ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«БЕЛГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕНЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

(НИУ«БелГУ»)

На правахрукописи
04201362529

Истомина Ирина Владимировна

Мелкопоместное дворянство Европейской России

в 50-90-е гг. XIX века
(по материалам центрально-черноземных губерний)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Диссертация
на соискание ученой степени
кандидата исторических наук

Научный руководитель:
кандидат исторических наук, доцент,
профессор
Шатохин И.Т.

Белгород 2013
 2

Оглавление
Введение 3
Глава 1. Мелкопоместные имения в дореформенный период
и в 1861 - 1863-х гг 19
1.1. Мелкопоместное землевладение накануне отмены
крепостного права 19
1.2. Землепользование в мелкопоместных хозяйствах
накануне отмены крепостного права 23

1.3. Мелкопоместные хозяйства в 1861-1863 гг 40

Глава 2. Мелкопоместное землевладение и землепользование
в пореформенный период 46
2.1. Эволюция мелкопоместного землевладения в пореформенный
период 46
2.2. Мелкопоместное землевладение на общесословном
земельном рынке 56
2.3. Землепользование в дворянских мелких хозяйствах 62
2.4. Структура и характер хозяйства в мелкопоместных имениях 71
Глава 3. Мелкопоместный дворянин в повседневной жизни
в 50-90-е гг. XIX в 81
3.1. Мелкопоместное дворянство в системе повседневных
корпоративных ценностей благородного сословия 81
3.2. Мелкопоместная усадьба в контексте повседневной
жизнедеятельности 107
Глав 4. Мелкопоместное дворянство в структурах
местного самоуправления и управления 131

Заключение 150

Источники и литература 156

Приложение 173
 3

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Эволюционные процессы,

происходившие в российском дворянском сословии периода империи,
начиная с 1970-х годов, стали объектом внимания для российских историков.
Это объясняется тем, что ранее в отечественной историографии приоритет
отдавался изучению революционного класса - пролетариата и крестьянства.
Тогда самая образованная и культурная сословная общность - дворянство,
обладавшая главным политическим и административным ресурсом, во
многом определявшая векторы экономического развития страны, за редким
исключением1, оставалась вне рамок исследовательского интереса. Но без
детального изучения всего спектра жизнедеятельности дворянства
невозможно стало объяснить многие социальные, экономические и
культурные процессы в Российской империи.
Исходя из наличия соответствующей источниковой базы, а также
социальной значимости самого привилегированного сословия, основное
внимание исследователей было обращено к представителям
среднепоместного и крупнопоместного дворянства, в глазах других
сословий в XIX веке именно оно и олицетворяло собой «истинное»
дворянство.
Действительно, представители этих страт возглавляли все важнейшие
управленческие структуры в государстве, являлись крупными и
крупнейшими землевладельцами, костяком среднего и высшего офицерского
звена. Так в поле зрения отечественных историков фактически не попадало
мелкопоместное и беспоместное дворянство. Оно не вписывалось по
общепринятым в XIX веке критериям для благородного сословия в

1
Проскурякова Н.А. Размещение и структура дворянского землевладения Европейской
России в конце ХГХ-начале XX вв. // История СССР. 1973. № 1. С. 55-75; Соловьев Ю.Б.
Самодержавие и дворянство в 1902-1907 гг. Л., 1977; Корелин А.П. Дворянство в
пореформенной России 1861-1904 гг. Состав, численность, корпоративная организация.
М., 1979.
 4

дворянскую корпорацию. Ее верхние страты не считали себя единой

социальной общностью с мелкопоместными помещиками, не видели в них
«благородных» и представители других сословий. Изучение дворянства
протекало и протекает, главным образом, в рамках верхних страт дворянства.
Соглашаясь с высказыванием А.П. Корелина, что: «Тип хозяйства и характер
землевладения мелкопоместных дворян еще не стали предметом
исследования»2 можно перенести данное высказывание в целом на весь спектр
истории мелкопоместного дворянства. Это все вместе взятое и определяет
актуальность изучения низших слоев поместного дворянства, особенно, в
переломные эпохи, каковой и является пореформенное время.
Губернии Центрального Черноземья, в частности Воронежская и
Курская, были одними из немногих в Европейской России, где процент
мелкопоместного дворянства в общесословной структуре региона
значительно превышал соответствующий среднероссийский показатель.
Именно мелкопоместный дворянин центрально-черноземных губерний и
представлял собой типичный образец мелкого русского помещика, чья жизнь
была непосредственно связана с землей.
Хронологические рамки исследования включают в себя 50-90-е гг.
XIX века, т.е., завершающий этап дореформенного периода, когда
мелкопоместное дворянство уже хозяйственно деградировало, сокращаясь
численно, и время пореформенной модернизации поместного дворянства, где
мелкие помещичьи усадьбы разорялись тысячами. Этот период дворянского
«оскудения» связан, в первую очередь, с исчезновением из русской деревни
значительной части мелких помещиков, перебравшихся в города, в качестве
мелких чиновников, служащих и ремесленников. Нижняя хронологическая
граница необходима для анализа предреформенного состояния низших страт
помещиков, включая социально-экономические и социально-
психологические аспекты. Это позволит исследовать характер
пореформенной эволюции мелкопоместного дворянства, с учетом уже

2
Корелин А.П. Указ. соч. С. 65.
 5

наметившихся дореформенных тенденций. 90-е годы XIX века стали тем

рубежом, с которого в экономике наметились устойчивые
монополистические процессы, во внутренней жизни страны радикальные
настроения стали неотъемлемой частью общества, межсословная
эмансипация вступила в решающую стадию классообразования. Другими
словами, это был новый этап в истории Российской империи.
Нами учитывается тот факт, что при анализе эволюционных процессов
в дворянском землевладении верхняя хронологическая граница отодвинута
на начало XX века. Это связанно с тем, что на 90-е гг. XIX века
соответствующе данные, с учетом стратификационной специфики
отсутствуют, но есть на 1905 г. Это может в целом влиять на характеристику
пореформенного поместного землевладения, хотя и не очень сильно.

Географические рамки настоящего исследования включают в себя

Воронежскую и Курскую губернии, по отдельным аспектам представлены
сведения по некоторым другим центрально-черноземным губерниям.
В 50-90-е гг. именно Центральное Черноземье оставалось провинциальным
аграрным регионом, со слабо развитой городской инфраструктурой, где
сельское хозяйство являлось основой экономической жизнедеятельности
населения, включая помещиков различных страт.
Объектом исследования является эволюция российского поместного
дворянства в дореформенный и пореформенный периоды.
Предметом исследования является широкий спектр
жизнедеятельности центрально-черноземных помещиков низших страт в
дореформенный и пореформенный периоды.
Методологическая основа настоящего диссертационного исследования
базируется на принципах историзма и научной объективности, системном и
диалектическом подходе к анализу исторических процессов, что позволило
изучать исследуемый предмет в динамике, в рамках насыщенной событиями
исторической эпохи, исходя из специфики стратификационных изменений в
 6

определенных сословных общностях. В работе использовались историко-

сравнительный, историко-психологический методы, методы статистического и
тендерного анализа. Историко-сравнительный метод позволил выявить общее
и особенное в предмете исследования, при помощи историко-
психологического метода удалось показать трансформации различных
социально-психологических свойств и качеств изучаемого явления. Метод
статистического анализа способствовал выявлению различных тенденций в
мелкопоместном землевладении и землепользовании, участие мелких
помещиков в структурах самоуправления и коронного управления. Тендерный
метод раскрывает специфические черты жизнедеятельности хозяйки
небольшого имения. Все эти подходы и методы позволили проанализировать
предмет исследования с различных сторон, с учетом социально-
экономических, культурных, социально-психологических и правовых
аспектов.
В отечественной историографии различных периодов истории,
мелкопоместному дворянству фактически не уделялось особого внимания.
Высказывания в их адрес проходили вторым фоном в рамках рассмотрения
определенных проблем дворянского сословия, где приоритетность вопросов
касалась помещиков средних и верхних страт. Во многом это было связано с
тем, что в период дворяне ко-буржуазной историографии историки и
публицисты, не касаясь правового статуса, не видели в мелких помещиках
представителей благородного сословия. Проблемы и социальные ожидания
мелких помещиков не вписывались в канву мировоззренческих стереотипов
среднепоместного и крупнопоместного дворянства, которое и являлось
олицетворением истинного русского дворянства. Заметим, что подобный
подход к мелкопоместному дворянству характерен для советской и
современной российской историографии, оно выпало из поля внимания
исследователей.
В дореформенный период, начиная с 1850-х годов, в обществе шло
всестороннее обсуждение предстоящей реформы освобождения крепостных
 7

крестьян, проблемы всего поместного дворянства широко обсуждались в

прессе. Мелкопоместное дворянство, при этом, как правило, в них
специально не выделялось, хотя его проблемы отличались от проблем
помещиков более крупных страт. Обычно указывалось на различия
интересов владельцев небольших участков земли и крупных имений, не
вдаваясь в большие подробности . В некоторых публикациях, когда
рассматривались серьезные проблемы взаимоотношения помещиков и
крестьян, дворянские публицисты старались вообще не упоминать о мелких
помещиках. Так, например, автор, писавший под псевдонимом П.Э., в
статье «Помещики и крестьяне» задается вопросом: «Неужели все
помещики дурны?... Неужели все без исключения?... Нет, отмечаем мы,
литература не имеет ни права, ни намерения произнести такой приговор над
целым сословием...»4. После рассуждений о негативной природе
крепостного права, публицист делает вывод: «...у многих помещиков
крестьяне в материальном отношении жили хорошо, так что, если бы
желание свободы не было присуще каждому, и если бы крестьяне считали
себя обеспеченными в сохранении своего благосостояния, то могли бы не
горевать о зависимости, так мало их отягощавшей»5. Речь идет о помещиках
верхних страт, как правило, оброчных имений. К мелким помещикам это
никак не относилось. По указанной классификации они относились к
«немногим». Владея 1-5 душами, большая часть мелкопоместных дворян
вообще лишала крестьян личного пространства, и их жизнь превращалась в
сплошную каторгу. Это подтверждали современники.
В дореформенный период повседневные реалии мелкопоместных
дворян лучше всего описаны в художественной литературе. Это, в первую
очередь, относится к роману А.А. Потехина «Бедные дворяне», написанном

Чичерин Б.Н. О настоящем и будущем положении помещичьих крестьян // Атеней.

Журнал критики, современной истории и литературы. 1858. Ч. 1. Январь - февраль.
С. 495^98.
4
П.Э. Помещики и крестьяне // Русский вестник. 1859. Т. 19. С. 219.
5
Там же. С. 226.
 8

накануне отмены крепостного права6. Главный герой бедный поместный

дворянин Никанор Осташков, принадлежавший к древнему и знатному роду,
в дореформенный период не имел ни одной ревизской души, сам пахал и
сеял, грамоты не знал. А.А. Потехин показывает его стремление выбиться «в
люди» - в круг крупных помещиков, но он для них шут и слуга. Сам же
Никеша с удовольствием принимает эту роль. Писатель, выходец из
мелкопоместной среды, показывает социально-психологическую пропасть
между мелкопоместным дворянством и представителями верхних страт
помещиков.
В пореформенный период, когда проблема эволюции дворянского
сословия приобрела столь очевидный общественный характер, количество
публикаций о мелкопоместном дворянстве несколько возросло. Но они
продолжали иметь негативный характер. Эти публикации условно можно
разделить на три типа: 1) описание крайне девиантного поведения мелких
помещиков; 2) социальная маргинальность мелкопоместных владельцев; 3) и,
наконец, жалость к ним со стороны крупных помещиков, отводящих мелким
дворянам роль приживальщиков у себя в имениях.
Первый тип публикаций, как правило, относился к дореформенному
периоду, где мелкопоместные дворяне, безграмотные и лишенные
благородных добродетелей, вели не дворянский образ жизни. Особо
подчеркивалась их тяга к насилию и разбою7. При этом, указывалось, что эта
традиция идет от лихих времен русско-украинского порубежья
8
XVI-XVII вв. Во втором типе публикаций прописывался крестьянский
образ жизни низших подгрупп мелких помещиков, их повседневная
занятость тяжким трудом, полная безграмотность и полная оторванность от
родной сословной корпорации. Публицисты с сарказмом отмечали, что
крестьяне называли их «панками», насмехались над их принадлежностью к
6
Потехин А.А. Бедные дворяне // Сочинения. Т. 4. СПб., 1904.
Марков Р. Недавняя старина. Ш. Запеченные души // Исторический вестник. 1899. Т. 78.
С. 538-544.
о

Костомаров Н.И. Козачья Дуброва, иначе Козачья слобода или Козачье // Русская
старина. 1882. Т. 33. С. 1-10.
 9
благородному сословию . В третьем типе публикаций, где описывается
повседневность крупных помещиков и встречается упоминание о
приживальщиках - мелкопоместных и разорившихся дворянах, заехавших в
гости, да и оставшихся навсегда, подчеркивалась их социальная
никчемность. Проводилась мысль о деградации поместного дворянства, где в
качестве примера указывались бедные дворяне, потерявшие все внешние и
внутренние признаки представителей благородного сословия10.
В пореформенный период основная часть работ, посвященная
благородному сословию, охватывала вопросы хозяйственной модернизации
помещиков, что и было наиболее болезненным для поместного дворянства.
В некоторых работах бегло освещались вопросы мелкопоместного
землевладения и землепользования. Более детально рассматривались
вопросы мелкопоместного землевладения, вопросам землепользования и
хозяйственной деятельности уделялось меньше внимания. Это работы
историков, экономистов и публицистов: А. Бажанова, А.И. Васильчикова,
В.В. Воронцова, Н. Гуревича, В. Де-Ливрона, Н.А. Карышева,
И.И. Кауфамана, П.П. Мигулина, В.В. Святловского11.
Вопросы социальной адаптации поместного дворянства в условиях
межсословной эмансипации, сближения отдельных сословных сообществ в
9
Борецкой А. Захудалое дворянство (из летних экскурсий) // Русская мысль. 1882. Кн. 12.
С. 339-346; Хлопов Н.А. Мужики-дворяне (Бытовой этюд) //Исторический вестник. 1903.
Т. 91. С. 1030-1036. ; Гольцев В. Из воспоминаний и переписки // Русская мысль. 1905.
Кн. 4. С. 173-182; Василия Н. Из воспоминаний помещика-охотника. VIII. Святовские
помещики // Русская мысль. 1906. Кн. 4. С. 176-200/
10
Глинский Б.Б. Из летописи усадьбы Сергеевки // Исторический вестник. 1894. Т. 58.
С. 61-85.
Бажанов А. Опыты земледелия вольнонаемным трудом. СПб., 1861; Де-Ливрон В.
Статистическое обозрение Российской империи. СПб., 1874; Васильчиков А.И.
Землевладение и земледелие в России и других Европейских государств. В 2 т. СПб, 1881.
Т. 1; Воронцов В.В. Судьба капитализма в России. СПб, 1882; Карышев Н.А. Итоги
экономического исследования России по данным земской статистики. В 2-х т. Дерпт,
1892. Т. 2 Гуревич Н. Экономическое положение русской деревни. М., 1896;
Кауфман И.И. О задолженности землевладения в связи с статистическими данными о
притоке капиталов к поместному землевладению со времени освобождения крестьян //
Временник Центрального статистического комитета МВД. 1898. С. 2-20; Мигулин П.П.
Русский государственный кредит (1796-1899). В 2 т. Харьков, 1899. Т. 1;
Святловский В.В. Мобилизация земельной собственности в России (1861-1908 гг.).
СПб., 1911.
 10
правовых аспектах, усиление тенденций межсословных вертикальных и
горизонтальных социальных перемещений, отдельные сюжеты сословной
социальной психологии отражены в работах Н.Ф. Дубровина,
В.А. Евреинова, А.И. Елищева, Е. Карновича, А.А. Пазухина, А.А. Плансона,
В. Платова, И. Порай-Кошица, А. Романовича-Славятинского12. В этих
трудах мелкопоместное дворянство упоминается фрагментарно, нередко это
одно-два предложения, в основном, стратификационная иллюстрация к
какому-либо сюжету.
В рамках исследуемого региона рассматриваемого периода данный
вопрос представлен исследованиями В.А. Бекетова, И.А. Вернера,
А. Никольского. Они посвящены аграрной эволюции Центрального
1 о

Черноземья . Выделяется работа И.А. Вернера, он показывает, что

в 1880-х гг. в Курской губернии целые деревни состояли из мелких
помещиков, которые ходили в лаптях и нанимались батраками к крестьянам.
В русской литературе второй трети XIX в., в частности в произведениях
М.Е. Салтыкова-Щедрина, С.Н. Терпигорева (С. Агавы), И.А. Бунина,
проблемы пореформенной деградации мелкопоместного дворянства, в отличие
от историков и публицистов, поставлены более широко. Они охватывают
повседневность, социально-психологическую дистанцированность различных
страт помещиков, социальную психологию мелких помещиков, их социальные
ожидания .

Плансон А. А. О настоящих обязанностях русского дворянина. Париж, 1861;

Евреинов В.А. Гражданское чинопроизводство в России: исторический очерк. СПб., 1877;
Пазухин А.А. Современное состояние России и сословный вопрос. М., 1886; Елищев А.И.
Дворянское дело. М., 1897; Карнович Е. Русские чиновники в былое и настоящее время.
СПб., 1897; Дубровин Н.Ф. Русская жизнь в начале ХГХ века // Русская старина. 1899. Т. 97.
№ 3 . С. 562-581; Платов В. Взгляд и нечто. О дворянстве. М., 1904; Порай-Кошица И.
История русского дворянства от IX до конца XVIII в. М., 2003. Романович-Славятинский А.
Дворянство в России. М., 2003.
3
Никольский А. Потребности аграрного вопроса в Черноземной России // Русская мысль.
1880. Кн. 12. С. 61-123; Вернер И.А. Землевладение и землепользование в Курской
губернии // Русская мысль. 1887. Кн. 4. С. 55; Бекетов В.А. Воронежская губерния в
сельскохозяйственном отношении. Отчет о командировке в 1893 г. от Императорского
Московского общества сельского хозяйства. М., 1894.
14
Бунин И.А. Мелкопоместные // Собр. соч. в 6 т. М., 1987. Т. 2. С. 343-344;
Терпигорев С.Н. (С. Атава) Потревоженные тени. М., 1988; Он же. Оскудение. Очерки
 11

Дворянско-буржуазная историография заложила традицию изучения

мелкопоместного дворянства, ее внимание обращалось на нижние
подгруппы мелких помещиков, чьи жизненные устои не отличались от
крестьянских. Однако практически не обращалось внимания на верхние
подгруппы мелкопоместного дворянства (51-100 дес), где жизненные
реалии во многом совпадали с жизненными принципами представителей
нижних подгрупп среднепоместного дворянства. Эта обыденность не была
интересна исследователям, их интересовали «дворяне-мужики», чья
жизнедеятельность выбивалась полностью из устоев благородного
сословия. Данная исследовательская тенденция осталась характерной и для
отечественной историографии после 1990-х годов.
В советской историографии дворянству, как специальному объекту
исследования, уделялось весьма мало внимания. Приоритет отдавался
изучению пролетариата и крестьянства. Прошло не одно десятилетие
с 1917 г. и только в 1970-е гг. вышли фундаментальные монографии
Ю.Б. Соловьева, А.П. Корелина, где были рассмотрены вопросы эволюции
дворянской корпорации, отношения дворянства и самодержавия, структуры
дворянства и количественные изменения в сословии15. А.П. Корелин
поставил ряд исследовательских задач для последующих разработок, в
частности, изучение истории мелкопоместного дворянства.
Н.А. Проскурякова в 1973 г. детально проанализировала процессы в
дворянском землевладении в 1870-х гг. - начале XX в., обратив особое
внимание на мелкопоместное землевладение16.
Из работ, касающихся дворянства Центрального Черноземья, можно
выделить статью Н.А. Бородина, в которой было проанализировано

помещичьего разорения. В 2-х т. СПб, 1899; Салтыков-Щедрин М.Е. Пошехонская

старина. Л., 1975.
Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце ХГХ в. Л., 1973; Он же.
Самодержавие и дворянство в 1902-1907 гг. Л., 1977; Корелин А.П. Дворянство в
пореформенной России 1861-1904 гг.: состав, численность, корпоративная организация.
М., 1979.
16
Проскурякова Н.А. Указ. соч. С. 55-75.
 12
соотношение капиталистической и отработочной систем в помещичьих
хозяйствах17. Начиная с 1990-х гг., когда идеологические установки были
убраны, интерес исследователей к истории отечественного дворянства
многократно вырос. Это и понятно, без всестороннего изучения самой
привилегированной сословной общности Российской империи невозможно
стало объективно анализировать межсословные связи, горизонтальные и
вертикальные социальные перемещения, выработку основных принципов
социальной пореформенной модернизации. Совершенно новым в плане
изучения дворянства стали работы, посвященные эволюции дворянской
психологии. В частности, это исследования Е.Н. Марасиновой, С.С. Минц,
СО. Шмидта, П.И. Савельева, Е.П. Бариновой, B.C. Кулабухова, но
мелкопоместному дворянству в данных работах фактически не уделялось
внимания.
В отдельное направление оформилось изучение дворянской усадебной
культуры, где, помимо культурологических аспектов, рассматриваются
проблемы повседневности межсословной коммуникации. Здесь необходимо
выделить исследования Л.В. Ивановой, И.М. Пушкаревой, О.С. Муравьевой,
Л.В. Ершовой, М.В. Нащокиной, К.А. Соловьева19. Особое место в данном

11

Бородин Н.А. Соотношение капиталистической и отработочной систем в помещичьих

имениях губерний черноземного центра 80-90-х годах XIX в. // История СССР. 1990.
С. 31-43.
Савельев П.И. Аграрный менталитет русского дворянства в XIX веке // Общественно-
политические движения России XVII-XX вв. Самара, 1993; Кулабухов B.C. Эволюция
менталитета дворянства Центрально-Черноземного региона в пореформенный период.
1861-1905 гг.: автореф. ... канд. ист. наук. М., 1997; Минц С.С. Мемуары и российское
дворянство. Источниковедческий аспект историко-психологического исследования. СПб.,
1998; Марасинова Е.Н. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII
века. (По материалам переписки). М., 1999; Баринова Е.П. Менталитет русского
поместного дворянства // Вестник Самарского государственного университета. Самара,
2001. №1(19). С. 57-61; Шмидт С О . Общественное самосознание российского
благородного сословия XVII - первая треть ХГХ века. М., 2002.
1
Иванова Л.В. Дворянская усадьба - исторический и культурный феномен // Дворянское
собрание. 1994. № 1. С. 149-165; Муравьева О.С. Как воспитывали русского дворянина.
СПб, 1998; Ершова Л.В. Дворянская усадьба (из истории русской культуры). М., 1998;
Соловьев К.А. «Во вкусе умной старины...». Усадебный быт российского дворянства
второй половины XVHI - первой половины ХГХ в.: по воспоминаниям, письмам и
дневникам. СПб., 1998; Пушкарева И.М.Русская усадьба и ее судьбы // Отечественная
 13
контексте занимает работа Ю.М. Лотмана по истории русской дворянской
культуры и коллективная монография, посвященная дворянской и
купеческой усадьбе под редакцией Л.В. Ивановой20.
Исследователей дворянского усадебного мира мало интересовали
мелкопоместные усадьбы. Их строений не осталось, они не являлись очагами
какой-либо культурной или хозяйственной жизни. Бегло отмечалось, что они
не вписывались в общий облик дворянских усадеб, напоминая собой
крестьянские дворы.
В.А. Веременко специально исследовала государственную политику в
отношении пореформенной российской дворянской семьи21.
Тендерные аспекты эволюции дворянского сословия, включая широкий
спектр семейных отношений (брак, развод, воспитание детей и др.), нашли
отражение в работах Н.Л. Пушкаревой, А.В. Беловой, американского
историка М.Л. Маррезе22.
Из зарубежных исследований, посвященных российскому дворянству,
необходимо выделить работу С. Беккера, где достаточно внимание уделено и
мелким помещикам, в первую очередь, в хозяйственном аспекте23.
К истории российского дворянства в последнее время стали
обращаться и философы. В частности, работа О.А. Радугиной посвящена
дворянскому роду как субъекту исторического развития24.

история. 2002. № 5 . С. 133-159; Нащокина М.В. Дворянские гнезда России: история,

культура, архитектура. М., 2000.
Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII —
начало XIX в.). СПб., 1994; Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI -
XX вв.: Исторические очерки. М., 2001.
1
Веременко В.А. Дворянская семья и государственная политика России (вторая половина
ХГХ - начало XX в.). СПб., 2007.
Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница. М., 1997;
Маррезе М.Л. Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700-1861). М.,
2009; Белова А.В. «Четыре возраста женщины»: Повседневная жизнь русской
провинциальной дворянки XVIII - середины ХГХ вв. СПб., 2010.
Беккер С. Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода
императорской России. М., 2004.
Радугина О.А. Дворянский род как субъект исторического развития и социокультурный
институт общества. Воронеж, 2011.
 14
Особое место в контексте данного региона и рассматриваемой
•1С

проблемы занимают работы В. А. Шаповалова и И.Г. Оноприенко .

Историографический обзор показывает, что в числе исследований,
посвященных российскому дворянству, совершенно отсутствуют
обобщающие работы по истории мелкопоместного дворянства. Это касается
как регионального, так и всероссийского уровней. В среднем, более 1/3
российских дворян выпали из поля внимания историков. Отсюда возникает
проблема - показать на основе источников положение мелкопоместного
дворянства в ходе кризиса русского аграрного строя
Целью исследования является изучение эволюции мелкопоместного
дворянства в российской провинции в 50-90-е гг. XIX в. (на примере
центрально-черноземных губерний).
Реализация поставленной цели возможна при решении следующих
задач:
- определить основные тенденции в мелкопоместном землевладении
накануне отмены крепостного права;
- проанализировать землепользование в мелкопоместных хозяйствах в
дореформенный период;
- рассмотреть влияние реформы 19 февраля 1861 г. на судьбу
мелкопоместных усадеб;
- исследовать трансформацию мелкопоместного землевладения в
пореформенный период;
- определить роль и место мелкопоместного землевладения на
общесословном земельном рынке;
- проанализировать основные тенденции в землепользовании мелких
помещиков в пореформенных период;

Шаповалов В.А. Дворянство Центрально-Черноземного региона России в

пореформенный период. М.; Белгород, 2002; Оноприенко И.Г. Повседневная жизнь
дворянства Центрального Черноземья в 50-90-е гг. XIX века: традиции и новации.
Белгород, 2010.
 15

- показать мелкопоместное дворянство в системе повседневных

корпоративных ценностей благородного сословия;
- исследовать мелкопоместную усадьбу в контексте повседневной
жизнедеятельности;
- проанализировать деятельность мелкопоместного дворянства в структурах
местного самоуправления и управления.
Источниковая база исследования охватывает несколько групп
разнохарактерных источников XIX - начала XX вв. Архивные источники
представлены материалами, хранящимися в Российском государственном
историческом архиве (РГИА), государственных архивах Воронежской,
Курской и Тамбовской областей (ГАВО, ГАКО, ГАТО). Опубликованные
источники представлены документами хозяйственно-статистического плана,
банковскими отчетами, материалами земельных переписей, документами,
содержавшими основные положения реформы 19 февраля 1861 г. и земской
реформы 1864 г., мемуарами, историческими и географическими
путеводителями.
Опосредованные данные по задолженности мелкопоместных имений
взяты из журналов МВД по банковским долгам в 1850-е гг., сведений по
имениям принятым в залог Государственным Дворянским земельным
банком, где отражены данные на пореформенный период. В материалах
земельных переписей 1877 и 1905 гг. отражена эволюция различных страт
дворянского землевладения, включая подробные данные и мелкопоместного
землевладения. В сборниках законодательных актов по отмене крепостного
права довольно детально прописаны правила освобождения крепостных
крестьян в мелкопоместных усадьбах, определяя для них особые условия
наделения крестьян землей, предусматривая государственную денежную
компенсацию.
Забота о подрастающем поколении представителей беднейших
подгрупп мелкопоместных дворян нашла отражение в центральной и
 16

местной прессе, где указывалось об открытии специальных дворянских

приютов, ориентированных, в основном, на детей бедных помещиков. При
этом подача материала в диссертации строилась таким образом, что данная
проблема подрастающего поколения бедных дворян являлась следствием
пореформенной сословной модернизации.
Повседневные реалии мелкопоместного дворянства отражены в
воспоминаниях Е.Н. Водовозовой. Данному сюжету автор посвятила целый
раздел в своих мемуарах. В нем подчеркивалась безграмотность и бескультурье
мелких помещиков, отсутствие у них тяги к чтению, образованию, обыденным
делом были ежедневные склоки друг с другом, выяснение отношений между
собой при помощи кулаков крепостных. Е.Н. Водовозова акцентирует внимание
на том, что помещики верхних страт относятся с призрением к мелким
помещикам, последние же, наоборот, заискивают перед первыми. Редко кому из
мелкопоместных дворян удавалось держать себя с достоинством в кругу богатых
поместных дворян.
Весьма ценная информация, хотя и рассыпанная во множестве дел, об
отношении крупных чиновников и дворян к мелким помещикам содержится
в фонде Департамента общих дел министерства внутренних дел (РГИА.
Ф. 1281), в фонде Курского губернского правления (ГАКО. Ф. 294), в фонде
дворянской опеки Курской губернии (ГАКО. Ф. 341), в фонде В. Безобразова
(ГАТО. Ф. 161), в фонде Тамбовского отделения Государственного
земельного банка (ГАТО. Ф. 168). Но вся эта информация, несмотря на свою
информативность, отрывочна и кратка по форме. Определенные выводы по
ней можно делать исходя из того, кто и когда, в связи с чем, писал о
мелкопоместных дворянах.
Источниковая база позволила решить поставленные задачи при
раскрытии социальной эволюции мелкопоместного дворянства Центрально
Черноземья в 50-90-е гг. XIX в.
 17

Научная новизна исследования заключается в том, что

1. Впервые в отечественной историографии поставлена проблема - на
конкретном региональном материале комплексно рассмотреть социальное
положение мелкопоместного дворянства в 50-90-е гг. XIX в.
2. Проанализирована система и структура дореформенного
мелкопоместного землевладения и землепользования, выявлено общее и
особенное в указанных аспектах, определены доминирующие тенденции.
3. Рассмотрена специфика реализации реформы 19 февраля 1861 г. в
усадьбах мелких помещиков, реальная государственная помощь в данном
вопросе. Это касалось правового и финансового положения.
4. Прослежена пореформенная эволюция мелкопоместного дворянского
землевладения и землепользования, основной доминантой которой была
хозяйственная деградация.
5. Проанализирована социальная психология мелкопоместного
дворянства с его повседневностью, в контексте отдельных подгрупп мелких
помещиков.
6. Показан широкий спектр причин социально-психологической
дистанцированности верхних страт дворянства от низших.
7. Исследовано участие мелких дворян в местных структурах
управления и самоуправления.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его
материалы могут быть использованы в работах по социальной истории, по
истории дворянского сословия, при изучении повседневности и социальной
психологии, а так же в образовательном процессе высшей и средних школ
(специальные курсы, факультативы).
Апробация результатов исследования была проведена в
2008-2013 гг. на 8 научных конференциях в Белгороде (2010-2013), Харькове
(2008, 2011), Казани (2009) и Киеве (2012). Основные результаты
исследования были освещены в 16 статьях (8,6 п.л.) и двух параграфах главы
коллективной монографии (1,8 п.л.), в том числе, в трех работах в изданиях,
 18

рекомендованных ВАК России для публикации основных результатов

кандидатских диссертаций.
Структура диссертации включает введение, четыре главы,
заключение, список источников и литературы, приложение, состоящее из
таблиц.
 19

Глава 1. МЕЛКОПОМЕСТНЫЕ ИМЕНИЯ В ДОРЕФОРМЕННЫЙ

ПЕРИОД И В 1861-1863-х гг.

1.1. Мелкопоместное землевладение накануне отмены крепостного права

Подавляющая часть российского провинциального дворянства

(около 80 %) перед отменой крепостного права относились к
мелкопоместной страте (от менее 1 до 100 дес. или владение до
21 ревизской душой). Именно эта категория дворянства и являлась
олицетворением российского помещика, по своим жизненным стандартам
и поведенческим стереотипам сильно отличавшаяся от представителей
верхних страт поместного дворянства. Нередко низшие подгруппы
мелкопоместных дворян по стилю жизни мало чем отличались от
собственных крестьян, проводя целые дни за сохой или на других
работах. По этому поводу князь Борис Васильчиков справедливо отмечал:
«Когда в разговоре с иностранцами о России и русских делах приходится
упоминать о дворянах и дворянстве и поневоле, за отсутствием других
слов, переводить это словами Noblesse, Nobility, Adel, то я всегда
чувствую, что ввожу своего собеседника в заблуждение неточностью
перевода, неверно передающего самое понятие. С этими словами на
иностранных языках связано представление о древности рода,
аристократизме, знатности... Но понятие русский дворянин совсем не
вяжется с этими атрибутами аристократизма, и подавляющее
большинство русских дворян вовсе не были аристократами и таковыми
себя не считали, а сравнительно немногочисленные представители
древних родов, составляющих аристократию в бытовом отношении, в
социальном отношении терялись в общей массе дворянства, строй
26
которого и значение сложились вне всякой связи с аристократизмом» .
То есть, представитель русской аристократии однозначно указывает на

26
Князь Борис Васильчиков. Воспоминания. Псков, 2003. С. 85.
 20

непреодолимую пропасть в социальном аспекте между мелкопоместным

дворянством и представительствами верхних страт дворянства.
Как в пореформенный, так и в дореформенный период, основу
материального благополучия поместного дворянства, включая
мелкопоместное, составлял земельный фонд. Рассмотрим категории
дворянского землевладения накануне 1861 г. в исследуемых губерниях.
Главное положение в воронежском дворянском земельном фонде
занимало крупное землевладение (свыше 1000 дес.) - 80,2 %. (См. Прил. I).
Незначительной была группа сред непоместных дворян (101 - 1000
дес.) - 104 (на основании исследуемого источника), составлявшая 5,2 % от
общего количества помещиков. Они владели 76 890,9 дес. Накануне отмены
крепостного права число владельцев этой страты увеличивалось.
По 8 ревизии среднепоместных дворян, в губернии было 561, то к 10
ревизии 76427.
Самой многочисленной была страта мелких дворян-помещиков (менее
1-100 дес). - 1547 (78,6 %). Страта мелких помещиков имела устойчивую
тенденцию к сокращению в предреформенные годы, с 8 по 10 ревизии их
количество сократилось с 1933 до 125228. Уменьшение числа
мелкопоместных дворян и увеличение числа поместных владельцев из
верхних страт указывает, что шло перераспределение земельного фонда
внутри своего сословия, с тенденцией на разорение мелких усадеб, наиболее
подверженных кризисным явлениям.
Обращает на себя внимание тот, факт, что мелкопоместные дворяне,
насчитывавшие в общей массе дворян-помещиков Воронежской губернии
78,6%, владели всего 16,1% дворянского земельного фонда (без учета
Бирюченского и Павловского уездов). Если число крупных дворян
помещиков в предреформенные годы качественно не изменялось,
27
РГИА. Ф. 1281. Оп. 6. Д. 47. Л. 2; Шепукова Н.М. Об изменении размеров
душевладения помещиков Европейской России в первой четверти XVTII - первой
половине ХГХв. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1963. Вильнюс,
1964. С. 409.
28
Там же.
 21

количество среднепоместных дворян с 8 по 10 ревизии увеличилось на

26,6 % , то число мелкопоместных дворян (по градации душевладения) за
этот период сократилось на 35,3 %. Здесь просматривалась очевидная
тенденция разорения мелкопоместных дворян, которые стремились искать
карьеру на государственной службе или в одной из свободных профессий.
Хотя, многие из них пытались сохранить свои небольшие поместья.
В данном аспекте необходимо иметь в виду и то, что земли
мелкопоместных дворян, в контексте стоимости землевладения, ценились
значительно меньше, чем владения помещиков верхних страт. Они годами
обрабатывались из рук вон плохо, фактически не унаваживались из-за
отсутствия достаточного количества скота, обработка земли производилась
допотопными земледельческими орудиями. Нередко за сохой шел сам
мелкий помещик. Для их земельных владений была характерна и чрезмерная
чересполосица, так как при разделе небольшого имения между
многочисленными сыновьями делились, в первую очередь, крестьянские
дворы по достатку. Более зажиточные дворы, естественно, находились в
разных местах селения. Все это удешевляло десятину мелкопоместной земли.
В романе А.А. Потехина «Бедные дворяне» хорошо показан диалог
внутри членов мелкопоместной семьи Осташковых (Александр Никитич и
Прасковья Федоровна) о сочетании качества обработки почвы и наличия в
хозяйстве рабочего скота:
«- Какое уж дело теперь скотину покупать; теперь лошадь-то вдвое
заплатишь, по осени дешевле.
- Да, ведь, уж осень прошла и зима прошла, не купили: говорили, что
корма не станет, кормить нечем; ведь, и на эту зиму тоже будет. А вы как-бы
купили ему теперь лошадь-то, так он хоть-бы паровое то про себя вспахал.
Отдайте же в кортому за бесценок. Да у вас земли сколько впусте лежит, а
ведь, вы от земли кормитесь...
 22

- Да что он теперь станет паровое-то пахать без навоза? У нас земли не

такие; без навоза ничто не родиться, только семена погубишь.
- Новь-то бы поднял, так может-бы и без навоза родилось.
- Пошибет все травой» .
Переходим к аналогичному анализу по Курской губернии
(См. прил. II). В губернии доминирующее положение занимал земельный
фонд крупного дворянства - 60,6 %.
Накануне отмены крепостного права наметилась тенденция к
увеличению количества крупных помещиков. В 1857 году их было 95,
к 1861 году-102 30 .
Среднепоместное землевладение, как и в Воронежской губернии, не
отличалось большими площадями, удельный вес его составлял 10,8 % от
общего поместного земельного фонда. Число среднепоместных дворян
увеличилось с середины 30-х до конца 50-х гг. XIX в. с 1255 до 1392 .
Количество мелких дворян по системе душевладения, как и
Воронежской губернии, не соотносилось с их числом по количеству
земельных владений. Остановившись на данных, указанных в статистике по
системе душевладения в губернии - 3299, то на каждого мелкого помещика
выходило бы по 150,5 дес. По владению земельной собственностью до
100 дес. количество помещиков должно было увеличиться до 4800.
Показатели системы владения душами явно занижены относительно системы
землевладения, а количество помещиков по структуре землевладения
больше, чем по градации душевладения.
Мелкопоместные курские дворяне владели 28,6 % помещичьей
земельной собственности, отражая общую тенденцию в Центральном
Черноземье. Не меньше 1 тыс. курских помещиков имело по 5 дес, но было
много и тех, кто владел меньшим количеством земли. Количество мелких
помещиков в губернии быстро уменьшалось. С 8 по 10 ревизии оно

29
Потехин А.А. Бедные дворяне // Т. 4. СПб., 1904. С. 45.
30
РГИА. Ф. 1281. Оп. 6. Д. 6. Л. 7; Шепукова Н.М. Указ. соч. С. 409, 418.
31
Там же.
 23

сократилось с 4680 до 3299 или на 29,6 %. Таким образом, в Центральном

Черноземье в предреформенные годы число мелкопоместных дворян в
среднем сократилось на 1/3.
Категория средних помещиков, увеличилась на 137 владельцев,
категория помещиков, владевшая от 101 до 500 ревизских душ, возросла на
76 поместных владельцев. Даже предполагая, что какая-то часть
мелкопоместных дворян перешла в эти страты, то вне рамок статистики
окажется 1168 мелких помещиков. По-видимому, большая часть их
перебралась в города и влилась в ряды нижнего чиновничества,
ремесленников и торговцев.

1.2. Землепользование в мелкопоместных хозяйствах накануне отмены

крепостного права

Землепользование, наряду с землевладением, определяло аграрные

эволюционные процессы в помещичьих усадьбах. Центрально-Черноземные
губернии были сельскохозяйственными регионами, основная масса их
жителей (91 %) было занято в аграрном секторе. Серьезным фактором
являлось и то обстоятельство, что центрально-черноземные губернии
находились относительно близко к Центрально-Промышленному региону, с
повышенным спросом на сельскохозяйственную продукцию. Это и
предопределило сельскохозяйственную направленность деятельности
помещичьих хозяйств.
Доходность помещичьих усадеб напрямую зависела от того количества
ревизских душ, которые выполняли барщину, платили оброк или находились
на смешанной повинности (см. табл. 1).

РГИА. Ф. 1281. Оп. 6. Д. 6. Л. 7; Шепукова Н.М. Указ. соч. С. 409, 418.

 24
Таблица 1
Численность помещичьих крестьян в 1858 году .

