сентябрь 2016г.

МИРЫ В СТОЛКНОВЕНИИ
Идо Нетаньяху
(авторские права защищены)

Действие происходит в городе Принстон, штат Нью-Джерси, в течение 1950-х годов.

Пьеса написана под впечатлением документов серии встреч Профессора Альберта
Эйнштейна и Доктора ИммануэляВеликовского, а также на их рукописях и письмах друг к
другу, а также на других событиях их жизни.

Действующие лица:
Проф. Альберт Эйнштейн - в середине его восьмого десятка.
Доктор Иммануэль Великовский – ближе к шестидесяти, внешности типичного
еврейского интеллектуала.

Большие окружающие сцену экраны используются для изображения различных видов, как
например, вращающиеся планеты, кометы, мчащиеся сквозь космос, огромные пожары,
обширные галактики, древние Египетские захоронения и т.п. Эти проекции, вместе с
сопутствующими шумовыми эффектами, появляются на экранах в соответствии с
требованиями сюжета. Они демонстрируют, как живое и конкретно богатое
воображение Великовского (или его глубокая проницательность –нельзя сказать с
уверенностью) воплощается в действие. В других случаях экраны могут служить для
усиления исторического правдоподобия пьесы, показывая фотографии проф. Шапли,
Пейн-Гапошкиной и др., и таких изданий, как Нью Йорк Таймс, СайнтификАмерикен и
проч.

В правой стороне сцены — кабинет Великовского со столом с разбросанными бумагами.

Стены уставлены полками, заполненными книгами, среди которых — папки различных
размеров. Одна или две кипы бумаг валяются на полу.
В левой стороне сцены — гостиная Эйнштейна, а иногда — спальня.
Справа на авансцене рабочая кафедра Эйнштейна в "Институте Перспективных
Исследований" в Принстоне.
Слева в глубине сцены скамейка в парке.

Примечание: Когда Великовский говорит о своих теориях - как например, когда он

затрагивает библейские истории или языческие легенды - его глаза блестят, а голос
выражает пленительную энергию и чувство наслаждения своими открытиями; он
хочет, чтобы мы были, как и он, очарованы всем этим.
Интерьер в доме Эйнштейна, так же, как и его поведение, когда он один, подчеркивают
его одиночество.
Когда персонажи пишут или читают одно и то же письмо в своих домах, они могут, для
усиления эффекта, произносить одновременно некоторые слова или строчки письма,
подчеркивая тем самым важность соответствующих отрывков текста.

Акт 1
Сцена 1
Великовский сидит на скамейке в парке. Эйнштейн в Институте, работает.
Э (поднимает голову, говорит публике): Я искал это так долго, что едва помню, когда
начал. Несколько раз я думал, что уже нашел, (саркастически) даже опубликовал
некоторые статьи. (Встает, улыбаясь воспоминаниям и собирая бумаги) После одной из
них, "Нью-Йорк Таймс" известило в большом заголовке: "Новая теория Эйнштейна дает
универсальный ключ от всей Вселенной!" (Смеётся) Никакого ключа выдано не было. По
крайней мере, до сих пор. (Как бы вдруг вспомнив) А, и больше никаких заголовков об
этом с тех пор.
(Эйнштейн встает из-за стола, и мы видим, что он обут в сандалии и одет в
поношенный пиджак. Он берет несколько бумаг и портфель и выходит из Института.
По дороге домой, в парке, его путь пересекает Великовский, который как раз в это время
встает со скамейки.)

Э (публике): Вот еще один местныйуставился на меня.

