МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Федеральное государственное автономное
образовательное учреждение высшего образования
«РОССИЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ДРУЖБЫ НАРОДОВ»
ФАКУЛЬТЕТ ГУМАНИТАРНЫХ И СОЦИАЛЬНЫХ НАУК

ВОЙНЫ И ВОЕННЫЕ
КОНФЛИКТЫ
В ИСТОРИИ РОССИИ:
К 70-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ
Материалы
XIX Всероссийской научно-теоретической
конференции

Москва, РУДН, 2122 мая 2015 г.

WARS AND MILITARY CONFLICTS

IN RUSSIAN HISTORY:
TO THE 70 ANNIVERSARY
OF THE GREAT VICTORY

Papers of 19th All-Russian

Scientific Practical Conference,

Moscow, PFUR, May 21–22, 2015

Москва
Российский университет дружбы народов
2015
УДК 355.01:327.5(47)(091)(063) Утверждено
ББК 66.4+63.3(2) РИС Ученого совета
В65  Российского университета
дружбы народов 

Ответственные редакторы:
доктор исторических наук, профессор, академик РАЕН В.М. Козьменко,
доктор исторических наук, профессор В.В. Керов

В65 Войны и военные конфликты в истории России:

к 70-летию Великой Победы : материалы XIX Всероссий-
ской научно-теоретической конференции. Москва, РУДН,
2122 мая 2015 г. / отв. ред. В. М. Козьменко, В. В. Керов. –
Москва : РУДН, 2015. – 500 с.

Статьи сборника содержат обсуждение проблем военной истории

России. 2015 год  год 70-летия Победы Советского народа в Великой
Отечественной войне. Однако истоки Победы лежат гораздо глубже. Вы-
сокий героизм проявили русские солдаты и офицеры в Первой мировой,
Отечественной войне 1812 г. Огромное значение для российской госу-
дарственности сыграли победы П.А. Румянцева, А.В. Суворова,
Ф.Ф. Ушакова и других русских полководцев. Наша страна в своей исто-
рии участвовала во множестве войн и военных конфликтов. Далеко не
все получили достойное освещение.
В материалах сборника освещаются следующие вопросы: роль
войн в истории России; экономика в годы войн; различные социальные
слои в период войн; международные отношения в военные годы; возник-
новение и формирование патриотических настроений; повседневная
жизнь в тылу и на фронте; формирование образов врага и союзника; раз-
витие военного искусства в нашей стране и факторы этого процесса; от-
ражение войн в общественной мысли России и в искусстве и др.
Сборник предназначен специалистам по истории России, аспи-
рантам, студентам.

ISBN 978-5-209-06530-2 © Коллектив авторов, 2015

© Российский университет дружбы народов,
Издательство, 2015
 К участникам конференции

2015  год 70-летия Победы Советского народа в Великой Отечественной

войне. Эта победа имела всемирно-историческое значение, изменив судьбу все-
го человечества. Вся страна, весь мир будет отмечать годовщину. Издан специ-
альный Указ Президента Российской Федерации. Однако, многие аспекты ис-
тории Великой Отечественной до сих пор не получили полноценного раскры-
тия. Историкам необходимо снова обратиться к событиям 19411945 гг.
При этом истоки Победы лежат гораздо глубже. Слава отечественного
оружия, патриотизм народа имеют многовековую историю. В Отечественной
войне 1812 г. По словам Президент России В.В. Путина, также «На карту были
поставлены свобода и независимость нашего государства, а на борьбу против
завоевателей поднимался весь народ, весь: от мала до велика». Высокий геро-
изм проявили русские солдаты и офицеры в Первой мировой. Огромное значе-
ние для российской государственности сыграли победы П.А. Румянцева,
А.В. Суворова, Ф.Ф. Ушакова и других русских полководцев. Наша страна в
своей истории участвовала во множестве войн и военных конфликтов. Далеко
не все получили достойное освещение.
Для выяснения этих вопросов необходимы новые исследования и дискуссии.
В этой связи, а также под влиянием современной международной ситуации,
предполагается обсуждение соответствующих проблем на ежегодной всероссий-
ской конференции. Мы предлагаем для обсуждения следующие вопросы:
- роль войн в истории России;
- экономика в годы войн;
- различные социальные слои в период войн;
- международные отношения в военные годы;
- возникновение и формирование патриотических настроений;
- повседневная жизнь в тылу и на фронте;
- восприятие войн различными социальными группами;
- формирование образов врага и союзника;
- развитие военного искусства в нашей стране и факторы этого процесса;
- отражение войн в общественной мысли России и в искусстве; и др.
Желаем успехов всем участникам конференции и реализации их творче-
ских планов.
Поздравляем с годовщиной Победы Советского народа в Великой Отеяче-
ственной войне 191411945 гг.

ОРГКОМИТЕТ

3
 Е.А. Агеева

«Это Ваш фронт! Сейчас надо драться повсюду, на любом фронте» 

московские историки в эвакуации в Свердловске

2015 г. проходит под знаком величайшего события  70-летия Победы в

Великой Отечественной войне 19411945 гг. Эта война явилась небывалым по
своей жестокости испытанием всех материальных и духовных сил нашей стра-
ны. Московский государственный университет внес свой неоценимый вклад в
дело Победы. Готовясь к празднованиям, все факультеты и подразделения МГУ
пополнили летопись подвигов на фронтах и в тылу студентов и ученых, а в Му-
зее истории Московского университета ещѐ в 2014 г. под научным руково-
дством директора Музея А.С. Орлова и с активным участием Совета ветеранов
Великой Отечественной войны МГУ во главе с Н.М. Данилкович1 была откры-
та новая обширная экспозиция «МГУ имени М.В. Ломоносова в Великой Оте-
чественной войне», которую посетило большинство студентов, аспирантов и
сотрудников. Экспозиция отражает все основные этапы военной жизни универ-
ситета и сохранение памяти о великом подвиге в наши дни. В процессе подго-
товки появились новые реликвии времен войны, воспоминания и документы.
Неожиданным и необыкновенно информативным стал дар О.М. Машкиной 
внучки профессора, заведующего кафедрой Истории Древнего мира историче-
ского МГУ и заведующего сектором древней истории Института истории АН
СССР в 19431950 гг. Н.А. Машкина2, переданный через выпускницу истори-


Агеева Елена Александровна  н.с., Музей истории МГУ им. М.В. Ломоносова,
eleeva3@gmail.com
1
Нина Михайловна Данилкович  участник Великой Отечественной войны, со второго дня
Великой Отечественной войны  на подпольной работе на занятой врагом территории, затем явля-
лась разведчицей специальной разведывательно-диверсионной партизанской войсковой части №
9903, до конца июля 1944 г. выполняла задания командования. Особая разведывательно-
диверсионная партизанская войсковая часть № 9903 была создана 27 июня 1941 г. Зоя Космодемь-
янская была в этой войсковой части в Подмосковье. Командный состав был укомплектован офице-
рами из числа слушателей академии имени М.В. Фрунзе. Первоначально в/ч № 9903 представляла
собой группу офицеров из семи человек во главе с полковником А.Е. Свириным. С августа 1941 г.
воинскую часть возглавил А.К. Спрогис. 27 июня 1941 г. группа прибыла в штаб Западного фронта
(в лесах восточнее Могилева). В декабре 1942 г. в/ч № 9903 в полном составе была передана в рас-
поряжение Главного разведуправления генерального штаба Красной Армии. После разгрома фа-
шистских войск под Москвой в/ч № 9903 приступила к подготовке групп и отрядов для действия в
глубоком тылу противника  на территории Брянщины, Смоленщины, Белоруссии, Латвии и Вос-
точной Пруссии. Имеет награды: орден Отечественной войны II степени, медали «За победу над
Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «Партизану Отечественной войны»
I ст., «В честь партизан и подпольщиков», медаль «Георгия Жукова», и многие др. (Республика –
партизанка. К 70-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистких захватчиков М., 2014.
С. 166167).
2
Николай Александрович Машкин (9 февраля 1900  15 сентября 1950)  советский историк
античности, специалист по истории Древнего Рима, доктор исторических наук (1942). Окончил
МГУ в 1921 году. С 1941 г.  заведующий кафедрой древней истории Московского института
истории, философии и литературы (МИФЛИ), и с 1943 года  профессор Московского университе-
4
ческого факультета Каринэ Норайровну Тер-Акопян – заведующую информа-
ционно-методическим отделом ВШГА МГУ имени М.В. Ломоносова. Неожи-
данным, потому что рабочий архив Николая Александровича в основном вре-
мен Великой Отечественной Войны  много лет пролежал нетронутым в ста-
ринной коробке.
Информативным, поскольку открывал малоизвестную и неисследованную
страницу истории войны  повседневную жизнь и научную работу сотрудников
и аспирантов исторического факультета МГУ и сектора древней истории Ака-
демии наук СССР в трудных условиях эвакуации в Свердловск. Историки би-
лись с врагом по разным направлениям. В июле 1941 г. на фронт просились
добровольцами многие сотрудники исторического факультета МГУ, не имев-
шие специальной военной подготовки. Но вскоре всех профессоров вернули на
обычные места работы. Отказались подчиниться этому строгому приказу толь-
ко три человека (двое из них вскоре были убиты), среди этих троих был Сергей
Павлович Толстов.3
В первые же дни Великой Отечественной войны он записался доброволь-
цем, мечтая попасть на самый опасный участок фронта4. Как и многие герои-
фронтовики, С.П. Толстов не очень любил рассказывать об этом. Многие фак-
ты его военной биографии коллеги, работавшие вместе с ним многие годы, уз-
нали лишь после его смерти из воспоминаний и из официальных анкет. 5 Всту-
пив в 8-ю Краснопресненскую дивизию народного ополчения, С.П. Толстов
был назначен командиром отделения разведки 2-й батареи противотанкового
дивизиона, затем стал командиром топографической разведки 975-го артилле-
рийского полка6, получил тяжелые ранения, лечился, после чего согласно при-
казу был отправлен в Москву. В августе 1942 г. Толстов, защитил докторскую
диссертацию «Древний Хорезм», а в 19431945 гг. был деканом исторического

та, заведующий кафедрой истории Древнего мира, а также заведующий сектором древней истории
Института истории АН СССР. Был главным редактором «Вестника древней истории«.
Н.А. Машкин исследовал проблемы перехода от Республики к Империи, а также взаимоотношения
провинций с Римом, культуру Рима и Римской Африки. Хрестоматийным в советском антиковеде-
нии стал его труд «Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность», вышедший неза-
долго до смерти автора. За «Принципат Августа» в 1951 г. Н.А. Машкин стал лауреатом Сталин-
ской премии второй степени (посмертно). О нем см.: Профессор Николай Александрович Машкин,
19001950 // ВДИ. 1950. № 4. К десятилетию смерти Н.А. Машкина // ВДИ. 1960. № 9; Маяк И.Л.
Памяти Н.А. Машкина (19001950): К 75-летию со дня рождения // ВДИ. 1976. № 1. Она же. Вос-
поминания о Н.А. Машкине // Античность и Средневековье Европы. Пермь, 1998. [Ия Леонидовна
Маяк (1922 г. р.) – ученица Н.А. Машкина].
3
Академик С. П. Толстов (12 (25) января 1907  28 декабря 1976)  советский историк, этно-
граф, археолог, исследователь истории народов Средней Азии. Директор Института этнографии,
директор Института востоковедения и главный ученый секретарь Президиума Академии наук
СССР (одновременно), а также заведующий кафедрой этнографии (1939–1951) и декан историче-
ского факультета МГУ (1943–1945).
4
Рапопорт Ю.А., Семенов Ю.И. Сергей Павлович Толстов: выдающийся этнограф, археолог,
организатор науки // Выдающиеся отечественные этнологи и антропологи XX в. М., 2004.. С. 194
5
Жданко Т.А., Рапопорт Ю.А. годы войны в жизни С. П. Толстова // Этнографическое обозре-
ние. 1995. № 2. С. 6364.
6
Московский университет в Великой Отечественной войне. С. 143.
5
факультета МГУ. В разгар войны в январе 1943 г. за подписью проф. С.П. Тол-
стова, в то время Исполняющего обязанности Ученого секретаря отделения
истории и философии, на имя руководителя группы историков АН СССР в г.
Свердловске проф. Н.А. Машкина было направлено сообщение о возобновле-
нии издания Исторической Серии Известий Академии наук СССР, которая
«будет посвящен публикации новейших открытий и обобщений советской ис-
торической науки по всем еѐ разделам», и просьба срочно прислать заявку с
перечнем планируемых статей объѐмом 0,5–1 печатный лист. Подавляющее
большинство профессоров продолжало научную работу, учили аспирантов и
докторантов, тем самым готовя высококвалифицированные кадры для будущей
мирной жизни. Вот об этой деятельности и повествуют хрупкие, пожелтевшие
листики свердловского архива7, где собраны планы и отчеты как индивидуаль-
ные, так и групповые, протоколы заседаний, как машинописные, так и руко-
писные, письма учеников и коллег Н.А. Машкину, телеграммы в Ташкент в
Институт истории АН СССР.
Сам переезд в Свердловск из Ашхабада представлял в тех условиях опре-
деленное испытание, о чем озабоченно пишет из Москвы 21 июля 1942 г.
младшая коллега профессора Татьяна Бороздина8:
«Глубокоуважаемый Николай Александрович! Получили вчера Ваше
письмо, где Вы сообщаете о предстоящем переезде в Свердловск. Искренне
сочувствуем Вам в предстоящих тягостных путешествиях. Длинная дорога с
пересадками, жарой, пылью и т.д.  всѐ это очень тяжелая вещь. На днях прие-
хал один из родственников из Свердловска. Город сильно перенаселен, условия
жизни далеко не легкие. Цены на рынках, такие же, что и в Москве. А это озна-
чает, что прибегать к помощи рынка можно довольно редко (я исхожу из уров-
ня нашей семьи). От этого «свердловчанина» мы узнали довольно интересные
сведения. Может быть, они пригодятся и Вам во время Вашего переезда. Он
говорит, что в Свердловске и вблизи от него продукты достать достаточно
трудно. Но километров за 300 крестьяне охотно меняют масло и мѐд (этих про-
дуктов в городе совсем нет) на вещи, причем "расценки" довольно низкие. Если
бы Ваша супруга отважилась на такие операции, то только таким образом
можно создать необходимые для зимы продовольственные запасы. Конечно,
университет иметь, вероятно, свой распределитель, как и в Москве, есть рас-
пределитель для работников науки, искусства и т.д. Но все, же нормы в Сверд-
ловске ниже, чем в Москве. Очень жаль, что эта "петиция" повлекла за собой
столь неприятные события. Но будем надеяться, что после благоприятного по-
ворота дел на фронтах откроется возможность возвращения в Москву. Это, как
нам кажется, вопрос ближайших нескольких месяцев. Только сегодня я была в
Университете, выясняла вопрос об аспирантуре. Положение дел таково: для

7
Архив находится на стадии атрибуции и описания. В тексте указываются предварительные
рабочие номера документов. Нумерация листов приводится в тексте.
8
Татьяна Васильевна Блаватская (урожденная Бороздина) (28 декабря 1917  23 марта 2007)
Выдающийся историк-антиковед, археолог и эпиграфист.

6
открытия приема подготовлено все, заявления уже неофициально принимают-
ся. Остается только получить разрешение высших органов. В нынешнем году
прием будет производиться на основании конкурса, свободного. Рекомендации
кафедры, как будто, приниматься во внимание не будут. Программа испытания
расширяется ещѐ одним новым языком. Но это для меня не так страшно, как
латинский язык и сама наша Древняя история. Год перерыва, конечно, чувству-
ется, а времени для подготовки к экзаменам будет очень мало. С работы меня
отпустят только после зачисления в аспирантуру. Но, несмотря на эти трудно-
сти, я твердо настроена на то, чтобы выдержать испытания. Теперь, когда на-
мечаются перспективы дальнейших улучшений на фронтах, появляется силь-
ное желание вернуться опять к своему делу. Тем более что условия последние
месяцы не давали мне почти заниматься. Я уставала, так сильно, что совершен-
но не могла найти энергию для занятий. Надежды на аспирантуру окрыляют
меня. Думаю, что соберу все силы для того, чтобы завоевать еѐ.
Владимир Дмитриевич очень много работает. Сейчас в университете про-
ходит сессия. Часть студентов, аспирантов и работников МГУ едут на заготов-
ки торфа. Дальше предполагаются сельхозработы.
Николай Александрович, Вы пишите о том, что Вам необходимо 10
15 книг. Что это за книги, не смогла ли бы я достать их, хотя бы частично?
Может быть что-либо можно сделать через Кабинет Древней Истории МГУ.
Тамара Николаевна работает там весьма энергично. Владимир Дмитриевич9
просит передать Вам свой искренний привет. Уважающая Вас Т. Бороздина»10.
Другой молодой коллега Машкина Николай Иванович Львов 11 1 октября
1942 г. предупреждал о трудностях московской жизни: «Дорогой Николай
Александрович, Ваше письмо из Свердловска мною получено. Чувствую, что
вы стремитесь в Москву и почему-то думаю, что Вы уже собрались. Не торопи-
тесь. Вот приехал В.И. Авдиев12. Один в пустой холодной квартире. Нервнича-
ет и ждет кафедры. В Московском Городском Педагогическом Институте у
него сорвалось. Ему предпочли М.А. Коростовцева13. Личность мне неизвест-
ная, но Вы-то, надеюсь, его знаете.
Перспективы на работу в Москве неважные. Набор на исторический фа-
культет хорош только в М.Г.У. (Так!  Е.А.), и в Московском Государственном
Педагогическом Институте по одной дневной группе. Я без определенных за-
нятий. Штайерман14 устроилась в Ленинской библиотеке по библиографии и ей
можно позавидовать. Едва ей удалось отвертеться от Рязанского Педагогиче-

