Книга Дебры Оливье - О чем молчат француженки

Дебра
Оливье
О чем молчат француженки
«Эксмо»
2009
Оливье Д.
О чем молчат француженки / Д. Оливье — «Эксмо», 2009
ISBN 978-5-699-75604-9
Почему все считают француженок такими сексуальными? Почему они такие

стильные? Роскошные? И такие худые?! Журналистка из Лос-Анджелеса
Дебра Оливье вышла замуж за француза и прожила во Франции 10 лет. Она
утверждает: француженки действительно знают о мужчинах, любви и сексе
нечто такое, чего не знают остальные женщины. В своем бестселлере «О чем
молчат француженки» Дебра развенчивает много мифов и раскрывает много
секретов самых соблазнительных женщин мира. Какое это все имеет к вам
отношение? Хм, кто знает, возможно, вы тоже… немного француженка.
ISBN 978-5-699-75604-9 © Оливье Д., 2009

© Эксмо, 2009
Д. Оливье. «О чем молчат француженки»
Содержание
Книги серии «Психология. М & Ж» 7
Вступление 9
Глава 1 17
Глава 2 33
Глава 3 54
Глава 4 70
Глава 5 91
Глава 6 105
Глава 7 118
Также в серии «Психология. М & Ж» выходят 128
Стив Харви 128
Эллен Фейн и Шерри Шнайдер 135
4
Дебра Оливье
О чем молчат француженки
«Полезно знать обычаи разных народов для того, чтобы понимать
свой собственный, а также чтобы не воспринимать все, что у них
принято не так, как у нас, смешным и противоречащим здравому
смыслу».
Рене Декарт
Debra Ollivier
What French Women Know: About Love, Sex, and Other Matters of the Heart and Mind
Copyright © 2009 by Debra Ollivier. This edition is published by arrangement with Triden
Media Group, LLC and The Van Lear Agency LLC
Перевод Алексея Андреева

Художественное оформление Петра Петрова
5
6

Книги серии «Психология. М & Ж»

«Француженки не спят в одиночестве»

Впервые все секреты необыкновенного шарма самых сексуальных женщин мира! Как
научиться флиртовать по-французски? Как француженки с помощью одной детали гардероба
создают стильные образы? Почему, даже имея небольшой опыт в любви, они так сексуальны?
Какой главный секрет успешных отношений знают только француженки?
7
Откройте в себе француженку, где бы вы ни родились!
«О-ля-ля! Французские секреты великолепной внешности»

Как найти свой неповторимый образ и стиль. Как подобрать нижнее белье, чтобы чув-
ствовать себя сексуальной. Как подчеркнуть красоту правильным макияжем. Как создать
магию с помощью идеального парфюма. Как остаться великолепной в любом возрасте. Эти и
другие секреты самых желанных женщин планеты в новой книге автора бестселлера «Францу-
женки не спят в одиночестве» Джейми Кэт Каллан.
«Бонжур, Счастье! Французские секреты красивой жизни»

Впервые самые обворожительные женщины мира поделятся секретами красивой жизни:
как найти свой источник радости и вдохновения; как покупать меньше, но с гораздо большим
толком; как выглядеть на миллион за несколько евро; как флиртовать по-французски (с наме-
рением и просто так) и как радоваться жизни каждый день.
Вторая книга Джейми Кэт Каллан, автора супербестселлера «Француженки не спят в
одиночестве».
«О чем молчат француженки»

Журналистка из Лос-Анджелеса Дебра Оливье вышла замуж за француза и прожила во
Франции 10 лет. Она утверждает: француженки действительно знают о мужчинах, любви и
сексе нечто такое, чего не знают остальные женщины. В своем бестселлере «О чем молчат
француженки» Дебра развенчивает много мифов и раскрывает много секретов самых соблаз-
нительных женщин мира.
8

Вступление

Первой француженкой, с которой я повстречалась в Америке, будучи еще девочкой,

была загадочная соседка, поселившаяся рядом с нами в Лос-Анджелесе. Она была… словно
не совсем нормальной. Даже в самую жаркую погоду она носила на шее платок. Она ходила в
местный продуктовый магазин на высоченных каблуках и рассматривала товары так, словно
собиралась делать трепанацию черепа каждому помидору, который кладет в свою корзину. У
нее было двое бледных и вежливых детей, которые носили носки с открытыми сандалиями
(что в солнечном Лос-Анджелесе считалось преступлением), и эта троица говорила между
собой на непонятном языке, словно прилетела с другой планеты. Та женщина носила волосы,
собрав их в пучок, и на фоне длинноволосых обитательниц Южной Калифорнии выглядела
театрально и немного угрожающе. Она была существом из другой галактики. Казалось, что
даже ее машина сделана не в нашей солнечной системе (как выяснилось, она ездила на кабрио-
лете Citroen DS). Однажды я набралась храбрости, подошла к ней в супермаркете, где она при-
дирчиво изучала молекулярное строение дыни-«колхозницы», и спросила, откуда она. Жен-
щина осмотрела меня с ног до головы и с гордостью ответила: «Мы из Франции».
Ах, вот как. Теперь все встало на свои места. Все, о чем я пишу, происходило задолго
до появления скетчей «Яйцеголовые» 1, поэтому расслабленные калифорнийцы еще не были
готовы к появлению в их среде иноземных существ. Эта женщина была роскошной, немного
пугающей и абсолютно не такой, как все остальные.
Я окрестила ее «мадам Франция». Она жила поблизости от нас, и между нашими семьями
завязались в некотором роде дружеские соседские отношения. Моя мама решила попривет-
ствовать вновь прибывшую в наш район незнакомку и угостила ее домашним печеньем с шоко-
ладной крошкой. «Мадам Франция» не осталась в долгу и пригласила к себе домой, «проста-
вившись» бутылкой арманьяка. Все мы ломали голову над вопросом, есть ли у нее муж. Если
есть, то где он? Может, она вдова? Или в разводе? Никто не знал, все боялись спросить, отчего
личность и прошлое «мадам Франции» становилась еще более загадочными. Я завязала зна-
комство и начала играть с ее детьми, которые оказались в одинаковой мере капризными и дру-
желюбными. Помню, что она была первой француженкой, которой я произнесла мою первую
фразу на французском языке. Я сказала ей, что собираюсь есть: «Je vais manger mon diner»2,
на что та покачала головой и ответила: «Нет, дорогая. Это животные едят. А люди обедают».
1
Англ. Coneheads – серия скетчей об инопланетянах, показанных в начале 1990-х гг. в лучшей американской юмористи-
ческой ТВ-передаче Saturday Night Live (SNL). Позже был снят полнометражный фильм в духе этих скетчей. – Прим. перев.
2
Буквально: «Я собираюсь съесть мой обед» – фраза построена грубовато, т. е. в типично американском стиле. – Прим. ред.
9
Сказано это было с таким бесповоротно французским убеждением и силой, что я почувство-
вала, словно меня ударили по голове чем-то тяжелым.
В то еще невинное подростковое время я уже догадывалась, что Франция – это земной
рай тонких чувств, плотских наслаждений и высокой культуры. Американская танцовщица и
певица Джозефин Бейкер (Josephine Baker), одетая в юбку из банановых листьев и нитку жем-
чуга, стала там звездой в годы между двумя великими войнами прошлого века. Генри Миллер
писал в своей парижской «лаборатории черных кружев» скабрезные романы, которые незамед-
лительно запрещали к издательству в его родной Америке. Франция всегда привлекала людей
своим свободомыслием, интеллектуальностью, сексом без обязательств, высокой культурой и
известными на весь мир кулинарными блюдами (не обязательно в том порядке, в котором я
перечислила). И среди всех соблазнов этой страны самыми притягательными и желанными
были, конечно, сами француженки.
Вот уже много столетий француженки славятся своей привлекательностью с сильным
оттенком вульгарности и непристойности. Француженку считают кокеткой, роковой женщи-
ной, соблазнительницей, секс-игрушкой, женщиной-вампиром, сукой и Снежной Королевой
одновременно. Она рафинирована до кончиков ногтей, строго следует этикету, и она одновре-
менно модница и отвергающий предрассудки бунтарь.
С тех времен, как французы подарили нам Статую Свободы, представители этой нации
оказывали довольно неоднозначное влияние на американскую культуру, их считали совер-
шенно отличными от всех остальных людей. Любопытно, что в поп-культуре «мальчиш-пло-
хиш» зачастую говорит с французским акцентом. Любовница в канонах нашего культурного
стереотипа, без всякого сомнения, должна быть француженкой. Стерва и подонок обычно ока-
зываются французами (ну и раз на то пошло, это касается также повара, вора, его жены и его
любовницы). В представлении среднестатистического американца женщина с пугающе длин-
ными ногами от ушей просто обязана быть француженкой, но и дьявол чаще всего изъясняется
с сильным французским акцентом.
Понятное дело, что мы воспринимаем француженку, как существо слегка порочное. Ее
страсть для нас как провокация. Мы любим и одновременно ненавидим ее только потому, что
она – наша полная противоположность, и потому, что ее миропонимание противоречит нашим
культурным традициям и нормам морали в вопросах любви и секса. Ну и, кроме прочего, мы
совершенно уверены, что ей есть, что скрывать. Она будто с рождения была окружена атмосфе-
рой чувственности, в то время как все мы выросли под присмотром бойскутов-пионервожатых
с их командой: «Руки поверх одеяла!» Судя по всему, француженка знает гораздо больше, чем
мы, о том, как давать и получать удовольствие, чаще занимается сексом без обязательств и
вообще ест гораздо больше сладостей и пирожных, чем мы можем себе позволить.
Как и многие другие американцы, я впервые попала во Францию бэкпэкером 3. Несколько
лет спустя я вернулась, начала обучение в Сорбонне, поселилась в меблированной кладовке
старой, роскошной, но мрачноватой квартиры в XVI arrondissement4, которую делила с соседкой
по комнате по имени Сола́нж.
Соланж родилась в Эльзасе. Кожа ее была бледной, а волосы соломенного цвета.
Несмотря на ангельский вид и предполагаемый сказочный подтекст характера, она была
жестка, как сталь, и экономна, как хуторские крестьяне Северной Европы, от которых и про-
исходила. Так я объясняла себе ее бережливость и умеренность.
3
Англ. back-packer – малобюджетный турист с рюкзаком. – Прим. перев.
4
Франц. – городской район. – Прим. перев.
10
Она ела сыр и оставляла корки, которые сушила, после чего растирала
себе в суп. Точно так же она обходилась с высохшими остатками длинных
батонов багета.
Она была сдержанна, во время разговора практически не жестикулировала, и у нее было
всего три платья, что объясняло почти полное отсутствие вариаций в ее облике. В общем, хотя
Соланж и была стопроцентной француженкой и обладала определенным шармом и сексапи-
лом, я поняла, что, если все француженки такие же, как она, мне явно стоит пересмотреть
свое представление о представительницах женского пола Пятой республики. К тому времени я
поняла, что общеизвестное выражение je ne sais quoi5, которое англосаксы6 связывают с фран-
цуженками, вероятно, скрыто где-то в их глубине и совсем не так очевидно, как принято счи-
тать.
На последнем курсе Сорбонны я читала много nouveaux romans7, часто носила шарфы
и платки и благодаря ежедневному общению с местными жителями приобрела собственное
отношение к французам – смесь любви и ненависти. Прошел насыщенный событиями и вкус-
ной едой год, но после возвращения в Калифорнию я решила, что мои французские деньки
окончились навсегда.
Однако не тут-то было. Через много лет после описанных событий я встретила француза,
который работал над кинокартиной в Лос-Анджелесе. Я мгновенно поняла, что он француз,
потому что он ел гамбургер вилкой. У нас начался роман, я вернулась во Францию, где мы
и поженились, у нас родились двое детей, и я счастливо продолжала изучать флору и фауну
местных нравов и обычаев. Я жила в северо-восточной части города на правом берегу в XIX
arrondissement – изначально рабочей окраине столицы, куда медленно, но неуклонно пересе-
лялась обеспеченная часть населения. Эту часть города я называла «рабочим Парижем» из-за
высокой плотности жителей, многие из которых приехали сюда из самых разных уголков мира.
(Один из моих парижских друзей шутил, что для того, чтобы попасть в мой район, ему надо
брать с собой паспорт. В то время такой снобизм меня еще удивлял.) Франция – это не только
Эйфелева, но и Вавилонская башня, и XIX arrondissement служит тому прекрасным подтвер-
ждением.
Как бы там ни было, во времена, когда я поселилась в XIX arrondissement, этого района не
было на многих туристических картах и в путеводителях. Казалось, что авторы путеводителей
клали большое круглое печенье в центр карты Парижа, обрезали вокруг него ножницами и
ненужную часть карты выбрасывали. Из северных окраин на слуху были только Монмартр
5
Франц. буквально переводится «я не знаю что» и означает, что человек хочет выразить нечто трудно выразимое словами. –
Прим. ред.
6
Да, я понимаю, что норманны покорили англосаксов много столетий назад и с тех пор многое изменилось. Я использую
термин «англосаксы» или приставку «англо» как обозначение культурной среды США и стран, исторически входивших в
британскую сферу влияния, и для обозначения англофилов. Каюсь перед всеми поборниками лингвистического пуризма,
виновата. – Прим. автора.
7
Франц. «новые романы». Здесь в смысле «дань моде, литературное направление». – Прим. ред.
11
и кладбище Пер-Лашез. «Настоящий» Париж, который все должны знать, был расположен в
центре карты и ограничивался Левым Берегом8.
Почему я об этом так подробно рассказываю? Дело в том, что большая часть стереотипов
о француженках связана именно с центром города, о котором так много писали и который
в основном и осматривают туристы. Именно в районах вокруг Сены и зародились клише и
мифы о парижанке – слегка высокомерной особе с длинными ногами, у которой полностью
отсутствует жировая прослойка, которая гуляет по Сен-Жерме́н-де-Пре, выглядит très chic9 и
которая олицетворяет сексуальность, как никто другой.
Шикарная Parisienne10 с Левого берега Сены не может олицетворять всех француженок

точно так же, как и Париж не может быть единственным символом, представляющим все
остальные французские города. Чтобы в этом убедиться, совершенно не обязательно посещать
все 95 департаментов Французской республики. Просто сойдите с протоптанных туристами
маршрутов в центре города, которые больше отражают славное прошлое страны, чем ее много-
гранное, разноцветное и разношерстное настоящее, и вы столкнетесь с огромным количеством
женщин, не принадлежащих к стереотипу гламурной парижанки. Обобщения делать всегда
сложно, и эта книга – не исключение. На каждую женщину, соответствующую стереотипу,
есть, по крайней мере, одна, которая олицетворяет ее полную противоположность. На каждую
парижанку, которая словно сошла с обложки журнала Elle и прогуливается по обувному раю
на земле – улице Гренель, в мини-юбке размером со столовую салфетку и с последним рома-
ном Мишеля Уэльбека в сумочке, существует другая француженка, живущая в Сан-Бонне-
ле-Шато, которая заказывает платья-разлетайки в цветочных узорах по каталогу La Redoute,
играет в петанк по выходным после того, как споет в хоре в местной церкви. И такая францу-
женка может быть очень толстой.
Все это напоминает мне закадровый голос в классической картине Жан-Люка Годара
«Мужское – женское» 1966 г. Зритель видит зернистые черно-белые кадры, показывающие
обычных француженок за работой, которые вызывают в памяти лучшие дни французской
новой волны, и слышит женский закадровый голос:
«Сегодня в Париже. О чем мечтают молодые женщины? Но какие
молодые женщины? Те, которые работают на конвейере и которым не до секса,
потому что они безмерно устают на работе? Сотрудницы маникюрных салонов,
которые с восемнадцати лет начинают подрабатывать проституцией в больших
отелях на правом берегу Сены? Или школьницы, которые читают только
Анри Луи Бергсона11 и Сартра, потому что их богатые буржуазные родители
никуда не разрешают им ходить? Среднестатистической француженки не
существует».
Совершенно верно. Нет среднестатистической француженки, точно так же, как нет сред-
нестатистической американки, японки или итальянки. И тем не менее.
Она все же существует. На днях я случайно подслушала разговор американцев, один из
них рассказывал коллеге о новой любовнице своего начальника. Он сказал только два слова:
«Она француженка», и этими словами все было сказано. Его коллега понимающе улыбнулся,
поднял бровь и ответил: «О-ла-ла».
Разговор двух американок по тому же поводу звучал бы немного по-другому: «Она фран-
цуженка». «Ого!»
8
Рив Гош – Прим. ред.
9
Шикарно, изыскано.
10
Франц. парижанка.
11
Bergson (1859–1941) – французский философ и психолог, представитель интуитивизма и философии жизни.
12
Все только потому, что многие француженки, независимо от

их внешности, по нашему мнению, обладают сверхъестественной
чувственностью. Для американок все француженки – опасные конкурентки.
Во Франции сложилась необыкновенно благодатное сочетание качеств – буржуазии и
богемы, городского и пригородного. В результате возникли определенные французские архе-
типы. Они появились на культурной почве, богатой бесконечно сложным переплетением древ-
них ритуалов и традиций, на которых взращено все население. И поэтому каждый день при-
близительно в одно и то же время Франция останавливается и со звуком придвигаемых к столу
стульев садится обедать. Французы любят бастовать, добиваясь общих целей, отводят на обед
два часа, летом уходят на долгие каникулы, читают Пруста в метро, готовят не из продуктов,
а… иногда из воздуха, обладают хорошо развитым эстетическим чувством, всегда стремятся
к получению удовольствия, отвергают многие моральные догмы, на которых помешаны англо-
саксы, да и вообще предпочитают жить, а не зарабатывать на жизнь. Короче, французская куль-
тура производит выпечку из слоеного теста точно так же, как производила сто лет назад, и
точно так же, да простят мне мою гастрономическую метафору, производит француженок. Так
что в словах, которые однажды произнесла британская актриса Шарлотта Рэмплинг, есть боль-
шая доля правды:
«Это французы сделали француженок такими красивыми. Они
прекрасно чувствуют свое тело, великолепно двигаются и говорят. Они
уверены в своей сексуальности. Такими их сделала французская культура».
Именно французская культура создала француженок, которые, как известно, от нас очень
отличаются. Собственно говоря, француженок мужчины любят за то, что они очень не похожи
на нас. Однако не будем впадать в крайности и сравнивать две разные
культуры. Это неблагодарное занятие: мы рискуем начать превозносить француженок
и унижать американок. Бесспорно, я буду писать о самых выдающихся и интересных каче-
ствах француженок, но я не ставлю себе целью вознести этих женщин на пьедестал. То, к чему
я стремлюсь, выражено в эпиграфе к предисловию, т. е, согласно Декарту, хочу рассмотреть
отличные от наших культурные ценности в искренней надежде на то, что нам удастся увидеть
и оценить свои собственные ценности в новом свете.
Я понимаю, что передо мной стоит серьезная задача. Ведь я собираюсь сравнить нашу
относительно молодую культуру, появившуюся из пуританского мировоззрения с его ортодок-
сальным взглядом на любовь и секс, и древнюю европейскую культуру с ее бесконечным пере-
плетением сексуальных и политических интриг и усвоенным представлением людей о том, что
главное в жизни – это наслаждение. Ингредиенты, из которых складываются наши культуры,
разные, однако ничто не мешает нам сделать из них салат, достойный любого гурмана.
13