№ Помещичьи крестьяне у дворян-помещиков

Губерния
п/п 1-20 душ м.п. 21-100 душ м.п. свыше 100 душ м.п.
1 Воронежская 8 147 (3,2 %) 28 151 (10,9%) 221 357 (85,9 %)

2 Курская 23 723 (6,6 %) 62 745(17,6%) 268 283 (78,8 %)

В руках воронежских и курских мелких помещиков находилось 4,9 %

крепостных крестьян от их общего числа, это было выше на 1,8 %, чем в
среднем по данной страте в Европейской России. На среднепоместных
дворян приходилось 14,2 % крепостных душ - ниже на 1,7 %
общероссийского показателя. Крупнопоместное дворянство владело 82,3 %
ревизских душ - на 1,4 % выше среднего показателя. Подавляющая часть
крепостных крестьян находилась в хозяйствах верхних страт помещиков,
составлявших 15,8 % от общего числа поместных владельцев в губерниях. На
одно же мелкопоместное хозяйство центрально-черноземных губерний,
приходилось в среднем 7 ревизских душ.
Структура душевладения в мелкопоместных хозяйствах представлена
по Курской губернии на 1852 г. в исследовании Л.М. Рянского и
Р.Л. Рянского, где указывается, что в 396 имениях с земельным фондом до
10 дес. было 915 ревизских душ, в 1945 имениях с земельным фондом от
11 до 100 дес. - 15 797 ревизских душ. Группа мельчайших помещиков
(до 10 дес.) составляла 9,3 % общего количества курских поместных
владельцев. В ней на одного владельца приходилось в среднем 5,2 дес. земли
и 2,3 души мужского пола. Понятно, что их собственное хозяйство не
обеспечивало даже минимума средств существования. Такое мизерное
имение могло приносить помещику менее 100 руб. годового дохода. Более
45 % курских помещиков входило во вторую категорию мелкопоместных

33
Военно-статистический сборник. Россия. СПб., 1871. Вып. V. С. 189.
 25

владельцев (11-100 дес). На ее долю приходилось 4,8 % помещичьей земли и

4,7 % крепостных. Средняя обеспеченность одного помещика данной группы
составляла 43,3 дес. и 8,1 души мужского пола. Владея столь небольшим
хозяйством, трудно было вести образ жизни, достойный социального статуса
дворянина34.
Небольшое количество крепостных у мелкопоместных владельцев
компенсировалось большей их эксплуатацией в сравнении с хозяйствами
крупного дворянства. Об этом прямо говорится в отчете курского
губернатора накануне отмены крепостного права: «Отношение помещиков к
крестьянам благоразумно и законно, что касается до мелкопоместных
дворян, то за некоторыми исключениями, обращение их с крестьянами не
всегда сообразно, т.к. образование у них менее развито» .
Во многом, это было связано с тем, что мелкопоместные помещики
нижних подгрупп своей страты и их крепостные нередко проживали под
одной крышей господской усадьбы, разделенной несколькими стенами на
«господскую» и «холопскую» части и, в этом случае, у крепостных не
было удаленного личного пространства от помещика, который
контролировал каждый шаг своих немногочисленных крепостных. Если
крепостных было около двух десятков ревизских душ и они проживали
отдельно от своего помещика, то все равно, в отличие от помещиков верхних
страт, со значительно большим числом крепостных, мелкопоместный
помещик имел реальную возможность прямого и постоянного контроля за
всей сферой жизнедеятельности своих крепостных, замкнутых в рамках
небольшого мелкопоместного имения.
Хотя здесь нельзя отрицать и влияние низкого образовательного
уровня у представителей «дна» дворянского сословия, но это не имело
основного значения. Хозяйственный опыт мелкопоместных дворян
подсказывал им, что в случае природных аномалий (засуха, поздние

Рянский Л.М., Рянский Р.Л. Очерки социально-экономической истории крепостной

деревни Курской губернии первой половины XIX века. С. 116-117.
35
РГИА. Ф. 1281. Оп. 6. Д. 64.Л. 56.
 26

весенние заморозки и т.д.), которые были нередкостью, наибольший урон

несут владельцы нескольких десятин. Они не имели, в отличие от владельцев
крупных хозяйств, возможности компенсировать потери сбором оставшегося
урожая с больших площадей. Другими словами, в указанной ситуации,
мелкопоместный хозяин оставался вовсе не с чем. Отсюда он стремился
интенсифицировать труд крепостных, чтобы провести определенный цикл
сельскохозяйственных работ в максимально возможные сроки. С другой
стороны, в мелкопоместных хозяйствах и крестьянские наделы были
мизерными (в случае если их не переводили на месячину), что позволяло
использовать оставшееся свободное время крестьян на господской запашке.
Нельзя сбрасывать со счетов и стремление мелкопоместных владельцев
разорвать, путем жесткой интенсификации крестьянского труда, замкнутый
круг натурального хозяйства для реализации своих личных потребностей,
когда на рынок поставлялся необходимый продукт из крестьянских
подворий.
Все вышесказанное подтверждает С.Н. Терпигорев (С. Атава) в
своем знаменитом цикле «Оскудение», показывая яркие картины из жизни
тамбовских мелкопоместных дворян: «Надо вообще принять за аксиому,
что чем мельче был помещик, тем хуже и тяжелее жилось его мужикам. И
это совершенно верно и совершенно понятно: сто душ, конечно, могли
легче прокормить своего барина, чем сделать то же самое десять душ. Мне
могут возразить, пожалуй, что у богатого и затей было больше, чем у
мелкотравчатого, и что поэтому он высасывает из мужиков столько же,
сколько и мелкотравчатый; но этого, т.е. того же точно высасывания, не
могло быть и не было на деле уже по одному тому, что крупный не стоял
никогда так близко к домашнему обиходу мужика, как мелкий. Опять
оговариваюсь: я имею в виду большинство, а вовсе не исключения. Эта
близость мелкого помещика к домашнему обиходу мужика была для этого
последнего тем невыносима, что он у него был весь на виду: он от него
ничего не мог уберечь и схоронить. Каждая овца, каждая курица была
 27

известна барину и дразнила его аппетит... Я насмотрелся слишком

достаточно примеров того и другого, и глубоко убежден в справедливости
своих слов. Я, например, никогда не забуду тех сцен, на которые я
насмотрелся у моего соседа из мелкотравчатых, Запупырина. Едим,
бывало, мимо и чуть не всякий раз натыкаемся на какую-нибудь глубоко­
возмутительную историю. Раз я видел такую драму из-за овцы, что
никогда ее не забуду. Запупырин облюбовал овцу у своего мужика
Ермолая (у него было восемь душ и жили они в двух дворах), к чему-то
придрался и, в виде штрафа, решил отнять у него овцу» . Терпигорев сам
был выходцем из поместной среды и прекрасно знал нравы и
хозяйственную деятельность местных помещиков, изображая в своих
очерках их обобщенные образы.
Подобные высказывания в адрес мелкопоместных дворян имели под
собой не только отражение региональной специфики. Н.Ф. Дубровин в
целом дает характеристику мелким помещикам России первой половины
XIX века: «... мелкопоместные составляли язву России: всегда порочные,
ропщущие, но желающие жить выше своих средств, мучили своих крестьян
нещадно»37.
В свою очередь, мелкие помещики нередко становились
хозяйственной жертвой со стороны не в меру импульсивных соседей -
крупнопоместных дворян, желавших наказать за какой-либо проступок,
неустойчивость более бедного соседа. К. Бабиков, вспоминая своего деда
Петра Степановича, не без горечи, отмечал: «Любил я слушать Василия, и
один рассказ про моего деда особенно крепко засел в моем уме!..
Рассказ этот заключается в том, что дедушка мой, рассердясь на
одного своего бедного соседа (за что рассердился он, этого в то время, я
никак не мог понять; была замешана в эту историю девушка, дочь соседа, не

J0
Терпигорев С.Н. (Атава С.) Собрание сочинений. Т. 1.4.1. С. 311-312.
37
Дубровин Н.Ф. После отечественной войны 1812 года (Из русской жизни начала ХГХ
века). Наши мистики-сектанты. СПб., 2009. С. 55.
 28

соглашавшаяся на какие - то предложения, деланные моим дедом), сжег у

него деревню, а потом выстроил новую...» . Но, ведь, мог и не выстроить.
Одним из основных условий эволюции земледелия в поместных
хозяйствах была обеспеченность помещичьих усадеб удобной для
возделывания землей. Это определялось соотношением господской запашки
и крестьянских наделов, переданных в землепользование последним.
Помещичья запашка в Воронежской губернии насчитывала 303 906 дес.
(34,1 %), крестьянская - 585 772 дес, в Курской губернии земли в
помещичьей запашке - 375 129 дес. (36,7 %), в крестьянской - 645 593 дес.
Подобное соотношение во многом являлось отражением распределения
пахотных земель в верхних подгруппах крупнопоместного дворянства
(свыше 10 тыс. дес), где почти вся пашня находилась в крестьянском
землепользовании.
В имениях помещиков верхних страт повсеместно была
распространена господская запашка. Имеющиеся источники не позволяют
что-либо утверждать о распределении удобной земли в хозяйствах мелких
помещиков. Данные по ним отсутствуют, но необходимо иметь ввиду
определенную тенденцию, чем меньше земельный фонд в усадьбе, тем
больше помещичья запашка.
Система хозяйства в дворянских поместьях была связана с характером
эксплуатации крестьян в них (см. табл. 2).
Большая часть крестьянства в поместных хозяйствах находилась на
барщине. На уровне уездов соотношение форм эксплуатации было
приблизительно одинаковым губернскому показателю. Исключение
составляли Воронежский, Землянский уезды в Воронежской губернии и
Курский уезд одноименной губернии, где крестьян на барщине находилось
свыше 90 % 40 .

Бабиков К. Детские годы в деревне //Русский вестник. 1861. Т. 33. С. 398.

Объяснение статистических сведений о количестве крестьян и земель в 25
великорусских губерниях // Сельское хозяйство. 1861. Т. 2. Ч. 1. С.190; Шаповалов В.А.
Дворянство Центрально-Черноземного региона России в пореформенный период. С. 40.
Извлечение из описаний помещичьих имений в 100 душ и свыше. Курская губерния.
Т. 1. Подсчитано нами - И.И.
 29
Таблица 2
1
Крестьянство по формам эксплуатации в дворянских хозяйствах (в % )

На смешанной
Губерния Оброчные Барщинные
повинности
1 Воронежская 23,4 46,8 23,4
2 Курская 15,5 61,2 23,3

Количественная стратификация помещичьих имений по формам

эксплуатации невозможна из-за отсутствия соответствующих данных по
хозяйствам мелкопоместных дворян. В тоже время, исследователи отмечают,
чем меньше в усадьбах земельный фонд, тем более там была распространена
барщинная система. Но в рамках Центрального Черноземья, на губернском
уровне, существовали в рассматриваемом аспекте существенные отличия.
Дело в том, что средний душевой надел крестьян в дворянских хозяйствах
был выше в Воронежской губернии по оброчным имениям на 3 дес.
2197 саж., в барщинных усадьбах - на 1879 саж. меньше. Подобный способ
наделения крестьян землей был характерен для всего Центрального
Черноземья, за исключением Курской губернии, где наиболее крупным
крестьянский душевой надел был в барщинных поместьях - 2 дес. 2028 саж.
Это было на 1540 саж. больше, чем в оброчных хозяйствах42. По мнению
Л.В. Милова, размер барской запашки, превышающий 2 дес. на ревизскую
душу был чрезвычайно высоким.43
Таким образом, можно предположить, что в курских мелкопоместных
хозяйствах существенно доминировала барщина, а в воронежских мелких
дворянских хозяйствах, хотя вероятно преобладала барщина, но и оброк и
смешанная повинность широко присутствовали.

41
ЛитвакБ.Г. Русская деревня в реформе 1861 г. Черноземный центр. 1861-1895 гг. М.,
1972. С. 77.
42
Михалевич В. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами
генерального штаба. Воронежская губерния. СПб., 1862. С. 177; Скребицкий А.
Крестьянское дело в царствование императора Александра П. Бонн-на-Рейне, 1866. Т. 3.
С. 1286-1287.
43
История России XVriI-ХГХ веков / под ред. Л.В. Милова. М., 2006. С. 388.
 30

Степень и характер эксплуатации в мелкопоместных имениях не всегда

был связан только с крепостными крестьянами, в кабалу попадали и
государственные крестьяне, главным образом, через ростовщические
операции. С.Н. Терпигорев показывает подобный механизм эксплуатации:
«Как стал я себя помнить, помню и Людмилу Васильевну... Людмила
Васильевна владела пятью или семью душами, земли у ней было десятин
пятьдесят, должно-быть, или около того. Она всю ее обрабатывала этими
семью душами, при помощи трех-четырех государственных крестьян,
бывших у нее в вечном неоплатном долгу... Людмила Васильевна
унаследовала от родителей капиталец рублей в пятьсот и делала им обороты,
т.е. просто ростовщичила. Эти четыре государственные души, о которых я
упоминал выше, были положительно ее крепостными; она так просто и
искусно опутала их, как редкий из современных Подугольниковых или
Сладкопевцевых, несмотря на прогресс во всем, сумеет опутать мужика и
теперь» . Недостаток рабочих рук собственных крепостных
компенсировался трудом государственных крестьян, которые были опутаны
кабальными условиями ростовщических операций. Но это позволить себе
мог далеко не каждый мелкопоместный владелец, а только тот, кто имел
реальный свободный капитал. С другой стороны, прямое указание
Терпигоревым на то, что крепостные Людмилы Васильевны заняты были
обработкой земли помещицы, подтверждают утверждение о барщинном
характере мелкопоместных имений.
Характер хозяйствования в дворянских поместьях был
взаимообусловлен и системой полеводства в дворянских хозяйствах. В
дореформенный период в рассматриваемых губерниях господствовало
трехполье. Воронежский агроном М. Афанасьев в 1856 году указывал:
«Система полеводства везде 3-х польная: опытов введения других
севооборотов здесь вовсе нет, или до такой степени не значительны, что о

Терпигорев С.Н. (Атава С). Собрание сочинений. Т. 1.4. 1. С. 313-314.

 31
них и не слышно»45. Плодопеременная система, характерная для
капиталистического аграрного сектора в Центральном Черноземье,
начинает распространяться с 50-х гг. XIX в. в крупных хозяйствах. В
мелкопоместных усадьбах данная система в источниках не отражена.
Основополагающим критерием уровня земледелия в поместных
хозяйствах была его агротехническая база. В центрально-черноземных
губерниях в дворянских имениях, включая мелкопоместные, основными
орудиями земледелия были соха с двумя сошниками, деревянные конные
грабли и борона. Указанные орудия обработки почвы в своей конструкции
мало в чем изменились по отношению к XVIII веку. Сельскохозяйственные
машины были редки и использовались в крупных хозяйствах и в первую
очередь это были конные молотилки46. Бесплатные рабочие руки крепостных
крестьян тормозили процесс внедрения сельскохозяйственных машин. В
мелких помещичьих хозяйствах, с точки зрения финансовой
целесообразности они были нерентабельны из-за небольшой площади
обрабатываемой земли и высокой их стоимости. Применение вольнонаемных
рабочих в мелкопоместных усадьбах не могло быть по причине их
натурального характера, отсутствия такой необходимости из-за мизерности
объектов хозяйствования.
Количество рабочего скота в поместных хозяйствах было небольшим в
силу их барщинной основы, когда крестьянин обрабатывал хозяйскую землю
своим инвентарем, скотом. Большое значение имело фактическое отсутствие
выгонных и пастбищных угодий в имениях. В Воронежской губернии в 1858
году площадь пахотных земель составлял 3 574 236 дес, выгонных и
пастбищных земель - 187 737 дес, но к 1861 году пахотные земли выросли
по площади до 3 665 044 дес, выгонные и пастбищные всего до 209 748 дес.
Пахотные земли по площади росли быстрее выгонных. В мелкопоместных
хозяйствах весь земельный фонд, фактически, находился под пашней.

Афанасьев М. О поземельном богатстве Воронежской губернии. Б.М., Б.Г. С. 11.

РГИА. Ф. 1281. Оп. 4. Д. 55. Л. 44.
 32

Форма эксплуатации крестьян, парк сельскохозяйственных орудий,

количество рабочего скота в дворянских усадьбах определяли уровень
сельскохозяйственного производства в них. Дворянское земледельческое
производство Европейской России концентрировалось в центрально­
черноземных губерниях, где в 1851-1860 гг. высевалось 82 % всех основных
культур (озимые, яровые, картофель). В тоже время размеры посевов в
сравнении с 1842-1850-х гг. уменьшились на 1,7% в Центрально-
Черноземном регионе, подчеркивая общую тенденцию в поместных
хозяйствах47. Быстрое сокращение числа черноземных мелкопоместных
помещиков в предреформенные десятилетия подтверждает хозяйственную
деградацию их имений, что являлось отражением общей направленности
спада урожайности в дворянских хозяйствах. Есть основания для
предположения, что у мелкопоместных владельцев, в сравнение с средними и
крупнопоместными хозяйствами, спад урожайности был значительно выше.
Сокращение числа мелкопоместных хозяйств показывало их экономическую
несостоятельность, в первую очередь, в зерновом секторе - основе местных
дворянских хозяйств.
Объемы высева культур не были отражением основных тенденций в
эволюции поместных хозяйств. Наиболее важным критерием являлась
урожайность на господских запашках. Для дореформенного периода, из-за
отсутствия источников, где отражались бы размеры посевных площадей,
выходом может быть исчисление урожайности в «саамах». Этот подход
менее точен, но он способствует определению основных процессов в
дворянских хозяйствах, их земледельческой направленности (см. табл. 3).

Ковальченко И.Д. К вопросу о состоянии помещичьего хозяйства перед отменой

крепостного права в России //Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1959.
М., 1961. С. 194.
 33
Таблица 3.
48
Урожайность хлебов в помещичьих хозяйствах (в «саамах»)

Озимые Яровые Озимые и яровые

Губерния 1842- 1851- 1842- 1851- 1842- 1851-
1850 1860 1850 1860 1850 1860
1. Воронежская зд 3,7 3,3 3,6 3,3 3,6
2. Курская 4,1 3,2 3,9 3,1 4,0 3,1

Спад урожайности (22,5 %) произошел в Курской губернии, связанный,

в первую очередь, с большим истощением почвы и количеством барщинных
хозяйств. В данном контексте необходимо отметить, что местные помещики
не занимались и селекционной работой. На Курской выставке сельских
произведений в 1852 году из 533 представленных экспонатов местным
помещикам принадлежало 24, купцам и мещанам - 11, государственным
крестьянам - 47849.
Р. Л. Рянский, исследуя курские помещичьи хозяйства дореформенного
периода, утверждает: «в середине XIX в на территории Курской губернии
явного кризиса помещичьего хозяйства не наблюдалось»50. Это утверждение
базируется на анализе урожайности по отдельным годам (1848-1857 гг.)
в 8-13 имениях различных категорий хозяйства. Урожайность в них
значительно выше, чем в отчетах губернаторов в целом по губернии в
помещичьих хозяйствах. Само незначительное количество исследуемых
имений, вряд ли, может служить основанием для столь серьезных выводов.
Ведь урожайность, не беря в расчет погодные условия равные для всех,
зависела от многих факторов: качества земли, степени унавоженности

АО

Ковальченко И.Д. К вопросу о состоянии помещичьего хозяйства перед отменой

крепостного права в России // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1959.
М., 1961. С. 194.
Описание курской Коренной очередной выставки сельских производителей. Курск,
1852. С. 52.
Рянский Р.Л. Помещичье хозяйство Курской губернии перед отменой крепостного
права (к проблеме кризиса крепостничества в России): автореф. ... дис. канд. ист. наук.
Курск, 2006. С. 21.
 34

пашни, количества рабочего скота на 1 дес. пашни, характера эксплуатации

крестьян, хозяйственной инициативы помещика и т.д. Вариаций условий
рентабельности в каждом отдельном имении было множество. Нельзя здесь
сбрасывать со счетов в качестве критерия, степень и скорость разорения
поместных хозяйств. С 8 по 10 ревизии число курских мелких помещиков,
как уже было показано выше, сократилось на 1381 владельца. Поэтому, более
корректным было бы утверждение, что хозяйственный кризис менее
затронул имения крупных и средних дворян, а мелкопоместные владельцы
быстро разорились.
Одним из критериев эволюции дворянских хозяйств являлось и
введение в севооборот технических культур - свекловицы, конопли,
подсолнечника. Из указанных культур центрально-черноземные дворяне из
верхних страт отдавали предпочтение свекловице и конопле51. Данные
агрономические новации не нашли отражения в мелкопоместных
хозяйствах.
Реальные доходы у мелкопоместных владельцев не всегда были
связаны с сельскохозяйственным производством, продажей от кустарных
промыслов или от животноводства. Часто, как отмечали современники,
важной статьей доходов для них становилась «продажа» в рекруты своих
крепостных, иногда всех до последнего потенциальных работников.
С.Н. Терпигорев отмечал по этому поводу, относительно мелкопоместной
помещицы Людмилы Васильевны: «У нее было всего две семьи. Одна
семья состояла из отца и двух сыновей, другая - из отца и трех сыновей. И
всех их, т.е. этих сыновей, она одного за другим продала в солдаты. Тогда
это делалось очень просто и легко. Надо какому-нибудь кабатчику-
мещанину сдавать сына в рекруты. Отдавать его ему жаль, деньги есть, он
и идет к мелкопоместным дворянам покупать рекрута. Мелкопоместные
все более или менее занимались этим, но Людмила Васильевна превзошла,

Шаповалов В.А. Дворянство Центрально-Черноземного региона России в

пореформенный период. С. 43.
 35

кажется, их всех на этом поприще. Приезжает к ней такой покупатель, она

сторговывается с ним, он высматривает свою жертву, дает задаток, если
сладились в цене, и затем происходит такая процедура. Людмила
Васильевна дает «обреченному» отпускную, которая, однако, пока не
свидетельствуется и не утверждается судом. Обреченный едет с
мещанином в город, в рекрутское присутствие, там заявляет, что идет по
вольной охоте за сына такого-то, его принимают и одновременно
утверждают отпускную. Подобные комбинации никогда не расстраивались
в силу того обстоятельства, что «обреченный» очень хорошо знал, что если
он заартачится, она все равно сдаст его в рекруты, продав в казну (казна
выплачивала 600 рублей), и он ничего не получит; теперь же он получал
«наградных» рублей двадцать пять и кроме того несколько дней пил и
кутил на счет мещанина-покупателя... Я помню очень хорошо рассказы
соседей, как, распродав таким образом свои души, она начала подписывать
себе еще несколько семейств, само собою разумеется, опять таки с той же
целью... Сколько она ни хлопотала и ни искала, никто ей не продал ни
одной семьи, и уж она насилу достала, где то в Рязанской губернии опять-
таки старика отца с тремя сыновьями. Она не успела их покалечить: 19-е
февраля положило конец этому ужасу»52.
Примечательно, что в отношение подобных «финансовых операций»,
Терпигорев подчеркивает: «Мелкопоместные все более или менее
занимались этим». То есть, в помещичьей среде это было распространенным
явлением и именно в имениях мелких помещиков. В отличие от средних и
крупных помещиков, «мелкотравчатые» имели меньше вариантов получения
доходов в короткий срок и относительно большого размера. Поэтому
"продажа" крепостных в рекруты, хотя и не являлась чистой с точки зрения
закона, но приносила относительно неплохой доход, а главное, без серьезных
хозяйственных хлопот.

Терпигорев С.Н. (Атава С). Собрание сочинений. Т. 1.4. 1. С. 314-316.

 36

Явная ограниченность финансовых возможностей не только для

реконструкции мелкопоместных имений, но и для поддержания их «на
плаву» была реальностью для большинства мелких помещиков. Рассмотрим
в качестве примера доходную и расходную части по имению мелких
помещиков Щигровского уезда Курской губернии Савенковых,
расположенное в деревне Белый Колодезь. В 1842 г. площадь земельных
угодий насчитывала 27 дес. пашни, 2 дес. усадебного места и конопляника и
0,5 хворостяного и строевого леса, а крепостное население состояло из
одного работника мужского пола .
Таблица 4
Структура денежных доходов в имении Савенковых

1847 г. 1848 г. 1849 г. 1850 г. 1852 г.

Статьи доходов
Руб. % Руб. % Руб. % Руб. % Руб. %
Продажа хлебов 6 руб. 32 21 65 25 53 24 68 28 55
59 руб. руб. руб. руб.
коп. 40 85 65 60
коп. коп. коп. коп.
Продажа пеньки 20 1 - - - - 80 2 Зруб. 6
коп. коп.
Продажа сена - - 2 6 6 руб. 12 Зруб. 8 2 руб. 4
Продажа — — — — 10 0,2 — — 1руб. 2
продуктов коп. 20
жив отнов одств а коп.
Сдача земли в 12 62 8 руб. 18 13 27 6 руб. 17 13 27
аренду руб. руб. руб.
90 75
коп. коп.
Прочее 75 4 1руб. 5 Зруб. 8 2 руб. 5,5 Зруб. 6
коп. 60 70 0,5
коп. коп. коп.
Итого 20 100 33 100 48 100 36 100 51 100
руб. руб. руб. руб. руб.
74 65 45 60
коп. коп. коп. коп.

Имение Савинковых, информация о бюджетах которого представлена в

табл. 3-4 , можно отнести к разряду мельчайших, исходя из количества

Рянский Л.М., Рянский Р.Л. Указ. соч. С. 122.

Там же. С. 184-186.
 37

крепостных в хозяйстве. В 1848-50 и 1852 гг. основной денежный доход

поступал от продажи зерновых, составив 65, 53, 68 и 55 %, или в денежном
выражении, соответственно,21 руб. 40 коп., 25 руб. 85 коп., 24 руб. 65 коп. и
28 руб. 60 коп. Лишь в 1847 г. данная статья принесла 6 руб. 59 коп., или
32 % совокупного дохода. Вторым по значимости источником денежных
поступлений в поместье Савенковых была сдача в аренду земли, которая в
указанные пять лет составила 62, 18, 27, 17, и 27 % всех доходов имения.
Кроме того, в 1848-1850 и 1852 гг. от 4 до 12 % общего дохода Савенковых
поступило от продажи сена. Продажа пеньки в данной вотчине была
зафиксирована в 1847, 1850 и 1852 гг., когда от нее было выручено 20 коп.,
80 коп. и 3 руб. или 1,2 и 6 % соответственно. Скотоводство в имении
Савенковых не носило товарного характера, подлежало продаже лишь то, что
не находило применения внутри имения (щетина с убитой свиньи, шкура
павшей лошади).
Таблица 5
Структура денежных расходов в имении Савенковых

1847 г. 1848 г. 1849 г. 1850 г. 1852 г.

Статьи расхода
Руб. % Руб. % Руб. % Руб. % Руб. %
Содержание 10 17 25 28 42
владельцев и руб. руб. руб. руб. руб.
61 85 46 90 76
опекунов 38 0,5 30 10 20
коп. коп. коп. коп. коп.
Производственные 12
2 руб. 1руб. 1руб.
расходы руб. 20
60 15 45 7 23 15 4 0,3
45 коп.
коп. коп. коп.
коп.
Подати и 16 11
2 руб. 1руб.
повинности руб. руб.
46 14 - - 29 20 4 21
12 55
коп. коп.
коп. коп.
Бытовые расходы 1руб.
80
20 7 1руб. 5 1,5 - - 1 руб. 2
коп.
коп.
Прочие 30 40 65 20
2 2 — — 2 0,3
коп. коп. коп. коп.
Итого 16 19 54 31 55
руб. руб. руб. руб. руб.
100 100 100 100 100
94 90 67 10 15
коп. коп. коп. коп. коп.
 38

Большая часть бюджета в 1847, 1848, 1850 и 1852 гг. шла на

содержание владельцев и опекунов (61, 85, 90 и 76 % денежных
поступлений). В 1849 г. доля этой расходной статьи лишь немного не
дотянула до половины, составив 46 %. Существенной статьей расходов была
уплата податей и повинностей (с недоимкой): 14, 29, 4 и 21 %. Сравнимы в
целом за 1847-50 и 1852 гг. с уплатой податей и повинностей были и
производственные расходы, составившие 15, 7, 23, 4 и 0,3 % от общего
расхода по имению.
Сопоставив доходную и расходную части бюджета по имению
Савенковых можно констатировать, что в 1847, 1848 и 1850 гг. доходная
часть превышала расходную, в 1849 и 1852 гг. расходы превышали доходы.
Сами же мизерные цифры доходов и расходов показывают, что владельцы
имения жили в крайней нужде, ведя полунатуральное хозяйство. Подобные
изменения в Курской губернии были не редкостью. Например, во второй
половине 40-х гг. XIX в. в указанной губернии насчитывалось 4 358
дворянских семей, при этом 555 (12,7 %) из них лично занимались
земледелием55.
Нищета мелкопоместных усадеб иногда была связана с нежеланием
помещика принимать непосредственное участие в хозяйственных делах.
Поместье сдавалось в аренду на долгие годы, или мелкопоместный дворянин
предпочитал путешествия, заглядывая к себе в мизерное имение на период
сбораурожая, с целью получения денег. Кн. Г. Кугушев в очерке «Странник.
Эскиз провинциальной жизни» показывает подобный тип мелкого помещика
на примере молодого барина Влагина. «В верстах в десяти от имения князя
был небольшой хуторок, принадлежавший молодому человеку по фамилии
Влагин, который, ведя постоянно жизнь туриста, приезжал ежегодно на
короткое время в свое крошечное именьице наслаждаться природой и
сколачивать денежки к осени, чтоб снова пуститься рыскать по свету, куда
вздумается, жить, где поживется... В один чудный летний день, переждав

55
Миронов Б.Н. Социальная история России. Т.1. С. 149.
 39
томительный зной, часу в девятом вечера Влагин велел заложить кабриолет и
поехал к князю...
- Влагин, это ты? Послышался голос из гостиной, заслышавший шаги в
зале.
- Я, отвечал Влагин и пошел в гостиную, большую с двумя окнами и
балконной дверью, убранную, как все почти деревенские гостиные.
- Ну, здравствуй; пора приехать!., сказал князь, подавая руку молодому
человеку.
- Дела... занят, отвечал он: - уборка хлеба.. .хозяйничаю.
Князь засмеялся.
Замечательно, что все позволяли себе смеяться, когда дело касалось
хозяйства Влагина, выражая тем самым сомнение в познаниях туриста по
части управления имением»56.
Одним из главных показателей эволюции помещичьих хозяйств в
конце дореформенного периода являлся рост задолженности дворянских
поместий. В 1855 году в Воронежской губернии было заложено 905
поместий с 164 029 ревизскими душами, долг составил 10 811 651 руб.; в
Курской губернии - 1 529 усадеб с 222 065 ревизскими душами, долг -
СП

13 174 669 . То есть, к 1856 году в банках было заложено 24,7 % курских
усадеб с 61,3 % ревизских душ и 31,3 % воронежских поместий с 67,6 %
крепостных крестьян.
Вышеприведенные данные характеризуют в целом задолженность всех
дворянских хозяйств, без структурного анализа поместий. В тоже время есть
возможность показать структурную направленность заложенных дворянских
хозяйств. Накануне отмены крепостного права количество всех имений (по
числу владельцев) в Курской губернии составляло 4 793, из них
крупно по местных - 102, среднепоместных - 1392, мелкопоместных - 3299,

56
Князь Г. Кугушев. Странник. Эскиз провинциальной жизни // Отечественные записки.
1857. Т. 112. Отд. 1.С. 5-7.
57
Банковские долги губерний в 1856 г. // Журнал МВД. 1860. Февраль. С. 207;
Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 46.
 40

число же заложенных имений - 1433. Сопоставляя эти данные, можно

утверждать, что основное количество заложенных имений принадлежало
среднепоместным и мелкопоместным дворянам. Но, учитывая, что число
среднепоместных дворян к 1861 г. увеличилось, тем не менее, вероятно,
значительная часть владельцев заложенных имений была мелкопоместными
дворянами.

1.3. Мелкопоместные хозяйства в 1861-1863 гг.

Реформа отмены крепостного права основным критерием

состоятельности поместного дворянства определяла земельный фонд.
Первые рескрипты верховной власти не вызвали особого воодушевления у
местных дворян. Изложенные в них основные положения предстоящей
реформы они считали для себя неприемлемыми. Проблема возможности
отчуждения стала главной для обсуждений в губернских дворянских
комитетах. Крупнопоместное дворянство здесь играло определенную роль.
После обнародования в марте 1861 года в исследуемом регионе
Манифеста и Положения 19 февраля 1861 года их практическое воплощение
на местах должны были решать вновь созданные учреждения: институт
мировых посредников и непосредственная местная инстанция по делам
реформы - губернское по крестьянским делам присутствие. Мировым
посредником мог быть потомственный дворянин, имевший не менее 500 дес.
земли или 150 дес. при наличии аттестата учебного заведения.
Мелкопоместное дворянство по имущественному цензу не могло
претендовать на роль мировых посредников. В случае дефицита
потомственных дворян посредниками могли быть и личные дворяне, но
располагавшие двойным земельным цензом.
До момента подписания помещика с крестьянами уставной грамоты об
официальном перераспределении поместной земли не могло быть и речи. До
указанного акта для крестьян земля имела характер землепользования, без
 41
каких-либо возможностей трансформаций правового характера. Помещики,
понимая всю неотвратимость реализации, пусть и в отдельном будущем,
основных положений реформы отмены крепостного права, сосредоточили
свое внимание на оставлении в господском фонде качественных земель. Тем
более, «Общее положение» позволяло помещикам, как земельным
собственникам, проводить подобные операции. Поместные дворяне
осознавали и то, что в стоимостном отношении участок с плодородным
черноземом мог в несколько раз стоить дороже земельного участка с плохим
качеством почвы. Например, воронежские черноземы под пашней в цене за 1
со

дес, составляли 40-65 руб., а плохого качества в 2-3 раза меньше .

В Центрально-Черноземном регионе норма крестьянских наделов,
отведенная по реформе для данной полосы, повсеместно была превышена и
обрезки земли от крестьянских наделов стали нормой. Отсюда, сокращение
дворянских земель по исследуемым губерниям было не так велико. В
частности, по Воронежской губернии за 1861-1863 гг. дворянские земли
сократились на 18,3 % 59 .
Помещики считали свои земли неотъемлемой и «священной» частной
собственностью, на которую никто не имеет право покуситься. Это
убежденность у них была как до реформы 19 февраля 1861 года, так и после
ее. Еще в 1858 году Б.Н. Чичерин утверждал: «Помещик имеет по закону
известные выгоды, которых он лишается; справедливость требует, чтоб он
был за это вознагражден. Разумеется, здесь речь идет только о выкупе
хозяйственных выгод; юридические права государство дает и отнимает без
всякого вознаграждения. Выше мы видели, что окончательная цель
освобождения двоякая: свобода труда и свобода собственности. Крестьянин
должен, следовательно, выкупить свои повинности и приобрести землю, на
которой он сидит. Первый вопрос не встречает, кажется, никаких
возражений; все убеждены, что государство имеет полное право сделать
со

Сведения о настоящем положении дворянских имений Воронежской губернии. Б.М.,

Б.Г. С. 32.
59
Шаповалов В.А. Указ. соч.С. 233.
 42

крестьянина лично свободным. Но относительно второго пункта нередко

случается слышать странные недоразумения: многим кажется, что
установление поземельного выкупа помимо воли помещика несовместно с
правом собственности; некоторые видят в этом даже нечто вроде
конфискации»60. Идея весьма проста, помещик сам должен решать судьбу
своей земельной собственности.
В ходе реализации реформы 19 февраля 1861 года ее разработчики не
могли не учитывать ее последствия для разных страт помещиков. Не
учитывая специфику и объемы земельных фондов мелких помещиков,
последние, в ходе проведения реформы, потеряли бы большую часть своих
земель, если бы размеры крестьянских наделов и условия их получения не
были специально прописаны для мелкопоместных дворян. Программа
поддержки мелких помещиков содержала следующие моменты:
1. За освобождаемых без земли крестьян (дворовых, батраков)
выдавалось денежное пособие от 50 до 100 руб. серебром за каждую
ревизскую душу, с вычетом всех лежащих на их имениях долгов.
Владельцам, которые наделяли своих крестьян землей на общем основании
за установленные повинности, выдавалось пособие до 50 руб. серебром на
каждую ревизскую душу, с вычетом долгов или в зачет ссуд отводились
казенные земли.
2. Мелким помещикам, у которых в ходе реформы практически вовсе
не оказалось земли, предоставлялось по их желанию право переселения в
61
многоземельные губернии с безвозмездным выделением земли .
Следовательно, верховная власть, чтобы не разорять большую часть
помещиков, готова была идти на крупные финансовые расходы и передачу
части казенного фонда земель в частные руки.
Что бы получить помощь от правительства имения мелких помещиков,
после подачи заявления, обследовались местными учреждениями,

Чичерин Б.Н. О настоящем и будущем положении помещичьих крестьян // Атеней.

1858. Ч. 1. Январь и февраль. С. 496.
61
Скребицкий А. Указ. соч. Т. 4. С. 584-585; Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 52-53.
 43

уполномоченными на это. Главные критерии для получения помощи -

владение менее 21 ревизской душой, отсутствие средств к существованию
кроме собственного хозяйства. В Курской губернии в начале 60-х гг. XIX
века было 3 134 мелких помещиков с 22 711 ревизскими душами. Из них
признавались имеющими право на помощь 2 844 (90,7 %) владельца с 18 873
ревизскими душами, которые получили от государства 415206 руб. серебром
(146 руб. на 1 помещика). Сумма выдавалась из расчета 22 руб. серебром на
ревизскую душу . Размер помощи, который равноценен стоимости 5 дес,
был явно не достаточным и не мог предотвратить дальнейшее сокращение
земельного фонда мелкопоместного дворянства.
В ходе реформы, кроме предоставления финансовой помощи,
применялись особые правила наделения крестьян землей в имениях дворян
данной категории. В пунктах № 3, 4 «Дополнительных правил об
устройстве крестьян, водворенных в имениях мелкопоместных владельцев,
и о пособии сим владельцам» особо подчеркивалось: «Крестьяне,
водворенные на землях мелкопоместных владельцев, получают в
постоянное пользование, за установленные повинности, причитающиеся им
в надел усадебные и полевые земли и угодья, на точном основании Местных
положений; но тем из крестьян, которые, при обнародовании Положений, не
были вовсе наделены землею, мелкопоместные владельцы не обязываются,
ни в каком случае, отводить такой надел» То есть, мелкопоместные
дворяне не обязаны были отводить наделы для крестьян, не наделенных
землей до реформы.
«Если в местностях, для которых определен низший размер душевого
крестьянского надела, крестьяне мелкопоместного владельца пользовались
до сего времени землею в количестве менее низшего душевого надела, а в
местностях, где определен указный душевой надел - менее указного надела,
то мелкопоместный владелец не обязывается увеличивать крестьянский

Богданов Г.М. Указ. соч. С. 45-46; Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 53.
Крестьянская реформа 1861 года. Сборник законодательных актов. М., 1954. С. 394.
 44
64
надел» . По этому правилу, прирезка к существующему наделу до
установленного низшего размера надела была не обязательна.
Если мелкопоместный дворянин, по каким-либо соображениям хотел
полностью порвать с землей и получить за нее единовременную денежную
выплату, то на основании этих же «Дополнительных правил», изложенных в
10 пункте: «За имение ... обращенное в ведомство государственных
имуществ, мелкопоместный владелец получает из казны вознаграждение,
соответствующее годовому оброку, который, по правилам Местных
положений, причитался бы с крестьян за предоставленный им надел. Для
исчисления такого вознаграждения, означенный годовой оброк
капитализируется из шести процентов, то есть: помножается на
шестнадцать и две трети, и выведенная таким образом сумма выдается
владельцу»65.
Как и на основании «Общего положения» цена земли в
мелкопоместных имениях оценивалась не из ее рыночной стоимости, а из
капитализации крестьянской денежной ренты, но в отличие от дворян
высших страт, мелкий помещик получал «вознаграждение» сразу, а не
растянутое на десятилетие. В этом случае земля продавалась государству, а
крестьяне мелких помещиков переходили в статус государственных, со
всеми вытекающими правами и обязательствами.
В предреформенные годы мелкопоместное дворянство, в отличие от
среднепоместного и крупнопоместного, быстро утрачивала свои земли, что
хорошо видно в ходе сокращения числа мелкопоместных владельцев. Эти
земли перераспределялись на внутрисословном дворянском губернском
земельном рынке. Хозяйственный регресс также наиболее был характерен
для мелкопоместного дворянства, в общей структуре поместных хозяйств. В
ходе реализации проекта отмены крепостного права мелкопоместное
дворянство, в силу особых правил наделения крестьян землей в имениях этой

Крестьянская реформа 1861 года. Сборник законодательных актов. М., 1954. С. 394.
Там же. С. 396.
 45

категории помещиков, получило государственную субсидию и смогло

сохранить фактически весь свой земельный фонд.
Подводя итог судьбе мелкопоместного дворянства Центрального
Черноземья в ходе реформы отмены крепостного права, необходимо
отметить отношение мелких помещиков к данной реформе. С.Н. Терпигорев,
знаток помещичьего быта и социальной психологии поместного дворянства,
в рассказе «Дворянин Евстигней Чарыков», посвященному дореформенному
мелкопоместному тамбовскому дворянству, показывает посредством
монолога мелкого помещика Чарыкова отношение «мелкотравчатых» к
освобождению крепостных крестьян: «...дворянин без слуги своего быть не
может. Какой же после этого он может быть дворянин, когда слуга его будет
равный с ним. И на что он, дворянин, нужен после этого? Дворянин -
высокое слово. Он отец - все равно, худой или добрый- своим детям, людям
своим; но если у него этих детей, людей его, берут, - зачем и кому тогда он
нужен? Что он без них?.. Торговать ему пойти?.. Служить?.. На что он
служить будет? Из-за жалованья? На это чиновники есть... Землю частью,
говорят, оставляют. Что он с землей будет делать? Сам пахать ее не может.
Нанимать, - как это делается теперь у купцов на хуторах, - да разве это
дворянское дело?»66
Для мелкопоместного дворянина Чарыкова отмена крепостного права -
жизненный крах. Он не понимает, как жить дальше без крепостных, служить
или заниматься предпринимательством не дворянское дело, а вести
хозяйство на рациональной основе он не может. Помещичий
традиционализм, выработанный веками, не вписывался в пореформенную
межсословную эмансипацию. И это, несмотря на то, что кроме дворянского
социального статуса, Чарыков по уровню жизни ничем не отличается от
крестьянина средней руки.

Терпигорев С.Н. (Атава С). Потревоженные тени. М., 1988. С. 286.