9
Видимо, Блаватский Владимир Дмитриевич 18991980)  советский археолог и историк ан-
тичности,. Доктор искусствоведения (1943).
10
Музей истории Московского университета (МИМУ). Ф. Машкина. Оп. 1. Д. 4.
11
Судьба его пока не вполне ясна.
12
Авдиев Всеволод Игоревич (18981978)  советский востоковед, египтолог, директор Ин-
ститута востоковедения АН СССР, доктор исторических наук (1943), профессор (1944).
13
Коростовцев Михаил Алеандрович (1900 1980)  советский египтолог, историк Древнего
Востока, действительный член АН СССР по Отделению истории (1974)
14
Елена Михайловна Штаерман (19141991)  советский историк, специалист по истории
Древнего Рима. Доктор исторических наук, профессор.
7
ского Инстута, который находится где-то в Шацке. Я с удовольствием свои
творческие месяцы декабрь-май, проведенные в «писании о Сидонии». И как
бы хотел заняться какой – нибудь литературной работой по любому разделу
истории: лишь бы копаться в книгах, думать, писать и отдаваться исторической
романтике. Завидую Вам, что Вы пишите учебник. Хотя это и скучное дело и
неприятное, но в известный период необходимое. Надо установить и оформить
свои взгляды по всем разделам специальности, и с этой точки зрения Ваша ра-
бота должна вас интересовать и толкать вперед и вперед. Да и состояние нашей
учебной литературы таково, что ей нужен учебник, толковый небольшой, без
недостатков Ковалева15 и «без заграможденности» В.С. Сергеева16. Ваша рабо-
та сейчас необходима, вооружитесь терпением, наберитесь ярости, да ярости!
Без этого сейчас работа не пойдет. Это Ваш фронт! Сейчас надо драться по-
всюду, на любом фронте. Я на этот год решил заняться методикой древней ис-
тории. Читаю Тита Ливия, а с другой стороны «Учебник» для 56 класса. Неко-
торые недочеты и просмотры «Учебника» могут давать материал для размыш-
лений, и поучительны. Мечтаю написать методику преподавания и истории
Древнего Рима, если только на неѐ есть спрос. Сейчас В.И. Лебедев сидит в
редакции Учпедгиза, и, может быть, он мне устроит какую-нибудь работу.
Итак, жажда работы, и пока читаю исторические романы: «Чингиз-хан», «Дья-
вол», «Моурави» и др. Вот хорошо бы написать книгу о Перикле – мудром
строителе и вожде Афинской демократии. Этот образ занимает меня. Он созву-
чен нашей эпохе. Гегемония. Строительство. Война и мир! Но всѐ это мечты! В
течение дня так много мелких забот, что в них тонешь. Карточки, очереди, во-
прос об обеде, о дровах, о свете и т.п. и т.д. – волнуют наши страсти, занимают
наш ум и убивают время! Это грустно, но это так! Ах, как я хотел бы вновь
найти своего Сидония и забыться. Но этап пройден. Надо искать новых пу-
тей… Ну а мы ещѐ повоюем, черт возьми! Извиняюсь за это немного грустное,
меланхолическое письмо. Я не пессимист и не меланхолик, но время делает
таким. Жестокое время: оно ранит и убивает наши самые нежные и самые луч-
шие чувства. Привет вашим друзьям и античникам. Пусть они не воображают
много о Москве. Всему свой черед. В Москве есть прелести фронта, и чувству-
ется героика борьбы и опасности битв. В этом преимущества Москвы перед
тылом. Свердловск – я его видел в марте 1918 и августе 1835 г. (Нужно 1935 
Е.А.). Чудесен путь из Свердловска в Челябинск. Какие озера на Южном Урале,
около Златоуста, Миасса! Но это для туриста! Зима же в Свердловске Вам по-
кажется ещѐ более суровой, чем в Ашхабаде. Туманы, холода, сырость! И «ты-
ловые разговоры «! Будьте здоровы, пишите, пишите учебник! А иногда вспо-
минайте о том, что в далѐкой Москве в Ленинской библиотеке сидит одинокий
любитель, один из могикан, и, переворачивая страницы великих летописей
прошлого, мечтает о прелестях эпохи Перикла или восторгается от ужасов эпо-

15
Ковалев Сергей Ивнович (18861960)  советский историк античности, доктор историче-
ских наук (1938), профессор.
16
Владимир Сергеевич Сергеев (18831941)  советский историк античности. Доктор истори-
ческих наук, профессор МГУ.
8
хи нашествия варваров, путая прошлое с настоящим, ищет забвения и утеше-
ния. Н.И. Львов…»17.
Но работа в Свердловске шла четко и напряженно. Пример тому Отчет о
работе группы Института истории АНСССР в г. Свердловске за декабрь месяц
1942 года:
«Группа Института истории АН в г. Свердловске была организована в се-
редине ноября 1942 г. и приступила к работе с 1 декабря. В состав группы во-
шли старшие научные сотрудники: Н.А. Машкин, М.Н. Тихомиров 18, А.И. Не-
усыхин19 и докторанты – А.И. Мишулин20, Б.Б. Кафенгауз21 и А.Л. Нарочниц-
кий22. План группы на конец 1942 и на 1943 год был утвержден дирекцией Ин-
ститута 20 ноября прошлого г. На организационном заседании группы основ-
ные разделы плана были детализированы, уточнены сроки выполнения работ,
составлены планкарты для учета работы научных сотрудников…. За отчетный
период М.Н. Тихомиров подготовил доклад на тему "О происхождении назва-
ния Русь", прочитанный им на расширенном заседании группы от 3 января.
Председательствовал на заседании акад. В.П. Волгин, кроме членов группы
присутствовали почти все находящиеся в Свердловске работники гуманитар-
ных Институтов АН и члены кафедры истории СССР Московского Универси-
тета. Доклад вызвал оживленные прения, в которых давалась высокая оценка
доклада, но вместе с тем оспаривались некоторые его положения.
Главное внимание группы обращено было на подготовку статей для сбор-
ников, издаваемых Институтом истории АН в 1943 г. (Цицерон и Цезарь) для
статьи «Внешняя политика римского цезаризма» А.И. Неусыхин изучал лите-
ратуру по теме «Средневековые теории сословно-феодального государства».
А.Б. Ранович, как видно из письменных его сообщений, приступил к разработ-
ке темы «Историческая роль Римской империи». В сборник «История русского
флота» М.Н. Тихомиров готовит статью «Русский флот и мирные конгрессы»
составляют брошюры Б.Б. Кафенгауз и А.Л. Нарочницкий. Для брошюры «Се-
верная война и Ништадский мир» Б.Б. Кафенгауз собрал значительную часть
материала и на основании его на юбилейной сессии МГУ сделал доклад на те-
му «Русская дипломатия при Петре I». А.Л. Нарочницкий работает над брошю-
рой «Венский конгресс». По разделу многотомников Н.А. Машкин и А.И. Не-
усыхин вели работу над отдельными томами. «Всемирной истории» Н.А. Маш-
кин был занят томом третьим (История Древней Греции). Том этот был отре-

17
МИМУ. Ф. Машкина. Оп. 1. Д. 7.
18
Тихомиров Михаил Николаевич (18931965)  российский историк, создатель научной
школы, академик АН СССР (1953).
19
Неусыхин Александр Иосифович (18981969)  советский историк-медиевист, специалист по со-
циально-экономической истории раннего Средневековья. Доктор исторических наук, профессор
20
Мишулин Александр Васильевич (19011948)  советский историк-антиковед, доктор исто-
рических наук, профессор, главный редактор журнала «Вестник древней истории».
21
Кафенгауз Бернгард (Борис) Борисович (18941969) – советский историк, доктор историче-
ских наук (1947), профессор исторического факультета МГУ с 1948.
22
Нарочницкий Алексей Леонидович (19071989)  советский историк, академик АН СССР
(1972) и академик АПН СССР (1968).
9
дактирован покойным профессором С.А. Жебелѐвым23 и нуждается в некото-
рых доработках, дополнениях, замене в некоторых доработках, дополнениях,
замене некоторых глав (или частей отдельных глав) другими. Все выводы об
этих доработках Н.А. Машкиным будут сообщены особой докладной записке,
которая будет представлена Главной редакции издания «Всемирной истории»
академику В.П. Волгину24 и в дирекцию института.
В дальнейшем к работе над окончательным оформлением тома предполага-
ется привлечь Д.П. Калистова25 и А.И. Болтунову26, давших согласие участво-
вать в подготовке тома к печати. Таким, образом, есть основание утверждать,
что в текущем году том можно будет сдать том в Издательство АН. Что же ка-
сается других разделов древней истории, то удалось лишь установить, что в
Ташкенте находится значительная часть томов V и VI. Неизвестно ещѐ, сохра-
нились ли материалы тома IV (истории эллинизма), пересланная в свое время в
Ленинградское отделение Института, и несколько глав тома V и VI. Для томов
«Всемирной истории», посвященных Средневековью, А.И Неусыхин написал
две статьи: «Германия в ХI–ХV вв.» и «Панство в ХI–ХV вв.». Работа над
обеими статьями ведѐтся параллельно; за отчетный период изложение событий
доведено до VII в.27 По разделу учебников и учебных пособий Н.А. Машкин
работал над учебником по древне-римской истории. В настоящее время закан-
чивается глава «Римская культура в позднереспубликанский период». В связи с
тем, что изложение истории культуры как в вузовских учебниках, так и в от-
дельных томах «Всемирной истории» не стоит ещѐ у нас в настоящее время на
должном теоретическом уровне, Н.А. Машкин выделил ряд принципиальных
вопросов, которые предполагается обсудить на заседании группы с участием
представителей кафедры МГУ.
Группа включилась в массовую пропагандистскую работу, которая прово-
дится отделом научно-технической пропаганды Президиума АН. Старшие на-
учные сотрудники и докторанты определили темы лекций, и в декабре месяце в
воинских частях и лазаретах г. Свердловска прошли 2 лекции Б.Б. Кафенгауза о
Суворове и Кутузове и 2 лекции А.И. Неусыхина «Предшественники совре-
менной фашистской идеологии». В плане работы предусмотрено участие еѐ
членов по истории Отечественной войны…
Водящие в состав свердловской группы Института истории докторанты в
индивидуальных отчетах дали следующие сведения:

23
Жебелѐв Сергей Александрович (1867  28 декабря 1941)  российский и советский фило-
лог-классик, специалист в области античной истории, эпиграфики, археологии и классической
филологии.
24
Волгин Вячеслав Петрович (18791962), историк, академик АН СССР (1930). Труды по ис-
тории социалистических и коммунистических идей.
25
Калистов, чаще Каллистов Дмитрий Павлович (19041972)  историк-античник.
26
Болтунова Анна Ивановна. (Болтунова-Амиранашвили) (1900–1991) – историк-археолог, со-
трудница Института Археологии АН СССР.
27
«Всемирная история» в 10 томах начала выходить в 1955 г. после смерти Н.А. Машкина. В
редакционной коллегии присутствовал из прежнего состава только академик В.П. Волгин.
10
 А.И. Мишулин за отчетный период написал 6 печатных листов. Им написа-
ны следующие главы: 1) финикийская, греческая и карфагенская колонизация в
Испании; 2) внешнеполитические осложнения на Западе средиземноморья в
связи с колонизацией; 3) Римское вмешательство и изгнание карфагенян из
Испании.
Б.Б. Кафенгауз для своей диссертации «Хозяйство Демидовых в ХVIII сто-
летии» выявил архивные фонды и отдельные рукописные материалы в Сверд-
ловском историческом архиве и в некоторых свердловских библиотеках. Б.Б.
начал изучение и копировку архивных материалов и обработал часть дел за
1758-62 годы. Одновременно изучались печатные источники и литература по
истории уральской промышленности. По ряду вопросов им проведены были
совещания с консультантом его акад. С.Г. Струмилиным.28
А.Л. Нарочницкий представил на утверждение тему своей диссертации
«Международные отношения на Дальнем Востоке в последней трети ХIХ века»
и доложил на заседании группы план всей работы.
Подводя итоги, можно констатировать, что лан группы, составленный на
конец 1942 и 1943 гг., вполне реален и при соответствующих условиях может
быть выполнен. Следует, однако, указать на трудности, препятствующие нашей
работе:
1) самым серьѐзным препятствием является недостаток литературы. Ни
библиотек Уральского индустриального института, ни библиотека МГУ, не
говоря уже о городских библиотеках, не может обеспечить нормальную работу
над историческими статьями. Особенно относится это к работам по всеобщей
истории, предусмотренных планами антифашистских сборников (выполняют
А.И. Неусыхин и Н.А. Машкин) в Свердловске может быть проведена лишь
подготовительная работа. Окончательное оформление работ возможно лишь
после командировки в Москву для занятий в центральных библиотеках.
2) Института истории не располагает никакими средствами, хотя бы самы-
ми минимальными. Из-за этого нет возможности перепечатывать материалы,
стенографировать заседания с научными докладами, докторант Б.Б. Кафенгауз
из-за отсутствия средств не мог поехать в краткосрочную командировку в
Нижний Тагил для ознакомления с архивными материалами, хотя командиров-
ка эта требует незначительных средств.
3) Неблагоприятно отражается на работе отсутствие технического секрета-
ря группы. Особенно трудно устанавливать связь между группой и другими
учреждениями. Из-за недостаточной информации на важном и интересном
докладе М.Н. Тихомирова совсем не было представителей местных вузов –
Свердловского государственного университета и Пединститута, и на это как на
серьѐзный организационный недочет было указано акад. В.Н. Волгиным… Ру-
ководитель свердловской группы Института истории АН <подпись Машкин>.29

28
Станислав Густавович Струмилин (Струмилло-Петрашкевич) (1877–1974)  советский эко-
номист и статистик, академик АН СССР (1931).
29
МИМУ. Ф. Машкина. Оп. 1. Д. 12.
11
 Таковы эпизоды повседневной жизни историков московских историков в
Свердловске, жизни напряженной, насыщенной и направленной на глубокое
научное познание.

В.В. Алексеев

Граффити Великой Отечественной войны:

сиюминутные свидетельства эпохи

Любую войну можно рассматривать во множестве измерений: военном

(стратегическое, тактическое, непосредственно боевое), геополитическим и
внутриполитическом, дипломатическом, экономическом, социальном, духовно-
нравственном и т. д. и т. п. Но самым главным, и, пожалуй, наиболее значимым
является человеческое измерение, поскольку события и потрясения военной
поры неизбежно проходят через сознание и психику людей. Эта психологиче-
ская компонента накладывает колоссальный отпечаток практически на все
происходящее на войне, определяя моральное состояние общества, боевой дух
армии, волю полководцев, настрой тыла. Являясь стрессовой, психотравми-
рующей ситуацией, война порождает самые неожиданные, часто противоречи-
вые поведенческие реакции. Они нередко фиксируются в официальных доку-
ментах, но, чаще всего, находят отражение в источниках личного происхожде-
ния. Благодаря этому, у нас имеется возможность получить уникальные свиде-
тельства об ушедшей исторической реальности и той психологической и обще-
ственной атмосфере, которая ей сопутствовала. В этом плане интерес пред-
ставляют граффити времен Великой Отечественной войны, в которых прело-
милась повседневность военной поры. Некоторые такие граффити дошли до
нас в натуральном виде, поскольку подверглись музеефикации в качестве уни-
кального документа эпохи, о других имеются упоминания в мемуарной литера-
туре, многие запечатлены на кадрах фото- и кинохроники.
Как таковые граффити  это те надписи и рисунки, которые в произвольной
форме процарапываются, вырезаются или пишутся от руки на самых различ-
ных поверхностях. В большинстве случаев граффити предстают в форме от-
дельных слов или коротких односложных фраз. В этом проявляется их типиче-
ская особенность как эпиграфического материала: лаконичность, завершѐн-
ность, конкретность. Но так или иначе они несут в себе информацию о своем
создателе, о состояниях его личности в конкретный временной момент.
Наиболее устойчивым архетипом сознания является стремление индивида
манифестировать факт своего существования, отметить присутствие в данной
географической точке пространства. Но в войну это обретает особый смысл,
наполняется остро переживаемым экзистенциальным ощущением и смыслом,


Алексеев Виктор Владимирович – к.и.н., доц. каф. источниковедения, МГУ имени М.В. Ло-
моносова, morehod800@mail.ru.

12
поскольку грань между жизнью и смертью крайне хрупка, она в любую секун-
ду может быть сдвинута в фатальную сторону, стать уходом в небытие. Вот
почему военные граффити приобретают качественно более высокую смысло-
вую наполненность. Нанесение на стены или иные приметные места человеком
своего имени, каких-то данных о личности, очевидно, следует трактовать как
осознанную попытку зафиксировать, что такой-то имярек выжил всем смертям
назло, что данная местность или населѐнный пункт включена им в освоенный
пространственный ареал. Недаром на легендарном «доме Павлова» в Сталин-
граде появилась выполненная каллиграфическим почерком надпись: «Мать
родина! Здесь героически сражались с врагом гвардейцы Илья Воронов, Павел
Демченко Алексей Аникин Павел Довженко. Этот дом отстоял гв. сержант
Яков Федотович Павлов!» В этой надписи явно проступает гордость защитни-
ков одного из многих сталинградских домов, за который велись ожесточенные
бои, что они сумели, несмотря ни на что, удержать и не сдать врагу важное в
тактическом отношении здание.
И уж тем более становятся понятными чувства советских воинов, когда они
покрыли своими росписями, от фундамента до фронтона, руины поверженного
рейхстага, который воспринимался как символическое воплощение всего зла
гитлеровского режима. Вот только некоторые из бесхитростных автографов
доблестных победителей: «гвардии старшина Кравченко И.А.», «старшина Су-
руев В.И.», «старшина Сандул К.С. – полный порядок, мы в рейхстаге», «Друг
мой, брат, кто бы ты ни был, прочти: я, сибирский мужичок, а ныне офицер,
расписуюсь Иван Кладилин», «за кровь отцов. Ивченко», «Марина и Максим
Чубуки из Малиновой Слободы», «Сержант Синев дошел до Берлина». Благо-
даря скудным автобиографическим сведениям, упомянутых в граффити, мы
можем судить о возрасте авторов, их происхождении, о том боевом пути, кото-
рый им пришлось проделать. Такую информацию, например, дают следующие
граффити: «Здесь был Карасев Владимир Сергеевич год рож. 1925»; «Сталин-
град  Берлин Брызгалов», «Была в Берлине 9/V 45 г. Галя Джаши из Тбилиси»,
«Мы из колхоза Рязань Сухаверков» и т. д. Одна из надписей даже содержит
пунктирное обозначение маршрута, которым вынуждены были проследовать
красноармейцы, прежде чем вернуться домой: «А мы из Москвы кратчайший
путь в Москву  через Берлин». Впрочем, военнослужащие вермахта тоже ста-
рались отметить свое нахождение на территории Советского Союза. По свиде-
тельству очевидца, на изъятых у капитулировавших в Берлине немцев автома-
тах и карабинах были обнаружены надписи, свидетельствовавших о том, что
они побывали под Старой Руссой, Ленинградом, Калугой.
Своеобразным образом наши бойцы при помощи граффити пытались защи-
тить свою землю от посягательств врага. Корреспондент «Вечерней Москвы»
Илья Львович Пудалов в своем очерке «В Верее» в период советского контрна-
ступления под Москвой, описал сцену, когда один красноармеец увидел уста-
новленную немцами указательную стрелку с надписью «На Москву». Тогда он
срубил эту надпись и, повернув стрелку в другую сторону, написал «На Бер-
лин». Тем самым анонимный советский человек попытался как бы осуществить