***

Эта книга, конечно, не исторический экскурс, но французская культура насчитывает
много веков, поэтому некоторого погружения в историю не избежать. Давайте галопом по
Европам отдадим почтение столетиям французской мысли, благодаря которым появился идеал
утонченной любви. Некто Андреас Капелланус, о котором мы не знаем практически ничего,
был автором прозы, чья долговечность и популярность сравнима с периодом полураспада плу-
тония. В 1184 г. этот Капелланус дал следующее определение утонченной любви: «Это чистая
любовь, соединяющая сердца двух влюбленных чувством божественного удовольствия. Эта
любовь – соединение умов и близость сердец, она не идет дальше скромного поцелуя, объятия
или целомудренного прикосновения к голой плоти возлюбленной. Эта любовь не идет дальше,
не выплескивается своим финальным утешением, потому что подобное поведение недостойно
тех, чья любовь чиста… Эта другая любовь называется смешанной любовью, и она дарит людям
все плотские удовольствия, конечным результатом которых является акт Венеры».
Хотя автор и упоминает «акт Венеры» на втором месте после целомудренной любви, не
стоит думать, что именно этот «акт» не занимал свободное время и бурное воображение дру-
зей-трубадуров Капеллануса и всех последующих поколений философов, писателей и поэтов.
В XVI веке появился писатель Франсуа Рабле́ – большой любитель самых разных наслаждений.
Как считал Рабле, «природа не любит пустоты», поэтому он исходил из того, что все суще-
ствующие отверстия человеческого тела должны быть чем-то заполнены и заняты. Рабле напи-
сал новаторское произведение «Гаргантюа и Пантагрюэль», где изложил многие аспекты упо-
мянутой темы, а также предлагал «несколько способов охлаждения и усмирения похоти» и
«пыла страсти». Среди предложенных им средств пьянство, наркотики, тяжелый труд, при-
лежная учеба и, конечно же, «многократное повторение акта утоления сладострастия». Все
это должно способствовать искоренению «пламени разврата» и воспаления «полостного нерва,
функцией которого является эякуляция влаги, обеспечивающей размножение рода людского».
Именно Рабле научил французов и француженок тому, что секс –
это, по сути, очень веселое занятие. Оно, конечно, и трагичное, странное,
несвязанное, прекрасное и пронзительное. Но в первую очередь – веселое. И
если кто-то лишен чувства юмора и чересчур серьезно подходит к сексу, то
вряд ли будет получать от него большое удовольствие.
Вольнолюбие Рабле пришлось французам по вкусу, и за ним последовал целый ряд «рас-
пущенных» авторов, вошедших в историю своими скандальными опусами (одним из коих
является широко известный сексоголик маркиз де Сад). Лично мне больше по душе Рабле с
его искрометным юмором. Мне кажется, именно Рабле научил французов и француженок (и
это они запомнили навеки) тому, что секс – это, по сути, очень веселое занятие. Оно, конечно,
и трагичное, странное, несвязанное, прекрасное и пронзительное. Но в первую очередь – весе-
лое. И если кто-то лишен чувства юмора и чересчур серьезно подходит к сексу, то вряд ли будет
получать от него большое удовольствие. Поэтому соединив в одном шейкере мысли Рабле,
романтизм утонченной любви, добавив немного серьезности и фривольности, мы получим
чисто французский коктейль. И он будет сильно отличаться от того, к чему привыкли амери-
канки.

***

Наш англосаксонский подход к сексу и любви отличается от французского как небо и
земля. Теперь понятно, почему так много англосаксов уезжали в Париж. В 1833 г. Ральф Уолдо
14
Эмерсон12 написал строчки в своем дневнике, которые не потеряли актуальности и в наши

дни: «Молодые люди очень любят Париж отчасти потому, что в этом городе они пользуются
невиданной свободой от любопытных глаз и потому что никто не вмешивается в их жизнь.
В этом городе можно идти туда, куда тебя ведут глаза». Вашингтон Ирвинг13 более подробно
объяснил, чем именно так хороши француженки. Они «прекрасно умеют вскружить голову
и возбудить ту часть тела, которая находится ниже пояса». Учитывая тот факт, что голова у
мужчин часто расположена на 15 см ниже пояса, предлагаемая француженками схема работает
блестяще.
Да простит меня читательница за резкий прыжок из тех давних времен сразу в наше.
Много воды утекло, но американцы мало изменили свои правильные и неправильные пред-
ставления о французах.
Если мы все еще уважаем французов за их savoir-faire14 в амурных вопросах (то бишь
тогда, когда мы их не ненавидим), то это объясняется тем, что многие из наших личных ком-
плексов во Франции просто исчезают. Когда мы во Франции, то знаем, что можем выбросить
нашу пуританскую мораль в окно. Мы начинаем понимать, что хотя мы первые сказали «зани-
майтесь любовью, а не войной», только французы знают, как это правильно делать, в то время
как мы сами все еще ведем вялотекущую окопную войну полов с периодическими перестрел-
ками.
И, правда, с любовью и сексом во Франции все в порядке, merci beaucoup15. Попривет-

ствуем словами bonjour16 Жанин Моссю́-Лаво́ – красавицу бальзаковского возраста, которая по
совместительству – директор Национального центра научных исследований ( CNRS17) и автор
недавно вышедшей книги «Сексуальная жизнь во Франции». Если у вас нет времени или жела-
ния продираться через 431 страницу этого въедливого французского исследования, я сделаю
для вас короткое резюме: «Сексуальная и любовная жизнь французов – живая, трагичная и
смешная одновременно», – пишет Моссю́-Лаво́. Французский журнал L’Express в рецензии
на эту книгу писал: «Во Франции практикуется искусство любви, являющееся одновременно
серьезным и легким, нежным и требовательным. Это идиллическая форма гедонизма».
Выражение «идиллическая форма гедонизма» звучит заманчиво в эпоху, когда секс про-
дает все, но любовь остается неуловимой как никогда ранее. Француженки, похоже, знают, что
секса и любви далеко не всегда можно добиться при помощи заранее продуманных стратегий,
правил и догм. Француженки могут без обиняков заявить, что найти секс и любовь – все равно
что отправиться в неизведанную землю без компаса, но с твердой решимостью испытать эту
жизнь во всей ее потрясающей сложности. И эта мысль возвращает нас на несколько столетий
назад к некой мадам де Скюдери́.
Мадам Мадлен де Скюдери́ была не самой красивой, но хорошо образованной женщи-

ной и влиятельным членом парижского писательского сообщества XVII века. В 1654–1661 гг.
она написала и опубликовала роман «Клелия» (Clélie). В этой книге описана карта любви (или,
точнее, La Carte du Tendre, т. е. «карта нежности»), где с картографической точностью пока-
12
Ralph Waldo Emerson (1803–1882) – американский эссеист, поэт, философ, пастор, общественный деятель и мыслитель.
13
Washington Irving (1783–1859) – выдающийся американский писатель-романтик, которого часто называют отцом аме-
риканской литературы.
14
Умение, искушенность.
15
Спасибо большое.
16
День добрый.
17
Centre National de la Recherche Scientifique.
15
заны превратности любви и география сердца. Несмотря на то что даже для того времени такая
постановка вопроса была и излишне манерной, и слегка пошлой (французский поэт Буалё даже
написал на этой основе сатирическую книгу «Герой романа»), творение писательницы снис-
кало свою минуту славы и показало, что француженки тех времен думали о любви и сексе.
Отправным пунктом на карте любви является город под названием Новая Дружба (распо-
ложенный в самом низу карты). В ландшафте доминируют три большие реки: Уважение, При-
знание и Склонность. Вокруг них расположено несколько водоемов: Озеро Безразличия, Море
Близости и Океан Опасности. Тут и там раскиданы поселки, чья функция сводится к тому,
чтобы способствовать любви: Деревни Нежности, Небрежности и Щедрости, города: Честно-
сти, Уважения, Искренности и Страсти, а также поселения: Подчинения, Прилежания и даже
Хорошего Личного Ухода. Все дороги ведут не в Рим, а в манящее и привлекательное, но
одновременно опасное место под названием «Неизвестные Земли». Мадам де Скюдери́ писала:
«Река Склонности впадает в так называемое Море Опасности, а на краю этого моря находятся
Неведомые Земли, названные так, потому что мы не знаем, что там находится». Логично.
Даже через несколько столетий эти слова не утратили своей актуальности. Ланд-
шафт сердца является универсальным и безвременным, неизвестность всегда присутствует за
пиками и долинами всякой любовной связи, а француженки (несмотря на массу клише, кото-
рые на них навешивают) так и остаются идеальным примером того, как свободно можно жить
своей собственной жизнью.
16

Глава 1
Мужчины

О том, как можно сильно любить, об очень плохом и скверном
слове, игривом отношении между полами, почему мужчина – совсем
не страус эму, о сугубо французских проблемах женского гардероба,
смешивании противоречий и о прелестях «третьего пути»…
«Мы хотим иметь право соблазнять и быть соблазненными. Во

Франции никогда не будет борьбы между полами».
Французская феминистка Сильвьен Агасински – (Sylviane Agacinski)
«После короля этой страной на самом деле управляет женщина».

Луи XIV
Недавно, когда я была в Париже, меня пригласили на ужин. Все приглашенные были жен-
щинами, и вид у них был такой, будто они только что закончили заниматься сексом со своими
партнерами. Они звонко чокались бокалами, смеялись и говорили о своих мужчинах. Ни одна
из женщин не жаловалась и не искала сочувствия по поводу своих отношений с мужчинами,
ни одна не высказывала недовольства ими. Напротив, все делились мыслями о достоинствах
представителей противоположного пола.
И обратите внимание, дорогая читательница, что во французском языке, в отличие от

английского и русского, не существует выражения «противоположный пол». Это выражение
можно, конечно, перевести на французский, но, услышав его, француженки подумают, что вы
говорите о макаках или других, возможно опасных, видах обезьян. Мужчин они не считают
противоположными нам, хотя те и не такие, как мы. Присутствовавшие на ужине француженки
обладали тайным знанием о мужчинах – как телесным, так и умственным. Этих женщин можно
назвать Шпионами в доме любви.
Любители французской эротики, возможно, узнают это название новеллы Анаис Нин 18.
Одна из величайших писательниц XX века Маргерит Дюра́ 19 писала:
18
Anaïs Nin (полное имя – Анхела Анаис Нин-и-Кульмель, 1903–1977) – американская и французская писательница,
известная своими эротическими романами и дневником, который вела более 60 лет.
19
Marguerite Duras (1914–1996) – французская писательница, сценарист, режиссер и актриса.
17
«Мужчин надо любить сильно. Очень сильно. Иначе их совершенно

невозможно переносить».
Дорогие читательницы, давайте скажем прямо – во Франции мужчины и женщины дей-
ствительно любят друг друга. Очень сильно. Между ними нет войны полов, как в Америке.
Мужчины и женщины на самом деле хотят быть вместе. Они наслаждаются компанией друг
друга. Они вступают в споры и словесные поединки. Обсуждают. Флиртуют. Они желают встре-
чаться при самых разных социальных обстоятельствах. Те из вас, кто хоть раз присутство-
вали на французском званом обеде или ужине, возможно, были поражены рассадкой гостей в
порядке: мальчик – девочка – мальчик – девочка. И это вовсе не блажь хозяйки вечера и не
требование французского обеденного протокола (хотя французы знают толк в протоколе).
Позвольте рассказать вам о первом французском ужине, в котором мне довелось участ-
вовать. Гостей рассаживала хозяйка вечера – киномонтажер Клодин из Бретани. Она стояла
около стола, характерно, по-французски, надув губы. Ужин происходил за большим и длин-
ным деревянным столом. Клодин критически осматривала гостей и решала, кто с кем будет
сидеть. «Ты сядешь здесь… а ты – с Жан-Клодом… mais non!20 …Полетт, подожди, ты сядешь
с Домиником… ты идешь сюда, а ты…»
Главное, чтобы женщины не сбились в кучу, словно куры. Мужчины тоже не должны
уединяться и создавать свои чисто мужские компании. Супругов безжалостно разъединяют
и рассаживают по разные стороны стола. Смысл рассадки заключается в том, чтобы создать
самое сочное и сбалансированное сочетание полов 21 и разнообразие. Французы убеждены, что
разговор (и, конечно, вся жизнь) станет гораздо интереснее, если представителей полов пере-
мешать друг с другом, что приведет к стимуляции интеллектуальной активности, невинному
флирту tê te-à-tê te22 и другим формам спонтанного человеческого общения.
Тогда действия Клодин по рассадке гостей казались мне слегка надуманными, старомод-
ными и излишними (но в ту пору я еще немногое знала о французских обычаях). Я сидела
и думала: «Интересно, что она еще придумает? Раздаст всем бейджики с именами? Зачем
такой сложный ритуал? И вообще, почему я обязана сидеть рядом с мужчиной, который кру-
тит свои сигареты размером с хлебную палочку руками и похож на Сартра, только волосы у
него лучше?»
После того как все выпили по первой и вино было снова разлито по бокалам, в мою сто-
рону кинули несколько пробных вопросов. (Все это происходило сразу после скандала Клин-
тона и Моники Левински. Да, это было давно!) Меня спросили, почему американцев так вол-
нует этот банальный вопрос. Почему такая бытовая мелочь может занимать внимание великой
нации? У американцев с головами, вообще, все в порядке? Я не стала углубляться в тему пури-
20
О, нет!
21
Во французском языке слово «пол» («genre») имеет много других значений и теряет прямолинейность, свойственную
английскому эквиваленту. Французское слово «genre» является сексуально нейтральным – почти как научное понятие «ген-
дер», т. е. имеет скорее социальный, а не биологический смысл. – Прим. автора.
22
Тет-а-тет – с глазу на глаз.
18
танства и его ценностей и коротко ответила: «Je ne sais pas»23. В тот вечер я узнала много
нового и полезного. Например, что первым литературным описанием минета западная циви-
лизация обязана Рабле, щипчики, похожие на те, которыми вырывают волосы из ноздрей, за
столом могут использоваться для того, чтобы выковыривать улиток из ракушки, а самих улиток
гораздо приятнее называть благозвучным французским словом escargot. Похожий на Сартра
сосед оказался очаровательным кларнетистом и помогал мне отрезать кусочки от огромной
головы chèvre (козьего сыра) и цитировал французского кулинара Жана Антельма Брийя-Сава-
рена24, сказавшего: «Обед, в конце которого не подают сыр, похож на красавицу с одним гла-
зом». Жена одного из гостей сидела между двумя незнакомым мужчинами, и те постоянно
уделяли ей внимание, а ее муж, сидевший на другом конце стола, иногда поглядывал на жену
сквозь постоянно увеличивающуюся батарею стоящих на столе пустых бутылок Pommerol25 и,
казалось, был вполне доволен тем, что его вторую половину обхаживают посторонние муж-
чины.
Французские мужчины не обижаются, когда незнакомцы ухаживают за их женами и вос-
хищаются ими. Наоборот, мысль о том, что их жены способны возжечь огонь страсти в дру-
гом человеке, им льстит. Французским женщинам очень приятно, когда посторонние мужчины
обращают на них внимание. Более того, француженки даже предполагают, что с ними начнут
флиртовать. Может, было бы даже правильней утверждать, что француженкам не хватает уха-
живаний посторонних мужчин. Флирт во Франции живее всех живых, merci beaucoup. Это
почти гражданский долг. Это французский легальный наркотик. Это кровь, которая течет в
венах французского общества. Флиртуют молодые француженки и представительницы стар-
ших поколений. Флиртуют даже феминистки.
Франсуаза Жиро́ 26 однажды написала Бернару-Анри Леви́27 в короткой, но довольно сум-
бурной книге «Мужчины и женщины: философский разговор» следующее: «Я уверена, что
сделала это спонтанно. Вы молодой и красивый мужчина, и мне захотелось привлечь к себе
ваше внимание. Зачем я это сделала? Просто так. Ради одного мгновения удовольствия, радо-
сти от того, что я, хотя бы на минуту, могу очаровать другого человека. Должна признаться,
что я всю свою жизнь получала удовольствие от того, что могу это сделать».
Флирт во Франции живее всех живых, merci beaucoup. Это почти
гражданский долг.
Это французский легальный наркотик. Это кровь, которая течет в венах
французского общества.
В Америке понятие флиртующей феминистки – полный нонсенс, но во Франции вы
можете столкнуться с этими дамами на каждом шагу. Франция всегда была страной любви, но
не будем забывать о том, что в этой стране всегда было и есть много сексизма. Во Франции
распространен другой, не воинствующий феминизм. По словам французского историка Моны
Озоу́ф, во французском феминизме нет «удивительной жестокости», которая свойственна аме-
риканскому феминизму. Журналистка Жасти́н ДеЛаси́ так писала в газете New York Times в
период расцвета американского феминизма: «Нельзя сказать, что после освобождения фран-
цуженки сняли с себя «паранджу». Многие действительно сняли лифчики, но сделано это было
скорее для того, чтобы показать радость, а не выразить протест против удела женщин».
23
Я не знаю.
24
Jean-Anthelme Brillat-Savarin (1755–1826) – французский философ, кулинар, юрист, экономист, политический деятель
и музыкант. Автор знаменитого трактата «Физиология вкуса».
25
Помероль – винодельческий регион Бордо.
26
Françoise Giroud (1916–2003) – актриса и писательница.
27
Bernard-Henri Lеvý, широко известен как BHL, род. в 1948 г. – французский политический журналист, философ и
писатель.
19
Вот так-то. В этой книге мы не можем уделить много места движению суфражисток,
но вкратце скажем, что француженки не сетуют на то, что им чего-то не хватает. С другой
стороны, то, что они вступают в сделку с мужчинами, не означает то, что они не борются за
свои права. Француженки просто наслаждаются своей женственностью. Француженки обла-
дают достаточным здравым смыслом и пониманием мужчин, которое в Америке было утеряно
за всеми криками феминисток о необходимости женского освобождения.
Чтобы это понять, в Америке надо заплатить 500 долл. за семинар, объясняющий совре-
менные тенденции лайфстайла, а во Франции можно просто выпить с любой француженкой.
Француженка расскажет вам следующее: мужчина – отнюдь не женщина (и, замечу, даже не
эму, но об этом чуть позже). Он мыслит не так, как мыслит женщина. Он обрабатывает инфор-
мацию не так, как мы. И что касается любви, то у него совершенно другая чувствительность и
понимание этого вопроса. И если вы будете чересчур настаивать на том, чтобы он начал, как
и вы, проявлять свои чувства, то единственное, что у него будет подниматься, это волосы на
спине (даже если у него таковых и нет). Остальные части мужского тела от подобных разгово-
ров не будут принимать горизонтального положения. В глубине души мы тоже об этом дога-
дываемся. Нас учили о том, что мужчины – с Марса, а мы – с Венеры. Вот мы и оказались
втянутыми в межгалактическую схватку. При этом мы выбиваемся из сил, стараясь сгладить
все различия между полами. Давайте приведем аналогию из спорта: мужчины не могут носить
специальные лифчики для девочек-подростков, а мы не можем носить суспензорий 28. Можем,
конечно, но выглядеть это будет довольно смешно.
В общем, француженки хотят соревноваться с мужчинами, и не требуют, чтобы эти
соревнования были на равных. Не без некоторого фатализма они признают, что мужчины –
далеко не идеальные существа. Мужчины высокомерны, экстравагантны, упрямы, как бараны,
и упорно стремятся соблазнить любое существо в юбке. Француженки даже понимают, почему
мужчины эмоционально закрыты и прячутся в нору собственных чувств, словно медведи во
время спячки. Режиссер Николь Гарсия́ (Nicole Garcia) однажды сказала:
«В своем молчании мужчины очень даже трогательны. Они закрываются,
ни о чем не просят и хотят, чтобы мы их оставили в покое. Они не обладают
таким чувством уверенности, не в состоянии выражать и анализировать свои
чувства словами, как это умеем мы. Они проявляют себя исключительно
действием, и именно в это время я больше всего хочу их понять и разгадать
их тайну».
Разгадка «тайны» не должна стать для вас ударом по голове сковородкой (предпочти-
тельно фирмы Le Creuset). Вся тайна сводится к банальной la différence (разнице) между муж-
чинами и женщинами. Француженки любят мужчин и даже чувствуют по отношению к ним
сострадание. Многие увидят в этом признание правоты мировоззрения древних 1950-х о раз-
личиях полов (я – Тарзан, ты – Джейн). Но не будем забывать о том, что запах женщины, любя-
щей мужчин, очень сильный, и в культуре, в которой сложились отношения сотрудничества
мужчин и женщин, этот запах является серьезным фактором. В картине режиссера Бертрана
Блие́ «Слишком красива для тебя» Бернар (Депардье) женат на сногсшибательной красавице
Флоренс (роль которой исполняет модель дома Chanel Кароль Буке́). Однако Бернар влюбля-
ется в свою безвкусно одетую секретаршу потому, что та проявляет восторг по поводу его муж-
ских качеств, в то время как красивая, но холодная жена этого не делает. (Бернар спрашивает
жену: «Чего еще остается желать, когда идеал у тебя уже есть?» Видимо, в таком случае желать
уже нечего.)
28
Поддерживающая повязка (бандаж) для мошонки, используется для профилактики спортивной травмы. – Прим. перев.
20
Благодаря принятому в обществе игривому отношению между полами и давней истори-

