Опера Римского-Корсакова «Царская невеста»

В основу оперы «Царская невеста» положена одноименная драма русского поэта, переводчика и
драматурга Л. А. Мея (1822—1862). Еще в 1868 году по совету Балакирева Римский-Корсаков
обратил внимание на эту пьесу. Однако к созданию оперы на ее сюжет композитор приступил
лишь тридцать лет спустя.

Сочинение «Царской невесты» было начато в феврале 1898 года и закончено в течение 10
месяцев. Премьера оперы состоялась 22 октября (3 ноября) 1899 года в московском театре
частной оперы С. И. Мамонтова.

Действие «Царской невесты» Мея (пьеса написана в 1849 году) происходит в драматичную эпоху
Ивана Грозного, в период жестокой борьбы царской опричнины с боярством. Эта борьба,
способствовавшая объединению русского государства, сопровождалась многочисленными
проявлениями деспотизма и произвола. Напряженные ситуации той эпохи, представители
различных слоев населения, жизнь и быт московской Руси исторически правдиво обрисованы в
пьесе Мея.

В опере Римского-Корсакова сюжет пьесы не претерпел сколько-нибудь существенных

изменений. В либретто, написанное И. Ф. Тюменевым (1855—1927), вошли многие стихи драмы.
Светлый, чистый образ Марфы, невесты царя, — один из наиболее обаятельных женских образов
в творчестве Римского-Корсакова. Марфе противостоит Грязной — коварный, властный, не
останавливающийся ни перед чем в осуществлении своих замыслов; но Грязной обладает горячим
сердцем и падает жертвой собственной страсти. Реалистически убедительны образы покинутой
любовницы Грязного Любаши, юношески простосердечного и доверчивого Лыкова, расчетливо-
жестокого Бомелия. На всем протяжении оперы ощущается присутствие Ивана Грозного, незримо
определяющего судьбы героев драмы. Лишь во втором действии ненадолго показывается его
фигура (эта сцена отсутствует в драме Мея).

Музыка

«Царская невеста» — реалистическая лирическая драма, насыщенная острыми сценическими

ситуациями. При этом отличительной ее чертой является преобладание закругленных арий,
ансамблей и хоров, в основе которых лежат красивые, пластичные и проникновенно-
выразительные мелодии. Господствующее значение вокального начала подчеркивается
прозрачным оркестровым сопровождением.

Решительная и энергичная увертюра своими яркими контрастами предвосхищает драматизм

последующих событий.

В первом акте оперы взволнованный речитатив и ария («Куда ты, удаль прежняя, девалась?»)
Грязного служит завязкой драмы. Хор опричников «Слаще меду» (фугетта) выдержан в духе
величальных песен. В ариозо Лыкова «Иное все» раскрывается его лирически-нежный,
мечтательный облик. Хоровая пляска «Яр-хмель» («Как за реченькой») близка к русским
плясовым песням. Скорбные народные напевы напоминает песня Любаши «Снаряжай скорей,
матушка родимая», исполняемая без сопровождения. В терцете Грязного, Бомелия и Любаши
преобладают чувства скорбной взволнованности. Дуэт Грязного и Любаши, ариозо Любаши «Ведь
я одна тебя люблю» и ее заключительное ариозо создают единое драматическое нарастание,
ведущее от печали к бурному смятению конца акта.

Музыка оркестрового вступления ко второму акту имитирует светлый перезвон колоколов.

Безмятежно звучит начальный хор, прерываемый зловещим хором опричников. В девически
нежной арии Марфы «Как теперь гляжу» и квартете господствует счастливое умиротворение.
Оттенок настороженности и затаенной тревоги вносит оркестровое интермеццо перед
появлением Любаши; оно основано на мелодии ее скорбной песни из первого акта. Сцена с
Бомелием — напряженный дуэт-поединок. Чувством глубокой печали проникнута ария Любаши
«Господь тебя осудит». Бесшабашный разгул и молодецкая удаль слышатся в лихой песне
опричников «То не соколы», близкой по характеру к русским разбойничьим песням.

Торжественным, спокойным оркестровым вступлением открывается третий акт. Терцет Лыкова,

Грязного и Собакина звучит неторопливо и степенно. Беспечна, беззаботна ариетта Грязного
«Пускай во всем». Ариозо Сабуровой — рассказ о царских смотринах, ария Лыкова «Туча
ненастная мимо промчалася», секстет с хором исполнены мирного покоя и радости. С народными
свадебными песнями связана величальная «Как летал сокол по поднебесью».

