ца домашнего очага, тепла. Кормилица, матушка, покрови-
тельница молодожёнов и деток, радость стариков. (Пока-
зывает). А вот богиня Лада. (Показывает). Она рождается
весной с первыми ручьями и подснежниками. Вместе с ней
появляются цветы и молодая трава. Где проходит Лада,
там поют птицы. Любимые её птицы – голуби и лебеди.
Каждая девушка на Руси хотела быть Ладой. Любовь на
Руси была не утехой, а служила для продолжения рода,
рождения деток. А это Макошь – Богиня земли, Мать-сыра
земля. (Показывает). В древности женщины учились быть
Макошью в своём роду. Это был священный долг каждой
славянки, которая умела трудиться в поле, в саду, на ого-
роде, знала лекарственные травы, правильно воспитывала
детей. Богиня жизни! Иногда её называли Жива.
Удалова: А это Бог Перун – великий Бог русичей,
бог войны и грома. (Показывает). Древние славяне очень
любили его. Его оружие – молния, мечи, топоры-секиры,
булава, копьё. На поле боя каждый славянин старался за-
жечь в себе боевой дух этого грозного Бога. У наших пред-
ков всегда было много врагов, велись постоянные войны.
Щит и меч были символами Перуна. Оружию предки наши
поклонялись, его боготворили.
Туровская: Воинами были не только мужчины, но и
женщины. Они сражались плечом к плечу со своими му-
жьями. Им тоже покровительствовал Перун.
А вот Сварог – самый великий из русских Богов. (По-
казывает.) Это прародитель, пращур, давший людям зна-
ния и речь. Он сотворил весь космос – вселенную – Сваргу.
34
Сварог – во всём. Он мудр. От Сварога-деда ведут начало
боги и люди, звери и птицы – всё живое. Он пребывает в
каждом предмете, в каждом человеке. В нас с вами тоже.
Мы – его часть, как и наши потомки.
Удалова: Это Ярило – солнце в образе молодого же-
ниха. (Показывает.) Скачет на коне к своей Ладе. Спешит
создать семью и народить детей. К летнему солнцестоя-
нию Ярило набирает полную силу. Состояние Ярилы – со-
стояние всех молодых парней. Он дарит тепло и свет.
Туровская: А вот Даждьбог. (Показывает). Посыла-
ет людям не только дождь, но и солнце. Это осеннее небо с
облаками, дождями, грозами. Русичи называли себя внука-
ми Даждьбога. Всякий русский мужчина был обязан создать
большую семью – накормить, вырастить, воспитать детей.
В этом его долг, слава, правда. Род должен быть большим,
здоровым. Наши предки тысячу лет назад не знали водки и
курева, потому рожали крепких, здоровых детей.
РУССКИЕ РУНЫ
В студии: доктор философских наук, председатель
Комиссии РАН по истории культуры Древней и Средневе-
ковой Руси профессор ГУУ академик В. А. Чудинов.
Туровская: Мы продолжаем разговор о языковых
традициях русской, славянской культуры. Знакомьтесь,
дорогие телезрители – профессор Валерий Алексеевич
Чудинов, Он является ведущим специалистом по исследо-
ванию древнейшей русской рунической письменности, рас-
шифровал более трёх тысяч надписей на древнерусском
языке. Сегодня вы услышите много нового, неожиданного
и, я бы сказала, сверхинтересного. Дело в том, что Вале-
рий Алексеевич не просто ученый, он – учёный-новатор и,
я бы даже сказала, учёный-революционер, пробивающий
тысячелетнюю информационную блокаду…
Валерий Алексеевич, многие у нас сегодня считают,
что история Руси-России начинается со времен Рюрика, со
времен Крещения Руси. Но ведь это не так!
35
 Чудинов: Конечно. Такое «обрезание» нашей исто-
рии началось примерно с ХVIII века, когда в Россию были
приглашены немецкие историки. Конечно, можно понять,
что нам хотелось шагать в ногу с Европой. Но, к сожале-
нию, кроме того, что немцы принесли нам некоторые новые
методики, новые научные подходы, они привили нам и не-
мецкую идеологию. Согласно этой идеологии всё, что было
в европейской культуре, было заимствовано у немцев. Они
уверяли, что Рюрик, например, появился на Руси из Герма-
нии. Формально, это действительно так. Сейчас это терри-
тория Германии, но в те далёкие времена там находилась
Вагрия, и жили в ней русские люди. Само слово «рюрик»
(«рарог») в западнославянских языках означает «сокол».
Так что, если угодно, фамилия этого князя была Соколов
(или Сокол). В ХVII веке многие знали, что русские жили
во времена античности, и что они помогали Александру
Македонскому. Документы такие есть. В Чехии хранится
обращение к Александру Македонскому от русских князей
на латинском языке и грамота, написанная по-русски. На
ней по диагонали расписался сам Александр Македонский,
знавший русский язык. Этих фактов мы с вами не знаем,
а в ХVII веке их знали. Какую-то часть исторической ин-
формации поздние историки признали недостоверной и
отодвинули её в сторону, многое просто скрыли.
Была такая повесть «О Словене и Русе». Выясня-
ется, что Словен – это имя славянского князя, который
построил город Словенск. Возможно, Словенск был ровес-
ником Египетских пирамид.
Туровская: Значит, на Руси до крещения уже было
градостроительство?
Чудинов: Конечно! Да ещё какое! Во времена антич-
ности русские уже существовали, но позднейшие истори-
ки их оттуда вычеркнули. И вот сегодня получается, что в
древности у славян были лишь какие-то странные племе-
на. Например, «дреговичи», которые жили на болотах. Вы
представляете себе, что такое жить на болотах? Ни один
разумный человек на болоте селиться не будет! Другие на-
зывались «древляне» (или «деревляне»), и жили они якобы
в дремучих лесах. Опять-таки, в дремучих лесах человеку
не выжить. Прошёл всего век, и вдруг появилось огромное
36
процветающее государство – Киевская Русь. Туда входило
около десятка княжеств, и территория была как половина
современной Европы. Возникает вопрос – можно создать
такое всего лишь за один век? Нет, нельзя. Сравним си-
туацию с Африкой. В Африку два века назад колонизато-
ры привезли идеи государственного устройства. За два
века много ли удалось сделать, чтобы уйти от племенно-
го строя? Очень мало. В Африке до сих пор существуют
межплемённые стычки, государству африканцы не верят.
После развала Советского Союза и в бывших наших сред-
неазиатских республиках начались межплемённые распри.
Туровская: Валерий Алексеевич, Вы нам сегодня
принесли несколько интересных книг. Давайте, покажем их
телезрителям. И начнём с книги «Русские руны». Призна-
юсь, что я впервые слышу перед словом «руны» слово
«русские». Слыхала о Скандинавских рунах. Действитель-
но существовали Русские руны?
Чудинов: Да, существовали. Греческий и латинский
алфавиты происходят именно от них. Скандинавский руни-
ческий строй (футарк) и алфавит санскрита тоже произош-
ли от Русских рун. Хотя у всех на слуху были Славянские
руны. Но под ними понимались не собственно славянские
знаки. В Европе известны Германские руны. Они подраз-
деляются на датские, норвежские, и другие.
Вообще у нас многое германизировано. Был когда-
то такой город Прильск (сейчас это сельская местность).
Раньше он назывался Ретра. Вот книга (показывает)
«Правда о Ретре». Или взять немецкое название города
«Мекленбург». Это искажённое слово «Микулин бор». Там
правил славянский князь Микула.
Туровская: Микулин бор? Два русских слова?
Чудинов: Да. Сами понимаете, выговорить немцам
«Микулин бор» было трудно. Многие немецкие названия
– это просто искажённые русские. Например, область По-
мерания. На самом деле там никто не помер, так исказили
немцы русское слово «Поморье», когда германцы захвати-
ли эту область (на границе с Польшей), где жили поморы.
Балтийское море в древности называлось Яром.
Туровская: Ярило – это ведь наш древнеславянский
бог. Это нам известно.
37
 Чудинов: Хорошо, что известно. Но вот известно ли,
что у него были жрецы? И, по всей видимости, их называ-
ли ярлы. С месяца белояр начинался наш славянский год.
Яр до некоторой степени был и Богом войны, хотя у него
были совсем другие функции. «Яр» на юге произносился
как «Ар». Отсюда – греческий вариант слова «Арес». А у
римлян был Бог войны – Марс. И месяц, названный в честь
него, назывался «март». Точка весеннего равноденствия
– 21 марта (самая главная точка года). Мы до сих пор на-
зываем весенние посевы яровыми. Время считали от Яра
до Яра. В немецком языке слово «Jahr» означает «год». А
в английском языке – «Year».
Туровская: И это всё тот же славянский Яр?
Чудинов: Совершенно верно. У меня такое впечат-
ление, что слово «Арии» – это южный вариант слова «Ар».
Отсюда – арии, потомки Яра.
Туровская: Валерий Алексеевич, а когда Вам уда-
лось расшифровать Русские руны? Как это произошло?
Чудинов: В научный оборот некоторые странные
надписи стали входить с ХIХ века, так как в это время
стала развиваться археология. Стали изучать не только
то, что выкапывали из земли, но и то, что лежало на её
поверхности. Например, надписи на камнях. Самую пер-
вую надпись взял у арабов наш русский академик, правда,
немецкого происхождения, фон Френ. Ему удалось про-
читать письмо арабов, хотя он взял французский перевод
арабского путешественника ХIХ века Эль Недима. Послед-
ний скопировал записку, которую послали русскому князю
с гор Кавказа. Это была первая надпись руницей, которая
попала в руки ученых. Её опубликовали в 1836 году. С этого
момента стали накапливаться рунические надписи. Но их
долго не могли прочитать. Первым прочитал надписи на
рунице наш исследователь Геннадий Станиславович Гри-
невич. Правда, он считал, что руническая письменность
существовала недолго. Он предположил, что это надписи
Х – ХII веков.
Туровская: На чём писали наши пращуры? Ведь
бумаги тогда не было.
38
Чудинов: В основном писали на камнях. Каменные
письмена… Я научился читать на камнях небольшие «ре-
кламки». Например, «Приезжайте к нам на пляж!»
Туровская: У древних славян существовала рекла-
ма? И слово «пляж». Оно ведь совсем юное!
Чудинов: А почему нет? Некоторым из них несколь-
ко тысяч лет. Тогда не было слова «пляж», но было слово
«побережье». Но какая разница? «Приезжайте к нам на по-
бережье!», и рядом изображена стопа человека.
Туровская: То есть это своеобразные, дошедшие до
нас, скрижали?
Чудинов: Ну, да. Причём как это было сделано! Мы
поражаемся и сейчас. Мы привыкли считать, что наши
предки, пращуры были глупее и примитивнее нас. А греки
считали, что первый век был золотым, затем – серебря-
ный, затем – железный. Ну а мы с вами в каком-то деревян-
ном веке вообще живём. Но в ХIХ веке появилась теория
эволюции и все перевернула с ног на голову. Теперь мы
считаем, что мы намного умнее наших предков.
Туровская: А на самом деле – не так?
Чудинов: Конечно, нет. В любой стране бывают
подъёмы и спады. Мы с вами совсем недавно пережили
дикий спад 90-х годов.
Туровская: Да, грандиозный обвал! Такого, видимо,
не было никогда в истории человечества. Мне кажется,
что после развала Союза нас отбросило лет на 300 назад.
Многие наши соотечественники до сих пор прийти в себя
не могут.
Чудинов: Вот, вот! В истории не бывает всё гладко
и ровно. Подъёмы меняются спадами, и наоборот. А нам
кажется, что кривая прогресса идёт неуклонно вверх. Та-
кого в действительности не бывает. В университете я чи-
таю лекции по культурологии и рассказываю студентам,
что уже в верхнем палеолите (примерно 10 - 30 тысяч лет
назад) люди умели такое, чего мы сегодня в ХХI веке не
умеем. Мы, например, не можем повторить наскальные
рисунки. Почему не можем? Чтобы нанести наскальные
надписи, надо осветить всю пещеру. Вот у вас тут в студии
очень много света. Это достижение ХХI века. А Вы пред-
39
ставьте себе, что осветить надо не 40 квадратных метров,
а 4000 квадратных метров! Надо, чтобы светильники не
коптили, чтобы художник мог рисовать «на лесах» под по-
толком, чтоб ему там хватало света и воздуха, чтоб он там
не замёрз, то есть отопить пещеру нужно. Как только вы
начинаете задумываться над этим…
Туровская: Валерий Алексеевич, что наши пращуры
писали в своих древних каменных текстах? Вы принесли
сегодня на нашу передачу интересные рисунки. Покажите,
пожалуйста.
Чудинов: Начну с этого рисунка. (Показывает).
Здесь нарисовано некое существо с длинным носом. Види-
мо, это хобот. Но обратите внимание на букву «Н». Она со-
вершенно чётко просматривается, хотя мы видим, что это
кусочек живота, передние и задние ноги. А это какая буква?
Туровская: Буква «Т».
Чудинов: Конечно. А теперь давайте посмотрим –
вот изгиб спины. Какую букву напоминает?
Туровская: «М».
Чудинов: Совершенно верно. Давайте поставим все
буквы в ряд. Что получается? «Ммнт» или «мамонт». Ког-
да я это прочитал, я тут же полез в этимологический сло-
варь. Откуда взялось слово «мамонт?» (Отступим немного
в сторону. К сожалению, наши учебники по русскому языку
и этимологические словари почему-то написаны нерусски-
ми людьми. Это меня очень удивляет. Как будто нерусские
люди знают русский язык лучше, чем русские. Вы знаете,
что лучшим автором учебника по русскому языку у нас счи-
тается Дитмар Эльяшевич Розенталь. А четырёхтомный
этимологический словарь русского языка написан немцем
Максом Фасмером. Что, Фасмер знает русский язык лучше,
чем Иванов, Петров, Сидоров?) В словаре что-то несусвет-
ное написано! Что наше русское слово мы заимствовали у
якутов.
Туровская: А что изображено на этой картинке?
Чудинов: Это один из славянских храмов. Здесь
надпись. Написано не по-словацки, не по-чешски, не по-
польски, а по-русски. «Мастерская храма Рода». Слова
«храм» и «род» написаны в родительном падеже.
40
Подобные надписи есть не только в Европа, но и в Евра-
зии, и даже в Северной Америке.
Туровская: А вот ещё одна интересная картинка.
Что это?
Чудинов: Это скала, находится в Германии. Здесь
мы видим некие лики. Четыре лика. Один смотрит на зри-
теля, другой – в противоположную сторону, третий – впра-
во, четвёртый – влево. Первый лик – это Род, второй – лик
Макоши, на запад смотрит Перун, на восток – Велес.
Туровская: Ведь это наши славянские боги!
Чудинов: Некоторые говорят, что эти лики – про-
дукты выветривания горных пород. Но смотрите! Видите,
вот двускатная крыша, которая поддерживается столбом.
То есть некогда это явно было здание. Неужели продукты
выветривания могут напоминать здание с двускатной
крышей? А вот здесь – проход. Видите? А вот надписи –
«Велес», «Род», «Перун»… А там, где был вход в здание,
написано «войди».
Туровская: Валерий Алексеевич, мне приходилось
слышать, что руны имеют некую сакральную силу. Это
правда?
Чудинов: Если говорить о сакральной силе рун, то,
пожалуй, самыми сильными в этом смысле можно считать
русские руны, вторые по силе – тюркские и третьи – гер-
манские. Я стараюсь как можно реже писать рунами, по-
тому что сакральная сила у них действительно велика. И
она ещё не изучена достаточно хорошо. Представьте себе,
что человек подходит к электрическому щиту и начинает
двигать рубильники туда-сюда, туда-сюда. Представляете,
чем это может кончиться?
Туровская: Понятно. А скажите, пожалуйста, какая
письменность до кириллицы существовала помимо рун?
Чудинов: Смотря что понимать под кириллицей.
Кирилл и Мефодий ставили задачу осуществить богослу-
жение на славянском языке. У меня такое впечатление,
что Византия нам готовила очень неприятный контрудар.
Дело в том, что Русь в те времена играла огромную роль
на международной арене, так как была сильной. Как Вы
знаете, единственный народ мира, который Константино-
поль называет по-другому – это русские.
41
 Туровская: Царьград. Это и в былинах есть.
Чудинов: Конечно. Они решили сделать центр в
Византии, который по культуре был бы выше Руси. И им во
многом это удалось. Кирилл и Мефодий взяли один из диа-
лектов русского языка – болгарский. Но кто такие болгары?
Слово «болгары» – это искажённое слово «волгари», те
есть те, кто жил на Волге, где был город Волга.
Туровская: Там была Волжская Булгария.
Чудинов: Волгария. Дело в том, что в ряде языков
«б» и «в» –это один звук. Современный испанский язык,
например, не различает «б» и «в». Испанцы могут сказать
«Куба» или «Кува», для них это одно и то же. Более того,
они путают такие понятия как «база» и «ваза». Для нас это
два разных слова, для них – одно. Так вот, Кирилл и Мефо-
дий взяли болгарский диалект, смешали его с греческим и
стали писать богослужебные книги этим диалектом – цер-
ковнославянским. Ну и молодцы! Кириллу и Мефодию нуж-
но было приблизить русское письмо к греческому. Поэтому
они взяли протокириллицу, то есть ту письменность, кото-
рая существовала у нас на Руси до появления Кирилла и
Мефодия. Вот эту букву Вы знаете?
Туровская: Это буква «i». Она сохранилась до наших
дней в украинском и белорусском языках.
Чудинов: Да, сохранилась, но в протокириллице этой
буквы не было. Буква «фита» (по-гречески «тэта»), её тоже
не было. Не было буквы «ижица», Мы говорим: «Одним
миром мазаны». Дело в том, что слово «миро» писалось
через ижицу, слово «мiр» в смысле «вселенная» писалось
через «i», а слово «мир» в смысле «покой» писалось через
«и». Поэтому «Мiру миръ», надо было писать первое слово
через «i». Кстати, Толстой написал роман «Война и мiръ».
Сейчас на другие языки название этого великого произве-
дения переводят неправильно – «World and peace». А надо
переводить «������
World� and�
���� ��������������������������������
Society�������������������������
». То есть «Война и обще-
ство», общество того времени. Вы меня спросили, какие
ещё были добавлены буквы? Это кси, пси, омега – бук-
вы греческие. Но вот что удивительно, когда большевики
в 1918 году провели реформу орфографии, то греческие
буквы, добавленные Кириллом и Мефодием, из кириллицы
42
были изъяты, и мы опять пришли к тому, что у нас было в
древности. У Кирилла и Мефодия в азбуке 24 буквы со-
впадают с греческими, и только 14 букв славянские. Братья
получили разрешение от Константинопольского патриарха
и от Римского папы на богослужение в православных церк-
вях на славянском языке – это великое дело.
Туровская: Расскажите, пожалуйста, о других книгах,
которые Вы принесли в студию.
Чудинов: Вот книга «Славянская мифология и очень
древние надписи». Здесь я доказываю, что русские писали
ещё в палеолите. В ней картинка. (Показывает). Это пе-
щера, которая находится на территории Украины, так на-
зываемая «Каменная могила». Там масса выносных плит.
На некоторых из них – молитва богам. На других плитах
– тексты охотников. Они рассказывают, какие ритуалы дол-
жен совершать охотник.
Вот другая книга – «Славянская мифология и русский
корнеслов». Здесь я доказываю, что многие слова возник-
ли в славянской мифологии совершенно естественно. На-
пример, слово «солнце». Откуда оно взялось? Корень «лн»
(то же самое, что и в слове «луна»), «ц» – суффикс, умень-
шительный. Значит, солнце – это маленькая луна. То есть
луна – это светило номер один. А само слово «луна» – от
слова «лоно», то есть – прародитель всего. Любая мифо-
логия вам скажет, что луна – это женщина. Солнце – это
спутник луны, а не наоборот, как мы сейчас считаем. То
есть в Древних Мифах была совершенно другая точка зре-
ния.
Туровская: А вот я вижу книгу издательства «Вече»
«Загадки славянской письменности».
Чудинов: Половина этой книги посвящена кирилли-
це, другая половина – рунице, слоговому русскому письму.
Вот ещё книга – «Тайные руны Древней Руси». Но самый
большой резонанс в обществе вызвала книга «Священные
камни и языческие храмы древних славян».
Туровская: Почему именно эта книга?
Чудинов: Потому что никто не знает, как устроен
древний славянский храм. А мне удалось узнать, так как я
читал надписи на камнях. Выяснилось, что священные кам-
43
ни клались не в произвольном порядке, а в форме прямого
креста. Я уже говорил кому они были посвящены: на севе-
ре – Макоши, на юге – Роду, на западе – Перуну, на востоке
– Велесу. И существовал ещё крест косой. Он был устроен
сложнее. Если мы берём северо-восток, то там подразуме-
валась маска. Под словом «маска» надо понимать жреца,
который изображал Бога. Юго-восток, например – жрец бо-
гини Живы. Восемь камней – это основа храма.
Туровская: Итак, в глубокой древности у славян од-
ним из основных символов был крест. Но ведь в христиан-
стве тоже крест!
Чудинов: Более древний славянский крест был
восьмиконечный – прямой и косой крест, вписанные в
окружность.
Туровская: Восьмиконечный...
Чудинов: Да, у древних славян явное тяготение к
цифре восемь. Наш православный христианский крест
«вырос» именно из русского языческого креста. Не из гре-
ческого, не из римского, а именно из русского. Но это от-
дельная тема. Об этом можно говорить очень много.
А вот книжка, пока ещё не замеченная многими. Я
думаю, что время её ещё не пришло. «Вернём этрусков
Руси». Мне удалось прочитать этрусский алфавит, потому
что я не верил ни одному этрускологу. Этрускология всё
сделала для того, чтобы этрусский язык не читался. Поче-
му? Да потому, что этрусский язык – это диалект русского
языка. Здесь у меня помещён словарь на две тысячи слов.
Вот один пример, скажем, слово «женщина». Видимо в
древности оно выглядело как «женща». У этрусков я читаю
– «жендча». Это ХVIII век до нашей эры. Позже читалось
«ча», затем «ченча», ещё позже – «чача». И вдруг я вспом-
нил, что в испанском языке есть слово «мучача», то есть
«девушка». «Му» – значит «ма». Мы говорим «ма-дам» по-
французски, так же мы говорим «му-чача» по-испански. То
есть – «моя дама», «моя девушка». Итак, этрусский язык
никуда не исчез. Он благополучно вошёл в состав нынеш-
них романских языков, в частности испанского. Всё сходит-
ся. Этруски организовали Рим.
Туровская: А какая Ваша самая интересная находка
или открытие?
44
Чудинов: Я обнаружил много надписей на этрусских
зеркалах. Что такое этрусское зеркало? С лицевой сторо-
ны оно очень гладкое. Известно, что когда изобрели амаль-
гаму, всё-таки предпочитали смотреться в бронзовые зер-
кала. Там морщины не были видны, потому что бронзовое
зеркало обладает меньшей разрешающей способностью.
А на обороте такого зеркала рисовали всякие картинки.
Вот одна из картинок. Здесь изображён атлант, который
держит небо. Казалось бы, а где же здесь надпись? Вот в
этом вся проблема. Надписи, как правило, располагались
на голове и на теле. Посмотрите что тут в виде прически
изображено – слово «Русь», Напомню, что этруски в I-ом
веке до нашей эры исчезли. Они в VIII веке до н.э. пришли.
А Кирилл и Мефодий – это VIII и IХ век нашей эры. Значит.
между ними промежуток самое малое в тысячу лет. А тут
всё написано по-русски. На бороде атланта читается слово
«Рим». Итак, кто же тот атлант, который небо держит? Это
Русь в античности. Без Руси античность не обходилась. Но
позже всё это было вычеркнуто из нашей истории.
Туровская: А это что за рисунок?
Чудинов: Это гробница этрусских воинов. Тут на
каждом кирпиче надпись.
Туровская: Переведите, пожалуйста, что тут
написано.
Чудинов: Пожалуйста. На одном из кирпичей
написано: «Музей славы воев».
Туровская: Воев? То есть воинов!
Чудинов: Да. А дальше идут подробности. На верх-
нем кирпиче написано «Пять тысяч воев». На другом
«Памяти воев», ещё «Останки от Тракии».
Туровская: Тракия – это Фракия?
Чудинов: Да, Фракия находилась на территории со-
временной Болгарии. Это место и сейчас так называется
– Фракия. В древности оно очень широко было известно.
Значит, погибло пять тысяч славянских воинов. А вот ещё
надпись: «Могучих и сильных славян, мы и анты – тита-
ны Италии». Как Вам это нравится?
Туровская: Удивительно!
Чудинов: А вот надпись, которая была опубликова-
на в 1836 году. «Берой и веди в Русколань». Русколань –
45
это древнее русское государство на территории северного
Кавказа. «Берой» – означает «бери его». «Бери его и веди
в наше государство Русколань». Вот что было написано.
Туровская: Дорогие телезрители, сегодня мы с вами
услышали чрезвычайно интересную информацию. Может
быть, кому-то она покажется фантастической. Но вспом-
ним, что у нас и к генетике, и к кибернетике в своё время
многие относились очень настороженно. А ортодоксаль-
ные учёные их просто не признавали. Наша отечественная
наука продолжает развиваться. И то, что сегодня кажется
нам фантазией, через некоторое время может оказаться
вполне очевидной и общепризнанной истиной.
ЗВУЧАЩЕЕ СЛОВО ДРЕВНЕЙ РУСИ
В студии: Ю. Н. Малышева – заслуженный работ-
ник культуры Российской Федерации, профессор кафе-
дры «Культура и мастерство устной сценической речи»
Московского Государственного университета культуры
и искусства; И. А. Турсунова – доцент этой же кафедры;
Андрей Гусельников и Григорий Коробаев – участники
фольклорного ансамбля «Скоморохи».
Туровская: Дорогие телезрители, сегодня мы будем
говорить о звучащем древнерусском слове. Стержнем на-
шей передачи станет «Слово о полку Игореве».
Малышева: «Вострубим убо, братие, аки в зла-
токованную трубу, во разум ума своего. И начнем бити
в серебряныя органы во известие мудрости, и ударим в
бубны ума своего, поющие в боговдохновенныя свирели,
да восплачются на нас душеполезныя помыслы. Востани,
слава моя, востане, псалтырь и гусли. Да разверзнут во
притчах гадания моя и провещаю во языцех славу мою.
Сердце смысленнаго укрепляется в телесе его красо-
тою и мудростию»…
Это отрывок из текста ХII века «Моление Даниила
Заточника». Так говорили наши русские предки восемь ве-
ков назад.
46
Туровская: Юлия Николаевна, мне известно, что в
восьмидесятых годах у вас в институте культуры образова-
лась группа энтузиастов по изучению древнерусского язы-
ка. Расскажите, пожалуйста, как всё начиналось.
Малышева: Это была даже не специальная группа.
Просто изучение древнерусского языка вошло в общую
программу. Мы задумались над тем, какое произведение
нам взять на очередной семестр, на экзамен. Раньше мы
брали разные мелкие темы, и вот пришла в голову мысль
взять «Слово о полку Игореве». Сначала мы его читали в
переводах Жуковского и Заболоцкого, и только потом – в
подлиннике на древнерусском языке. Мы стали серьёзно
изучать древний текст великого произведения и пришли к
очень интересным результатам. Образовалась творческая
группа «Слово». Своей задачей она ставила изучение и
популяризацию памятников древнерусской литературы на
древнерусском языке.
Дело в том, что памятники древнерусской литерату-
ры создавались для звучания, для чтения или пения вслух.
Чтобы они ожили в наше время, им нужно было зазвучать.
На ждало много замечательных открытий. Когда, напри-
мер, мы работали над переводом Заболоцкого, то замети-
ли, что он требует современного видеоряда, а перевод Жу-
ковского требует совсем другого. А уж сам первоисточник
– это дело совершенно особенное.
Древнерусский язык – это язык восточных славян.
Это праматерь трёх языков – русского, украинского и бело-
русского. Язык этот вокалического строя, то есть в основе
его лежит гласный звук. Наши русские, славянские предки
не говорили, а почти пели. И это было совершенно заме-
чательно. Если бы сегодня древние славяне услышали как
мы говорим, они бы решили, что у нас в языке нет глас-
ных. В то время, когда я занималась древнерусскими про-
изведениями, одновременно я работала в народном хоре.
И мне стало многое понятно в русских народных песнях.
В древнерусском языке было два ударения – восходящего
и нисходящего тона. Позже эта особенность исчезла. Но в
русских народных песнях след этого ещё кое-где остался.
47
 Туровская: Итак, «Слово о полку Игореве». Киев-
ская Русь. ХII-ый век. Появляется это уникальное литера-
турное произведение. Многие специалисты говорят, что
в отечественной литературе нет подобного. Существуют
сотни книг, посвящённых «Слову». Сотни ученых, писате-
лей, поэтов занимаются его исследованием. И переводов
«Слова» на современный литературный язык существует
масса. Пушкин пытался переводить «Слово», и Гоголь
переводил фрагменты.
Малышева: Началось все с Жуковского. Жуковский
сделал первый перевод. Это был замечательный перевод.
Туровская: И сегодня в ХХI веке на Руси многие ав-
торы продолжают переводить и изучать «Слово». И, види-
мо, этот процесс будет происходить всегда, пока существу-
ют русские люди. Но вот удивительно, сколько бы его не
изучали, «Слово» остаётся загадочным, несущим в себе
некую тайну. Оно бесконечно, словно океан. Юлия Нико-
лаевна, почему?
Малышева: Древнее произведение всегда загадоч-
но. Это естественно.
Гусельников: Знаете, в моей судьбе был один
момент… Я до пятого класса рисовал Великую Отече-
ственную войну 1941-1945 года. Рисовал танки Т-34, само-
лёты, пулемёты. И вдруг у меня в руках оказалась книга
«Слово о полку Игореве» с иллюстрациями Фаворского.
Для меня это был шок! Когда в конце восьмидесятых годов
я познакомился с группой Юлии Николаевны и услышал
собственными ушами древнерусский текст, а не перевод,
я был потрясён. Потом я пошёл в армию. И когда сталки-
вался там с негативными явлениями, например, с дедов-
щиной, то уходил подальше от всех, садился где-нибудь
под деревом и вспоминал «Слово», тех студентов, которые
умели говорить на древнерусском языке. И сам пытался
проговаривать хотя бы отдельные слова. Это укрепляло
мой дух.
Почему другие народы гордятся своим древним
языком, и почему лишь немногие из нас, русских, славян,
тянутся к нашему древнему языку? Почему наша молодёжь
мало интересуется историей своих предков, мало знает о
48
древних славянских праздниках и обычаях? Многих притя-
гивает убогий западный рок или сатанинский «Хеллоуин».
У нас ведь есть своя культура – истинно русская, само-
бытная, родная. Но она забивается чужой, синтетической
псевдокультурой. Я обращаюсь к молодёжи: ну, прикосни-
тесь вы хотя бы однажды к «Слову»! Это вам даст такой
мощный заряд духовности, нравственности, мужества. И
ваша душа наполнится светом и смыслом.
Туровская:: Андрей, Вы – профессиональный ху-
дожник, и делаете иллюстрации к книгам.
Гусельников: Да. С того момента, когда я впер-
вые увидел «Слово о полку Игореве», я занялся именно
русской, славянской тематикой. Меня на это вдохновило
«Слово». Особенно меня интересует дохристианский
период нашей истории. Например, недавно вышла в свет
книга «Святослав Хоробре: Иду на вы!» Здесь мои рисунки.
(Показывает.)
Туровская: Юлия Николаевна, «Слово о полку Иго-
реве» до сих пор произведение безымянное. Существуют
десятки, сотни гипотез – кто же действительно был авто-
ром «Слова». Вокруг этого больше двух веков ведутся бес-
конечные споры. Одни ученые говорят, что автором бал
черниговский воевода Ольстин Олексич, другие – киевский
боярин Пётр Бориславич (версия академика Б. Рыбакова),
третьи – сам князь Игорь Святославич, четвёртые – пле-
мянник Игоря, участник его похода Святослав Ольгович,
пятые – певец Митуса. Хотя, почему Митуса? Ведь он был
православным христианином, а «Слово» всё пропитано
язычеством. Там упоминаются имена древних славянских
богов и ни слова нет об Иисусе Христе. Что лично Вы мо-
жете сказать по поводу авторства этого произведения?
Малышева: А кто-то говорит, что «Слово» написала
женщина – Агафья Ростиславовна, вдова Олега Святос-
лавича. А другие считают автором жену князя Игоря Еф-
росинью.
Туровская: Да, да! Замечательные, глубочайшие ис-
следования провёл писатель Юрий Сбитнев, не один де-
сяток лет изучавший «Слово» и ту эпоху, о которой в нём
рассказано. Он пришёл к выводу, что «Слово» написала
49
княгиня Болеслава, племянница Игоря, дочь киевского кня-
зя Святослава Всеволодовича. Очень интересно!
Малышева: По поводу авторства действительно
много споров. Но когда мы работали над этим произ-
ведением, у нас этого вопроса не возникало. У нас ведь
много древнерусских литературных памятников не имеют
авторов. Мы просто должны помнить, что авторы древ-
нерусских произведений – это печальники земли Русской.
Все они говорят о своей родине, о проблемах народа, о его
поражениях и победах. Важно, что эти произведения у нас
есть, и их надо постигать и постигать. Бесконечно. И самое
главное – в них заложена энергетика наших предков. По-
нять и почувствовать эту энергетику можно только через
подлинник, через древнерусское слово. Никакой перевод
нам этого не даёт.
Восстанавливая каменные храмы, мы пытаемся
вникнуть в то далёкое время, когда они строились. Но
особенно сложно проникнуть в древнерусскую ткань лите-
ратурного произведения. Ведь там множество непонятных
нам слов, которые в наше время в русском языке не упо-
требляются. Но – удивительно! Даже если какие-то слова
нам не понятны и до сих пор ученые не знают, как их пере-
вести, мы всё равно понимаем суть того, что хотел сказать
нам автор. Вот, например, очень много споров по поводу
слова «харалужный». Я знаю несколько трактовок этого
слова, но мне нравится одна – «несущий гибель». Вот и
всё.
Туровская: Юлий Николаевна, уж если Вы у нас в
гостях, воспользуюсь случаем. Недавно я написала сти-
хотворение «Ратник», где употребила это старинное, очень
выразительное и красивое, на мой взгляд, слово – «хара-
лужный». Харалужный меч. Это позже у нас появилось
тюркское слово «булатный», а до него было «харалужный».
Так ведь?
Малышева: Наверное, так. Копья и мечи харалуж-
ные… «Стоиши на борони, прыщещи на вои стрелами,
гремлеши о шеломы мечи харалужными».
А насчёт непонятных слов, архаизмов… Знаете, ког-
да люди слушают, а не читают глазами «Слово», они пони-
50
мают его лучше. В контексте все слова становятся понят-
ными, и даже не нужно их переводить. Потому, что древние
произведения были написаны для звучания, для голоса.
Однажды я читала в школе для пятиклассников «За-
донщину». Я хотела перевести детям некоторые слова, а
они говорят: «Не надо нам перевода! Читайте на старин-
ном языке. Мы всё понимаем». И это действительно так.
Это срабатывает в русских людях генетическая память.
Ребятишки взяли у меня книгу и стали свободно читать на
древнерусском: «Кони ржут на Москве, звенит слава по
всей земле Русской». Спокойно читали. Конечно, в этой
книге орфография была уже более современная, чем в
«Слове»...
Туровская: Юлий Николаевна, Вы держите в руках
свою небольшую, но очень ценную для всех нас книжку
«Звучащее слово Древней Руси». Готовясь к передаче, я
прочла её с огромным интересом.
Малышева: Да, здесь есть интересная информация
о том, что в древности у славян было три грамматических
числа – единственное, множественное и двойственное,
было шесть типов склонения, четыре прошедших времени.
Что древнерусский язык – это язык «поющий» и «окаю-
щий». Он требует пространства, так как более широк, мо-
гуч и гибок, чем современный. Читая «Слово», нельзя
торопиться, бормотать, проглатывать буквы или звуки, как
мы делаем это в современной речи.
Туровская: Не знаю, как Вам, но мне в последнее
время кажется, что в нашем обществе намечается от-
радная тенденция – поворот (очень медленный, конечно,
почти незаметный) к традиции, к своим родовым корням.
Некоторые мои друзья, например, поэты и барды потихонь-
ку сбрасывают с себя западную, навязанную нам шелуху и
обращаются к родным национальным истокам.
Малышева: Сегодня, по-моему, самые страшные
проблемы нашей молодёжи в том, что идёт ущербность в
национальном воспитании. Если ты чувствуешь себя ча-
стью большого народа, ты никогда не будешь заниматься
разрушением. Если ты действительно воспитан в традици-
ях, ты не станешь разрушать то, что было создано до тебя
51
твоими предками. Ты будешь сохранять то, что уже есть,
что было до тебя и созидать новое. Поэтому обращение к
древнерусской культуре, к нашему древнему языку очень
важно. Ведь нам достался в наследство от предков мудрый
и оптимистичный язык. Вот, например, слово «счастье».
Давайте разберём его. В слове «счастье» есть слово
«часть». Значит, я – часть чего-то. Я – часть страны, часть
общества, часть семьи. Это надо чувствовать. А слово
«культура», означающее культ света, культ солнца. Когда
русичи кричали в бою слово «Ура-а-а!», они призывали
свет. Если же мы коснёмся ладовой структуры нашего язы-
ка, мы поймём на сколько он интересный. Вот, например,
группа слов со словом «лад» – «лад», «ладья», «ладушки»,
«оладушки», «ладонь», «поладить», «сладить»…
Туровская: «Ладно», «оклад», «доклад».
Малышева: А ещё «кладбище». Между прочим, у
славян всегда было очень спокойное отношение к клад-
бищу и смерти, потому что они считали себя бессмертны-
ми. Ведь что такое смерть? Это – мера нашей жизни. Или,
например, слово «могила» и слово «могущество» имеют
один корень. Это совершенно потрясающе! В древности
верили, что после смерти начнётся другая новая жизнь, и
могила – это всего лишь этап в череде воплощений. Ру-
сичи не оплакивали погибших, они их благословляли, и
происходило слияние с землёй, травой. В народе смерть
воспринимали как нечто естественное и нормальное, к ней
готовились, очищались и принимали свой конец спокойно.
Туровская: Мы так привыкли к своему родному язы-
ку, каждый день общаясь на нём, что не замечаем как он
необыкновенно красив, звучен, выразителен, певуч. Даже
наш современный язык ХХI века, хотя он ужасно замусо-
рен иностранными словами, сленгом, грубыми бранными
выражениями. Что уж говорить о том языке, которым гово-
рили наши предки! Там красота вдвойне необыкновенная!
Малышева: Ну, давайте я вам почитаю отрывки из
«Слова о полку Игореве, Игоря, сына Святославля, внука
Ольгова».
«Почнем же, братие, повесть сию ото стараго
Владимера до нынешняго Игоря, иже истягну уме кре-
постию своею и поостри сердца своего мужеством, на-
52
полнився ратнаго духа, наведе свою храбрыя полкы на
землю Половецькую за землю Руськую!
Тогда Игорь возре на светлое солнце и виде ото
него тьмою вся своя воя прикрыты. И рече Игорь ко дру-
жине своей: «Братие и дружино! Луце же бы потяту бы-
тии, неже полонену бытии. А всядемо, братие, на свои
борзые комони да позримо синего Дону»…
Туровская: Да, от Вашего чтения мурашки по коже
бегут. И слёзы на глаза наворачиваются. Много раз мне
приходилось слышать «Слово», переведённое на со-
временный язык, но подобного состояния я никогда не
испытывала. Вспоминается высказывание одного иссле-
дователя: «Зарифмовать – значит умертвить». Пожалуй,
это правда. Подлинник и перевод – величины совершенно
несоизмеримые.
Малышева: Дело в том, что наши поэты и перевод-
чики всё пытаются найти какое-то соответствие древнего и
современного языка. Переводят ямбами, хореями, амфи-
брахиями. Но всего этого не было в древности. Там были
другие ритмы – совершенно необычные для нас. Запоми-
налось древнее произведение благодаря этим ритмам. И я
думаю, что запоминалось значительно лучше, чем совре-
менные стихотворные переводы.
Турсунова: Ритмы в «Слове» очень разнообразны, и
они помогают понять образ произведения в целом или об-
раз отдельного эпизода. Вот, например, отрывок, в котором
русичи совершили набег на обоз половцев. Награбили и
теперь отдыхают, спят после этого. Смотрите, как стреми-
тельно меняются здесь ритмы!
«Долго ноче меркнете. Заря свете запала, мегла
поля покрыла. Щекоте славию успе, говоре галиче убу-
ди. Русичи великая поля черлеными щиты перегородиша,
ищучи себе чти, а князю – славы».
Малышева: Как вы сейчас видели, у Ирины Анато-
льевны при чтении было минимум движений. Жесты были
скупыми и осмысленными. Древнерусское звучание тре-
бует именно этого, потому что древнее слово поглощает
исполнителей и зрителей. Оно завораживает. Ему нельзя
мешать, от него нельзя отвлекать, потому что оно само-
достаточно. И видения при чтении древнерусского слова
53
очень яркие – удивительные картины встают перед нашим
внутренним взором.
В советское время со «Словом» мы много выступа-
ли в Москве и Московской области, ездили по Союзу. Нам
часто передавали записки, где повторялась одна и та же
просьба о том, чтобы русские люди не утратили связь с
древнерусским языком. Латыши, например, нам сказали,
что лучше поняли Россию, русских людей, когда услышали
«Слово». Им показалось, что они увидели солнце, услы-
шали ветер… И они сделали вывод, что древний наш язык
просторнее, чем современный. Именно просторней! Мы с
вами сегодня развиваем в себе аналитическое мышле-
ние, логику, а наши предки были более эмоциональными. У
них было больше развито образного видение мира.
Гусельников: Есть такой писатель Лев Степанович
Черепанов. Он тоже занимается древним русским словом.
Он сравнивает его звучание со звучанием леса. Однажды
Лев Степанович подарил Агафье Тихоновне Лыковой,
отшельнице, которая всю жизнь живёт в сибирской тайге,
«Слово о полку Игореве». Она взяла в руки книгу, открыла
её и… запела. Она как будто ноты в книге видела, а не
буквы. Это ещё одно доказательство того, что древние про-
изведения почти поются или проговариваются нараспев.