ческой традиции француженки не только получают удовольствие от флирта, они полагают, что
флирт – неотъемлемая часть общения.
Моя французская приятельница Софи́ однажды заявила: «Если я

провела с мужчиной достаточно долгое время, и он не начинает со мной
заигрывать, меня это слегка расстраивает».
Флирт и намек на сексуальность воспринимаются не в качестве угрозы, а в качестве необ-
ходимого и обязательного выражения гендерных различий – как взаимное притяжение положи-
тельных и отрицательных магнитных полей и как естественное продолжение анатомического
строения человеческих тел, в которых штепсель мужчины соединяется с розеткой женщины
(мир электрических приборов так и кишит высоковольтными метафорами). Приведу цитату
Алэн Гиами́, научного директора Национального института здоровья и медицинских исследо-
ваний (INSERM29) и одного из авторов объемного исследования, сравнивающего отношение к
сексу среди французов и американцев, а также специалиста в вопросах либидо: «французы не
считают, что флирт и заигрывание являются прямым шагом к сексуальной близости, потому
что флирт не обязательно заканчивается сексом». Как интересно! Писательница и критик Эли-
забет Вайссман описывает флирт, как «высказанное между мужчиной и женщиной обещание
коитуса, которое никогда не выполняется».
Заметьте, речь идет об обещании соития, а не об угрозе сексуальных домогательств.
Француженкам нравится это «обещание», поэтому намек на секс и соблазн всегда при-
сутствует во всех контактах женщин с любыми мужчинами. Француженкам нравится флирт
точно так же, как им нравятся эклеры под стеклом витрины местной boulangerie30 Француженки
знают, что с эклерами надо быть поосторожнее, они вкусны, но полнят. Вот, собственно говоря,
и вся разница между нами и ними. То, что американки могут позволить себе расслабиться
во Франции, тоже свидетельствует о преимуществах французской культуры. Приведу слова,
написанные в блоге одной американкой о том, как она посещала продуктовый магазин: «В
прошлом месяце я стояла в очереди на кассу в Carrefour31. Передо мной стоял высокий краса-
вец с загаром, который, очевидно, только что вернулся из отпуска. На нем были шорты, туфли
для яхтсменов и рубашка поло. Волосы его были взъерошены. Я смотрела, что он покупает,
и пыталась определить его семейное положение. Потом я заметила на его руке обручальное
кольцо и поняла, что эта птица не про меня. Ну, по крайней мере, в теории. Когда очередь
дошла до меня, кассир спросил: «Что-нибудь еще, мадам? Vous êtes avec le monsieur, n’est-ce
pas?»32 Я театрально вздохнула и ответила: «Non, helas!»33 Мсье Взъерошенные волосы луче-
зарно улыбнулся, вежливо кивнул и двинулся к выходу.
29
Institut national de la santé et de la recherche médicale. – Прим. перев.
30
Булочная-кондитерская.
31
Крупная французская и международная ритейлерская сеть. – Прим. перев.
32
Вы же вместе с этим мсье, не так ли?
21
Это был чудесный момент, во время которого я почувствовала тепло человеческого кон-
такта. Я никогда бы в жизни не стала себя так вести в родном пуританском Массачусетсе и, в
особенности, будучи разведенной женщиной. (Ай-яй-яй!) Но во Франции ты обязан показы-
вать свое восхищение, когда видишь что-то красивое или приятное».
Действительно, во Франции вы обязаны демонстрировать восхищение при виде прекрас-
ного. Как обязаны наслаждаться «обещанием коитуса», даже если до него дело никогда не
доходит. Это совсем не «ай-яй-яй!» Non, non, non34. Более того, Элизабет Вайссман считает,
что флирт спас отношения между полами в то время, когда во Франции сложилась такая ситу-
ация, что «возникла опасность, что женщины могут кастрировать всех мужчин».
Француженки живут и любят на территории восприятия мира с точки зрения «мальчик
– девочка– мальчик – девочка». Француженкам удалось сохранить первичный смысл слова
femme (женщина), которое для нас является корнем слова «феминизм» (пусть на меня оби-
жаются американские феминистки), и поэтому они в меньшей степени приемлют бесполую
гендерную уравниловку в отношениях с мужчинами, к которой так стремятся американки.
Француженки предпочитают решать сложные проблемы отношений с мужчинами совершенно
другими путями.
«Жесткий эгалитаризм с элементом штрафных санкций у нас не работает», – пишет
французская писательница Фабиен Каста-Розас, автор высокоинтеллектуальных книг «Исто-
рия флирта» и «История сексуальности на Западе». «Важно не равноправие, а принцип вза-
имного сотрудничества. Я могу собрать разбросанные вещи моего партнера или постирать, но
я не жду от него, что он возьмет себе за обязанность выносить мусор или делать что-то срав-
нимое с теми задачами, которые выполняю я сама».
Моя подруга Сеси́ль выразила эту мысль так:
«Любовь – это не бухгалтерская отчетность. С любовью бухгалтерский

учет не проходит. Нельзя сказать: “Я это сделала для тебя и теперь хочу, чтобы
ты для меня сделал вот это”.
С любовью и сексом такое не получается. Это вам не «ты мне – я тебе». Здесь все не
пополам или поровну, наподобие: меняю килограмм сыра на два кило грецких орехов. Счаст-
ливая жизнь с мужчиной сводится к соблюдению принципа взаимности и взаимопомощи, но
это совершенно не значит, что необходимо ввести эгалитарный закон о том, что все надо делить
ровно пополам».
Все может казаться предельно просто, как теория хаоса или уравнение E=MC 2. Но если
француженки являются настоящими шпионками в доме любви, следовательно, они немного
иначе видят и оценивают различия полов. Американки существуют на диаметрально проти-
воположной стороне спектра, поскольку те же феномены понимают и оценивают по-другому.
33
Увы, нет!
34
О, нет, нет, нет.
22
Этим-то и объясняются разнообразные «смятения любви», которые имеют определенно аме-

риканский оттенок – как выразилась психоаналитик Даниэль Фломенбаум.
«Смятения» могут быть самыми разными. Беспокойный трубадур современного мате-
ринства Кэтлин Фланаган писала об одном из самых распространенных «смятений». Она
высказала предположение о том, что если раньше брак являлся гарантией секса, в наши дни
он может оказаться гарантией целибата по причине недовольства женщин тем, что мужчины
недостаточно помогают им вести домашнее хозяйство. Фланаган пишет:
«Американки имеют в своем запасе всего две стратегии борьбы: они
могут бесконечно требовать, чтобы их мужья становились более похожими на
женщин и больше помогали женам по хозяйству, или замолчать и объявить
сексуальную забастовку такой продолжительности, которой бы изумился даже
Аристофан. Мужчины, сдающиеся под давлением своих жен и развивающие
в себе женские качества (уборка после еды, забота о детях и т. д.), возможно,
и радуют свою вторую половину, но это едва ли значительно улучшает их
сексуальную жизнь».
Француженки в большей степени склонны принимать реальность разницы полов, и
поэтому не устраивают сексуальных забастовок, а также не стремятся сделать своих партнеров
похожими на себя (следовательно, старой и наболевшей проблемы различий не существует).
И французские женщины вовсе не считают, что проблему полов надо решать, относясь к муж-
чинам, как к домашним или экзотическим животным. Так, Эмми Сатерланд описала потря-
сающий эффект применения на своем муже методов дрессировки животных. Методы очень
простые – надо игнорировать плохое поведение и одобрять хорошее. (Между прочим, метод
прекрасно работает и на маленьких детях!)
«Раньше я воспринимала его недостатки (грязное белье, разбросанное по полу) как лич-
ное оскорбление, как демонстрацию того, что ему на меня наплевать, – писала Сатерланд. – Но
после того, как начала думать о муже, как об экзотическом животном, сумела создать необхо-
димую дистанцию, чтобы более объективно увидеть наши различия».
Французский Elle ехидно высмеял теорию приравнивания мужчин к животным. Действи-
тельно, надо ли сравнивать мужчин с ежиками или улитками для того, чтобы доказать, что
они отличаются от нас? Мы же не можем превратить страуса эму в лошадь и точно так же не
в состоянии превратить мужчину в женщину. Мне это напомнило слова Барбры Стрейзанд,
которая однажды сказала:
«Почему женщина десять лет старается изменить привычки мужчины, а
потом жалуется, что он уже не тот человек, за которого она вышла замуж?»
Альберт Эйнштейн выразил эту мысль чуть иначе:
«Мужчины женятся на женщинах в надежде на то, что те никогда не
изменятся. Женщины выходят замуж с надеждой на то, что их избранник
изменится. И те и другие неизбежно разочаровываются».
Эйнштейн был человеком действительно незаурядного ума. Американки или пытаются
изменить самих себя, или стремятся изменить своих мужчин. Недавно в одном из американ-
ских женских журналов появилась статья «Можем ли мы их исправить?» Автор статьи утвер-
ждает, что «вместо того чтобы подлатать наших стареющих мужей, мы заняты тем, что гордо
демонстрируем их окружающим», и предлагает более мягкий, дзенский и реалистичный под-
ход к мужчинам. Суть этого подхода я бы выразила пословицей: природу нельзя изменить, зато
медом можно привлечь больше пчел.
23
Bonjour!35 Судя по всему, француженки уже много веков знали эту маленькую баналь-
ность. Мари выразилась так:
«Мужчин можно сравнить со щенятами. Кричать на них бессмысленно. Если им что-
то не нравится, они могут начать кусаться. Если ты покажешь им, что ты лучше, они уйдут и
спрячутся. Если посадить их на слишком короткий поводок, они будут стараться убежать. Но
если более дипломатично и тонко использовать свое умственное превосходство, то они будут
вам верны, как коккер-спаниели. Ну а если это не работает, тогда вы, видимо, связались не с
тем мужчиной».
Мысль, конечно, не нова, но от этого она хуже не становится. Действительно, зачем идти
на конфронтацию, когда все можно «разрулить» более изящно? К чему пытаться изменить
поведение партнера, когда это бесполезное занятие не приведет ни к чему хорошему, кроме
потери времени? Зачем постоянно стараться изменить, перестроить, уничтожить, переиначить
и починить то, что не сломано? Такое поведение может быть обоснованным, когда вы строите
железную дорогу или готовитесь к запуску спутника, но не очень подходит в случае, когда вы
налаживаете отношения с далеким от идеала, мыслящим и странным существом под названием
мужчина.
Французская писательница Верони ́к Вьенн дает следующий здравый совет: «Смиритесь
с тем фактом, что самые близкие люди в вашей жизни ошибаются, ведут себя нелогично и
действуют вам на нервы». В общем, смириться надо так, чтобы от этого выиграть. Мне это
напоминает сцену из картины «Моя большая греческая свадьба», где мать героини умудряется
убедить своего мужа в том, что ее идея принадлежит ему, и таким образом сделать так, как
она хочет. Эта женщина говорит: «Мужчина, может быть, и голова дома, но женщина – шея,
которая крутит головой, куда ей вздумается».
Та женщина была гречанкой, так что сделаем на это скидку. Француженки добиваются
своего без объявления войны и решают связанные с la différence36
вопросы путем переговоров. Они не стремятся к достижению, как выразилась француз-
ская писательница Камилла Лоранс, «противоестественного уничтожения различий, при кото-
ром все становятся одинаковыми и фальшиво близкими». Француженки не стремятся пере-
писать внутреннюю программу своих партнеров и не угрожают им всеми земными карами
за нарушение пресловутой политкорректности (хотя готовы посадить их в тюрьму по статье
«нарушение этикета», если те станут резать сыр ножом для рыбы).
После возвращения в Штаты мы с сыном случайно наткнулись в эфире на ток-шоу радио-
провокатора Томаса Лейкиса 37. В американском радиоэфире этот персонаж известен своими
женоненавистническими взглядами точно так же, как Говард Стерн 38 – сексистскими. В тот
день Лейкис был в ударе. «Готовьтесь к появлению очередного поколения мужиков-подкаб-
лучников, которые даже мочатся сидя!» – орал он в микрофон. Я слушала, раскрыв рот, пока
мне не пришлось его закрыть, чтобы подумать и потом ответить на вопрос сына: «Мам, а кто
такие подкаблучники?»
Сложно не только объяснить пятилетнему ребенку значение этого термина, но и пере-
вести его на французский. Существует выражение «dominé par sa femme» (буквально «муж-
чина, над которым доминирует его женщина») или более мягкое «C’est la femme qui porte les
culottes» (то есть «в этой паре женщина носит штаны»). Во французском мало унизительных
названий мужчин, над которыми доминируют женщины, отчасти потому, что во французской
35
Здрасте!
36
Разница (здесь – разница полов).
37
Thomas Leykis, род. в 1956, в 1994–2009 гг. вел The Tom Leykis Show на общенациональном радио, с 2012 г. передача
ведется в форме подкаста. – Прим. перев.
38
Howard Stern, род. в 1954 – американский теле– и радиоведущий, юморист, писатель.
24
культуре, в отличие от американской, не существует такого серьезного подтекста женонена-

вистничества. Я слушала, как Лейкис жаловался на положение мужчин, и вспомнила о том,
как почти пятнадцать лет назад поэт Роберт Блай призывал американских мужчин вернуться
к своим мужским корням, переселиться в палатки в лесу и начать стучать в барабаны. Сей-
час Лейкис говорил, по сути, о том же, только более жестко: «закинь ее в постель, трахни и
вообще отомсти за свою собственную несостоятельность» («поматрось и брось» – так он выра-
зился). Получается, что американские мужчины за десять лет проделали большой путь от игры
на барабанах до биения себя в грудь. Такая тенденция культурного развития не сулит ничего
хорошего для любви и секса. Пока Лейкис воинственно орет в микрофон: «Всем нам женщины
в душу плюнули и сердце растоптали!», я задаюсь вопросом: к чему стремятся он и ему подоб-
ные? Они хотят заниматься сексом и быть любимыми? И вообще, какие у них планы в этой
жизни?
Для французских мужчин это риторический вопрос. Они хотят заниматься сексом и быть
любимыми, и у них нет никаких проблем с женщинами. Более того, они даже очень любят особ
противоположного пола. Когда подобные американские вопросы социофеминистского толка
возникают во Франции (а самые разные американские проблемы рано или поздно возникают во
Франции), ответы на них бывают исключительно французские. В специальном выпуске фран-
цузского издания Elle Вайссман задает следующий вопрос: «Можем ли мы говорить о различии
полов, не рискуя быть обвиненными в заговоре против равноправия?» Поборники высокой
культуры (как мужчины, так и женщины) хором отвечают: «Да». Камилла Лоранс, посвятив-
шая все свое плодотворное литературное творчество волосатой географии и другим прелестям
противоположного пола, идет чуть дальше и поднимает бокал за «тот прекрасный орган, кото-
рым природа наделила мужчину». Вайссман присоединяется к этому тосту и пишет: «Да будь
благословенен пенис, то самое неоспоримое физическое различие, которое способствует плот-
ному соединению обоих полов».
Да будь благословенен пенис? Прекрасный орган? Дороти, кажется, мы