 46

Глава 2. МЕЛКОПОМЕСТНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ

И ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЕ В ПОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД

2.1. Эволюция мелкопоместного землевладения

в пореформенный период

Исследователи второй половины XIX века, анализируя пореформенную

модернизацию дворянского землевладения в России, отмечали определенный
политический подтекст в данном вопросе, так как речь шла о
привилегированном сословии, чьи представители определяли
направленность внутренней и внешней политики. То есть, эта проблема
имела широкий резонанс в обществе, ведь именно дворянский земельный
фонд являлся основной аграрной платформой для межсословного
перераспределения частновладельческих земель. Современник указывает:
«Несмотря на то, что реформа 19 февраля произвела радикальный переворот
в экономическом быту нашего дворянского сословия и что в течении
истекших с того времени 37 лет не перестают раздаваться, с одной стороны
жалобы на быстрое обезземеливание дворянства, а с другой - заявления об
успешном развитии внесословных капиталистических отношений,
дворянское землевладение составляет не только господствующую, но и
сильно преобладающую категорию частного землевладения вообще. Так, в
45 губерниях Европейской России (не считая губерний Царства Польского,
Прибалтийских, Бессарабской и Донской области) из 89 млн. дес. всей
частновладельческой земли и из 76,6 млн. дес. земли, принадлежащей
частным владельцам всех сословий, кроме крестьян, 55,544 тыс. дес. или
62,4 % частновладельческой земли и 73 % частных владений, кроме
крестьянских, принадлежат потомственным дворянам, составляя 15 %
площади всей территории рассматриваемого района.
Уже из одного этого факта видно, какое важное значение имеет
исследование вопроса о судьбе дворянского землевладения в
 47

пореформенную эпоху. Но важность этого предмета усугубляется еще тем

обстоятельством, что у нас не перестают раздаваться голоса в пользу мнения
о крупном политическом значении дворянского сословия и о необходимости
представления ему особых прав или, вернее привилегий. Видная
политическая роль дворянства немыслима без его экономической
самостоятельности, а так как экономическими корнями этого сословия
служит землевладение, то прочность последнего является необходимым
(хотя далеко не единственным) условием политического влияния
дворянства»67.
Таким образом, реформа 19 февраля 1861 года убрала сословные
преграды для перехода дворянского земельного фонда в собственность
других сословий. Это стало основой для зарождения главной тенденции в
поместном землевладении, но не являлось решающим фактором. Дворянство
оставалось экономически и политически господствующим сословием. Но это
относилось, в первую очередь, к среднепоместному и крупнопоместному
дворянству, чьи земельные владения определяли их доминирующий
экономический статус. Мелкопоместные владельцы, с их мизерной
земельной собственностью, при фактически полном отсутствии наличных
денег, в социально-экономическом плане резко дистанцировали от
представителей дворянства верхних страт. Тем более для мелких помещиков
хозяйственная деградация наступила еще задолго до реформы отмены
крепостного права, что и было ниже показано на примере сокращения числа
мелкопоместных дворян. Неспособность большей части поместных
владельцев, особенно мелкопоместных, быстро перестроиться в новых
пореформенных реалиях и отсутствие условий для этого - опыта
ежедневного непосредственного ведения собственного хозяйства, наличие
свободных финансов, ёмкого рынка рабочей силы, достаточного количества
сельскохозяйственных орудий и рабочего скота, - стали факторами для
процесса «раздворянивания» частновладельческого земельного фонда

В.В. Дворянское землевладение после реформы // Русская мысль. 1898. Кн. X. С. 69.
 48

(см. табл. 7). Процесс сокращения земель мелкого дворянства был

обусловлен общей тенденцией для всех страт дворянства.

Таблица 7
Динамика сокращения дворянского землевладения
в Воронежской губернии

1877 г. 1905 г.
Размер владения
Число Кол-во земли Кол-во земли
в дес. Число владельцев
владельцев в дес. в дес.
1-100 999 38 899 758 27 652
101-1000 877 309 771 666 221 636
Свыше 1000 216 1 032 067 171 744 856
По губернии 2 092 1 380 737 1595 994 144

Рассмотрение поставленной проблемы в исследуемых губерниях

следует начать с изменения размеров площадей дворянского земельного
фонда и числа владельцев в 1877-1905 гг. (см. табл. 7).
Анализ структурных изменений затруднен различной методикой
сбора статистических сведений в указанные годы. Во второй половине
70-х гг. XIX века при сборе сведений учитывались владельцы, а в начале
XX века - владения. Из-за отсутствия сводных данных о распределении
поземельной собственности между отдельными землевладельцами
исследователи пользуются «статистикой землевладения 1905 г.» при
сопоставлении с результатами обследований 1877 года, исходя из того, что
69 r>k

одно владение - один владелец . Это во многом оправдано, так как при
обследовании в 1877 году, наоборот, приравнивали несколько владений к
одному владельцу. Применительно к мелкопоместным земельным
владениям, данная методика дает минимальную погрешность, исходя из

Статистика поземельной собственности и населенных мест Европейской России. Вып. I.

СПб., 1880. С. 153; Статистика землевладения 1905 г. Вып. V. С. 24.
69
Минарик Л.П. «Статистика землевладения 1905 г.» как источник по изучению крупного
помещичьего землевладения в начале XX века // Малоисследованные источники по
истории СССР XIX-XX вв. М., 1964. С. 58.
 49

того, что обычно большой редкостью было, когда мелкопоместный

дворянин имел несколько имений.
Рассмотрим данные представленные в табл. 5. При сокращении числа
поместных дворян на 23,8 %, фонд дворянских земель уменьшился на 28 %.
Площадь земель сокращалась быстрее, чем количество дворян-
землевладельцев. Число мелкопоместных дворян в рассматриваемый период
сократилось на24,2 %, земельный фонд- на 29 %, что было несколько выше
показателей сокращения по всем стратам дворянства. Число
среднепоместных дворян уменьшилось на 24,1 %, а их земельные владения -
на 28,5 %, у крупнопоместных владельцев соответственно на 20,9 % и 27,9 %.
Но здесь необходимо учитывать, что сокращение числа владельцев и земель
в средней и верхней стратах дворянства происходило за счет дробления
имений и продажи части земель, отсюда дворяне - землевладельцы
переходили в низшую поземельную категорию. Это комплексное
компенсационное перераспределение напрямую затрагивало и категорию
мелкопоместного дворянства, куда переходили разорившиеся или в ходе
раздела, частичной продажи имения среднепоместные дворяне. Не будь этого
перехода, мелкопоместное землевладение исчезло бы фактически полностью
или представляло бы из себя мизерный процент в общедворянском
земельном фонде.
Данное перераспределение шло сверху - вниз, в противном случае не
было бы столь резкого сокращения рассматриваемых показателей в верхних
стратах дворянства. Подтверждением этому является и размер сокращения
среднего земельного владения в каждой страте дворянства. В
мелкопоместном землевладении с 1877 по 1905 гг. средний размер владения
сократился с 38,9 дес. до 36,4 дес. или на 6,5 %, у среднего дворянства с 353,2
дес. до 332,7 дес. или на 6 %, у крупнопоместных владельцев - с 4778 дес. до
4355,8 дес. или на 9 %. То есть, резкое сокращение земельного фонда в
верхних стратах и стабилизация в нижней земельной подгруппе, куда
 50

произошло перераспределение земель из верхних земельных категорий. Эту

тенденцию отражают и современники: «Измельчание дворянского
землевладения обусловливается, впрочем, не только фактом
преимущественного отчуждения в руки других сословий более крупных
участков, но и совершенствующимися в среде самого дворянства
раздроблением имуществ.
О наличности этого последнего явления можно судить уже по тому,
что, несмотря на сокращение с 1877 г. площади дворянской собственности на
22 %, число отдельных владений повсюду должно было увеличиться. Другим
условием, способствующим возрастанию числа дворянских владений, было
приобретение дворянами земель других сословий, т.е. переход не дворянских
владений в дворянские. Но так как в то же время происходило и отчуждение
дворянской собственности в руки других сословий, которое вело к
сокращению числа дворянских владений, то окончательный результат
процесса зависел от того, какие его моменты получили преобладание. В
общем, как мы видели, число дворянских владений увеличилось за
рассматриваемое 18-летие (с 1877 по 1895 гг. - И.И.) на 2 153 или на 1,82 %.
Но этот прирост числа владений всецело обязан увеличению таковых в
разряде собственности менее 100 дес; во всех же остальных ее разрядах
отчуждение дворянской земли перевесило соединенное влияние ее
раздробления и приобретения дворянами земли других сословий, и число
70 Т-,

раздельных владении повсюду уменьшилось» . То есть, здесь

подтверждается, что дробление более всего касалось мелкопоместных
владений.
Для более детального анализа процессов сокращения мелкопоместного
дворянского землевладения рассмотрим пореформенную эволюцию
структуры земельного фонда мелких помещиков (см. табл. 8).

В.В. Дворянское землевладение после реформы. С 73.

 51
Таблица 8
Структура мелкопоместного дворянского землевладения
в Воронежской губернии

1877 г. 1905 г.
Размер Средний Средний
Кол-во Кол-во
владения Число размер Число размер
земли земли
в дес. владельцев владений в владельцев владений
в дес. в дес.
дес. в дес.
До 10 179 985 5,5 186 880 4,7
11-20 130 2057 15,8 114 1811 15,8
21-30 164 4317 26,3 79 2051 25,9
31-40 113 3994 35,3 77 2684 34,8
41-50 108 4988 46,1 72 3328 46,2
51-100 305 22558 73,9 230 16898 73,4
999 38899 38,9 758 27652 36,4

В 1877 году основная масса мелкопоместных дворян (52 %) была

сосредоточена в рамках поземельных категорий от 31 до 100 дес, на данных
владельцев приходилось 81% всего земельного фонда мелких помещиков.
Землевладельцы, чьи земельные владения находились в пределах от 1 до
30 дес, в рассматриваемой категории воронежских помещиков составляли
48 % и им всего принадлежало 19 % мелкопоместных земель. К 1905 году
число воронежских мелкопоместных дворян сократилось на 241 владельца
или на 24,2 %, при этом их земельная площадь уменьшилась на 29 %. На
земельную категорию от 1 до 30 дес. приходилось уже 379 владельцев из
50 % вместо 48 % в 1877 г., а площадь земель сократилась в
рассматриваемый период с 19 % до 17 %. То есть, при увеличении доли
помещиков в низших подгруппах мелкопоместного землевладения,
происходило сокращение их земельного фонда. Наиболее отчетливо это
видно на примере низшей подгруппы (1-10 дес.) мелкопоместных дворян:
число владельцев увеличилось со 179 до 186, количество земли сократилось с
985 дес до 880 дес. Средний размер землевладения уменьшился с 5,5 дес. до

Статистика поземельной собственности и населенных мест России. Вып. I. С. 153;

Статистика землевладения 1905 г. Вып. V. С. 26.
 52

4,7 дес. Другими словами, тенденция хозяйственной деградации низших

подгрупп мелкопоместного землевладения усилилась.
Категория мелких помещиков, владевших от 31 до 100 дес, за этот
период сократилась на 2%, но доля их земель в общем земельном фонде
мелкопоместного дворянства увеличилась с 81 % до 83 %, при
незначительном сокращении среднего размера земельного владения с
51,8 дес. до 51,4 дес. Таким образом, среди категории воронежского
мелкопоместного дворянства существовали две разноплановые тенденции: в
низших подгруппах сокращался средний размер землевладения и
уменьшалось количество, в верхних - увеличивалось количество земли в
рамках всего земельного фонда мелких помещиков в 1905 году.
В целом же преобладание общего сокращения среднего размера
дворянского земельного владения являлось отражением общероссийской
тенденции. Крупный исследователь рубежа XIX - начала XX века
дворянского землевладения М. Яснопольский отмечал по этому поводу:
«Дворянская собственность неудержимо раздробляется. Здесь к
естественному процессу раздробления по наследству присоединяется
процесс частичного отчуждения владений и распродажа их участниками» .
Сокращение дворянских земель становилось основой для роста земельных
владений представителей других сословий, так как частновладельческие
земли, основу которых составляли дворянские были «более подвижною
73
категориею владения» .
Разноплановые тенденции в отдельных категориях мелкопоместного
дворянского землевладения нельзя объяснить только большой
вариативностью хозяйственных возможностей представителей верхних
подгрупп мелкопоместного дворянства. Хотя и это имело место. Так,
например, большая земельная площадь предполагала наиболее

ТУ

Яснопольский М. Развитие дворянского землевладения в современной России // Мир

Божий. 1903. №12. С. 221.
Фортунатов А.Ф. Сельскохозяйственная статистика Европейской России. М., 1893.
С. 77.
 53

разнообразную структуру земельных угодий (пашня, луг, покосы и т.д.),

возможность сдачи больших площадей в аренду, залог земли в банковские
учреждения. Мизерные земельные участки низших подгрупп
мелкопоместного дворянства сильно ограничивали эти возможности. Хотя и
в меньшей степени, это можно отнести и к верхним подгруппам
мелкопоместного дворянства, которое не могло конкурировать на земельном
рынке с представителями верхних страт дворянства. Решающим фактором
сокращения числа мелкопоместных владельцев, имевших от 31 до 100 дес,
при увеличении их доли в общем земельном фонде мелких помещиков, стал
переход части среднепоместных дворян пограничной земельной категории в
101-200 дес. в верхние подгруппы мелкопоместного дворянства. Этот вывод
подтверждает тот факт, что в 1877 г. в пограничной подгруппе
мелкопоместного дворянства от 51 до 100 дес. было 305 владельцев (30,5 %)
из 999 их общего числа, в низшей подгруппе среднепоместного дворянства, с
земельным фондом от 101 до 200 дес. также было 305 владельцев (34,7 %) из
877 общего их количества. Это самые многочисленные категории земельных
собственников в мелкой и средней стратах дворянства. Увеличение числа
владельцев в категории до 10 дес. и уменьшение в категории от 31 до 100 дес.
в 1905 г. показывает, что процесс перехода из верхних подгрупп
мелкопоместного землевладения в низшие был реальным .

Для выявления общего и особенного в эволюции мелкопоместного

землевладения Центрально-черноземного центра рассмотрим процессы
сокращения земельного фонда в отдельных стратах курского дворянства
(см. табл. 9).
Общее количество курских поместных владений в рассматриваемый
период сократилось на 1 179 помещиков или на 20,7 %, при этом их
земельная собственность уменьшилась на 26,3 %. Как и в Воронежской

Статистика поземельной собственности и населенных мест Европейской России. Вып. I.

С.153.
 54

губернии, сокращение земельного фонда шло быстрее сокращения числа

поместных владельцев, что подтверждало общерегиональную тенденцию.
Таблица 9

Динамика сокращения дворянского землевладения

в Курской губернии 5

1877 г. 905 г.
Размер владения
Число Количество Число Количество
в дес.
владельцев земли в дес. владельцев земли в дес.
1-100 3723 121582 3140 83467
101 - 1000 1802 557385 1270 397356
Свыше 1000 187 486477 123 378508
По губернии 5712 1165444 4533 859331

Мелкопоместное курское дворянство сократилось на 583 владельца или

на 15,7 %, земельные владения мелких помещиков уменьшились на 31,4 %. В
сравнении с воронежским мелкопоместным дворянством, относительное
сокращение числа курских мелких помещиков было ниже, но процент
сокращения земель был выше. Это объяснялось почти четырехкратным
большим числом курских мелкопоместных дворян, при меньшем размере
среднего землевладения. В 1905 году средний размер воронежского
мелкопоместного землевладения ровнялся 36,4 дес, курского - 26,5 дес. При
значительно большем абсолютном сокращении числа владельцев с
меньшими земельными фондами, увеличивался относительный показатель
уменьшения земельной собственности. Среднепоместное дворянское
землевладение, являясь непосредственным регулятором мелкопоместного
земельного фонда, сократилось на 28,2 %, а число средних помещиков - на
29,6 %. Земли крупных дворян уменьшились на 22,2 %, число владельцев -
на 34,3 %. В Курской губернии, в отличие от Воронежской губернии,
относительное сокращение числа мелкопоместных дворян было меньшим,
при общей тенденции сокращения земельных фондов. Это являлось

Статистика землевладения 1905 г. Вып. XXXVTI. С. 28; Статистика поземельной

собственности и населенных мест Европейской России. Вып. I. С. 223.
 55

отражением различного характера степени сокращения числа мелких

помещиков в однотипном регионе.
Анализируемый хронологический период весьма велик, чтобы
определить собственно с какого временного отрезка увеличился темп
сокращения дворянской земельной собственности. Рассмотрим временные
отрезки сокращения мелкопоместного дворянского землевладения в периоды
с 1877 по 1895 гг. и с 1895 по 1905 гг. В Воронежской губернии число
мелкопоместных владельцев на первом рассматриваемом этапе сократилось с
999 до 977 или на 2,3 %, их земельный фонд уменьшился с 38 899 дес. до
34 098 дес. или на 12,4 %. С 1895 по 1905 гг. количество мелких помещиков
уменьшилось с 977 до 758 или на 22,5 %, а площадь земель - с 34 098 дес. до
27 652 или на 19 % 76 . Несмотря на то, что первый анализируемый отрезок
(1877-1895 гг.) больше на 8 лет, чем второй (1895-1905 гг.), на втором этапе
число воронежских мелкопоместных дворян сократилось на 20,2 % в
сравнении с 1895 годом, а количество земли - на 6,6 %. По всем стратам
воронежского дворянства число землевладельцев с 1877 по 1895 гг.
уменьшилось на 1%, земли сократилось на 1,1%, с 1895 по 1905 гг.
соответственно на 19,7 % и 19,2 % 77 . Относительное сокращение числа
владельцев в мелкопоместной страте воронежского дворянства было выше,
чем средний показатель по всем дворянским категориям, но уступал по
площади сокращения земель, в силу незначительного объема земельной
собственности мелких помещиков.
Число курских мелких помещиков с 1877 по 1895 гг., в отличие от
Воронежской губернии, наоборот увеличился с 3 723 до 4 476, рост составил
16,9 %. С 1895 по 1905 гг. число курских мелкопоместных дворян
уменьшилось с 4 476 до 2 036 или на 54,6 %, а их земли сократились с
117 134 дес. до 83 467 дес. (28,8 %) 7 8 . Резкое увеличение числа курских

Цифровые данные о поземельной собственности в Европейской России. СПб., 1897.

С. 31; Статистика землевладения 1905 г. Вып. V. С. 26.
77
Там же.
Статистика поземельной собственности и населенных мест Европейской России. Вып. I.
С. 223; Статистика землевладения 1905 г. Вып. XXXVII. С. 28.
 56

мелких помещиков в 70-90-е гг. XIX века было обусловлено сокращением

числа среднепоместных и крупнопоместных дворян, которое в этот период
сократилось с 1 989 до 1 671 владельцев, что обозначило их переход в
категорию мелкопоместных, в сочетание с дальнейшим дроблением имений
мелких помещиков. Общее количество курских поместных дворян с 1877 по
1895 гг. увеличилось с 5 712 до 6 093 владельцев (6,3 %), земельный фонд
сократилсяс 1 165 444 дес. до 1 009 992 дес. (13,4 %). С 1895 по 1905 гг. число
курских поместных дворян всех категорий сократилось с 6 093 до 4 533
владельца(25,7%), их землевладение с 1 009 992 дес. до 859 331 дес. (15 %) .
С середины 90-х гг. XIX века относительное сокращение числа курских
мелких помещиков и площади их земельного фонда было выше аналогичных
показателей 70-х середины 90-х гг. XIX века, а также превосходило
соответствующие показатели суммарно по всем стратам курского
дворянства.
Проведенные подсчеты по Воронежской и Курской губерниям
однозначно указывают, что рубежом резкого ускорения сокращения числа
поместных владельцев и их земельных владений стала вторая половина 90-х
гг. XIX века. В то же время, если в рамках рассматриваемого первого этапа
(1877-1895 гг.) число воронежских мелкопоместных дворян сокращалось, в
Курской губернии, наоборот, оно резко увеличилось. Это показывает
разноплановость тенденций в процессах сокращения дворянского
мелкопоместного землевладения в Центральном Черноземье.

2.2. Мелкопоместное землевладение на общесословном земельном рынке

Сокращение площади дворянской земельной собственности напрямую

зависело от процессов купли - продажи на общесословном земельном рынке.
Структурированные данные о перераспределении земель на земельном

79
Статистика поземельной собственности и населенных мест Европейской России. Вып. I.
С. 223; Статистика землевладения 1905 г. Вып. XXXVII. С. 28.
 57

рынке, с учетом отдельных категорий дворянства, имеются только на 1896

год. Данный анализ поможет раскрыть характер сокращения земель в каждой
подгруппе мелких помещиков. Но в источниках по «статистике
землевладения» 1877, 1905 гг. и в «Материалах по статистике движения
землевладения» 1896 года несколько различная структура подгрупп мелких
дворянских земельных собственников. Тем не менее, имеющиеся данные
позволяют выявить приоритеты продажи - купли земли в отдельных
подгруппах мелкопоместного землевладения.
В «Материалах по статистике движения землевладения в России»
представлены размеры проданной и купленной земли, количество сделок по
отдельным сословиям, с учетом разносословных союзов и товариществ, но не
указаны размеры земельных владений продавцов и покупателей80. Отсюда,
анализ операций на земельном рынке проведен на основе традиционной
классификации дворянского землевладения (мелкое менее 1 дес. - 100 дес.
среднее - свыше 100 дес. и крупное свыше 1000 дес). Погрешность при
данном подходе будет не большой для мелкопоместной категории, так как
быстрое сокращение числа мелких помещиков свидетельствует, что полная
продажа имений была не редкостью.
Воронежские и курские мелкопоместные дворяне в 1893 году
заключили 630 сделок на продажу земли или 88,9 % от общего числа сделок
данного характера в целом по дворянству рассматриваемых губерний. При
этом, большее количество данных сделок - 369 (58,5 %) заключено в
подгруппе менее 1-10 дес.81 Таким образом, в мелкопоместной страте
наибольшее количество сделок на продажу земель заключалось в низших
подгруппах данной поземельной категории. Наименее обеспеченная
категория мелких помещиков являлась главным продавцом по количеству
сделок мелкопоместных земель. Учитывая мизерные площади земель этой

Материалы по статистике движения землевладения в России. Вып. I. СПб., 1896.

'.Там же. С. 50, 130.
 58

категории земельных собственников, вероятно, что имения продавались

полностью.
По этим сделкам мелкопоместные дворяне продали 9 716,8 дес. или
25,4 % всей реализованной воронежскими и курскими дворянами. В
подгруппе владельцев от менее 1 дес. до 10 дес, где было заключено 58,5 %
всех сделок на продажу мелкопоместных земель, средний размер
реализованного участка составлял 3,9 дес, а в среднем по всей
мелкопоместной категории - 60,5 дес То есть, основное количество
реализованных земель приходилось на подгруппу от 51 до 100 дес. Если
сравнить средний размер проданных земельных участков мелкопоместных
дворян и крестьян всех категорий, то реализованная земельная собственность
крестьян была меньше на 49,3 дес, чем у мелких помещиков, но по
подгруппе от 1 до 10 дес. он был ниже всего на 0,5 дес В нижних
подгруппах мелкопоместных и крестьянских хозяйств количество
реализуемых земель на одного владельца было фактически одинаковым. Это
подтверждает некоторую схожесть не только хозяйственной
состоятельности, но и реальных путей выхода из сложившихся кризисных
явлений у этих категорий владельцев. Стоимость земельных фондов
проданных мелкопоместными дворянами составила 1 030 875 руб. или 28,4 %
от всех реализованных дворянством земель. Стоимость - 1 дес. земли
проданной мелкими помещиками составила 106 руб., средняя же цена 1 дес.
проданной в целом всеми категориями помещиков - 95 руб.
Естественно, на понижение стоимости 1 дес в данном аспекте сыграл
факт продажи земли крупнопоместными дворянами большими площадями,
при которых стоимость земли понижалась. Но само сопоставление
вышеприведенных цен опровергает тезис о том, что, чем ниже страта
поместного владельца, тем хуже качество земли.

Материалы по статистике движения землевладения в России. Вып. I. СПб., 1896.

С. 50, 130.
 59
Крупный экономист конца XIX века С.С. Хрулев прямо указывал на
две причины, которые сдерживали дворян к более активной продаже земель
на общесословном земельном рынке: 1) относительная доходность земель;
2) быстрый рост цен на землю . На наш взгляд, вторая причина здесь играла
определяющую роль (см. табл. 10).
Таблица 10
Цены 1 дес. земли в руб.84

Губерния 1877 г. 1887 г. 1897 г. 1902 г.

Воронежская 56,4 79,1 84 125

Курская 56 85,7 124,6 160

По 45 губерниям 19,8 34,2 53,2 73,7

В исследуемых губерниях цены на землю с 1877 по начало XX века

выросли на 60,6 %. Темп роста цен на землю в целом по Европейской России
был выше на 2 %, но стоимость 1 дес. в рублях ниже на 48,3 %. Это и
останавливало в желании местных дворян активно распродавать свои земли.
Черноземы, в районах аграрного перенаселения, становились доходным
объектом вложения капиталов.
В 1893 году местное мелкопоместное дворянство на покупку земли
заключило 180 сделок или 40,4 % от всех сделок подобного характера
проведенных дворянством. Количество сделок на продажу земли (530)
мелкопоместными дворянами превышает в 3 раза число сделок на покупку
земли. То есть, вектор активности мелкопоместных дворян на земельном
рынке был направлен в сторону продажи земли. По этим сделкам было
куплено мелкими помещиками 4 046,8 дес. или 15,7 % от всего
приобретенного земельного фонда местным дворянством. Если сравнить
количество проданной (9 716,8 дес.) и купленной земли мелкопоместными

83
Хрулев С.С. Наш ипотечный кредит. СПб., 1898. С. 55, 59.
Материалы по статистике движения землевладения в России. Вып. ХШ. Табл. 4.
 60

владельцами, то прямое сокращение их земельных угодий составило 5 670

дес. или на 58,3 % продали больше, чем приобрели. В целом же, по всем
стратам воронежского и курского дворянства, соотношение проданной и
купленной земли составило уменьшение на 1 2420,2 дес. (32,5 %).
Мелкопоместные дворяне, в сравнении со всем поместным дворянством, на
25,8 % реализовывали больше земель, чем приобретали. При этом, средний
размер купленного земельного участка (22,4 дес.) мелкими помещиками был
на 38,1 дес. меньше проданного. Земли продавались большими площадями,
чем покупались из расчета на одного мелкопоместного владельца. Стоимость
купленной земли мелкими помещиками составила 374 848 руб. или 13,4 % от
всей стоимости приобретенного дворянством земельного фонда. Цена 1 дес.
купленной мелкопоместным дворянством составляла 92,6 руб., а продажной -
106 руб. Тем более, в данном аспекте необходимо учитывать, средний
размер проданного земельного участка был выше купленного. Вероятно,
продаваемые земли были несколько выше качеством, чем покупаемые. С
другой стороны, как отмечает В.Н. Литуев, на непрерывное сокращение
земельных фондов, приобретаемых поместным дворянством, влиял процесс
интенсивного роста цен на землю. За все меньшее количество земли,
покупаемой на рынке, дворяне были вынуждены выплачивать все
возраставшую цену86. В этой ситуации в наиболее невыгодной позиции
оказывались мелкопоместные дворяне, имевшие меньшие финансовые
возможности.
Сокращение площади дворянского землевладения шло параллельно с
ростом его задолженности ипотечным учреждениям. Основная масса
источников по залоговым имениям не структурирована по стратам их
владельцев, что затрудняет вычленить в этом вопросе отдельно
мелкопоместные хозяйства. Тем не менее, анализ общей задолженности

Материалы по статистике движения землевладения в России. С. 52, 132.

Литуев В.Н. Земельная собственность как дворянская монополия в капиталистической
России. М., 1997. С. 148.
 61

дворянских хозяйств Воронежской и Курской губерний позволяет высказать

определенные суждения по мелкопоместным имениям (см. табл. 11).

Таблица 11
87
Задолженность дворянских хозяйств к 1898 году

Площадь
Число Стоимость
дворянских Заложено
Губерния залоговых заложенной земли
земель тыс. дес.
имений в тыс. руб.
в тыс. дес.
Воронежская 1230 691 (35,3 %) 434 (35,2 %) 17 927
Курская 1011 1 246 (20,4 %) 389 (38,4 %) 25 996

Поместные владельцы Воронежской и Курской губерний к концу XIX

века заложили в кредитных учреждениях около 30 % своей недвижимой
собственности. Площадь заложенной земли, в сравнении с 1877 г., в
Воронежской губернии выросла на 11,2 %, в Курской губернии - на 0,1 % .
Но необходимо иметь ввиду, что к 1898 г. дворянские земли также
сократились на 1/3. При уменьшении фонда дворянских земель площадь
залоговых земель фонда не сократилось, а наоборот, выросла. Заложенные
имения поместных дворян были предоставлены по кредитным учреждениям:
в Воронежский губернии в Государственном земельном дворянском банке -
508 имений (73,5 %), общей площадью 327 тыс. дес. (75,3 %), в акционерных
банках - 183 поместья (26,5 %) с площадью земель в 107 тыс. дес. (24,2 %).
Курские помещики заложили в Дворянский банк 778 поместий (62,4 %) с 312
тыс. дес (80,2 %), на акционерные банки приходилось 468 имений (37,6 %) и
77 тыс. дес. (19,8 %) 8 9 . Средний размер заложенного дворянского имения в
Дворянском банке по Воронежской губернии составлял в 643,7 дес, в
акционерных банках - 584 дес. В Курской губернии соответственно -
401 дес. и 164,5 дес. Исходя из вышесказанного, в ипотечных учреждениях,

8/
Хрулев С.С. Указ. соч. С. 140-141.
Шаповалов В.А. Дворянство Центрально-Черноземного региона России в
пореформенный период. М.; Белгород, 2002. С. 74.
89
Хрулев С.С. Указ. Соч. С. 140-141; Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 75.
 62

главным образом, были представлены средние и крупные имения. Именно

эти категории имений были привлекательны руководству банков. Этот вывод
подтверждает тот факт, что в официальных статистических отчетах
Дворянского банка фигурируют только имения, где земельный фонд
превышает 100 дес.90 С другой стороны, подтверждением низкого интереса
банков к мелкопоместным имениям являются данные Крестьянского
поземельного банка о приобретении дворянских имений в период с 1895 по
1904 гг. Из 21 приобретенного банком воронежского и курского дворянского
поместья, только 3 (14,2 %) принадлежало к мелкопоместной страте91.
Таким образом, на протяжении всего пореформенного периода темпы
сокращения земельного фонда мелкопоместных дворян, в сравнении с
представителями других страт поместных владельцев, были быстрее. На
общесословном земельном рынке мелкопоместные владельцы, в
относительных показателях, продавали земель больше, чем покупали в
сравнении со средне и крупнопоместным дворянством, что являлось
отражением кризисного состояния мелкопоместного хозяйства. Ипотечные
учреждения менее всего интересовались кредитованием имений мелких
дворян.

2.3. Землепользование в дворянских мелких хозяйствах

Реформа отмены крепостного права резко изменила направленность

хозяйственной деятельности мелкопоместных дворян. Сокращение
земельного фонда в ходе размежевания земли с крестьянами, перспектива
утраты бесплатных рабочих рук, несмотря на временнообязанный период для
бывших крепостных крестьян, фактическое отсутствие финансовых средств,
рабочего скота и инвентаря, все это ставило мелкопоместных владельцев в

Цифровые данные о поземельной собственности в Европейской России. СПб., 1897

С. 47.
Имения приобретенные Крестьянским поземельным банком и ликвидация их
за 1895-1904 гг. СПб., 1906. С. 213.
 63
весьма затруднительное положение. Отсюда, сдача земли в аренду за деньги
и различные виды отработок принимала для них жизненно важное значение.
Анализ арендных отношений в дворянских хозяйствах на начало
пореформенного периода затруднен отсутствием соответствующих массовых
источников. В качестве основного источника были взяты неопубликованные
материалы Курского губернского по крестьянским делам присутствия по
Белгородскому уезду на 1865 год., где, помимо данных о площадях посевов
различных сельскохозяйственных культур, представлены сведения об аренде
в 322 частновладельческих хозяйствах92. Зная, что дворянские имения в
начале пореформенного периода составляли подавляющую часть
частновладельческих хозяйств, из дальнейших подсчетов были исключены
земельные владения до 5 дес, которые были отнесены к владениям
представителей других сословий. Естественно, в этом случае было занижено
и количество мелкопоместных хозяйств, но подгруппа поместных
владельцев, имевших от 1 до 5 дес, составляло весьма небольшой процент в
общей структуре мелкопоместного землевладения. С другой стороны, в ходе
реализации предложенной методики произошло некоторое завышение общей
площади поместных земель, т.к. земельная собственность представительней
других сословий свыше 5 дес, особенно среди купечества, была
реальностью. В конечном итоге было получено 288 дворянских хозяйств с
59 395 дес. (1877 г. - 210 дворянских имений). Учитывая быстрое
сокращение площади дворянских земель и поместий в 60-70-е гг. XIX века и
сопоставляя данные о количестве дворянских имений за 1865 и 1877 гг.,
можно утверждать, что полученные результаты весьма приближены к
реальным.
Анализ арендных отношений проведен на основе общепринятой
классификации при исследовании землепользования: мелкие хозяйства - до
50 дес, средние - от 51-500 дес, крупные свыше - 500 дес.

ГАКО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 55. Л. 1-16; Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 77.

 64

Из 288 белгородских дворянских хозяйств 172 (59,7 %) принадлежало

мелкопоместным владельцам. Из указанного числа хозяйств мелких дворян с
3 613 дес. землю в аренду сдавали в 14 имениях (8,1 %). В то время, как из
116 среднепоместных и крупно поместных хозяйствах с 42 226,8 дес. земли в
аренду сдавали в 49 поместьях (57,6 %) 9 3 . Такая относительная диспропорция
между мелкопоместными хозяйствами и более крупными имениями по
количеству поместий, сдающих землю в аренду нельзя объяснить только
большим резервным фондом земель в хозяйствах верхних страт дворянства,
хотя и это имело место. Средний размер земельного владения белгородских
мелких помещиков составлял 21 дес, но среди них были и те, кто владел
землей значительно ниже среднего показателя и, естественно, в этом случае,
хозяйство велось собственными силами. Это вывод подтверждает тот факт,
что к моменту отмены крепостного права в России из 253 068 потомственных
дворян 109 444 (43,2 %) лично занимались хлебопашеством .
Другим фактором, не способствовавшим широкой аренде в
мелкопоместных хозяйствах, была чрезмерная распашка земельных угодий,
доходившая до 90 % в них, и фактическое отсутствие сенокосов, лугов,
выгонов . Это было в целом характерно для Центрального Черноземья.
Известный агроном А. Советов, обращая внимание на высокую степень
распаханности земель в губерниях центральной полосы России, в отчете за
1876 год писал: «Теперь здесь самая, интенсивная в известном смысле
культура, т.е. нет ни клочка, ни распаханного. Всюду и везде поля с
всевозможными красными и серыми хлебами»96. Сенокосы и выгоны
пользовались большим спросом у крестьян, но их арендовать можно было у
представителей верхних страт дворянства, чьи поместья располагали этими
видами угодий. Вышеуказанное подтверждает и то, что количество

93
ГАКО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 55. Л. 1-16; Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 77.
94
Миронов Г.Е. История государства Российского. Историко-библиографические очерки.
XIX век. М., 1995. С. 125.
95
ГАКО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 5. Л. 1-16.
Советов А. Краткий очерк агрономического путешествия по некоторым губерниям
центральной полосы России в течение лета 1876 года. СПб., 1876. С. 4.
 65

арендуемой земли в имениях мелких помещиков составляла 258 дес. или

7,1 % общего фонда земель мелкопоместных владельцев.
Усадьбы полностью сдавались в 6 хозяйствах с земельным фондом в
187,1 дес, что составляло 72,4 % общего земельного фонда, сданного в
аренду мелкой стратой помещиков. Среднепоместные дворяне в полном
составе сдавали 6 имений с 15,1 % площади земель сдаваемых в аренду,
крупнопоместные дворяне к подобному роду аренды не прибегали. Из
приведенных подсчетов видно, что самый большой относительный
показатель по сдаче в аренду полностью имений принадлежал
мелкопоместным дворянам. Это было обусловлено следующими факторами.
Во-первых, наибольшие темпы сокращения дворянских земель наблюдались
в мелкопоместной среде, как и сокращения числа мелкопоместных
владельцев, что являлось отражением наиболее кризисных проявлений в
структуре дворянских хозяйств. Поэтому, ведение собственного хозяйства, в
отсутствии необходимых средств, было рискованным делом, а передача
имения в аренду в полном составе приносила гарантированный доход.
Во-вторых, представители крупных страт дворянства не могли прибегнуть к
подобной аренде в больших разметах, так как временнообязанный период
обеспечивал их бесплатными рабочими руками бывших крепостных
крестьян, у которых отсутствовали финансовые средства на аренду земли.
Купцы и мещане в своей основной массе не имели возможности и
экономического интереса снимать крупные поместья в аренду за деньги, в
которых в этот период нуждались крупные владельцы.
Таким образом, аренда в хозяйствах мелкопометных владельцев в
начале 60-х гг. XIX века не получила широкого распространения. Основная
часть отданной в аренду земли приходилась на долгосрочную аренду, так как
имения, снимаемые полностью по контракту, обычно арендовались на срок
более 3-х лет. Данных о характере аренды источник не содержит. Но можно
предположить, что аренда носила денежный характер в совокупности с
 66

другими формами найма. Это предположение основывается на том, что

долгосрочная аренда традиционно носила денежный характер.
Долгосрочная аренда в Воронежской губернии, в отличие от Курской
губернии, была в основном представлена в крупных поместьях. Например, в
Бобровском уезде Воронежской губернии аренда представителями
купечества поместной земли в несколько тысяч десятин была не редкостью.
Обычно купцы не занимались сами хозяйством, а пересдавали землю в
субаренду. Арендная цена при снятии ими земли от 2-х до 10-ти тысяч
десятин колебалась от 2-х до 3,5 руб. за 1 десятину, а пересдавалась пахотная
земля от 6 до 10 руб. за 1 десятину, целина после одного посева - от 10 до
15 руб. за 1 десятину . Это все показывает, что в однотипном регионе, на
губернском уровне, в аредных отношениях существовали разноплановые
тенденции.
Арендные цены напрямую зависели от спроса на аренду земли, в
основе которых была стоимость 1 дес. земли. В самом начале
пореформенного периода характерным для Центрального Черноземья было
несоответствие арендной и продажной цен на землю. После реформы
19 февраля 1861 года арендные цены стали быстро расти и, приблизившись в
среднем до 7 руб. за 1 дес. в год, не соответствовали продажной цене,
по

которая в указанный период редко превышала 40 руб. за 1 дес. Отсюда

представителям недворянского сословия стало выгоднее приобретать земли,
чем их арендовать. Это объективно уменьшило процент арендованных
земель у поместных владельцев. Но с 1870-х гг., продажные цены на землю
стали обгонять арендные, что и стало одним из определяющих факторов для
последующей эволюции аренды на землю.
Для выявления эволюционных изменений в арендных отношениях в
мелкопоместных хозяйствах необходимо сравнить соответствующие

Село Анна Воронежской губернии Бобровского уезда // Труды императорского

Вольного экономического общества. СПб., 1869. Т. 2. Вып.4. С. 308.
до

Васильчиков А.И. Землевладение и земледелие в России и других Европейских

государствах. Т. 1. СПб., 1881. С. 456.
 67

показатели за 60-е и 80-е гг. XIX века. Но массовые источники (земские

переписи частновладельческих хозяйств) на 1880-е гг. содержат в себе
сведения только об имениях с земельным фондом свыше 50 дес, то есть
среднепоместных и крупнопоместных. Это является основной сложностью
при анализе землепользования в хозяйствах мелких помещиков. Тем не
менее, выявленные отдельные статистические данные позволяют определить
основные направления арендных отношений в мелкопоместных хозяйствах.
В рассматриваемом аспекте необходимо учитывать, что в центрально­
черноземных губерниях к началу 80-х гг. XIX века арендная цена на землю
выросла в разы. Современник отмечал: «В России в последнее двадцатилетие
(60-80-е гг. XIX века - И.И.) арендная плата возросла громадно: по расчетам
Г. Янсона, в первое только десятилетие после реформы продажные и
арендные цены земли в черноземной полосе поднялись на 300-400 %, в
последнее же десятилетие в некоторых местностях возвышение сделалось
еще более значительным: в Борисоглебском уезде, например, оно в 4-5 раз
выше цен начала шестидесятых годов. Цена хлеба тоже возросла, но далеко
не в указанных размерах...; она поднялась за тот, же промежуток времени не
выше 50-80 и может быть 100 %. На истинную причину такого
количественного различия в движении обеих цен намекает другая черта
современных аграрных порядков, именно, то обстоятельство, что арендные и
продажные цены мелких участков вдвое и втрое превышают таковые, же
целых имений. Это дает нам право заключить, что необыкновенное
возвышение ренты после реформы произведено мелкими съемщиками-
крестьянами, что оно служит указателем интенсивности стремления
последних завоевать себе самостоятельное положение в земледельческой
промышленности, вырвать рассматриваемую отрасль труда из рук
владельцев, в которых она в значительной мере находилась во времена
господства крепостных порядков. В сказанном нас убеждает еще более то
обстоятельство, что арендная плата за землю в черноземной полосе давно
уже превысила естественные пределы: она поглотила процент на капитал,
 68

значительную часть, а может - быть и всю, предпринимательскую прибыль и

теперь урезывает заработную плату»99.
Автор указывает на большой спрос мелких участков земли в аренду,
что имело определенные выгоды для мелкопоместных дворян. Учитывая же,
что арендные цены на землю выросли, в отдельных случаях, до 3-4 раз с
начала 60-х гг. до начала 80-х гг. XIX века, сдача в наем земель могла играть
существенную роль в бюджете мелких помещиков. Даже при таком
огромном скачке цен на арендуемые земли, спрос на них не уменьшался. Это
было следствием аграрного перенаселения в исследуемом регионе. Нередко
арендуемые земли крестьянами у помещиков приводили, из-за высоких
арендных цен, к тяжелым убыткам, «...в черноземной местности» в
огромном большинстве случаев доходность имения, помимо плодородия
почвы, обуславливается, во-первых, тою неизбежною необходимостью, в
которую поставлены крестьяне вследствие густоты населения, отсутствия
заработка, низкой цены рабочей платы, нанимать у помещиков землю по
цене, какую они назначают. Цены эти обыкновенно весьма высоки и далеко
не всегда покрываются продуктами, получаемыми с земли; напротив, они
зачастую не окупают затрат и не вознаграждают труда, положенного
крестьянами на обработку земли. Известно, что нередки у нас в этих именно
благословенных губерниях те места, где крестьяне довольны уже тогда, когда
на снятой земле их труд хотя только оплачивается... В Курской губернии тот
час по освобождении крестьян «земли сдавались так, что крестьянин получал
из сбора в свою пользу 1 сноп и помещик 1 сноп, в последствии же помещик
стал покупать VA и даже 2 снопа». С проведением железных дорог испольная
система стала заменяться денежной, крестьянской же арендой. «Спрос на
землю еще более увеличился, арендные цены росли с каждым годом и дошли
теперь в среднем от 14 до 18 руб. за десятину под озимь в разных уездах, от 8
до 12 руб. за десятину ярового и от 15 до 25 в сенокос.» Обработав две

В.В. Сельскохозяйственные очерки России. П // Русская мысль. 1882. Кн. VI.