Вступление к четвертому акту передает настроение обреченности. Сдержанная скорбь слышится в

арии Собакина «Не думал, не гадал». Напряженным драматизмом насыщен квинтет с хором;
признание Грязного образует его кульминацию. Мечтательно хрупкая и поэтичная ария Марфы
«Иван Сергеич, хочешь, в сад пойдем?» образует трагический контраст рядом с отчаянием и
исступленным драматизмом встречи Грязного и Любаши и краткого заключительного ариозо
Грязного «Страдалица невинная, прости».

Действующие лица:

ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВИЧ СОБАКИН, новгородский купец (бас)

МАРФА, его дочь (сопрано)

опричники:

ГРИГОРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ГРЯЗНОЙ (баритон)

ГРИГОРИЙ ЛУКИАНОВИЧ МАЛЮТА СКУРАТОВ (бас)

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ЛЫКОВ, боярин (тенор)

ЛЮБАША (меццо-сопрано)

ЕЛИСЕЙ БОМЕЛИЙ, царский лекарь (тенор)

ДОМНА ИВАНОВНА САБУРОВА, купеческая жена (сопрано)

ДУНЯША, ее дочь, подруга Марфы (контральто)

ПЕТРОВНА, ключница Собакиных (меццо-сопрано)

ЦАРСКИЙ ИСТОПНИК (бас)

СЕННАЯ ДЕВУШКА (меццо-сопрано)

МОЛОДОЙ ПАРЕНЬ (тенор)

ЦАРЬ ИОАНН ВАСИЛЬЕВИЧ (без слов)

ЗНАТНЫЙ ВЕРШНИК

ОПРИЧНИКИ, БОЯРЕ И БОЯРЫНИ,

ПЕСЕННИКИ И ПЕСЕННИЦЫ, ПЛЯСУНЬИ,

СЕННЫЕ ДЕВУШКИ, СЛУГИ, НАРОД.

Время действия: осень 1572 года.

Место действия: Александровская слобода.

Первое представление: Москва, 22 октября (3 нoябpя) 1899 года.

«Царская невеста» — девятая опера Н.А.Римского-Корсакова. Сюжет Л. Мея (eгo одноименная

драма была написана в 1849 году) давно занимал воображение композитора (еще в 1868 году на
эту пьесу Мея внимание композитора обратил Милий Балакирев; в то время Римский-Корсаков
остановился — тоже по совету Балакирева — на другой драме Мея — «Псковитянка» — и написал
одноименную оперу).

В основу драмы Мея положен исторический (хотя и малоизвестный) эпизод женитьбы (в третий
раз) царя Ивана Грозного. Вот что рассказывает об этой истории Карамзин в своей «Истории
Государства Российского»:

«Скучая вдовством хотя и не целомудренным, он (Иван Грозный. — А.М.) уже давно искал себе
третьей супруги... Из всех городов свезли невест в Слободу, и знатных и незнатных, числом более
двух тысяч: каждую представляли ему особенно. Сперва он выбрал 24, а после 12... долго
сравнивал их в красоте, в приятностях, в уме; наконец предпочел всем Марфу Васильеву
Собакину, дочь купца новгородского, в то же время избрав невесту и для своего старшего
царевича, Евдокию Богданову Сабурову. Отцы счастливых красавиц из ничего сделались боярами
(...) Возвысив саном, их наделили и богатством, добычею опал, имением, отнятым у древних
родов княжеских и боярских. Но царская невеста занемогла, начала худеть, сохнуть: сказали, что
она испорчена злодеями, ненавистниками Иоаннова семейного благополучия, и подозрение
обратилось на ближних родственников цариц умерших, Анастасии и Марии (...) Не знаем всех
обстоятельств: знаем только, кто и как погиб в сию пятую эпоху убийства (...) Злобный клеветник,
доктор Елисей Бомелий (...) предложил царю истреблять лиходеев ядом и составлял, как уверяют,
губительное зелье с таким адским искусством, что отравляемый издыхал в назначенную тираном
минуту. Так Иоанн казнил одного из своих любимцев Григория Грязного, князя Ивана Гвоздева-
Ростовского и многих других, признанных участниками в отравлении царской невесты или в
измене, открывшей путь хану к Москве (крымскому хану Девлет-Гирею - А.М.). Между тем царь
женился (28 октября 1572 гoдa) на больной Марфе, надеясь, по eгo собственным словам, спасти
ее сим действием любви и доверенности к милости Божией; через шесть дней женил и сына на
Евдокии, но свадебные пиры закончились похоронами: Марфа 13 ноября скончалась, быв или
действительно жертвою человеческой злобы, или только несчастною виновницею казни
безвинных».