13
прогностическое развитие событий в желаемом русле. Другим образцом по-
добного «творчества» служит следующий случай. Когда в ноябре 1941 г. гит-
леровцы оккупировали Волоколамск, то какой-то местный патриот перечерк-
нул на дорожном указателе слова «На Москву», а вместо этого написал: «На
тот свет».
Значительное число граффити непосредственно связано с ведением боевых
действий. Посредством их мы получаем возможность почувствовать степень
накала эмоций во время ожесточенных схваток, ощутить трагизм ситуации по-
следних минут жизни людей или что они переживали, когда узнавали о гибели
своих родных, близких, товарищей. С помощью граффити хотели выразить
собственные переживания, отношение к происходящему вокруг.
Уже хрестоматийными стали сроки, которые сделал на стене одного из казе-
матов Брестской крепости неизвестный ее защитник 20 июля 1941 г.: «Умираю
но не сдаюсь! Прощай Родина! 20/VII-41». Менее известны записи, оставленные
заключенными фашистских застенков. Так в Кѐльне в здании бывшего гестапо
до сих пор сохранилось почти две тысячи надписей, при помощи которых узники
пытались оставить память о себе. Почти все надписи сделаны на русском при
помощи самых различных подсобных средств  карандашами, острыми предме-
тами и даже ногтями. Некоторые из них представляют своего рода дневниковые
записи, кто-то считает дни, проведѐнные в темнице, кое-кто писал целые про-
щальные письма. Например: «Женя убит 9/II  45 р», «25. II.41 г. Смерть фаши-
сты», «не забуду мой люблю  россию люблю <неразбочиво> Росия в моем
сердце никогда [неразбочиво]». Участник штурма Берлина М.И. Мержанов оста-
вил описание того, что он увидел внутри камер Плетцензейской тюрьмы: «Испи-
санная стена… начала рассказывать: называла имена людей, фамилий, факты. По-
падались обрывки фраз, какие-то чѐрточки и точки, словно кто-то говорил здесь
условным кодом. И вдруг я прочѐл: “Снова бьют барабаны, впереди новый бой! Я
меч! Я пламя”. Подпись: “Ганс”». Благодаря этому мы имеем хоть какое-то пред-
ставление о мыслях и судьбе этих людей.
Часть военных граффити являются констатацией случившегося, с некото-
рым оттенком философского восприятия. К примеру, на подбитом летом
1941 г. советском танке Т-35 некий немецкий солдат не без сентиментальности
начертал: «So endete eine Liebe» («Так закончилась любовь»). Зато на щите не-
мецкого дальнобойного орудия, которое было захвачено советскими воинами в
ходе контратаки и затем было выставлено на всеобщее обозрение на улице
Одессы, вывели: «Больше по Одессе стрелять не буду». После чудовищной
бомбардировки самолетами люфтваффе английского города Ковентри 14 нояб-
ря 1940 г., настоятель разрушенного кафедрального собора Дик Ховард напи-
сал на стенах храма: «Господь, прости». Впоследствии он говорил, что тем са-
мым просил Господа «простить не им»  немцам, разрушителям и убийцам, а
просто «простить» с церковно-христианской точки зрения, поскольку по мне-
нию священника все мы нуждаемся в прощении. Так что слова граффити, со-
гласно его объяснению, были направлены на то, чтобы загасить чувство злобы
и ненависти в сердцах жителей Ковентри и направить их на путь всепрощения
14
и примирения. Впрочем, подобная непротивленческая позиция была редким
исключением. Война диктовала нацеленность на полный разгром врага. Вот
почему, когда Красная Армия прорвала оборону германских войск и пересекла
границу Восточной Пруссии, то на торце первого же дома, расположенного
рядом с пограничным рубежом, появилась художественно выполненная над-
пись, воспроизводящая те слова, которые произнѐс в вышедшем накануне вой-
ны одноимѐнном кинофильме князь Александр Невский: «Кто с мечом к нам
пришел, от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет земля русская. Алек-
сандр Невский». Вполне понятны радостные чувства победного ликования,
которые после капитуляции гитлеровцев побудили советских солдат употре-
бить такие выражения: «Развалинами рейхстага удовлетворен», «Пусть эти раз-
валины долгие годы напоминают немецким разбойникам о богатырской силе
Красной Армии М. Карлий».
Но некоторые граффити фиксировали обыденную прозу военного времени.
Общеизвестна бережно сохраненная до сегодняшнего дня надпись на одном из
домов Невского проспекта в блокадном Ленинграде: «Граждане! При артобст-
реле эта сторона улицы наиболее ОПАСНА». Также на воротах одного старин-
ного особняка, тоже в Ленинграде на Петроградской стороне, красивыми бук-
вами было исполнено граффити: «Детские ясли временно не работают». Одна-
ко чаще всего, пожалуй, на дорогах войны встречались надписи: «Проверено
мин нет» (нередко к этому добавлялась подпись с указанием звания и фамилии
или имени сапера).
Очень широкое распространение во время войн или вооруженных кон-
фликтов имеют надписи мотивационного характера. Уже в древности на неко-
торые снаряды для метательных орудий наносились иронические надписи типа
«Получай!», «Вот я тебя и нашѐл!». Точно также происходило на Великой Оте-
чественной войне. Очень часто на снарядах и боевой технике солдаты делали
конкретные надписи, которые в концентрированном виде передавали их психо-
логический настрой, внутренние убеждения и чаяния. Чаще всего встречались
надписи: «Смерть немецким оккупантам!», «За Родину!», «вперед к победе».
Когда дальнобойная артиллерия 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии
20 апреля 1945 г. открыла огонь по Берлину, то на крупнокалиберных снарядах
артиллеристы с удовольствием начертали мелом: «Лично Гитлеру», «Геббель-
су», «Герингу», «Гиммлеру», «По рейхстагу». Аналогичным образом поступа-
ли американские пилоты, которые тоже писали на авиабомбах, загружавшихся
в их бомбардировщики: «Death to Hitler!!!» («Смерть Гитлеру!!!»). То были
своего рода послания, адресованные недосягаемым напрямую главарям Третье-
го рейха. Такие граффити представляли собой сублимированную агрессию в
вербально-письменной форме против вызывающих фрустрацию объектов, ко-
торые таким образом мысленно конституировались на негативном полюсе кон-
тинуума сознания.
Иногда на военную технику наносили имя погибшего друга с обещанием
отомстить за него. Именно так поступил летчик С.Р. Халеев, написавший на
своем самолете-штурмовике девиз: «За Анатолия Блинова!» Порою подобные

15
граффити возникали под впечатлением услышанных или прочитанных в газе-
тах фактах, рассказов о трагичной истории конкретных людей. Весной 1944 г.
на многих орудиях, танках, самолетах частей 1-го Прибалтийского фронта, ос-
вобождавшего Белоруссию, появились надписи: «За Зину Туснолобову». Такое
сильное воздействие на бойцов оказало письмо девушки, напечатанное 13 мая
1944 г. во фронтовой газете «Вперед на врага». Зинаида Михайловна Тусноло-
бова была уроженкой города Полоцка. После начала войны, молодая работница
пошла добровольцем в действующую армию. С апреля 1942 г. воевала санитар-
кой 849-го стрелкового полка 303-й стрелковой дивизии 60-й армии Воронеж-
ского фронта. За 8 месяцев пребывания на фронте вынесла с поля боя 123 ра-
неных рядовых и командиров. В феврале 1943 г. в бою за станцию Горшечное
Курской области была тяжело ранена, обморожена. Врачам удалось спасти ей
жизнь, но она лишилась рук и ног. Когда линия фронта приблизилась к малой
родине Зинаиды Михайловны, она обратилась к солдатам и офицерам Красной
Армии с просьбой отомстить за ее искалеченную жизнь. Опубликованные
пронзительные строки политработники повсеместно озвучивали перед реши-
тельными схватками:
«Отомстите за меня! Отомстите за мой Родной Полоцк!
Пусть это письмо дойдет до сердца каждого из вас. Это пишет человек, ко-
торого фашисты лишили всего – счастья, здоровья, молодости... Уже 15 меся-
цев я лежу, прикованная к госпитальной койке. У меня теперь нет ни рук, ни
ног. Это сделали фашисты…
В последнем бою, когда я бросилась на помощь раненому командиру взво-
да, ранило и меня, перебило ноги. Фашисты шли в контратаку. Меня некому
было подобрать. Я притворилась мертвой. Ко мне подошел фашист. Он ударил
меня ногой в живот, затем стал бить прикладом по голове, по лицу…
И вот я инвалид... Это письмо я пишу обрубком правой руки, которая отре-
зана выше локтя... Если бы я хотя бы еще один раз могла взять в руки автомат,
чтобы расквитаться с фашистами за кровь. За муки, за мою исковерканную
жизнь!
Русские люди! Солдаты! Я была вашим товарищем, шла с вами в одном ря-
ду. Теперь я не могу сражаться. И я прошу вас: отомстите! Вспомните и не ща-
дите проклятых фашистов. Истребляйте их как бешеных псов. Отмстите им за
меня, за сотни тысяч русских невольниц, угнанных в немецкое рабство. И
пусть каждая девичья слеза, как капля расплавленного свинца, испепелит еще
одного немца…
Мне очень тяжело. В двадцать три г. оказаться в таком положении, в каком
оказалась я… Эх! Не сделано и десятой доли того, о чем мечтала, к чему стре-
милась… Я живу надеждой, что горе мое не останется неотомщенным, что
немцы дорого заплатят за мои муки, за страдания моих близких.
И я прошу вас. Родные: когда пойдете на штурм, вспомните обо мне!
Вспомните – и пусть каждый из вас убьет хотя бы по одному фашисту!»
Но граффити появлялись не только под влиянием личных мотивов. Они
также служили оригинальным средством агитации и пропаганды и в этом каче-

16
стве широко использовались политическими службами воюющих сторон, что-
бы мобилизовать боевой дух, призвать к стойкости, верности воинскому долгу
и вдохновить солдат и гражданское население на отпор неприятелю. Экспли-
цитные сообщения граффити были соответствующей тематики. Посредством
слияния в них двух функций психологического мотива  побуждающей и
смыслообразующей – стремились придать поведению человека характер созна-
тельно регулируемой деятельности. Бригадный комиссар Н.К. Попель утвер-
ждает, что уже чуть ли не в первый день войны на башнях танков 8-го механи-
зированного корпуса в батальоне майора Сытника появились надписи мелом:
«В бой за Родину!», «Смерть фашизму!», «Даѐшь Берлин!», «Да здравствует
коммунизм!», «Водрузим над землѐю красное знамя труда!», «Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!». Якобы эти лозунги-граффити майор сочинил совместно
с замполитом Боярским. «Под этими лозунгами,  говорили они,  прикончим
Гитлера и пройдѐм по главной берлинской магистрали… Унтер ден Линден».
При обороне Москвы на крыше Библиотеки имени В.И. Ленина, где располага-
лась позиция 37-мм автоматической зенитой пушки, зенитчики могли прочи-
тать: «моей части  моя слава», «защита Москвы  это защита своего Отечест-
ва». В момент тяжелейшего отступления Красной Армии летом 1942 г., после
появления знаменитого Приказа № 227 Наркома обороны от 28 июня, запре-
щавшего отход войск без соответствующего распоряжения вышестоящего ко-
мандования, на стенах начали писать: «ни шагу назад!» Среди развалин Ста-
линграда имелось вопрошающее обращение: «гвардеец Деребин убил 50 гитле-
ровцев. А сколько убил ты?»
Немецкое руководство тоже прибегало к использованию граффити, осо-
бенно когда в ходе войны обозначился перелом не в их пользу. В населенных
пунктах Германии и самом Берлине ведомство Геббельса инспирировало нане-
сение призывов: «Fůhrer, befiel, wir folgen» («Фюрер, приказывай, мы последу-
ем за тобой!»), «Auf dunklem Weg ist die Treue unser Licht!» ( «На темном пути
Верности наш свет!»), «Den Krieg gewinnen wir und kein anderer!» («Войну вы-
играем мы и никто другой!»), «Наши стены обрушиваются, но сердца наши
выдержат всѐ!», «Siegen oder Sibi-rien» («Победа или Сибирь»). Но, по мере
осознания бесперспективности сопротивления, простые немцы стали писать:
«Hitler ist kaputt» (сакраментальное «Гитлер капут»). Красноармейцы иногда
дезавуировали неприятельские граффити специфическими контраргументами.
Обнаружив крикливое заявление Геббельса «Berlin bleibt deutchen!» («Берлин
останется немецким!»), советский воин зачеркнул эту фразу под ней запечатлел
свою резолюцию: «Я в Берлине. Сидоров».
Иногда граффити использовались как способ подать о себе весточку в су-
мятице фронтовых дорог, когда разрывались связи, а почтовое сообщение было
нерегулярным и ненадежным. Например, в освобожденном Смоленске боец
поспешил написать: «привет родным от сына Адрес 12355.и.». На стене здания,
возле которого был организован контрольно-пропускной пункт где-то террито-
рии Венгрии, некто Скибков оставил указание для однополчанина: «Косьтя
езжай вперед СКИБКОВ 1/IV 45 г.». На английском танке «Матильда», кото-
17
рый работницы одного из британских заводов готовили к отправке в СССР по
ленд-лизу, было написано: «GREETINGS TO OUR ALLIES IN U.S.S.R Привет
нашим Союзникам в С.С.С.Р».
Широкий размах в СССР приобрели добровольные пожертвования населе-
ния в тылу на строительство различной военной техники. Поэтому помимо
штатных обозначений и мракировки на корпуса наносили дополнительные
надписи, чтобы запечатлеть вклад в обеспечение победы тех граждан, которые
давали собственные деньги. Благодаря этому имеется возможность получить
представление о географии данного движения, социальных и профессиональ-
ных группах участников: «Хабаровский комсомолец», «Ярославский комсомо-
лец», «АзССР Мопровец», «московский  колхозник», «Советское Приморье»
и т. д. Отдельные машины и даже целые колонны получали имена собствен-
ные: «Александр Суворов», «Дмитрий Донской», «Зоя Космодемьянская»,
«Валерий Чкалов», «Боевая подруга» и т.п.
Вышеприведенные примеры позволяют сделать вывод о том, что с помо-
щью граффити их автор осуществляет визуально воспринимаемый диалог с
другими членами общества, а сами надписи образуют специфическое инфор-
мационно-коммуникативное поле. В них присутствуют проявления эмоцио-
нально-волевой сферы и массовидных элементов психики: настроения, соци-
альные чувства и эмоции, оценки происходящего. Дискурсивное содержание
граффити несет информацию о духовно-нравственных ориентирах, психосе-
миотических кодах поведения, особенностях индивидуальной и общественной
психики индивидов, т. е. ту сторону исторической реальности, которая не все-
гда находит отражение в официальных документах.

Р.З.Алмаев

«Мы принимали нашу жизнь, такой, какой она была…»: о материальном

положении учителей и учащихся в годы Великой Отечественной войны

В последние два десятилетия происходит пересмотр подходов к исследова-

ниям по истории школьного образования периода Великой Отечественной вой-
ны. Налицо стремление ученых к изучению образования военных лет не только
в пределах традиционной тематики на новой источниковедческой и методоло-
гической базе, но и проблем сравнительно малоизученных в отечественной
историографии. Среди тем, отличающихся новизной, следует выделить ряд
вопросов, связанных с обликом учителя военной поры. Особенности бытовой
повседневной жизни советского учительства и их влияние на качество обуче-


Алмаев Рустам Закирович – к.и.н., доц. каф. Отечественной истории, Башкирский государст-
венный педагогический университет им. М. Акмуллы; almaev_history@mail.ru.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 14-11-
02012а/У «Советское учительство на Южном Урале в 1941–1991 годы».
18
ния учащихся, поведенческие диспозиции и нравственное состояние педагогов
и школьников практически не отражены в литературе.
Очевидно, что для критического и объективного изучения жизни и дея-
тельности учителей «военного лихолетья» необходима репрезентативная ис-
точниковая база. Извлечение новой информации возможно при привлечении
дневниковых записей, воспоминаний современников, писем педагогов в цен-
тральные и региональные органы власти, газеты и журналы. Эти исторические
источники наряду с документами директивного характера – постановлениями,
инструкциями, приказами раскрывают условия быта учителей и учащихся и
позволяют сделать ряд выводов об общественном сознании этого сложного
времени.
В отечественной историографии достаточно подробно изучена тема вклада
советского учительства в Победу в Великой Отечественной войне. Однако про-
блема эффективности социальной политики государства по отношению к учи-
тельству в годы войны не нашла должного освещения в публикациях ученых.
Лишь отдельные авторы фрагментарно останавливались на отдельных аспектах
этого вопроса. В частности исследователь А.В. ыркин отмечает, что зарплата
учителей в 1941–1943 гг. была значительно ниже, чем у врачей, инженеров,
специалистов сельского хозяйства и других представителей интеллигенции 30.
В работе А.В.Зотовой проводится довольно подробный анализ по оплате
труда работников бюджетной и производственной сфер в гоы войны. Однако
автор ограничивается сведениями о повышении заработной платы с 1 июня
1944 г. для учителей школ взрослых, ликвидации неграмотности и малограмот-
ности, варьируемых от 400 до 575 руб.31. Примерно столько же получали пре-
подаватели техникумов, художественных, музыкальных, театральных, хорео-
графических училищ и рабфаков. Преимущества в оплате труда и снабжении
по карточкам получали работники приоритетных отраслей – оборонной и тя-
желой промышленности.
Судя по информации из различных источников постановление СНК СССР
и ЦК ВКП(б) от 11 августа 1943 г. о 50 % повышении заработной платы учите-
лям начальной и средней школы не повлекло серьезного улучшения их матери-
ального положения.
В годы войны вводится распределительная система снабжения населения
продуктами первой необходимости и промышленными товарами. Карточная
или талонная система существовала практически во всех воюющих странах,
включая США, Великобританию и Германию. В Советском Союзе введение
карточек в тыловых районах начинается с августа 1941 г. Карточки на хлеб
выдавались на день. Остальные – на сахар, мясо, рыбу, жиры, крупы, кондитер-
ские изделия и промышленные товары были рассчитаны на месяц.

