Открыть Электронные книги
Категории
Открыть Аудиокниги
Категории
Открыть Журналы
Категории
Открыть Документы
Категории
ãÄçÑòÄîíéÇÖÑÖçàÖ:
íÖéêàü, åÖíéÑõ, ãÄçÑòÄîíçé-ùäéãéÉàóÖëäéÖ
éÅÖëèÖóÖçàÖ èêàêéÑéèéãúáéÇÄçàü
à ìëíéâóàÇéÉé êÄáÇàíàü
íÓÏ 2
éÚ‚ÂÚÒÚ‚ÂÌÌ˚È ð‰‡ÍÚÓð
˜ÎÂÌ-ÍÓððÂÒÔÓ̉ÂÌÚ êÄç
ä.ç. ѸflÍÓÌÓ‚
í˛ÏÂ̸
àÁ‰‡ÚÂθÒÚ‚Ó
í˛ÏÂÌÒÍÓ„Ó „ÓÒÛ‰‡ðÒÚ‚ÂÌÌÓ„Ó ÛÌË‚ÂðÒËÚÂÚ‡
2017
УДК 911.5(082)
ББК Д821я43
Л222
Редакционная коллегия:
К.Н. Дьяконов (отв. редактор), К.А. Мерекалова (секретарь),
В.В. Козин, В.Г. Линник, Д.М. Марьинских, В.А. Низовцев,
Т.И. Харитонова, В.Ю. Хорошавин, А.В. Хорошев
Рецензент:
доктор географических наук, профессор, вице-президент
Русского географического общества К.В. Чистяков
УДК 911.5(082)
ББК Д821я43
2
THE MINISTRY OF EDUCATION AND SCIENCE OF THE RUSSIAN FEDERATION
UNIVERSITY OF TYUMEN
LOMONOSOV MOSCOW STATE UNIVERSITY
RUSSIAN GEOGRAPHICAL SOCIETY
LANDSCAPE SCIENCE:
THEORY, METHODS, LANDSCAPE-ECOLOGICAL SUPPORT
OF LAND USE AND SUSTAINABLE DEVELOPMENT
Volume 2
Executive editor
Corresponding Member of RAS
K.N. Diakonov
Tyumen
University of Tyumen
Press
2017
3
УДК 911.5(082)
ББК Д821я43
Л222
Editorial Board:
K.N. Diakonov (Executive editor), K.A. Merekalova (Secretary),
V.V. Kozin, V.G. Linnik, D.M. Marinskikh, V.A. Nizovtsev,
T.I. Kharitonova, V.Ju. Khoroshavin, A.V. Khoroshev
The Conference was financially supported by Russian Foundation for Basic Research. Project
17-05-20405/17
Landscape science: theory, methods, landscape-ecological support of land use and sus-
L222 tainable development [Electronic resourse] : Proceedings of the XII International landscape
conference, Tyumen-Tobolsk, 22-25 August 2017 : in 3 vol. / Executive editor Corresponding
Member of RAS K.N. Diakonov ; The Ministry of Education and Science of the Russian Fed-
eration; University of Tyumen ; Lomonosov Moscow State University ; Russian Geographical
Society. — Tyumen : University of Tyumen Press, 2017. — Vol. 2. — 518 p.
The proceedings comprise a series of papers which consider current challenges of landscape sci-
ence in its principal fundamental and applied fields: theory, methodology, research methods including
modelling; landscape dynamics, functioning and evolution. Particular attention was given to relevant
socially-oriented fields: landscape planning, landscape ecology and land use science as a support for
sustainable development of regions, ecosystem and landscape services assessment. Certain papers pre-
sent the results of landscape research in the areas of oil and gas extraction and transporting. The pro-
ceedings represent the scientific and applied research of the main geographical teams in Russia.
The edition is recommended for a wide audience engaged in theoretical, experimental and practi-
cal issues of complex physical geography, ecology, land use science, higher geographical and ecologi-
cal education.
УДК 911.5(082)
ББК Д821я43
4
СОДЕРЖАНИЕ
5
Тигеев А.А.
ЛАНДШАФТНЫЙ МОНИТОРИНГ ПАМЯТНИКА ПРИРОДЫ «ОСТРОВ ОВЕЧИЙ»
(ХАНТЫ-МАНСИЙСКИЙ АВТОНОМНЫЙ ОКРУГ — ЮГРА) ................................................................. 85
Халька П., Фюрст К.
ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ И АНАЛИЗУ ГОРОДСКИХ АГЛОМЕРАЦИЙ — ОПЫТ
ЕВРОПЕЙСКОГО (НЕМЕЦКОГО) ТЕРРИТОРИАЛЬНОГО ПЛАНИРОВАНИЯ ..................................... 89
Харитонова Т.И., Мерекалова К.А., Родина В.О., Моисеев А.И., Баталова В.А.,
Омерда Е.А., Подгорный О.М.
СТРУКТУРА И ЦЕННОСТЬ ГОРОДСКИХ ЛАНДШАФТОВ КАК ОСНОВА
ГОРОДСКОГО ПЛАНИРОВАНИЯ ................................................................................................................. 90
Чепайтене Р.
СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОХРАНЫ УРБАНИСТИЧЕСКИХ ЛАНДШАФТОВ ЛИТВЫ ............... 96
Шилов П.М.
ВНУТРИЛАНДШАФТНАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ АГРОЭКОЛОГИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ
ВЛАДИМИРСКОГО ОПОЛЬЯ (НА ПРИМЕРЕ ВЛАДИМИРСКОГО НИИСХ) ..................................... 101
Erazo-Mera E.
CONNECTING PROTECTED AREAS USING LANDSCAPE FEATURES,
A CASE STUDY FROM ECUADOR ............................................................................................................... 103
Fürst Ch.
MODELLING OF SOCIAL-ECOLOGICAL SYSTEMS — CHALLENGES AND APPROACHES ............ 104
von Haaren Ch., Wiehe J., Walter A.
LANDSCAPE PLANNING SUPPORT FOR THE ENERGY CHANGE IN GERMANY .............................. 104
6
Константинова Е.Ю.
ОТРАЖЕНИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ ЛАНДШАФТОВ ГОРОДСКИХ ТЕРРИТОРИЙ
В МОРФОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЯХ ПРОФИЛЕЙ ПОЧВ
(НА ПРИМЕРЕ г. ТЮМЕНЬ) .......................................................................................................................... 150
Лось М.А.
ТУРИСТСКО-РЕКРЕАЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ЛАНДШАФТОВ ОКРЕСТНОСТЕЙ
г. ТЮМЕНЬ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИХ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ......................................................................... 154
Матвеева А.А., Пеленкова М.Г.
ОЦЕНКА УРОВНЯ ОЗЕЛЕНЕННОСТИ ГОРОДСКОЙ ТЕРРИТОРИИ
УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ ......................................................................................................................... 158
Мерекалова К.А., Харитонова А.О.
ИНТЕГРАЛЬНАЯ УСТОЙЧИВОСТЬ И ЕСТЕСТВЕННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ
ЛАНДШАФТОВ ЮГО-ВОСТОЧНОГО КРЫМА......................................................................................... 163
Переладова Л.В., Моисеева А.А.
РОЛЬ ГИДРОМОРФНЫХ ЛАНДШАФТОВ В УСТОЙЧИВОМ РАЗВИТИИ ТЕРРИТОРИИ
(НА ПРИМЕРЕ ЗАВОДОУКОВСКОГО ГОРОДСКОГО ОКРУГА ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ) ........... 169
Романова Е.А.
СТЕПЕНЬ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ОБУСЛОВЛЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО
ЛАНДШАФТОГЕНЕЗА И РАЙОНИРОВАНИЕ БАЛТИЙСКОГО МАКРОРЕГИОНА .......................... 173
Сивохип Ж.Т.
К АКТУАЛИЗАЦИИ ИНТЕГРАЛЬНОЙ ОЦЕНКИ ЭКОЛОГО-ГИДРОЛОГИЧЕСКОГО
СОСТОЯНИЯ МАЛЫХ РЕК СТЕПНОЙ ЗОНЫ (НА ПРИМЕРЕ БАССЕЙНА р.УРАЛ) ....................... 176
Скриган А.Ю.
ВИДЫ ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЯ И ЭКОСИСТЕМНЫЕ УСЛУГИ ДОЛИНЫ ДУБРОВЕНКИ ............... 179
Сулкарнаева Л.Д.
РАЗРАБОТКА АЛГОРИТМА ОЦЕНКИ ЭКОСИСТЕМНЫХ УСЛУГ УРБОЛАНДШАФТОВ
ДЛЯ ЦЕЛЕЙ УСТОЙЧИВОГО ГОРОДСКОГО ПЛАНИРОВАНИЯ ........................................................ 183
Bastian O.
THE KEY IMPORTANCE OF LANDSCAPE ECOLOGY FOR THE CONCEPT
OF ECOSYSTEM SERVICES ........................................................................................................................... 186
Basu J.P.
SUSTAINABILITY, ECOSYSTEM, LANDSCAPE SERVICES AND CLIMATE CHANGE:
AN EMPIRICAL STUDY IN EASTERN HIMALAYA OF INDIA ................................................................ 186
Grunewald K., Syrbe R.-U.
INDICATOR-BASED ASSESSMENT OF GREEN SPACE IN CITIES — EXPERIENCES
FROM THE SINO-GERMAN 'GREEN CITIES STUDY’ ............................................................................... 187
von Haaren Ch., Hermes J., Albert Ch.
INDICATORS FOR ASSESSING AND VALUING THE CULTURAL ECOSYSTEM SERVICE
'RECREATION' OF LANDSCAPES IN GERMANY ...................................................................................... 189
Ji W.
URBAN LANDSCAPE DYNAMICS: TRENDS, SCALES, AND INDICATORS
OF COUPLED EFFECTS OF HUMAN IMPACT AND CLIMATE CHANGE .............................................. 189
Sulkarnaeva L.
THE CURRENT STATE OF THE ART OF URBAN ECOSYSTEM SERVICES
ASSESSMENT IN RUSSIA .............................................................................................................................. 191
Syrbe R.-U., Grunewald K.
INDICATOR DEVELOPMENT FOR MAPPING OF ECOSYSTEM CONDITIONS
AND ECOSYSTEM SERVICES IN GERMANY — STATE AND CHALLENGES ..................................... 194
7
Низовцев В.А.
НАЧАЛЬНЫЕ ЭТАПЫ АНТРОПОГЕННОЙ ЭВОЛЮЦИИ ЛАНДШАФТОВ РОССИИ ....................... 200
Трапезникова О.Н
ИСТОРОКО-ГЕОЭКОЛОГИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ АГРОЛАНДШАФТА
(НА ПРИМЕРЕ АГРОЛАНДШАФТОВ ЛЕСНОЙ ЗОНЫ ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОЙ
РАВНИНЫ) ....................................................................................................................................................... 204
Прищепов А.В., Шиерхорн Ф., Мюллер Д., Курганова И.Н., Камп Й., Мейфруа П.
ИССЛЕДОВАНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЯ В РОССИИ
И НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ: СОСТОЯНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ
И ПРИОРИТЕТЫ ............................................................................................................................................. 209
Агапов М.Г.
ТРИ «ВЕЛИКИХ» СИБИРСКИХ ПУТИ: РЕПРЕЗЕНТАЦИИ СИБИРСКОГО
ПРОСТРАНСТВА В ЭПОХУ ТРАНСПОРТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ.............................................................. 214
Балюк Н.А.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ ПОВЫШЕНИЯ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ УСТОЙЧИВОСТИ
АГРОЛАНДШАФТОВ В УСЛОВИЯХ СЕВЕРНОГО ЗАУРАЛЬЯ ............................................................ 219
Гравес И.В., Гравес К.К., Низовцев В.А., Эрман Н.М.
ЛАНДШАФТНЫЕ УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ.............................. 222
Матасов В.М., Прищепов А.В., Голубинский А.А., Глухов А.И.
ФАКТОРЫ ИЗМЕНЕНИЯ ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЯ В МЕЩЕРЕ
ЗА ПОСЛЕДНИЕ 250 ЛЕТ .............................................................................................................................. 225
Мухин Г.Д.
КРИЗИСНАЯ ДИНАМИКА ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЯ И СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ
ТРАНСФОРМАЦИЯ АГРОЛАНДШАФТОВ КИРОВСКОЙ ОБЛАСТИ .................................................. 230
Рассказов С.В.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЛАНДШАФТЫ, ПРОСТРАНСТВА И ОБРАЗЫ СТАРОЙ СИБИРИ:
ЧТО МЫ О НИХ ЗНАЕМ И ЧТО МОЖЕМ ЗНАТЬ? ................................................................................... 235
Шелудков А.В.
ИЗМЕНЕНИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА
ЮГА ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД........................................................... 239
Широкова В.А., Низовцев В.А., Снытко В.А., Эрман Н.М.
КОМПЛЕКСНЫЕ ЛАНДШАФТНО-ГИДРОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ИСТОРИЧЕСКИХ ВОДНЫХ ПУТЕЙ РУССКОЙ РАВНИНЫ .................................................................. 244
Schenk W.
HISTORICAL GEOPGRAHY AS A BRIDGE BETWEEN NATURAL AND CULTURAL
SCIENCES ......................................................................................................................................................... 247
8
Ермакова Е.Е.
ВИЗУАЛЬНАЯ ПРЕЗЕНТАЦИЯ САКРАЛЬНОГО ЛАНДШАФТА
(ПО МАТЕРИАЛАМ ЗАУРАЛЬЯ) ................................................................................................................. 267
Завьялова О.Г., Данилова Ю.Н.
ЛАНДШАФТОМ «РОЖДЕННЫЕ»: НЕКОТОРЫЕ ЭТНИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
РУССКИХ И ЯПОНЦЕВ ................................................................................................................................. 270
Захарова О.В., Суворова Л.Г.
ЭСТЕТИКО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР ЛАНДШАФТА ТУРИСТИЧЕСКОГО
МАРШРУТА ..................................................................................................................................................... 273
Лихачева Э.А., Некрасова Л.А., Кладовщикова М.Е.
ЭСТЕТИЧЕСКАЯ ГЕОМОРФОЛОГИЯ. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ ....................................................... 276
Некрасова Л.А., Кладовщикова М.Е.
ГЕОМОРФОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫХ ЛАНДШАФТОВ
ГОРОДСКИХ ПОСЕЛЕНИЙ........................................................................................................................... 280
Нендза-Щиконивска К.
ЭРНСТ МАЙ В СССР — СПОРЫ О ГОРОДСКОМ ЛАНДШАФТЕ ......................................................... 285
Потахин С.Б.
ЭЛЕМЕНТЫ КУЛЬТУРНОГО ЛАНДШАФТА РОССИЙСКОЙ ФЕННОСКАНДИИ ............................. 287
Созонова Е.Ю.
ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ РАЗВИТИЯ УСТОЙЧИВОГО ТУРИЗМА
В ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ .......................................................................................................................... 289
Köppen B.
BRUSSEL'S EU-QUARTER: LANDSCAPE CONSTRUCTION IN BUBBLES AND NARRATIVES........ 292
9
Горбунов Р.В., Горбунова Т.Ю.
ЛАНДШАФТНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ НА КАРАДАГЕ ............................................................................. 336
Истомина Е.А., Солодянкина С.В., Вантеева Ю.В., Коновалова Т.И., Бибаева А.Ю.,
Фролов А.А., Цыганкова М.В.
ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ЛАНДШАФТНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В ПРИБАЙКАЛЬЕ ...................... 341
Ишанкулов М.Ш.
ЛАНДШАФТЫ ГИГАНТСКИХ КОНУСОВ ВЫНОСА В СЕВЕРНОМ КАЗАХСТАНЕ ........................ 347
Кучинская И.Я., Керимова Э.Д.
СТРУКТУРА И ДИНАМИКА СОВРЕМЕННЫХ ГЕОСИСТЕМ БОЛЬШОГО КАВКАЗА
(В ПРЕДЕЛАХ АЗЕРБАЙДЖАНА) ............................................................................................................... 353
Лазарева Н.Н.
ЗНАЧЕНИЕ ИЗУЧЕННОСТИ СТРУКТУРЫ И ДИНАМИКИ ЛАНДШАФТОВ
ЮГО-ВОСТОЧНОЙ БАЛТИКИ ДЛЯ ОПТИМИЗАЦИИ ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ .......................... 359
Ларин С.И., Лаухин С.А., Алексеева В.А., Ларина Н.С., Максимов Ф.Е.
ПЕРИГЛЯЦИАЛЬНЫЕ РЕЛИКТЫ В ЛАНДШАФТАХ ИШИМСКОЙ РАВНИНЫ
(ЮГО-ЗАПАД ЗАПАДНОЙ СИБИРИ) ......................................................................................................... 364
Лоботросова С.А., Соромотин А.В.
ЗАКОНОМЕРНОСТИ РАЗВИТИЯ РАСТИТЕЛЬНОСТИ НА ПЕСЧАНЫХ
ОБНАЖЕНИЯХ В ПОДЗОНЕ СЕВЕРНОЙ ТАЙГИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
(НА ПРИМЕРЕ БАССЕЙНА р. НАДЫМ) ..................................................................................................... 369
Лубенец Л.Ф., Черных Д.В.
ЛАНДШАФТНЫЕ ОСНОВЫ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ СНЕЖНОГО ПОКРОВА
В БАССЕЙНЕ р. МАЙМА (НИЗКОГОРЬЯ РУССКОГО АЛТАЯ) ............................................................ 373
Маккавеев А.Н., Федорович Д.В.
ВЛИЯНИЕ УРОВНЯ ГРУНТОВЫХ ВОД НА ЛАНДШАФТЫ КРУПНЫХ ГОРОДОВ
НА ПРИМЕРЕ г. МОСКВЫ В КОНЦЕ XX — НАЧАЛЕ XXI ВЕКОВ ...................................................... 377
Мерекалова К.А.
ИЗМЕНЕНИЕ СТРУКТУРЫ МЕЖКОМПОНЕНТНЫХ СВЯЗЕЙ ПО МЕРЕ
ВОССТАНОВЛЕНИЯ СРЕДНЕТАЕЖНЫХ ЛАНДШАФТОВ АРХАНГЕЛЬСКОЙ
И ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТЕЙ ....................................................................................................................... 380
Михно В.Б.
ЛИТОЛАНДШАФТОГЕНЕЗ КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ ЛАНДШАФТНОГО
РАЗНООБРАЗИЯ ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ.................................................................................. 383
Мищенко А.А., Волкова Т.А.
ЛИМАНО-УСТЬЕВЫЕ И ПРИБРЕЖНО-АКВАЛЬНЫЕ ПАРАГЕНЕТИЧЕСКИЕ
ЛАНДШАФТНЫЕ КОМПЛЕКСЫ НА ТЕРРИТОРИИ КРАСНОДАРСКОГО КРАЯ:
БЕЙСУГСКО-ЧЕЛБАССКИЙ ДОЛИННОРЕЧНОЙ ПАРАГЕНЕТИЧЕСКИЙ
ЛАНДШАФТНЫЙ КОМПЛЕКС.................................................................................................................... 385
Осадчая Г.Г.
ОСОБЕННОСТИ ЛАНДШАФТНОЙ ИНДИКАЦИИ ГЕОКРИОЛОГИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ
В БОЛЬШЕЗЕМЕЛЬСКОЙ ТУНДРЕ............................................................................................................. 389
Павлейчик В.М.
ГЕОЛОГО-ГЕОМОРФОЛОГИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ЛАНДШАФТОВ
БУРТИНСКОЙ СТЕПИ В ЮЖНОМ ПРЕДУРАЛЬЕ ................................................................................... 392
Пшеничников А.Е.
ИЗУЧЕНИЕ ДИНАМИКИ ОЗЕР ПО КОСМИЧЕСКИМ СНИМКАМ
(НА ПРИМЕРЕ ЮГА ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ) ...................................................................................... 395
Слепнева Е.В.
ПРОСТРАНСТВЕННАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ГЕОСИСТЕМ БАССЕЙНА РЕКИ СЕЛЕНГИ ........... 399
Судакова Н.Г., Антонов С.И., Введенская А.И., Костомаха В.А., Немцова Г.М.
ГЕОЛОГО-ГЕОМОРФОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА РЕГИОНАЛЬНОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ
ЛАНДШАФТОВ В ЦЕНТРЕ РУССКОЙ РАВНИНЫ .................................................................................. 403
Тихомиров О.А.
ФОРМИРОВАНИЕ И ДИНАМИКА АКВАЛЬНЫХ КОМПЛЕКСОВ ВОДОХРАНИЛИЩ
ВЕРХНЕВОЛЖЬЯ ............................................................................................................................................ 406
10
Хохлова Е.Р.
ДИФФЕРЕНЦИРУЮЩАЯ РОЛЬ ГЕОЛОГИЧЕСКОГО ФАКТОРА В ФОРМИРОВАНИИ
СОВРЕМЕННЫХ ЛАНДШАФТОВ ВЕРХНЕВОЛЖЬЯ .............................................................................. 409
Хромых В.С.
ВАСЮГАНЬЕ (ЛАНДШАФТНАЯ СТРУКТУРА И ОСОБЕННОСТИ
ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ) ........................................................................................................................... 412
Хромых В.С.
СТРУКТУРА ЛАНДШАФТОВ ЮГО-ВОСТОКА ЗАПАДНО-СИБИРСКОЙ РАВНИНЫ
(В ГРАНИЦАХ ТОМСКОЙ ОБЛАСТИ) И ОСОБЕННОСТИ ИХ ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ ............ 418
Черных Д.В.
ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ЛАНДШАФТЫ-АНАЛОГИ РУССКОГО АЛТАЯ ................................................ 423
Шеховцов А.И., Сизых А.П.
ЛАНДШАФТЫ АККУМУЛЯТИВНЫХ ПЕСКОВ СЕВЕРНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ БАЙКАЛА
(БАР — ОСТРОВ ЯРКИ) ................................................................................................................................. 427
Marshinin A.V.
FEATURES OF BUSH AND LOW SHRUB COVER IN THE ARCTIC TUNDRA
OF BELY ISLAND (THE KARA SEA) ............................................................................................................ 430
11
CONTENT
13
XI. ЛАНДШАФТНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ И ПОЛИТИКА
Старожилов В.Т.
ЛАНДШАФТНАЯ ГЕОГРАФИЯ РАЗВИВАЕТСЯ: ПЕРВЫЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ
ЛАНДШАФТНЫЙ ЦЕНТР В ТИХООКЕАНСКОЙ РОССИИ И ЕГО ЗАДАЧИ ...................................... 478
Вдовюк Л.Н., Жеребятьева Н.В., Попова Т.В.
ПРИРОДНЫЕ СВОЙСТВА ЛУКАШИНСКОГО ПОЛИГОНА КАК БАЗЫ УЧЕБНЫХ
ПРАКТИК СТУДЕНТОВ ИНСТИТУТА НАУК О ЗЕМЛЕ ......................................................................... 481
Идрисов И.Р., Маршинин А.В., Марьинских Д.М., Едиханов Ю.Р.
СОЗДАНИЕ ЛАНДШАФТНЫХ КАРТ ДЛЯ ГЕОПОРТАЛА ТЮМЕНСКОГО
ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА ................................................................................................. 486
Марьинских Д.М.
ЛАНДШАФТОВЕДЕНИЕ В ЭПОХУ АНТРОПОЦЕНА ПЕРЕД ВЫЗОВАМИ
ТРАНСДИСЦИПЛИНАРНОСТИ: ЛАНДШАФТНЫЙ СИНТЕЗ ИЗ ПЕРСПЕКТИВЫ
ПРИРОДЫ И ЧЕЛОВЕКА............................................................................................................................... 491
Нехуженко Н.А., Осипова Т.Н.
БЕСПРОФИЛЬНЫЙ БАКАЛАВРИАТ В ГЕОГРАФИЧЕСКОМ ОБРАЗОВАНИИ:
ПЕРСПЕКТИВЫ И ПРОБЛЕМЫ ................................................................................................................... 493
Новиков А.В., Сумарукова О.В.
ОЦЕНКА СОВРЕМЕННОГО СОСТОЯНИЯ ГОРОДСКИХ ООПТ В РАМКАХ УЧЕБНОЙ
ПРАКТИКИ....................................................................................................................................................... 497
Пупышева И.Н.
ЭКОЛОГ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОЛОГИЯ ................................................................................................ 499
Фролова И.В., Эрман А.Э.
КОНЦЕПЦИЯ СЛОВАРЯ-СПРАВОЧНИКА ПО СОВРЕМЕННОМУ
ЛАНДШАФТОВЕДЕНИЮ ............................................................................................................................. 502
Хромых В.В., Хромых О.В.
ГЕОПОРТАЛ ТОМСКОЙ ОБЛАСТИ............................................................................................................ 505
Хромых О.В.
ОБУЧЕНИЕ ГЕОИНФОРМАЦИОННЫМ ТЕХНОЛОГИЯМ СТУДЕНТОВ-
ЛАНДШАФТОВЕДОВ В НАЦИОНАЛЬНОМ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОМ
ТОМСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ ............................................................................. 510
Fürst Ch.
IALE AND ITS MISSION — WORLDWIDE COLLABORATION ON LANDSCAPE ECOLOGY .......... 515
Köppen B.
FAR BEYOND GLOBAL CAPACITIES? COMMENTS ON THE OPEN ISSUE
OF SUSTAINABLE DEVELOPMENT AND DEMOGRAPHIC GROWTH.................................................. 516
12
Halka P., Fürst Ch.
APPROACHES FOR UNDERSTANDING AND ANALYZING URBAN AGGLOMERATIONS —
EXPERIENCES FROM EUROPEAN AND GERMAN SPATIAL PLANNING .............................................. 89
Kharitonova T.I., Merekalova K.A., Rodina V.O., Moiseev A.I.,
Batalova V.A., Omerda E.A., Podgorny O.M.
URBAN LANDSCAPE MORPHOLOGY AND VALUE AS A BASIS FOR URBAN PLANNING .............. 90
Čepaitienė R.
CONTEMPORARY PROBLEMS OF URBAN LANDSCAPES IN LITHUANIA ........................................... 96
Shilov P.M.
INTRA-LANDSCAPE DIFFERENTIATION OF AGROECOLOGICAL CONDITIONS
OF VLADIMIR HIGHLADS: A CASE STUDY IN VLADIMIR AGRICULTURAL
RESEARCH INSTITUTE .................................................................................................................................. 101
Erazo-Mera E.
CONNECTING PROTECTED AREAS USING LANDSCAPE FEATURES,
A CASE STUDY FROM ECUADOR ............................................................................................................... 103
Fürst Ch.
MODELLING OF SOCIAL-ECOLOGICAL SYSTEMS — CHALLENGES AND APPROACHES ............ 104
von Haaren Ch., Wiehe J., Walter A.
LANDSCAPE PLANNING SUPPORT FOR THE ENERGY CHANGE IN GERMANY .............................. 104
14
Los M.A.
TOURIST AND RECREATIONAL POTENTIAL OF THE LANDSCAPES OF VICINITIES
OF TYUMEN CITY AND PROSPECTS OF THEIR USE ............................................................................... 154
Matveeva A.A., Pelenkova M.G.
ASSESSMENT OF THE LEVEL OF LANDSCAPING IN THE URBAN AREA
OF SUSTAINABLE DEVELOPMENT ............................................................................................................ 158
Merekalova K.A., Kharitonova A.O.
GENERAL RESILIENCE AND NATURAL POTENTIALS OF SOUTH-EASTERN CRIMEA
LANDSCAPES ................................................................................................................................................... 163
Pereladova L.V., Moiseeva A.A.
THE ROLE OF HYDROMORPHIC LANDSCAPES IN SUSTAINABLE DEVELOPMENT
OF A TERRITORY (ON THE EXAMPLE OF ZAVODOUKOVSKY URBAN DISTRICT
OF THE TYUMEN REGION) ........................................................................................................................... 169
Romanova E.A.
DEGREE OF SOCIO-ECONOMIC CONDITIONALITY OF MODERN LANDSCAPE
DEVELOPMENT AND ZONING OF THE BALTIC MACROREGION ........................................................ 173
Sivokhip Z.T.
ACTUALIZATION OF THE INTEGRATED ASSESSMENT OF ECOLOGICAL
AND HYDROLOGICAL STATE OF SMALL RIVERS OF THE STEPPE ZONE
(ON THE EXAMPLE OF URAL BASIN) ........................................................................................................ 176
Skryhan H.Yu.
LAND USE AND ECOSYSTEM SERVICES OF THE DUBROVENKA VALLEY...................................... 179
Sulkarnaeva L.D.
ALGORITHM FOR URBAN ECOSYSTEM SERVICES ASSESSMENT FOR SUSTAINABLE
URBAN DEVELOPMENT ................................................................................................................................ 183
Bastian O.
THE KEY IMPORTANCE OF LANDSCAPE ECOLOGY FOR THE CONCEPT
OF ECOSYSTEM SERVICES ........................................................................................................................... 186
Basu J.P.
SUSTAINABILITY, ECOSYSTEM, LANDSCAPE SERVICES AND CLIMATE CHANGE:
AN EMPIRICAL STUDY IN EASTERN HIMALAYA OF INDIA ................................................................ 186
Grunewald K., Syrbe R.-U.
INDICATOR-BASED ASSESSMENT OF GREEN SPACE IN CITIES — EXPERIENCES
FROM THE SINO-GERMAN "GREEN CITIES STUDY" .............................................................................. 187
von Haaren Ch., Hermes J., Albert Ch.
INDICATORS FOR ASSESSING AND VALUING THE CULTURAL ECOSYSTEM SERVICE
'RECREATION' OF LANDSCAPES IN GERMANY ...................................................................................... 189
Ji W.
URBAN LANDSCAPE DYNAMICS: TRENDS, SCALES, AND INDICATORS
OF COUPLED EFFECTS OF HUMAN IMPACT AND CLIMATE CHANGE .............................................. 189
Sulkarnaeva L.
THE CURRENT STATE OF THE ART OF URBAN ECOSYSTEM SERVICES
ASSESSMENT IN RUSSIA .............................................................................................................................. 191
Syrbe R.-U., Grunewald K.
INDICATOR DEVELOPMENT FOR MAPPING OF ECOSYSTEM CONDITIONS
AND ECOSYSTEM SERVICES IN GERMANY — STATE AND CHALLENGES ..................................... 194
15
Prishchepov A.V., Schierhorn F., Müller D., Kurganova I.N., Kamp J., Meyfroidt P.
LAND-USE CHANGE IN RUSSIA AND ACROSS OTHER POST-SOVIET UNION COUNTRIES:
THE STATUS AND RESEARCH PRIORITIES .............................................................................................. 209
Agapov M.G.
THREE GREAT SIBERIAN WAYS: SPACIAL REPRESENTATIONS IN THE AGE
OF THE TRANSPORTATION REVOLUTION ............................................................................................... 214
Balyuk N.A.
HISTORICAL EXPERIENCE OF INCREASE IN ECOLOGICAL STABILITY
OF AGRICULTURAL LANDSCAPES IN THE CONDITIONS OF NORTHERN TRANSURALS ............. 219
Graves I.V., Graves К.К., Nizovtsev V.A., Erman N.M.
LANDSCAPE CONDITIONS OF FORMATION OF THE ANCIENT RUSSIAN TOWNS ......................... 222
Matasov V.M., Prishchepov A.V., Golubinsky A.A., Glukhov A.I.
DRIVERS OF LONG-TERM LAND-USE CHANGE IN MESCHERA LOWLANDS
IN THE LAST 250 YEARS ............................................................................................................................... 225
Mukhin G.D.
RECESSIONARY DYNAMICS OF LAND USE AND THE STRUCTURAL FUNCTIONAL
TRANSFORMATION OF AGRARIAN LANDSCAPES IN KIROVSKAYA OBLAST ............................... 230
Rasskasov S.V.
OLD SIBERIA: HISTORICAL LANDSCAPES, HISTORICAL SPACE, AND HISTORICAL
IMAGES. WHAT DO WE KNOW AND WHAT WE MIGHT KNOW ABOUT THE MATTER? ............... 235
Sheludkov A.V.
CHANGES IN THE TERRITORIAL STRUCTURE OF AGRICULTURE IN THE SOUTH
OF THE TYUMEN REGION IN THE POST-SOVIET PERIOD .................................................................... 239
Shirokova V.A., Nizovtsev V.A., Snytko V.A., Erman N.M.
COMPLEX LANDSCAPE AND HYDROLOGICAL STUDIES OF THE HISTORICAL
WATERWAYS OF THE RUSSIAN PLAIN .................................................................................................... 244
Schenk W.
HISTORICAL GEOPGRAHY AS A BRIDGE BETWEEN NATURAL AND CULTURAL
SCIENCES ......................................................................................................................................................... 247
16
Likhacheva E.A., Nekrasova L.A., Kladovschikova M.E.
AESTHETICAL GEOMORPHOLOGY. MAIN PRINCIPALS ....................................................................... 276
Nekrasova L.A., Kladovschikova M.E.
GEOMORPHOLOGICAL ASPECTS OF HISTORICAL-AND-CULTURAL LANDSCAPES
OF URBAN LOCALITY ................................................................................................................................... 280
Nędza-Sikoniowska К.
ERNST MAY IN THE USSR — DISPUTES ABOUT URBAN LANDSCAPE ............................................. 285
Potakhin S.B.
ELEMENTS OF CULTURAL LANDSCAPE OF THE RUSSIAN FENNOSCANDIA ................................. 287
Sozonova E.Yu.
THE MAIN PRECONDITIONS OF SUSTAINABLE TOURISM DEVELOPMENT
IN THE TYUMEN REGION ............................................................................................................................. 289
Köppen B.
BRUSSEL'S EU-QUARTER: LANDSCAPE CONSTRUCTION IN BUBBLES AND NARRATIVES........ 292
17
Lazareva N.N.
THE IMPORTANCE OF THE STUDY OF THE STRUCTURE AND DYNAMICS
OF LANDSCAPES OF SOUTH-EASTERN BALTIC FOR OPTIMISATION OF NATURE USE ............... 359
Larin S.I., Lauhin S.A., Alekseeva V.A., Larina N.S., Maksimov F.E.
PERIGLACIAL RELICT IN LANDSCAPES OF ISHIM PLAIN (SOUTH-WEST
OF WESTERN SIBERIA) ................................................................................................................................. 364
Lobotrosova S.A., Soromotin A.V.
REGULARITIES OF DEVELOPMENT OF VEGETATION ON SAND OUTCROPS
IN THE SUBZONE OF THE NORTHERN TAIGA OF WESTERN SIBERIA
(ON THE EXAMPLE OF THE NADYM BASIN) ........................................................................................... 369
Lubenets L.F., Chernykh D.V.
LANDSCAPE BASIS FOR DIFFERENTIATION OF SNOW COVER IN THE MAIMA
RIVER BASIN (LOW MOUNTAINS OF THE RUSSIAN ALTAI) ............................................................... 373
Makkaveyev A.N., Fedorovich D.V.
GROUND WATER LEVELS INFLUENCE ON THE LANDSCAPES OF THE CITES:
MOSCOW AS EXAMPLE ................................................................................................................................ 377
Merekalova K.A.
CHANGES IN INTERCOMPONENTS RELATIONSHIPS DURING THE RECOVERY
OF MIDDLE-TAIGA LANDSCAPES OF THE ARKHANGELSK AND THE TYUMEN
REGIONS ........................................................................................................................................................... 380
Mikhno V.B.
LANDSCAPE LITHOGENESIS AS A FACTOR OF LANDSCAPE DIVERSITY
FORMATION OF THE CENTRAL BLACK EARTH REGION ..................................................................... 383
Mishchenko A.A., Volkova T.A.
LIMAN-ESTUARINE AND COASTAL-AQUATIC PARAGENETIC LANDSCAPE
COMPLEXES IN THE KRASNODAR REGION: THE PARAGENETIC LANDSCAPE
COMPLEX OF BAYSUG-CHELBAS RIVER VALLEY ................................................................................ 385
Osadchaya G.G.
FEATURES OF LANDSCAPE INDICATION OF GEOCRYOLOGIC CONDITIONS
IN BOLSHEZEMELSKAYA TUNDRA........................................................................................................... 389
Pavleychik V.M.
GEOLOGICAL AND GEOMORPHOLOGICAL CONDITIONS OF DIFFERENTIATION
OF LANDSCAPES OF THE BURTINSKAYA STEPPE IN THE SOUTHERN PREDURALIE .................. 392
Pshenichnikov A.E.
STUDY OF THE DYNAMICS OF THE LAKES USING SPACE IMAGES ANALYSIS
(ON THE EXAMPLE OF THE SOUTH OF THE TYUMEN REGION) ......................................................... 395
Slepneva E.V.
SPATIAL DIFFERENTIATION OF THE SELENGA RIVER BASIN GEOSYSTEMS ................................ 399
Sudakova N.G., Antonov S.I., Vvedenskaya A.I., Kostomakha V.A., Nemtsova G.M.
GEOLOGICAL AND GEOMORPHOLOGICAL BASIS OF REGIONAL LANDSCAPE
DIFFERENTIATION IN THE CENTER OF RUSSIAN PLAIN ..................................................................... 403
Tikhomirov O.A.
THE FORMATION AND DYNAMICS OF AQUATIC SYSTEMS OF THE UPPER
VOLGA RESERVOIRS ..................................................................................................................................... 406
Khokhlova E.R.
DIFFERENTIATING ROLE OF GEOLOGICAL FACTOR IN FORMATION OF MODERN
UPPER VOLGA REGION LANDSCAPES ...................................................................................................... 409
Khromykh V.S.
VASYUGAN PLAIN (LANDSCAPE STRUCTURE AND FEATURES OF ENVIRONMENTAL
MANAGEMENT) .............................................................................................................................................. 412
Khromykh V.S.
THE STRUCTURE OF LANDSCAPES OF THE SOUTHEAST OF THE WEST
SIBERIAN PLAIN (IN BORDERS OF THE TOMSK REGION) AND THE FEATURES
OF THEIR ENVIRONMENTAL MANAGEMENT ......................................................................................... 418
18
Chernykh D.V.
PROVINCIAL LANDSCAPES-ANALOGUES OF THE RUSSIAN ALTAI .................................................. 423
Shekhovtsov A.I., Sizykh A.Р.
LANDSCAPES OF THE SANDS ACCUMULATION OF THE LAKE BAIKAL NORTHERN
COAST (BAR — YARKI ISLAND AS AN EXAMPLE) ................................................................................ 427
Marshinin A.V.
FEATURES OF BUSH AND LOW SHRUB COVER IN THE ARCTIC TUNDRA
OF BELY ISLAND (THE KARA SEA) ............................................................................................................ 430
19
Nekhuzhenko N., Osipova T.
NON-SPECIALIZED BACHELORATE IN GEOGRAPHICAL EDUCATION: PROSPECTS
AND PROBLEMS ............................................................................................................................................. 493
Novikov A.V., Sumarukova O.V.
EVALUATION OF THE CURRENT STATE OF URBAN SPNA IN THE FRAMEWORK
OF EDUCATIONAL TRAINING ..................................................................................................................... 497
Pupysheva I.N.
ECOLOGIST AND POLITICS OF NATURE .................................................................................................. 499
Frolova I.V., Erman A.E.
THE CONCEPT OF THE DICTIONARY-REFERENCE BOOK ON CONTEMPORARY
LANDSCAPE SCIENCE ................................................................................................................................... 502
Khromykh V.V., Khromykh O.V.
TOMSK REGION GEOPORTAL ..................................................................................................................... 505
Khromykh O.V.
GIS TRAINING OF STUDENTS OF LANDSCAPE GEOGRAPHY IN THE NATIONAL
RESEARCH TOMSK STATE UNIVERSITY .................................................................................................. 510
Fürst Ch.
IALE AND ITS MISSION — WORLDWIDE COLLABORATION ON LANDSCAPE ECOLOGY ........... 515
Köppen B.
FAR BEYOND GLOBAL CAPACITIES? COMMENTS ON THE OPEN ISSUE
OF SUSTAINABLE DEVELOPMENT AND DEMOGRAPHIC GROWTH.................................................. 516
20
V. ãÄçÑòÄîíçéÖ èãÄçàêéÇÄçàÖ à éïêÄçÄ èêàêéÑõ
ãÄçÑòÄîíçéÖ èãÄçàêéÇÄçàÖ
äÄä êÄáÑÖã äéåèãÖäëçéâ îàáàóÖëäéâ ÉÖéÉêÄîàà
Семенов Ю.М.
Институт географии имени В.Б. Сочавы СО РАН, Иркутск, Россия, semenov@irigs.irk.ru
21
потребителей. Поэтому основной задачей современной комплексной физической географии в
формировании региональной экологической политики является разработка концепции и мето-
дической базы выявления ландшафтно-экологических условий дифференциации природополь-
зования, методов использования географической информации для оценки антропогенных на-
рушений окружающей среды и обоснования способов их компенсации. В Институте географии
Сибири и Дальнего Востока СО АН СССР (ныне Институт географии им. В.Б. Сочавы
СО РАН — ИГ СО РАН) прикладная география была заявлена в качестве одного из приорите-
тов с самых первых лет его существования. При этом к основным проблемам, входящим в уче-
ние о геосистемах и характеризующим современные направления физической географии,
В.Б. Сочава [1978] отнес «исследование природных предпосылок формирования территори-
ально-производственных комплексов», «обоснование рационального использования природ-
ных ресурсов с учетом их восстановления и обогащения», «разработка физико-географических
основ охраны и оптимизации природной среды для жизни и труда человека», «географическая
экспертиза проектов комплексного использования и охраны географической среды». По его
мнению, прикладное значение имеют все результаты изучения связей между компонентами
геосистем, подвергающихся антропогенным воздействиям, поэтому знание этих связей необ-
ходимо при проектировании и планировании рационального использования ресурсов, при
вторжении в спонтанное развитие природы в порядке coтворчества с ней, при разного рода
строительстве и в особенности для целей прогнозирования. Комплексная физическая геогра-
фия — это комплексная наука, которая базируется на основных положениях учения о геосис-
темах [Сочава, 1978], используя сведения о компонентах геосистем, полученные геологами,
геоморфологами, климатологами, гидрологами, почвоведами, ботаниками, зоологами и т. д.,
для ландшафтного синтеза [Семенов, 2010]. На современном этапе развития одним из основ-
ных ее приложений к практике является ландшафтное планирование. Оно представляет собой,
с одной стороны, совокупность подходов и методов построения территориальной организации
взаимодействия общества с конкретными ландшафтами, обеспечивающей устойчивое приро-
допользование и сохранение основных функций этих ландшафтов, а с другой — процесс ком-
муникации всех субъектов природоохранной и хозяйственной деятельности на территории
планирования для выявления и согласования интересов, решения конфликтов природопользо-
вания и разработки согласованного плана действий и мероприятий [Антипов, Семенов, 2006].
Процедура ландшафтного планирования обычно включает 5 основных этапов:
1) инвентаризацию (сбор и обобщение) информации о природной среде, социально-
экономических условиях, структуре и особенностях землепользования территории, а
также выявление конфликтов природопользования; 2) оценку природных условий, по-
тенциала и характера использования земель территории; 3) определение отраслевых
целей использования природных компонентов; 4) создание интегрированной целевой
концепции использования территории; 5) разработку программы основных направле-
ний действий и мероприятий [Руководство по ландшафтному планированию, 2001].
В ИГ СО РАН работы по ландшафтному планированию ведутся с применением мето-
дики, разработанной при активной консультативной поддержке Федерального ведом-
ства охраны природы ФРГ. Из-за принципиально иных, чем в Германии, природных и
социально-экономических условий методологические и методические подходы ланд-
шафтного планирования, созданные на базе адаптации методических наработок немец-
ких коллег, видоизменялись с использованием опыта российской комплексной физиче-
ской географии и путем более широкого привлечения в планирование социально-
экономических факторов территориального развития. Если в европейских странах ра-
боты инвентаризационного этапа в самом деле сводятся только к сбору и обобщению
имеющейся информации о природе и социально-экономических условиях, структуре,
особенностях землепользования территории, то в Российской Федерации и странах
бывшего Советского Союза часто приходится проводить картографирование компо-
нентов геосистем заново, поскольку значительные территории до сих пор не имеют
карт почвенного покрова, растительности и т. д.