уже не в Канзасе39.
Перед тем как мы щелкнем каблучками красных туфелек, не будем забывать, что францу-
женки уже давно поют дифирамбы «прекрасному органу». Стоит только открыть книгу Анаис
Нин «Дельта Венеры», «Историю О» Полин Реаж или «Эммануэль» Эммануэль Арсан, кото-
рые были написаны, когда в смысле популяризации секса Америка еще под стол ходила. Из
более современных творений на эту тему отметим режиссера Катрин Брейя́, которая первой
вывела на экраны кинематографа мейнстрима пенис гигантских размеров в своем противоре-
чивом фильме «Романс»40. В книге Кэтрин Милле́́ «Сексуальная жизнь Кэтрин М.» набухаю-
39
Известная цитата из классической книги Фрэнка Баума «Волшебник из страны Оз» (The Wonderful Wizard of Oz). –
Прим. перев.
40
В русской версии фильм известен как «Романс Х». – Прим. перев.
25
щих пенисов тоже вполне хватает. Моим фаворитом этого жанра является более задумчивый
пенис в последней книге Верони́к Вьенн «Искусство быть женщиной».
По словам Вьенн, пенис – очень восприимчивое существо. «Когда пенис понимает, что
вы к нему готовы, он начинает веселиться, показывать свою голову и активизироваться. Тот же
самый пенис начинает грустить, когда он понимает, что вы чувствуете себя толстой и непри-
влекательной, недовольны своей новой прической или переживаете по поводу того, что наде-
нете на свадьбу сестры». Это своего рода волшебная лоза, которая прекрасно знает, «когда вы
хотите поговорить, а когда – потанцевать, когда мечтаете о том, чтобы вас поцеловали, или
о том, чтобы этот вечер никогда не кончался». Судя по всему, пенис знает, когда вы хотели
бы, чтобы он перестал танцевать и пошел прибраться в гараже. В общем, если на свете и суще-
ствует Мыслящий Женский Пенис, он наверняка французский.
Не знаю, как вы, но лично я не припомню, чтобы американские мейнстрим-медиа вос-
певали эту часть мужской анатомии. У нас, конечно, говорят о вагинах, но не о пенисах. У
нас все еще считается, что мужчины – с Марса, а пенис – часть проблемы отношения полов.
Судя по всему, мы не только не хотим, чтобы пенисы веселились, но и не стремимся брать их
с собой, когда едем в отпуск. Недавно мой муж заметил рекламу морского круиза, который
предлагал пакет «только для женщин». На фотографии группа женщин лучезарно улыбалась
на фоне тропического рая. Не помню, какой был написан текст на принте, но муж спросил:
«Это что, круиз для лесбиянок?» Не знаю. Знаю только то, что мужчин на картинке не было,
и женщины, похоже, были этим очень довольны.
«Дружественные» фаллосы в Америке не в моде, особенно когда по всей стране предла-
гают услуги и товары исключительно для групповой женской аудитории, которая хочет прове-
сти время отдельно от мужчин. В одной из серий «Секса в большом городе» Шарлотта Йорк
произносит: «Я скорее проведу вечер с кроликом, чем с мужчиной». Название книги Морин
Дод «Разве мужчины действительно необходимы?» (Are Men Necessary?) говорит само за себя.
По мнению французов, англосаксы слишком много общаются в однополых группах. У
нас есть девичники, вечера «Только для девушек», холостяцкие вечеринки и даже клубы раз-
веденных жен. У нас есть студенческие организации и братства, построенные
по половому признаку, которые во Франции не существуют и которые, по мнению фран-
цузов, являются пережитком Средневековья и периода феодальной раздробленности. У нас
очень много групп, ассоциаций и объединений, созданных по половому признаку, описывая
которые журнал O Magazine вынес в заголовок вопрос: «Не являются ли девочки новыми
мальчиками?» Автор этой статьи описывает вечеринку «только для женщин»: «На стойке
бара сидели и оживленно беседовали несколько женщин. На них были прозрачные шелковые
блузки, глаза их были накрашены, браслеты на руках звенели. Вся эта красота была не для
мужских глаз, а предназначена только для людей одного с ними пола».
Конечно, француженки тоже собираются на девичники и живо обсуждают своих и чужих
les hommes41. Однако француженки считают, что мужчины должны присутствовать, а не отсут-
ствовать, и не любят сообществ слишком клановых и объединяющих представителей одного
пола. Они не любят сегрегацию полов и ситуацию, в которой мужчин сбрасывают со счетов в
эстетическом и интеллектуальном плане. Именно поэтому любимый в Америке сериал «Секс
в большом городе» не пришелся по вкусу многим француженкам. Писательница и редактор
Валери́ Торанья́н писала в книге Pour en finir avec la femme:
«Секс в большом городе» – это самый популярный пуританский сериал
за последние годы. Героини сериала – красивые одинокие женщины, которые
совершенно не в состоянии найти себе постоянного партнера. Они так и
41
Мужчины.
26
закончат свою жизнь на высоких каблуках, худые, грустные и совершенно

одинокие».
Героини сериала в конце концов нашли себе постоянных партнеров и остепенились,
потому что Голливуд любит счастливый конец. «Секс в большом городе» был во Франции
популярным (но популярным был и сериал «Спасатели Малибу», так что поди разберись в
этой ситуации). Торанья́н имеет в виду следующее: в сегрегированных группах американских
женщин она видит пережитки войны полов и нашего недавнего пуританского прошлого.

***

Франсуаза Жиро́ однажды сказала, что «отношения между двумя полами во Франции
были и остаются самыми лучшими в мире, даже несмотря на то, что они не всегда явля-
ются идеальными». Действительно, французские мужчины могут быть очень высокомерными,
слишком мачо и очень нетерпимыми. Этого можно ожидать в стране, национальным симво-
лом которой является петух. Однако вторым символом республики является женщина. Кар-
тину Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ», или «Свобода на баррикадах», бесчисленное
количество раз воспроизводили на плакатах и репродукциях. Давайте взглянем на эту галль-
скую богиню, которая штурмует Бастилию с ружьем в одной руке, французским триколором в
другой и открытой грудью, которую обдувает пахнущий порохом ветер. Это настоящая фран-
цузская женщина, фурия во плоти. Во-первых, аксессуары – фригийский колпак и расшитый
пояс. Во-вторых, спокойная и уверенная в мужской компании. В-третьих, страстная и полити-
чески активная. В-четвертых, топлес.
Французы называют ее Мариа́нн42 – эту женщину-свободу на картине Делакруа. Марианн
олицетворяет национальные французские ценности. Давайте поговорим о ее груди. «Респуб-
лика предпочитает большой, более материнский бюст, обещающий щедрость и изобилие», –
писал историк и писатель Морис Агуло́н, и добавил, что груди должны быть идеально одина-
кового размера, что является «дополнительным символом духа эгалитаризма». Оноре Домье́ 43
писал о том, что Марианн его собственной кисти является «сильной женщиной с мощной гру-
дью,» и однажды изобразил этот национальный символ в ситуации, когда двое мускулистых
мужчин сосали ее гигантскую грудь. После этого во Франции было много изображений Мари-
анн с завидным бюстом кисти самых разных художников.
Национальные качества французов часто олицетворяют мифические женщины-бунтари,
наделенные особыми чертами. Например, Жанна д’Арк слышала голоса. У Марианн были
огромные груди. Супермодель Летиция Каста, которая была объявлена последней «реинкар-
нацией» Марианн, однажды заявила, что ее грудь была «вскормлена» маслом и сметаной. Об
оказанной ей чести представлять национальный символ Каста говорила: «Представлять Фран-
цию, свободу и идеал женщины – это значит нести чертовски большую ответственность».
Когда я сама впервые увидела картину Делакруа, меня тоже поразила грудь Марианн, а
также то, что она шла в кровавый бой топлес. (Недавно в New Yorker я видела такую карика-
туру: мать с маленьким сыном смотрят в Лувре на картину с изображением Марианн. Мать
говорит: «Джонни, у девушки проблемы с гардеробом»). Я попыталась найти культурную ана-
логию Марианн в Америке. Сразу вспомнила Статую Свободы, которая, кстати, была сделана
во Франции. Следовательно, по-настоящему американским культурным наследием ее назвать
сложно. Ближайшим культурным эквивалентом женского образа американки является разве
что дева с вилами на картине Гранта Вуда
42
Ее имя Marianne по-французски произносится скорее Марья́нн. – Прим. ред.
43
Honoré Daumier (1808–1879) – французский художник-график, живописец и скульптор, крупнейший мастер политиче-
ской карикатуры XIX века.
27
«Американская готика» (American Gothic). Однако дева с картины Вуда абсолютно безра-
достна, утилитарна и чопорна, как настоящая пуританка. Она Марианн в подметки не годится.
Я думаю, в качестве национального символа конкуренции между Марианн и девой с вилами
не будет. Выбор очевиден: Марианн лучше.
Марианн – не единственный «раскрепощенный» символ Франции. В Средневековье была
некая Элоиза, которая так сильно любила Абеляра, что для удовлетворения своей страсти
была готова забыть все социальные и религиозные нормы поведения. Потом у французов была
Жанна д’Арк, которая, правда, совершала героические подвиги не ради мужчин, а ради того
Одного, который всех создал по Своему образу и подобию. Жанна слышала разные голоса,
водила в бой войска, и за 19 прожитых лет умудрилась стать мистиком, святой и мученицей.
Покровительница Парижа святая Женевье́ва, как и Жанна, была девушкой из народа и имела
прямую связь с Богом. Женевье́ва, кроме других совершенных ею чудес, спасла Париж от разо-
рения Аттилой. Можно сделать вывод о том, что бунтарский дух героинь-женщин стал частью
национального самосознания и культурного генофонда Франции.
Кроме упомянутых героинь, женский флаг нации несли многие (уже не фиктивные)
женщины, одной из которых была Симона де Бовуар (но о ней позже). Пока скажем лишь,
что, несмотря на сексизм, в стране сложилось культурное сочетание женственности и муж-
ской силы, и устои французского общества дают женщинам возможность демонстрировать
свою женственность и сексуальность, не «переходя дорогу» чисто мужским ценностям. Можно
только позавидовать француженкам, которые выросли в тени гигантского бюста Марианн и
ситуации, когда все общество спокойно относится к тому, что женщины могут появляться
топлес, в том числе и на баррикадах. Француженки считают сексуальность своим неотъемле-
мым правом и источником силы. Американки выросли на текстах песни «Я женщина, и мой
голос громок» (I Am Woman, Hear Me Roar) Хелен Редди44.
В отличие от американок, француженкам нет нужды так громко кричать о том, что они
женщины. Как писал французский историк Эммануэль Ле Руа Ладюри:
«Франция – это в первую очередь очень красивая женщина».

***

Но давайте вернемся в наше время. New York Times напечатал эссе писательницы Кортни
Салливен под названием «От одного мужчины к другому: избавляюсь от феминизма», где
она описывает сложности поиска партнера как борьбу «с двумя сложившимися стереотипами:
мужчины-притеснителя и идеального мужчины». В американской культуре сложилось проти-
воречие в стиле «Красавица и чудовище». «Я находилась в полном недоумении и очень зли-
лась», – пишет Салливен. Как феминистка может лелеять фантазии романтической школь-
44
Helen Reddy, род. 1941 – австралийская вокалистка, композитор, автор текстов. В 1972 г. ее сингл с феминистическим
гимном «I Am Woman» продавался миллионными тиражами. – Прим. перев.
28
ницы? Как можно совместить «ненависть по отношению к мужчинам в целом» с «желанием

встретить одного-единственного, с которым все мои мечты осуществятся»? Как можно «стре-
миться к эгалитаризму», любя и ненавидя мужчин одновременно?
В конце концов автор понимает, что достичь равноправия малореально. После несколь-
ких неудачных связей она находит мужчину, которого готова принять со всеми его противо-
речивыми качествами. Салливен «открывает мир, находящийся за пределами жесткой реаль-
ности сексизма и розово-романтических фантазий».
Собственно говоря, этот мир, это измерение между крайностями воинствующего феми-
низма и романтикой и является центром пересечения координат, где и пребывает большин-
ство француженок. Этот мир по-французски называется le juste milieu45. Перевести это поня-
тие сложно, и в качестве возможного вариант я предлагаю «срединный путь 46». Извините, но
лучше ничего не придумала.
Le juste milieu француженок – это сочетание горячей латинской души с холодным кар-
тезианским рассудком. Это территория, посередине между крайностями агрессивного феми-
низма и представлениями романтической кукольной барышни, посередине между принцессой
и порнозвездой. Благодаря le juste milieu женщины не сжигают лифчики и не закладывают в них
носок, чтобы грудь казалась больше и объемней. Здесь можно быть феминисткой и по-жен-
ски чувственной. Быть традиционалистом и любить секс. Здесь допустимы семейные ценности
и можно быть безнравственным и развратным. Можно подчиняться и стремиться подчинять.
Можно быть послушной и быть непокорной. Le juste milieu избегает экстремальной поляриза-
ции взглядов и моральных устоев, жесткого разделения на хороший – плохой, правильный –
неправильный. Мы подробнее поговорим об этом чуть позже, но это мир, где романтические
возможности не обязаны быть эмоционально безопасными. Страсти позволительно перевесить
разум, а получаемый опыт может быть важнее твердо принятого решения о том, что надо или
не надо делать.
Романтические связи, флирт и измены не обязательно опасны и могут выражаться в
форме незапланированных и приятных провокаций на основе различия полов.
Французское общество далеко не идеально, но, по словам Моны Озоуф: ему «свой-
ственно фундаментальное стремление к равенству между людьми, а также уважение к разли-
чиям между ними. Различия между людьми никого не удивляют, и использовать эти разли-
чия надо для достижения собственного счастья. Люди спокойно могут соблазнять друг друга и
пользоваться открытостью и отсутствием обязательств в любовных отношениях, использовать
бесконечные возможности страсти для своей пользы».
Так что когда француженки говорят «Vive la différence!»47, они имеют в виду именно это.
Если француженка хочет переспать с мужчиной после первого свидания
(если он ей нравится и она чувствует к нему влечение), то она это сделает.
Почему бы и нет?
Ведь все на самом деле просто. Это мы думаем, что все очень сложно и
запутанно. У француженок нет в этом смысле ни комплексов, ни чувства вины.
«Амазонки и ангелы»
О нашем пуританском прошлом написано уже так много, что предмет дискуссии
стал фригидным и оказался заживо погребенным под весом своей собственной значимости.
Однако, как писал Уильям Фолкнер: «Прошлое не мертво. На самом деле оно даже и не про-
шлое». Так что мы по-прежнему продолжаем танцевать старые танцы.
45
Золотая середина (буквальный перевод: «точно посередине»). – Прим. ред.
46
Буддистское понятие. – Прим. ред.
47
Да здравствует отличие!
29
Алэн Гиами́ так выразилась во время нашего разговора по телефону: «В вашем обществе
мужчины и женщины социально разделены. Это очень важное различие между нашей культу-
рой и вашей англосаксонской. В вашей культуре слишком много гомосоциальности». Да про-
стит ее бог за ужасно антропологическое определение, однако в смысле «гомосоциальности»
она, видимо, права. Для французов прошлое всегда очень сексуально и всегда живо, поэтому
давайте вспомним, что происходило там несколько веков назад. В XVII веке во Франции было
если не равноправие, то очевидное сотрудничество и взаимодействие между представителями
двух полов. Литературные салоны в те времена держали именно женщины. Складывалось заме-
чательное сочетание красоты и ума, появлялись «литературные» пары, одной из которых были
Вольтер и мадам де Шателе́. Царила политизированная и сексуально заряженная атмосфера,
предоставлявшая огромные возможности для создания liaisons dangeureuses (фр. опасных свя-
зей), и французам такое положение вещей очень нравилось.

***

Несмотря на период Великой французской революции (не лучшее время для любви и
секса), во Франции сложилась культурная среда, совершенно отличная от англосаксонской тра-
диции Англии и США (если не считать несколько примеров активного сотрудничества англо-
саксонских женщин с мужчинами вне спален). Во Франции француженки активно участвовали
в интеллектуальной дискуссии. Так что культурные различия между пуританами и сторонни-
ками свободы, а также причины появления вечеров в барах и дискотеках исключительно для
женщин были заложены еще давным-давно – во времена чепчиков и камзолов.
Томас Джефферсон, сравнивая раскрепощенных парижанок и скромных

кукольных американских девиц, сказал: между ними «разница, как между
амазонками и ангелами».
И Джефферсон громко жаловался на то, что француженки используют свои женские пре-
лести для влияния на мужчин, стоящих на самой вершине государственной иерархии. «Неж-
ные женские бюсты не предназначены для участия в управлении делами государства, – писал
он. – Француженки переоценивают свои силы и не думают о собственном счастье, когда они
покидают сферу своего традиционного влияния и начинают внедряться в политику». Францу-
женки без энтузиазма отнеслись к этой оценке американского политика. Мадам де Сталь 48 дей-
ствительно позволяла себе чуть больше, чем мог одобрить Джефферсон. Однако сама де Сталь
была на 23 года младше американского политика и считала группы людей, сегрегированные по
англосаксонским принципам и состоящие из представителей одного пола, «некомфортными
и холодными». По словам историка Моны Озоуф, мадам де Сталь придерживалась мнения о
том, что «в таких обществах теряется стереофоническое богатство взаимоотношений между
двумя полами».
48
Баронесса де Сталь-Гольштейн (1766–1817) – знаменитая французская писательница. – Прим. перев.
30
Через некоторое время после того, как де Сталь произнесла эти слова, американки
по многим параметрам перегнали своих французских сестер в вопросе равноправия полов.
Однако благодаря тому, что французы склонны отделять личное от общественного, вопрос рав-
ноправия полов в этой стране стал развиваться путем, отличным от англосаксонского. Извест-
ный французский автор и критик Мишель Сарде́ писал, что во Франции «феминизм оказал
минимальное влияние на отношение между мужчинами и женщинами и стремление к равно-
правию здесь равно по своей силе желанию сохранить различия между полами». О равнопра-
вии полов во Франции говорят исключительно с точки зрения работы и профессиональной
деятельности, при этом люди хотят сохранить различия «в частной жизни: в вопросе сексуаль-
ности, чувств и каждодневной жизни. В Штатах личное является политическим. Сексуальная
жизнь президента США интересует всех граждан его страны, а женщины требуют равноправия
и на рабочих местах и в кровати. Воинствующий феминизм во Франции оказал влияние на
отношения полов в гораздо меньшей степени, чем в США».
Каждому свое49.
«Стереофоническое богатство взаимоотношений между двумя полами» и особая фран-

цузская разновидность феминизма, выдвинутые де Сталь два века назад, прекрасно сохрани-
лись и в наше время. У меня в моем американском детстве было мало опыта «стереофониче-
ского богатства». Помню, что даже на пике феминизма мальчиков и девочек часто разделяли (в
частности, отдельно для мальчиков и девочек показывали фильмы по сексуальному обучению).
Давайте галопом по Европам рассмотрим, что писали другие выдающиеся люди по