30
Храмкова Е.Л. Общеобразовательная школа России 1941–1945 гг. в новейшей отечествен-
ной историографии // Исторические исследования: сб. науч. тр. Самара, 2004. Вып. 5. С. 41.
31
Зотова А.В. Материальное стимулирование советской интеллигенции в годы Великой Оте-
чественной войны // Интеллигенция и мир. 2014. № 3. С. 35.
19
 Население страны делилось по признаку общественной полезности по
4 группам. Преимущество в снабжении получали рабочие приоритетных отрас-
лей – оборонной и тяжелой промышленности. В ходе войны к категории рабо-
чих были причислены работники науки, искусства и литературы, студенты.
Тяжелее всех приходилось тем, кто относился к категориям  служащие, ижди-
венцы, детям до 12 лет. По данным известного историка Н.П.Палецких нормы
снабжения по различным категориям колебались: от 200 до 1000 г. хлеба в
день, от 200 до 4500 г. мяса-рыбы, от 150 до 1000 г. жиров, от 200 до 600 г. са-
хара и кондитерских изделий в месяц32.
Особенно тяжело в годы войны приходилось учителям, вышедшим на пен-
сию. Они получали продовольственные и промышленные товары по социаль-
ной графе военных лет – «иждивенцы». В городах им полагалось по 300 г. хле-
ба, в сельской местности – 200 г. в день. Учительская пенсия начислялась диф-
ференцированно. Учитель начальной школы, вышедший на пенсию до 1936 г.,
получал пенсию 40–50 руб. Учителям, получившим этот социальный статус
после 1943 г., полагалась пенсия в размере 150 руб. Объективные трудности
военной пора заставляли их жить в условиях выживания. Так, пенсионерка
А.К. Богоявленская из Чкаловской области в письме в ЦК ВКП(б) отмечала:
«Мне 77 лет, стаж работы 58 лет. У меня ничего нет, на пенсию 150 руб. суще-
ствовать не могу «33.
Поскольку 1943 г. становится переломным на советско-германском фронте,
у государства появляется больше возможностей для осуществления социальной
поддержки интеллигенции в тылу. Партийно-государственные директивы ори-
ентируют местные органы власти на первоочередное и целевое обеспечение
одеждой, обувью и другими промышленными товарами в сельских местностях
учителей, врачей и агрономов. Выполнение этих директив должно было позво-
лить минимизировать бытовые проблемы этого тяжелого времени.
Отдел школ ЦК ВКП(б) в 1944 г. рекомендовал изменить порядок снабже-
ния учителей. На рассмотрение правительства вносился проект постановления
об улучшении снабжения учителей сельской местности хлебом и некоторыми
продуктами и промтоварами. В нем доказывалась целесообразность закрепле-
ния твердой нормы выдачи хлеба в размере 500 грамм на учителя. Распоряже-
нием СНК СССР предлагалось ввести ежеквартальные пайки сельским учите-
лям в следующем размере: сахара  800 г, чая – 100 г., соли – 4 кг, овощей и
картофеля, для учителей из числа эвакуированного населения, не имеющих
своих огородов – 40 кг, мыла хозяйственного – 2 куска, мыла туалетного –
1 кусок, керосина – 3 л. и спичек – 10 коробок»34.
Особенностью реализации социальной политики государства в годы войны
являлось, то, что многочисленные директивы, постановления, распоряжения

32
Палецких Н.П. Социальная политика на Урале в период Великой Отечественной войны. Че-
лябинск, 1995. С. 85.
33
Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17.
Оп.126. Д. 20. Л. 86.
34
Там же. Д. 13. Л. 36.
20
закрепляющие льготы и преимущества для интеллигенции, включая учителей
общеобразовательных школ, не всегда выполнялись.
Многочисленные «письма во власть» с жалобами поступали в отдел школ
ЦК ВКП(б) со всех уголков страны. Выделим письма военной поры, адресо-
ванные в редакцию газеты «Правда». Они свидетельствовали о массовых слу-
чаях нарушений в порядке выдачи заработной платы, обеспечении хлебом, то-
пливом, продовольственными и промышленными товарами.
Сельские учителя жаловались на местные органы власти, расходующие фонды
промтоваров не по целевому назначению, несвоевременное обеспечение их хлебом
с задержкой на 1520 дней. В письме учителей Илишевского района Башкирской
АССР сообщалось, что «…кроме хлеба и то с большими перебоями они ничего не
получают. В декабре 1943 г. поступили промтовары для учителей, но их разбаза-
рили в раойнном центре. По 3–5 месяцев учителя не получают соли»35. Проверка,
проведенная Комиссией партийного контроля при ЦК ВКП(б), установила совер-
шенно нетерпимое положение со снабжением учителей в Саратовской, Чкалов-
ской, Кировской областях и Алтайском крае. В Саратовской области Воршилов-
ского района задержка в получении хлеба составила 1,5 месяца. Военрук Рокотов-
ской школы, питавшийся только жмыхом оказался в состоянии истощения и был
вынужден оставить работу в школе36.
Об отсутствии своевременной государственной поддержки продуктами пи-
тания сельских учителей приходили сигналы со всей страны. Учителя Коросте-
левской неполной средней школы Тамбовской области с горечью писали:
«Хлеб из жмыха дают по 300 грамм и на иждивенцев по 75 грамм. Зарплаты во
время не платят. Некоторые из нас уже опухли от голода и холода»37.
Учителя городских школ в своих письмах также указывали на значимые
тяжелейшие материальные реалии военной поры. Как правило, просвещенцы
ничего не получали кроме хлеба из полагающего для них продуктового кар-
точного набора. Так, учителям города Кирова по январским карточкам 1943 г.
выдали только 38 % нормы мяса на главу семьи. Учителя же города Барнаула
за весь 1943 год ничего не получили из продуктов кроме хлеба. Определенной
поддержкой для учителей городских школ была организация общественного
питания. Кировские педагоги получали на обед овсяной суп без жиров стоимо-
стью 8 коп. или мучной кисель за 7 коп. В учительской столовой города Бар-
наула обеды низкого качества отпускались по цене от 10 до 50 коп.38.
Трудности с питанием в годы войны переживали все социальные группы.
Так, по воспоминаниям академика АН РБ Гайсы Хусаинова «ежедневный ра-
цион учащихся школы-интерната № 1 города Уфы состоял из 300 г хлеба и су-
па с капустой. Очень редко давали мясо и масло «39.

35
Там же. Л. 4.
36
Там же. Л. 27.
37
Там же. Л. 34.
38
Там же. Л. 28.
39
Хусаинов Гайса Батыргареевич, 1928 г. р. г. Уфа, Республика Башкортостан // Архив автора.
Запись 17.05.2006, Уфа.
21
 За строками других писем видно, как учителя переживали за свой нередко
неопрятный, обтрепанный внешний вид. Вследствие невозможности обновле-
ния одежды и обуви в течение продолжительного времени учителя оказыва-
лись в неловком положении перед учащимися и родителями. Критические на-
строения присутствуют во многих письмах-требованиях военной поры. Учи-
тельница семилетней школы Талицкого района Воронежской области Кузина
пишет: «Тяжелая необходимость говорить о нуждах создает репутацию мелоч-
ного, беспокойного человека. В последние два года я продала все излишки. В
прошлом году ходила в школу в самодельных бурках без галош, с сыном по
очереди. Дойду до школы, перешлю ему бурки и приходит он. Костюм мой
настолько плох, что приходится краснеть перед учениками и колхозниками «40.
О необходимости вмешательства высших органов власти свидетельствует
письмо учителей города Неряхты Ярославской области от 1944 г.: «Мы нахо-
димся вне постановлений правительства об улучшении нашего материального
положения. Один раз в связи с вмешательством РК ВКП(б) нам дали трикотаж-
ные изделия преимущественно детского размера и такого качества, что в обще-
ственном месте появится в таком свитере и юбочке неприлично»41.
Корреспонденция, содержащая жалобы на халатность тыловых властей в
обеспечении учителей, приходили даже с фронта. В частности, военнослужа-
щий Болдаевский в письме в газету «Правда» жаловался на то, что «его супруга
и жена его сына, погибшего на фронте, учительствуют в селе Васильевка
Фрунзенской области Киргизской ССР. Поскольку им не выделяют никакой
обуви, они вынуждены ходить в самодельных тряпичных тапочках в дождь и
холод»42.
Торговые организации на местах не соблюдали многие распоряжения пра-
вительства. Республиканские и областные потребсоюзы, ссылаясь на постанов-
ление правительства о праве местных органов изменять нормы единовремен-
ных пайков, произвольно их снижали.
По данным исследователя Н.П. Палецких в потребкооперацию промтовары
в годы войны направлялись по целевым фондам. Целевые назначения имели
наиболее стабильный характер только для партийно-советского актива. По-
требности остальных категорий гражданского населения удовлетворялись по
остаточному принципу43. Карточное распределение продуктов и товаров выра-
жалось не только в дифференцированном принципе. Действительно лучше
обеспечивались инженерно-технические работники, рабочие приоритетных для
военных условий отраслей, представители партийно-государственной номенк-
латуры. Такая система порождала и многочисленные злоупотребления для
личного присвоения и потребления.
Проблема улучшения снабжения учителей рассматривались на заседаниях
республиканских и областных комитетов партии. Например, Чкаловское бюро

40
Там же. Л. 114.
41
Там же. Л. 115.
42
Там же. Л. 5
43
Палецких Н.П. Указ. соч. С. 92.
22
обкома ВКП(б) на своем заседании от 7 марта 1944 г. заслушала вопрос «О со-
стоянии снабжения учителей продовольственными и промышленными товара-
ми». За срыв снабжения продуктами председателю облпотребсоюза Пименову
был объявлен строгий выговор44. По отдельным случаям нарушений дела пере-
давались в прокуратуру. Летом 1944 г. за нарушение норм снабжения учителей
был снят с работы и отдан под суд председатель Месягутовского сельпо в Баш-
кирии45.
Использование мемуаров, воспоминаний «детей войны», а также обраще-
ние к методу устной истории, свободному биографическому интервью позво-
ляет реконструировать многие стороны школьной жизни военной поры. Они
передают личное восприятие эпохи, отношение к трудностям быта, восприятие
учениками своих учителей. Детские и юношеские военные воспоминания в
отличие от архивных документов содержат многочисленные житейские под-
робности.
Вот характерная оценка работы сельской школы и ее учителя. Ныне доктор
филологических наук И.Е.Карпухин из Башкирской АССР вспоминает, с каким
большим желанием он начал учиться в школе, несмотря на военные годы, куда
его приняли в 1944 г., когда ему исполнилось 7,5 лет. Размещалась школа в
соседней деревне в простой крестьянской избе и называлась по ее имени – Но-
во-Троицкой начальной. В детской памяти осталось отсутствие учебников и
тетрадей. Вместо них использовались старые газеты или книги. Вместо мела на
школьной доске писали белой глиной. Чернила изготовлялись как из сажи, раз-
веденной на молоке, так и из сока красной свеклы. В школу ходили в лаптях из
лыка на деревянных колодках для защиты от воды. Самое же яркое воспомина-
ние сохранилось о первой учительнице. Жестокость времени не вытравило из
памяти доброе отношение учителя к своим воспитанникам. Ивана Егорович
называет ее труд подвигом просветителя. Ежедневно, в пургу и слякоть, по
бездорожью учительница преодолевала по 8 км, чтобы учить детей чтению,
письму и счету46.
Судя по мемуарам, особой любовью и уважением школьников пользова-
лись учителя-мужчины, комиссованные по ранению с фронта и учителя, эва-
куированные из Москвы, Ленинграда и других центральных городов. Послед-
ние отличались образованностью и интеллигентностью.
Самое главное, что запомнилось всем без исключение мемуаристам- детям
военной поры – это голод. Виктор Сидоров начало Великой Отечественной
войны встретил девятилетним мальчишкой в Саратове.
Не могут оставить равнодушными написанные им в воспоминаниях строки:
«…Маме дали участок земли на Зеленном острове, в нескольких километрах
вверх по Волге. Нужно было вскопать землю, что-то посадить, вырастить, при-

44
Культурное строительство в Оренбуржье. Документы и материалы. 1942–1987. Челябинск,
1989. С. 22.
45
Сельский учитель // Правда. 1944. 18 июня.
46
Карпухин И.Е. Великая Отечественная война в памяти деревенского мальчишки // На изло-
ме XX века: сб. воспоминаний / Отв. ред. В.А. Иванов. Уфа, 2008. С. 32.
23
везти урожай домой. Но есть хотелось сейчас! Мы грызли, жевали, сосали все,
что только можно. По карточкам я получал 350 грамм хлеба, плюс 25 грамм в
школе вовремя учебы. Но для растущего организма этого было мало, а кроме
хлеба почти ничего не было. Наиболее нуждающимся детям давали карточки
на питание в столовой: спецпитание-1, спецпитание-2 и усиленное дополни-
тельное питание. Однако на самом деле это была одинаковая для всех бурда,
именуемая супом, и микроскопическая порция каши из неизвестного продукта.
Поэтому УДП мы расшифровывали по-своему: умрешь днем позже!»47.
Вот, что вспоминает о своем первом учительском опыте в годы войны Ва-
дига Файзрахмановна Яикбаева, получившая диплом Темясовского педагоги-
ческого училища 21 июня 1941 г.: «Неполная средняя школа находилась в доме
раскулаченных крестьян, где работало 5 учителей. Психологическая обстанов-
ка в классах очень напряженная, дети голодные, одевать нечего. Чай пьют с
жевательной резинкой, которую делали из березовой коры. Это давало некото-
рое ощущение сытости. Дети во время перемены не выходят из класса, потому
что у них нет сил. Один раз в 6 классе во время урока умер ребенок. Хотя и
были тяжелые годы, среди людей не было воровства «48.
Практически все дети из сельской местности вспоминают участие в помо-
щи колхозу. Зухра Дильмухаметова (1931 г. рождения), прошедшая через все
тяготы военного и послевоенного времени делится пережитыми потрясениями:
«На трудодень давали по 20-40 г. хлеба. Часто приходилось, есть траву. На
ферму шли босиком по талой, снеговой воде»49.
В детской памяти осталась прополка посевов от осота – крупной колючей
травы голыми руками. Если кто, то из школьников убегал с работы по возвра-
щению в деревню, его ждало наказание. На школьной линейке директор долго
ругал таких «изменников» общего дела. Такие воспоминания переполнены
эмоциями. Так, З.Дильмухаметовой запомнилось, как их класс привлекли к
заготовке сена: «К концу рабочего дня чувствовалась невероятная усталость в
плечах, но какое ощущение счастья от того, что они уже косари «50.
Несмотря на необходимость постоянной борьбы за выживание дети воен-
ной поры вместе со своими учителями не только совмещали учебу с трудом, но
и принимали активное участие в культурной жизни. Примеры вынужденного
быстрого взросления детей имели массовый характер. Воспоминания Т.М. Ал-
маевой мало, чем отличаются от воспоминаний других детей советского тыла.
Начиная с 1943 г. 14 летняя Таскира, будучи ученицей VI класса кроме того
работала заведующим клубом и почтальоном. Запомнилось, как неоднократно
ходили с младшим братом пешком за семенами в райцентр, расположенный в

47
Сидоров В.В. Середина и конец XX века // На изломе XX века... С. 57.
48
Гайнизарова Х.Г. Учитель в годы Великой Отечественной войны // Победа в Великой Оте-
чественной войне 1941–1945 гг. как исторический феномен и существенный вклад народов Южно-
го Урала в ее достижение. Мат-лы межрегиональной научно-практической конф., посвящ.
70-летию Победы Великой Отечественной войне. Уфа, 2014. С. 324.
49
Давлетбаев Б.С. Село Большая Ока в годы Великой Отечественной войны // На изломе
XX века... С. 136.
50
Там же. С. 137.
24
18 км от деревни и на обратном пути их преследовал дезертир, видимо, скры-
вающийся в лесу51.
В небольшой статье невозможно осветить все аспекты материального по-
ложения учителей и учащихся в годы Великой Отечественной войны. Соци-
альную политику государства трудно оценивать однозначно. В этот драматиче-
ский период главной задачей являлась Победа над фашизмом. Символичны
слова, которые можно встретить во многих воспоминаниях: «Мы принимали
нашу жизнь, такой, какой она была».

А.Ю. Безугольный

Горцы Северного Кавказа как ресурс для комплектования РККА

в 1920 – 1930-е гг.

В дореволюционной России горское население Северного Кавказа не при-

зывалось в армию на общих с представителями других национальностей осно-
ваниях. Это было связано с целым комплексом проблем: отсутствием государ-
ственного учета населения, слабое владение большинством горцев русским
языком и русской грамотой, социально-политической напряженностью в ре-
гионе. Своего рода паллиативом, начиная с Крымской войны 1853–1856 гг.
были добровольческие национальные формирования, снимавшие проблему
набора на военную службу мотивированных горцев и нивелировавшие языко-
вой барьер. Однако это не решало проблемы массового привлечения местного
населения в войска в случае большой войны. Отсутствие военной повинности
понималось горцами как неотъемлемая льгота. Во время Первой мировой вой-
ны призыв среди горцев готовился, однако из-за опасений восстаний, он так и
не был реализован. Также неудачно во время Гражданской войны к проблеме
подступались в 1918 г. советские власти, а в 1919 г. – администрация Воору-
женных Сил Юга России (ВСЮР).
Поэтому перед советской властью, окончательно восстановленной на Се-
верном Кавказе весной 1920 г., в этом отношении лежало «непаханое поле».
Для большевиков принципиальным было не просто использование горцев как
ресурса для комплектования Красной армии (тем более, что после Гражданской
войны РККА была многократно сокращена и не испытывала недостатка в лю-
дях), а активное вовлечение их в строительство нового строя. Важнейшей
функцией Красной армии виделось ее участие в социалистическом строитель-
стве; она понималась проект политический, «плавильный котел», в котором
должна была зародиться единая советская нация, школа политического воспи-
тания нерусских народов и ускоренной их советизации.

51
Алмаева Таскира Минниахметовна, 1929 г. р., г. Уфа, Республика Башкортостан // Архив ав-
тора. Запись 15.01.2015, Уфа.

Безугольный Алексей Юрьевич – к.и.н., с.н.с. НИИ военной истории Военной академии Ге-
нерального штаба ВС РФ, besu111@yandex.ru.
25
 В первые десятилетия советской власти горцами комплектовались, прежде
всего, национальные части и национальные военно-учебные заведения, поэто-
му языковая проблема до поры до времени не стояла остро. Однако одно толь-
ко национальное военное строительство было тупиковым путем и не давало
возможности широкого пропуска через армейские ряды горской молодежи и
подготовки многочисленного обученного мобилизационного резерва. Вполне
осознавая это, с первых же лет советские власти повели подготовку к массово-
му призыву горцев на общих основаниях.
Главным препятствием на пути планомерного использования нерусского
населения в рядах РККА было зачаточное состояние или и полное отсутствие
военного, а часто – и гражданского – учета населения в национальных окраи-
нах. Северный Кавказ в этом отношении не был исключением. В отсутствие
правильного и всеохватного учета власти могли рассчитывать лишь на немно-
гочисленный приток добровольцев, которыми можно было комплектовать
столь же немногочисленные национальные формирования.
С возвращением Красной армии на Северный Кавказ весной 1920 г., стали
формироваться органы местного военного управления – военные комиссариа-
ты. 25 марта 1920 г. в г. Темир-Хан-Шуре (ныне – Буйнакск) был сформирован
Дагестанский областной военкомат. 17 апреля 1920 г. создан Терский област-
ной военкомат. Почти одновременно появилась сеть окружных (уездных) воен-
коматов. Так, в апреле 1920 г. формируются военкоматы Южного и Среднего
Дагестана, Кизлярский окружной военкомат. По мере усложнения администра-
тивной карты Северного Кавказа, появлялись новые военкоматы. 23 мая 1920 г.
из Терского областного военкомата был выделен Кабардино-Балкарский, а за-
тем, 5 августа 1921 г., уже из последнего – Балкарский окружной военкомат. В
январе 1921 г., с провозглашением Горской АССР, Терский облвоенкомат был
разделен на Терский губернский военкомат и Горский областной военкомат. 1
апреля 1922 г., после создания 12 января 1922 г. Карачаево-Черкесской авто-
номной области, Баталпашинский военкомат был переименован в Карачаево-
Черкесский областной военкомат. 26 декабря 1922 г. из состава Кубано-
Черноморского облвоенкомата был выделен Адыгейско-Черкесский областной
военкомат. 27 февраля 1923 г. создан Чеченский областной военкомат и т.д. 52
Уже в 1921 г. в наиболее спокойных районах Терской области (на тот мо-
мент область включала в себя Пятигорский и Кизлярский округа, Кисловод-
ский, Свято-Крестовский, Георгиевский, Моздокский уезды), в основном с рус-
ским населением, были проведены первые военно-учетные мероприятия53.
В местностях, населенных горскими народами, само по себе появление се-
ти местных военных органов еще не означало налаживания военного учета на-
селения. Как отмечалось в феврале 1921 г. в докладе военкома Дагестанской
области г. М. Зусмановича, «работа комиссариатов в Дагестане состоит лишь в
учете и мобилизации, но тут нужно считаться с местными условиями, так как,