22
В российском ландшафтном планировании существует, по крайней мере, 3 основных
направления: 1) «классическое», распространенное в Западной Европе (в наиболее разработан-
ном виде в Германии), выполняемое ландшафтными планировщиками (инженерами-
ландшафтоведами) [Jessel, Tobias, 2002; v. Haaren, 2004; v. Haaren, Galler, Ott, 2008; и др.];
2) российское «ландшафтное», развиваемое в МГУ и ряде других ВУЗов, которое базируется
на принципах и методах ландшафтоведения и выполняется ландшафтоведами [Колбовский,
2008, 2013; Хорошев, 2007, 2010; и др.]; 3) российское «экологическое» (экологически ориен-
тированное планирование землепользования), основанное на подходах комплексной физиче-
ской географии и выполняемое коллективом специалистов под руководством ландшафтоведа
[Антипов, Семенов, 2006, 2009; Семенов, Суворов, 2010; Экологически ориентированное пла-
нирование землепользования, 2002, 2004, 2013; Antipov, Hoppenstedt, Kravtschenko, Semenov,
1997; Landscape Planning, 2006; и др.]. В первом варианте ландшафтные карты обычно не ис-
пользуются, являясь лишь вспомогательным инструментом оценки облика ландшафта и воз-
можностей его рекреационного использования; во втором они являются главнейшим инстру-
ментом и источником сведений о природных свойствах территории; в третьем —
картографической основой и инструментом оценки именно ландшафтов (геосистем).
При планировании по единой контурной сетке ландшафтных выделов возможны 3 вариан-
та использования ландшафтной основы: 1) работы ведутся по контурам ландшафтной карты,
составленной ранее одним из авторов ландшафтного плана; 2) для исследований адаптируется
карта стороннего автора, адаптированная под задачи планирования; 3) ландшафтная основа
составляется непосредственно в ходе проекта. В любом случае оценка значения и чувстви-
тельности, определение целей развития природных компонентов проводятся на основе контур-
ной сетки ландшафтной карты, адаптированной именно к задачам ландшафтного планирова-
ния. Это дает возможность использовать весь объем информации, накопленный в базах
данных, на всех этапах работы и в полной мере учитывать вплоть до принятия планировочных
решений, что делает описанную схему очень гибкой и применимой для решения других задач
в любых природных условиях и социально-экономических ситуациях. Подход с использовани-
ем имеющейся собственной карты впервые был применен при работе над ландшафтным ра-
мочным планом Слюдянского района Иркутской области [Экологически ориентированное
планирование землепользования, 2002], где основой послужила составленная ранее карта
Е.Г. Суворова [1999]. Для ландшафтного плана природного парка «Зона покоя «Укок» [Бабин,
Семенов, Шитов и др., 2011] использовалась ландшафтная карта Кош-Агачского района Рес-
публики Алтай, составленная Г.С. Самойловой [2005], которая была адаптирована к требова-
ниям ландшафтного планирования и конкретного проекта. Для обеспечения точности и досто-
верности ландшафтной основы каждый выдел согласовывался с содержанием имеющихся
тематических карт; все множество характеристик компонентов геосистем упорядочивалось в
факторную систему и кодировалось; для каждой типологической единицы был составлен пас-
порт с подробным описанием компонентов, включая показатели их использования, степени и
характера нарушенности, значения, чувствительности и т. д. В итоге была создана ландшафт-
ная ГИС, визуализация базы данных которой позволяет строить новые карты разного темати-
ческого содержания, а весь накопленный объем информации использовать на всех этапах ра-
боты вплоть до принятия планировочных решений. В дальнейшем эта ГИС была доработана и
использована при разработке ландшафтного рамочного плана Кош-Агачского района [Эколо-
гически ориентированное планирование землепользования, 2013]. При ландшафтном планиро-
вании территории Майминского и Чемальского районов Республики Алтай в целях усовер-
шенствования и отработки методики оценки и определения целей развития природных
компонентов была подготовлена специальная ландшафтная основа [Семенов, Лысанова, 2016].
При ее составлении и разработке легенды наряду с собственными материалами маршрутных
исследований, детального картографирования ключевых участков были использованы опубли-
кованные материалы — карта Д.В. Черных и Г.С. Самойловой «Ландшафты Алтая (Республика
Алтай и Алтайский край)» [2011] и коллективная монография сотрудников Горно-Алтайского
государственного университета под редакцией А.В. Шитова «Природные комплексы Маймин-
ского района Республики Алтай» [2006], интерпретированные с учетом авторского опыта со-
ставления карт геосистем смежных регионов [Лысанова, Семенов, Сороковой, 2011, 2016; Лы-
23
санова, Семенов и др., 2013; Семенов, Суворов, Лысанова и др., 2013] для удобства типизации
оценок и целей при ландшафтном планировании. Методика картографирования базировалась
на учении о геосистемах В.Б. Сочавы [1978] и принципах построения иерархической структу-
ры геомеров путем интеграции структурных и структурно-динамических показателей.
Комплексный физико-географический подход, предполагающий совместные работы спе-
циалистов в области изучения отдельных компонентов геосистем, способен плодотворно рабо-
тать при ландшафтном планировании, позволяя более корректно и детально учитывать при-
родные особенности территории, чем это делалось бы ландшафтоведами-планировщиками без
участия (помощи) специалистов-отраслевиков. Используемая ландшафтными планировщиками
ФРГ процедура оценки природных компонентов в категориях «значение» и «чувствитель-
ность» с последующим определением целей территориального развития, была адаптирована к
условиям РФ, изменена и дополнена. Поскольку в нашей методике оценивание природных
компонентов проводится по единой контурной сетке ландшафтных выделов с использованием
ГИС, то особое внимание при этом, естественно, должно уделяться выбору или построению
корректной основы для оценки природных компонентов и определения целей территориально-
го развития — карты геосистем. Необходимость рациональности реализации документов
ландшафтного планирования горных территорий привела к пониманию важности показа на
нижних уровнях ландшафтной структуры не только типологических единиц, но и их конкрет-
ных сочетаний. Поскольку выделение, рисовка контуров и построение легенд карт геосистем
проводятся для последующих операций их оценки и оптимальной «привязки» проектов приро-
допользования, строгая классификационная принадлежность конкретных геосистем к соответ-
ствующим классам фаций и геомам не всегда является основополагающим критерием при оп-
ределении места конкретных выделов в легенде картографической ландшафтной основы.
Ландшафтное планирование осуществляется на трех масштабных уровнях, поэтому, естест-
венно, ландшафтная основа также имеет дело с тремя уровнями организации геосистем: для
ландшафтного крупномасштабного плана базовой единицей картографирования и оценки слу-
жит фация, а основной ячейкой детальной проработки — микрогеохора (урочище); для ланд-
шафтного рамочного плана — соответственно группа фаций и мезогеозора (местность), для
ландшафтной программы — геом и ландшафт. Поэтому, несмотря на типологические легенды
карт, используемых в качестве основы для ландшафтного планирования, оценка часто ведется
фактически по конкретным местоположениям, особенно в геохорах со сложным рельефом, где
из-за мелкоконтурности (дробности), мозаичности и серийности геомеров приходится на ниж-
них уровнях ландшафтной структуры прибегать к показу не только типологических единиц, но
и их конкретных хорологических сочетаний с учетом геохимической латеральной сопряженно-
сти, то есть используется совмещение типологического и регионального подходов [Семенов,
Лысанова, 2016].
Традиции российской и советской физической географии предполагают обязательное де-
тальное обоснование работ с позиций ландшафтоведения. Известно, что благодаря эмерджент-
ности системе по сравнению с простой суммой ее компонентов свойственно большее число
характеристик, возможностей и неопределенностей, поэтому оценка, определение целей разви-
тия природных компонентов и их интегрирование как суммирование контуров не могут дать
полной картины возможностей использования территории. Отсюда «ландшафтоведческий»
подход к планированию имеет определенное преимущество перед традиционным европейским
ландшафтно-экологическим, но само по себе ландшафтоведение (как и его продукт — ланд-
шафтная карта) не может претендовать на всеобщий охват сложной картины компонентного
многообразия ландшафтов: отраслевики все равно знают свои компоненты лучше. Поэтому
уже при выборе или построении основы для карт оценки значения и чувствительности компо-
нентов геосистем, для карт целевых концепций их территориального развития, необходимы
консультации со специалистами-отраслевиками. По-видимому, в условиях, когда в так назы-
ваемом «территориальном планировании» нет деления на специализированные сектора, прак-
тически все другие секторальные планирования отсутствуют, решить проблему внедрения
ландшафтного планирования в России с позиций чисто «ландшафтоведческого» подхода не-
возможно. Комплексная физическая география, построенная на постоянном сотрудничестве со
специалистами-отраслевиками, позволяет управленцам обойтись на определенный период без
24
многих секторальных планирований, используя «экологически ориентированное территори-
альное планирование». К сожалению, в России, несмотря на непрекращающиеся попытки ряда
географов внедрить ландшафтное планирование как инструмент обоснования путей земле-
пользования [Антипов, Семенов, 2006, 2009; Дроздов, 1996; Колбовский, 2008, 2013; Ланд-
шафтное планирование, 2002; Семенов, 2014, 2015; Хорошев, 2007, 2010; Экологически ориен-
тированное планирование землепользования, 2002, 2004, 2013; Landscape Planning, 2006; и др.],
оно так и не смогло стать сектором или хотя бы средством экологизации территориального
планирования, и спроса на его документы не наблюдается. Поэтому имеет смысл создавать
пока не полноценные ландшафтные программы и планы, а использовать возможности ланд-
шафтного планирования при разработке других справочных и плановых документов, к числу
которых относятся и ландшафтно-оценочные карты, которые предлагается составлять для
субъектов РФ и муниципальных образований.
ЛИТЕРАТУРА
1. Антипов А.Н., Семенов Ю.М. Ландшафтное планирование как инструмент управления природо-
пользованием (на примере Байкальского региона) // Известия РАН. Серия географическая. 2006.
№ 5. С. 82-91.
2. Антипов А.Н., Семенов Ю.М. Опыт использования аппарата ландшафтного планирования в России
при решении задач территориального развития // Український географічний журнал. 2009. № 3.
С. 10-17.
3. Бабин В.Г., Семенов Ю.М., Шитов А.В., Сухова М.Г., Кочеева Н.А., Журавлева О.В., Минаев А.И.,
Каранин А.В. Ландшафтное планирование природного парка «Зона покоя Укок» (Республика Алтай)
// География и природные ресурсы. 2011. № 3. С. 38-45.
4. Дроздов А.В. Перспективы развития ландшафтного планирования в России // Известия РАН. Сер.
геогр. 1996. № 1. С. 21-32.
5. Колбовский Е.Ю. Ландшафтное планирование: учеб. пособие. М.: Академия, 2008. 562 с.
6. Колбовский Е.Ю. Нерешенные вопросы ландшафтоведения и ландшафтное планирование // Извес-
тия РАН. Сер. геогр. 2013. № 5. С. 19-29.
7. Ландшафтное планирование: принципы, методы, европейский и российский опыт / Антипов А.Н.,
Дроздов А.В., Кравченко В.В. и др. Бонн Москва Иркутск: Изд-во ИГ СО РАН, 2002. 141 с.
8. Лысанова Г.И., Семенов Ю.М., Сороковой А.А. Геосистемы бассейна верхнего Енисея // География
и природные ресурсы. 2011. № 4. С. 92-99.
9. Лысанова Г.И., Семенов Ю.М., Сороковой А.А. Ландшафтное картографирование Республики Хака-
сия // Геодезия и картография. 2016. № 12. С. 16-23.
10. Лысанова Г.И., Семенов Ю.М., Шеховцов А.И., Сороковой А.А. Геосистемы Республики Тыва //
География и природные ресурсы. 2013. № 3. С. 181-184.
11. Природные комплексы Майминского района Республики Алтай / Шитов А.В., Минаев А.И., Федот-
кина Н.В. и др. Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2006. 200 с.
12. Руководство по ландшафтному планированию. Т. II. Методические рекомендации по ландшафтному
планированию / Антипов А.Н., Дроздов А.В., Князева Т.Ф. и др. М.: Гос. центр экол. программ,
2001. 73 с.
13. Самойлова Г.С. Ландшафтная карта Кош-Агачского района Республики Алтай // Оценка местооби-
таний некоторых ключевых видов млекопитающих в Алтае-Хангае-Саянском регионе с помощью
специализированной геоинформационной системы. М.: Российское представительство WWF, 2005.
Электронная версия.
14. Семенов Ю.М. Ландшафтно-географическое обеспечение экологической политики природопользо-
вания в регионах Сибири // География и природные ресурсы. 2014. № 3. С. 16-21.
15. Семенов Ю.М. Ландшафтное планирование как инструмент выявления и идентификации рисков
природопользования // Проблемы анализа риска. 2015. Т. 12, № 5. С. 86-93.
16. Семенов Ю.М., Лысанова Г.И. Картографирование геосистем для ландшафтного планирования рай-
онов Республики Алтай // География и природные ресурсы. 2016. № 4. С. 66-75.
17. Семенов Ю.М., Суворов Е.Г. Комплексная физическая география и ландшафтное планирование //
XIV съезд Русского географического общества (11-14 декабря 2010 г., Санкт-Петербург): Сборник
научных работ. СПб.: Изд. РГО, 2010. Кн. 2. Естественная география в решении проблем природо-
пользования и пространственной организации общества. С. 50-54.
18. Семенов Ю.М., Суворов Е.Г., Лысанова Г.И., Семенова Л.Н., Шитов А.В. Опыт ландшафтного пла-
нирования и ландшафтно-оценочного картографирования горных территорий // Экологическое пла-
нирование и управление. 2013. № 2 (15). С. 23-30, 98-100.
19. Сочава В.Б. Введение в учение о геосистемах. Новосибирск: Наука, 1978. 319 с.
25
20. Суворов Е.Г., Титаев Д.Б. Структура ландшафтов Южного Прибайкалья // География и природные
ресурсы. 1999. № 4. С. 20-30.
21. Хорошев А.В. Географическая концепция ландшафтного планирования // Известия РАН. Сер. геогр.
2012. № 4. С. 103-112.
22. Хорошев А.В. Полимасштабность ландшафтной организации как основание для ландшафтно-
планировочных решений // Структурно-динамические особенности, современное состояние и про-
блемы оптимизации ландшафтов: Мат. 5-й межд. конф., посв. 95-летию со дня рожд. Ф.Н. Милькова
(Воронеж, 15-17 мая 2013 г.). Воронеж: Истоки, 2013. С. 421-426.
23. Черных Д.В., Самойлова Г.С. Ландшафты Алтая (Республика Алтай и Алтайский край). Карта.
М. 1:500000. Новосибирск: ФГУП Новосибирская картографическая фабрика, 2011.
24. Экологически ориентированное планирование землепользования в Алтайском регионе. Кош-
Агачский район / Семенов Ю. М., Бабин В. Г., Кочеева Н. А., и др. Новосибирск: Гео, 2013. 132 с.
25. Экологически ориентированное планирование землепользования в Байкальском регионе. Слюдян-
ский район / Суворов Е.Г., Антипов А.Н., Семенов Ю.М. и др. Иркутск: Изд-во ИГ СО РАН, 2002.
141 с.
26. Экологически ориентированное планирование землепользования в Байкальском регионе. Ольхонский
район / Семенов Ю.М., Антипов А.Н., Буфал В.В. и др. Иркутск: Изд-во ИГ СО РАН, 2004. 147 с.
27. Antipov A., Hoppenstedt A., Kravtschenko V., Semenov Yu. Oekologisch orientierte Landnutzungsplanung
in der Baikal-Region // Garten und Landschaft. 1997. H. 9. S. 40-42.
28. Haaren von C. Landschaftsplanung. Stuttgart: Ulmer, 2004. 527 S.
29. Haaren von C., Galler C., Ott S. Landschaftsplanung: Grundlage nachhaltiger Landschaftsentwicklung.
Bonn: Bundesamt für Naturschutz, 2008. 52 S.
30. Jessel B., Tobias K. Ökologisch orientierte Planung. Stuttgart: Ulmer, 2002. 470 S.
31. Landscape Planning: Tools and Experience in Implementation / Antipov A.N., Kravchenko V.V., Semenov
Yu.M. et al. Bonn Irkutsk: V.B. Sochava Institute of Geography SB RAS, 2006. 149 р.
èêéëíêÄçëíÇÖççõÖ àçëíêìåÖçíõ
ãÄçÑòÄîíçéÉé èãÄçàêéÇÄçàü
Хорошев А.В.
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия,
avkh1970@yandex.ru
26
управлению), 6) технологические (выбор способа получения продукции на угодьях, опреде-
ленных пространственными решениями). Основной компетенцией ландшафтно-экологиче-
ского подхода к территориальному планированию являются, безусловно, пространственные
решения, разновидностям которых посвящено данное сообщение.
Методологической основой для выбора пространственных решений мы считаем концеп-
цию полиструктурности ландшафта. Применительно к планировочным целям это означает, что
при определении пригодности ландшафтной единицы для хозяйственного использования или
ее значимости для экологического каркаса требуется анализ ее функциональной ценности в
контексте одновременно нескольких типов ландшафтных структур. Наиболее удобной едини-
цей для выбора решений на локальном уровне мы считаем урочище или подурочище, т. е. еди-
ницу генетико-морфологической структуры. Однако каждая из таких единиц может оцени-
ваться неодинаково в зависимости от ее положения в позиционно-динамической структуре
(положения в каскадной ландшафтно-геохимической системе, КЛГС), бассейновой структуре
(вклада в формирование стока), биоцентрично-сетевой структуре (вклада в биотические ми-
грационные процессы и обеспечение необходимого разнообразия и размера местообитаний).
Пространственные решения в ландшафтном планировании на основе анализа полиструк-
турной организации ландшафта включают регулирование: 1) площадных пропорций угодий
(в ландшафте, бассейне), 2) степени мозаичности ландшафтного покрова, 3) взаиморасположе-
ния угодий (соседства, связности пространственных элементов), 4) размещения буферных эле-
ментов для защиты уязвимых объектов от нежелательных потоков, 5) конфигурации угодий,
6) набора технологий, адаптированных к свойствам урочищ.
Продемонстрируем пример адаптации видов деятельности к урочищной структуре при ус-
тойчивом функционировании экологического каркаса с применением следующих наиболее важ-
ных понятий: миграция в катене; буферные зоны как условие химических свойств стока в бас-
сейне; сток из бассейна как функция площадных соотношений урочищ и угодий; сочетание
ландшафтной матрицы с пятнами и коридорами как фактор жизнеспособности популяций жи-
вотных. Исследование проведено в бассейне р. Заячья (площадь 152 кв. км) в средней тайге Ар-
хангельской области, который включает залесенную верхнюю и распаханную нижнюю часть.
27
спросом на древесину. Спрос реализуется за счет рубок в верхней части бассейна, что приво-
дит к нарушению баланса насаждений разного возраста, высокой доле молодняков, что спо-
собствует снижению годового стока за счет повышенной транспирации, снижению летней ме-
жени. Кроме того, рубки оказывают неоднозначное влияние на охотничье-промысловые
ресурсы (спрос в настоящее время ограниченный) и ресурсы дикороссов (спрос очень высо-
кий). Как ценности рассматриваются: высокая лесистость верхней части бассейна, поддержи-
вающая зональные характеристики стока; обязательное наличие зональных старовозрастных
темнохвойных лесов; стабильность пойменных местообитаний. В то же время мозаика лесных
и обезлесенных земель до некоторой степени благоприятна для многих охотничье-
промысловых животных и биоразнообразия. Другой важнейшей ценностью района в масштабе
всей Архангельской области является наличие хорошо дренированных и гумусированных почв
в средней и нижней части бассейна благодаря близости коренных карбонатных мергелей и
глубокой расчлененности рельефа. Высокий спрос на ресурс плодородных (на фоне таежной
зоны) серогумусовых почв для земледелия в течение семи столетий привел к прогрессирую-
щему процессу смыва пахотных почв с распахиваемых склонов, что вызывает повышенное по-
ступление азота, фосфора, калия, кальция, магния на поймы и в водотоки, к заиливанию водо-
токов и снижению их качества для рыболовства и рекреации. В качестве ценности
рассматривается нормативное качество вод в агроландшафте.
Для выбора допустимых хозяйственных решений в первую очередь необходимо ранжиро-
вать урочища, сохраняющие зональный (т. е. лесной) характер по экологической приоритетно-
сти. Это позволяет наметить главные элементы экологического каркаса с щадящим или защит-
ным режимом землепользования. В основу ранжирования положена оценка функциональной
значимости урочищ как объектов планирования в контексте разнотипных геосистем более вы-
сокого ранга (КЛГС, бассейне, ландшафте). Предложен следующий принцип. Максимальную
оценку экологической значимости (ранг 1) получают урочища, контролирующие своими свой-
ствами обширные удаленные территории (например водораздельные верховые болота, регули-
рующие сток в бассейне) и одновременно обладающие самоценностью (ценные местообитания
промысловых животных и редких растений). Ранг 2 присваивается урочищам с высокой само-
ценностью (в основном как местообитания, в том числе для охраняемых или промысловых ви-
дов животных и растений), но не имеющим существенного удаленного эффекта. Ранг 3 при-
сваивается урочищам с банальными для тайги свойствами (в том числе с вторичными лесами),
которые играют роль буфера между уязвимыми и нарушенными урочищами; прежде всего это
небольшие лесные массивы в транзитных и трансаккумулятивных позициях между распахи-
ваемыми угодьями и поймами рек. Ранг 4 имеют урочища, экологическая ценность которых
приобретается только в контексте нарушенных территорий и является временной. К этой груп-
пе относятся остаточные массивы с зональными темнохвойными фитоценозами на фоне све-
жих вырубок. Они выполняют функцию убежищ для зональной фауны и одновременно очага-
ми распространения семян и поросли на соседние нарушенные территории, способствуя
скорейшему восстановлению зональной растительности. Ранг 5 присваивается фоновым лес-
ным урочищам, выполняющим обычные зональные экологические функции, прежде всего —
предоставление крупных нефрагментированных лесных местообитаний, регулирование соот-
ношения поверхностного и подземного стока, микроклимата и др. Самый низкий ранг 6 отно-
сится к урочищам, которые временно (как правило, после рубок или распашки) утратили зо-
нальные экологически функции.
Далее, при выборе мест и масштабов хозяйственной деятельности мы исходим из допуще-
ния, что существуют критические площадные соотношения пространственных элементов бас-
сейновой геосистемы, при которых возникают или исчезают эмерджентные свойства речного
стока. Под эмерджентными понимается новые свойства геосистемы, возникающие в результа-
те взаимодействия составляющих ее элементов, не свойственные по отдельности каждому из
элементов. В зависимости от установленных критических значений площадных соотношений
урочищ и угодий могут расставляться приоритеты землепользования и приниматься планиро-
вочные решения о размещении и конфигурации хозяйственных угодий и экологического кар-
каса. Отсутствие принципиальных отклонений от зональных свойств «на выходе» из геосисте-
мы рассматривается как невозникновение новых нежелательных эмерджентных свойств у
28
геосистемы несмотря на антропогенную трансформацию некоторых элементов ее ландшафт-
ной структуры (изменение части не привело к новым свойствам целого). При определении оп-
тимальной лесистости и распаханности в бассейне в качестве основной ценности рассматрива-
лось минимальное отклонение гидрохимических характеристик от регионального фона.
Установлено, что по содержанию Mg2+, Ca2+, HCO3+ (источник — обнажившиеся в результате
смыва почв мергели), минерального P, NO3- (источник — минеральные удобрения) фоновые
свойства сохраняются при лесистости малых бассейнов притоков Заячьей более 35%, распа-
ханности — менее 50%. Определены бассейны, где восстановление фоновых характеристик
может быть достигнуто путем изменения пропорций лесных, луговых, пахотных угодий. Вклад
разных типов угодий, а точнее — полей севооборота, оценивался по характеристикам весенне-
го стока из малых водосборов. Так, весной сток из распаханного под зиму водосбора дает по-
вышенное содержание кальция и минерального фосфора в водах по сравнению с логами, засе-
янными многолетними травами.
Коррекция пропорций угодий предлагается отдельно для каждого малого бассейна и наце-
лена в распаханной части на снижение смыва почв и восстановления гидрохимических харак-
теристик, в лесистой (верхней) части — на увеличение годового стока, снижения поверхност-
ного стока, выравнивание годового режима. В связи с этим применен катенарный подход, т. е.
анализ позиционно-динамических структур. Основные вопросы данного этапа следующие. За
счет каких урочищ целесообразно корректировать пропорции лесных и безлесных угодий в
бассейнах? Какие типы КЛГС необходимо различать для выявления антропогенных угроз?
В каких КЛГС необходимо изменение соседства угодий? Если существует угроза переноса за-
грязняющих веществ к уязвимым объектам (поймам и водоемам), то может ли часть смытого
вещества быть задержана на биогеохимическом барьере высокотравных лугов и в почвах тран-
саккумулятивных урочищ? По данным о латеральной дифференциации вещества в более
30 фоновых и агро- катенах определены ассоциации загрязняющих элементов, зоны накопле-
ния элементов в почвах, степень вовлечения техногенных элементов в биокруговорот в акку-
мулятивных звеньях катен (с опробованием таволги вязолистной, ели, сосны). Определены
предельные дистанции от крутого эродируемого склона, при которых в почвах и биомассе на
конусах выноса, наложенных на поймы, проявляются избыточные количества загрязняющих
элементов. В частности, оказалось, что необходимость в создании дополнительных буферных
элементов ландшафта возникает в дистальной части шлейфов, полностью перекрывающих уз-
кие террасы притоков Заячьей, если их ширина не превышает 150 м; сохранение естественной
луговой растительности в лощинах требуется на расстоянии не менее 250 м вверх по течению
от конуса выноса. Типы каскадных ландшафтно-геохимических систем ранжированы по риску
транзита загрязняющих веществ к поймам и водоемам. Как результат предложено расположе-
ние необходимых буферных лесокустарниковых полос, т. е. оптимальные соседства угодий.
При исследования агроландшафта с применением биоцентрично-сетевого подхода уста-
навливалось, какие урочища приоритетны одновременно для коррекции пропорции угодий в
бассейнах и для сохранения зонального биоразнообразия и охотничье-промысловых ресурсов.
Установлено, какие урочища являются ценными изолированными местообитаниями зональной
фауны, какие группы урочищ играют роль коридоров и узлов миграции, какие комбинации
угодий поддерживают необходимое разнообразие местообитаний. Пестрая мозаика лесных
массивов, лесной поросли, лугов, сформировавшаяся на слабодренированной периферии агро-
ландшафта с 1990-х гг., оказалась привлекательной для целого ряда охотничьих видов (кабан,
заяц, лось, тетерев). Поэтому с учетом местного спроса целесообразна искусственная под-
держка мозаичности, а тотальное возвращение к зональному лесному ландшафту на месте
бывших пашен необязательно.
В результате планировочных предложений получены следующие цифры. Современная
пашня занимает 3130 га. Рекомендуется вывести из распашки для прекращения смыва почв 288
га, для создания буферных лесокустарниковых полос — 39 га. Ландшафтные условия позво-
ляют повторно освоить для распашки без риска снижения плодородия почв и нежелательных
латеральных потоков к водоемам 331 га на пологих делювиальных шлейфах, террасах, бывших
пастбищах плоских водораздельных поверхностей. Тогда площадь пашни составит 3134 га при
снижении экологических рисков. Изменение конфигурации полевых участков и направления
29
распашки рекомендовано на площади 694 га в основном для исключения латеральных потоков
техногенных веществ.
Итак, предлагаемые пространственные решения в частично распаханном бассейне имеют
следующие признаки ландшафтно-экологического подхода. 1. Значимость территории оцени-
вается не только по собственным свойствам, но и в географическом контексте разного масшта-
ба. 2. Учитывается полиструктурность ландшафта: приоритет того или иного типа структур
определяется в зависимости от задачи. 3. Значимость ландшафта или компонента определяется
потенциальным ущербом от его утраты для территории заданного ранга, мерой его «безаль-
тернативности». 4. Предусмотрен анализ площадных пропорций угодий, сравнение сущест-
вующей ситуации с критическими значениями. 5. Обосновываются решения по изменению
конфигураций, соседств, связности угодий. 6. Предлагаются механизмы управления латераль-
ными потоками или защиты от них.
30
Флора района характеризуется наличием редких видов, занесенных в региональную Крас-
ную книгу. Среди них представители орхидных (Orchidaceae): венерин башмачок настоящий,
мякотница однолистная, хаммарбия болотная, пальчатокоренники пятнистый и Траунштейнера,
а также виды, нетипичные для данных природно-зональных условий, проникающие с севера и
повышающие биологическое разнообразие всей Московской области. Это такие гипоарктиче-
ские элементы, как береза приземистая, водяника черная, или шикша, морошка приземистая и
др. Охране подлежат также некоторые представители редких лишайников и грибов, обитающие
на территории района.
С целью сохранения видового богатства и наиболее ценных с природоохранной точки зре-
ния растительных сообществ Талдомского района, на его территории в свое время были выде-
лены участки, требующие особого режима охраны, где учреждены особо охраняемые природ-
ные территории (ООПТ): заказники и памятники природы областного значения.
Существующие охраняемые территории, безусловно, позволят сберечь ценные природные
экосистемы, в том числе растительные сообщества, где встречаются редкие виды растений и
животных. Однако возникают вопросы, все ли ландшафты и растительные формации, требую-
щие охраны, представлены на заповедных территориях и охватывают ли ООПТ достаточную
площадь для того, чтобы обеспечить сохранность уникальных экосистем.
Для выявления и обоснования особенностей ценотического разнообразия Талдомского
района и современного состояния растительного покрова данной территории в связи с ланд-
шафтной дифференциацией [Анненская, Жучкова и др., 1997] для целей его охраны нами под-
робно проанализирована ценотическая структура территории района на основании картогра-
фических [Огуреева, Микляева и др., 1996] и полевых материалов, в том числе по данным
геоботанических описаний, информации из базы данных ЦЭПЛ РАН, фондовых
[http://verhovye.ru] и литературных источников.
Наиболее разнообразны ландшафты, занимающие значительные площади и тяготеющие к
северо-востоку Талдомского района — Ермолинский и Вьюлковско-Яхромской. В каждом из
этих ландшафтов отмечено до 11 эпиассоциаций (рис. 1). Наименьшим разнообразием расти-
тельности характеризуются ландшафты южной части исследуемой территории — Вербилков-
ский и Рогачевско-Вербилковский (по 6 эпиассоциаций), а также Вельский ландшафт с лугово-
болотной растительностью и заболоченными ивняками у водохранилища.
Анализ ценотического разнообразия Талдомского района позволяет перейти к решению
некоторых прикладных задач, в числе которых на первом месте стоит обоснование природо-
охранной функции экосистем ландшафтов северного и северо-восточного Подмосковья и оцен-
ка актуальности размещения современных границ ООПТ на исследуемой территории.
В качестве фоновой растительности в Талдомском районе выступают сосново-еловые леса,
часто с участием ольхи серой или черной, занимающие территории различного гипсометриче-
ского уровня и генезиса, основная их доля приходится на водораздельные поверхности водно-
ледниковых (зандровых) равнин. Эти сообщества обладают различной степенью нарушенности
и находятся на различных стадиях восстановления. Существуют и практически не нарушенные
участки, сохранившиеся, главным образом, в ООПТ.
Мелколиственные леса встречаются почти всюду, но максимальные площади занимают
во влажных плоских понижениях водноледниковых равнин. Данные формации являются
наиболее ценными экосистемами, выполняющими важнейшие природоохранные функции,
связанные с размещением и сохранением орнитофауны. Наиболее широко распространены
влажнотравные черноольшаники и заболоченные пушистоберезовые леса — ценные водно-
болотные угодья с участием охраняемых редких видов растений и животных. Отдельное
внимание следует уделить охране прирусловых ивовых зарослей — крупнейших участков
местообитаний птиц.
Субнеморальные ельники и бореальные сосняки занимают небольшую суммарную
площадь. Охраняются лишь их небольшие фрагменты, поэтому мало нарушенные леса такого
типа требуют большего внимания и расширения площадей, входящих в зону ООПТ.
31
Рис. 1. Ценотическое разнообразие ландшафтов Талдомского района
32
Чистые сосняки встречаются редко и приурочены в основном к олиготрофным местооби-
таниям — верховым и переходным болотам и их окраинам. Такие леса характеризуются нали-
чием редких охраняемых и уязвимых видов растений, лишайников и представителей фауны.
Широко распространены в районе местности плоских водноледниковых (зандровых) рав-
нин с елово-сосновыми, еловыми и мелколиственными заболоченными лесами. Именно в этих
лесах сосредоточено максимальное количество редких видов растений, требующих охраны.
В пределах этих местностей сосредоточены озера, сплавины вокруг озер и переходные бо-
лота с большим числом редких охраняемых растений. Они являются одними из наиболее цен-
ных природных объектов района. На территории древнеаллювиально-водноледниковых равнин
также представлены подобные ценные экосистемы.
Некоторые группы смешанных лесов и болотные угодья, относящиеся к уникальным эко-
системам, хорошо представлены в ООПТ района, но требуют более тщательного соблюдения
режима охраны, так окрестности водно-болотных угодий и некоторых реликтовых озер нужда-
ются в расчистке от мусора и контроле попадания загрязненных вод с сельхозугодий и из сели-
тебных зон.
Таким образом, особо охраняемые территории исследуемого района охватывают почти все
уникальные экосистемы, за исключением сильно нарушенных сообществ долинного комплекса
Волги и ивняков, где обитают многие виды птиц, вдоль средних и малых рек.
В целом, на территории Талдомского района наблюдается положительная тенденция к рас-
ширению сети ООПТ. Необходимо в ближайшее время продолжить работы по объединению не-
скольких существующих ООПТ и созданию крупного природного парка «Журавлиный край».
ЛИТЕРАТУРА
1. Анненская Г.Н., Жучкова В.К., Калинина В.Р., Мамай И.И., Низовцев В.А. Хрусталева М.А., Цесель-
чук Ю.Н. Ландшафты Московской области и их современное состояние. Смоленск, СГУ. 1997. 296 с.
2. Красная книга Московской области. Изд.2-е. Отв. ред. Т.И. Варлыгина, В.А. Зубакин, Н.А. Соболев.
М.: Товарищество научных изданий КМК. 2008. 828 с.
3. Огуреева Г.Н., Микляева И.М., Суслова Е.Г., Швергунова Л.В. Карта растительности Московской
области. Масштаб 1:200 000. Гл. ред. Г.Н. Огуреева. М.: Экор. 1996.
4. http://verhovye.ru (Сайт некоммерческого Природоохранного фонда «Верховье»).
33
scape Ecology and Forest Ecosystems Protection. By now, the results of these studies have been pre-
sented in a great number of publications, including general monographic volumes where the structure
and dynamics of landscapes are characterized, as well as specialized papers focusing on the forest cov-
er. Eventually, the general principles of the landscape-based concept of the structural-dynamic organi-
zation of the forest cover and the system of ecological-landscape planning of multi-purpose forest use
have been formulated. In particular, the possibilities offered by this system in forest zoning by ecologi-
cal, bioresource and economic parameters were demonstrated. There are case studies to show how ele-
ments of ecological-landscape planning can be integrated in nature management and conservation prac-
tices. The results of the studies have been widely used for substantiation of protected area networks, for
working out spatial planning layouts in administrative units, various kinds of expert evaluations and so
forth. Generally speaking, publications dealing in one way or another with the landscape aspects of for-
est structure and dynamics in boreal regions of European Russia (apart from Karelia) are pitifully few,
and in the last decade even singular.
Таежная (бореальная) зона европейской России с запада на восток простирается от побе-
режья Балтийского моря и российско-финляндской границы до Уральских гор. Несмотря на
вековую историю ландшафтоведения, специализированные исследования лесов на ландшафт-
ной основе в этой части страны начались сравнительно недавно. До этого времени лес рас-
сматривался просто, как компонент природно-территориальных комплексов и давалась его ха-
рактеристика в самом общем плане. Между тем, еще в начале XX века корифей российской
лесной науки Г.Ф. Морозов в своем «Учении и лесе» [Морозов, 1949] указывал на следующее.
«Лес — это прежде всего географический ландшафт…лес нельзя понять… вне изучения той
внешней физико-географической обстановки, в которую леса погружены и с которой они со-
ставляют одно неотъемлемое целое» (с. 406).
Первые исследования в таежной зоне европейской России были проведены северо-
западной части (Республика Карелия и Мурманская область). Впрочем, это были небольшие
работы, выполненные отдельными специалистами, результаты которых опубликованы в виде
нескольких статей [Раменская, 1964, 1965, 1975; Раменская, Шубин, 1975; Ронконен, 1975; Во-
ронова и др., 1966]. Одним из наиболее важных итогов исследований являлся вывод о том, что
«одни и те же типы леса встречаются в самых различных ландшафтах, но их положение в то-
по-экологических рядах, удельный вес, пути и темпы восстановления древостоя после вырубки
могут в соответствии с этим меняться довольно значительно» [Раменская, 1975, с. 13]. В целом
в этих работах в самых общих чертах показано различие тенденций лесовозобновительного
процесса в определенных группах ландшафта и рекомендуется планирование лесохозяйствен-
ных мероприятий с «учетом особенностей территорий отдельных лесничеств» [Воронова и др.,
1966, с. 8]. Также представлено описание 32 природных районов Карелии с указанием преоб-
ладающих форм рельефа и типов леса, а также основных лесовосстановительных мероприятий
[Раменская, Шубин, 1975]. Отсутствие ландшафтной карты значительно снижает практическое
значение этих исследований. Кроме того, никаких конкретных, в том числе количественных
данных, характеризующих структуру и динамику лесов в различных ландшафтах в этих рабо-
тах нет.
Позже в Республике Карелия исследования широко развернулись по заданию Постоянной
комиссии по изучению естественных и производительных сил при Президиуме Академии наук
СССР — «Разработать модели и прогнозы оптимальной структуры естественного и антропо-
генного ландшафта с учетом размещения производительных сил, рационального использова-
ния природных ресурсов и охраны окружающей среды». Для выполнения этой задачи конце
1970 гг. в Институте леса Карельского НЦ РАН формируется ландшафтно-экологическое на-
правление, которое возглавил к.с.-х.н. А.Д. Волков. Творческая группа включала различных
специалистов (геоморфологов, болотоведов, почвоведов, ботаников, зоологов, лесоведов).
К настоящему времени итоги исследований представлены в очень большом цикле публикаций,
включая как монографии общего плана с характеристикой структуры и динамики ландшафтов
[Волков и др., 1990,1995 и др.], так и специализированные, сфокусированные на лесной покров
[Громцев, 1993, 2000, 2008а и др.].
Полученные и опубликованные к концу 80-х гг. наши данные показали очевидную значи-
мость и перспективность исследований в области ландшафтной экологии лесов и они начались
в Ленинградской [Столяров и др., 1992а, 1992б; Общие принципы…, 1994] и Архангельской
34
областях [Салтыков, 1991], а в начале XXI века и в Республике Коми [Ильчуков, 2005, 2007].
В итоге исследователи подтверждают «…необходимость организации лесного хозяйства на
ландшафтно-типологической основе, и, следовательно, в разработке теоретической базы с ис-
пользованием всех аспектов этой важной народнохозяйственной и экологической проблемы»
[Столяров и др., 1992, с. 24]. В образовательном плане следует заметить, что с конца 90-х гг.
XX века курс лекций по «лесному ландшафтоведению» читается для студентов Санкт-
Петербургского лесотехнического университета [Киреев, 2007].
В целом публикации, так или иначе затрагивающие ландшафтные особенности структуры
и динамики лесов в таежных регионах европейской России (кроме Республики Карелия), край-
не немногочисленны, а исследования в этом направлении, несмотря на их очевидную актуаль-
ность и перспективность по разным причинам практически прекращены. В настоящее время
они продолжаются в лаборатории ландшафтной экологии и охраны лесных экосистем Инсти-
тута леса Карельского НЦ РАН в рамках различных программ, тем и проектов. Далее проведем
обзор и изложим основные результаты этих исследований.
Проведен общий анализ фонда литературных данных и охарактеризованы общие физико-
географические условия формирования лесного покрова в таежной зоне европейской России
(геолого-геоморфологическое строение и четвертичные отложения, климат, гидрографическая
сеть, почвообразующие породы и почвы). Приведены различные виды ее районирования
(ландшафтное, геоботаническое, лесорастительное). Дан общий обзор современного состоя-
ния, методологических и методических основ ландшафтно-экологических исследований,
включая обзор существующих карт и описаний ландшафтов всех таежных регионов этой части
страны.
Основным (модельным) объектом являлась Республика Карелия с сопредельными терри-
ториями как регион наиболее разнообразный и репрезентативный в ландшафтном отношении
на фоне таежной зоны европейской России. Исследования базировались на предварительно
разработанной классификации и карте географических ландшафтов, построенной по зонально-
типологическому принципу. Ландшафты выделялись по генетическим типам рельефа, степени
заболоченности территории и преобладающей коренной лесорастительной формации. Их пер-
вые неопубликованные версии появились в конце 70-х гг. XX века. В начальный период иссле-
дований классификация и карта корректировались по мере накопления экспериментального
материала. К настоящему времени выделено и подробно охарактеризовано свыше 30 типов
северо- и среднетаежного ландшафта. Площадь ландшафтного контура порядка 100 тыс.га.
На модельных участках и территориях проведено картирование и дана характеристика
структуры лесного покрова на субландшафтном уровне (фации, урочища, местности). Показа-
ны спектр, количественное соотношение и территориальная компоновка типов леса в различ-
ных типах ландшафта и местности. Установлены особенности границ, линейных размеров и
территориальной сопряженности между лесными экосистемами различного таксономического
уровня. В итоге сформулированы общие положения ландшафтной концепции естественной
структурной организации лесного покрова.
Охарактеризована спонтанная динамика коренных лесов в режиме естественных наруше-
ний (пожаров и ветровалов). Так, подробно описаны ландшафтные варианты пожарных режи-
мов в первобытных лесах и закономерности их пирогенной динамики. Показана история хо-
зяйственного освоения таежных территорий, в том числе с использованием архивных
материалов начала XIX века. Проведен ретроспективный анализ антропогенной динамики ле-
сов за последние полтора века в различных типах ландшафта. Подробно охарактеризовано со-
временное состояние лесного фонда и его динамика за последние полвека.
На этой основе выделены и подробно охарактеризованы исторически сложившиеся сцена-
рии хозяйственного освоения территории, определяющие общую динамику лесного покрова.
Это следующие основные сценарии: 1) «аграрный» (с тотальным сведением лесов в историче-
ской ретроспективе, последующим полным или частичным забрасыванием и зарастанием дре-
весной растительностью сельхозугодий и образованием в современный период агролесных
комплексов); 2) «лесопромышленный» (с широкомасштабными сплошными рубками коренных
лесов, развернувшимся со второй четверти XX века, и постепенным и в целом успешным есте-
ственным восстановлением лесного покрова до состояния близкого к исходному или транс-
35
формированному по составу); 3) «комбинированный» (с формированием мозаичной структуры
лесов после несколько видов воздействия в различных пропорциях за длительный историче-
ский период); 4) «пригородный», в том числе урбанизированный (сочетающий признаки пер-
вого и третьего — вокруг городов, в основном в пределах зеленых зон). Показано, что эти сце-
нарии в основном были предопределены ландшафтными особенностями территории. На
примере доминирующих типов леса описаны основные стадии антропогенных сукцессий дре-
весной растительности в различных типах ландшафта. Построены схемы динамических рядов.
В итоге обосновано представление о ландшафтном комплексе сукцессионных рядов лесной
растительности.
Охарактеризованы и оценены экологические и хозяйственные последствия антропогенной
трансформации лесов (изменения лесистости, состава и продуктивности) и показаны их ланд-
шафтные особенности.
Сформулированы основные положения системы ландшафтно-экологического планирова-
ния многоцелевого (многоресурсного) лесопользования. Показаны безусловные преимущества
использования для этого ландшафтной основы (в сравнении с бассейновой). С использованием
ландшафтной карты проведено районирование Республики Карелия по экологическим, биоре-
сурсным и хозяйственным параметрам. Выполнено более 20 видов районирования (по продук-
тивности лесных земель, рекреационное, по пожарной уязвимости и др.). После сравнительно-
го анализа количественных и качественных значений различных показателей, выделено
6 категорий ландшафтов по приоритетному направлению лесопользования — с лесами пре-
имущественного назначения: 1) сырьевого, 2) рекреационного и экологического (средообра-
зующего и средозащитного), 3) сырьевого и охотничье-промыслового, 4) сырьевого и рекреа-
ционного, 5) экологического, 6) сырьевого, экологического и биотопического (в последнем
имеются ввиду ландшафты наиболее ценные в отношении сохранения биоразнообразия).
Методологический подход был заложен при комплексном изучении биоразнообразия в
Республике Карелия, в первую очередь, лесов [Громцев, 2003 а,б; 2008б и др.]; обосновании
системы особо охраняемых природных территорий на основе их ландшафтной репрезентатив-
ности [Громцев и др., 2008 и др.]; выделении лесов наиболее уязвимых к антропогенным воз-
действиям [Громцев, Петров, 2016] и значимых в эколого-биологическом отношении [Громцев
и др., 2016]. Так, только в последние годы после подготовки научных обоснований [Скальные
ландшафты…, 2008; Сельговые ландшафты…, 2013 и др.] уже учреждены два ландшафтных
памятника природы и 3 заказника на общей площади почти 45 тыс.га.