(Великовский шагает навстречу Эйнштейну)
В: Добрый день, Профессор Эйнштейн.
Э (пытаясь припомнить): Да…?
(Великовский улыбается и приветственно протягивает руку; Эйнштейн улыбается в
ответ и пожимает предложенную руку, не понимая все же, кто ее обладатель)
В: Иммануэль Великовский.
Э: Ах! (Сухо) Человек, который вверг в хаос всю планетную систему.
В: Какой приятный сюрприз!
Э (сухо): Да. (Собираясь уйти, нетерпеливо) Хорошо, приятного вам дня.
В (торопясь сказать): Я здесь в Принстоне.
Э (недовольно): Да, я вижу. (Эйнштейн начинает двигаться прочь.)
В (пытаясь вновь): Это - из-за… Вы помните мою дочь?
Э (оборачивается): Красивая молодая дама, которая…
В (как будто подгоняя его): Да, да…
Э (продолжая): …пришла с вами, когда вы передавали мне вашу рукопись?
В: Восемь лет, а вы помните! (Как будто это объясняет что-то) Она… замужем теперь.
Э (недоуменно): Мои… поздравления.
В: Очень мило с вашей стороны! (Пауза и улыбка; наконец поясняя) Ее муж пишет здесь
докторскую диссертацию,
Э: И что?
В:А мы с женой переехали сюда, чтобы быть ближе к ним.
Э (понимающе): А. Ну… (собирается уйти)
В: Поскольку на этом этапе моих исследований это действительно не имеет значения –
сижу ли я в Колумбийской Библиотеке или в Принстонской.
Э (неодобрительно): Ваше исследование о "психологии" наций...
В: Ну, должен же кто-то объяснить, почему космические беспорядки были наблюдаемы в
древние времена - (как реакция на взлетевшую в недоумении бровь Эйнштейна) точно
наблюдаемы! – и отчего они, по-видимому, были забыты человечеством.
Э (возражая): Никогда не были забыты, поскольку они никогда…
В: Именно так! Не забыты, но стали легендами. Мое психиатрическое исследование
позволило мне понять, что такие психические процессы, как амнезия, могут
обнаруживаться и в целом в народах, а не только в отдельных личностях, и так как…
Э (противореча): Будучи психиатром, доктор Великовский, что именно вы понимаете в
астрофизике?
В: Достаточно, чтобы задавать вопросы.
Э (с сарказмом): O-о, вопросы…
В: Из-за которых я и хотел встретиться с вами и поговорить.
Э: Но мы уже "говорили" - когда вы приходили с вашей дочерью. Вы говорите, прошло
восемь лет?
В (с удовольствием вспомнив): Да! Но я дал вам тогда рукопись только половины моей
книги, тогда как другая ее половина, весьма существенная для…
Э: Половина? В таком случае, мне хватило и половины.(Напоминая) И вы, доктор,
проигнорировали мой совет и опубликовали. (Смущаясь) Чтобы весь мир увидел…
В (встает перед ним): Профессор Эйнштейн, после того, как вы прочитали мою рукопись
– половину ее – вы написали мне: (с выражением цитирует) "Это представляет большой
интерес, так как доказывает, что катастрофы, происходившие на этой планете, должны
были быть вызваны инопланетными причинами".
Э: Я написал это?
В: Да! (Признавая) Хорошо… и еще кое-что...
Э (изобразив облегчение): Уже легче.
В: Вы были убеждены тем…
Э (строго): Чем именно, доктор Великовский?
В (игнорируя): Я пошлю вам книгу сегодня, и вы сможете прочитать работу полностью.
Э: Но ведь вы уже посылали ее, когда она вышла! (Пытается вспомнить) Не более чем…
В: Три с половиной года назад.
Э: Я уверен, я даже написал вам благодарственное письмо.
В (неодобрительно): Да... то письмо пришло.
Э: Так что вы не должны утруждать себя, посылая ее вновь.
В: В случае, если вы не сможете найти ее.
Э: Ох, я думаю, что она где-нибудь у меня дома. Нераспечатанная.
В (сдерживаясь): Можем ли мы встретиться и обсудить?
Э: (начиная отдаляться): Сейчас я очень занят. Возможно, в другой раз.
В: Могу ли я написать вам позже?
(В ответ Эйнштейн пожимает плечами и слегка разводит руками. Он отдаляется от
Великовского, и обращается к публике. По ходу всей пьесы Эйнштейн и Великовский не
"слышат" друг друга, когда они говорят с публикой, и не ведают, что говорит другой, но
зачастую такое совместное действие воспринимается как аргумент в их споре).
Э(публике): Чудаки, пророки-самозванцы, психи, дураки - с появлением относительности -
все они хотят "обсуждать" важные вещи со мной. Он, впрочем, не дурак (указывает на
Великовского) – скорее шарлатан, плут.
В (публике, сердито об Эйнштейне): Совсем не тот добрый дедушка с очами,
проникающими в душу, как на фото, не так ли? (Начинает путь домой;
останавливается; не может более сдерживать свое раздражение) "Благодарственное
письмо." Я покажу вам, на что это его "благодарственное письмо" похоже. (Идет домой.)

(Эйнштейн пересекает сцену к своему дому.)