52
Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 54. Оп. 1. Д. 103 Л. 74104.
53
Там же. Ф. 25896. Оп. 9. Д. 2. Л. 151.
26
кроме русского населения, никто на учет не пойдет, да оно и естественно, так
как туземные племена и при царизме никакому учету не подлежали, а теперь –
тем более «54. Аналогичным образом ситуация складывалась во всех нацио-
нальных регионах Северного Кавказа.
Проблема стояла шире собственно военного учета: во многих националь-
ных регионах до революции вообще не велась метрическая запись, фиксирую-
щая демографическое движение населения. Длительное время, в течение всех
1920-х гг. регистрация гражданского состояния в сельской местности в горских
областях находилась в руках мусульманского духовенства. Во время призыв-
ных мероприятий это неизбежно вело к путанице и злоупотреблениям. Напри-
мер, во время призыва граждан 1907 г. рождения в 1929 г. в Дагестане из 9955
чел., явившихся на участки 2048 чел., т.е. более 20 % не относились к призы-
ваемому возрасту55. Всесторонняя атака на духовенство во второй половине
1920-х гг. постепенно выбила привилегию ведения метрической записи на селе.
В 1920-е гг. перед военкоматами, не располагавшими достаточным и впол-
не обученным аппаратом работников, ставилась задача, в первую очередь, на-
ладить учет допризывных возрастов – т.е., той молодежи, которая могла быть
призвана в ряды РККА в ближайшей перспективе. Старшие возраста даже в
конце 1920-х гг. не принимались на учет, ни в какой мобилизационной стати-
стике не отражались и военно-учетных документов на руках не имели56. В тоже
время уроженцы Северного Кавказа, временно или постоянно проживавшие в
тех регионах СССР, где призыв не ограничивался, призывались на общих осно-
ваниях, о чем ГУ РККА делало специальные циркулярные разъяснения по за-
просам военкоматов57.
В силу указанных причин, после окончания Гражданской войны, оценить
мобилизационные ресурсы этих регионов можно было только очень приблизи-
тельно. Например, в Дагестане число лиц, подлежавших призыву в 1922 г.,
оценивалось в диапазоне от 5 до 7 тыс. чел.58
В 1924 г., состоялся первый после окончания Гражданской войны всесоюз-
ный призыв в РККА, но на учете в военкоматах северокавказских автономий
состояло только славянское население. Оно же подлежало очередным призы-
вам59. По причине малочисленности контингентов военнообязанных и призыв-
ников, подлежащих учету и призыву, к середине 1920-х гг. штаты областных
военкоматов в национальных регионах Северного Кавказа сокращались и они
содержались по штатам уездных военкоматов. Лишь в 1925 г., в виду разверты-
вания национальных частей в рамках реализации пятилетней программы на-
ционального строительства в РККА, штат областных военкоматов снова был

54
Там же. Ф. 109. Оп. 10. Д. 30об.
55
Там же. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1297. Л. 7 об
56
Там же. Ф. 54. Оп. 1. Д. 81. Л. 20.
57
Там же. Л. 17.
58
Там же. Ф. 25896. Оп. 3. Д. 1061. Л. 504об.
59
Там же. Оп. 2. Д. 35 Л. 16.
27
расширен, а во главе их подбирались национальные кадры. С 10 июня 1925 г.
все национальные военкоматы были переподчинены РВС СКВО60.
В июле 1924 г. впервые был точно зафиксирован национальный состав мо-
лодого пополнения частей округа, прибывшего по итогам первой (весенней)
части призыва 1902 г. рождения61. На 12 527 чел. пришлось лишь 59 осетин и
31 ингушей (0,72 %). Представителей других северокавказских народов среди
пополнения не оказалось. В 1926 осетины составили лишь 0,1 % из числа при-
званных в войска СКВО62.
Оказавшиеся в армии в эти гг.горцы, очевидным образом, являлись добро-
вольцами. В мае 1926 г., в связи с подготовкой к текущему призыву, Главное
управление (ГУ) РККА, в ответ на запрос штаба СКВО, специально оговарива-
ло, что «до получения окончательных указаний, утвержденных РВС Союза
[ССР]» горцев Северного Кавказа «к военной службе в обязательном порядке
не привлекайте»63. К ним применялась ст. 16 закона «Об обязательной военной
службе», оговаривавшая особый порядок привлечения их к военной службе в
форме допризывной подготовки, добровольного призыва и проч. 64
Между тем, областные и республиканские военные комиссары сообщали о
желании горского населения служить в Красной армии. Как, например, утвер-
ждал военком Адыгейской автономной области А. Мирзоев, работа подведом-
ственного ему военкомата ведется «только среди русского населения, минуя
большую часть населения черкесского. Предполагавшееся формирование на-
циональной части нашло живой отклик населения. Были собраны и лошади, и
бурки, и черкески, и оружие. Дальнейших распоряжений от округа не последо-
вало, поэтому черкесское население к работе военведа стало относиться без-
различно, хотя желание учиться военному делу и служить увеличилось…»65.
В ноябре 1924 г. РВС СССР принял Пятилетнюю программу развитие на-
циональных формирований, предполагавшей широкое строительство нацио-
нальных частей во всех нерусских регионах и доведения численности нацча-
стей приблизительно до 10 % от штата РККА. Мобилизационная нагрузка на
национальные регионы по итогам реализации Пятилетней программы расцени-
валась следующим образом (см. таблицу)66.
Реввоенсовет СКВО полагал, что в 1926–1928 гг. мог быть в полном мере
введен мобилизационный учет горского населения, а в 1928–1929 гг. – начаться
их плановый призыв в армию на общих основаниях (для Чечни и Ингушетии –
с 1930 г.)67.
В начале февраля 1928 г. ЦК ВКП(б) принял политическое решение о про-
ведении в текущем году призыва горцев в Красную армию. Республиканские и

60
Там же. Ф. 4. Оп. 2. Д. 10. Л. 16об.
61
Там же. Ф. 9. Оп. 28. Д. 193. Л. 29.
62
Там же.
63
Там же. Д. 510. Л. 5–5об.
64
Там же.
65
Там же. Ф. 25896. Оп. 2. Д. 35 Л. 16.
66
Там же. Ф. 9. Оп. 28. Д. 218. Л. 9–10.
67
Там же. Л. 21а.
28
 Таблица 1. Оценка мобилизационной нагрузки на горское население Северного
Кавказа по окончании всех формирований по плану пятилетней программы
строительства национальных формирований.
Всего Мужчин Мужчин Мужчин Кадро- Пере- Всего
населе- 6 возрас- четырех одного вый менный нагрузка,
ния, чел. тов возрас- возраста состав, состав, чел., %
(1899– тов за за выче- чел., % чел., %
1904) за вычетом том 30 %
вычетом 30 % на на не-
30 % на негод- годность
негод- ность
ность,
чел.
Дагестанская 571000 15750 10500 2625 0,1 0,3 0,4
АССР
Чеченская АО 313000 4947 3293 527 0,08 0,2 0,28
Ингушская АО 69566 1412 874 269 0,07 0,4 0,47
Северо-Осетинская 152400 4146 2554 796 0,21 0,6 0,81
АО
Кабардино- Бал- 198970 3960 2604 677 0,2 0,5 0,7
карская АО
Карачаевская АО и 163290 3320 1274 481 0,01 0,4 0,41
Черкесский НО
Черкесско- 113000 1800 1274 763 0,1 0,7 0,8
адыгейская АО
Всего 1581446 35335 23457 6438

областные обкомы немедленно были оповещены об этом и приступили к под-

готовительной работе68. Так, в Дагестане кампания по подготовке призыва на
местах началась уже в феврале 1928 г. повсеместными созывами пленумов ок-
ружных исполкомов, беспартийных конференций в трудовых коллективах и
аульскими сходами, которые, дабы соблюсти демократическую процедуру,
выносили коллективные решения по поводу возможности призыва. В боль-
шинстве случаев эти решения ожидаемо были положительными, хотя изредка
аульские сходы выносили отрицательные приговоры и тогда приходилось ста-
вить вопрос вторично. Итог такой дискуссии был подведен на заседании бюро
Дагестанского комитета ВКП(б) 11 мая 1928 г.: «Агитацией, проведением в
течение трех лет допризывной подготовки и существованием нацдивизиона,
мы население подготовили…»69.
Во время агитационной кампании, которая продлилась до конца сентября
1928 г., горцам разъяснялись права и льготы военнослужащих Красной армии и
членов их семей. Особое внимание уделялось тому факту, что призывники бу-
дут направляться для прохождения службы только в национальную часть. Для
убедительности в ходе агиткампании Дагестанский национальный кавдивизион
объехал несколько округов70.
68
ГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 1022. Л. 57.
69
Там же. Л. 236
70
Там же. Л. 402
29
 Приписная кампания, проходившая в феврале – марте 1928 г., по данным
ОГПУ, завершилась в целом успешно. Было зарегистрировано большое коли-
чество добровольцев, что объяснялось не только «воинственными традиция-
ми», но и высоким уровнем безработицы. В то же время отмечалось активное
противодействие кампании со стороны «кулацко-религиозного блока». Так, в
Чечне кампания по приписке призывной молодежи, проводившаяся в феврале –
марте 1928 г., не везде встретила понимания и в Ножай-Юртовском и Гудер-
месском районах была сорвана под влиянием «верхушек родов «71. В Дагестане
кампания по призыву «встретила противодействие со стороны кулачества, му-
сульманского духовенства и шейхов, которые в начале держались активно и
имели временный успех»72. Отмечались случаи, подобные следующему. Жите-
ли одного из аулов, узнав о предстоящем призыве, посылают делегацию к шей-
ху, узнать его мнение. Шейх отвечает: «Никогда дагестанцы в армии не служи-
ли. Надо послать делегацию в ДагЦИК и предложить взамен людей хлеб, день-
ги и скот». Сельсовет это предложение принимает и отправляет делегацию в
ДагЦИК73.
В целом по северокавказским автономиям призыв, хотя и не без трудно-
стей, прошел удовлетворительно. В отчете начальника Управления по войско-
вой мобилизации и укомплектования (УВМУ) ГУ РККА отмечалось, что в не-
которых национальных регионах (Северная Осетия, Адыгея) было отмечено
даже недовольство малочисленным призывом в армию 74.
Отчетные документы ГУ РККА об итогах призыва 1928 г. впервые выдели-
ли горцев Северного Кавказа в отдельную категорию, хотя и не дифференциро-
вали их по национальностям. Это позволяет проанализировать в целом соци-
ально-демографические характеристики горских контингентов в этот период.
Итоги призыва 1928 г. среди горского населения были таковы: всего было
призвано 10152 горцев (в том числе 1262 чел. – по Закавказью), что составило
0,74 % от всех призванных по СССР (1379,3 тыс. чел.) и 21,8 % от числа наро-
дов, призванных в 1928 г. впервые (всего таковых было 46,5 тыс. чел.)75. У
представителей нерусских национальностей, как правило, партийно-
комсомольская прослойка была значительно больше, чем в среднем по стране.
Этому показателю с самых первых наборов в Красную армии уделялось перво-
степенное значение. Высокий удельный вес коммунистов и комсомольцев в
войсках, как считалось, гарантировал достойный политико-моральный уровень
горского пополнения. По итогам призыва 1928 г. среди русских призывников
было 2,7 % членов ВКП(б) и кандидатов в члены партии и 8,5 % комсомольцев,
в то время как среди горцев Северного Кавказа эти показатели составляли 3,0
% и 15,8 %76. Тоже можно сказать о физической годности к военной службе: у

71
Там же.
72
Там же. Ф. 4. Оп. 2. Д. 112. Л. 18об.
73
Там же. Л. 19.
74
Там же. Л. 19.
75
Там же. Л. 15об.
76
Там же. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1238. Л. 23.
30
горцев она составила 77,5 % от общего числа призывников, в то время как у
русских – 70,5 %77. По социальному происхождению горцы значительно отли-
чались от европейских национальностей – рабочих среди них было лишь 4,5 %
(у русских – 18,1 %), зато крестьян – 89,2 % (у русских – 73,1 %)78.
Однако, если вопрос о приеме в партию или комсомол решался довольно
просто и не требовал получения кандидатом систематических знаний, то в об-
ласти грамотности национальным регионам было еще очень далеко до славян-
ских. Если среди русских процент неграмотных призывников составлял 8,0, а
среди украинцев – 9,8, то среди горцев он достигал без малого 68,1 %. Хуже
показатели были только у азербайджанских тюрок (азербайджанцев) – 79,6 %
неграмотных. Средний показатель неграмотности по всему Советскому Союзу
составлял 13,3 %79.
Постепенно, из г. в год призывные контингенты все шире втягивались в
допризывную подготовку. Вне зависимости от того, какова была квота на при-
зыв, комплекс допризывной военной, образовательной и медицинской подго-
товки обязаны были пройти все призывники. Комплекс включал в себя сдачу
норм ГТО и «Ворошиловского стрелка», других военно-спортивных нормати-
вов, ликвидацию неграмотности и малограмотности, социально-классовый от-
бор, прохождение оздоровительных мероприятий для тех призывников, чье
состояние здоровья не позволяло служить в армии 80. За выполнение допризыв-
ных программ личная ответственность возлагалась на секретарей райкомов и
горкомов, председателей районных исполнительных советов и горсоветов и
органы ВЛКСМ. В начале 1930-х гг. местные органы власти формировали в
районах и городах комиссии содействия призыву, оказывавшие всестороннюю
помощь военкоматам и организациям Осоавиахима. Кроме того, местные орга-
ны власти отвечали за подготовку помещений под призывные пункты, работу с
семьями призывников в связи с зачислением их на гособеспечение, а также
организацию агитационно-пропагандистского сопровождения кампании. При-
зывным кампаниям (как, впрочем, и всем другим) всегда старались придать
соревновательный дух, в связи с чем объявлялись соцсоревнования в той или
иной сфере подготовки к призыву.
В 1930-е гг. штатная численность войск СКВО мирного времени была от-
носительно невелика: 32 390 чел. По мобилизации в случае войны (по мобили-
зационному расписанию № 15, 1933 г.) эта цифра за счет «поднятия» (т.е. при-
зыва) девяти возрастов военнообязанных, достигала 283729 чел. Коэффициент
мобразвертывания составлял – 8,7.
В течение 1920–1930-х гг., вплоть до 1939 г. призывавшиеся в РККА горцы
Северного Кавказа, как правило, направлялись на службу в национальные час-
ти и подразделения. При распределении горских контингентов по воинским
частям, особо оговаривалось «недопущение их распыления» по национально-

77
Там же. Л. 30.
78
Там же. Л. 41.
79
Там же. Л. 26 – 30.
80
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 1260. Л. 77.
31
стям81. Емкость национальных формирований СКВО постоянно колебалась, но
в целом была не велика, поэтому число горцев, ежегодно поступавших на дей-
ствительную военную службу, составляло лишь незначительную часть от об-
щего количества годных к строевой службе контингентов. Как отмечалось в
отчете штаба СКВО о призыве 1930 г., «округ должен с каждым годом все
больше и больше считаться с нетерпимостью того факта, что призыв горцев
фактически проходит вхолостую вследствие малого процента приема их в
кадровые части (выделено мной – А.Б.)»82.
Частично проблему недоиспользования годных к строевой службе горских
людских ресурсов решала так называемая «концентрация» – практика комплек-
тования горскими контингентами отдельных подразделений в обычных ( «но-
мерных «) частях. Впервые в СКВО в отношение горцев она была применена в
1929 г. в связи со значительным притоком в войска горских контингентов. Как
сообщалось в итоговом отчете РВС СССР о призыве 1929 г., «опыт этот, судя
по первым донесениям, дал благоприятные результаты «83. Обычному, сме-
шанному комплектованию горцами частей РККА мешало слабое знание ими
русского языка и низкий уровень грамотности.
Численность и точный национальный состав горцев, призываемых по
СКВО, а также способы их распределения по воинским частям можно оценить
по результатам осеннего призыва 1932 г. молодежи 1910 г. рождения. В отчете
штаба округа в ГУ РККА были указаны национальности всех без исключения
призывников, что является редкостью для документов такого рода. 26 января
1933 г. штабом округа начальнику ГУ РККА был направлен подробный отчет о
ходе и итогах призыва.
В ходе приписки, проходившей в январе – феврале 1932 г., к призывным
участкам было приписано 112 131 чел., в том числе 16 672 горцев (14,9 % от
общего числа приписанных). Призвано было около половины от числа перво-
начально приписанных – 57709 чел., в том числе 1654 горцев (2,9 % от числа
всех призванных)84..По национальности призванные контингенты 1932 г. рас-
пределялись следующим образом (см. таблицу)85:

Таблица 2. Результаты призыва в СКВО в 1932 г. по национальному составу

Националь- Кол-во, чел. Националь- Количество, Националь- Кол-во, чел.
ность призыв- ность призыв- чел. ность призыв-
ника ника ника
Русских 43198 Греков 5 Чеченцев 235
Украинцев 9887 Карел 1 Кабардинцев 200
Белорусов 153 Немцев 604 Балкарцев 32
Татар 140 Эстонцев 26 Карачаевцев 34
Чувашей 13 Латышей 18 Даргинцев 70

81
РГВА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 792. Л. 16об.
82
Там же. Ф. 9. Оп. 29. Д. 129. Л. 76
83
Там же. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1297. Л. 7 об
84
Подсчитано по: РГВА. Ф. 9. Оп. 33. Д. 90. Л. 17.
85
РГВА. Ф. 9. Оп. 33. Д. 90. Л. 18.
32
Армян 948 Поляков 77 Ингушей 74
Грузин 64 Лезгин 94 Абазин 47
Тюрок 16 Лакцев 31 Черкесов 359
Евреев 216 Осетин 343 Шапсугов 21
Мордвы 18 Аварцев 114 Всего 57709

Обращает на себя внимание резкое, более чем пятикратное несоответствие

пропорций приписанных и призванных контингентов объясняется тем, что гор-
цы использовались, в основном целевым образом в национальных частях и
подразделениях СКВО (см. таблицу).