Л. А. Мей интерпретировал эту историю, естественно, как художник, а не историк. Eгo драма не
претендует на историческую достоверность, но рисует яркие характеры в необычайно
драматичных обстоятельствах. (Притом, что Мей выводит в своей драме исторические персонажи,
он, а вслед за ним и Римский-Корсаков, допустил ошибку: он называет Григория Грязного по
отчеству Григорьевичем, полагая, что он был родным братом известноrо во времена Ивана
Грозного опричника Василия Григорьевича Грязнoгo. В действительности отчеством нашего
Грязного было Борисович, а прозвище - Большой) В опере сюжет драмы Мея не претерпел
существенных изменений, а ее драматизм неизмеримо усилился гениальной музыкой.

УВЕРТЮРА

Опера начинается увертюрой. Это развернутая оркестровая пьеса, написанная в традиционной

форме так называемого сонатного allegro, иными словами, построенная на двух основных темах:
первая («главная» партия) говорит слушателю о предстоящих трагических событиях, вторая
(«побочная» партия) — светлая певучая мелодия — создает образ Марфы, еще не знающей горя,
не испытавшей ударов судьбы. Особенность этой увертюры в том, что основные ее темы не
появляются затем в самой опере. Обычно бывает иначе: увертюра как бы анонсирует те главные
музыкальные образы, которые затем предстанут в опере; часто увертюры, хотя в операх они
звучат первыми, сочиняются композиторами в последнюю очередь или, по крайней мере, когда
уже окончательно выкристаллизовался музыкальный материал оперы.

ДЕЙСТВИЕ I

ПИРУШКА

Большая горница в доме Григория Грязного. На заднем плане низенькая входная дверь и подле
нее поставец, уставленный кубками, чарками и ковшами. На правой стороне три красных окна и
против них длинный стол, накрытый скатертью; на столе свечи в высоких серебряных
подсвечниках, солонки и сундук. На левой стороне дверь во внутренние покои и широкая лавка с
узорным полавочником; к стене приставлена рогатина; на стене висит самострел, большой нож,
разное платье и, неподалеку от двери, ближе к авансцене, медвежья шкура. По стенам и обеим
сторонам стола — лавки, крытые красным сукном. Грязной, в раздумье опустив голову, стоит у
окна.

Нерадостно на душе у молодого царского опричника Григория Грязного. Он впервые в жизни

испытывает сильное всепоглощающее чувство любви к Марфе («С ума нейдет красавица! И рад
бы забыть ее, забыть-то силы нет»). Напрасно посылал он сватов к отцу Марфы: Собакин ответил,
что его дочь с детских лет предназначена в жены Ивану Лыкову (об этом мы узнаем из первого
речитатива Григория Грязного). Речитатив переходит в арию «Куда ты, удаль прежняя девалась,
куда умчались дни былых забав?» Он рассуждает о своих прошлых временах, о буйных поступках,
но теперь все его мысли поглощены Марфой и его соперником Иваном Лыковым. В следующем за
арией речитативе он грозно обещает (сам себе): «А Лыкову Ивашке не обходить кругом аналоя с
Марфой!» (то есть не быть им обвенчанными). Сейчас Григорий ждет гостей, чтобы хоть с ними
забыться, и в первую очередь Елисея Бомелия, который ему нужнее всех.

Средняя дверь отворяется. Входит Малюта с опричниками. Григорий хлопает в ладоши, призывая
слуг. Они являются и разносят кубки с медом (то есть с крепкой медовой настойкой). Малюта пьет
за здоровье Грязного и кланяется ему. Входит Иван Лыков и вслед за ним Бомелий. Григорий с
поклоном приветствует их и приглашает войти. Слуги подносят кубки Лыкову и Бомелию. Те
выпивают.

Опричники — а это именно они пришли в гости к Грязному — благодарят хозяина за угощение
(хор «Слаще меду ласковое слово»). Все садятся за стол.