Э (публике): Вы думаете, что я обошелся с ним слишком сурово? (Пристально

разглядывает аудиторию) Хорошо, тогда приступим: (акцентируя) Красное Море
расступилось! Теперь. (Из Библии, Исход, глава 14, стих 21, цитирует по памяти с
ударением) "И гнал Господь море… и расступились воды." Вы, может, верите, что Бог
просто разделил надвое море. Ошиблись! (Издевательски) Это сделала планета Венера!
Посланная на нас планетой Юпитер, царем богов! (Серьезно теперь) Я ничего не
придумываю. Это – то, что Великовский, – говорит (пренебрежительно) в той самой
книге.
(На экране: огненный шар мчится сквозь солнечную систему и приближается к Земле.)
Могущественная Венера мчится вниз к Земле, почти ударяется в нас, но не совсем, скорее
проскальзывает мимо нашего бедного планетного шарика,
(на экране огромный огненный шар, едва не столкнувшись с Землей, минует ее и резко
отклоняется в сторону, Великовский тем временем ищет что-то дома.)
(уничижительно, веселясь) и становится причиной такого разрушения, что Красное Море
полностью опустошается.
(Экран гаснет. Эйнштейн произносит следующее предложение, как будто заканчивая
рассказывать сказку) И это, друзья мои, действительно позволило Моисею и Сынам
Израиля пересечь Море и спастись от армии Фараона. (Пренебрежительно махнув рукой,
постепенно раздражаясь) Это только одна из его фантазий, имейте в виду. Потому что у
него еще есть Венера, почти сталкивающаяся с Марсом, и Марс просто промахивающийся
мимо Земли.Что же ещё? Ах, да - Уран и Юпитер, почти поражающие друг друга…
Настоящая бильярдная партия! Многие – очень многие! – отнеслись к нему серьезно.
Организовали интервью с ним, лекции и тому подобное. Они даже планировали выставку
его работ - я знаю, в это трудно поверить - в Хайден Планетарии в Нью-Йорке. Ладно, не
важно – компания Великовского скоро выдохлась. (Машет рукой. Садится за стол) Ну,
пора вернуться к работе.