Таблица 3. Использование горских контингентов на укомплектование войск

СКВО в 1932 г 86:
Воинская часть, место дисло- Тип состава Количество чел. Национальность
кации
222 сп 74-й сд Школа полка 15 Адыгейцы
222 сп 74-й сд, 1-й батальон Переменный Один батальон Адыгейцы
82-й сп 28-й сд, Грозный Кадр 40 Чеченцы
83-й сп 28-й сд, Буйнакск Кадр 40 Дагестанцы (кумыки)
84-й сп 28-й сд, Владикавказ Кадр 40 Осетины
83-й сп 28-й сд, Буйнакск Кадр 40 Дагестанцы (аварцы)
77-й кавполк 10-й кд, Моздок Кадр 12 Кабардинцы
77-й кавполк, 10-й кд, Моздок Переменный Один эскадрон Кабардинцы
78-й кавполк 10-й кд, Невино- Кадр 12 Черкесы
мысская
78-й кавполк 10-й кд, Невино- переменный Один эскадрон Черкесы
мысская
ККУКС Кандидаты в кав- 101 Разных национально-
школу горских стей
национальностей
65-й кавполк 2-й кбр ККА, 20 Разных национально-
Ленинакан стей
Нацкавполк Переменный 309 Разных национально-
стей
26-й кавполк 5-й кд, Пятигорск 30 Кабардинцы
26-й кавполк 5-й кд, Пятигорск 45 Чеченцы
26-й кавполк 5-й кд, Пятигорск 15 Ингуши
26-й кавполк 5-й кд, Пятигорск 30 Черкесы
52-й кавполк 75 Чеченцы
32-й кавполк 100 Осетины
Каспийский флот 10 Дагестанцы
Войска ОГПУ Северо- 84 Разных национально-
Кавказского края стей
Обслуживающий состав на- 54 Дагестанцы
цшкол
В разные спецчасти округа 40 Разных национально-
стей

86
Там же.
33
 В конце 1930-х гг., в связи с приближавшейся большой войной, РККА была
коренным образом реформирована. Принципиально изменилась система при-
зыва и комплектования войск. Весной 1938 г. было принято решение об уп-
разднении национальных формирований. Призывники-горцы должны были
теперь направляться для прохождения службы вне региона проживания (экс-
территориально). Осенний призыв 1938 г. граждан 1917 г. рождения сочетал в
себе переходные черты: с одной стороны он, как и прежде, охватил лишь неко-
торую часть горских призывных контингентов (в войска было направлено 3450
чел., что составило 5,1 % от общего итога призыва по СКВО87). С другой – эти
контингенты были распределены экстерриториально в основном по западным
военным округам и по различным родам войск. Причем, в сложные техниче-
ские рода войск (артиллерия, авиация, танковые и мотомеханизированные, ав-
томобильные, железнодорожные части) попала большая часть призывников
(58,7 %), в то время, как в традиционные для горских контингентов кавалерию
и пехоту – лишь 41,3 %88. Все это говорит о том, что горская молодежь по
уровню общеобразовательной подготовки уже вполне была пригодна для
службы в современной механизированной армии. Именно на это нацеливалась
военная реформа второй половины 1930-х гг. Последние предвоенные призывы
1939 и 1940 гг. также распределялись экстерриториально. Именно им было су-
ждено принять на себя первые удары немецко-фашистских войск и разделить
трагическую судьбу Красной армии 1941 г. Не случайно среди защитников
Брестской крепости оказались десятки чеченцев и ингушей.
15 сентября 1939 г. впервые в истории на Северном Кавказе и в Закавказье
был объявлен массовый призыв в ряды РККА, РККФ и войска НКВД молодежи
местных национальностей рождения второй половины 1918 г. и 1919 г., а также
лиц старших возрастов, не призывавшихся ранее (таковых оказалось около 40
% от числа призванных). Призыв надлежало организовать как всенародный
праздник, а местная пресса обязывалась всесторонне пропагандировать их и
освещать его ход и результаты89.
Итоги призыва показали его своевременность, поскольку горская молодежь
достигла достаточно высокого общеобразовательного уровня и находилась в хо-
рошей физической форме. Положительно сказалась широкая разъяснительная и
пропагандистская работа, направленная на позитивное восприятие призывника-
ми военной службы и ощущение ее личной и общественной полезности.
Общие итоги призыва по СКВО, выражались в следующих показателях: на
участки явилось 162608 чел, из которых 87,9 % были признаны годными к
строевой службе, а 134052 чел. в итоге были зачислены в кадровые части 90. По
национальному составу зачисленные в кадровые части призывники распреде-
лились следующим образом: русских 99218, украинцев – 5442, белоруссов –
528, татар – 957, евреев – 569, армян – 1634, грузин – 198, тюрок (азербайджан-

87
Подсчитано по: РГВА. Ф. 9. Оп. 33. Д. 241. Л. 128.
88
Подсчитано по: РГВА. Ф. 9. Оп. 29. Д. 441. Л. 209.
89
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 1075. Л. 30–31.
90
РГВА. Ф. 37837. Оп. 24. Д. 166. Л. 17об–18.
34
цев) – 351, немцев – 1662, поляков – 124, казахов – 1065, осетин – 2741, пред-
ставителей народов Дагестана – 8011, кабардинцев и карачаевцев91 – 3851, че-
ченцев – 3146, ингушей – 658, калмыков – 1699, других народов – 259492. Сле-
дует отметить, что большое количество представителей народов Дагестана
(2452 чел.) и осетин (2023 чел.) были призваны также по Закавказскому воен-
ному округу (бывш. Кавказской Краснознаменной армии), в состав которого
входил Азербайджан (здесь компактно проживали лезгины и ряд других наро-
дов Дагестана) и Грузия с достаточно многочисленным осетинским населени-
ем. В других военных округах представители горских народов призывались в
единичном порядке. Таким образом, всего в двух округах было призвано 20141
представителя горских народов (15666 чел. по СКВО и 4475 чел. по ЗакВО).
Наиболее подготовленная в образовательном, физическом и морально-
политическом отношениях молодежь направлялась в военные училища. Тако-
вых среди русских оказалось 1358 чел., украинцев – 65, татар – 5, евреев 11,
армян – 10, грузин – 1, осетин – 61, представителей народов Дагестана – 152,
карачаевцев и кабардинцев – 11, чеченцев – 2693. Нетрудно подчитать, что сре-
ди русской молодежи в военные училища было отобрано 4,9 % призывников,
среди украинцев – 5,0 %, в то время как среди чеченской молодежи – лишь 1,4
%, дагестанской – 2,7 %, осетинской – 3,4 %.
Однако в целом итоги призыва последних предвоенных лет показывали их
своевременность, поскольку горская молодежь обладала относительно высо-
ким общеобразовательным уровнем и хорошей физической формой.
По сравнению с горской молодежью, физическая и военная подготовка, а
также образовательный уровень основной массы взрослого мужского населе-
ния Северного Кавказа – главного мобилизационного ресурса – были значи-
тельно ниже. Невысокий уровень военной подготовки и образования объяснял-
ся тем, что жизнь сельского, особенно высокогорного взрослого населения Се-
верного Кавказа лишь в незначительной степени была затронута советской
культурной революцией, оставалась по сути своей патриархальной. Армейская
реформа конца 1930-х гг. также почти не коснулась больших масс военнообя-
занных. Под всеобщий призыв, впервые объявленный в 1938 г., они не подпа-
дали. Занимавший в те гг.должность председателя СНК ДАССР А.Д. Даниялов,
вспоминал: «К 1941 г. взрослое население гор мало владело русским языком.
Исторически сложившийся уклад жизни, когда горцы без крайней нужды не
выходили дальше своего аула, в лучшем случае района, являлся громадной
трудностью при мобилизации горцев в действующую армию… Беда состояла в
том, что кроме тех, кто прошел службу в армии до войны, горцы не умели об-
ращаться даже с винтовкой. Что касается автомата, пулемета, миномета или
гранаты, то они их просто не видели» 94.

91
Так в документе.
92
РГВА. Ф. 37837. Оп. 24. Д. 166. Л. 72об–73.
93
Там же.
94
Даниялов А. Воспоминания. Махачкала, 1991. С. 233.
35
 Самые подготовленные из военнообязанных горцев (резервисты 1-й кате-
гории) в ходе переучета осенью 1940 г. были приписаны к кадровым частям и
соединениям Северо-Кавказского военного округа. Обязательным требованием
к приписному составу было хорошее владение русским языком, но в таких лю-
дях испытывался дефицит. Он покрывался военнообязанными, понимавшими
русскую разговорную речь. Эта категория оценивалась тогда не более чем в 25
– 30 % чел. от всего состава95.
Итак, за двадцать лет советской власти советские военные и гражданские
власти сумели сделать огромный рывок в деле учета и привлечения к военной
службе в рядах РККА горской молодежи. Без преувеличения можно сказать,
что советской власти удалось то, к чему царский режим даже не смог подсту-
питься в течение нескольких десятилетий господства России на Северном Кав-
казе. А именно:
- в целом был налажен военный учет населения и допризывная подготовка
молодежи (ликвидация безграмотности и малограмотности, обучение русскому
языку, лечение больных и т.д.);
- пройден большой и сложный путь от пробных призывов нескольких де-
сятков человек до приема в армию десятков тысяч уроженцев горских автоно-
мий Северного Кавказа;
- опробованы различные организационные формы использования горских
контингентов в рядах РККА, поступательно эволюционировавшие от специа-
лизированных национальных формирований, к экстерриториальному распреде-
лению горских контингентов в обычных номерных частях.
Разумеется, все эти достижения едва ли были возможны без кардинального
скачка горских народов в культурно-образовательной и социально-
политической сфере, которые они совершили за два десятилетия существова-
ния советской власти. Однако, оставалась и масса недостатков, бытование ко-
торых, также напрямую следует объяснять с резким, скачкообразным, нередко
неравномерным развитием горских обществ после революции. Революция и
советизация достаточно сильно затронула молодежь. Однако традиционные
отношения продолжали господствовать в сельской местности, здесь советские
институты укоренились относительно слабо, воинский учет имел массу пробе-
лов, а степень владения грамотой и русским языком военнообязанных старших
возрастов был многократно ниже, чем у молодежи призывного возраста. В го-
ды Великой Отечественной войны этот дисбаланс сыграл свою отрицательную
роль при укомплектовании горцами-резервистами воинских частей.

95
Центральный архив Министерства обороны (ЦАМО). Ф. 209. Оп. 1091. Д. 4. Л. 250.
36
 А.Ю. Бендин

1863 г. Рождение российского патриотизма на западных окраинах империи

Мятеж, вспыхнувший в Царстве Польском и нескольких губерниях Запад-

ного края в 1863 г., преследовал цель восстановления независимого польского
государства в восточных границах 1772 г. Сепаратистский проект государст-
венного строительства предусматривал освобождение Царства Польского от
власти Российской империи, а также присоединение к нему части белорусских
и украинских земель с преобладающим русским (белорусы и малороссы) пра-
вославным населением. Вооруженное выступление антиправительственных
отрядов, поддерживаемых помещиками и ксендзами, направлялось подполь-
ным правительством (Центральный национальный комитет) в Варшаве и его
комиссарами в Вильно.
Руководители мятежа рассчитывали добиться успеха с помощью иностран-
ной военной интервенции в Россию западноевропейских государств и, прежде
всего, Англии и Франции. Внутри страны ставка делалась как на местную
шляхту и католических фанатиков, так и на разжигание крестьянских мятежей
в центральной России. Таким образом, обретение государственной независимо-
сти второй Речи Посполитой должно было осуществиться в результате разру-
шения Российского государства и отторжения от него западных окраин с ко-
ренным русским населением.
Ответной реакцией российского общества на вызов польского сепаратизма,
сопровождаемый угрозой внешней европейской агрессии, стал массовый подъ-
ем патриотических настроений, который охватил многих представителей раз-
личных сословий, культур и религий96. Для образованной части общества важ-
ную роль в формировании патриотической позиции сыграла консервативная и
славянофильская пресса – «Московские ведомости» и «Русский вестник», из-
даваемые М.Н. Катковым, «День» И.С. Аксакова и др. Помимо упомянутых
М.Н. Каткова и И.С. Аксакова на общественное мнение образованной России
оказывали воздействие многочисленные публикации славяноведа А.Ф. Гиль-
фердинга и историка М.О. Кояловича.
Вместе с тем, важную роль в формировании консервативно-патриоти-
ческого общественного мнения сыграли многочисленные «всеподданнейших


Бендин Александр Юрьевич – д.и.н., доц. каф. богословия Института теологии Белорусского
государственного университета (Минск, Беларусь), abendin@yandex.ru.
96
Глубокое понимание мотивов поведения российского общества высказал известный церков-
ный историк И.К. Смолич: «Во время восстаний 1830–1831 и особенно 1863 г. поляки требовали
восстановления «древней Польши», Речи Посполитой, другими словами, они настаивали на воз-
вращении им непольских земель. Подобные планы могли вызвать у русского правительства только
ожесточение и уж никак не понимание. Да и русское общество, которое приветствовало отнюдь не
все меры по подавлению восстания, не могла принять польских требований. Эта позиция общества,
исторически вполне понятная, служило мощной поддержкой правительственной политике как
сразу после восстания, так и в последующие десятилетия». См: Смолич И.К. История Русской
Церкви. 1700–1917. М., 1997. Кн. 8. Ч. 4. С. 284–285.
37
письма», с которыми различные группы населения обращались в императору
Александру II. В этих письмах, или адресах, выражалась поддержка правитель-
ственного курса на решительное подавление польского мятежа и защиту терри-
ториальной целостности Российской империи.
Ставшие достоянием гласности в начале польского мятежа, эти письма,
вначале немногочисленные, будучи опубликованными в официальных и част-
ных изданиях, вызвали цепную реакцию, положив начало массовым обращени-
ям к императору из многих регионов империи. Общесословная поддержка, ока-
зываемая российскому монарху посредством демонстрации своей политиче-
ской лояльности, в условиях отмены крепостного права стала первым ярким
выражением социальной активности общества, представители которого выска-
зали свое твердое позитивное мнение по важнейшему политическому вопросу
современности.
Так, на страницах органа МВД «Северной почты» в течение весны и лета
1863 г. были опубликованы многочисленные «всеподданнейшие письма» ста-
рообрядцев Москвы и Петербурга, профессоров Московского и Казанского
университетов, городских и сельских обществ Северо-Западного края (Литва и
Белоруссия) и других регионов России.
Патриотическая солидарность с монархией, высказанная представителями
различных сословий и конфессий, недвусмысленно свидетельствовала об ее
надсословном, общерусском характере. Массовое движение «за целостность и
неприкосновенность земли русской», которое выросло стихийно, из практики
подачи «всеподданнейших писем», было высоко оценено генерал-
губернатором Северо-Западного края М.Н. Муравьевым. Для генерал-губерна-
тора, руководившего подавлением польского мятежа, общественное мнение
представителей всех сословий России, выраженное на страницах газет, стало
мощным идейным стимулом для принятия ответственных политических реше-
ний на западных окраинах империи: «Принимая все средства к восстановлению
порядка, и идя законным путем к охранению целостности и единства Государ-
ства, Правительство не остановится в действиях своих ни перед какими пре-
пятствиями; опираясь на войско и народ, оно сильно и необоримо, а сознание
правоты дела и патриотическое к нему сочувствие всей обширной России,
множит и крепит эти силы «97.
Общерусский, надсословный характер патриотических чувств и представ-
лений, отчетливо проявившийся в обеих столицах и губерниях Центральной
России под воздействием польского мятежа и угрозы европейской интервен-
ции, имел свои основания в глубоких религиозных, этно-культурных, и воин-
ских традициях. Следует напомнить, что великорусское население этих регио-
нов имело недавний опыт национальной консолидации вокруг монархии во
время Крымской войны98.

97
Виленский вестник. 1863. 27 июня.
98
Федянова Г.В. Крымская война в русской поэзии 1850-х годов: автореф. дисс. … к.филол. н.
Тверь, 2008. С. 6–10; Антипьев М.А. Государственное подвижное ополчение в период Крымской
38
 Представления о долге перед Отечеством и монархом были характерны для
образованной, дворянской части населения великорусских губерний, а в широ-
ких слоях великорусского крестьянства идеи монархического патриотизма тра-
диционно формировались Православной церковью. Поэтому подъем государ-
ственно-патриотических, гражданских настроений и демонстрацию этническо-
го самосознания великорусской части русского народа, вызванные экстремаль-
ными политическими обстоятельствами внутреннего и внешнего характера,
можно рассматривать как явления вполне закономерные.
Принципиально иные условия для формирования представлений о русском
этническом самосознании, России как общем Отечестве и долге перед Отечест-
вом и монархом существовали в Северо-Западном крае Российской империи.
Этот обширный регион, на который претендовали польские мятежники в 1863
г., состоял из шести губерний – Ковенской, Виленской, Гродненской, Минской,
Витебской и Могилевской. Край имел особое геополитическое значение для
противоборствующих сторон – российского правительства и польского нацио-
нального движения. После Царства Польского, Северо-Западный край (Литва и
Белоруссия) был вторым по значимости центром польского сепаратизма в Рос-
сийской империи.
Территория региона находилась на стыке цивилизаций, культур, религий и
этнических групп. В этом цивилизационном пограничье встречались «запад-
ные» культуры – польская и литовская – с культурами «восточными» – рус-
ской, белорусской и малороссийской. Здесь в сфере образования и коммуника-
ций сталкивались кириллица и латиница, что усиливало дифференциацию ме-
жду культурами и конфессиями. Все эти факторы придавали Северо-Западному
краю своеобразие и уникальность, осложняя решение вопроса об определении
его идентичности.
Следует отметить, что вопрос о русской идентичности края имел свою осо-
бенность в том, что численно преобладающее в нем православное крестьянское
большинство, традиционно считавшее себя русским, в значительной части со-
стояло из бывших униатов, воссоединенных с Православной церковью в 1839 г.
В быту и поведении этой части православного населения еще сохранялись тра-
диции и обычаи недавнего католического прошлого.
Представления о польской идентичности Литвы и Белоруссии, бытовав-
шие в то время среди российской элиты, определялись не только исторической
принадлежностью этого региона к Речи Посполитой. Местная элита – дворян-
ство и католическое духовенство – состояла, в основном, из поляков и ополя-
ченных белорусов и литовцев. Еѐ численность не превышала 6 % населения
западных губерний, но польское меньшинство занимало при этом доминирую-
щие позиции в Северо-Западном крае Российской империи99. Привилегирован-

войны 1853–1856 гг. (на примере Курской и Тамбовской губерний): автореф. дисс. … к.и.н. Курск,
2011. С. 25.
99
Бабин В. г. Государственная образовательная политика в Западных губерниях во второй по-
ловине XIX – начале XX в. // Власть, общество и реформы в России (XVI – начало XX в.): Мат-лы
науч.-теор. конф. 8–10 декабря 2003 г. СПб., 2004. С. 199–200.
39
ное дворянское сословие в Северо-Западном крае состояло из магнатов, круп-
ных помещиков и многочисленной мелкой шляхты, “паўпаночкаў”, или иначе –
“падпанкаў”100.
Находясь в абсолютном меньшинстве, дворяне  этнические поляки и опо-
ляченная шляхта составляли, тем не менее, 85 % помещиков Виленской, 95 %
Гродненской, 78 % Ковенской и 94 % Минской губерний 101.
Утратив в 1772−1795 гг. политическую власть над белорусскими и литов-
скими землями, магнаты, помещики и часть шляхты приобрели в Российской
империи привилегированный статус дворянства, сохранив своѐ социально-
экономическое, религиозное и культурное господство над белорусским и мало-
российским (до 1861 г. крепостным) населением края102.
Различия между доминирующим польским меньшинством и крестьянским
православным большинством носили сословный, конфессиональный, культур-
ный и отчасти этнический характер. Определяющим моментом для такого вы-
вода служит не отношение к средствам производства, конституирующее клас-
сы в индустриальном обществе, а отношение к знакам различий, конституи-
рующим власть. Колониальная ситуация базируется на культурной дистанции
между теми, кто обладает властью, и теми, кто подвергается эксплуатации. Нет
культурной дистанции – нет колониальной эксплуатации. Эта дистанция мар-
кируется разными средствами: расовыми, этническими, лингвистическими,
религиозными, юридическими − одним словом, культурными 103.
Существование культурной дистанции между господствующей польско-
католической элитой и эксплуатируемым русско-православным большинством
позволяет охарактеризовать Северо-Западный край как регион, имевший призна-
ки внутрироссийской польской колонии. Это был особый тип колониального гос-
подства, воссозданный самим российским государством, при котором польско-
католическая элита, не обладая политической властью, получила легальную воз-
можность экономически эксплуатировать русское (белорусы и малороссы) пра-
вославное большинство и держать «господствующее» православие на западных
окраинах империи в «униженном» положении. В качестве инструмента колони-
ального господства польской помещичье-шляхетской элиты выступал институт
крепостного права, существовавший в Российской империи до 1861 г.
Представители российской администрации описывали колониальную си-
туацию, в которой оказалось русское крестьянство Северо-Западного края в
таких категориях, как «повсеместное угнетение», «ополячение и окатоличение»
сельского населения, которое «забито, уничтожено, приведено страшным и