вопросу равноправия полов. Алексис де Токвиль 50 так характеризовал положение дел в США:
«Америка является единственной страной в мире, в которой предприняты самые жесткие
меры для разделения полов. Здесь хотят, чтобы представители обоих полов шли одинаковыми
шагами, но по совершенно разным тропинкам».
Эдит Уортон51 жила во Франции вдалеке от своих американских сестер и написала слова,
не самые для них лицеприятные: «Американские женщины говорят только для самих себя и
пребывают главным образом в обществе друг друга, поэтому можно утверждать, что по срав-
нению с женщинами, играющими социальную и интеллектуальную роль в жизни мужчин, они
ведут себя словно дети в детском саду». (Ой, как больно!)
Симона де Бовуар посетила США и была неприятно поражена тем, что американские
мужчины и женщины жили, казалось, в совершенно различных социальных средах. Озоуф
пишет: «Де Бовуар пригласили на ужин две молодые, независимые и незамужние американки.
49
Во Франции существуют fraternité, paternité и maternité (братство, отцовство и материнство). Во французском языке нет
однозначного перевода выражения «сестринские отношения», да и самого культурного феномена, переданного этим выраже-
нием. Если в Америке женщины зачастую воспринимают мужчин, как врагов, то француженки, не соединенные между собой
макраме связей (часто построенных не на любви к мужчинам, а на жалобах на них), скорее воспринимают в качестве врагов
других женщин. Мишель Сарде́ (Michèle Sardè) в книге «Спальня как поле битвы» (De l’Alcôve à l’Arène) пишет, что в том,
что француженки очень любят своих мужчин, есть две стороны медали. С одной стороны, француженки на протяжении веков
«всегда были рады украшать дома и кровати своих мужчин». С другой стороны «они так сильно любили своих мужчин: мужей,
отцов, сыновей и братьев, что игнорировали любовь других женщин». Француженки относятся к представительницам своего
пола снисходительно и без особого уважения, и от этого каждая женщина только теряет». То есть эти femmes fatales (фр. роко-
вые женщины) могут оказаться фатальными друг для друга, что и объясняет некоторую холодность, иногда присущую чисто
женскому обществу. Сарде́ пишет: «Самые большие враги француженок – другие француженки. Конечно, все говорят о том,
что у них дружная девичья компания, но имеется в виду только пара старых детских подруг. Среди женщин нет солидарности.
Чувство товарищества – минимальное. Соучастие в судьбе других женщин – крайняя редкость. Поддержка – только после
дождичка в четверг. Проще говоря, в этой стране сладостных и пушистых отношений между двумя полами женщина смотрит
на другую женщину волком». – Прим. автора.
50
Alexis de Tocqueville (1805–1859) – французский политический деятель, министр иностранных дел Франции (в 1849).
51
Edith Wharton (1862–1937) – американская писательница и дизайнер, лауреат Пулитцеровской премии.
31
Де Бовуар не понравилась атмосфера в их доме, который пропах одиночеством. Ужин про-

шел в «горьком отсутствии», а еда в компании женщин без мужчин была грустной. Де Бовуар
поняла, что разделение полов в Америке объясняется тем, что американские женщины зани-
мают вызывающую позицию по отношению к мужчинам, которых воспринимают как своих
заклятых врагов… Тем не менее де Бовуар не изменила своему мнению о том, что отношения
с мужчинами могут быть легкими, приятными и счастливыми».
Легкие, приятные и счастливые! Понимаете?
32

Глава 2
Тайна

О многочисленных ярких оттенках серого, что значит иметь
бесконечную палитру состояний любви, о силе подразумеваемого,
опасностях «свиданий», политики секретности, соблазнительных
прелестях внутренней жизни, что значит, когда меньше значит больше,
а также о том, что неважно, как вы завязываете платок на шее,
гораздо важнее, что у вас в голове…
«Цивилизованным человеком движет не возраст и красота, а

желание раскрыть тайну и преодолеть препятствия».
Пруст
«Любовь – это чувство с огромным множеством вариаций».

Рауль де Росси де Сале (RaouL de Roussy de Sale)
«Любовь заключается в нюансах».

Бенжамен Констан (Benjamin Constant)
Любовь слепа, и все мы крепки задним умом. Не удивительно, что у человека столько
проблем. У французов существуют свои представления и идиоматические выражения о любви.
Есть одно, которое лучше всех остальных иллюстрирует французский взгляд на любовь, и оно
означает нечто вроде «бесконечная палитра любовных чувств». Об этом я узнала от Сандрин,
которую повстречала в парижском парке Бют-Шомон однажды осенью. Сандрин была обычной
13-летней девушкой, влюбленной в мальчика по имени Пьер.
После того как Сандрин поведала мне о многочисленных завидных качествах Пьера (он
мог, оказывается, читать стихи на гаэльском), она сорвала цветок и стала один за другим сры-
вать его лепестки. К моему удивлению, я не услышала от нее знакомое «любит – не любит».
Вместо этих слов Сандрин говорила: «Он любит меня немного, сильно, страстно, как сума-
сшедший, совсем не любит». Я подумала, что Сандрин неглупая девочка, но позже оказалось,
что эти слова не были ее личным изобретением. Именно так француженки уже давно гадают
на лепестках цветов:
«Он любит меня немного,

сильно,
33
страстно,
как сумасшедший,
совсем не любит»52.
Как же это нечестно! У американок не очень широкий выбор, лишь крайности: любовь
или ее полное отсутствие. А вот маленькая француженка уже понимала, что в любви бывает
тысяча оттенков. Мы мечтаем о кольце на пальце и звоне церковных колоколов, а француже-
нок вполне устраивает разнообразие оттенков чувств и неопределенность. Если мы выросли с
представлением о том, что мир может быть только черно-белым, то у француженок мир всегда
непостижимо многообразен.
Я вспомнила дни моей юности, когда сама гадала по лепесткам и сталкивалась с грустным
фактом выбора «любит – не любит», и подумала о том, как бы моя жизнь могла сложиться,
если бы я могла выбирать из многообразия палитры. Пусть, дорогая читательница, метафора
о лепестках послужит нам хорошим примером. Что ж, давайте двигаться дальше.
В забавном романе Стивена Кларка «Год в дерьме» (A Year in the Merde) рассказывается
о Поле Весте – англичанине, который попадает в командировку во Францию. Пол прилагает
массу усилий для того, чтобы переспать с француженкой, но все напрасно. Он не понимает
француженок и сетует: «Я вообще не представляю, что происходит. Что им нужно – интеллек-
туальная прелюдия акта? Их привлекает только секс с умным и интеллигентным человеком?
Или они просто ждут, когда на них набросятся?» Видимо, никто не рассказал бедному англи-
чанину о многообразии гаммы чувств, и поэтому я сама возьму на себя обязанность ему все
это объяснить.
Француженки обычно никому не показывают свои карты. Они не делятся своими сердеч-
ными тайнами с кем попало и не выкладывают за пять минут историю всей своей жизни на ТВ-
передаче наподобие той, которая была у Опры Уинфри. Они не распространяются о том, кого
принимают в своем «секретном саду», и даже не говорят о том, где на распродаже купили свою
юбку. Француженки (и французы) – не публичные люди и считают, что личное должно оста-
ваться личным. Их «секретные сады» растут не на ярком солнце, а в прохладной тени самых
разных гамм и оттенков. Англичанин Пол мог бы задать вопрос: «Если француженки такие
сексуальные и раскрепощенные, то почему же они в жизни кажутся такими холодными?» Объ-
ясняю почему: они явному предпочитают подразумеваемое, контексту – подтекст, открытости
– скрытность. Получается, что они – полная противоположность нам, американцам.
Мы мечтаем о кольце на пальце и звоне церковных колоколов,
а француженок вполне устраивает разнообразие оттенков чувств и
неопределенность. Если мы выросли с представлением о том, что мир
может быть только черно-белым, то у француженок мир всегда непостижимо
многообразен.
Мы любим, чтобы все было четко и понятно, поэтому с этим вопросом нам не так уж
просто разобраться. Давайте пока рассмотрим что-нибудь попроще и поконкретней, например
шейные платки.
52
Есть русский аналог этой разнообразной гадалки: «Любит – не любит – плюнет – поцелует – к сердцу прижмет – к черту
пошлет». – Прим. ред.
34
Женщины всего мира всегда с завистью смотрели на то, как

француженки завязывают и носят платки. Платок – это флаг независимой
элегантности, повязывать и носить который лучше француженок не умеет
никто.
Женщина, проносящаяся с любовником в открытом кабриолете по дороге вдоль Среди-
земноморского побережья, обязательно бывает в шелковом платке, который развевается за ее
спиной, словно сумасшедшая фата. На самом деле платок – это полная противоположность
фате. Фата – это драгоценный династический символ клятвы быть вместе до смерти. А шейный
платок говорит, что его владелица плевать хотела на такие условности.
Про платки француженок написано очень многое, включая даже статью в Wikipedia.
Однако главное в платке – это не платок comme ça (фр.: сам по себе) и даже не способность
француженок выглядеть сексуально без косметики, есть пирожные, фуа-гра, сыр и не толстеть.
Нет, главное здесь другое.
Смысл в том, что меньше – значит больше.
Все, без сомнения, неоднократно слышали эту фразу. Но что она на самом деле озна-
чает? Давайте попробуем поменять местами слова в этой фразе. Если меньше значит больше,
то получается, что мы можем добиться большего результата при меньших усилиях. Больше
страсти, и меньше планирования. Больше любви и близости, и поменьше информации и слез.
Больше свободы, и меньше обязательств. И, конечно, больше стиля при меньшем количестве
вещей.
Чтобы лучше понять этот французский принцип, давайте рассмотрим картину режис-
сера Клер Денни́ под названием «Вечер пятницы» («Vendredi soir»). Вот что зритель видит на
экране: мужчина застрял в машине в чудовищной парижской пробке. Молодая женщина идет
по улице, садится в его машину и просит, чтобы он ее подвез (не будем задумываться о том,
что в такой пробке женщина быстрее бы дошла до Мадрида, чем переехала на другой берег
Сены). Практически на протяжении всего фильма мужчина и женщина молча сидят в машине.
Потом они оказываются в отеле. Они занимаются любовью, потом читают друг другу хайку
по-французски, едят пиццу, опять занимаются любовью и прощаются. Что произошло? После
этой встречи героиня (некрасивая, но очень милая) идет по парижским улицам в неизвестное
ни нам, ни ей будущее. На ее лице загадочная улыбка. Она только что оставила своего любов-
ника в отеле и даже не знает, как его зовут. Что это за свидание? Кто он? Где он работает?
Увидятся ли они снова? Это начало длительных отношений или разовая акция? Она вообще
взяла у него номер мобильного телефона?
Если нашей французской героине глубоко наплевать на эти формальности, то зрителю

нет. Мы не любим открытых развязок и непонятных ситуаций. Нам не нравится, когда мы
ничего не понимаем. Мы не приемлем единичные любовные встречи с кем угодно, за исключе-
нием Джорджа Клуни (при желании можно вписать имя другого любимого актера). Мы готовы
принять все разнообразие оттенков любви только в случае, если понимаем, к чему все это
ведет. Англосаксы не любят неопределенности, они любят то, что вырублено в камне. Нам
35
важно иметь четкие цели и достигать определенного результата. Кто этот мужчина – любовник
или будущий муж? Он меня любит или нет?
Для француженок больше – значит меньше. Больше страсти, и меньше
планирования. Больше любви и близости, и поменьше информации и слез.
Больше свободы, и меньше обязательств. И, конечно, больше стиля при
меньшем количестве вещей.
У нас нет ответов на эти вопросы. Мы полагаемся на здравый смысл и накопленный
опыт поколений, которые жестоко в корне искореняют все возможности неожиданных и слу-
чайных связей и полностью списывают со счетов все ситуации, которые не приведут к браку, а
способны лишь удовлетворить нашу чувственность. Возможность неожиданных встреч, мно-
гозначных по своей природе, исчезает. Мы остаемся в своих одиноких садах, и единственным
руководством по внебрачным отношениям со взаимным согласием обоих партнеров является
черствое, как засохшая корка хлеба, определение апелляционного суда Сан-Франциско. Вот
оно: «Встречающиеся люди или находящиеся в отношениях индивиды по обоюдному согласию
имеют любовную связь, проявляют растущий интерес друг к другу, ожидают, что их взаимный
интерес по отношению друг к другу будет расти, а также эта связь уже выдержала проверку
временем определенной продолжительности, а частота общения и встреч дает возможность
утверждать, что отношения людей не являются случайными».
В отличие от француженок, мы терпеть не можем неопределенности. Нам важно иметь
четкие цели и достигать определенного результата. Кто этот мужчина – любовник или будущий
муж? Он меня любит или нет? Как будут развиваться наши отношения? Нам нужны ответы
на эти вопросы!
Excusez-moi!53 Я двумя руками «за» «любовную связь и проявления растущего интереса
друг к другу». Да и кто бы стал против этого возражать? Когда я была моложе, у меня были
свои raison d’être (фр.: причины) создания и поддержания «постоянных отношений». Меня
привлекала твердость и конкретность слов «постоянные отношения». У меня был мальчик, и
наши отношения были «постоянными». Неважно, что мне тогда было всего 14, у мальчика на
зубах стояли брекеты, а наши сверстники боролись с прыщами и тампонами (все то время,
когда отношения между ними не были постоянными).
Для нас цель «постоянных отношений» была проста – постоянно

развивать их так, чтобы они привели к заключению брака.
Все стремились к тому, чтобы пройти как можно быстрее фазу «игры в любовь», при
этом минимально задеть свои чувства и привести ситуацию к финальному обмену кольцами.
Любые советы, стратегии и правила «экспертов по отношениям» и гуру в сердечных вопросах
сводились к тому, чтобы выиграть в любовной игре, цель которой была всем очевидна.
53
Простите!
36
Во Франции цель любовной игры несколько иная. Это вовсе не значит, что француженки
не влюбляются. При мысли о любви, точно так же, как и у нас, их сердца начинают учащенно
биться. Однако они не стремятся к четко определенным и обозначенным отношениям, создан-
ным по советам экспертов, гуру и консультантов. Француженки обладают завидной терпимо-
стью к аморфности, неопределенности и загадочности и не склонны, в отличие от нас, всегда
доводить отношения до единственного логического с нашей точки зрения финала, то есть под-
писей на брачном контракте.
Впервые я ощутила разницу наших культур, когда была совсем молодой и встретила в
Америке молодого французского студента, приехавшего по студенческому обмену. Он учился
в одной из элитных школ Парижа, в которую попадают еще до своего рождения. Видимо, в
такие школы берут детей из семей, предки которых были известны еще во времена короля
франков Карла Великого. Я сразу поняла, что он француз, потому что он носил сандалии с
носками и не выглядел смешно. Этого студента звали Жан-Марк, и я была уже без ума от
одного дефиса в его имени. В то время я находила особую привлекательность во французских
составных именах, написанных через дефис. Мне нравилось то, что их имена были как бы «два
в одном».
Так или иначе, Жан-Марк был моим соседом по классу в студенческие времена. После
заумной лекции профессора по семиотике он пригласил меня на обед. Я приняла его пригла-
шение. Мы пришли в небольшое кафе, и Жан-Марк вел себя исключительно галантно. Он
открывал передо мной двери. Он заплатил за обед. Его поведение было старомодным на грани
фола.
Мы провели вместе остаток дня и к вечеру оказались в моей квартире.
Тут Жан-Марк сделал очередную невероятную вещь… он приготовил мне ужин в моей
собственной кухне!
Замечу, что эти события происходили задолго до появления на ТВ-экранах знаменито-
стей (вроде Джимми Оливера) в кухонных фартуках и массы передач о том, как надо гото-
вить. В те времена мужественной считалась полная неспособность мужчины поджарить себе
яичницу. В этом смысле Жан-Марк казался чуть ли не голубым. Здесь давайте немного отвле-
чемся, чтобы поговорить о французских мужчинах.
Французские мужчины очень сильно отличаются от американского мужского идеала.
Генри Джеймс54 однажды заметил, что среднестатистический француз «настолько сильно отли-
чается от среднестатистического англичанина, что нетрудно поверить в то, что они никогда
не смогут понять друг друга». Заметить француза на американском пляже проще простого –
на нем надеты микроскопические плавки, а не широкие американские шорты ниже колена, в
которых можно незаметно провезти до десяти килограммов контрабанды. Французы целуют в
щеку, носят шейные платки, умеют готовить, читают Пруста и согласно данным опроса фран-
цузского издания Children’s Magazine, 38 % из них было бы интересно хоть раз… забеременеть
(для сравнения: среди француженок забеременеть мечтают все 100 %).
Однако пусть иной внешний вид и поведение французов вас не обманывают. Несмотря на
ряд качеств, которые американские мужчины сочли бы женственными («эй, братан, что бикини
надел?»), французы ведут себя как мачо и придают значение своим мужским достоинствам не
меньше, чем любой Том, Билл или Гарри. Моя подруга Натали выразилась так: «Французские
мужчины не чувствуют необходимости демонстрировать свою мужественность, как американ-
ские. Француз не обязан пить пиво, играть в футбол и вообще жить сообразно традиционным
мужским стереотипам, существующим в США».
54
Henry James (1843–1916) – американский писатель, который с тридцати лет жил в Европе, а за год до смерти принял
британское подданство.
37
Автор книги «Шестьдесят миллионов французов не могут ошибаться» (Sixty Million

Frenchmen Can’t Be Wrong) Жан-Бенуа Надо́ (Jean-Benoit Nadeau) сказал мне по телефону, что
все эти мужские метафоры уходят корнями в XIX век, когда «американцы приезжали во Фран-
цию для того, чтобы познакомиться с чертами человека Возрождения. Они читали поэзию,
учились говорить по-французски, учились фехтованию и знакомились с искусством. Начиная
с 1850-х гг. наметилась другая тенденция. Человек Ренессанса постепенно сменился Marlboro
Man’ом. Мужчины теперь посещали Францию, чтобы заниматься сексом и куражиться. А все
те, кто в США вел себя, как человек эпохи Ренессанса, стали вызывать много вопросов. Во
времена моей юности мы всех «сомнительных» типов называли европейцами или голубыми.
Однако во Франции и сейчас полицейские, пожарные и члены отрядов по борьбе с террориз-
мом не выглядят такими накачанными, как их коллеги в Америке. Во Франции все наоборот
– здесь про качка скорее подумают, что он голубой. Во Франции сохранился идеал гармонич-
ного и всестороннего человека эпохи Возрождения, и он оказывает сильное влияние на то, как
люди относятся к любви и сексу».
В культуре, где повседневной нормой является близость и взаимное обожание между
полами, где рамки дозволенного идеала каждого пола гораздо шире – люди переживают любовь
и секс с большей радостью и свободой.
Но вернемся к Жан-Марку. В тот вечер на кухне в моей квартире мой новый французский
друг решил приготовить для нас кассуле55. Должна признаться, что тогда я понятия не имела,
что такое кассуле, не говоря уже о том, где найти необходимые продукты для его изготовления.
(Я пишу эти строки, и мне немного стыдно, словно я признаюсь в том, что не читала «Гарри
Поттера» или забыла надеть нижнее белье на выпускной вечер). В то время содержимое моего
холодильника являлось демонстрацией калифорнийского фанатизма здорового питания. Там
были бутылочки с подозрительного вида напитками для очистки организма, пилюли витаминов
размером с банан и несметное количество лоточков с пророщенной люцерной. (Жан-Марк взял
в руки один лоток, критически осмотрел его содержимое и безапелляционно заявил, что во
Франции такую пищу скармливают домашнему скоту.) К счастью, у меня на кухне оказалась
большая глиняная миска, которую я использовала в качестве вазы для фруктов. Жан-Марк
осмотрел мою кухню и покачал головой. Моя кухня была очень несексуальной.
В конце концов Жан-Марк нашел все необходимые для кассуле ингредиенты за исклю-
чением гусиного жира. (В тот момент я была противницей гусиного жира. Вскоре после этого
я изменила свое мнение.) В тот памятный вечер из заблудшего вегетарианца я превратилась
в мясоеда-энтузиаста. Не уверена, что на тот момент я знала фамилию Жан-Марка, а если бы
и знала, то, скорее всего, не сумела правильно произнести. Не буду рассказывать вам о том,
легла ли я тогда с ним в постель, потому что это аморально, да и всю информацию подобного
толка я буду описывать в третьей главе. Несмотря на то что я практически ничего не знала
о Жан-Марке, он предложил мне возвратиться с ним в Париж. Но ведь мне о нем ничего не
было известно! Даже если бы поехала с ним в Париж, я не представляла, чем все это могло
закончиться – стал бы он моим любовником, мужем или остался предметом шутливого разго-
вора во время коктейлей перед ужином.
После этого вечера я долго обсуждала с подругами детали произошедшего. Подруги ана-
лизировали мое поведение с точки зрения последних изысканий и учений самых модных в
США консультантов, писателей и гуру любовных отношений. Я уже совершенно не помню, что
именно советовали эти светочи-специалисты отношений между мужчиной и женщиной. Но ни
одна из их методик (будь то «12 шагов», «6 золотых правил», «9 бесценных инструментов»,
55
Рагу из бобов с мясом. – Прим. перев.
38
«13 ключей счастья» и т. д. и т. п.) не признавала отъезд в Париж с малознакомым францу-
зом, который носит микроплавки и читает Пруста, хорошо обдуманным поступком, прямиком
ведущим в райские кущи.
Вспоминая каждую минуту нашего с ним общения, я задавала себе

вопросы: Что он имел в виду?
В какую сторону развиваются наши отношения?
(На самом же деле зачем было ломать себе голову, когда можно ответить на эти два
вопроса так: «ничего особенного» и «кто его знает»?)
Мои подруги разделились на два лагеря. Одни говорили: «О, боже! Он живет в Париже!
Чего тебе еще надо?» Другие резонно спрашивали меня: «Ты что, с ума сошла?»