С. 122-123.
 69

десятины (озимого и ярового хлеба), уплатив ренту и отложив семена,

крестьянин получит за свои труды, за затрату капитала, за риск и пр., при
среднем урожае, 8 руб., т.е. 4 руб. с десятины - доход, далеко не достаточный
для покрытия расходов одного только труда»100.
Исходя из вышесказанного видно, что спрос на аренду во всех
категориях помещичьего хозяйства, включая мелкопоместные, в
Центральном Черноземье в конце пореформенного периода был очень высок.
Сдача земли в аренду, по сути, был беспроигрышный хозяйственный ход,
так как крестьяне соглашались почти на любые арендные условия
помещиков. У крестьян в условиях малоземелья не было другого выбора.
Во второй половине 80-х гг. XIX века в Курской губернии поместные
дворяне продолжали оставаться главными арендодателями в структуре
частных земельных собственников. На них приходилось 33,4 % сданных в
аренду земель, представители других сословий сдавали 18,1 % своего
земельного фонда, остальные земли снимались у казенных ведомств. Мелкие
курские частные земельные собственники сдавали в аренду 10,1 % площади
своих земель. Учитывая, на примере Рыльского уезда, что крестьяне сдавали
в аренду 1 дес. из 26, дворяне 1 из 7,5 дес. 101 , можно утверждать, что
основными арендодателями в мелкой категории земельных собственников
были дворяне, а процент сдаваемых в аренду земель мелкими частными
собственниками близок к показателю сдачи земли мелкими помещиками.
Исходя из этого, если сравнивать данный показатель с соответствующим
показателем 1865 года, то мелкие помещики во второй половине 80-х гг. ХГХ
века на 2-3 % стали сдавать в аренду больше своих земель.
Как и в 60-е гг. XIX века, мелкопоместные дворяне и в 80-х гг. XIX
века продолжали сдавать имения в аренду в полном составе, что являлось
отличительной чертой землепользования мелких помещиков. Н.А. Карышев,

В.В. Сельскохозяйственные очерки России. П // Русская мысль. 1882. Кн. VI.

С. 123-124.
Карышев Н.А. Итоги экономического исследования России по данным земской
статистики. Т. II. Дерпт, 1892. С. 82.
 70

исследуя Грайворонский и Щигровский уезды Курской губернии, отмечал,

что мелкопоместные дворяне «не живут в своих деревнях, а состоят на
службе в городе», добавляя «Есть участки «не помнящие владельцев»,
обрабатываемые и оплачиваемые соседними крестьянами»102. К сожалению,
статистические данные по рассматриваемому сюжету отсутствуют, но
выводы М.А. Карышева однозначно указывают, что сдача имений в полном
составе мелкими помещиками продолжала оставаться распространенным
экономическим явлением.
Договоры найма практически всегда заключались в устной форме,
особенно при подесятинной сдаче земли. В основе этого лежала взаимное
доверие, вытекающее из близких, соседских отношений между
арендодателем и арендаторами. При этом, «исправность» взноса арендных
денег обставлялась определенными гарантиями. Съемщикам вносился
задаток от 25 до 50 % арендной платы, остальная сумма выплачивалась до
уборки урожая, а созревшие хлеба были гарантом данной уплаты ю з .
Выявленные источники по аренде в мелкопоместных хозяйствах не
позволяют раскрыть характер аренды земли в них. Но учитывая, что в
среднепоместных и крупнопоместных хозяйствах в 80-е гг. XIX века
присутствовали все формы арендных отношений, с преобладанием денежной
формы . можно утверждать, что это относилось и к мелкопоместным
хозяйствам. Но с одним исключением, хозяйства, сдаваемые в полном
объеме, арендовались за деньги.
Таким образом, в пореформенный период в мелкопоместных
хозяйствах увеличивалась площадь земель, сдаваемая в аренду. Аренда
земель в них носила смешанный характер (отработки, из части урожая,
денежная аренда), но в имениях, которые сдавали в полном объеме, денежная
аренда была преобладающей.

Карышев Н.А. Указ. соч. С. 98, 100.

Там же. С. 237, 238.
Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 88.
 71
2.4. Структура и характер хозяйства в мелкопоместных имениях

Анализ структуры мелкопоместного хозяйства необходимо начать с

соотношения площадей различных сельскохозяйственных угодий, которые и
определяли направленность хозяйственной деятельности. В качестве примера
на 1865 год взято 288 дворянских хозяйств Белгородского уезда, из которых
172 принадлежало мелкопоместным владельцам (см. табл. 12).
Таблица 12
Земельный фонд в дворянских хозяйствах по основным видам
5
сельскохозяйственных угодий в 1865 году (в дес.)

Категория Виды сельскохозяйственных угодий

Количество имений
дворянских
по числу Сенокосы и Огороды,
хозяйств Пашня
владельцев выгоны сады и усадьбы
в дес.
172 5-50 2 898,1 113 105,8
79 51-500 9 245,5 1 072,4 423,9
37 Свыше 500 16076 275,6 619,2

Арендуемые земли в поместных хозяйствах не включены в выше

указанные показатели, так как в рассматриваемом источнике они не
распределены по отдельным видам земельных угодий. Но это уменьшает
площадь пахотных земель при аренде, пользовавшихся наибольшим спросом.
С другой стороны, указанная статистика отражает реальные угодья,
находившиеся в непосредственном хозяйствовании поместных владельцев.
В имениях мелкопоместных дворян из общего фонда земель, на
котором велось собственное хозяйство, пашня составляла 93 %, сенокосы и
выгоны - 3,6 %, под усадьбой, огородами и садами - 3,4 %. Таким образом,
пашня в мелкопоместных хозяйствах занимала почти весь фонд земель.
В имениях средних помещиков под пашню отводилось 86 % всех земельных
угодий, сенокосы и выгоны - 9,9 %, под усадьбу, сады, огороды - 4,1 %. В
крупнопоместных хозяйствах под пашню распахивалось 94,7 % земельного

105
ГАКО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 55. Л. 1-16.
 72

фонда, сенокосы и выгоны составляли 1,6 %, оставшиеся распахиваемые

угодья - 3,6 %. В имениях крупного дворянства, как в хозяйствах мелких
помещиков, пашня занимала практически всю площадь земель. Вероятно,
процент пашни в хозяйствах мелких и крупных помещиков ненамного
завышен, так как крестьяне стремились снять относительно большие
площади выгонов, сенокосов, прогонов, без которых оптимальное
хозяйствование было затруднительным. Диспропорция между пашней и
сенокосами, выгонами подчеркивала, что мелкопоместные дворяне, как и
крупнопоместные, не могли содержать достаточного количества рабочего
скота. Господские поля обрабатывались крестьянским рабочим скотом.
Важным показателем состояния земледелия дворянского хозяйства
являлась его агротехническая база. Данные статистического характера по
центрально-черноземным губерниям по количеству сельскохозяйственного
инвентаря в имениях на начало 60-х гг. XIX века отсутствуют. Сведения
публицистического характера по отдельным хозяйствам и уездам
конкретного ответа на этот вопрос не могут дать. Но они отражают
тенденцию, которая зародилась в конце дореформенного периода. На рубеже
дореформенного и пореформенного периодов в отдельных крупнопоместных
хозяйствах шло техническое переоснащение, в ходе которого использование
крестьянского инвентаря заменялось господским. Этот процесс совершенно
не затрагивал мелкопоместные хозяйства. С экономической точки зрения
сложный инвентарь был нерентабельным из-за малой площади
обрабатываемой земли и высокой его стоимости. Одна сенокосильная
машина Вуда стоила 220 рублей серебром. Тем более, труд
временнообязанных крестьян компенсировал отсутствие сельхозинвентаря.
Система полеводства в 60-е гг. XIX века продолжала оставаться в
подавляющем большинстве помещичьих хозяйств трехпольной. В 288
дворянских имениях Белгородского уезда Курской губернии в 1865 году из
28 219,6 дес. барской запашки на четырехполье приходилось 1 335 дес.
(4,7 %), шестиполье - 132 дес. (0,04 %), десятиполье - 1 688 дес. (6 %),
 73

залежи - 635 дес. (2,2 %) подсеку - 40 дес. (0,01 %) 1 0 6 . На трехпольный

севооборот приходилось около 2/3 пашни.
Трехполье являлось одной из главных причин застоя помещичьих
имений, особенно мелкопоместных, где в отличие от поместий крупных
дворян, передовые севообороты были исключением из правил. Связано это
было с рядом причин.
Во-первых, основываясь в значительной степени на силе обычая,
трехполье уже самим своим существованием консервировало хозяйственную
стагнацию: как на уровне сознания, так и интуитивно подавляющая часть
помещиков решительно отвергла любые попытки изменить традиционный
уклад.
Во-вторых, трехпольная система земледелия в 50-60-е гг. XIX века,
когда центральные губернии России уже исчерпали значительную часть
природных ресурсов (нераспаханной земли и старых лугов), становится
экономически неэффективной для большинства сельского населения региона.
В-третьих, трехпольный зерновой севооборот являлся одной из
главных причин истощения почв. Как отмечали современники, «посев
колосовых хлебов по колосовым сильно истощает для них землю». К тому же
при трехлетнем севообороте, неразрывно связанном с выполнением
шаблонных трудовых операций «по-старине», очень часто не учитывались
особенности той или иной местности, требующие собственной системы
хозяйства.
Наконец, в-четвертых, трехпольная система способствовала
сохранению не только множества архаичных земледельческих приемов и
методов ведения хозяйства, но и тесно связанных с ними предрассудков и
заблуждений, свойственных традиционному типу мышления, и в
107
крестьянской массе, и в помещичьей среде .

шь
ГАКО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 55. Л. 1-16; Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 91.
7
Козлов С.А. Аграрные традиции и новации в дореформенной России (центрально-
нечерноземные губернии). М. 2002. С. 78-79.
 74

Ввиду особой важности зерновых культур в поместных хозяйствах,

есть необходимость рассмотреть площади посевов под отдельными
культурами на землях мелкопоместных дворян, в сравнении с другими
стратами помещиков. В 172 мелкопоместных хозяйствах под посевами
озимой ржи и пшеницы находилось 916,5 дес. (29,3 % общего фонда
пахотных земель с учетом пара). Рожью засевалось 777,5 дес. или 84,8 %
I OR

всего фонда посевов озимых . Относительная площадь земель, отводимая

под озимые в мелкопоместных хозяйствах, была выше на 1,9 %, чем в
среднепоместных и на 6,2 %, чем в крупнопоместных109. Таким образом, из
всех категорий поместных владельцев, мелкие помещики в относительных
показателях, больше всех засевали площади земельных угодий под озимые
культуры. В озимом клину в мелкопоместных хозяйствах рожью засевалось
777,5 дес. или 84,8 % всей площади озимых, что было в относительных
показателях выше на 17,8%, чем в среднепоместных и на 25,1 % - в
крупнопоместных. Яровыми культурами в мелких хозяйствах засевалось
1 225,2 дес. или 42,2 % всей пашни с учетом пара. Из них свыше 90 %
составляли овес, просо. Кормовые травы (1,5 дес.) высевались лишь в одном
хозяйстве с фондом земель в 49,5 дес. По техническим культурам сведений
нет. Сравним указанные данные с соответствующими показателями в
хозяйствах среднего и крупного дворянства. В средних хозяйствах яровые
высевались на 2 612,2 дес. или на 28,2 % всей пашни с учетом пара. Это было
в относительных показателях на 14 % меньше, чем в имениях мелких
помещиков. Основные культуры - овес, просо, гречиха. В отличие от
мелкопоместных хозяйств, в яровом клину высевалась еще и гречиха. В
севообороте двух хозяйств отмечены кормовые травы (28 дес). Под
картофелем было 86,4 дес. Кукуруза показана всего в 1 хозяйстве (4 дес).
Пусть и в небольших количествах, в средних имениях, в противоположность
мелким, в севообороте присутствовали технические культуры. В крупных

Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 91.

 75

имениях посев яровых составлял 4 290 дес. (26,6 % от всей пашни с учетом
пара), в том числе овсом, просом и гречихою засевалось 2 563 дес. (59,7 %
ярового поля). В отличие от хозяйств мелких и средних помещиков, в
имениях свыше 500 дес. в яровом поле высевалась пшеница и ячмень. Посев
пшеницы - 533 дес, ячменя - 568 дес.110
Проведя сравнительный анализ структуры севооборота различных
сельскохозяйственных культур мелкопоместных хозяйств с другими
категориями дворянских хозяйств, можно констатировать, что в мелких
имениях в середине 1860-х гг. основная нагрузка ложилась на яровой клин, в
большей степени, чем в средних и крупных поместных хозяйствах. Перечень
высеваемых культур был значительно ниже, чем у последних. При этом, у
мелких помещиков яровая пшеница и ячмень вообще не высевались, так же
как технические культуры. Фактически полностью отсутствовало
травосеяние. Все это являлось отражением более низкого хозяйственного
потенциала имений мелких помещиков. В то же время, структура посевов
указывала на рыночную ориентированность мелкопоместных хозяйств, так
как овес и просо предназначались в основном на продажу.
По Курской губернии средняя урожайность злаковых культур
составляла сам 4. Прибыль с 1 дес. в хозяйствах с частичным применением
наемного труда (в мелкопоместных хозяйствах, в первую очередь, это
относилось к имениям площадью в 25-50 дес.) составляла: озимой пшеницы -
9 руб. 57 коп., яровой - 19 руб. 96 коп., овес - 4 руб. 28 коп., проса -
111
5 руб. 70 коп., гречихи - 3 руб. 94 коп. Высокая цена яровой пшеницы не
стала основой для введения её в севооборот мелкопоместных хозяйств, так
как она требовала довольно тщательной обработки почвы, что не позволяла
низкая агротехнология в данных имениях.
Для анализа эволюционных изменений в землепользовании
мелкопоместных хозяйств сравним соответствующие данные за 1865 и
110
Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 91.
1
' Нежданов И. Описание хозяйства слободы Чернянки, имения тайного советника
М.П. Щербинина Курской губернии, Новооскольского уезда. СПб., 1865. С. 21-23.
 76

1892 гг. В качестве исследуемых поместий за 1892 г. взяты воронежские и

курские мелкопоместные имения, заложенные в Государственном
Дворянском земельном банке, так как в земских обследованиях
частновладельческих хозяйств владения до 50 дес, не рассматривались. В
определенной степени сравнительный анализ будет не корректен из-за того,
что сравниваются обремененные долгами и не обремененные долгами
имения. Но необходимо учитывать, что часть землевладельцев брала кредиты
для модернизации своих хозяйств. Начнем анализ со структуры
сельскохозяйственных угодий (см. табл. 13).
Таблица 13
Структура сельскохозяйственных угодий в дворянских имениях
с земельным фондом до 50 дес. (в дес.)11

Структура сельскохозяйственных угодий

Количество
Сенокосы Усадебные Неудобные Всего
имений Пашня
и выгоны и прочие угодья земли
7 193,1 17,7 1,7 4,4 216,9

В общей структуре сельскохозяйственных угодий пашня занимала

89 %, что на 4 % меньше в 1865 г. Площадь сенокосов и выгонов занимала
8 % всех удобных угодий, что на 4,4 % выше аналогичного показателя
середины 60-х гг. XIX века. Но зато резко упал показатель площади земель
под усадьбой и прочими удобными угодьями - с 3,4 % до 1 %. В целом
уменьшение площади пашни и увеличение сенокосов, выгонов показывает
процесс рационализации структуры сельскохозяйственных угодий в имениях
мелких помещиков. Тем более, что это были поместья, заложенные в
кредитном учреждении.
Как и в середине 60-х гг. XIX века, мелкопоместные хозяйства, в
сравнении с земледельцами других сословий, имевших земельный фонд до
50 дес, были значительно хуже обеспечены сельскохозяйственным
инвентарем. В 1887 году в 8 курских уездах из 9 069 дес. земли в мелких

Имения принятые в залог Государственным Дворянским земельным банком. Вып. II.

Особое приложение к отчету Государственного Дворянского земельного банка за 1892 г.
СПб., 1894. С. 34, 36.
 77

помещичьих хозяйствах только 2 417 дес. (26,6 %) обрабатывались

собственным инвентарем. В то время, как у крестьян соответствующий
показатель составлял 86,5 %, у представителей остальных сословий -
49 % ш
Фактически подобного рода данные характерны и для показателя
обеспеченности рабочим скотом мелкопоместных имений. Так, в конце 80-х
гг. XIX века в Грайворонском уезде Курской губернии в хозяйствах до
50 дес. на 1 лошадь приходилось: у дворян - 19,5 дес, разночинцев -
11,1 дес, мещан - 5,8 дес, купцов - 4,9 дес, крестьян - 3,1 дес, бывших
14
дворовых - 1,4 дес. Меньше других на единицу площади рабочим скотом
были обеспечены мелкопоместные дворяне, которые собственным рабочим
скотом обрабатывали около 20 % своей земли, за вычетом сданной в аренду.
В среднепоместных и крупнопоместных имениях Воронежской и Курской
губерний в середине 80-х гг. XIX века большая часть господской запашки с
паром обрабатывалась наемными рабочими (54,7 %) и владельческим
115
рабочим скотом (72,1 %) .
Точно указать степень обеспеченности мелкопоместных хозяйств
руками сельскохозяйственных рабочих, батраков весьма трудно. С одной
стороны, в подавляющей части этих хозяйств основными рабочими руками
являлись сами руки владельцев данных хозяйств. Отсутствие средств
небольшой земельный фонд делали найм рабочих совершенно излишним. В
верхних подгруппах мелких помещиков (свыше 50 дес), как показывают
источники, были серьезные проблемы с наймом сельскохозяйственных
рабочих, «...уже достаточно надоели жалобы помещиков на дороговизну
рабочих, их пьянство, леность и неисполнение своих обязательств. Сколько
бы они были утрированы эти сетования, но в основе их лежит элемент
истины, составляющий пяту русского капиталистического земледелия.
Принужденное работать при невыгодных условиях со стороны арендной
платы и сбыта своих продуктов, последнее должно относиться особенно
чутко к затруднениям, вытекающим из других обстоятельств производства,

Курская губерния. Итоги статистического исследования. Курск, 1887. С. 120.

114
Карышев Н.А. Указ. соч. С. 98.
115
Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 104.
 78

именно со стороны капитала и труда. Здесь, в пользовании этими факторами

производства, ему нужно наверстать потери, которые оно несет по милости
высокой ренты и дешевого продукта. Дешевый труд и дешевый капитал - вот
те столбы, на которые нужно опереться крупному хозяйству, сваливаемому
неблагоприятной общественно-экономической обстановкой. Русский
рабочий в последнее десятилетие значительно подешевел, но сельско­
хозяйственный капитализм, однако находит его чрезмерно дорогим и
старается еще понизить заработную плату зимнею наемкой, работой за
отрезки, выгон и т.п. Но идти дальше по этому пути уже невозможно:
обеднение народа достигло страшных размеров»116. Автор перечисляет
многие факторы затрудняющие найм рабочих помещиками:
неисполнительность, пьянство, невыгодность найма со стороны самих
потенциальных рабочих, дешевизна найма для рабочих, но дороговизна - для
помещиков. Зимний найм за отработки или семена, деньги не гарантировал
всегда наличие рабочих рук. Если эти проблемы напрямую касались средних
и крупных дворян непосредственно, то мелких помещиков, не считая
верхних подгрупп своей страты, это фактически не касалось.
В данном контексте необходимо учитывать мировоззренческие,
опосредованные хозяйственными, аспекты. Свидетели эпохи отмечали:
«Какие бы суммы ни предлагал помещик, прилагать свой труд в его земле
есть для крестьянина всегда крупная жертва (кроме меньшинства бедняков),
и он подчиняется ей только в силу общественной необходимости или
совершенно критического положения, когда есть возможность получить от
барина денег или хлеба в долг...
Русский крестьянин везде одинаков, везде он одержим жаждою
самостоятельности; в Воронежской губернии, например..., крестьянина
1 11

"наниматься в рабочие может заставить лишь крайняя нужда» .

В тоже время, в пореформенный период у крестьян заметно выросло
осознание социального достоинства, представителя той сословной общности,
на которой все держится. А.В. Круглов в очерке «Бабай» из цикла «Типы

В.В. Сельскохозяйственные очерки. П. С. 130.

Там же. С. 131-132.
 79
современной деревни» показал «обхаживание» помещиком Петром
Петровичем Ломовым крестьянина Бабаева (прозвище Бабай) насчет
возможности вместе с двумя сыновьями наняться к нему на уборку сена.
Автор показал как осторожно помещик, боясь задеть самолюбие Бабая,
уговаривает его наняться на работу.
«Преинтересный мужик, повторил Петр Петрович, уже выходя за
ворота усадьбы. Такое, знаете, самоуважение, сознание своего достоинства -
если хотите, что хоть и не мужику подстать! Пред нашим братом-помещиком
и шапки ломить не хочет. Экземпляр!..»
Далее автор показывает непростые переговоры помещика и
крестьянина:
«- Ты что это все о подмоге говоришь? Взаболь что ли надо? Говори
толком. Я послать парней не могу. Почем даш-то?
- А ты бы почем хотел? Дешево, поди, не возьмешь?
- Известно, не даром. Прошли те времена, Петр Петрович, когда на
папеньку вашей хозяйки работали: сегодня - спасибо, завтра - нет ничего,
либо кулаком в зубы - вот тебе и вся плата тогда!
- Ах, Тихон, злопамятный же ты человек, - засмеялся Ломов:- сколько
времени прошло, а ты все помнишь.
- Памятно, Петр Петрович! А только ты напрасно: злобы нет. Известно
всякий свое право наблюдает: можно было, ну, и били! Что мне злобиться?..
Он опять помолчал недолго и промолвил с тонкой насмешкой на губах:
- А как по-твоему, Петр Петрович, рублевку спрашать не дорого?
- Это за день-то?
- А ты как же думал: за неделю?
- Да что ты, Тихон, в уме ли?
Бабай насупился.
- Не знаю, как ты, а я, слава Богу, в разуме, - сказал он сердито» .
В итоге помещику договориться с Бабаем не удалось.

Круглов А.В. Бабай. I. Типы современной деревни// Исторический вестник. 1892. Т. 47.
С. 418^20.
 80

Через диалог помещика Ломова и крестьянина Тихона Бабаева

А.В. Круглов показал социально-психологическую сложность
взаимоотношений поместных дворян и крестьян в пореформенный период.
Если помещику средней руки приходилось «обхаживать» крестьянина со
своей просьбой, то о мелком помещике не приходиться и говорить. Он не
был авторитетом для крестьян, не имел денег и его в крестьянской среде не
рассматривали в качестве работодателя.
Факты однозначно показывают направленность хозяйственного упадка
мелкопоместного дворянства. Естественно, экономический потенциал
мелкопоместных хозяйств был одним из самых низких в регионе. Именно в
80-е гг. XIX века исследователи отмечали целые селения мелких помещиков,
влачивших жалкое существование. Например, целая деревня Толмачевка в
Курской губернии была населена дворянами, которые ходили в лаптях и
даже нанимались батраками к крестьянам. Крестьяне презрительно называли
их «Толмачишками»119. Подобного социального явления на начало
пореформенного периода не отмечалось. Оно стало следствием
хозяйственной деградации мелкопоместного хозяйства в 60-80-г гг. XIX
века. На 80-90-е гг. XIX века массовые источники по структуре севооборота
и использованию наемного труда в имениях мелких помещиков не выявлены.
Но выше приведенные и относительно успешные в хозяйственном
отношении мелкопоместные имения, но это было скорее исключением из
общего правила, так как их хозяйственная деятельность не нашла
фактического отражения в источниках.

19
Вернер И.А. Землевладение и земледелие в Курской губернии // Русская мысль. 1887.
Кн. ГУ. С. 55.
 81

Глава 3. МЕЛКОПОМЕСТНЫЙ ДВОРЯНИН

В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ В 50-90-е гг. XIX в.

3.1. Мелкопоместное дворянство в системе повседневных

корпоративных ценностей благородного сословия

Отношение к любой сословной общности со стороны других

сословных корпораций или иных страт в рамках одного сословия часто
выражалось весьма определенным прозвищем, которое подчеркивало саму
трансформационную сущность конкретной страты или сословной группы. В
рамках поместного дворянства, мелкопоместная страта владельцев получила
прозвище «мелкотравчатые», в основе данного словосочетания лежит
уничижительный для дворянского статуса слово мелкий120. Само понятие
«мелкотравчатый» в XIX в. трактовалось филологами как луг, заросший
мелкой травой, или имело охотничье определение, когда охотник имел до
10 собак, но без гончих и охотился на хлопки. В любом случае, данное
социальное прозвище, зародившееся в среде крупнопоместного дворянства,
однозначно подчеркивало определенную дистанцированность крупных
поместных владельцев от мелких и бедных помещиков. Для этого у них были
веские основания.
Различные мировоззренческие принципы и сословные ценности в
крупных стратах дворянства и в семьях мелких помещиков закладывались с
детства. В дореформенный период в богатых помещичьих семьях с
крестьянами дети почти не общались: те жили отдельно, в деревне, и
появлялись на господском дворе лишь по праздникам или в каких-то особых
случаях. В деревню детей водили (а чаще возили) достаточно редко. Но
наиболее тесные связи возникали у дворянских детей с обитающими в доме и
усадьбе крепостными - дворовыми людьми, которые и были для них

lzu
Терпигорев С.Н. (Атава С ) . Собрание сочинений. Т. 1. Ч. 1. СПб., 1899. С. 308.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. 2. М., 1998. С. 316.
 82

главными представителями «народа». Богатые дворянские семьи, как

правило, отличались высокой культурой и детям запрещалось чванливо
относиться к слугам, так как это нарушало понятие о дворянской чести. Как
свидетельствовал граф М.Д. Бутурлин: «Не слыхал никогда, чтобы мой отец
обозвал кого-нибудь (из прислуги) дураком. Вспылит бывало, но через две
минуты все проходило и тут же подзовет для какого-нибудь приказания
провинившегося человека: «Эй ты, голубчик, поди-ка сюда» всем им он
говорил «голубчик». Боже избави, чтобы мы, дети, осмелились сказать
бранное слово кому-нибудь, а если кто из нас поднял бы руку в
запальчивости, то велено было этим же нам отплатить... Чваниться с
прислугой строжайше было нам запрещено...но (слуги - И.И.) ни когда не
забывались перед нами...» .
Чваниться перед прислугой и грубить ей было запрещено и в
значительно более скромной по положению семье Шеншиных. «Всякая
невежливость с моей стороны к кому-либо из прислуги не прошла бы мне
даром», - вспоминал А.А. Фет123. Конечно, были и исключения в семьях
богатых самодуров, но правила хорошего тона запрещали крик и
оскорбления в адрес слуг.
В мелкопоместных семьях все было наоборот. Территориальные
мизерные рамки мелкого поместья, нередко в несколько десятин, не
позволяли крепостным крестьянам иметь свое личное пространство, как в
крупных поместьях. Мелкие помещики очень часто жили под одной крышей
со своими крестьянами, а окружающая бытовая среда была далека от
дворянских культурных ценностей. В качестве подобного примера приведем
описание имения помещиков Савенковых из Щигровского уезда Курской
губернии, расположенное в деревне Белый Колодезь. В 1842 г. площадь
земельных угодий насчитывала 27 дес. пашни, 2 дес. усадебного места и
конопляника и 0,5 дес. хворостяного и строевого леса, а крепостное

БоковаВ. Отроку благочестие блюсти... Как наставляли дворянских детей. М., 2010.
С. 68-69.
123
Там же.
 83

население состояло из одного работника мужского пола. Строение было

представлено «жилым домом об одной комнате, разного леса, с потолком
дощатым, без моста (т.е., видимо, без пола) с кирпичной печью, людской
избой и тремя пунями. Обстановка дома состояла из двух икон, стола с
ящиком и двух стульев»124. Низкий культурный уровень мелкопоместных
владельцев, в совокупности с помещичьим традиционализмом и постоянным
непосредственным контактом с крепостными, приводило к включенности
помещичьих детей к эксплуатации своей «крещенной собственности».
Сводилось это к передаче распоряжений, контрольным функциям и.т.д. То
есть, воспитательная среда была совершенно иной, чем в крупнопоместных
имениях. Это подтверждает С.Н. Терпигорев (С. Атава), выходец из
тамбовских помещиков: «...отношения мелких к своим крепостным были
положительно невозможные. Надо вообще принять за аксиому, что чем
меньше был помещик, тем хуже и тяжелее жилось его мужикам. И это
совершенно верно и совершенно понятно: сто душ, конечно, могли легче
прокормить своего барина, чем сделать то же самое десять душ. Мне могут
возразить, пожалуй, что у богатого и затей было больше, чем у
мелкотравчатого, и что поэтому он высасывает из мужиков столько же,
сколько и мелкотравчатый; Но этого, т.е. того же точно высасывания, не
могло быть и не было на деле уже по одному тому, что крупный не стоял
никогда так близко к домашнему обиходу мужика, как мелкий. Опять
125
оговариваюсь: я имею большинство, а вовсе не исключения» .
Жандармский офицер с досадой и тревогой сообщал начальству о
своих наблюдениях за нравами, распространенными в помещичьей среде: «К
сожалению, многие из дворян наших, особенно мелкопоместные, по
недостатку образования и грубому образу жизни, который ведут они в
деревнях, доселе мало понимают, что кроткими внушениями можно успевать

ГАКО.Ф. 59. Оп. 2. Д. 3213. Л. 3-3 об., 14 об.-15.

Терпигорев С.Н. (Атава С ) . Указ. соч. С. 311.
 84

более, нежели постоянной строгостью, и не умеют иначе взыскивать, как

только телесными наказаниями» .
При любых обстоятельствах, мелкопоместные делали все, что бы не
отставать от своих более состоятельных собратьев и старались во всем
показать свой достаток и свое «благородство»: заводили экипаж, одежду
подороже, своего кучера, дворецкого и т.д. Безусловно, эти причуды не
могли не сказываться на их крепостных. М.Е. Салтыков-Щедрин писал об
этом так: "Появилось раздолье, хлебосольство, веселая жизнь. Поэтому, ради
удовлетворения целям раздолья, неустанно выжимался последний мужицкий
сок, и мужики, разумеется, не сидели сложа руки, а кишели как муравьи в
окрестных полях... Непосильною барщиной мелкопоместный крестьянин до
того изнурялся, что даже по наружному виду можно было сразу отличить его
в толпе других крестьян. Он был и испуганнее, и тощее, и слабосильнее, и
малорослее. Одним словом, в общей массе измученных людей был самым
измученным. У многих мелкопоместных мужик работал на себя только по
праздникам, а в будни - в ночное время. Так что летняя страда этих людей
127

просто-напросто превращалась в сплошную каторгу» .

Еще более яркое представление об участи крепостных в
мелкопоместных хозяйствах дает народный фольклор. В это время получают
широкое распространение пословицы: «Господской работы не
переработаешь», «Коли паны ликуют, тогда мужики без хлеба тоскуют»,
«Мужицкими мозолями бары сыто живут», «Нужда учит, а барщина
мучит» . Из этих пословиц ясно, что крепостным жилось очень тяжело и
что барские прихоти проступали кровавым потом на их спинах. Но иногда
помещики настолько доводили своих крепостных, что те могли дать отпор.
Если рассматривать дальше пословицы того времени, то в глаза бросаются

Тарасов Б.Ю. Россия крепостная. М, 2011. С. 110-111.

Цит. по: Тарасов Б.Ю. Указ. соч. С. 102-103.
Бродский Н.Л. К воле крепостное право в народной поэзии. М, 1911. С. 155-156.
 85

следующие: «Мужик - дурак: ты его кулаком, а он тебя топором», «Мужик

не ворона, у него есть и оборона!»
Примером могут служить массовые волнения крестьян в 1850 г.
«В Курской губернии волнение крестьян Путивльского уезда, возникшее
также по случаю начатого ими неосновательного иска о свободе,
распространилось между несколькими имениями в количестве 10 000 душ, и
для усмирения их употреблено было 4 эскадрона кавалерии и 60 человек
130

нижних чинов внутренней стражи» .

Еще один яркий пример дерзкого поступка крепостных по отношению
к своему помещику был совершен в Орловской губернии в 1850 г.
«...четверо людей малоархангельского помещика капитана Акатова высекли
своего владельца ременным арапником, дав ему до 30 ударов, о чем, явясь к
штаб-офицеру Корпуса жандармов, объявили сами, показав при том, что
вынуждены были к этому поступку жестоким обращением с ними своего
владельца, что также по следствию не подтвердилось»131.
Даже убийства не были в это время редкостью. Из извлечений из
секретных отчетов министерства внутренних дел за 1836-1856 гг. следует:
«В минувшем 1849 г. крестьяне лишили жизни четырех помещиков и
трех управляющих имениями и покушались на жизнь 5 владельцев. Во всех
случаях, на основании циркулярного подписания министра в.д. начальникам
губерний (от 14 июля 1842 г.) независимо от полицейского исследования о
самом происшествии, производилось дознание через губернского
предводителя дворянства и жандармского штаб-офицера, собственно о
причинах, побудивших крестьян к таким преступлениям, каковое дознание и
представлялось на рассмотрение министерства».132 Приведем некоторые
примеры. В Полтавской губернии миргородский помещик Трушечников
убит тремя крестьянами жены своей, при участии трех крестьян собственного
Бродский Н.Л. К воле крепостное право в народной поэзии. М, 1911. С. 156.
Материалы для истории крепостного права в России. Извлечение из секретных отчетов
министерства внутренних дел за 1836-1856 гг. М., 2010. С. 179.
131
Там же. С. 184-185.
132
Там же. С. 182.
 86

его имения, находившимся в пьяном виде, без предварительного умысла их,

во время ссоры, к которой сам помещик подал повод, будучи также
нетрезвым. В Витебской губернии дворовая девка помещика Борщевского
бросила яду в кушанье господ своих, от чего сам владелец умер, семейство
же медицинскими мерами спасено. Причина, побудившая совершить
означенное преступление, по следствию еще не обнаружена .
Приведенные выше примеры относятся больше к сред непоместным
дворянам, но и в имениях мелкопоместных волнения, грабеж и убийства
помещиков не было редкостью. Здесь накал межличностных страстей, в
рамках мизерного поместья, был еще выше.
Е.Н. Водовозова, характеризуя образовательный и культурный уровень
«мелкотравчатых», подчеркивает: «Книг в их домах, кроме сонника и иногда
календаря, не существовало, чтением никто не занимался, и свое безделье
они разнообразили сплетнями, игрою в «дурачки» и «мельники» и поедом
ели друг друга... Эти грубые, а часто и совершенно безграмотные люди
постоянно повторяли фразы вроде следующих: «Я- столбовой дворянин!»
Современники утверждают, что низкая культура и нередкая
безграмотность была характерной чертой для большинства мелкопоместных
дворян и это, естественно, вызывало вполне определенную социальную
отчужденность у представителей верхних страт дворянства, включая
губернаторов и министров. В отчете курского губернатора накануне отмены
крепостного права подчеркивалось: «Отношение помещиков к крестьянам
благоразумно и законно, что касается до мелкопоместных дворян, то за
некоторыми исключениями, обращение их с крестьянами не всегда
сообразно,т.к. образование у них менее развито. Сверх сего можно заметить
и то, что за исключением некоторой части мелкопоместных дворян,
остальные или вовсе не служили в здешних присутственных местах,

Материалы для истории крепостного права в России. Извлечение из секретных отчетов

министерства внутренних дел за 1836-1856 гг. М., 2010. С. 183.
134
Водовозова Е.Н. На заре жизни. В 2 т. М., 1987. Т. 1. С. 180-181.
 87

находятся в отставке и живут большею частью по деревням и хотя живут

большею частью по деревням и хотя иногда и занимаются улучшением
своего благосостояния, устройством заводов и.т.д., но чаще предаются
совершенной праздности, которые, в свою очередь, отчуждают их от своих и
14S

взаимных отношений» . Губернатор в отчете императору подчеркивает

низкий образовательный и культурный уровень мелкопоместных дворян, а
так же их стремление к праздному образу жизни. То есть, он полностью их
противопоставляет представителям высших страт дворянства. Такие
представления о мелкопоместном дворянстве были весьма распространены в
верхних стратах благородного сословия. В 1816 г. в проекте «О постепенном
уничтожении рабства в России», подготовленным на имя императора
флигель-адъютантом П.Д. Киселевым указывалось на необходимость
введения майоратов, «...это полезно и потому, что таким образом
уменьшится число мелкопоместных дворян, которые «от скудности и
невежества отягощают непомерным образом бедственное состояние рабов,
им принадлежавших» . Граф А.И. Чернышев, обсуждая на секретном
комитете 1840 г. судьбу дворовых, предлагал: «...секретно скупать в казну
мелкопоместные имения, в которых «скорее можно найти разные
вымогательства, а иногда и самые истязания» . Но венцом внугрисословной
отчужденности было предложение М.Н. Муравьева в начале царствования
Николая I о решении проблемы деградации мелкопоместного дворянства.
Решение вопроса должно было быть весьма радикальным: «...Выселить
многих на Кавказскую или Сибирскую линию, сделать из них род охранного
войска, оставя им их привилегии, которые там вредны быть не могут ни для
общества, ни для них...»и далее «...Нет никакого сомнения, уверял он, что

' " РГИА.Ф. 1281. Оп. 6. Д. 64. Л. 56.

Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России в ХУЩ и первой половине XIX века.
СПб., 1888. Т. 1.С. 435.
137
Там же. Т. П. С. 113.
 88

несчастные сии дворяне, имевшие собственности лишь несколько десятин

земли.. .без неудовольствия на сие согласится... »138.
Примечательно, что проблема недворянского образа жизни
«мелкотравчатых» рассматривалась на протяжении фактически всей первой
половины XIX века и стала определенной аксиомой в высших стратах
дворянства. Тем не менее, обобщенный образ жизни мелкопоместного
дворянина в представлении верхних групп благородного сословия был
упрощенным. На самом деле, как можно было сравнивать владельца 2-3 или
80-100 дес. с соответствующим количеством ревизских душ. Социально-
культурный разрыв в рамках мелкопоместной страты был очевиден. Здесь
необходимо учитывать и тот факт, что в данную страту официально
переходили обедневшие среднепоместные владельцы или наследники
крупного поместья после его раздела. Они, как правило, представляли
верхние подгруппы мелкой страты дворянства-от 50 до 100 дес. Культурно-
образовательный уровень был здесь несоизмеримо выше, тем не менее, они
осознавали свое место в сословной структуре общества. Е.А. Лабзина,
вспоминая свое детство в мелкопоместной семье, в частности занятия с
няней, отмечает: "Когда она учила меня вышивать, то говорила: «Учись,
матушка, может быть труды твои, будут в жизни твоей нужны. Ежели угодно
будет Богу тебе испытать бедностью, то ты, зная разные рукоделия, не
будешь терпеть нужды и будешь доставать хлеб честным образом и еще
139
будешь веселиться» . Приучение к элементарным трудовым навыкам детей
в большинстве мелкопоместных семей скорее было правилом, чем
исключением. Недаром современники отмечали: «...На Руси много было
мелкопоместных дворян, положение которых представляло весьма горькую
участь; их быт мало отличался от крестьянского, жили они часто в избах, со
своими же крепостными мужиками, и пахали, и сеяли, и убирали сами с

Долбилов М.Д. «...Считал себя обязанным в сем участвовать». Почему М.Н. Муравьев
не отрекся от «Союза благоденствия»? // Декабристы. Актуальные проблемы и новые
подходы. М., 2008. С. 208.
1
Лабзина Е.А. Воспоминания. Описание жизни одной благородной женщины // История
жизни одной благородной женщины. М., 1996. С. 21.
 89
полей свой хлебушко. Хорошо, если судьба сталкивала этих бедняков с
соседними зажиточными помещиками, иной раз примут в них участие,
рассуют детей по училищам или определят сына в полк на свой счет или
дочери сошьют приданое»140. Другими словами, у мелкопоместных дворян
жизненный выбор был не велик, сеять «хлебушко» или благодаря щедротам
богатых родственников или соседей «выбиться в люди.» Поэтому готовность
к трудовой деятельности была жизненно необходимой.
Для небольшого количества мелкопоместных дворян была
возможность поместить своих детей в казенные учебные заведения, число
которых было весьма ограничено, а на частные у них не было денег. В этом
случае они представляли соответствующие свидетельства об отсутствии
материальных средств на обучение. В одном из таких свидетельств
говорилось: « Свидетельство, дано это отставному штабс-капитану Иосифу
Игнатьевичу Королеву для ходатайства об определении малолетней дочери в
какое-либо женское учебное заведение на казенное содержание, в том, что
Королев, не имеет никакого движимого имения и капитала, а пользуется
одним пенсионом 160 руб. в год, которого едва достаточно на содержание
т - 141

его с семейством, заключающегося в жене и 3-х малолетних детей» .