100
Макарэвіч В.С. Трансфармацыя саціяльнай структуры дваранства Беларусі ў канцы XVIII –
XIX ст. // Працы гістарычнага факультэта БДУ: Навук. зб. Минск, 2009. Вып. 4. С. 34.
101
Айрапетов О.Р. Царство Польское в политике Империи в 18631864 гг. //
http://zapadrus.su/bibli/istfbid/-1863-1864-/292-2012-10-18-23-07-16.html.
102
Сборник статей, разъясняющих польское дело в Северо-Западном крае. Вильна, 1887. Вып.
2. С. 295.
103
Эткинд А. Русская литература, XIX век: Роман внутренней колонизации / Александр Эт-
кинд // Новое литературное обозрение. 2003. № 59. С. 108–112.
40
продолжительным угнетением здешних панов в самое уничижительное поло-
жение «104. Последствия длительной «панской неволи» проявлялись и на быто-
вом уровне, когда «крестьяне здешнего края… по вкоренившемуся обычаю,
введенному польскими помещиками, целуют тем лицам руки и даже ноги»105.
Отмена крепостного права упразднила правовую и, отчасти, экономиче-
скую составляющую эксплуатации крестьянства Северо-Западного края, со-
хранив при этом колониальную «культурную дистанцию» между польским
дворянством и русскими крестьянами. Наличие этой дистанции связывало во-
едино вопросы о судьбах края как внутрироссийской польской колонии, так и
будущей идентичности Литвы и Белоруссии.
Мятеж 1863 г. вывел решение этих вопросов из сферы социально-экономи-
ческой и культурно-религиозной на уровень вооруженного противоборства.
Политические лозунги мятежников носили социально популистский характер и
ставили своей целью привлечение русских и литовских крестьян Северо-
Западного края к вооруженной борьбе против российского правительства.
Однако, заявления о социальной справедливости в решении вопросов кре-
стьянского землевладения, обещания социально-экономических и политиче-
ских прав носили инструментальный характер и были предназначены для дос-
тижения главной цели мятежа – восстановления польско-католической власти в
регионе. Иными словами, победа польских мятежников должна была придать
отношениям колониального господства новое политическое обоснование, а
Северо-Западному краю предстояло выступить в роли «домашней колонии»
новой, независимой Речи Посполитой.
Появление отрядов польских повстанцев весной 1863 г. на территории Се-
веро-Западного края вызвало решительные ответные меры правительства, и
уже весной их основные силы были разгромлены российскими войсками106.
Сохранившиеся отряды мятежников разбились на небольшие группы и, опира-
ясь на содействие помещиков, шляхты и ксендзов стали прибегать к тактике
террора против мирного населения. В период с весны до осени 1863 г. от рук
террористов погибло около 600 чел. из различных сословий.
Вот как описывает действия палачей-вешателей из польского отряда Во-
ронцевича, действовавшего на границе Царства Польского и Гродненской гу-
бернии, Н. Цылов, руководивший Виленской следственной комиссией по поли-
тическим делам: «Мальчика лет 18-ти повесили за то, что он указал дорогу ка-
закам, шедшим из Цехоновца. За сухой границей в Царстве Польском они по-
весили двух молодых солдат, которых поймали мятежники. В Рудне, в корчме
повесили штатского человека, так как он был острижен по казацки, по подоз-
рению, что он переодетый казак. В этом самом месте повесили еще 8 человек, а
в Бельском уезде повесили немца, которого привез в шайку Д. Вейдо вместе с

104
Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1267. Оп. 1. Д. 3. Л. 11, 22;
Ф. 908. Оп. 1. Д. 171. Л. 3 об, 13.
105
Национальный исторический архив Беларуси (НИАБ). Ф. 1430. Оп. 1. Д. 31879. Л. 1.
106
Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ.
М., 2005. С. 36.
41
поручиком Садовским. Они также повесили девушку и пастуха из д. Верчины
за то, что о мятежниках они дали знать войскам, расположенным в Семяти-
чах»107.
Российские газеты этого времени были полны сообщениями о польском
терроре в Северо-Западном крае и Царстве Польском. Вот, например, сообще-
ние из «Виленского вестника»: «В ночь на 10 августа шайка подошла к м. Це-
хановцу Бельского уезда Гродненской губернии и подожгла его с трех сторон;
подоспевшие войска прекратили пожар, от которого, однако, сгорело 90 домов.
Ночью на 15 августа шайка вешателей из 50 человек напала на м. Шерешово
Пружанского уезда и, произведя там истязания над преданными нам жителями,
повесила еврея Найдаса и крестьянина Зайончковского, убили сына еврея куп-
ца Юделевского и ограбила его дом и дом крестьянина Гринкевича»108.
По словам очевидца событий А.Н. Мосолова: «Осенью 1863 г., когда тер-
рор в крае был в сильнейшем развитии, жертвами его в Ковенской губернии
были преимущественно старообрядцы, жившие в отдельных фольварках, отда-
ленных один от другого. В одну ночь в околице Ибяны, недалеко от Ковно, их
было повешено мятежниками, при жестоких истязаниях, одиннадцать чело-
век»109.
Однако демонстративные расправы над сторонниками российского прави-
тельства,  чиновниками, православными священниками, мещанами и крестья-
нами не смогли запугать местное население, сохранявшее верность российской
монархии. Более того, многие крестьяне, участвуя в сельских караулах, создан-
ных по распоряжению М.Н. Муравьева, начали активно помогать правительст-
ву в поимке и уничтожении мятежников110.
По словам Н. Цылова: «С 24 июня 1863 г. крестьянские сельские караулы
начали захватывать подозрительных людей, которые почти все без исключения
оказывались лицами, бывшими в мятежнических шайках. Сельские эти карау-
лы во всех Литовских губерниях принесли огромную пользу к скорейшему по-
давлению польской крамолы «111. Многие из крестьян, участвовавших в сель-
ских караулах, получили государственные награды – медали «За храбрость» на
георгиевской ленте и медали «За усердие» на аннинской ленте112. В свою оче-
редь, часть сельских обществ выказало желание содержать сельские караулы за
свой счет113. Многие общества и частные лица, православные, иудеи и католи-

107
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 811. Оп.1. Д. 68. Л. 36.
108
Виленский вестник. 1863. 29 августа.
109
Мосолов А Н. Виленские очерки. 18631865 гг. (Муравьѐвское время). СПб., 1898. С. 112.
110
Брежго Б. Р. Очерки по истории крестьянских движений в Латгалии 1577–1907. Рига, 1956.
С. 114–115; Мосолов А. Н. Виленские очерки. 1863-1865 гг. С. 9; Граф М. Н. Муравьѐв. Записки о
мятеже в Северо-Западном крае 1863 г. // Русская старина. 1882. № 11. С. 422–423; Дневник П.А.
Валуева министра внутренних дел. 1861–1864. М., 1961. Т. 1. С. 221; Литовский государственный
исторический архив (ЛГИА). Ф. 378. Оп.1863. Д. 1393. Л. 1–12.
111
ГАРФ. Ф. 811. Оп. 1. Д. 67. Л. 20об.
112
НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 31402. Л. 1, 47, 59; Ф. 1430. Оп. 1. Д. 31651. Л. 1; Ф. 1430. Оп. 1.
Д. 31663. Л. 1, 12–14.
113
НИАБ. в г. Гродно. Ф. 1. Оп. 22. Д. 1375. Л. 8–10, 12, 14, 17, 20, 108, 208, 257  258, 273;
42
ки, собрали пожертвования для раненых русских воинов и помощи семьям,
пострадавшим от действий мятежников114.
В своем отчете императору Александру II М.Н. Муравьѐв так охарактери-
зовал лояльность населения Северо-Западного края: «Верность свою Государю
здешний народ доказал на самом деле не поддаваясь заманчивым для него
обещаниям злоумышленных подстрекателей многочисленными жертвами,
павшими от злобы и зверства мятежников и, наконец, принятием участия в по-
давлении мятежа, через скорое устройство сельских караулов «115.
Гражданственность и патриотизм православного сельского населения Се-
веро-Западного края нашли свое выражение в многочисленных «всеподдан-
нейших письмах и адресах», в которых проявились крестьянские представле-
ния о государстве, «русской народности» и других ценностных компонентах,
важных для национальной мобилизации вокруг личностей императора Алек-
сандра II Освободителя и виленского генерал-губернатора М.Н. Муравьева,
которые стали живыми символами Русского государства.
Эти «письма» представляют собой значительный массив источников, кото-
рые практически не привлекают внимания современных исследователей. В си-
лу известных политических и идеологических причин, представители белорус-
ской «национальной» историографии пытаются придать локальным выступле-
ниям польской шляхты, направленным на восстановление польской государст-
венности на территории Литвы и Белоруссии, некое совершенно неведомое
современникам национально-белорусское измерение.
Иными словами, в описаниях этого мятежа Россия представлена как извеч-
ный враг и безжалостный колонизатор свободолюбивого белорусского народа.
В результате чтения этих «национальных» опусов у современных читателей
складываются идеологически превратные, фантастические представления о
якобы существовавших массовых антироссийских выступлениях «белорусско-
го народа за волю и лучшую долю»116. Хотя в действительности речь шла, по
словам М.Н. Муравьева, о «бессильном, в сущности» польском мятеже117.
В тоже время, практически вне внимания исследователей по причинам су-
губо конъюнктурного характера остались многочисленные источники, в кото-
рых достоверно отражены действительно широкие, действительно массовые
настроения и поведение подавляющего большинства русского населения раз-
личных сословий, которое выступило против мятежников в защиту целостно-
сти России.

114
ЛГИА. Ф. 378. Оп. 1863. Д. 1376. Ч. 1. Л. 243, 296, 414–415; Ф. 378. Оп. 1863. Д. 1376. Ч. 2.
Л. 19, 26, 46, 49, 61, 64, 80, 204–210; Ф. 378. Оп. 1863. Д. 1376. Ч. 3. Л. 3, 11, 14, 16–18, 19.
115
РГИА. Ф. 908. Оп. 1. Д. 171. Л. 1.
116
Біч М. Беларускае адраджэнне ў XIX – пачатку XX ст. гістарычныя асаблівасці,
узаемаадносіны з іншымі народамі. Мінск, 1993; Біч М. Паўстанне 18631864 гг. у Польшы,
Беларусі і Літве // Энцыклапедыя Гісторыі Беларусі. Мінск, 1999. Т. 5. С. 450; Каўка А. Беларускі
вызваленчы рух: спроба агляду // Спадчына. 1991. № 5. С. 6; Гiсторыя Беларусi: у 6 Т. Мінск, 2005.
Т. 4: Беларусь у складзе Расiйскай имперыi (канец XVIII – пачатак XX ст). С. 242–243
117
Жиркевич А.В. Сонное царство великих начинаний. (к столетнему юбилею дня рождения
Ивана Петровича Корнилова). Вильна, 1911. С. 8–9.
43
 В приговорах сельских сходов и решениях городских обществ, православ-
ных и иудейских, были сформулированы основные представления о россий-
ском патриотизме, характерном для населения западных окраин империи. Так,
в документах содержатся упоминания о «польском иге» и «польском владыче-
стве», избавление от которого пришло от российского монарха. В ответ жители
городов и деревень заявляли императору, что готовы пожертвовать своей жиз-
нью и достоянием для защиты своего Отечества – России, святой Руси и право-
славной веры118.
В патриотическом подъеме, который переживало местное православное на-
селение, важную роль играло русское этническое самосознание. «Мы же смеем
гордиться ныне тем, что мы Русские»,  писали крестьяне  что враг наш тот,
кто враг Отечества России… враги стращают повернуть нас в прежнее рабство
и отнять наше состояние, но мы, видя их гнусные поступки, помня тяготеющее
нас иго, не можем хладнокровно взирать на все это. Мы верные сыны единой
благословенной семьи Русской, мужественно будем защищать пределы едино-
го нашего Отечества»119. Такой же была реакция и представителей городских
обществ, например, Витебского: «Августейший монарх! Необузданные свои
притязания, попирающие всякую правду, поляки простерли посягательством
своим и на Белорусский край, исконное достояние России. И здесь, к прискор-
бию нашему, нашлась горсть дерзких, возмечтавших заявить Польшу в Бело-
руссии и смутить общественное спокойствие; но они горько ошиблись. Народ
доказал, что он истинно русский»120.
Таким образом, в условиях неизжитого колониального господства поль-
ской дворянской элиты, события 1863 г. свидетельствовали о появлении «низо-
вого» российского патриотизма среди основной массы русского населения Се-
веро-Западного края. Этот монархически мотивированный патриотизм пред-
ставителей низших сословий носил освободительный, антиколониальный ха-
рактер, способствуя политической и этно-конфессиональной мобилизации рус-
ского населения для защиты Отечества и Престола.

С.В. Беспалов

Социально-экономическое развитие имперской России

в годы Первой мировой войны: современная истоиография

В постсоветский период, и особенно на протяжении последнего десятиле-

тия, происходил заметный рост интереса российских исследователей к истории
Первой мировой войны; а вековой юбилей еѐ начала способствовал беспреце-

118
ЛГИА. Ф. 378. Оп. 1863. Д. 1376. Ч.1. Л. 8, 34, 38–39; НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 31298. Л. 10,
15, 40, 56, 69, 98; НИАБ в г. Гродно. Ф. 1. Оп. 34. Д. 344. Л. 18, 21, 58; Виленский вестник. 1863.
18 июня.
119
НИАБ в г. Гродно. Ф. 1. Оп. 34. Д. 344. Л. 61.
120
Виленский вестник. 1863. 27 июня.

Беспалов Сергей Валериевич – к.и.н., в.н.с., Институт общественных наук РАНХиГС при
Президенте РФ, sbesp@mail.ru.
44
дентному росту количества исследований. Хотя большинство работ, изданных
в последние годы, посвящено преимущественно истории военных действий,
немало исследователей акцентируют своѐ внимание и на проблемах социально-
экономического развития России этого периода. Рассматривается степень под-
готовленности России к войне, ее военный потенциал, положение промышлен-
ности, аграрного сектора и финансов, состояние социальной сферы в годы вой-
ны. Указанным проблемам было посвящено, в частности, немало докладов на
всероссийских и международных научных конференциях последних лет.
Изучение истории экономического развития Российской Империи в
гг.Первой мировой важно ещѐ и потому, что в этот период в России, как, впро-
чем, и во многих других воюющих странах, была создана своеобразная модель
мобилизационной экономики, некоторые элементы которой были в дальней-
шем воспроизведены и при Советской власти. Действительно, После начала
Первой мировой войны перед государством встали задачи реорганизации аппа-
рата управления экономикой. Такие меры, как национализация предприятий,
продовольственная разверстка и государственная монополия на торговлю хле-
бом были «унаследованы» большевиками от царского режима и Временного
правительства и в дальнейшем использовались ими в гораздо более широком
масштабе.
Как отмечает В.В.Седов, мобилизационной является экономика, «ресурсы
которой сосредоточены и используются для противодействия тому, что угро-
жает существованию страны как целостной системе. Ведущую роль в такой
экономике играет государство. Оно является единственным субъектом, способ-
ным в масштабах общества обеспечить мобилизацию необходимых ресурсов на
решение им же поставленных задач. Причем решение должно быть безотлага-
тельным, так что мобилизационная экономика действительно предстает как
экономика чрезвычайных обстоятельств». Мобилизационную экономику, по
словам Седова, отличают следующие признаки:
«1. Наличие угрозы существованию общества как целостной системы и ее
осознание руководителями государства.
2. Постановка руководителями государства цели, заключающейся в устра-
нении этой угрозы или противодействии ей.
3. Разработка государственного плана или программы достижения постав-
ленной цели.
4. Организация соответствующими государственными органами действий
по мобилизации ресурсов страны, необходимых для выполнения плана или
программы»121.
По мнению Ю.П.Бокарѐва, опыт России показывает, что мобилизационная
экономическая стратегия оказывается весьма эффективной не только в период
войны, но и для преодоления экономической отсталости, ликвидации диспро-
порций в народнохозяйственном развитии (этот тезис представляется весьма

121
Седов В.В. Мобилизационная экономика: от практики к теории // Мобилизационная модель
экономики: исторический опыт России ХХ века. Челябинск, 2009. С. 7.
45
спорным, поскольку именно экономическая мобилизация зачастую и обеспечи-
вает возникновение достаточно глубоких экономических диспропорций, что
демонстрирует как опыт царской России, так и – в особенности – СССР – С.Б.),
стимулирования развития стратегически важных производств. С XIX в. госу-
дарство «оказывало растущее воздействие на экономику с помощью законода-
тельства, налогообложения, административного управления, контролировало
макроэкономическую среду и выступало в роли самостоятельного хозяйствен-
ного субъекта». В гг.первой мировой войны государственное регулирование
экономики значительно усилилось. Впрочем, Россия не была в этом отношении
исключением. Во всех воевавших государствах и многих нейтральных странах
правительство брало на себя такие функции, как обеспечение армии, городов,
промышленных предприятий сырьем и продуктами питания, контролировало
военное производство, транспорт и трудовые отношения. «Война вынуждала
государство влиять на экономическую жизнь даже в тех случаях, когда оно не
ставило перед собой такой задачи. Мобилизуя в армию мужчин, размещая во-
енные заказы промышленности, используя гражданские средства сообщения
для военных нужд, реквизируя продукты питания, лошадей, паровозы, суда,
производя физические разрушения в зоне боевых действий, государство созда-
вало для экономики серьезные трудности»122.
Проблемы военного времени были сходными во всех воевавших странах.
Ни одна из них не была готова к длительному военному противоборству. Быст-
ро обнаружились узкие места, прежде всего в области сырьевых и трудовых
ресурсов, а также в деле снабжения населения и армии продуктами питания.
Однако методы решения этих проблем совпадали лишь отчасти. Они зависели
от остроты проблем, характера экономических взаимоотношений, националь-
ного менталитета. Дальше всех в сфере государственного регулирования эко-
номики пошли Германия, Австро-Венгрия и особенно Россия. В США, Велико-
британии и Франции государственное вмешательство в экономику было менее
решительным.
Однако, как отмечает Бокарѐв, российское правительство пошло ещѐ даль-
ше Германии в деле регулирования экономики и огосударствления военных
предприятий. Им использовались такие методы, как закрытие предприятий
подданных враждебных государств, принудительное объединение и перепро-
филирование промышленных предприятий, реквизиции и т.д. Сопоставляя две
мобилизационные модели экономики – российскую и германскую, Ю.П. Бока-
рѐв приходит к выводу о том, что российская модель была с самого начала ра-
дикальнее и глубже, чем германская. С одной стороны, это было связано с ме-
нее развитой военной промышленностью России, необходимостью налажива-
ния ряда производств; а с другой стороны – с более активным участием госу-
дарства в экономике в России, чем в Германии. «Несмотря на большие воз-
можности, российская модель в меньшей степени деформировала экономику