***

Французский философ Блез Паскаль однажды сказал: «У сердца есть своя логика, кото-
рую обычная логика отвергает». Он имел в виду, что неведение – это благо, но выразился изящ-
нее. Как бы там ни было, через полгода после описанных событий я сидела на борту самолета
компании Air France, вылетающего в Париж. Я путешествовала налегке: одна кожаная куртка,
пара джинсов и свитеров, потрепанный словарь Larousse… Можно сказать, что весь мой багаж
был интеллектуального плана.
Я вошла во французские будни Жан-Марка, совершенно не понимая, что у него уже

есть налаженная жизнь, в которой в большом количестве присутствовали француженки. Этих
француженок была просто тьма, они висели на нем, как яблоки на яблоне, и каждая из них,
вероятно, имела на него свои планы, и многие из них наверняка были в состоянии приготовить
вкусный кассуле. Вид у француженок был такой, словно они имели большой опыт со всеми
бесконечными оттенками чувств. Не буду утверждать, что эти француженки все были кокет-
ками (коими иностранцы часто представляют француженок), но они, без сомнения, были иску-
шенными женщинами, в компании которых я чувствовала себя на десять лет младше. (А когда
тебе всего 20, не очень приятно чувствовать себя так, словно тебе 10.) Среди этих женщин
особенно выделялась одна по имени Клое. Эта Клое очень любила Жан-Марка. Очень-очень.
Клое носила короткую стрижку и имела орлиный римский нос. Она не была записной
красавицей, но у нее были красивые ноги, которые она неизменно демонстрировала, чаще всего
в ансамбле с черной мини-юбкой. Клое выросла, маринуясь в соку тесных связей двух полов, о
котором вы читали в первой главе. По сравнению с ней мои гендерно-нейтральные и полностью
обезжиренные представления об отношении полов были слегка… как бы лучше выразиться…
провинциальными. Я не понимала ее отношений с Жан-Марком. Они хохотали по пустякам.
Продвигаясь по плотно набитой гостями квартире Жан-Марка, Клое клала руки на его бедра и
39
отодвигала его для того, чтобы пройти мимо. Такое поведение Клое казалось мне необычайно
развязным и сексуальным. Какие отношения были у нее с Жан-Марком? Были ли они просто
друзьями или больше, чем друзьями? Насколько постоянными были их отношения? Однако
вопрос постоянности отношений во французской квартире, в которой чувственность сгуща-
лась и висела, как густые тучи над потолком, представлялся, по меньшей мере, детским.
Однажды вечером после изрядного количества бокалов Кот-дю-Рон56 я завязала с Клое

разговор, не учтя, что мое желание разведать ситуацию может быть встречено молчанием или
замалчиванием фактов. Наш разговор прошел приблизительно так:
Я: Клое, а давно ты знакома с Жан-Марком?

Клое: С Жан-Марком? Ой, очень давно.
Я: Скажи, а вы были вместе?
Клое: Что ты имеешь в виду под словом «вместе»?
Я: Ну я имею с виду, что вы брали определенные обязательства по поводу друг друга.
Клое: А что ты имеешь в виду под понятием «обязательства»?
Я: Ну в том смысле, что ты встречаешься только с этим человеком. То есть у вас особые
отношения, в которых не участвуют другие люди.
Клое: А какой в этом смысл?
Я: Ну что ты встречаешься только с этим человеком, потому что вы вместе.
Клое: Значит, мы опять вернулись к первому вопросу?
Я: Ну да.
Клое: И какой в этом смысл?
Я (где же Робеспьер?!): В чем смысл вообще всего?
Клое: Действительно. Хороший вопрос.
Она закурила сигарету, поправила руками волосы и посмотрела на меня… с раздраже-

нием? Или удивлением? Или с любовью? Она шутила или действительно меня не понимала?
Был ли наш разговор началом дружбы или проявлением ее неприязни, замаскированной под
безразличие? Ее лицо оставалось непроницаемым. Сплошная загадка, скрытая под непрони-
цаемой маской. Я почувствовала себя, как героиня картины Кейт в исполнении Мег Райан
из фильма «Французский поцелуй». Кейт едет в Париж к своему жениху, который убежал с
неуловимой французской красавицей. Кейт не понимает, почему француженки не хотят ясно
выразить и показать свои чувства. Своему новому французскому другу Люку (в исполнении
Кевина Клайна, который из кожи вон лезет для того, чтобы имитировать французский акцент)
Кейт говорит: «Когда я счастлива, я улыбаюсь, когда грущу – хмурюсь. Для каждого чувства
существует соответствующее выражение лица. Но нет. Он хочет эту загадочную…»
Однако на этом наш разговор с Клое не закончился:
Я (не сдаюсь): Ну, у вас когда-нибудь были свидания?

Клое (со взглядом, как у воблы): «Свидание»? Что ты имеешь в виду под свиданием?
Я: Ты надо мной смеешься.
Клое (глубоко затягиваясь сигаретой и выпуская струйку дыма): Это у вас, американцев,
так принято?
Я: Что принято?
Клое: То, что вы обязаны все знать. Вы должны все связать вместе и положить в малень-
кую коробочку для того, чтобы все понимать и контролировать.
56
Côtes du Rhône (Берег Роны) – винодельческий регион, простирающийся на 200 километров от Вьенна до Авиньона.
40
Я: Да мне совершенно неинтересно все контролировать и хранить в маленькой коро-

бочке.
Клое: Прекрасно. Мне тоже. В этом у нас с тобой мнения не различаются.
Тут она улыбнулась и ушла. Даже сейчас, когда я вспоминаю Клое, у меня давление под-
скакивает.

***

Все это подводит нас к разговору о культурном различии высотой c гору Монблан. Ничто
так не иллюстрирует принятие француженкой ситуации неопределенности (даже если она без
оглядки бросается в объятия обманчивого купидона), как ее понимание слова «свидание».
Если вы спросите любую француженку о том, как у нее проходят свидания, она посмотрит
на вас с полным непониманием. Или она просто фыркнет, как сделала однажды моя подруга
Вероника, а потом скажет: «Я не занимаюсь «свиданиями». Это исключительно ваша англо-
саксонская история». Так как же француженки решают первостепенные проблемы любовной
жизни?
Здесь необходимо отметить, что во Франции тоже живут одинокие люди (их почти мил-
лион), которые точно так же, как американцы, ищут потенциальных любовников и мужей
в Сети. Существуют блоги, бары для одиноких людей, а также французские ТВ-передачи и
реалити-шоу под названием «Что такое любовь?» (C’est, Quoi L’Amour?) и «Остров искуше-
ния» (L’Ile de Tentation), в рамках которых местные одинокие красавицы вступают в контакт
с красавцами-французами и стараются соблазнить друг друга на островах Кон-Тики с такой
страстью, что капитан в передаче «Лодка любви» (Love Boat) расплакался бы, как ребенок. Под
влиянием Америки в стране появились специальные кафе для одиноких людей и спид-дей-
тинг57. Здесь даже существует Ecole de Séduction (Школа соблазна), которая в стране соблазна
столь же непристойна, как кусок перезрелого сыра бри. Во Франции живут столько одиночек,
что их число равно населению штата Аризона. Что же такого француженки знают о любви,
чего не знаем мы?
Если вы спросите любую француженку о том, как у нее проходят
свидания, она посмотрит на вас с полным непониманием. Или она просто
фыркнет, как сделала однажды моя подруга Вероника, а потом скажет: «Я не
занимаюсь «свиданиями».
Это исключительно ваша англосаксонская история».
«Ох уж эти французы. У них для каждой вещи есть свое собственное
слово».
Стив Мартин
Для начала во Франции не существует слова или понятия «свидания». Если посмотреть
в англо-французском словаре перевод слова «свидание», то вы увидите слово «sortir», кото-
рое буквально переводится, как «выходить» или «выход». Получается, что во Франции с кем-
то просто «выходят». Можно выйти в кафе и поболтать о французских бульдогах или закон-
чить свидание на сеновале усадьбы XVII века, где вы страстно займетесь любовью, а ваш парт-
нер будет громко декламировать стихи Малларме. Применительно к свиданиям не существует
никаких 12 шагов, техник или инструментов, к помощи которых могла бы прибегнуть бедная
57
Англ. Speed dating, буквально – быстрые свидания: формат вечеринок мини-свиданий, организованных с целью позна-
комить людей друг с другом за минимально короткий срок. – Прим. перев.
41
одинокая француженка. Не существует никаких критериев правильного подхода к свиданию.

До недавнего времени на эту тему не существовало ни одной книги или пособия для начина-
ющих за исключением переводных с английского изданий. Француженки понятия не имели,
что себя надо «пакетировать» и «брендировать» (с точки зрения последних достижений мар-
кетинга и промоушена) как живой товар, словно сортовые помидоры. Поэтому и французы, и
француженки, оказавшись на американской земле, имеют большие проблемы с этими самыми
свиданиями. Один француз, живущий в Нью-Йорке, в блоге попытался помочь живущим в
США соотечественникам и вразумить их по поводу свиданий. Он писал: «Я прожил здесь 10
лет и все время страдал от всех этих свиданий. Вот к какому выводу я пришел:
Свидание – это и глагол, и существительное. И оно совершенно не обязательно является
началом отношений. Как глагол свидание – это пребывание в отношениях с кем-то или ожи-
дание завязки этих отношений.
Ходить на свидание – значит идти на встречу.
И тому, кого ты приглашаешь на свидание, нельзя говорить: «Я хочу пойти с тобой на
свидание». Если вы так скажете, вам чаще всего ответят: «Мне не нужны никакие отношения».
Однако если вы пригласили и вам не отказали, можно громко заявить: «Теперь у нас с тобой
будет свидание».
Другие французы, имевшие опыт «смотрин» и решения личных проблем в Америке, раз-
разились потоком советов и примеров из собственного опыта: «Свидание – это как интервью
о приеме на работу. Все здесь завязано вокруг денег», – писал другой блогер. Одна девушка
написала: «Не имеет значения, как сильно вас влечет друг к другу, ни в коем случае нельзя
идти домой к парню сразу после первого свидания, иначе за тобой закрепится плохая репута-
ция». Еще совет: «Нельзя звонить человеку три раза в день после свидания, даже если вы очень
друг другу понравились». И, наконец, последнее: «1. Ты всегда должен иметь свое мнение. 2.
Это мнение должно быть таким же, как у человека, с которым у тебя было свидание».
Блогер – некая Серил – написала для французов обстоятельное эссе под названием «Все,
что нужно знать о свиданиях: руководство пользователя», где есть такие слова:
«Американское свидание – это постоянный поиск с целью расширения собственного
выбора. Для осуществления этой цели надо найти несколько кандидатов и проанализиро-
вать коэффициент совместимости с каждым», для чего зачастую «требуется участие адво-
ката, финансового консультанта, психоаналитика, диетолога, инструктора по йоге, страхового
агента, несколько дезинфицирующих средств и результаты анализа крови».
Понятие американских свиданий настолько жесткое, что французский философ Бер-
нар-Анри Леви (французы сокращенно называют его BHL) писал следующее: «Система поиска
партнера и завязывания отношений столь формальна, и вокруг нее наросло такое количество
ритуалов, что полностью убивает всякую загадочность и непредсказуемость. Это пример аме-
риканского пуританства и разделения вещей, излишняя кодификация любви».
Французы не понимают склонности американцев открывать свои карты во время свида-
ния.
42
Во Франции невозможно представить себе ситуацию, изображенную в

одной из карикатур в журнале The New Yorker. В ресторане сидит пара. И
мужчина говорит: «Не думаю, что нам понадобится помощь психотерапевта.
Сегодня же у нас первое свидание».
Подразумевается, что во время первого свидания между людьми открылось множе-
ство личностных «нестыковок». Француженке подобная ситуация будет непонятна. Французы,
конечно, тоже бывают у психотерапевтов (которые нередко принадлежат старой школе фрей-
довского психоанализа), однако в стране не приняты не только публичные откровения, но и
представление о том, что человек должен решать проблемы своих личных отношений, обра-
щаясь за помощью к третьим лицам. По сравнению с Америкой во Франции не распространено
совместное посещение психотерапевта для решения проблем семейных отношений. Если вы
посоветуете француженке в вопросе выбора партнера положиться на книжную мудрость (как
выбрать правильного партнера, заметить признаки того, что партнер с вами совместим и будет
вам верен и как правильно пройти стадии романтической любви), она схватит свой шейный
платок и убежит куда подальше. Политика соблазнения является частью имплицитного или
подразумеваемого, а не частью эксплицитного, то есть ясно выраженного, а свадебный танец
двух людей не представляет собой раскраску по точкам откровений. Франсуаза Жиро писала,
что в Америке «человек показывает свои качества, но остается очень сдержанным, формаль-
ным – дает, но далеко не все. В результате мы имеем смесь игривости и отстраненности».
Однажды я смотрела ТВ и наткнулась на передачу «Холостяк: Париж», в которой муж-
чина выбирает одну-единственную из двадцати пяти американок, чтобы вывезти ее на идеаль-
ное свидание в Париже. Подобный сюжет не предполагает наличие бесконечной гаммы оттен-
ков. Все самое страшное, что создала наша культура в смысле романтических отношений,
было «упаковано» в получасовой ТВ сегмент о любви приторно-сахарного привкуса, с глян-
цевой романтикой поздравительных открыток и абсолютно викторианским сегментом пере-
дачи, где двух девушек-финалисток (после того, как остальные зареванные красавицы ушли
со сцены) расспрашивают родственники холостяка: правильная мама, мрачный папа, подозри-
тельная сестра и мало чего понимающий шурин. Это не любовь, а финальный забег в экстре-
мальном спорте спид-дейтинга. Сидишь и чувствуешь, как ужас расползается по всему телу,
словно тебе опять шестнадцать лет и ты ищешь парня для постоянных отношений. На экране
участницы одна красивее другой стараются очаровать сердце холостяка и сорвать правильный
лепесток (любит!).
Француженки не поймут, почему взрослый мужчина сам не в состоянии принять реше-
ние, сколько кандидатур он должен рассмотреть для того, чтобы найти «ту единственную», и
почему мир романтических свиданий не только не радует, но сулит его участницам столько
стресса. Француженки, вероятно, задумаются о том, почему холостяку и американцам в целом
нравится такое мучение, и наверняка зададут вопрос: «А как же за всем этим шоу разглядеть
перст судьбы?»