Слова не пробалтываются, как в современной рок- или
поп-культуре, или в нашем быту, а проживаются. То есть
человек душой входит в каждое слово.
Туровская: Очень хочется ещё послушать живое
древнее слово. Ирина Анатольевна, прочтите нам, пожа-
луйста, плач Ярославны.
Турсунова: «Ярославна рано плачете во Путивле
на забрале, аркучи: «О, ветре, ветрило!! Чему, господи-
не, насильно вееше? Чему мычеши хиновьскыя стрелкы
на своею нетрудною крилую на моея лады вои? Мало ли
ти бяшете горе под облакы веяти, лелеючи корабли на
сине море? Чему, господине, мое веселие по ковылию
развея?»…
Туровская: Да, тут комментарии излишни… Лично
я слушала бы и слушала бесконечно. Наш современный
язык – это язык в основном информационный. Мы глотаем
звуки, деформируем слова, торопимся, не умеем ни гово-
54
рить сами, ни слушать собеседника. А тут – такое раздо-
лье!.. Наша скукоженная, замёрзшая душа оттаивает, рас-
правляет крылья…
Малышева: Как-то в историческом музее я попала
в хранилище. И увидела там огромное количество про-
изведений древнерусской литературы, и как бережно они
хранятся. Но эти произведения будут до тех пор там лежать
мёртвым грузом, пока мы их не озвучим.
К сожалению, наши люди очень нелюбопытны. Пред-
ки оставили нам сказочное богатство, а мы не ценим его.
А вот американцы тут же оценили красоту древнерусского
слова. Когда мы выступали в музее Рублева, они всё под-
робно засняли на кинокамеру и сделали фильм. Получил-
ся учебный, очень неплохой фильм. Говорят, что он даже
занял первое место на каком-то престижном кинофестива-
ле. Мы же разбрасываемся своими богатствами. Видимо,
потому, что их у нас их слишком много.
Ещё мне хочется сказать об особенностях древне-
русского языка, о его законах. Древнерусский язык не имел
понятия «орфоэпии». Сегодня мы говорим так, а пишем
по-другому. Говорим «Масква», а пишем – «Москва». А в
древности как писали, так и говорили. Каждое слово, каж-
дую буку, которую видели в тексте, соответственно и про-
износили. Если видели букву «о», то и произносили «о». В
древнерусском букву «г» произносили так, как её сегодня
произносят украинцы и белорусы.
Я прочту вам эпизод из «Слова о погибели земли
Русской». Вот послушайте.
«О, светьло светьлая и украсно украшена, земля
Руськая! Многими красотами удивлена еси: озеры многы-
ми удивлена еси, реками и кладазьми месточестьными,
гррами, крутыми холмами, высокими дубравоми, чисты-
ми польми, дивными зверьми, различными птицами, бе-
щислеными городы великыми, селы дивными, винограды
обительными,домы церковьными и князьми грозными,
бояры чесмтными. Всего еси исполнена земля Руськая!»
Слышите? Светьло! В школе нам говорили: «светло»
– но «светело». Куда сбежала буква «е»? Объясняли, что
это беглая гласная. На самом деле это остатки звучания
древнерусского языка. Сначала было: о, светело светелая
55
и украсно украшена, земля Руськая! А в «Слово о полку
Игореве» мы сохранили «еры» и «ери», поэтому звучание
слов более напевное, чем современное.
Туровская: Дорогие телезрители, сегодня вы услы-
шали как прекрасен и могуч наш древний язык. Сравните
его с современным – и сразу станет ясно какое богатство
мы с вами утратили. И о древнерусском языке, и о «Слове
о полку Игореве» можно говорить долго, бесконечно вос-
хищаясь ими. Наша с вами жизнь в ХХI веке стала техниче-
ской и механической, она омертвевает. А древнее русское
слово – живое! Это живой родник, который спасает нас в
технократической пустыне.
Тайна «Слова» до сих пор не раскрыта. До сих пор
это произведение таит в себе массу интереснейших зага-
док. Придут новые пытливые умы и разгадают их. Хочется
надеяться, что таковые найдутся и среди вас, слушавших
и смотревших нас сегодня.
КАЗАЧИЙ КРУГ
В студии: заслуженный художник России С. А. Гав-
риляченко; участники фольклорного ансамбля «Казачий
круг» Н. Сахаров, Н. Н. Шантаренков, А. Пере­слегин,
Д. Омельченко, В. Казаков, В. Порвин
Туровская: История возникновения казачества на
Руси исключительно интересна. Что обозначает само сло-
во «казак», когда оно появилось?
Гавриляченко: Существует большое количество
толкований этого слова. Многие считают, что оно пришло
к нам из тюркского языка. На Руси сначала возник глагол
казаковать, потом поликовать. Казак – это человек, ли-
шённый имущества, легковооружённый воин. До сих пор
у турецкого народа есть пословица: «Вольный как дикий
гусь», что соответствует «Вольный как русский казак». Не
случайно военных наёмников называют серыми гусями.
При всех толкованиях – это легковооружённые воины, лёг-
кие ханские отряды, воины-разведчики.
56
Первое упоминание о казаках в русской истории
относится к 1444 году, когда состоялся поход рязанских
казаков против войск крымского царевича. А начиная со
второй половины ������������������������������������
XV���������������������������������
века казачество становится неот-
ъемлемой частью русской жизни. До сих пор говорят: «Ка-
заку собраться – только подпоясаться». Казаки – люди
вольные, живущие «с травы и воды», обладающие своими
представлениями о жизни, чести, достоинстве и поведе-
нии. Это те, кто уходил молодцевать в степь. Казаки дале-
ко не сразу стали пахать, сеять, обзаводиться хозяйством.
Собственно, их заставили это сделать. А до этого они сла-
вились лишь воинской удалью. Только они смогли прирас-
тить «дикое поле» к Российскому государству.
Туровская: Каковы были взаимоотношения казаков
с Золотой Ордой?
Гавриляченко: Наверное, правильнее будет
сравни­вать казаков со степью. Казачество всегда стерегло
российские границы. На протяжении всей русской истории
от былинных времен князя Владимира до Великой Отече-
ственной войны. Существуют два толкования степи. Сла-
вянский, русский образ жизни – оседлый. Русские князья
поручали пленным половцам, туркам охранять границы
своего государства. Турок Берендей, Черный Клобук уже
этнически вошли в русскую историю. Всё, что мы знаем об
охране русских застав, позднее расписано у казаков по ре-
гламенту. Это первое толкование степи. Второе – русский
богатырь Илья Муромец – первый казак Руси.
В Золотой Орде первые казаки – легковооружённые
воины ханских баскаков, у татар – разведчики. И только по-
том это слово прикипело к русской жизни. Когда татарские
мурзы жаловались Ивану Грозному: «Твои казаки и твой
атаман Сары Азман (первый на Руси атаман – татарин)
не дают нам прохода». С этого времени казачество стано-
вится неотъемлемой частью русской жизни. Это описано в
трудах Карамзина.
Звучит старинная казачья песня.
57
 Туровская: Казаки – славный героический народ.
Какими эпитетами можно их наградить?
Гавриляченко: Л. Н. Толстой сказал: «Русские люди
казаками желают быть». В казачестве выразилось пред-
ставление русского народа о воле, достоинстве, служении
без холопства, умении воевать практично, разумно, со
смекалкой. Казак всегда волен. Выбирая казачью жизнь,
люди искали правду, свободу, возможность проявить свою
смелость и силу. Только после подавления восстания
Степана Разина, когда был разгромлен Дон и частично
Волга, казачество начало служить по присяге. И только с
Петровских времён после славных подвигов под Азовом и
Полтавой, после подавления восстания Булавина и ухода
многих казаков с атаманом Игнатом Некрасовым сначала
на Кубань, а затем в Турцию, казаки превращаются в одно
из сословий Русской империи. Лишь казакам разрешалось
носить в армии усы и бороду. Это было связано с образом
русского человека, образом человека божьего.
Туровская: А как и когда появилось слово «атаман»?
Кого выбирали в атаманы? Какими качествами должен был
обладать человек, чтобы стать атаманом?
Гавриляченко: Есть разные толкования этого слова.
Одни считают, что оно произошло от тюркского «патан» –
командир. Другие уверяют, сто от немецкого «ватман» – ва-
ряг. Новгородская вольность была похожа на казачий стиль
жизни. В казачестве сохранилась истинная демократия.
Казачий круг выбирает того, кто будет командовать каза-
ками на протяжении года или в походе. В мирное время
атаманом избирали человека хозяйственного, в военное
– того, кто обладал лучшими боевыми, командирскими
качествами. Атаману подчинялись все беспрекословно.
Туровская: Бытует представление, что казаки были
лишь кавалеристами.
Гавриляченко: Казак и боевой конь – понятия не-
разделимые. Но старинные документы говорят о рязанских
казаках, пошедших в поход на лыжах. Затем были морские
походы – на стругах под Стамбул, Синоп. А с Петровских
времен – это уже русская регулярная кавалерия, разведка,
охрана. И только с ХVΙΙΙ века неразрывна связь казака и
58
его боевого друга – коня. В этом особая роль казачества в
русской истории, его особая доблесть.
Звучит старинная казачья песня.
Туровская: Война с Наполеоном. Какую роль в ней
сыграло казачество? Какими подвигами оно себя просла-
вило?
Гавриляченко: Казаки в этой войне проявили себя
как доблестные, храбрые воины. Так войска первого полка
лейб-гвардии Денисова прикрывали отход русской армии,
не давая разведке противника получить какую-либо ин-
формацию о русских. Лёгкая кавалерия с атаманом Плато-
вым, который при императоре Павле дважды находился в
ссылке, но отечеству не изменил, на два часа остановила
продвижение войск французов на батарею, осуществив
рейд в тыл врага. Большое количество подвигов соверши-
ли казаки в Бородинской битве. Они отбили у противника
50 тысяч обозов с продовольствием.
Звучит старинная казачья песня.
Туровская: Первая мировая война. Как казаки проя-
вили себя в это время?
Гавриляченко: В русской армии каждый четвёртый
полк был казачьим. Было победное наступление на Пере-
мышль, Балканы. Затем отступление в 1915 году. Все тяго-
сти Первой мировой войны коснулись казаков.
Туровская: 1917 год, Гражданская война.
Гавриляченко: Это трагический период в истории
России. Говорить о нем трудно нам, кто не знал, что такое
революция и гражданская война. Нам сейчас легко рас-
суждать, сидя в тёплых квартирах, за чашкой чая, у теле-
визора. В те времена среди казаков произошёл страшный
раскол, смута. Одни воевали на стороне красных, другие
на стороне белых. Среди казаков было больше последних.
Они не хотели идти на Москву, но и не хотели разрушать
свой уклад жизни, свои представления о жизни. До 1935
года казаков в советскую армию не брали, хотя среди них
59
было много обученных в военном отношении людей. Позд-
нее появились кавалерийские отряды, которые приняли
участие в Великой Отече­ствен­ной войне.
Звучит казачья песня.
ЗАПОРОЖСКАЯ СЕЧЬ
В студии: руководитель фольклорного ансамбля
«Велик День» И. Деревянко, артисты И. Ярцева, Л. Тихо-
нова, В. Кучина, Т. Иванова, С. Сиденко
Туровская: У нас в гостях фольклорный ансамбль
«Велик день» посёлка Менделеево Солнечногорского
района Московской области. Сегодня мы будем говорить
о Запорожской Сечи, посмотрим небольшую музыкально-
литературную композицию по произведению Н. В. Гоголя
«Тарас Бульба».
Как и когда зародилось Запорожское казачество?
Деревянко: 1576 год. На территории современной
Украины напряжённая ситуация. Угроза со стороны турок
и татар. Литовские князья и польские короли стараются
взять казаков под контроль. Польский король Баторий, не-
навидящий русских, друживший с Турцией и татарами, из-
даёт указ о принятии казаков на воинскую службу.
Появляются реестровые казаки – несколько тысяч.
Им даровались знамя, бунчук и печать, выплачивалось жа-
лованье, давалась земля, их освобождали от налогов. Но
часть казаков не захотела подчиниться польскому королю
и объединилась в низовое войско, из которого и возникла
Запорожская Сечь. Жили вольные казаки разбоем, воен-
ной добычей, пытались строить дружеские отношения с
Московским государством.
Туровская: Что обозначает само слово «Сечь»?
Деревянко: Засечная черта. Укрепление. Граница
государства.
Туровская: Где территориально она находилась?
Деревянко: Несколько раз она меняла своё место
нахождения. Наконец казаки остановились в устье реки
60
Чертомлык. Запорожские казаки жили на нижнем Днепре,
за порогами. Поэтому и назывались «запорожцами».
Туровская: Как была обустроена Запорожская
Сечь? Представьте себе, что мы с вами пришли в Сечь.
Что мы там увидим?
Деревянко: Запорожская Сечь представляла со-
бой укреплённый городок, обнесённый частоколом. Самый
знаменитый находился на о. Хортица (на территории со-
временной Запорожской области). В центре городка стоя-
ла церковь, вокруг – казармы-курени, где жили казаки. Они
занимались стрельбой, пили, гуляли. По отношению к сво-
им братьям славянам запорожцы были весьма дружелюб-
ны. В начале существования Сечи это был чисто мужской
орден. Женщины в Сечь не допускались под страхом смер-
ти. За блуд казаков били киями. Но были и женатые запо-
рожцы. Их семьи жили в соседних городах. Казаки уходили
к жёнам на зиму, а летом возвращались в степь. Измена,
воровство, мужеложство, сдача в плен карались в Сечи
смертной казнью.
Звучит старинная украинская песня.
Туровская: Известно, что у запорожцев было само-
управление. Каждый курень был самостоятельной общи-
ной. Община выбирала атамана или гетмана. Каждый год
избиралась Рада. В мирное время все спорные вопросы
решались Радой, во время войны – единолично гетманом.
Запорожское войско называло себя «кошем». А кого и как
принимали в Сечь?
Деревянко: Пришедшему в Сечь задавали лишь два
вопроса: «Веришь ли ты в Иисуса Христа и Богородицу?»
и «Хочешь ли бороться с басурманами»? Если человек
положительно отвечал на оба вопроса, то его принимали.
При этом национальность не играла никакой роли. Прини-
мали русских, поляков, татар, турок. Здесь были люди из
всех общественных слоёв – крестьяне, мещане, дворяне.
В первую очередь в людях ценилась воинская удаль.
Туровская: По каким законам жили запорожцы?
61
 Деревянко: По законам единства и взаимовыручки.
Добычу делили между собой поровну. Тех крестьян, кто
приходил к казакам, никогда властям не выдавали. Запо-
рожцев называли «зипунным рыцарством» или «запорож-
ским лыцарством». А сами себя они называли «лыцарским
братством».
Туровская: Запорожская Сечь была военной орга-
низацией. С кем воевали запорожские казаки?
Деревянко: То с турками, то с крымскими татарами,
угоняли их скот. Совершали успешные походы в Крым и
даже доходили до Стамбула (Константинополя). Ходили
они и на Москву. По рекам и морю они ходили на неболь-
ших лодках, выдолбленных из целого дерева, которые
назывались чайками.
Звучит старинная украинская песня.
Туровская: Многим из нас известна картина Репина
«Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Это пись-
мо (1670 г.) хранится сейчас в Днепропетровском музее.
Интересно, что в нем написано? Почему казаки на картине
так весело смеются?
Деревянко: Представьте себе 1670-е годы. Польша,
воюя с Турцией, защищает лишь польские территории, а
Украину бросила на произвол судьбы. Турки решили уни-
чтожить незащищённую Сечь. Ночью они коварно проник-
ли на её территорию. Но казаки обнаружили врагов и про-
гнали их. Запорожцы разгромили турок в Крыму. Мухаммед
IV������������������������������������������������������
разгневался, потребовал у запорожцев подчинения, при-
грозил, что сотрёт казаков с лица земли. Они же лишь по-
смеялись над этой угрозой. И написали ему: «Ты – шайтан
турецький, проклятого чорта брат i товарищ, самого
люцефера секретар!...Твоего вiйска не боимось, землею i
водою будем битися з тобою. Злодiюка, рiзницька собака,
нехрещений лоб, хай бы взяв тебе чорт!»
Туровская: Вот такие вольные, сильные и гордые
были запорожские казаки! Но жилось-то им нелегко! Не
любили Запорожскую Сечь не только турки, но и поляки.
Польский король запретил крестьянам уходить в Сечь,
раздавал завоёванные кровью земли панам. Происходили
62
постоянные драки между католиками (иезуитами) и право-
славными. В православных церквях католики стреляли в
иконы, прихожанам выкалывали глаза, в церквях устраи-
вали танцы. Казаки поднимали восстания. Поляки самым
жестоким образом расправлялись с повстанцами.
Вот какие указания давал польский король своим
подданным: «Вы должны карать их жён и детей, и дома
их уничтожать, ибо лучше, чтобы на тех местах росла
крапива, нежели размножались изменники его королев-
ской милости и Речи Посполитой». Поляки казнили всех
подряд. Вдоль дорог болтались на деревьях повешенные,
корчились тысячи посаженных на кол женщин, мужчин,
стариков. Но в казаках жил очень сильный дух. Они бук-
вально возрождались из пепла.
Целых 300 лет с запорожцами не могли справиться
ни Литва, ни Польша, ни Московия, ни Турция, ни татары.
Запорожские казаки никогда не унывали! А какие отноше-
ния у них были с донцами?
Деревянко: Запорожские казаки подчинялись Поль-
ше, Донские – России. Между властями России и Польши
была вражда. Власть хотела растащить казаков, возбудить
в них чувство вражды. Но сами казаки этого не желали.
Донцы временами братались с запорожцами. Противо­
стояния между ними не было. Они помогали друг другу в
трудную минуту, посылали свои отряда на битву, на под-
могу. Донцы в ХVI - ХVII веках, когда на запорожцев давила
Польша, даже звали их к себе на Дон, давали им земли.
Донцам жилось несколько легче, так как им покровитель-
ствовала Москва, а у Сечи не было покрови­тельства.
Звучит старинная казачья песня.
Туровская: Запорожцы – буйное, своевольное, не-
покорное братство. Оно было бельмом на глазах польских
королей и русских царей. Их недолюбливал и стремился
уничтожить Пётр I. Екатерина II тоже хотела их разогнать
или хотя бы переселить куда-нибудь. Но куда? У неё было
золотое правило – переселять людей только на пустующие
земли, в дикое поле. В 1778 году А. В. Суворов по приказу
императрицы «зачистил» Прикубанскую низменность от
63
ногайцев. В эти Кубанские земли и стали переселять запо-
рожцев. Переселение длилось два десятилетия – с 1775
по 1793 год.
А куда ещё ушли запорожцы после указа Екатерины
о роспуске Запорожской Сечи?
Деревянко: Разбрелись по разным территориям.
Крестьянское восстание под предводительством Емелья-
на Пугачева сильно испугало Екатерину. Даже река Яик
была переименована в Урал. С крымским ханом она зами-
рилась, границы Московского государства отодвину­лись,
охранять их не стало необходимости. Часть запорожцев
переселили на Кубань – так появились кубанские казаки,
часть с атаманом Головатовым ушла к турецкому султа-
ну и образовали Задунайскую Сечь. В 1814 году бывшие
запорожцы, ставшие задунайцами, организовали свою по-
следнюю Сечь. Но боевые качества казаков значительно
снизились. Не было у них уже ни конницы, ни флота, была
только пехота на лодках. Кош пополнялся дезертирами и
перебежчиками. Идея лыцарского братства изжила себя.
Некоторая часть казаков присягнула русскому царю, так
как жилось русским у турок не сладко. А те, кто остались у
султана, были казнены.
Туровская: Легенда гласит: во время присяги казаки
насыпали в сапоги родную землю, которую носили в ла-
данках, и клялись: «На чьей земле стоим, тому и присяга-
ем». Часть казаков подалась в Бессарабию.
Деревянко: Думаю, что так оно и было в реально-
сти.
Туровская: Какую же роль сыграли запорожские ка-
заки в русской истории?
Деревянко: Благодаря казакам к России были при-
соединены Крым, Таврида и Кубань. Они завоевывали но-
вые земли, удерживали их, обживали и охраняли.
Туровская: Николай Васильевич Гоголь писал:
«Казачество – необыкновенное явление русской силы, его
вышибло из народной груди огниво бед».
Звучат отрывки из повести Н. Гоголя
«Тарас Бульба».
64
«Бранным пламенем объялся древле-мирный
славян­ский дух и завелось казачество – широкая, раз-
гульная замашка русской природы, – и тогда все поречья,
перевозы, прибрежные пологие и удобные – места усея-
лись казаками, которым и счету никто не ведал».
«…Это не было строевое собранное войско, его бы
никто не увидал; но в случае войны и общего движенья в
восемь дней, не больше, всякий являлся на коне, во всем
своем вооружении, получал один только червонец платы
от короля, – и в две недели набиралось такое войско, ка-
кого бы не в силах были набрать никакие рекрутские на-
боры. Кончился поход – воин уходил в луга и пашни, на
днепровские перевозы, ловил рыбу, торговал, варил пиво
и был вольный казак. Не было ремесла, которого бы не
знал казак; накурить вина, снарядить телегу, намолоть
пороху, справить кузнецкую, слесарную работу и, в при-
бавку к тому гулять напропалую, пить и бражничать,
как только может один русский, – всё это было ему по
плечу».
«Эй вы, пивники, броварники! Полно вам пиво ва-
рить, да валяться по запечьям. Да кормить своим жир-
ным телом мух! Ступайте славы рыцарской и чести до-
биваться! Вы, плугари, гречкосеи, овцепасы, баболюбы!
Полно вам за плугом ходить, да пачкать в земле свои
желтые чеботы, да подбираться к жинкам и губить силу
рыцарскую! Пора доставать казацкой славы!»
«И слова эти были как искры, падавшие на сухое
дерево. Пахарь ломал свой плуг, бровари и пивовары ки-
дали свои кади и разбивали бочки, ремесленник и торгаш
посылал к черту и ремесло, и лавку, бил горшки в доме. И
все, что ни было, садилось на коня.»
Звучит старинная казачья песня.
«Они шли с открытыми головами, с длинными чу-
бами: бороды у них были отпущены. Они шли не боязли-
во, не угрюмо, но с какою-то тихою гордели­востию; их
платья из дорогого сукна износились и болтались на них
ветхими лоскутьями: они не глядели и не кланялись на-
роду. Впереди всех шел Остап.
65
 Что почувствовал старый Тарас, когда увидел сво-
его Остапа? Что было тогда в его сердце? Он глядел на
него из толпы и не проронил ни одного движения его. Они
приблизились уже к лобному месту. Остап остановился.
Ему первому приходилось выпить эту тяжёлую чашу. Он
глянул на своих, поднял руку вверх и произнёс громко:
– Дай же, боже, чтобы все, какие тут ни стоят
еретики, не услышали, нечестивые, как мучится хри-
стианин! Чтобы ни один из нас не промолвил ни одного
слова!
После этого он приблизился к эшафоту.
– Добре, сынку, добре! – сказал тихо Бульба и уста-
вил в землю свою седую голову.
Остап выносил терзания и пытки, как исполин. Ни
крика, ни стону не было слышно даже тогда, когда стали
перебивать ему на руках и ногах кости, когда ужасный
хряск их послышался среди мёртвой толпы отдалённы-
ми зрителями. Когда панянки отворотили глаза свои,
– ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст его, не
дрогнулось лицо его. Тарас стоял в толпе, потупив голо-
ву и в то же время гордо приподняв очи, и одобрительно
только говорил? «Добре, сынку, добре!»
Но когда подвели его к последним смертным мукам
– казалось, как будто стала подаваться его сила. И по-
вёл он очами вокруг себя: боже, все неведомые, все чужие
лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при
его смерти! Он не хотел бы слышать рыданий и сокру-
шения слабой матери или безумных воплей супруги, ис-
торгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел
бы он теперь увидеть твёрдого мужа, который бы разу-
мным словом освежил его и утешил при кончине. И упал
он силою и воскликнул в душевной немощи:
– Батько! Где ты? Слышишь ли ты?
– Слышу! – раздалось среди всеобщей тишины. И
весь миллион народа в одно время вздрогнул».
Звучит старинная украинская песня.
66
Туровская: Очень трудно говорить что-либо после
гениального произведения Гоголя. Но мы должны продол-
жить наш разговор. Как ваш спектакль восприни­мают зри-
тели?
Деревянко: Хорошо воспринимают. Особенно люди
старшего поколения. Они чаще ходят на наши концерты,
чем молодёжь.
Туровская: А знают ли наши телезрители что в пере-
воде с украинского обозначает слово «бульба»? Многие
ответят: «картошка»! А вот и нет! В ХVII веке картошки на
Руси ещё не было, а слово «бульба» было! И означало
оно – шар, пузырь, то есть круглый, большой, тучный.
Гоголевский Тарас был именно таким большим, тучным
человеком, весил более 100 кг. Поэтому и наградил его
Николай Васильевич таким интересным именем.
А почему Гоголь назвал своего героя Тарасом? Мо-
жет быть, был у него в реальной жизни прототип?
Деревянко: По-видимому, был. В тридцатых годах
XVII века бал у запорожцев гетманом Тарас Фёдорович
Трясило. Он любил Россию, хотел единения с русскими.
Подняв восстание, он разгромил поляков. Поляки сожгли
его заживо.
РУСЬ ПЕЧОРСКАЯ
В судии: Т. Д. Вокуева, Л. А. Булыгин, Н. А. Споркина,
М. Г. Слепченкова, Н. А. Чупров, И. Чупрова
Туровская: У нас в гостях представители Усть-
Цилёмского национально-культурного объединения «Русь
Печорская». Оно входит в состав общенационального
землячества Коми. Село Усть-Цильма – это осколок Руси
изначальной, уникальное место не только в России, но
и на всём земном шаре. Его можно назвать музеем под
открытым небом. К селу лишь три года назад проведена
асфальтовая дорога, а до этого добраться до него можно
было лишь самолётом или по реке Печоре. В Усть-Цильме
живут потомки древних новгородцев, в ����������������
XV��������������
Ι веке пришед-
67
ших на Печору осваивать северные земли. Жители этого
села хранят русские традиции, передавая их из поколения
в поколение. Это наш культурно-историче­ский заповедник,
находящийся всего в 100 км от Северного Полярного круга.
Вокуева: Вот строки стихотворения о нашем уни-
кальном селе.
Старопрежней Руси осколок,
В море нынешнем островок.
Величавость петровских горок,
На особинку говорок.
Помним имя Ивашки Ласки,
С ним щедра к нам судьба была.
Как красива и как прекрасна
Усть-Цилёмская сторона!
Туровская: Когда же пришли первые новгородцы на
Печорскую землю?
Вокуева: В 1542 году. Пришёл Ивашка Дмитриев
Ласка со товарищи укреплять границы Российского госу-
дарства на берега Печоры, реки холодной и своевольной.
Люди были с ним, видно, уж такие смелые – не побоялись
остаться небольшой горсткой (всего 16 человек!) на берегу
Печоры. Вокруг, более чем на 300 вёрст ни одной живой
души до самого Пустоозерска не было. Обосновались.
Получили жалованную грамоту от Ивана Грозного на вла-
дение землёй и были освобождены от налогов и податей
почти на 100 лет. Село получило название Усть-Цильма,
стало величаться слободкой. Крепостного права здесь
никогда не было, и народ здесь жил свободный, умелый и
гордый.
Туровская: А вера у вас какая?
Вокуева: Первоначально было заселение Усть-
Цильмы новгородцами, когда они осваивали северную
землю. А второй приток – старообрядцы. Эти люди искали
укрытия от гонений и преследований. Приходили они на
Печору, зная, что здесь, в укромных местах можно было
укрыться. Староверы селились по рекам Пышме и Циль-
ме. Так появились в этом районе первые скиты. Один из
68
скитов у нас широко известен своим самосожжением. Это
Великобоженский скит. Когда в 1743 году его окружили
царские солдаты, жители были вынуждены принять реше-
ние – сдаться на милость царю или уйти вместе со своим
имуществом и своими детьми из мира сего. Было принято
единогласное решение о сожжении скита.
Туровская: Вы ведь ученики Аввакума? Расскажите
о трагедии, происшедшей в Пустозерске, недалеко от ва-
шего села.
Вокуева: Тракт к Архангельску в ХVIII веке проходил
через наше село. Аввакума везли через Усть-Цильму к
месту заточения и сожжения. Когда наших предков попро-
сили заготовить лес для сруба, где будет сидеть Аввакум,
жители Усть-Цильмы отказались. Не побоялись царской
власти! Этот факт сохранился в архивных документах. И
после сожжения Аввакума наши предки были ярыми при-
верженцами его учения. Село так и сохранилось как центр
Печорского старообрядчества. Никогда там не прерыва-
лась нить веры Аввакума. Многие годы из Усть-Цильмы
на место сожжения Аввакума приезжали люди, чтобы
поклониться праху своего духовного учителя, отслужить
панихиду.
Туровская: Русское село Усть-Цильма находится
среди ненецких населённых пунктов и коми. Но на протя-
жении четырёх с половиной веков русское оно хранит свою
самобытность. Мне известно, что у вас сохранено более
200 былин и старин. Очень бережно относитесь вы и к кни-
гам.
Вокуева: Наши крестьяне всегда брали переписан-
ные от руки книги (требники) с собой на сенокос. (Показы-
вает.) В этих книгах были записаны все наши предки до
седьмого поколения. Книгу нельзя было положить на пол,
нельзя, не помолившись, её читать. Как раньше, в про-
шлые века, так и сегодня, многие наши сельчане имеют
два имени: одно имя, данное человеку по святцам, другое
– мирское.
Туровская: На вас уникальные, очень красивые на-
ряды!
69
 Вокуева: Да, наша одежда очень самобытна. Она
передаётся из поколения в поколение. Рукава кофты и её
верх вышиты золотом. (Показывает). Сарафан у девушек
и молодых женщин светлых тонов, у пожилых женщин –
тёмных. Фартук двойной, с подкладкой, чтобы предохра-
нить одежду от грязи. Эта уникальная старинная одежда
не стирается и не гладится. Она ветрится – раз в год летом
вывешивается на дворе на ветер. Краски на тканях боятся
влаги, но не солнца.
Туровская: А что за чудесный головной убор на ва-
шей девушке?
Чупрова: Головной убор называется «повойник».
(Показывает). Такой повойник носили незамужние девуш-
ки. Он вышит золотом, способ завязывания – безузелко-
вый. У замужних женщин платок (или, как говорят у нас,
плат) закрывает голову полностью. У нас очень ценятся
синие и зелёные платки, вышитые серебряными нитями.
Туровская: А мужская одежда?
Чупров: Мужская одежда – двухслойная, на под-
кладке. (Показывает). Это очень практично в условиях
севера. Рубаха на мне широкая, чтобы лучше проветри­
валась на сенокосе. Её не прокусывают гнус и слепни.
Ведь у нас их полно!
Туровская: Ваше село знаменито уникальным ста-
ринным праздником «Горка». Говорят, вы водите такие хо-
роводы, какие водили наши предки несколько веков назад.
Вокуева: «Горку» мы проводим, когда Печора осво-
бождается ото льда. Это удивительный, очень красивый
праздник. В давние времена на «Горку» приезжали архан-
гельские и чердынские купцы продавать свои товары. А
цилёмы выставляли на продажу пушнину, рыбу. Начина-
лась ярмарка. Затем собирались на народной поляне, ко-
торая находилась на высоком сухом месте. Праздник на-
чинался с песнопения. До сих пор на этот праздник к нам
в село приезжает много гостей. Мы сохраняем традиции,
стараемся всё делать так, как делали наши бабушки, пра-
бабушки, прапрадеды. Дарим друг другу и гостям куклы,
наряженные в одежду XVΙ века, времен Ивана Грозного.
Одежда расшита в старинном национальном стиле. Наши
мастерицы вяжут из ниток красивые изделия с уникальным
70
усть-цилёмским орнаментом. Такого нет нигде! Вот, посмо-
трите, это мужские двойные цветные носки. (Показывает.)
Рисунок вывязан на всём носке. А у женщин орнамент вы-
вязываем только сверху, остальная часть носка – чёрная. В
Усть-Цильме крестьяне никогда не носили лаптей. У наших
сельчан всегда была кожаная обувь. Её называли «ступня-
ми». Праздничная обувь всегда была лаковая.
Туровская: Мне известно, что у вашего села есть
свой гимн.
Вокуева: Да, есть. Мы его очень любим и всегда
поём и в гостях и дома. Слова и музыку написал А. Журав-
лёв. (Поют.)
За дальним мегом, за синь-водою
Село Усть-Цильма, село святое.
Большие избы, большие сени,
И говор русский, как на Мезени.
Мы не мезенцы, мы усть-цилёма,
Мы на своей земле, мы дома.
Без малиц худо зимой в морозы.
В сугробах синих плывут обозы.
Река Печора здесь в каждом сердце.
В пути встречь ветра поют, как ненцы.
Нет, мы не ненцы, мы усть-цилёма,
Мы на своей земле, мы дома.
Охотник смелый в лесном распадке,
Ему знакомы зверей повадки.
Он птицу снимет – не дрогнет ветка,
Так только коми стреляют метко.
Нет, мы не коми, мы усть-цилёма,
Мы на своей земле, мы дома.
Живём со всеми в родстве и братстве.
О жизни думы – не о богатстве.
В трудах-заботах и с песней в сердце,
Мы – Аввакума единоверцы.
Мы – Русь святая! Мы – Усть-Цилёма!
Мы на своей земле, мы дома!
71
 ВЛАДИМИРСКИЙ РОЖОК
В студии: руководитель хора рожечников Б. Ефре-
мов, рожечники И. Бокарев, А. Чапковский, Р. Ломов,
И. Лайков
Туровская: Сегодняшняя наша передача посвящена
русскому песенному рожку. На этот удивительный музы-
кальный инструмент откликаются птицы и животные. На
нём в старину играли русские пастухи.
Сегодня у нас в гостях московский хор рожечников,
пожалуй, единствен­ный в своём роде в сегодняшней Рос-
сии. Дорогие гости, скажите, почему Вы называетесь не
ансамблем, а хором?
Ефремов: По двум причинам. Более 100 лет назад
был создан первый хор владимирских рожечников под ру-
ководством простого пастуха Н. В. Кондратьева. Коллектив
этот с большим успехом выступал по всему миру. И просу-
ществовал он более 30-ти лет. Вообще раньше ансамбли
назывались хорами. А вторая причина заключается в том,
что на рожках мы играем то же самое, что и поём. И если
бы мы пели а капелла, то это было бы то же самое, что
звучит в инструментальном варианте.
Туровская: А почему ваш инструмент называется
именно владимирский рожок, а не рязанский или ярослав-
ский?
Ефремов: Всё идёт из старины. Рожки существова-
ли во Владимирской, Ярославской, Ивановской, Тверской,
Рязанской губерниях. Но хор под руководством Кондратье-
ва стал как бы продюсером владимирского рожка, так как
рожечники исполняли музыкальные произведения именно
на владимирских рожках.
Туровская: В наше время рожок – инструмент ди-
ковинный. Многое телезрители никогда его не видели и не
слышали. Расскажите о нём поподробнее. Из чего он дела-
ется? Какие разновидности рожка существуют?
Ефремов: Технология изготовления рожка разная.
Во Владимире он делается из цельного куска дерева,
вытачивается на станке. Нерехтинский рожок состоит из
72
сборных частей. В основном пастухи раньше делали рож-
ки сами. Мы тоже делаем их сами, но что-то приобретаем
у мастеров в деревнях. К счастью, ещё живы мастера. В
основном это люди преклонного возраста, делающие рож-
ки своими руками, перочинным ножом. Но играть на рожках
они не могут из-за своего преклонного возраста. Ведь для
игры на этом музыкальном инструменте нужно отменное
здоровье, сильные лёгкие. Вообще, рожок – уникальный
инструмент, повторяющий весь спектр человеческого голо-
са. Это очень простой инструмент, но совершенствовать-
ся игре на нем можно до бесконечности. Рожок делают из
разных пород деревьев. Существует два вида рожков: из
ели делают бас, из можжевельника – визгунок. Промежу-
точный вариант – полубас используется редко.
Туровская: Вам приходилось встречаться с живыми
пастухами-рожечниками?
Ефремов: 12 лет назад в экспедиции мы общались
с тремя рожечниками. Но это были старые люди, играть
на рожках они уже не могли. В то же время, к счастью,
ещё есть люди, знающие как играли в старину пастухи на
рожках. Татьяна Викторовна Кирюшкина, наш этнограф,
хранительница русского фольклора передала нам записи
хора рожечников 40-летней давности. Этой информацией
мы и пользуемся в своей работе.
Туровская: Татьяна Викторовна любезно передала
мне текст рассказа пастуха-рожечника Ивана Николаеви-
ча Невредимова, 1926 года рождения, уроженца деревни
Первое Лепилово Григорцевского района Владимирской
области. Запись эта была сделана в 1987 году. Она уни-
кальна. Очень хочется, чтобы наши телезрители услышали
её.
«Я с 12 лет подпаском работал, всего 46 лет пас.
У меня два удостоверения «Лучший пастух области».
Раньше ведь летом выгоняли в 3 часа утра и до 10-11
часов вечера пасли. К осени ближе холодно, а обувка была
какая! Лапти, ступни верёвочные, потом – сапоги рези-
новые. Многие пастухи болели ревматизмом и уходили
с посева. А я приспособился, дед подсказал. Вот стою и
гляжу: как корова лепёшку навалит, я быстро разуваюсь
73
и сую туда ноги. Если не согреюсь, смотрю ещё…. Вот,
благодаря деду ревматизмом не болел.
Мне три раза градом башку пробивало, а сколько
пастухов прибило грозой!
В войну меня ранили, повредили руку, и я пришёл
домой раньше. Пошёл пасти табун. Два года пас с вла-
димирскими трубачами, а не трубел. Владимирских здесь
много осталось (там у них цен мало давали, а здесь боль-
ше). Вот Садовников был. Так на басу, на рожке, на баяне
играл, что мурашки по коже бегали, волосики вставали.
Потом я рожок купил у вдовы убитого на войне пастуха.
Рожок был хороший, из пальмы (палисандра), трубеть на
нём было сильно легко. Он погоду узнавал. Я вот вышел
утром трубеть, рожок свистит, значит, хорошая будет
погода. А если плохо трубеть, всё – надо плащ с собой
брать. Научился играть быстро. Главное: у человека
был бы слух, а духу немного надо. Сидишь, трубишь, а
птицы ближе перелетают – поют с рожком.
У меня все братовья играли, и дядя – сам уделы-
вал балалайку, даже шестиструнку. Шестиколка такая
же, только позвонче. На балалайке до войны все играли.
Мальчишкой колки найдешь, натягиваешь на дощечку и
играешь. Три струны были. Струны продавали в мага-
зине, там специально продавали и колки. Я ни у кого не
учился. Все играли. У нас у Миши была балалайка. Возь-
мём и играем.
В нашей деревне было 132 дома, и почти в каждом
дому на балалайке все играли. А гармошек сколько было!
До войны в каждом доме было две-три балалайки, а после
войны стало больше гармошек. У меня вот два брата
было, и мы все играли на гармошке. На балалайке только
я играл. Сначала на гармошке я начал играть. Понача-
лу не было своей: «Брат, дай, я поиграю!». Гармошку-то
берегли. Я вот, пока хожу, покажет мне, я уже песню за-
помню. У меня брат играл с переборами, мелодичнее звук
был. А рожечник я один.
А гармошки мы всё по заказу делали. На молоко по-
купали. Так копили молоко, туда-сюда. После войны я ку-
пил гармошку за полтора пуда муки. Моя гармошка – с
1893 года. У меня вот гармошка стоит с рожками. Были
мастера, и сейчас есть.
74
Летом после работы придёшь домой, берёшь ба-
лалайку и гулять идёшь. 11 часов пропасёшь, но часа на
два – на три, все равно выйдешь. Опять завтра рано
вставать надо, потом днём где-нибудь отдохнёшь. У
нас в деревне сбоку у колодца-то, была ямка. Она давно
вся травой обросла. Если мало народу, мы так сядем на
неё, на края-то, и с балалайкой поём. Не пляшем ничего,
только поём частушки и всё…
…В конце лета я кончаю пасти, гармошку за плечи,
и полтора месяца меня нет. На престольном празднике
я иду с гармонью по улице, обе стороны поют. Это когда
из города, со всех деревень приезжают. Песни везде одни
и те же, а наигрыши разные. Вечеринок сколько было!
У Разорёновых был самый большой дом, там гуля-
ли. Одних только робят да девок найдёт сколько! На ве-
черинке, бывало, четыре балалайки все вместе играли.
Было три балалайки с гармошкой. Играли самые лучшие
игроки. В другой раз кто-нибудь пляшет, песню поёт,
а уже не в лады. Потрафлять надо, другой плясунье –
тожо. Хороший игрок умел потрафлять. Плохой игрок
играет только «тям-тям-тям», а хороший выговаривал
мелодию.
На свадьбах я лично на трубе много играл. Я за-
трублю, они затянут. Вместе с гармошкой или баяном,
а если ещё рожок или там бас играет – очень хорошо
получается. Часто меня приглашали и с рожком, и с гар-
мошкой».
Туровская: Расскажите о фольклорных экспедициях.
В каких краях бываете?
Ефремов: Мы все цивилизованные люди, живём в
городе, пользуемся его благами. Но каждое лето ходим в
экспедиции – в Курскую, Костромскую, Ярославскую об-
ласти. Туда, где есть русские песни. Мы их записываем.
Записываем также и танцы. Короче, всё, что передаётся
от поколения к поколению. Беда в том, что уже два поколе-
ния в русских деревнях практически не поют. Сейчас, к со-
жалению, очень мала возможность восстановить русские
песенные традиции.
75
 СКАЗ
В студии: заслуженный артист России Д. Бе-
линский, заслуженная артистка России В. Соболева-
Белинская, лауреат международного конкурса Е. Панкра-
тов, дипломант международных конкурсов. А. Прохоров.
Туровская: Сегодня мы будем говорить о балалайке
и домре. Эти инструменты, наряду с гуслями, гудками и во-
лынкой на Руси – древнейшие. А всё-таки какой из инстру-
ментов древнее – домра или балалайка?
Соболева: Домру можно считать бабушкой балалай-
ки.
Туровская: Балалайка известна всем, а домру не
каждый русский человек знает. Расскажите о домре под-
робнее.
Соболева: История возникновения и развития до-
мры – одна из самых интересных, запутанных и драматич-
ных. Неизвестно, когда появилась домра, но известно, ког-
да её уничтожили. Дело в том, что скоморохи на Руси чаще
играли на домре, чем на гуслях. Ведь она была более про-
стым в исполнении инструментом. Скоморохи пели песни,
затрагивающие царское достоинство, они осмеливались
критиковать самого царя-батюшку Алексея Михайловича
(Тишайшего) и его приближенных. Узнав об этом, в 1648