В (искавший и нашедший сложенное письмо, показывает его): Нашел. Все эти годы в том
же ящичке. (Открывает письмо и читает из него громко аудитории) "Дорогой мистер
Великовский, я весьма благодарю Вас за Вашу посланную мне книгу." Вот как он начал
свое письмо – прекрасно.Теперь слушайте: "Я верю, что Вашими методами Вы можете
опровергнуть даже таблицу умножения. Тогда Вам будут гарантированы даже
бо҆ льшиеаплодисменты заполонивших всё вокруг дилетантов, тайно ненавидящих
арифметику. С дружественными пожеланиями, Ваш А.Эйнштейн."
Э (поднимает голову от работы; укоризненно по отношению к себе): Когда я вспоминаю
сколько времени я потратил на Великовского…
В (Огорченно): Для этого нужен уникальный дар - дар гения, видимо, - чтобы ранить вот
так, просто двумя короткими предложениями. (Снова бросив взгляд на письмо) "Вашими
методами Вы можете опровергнуть даже таблицу умножения". (Сердито) И это от
человека, который решился заявить, что час здесь, на Земле, не равен часу в дальнем конце
галактики; или что эта линейка (берет линейку со стола) изменит свою длину – длину,
заметьте! – мчась между звездами. (поясняя) Относительность, ну, вы знаете...(Сердито)
Но видел ли он всё это своими собственными глазами? Или кто-либо иной? А теперь
сравните это со мной! С тем, кто имеет доказательства из свидетельств очевидцев!
(Раздумывает; теперь уже спокойно поднимает письмо; без гнева, но в недоумении)
Почему он так рассержен на прежнего коллегу?
Э: В последнее время я много думал об этом – о потерянном времени. Потраченном не
только на эту бессмыслицу, как эта. Что вообще заставило меня говорить и писать обо
всем на свете - политике, философии, религии?.. Что я могу сказать в философии, что
могло бы сравниться с Кантом? или Спинозой? Выброшенное время… а я бы мог
сконцентрироваться (показывая на бумаги, которые вынимает из портфеля) на этом...
Поскольку - кто еще, кроме меня, когда-либо разрешит (с трепетом) великую загадку
вселенной? Да кто вообще дерзнет попытаться?
(возвращается к работе)
Сцена 2
Следующее утро. Свет падает на Великовского, он выглядит свежо, сидит за своим
столом.
В: Элишева… (поправляет себя) Госпожа Великовская – считает, что я должен написать
ему. (Останавливается. Объясняет зрителям) Но я несообщал ей о своей вчерашней
случайной встрече, разумеется. Не хотелось расстраивать ее, особенно потому, что она в
дружеских отношениях с приемной дочерью Эйнштейна, Марго. (Пауза) Я все-таки
должен, или не должен? (Позволяет себе горький смешок) Разве что как запоздавший на
четыре года ответ на его "благодарственное" письмо. (Берет ручку и бумагу, начинает
писать)
(Великовский пишет, в то время как Эйнштейн входит в свой кабинет, держа только что
полученное письмо)
Э (показывая конверт аудитории): А!Я предвидел, что оно придет - от нашего уважаемого
врача. Ну, неважно - это не займет и минуты – покончить с этой глупостью.(Открывает
конверт, вытаскивает письмо и начинает читать)
В (пока пишет): "Уважаемый Профессор Эйнштейн. Когда мы встретились в парке
(подчеркнуто) случайно…"
Э: Не так уверен в этом…
В: (продолжает писать, читая) "случайно… мне стало более очевидным, что Вы
сердитесь на меня, на меня лично, из-за моих 'Миров в столкновении'…"
Э: Вы правы…
В: "…От Вас я не ожидал такой реакции. Я написал историческую книгу. Физик не может
предписывать историку…"
Э: Историку…
В: "…что ему позволено обнаруживать в прошлом, даже если исторические факты
противоречат его пониманию естественных законов. Когда физик сталкивается с
природным явлением, которое противоречит физическим законам, он не делает вид, что
этого явления не существует, а ищет ему научное объяснение".
Э: Но не выдумывает его!
В: "Две вещи в моей книге видятся ученым ошибочными: во-первых, они утверждают, что
никакая сила, кроме лобового столкновения, не могла бы остановить Землю в ее вращении
вокруг своей оси…"
Э (публике, в то время как Великовский продолжает писать): Вы улавливаете значение…
его мимолетного утверждения? Что земля в один прекрасный день (смеясь) просто
перестала вращаться? Это у него – "природное явление"!
(На экране земля медленно перестает вращаться)
В (Кладет ручку и встает; публике): Наверно я должен объяснить суть
останавливающейся земли, в противном случае некоторые из вас могут подумать обо
мне… как о странноватом чудаке, возможно? Но в Библии, когда Иисус Навин сказал
"Солнце застыло неподвижно над в Гивъоном, и Луна в Долине Аялон" – это именно то,
что произошло. Потому что, видите ли, если Земля изменила свой наклон…
(останавливается) Ну, совсем нет необходимости, чтобы вы постигли все это прямо
сейчас.
Э
Э: Библейские истории, как вы видите, уже не чудеса, но "природные явления". Они все
(преувеличенно) "научны" для него. (Удивившись самому себе, смеясь) Сержусь ли я на все
это? (Продолжает читать)
В:"Но, разумеется, даже если и не было никакого явного лобового столкновения – (с
уступкой) разумеется не было, иначе бы весь мир разрушился - земля останавливалась –
дважды! - во времена Моисея, потому что мы не можем просто отмахнуться от
распространенных по всему свету свидетельств, подтверждающих это."
Э: «Распространённых свидетельств»…
В (Прекращает писать, открывает книгу, поспешно пролистывает и показывает
зрителям страницу) Вот: "Солнце поднялось на востоке, но не намного, затем
остановилось там без движения, так же как и Луна." Это из Мексики. Написано во
времена Иисуса Навина! В этом у меня нет сомнений! И, пожалуйста, имейте в виду, что
из-за разницы во времени, утро в Мексике – это именно послеполуденное время на Земле
Израиля, когда, судя по Библии, это случилось.
И годами ранее (!), в дни Моисея, когда бесконечная ночь опустилась на Египет, далеко в
Китае (хватает другую книгу и открывает ее) — я процитирую — "Дневной свет решил
исчезнуть"
(как учитель, приводящий последнее доказательство своим студентам) Так можете ли вы
найти другое объяснение для этого одновременного происшествия, кроме приостановки
земного вращения?
(Сидит довольный, прихлебывая чай, как будто он только что одержал победу в диспуте)
Ооо… Я вижу, некоторые из вас… теперь, возможно, не столь скептически настроены?
(Продолжает писать)
Э: Аможете ли вы сделать такое? Взять сказки индейцев Центральной Америки, смешать
