Угличское дело

Угличское дело — расследование обстоятельств смерти младшего сына царя Ивана IV Грозного царевича

Дмитрия15 (25) мая 1591 года. Это самое раннее следственное дело в истории России, материалы которого
сохранились до нашего времени[1].
Смерть царевича Дмитрия послужила прологом к Смутному времени. Она привела к угасанию московской
линии Рюриковичей (после смерти его бездетного старшего брата семью годами позже), которым, в свою
очередь, воспользовался для прихода к власти Борис Годунов.

Предыстория
В первую половину правления царя Фёдора Иоанновича, сына Ивана IV, реальными правами на русский
престол обладал младший брат царя — Дмитрий Иоаннович, удельный князь Угличский. Но в Москве не все
признавали эти притязания, так как царевич был сыном от шестого брака Ивана Грозного с Марией Нагой,
который считался недопустимым с церковной точки зрения.
После смерти Ивана IV Мария Нагая вместе с сыном переехали в Углич, где заняли княжеские палаты.
Московский и угличский дворы относились друг к другу с долей неприязни. Есть сведения, что Борис
Годунов будто бы приказал не упоминать в ектениях имя Дмитрия Иоанновича, о нём умалчивалось в
официальных случаях[2]. Помимо этого, в Углич был послан дьяк Михаил Битяговский, которому был поручен
надзор над Нагими.
Несомненно, такой контроль не мог им нравиться, что выливалось в постоянные ссоры с Битяговским.
Неприязнь Нагих к московскому правительству могла объясняться и другими причинами: Мария Нагая не
была удовлетворена отдалением от столицы (по сути, это была ссылка в захолустье), а её братья, как можно
полагать, были недовольны тем, что, несмотря на свойство с покойным царём, не имели никакого влияния на
политическую жизнь страны.
Про самого царевича Дмитрия ходило много слухов. Иностранцы вспоминали, как однажды царевич повелел
сделать из снега чурбанов и каждый из них назвать именем московского боярина, а потом взял саблю и начал
рубить эти чурбаны, приговаривая, что если он станет царём, то именно так будет сделано с московским
боярством. По позднейшему сообщению Авраамия Палицына, Дмитрий грубо отзывался об окружении своего
брата Фёдора Иоанновича, включая Бориса Годунова[3]. Именно с этого времени начали «сеяться» слухи, что
московское правительство хочет устранить наследника. Об этом мы можем судить на основании заметок
английского дипломата Джайлса Флетчера, который в конце 1580-х писал[4]:
Жизнь царевича находится в опасности от покушений со стороны тех, которые простирают свои
виды на обладание престолом в случае бездетной смерти царя. Кормилица, отведавшая прежде
него какого-то кушанья, как я слышал, умерла скоропостижно. В молодых летах в нём начинают
обнаруживаться все качества отца. Он, говорят, находит удовольствие в том, чтобы смотреть,
как убивают овец и вообще домашний скот, видеть перерезанное горло, когда течёт из него
кровь, и бить палкой гусей и кур до тех пор, пока они не издохнут.

Смерть царевича и беспорядки

Дмитрий Иоаннович был найден мёртвым в Угличском кремле 15 (25) мая 1591 года: его горло было
перерезано. Свидетелей не оказалось. Кормилица Арина Тучкова тоже ничего не видела[5]. Поднялись крики,
и Мария Нагая вышла во двор. Забили в набат, и среди угличан возникло смятение. Подозрение в убийстве
царевича пало на Михаила Битяговского, его сына Даниила и нескольких родственников, которых тут
же растерзала разъярённая толпа.
По заключению следствия, 15 (25) мая царевич Дмитрий в присутствии своей мамки (няни) Василисы
Волоховой, кормилицы Арины Тучковой и постельницы Марьи Колобовой играл со сверстниками во дворе «в
тычки»[6] то ли с ножиком, то ли со сваей (заострённый четырёхгранный гвоздь)[7]. Неожиданно с царевичем
случился припадок падучей болезни (эпилепсии), во время которого он провёл ножиком (гвоздём) по горлу,
после чего умер на руках кормилицы. Со двора выбежала мать Мария Нагая, увидела случившееся и начала
бить мамку поленом. Она объявила виновными Осипа Волохова (сын мамки), Даниила Битяговского (сына
Михаила Битяговского) и Никиту Качалова[8]. В Угличе зазвучал набатный колокол и собралась толпа. Михаил
Битяговский начал успокаивать толпу, и был убит. Вскоре та же участь постигла и других обвиняемых
По окончании расправы Нагие начали фабриковать улики с тем, чтобы следственная комиссия признала
смерть царевича убийством. Для этого они заставили приказчика (некого Ракова) положить около тела ножи и
сабли, вымазанные куриной кровью, чтобы комиссии показать причастность виновных к убийству. Если
верить материалам следствия, Михаил Нагой, главный зачинщик всех этих беспорядков, был в тот день пьян.