Данное свидетельство было адресовано для рассмотрения предводителю
дворянства Павловского уезда Воронежской губернии. Первое что обращает
на себя внимание, так это просьба отца отдать дочь в любое казенное учебное
заведение, понимая, что выбора у них все равно нет.
В своем письме помещик Корочанского уезда Курской губернии
М. Ушаков просит предводителя дворянства Н.Е. Гонгардта, помочь ему
отдать свою племянницу в казенное заведение: «Милостивый государь,
Николай Егорович! Извините меня, что беспокою Вас: родная сестра жены
моей Марья Ивановна Аматова, оставшись после мужа с двумя малолетними
детьми безо всякого совершенного состояния, желает поместить дочь свою в
140
Сабанеев Е.А. Воспоминания о былом // История жизни одной благородной женщины.
М., 1996. С. 375-376.
141
Государственный архив Воронежской области (ГАВО). Ф. И.-30. Оп. 1. Д. 2288. Л. 17.
 90
казенное заведение, на казенный счет, для чего нужно от вас свидетельство,
что сестра моя никакого состояния не имеет»142. Данное прошение
свидетельствует об отсутствии каких-либо жизненных перспектив у семьи
Марьи Ивановны и вся надежда у нее на помощь родной сословной
корпорации.
В данном контексте необходимо указать, что мелкопоместная страта
внутренне была жестко иерархична. Здесь существенную роль играл не
только материальный достаток, но и происхождение, привычки, которые
были у владельца до момента его разорения. Отсюда, одни мелкопоместные
дворяне смотрели на своих собратьев по страте сверху вниз. Кн. Г. Кугушев,
в уже вышеотмеченном очерке, специально останавливался на этом: «Дама
эта была замужем за помещиком, который, несмотря на свое ограниченное
состояние и большое семейство, любил жить открыто, то-есть принимал и
кормил у себя все соседство; наконец, после совершенно-бесполезной и
долговременной жизни, он скончался, оплаканный семейством. Имение
раздробилось. Дети, разделясь и получа каждый свою часть, разъехались в
разные стороны искать кто службы, кто карьеры, кто невесты. На долю
вдовы, их матери, как седьмая часть, досталась описанная усадьба и к ней
небольшое количество землицы и несколько душ. Став мелкопоместной,
барыня сохранила свои привычки: сладко кушать, мягко спать и много
сплетничать. Одного только отсутствия кареты шестерней, в которой она
тридцать лет езжала при жизни мужа, не могла вдова сносить равнодушно, и
каждый раз, когда ей случалось приезжать к кому-нибудь из соседей-
помещиков на именины она извинялась очень серьезно перед хозяевами, что
приехала к ним не в карете, как-будто это обстоятельство обижало их
достоинство, как-будто всему свету было интересно знать, в чем именно
приехала вдова, по фамилии Хлопкина», далее акцентируя внимание на
взаимоотношениях между мелкопоместными дворянками: «Справедливость
требует, однако ж, заметить, что все эти помещицы живут между собою

142
ГАКО. Ф. 341. Оп. 1. Д. 126. Л. 1.
 91
несовсем ладно. Очень понятно, что различие воспитания отделяет прочих от
Локтевой (урожденная княжна - И.И.), которая, по старой памяти, сознавая,
впрочем, настоящее свое ничтожество, держит себя в отношении к ним с
особенным достоинством и в учтивых формах не допускает никакой
фамильярности, особенно с дочерью, которую любит, как кумира, и
143

воспитывает совершенно вопреки понятии своих соседок» .

То есть, внутри мелкопоместной страты был свой «высший свет» и
«дно», что четко подчеркивалось их представителями.
В пореформенный период внутрисословная отчужденность, даже
пренебрежение, у представителей верхних страт дворянства к
мелкопоместным владельцам осталась. В отдельных случаях даже усилилась.
Во многом, это было связано с тем, что к условиям пореформенной
социально-экономической модернизации мелкие поместья были готовы
менее других, и их деградация шла быстрыми темпами. В рассматриваемом
регионе существовали целые деревни населенные исключительно
мелкопоместными дворянами, чей жизненный уровень не отличался от
крестьянского. По этому поводу И. Вернер указывал, применительно к 80-гг.
XIXв.: «...Первую группу составляют захудалые дворяне, живущие в
деревнях жизнью обыкновенных крестьян; иногда они составляют
самостоятельную деревню, как, например, колония близ Курска, в которой
живут однофамильцы Толмачевы, или, как называют в округе,
«Толмачишки». Дворяне эти живут в крестьянских избах, ходят в лаптях и
нередко нанимаются в батраки к крестьянам. В эту же группу входят
владельцы, с давних пор переехавшие в города и сдающие свои участки
крестьянам; из них рекрутируются мелкие чиновники в различные
канцелярии и вообще весь контингент привилегированных пролетариев» .
Батрачество и готовность идти в пролетарии не как не были совместимы с
понятиями дворянской чести и достоинства. Это понимали сами
143
Кн. Кугушев Г. Указ. соч. С. 1, 3.
Вернер И. Землепользование и земледелие в Курской губернии // Русская мысль. 1887.
Кн. ГУ. С. 55.
 92
мелкотравчатые и, при каждом удобном случае, старались через внешнюю
атрибутику подчеркивать свой дворянский статус. Так, женщины и девушки
из мелкопоместных Толмачевых на церковные праздники в местную церковь
приходили в шляпах, с зонтами, но иногда и в калошах145. Этим самым,
подчеркивалось, что крестьяне им не ровня. Но все это, вызывало только
смех у окружающих, а у представителей верхних страт дворянства досаду и
разочарование.
В тоже время, в официальных документах пореформенного периода
тон высказываний в адрес мелкопоместных дворян смягчается, что,
вероятно, было связано с обострением в российском обществе вопроса о
роли дворянства. В ряде случаев просто избегали упоминания о них, хотя из
сути высказываний становилось ясно о критическом отношении к
мелкопоместным дворянам. В отчете губернатора Курской губернии за
1885 г., в важнейшем разделе о хозяйственной деятельности говорилось:
«...правильное ведение сельского хозяйства сделалось достоянием весьма
146 тт

не многих крупных хозяев» . Прямого указания на хозяйственную

нерадивость мелкопоместных дворян нет, но характер высказывания прямо
подчеркивает это.
Примечательны в этом плане мемуары. Предводитель Коротоякского
уездного дворянства Воронежской губернии Л.М. Савелов в своих
«Воспоминаниях», описывая 90-е гг. XIX в., делит все дворянство на две
категории: дворянство и мелкопоместное дворянство. По сути, он их
противопоставляет. Если было необходимо подчеркнуть никчемность
дворянина, то обязательно подчеркивался его статус мелкопоместного. В
других случаях указывались должность, чин или просто частный титул -
дворянин. В качестве примера можно привести следующие характеристики,
данные Савеловым: «Протоколистом дворянской опеки была своего рода
знаменитость - Николай Варнавович Ляхов, тип дореформенного

Донченко Ю.В. Курские дни князя Саши Ратиева. Курск, 2007. С. 57.
РГИА. Ф. 1284. Он. 223. Д. 65. Л. 5.
 93
канцеляриста, ему было бесконечное количество лет, он был местным
мелкопоместным дворянином и с юных лет занимал эту должность. Иногда
он избирался и членом опеки, но несмотря на множество лет, проведенных в
опеке, она не блистала у него большим порядком, хотя дел в ней было совсем
не много» или «Субботин, мелкопоместный дворянин, ничего не изображал
(не представлял - И.И.), неожиданно попал в члены управы, прослужил одно
трехлетие и исчез с нашего горизонта»147.
Как было показано выше, социально-психологическая
дистанцированность между верхними и нижними стратами поместного
дворянства была реальностью. Кроме базовых культурных и
образовательных ценностей мелкотравчатых, владельцев крупных имений
шокировала сама система взаимоотношений в мелкопоместной среде,
которая, как считали они, позорит дворянское достоинство. С.Н. Терпигорев
(С. Атава) в рассказе «Дворянин Евстигней Чарыков» из цикла
«Потревоженные тени», основанном на детских и юношеских
воспоминаниях, рисует подобную картину. «...Но мы слышали однажды и
целое большое рассуждение об этих всесвятских помещиках
(мелкопоместных - И.И.)». Был у нас однажды дядя Сережа, брат отца,
который был в то время предводителем, и при нем кто-то приехал из соседей
и рассказывал, что сейчас, проезжая по Всесвятскому, видел возмутительную
сцену - драку Зыбиных с Чарыковыми, в которых принимали участие и их
крестьяне, вооруженные, чем попало и бившие господ тоже по чем попало.
Этот сосед приехал перед самым обедом, и когда сели за стол, он начал
рассказывать.
Слушая его, дядя был возмущен и все говорил, что допускать
существование подобных дворян - это значит позорить всех остальных, все
сословие.
- Но что же с ними делать? - возражали ему.

Савелов Л.М. Из воспоминаний. 1892-1902. Воронеж, 1996. С. 31, 40.

 94
- Приписать их куда-нибудь, к другому какому-нибудь сословию. Те
сословия податные - им все равно.
- Но это значит лишить их дворянского звания.
- Об этом я и говорю.
- Но тогда, по произволу, можно будет, чуть что, и других лишать
дворянского звания.
- Непременно!
- Но к чему же тогда это поведет?
- А вот к тому, что этой срамоты не будет.
- Все равно они будут драться.
- Но тогда не будут говорить, что это дворяне дерутся. Позора
сословного не будет, соблазна не будет»148.
Е.Н. Водовозова подтверждает бытовые зарисовки из жизни
мелкопоместных, представленные у Терпигорева. «Там, где мелкопоместные
жили в близком соседстве один от другого, они вечно ссорились между
собой, взводили друг на друга ужасающие обвинения, подавали друг на друга
жалобы властям. Когда бы вы ни проходили по грязной улице, застроенной
их домами, всегда раздавались их крики, угрозы друг другу, брань, слезы. К
вечной, никогда не прекращавшейся грызне между соседями более всего
поводов подавали потравы...
Нередко среди улицы происходили жесточайшие драки: я сама была
свидетельницей одной из них в 1855 г. Две соседки, особенно сильно
враждовавшие между собой из-за детей, ошпарили кипятком одна другую.
Обе они кричали так, что все соседи начали выбегать на улицу и ну бросать в
друг друга камнями, обрубками, а затем сцепились и начали давать друг
другу пинки, таскать за волосы, царапать лицо... К двум враждовавшим
сторонам прибежали их дети, родственники и крепостные, уже вооруженные
дубинами, ухватами, сковородами. Драка сразу приняла свирепый характер, -
это уже были два враждебных отряда: они бросались молотить один другого

148
Терпигорев С.Н. (Атава С ) . Потревоженные тени. М., 1988. С. 270-271.
 95
дубинами, ухватами, сковородами; некоторые, сцепившись, таскали один
другого за волосы, кусали»149. Современники отмечали особую активность в
этих разборках и в издевательстве над крепостными мелкопоместных
женщин150.
В мелкопоместной среде часто случались конфликты между соседями,
а слишком тесное соседство, когда «усадьбы» располагались бок обок вдоль
одной деревенской улицы, часто превращало случайные ссоры в побоища, в
которых принимали участие все жители. Стоило одной дворянке заметить,
как на ее огород забрела корова соседки, тотчас наряжались подручные,
родственники - изгнать или покалечить незваную четвероногую гостью.
Хозяйка животного вступалась за свое имущество, в словесной перепалке
припоминались все обиды и оскорбления, нанесенные друг другу, а так же
предками за последние сто лет, и дело оставалось только за тем, кто не
выдержит первым и вцепиться обидчице в волосы151. Подобные драки и
перепалки не были редкостью в мелкопоместной среде, что вызывало
недоумение и пренебрежение со стороны верхних страт дворянства.
Примечательно не то, что авторы из дворянской среды показывают
полное отсутствие культуры взаимоотношений в мелкопоместной среде,
доходивших до низменных, животных инстинктов. Главным здесь является
то, что Терпигорев в своем рассказе подымает проблему лишения
мелкопоместных владельцев дворянского звания, так как они своим
поведением позорят все высшее сословие России. Учитывая, уже
рассмотренное предложение М.Н. Муравьева, можно утверждать, что в
дореформенный период в высших стратах дворянства поднимался вопрос о
лишении мелкотравчатых их дворянского статуса. При этом, они не искали
ответа, почему мелкопоместные настолько отличны от них. Разительная
бедность, скученность и убогость мелкопоместных усадеб, отсутствие
средств не только на образование, но иногда и на существование, не могли

149
Водовозова Е.Н. Указ. соч. С. 181.
150
Головнин А.В. Записки для немногих. СПб., 2004. С. 208.
151
Тарасов Б.Ю. Указ. соч. М., 2011. С. 111.
 96

объективно культивировать общепринятые дворянские ценности в этой

поместной страте. В пореформенный период эта тема затухает, но
социальная дистанция остается.
Несмотря на очевидную бедность и непосредственное участие
мелкопоместных дворян в хозяйственных делах: «Мысль, что работа - позор
для дворянина, удел только рабов, составляла единственный принцип,
который непоколебимо проходил через всю жизнь мелкопоместных и
передавался из поколения в поколение. Прямым последствием этого
принципа было их убеждение, что крепостные слишком мало работают; они
всем жаловались на это, находили, что сделать их более трудолюбивыми
может только плеть и розга. Мелкопоместные завидовали своим более
счастливым собратьям, и не только потому, что те независимы и материально
обеспечены, но и потому, что последние всласть могли драть своих
крепостных. «Какой вы счастливый, Михаил Петрович, - говорил однажды
мелкопоместный богатому помещику, который рассказывал о том, как он
только велел выпороть поголовно всех крестьян одной своей деревеньки, -
выпорете этих идолов, - хоть душу отведете. А ведь у меня один уже «в
бегах», осталось всего четверо, и пороть - то боюсь, чтобы все не
разбежались.. .»152.
Данные утверждения повседневного характера у мелкотравчатых
расходились с реальной необходимостью функционирования
мелкопоместного хозяйства. Накануне реформы 19 февраля 1861 года в
России из 253 068 потомственных дворян 109 444 (43,2 %) сами ходили за
сохой и это были мелкопоместные владельцы. Такое расхождение внешних
собственных убеждений и конкретных ежедневных действий были
обусловлены рядом факторов. Во-первых, внутренняя убежденность, во
многом показного характера, что «труд - удел рабов» была опосредована
осознанием своего дворянского достоинства, а их личное участие в работах

152
Водовозова Е.Н. Указ. соч. С. 182.
Миронов Г.Е. История государства Российского. Историко-библиографические очерки.
XIX век. М., 1995. С. 125.
 97
как бы было следствием «исключительной нерадивости» крепостных
крестьян. Во-вторых, такое объяснение данной дилеммы было не отражением
внутренней убежденности, имевшей глубокие психологические корни, а
внешним защитным психологическим фактором, адресованным крупным
помещикам. В нем подчеркивалось, что мелкопоместный владелец тоже
выходец из благородного сословия, презирающий физический труд, но, к
сожалению, это объективная необходимость, так как их малочисленные
крепостные ленивы и без личного участия барина делов не будет. Все эти
рассуждения имели одну цель - поднять свой социальный статус в глазах
окружающих, включая собственных крепостных, но в первую очередь у
крупнопоместных дворян.
Словесная риторика мелкопоместного дворянина о его высоком
социальном статусе и происхождении не как не соответствовала его
внешнему виду. Современники с сарказмом описывали внешний вид мелких
помещиков накануне отмены крепостного права: «Проезжая, мы видели
некоторых из владельцев, расхаживающих у себя по двору в красных
рубахах, совсем как кучера, или в широких грязных парусиновых пальто, как
старые повара, дворецкие отставные и прочие заштатные дворовые. Видали и
их жен вдали, сидевших в усадьбе или на берегу, окруженных бедно и грязно
одетыми детьми.
Но они все живо чувствовали себя дворянами, потому что мужики их,
вообще их крепостные, как мы видели это из кареты, стояли перед ними без
шапок, а они напротив, расхаживали и сидели с важностью не забывая своего
154
достоинства» или:« Презирали мелкопоместных и за то, что внешность их
была крайне жалкая, что они не могли импонировать, кому бы то ни
было...отличались дикими, грубыми, а подчас и комичными манерами,
155
одеты были в какие-то допотопные кафтаны» . Авторы, сами из дворян, с
сарказмом подчеркивают схожесть внешнего вида мелкопоместных дворян с

Терпигорев С.Н. (Атава С ) . Указ. соч. С. 270.

Водовозова Е.Н. Указ. соч. С. 182.
 98
дворовыми из богатых помещичьих семей, используя при этом
уничижительные термины «грязные», «жалкие». Тем самым, стараясь
подчеркнуть реальную социальную пропасть между крупными и мелкими
помещиками. Гардероб состоятельных помещиков разительно отличается от
мелкопоместного. Например, у курских дворян Самойловых он состоял: «мех
лисий для шубки, шубка обшитая пухом, 2 мантильи бархатные, штофный
сарафан с капюшоном и повязкою, 2 платка шерстяных, 2 шарфа черных,
шуба лисья покрытая шерстяным материалом.. .»156.
В отношении детской одежды, необходимо отметить, что не только в
бедных, но и в семьях среднего достатка младшим детям приходилось
донашивать одежду за старшими: «...моей старшей сестре шили
хорошенькие платья. Я же была обречена донашивать то, из чего она
выросла. Может быть, это и правильно, но было обидно» .
В пореформенный период, когда остро стояла задача не только
кардинальной перестройки дворянских поместий, но и реального выживания
определенной части поместного дворянства, внешне для других сословных
общностей крупное дворянство не заостряло особо внимание на
внутрисословных противоречиях. Ярко выраженная внутрисословная
дистанцированность для общественности маскировалась корпоративной
солидарностью. По отношению к другим сословиям дворянство внешне
старалось выступать как единая сословно-корпоративная единица, и
недворянская часть населения воспринимала его как единое целое,
зафиксированное в «Своде законов о состоянии»158. В этом аспекте на
первый взгляд просматривался социально-психологический парадокс. Около
70 % центрально-черноземного дворянства, собственно как и российского, по
уровню материального достатка, бытовым условиям, социально-
психологическим воззрениям весьма отличались от среднего и

156
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 913. Л. 1277-1277 об.
I СП

Короткевич Е.Н. Вот такая жизнь... (из воспоминаний) // Дворянское собрание. 1998.
№ 9 . С. 81.
Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце ХГХ в. Л., 1973. С. 190-195.
 99
крупнопоместного дворянства. Как уже отмечалось, нередко представители
низших групп мелкопоместного дворянства вели крестьянский образ жизни.
Вероятно, исходя из круга поднимаемых проблем представители высших
страт дворянства, их бытовой специфики, в общественном сознании
дворянское сословие уже ассоциировалось со среднепоместным и
крупнопоместным дворянством159. Именно эти категории представляли
«единое целое» дворянского сословия. В исследуемых губерниях заявления
программного характера исходили от представителей высших категорий
дворянства. Мелкопоместные дворяне фактически не участвовали в
различных формах межсословных дискуссий. Тем не менее, идеологи
местного дворянства не заостряли внимание на проблемах отдельных
категорий своего сословия. В реальной пореформенной социально-
экономической обстановке у различных категорий дворянства проблемы
качественно отличались. У мелкопоместных владельцев остро стоял вопрос о
хозяйственном выживании, для среднего и крупного дворянства наиболее
актуальной проблемой было сохранение сословных привилегий.
Хозяйственный кризис их менее затронул160.
Корпоративная солидарность диктовалась и целями сословно-
политического характера. Резкая социальная неоднородность высшего
сословия, социально-психологическая дистанцированность различных
дворянских страт в глазах самодержавия могли означать ослабление
традиционной социальной базы института власти. Отсюда верхние страты
дворянства были заинтересованы не только в высшем сословно-
политическом статусе, но и в количественном показателе общего числа
дворянского сословия. Их действия были направлены на недопущения
полной деградации мелкопоместного дворянства, а следовательно, разрыва
корпоративных связей с ним. Пристальное внимание обращалось к
молодому поколению мелкопоместного дворянства. В середине 40-х гг. XIX

Шаповалов В.А. Дворянство Центрально-Черноземного региона России в

пореформенный период. С. 151.
160
Там же.
 100
века в Воронежской губернии генерал-майор Н.Д. Чертков на собственные
средства открыл кадетский корпус для бедных дворянских детей161. Курские
помещики-братья Петр и Николай Коробковы передали свой трехэтажный
дом в Курске под дворянский приют162.
С другой стороны, внешне открытые внутрисословные противоречия
между отдельными стратами дворянства, на фоне роста антидворянских
настроений в российском обществе сузили бы их возможность апелляциями
к верховной власти. Нельзя сбрасывать со счетов и значимость дворянского
статуса для мелких дворян-помещиков, который поднимал их социальный
престиж в обществе. Например, мелкопоместный новооскольский помещик
Курской губернии И.С. Острожский-Лохвицкий постоянно возвращался к
вопросу о своем происхождении, этим самым, надеясь, что сведения о его
богатой родословной будут служить защите его чести, укреплению
пошатнувшегося положения в обществе и улаживании служебных
163 гл

неурядиц . Среднее и крупнопоместное дворянство заостряло внимание на

нужды мелкопоместных владельцев в те моменты, когда решалась судьба
всего сословия. Так, широкое обсуждение групповых интересов дворянства
имело место в момент подготовки проектов реформы отмены крепостного
права.
Рассмотрев социально-психологическое восприятие крупным
дворянством мелких помещиков, в контексте традиционных сословных
ценностей, можно утверждать о реально существовавшей социальной
дистанцированности верхних страт дворянства от нижних. Теперь перейдем
к анализу непосредственных бытовых контактов между представителями
мелкого и крупного дворянства, которые во многом и определяли
направленность повседневной жизни мелкотравчатых.
161
Акиньшин А., Ласунский О. Воронежское дворянство в лицах и судьбах. Воронеж,
2009. С. 139.
Об основании дворянского приюта // Правительственный вестник. 1875. № 41.
Минц С.С. К вопросу об уровне классовой сплоченности российского дворянства в
конце XVIII - нач. XLX в. // Правительственная политика и классовая борьба в России в
период абсолютизма. Куйбышев, 1985. С. 137.
 101
Отношения между представителями различных страт поместного
дворянства наиболее рельефно проявлялись в повседневных контактах друг с
другом, особенно в ходе взаимных визитов. «Иной богатый дворянин
принимал у себя мелкопоместного лишь тогда, когда его одолевала тоска
одиночества. Мелкопоместный входил в кабинет, садился на кончик стула, с
которого вскакивал, когда являлся гость позначительнее его. Если же он
этого не делал, хозяин совершенно просто замечал ему: «Что же ты, братец,
точно гость расселся!..»
Когда бедные дворянчики в именины и другие торжественные дни
приходили поздравлять своих более счастливых соседей, то в большинстве
случаев не сажали их за общий стол, а приказывали им подать поесть в
какой-нибудь боковушке или детской; посадить же обедать такого дворянина
в людской никто не решался, да и сам он не позволил бы унизить с е б я до
такой степени. А между тем даже фамилиями мелкопоместных богатые
помещики пользовались, чтобы напомнить им об их ничтожестве, выразить
свое полное презрение. Их жен звали только по батюшке: Марью Петровну -
Петровной, Анну Ивановну - Ивановной, а фамилии их мужей давали повод
для пошлых шуток, острот и зубоскальства. Мелкопоместного дворянина по
фамилии Чижов все называли «Чижом», и когда он входил, ему кричали: «А,
Чиж, здравствуй!.. Садись! Ну, чижик, чижик, где ты был?» Мелкопоместного
Стрекалова, занимавшегося за ничтожную мзду писанием прошений, жалоб и
хлопотами в суде, прозвали «Стрикулистом.»...Мелкопоместные всю жизнь
ходили с этими прозвищами и кличками, и многие из зажиточных помещиков
164
думали, что это их настоящие фамилии» . Такое «гостеприимство» со
стороны крупных помещиков, подтверждает и С.Н. Терпигорев: «... они
(мелкопоместные - И.И.) появлялись только в парадные дни, держали себя
необыкновенно скромно, усиленно и усердно улыбались всякой пошлости, кто
бы ее ни сказал, за обедом сидели на концах стола, где вино было похуже, и
вообще были ужасно жалки»165.

Водовозова Е.Н. Указ. соч. С. 182-183.

Терпигорев С.Н. (С. Атава). Собрание сочинений. Т. 1.4. 1. С. 309.
 102
Мелкопоместные дворяне четко видели положительные моменты от
общения со своими более богатыми соседями и не хотели упускать свою
выгоду. А. Потехин в романе «Бедные дворяне» очень ярко описывает мысли
мелкопоместного дворянина Никеши, о том, как хорошо можно жить, если
угождаешь крупным помещикам. «Здесь, в господских хоромах, только и
заботы - как бы поесть послаще, выспаться покрепче, да забаву выдумать
повеселее, а там, дома, только глаза продрал, еще и не проспался
хорошенько, поди на работу, гни спину... Здесь и работать не заставляют, и
напоят и накормят даром, да еще и подарят, коли мало-мальски услужишь,
али посмешишь, а дома-то и в неделю того не выработаешь, что здесь одним
часом получишь. Нет, дай Бог здоровья матушке-теще: показала она мне
свет, что познакомила с господами! Всю она мне истинную правду говорила.
Теперь только старайся господам услуживать, будешь и сыт, и одет, и деньги
заведутся, и без работы»166. Этот отрывок показывает, насколько важно было
почувствовать мелкопоместному дворянину свое дворянское происхождение,
почувствовать контраст со своей обычной жизнью, невзирая на то, что для
этого приходилось угождать своим богатым соседям.
Примечательно, что дворяне из верхних страт поместных владельцев
знали нормы социального этикета, в частности, правила приема гостей из
своего сословия, где категорически запрещалось чем-либо принизить гостя,
даже если он менее родовит и богат. В противном случае, это бы выходило за
рамки приличия в благородном обществе. Знала об этом и значительная
часть «мелкотравчатых». Богатые помещики, идя сознательно на унижение
своих гостей из мелкопоместных, тем самым, как бы указывали, что они не
принадлежат к их кругу. В тоже время, «не отправляя мелкопоместных в
людскую» подчеркивали, что в социальном плане они стоят между
«истинными барами» и крестьянами. Сословная приниженность была
очевидна не только в местах за столом, но и в обращении. В дворянской
среде было принято называть друг друга по имени и отчеству с -вичем

166
Потехин А.А. Бедные дворяне // Сочинения. СПб., 1904. С. 124-125.
 103
(Иванович), к низшим сословиям - именем и полуотчеством без слова
«сын»167. Уничижительное обращение к мелкопоместным, особенно по
прозвищам, в обыденной среде приравнивало их к низшим сословным
общностям. Конечно, «и между мелкопоместными попадались люди,
которые, несмотря на свою бедность, никому не позволяли вышучивать себя,
но такие не посещали богатых помещиков»168.
В этой связи, примечательно то, что значительная часть
мелкопоместных дворян принимала подобную форму обращения и
отношения к себе со стороны крупных поместных владельцев. Этим самым
признавая, что на мелких помещиков не распространяются общепринятые
ценности благородного сословия. «В то время редко кто из них отличался
благородным самолюбием. У большинства хотя и были наготове слова о
чести и достоинстве столбового дворянина, но их жизнь и поступки не
соответствовали этому. Громадное большинство их объезжало богатых
соседей, выпрашивая «сенца и овсеца», стремилось попасть к ним в
торжественные дни именин и рождений, когда наезжало много гостей. Хотя
мелкопоместные прекрасно знали, что в такие дни они не попадут за общий
стол, что после обеда им придется сидеть где-нибудь в уголку гостиной, но
соблазн приехать в такой день к богатым людям был для них очень велик.
Мелкопоместные дворяне круглый год жили в тесных коморках со своими
семьями. Коротая весь свой век в медвежьих уголках, куда не проникало
никакое движение мысли, общаясь только с такими же умственно и
нравственно убогими людьми, как они сами, разнообразя свое безделье лишь
драками, ссорами, и картами, они стремились, хотя изредка посмотреть на
других людей, узнать, что делается на белом свете, взглянуть на туалеты,
отведать более вкусного кушанья, чем дома»169.
Е.Н. Водовозова приводит две основные причины, которые приводили
мелкопоместных дворян в дом богатых помещиков. Во-первых, это

167
Шепелев Л.Е. Титул, мундиры, ордена. Л., 1991. С. 38-39.
168
Водовозова Е.Н. Указ. соч. С. 183.
169
Там же.
 104
стремление выпросить что-либо для своего хозяйства или себе лично; во-
вторых, узнать новости, отведать вкусных яств, посмотреть на новые веяния
в моде и просто хорошо провести время от своих «медвежьих уголков».
Естественно, что все это имело место, но на наш взгляд, не указана еще одна,
весьма важная, причина. Возможность входа мелкопоместного владельца,
пусть и через унижения, в дом богатого помещика, вселяло в него вполне
определенные чувства принадлежности к высшей сословной корпорации,
утверждало его собственное «Я». В дореформенный период это поднимало
его в глазах собственных крепостных крестьян и соседей из собственного и
других сословий. В пореформенный период - стремление утверждаться в
местном «благородном обществе», в первую очередь, на фоне крупных
землевладельцев недворянского происхождения.
Приезд же в гости к мелкопоместным дворянам более богатых
помещиков было настоящим событием:«.. .какой переполох в доме произвел
приезд А.М. Коротаева. Из девичьей ринулась Катерина, сгребла в объятия
все убогие шубы и шапки гостей, переволокла их в девичью и бросила на
полу; Софья Ивановна тоже бросилась в спальню, к комоду, выдернула
ящик, схватила все лучшие салфетки, прибежала в зал, похватала все старые
и моментально разбросала новые на их места... Затем опять бросилась в
переднюю и велела достать из погреба коньяк и маринованную рыбу» .
Направленность социальных связей внутри собственной корпорации у
мелкотравчатых был явно различен. В кругу мелкопоместных дворян бедный
помещик особенно не стремился чем-то выделиться, принимая те правила
тона и манер, которые были приняты в данной поместной среде. Если же, он
являлся хозяином приема, который посетили крупнопоместные дворяне,
тогда характер приема резко менялся, на показ и на стол выставлялось все
самое лучшее, что только было в доме. Иногда отдельные напитки и кушанья

Бунин И.А. Мелкопоместные // Собр. соч. в 6 т. М., 1987. Т. 2. С. 363-364.

 105
держались исключительно для таких случаев и входили в ассортимент
обычных застолий богатых помещиков171.
С.Н. Терпигорев весьма тонко подметил, что в мелкопоместной среде
обсуждались вопросы отношения к ним более состоятельных помещиков,
даже сравнивая по отдельным регионам Российской империи: «Но иногда
штабс-ротмистры, особенно который поразвитее и поосмысленее,
рассказывали и свои наблюдения. Они все в один голос говорили, что в
Польше и кругом ее «мелкотравчатые» помещики в ужасном загоне у
крупных; что у нас и понятия не имеют о таким к ним отношениях; что у нас
они «совсем как равные». Я не знаю, как было прежде, но помню, что лет
двадцать назад, это было действительно так: во всяком случае, их не
обижали и не унижали уж как-нибудь ехидно»172. То есть, мелкопоместные
дворяне прекрасно осознавали как в дореформенный, так и в пореформенный
периоды свое особое, приниженное место в структуре благородного
сословия. Но, сравнивая свое положение с положением мелких помещиков из
других регионов, где к ним относились еще хуже, местные «мелкие
дворянчики» внутренне убеждали себя, что они держаться практически на
равных с крупнопоместным дворянством.
Представители более крупного и образованного дворянства не видели
особых перспектив в будущем у мелких помещиков, отмечая, что их дети
намного грубее, невежественнее собственных родителей: «Но особенно
возмутительное чувство, с дворянской точки зрения, вызывали их дети,
бывшие уж на возрасте. Сыновья по виду и по всему - совершенно конюхи,
охотники из псовой охоты; дочери-поповны, мещанки подгородные,
горничные.

171
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 844. Л. 35; Ф. 294. Оп. 1. Д. 909. Л. 37, 42; Ф. 341. Оп. 1. Д. 161.
Л. 2.; Оноприенко И.Г. Повседневная жизнь дворянства Центрального Черноземья в 50-
90-е гг. ХГХ века: традиции и новации. С. 28.
172
Терпигорев С.Н. (Атава С ) . Указ. соч. С. 310.
 106

Старики были все-таки приличнее как-то, вежливее, умели хоть

заискивать, а эти были совершенно дички: при встречах притаивались,
прятались за сидевших с ними мужиков, вообще, старались избегать всех
встреч и точно боялись, чтоб с ними не заговорили» .
Таким образом, мелкопоместное дворянство, в системе повседневных
корпоративных ценностей, не вписывалось в их базовые принципы.
Крупнопоместное дворянство отталкивали манеры, необразованность,
внешний вид мелких помещиков, их привычки обращения с крепостными
крестьянами в дореформенный период, а так же желание угодить и
стремление к попрошайничеству у богатых соседей. Это полностью
расходилось с понятием о дворянском достоинстве и чести в верхних стратах
дворянства. При этом, «мелкотравчатые» принимали особые «правила игры»,
когда они проходили через череду унижений, лишь бы быть принятыми в
местный высший свет. Примечательно, что в источниках личного
происхождения и официального делопроизводства, исходящих от
представителей крупного дворянства, мелкопоместное дворянство не
структурируется по отдельным категориям, а негативные оценки даются
сразу всей страте. В редких случаях упоминается о проявлениях
определенного достоинства у отдельных мелких помещиков, но сразу
оговариваясь, что это исключение из правил. В социальном плане
мелкопоместное дворянство уже, по сути, было маргинальной категорией,
еще до конца не отошедшей от своей сословной общности, но и не
примкнувшей окончательно к другим общностям. Этому мешало чувство
дворянского достоинства и ощущения земельного собственника, пусть и
мизерного.

Терпигорев С.Н. (Атава С.) Потревоженные тени. С. 272.

 107

3.2. Мелкопоместная усадьба в контексте повседневной

жизнедеятельности

Сельская дворянская усадьба у историков, филологов, искусствоведов

отождествляется с центром хозяйственной, культурной и духовной жизни в
провинции. Но само понятие «сельская дворянская усадьба» получило в
литературе различное толкование в зависимости от направлений
исследования: архитекторы, историки, литераторы определяют ее по-
разному. Суммируя толкование, необходимо отметить, что сельская
дворянская усадьба есть комплекс жилых, хозяйственных,
производственных, парковых и других построек, составлявших единое
хозяйственное и архитектурное целое, включавших жилой дом для семьи
помещика и являвшийся центром земельного владения (имения). Как место
проживания семьи помещика сельская усадьба была средоточением
культуры во всех ее проявлениях: материальной, производственной и
духовной . Дворянская усадьба была социально-административным,
хозяйственно-экономическим, архитектурно-парковым и культурным
центром, в которой постоянно, или наездами жила семья помещика. Нередко,
наименование дворянской усадьбы часто совпадало с названием села, где
находился волостной центр.
Все вышесказанное относилось, в первую очередь, к среднепоместным
и крупнопоместным имениям. Нередко мелкопоместная усадьба напоминала
крестьянскую избу среднего пошиба. Описание мелкопоместных усадеб в
«Мертвых душах» Н.В. Гоголя, рассказах И.С. Тургенева, повестях
А.С. Пушкина, романах В. А. Вонлярлярскогоидр.также свидетельствуют об
отсутствии «поэтической гармонии» усадебного рая во многих тысячах
мелких дворянских «гнезд». Таким образом, найти какие-либо параллели
между архитектурно-пространственной средой богатой и мелкопоместной
усадеб не удается - они просто не существовали. Деревенское жилище

174
Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв. М., 2001. С. 400-401.
 108
мелкопоместного дворянина не отличалось ни изысканными архитектурными
формами, ни особыми удобствами. Усадьба нередко строилась в центре
деревни, что было вызвано стремлением наблюдать за своими крепостными.
Место для дома обычно выбиралось в низине, чтобы уберечься от холодных
ветров. И редко какой помещик задумывался о «живописном» расположении
усадьбы. М.Е. Салтыков-Щедрин, давший множество точных характеристик
мелкопоместным владельцам усадеб, так описывал их дома: «Одноэтажные,
продолговатые, на манер длинных комодов; ни стены, ни крыши не
красились, окна имели старинную форму, при которой нижние рамы
поднимались вверх и подпирались подставками. В шести-семи комнатах
такого четырехугольника с колеблющимися полами и нештукатуреными
стенами ютилась дворянская семья, иногда очень многочисленная, с целым
штатом дворовых людей, преимущественно девок, и с наезжавшими от
времени гостями. О парках и садах не было и в помине; впереди дома
раскидывался крохотный палисадник... Сбоку, поближе к скотным дворам,
выкапывался небольшой пруд, который служил скотским водопоем... Сзади
дома устраивался незатейливый огород с ягодными кустами и наиболее
1 -[С

ценными овощами: репой, русскими бобами, сахарным горохом и проч...» .

Данная картина рисует в представлении усадьбы верхних подгрупп мелких
помещиков, так как дворня, дом в 6-7 комнат, пруд были запредельной
мечтой для большинства мелкопоместных дворян, владевших до 10 дес.
земли или 1-2 ревизскими душами.
Большая часть мелких помещиков не могла себе позволить
обособиться в рамках отдельной усадьбы. Для центрально-черноземных
губерний была характерной скученность мелкопоместных усадеб в рамках
одного селения. Например, в селе Никольском Курской губернии в начале
60-х гг. XIX века проживало 86 мелкопоместных дворян. Необходимо
учитывать, что крупным поселением в Центральном Черноземье считалось

Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв. С. 312-313.

 109
село или деревня от 200 до 400 дворов . Следовательно, в отдельных
случаях мелкопоместные дворяне составляли около 30 % жителей селения,
но были и отдельные селения полностью населенные мелкими помещиками.
С.Н. Терпигорев (С. Атава) описывает такое село: «...нам приходилось
проезжать через большое село Всесвятское, сплошь состоявшее из
мелкопоместных. Маленькие усадебцы с домиками и надворными
строениями, крытыми соломой, при них садики с густо разросшимися
яблонями, грушами, вишнями, рябиной, черемухой, сиренью, а в невдалеке
три-четыре крестьянских двора - их крепостные. Из таких усадебец,
вперемешку с крестьянскими избами, состояло все Всесвятское. Когда-то
давно оно принадлежало трем помещикам (земли которых сходились тут
клиньями), поселившимися невдалеке друг от друга, по причине красивой
здешней местности, а также чтобы жить было веселее, люднее, не в
одиночку, в глухой степи. Но это было давно, и с тех пор наследники их,
множась, поделили их земли, расселились и обстроились каждый отдельно, и
оттого стало во Всесвятском такое множество помещиков, хотя все они
177

носили всего три фамилии: Зыбиных, Чарыковых и Неплюевых» . Из

описания данного села видна история таких полностью мелкопоместных сел.
Изначально они заселялись несколькими помещиками, исходя из желания
взаимопомощи и безопасности, затем их имения дробились между
наследниками.
Большинство домов мелкопоместных помещиков, на севере
Центрального Черноземья, в частности, в Тамбовской губернии, были
бревенчатыми, не всегда даже оштукатуренными, небольших размеров,
другие с современную деревянную дачу, без особых удобств и затей, что
подтверждают и статистические данные по указанной губернии начала
XIX в.: в Борисоглебском уезде на 1 каменный приходится 97 деревянных
домов, в Елатомском- 2 каменных и 122 деревянных дома, в Кирсановском -
176
Труды Курского губернского статистического комитета. Курск, 1863. Вып. 1.
С. 128-129, 235-236; Русские. М., 1999. С. 222-223.
177
Терпигорев С.Н. (С. Атава). Указ. соч. С. 269.
 110
соответственно 2 и 287 домов, в Козловском - 2 и 165, в Лебедянском - 6 и
ПО, в Липецком - 2 и 107, в Моршанском - 2 и 145, в Спасском - 3 и 33, в
Тамбовском - 8 и 194, в Темниковском - 3 и 111, в Усманском - 3 и 96, в
Шацком в наличии только деревянные дома - 191 . В южных районах
региона, в частности, в Курской губернии дома мелкопоместных дворян
также ничем не отличались от крестьянских мазанок, домики поменьше
строили целиком из дерева, затем их оштукатуривали и окрашивали, как
кирпичные179. Типичный помещичьий дом мелких и части средних
помещиков описан Ю.М. Лотманом: «...неказистые дедовские помещичьи
домики, все почти серо-пепельного цвета, тесовая обшивка и тесовые крыши
никогда не красились... В более замысловатых деревенских постройках
приклеивались, так сказать, к этому серому фону четыре колонны...
Колонны эти были у более зажиточных оштукатуренные и вымазанные
известью, у менее достаточных помещиков колонны были из тощих
сосновых бревен»180. В пореформенный период, когда процесс деградации и
разорения мелких помещиков ускорился, тысячи их домов подверглись
утилитарной перестройке, были разобраны на продажу или сгорели.
Более зажиточные мелкопоместные усадьбы отличались большими
1 Q1

размерами и чистотой . Редким явлением были мелкопоместные усадьбы,

которые по своему обустройству не уступали поместьям среднепоместной
страты. Таким примером может служить усадьба Балабановых в
Корочанском уезде Курской губернии. Балабанов Михаил Сафронович
родился и провел многие годы в Корочанском уезде. Он стал одним из самых
известных специалистов по садоводству в своей губернии. Сохранившаяся
усадьба Балабанова представляет собой образец мелкопоместной усадьбы
178
Михайлова М.В. Облик сельских усадеб в Тамбовской губернии в начале XIX в. // VII
Державинские чтения. Экономика. Юриспруденция. Социальная работа. Социология.
История: материалы научной конференции / редколл. И.Г. Сапин и др. Тамбов, 2002.
С. 188.
179
Оноприенко И.Г. Указ. соч. С. 4 2 ^ 3 .
1 ЯП

Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства

(XVTII - начало XIX). СПб., 1994. С. 514.
181
Терпигорев С.Н (С. Атава). Указ. соч. С. 269.
 Ill

второй половины XIX века с пейзажным парком и главным домом,

построенным в традициях позднего классицизма. Существующий яблоневый
сад был восстановлен на одном из старых участков во второй половине
XX века. Сразу за садом начинался пейзажный парк, посреди которого стоял
простой по архитектуре усадебный дом - одноэтажный, с небольшим
подвалом под северной частью, стены выполнены из красного кирпича,
Г-образный в плане объем покрыт вальмовой крышей. Здание имеет простой
фасадный декор. Цоколь отмечен двойной полочкой, углы закреплены
лопатками. На главном фасаде нечетное количество окон. Стены постройки
завершены многоступенчатым карнизом. В целом имение Балабанова
славилось не особой красотой, а достижениями в садоводстве182.
В целом, во второй половине XIX в. в Центральном Черноземье у
дворян средних и низших страт был распространен замкнутый тип усадьбы
открытой в середине, переднюю часть, которой занимал двор, выходящий
окнами на улицу: «...Хозяйственная часть постройки начиналась
непосредственно от дома, слева были пристроены легкие навесы - сараи, под
прямым утлом уходящие в глубь двора и предназначенные для повозок,
орудий, утвари; справа к дому пристроена конюшня и от нее ряд теплых
сараев для скота (овец, свиней, птицы); в глубине двора навесные сараи для
коров и лошадей; ближе к дому, посередине двора - амбары» . Крупные
усадьбы отличались большим количеством домов и флигелей, включая
промышленные заведения и лавки .
Внутреннее устройство домов мелких помещиков в дореформенный
период выглядело следующим образом: «Большая часть жилищ

Шаповалова И.В. Мелкопоместные усадьбы в Центральном Черноземье в 50-90-е гг.