122
Бокарѐв Ю.П. Мобилизационная экономика в россии и Германии в годы первой мировой
войны. Опыт компаративного исследования // Мобилизационная модель экономики... С. 11.
46
страны, чем германская. Несмотря на то, что в обеих странах окончание войны
сопровождалось экономической изоляцией и революционным движением, эко-
номические итоги революций оказались различными. Социалисты Веймарской
республики восстановили свободное предпринимательство. Российские боль-
шевики унаследовали все элементы мобилизационной политики и приступили
к их углублению «123.
Более критично оценивает политику экономической мобилизации, прово-
дившуюся имперскими властями, Е.Ю. Галынина. По еѐ словам, «процесс мо-
билизации российской промышленности принял тяжелый и затяжной характер.
Милитаризация экономики для нужд многомиллионной армии была проведена
бессистемно, в спешном порядке и с огромными материальными затратами.
Свертывание гражданских отраслей производства, инфляция, безудержная спе-
куляция и, как результат, рост цен привели страну на грань экономического
кризиса середины 1916–1917 гг.». Начало Первой мировой войны явилось и
отправной точкой продовольственного кризиса в стране. С первых дней войны
начался рост цен на продовольствие, обнаружился недостаток важнейших про-
дуктов в промышленных центрах. Заготовительная политика государственных
регулирующих органов была сосредоточена исключительно на обеспечении
армии и театра военных действий, что тяжело отразилось на населении тыла
России124.
В то же время ряд отечественных историков и экономистов считают недо-
пустимым говорить о социально-экономическом положении России в годы
войны лишь в контексте неуклонно углублявшегося кризиса. Безусловно, всту-
пление России в глобальное военное противостояние летом 1914 г. сразу по-
ставило ее экономику в сложнейшие условия, угрожая в недалекой перспективе
общенациональным хозяйственным кризисом. Однако, по справедливому заме-
чанию Д.В. Ковалѐва, влияние обстоятельств, связанных с участием в мировой
войне, было далеко не однозначным. «Объективный, свободный от прежних
исторических стереотипов анализ ситуации в российском государстве 1914–
1916 гг., показывает, что разрушение его экономических основ еще не стало
фактом «125.
Исследовав динамику хозяйственного развития в годы Первой мировой
войны, А.В. Полетаев утверждал, что, руководствуясь наиболее надѐжными
расчѐтами, осуществлѐнными в своѐ время в Госплане, можно утверждать, что
«объѐм сельскохозяйственного производства в 1913–1916 гг. оставался ста-
бильным и лишь в 1917 г. сократился примерно на 8 %. Объѐм сбора зерновых
в 1914–1916 гг. хотя и снизился по сравнению с рекордным урожаем 1913 г.,

123
Там же. С. 13, 21.
124
Галынина Е.Ю. Попытки решения продовольственного вопроса в период Первой мировой
войны // Фирмы, общество и государство в истории российского предпринимательства: Мат-лы
Междунар. науч. конф. СПб., 2006. С. 40.
125
Ковалев Д. В. Особенности развития крестьянского хозяйства в годы Первой мировой вой-
ны (по материалам Московской губернии) // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы,
2012 г.: Типология и особенности регионального аграрного развития России и Восточной Европы,
X–XXI вв. М.; Брянск, 2012. С. 283.
47
тем не менее примерно соответствовал сбору зерновых в 1910–1912 гг. Что
касается промышленного производства, то его общий объѐм, согласно боль-
шинству расчѐтов, в 1914 – 1916 гг. возрастал, а не уменьшался. Наконец, объ-
ѐм грузовых железнодорожных перевозок также увеличивался вплоть до
1916 г. Поэтому, несмотря на то, что промышленность росла «прежде всего за
счѐт увеличения производств, работавших на войну», а рост объѐма железно-
дорожных перевозок также был обусловлен, главным образом, транспортиров-
кой военных грузов, А.В. Полетаев полагал, что начало экономического кризи-
са в России следует датировать не 1914 г., «а, по крайней мере, 1916 г., считая
годом предкризисного максимума 1915 г.». Лишь в 1916 г. экономика, по его
мнению, начала испытывать реальные трудности: например, со второй полови-
ны 1916 г. началось снижение реальной заработной платы промышленных ра-
бочих, которая до этого оставалась сравнительно стабильной 126.
Проблема продовольственного кризиса, с которым столкнулась Россия в
годы войны, поднимается в работах Т.М. Китаниной; впрочем, в отличие от
Е.Ю. Галыниной, Китанина полагает, что говорить о начале этого кризиса сле-
дует не с самого начала войны, а со второй половины 1915 г. С сентября 1915 г.
Особое совещание по продовольственному делу – один из четырех высших
органов по регулированию военной экономики – осуществляло специальный
анкетный опрос муниципальных органов и земских организаций о продоволь-
ственном положении на местах, в производящих и потребляющих губерниях.
«Первые анкетные опросы оказались более чем неутешительны». Не было со-
мнений в том, что трудности испытывали в первую очередь промышленные
центры, зависимые от ритма работы железнодорожного транспорта. Мелкие
населенные пункты, снабжаемые водным путем или с помощью гужевых пере-
возок, менее страдали от недостатка продовольствия. Вместе с тем, анкетные
ответы с мест убедили правительство в возросшей роли муниципальных орга-
нов, активно развивавших продовольственные операции. Экстремальные усло-
вия войны определили основные направления деятельности городских управ:
назначение продуктовых такс, закупка продовольствия, введение карточной
системы и контроль за ее исполнением, более того, создание собственных
предприятий. Результаты деятельности органов городского самоуправления на
рынке продовольственных товаров наиболее отчѐтливо ощущались в крупных
промышленных центрах. В большинстве же средних и малых городов муници-
пальные органы ограничивались долгое время лишь слабыми, разрозненными
попытками вмешательства в экономическую жизнь. В этих городах борьба с
недостатком продовольствия и его дороговизной так и не получила последова-
тельного развития127.

126
Полетаев А.В. Экономические кризисы в России в ХХ веке // Истоки. М., 2001. Вып. 3.
С. 212–215.
127
Китанина Т.М. Муниципальные структуры городов и продовольственный кризис в России в
годы Первой мировой войны: продовольственные операции // Русь, Россия: Средневековье и Новое
время: Чтения памяти акад. РАН Л.В.Милова. М., 2009. С. 147–148.
48
 При этом, по мнению Т.М. Китаниной, если города испытывали продо-
вольственный кризис, то в сельском хозяйстве страны в гг.Первой мировой
войны происходили весьма неоднозначные процессы: «В аграрном секторе
России происходили явления, не только нами ещѐ не изученные, но даже и не
понятые. В 1916 г., когда, казалось бы, всѐ рушится, разразился страшный эко-
номический и продовольственный кризис, происходит возрождение русской
деревни». Этот феномен, по мнению Китаниной, объясняется последствиями
столыпинской реформы, тремя основными идеями которой были разрушение
общины, ликвидация чересполосицы и упор не на кулака, а на середняка. И,
несмотря на то, что большая часть крестьянства не приняла столыпинскую ре-
форму, последствия еѐ начали сказываться. Кроме того, к 1916 г. на юге России
возникает движение производственных кооперативов. Крестьянская коопера-
ция идѐт на союз с земствами, появляется поддержка Московского Народного
банка –центрального банка кооперации. «И в то же время осуществляется под-
держка государства. И вот этот треугольник (земство – крестьянская коопера-
ция – поддержка государства)» выходит на принципиально новую ступень сво-
его развития: производственные кооперативы и земства начинают приобретать
промышленные предприятия – «заводы сельскохозяйственного машинострое-
ния, искусственных удобрений, транспортные средства, суда, элеваторы», что
вело к преобразованию хозяйственной жизни в стране; и, по мнению Т.М. Ки-
таниной, уже прослеживался потенциально возможный для России коопера-
тивный путь развития128.
По словам М.Д. Карпачѐва, парадоксом военного времени являлось нали-
чие в стране значительных материальных, в том числе продовольственных ре-
сурсов, исключавших, казалось бы, угрозу голода. В советской историографии
проблема продовольственного кризиса долгое время использовалась для лиш-
него доказательства полной неспособности царских властей обеспечить нужды
народа. Однако ситуация была гораздо сложнее.
Рост дороговизны, по словам Карпачѐва, был крайне обременительным для
горожан, «особенно для интеллигенции и даже чиновников, у которых заработ-
ки тоже подрастали, но не так заметно, как у работников, трудившихся по
вольному найму. Но в деревне картина выглядела иной. Вплоть до столыпин-
ских преобразований большинство общинного крестьянства было заинтересо-
вано в сохранении низких цен на хлеб. Такое, внешне противоестественное,
отношение самых массовых производителей зерна к ценообразованию объяс-
нялось элементарной бедностью пореформенной деревни. Это означало, что
хозяйственная деятельность крестьян ориентировалась, главным образом, не на
рынок, а на внутреннее потребление. Низкие цены позволяли крестьянам реа-
лизовать главную цель их трудовых усилий – обеспечить жизнедеятельность
собственных семей». Однако во время войны администрация и общественность
вынуждены были констатировать, что отношение крестьян к ценообразованию

128
Китанина Т.М. Выступление // Россия и первая мировая война. (Мат-лы междунар. Науч.
коллоквиума). СПб., 1999. С. 534.
49
изменилось самым радикальным образом. «Целевые установки крестьянской
экономики стали все прочнее связываться с рыночной конъюнктурой. Главной
задачей крестьянина становилось повышение доходности хозяйства» (там же).
Укрепление материальных возможностей крестьян сопровождалось резким
повышением спроса на их продукцию. В мясе, масле, яйцах, молоке и других
продуктах нуждались горожане, армия, многочисленные беженцы. В таких ус-
ловиях у крестьян стала быстро укореняться рыночная психология. «Рост де-
нежных доходов крестьянства бросался в глаза». Кроме того, колоссальные
средства крестьяне сэкономили из-за введения в России с августа 1914 г. запре-
та на продажу крепких спиртных напитков. «Деревня, по многочисленным сви-
детельствам современников, в те месяцы войны отрезвела, что, естественно, не
могло не улучшить ее финансового благополучия». Для многих крестьянок
военное лихолетье обернулось еще одним парадоксом: «в их семьях наступил
покой, а возросшие денежные остатки порождали чувство небывалой прежде
комфортности «129.
Современники, по мнению Карпачѐва, видели, что торговцы и предприни-
матели нередко создавали искусственный дефицит и, пользуясь этим, получали
чрезмерные барыши. Это обстоятельство не могло не вызывать острого соци-
ального протеста. Однако государство во время войны так и не решилось суще-
ственно ограничить владельческие права всех слоев русского общества, в том
числе крестьянства как главного производителя и держателя продовольствен-
ных ресурсов. «Общество, в свою очередь, не проявило готовности пойти на
ограничение таких прав. В решающий момент войны самую пагубную роль в
судьбе Российской империи сыграла давняя разобщенность интересов, а у вер-
ховной власти не хватило готовности ввести совершенно необходимый в тех
условиях особый режим производства, экономии и распределения всех матери-
альных, в том числе и продовольственных ресурсов. В итоге именно кризис
снабжения стал мощным детонатором социального взрыва, приведшего Рос-
сийскую империю к бесславному концу»130.
Тяготы военного времени не могли не отразиться на положении промыш-
ленных предприятий и политике предпринимателей, столкнувшихся с пробле-
мами как производственными, так социальными. Вопрос о том, какие коррек-
тивы внесла война в жизнедеятельность фабрики и в систему взаимоотношений
фабричной администрации с рабочими, рассмотрен О.В. Ковтуновой на приме-
ре товарищества Даниловской мануфактуры Москвы. По мнению Ковтуновой,
основное воздействие на социальную политику правления Даниловской ману-
фактуры оказывала все возраставшая дороговизна жизни и связанная с этим же
борьба рабочих за улучшение своего положения. При этом рабочие использо-
вали как пассивные способы борьбы (невыход на работу, либо выход в недос-

129
Карпачев М.Д. О кризисе продовольственного снабжения в годы Первой мировой войны //
Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы, 2012 г.: Типология и особенности региональ-
ного аграрного развития России и Восточной Европы, X–XXI вв. С. 263–266.
130
Там же. С. 267.
50
таточном количестве), так и активные – от подачи ходатайств и требований до
устройства митингов и забастовок.
Ковтунова утверждает, что основной формой мотивации труда на Данилов-
ской мануфактуре являлось поощрение работников: кроме выплаты заработной
платы и наград, с 1915 г. стала практиковаться выдача пособия на военное вре-
мя, размер которого постоянного увеличивался. Ключевым, по словам Ковту-
новой, является вопрос об эффективности стимулирующих мер в условиях рас-
тущей дороговизны ключевых товаров. По еѐ мнению, заработки рабочих от-
ставали от темпа роста цен в стране, хотя номинально шло постоянное увели-
чение доходов. «Таким образом, предпринимаемые руководством фабрики по-
пытки поддержать материальное положение рабочих во время Первой мировой
войны, были сведены на нет постоянно возрастающей инфляцией»131.
Ряд важных аспектов функционирования одного из крупнейших текстиль-
ных предприятий России – Ярославской Большой Мануфактуры (ЯБМ), осно-
ванной ещѐ в 1722 г. по Указу Петра I – в условиях Первой мировой войны рас-
смотрен И.В. Шильниковой. К началу войны предприятие состояло из двух
самостоятельных фабрик, на которых были сосредоточены основные производ-
ства – прядильное и ткацкое. Помимо этого на предприятии существовало зна-
чительное количество вспомогательных производств (токарно-катушечное,
чугунолитейное, медно-бронзолитейное и др.). Мануфактура «входила в число
самых значительных, высокоприбыльных предприятий России. В 1913 г. на
предприятии работало 9280 человек»132.
Отмечая, что через систему военных заказов государство имело возмож-
ность регулировать виды выпускаемой предприятием продукции, Шильникова
отмечает, что на положении Ярославской Большой Мануфактуры это сказалось
весьма позитивно. «Начало Первой мировой войны Ярославская Большая ма-
нуфактура встретила в кризисном состоянии. Еще весной 1913 г. А.Ф. Грязнов,
бессменный управляющий ЯБМ в 18981918 гг., уведомил Ярославского гу-
бернатора о планируемом в ближайшее время сокращении производства в свя-
зи с кризисом, который в тот период переживали российские текстильные
предприятия… Начавшаяся Первая мировая война резко изменила положение
со сбытом продукции ЯБМ. Мануфактура не стояла. Администрация фабрики
получила военный заказ и сумела в короткий срок произвести необходимую
перестройку производства. Выполнялись заказы интендантского ведомства».
Кроме того, предприятие «поставляло пряжу для 23 частных фирм, также вы-
полнявших военный заказ». В 1916 г. удалось заключить выгодный заказ с
Уполномоченный Главного артиллерийского управления.

131
Ковтунова О.В. Первая мировая война и социальная политика предприятия (на примере то-
варищества Даниловской мануфактуры Москвы) // Фирмы, общество и государство в истории рос-
сийского предпринимательства: Мат-лы Междунар. науч. конф. СПб., 2006. С. 88.
132
Шильникова И.В. Текстильное предприятие и государственное регулирование в условиях
войны: Ярославская Большая Мануфактура в 1914–1916 гг. // Фирмы, общество и государство в
истории российского предпринимательства. С. 243.
51
 Поэтому, в то время как на многих предприятиях численность рабочих
уменьшилась из-за простоев, сокращения производства и т.д, на Ярославской
Большой Мануфактуре «благодаря стабильной работе предприятия в военные
годы, количество рабочих… увеличилось на 12,8 % «133.

Л.А. Бецкова

Развитие антифашистских настроений в молодежном движении

государств антигитлеровской коалиции под влиянием побед
на советско-германском фронте (1942–1945 гг.)

Международное молодежное движение является важнейшим потоком со-

временного естественноисторического процесса. Во всех социальных коллизи-
ях юношество находится на переднем крае. Реформаторские процессы в России
и в других странах ставят молодое поколение в непростые условия. С одной
стороны, юноши и девушки активно воспринимают перемены и стремятся к
ним, с другой, они не знают, как осуществить свои интересы, ибо поставлены в
условия, принижающие их социальный статус.
Актуализация исторического знания заставляет иначе взглянуть на многие
малоизвестные страницы истории международного молодежного движения. К
их числу, несомненно, относятся события Второй мировой войны, что очень
важно в преддверии 70-летия Победы.
О фашизме сейчас пишут не так продуктивно, видимо, считая проблему
исчерпанной или перекладывая ее на плечи политтехнологов. Общеизвестны
его исторические начала, лежащие в плоскости унижения имперских амбиций,
экономических кризисов и связанных с ними культурного упадка, бедности
определенной, достигшей критической массы, населения. Сегодняшнее пере-
плетение тенденций глобализации и национальной идентичности способствует
вовлечению молодого поколения в различные структуры экстремистского и
террористического направлений, где к нему относятся, как к расходному мате-
риалу, что приводит в ряде стран к вырождению юношества, ухудшению гено-
фонда. Поэтому очевидна научная значимость статьи. Задача публикации со-
стоит в привлечении внимания исторической профессиональной общественно-
сти к непростым процессам формирования антифашистских настроений в мо-
лодежной среде стран-союзниц СССР, в исследовании фактов и событий, ана-
лизе направлений и форм интернационального сотрудничества, которыми обо-
гащалось юношеское движение предлагаемого к рассмотрению периода.
Автор отдает дань глубокого уважения отечественным и зарубежным кол-
легам, проделавшим в 70–80-х гг. прошлого века колоссальную работу по изу-

Там же. С. 245–246.

133

Бецкова Людмила Алексеевна – к.и.н., доц. каф. социально-гуманитарных наук, Южно-
Уральский государственный медицинский университет (г. Челябинск), betskovala@mail.ru
52
чению смежной тематики.134 Но состояние тогдашней исторической науки, на-
ходившейся под спудом идеологических догм и цензурных препятствий, не
могло не оказать соответствующего влияния на развитие изысканий в данной
области, тем более, что необходимые документы архивов и иностранная моло-
дежная периодика стали доступными только к концу 80-х гг.
Осознание опасности фашизма, становившегося международной военно-
политической и идейной силой, пришло к зарубежным молодежным организа-
циям после нападения Германии на СССР и во время тяжелых отступлений
советских войск. Сочетание тенденций противостояния и сотрудничества дик-
товалось интересами стран-участниц антигитлеровского блока. Руководство
США и Великобритании стремилось сохранить занятость основных сил вер-
махта на советско-германском фронте для укрепления собственной безопасно-
сти и перевооружения. Молодежные организации различного политического
спектра активно выражали настроения симпатии и поддержки борющемуся
народу СССР и его молодому поколению.
Представитель молодежного крыла консервативной партии Великобрита-
нии Мискин направил письмо в газету «Daily telegraph and morning post», в ко-
тором подчеркнул, что молодежь России и Англии находится перед общей
опасностью: «Каковы бы ни были различия в идеалах,…отбросим прочь всю
вражду и недоверие и будем вести борьбу до победы!»135 Подобных примеров
солидарности со стороны молодежи Австралии, США, Канады, стран Латин-
ской Америки можно привести немало.136
Определенную работу вели фашистские и профашистские молодежные ор-
ганизации, наиболее известные в этот период «Бранник «Болгария), «Levente»
(Румыния), «Compagnon de France» (Франция) и другие. Спекулируя на бедст-
венном положении юных, особенно рабочих и служащих, используя социаль-
ную демагогию и популистские лозунги, фашизм стремился вовлечь в свои
структуры значительную часть юношества. Поэтому довольно широкие его
слои оказались втянутыми обманным путем в военную и пропагандистскую
машину фашистских режимов. Наступлению фашизма могло противостоять
только единство действий демократической молодежи мира.
Общеизвест