Из разговоров опричников становится ясно, что Лыков вернулся от немцев, и теперь Малюта
просит его рассказать, «как у них там за морем живут?» В ответ на его просьбу Лыков в своем
ариозо подробно рассказывает о том, что видел диковинного у немцев («Иное все, и люди, и
земля»). Ария кончена. Лыков поет хвалу государю, который, по его словам, «хочет, чтобы мы у
иноземцев понаучились доброму». За царя все осушают свои бокалы.

Малюта просит Грязного пригласить гусляров и певцов повеселиться. Они входят и становятся
вдоль стен, гусляры занимают места на лавке с левой стороны. Звучит подблюдная песня «Слава!»
(это подлинная старинная русская народная песня, сохранившая у Римского-Корсакова частично и
народный текст). За песней вновь следует славословие царю. Гости опять обращаются к Лыкову и
спрашивают, хвалят ли басурманы царя? Оказывается — и Лыкову «прискорбно повторять злые
речи», — что за морем нашего царя считают грозным. Малюта выражает радость. «Гроза-то
милость Божья; гроза гнилую сосну изломает», — иносказательно изъясняется он. Постепенно
Малюта распаляется, и вот уже воинственно звучат его слова: «И вам, бояре, царь недаром к
седлам метлы привязал. Мы выметем из Руси православной весь сор!» (Привязанные к седлу
метла и собачья голова — это были знаки должности, состоявшей в том, чтобы выслеживать,
вынюхивать и выметать измену и грызть государевых злодеев-крамольников). И снова поется и
пьется здравие «отца и государя!». Некоторые из гостей встают и расходятся по горнице, другие
остаются за столом. На середину выходят девушки, чтобы плясать. Исполняется пляска с хором
«Яр-хмель» («Как за реченькой яр-хмель вокруг кустика вьется»).

Малюта вспоминает о Любаше, своей «крестнице», живущей у Грязного (позже выясняется, что
опричники когда-то увезли ее из Каширы, причем силой отбили ее у каширцев: «Порядком
шестопером я окрестил каширских горожан» — потому и прозвали ее «крестницей»). Где она,
почему не идет?

Григорий приказывает позвать Любашу. На вопрос Бомелия, кто эта Любаша, Малюта отвечает:
«Любовница Грязного, чудо девка!» Появляется Любаша. Малюта просит ее спеть песню —
«попротяжней, чтоб за сердце хватала». Любаша поет («Снаряжай скорей, матушка родимая, под
венец свое дитятко любимое»). В песне два куплета. Любаша поет соло, без оркестрового
сопровождения. Опричники благодарят за песню.

В веселье прошла ночь. Малюта поднимается со скамьи — как раз звонят к заутрене, да и «чай,
государь изволил пробудиться». Гости пьют на прощание, кланяются, расходятся. Любаша стоит у
боковой двери, раскланивается с гостями; на нее издали смотрит Бомелий. Грязной прогоняет
слуг. Бомелия он просит остаться. У Любаши рождается подозрение: какое дело может быть у
Григория к «немчину» (Бомелий из немцев)? Она решает остаться и прячется за медвежьей
шкурой.

У Григория с Бомелием заходит разговор. Григорий спрашивает царского лекаря, есть ли у него
средство приворожить девушку (он якобы хочет помочь приятелю). Тот отвечает, что есть — это
порошок. Но условие его воздействия — чтобы насыпал его в вино сам тот, кто хочет
приворожить, иначе он не подействует. В следующем трио Любаша, Бомелий и Грязной —
каждый выражают свои чувства по поводу услышанного и сказанного. Так, Любаша уже давно
почувствовала охлаждение к ней Григория; Григорий не верит, что средство может приворожить
Марфу; Бомелий, признавая существование сокровенных тайн и сил в мире, уверяет, что ключ к
ним дан светом знаний. Григорий обещает озолотить Бомелия, если его средство поможет
«приятелю». Григорий уходит проводить Бомелия.

Любаша крадется в боковую дверь. Входит Грязной, потупя голову. Любаша тихо растворяет дверь
и подходит к Грязному. Она спрашивает его, чем его прогневила, что он перестал обращать на нее
внимание. Григорий грубо отвечает ей: «Отстань!» Звучит их дуэт. Любаша говорит о своей любви,
о том, что страстно ждет его. Он — о том, что разлюбил ее, что порвалась тетива — и узлом ее не
завяжешь. Пламенная любовь, нежность звучат в обращении Любаши к Григорию: «Ведь я одна
тебя люблю». Слышен удар колокола. Григорий встает, он собирается к заутрене. Второй удар.
Григорий уходит. Любаша одна. Третий удар. Ненависть закипает в душе Любаши. Звучит
благовест. «Ох, отыщу же я твою колдунью и от тебя ее отворожу!» — восклицает она.