***

Кстати, о судьбе с ее перстом. Это очень значимые слова (как и слово «карма», пере-
кочевавшее из другого языка и совершенно потерявшее первичный смысл в новом культур-
ном контексте). Одна из моих французских подруг любила повторять: «Моя карма переехала
мою догму». Я не на 100 % уверена, что она имела в виду, но эта фраза всегда звучала к
месту. Судьба предполагает, что вы даете возможность событиям развиваться естественно, не
требуя полного знания всего и вся. Вы приветствуете тайну неизвестного, то есть не стреми-
43
тесь дотошно планировать события и не пытаетесь все засунуть в коробочку или разложить по
полочкам. Есть нечто, что в данный контекст событий должна привнести судьба.
И это вам «не любит – не любит». Здесь неуместны наши бинарные оппозиции противо-
положностей: черное– белое, правильно – неправильно, любовь – ненависть, успех – неудача.
Судьба определяется не тем, что мы в данной ситуации поступим так или эдак. Судьбу невоз-
можно планировать, потому что она имеет отношение к опыту переживаемого, а не к нашим
рассудочным целям. У судьбы для каждого из нас свои планы, отличные от тех, что мы сами
для себя составляем (и если вы со мной не согласны, значит, вы из тех, кто так поглощен
планированием своей жизни, что не способен заметить этот очевидный факт, либо еще имеет
достаточно жизненного опыта, позволяющего разглядеть эту истину).
Француженкам свойственна здравая доля фатализма, который помогает умерить стрем-
ление все анализировать и не откладывать радости жизни в любом возрасте. И раз мы уж заго-
ворили о возрасте (потому что на самом деле существуют два стереотипа: сексуальная фран-
цуженка и сексуальная француженка в возрасте), скажу, что француженки в возрасте накопили
столько жизненного опыта и имеют столько информации, что больше никакой дополнительной
информации им не нужно.
Француженки в возрасте не перестают быть активными участницами любовной игры,
потому что они совершенно спокойно относятся к факту того, что они «выросли». Они осо-
знают и принимают свой возраст. Эти француженки ведут себя соответственно своим летам
и даже выгодно используют свой жизненный опыт. Они остаются сексуально желанными для
мужчин – и не только для своих ровесников. Во Франции любовные связи между молодыми
мужчинами и женщинами постарше нередки. И эти связи не имеют подспудной аморальной
окраски, как в США (более подробно мы рассмотрим этот вопрос позже). Француженки не
стараются скрывать свой возраст, отрицать естество зрелых этапов жизни. В отличие от аме-
риканского кинематографа, где любовники обязательно должны быть молодыми, во француз-
ском кино есть много картин о любви 40– и 50-летних.
Француженки за сорок совершенно спокойно относятся к своим
годам. Они ведут себя соответственно возрасту и выгодно используют свой
жизненный опыт. Они остаются сексуально желанными для мужчин, причем
не только для ровесников.
В Америке самые запоминающиеся влюбленные героини-женщины в возрасте оказыва-
ются либо сумасшедшими (Гленн Клоуз в картине «Роковое влечение»), либо алкоголичками
(Энн Бэнкрофт в фильме «Выпускник»). Фильм «Выпускник» (The Graduate) вышел на экраны
полвека назад. Мы можем посочувствовать сложной ситуации миссис Робинсон, пережива-
ющей уход молодости, но не собирающейся из-за своего возраста поставить крест на любви
(хотя, конечно, характер у нее сложный и жизнь ее совершенно разбита), а также приветство-
вать то, что в погоне за страстью она готова отбросить мораль и ценности среднего класса.
Если бы миссис Робинсон была француженкой, она бы вела себя гораздо спокойнее.
Можно сравнить картину «Выпускник» с французским фильмом, который в английском пере-
воде назывался «Любовные дела» (An Affair of Love)58, где французская актриса Натали Бай
играет сексуальную женщину в возрасте, сравнимом с возрастом миссис Робинсон. Вот вкратце
сюжет этой картины: Бай дает объявление в газете о том, что ищет мужчину исключительно для
занятий сексом. Заметим, что героиня – не безнравственная развратница. Она ищет секс-парт-
нера, но в этом нет ничего аморального. Ей нужна страсть, сексуальные переживания, которые
дадут ей возможность лучше понять саму себя. Voilà59, появляется Сержи Лопез. Вроде бы во
58
Фильм известен у нас под названием «Порнографические связи». – Прим. перев.
59
Фр.: И вот.
44
время их встречи Бай есть о чем задуматься. Может быть, Лопез серийный убийца? Или пере-
носчик каких-нибудь заболеваний? Или просто тихий сумасшедший? Однако эти вопросы ее
не волнуют. Единственный интересующий ее вопрос – волосатый Лопез или нет (не волнуй-
тесь, волосатый). Бай выдвигает следующие условия: они не должны знать имен друг друга,
чем кто занимается, где живет и не спрашивать номер телефона. На фоне комнат отелей, ском-
канных простыней и впечатляющего размера ванн начинает развиваться любовная история.
Сердца любовников устремляются друг к другу, но атмосфера загадочности, разбавленной
приступами меланхолии, висит в воздухе, как густой туман.
В конце концов Бай и Лопез неловко признаются друг другу в любви. Зритель жаждет
увидеть развитие «настоящей» любовной истории со свиданиями, шашлыками жарким летом,
совместными планами о том, как они проведут отпуск и далекими перезвонами церковных
колоколов. Однако постепенно оба любовника приходят к одному и тому же неприятному, но
логичному выводу: как только они по-настоящему узнают друг друга (личная информация,
сложности характера и жизни), вся эта информация переполнит девственно чистое эмоцио-
нальное пространство, в котором они находятся, и на том их роман и закончится. Поэтому они
поступают так, как поступила бы любая другая французская пара – практичная, но выросшая
на идеях экзистенциализма: они полностью прерывают свои отношения.
Американцы воспринимают подобный сюжет как полный жизненный провал, а французы
считают, что такое развитие событий только подчеркивает ценность этой любовной истории.
Для француженки важно то, что связь дает в смысле чувств и переживаний. А результат этой
связи большого значения не имеет.
Этот пример иллюстрирует типичное французское качество – спокойное

восприятие опыта как такового, который не обязательно должен к чему-либо
приводить и заканчиваться свадьбой со сбором родственников и друзей.
Несмотря на отсутствие социально значимого результата, переживания любовников
составляют неотъемлемую часть человеческого существования, а также познания любви и
секса.
В нашей культуре такой подход не приветствуется. Ваша подруга вряд ли вас поймет.
Ваша мама уж точно это не одобрит. «Эксперты межличностных отношений» непременно
наложат вето на такое поведение. Какой бы сексуально заряженной ни была подобная связь,
никто не хочет закончить так, как Мария Шнайдер в кинокартине «Последнее танго в Париже».
Мария Шнайдер: Я не знаю, как тебя звать.

Марлон Брандо: У меня нет имени.
Мария Шнайдер: Ты хочешь знать мое имя?
Марлон Брандо: Нет, не хочу. У тебя нет имени, и у меня нет имени. Здесь мы без имен.
Это к вопросу о том, что можно получить больше секса при меньшем объеме формальных
сведений о личности.
45

***

Вот таким образом глубоко укоренившиеся реалии получают отражение в массовом
сознании. Давайте займемся антропологией поп-культуры и сравним Натали Бай в «Любовных
делах» и Дайан Китон в «Любви по правилам и без» (Something’s Gotta Give). Обе картины
вышли на экран приблизительно в одно время и рассказывают о судьбе женщин в возрасте,
приближающемся к бальзаковскому. Натали Бай играет героиню, открытую жизни и страсти, а
Китон описывает себя, как «легковозбудимого, властного и всезнающего неврастеника». Геро-
иню Китон зовут Эрика. Эрика носит водолазки даже летом, и когда в ее жизни неожиданно
появляются любовь и секс, с головой уходит в ковыряние мелочей и деталей своей жизни и
борьбу с чувством неуверенности. Она, как корабль без руля и без ветрил, несется по волнам
жизни. За Эрикой начинает ухаживать не один мужчина, а сразу два: развязный мужчина в
летах по имени Гарри (Джек Николсон) и молодой красавец доктор по имени Джулиан (Киану
Ривз), который на много лет ее младше. При выборе из двух претендентов хочется надеяться,
что героиня найдет язык хотя бы с одним из них. Но не тут-то было! В нее с тем же успехом
могли влюбиться сто мужчин, но она бы и этого не заметила.
«Вы очень сексуальная женщина», – говорит ей галантный доктор, на что Эрика горячо
возражает: «Нет, клянусь богом, что это не так». И после того как Гарри почти достигает завет-
ной цели, происходит следующий разговор:
Эрика: Гарри, если ты не возражаешь, то я бы предпочла остаться с тобой друзьями.
Гарри: Друзьями? Я не готов быть твоим другом!
Эрика: Хорошо, я понимаю.
Гарри: Ты что, веришь в то, что мужчина и женщина после секса могут быть друзьями?
Эрика: Я дружу с моим бывшим мужем, и мы же с ним не только сексом занимались.
Гарри: У нас с тобой еще не было секса.
Эрика: Так что же это было, хотела бы я знать?
Гарри: Давай я тебе напишу, когда сам пойму.
Этот диалог напомнил мне очередную карикатуру из журнала New

Yorker. Мужчина и женщина лежат в кровати. Она говорит: «Не понимаю, что
это: начало чего-то, конец чего-то или это все, что есть, и больше ничего не
будет?»
Нам такие переживания близки и понятны, поэтому вызывают улыбку. Французы не пой-
мут такого юмора.
46

***

Когда мы в Америке говорим о любви, то хотим, чтобы все было ясно, как божий день.
В вопросах сердца мы не терпим загадок и неопределенности, и мы ни в коем случае не стре-
мимся ограничить получение информации личного характера от своего партнера. Напротив,
мы любим, чтобы все было начистоту. Мы открываемся полностью. Вы наверняка понимаете,
о чем я говорю. Помню, как недавно в Штатах на коктейльной вечеринке хозяйка попросила
всех гостей встать в круг и рассказать о самом сильном и запоминающемся личном пережива-
нии. Одна женщина с копной рыжих волос воскликнула: «Это когда я в первый раз испытала
многоступенчатый оргазм!»
Послушайте, дамочка, посторонним людям действительно нужно знать такие детали
вашей личной жизни? Зачем нам обсуждать ее оргазмы?
Если вы спросите француженку о том, какие у нее оргазмы, она

посмотрит на вас так, словно вы попросили ее раздеться, встать у шоссе и
читать вслух Пруста. У нас же все иначе. Нам так и не терпится поделиться со
всеми чем-нибудь личным.
Мы готовы кричать: «Моя половая жизнь просто потрясающая!» или то, что наше либидо
исчезло, и мы теперь проводим зиму в тайм-шер во Флориде. Подобную откровенность фран-
цузы и француженки сочтут пошлостью и дурным тоном. В книге «Французы и американцы:
другой берег» (French and Americans: The Other Shore) французский консультант Паскаль Бодри
пишет о том, что, согласно результатам одного крупного американского исследования на тему
секса, американцам положено пройти «приблизительно 50 этапных шагов, последова-
тельно ведущих к сексуальному акту». Бодри делает вывод о том, что разница между амери-
канской и французской культурами «такая большая, что результаты этого исследования могут
показаться французам смешными».
То, что в нашей культуре действительно смешно, это детское желание говорить громко
и назидательно. Да, не будем отрицать, что и у французов есть свои собственные доморощен-
ные секс-гуру и писатели, горящие желанием давать советы, которых никто не просит. Напри-
мер, бывшая порнозвезда Бриджит Ляэ переквалифицировалась в секс-терапевта и иногда дает
даже очень здравые и продуманные советы по вопросам половой жизни на радио (впрочем,
предоставим самим французам решать, насколько ее советы умны и полезны). Кроме того, у
французов есть некий доктор Лелю, которого можно сравнить с американским ТВ-доктором
Филом60, если бы тот специализировался на вопросах половой жизни.
Не будем забывать о том, что у французов существует большой пласт литературы сексу-
ального характера (я уже упоминала небезызвестного маркиза де Сада). Однако, как вы дога-
дываетесь, обычные французы отнюдь не проводят все свободное время в оргиях в средневе-
60
Настоящее имя Филипп Макгро (McGraw), род. в 1950, психолог, автор книг, телеведущий. – Прим. перев.
47
ковых шато, не устраивают садомазовечеринок и не занимаются на открытом воздухе сексом

с незнакомцами, число которых сравнимо с числом персонажей в книге упоминавшейся выше
Катрин Милле.
В вопросах любви и секса большинство француженок придерживаются

мнения о том, что если создавать слишком много шума вокруг личной жизни,
то она перестанет быть личной и потеряет свою ценность.
Возможно, французский философ Ролан Барт имел это в виду, когда сказал, что в Аме-
рике секс присутствует везде, кроме самого секса. Французы считают, что близость несов-
местима со стремлением раскрыть всю вашу подноготную для того, чтобы достичь общего
понимания. Француженки придерживаются мнения о том, что подобное поведение сравнимо
с поведением Дон Кихота и вообще убивает радость интимного общения. Они думают, что
излишнее рвение и желание уничтожить все барьеры вредит тонким материям человеческой
близости. Моя подруга Анна однажды выразила эту мысль так: «Некоторые вещи не стоят того,
чтобы их произносили вслух. Они могут ранить или оказаться слишком сильными, а знание о
них не пойдет на пользу человеку, которому вы их открыли. Когда женатый человек посещает
психотерапевта, он рассказывает ему все про себя не для того, чтобы потом слиться в одно со
своим партнером, а для того, чтобы научиться быть вместе, оставаясь при этом двумя разными
личностями».

***

Способность быть сдержанным и не заваливать своего партнера излишними открове-
ниями и умение оставаться «независимой личностью» – таковы особенности французского
характера. Эта черта иногда очень раздражает американцев, для которых идеальной является
ситуация, когда человек «раскрывается» и кладет все карты на стол. Французы умеют хранить
секреты, следовательно, каждый партнер оставляет за собой право раскрывать о себе далеко
не все. В Америке принято, чтобы каждый из партнеров все рассказывал о себе другому. Аме-
риканцы считают это почти что гражданским долгом.
Французы обожают секреты. Они без ума от загадочности, неясности и туманности.
Тайны обладают магической силой, они очень личные и в них заложен сильнейший соблазн.
Секреты не потрогаешь руками, но с другой стороны существуют много нематериальных
вещей, которые невозможно осязать, но можно почувствовать. Например, магнетизм. В книге
«О соблазне» (De la séduction) французский философ, культуролог, постмодернист, постструк-
туралист и социолог Жан Бодрийяр описал секрет экстремальной абстракции: «Секрет: соблаз-
нительное и инициаторское качество того, что не может быть произнесено, потому что оно не
имеет смысла, и поэтому, хотя оно существует, о нем не говорят. Я знаю чей-то секрет, но я его
не раскрываю. Другой человек знает о том, что я знаю, но не подает виду. Отношения между
нами приобретают большую интенсивность благодаря существованию секрета о секрете».
Понимаете?
48
Способность быть сдержанным и не заваливать своего партнера излишними откровени-

ями и умение оставаться «независимой личностью» – таковы особенности французского харак-
тера. Эта черта иногда очень раздражает американцев, для которых идеальной является ситу-
ация, когда человек «раскрывается» и кладет все карты на стол.
Бодрийяр – не самый легкий на свете автор, но он подтверждает притягательность невы-
сказанного. Большинство американцев выросли совершенно в другой парадигме и считают,
что благодаря раскрытию своих секретов можно достичь большей близости. Американцы не
думают, что могут человека скомпрометировать. Когда я была моложе, я ощущала только одну
сторону «интенсивности» секрета, выражающуюся в горячем желании им поделиться.
Франсуа Ларошфуко61 однажды сказал: «Как можно ожидать, что кто-то другой не рас-
кроет твой секрет, когда ты сам не смог удержать его в секрете».
Я, как и другие американцы, выросла в культурной среде, где «делиться» информа-
цией считалось практически гражданским долгом. Любая близость начиналась только с того
момента, когда ты выкладывал собеседнику все свою подноготную, все мысли, комплексы и
чувства. Француженки выросли в совершенно ином культурном контексте. Здесь правит идея
о том, что определенные барьеры и хорошо выдержанная дистанция создают личное простран-
ство, которое, в свою очередь, создает ощущение личного благополучия. Обязательный эмоци-
ональный контроль и общая рассылка в пространство информации личного характера делают
жизнь некомфортной, а либидо при этом угасает.
В 1940-х гг. французский журналист Де Саль в эссе, опубликованном в журнале The
Atlantic, писал о том, что у американцев прослеживается стремление достичь нравственной
безупречности за счет «убийственной откровенности».
«Правда взрывоопасна, – писал он. – И в особенности осторожного обращения требует
в жизни женатых людей. Никто не призывает лгать, но когда человек для того, чтобы доказать
свою храбрость, начинает жонглировать гранатами, толку мало. Во-вторых, теория абсолют-
ной честности предполагает, что, если любовь не выдерживает постоянного артобстрела, то за
такую любовь не стоит бороться. …Люди хотят, чтобы их любовные отношения были похожи
на постоянную битву. После уничтожения линии обороны начинается процесс примирения,
который инициирует одна или обе «воюющие» стороны. Потом может произойти развод, и
одна из сторон начинает искать нового партнера для ведения военных действий».
Де Саль предупреждает, что у любителей безжалостно «резать правду-матку» могут «раз-
виться отрицательные черты характера, чего можно было бы избежать, если бы таких качеств
не было».
Признаюсь, что я сама грешила таким поведением на ранней стадии отношений с моим
мужем. Мой муж вырос в небольшой деревне в Бургундии. Дома в этой деревне находились
очень близко друг к другу, и чтобы личные секреты не стали достоянием всей деревни, жите-
лям приходилось строго их хранить. Я выросла в другой культурной среде и, как и многие аме-
риканцы, стремилась к полной откровенности в отношениях, поэтому делала все возможное,
чтобы узнать детали прежней жизни моего мужа. Кто был его первой любовницей? Дочь дере-
венского мясника? Или булочника? Или, может быть, какая-нибудь городская, а не деревен-
ская девушка? Где они занимались сексом? На ферме? Или в заброшенной крепости? Был ли
мой муж доволен сексом? Я чувствовала себя, как Маргарет Мид 62, изучавшая брачные риту-
алы и обычаи разных племен аборигенов на Борнео. Я сгорала от любопытства и стремилась
узнать, как проходит половая жизнь тех, кто близок к природе.
61
Писатель и философ-моралист, автор классической прозы XVII в. и знаменитых «Мемуаров», один из виднейших при-
дворных Людовика XIII и Людовика XIV. – Прим. перев.
62
Margaret Mead (1901–1978) – выдающийся американский культурный антрополог. Ее книги изданы на русском языке.
В частности, интереснейший сборник «Культура и мир детства», вышедший в 1980-е. – Прим. ред.
49
К сожалению, мой муж не отвечал на мои вопросы. По сей момент я не имею ни малей-
шего представления о том, какой была его сексуальная жизнь в юности, и мне остается наде-
яться, что она была счастливой. Однажды на мои вопросы он ответил так: «Зачем тебе это надо
знать? Француженок такая информация вообще не интересует».
Замечу, что члены моей семьи не в меньшей мере продемонстрировали свое любопыт-
ство по поводу моего мужа, когда встретились с ним впервые. Мои родственники во время
нашего общего обеда забрасывали его настолько личными и не касающимися их вопросами,
что муж прошептал мне на ухо: «Это допрос инквизиции?» Когда же я впервые ужинала в
обществе его родственников, ситуация была диаметрально противоположной. Пять часов мы
провели вместе за одним столом, заставленным самыми разными блюдами, все говорили, не
переставая, и никто не задал мне ни одного вопроса личного характера. Я почувствовала
огромную разницу в вопросах такта и воспитания между моими и его родственниками. Но
тогда я поняла все иначе. Я думала: какую оплошность я допустила, чтобы заслужить такое
равнодушное отношение? Может быть, я неправильно пользовалась маленькими вилками для
улиток? Может быть, я слишком рано перешла с ними на «ты» и обидела их своей фамильяр-
ностью? Или совершила какую-нибудь другую непростительную ошибку? В общем, с его род-
ственниками все было совсем по-другому, чем с моими. Я практически не участвовала в раз-
говоре. «Никто не задавал тебе вопросов из вежливости, – объяснил муж после ужина. – Из
уважения к твоей личной жизни».
Ах вот оно что!