На конкретных примерах продемонстрированы возможности внедрения элементов ландшафт-
но-экологического планирования в практику природопользования, например, на крупных модель-
ных территориях [Ландшафтно-экологическое…, 1999; Леса и их многоцелевое использование …,
2015 и др.], при зонировании пригородных территорий [Туюнен, Громцев, 2009] и др.
В настоящее время исследования в области ландшафтной экологии таежных лесов в лабо-
ратории значительно расширены и включают изучение не только собственно древесной расти-
тельности, но и структуры и состояния локальных флористических и фаунистических ком-
плексов — сосудистых растений, лишайников, шляпочных и дереворазрушающих грибов,
насекомых и позвоночных животных (тема «Производные леса ландшафтов запада таежной
зоны России: история формирования, динамика, биоразнообразие» (2017-2019 гг, № по Госза-
данию: 0220-2014-0007).
На наш взгляд, перспективность исследований лесов на ландшафтной основе очевидна и
определена тем, что уже на протяжении многих десятилетий в результате рубок лесной покров
таежной зоны европейской России подвергается широкомасштабной и нередко необратимой
трансформации. Она вызывает адекватные изменения биоты и природной среды в целом.
В этих условиях при планировании многоцелевого (многоресурсного) лесопользования, сба-
лансированного по экологическим и хозяйственным параметрам, на обширных таежных про-
странствах очевидной является недостаточность традиционного оперирования отдельными
пространственно разобщенными участками (на уровне типа леса). Существует явная необхо-
димость управления целыми территориями в их тех или иных естественных границах. Для это-
го необходимы фундаментальные знания в области ландшафтной экологии лесов — на уровне
массивов в пределах различных физико-географических единиц. Накопленный опыт открывает
36
простор для развития ландшафтно-экологических исследований таежных лесов на основе уже
полностью экспериментально подтвержденных и опробованных положений и их практическо-
го применения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Волков А.Д., Громцев А.Н., Еруков Г.В. и др. Экосистемы ландшафтов запада средней тайги (струк-
тура, динамика). Петрозаводск,1990. 284 с.
2. Волков А.Д., Громцев А.Н., Еруков Г.В. и др. Экосистемы ландшафтов запада северной тайги
(структура, динамика). Петрозаводск, 1995. 194 с.
3. Воронова В.С., Раменская М.Л., Ронконен Н.И. // Лесовозобновление на вырубках Северной Каре-
лии в связи с особенностями ландшафта // Ученые записки Карельского педагогического института.
1966. Т.19. С. 3-8.
4. Громцев А.Н. Ландшафтные закономерности структуры и динамики среднетаежных сосновых лесов
Карелии. Петрозаводск, 1993. 160 с.
5. Громцев А.Н. Ландшафтная экология таежных лесов: теоретические и прикладные аспекты. Петро-
заводск, 2000. 144 с.
6. Громцев А. Н., Карпин В. А., Петров Н. В., Туюнен А. В. Леса биогеографических коридоров между
Фенноскандинавским щитом и Русской равниной: природные особенности, современное состояние
и экологическое значение // Сибирский лесной журнал. 2016. № 6. С. 26-37.
7. Громцев А.Н. Оценка разнообразия лесных сообществ // Разнообразие биоты Карелии: условия
формирования, сообщества, виды. Петрозаводск, 2003а. С. 49-54.
8. Громцев А.Н. Ландшафтные эталоны коренных лесов / /Разнообразие биоты Карелии: условия фор-
мирования, сообщества, виды. Петрозаводск, 2003б. С. 55-60.
9. Громцев А.Н. Основы ландшафтной экологии европейских таежных лесов России. Петрозаводск,
2008а. 238 с.
10. Громцев А.Н. Ландшафтный подход при исследованиях структурного разнообразия таежных лесов //
Мониторинг биологического разнообразия лесов России: методология и методы. М., 2008б. С. 130-158.
11. Громцев А.Н., Петров Н.В. Наиболее уязвимые леса северо-запада таежной зоны России: ландшафт-
ные особенности, современное состояние, сохранение // Труды СПб научно-исследовательского ин-
ститута лесного хозяйства. 2016. №2. С. 4-16.
12. Ильчуков С.В. Антропогенная трансформация структуры лесного покрова в среднетаежных ланд-
шафтах Прилузского лесхоза (Республика Коми) // Коми научный центр УрО РАН, научные докла-
ды. 2005. Вып. 83. Сыктывкар, 2005. 20 с.
13. Ильчуков С. В. Оценка антропогенной трансформации структуры лесного покрова в среднетаежных
ландшафтах Республики Коми // Лесоведение. 2007. № 2. С. 28-36.
14. Киреев Д.М. Лесное ландшафтоведение: учеб. пособие. СПб., 2007. 540 с.
15. Ландшафтно-экологическое планирование. Проект Tacis «Управление лесными ресурсами на севе-
ро-западе России: Карельский проект FDRUS9507». Коллектив авторов. Петрозаводск, 1999. 64 С.
16. Леса и их многоцелевое использование на северо-западе европейской части таежной зоны России.
Проект «Многоцелевое экологически ориентирование лесопользование: возрождение традиций EU
FP 7 Karelia ENPI CBC, KA401». Коллектив авторов. Петрозаводск, 2015. 190 с.
17. Морозов Г.Ф. Учение о лесе. М.; Л., 1949. 456 с.
18. Научное обоснование развития сети ООПТ в Республике Карелия. Коллектив авторов. Петроза-
водск, 2009. 116 с.
19. Общие принципы стратегии лесопользования и лесовыращивания на ландшафтно-типологической
основе. Коллектив авторов. СПб., 1994. 136 с.
20. Раменская М.Л. К типологии лесных ландшафтов Карелии//Возобновление леса на вырубках и вы-
ращивание сеянцев в питомниках. Петрозаводск, 1964. С. 5-21.
21. Раменская М.Л. Особенности лесного покрова основных ландшафтов Карелии//Проблемы совре-
менной ботаники. М.; Л.. 1965. С. 282-285.
22. Раменская М.Л. Физико-географические особенности и лесные ландшафты // Лесовосстановление в
Карельской АССР и Мурманской области. Петрозаводск, 1975. С. 4-35.
23. Раменская М.Л, Шубин В.И. Природное районирование в связи с вопросами лесовосстановления //
Лесовосстановление в Карельской АССР и Мурманской области. Петрозаводск, 1975. С. 180-197.
24. Ронконен Н.И. Вырубки и естественное лесовозобновление на них // Лесовосстановление в Карель-
ской АССР и Мурманской области. Петрозаводск, 1975. С. 36-65.
25. Салтыков А.Н. Ландшафтные особенности формирования еловых типов леса Онего-Северодвин-
ского водораздела: автореф. … канд. канд. сельхоз. наук. Харьков, 1991. 20 с.
37
26. Сельговые ландшафты Заонежского полуострова: природные особенности, история освоения и со-
хранение. Коллектив авторов. Петрозаводск, 2013. 180 с.
27. Скальные ландшафты Карельского побережья Белого моря: природные особенности, хозяйственное
освоение, меры по сохранению. Коллектив авторов. Петрозаводск, 2008. С. 212.
28. Столяров Д.П., Бурневский Ю.И., Романюк Б.Д. Географические ландшафты и лесные экосистемы //
Лесное хозяйство. 1992. N12. С. 22-24.
29. Столяров Д.П., Бурневский Ю.И., Романюк Б.Д. Особенности структуры лесного фонда и роста дре-
востоев по географическим ландшафтам Ленинградской области // Экологические предпосылки и
последствия лесохозяйственной деятельности. СПб., 1992. С. 3-8.
30. Туюнен А.В., Громцев А.Н. Оптимизация использования зеленых зон в условиях таежной зоны на
ландшафтной основе // Лесной журнал. 2009. Вып. 3. С. 47-54.
38
Таблица 1
Структура современной сети ООПТ Свердловской области
Суммарная Доля от площади области (%)
Категория ООПТ Количество
площадь (км2) (S=194307 км2)
Заповедники 2 1136,4 0,58
Национальные парки 1 493,7 0,25
Природные парки 4 1404,5 0,72
Заказники 55 9454,9 4,87
Генетические резерваты 111 1 096,3 0,56
Памятники природы 424 461,3 0,24
Лесные парки 19 135,3 0,07
Дендропарки и ботанические сады 3 0,23 0,0002
Особо защитные участки леса вокруг глухари-
994 272,5 0,14
ных токов
Итого: 1613 14455,13 7,4
39
чает 8 классов, 21 подкласс, 47 родов, 71 вид и 13 подвидов ландшафтов [Гурьевских и др.,
2016]. Согласно применяемой методике ландшафтного обоснования каждая типологическая
единица, выделенная в результате картографирования, должна быть представлена, по меньшей
мере, одним типичным эталонным участком с установленным режимом особой охраны. По-
средством оценочного анализа ландшафтной структуры теоретически определено минималь-
ное число резерватов, необходимых для сохранения ландшафтного разнообразия территории и
количественное соотношение объектов разной формы и режима охраны. В соответствии с ко-
личеством видов (71), подклассов (21) и классов (8) ландшафтов минимальное число объектов
комплексного назначения должно составить 71 (включая 20 крупноплощадных, в том числе
7 заповедников) с таким расчетом, чтобы каждый таксон был представлен объектом соответст-
вующего статуса.
Качественный анализ наиболее приемлем при оценке представленности высших таксонов
типологии ландшафтов крупноплощадными охраняемыми объектами. Однако для определения
репрезентативности необходим учет всех категорий ООПТ. Возможность такого учета дают
количественные методы анализа. При оценке репрезентативности инвариантных единиц коли-
чественный анализ производился путем вычисления значений индекса заповедности по видам
ландшафтов, а затем полученные значения обобщались по остальным единицам классифика-
ции. Ценность применения индекса заповедности заключается в том, что при его подсчете
учитываются все категории ООПТ, включая малоплощадные. Анализ величин данного показа-
теля позволяет устанавливать ландшафтные единицы, не имеющие крупноплощадных объек-
тов, но в достаточной степени охваченные охраной за счет малых резерватов, т. е. являющиеся
репрезентативными. Определение репрезентативности таких единиц позволяет корректировать
предложенное количество перспективных объектов. Так, если подкласс ландшафтов не пред-
ставлен крупноплощадными резерватами, а суммарная площадь ООПТ велика, актуальность
выделения охраняемых объектов в этом подклассе снижается. Таким образом, в частности, был
выявлен подкласс среднегорных северотаежных умеренно-континентальных ландшафтов, не
представленный крупноплощадными охраняемыми объектами, но в то же время имеющий
достаточно высокую долю ООПТ — 14,2%, соответственно не являющийся приоритетным при
выделении резерватов. Поскольку в остальных подклассах показатель доли ООПТ изменяется
от 0,04 до 6,5%, что ниже рекомендуемых оптимальных значений (10-12%) [Максаковский,
1996], эти единицы нуждаются в дополнительной организации охраняемых объектов. Таким
образом, анализ величин индекса заповедности выявил репрезентативность одного подкласса
ландшафтов, что позволило снизить рекомендуемое количество перспективных крупнопло-
щадных ООПТ до 12 объектов.
Наиболее детально количество резерватов, необходимых для сохранения ландшафтного
разнообразия исследуемой территории устанавливается на основе анализа индекса заповедно-
сти по видам ландшафтов. На исследуемой территории значения этого показателя изменяются
от 0 до 39,2%, причем в 60 видах из 71 на долю охраняемых территорий приходится от 0 до
5%. Таким образом, резерв и потенциал исследуемой территории в развитии системы ООПТ
достаточно высок.
Ранжирование видов ландшафтов по величине индекса заповедности позволило выделить
следующие группы, характеризующиеся сходством в направлении дальнейшего развития при-
родных резерватов: 1) виды ландшафтов, не представленные ООПТ (0%), нуждающиеся в пер-
воочередном проектировании и организации охраняемых территорий; 2) виды ландшафтов,
очень слабо представленные ООПТ (доля заповедных территорий 0-2%), нуждающиеся в про-
ектировании и организации новых охраняемых объектов; 3) виды ландшафтов, слабо пред-
ставленные ООПТ (2-5%), требующие организации новых резерватов или увеличения площади
действующих объектов; 4) виды ландшафтов, недостаточно представленные ООПТ (5-10%),
требующие увеличения площади имеющихся резерватов или организации новых; 5) виды
ландшафтов, достаточно представленные ООПТ (>10%), нуждающиеся в оптимизации состоя-
ния и охраны.
Таким образом, оценка репрезентативности позволила выявить ландшафтные единицы,
нуждающиеся в организации охраняемых объектов; определить количество резерватов, недос-
тающее для сохранения ландшафтного разнообразия территории Свердловской области и ус-
40
тановить очередность проведения природоохранных мероприятий. Анализ обеспеченности
ландшафтных единиц охраняемыми объектами позволил определить число резерватов факти-
чески необходимых для сохранения ландшафтного разнообразия исследуемой территории. Ре-
презентативность ООПТ устанавливалась посредством приемов качественного и количествен-
ного анализа: а) путем определения принадлежности действующих резерватов к единицам
ландшафтного картографирования соответствующего ранга; б) путем вычисления доли охра-
няемых объектов от площади соответствующего ландшафтного выдела. В результате выявле-
ны ландшафтные единицы, недостаточно охваченные охраной и нуждающиеся в выделении
эталонных охраняемых участков: 60 видов (в том числе 9 не представленных в сети ООПТ),
12 подклассов и 2 класса ландшафтов. Для сохранения ландшафтного разнообразия исследуе-
мой территории необходима организация 60 объектов комплексного назначения, включая
12 крупноплощадных, в том числе 2 заповедника.
Согласно Концепции развития системы особо охраняемых природных территорий Россий-
ской Федерации, принятой на период до 2020 года, важнейшей задачей в области совершенст-
вования деятельности служит формирование географически репрезентативной сети охраняе-
мых объектов [Распоряжение…, 2011]. В этом документе поднята проблема ландшафтного
обоснования перспективной системы ООПТ, и это, несомненно, важный положительный шаг.
Следует, однако учитывать, что в Концепции говорится о федеральных категориях. Региональ-
ные и местные категории охраняемых объектов, общее число которых в пределах России свы-
ше 60, не учитываются.
В нормативно-правовых документах, разработанных для отдельных регионов, проблема
перспективного планирования ООПТ обозначается крайне схематично. В соответствии с Кон-
цепцией экологической безопасности Свердловской области, развитие сети особо охраняемых
природных территорий предусматривает: 1) расширение площади охраняемых территорий и
обеспечение устойчивого функционирования действующих ООПТ; 2) сохранение и восстанов-
ление биологического разнообразия растительного и животного мира [Концепция…, 2009].
Никакой речи о необходимости ландшафтного обоснования и создания научно-обоснованной
географически репрезентативной системы ООПТ не идет.
Факт слабого учета научных достижений в региональной природоохранной практике оче-
виден. Процесс формирования системы ООПТ Свердловской области не является рациональ-
ным. Тенденция эмпирического выделения охраняемых территорий, свойственная прошлым
векам, сохраняет свое ведущее значение. Новые охраняемые объекты по-прежнему выделяют-
ся «стихийно». Научное обоснование, предлагаемых для охраны участков, приводится только
для наиболее крупных категорий ООПТ — заповедников и национальных парков. Для осталь-
ных форм (заказников, памятников природы и т. д.) обоснование дается в краткой форме и за-
частую сводится лишь к указанию цели их организации безотносительно к процессу сохране-
ния ландшафтного и биологического разнообразия.
ЛИТЕРАТУРА
1. Государственный доклад «О состоянии и об охране окружающей среды Свердловской области в
2015 году». Екатеринбург, 2016. 312 с.
2. Гурьевских О.Ю., Капустин В.Г., Скок Н.В., Янцер О.В. Физико-географическое районирование и
ландшафты Свердловской области: монография / под ред. О.Ю. Гурьевских. Екатеринбург: ФГБОУ
ВО Урал. гос. пед. ун-т, 2016. 280 с.
3. Максаковский Н.В. Принципы выбора территорий для парков в урбанизированных районах России:
(на примере Московского столичного региона): дис. ... канд. геогр. наук. М., 1996. 293 с.
4. Концепция экологической безопасности Свердловской области на период до 2020 года // Постанов-
ление Правительства Свердловской области от 28.07. 2009 г. № 865-ПП: http://www.
mprso.ru/articles/img/ohrana_865pp.doc (дата обращения 10.07.2016).
5. Распоряжение Правительства РФ от 22 декабря 2011 г. N 2322-р. О концепции развития системы
особо охраняемых природных территорий федерального значения на период до 2020 г.:
http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70016598/ (дата обращения 25.01.2017).
41
ãÄçÑòÄîíçéÖ êÄâéçàêéÇÄçàÖ äÄä éëçéÇÄ ÉÖéùäéãéÉàóÖëäéâ
éñÖçäà Ñãü ñÖãÖâ êÖÉàéçÄãúçéÉé èãÄçàêéÇÄçàü
Заиканова И.Н.
Институт геоэкологии имени Е.М. Сергеева РАН, Москва, Россия, izaikanova@yandex.ru
42
Известно, что основы ландшафтоведения разрабатывались первоначально на опыте иссле-
дований равнинных ландшафтов Европейской части России, конкретно, в зоне распростране-
ния древних покровных оледенений или зон их воздействия — водно-ледниковых, перигляци-
альных и т. д. Действующие здесь процессы затрагивают верхние слои поверхностных
осадочных отложений, а формирующиеся геосистемы обусловлены процессами, действовав-
шими в четвертичный период и относящимися преимущественно к экзогенным. Роль тектони-
ки здесь практически не учитывалась, в силу ее малых проявлений.
Совершенно иные подходы к ландшафтному картографированию необходимо применять
при исследовании горных систем. При составлении карт ландшафтного районирования для
целей составления Схем территориального развития автор столкнулся с необходимостью са-
мостоятельной разработки метода ландшафтного анализа территорий, отличного от приме-
нявшегося для равнин, а также при составлении ландшафтных карт, например, горной системы
Алтая [Атлас, 1978] и др. горных территорий. В случае подготовки карты для последующего
использования ее для геоэкологической оценки территорий градостроительного развития не-
обходимо было создать такую иерархическую, эквивалентную по рангу и масштабу систему
ландшафтов, которая могла бы применяться как на равнинных, так и в горных регионах и их
секторах.
Особенности формирования ландшафтов горных районов имеют свои существенные зако-
номерности и специфику. Здесь в качестве важнейшего фактора ландшафтной дифференциа-
ции выступают абсолютная (или относительная) высота исследуемой территории, действую-
щие геологические процессы и другие факторы, также определяемые как «литогенная основа».
Если в случае равнинных ландшафтов перепады высот и экспозиция имели подчиненное зна-
чение, а главную роль играли механический состав и генезис пород, то в горных районах они
выступают в качестве определяющих, причем, не на уровне единиц морфоструктуры ландшаф-
та, как это могло быть на равнине, но часто зональных, определяя вертикальную поясность и
ее границы.
Различным для равнинных и горных территорий будет и подход к изучению генезиса при-
родных территориальных комплексов, входящий в легенду карты. Горные территории, в отли-
чие от равнинных, образуются скальными породами, с жесткими кристаллизационными, не
изменяющимися при увлажнении, связями (магматические, метаморфические, некоторые оса-
дочные карбонатные на кремнистом цементе породы, а также пирокластические и др. породы),
а их трансформация во времени подчиняется не только действию экзогенных процессов, как
это преимущественно имеет место на равнинах, но и эндогенных. В этом отношении интересно
привести пример Республики Алтай, где в результате тектонической деятельности на отметки
высокогорий, для которых характерны горные тундры, были подняты территории, ранее зани-
маемые степями или лесами (Улаганское межгорное плато), частью сохранившими свой преж-
ний облик. В связи со сказанным выше, ландшафтная дифференциация горных территорий
требует разработки более сложных подходов и учета большего комплекса факторов.
Надо отметить также, что современное развитие рельефа и формирование поверхностных
отложений в горных и равнинных территориях определяют и различные спектры действующих
экзогенных процессов. В целом, отложения платформенного чехла отличаются большей стати-
кой. Древние материковые оледенения равнин и сформировавшиеся в результате формы рель-
ефа значительно отличаются по своим параметрам от современных оледенений в горных сис-
темах, оказывающих влияние на их рельеф и геологические процессы. Кроме того, даже
сходные геологические процессы, например, такие как денудация, эрозия, карст и, особенно,
криогенные — в равнинных и горных территориях протекают не только с разной скоростью,
но и по-разному.
Таким образом, важным дополнением ландшафтных исследований в горных районах яв-
ляются учет тектонических факторов и особенностей структуры кристаллического фундамен-
та, которые практически никогда не учитываются на равнинных территориях. Горный рельеф
оказывает настолько большое дифференцирующее влияние на климатическую обстановку и
физико-географические процессы, что пространственная дифференциация ландшафтов в горах
становится необычайно сложной.
Ставя во главу угла формирование геолого-геоморфологических условий (генезис терри-
тории), необходимо отметить, что их исследование, а значит и самих ПТК, может существенно
43
различаться не только от места к месту, но и в зависимости от масштаба исследований. Иерар-
хическое строение ландшафта — одно из важнейших его свойств. Ландшафты суши чрезвы-
чайно многообразны; в зависимости от степени сходства (по генезису, структуре, морфологии)
они могут быть классифицированы как типы, классы, виды, то есть объединены по типологи-
ческому принципу. В связи с этим в зависимости от ранга территории, для которой составля-
ются планы территориального развития, может изменяться и ранг природных территориаль-
ных комплексов, которые выносятся на ландшафтную карту. При этом, когда обособляемые в
зависимости от масштаба комплексы имеют размеры достаточные для того, чтобы получить
индивидуальное название, например, Русская равнина, горы Саяны, долина Оби, Теректинский
хребет, Чуйская котловина и т. д. — могут выделяться одноименные индивидуальные единицы
ландшафтного районирования.
В качестве примера подхода к выделению типологических и индивидуальных единиц
ландшафтной дифференциации территорий может также служить Горный Алтай. Как указыва-
лось ранее, основным принципом ландшафтной дифференциации территории является выде-
ление регионов, имеющих сходное геологическое строение, рельеф и генезис. По этому прин-
ципу было выделено 9 основных типов ландшафтов: предгорья, низкогорья, среднегорья,
высокогорья, высокогорные нагорья, высокогорные альпийские хребты, межгорные плато,
межгорные котловины и интразональные ландшафты развитых долин крупных рек. После-
дующее деление на виды ландшафтов производилось с учетом геологического сложения по-
род. Поскольку последнее очень многообразно и претерпело значительные изменения под воз-
действием современных и древних геологических процессов, было решено обособлять виды
ландшафтов по преобладанию генетических типов пород: терригенных, интрузивных, мета-
морфических, вулканических и т. д. или их характерных сочетаний. Естественно, что выделен-
ные виды ландшафтов (всего 25), в отличие от типов ландшафтов, являются индивидуальными
единицами. На этом примере хорошо видно, как деление типологическое на определенной ста-
дии исследований дополняется, а иногда и фактически становится индивидуальным.
Кроме ландшафтных систем морфоструктурного типа, которые выделяются по относи-
тельной повторяемости морфологических структур элементов и генетической однородности,
существуют еще и парагенетические геосистемы, созданные на градиентной или функцио-
нально-динамической основе. Парагенетические ландшафтные системы — это территориально
сопряженные морфоструктурные природные комплексы, объединенные на градиентной (дина-
мической) основе латеральными вещественно-энергетическими потоками. Примером таких
систем являются выделяемые во всех исследуемых территориях речные долины, которые вхо-
дят в состав интразональных типов ландшафтов. Особо необходимо отметить широкое распро-
странение парагенетических систем в горных областях, где они образуют сложные системы
хребтов, состоящие из комплексов склонов разных экспозиций, зональных поясов, комплекса
эрозионных и экзарационных форм; межгорных котловин; нагорий и т. д. Как показали наши
исследования, несколько менее развиты парагенетические геосистемы на равнинных террито-
риях, где большее развитие имеют ареалы, которые приурочены к областям распространения
пород того или иного генезиса, например, моренно-зандровые, аллювиально-водно-
ледниковые и озерно-водно-ледниковые ландшафты Смоленской области; или водно-
ледниковые аккумулятивные, водно-ледниковые денудационные, водно-ледниковые аккуму-
лятивные на пластовом основании Алтайского края. Хотя и здесь они имеют развитие там, где
формируются эрозионные формы, но парагенетическими геосистемами в данном случае явля-
ются не выделяемые единицы ландшафтной дифференциации, а составляющие их комплексы
более низкого ранга, например, холмы в пределах моренной равнины Смоленской области, ов-
раги на эрозионно-аккумулятивном ландшафте Белгородской области и т. д. Иными словами, в
горных областях парагенетическими системами являются единицы ландшафтного картографи-
рования, а на равнинах — чаще элементы их морфологической структуры, что связано с менее
активным переносом вещества и энергии на равнине.
Глубокое изменение природных ландшафтов привело к формированию качественно иного
объекта ландшафтоведения — антропогенного или природно-антропогенного ландшафта.
Именно на этом этапе особенную важность приобрело детальное изучение геолого-
геоморфологических особенностей территории и выделение структур литогенной основы. Это
44
связано с тем, что при освоении человеком территории, связанном со строительством, про-
кладкой коммуникаций, распашкой, мелиорацией, вырубкой лесов и т. д., происходит разру-
шение в той или иной степени всех природных компонентов ландшафта, но при этом самыми
устойчивыми и наименее подверженными изменениям остаются именно геолого-геоморфо-
логические особенности территории, а также действующие ИГП, они и будут определять тен-
денции будущего формирования природно-антропогенных комплексов. Им должно быть уде-
лено предпочтительное внимание.
Спецификой ландшафтного подхода к решению задач территориального планирования яв-
ляется качественная оценка особенностей природных компонентов региона. На этапе выбора
путей его развития встает вопрос сравнительной оценки территорий для выбора варианта ее
развития, размещения промышленных и иных объектов и т. д. Для этой цели предполагается
использование сравнительного анализа, произведенного автором [Заиканова, 2015] на примере
нескольких субъектов Федерации, в основу которого положена специально разработанная ие-
рархия равнинных и горных систем, эквивалентных по рангу и масштабу.
Ландшафтоведение с первых этапов своего развития приобрело ясно выраженную при-
кладную направленность, в дальнейшем сфера практического приложения ландшафтной тео-
рии значительно расширилась. При геоэкологической оценке территорий для целей территори-
ального планирования важно отметить такие направления: специализированная типизация
природных территориальных комплексов, более широкое и глубокое изучение геологического
строения территории и развития на ней инженерно-геологических процессов, оценка ПТК с
точки зрения их пригодности для разных видов практического использования, рекомендации
по охране природы, в частности, размещения особо охраняемых природных территорий и, на-
конец, разработка прогноза ожидаемых изменений природных систем при разных вариантах
развития территории.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алтайский край. Атлас: в 2 т. М.; Барнаул, 1978.
2. Заиканов В.Г., Минакова Т.Б. Геоэкологическая оценка территорий. М.: Наука, 2005. 319 с.
3. Заиканова И.Н. Основные принципы сравнительного анализа геосистем для геоэкологической оцен-
ки регионов // Геоэкология. 2015. №6. С. 561-568.
4. Исаченко А. Г. Основы ландшафтоведения и физико-географическое районирование. М.: Высшая
школа, 1991. 366 с.
5. Солнцев Н.А. Учение о ландшафте (избранные труды). М.: Изд-во Моск. ун-та, 2001. 384 с.
6. Сочава В. Б. Введение в учение о геосистемах. Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1978. 319 с.
1
Работа выполнена в рамках программы НИР Института географии им. В. Б. Сочавы СО РАН при час-
тичной поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проекты 17-05-00588, 16-05-00902).
45
concept of landscape GIS is being formed. Landscape GIS is geoinformation database created on the
basis of the landscape-typological map. The first block of such a GIS consists of algorithms for the
formation of a landscape map and a database that are tied to landscape contours. The second block in-
cludes updating the GIS with information, a set of algorithms and a knowledge base necessary for solv-
ing problems of interpretation mapping, estimation and planning of lands. The GIS-technology of land-
scape-interpretative mapping has been used for different kind of zoning and assessment in Lake Baikal
region and Southern Portugal: evaluation of game animal recourses of Slyudyanka region, landscape
planning of the Selenga river delta (Pribaykalye, Russia) as well as economical evaluation of ornitho-
logical resources, zoning of possibilities and limits for the infrastructure development of hiking trails
for the territory of Ria Formosa Natural Park (Portugal).
Прикладное ландшафтоведение развивается в России с 30-х годов прошлого столетия, а
вопросы учета определяющей природной основы высказывались еще В.В. Докучаевым в конце
19 века [Ландшафтно …, 2005]. В середине 20 века проводилось большое количество совеща-
ний и семинаров по ландшафтному картографированию на которых обсуждались также вопро-
сы прикладного картографирования для целей народного хозяйства. В.Б. Сочава отмечал, что
природные характеристики ландшафта всегда значимы при организации территории и разви-
вал ландшафтно-географический подход, в основе которого лежит положение о необходимо-
сти типизации земель для сельскохозяйственных целей на базе ландшафтной классификации
географической среды [Сочава, 1965, 1978]. Среди задач, решаемых на ландшафтной основе
являются агроландшафтная типология земель для целей сельского хозяйства и земельного ка-
дастра, оценка экосистемных услуг [Bastian и др., 2015] и многие другие. Однако использова-
ние ландшафтных карт для прикладных целей требует особой их трактовки, основанной на
специальных знаниях и алгоритмах интерпретации. Все эти элементы становятся составляю-
щими ландшафтной ГИС.
Большинство исследователей приходит к мнению, что ландшафтная карта становится ба-
зовой основой формирования геоинформационных систем различного назначения [Трофимов,
Панасюк, 1984, Линник, 1990, Винокуров и др., 2000, Снытко и др., 2002]. В основном исполь-
зуются готовые авторские варианты ландшафтных карт для решения различных задач ланд-
шафтно-интерпретационного картографирования, промышленного проектирования и др. При
этом возникают особые задачи формализации баз данных ландшафтных карт [Шибких, 2002],
их сопоставления с картами переменных состояний, определение чувствительности, значения,
устойчивости и др. характеристик ландшафтов [Экологически…, 2002], интеграции баз данных
покомпонентных карт на основе сети ландшафтных выделов, пространственного анализа ин-
формации на основе ландшафтных карт, что позволяет находить всевозможные экономиче-
ские, экологические и др. показатели в разрезе различных ландшафтных типов.
Геоинформационные технологии бурно развиваются в последние десятилетия и в той или
иной мере используются широким кругом организаций. Это управленческие, научные, произ-
водственные, проектные и др. организации, использующие различные типы ГИС (Arc GIS,
QGIS, SAGA, MapInfo, Panorama, программные пакеты собственной разработки) на разнооб-
разной основе для решения различных задач. Речь пойдет о классе геоинформационных
систем, создаваемых на природной основе для решения задач ландшафтного планирования,
оценки земель, оптимизации землепользования и др. и учитывающих ландшафтную состав-
ляющую.
Первый блок такой, созданной на основе ландшафтно-типологической карты ГИС (ланд-
шафтная ГИС) состоит из алгоритмов формирования ландшафтной карты и базы данных,
привязанных к сетке ландшафтных контуров (выделы фаций, их таксономических объедине-
ний и переменных состояний — биогеоценозов) (рис. 1, блоки 1-4) [Ландшафтно…, 2005].
Блок включает сбор данных, подготовку и проведение полевых исследований, формирова-
ние алгоритмов обработки информации для создания ландшафтной карты, формирование ле-
генды карты (рис. 2), векторизацию и формализацию легенды карты (в случае использования
готовой ландшафтной карты) и привязку информации к сетке ландшафтных выделов.
46
Рис. 1. Блок-схема Ландшафтной ГИС
класс угодий оценивался по плотностям (2) и стоимостным показателям каждого вида охотни-
чье-промысловых животных (3) и всех видов в целом (4). В качестве дополнительной ограни-
чительной информации использовались карты ареалов животных (2).
Построены карты свойственных угодий, плотности населения животных в пределах ареала
для каждого вида, стоимостного зонирования охотничьих ресурсов, а также изолинейные оце-
ночные карты. Это позволило провести функциональное зонирование территории и дать реко-
мендации по рациональному использованию охотничье-промысловых ресурсов района.
47
Рис. 3. Блок-схема ландшафтной ГИС стоимостного зонирования охотничье-промысловых ресурсов
(пояснения в тексте)
48
Для территории природного парка «Риа Формоза» (Португалия) с применением ландшафт-
ной ГИС и методов геоинформационного ландшафтно-интерпретационного картографирования,
экстраполяции плотностей различных видов птиц, расчета комплексных показателей для оценки
орнитологических ресурсов, а также методов развития инфраструктуры произведено планирова-
ние туристической инфраструктуры наблюдения за птицами, включающей тропы и точки на-
блюдения [Истомина и др., 2016]. В качестве исходных данных использованы ландшафтная кар-
та, карты растительности, почв, топографические карты, космические снимки, данные плотности
видов птиц в различных биотопах и полевые исследования. Созданы карты плотности каждого
вида птиц, а также карта оценки биотопов для всех видов птиц, для этого рассчитаны сумма про-
изведений плотностей каждого вида на экологическую ценность видов. Также на основе ланд-
шафтной карты создана карта зонирования территории с точки зрения возможностей и ограни-
чений строительства троп различных классов. С помощью пространственного пересечения карт
оценки орнитологических ресурсов и карты зонирования троп выделены места, перспективные
для строительства туристической инфраструктуры наблюдения за птицами.
Таким образом, на втором этапе ландшафтная ГИС пополняется информацией, набором
алгоритмов и базой знаний, необходимой для решения задач интерпретационного картографи-
рования, оценивания и планирования земель (блоки 4-6 рис. 1).
На третьем этапе, объединяющем первые два (все блоки рис. 1) формируется интегриро-
ванная ландшафтная ГИС в которой с использованием космической информации создается
ландшафтная карта и на ее основе решаются самые разнообразные задачи.
Таким образом, ландшафтная ГИС создается на основе ландшафтной карты как инвариан-
та представления баз данных и знаний о территории и становится инструментом оценивания и
планирования использования земель.
ЛИТЕРАТУРА
1. Винокуров Ю.И., Ротанова И.Н., Хлебович И.А., Шибких А.А. Информационное обеспечение ре-
гионального медико-экологического картографирования // ГИС для устойчивого развития террито-
рий. Материалы Международной конференции. Апатиты, Россия, 22-24 августа 2000 г.- Апатиты:
Изд-во Кольского научного центра РАН, 2000. Т.1. С. 84-96.
2. Истомина Е.А., Китов А.Д., Наумов П.П., Черкашин А.К. Реализация функции оценки охотничье-
промысловых животных при разработке проектов освоения территории // Охрана и рациональное
использование животных и растительных ресурсов. Иркутск: ИГСА. 2000. Ч. II. С. 116-124.
3. Истомина Е.А., Лужкова Н.М., Хидекель В.В. Планирование инфраструктуры бердвотчингового
туризма природного парка «Риа Формоза» (Португалия) методом ландшафтно-интерпретационного
картографирования// География и природные ресурсы, №4, 2016. С. 182-190.
4. Ландшафтно-интерпретационное картографирование / Т.И. Коновалова, Е.П. Бессолицына, И.Н.
Владимиров, Е.А. Истомина и др. Новосибирск.: Наука, 2005. 424 с.
5. Линник В.Г. Построение геоинформационных систем в физической географии: учеб. пособие. М.:
Изд-во Моск. ун-та, 1990. 80 с.
6. Снытко В.А., Батуев А.Р., Китов А.Д., Коновалова Т.И., Кузнецова Т.И., Шеховцов А.И. Использова-
ние опыта системного картографирования в разработке региональных ГИС// Материалы VII научной
конференциипо тематической картографии: «Картографическое и Геоинформационное обеспечение
управления региональным развитием». Иркутск: Изд-во Института географии СО РАН, 2002. С. 57-60.
7. Сочава В.Б. Введение в учение о геосистемах. Новосибирск: Наука, 1978. 319 с.
8. Сочава В.Б. Практический смысл географических исследований и концепция прикладной географии.
// Доклады Ин–та геогр. Сибири и Д. Востока. 1965. Вып. 9. С. 3 12.
9. Трофимов А.М., Панасюк М.В. Геоинформационные системы и проблемы управления окружающей
средой.- Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1984. 143 с.
10. Шибких А.А. Ландшафтное картографирование Алтайского края с применением ГИС-технологий
для решения экологических задач// Интеркарто 8: ГИС для устойчивого развития территорий: Мате-
риалы международной конференции. СПб.: ЗАО "Карта", 2002. С. 205-207.
11. Экологически ориентированное планирование землепользования в Байкальском регионе. Район
дельты р. Селенги/ А.К. Черкашин, Л.М. Корытный, Т.И. Коновалова и др. Иркутск: Институт гео-
графии СО РАН, 2002. 149 с.
12. Bastian O., Grunewald K., Khoroshev A. The significance of geosystem and landscape concepts for the
assessment of ecosystem services: exemplified in a case study in Russia/ O. Bastian, K. Grunewald,
A. Khoroshev // Landscape Ecology 30 (2015) 7. P. 1145-1164.
49
ãÄçÑòÄîíçé-ùäéãéÉàóÖëäàÖ ÄëèÖäíõ ÉêÄÑéëíêéàíÖãúçéÉé
èãÄçàêéÇÄçàü ÄëíÄçõ — ëíéãàñõ äÄáÄïëíÄçÄ, éÅüáÄççõÖ
èéãéÜÖçàû ÉéêéÑÄ çÄ äéçìëÄï ÇõçéëÄ ðð. çìêõ à àòàåÄ1
Ишанкулов М.Ш.1, Нургазинов А.Б.2, Алибекова Н.Т.3, Мейрамкулова К.С.4
Евразийский национальный университет имени Л.Н. Гумилева, Астана, Казахстан,
1
marat.ishankulov@mail.ru, 2aktlekn@gmail.com, 3nt_alibekova@mail.ru, 4kuleke@gmail.com
1
Исследование выполнено при финансовой поддержке МОН РК в рамках научного проекта №
0115РК01392 от 27.09.2015.
50
фуркация рек Нуры и Ишима. За счет общего уклона местности к р. Ишим наблюдаются пе-
риодические сбросы нуринских вод в бассейн Ишима.
Поверхность междуречья испещрена руслами временных водотоков и многочисленными
замкнутыми понижениями, часть из которых представлена мелководными озерами блюдцеоб-
разной формы. Каждое из озер имеет собственную водосборную площадь.
Соединение Нуры и Ишима происходит по трем протокам — Саркрама, Козгош и Мухор,
сливающимся в одно русло при впадении в Ишим. Хорошо разработанное русло имеет лишь
протока Саркрама. Две другие протоки, представляют собой чередование бочажин и соеди-
няющих их пологих понижений. На отдельных участках они почти не прослеживаются на ме-
стности.
Водоносный горизонт на пространстве междуречья приурочен к аллювиальным отложени-
ям нижнечетвертично-современного возраста (аQI-IV). Водовмещающие пески, гравий и галеч-
ник залегают в интервале глубин от 3 до 12 м. С поверхности водоносные горизонты перекры-
ты суглинисто-глинистыми отложениями мощностью 3-5 метров. Аллювиальные отложения
подстилаются водоупорными глинами неогенового возраста до глубины 20-25 м или залегают
непосредственно на породах скального палеозойского фундамента. Дебиты скважин, вскрыв-
ших аллювиальные отложения, изменяются в широких пределах от 0,5 до 4-5 л/с при пониже-
ниях от 0,5 до 4-5 м. Статические уровни подземных вод устанавливаются на глубине от 0,5 до
5-6 м. Минерализация воды в черте Астаны изменяется от 0,5-0,6 г/л до 13-20,0 г/л.
В аллювиальных отложениях существуют потоки подземных вод, направленные как вдоль
течения Ишима с востока на запад, так и с юга со стороны Нуры. Разница напоров двух рек
составляет 14 м на расстоянии 20 км. Уклон 0,0007.
На уровенный режим подземных вод влияют Ишим и Нура, озеро Майбалык, канал Нура-
Ишим, накопитель сточных вод Талдыколь, оз. Малый Талдыколь, золоотвалы ТЭЦ-1 и ТЭЦ-
2, потери воды из канализации и водопроводов, современное строительство. Эти объекты ока-
зывают разнонаправленное воздействие на уровенный и химический режим подземных вод: с
одной стороны, происходит осушение накопителя Талдыколь, с другой ‒ увеличение попусков
по каналу Нура-Ишим, полив зеленых насаждений, огородов, улиц, уменьшение естественной
испаряемости с застраиваемых территорий (асфальтирование улиц).
Новый взгляд на естественно-историческое происхождение территории расположе-
ния Астаны
Цифровая модель рельефа позволяет по-новому взглянуть на природу местоположения го-
рода. Выявлены две возрастные генерации конусов выноса: Древний конус выноса р. Кон
(Правобережье) [Ишанкулов, 2014] и Восточный конус выноса р. Нуры (Левобережье) (рис. 1).
Рис. 1. Границы восточного конуса выноса р.Нура. Выявлены по цифровой модели рельефа
(Использован радарный космический снимок ASTGDEMV2_0N51E071 (17.10.2011))
51
У пос. Кабанбай батыр (бывш. пос. Рождественка) от основного потока р. Нуры, направ-
ленного на запад, отделяется серия веерообразных русел северной ориентации, образуя Вос-
точный конус выноса р. Нура. Координаты узла ветвления 50°5210 с.ш. и 71°2031 в.д. Вос-
точный конус выноса р. Нура слагают три лопасти, принадлежащие протокам Саркрама,
Козгош и Мухор. Каждая из лопастей отличается по водности и по месту ее проявления на
пространстве своего развертывания, что, вероятно, определяется зависимостью мощности тела
лопасти от пластики ложа.
Развертывание Восточного конуса выноса Нуры не ограничивается левобережьем Ишима.
Он продолжается и на правобережье Астаны, но не в черте города, а западнее его. Совершая
дугообразный изгиб вокруг северных границ города, конус подпитывает р. Селеты. Этот факт
свидетельствует о более позднем возрасте Ишима в сравнении с Нурой.
Пролювиальную природу отложений Восточного конуса выноса Нуры подтверждает фаци-
альный состав отложений — смена от вершины конуса выноса к его периферии грубых гравий-
ных и гравийно-галечниковых отложений песками и, затем, суглинками (рис. 2). Уровень залега-
ния грунтовых вод вписывается в закономерности их поведения на конусах выноса (рис. 3).
Рис. 3. Залегание грунтовых вод в г. Астана. Ситуация на период до начала строительства зданий
и сооружений (подготовки проектной документации)
52
Ландшафтно-экологические аспекты градостроительного планирования Астаны
Положение города на таких своеобразных природных объектах как конусы выноса должно
приниматься во внимание при любых типах их освоения. С конусами выноса сопряжен ряд
неблагоприятных природных явлений для градостроительства, таких как подтопление и затоп-
ление (рис. 4), барражный эффект (рис. 5), процессы слитизации, засоления и осолонцевания
почв, чрезвычайные климатические ситуации.
53
как пешеходные транспортные пути для правильной организации досуга и отдыха. Городская
застройка повсеместно экстенсивна и выгодна только застройщикам. С позиций квартальной
застройки озелененность, особенно в районах плотной застройки не удовлетворительна (рис. 6).
54
ãÄçÑòÄîíçéÖ êÄáçééÅêÄáàÖ
èêàêéÑçéÉé áÄäÄáçàäÄ «ÅÄâÑÄêëäàâ»
Каширина Е.С.1, Панкеева Т.В.2, Панкеева А.Ю.3
1
Филиал Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова
в г. Севастополе, Севастополь, Россия e_katerina.05@mail.ru
2
Институт морских биологических исследований имени А.О. Ковалевского, Севастополь,
Россия, tatyanapankeeva@yandex.uа
3
Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского, Симферополь, Россия,
panckeeva.nas@yandex.ua
55
В связи с оптимизацией экологической сети объектов ООПТ г Севастополя вопрос оценки
ЛР актуален. В настоящее время ООПТ г. Севастополя представлены двенадцатью объекта-
ми разного ранга; общей площадью 26224,6 га (площадь суши составляет — 25624,5 га, аква-
тории — 599,7 га). Существующая сеть ООПТ включает: 4 заказника (3 — ландшафтных
и 1 — общезоологический), 7 памятников природы (1 — ботанический, 2 — комплексных; 4 —
гидрологических), 1 ландшафтный парк (рис. 1). Территория государственного природного
заказника регионального значения «Байдарский» занимает юго-западную часть Крымского по-
луострова, в административных границах г. Севастополя и Бахчисарайского района Республи-
ки Крым, общей площадью 24295 га. Исследуемая территория характеризуется, с одной сторо-
ны, высокой сохранностью уникальных ландшафтов, а с другой — является рекреационно-
привлекательной территорией в черте города.