году царь, не любивший русскую народную культуру, издал
Указ, в котором повелел собрать все музыкальные инстру-
менты русского народа и сжечь их. А тех, кто не подчинит-
ся, и будет продолжать на них играть – пороть и отправлять
на вечное поселение в Малороссию.
Туровская: Вот передо мной цитата из этого знаме-
нитого Указа: «А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и
гусли, и хари, и всякие гудебные сосуды, и ты б те бесов-
ские велел изымать и, изломав те бесовские игры, велел
жечь». В 1649 году все «гудебные сосуды» были отобраны
у москвичей, нагружены на пять возов, свезены на Москву-
реку и там сожжены. С тех пор домра исчезла с площадей
и улиц русских городов и сёл. Но у домры был и другой
враг – церковь.
76
Соболева: Да, у церкви было враждебное отно-
шение к народным инструментам, особенно к струнным.
Считалось, что это «сосуд диавола», что исполнение песен
– это бесовские игры. Музыканты приравнивались к раз-
бойникам и волхвам. Церковь полностью отрицала инстру-
ментальное искусство. Домру жгли, ломали, уничтожали.
О ней забыли на два с лишним столетия. Эти инструменты
получают широкое распространение лишь в XIX веке.
Звучит русская народная мелодия.
Туровская; Арабский историк Ибн-Фадлан посетил в
качестве посла в 921 году Волжскую Булгарию. Он видел,
как заезжие руссы хоронили своего князя. По языческому
обычаю в могилу покойнику положили «крепкий напиток,
плоды и музыкальный инструмент». Ведь предки наши
верили в загробную жизнь. Они думали, что умерший мог
на том свете играть на любимом музыкальном инструмен-
те. Как вы думаете, друзья, что это был за инструмент? Уж
не домра ли?
Белинский: Может, и домра…
Туровская: А когда и благодаря кому домра вновь
вернулась к жизни?
Белинский: Домра исчезла почти на 300 лет. Возро-
дилась она из пепла как птица Феникс благодаря Василию
Васильевичу Андрееву. Андреев был русским дворянином,
пианистом. У него была задумка поднять на высокий уро-
вень балалайку. Он нашёл себе соратника, краснодерев-
щика Налимова. В процессе работы, изучая архивы, он
увидел домру и стал основательно заниматься ею. Андре-
ев и его помощники сами делали чертежи, эксперименти-
ровали. Им удалось реконструировать домру, вернуть её к
жизни. В 1895 году Андреев включил домру в состав своего
великорусского оркестра. Он написал для неё музыку. Мно-
го гастролировал по Европе. Имел там огромный успех.
Оркестр В. В. Андреева сохранился до сих пор в Петербур-
ге и носит имя своего основателя.
Звучит русская народная песня.
77
 Туровская: А балалайка? Давайте поговорим о ней.
Когда она появилась – сказать трудно. Некоторые полага-
ют, что балалайка изобретена русскими во время татар-
ского нашествия, другие уверяют, что её заимствовали у
татар.
Белинский: Первое упоминание о балалайке от-
носится к 1688 году. Его нашли в одном из архивных доку-
ментов. «Житель Арзамаса Савка Федоров и крестьянин
Ивашка Федоров, въезжая на телеге в Яузские ворота,
играли на балалайке, за что были приведены в Стрелец-
кий приказ, биты батогами и отправлены в ссылку».
Туровская: А откуда появилось само слово «бала-
лайка»? Мне известно, что в старину балалайку называли
балабайкой. Некоторые исследователи считают, что назва-
ние любимого русским народом инструмента произошло от
татарских слов «бала» – ребёнок, «балалар» – дети.
Соболева: Это типично народное название. Бала-
байка – от слов «балакать», «балабонить», «балагурить»,
то есть болтать, пустозвонить.
Туровская: И можно подумать, что балалайка – не
очень серьёзный инструмент, для забавы, бренчливый.
Но ведь это не так? Нет ли тут некой тайны? Возможно,
русский народ хотел сохранить домру, преданную про-
клятию и преследованиям, вот и дал этому музыкальному
инструменту новое эзопово название, обозначающее пред-
мет не для серьёзного занятия, а для забавы, развлечения
– балакания. Сделано это было для отвода глаз.
Соболева: Возможно, и так. Действительно, форма
инструмента со временем поменялась. Корпус стали де-
лать не круглый, а в форме треугольника. На балалайку
перенесли старинный русский приём игры – как на гуслях
– бряцание по струнам кистью руки.
Звучит русская народная мелодия.
Туровская: Так из азиатской домры получилась рус-
ская балалайка. Но ведь она так же, как и домра, уничтожа-
лась на Руси не одно столетие!
Соболева: Воскресил балалайку в ХIХ веке всё тот
же Василий Васильевич Андреев. Он стал обучать игре на
78
этом инструменте солдат петербургского гарнизона, в кото-
ром проходили службу люди со всей Российской Империи.
Увольняясь в запас, каждый солдат, бывший крестьянин,
увозил с собой балалайку в родную деревню. Так балалай-
ка снова зазвучала по всей России. Только в одном Петер-
бурге к началу 20-го века насчитывалось более двадцати
тысяч человек, играющих на этом инструменте.
Туровская: Вот что может сделать один патриот,
один подвижник! Сейчас на Руси таких людей ой как не
хватает!
В своё время балалайка была инструментом народ-
ным, крестьянским. А. С. Пушкин писал: «Теперь мила мне
балалайка, да пьяный топот трепака перед порогом ка-
бака». В литературе ХVII – ХVIII веков балалайка ещё не
упоминается. А вот в ХIХ веке уже появилась. Что далее?
Соболева: Впервые оркестр В. В. Андреева стал ис-
полнять произведения на балалайках, близкие к классике.
Они расширили диапазон балалайки. Стали натягивать
металлические струны вместо бычьих жил. Затем стали
исполнять классические произведения. Например, «Скер-
цо» Чайковского.
Туровская: Так что же это за инструменты – народ-
ные или академические?
Соболева: Наверное, и народные, и академические.
В зависимости от программы, которая на них исполняется.
Звучит русская народная песня.
Туровская: Есть люди, которые утверждают, что на
домре классику играть нельзя. Объясняют они это несо-
вершенством инструмента – нехваткой диапазона и отсут-
ствием некоторых характерных приёмов игры.
Белинский: Так говорят только дилетанты. На этом
инструменте можно играть любую музыку!
Туровская: А современные композиторы пишут му-
зыку для домры и балалайки?
Соболева: Попытки есть, но очень мало. Для того,
чтобы писать музыку для балалайки и домры, надо очень
любить эти инструменты.
Белинский: Сочиняют, конечно. Но больше экспери-
ментируют. Не музыку пишут, а занимаются трюкачеством.
79
А вот Н. П. Будашкин, наш классик, очень много писал для
домры. Каждая его пьеса звучит потрясающе! Он обожал
этот инструмент. В нашем репертуаре много пьес советско-
го композитора И. Тамарина. Сначала он был джазовым
композитором. Мы познакомилась с ним на одном из
концертов. Разговорились. И он «заболел» домрой. Через
некоторое время принёс нам замечательную пьесу.
Туровская: В начале XIX века появилась гитара.
Постепенно она вытеснила балалайку. Затем се-
рьёзный ущерб балалайке нанесла тальянка. Она широко
распространилась в России в пятидесятых годах XIX века.
Конечно, балалайка не исчезла совсем из музыкального
обихода, но популярность её падала. А сегодня как обсто-
ят дела?
Соболева: В училище имени Гнесиных преподают
игру на балалайке и домре. Но на эстраде, на централь-
ном телевидении мы видим эти инструменты крайне редко.
Ведь сегодня за всё нужно платить! А культура наша фи-
нансируется плохо.
Не так давно я разговаривала о наших творческих
планах, о продвижении народных инструментов в концерт­
ных залах с министром культуры. Разговор шёл именно о
русской музыке, а не только о квартете «Сказ». Приняли
меня очень хорошо, но ответ был: «Что с вас взять? С вас
взять нечего!».
Туровская: Не отчаивайтесь! Продолжайте своё
нужное, славное дело. Вы являетесь хранителями русской
культуры. Это мудрая и правильная позиция. Придут дру-
гие времена…
Звучит русская народная песня.
Туровская: А за рубежом балалайка и домра поль-
зуются популярностью?
Белинский: Да. В Польше, Америке и даже в Китае
есть струнные ансамбли русских инструментов. Можно
даже сказать, что балалайка и домра завоевали весь мир.
А в России…
80
НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО
В студии: генеральный директор Государственно-
го республиканского центра русского фольклора, профес-
сор, доктор педагогических наук, заслуженный работник
культуры РФ, член-корреспон-дент РАЕН А. С. Каргин;
главный редактор журнала «Народное творчество»
О. В. Акулова; собиратель русского костюма, частушеч-
ник С. А. Глебушкин.
Туровская: Анатолий Степанович, многие фолькло-
ристы, выступающие в нашей передаче, жалуются на то,
что им живётся трудно, что фольклор и народная песня
нынче в загоне. Даже великая певица, народная артистка
СССР Ирина Архипова сказала: «Сегодня у себя на родине
русская культура – падчерица». Вы согласны с ней? И если
согласны, то почему, на Ваш взгляд, так происходит?
Каргин: Вопрос безбрежный. Я думаю, Архипова
имела в виду культуру театральную, музыкально-хоровую,
элитарную оперно-симфоническую, где действительно
есть очень большие проблемы с материальным обеспече-
нием, размещением актёров, в связи с тем беспределом,
который идёт при захвате недвижимости в современной
Москве, когда убирают одни коллективы, сажают другие,
все делается, грубо, не цивильно. За последние 20 лет
«демократических» преобразований, когда на самом деле
идёт просто изменение общественно-гсударственного
строя, накопился большой клубок всевозможных проблем.
Безусловно, они есть и в культуре.
Туровская: Как живётся русской культуре в России
сегодня?
Каргин: Русская культура – понятие широкое. Се-
годня, видимо, мы больше будем говорить о фольклоре.
Фольклор включает в себя две ветви. Одна из них быто-
вая – это то, что поют русские люди в своей повседневной
жизни. Другая ветвь – социально-организационная. Это
студии, хоры, ансамбли, фолк-шоу группы и т.п. Конечно,
проблем у современного фольклора немало.
Хочу сказать, что мы стали употреблять слово
«фольклор» совсем недавно. Раньше у нас была «художе-
81
ственная самодеятельность». Туда входило всё – концер-
ты, спектакли, выступления агитбригад. Сегодня только
ленивый не хочет возрождать и поддерживать фольклор.
Туровская: Расскажите о журнале «Народное твор-
чество». Когда он возник? Я слышала, что его создали по
распоряжению Сталина.
Каргин: Журнал создан в 1937 году. Действительно,
по распоряжению Сталина. В это же время был создан зна-
менитый ныне на весь мир танцевальный ансамбль Игоря
Моисеева.
Туровская: Какова судьба журнала?
Акулова: Судьба его достаточно сложна. Ещё четы-
ре года назад он был не так красочен, как сегодня. (Пока-
зывает журналы разных лет). В 90-х годах он был совсем
маленький. Постоянно менялась его концепция. Трансфор-
мация концепции произошла в сторону фольклора, само-
деятельного творчества. Народное творчество вышло из
народа, из рабоче-крестьянской среды. Сегодня мы публи-
куем статьи по различным аспектам народного творчества:
ремёслам, одежде, предметам быта.
Туровская: В вашем журнале есть приложение, ко-
торое называется «Студия». Какие материалы вы публи-
куете в нём?
Акулова: Авторские программы, которые рассказы­
вают о жизни и быте разных народов России. Мы хотим,
чтобы наши читатели хорошо знали свои народные тради-
ции и сохранили их для потомков.
Туровская: Сегодня у нас существует Интернет-
фольклор. К нему люди относятся совершенно по-разному.
Каргин: Фольклор за свою историю развития осваи-
вал всё пространство цивилизации. Сначала было устное
народное творчество, затем письменное, появилась кни-
га, газеты и журналы, радио, телевидение. К сожалению,
сегодня российские СМИ не дают нам информации о том
разнообразии народного творчества, которое живо в
нашем народе. На Центральном телевидении практически
нет программ, посвящённых народному искусству.
Недавно появился Интернет-фольклор. Лично я на
него смотрю спокойно, как на средство доставки информа­
ции человеку. Частушки, песни, анекдоты, пословицы рас-
82
крепощают человека. В Интернете мы получаем первич-
ный вид творчества наших соотече­ственников.
Акулова: А по-моему, к Интернет-фольклору надо
относиться осторожно. Надо уметь отличить подделку от
настоящего фольклора, талантливого народного творче­
ства. Чтобы вовремя встать на защиту нашей русской куль-
туры, устоявшихся столетиями форм. Фольклор надо обе-
регать, ведь это народная мудрость.
Туровская: Что кроме журналов вы принесли сегод-
ня на передачу?
Акулова: Игрушки, различные поделки народных
умельцев. Ремесленные традиции, так же как и песенные,
в России весьма разнообразны. Здесь вы видите филимо-
новскую и богородскую игрушку, каргопольскую, калужскую,
петровскую, новокузнецкую матрёшки, куклы-зерну­шки.
Туровская: Какое отношение все эти вещицы имеют
к вашему журналу?
Акулова: Это подарки наших народных умельцев.
Тех, о которых пишет наш журнал. У нас в редакции уже
образовался небольшой музей.
А сейчас я хочу передать слово Сергею Глебушкину.
В нашем журнале была большая статья о нём.
Туровская: Хорошо, перейдём к теме русского ко-
стюма. Сергей Глебушкин – большой специалист по этой
части. В русских деревнях и сёлах ему удалось собрать
уникальную коллекцию народного костюма. Сергей, сколь-
ко в Вашей коллекции на сегодняшний день предметов?
И когда Вы занялись собирательством?
Глебушкин: У моей бабушки был сундук с одеждой.
Я с детства интересовался – что там, в этом сундуке. Вот
тогда у меня и зародилась любовь к народному творчеству,
к народному быту. Позже, когда в Москве я стал участни-
ком ансамбля фольклорной песни «Россияночка» при за-
воде АЗЛК, мне захотелось собрать костюмы разных тер-
риторий нашей родины.
Действительно, я много ездил и езжу по различным
областям России. Собираю одежду старинную и совре-
менную. В моей коллекции сейчас около двух тысяч раз-
личных предметов национальной одежды. Каждый костюм
83
по-своему уникален. Многие наши соотечествен­ники даже
не догадываются, что в России на разные случаи жизни у
женщин были специальные наряды. Например, существо-
вал девичий наряд, в котором девушка ходила до свадьбы.
Были свадебные костюмы (их было несколько: на первый
день свадьбы, на второй и на третий). В старину повсед-
невный или бытовой костюм делался из своего льна. Он
назывался «дармовым». Затем появились наряды «мага-
зиношные», то есть из покупной ткани.
Туровская: Вы принесли сегодня на передачу не
только костюмы, но и головные уборы. Расскажите о них.
Глебушкин: Вот головные уборы архангельской и
вологодской областей с золотым шитьём. Вот из Тверской
губернии. (Показывает). Все они старинные, сделаны в
XΙX����������������������������������������������������
веке. В основном делали их в монастырях. Потом про-
давали на базарах и в лавках. Хотя и в каждой деревне
были свои мастера. Ведь это был один из народных про-
мыслов. В старину русские женщины всегда носили голов-
ные уборы. Никогда не ходили с распущенными волосами.
Девушку или женщину с распущенными волосами можно
было увидеть только в двух случаях: если она была психи-
чески больна, то есть сумасшедшая, или если её гнали по
селу плётками за разгульный образ жизни. Праздничные
головные уборы были более богатыми, повседневные –
скромнее.
Я привожу головные уборы из деревень, в Москве
их реставрирую. Вот видите этот совсем ветхий головной
убор? (Показывает). Его и в руки-то взять страшно – того
гляди развалится. Но после реставрации он будет очень
красивым!
Туровская: Сергей, на Вас красивая вышитая руба-
ха. И украшение на груди в форме кружочков, связанных
нитями. Что это за наряд? Из какой области?
Глебушкин: Это свадебный наряд парня из Белго-
родской области. Украшение на груди – это грибатки. Их
носили в старину девушки и парни. У девушек было больше
украшений. На грудь они вешали также небольшую иконку.
Украшения играли роль оберегов. Вообще в русском ко-
стюме много оберегов. В деревнях боялись дурного глаза,
поэтому защищались от него оберегами – вышивкой, раз-
84
личными украшении­ями. По подолу была вышивка, чтобы
снизу к девушке или женщине не проник злой дух. На шее
тоже всегда была вышивка, чтобы нечисть не проникла
сверху. На головных уборах также было много вышивки.
ЧАСТУШКА
В студии: частушечник С. Глебушкин; гармонист
С. Рыжов.
Туровская: Сегодняшняя наша передача посвящена
очень интересному песенному народному жанру – частуш-
ке. У нас в гостях известный частушечник Сергей Глебуш-
кин. Сергей, расскажите о себе. Откуда Вы родом? Когда
и почему стали петь частушки? Почему не романсы, не
оперные арии, не эстрадную песню, а именно частушки?
Глебушкин: Родом я из Рязанской области, из Шац-
кого района, из лесного села Выша. Это святое место, по-
тому что в тамошнем монастыре хранятся мощи святого
Феофана Затворника Вышенского. Частушки меня интере­
со­­­вали всегда. Я их слушал и запоминал с самого детства
в своём селе, в других окрестных деревнях, на свадьбах,
гулянках, проводах ребят в армию. Мальчишкой мне было
интересно запоминать частушки. Сколько себя помню, я
всегда шатался по свадьбам. Первый раз запел лет в 15.
До этого очень стеснялся петь, хотя к 15-ти годам знал мно-
жество частушек. Всё пришло из детства.
Туровская: А помните ту первую частушку, которую
Вы исполнили?
Глебушкин: Конечно! Хотя сейчас её в моем репер-
туаре нет. «Из колодца вода льётся, вода сыроватая. Муж
напьётся, подерётся, жена – винова­тая!»
Для затравочки на вечеринках поются частушки мед-
ленные или страдания, потом уже идут частушки разбит-
ные, елецкого, барыня. Когда идут за молодой или в сель-
совет расписываться, поют страдания: «Ох, моршанские я
песни знаю, ох, страдания играю. Ох, страданья стра-
дучая, она меня замучила! Ох, до чего ж я дострадался
– один нос большой остался!»
85
 Поют обычно два человека: один длинную частушку,
другой – короткую. Вот кусочек сейчас пропою: «Ах, стра-
данье страдануло, а мать поленом саданула. Возле мо-
ста, возле речки было разлучение. Все прощальные сло-
вечки унесло течение».
Туровская: Давайте немного поговорим об истории
частушки. Когда она зародилась как музыкальный жанр?
При каких обстоятельствах? Мне известно, что появилась
она в конце Х�������������������������������������������
I������������������������������������������
Х века, а в начале ХХ века уже широко рас-
пространилась в России. Видимо, можно считать, что это
городской жанр, промышленно-заводская культура. В де-
ревнях был свой фольклор – была возможность по празд-
никам собраться всем в избе или на поляне и петь медлен-
ные, протяжные песни. Праздники в селе иногда гуляли по
нескольку дней. В городе стиль жизни был другой – более
быстрый. Поэтому появилась скороговорка, сжатый песен-
ный стиль. От какого слова произошла частушка?
Глебушкин: От слов «частить», «часто». Это, дей-
ствительно, скороговорка, в четырёх строчках полно­стью
выражена мысль. Частушки не пелись, а игрались. В каж-
дой из них заложен свой смысл. В отличие от любой песни,
частушка – живой организм. Она может сочиняться прямо
на ходу, куплеты могут петься в любой последо­вательности.
На каждую частушку народ реагирует по-своему.
Туровская: Где Вы берете частушечные тексты?
Глебушкин: Я тексты никогда не записываю, сам
не сочиняю. Мне больше нравятся те частушки, которые
пелись более ста лет назад.
Туровская: А сколько всего частушек Вы знаете?
Глебушкин: Штук тысячу знаю. Или даже больше…
Туровская: А на каких музыкальных инструментах
лучше всего подыгрывать частушечным текстам?
Глебушкин: Лучшего инструмента для исполнения
частушек, чем гармонь, нет! Можно, конечно, петь и под
баян и под балалайку, но не поются частушки даже под са-
мый дорогой баян. Нет такого звучания, как на гармони.
Туровская: Где Вы их исполняете?
Глебушкин: На фестивалях, народных конкурсах,
корпоративных вечерниках. Иногда просят исполнить не-
цензурную частушку. Хотя её можно петь только в опреде-
86
лённых местах. В моей деревне, например, грубые частуш-
ки не приветствовались. А в соседней деревне их пели и
молодые, и старые.
Туровская: Ну, в общем, хулиганские частушки! Мо-
жете продемонстрировать?
Глебушкин: Пожалуйста!
«Дедка бабке говорит: “Уезжаю в Азию! Может
быть, в последний раз на тебя залазию.”
Бабка деду говорит: “Береги морковку! Полетим на
луну – сделаем стыковку!”»
Туровская: А какие виды частушек вообще суще-
ствуют?
Глебушкин: Разные! Страдания, просто четверо­сти­
шия, моршанские, семеновна, барыня, русского, матаня.
Разные припевочки есть. Вот, например, одна страда-
тельная частушка. Помню, я ещё пацаном был, когда её
впервые услыхал. Сильно переживал. И быстро её выучил.
«А жили две сестры – Нюра с Манею. Любили маль-
чика, звался Ванею. А он хороший был мальчик Ванечка,
а любил младшую, звалася Манечкой. А где цветы цве-
тут – там ручьи текут. И Нюра с Манею туда гулять
идут. А нагулялися – народ домой пошёл. И Ваня Манечку
провожать пошёл. А сестра Нюрочка да рассердилася,
да отомстить за всё она решилася. Она пошла домой,
там топор взяла, а под кустом она свою сестру ждала. А
идёт Манечка – совсем угрюмая, а про смерть свою она
не думала. А заблестел топор, упала Манечка, и тогда
крикнула: «Прощай, мой Ванечка!» А на крик её прибежал
Ванечка. «Что случилося с тобою, Манечка? А я пойду до-
мой и скажу мамочке. И отравлюся я из-за Манечки!» Ой,
ты, Ванечка, ай ты, сын родной! А из-за Манечки пойдёшь
во гроб сырой! А тут слух прошёл: хоронят Ванечку, а
возле Ванечки кладут и Манечку. Ой, ты гори, гори, ой,
ты гори, костёр! Не отбивайте вы у родных сестёр!»
Туровская: Ну, прямо Шекспир русский эту частушку
написал! Страсти-то какие! Почти Ромео и Джульетта.
Глебушкин: Существовали и частушки фронтовые,
военные. Например, про Зою Космодемьянскую. Вот,
например, какие частушки пели во время Великой Отече-
ственной войны.
87
 «Сидит Гитлер на берёзе, а берёза гнётся. Погля-
ди, товарищ Сталин, как он навернётся! С неба звёздоч-
ка упала – прямо Гитлеру в штаны. Всё ему там разбом-
била! Лишь бы не было войны!»
Туровская: Ах, как весело! Частушки помогали вы-
живать в трудное военное время. Они поднимали настрое-
ние, боевой дух советских людей.
Глебушкин: Есть ещё частушки любовные, бытовые,
любовно-бытовые. Вот бытовая частушка: «Я и лошадь, я
и бык. Я и баба, и мужик». Женщинам-то нашим в войну и
после неё было ох как трудно без мужиков! Всё хозяйство
на себе тащили.
Туровская: А я знаю, что ещё и эротические ча-
стушки существуют. Пелись они во время сватания. Когда
девушка по какой-либо причине не хотела идти за парня,
возникали затруднительные, неловкие ситуации. Чтобы их
сгладить, пелись такие частушки. А Вы их поёте?
Глебушкин: Я пою всякие!
«Наша Маня хороша, наша Маня – дева. Наша Маня
в девках долго не сидела.»
А вот другая.
«Уложили молодых на еловы доски. Молодому хоро-
шо, молодая – в слёзки.»
Туровская: Владимир Маяковский, Демьян Бедный,
другие советские поэты писали частушки. А уж как их лю-
бил Сергей Есенин! Сам писал, сам и исполнял их. Он знал
их множество.
Глебушкин: Многие деревенские, рязанские ча-
стушки он исполнял в Петрограде, как сейчас бы сказали,
на тусовках. Вот на одно из его стихотворений я написал
частушки. Хотите послушать?
«Хороша была Танюша, краше не было в селе!..»
Туровская: В чем особенность и прелесть частуш-
ки?
Глебушкин: В импровизации! Её можно сочинять на
ходу. Правда, для этого, конечно, талант надо иметь.
Туровская: Да, да! Частушка – она живая! Может
быстро меняться в зависимости от условий. А не приходи-
лось ли Вам сталкиваться с негативным отношением к ча-
стушке? Мне лично приходилось. Его высказывал человек,
88
близкий к оперному искусству. Отзывался о частушке как
о низком жанре. Вот, дескать, опера – это жанр высокий, а
частушка – низкий. Я лично с такими мыслями не согласна.
Я люблю частушку. И низкой её не считаю. Это весёлый,
озорной, пусть немного хулиганский жанр, но всегда живой,
остро откликающийся на современность.
А насчёт того, что выше, а что ниже… Лев Николае-
вич Толстой не любил оперу. Он считал её элитарным ви-
дом искуства, не доступным простому человеку, крестья-
нину. Ну, можете Вы себе представить, чтобы крестьянин
сидел в ложах или амфитеатрах, стоял бы за дорогими би-
летами в кассах? А частушки вышли из народа. Их можно
петь и слушать бесплатно где угодно и когда угодно – хоть
в лесу, хоть на поляне, хоть в клубе или дома.
Глебушкин: Как-то я был приглашён на телепере-
дачу Малахова «Большая стирка», где исполнялась ча-
стушка. Лариса Рубальская сказала: «Частушка сейчас не
актуаль­ный жанр, он исчезает». А я так не считаю! В рус-
ских деревнях до сих пор поют частушки. Мы часто поём их
в нашем фольклорном ансамбле «Россияночка». Поют их
и на фестивалях. Например, на фестивале «Хатмышская
осень» в Белгородской области. На других фестивалях
тоже. Недавно видел, как на Поклонной горе молодые де-
вушки пели частушки. Значит, не умер этот песенный жанр!
Жив, жив курилка!
Туровская: Сначала частушка появились в России,
затем она перекочевала в Белоруссию и на Украину. Вам
приходилось слышать украинскую или белорусскую часту­
шку? Чем они отличаются?
Глебушкин: Однажды я был на одном фольклорном
фестивале. Запел русскую частушку. Вдруг подошла де-
вушка и запела частушку на белорусском языке. Появилась
ещё одна и запела на украинском.
Туровская: И у вас получился такой славянский
круг! Славянская частушка. Ну, спойте нам ещё что-нибудь
на прощанье.
Глебушкин: До свиданья! До свиданья! Ещё – до
свиданьица! Не видать нигде такого, братцы, расста-
ваньица!
89
 ПО ДОРОГЕ ОТ МОСКВЫ ДО МИНСКА
В студии: поэт, заместитель главного редактора
газеты «Завтра» Е. А. Нефёдов, певица Ольга Кулакова.
Туровская: В нашей передаче мы говорим о связи
времен. Ведь настоящего не существует без прошлого, а
будущего без настоящего. В последнее время у меня та-
кое ощущение, что связь времен прервалась. Во всяком
случае, её активно пытаются разрушить. «Распалась дней
связующая нить», как говорил великий Шекспир. Хотят вы-
бросить из нашей истории 70 лет Советской власти. Счита-
ют создание СССР неким экспериментом. Лгут и злобству-
ют на целую эпоху, в которой мы с вами росли, учились,
жили.
Евгений Андреевич, как Вы к этому относитесь?
Вообще допустимо ли выбрасывать из истории
какие-либо времена, эпохи?
Нефёдов: Об этом было немало говорено. И я тоже
говорю в своих стихах. Разумеется, сейчас, когда у нас в
стране нет никакой идеологии, удобно говорить, что в со-
ветское время было хуже. По-моему, такие утвержде­ния
становятся всё менее популярными. К ним надо относить-
ся с иронией и не воспринимать их серьёзно.
Туровская: Древние греки говорили: «Даже
бессмерт­ные боги не могут бывшее сделать не быв-
шим».
Нефёдов: Ничего никому не надо доказывать, это
бессмысленно. Невозможно из истории вычеркнуть 70 лет
жизни.
Туровская: Часто на передачах мы говорим об очень
далёких эпохах, о наших корнях, о Древней Руси, древнем
славянстве. Сегодня обратимся к более близкому пери­оду
– трагической эпохе 90-х годов прошлого века, когда на на-
ших глазах произошло крушение великой Советской дер-
жавы. Бывают времена, эпохи, когда время течёт медлен-
но, вяло – как в замедленной киносъемке. А бывают вре-
мена стремительные, события развиваются очень быстро.
Например, 1917 или 1993 год. Это очень ответственные
90
периоды истории. Человек должен срочно принять реше­
ние – с кем он, по какую сторону баррикады.
Нефёдов: В 1991 году был нанесён первый сокру-
шительный удар по Советскому Союзу. В 1996 году – ушёл
бы «ельцинизм», если бы Ельцину искусственно не при-
писали голоса на выборах. Об этих годах говорится в моём
стихотворении «Эра, век и десять лет».
Совершается смена эры. Завершается бег сто­
летья. Вопрошается всяк о том: с кем ты был в 91-м, с
кем ты пил в 93-м, с кем ты пел в 96-м?
У народа ни сил, ни нервов. У природы – пустынный
ветер. А по сердцу – удар хлыстом: с кем ты был в 91-м,
с кем ты пил в 93-м, с кем ты пел в 96-м?
Потеряли остатки веры. Превратились в позор-
ный пепел. Но не тычем в себя перстом: с кем ты был в
91-м, с кем ты пил в 93-м, с кем ты пел в 96-м?
Что молчишь, уподобясь червю? Всё равно призо-
вут ответить перед самым Святым судом: с кем ты
был в 91-м, с кем ты пил в 93-м, с кем ты пел в 96-м?
И восстанут из праха жертвы. И проклятья истор-
гнут дети. И останется суть – в простом: с кем ты был
в 91-м, с кем ты пил в 93-м, с кем ты пел в 96-м…
Туровская: Сильное стихотворение. В конце ХХ века
произошла великая трагедия – мы потеряли нашу люби-
мую страну, распалось славянское пространство. Эта тема
звучит у Вас во многих стихах. Но стихотворение «Сказка»
– особенное. Здесь рассказывается о чудовищном собы-
тии, повлиявшем на судьбу всей планеты.
Нефёдов: Не ради игрищ или зрелищ сошлись в
кручине однова Иван-дурак, Иван-царевич, Иван, не пом-
нящий родства. О жизни, времени не тратя, свою беседу
повели. Ведь, как ни глянь, а всё же братья, всё – сыновья
одной земли.
И молвил первый: – В чём причина? Уразуметь та-
кое как? Я честно гну в работе спину, а числюсь вечно в
дураках… Второй сказал: – Мне дивно тоже: всевышней
милостию тут я по наследству править должен, а пра-
вит самозваный люд!.. На то изрёк им третий:
91
– Братцы, была ль охота день за днём об этом маяться-
терзаться? Да пусть горит оно огнём!..
И вышло так – на то и сказка, что те, уставши от
обид, его послушали побаску и согласились: пусть горит.
И – загорелось! Запылало. Так полыхнуло всюду вмиг, что
языков горячих жала достали братьев всех троих.
Они в пожарище метались, и, хоть никто не пожа-
лел, живыми всё-таки остались, но град родной не уце-
лел. Там полегли народу тыщи, сгорело всё почти дотла,
и свора псов на пепелище растаскивала, что могла…
Стоялый дым покрыл округу, бродили братья в
том дыму и натыкались друг на друга, не понимая, что к
чему. Всю ночь промаявшись, к заре лишь пошли на свет,
что рдел едва, Иван-дурак, Иван-царевич, Иван, не помня-
щий родства.
С рассветом видят: в поле камень – и в разны сто-
роны пути. И развели они руками, и невдомёк, куда идти…
Туровская: Это правда о нашей истории, нашей эпо-
хе. Всё это произошло на наших глазах. Распад Союза –
страшная беда. Сердце кровоточит. Болит душа. Особенно
жаль славянское пространство. Ведь у нас единые корни,
единая история, насчитывающая десятки, сотни веков.
Нас разделили насильно, а мы связаны тысячами нитей.
Как России жить без Украины, без Белоруссии? А им без
нас?
Нефёдов: Чем больше воспоминаний о том, что
было, тем горше видеть то, что стало. Я родился в городе
Красный Лиман. Это северный Донбасс, край, где нельзя
не быть поэтом.
Туровская: У вас там родственники, друзья? Какие
чувства Вы испытываете, когда туда приезжаете?
Нефёдов: У меня есть стихотворение «Земляки» о
поездке в Киев, где я долго не был после трагедии, произо-
шедшей в 90-е годы.
Наконец-то – еду в Киев, где я не был тыщу лет.
Наплывает ностальгия, наполняет сердце свет. Но от
крика проводницы рассыпается мечта… – Украинская
граница! Приготовьте паспорта!
Огорошенный, впервые эти слушаю слова. Кто же
мне теперь ты, Киев? Кто же я тебе, Москва? Вот он,
92
паспорт, где доныне сохрани­лось наяву, что рождён на
Украине, что в России я живу.
А души моей скрижали строки вечные хранят о
родителях-волжанах, что в земле донецкой спят… И уже
им не приснится, слава Богу, фраза та: – Украинская гра-
ница! Приготовьте паспорта!
Пограничные пределы да таможенная власть. А
Европа, между делом, воедино собралась. Нас же – режет
по живому издалёка чуждый вой: «Разделяй и властвуй
вволю да поссорь их меж собой!»
Это карканье воронье, к счастью, слушает не всяк.
За окошком на перроне машет мне рукой земляк. Поезд
медленно причалил, грусть моя – осталась в нём. Ста-
рый друг меня встречает, мы по Киеву идём.
Узнаю тебя, родимый, вспоминаю, как сейчас: тут
Крещатик, там Владимир, вот Богдан, а вон Тарас… Всё
как было. Необычна лишь рекламы мишура. Но зато ка-
кой привычный и совсем не заграничный ветер с берега
Днепра!
Звучит украинская песня.
Туровская: Сегодня на нашей передаче мы соеди-
няем не только времена, но и пространства. Поэзии, песне
это под силу.
Нефёдов: Конечно! Белоруссия, Украина – это всё
наше, родное, Великая Россия... Вот я недавно был в Ки-
еве. Читал там свои стихи, получил Грамоту за развитие
культурных связей Украины с Россией. Знаете, мне кажет-
ся, в самое последнее время что-то меняется на Украине
в лучшую сторону. Во всяком случае, хотелось бы в это
верить. А в Белоруссии родной никто никогда не переста-
вал понимать наши кровные узы, это было всегда. Люди в
Белоруссии чистые, сердца их – светлые.
Туровская: Да. Вот у меня тоже родной брат живёт
в Киеве. На Украине и в Беларуси – родственники. Все мы
теснейшим образом связаны с Белой Русью и Малорос­
сией. У Вас немало стихов, посвящённых Беларуси. Про-
чтите, пожалуйста, стихотворение «В пути».
93
 Нефёдов: По дороге от Москвы до Минска берез-
няк сиренево дымится. Только это, к счастью, не пожар,
а весенних почек урожай.
Вдоль дороги от Москвы до Минска тишина рас-
светная повисла, лишь поют вдали колокола, где сияют
храмов купола.
По дороге от Москвы до Минска птичья стая про-
летела низко, а с лугов, как белые стога, светят ей по-
следние снега.
На дороге от Москвы до Минска вдруг увидишь –
как же это близко, как навечно – Русь да Беларусь. От-
чего ж тогда на сердце грусть?..
Ах, дорога, от Москвы до Минска, ниточка надежды
на единство. Ты одна сегодня – без границ. Сохранись,
родная, сохранись.
Туровская: В советское время все мы любили бело-
русских «Песняров». Я только что вернулась с Белой Руси
и свидетельствую, что там и сейчас повсюду звучат их пес-
ни.
Нефёдов: «Песняров» я очень люблю. Песни их
постоянно слушаю. В советское время, работая в «Комсо-
мольской правде», много о них писал. Я дружил с Володей
Мулявиным, с ребятами из ансамбля, порой бражничал с
ними. Это незабываемо. Вот стихотворение «Вспоминая
Владимира Мулявина».
Белый аист летел над славянским заснеженным
полем, белым светом земля под крылом расстилалась,
как дым Белорусская песня, молитва любови и боли, бе-
лым нимбом сияла легко и незримо над ним.
Чёрный ворон кружил, поджидая над миром поющим
чёрных дней и ночей, а когда подошла их пора, чёрный
смерч пролетел над родной Беловежскою пущей, чёрный
пепел упал на златую струну песняра.
Чёрной вести удар навалился обрушенной кручей,
белый говор берёз заглушила кромешная грусть. Чёрной
далью объят, через чёрную-чёрную тучу белый аист ле-
тит, белый-белый, как Белая Русь…
Звучит белорусская песня.
94
Туровская: Беларусь – это наша Брестская крепость.
Михаил Задорнов метко заметил: «Беларусь – это боль-
шой партизанский отряд во главе с батькой Лукашенко».
Я потрясена тем, что недавно там увидела. Сегодня это
процветающий край! Все поля засеяны, простые колхоз-
ники живут в двухэтажных особняках, продукты вкусные
и дешёвые, на улицах – ни одного бомжа, чисто, красиво,
много цветов, дороги прекрасные, вся земля ухожена,
живёт и дышит!
Нефёдов: Конечно. Ведь у Беларуси – чистая до-
рога.
По Беларуси – чистые дороги. И вся разгадка это-
го проста: там тяга к чистоте живёт в народе, где ис-
покон душа его чиста.
А сколько грязи лить на белорусов орава вражья не
перестаёт!.. Да вы поймите, дурни, дело пусто: грязь к
чистоте вовек не пристаёт.
Мы ехали сквозь гомельские дали, где люди всю
чернобыльскую жуть отмыли, отскребли и отстрадали!
А уж блокаду вашу – как-нибудь…
О, Беларусь, тебя живьём сжигали, «порядок но-
вый» принося не раз – но восходил бессмертно над врага-
ми священный свет твоих славянских глаз.
Ты смотришь ими – ясно, тихо, строго, умея не
предать, не подвести. У белорусов – чистая дорога! Дай
Боже нам такую обрести…
Туровская: Несмотря на то, что сейчас интенсивно
идёт процесс расславянивания (его навязывают нам без-
дарные политики!), мы ему активно противостоим. Через
культуру, литературу, песни, стихи. Тема единства славян
звучит в Вашем стихотворении «Славутич». Прочтите его,
пожалуйста.
Нефёдов: Каких-то три часа по трассе из суеты
столичных недр – и вдруг, спокоен и прекрасен, ошеломил
разливом… Днепр!
Здорово, друже! Я все годы к тебе лишь в Киев при-
езжал – а ты державно катишь воды и по московским ру-
бежам!
95
 И по смоленским, могилёвским, по легендарным
запорожским, а сам исток твой с древних лет – истока
волжского сосед.
Земля славянская, какое в тебе величье широты!
Куда ни едешь – всё родное, куда ни глянешь – всюду ты.
Не потому ль одни, другие шли овладеть тобой
не раз, но находили только гибель, не одолев твоих про-
странств.
Я зачерпну чуть-чуть руками Днепра студёную
красу. Я вербы веточку на память его простору поднесу.
Звучит русская песня.
Туровская: Спасибо, Олечка! Знаете, друзья, когда
я слышу, как поёт народные песни наша молодёжь, то ду-
маю, что не пропала, не погибла наша Родина. И никогда
не пропадёт. Сердце подпевает, радость на душе!
Евгений Андреевич, среди Ваших стихов есть одно,
на мой взгляд, феноменальное. Пройдёт много лет, нас не
будет, а это стихотворение будет жить, его будут изучать.
Это телеграфные строки из ушедших веков. Поэтическая
телеграмма. В нем связаны века, эпохи, слышатся голоса
великих людей – Пушкина, Грибоедова, Гоголя, Некрасова,
Чернышевского, Достоевского, Горького, Шукшина и даже
Шекспира. Оно написано в форме диалога. Я предлагаю
сейчас прочитать его по ролям. Я – вопрос, Вы – ответ. Со-
гласны?
– Быть или не быть? – Любой исход возможен. –
Что истина? – Ответить мудрено. – Кто виноват? –
Предшественники, кто же… – Что делать? – Изучается
давно.
– Кому же на Руси легко живётся? – Кто рад её
хулить и обвинять. – С кем мастера культуры? – С кем
придётся… – А кто друзья народа? – Не понять.
– Что с нами происходит? – Бес попутал. – По ком
звонит наш колокол? – По всем. – А судьи кто? – Христос
или Иуда. – Что наша жизнь? – Создание проблем.
– Почём фунт лиха? – По талонам это… – А кто
96
последний? – Все до одного. – О, Русь, куда несёшься? –
Нет ответа. – Всё впереди? – А может – ничего…
– Молились ли мы на ночь? – Не уверен. – Над кем
смеётесь? – Знают все ответ. – И ты, Брут? – Да.
– Где брат твой? – Он потерян. – А был ли мальчик? –
Может быть, и нет…
– Чего ж ты хочешь? – Кажется, так мало. – Куда
ж нам плыть? – Ещё не решено. – Кем быть? – Людьми.
– С чего начать? – С начала. – Ну, а начало где?! – Да вот
оно: быть или не быть?..
Туровская: Сейчас мы живём в крайне тяжёлые вре-
мена. Как вы считаете – выживем мы или нет, спасёмся?
Что надо для этого делать? Я думаю, что надо учиться ува-
жать, любить, беречь народную культуру, родную тради-
цию. Она способна сцементировать распадающееся сла-
вянское пространство.
Нефёдов: Братья должны оставаться братьями! У
славян – единые корни, единая культура, единый язык. Что
нам делить, зачем ссориться?
Туровская: Есть у Вас одно прекрасное стихо­
творение на эту тему – «Спасенье».
Нефёдов: Любимая, где мы? В каком заколдован-
ном круге, в каком Зазеркалье, в какой пустоте и глуши?
Куда привели нас вчерашние вроде бы други, а ныне и при-
сно – отступники и торгаши?
Мы их никогда не просили о нашем спасенье, они
же, глумясь, распинают весёлой толпой и наши святыни,
и нашу прекрасную землю, и память о ней, что храним
мы упрямо с тобой.
Ты помнишь, любимая, плеск тополей Украины,
леса Беларуси, зовущий нас в гости Кавказ, балтийские
дюны, волшебные запахи Крыма, восточные песни в мо-
сковской квартире у нас?..
Расколото силой великое наше пространство, на
коем веками не враг окружал нас, а брат, и где промыш-
ляют сегодня легко и бесстрастно варяги, чьи взоры ог-
нём ненастным горят.
97
 Но как бы всё это им ни было ныне доступно, уже
никому у тебя и меня не украсть пространство любви,
где хранитель она и заступник, и где несвержима её са-
модержная власть.
Ни ложью, ни лестью чужому сюда не пробрать-
ся: кто не посвящён – не войдёт незамеченным в храм.
И если спасёмся на маленьком этом пространстве, воз-
можно спасенье всего, что завещано нам.
Спасёмся любовью, спасёмся терпением предков,
спасёмся землёй, над которою туча-беда закрыла всё
небо, и луч пробивается редкий. Но Кто-то, незримый,
его посылает сюда!..
Туровская: Спасёмся любовью, терпением, неусып­
ным трудом и памятью о наших славных предках. Будем
жить. Будем бороться. Будем хранить и приумножать рус-
скую, славянскую культуру. Каждый на своём месте. Как
СТИХОТВОРЕНИЯ
говорил великий русский полководец Александр Невский:

И ПОЭМЫ
«Где стоишь, там и бейся!». Таков наш путь.

Звучит русская песня.

98
 ЧИТАТЕЛЮ

Друг, ты не одинок! Моя душа – с тобою!

Я вижу, что твоя – покрыта чёрным льдом…
Ворвусь в твоё окно горячею звездою
Иль птицей залечу в твой одинокий дом.

Друг, ты не одинок, хотя опять тоскуешь,

И новую беду несёт тебе судьба.
Прими меня душой, совсем, как ты, такую ж,
Ни корочки сухой не съевшей задарма.

Друг, ты не одинок. Пойдём по жизни вместе.

Пусть солнце встретит нас, приветят ветерки.
И русские споём – назло хазарам! – песни.
И гордые прочтём – назло врагам! – стихи.

101
 ДОРОГА ЛЮБВИ
Пустынный перрон. Белорусская музыка.
Вот поезд рванулся в ночные огни!
Там – Орша и Брест. И великое мужество.
Там верные братья и сёстры мои.
Колеса стучат, в даль врезаются тёмную.
Полночные вёрсты бегут и бегут…
Ну, как не любить мне дорогу знакомую?
Ну, как мне забыть этот древний маршрут?
Судьба не велит унывать и печалиться.
Сигналит дежурный. Скрипят тормоза.
Великая Русь с Белой Русью встречается.
За окнами в поле сверкает гроза.
А утром – дома и деревья кудрявые.
Вдоль серой дороги мерцает река.
И синие ветры поют над составами,
И белые птицы летят в облака.
О жизни славян думу горькую думая,
Любовь и надежду лелею в груди.
Москва за спиной – сумасшедшая, шумная.
А Белая Русь – впереди! Впереди…
СЛАВЯНСКАЯ ПЕСНЯ
Звезда над равниной. Звезда – над равниной!
Сияет… Аж больно смотреть.
А воздух – целебный, просторный, былинный.
Где гусли? Так хочется петь!
Весенние рощи. Бескрайнее поле.
Живая в озерах вода.
Неужто погибнем в тоске и неволе?
Неужто славянам – беда?
Нет, мы не сдадимся! Нет, мы не угаснем!
Вот колокол бьёт вечевой.
И мы выбираем суровое счастье –
За Русь подниматься на бой.
102
Поклонимся Минску, прыгожему граду.
Пред павшими склоним главу.
И, глядя сквозь морок безумной громады,
Великую вспомним Москву.
О, Києве любий! В чьём нынче ты стане?
Чьих жаждешь князей и даров?
Здесь тоже родные, здесь братья-славяне!
И русская древняя кровь.
И всё это наше – низины и кручи,
И степь, и болота, и лес,
И добрая Волга, и щедрый Славутич,
Чернигов, Калуга и Брест.
Единые корни. Святая дорога
Страданий, лишений и слёз.
А в сердце щемит, не смолкая, тревога –
Нельзя нам, родимые, врозь!
Сябруйте, славяне! Вам – сила и здрава!
Пусть сгинет лихая беда.
И станет магутнаю наша держава!
И вечной над нею – звезда!
БЕЛАЯ РУСЬ
Белая Русь. Красота моя светлая!
Ровное поле, болотистый лес.
Хаты родимые, рощи заветные…
Вечная тайна вечерних небес.
Белая Русь. Синеокое озеро.
Так глубоко – даже больно смотреть.
Нежным стихом или гордою прозою
Как я хочу твою душу воспеть!
Тихо задумались сёла пречистые,
Мчит на Смоленск вечно памятный шлях.
Белая Русь… Жёлто-красными листьями
Осень укрыла тропинки в лесах.
103
Скромная жизнь, но счастливая, мирная. Явилась новая орда –
Мальвы у дома, костры – у реки. Страшней, чем древние монголы.
Древние праздники. Сказки старинные. Не зря пустеют наши сёла,
Парни о девушках пишут стихи. Больны бомжами города.

Белая Русь в лихолетье суровое И средь своих – чужая рать…

Честную память сумела сберечь. Неймётся ей, как в дни былые,
Калi палескай заслухаюсь моваю – Убить устои вековые,
Слышу радимичей плавную речь. Стократ святое оболгать.

С чистой душой да земными поклонами Суля трагический конец,

Снова приду старых женщин обнять. Встаёт над Русью день тревожный…
Белая Русь. Золотая! Зелёная… Браты, так дольше жить не можно!
Добрые люди – славянская стать! Поймём ли это, наконец?

Сотни веков было предками пройдено, Умрём за Волю, щирый брат,

Но не утеряна нить бытия… Коль не уйти от злого плена.
Белая Русь! Ненаглядная родина! Но вместе вырвемся из тлена,
Самая звонкая песня моя. Когда потушим наш разлад!

ПОСЛАНИЕ УКРАИНЕ
СКАЗАНИЕ О РУБЕЖЕ
Уже бо, братiе, не веселая година въстала…
Усобица княземъ на поганыя погыбе. Ещё была жива гостиница «Москва»,
«Слово о полку Игореве» Ещё цвело село, шумел станками город,
А в Кремль уже вошла продажная братва –
Не надо драться брату с братом.
Есть общий враг – его казни. Предателей отъявленная свора.
За глупость родственной грызни
Ещё партийный царь мочился кипятком
Погибель – тяжкая расплата.
Бездарнейших речей – на пыль, на светлый ветер.
И тайно душу грел оффшорным кошельком,
И помни! – нам забыть нельзя
И дуре потакал под шёпот метких сплетен.
Печаль былого, друг беспечный, –
Слабели в распре бесконечной
Наивен был и прост доверчивый народ,
Лихие русские князья.
Верша свой честный труд в колхозах и забоях.
На что купились вы, браты?! Ещё он песни пел меж праведных забот,
С каких чертей скрестили брови? И, как ребёнок, спал – беспечен и спокоен.
Ведь мы одной – славянской! – крови.
И у одной стоим черты. Несбыточная цель истаяла вдали…
Но мирная страна пахала не по-рабьи.
Спешит, спешит заморский босс А по земле родной гадёныши ползли
Живую Русь напичкать зельем, Туда, где слаще мёд, где можно рвать и грабить.
Прибрать к рукам чужие земли.
А мы молчим… Бездарно. Врозь!

104 105
Ещё счастливых лет никто не знал цены, И шлюзы отворив заморской хреноте,
Никто не прозревал грядущего урона. Давали ей губить неопытные души.
Понурые, без дел слонялись паханы, О, родина моя! В беззвёздной темноте
И множила ряды крысиная колонна. Ты брошенной лежала и потухшей.

Ещё не знали мы отчаянных проблем. Весь сор, всю гниль, всю грязь несли «из-за бугра».
Прожжённые хмыри не корчились с экрана. Им было что урвать и чем озолотиться!
Но прибыль подсчитав, уже смеялся Сэм Так на Руси моей вновь началась пора
Над участью народа-великана. Кровавого – родимого! – ордынца.

Он руки потирал. Он знал, чего хотел, Ещё российский босс с экрана лил елей,
Скупая задарма иуд советских души. На купленном ТВ мелькая мордой хитрой.
От алчности своей чесался и потел, А в глубине Руси, в заброшенном селе
Предчувствуя раздел огромной суши. Бесхитростно взрослел другой
Донской Димитрий!
Ещё моя страна не знала слова «бомж»,
Давно забыв о том, как выглядит разруха.
Но нагло по утрам в дома ломилась Ложь ГРОЗНЫЙ ВСАДНИК
И в них себя вела, как бешеная шлюха. Быстротечен жизни бег.
Словно мчится всадник грозный.
И вот пришла гроза. С тылов ударил враг. На рябинах – первый снег,
Расплавились мечты, и кончились дерзанья. А вчера горели гроздья.
Из всех щелей завыл безверия сквозняк. Стал беспомощным силач –
И рухнуло страны прекрасной зданье. Сгорбившись, вздыхает грустно.
Где смеялись – нынче плач,
Кто ловко уцелел на страшном вираже? Где любили – пусто!
Да тот, кто прежде был презрен и ненавистен.
В слезах проснулся всяк, а всё вокруг – уже! Так устроен этот мир –
Лишь сердце рвут клочки вчерашних истин. Сумрачен и неслучаен.
Где великий наш кумир?
Немыслимый рывок. На целых триста лет! Где всесильнейший начальник?
Но не вперёд – назад! В бурьян. Во тьму глухую. А любимые друзья,
А некто до утра закручивал банкет, Звонкой юности напевы?
Гнуснейшую победу торжествуя. Годы, прожитые зря?
Где вы?
Они пришли как тать – громилы всех мастей.
Вломились в нашу жизнь без права, без огласки. Всадник призрачный во мгле.
Согнули стариков и кинули детей, Чёрной буркой грудь прикрыта.
На нищенстве устроившись по-барски. По асфальтовой земле,
По полям стучат копыта.
Топтали и трясли, сшибая всё подряд, Там – овраг, и тут – овраг.
Что зрело и цвело. Им всё казалось мало! Сто вопросов – нет ответа.
В восторге гробовом трудился «демократ» Даже злоба, вечный враг,
На поприще великого развала. Где ты?

106 107
За оврагами – луга,
За лугами – рощи, кручи.
Здесь – кривые берега,
Там – печальный лес дремучий.
Русских кладбищ тишина.
Чёрный абрис мокрых веток.
Где великая страна?
Нету!..
РЕКВИЕМ 93
Тяжёлое солнце на кромке Земли.
Томительный день на исходе.
Неужто мы сделали все, что смогли,
И вот наше время уходит?
Неужто труды наши мирные зря?
Творить и любить уже поздно…
Какая тревожная нынче заря!
Какой оглушительный воздух!
И грустно, и странно. Последний закат.
Последнее – горькое – слово.
Но ты не сдаёшься, мой гордый собрат,
С колен поднимаешься снова.
Ты жив, а не сломлен, не жлоб и не гад,
Не раб и готов к рукопашной.
Зачем же мучительный этот закат –
В полнеба багровый и страшный?
Ты знаешь, я тоже зубами скриплю,
Мне тоже – тоскливо и тошно.
И мне на огромную эту зарю
Без боли смотреть невозможно.
Но как же ты выстоишь, друже, скажи,
В наш век воровской и продажный,
Где всё уже поздно, где полчища лжи,
И к злобе склоняется каждый?
108
Где честь – под забором, а воры – в чести
И грязи – густые потоки.
Скажи мне, товарищ, как дальше нести
Наш крест непомерно жестокий?
И надо ли дальше? Зачем и кому
Нужны мы в трудах наших бренных?
Тяжёлое солнце сползает во тьму –
В пустые глубины Вселенной…
ПОСЛЕДНИЙ КОРАБЛЬ
АТЛАНТИДЫ
Последнее солнце.
Последний песок.
Родные – зелёные – воды…
Корабль наш печален.
А путь наш далёк –
К немыслимым землям свободы…
Прощай, Атлантида!
Наш доблестный дом,
Где жили мы дружно и дерзко.
Один остаётся – летучий фантом,
Сверкающий песнями детства.
Такая планида.
Такие дела…
Колючие, горькие волны!
Не думали, братцы, мы с вами вчера,
Что с жизнью прощаться так больно!
Вот берег исчез.
Не найти и следа…
Торжественно скрылся из вида…
И только большая, глухая вода –
Где прежде цвела Атлантида.
Тоска не отступит,
Не стихнет печаль.
Солёным, им некуда деться.
Уходят атланты в глубинную даль,
Держа свою родину – в сердце!
Держа свою Родину в сердце…
109
 В КОНЦЕ ВЕКА
Унылый ветер. Беспробудный дождь.
Плетётся день – мучительный и серый.
Из всех щелей выпрыгивает ложь,
Тряся мошной, вопя осатанело.
Когда родная рухнула страна,
В позор и грязь легли ее осколки,
Сошла на Русь больная тишина...
И по пустым лесам завыли волки.
МИЛЛЕНИУМ
(2000 Г.)
И что?! Шагаем к новой жизни?..
Мороз. Лишь в сердце – тайный жар.
Плывёт сквозь толщу снежной призмы
Москва, мерцая и дрожа.
Арбат. Пречистенка. Волхонка.
Сквозь колкий снег бегу… Скорей!
Легко запутаться без толку
В мельканье улиц и огней.
Зачем спешу? Куда? Откуда?
С тяжёлой сумкою забот…
Среди сомнительного люда,
Волнений, криков и зевот.
Москва. Торговая площадка!
Огромный шулерский базар.
Плюёт и лупит без пощады
По чистым душам и глазам.
Москва. Накрашенная шлюха!
На карте – жирное пятно.
Кругом – раздоры и разруха.
А тут – бистро и казино!
А тут – театр большого блуда.
Плевать на смертный стон страны!
Лобзанья сладкие Иуды.
Довольный хохот Сатаны.
110
Своих бомжей не замечая,
За слюни приторных господ
Бесстыжей ножкою качает,
В холодных пальцах доллар мнёт!
…Корабль Руси на ладан дышит.
Застрял, бездомный, на мели.
А на рекламах и афишах –
Одни нули… Нули. Нули!
В МЕГАПОЛИСЕ
Мы живём среди полей.
М. Глинка
Мы живём среди асфальта и бетона,
Средь рекламных ярко-призрачных огней,
В зыбких отблесках мертвящего неона,
Обрывая пустоцвет никчёмных дней.
В небогатых наших маленьких жилищах
Злые новости кудахчет телефон.
А откроешь дверь – сквозняк жестокий свищет,
Бредя «перлами» гайдаровских реформ.
Мы живём, на зло врагу стараясь выжить.
И поди пойми – на что еще живём…
Не в Нью-Йорке, не в Шанхае, не в Париже,
А в престольном, славном городе своём.
Рядом – дети. «Косяки» в карманах носят,
Песни странные, нерусские кричат.
Заблудились среди трёх бетонных сосен
Стаи глупых, оджинсованных волчат.
Рядом – матери. В дыму церковных свечек…
Всё никак, молитву кончив, не поймут –
На кого теперь их дети горбят плечи?
И на чьей земле теперь они живут?
В адском грохоте, и скрежете, и звоне,
Продираясь сквозь гнилой газетный хлам,
Мы живём теперь в такой забойной зоне!
По заморским, по комфортным образцам.
111
Как больной смертельно, дышит мегаполис…
И кому-то вновь готовит приговор.
Где ж ты, поле, наше ласковое поле?
Где великий наш – невиданный! – простор?
Посреди щедрот звереющего рынка
Не видать земли славян-богатырей…
И молчит, и скорбно смотрит Глинка
В наш «счастливый» век цивильных дикарей.
МОСКВА БАЗАРНАЯ
Кипучая! Могучая!
Никем непобедимая!
Страна моя, Москва моя…
Песня
Былая слава, сила мнимая,
«Титаник», поднятый со дна.
И это ты, до слёз любимая,
В распад летящая страна?
Тверская празднует, шикарная,
Мерцая мишурой огней.
Москва безумная, базарная,
Пестрей становится, тесней.
В авто мелькают дамы томные,
В улыбках, лени и шелках.
И дети ёжатся, бездомные,
В подвалах и на чердаках.
А сколько жалких рук протянутых,
В коростах горя и проблем!
Забытых всуе и обманутых.
За что обманутых? И кем?
И старики в коробках мусорных
Угрюмо роются с утра.
И запах тленья, запах муторный…
И длится подлая игра!
Закрой глаза, кому неможется,
От слёз и горечи дрожа!
112
Жиреют банки, фирмы множатся,
Дворцы растут, как на дрожжах.
Сегодня вы смешны, «кипучие»!
Сегодня барствует лакей.
Они обуты и обучены:
Билайны, Глобалы… О’кей!
Их господа – такие умницы!
Их души куплены давно.
И зацвели на каждой улице
Макдоналдсы и казино.
Тугие кейсы. Джинсы узкие.
Чужие лица у лотка.
Так умирает царство Русское,
Распроданное с молотка.
ГОРОД, ОСТАВЛЕННЫЙ БОГОМ
Какое странное время!
Какие странные люди!
Они толкаются у входа в метро,
Пёстро-нелепо одетые,
Крикливые попугайчики.
Сотни, тысячи смешных попугаев!
Галдят, торгуют всем, чем попало.
Суют друг другу «зелёненькие».
Сквозь глупые стёкла ларьков
Смотрят на них с журнальных страниц
Раздетые девы,
Выставляя напоказ горошины грудей,
Блестя обнажёнными бедрами,
Даже не прикрываясь ладонью.
Тут же – смуглые молодчики.
Красуются буграми бицепсов
И крутыми железками в руках.
Они делают серьезные лица, пыжатся,
Выгибают холёные тела, прицеливаются,
Рекламируя похоть и оружие.
Они работают.
113
И сквозь их неприкрытое бесстыдство,
Сквозь застывшую пустоту в глазах
Видно, как им смешно.
Они хохочут!
Слышите?
Эти плоские бумажные люди смеются
Над живыми,
Суетными, торопливыми, нахрапистыми,
Жадными до мирской мишуры.
Жизнь, похожая на публичный дом,
На вокзал,
На большой базар,
Заплёванный и осатаневший.
Как тут не смеяться?
А ночью…
Когда пустеют дворы и улицы,
Умолкает громыхавшее метро,
Утомлённые, потные торгаши
Расходятся по домам,
Взбадриваясь на ходу глотками пива,
И все вокруг стихает, стихает…
Бумажные и живые спят.
Но слышите?
Уже не хохот, не смех, а чьи-то шаги.
Нет, не каменные – Командора
И не деревянные шаги гробов.
В душной ночной тишине,
Пахнущей нищетой, враньем,
Воровством, развратом,
Легкие, как дуновенье,
Как первый осенний снег,
Как лунный луч,
Скользнувший по озерной глади,
Как падающая на землю роса,
Как улетающая в небеса птица…
Шаги
В тишине ночной и душной.
114
Это Бог покидает Москву,
Унося с собой
Всё чистое и самозабвенное,
Бескорыстное, искреннее, живое,
Всё, что называется простым
И вечно юным словом
Л-Ю-Б-О-В-Ь.
И город умирает,
Умирает его душа…
Во мраке он лежит,
Пустой и бездыханный.
Город – труп,
Город – покойник.
Город, оставленный Богом.
Слышите, стихают, стихают шаги.
Безмолвие.
Тьма.
Вам не страшно?
ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
Были – великие стройки.
Нынче – великий развал.
Русский, возиться в помойке
тухлой ещё не устал?
Алчные, хищные морды
жизнью довольных господ.
Где ж ты, счастливый и гордый,
любящий правду народ?
Где ж вы, широкие души?
Где – трудовая страна?
Тупо бредут и послушно
на скотобойню стада.
Вновь затевается свара.
Балом командует Ложь.
Что ж ты, сегодня с базара,
Пушкина, что ли, несёшь?
115
Милый, неужто не понял?
Кормят нас «классной» трухой.
Богу молись, что не помер
В лапах житухи такой.
Кто ты сегодня, любезный?
Лапоть? Батрак? Или гой?
Вот и стоишь перед бездной –
Немощный, нищий, немой!
Вот и глядишь в преисподнюю,
Водки нажравшись с утра.
Жди от бандитов сегодня
То, что утратил вчера.
СНОСЯТ РОССИЮ*
Нынче – «Москву».
Завтра – «Минск» и «Россию»…
Мудрые жулики тешатся всласть.
Призрак могущества, признак бессилья…
Вот вам, друзья, ненародная власть!
Сколько в Кремле их – жирующих, дошлых,
Русью торгующих! Тошно смотреть!
О, как их мучает память о прошлом!
Срочно её – испоганить, стереть!
Экая доблесть – разваливать, рушить,
Дом растащить до последней доски!
То ль ещё выкинут мертвые души,
То ль просчитают гнилые мозги!
Что ж вы молчите, несчастные русы,
Тело своё хороня на печи?
Иль вам не стыдно, не больно, не грустно,
Или в вас пепел страны не стучит?
_________
* Стихотворение, написанное в 2004 году, было
помещено в текстовом и звуковом вариантах
на сайте Прокурора города Москвы в 2005-2007
годах. Ныне гостиница «Москва» восстановлена,
«Минск» и «Россия» снесены.
116
Падают стены… Ломаются зданья…
Немощной силы тщеславный парад.
Мы ж подождём (двадцать лет ожиданья!).
Наши «хрущобы» ещё постоят.
Дрыхнет Москва в наркоте безмятежной.
Лживые россказни льются рекой.
Будет вам, братцы, Нью-Йорк на Манежной!
Будет Лос Анжелес вам на Тверской.
Чем же безвинные здания плохи –
Те, что легли под обломками крыш?
Символы сносят великой эпохи!
Будет Москве Тель-Авив и Париж…
Вот оно, новое русское барство –
В модных салонах, элитных дворцах.
Только откуда такое богатство
Вдруг снизошло на шального дельца?
Брат мой, задумайся! Хватит лукавить –
Нынче Россию готовят на слом!
Да возгорит в тебе грозная память!
Память о будущем. И – о былом.
Строили матери, строили деды.
Нынче ж орудует банда воров.
Дом наш отеческий продан и предан.
Отчий на рынке не прибылен кров.
Сносят Россию… Гнобят и взрывают.
В чистый колодец сквозь зубы плюют.
В русские кости на биржах играют,
Душу Москвы за пятак продают.
Жалко Отечество… Родину жалко!
Но, не покорна холопской судьбе,
Жить остаётся она в коммуналках,
В дальнем колхозе, в забытой избе.
Нет, не убьёте её, не снесёте!!!
Вынес достаточно русский народ…
В праведных буднях – борьбе и работе –
Крепкие стены, надёжные стены –
Новые стены она возведёт!
117
 ГОСПОДА И ХОЛОПЫ
Навалилась щемящая грусть.
День осенний сквозь ветки струится…
Спит на кладбищах давняя Русь,
Родовой укрываясь землицей.
И глядит свои горькие сны.
В них смешно суетятся потомки
На развалинах славной страны,
На разбившейся Жизни обломках.
А Москва продолжает стриптиз.
Открываются банки и шопы.
Это шествует капитализм
По раздольным полям Азиопы.
Евро-рынок и евро-комфорт –
Для господ новоявленных кучки.
Обожрутся и лопнут вот-вот
От проглоченной нефте-получки.
Ты ж, родимый, горбаться в нужде,
Колеся сквозь российскую слякоть.
Знай шесток! Да не вздумай нигде
О своих невезениях вякать!
Ты – последний холоп, крепостной.
Ты «элитой» назначен – в отходы!
Погибай под звериной пятой
Крикунов либеральной свободы.
Загребущие руки хазар,
Очумевших под ласками власти…
Всё, что хочешь, сегодня – товар.
Вот оно – долгожданное счастье!
И кипит оголтелая страсть,
Нацепив деловую личину.
Ах, как хочется круче украсть –
Пожирнее схватить дармовщину!
Но, как предки великие встарь,
Мы к святыням врагов не допустим.
Посрамлённая Родина, встань!
Прояви себя праведной Русью!
118
ГОРЕЧЬ
Горькой горечью вытоптан день.
Вихрем кружатся думы о прошлом.
Средь никчемных, тщедушных идей
Грустно мне, одиноко и тошно.
Видишь, друг, мы с тобой не в раю,
А в тисках обезумевшей Жизни.
На руинах великой Отчизны
Сокрушённо сиротски стою…
ХУЛА КАПИТАЛИЗМУ
Мир стал бескрылым. Ни мечты, ни воли.
Безбрежно стар и безнадёжно туп.
Так мёрзнет волк в пустом январском поле,
Так под забором стынет чёрный труп.
Стальные двери, толстые решётки…
Куда ни кинь – тот вор, а тот – подлец.
На всём следы тотальной обработки
Пугливых душ, доверчивых сердец.
И все глупцы помешаны на рынке.
И лезут в Думу полчища иуд.
Ужель не слышно в их колбасном рыке
Тупую алчность и бесстыжий блуд?
Заморский френч на думском бегемоте.
Цинизм и спесь – из-под тяжёлых век.
В своей крутой, лоснящейся тойоте
Летит – в могилу! – ветхий человек.
Телеэкран трещит сплошные байки.
Маразм – на лицах сытых и пустых.
Мясные туши. Сонные байбаки.
О, Господи, да сколько ж всюду их!
Повылезли из всех щелей кромешных
Дебилы, урки, шлюхи всех пород.
Рожает Кремль парады войск потешных.
И ждёт чего-то кинутый народ.
119
На всём печать тюрьмы и вырожденья. Покрашен свежей краской храм.
Кто прокурор? Глухой или слепой! Макдоналдс вылизан до блеска.
Ни одного прекрасного мгновенья, Доволен новой жизнью хам,
Ума души – секунды ни одной. Престижное в ней выбив место.

Ну, как тут жить в помойной этой яме, Парад напыщенных фигур,
Где запах гнили – на десяток верст, Заплывших трёхэтажным жиром...
Где города – в публичном тонут сраме, Ну как любить мне этот сюр,
Где не родные села, а погост? Зовущийся счастливым миром?

И этот ад – венец земной юдоли? Глотая боль, и гарь, и стыд,

Дурдом корысти. Пошлости базар. Средь мишуры столичной стоя,
Мир стал бескрылым. Ни мечты, ни воли. Смотрю на тех, кто суперсыт,
Безбрежно туп и безнадёжно стар. Не понимая: где я? что я?

Среди самсунгов и икей,

Рамсторов, сименсов, хитачей
ТВЕРСКАЯ СТРИТ Душа скорбит и тихо плачет
О бедной родине моей…
И вот она – Тверская стрит,
Что столбовой звалась дорогой.
Москва роскошная стоит
На нищете страны убогой. НАШИ ДОСТИЖЕНИЯ

Здесь процветают жлоб и вор, Поют сатанидзе о сладостной жизни.

С душою мёртвою, бетонной – Дурачат кретины доверчивый люд.
России горестный позор, По рваному телу притихшей отчизны
Униженной и оскорблённой. Чубатые черви победно ползут.

Здесь олигарх напялил нимб, Лежит она, матушка, в луже поганой.

Как фраер бархатную кепку. Сомкнутые веки её тяжелы…
И сотни прихвостней за ним А в модных салонах резвятся болваны.
Обвислый зад целуют крепко. А в супердворцах веселятся воры.

И проходимцы всех мастей Нам долго готовили лучшую участь –

Везут своё большое тело, Позорную яму, грошовый клозет.
Крутясь в потоках скоростей Не лучше ли сразу, не горбясь, не мучась,
И деньги делая умело. Ивану-трудяге – под поезд, в кювет?

С реклам бесстыжих и витрин Всё круче, наглее незваные гости.

Пестрят тупые лица геев. Всё гаже картинки журнальных страниц.
Хохочет доллар-господин Всё больше крестов на печальном погосте.
Над вечной похотью лакеев. Всё меньше хороших, улыбчивых лиц.

120 121
Глядят пацаны очумело и люто.
Ложатся девицы под сытых свиней.
Похоже на вечер бескровное утро,
Что молча стоит у закрытых дверей.
Убиты колхозы. Закрыты заводы.
Быльём поросли трудовые поля.
Кровавы закаты. Туманны восходы.
Колонией русская пахнет земля.
Большая беда на просторах отчизны…
Тихи, беззащитны её рубежи…
Поют сатанидзе о сладостной жизни.
Под мутным дождем матерятся бомжи.
ТРЕТИЙ СРАМ
Где дом стоял – теперь лежит дорога.
Сирень кипела – высится бетон.
Тяжёлый смог плывет со всех сторон.
Ни вдохновенья. Ни любви. Ни Бога.
Реклама в моде, пиво и пиар.
Ларёк и прибыль в почестях сегодня.
И на дворе – не праздник новогодний –
Разбойный грохот бешеных петард.
Несётся жизнь – бесследно, в никуда…
Лихая помесь пьянки и похмелья.
Резвятся девки в разовых постелях.
В заморский рай играют господа.
И это третий Рим? Нет! Третий Срам!
Здесь всё – вторично… Если бы! Третично.
Снуют лакеи в офисах столичных.
Торчат бомжи зловонно по углам.
А Человек? Не стоит и гроша,
Незваный гость на жрачке эпохальной.
И в чумовом пространстве виртуальном
Висит Москвы продажная душа.
122
КРАЖА
У народа украли Мечту.
Вероломно. Чудовищно. Подло.
Налетела бесовская кодла
И швырнула его… в пустоту.
И теперь он, родимый, без рук
К обескровленной тянется цели.
И в холодной больничной постели
Одичалости лечит недуг.
НОЧЬ В МОСКВЕ
Россия. Ночь. Печальный тихий снег…
И фонари. И новая аптека.
Конец пути. Январь. Начало века.
Безбожный город бодрствует во сне…
Куда ни кинь прямой, пытливый взгляд –
Бездумной жизни яркие картины.
В огнях рекламных – банки, магазины,
Кривые ленты шустрых автострад.
Сбежав от долга, мыслей и забот,
Стяжая кайф заморского формата,
В полночных клубах сытого Арбата
Резвится племя неучей-господ.
Лихая жизнь – гламурное кино…
Над бездной бед – суровых и реальных.
Здесь правды нет. Лишь – морок виртуальный…
Стриптиз. Отели. Бары. Казино.
Скользит сквозь вечность двадцать первый век.
Где отыскать живого человека?
Январский холод. Памятник. Аптека.
Россия. Ночь. Печальный тихий снег…
123
 ПЕСНЯ ПЕЧАЛЬНАЯ
Шагая сквозь пыль каждодневную, серую,
О правде тоскуя, кляня непогодину,
Без неба живу, но без устали верую,
До боли любя непутёвую родину.
Она измельчала, она поубавилась,
Её паруса обветшали и выцвели,
Поля заросли лебедой и цикорием,
Деревни стоят на ветру полумёртвые.
Уставшие избы с покатыми крышами,
Пустые коровники, тропки заросшие…
Неужто на этих просторах мы лишние?
Кому-то убить нас отчаянно хочется?
Отчизна любимая, светлая, щедрая!
Земля моя добрая, зорька весёлая!
Ещё ты не вся поруганию предана,
Ещё до конца вороньём не расклёвана…
Сквозь слёзы ещё и тоску улыбаешься,
Чаруешь ещё ненаглядными далями.
Мы были счастливыми, гордыми, сильными,
И кем же сегодня, наивные, стали мы?
Увы, есть о чём сожалеть и печалиться.
Но жить невозможно без правды и совести!
Да что ж, в самом деле, от русских останется,
Когда в нас ни чести не станет, ни гордости?
С душою бессонной, с уставшими лицами,
О, бедные люди, влекомые истиной!
На трудном пути возвращенья к Традиции
Мы силы обрящем подняться и выстоять.
ОККУПАЦИЯ
ЭЛЬDОРАDО. ЖАRА. DИВАНЫ.
Слов-мутантов, увы, не счесть.
Растеряли, видать, Иваны
Гордость русскую, ум и честь.
124
Вот – гундосит Абрам с экрана.
Вот – запил славянин с тоски.
Да поймите же вы, болваны!
Оккупация, дураки!
ГНЕВ
Мёртвая железная дорога.
Голые колхозные поля…
Предана, поругана, убога
Гордая советская земля.
Вновь бреду по нивам умерщвлённым,
И в моей истерзанной душе,
Некогда счастливой и влюблённой,
Ни слезы, ни ужаса уже.
Только гнев петлёй сжимает горло,
И один болит во мне вопрос:
Столько смерти, столько зла и горя,
Кто любимой Родине принёс?
Это вы, бездарные пигмеи –
Вурдалаки, прихвостни, жульё,
За гроши продать ее посмели,
Кинули, унизили её.
Это вы, предатели-кликуши,
Запустили денежный психоз!
Огребли доверчивые души
И страну толкнули под откос.
Это вы, отъявленные бесы,
Под заморских жуликов кося,
В голубых несётесь мерседесах
По российским сломанным костям.
Знаем вас, жирующих на воле,
Разжиревших за народный счёт!
Это вы заказывали войны,
Не напившись кровушки ещё.
125
Набивая пуза и карманы,
Благородных корчите господ.
Это вы, безродные иваны,
Расплодили нищих и сирот.
Это вы, грабители и воры,
По указке трэшовских дельцов
Помогли крестьянские просторы
Затянуть в блокадное кольцо.
Запах смерти. «Курски» и «Норд-Осты».
Хруст «Манежа». Крики мёртвых тел.
Это ваш, могильщики-прохвосты,
Чёрный список самых чёрных дел.
Но герои наши не уснули!
Вновь взрастит их русская земля.
Каждого из вас настигнет пуля,
Добрый меч иль добрая петля.
И от ярых стрел священной кары
Не уйдёт бездарная братва!
Новые родились комиссары,
Молодая Гвардия жива!
РОССИЙСКИЙ БОМЖ
Был смысл. И преданность. И вера.
Была семья. И теплый дом.
Он был советским пионером,
И вот российским стал бомжом.
К отцу на Волгу мчался в «скором».
Спешил на свой родной завод.
И вот ночует под забором.
И у помойки водку пьёт.
Его страшат гнилые ночи,
Пустой не радует рассвет.
Спроси его – чего он хочет?
Мычанье тёмное – в ответ.
126
Встаёт… Как будто бы из гроба.
По-рабьи смотрит. И – молчит.
И вновь меж муторных сугробов
Судьбу-злодейку волочит.
Ушёл, на землю сплюнув нервно.
Ему – «в печёнках» эта жизнь!
Он был советским инженером.
И свято верил – в коммунизм.
МЕЖВРЕМЕНЬЕ
Гнусная, бездарная эпоха.
В душах – слизь,
в мозгах – одно бабло*.
Человеку здесь темно и плохо,
слизняку – уютно и тепло.
Межсезонье.
Межвременье.
Слякоть.
Снег – не снег.
И дождь, увы, – не дождь.
То ли выть от боли, то ли плакать,
коль родной земли не узнаёшь.
Недожди.
Неветры.
Неморозы.
Но в утробной затхлости времен
вызревают яростные грозы,
в мир неся спасительный озон!
_________
* Бабло (сленг) – деньги
127
 SEX CITY* ТАБУНЫ

С ума сошла от денег и от секса Преисподние рожи – с публичных страниц.

Купчиха наша – жирная Москва. Мертвецов одичалые толпы.
Она была когда-то «добрым сердцем», Табуны голубые недуш и нелиц,
Теперь о ней – недобрая молва. Из какой вы, болезные, топи?

Теперь – sex city. Сытый и прикольный. Под копытом лихим умирает земля,
Салоны. Горы тряпок и бумаг. Под чугунным, козлиным копытом.
В глаза страны глядит самодовольно, На развалинах Жизни – песок да зола…
Глотая пепси, кушая биг мак. Мутной плесенью души покрыты.

А вдоль дорог – гламурные картины. Где ж ты, грозный погонщик, бесстрашный мудрец?!
А из щелей – заморский модный вой. Где твоя боевая суровость?
Пируют геи, стервы и кретины, Плеть возьми постальней, да гони, наконец,
Вертясь в тусовке дикой, чумовой. Этих шустрых погромщиков – в пропасть!