ДЕЙСТВИЕ II

ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ

Улица в Александровской слободе. Впереди налево дом (занимаемый Собакиными) в три окна на
улицу; ворота и забор, у ворот под окнами деревянная лавка. Направо дом Бомелия с калиткою.
За ним, в глубине, ограда и ворота монастыря. Против монастыря, — в глубине, налево — дом
князя Гвоздева-Ростовского с высоким крыльцом, выходящим на улицу. Осенний пейзаж; на
деревьях яркие переливы красных и желтых тонов. Время под вечер.

Народ выходит из монастыря после церковной службы. Внезапно говор толпы стихает: опричнина
идет! Звучит хор опричников: «Всех, кажись, оповестили к князю Гвоздеву сбираться». Народ
чувствует, что затевается опять что-то недоброе. Разговор переходит на предстоящую царскую
свадьбу. Скоро смотрины, царь выберет невесту. Из дома Бомелия выходят два молодых парня.
Народ корит их за то, что они якшаются с этим басурманом, ведь он колдун, дружит с нечистым.
Парни признаются, что Бомелий дал им травы. Народ уверяет их, что она наговорная, что ее надо
выбросить. Парни напуганы, они бросают сверток. Народ постепенно расходится. Из монастыря
выходят Марфа, Дуняша и Петровна.

Марфа и Дуняша решают подождать на лавочке у дома отца Марфы купца Василия Степановича
Собакина, который должен скоро вернуться. Марфа в своей арии («В Новгороде мы рядом с Ваней
жили») рассказывает Дуняше о своем женихе: как еще в детские годы жила она по соседству с
Лыковым и подружилась с Ваней. Эта ария — одна из лучших страниц оперы. Короткий речитатив
предшествует следующему разделу оперы.

Марфа смотрит в глубину сцены, где в это время показываются два знатных вершника (то есть
всадника на лошадях; в постановках оперы на сцене они обычно идут пешком). Выразительный
облик первого, закутанного в богатый охабень, позволяет узнать в нем Иоанна Васильевича
Грозного; второй вершник, с метлою и собачьей головою у седла, — один из приближенных к
царю опричников. Государь останавливает коня и молча пристально смотрит на Марфу. Она не
узнает царя, но пугается и застывает на месте, чувствуя устремленный на себя его
проницательный взгляд. (Примечательно, что в оркестре в этот момент звучит тема царя Ивана
Грозного из другой оперы Римского-Корсакова — «Псковитянка».) «Ах, что со мной? Застыла в
сердце кровь!» — произносит она. Царь медленно удаляется. В глубине показываются Собакин и
Лыков. Лыков с поклоном приветствует Марфу. Она мягко укоряет его, что он забывает свою
невесту: «Вчера весь день и глаз не показал...» Звучит квартет (Марфа, Лыков, Дуняша и Собакин)
— один из самых светлых эпизодов оперы. Собакин приглашает Лыкова в дом. Сцена пустеет. В
доме Собакиных зажигается огонь. На дворе сгущаются сумерки.

Оркестровое интермеццо предваряет эту сцену. Пока оно звучит, в глубине сцены показывается
Любаша; ее лицо прикрыто фатою; она медленно оглядывается по сторонам, крадется между
домов и выходит на авансцену. Любаша выследила Марфу. Теперь она подкрадывается к окну,
чтобы рассмотреть свою соперницу. Любаша признает: «Да... недурна... румяна и бела, и глазки с
поволокой...» И, разглядев ее внимательней, восклицает даже: «Какая красота!» Любаша стучится
в дом Бомелия, ведь она к нему шла. Бомелий выходит и приглашает Любашу войти в дом, та
наотрез отказывается. Бомелий спрашивает, зачем она пришла. Любаша просит у него зелье,
которое бы «не совсем сгубило человека, а извело бы только красоту». У Бомелия есть зелья на
все случаи жизни и на этот - тоже. Но он колеблется дать его: «Как узнают, меня казнят». Любаша
предлагает ему за его зелье жемчужное ожерелье. Но Бомелий говорит, что порошок этот не
продажный. Так какая же тогда плата?