56
Для изучения ЛР использован традиционный подход, который основан на качественном и
количественном анализе ландшафтной структуры территории с использованием ландшафтных
карт и различных статистических коэффициентов [Пузаченко, 2002]. При таком подходе поня-
тие ландшафтного разнообразия исходит из традиционного понятия ландшафта как природно-
го объекта и чаще всего отражает морфологическую структуру ландшафта. Данное разнообра-
зие базируется на особенности, уникальности, мозаичности и контрастности природных
ландшафтных структур. Для анализа ЛР использовалась ландшафтная карта природного заказ-
ника «Байдарский», составленная на уровне типов местности с выделением природных зон и
поясов (М 1:50000) (рис. 2). Оцифрованная ландшафтная карта составлена в программе MapIn-
fo Professional 12.0 на основе существующей ландшафтной карты Севастополя [Позаченюк,
2008] с корректировкой по данным карты рельефа и космических снимков Landsat-8. Для
оценки ЛР по ландшафтным картам применялся ряд показателей, приведенных в табл. 1.
В основу большинства из них положен анализ распределения площадей типов местности и
числа контуров внутри ландшафтов более высокого иерархического уровня.
57
дубовые леса и кустарниковые заросли типа шибляк в долинах рек и балках; 28 — Тополево-ивовые,
лещинно-дубовые леса в комплексе с разнотравными лугами и сельскохозяйственными землями на их
месте в террасированных долинах рек; 29 — Скальные склоны с осыпями и фрагментами лесной и пет-
рофитной растительности; 30 — Каньоны и каньонообразные долины со смешанными лесами; 31 — До-
линно-террасовый лесолуговой и лесо-лугово-болотный в котловинах и сельскохозяйственные земли на
их месте; 32 — Лесостепные делювиально-аккумулятивные равнины котловин; 33 — Дубовая лесостепь
на останцово-денудационных равнинах.
IIБ. Пояс дубовых и смешанных широколиственных лесов эрозионного среднегорья: 34 —
Скально-дубовые леса и кустарниковые заросли в комплексе с луговыми степями на их месте на
водораздельных поверхностях; 35 — Дубовые и можжевеловые леса и кустарниковые заросли на
открытых средней крутизны и крутых склонах; 36 — Грабово-дубовые и смешанные широколиственные
леса на закрытых средней крутизны и крутых склонах; 37 — Горнодолинный с буковыми и смешанными
широколиственными лесами.
Местности, свойственные другим поясам: 40 — Скальные склоны с осыпями и фрагментами
лесной и лугово-степной растительности; 41 — Каньоны и каньонообразные долины рек с буковыми и
смешанными широколиственными лесами.
IIВ. Пояс буковых и сосновых лесов эрозионного среднегорье: 42 — Грабовые, грабово-буковые
леса в комплексе с лугово-парковыми лесами на водораздельных поверхностях; 43 — Буковые,
сосновые, смешанные широколиственные леса на открытых средней крутизны и крутых склонах; 44 —
Буковые леса на закрытых средней крутизны и крутых склонах.
III — Зона горных лугов и горной лесостепи яйлы. IIIА. Пояс лесных и лугово-лесных плато:
45 — Закарстованные лугово-лесные плато; 47 — Закарстованные лугово-степные плато; 48 —
Балочный с дубовыми лесами; 49 — Буковые леса на склонах.
IV. Зона полусубтропических лесов Южного берега Крыма. IVА — Пояс фисташково-дубовых и
можжевелово-сосновых лесов: 50 — Парковые можжевелово-дубовые леса, кустарниковые заросли
типа шибляк и петрофитные степи на водораздельных поверхностях; 51 — Фисташково-дубовые,
можжевелово-сосновые леса и кустарниковые заросли типа шибляк на открытых средней крутизны и
крутых склонах.
Таблица 1
Показатели, используемые при анализе ландшафтной карты природного заказника «Байдарский»
Показатель Обозначение (формулы)
Площадь типа местности Si
Площадь ландшафтного пояса S
Количество ландшафтных контуров n
Количество типов местности в пределах ландшафтного пояса m
Индекс дробности k=n/S
Средняя площадь контуров So=S/n
Коэффициент сложности ko=n /So
Среднее количество контуров на один тип местности p=n/m
Индекс Маргалефа Dmg = (n-1)/ln S
m
Энтропийная мера сложности ландшафтного рисунка Н=- ∑ = Si/S x log Si/S
i=1
Максимальная возможная сложность ландшафтов Hmax = log m
Абсолютная организация ландшафтов (мера неуравновешенности) Hi = Hmax H
Относительная организация ландшафтов R = 1 – H/ Hmax
Коэффициент ландшафтной раздробленности K = So x 100%/ ln S
58
Таблица 2
Характеристики сложности и разнообразия ландшафтных поясов
и зон природного заказника «Байдарский»
Пояс Si n m So k ko p Dmg H Hmax Hi R K
II-А 252,57 311 11 0,81 1,23 383,95 28,27 1,81 0,16 2,40 2,24 0,94 14,65
II-Б 50,48 76 6 0,66 1,56 115,15 12,67 1,28 0,09 1,79 1,70 0,45 16,84
II-В 3,52 9 3 0,39 2,56 23,08 3,00 1,59 0,02 1,10 1,08 0,98 30,95
II,в целом 306,57 396 20 0,77 1,29 514,29 19,80 3,32 0,80 3,00 2,2 0,73 13,44
III-А 19,5 10 4 1,95 0,51 5,13 2,50 1,01 0,05 1,39 1,34 0,96 65,66
IУ-A 2,78 5 2 0,56 1,80 8,93 2,50 1,00 0,02 0,69 0,67 0,97 54,90
Заказник,
635,42 807 26 0,79 1,27 1021,51 31,04 3,88 - 3,26 - - 12,25
в целом
Таблица 3
Количественные показатели типов местности природного заказника «Байдарский»
№ Si n k So ko p Dmg R
II. Зона широколиственных и сосновых лесов северного макросклона гор
II-А. Пояс дубовых лесов на эрозионном низкогорье и в межгорных котловинах
23 16,26 54 3,32 0,30 180.00 4,09 19.00 10,75
24 67,09 57 0,85 1,18 48,31 5,20 13,33 28,10
25 54,04 46 0,85 1,17 39,32 4,18 11,30 29,32
26 12,73 26 2,04 0,50 52,00 2,36 9,84 19,69
27 4,42 12 2,71 0,37 32,43 1,09 7,38 24,83
28 0,55 1 1,82 0,55 1,82 0,09 0 0
29 2,75 1 0,36 2,75 0,36 0,09 27,23 0
30 29,01 63 2,17 0,46 136,97 5,73 18,40 13,65
31 0,23 1 4,35 0,23 4,35 0,09 0 0
32 18,04 19 1,05 0,95 20,00 1,73 6,23 32,87
33 47,45 31 0,65 1,53 20,26 2,82 7,77 39,64
II-Б. Пояс дубовых и смешанных широколиственных лесов
на эрозионном среднегорье
34 2,83 12 4,24 0,24 50,00 2,00 10,58 23,08
35 17,72 31 1,75 0,57 54,39 5,17 10,45 19,86
36 28,46 30 1,05 0,95 31,58 5,00 8,66 28,36
37 0,09 1 11,11 0,09 11,11 0,17 0 0
40 0,87 1 1,15 0,87 1,15 0,17 0 0
41 0,51 4 7,84 0,13 30,77 0,67 0 0
II-В. Пояс буковых и сосновых лесов на эрозионном среднегорье
42 1,56 4 2,56 0,39 10,26 1,33 6.67 86,66
43 1,45 4 2,76 0,36 11,10 1,33 8.22 97,29
44 0,51 1 1,96 0,51 1,96 0,33 0 0
III. Зона горных лугов и горной лесостепи на закарстованных плато яйлы
III-А. Пояс лесных и лугово-лесных плато
45 3,95 3 0,98 1,32 2,27 0,75 1,56 103,13
47 6,45 3 0,47 2,15 1,39 0,75 1,08 115,59
48 8,35 2 0,24 4,18 0,48 0,50 0,47 197,17
49 0,75 2 2,67 0,40 5,00 0,50 0 0
IV. Зона полусубтропических лесов Южного берега Крыма
IV-A. Пояс фисташково-дубовых и можжевелово-сосновых лесов
50 2,12 2 0,94 1,06 1,87 1,00 1,33 141,33
51 0,66 3 4,55 0,22 13,60 0,67 0 0
59
В целом, из проведенного анализа можно сделать вывод, что ландшафтная структура при-
родного заказника «Байдарский» характеризуется преобладанием лесных ландшафтов, зани-
мающих склоны разной крутизны и водораздельные поверхности северного макросклона гор.
Показано, что высокими значениями показателей сложности и разнообразия отличается зона
широколиственных и сосновых лесов. Высокие показатели коэффициента сложности отмечены
для следующих типов местности: пушисто-дубовые леса в комплексе с кустарниковыми зарос-
лями типа шибляк, разнотравными и петрофитными степями на водораздельных поверхностях;
каньоны и каньонообразные долины со смешанными лесами; скально-дубовые леса и кустар-
никовые заросли в комплексе с луговыми степями на их месте на водораздельных поверхно-
стях; дубовые и можжевеловые леса и кустарниковые заросли на открытых средней крутизны
и крутых склонах. Лесные ландшафты имеют более сложную ландшафтную структуру, чем
лесостепные, которые характерны для межгорных котловин. В то же время лесные ландшафты
более раздроблены (k варьирует от 2,04 до 4,35), что уменьшает их устойчивость и делает бо-
лее уязвимыми при увеличении антропогенной нагрузки. Максимальными показателями ин-
декса Маргалефа отличается пояс дубовых лесов на эрозионном низкогорье и в межгорных
котловинах. Максимально возможное разнообразие зависит от количества типологических
групп геосистем и хорошо согласуется с величинами ландшафтного разнообразия, получен-
ными на основе индексов Маргалефа. Значения показателя относительной организации ланд-
шафтов варьируют от 0 до 1. При значении равным нулю, система считается разбалансирован-
ной, при единице — наиболее организована, т. е. эволюционно находится на этапе зрелости с
чертами самоорганизации и установившимися связями. Для ландшафтов природного заказника
показатель относительной организации ландшафтов находится в пределах 0,73-0,98, т. е. ха-
рактеризуется высокими значениями. Дифференциация ландшафтов природного заказника
«Байдарский» определяется комплексом факторов, таких как геолого-геоморфологические
особенности, высота, крутизна и экспозиция склонов, степень закрытости склона относительно
солнечной радиации, позиция геосистем и т. д.
Таким образом, ландшафтное разнообразие территории представляет собой сложный ин-
тегральный показатель, который содержит информацию о системной организации ландшафтов
и характере выполнения ими экологических функций. С ландшафтным разнообразием связана
устойчивость, тип хозяйственного использования, оценка биоразнообразия, природоохранная
ценность и ряд других важнейших свойств. Однако, необходимы дальнейшие разработки по-
ложений концепции ландшафтного разнообразия, которая выступает научной основой для оп-
тимизации организации и функционирования объектов ООПТ и экологической сети в целом
для региона.
ЛИТЕРАТУРА
1. Панкеева Т.В., Миронюк О.А., Панкеева А.Ю. Организация природопользования ландшафтного за-
казника «Байдарский» (Крым, г. Севастополь) // Устойчивое развитие особо охраняемых природных
территорий: сб. ст. 2-й Всерос. науч.-практ. конф. (2-4 дек., 2015 г., Сочи). Сочи, 2015. С. 200-208.
2. Позаченюк Е.А., Панкеева Т.В. Геоэкологическая экспертиза административных территорий. Большой
Севастополь. Бизнес-Информ, 2008. 298 с.
3. Пузаченко Ю.Г. Разнообразие ландшафта и методы его измерения / Ю.Г. Пузаченко, К.Н. Дьяконов,
Г.М. Алещенко // География и мониторинг биоразнообразия. М.: Изд-во НУМЦ, 2002. С. 76-178.
4. Pan-European Biological and Landscape Diversity Strategy, a vision for Europe,s natural heritage. Council
of Europe/UNEP/European Centre for Nature Conservation. Amsterdam, 1996. 50 p.
60
ìëíéâóàÇõâ íìêàáå — éïêÄçÄ èêàêéÑçõï
à äìãúíìêçõï êÖëìêëéÇ íêÄçëÉêÄçàóçéÉé êÄâéçÄ
ãÄçÑòÄîíçéÉé éïêÄçüÖåéÉé éäêìÉÄ êéåàçíÖçëäéâ èìôà
(èéãúòÄ — äÄãàçàçÉêÄÑëäÄü éÅãÄëíú)
Квятковский Я.В.
Институт региональных и глобальных исследований, Факультет географии
и региональных исследований, Варшавский университет, Варшава, Польша,
jacek.kwiatkowski@uw.edu.pl, globus@uw.edu.pl
61
лосями, косулями, волками раньше жили также зубры, туры, медведи и тарпаны. Здесь пред-
ставлен чрезвычайно редкий вид роминтенского оленя, который характеризуется особо ветви-
стыми рогами. Поэтому неудивительно, что Пуща стала излюбленным местом охоты. Она про-
славилась охотничьими дворцами императора Вильгельма II, а затем великого ловчего
Третьего рейха Германа Геринга. Особенность Пущи — 14 памятных валунов (8 из них нахо-
дятся на польской стороне, и 6 — на российской) с написанными изречениями в память о вы-
дающихся охотничьих трофеях, которые были добыты именно в этих местах последним импе-
ратором Германии. В 30-е годы XX века Пуща была закрытой охотничьей территорией для
высокопоставленных особ Третьего рейха (закрытой и в буквальном смысле — была огороже-
на высоким забором). В расположенной здесь Ясной Поляне (Тракенен, Тракены) находился
до последней войны известный конезавод (6000 Га и около 1000 лошадей), основанный еще
королем Фридрихом Вильгельмом I, где разводили особую породу лошадей (тракен) и новую
породу охотничьих собак.
3. Многонациональное и многоязычное наследие региона
Следующим характерным элементом приграничных районов является очень распростра-
ненное явление наличия дополнительной, отличающейся от пограничной общины, религиоз-
ной или этнической группы. Похожее явление имело место в пределах указанной области (в
1730-1770 годы здесь поселилась 20-тысячная протестантская община швейцарцев и австрий-
цев из Зальцбурга) [Komorowski, 2001]. В последующие годы она ассимилировалась и поддер-
жала давление германизации, ликвидирующей в этих районах общины литовцев и поляков.
Большая часть местностей и городков этого региона была создана и сформирована достаточно
рано, уже в XVI и до середины XVII века. Роминтенская Пуща, как и весь регион, на протяже-
нии многих веков была плавильным котлом 4 взаимопроникающих на эту землю культур на-
циональных и этнических меньшинств. Самым ранним присутствием здесь отметились племе-
на пруссов, которых позже колонизировали немцы (с 1226 года Государство Тевтонского
ордена). В XV веке эти земли стали зависеть от Речьи Посполитой, когда ярко выразилось
польское и литовское влияние. В середине XVII века Прусское княжество получило независи-
мость, а в 1701 году стало частью Прусского королевства, а затем Второго и Третьего рейха. О
взаимопроникновении языков и культур свидетельствует факт, что еще в начале XX века при-
ходские священники некоторых приходов служили службы на трех языках (польском, литов-
ском и немецком). Одной из самых известных фигур мультикультурного прошлого этого ре-
гиона является пастор Кристионас Донелайтис (1714-1780), поэт, писавший по-литовски и по-
немецки, общественный деятель и, можно сказать, пропагандист социальной идеи (поддержи-
вал образование детей и финансировал приюты для вдов и сирот). XIX век принес объедине-
ние собственности на значительной площади (как правило, превосходящей 1000 га), здесь
формируются многочисленные дворцово-парковые усадьбы прусских юнкеров (в том числе
Котелки, Гальвети, Рогайны, Малые Блуди). Помимо многочисленных уцелевших дворцов и
усадеб, XIX век принес целый ряд хорошо сохранившихся по сей день привлекательных кон-
струкций железобетонных виадуков и железнодорожных мостов (в местности Станчики, Ке-
пойте, река Блендянка). В наше время, с 20-х годов XX века, а особенно после окончания Вто-
рой мировой войны, несмотря на некоторое улучшение сейчас, по обе стороны границы
остается очень низким показатель плотности населения (стоит отметить, что в местности Гол-
дап еще в начале 1948 г. он был на уровне 4 человека на кв. км, в настоящее время (2012 г.) —
802 человека на кв. км) [Krzywicki, 2001; Ponadlokalny…, 2015]. Вступление Польши в Евро-
пейский Союз имеет решающее значение для развития региона. Уже в первые годы политиче-
ских преобразований 1995-1997 важную роль в развитии региона послужила программа помо-
щи ЕС — PHARE CBC, в частности, для продвижения новых инвестиций в инфраструктуру (в
системе централизованного теплоснабжения и очистных сооружений (Старе Иухы, Гольдап,
Фромборк)) [Kulesza, 2004].
4. Современные проблемы
По результам Второй мировой войны эти земли были разделены между Польшей и Росси-
ей и в очередной раз оказались в среде славянской культуры. Каждый из этих периодов оста-
вил после себя неизгладимые следы, во многих реликвиях прошлого, названиях местности,
обычаях местного населения, культуре языка, религии или традициях строительства. Это очень
62
богатая история с огромным природным потенциалом может и должна стать важным фактором
синергетического развития приграничного региона. С польской перспективы здесь встречают-
ся два противоположных явления. С одной стороны — бесспорный и исключительный потен-
циал региона, с другой стороны — низкий уровень жизни жителей, следующий из периферий-
ного расположения по отношению к другим польским городам (очень слабая и ограниченная
доступность), а также наследие социалистического периода, т. е. наличие больших плохо
функционирующих государственных сельскохозяйственных предприятий [Województwo…,
2002]. В рассматриваемом регионе находился самый большой в Польше Роминтентский госу-
дарственный сельскохозяйственный комбинат с площадью сельскохозяйственных земель
15124 га, [Ponadlokalny…, 2015]. До 1989 года это был самый крупный работодатель в регионе.
Вместе с изменением системы это предприятие обанкротилось и, подобно всем государствен-
ным сельскохозяйственным предприятиям в Польше, было ликвидировано. Проблемы, однако,
в основном социальные, остались. К ним относятся: низкая активность местной общественно-
сти, отсутствие местной экономической инициативы и местного капитала, высокий уровень
безработицы, очень высокий процент числа жителей, пользующихся системой социальной
опеки, проблемы воспитания детей и молодежи, большое количество зависимых лиц (наркоти-
ки, алкоголь), отсутствие чувства безопасности, в основном в среде детей и молодежи. Ко все-
му прочему, врачи указывают на высокий уровень депрессий и неврозов, очень высокое число
больничных листов, связанных с нарушениями системы органов движения. Эти проблемы за-
мечают и указывают на них сами жители в социологическом опросе, проведенном на террито-
рии гмины (района) Голдап в 2012-2014 гг., т. е. через более 20 лет после изменений системы.
5. Устойчивый туризм
Чтобы остановить эти нарастающие процессы, город и гмина Голдап присоединились к
международной сети городов Cittaslow. Предприняты действия с целью интеграции местной
общественности, значительно расширены городские культурно-образовательные и туристиче-
ско-оздоровительные проекты на сумму более 10 млн злотых, одновременно создавая новые
рабочие места. Инвестиционные действия направлены по 3 направлениям. Это: 1) повышение
самооценки среди самих жителей города — радикальное усиление образовательных предло-
жений на всех образовательных уровнях от ухода за грудными детьми до средней школы и
высших профессиональных учебных заведений, 2) развитие оздоровительной функции города
и гмины на основе документированного наличия лечебных вод, строительство соляных гради-
рен и расширение лечебного центра грязевых ванн, а также 3) консолидация местного тури-
стического потенциала посредством финансовой помощи объектам старины на территории
гмины и города, модернизация и расширение молодежного водного центра, а также городского
Дома Культуры.
Чтобы стать одним из городов сети Cittaslow, город Голдап должен был привести в соот-
ветствие многочисленные параметры, касающиеся многих областей: охрана окружающей сре-
ды, развитие городской инфраструктуры (в том числе создание общественных озелененных
территорий, возврат к оригинальной исторической городской застройке, приспособление архи-
тектурного пространства для передвижения инвалидов), реклама местных продуктов питания
(в том числе ведение ежегодного регионального перечня продуктов питания, внедрение вкусо-
вых образовательных программ), туризм и продвижение (реклама) (в том числе гостеприимст-
во, наличие хорошо обозначенных туристических маршрутов). Благодаря участию в сети
Cittaslow, гмина и город Голдап получили на 2014-2020 гг. в рамках региональной программы
Вармия и Мазуры 22 млн злотых из бюджета Европейского Союза [Ponadlokalny…, 2015].
Подводя итог, стоит отметить, что организация Cittaslow в настоящее время объединяет
232 города из 30 стран мира. Началом ее деятельности была декларация, объявленная основа-
телем, лидером движения Slow Food Карло Петрини 15 октября 1999 года в итальянском го-
родке Орвието в Умбрии, партнерском регионе Вармии и Мазур. Принимая во внимание не-
обычайно динамичный рост числа польской сети городов (26 членских городов, а также 3-х
городов-участников, что является второй по численности сетью в мире), недавно организация
приняла решение создать самостоятельный отдел ассоциации в Польше, с местонахождением в
Ольштыне — столице Вармии и Мазур.
63
ЛИТЕРАТУРА
1. Komorowski. J. Na pograniczu [w] Spotkania z zabytkami Miesięcznik popularno-naukowy; Wyd. Stargraf
Sp.z.oo2001 nr 11; s. 9-11.
2. Krzywicki T. Puszcza Romincka .Litewskie ślady [w] Lithuania Wyd. Matrix 2000 nr 1 s. 117-133.
3. Krzywicki T. Puszcze Romincka bez granic Unikatowe Prace nr 4; Wyd. Zakład Graficzny UW Warszawa
2001 str. 28-39; 78-83.
4. Kulesza E., Znaczenie środków pomocowych Unii Europejskiej w rozwoju polsko-rosyjskiej współpracy
transgranicznej, [w:] Polsko-rosyjska współpraca transgraniczna. Raport, Wspólnota Kulturowa “Borussia",
Olsztyn, 2004, s. 40-41.
5. Ponadlokalny program rewitalizacji w zakresie miast Cittaslow w zakresie miasta Gołdap; Załącznik do
zarządzenia Burmistrza Gołdapi z 4 maja 2015 roku 13-28, 32-44.
6. Rąkowski G., Transgraniczne obszary chronione na wschodnim pograniczu Polski. Zarys koncepcji,
Instytut Ochrony Środowiska, Warszawa, 2000. s.12-19.
7. Sochanowicz K., Marzec M., Ciechanowski M. Nietoperze Puszczy Rominckiej [w] Nietoperze zeszyt 1
2001; wyd. Towarzystwo Przyjaciół Przyrody; Wrocław 2001 s. 109-115.
8. Województwo warmińsko-mazurskie. Plan Zagospodarowania Przestrzennego Województwa, Zarząd
Województwa Warmińsko-Mazurskiego, Olsztyn. 2002.
9. Żukrowski J. Rezerwaty Puszczy Romnickiej [w] Parki Narodowe nr 4; 1997; Wyd. Krajowy Zarząd
Parków Narodowych Warszawa 1997 s. 6-8.
64
Проблему создания охраняемых природных территорий нельзя отнести к категории новых.
В последнее время в России начала проводиться работа по созданию местных ООПТ в круп-
ных городах. На сегодняшний день особенности организации ООПТ в городских ландшафтах
изучены недостаточно. Остается много нерешенных вопросов по данной теме [Knappetal,
2008]. Например, нужны ли ООПТ в городах? Вполне возможно, что для средообразующих
функций достаточно обычных парков и лесопарковых зон. Если ООПТ в городах нужны, то
зачем, каковы их главные задачи? Целью данной работы является изучение динамики развития
ООПТ, выявление особенностей их организации, а также определение функций ООПТ в го-
родских ландшафтах.
На территории Липецкой области система особо охраняемых природных ландшафтов на-
чала формироваться в 30-х годах прошлого столетия. В качестве основной цели создания объ-
ектов особо охраняемых территорий было сбережение определенных компонентов природной
среды или ландшафтов в заповедниках.
С середины 60-х годов начинает формироваться система особо охраняемых территорий
областного значения. Выделялись заказники и памятники природы, в том числе антропогенно-
го характера — парки. Таким образом, формировалась система охраняемых объектов нацелен-
ных не только на сохранение природной среды, но и на сохранение квазиприродной среды.
Причем в случае выделения парков, как охраняемых территорий, скорее преследовалась цель
сохранения квазиприродной среды в структуре городских ландшафтов, чем цель сохранения
природной среды. В 2005 году администрация города Липецка начала реализацию программы
по выделению особо охраняемых территорий и объектов местного значения. В результате чего
на территории г. Липецка (в рамках административных границ) и прилегающих пригородных
территориях сформировалась иерархическая структура, в которой выделялись ООПТ област-
ного и городского подчинения (табл. 1, рис. 1).
Авторы были членами рабочей группы по созданию ООПТ местного значения и принима-
ли участие в работах по обследованию земельных участков и объектов, имеющих природо-
охранное значение, для придания им статуса особо охраняемых природных территорий мест-
ного значения. Хотелось бы привести ряд положений, которые представляются своеобразными
системными «сбоями» препятствующими формированию полноценной системы ООПТ на тер-
ритории г. Липецка. Вполне возможно, что приведенные ниже проблемы подобного рода с не-
которыми вариациями характерны для других городских территорий.
1. «Решающее слово» по выделению того или иного участка в категорию ООПТ остается
за городскими чиновниками. Ученые, привлекаемые для выполнения определенных задач, свя-
занных с этой работой, выступают в большинстве случаев как исполнители, не имея действен-
ных рычагов воздействия на принятие решения [Санников, 2014].
Таблица 1
ООПТ города Липецка и прилегающих территорий
Тип особо охраняемой
№ Наименование
природной территории
1 2 3
Государственный природный зоологиче-
1 «Липецкий» 1
ский заказник
Памятники природы регионального значения
2 Ландшафтно-геологический «Низовья Каменного лога»
3 Дендрологический «Верхний парк»
4 Дендрологический «Нижний парк»
5 Ландшафтно-биологический «Сосновый бор»1
6 Ландшафтно-биологический «Сурки» 1
7 Ландшафтный «Митрохин угол» 2
8 Зоологический «Ольшаник с колонией серых цапель у с. Сселки» 2
9 Ландшафтно-гидрологический «Река Двуречка» 2
65
Окончание табл. 1
1 2 3
Особо охраняемые природные территории местного значения
10 Городская рекреационная зона «Парк «Быханов сад»
11 Городская рекреационная зона «Урочище «Сосновый лес»
12 Охраняемый природный объект «Дуб на ул. Первомайская»
13 Охраняемый природный объект «Вяз на ул. Ленина»
14 Охраняемый природный объект «Бархат амурский у Евдокиевской церкви»
15 Охраняемый природный объект «Дуб у школы № 47»
Примечание: 1ООПТ частично расположено на территории города; 2ООПТ расположено рядом с
территорией города.
66
родного и культурного наследия; сохранение и воссоздание эстетических, исторических, рек-
реационных и информационных качеств природной среды [Бузмакови др., 2012]. Планирова-
ние развития структуры природно-экологического каркаса можно построить на базе теорети-
ческой концепции поляризованной биосферы Б.Б. Родомана [Родоман, 2002], с учетом
ландшафтных особенностей территории. В рамках этой концепции город и природа рассмат-
риваются как территориальные полюсы. Город окружается элементами экологического карка-
са, которые служат буфером для природных заповедных территорий, отделяя их от города и
сельскохозяйственных земель [Adamsetal, 2006; Auneetal, 2011; Hess&Fischer, 2001;
HaifengLietal, 2015]. Эта концепция позволяет организовать экологический каркас для региона.
При реализации экологического каркаса на локальном уровне (городе и его пригороде), необ-
ходимо планируемую структуру вписать в региональную, адаптируя ее к местным ландшаф-
там. Также структуру экологического каркаса на локальном уровне (муниципальном) необхо-
димо разделить на внутренние и внешние элементы (внутренний и внешний экологический
каркас). Внешние элементы должны быть направлены на сохранение биологического и ланд-
шафтного разнообразия и являться буфером для строго охраняемых территорий (заповедни-
ков). Внешний экологический каркас города должен охватывать кольцом территорию города и
его пригородов. Внутренние элементы должны быть направлены на сохранение квазиприрод-
ной среды в городе и служить экологическими коридорами, делая городской ландшафт эколо-
гически прозрачным. При создании системы ООПТ на муниципальном уровне должна быть
выстроена иерархическая структура, когда экологический каркас района вписан в экологиче-
ский каркас области.
3. Существенной проблемой является административная принадлежность земельных уча-
стков внутри города и в непосредственной близости от него. Эта проблема обостряется тогда,
когда управленческие структуры разного иерархического уровня, в чьем подчинении находят-
ся эти участки, не находят взаимопонимания между собой по вопросам природоохранной дея-
тельности, или же у каждого из них имеются свои программы действия, не скоординированные
между собой. Так, в 2007 году по предложению управления экологии администрации
г. Липецка нами была обследована потенциальная территория для создания местного ООПТ —
аллея возрастных дубов на территории Ленинского лесхоза, но когда начались работы по по-
становке данного участка на кадастровый учет, выяснилось, что он расположен на федераль-
ной земле. После этого все работы по данной аллее были прекращены.
4. Нежелание городских властей рассматривать крупные территории в качестве потенци-
альных местных ООПТ привело их к идее создания сети особо охраняемых природных объек-
тов. Как пример такого рода попыток можно привести придание статуса ООПО четырем де-
ревьям. Не утверждая о бесполезности подобного рода мероприятий, отметим, что в конечном
итоге может произойти подмена понятий сети ООПТ сетью ООПО, что не допустимо.
5. Сложной задачей является доказательство необходимости придания статуса ООПТ тому
или иному участку. Самым важным аргументом в этом случае мог служить как можно более
обширный список краснокнижных видов. Аргументирование же тем, что данный участок от-
личается «уникальным», «не характерным» ландшафтом наталкивалось на непонимание и не-
приятие данных аргументов со стороны административных структур, ответственных за приня-
тие решения о придании статуса ООПТ конкретному земельному участку.
6. Остро стоит вопрос о масштабах вовлечения ООПТ в туристско-рекреационную дея-
тельность [Trzynaetal, 2014]. В этом отношении наиболее востребованными оказываются нахо-
дящиеся в охраняемом статусе природные территории, особенно расположенные на городских
территориях. В городах эти территории могут сочетать в себе и различного рода объекты куль-
турно-исторического наследия, что также создает предпосылки для повышенного желания их
посещения рекреантами. В российской и зарубежной литературе развернулась полемика во-
круг возможности сочетания туристско-рекреационной деятельности с приоритетными приро-
доохранными функциями ООПТ, что отражается в их законодательно установленном режиме
охраны [Кочуров и др., 2010; Гриднев и др., 2010]. Особенно остро этот вопрос стоит в городах
67
с высокой плотностью населения, где законодательное ограничение отдельных видов турист-
ско-рекреационной деятельности на ООПТ не означает, что эти территории не будут вовлече-
ны в несанкционированные, стихийные формы туризма. Работ, посвященных поискам снятия
противоречий между использованием ООПТ в туристско-рекреационной деятельности и охра-
ной природы, в последние годы появилось довольно много. Однако в большинстве своем они
обращены к развитию не до конца оформившегося, «расплывчатого» по своей сути экологиче-
ского туризма, в то время как действительность демонстрирует примеры совсем других, дале-
ких от экологического, видов туризма.
7. Часто в городах статус ООПТ имеют парковые территории, которые по определению
созданы для организации рекреационной деятельности населения. К парковым зонам можно
добавить лесопарковые территории и берега водных объектов, которые также рассматривают-
ся в качестве приоритетных при создании ООПТ. В то же время они являются популярными
местами отдыха горожан. В этой связи возникает серьезная проблема совмещения природо-
охранной и рекреационной функций на этих территориях. На наш взгляд, парковые зоны не
являются приоритетными участками для создания ООПТ. Это связано с тем, что парки пред-
ставляют собой природно-антропогенные ландшафты, что определяет их вторичную по срав-
нению с природными ландшафтами средообразующую и средозащитную функцию.
В заключении можно отметить, что за счет расположения потенциальных ООПТ возможно
создание наиболее распространенного типа ООПТ в урбанизированных ландшафтах — город-
ских рекреационных зон. Несмотря на то, что подобный тип ООПТ более уязвим в связи с тем,
что более подвержен антропогенной нагрузке, возможно решение этой проблемы за счет зони-
рования территории.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кочуров Б.И., Гриднев Д.З., Курбатова А.С. Природно-экологический каркас в территориальном пла-
нировании муниципальных образований // Проблемы региональной экологии. 2010. № 6. С. 186-194.
2. Гриднев Д.З., Волынская А.А. Функционирование природных территорий в городе и режимы их
использования // Наука и современность. 2010. №5-1. С.49-53.
3. Бузмаков С.А., Санников П.Ю. Перспективы создания сети особо охраняемых природных террито-
рий г. Перми // Вестник УдмГУ. 2012. №6-3. С. 14-22.
4. Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера. Смоленск, 2002. 336 с.
5. Санников П.Ю. Обзор методов оценки репрезентативности сетей ООПТ // Географический вестник.
2014. №2 (29). С. 107-115.
6. Adams, Clark E., et al. 2006.Urban wildlife management. Boca Raton, Florida: CRC.
7. Aune, K., et al. 2011. Assessment and planning for ecological connectivity: A practical guide. Bronx, New
York: Wildlife Conservation Society. [Online document accessed 24 February 2016]: http://www.wcs-
ahead.org/kaza/ecological_connectivity_07_20_11_2.pdf.
8. Knapp S., Kühn I., Mosbrugger V., Klotz S. 2008. Do protected areas in urban and rural landscapes differ
in species diversity? BiodiversityandConservation 17:1595-1612.
9. Haifeng Li, Wenbo Chen and Wei He. 2015. Planning of Green Space Ecological Network in Urban
Areas:An Example of Nanchang, China. InternationalJournalofEnvironmental Research and Public Health
12: 12889-12904.
10. Hess, G.R. and R. A. Fischer. 2001. Communicating clearly about conservation corridors. Landscape and
Urban Planning 55:195-208.
11. Trzyna T., et al. 2014. Urban Protected Areas: Profiles and best practice guidelines [Online document ac-
cessed 20 February 2016]: https://portals.iucn.org/library/sites/library/files/documents/PAG-022.pdf
68
ÄÑÄèíàÇçé-ãÄçÑòÄîíçéÖ áÖåãÖÑÖãàÖ
Ç ìëãéÇàüï ëõêíéÇéÉé áÄÇéãÜúü ëÄåÄêëäéâ éÅãÄëíà
Лозбенев Н.И.1, Кирюшин С.В.2, Столярова К.C.3
1
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия,
nlozbenev@mail.ru;
2, 3
Почвенный институт имени В.В. Докучаева, Москва, Россия,
2
s.kiryushin@agrotechcenter.ru, 3ksyu.stolyarova@bk.ru
LANDSCAPE-ADAPTIVE AGRICULTURE
IN VOLGA SYRT UPLAND OF SAMARA REGION
Lozbenev N.I.1, Kiryushin S.V.2, Stolyarova K.S.3
1
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia, nlozbenev@mail.ru
2, 3
Dokuchaev Soil Science Institute, Moscow, Russia,
2
s.kiryushin@agrotechcenter.ru, 3ksyu.stolyarova@bk.ru
Abstract: Regional specific of Volga Syrt upland pattern structure is observed in this article. Pat-
tern structure is interesting in the aspect of landscape-adaptive agricultural system creation for a large
farm in Bolshaya Glushica district of Samara region. Well-proved methodology during several years of
application was adapted for a new region. The specificity of the climate, relief and deposits as limiting
factors of intensification of agricultural production has been studied. The structure of the soil cover of
the farm has been rethought in connection with the detection of a close (1,5-6 m) groundwater occur-
rence on wide flat interfluves and low terraces, affecting the morphological structure of the soil and the
structure of the soil profile. Such soils are called meadow chernozem or chernozem-meadow soils.
Separate elementary soil areas are grouped into microstructures of the soil cover, and then into
agroecological groups of lands that are homogeneous in agro-ecological requirements of crops and cul-
tivation conditions. The farm has semi-hydromorphic, weakly hydromorphic, weak erosion, medium
erosion, high erosion, strongly hydromorphic, and low-erosion, and erosive types of terrain. They are
the main territorial units in agricultural planning. Basing on ecological requirements, the most suitable
for each group of lands of the given crop economy were chosen and crop rotations were made taking
into account the landscape and climatic features of the region. Five crop rotations were compiled: crop
rotation for planking lands: spring wheat — sunflower-spring wheat — pea — winter wheat; rotation
on hydromorphic lands: soybean — corn. Crop rotation on low erosion lands: winter wheat —
buckwheat — spring wheat — sunflower. Crop rotation on high erosion lands: winter wheat —
buckwheat — barley. Basing on the analysis of space images and field observations, areas that have
become unusable due to erosion have been determined. It is expected that the measures envisaged by
the project will allow increasing the productivity of the main crops of the farm by 1,5-2 times.
Оптимальное решение задач интенсификации и экологизации сельского хозяйства России
достигается в адаптивно-ландшафтных системах земледелия [Кирюшин, 2011]. Интенсивные
и, тем более, точные агротехнологии проектируют в специальных агрогеоинформационных
системах по материалам почвенно-ландшафтного картографирования на основе детального
полевого обследования. В современных социально-экономических условиях такие трудоемкие
и дорогостоящие работы не могут получить широкого распространения, однако проводятся
для крупных сельскохозяйственных производителей.
В существующей методике [Кирюшин, 2005] используется экспертно-визуальный принцип
анализа существующих топографических и тематических карт, дешифрирования аэрокосмиче-
ских снимков. Основой почвенно-ландшафтного обследования является изучение рельефа как
фактора дифференциации ландшафтного покрова и построение цифровой модели рельефа
(ЦМР). По результатам анализа ЦМР и полевых материалов путем взаимного наложения элек-
тронных карт (рельефа, почвообразующих пород, уровня грунтовых вод, структур почвенного
покрова, содержания гумуса, подвижного фосфора и др.) составляется карта агроэкологиче-
ских групп и видов земель с проявлением свойств, снижающих продуктивность с/х культур
и осложняющих агротехнические условия их возделывания (эродированные, переувлажненные
и др.). На ее основе разрабатывается проект адаптивно-ландшафтного земледелия и агротехно-
69
логий (АЛСЗ), включающий обоснование: 1) севооборотов и полевой инфраструктуры, 2) сис-
темы обработки почвы; 3) системы удобрения сельскохозяйственных культур и химических
мелиораций; 4) проектирование кормопроизводства [Кирюшин, 2005]. Проектирование систем
земледелия на ландшафтно-экологической основе хорошо зарекомендовало себя на ряде сель-
скохозяйственных предприятий.
Изучение региональных особенностей ландшафтной структуры и разработка проекта
АЛСЗ выполнено на примере СПК «Степные зори» Большеглушицкого района Самарской об-
ласти. Площадь пашни в обработке — 13023 га.
Хозяйство располагается в континентальной области умеренного климата. Суммарное ко-
личество осадков за год — 460 мм, коэффициент увлажнения — 0,7. Общая сумма среднесу-
точных температур воздуха за период активной вегетации (выше 10о) 2600 оС.
Предприятие расположено в пределах подзоны средней (настоящей) степи Сыртового За-
волжья. Абсолютные высоты здесь колеблются от 80 до 165 метров. Плотность долинно-
балочной сети достигает 3 км/км2. Высокая расчлененность с большим количеством солнечной
радиации способствует быстрому стоку талых и дождевых вод, их высыханию и общему ис-
сушению почв. Микрорельеф в пределах хозяйства выражен слабо и представлен микрозапа-
динами глубиной до 0,5 м и ложбинной сетью на склонах.
Почвообразующие породы — тяжелые пылеватые суглинки и легкие пылеватые глины.
Заметная доля пылеватых частиц в условиях тяжелого гранулометрического состава вызывает
закупоривание водопроводящих капилляров, не позволяя подниматься грунтовым водам
в верхнюю часть почвенного профиля. В жаркое летнее время почва с таким гранулометриче-
ским составом имеет свойство «спекаться» — образовывать слитую камнеподобную массу, что
заметно ухудшает водно-воздушный режим для корней растений.
Летом 2016 года в хозяйстве была проведена почвенно-ландшафтная съемка, включавшая
30 разрезов и 220 точек бурения до 1 или до 6 метров с определением уровня грунтовых вод
и состава почвообразующих пород (рис. 1).
70
По результатам почвенно-ландшафтной съемки определено, что основными подтипами
почв водораздельных плато и верхних частей склонов являются черноземы обыкновенные.
Средние и нижние части пологих склонов занимают черноземы южные. В них с глубины 40 см
и до 1,5-2 метров в начале лета формируется устойчивый горизонт иссушения.
В ходе почвенного обследования было выявлено залегание грунтовых вод в пределах 6
метров, вследствие чего структура почвенного покрова была в некоторой мере переосмыслена
по сравнению с обследованиями ГИПРОЗЕМА 1970-х годов.
На плоских водоразделах при глубине грунтовых вод 3-6 м формируются полугидроморф-
ные лугово-черноземные почвы. При глубине грунтовых вод 1,5-3 м на водоразделах формиру-
ются черноземно-луговые почвы с почти повсеместным проявлением гидроморфизма в гори-
зонте В в форме небольших железисто-марганцевых конкреций.
Слабосмытые варианты черноземных почв приурочены к склонам крутизной более 2° и
днищам ложбин, верховьям балок. Среднесмытые черноземы приурочены к ложбинам с боль-
шой длиной тока и склонам крутизной 3-5°.
Первоочередной задачей при составлении проекта АЛСЗ данного хозяйства являлось
обеспечение максимальной эффективности использования атмосферной влаги и дополнитель-
ного грунтового увлажнения, уменьшение жидкого и твердого стока.
Группы структур почвенного покрова были объединены в агроэкологические группы зе-
мель — участков, однородных по агроэкологическим требованиям культур и условиям возде-
лывания.
В хозяйстве выделены (рис. 2): плакорные земли (7222 га), полугидроморфные (1513 га),
слабогидроморфные (913 га), слабоэрозионные (1569 га), среднеэрозионные (435 га), сильно-
эрозионные (51 га), сильногидроморфные (50 га), малосолонцово-эрозионные (22 га).
71
Полугидроморфные земли, представленные пятнистостями лугово-черноземных почв, но
из-за глинистого гранулометрического состава почв и закупоривания капилляров не могут дать
прибавки урожайности, что в данных региональных условиях позволяет условно приравнять
эти земли к плакорным.
Слабогидроморфные земли представлены пятнистостями черноземно-луговых почв, ха-
рактеризующихся дополнительным грунтовым увлажнением, рационально занять наиболее
требовательными с точки зрения увлажнения и минерального питания культурами — соей и
кукурузой.
На слабоэрозионных землях, занятых слабосмытыми вариантами почв, вследствие дефи-
цита влаги в почве, а также снижения обеспеченности почв подвижными элементами питания
урожайность культур несколько уменьшается. На среднеэрозионных землях и, частично, силь-
ноэрозионных землях будут использоваться защитные севообороты с неприхотливыми к не-
достатку влаги и элементов питания культурами. Сильноэрозионные земли и очень сильноэро-
зионные земли будут выведены из оборота.
На основании экологических требований были выбраны наиболее пригодные для данного
хозяйства культуры [Кирюшин, 1996] и составлены севообороты, учитывающие ландшафтно-
климатические особенности региона (рис. 3).
Летом 2017 года начато внедрение проекта на территории хозяйства «Степные Зори», а
также поставлены эксперименты с системами обработки почвы и применением удобрений и
средств химизации с посевами сои на слабогидроморфных землях. Ожидается, что предусмот-
ренные проектом меры позволят увеличить продуктивность основных культур в хозяйстве в
1,5-2 раза.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кирюшин В.И. Агроэкологическая оценка земель, проектирование адаптивно-ландшафтных систем
земледелия. М., 2005.
2. Кирюшин В.И. Теория адаптивно-ландшафтного земледелия и проектирование агроландшафтов.
М.: КолосС, 2011.
3. Кирюшин В.И. Экологические основы земледелия. М.: КолосС, 1996.