ХГХв. // Белгородский диалог - 2010. Проблемы российской и всеобщей истории.
Сборник научных трудов международной конференции студентов, магистрантов и
аспирантов. С. 186.
1 О!

ЧижиковаЛ.Н. Русско-украинское пограничье: история и судьбы традиционно-

бытовой культуры. М., 1988. С. 116.
184
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 844. Л. 35; Ф. 294. Он. 1. Д. 906. Л. 12; Пирожков а И.Г.
Жилище горожанина ХГХ - начале XX вв. в Тамбове // История Тамбовского края:
избранные страницы. Тамбов, 2004. С. 47.
 112

мелкопоместных дворян была построена в то время почтило одному образцу -

в две комнаты, разделенные между собой сенями, оканчивавшимися кухнею
против входной двери. Таким образом, домик, в котором было всего две
комнаты, представлял две половины, но каждая их них была, в свою очередь,
поделена перегородкою, а то и двумя... По правую руку от входа из сеней
жили «господа», с левой стороны - их «крепостные.» Лишь у немногих
мелкопоместных помещиков были отстроены особые избы для крестьян, - у
остальных они ютились в одном и том же доме с «панами», но на другой его
половине, называемой «людскою»...по избе бегали куры, собаки, кошки,
песцы и другие животные.
«Господская»половина, называемая «панскими хоромами», отличалась
в домах мелкопоместных дворян от людской только тем, что в ней не бегали
ни куры, ни телята, ни песцы, но и здесь было много кошек и собак. Вместо
лавок по стенам, ведер и лоханок в панских хоромах стояли диваны, столы,
стулья, но мебель была допотопная, убогая, с оборванной обивкой, с
изломанными спинками и ножками. Отсутствием чистоплотности и
скученностью «господская» половина немногим разве уступала людской. Как
в домах более или менее состоятельных помещиков всегда ютились
родственники и приживалки, так и у мелкопоместных дворян: кроме членов
собственной семьи, во многих из них можно было встретить незамужних
племянниц, престарелую сестру хозяина или хозяйки или дядюшку -
1 ос

отставного корнета, промотавшего свое состояние» .

Господский дом, его внутренняя структура, у значительной части
мелкопоместных дворян мало чем отличалась от крестьянских изб средней
руки, разве за исключением мебели, характерной для обустройства
дворянского быта. Но, как правило, эта мебель переходила из поколения в
поколение, не ремонтировалась и представляла из себя жалкое зрелище.
Отличительной чертой таких помещичьих домов была чрезмерная
скученность проживающих и наличие неубирающейся грязи и пыли. У более
185
Водовозова Е.Н. Указ. соч. С. 179-180.
 113
состоятельных мелких помещиков планировка дома была несколько сложнее:
«По середине дома находилось парадное крыльцо, в будке которого
располагалась боковая дверь в «ретирадное помещение» (т.е. туалет), всегда
конечно холодное и поэтому вход в дом не всегда отличался благовонием. В
передней одноэтажной части дома располагалась зала, гостиная, спальная и
кабинет. Вторую половину дома занимала девичья, кухня, кладовые и пр.» .
В отдельных случаях дом мелкого помещика и по крестьянским
меркам был олицетворением нищеты. Быт таких усадеб, как отмечали
составители географо-статистических описаний губерний в конце 50-х -
начале 60-х гг. XIX в., представлял собой «печальную картину» и заключал в
себе постоянную «борьбу с нуждой и лишениями». Одно из таких описаний
усадьбы мелкопоместного помещика Тамбовской губернии приводит
B.C. Мышецкий: «Когда я попросил крестьян указать, где живет помещик,
мне показали на бедную полуразвалившуюся лачужку, крытую соломой. По
мере моего приближения, удивление мое только продолжало возрастать, а
когда я наконец вошел в отворенную дверь и заглянул вглубь, то был просто
поражен: потолок грозил ежеминутно обрушиться, и хозяин, желая, конечно,
предотвратить подобную катастрофу, расставил там и сям подпорки; окна
перекосились, в углах плесень, пол пришел в состояние полнейшей
негодности, все ветхо, старо до невозможности, всюду грязь, пыль,
паутина... Одним словом, оставалось только удивляться, как может человек
жить в подобной норе, а между тем тут жил, да еще кто? Помещик!..
Домишко был крохотный, в две какие-то коморки. Мебели сколько-нибудь
порядочной,разумеется, никакой; комфорта, какого ибо и подавно. Бедность,
187
крайняя бедность сквозила повсюду» . Если бы автор воспоминаний не
указал, что в этом доме жил помещик, то исходя из описания жилища можно
было бы понять, что здесь прозябает какой-то бобыль из разорившихся
крестьян, живущий на подаянье.

Яковкина Н.И. Русское дворянство первой половины XIX века. СПб., 2002. С. 57.
Мышецкий B.C. Воспоминания//Исторический вестник. 1896. № 11. С. 884.
 114
Не редкими были случаи, когда усадьба мелкого помещика, выглядела
жалко на фоне зажиточных крестьян. Такой пример приводит А. Потехин в
романе «Бедные дворяне»: «На низменном, безлесном, неприглядном берегу
небольшой речки уединенно стоит крестьянская изба с двором, крытая
соломой. Перед домом до самой речки тянется огород, в котором кроме
грядок, нет ничего: ни куста, не деревца. Сзади дома гумно, на нем овин,
полуразвалившийся кормовой сарай и маленький амбар. Это усадьба
Охлопки, принадлежащая, может быть, знаменитому или богатому некогда, а
теперь упавшему и обнищавшему роду дворян Осташковых. Против этой
усадьбы, по ту сторону речки, тянется деревня Стройки. Каждый из
крестьянских домов этой деревни смотрит веселее и наряднее господской
усадьбы, а некоторые говорят очень ясно об изобилии и даже богатстве
188

хозяев...» .
К какой бы группе мелкопоместной страты помещик не принадлежал, в
его доме обязательны были иконы, так как поместное дворянство было
глубоко религиозной сословной общностью. Наиболее распространенными в
домах мелких помещиков были иконы родительского благословления.
Рождался ребенок, и некоторые из дворян заказывали в меру его роста икону
с образом того святого, в честь которого дите решили назвать. Но чаще всего
иконами одаривали в благословление на брак, на учебу, при смертном часе.
Венчальных икон было, как правило, несколько: обязательно одна или
несколько Богородичных, очень часто - образ Спасителя, и несколько
почитаемых в семье или роде святых Божиих. Главными среди родительских
благословлений считались два образа - один со стороны жениха, другой со
стороны невесты. При помолвке после молебна происходил обмен образами -
родительское благословение невесты отдавалось до венчания жениху, а
жениха, в свою очередь, оставалось у невесты. Икона жениха везлась потом
шафером впереди свадебного поезда в церковь и из церкви. С нею шафер
входил в брачные покои впереди мужа и жены и оставлял ее здесь. С иконою
188
Потехин А.А. Указ. соч. С. 38.
 115
невесты родители жениха встречали молодых на крыльце дома вместе с
хлебом и солью. Иконой благословляли и на жизненный путь. К особо
почитаемым святыням относились обетные образы, иными словами, иконы,
написанные на заказ после чудесного заступничества по слезным молитвам о
помощи страждущего богомольца.
Перед смертью хозяин дома благословлял домашних - жену и детей, а
также иногда ближайших родственников иконами и другими святынями.
Вместе с главными заветами, которые произносились в этот час, судьбы
близких вручались заступничеству Бога, Божией Матери и святых. Данные
иконы передавались и в знак поминания покойного в последующих молитвах
189

его семьею .
Наряду с иконами, в помещичьей среде, особым почитанием
пользовались портреты предков. Во многом это было связано с тем, что у
представителей благородного сословия традиционализм, не в последнюю
очередь, культивировался на культе предков. В частности, древность и
знатность фамилии, выражение внешней формы принадлежности к
благородным, с другой стороны - оправдание существующих
консервативных поведенческих стереотипов. Для существенной части
дворянства, особенно мелкопоместного, здесь был важен внешний антураж,
функционирующий этикет сословного характера, но не суть проблемы.
Крупный исследователь дворянской культуры барон Н. Врангель,
подтверждая сказанное, отмечал, что даже когда продавалась большая часть
убранства дома, дворяне стремились сохранить портреты своих предков. При
этом он подчеркивал: «Грустно отметить, что очень часто в семьях даже не
знают, кто тот или другой «дедушка» или «бабушка», висящие на стене, и
путают не только художников, писавших их, но и самих изображенных» .
Наряду с религиозной составляющей в сознании помещиков тесно
вплетены были всевозможные суеверия. При этом, чем менее образованнее и

Кириченко О.В. Дворянское благочестие. XVIII век. М., 2002. С. 242-248.

Барон Врангель Н.Н. Старые усадьбы. СПб., 2000. С. 66.
 116

культурнее был дворянин, тем более был подвержен суеверным

предрассудкам. Конечно, в первую очередь, это относилось к мелким
помещикам, чья ментальность во многом была обусловлена народным
фольклором и приметами, наиболее широкой базой суеверий. Среди
множества примет особое место занимали так называемые церковные
приметы. Так, страшным предзнаменованием считалось по ошибке в церкви
«помянуть за упокой» здравствующего человека. Многочисленными были
«венчальные» приметы. Например, если над головой невесты, чтобы не
испортить головного убора, держал венец какой-нибудь мужчина, браку
прочили неблагополучное будущее: верили, что жена изменит мужу, так как
вместо двух венчались трое. Были и чисто дворянские, охотничьи приметы:
чтобы ружье мертво било, надо опустить в ствол змею и затем выстрелить, а
еще лучше, если змея сама туда заползет. Предрассудки и суеверия шли рука
об руку с недостатком чистоплотности. Во многих семьях, где были барышни
- невесты, существовало поверье, что черные тараканы предвещают счастье
и быстрое замужество, а потому очень многие помещицы нарочно разводили
их: за нижний плинтус внутренней обшивки стены они клали куски сахара и
черного хлеба . С другой стороны, суеверия как часть сознания мелких
помещиков, указывают на включенность «мелкотравчатых» в духовный
процесс российского общества, где предрассудки были неотъемлемой частью
ментальное™ любого сословия, любой страты.
Реформа отмены крепостного права кардинально изменила
традиционный уклад мелкопоместной усадьбы, как в целом, и всех
помещичьих имений. Как было показано выше, несмотря на особые условия
для наделения крепостных крестьян в мелкопоместных хозяйствах, реформа
19 февраля 1861г. в целом ухудшила материальное благосостояние
«мелкотравчатых» и привнесла элементы депрессии в их психологическое
состояние. В первую очередь, это было связано с лишением бесплатных

Лаврентьева Е.В. Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и

суеверия. М., 2006. С. 8-9, 94, 115.
 117

рабочих рук крепостных. Временнообязанный период не мог кардинально

изменить усиление тенденции деградации мелких помещиков.
Пореформенной реальностью стали случаи, когда мелкие помещики от
безысходности продавали свои имения, доведенные до нищеты, и уходили в
города. По этому поводу И.А. Бунин писал: «...За полвека почти исчезло с
лица земли целое сословие, столько нас выродилось, сошло с ума, наложило
на себя руки, спилось, опустилось и просто потерялось где-то... То место,
где стояла усадьба, было уже давно распахано и засеяно, как распахана и
засеяна была земля на местах и многих других усадеб. Суходол еще кое-как
держался. Но вырубив последние березы в саду, по частям сбыв почти всю
пахотную землю, покинул ее даже сам хозяин ее, сын Петра Петровича, -
ушел на службу, поступил кондуктором на железную дорогу»192.
Подтверждением вышесказанному служат воспоминания тамбовского
помещика В.М. Андреевского, в которых говорится: «...Был последний раз у
себя в имении. В день моего отъезда я, с какой-то необыкновенной, совсем
несвойственной моему бодрому темпераменту грустью обошел сад и дом, в
котором протекла вся моя жизнь. Я как бы предчувствовал, что никогда
больше не увижу ни дома, хранившего в стенах своих воспоминания о трех
193

поколениях, ни нашего сада, целиком посаженного моей матерью...» .

В первые пореформенные годы стало меняться и сознание мелкого
помещика, который уже утверждался в мысли, что не является
полновластным господином своих немногочисленных крестьян. Это
отразилось во всех сферах повседневного традиционализма. Если в
дореформенный период: «Поселившись в деревне, помещик надел халат и
стал ежеминутно требовать трубку. Хозяйство его заключалось в том, что он,
например, менял проезжим цыганам заводского жеребца на тройку кляч и
приказывал «отсадить» голову петуху, который вздумал заорать под окном
его кабинета... Естественно, что небольшое именьице вскоре разрушилось

Бунин И.А. Суходол // Собр. соч. в 5 т. М., 1956. Т. 2. С. 152-153.

ГАТО. Ф. Р-5328. Оп. 1. Д. 1. Л. 48.
 118

чуть не до основания и все крепостные были давным-давно на воле» 194 . То

уже в пореформенный период: «Новая жизнь потекла в усадьбе, началось
тихое скупое хозяйство. Головы петухам стали «отсаживать» только в редких
случаях, водку покупали только на светлый праздник, и то в одном
экземпляре, трубку, сапоги со шпорами, халат продали. Стали жить
настолько просто и скромно, что даже при гостях зажигали одну сальную
195

свечку» .
Не только стремление к максимальной экономии, но и распорядок дня
в пореформенный период становится другим, мелкопоместный владелец
встает теперь довольно рано и погружается в непосредственные «трудовые
будни». «Мелкопоместный встает рано. Крепко потянувшись, поднимается
он с постели и курит толстую папироску из дешевого табаку или просто из
махорки. Бледный свет раннего ноябрьского утра озаряет простой, с голыми
стенами кабинет, желтые и заскорузлые шкурки лисиц над кроватью и
коренастую фигуру в шароварах и распоясанной косоворотке... В
полутемном, теплом доме тишина. Надев сапоги, накинув на плечи поддевку
и не застегивая ворота рубахи, он выходит на крыльцо... Грудь его широко
дышит резким воздухом зари... Листья шуршат под сапогами в березовой
аллее, вырубленной уже наполовину...» 196 . При этом, отбросив дворянскую
спесь, занимались хозяйственными делами с ранней зари до позднего вечера
не только «мелкотравчатые», но и часть более состоятельных помещиков.
Так М.А. Шиллинг, один из представителей богатой дворянской семьи в
своих воспоминаниях пишет об отце следующее: «...он стал вкладывать в
хозяйство много труда и энергии, три года жил в ужасных условиях,
помещался вместе с рабочими в наскоро сколоченных лачугах, делил с ними
скудную пишу... Вплотную занялся сельским хозяйством. Не передоверяя
никому этого «своего дела», он то присутствовал на полевых работах, то
занимался черчением в своем кабинете, выкладками и составлением всякого
194
Бунин И.А. Мелкопоместные. Собр. соч. в 6 т. М., 1987. Т. 2. С. 343-344.
195
Там же.
196
Бунин И.А. Антоновские яблоки // Собр. соч. в 6 т. М., 1987. Т. 2. С. 169.
 119
рода хозяйственных планов. Потребляли, по возможности только то, что
давало хозяйство, а деньги выручали от продажи излишков хозяйственных
продуктов, берегли как для улучшения хозяйственного быта семьи, так равно
/Z " 197

и для дальнейших земельных приобретении» .

Это подтверждает общую направленность повседневной хозяйственной
деятельности поместных дворян различных страт в пореформенный период.
Постоянная включенность в хозяйственную деятельность и максимальное
стремление к экономии сближало мелких помещиков со значительной
частью средних и крупных поместных владельцев в их повседневности.
Отдельные помещики низших подгрупп мелкопоместной страты уже
не осознавали себя носителями дворянского достоинства. Их быт,
социальные притязания не выходили за рамки крестьянских представлений о
необходимости ежедневного тяжелого труда для прокормления семьи.
Н.А. Хлопов в своих путевых заметках приводит пример такой
мелкопоместной семьи, чей хутор находился на границе Курской и
Харьковской губерний. Его больше всего поразили внешний вид «мужика-
дворянина» и крестьянские суждения о тяжелой трудовой повседневности:
«Худощавое загорелое лицо, черная борода с легкой рыжинкой и уже с
проседью; на плечах канковый кафтан в заплатах... Сколько я ни
присматривался, ничем не отличался он от простых мужиков, и объяснялся
он на малороссийском наречии, смешанном с великорусскими словами, как и
многие здешние. Разве что он показался мне несколько нервным для мужика-
землепашца. Вот и все отличие...
- Завтра я выеду и осмотрю вашу усадьбу. А заявление это лично вами
подписано?
- Нет, я не грамотный...
- «Дворянин!» - усмехнулся письмоводитель из крестьян....

Шиллинг М.А. Мое детство в Малинском // Дворянское собрание. 1944. № 1.

С. 122-123.
 120
Наконец окончили и снова вошли в хату. Сели. Присел на лавку и
хозяин.
- Где же ваша семья?
- Жинка - на бураках, у Терещенки, поденно, а сынок товар (скот)
пасет. Жинка там на плантациях и заночует: не близко ходить. А товар
теперь уже скоро пригонят.
Он глянул в окошко на солнце, заменявшее ему часы. Солнце уже
низко стояло.
- Да только у нас кормы для скота, вот горе наше. Лугов нету, толоки
мало, - на стерпах пасем.
- А сколько лично у вас пахотной земли?
- Три десятины. И выгона нету. У мандрыкинских мужиков - у тех
есть выгон. Да только как ступит на него наша корова или овца, - они ее
сейчас "занимают" (загоняют, арестовывают). Ходи и выкупай!..
- Но ведь и привилегии у вас, господа киянские, есть? Я думаю?
- То есть, это вы....
Он подумал и усмехнулся.
- Это вы, может, насчет, скажем, телесного наказания? Дескать, давно
ли всех наказывали, а вас нет? Да! Разве что так, разве, что вот это. Спина
дворянская...точно! А так, помимо, кто нас вообще признает?... Чужие мы
198

всем.»
В последних словах «мужика-дворянина» скрыт главный смысл
осознания им своего социального статуса: для дворян он чужой, но и
крестьяне за своего не признают, при случае норовят его по хозяйски
прижать. В пореформенных реалиях осознание дворянского достоинства у
таких семей будет приносить только психологический дискомфорт.
Очевидная маргинализация отдельных мелкопоместных семей,
особенно оставшихся без хозяина-кормильца, вынуждены были свои дни

Хлопов Н.А. Мужики-дворяне (Бытовой этюд) // Исторический вестник. 1903. Т. 91.

С. 1032-1033.
 121

проводить в прошениях к существованию у руководства своей сословной

корпорации. Например, разорившаяся дворянка A.M. Белявская обращалась к
предводителю тамбовского дворянства: «Ваше Превосходительство, Николай
Александрович!... Осмеливаюсь просить, прострите руку помощи к той
несчастной... нередко почти без дневного пропитания, в особенности при
болезненном состоянии». При этом представляла свидетельство о своем
материальном положении: «Свидетельство дано сие от Тамбовского
Полицмейстера А.М. Белявской, вследствие поданной от нее просьбы и на
основании произведенного дознания для представления его по бедности
пособия в том, что она постоянно проживает в г. Тамбове, не имеются
никакие имения и будучи обязана большим семейством, находится в крайней
бедности. Поведения она хорошего. В чем и свидетельствую моим
прошениям»199. При этом в начале XX в. в Центральном Черноземье
разорившиеся поместные дворяне, перебравшись в города, нигде не
оказались в числе прислуги, чернорабочих и т.п. «низов»200.
Некоторые из помещиков, несправившись психологически с
пореформенным разорением, лишением их права владеть «крещенной
собственностью», выход находили в алкоголе и разгульной жизни, пытаясь,
таким образом, уйти в повседневной жизни от суровой реальности. Так, о
тамбовском дворянине Д.А. Михайлове писали: «Он имеет двоих детей, с
женой своей не живет, а находится на квартире, без всякой надобности у
разных лиц берет денежные векселя и в настоящее время не имеет средств к
содержанию своему» . О пьянстве и разгульном образе жизни вдовы
поручика Г. Кошкарова Лидии Федоровны опекун над имением умершего
тамбовского поручика уведомлял уездного предводителя дворянства: «Мать
двоих детей предается нетрезвой жизни, окружив себя обществом

199
ГАТО. Ф. 161. Оп. 1. Д. 7119. Л. 28 об.-29.
Канищев В.В. Маргинализация городского населения Центрального Черноземья в
начале XX в. // Формирование и развитие социальной структуры населения Центрального
Черноземья: тезисы докладов I межвузовской научной конференции. Тамбов, 1992.
С.14-15.
201
ГАТО. Ф. 161. Оп. 1. Д. 7326. Л. 16.
 122
неприличным для благородной женщины, созывает прислугу с соседскими
помещиками в дом и предается с ними своей слабости. Обстоятельства эти
оказывают пагубное влияние на детей. Опасаюсь, чтобы она не в трезвом
виде не сожгла дом»202.
Чрезмерная страсть к пьянству и разгульному образу жизни были
характерны для представителей всех сословий и всех страт. Но, в верхних
стратах дворянства, хотя, это и было нередкостью, все же отчетливо
порицалось, дворянину указывалось, что он своим подобным поведением
порочит дворянскую честь. В мелкопоместной среде, особенно в ее низших
группах, не отличавшихся культурной средой, менталитет помещиков во
многом был схож крестьянским сознанием, где эти пороки имели более яркое
проявление. Тем более, соседи - мелкие помещики сами не являлись
эталонами дворянского этикета и достоинства.
Реформа отмены крепостного права не стала рубежом, с которого резко
произошли изменения в характере архитектуры мелкопоместной усадьбы. Со
слов современника, как и в первой половине XIX века, мелкопоместные
дворяне продолжали жить в основном в деревянных «неказистых дедовских
помещичьих домиках» . И.Г. Охрименко отмечает, что по данным 1861 г.:
...в Грайворонском уезде Курской губернии из 15 990 жилых и нежилых
204
домов каменных было только И» . Основная часть из них была
одноэтажными и имела продолговатую конфигурацию. Например, в имении
А.П. Курдюмова Рыльского уезда «изба деревянная крытая соломою, длина
12 аршин, ширина 18, высота 4» , в усадьбе Н.А. Афанасьевой,
находящейся в том же уезде «изба деревянная, старая, крытая соломою,
потолок досчатый, без пола, длина 9 аршин, ширина 7, высота З» 206 . Дома
беднейших помещиков, как и в дореформенный период, напоминали

202
ГАТО. Ф. 161. Оп. 1. Д. 7328. Л. 1-2.
203
Бугулин М. Записки //Русский архив. 1897. № 5-8. С. 403^04.
Охрименко И.Г. Быт прошлого нашего края (XIX - начало XX веков) // Призыв. 1985.
20 июня. С. 4.
205
ГАКО. Ф. 341. Оп. 1. Д. 150. Л. 47.
206
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 955. Л. 16-17.
 123

разваливающиеся крестьянские избы: «Изба деревянная старая крытая

соломой, потолок досчатый, без пола с русской печью, с 2 досчатыми
дверьми, 3 окнами без рам, с плетневыми сенями» или «...жилая изба о
двух комнатах, 3 дверей, 5 окон, кирпичная печь, дощатый потолок,
208
ветхая» .
Дореформенный и пореформенный периоды для мелкопоместной
усадьбы, как видно из описания, не являлись каким-то архитектурным
водоразделом, те же маленькие избы под соломенной крышей, более
зажиточные отличались большими размерами и чистотой в доме, вокруг
него. Со временем, в ходе массового пореформенного разорения мелких
помещиков, их усадьбы сотнями исчезали, разваливаясь, сносясь и
разбираясь на продажу. Отсюда, на современном этапе очень трудно судить
об архитектурном облике мелкопоместной усадьбы, она не сохранилась, и ее
не фотографировали из-за неказистости и определенной серийности. В
крупной усадьбе, наоборот, происходили существенные изменения в самой
ее сути. Предпочтение стало отдаваться не внешнему блеску и показному
великолепию, хотя и это было, а бытовому удобству и новым строительным
технологиям. Например, в рассматриваемый период в сельской местности у
богатых помещиков все чаще стали встречаться дома с крышей из
металлических листов, верх которых был деревянный, а низ выложенный из
кирпича209. Эти строительные нововведения прошли стороной
мелкопоместные усадьбы.
Еще с дореформенных времен вторым по значению строением в
дворянских имениях был флигель. В мелких усадьбах он был не у всех, а
только у верхних подгрупп (свыше 10-15 дес.) мелкопоместной страты.
Составной частью мелкопоместной усадьбы является и скотный двор. В
имениях рассматриваемой страты он выглядел следующим образом:

ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 955. Л. 16-17.

ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 887. Л. 5-6.
ГАТО. Ф. 168. Оп. 1. Д. 355. Л. 7 об.; Ф. 168. Оп. 1. Д. 3514. Л. 16.
 124
»-» * - / * _ * e* 210 *-* *-»

«скотный двор деревянный крытый соломой,» «скотный двор плетневый

911

от ветхости развалившийся крытый соломой» . В беднейших усадьбах скот

находился под одной крышей с хозяевами.
В начале пореформенного периода у более зажиточных мелких
помещиков скота было относительно много, так у В.В. Ивановой Рыльского
уезда Курской губернии имелось: «19 овец, 1 свинья, 3 гуся, мерин старый 20
лет, мерин старый 9 лет, вороной мерин, рыжий мерин 5 лет, жеребчик 2-х
212

лет» , у М.М. Семерниной «5 лошадей, 12 коров, 2 свиней, птицы не

было» . Фактически обязательным строением было гумно-крытый ток, где
мололи хлеб. Его размеры зависели от размеров усадьбы и количества пашни
под зерновыми.
Внутренняя планировка домов в пореформенный период продолжала
оставаться скромной и реально зависела, к какой категории мелкопоместной
страты относится помещик. Беднейшие помещики имели дом максимум в 2,
редко в 3 небольшие комнаты. Помещики побогаче жили в более просторных
домах, так внутреннее устройство мелкопоместной усадьбы Алферовых было
следующим: «Дом одноэтажный. Вход ведет в небольшую прихожую и далее
в коридор, разделяющий северную часть дома на две примерно равные части,
поделенные поперечными стенами на небольшие комнаты. Южную половину
дома занимают две большие смежные комнаты»214.
Мебель в домах мелкопоместных дворян обычно была старой, частью
изломанной, разных стилей и пород дерева, так как усадьба переходила из
поколения, в поколение, сохраняя прежнее убранство, редко его чем
добавляя. Примером мебели для мелкопоместной усадьбы средней руки и
нижних категорий среднепоместного имения может служить интерьер
усадьбы В.В. Ивановой Рыльского уезда Курской губернии: «6 кресел
210
ГАКО. Ф. 341. Оп. 14. Д. 150. Л. 47.
211
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 913. Л. 1278 об.
212
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 844. Л. 35 об.
213
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 906. Л. 13.
Колесникова Л.И. Корочанские мелкопоместные усадьбы // Русские провинциальные
усадьбы XVIII - начала XX века. Воронеж, 2001. С. 36.
 125
березового дерева из них 3 изломанных, 6 стульев березового дерева из них 2
изломанных, 2 ломберных стола, 1 диван изношенный, 1 диван дубового
дерева, 1 письменный стол окрашенный, 3 приставных столика столового
дерева, 1 тумба с комодом в 3 ящика окрашенная, 1 кровать окрашенная
одинарная, 1 зеркало в раме красного дерева старое, этажерка
окрашенная»215. Посуда использовалась, как правило, медная и стеклянная,
редко фарфоровая216.
В основном большая часть продуктов питания в мелких помещичьих
хозяйствах производилась в имениях. Это было характерно и для более
высоких страт поместного дворянства. Из молока делалось сливочное масло,
сливки, которые употреблялись для питья с чаем и кофе, последний
присутствовал на столе только у мелких помещиков верхних категорий своей
страты. Из птичников доставлялись свежие яйца, цыплята, на праздники
гуси. Свинину и баранину в основном солили и хранили в ледниках,
рассматривая их как продукты длительного хранения. При заготовке
провизии существовала и региональная специфика, обусловленная местными
традициями и изобилием, какого либо вида птицы или животных. Например,
«...Курский уезд изобилует перепелами; их солят и маринуют и сбывают в
значительном количестве в Москву; также куропатками, от которых губерния
получила свой герб... Соленые перепела Курской губернии получили такую
всеобщую известность, что сие составляет немалую отрасль
217

промышленности целых однодворческих селений» . У курских мелких

помещиков перепела и куропатки на столе были круглый год. Так как каждая
мешсопоместная усадьба имела небольшой сад, в основном из фруктовых
деревьев и ягодных кустов, фрукты и ягоды перерабатывались и
заготавливались на зиму. В редких мелких имениях были пасеки.

215
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 844. Л. 35-36 об.
216
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 909. Л. 4; Ф. 294. Оп. 1. Д. 844. Л. 35 об.
Исторический и географический путеводитель по Курской губернии от Орловской
границы до Харьковской на 241 1А верст. Составлен В.Н. Левашевым в 1837 г. СПб., 2010.
С. 48.
 126

В магазинах и на сельских торгах покупались свечи и небольшое

количество бакалейных товаров, часто водку, остальное производилось в
имении или поступало в качестве натуральных повинностей с крестьян,
включая сукно, полотна и всевозможные съестные припасы. Экономия в
мелкопоместных семьях была неотъемлемой частью их повседневности:
«.. .даже при гостях зажигали одну сальную свечку и ограничивали угощенье
жиденьким чаем с кислым молоком и несколькими штуками кренделей,
которые легко можно было принять за находки каменного периода, если бы
легкий запах керосина не доказывал, что они приобретены в харчевне» .
Изредка бывая на званых обедах или ужинах у своих богатых соседей -
помещиков, мелкопоместные дворяне непосредственно чувствовали свою
ущербность, видя на столах индюков, цесарок, фаршированных курей,
ветчину с горошком, несколько сортов водки, мадеры, даже шампанское
910

«Клико» , то есть то, что они себе не могли позволить никогда.

Внешний вид хозяев мелкопоместных имений был подстать их
усадебным комплексам - незатейливая, порядком поношенная, не всегда
отличавшаяся чистотой одежда резко дистанцировала их в повседневной
жизни от крупных поместных дворян. Мелкие помещики, особенно в
дореформенный период, носили архалук - различного кроя кафтан,
получивший широкое распространение с начала XIX века. Шили его чаще
всего из плотных шелковых или хлопчатобумажных тканей с текстильным
орнаментом в виде разноцветных полос. Архалук считался домашней
одеждой, но многие помещики не утруждали себя переодеваниями и
220
выезжали в нем даже за пределы усадьбы . Во второй половине XIX века
помещик смежных категорий мелкопоместного и среднепоместного
дворянства выглядел так: «Одет он был забубённым помещиком,
посетителем конных ярмарок, в пестрый, довольно засаленный архалук,
218
Бунин И.А. Мелкопоместные. С. 344.
9 1Q
Юдичева Н.А. Быт и нравы крестьян и дворян пореформенной России // Преподавание
истории в школе. 1996. № 7. С. 55; ГАКО. Ф. 341. Оп. 1. Д. 46. Л. 1.
990
Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX. С. 368.
 127

полинявший шелковый галстук лилового цвета, жилет с медными пуговками

и серые панталоны с огромными раструбами, из-под которых едва
выглядывали кончики нечищеных сапог. От него сильно несло табаком и
водкой; на красных и толстых его пальцах, почти закрытых рукавами
архалука, виднелись серебряные и тульские кольца»221. В моде были
999

парусиновые пальто и рубахи ярких цветов . Бывшие военные и чиновники

нередко отдавали в своей одежде предпочтение мундирам того ведомства
или полка, в котором прежде служили. Вообще мелкие помещики любили,
чтобы детали их костюма имели яркие цвета, причем каждая деталь свой.
Это, скорее всего, было стремлением подчеркнуть собственную особую
статусность перед соседями недворянского происхождения. Но в русло
общепринятой моды такие одеяния не вписывались. Зимой многие помещики
в усадьбах носили бекеши (одежда в виде короткого кафтана со сборками на
спине и меховой отделкой по краю воротника) и дубленые, сшитые из
овчины полушубки.
Особые условия жизни в деревне, занятия по хозяйству, часто -
уединенность, постоянное нахождение в кругу близких и родных,
обусловили возможность для многих помещиков носить простую и удобную
одежду, среди которой особой популярностью пользовался халат... Халат
стеганный на вате, подвязанный шнуром с кистями, с воротником шалью, с
обшлагами и карманами, обшитыми цветным атласом, стал неотъемлемой
частью домашнего обихода. До середины XIX века он служил «парадным
неглиже», в котором можно было принимать гостей, различных посетителей,
что повсеместно наблюдалось во многих, в т.ч. и богатых усадьбах. В
условиях деревенской жизни он являлся тем же, чем мундир, сюртук, фрак в
223

городе .
Женская усадебная одежда, включая и мелкопоместных дворянок,
шилась для жизни в деревне. Хотя, часть мелкопоместных дворянок следила
221
Охлябинин С.Д. Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века. М, 2006. С. 247.
222
Терпигорев С.Н. (С. Атава). Потревоженные тени. С. 270.
223
Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв. С. 369.
 128
за городской модой, но это были те, кто мог позволить себе приобрести
городские туалеты. Одежда мелких помещиц, особенно у пожилых,
отличалась устаревшими фасонами и длительными сроками носки.
И.А. Бунин, описывая внешний вид дворянки из обедневшей семьи,
подчеркивал: «Марья Львовна... была в старомодном шелковом платье и
турецкой шали, которая от времени выцвела»224. Одежда для жизни в усадьбе
отмечалась свободой покроя, простотой, применением домотканого
материала. Большинство владелиц среднепоместных и мелкопоместных
усадеб носили капоты - свободное женское платье с рукавами на сквозной
застежке, напоминающее по покрою халат. Для пошива капота в качестве
верхней одежды использовали сукно, плотный шелк, его отделывали мехом,
шитьем и проч.
Носили в усадьбах и салопы, представляющие собой верхнюю
просторную, утепленную одежду с широкими рукавами или вовсе без них,
скреплявшуюся лентами или шнурами. Форма салопа требовала больших
затрат ткани и меха. Верх его шили у бархата, дорогого сукна, подкладку
подбивали мехом. Особой популярностью пользовалась кацавейка,
особенное в тех условиях, где сохранялся патриархальный быт. Она
представлена собой утепленную короткую кофту, близкую по крою к
душегрее . У мелких помещиц были и шубы, они представляли для них
большую ценность, носились долго и постоянно переделывались. Так, у
бедной курской помещицы Н.И. Булгаковой в гардеробе были: «старая лисья
шуба крытая черным атласом, старый лисий мех был крашен, старая шуба
крытая черным сукном на беличьем пуху, 2 драповых старых кофты,
226
драповый и бархатный черный бурнус» .
Летние женские одежды, разнообразные по фасонам
(«офранзуженные» сарафаны, платья и проч.), обычно шились из батиста,
муслина, перкаля и кисеи... Полотна, кружева..., которыми отделывались

Бунин И.А. Мелкопоместные. С. 356.

225
Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв. С. 369-370.
226
ГАКО. Ф. 294. Оп. 1. Д. 913. Л. 1277-1277 об.
 129

шали, пелерины, носовые платки, производились, в основном, в усадьбах.

Большой популярностью пользовались шелковые и шерстяные шали и
платки русского и заграничного производства. Их носили и дома, и в
гостях... Начиная с 30-х гг. XIX века название «шали» стало относиться и к
большим шелковым, бумажным и шерстяным платкам с печатными
цветочными узорами, которые в усадьбах стали неизменной деталью
227

одежды .
В отношении детской одежды, необходимо отметить, что в некоторых
бедных, да и не только, дворянских семьях младшим детям приходилось
донашивать одежду за старшими: «...моей старшей сестре шили
хорошенькие платья. Я же была обречена донашивать то, из чего она
99R

выросла. Может быть, это и правильно, но было обидно» .

Череда повседневной жизни, в частности, досуги «.. .в мелкопоместных
усадьбах во многом подчинялась сменам времен года и пестрой череде
радостных и печальных событий уклада деревенской жизни: "крестин,
именин, семейных праздников, заговенья, разговенья, шумных обедов,
родственных съездов. Подрастали сыновья, их женили, появлялось новое
поколение и жизненный цикл повторялся (те же обряды, пиры, свадьбы,
праздники) ... пока похороны не изменят декорации, но ненадолго: одни
лица уступали места другим» . Так, как значительное число
мелкопоместных усадеб представляли собой замкнутый мир, который
нередко оборачивался своими отрицательными сторонами. Досуг здесь чаще
всего заполнялся пустыми разговорами, игрой в карты или просто
«ничегонеделаньем». Основной заботой в таких усадьбах в дореформенный
период был «хлеб насущный» - заготовки продуктов, обеды, ужины, вокруг
которых вращались все дела и помыслы хозяев230.
997
Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв. С. 370.
228
Короткевич Е.Н. Вот такая жизнь... (из воспоминаний) // Дворянское собрание. 1998.
№ 9 . С. 81.
99Q
Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв. С. 360.
230
Там же. С. 365.
 130

В пореформенный период сама жизнь, жесткая необходимость

модернизации поместий заставила мелких помещиков изменить
направленность своего досуга от размеренной, полусонной праздности к
практицизму в данной сфере деятельности - обсуждение с соседями
сельскохозяйственных новаций, сокращению числа семейных праздников и
приемов, вложению денег в землю, а не в сферу личного потребления.
Мелкий помещик постепенно должен был превратиться в мелкого сельского
буржуа. Не делая этого, мелкий помещик был обречен на разорение, что и
случилось с тысячами мелкопоместных дворян. Для многих из них чувство
дворянского достоинства не позволяло «закатив рукава» с утра до вечера
перестраивать свое хозяйство в условиях буржуазной трансформации
российского общества. Хотя для большой части российской общественности
они уже являлись «полудворянами».
 131
Глава 4. МЕЛКОПОМЕСТНОЕ ДВОРЯНСТВО В СТРУКТУРАХ
МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ И УПРАВЛЕНИЯ

Олицетворением новой управленческой структуры на уездном и

губернском уровнях в пореформенный период стало земство. С первых дней
существования данного института местного самоуправления, лидирующие
позиции заняло в нем поместное дворянство231. Мелкие помещики, на
основании статьи № 23 «Положения о губернских и уездных земских
учреждениях» 1864 г., где было прописано: «В избирательном съезде
уездных землевладельцев имеют право голоса:...
г) уполномоченные от нескольких землевладельцев, а так же от разных
учреждений, обществ, компаний и товариществ, владеющих пространством
земли, не достигающим положенного в первом пункте сей статьи размера, по
составляющим не менее двадцатой доли оного (ст. 24 и 25)232. Участие в
земских выборах через институт уполномоченных ставило между
мелкопоместным дворянством и помещиками верхних страт
социопсихологическую границу, подчеркивая определенную социальную
разделенность высшего сословия, с акцентацией на некоторую «ущербность»
мелких дворян. Б. Веселовский, крупный специалист конца XIX - начала
XX в. по истории земских учреждений, в этой связи, отмечал: «Не более, чем
крупные землевладельцы участвовали в земских собраниях представители
мелкого землевладения, но уже по иным причинам. Прежде всего, сам закон
лишал представительства известную группу мелких землевладельцев. По
Положению 1864 года избирательными правами совершенно не пользовались
владельцы менее 1/20 полного ценза, т.е. менее 12,5 - 20 десятин (смотря по
уезду). Положение 1890 года повысило этот предел до 1/10, лишив этим
избирательных прав тех лиц, которые этими правами пользовались при

Шаповалов В.А., Шаповалова С П . Уездный предводитель дворянства в структуре

местного управления пореформенной России // Российская империя в исторической
ретроспективе. Сборник научных трудов V международной конференции г. Белгород,
28-29 января 2010 г. Белгород-Чернигов, 2010. С. 160-161.
232
Реформы Александра П/ сост. О.И. Чистяков, Т.Е. Новицкая. М., 1998. С. 216.
 132
старом Положении. Во-первых, владельцы неполного ценза могут выбирать
лишь уполномоченных для участия в выборах гласных. Таким образом, для
них установлены двухстепенные выборы, тогда как для крупных
собственников одностепенные»233.
Из приведенного сюжета видно, что одной из причин низкой
активности мелких землевладельцев при выборе земских гласных были
«двухстепенные» выборы. Учитывая же, определенную сословную спесь
мелких дворян, в общей массе мелких землевладельцев, можно утверждать
об этом, как о реальном факте.
На избирательные съезды, по выборам в земские гласные на первое
трехлетие (1865-1867 гг.), в Воронежской губернии прибыло всего 308
дворян или 19 % от имевших избирательное право. Но в сравнении с
аналогичным показателем по другим сословиям, этот показатель был
довольно высоким. Здесь из 2 234 имевших право избирательного голоса, с
учетом уполномоченных, на съезды прибыло 84 представителя
недворянского происхождения. Если от крупнопоместного и
среднепоместного Воронежского дворянства на съезды прибыло 35,2 %
представителей, имевших право голоса, то мелкопоместное дворянство
фактически проигнорировало выборы в земские гласные. На съезды их
прибыло всего 7,6 % . По Курской губернии соответствующие данные, в
полном объеме, имеются только с 1874 г. От мелких помещиков в лице
уполномоченных на данные съезды прибыло 133 из 748 или 17,7 % 2 3 5 .
Несмотря на то, что процент явки мелкопоместных владельцев в Курской
губернии выше почти на 10 % чем в Воронежской губернии, общая
направленность отстраненности мелких помещиков в земских выборах не
вызывает сомнения.