Блудит Москва, вкушая кайф экстрима,

Тряся мошной в бесовской кутерьме.
Редеют ясли. Множатся «Интимы». ИВАНЫ
И тонет город в собственном дерьме. НЕПОМНЯЩИЕ

Там, где цвела Отчизна,

Нынче бурьян да камень…
ДИАЛОГ
Что ж мы такое сделали
Собственными руками?
Субтильная дама взирала с рекламы.
Субтильная дама с рекламы сказала:
Злым сквозняком зелёным
– Валяться на пляже я дико устала.
Выдуло наши души.
Хочу быть нарядной и самою самой!
Глупый Иван безродный
Пьёт из заморской лужи.
Хочу бриллианты! Хочу лимузины!
И холодно мне в этот мартовский вечер.
Бедный Иван напьётся –
Эй, вы, поживей, остолопы-мужчины,
Сытым козлом заблеет.
Набросьте манто мне на белые плечи!
Сердце его пустое
Родину не жалеет.
Шёл бомж молчаливый – угрюмый и чёрный,
И самый обычный на нынешнем свете.
Любо, видать, Ивану
На важную даму презрительно п…,
В шкуре своей козлиной,
Зевнув, помочился на город и ветер.
«Орбит» жуя и «Сникерс»,
Гнуть на ворюгу спину.
_________
* sex city – надписи на рекламных щитах
в Москве в 2008 году

128 129
Нравится, видно, Ване
Кукиш буржуйский нюхать.
Бьют его в хвост и в гриву –
Всё нипочем Ванюхе.
Сладко, видать, живётся
На европейской свалке,
В русском пустом сарае
Доброму Ваньке-встаньке.
Рынками облапошен,
Телеком оболванен…
Дико хохочет Запад
Над простофилей Ваней.
Там, где цвела Отчизна…
Вон их, родимых, сколько!
Блея-мыча от счастья,
Тупо глядят из стойла.
ПЕЛА СТАРУХА
Девушка пела в церковном хоре…
А. Блок
Пела старуха в московской «подземке».
Лет девяносто ей было на вид.
И, навалившись тоскою на стенку,
Слушал её молодой инвалид.
Пела старуха не в праздничном хоре,
Там, где светло и наряженный зал.
Были в тех песнях веселье и горе.
И неоглядная русская даль.
Пела простые советские песни,
Смысл собирая в единую нить.
Ста не хватило б пособий и пенсий,
Чтобы бесценный сей труд оплатить.
В тёмных морщинах крестьянские руки
Ветхий цветной теребили платок.
Добрые чувства, широкие звуки
Бились в бетонный пустой потолок.
130
Пела старуха о жизни колхозной.
Сколько в ней было души и тепла!
Но равнодушно, цинично, безмозгло
Сытая мимо катилась толпа.
Модные барышни в кольцах и джинсах
Мимо неслись, закусив удила,
Знать не желая о подлинной жизни,
Той, что страна и старуха жила.
Будто из странной комической пьесы,
Бойко, от божьего прячась суда,
Насмерть вцепившись в барсетки и кейсы,
Люди бежали незнамо куда.
Будто не в город, а в мрачную бездну
Мимо прошёл милицейский патруль.
Молча, один лишь мужик затрапезный
Сунул ей жалкий, обшарпанный рубль.
Пела старуха… О Волге, о Стеньке!
Лет девяносто ей было на вид.
Слёзы глотая, в московской «подземке»
Слушал её молодой инвалид.
НОЧНАЯ ТИШИНА
Тишина. Не спится по ночам.
Тяжко так, отчаянно не спится!
Превратившись в рыночный бедлам,
Душу рвёт безумная столица.
Запах тлена – в воздухе ночном,
Грязных денег… Дух вселенской биржи.
Всё бегом сегодня, всё – вверх дном.
Ни мечты, ни песен – лишь бы выжить!
Крик бомжа… И снова – тишина!
Ночь стоит за плотной шторой, тая…
Спит ещё несчастная страна,
Родина моя, едва живая.
131
СТОЛИЧНАЯ РЕКЛАМА*
Людозвери! Зверолюди!
Кошки, псы в манто и джинсах.
Утопая в сладком блуде,
Колесят по сладкой жизни.
Пьют её, резвясь, играя,
Продают легко и смело,
Деловых изображая,
Суперумных и умелых.
Львы, гепарды – на свободе!
Франтовей заморских франтов.
По Москве стадами бродят
Сонмы русичей-мутантов.
Обезьяны, крысы, ламы
Надевают фраки, шубы.
Эти – спрыгнули с рекламы.
Те – с рекламы скалят зубы.
Распустив хвосты и перья,
Разыгрались – словно бесы.
Зверолюди! Людозвери!
Типажи продажной прессы.
НОВО-РУССКИЕ ЦВЕТЫ
Даже куртки носят наизнанку!
Ну а в головах-то что тогда?
Это люди? – Пёстрые поганки.
Это Русь? – Труха и лабуда.
Возражают: мол, такая мода!
Расслабляет. Чем не хороша?
Пепси, чипсы, сникерсы. Свобода!
Интернет. Резинки. Анаша.
К чёрту – смысл, эстетику и меру!
Пусть бурлит прикольная игра!
_________
* В 2006 году вся Москва была увешана рекламой,
изображающей людей с головами животных.
132
Узнаёте почерк модельера,
Дядюшки того… из-за бугра?
«Тёлка» в плавках датского разлива,
Обнажая дурь и пустоту,
Навела на задницу игриво
Боевое знойное тату.
И пацан глядит самодовольно,
Словно монстр, циничен и жесток,
Щеголяя новой – женской! – ролью,..
Гордый тем, что он не одинок.
И никто не склонен к жизни скромной.
Барахлом подавятся вот-вот.
Без мобилов* им, беднягам, стрёмно**.
Обожают деньги и комфорт.
В головах пустых – сплошные тряпки.
В мониторах – списки новых цен.
Зашибать отчаянные бабки*** –
Высший смысл и пламенная цель.
И цветёт Москва махровым цветом.
Гонит жизнь, похожую на бред.
Казино. Рекламные газеты.
Банки. Джипы. Мраморный клозет.
МОНСТРЫ
Монстр тут! Монстр – там!
Жизнь, похожая на спам****.
В круглом ящике Москвы
Нет спасенья от реклам!
_________
* Мобил – мобильный телефон (сленг)
** Стрёмно – плохо, ужасно (сленг)
*** Бабки – деньги (сленг)
**** Спам – реклама, агрессивно и без разрешения
забрасываемая в электронные почтовые ящики
133
 МОНОЛОГ НОВОГО ЧАЦКОГО
Как жить мне в этом городе греха?
В безумной этой, бешеной столице?
Куда ни глянь – везде глухие лица
Да ловких сделок смертная тоска.
Мне страшно погружаться в этот ад,
Где от ума, как прежде, только горе,
Где сытый люд живет друг с другом в ссоре,
А в семьях – блуд и пьянство, и разлад.
Не скучно вам? Мне – тошно здесь давно
Среди плутов, бездельников и хамов.
И всюду ложь – в парламенте и храмах,
престижных вузах, банках, казино.
Кругом – шуты, мутанты и жлобы,
Гоняют пыль чужой нелепой моды,
А на своё – кривят кичливо морды.
Средь них, увы, – маршрут моей судьбы.
То дикий рок, то странное «Гуд бай!».
Жуют хот-доги. Пепси выбирают.
Америка! Нет в мире лучше края!*
Ни русских тем, ни русского «прощай!».
Беда. Куда деваться мне от них?
В тусовках потных, в сутолоке буден –
Среди людей – унылое безлюдье.
Корысть одна да глупости одни.
Снуют путаны. Геи всех мастей
С реклам гламурных нагло скалят зубы.
Гниют сердца. Цветут ночные клубы,
На всех экранах – игрища чертей.
Не в светлый мир – на кладбище тропа.
В пустых глазах – гулянки да химеры.
Ни красоты, ни совести, ни веры.
Убогий люд. Мучителей толпа!
_________
* Курсивом выделены фразы из комедии
А.С. Грибоедова «Горе от ума»
134
И все спешат. Куда? Во мрак дыры –
Судьбу страны решают прохиндеи.
Ни грана чувств, ни крохотной идеи.
Зато кругом – награды и пиры.
Ну, как тут жить? Молясь на пошлый фарс,
На мёртвых душ разменную монету?
Уж лучше – на Луну, на грозный Марс.
Прощай, Москва! Ракету мне, ракету!
РОДНАЯ РЕЧЬ
Мне матом хочется ругаться,
Швырнуть в лицо солёный стих,
Когда я слышу speech поганый
В устах сородичей моих.
И если ты хоть каплю русский,
Вставай с печи, любезный брат!
Пора вернуть родимой речи
И «карагод», и «коловрат»!
СПЛЕЛИСЬ В ЕДИНО ВРЕМЕНА
Опять сплелись в едино времена.
Я – в настоящем,
Но как будто – в прошлом…
Передо мной – великая страна.
В ней всяк – полезен,
И никто не брошен.
Под звонким солнцем – пашни и леса.
Гудят заводы. Множатся колхозы.
Над отчим домом блещут небеса,
А над Кремлём – рубиновые звезды.
Но – здесь, сейчас…
Мы на своей земле?..
Шумит Москва – бесстыжа и богата.
И купола качаются в петле
Кровавого бомжового заката.
135
В фаворе – вор, подонок и лакей.
В окопе – честность, искренность и вера.
Рискует Русь остаться без лаптей
Под нефтяным прицелом браконьеров.
Глаза закрою...
Детство – рядом, здесь…
Хранят былое памяти скрижали.
Улыбки, слёзы!
Радость до небес:
Советский подвиг! Родина! Гагарин!
Встают плотины.
Стройки – тут и там.
Цветут луга. Играют в парках дети.
По городам, поселкам и полям
Куда-то мчит двадцатое столетье...
Но в двадцать первом…
Где моя страна?
Рекламный хлам.
Бомжи. Теракты. Пиво.
…Навек сплелись в едино времена
В моей душе несчастной…
И – счастливой!
ПО СЛЕДУ ПРОШЛЫХ ЛЕТ
Когда иду по следу прошлых лет,
Мерцает боль в душе, сверкает счастье.
Я помню всё: улыбки, слёзы, страсти,
Цветы удач, весёлый звон побед.
Шумели вёсны. Строилась страна.
Сияло небо. Радовались птицы.
Огромной жизни светлые страницы.
Наивных грёз большие письмена.
И трактора урчали на заре.
И шли с зерном тяжёлые машины.
Дарило время новые морщины,
Но мой отец упрямо не старел.
136
И пела мама: Не слышны в саду…
Негромко так, светло, душевно пела!
И каждый знал своё простое дело,
И был приучен к честному труду.
А мы, подростки – мыслимо ль забыть? –
Великих буден слушали напевы.
И так хотелось быть повсюду первым!
И так мечталось звёзды покорить!
Советской жизни добрый, теплый свет.
Любовь – в стихах, горячих, нежных письмах!
…На пыль дорог летят сухие листья,
Когда иду по следу прошлых лет.
РЕАЛИИ
Заросшие ряской реки –
Глубокой беды синдром.
Живём в двадцать первом веке.
Безрадостно так живём!
Погрязли в дерьме и сраме.
По чьей, господа, вине?
В лихой утонув рекламе,
Лежим на трухлявом дне.
И голодно нам, и сыро.
Сползают портки уже.
Зато все тревоги мира
В широкой храним душе.
Об истине любим спорить,
О славных делах отцов,
Себя доверяя своре
Предателей и глупцов.
Глядим в сумасшедший «ящик».
Надеемся на авось.
Всё глубже, глупей и чаще
С друзьями и небом – врозь.
137
Не Бог нам родней, а доллар.
Врагам отворяем дверь.
Кто мы у себя же дома?
Мы – гости, увы, теперь!
Молчим. И лапша большая
С наивных ушей ползёт.
И гибнет, в прогресс играя,
Доверчивый мой народ.
В ГОДИНУ ГОРЯ
В годину горя, тяжкую годину,
Когда почти разрушен отчий кров,
Когда плюют в лицо, стреляют в спину
И топчут землю полчища воров,
Когда Москва ласкает иноверца,
Кидая нищий собственный народ,
Пылает гневом праведное сердце
И в грозный бой товарищей зовет.
Да будет скорым гордое прозренье!
Да возгорит достоинства заря!
Да вспыхнет алый свет освобожденья
Над чернотой продажного Кремля!
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Нет, не погибла Родина моя!
Ее убитой называть не смейте!
Не затевайте разговор о смерти,
Когда есть мы! когда есть ты и я!
Нет, не погибла Родина моя.
Она лишь спит глубоким, странным сном,
Поруганная, нищая, больная,
От тяжких ран и слёз изнемогая.
Тревожно спит, вздыхая о былом.
И в этом сне она бредёт во мгле,
Раздетая, заплёванная ложью,
По городам своим, по бездорожью –
По горемычной собственной земле.
138
Под мёртвым ветром власовских знамён,
Едва жива от боли и от стужи…
Но не возьмут позора наши души!
Мы не приемлем стона похорон.
Мы презираем власовскую власть!
И вам расскажем, умные потомки,
Как труд народный выжрали подонки,
Как помогли стране свободной пасть.
Мы станем драться насмерть, до конца,
Суровые, отчаянные россы.
И в битве этой – праведной и грозной –
Скрепим железной волею сердца.
Мы постоим за правду, за любовь,
За ширь полей и светлые дубравы,
За честь отцов, за их седую славу
И не напрасно пролитую кровь.
И если вдруг случится пасть в бою,
Как наши деды падали на Пресне,
Мы унесём с собою в поднебесье
Святыню нашу – Родину свою.
Когда есть мы, когда есть ты и я,
Нет, не погибла Родина моя!
ТОВАРИЩИ
Нет уз святее товарищества.
Н.В. Гоголь
Я вас люблю, товарищи мои!
Так горячо, наверное, впервые.
Весёлые, счастливые, живые,
Не господа – товарищи мои.
Меня не греет слово «господа».
В нём есть чужой, надменный отзвук барства,
И горя тень, и тайный привкус рабства,
И тёмный след небожьего суда.
139
«Товарищи!» – кричал мой русский дед,
Срывая горло в яростной атаке.
Он юным был, когда в советском танке
Входил в берлинский сумрачный рассвет.
И мой отец не чествовал господ,
Даря людей своей надёжной дружбой.
Он верным был в семье и мирной службе
И тоже шёл за Родину, вперёд!
А нынче нас в господ перекроив,
Куражатся наперсники разврата.
Но их найдёт живое слово-правда!
И в прах развеет времени порыв.
Товарищи – единая семья.
Простое слово говорит о многом.
Ему учил меня великий Гоголь.
Земля моя. И молодость моя.
В ХОЛОДА
Экая невидаль! Справимся. Выстоим.
Маяться бедной Руси не впервой.
Густо заплёвано золото Истины.
Чёрные вороны – над головой.
Снова на Родине – холодно, бешено…
Где ни шагнёшь – там замок и забор.
Здесь – наряжается войско потешное,
Там – веселится непойманный вор.
Моют престольную – сытую, гладкую,
Бойко чужой подражая красе.
Но проступают кровавыми пятнами
Замки её на Рублевском шоссе.
Тюрьмы отчизны забиты бандитами.
Рынки залил гастарбайтерский хлам.
Кладбищем пахнет. Могильными плитами.
Хоть до ушей всю страну разрекламь.
140
Круто нас демоны ложью опутали.
В жалкий сарай превратилась страна.
Полно! Бывали такие же лютые
В русской земле холода-времена.
Предки – не горбились. Бились, не охая,
Подлую нечисть гоня со двора.
И за безликой промозглой эпохою
Вновь грозовая случалась пора.
Или нас вынудят сумерки мглистые
Тихо смириться с позорной судьбой?
Экая невидаль! Справимся. Выстоим!
В бой подниматься Руси – не впервой.
НАШ ДОЛГ
Брянскому партизану
Петру Прокопьевичу Башмакову
Оборвались. Рассыпались. Упали.
Холопы мы! И олухи стократ.
В большую даль нас звал товарищ Сталин,
А мы безмозгло кинулись назад.
И у паскудной Лжи подачку просим,
И под братками рабствуем вдвойне.
И не шумят счастливые колосья
На богатырской нашей целине.
И не блестят огни огромной стройки,
А всё горит, горит родимый лес…
Там, где лилось веселье русской тройки,
Угрюмо мчит пришелец мерседес.
Но ведь ещё вчера – не без причины –
Великим звался доблестный народ!
Ведь это он, свободный и единый,
Кричал, ликуя, времени: Вперёд!
А мы – назад… Во мрак средневековья,
Во глубину немых, пустынных вод.
Здесь ходит смерть. И пахнут нашей кровью
Кривые руки алчущих господ.
141
Здесь ни один из нас не стоит цента.
Здесь правит бал политик-импотент.
И нет от боли нужного рецепта,
И от солёных дум спасенья нет.
Мильоны дум! От них ветшает тело,
Дряхлеют нервы, близится инсульт.
Мы всё молчим… А надо делать дело!
Хотя бы пять найти священных пуль.
Наш первый долг – свинцом наполнить строчки.
Пускай трещат $$-овские лбы!
Мы – не рабы! И наше дело прочно,
Когда под ним… И мы идём – на Вы!
В лицо нам тяжко дышит время злое.
Слаба надежда вырваться из тьмы.
Но ведь смогли – тогда – Олег и Зоя!
Ну, а теперь должны и можем мы.
НА ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ
Мы с тобой на войне.
И живём по военным законам.
Нас водила судьба
и свела на крутом вираже.
Я тебя узнаю
среди сотен случайных знакомых
по горячим глазам
и приветливой русской душе.
Сколько в прошлом невзгод!
Но немеряно их в настоящем.
Без процентов и льгот
мы, как боги, живём на износ.
Снова пули летят в нас
сквозь чёрный, тупой телеящик
и сквозь чёрное варево
жёлтых газетных полос.
142
Мы с тобой на войне.
Наше время тревогою дышит.
Так учись воевать
у живых и погибших отцов
с новым наглым ворьём,
нашу славу и гордость забывшим,
и бери на прицел
беспардонных деляг-подлецов.
Наша совесть чиста.
Оттого так озлобленно-подло
бьют предатели нас,
так, чтоб впредь не вздохнуть и не встать.
Но готовься, мой друг,
нам вершить исторический подвиг.
Потому что страну нашу
кто-то же должен спасать.
Круто нам повезло –
в это дикое жить лихолетье.
Счастье выпало нам –
битвы праведной чашу испить.
Мы с тобой на войне –
на великой, на страшной, на Третьей...
И завещано нам, как отцам, победить!
Победить!!!
ВЕЛИКОРОСС
О, жизнь моя, не трусь! Ударь
Весёлой дробью барабанной!
Я умереть хочу, как встарь
Великоросс на поле бранном.
Всю боль мою и грусть, и страсть
Сведи стихом в едином марше.
О, жизнь моя, не дай промашки –
От злого случая пропасть.
И пусть, как прежде, грозный враг
Ведёт полки неисчислимы…
Да здравствуют, непобедимы,
И русский стих! и русский стяг!
143
 ВРЕМЯ МУЖЕСТВА
Товарищ, верь!..
А.С. Пушкин
Мы были всем –
Мы быдлом стали
Для вас, предатели-рвачи.
Но близок час – восходит Сталин!
И время Мужества кричит:
«Очнись!
Вставай!
Ещё не поздно.
Зажги в душе священный гнев!
Уж рвется в двери ветер грозный.
И земли ближние – в огне!..»
Мы были всем.
Теперь мы – быдло?
О нет, ворюги-господа!
Ничто в России не забыто,
И с нами – Красная звезда!
Ужо, ретивые!
Жируйте!
Вы вечно там, где правит Зло.
В лицо народа смейтесь, плюйте,
Покуда солнце не взошло.
Коттеджи, банки – всё вам мало.
Не знает меры алчный бес.
Ужо вам, подлые кидалы!
Гроза вам – с праведных небес!
Товарищ, верь, – вздохнет и встанет
Пленённый подлостью народ.
И грянет бой!
И новый Сталин
Во славу Родины грядёт!
144
ОТЕЧЕСТВО С НАМИ
Чёрный ветер неистовый
Рвёт матрасное знамя
И отцовские истины.
Но Отечество – с нами!
Потешаются, лешие,
Над родными гробами.
Тяжки ночи кромешные.
Но Отечество – с нами!
Беспощадными, грязными
Лезут в душу руками.
Покупают соблазнами.
Но Отечество – с нами!
Лгут и жгут, окаянные.
Вгрызлись в доллар зубами.
Морщат лбы оловянные.
Но Отечество – с нами!
Скажешь правду заветную –
В яму втопчут ногами.
А за кривду – конфету вам.
Но Отечество – с нами!
Пахнет время проклятое
Нищетою, гробами.
Ухмыляется «пятая».
Но Отечество – с нами!
Им родней пляжи дальние –
И Тунис, и Майами.
Гонят цены обвальные.
Но Отечество – с нами!
Включишь «ящик» придурочный –
Задолбят словесами,
Блудом, мёртвыми душами.
Но Отечество – с нами!
Скачут, воют, юродствуют
И трясут телесами.
Поражают уродствами.
Но Отечество – с нами!
145
Дело знают, мордатые!
Мерят жизнь кошельками
Да грозят казематами.
Но Отечество – с нами!
Не сдадимся вам, дошлые!
Вспыхнет алое пламя!
Вам – позорное прошлое.
А Отечество – с нами!
ПАТРИОТАМ
Не хныкать! Мы выдюжим, братцы!
Прорвемся из мрака и грязи.
Нам снова на улицах драться
С ОМОНом предательской мрази.
Мы выдюжим. Нас не утопят
В дерьме обезумевшей жизни.
Будь проклята, участь холопья!
Мы выдюжим. Дважды. И трижды.
У них – автоматы, дубинки.
У нас – бескорыстье и совесть.
Себе пусть закажут поминки,
Изменники в деле и слове!
«Совком» оголтело пугая,
Резвясь, как последние шлюхи,
Пришли нашу землю поганить.
Но выстоим в этой разрухе.
В бессмысленном этом бедламе,
В тюрьме срамоты и обмана.
Всё молятся, черти, во храме!
Всё прыгают, блохи, с экрана.
На горе народном жирея,
Всё корчат приличные рожи.
А мы – всё упорней и злее.
Умнее. Кристальней. И твёрже.
146
Угробят нас – снова родимся!
Вернёмся! В любую погоду.
Отчизне всегда пригодимся
Мы, верные дети Народа.
БУНКЕР СТАЛИНА
Навалили грязной лжи, напоганили.
Покатился по Руси злобный вой.
Но хранит железный дух бункер Сталина –
Под отеческой землёй, под Москвой.
Где стоял великий дом – там развалины.
Где сиял победный свет – чернота.
Но хранит железный дух бункер Сталина.
И вовек жива Его правота.
Всё – постыло. На душе – лишь окалина.
Вновь на родине – лихая беда.
Но хранит железный дух бункер Сталина.
Не на сотню чёрных лет – навсегда.
ПРОТЕСТНОЕ
Холуи. Предатели. Паскуды.
Паханы жирующей Москвы.
Ну откуда столько вас, откуда,
Потерявших душу и мозги!?
Ваши речи – жгучая отрава,
Хоть снаружи – приторно-сладки.
Антижизнь – на лицах, антислава.
Антибабы! Антимужики!
Всяк – богат. И всяк в себе уверен.
А в душонке – страх! – одно г…но.
В шесть слоев стальные ставьте двери
На свое священное добро!
Вот идут бомжи из подворотни!
Мельтешит бесправный нищий люд.
А за ним – ребята черной сотни.
Кто-то гаркнул: «Жирные, капут!»
147
Кто-то перекрыл стальную трассу.
Кто-то вскинул яростный кулак.
Погодите, завтра будут… массы!
Наш народ, известно, – не дурак!
В золочёных паритесь квартирах,
Выползать боясь на сквозняки.
Не спасут вас шефы антимира,
Общечеловеки-слизняки.
И кошмарным прошлым не пугайте!
Ваши антисказки – не новы.
Как в тайге нелепы попугаи –
На Руси родной нелепы вы.
Из российских девственных просторов
Сроду гнали вас, поганых псов.
Снова – будет! И, поверьте, скоро…
Вот он – список ваших адресов!
Бог не выдаст. Час заветный грянет.
Зазвенит возмездья тетива.
Голубую жвачку либер-дряни
Выплюнет народная Москва!
ЖЕСТОКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Бить по морде – это очень страшно
Для того, чьи пальчики в перчатках.
А ещё страшнее – в рукопашной.
Тут игра смертельная – не «в прятки».
На войне изящных не бывает.
Здесь нужны ребята с кулаками.
Словно мух залётных, убивают
Тех, кто вял и хлопает ушами.
На войне нужна крутая сила.
Злость в цене, и ненависть, и вера.
Чтоб тебя бедою не накрыло,
Напряги мозги свои и нервы.
148
Жалость тут смешна и неуместна.
Ведь она – от слабого умишка.
Если ты, любезнейший, – из теста,
Тут тебе, любезнейший, и крышка!
Здесь смешны косметика и позы,
Каблуки и нежные улыбки.
Убери из глаз наивных слёзы,
Чтоб смертельной не было ошибки.
Хочешь победить? Тогда – не плакай!
Не топчись, как гусь в поганой луже.
Можно погрустить перед атакой,
А в атаке гнев ядрёный нужен.
С добреньким лицом, походкой шаткой
Ты с врагами справишься едва ли.
Ведь война – не детская площадка.
Дух Победы должен быть – из стали!
БЕЗ НАДЕЖДЫ НАДЕЮСЬ
Куда ведёт меня судьба,
Крестя космическим огнём?
Триумф, тюрьма или сума –
На бедном поприще моём?
Не зарекаюсь. Не ропщу.
Догадки строю. Жгу мосты.
Всё так же истину ищу…
В краях тщеты и суеты.
Спешу успеть. Зову живых!
Среди пустых и сытых глаз
Мне не хватает боевых,
Кто честь России не продаст.
Но кто оценит тяжкий труд,
Живые мысли и дела,
Когда немые – там и тут,
А совесть выжжена дотла?
149
И кто помянет нас в глуши
Иных – невидимых – эпох,
Когда в округе – ни души,
И тот ослеп, а тот – оглох?
И вновь – тоска. И вновь – вопрос.
За ним – другой… Их – целый взвод.
Но прозреваю – встанет росс!
Увидит всё. И – всё поймёт!
Тогда держись, стоглавый вор!
О снисхождении не моли.
Падёт возмездия топор
На шеи жирные твои.
Тогда, предатель, трепещи!
Дрожи, прикормленная «знать»!
От гнева праведной пращи
Тебе пощады не видать.
Да! Будет жаркая пора!
Враги поднимут страшный вой.
Но грянет русское «Ура-а-а!!!»
Над полем битвы роковой.
РАТНИК
Опять, отправляясь в лихую дорогу,
Не верю ни сну, ни угрюмой примете.
Я в сердце ношу боевую тревогу,
Колючую правду и солнечный ветер.
С чудовищным веком неистово споря,
Дары презирая бездарной эпохи,
Я вижу картины народного горя
И слышу земли умирающей вздохи.
Прямой, я вставал под знамена Олега,
В рядах Святослава с хазарами дрался,
В неравном бою сокрушал печенега,
И вновь по весне в отчий дом возвращался.
О ратнике, братья, не плачут на тризне.
Бойцу по душе боевые дороги.
150
Я сам – господин своей смерти и жизни,
Мечей харалужных, коней быстроногих.
Мне видится Русь величавой и гордой.
Я честно умру за жену и за друга.
Но с каждым бездарным томительным годом
Ржавеет мой меч, тяжелеет кольчуга.
Единство приветствуя дела и слова,
Ищу не могилу, а ратную славу.
Я бился с монголом в краю Куликовом,
Я русскую кровь проливал под Полтавой.
Я – ратник. И Русь защищаю от смрада,
От хлама поганых, от грязи паскудной.
Я «потчевал» фрицев у стен Сталинграда,
На Курской дуге им сворачивал скулы.
Негоже нам ныне, великие братья,
Подачку просить у заморского хлюста.
Пора за умы, за Отечество браться,
Чтоб снова зажить по-славянски, по-русски!
И вновь, напрягая всю силу и волю,
За милую землю бессонно радею.
Не розами путь мой усыпан, а болью.
Прости, но иначе любить не умею.
Час тихий. Стою у родного порога.
В суровый поход уходить на рассвете…
А в сердце поют – боевая тревога,
Колючая правда… И – солнечный ветер!
ВИДЕНИЕ В ГОРОДЦЕ НА ВОЛГЕ
Здесь тихо. Здесь Волга. И ласковый ветер.
А берег зелёный – пустынен и грустен…
Здесь князь синеокий* бессмертие встретил,
Навеки простившись с любимою Русью.
_________
* Князь синеокий – Александр Невский,
возвращаясь из Орды, умер в 1263 году
в Городце на Волге
151
Бескрайние степи. Заволжские дали.
Берёзы, полынь, васильки и ромашки.
О, сколько любви, доброты и печали
В земле нашей русской, в судьбе нашей тяжкой!
Спокойный и маленький город на Волге
Осенней прохладой медлительно дышит.
Но в этой тиши – невесомой и долгой –
Здесь рокот столетий отчетливо слышен.
Вот тени мелькнули! Другие – навстречу.
И гогот, и свист, и ядрёная ругань.
Кровавая встреча – жестокая сеча.
И бешено рвут, и терзают друг друга.
Сверкают шеломы. И падают кони.
Отвагой горят разъяренные лица.
Кто колет копьём, кто беспомощно стонет.
Дышать невозможно от взбитой землицы.
О, славные русы! Хоробрые вои!
Вы праведной жертвой за родину пали.
Но каждый из вас светлой песни достоин,
И вечной любви, и высокой печали.
Лихие потери. Полынные годы.
Лютеют баскаки. Волненье – в народе.
Но кто это – тихий, задумчивый, гордый –
По нынешним улочкам за полночь бродит?
Не спит Ярославич. Вздохнёт одиноко,
На круче высокой, невидимый, встанет…
И смотрит он зорко, и смотрит – далёко!
И знает – что с Русью несчастною станет.
И вздрогнет. И выйдет к пустому причалу.
Вот горькая дума его одолела.
– Вставайте, родные! Всё будет – сначала.
Готовьте мечи. И кольчуги. И стрелы.
Быть битве. Вновь русским – суровая доля.
Вновь топот врага – по широкой равнине.
Не спит грозный дух. Вырастает над полем,
Над отчей землёю, над Волгою синей.
152
И вновь зазвучит первородное слово:
За волю! За правду! За русские песни!
И нам умирать за Отчизну не ново.
И с нами наш князь, наш защитник,
наш Невский!
РУССКАЯ ТАЙНА
Любовью живём, неустанной любовью!
Среди унижений, тревог и обид.
Пропахшая потом, умытая кровью,
В нас вечная память гудит и гудит.
На падшей земле, на развалинах мира,
Где в каменных джунглях – одна маята,
Мы мёрзнем в своих коммунальных квартирах.
Но вечная нас согревает мечта.
О гордой свободе. О счастье. О братстве.
О наших родимых привольных полях.
О самом великом – душевном! – богатстве.
О самых простых – бескорыстных! – делах.
Смеясь, мы плюём на коттеджи и тряпки,
Горячей душой презирая расчёт.
Нас, тощих, не купишь за толстые «бабки»,
За сникерсы, памперсы, сытый комфорт.
И нам не нужны кипарисные рощи.
Мы любим сугробы, метели, мороз.
И красные флаги. И Красную площадь.
И жёлтое солнце меж белых берез.
Мы нищи. На завтрак – перловая каша,
А к ужину – хлеб да стакан молока.
Но с нами прекрасная родина наша –
Холмы, перелески, луга, облака!
Отцовские письма храня в изголовье,
И мамин к щеке прижимая платок,
Любовью живём! неустанной любовью!
И в этом бессмертия видим залог.
153
 ВЕРНОСТЬ
Я – крупица народа.
С детских лет это знаю.
Кабалу и свободу
С ним навек разделяю.
Будет смерть иль победа,
Мор, предательство, чудо –
Никуда не уеду!
Ничего не забуду!
ТУЧИ НАД БОРОВСКОМ
Над Боровском ветер. Над Боровском тучи.
Беззвучно вздыхают зелёные дали.
Тревожные знаки беды неминучей.
Живые следы неизбывной печали.
Вечор тёмный дождь сокрушительно плакал.
О чём-то Протва безутешно рыдала.
А в смрадной дыре задыхался Аввакум,
И сущая Правда его не спасала.
И ждут его пытки и страшная яма,
Болезни и холод, проклятья и язвы.
А он – всё своё! Горячо и упрямо.
Заветы дедов забываются разве?
Не надо чужого! Ни яда, ни мёда!
Ни вычурной моды, ни речи заморской.
За это ему – батоги и невзгоды,
Да новый этап, да костёр Пустозёрска.
Но, верен себе, он неистово крестит,
Бросая в народ твердолобое слово.
Над бедною Русью плывёт двоеперстье,
Навеки презрев троеперстье царёво.
Над Боровском тучи. Над Боровском ветер.
Как будто нарочно. Как будто – проклятье.
Неужто лишь дыбой, секирой да плетью
Дорогу торят православные братья?
Над Боровском – ветер...
Над Боровском – тучи…
154
БОЯРЫНЯ МОРОЗОВА
Ох, бедная Русь!
протопоп Аввакум
Ох, боярыня моя, птица гордая,
Лебединая душа одинокая!
Ты почто невесела, не нарядишься,
Не играешь в жемчуга, не румянишься?
Отчего, душа, молчишь, ликом строгая?
Отчего печален взор свой потупила?
Али трудную опять думу думаешь?
Али сетуешь на жизнь, на судьбинушку?
Ты почто суровый путь себе выбрала?
Так и рвёшься на рожон, непокорная.
Ох, боярыня моя, свет-Прокопьевна!
Не умеешь ты принять чужебесия,
Не желаешь книг читать, кривдой правленых.
Блажь нерусскую простить не сподобишься,
Да дичишься, как чумы, троеперстия.
Только помнишь, как отцы дело правили,
Как по жизни посолонь дед твой хаживал,
И молитву поутру пела матушка.
Ох, боярыня моя, Феодосьюшка!
Наслаждаться бы тебе тёплым солнышком,
Слушать птичек на заре трели звонкие.
Уж тебе бы в теремах гордо хаживать,
На перинах почивать, кушать прянички.
А ты просишь – не дают! – хлеба крошечку.
А ты с голоду помрёшь, православная.
Для тебя – сыра земля, яма чёрная
Да жестокая хула, да – анафема.
Ох, боярыня моя, слёзка горькая!
Ты почто к царю не шла в ножки кланяться?
Хочешь вымолить Руси долю светлую?
А они уже твой дом весь распродали,
И везут тебя в тюрьму жёстки дровенки.
Уж волчонки-то царя не побрезгуют –
Батогами угостят – накось! – досыта.
А уж как начнут пытать… Боже милостив!
Силы будут ли терпеть? Не умаешься?
Ох, боярыня моя, светла звёздочка!
155
 В МАЛОРОССИИ
Подло завелось теперь на земле нашей.
Н.В. Гоголь
На земле моей, на Руси родной –
Невесёлый день, утро хмурое.
Бестолковый люд сам себя казнит,
Сам себе, холоп, петлю вешает.
На земле моей, на Руси родной
Завелась беда – стерва подлая.
И грызет народ, словно лютый пёс,
И творит дурдом в стольном Киеве.
Не тщеславный лях и не злой монгол
Продают себя в рабство чёрное –
Славянин в полон ко врагу идёт,
Упырям-чертям в ножки падает.
А братов своих не желает знать.
На Москву глядит волком бешеным.
Как в Израиле, мол, желаю жить,
Да вкушать комфорт – как в Америке!
Али он – дурак, али сам не свой.
Заросли мозги серой плесенью.
Аль в душе пустой колобродит мрак,
Завелась дыра беспросветная?
Ох, да сколько ж их развелось, Мазеп!
Сколько бродит их, злобных панычей,
Что Бандеров лик на алтарь тащат,
Из грехов Махно сказку делают!
И грустит Днипро, и вздыхает Днестр,
И сыра земля сокрушается,
Как заслышат бред сечевых* лжецов
Да сведомых блажь несусветную.
На земле моей, на Руси родной –
Невеселый день, утро хмурое…
Славянин в полон ко врагу идёт
Да творит дурдом в стольном Киеве.
_________
* Сечевые стрельцы – украинцы, сражавшиеся
в рядах австрийской армии против России
в период Первой мировой войны
156
НА ВОЛГЕ
Нынче холодно в городе Ленина.
Серым тучам не видно конца…
И петляет дорога осенняя
От заволжской степи до Венца.
Эх, Россиюшка! Горюшко горькое!
До чего же домаялась ты!
Над притихшей, угрюмою Волгою
Стынет призрак великой беды.
Эх, родимая! Солнце закатное!
Или выбилась вовсе из сил?
Вспомни, вспомни, как голь перекатную
Стенька Разин на битвы водил!
Вспомни, вздрогнула в страхе престольная,
Как лихой объявился казак.
То не Стенька, то волюшка вольная!
Дух бунтарский да крепкий кулак.
Вспомни, вспомни, как ноченькой бражною
Веселился другой атаман.
Как затягивал песню протяжную
Царь расейский – казак Емельян.
Да залётных своих сотоварищей
Научал непокорству в ночи.
Опосля полыхали пожарища,
Бар тащили холопы с печи…
Да очнись же ты, Русь окаянная!
Чудо дерзкое вновь сотвори.
Чай, не все мужики наши – пьяные!
И найдутся ещё бунтари.
В неприметном ли маленьком городе,
На просторах крестьянской земли.
Сына умного, сильного, гордого
Бедным людям на помощь пошли!
…Что ж так холодно в городе Ленина?
Темным тучам не видно конца.
И петляет дорога осенняя
От заволжской степи до Венца…
157
 ОДА УРАЛУ
Здесь камень уснул, как уставший ребёнок,
Гранитной щекою прижавшись к земле.
Здесь зимний рассвет недозволенно звонок!
И солнечный луч – на сосновом стволе...
Вздыхает тайга широко и сурово –
Январский мороз неожиданно крут.
Печальные, странные сказы Бажова
На этих пространствах извечно живут.
Вот ветер завыл! И просёлками рыщет,
Тревожа леса и небесную твердь.
Здесь славное дело затеял Татищев –
И к жаркой страде пробудилась Исеть.
Урал! Ты знавал сокрушенья и беды.
Вот время ушло на последний вираж…
Но в жёстком стоянье во имя победы
Советские танки ковал Уралмаш.
И снова ты встанешь, бессмертный и сильный,
В отвалы отбросив унынье и страх!
Чтоб новое солнце счастливой России
Взошло над тайгою. И в наших глазах!
Озёра. Леса. И болотные топи.
Хрусталь. Аметисты. На сотни карат.
Здесь Азия вышла навстречу Европе.
И так – в непокорных объятьях – стоят!

Мартены, мосты и подъёмные краны.

Могучая стать с самолета видней. В ТВЕРСКОМ КРАЮ
Здесь новую эру открыл Черепанов,
Даруя России железных коней. Бежит дорога к Бежецку – леса, леса, поля…
Тверская – необъятная, заветная земля.
Грустят молчаливо угрюмые горы,
Тех крепче любя, кто горяч и удал. Бежит дорога к Бежецку среди лесной тиши.
Кричит из тоннеля пронзительный «скорый», На родину Андреева спешит она, спешит.
Стрелою вонзаясь в сибирскую даль.
Колёса вёрсты меряют, суля благую весть.
Великий Урал! Ослепительный. Гордый. Зачем нужна Америка, когда Россия есть?
Заснеженный край золотых работяг.
И в тихую пору и в ярь непогоды Здесь вольный ветер во поле, краса родных широт.
Здесь Мамин бродил по тайге Сибиряк.
Опять в края любимые судьба меня ведёт.
Здесь Жизни рождались суровые строки.
Июльскою ноченькой цвета смолы, А с неба льётся музыка. Забыть её нельзя.
В веках оставляя зарубку эпохи, Бежит дорога к Бежецку… Там ждут меня друзья.
В Ипатьевском доме гремели стволы.
Живая память русская, не спи, не умирай!
Кунгурских пещер сталактитные своды. Подружка-балалаечка, играй, играй, играй!
Вдоль Сылвы и Нейвы – глухая тайга.
Высокие трубы. Заводы, заводы!
Шурфы и заимки. Снега и снега.

Отсюда, отмечен повадкой орлиной,

Навек покидая родное крыльцо,
Красивый и смелый, в лихую годину
В бессмертье ушёл Николай Кузнецов.

158 159
 СЕВЕР
Север, Север! Гордый и огромный.
Белый берег. Синий окоём.
То томишь полярной ночью тёмной,
То одаришь долгим светлым днём.
От внезапной мысли леденея,
Созерцаю снежные поля...
Здесь цвела моя Гиперборея!
Здесь – дышала Ариев земля!
У КАРТИН ВАСИЛЬЕВА
Из дальних сфер Валькирия плывёт.
Волшебный свет сквозит из поднебесья.
Мерцают звуки Вагнеровских песен…
Неумолим их пламенный полёт!
Блистает степь – спокойна и вольна.
Земля молчит, и помнит… И – рыдает.
Её душа о новой битве знает,
О жертве той, что требует война.
Вот грозный клич раздался в тишине!
И вдруг затих под бездной голубою…
Алеет кровь. На снежном полотне –
Любовь и смерть бессмертного героя.
РУСЛАВА
Лес да степь. Да вспаханное поле.
Синь озер. Разливы плавных рек.
То земля святой славянской доли!
С ней, родной, мы связаны навек.
Сотни дум – печальных и весёлых.
Роковых событий череда…
Вот вдали – в рассветной дымке сёла.
Вот – холмы, низины, города.
160
В дальний путь меня позвали руны.
Чтя заветы пращуров-отцов,
Слышу голос грозного Перуна,
Вижу щедрой Макоши лицо.
Знаю смысл Вселенского закона*.
И легка мне пыль земных дорог.
Я иду – бессонно и влюблённо!
Верный путь укажет мне Даждьбог.
Пью простор! Дышу земною влагой.
Созерцаю ласточек полёт.
И, светла, в груди моей отвага
Ветерком играет и поёт.
Тихий луг. Священная дубрава.
К роднику живому наклонюсь…
Я пришла. Зовут меня Руслава.
Я живу, чтоб вечно славить Русь!
СУДЬБА
Бездарно – ждать судьбы весёлой.
Привычна спрашивать с себя,
Пусть не весёлой, а весомой
Твоя окажется судьба.
Гуляй! хохми! хватай и пользуй!
Сия программа – не нова.
Но понимай – пока не поздно! –
Судьба без добрых дел – мертва.
_________
* Вселенский закон – у славян закон гармонии,
по которому человек живёт, одухотворяя
земную природу и космос.
161
 ОРКЕСТР И ТРУБА
Тревога в сердце.
Ни одной минуты
Не спит во мне её звенящий голос.
Должно, навек исчезла та беспечность,
Что закадычною подружкой мне была.
Что ж, не жалею.
Знать, пора настала
Серьёзных дел, серьёзных откровений.
Сурова жизнь.
Её оркестр могучий
Теперь я слышу громче и яснее.
Все инструменты мудрые его
Мне дороги:
Любви живая флейта,
И юношеской гордости литавры,
И счастья серебристый бубенец.
И всё яснее
В этом чудном хоре
Среди гитар, гармоник и свирелей
Мне слышится далёкая труба.
Вот и опять зовёт, зовёт куда-то…
И я спешу на зов её гортанный.
Бегу вперёд.
Но улетаю – вверх…
ГОЛОС
Мне голос дан – девичий, нежный…
Чтоб по утрам синичкой петь.
А я учу его прилежно
Булатом доблестным звенеть.
Звенеть – достойная задача.
Есть и нужда и правда в том.
Не оттого ль порою плачу
Над старым письменным столом?
162
ПОЭТ
Он шёл по канату – над кривдой, над бездной.
К далёким вершинам – дорогой большой.
С порывистым сердцем и верой железной,
С пылающей гневом свободной душой.
Он шёл неуёмно, бессонно, сурово.
Так ходит над спящей землею гроза.
Булатом звенело высокое слово,
И правдой заветной лучились глаза.
Он шёл сумасшедшей дорогой закланья.
Ему угрожали, плевали в лицо.
Но меткий, бесстрашный огонь отрицанья
Предателей бил. И косил подлецов.
Борьбою дышали тревожные строки.
Из воли рождался стремительный стих.
А рядом – крутые вандалы эпохи
На щит поднимали подонков своих.
Как звали его? Как любили и гнали?
Об этом упрямые книжки спроси.
В кровавых мозолях, борьбе и печали
Извечно поэзия шла по Руси.
Он шёл – поперёк. Одержимо, победно.
Богами и дерзкой мечтою храним.
Сквозь морок измены и чёрного бреда.
И красное знамя сверкало над ним!
Он весело шёл, презирая сомненья,
Безгласных рабов и крикливых господ.
Ложились в скрижали живые мгновенья.
И вновь продолжался мятежный полёт!
БЕССОННИЦА
Но в мире, где слёзы и войны,
где даже любовь – на бегу,
скажите, вам спится спокойно?
Я вовсе заснуть не могу.
163
Ещё одна горькая полночь
смертельной гремит тишиной.
Да где ж она – «скорая помощь»?
Примчит ли сегодня за мной?
Москвы окаянная клетка…
Поэта завидная роль…
Опять не поможет таблетка.
И вновь не спасёт корвалол.
Исчерчена трижды страница.
У Музы – измученный вид.
Что делать? Хоть тресни – не спится!
Рыдает душа. И болит.
Но в мире, где слёзы и войны,
где барствует вор и лакей,
предателям спится спокойно.
Мещанам – сплошное о’кей!
БОЛЬ
Боже, какая боль!
В буднях тревог и сует…
Это опять любовь
В недрах души бушует.
УСТАЛОСТЬ
Когда уже и песня не мила,
Нет больше к миру детского доверья.
Трещат по швам насущные дела,
Ломаются слова, посуда, перья.
Метёт, метёт! Всю землю замело.
Один лишь снег по всей свистит округе.
И вновь, сквозь сон, вздыхая тяжело,
Вселенский холод чувствую в испуге.
Залечь бы в эту снежную постель
И притвориться чуркою железной!
И чтоб никто коснуться не посмел
Живой души, измученной донельзя.
164
И чтоб никто в мой дом не приходил!
Я не приму незваного, чужого!
Хотя б на день еще хватило сил,
На полмечты, полвзгляда и полслова…
Но Жизнь положит руку на плечо:
«Иди сквозь боль, тревоги, неудачи!
И пусть сияет сердце горячо.
И песню пой! И не мечтай иначе!»
MEMENTO MORI
Остановись, дороженька моя!
Дай отдохнуть хотя бы полминуты.
Вот скрылась ночь. За ней исчезло утро.
И снова день срывает якоря.
На всех билетах – двадцать первый век.
Мечты, тревоги, радости… Рыданья.
Мы все – в огромном «зале ожиданья»
Среди сует, терзаний и утех.
И каждый с древней истиной знаком –
Из немоты, из чёрного тумана
Приходит смерть… Безвременно. Нежданно.
И бьёт в лицо чугунным каблуком.
И что успели мы на сей земле,
Где родились, учились и взрослели?
Кого спасли? Какой служили цели?
Стяжали дух – в добре или во зле?
На бренный мир обиды не тая,
Забыв тоску, не ведая уловок,
Без рефлексий, иллюзий, остановок
Беги-лети, дороженька моя!
165
 ТОСКА
Чёрный ворон, я не твой!
Народная песня
О, тоска – бесконечная, чёрная!
Проливные, ненастные дни.
Время смотрит насупленным вороном
На глухие страданья мои.
И не спится. И не улыбается.
И не ждётся счастливых вестей.
Злобно подлые тучи сползаются
Над несчастной судьбою моей.
Ветер колет холодными стрелами,
Завывая, звенит тетивой…
Но дела мои, слышишь, не сделаны!
Чёрный ворон, не тронь! Я – не твой!
ДОЛЯ
Такая доля, друг, такая доля –
Не медля, лишних слов не говоря,
Бежать на зов, чужой болея болью.
Она, чужая, – будто бы своя.
Такая доля…Что за наказанье!
Увы, не слышит тот, кто сердцу мил.
О, тихий бред пустого оправданья!
Навёл тоску и душу остудил…
Чреда потерь, томлений и несчастий.
А между ними – тяжкие бои.
Вот снова в двери за полночь стучатся…
Зачем так поздно? Недруги? Свои?
Промозглый день, накрыв ознобом плечи,
Сулит кошмар, толкает к западне.
Но из-за туч спешит на помощь Среча*!
И тянет руки добрые ко мне.
_________
* Среча – в славянской мифологии богиня счастья и удачи
166
ДРУЗЬЯ-ДЕРЕВЬЯ
Июльский день. Деревья смотрят в окна,
Шурша листвой в рассветной тишине.
И мне одной совсем не одиноко –
Мои друзья опять пришли ко мне.
Мои деревья! Вы ко мне вернулись!
Я вновь хмельной надеждою дышу.
И в духоте чумных московских улиц
Больной душе отраду нахожу.
Друзья-деревья! Где так долго были?
Кому дарили птичий перезвон?
Мои глаза без устали грустили,
Встречая всюду камень да бетон.
Летела жизнь сквозь морок непогоды,
Томясь в тисках асфальтовой Москвы.
Но дуновенье ласковой природы
В бездушный мир, друзья, вернули вы.
И вновь с землёй завязываю нити.
И начинаю жить в который раз.
Друзья мои, прошу, не уходите!
Мне так темно и холодно без вас!
БЫВАЕТ ЧАС
Бывает час, когда не надо хлеба,
Друзей завистливых, услужливых врагов.
Душа грустит – должно быть, просит неба
И рвётся прочь из временных оков,
Забыв о тех, кто здравствует, кто умер,
Как дым костра таёжного, горька…
И вот тогда из чёрного раздумья
Вдруг прорастает светлая строка.
167
 В БОЛДИНЕ
Тишина в аллеях. Осень.
Пруд с недвижною листвой.
Вы нужны мне, Пушкин! Очень.
Не архивный, а живой.
Вы, застенчивый по-детски
И с прищуром бунтаря,
Озорной, с усмешкой дерзкой
Над бездарностью царя,
Вы, восторженно-влюблённый
Меж напыщенных тихонь,
В мёртвом воздухе салонном
Правды жертвенный огонь,
И порой безмолвно-хмурый,
Молодой морщиня лоб,
Под цементный пол цензуры
Замышляющий подкоп,
Вы, внезапный, как ракета,
И растерянный подчас.
Пушкин!
Нет в народе света,
Нет отечества без Вас.
ЛЕРМОНТОВ
Зачем ему убогий ваш совет,
Пажи балов, салонные кликуши?
Он дерзновенной истиной согрет
И перед ней обета не нарушит.
Не для того прошёл он этот ад
Измен и лжи, неверия и сплетен,
Не для того глаза его глядят –
Два огонька во тьме тысячелетий.
Ступайте прочь! Свободному уму
Давно ясны повадки ваши лисьи.
Он испытал отечества тюрьму,
И он ещё отечество возвысит!
168
МАЯКОВСКОМУ
Целýю твои стихи по ночам.
Цéлую вечность не знала таких.
Как он метался,
Болел,
Кричал,
Твой боевой,
Твой горластый стих!
Тот, что так страстно глядит сквозь тьму,
Что трёх эпох продолбил гранит,
Тот, от которого, весь в дыму,
Мой бедный мозг, как тайга, горит.
СЕРГЕЮ
Я – последний поэт деревни.
С. Есенин
Я – твоя последняя сестра.
Милый мой, ты у меня – в печали.
Вот и мне прощается едва ли
В звёзды рифм священная игра.
Вот и мне – чугунный груз утрат,
И труды сквозь тягостные вздохи.
Горький сумрак немощной эпохи
Душу рвёт в клочки, далёкий брат.
Вот и я, бездомна и проста,
Диалог веду с полубомжами.
И летят, продутые ветрами,
Чёрных слёз червонные лета.
Ах, сбежать бы в розовость степей
От комфорта электронной скуки!
У реки ловить живые звуки –
Птичьи трели, шёпоты ветвей.
Где уж!.. Дошлый город одолел,
Пятернёй забот вцепившись в горло.
Всё шустрей, наглее с каждым годом
В нём тщета пустых, нелепых дел.
169
А село… Оно опять бедно. Ожили у нас теперь и звонницы.
Тихо плачет брошенная пашня… Но сказать по правде я могу:
Новый век – как будто век вчерашний. Наш народ с утра усердно молится
Сотня лет прошла, но всё – одно. В основном – тугому кошельку.