72
ÄÉêéãÄçÑòÄîíçõÖ àëëãÖÑéÇÄçàü
Ñãü ìëíéâóàÇéÉé êÄáÇàíàü áÖåãÖÑÖãàü
ûÜçõï êÄâéçéÇ ëàÅàêà
Лысанова Г.И.1, Семенов Ю.М.2
Институт географии имени В.Б. Сочавы СО РАН, Иркутск, Россия,
1
lysanova@irigs.irk.ru, 2semenov@irigs.irk.ru
73
Территорией наших исследований являются южные районы Сибири (южные и централь-
ные районы Красноярского края, Республики Хакасия и Тыва). Ранее на основе подробных аг-
роландшафтных исследований и изучения природных геосистем была составлена среднемас-
штабная типологическая ландшафтная и агроландшафтная карты Минусинской котловины,
проведена оценка агроприродного потенциала и составлена соответствующая карта на терри-
торию исследований [Лысанова, 2001]. На наш взгляд, применение ландшафтной карты как
основы для составления агроландшафтной карты и карты агроприродного потенциала геосис-
тем позволяет полнее учесть резервы сельскохозяйственных земель не только в количествен-
ном, но и в качественном отношении, а также наметить пути оптимальной трансформации уго-
дий в зависимости от природных условий районов их освоения. В настоящее время
ландшафтные и агроландшафтные исследования нами распространяются на другие южные
районы Сибири.
Ландшафтные карты, отражающие дифференциацию не только измененных антропоген-
ным воздействием природных образований, но и естественных аналогов, относятся к числу
необходимых инструментов планирования оптимального землепользования. Ландшафтная
карта Минусинской котловины составлялась с использованием синтеза двух подходов к клас-
сификации геосистем: в качестве отдельных семейств показаны как условно-естественные, так
и антропогенно-измененные геосистемы. На природные ландшафтные структуры накладыва-
ются агроландшафты, которые имеют фундаментальную аналогию с природными. Жизнь аг-
роландшафта, его развитие неотделимы от окружающих естественных геосистем, с которыми
он находится в тесной взаимосвязи. Поэтому выявление природной основы составляет непре-
менное условие изучения агроландшафтов. Основные принципы составления среднемасштаб-
ной типологической ландшафтной карты вытекали из целей и задач агроландшафтной оценки
территории.
Одни и те же сельскохозяйственные модификации (пахотные, естественные кормовые
угодья), но образованные на базе различных видов ландшафтов, не могут рассматриваться как
сходные «антропогенные ландшафты», ибо имеют неодинаковую природную составляющую,
принадлежат к разным агроландшафтным инвариантам. Хотя природные свойства исходного
естественного ландшафта при сельскохозяйственном освоении частично преобразуются, они в
значительной мере влияют на структуру, динамику и функционирование агроландшафтной
системы. Производственные составляющие агроландшафта (агротехника, состав угодий, сис-
тема ведения сельского хозяйства, мелиорации и др.) взаимодействуют с природным блоком,
от чего зависит устойчивость системы в целом, а иначе возможно падение природного потен-
циала земель, их деградация. Вместе с тем производственная составляющая агроландшафта
позволяет в какой-то мере осуществлять контроль за природными процессами на окультурен-
ных землях. Агроландшафт является открытой системой, зависящей от влияний внешней сре-
ды (главным образом климатических факторов), научно-технического прогресса, социальных и
экономических условий [Николаев, 1984].
В нашей работе агроландшафтная карта составлялась по методике В.А. Николаева [1984]:
во всех агроландшафтах исследовались типы использованных земель, состав сельскохозяйст-
венных культур в севооборотах, применяемая агротехника, урожайность сельскохозяйствен-
ных культур, климатические показатели и т. д. На этом этапе использовались данные полевых
наблюдений, привлекались материалы гидрометеослужбы, опытных сельскохозяйственных
станций, госсортучастков, многолетние сведения об урожайности ведущих сельскохозяйствен-
ных культур по хозяйствам, литературные источники.
Объектами моделирования агроландшафтной карты Минусинской котловины являются
существующие природно-сельскохозяйственные системы. Их характеристика включает дан-
ные как о природном, так и о сельскохозяйственном блоке: 1) внутренняя структура природ-
ных комплексов (рельеф, почвы); 2) особенности внешней среды (зонально-провинциальное
географическое положение, агроклиматические ресурсы); 3) современные виды сельскохозяй-
ственного использования (типы севооборотов, агротехнический комплекс); 4) средняя много-
летняя урожайность по культурам.
Как видно из содержания карты, она представляет синтез многих сопряженных показате-
лей, однако все они «привязаны» к определенным геосистемам, видам использования земель.
74
Поэтому за исходную основу была взята ландшафтная карта, составленная на самом первом
этапе исследования, однако ее контурные пахотные выделы рассматривались и оценивались с
агропроизводственной точки зрения. На агроландшафтной карте выделяются таежно-
подтаежные природные геосистемы, агроландшафты естественных кормовых угодий и ранжи-
руются пахотные земли [Лысанова, 2001].
Анализ особенностей взаимосвязей дифференциации природных условий с ведением сель-
ского хозяйства проводился путем наложения границ административных районов на границы
природных зон (поясов), в результате чего было выделено 30 пахотных агроландшафтов. Для
всех контуров пахотных земель отображены описанные выше показатели. По мнению
В.А. Николаева [1984] подобная агроландшафтная карта имеет функциональный характер, от-
ражая главным образом специализацию и технологию сельскохозяйственного производства в
связи с дифференциацией природных условий региона. Исследования и оценка агроприродно-
го потенциала приобретает особую важность в связи с задачами поднятия производительности
и эффективности сельского хозяйства и уменьшения его ресурсоемкости.
На основе подробных агроландшафтных исследований был проанализирован и оценен аг-
роприродный потенциал геосистем Минусинской котловины. Известно, что каждый природ-
ный ландшафт обладает определенным агропотенциалом земледелия, который устанавливает-
ся в процессе последовательного изучения качеств и свойств природных компонентов
(климата, почв и др.) и способен на основании многофакторного анализа выявить факторы,
благоприятные, ограничивающие или лимитирующие возможность земледелия [Романова,
Алексеев, 1997]. Особенности агропотенциала определяют возможности организации систем
землепользования в конкретных районах, а также те изменения природных геосистем, которые
возникают после их соответствующего освоения.
Агроприродный потенциал геосистем рассчитывался на основании интеграции оценок
биоклиматических параметров, агропроизводственных характеристик почв и ограничивающих
факторов сельскохозяйственного использования земель. По агроприродному потенциалу со-
стояния земель все проанализированные ландшафты разделены на 6 групп: 1) пахотнопригод-
ные ландшафты с высоким агроприродным потенциалом; 2) пахотнопригодные ландшафты со
средним агроприродным потенциалом; 3) пахотнопригодные ландшафты с пониженным агро-
природным потенциалом; 4) естественные кормовые угодья со средним и высоким агропри-
родным потенциалом (южносибирские подтаежный, лесостепной и степной геомы); 5) ограни-
ченно сельскохозяйственно-пригодные ландшафты с низким агроприродным потенциалом
(южносибирские таежный и подтаежный геомы, долинные классы фаций южносибирских под-
таежного и лесостепного геомов с болотами и переувлажненными почвами, залежи, естествен-
ные кормовые угодья на крутых склонах и дигрессионные южносибирских лесостепного и степ-
ного геомов); 6) сельскохозяйственно-непригодные ландшафты, не имеющие агроприродного
потенциала (южносибирские гольцовый и подгольцовый, горно-таежный и таежный геомы).
Выделенные контура пахотных земель оценивались с позиций возможностей использова-
ния агроприродного потенциала геосистем по следующие показателям: климатические (про-
должительность безморозного периода, продолжительность периода со среднесуточной темпе-
ратурой воздуха выше 10 оС, сумма среднесуточных температур воздуха выше 10 оС, коли-
чество атмосферных осадков за год и за вегетационный период, индекс сухости),
преобладающие производственные группы почв, эродируемость земель, орошение.
После суммирования оценок основных составных частей агропотенциала 30 пахотных аг-
роландшафтов, выделенных на агроландшафтной карте, были объединены по суммам баллов в
3 группы: с высоким, средним и ниже среднего агроприродным потенциалом. В результате
оценки агропотенциала геосистем Минусинской котловины, было установлено, что природ-
ными факторами, существенно осложняющими или лимитирующими возможность организа-
ции земледелия в отдельных районах исследуемого региона, являются недостаток тепла
(в степных и сухостепных районах), переувлажнение и высокая эрозионная опасность, связан-
ная главным образом с горным характером рельефа.
Проводимые в настоящее время работы по составлению ландшафтно-оценочной карты
азиатской части России [Суворов и др., 2009; Лысанова и др., 2011, 2016; Лысанова и др.,
2013], которые включают как важную составную часть исследования по оценке современного
75
состояния земельных ресурсов, анализ факторов, динамики состояния и потенциальных воз-
можностей сельскохозяйственного землепользования и их использования, показали, что терри-
тория юга Средней Сибири в целом обладает большим земельным потенциалом, который
используется далеко не оптимально и весьма неравномерно. Перспективы увеличения произ-
водства сельскохозяйственного продовольствия в регионе связаны с сохранением и повышени-
ем плодородия почв уже освоенных земель и проведением работ по восстановлению утрачен-
ных земель.
Для сохранения земельного потенциала и разработки мероприятий по повышению плодо-
родия почв необходимо планирование землепользования с целью одновременного достижения
экономической эффективности, экологической целесообразности и социальной благоприятно-
сти сельскохозяйственного производства. При этом для каждого конкретного агроландшафта
может и должен быть изыскан оптимальный вариант использования земель с определенным
соотношением преобразовательных организационно-экономических и адаптивных ландшафт-
но-экологических мероприятий, которые позволили бы резко увеличить потенциал их саморе-
гуляции.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лысанова Г.И. Ландшафтный анализ агроприродного потенциала геосистем. Иркутск: Изд-во ИГ СО
РАН, 2001. 187 с.
2. Лысанова Г.И., Семенов Ю.М., Сороковой А.А. Геосистемы бассейна верхнего Енисея // География
и природные ресурсы. 2011. № 4. С. 92-99.
3. Лысанова Г.И., Семенов Ю.М., Сороковой А.А. Ландшафтное картографирование Республики Хака-
сия // Геодезия и картография. 2016. № 12. С. 16-23.
4. Лысанова Г.И., Семенов Ю.М., Шеховцов А.И., Сороковой А.А. Геосистемы Республики Тыва //
География и природные ресурсы. 2013. № 3. С. 181-184.
5. Николаев В.А. Региональные агроландшафтные исследования // Природные комплексы и сельское
хозяйство. Вопросы географии. М.: Мысль, 1984. Сб. 124. С. 73-83.
6. Николаев В.А. Ландшафтоведение и земледелие // Структура, функционирование, эволюция при-
родных и антропогенных ландшафтов: Тез. докл. Х ландшафтной конференции. М.; СПб., 1997.
С. 209-210.
7. Романова Э.П., Алексеев Б.А. Агроприродный потенциал земледелия ландшафтов Европы // Струк-
тура, функционирование, эволюция природных и антропогенных ландшафтов: Тез. докл.
Х ландшафтной конференции. М.; СПб., 1997. С. 220-221.
8. Суворов Е.Г., Семенов Ю.М., Новицкая Н.И. Ландшафтно-оценочная карта Азиатской части России:
принципы и методические аспекты составления // География и природ. ресурсы. 2009. № 4. С. 5-10.
ãÄçÑòÄîíçé-åÖãàéêÄíàÇçéÖ èêéÖäíàêéÇÄçàÖ
à Çéèêéëõ éèíàåàáÄñàà èêàêéÑçéâ ëêÖÑõ
Михно В.Б.
Воронежский государственный университет, Воронеж, Россия, fizgeogr@mail.ru
76
ronment are presented. The author substantiates the proposition that landscape amelioration design acts
as a leading link in the management chain of the development of natural and territorial complexes.
The results of the conducted researches allow drawing a conclusion that the basis of landscape
amelioration design should be the account of features of interaction and correlation of natural contrast
media that take part in the formation of landscape complexes. The change in the quantitative and quali-
tative characteristics of contrast media allows us to manage the development of natural and territorial
complexes. The leading link in this process is the landscape amelioration design — the most important
factor in optimizing the natural environment.
Актуальность исследований. Оптимизация природной среды актуальная эколого-
географическая проблема. Решение ее вызвано запросами практики и прежде всего необходи-
мостью улучшения экологических условий, сохранения и увеличения природно-ресурсного
потенциала. Реализация этих положений требует поиска и научного обоснования рациональ-
ных приемов управления развития природной среды на планетарном, региональном и локаль-
ном уровнях. Одним из наиболее эффективных факторов целенаправленного изменения при-
родной среды выступает мелиорация, возможности которой в сфере оптимизации ландшафтно-
экологической обстановки достаточно велики и в значительной степени апробированы практи-
кой. Свидетельство тому — коренное улучшение свойств многих мелиорированных террито-
рий. Созданные на них научно обоснованные ландшафтно-мелиоративные системы успешно
выполняют природооптимизирующие функции, способствуют воспроизводству природных
ресурсов стабилизации и улучшению экологической обстановки.
Практика убеждает, что эффективность мелиорации в преобразовании природно-
территориальных комплексов во многом зависит от научного обоснования целесообразности
создания мелиоративных систем и соответствия проектных решений поставленным задачам
оптимизации природной среды. Исключительно важная роль в этом принадлежит ландшафтно-
мелиоративному проектированию, с помощью которого возможно управление развитием при-
родной среды — увеличение и сохранение природно-ресурсного потенциала, улучшение эко-
логической обстановки. В данном случае реализация проектных решений осуществляется
путем формирования и создания на местности ландшафтно-мелиоративных систем, представ-
ляющих собой совокупность мелиоративных объектов и ландшафтных комплексов, объеди-
ненных единой функциональной целостностью, направленной на оптимизацию ландшафтов.
Из этого следует, что ландшафтно-мелиоративное проектирование выступает в качестве одно-
го из ведущих факторов преобразования и оптимизации природной среды и требует к себе са-
мого пристального внимания исследователей, занимающихся прежде всего проблемами опти-
мизации ландшафтно-экологической обстановки и рационального природопользования.
Актуальность таких исследований нашла отражение в ряде публикаций [Дьяконов, 1995, 2002;
Исаченко, 1980; Казаков, 2012; Михно, 1984, 2015; Чибилев, 2016]. Однако многие вопросы,
связанные с проектированием ландшафтно-мелиоративных систем, ждут своего ответа. К их
числу принадлежат проблемы совершенствования методологических основ проектирования
оптимальных ландшафтов, апробации и проведении ландшафтно-экологической экспертизы
проектов, реализации и мониторинга проектных решений.
Методологический аспект ландшафтно-мелиоративного проектирования. Поскольку
функционирование и оптимизирующая роль ландшафтно-мелиоративных систем в значитель-
ной мере зависит от обоснованности проектных решений создания этих систем, достижение
поставленной цели требует соблюдения определенных принципов и методов ландшафтно-
мелиоративного проектирования, способных создать прообраз оптимального варианта ланд-
шафтно-мелиоративной системы, функционирование которой позволит наиболее эффективно
использовать природно-ресурсный потенциал ландшафтов, не снижая его и не ухудшая эколо-
гические условия для жизнедеятельности человека. Таким образом, проект ландшафтно-
мелиоративной системы предстает как модель замысла оптимизации природной среды. Со-
ставление проекта представляет обычно достаточно сложный процесс, в основе которого ле-
жит идеальное и символическое моделирование тесно взаимосвязанных в процессе функцио-
нирования в единую структурно-динамическую модель природной, инженерной и социально-
экономической подсистем. Необходимая в данном случае информация может быть получена
на основе ряда источников — учета региональных, типологических, динамических, геохими-
77
ческих и экологических особенностей ландшафтов, намеченных для целей мелиорации терри-
торий. Особую роль при этом призван сыграть геосистемный подход к исследованием ланд-
шафтных комплексов, позволяющий применение системного и балансового методов исследова-
ния, а также моделирования, с помощью которых возможно четкое фиксирование параметров и
количественных показателей проектируемых ландшафтно-мелиоративных систем.
Анализ ландшафтных условий применительно к конкретному проекту мелиоративных
систем в стадии ТЭО требует соблюдения определенных правил: учета ландшафтных рубежей,
структуры ландшафтов, региональных и типологических признаков, парагенетических и пара-
динамических связей, генезиса, устойчивости и динамики ландшафтов, экологического со-
стояния и других свойств ПТК. От полноты учета этих данных при проектировании ланд-
шафтно-мелиоративных систем во многом зависит роль проекта как рычага управления
природной средой.
Не менее важным условием создания проектов оптимальных ландшафтно-мелиоративных
систем является проектирование на основе учета структурно-динамических особенностей при-
родно-территориальных комплексов. Реализация этого принципа в ряде случаев возможна на
основе концепции Ф.Н. Милькова о парадинамических и парагенетических ландшафтных ком-
плексах [Мильков, 1977]. Все это открывает возможности для более детальных исследований
динамических взаимосвязей ландшафтных комплексов, установить специфику ландшафтоге-
неза мелиорируемых ландшафтов, выявить зависимости их развития от естественных и антро-
погенных факторов. Такого рода информация представляет особый интерес для проектных ор-
ганизаций, занимающихся вопросами оптимизации и рационального природопользования.
Принцип контрастности природных сред — ведущий фактор проектирования ланд-
шафтно-мелиоративных систем. В процессе проектирования ландшафтно-мелиоративных
систем особое внимание уделяется анализу и учету принимающих участие в формировании
ландшафтных комплексов. Объясняется это тем, что качественные изменения ландшафтов при
помощи мелиорации осуществляются путем перераспределения вещества и энергии, непре-
менным условием которого является контрастность сред преобразуемых природно-
территориальных комплексов. Известно, что существующие в природе основные контрастные
среды: литосфера, атмосфера и гидросфера в виде воды и льда, в различных сочетаниях могут
давать пять комбинаций прямого соприкосновения и взаимообмена веществом и энергией,
формирующими ландшафтную сферу [Мильков, 1970]. Учет этого обстоятельства позволяет
создавать проекты оптимизации природной среды путем перераспределения вещества в преде-
лах преобразуемых территорий. Это подтверждает тот факт, что изменение количественных
характеристик контрастных сред приводит к качественным изменениям ландшафтных ком-
плексов — «скачку». Особенно это ярко проявляется на локальном уровне ландшафтов. В ча-
стности, преобразование ландшафтных комплексов при помощи мелиорации достигается,
главным образом, путем искусственного увеличения или уменьшения количества контрастных
сред, находящихся в прямом соприкосновении и взаимодействии, или же путем усиления или
ослабления их [Михно, 1984]. Например, регулирование водного режима гидроморфных
ландшафтных комплексов осуществляется путем понижения уровня грунтовых вод (изоляция
гидросферы). Уменьшение в данном случае активно взаимодействующих контрастных сред
усиливает прямое соприкосновение и взаимодействие атмосферы и литосферы, что улучшает
воздушный режим почв, повышает их плодородие, способствует улучшению экологического
состояния гидроморфных ландшафтных комплексов. Иная ситуация наблюдается на орошае-
мых территориях, где осуществляется не изоляция, а дополнительный ввод воды, что ослабля-
ет прямое соприкосновение и взаимодействие литосферы и атмосферы в рамках орошаемых
ПТК. Подобного рода зависимости присущи и другим видам мелиорации. Учет этого обстоя-
тельства необходим при определении параметров многих проектируемых ландшафтно-
мелиоративных систем. Все это предопределяет необходимость учитывать при проектирова-
нии ландшафтно-мелиоративных систем соотношение и специфику ландшафтообразующих
факторов, вызванных взаимодействием контрастных природных сред.
Таким образом, одним из основных факторов оптимизации природной среды на локаль-
ном, региональном и планетарном уровнях выступает мелиорация. Эффективность ее роли в
улучшении ландшафтно-экологической обстановки во многом зависит от ландшафтного обос-
нования проектов мелиоративных систем. Внедрение в практику мелиоративного проектиро-
78
вания ландшафтного подхода, основанного на структурно-динамическом анализе и учете спе-
цифики природных контрастных сред, способствовало бы более эффективной оптимизации
ландшафтно-экологической обстановки и рациональному природопользованию.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дьяконов К.Н. Мелиоративная география / К.Н. Дьяконов, В.С. Аношко. М.: 1995. 254 с.
2. Дьяконов К.Н. Экологическое проектирование и экспертиза / К.Н. Дьяконов, А.В. Дончева. М.: 2002.
384 с.
3. Исаченко А.Г. Оптимизация природной среды (географический аспект) / А.Г. Исаченко. М.: Мысль,
1980. 264 с.
4. Казаков Л.К. Естественно-научные предпосылки ландшафтно-экологического планирования и про-
ектирования хозяйственной деятельности / Л.К. Казаков // Рациональное природопользование: тео-
рия, практика, образование. М., 2012. С. 151-160.
5. Мильков Ф.Н. Ландшафтная сфера Земли / Ф.Н. Мильков. М.: Мысль, 1970. 207 с.
6. Мильков Ф.Н. Принцип контрастности в ландшафтной географии / Ф.Н. Мильков // Изв. АН СССР.
Сер. Геогр. 1977. №6. С. 93-101.
7. Михно В.Б. Мелиоративное ландшафтоведение / В.Б. Михно. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1984. 244 с.
8. Михно В.Б. Ландшафтно-мелиоративное проектирование / В.Б. Михно, А.С. Горбунов. Воронеж:
Истоки, 2015. 243 с.
9. Чибилев А.А. Экологическая оптимизация степных ландшафтов. Репринтное издание / А.А. Чибилев.
Оренбург, 2016. 182 с.
79
Государственная концепция развития ООПТ в России предполагает изменение режима
доступа к заповедным участкам и включает не только проведение специальных научных
исследований, но и открытие отдельных зон для познавательного экологического туризма.
Предполагается, что такая смена ориентира в организации и развитии заповедников поможет
простым гражданам больше узнать о природе и повысит уровень экологического сознания и
ответственности у населения.
Заповедные территории отличаются не только уникальностью охраняемых природных
комплексов, но и их особой уязвимостью и хрупкостью. Они формируют так называемый эко-
логический каркас, являющийся основой для восстановления живого вещества. Несмотря на
высокий регенеративный потенциал заповедные экосистемы чрезвычайно чувствительны к
антропогенному воздействию. Нарушение естественного баланса в функционировании таких
ландшафтов значительно снижает их гомеостатические свойства. Возникающее противоречие,
связанное с рекреационным развитием ООПТ, требует разработки научных основ планирова-
ния и проектирования туризма на охраняемых территориях.
Природные комплексы Сибири в целом и Байкальского региона в частности отличаются от
остальной части России своей первозданностью и меньшей нарушенностью антропогенным
воздействием. Для реализации новой концепции развития ООПТ со строгим режимом охраны
одной из первых территорий был выбран Байкальский регион. Одной из модельных террито-
рий является Баргузинский заповедник. Он находится в Сибири в северной части озера Байкал
и является старейшим заповедником России с богатыми и уникальными природными ресурса-
ми. Баргузинский заповедник с соседним Забайкальским национальным парком является особо
охраняемой природной территорий «Заповедное Подлеморье» и обладает высоким потенциа-
лом для развития познавательного туризма. В Баргузинском заповеднике уделяется недоста-
точно внимания рекреационному развитию, что связано с его строгим природоохранным ста-
тусом. В настоящее время здесь существует возможность посещения двух экотроп и трех
кордонов. Остальная территория заповедника запрещена для посещения. Таким образом, запо-
ведник сохраняет свою первоочередную цель сохранения дикой природы, открывая двери
лишь для определенных групп экотуристов.
В ходе совместных работ администрации заповедника, научных и общественных россий-
ских организаций и консультаций зарубежных специалистов выработана следующая стратегия
для развития и организации экологического туризма на ООПТ: 1) планирование маршрутов и
полотна тропы, обустроенных кемпингов и стационарных визит-центров; 2) научное геоэколо-
гическое обоснование выбора маршрута и места, включающее функциональное зонирование
всей ООПТ и покомпонентный анализ нарушаемых рекреационной деятельностью ландшаф-
тов (почва, растительность, животный мир) с анализом потенциальной антропогенной нагруз-
ки, оценкой устойчивости экосистем и их допустимых изменений; 3) разработка технического
задания; 4) строительство троп, кемпингов и других объектов для приема, размещения тури-
стов; 5) обустройство туристической инфраструктуры; 6) предоставление туристической услу-
ги посетителям. Такой подход не только решает задачу развития экологического туризма на
ООПТ в соответствии с современным законодательством и рыночными условиями существо-
вания национальных парков, но и позволяет сохранять уникальные природные комплексы,
ландшафты, места обитания представителей животного мира.
Рекреационное развитие ООПТ за счет организации экологического познавательного ту-
ризма имеет преимущества и недостатки. Это хорошо видно на примере Баргузинского запо-
ведника.
Плюсы:
1. Решение проблемы занятости населения. Привлечение туристов дает дополнительные
рабочие места и свободный заработок, как для самих работников заповедника, так и для жите-
лей близлежащих поселков.
2. Организованный туризм и контролируемый поток посетителей позволяет контролиро-
вать антропогенную нагрузку на территорию и оперативно реагировать на ухудшение состоя-
ния экосистем.
80
3. Обустройство необходимых объектов инфраструктуры, привлечение специалистов к
разработке маршрутов в перспективе позволяет значительно снизить антропогенную нагрузку
на экосистемы и свести ее к минимуму даже при большом потоке туристов.
4. Дополнительный толчок к саморазвитию и самоорганизации заповедника как прини-
мающего туроператора на внутреннем и международном рынке услуг по экологическому ту-
ризму.
5. Возможность проведения различных экологических мероприятий как локального, так и
регионального, российского и международного масштаба.
Минусы:
1. Увеличение числа туристов влечет, в любом случае, загрязнение территории и рост ан-
тропогенной нагрузки.
2. Обострение конфликтов с местными жителями, так как не все положительно относятся
к рекреационному развитию ООПТ.
3. Объективность администрации заповедника. Не каждый руководитель способен уви-
деть грань между экологическим познавательным туризмом и зарабатыванием денег за счет
большего потока посетителей.
4. Особенность природных условий (повышенная влажность, удаленность от крупных
центров, длительная зима и др.) ставит заповедник в зависимость от различных федеральных
целевых программ, спонсоров и внешнего финансирования, так как обустроенная инфраструк-
тура требует постоянной амортизации и поддержки. Поток туристов не сможет вывести бюд-
жет заповедника на самоокупаемость туристских маршрутов.
Авторами предлагается геосистемный подход, который позволяет частично преодолеть
возникшие противоречия между сохранением и развитием особо охраняемых территорий. Он
реализуется для планирования и проектирования пеших образовательных маршрутов на ООПТ
озера Байкал, в частности, на территории Байкальского и Баргузинского заповедников. Он по-
зволяет учесть особенности уникальных и чувствительных ландшафтов и снизить антропоген-
ное влияние при рекреационном использовании заповедных территорий. Схема планирования
включает следующие этапы.
1. Определение «точек роста» — ключевых точек, которые уже имеют «историческую»
инфраструктуру и точки туристической привлекательности.
2. Экспедиционные, рекогносцировочные и полевые работы, обзор выбранных точек рос-
та, планирование возможных маршрутов, сбор данных и ландшафтных описаний для оценки
устойчивости и чувствительности геосистем.
3. Применение геосистемного подхода для обоснования познавательных туристических
маршрутов. Он включает ландшафтное картографирование, оценку потенциальной устойчиво-
сти и чувствительности ландшафтов к антропогенным пешим нагрузкам, мониторинговые
площадки на территориях «точек роста» для изучения влияния пешего туризма на локальные
экосистемы.
4. Обоснование и описание выбранных зон развития познавательного туризма. Планиро-
вание маршрутов и тематических направлений познавательного и экологического туризма в
точках роста в Заповеднике.
Предложенная схема была апробирована в ходе совместных работ по планированию и
обустройству тропы «Медвежий угол» в Байкальском заповеднике и впоследствии реализована
для отдельных участков Баргузинского заповедника. На основе экспедиционных исследова-
ний, анализа рекреационного потенциала ландшафтов и имеющейся инфраструктуры, оценки
устойчивости и чувствительности геосистем выявлены приоритетные «точки роста» — в рай-
оне кордона Давша. Начато обустройство кольцевого образовательного маршрута. Определены
участки среднесрочной (район р. Шумилиха) и долгосрочной (район р. Кабанья) перспективы
рекреационного развития.
81
ãÄçÑòÄîíçé-ùäéãéÉàóÖëäéÖ äÄêíéÉêÄîàêéÇÄçàÖ åéëäÇõ
Ñãü ñÖãÖâ éÅéëçéÇÄçàü íÖêêàíéêàÄãúçéÉé
èãÄçàêéÇÄçàü ÉéêéÑÄ
Низовцев В.А.1, Кочуров Б.И.2, Мироненко И.В.3,
Логунова Ю.В.4, Эрман Н.М.5
1, 3, 4
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия,
1
nizov2118@yandex.ru, 3iya_mironenko@mail.ru, 4lgnvl@rambler.ru
2
Институт географии РАН, Москва, Россия, camertonmagazin@mail.ru
5
Институт истории естествознания и техники имени С.И. Вавилова РАН, Москва, Россия,
erman.natalie@mail.ru
82
лучше и быстрее читаться специалистами. В результате проделанной работы все природные
риски и ограничения градостроительства на Большую Москву получили картографическую
привязку к особенностям ландшафтной структуры территории.
Наряду с натурными полевыми маршрутными исследованиями на ключевых участках был
выполнен детальный анализ и оценка природных и культурно-исторических особенностей, а
также оценка состояния естественных и антропогенных ландшафтов. Большое место имела
работа с современными фундаментальными картографическими (атласы) информационно-
справочными изданиями по Москве и Московской области. Также был использован опыт соз-
дания серии карт эколого-географической оценки земельных ресурсов территории Новой Мо-
сквы И.К. Лурье с сотрудниками [Лурье и др., 2015].
Базовыми картами являются карты восстановленных и современных ландшафтов. Для тер-
ритории Москвы в старых границах опыт такой работы имеется [Низовцев, 2000; Большой
атлас Москвы, 2012 и др.]. На карте восстановленных ландшафтов изображены коренные
ландшафты и урочища, их составляющие, предположительно существовавшие на рубеже но-
вой эры — периода начала активного освоения территории Москвы. Данная карта составлена
на основе ландшафтно-эдафического подход к палеореконструкции исходной ландшафтной
структуры Москвы, по результатам крупномасштабных полевых исследований на ключевых
участках с привлечением фондовых материалов и литературных источников [Низовцев, 1997].
Подобная карта показывает как бы идеальное (теоретическое) распределение ПТК, поэтому
они выделены на карте с известной доли условности. В целом выделенные урочища хорошо
отражают исходную ландшафтную структуру г. Москвы. Основные природно-экологические
свойства выделенных урочищ сведены в таблицу.
Карта современных ландшафтов Москвы имеет интегрированный характер и содержит
2 слоя, отражающих совместное действие как природных, так и антропогенных факторов. Ка-
ждый выдел охарактеризован с природной и техногенной точки зрения, и определены ведущие
факторы формирования современных ландшафтов. В первом — территория дифференцирована
по природным свойствам, на урочищном иерархическом уровне. Второй слой отражает диф-
ференциацию по антропогенному фактору. Здесь выделено 11 видов территорий, которые свя-
заны с разными видами и степенями трансформации природных ландшафтных комплексов.
Первая категория — водные объекты и леса — это антропогенно-природные ландшафты (в них
важнее природные факторы дифференциации). Ко второй категории природно-антропогенных
ландшафтов относятся парки, сельскохозяйственные земли, не занятые постройками земли,
общественно-природные земли и территории садоводства и дачного жилья (здесь сочетаются
свойства и природные и связанные с деятельностью человека, природная основа все еще очень
важна). В третью категорию (антропогенных ландшафтов) отнесены ландшафтные комплексы,
где трансформация природных условий так велика, что природная дифференциация носит
подчиненное значение, но, все же, стоит отметить, что не бывает ландшафтов без природной
подсистемы. В этой категории выделены: территории с транспортной инфраструктурой (зна-
чительно запечатаны асфальтом, спланирован рельеф, изменен сток, уничтожен почвенный и
растительный покровы, геохимические трансформации и т. п.), малоэтажная застройка (с воз-
ведением зданий, частичным запечатыванием земли), многофункциональные городские терри-
тории (здесь многоэтажная застройка, значительно изменен рельеф, созданы рукотворные «го-
ры» — высотные здания и пр.), производственные зоны (промышленные объекты, отличаются
сильной геофизической и геохимической «трансформацией» территорий). Анализ экологиче-
ских свойств ландшафтных комплексов позволил провести их типизацию по условиям градо-
строительного освоения и устойчивости к антропогенным нагрузкам с учетом природной и
историко-культурной ценности и выполнить оценку проявления негативных и возможных не-
гативных экзогенных процессов.
Была создана серия инвентаризационных карт, показывающая пространственное размеще-
ние таких объектов, как: особо охраняемые природные территории, природно-озелененные
территории, природно-рекреационные территории, особо ценные ландшафтные комплексы,
ландшафтно-исторические комплексы, ландшафтные комплексы с проявлениями негативных
экзогенных процессов, исторические ландшафтно-селитебные комплексы, особо значимые со-
циально-экономические объекты, которые собственно и являются основными лимитирующими
83
факторами градостроительного освоения. Особо место в ограничении застройки новых терри-
торий должна принадлежать природоохранному каркасу города.
Центральное место здесь принадлежит карте природоохранного (ландшафтно-
экологического) каркаса территории Москвы, без организации которого невозможно эффек-
тивное территориальное устройство города. Пространственный рисунок основных морфоло-
гических единиц названных ландшафтов таков, что позволяет сформировать единый природо-
охранный каркас на ландшафтной основе, отличающийся взаимосвязанностью и взаимо-
дополнением составных его частей, составляющих единое природоохранное пространство:
средообразующие ядра (узлы), экологические коридоры и элементы экологической инфра-
структуры.
В экологические коридоры, выполняющие природоохранные и транзитные функции необ-
ходимо отнести единые ландшафтные системы долинных зандров и речных долин, их лощин-
но-балочных верховий и приводосборных понижений, выполняющие системообразующие,
природоохранные и транзитные функции. В плане речные долины и малые эрозионные формы
как бы вложены в ложбины стока и составляют единые парадинамические системы, объеди-
ненные латеральными потоками. Поэтому не только бровки речных долин, но и тыловые швы
долинных зандров должны стать важнейшими естественными природными границами, лими-
тирующими градостроительное освоение этой территории. Эти комплексы отличаются и един-
ством направленности процессов функционирования и динамики, приводящих к смене верти-
кальной и горизонтальной структур ландшафтов. Выделение таких функциональных систем
проводится для дальнейшего определения режимов использования территорий.
К важнейшим элементам природоохранной инфраструктуры могут быть отнесены наибо-
лее ценные лесные и болотные комплексы, родники и другие ландшафтно-аквальные комплек-
сы, культурно-исторические ландшафтные комплексы, ландшафтные комплексы с высокой
концентрацией достопримечательных мест, участки природно-озелененных территорий с
большим потенциалом природно-рекреационных ресурсов, природные и рекреационные парки,
памятники природы. На карте особо охраняемых природных территорий (ООПТ) показано 54
ООПТ. Буферную роль для ООПТ и особо ценных ландшафтных комплексов могут выпол-
нять прилегающие к ним природно-озелененные территории, а также природные парки.
Современная Москва насыщена основными структурными элементами культурно-
исторических ландшафтов: ландшафтно-историческими местностями и ландшафтно-историче-
скими комплексами — целостными природными историко-культурными образованиями, с оп-
ределенными однородными природными (ландшафтными) свойствами, образовавшимися в
результате длительного взаимодействия человека и ландшафта, происходившего в ходе их ко-
герентного развития [Низовцев, 1999]. На соответствующих картах они отнесены к категории
охраняемых ландшафтов с особой регламентацией градостроительной и хозяйственной дея-
тельности, направленной на сохранение как культурно-исторических памятников, так и вме-
щающих ландшафтных комплексов. Территория природоохранного каркаса может использо-
ваться для строго регламентированной или ограниченной рекреации (туризм,
кратковременный отдых). На соответствующей карте выделены три категории природно-
рекреационных территорий по режимам посещения — с ограниченным посещением, с час-
тично ограниченным посещением, без значительных ограничений.
На основе «Ландшафтной карты», «Карты современных ландшафтов» и карт «лимити-
рующих факторов» составлена своего рода результирующая карта «Районы градостроительно-
го освоения Москвы». На карте показаны районы: 1) Освоенные (т. е. застроенные); 2) Не под-
лежащие градостроительному освоению (ландшафтно-исторические местности и усадебно-
парковые и монастырские комплексы, ООПТ, аквально-долинные комплексы); 3) Возможного
освоения со значительными ограничениями (Особо ценные ландшафтные комплексы, истори-
ческие селения, сетьевые элементы природно-охранного каркаса, особо значимые социально-
экономические объекты); 4) Возможного освоения с ограничениями (озелененные территории)
5) Возможного освоения без особых ограничений (все остальные ландшафтные комплексы).
В результате были разработаны предложения по рациональному использованию террито-
рии Москвы и размещению объектов капитального строительства с учетом охраны ландшаф-
тов. Составленные карты, наряду с литературными и фондовыми материалами послужили ос-
84
новой для детального анализа и оценки экологических условий территории Большой Москвы
для обоснования территориального планирования города. Такой анализ экологических условий
[Кочуров, 2003], базирующийся на комплексном рассмотрении естественных, природно-
антропогенных и антропогенных ландшафтов, имеет возможность установить реальные пути
возникновения экологических (главным образом неблагоприятных) ситуаций и определить
пути их преодоления.
ЛИТЕРАТУРА
1. Большой атлас Москвы. М.: Феория, 2012. 1000 с.
2. Кочуров Б.И. Экодиагностика и сбалансированное развитие. М.-Смоленск: Маджента, 2003. 384 с.
3. Лурье И.К., Балдина Е.А., Прасолова А.И., Прохорова Е.А., Семин В.Н., Чистов С.В. Создание серии
карт эколого-географической оценки земельных ресурсов территории Новой Москвы // ИнтерКарто,
ИнтерГИС-21. Устойчивое развитие территорий: картографо-геоинформационное обеспечение: ма-
териалы Международной конференции. Краснодар, Кубанский гос. ун-т, 2015. С. 3-12.
4. Низовцев В.А. Антропогенный ландшафтогенез: предмет и задачи исследования Вестн. Моск. ун-та.
Сер. 5. География, 1999, №1 С. 26-30.
5. Низовцев В.А. Коренные и современные городские ландшафты. // Экологический атлас Москвы. М.:
ГУП НИиПИ Генплана г. Москвы, 2000. С. 22-26.
6. Низовцев В.А. Происхождение ландшафтов Московской области. // Ландшафты Московской облас-
ти и их современное состояние. Смоленск: Изд-во СГУ, 1997. С. 31-56.
7. Низовцев В.А., Марченко Н.А. Комплексные ландшафтно-экологические исследования территорий
историко-культурного наследия. Экологические проблемы сохранения исторического и культурного
наследия. М.: Ин-т культурного наследия, 2002. С. 50-66.
85
ценные в экологическом, научном, культурном и эстетическом отношениях природные ком-
плексы, а также объекты естественного и искусственного происхождения [Шатов А.А., Сафар-
галеева Е.А., 2013]. Уникальность и неповторимость, о которой говорится в законе, являются,
как правило, определяющими признаками при организации памятников природы. Однако в
системе особо охраняемых природных территорий (ООПТ) необходимо отразить и наиболее
типичные (эталонные) черты природных комплексов. Рассматриваемая нами территория ост-
рова характеризуется типичными пойменными ландшафтами широтного участка р. Обь.
На территории памятника природы установлен режим особой охраны и использования с
учетом местных природных, историко-культурных и социальных особенностей. Актуальность
проведения комплексного экологического мониторинга на территории памятника природы
связана с необходимостью контроля состояния экосистем, учитывая возрастающую техноген-
ную нагрузку. Нужно также учитывать, что любая хозяйственная деятельность, способная
привести к обеднению или уничтожению экологических, эстетических и рекреационных ка-
честв особо охраняемых природных территорий, запрещена. Обобщение и интегральный ана-
лиз различных параметров, уже имеющихся, и вновь поступающих новых данных, позволяет
провести многофакторную углубленную оценку развития экосистем. Наибольший вклад в ор-
ганизацию такой работы может внести ландшафтный мониторинг.
Основными направлениями ландшафтного мониторинга являются: предварительная ин-
вентаризация объектов природно-территориальных комплексов; регулярные и репрезентатив-
ные наблюдения за их структурой и состоянием (оценка качества атмосферного воздуха, воды,
почвы, биоразнообразия); прогнозирование их развития в связи с естественными и антропо-
генными, региональными и локальными тенденциями развития хозяйственной деятельности.
Целью ландшафтных исследований является создание моделей многообразного проявления
окружающей среды в ее комплексности и системности. Наиболее наглядная и доступная форма
такого моделирования — картографическая.
Организация ландшафтного мониторинга особо охраняемых природных территорий долж-
на проводиться с учетом следующих принципов:
1. Ландшафтный мониторинг обязательно проводится в ООПТ любого статуса, категории
и профиля, поскольку только его результаты создают основу для объективного зонирования
территории, обоснования географических границ, регламентации природопользования и при-
кладных оценок территории;
2. Ландшафтный мониторинг основывается на концепциях природно-территориального
комплекса и ландшафтных территориальных структур, а также на стандартных методиках
крупномасштабного картирования и ландшафтной съемки;
3. Специфической особенностью ландшафтного мониторинга особо охраняемых природных
территорий является параллельное изучение всех типов ландшафтных территориальных струк-
тур, являющихся самостоятельными объектами исследования [Маскутова, Скупинова, 2003].
В рамках проведения мониторинга ландшафтов 1 раз в пять лет осуществляется дистанци-
онное зондирование территории памятника природы (аэрофотосъемка или спектрозональная
космосъемка высокого разрешения). Аэрофото- или космическая съемка может быть совмеще-
на с проведением полевых ландшафтных исследований. Проведение мониторинга ландшафтов
должно обеспечивать выявление антропогенной нагрузки, динамики площадей антропогенных
изменений, степени деградации природных комплексов. На ландшафтной карте должны быть
отражены:
а) природные комплексы, не подвергшиеся антропогенному воздействию;
б) антропогенные ландшафты:
вырубки и стадия их восстановления;
гари (независимо от причин возгорания) и стадия их восстановления;
лесопосадки и их возраст;
рекультивированные карьеры и стадия их рекультивации;
рекультивированные загрязненные ландшафты и стадия их рекультивации;
нерекультивированные территории, нарушенные при проведении строительных работ,
перемещении оборудования, несанкционированном передвижении техники, загрязненные земли;
рекультивированные и нерекультивированные свалки;
86
в) геотехносистемы:
нефтепроводы, газопроводы, водопроводы (техническая или питьевая вода);
разведочные и поисковые скважины и кустовые площадки;
другие промышленные площадки (с указанием дожимных насосных станций, установок
подготовки сброса воды, установок подготовки нефти и т. д.);
шламовые амбары (с указанием стадии и сроков рекультивации);
автодороги и линии электропередач.
Ландшафтно-экологический мониторинг памятника природы «Остров Овечий» проводит-
ся в рамках работ по инвентаризации и проектированию комплексного экологического мони-
торинга, основанием для проведения которых явилась государственная программа «Обеспече-
ние экологической безопасности Ханты-Мансийского автономного округа — Югры (ХМАО —
Югры) на 2014-2020 годы».
Памятник природы регионального значения «Остров Овечий» (далее — памятник приро-
ды) расположен в Нижневартовском районе ХМАО — Югры в 300 м южнее г. Мегиона
(рис. 1). Памятник природы создан с целью сохранения типичных природных экосистем пой-
мы р. Обь. Границы памятника природы совпадают с береговой линией острова Овечий, за ис-
ключением антропогенно нарушенной территории в его северо-восточной части. Длина остро-
ва с запада на восток 4020 м, ширина острова с севера на юг — 1500 м. Общая площадь
памятника природы составляет 176 га. Располагается он на землях запаса. Памятник природы
относится к объектам национального достояния и находится в собственности ХМАО — Югры.
Значительная часть памятника природы лежит в пределах Ватинского лицензионного уча-
стка (ЛУ), добычу нефти на котором ведет ОАО «Славнефть-Мегионнефтегаз». С востока к
территории памятника природы подходит Мегонский ЛУ. Таким образом, памятник природы
«Остров Овечий» играет большую роль в сохранении биоразнообразия, поддержании экологи-
ческого равновесия, и одновременно находится под угрозой негативного воздействия техно-
генных объектов [Тигеев, 2016].