их с фрагментом из Библии, и, скажем, с какой-нибудь легендой давно мертвых дикарей
Скандинавии, и - ррраз! – сделать из них неопровержимый исторический "факт"? (в
поддельном восторге): Поразительный талант! Просто замечательно! (Риторически)
Будем ли мы продолжать наше утреннее развлечение? (Продолжает читать) "Второе
утверждение против меня – это то, что никакая планета – также, как и Венера – не могла
прийти на свою орбиту так недавно - несколько тысяч лет тому назад." Ещё одно
"явление" у него… Это вы уже поняли, так? То, что возраст планеты Венера,
вращающейся вокруг солнца в нашей вечной солнечной системе между Землей и
Меркурием, всего несколько тысяч лет? (Смеется с явным удовольствием)
В (перестает писать и поднимает голову): Они думают, что то, что они видят в своих
телескопах сегодня, всегда находилось там. (Другой интонацией) Сначала позвольте мне
спросить вас: Почему Афина – единственная богиня, о которой греческая мифология
говорит нам "была рождена"? А не просто "родилась"! (Цитирует по памяти) Они
пишут: "И богиня Афина возникла велико из главы всемогущего Зевса". Я скажу вам
почему: то, что греки излагают в своей мифологии – это то, что они видели своими
собственными глазами:
(На экране громадная планета Юпитер порождает огненный шар, который медленно
обретает скорость и затем несется сквозь пространство, пролагая свой путь между
планетами.)
(продолжает без паузы) небесное тело, оторвавшееся от Зевса – или Юпитера у римлян.
Они назвали ее Афиной, которая в то время была одно и то же, что и Венера. Только позже
было сделано разделение Афины-Венеры на две отдельных сущности. (Великовский
берет книгу и открывает ее пальцем) И об этом со мной тоже спорят. Это все объяснено
здесь. (Показывает книгу публике, чтобы она могла видеть).
(Телефон звонит в доме Эйнштейна. Эйнштейн поднимает трубку.)
Э: Эйнштейн слушает.А, привет Марго. (Слушает.) Просто читаю письмо от доктора
ИммануэляВеликовского. (Слушает) О, в парке несколько дней тому назад. (Отвечает)
Так ты знаешь, что они только что переехали сюда? (Отвечает) Нет! Его работа ничего не
стоит, конечно, это так. (Слушает; изменившись в манере) Я несомненно помню его жену
– великолепную скрипачку. Она играет даже лучше меня, представляешь. (смеется над
своей собственной шуткой. Отвечает) Очень приятная женщина! И совершенно
прелестная. (Отвечает, защищаясь) Я знаю, я работал с ним в Берлине, в конце концов.
Да, он был очень приятным человеком, очень преданным проекту. (С неожиданным
намеком на нежность) Довольно наивный молодой человек, насколько я помню…
(слушает) Я скоро собираюсь пойти в Институт. Сегодня последний день работы моего
ассистента, если ты помнишь. (Отвечает) Увидимся вечером. (Вешает трубку; задумчиво
смотрит на письмо) Да … Такой наивный юноша…
В (продолжая писать): "Эти утверждения против меня есть истина, если только лишь
гравитация и инерция ответственны за движение планет. Но я не согласен с этим.
Электромагнитные силы должны быть приняты во внимание."
Э (чуть мягче по отношению к Великовскому): Электромагнитные силы… Он убеждает…
(почти сказал "нас", но как бы поправляется) самого себя, что планеты заряжены, и их
"заряд" заставляет их вести себя (забавляясь) очень странно. (На экране планеты
переворачиваются, когда они около друг друга) Он думает, что они похожи на небольшие
магнитики, которыми мы играли еще детьми. Помните? Переворачиваются и вращаются,
когда они оказываются рядом?
В (пишет и произносит вслух): "Потому как – что такое, к примеру, стрелы-молнии
Юпитера, описываемые древними, как не огромные электрические разряды?" (Публике)
Это может быть доказано, между прочим - да, и сегодня же! - простым экспериментом,
если только астрономы сделают то, что я давно прошу... (продолжает писать)
Э (пока он громко читает, следующий параграф влияет на него значительно): "Довольно
долгое время я был объектом оскорблений и клеветы. Была ли вообще какая-нибудь
ничего не стоящая книга причиной такой ярости в умах ученых? Я отнял у Вас слишком
много времени. Желаю Вам всего наилучшего."
В (подписывает): "Искренне Ваш, Иммануэль Великовский."
(Великовский складывает письмо, свет гаснет над ним. Эйнштейн держит письмо в руке,
думает)
Э (публике): Может быть, мне не надо было так обижать его там, в парке. (Всерьез
удивляясь) Мыслимо ли, чтобы настолько знающий, настолько разумный человек - а я
знаю, что он таков, я работал с ним! – мог бы поверить в эти «сталкивающиеся» миры?
(Разводит руками, неуверенный в ответе, но в конце жеста видимо решает, что это
возможно; кладет письмо на край стола) В любом случае, пора положить этому конец.
(Эйнштейн начинает писать ответ, в то время как освещение в доме Великовского
возвращается, и мы видим его, открывающего и читающего письмо Эйнштейна.)
Э (читает вслух, пока пишет): "Дорогой Доктор Великовский, причина активного
неприятия ваших взглядов о космических электромагнитных силах лежит не в
предположении, что только законы Ньютона определяют движение небесных тел, а скорее
в том факте, что на основе этого предположения возможно вычислить временные
изменения позиций планет с исключительно большой точностью."
В (ухватившись за это): Но не аномалию движения Меркурия! А!? Что вы на это скажете?
(Маленькая пауза)
Э: "Против такого точного знания те умозрительные построения, каковые Вы выдвинули,
не могли быть приняты для обсуждения экспертом. Следовательно, эксперту ваша книга
должна представляться как попытка ввести публику в заблуждение. Я допускаю, что и у
меня самого было такое впечатление. Но теперь становится для меня ясным, что
преднамеренное введение в заблуждение полностью чуждо Вам."
В (доволен): Посмотрите, как он подписал это, - очень тепло, в самом… примирительном
смысле:
Э (вслух, пока пишет): "С дружескими пожеланиями, Ваш…"
В: На этот раз не просто своими инициалами, но своим полным именем! (Читает из
письма) "Альберт Эйнштейн."
Э (кладет ручку) Хорошо. И делу конец!
(Эйнштейн закрывает письмо, берет свой портфель и направляется в Институт.)
В: По крайней мере он понимает, что я не шарлатан. Вы представляете себе, не так ли?
Что они заставили целый мир смотреть на меня, как на озлобленного… (очищает неловко
горло, стараясь вести себя достойно, что и делает на протяжении всего спектакля)
лжеца.