Следствие
После беспорядков в Угличе правительство прислало в город доверенных людей, которым было поручено
провести расследование произошедшего и наказать виновных. В следственную комиссию вошли именитый
боярин и князь Василий Иванович Шуйский (глава следователей), окольничий Андрей Петрович
Клешнин (родственник Бориса Годунова, дядька Фёдора Иоанновича), дьяк Елизар Данилович Вылузкин и
митрополит Крутицкий и Сарский Геласий. В ходе расследования были допрошены до 150 человек — Нагие,
свидетели, некоторые представители духовенства, дворовые и посадские люди, которые растерзали
предполагаемых убийц. Все материалы вошли в следственное дело, беловой экземпляр которого был
составлен, очевидно, ещё в Угличе. На его основе пытаются воссоздать картину произошедшего
современные историки.
О результатах расследования комиссия доложила царю. Оставалось развенчать версию Нагих о том, что
царевич был зарезан Осипом Волоховым (сыном мамки царевича), Никитой Качаловым и Данилой
Битяговским (сыном дьяка Михаила, присланного надзирать за опальной царской семьей) — то есть по
прямому приказу из Москвы. Это дело рассматривал Освященный собор во главе с патриархомИовом. В ходе
заседания 2 июня митрополит Геласий огласил устное заявление Марии Нагой, которая признавала расправу
над Битяговскими и другими свидетелями делом неправым и просила снисхождения для своих
родственников. Собор обвинил Нагих и угличан в самоуправстве и попросил светскую власть назначить им
наказание.
В итоге Мария Нагая была пострижена в монахини под именем Марфы, её братья были отправлены в ссылку,
а самые активные бунтовщики-угличане были казнены или сосланы. Вместе с ними отправился в Сибирь
и угличский набатный колокол.

Пересмотр дела
В 1605 году Лжедмитрий, провозгласивший себя «чудесно спасшимся» царевичем, пересмотрел угличское
дело. Мария Нагая признала его своим сыном, другие участники расследования также поменяли показания.
Воссоединение матери с «сыном» произошло в селе Тайнинском на глазах огромного количества народа:
Дмитрий соскочил с коня и бросился к карете, а Марфа, откинув боковой занавес, приняла его в объятья,
причём оба рыдали. Чудесное спасение царевича объяснялось вмешательством какого-то доброго доктора (о
существовании которого русские источники вовсе не упоминают):
При царевиче был доктор, родом итальянец. Сведав о злом умысле, он... нашел мальчика, похожего на
Дмитрия, и велел ему быть безотлучно при царевиче, даже спать на одной постели. Когда же мальчик
засыпал, осторожный доктор переносил Дмитрия на другую постель. В результате был убит другой мальчик, а
не Дмитрий, доктор же вывез Дмитрия из Углича и бежал с ним к Ледовитому океану.
— "Дневник Марины Мнишек"[9]

Глава следственной комиссии, Василий Шуйский, менял показания как минимум трижды[10]. Будучи избран на
русский престол в 1606 году, он заявил, что царевич «заклан бысть» от «лукаваго раба Бориса Годунова».
Версия о виновности Годунова, который якобы организовал убийство царевича с целью в итоге заполучить
корону, оставалась официальной и при Романовых, которые едва не были истреблены при Годунове и
сохраняли заинтересованность в очернении его имени. После канонизации«невинно убиенного» царевича
всякие сомнения в факте убийства стали расцениваться церковными властями как хула.

Современные версии
В 1819 году были преданы гласности обнаруженные в архиве материалы уголовного дела, представленного в
июне 1591 года на рассмотрение Освященного собора[11][12]. Они не содержат каких-либо следов подтасовок и
подчисток; не хватает только нескольких начальных листов[13]. Это дело вызвало интерес даже за пределами
России; известный писатель Проспер Мериме перевёл его материалы на французский язык[14].
Н. М. Карамзин и Н. И. Костомаров, продолжая развивать традиционную точку зрения о смерти Дмитрия как
об убийстве, оценивали следственное дело скептически[15]. С точки зрения Костомарова, следователями
умышленно отобраны показания тех, кто считал, что царевич погиб от собственной руки, и пропущены
показания Нагих, которые подозревали убийство и инициировали расправу над Битяговскими: «Вопрос о том,
не зарезан ли Димитрий, не допускается; явно и умышленно обходят его, стараются закрыть благоразумным
молчанием». Показания сторонников несчастного случая совершенно единообразны, создавая впечатление,
что «все они плелись по одной мерке; камертон дан — все запели унисоном!»[10]
В 1829 году в защиту Годунова от «наветов» выступил М. П. Погодин, недоумевавший: зачем убийцам
«вместо тихого яда действовать звонким ножом? <…> Сколько невероятностей! Сколько
несообразностей!»[16] Многие современные историки (в частности, такие авторитетные исследователи Смуты,
как С. Ф. Платонов и Р. Г. Скрынников) не видят оснований сомневаться в выводах следственной комиссии
XVI века о том, что смерть царевича была несчастным случаем. Эта трактовка поднимает вопрос об
ответственности и мотивах взрослых, которые, зная о регулярных припадках ребёнка, дозволяли ему
«баловаться» с холодным оружием. Небольшая группа исследователей развивает аргументы сторонников
Лжедмитрия о том, что убит был другой ребёнок[17].
Современный юрист И. Ф. Крылов приводит заключение профессора Р. А. Харитонова (крупный специалист
по детской эпилепсии) о том, что во время припадка больной всегда выпускает находящиеся в его руках
предметы. Соответственно, сам себе смертельную рану царевич нанести не мог. С точки зрения Крылова,
более вероятно, что причиной его смерти стал неосторожный бросок ножика кем-то из участников игры
(убийство по неосторожности)[18].

Источник Википедия «Угличское дело»