«С тебя немного... — произносит Бомелий, хватая Любашу за руку, — один лишь поцелуй!» Она в
негодовании. Перебегает на другую сторону улицы. Бомелий бежит за нею. Она запрещает к себе
прикасаться. Бомелий угрожает, что завтра же все расскажет боярину Грязному. Любаша готова
заплатить любую цену. Но Бомелий требует: «Люби меня, люби меня, Любаша!» Из дома
Собакиных доносятся веселые голоса. Это окончательно лишает Любашу рассудка. Она
соглашается на условия Бомелия («Я согласна. Я... постараюсь полюбить тебя»). Бомелий
опрометью убегает в свой дом.
Любаша одна. Она поет свою арию «Господь тебя осудит, осудит за меня» (это она упрекает в
своих мыслях Григория, который довел ее до такого состояния). Из дома Собакиных выходят
сначала Марфа (ее прощание с гостем слышно за сценой), потом появляются Лыков и сам
Собакин. Из их разговора, который Любаша подслушивает, становится ясно, что завтра они ждут к
себе Григория. Все расходятся. Любаша опять выступает, она размышляет об услышанном и ждет
Бомелия. Они обещают не обмануть друг друга. В конце концов Бомелий увлекает ее к себе.

Распахиваются двери дома князя Гвоздева-Ростовского. На крыльце появляются пьяные

опричники с буйной разгульной песней («То не соколы в поднебесье слетались»). «Никому от
молодцев защиты» — вот их «потеха».

ДЕЙСТВИЕ III

ДРУЖКО

Оркестровое вступление к третьему действию не предвещает трагических событий. Хорошо уже

знакомая песня «Слава!» звучит здесь спокойно, торжественно и величаво.

Горница в доме Собакина. Направо три красных окна; налево в углу изразцовая печь; подле нее,
ближе к авансцене, синяя дверь. На заднем плане, посредине, дверь; на правой стороне стол
перед лавкою; на левой, у самой двери, поставец. Под окнами широкая лавка. На лавке у стола
сидят Собакин, Лыков и Грязной. Последний скрывает свою любовь к Марфе и ненависть к
Лыкову, ее жениху. Вся первая сцена — их большое трио. Собакин рассказывает о своей
многочисленной семье, оставшейся в Новгороде. Лыков намекает, что пора и Марфу пристроить,
то есть сыграть их свадьбу. Собакин соглашается: «Да, вишь, покамест не до свадьбы», — говорит
он. Царь Иван Грозный, оказывается, смотрины невест устроил, из двух тысяч, собранных в
Александровскую слободу, двенадцать осталось. Среди них Марфа. Ни Лыков, ни Грязной не
знали, что Марфа должна быть на смотринах. А что, если царь выберет ее? Оба очень
взволнованы (но Григорий не должен подавать виду). Их голоса сплетаются — каждый поет о
своем. В конце концов Грязной предлагает себя в дружки (по старой русской традиции на свадьбе
должен быть дружко). Доверчивый Лыков, не подозревая со стороны Григория ничего дурного,
охотно соглашается. Собакин уходит, чтобы распорядиться об угощении гостей. Грязной и Лыков
ненадолго остаются одни. Лыкова по-прежнему беспокоит, что делать, если царю приглянется все
же Марфа? Он спрашивает об этом Грязного. Тот поет свою ариетту «Что делать? Пускай во всем
Господня будет воля!» В конце ариетты он притворно желает счастья Лыкову.

Входит Собакин со стопкой меда и чарками. Гости выпивают. Слышен стук калитки. Это вернулись
(со смотрин у царя) Марфа и Дуняша, а вместе с ними и Домна Ивановна Сабурова, мать Дуняши и
купеческая жена. Девушки пошли переодеть свои парадные платья, а Домна Сабурова сразу
является к гостям. Из ее рассказа кажется, что царь остановил свой выбор на Дуняше, «ведь
государь с Дуняшей говорил». Короткий ответ не устраивает Собакина, он просит рассказать
подробнее. Ариозо Сабуровой — подробный рассказ о царских смотринах. Вновь расцветшая
надежда, вера в счастливое будущее — содержание большой арии Лыкова «Туча ненастная мимо
промчалася». Лыков поет ее в присутствии Грязного. Они решают на радостях выпить. Григорий
отходит к окну, чтобы налить чарку (в доме уже стемнело). В этот момент, когда на мгновение он
поворачивается спиной к Лыкову, он достает из-за пазухи порошок и высыпает в чарку.