Сцена 3
Тот же день, ранний вечер. Эйнштейн - в Институте, размышляющий над бумагами.
Великовский сидит за своим столом.
Э: Моего ассистента уже нет здесь. (Смотрит на реакцию аудитории) Нет-нет, я не
увольнял его! Он уехал, подал заявление за месяц – в поисках большего и лучшего…
(Шепотом) я в этом сомневаюсь… (возвращается к работе)
В (поднимает взгляд от книги и смотрит с нежностью на письмо Эйнштейна): Мое
письмо… немного смягчило его, я верю в это. (С удовольствием) "Преднамеренное
введение в заблуждение полностью чуждо Вам." Конечно, это "чуждо" мне. Я обнаружил
все это по чистой случайности, когда я приехал сюда из Хайфы в 1940, чтобы заняться
изучением Египетского Эхнатона, который… У меня были подозрения, что Эхнатон – это
греческий Эдип, и легенда вовсе не греческая. Ну, если, в "Моисее и Монотеизме" Фрейд
утверждает, что… (останавливается, желая объяснить) Я вас запутал, я вижу… Просто -
так много вещей, которые нужно прояснить! ... Все не так, вы видите - все нужно
исправить.
Если есть кто-либо, способный понять это, то это он.
Э: Ассистенты... Мне нужен всего лишь один ассистент... (усмехается, вспоминая) Когда
они пригласили меня сюда в 1933 году — я просто сбежал из нацистской Германии — и
они думали, я создам научный "центр" вокруг себя, "команду". Они не понимали, что мой
центр здесь (постукивает по своему черепу). И что в этом специфическом центре что-то
идет неправильно, если он слишком перегружен идеями других.
В: Что становится причиной озарения?.. (с удивлением) Описание Горы Синай как
действующего вулкана, которое я прочитал еще ребенком, — могло ли это много лет
спустя привести меня к моему внезапному озарению? Или та ночь, когда мы с моей
матерью сидели на скамейке в парке, пристально глядя в небо. Она обвила меня своими
руками, и я услышал, как она сказала: "Что движет звездами по их небесному пути? Разве
не электричество?" (Размышляя) Ростки из детства…
Э: Окружите себя людьми, и вы добьетесь чего-то, но никогда не постигнете истинной
глубины. Сам, только сам…(насмехаясь) Они называют меня физиком нашего века номер
один – и не из-за этого, конечно же, нет, - этого я еще не доказал, - а из-за
Относительности. Они называют меня также физиком нашего века номер два, из-за других
моих открытий до Всеобщей Теории Относительности. Но все эти достижения, даже
теория относительности, покажутся мелочьюв тот день, когда я открою "универсальный
ключ" – простой и чудесный закон, объединяющий в себе все законы природы.
В: "Конечной и великой целью науки всегда будет поиск единственного и всеобъемлющего
объяснения всех существующих явлений". Это из немецкой научной энциклопедии,
которую Эйнштейн читал в детстве. Так скажите мне - разве это не краткое и точное
описание Единой Теории Поля, которую он пытается доказать в течение последних
десятилетий? (Бросив взгляд на работу Эйнштейна в институте) Его поиски, разумеется,
безнадежны. Ни один человек - даже Эйнштейн - не способен достичь окончательного
объяснения законов нашего бытия. Я удивляюсь, что он не понимает этого.