***

Европейское уважение частной жизни другого человека является полной противополож-
ностью принятой в Америке открытости. Французы с рождения приучены не залезать на чужую
личную территорию хотя бы благодаря особенностям своего языка. В английском языке суще-
ствует универсальное местоимение «you»63, а во французском – вежливое vous (вы) очень
отличается от панибратского tu (ты). Демократичное французское tu, конечно, активно упо-
требляют во многих ситуациях и социальных контекстах. Местоимение vous используют при
обращении к незнакомому человеку и в ситуации, когда вы хотите показать уважение к собе-
седнику, который старше вас по возрасту или выше по социальному положению. (Существует
немало семей, где дети обращаются к родителям на «вы».)
Правильное употребление vous и tu во многом интуитивно, и потому изучающим фран-
цузский язык американцам оно нередко дается сложнее, чем спряжение французских глаголов.
А мне очень нравится, когда после долгого формального общения с использованием место-
имения vous французы переходят со мной на tu. Этот переход знаменует начало неформальных
дружеских отношений и всегда очень радует. За все мои годы проживания во Франции я ни
разу не переходила на «ты» по собственной инициативе. Я не хочу никому навязывать чувство
близости. То, что я чувствую расположение и близость к другому человеку, совершенно не
значит, что его чувства ко мне взаимны. Я не хочу рисковать тем, что после того, как перейду на
«ты», собеседник будет продолжать обращаться ко мне вежливым vous. Это очень похоже на:
– Давай будем друзьями.
– Нет, не стоит.
63
Вообще говоря, английское «you» изначально означало именно «вы» (т. е. повсеместное уважительное обращение к
любому собеседнику: будь он кучер или лорд), но в американском варианте английского оно очень быстро скатилось по своей
функции до универсально-фамильярного «ты». – Прим. ред.
50

***

В Штатах все совсем иначе. Там по-французски хочется всем говорить tu, а обраще-
ние vous использовать только при разговоре с высокопоставленными дипломатами или госу-
дарственными деятелями. В демократической американской культуре принято обращаться на
«ты» даже к президенту. Кроме этикета vous и tu, французы обычно обращаются друг к другу с
использованием слов Madame или Monsieur. Это отчасти выглядит так, будто французы скры-
вают свои имена, словно секретный пин-код кредитной карты64. Возможно, именно по причине
отсутствия в английском языке вежливой формы обращения на «вы» мы и стремимся стать
со всеми близкими друзьями, и рассказываем встречным и поперечным людям подробности
сугубо личного характера, которые французы вряд ли бы поведали даже своему психоанали-
тику.
Французы считают, что любовь – это бесконечная гамма романтических переживаний, и
французский язык дает им возможность мгновенно определять и устанавливать уровень бли-
зости между двумя индивидами. Благодаря особенностям своего языка французы в состоя-
нии улавливать очень тонкие оттенки смысла, зачастую непостижимые для нас, англосаксов.
(В этой связи я хочу вспомнить тот факт, что слоны воспринимают распространяющиеся по
поверхности земли инфразвуки и получают информацию о том, кто к ним приближается. Кто
бы мог предположить, что такое возможно?)
Французы наделены способностью составлять общее целое из мельчайших деталей и
интуитивно понимать смысл незначительных слов и жестов. В книге Ролана Барта «Речь влюб-
ленного» (A Lover’s Discourse) есть описание таких деталей:
«Пожатие руки, о, сколько в этом смысла! Незаметное прикосновение ладоней, колено,
которое не отодвигают, словно нет ничего естественнее этого прикосновения, рука, которую
положили на спинку дивана и на которую постепенно приляжет чья-то голова. Это целый рай
тонких намеков, настоящий праздник не чувств, а смысла».
Француженки считают, что молчание может быть очень сексуальным.
Я вспоминаю кинокартину Эрика Ромера, в которой на всем протяжении фильма режис-
сер рассказывал об эротизме колена Клер.

***

«У французов очень странные идеи относительно личной жизни. Им
кажется, что она должна быть только личной».
Билл Маар65
Француженки считают, что молчание может быть очень сексуальным. Если хочешь,
чтобы мужчина мгновенно потерял к тебе интерес, расскажи ему про свою жизнь все и попроси
его в деталях поведать всю его жизненную историю. Ничего не скрывай. Писательница Камилла
Лоранс выразила эту мысль так: «Когда ты охвачен страстью, слова только мешают. Более того,
слова убивают страсть». Во Франции любовные игры соблазна не приветствуют полной откро-
венности и раскрытия личных тайн. Французов возмутило не то, что президент Саркози раз-
велся с первой женой и мгновенно женился на певице и модели Карле Бруни. Им очень не
64
Действительно, с точки зрения культурологии это еще одно проявление права сохранения личной тайны. Ведь в симво-
лическом смысле раскрытие имени тоже представляет собой элемент публичного эксгибиционизма (обнажения). – Прим. ред.
65
William «Bill» Maher – американский комедийный актер в жанре стендап, телеведущий, социальный критик,
политический комментатор и писатель.
51
понравилось то, что президент начал с упоением публично демонстрировать свои отношения
и новую жену, как ребенок новую игрушку. Саркози нарушил принцип тайны личной жизни.
Французы считают безвкусным «трубить» направо и налево о том, что происходит в твоем
секретном саду.
Стремление французов спрятаться от пытливых и любопытных глаз прослеживается

даже в их архитектуре. Жан-Бенуа Надо́ и Жюли Барлов так пишут в книге «Шестьдесят мил-
лионов французов не могут ошибаться»:
«Французский дом является полным отражением натуры своих владельцев. Внутренний
двор никогда не видно с улицы. Парижские дома стоят, повернувшись задом к улице, на кото-
рую выходят». Французы скрывают от общественности свою личную жизнь и то, что происхо-
дит у них дома за закрытыми дверьми. По мнению французов, соблазны внутренней жизни
гораздо интересней внешнего лоска и бравады. Франсуа Трюффо 66 однажды так сказал об
одной актрисе: «Мне очень нравится, что у нее два лица. Одно – видимое и очевидное, а дру-
гое – тайное. Она держит при себе свои мысли, кажется, что она намекает на то, что у нее
есть секреты, и ее внешний вид показывает, что ее внутренняя жизнь имеет для нее такую же
ценность, как жизнь внешняя и общественная».
Французы и француженки очень высоко ценят интеллектуальную и

эмоциональную составляющую нашей жизни, они считают, что внешняя
притягательность человека в прямом смысле зависит от богатства его
внутренней жизни.
Внутренние ценности отражаются во внешних проявлениях, в эстетике и красоте.
Актриса Изабель Юппер однажды прокомментировала изданию Globe мнение некоторых о
том, что француженки холодны: «Это, конечно, в некотором роде карикатурное представление
о француженках. Однако по сравнению с тем, как люди ведут себя в Америке, это правда. Я
прекрасно понимаю, почему нас могут считать холодными в стране, где стремятся все сделать
очевидным и подчеркнуть любую деталь». Затем Юппер добавила: «Француженки обладают
способностью показать себя просто, но суперэлегантно, и умеют добиться такого эффекта без
манерности и видимых усилий».
Было бы логично предположить, что это качество француженок – внутренний свет, кото-
рый только угадывается в общественном имидже человека и является отражением богатой
внутренней жизни.

***

Француженки придерживаются мнения о том, что внутренний мир – штука очень сексу-
альная, поэтому внутреннюю жизнь надо развивать, лелеять и холить. Ей надо регулярно делать
66
François Roland Truffaut (1932–1984) – известнейший французский режиссер, киноактер и сценарист.
52
маникюр и педикюр. Давным-давно Вольтер призвал своих соотечественников возделывать

свой сад. Уверяю вас, что он не имел в виду разведение петуний. Культуре, где признают, что
«меньше значит больше», бесспорно, свойственен налет снобизма. Французы видят жизнь не с
точки зрения альтернативы «любит – не любит», а считают, что жизнь предоставляет нам массу
самых разных возможностей. Я имею в виду не возможности, полученные путем холодного
расчета (хотя и без них сложно обойтись), а неожиданные подарки, которые дарит нам судьба
и которые не стоит пропускать. Зачем ограничивать себя всего двумя возможностями, когда
каждому из нас доступно бесконечное разнообразие страсти? Зачем строить свою жизнь на
принципе «что написано пером, не вырубишь топором», когда жизнь – это процесс, который
может приносить неожиданные и зачастую самые приятные сюрпризы?
Француженки отказываются играть в любовь по проверенным правилам,
они готовы рисковать, потому что уверены: все правила созданы для того,
чтобы их нарушали.
Паскаль Бодри сделал наблюдение о том, что в вопросах любви и секса французы «не
приемлют все те составляющие, которые как бы созданы друг для друга и идеально сочетаются.
Они открыты радости и спонтанности жизни, как и жужжанию пчелы». И с таким мироощу-
щением француженкам мало одного жужжания пчелы. Их так и тянет к неизведанным бере-
гам, они хотят столкнуться с тем, чего еще не видели, и испытать чувства, которые еще не
испытывали.
Образно говоря, француженки не против того, чтобы потерпеть

кораблекрушение у незнакомых берегов, они стремятся, они готовы хоть
немножечко – не окончательно, но, тем не менее, сойти с ума. И это означает,
что они могут наслаждаться волнами любви и резвиться.
Эти волны чаще всего не приносят им никакого вреда и не выбрасывают на берег в пол-
ном одиночестве, с разбитым сердцем и с растрепанной прической.
53

Глава 3
Правила

О том, что многие правила созданы для того, чтобы их нарушали,
а также о мудрости, которая гласит: «Не верь всему, что слышишь»;
о поддержании баланса между романтическими чувствами и холодной
реальностью; и о том, что никакая предварительная подготовка не в
состоянии подготовить нас к любви и к жизни, и как именно осознание
этих вещей помогает француженкам понять быстротечность времени
и того, что никогда не стоит отказывать себе в удовольствии.
«Сопротивляйтесь и продолжайте сопротивляться и поймите,

что вы сама – своя единственная опора».
Мадам де Сталь
«Не повиновалась и не слушалась – вот чем я занималась всю свою

жизнь».
Эдит Пиаф
Добро пожаловать в парижский бассейн Жорж-Эрман. Стоит жаркое лето – жара и высо-
кая влажность. Кажется, что воздух можно резать ножом фирмы Laguiole67. Парижане отды-
хают от зимы, они спрятали в шкафах свои куртки, плащи и перчатки. Вокруг бассейна и в
воде масса отдыхающих, горожане нежатся в лучах солнца, многие женщины загорают топлес.
В фойе бассейна висит надпись: «Запрещается плавать в длинных плавках». Это заявление –
не блажь менеджмента бассейна, а указание городского совета, и распространяется не только
на Париж, но и на все общественные бассейны страны. На территории бассейнов разрешено
ходить только в узких бикини, наподобие тех, которые фирма Speedo выпускает для профес-
сиональных пловцов. Как вы понимаете, обычному американцу, который привык купаться в
плавках, которые больше похожи на шаровары, здесь делать нечего, и чтобы посетить бассейн,
придется приобрести «нормальные» плавки в ближайшем магазине.
67
Самая известная французская фирма по производству ножей. Существует с 1829 г., имя компании происходит от назва-
ния деревни в Авероне на юго-западе Франции. – Прим. перев.
54
Кроме этого в бассейне действует и другое правило: liberté, égalité, fraternité68. Разде-
валки и душевые – общие для мужчин и женщин, так что любой пуританин сбежит из бас-
сейна куда глаза глядят. Нигде не видать надписей с десятью заповедями пользования бассей-
ном, а в самом бассейне отсутствуют линии поплавков на канатах, размечающие пространство
на дорожки для плавания. В результате пловцы ведут себя в воде, словно водители на пло-
щади вокруг Триумфальной арки в час пик. Короче, кругом царит анархия. Я спрашиваю
сотрудника, почему в бассейне не размечены плавательные дорожки, и тот спокойно отвечает:
«Мадам, разделительные линии ущемляют неотъемлемое право людей плавать так, как им
хочется».
Я стою у края бассейна и размышляю, стоит ли мне в него прыгать. Кажется, я могу
попасть в сюжет картины Босха, где все одеты в микроплавки. Тут я понимаю, что Франция
является полной противоположностью Америки. Во Франции в общественных местах следуют
правилам, которые совершенно не обязательно вывешены для всеобщего обозрения. Во Фран-
ции живут по неписаным правилам, узнать которые можно, только проведя некоторое время в
этой культуре, и которые сложились под воздействием традиций, протокола и исторического
развития. Америка – относительно молодая страна, и традиций у нас сравнительно мало, что
и дает возможность американцам делать то, что французам бы и никогда в голову не пришло.
Например, до недавнего времени французы даже и не думали о том, что в середине жизни
человек может кардинально сменить профессию и изменить свою карьеру.
В Америке существует масса правил, которым все мы следуем.

Мы выстраиваемся в очередь. Мы включаем поворотники, когда
переходим с одной полосы на другую. Мы свято верим в советы, которые
написаны в книгах о том, как помочь самому себе собственными силами. И
когда что-то нас не устраивает, мы подаем в суд.

***

Не поймите меня превратно. Я знаю, что правила очень важны. Я люблю разделитель-
ные линии в бассейне (хотела спросить сотрудника о том, как быть с правами людей, которые
любят плавать по прямой туда и обратно, но как-то язык не повернулся). Меня зачастую очень
раздражает, а когда не раздражает, то я поражаюсь бескомпромиссной способности францу-
зов различать понятие «индивидуализм» (это французская мантра) и «эгоизм» (то, во что эта
мантра выливается). Как бы там ни было, можно спокойно утверждать, что французы не любят
правил. Они не умеют терпеливо стоять в очередях. Они не водят своих собак на поводке. Они
плевать хотели на надписи «Не курить». Они ведут машину как сумасшедшие. (Мои француз-
ские друзья очень удивляются тому, как американские водители останавливаются на нерегу-
лируемых перекрестках и с таким энтузиазмом начинают махать другим водителям, пропуская
68
«Свобода, равенство и братство» – знаменитый девиз Французской буржуазной революции. – Прим. ред.
55
их вперед, что неизбежно образуется пробка). Когда EuroDisneyland довела до сведения своих
сотрудников требования дресс-кода, то чуть было не произошло восстание Емельяна Пугачева.
Я согласна с тем, что те или иные правила помогают нам сосуществовать друг с другом,
спокойно ждать своей очереди и вообще обходиться без членовредительства. Правила – важная
штука. Но до определенной степени. Когда правила начинают ограничивать нашу свободу или
превращаются в догму, противоречащую реальности, мешающую нормальной жизни, любви
и страсти, то большинство француженок скажут вам, что такая ситуация их не устраивает.
Француженки категорично отрицают нормы и догматы, ограничивающие личную свободу и
право на наслаждение, в особенности когда дело касается любви и секса.
Представьте себе следующую ситуацию. Вы пережили много любовных штормов и бурь.
Вы закалились на Match.com.69 Вы пережили шквал бесполезных и никуда не ведущих встреч
и свиданий, во время которых вы не чувствовали никакого контакта с мужчиной. И вот нако-
нец вы встречаете своего принца. Вам повезло, и вы сорвали последний лепесток со словами
«Любит». Вы серьезно начинаете раздумывать о том, чтобы выйти за него замуж. Вы предвку-
шаете жизнь, наполненную счастьем, спокойствием и планами на будущее.
Стоп. Вы уверены, что знаете этого мужчину? И знает ли он вас, как узнают друг друга
люди во

Язык

Книга Дебры Оливье - О чем молчат француженки

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Книга Дебры Оливье - О чем молчат француженки

Загружено:

Авторское право:

Дебра

Почему все считают француженок такими сексуальными? Почему они такие

ISBN 978-5-699-75604-9 © Оливье Д., 2009

Перевод Алексея Андреева

«Француженки не спят в одиночестве»

Откройте в себе француженку, где бы вы ни родились!

«О-ля-ля! Французские секреты великолепной внешности»

«Бонжур, Счастье! Французские секреты красивой жизни»

«О чем молчат француженки»

Первой француженкой, с которой я повстречалась в Америке, будучи еще девочкой,

Шикарная Parisienne10 с Левого берега Сены не может олицетворять всех француженок

Все только потому, что многие француженки, независимо от

Эмерсон12 написал строчки в своем дневнике, которые не потеряли актуальности и в наши

И, правда, с любовью и сексом во Франции все в порядке, merci beaucoup15. Попривет-

Мадам Мадлен де Скюдери́ была не самой красивой, но хорошо образованной женщи-

«Мы хотим иметь право соблазнять и быть соблазненными. Во

«После короля этой страной на самом деле управляет женщина».

И обратите внимание, дорогая читательница, что во французском языке, в отличие от

«Мужчин надо любить сильно. Очень сильно. Иначе их совершенно

Благодаря принятому в обществе игривому отношению между полами и давней истори-

Моя французская приятельница Софи́ однажды заявила: «Если я

«Любовь – это не бухгалтерская отчетность. С любовью бухгалтерский

Этим-то и объясняются разнообразные «смятения любви», которые имеют определенно аме-

культуре, в отличие от американской, не существует такого серьезного подтекста женонена-

Да будь благословенен пенис? Прекрасный орган? Дороти, кажется, мы

закончат свою жизнь на высоких каблуках, худые, грустные и совершенно

«Франция – это в первую очередь очень красивая женщина».

ницы? Как можно совместить «ненависть по отношению к мужчинам в целом» с «желанием

Томас Джефферсон, сравнивая раскрепощенных парижанок и скромных

«Стереофоническое богатство взаимоотношений между двумя полами» и особая фран-

Давайте галопом по Европам рассмотрим, что писали другие выдающиеся люди по

Де Бовуар не понравилась атмосфера в их доме, который пропах одиночеством. Ужин про-

Легкие, приятные и счастливые! Понимаете?

«Цивилизованным человеком движет не возраст и красота, а

«Любовь – это чувство с огромным множеством вариаций».

«Любовь заключается в нюансах».

«Он любит меня немного,

Женщины всего мира всегда с завистью смотрели на то, как

Если нашей французской героине глубоко наплевать на эти формальности, то зрителю

Для нас цель «постоянных отношений» была проста – постоянно

Автор книги «Шестьдесят миллионов французов не могут ошибаться» (Sixty Million

Вспоминая каждую минуту нашего с ним общения, я задавала себе

Я вошла во французские будни Жан-Марка, совершенно не понимая, что у него уже

Однажды вечером после изрядного количества бокалов Кот-дю-Рон56 я завязала с Клое

Я: Клое, а давно ты знакома с Жан-Марком?

Она закурила сигарету, поправила руками волосы и посмотрела на меня… с раздраже-

Я (не сдаюсь): Ну, у вас когда-нибудь были свидания?

Я: Да мне совершенно неинтересно все контролировать и хранить в маленькой коро-

одинокая француженка. Не существует никаких критериев правильного подхода к свиданию.

Во Франции невозможно представить себе ситуацию, изображенную в

Этот пример иллюстрирует типичное французское качество – спокойное

Мария Шнайдер: Я не знаю, как тебя звать.

Этот диалог напомнил мне очередную карикатуру из журнала New

Если вы спросите француженку о том, какие у нее оргазмы, она

ковых шато, не устраивают садомазовечеринок и не занимаются на открытом воздухе сексом

В вопросах любви и секса большинство француженок придерживаются

Способность быть сдержанным и не заваливать своего партнера излишними откровени-

Стремление французов спрятаться от пытливых и любопытных глаз прослеживается

Французы и француженки очень высоко ценят интеллектуальную и

маникюр и педикюр. Давным-давно Вольтер призвал своих соотечественников возделывать

Образно говоря, француженки не против того, чтобы потерпеть

«Сопротивляйтесь и продолжайте сопротивляться и поймите,

«Не повиновалась и не слушалась – вот чем я занималась всю свою

В Америке существует масса правил, которым все мы следуем.