Оттого так муторно в груди. А душа, а – правда? Дело прошлое!

И полны тоской воспоминанья. Всем охота весело пожить.
Оттого отрадней ожиданье И твердят с экрана девы дошлые:
Встречи той, что – верю! – впереди. Что, почём и где это купить.

Нет, у нас дела отнюдь не странные.

Нам счастливый выбрали маршрут –
ПИСЬМО В СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК Процветают фирмы иностранные,
(великим русским поэтам) Иномарки весело снуют.

Сумрачные странники и странницы, Сидиромы, стрэйчи, чипсы, леггенсы…

Вы в глазах стоите чередой. Слава богу, исповедь своя.
Вам одним хочу сегодня кланяться Не по Марксу всё и не по-ленински.
И музей построить золотой. Здравствует мещанская семья!

Время ваше было злое, грозное. А взорвут чего – пройдёт, уляжется.

Ветер. Ночь. Поземка по земле… Залатают стены и штаны.
Мы ж теперь, зевая дни морозные, И не только мне сегодня кажется,
На диванах нежимся в тепле. Что стране поэты не нужны.

Всё у нас не так – большие скорости! И ничем, ни за какие пряники

Дураков в России больше нет. Нас назад уже не заманить.
К радости отцов и не без гордости Сумрачные странницы и странники,
Ребятня гуляет в Интернет. Жизнь – пустая… А кого винить?..

Знаменита славными победами,

Подвигами, вроде, не бедна,
Но таких еще «побед» не ведала ХУЛИГАНКА
Наша обновлённая страна. (подражание Маяковскому)

Продаётся все и покупается. Вот и я сегодня «футуристка»!

Город бойко вырвался вперед. Нацепила жёлтый сарафан
Лишь мужик всё так же дурью мается, и пою, заправская артистка,
Потихоньку кается и пьёт. наплевав на ваш телеэкран.

Деньги, деньги! Эта сила чёрная! Мне смешны пустые ваши речи:
Опалил нас дикий суховей. где купить, моднее и почём.
И стоит Москва, позолочённая Думаете, бал ваш будет вечен?
Куполами крашеных церквей. Дулю с маслом! Видели? Ещё?

170 171
Господа, вы все сегодня в чёрном.
В головах фантазий больше нет?
Серые мои, идите к чёрту!
Расцветай, колючий жёлтый цвет!
Тошнотворен ваш прикид заморский.
Мне милей отчаянный босяк.
Может быть, таких нас – тёртых – горстка,
но и горстка – вовсе не пустяк.
Это мы кричим на всю округу
(пусть гогочет сытый идиот!):
– Господа, вам скоро будет туго –
вас возмездье каждого найдёт!
Не сбежать вам и не отвертеться.
Рухнет ваш бетонный потолок!
Вы уже хватаетесь за сердце,
прикусив зубами кошелёк?
Вас достали муторные мысли?
И бежать не знаете куда…
Животы прокисшие обвисли.
Уберите брюхи, господа!
ИСПОВЕДЬ ПОЭТА
Оставь же меня, неотвязная боль!
За что ты меня полюбила?
От этой проклятой любви штормовой
Душа моя насмерть изныла.
Тоскливо и горько в людской кутерьме.
Печальны – мечты о свободе.
Как будто в пустыне…
А, может, – в тюрьме…
И силы мои – на исходе.
Я там, где тревоги, ветра и дожди,
Где бьются за волю славяне.
А то, что горит и рыдает в груди
Эпохи свидетельством станет.
172
Навек оставаясь с народом своим,
Я жизнь посвящаю народу.
Пусть чёрная мгла расточится, как дым,
Под русским святым небосводом.
На светлой Руси нынче холод и мрак –
Дела воровского кагала.
И бомж молчаливый, и нищий батрак
Хрустят на зубах капитала.
Гнусаво горланит над ней вороньё
И злобствует Кривда нагая.
Но верю в священную Правду её.
И духу её – присягаю!
НА КРУГИ СВОЯ
Неужели цела? Неужели живая?
И, как раньше, грущу. И, как прежде, – люблю!
Снова утром бегу к остановке трамвая.
Вновь ныряю в метро – в духоту, толчею.
Снова сердце полно и тревог, и заботы,
Неизбывной тоски и живого огня.
И пьянящая страсть бесконечной работы
Снова кружит меня, и сжигает меня.
По весёлой траве, по печальному снегу
Дни тревожно скользят, исчезая во мгле…
Но, как прежде, молюсь я славянскому небу,
Продолжая свой путь по отцовской земле.
Нет, не кончится Русь! Не падёт, не растает!
Вновь взметнётся над ней алый, яростный стяг!
И пробьётся на свет наша Правда живая.
И под взломанный лёд вновь провалится враг.
173
 СКВОЗЬ НЕВЗГОДЫ И вспыхнула память старинного долга.
Простая земля, что так нежно люблю…
Это всё – пустяки. Купель наша древняя – добрая Волга,
Это быстро – как юность! – проходит. Не ты ли лелеяла душу мою?
Так слетает листва
с почерневших корявых ветвей. И дыбилась жизнь. И взорваться хотела.
Так смывают дожди А в сердце звенела эпох тетива!
утомленье в осенней природе. Судьбой предначертано трудное дело…
После сильных невзгод И праведный меч мне вручила Москва.
окрылённей живёшь и светлей.
И в жизни большой всё начнётся сначала.
Это буйствует кровь – Но прежде завяжутся в узел живой
за неистовой правдой в погоне. Привольная Волга с могучим Уралом,
Так молчи, моё сердце! Торжественный Питер с бурлящей Москвой.
Тупая тоска, отвяжись!
Тем, кто верен себе,
не бывает легко и спокойно.
Тем, кто знает борьбу, – КЛЁН
горяча сумасшедшая жизнь.
Над пустырём лесных окраин,
Пусть пугают и лгут – Средь тишины осенних дач
их съедает тщедушная зависть. Один он, голову вздымая,
Им в бессмертную высь Шумит, как яростный кумач.
не подняться, крутым, никогда.
А в мятежной душе И – странно – в этом полыханье
зарождается звонкая завязь Листвы багряной, огневой
молодого стиха… Родное чувствую дыханье,
И в окошке – танцует звезда! Свою судьбу и голос свой.

Как будто это я мятежно

Шумлю ветвями на ветру,
АВТОБИОГРАФИЯ И, может быть, от ласки снежной
Однажды в сумерках умру.
Любовь моя – Питер! Прохладный и строгий.
Круженье каналов, мостов и плотин. И надо мной запляшет вьюга,
По русской, крутой, сумасшедшей дороге Сметёт мои календари…
К тебе возвращаюсь. Прими! И – прости! Так не скупись – на всю округу
Гори, мой верный клён, гори!
Но вспомню, как пьесу с единственным актом:
Неистовых чувств укрощая накал,
Ковал мою волю и ставил характер
Кузнец и добытчик, умелец – Урал.

174 175
 К ВЕРШИНЕ КРИК

Меня уверяют: затея трудна. Лета,

Карабкались многие – Как пёстрые страницы,
Жизнь обломала. Шуршат,
Я глянула: Рябя.
Да, вековая стена, О, жизнь,
Почти без расщелин… Голубушка, зарница,
И воздуху мало. Люблю тебя!
За всю беспомощность в семнадцать
Куда ты? Зачем? И в двадцать – страх
За красивой мечтой? Во всеоружье с кривдой драться
За счастьем? На всех фронтах,
Его и в долине отыщешь. За невозможность в каждый атом
Тут – бархатный ветер, Мозгами влезть,
А там – ледяной, Здесь –
­ дует, Раздумья все на двадцать пятом
А там – оглушительно свищет. Над смыслом «честь»,
За то, что в двадцать семь
Здесь можно расслабиться, Впервые
Жить не спеша, Из чёрных слёз
Здесь, если захочешь, Прорвались горькие, живые
Забава найдётся. Стихи…
И, может быть, всем Всерьёз.
Насладится душа, За верность собственной гордыне
Но только до истины Себе во вред
Не доберётся. И на лице, уставшем ныне,
Бессонниц след,
Угрюмые камни. За комья завтрашние брани…
Присядь, отдохни! Кричу, хрипя,
Себя надорвешь от такого усердья. Во все глубины мирозданья:
Но скучные, тусклые тянутся дни, «Люблю тебя!»
Когда раскисает на отдыхе сердце.

И я продолжаю горячечный бег.

Почти вертикальна дорога к вершине.
И вот уже, вот он – заоблачный снег!
И ветер! Такой ослепительно синий…
СТЕЗЯ
Всё, чем живёт, чем полнится душа,
На суд людской, пылая и дрожа,
Несу, в слезах… И нет пути иного –
Взойти на небо без труда земного.

176 177
 ЗИМНЯЯ ЭЛЕГИЯ НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

И вновь она пришла – любимая пора. Парня в горы тяни, рискни!

Дороги замело. В. Высоцкий
Прикрыло снегом крыши.
Бренчит пустой трамвай на улице с утра… Тебя и в горы брать не надо –
Притихшие дворы прохладой белой дышат. В долине виден ты насквозь.
Твои сомнительны рулады.
Допью горячий чай. Катись домой, случайный гость!
И встану у окна.
И вспомнятся легко – То сонный, мягкий и пушистый,
Урал, беспечность детства… А то смешной, как пьяный гусь.
Вот так же сыпал снег. Тебе не стать парашютистом,
И та же – тишина! Не защитить от смрада Русь.
И снова не могу на город наглядеться.
Как будто блин вчерашний – пресный,
На тумбочке – часы. Иль из картона глупый гвоздь.
Бумаги – на столе. Трус, мне с тобой – не интересно.
Письмо. Катись домой, незваный гость!
И карандаш, идей приятель верный.
Какой сегодня день в моем календаре?
Какой, простите, век?
Неужто двадцать первый!? ХВАЛА ТИШИНЕ
И я живу в Москве?
Увы, совсем не той – О, благодатный отдых – тишина!
Нещедрой, непростой, недружной, несоветской. Моё лекарство и моя отрада,
Шагает зимний день по комнате пустой… Для ран души блаженная прохлада,
И прячется в углу за старой занавеской. Заветных дум счастливая страна.

Двадцатый век ушел… Я пью твои мгновенья всякий раз,

Устало. Когда нет сил и нервы на исходе,
Навсегда. И слышу грусть великую в природе,
Оставив кровь и пот на яростных дорогах. И вижу жизнь живую – без прикрас.
И – новые «вожди»…
И – новая беда. Гудит Москва, скрежещет и ревёт,
Но старые пути – до дьявола и Бога. И душу рвёт бессмысленно на части.
В котле пиров, торгов и тёмной страсти
…Бренчит пустой трамвай, чертя железный круг…. Кто здесь звезду гармонии зажжёт?
В душе мерцает след от юности беспечной…
И всё вокруг – не то. Здесь не понять исконный смысл вещей,
Но в сердце – тот же звук. Не избежать болезни и порока.
Живая песнь любви! Терзают слух тупые ритмы рока,
Глубокой. Летя на свет из дырок и щелей.
Бесконечной.

178 179
Несносны вопли антикрасоты,
Когда горланят черти и дебилы.
О, тишина, твои целебны силы!
Спасаешь нас, волшебница, лишь ты.
Твои касанья кротки и легки.
Из глубины твоей невероятной
Сочится звук – торжественный и внятный.
Струятся мысли, чувства… И – стихи.
ЗЕМЛЯ МОЯ
Нет, никуда мне не уйти!
И никуда уже не деться.
Опять тоска сжимает сердце…
Но свет незримый – на пути!
Взирая пристально окрест,
Душа летит, как поезд скорый,
В мои приволжские просторы,
Под синий колокол небес.
Здесь жизнь моя, судьба моя –
Холмы, урочища, лощины,
Вдоль тихой речки берег длинный,
Дороги, избы, тополя.
Восторг! И пламенная боль.
Печаль. И вечная отрада!
За верность – тайная награда.
Любви рассыпанная соль.
– Бог в помощь, братья земляки!
Стряхнув столичные нагрузки,
Спешу туда, где воздух русский.
Где ивы плачут у реки…
180
ЕСЛИ Я ДОМА
Вот я и дома… Какая удача!
Пахнет Россией за тысячу верст!
С легким сознаньем волнуюсь и плачу,
И веселюсь аж до утренних звёзд.
Здесь моя родина… Милостив Боже!
В блеклом мерцанье декабрьского дня
С каждой минутой нужней и дороже
Всё, что вблизи и вдали от меня.
Радуюсь каждой случайной улыбке,
Всякое слово с надеждой ловлю.
Даже и снег этот – мокрый и зыбкий –
Неудержимей, чем в детстве люблю.
Пахнет Россией. Такая услада
В сумраке зимнем, в заснеженной мгле!
Знаешь, а большего мне и не надо.
Веришь, весь смысл раскрывается мне,
Если я дома. И в этом – спасенье.
Только рукою прикрою глаза –
Вижу друзей моих чёткие тени,
Слышу счастливые их голоса…
ПРОСТОЕ СЧАСТЬЕ
Лес. Поле. Сельская дорога.
Вдоль речки – избы в тишине…
И надо мне совсем немного!
Для счастья мало надо мне.
Потрогать гулкий сруб колодца.
Дроздов услышать на заре.
Пригоршню призрачного солнца
В железном выловить ведре.
От сна отряхивая душу,
К родным преданиям прильнуть.
И вспомнить славную «Катюшу»,
И «Клён опавший» затянуть.
181
На дальний город глянуть мельком –
Пускай себе шумит-спешит…
Да поклониться той земельке,
В которой бабушка лежит.
ТАГАЙСКИЙ ПОВОРОТ
Гудят Москвы бетонные пределы.
В который раз встаю не с той ноги.
Ведь в чумовом пространстве оголтелом,
Как шихта в тигле, плавятся мозги.
Горяч и взмылен каждый день столичный.
В нем сотни дел и мыслей – на лету.
То в тесноте подземной электрички.
То в коммунальном, девственном быту.
Среди картинок вечной канители,
Больших забот и маленьких людей
Кручусь, как белка, в пёстрой карусели
За годом год. Бессменно. Ночь и день.
Живу – стремглав. Видать, такая доля.
Мы навсегда повенчаны с Москвой.
И нет надежды вырваться на волю
Из клетки этой – жесткой, круговой.
Но иногда я слышу голос тайный…
Он манит вдаль! Он радостно зовёт.
Туда, где лес! Прохладный воздух Майны.
Степной простор! Тагайский поворот.
ПРАДЕД
Силён. Породист. И суров.
(Мне забывать нельзя об этом).
Крестьянин русский Пётр Яшнов
Взирает с ветхого портрета.
Картуз. Рубаха. Борода.
Тяжёл и зорок взгляд орлиный.
Он жалким не был никогда.
И на господ не горбил спину.
182
Пахал и сеял. Скот кормил.
Избу изладил возле леса.
Ему на всё хватало сил,
Трудяге крепкого замеса.
Его кружили свет и тьма,
Что по Руси в обнимку ходят.
Ни дня не прожил задарма.
И спекулянтом не был вроде.
Прямой, он вспыхивал огнём,
Когда судьба его гневила.
Мне дед рассказывал о нём.
И мама как-то говорила.
Стоял за правду до конца.
И не хватал чужого сроду.
Молился в церкви. Чтил отца.
Но больше всех ценил свободу.
Любил соседей и родню.
И уважал меньшого брата.
И землю горькую свою,
Что приняла его в тридцатом.
По деревенской тишине
Шагал себе походкой твёрдой,
Вовек не знавший обо мне
Мой прадед – честный и упёртый.
И всё. Других не надо слов.
И я иду по жизни гордо.
Когда во мне вскипает кровь,
Я знаю, чья это порода!
МАЛЕНЬКАЯ БАБУШКА МОЯ
Занесёт, закружит и завьюжит,
Разметёт на запад и восток…
Но в сплошной вселенской этой стуже
Есть тепла любимый уголок.
183
Уголок простой, до слез знакомый.
Там, о лучшей участи моля,
Всё стоит пред старою иконой
Маленькая бабушка моя.
Рот покрестит, отдохнет немножко,
Сядет и грустит, как в полусне.
На коленях – ласковая кошка.
Выцветшие фото – на стене.
Средь газет найдёт большую линзу –
Пусть душа сегодня не болит, –
Включит дребезжащий телевизор
И глядит, голубушка, глядит…
Там мелькает жизнь настырно, бойко,
Льётся звуков праздничный поток.
У нее ж – за русской печкой койка,
Да кривой, щербатый батожок.
Погрустит тихонько, тихо встанет –
Для нее покоя нет и нет, –
Принесёт дрова, к печи подтянет
Тяжеленный синий табурет.
Чтобы через час, а может, боле,
Если станет в доме холодней,
О душевной забывая боли,
Тут погреться с кошкою своей.
Подойдёт к плите, протянет руки
К чугунку с бормочущим борщом.
Как там дети? Как шальные внуки?
Сыты ли? Приедут ли ещё?
Писем нет… Молчит чего-то внучка.
С дочкою не виделись давно.
Побредёт, возьмёт с комода ручку
И, вздыхая, сядет за письмо.
Над столом до поздней ночи горбясь,
Пишет, пишет, утирая лоб:
«Вы не ссорьтесь, милые, не ссорьтесь».
И опять вздыхает тяжело.
184
Прерывая строк тревожных нити,
Перевяжет серой шалью грудь.
«Милые, по-доброму живите.
Помогайте людям как-нибудь».
Худенькая, кроткая, простая,
Даже в день последний в ноябре,
На своей кровати умирая,
Ты нам говорила о добре.
В тишине срывался голос тонкий.
Ты прости, родимая, прости!
В суете, в проклятой этой гонке
Мы тебя не слышали почти.
А теперь идём туда с поклоном
Сквозь свирепый ветер бытия,
Где в земле под старою иконой
Маленькая бабушка моя.
ТОСКА ПО ДЕТСТВУ
Ах, если б знать в далёком детстве том,
В той красоте, в том зареве вчерашнем,
Что добрый дом наш, деревянный дом
Когда-то станет мёртвым и не нашим.
Что под окошком вытопчут траву,
Порубят вишни, яблони и сливы.
Мне восемь лет. Я в доме том живу,
Таком весёлом и таком счастливом!
И пахнет летом. И погожим днем.
И в голове стишок гуляет странный…
Нам хорошо. Мы в доме том живём –
Девчонка, дед и бабушка Ульяна.
Но где теперь тот ненаглядный рай?
Грусти о нём и плачь, пока не поздно.
Крыльцо, колодец, серенький сарай…
И над крыльцом – стремительные звёзды!
185
А ранним утром – крики петуха.
И стук колёс вагонных еле слышен…
Над тихой Майной встали облака.
Прозрачный воздух светится над крышей.
И у колодца – старый, мудрый дуб
Опять шумит о вечности ветвями.
Крупна, черна смородина в саду.
Я рву её, прохладную, горстями.
И дверь не запираем на засов –
Ведь ждём гостей и в праздники, и в будни.
Я здесь живу – среди родных лесов.
И думаю, что этак вечно будет.
Мне так тепло среди простых людей,
Январских вьюг и мартовских проталин,
Подруг, соседей, радостных вестей!..
…Но где наш дом?!
Его давно продали…
ОТЕЦ
Мне не забыть, как жил отец,
Ученый, труженик, мудрец,
Лицо упрямое, живое.
Я помню, как, смеясь, он пел
И как растерянно мрачнел,
Сражён завистливой молвою.
Какая сила в нем жила?!
Чуть вздрагивая, два крыла
Кроили в развороте небо.
А в дни ненастий проливных
Он замирал, упрямо тих,
И только хохлился нелепо.
Вся жизнь – работа.
Только в ней –
Чем напряжённей, тем верней –
Он растворялся без осадка.
И тех, везущих дело вспять,
Бесила, не давая спать,
Его строптивая повадка.
186
Я помню гневный взгляд отца,
Тяжёлый, как удар свинца,
Скупое, сдержанное слово.
Такая боль! – проигран бой…
А он встаёт, едва живой,
И дураков таранит снова.
…Простой на тумбочке портрет.
Отец, тебя так страшно нет.
Ушёл совсем. Растаял тенью…
Но – есть! Во мне твои черты,
Твои тревоги и мечты,
Твои кумиры и презренья.
Порой молчу, хоть невтерпёж –
Опять ломает правду ложь!
И гневно вскидываю руки!
И в новой ярости стихий,
Отец, живут мои стихи –
Твои задиристые внуки!
ВМЕСТО ПИСЬМА МАМЕ
Ты, любимая, слёз не растрачивай.
Сердца ты не томи своего.
То, что некогда многое значило,
Уж не значит теперь ничего.
Ветхий дом наш, где улица Школьная.
В дверь дощатую радостный стук.
Живы все. Обнимались, довольные,
После долгих нелёгких разлук.
Кирпичи на дырявой завалинке.
Неказистый отеческий кров.
У калитки скрипучей и старенькой
Щуплый кот на поленнице дров.
Бедной родины малая толика…
В чистых окнах приветливый свет.
Тихий воздух июльского дворика,
Где метлою орудовал дед.
187
Здесь нам в детстве смеялось и прыгалось.
Забывался и город большой.
Позже счастье великое выдалось –
Повзрослеть и окрепнуть душой.
Где так сердцу мечтами наполниться?
Где так вылечить думы свои?
Ах, как ясно и весело помнится:
По утрам – соловьи, соловьи!
Растворилось. Растаяло. Сгинуло.
И хотя здесь, конечно, не рай,
Всё с такой же мучительной силою
Я люблю этот серенький край.
И хотя тут такое же нищенство,
Как по всей нашей умной стране,
Мне не надо пустого и лишнего,
И чужое не нравится мне.
Ты, любимая, сердце не суживай,
Оставайся щедра и светла.
И последней январскою стужею
Будь весёлой, как прежде была.
В НЕБО СТЕЛЕТСЯ ДОРОГА
Маме
Хоть немного, хоть немного
От забот передохни.
В небо стелется дорога,
Колесят земные дни.
Пробежит и эта осень.
Полночь грянет на часах,
Новую оставив проседь
В твоих тонких волосах.
Жизнь всего мгновенье длится.
Глядь, и высох наш родник.
Нам успеть бы помолиться
За любимых, за родных.
Да скорей бы до заката
Сделать важные дела,
188
Чтоб последняя расплата
Не казалась тяжела.
И еще без слёз и лести
За обеденным столом
Хорошо успеть бы вместе
Тихо вспомнить о былом.
В небо стелется дорога,
Колесят земные дни…
Хоть немного, хоть немного
От забот передохни!
ВЫШЛА!
В трубке – твой голос, весёлый и звонкий!
Снова ворвался в мою тишину.
Голос счастливой советской девчонки,
в мужа влюблённой, детей и страну.
Нет, не мерещится мне и не снится.
Это не бред. И не сладкая ложь.
Вышла из тяжкого плена больницы.
Вышла! И снова по жизни идёшь.
Мамочка! Зорька моя золотая!
Как я жалела тебя и ждала!
Вышла, хорошая, вышла – живая!
Может быть, даже живей, чем была…
Где ухитрилась ты силы набраться,
чтоб прошагать сквозь лихую напасть
скальпелей, капельниц, реанимаций,
духом не скиснуть, душой не упасть?
Храбрый солдат, из последнего боя
вышла! И вновь затеваешь дела.
Как ты с чудовищной справилась болью?
Лучше бы мне всю её отдала.
Как ты сумела в больничных палатах
выдержать тяжкий, мучительный бой,
кровью пропахший, бинтами и ватой,
горькой тревогой, горячей тоской?
189
Где ты взяла это верное средство?
(Лучшее вряд ли найдут доктора.)
Вновь наполняется слабое сердце
радостной силой любви и добра.
Голос твой в трубке (не снится, не снится!) –
звонкий, весёлый. И смерть – нипочём.
Новую жизнь открывает страницу.
Ту, что с тобой мы напишем вдвоём.
ВСКРИКНУЛО СЕРДЦЕ
Только вскрикнуло сердце моё
И заныло тревожно и глухо.
От него, как в степи вороньё,
Отлетела испуганно скука.
Тишина – ни письма, ни звонка.
Дом похож на тюремную клетку.
И повисла без жизни рука,
Что грозой повреждённая ветка.
Отчего эта смертная боль?
Эта грозная тяжесть откуда?
– Потерпи, это зреет любовь!
– Помолись, так рождается чудо.
ПРОБЛЕМА
Душа пронизана любовью.
Насквозь. Навылет. Наповал.
Ну, что мне делать с этой болью?!
Как усмирить смертельный шквал?
190
ОЗЕРО ДЕТСТВА
Нельзя всю жизнь прожить у озера.
Из советского кинофильма
Я здесь жила – у озера лесного.
Зелёное, оно звалось Шарташ.
Ах, счастье детства – солнечный мираж!
Глаза закрою – в нём купаюсь снова.
Прозрачный вечер. Терпкий запах сосен.
Мерцал костёр на синем берегу…
Я так любила звонкую тайгу,
Когда по ней разгуливала осень!
Был тёплый мир родным вокруг меня.
Тайга и город – солнечный, советский.
Я долго-долго верила по-детски,
Что у него надёжная броня.
Мне не грозил ни рэкет, ни маньяк,
Ни террорист, обвешанный тротилом.
Я для большой любви копила силы
И для победных праведных атак.
Вдали от зла, от бешеной беды
Струилась жизнь – таинственно, упрямо...
Вот старый дом. Здесь часто пела мама,
И мой отец творил свои труды.
А в этих окнах, где сейчас темно…
Мои друзья! Мы веселились славно!
Гитара, чай… Всё было так недавно!
Но, Боже мой, всё было так давно!
Куда стремглав катился поезд наш,
Не знали мы… на празднике весёлом.
Задрав штаны, сбегали мы из школы
На край земли… На волю! На Шарташ!
…Где озеро моё? В другой стране,
Где в Интернет сбегают наши дети.
А у меня – картинка на стене.
Зелёная. Мне добрым светом светит!
191
 МИГ БЫЛОГО
Как будто в юности, как будто в юности
Иду по лучику весенней лунности.
Иду весёлая, иду красивая,
В саду черемуха грустит – счастливая.
Грустит – белёшенька, добра, приветлива.
Махнула нежно мне душистой веткою!
А мне всё кажется, а мне всё верится.
В душе смешной мотив наивно вертится.
Мотив несбыточный наивно крутится,
О том, что жизнь моя путёво сбудется.
О том, что чёрных в ней не будет трудностей.
Как в светло-розовой советской юности…
ЧЕРЁМУХА
Черёмухой пахнет мятежно и сладко.
А майская ночь до чего ж хороша!
И как бы ни плакало сердце украдкой,
Всем бедам назло веселится душа.
Как осы, кусают упрямые беды,
И каждая зло и надменно жужжит.
Но нежное чудо черёмухи белой!
И хочется плакать. И нравится жить!
Вот только бы вырвать из сердца усталость,
Унять, погасив, бестолковую злость.
Чтоб горе ушло, чтобы радость осталась,
Чтоб легче дышалось и проще жилось.
Ну, что мы страдаем, старея некстати,
И тащим из прошлого бросовый хлам:
И тусклые мысли, и серые платья?
И от напряженья неможется нам.
192
Грустишь? А весна обновленье пророчит.
Решайся же, двери судьбы распахни!
Черёмухой пахнут прозрачные ночи...
Как жаль, что короткие слишком они!
ВЕСЕННИЕ ЖЕЛАНИЯ
А девочка ждёт чуда от весны.
Б. Марьев
Опять – ощущение счастья.
Оно приближается… Здесь!
Знакомые запахи детства –
Из прошлого светлая весть.
Весна хороша, как обычно.
Сверкает, смеётся, поёт!
И хочется в небо рвануться,
Сбежать от проклятых забот.
Но, вот они! В двери стучатся,
Лихой накрывают волной.
И всё же… Так хочется счастья
Сиреневой этой весной!
И снова охота влюбиться,
Забыть о дремучей тоске,
Хорошему парню присниться
С невиданной птицей в руке.
И звонкие русские песни
С друзьями пропеть наяву.
Ну, что я так трудно и нервно,
Невесело этак живу?
Всё мучают тяжкие думы…
Но вновь, потакая страстям,
Хочу быть красивой и юной
Назло всем врагам и смертям!
Вот выйду в широкие ветры,
На волю, на берег речной…
И счастьем наполнится сердце,
Бедовой и нежной весной!
193
 В ГОРАХ БОЛГАРИИ
1.
Здесь уже только камень,
Небо и солнца круг.
Нежно меж облаками
Плавает скрипки звук.
Здесь я как будто дома.
Эти люблю края.
Звонкой и невесомой
Стала душа моя.
Здесь мне легко и просто.
Плоть набирает свет.
Сотни мирских вопросов,
Вас уже больше нет!
Нет ни слезы, ни смуты.
Лишь с огневых высот
Скрипка поёт кому-то…
Бережно так поёт.
В синем звучит пространстве.
Слышишь в её мольбе
Думы о постоянстве,
Времени и судьбе?
О небесах нетленных,
О золотых сердцах.
Бережно, сокровенно,
Тихо и без конца…
Путь – бесконечно длинный,
Сотни кривых дорог.
Где-то внизу – долины,
Выше – один лишь Бог.
2.
Такие бессонные ночи,
Такие прозрачные дни…
Не чувства – одни многоточья.
Слова? Междометья одни.
194
О Боже, неужто свершилось?
Душа, весела и легка,
Летит к обнажённым вершинам,
К серебряным мчит облакам.
Торжественны эти просторы
В безмолвный предутренний час.
Привет вам, славянские горы!
Я с детства мечтала о вас.
Я ехала к вам издалёка,
Томясь в духоте поездов,
Я к вам торопилась с востока
Из шумных больших городов,
Где в тщетной, нелепой погоне,
За призраком счастья спеша,
Тоскует, и плачет, и стонет
О вечной свободе душа,
Где сумрачно так и тревожно,
И время повернуто вспять,
Где нынче почти невозможно
Ни жить, ни творить, ни мечтать.
Где зло, суета и раздоры
Со всех обступают сторон.
О, горы! Заветные горы,
Примите восторг и поклон!
Лишь здесь средь красы несравненной
Вот этой уставшей рукой
Я черпаю смысл сокровенный,
Вдыхаю любовь и покой.
195
 ОДИНОЧЕСТВО
И что меня ждёт на пути на земном –
любовь или лютая стужа?
Сто лет уже пуст
и печален мой дом –
ни друга, ни сына, ни мужа.
Сегодня одна я.
И завтра – одна?
Не грешница и не святая.
Всю ночь у постели моей Тишина,
и долго, и странно светает.
И где мне найти,
где окликнуть тебя?
И есть ли ты в ближних пределах?
Все – пусто!
Лишь ветер, листву теребя,
гарцует – то чёрный, то белый.
Любовь…
Этот горький живительный вздох,
связующий небо и землю.
На сломе пространства,
на грани эпох
стою,
одиночеству внемля.
ПРОЗРЕНИЕ
Я научилась жить одна.
Теперь легко. Уже – не плачу.
Ловлю веселье и удачу…
Как жемчуг розовый со дна.
Кому-то – пламенный букет,
Кому-то – праздничные вина.
А я, как майский день, невинна.
И мужа – нет, и друга – нет.
Но ведь хотела же сама
Такой блистательной свободы!
И вот прошли мечты и годы…
Свободы нет. Везде – тюрьма.
196
БЕССОННАЯ ОСЕНЬ
Бессонная осень. Так долго
Бредёт сквозь туманы рассвет!
Вся жизнь – из томленья и долга.
То мрак на дороге, то свет.
Финал всё суровей и ближе.
А я всё смеюсь и пою!
И тайно на солнечной бирже
За счастьем последним стою.
В ОЖИДАНИИ РУСИЧА
Ни упрёка. Ни стона. Ни звука.
Лишь тоскою сочится строка.
Бесконечная наша разлука –
Злее смерти, острее клинка.
В душном царстве машин и бетона
Хоть одну бы увидеть звезду!
Безнадёжно, легко, отрешённо
По ночному асфальту бреду.
И всё чудится – ели, осины…
Тихий свет уходящего дня…
На тропе, одинокий и сильный,
Кто-то ждёт…
Неужели меня?..
Светлый русич.
Посланник Даждьбога.
Лес притих-зашумел неспроста…
Окаянного счастья дорога
Заманила нас в эти места.
Мимолётно?
Касание судеб?..
Воздух полнится духом земли!
Пусть унизят меня и осудят.
Эти звёздные грёзы – мои!
197
Вот и встретились гордые души!
И сияют, друг другу дивясь.
Никому не удастся разрушить
Нашу древнюю кровную связь.
…Веселó в этой роще зелёной,
Где древляне сходились весной!
Ни упрёка. Ни звука. Ни стона.
Лишь – мечта! Бесконечно. Со мной.
ОСЕННИЕ ГРЁЗЫ
Уже и мечтать не мечтаю,
А просто – живу… и живу…
Когда-нибудь – верю и знаю! –
Увижу тебя наяву.
Ты выйдешь – высокий и сильный –
Навстречу… В назначенный час.
И ветер пронзительно синий
Обнимет приветливо нас.
Осенние ветви деревьев
Заблещут алмазной листвой.
И в воздухе, горьком и древнем,
Запахнет внезапной весной. «Нет любимого у меня…»
Улыбкой прекрасною Лады
Сверкнут над землей небеса!
Златая пора листопада…
А в роще – весны голоса!
Весёлая песня дороги
Вспорхнет в облегченной груди.
Родные славянские боги
Нас встретят на добром пути.
198
ГРУСТНЫЙ РОМАНС
В окне – берёз осеннее мельканье.
Шальные листья падают-летят…
А я в огне хмельного ожиданья.
О нежной встрече думаю, грустя.
Ты ждёшь меня? Не ждёшь? Какая мука!
В душе костёр желаний не утих.
Осенний поезд. Долгая разлука.
Круженье листьев – красных, золотых…
Несётся жизнь безудержно и круто,
Под плеск дождя, под стук ночных колёс,
Даря тепло взаимности кому-то,
Кому-то – лёд измен и горечь слёз.
Кружит листва. Летят воспоминанья.
Седой дымок восходит от земли.
А я в огне хмельного ожиданья.
Сиянье глаз мне чудится вдали…
СОЛОВЬИНАЯ ВЕСТЬ
То ли эхо тревожное вторит,
то ли травы в предгрозье звенят?
Те слова, пересохшие в горле:
Нет его…Но не верьте, не верьте!
Вот она – соловьиная весть!
В этом маленьком хрупком конверте,
в этих строчках он, кажется, есть.
Белый сон, легкокрылая птица,
что он мне, этот тонкий конверт?
И – темно. И так тяжко не спится.
Есть любовь, а любимого нет.
ЛЮБОВНАЯ ЗАПИСКА
Как же я могла не найти тебя?
Как надумала, что судьба – пуста?
А ты здесь живёшь – на земле родной.
Хоть не рядышком, всё же – около…
199
Богатырь ты мой, славный молодец!
Долгожданный друг, правнук Сварога!
Загрустила Русь у тебя в глазах.
Синева озёр в них печалится.
Не могу заснуть – по тебе тоска.
Не могу кричать – люди высмеют.
А могу лишь ждать… Одного тебя.
Сколько хватит сил, сколько надобно.
Кто послал тебя на судьбу мою?
Кто дороги свёл – нам увидеться?
Как во сне брожу вдоль Москвы-реки,
Меж бетонных стен годы мыкаю.
Не забудь, уважь, позвони хоть раз!
О себе дай знать словом крохотным,
Помолчи чуток да вздохни разок, –
Уж и этим я буду счастлива.
У меня в душе есть одна мечта.
Есть одна мечта – синеокая…
Коль не сбудется – всё при ней умру.
Ну, а сбудется – станет песнею.
МЕРЦАЕТ ЖИЗНЬ
Когда твоё лицо глядит с экрана,
Я столбенею, чувствуя озноб.
Мерцает жизнь таинственно и странно.
Плывут картины из недавних снов.
Твоё лицо мне говорит о встрече.
Однажды утром…. Или вечерком…
Но я не в белом платье подвенечном,
А на лесной поляне – босиком.
Грустят глаза. Лицо светло и строго.
Наверно, так взирает Свентовит*…
Как будто в сказку древняя дорога
Меж тёмных елей медленно летит.
_________
* Свентовит – божество ясного дня,
бог плодородия у древних славян
200
И я молюсь о счастье неустанно.
О, вещий бред! Треклятый морок мой.
Когда твоё лицо глядит с экрана,
Я ощущаю Вечность за спиной.
КОГДА УЗНАЛА Я ТЕБЯ
Когда узнала я тебя,
Звезда взошла на зимнем небе!
Взошла… И былью стала небыль,
Когда узнала я тебя…
А в сердце – боль и тёплый свет…
Мелькнула тайная надежда!
Январский праздник... Город снежный…
А в сердце – боль и тёплый свет.
Смешно!.. Теперь забыть нельзя
Ни облик твой, ни сумрак взгляда…
Один лишь миг стояли рядом!
И вот… забыть никак нельзя…
Потом – деревня, тихий лес.
Костёр, дотлевший у дороги…
Что мне ещё подарят боги?
Зима. Деревня. Русский лес.
И вдруг меж елей... Снова – ты!
И облик твой, и сумрак взгляда…
Вот так людьми играет Лада!
Прошло три дня, и снова – ты!
И тёплый свет, и боль – вдвойне.
Ну, что мне делать с этой мукой?
Уже идёт сквозь лес Разлука…
И разве вспомнишь обо мне?
Но уношу с собой мечту,
Век буду ждать. И два. И боле.
Хрустящий снег… Ночное поле…
И я несу в себе мечту.
…Когда узнала я тебя,
Звезда взошла на зимнем небе!
201
 ПРИЗНАНИЕ СЛАВЯНКИ ВСТРЕЧА

Если ты позвонишь, я скажу тебе тихо: «Привет! Всё сбывается, милый, сбывается.
Здравствуй, русич! Единственный. Славный. Умелый. Назовём это просто – судьбой.
Я жила в полусне. Я ждала тебя тысячу лет. В час назначенный дверь открывается
Не печали большой, а великого счастья хотела. и стою, не дыша, пред тобой.

Горько тысячу вёсен рыдая в рассветных лесах, – Здравствуй!