87
нии разработанной классификационной схемы была составлена ландшафтная карта в системе
географических координат Пулково 1942 (масштаба 1:25 000), в формате MapInfo.
Таблица 1
Легенда ландшафтной карты
Тип природно-территориального комплекса Устойчивость
Лугово-соровый тип местности (низкий пойменно-высотный уровень,
относительные высоты от 0 до 4,5 м)
1. Слабонаклонные песчаные пляжи с несомкнутыми группировками раститель- Участки современ-
ности на аллювиальных слоистых слаборазвитых почвах ной динамики
88
èéÑïéÑõ ä àáìóÖçàû à ÄçÄãàáì ÉéêéÑëäàï ÄÉãéåÖêÄñàâ —
éèõí ÖÇêéèÖâëäéÉé (çÖåÖñäéÉé) íÖêêàíéêàÄãúçéÉé
èãÄçàêéÇÄçàü
Халька П.1, Фюрст К.2
Институт наук о Земле и географии университета имени Мартина Лютера, Галле, Германия,
1
patrick.halka@geo.uni-halle.de, 2christine.fuerst@geo.uni-halle.de
89
Конкретная задача территориального и городского планирования в этом контексте — ра-
циональная разработка концепции зон метрополий: точнее соединение города (ядро) с перифе-
рией и их интеграция (благодаря действенной инфраструктуре) в кооперативные националь-
ные, транснациональные и трансконтинентальные системы. Таким образом, оформляется
новый уровень товарных и информационных обменов. Кроме этого, большие городские агло-
мерации представляют собой культурные центры и социальные зоны.
Из-за демографических и территориальных тенденций в Германии в данный момент воз-
никает много вызовов на уровне городов и регионов (агломераций, зон метрополий) — в том
числе, например, реурбанизация и концентрация (населения, функций, проблем), социальные
поляризации (быть может, социальная сегрегация, англ. gated communities), необходимость
предоставления доступной жилплощади, обеспечение мобильности и «умных» полимодальных
систем транспорта (разных видов), но также реконструкция исторических городских центров
или сохранение рекреационных зон. Новые тенденции — рационализация управленческого
состава и участие жителей в процессе планирования.
Несмотря на это многие вопросы до сих пор остаются открытыми. Какое влияние оказыва-
ет территориальное планирование в агломерациях и метрополитенских районах для периферии
(особенно для проблемных сельских районов)? Предполагает ли категория «зон метрополий»
(из-за расширения площадей) очевидные просчеты в планировании для периферии? И на-
сколько возможно этими инструментами улучшить ситуацию крупных городов и городских
агломераций в слаборазвитых регионах, их позицию и привлекательность в национальной и
международной конкуренции после социально-экономических депрессий?
Изучить данные вопросы и рассмотреть аналитические подходы с помощью европейской, в
частности немецкой, географической школы для характеристики и анализа структуры агломера-
ций является целью моей исследовательской работы. Прежде всего, рассматриваются вопросы:
Что характеризует зона метрополии? Какие актуальные модели существуют в Европе? Сущест-
вуют ли уже индикаторы для сравнения и характеристики больших городских регионов?
90
current condition — architectural heterogeneity and disturbance. Aesthetic attractiveness is evaluated
according to 17 selected criteria which include perspective, visibility, attractive points et al. Assess-
ment of natural risks considers erosion, karst, river flooding, waterlogging and landslide and is based
on the character of parent material, relief analysis and surface water reallocation caused by buildings
and soil sealing. Assessment of Tarusa urban geosystems integral value has identified the problematic
sites of the town and specified the areas for prior attention of urban planners. Various combinations of
individual values give us the best options for spatial analysis and landscape planning of urban territory.
Введение
Работа базируется на концепции, согласно которой морфологическая структура городского
ландшафта складывается из природно-архитектурных территориальных комплексов, или урбо-
геосистем, которые выделяются на основании свойств литогенной основы, типа застройки и
степени преобразованности природной среды [Фирсова, 2012; Kruhlov, 1999]. Урбогеосистемы
ранга урочищ и подурочищ являются архитектурно и функционально однородными, простран-
ственно обособленными в пределах элементов мезоформ рельефа единицами картографирова-
ния. Таким образом, выделяемые урбогеосистемы наилучшим образом отражают структуру
городской среды и могут служить территориальной основой городского планирования.
Объектом исследований послужил г. Таруса (Калужская область) — исторический, пре-
имущественно двухэтажный город на подмываемом берегу Оки, в ландшафтной структуре ко-
торого значительное место занимают долинные комплексы Оки и ее притоков и овражно-
балочной сети.
Оценка территории г. Тарусы проведена в контурах выделенных урбогеосистем по четы-
рем направлениям: 1) экологическая значимость; 2) опасность неблагоприятных экзогенных
процессов; 3) эстетическая привлекательность; 4) историко-культурная ценность. Разработан-
ные оценочные шкалы учитывают специфику города Тарусы и применимы только для сходных
по условиям городов.
Материалы и методы
Картографирование урбогеосистем проводилось на основе анализа топографических
карт масштаба 1:25 000, геологических карт масштаба 1:200 000, снимков высокого разреше-
ния IKONOS за 2013 г и полевых исследований, которые включали описание следующих ха-
рактеристик выделенных комплексов: рельефа (крутизны, экспозиции); слагающих пород; эк-
зогенных процессов; древесно-кустарниковой растительности (видового состава, сомкнутости
крон, высоты и диаметра) и ее состояния (повреждений, суховершинности); процента запеча-
танности почв; типа, характера застройки (плотности, этажности, гомогенности, материала,
состояния) и ее исторической значимости; особенностей пейзажа (многоплановости, просмат-
риваемости, наличия водных объектов и пейзажных доминант, замусоренности, удобства пе-
шей проходимости и др.).
Полевое описание городской растительности дополнялось средними для выделенных кон-
туров значениями вегетационного и влажностного индексов (NDVI и Wetness Index) с про-
странственным разрешением 10 м, рассчитанных по сценам мультиспектральной съемки
Santinel 2 за 18/09/2015, 34/07/2016 и 30/08/2016. На основе анализа тех же сцен методом глав-
ных компонент была выявлена компонента, на 90% описывающая среднюю для контура запе-
чатанность почв. Ошибки в дешифрировании были локализованы на затененных крутых скло-
нах преимущественно северной экспозиции и на участках оголенных уплотненных городских
почв, спектральные характеристики которых близки к искусственному покрытию.
Оценка урбогеосистем. Для каждого из выбранных направлений оценки были подобраны
наиболее информативные критерии и по ним разработаны оценочные шкалы [Дмитриев, 2009].
За основу была взята порядковая шкала с пятью градациями качества от 1 до 5. Баллы, присво-
енные конкретной урбогеосистеме по каждому критерию, суммировались в итоговую оценку.
Оценка экологической значимости урбогеосистем г. Тарусы проводилась на основе анали-
за ландшафтного покрова, процента запечатанности почв и вегетационного индекса NDVI.
Экологическая значимость понимается как способность геосистемы выполнять регулирующие
функции, выбранные критерии актуальны главным образом для городских территорий. Про-
цент запечатанности почв характеризует интенсивность воздухо- и водообмена между атмо-
сферой и почвами и, следовательно, отражает, насколько урбогеосистема регулирует уровень
91
грунтовых вод, эрозионные процессы и загрязнение поверхностных вод. Вегетационный ин-
декс NDVI является хорошо проверенным показателем состояния и продуктивности расти-
тельного покрова. Оценочные шкалы запечатанности почв и NDVI линейные и составлены ис-
ходя из равных интервалов между большим и меньшим значением критерия (табл. 1).
Шкалирование свойств ландшафтного покрова было проведено экспертным методом. Макси-
мальный балл получили залесенные урбогеосистемы овражно-балочной сети, водосборных
понижений, крутых коренных склонов долин, комплекса низких и средних пойм и старичных
понижений. Также к особо ценным урбогеосистемам отнесены высокие террасы и междуреч-
ные равнины с условно коренной растительностью — дубово-мелколиственно-липовыми, бе-
резово-липовыми, сосново-дубово-липово-мелколиственными и сосново-мелколиственными
лесами. По мере увеличения трансформированности ландшафтного покрова оценка снижалась,
минимальный балл получили урбогеосистемы со слабо озелененной плотной застройкой раз-
ного назначения, в том числе историческая и промышленно-складская. Интегральная оценка
экологической значимости рассчитана как среднее по трем критериям.
Таблица 1
Критерии оценки экологической значимости урбогеосистем
Критерии оценки
Баллы
NDVI, Запечатанность
Тип урбогеосистемы
значение почв, %
Плотно застроенные слабо озелененные территории (промышленно-
1 0,27-0,33 81-100 складская, историческая застройка, многоквартирная застройка,
деловая застройка)
Озелененные застроенные территории (деловая застройка с озеле-
2 0,34-0,36 61-80
нением, частные дома с садами)
Междуречные равнины и высокие террасы, без застройки, с транс-
3 0,37-0,41 41-60 формированным растительным покровом (закустаренные луга
и залежи, городские скверы)
Природные комплексы, выполняющие важные регулирующие
функции, с трансформированным растительным покровом (высокие
4 0,42-0,44 21-40
поймы, крутые склоны долин и балок, занятые луговой раститель-
ностью), лесопарковые зоны города
Мало трансформированные природные комплексы, выполняющие
важные регулирующие функции (залесенные склоны и днища ов-
5 0,46-0,49 0-20 ражно-балочной сети, водосборные понижения, крутые коренные
склоны долин; комплекс низких и средних пойм и старичных пони-
жений), условно-коренные леса междуречий и высоких террас
92
Таблица 2
Критерии оценки неблагоприятных экзогенных процессов
Затопление Подтопление Склоновые процессы Карстовые процессы
Баллы
Критерий
Крутизна склонов Глубина карстовых
Абсолютная высота (м) Wetness index
(°) форм (м)
1 Низкие поймы и староречья — 111 м > 1000 > 20 > 1,5
2 Средние поймы — 115 м 700-1000 11-20 1-1,5
3 Высокие поймы — 119 м 400-700 6-11 0,5-1
Территории, затопляемые в катастро-
4 200-400 3-6 < 0,5
фические половодья — 121,5 м
5 Незатопляемые территории < 200 <3 карст не выражен
Легенда
11 12
Ландшафтный
Частные
покров
Луга дома новые с
Литогенная основа садами
Междуречные равнины,
сложенные известняками,
перекрытыми маломощным
чехлом покровных суглинков и
делювия
Слабовыпуклые (1‐3)
1 1.12
основные поверхности
Придолинн
ые склоны
2 2.12
Слабопокатые (3‐4)
3 3.11 3.12
Покатые (5‐8)
Водосборные понижения с
4 4.12
эрозионными врезами
Водосборные понижения
5 5.12
закарстованные
93
Оценка экологической значимости урбогеосистем г. Тарусы выявила, во-первых, террито-
рии, которые, исходя из экспертной оценки, должны выполнять важные регулирующие функ-
ции, но реальное состояние которых неудовлетворительно из-за высокой доли запечатанных
почв и угнетенной растительности. Такие урбогеосистемы локализованы, главным образом, в
пределах элементов овражно-балочной сети (рис. 2). Во-вторых, оценка выявила неблагопри-
ятные соседства урбогеосистем, выполняющих важные экологические функции, с промыш-
ленными зонами и сильно застроенными, «запечатанными», территориями.
94
Рис. 3. Оценка пригодности территории г. Таруса для новой застройки
Выводы
Проведенные исследования показали, что принципы картографирования урбогеосистем в
масштабе малого города в целом схожи с общими принципами ландшафтного картографиро-
вания, а выделяемые урбогеосистемы целостны и обладают пространственным обособлением.
Карта урбогеосистем стала наглядной моделью структурной организации территории города и
открыла широкие возможности для оценки городской среды и разработки рекомендаций по ее
оптимизации. В частности, было проведено обоснование территорий для новой застройки,
размещения рекреационных объектов; определены проблемные территории, застройка кото-
рых может привести к неблагоприятным природным процессам; выявлены особо ценные го-
родские пространства, достойные получения охранного статуса и включения в прогулочные
маршруты.
ЛИТЕРАТУРА
1. Геоморфологические ресурсы и геоморфологическая безопасность: от теории к практике: Всерос-
сийская конференция «VII Щукинские чтения»: Москва, МГУ имени М.В. Ломоносова, 18-21 мая
2015 г.: Материалы конференции. М.: МАКС Пресс, 2015. С. 564-567.
2. Дмитриев В.В. Определение интегрального показателя состояния природного объекта как сложной
системы // Научно-теоретический журнал «Общество. Среда. Развитие». 2009. №4 (12). С. 146-165.
3. Теория и методы современной геоморфологии: Материалы XXXV Пленума Геоморфологической
комиссии РАН, Симферополь, 3-8 октября 2016 г. / отв. ред. Кладовщикова М.Е., Токарев С.В. Сим-
ферополь, 2016. Т. 1. С. 321-330.
4. Фирсова Н.В. Урбогеосистемы Центрально-Черноземного региона: ландшафтная структура, типоло-
гия, оптимизация землепользования : автореф. дис. ... д-ра геогр. наук. Воронеж, 2012. 46 с.
5. Kruhlov I. The structure of the urban landscape. Universitas Ostraviensis. Acta Facultatis Rerum
Naturalium. Geographia — Geologia, 1999, 181/7. P. 71-89.
95
ëéÇêÖåÖççõÖ èêéÅãÖåõ éïêÄçõ ìêÅÄçàëíàóÖëäàï
ãÄçÑòÄîíéÇ ãàíÇõ
Чепайтене Р.
Институт Истории Литвы, Вильнюс, Литва, rasa.cepaitiene@if.vu.lt
96
хартиях и законодательстве по охране, но и более широкие территориальные и ландшафтные
пространства. Принятие решений в области вмешательства современной архитектуры в исто-
рический ландшафт требует внимательного рассмотрения, культурного и исторического под-
хода, консультаций с местными сообществами, заинтересованными лицами и экспертами в об-
ласти ноу-хау. Только глубокое понимание истории, культуры и архитектуры местности
позволяют правильно определять цели и задачи управления развитием города.
На сей день в Списке Всемирного Наследия ЮНЕСКО Литовская Республика насчитывает
четыре объекта материального наследия: исторический центр города Вильнюса (номинация
1994 г.), культурный ландшафт Куршской косы (вместе с Российской федерацией, 2000 г.), ар-
хеологический памятник Государственный культурный резерват Кернаве (2003 г.) и пункты
Гоедезической дуги Струве (2005 г.), а также три шедевра устного и нематериального культур-
ного наследия (традиционная обработка крестов и ее символика (2001 г.), Балтийские
праздники песни и танца (2003 г. совместно с Латвией и Эстонией) и сутартинес, литовские
многоголосые песни (2010). В Предварительном списке также находится Тракайский истори-
ческий национальный парк. Как известно, внесение объекта в данный Список часто сущест-
венно меняет не только его формальный юридический статус, регламенты управления, но и
социоэкономическое положение, особо привлекая потоки международного туризма. Ино-
странные туристы чаще всего посещают исторические города и поселения, а также сезонные
курорты, каковыми являются четыри поселка со стороны Литвы на Куршской косе. И хотя
хронологическая дистанция с начала присвоения культурной ценности этого престижнего ста-
туса уже позволяет фиксировать и оценить многостронние процессы, происходящие на упомя-
нутых охраняемых территориях, как и их последствия, но к сожалению их комплексный анализ
и мониторинг проводится недостаточно качественно и системно, особо не хватает сравнитель-
ных исследований упомянутых объектов. Поэтому в качестве общего знаменателя выбрав ка-
тегорию историко-урбанистического ландшафта, мы далее вкратце попытаемся проанализи-
ровать основные угрозы, вызовы и проблемы, возникающие для выше перечисленных
объектов ЮНЕСКО в Литве после того, как они стали частью Всемирного наследия. На при-
мере старого города Вильнюса, поселков Куршской косы с литовской стороны и окресностей
исторического центра города Тракай можно рассматривать успехи и провалы концепций и
стратегий консервации и использования охраняемых территорий.
Основные проблемы исторического центра столицы Литвы Вильнюса в основном связаны
с правильным распределением ответственности за сохранение и достойное использонание ур-
банистических ценностей между государственными и муниципальными структурами
и частными собственниками, проблемы, возникающие с начала процесса их приватизации
в 90-е годы. Хотя принятые законы определяют взаимосвязь и степень прав и обязаностей всех
заинтересованных сторон, практика показывает, что в реальности юридически и адми-
нистративно прописанные правила и постановления, как и обычно принимаемые средства и
механизмы взаимодействия разных социальных агентов, в этой области не всегда срабатыва-
ют. Особенно это заметно на примере давления девелоперов нового строительства на охраняе-
мые территории или на зоны их визуальной охраны. Высотные здания, загораживающие вид
на/из старого города, также современные или псевдоисторические формы новых (часто стан-
дартных) зданий, появляющиеся в исторических кварталах и существенно меняющие истори-
чески сложившуюся городскую среду, как и изменения облика старых строений с целью их
приспособления к новой, им не свойственной коммерческой или хозяйственной деятельности,
а также случаи некачественной реставрации архитектурных памятников — все эти проблемы
снижают историческую достоверность, эстетическое качество и привлекательность объекта
Всемирного наследия, создает нежелательный эфект псевдонаследия. Сталкиваясь с многочис-
ленными случаями нарушения государством принятых на себя обязаностей сохранять автен-
тичность местности и многочисленые повреждения ее genius loci, активная часть общественно-
сти Вильнюса все решительнее выступает за качественное изменение сложившейся ситуации,
яро критикуя ответственные институции за коррупцию, нерешительность или некомпетент-
ность в случаях явного нарушения законов и принятых норм. Самым громким за последнее
время случаем конфликта общественных активистов, девелоперов и Департамента по охране
культурного наследия при Министерстве Культуры стала история строительства «Проекта сада
97
Миссионеров» (рис. 1). Было начато строительство квартала жилых зданий на холме бывшего
ансамбля монашеского ордена миссионеров, который является одной из наиболее живописных
панорам города, определяющей его характер, нарушая требования визуальной охраны данной
територии, а также внедряя в облик города серию стандартных новоделов. Пока стараниями
общественности через суд удалось остановить продолжение данного строительства, но оче-
видно, что это только временная победа. Активисты охраны наследия опасаются, что уже со-
деянные крупные повреждения или уничтожение культурных ценностей местности, как и са-
мого визуального облика исторического центра города могут быть настолько серьезными и
необратимыми, что это даже может грозить переносом исторического центра Вильнюса в Спи-
сок Всемирного наследия ЮНЕСКО, находящегося под угрозой.
Источник: http://www.vz.lt/nekilnojamasis-turtas-statyba/2017/05/26/stabdomos-daugiabuciu-vilniuje-
misionieriu-sodai-statybos
В случае Куршской косы, где после внесения в список ЮНЕСКО тоже возникли ком-
плексные проблемы правильного управления и использования данной территории, как и вы-
росшими потоками международного туризма, надо особо учесть уникальную историю этого
полуострова. Узкая и длинная песчаная полоса суши (коса) саблевидной формы, отделяющая
Куршский залив от Балтийского моря, простирается от города Зеленоградск Калининградской
области до города Клайпеда (Смильтине, Литва). Название косы происходит от названия древ-
них племен куршей, живших здесь до колонизации Пруссии немцами. Длина косы — 98 км,
ширина колеблется от 400 м (в районе поселка Лесной) до 3,8 км (в районе мыса Бульвике,
чуть севернее Ниды) (рис. 2). В XVIII столетии на косе началась массовая вырубка лесов
и выпас скота, что привело к уничтожению растительного слоя, закреплявшего пески, которые
в итоге засыпали рыбацкие поселения. В середине XIX века здесь образовалась настоящая
пустыня. Такое положение дел не устраивало прусские власти, и здесь начались работы по
озеленению косы. К Первой мировой войне наступление дюн остановили, а косу засадили
соснами — обыкновенными, крымскими, черными и горными. Чтобы защитить берег от обра-
зования новых дюн, была построена искусственная авандюна, протянувшееся вдоль всего сто-
километрового морского побережья. Была создана сложная система оборонительных зон, ста-
билизировавшая процессы эрозии почвы и способствовавшая возникновению уникального
культурного ландшафта, который и является наиболее ценным элементом полуострова, опре-
делившим его внесение в список ЮНЕСКО.
После внесения ландшафта косы в Список возросло число ее сезонных посетителей. Реаги-
руя на это число, местные предприниматели начали строительство (часто нелегальное) отелей
98
или жилых кварталов, тем самым иногда напрямую повреждая за несколько столетий созданную
систему экологической защиты косы, что привело к возобновлению процессов эрозии почвы.
99
щем, и надо менять само восприятие управления урбанистическим наследиям с концепции
«охраны исторического города» на более комплексную концепцию «историко-урба-
нистического ландшафта».
ЛИТЕРАТУРА
1. Ashworth G. J., Tunbridge J. E. The Tourist-Historic City. . — Chichester: Willey-Blackwell, 1990.
2. Bandarin F., van Oers R. The Historic Urban Landscape. Managing heritage in an urban century. Chiches-
ter: Willey-Blackwell, 2012.
3. Bianchini F. Cultural Planning for Urban Sustainability. // City and Culture: Cultural Processes and Urban
Sustainability (ed. by L. Nystrom). Kalmar: The Swedish Urban Environment Council, 1999, p. 34-51.
4. Bučas J. Kuršių nerijos nacionalinis parkas. Vilnius, Savastis, 2001.
5. Bučas J. Trakų istorinis nacionalinis parkas. Vilnius, Savastis, 2015.
6. Čepaitienė R. The Patterns of Urban Lanscape Commodification. // Architecture and Urban Planning.
Scientific Journal of Riga‘s Technical University, 2013, vol. 8, pp. 50-59.
7. Worpole K. Trading Places: the City Workshop. // Whose Cities? (ed. by M. Fisher and U. Owen). London:
Penguin, 1991.
8. Венский меморандум. https://kgiop.gov.spb.ru/media/
9. Чепайтене Р. Культурное наследие в глобальном мире. Вильнюс: ИИЛ, 2010.
100
ÇçìíêàãÄçÑòÄîíçÄü ÑàîîÖêÖçñàÄñàü
ÄÉêéùäéãéÉàóÖëäàï ìëãéÇàâ ÇãÄÑàåàêëäéÉé éèéãúü
(çÄ èêàåÖêÖ ÇãÄÑàåàêëäéÉé çààëï)
Шилов П.М.
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия,
www.stromboli@mail.ru
INTRA-LANDSCAPE DIFFERENTIATION
OF AGROECOLOGICAL CONDITIONS OF VLADIMIR HIGHLADS:
A CASE STUDY IN VLADIMIR AGRICULTURAL RESEARCH INSTITUTE
Shilov P.M.
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia, www.stromboli@mail.ru
Abstract: Land quality is generally understood as an ability of the land to crop production. Quali-
ty of agricultural lands is the result of cadastral valuation or land evaluation thought the world. Histori-
cally, in Russia land quality assessment was related to soil surveys and interpretation of such soil prop-
erties as fertility, productivity, erodibility, irritability, response to drainage, etc. Land quality analysis
doesn’t include any measures of landscape heterogeneity. Little attention was payed to socio-economic
factors like distance to settlements, spatial variability of demand, labor resources (supplies), technolo-
gies. Current investigation presents the analysis of both physical and socio-economic factors affecting
the quality of agricultural lands in the selected region. The subset of agricultural lands in Vladimir re-
gion close to Suzdal was studied. For evaluation, the land was differentiated by its natural limitations
(erosion, drainage, fertility) and potential crop yields into certain agroecological groups.
Agroecological groups were related to digital elevation model and morphometric terrain parameters
such as slope, wetness index, and index of closed depressions. Obtained results showed that calculated
parameters describe 60% of spatial variability of agroecological conditions. Relatively low accuracy
may be caused by underestimation of some hidden natural factors (climate, deposits etc.).
Основу современной кадастровой оценки стоимости земель сельскохозяйственного назна-
чения на территории Российской Федерации составляет оценка качества земель. Под оценкой
качества предусматривается комплексная характеристика земель по уровню их плодородия и
производительной способности на основе ряда свойств почв, коррелирующих со среднемного-
летней урожайностью — содержание гумуса, гранулометрический состав, эродированность,
переувлажнение, засоление и др.
Оценка природного потенциала земель сельскохозяйственного назначения основана на
эмпирической формуле нормативной урожайности (Ун, ц/га), разработанной на базе материа-
лов четвертого тура всесоюзной оценки земель [Оценка качества…, 2007]:
АП
Ун 33,2 1,4 К1 К 2 К3 К 4 (1)
10.0
Интегральный показатель качества земель (кадастровая стоимость) определяется как раз-
ница между совокупным доходом (произведение Ун и стоимости продукции) и затратами на
возделывание и уборку культур. Кадастровая стоимость, валовый доход и затраты рассматри-
ваются в разрезе почвенных разностей и нормируются на структуру посевов [Государственная
кадастровая оценка…, 2012; Об утверждении методических указаний…, 2017]. Отметим, что в
принятой государственной системе оценки качества земель сельскохозяйственного назначения
не учитывается разномасштабная неоднородность почвенно-ландшафтного покрова как фун-
даментальное свойство географической оболочки.
Альтернативные подходы [Агроэкологическая оценка…, 2005; Зворыкин, 1985] к оценке
качества позволяют учесть неоднородность почвенно-ландшафтного покрова, позиционные и
экономические факторы землепользования (агротехнологии, удаленность от дорог, населенных
пунктов, рек). Один из таких подходов связан с учетом неоднородности почвенно-
101
ландшафтного покрова по агроэкологическим группам земель (агроэкологической типизации
почвенных комбинаций).
Цель данной работы — выявление закономерности внутриландшафтной дифференциации
агроэкологических условий Владимирского ополья как необходимой основы кадастровой
оценки земель сельскохозяйственного назначения.
В работе использованы карты структур почвенного покрова Владимирского НИИ сельско-
го хозяйства и агроэкологической группировки, разработанные Н.П. Сорокиной и Н.Г. Саваст-
ру (рис. 1) [1999]. Территория Владимирского НИИСХ расположена в Суздальском районе
Владимирской области и относится к крайней восточной части Владимирского ополья. Влади-
мирское ополье — возвышенная сильнорасчлененная равнина, сложенная покровными карбо-
натными лессовидными суглинками со средней мощностью 2-4 м (в понижениях до 7 м).
В почвенном покрове преобладают серые лесные почвы, иногда со вторым гумусовым гори-
зонтом [Савастру, 1999; Ахромеев, 2008].
102
Наиболее значимыми морфометрическими величинами, описывающими варьирование аг-
роэкологических условий, являются топографический индекс влажности, индекс замкнутых
понижений и крутизна. В сумме ковариаты описывают 60% варьирования агроэкологических
условий территории Владимирского НИИСХ.
Полученная модель позволит построить карту агроэкологических групп, отражающую ре-
гиональную неоднородность почвенно-ландшафтного покрова на участок Владимирского опо-
лья в пределах Суздальского района, при минимальной роли полевых почвенных обследова-
ний. Влияние агроэкологических условий на интегральное качество земель Суздальского
района будет дополнено анализом среднемноголетней изменчивости урожайности в зависимо-
сти от уровня интенсификации земледелия (экстенсивный, интенсивный, нормальный) и пози-
ционных факторов (удаленность от элементов инфраструктуры).
ЛИТЕРАТУРА
1. Агроэкологическая оценка земель, проектирование адаптивно-ландшафтных систем земле-
делия и агротехнологий. Методическое руководство / под ред. В.И. Кирюшина, А.Л. Иванова.
М.: ФГНУ «Росинформагротех», 2005. 784 с.
2. Ахромеев Л.М. Природа, генезис, история развития и ландшафтная структура ополий Центральной
России. Брянск: РИО Брянского государственного университета, 2008. 182 с.
3. Государственная кадастровая оценка земель сельскохозяйственного назначения / под ред. П.М. Са-
пожникова, С.И. Носова. М.: ООО «НИПКЦ Восход-А», 2012. 160 с.
4. Зворыкин К.В. Сельскохозяйственная оценка земель. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. 50 с.
5. Об утверждении методических указаний о государственной кадастровой оценке [www.consultant.ru/
document/cons_doc_LAW_217405/]: приказ Минэкономразвития от 12 мая 2017 № 226 (зарегистри-
рован в Минюсте РФ 29 мая 2017 № 46860). Режим доступа: система Консультант.
6. Оценка качества и классификация земель по их пригодности для использования в сельском хозяйст-
ве: практическое пособие / А.К. Оглезнев и др. М.: 2007. ФГУП «Госземкадастрсъемка» ВИСХАГИ.
131 с.
7. Савастру Н.Г. Агроэкологическая оценка почвенного покрова Владимирского ополья для проекти-
рования адаптивно-ландшафтной системы земледелия: дис. … к. б. н. М., 1999. 167 с.
103
MODELLING OF SOCIAL-ECOLOGICAL SYSTEMS —
CHALLENGES AND APPROACHES
Fürst Ch.
Martin Luther University Halle-Wittenberg, Institute for Geosciences and Geography, Dept. Sustain-
able Landscape Development, Halle, Germany, christine.fuerst@geo.uni-halle.de
Global challenges such as an expected growth of the world population to 9.7 billion in 2050 (11.2
billion in 2100) and resulting pressures on natural systems to ensure food, energy and water security
require complex analytical approaches to harmonize human needs and intervention opportunities with
natural processes. Thus, the concept of social-ecological systems became famous as basis for under-
standing the interactions between human and natural subsystems. A variety of different modelling
approaches was developed to depict these underlying cause-effect relations at different scales. Par-
ticularly explorative modelling approaches such as cellular automata, Bayesian Belief Networks or
Agent-based Models are known to provide a frame that helps to reflect particularly well system prop-
erties such as unpredictability or context sensitivity. Combined with geographical information sys-
tems and process-based eco-hydrological models, these models support the testing of social-
ecological system responses to management interventions or land cover changes. A problem in mod-
elling consists still in the integration of multiple scales. While, for instance, Agent-based Models are
mostly focused on local scales (“communities”), cellular automata or Bayesian Belief Networks can
help to estimate also system behavior at upper scales, but on the expenses of higher uncertainty and
loss of information. With this talk, I intend to present a vision how a clever combination of different
modelling approaches can help to address better scale overarching interactions in support of improved
information for territorial planning.
104
goals can even be reached, taking account transmission and conversion losses in the storage of elec-
tricity. However, meeting the energy target in 2050 in a sustainable way requires ambitious political
frameworks for the planning of the energy system and the rapid implementation of energy-related in-
novations.
The area used in the scenarios for wind power plants in 2050 will be only about 1% of the Ger-
man land area in a scenario of optimized allocation. A large share of the area, which is not used, is
excluded due to existing regulations for noise protection or safety of infrastructure. In order to
transport electricity from many decentralized power generation facilities, an expansion of the trans-
mission network, and in particular of the medium and low voltage grid (including network stations)
will be necessary. Intelligent network operation and battery storage can significantly reduce the con-
ventional network expansion.
Components of the reserve are: the expected stronger generation of wind energy in the North Sea;
the establishment of photovoltaic outside settlements, e.g. on land currently occupied by energy
crops; areas which are only a moderately sensitive against wind energy from a nature conservation
point of view and which (in principle) can be used for wind turbines, when using appropriate technol-
ogy and local precautions and compensation. Finally, also the import of electricity from surplus areas
abroad, is an option for 2050, provided that the imported energy has been produced sustainably.
The partly very demanding assumptions of such sustainable scenarios provide an orientation for
the implementation paths to be pursued. Quantitative targets for the energy production of states, re-
gions or municipalities in combination with strict exclusion of very sensitive areas will be a core
component of implementation. These targets will be a precondition for meeting the goals of the ener-
gy transition and at the same time ensuring a sustainable allocation as well as space for bottom up
participation processes. Incentives for municipalities and private investors could strengthen motiva-
tion to implement the energy transition goals and foster the diffusion of new energy technologies on
private property. The model can be used as a first building bloc of a monitoring system, which can
create a synopsis of decentralized implementation achievements. In case of underperforming and
missing the targets this barometer can show the need for flexible adjustments of regulations.
105
VI. îìçäñàà, ìëãìÉà à ìëíéâóàÇéëíú ãÄçÑòÄîíéÇ
106
родной среды, для удовлетворения социально-экологических потребностей [Лесное управле-
ние…, 2014]. Еще одно определение термина дает С.Н. Бобылев: экосистемные услуги — это
регулирующие функции экосистем, обеспечивающие экономические выгоды для их потреби-
телей [Бобылев, 2009]. Таким образом, из этого обзора вытекает, что экоуслуги — это а) выго-
ды, получаемые человеком от естественных экосистем, б) функции экосистем и в) они имеют
стоимостную ценность.
Функции экосистем принято разделять на природные и социально-экономические. Анализ
классификации экоуслуг, разработанный по программе CICES [Haines-Young, Potschin, 2010] и
приведенный в работе Г.В. Дудко, убеждает, что экоуслуги относятся как к тому, так и друго-
му типу, но с явным преобладанием социальных и эколого-экономических запросов общества.
Так, в современных классификациях экоуслуг выделяют следующие категории: обеспечиваю-
щие, регулирующие, культурные, поддерживающие, каждая из которых затем расчленяется на
виды [Дудко, 2014]. При этом перечень видов в первых двух категориях (социально-
экологической направленности) в 4,5 раза превосходит список в категории культурных экоус-
луг, в которых представлены виды, связанные с природными факторами среды обитания чело-
века (культурные ландшафты, дикая природа и др.). Виды поддерживающих услуг в приведен-
ном списке отсутствуют.
Материалы и методика исследований
Основным документом развития города является Генеральный план, используя который,
а также и другие источники (космический снимок спутника Landsat-2015, топографические,
геологические и ландшафтные карты) изучена структура урболандшафтов, проведено их рай-
онирование и составлена карта, на которой показано распространение 23 градостроительных
комплексов (ГК), объединенных в 8 природно-градостроительных районов (ПГР). Картогра-
фические работы выполнены в программе ArcGis, модуль OpenLayerPlugin, с помощью кото-
рого в проект выведен слой Openstreetmap, послуживший основой для привязки указанных
карт в систему координат (WGS 84). Затем в результате совмещения карт создан полигональ-
ный слой (Shapefile), на котором с помощью дробления контуров выделены градостроительные
комплексы и районы. Для оценки объемов годового накопления углерода зелеными насажде-
ниями использована формула, предложенная в [Guidelines…, 2006]
CG = ATi,j × CRWi,j (1)
где ΔCG — ежегодное накопление углерода, связанное с увеличением биомассы в городских
поселениях, тонн углерода в год; ATi,j — площади покрытые кронами деревьев, га; CRWi,j —
приведенный к площади кроны параметр роста биомассы (в классе землепользования i, для
типа растительности j), т/га покрытия кроны в год.
Показатель ATi,j получен в результате оцифровки космического снимка высокого разре-
шения. Информация о количестве отдельных деревьев собрана самостоятельно и оформлена в
базу данных, содержащую 44 тыс. экземпляров древесных растений. Значения показателя
CRWi,j были определены по [Порядок…, 2013].
Для сосновых насаждений значение поглощения СО2 равняется 7,41 т/га, для лиственных
рассчитано среднее значение по пяти породам (ива, осина, береза, ольха, прочие), которое рав-
няется 7 т/га.
Для получения информации о количестве выделяемого кислорода использована формула,
предложенная в [Фотосинтез…, 1989]
WO2 = WCO2 * 32 / 44 (2)
где WCO2 — масса депонированного CO2; WO2 — масса выделенного O2
Структура урбанизированных ландшафтов
Современный город — природно-техногенное образование, внутренняя структура которо-
го характеризуется мозаикой урболандшафтных комплексов, различающихся микроклимати-
ческими, почвенными, фитоценотическими условиями в городских кварталах и районах. Го-
родские экосистемы и их функции полностью зависят от среды обитания, каковой выступает
структура урболандшафтов (УЛ). Для изучения экосистемных услуг города Бреста составлена
карта урболандшафтов и проведено их районирование, содержащее 2 таксономические ступе-
107
ни: 1 — природно-градостроительный район, который выделяется с учетом местоположения,
характера природной основы и преобладающего типа функционального использования, и 2 —
градостроительный комплекс, который отражает полиструктурность и мозаичность видов гра-
достроительного использования внутри района (рис. 1).
108
Рис. 2. Функциональная структура природно-градостроительных районов
Оценка экосистемных услуг урболандафтов
Анализ структуры урболандшафтов, проведенные натурные исследования по видовой
структуре, экологическому состоянию, плотности произрастания древесной растительности
ландшафтно-рекреационных территорий (ЛРТ) города показали, что все эти показатели, вклю-
чая удельный вес зеленых насаждений, изменяются в очень широких пределах и могут слу-
жить основой для оценки экосистемных услуг древесной растительности. Показателями оцен-
ки избраны наиболее важные биохимические процессы фотосинтеза — поглощение углерода
(СО2) и выделение кислорода (О2) древесной растительностью.
Оценка объемов годового накопления углерода произведена для каждого градостроитель-
ного комплекса по формуле, приведенной ранее. Результаты расчетов показали, что древесные
насаждения ландшафтно-рекреационных территорий г. Бреста ежегодно поглощают 25 614 т
СО2. Однако территориальное распределение депонированного углерода характеризуется не-
однородностью и зависит не только от площади зеленых насаждений, но и от особенностей
застройки (рис. 2). Так, самые низкие показатели накопления СО2 (100-500 т/год) отмечены в
урболандшафтах с преобладанием жилой средне- и многоэтажной и промышленной застройки,
средние значения (500-1000 т/год) свойственны УЛ усадебной застройки городского типа в
сочетании с производственными территориями, а самые высокие показатели накопления угле-
рода (от 2 до 4,5 тыс. т/год) характерны для лесопарковых комплексов (рис. 3).
109
Выделение кислорода древесной растительностью ЛРТ рассчитывалось по формуле, пред-
ложенной в [Фотосинтез…, 1989]. Выяснено, что ежегодно зеленые насаждения Бреста выде-
ляют в атмосферу 18 630 т кислорода, т. е. 54,8 кг/чел, а территориальное распределение и
дифференциация объема О2, как и СО2 изменяется в зависимости от структуры застройки.
Ввиду того, что в формуле расчета кислорода заложен объем депонированного углерода, тен-
денции изменения показателей этих двух газов аналогичны.
Заключение
Процессы фотосинтеза относятся к категории поддерживающих экологических услуг и
выполняют одни из наиболее важных экологических функций как в природной, так и в город-
ской среде. Проведенные нами исследования показали, что в пределах города эффективность
таких функций подвержена локальным изменениям и зависит не только от особенностей и
свойств зеленых насаждений, но и от структуры урболандшафтов. Таким образом, наши дан-
ные подтверждают уже существующую идею о том, что наряду с биотой экосистемные услуги
осуществляют и ландшафты. O. Bastian и другие авторы [Bastian et al, 2014; Bastian, 2016], про-
ведя анализ содержания терминов «экосистемные услуги» (ES) и «ландшафтные услуги» (LS),
пришли к выводу, что к устоявшемуся термину ES надо добавить термин LS. Идею о ланд-
шафтных услугах поддерживает также J.G. Wu [Wu, 2013], считая, что такой термин будет
способствовать усилению связей между ландшафтной экологией и идеей устойчивого разви-
тия. В целом термин «ландшафтные услуги», хотя и нуждается в дальнейших научных и при-
кладных исследованиях, наиболее точно отражает суть процесса формирования экологических
услуг в условиях города.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бобылев, С.Н., Захаров, В.М.. Экосистемные услуги и экономика. М.: ООО «Типография ЛЕВКО»,
2009. 72 с.
2. Дудко Г.В. Поддержка и устойчивое использование экосистемных услуг // Стратегия устойчивого
развития Беларуси: экологический аспект. Аналитический обзор. Е.А. Антипова [и др.]. Минск:
ФУАинформ, 2014. С. 74-89.
3. Лесное управление. Forest governance / А.В. Неверов [и др.]; под общ. Ред. А.В. Неверова. Минск:
Пачатковая школа, 2014. 400 с.
4. Порядок проведения стоимостной оценки экосистемных услуг и определения стоимостной ценности
биологического разнообразия. Охрана окружающей среды и природопользование: ТКП 17.02-10-
2013 (02120). Минск: РУП «БелНИЦ Экология», 2013. 27 с.
5. Фотосинтез и биопродуктивность: методы определения, [Текст], пер. с англ.: Н.Л. Гудскова,
Н.В. Обручевой, К.С. Спектрова, С.С. Чаяновой; под ред.: А.Т. Мокроносова, А.Г. Ковалева
М.: Агропромиздат ,1989. 459 с.
6. Bastian O. (2016) Landscape-ecological fundamentals of ecosystem services. Ecosystem Services Land-
scape Ecology Integrative Role /International Scientific Conference. 22-24 June 2016. Lochow, Poland.
P. 14.
7. Bastian Olaf, Karsten Grunevald, Ralf-Uve Syrbe, Ulrich Walz, Wolfgang Wende (2014). Landscape ser-
vices: the concept and its practical relevance. Landscape Ecol 29: 1463-1479
8. Guidelines for National Greenhouse Inventories.IPCC (2006); Edited by: S. Eggleston [et al]. Vol. 4: Agri-
culture, Forestry and Other Land Use / K. Paustian [et al]. Kanagawa: Institute for Global Environmental
Strategies. 450 p.
9. Haines-Young R., Potschin M. (2010). Proposal for a common international classification of ecosystem
goods and services (CICES) for integrated environmental and economic accounting. University of Notting-
ham. Report to the EEA.
10. Millennium Ecosystem Assessment (2005). Ecosystems and human well-being: a framework for assess-
ment. Report of the conceptual framework working group of the Millennium Ecosystem Assessment (Syn-
thesis). Island Press, Washington, DC. 137 p.
11. Wu JG (2013) Landscape sustainability science: ecosystem services and human well-being in changing
landscapes. Landscape Ecol 28: 999-1023.
110
ìêÅéãÄçÑòÄîí äÄä ÖÑàçàñÄ éñÖçäà ÉÖéùäéãéÉàóÖëäéÉé
ëéëíéüçàü à ùäéëàëíÖåçõï ìëãìÉ ÉéêéÑëäéâ ëêÖÑõ
Счастная И.И.1, Звозников А.А.2
1
Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь, schastnaya@tut.by
2
Государственное предприятие "Белгипродор", Минск, Беларусь, a.zvoznikoff@gmail.com
111
при изучении урболандшафтов трех крупных промышленных городов — Минска, Гродно и
Лиды. Проработка этих материалов позволила выявить урболандшафты, представляющие при-
родно-антропогенный комплексы, включающие природную, антропогенную и социальную
составляющие. Каждый город обладает своими особенностями структуры урболандшафтов.
Полученный набор индивидуальных УЛ дал возможность на основании существующих подхо-
дов [Счастная, Звозников, 2015] разработать их классификацию (табл. 1).
Таблица
Классификационные единицы и факторы выделения урболандшафтов
Классификационные Факторы выделения Урболандшафты
единицы урболандшафтов классификационных единиц (примеры)
Трансформированные комплексы в границах
Класс Городские
городов
Ландшафтно-
Тип Выполняемые функции в пределах города
рекреационные
Местоположение и приуроченность к при- Северо-западные на водно-
Группа
родному ландшафту ледниковой равнине
Особенности застройки и использования Жилая усадебная застройка
Вид
ландшафта в пределах функциональной зоны городского типа
112
Урболандшафты.
I. Группа — Центральная на водно-ледниковой равнине, надпойменной террасе и пойме
Виды урболандшафтов:
1 — исторического центра с мало и среднеэтажной жилой и общественной застройкой; 2 — уса-
дебной жилой застройки; 3 — высоко- и среднеэтажной жилой и общественной застройки; 4 — мало-
и среднеэтажной жилой и общественной застройки; 5 — промышленные; 6 — ландшафтно-
рекреационные; 7 — лесные и лесопарковые.
II. Группа — Северная на моренной возвышенности и водно-ледниковой равнине
Виды урболандшафтов: 8 — усадебной жилой застройки; 9 — жилой многоквартирной застройки;
10 — промышленные; 11 — перспективные усадебной жилой застройки; 12 — перспективные жилой
многоквартирной застройки; 13 — перспективные ландшафтно-рекреационные; 14 — перспективные
санитарно-защитные.
III. Группа — Восточная на моренной возвышенности
Виды урболандшафтов: 15 — промышленные; 16 — санитарно-защитные.
IV. Группа — Западная на моренной равнине
Виды урболандшафтов:
17 — усадебной жилой застройки; 18 — мало- и среднеэтажной жилой и общественной застрой-
ки; 19 — перспективные усадебной жилой застройки; 20 — перспективные жилой многоквартирной
застройки.