Э (собирает некоторые бумаги в портфель; встает): Они… не понимают. Они смотрят

на меня, как на "прошлое", которое неспособно открыть что-нибудь новое. Что-нибудь,
господа? В один прекрасный день вы все будете потрясены этим "что-нибудь"... Видите
ли, это просто игнорирует логику, что гравитация и электромагнетизм не подчиняются
одному и тому же закону. Ум не принимает этого! (
В: Я до сих помню этот момент. Это произошло в огромном читальном зале Нью-
Йоркской Публичной Библиотеки. (С трепетом) Передо мной был египетский папирус,
который подтверждал историю Исхода. Поймите, никогда прежде внешний источник не
подтверждал библейские события. Никогда! Я - и это правда - был первым и
единственным человеком на этой планете, который понял, что этот источник означает.
Я словно обезумел. Я раскопал все эти описания одних и тех же происшествий, причем из
разных концов света – и не только об Исходе, обо всем! Но как могли эти разные люди,
разбросанные по миру, не имея возможности взаимосвязи между собой, создавать почти те
же самые "легенды?" Я спрашивал себя. Невозможно! (Дает ответ) Потому что это не
легенды, это мировые природные катастрофы, которые имели место.
Э (по дороге домой):Даже когда я дома, я продолжаю работать. Но признаю — в
последнее время мне требуется больше отдыха — просто, чтобы дать своему разуму время
восстановить себя...
В: Так что же привело ко всем этим одновременным катастрофам по всему Земному шару?
(Пауза) Я дерзнул выдвинуть невероятный ответ - мою экстраординарную гипотезу.
Десять лет я усиленно работал над ее доказательством. Я собирал забытые фрагменты со
всех сторон света, перепроверял пересечение всех свидетельств из разных источников,
заставил себя изучить основы физики и геологии, тщательно исследовал буквально всё. И
очищенная от копоти и мусора целостная картина наконец предстала… (В трепете) Миры
в столкновении… Итак, я явился с работой, включающей сотни страниц проверенного,
обоснованного анализа. Я ожидал сопротивления, контраргументов, оживленной
дискуссии – конечно! – но не этого, не всеобщего поношения, не злобной атаки… до
смерти. (Пауза.) Эйнштейн… Именно он, в отличие от всех прочих, должен был бы иначе
посмотреть на все это.
Э (входя домой): Марго, я дома! (Кладет свой портфель) Только Марго теперь живет со
мной, с тех пор как жена и сестра Майя ушли из жизни. (Как формулировка факта, без
сожалений) Ну и - мое время тоже придет достаточно скоро. (Эйнштейн в затемнении)
В (решаясь): А?... Я отвечу на его письмо. Почему бы мне не начать научную беседу с
прежним коллегой? (Начинает писать)
Сцена 4
Следующее утро. Великовский пишет свое письмо.Эйнштейн разбирает груду писем.
В (аудитории): Итак, я встал пораньше, чтобы доработать письмо. Это нелегко. Но я
обязательно должен объяснить несколько основных положений… (продолжает писать)
Э (держа письма; утомленным голосом): Каждый день такая кипа… (начинает
сортировать, кладет большинство писем в уже существующую груду писем, не
беспокоясь о том, чтобы открыть их)
В: Выходит длинно. (Продолжает писать) Он поймет.
Э (разбирая письма, с удовольствием): О, хорошо! Для фрау Хелен Дукас, чтобы она
просмотрела! Хорошо! (Объясняя) Моя секретарша. (Кладет письма в большую кипу; все
еще радостно) Для Хелен... Хелен... Хелен... (недовольно) Для меня. Не очень хорошо.
(Добавляет ко второй, меньшей кипе, и продолжает) Для Хелен... Хелен...
В (перестает писать, публике, пока Эйнштейн громко продолжает сортировку писем):
Дело в том, что… и я знаю, что я скатываюсь здесь к фантазии – но… если я смогу убедить
его поддержать меня с серией экспериментов… всё изменится. Всё!
(Великовский продолжает писать, в то время как Эйнштейн машет письмом
Великовского и говорит публике)
Э: Еще одно письмо от нашего психиатра-тире-физика… (маленькая пауза) тире-историка.
В (не в состоянии писать, взволнованный своими мыслями): Пожалуйста, не смейтесь над
тем, что я хочу сказать, но я верю, что если Эйнштейн…
Э (открыв конверт, изумлен длине письма): Ну и мегила҆ …Целая диссертация!
В: (колеблется, затем продолжает) …объединит свои усилия со мной…
Э: Нет этому конца!
В (выпаливая): Он поставит свою печать! (Осознавая; отчасти робко) Я имею в виду его