Влажным золотом осеней раны души охлаждая, Руки сошлись.
Я тебя созерцала в тревожных, томительных снах, Только руки ли?
Тяжело умирая. Но вновь поднималась – живая! Видно, – души…
В предутренней мгле
Где ты, милый, так долго, бездомно бывал? всё блукали они, всё аукали…
Что не слал мне приветов с твоей непокорной дороги?» Всё болели.
Если ты позвонишь, я спрошу тебя тихо: «Устал? В тебе.
Дай ботинки сниму, разотру онемевшие ноги». И во мне.

Мегаполис гудит, миллионами двигая ртов, Как ты выжил в годину беззвёздную?

Миллионами рук зажигая в ночи сигареты. (Век бы вечный не ведать о ней!)
Я ищу. Я кружу меж бетонных коробок домов В эту ночь – штормовую, морозную,
Под кислотным дождем, под струёй аммиачного ветра. где ни торных дорог, ни огней?

Нет, тебя не найти среди ярких, роскошных реклам, Но – молчи!

Посреди городской очумевшей, бессмысленной свары. Что слова?
Что за вещи кругом? Привозной одноразовый хлам! Пыль дорожная.
Что за лица вокруг? Печенеги, монголы, хазары! О растоптанной правде скорбя,
знаю-знаю, кручина безбожная
без любви полюбила тебя.
Я спускаюсь в метро – в толчею, духоту, маяту.
В автолайне несусь, напрягая последние силы. Знаю, сердце до времени умерло –
Я чугунной клюкой изгоняю из сердца беду. ведь смотреть было больно до слёз,
Если ты позвонишь, закричу: «Не забудь меня, милый!» как преступно Москва обезумела,
в воровской погружаясь хаос.
Задохнувшись Москвой, равнодушно иду в Интернет,
Вспоминая о той бесконечно прекрасной Арконе*. И мечты наши звонкие…
Чу! Невнятные звуки сочатся сквозь тусклый рассвет… Где они?
Это Новая Русь от поганых мучителей стонет. На костре онеменья горя,
в прах рассыпались…
Демоны, демоны
налетели в родные края.

Им вольготно теперь – дело справили! –

_________ над разбитой глумиться страной,
* Аркона – духовный центр, столица древних балтийских где народ – в полусне, в полуяви ли –
славян (варяги-русь) на острове Руян (соврем.Рюген) то ли немощный, то ли хмельной.

202 203
И молчат наши песни лучистые,
Что вели нас упрямо вперед.
Всюду тьма – непроглядная, мглистая.
Да – позор. Да – великий разброд.
Но в полях…
новый день зачинается…
И стоишь, не дыша, предо мной.
Всё сбывается, милый, сбывается.
Жизнь сочится –
меж светом и тьмой.
РАЗГОРЕЛОСЬ СЕРДЦЕ,
РАСПЫЛАЛОСЬ
Разгорелось сердце, распылалось!
Удивлённо, трепетно и нежно.
И легка мне тяжкая усталость.
И тепло мне этой ночью снежной.
Разгорелось сердце – нету мочи!
Но о том никто – никто! – не знает,
Что на дне промозглой зимней ночи
Огонёк таинственный пылает.
Ты – моя счастливая комета.
Благодать и тайная отрада.
Я люблю, не требуя ответа.
И тебе об этом знать не надо.
Полыхает сердце ретивое!
Но уста опять сомкнулись, немы.
Мы навек повенчаны с тобою
Русскою землёй и русским небом.
204
ПРОЩЕНИЕ
Пол качнулся? Ерунда!
Разве в нём, щербатом, дело?
Я с тобой сплясать хотела…
Ты не хочешь – вот беда.
Не смотри, что рот зажат,
Что немного загрустила,
Я тебя за все простила.
Пальцы? Пусть себе дрожат.
Ты такой же, как и я.
Чем-то тайно недоволен.
И с такой же тайной болью
Смотришь, смотришь на меня…
ЛЮБЛЮ!
И сто, и тыщу раз подряд
всей дрожью слова:
«Люблю! – от темени до пят –
тебя живого!»
За всю тоску твою и грусть,
и взгляд тревожный,
и неспокойных пальцев хруст,
и запах кожи.
За каждый твой бессонный шаг
в полночный город,
за то, что в действии душа
упорно-гордом.
Всех женщин истовей окрест,
утратив удерж: «Люблю!
всего, каков ты есть
и вечно будешь!»
СЛЁЗЫ
От забот больших и малых,
От трудов простых и грозных –-
Эта тяжкая усталость,
Эти горестные слёзы.
205
На душе – смешно и грустно.
То похмельно, то – тверёзо…
Оттого и в горле комом –
Эти радостные слёзы.
Жизнь прекрасна. И – ужасна.
День за днём – промозглость прозы.
А проглянет лучик счастья –
Горе высохнет…И слёзы.
Ах, любовь! Шальная пуля.
В сердце – горькая заноза.
Так двоих навек обнимет,
Что сочатся кровь и слёзы.
ЗВОНОК ИЗ КИЕВА
Звоню из Киева, из града древнего,
С исконной родины в твои края…
Ах, измечталась вся душа-кручинушка!
Услышь из Киева: «Люблю! Твоя».
Чуть слышно плещется вода днепровская,
В зеленых улицах – весёлый грай.
Звоню из Киева… Пускай не вовремя!
– Родимый, жди меня, не забывай!
Слезинки падают на грудь тревожные,
И ветер бережно сдувает их.
Томит предчувствие – солёной радости
С лихвою выпадет на нас двоих.
А Лыбедь гордая глядит загадочно,
Как будто знает наш мятежный путь.
Пусть будет весело, пусть будет горестно –
Не изменить судьбу, не обмануть.
Вот сердце вспыхнуло счастливой искоркой.
Тепло – от нежного в груди огня.
Лечу из Киева в твои объятия!
Прости упрямую. Встречай меня!
206
НА ВЕТРУ
Я на ветру пронзительном стою.
Так холодно! Крепчает стужа злая.
Идёт война. Но я тебя люблю,
Свою судьбу с твоей не разделяя.
Клубится жизнь – безумная, в крови.
Над русским полем чёрный ворон кружит.
Идёт война. Но ты меня люби.
Назло врагам! Назло проклятой стуже!
ПОСЛАНИЕ
Читай письмо! Читай хоть иногда…
Припомни голос, за тебя радевший,
Когда затопит шалая вода
Твой угол дикий и осиротевший,
Когда к чужому кинешься костру,
А он тебя, наивного, остудит,
Когда сгоришь на жизненном ветру,
И о тебе жалеть не станут люди.
Не потому, что в этих строчках свет,
И все они, внезапные, из сердца,
Не потому, что пламенные, нет,
И никуда тебе от них не деться,
Не потому, что я тебе – судья
И говорю о правде слишком часто,
А потому, что в них – твоя судьба.
Твоя судьба, к которой я причастна.
207
 ТЯЖКИЙ ДАР
Я лёгкости счастливой не ищу.
До темени зарывшаяся в книги,
По жизни одиночество тащу,
Тяжеле, чем железные вериги.
Мне – видит Бог! – души не удержать.
Она в строку торопится. И если
Жестоким словом можно убивать,
Я так хочу сказать, чтоб вы воскресли.
В ПУТИ
Мой добрый друг, не стоит унывать!
Достойна Жизнь совсем иного чувства.
Ну, что ты смотришь – немощно и грустно?
Мой храбрый друг, не станем унывать.
Да, нелегко пройти тернистый путь.
Сквозь морок бреда катится дорога,
Сквозь подлый век,
Сквозь царство Чернобога*,
Где сотни ям и сотни грязных пут.
Пугает Ложь. Визжит вдогонку Зло.
Грозит нужда. Звереет непогода.
Но мы – идём! Отчаянно и гордо!
Храня в душе священное тепло.
В пути негоже киснуть и рыдать,
Баклуши бить и тешиться покоем.
Седлать коней! Штыки готовить к бою!
Вперёд, друзья! Не смейте унывать!
_______
* Чернобог – в славянской мифологии тёмный,
карающий бог, испытывающий людей на прочность
208
ГОРОД И ЛЕС
(поэма)
Где это я? и что это со мной?
Какой-то лес, какие-то поляны…
Рассудок мой, похоже, полупьяный.
И дым костра плывёт над головой.
1.
Сбежав из тесных комнат и дворов,
Из деловых московских коридоров,
Хотя б на день оставлю этот город
С его тщетой тусовок и пиров.
Мне тошно слышать наглое «плати!»,
Мне в каменном мешке темно и душно.
Смурно молчат и плачут наши души,
Когда их долго держат взаперти.
Когда их забывают на года,
Или – на жизнь! До самой до могилы.
Из бедных тел высасывая силы,
Нас крепко обнимают города.
Так обнимают, что нельзя дохнуть.
И дремлем мы, и просто засыпаем,
Когда в метро, такси или трамваях,
Зевая, свой земной итожим путь.
Мы всё бежим! Покуда силы есть.
Так неумно, бесследно и бесславно.
И нам не то, что вспоминать о главном,
А на минуту некогда присесть.
Забыли мы, что главное – душа!
В своём извечном поиске прекрасна,
Она болит, она взывает страстно.
А прочее не стоит и гроша.
Все крутимся, то злясь, то веселясь,
Неуловимо превращаясь в зомби.
Но любо жить в цивильной этой зоне,
С самим собой утрачивая связь.
209
 2.
С утра, хлебнув какой-нибудь муры,
На всём скаку пускаемся на розыск.
Нет, не стихов – презренной жалкой прозы,
Вконец отупевая от жары.
Вперёд! Сюда, в шикарный магазин!
Здесь мы отыщем всё, что нам угодно.
И это – клёво, и вот это – модно!
Клиентов жаждут тысячи витрин.
Скорей, скорей! Хватай чего-нибудь,
Тоскуют в кейсах денежки покуда.
Но не хватает нам и полсекунды,
Чтобы в себя поглубже заглянуть.
Прельщаемся заморскими авто,
Престижным креслом, бешеной зарплатой,
Сильны, ни перед кем не виноваты,
Владельцы разноликих паспортов.
А некто близкий корчится в беде,
Звенит последней мелочью в кармане.
Но глухи мы в своём самообмане
К чужим слезам, несчастьям, нищете.
3.
Встречаемся и любим на ходу,
Довольные своей любовью мнимой…
А жизнь летит куда-то… мимо, мимо!
В сплошном угаре и сплошном бреду.
Да любим ли мы, право? Или так…
В любовь играем, похоти в угоду?
Своей души великую свободу,
Разменивая пошло на пустяк.
От этого так просто озвереть,
Случайных девок тиская в постели.
Пусть мы имеем то, чего хотели,
Но стоит ли нам этого хотеть?
210
Мы разучились тихо напевать.
Нам скромно жить, увы, не интересно.
До самой ночи крутим теле-песни.
А в песнях что? Бутылка! бред! кровать!
Да полноте мозолить этот вой!
Уж полстраны помешано на сексе.
А не приемлешь это слово если,
Так ты – козёл, придурок и изгой.
Зачем нам Гоголь, Чехов и Толстой?
Довольствуемся байкою дешёвой.
На всякий вкус своё найдётся шоу,
Чтобы своей не думать головой.
Чтобы свои не напрягать мозги,
В пустую жизнь бессмысленно играя,
Чтоб от щедрот компьютерного рая
Мы не зависеть больше не могли.
От тяжких дум я мучаюсь опять.
Мне стал казаться мятный пряник горьким.
От круговой, проклятой этой гонки
Куда деваться и куда бежать?
4.
О русский лес! Прими меня, прими!
Быть может, ты поможешь стать спокойней.
Всё чудится – за мной спешит погоня –
Гремит экспресс, заполненный людьми,
Родную мать способными продать,
Нахрапистыми, жадными, пустыми!
Да лучше сгинуть в каменной пустыне,
Чем с ними жить и с ними помирать!
Исчезнуть. Затаиться. Умереть.
Растаять перед их липучим оком.
В чужом краю – пустынном и далёком,
В какой-нибудь немыслимой норе.
Великий лес, приют небесных птах!
И я бегу в простую эту землю.
211
И воздух пью – твоё хмельное зелье –
Настой на листьях, травах и цветах.
Подставь своё зелёное плечо
Тому, кто, избежав нелепых споров,
Ушёл от глупых, праздных разговоров
О том-о сём, а в общем – ни о чём.
Летит крылатый мой велосипед!
Мелькают милые берёзы, клёны, сосны!
Найду ли сил, успею ль до погоста
Страну мою зелёную воспеть?
Вот здесь, на этой тихой мураве
Могу лежать, как на чудесном шёлке.
И ничего не думать долго-долго…
И позабыть навеки о Москве.
С её гниющим, алчущим нутром,
С её мурлом претензий и амбиций.
Опять мелькают – лица, лица, лица…
Нет, не хочу! противно! и старо.
Вот здесь – меж старых сосен растворюсь
И за безумный город помолюсь.
5.
Лесная глушь. Закат еще далёк.
Покуда день ненастьем не испорчен,
Обнять успею каждый колокольчик,
Фиалку каждую и каждый василёк.
Ах, василёк! травинушка моя!
Ещё чуть-чуть, и я умру от счастья.
Не василёк – смышленый мальчик Вася
Мне из иного машет бытия.
Тот Вася так легко и скромно жил
В одном поволжском маленьком посёлке.
Бывал в столице. Но какие волки,
Какой его паскуда утопил?
Он хорошо был с Пушкиным знаком,
Но с куревом и выпивкой – не очень.
212
А мать его, вернувшаяся с почты,
В тот день друзей поила молоком…
Я тихо плачу, стоя у ствола.
Берёзонька! Молчит в печали светлой.
Стройна и ослепительно бела.
Сейчас меня своей обнимет веткой.
6.
Но – вечереет. Пахнет холодком.
Огромно тянутся от тихих елей тени.
О нет, я не Рубцов и не Есенин.
Со мной ещё читатель не знаком.
Иное время и иные дни.
И от поэтов нынче мало толку.
Но – видит Бог! – не меньше, чем они,
Люблю родные эти рощи, колки,
Лощины, перелески и поля,
Стволы замшелые, ручьи, холмы, овраги.
И если хватит силы и отваги,
Спою тебя, родимая земля.
………….………………………
……………….…………………
………….………………………
……………….…………………
7.
И все ж… Бросаю: чёт или нечёт!
Довольно жить, рыдая и страдая!
Не зря я родилась шестого мая.
Победу мне Георгий принесёт.
Герой! На боевом лихом коне
Скачи, скачи сквозь сумрачные долы!
Пусть новые российские монголы
Дух всадника увидят на стерне.
И ужаснутся! Радостным копьём
Пронзай людские жалкие пороки!
О нет, ты не шальной и не жестокий.
Ты – воин света! и разишь огнём!
213
Топчи конём продажную Москву,
Ты, на гербе красующийся грозно.
Руби её, коли, пока не поздно,
Заморскую лихую татарву!
О, Господи! Печален мой удел –
Живя в Москве, писать о ней во гневе.
Себе дороже (Нет, себе дешевле!)
Живые страсти сдерживать в узде.
Когда она отпустит наконец?
Шестнадцать лет я в мыслях убегаю
Из этого торгашеского края
В тугих тисках асфальтовых колец.
Шестнадцать лет я мучаюсь в Москве.
Уж все мечты наивные прокисли.
Шестнадцать лет в бедовой голове,
Как зёрна, зреют горестные мысли.
О времени. О людях. О себе.
О подлой смерти, будь она неладна.
О всех моих друзьях. И о судьбе
Высокого российского таланта.
О жизни наших доблестных отцов.
Об их труде и о коротком счастье.
О блуде тех умелых подлецов,
Кто по костям народным – к власти, к власти!
Меня тошнит от жадности людской!
От тупости родного держиморды!
И вот сижу в лачуге городской,
На всех жлобов посматривая гордо.
Но гордость эта жалости сродни.
Смешны тщеславья пёстрые парады!
И всё ищу крупицы чистой правды
В сплошной трухе газетной болтовни.
Да, всё ищу… Но где её найдёшь?
Потоки кривды катятся по свету.
Из всех телеканалов хлещет ложь!
Навоз течёт из пасти Интернета.
214
Визжат колодки бешеных машин,
В толпу людей врезая автоморды.
И всё шумнее праздники меньшинств.
И всё наглей – беснующихся орды.
Но я ещё надеюсь. И зову!
Зову живых. Ау! Откликнись, что ли!
Нет сил дышать в петле душевной боли,
Нет смысла ни во сне, ни наяву.
Я в лес хочу! на пашни, на луга!
На тишину! на родину! на волю!
Но, видно, у меня такая доля –
Терпеть и ждать. И мучиться. Пока.
8.
Уж холодно. Стоят сосёнки в ряд.
Пойду собрать хрустящий серый хворост.
И у костра душой оттаю скоро.
И на деревья долгий брошу взгляд.
Откуда эта звонкая краса
В рябине каждой, иве и осине?
Есть смысл жить, пока ещё в России
Не все вконец порублены леса.
И я дышу! И набираю сил
Для новых песен – грозных и весёлых.
В лугах туман – широкий, невесомый…
Травы душистой кто-то накосил.
Над влажной тропкой вьётся мошкара.
Умолкли птицы. Лес уснул как будто.
И вечность длится каждую минуту…
Но мне уже, наверное, пора.
У речки тихо-тихо постою
На берегу осоковом, пологом.
Легко вздохну… И выйду на дорогу –
Далёкую, тернистую. Мою.
215
 ДЕСЯТЫЙ КРУГ АДА Но вот – река.
(поэма) Шикарные дворцы!
– Коттежди, Дант.
– Веди меня, любезнейший Вергилий! В пятнадцать тёплых комнат.
Я посмотреть хочу российский ад. – Кто в них живет?
Большой страны стремительный распад. – Воры и подлецы.
И всё, что с ней, несчастной, сотворили. Народ их – раб! – своею кровью кормит.

– Здесь город был. – А это?

А здесь – шумел завод.
Варили сталь.
Турбины грохотали.
Тянулся к звездам труженик-народ,
Летел мечтой в немыслимые дали.
– Злые пьяные бомжи.
Нашли приют под крышею вокзала.
– Ты знаешь всё, Вергилий мой!
Скажи,
Куда их гордость русская сбежала?

А здесь справляло праздники село. – Простите, сударь?..

И хлеб пекли. – Боже, что за вид!
И строили жилище. Один.
И всё – рожало, ширилось, цвело! Без ног…
Теперь, увы, разор и пепелище. Нечёсаный и потный.
– Служил в Чечне.
– И это их великая земля?! Обычный инвалид.
(Прости, мой друг, за глупые вопросы.) В «подземке» их, великий мастер, сотни.
Пустые фермы.
Голые поля. – Мильоны ног.
Унылый дождь над сумрачным погостом. Мильоны жадных рук.
Шныряют всюду.
Смотри, дорога! Мечутся без толку.
Что ж, по ней пойдём. Ах, это – рынок!
Бежит под гору, тянется к развилке. Весело, мой друг…
– Вот здесь блестел когда-то водоём. Хватают всё!
Теперь – пакеты, тряпки и бутылки! Зачем им, смертным, столько?

– И лес – не лес, а захламлённый двор! Опять толпа!

Куда ни глянь – кругом одна помойка. И боком не пройдёшь.
Нет сил смотреть на этакий позор! Орут!
– Дышите, Данте, медленно, спокойно. Визжат!
И скачут, словно блохи.
– Что там урчит-сверкает впереди? – Попса и рок!
– О, это их великая столица. Резвится молодежь –
– Веди, Вергилий верный мой, веди! Больная поросль сумрачной эпохи.
Я красотой желаю насладиться.
– А тут какие вертятся дела?
Вот девушка – в мерцающем наряде…

216 217
– Здесь продают красивые тела.
За доллары.
Слащавым лысым дядям.

– Но как же души?
– Душ, светлейший, нет!
Они давно ушли на распродажу.
– О, как жесток бесхитростный ответ!
Я потрясён.
И слов не знаю даже…

– А вот ещё картинка.

Девять дыр. ОБ АВТОРЕ И
Три трупа – после бойкой перестрелки.
Нет, не следы нечаянной беды –
Плоды большой вполне законной сделки.

Теперь заглянем наскоро сюда.

ЕГО ТВОРЧЕСТВЕ
Ну-ну, смелей!
Толкните эти двери!
Здесь ходит призрак Страшного Суда –
всесильный СПИД.
Смотрите, Алигьери!

Идите дальше.
Вот ещё недуг.
Здесь тоже смерть.
Палата для убогих.
Ребят сгубил порочный маков круг.
Не только их.
Других несчастных…
Многих!

А вот подвал.
Я запалю свечу,
Чтоб мы в кромешный мрак не угодили.
– Я сыт по горло!
Больше не хочу!
Уйдём отсюда, верный мой Вергилий!

«Ты видишь, что дурное управленье

Виной тому, что мир такой плохой».
Данте Алигьери
«Божественная комедия»

218
 СЛАВЯНКИ ВЕЩАЯ ДУША

Ей даровано удивительно много – яркий талант по-

этессы и изысканный артистизм, трогательная женствен-
ность и напористость, благородная страсть Тура (должно
быть, родовое качество Туровских). Ей дана отвага клей-
мить врага в лицо и умение нежнейшим касанием лелеять
образ любимого. У неё великокняжеская стать и обострён-
ное чувство чужой боли, хотя для неё чужой боли не бы-
вает.
Для меня Людмила Туровская – это женщина-воин,
облачённая в ею же выкованную кольчугу слов. Ей дове-
рено оберегать заповедные вежи Святой Руси – Руси Свя-
тослава Хороброго, крепость русского духа и алый стяг Ро-
дины. Поэтому некоторые её стихи, обращённые к сердцу
соратника, похожи на воинскую молитву перед боем.

Мы с тобой на войне
И живём по военным законам,
Нас водила судьба
И свела на крутом вираже.
Я тебя узнаю
Среди сотен случайных знакомых
По горячим глазам
И приветливой русской душе…

Мне посчастливилось слышать, как она читает стихи

на белорусском языке. В них звучит материнская теплота,
домашность, заповедная прелесть и музыка славянской
речи, словно на белом тканом поле расцветают цветы на-
родной вышивки.
Ей дано соединять времена и пространства посре-
ди жестокого разобщения, перед лицом торжествующего
Хищника, когда все проявления духа и самобытности из-
гоняются и оплёвываются. Но она выстоит на этом рубеже!
Её авторская телепрограмма «Времён связующая
нить» оказалась воздухом, глотком свежего ветра, родной
песней, залетевшей издалека посреди мертвящего цар-
ства сего мира. Телепередача собирала разрозненные и