Веселовский Б.К вопросу о классовых интересах в земстве. Вып. I. СПб., 1965. С. 48.
234
Щербина Ф. Воронежское земство. 1865-1889. Воронеж, 1891. С. 53; Шаповалов В.А.
Дворянство Центрально-Черноземного региона России в пореформенный период.
С. 202-203.
235
ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2353. Л. 133-159.
 133
В ряде уездов, они фактически полностью проигнорировали работу
съездов. Например, в Льговском уезде из 42 уполномоченных от
мелкопоместных владельцев в работе съезда приняли участие 2 помещика .
Чрезвычайно низкая избирательная активность мелкопоместного
дворянства являлась отражением отсутствия сословной (коллективной)
идентичности у данной страты поместных владельцев в контексте всего
благородного сословия. В данном аспекте необходимо исходить из того, что
сословная (коллективная) идентичность конструируется в социальной сфере:
с одной стороны, общность создается на базе доверия и солидарности, с
другой стороны, проводятся различия и границы между коллективом
(_ *-* wx 237

сословием, социальной стратой) и внешним по отношению к нему миром .

Мелкопоместные дворяне по своему складу сознания, социально -
психологическим воззрениям, культурному и образовательному уровням,
материальному достатку, как было показано выше, резко дистанцир овались
от верхних страт помещиков и вряд ли осознавали общность своих интересов
с социальными претензиями крупных дворян. Крупные помещики
стремились возглавить земское движение и, тем самым, возвратить себе
часть утраченных позиций в уездной жизни после реформы 19 февраля
1861 г. Для поместных владельцев нескольких десятин, пусть даже десятков,
это не являлось первостепенною задачей социального плана. На первом
месте стояла задача хозяйственного выживания.
К тому же, нельзя не согласиться с утверждением немецкого
исследователя Лутцем Хефнером, что в России второй половины ХГХ века
воплощением идеи общественности являлись состоятельные и образованные
238
персоны, прежде всего дворяне и разночинцы .
236
Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 203.
Пиетров-Эннкер Б., Ульянова Г.Н. Модернизация, гражданское общество и
гражданская идентичность: о концепции книги // Гражданская идентичность и сфера
гражданской деятельности в Российской империи. Вторая половина ХГХ - начало
XX века. М , 2007. С. 22.
ото

Хефнер Л. В поисках гражданского общества в самодержавной России. 1861-1914 гг.

Результаты международного исследования и методологические подходы // Гражданская
идентичность и сфера гражданской деятельности в Российской империи. С. 55.
 134
Мелкопоместные дворяне не вписывались в эти общественные
представления и они не могли этого не осознавать. Отсюда, в их глазах не
было признаков соперничества с крупным дворянством. Серьезное значение
приобретало для мелких помещиков и следующее обстоятельство:
«Положение представляет управе право назначать один или несколько
пунктов для съезда мелких землевладельцев. Понятно, что приезжать на
выборы издалека не всем позволяют средства, а поэтому мелкие
собственники заинтересованы в назначении нескольких избирательных
ЛОЛ

пунктов» . В реальности их было, как правило, несколько.

Прибывшие на избирательные съезды дворяне отличались высокой
активностью, в сравнение с другими сословиями, при выдвижении своих
кандидатур на должность земского гласного. На выборах в 1865 г., из 308
прибывших на съезды воронежских дворян, выдвинули свои кандидатуры
252 помещика (81,8%), курские дворяне - из 316 выдвинули 249 дворян
(78,7 %). Представителями недворянских сословий было выдвинуто 77 % от
прибывших потенциальных кандидатов. Мелкопоместные дворяне показали
здесь более низкую общественную активность. Воронежские мелкие дворяне,
из 64 прибывших на съезды, выдвинули на должность гласного 46
кандидатов (71,1 % ) 2 4 0 . Вероятнее всего, что это были представители верхних
подгрупп мелких помещиков (51-100 дес), где образовательный и
культурный уровни, социальные претензии были выше, чем у владельцев
2-5 дес. земли.
Из 308 воронежских дворян, выдвинувших свои кандидатуры,
221 (71,7 %) помещик стал земским гласным. У мелкопоместных дворян этот
показатель был ниже, чем в целом по своему сословию. Из 64 кандидатов,
гласными от мелких помещиков стали 36 (56,2 %) представителей .
К концу 80-х гг. XIX в. относительные показатели активности при
занятии должности земского гласного останутся приблизительно на том же
239
Веселовский Б. Указ. соч. С. 50.
240
Щербина Ф. Указ. соч. Прил. С. 4-7; ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2353. Л. 133-159.
241 т

Там же.
 135
уровне, с небольшим уменьшением в пользу представителей других
сословий. Так, в Воронежской губернии с 1865 по 1889 гг. количество дворян
прибывших на избирательные съезды, уменьшится от общепринятого числа
имевших право голоса, с 19 до 17 % 2 4 2 .
Анализ дворянской активности при стремлении занять должность
земского гласного проведен без учета городской курии, так как по ней нет
данных по отдельным стратам дворянства, и в ней было незначительное
количество выборщиков, что не меняло общей картины данных выборов.
На низкую избирательную активность мелкопоместного дворянства,
как менее просвещенной страты в благородном сословии, влияло отсутствие
четкого представления о самой сути земской реформы. Хотя земские
структуры 60-х гг. ХГХ века и оказывались параллельными бюрократической
системе учреждениями и не заменили собой губернскую и уездную
администрацию, испытывая ее контроль, как и вмешательство
самодержавного государства, тем не менее, созданные земские учреждения,
впервые в вопросах местного самоуправления, объединили представителей
всех сословий. Данная новизна требовала и нового сознания, новых
подходов, отыскивая свое место в условиях пореформенной межсословной
эмансипации. К этому были не готовы представители верхних страт
дворянства, не говоря о мелких помещиках, полностью зависящих от
функционирования системы помещичьего традиционализма. С другой
стороны, не было в широком обиходе и самого термина «самоуправление»,
понимания его содержательной сущности. Усвоение русской политической
лексикой нового понятия «самоуправление» началось не раньше 50-60-х гг.
ХГХ в. с буквального перевода-кальки с английского «self-government». В
1869 г. в труде А.И. Васильчикова «О самоуправлении» встречается прямое
свидетельство современника на этот счет: «Слово «самоуправление»
переведено буквально с английского self-government...» .

242
Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 203-204.
Свиридова Т.А. Гражданская идентичность и местное (земское) самоуправление в
ХГХ в. в России и Западной Европе // Гражданская идентичность и сфера гражданской
деятельности в Российской империи. Вторая половина XIX - начало XX века. С. 131.
 136

В книге американского историка Фредерика Старра отмечается, что до

1856 г. В России не было понятия, обозначавшего общественное участие в
местных делах, даже «Толковый словарь» В.И. Даля предлагал
«самоуправство» как единственно близкую корневую форму...
Действительно, в «Толковом словаре живого великорусского языка Даля»
(вышел в 1863-1866 гг.) самоуправление объяснялось лишь как «управа
самим собою, знание и строгое исполнение долга своего». Правда, здесь же
добавлялось - «в Америке развито общественное самоуправление, участие и
помощь каждому в охранении порядка, без пособия от правительства...»244.
Итак, термин «самоуправление» в России был заимствован и содержание его
менялось. Все эти лексические тонкости, включая и сущностное понимание
термина «самоуправление», были сложны для просвещенных страт крупного
дворянства, мелкопоместных они, вряд ли, вообще интересовали.
Предельно низкую общественную активность мелкопоместных дворян,
в вопросах местного самоуправления, подтверждают материалы
исследования Н.М. Пирумовой «Земское либеральное движение. Социальные
корни и эволюция до начала XX века», где в приложении приведены списки
земских гласных по 33 земским губерниям, участвовавших в земском
либеральном движении конца XIX - начала XX века. Из 228 гласных,
приведенных в списке, только 23 (10 %) были не дворянами. Из 205
губернских и уездных гласных из дворян, всего 3, по структуре
землевладения, принадлежало к мелкопоместной страте245. И.В. Двухжилова,
рассматривая портреты видных деятелей тамбовского земства, не смогла
246
привести ни одного портрета мелкопоместного дворянина - земца .

Свиридова Т.А. Гражданская идентичность и местное (земское) самоуправление в

ХГХв. в России и Западной Европе // Гражданская идентичность и сфера гражданской
деятельности в Российской империи. Вторая половина XIX- начало XX века. С. 131-132.
Пирумова Н.М. Земское либеральное движение. Социальные корни и эволюция до
начала XX века. М., 1977. С. 232-280. Подсчитано нами - И.И.
Двухжилова И.В. Социальный состав Тамбовского земства (1865-1890 гг.). Тамбов,
2003. С. 111-135.
 137
Представители консервативной части крупного дворянства, разбирая
негативное влияние земской реформы на социальный статус поместного
дворянства, вообще не вспоминают мелкопоместное дворянство. Хотя
именно эта страта дворян более других игнорировала выборы в земские
структуры, и об этом было хорошо известно как из практики, так и из
материалов земской статистики. Так, «духовный ученик» М.Н. Каткова
А. Пазухин в статье «Современное состояние России и сословный вопрос»
доказывал: «Крупные землевладельцы со времен реформ перестали посещать
свои имения и разорвали все связи с провинцией. Новый бессословный склад
уездной жизни не мог удовлетворять этих лиц, привыкших к почету. Этот
разряд нашего высшего сословия, более богатый и знатный класс русского
дворянства в настоящее время, не имеет почти ничего общего с дворянством
провинциальным и может считаться потерянным для России...
Образованные и более даровитые представители среднепоместного
дворянства решавшиеся посвятить себя службе в провинции не могли
свыкнуться с тягостною и деморализующею обстановкой в которой
заключена земская деятельность, и после нескольких большею частию
безуспешных попыток применит свои знания и способности на пользу рода,
бросали свои имения и уходили на государственную службу»
Пазухин, доказывая губительное влияние земской реформы на крупное
и среднепоместное дворянство, все поставил с ног на голову. Исходя из его
утверждений, получается, что единственной стратой, активно принявшей
участие в работе земств, оставалась мелкопоместная. Но в реальности, как
было показано выше, все было наоборот. Именно крупные и средние
помещики стали у руля земских учреждений. Понятно, что целью данной
статьи был не стратификационный анализ участия дворян в земстве, главное,
было доказать, что верхним стратам помещиков необходимо вернуть власть

Пазухин А. Современное состояние России и сословный вопрос // Русский вестник.

Т. 175. М , 1885. С. 29-30.
 138
на местах. К тому же, отношение крупных дворян к административным
способностям мелкопоместного дворянства было весьма скептическим
Не претендуя на серьезные управленческие должности уездного и
губернского уровня, образованные мелкопоместные дворяне приняли заметное
участие в становлении земского образования и медицины. В 1895-1896
учебном году представителей курского поместного дворянства среди земских
педагогов насчитывалось 84 (13,1 %) из 641 их общего количества. При этом
учительниц-дворянок среди общей массы учителей было в 5,5 раз больше,
чем учителей-мужчин дворянского происхождения. К 1901 г. количество
представителей благородного сословия среди земских учителей увеличилось
с 84 до 155 человек или на 46%. Вырос с 13,1 до 17,5% и процент
количества представителей дворянства среди земских учителей249. Таким
образом, тенденция увеличения дворян в общем количестве земских
учителей конце пореформенного периода была очевидной.
Профессиональные условия и быт учителей, принадлежавшим к различным
сословным сообществам, были, за редким исключением, одинаковыми.
Учительскую профессию мало кто выбирал из богатых дворянских семей,
годовой оклад в конце 90-х гг. XIX века начинающего земского учителя
равнялся 240 руб. На такое мизерное жалованье могли согласиться только
представители беднейших дворянских семей. У них просто не оставалось
выбора, часто это был единственный вариант устроиться на службу.
Средний медицинский персонал (акушерки, фельдшера,
оспопрививатели) принадлежал к самой большой категории служащих в
земских учреждениях здравоохранения. На него приходилась подавляющая
часть осмотренных больных. Пестрым был и его сословный состав. В 1902 г.
из 273 работников среднего медицинского персонала курских земских

248
Савелов Л.М. Из воспоминаний. 1892-1902. Воронеж, 1996. С. 31, 40.
249
Белоконский И.П. Народное начальное образование в Курской губернии. Курск, 1897.
С. 195; Текущая пжольная статистика Курского губернского земства за 1901-1902
учебный год. Курск, 1902. С. 26.
50
Мамаева Т.П. Курское губернское земство и народное образование в губернии во
второй половине XIX - начале XX века. Старый Оскол, 2008. С. 117.
 139
больниц20 (13,2 %) принадлежало к дворянскому сословию .Каки земские
учителя из дворян, медики-дворяне принадлежали, в своей основе,
мелкопоместной страте. Отличительной чертой среднего медицинского
персонала больниц Центрального Черноземья, в отличие от других регионов,
был высокий процент дворян среди фельдшеров и акушерок. Если в курским
земских учреждениях среди фельдшеров и акушерок преобладали (60 %)
представители из дворян и чиновников, то в среднем по России данный
показатель по указанным категориям не превышал 21 % .
Стремление к чиновничьей службе на любых должностях у
пореформенного мелкопоместного дворянства было следствием
хозяйственной деградации большей части их поместий, что отчетливо
просматривалось по сокращению числа мелких поместных землевладельцев.
Исследователи конца XIX в., изучая русскую деревню 80-х гг. XIX в.,
отмечали, что на землях курских мелких помещиков «есть участки не
поменявшие владельцев», которые годами сдаются в аренду местным
крестьянам, а их владельцы «состоят на службе в городе»253. То есть,
указывалось, указывалось на широкую практику передачи мелкопоместным
дворянством своих усадеб в долгосрочную аренду, в силу их
малодоходности, и ухода на чиновничью службу. По Воронежской и
Курской губерниям в архивохранилищах сохранились единичные
формулярные списки коронных чиновников уездного и губернского уровней.
Вследствие чего нет возможности составить целостной картины о
стратификации чиновничьего корпуса из поместных дворян, как, например,
подобное исследование было проведено по Калужской и Московской
254
губерниям .

251
ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6910. Л. 28-152.
Пирумова Н.М. Земская интеллигенция и ее роль в общественной борьбе. М., 1986.
С. 130; Шаповалов В.А. Указ. соч. С. 215.
Карышев Н.А. Итоги экономического исследования по земской статистике. Т. 2. С. 82.
Иванов В.А. Губернское чиновничество 50-60-х гг. XIX в. в России. Историко-
источноковедческие очерки. Калуга, 1994.
 140
Тенденции в эволюции чиновничьего корпуса из дворян Центрального
Черноземья рассмотрим на примере Курской губернии. В Курской
губернской администрации гражданского ведомства с конца дореформенного
периода наметилась тенденция сокращения числа дворян-чиновников. Если в
1860 г. их было 67,6 % от общего количества, то в 1871 г - 65 %, в 1894 г. -
лес

54,7 %. Так же понизилась на 1-2 ступени классность чиновников . В

уездной администрации гражданского ведомства, на примере Белгородского
уезда Курской губернии, наоборот, число дворян-чиновников увеличилось,
вместе с общим числом чиновников в уезде. В 1871 г. количество дворян-
чиновников здесь составляло 46,8 % от их общего числа, в 1894 г. - 66,3 % и
на 1 ступень увеличилась их классность . Основная масса чиновников из
мелких дворян, как подтверждают мемуары и публицистика, служили в
уездных коронных структурах, где уровень профессионализма,
ответственности и классности чинов был ниже, чем на губернском уровне.
В.А. Иванов показал, что на рубеже 50-60-х гг. XIX в. в калужских коронных
учреждениях беспоместные дворяне и мелкопоместные владельцы (до 21
ревизской души) составляли 61,4 % от чиновников, занимавших классные
должности (43,2 % - беспоместные дворяне, 18,2 % - мелкопоместные) и
72,2 % канцелярские служители (58,3 % - беспоместные дворяне, 13,9 % -
лет

мелкопоместные) . По всей видимости, приблизительно в той же пропорции

было число беспоместных дворян и мелких помещиков в коронных
учреждениях центрально-черноземных губерний так, как уездные штатные
расписания были относительно унифицированы, а число мелкопоместных
дворян в Курской губернии было одним из самых больших по России.

Памятная книжка Курской губернии а 1860 г. Курск, 1860. С. 315-365; Список чинам
гражданского. Военного и духовного ведомств в Курской губернии. Курск, 1871. С. 1-33;
Памятная книжка Курской губернии на 1894 г. Курск, 1894. С. 3-102.
5
Список чинам гражданского, военного и духовного ведомств в Курской губернии.
С. 102; Памятная книжка Курской губернии на 1894 год. С. 106-115; Шаповалов В.А.
Указ. соч. С. 168-170.
257
Иванов В.А. Указ. соч. С. 50.
 141
Подавляющая часть чиновников, в первую очередь, низших ступеней
видела в своей служебной деятельности реальную возможность быстрого
обогащения, никаким образом не связанного со служебной деятельностью.
Взятки, казнокрадство-основа подобного обогащения. «Мелкотравчатым»,
как называл мелких помещиков С.Н. Терпигорев (С. Атава), подобная
перспектива сулила возможное скорое обогащение. Чиновничье кресло
становилось заветной мечтой для бедных поместных владельцев
М.В. Довнар-Запольский, в продолжении данной темы, констатировал:
«Сенатор Мясоедов в 1817 году ревизовал Орловскую губернию. Он нашел в
губернии 16 185 нерешенных дел, причем некоторые из них уже сгнили в
навозе... В Орловской тюрьме устроена была фабрика фальшивых
ассигнаций... Обложение населения целых губерний незаконными поборами
и разного рода формы вымогательства были делом обычным. Упомянутый
кн. Долгорукий в Курской губернии нашел, что уездные чиновники собирали
с крестьян незаконные поборы по несколько человек с души, ставили их
ранней весной в воду, зимой заставляли голых ходить по снегу, или запирали
в него пленные избы, летом секли крапивой и т.д. .. .»258.
Чиновники всех рангов, включая и мелких, рассматривали свои
должности в качестве средства наживы. Чувство самосохранения уже
присутствовало не у всех, правительство отправляло взяточников и
казнокрадов сотнями и тысячами под суд. «Уже по одной массе чиновников,
которые после каждой сенаторской ревизии предавались суду, можно судить
о размерах злоупотреблений, не говоря уже о том, что далеко не все могли
быть уличены. Сенатор Мясоедов, ревизовавший в 1815-1816 гг. Тульскую,
Курскую и Орловскую губернии предал суду более 1 000 чиновников. Но
никакая угроза репрессиями не действовала. Чиновники брали взятки и
259
совершали свои незаконные поступки открыто» .

Довнар-Запольский М.В. Профессор. Обзор новейшей русской истории. Киев, 1914.

Т. 1. С. 363.
259
Там же. С. 364.
 142

Помещики, зная слабость к наличным деньгам чиновников, могли

затягивать на долгие годы следствие против них. Например, крупный
курский помещик Ф.И. Ширков надругался над своей крестной бедной
дворянкой Марией Алтуховой и после этого приказал своему камердинеру
убить ее. Следствие длилось с 1813 по 1823 гг., закончилось ссылкой
помещика с камердинером в Сибирь. Но длительность следствия была
сопряжена с систематическими подкупами судебных и следственных чинов
всех рангов. Богатый помещик был просто уверен, что он сможет купить их
ЛОЯЛЬНОСТЬ .

Современники отмечали особую изворотливость мелкого

чиновничества, которое сплошь и рядом состояло из выходцев
мелкопоместного дворянства. Им приходилось изобретать невероятные
претензии и ходы, чтобы ухватить и себе что-нибудь после раздела
«взяточнического пирога» крупными чиновниками. «Мелкие взяточники
доходили иногда до замечательной изворотливости, отличаясь при том
удивительной смелостью. Земский заседатель Моршанского уезда Федюхин
по поручению начальства отправился в уезд для собирания статистических
сведений о пчеловодстве. Эта поездка положила начало его материальному
благосостоянию. Приезжая на пчельник, он приказывал пасечнику выгонять
из улья пчел, но так, что бы они вылетали постепенно и непременно по
одной, для счета, и готовился записывать в свою записную книжку. Хозяин
откупался от такой статистики, Федюхин записывал, что ему вздумается и
ехал дальше. Когда Федюхину приходилось выезжать на «мертвые тела» , он
поочередно приказывал вносить в избы богатых крестьян мертвое тело, и
получал откупное...
В 1823 году, рассказывает Дубасов, генерал-губернатор Балашов
приказал во всех селах Тамбовской губернии поставить столбы с
обозначением на них названия этих сел и числа дворов и душ. Кажется, из
этого правительственного распоряжения трудно было чиновникам извлечь

Танков А. Ширковское дело // Исторический вестник. 1890. Т. 41. С. 158-164.

 143
для себя какую-нибудь пользу. Между тем Липецкий исправник Ханыков и
тут нашелся. Он поручил ставить столбы по селам липецкому мещанину
Кутышкину с обязательною платою со стороны каждого села за столб по
25 рубль и более половины этого сбора брал себе»261.
Поражает отсутствие страха у мелких помещиков, которые изобретали
«прибыли» от своей служебной деятельности. Это могло происходить только
в случае общепринятой подобной практики в чиновничьей среде, где взятки
рассматривались неотъемлемой частью чиновничьей работы.
При этом, мелкие чиновники знали свое место в чиновничьей иерархии
и осознавая собственную малограмотность не претендовали на высокие
посты. Они не скрывали, что пределом их мечтаний была бы состоявшаяся
карьера среднего чиновника. Здесь необходимо учитывать, что жалованье
мелких чиновников было мизерным. В.М. Довнар-Запольский указывает:
«По единогласному свидетельству всех тогдашних губернаторов, положение
низших служащих было хуже последнего поденщика. Отсюда понятно,
конечно, что в низшую гражданскую службу шли только те, кто не имел
надежды где-нибудь выдвинуться. «Получив навсегда увольнение от наук,
преподаваемых в семинарии - писал исключенный семинарист Беляев, - я не
нахожу себя более способным ни к чему иному, кроме статской службы».
Другой недоросль Львов так себя рекомендовал Кирсановскому земскому
уездному суду: российской грамматике читать и писать отчасти умею, но
дальнейших наук не в состоянии проходить и достигши совершеннолетия
лета уже не могу об них понятия иметь, а потому возымел ревностное
желание служить» .
Проблема простого выживания толкала беднейших мелких помещиков
идти на низшие чиновничьи должности, с жалким жалованием. Тем более, у
них могла появиться возможность поправить свое финансовое положение
взятками.

1
Довнар-Запольский М.В. Указ. соч. С. 365.
2
Там же. С. 366.
 144

Все вышеуказанное подчеркивает, что чиновничий мир жил по своим

правилам, понятиям о чести и долге, которые ничего общего не имели с
представителями дворян о собственных сословных мировоззренческих
ценностях. Мелкопоместный дворянин, у которого социопсихологические
установки во многом не совпадали аналогичными представлениями дворян
из верхних страт, войдя в чиновничью среду, играя по ее правилам, уже
утратив часть дворянских внешних и внутренних атрибутов, по-сути,
окончательно разрывал с родной сословной корпорацией. Это хорошо
просматривалось на уровне социопсихологического невосприятия крупными
дворянами мелких помещиков-дворян.
Роль чиновников в уездной жизни после отмены крепостного права
заметно увеличилась, а вместе с этим поднялась и социальная статусность
чиновников из мелкопоместной среды. С.Н. Терпигорев показывает это через
призму восприятия дворянина верхних страт: «Прежде, т.е. до начала нашего
оскуднения, город и деревня были совсем в других отношениях, чем
теперь... Начальство, т.е. исправников и подьячих для земского и уездного
судов, мы выбирали сами, и так как, по правде говоря, хороший человек на
эти должности не шел, но набирали мы себе это начальство из всякой, что, ни
есть горечи: из самых захудалых дворянчиков, даже не помещиков, а так
просто дворянчиков; из детей умерших или под суд попавших подьячих,
служивших прежде в нашем уезде, из детей городских попов, почему-нибудь
непринявших ангельского чина, и пр. Понятно, что вся эта голь была
голодна, прожорлива и ужасно плодуща. Уже по одному этому она была у
нас в полной зависимости и покорности. Кто даст ей муки, крупы, масла,
гусей...
Ясно, что со всей этой братией нечего было церемониться, и мы
действительно не церемонились. Надо почему-нибудь ехать в суд, т.е. в
город, а не хочется, лень - ну, и пошлешь бывало, за заседателем или за
каким-нибудь непременным членом...
 145
Таковы были взаимные отношения города и деревни вплоть до
19 февраля.
Тут все сразу изменилось.
.. .Явились мировые посредники, начальником стал свой же брат-сосед.
Исправников стали назначать губернаторы, а не выбирать. Прошло еще
сколько-то времени, и словно из земли выросли судебные следователи, а там
уже и пошло...
И такое обилие начальства явилось после совершенного, можно
сказать, отсутствия!..
...А «город» тем временем все более и более тяжко наседал на
«деревню», т.е. на нас. Все эти поездки и мытарства требовали денег, а они
разве были у кого в запасе? И потом, как ни плохо и глупо велось хозяйство,
все-таки, когда хозяин жил в деревне, хоть воровства по крайней мере, не
было, а теперь, когда чуть не круглый год пришлось жить в тарантасе или
городе, в гостинице, понятно, все стало разваливаться и «прахом идти» .
С.Н. Терпигорев довольно точно провел грань между дореформенным
и пореформенным отношением поместного дворянства к чиновникам, где
существенный процент занимали представители мелкопоместного и
беспоместного дворянства. В дореформенный период поместное дворянство
принимало самое активное участие в процессе формирования корпуса
уездного чиновничества, и последнее понимало свое зависимое положение от
дворянской корпорации. Крупное дворянство делегировало на чиновничьи
должности «дворянчиков» на которых оно смотрело сверху вниз, хотя и
принимало их в гости из принципа «вдруг и пригодится». Е.Н. Водовозова
конкретизирует данный аспект: «В те отдаленные времена становые и мелкие
чиновники полицейского и судебного ведомства были обычными гостями
помещиков. Хотя на людей подобной категории они смотрели свысока и
полицейских называли «крапивным семенем», а судейских -
«крючкотворами», но это не мешало им водить с ними дружбу. Делалось это

263
Терпигорев С.Н. (Атава С.) Собрание сочинений. Т. 1. Ч. 1. С. 84, 88, 90.
 146
для того, чтобы люди той и другой категории старались замять, когда это
понадобится, их грязные делишки, покрывали их произвол над крестьянами,
очень часто переходивший дозволенное даже в те жестокие времена. Как это
ни странно, но этих «крючкотворов» и это «крапивное семя» принимали у
себя даже те помещики, которые не боялись судебных преследований, так
как ничем противозаконным не занимались и не пятнали себя
возмутительною жестокостью относительно крестьян. И вот эти немногие
порядочные помещики тоже находили, что они, несмотря на свое презрение к
людям подобного рода, не могут обходиться без них»264.
Главной причиной добродушного отношения крупных и средних
помещиков к мелкому чиновничеству являлся банальный прагматизм, в
ожидании какой-либо административной услуги с его стороны. Хотя
социопсихологическая дистанцированность между крупным дворянством и
чиновничеством из мелкопоместной среды присутствовала и имела двойной
характер. С одной стороны, пренебрежительные к чиновничеству, с другой,
неприязнь к представителям «дна» дворянской корпорации.
Современники указывали, что чиновничьи должности, в основном,
отставные военные без серьезных доходов с усадеб: «...капитаны и штабс-
капитаны хотя и встречались, и поныне еще встречаются между «ними», но
чины эти не пользовались популярностью, и сами носители их не
авторитетны у нас. В большинстве это были «мелкотравчатые»
(мелкопоместные-И.И.) и, по выходе в отставку, их обыкновенно выбирали
в исправники, в заседатели и в какие-то «непременные члены», особое
подчеркивая: «...они появлялись только в парадные дни, держали себя
необыкновенно скромно, усиленно и усердно улыбнулись всякой пошлости,
кто бы ее не сказал, за обедом сидели на концах стала, где вино было похуже,
и вообще были ужасно жалки» . Через определенное время чиновники из
«мелкотравчатых» набирали силу в уезде: «Капитаны и штабс-капитаны,

ВодовозоваЕ.Н. Назаре жизни. Т. 1. С. 129-130.

Терпигорев С.Н. (Атава С ) . Указ. соч. С. 308-309.
 147
попадавшие в исправники, очень скоро, конечно, при «поддержки» со
стороны откупщика и обывателей, переставали быть жалкими; получали
слабость к икре, осетрине, шампанскому; делались радушными и достигали,
через более или менее продолжительное упражнение, довольно
значительных успехов в «истинно-русском» хлебосольстве266.
В пореформенный период, когда дворянство потеряло привилегию
формирования уездной администрации, а чиновничий корпус принимал все
более надсословный характер, чиновничество из мелких помещиков не
проявляло особого сочувствия к проблемам среднего и крупного дворянства.
Очевидец этих событий отмечал: «Конечно, чувство зависти у тех и других к
нашему привилегированному сословию было причиной их злорадства, когда
они увидели нас «в беде»; но нам, лишившись этих привилегий, узнать, что
мы окружены врагами, что люди, которые всегда называли нас своими
благотелями и потом нажились от нас, теперь радуются нашему
«несчастию», - узнать это, повторяю, было тяжело и обидно .
Терпигорев под словами «нас», «мы», «привилегированное сословие»
понимает исключительно представителей верхних страт поместного
дворянства, «мелкотравчатых» он относит к «тем и другим», наряду с
разночинным чиновничеством.
Необходимо подчеркнуть, что, несмотря на увеличение процента
чиновников из разночинцев в пореформенный период, правовые ограничения
по сословному признаку давали существенные преимущества мелким
дворянам при найме на службу. Дело в том, что в пореформенный период
перешли ограничения по гражданской службе, характерные для
дореформенного периода. Правительство специально подчеркивало, что
«различие вероисповедания или племени не препятствуют определению на
службу», что подтверждал и «Устав о службе гражданской». Однако на
практике через издание ряда подзаконных актов такие ограничения

Терпигорев С.Н. (Атава С ) . Указ. соч. С. 308-309.

Там же. С. 89.
 148

существовали. Например, лишь в виде исключения могли быть приняты на

государственную службу иностранцы. Категорически было запрещено
принимать на службу детей рабочих и крестьян, личных почетных граждан и
их детей, сыновей, не служивших обер-офицерских детей . Те, кто вступали
в гражданскую службу по одному только праву происхождения,
принимались на работу канцелярскими служителями. Лица, не имевшие
права поступления на государственную службу по своему происхождению,
приобретали его благодаря получению свидетельств об окончании курса в
средних и высших учебных заведениях.
Но существовало одно реальное препятствие правового характера при
поступлении на службу мелкопоместным дворянам. Законом 3 мая 1871 г.
производство в первый классный чин было обусловлено сдачей экзамена за
269 лг

курс уездного училища . Уровень знании, дававшихся этими училищами,

мог удовлетворить лишь требованиям службы на самых низких должностях.
По сути, этот закон фактически полностью лишал представителей низших
подгрупп мелкопоместного дворянства, где безграмотные были не
редкостью.
Современники видели всю безысходность представителей низших
подгрупп мелкопоместного дворянства, готовых уцепиться за любую работу,
включая и места низших чиновников. Публицист 90-х гг. XIX века
А. Штиглиц называет их «дворянским пролетариатом», при этом отмечая:
«Есть много таких, которые именуют себя дворянами, ничего общего с ними
не имея; за ними осталось только одно легендарное воспоминание о
дворянстве, с утратой всяких доказательств на свое происхождение. Отстав
давно от своих и не пристав к чужим, в городах, селах и деревнях, эти
дворяне не пользуются теми льготами, какие установлены для крестьян.
Находясь вне границ всяких общественных прав, не имея ни ценза, ни голоса,
ни образования, они представляют из себя настоящий пролетариат, которому
Архипова Т.Г., Румянцева М.Ф., Сенин А.С. История государственной службы в
России XVIII-XX века. М., 1999. С. 114-115.
269
Шепелев Л.Е. Титулы, мундиры, ордена. Л., 1991. С. 129-130.
 149
терять нечего. Проживая в бедности и снискивая себе пропитание, как можно
и где возможно, такая семья пашет, извозничает, занимается кой-каким
ремеслом, нанимается в услужение куда попало и живет себе, поскольку
живется... Окружающему населению эти дворяне не приносят пользы, так
•77П

как всякое воспитание и образование давно утрачены» .

Образовательный багаж и отсутствие какого-либо административного
опыта не позволяли части мелкопоместных дворян претендовать на самые
низкооплачиваемые чиновничьи должности.
Подводя итог можно констатировать, что часть мелкопоместного
дворянства рассматривала чиновничью службу нередко в качестве основного
источника существования, не надеясь на доходы с мизерных усадеб.
Выборный процесс в земские структуры мелкие помещики практически
игнорировали, справедливо полагая, что должности в этих учреждениях
будут заняты представителями верхних страт поместного дворянства.
Занимая незначительную чиновничью должность, мелкопоместный дворянин
в глазах крупнопоместных дворян становился «крапивным семенем». Но с
ним, особенно в пореформенный период, крупные дворяне обязаны были
считаться, осознавая, что он может принять участие в рассмотрении каких-
либо их дел.

Штиглиц А. Современные дворянские вопросы. СПб., 1897. С. 4 4 ^ 5 .

 150

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подавляющая часть поместного дворянства, на примере Центрального

Черноземья, в дореформенный период относилась к категории
мелкопоместных (около 80 %). Представители данной страты по своим
жизненным стандартам и поведенческим стереотипам сильно отличались от
дворян верхних страт. Быт и социальные потребности многих помещиков их
низших подгрупп мелкопоместных дворян (до 10 дес), фактически, ничем не
отличались от крестьянских. Число мелкопоместных дворян в
дореформенный период быстро сокращалось. Так, с 8 по 10 ревизии число
курских мелких помещиков сократилось с 4 680 до 3 299 владельцев, или на
29,6 %. В верхних стратах дворян этот процесс имел противоположенную
направленность. В структуре землевладения мелкие помещики, составляя
численное большинство среди других страт поместных дворян, владели
непосредственно меньшим количеством земли. Например, воронежские
мелкопоместные дворяне, насчитывавшие в общей массе дворян-помещиков
в губернии 78,6 %, владели всего 16,1 % дворянского земельного фонда. Это
являлось отражением не только региональной специфики, но и
общероссийской особенности в эволюции дореформенного дворянского
землевладения.
Мелкопоместные дворяне Центрального Черноземья, численно
доминируя, владели всего 4,9 % ревизских душ, которые принадлежали
помещикам. Отношение помещиков к своим крепостным крестьянам было
намного жестче, чем у владельцев из верхних страт. Это отмечали в своих
ежегодных отчетах императору местные губернаторы. Такое отношение к
крепостным крестьянам было связано с тем, что у последних отсутствовало
личное пространство, в силу небольших размеров усадеб их владельцев. Их
жизнь была на виду у помещика и контролировалась, чуть ли не
круглосуточно. Тем более, что у крестьян в данных хозяйствах, фактически,
не было своей запашки, так как мизерный фонд земель не способствовал
 151

этому. Барщина или месячина были доминирующими формами

хозяйствования в имениях мелких помещиков. Отсюда их доходность была
ничтожной. Уровень агрокультуры примитивный, за редким исключением,
как, например, в мелких усадьбах зоны корочанских промышленных садов.
Доходы мелкопоместных дворян не всегда были связаны с
производительной деятельностью. Так, многие из них продавали своих
крепостных в рекруты вместо сына какого-либо обеспеченного мещанина
или крестьянина, проводя несложную операцию с освобождением
крепостного крестьянина и его отпускной.
Точное число заложенных в кредитных учреждениях мелких усадеб
установить не удалось, но выявлено, что они в основном закладывались в
приказах общественного призренья, и их число было относительно велико.
В ходе реализации реформы 19 февраля 1861 г. коронная власть
предусмотрела особые правила наделения крестьян землей в
мелкопоместных усадьбах, денежные компенсации за наделение крестьян
землей в полном объеме, возможность переселения из центров аграрного
перенаселения на окраины, где имелся большой запас целинных земель. Не
будь этого, мелкопоместное дворянство как хозяйствующая единица в
аграрном секторе исчезла бы совсем.
В ходе пореформенной модернизации поместного дворянства мелкие
помещики стали активными участниками на общесословном земельном
рынке. Воронежские и курские мелкие помещики в 1893 г. заключили 630
сделок на продажу земли или 88,9 % от общего числа сделок данного
характера. Но продали по этим сделкам всего 25,4 % всей земли
реализованной воронежскими и курскими дворянами. На покупку же
мелкопоместные дворяне заключили 40,4 % сделок подобного характера
проведенных дворянством, а купили 15,7 % от всего приобретенного
земельного фонда местным дворянством. Если сравнить количество
проданной и купленной земли мелкопоместными владельцами, то они
 152

продали на 58,3 % больше, чем приобрели. Этот показатель почти в два раза
выше, чем у помещиков верхних страт.
Это было связано с неспособностью большей частью мелкопоместных
дворян перестроить свои хозяйства на новый лад, без использования
принудительного труда. К тому же, условий для этого у них не было.
Отсутствовали резервный фонд земель, финансы, а, главное, опыт работы, с
опорой только на себя. Мелкопоместное землевладение в пореформенный
период находилось в общем русле эволюции всего дворянского
землевладения. С 1877 по 1905 гг. число воронежских и курских дворян
сократилось с 4 719 до 3 989 владельцев, или на 15,5 %. Уменьшение же
площади земли за этот промежуток времени составило 30,8 %. Количество
мелких помещиков сокращалось несколько медленнее, чем площадь их
земель. Это являлось свидетельством, что продавали землю, в первую
очередь, помещики верхних подгрупп мелкопоместной страты. При этом,
рубежом, с которого началось ускоренное сокращение поместных земель
стали 30-е гг. XIX века. В пореформенный период мелкие помещики
предпочитали сдавать земли в аренду в большом количестве, исходя из
площади своих земель, пополняя ряды городских мелких чиновников и
служащих.
Повседневность мелкопоместных дворян резко дистанцировалась от
ежедневной ритмики помещиков верхних страт. Это проявлялось с самого
раннего детства.
Дети мелкопоместных дворян были малообразованны или совсем
безграмотны, были включены в хозяйственную деятельность своего
поместья, контроля над крепостными крестьянами. Для детей дворянских
богатых семей это исключалось.
Жалкий внешний вид, убогость жилья, отсутствие светских манер
приводило к тому, что представители верхних страт предлагали
правительству создать из мелких дворян особую сословную общность,
наподобие военных поселян и разместить их на границах империи. При этом,
 153

прежние привилегии должны были остаться за ними, но без дворянского

статуса. Крупнопоместное дворянство не желало видеть мелких помещиков
в одной сословной корпорации с собой. В тоже время, стремясь поддержать
статус дворянина, состоятельные дворяне направляли свои средства на
создание закрытых учебных заведений для детей беднейших дворян.
К концу пореформенного периода в Центральном Черноземье были
целые деревни, населенные мелкопоместными дворянами, которые ходили в
лаптях, нанимались батраками к зажиточным крестьянам. Подобные явления
не были характерны для дореформенного периода, они уже отражали
пореформенные реалии. В общественном сознании статус дворянина
ассоциировался только с сред непоместным и крупнопоместным
дворянством. Мелкопоместные дворяне, в своей основе, находились на
положении маргиналов.
Естественно, это, хотя и охватывало большую часть мелкопоместного
дворянства, но не касалось узкого круга мелкопоместных дворян из верхних
подгрупп своей страты. Представителями этих подгрупп были многие
разорившиеся среднепоместные дворяне, отчасти и крупнопоместные, в
данном социальном статусе оказывались, и состоятельные дворяне после
раздела отцовского имения. У всех них был совсем другой уровень
образованности и культуры, осознание собственного «Я». Но они не могли в
целом изменить отношения в обществе к мелкопоместной страте.
Уровень материальной обеспеченности и социально-психологическая
дистанцированность верхних страт дворянства от нижних в повседневной
жизни не могли не сказаться на социальной самооценке мелких помещиков,
позиционировании себя в структурах местного самоуправления и
управления. В отличие от среднепоместных и крупнопоместных дворян,
мелкие помещики в земских выборах и в выборах по сословной корпорации
участвовали через институт уполномоченных. Это уже однозначно
подчеркивало определенную социальную разделенность высшего сословия, с
акцептацией на некую «ущербность» мелкопоместных дворян. Это
 154

осознавали и сами мелкие помещики, понимая, что руководство в земских и

корпоративных учреждениях останется за представителями верхних страт
дворянства. Подтверждением данному тезису является явка на
избирательные съезды земских гласных. Так, на избирательные съезды в
первое трехлетие (1865-1867 гг.) в Воронежской губернии от
среднепоместных и крупнопоместных дворян явилось 35,2 %
представителей, имевших голоса, то мелкопоместное дворянство фактически
проигнорировало выборы в земские гласные. На съезд их прибыло всего
7,6 %. В Курской губернии - 17,7 %.
Тем не менее, не претендуя на серьезные управленческие должности
уездного и губернского уровня, образованные мелкопоместные дворяне
приняли заметное участие в становлении земского образования и медицины.
В 1895-1896 учебном году представителей дворянского сословия среди
курских земских учителей насчитывалось 13,1 %. Условия труда и быта
учителей, принадлежавшим к любым сословиям, были, за редким
исключением, одинаковыми. Да и редко кто из обеспеченных дворянских
семей шел на работу в земскую школу, где годовой оклад в 1897 г. начинался
с 240 руб. На такое мизерное жалованье могли согласиться только
представители беднейших дворянских семей.
Среди среднего медицинского персонала курского земства в начале
XX в. 13,2 % были представители дворянского сословия. Они работали
акушерками, фельдшерами, оспопрививателями. Как и земские учителя, из
дворян, медики-дворяне принадлежали, в своей основе, к мелкопоместной
страте.
В структурах коронной администрации выходцы из мелкопоместной
среды традиционно занимали все низшие чиновничьи должности.
Подводя итог, необходимо отметить, что пореформенная социальная
модернизация поместного дворянства наиболее болезненно сказалась на
мелкопоместной страте, она социально деградировала весьма быстрыми
 155

темпами и в общественном сознании данная страта дворян уже не

ассоциировалась с благородным сословием.
Исследование поставленной в диссертации проблемы представило в
новом аспекте тот факт, что развитие капитализма в России весьма глубоко
затронуло дворянское сословие, не исключая «забытых Богом» нищих
поместных дворян. В диссертации отмечено серьезное сокращение
численности мелкопоместного дворянства в губерниях Центрально-
Черноземного района уже в конце реформы 19 февраля 1861 г. и особенно в
пореформенный период, а это дает основание сделать следующий вывод.
Совершенно очевидно, что думающие люди в России в конце XIX века
преувеличивали «власть земли» (метафора Г. Успенского).
Модернизационные процессы, особенно усиливались после реформ
60-70-х гг. XIX века, продвигали все российское общество в новую жизнь.
Лишая мелких помещиков земли, они направляли их в город, где они
включались в иную полную динамичную жизнь, не связывая себя больше с
землей. История мелкопоместного дворянства расцвечивает новыми
красками кризис аграрного строя в России в XIX веке, который получил
развитие и в XX веке, поставив аграрное общество у последней черты.
 156

Источники и литература

1. Источники

1.1. Неопубликованные источники

1.1.1. Российский государственный исторический архив:
Ф. 1281. Департамент общих дел министерства внутренних дел. Оп. 4. Д. 55.
Ф. 1281. Департамент общих дел министерства внутренних дел. Оп. 6. Д. 6.
Ф.1281. Департамент общих дел министерства внутренних дел. Оп. 6. Д. 47.
Ф. 1281. Департамент общих дел министерства внутренних дел. Оп. 6. Д. 64.
Ф. 1284. Департамент общих дел министерства внутренних дел. Оп. 223.
Д. 65.
1.1.2. Государственный архив Воронежской области:
Ф. 26. Воронежское губернское по крестьянским делам присутствие. Оп. 2.
Д. 90.
Ф. И.- 30. Воронежский губернский предводитель дворянства. Оп. 1. Д. 2288.
1.1.3. Государственный архив Курской области:
Ф. 1. Канцелярия курского губернатора. Оп. 1. Д. 2353.
Ф. 1. Канцелярия курского губернатора. Оп. 1. Д. 6910.
Ф.4. Курский губернский статистический комитет. Оп. 1. Д. 5.
Ф.4. Курский губернский статистический комитет. Оп. 1. Д. 55.
Ф. 59. Курская палата гражданского суда. Оп. 2. Д. 3213.
Ф. 68. Курское губернское по крестьянским делам присутствие. Оп. 3,
Д. 560.
Ф. 294. Дворянская опека Курской губернии. Оп. 1. Д. 844.
Ф. 294. Дворянская опека Курской губернии. Оп. 1. Д. 887.
Ф. 294. Дворянская опека Курской губернии. Оп. 1. Д. 906.
Ф. 294. Дворянская опека Курской губернии. Оп. 1. Д. 909.
Ф. 294. Дворянская опека Курской губернии. Оп. 1. Д. 913.
Ф. 294. Дворянская опека Курской губернии. Оп. 1. Д. 955.
 157

Ф. 341. Помещики и высшие чиновники Курской губернии. Оп. 1. Д. 46.