Входит Собакин со свечами. За ним Марфа, Дуняша, Сабурова и девушки из прислуги Собакиных.
По знаку Грязного Лыков подходит к Марфе и останавливается рядом с нею; Грязной обносит (как
дружко) гостей напитком (в одной из чарок на подносе приворотное зелье для Марфы). Лыков
берет свою чарку, пьет и кланяется. Марфа тоже выпивает — из той, что предназначена для нее.
Все пьют здоровье новобрачных, славят Собакина. Домна Сабурова запевает величальную песню
«Как летал сокол по поднебесью». Но песня остается недопетой — вбегает Петровна; она
сообщает, что к Собакиным идут бояре с царским словом. Входит Малюта Скуратов с боярами;
Собакин и прочие кланяются им в пояс. Малюта сообщает, что царь выбрал себе в жены Марфу.
Все поражены. Собакин кланяется в землю.

ДЕЙСТВИЕ IV

НЕВЕСТА

Проходная палата в царском тереме. В глубине, против зрителей, дверь в покои царевны. Налево
на первом плане дверь в сени. Окна с позолоченными решетками. Палата обита красным сукном;
лавка с узорочными полавочниками. Впереди, с правой стороны, парчовое «место» царевны. С
потолка, на позолоченной цепи, спускается хрустальное паникадило.

После небольшого оркестрового вступления звучит ария Собакина «Забылся... авось полегче
будет». Он глубоко опечален болезнью дочери, от которой ее никто не может излечить. Из покоев
царевны выходит Домна Сабурова. Она успокаивает Собакина. Вбегает истопник. Он сообщает,
что к ним прибыл боярин с царским словом.

Этим боярином оказывается Григорий Грязной. Он приветствует Собакина и докладывает, что

лиходей Марфы под пыткой во всем сознался и что государев лекарь (Бомелий) берется ее
излечить. Но кто же лиходей, спрашивает Собакин. Григорий не дает ответа. Собакин уходит к
Марфе. Григорий томится желанием видеть Марфу. За сценой слышен ее голос. Марфа выбегает
бледная, встревоженная: она сама хочет говорить с боярином. Она садится на «место». Она
гневно говорит, что слухи лгут, что ее испортили. Из сеней выходит Малюта с несколькими
боярами и останавливается у двери. И вот Григорий сообщает о том, что Иван Лыков покаялся в
намерении отравить Марфу, что государь велел его казнить и что он сам, Григорий, покончил с
ним. Услышав это, Марфа падает без памяти. Общее смятение. К Марфе возвращаются чувства. Но
ее рассудок помутился. Ей кажется, что перед ней не Григорий, а ее любимый Ваня (Лыков). И все,
что ей было сказано, — это сон. Григорий, видя, что и при помутившемся разуме Марфа стремится
к Ивану, осознает тщетность всех своих злодейских планов. «Так вот недуг любовный! Обманул ты
меня, обманул, басурман!» — в отчаянии восклицает он. Не в силах снести душевных мук, Грязной
сознается в своем преступлении — это он оклеветал Лыкова и погубил невесту государя. Марфа
по-прежнему воспринимает все как сон. Она приглашает Ивана (за которого принимает Грязного)
в сад, предлагает ему поиграть в догонялки, бежит сама, останавливается... Марфа поет свою
последнюю арию «Ах, посмотри: какой же колокольчик я сорвала лазоревый». Грязной не в силах
этого вынести. Он предает себя в руки Малюты: «Веди меня, Малюта, веди на грозный суд». Из
толпы выбегает Любаша. Она признается, что подслушала разговор Григория с Бомелием и
подменила приворотное зелье на смертельное, и Григорий, не зная об этом, поднес его Марфе.
Марфа слышит их разговор, но по-прежнему принимает Григория за Ивана. Григорий же
выхватывает нож и, проклиная Любашу, вонзает его ей прямо в сердце. Собакин и бояре
бросаются к Грязному. Его последнее желание — проститься с Марфой. Его уводят. В дверях
Грязной в последний раз оборачивается к Марфе и посылает ей прощальный взгляд. «Приди же
завтра, Ваня!» — последние слова помутившейся рассудком Марфы. «Ох, Господи!» — единый
тяжелый вздох издают все близкие к Марфе. Шквальным нисходящим хроматическим пассажем
оркестра завершается эта драма.