221
размётанные осколки русских судеб, соединяла даровитых
людей и давала им высказаться. Это обновлённое зеркало
отражало все черты и аспекты русской национальной жиз-
ни на переломе веков – высоких интеллектуалов и народ-
ных музыкантов из российской глубинки, реликтовое, дав-
но умолкнувшее пение северных «бабушек» и выступле-
ния руководителей крупных патриотических издательств.
Другая грань её дарования – организация литератур-
ных вечеров и концертов, участие в научных конференци-
ях, где она хранит и поддерживает некий светоч. Я видела,
как силой своего поэтического голоса, мужеством и обая-
нием она поднимает художественный и идейный уровень
этих собраний, проявляя при этом особую чуткость к зрите-
лям, профессиональное умение и великий такт.
Держу на ладони раскрытую книгу её стихов, похо-
жую на живую поющую птицу…Она вскидывает крылья и –
поёт. Льётся в душу задушевная лирика, мелькают святые
лики ушедших героев-русичей, славянских богов, самых
простых русских людей, которых воспевает любящая дочь
и внучка. Её стихотворение «Маленькая бабушка моя» до-
стойно войти в учебники и антологию классической рус-
ской поэзии.
Худенькая, кроткая, простая,
Даже в день последний в ноябре,
На своей кровати умирая,
Ты нам говорила о добре.
Поэт на Руси, пожалуй, – самая высокая и трагиче-
ская фигура. Он вслед за святыми идёт на бой с бесами и
далеко не всегда побеждает в этой священной битве.
Перечитывая антидемократическую подборку стихов
Туровской, первое время я не могла удержаться от сожа-
ления, что поэтесса тратит свой талант и творческие силы
на резкое обличение роскошного убожества и бесстыдства
нуворишей, на слишком натуралистичные слепки с россий-
ской действительности. Позже я поняла, что это особый
вид волшбы, праведного проклятия, посланного глумливо
распоясавшемуся Злу.
222
Ей дано волховское женское искусство – ткать нить,
связующую времена. Закончилась работа на телевиде-
нии – началась концертная эпопея – авторская программа
«Славянское кольцо», высоким поэтическим словом сое-
диняющая Украину, Беларусь и Россию. Ежегодно Людми-
ла Туровская проводит поэтические концерты в городах и
сёлах нашей необъятной матушки Руси, читая стихи на бе-
лорусском, украинском и русском языках, «Слово о полку
Игореве» на древнерусском..
…А птица всё поёт! Смолкли песни печали и гнева,
тоски неминучей – и вновь звучит всепобеждающий голос
мужества, любви, верности!
Арина Веста,
писатель, Москва
БОРЬБА И СОЗИДАНИЕ
Трагедию нашей жизни особенно остро чувствует и
переживает поэт. Когда мы по воле предательской власти
оказались в другом государстве, в другой, чуждой нам
системе ценностей и отношений, те, кто не хотел и не мог
идти на сделку с совестью, встал на путь сопротивления
и борьбы. Этот путь оказался самым трудным и самым
опасным в нынешней России. Но для поэта, обостренно
реагирующего на несправедливость и ложь, другого пути
не существует. И для Людмилы Туровской это был един-
ственно возможный путь жизни, согласный с её призванием
и биением её сердца.
«Мёртвая железная дорога. Голые колхозные
поля… Предана, поругана, убога гордая советская земля.
Вновь бреду по нивам умерщвлённым, и в моей истерзан-
ной душе, некогда счастливой и влюблённой, ни слезы, ни
ужаса уже».
И вправду, после прочтения её стихов, написанных в
молодости, понимаешь, что лира была ей дана изначаль-
но, чтобы выразить волнение девичьей души, полной люб-
ви и нежности к своей малой родине, к Уралу, и к самым
близким людям – матери, отцу, бабушке… Самые проник-
223
новенные, самые искренние и наиболее безыскусные её
стихи в тех книгах, которые мне удалось прочитать, — это
стихи о любви.
«Ты — мёд и яд. И свет, и тьма. Вчера простой,
сегодня — странный… Послушай, я сойду с ума от этой
пляски окаянной. Ты был со мной так дерзко груб, хвалил-
ся дьявольскою силой. Но лишь моих коснулся губ… Мой
Бог, я всё тебе простила!»
Чаще всего сильная, глубокая любовь, словно не-
кая предопределённая неизбежность, наполняет сердце
печалью и ведёт к разлуке с любимым человеком. К со-
жалению, так грустно устроена наша жизнь — чем сильнее
и безогляднее любишь, тем вероятнее потеря любимого.
Но и тем глубже и яснее становится поэтическое зрение
и чувство, которые ведут к поэтическим прозрениям. Так и
Людмила Туровская через личный печальный опыт пришла
к философскому осмыслению жизни в своих стихах:
«Бывает час, когда не надо хлеба, друзей завист-
ливых, услужливых врагов. Душа грустит — должно
быть, просит неба и рвётся прочь из временных оков.
Забыв о тех, кто здравствует, кто умер, как дым костра
таёжного, горька… И вот тогда из чёрного раздумья
вдруг прорастает светлая строка».
Но истинная, неподкупная любовь поэта всегда со-
пряжена (и это тоже неизбежно) с его выстраданной граж-
данской позицией. Любовь к малой родине и к близким лю-
дям рождает любовь к Родине большой и ко всему своему
народу.
Людмила Туровская родилась в Советском Союзе, и
никакой другой Родины для неё быть не может, она всей
своей кровью и всем своим сознанием — советский чело-
век. И потому так горька и так тяжела для неё была гибель
нашей великой Родины. Тема трагедии государства стала
главной болевой точкой всех её стихов за послед­ние годы.
«Горькой горечью вытоптан день. Вихрем кружат-
ся думы о прошлом. Средь никчёмных, тщедушных идей
грустно мне, одиноко и тошно. Видишь, друг, мы с тобой
не в раю, а в тисках обезумевшей Жизни. На руинах вели-
кой Отчизны сокрушенно сиротски стою…»
224
Прежняя нежность её сердца отныне стала гневной
нежностью, в которой соединились и любовь к попранной
Родине, и ненависть к её подлым разрушителям.
Но поэзия, как теперь оказалось, — только часть
борьбы Людмилы Туровской с антирусским засильем.
Её сопротивление нашло выход и в созидательной
деятель­ности. Как разносторонне талантливая и граждан-
ски активная личность она с головой погрузилась в новую
для себя и крайне перспективную работу. На кабельном
телевидении она разработала проект и внедрила в жизнь
замечательную и очень полезную культурную программу
под названием «Времён связующая нить». Оказывается,
если с умом взяться за дело, то и через телеэкран (даже
в наше время!) можно сеять доброе и нужное для наших
людей. Людмила стала пропаганди­ровать талантливых са-
мородков, русских просветителей, писателей, народные,
фольклорные, казачьи ансамбли, приглашая их в студию и
ведя с ними перед телекамерой очень интересные беседы.
Она стала выискивать ростки народной культуры по всей
России, в русской глубинке, а в последнее время начала
налаживать творческие связи и со славянскими нашими
братьями — белорусами и украинцами. И к ней потянулись
народные таланты.
В одном своём стихотворении я написал: «Граждан­
ственность исходит из любви». Гражданственность поэ-
зии Людмилы Туровской и её просветительская деятель-
ность — это форма борьбы нашей современницы с силами
зла и тьмы за возвращение народу великой Родины.
Валерий Хатюшин,
поэт, главный редактор
журнала «Молодая гвардия», Москва
225
 ЯВЛЕНИЕ РУССКОГО ДУХА
Такой чёткости, точности и свежести выражения
мыслей и чувств за многие последние годы я не встречал
ни у кого. Могу судить хотя бы по журналу «Наш совре-
менник». Почти все публикуемые там поэты и поэтессы
неизменно рекомендуются читателю как талантливые, са-
мобытные и т.д., но далеко не все их стихи хочется дочиты-
вать до конца. На мой взгляд, у них слишком много зауми,
оригинальничания, поисков самого себя. Лично у меня та-
кие поиски вызывают улыбку, как у матроса Чугая из «Хож-
дения по мукам» А.Толстого: «Надо же, себя он потерял!»
Слишком много в этих поисках разболтанности, внешней
нескромности и внутренней затуманенности, когда говорят
«про то, чего не ведает никто». Силюсь навскидку вспом-
нить хотя бы несколько имён, наиболее запавших в память
при чтении стихов, и не могу. А у Людмилы Туровской – то
безудержная радость жизни, то такая понятная человече-
ская грусть, то тоска, то зовущий оптимизм!
Для характеристики поэтического языка Туровской
я применил бы оценку, данную В. Белинским известному
произведению М. Лермонтова «Герой нашего времени» –
«… то блеск молнии, то удар меча, то рассыпающийся
по бархату жемчуг».
Одной из сильных сторон творчества автора этой
книги является афористичность мысли. Афоризмы можно
найти во всех стихотворениях поэтессы.
Я хорошо отношусь к журналу «Наш современник».
Но почему этот журнал не публикует стихи Людмилы Ту-
ровской? Не потому ли, что творчество этого поэта подоб-
но освежающему и буйному весеннему ветру или весенней
грозе? Не потому ли, что оно внесло бы тревожную бурю в
устоявшуюся, размеренную редакционную жизнь, в будни
застоявшегося писательского круга?
После Николая Рубцова, которому не нашлось ме-
ста в писательской среде при его жизни, кроме Людмилы
Туровской я не могу назвать другого имени, которое оста-
новило бы моё читательское внимание надолго.
Творчество Туровской – это явление русского духа.
Чем больше вчитываюсь в её стихи, тем больше утверж-
226
даюсь в мысли о подлинном духовном подвиге русской
женщины, бросившей далеко не безопасный для неё вы-
зов захлёстывающему нас Злу. Почему этого не делают её
благополучные собратья по перу?
Нам всем надоели скепсис, слезливое нытьё, ску-
лёж, переполняющие отечественную оппозиционную прес-
су. Появление истинного непримиримого, умного, тонко
чувствующего, нравственно здорового борца за правду в
лице пока мало известной народу сильной, талантливой
женщины с непростой судьбой – явление знаковое.
Владислав Ковалёв,
публицист, Пермь
ПОРЫВ БЕЗГРАНИЧНОЙ ЛЮБВИ
Стихи любого поэта для меня всегда важнее читать
с листа, чем воспринимать на слух – пусть они даже при
этом исполнены самим автором. Ибо звучать красиво, бро-
ско, эффектно могут любые, в том числе и посредственные
творения – для этого нужно только умело их декламиро-
вать. А вот когда строки предстают «зримо», когда их мож-
но «потрогать», перечитать, неспешно обдумать, тут уж и
замысел, и его воплощение – на виду, равно как и сама
поэтическая состоятельность автора. Вот почему, впервые
услышав стихи Людмилы Туровской на творческом вечере
и вполне искренне ими пленившись, я всё равно захотел
прочесть её книги, чтоб тут же или утвердиться – или разу-
вериться в своём впечатлении.
Разувериться не пришлось! Передо мной была ис-
тинная поэзия, где даже не слово и фраза, а дух, эмоция,
настроение, точность выбора темы и образа влекли за
собой от страницы к странице, побуждали прочесть весь
сборник, а после того ещё и мысленно повторить какие-
то строки автора. Я не являюсь литературоведом, не делю
поэзию на «женскую» и «мужскую», слабо доверяю любой
«проверке гармонии алгеброй», и настоящие стихи привык
просто чувствовать, как чувствует каждый из нас настоя-
щий вкус вина или хлеба, воды или воздуха. Последнее
227
очень важно сегодня, в век сплошных суррогатов во всём
и повсюду…
А вскоре я легко понял, почему поэзия Людмилы Ту-
ровской неподдельна. Мне довелось увидеть несколько
телевизионных передач, которые она подготовила и про-
вела на канале «Столица Плюс», а в одной из них даже
участвовать по её приглашению. И все эти телепередачи
были сделаны Людмилой с такой безоглядной отдачей, с
таким порывом искренней и безграничной любви к родной,
исстрадавшейся нашей земле, к её великой истории и пре-
красной культуре, к творящим и то, и другое людям, что тут
же подумалось: а это ведь тоже – её поэзия. И первое так
же неотделимо в ней от второго, как неотделима сама она
от данного ей судьбой счастливого и мучительного жребия
– быть поэтом.
Евгений Нефёдов,
поэт, секретарь Союза писателей России,
заместитель главного редактора
газеты «Завтра», Москва
В ДУХОПОДЫМАЮЩЕМ ПОЛЁТЕ
Кем-то из литературных критиков сказано, что сти-
хи Людмилы Туровской органически близки стихам Сергея
Есенина, что, конечно же, должно быть дополнено.
Талантливые, без каких-либо оговорок, они в своей
сердцевине содержат воинствующую гражданственность,
которая побуждает обратиться к русским традициям, что-
бы увидеть нерукотворное, общее для нашей отчизны на-
следие предков, понять, какие пути для нас спасительны.
Они зовут вернуться к родным воззрениям на мир, к своим
корням, к своей Родине.
Творчество Людмилы Туровской – волнующий отклик
на социально значимые события. Может быть, кто-нибудь
вслед за мной вспомнит, кого считал Маяковский настоя-
щими поэтами. Не рифмоплётов, озабоченных поисками
известности, жонглирующих словами ради развлечения
публики, закрывающих глаза на жизнь трудового человека.
228
Их, считающих себя корифеями изящной словесности, он
презирал за мелкотемье. «Как вы смеете называться
поэтами и, серенькие, чирикать, как перепелы?!» Для
небезразличных к тому, что происходит вокруг нас сегодня
и что нам угрожает, звучит, как и во времена Николая Алек-
сеевича Некрасова, нестареющая истина: «Кто не знает
печали и гнева, тот не любит Отчизны своей».
Достоинства поэзии автора этой книги таковы, что
профессиональным литературоведам давно пора утверди­
тельно сказать: творчество поэта Людмилы Туровской
удачно соединяет в себе пронзительную лирику Сергея
Есенина и неукротимую гражданственность Владимира
Маяковского, в которой ныне существует социальная по-
требность.
Лирика и гражданственность – два крыла творчества
Людмилы Туровской. Они питаются народной мудро-
стью, традицией и добротой русской натуры. Можно не
сомневать­ся в том, что творческий полёт автора книги
«Признание славянки» будет продолжаться. Поэт не пере-
станет звать нас, читателей, беспрерывно совершен­ство­­­
ваться, не давая покоя собственной душе, поднимать­ся
на высоты духовной чистоты и нравственности, побеждая
навязываемую нам сегодня порочную идею безудержного
материального обогащения и комфорта.
Л. С. Черепанов,
прозаик, родоначальник русского,
славянского биофольклора,
Подмосковье
ТРАДИЦИЯ ПЕЧАЛОВАНИЯ
Я познакомилась с Людмилой Туровской совсем не-
давно. Милая женщина пишет стихи. Ну, думаю – нежная,
тонкая любовная лирика. Открываю книгу. Так случилось,
что открыла я её в трамвае. Начинаю читать. И вдруг!.. По-
летели остановки за остановками. Опомнилась я далеко от
дома. На меня обрушились мощные, отнюдь не женские, до
боли созвучные миллионам людней моей Отчизны, моей
229
страдающей Родины строки. Они будят мысль, заставляют
уйти от будничных проблем. И вспоминается традиция
всей русской литературы: писатель, поэт – печальник
земли Русской, страдающий болью своей родины, своего
народа.
Это первое впечатление от стихов Людмилы Туров-
ской. А дальше – встреча на её авторской телевизионной
передаче «Времён связующая нить».
Худенькая, с большими печальными глазами, требо-
вательно смотрящими на мир, человек с трудной судьбой
женщины-поэта, пытающийся понять и, на сколько это в его
силах, изменить мир своими стихами, своими передачами,
общением с людьми, своей жизнью, наконец.
И вспоминаются слова Михаила Пришвина: «Дело
человека – осознать и высказать то, что молчаливо
переживается миром. И от этого высказывания изменя-
ется и сам мир».
Ю. Н. Малышева,
профессор Московского государственного
университета культуры и искусств,
заслуженный работник культуры России,
СОВРЕМЕННЫЙ ЭПОС
Многие стихи Людмилы Туровской – прословные,
то есть твёрдые (здесь больше согласных, чем гласных;
например, «рек»), а не проголосные, то есть мягкие (где
больше гласных; например, «рече»). Прословные стихи
помнят слово, проголосные – голос. Стихи Туровской
имеют на своём протяжении одинаковую психологическую
напряжённость. Когда входишь в их поле, чествуешь и
понимаешь, что здесь работает каждое, даже самое ма-
ленькое слово. Структура стиха – жёсткая, неженская. Это
мужской стих. Это – современный эпос.
Г. И. Лавров,
гусляр, исполнитель русских былин и сказаний,
Москва
230
ГОРДЫЙ И ПЛАМЕННЫЙ ДУХ
Людмила Туровская принадлежит к тому счастли-
вому поколению, которое формировалось в СССР в без-
мятежное мирное время в атмосфере дружбы, братства
и равенства со всеми людьми. Её дух рос и созревал в
гордости за свой честный род и народ, за свою любимую
Родину, с её золотыми тружениками, святыми деревенька-
ми, добрыми и любящими сердцами. Он напитывался от
чистых истоков русской и советской литературы, на при-
мерах бескорыстного самоотверженного служения Родине
и народу, наследуя непримиримость к несправедливости,
готовность к большим свершениям и подвигам, веру в
русскую путеводную звезду.
Судьба не случайно призвала этот гордый и пламен-
ный дух в столицу и поставила в первых рядах Сопротивле-
ния: «Иди и смотри!». Москва, сердце России, былая честь
и гордость наша, за годы «перестройки» превратилась в
вавилонскую блудницу, стала воистину «жилищем бесов и
пристанищем всякого нечистого духа».
Теперь здесь пышным цветом цветет агонизирующий
ветхий мир, идёт бойкая торговля человеческими телами и
душами. Здесь правят бал толстосумы, иуды и бесы, про-
водящие «реформы», направленные на распад великой
страны и геноцид русского народа, который осуществляет-
ся бескровно, как эвтаназия, под веселящий «оранжевый
газ» и усыпляющую рекламу с улыбками юных див среди
цветов и порхающих бабочек. И не было бы сил чистым
душам жить в этом Вавилоне и дышать его приторным воз-
духом, если бы не память о прошлом, вера в светлое буду-
щее да святая русская земля под ногами, политая потом и
кровью доблестных предков. Русская земля, с ее могучими
древними корнями, сокровенными тайнами и кладами –
неиссякаемый источник силы духа для патриотов.
Обо всём этом говорит Людмила Туровская. И
знаменательно, что в поэме «Город и лес», припадая к
целительному роднику родной природы, автор призывает
Георгия Победоносца, поражающего копьём дракона –
олицетворение тёмных сил: «Герой! На боевом своём
коне скачи, скачи сквозь сумрачные долы! Пусть новые
231
российские монголы Дух всадника увидят на стерне. И
ужаснутся! Радостным копьём пронзай людские жалкие
пороки! О нет, ты не шальной и не жестокий. Ты – воин
света! и разишь огнём! Топчи конём продажную Москву,
Ты, на гербе красующийся грозно...»
Людмила Туровская – пушкинская Татьяна наших
дней, нашедшая своё самое большое чувство – любовь к
Родине, земле предков. Осознавая весь трагизм реальной
общественно-политической ситуации в нынешней России,
когда русский народ поставлен на грань уничтожения,
поэтесса учит мужеству свой нежный поэтический голос:
«Мне голос дан – девичий, нежный. Чтоб по утрам си-
ничкой петь. А я учу его прилежно булатом доблестным
звенеть.» Так нам, читателям, преподносится урок высо-
кой нравственности. Каждый, в ком жива совесть, должен
сегодня стать воином Света и сражаться против тьмы во
всех её проявлениях.
И, как говорит профессор А. И. Субетто, «Именно
женское начало российской цивилизации формировало
русского воина, воина-защитника очага, земли. И этим
определяется особая черта боевого духа российского
воинства, для которого не характерна жестокость, но
характерны мужество и готовность к подвигу, к самопо-
жертвованию».
Ещё с ведических времен женское начало, матерь
Сва-Слава в образе жар-птицы, является покровительни-
цей Руси. «Вот прилетела к нам, села на древо и стала
петь. И стало в ночи, как днём. И поёт она песни к борьбе
и к битвам. И было так. Потомок, чувствуя славу свою,
держал в своём сердце Русь, которая есть и пребудет
землёй нашей».
Анна Бусел,
публицист, Подмосковье
232
ЖИВАЯ СВЯЗЬ ВРЕМЁН
Людмила Туровская – женщина с колоссальным вну-
тренним стержнем, наделённая редким даром любви к сво-
ей родной земле и ненависти к её врагам. Ей непросто жи-
вётся. Ведь она – всего-навсего женщина – хрупкая, ма-
ленькая, с нежной душой и добрым сердцем. Слыша сто-
ны родной земли, видя царящие повсюду цинизм, произ-
вол, разврат, поругание родных святынь – вопиющие зна-
ки бездуховности, душа её «скорбит и тихо плачет», бо-
лит и страдает.
Но уходят слёзы и страх, уступая место священному
гневу и осознанию необходимости борьбы, сопротивления
мерзости современной жизни, тотальной несправедливо-
сти, творящейся вокруг нас. Борьба эта должна воплотить
в реальные дела, может быть, сродни тем, что вершили на
полях сражений наши великие предки.
В стихах Туровской – живая связь времен, предельно
острое ощущение причастности к русской истории и, на-
верное, самое главное – осознание огромной ответствен-
ности за то, что происходит сейчас с нашей родиной.
Вчитываешься в ёмкие, гордые строки, и перед внутренним
взором оживают светлые образы наших героев: идущих на
битву Александра Невского и Дмитрия Донского, стоящих
насмерть за Правду протопопа Аввакума и боярыни Моро-
зовой.
В стихах Туровской мы видим противостояние света
и тьмы, добра и зла, правды и лжи. Неимоверно трудное
в тёмную эпоху разрушения, надругательства над соб-
ственной историей, когда захватившие СМИ лицемеры,
проститутки и предатели делают всё, чтобы натянуть на
головы простых доверчивых людей колпак чёрной Кривды.
Автор этой книги обладает одним из редчайших по
нынешним временам качеством – умением видеть суть
происходящих трагических событий.
В нынешней отечественной поэзии существует до-
статочно много стихов, оплакивающих нашу несчастную
Родину, разрушаемую негодяями и бандитами, дорвавши-
мися до власти. Чаще всего это душевные, но заунывные,
233
безвольные стихи, которыми можно лишь, как носовым
платком, утирать горючие слезы. В стихах же Людмилы
Туровской не просто душа, но дух – свободный, не по-
корившийся Злу, крепкий, сверкающий, словно булатный
меч, победоносный.
Стихи Людмилы Туровской – сплав веры и мужества,
любви и честности. Их невозможно читать равнодушно. Ка-
жется, самое чёрствое сердце дрогнет от этой искренней
выстраданности. Позиция истинного гражданина своего
Отечества – главное в её творчестве.
На небо русское взгляну –
Увижу свет… И выйду к людям.
И правды хлеб им протяну.
Пусть этим хлебом правды насытятся все, кто устал
от нашей подлой, фальшивой жизни. Пусть эти стихи станут
глотком родниковой воды для всех жаждущих, отчаявших-
ся, понуро бредущих в ночи великой несправедливости,
изнемогающих в неравной битве с жестоким веком.
Валентина Беляева,
композитор, поэтесса, исполнительница
народных песен, Москва
ПОЭТ СИЛЬНОГО,
НАСТУПАТЕЛЬНОГО ХАРАКТЕРА
Стихи Людмилы Туровской стали для меня неожи-
данным и радостным открытием. Передо мной, читателем,
поэтесса предстала глубоким лириком и настоящим граж-
данином своего Отечества, искренно переживающим за
судьбу своего народа, который оказался втянутым ковар-
ными и оголтелыми «демократами» в гибельную для него
политическую и экономическую авантюру. Думаю, если бы
не эта народная беда, мы знали бы поэтессу Туровскую
только как автора эмоциональной, нежной лирики. Как ис-
тинный поэт, в лихое наше время она не могла остаться
равнодушной к судьбе собственного народа.
234
К сожалению, многие современные писатели и
поэты, вместо того, чтобы помогать своему народу под-
няться с колен, лишь горестно вздыхают и отпевают Русь.
Туровская же – поэт сильного, наступательного характера.
Её можно отнести к той категории литераторов, которые в
критическое для страны время смысл своего творчества
видят в мобилизации народа на борьбу за свои права и
достоинство. Вспомним Маяковского, Блока, Горького,
Твардовского и других.
Стихи Туровской одушевлены и романтичны. Один из
примеров живой, глубокой и в то же время оптимистичной
лирики – её стихотворение «Зимняя элегия». «Бренчит пу-
стой трамвай, чертя железный круг… В душе мерцает
свет от юности беспечной. И всё вокруг – не то. Но в
сердце – тот же звук. Живая песнь любви! Глубокой. Бес-
конечной». Впечатляет образность этих строк. Движение
трамвая по замкнутому кругу ассоциируется с движением
часовой стрелки и ощущается как неумолимое течение
времени. Память погружает читателя в личные пережива-
ния. Так происходит, когда сердце человека, слушающего
симфонию, откликается на музыку. Перед внутренним взо-
ром слушателя возникают яркие и чувственные картины
его собственной жизни. Именно образность произведения,
его способность вызывать у читателя ассоциации и есть
признак настоя­щего искусства. Стихотворений, обладаю-
щих подобным достоинством, у Л. Туровской множество.
В. Д. Козлов,
поэт, ветеран Великой Отечественной войны,
Москва
СТРАСТЬ И ДЕРЗОСТЬ
Почему недоброжелателям не нравятся граждан-
ские стихи Туровской? Не потому ли, что они, занимающие
тёплые, насиженные места в литературных кабинетах, с
приходом в отечественную поэзию «дикой», не идущей на
контакты с литературными чиновниками и не приемлющей
никаких компромиссов Туровской, оказываются в тени её
большого и самобытного таланта? Разве такое простишь?
235
 Не нравится некоторым и то, что в книгах Туров-
ской присутствуют бранные слова. Грубые, площадные,
простонародные слова, якобы не достойные высокой
поэзии. Литературным господам и дамам, а также прочим
интеллигентам-обывателям не нравится «запах мутор-
ный» на столичных улицах, матерящиеся беспризорники
в стихах Туровской, сленговые словечки «стрёмно, при-
кольно, бабки». Как же-с, – всё это оскорбляет нежный
интеллигентский слух! Но ведь всё это есть в сегодняшней
жизни! Ведь так говорит наша современная молодёжь. Все
это – приметы нашего страшного времени. А как же без них
поэту-летописцу?
И пусть вспомнят поклонники красот и изяществ,
что испокон веков на Руси существует понятие праведной
брани. Пусть прочтут несравненное «Житие» пламенного
протопопа Аввакума – в нём много непечатных слов. Пусть
заглянут в переписку Ивана Грозного с Курбским, полиста-
ют томик стихов поэта-партизана Дениса Давыдова: «Вся-
кий маменькин сынок, всякий обирала, модных сплетен
дурачок корчит либерала». Разве авторы «ругательств»
прибегали к грубым словам по невежеству, некультурности,
распущенности? Все они болели душой за свою родную
землю, на каторгу шли, под пули в бой летели… Эти, неиз-
ящно выражавшиеся люди.
А Шекспир, Данте! Читайте их, господа хорошие!
Желательно в подлиннике, а не в прилизанных и выхо-
лощенных переводах. Там вы найдёте такое!.. Мало не
покажется.
А мы пожелаем Людмиле Туровской новых настоя-
щих стихов, страстных и дерзких, правдиво отражающих
нашу тяжкую эпоху. Пусть громче звучит её смелый, звон-
кий голос! Будем верить, что тёмному блокадному времени
скоро придёт конец. И среди первых бойцов, прорвавших
вражеское кольцо, непременно окажется поэт Людмила
Туровская.
Елена Билебрук,
журналист, Подмосковье
236
ГЛОТОК СВЕЖЕГО ВОЗДУХА
В каждой женщине живёт могучая сила творческого
порыва и извечной мудрости, но, не каждая женщина спо-
собна ощутить эту силу в себе и раскрыть её для других.
Людмила Туровская обладает даром не только сотво-
рить в себе, но и передать это сотворённое в пространство
вокруг себя безупречным, мастерским поэтическим язы-
ком. Её стихи – как целительный глоток свежего воздуха,
как естественная молитва души. Решительность, с которой
поэтесса вскрывает истину, исторические факты, замал-
чиваемые на протяжении веков, вызывает восхищение и
глубочайшее уважение. Её кровоточащая душа не желает
«жить впотьмах» и готова биться за правду, за любовь,
за настоящие чувства. Она верит в истину, любит родину
и народ, сожалеет об утрате связи человека с природой
и с самим собой. С яростью бойца она обличает «подлую
глупость», в которой как с повязкой на глазах пребывают
люди, самообман столичного бытия, уход от реальности,
от неба, от природы. Её стихи кричат о пошлости, уродстве
и лжи вокруг нас и призывают к возвращению в русскую
речь истинных русских слов, несущих базовый смысл бы-
тия, к возвращению истинных ценностей, к исторической
правде наших предков.
Миссия женщины-поэта – сотворять пространство
стихами, и Людмила Туровская прекрасно и профес-
сионально точно ей соответствует. Она с неисчерпаемым
красноречием демонстрирует свой поэтический дар, кото-
рый волнует души, будит дремлющий разум, заставляет
подниматься над повседневной суетой и разглядеть то,
что порой мы не замечаем в потоке безверия и страха,
внушаемыми нам СМИ.
Я очарована свободным и плавным течением мыс-
ли автора этого сборника, ясными и смелыми поворотами
от духовной беседы, призыва услышать «целебные силы
тишины» к историческим фактам нашего славянского
прошлого, к правде о наших предках, о славянской стати.
Творчество Туровской не просто способно разбудить каж-
дое Я, но и укрепить его, привести в боевую готовность,
дать живое биение сердцу и открыть надежды.
Л. В. Каршинова,
кандидат педагогических наук, доцент,
Подмосковье
237
 ОБРАЗНА САМА МЫСЛЬ
Случается – прочитаешь книгу стихов и ни одна не
то чтобы мысль, но и строка не запомнится. У Людмилы
Туровской практически в каждом стихотворении есть стро-
ки и строфы, запоминающиеся навсегда. Они становятся
частью мышления читателя: Шумит, как яростный кумач/
Навоз течёт из пасти Интернета/ Булатом доблест-
ным звенеть!
Стихи Туровской обладают классической ясностью
формы и содержания. Поэтичность их передаётся чита-
телям не столько через образ, сколько через страстное
чувство. В них образна сама мысль, а не словосочетание.
Образ в поэтике Туровской – средство выражения мысли,
а не самодовлеющая субстанция, как у многих современ-
ных поэтов. Изощрённая образность, витиеватая метафо-
ричность (часто на пустом месте) образуют непроходимую
стену между поэтом и простым читателем. Здесь же,
наоборот, – простая, но эмоционально приподнятая строка
идёт от сердца поэта к сердцу читателя.
В большинстве стихов Туровской образных словосо-
четаний практически нет. Зато есть другое, более ценное
качество! Когда строка до крайности проста (и даже почти
разговорна), но страстность, возвышенность интонации и
убеждённость автора придают ей такую энергию, что она
взлетает выше виршей авторов, стремящихся выражаться
сложно, заумно, оригинально.
Если стихотворение обладает энергией (а у Туров-
ской энергичны даже стихи, написанные пятистопным ям-
бом!), то изобразительно-выразительные средства языка
становятся излишними. Когда человек одержим страстью,
разве ему до образов? В этот момент сама душа становит-
ся созидающей силой! Краткость и чёткость поэтических
строк Людмилы Туровской придает им особенную энергию.
При этом многие стихи остаются нежными и женственными.
Елена Трепетова,
поэтесса, г. Муром
238
ЯРКО, ЗРИМО, РЕЛЬЕФНО
Для Людмилы Туровской любовь – естественное и
единственное состояние, дарующее вдохновение и взлёт,
поясняющее отчаяние и муку, предопределяющее опти-
мизм и веру. «Все начинается с любви» – и это тоже о
стихах автора этой книги. С любви к родным и близким, к
отцу, которого она боготворит, и памяти которого поклоня-
ется, стремясь продолжить его дело («Отец, живут мои
стихи – твои задиристые внуки!»), к матери («Ты, люби-
мая, слёз не растрачивай…»), к бабушке, перед которой
она чувствует свою вину («Ты прости, родимая, прости!
В суете, в проклятой этой гонке мы тебя не слышали
почти»). С любви к Ленинграду, где она родилась, к Повол-
жью, где жили и живут её близкие родственники, и не ме-
нее дорогому Уралу, где прошли её детство и молодость,
где появились на свет первые её стихи.
Интересными и оригинально свежими являются
стихи-посвящения Пушкину, Лермонтову, Маяковскому,
Есенину. Для поэтессы эти поэты – не только предшествен-
ники, но и поразительно близкие по духу современники,
соучастники её собственных исканий и борений.
Ярко, зримо и рельефно выразился талант Туров-
ской в собственно любовной лирике. Мягкость и задушев-
ность, порывистость и напор, самопожертвование и соу-
частие – вот далеко не все лучшие качества лирической
героини, натуры оптимистической, энергичной, отдающей
доброту души своей всем соприкасающимся с нею. Притя-
гательная сила большого человеческого чувства вовлекает
в свою ауру читателя и ещё долго звучит особой и необыч-
ной нотой в его душе и сознании, заставляя сопереживать
и соучаствовать судьбе героини. Это ли не признак истин-
ного, самородного таланта? И дай Бог доброго пути ещё
одному Поэту земли Русской!
А.В.Науменко-Порохина,
доктор филологических наук, Подмосковье
239
 СИМФОНИЯ ЧУВСТВ И МЫСЛЕЙ
Дар поэта – облекать в стройные мысли то, о чём мы
только догадывались, что смутно витало в наших головах
и душах, что подсказывала нам наша интуиция. Именно
это и делает Людмила Туровская, отражая в своих стихах
не только лично пережитое, но и опыт других людей раз-
ных поколений, целых социальных слоёв и всего народа.
Живя интересно и полнокровно, поэтесса оценивает всё,
что происходит вокруг, делает выводы и фиксирует их в
своих стихах. Своим умом и сердцем она фильтрует жизнь.
Её стихотворения – это краткие любовные романы, исто-
рические очерки, живописные пейзажи – симфония чувств
и мыслей.
Особенно приковывает внимание читателя соци-
альная поэзия автора этой книги. В ней – жёсткая позиция
справедливости, бескомпромиссное осуждение подлости,
лжи, предательства. Хлёсткое и ироничное бичевание
политиков, начальствующих бюрократов, нуворишей,
властвующих бандитов действует на израненные души
читателей как пьянящий бальзам правосудия. Читатели
становятся единомышленниками поэта, гражданами свое-
го отечества, глубоко и взволнованно размышля­ющими о
судьбе своей родины.
Человек должен оставаться человеком в любых,
даже самых сложных ситуациях – в радости и горе, в мире
и войне – такова философия творчества Л. Туровской.
Свою гражданскую позицию она не прикрывает красивыми
словами, не боится ранить чей-то изнеженный слух креп-
кой фразой. Всё её негодование пропитано серьёзными
переживаниями, глубоким пониманием ситуации, болью и
одновременно оптимистическим настроем на лучшее. Са-
моироничная, жизнерадостная, добродушная натура поэта
прочитывается между строк. Поэтому стихи Туровской,
несмотря на серьёзность их содержания, не вызывают
тяжёлого чувства уныния и безнадёжности. Наоборот,
жизненный тонус читателя поднимается, появляется готов-
ность снова идти в бой за себя – за своё человеческое
достоинство, за будущее нашей прекрасной Родины.
240
Полтора года мы смотрели на канале «Столица
Плюс» замечательную авторскую программу Людмилы
Туровской «Времён связующая нить». Яркие, самобытные
передачи поэтессы были посвящены песенно-языковым
традициям русской, славянской культуры. В них она высту-
пала как хранительница и защитница нашего национально-
го духовного богатства. Воистину, поэт в России – больше
чем поэт!
О. В. Акулова,
исполнительница русских народных песен,
Москва
БЕРЕГИНЯ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ
Встречаясь с Людмилой Туровской, ощущаешь ред-
чайшую жизнеутверждающую энергию, которой исподволь
заряжаешься сам.
Круг интересов и дел поэтессы и ведущей телевизи-
онной программы «Времён связующая нить» весьма обши-
рен. Но наиболее важно отметить её страстное желание
участвовать в возрождении русской самобытной культуры,
национальных духовных ценностей.
Прекрасный сценарист и режиссёр, умеющий
отыскать значительное и необычное в обычном, философ,
размышляющий о сохранении родной культуры, Туровская
свои идеи и принципы выражает в высокой поэзии и в теле-
журналистике. Мои земляки, потомки древних новгород­цев,
жители северной деревни, практически не выступавшие на
телевидении, находясь в телевизионной студии вместе
с Людмилой, не испытывали растерянности, скованности
или боязни перед телекаме­рами. Людмила умеет раскре-
постить собеседника, расположить его к задушевной бе-
седе, дать ему полную свободу высказывания, ощущение
присутствия в собствен­ном доме. Её вопросы не ставят
в тупик участников передач, наоборот, позволяют людям
раскрыться, пока­зать свои таланты во всей их красе и силе.
Жителям и уроженцам древнего северного села
Усть-Цильма посчастливилось дважды участвовать в теле-
программе Л. Туровской. Они рассказали об уникаль­ном
241
старообрядческом селе, где родились и выросли, о его
истории и основателях, о древних традициях, четыре с
половиной века передаваемых из поколения в поколение
сельчанами. Были показаны старинные одежды, спеты
старинные песни и ставший знаменитым в северном ре-
гионе Гимн села Усть-Цильма. Теперь этот Гимн знают и
москвичи.
Благодаря Людмиле Туровской у моих земляков
появилась возможность показать древнюю русскую куль-
туру большому количеству телезрителей, принести родную
старину из провинции в столицу России. От всего сердца
мы благодарим поэтессу и телеведущую и желаем ей не
терять интереса и любви к глубинке, к русской старине, к
нашей прекрасной народной культуре.
Т. Д. Вокуева,
председатель национально-культурного объеди-
нения Усть-Цилёмов «Русь Печорская» г. Москвы
ПОЭЗИИ ЧИСТЫЙ РОДНИК
Любая работа Людмилы Туровской – это явление
в современной культурной жизни России и стран постсо-
ветского пространства. Новый сборник её стихов на фоне
безудержной вакханалии и литературного паясничания
напоминает чистый родник, из которого можно напиться,
вспомнив об истинных человеческих ценностях, которые
были всегда присущи славянам.
Во многих стихах поэтесса обращается к обыден-
ной, каждодневной жизни простого человека, со всеми
её проблемами, порождёнными состоянием нынешнего
общества. Эта близкая для нас, читателей, тема оказалась
сегодня на обочине творчества многих модных поэтов. У
Туровской же она звучит глубоко, поразительно точно и
честно. Пронзительно и ярко поэтесса пишет о горестях
и радостях человеческой судьбы, знакомых каждому из
нас, представителю отнюдь не литературной профессии.  Минского Государственного
В её стихах мы видим и высокую любовь к родной земле,
242
природе, людям и неугасимую жажду любви женщины
умной, сильной, независимой и одновременно трогательно
уязвимой и нежной.
Однако острее и серьёзнее других звучит в стихах
Туровской гражданская тема. Здесь мы обнаруживаем зре-
лого мастера поэтического слова, бесстрашно называю-
щего вещи своими именами, болезненно переживающего
те беды, которыми больна сегодня родная земля. Всем
своим творчеством поэтесса противостоит нынешнему
положению вещей, поделившему общество на небольшую
кучку победителей, не признающих закона, алчущих мате-
риальных благ, презирающих родную историю и свой соб-
ственный народ, и остальных – практически бесправных,
обездоленных, вынужденных наблюдать игры разнуздан-
ной «элиты». Свободная от социальных иллюзий, поэтесса
страстно, временами яростно, призывает вспомнить о вы-
соких качествах человека – совести и чести, гражданском
долге, любви к своему Отечеству.
Назовём и удивительные качества Людмилы Туров-
ской – бескорыстие, смелость, душевную открытость и
дерзновенность, ставшие в наше время не только не мод-
ными, но и опасными для благополучной жизни. Позвольте
спросить вас, уважаемый читатель, часто ли вы встречаете
ныне эти качества у наших современников? И в частности
у тех, кто занят литературной работой?
В авторе этой книги гармонично сочетаются поэти-
ческий талант, человеческое достоинство и подлинный
патриотизм. Не сомневаюсь, что этим стихам предначер-
тана долгая жизнь, ибо в них через душевные переживания
незаурядной личности без сентиментальных прикрас и из-
лишнего нытья показана картина нашей сложной, трагиче-
ской эпохи. Книга «Признание славянки» наполнена верой
в великое будущее Руси-России и её многострадального
народа.
О. М. Рощинская,
доцент кафедры культурологии,
лингвистического университета, Минск
243
 СПАСИБО ЗА «БАБУШКУ»!
Я познакомилась с Людмилой Туровской в 2004 году
на одном из заседаний Ассамблеи Героев Советского Сою-
за и Героев социалистического труда. Встреча с ней была
неожиданной и, наверное, случайной. Идя по коридору в
противоположных направлениях, мы буквально столкну-
лись друг с другом. Увидав на моей груди ордена и золотую
звёздочку Героя соцтруда, вручённую мне в Кремле в 1991
году, Людмила просияла, и вскинув руки, восторженно вос-
кликнула: «Чувствую что-то родное! Что-то своё, до боли
знакомое!» До сих пор вижу её счастливое лицо, сияющие
глаза и вскинутые к небу руки…
Домой с Ассамблеи я вернулась с её подарком – кни-
гой стихов. Сразу начала читать. И не остановилась, пока не
прочла всё от корки до корки. Стихи меня сильно взволно-
вали. Я много прожила, всю Отечественную войну была на
фронте, полвека трудилась на предприятиях электронной
промышленности, руководила крупными цехами. Перед
моими глазами прошли сотни, тысячи людских судеб. Но
то, что я увидела в стремительных, коротких строчках
Людмилы Туровской, поразило меня до глубины души и
вызвало слёзы. Предельная искренность, правда жизни,
пронзительность души, чистота сердца, богатство чувств и
мыслей… Некоторые строчки буквально врезались в моё
сознание и постоянно пульсировали в нём, не давая покоя:
«Только вскрикнуло сердце моё и заныло тревожно и глу-
хо… Отчего эта смертная боль? Эта грозная тяжесть
откуда? – Потерпи, это зреет любовь. Помолись, так
рождается чудо».
Совершенно ошеломило меня стихотворение «Ма-
ленькая бабушка моя». В нем я увидела образ и своей
бабушки, простой русской крестьянки, стоящей у печи,
пишущей по вечерам письма внукам, живущим где-то по-
далёку и изредка наезжающих в родное семейное гнездо:
«Подойдет к печи, протянет руки к чугунку с бормочу-
щим борщом. Как там дети? Как шальные внуки? Сыты
ли? Приедут ли ещё?» И это – большая линза, старый
дребезжащий телевизор, синий тяжёлый табурет, ласковая
244
кошка на коленях, дополняющие поэтический портрет
деревенской избы, – всё до боли знакомо и любимо мной
с юных лет. Всё – узнаваемо. А значит, поэту удалось
создать собирательный образ женщины-сельчанки второй
половины ХХ века, волнующий душу и сердце любого рус-
ского человека.
Мне так полюбились стихи Людмилы, что захотелось
подарить их моим близким, друзьям, знакомым. Я стала
читать их всем – молодым и старым, мужчинам и женщи-
нам. Разным людям нравились разные стихи поэтессы.
Но стихотворение, посвящённое бабушке, в котором
столько любви и добра, у всех моих слушателей вызывало
восторг, душевный трепет, и часто – слёзы.
С. А. Громова,
ветеран Великой Отечественной войны,
Герой социалистического труда, Зеленоград
СОЗВУЧИЕ
Совпадают биоритмы, пани Людо.
Удивительно близка мне Ваша суть!
Вот сверкают грани строчек, слово чудо,
Родниковою водою вдруг текут.
И щемящего накала страсти слова
Распахнёт забытый нежности тайник,
Где надёжно Вами спрятан хоть суровый,
Всё же трепетный, ранимый чести лик.
Как прекрасна эта искренность и вольность!
Перед совестью, народом и страной
Обнажаться могут гордо и достойно
Люди с чистою и светлою душой.
С упоением читаю Правды речи,
Словно ветер свежий веет с дальних гор,
245
 Словно добрый и надёжный друг сердечный
Поселился в нашем доме с этих пор.
Н. И. Цыганенко,
ст. науч. сотр. НИИ химических волокон,
Киев
СООТЕЧЕСТВЕННИЦЕ
Вы – славянского крепкого рода,
И не женской отваги полны.
Ваша боль – за обиды народа,
За судьбу той Великой страны.
Ваше слово – как выстрел навскидку,
Вам нет дела до всхлипов благих.
Бьёт в «десятку» чужую агитку
Ваш живой, искромётный Ваш стих.
Есть средь нас огневые поэты,
Знать – в Советской Руси будем жить.
На просторах славянской планеты
Нам врага предстоит победить!
А. Добровенко,
главный редактор газеты «Серп и молот»,
Чернигов
ИЗ ШКОЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ
Людмила Туровская – человек своеобразный, раз-
носторонний, непредсказуемый. В своих произведениях
ей удаётся сочетать, казалось бы, не сочетаемые вещи. В
одном коротком стихотворении она умеет соединить века,
поколения русских людей, события разных эпох. Трудно
себе представить, какую колоссальную работу проделы-
вает для этого поэтесса, сколько ей приходится изучать
246
научных и художественных источников, ездить по стране,
встречаться с людьми, чтобы написать одно даже не-
большое стихотворение. Нам, читателям, её произведения
кажутся лёгкими и изящными, созданными на одном дыха-
нии, и мы не задумываемся над тем, какой титанический
труд стоит за каждой короткой строфой любого стихотво-
рения. Стихи Туровской содержат богатейший жизненный
опыт, мы обогащаемся духовно, читая их.
Она прекрасно читает свои стихи! Проживая каждую
строчку, обращая внимание слушателей даже на самые,
казалось бы, мелкие детали, используя различные тембры
голоса, мимику, жесты. С невероятной силой она приковы-
вая к себе внимание слушателей. Встречи с ней остаются
в памяти на долгое время.
  Елена Демичева,
старшеклассница музыкальной школы, г. Бежецк
Людмила Туровская – живая и оригинальная лич-
ность. Она активна, полна идей, не похожа на других совре-
менных поэтов, живущих в литературе, а не в самой жизни.
Восхищает её манера общения с читателями. Доверяя нам
и любя нас, она естественно и просто открывает свои со-
кровенные мысли, свою душу. Слушая её, невозможно не
заразится той энергией, неукротимым желанием, ничего
не упустив, охватить весь мир, которыми переполнена эта
необыкновенная женщина.
Меня поразило её стихотворение «Прадед», рисую-
щее портрет русского крестьянина Петра Яшнова, живше-
го в Поволжской деревне в начале прошлого века. Это
человек действительно достоин уважения и поклонения.
Сегодня многие из нас стесняются своих предков, бывших
простыми крестьянами, копавшимися в земле. А Туровская
с гордостью рассказывает о своём прадеде, воспевая его.
Такому уважению к своим родовым корням можно только
позавидовать.
Когда поэтесса читает свои стихи, в ней чувствуется
огонь и женская сила. Изучая её стихи на уроках литерату-
247
ры, мы уловили волну мыслей и переживаний, некоторых
поэтических особенностей, схожих с творчеством Влади-
мира Маяковского.
Елизавета Федорова,
старшеклассница музыкальной школы, г. Бежецк
Мне очень нравится Людмила Туровская тем, что
она не боится называть вещи своими именами.
На уроках литературы мы изучаем её стихи. Одно из
моих любимых стихотворений – «Лермонтов». Трудно жить
великому поэту в обществе невежд и глупцов. Лермонтов
понимал, что после подавления восстания декабристов,
Россия, в отличие от Европы, не будет развиваться как
сильная держава. Лермонтов не мог прижиться в этом мире
и погиб. Но строки стихотворения Туровской: «Он испытал
Отечества тюрьму, и он ещё отечество возвысит!»
являются пророческими. Лермонтов действительно воз-
высил отечество своим творчеством, показав, как томится
гордая душа, сильная личность в несовершенном мире.
Хорошо то, что в наше время мы помним и любим Лер-
монтова. Мы ценим наше духовное богатство. Но всегда ли
мы ценим его вовремя? Лермонтовская участь постигала
и других русских поэтов. Постигнет и Туровскую. Таковы
законы общества. Есть лидеры, которые отрываются от
традиционных штампов и стереотипов и двигаются дальше
общепринятого. А общество развивается медленно, шаг за
шагом, достигая того, что достигла выдающаяся личность,
лишь через многие годы.
Анна Корсикова,
старшеклассница музыкальной школы, г. Бежецк
ГОЛОСА ДЕТЕЙ
Людмила Тадеушевна!
Вы так красиво читали свои стихи и с восхищением,
что у меня даже слёзы наворачивали. Мне очень понра-
вился ваш первый стих и про прадеда. А вот ещё у меня
248
бабушка партизанкой была. Её сейчас 84 года. Она ездит
на инвалидной коляске. А прадедушка у меня умер, и я ви-
дела только его фотографии.
Вика Лыбо
Когда Людмила Тадеушевна читала стих про своего
прадеда, то я вспомнил своего дедушку, которого не видел.
Он пропал без вести на войне. А прабабушку я видел. Мне
захотелось, чтобы она ещё пожила. Спасибо вам, что по-
могли вспомнить мне моих родственников.
Миша Иванов
У меня тоже был прадед. Он участвовал в войне. Его
забрали фашисты. Он был партизаном, и его расстреляли.
Я видела только фотографию моего прадеда.
Оля Борисова
Людмила Тадеушевна чувствительная в душе, вооб-
разительная, добрая. Многие стихи грустные, у меня слёзы
накатывались, когда я улыбался. Хочу ещё раз услышать
её рассказы.
Миша Цеценко
Мне понравились все стихи. Но про бабушку больше
всех, потому что вы читали так, что я чуть не заплакал.
Миша Лысенко
Ученики 4 «б» класса школы №975 г. Москвы
249
ДОПОЛНЕНИЕ:
В разделе «Ладога-100» речь идёт о книгах:
Баженова А. Славян родные имена.
М., Ладога-100, 2006
Календарь русской славы и памяти.
М., Ладога-100, 2006
Зимина. З. Текстильные обрядовые куклы.
М., Ладога-100, 2007
Адамович Г. Искусство подготовки славянских воинов.
М., Ладога-100, 2006
Альманах. Русская традиция. М., Ладога-100, №1 за
2001, №2 за 2002, №3 за 2004, №4 за 2006
Скобелев.Э. Славянский мир в четвёртой мировой.
М., Слава!, 2005
Гусельников А. Природный пантеон славянорусов.
М., Белые альвы, 2005
В разделе «Русские руны» речь идёт о книгах:
Чудинов В. Русские Руны. М., Альва-Первая, 2006
Чудинов В. Правда о сокровищах Ретры.
М., Альва-Первая, 2006
Чудинов В. Вселенная русской письменности до
Кирилла. М., Альва-Первая, 2007
В разделе «По дороге от Москвы до Минска» речь
идёт о книгах:
Нефёдов Е. Свет впереди. М., ИТРК, 2001
Нефёдов Е. Вечный круг. М.,
Советский писатель, 2006

В разделе «Русская Северная Традиция» речь идёт о

книгах:
Альманах «Исконный Триглав» Выпуск 1.
М., Альва-Первая, 2005
Альманах «Исконный Триглав» Выпуск 2.
М., Альва-Первая, 2007
Логинов Д. Русская Тайна перерождение.
М., Альва-Первая 2007
Сборник Гиперборейская Вера Руссов.
М., Фаир-Пресс 2001

В разделе «Потаённый смысл слова речь идёт

о книге:
Осипов В. Потаённый смысл слова. М., Поколение, 2006

В разделе «Святослав Хоробрый» речь идёт о книгах:

Ломоносов М. Древняя Российская история. Репринтное
издание 1847 г. М., Белые альвы, 2006
Озар. Святослав Хоробре: Иду на Вы!
М., Белые альвы, 2006
Каршинова Л. Русский народный костюм.
М., Белые альвы, 2006

250 251
СОДЕРЖАНИЕ
Глава 1
ТЕЛЕПЕРЕДАЧИ....................................................................4
Ладога-100..............................................................................6
Русская Северная Традиция...............................................13
Потаённый смысл слова......................................................24
Святослав Хоробрый...........................................................29
Русские руны........................................................................35
Звучащее слово Древней Руси...........................................46
Казачий круг..........................................................................56
Запорожская Сечь................................................................60
Русь Печорская ..................................................................67
Владимирский рожок ..........................................................72
Сказ ......................................................................................76
Народное творчество ..........................................................81
Частушка .............................................................................85
По дороге от Москвы до Минска.........................................90
Глава 2
СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ...........................................99
Читателю ..........................................................................101
Дорога любви.....................................................................102
Славянская песня .............................................................102
Белая Русь ........................................................................103
Послание Украине .............................................................104
Сказание о рубеже ............................................................105
Грозный всадник ................................................................107
Реквием 93 .........................................................................108
Последний корабль Атлантиды ........................................109
В конце века .......................................................................110
Миллениум .........................................................................110
В мегаполисе ......................................................................111
Москва базарная ...............................................................112
Город, оставленный Богом ...............................................113
Вчера и сегодня..................................................................115
Сносят Россию ..................................................................116
Господа и холопы ..............................................................118
Горечь ................................................................................119
Хула капитализму ..............................................................119
Тверская стрит....................................................................120
Наши достижения..............................................................121
Третий срам........................................................................122
Кража .................................................................................123
Ночь в Москве....................................................................123
Песня печальная................................................................124
Оккупация...........................................................................124
Гнев.....................................................................................125
Российский бомж...............................................................126
Межвременье ....................................................................127
Sex city ...............................................................................128
Диалог ................................................................................128
Табуны ...............................................................................129
Иваны непомнящие...........................................................129
Пела старуха......................................................................130
Ночная тишина...................................................................131
Столичная реклама...........................................................132
Ново-русские цветы...........................................................132
Монстры .............................................................................133
Монолог нового Чацкого....................................................134
Родная речь........................................................................135
Сплелись в едино времена...............................................135
По следу прошлых лет.......................................................136
Реалии ................................................................................137
В годину горя......................................................................138
Противостояние .................................................................138
Товарищи............................................................................139
В холода............................................................................140
Наш долг.............................................................................141
На Третьей мировой..........................................................142
Великоросс .........................................................................143
Время мужества.................................................................144
Отечество с нами...............................................................145
Патриотам ..........................................................................146
Бункер Сталина..................................................................147
Протестное .........................................................................147
Жестокая реальность........................................................148
Без надежды надеюсь.......................................................149
Ратник .................................................................................150
Видение в Городце на Волге.............................................151
Русская тайна.....................................................................153
Верность.............................................................................154
Тучи над Боровском...........................................................154
Боярыня Морозова............................................................155
В Малороссии....................................................................156
На Волге ............................................................................157
Ода Уралу...........................................................................158
В Тверском краю................................................................159
Север .................................................................................160
У картин Васильева...........................................................160
Руслава...............................................................................160
Судьба ...............................................................................161
Оркестр и труба.................................................................162
Голос ..................................................................................162
Поэт ....................................................................................163
Бессонница ........................................................................163
Боль ...................................................................................164
Усталость............................................................................164
Memento mori......................................................................165
Тоска ..................................................................................166
Доля ...................................................................................166
Друзья-деревья .................................................................167
Бывает час..........................................................................167
В Болдине...........................................................................168
Лермонтов .........................................................................168
Маяковскому.......................................................................169
Сергею ...............................................................................169
Письмо в серебряный век.................................................170
Хулиганка ..........................................................................171
Исповедь поэта..................................................................172
На круги своя......................................................................173
Сквозь невзгоды.................................................................174
Автобиография .................................................................174
Клён ...................................................................................175
К вершине...........................................................................176
Крик ....................................................................................177
Стезя...................................................................................177
Зимняя элегия....................................................................178
Незваный гость..................................................................179
Хвала тишине.....................................................................179
Земля моя..........................................................................180
Если я дома........................................................................181
Простое счастье.................................................................181
Тагайский поворот..............................................................182
Прадед................................................................................182
Маленькая бабушка моя...................................................183
Тоска по детству.................................................................185
Отец ...................................................................................186
Вместо письма маме.........................................................187
В небо стелется дорога......................................................188
Вышла! ..............................................................................189
Вскрикнуло сердце.............................................................190
Проблема ..........................................................................190
Озеро детства.....................................................................191
Миг былого..........................................................................192
Черёмуха ...........................................................................192
Весенние желания..............................................................193
В горах Болгарии.................................................................194
Одиночество.......................................................................196
Прозрение .........................................................................196
Бессонная осень.................................................................197
В ожидании русича..............................................................197
Осенние грёзы....................................................................198
Грустный романс.................................................................199
Соловьиная весть...............................................................199
Любовная записка..............................................................199
Мерцает жизнь....................................................................200
Когда узнала я тебя............................................................201
Признание славянки...........................................................202
Встреча ..............................................................................203
Разгорелось сердце, распылалось....................................204
Прощение ..........................................................................205
Люблю! ...............................................................................205
Слёзы..................................................................................205
Звонок из Киева...................................................................206
На ветру...............................................................................207
Послание ...........................................................................207
Тяжкий дар..........................................................................208
В пути..................................................................................208
Город и лес ........................................................................208
Десятый круг ада ...............................................................216

Глава 3
ОБ АВТОРЕ И ЕГО ТВОРЧЕСТВЕ...................................219

«Славянки вещая душа», А. Веста.................................221 Уважаемые читатели!

«Борьба и созидание», В. Хатюшин...............................223
«Явление русского духа», В. Ковалёв............................226
«Порыв безграничной любви», Е. Нефёдов..................227
«В духоподымающем полёте», Л.С. Черепанов..........228 Ваши соображения по поводу содержания
«Традиция печалования», Ю.Н. Малышева....................229
«Современный эпос», Г. И. Лавров...............................230
«Гордый и пламенный дух», А. И. Бусел.......................231 и оформления данной книги Вы
«Живая связь времён», В. Беляева..............................233
«Поэт сильного,
наступательного характера», В. Д. Козлов .....................234
«Страсть и дерзость», Е. Билебрук................................235
можете сообщить по адресу:
«Глоток свежего воздуха», Л. В. Каршинова.................237
«Образна сама мысль», Е. Трепетова ..........................238
«Ярко, зримо, рельефно», А. В. Науменко-Порохина ....239 ludmila.front@mail.ru
«Симфония чувств и мыслей», О. Акулова...............240
«Берегиня русской культуры», Т. Д. Вокуева.................241
«Поэзии чистый родник», О. М. Рощинская....................242
«Спасибо за “бабушку”»! , С. А. Громова..........................244
«Созвучиие» , Н. И. Цыганенко...........................................245
«Соотечественнице», А. Добровенко.............................246
Из школьных сочинений...................................................246
Голоса детей.......................................................................248

ДОПОЛНЕНИЕ...................................................................250
 В интернет магазине «Традиция»
www.traditciya.ru
Можно приобрести новую книгу Людмилы Туровской
Руслава
Год выпуска: 2009
Число страниц: 80
Издатель: Информационно-издательский центр «Союз»
Новая книга стихов Людмилы Туровской - еще одно подтверж-
дение явления русского духа в эпоху безвременья, народных тягот
и смуты. Ярким стилем, погружением в русскую народную и класси-
ческую традицию, сочетанием современности и глубокой истории,
умением соединить даже в небольшом произведении разные исто-
рические эпохи отличается творчество автора «Руславы». Эту книгу
можно назвать живой крупицей жизни русского народа.
Интернет-магазин «Традиция» представляет
Книги Издательского Дома
«Альва-Первая»:
Альманах «Исконный Триглав», вып.1.
Альманах «Исконный Триглав», вып.2.
Премавати в соавторстве с Д. Логиновым.
«Единство Троицы и суть сил единства».
Д. Логинов. «Русская Тайна. Перерождение».
Л. Виольева, Д. Логинов. «Планетарный миф».
Л. Виольева. «Купальский сказ».
Я. Астахов «Лезвие Осознания».
Я. Астахов «Крушение Лабиринта».
Я. Астахов «Черные Врата».
Я. Астахов «Чудовище».
М. Новиков-Новгородцев «Праздники народного календаря».
В. Чудинов «Русские Руны».
В. Чудинов. «Правда о сокровищах Ретры».
В. Чудинов. «Вселенная Русской письменности до Кирилла».
В. Чудинов. «Тайнопись на русских иконах».
В. Чудинов. «Идея эволюционного словаря».
В. Чудинов. «Священные камни и ведические Храмы древних
славян».
Д. Логинов. «Палинодия благославлена свыше».
Д. Логинов. «Конец четырехвекового заблуждения о Христе».
А. Воронов-Оренбургский. «Ярое Око».
А. Воронов-Оренбургский. «Рай под тенью сабель»
А. Воронов-Оренбургский. «Кавказ проповедь в камне».
А. Воронов-Оренбургский. «След Барса».
А. Воронов-Оренбургский. «Волчье Эхо».
А. Воронов-Оренбургский. «Дарго-кровь за кровь».
А. Воронов-Оренбургский. «Андреевский Флаг».
Онита. «Домой и обратно».
Д. Логинов. «Евангелие от русских волхвов».
Д. Логинов. «Богослов который сказал о Боге одно лишь слово
(«Единосущный» Константина Великого)».
Д. Логинов. «Имя Бога. Стрела и Крест».
К. Фатьянов «Предание о Гиперборее».
тел/факс (495) 392-85-37
тел: 8-926-238-44-99
8-909-626-81-86
www.alva-pervaya.ru
E-mail: tradition@alva-pervaya.ru,
orders@traditciya.ru
ЛЮДМИЛА ТАДЕУШЕВНА ТУРОВСКАЯ

ПРИЗНАНИЕ СЛАВЯНКИ

СТИХОТВОРЕНИЯ
И ТЕЛЕПЕРЕДАЧИ
Издание второе, дополненное

Авторская редакция

Подписано в печать 29.01.2010 г.

Формат 84х108/32
Усл. п. л. 8,125
Тираж 500 экз.
Заказ №1401/10

ИП Бурина (Традиция)
Москва. 115551
www.traditciya.ru
E-mail: orders@traditciya.ru