Ф. 341. Помещики и высшие чиновники Курской губернии. Оп. 1. Д. 126.
Ф. 341. Помещики и высшие чиновники Курской губернии. Оп. 1. Д. 150.
Ф. 341. Помещики и высшие чиновники Курской губернии. Оп. 1. Д. 161.
1. 1.4. Государственный архив Тамбовской области:
Ф. 161. Тамбовский губернский предводитель дворянства. Оп. 1. Д. 7119.
Ф. 161. Тамбовский губернский предводитель дворянства. Оп. 1. Д. 7326.
Ф. 161. Тамбовский губернский предводитель дворянства. Оп. 1. Д. 7328.
Ф. 168. Тамбовское отделение государственного дворянского земельного
банка. Оп. 1. Д. 355.
Ф. 168. Тамбовское отделение государственного дворянского земельного
банка. Оп. 1. Д. 3514.
Ф. р- 5328. Личный фонд В.М. Андреевского. Оп. 1. Д. 1.

1.2. Опубликованные источники

1.2.1. Банковские долги и положение губерний в 1856 г. // Журнал МВД.
1860. Февраль. Б.М. - С. 199-36.
1.2.2. Бутурлин М. Записки // Русский архив. - 1897. - № 5-8.
1.2.3. Военно-статистический сборник. Россия. Вып.У. - СПб.: Изд-во ЦСК
МВД, 1871.-1154 с.
1.2.4. Извлечение из описаний помещичьих имений в 100 душ и выше. -
СПб.: Изд-во Департамента земледелия, 1860. - Т. 1. - 209 с.
1.2.5. Имения принятые в залог Государственным Дворянским земельным
банком. Вып. Ш. Особое приложение к отчету Государственного
Дворянского земельного банка за 1892 г. - СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1894.
- 146 с.
1.2.6. Имения приобретенные Крестьянским поземельным банком и
ликвидация их за 1895-1904 гг. - СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1906. - 124 с.
1.2.7. Исторический и географический путеводитель по Курской губернии от
Х
Орловской границы до Харьковской на 241 А верст. Составлен
 158

В.Н. Левашевым в 1837 г. - СПб.: Российская национальная библиотека,

2010. - 192 с.
1.2.8. Крестьянская реформа 1861 года. Сборник законодательных актов. -
М.: Юридическая литература, 1954. - С. 499.
1.2.9. Курская губерния. Итоги статистического исследования. - Курск:
Изд-во курского губернского статистического комитета, 1887.
1.2.10. Материалы для истории крепостного права в России. Извлечение из
секретных отчетов министерства внутренних дел за 1836-1856 гг. - М.:
Государственная публичная историческая библиотека, 2010. - 240 с.
1.2.11. Материалы по статистике движения землевладения в России. Вып. I. -
СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1896. - 361 с.
1.2.12. Материалы по статистике движения землевладения в России.
Вып. XIII. Табл. 4. - СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1907. - 27 с.
1.2.13. Материалы Редакционных комиссий по крестьянскому делу. - СПб.,
1860.-Т.З, Кн. 1.-1009 с.
1.2.14. Об основании дворянского приюта // Правительственный вестник. -
1875.-№41.
1.2.15. Объяснение статистических сведений о количестве крестьян и земель
в 25 великорусских губерниях // Сельское хозяйство. - 1861. - Т. 2, Ч. 1.
- 190 с.
1.2.16. Описание курской Коренной очередной выставки сельских
производителей. - Курск: Без изд-ва, 1852. - 85 с.
1.2.17. Памятная книжка Курской губернии на 1860 г. - Курск: Типография
губернского правления, 1860. - С. 315-365.
1.2.18. Памятная книжка Курской губернии на 1894 г. - Курск: Типография
губернского правления, 1894. - С. 3-102.
1.2.19. Сведения о настоящем положении дворянских имений Воронежской
губернии. Б.М., Б.Г. - 33 с.
1.2.20. Свод данных о купле, продаже земель в 45 губерниях Европейской
России за тридцатилетие. 1863-1892. Б.М., Б.Г. - 135 с.
 159

1.2.21. Село Анна Воронежской губернии Бобровского уезда // Труды

императорского Вольного экономического общества. - 1869. - Т.2, Вып. 4. -
С. 307-325.
1.2.22. Списокчинам гражданского, военного и духовного ведомств в Курской
губернии. - Курск: Типография губернского правления. 1871. - 106 с.
1.2.23. Статистика землевладения 1905 г. Вып. V. Воронежская губерния. -
СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1906. - 60 с.
1.2.24. Статистика землевладения 1905 г. Вып. XXXVII. Курская губерния. -
СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1906. - 91 с.
1.2.25. Статистика землевладения 1905 г. Свод данных по 50 губерниям
Европейской России. - СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1907. - 92 с.
1.2.26. Статистика поземельной собственности и населенных мест
Европейской России. Вып. I. - СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1880. - 276 с.
1.2.27. Текущая школьная статистика Курского губернского земства за
1901-1902 учебный год. - Курск: Изд-во курского губернского
статистического комитета, 1902. - 56 с. + 61 с.
1.2.28. Труды Курского губернского статистического комитета. - Курск: Изд-во
курского губернского статистического комитета. Вып. 1. 1863. - 386 с.
1.2.29. Цифровые данные о поземельной собственности в Европейской
России. - СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1897. - 47 с.

2. Мемуары и воспоминания
2.1. . Бабиков, К. Детские годы в деревне / К. Бабиков // Русский вестник. -
1861.-Т. 3 3 . - С . 375-408.
2.2. Водовозова, Е.Н. На заре жизни / Е.Н. Водовозова. - М.: Художественная
литература, 1987. В 2 т. - Т. 1. - 512 с.
2.3. Глинский, Б.Б. Из летописи усадьбы Сергеевки / Б.Б. Глинский //
Исторический вестник. - 1894. - Т. 58. - С. 61-85.
2.4. Головнин, А.В. Записки для немногих / А.В. Головнин. - СПб.: Нестор-
История, 2004. - 575 с.
 160

2.5. Гольцев, В. Из воспоминаний и переписки / В. Гольцев // Русская мысль.

- 1905. - Кн. 4. - С. 173-182.
2.6 Донченко, Ю. В. Курские дни князя Саши Ратиева / Ю.В. Донченко. -
Курск: Курскстат, 2007. - 371 с.
2.7. Князь Борис Васильчиков. Воспоминания / Б. Васильчиков. - Псков:
ГУЛ «Псковская областная типография», 2003. - 270 с.
2.8. Короткевич, Е.Н. Вот такая жизнь... (из воспоминаний) /
Е.Н. Короткевич // Дворянское собрание. - 1997. - № 7. - С. 80-89.
2.9. Лабзина, Е.А. Воспоминания. Описание жизни одной благородной
женщины / Е.А. Лабзина // История жизни одной благородной женщины. -
М.: Новое литературное обозрение, 1996. - С. 15-87.
2.10. Марков, Р. Недавняя старина. III. Запеченные души / Р. Марков //
Исторический вестник. - 1899. - Т. 78. - С. 538-544.
2.11. Мышецкий, B.C. Воспоминания / B.C. Мышецкий // Исторический
вестник. - 1896. - № 11. - С. 884.
2.12. Н., Василич. Из воспоминаний помещика-охотника. VIII. Святовские
помещики / Василич Н. // Русская мысль. - 1906. - Кн. 4. - С. 176-200.
2.13. Сабанеева, Е.А. Воспоминания о былом / Е.А. Сабанеева // История
жизни одной благородной женщины. - М.: Новое литературное обозрение,
1996. - С. 355-434.
2.14. Савелов, Л. М. Из воспоминаний. 1892-1902 / Л.М. Савелов. - Воронеж:
Петровский сквер, 1996. - 121 с.
2.15. Шиллинг, М. А. Мое детство в Малинском / М.А. Шиллинг //
Дворянское собрание. - 1994. - № 1. - С. 119-165.

3. Литература

3.1. Акиньшин, А., Ласунский О. Воронежское дворянство в лицах и судьбах

/ А. Акиньшин, О. Ласунский. - Воронеж: Центр духовного возрождения
Черноземного края, 2009. - 430 с.
 161

3.2. Анфимов, А.М. Крупное помещичье хозяйство Европейской России

(конца XIX - начала XX вв.) / А.М. Анфимов. - М.: Наука, 1969. - 392 с.
3.3. Анфимов, AM. Хозяйство крупного помещика в XX в. / A.M. Анфимов //
Исторические записки. - М., 1962. - Т. 71.
3.4. Архипова, Т.Г., Румянцева М.Ф., Сенин А.С. История государственной
службы в России XVIII-XX века / Т.Г. Архипова, М.Ф. Румянцева,
А С . Сенин. - М.: Изд-во РГГУ, 1999. - 232 с.
3.5. Афанасьев, М. О поземельном богатстве Воронежской губернии /
М.Б. Афанасьев. БМ., Б.Г. - 36 с.
3.6. Бажанов, А Опыты земледелия вольнонаемным трудом / А. Бажанов. -
СПб.: Изд-во Де-Вриена, 1861. - 192 с.
3.7. Банковские долги губерний в 1856 г. // Журнал МВД. - 1860. Февраль.
- С. 199-236.
3.8. Баринова, Е.П. Менталитет русского поместного дворянства /
Е.П. Баринова // Вестник Самарского государственного университета. -
Самара. - 2001. - № 1 (19). - С. 57-61.
3.9. Барон Врангель Н.Н. Старые усадьбы / Барон Н.Н. Врангель. - СПб.:
Летний сад, 2000. - 320 с.
ЗЛО. Бекетов, В. А. Воронежская губерния в сельскохозяйственном
отношении. Отчет о командировке в 1893 году от Императорского
Московского общества сельского хозяйства / В.А. Бекетов. - М.: Б. изд.,
1894. - 145 с.
3.11. Беккер, С. Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии
последнего периода императорской России / С. Беккер. - М.: Новое
литературное обозрение, 2004. - 347 с.
3.12. Белова, А.В. «Четыре возраста женщины»: Повседневная жизнь русской
провинциальной дворянки XVTII - середины XIX вв. / АВ. Белова. - СПб.:
Алетейя, 2010. -451 с.
3.13. Белоконский, И.П. Народное начальное образование в Курской
губернии / И. П. Белоконский. - Курск, 1897. - 489 с.
 162

3.14. Бокова, В. Отроку благочестие блюсти... Как наставляли дворянских

детей / В. Бокова. - М.: Ломоносовъ, 2010. - 244 с.
3.15. Бородин, Н.П. Соотношение капиталистической и отработочной
системы в помещичьих имениях губерний черноземного центра в 80-90-х гг.
XIX в. / Н.П. Бородин // История СССР. - 1990. - № 2. - С. 31-43.
3.16. Борецкой, А. Захудалое дворянство (из летних экскурсий) / А. Борецкой
// Русская мысль. - 1882. - Кн. 12. - С. 339-346.
3.17. Бродский, Н.Л. К воле. Крепостное право в народной поэзии /
Н.Л. Бродский. - М.: Книгоиздательство «Польза», 1911. - 192 с.
3.18. Бунин, И.А. Антоновские яблоки / И.А. Бунин// Собр. соч. в 6 т. - М.:
Художественная литература, 1987. - Т. 2. - С. 155-160.
3.19. Бунин, И.А. Мелкопоместные / И.А. Бунин // Собр. соч. в 6 т. - М.:
Художественная литература, 1987. - Т. 2. - С. 342-371.
3.20. Бунин, И.А. Суходол / И.А. Бунин // Собр. соч. в 5 т. - М.:
Художественная литература, 1956. - Т.2. - С. 155-160.
3.21. В.В. Дворянское землевладение после реформы / В.В. // Русская мысль.
- 1898. - Кн. X. - С. 69-98.
3.22. В.В. Сельскохозяйственные очерки России. II / В.В. // Русская мысль. -
1882. - Кн. VI. - С. 116-146.
3.23. Васильчиков, А.И. Землевладение и земледелие в России и других
Европейских государствах / А.И. Васильчиков. - СПб.: Типография
М. Стасюлевича, 1881. - Т. 1. - 507 с.
3.24. Веременко, В.А. Дворянская семья и государственная политика России
(вторая половина XIX - начало XX в.) / В.А. Веременко. - СПб.:
Европейский дом, 2007. - 624 с.
3.25. Вернер, И. Землепользование и земледелие в Курской губернии /
И. Вернер // Русская мысль. - 1887. - Кн. IV. - С. 52-74.
3.26. Вернер, И. Курская губерния. Итоги статистического обследования /
И. Вернер. - Курск: Изд-во: курского губернского статистического комитета,
1887. - 396 с.
 163

3.27. Веселовский, Б.К вопросу о классовых интересах в земстве /

Б. Веселовский. - СПб.: Тип. «Общественная польза», 1905. - Вып. I.
165 с.
3.28. Воронцов, В.В. Судьба капитализма в России / В.В. Воронцов. - СПб.:
Без изд., 1882.-312 с.
3.29. Гуревич, Н. Экономическое положение русской деревни/Н. Гуревич. -
М.: Тип. Н.И. Скороходова, 1896. - 290 с.
3.30. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка / В.И. Даль.
- М.: Русский язык, 1998. В 4 т. - Т. 2. - 779 с.
3.31. Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVT-XX вв.
-М.:УРСС, 2001.-782 с.
3.32. Двухжилова, И.В. Социальный состав Тамбовского земства
(1865-1890 гг.)/И.В. Двухжилова.-Тамбов:Тип. 000«Юлис», 2003. - 140 с.
3.33. Де-Ливрон, В. Статистическое обозрение Российской империи / В. Де-
Ливрон. - СПб.: Без изд., 1874. - 355 с.
3.34. Довнар-Запольский, М.В. Обзор новейшей русской истории /
М.В. Довнар-Запольский. -Киев: Издание книжного магазина Н.Я. Оглоблина,
1914.-Т.1.-428 с.
3.35. Долбилов, М. Д. «... Считал себя обязанным в сем участвовать».
Почему М.Н. Муравьев не отрекся от «Союза благоденствия»? /
М.Д. Долбилов// Декабристы. Актуальные проблемы и новые подходы. - М.:
РГГУ, 2008. - С. 195-214.
3.36. Дубровин, Н.Ф. После отечественной войны 1812 года (Из русской
жизни начала XIX века). Наши мистики-сектанты / Н.Ф. Дубровин. - СПб.:
ДНК, 2009.-604 с.
3.37. Дубровин, Н.Ф. Русская жизнь в начале XIX века / Н.Ф. Дубровин //
Русская старина. - 1899. - Т. 97, № 3. - С. 562-581.
3.38. Евреинов, В.А. Гражданское чинопроизводство в России: исторический
очерк / В.А. Евреинов. - СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1877. - 104 с.
 *164

3.39. Елищев, А.И. Дворянское дело / А.И. Елищев. - М.: Тип.

Н.И. Скороходова, 1897. - 46 с.
3.40. Ершова, Л.В. Дворянская усадьба (из истории русской культуры) /
Л.В. Ершова. - М.: МГУ, 1998. - 117 с.
3.41. Иванов, В.А. Губернское чиновничество 50-60-гг. XIX в. в России.
Историко-источноковедческие очерки / В.А. Иванов. - Калуга: КГПИ
им. К.Э. Циолковского, 1994. - 232 с.
3.42. Иванова, Л.В. Дворянская усадьба - исторический и культурный
феномен / Л.В. Иванова // Дворянское собрание. - 1994. - № 1. - С. 149-165.
3.43. История России XVIII-XIX веков / Под ред. Л.В. Милова. - М.: Эксмо,
2006. - 782 с.
3.44. Канищев, В.В. Маргинализация городского населения Центрального
Черноземья в начале XX в. / В.В. Канищев // Формирование и развитие
социальной структуры населения Центрального Черноземья: тезисы
докладов I межвузовской научной конференции. - Тамбов, 1992. - С. 13-15.
3.45. Карнович, Е. Русские чиновники в былое и настоящее время /
Е. Карнович. - СПб.: Без изд-ва, 1897. - 171 с.
3.46. Карышев, Н.А. Итоги экономического исследования России по данным
земской статистики / Н.А. Карышев. - Дерпт: Без изд-ва, 1892. Т. П. - 440 с.
3.47. Кауфман, И.И. О задолженности землевладения в связи с
статистическими данными о притоке капиталов к поместному
землевладению со времени освобождения крестьян / И.И. Кауфман //
Временник Центрального статистического комитета МВД. - 1898. - С. 2-20.
3.48. Кашкаров, И.Д. Современное назначение русского дворянина /
И.Д. Кашкаров. - М.: Типография М.Н. Лаврова, 1885. - 15 с.
3.49. Кириченко, О.В. Дворянское благочестие. XVIII век / О.В. Кириченко. -
М.: Паломникъ, 2002. - 462 с.
3.50. Князь Г. Кугушев. Странник. Эскиз провинциальной жизни /
Г. Кугушев // Отечественные записки. - 1857. - Т. 112. Отд. 1. - С. 1-28.
 165

3.51. Ковальченко, И. Д. К вопросу о состоянии помещичьего хозяйства перед

отменой крепостного права в России / И.Д. Ковальченко // Ежегодник по
аграрной истории Восточной Европы. - 1959. - М., 1961. - С. 184—201.
3.52. Ковальченко, И.Д. Соотношение крестьянского и помещичьего хозяйств
в земледельческом производстве капиталистической России /
И.Д. Ковальченко // Проблемы социально-экономической истории России. -
М.: Наука, 1971. - С. 171-194.
3.53. Козлов, С. А. Аграрные традиции и новации в дореформенной России
(центрально-нечерноземныегубернии) / С.А. Козлов. - М.: РОССПЭН, 2002.
- 557 с.
3.54. Колесникова, Л. И. Корочанские мелкопоместные усадьбы /
Л.И. Колесникова // Русские провинциальные усадьбы XVIII - начала XX
века. - Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2001.
- С. 35-38.
3.55. Корелин, А.П. Дворянство в пореформенной России. 1861-1904 гг.:
состав, численность, корпоративная организация / А.П. Корелин.
-М.: Наука, 1979.- 303 с.
3.56. Костомаров, Н.И. Козачья Дуброва, иначе Козачья слобода или Козачье
/ Н.И. Костомаров // Русская старина. - 1882. - Т. 33. - С. 1-10.
3.57. Круглов, А.В. Бабай. I. Типы современной деревни / А.В. Круглов //
Исторический вестник. - 1892. - Т. 47. - С. 416-426.
3.58. Кулабухов, B.C. Эволюция менталитета дворянства Центрально-
Черноземного региона в пореформенный период. 1861-1905 гг.: автореф.
дис. ...канд. ист. наук / B.C. Кулабухов. - М., 1997. - 21 с.
3.59. Лаврентьева, Е.В. Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры.
Приметы и суеверия / Е.В. Лаврентьева. - М.: Молодая гвардия, 2006.
-515 с.
3.60. Лаврентьева, Е.В. Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры.
Этикет / Н.В. Лаврентьева. - М.: Молодая гвардия, 2005. - 663 с.
 166

3.61. Литвак, Б.Г. Русская деревня в реформе 1861 г. Черноземный центр.

1861-1895 гг. / Б.Г. Литвак. - М.: Наука, 1972. - 422 с.
3.62. Литуев, В.Н. Земельная собственность как дворянская монополия в
капиталистической России / В.Н. Литуев. - М.: Собрание, 1997. - 236 с.
3.63. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского
дворянства (XVIII - начало XIX) / Ю.Б. Лотман. - СПб.: Искусство-СПб.,
1994. - 412 с.
3.64. Мамаева, Т.П. Курское губернское земство и народное образование в
губернии во второй половине XIX - начале XX века / Т.П. Мамаева. -
Старый Оскол: ООО «ТНТ», 2008. - 240 с.
3.65. Марасинова, Е.Н. Психология элиты российского дворянства последней
трети XVIII века. (По материалам переписки) / Е.Н. Марасинова. - М.:
РОССПЭН, 1999. - 302 с.
3.66. Маррезе, М.Л. Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в
России (1700-1861) / М.Л. Маррезе. - М.: Новое литературное обозрение,
2009. - 364 с.
3.67. Мигулин, П.П. Русский государственный кредит (1796-1899) /
П.П. Мигулин. - Харьков: Литография печатное дело, 1899. В 2 т. - Т. 1.
3.68. Минарик, Л.П. «Статистика землевладения 1905 г.» как источник по
изучению крупного помещичьего землевладения в начале XX века /
Л.П. Минарик // Малоисследованные источники по истории СССР
ХГХ-ХХ вв. - М.: Наука, 1964. - С. 56-74.
3.69. Минц, С.С. К вопросу об уровне классовой сплоченности российского
дворянства в конце XVIII - нач. ХЖ в. / С.С. Минц // Правительственная
политика и классовая борьба в России в период абсолютизма. - Куйбышев:
Изд-во КГУ, 1985. - С. 129-140.
3.70. Минц, С.С. Мемуары и российское дворянство. Источниковедческий
аспект историко-психологического исследования / С.С. Минц. - СПб.:
Нестор, 1998. - 260 с.
 167

3.71. Миронов, Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII -

начала XX в.): В 2 т. / Б.Н. Миронов. - СПб.: «Дмитрий Буланин», 1999. -
Т. 1.-547 с.
3.72. Миронов, Г. Е. История государства Российского. Историко-
библиографические очерки. XIX век / Г.Е. Миронов. - М.: Книжная палата,
1995. - 734 с.
3.73. Михайлова, М. В. Облик сельских усадеб в Тамбовской губернии в
начале XIX в. / М.В. Михайлова // VII Державинские чтения. Экономика.
Юриспруденция. Социальная работа. Социология. История: материалы
научной конференции / редколл. И.Г. Сапин и др. - Тамбов: Изд-во
Тамбовского университета, 2002. - С. 188.
3.74. Михалевич, В. Материалы для географии и статистики России.
Воронежская губерния. Собранные офицерами генерального штаба /
В. Михалевич. - СПб.: Б. М., 1862. - 414 с.
3.75. Муравьева, О.С. Как воспитывали русского дворянина. /
О.С. Муравьева. - СПб.: LINKA-PRESS, 1995. - 272 с.
3.76. Нащокина, М.В. Дворянские гнезда России: история, культура,
архитектура / М.В. Нащокина. - М.: Изд-во «ЖИРАФ», 2000. - 384 с.
3.77. Нежданов, И. Описание хозяйства слободы Чернянки, имения тайного
советника М.П. Щербинина Курской губернии, Новооскольского уезда /
И. Нежданов. - СПб.: Б. М., 1865. - 29 с.
3.78. Никольский, А. Потребности аграрного вопроса в Черноземной России /
А. Никольский // Русская мысль. - 1880. - Кн. 12. - С. 61-123.
3.79. Оноприенко, И.Г. Повседневная жизнь дворянства Центрального
Черноземья в 50-90-е гг. XIX века: традиции и новации / И.Г. Оноприенко.
Белгород: ЛитКараВан, 2010. - 136 с.
3.80. Охлябинин, С.Д. Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века /
С.Д. Охлябинин. - М.: Молодая гвардия, 2006. - 347 с.
3.81. Охрименко, И.Г. Быт прошлого нашего края (XIX - начало XX веков) /
И.Г. Охрименко // Призыв. - 1985. 20 июня. - С. 4.
 168

3.82. П.Э. Помещики и крестьяне / П.Э. // Русский вестник. - 1859. - Т. 19.

- С. 219-230.
3.83. Пазухин, А. Современное состояние России и сословный вопрос /
А. Пазухин // Русский вестник. - 1885. - Т. 175. - С. 5-58.
3.84. Пиетров-Эннкер, Б., Ульянова Г.Н. Модернизация, гражданское
общество и гражданская идентичность: о концепции книги / Б. Пиетров-
Эннкер // Гражданская идентичность и сфера гражданской деятельности в
Российской империи. Вторая половина XIX - начало XX века.
- М.: РОССПЭН, 2007. - С. 7-34.
3.85. Пирожкова, И.Г. Жилище горожанина XIX - начале XX вв. в Тамбове /
И.Г. Пирожкова // История Тамбовского края: избранные страницы. -
Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2004. - С. 45-57.
3.86. Пирумова, Н.М. Земская интеллигенция и ее роль в общественной
борьбе / Н.М. Пирумова. - М.: Наука, 1986. - 270 с.
3.87. Пирумова, Н.М. Земское либеральное движение. Социальные корни и
эволюция до начала XX века / Н.М. Пирумова. - М.: Наука, 1977. - 288 с.
3.88. Плансон, А.А. О настоящих обязанностях русского дворянина /
А.А. Плансон. - Париж: Без изд-ва, 1861. - 78 с.
3.89. Платов, В. Взгляд и нечто. О дворянстве / В. Платов. - М.: Тип.
Н.И. Скороходова, 1904. - 247 с.
3.90. Порай-Кошиц, И. История русского дворянства. Романович-
Славятинский. А. Дворянство в России/ И. Порай-Кошиц. - М.: «КРАФТ +»,
2003. 3- 26 с.
3.91. Потехин А.А. Сочинения. Бедные дворяне / А.А. Потехин. - СПб.:
Просвещение, 1904. - 577 с.
3.92. Проскурякова, Н.А. Размещение и структура дворянского
землевладения Европейской России в конце XIX - начала XX вв. /
Н.А. Проскурякова // История СССР. - 1973. - № 1. - С.55-75.
3.93. Пушкарева, И.М. Сельская дворянская усадьба в пореформенной
России (к постановке проблемы) / И.М. Пушкарева // Вопросы истории. -
1999. - № 4. - С. 14^29.
 169

3.94. Пушкарева, Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена,

любовница / Н.Л. Пушкарева. - М.: Ладомир, 1997. - 384 с.
3.95. Радугина, О.А. Дворянский род как субъект исторического развития и
социокультурный институт общества / О.А. Радугина. - Воронеж: ГУЛ ВО
Воронежская областная типография, 2011. - 206 с.
3.96. Реформы Александра II / сост. О.И. Чистяков, Т.Е. Новицкая.
- М.: Юридическая литература, 1998. - С. 216.
3.97. Русские. - М.: Наука, 1999. - 827 с.
3.98. Рянский, Л.М., Рянский,Р.Л. Очерки социально-экономической истории
крепостной деревни Курской губернии первой половины XIX века /
Л.М. Рянский, Р.Л. Рянский. - Курск: Курский государственный университет,
2009. - 237 с.
3.99. Рянский, Р.Л. Помещичье хозяйство Курской губернии перед отменой
крепостного права (к проблеме кризиса крепостничества в России) : автореф.
дис... канд. ист. наук / Р.Л. Рянский. - Курск: КГУ, 2006. - 26 с.
3.100. Савельев, П.И. Аграрный менталитет русского дворянства в XIX веке /
П.И. Савельев // Общественно-политические движения России XVH-XX вв. -
Самара, 1993. - С. 25-32.
3.101. Салтыков-Щедрин, М.Е. Пошехонская старина / М. Е. Салтыков-
Щедрин. - Л.: Художественная литература, 1975. - 520 с.
3.102. Свиридова, Т.А. Гражданская идентичность и местное (земское)
самоуправление в XIX в. в России и Западной Европе / Т.А. Свиридова //
Гражданская идентичность и сфера гражданской деятельности в Российской
империи. Вторая половина XIX - начало XX века. - М: РОССПЭН, 2007,
- С. 124-152.
3.103. Святловский, В.В. Мобилизация земельной собственности в России /
В.В. Святловский. - СПб.: Изд-во ЦСК МВД, 1911. - 151 с.
3.104. Семевский, В.И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой
половине XIX века / В.И. Семевский. - СПб.: Товарищество «общественная
польза», 1888.-Т.1.-517 с.
 170

3.105. Скребицкий, А.И. Крестьянское дело в царствование императора

Александра II / А.И. Скребицкий. - Бонн-на-Рейне, 1865/68. - Т. 1-4.
3.106. Советов, А. Краткий очерк агрономического путешествия по
некоторым губерниям центральной полосы России в течение лета 1876 года /
А. Советов. - СПб., 1876. - 196 с.
3.107. Соловьев, К.А. «Во вкусе умной старины...». Усадебный быт
российского дворянства второй половины XVIII - первой половины XIX в.:
по воспоминаниям, письмам и дневникам / К.А. Соловьев. - СПб.: Нестор,
1998. - 196 с.
3.108. Соловьев, Ю. Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX в. /
Ю.Б. Соловьев. - Л.: Наука, 1973. - 382 с.
3.109. Соловьёв, Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902-1907 гг. /
Ю.Б. Соловьев. - Л.: Наука, 1977. - 256 с.
3.110. Танков, А. Ширковское дело / А. Танков // Исторический вестник. -
1890.-Т. 4 1 . - С . 158-164.
3.111. Тарасов, Б. Ю. Россия крепостная / Б.Ю. Тарасов. - М.: Вече, 2011.
-318 с.
3.112. Терпигорев, С.Н. (Атава С ) . Потревоженные тени / С.Н. Терпигорев. -
М.: Советская Россия, 1988. - 558 с.
3.113. Терпигорев, С.Н. (Атава С ) . Оскудение / С.Н. Терпигорев. - СПб.:
Изд-во А.Ф. Маркса, 1899. Собрание сочинений. - Т. 1,4. 1. - 493 с.
3.114. Хефнер, Л. В поисках гражданского общества в самодержавной
России. 1861-1914 гг. Результаты международного исследования и
методологические подходы/Л. Хефнер // Гражданская идентичность и сфера
гражданской деятельности в Российской империи. - М.: РОССПЭН, 2007.
- С. 35-60.
3.115. Хлопов, Н.А. Мужики-дворяне (Бытовой этюд) / Н.А. Хлопов //
Исторический вестник. - 1903. - Т.91. - С. 1030-1036.
3.116. Хрулев, С.С. Наш ипотечный кредит/С. С. Хрулев. - СПб., Б.М., 1898.
- 161 с.
 171

3.117. Чичерин, Б.Н. О настоящем и будущем положении помещичьих

крестьян / Б.Н. Чичерин // Атеней, журнал критики, современной истории и
литературы. - 1858. - Ч. 1. Январь-февраль. - С. 486-526.
3.118. Чижикова, Л. Н. Русско-украинское пограничье: история и судьбы
традиционно-бытовой культуры / Л.Н. Чижикова. - М.: Наука, 1988.
- 256 с.
3.119. Шаповалов, В.А. Дворянство Центрально-Черноземного региона
России в пореформенный период / В.А. Шаповалов. - М.; Белгород: Изд-во
БелГУ, 2002. - 2 5 1 с .
3.120. Шаповалов, В.А, Шаповалова, И.В. Уездный предводитель дворянства
в структуре местного управления пореформенной России /
В.А. Шаповалов, И.В. Шаповалова // Российская империя в исторической
ретроспективе: сборник научных трудов V Международной научной
конференции ; отв. ред. И.Т. Шатохин (г. Белгород, 28-29 января 2010 г.). -
Белгород; Чернигов. 2010. - С. 155-163.
3.121. Шаповалова И.В. Мелкопоместная усадьба Центрального Черноземья
в пореформенный период / И.В. Шаповалова // Белгородский диалог - 2010.
Проблемы российской и всеобщей истории : сборник научных трудов
международной научной конференции студентов, магистрантов и
аспирантов ; отв. ред. Прокопенко С.Н. (г. Белгород, 15-16 апреля 2010 г.). -
Белгород: Изд-во БелГУ, 2010. - С. 184-187.
3.122. Шепелев, Л.Е. Титул, мундиры, ордена / Л.Е. Шепелев. - Л.: Наука,
1991.-234 с.
3.123. Шепукова, Н.М. Об изменении размеров душевладения помещиков
Европейской России в первой четверти XVIII - первой половине XIX в. /
Н.М. Шепукова // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1963.
- Вильнюс: Минтис, 1964. - С. 388-420.
3.124. Шмидт, С О . Общественное самосознание российского благородного
сословия XVII - первая треть XIX века / С О . Шмидт. - М.: Наука, 2002.
- 365 с.
 172

3.125. Штиглиц, А. Современные дворянские вопросы / А. Штиглиц. - СПб.:

Типография Р. Голике, 1897. - 48 с.
3.126. Щербина, Ф. Воронежское земство. 1865-1889 / Ф. Щербина. -
Воронеж: Изд-во воронежского губернского земства, 1891. - 800 с.
3.127. Юдичева, Н.А. Быт и нравы крестьян и дворян пореформенной России
/ Н.А Юдичева // Преподавание истории в школе. - 1996. - № 7. - С. 52-55.
3.128. Яковкина, Н.И. Русское дворянство первой половины XIX века /
Н.И. Яковкина. - СПб.: Изд-во Лань, 2002. - 160 с.
3.129. Яснопольский, М. Развитие дворянского землевладения в современной
России / М. Яснопольский // Мир Божий. - 1903. - № 12. - С. 220-231.
 173
ПРИЛОЖЕНИЕ

Приложение I. Структура дворянского землевладения

Воронежской губернии накануне отмены крепостного права

№ Количество земли в десятинах

Уезд
п/п менее 100 % 101-1000 % свыше 1000 %
1 Бобровский 66889,7 (18,5) 2458 (0,5) 292615,2(81)

2 Богучарский 28724 (22,7) 768,7 (0,6) 96975,3 (76,7)

3 Валуйский 24387,8(18,8) 5299,9 (4) 99914,3 (77,2)

4 Воронежский 37857,2 (26,1) 12372 (8,5) 94420,8 (65,4)

5 Задонский 16451,6(19,2) 19994,9 (23,3) 49232,4 (57,5)

6 Землян ский 50686,6 (34,8) 17166,1(11,8) 77519,3(53,4)

7 Коротоякский 11069,8 (46,9) 1389,2 (5,8) 11131(47,3)

8 Нижнедевицкий 36161,4 (62,8) 4059 (7,1) 17303,6(30,1)

9 Новохоперский 24334,5 (19,2) 2220,9(1,7) 100147,5 (79,1)

10 Острогожский 13210,4 (4,4) 5171 (1,7) 277057,5 (93,9)

По 1С) уездам 305694,9(16,1) 70935,9 (3,7) 1116317(80,2%)

Источник: Шаповалов В.А. Дворянство Центрально-Черноземного региона России в

пореформенный период. М.; Белгород, 2002. С.232.
 174

Приложение II. Структура дворянского землевладения

в Курской губернии накануне отмены крепостного права

№ Количество земли в десятинах

Уезд
п/п менее ЮО/% 101-1000/% свыше 1000/%
1 Белгородский 11037(13,1) 6875,3(8,1) 65685,7 (78,8)

2 Грайворонский 9958,5 (7,1) 4066,4 (2,9) 125309,1 (90)

3 Дмитриевский 67179,9 (34,8) 15237,8 (7,8) 110494,2(57,4)

4 Курский 45771 (47) 8995,9 (9,2) 42541,9 (43,8)

5 Корочанский 9674,6 (20,3) 3677,9 (7,7) 34127,4 (72)

6 Льговский 4995,5 (3,5) 24541,9(17,3) 112115,5(79,2)

7 Новооскольский 11162(10) 7172,3 (6,4) 93070,7 (83,6)

8 Обоянский 29521,4(33,4) 9702,5(11) 48941,1 (55,6)

9 Путивльский 34332,8 (20,5) 16019,7 (9,5) 116732,5(70)

10 Рыльский 33881,2 (22,9) 20462,3 (13,8) 93253,5 (63,3)

11 Старооскольский 16252,0(17,1) 11666,8(12,2) 66981,1 (70,7)

12 Суджанский 45375,9 (49,5) 13154,6(14,3) 32968,4 (36,2)

13 Тимский 51284,4(49,4) 10016,6 (9,6) 42341,9(41)

14 Щигровский 69869,7 (48,6) 27569,0 (19,2) 46084,3 (32,2)

15 Фатежский 40481,5 (57,7) 9046,1 (13) 20511,4(28,3)

По губернии 496802,8 (28,6) 188205,2 (10,8) 1051159(60,6)

Источник: Шаповалов В.А. Дворянство Центрально-Черноземного региона России в

пореформенный период. М.; Белгород, 2002. С.232.
 175
Приложение III. Изменение дворянского землевладения за период, отведенный
на подписание уставных грамот в Воронежской губернии (в дес.)

Площадь дворянской Пореформенная %

№
Уезд земли до реформы в площадь дворянской сокраще­
п/п
1860 г. земли в 1863 г. ния

1 Богучарский 126468 109005 13,9

2 Бобровский 390953 301720 16,5

3 Валуйский 129602 111587 14

4 Воронежский 144650 120412 16,8

5 Задонский 85679 60529 29,4

6 Землянский 145372 114044 11,6

7 Коротоякский 23590 21507 8,9

8 Нижнедевицкий 57560 53575 7

9 Новохоперский 126703 102039 19,5

10 Острогожский 295439 228428 22,7

11 Павловский 114220 78050 31,7

По 1] уездам 1610236 1300896 18,3

Источник: Шаповалов В.А. Дворянство Центрально-Черноземного региона России в

пореформенный период. М.; Белгород, 2002. С.233.
Приложение IV. Изменение дворянского землевладения за период, отведенный на
подписание уставных грамот в Курской губернии (в дес.)

Площадь дворянской Пореформенная

№ %
Уезд земли до реформы площадь дворянской
п/п сокращения
в 1860 г. земли в 1863 г.

1 Белгородский 84018 64362 23,2

2 Грайворонский 139334 95114 31,8

3 Дмитриевский 192912 140152 27,4

4 Корочанский 47480 34565 27,3

5 Курский 93308 84488 15,2

6 Льговский 141653 97442 31,3

7 Новооскольский 111405 69691 37,5

8 Обоянский 88165 67797 23,2

9 Путивльский 167085 117467 29,7

10 Рыльский 147597 115405 21,9

11 Старооскольский 94900 66947 29,5

12 Суджанский 91499 76456 16,5

13 Тимский 103643 89460 13,7

14 Фатежский 70039 66271 5,4

15 Щигровский 143523 122874 14,4

По губернии 1736167 1308469 24,7

Источник: Шаповалов В.А. Дворянство Центрально-Черноземного региона России в

пореформенный период. М.; Белгород, 2002. С.233.