V. Группа — Южная на моренной равнине и возвышенности
Виды урболандшафтов:
21 — усадебной жилой застройки; 22 — высоко- и среднеэтажной жилой и общественной за-
стройки; 23 — промышленный; 24 — ландшафтно-рекреационный, лесопарковый и лесной; 25 — сани-
тарно-защитная зона; 26 — перспективные усадебной жилой застройки; 27 — перспективные высоко-
и среднеэтажной жилой и общественной застройки; 28 — перспективные ландшафтно-
рекреационные; 29 — перспективные промышленные.
113
Оценка экологического состояния городской среды по показателям загрязнения атмосфер-
ного воздуха, воды и почвы в разрезе групп УЛ позволила выявить четыре эколого-
ландшафтных ситуации, сформировавшихся на территории г. Гродно (рис. 2).
114
Рис. 3. Оценка геоэкологического состояния урболандшафтов г. Минска
Группы урболандшафтов: : I — Восточная; II — Западная; III — Северная; IV — Северо-восточная;
V — Северо-западная;VI — Центральная; VII — Юго-восточная; VIII — Юго-западная; IX — Южная.
Геоэкологическое состояние: 1 — благополучное; 2 ― относительно благополучное;
3 ― удовлетворительное; 4 ― неблагополучное; 5 — крайне неблагополучное
Идея о экосистемных услугах особенно актуальна для городских территорий, т. к. именно
в городе формируется мозаика городских комплексов, обусловленная микроклиматическими,
почвенными, фитоценотическими различиями. Обеспеченность экосистемными услугами вхо-
дит в понятие индикаторов качества городской среды наряду с показателями загрязнения ок-
ружающей среды [Кравчук, Судник, 2009]. Анализ сложившейся ситуации с уровнем озелене-
ния городов показал, что площади зеленых насаждений, как правило, приводятся в среднем по
городу, что не отражает реальную картину качества городской среды в разных районах города.
На получения конкретных результатов выполнена оценка плотности зеленых насаждений,
приходящихся на одного жителя по группам урболандшафтов (рис. 4).
115
Выполненные расчеты показали, что оценка экосистемных услуг по группам урболанд-
шафтов отражает реальную ситуацию по уровню обеспеченности жителей города зелеными
насаждениями. В Северо-восточной группе УЛ отмечен высоким показатель этой характери-
стики (3,5 м²/чел). В юго-восточной группе урболандшафтов уровень обеспеченности удовле-
творительный (1,4 м²/чел). Средний уровень обеспеченности населения зелеными насаждения-
ми характерен для Северо-Западной группы УЛ (0,7 м²/чел.). Самый низкий уровень
обеспеченности населения зелеными насаждениями (0,2 м²/чел.) отмечен в Юго-западной
группе урболандшафтов.
Проведенные исследования выявили, что именно такая классификационная единица урбо-
ландшафтов, как группа видов, представляющая относительно однородный элемент природно-
антропогенной пространственной структуры города, является универсальной в качестве осно-
вы для оценки экологического и геоэкологического состояния, а также экосистемных услуг.
Полученные результаты оценочных работ могут быть использованы в практике проектирова-
ния для целей территориального планирования и оптимизации городской среды.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кравчук Л.А., Судник А.В. Опыт исследований ландшафтно-рекреационного комплекса города для
целей градостроительного планирования и управления (на примере Минска) // Природопользование.
2009. Вып. 15. С. 134-142.
2. Счастная И.И., Звозников А.А. История формирования и структура урболандшафтов г.Пинска //
Географические аспекты устойчивого развития регионов. Гомель: ГГУ им. Ф.Скорины, 2015. Ч. 1.
С. 106-109.
116
На этапе идентификации оползневых ландшафтов ставятся следующие задачи:
1. Признание существования оползневой опасности. Для этих целей только на территории
Воронежской области выделено почти 1700 оползневых комплексов, создана картографиче-
ская модель их распространения и база данных [Бевз, Горбунов, 2015].
2. Определение характера оползневой опасности. Это один из ключевых моментов риск-
анализа, который должен учитывать значительное разнообразие форм проявления оползневых
ландшафтов. В соответствии с классификацией, основанной на выделении ведущего фактора
происхождения оползневых геосистем, на территории Воронежской области и всего Цен-
трального Черноземья различают следующие их категории: сейсмогенные, гидрогенные, гид-
рогеологенные, климатогенные и полигенные [Бевз, 1987]. Выделение генетических типов
оползневых ландшафтов, каждый из которых отличается спецификой структуры, функциони-
рования и динамики, позволяет использовать дифференцированный подход для установления
опасности и риска проявления оползневых процессов и управления ими, а также противо-
оползневой организации территории. Непосредственному определению принадлежности
оползней к той или иной генетической категории способствует метод ландшафтной индика-
ции, основанный на анализе базы данных, полученных при проведении кадастра оползневых
ландшафтов, их дистанционного зондирования.
Оползневые ландшафты гидрогеологенного типа сформировались под преобладающим
воздействием увеличения гидростатического и гидродинамического давления в результате из-
менения уровня грунтовых вод, связанного с режимом выпадения дождевых осадков, снего-
таянием, а также подпорными явлениями в зоне водохранилищ, пополнением грунтовых вод
хозяйственными и бытовыми водами и т. п.
Они обладают ярко выраженными диагностическими признаками, что позволяет обычно
без особых трудностей распознать их в натурных условиях. Как правило, они принадлежат к
оползням 1-го порядка и достигают весьма значительных для равнинных территорий разме-
ров — до 1 км в диаметре. В результате наличия выходов грунтовых вод при достаточно одно-
родном литологическом составе пород, слагающих склон, оползни приобретают классическую
цирковидную форму в плане. Особенно четко такая форма выражена у оползней мелового юга
Среднерусской возвышенности и Калачской возвышенности. На ее известняковом севере,
в связи с большей обводненностью, нередко наблюдаются пластовые выходы грунтовых вод.
Это приводит к слиянию отдельных цирковидных оползней и формированию оползней фрон-
тального типа.
Сложный микрорельеф оползней гидрогеологенного типа, представленный сочетанием от-
дельных оползневых блоков, ложбин запрокидывания, бугров выпирания, оползневых языков
приводит к дифференциации условий увлажнения и как результат к мозаичности почвенно-
растительного покрова. В ландшафтной структуре оползней значительная роль принадлежит
гидроморфным комплексам. Постоянное увлажнение подземными и атмосферными водами
зачастую приводит к заболачиванию и развитию влаголюбивой растительности. Особенно на-
глядно этот процесс наблюдается на севере Центрального Черноземья, где увлажнение ополз-
ней может протекать настолько интенсивно, что они практически целиком превращаются
в «висячие» болота.
Гидрогеологенные оползни — явление многоцикличное. Причина этого заключается
в том, что действие гидрогеологического фактора отличается значительным постоянством.
Поэтому оползни этого типа проходят длительный эволюционный путь развития. Образно
их можно назвать «вечными» оползнями.
В развитии оползневых комплексов гидрогеологенного типа четко проявляется ритмич-
ность оползневого процесса. Их активизация наблюдается, как правило, в весенний период во
время снеготаяния, а также в осенний период, что связано изменением уровня грунтовых вод
после затяжных дождей. Кроме того, данный тип оползневых ландшафтов характеризуется
достаточно четкой ритмичностью проявления.
Оползневые ландшафты климатогенного типа на территории Центрального Черноземья
образуются в покровных отложениях, находящихся в сфере сезонных колебаний метеорологи-
ческих условий, а также в результате их переувлажнения хозяйственными и бытовыми водами.
Их формирование зависит от наличия глинистых пород, делювия, приуроченности к эрозион-
117
ным ложбинам на склонах, экспозиции склонов и режима изменяющихся метеорологических
показателей. Наиболее распространенные формы — оползни-потоки и оплывины.
Для климатогенных оползней характерны: маломощность, незначительные размеры,
повсеместность распространения, простота морфологической структуры (оползни, как прави-
ло, представляют собой простое урочище), практическое отсутствие стенки срыва, короткий
(1-3 года) цикл развития.
Оползневые ландшафты гидрогенного типа формируются под преобладающим влиянием
глубинной эрозии, подмыва склонов постоянными или временными водотоками, а также под-
резки склонов при прокладке шоссейных и железных дорог, абразионной деятельности водо-
хранилищ и т. п.
Обособленное воздействие глубинной эрозии встречается достаточно редко. Гораздо чаще
оно проявляется совместно с боковой эрозией, достигая наибольшей силы в период половодья.
Под их влиянием, а зачастую и при благоприятных гидрогеологических условиях, устойчи-
вость склонов нарушается, что приводит к образованию оползней. Наглядно это прослежива-
ется в приуроченности очагов активных оползней к вогнутым, подмываемым берегам рек.
Случаи активизации оползней в результате проявления боковой эрозии также имеют место при
прорыве плотин прудов талыми водами в местах неудачно построенного водосброса в непо-
средственной близости от одного из бортов прудов. Резкая вспышка оползневой активности
отмечается после создания водохранилищ, в частности, Воронежского.
Морфологическая структура гидрогенных оползневых ландшафтов складывается в усло-
виях тесного взаимодействия склоновой и флювиальной геосистем и характеризуются сле-
дующими типизированными чертами: фронтальной формой, связанной, в частности, с гори-
зонтальным перемещением базиса эрозии; значительной по крутизне и высоте стенкой срыва;
ступенчатым характером тела оползня, с большим по мощности захватом пород; приуроченно-
стью к нижней части склонов; высоким динамизмом, причиной которого служит деятельность
водного потока, размывающего и уносящего оползневые массы. Порой оползневые процессы
протекают настолько интенсивно, что это приводит к образованию оползней-обвалов (Бело-
горский оползень на Дону).
Генезис оползневых ландшафтов сейсмогенного типа связан с преимущественным
воздействием на потенциально оползневые склоны природных сейсмических явлений и их
антропогенных аналогов — взрывных работ, вибрационного воздействия на грунты при
движении тяжелогрузного транспорта и работе механизмов.
На территории Центрального Черноземья оползни сейсмогенного типа явление не столь
частое, но отличающееся достаточно значительными для равнинных территорий масштабами.
Отмечается их закономерная приуроченность к долинам рек (Дона, Хопра, Северского Донца
и др.), заложившихся в зонах тектонических нарушений; откосам карьеров (КМА, Шкурлатов-
ского, Латненского и др.); склонам, находящимся в зоне влияния транспортных магистралей.
Морфологическая структура оползневых ландшафтов сейсмогенного типа не отличается
особой сложностью, но имеет свои отличительные признаки. В первую очередь это касается
оползневого тела, которое, как правило, приобретает вид оползневого «хаоса». Другой важный
элемент структуры оползней — стенка срыва — характеризуется обрывистостью, прямоли-
нейностью, фронтальностью.
Сейсмогенные оползни имеют укороченный цикл развития. В нем практически отсутству-
ют или сведены до минимума стадия подготовки оползня к смещению и стадия вторичных
смещений. Их динамика и функционирование в значительной степени определяются катастро-
фическим характером протекающего оползневого процесса. Смещение масс почворунта на
склонах, как правило, носит однофазовый характер. Склоны после образования оползней
сейсмогенного типа, как правило, стабилизируются, приобретая достаточно значительный за-
пас устойчивости.
Еще одной особенностью оползней сейсмогенного типа является их слабое подчинение за-
кону ритмичности.
Полигенный тип оползневых ландшафтов. К этому типу относятся ландшафтно-ополз-
невые системы смешанного генезиса. Их отличает: многофакторность, гетерогенность, разно-
возрастность отдельных частей, значительная сложность структуры, функционирования и ди-
намики в целом.
118
3. Проведение комплексного анализа условий и факторов оползневой опасности и риска,
выделение среди них особого сочетания экологически значимых, предопределяющих в регио-
нальных типах природной среды низкую устойчивость и динамическую нестабильность скло-
новых геосистем. С ними прямо или опосредованно связана мера оползневого риска. Сущест-
венную помощь в этом может оказать метод многофакторного сопряженного анализа, который
заключается в моделировании условий и факторов оползневого риска и создании серии соот-
ветствующих карт, дополняющих специализированную ГИС.
4. Оценка вероятных последствий, которая включает в себя определение структуры воз-
можного ущерба от развития оползневых ландшафтов. Так, для территории Центрального
Черноземья большая часть социальных и экономических потерь связана с разрушениями зда-
ний и сооружений в населенных пунктах; выведением земель, в том числе пахотных, из сель-
скохозяйственного оборота; угрозой повреждения участков линий электропередач; нарушени-
ем транспортных магистралей.
Этап характеристики оползневой опасности на региональном уровне основан на изуче-
нии закономерностей пространственного и временного проявления оползневых ландшафтов.
При этом пространственная характеристика может проводиться с использованием как природ-
ных (ландшафтных зон, физико-географических провинций, районов и подрайонов), так и ад-
министративных (муниципальных районов) операционных территориальных единиц. Это дает
возможность дифференцированного подхода к комплексному анализу типов природной среды
благоприятствующих / неблагоприятствующих развитию оползневых ландшафтов.
Для получения более детальных характеристик распространения оползневых геосистем
существенное значение имеет метод выявления отдельных параметрических показателей рас-
пространения оползневых ландшафтов, базирующийся на анализе соответствующих картогра-
фических моделей, созданных, в том числе, на основе цифровой карты рельефа территории
(карты распределения оползней по отдельным высотным ступеням, положению над местным
базисом эрозии, экспозициям склонов и т. д.). Комплекс параметрических показателей за счет
пересечения классов выбранных факторов позволяет выделить площади с одинаковой вероят-
ностью развития оползневой опасности. Полученная таким образом информация дает возмож-
ность применения вероятностно-детерминированного подхода для прогнозирования характера
проявления оползневого процесса в определенных типах природной среды.
Анализ закономерностей временного проявления оползневых процессов требует проведе-
ния регионального мониторинга повторяемости опасных событий, связанных с массовой акти-
визацией оползней. По данным специалистов территориального центра «Тамбовгеомонито-
ринг», ведущих исследования на территории Воронежской области, цикл активизаций
оползневых процессов составляет 6-8 лет. Подтверждают выявленную закономерность и спе-
циалисты территориального центра мониторинга и прогнозирования чрезвычайных ситуаций
Воронежской области. В частности ими отмечена активизация оползней в 2005-2006 гг., 2012-
2013 гг.
Этап оценки оползневой опасности и риска на региональном уровне предполагает опреде-
ление количественной меры опасности проявления оползневых процессов и явлений. Риск
возникновения неблагоприятных последствий зависит, прежде всего, от насыщенности опас-
ными объектами, в данном случае оползнями, региона. В этой связи для территории Воронеж-
ской области составлена карта плотности оползней, на которой степень их воздействия на ок-
ружающую среду представлены в форме концентраций, проведена ранжировка уровней
оползневой опасности. Оползневые процессы — это склоновые процессы. Поэтому соотнесе-
ние карт плотности оползней и распространения склоновых ландшафтов позволяет выделить
соответствующие геоэкологические зоны, характеризующие в балльном выражении уровень
оползневой опасности/безопасности территории и оценить экологический, экономический и
социальный характер последствий (рис. 1).
119
Рис. 1. Плотность оползневых ландшафтов (количество на 50 км2)
120
îÄäíéêçÄü ëíêìäíìêÄ à îìçäñàà èêàÅêÖÜçõï ÉÖéëàëíÖå
èêàÅÄâäÄãúü1
Вантеева Ю.В.1, Солодянкина С.В.2
Институт географии имени В.Б. Сочавы СО РАН, Иркутск, Россия,
1
ula.vant@mail.ru, 2solodyankinasv@mail.ru
1
Работа выполнена в рамках программы НИР Института географии им. В. Б. Сочавы СО РАН
(№ IX.137.3.) при частичной поддержке РФФИ в рамках проекта №17-05-00588 и РГО в рамках проекта
№ 17-05-41020.
121
разнообразных процессов, протекающих в геосистеме, которые отражают ее потенциал, созда-
вать блага для человека. Измерение и оценка показателей этих функций может служить осно-
вой для планирования хозяйственной деятельности человека и организации рационального
природопользования, а также могут быть использованы в качестве индикаторов для оценки
экосистемных услуг.
Цель данной работы изучение продукционной и средостабилизирующей функции. В каче-
стве объектов исследования выбраны прибрежные ландшафты Прибайкалья, обеспечивающие
сохранение уникальной экосистемы озера Байкал. Изучаемая территория входит в состав Бай-
кальской Природной территории, где хозяйственная деятельность регламентируется соответ-
ствующим законодательством и активно используются для рекреационной деятельности. Для
исследования выбрано три ключевых участка, которые отражают разнообразие геосистем,
формируемое под влиянием орографических, климатических и антропогенных факторов: в от-
рогах Баргузинского хребта, в Приольхонье и на северном макросклоне хребта Хамар-Дабан с
предгорной равниной (рис. 1).
Методы
Исследования включали в себя предварительный анализ космических снимков Landsat 4-5,
8 в визуальном диапазоне, топографических, геологических, лесотаксационных данных и дру-
гие опубликованные данные. Также в период с 2011 по 2016 год выполнено 205 комплексных
описаний тестовых площадок в границах ключевых участков, на основании которых проводи-
лись классификация и картографирование геосистем. Определялись количественные значения
продуктивности геосистем: запасы древостоя, запасы надземной фитомассы травянистой рас-
122
тительности. Для расчета запасов древесной растительности применялся алгоритм расчета на
основе метода объемно-конверсионных коэффициентов [Замолодчиков, 2003]. Сбор надземной
фитомассы травостоя производился методом укосов.
Оценка средостабилизирующей функции на основе экспериментальных измерений по пе-
реносу мелкозема поверхностным стоком проводилась только для участка в Приольхонье, где
развиваются процессы денудации из-за специфических особенностей климата, водного режима
почв и интенсивного рекреационного воздействия. Экспериментальные исследования произво-
дились с помощью специально собранной авторами установки, имитирующей ливневый дождь
и улавливающей переносимый поверхностным стоком мелкозем [Vanteeva, 2015]. При этом
фиксировались уклон поверхности, проективное покрытие растительного покрова и проводи-
лась оценка стадий дигрессии ландшафтов для определения влияния антропогенных нагрузок
на функционирование геосистем.
Исследование функциональных аспектов геосистем соотносится с изучением их простран-
ственной структуры [Географические …, 2007]. Выявление и изучение геосистем разных ие-
рархических уровней позволяет исследовать природные явления и процессы, свойственные
определенному масштабу проявления. Поэтому одним из основных приемов исследования гео-
систем и их пространственной структуры является картографирование.
Ландшафтная структура ключевых участков исследовалась на топологическом уровне пу-
тем классификации и картографирования геосистем на основе факторально-динамических ря-
дов [Крауклис, 1979]. Принцип факторально-динамических рядов заключается в выявлении
фоновой нормы (фация, типичная для данных зональных, секторных, высотных и других осо-
бенностей ландшафта) и отклонения от фоновой нормы (фация, видоизмененная под гипер-
трофированным воздействием определенного фактора или сочетания факторов). Нормой или
эталоном служит коренная плакорная фация на хорошо дренированном местоположении с суг-
линистыми грунтами. Фации, формирующиеся под усиливающимся влиянием увлажненности,
формируют субгидроморфный ряд, при застаивании вещества — субстагнозный, при влиянии
минерального субстрата сублитоморфный, при увеличении дренируемости — субпсаммо-
морфный и т. д.
Классификация геосистем включает следующие иерархические уровни: геомы, классы и
группы фаций. Геом выделяется по поясной принадлежности со сходными структурными осо-
бенностями почвенного покрова и растительности. Класс фаций рассматривается как
совокупность фаций одного факторально-динамического ряда и имеет собственный коренной
вариант (коренную группу фаций), наиболее приближенный к зональной норме и все серийные
формы видоизменения геосистемы по ведущему фактору. В данном случае фации связаны од-
ним эквифинальным состоянием с соответствующей коренной растительной формацией.
Группы фаций выделяются по степени серийности (коренные, мнимокоренные и серийные) и,
следовательно, уменьшения степени соответствия зональной норме и упорядочиваются в клас-
сы фаций. Для отражения динамики при определении групп фаций выделялись антропогенные
модификации и производные состояния геосистем (находящиеся в стадии восстановления по-
сле нарушений).
Результаты
В результате натурных исследований и картографирования составлены ландшафтно-
типологические карты для ключевого участка в отрогах Баргузинского хребта и на хребте Ха-
мар-Дабан. Для ключевого участка в Приольхонье оцифрована крупномасштабная ландшафт-
ная карта (1:25000) Загорской [2004], которая по результатам полевых работ и на основании
данных дистанционного зондирования актуализирована в связи с расширением объектов рек-
реационной инфраструктуры.
Геосистемы ключевого участка в отрогах Баргузинского хребта представлены подгольцо-
выми, горно-таежными и таежными типами. Выделено 13 групп фаций, относящихся к 4 гео-
мам. Наибольшее распространение на территории получили группы фаций: лиственнично-
кедровых и кедрово-лиственничных кустарниковых мелкотравно-брусничных зеленомошных
лесов на мозаиках дерново-буро-подзолистых типичных и серых типичных почв склонов; за-
рослей кедрового стланика куртинами на коллювиальных отложениях крутых склонов и со-
сновых бруснично-зеленомошных и бруснично-мертвопокровных лесов на мозаиках подзолов
123
типичных и дерново-буро-подзолистых типичных почвах преимущественно крутых склонов
(почвы определялись Знаменской Т.И.). Около 15% площади занимают производные осиново-
березовые и березово-осиновые бруснично-разнотравные леса, сформировавшиеся преимуще-
ственно после пожаров.
Ключевой участок на Хамар-Дабане представлен гольцовыми, подгольцовыми горно-
луговыми, горно-таежными и подгорными типами. Выделено 14 групп фаций, относящихся
к 5 геомам. Доминирующими на территории являются группы фаций: елово-пихтовых и пих-
тово-еловых разнотравных и разнотравно-папоротниковых с черникой лесов на крутых скло-
нах на дерново-подбурах; кедрово-еловых с пихтовым стлаником кустарничковых мелкотрав-
но-осоковых сфагновых на подбурах с комплексами торфяно-глееземов и олиготрофных
торфяных почв; пихтовых с елью и кедром разнотравно-бадановых лесов на мозаиках литозе-
мов и буроземов с выходами горных пород на крутых склонах. Производные березовые и сме-
шанные темнохвойно-березовые кустарничково-травянистые леса, сформировавшиеся пре-
имущественно под воздействием вырубок и строительства участка Транссибирской
магистрали, занимают 14% площади территории и сосредоточены в предгорьях хребта.
По результатам полевых исследований определены количественные значения запасов фи-
томассы древостоя и травянистой растительности. Самый широкий диапазон значений древес-
ной (44,1-1728 т/га) и травянистой (0,4-6,8 т/га) фитомассы отмечается для ключевого участка
на хр. Хамар-Дабан, что во многом обусловлено большим перепадом высот и высоким ланд-
шафтным разнообразием. Наименьшие диапазоны запасов (30,6-115,4; 0,3-2,9 т/га) наблюда-
ются на ключевом участке в Приольхонье, что связано с минимальным для Прибайкалья коли-
чеством осадков и общей деградацией геосистем. Для северного Прибайкалья запасы
фитомассы сравнительно высокие (89,8-554,1; 0,7–2,9 т/га) при достаточно неблагоприятных
вегетационных условиях. Максимальные значения наблюдаются в старовозрастных сосновых
и темнохвойных лесах.
В Приольхонье для анализа средостабилизирующей функции (регулирование эрозии) и вы-
явления факторов, оказывающих влияние развитие процессов денудации, анализировались дан-
ные 28-и экспериментальных измерений по показателям: крутизна склона, проективное покры-
тие растительного покрова, стадия дегрессии растительного сообщества и процентное
содержание мелкого (0.25-0.05 мм) песка. Получено линейное уравнение множественной регрес-
сии, характеризующееся коэффициентом множественной корреляции, равным 0.86 (R2 = 0.74).
Согласно уравнению, вклад в формирование сноса почвы и мелкозема в первую очередь вносят
стадия дигрессии, характеризующая антропогенные нарушения, связанные с рекреационной дея-
тельностью и крутизна склона; во вторую очередь — количество мелкого песка в почве в верх-
нем горизонте и проективное покрытие растительного покрова [Вантеева и др., 2016]. Наиболь-
шим потенциалом для осуществления средостабилизирующей функции обладают склоновые
редкостойный лиственничные разнотравно-злаковые леса, заболоченные разнотравно-осоковые
луговины, разнотравно-ковыльные и низкотравно-типчаковые степи с доминированием типчака,
ковыли, хамеродоса алтайского, которые формируют плотные дерновины и сомкнутое проек-
тивное покрытие, предотвращающее развитие денудационных процессов. В антропогенно-
трансформированных геосистемах на крутых склонах (7,2-30°) осуществление данной функции
нарушено в связи с изменением видового состава растительности, снижением проективного по-
крытия и запасов фитомассы, нарушением и уплотнением верхних горизонтов почвы.
Выводы
Классификация геосистем на основе факторально-динамического подхода и ландшафтное
картографирование позволили получить представление о пространственной структуре иссле-
дуемых ландшафтов, а также получить представление о факторах, влияющих на внутреннюю
дифференциацию и разнообразие геоисистем.
Результатом расчета фитомассы древостоя, сбора надземной фитомассы и эксперимен-
тальных исследований стали количественные характеристики продукционной и средостабили-
зирующей функций. Геосистемный подход и метод ландшафтно-интерпретационного карто-
графирования дают возможность составлять оценочные карты показателей исследуемых
функций геосистем с учетом пространственной изменчивости условий среды и влияющих фак-
торов.
124
ЛИТЕРАТУРА
1. Вантеева Ю.В., Солодянкина С.В., Знаменская Т.И. Деградация почвенного покрова Приольхонья в
связи с интенсивной рекреационной деятельностью // мат-лы VI Всероссийской научной конферен-
ции «Отражение био-, гео-, антропосферных взаимодействий в почвах и почвенном покрове».
Томск: Издательский дом ТГУ, 2016. С. 269-272.
2. Географические исследования Сибири: в 5-ти т. / Ин-т географии им. В.Б. Сочавы СО РАН; гл. ред.
А. Н. Антипов; редкол.: А.Р. Батуев [и др.]. Новосибирск : Гео, 2007. Т. 2 : Ландшафтообразующие
процессы / отв. ред. : В. Б. Выркин, Е. Г. Нечаева. 2007. 318 с.
3. Дьяконов К.Н., В.В. Сударенков, А.А. Чибилев и др. Ландшафтоведение и вызов времени / Вопросы
географии Сб. 138: Горизонты Ландшафтоведения // Отв. ред. К.Н. Дьяконов, В.М. Котляков,
Т.И. Харитонова. М.: Издательский дом «Кодекс», 2014. 488 с.
4. Загорская М. В. Ландшафтная структура Центрального Приольхонья // География и природные ре-
сурсы. Вып. 4, 2004. С. 58-68.
5. Замолодчиков Д. Г. Коээфициенты конверсии запасов насаждений в фитомассу для основных лесо-
образующих пород Россиии / Д. Г. Замолодчиков, А. М. Уткин, О. В. Честных // Лесная таксация и
лесоустройство. Выпуск 1 (32), 2003. С. 119-127.
6. Крауклис А.А. Проблемы экспериментального ландшафтоведения. Новосибирск: Наука, 1979.
233 с.
7. Крауклис А.А. Динамика геосистем на ландшафтных картах // Известия всесоюзного географиче-
ского общества. 1981. Т. 113. Вып. 5. С. 385-39.
8. Сочава В. Б. Введение в учение о геосистемах. Новосибирск: Наука. Сиб. Отделение, 1978. 320 с.
9. Vanteeva J.V., Solodyankina S.V. Ecosystem functions of steppe landscapes near lake Baikal // Hacquetia,
14/1, 2015. Pp. 65-78.
125
загрязнения, засорения, заиления указанных водных объектов и истощения их вод, а также со-
хранения среды обитания водных биологических ресурсов и других объектов животного и рас-
тительного мира [Водный кодекс РФ, 2014]. Водоохранные зоны представляют собой участки
природоохранных ограничений, выполняя функцию буфера между водным объектом и произ-
водственно-хозяйственными системами. Основной составляющей водоохранной зоны является
прибрежная защитная полоса (ПЗП).
Порядок определения размеров и границ водоохранных зон, режима ведения в них хозяй-
ственной деятельности в России описан в нормативных документах [Водный кодекс Россий-
ской Федерации, 2014; Постановление Правительства РФ от 10.01.2009 №17], а также в рабо-
тах В.В. Хромых [2013], И.В. Жерелиной [2007], Г.И. Швебса [Методические указания …,
1990], Е.А. Позаченюк [2013], Е.А. Мандрыка, Л.М. Соцковой [2000] и других. В настоящее
время существуют три основных подхода к выделению водоохранных зон: нормативный, рас-
четный, ландшафтный. Согласно нормативному подходу, описанному в Водном кодексе РФ,
ширина водоохранных зон увеличивается в зависимости от их длины (для рек длиной до 50 км
ширина ВЗ составляет 100 м, при длине 50-100 км — 200 м и т. д.). Размеры прибрежной за-
щитной полосы зависят от крутизны склона. Внешние границы вышеназванных зон определя-
ются посредством земельного проектирования, что часто сводится к математическому вычис-
лению зон без учета генетических особенностей.
Согласно расчетному подходу, разработанному для крупных рек, размеры водоохранных
зон определяются с учетом площади и конфигурации ландшафтных комплексов на уровне ти-
пов местностей, а также с использованием множества коэффициентов. Однако, как показано в
работах [Методические указания …, 1990; Ващенко, Позаченюк, 2007], такой подход не при-
меним для выделения ВЗ малых рек, в связи с недостаточностью детальных наблюдений и не-
которых сведений. Поэтому более эффективным для малых рек является ландшафтный подход.
Ландшафтный (экспертный) подход к выделению водоохранных зон в настоящее время
только начинает разрабатываться. Известны примеры использования морфологической струк-
туры ландшафта для выделения водоохранных зон малых рек [Хромых, Ерофеев, 2013]. В ра-
боте Е.А. Позаченюк [2013] выделены следующие аспекты выделения ВЗ малой реки: норма-
тивное значение ВЗ; расчетные значения, при наличии данных; ландшафтно-экологические
особенности территории. Такой порядок использовался при обосновании водоохранных зон
Симферопольского и Чернореченского водохранилищ, верховьев р. Салгир, р. Черная [Манд-
рыка, Позаченюк, Соцкова, 2000].
При обосновании размеров и границ водоохранных зон можно использовать различные
пространственные модели ландшафтной структуры. Наиболее эффективным является изучение
бассейновой и позиционно-динамической ландшафтной структуры территории. При изучении
бассейновой структуры указывается не только длина реки, но и порядок водотоков, что отра-
жает их соподчиненность и роль в формировании стока. Позиционно-динамическая структура
показывает зависимость природных условий и процессов от высоты местности, положения
ландшафтных контуров относительно ландшафтно-значимых рубежей, вдоль которых проис-
ходит изменение интенсивности и направления горизонтальных потоков вещества и энергии
[Методические указания …, 1990].
При разработке схем водоохранных зон с использованием ландшафтного подхода учиты-
ваются не только длина рек, но и геоморфологические условия, особенности почвенно-
растительного покрова. Для выделения позиционно-динамической структуры бассейна реки с
помощью ГИС-технологий, автором была составлена методика, включающая создание карт
морфометрических характеристик, карт бассейновой структуры, проведение каркасных линий
рельефа, характеристику почвенно-растительного покрова и выделение однородных позици-
онно-динамических единиц (ландшафтных полос, ярусов, районов) [Власова, 2012;
Pozachenyuk, Lisetskii, Vlasova, 2015].
Методы и результаты
Ландшафтный подход к выделению водоохранных зон малых рек апробировался при изу-
чении бассейнов малых рек системы Салгира в нижней части северо-западных склонов Глав-
ной гряды Крымских гор — р. Малый Салгир (длина 22 км, площадь водосборного бассейна
96,1 км2), р. Ангара (13 км, площадь бассейна 61,9 км2). Также были рассмотрены особенности
126
выделения водоохранных зон в нижней части бассейна рр. Салгир и Биюк-Карасу, находящих-
ся в равнинной части Крымского полуострова.
Базовыми материалами для обоснования границ водоохранных зон были топографические,
почвенные, геологические карты, карты растительности, материалы дистанционного зондиро-
вания, полевые исследования. Использовался программный комплекс ArcGIS, который позво-
лил рассмотреть морфометрические особенности территории, выполнить аналитические про-
цедуры, выделить разные пространственные модели ландшафтной структуры территории.
В начале работы в ArcGIS были проведены границы водоохранных зон и прибрежных за-
щитных полос рек по нормативному подходу. Согласно Водному кодексу РФ [2014], ширина
ВЗ рек длиной 10-50 км составляет 100 м, если длина реки больше 50 км — 200 м. Для выделе-
ния границ водоохранных зон рек системы Салгира по нормативному подходу с помощью
ArcGIS использовалась операция создания буферных зон, учитывалась также информация о
рельефе и землепользовании территории бассейнов.
Далее для уточнения границ водоохранных зон рек по ландшафтному подходу использо-
валась полуавтоматизированная система выделения позиционно-динамической структуры
ландшафта бассейна реки [Pozachenyuk, Lisetskii, Vlasova, 2015]. В результате анализа карт ук-
лонов и экспозиции, выделения бассейновой структуры, проведения каркасных линий рельефа,
введения информации о почвенно-растительном покрове, для рассматриваемых участков бас-
сейна в ArcGIS были выделены позиционно-динамические ландшафтные контуры (полосы).
Как указано автором [Власова, 2012], бассейны рр. Малый Салгир и Ангара отличаются боль-
шим разнообразием склоновых ландшафтных полос. Ландшафтные полосы, имеющие общую
позицию по отношению к гипсометрическим рубежам и схожие ландшафтные характеристики,
были объединены в 3 группы ярусов. Составлены схемы позиционно-динамической структуры
территории, которые отражают местные геоморфологические условия, естественные рубежи,
перехватывающие поверхностный сток со всего бассейна в русло, особенности почвенно-
растительного покрова. Таким образом, выделены характеристики территории, важные для
обоснования водоохранных зон.
В качестве внешних границ водоохранных зон малых рек были использованы границы
пойменно-террасового ландшафтного яруса — участки от тальвега до прибалочных склонов.
Граница прибрежной защитной полосы (ПЗП) в составе ВЗ проведена по пойменной полосе,
где вещественно-энергетические потоки направлены непосредственно в водные объекты. Вы-
деленные по природным характеристикам границы водоохранных зон корректировались с уче-
том реального использования земель.
Согласно некоторым указаниям [Водный кодекс РФ, 2014; Жерелина, Стоящева, Поляков,
2007], минимальная ширина ВЗ рек должна плавно увеличиваться от истока к устью, что соот-
ветствует изменению ландшафтных условий на истоке и в устье рек с учетом антропогенной
нагрузки (потенциально чистые и загрязненные водотоки). Такой подход отражается и в дан-
ной работе, ширина ВЗ равномерно увеличивается: в верховьях в горной части бассейна р.
Салгир и его притоков ширина ВЗ достигает 70-100 м, в предгорной части — 100-250 м, в рав-
нинной части бассейна (низовья р. Салгир и р. Биюк-Карасу) составляет 200-350 м.
Как указано в Водном кодексе, нормативная ширина ПЗП рек зависит от крутизны бере-
гов (30 м для обратного и нулевого уклона, 40 м для уклона 0-3°, 50 м для уклона 3° и более).
Границы прибрежных защитных полос, проведенные по границам ландшафтных полос, учи-
тывают особенности разных участков бассейна. В горной части, в верховьях рек Малый Сал-
гир и Ангара ширина ПЗП составляет 40-50 м, в нижней части бассейна рр. Салгир и Биюк-
Карасу нормативную ширину ПЗП (30-40 м) рекомендуется увеличить до 50 м с учетом
ландшафтной структуры равнинной территории и антропогенной нагрузки. В таблице 1 при-
ведено сравнение размеров ВЗ и ПЗП согласно нормативному и ландшафтному подходам на
различных участках бассейна р. Салгир. Полученные согласно вышеописанному ландшафт-
ному подходу границы охранных зон соответствуют конфигурации единиц позиционно-
динамической структуры.
127
Таблица 1
Размеры ВЗ и ПЗП для различных участков бассейна
по нормативному и ландшафтному подходам
Часть
Река Подход Ширина ВЗ, м Ширина ПЗП, м
бассейна
Нормативный 100 30-50
Малый Салгир
Ландшафтный 100-250 50
Горная
Нормативный 100 50
Ангара
Ландшафтный 100-150 30-40
Низовья рр. Салгир, Нормативный 200 30-40
Равнинная
Биюк-Карасу Ландшафтный 200-400 50
128
äéåèãÖäëçÄü éñÖçäÄ êÖäêÖÄñàéççõï ãÄçÑòÄîíéÇ
íûåÖçëäéâ éÅãÄëíà
Гудковских М.В.
Тюменский государственный университет, Тюмень, Россия, aconcagya@yandex.ru
129
рекреационной деятельности. Кроме того, имеет большое познавательное и практическое зна-
чение при применении методики в других регионах.
Оценку природного туристско-рекреационного потенциала предлагается провести по фор-
муле:
Пi ka a j , (1)
где П — значение природного ТРП i-го ОТЕ; a — компоненты блока, j ― число компонентов
блока оценки; ka — Коэффициент значимости определенного компонента в структуре оценки
блока; a j f1 f2 f3 ... fn , fn — значение критериев оценки компонентов блока, n ―
число критериев в компоненте оценки.
Выбранный способ оценки позволяет детально рассмотреть разнообразие ресурсной базы
ТРП, структуру имеющихся возможностей развития туризма и рекреации, обеспечить основу
сравнительного анализа туристских возможностей территории, и определить приоритетные
направления туристско-рекреационной деятельности каждой ОТЕ.
Природный ТРП состоит из взаимосвязанных компонентов оценки (табл. 1): биоклимати-
ческие критерии, гидрологические условия территории, рельеф и т. д. В свою очередь компо-
ненты содержат группу оценочных критериев (например, продолжительность летнего ком-
фортного периода, повторяемость благоприятных погод для купания и другие). Сумма баллов
по каждой группе критериев оценки дает общее количество баллов компонента. Общий потен-
циал складывается не из суммы баллов, а из суммы доли ТРП, так как невозможно суммиро-
вать баллы, в связи с тем, что каждый компонент оценки, содержит различное число критери-
ев, и суммы баллов не поддаются адекватному сравнению. Следовательно, итоговый результат
оценки нормирован, то есть содержит сведения о доли каждой ОТЕ в структуре потенциала.
Таблица 1
Критерии оценки природного туристско-рекреационного потенциала
Шкала баллов
№ п/п Критерии оценки
1б 2б 3б 4б 5б
1 2 3 4 5 6 7
КОМПОНЕНТ ОЦЕНКИ РЕЛЬЕФА k=1
Количество форм рельефа, по морфострук-
турному районированию ед. ОТЕ ˂20 тыс. 1 2 3 4 ≥5
км²
1
Количество форм рельефа, по морфострук-
турному районированию ед. ОТЕ большой ≥1 ≥4 ≥6 ≥8 ≥10
площади ≥20 тыс. км²
2 Густота расчленения рельефа, км/км² ≤5 ≤4 ≤3 ≤2 ≤1
3 Амплитуда высот, м ≥5 ≥10 ≥25 ≥50 ≥100
Преобладающий характер рельефа в рай-
4 1 2 3 4 5
оне, балл
КОМПОНЕНТ ОЦЕНКИ БИОКЛИМАТА k=1
Продолжительность солнечного сияния
5 ˂1700 ≥1700 ≥1800 ≥1900- ≥2000
ч/год
Среднегодовое количество осадков, мм в
6 ˃700 ≤700 ≤600 ≤500 ≤400
год
Средняя продолжительность безморозного
7 ≥150 ≥160 ≥170 ≥180 ≥190
периода, дней
8 Среднегодовая скорость ветра, м/с ˃7,1 ≤7 ≤5 ≤3 ≤2
Продолжительность летнего комфортного
9 ≥30 ≥40 ≥50 ≥60 ≥70
периода с t ≥15°C, дней
Среднее многолетнее число дней с благо-
10 ≥40 ≥50 ≥60 ≥70 ≥80
приятной погодой в летний период
130
Продолжение табл. 1
1 2 3 4 5 6 7
Повторяемость благоприятных погод для ку-
11 ≥30 ≥40 ≥50 ≥60 ≥70
пания с мая по сентябрь, %
Среднее многолетнее число дней с благопри-
12 ≥40 ≥50 ≥60 ≥70 ≥80
ятной погодой в зимний период
13 Средняя высота снежного покрова, см ≥10 ≥20 ≥30 ≥40 ≥50
Средняя продолжительность дней с устойчи-
14 ≥50 ≥60 ≥70 ≥80 ≥90
вым снежным покровом
КОМПОНЕНТ ОЦЕНКИ ВОДНЫХ РЕСУРСОВ 1,5
Наличие крупных рек и притоков I, II, III по-
1 2 3 4 ≥5
рядка, ед., ОТЕ ˂20 тыс. км²
15 Наличие крупных рек и притоков I, II,
III порядка, ед., ОТЕ большой площади 2 4 6 8 ≥10
≥ 20 тыс. км²
Продолжительность купального сезона со
16 средней многолетней температурой воды ≥20 ≥30 ≥40 ≥50 ≥60
≥ 17°C, в днях
17 Средняя температура воды июля, °С ≥15 ≥17,5 ≥20 ≥22,5 ≥25
Наличие озер, прудов, карьеров, площадь
18 зеркала, км² * ˂1 ≥1-9,9 ≥10-99,9 ≥100
*Искусственные карьеры и пруды
19 Озерность территории, % ˂2 ≥2 ≥3 ≥4 ≥5
Морфометрические характеристики рек и
20 ≥3 ≥6 ≥9 ≥12 ≥15
озер, балл
Наличие минеральных источников, количест-
21 ≥1 ≥5 ≥10 ≥15 ≥20
во скважин
22 Наличие месторождений лечебных грязей, ед. 1 2 3 4 ≥5
23 Судоходность главных рек, балл 1 2 3 4 5
КОМПОНЕНТ ОЦЕНКИ ЛАНДШАФТОВ k=1,5
Ландшафтное разнообразие, количество ви-
≥2 ≥4 ≥6 ≥8 ≥10
дов, ОТЕ большой площади ≥ 20 тыс. км²
24
Ландшафтное разнообразие, количество ви-
≥1 ≥2 ≥3 ≥4 ≥5
дов, ОТЕ ˂ 20 тыс. км²
25 Категории эстетичности ландшафтов, балл 1 2 3 4 5
26 Лесистость, % ≥10 ≥20 ≥30 ≥40 ≥50-59
27 Породный состав лесов, балл 1 2 3 4 5
28 Промысловые животные, количество видов ≥5 ≥10 ≥15 ≥20 ≥25
29 Промысловые рыбы, ценность в баллах 1 2 3 4 5
Дикорастущие плодово-ягодные растения
30 ≥5 ≥10 ≥15 ≥20 ≥25
и грибы, количество видов
КОМПОНЕНТ ОЦЕНКИ ООПТ k=1,5
Заповедники, заказники и ВБУ (водно-
31 болотные угодья) ООПТ федерального уров- 1 2 3 4 ≥5
ня и международного уровня, ед.
131
Окончание табл. 1
1 2 3 4 5 6 7
32 Заказники регионального уровня, ед. 1 2 3 4 ≥5
33 Памятники природы, ед. 1 2 3 4 ≥5
34 Природные парки, ед. 1 2 3 4 ≥5
35 Зарезервированные земли, ед. 1 2 3 4 ≥5
36 Занимаемая площадь ООПТ, %, без ВБУ ≥1 ≥5 ≥10 ≥15 ≥20
Организованная рекреационная деятельность
37 1 2 3 4 5
на территории ООПТ, балл
38 Транспортная доступность ООПТ, балл 1 2 3 4 5
132
Рис. 1. Природный туристско-рекреационный потенциал Тюменской области
Закономерные низкие места в общей доле природного потенциала в связи с крайне неблаго-
приятными климатическими особенностями заняли самые северные территории Тюменской об-
ласти — Тазовский и Ямальский районы, кроме них в рейтинг с низкими оценками попал Пу-
ровский район, вследствие очень низких баллов по показателю ООПТ, в районе их просто нет.
Результаты исследования могут представлять интерес для специалистов в сфере рекреаци-
онной географии и географии туризма. Выделенные критерии с ранжированными показателя-
ми могут быть использованы при оценке природного рекреационного потенциала других ре-
гионов, естественно с корректировкой под местные условия, а также для проведения детальной
оценки рекреационных ландшафтов под конкретные виды рекреационной деятельности.
133
ЛИТЕРАТУРА
1. Гудковских М.В. Современное состояние лечебно-оздоровительного туризма в Тюменской области
// Туризм в современном мире. Проблемы и перспективы: сборник работ по материалам четвертой
международной заочной научно-практической конференции (г. Тула, 8 ноября 2016 г.). Тула: ТулГУ,
2016. С. 86-91.
2. Гудковских М.В. Методика комплексной оценки туристско-рекреационного потенциала // Геогра-
фический вестник Geographical bulletin. 2017. №1(40). С. 102-116.
134
тизну и экспозицию склонов, плакорные поверхности и долины (рис. 1, 2). Дополнительно по-
требуется создать слои по гидрологии, наличию болотных комплексов, антропогенных объек-
тов (линейных и площадных) и т. п. Так, нами была создана ландшафтная основа бассейна ре-
ки Мана, правого притока реки Енисей. Границы бассейна исследуемой реки Мана совпадают
с границами ландшафта Манское низкогорье и среднегорье. Для детального изучения был вы-
бран ключевой участок ландшафтной местности Приенисейско-Урманское увалисто-
холмистое низкогорье с темнохвойно-сосновыми лесами и их производными на дерновых сла-
бооподзоленных почвах [Деева, 2006].
135
Для создания новой таблицы (или расширения существующей) в ГИС необходимо типизи-
ровать склоны по уже имеющимся данным с применением топокарты или космоснимка. На
втором этапе работ выделенные группы урочищ классифицируются по типам и формам скло-
нов, по характеру их поверхности. Для исследуемого низкогорного и среднегорного ландшаф-
та, на основе разработанной схемы классификации типов склонов для противоэрозионного
проектирования [Влияние рельефа..., 2016], нами была создана карта-схема типов склонов на
ключевой участок (рис. 3). Для упрощения подсчета полученных результатов, необходимо соз-
дать матрицу (табл. 1), в которую войдут данные из имеющейся ландшафтной основы.
Таблица 1
Типы склонов ключевого участка
I Прямые II Выпуклые III Вогнутые
Тип склонов
3 подтип 2 подтип 1 подтип 3 подтип 2 подтип 1 подтип 3 подтип 2 подтип 1 подтип
Пологие 0 0 0 1 0 0 0 0 0
Северные Покатые 1 2 1 0 0 0 1 0 2
Крутые 1 2 18 0 8 20 3 2 10
Пологие 0 0 0 0 0 0 0 0 0
Южные Покатые 0 0 0 0 0 2 0 0 1
Крутые 3 2 26 7 12 18 4 1 4
Пологие 0 0 0 0 0 0 0 0 0
Восточные Покатые 0 0 1 1 1 1 1 1 0
Крутые 3 5 28 7 7 18 5 6 7
Пологие 0 0 0 0 1 1 1 0 0
Западные Покатые 0 0 1 0 2 0 1 0 0
Крутые 1 4 32 1 4 6 2 3 5
136
Матрицы типов склонов территорий будут отличаться друг от друга в связи с ландшафт-
ными особенностями каждого исследуемого участка. Так, различие склонов по характеру по-
верхности (ровные, бугристые, микро- и макроложбинные) не вошли в матрицу типов склонов
нашего ключевого участка, так как на ключевом участке преобладают микро- и макроложбин-
ные склоны. По подтипам склоны выделяются следующим образом:
1 подтип — параллельные горизонтали (поток проходит с одной скоростью по всему скло-
ну, усиливаясь к подножью склона);
2 подтип — концы горизонталей сближаются у основания склонов (поток усиливается к
подножью склона, имеет обрушительный характер);
3 подтип — концы горизонталей сближаются у их приводораздельной части (быстрый по-
ток в верхней части склона, в нижней происходит аккумуляция материала).
Третий этап работ включает установку коэффициентов эродирующей силы для каждого
показателя склонов [Влияние рельефа…, 2016; Иванов, 2007] и перевод их в бальную оценку.
Баллы устанавливаются для экспозиций склонов с учетом силы процессов размывания скло-
нов. Максимальный балл 2,29 получен из общей матрицы коэффициентов эродирующей силы
склонов и принадлежит склонам южной экспозиции, минимальный — 0,57 северным склонам
(табл. 2).
Таблица 2
Эродирующая сила склонов в бальной оценке
Тип склонов I Прямые II Выпуклые III Вогнутые
1 под- 3 под- 1 под-
Коэффициент эроди- 3 под- 2 под- 1 под- 3 под-тип 2 под- 2 под-
тип — тип — тип —
рующей силы склонов тип — 1 тип — 1 тип — 1 — 0,8 тип — 1 тип — 1
1,5 0,75 1,2
Пологие 0,2 1,29 1,29 1,29 1,17 1,29 1,57 1,15 1,29 1,40
Северные
Покатые 0,4 1,40 1,40 1,40 1,29 1,40 1,69 1,26 1,40 1,52
1,06
Крутые 0,8 1,63 1,63 1,63 1,52 1,63 1,92 1,49 1,63 1,74
Пологие 0,2 4,90 4,90 4,90 4,44 4,90 6,05 4,33 4,90 5,36
Южные
Покатые 0,4 5,36 5,36 5,36 4,90 5,36 6,50 4,79 5,36 5,82
0,94
Крутые 0,8 6,27 6,27 6,27 5,82 6,27 7,42 5,70 6,27 6,73
Пологие 0,2 2,46 2,46 2,46 2,23 2,46 3,03 2,18 2,46 2,69
Восточ-
Покатые 0,4 2,69 2,69 2,69 2,46 2,69 3,26 2,41 2,69 2,92
ные 0,96
Крутые 0,8 3,15 3,15 3,15 2,92 3,15 3,72 2,86 3,15 3,37
Пологие 0,2 3,85 3,85 3,85 3,85 3,85 4,71 3,42 3,85 4,20
Западные
Покатые 0,4 4,20 4,20 4,20 4,20 4,20 5,06 3,77 4,20 4,54
1,04
Крутые 0,8 4,88 4,88 4,88 4,88 4,88 5,74 4,45 4,88 5,23
137
Рис. 4. Фрагмент картосхемы ландшафтной местности Приенисейско-Урманского увалисто-холмистого
низкогорья с темнохвойно-сосновыми лесами и их производными на дерновых слабооподзоленных
почвах — эродирующая сила склонов
138
склоновых поверхностей, усилении процессов эрозионного характера, потенциальной возмож-
ности смыва и обрушения больших участков с древесной растительностью. Эти процессы пе-
риодически происходят на исследуемом ключевом участке.
Таким образом, ландшафтная основа изучаемой территории является неотъемлемой ча-
стью работ при оценке эрозионной устойчивости территорий. Полученные матрицы типов
склонов и эродирующей силы склонов позволят создавать тематические карты эрозионной ус-
тойчивости ландшафта, показатели которой должны учитываться в прогнозных расчетах при-
родных ЧС (сели, лавины, наводнения и др.). Показатели, выявленные при расчетах и типиза-
ции групп урочищ, являются главными направляющими потоков и накопления загрязняющих
веществ, что в дальнейшем облегчит проведение геоэкологической оценки ландшафта.
ЛИТЕРАТУРА
1. Влияние рельефа на интенсивность водной эрозии. URL: http://text-books.ru/agrarian/339.html, сво-
бодный. Загл. с экрана (дата обращения: 06.03.2016).
2. Деева У.В. Природно-территориальные комплексы бассейна р. Мана// Вестник Красноярского госу-
дарственного университета. Красноярск, 2006. С.138-144.
3. Иванов Н.Н. Плоскостной смыв: методическое пособие по курсу «Геоморфология с основами геоло-
гии четвертичных отложений» для студентов 2 курса геолого-географического факультета специ-
альности (013600). Ростов н/Д, 2007.
4. Молчанов А.А. Оптимальная лесистость. URL: sunrose.urc.ac.ru/les/41222282.html, свободный. Загл.
с экрана (дата обращения: 06.03.2016).
139
Введение
Природный парк «Кондинские озера» был организован в 1995 года для охраны системы
озер Аран-Тур, Пон-Тур и Ранге-Тур, которые относятся к речному бассейну р. Конда, для со-
хранения зональных среднетаежных лесных и болотных ландшафтов и памятников археологии
(300 объектов). Статья 18 Федерального закона от 14.03.1995 г. № 33-ФЗ «Об особо охраняе-
мыхприродных территориях» определяет природные парки как особо охраняемые природные
территории «…регионального значения, в границах которых выделяются зоны, имеющие эко-
логическое, культурное или рекреационное назначение…» [Федеральный…, 1995]. На основа-
нии этого при создании схемы функционального зонирования природного парка были выделе-
ны рекреационные зоны, на которых осуществляется организованный отдых населения
городов Югорск и Советский (на 2016 г. численность населения составляла 36734 чел. и 29179
чел. соответственно). Рекреационные услуги достаточно разнообразны. В пределах зон рекреа-
ции организован оздоровительный отдых (купально-пляжный, сбор грибов, ягод, лекарствен-
ных растений), спортивный туризм (спортивная и любительская охота, рыбная ловля), эколо-
гический туризм в специально отведенных местах.
Лесные сообщества, в которых производится основной сбор ягод и грибов — это сосновые
и мелколиственно-сосновые леса на террасовых поверхностях и елово-кедрово-сосновые леса,
встречающиеся в основном в долинах рек Лемья, Еныя. Наиболее продуктивными в природ-
ном парке по данным исследований урожайности дикоросов считаются сосняки бруснично-
лишайниковые, сосняки бруснично-зеленомошные и сосняки кустарничково-зеленомошные.
Урожайность дикорастущих ягод меняется в разные годы, но в целом достаточно высокая (в
наиболее урожайные годы продуктивность брусники составляет 150-170 кг/га).
Воздействие, которое оказывают рекреанты при сборе ягод на травяно-кустарничковый и
мохово-лишайниковый ярусы, выражается в форме вытаптывания, обрывания побегов, меха-
нического повреждения стволов деревьев. Вытаптывание наиболее сильно сказывается в сухие
годы на лишайниковом покрове в сосняках бруснично-лишайниковых. Рекреационная нагруз-
ка на такие лесные сообщества при бездорожной и добывательской рекреации [Тарасов, 1986;
Сериков, 2004] по подсчетам В.П. Чижовой составляет в сосняках бруснично-лишайниковых
до 20 чел./га в сутки, в сосняках бруснично-зеленомошных и кустарничково-зеленомошных от
20 до 50 чел./га в сутки [Чижова, 1977].
В сосняках чернично-зеленомошных обычно происходит сбор черники, в сосняках кустар-
ничково-сфагновых собирают голубику. Эти сообщества по рекреационной нагрузке соответ-
ствуют брусничным лесам.
По берегам оз. Ранге-Тур развиты большие массивы верховых болот, которые богаты клюк-
вой и являются основными местами сбора этой ягоды. Посещаемость этих участков осенью вы-
сокая (до 50 чел/га в сутки). Влияние рекреантов на растительность болот проявляется в вытап-
тывании, нарушении репродуктивных побегов. Более сильное нарушение состояния
растительности и более медленное восстановление отмечается после осенних сборов клюквы,
когда наплыв рекреантов максимальный. По данным М.С. Боч [1979] наиболее устойчивы к вы-
таптыванию гряды (на них обычны основные заросли клюквы). Мочажины, по которым обычно
идут рекреанты, переносят вытаптывание хуже — максимальное число проходов составляет 20.
Для спортивного туризма (рыбная ловля) рекреационные зоны выделены в районе озер Ран-
ге-Тур, Аран-Тур, Пон-Тур, рек Лемья, Окуневая и Еныя. В этих местах обустроены для рыбаков
стоянки, что ограничивает радиус антропогенного воздействия на растительность. На террито-
рии парка насчитывается около 70 стоянок, которые неравномерно распространены на террито-
рии парка, и общая площадь которых составляет примерно 0,3-0,4% от общей площади парка.
Купально-пляжный оздоровительный отдых осуществляется на озере Аран-Тур. Берег озе-
ра, сложенный песчаными почвами и покрытый сосновыми травяно-зеленомошными и сосно-
выми травяными лесами в сочетании с луговыми сообществами, представляет очень живопис-
ное место для отдыха с детьми (озеро мелководное). Посещения особенно многочисленны
летом в субботу-воскресенье до 90 чел./га и более. Для пляжного отдыха обустроены места
140
отдыха, места для кострищ, мусоросборники. Влияние отдыхающих на растительность осо-
бенно заметно по берегам водоемов и прилегающих участках. Наименьшую рекреационную
нагрузку испытывает заболоченная часть территории в связи с наименьшей привлекательно-
стью ландшафтов для отдыхающих и отсутствием дорог.
Методика исследования
Детальная оценка состояния растительности проводилась на ключевых участках в районах
пляжей озера Аран-Тур. Общая площадь изученной территории составила около 70 га, на ко-
торой было исследовано около 60 сообществ, находящихся на разных стадиях дигрессии.
На изучаемых территориях были выделены стадии дигрессии согласно методике Н.С. Ка-
занской [1977] и дополнены коэффициентом измененности И.В. Эмсиса [1989] (1).
I
KP P
i i m
(1)
n
где I — коэффициент измененности; Кi — коэффициент существенности признака; Рi — выра-
жение 1-го наиболее существенного признака в баллах; Рт — выражение 1-го менее сущест-
венного признака в баллах; п — количество признаков.
По результатам проведенных исследований, исходя из выделяемых нами пяти стадий рек-
реационной дигрессии, мы разработали новые градации коэффициента измененности, несколь-
ко отличные от градаций И.В. Эсмиса (табл. 1).
Таблица 1
Взаимосвязь коэффициента измененности сo стадиями рекреационной дигрессии и классом изме-
нений лесных выделов
Коэффициент измененности Стадия рекреационной дигрессии Класс изменений
0,0 - 0,70 1 Условно-ненарушенные;
0,71 - 0,99 2 Слабо нарушенные;
1,0 - 1,50 3 Нарушенные;
1,51 - 1,90 4 Сильно нарушенные;
>1,90 5 Деградированные
141
онного периода. В весеннее время эти луга длительное время остаются под водой. В связи
с этим для большинства рекреантов такие сообщества не представляют большой ценности,
и нарушения отмечаются фрагментарно на пляжах и рыбацких стоянках. В местах наиболее
удобных подходов к воде луга практически полностью отсутствуют. Максимальное значение
коэффициента измененности составило 1,78 в прибрежной зоне пляжа (среднее для всей
группы — 0,7).
Березово-осиновые, сосново-березовые с ивой сфагновые и сфагново-долгомошные леса и
кустарниковые сообщества сменяют луговые сообщества по мере удаления от уреза воды.
В весеннее время такие сообщества также подвергаются подтоплению. Эти леса не представ-
ляют высокой эстетической или утилитарной ценности, в силу высокой сомкнутости кустар-
никового яруса и обильного подроста часто характеризуются низкой степенью проходимости.
Поэтому воздействие на такие сообщества ограничивается замусоренностью и редким механи-
ческим повреждением подроста и молодых деревьев (ветви срезают на веники, удилища, пере-
кладины для костра и т. п.), коэффициент измененности варьирует от 1,0 до 1,37.
Сосновые кустарничково-долгомошные и зеленомошные леса имеют широкое распро-
странение на территории парка, в том числе в зоне интенсивной рекреационной нагрузки. Со-
гласно полученным данным именно они испытывают наиболее интенсивное и разнообразное
воздействие со стороны рекреантов. Сообщества вышеназванной группы приурочены к более
дренированным местообитаниям побережий озер и к нижней части склонов минеральных ост-
ровов. В пределах нарушенных участков таких лесов сосредоточены основные места размеще-
ния рекреантов. Растительный покров практически полностью уничтожается или сменяется
ассоциациями луговых и сорных трав. Корни деревьев обнажены, стволы имеют сильные ме-
ханические повреждения, сомкнутость крон снижается. На начальных стадиях дигрессии такие
леса характеризуются увеличением площади тропиночной сети и внедрением сорных или лу-
говых видов вдоль наиболее старых и широких тропинок. Для этой группы характерен наи-
больший разброс значений коэффициента измененности от 0,3 до 2,47.
Сосновые бруснично-зеленомошно-лишайниковые и лишайниковые леса располагаются
на наибольшем удалении от уреза воды на высоких пологоволнистых участках побережий.
Достаточная удаленность этих сообществ от пляжей, способствует сохранению этих лесов в
пределах 1-3 стадий рекреационной дигрессии, несмотря на их крайне низкую устойчивость к
различного рода нарушениям, в первую очередь к вытаптыванию. Ущерб, наносимый лишай-
никовому покрову в периоды массового сбора дикоросов может быть значительным, но чаще
всего в этот период наблюдается сырая погода, и насыщенные водой тела лишайников меньше
подвержены разрушению. Брусника, благодаря способности к вегетативному размножению,
легко переносит механические повреждения стебля, обрывание, но при уплотнении почвы ее
проективное покрытие снижается.
В ходе аналитического исследования было отмечено, что не все сообщества одинаково
подвержены изменению. Наиболее изменены долгомошные и зеленомошные сообщества, ме-
нее изменены лишайниковые сообщества.
ЛИТЕРАТУРА
1. Боч М.С., Мазинг В.В. Экосистемы болот СССР. Л.: Наука, 1979. 188 с.
2. Казанская Н.С., Ланина В.В., Марфенин Н.Н. Рекреационные леса. М.: Лесн. пром-сть, 1977.
3. Сериков М.Т. Основы лесоустройства рекреационных лесов: учеб. пособие. Воронеж: Воронеж. гос.
лесотехн. акад., 2004.
4. Тарасов А.И. Рекреационное лесопользование: учебное пособие. М.: Агропромиздат, 1986. 176 с.
5. Федеральный закон от 14.03.1995г. №33-ФЗ «Об особо охраняемых природных территориях» (с изм.
и доп.) URL:http://base.garant.ru/10107990/ (дата обращения 02.08.2017).
6. Чижова В.П. Рекреационные нагрузки в зонах отдыха. М.: Лесная промышленность, 1977. 49 с.
7. Эмсис И.В. Рекреационное использование лесов Латвийской ССР. Рига: Зинатне, 1989. 133 с.
142
åÖíéÑéãéÉàü éñÖçäà à äÄêíéÉêÄîàêéÇÄçàü åÖêáãéíçé-
ùäéãéÉàóÖëäéÉé ëéëíéüçàü ãÄçÑòÄîíéÇ íûåÖçëäéÉé ëÖÇÖêÄ
Зотова Л.И.
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия,
zotlar@mail.ru
143
облегчения картографирования проводится экспресс-оценка столь разнородных показателей с
выведением интегральных индексов, как то: коэффициент мерзлотной устойчивости — КМУ,
экологической опасности — КЭО, коэффициент опасности — Ко и пр. [Тумель, Зотова, 2017].
Процедура оценки с помощью этих индексов следующая. Отбирается ряд литокриогенных
и биотических факторов, которые определяют активизацию криогенных процессов и ресурсный
потенциал территории. Далее составляется таблица балльных интервалов для каждого оценоч-
ного фактора. В соответствии с таблицей каждому ландшафту присваивается соответствующий
балл с целью выведения интегрального «суммарного» индекса опасности. С учетом градаций
этих расчетных индексов ландшафты ранжируются по уязвимости к освоению. В итоге состав-
ляются ГИС-карты мерзлотно-экологического содержания, как то: карты потенциальной устой-
чивости ландшафтов к механическим нарушениям; карты геоэкологических ситуаций; карты
мерзлотно-экологического состояния; карты природно-ресурсного и природоохранного рай-
онирования.
В крупномасштабных исследованиях целесообразно использовать многофакторный корре-
ляционный анализ оценочных факторов, который, во-первых, позволяет оценивать их значи-
мость и, во-вторых, приближает качественную оценку к количественной. Во всех случаях тра-
диционно используют экспертные баллы, которые либо просто складывают, либо выводят
среднее арифметическое (реже — среднее геометрическое), либо используют расчетно-
статистические методы. Баллы — это сравнительно-качественная оценка, которая дает воз-
можность численного сопоставления и качественных, и количественных характеристик. Не-
достаток — субъективизм при выборе показателей и при построении шкалы ранжирования, а
также отсутствие у баллов некой размерности. В целях совершенствования экспертных оценок
в геоэкологических исследованиях следует устанавливать единую размерность пофакторных
баллов, используя интервальную 100 процентовую шкалу [Зотова, 2011].
На примере тестовых участков, расположенных в пределах Ямбургского газоконденсатно-
го месторождения показана процедура выбора оцениваемых факторов, способ сопоставления и
ранжирования пофакторных баллов, экодиагностика мерзлотно-экологических ситуаций с уче-
том видов и интенсивности антропогенных нарушений механического характера.
Формирование опасных геоэкологических ситуаций основано на сопоставлении потенциа-
ла устойчивости ландшафта к нарушениям с интенсивностью совокупной антропогенной на-
грузки. Под устойчивостью в данном случае понимается способность противостоять техноген-
ной активизации криогенных процессов наряду с изменениями самих природных комплексов,
которые могут привести к необратимому ухудшению экологической обстановки и недопусти-
мым деформациям инженерных сооружений [Тумель, Зотова, Гребенец, 2008]. Для криолитозо-
ны наиболее существенны механические нарушения, которые возникают в ходе возведения и
эксплуатации инженерных объектов и добычи полезных ископаемых — прокладка линейных
коммуникаций, сооружение кустовых площадок, бурение скважин, разработка карьеров и т. д.
К механическому виду нарушений следует отнести и столь характерный для Севера вид антро-
погенного воздействия, как выбивание, стравливаемость оленьих пастбищ вследствие перевы-
паса, а также вырубка лесов, гари. Все эти нарушения активизируют развитие термокарста, со-
лифлюкции, дефляции, способствуют расширению заболоченных площадей.
Для оценки формирования различных геоэкологических ситуаций строится таблица-
матрица, по горизонтальной оси — группы устойчивости в соответствии с градациями вычис-
ленных индексов, а по вертикали — категории нагрузки [Зотова, Королева, Дедюсова, 2007].
Категории антропогенной нагрузки ранжируется по типам и видам механических нарушений,
остаточной оленеемкости, скорости восстановления растительности, доле нарушенных земель.
Тип возможной ситуации определяется по сумме баллов в каждой ячейке матрицы на основе
экспертной оценки характера проявления экзогенных процессов (по скорости развития опасных
криогенных процессов и площади пораженной ими территории). В итоге, все ячейки объединя-
ются в четыре группы, формируя типы геоэкологических ситуаций согласно нормативным
документах Минприроды РФ по охране природы: относительно удовлетворительная, напряжен-
ная, критическая, кризисная [Геоэкология криолитозоны, 2014]. Каждая ситуация характеризует-
ся определенным набором экзогенных процессов разной интенсивности и, соответственно, имеет
свой спектр природоохранных мероприятий и ограничений хозяйственного использования.
144
Таким образом, на картах мерзлотно-экологических ситуаций показаны не только ареалы
проявления криогенных процессов (представляющих опасность для функционирования инже-
нерных сооружений), но и отражено ресурсно-биотическое состояние природных комплексов
(в первую очередь — оленьих пастбищ). Последнее направлено на определение компенсаци-
онных выплат за возможное отчуждение пастбищепригодных земель и, в целом, на выработку
грамотной стратегии управления природопользованием в области вечной мерзлоты.
ЛИТЕРАТУРА
1. Зотова Л.И. Теоретические и прикладные аспекты экспертной геоэкологической оценки опасности
хозяйственного освоения в рамках новой образовательной программы. Материалы Четвертой кон-
ференции геокриологов России, МГУ имени М.В. Ломоносова, Т.3. Часть 9. 2011. С. 224-231.
2. Зотова Л.И., Королева Н.А., Дедюсова С.Ю. Оценка и картографирование кризисных экологических
ситуаций на территориях газопромыслового освоения в криолитозоне. // Вестник Моск. ун-та. Сер. 5
«География», 2007. №3. С. 54-59.
3. Тумель Н.В., Зотова Л.И. Геоэкология криолитозоны : учебное пособие для бакалавриата и магист-
ратуры. 2-е изд., испр. и доп. М. : Издательство Юрайт, 2017. 220 с.
4. Тумель Н.В., Зотова Л.И., Гребенец В.И. Концепция устойчивости криогенных ландшафтов / Гео-
графические научные школы Московского университета. Под ред. акад. Н.С. Касимова и др. М.: Из-
дательскийдом «Городец», 2008. С. 139-144.
5. Tumel N.V., Zotova L.I. Cryolithozone Geosystems Response on Anthropogenenic Impacts. International
Conference on ARCTIC, SUBARCTIC: MOSAIC, CONTRAST, VARIABILITY OF THE
CRYOSPHERE .Melnikov, V.P., Drozdov, D.S. (ed), Tyumen, RUSSIA, 2015. С. 379-382.
145
accumulative location) suffer the highest risk. There are open-casts, anthropogenic water objects and
agricultural land (arable land) within the key area.
We can conclude that the significant part of the study area (approximately 30%) is exposed to
landscape-ecological risk and the remainder is potentially dangerous because of the development of
adverse natural processes.
Введение
Одной из актуальных задач современной физической географии является изучение и оцен-
ка природных и техногенных рисков урбанизированных районов, испытывающих в результате
коренной перестройки территориального и экономического развития страны значительную
трансформацию геосистем. Анализ ландшафтно-экологического риска необходим при прове-
дении комплексных исследований по установлению различных природных и техногенных
опасностей, определению их качественных и количественных характеристик, анализу степени
допустимости и приемлемости риска и принятию решений по его снижению и контролю. Во
многих случаях анализ опасных процессов в одном из компонентов геосистемы, например, ли-
тогенной основе, является ядром ландшафтно-экологических исследований, поскольку техно-
генные изменения в морфолитосистеме влекут за собой повышение уровня других видов рис-
ков: гидроклиматических, геохимических, геологических и др. [Осинцева и др., 2014].
Нами проведены оценки эколого-геохимического и интегрального ландшафтно-экологи-
ческого рисков на основе картографирования элементарных природных, природно-антро-
погенных и антропогенных комплексов ключевого участка в бассейне р. Басандайки юго-
востока Томской области.
Объект и методы исследования
Исследуемый ключевой участок в бассейне р. Басандайки, является наиболее заселенным
и освоенным в хозяйственном отношении. Здесь расположены крупные старинные села: Луча-
ново, Белоусово, Богашево, Петухово, Басандайка, Аникино; большие массивы садоводческих
товариществ, пастбища и пашни. На протяжении последних десятилетий отмечается усиление
антропогенного давления — строительство коттеджных поселков, дорог, линий ЛЭП, рекреа-
ционных объектов. Строительство и распашка сопровождаются накоплением антропогенных
геологических отложений, изменением рельефа, перераспределением поверхностного стока и
др. Доля антропогенных ландшафтов составляет примерно 42% от площади исследуемого рай-
она [Квасникова, Каширо, 2014].
Морфологическая структура ландшафтов территории определена в 2003 году, в 2010-2012
и 2015-2016 гг. на территории ключевого участка нами проведены повторные исследования
пространственного расположения элементарных геохимических ландшафтов. Геохимические
ландшафты образуют парагенетические ассоциации неравномерно сочетающихся элементар-
ных ландшафтов, связанных между собой миграцией химических элементов. Элементарный
геохимический ландшафт представляет определенный тип местности с однородными компо-
нентами — рельефом, почвами, растительностью и климатом. Все эти условия создают опре-
деленную разность почвы и свидетельствуют об одинаковом развитии взаимодействия между
горными породами и организмами. Ландшафтно-геохимический подход позволяет по одной
методике оценить территорию, представленную природными и антропогенными ландшафтами.
Результаты и выводы
Одним из факторов формирования ландшафтно-геохимической среды, влияющей на ха-
рактер размещения и миграцию химических элементов, является расчлененность рельефа.
Исследуемая территория характеризуется расчлененным рельефом, развита густая речная сеть
(р. Басандайка с притоками). Приречные склоны водораздельной равнины осложнены балками,
оврагами, а в центральных ее участках развиты западины, глубиной 0,5-3 м. Суммарное гори-
зонтальное расчленение рельефа (реками, балками) не одинаково: в восточной части, близ
устья р. Басандайки горизонтальное расчленение изменяется от 0,7 до 1,3 км/км2, по направле-
нию к истоку расчленение увеличивается, в западной части бассейна часто встречаются участ-
ки с расчленением до 2 км/км2. Участки с максимальным расчленением — 1,5-2 км/км2 — на-
блюдаются в верхних частях склонов междуречий Басандайки — Ушайки и Басандайки —
Тугояковки [Каширо и др., 2012].
146
Различное содержание химических элементов в ландшафтах в значительной степени зави-
сит от форм макро- и микрорельефа. Наличие склонов способствует миграции, а их крутизна,
форма и протяженность влияют на интенсивность перемещения химических элементов. На
возвышенных участках почвы обеднены химическими элементами, здесь встречаются, глав-
ным образом, элементы, характеризующиеся слабой миграционной подвижностью. В пони-
женных участках рельефа содержание элементов увеличивается.
Нами в пределах исследуемой территории было выделено шесть типов элементарных гео-
химических ландшафтов: элювиальный, трансэлювиальный, элювиально-аккумулятивный, су-
пераквальный, аккумулятивно-элювиальный, транссупераквальный. Доминирующим типом
является трансэлювиальный, на его долю приходится примерно 60% ключевого участка [Квас-
никова, 2003].
Для определения эколого-геохимического риска была применена методика балльной оцен-
ки. В качестве критериев нами учитывались вид элементарного ландшафта и его местоположе-
ние в пределах ландшафтно-геохимической катены. Последний показатель очень важен, так
как он определяет интенсивность механической миграции химических элементов, в том числе
являющихся загрязнителями окружающей среды. Также принималось во внимание соотноше-
ние природных и антропогенных комплексов, возможность вторичного загрязнения ландшаф-
тов от техногенных источников и в результате активизирования природных процессов. Резуль-
таты оценки были отражены на карте эколого-геохимического риска (рис. 1).
147
также элювиально-аккумулятивные элементарные ландшафты нижних частей склонов террас,
междуречья и балок, где существует опасность загрязнения водотоков.
Балочное расчленение на исследуемой территории увеличивается в направлении с востока
на запад, что определяет аналогичное изменение суммарного расчленения территории.
В западной и центральной частях равнины доминируют значения от 0,3-0,6 км/км2 до 1,5-
1,8 км/км2 (3-4 балки на 1 км2) [Каширо, Жилина, Васильева, Евсеева]. Глубина балок местами
достигает 15-20 м. Довольно часто в их устьевых частях вскрываются грунтовые воды, напри-
мер, у с. Лучаново, в районе Таловских известковых чаш и др. Эти воды разгружаются на по-
верхности первой надпойменной террасы и поймы р. Басандайки. Поступление загрязняющих
веществ по днищам балок будет способствовать загрязнению грунтовых и поверхностных вод.
Кроме того, в зоне высокого риска находятся трансэлювиальные элементарные ландшаф-
ты — преимущественно крутые склоны междуречья, примыкающие ко второй террасе
р. Басандайки, расположенные на юго-западе исследуемого района. Крутизна склонов здесь
колеблется от 0 до 25. В настоящее время эти склоны, заросшие лугово-кустарниковой расти-
тельностью, подвергаются сильному антропогенному воздействию. В пределах бассейна рас-
пахиваются склоны крутизной от слабопологих (0-1) до довольно крутых (7-9). Появляются
многочисленные лесные тропы и дороги рекреационного назначения. На месте тропинок унич-
тожается растительность, и наблюдаются первые признаки дорожной эрозии. В целом участки
сильного эколого-геохимического риска составляют 11,5% от всей площади исследуемого рай-
она. Несмотря на то, что зона с высоким эколого-геохимическим риском занимает незначи-
тельную часть исследуемого района, элементарные ландшафты, входящие в эту зону имеют
важное природоохранное значение.
Зона среднего экологического риска (1 балл) включает преимущественно трансэлювиаль-
ные, и аккумулятивно-элювиальные элементарные ландшафты. Это в основном пологие скло-
ны 1 и 2 надпойменных террас, междуречной равнины занятые пашнями, пастбищами, садо-
выми участками, достаточно удаленные от речной долины и не имеющие с водотоками
непосредственной связи. При интенсивном техногенном воздействии не исключена вероят-
ность прорыва катены и ее смыкания с трансаквальными системами. На долю ландшафтов
среднего экологического риска приходится 30% исследуемой территории.
Зона пониженного экологического риска (0 баллов) соответствует элювиальным агро-
ландшафтам вершинных поверхностей междуречной равнины, трасэлювиальным ландшафтам
с лесной и луговой растительностью. Они удалены от речных долин, катены здесь закрытые.
К тому же эти ландшафты имеют достаточно высокий потенциал самоочищения, поскольку в
них хорошо развит почвенно-растительный покров, формирующий площадной сорбционный
барьер. Площадь это зоны составляет примерно 58% от площади всей исследуемой террито-
рии. При общем благоприятном фоне в них имеется «слабое звено» — суффозионно-
просадочные депрессии на хорошо дренированных участках. Эти аккумулятивно-элювиальные
элементарные ландшафты служат местными геохимическими барьерами, в которых могут на-
капливаться тяжелые металлы и другие загрязняющие вещества.
Интегральная оценка экологического риска производилась путем наложения карт эколого-
геохимического риска и риска развития эрозионных процессов на ключевом участке (послед-
няя выполнена Осинцевой, Квасниковой в 2014 г.). Итогом выполненной работы стала карта
«Интегральная оценка экологического риска» (рис. 2).
Ноль баллов (очень слабый риск) присваивался элементарным геохимическим ландшаф-
там, занятым естественной растительностью, с крутизной склонов до 3° (элювиальные место-
положения). В один балл (слабый риск) оценивались природные и антропогенные ландшафты
(пастбища, садовые участки), расположенные на пологих склонах (3-5°) и занимающие трансэ-
лювиальное и аккумулятивно-элювиальное местоположение в пределах геохимической кате-
ны. На долю этой зоны приходится большая часть исследуемого района — 37,6% . Два и три
балла (умеренный и сильный риск) присваивался возделываемым агроландшафтам (пашням),
садовым участкам, населенным пунктам, лесам занимающих трансэлювиальное положение
(крутизна склонов свыше 5), балкам, пойменным участкам. Больше всего таких ландшафтов
расположено в юго-западной и северо-восточной частях исследуемого района. Наивысший
риск (4 балла) получили карьеры, аквальные ландшафты (пруды антропогенного происхожде-
148
ния) и сельскохозяйственные земли (пашни), расположенные в нижней части катены (элюви-
ально-аккумулятивное местоположение).
Анализируя выполненную работу, можно сделать вывод, что значительная часть иссле-
дуемой территории (примерно 30%) подвержена ландшафтно-экологическому риску, а осталь-
ная часть является потенциально опасной для развития неблагоприятных природных процес-
сов (геоморфологических, геохимических), неизбежно возникающих в результате активизации
хозяйственной деятельности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Каширо М.А., Жилина Т.Н., Васильева М.С., Евсеева Н.С. Эколого-геоморфологические исследова-
ния бассейна р. Басандайки (Томская область) // Вестник ТГУ, 2012. № 362. С. 184-188.
2. Квасникова З.Н. Геохимические ландшафты Томь-Яйского междуречья (в пределах Томской облас-
ти): автореф. дис. … канд. геогр. наук. Томск, 2003. 20 с.
3. Квасникова З.Н., Каширо М.А. Эколого-геохимическая оценка почв бассейна р. Басандайки (юго-
восток Томской области) // Бассейновые территории: проблемы и пути их решения: материалы
II Международной научно-практической конференции. Ишим, 28 мая 2014 г. Ишим, 2014. С. 85-88.
4. Осинцева Н.В., Квасникова З.Н., Евсеева Н.С. Риск развития эрозионных процессов на западном
склоне Томь-Яйского междуречья // География и природные ресурсы, 2014. № 2. С. 86-90.
149
éíêÄÜÖçàÖ íêÄçëîéêåÄñàà ãÄçÑòÄîíéÇ
ÉéêéÑëäàï íÖêêàíéêàâ Ç åéêîéãéÉàóÖëäàï éëéÅÖççéëíüï
èêéîàãÖâ èéóÇ (çÄ èêàåÖêÖ „. íûåÖçú)
Константинова Е.Ю.
Тюменский государственный университет, Тюмень, Россия, konstantliza@gmail.com
150
В соответствии с физико-географическим районированием Тюменской области [1973] рас-
сматриваемая территория относится к Тюменскому району Туринской подпровинции Тавдин-
ской провинции подзоны мелколиственных осиново-березовых лесов.
Естественные ландшафты территории представлены сосновыми лесами на подзолах и под-
бурах, сформированными на субаэральных песчаных отложениях высоких террас Туры, оси-
ново-березовыми и березовыми колками на серых лесных осолоделых почвах и разнотравными
лугами на серых лесных на плакорах на супесчаных отложениях, заливными лугами пойм на
аллювиальных темногумусовых почвах, осоково-гипновыми болотами на торфяных эутроф-
ных почвах.
Наряду с естественными ландшафтами, в условиях города распространены антропогенно-
преобразованные ландшафты. Их возникновение и развитие во многом определяются историей
и интенсивностью урбанизации, типом землепользования.
Специфика изменений ландшафтов городской территории в контексте интенсивной
урбанизации
История города насчитывает 430 лет. Город Тюмень основан в 1586 г. как острог, до сере-
дины XIX в. существовал как крупный транспортный и торговый узел. В конце XIX в. появи-
лись первые производства. Начало промышленного роста связано с эвакуацией в военное вре-
мя ряда мощных промышленных предприятий, однако активная урбанизация территории
совпала с началом освоения крупных месторождений нефти и газа севера области в период с
конца 60-х XX в. и продолжается по настоящее время. Интенсивность урбанизации можно
оценить, обратившись к статистическим данным. Так, только за последние 15 лет численность
населения увеличилась почти в 1,5 раза, площадь города более чем в 3 раза (рис. 1). По состоя-
нию на 1 января 2016 г. численность населения составляет 720,6 тыс. чел., площадь —
0,7 тыс. км2 [Города Тюменской области…, 2016]. Стабильно растет число предприятий и ор-
ганизаций (рис. 1), открываются новые крупные производства.
В пределах города выделяются жилые, общественно-деловые, производственные зоны, зо-
ны инженерной и транспортной инфраструктур, зоны сельскохозяйственного использования,
зоны рекреационного назначения, зоны особо охраняемых территорий, зоны специального на-
значения, зоны размещения военных объектов и иные зоны [ст. 35, Градостроительный кодекс
РФ, 2004]. Интенсивная урбанизация сопровождается высокими темпами строительства жилых
кварталов, развитием транспортной инфраструктуры, увеличением площади производствен-
ных территорий. Увеличение площади застроенных территорий происходит, как правило, за
счет изменения вида использования земельных участков в составе зон сельскохозяйственного
использования. Антропогенная деятельность приводит к существенным изменениям исходных
природных ландшафтов. В антропогенез вовлекаются, в том числе, отдельные компоненты
ландшафта, такие как почвы, попадающие под воздействие качественно нового фактора поч-
вообразования — антропогенной деятельности.
Рис. 1. Интенсивность урбанизации г. Тюмень за период 2002-2016 гг. (по данным Росстата [Социально-
экономическая…, 2016]): слева — динамика изменения численности населения и площади городской
территории; справа — динамика изменения количества организаций и предприятий
151
Антропогенная деятельность как фактор почвообразования проявляется в косвенном воз-
действии, состоящем в модификации факторов почвообразования, и прямом, заключающемся
в подкислении, подтоплении, нарушении почвенного профиля, конструировании почвенного
профиля, подобного естественному [Апарин, Сухачева, 2015]. Рассмотрим подробнее прямое
воздействие антропогенного фактора, наиболее выраженного в морфологическом строении
профилей антропогенно–преобразованных почв.
Особенности морфологического строения профилей почв под прямым антропоген-
ным воздействием
Полевые работы проводились в период с июня по сентябрь 2016 г. в пределах границ насе-
ленного пункта г. Тюмень, включающей как территории плотной городской застройки, так и
сопутствующие земли сельскохозяйственного и прочего назначения. Объектом рассмотрения в
данной работе являются антропогенно-измененные почвы города Тюмени. Описание и диагно-
стика горизонтов и признаков проводилось на основе «Классификации и диагностики почв
России» [2004] с учетом предложений по введению городских почв в систему классификации
почв России [Прокофьева и др., 2014].
Процесс прямого антропогенного воздействия вызывает 4 типа изменения почвенного
профиля: перемешивание почвенных горизонтов, срезание части профиля, погребение почвы и
«конструирование» нового профиля [Апарин, Сухачева, 2014]. Направленность и интенсив-
ность процессов антропогенного воздействия в почвах различных функциональных зон города
неравномерны. Характер данных изменений соответствуют степени трансформации земле-
пользования в каждой конкретной функциональной зоне, и, соответственно, выраженности
перехода от естественных к антропогенным ландшафтам.
Перемешивание почвенных горизонтов встречается в профиле почв различных функцио-
нальных зон. Наиболее частым проявлением является перемешивание верхних горизонтов при
вспашке агропочв, при сведении растительности и выравнивании поверхности при строитель-
стве объектов в селитебных и промышленных зонах. Формируются турбированные горизонты
с характерным пятнистым рисунком, морфонами нижележащих горизонтов. Так, например, в
темно-сером среднесуглинистом плотном горизонте UR, содержащим щебень и строительный
мусор, на глубине 7-22 встречается рыжий тяжелосуглинистый морфон нижележащего гори-
зонта (рис 2а).
Срезание поверхностных почвенных горизонтов встречается достаточно часто во всех
функциональных зонах. Происходит за счет дефляции или эрозии, вызванной сведением рас-
тительного покрова, прокладкой грунтовых дорог и др., либо при механическом удалении
горизонта при планировании участка под строительство. Верхний органогенный горизонт
исчезает, на поверхность выходит срединный горизонт, образуется абрадированная почва
(рис. 2б).
Погребение почв и почвенных горизонтов под слоем привнесенного материала происходит
при планировании участков под застройку в селитебных и промышленных зонах. При разме-
щении объектов транспортной и инженерной инфраструктуры происходит погребение почв
под асфальтом. Рассмотрим первый случай. В почвенном профиле выделяется верхний техно-
генный горизонт-слой искусственного материала (TCH), слабо затронутый процессами почво-
образования, со значительным количеством бытового и строительного мусора, и нижележащий
органогенный горизонт (рис. 2в).
В пределах урбанизированной территории, особенно в границах селитебной и промыш-
ленной зон, широко распространены искусственно созданные или «сконструированные» поч-
вы. Такие почвы часто встречаются в жилых микрорайонах современной многоэтажной за-
стройки, в коттеджных поселках, точечной застройки в историческом центре города при
благоустройстве придомовых территорий: газонов, клумб, скверов и т. д. На естественный ми-
неральный горизонт или искусственный техногенный слой привносится компостный материал
(рис. 2г), как следствие, образуется маломощное техногенное поверхностное образование, не
затронутое почвообразованием.
152
Рис. 2. Функциональные зоны и проявления антропогенного воздействия в профилях городских почв:
а — перемешивание горизонтов в урбаноземе промышленной зоны (Матмассы, 57°11′33,7″N,
65°38′55,5″E); б — срезание горизонта в абрадированном урбодерново-подбуре рекреационной зоны
(Чертова поляна, 57°13′12,5″N, 65°29′58,9″E); в — погребение культорозема в селитебной зоне
(СНТ Ивушка, 57°14′03,0″N, 65°34′19,0″E); г — реплантозем в селитебной зоне
(ЖК Столичный на ул. Запольной, 57°09′03,1″N, 65°31′31,5″E)
Заключение
Интенсивная урбанизация г. Тюмени в современный период ведет к значительной транс-
формации природной среды. Активное расширение селитебных и промышленных зон проис-
ходит вследствие непрерывной застройки прилегающих территорий, бывших в сельскохозяй-
ственном использовании или естественном состоянии. Происходит трансформация
естественных ландшафтов. Данный процесс сопровождается сменой естественных почв антро-
погенно-преобразованными, которые занимают значительные площади и встречаются во всех
функциональных зонах города.
Антропогенная деятельность как фактор почвообразования проявляется в особенностях
морфологического строения почв, особенно верхнего горизонта. Прямое воздействие приводит
к перемешиванию верхних почвенных горизонтов, погребению естественных и антропогенно-
преобразованных органогенных горизонтов, появлению срединных горизонтов на поверхности
или сведению почвы, созданию новых горизонтов и почв.
Таким образом, особенности морфологического строения почв являются репрезентатив-
ным источником информации об истории трансформации ландшафтов городских территорий в
связи с характером и масштабом хозяйственной деятельности человека.
ЛИТЕРАТУРА
1. Апарин Б.Ф., Сухачева Е.Ю. Классификация городских почв в системе российской и международной
классификации почв // Бюллетень Почвенного института им. В.В. Докучаева. 2015. Вып. 79. С. 53-72.
153
2. Апарин Б.Ф., Сухач