финальную, великую подпись. (Вновь собравшись) Он станет не только важнейшим
физиком в истории, но также и одним из величайших революционеров, которых когда-
либо породило человечество. Нет! Самым великим! (Великовский продолжает оживленно
писать)
(Вслух, записывая) "Что касается реакции всего научного сообщества против
революционной теории – в этом нет ничего нового. Например – Коперник. Знаете ли Вы,
что первоначально не Римская Церковь отвергла его?"
Э (удивлен; поднимает голову от письма): Нет, я не знал. (Вновь читает)
В: "А точнее это сделали ученые, которым Коперник противоречил. Это они, а не Церковь,
полстолетия проводили порочную кампанию против него."
(Освещение уходит с Великовского, в то время как Эйнштейн берет ручку и начинает
писать ответ.)
Э: "Дорогой Доктор Великовский. Тот факт, что Коперник был прав, не делает Вас
таковым... Я могу найти…" (перестает писать) Какой смысл? Давайте будем считать, что
это письмо – его последнее слово в этом бессмысленном споре.
(Эйнштейн выбрасывает начатое письмо и направляется в Институт, в то время как
освещение уходит с него. Музыка играет, чтобы обозначить течение времени, и свет
падает на Великовского, быстро просеивающего пачку писем.)
В (разочарованно): Столько дней и ничего от Эйнштейна. Ничего… Каким же дураком я
был, думая, что мы сможем начать с научной беседы между нами.
(Он более тщательно перебирает письма. Одно из них заставляет его поспешно
разорвать конверт. Читая) Что это? Приглашение! Выступить перед Форумом
аспирантов Принстона! Боже мой! (С удовольствием) Принстонский Университет…
(публике) Как вы думаете, Эйнштейн придет?
Сцена 5
Эйнштейн в своем доме.
Э: Марго уговаривает меня пойти с нею на его лекцию. (Отрицательно машет рукой)
Уф… - да не хожу я больше на публичные мероприятия. Слишком много внимания к моей
персоне.
(Освещение на Великовском, стоящим за трибуной в актовом зале Принстонского
университетского городка.)
В (в середине его лекции): Итак, дамы и господа студенты: реальная причина
эмоционального выплеска против меня со стороны физиков и астрономов заключается в
том, что я не верю в то, что только Ньютоновская гравитация и инерция играют роль в
движении планет. Я утверждаю, что небесные тела – электрически и магнетически
заряжены. И эти заряды должны также играть роль в их движении.
(Ропот голосов в лекционной аудитории)
Э (публике): И Марго пошла с Хелен Дукас вместо меня. Я попросил их все-же дать мне
потом полный отчет. (Как будто отвечая на вопрос из публики) Так… из любопытства.
В (продолжая свою лекцию; называет следующие имена с уничижительным
отношением): СесилияПейн-Гапошкина из Гарварда написала длинные статьи против
моей теории. Она утверждала, что небесные тела – я цитирую – "определенно не могут
обладать электростатическим зарядом в достаточной степени, чтобы производить любой
из наблюдаемых эффектов в их движении в пределах солнечной системы" – конец цитаты.
И вот теперь в журнале "СайнтификАмерикэн" она признает: "Десять лет тому назад в
своих рассуждениях мы придерживались точки зрения гравитации и давления света…
Завтра мы можем рассматривать галактику, как по существу подверженный гравитации
вихревой электромагнит". (Ропот голосов слышится из лекционной аудитории)
(Медленно, чтобы подчеркнуть) Итак, "вихревой электромагнит" – это то, что она говорит
сейчас, и делает это без малейшего опровержения своей бывшей "анти-Великовской"
позиции. Доктор Пейн-Гапошкина, если вы не знаете, работает на Харлоу Шапли,
профессора астрономии Гарварда.Хоть он этого и не признает, но именно он стоит за
атаками на мои теории.Я полагаю, что он считает, что это унизит его, если он обратит
внимание на меня. Но что поделаешь – если это то, что он и делает с тех пор, как вышли
"Миры в столкновении"?
Э: Я слышал, что он умеет читать лекции. А что до меня… Вы знаете, сколько студентов
остались в моем классе после первых моих лекций? (Начинает смеяться) Один.
(Искренне смеется, вспомнив как смешно это было) Настолько я преуспел! (Смех
затихает) Они отменили курс.
В (продолжает свою лекцию): Не бойтесь открыто высказать свое мнение, даже против
выдающихся умов, если вы считаете, что они неправы. Великий американский математик
СаймонНьюком доказывал в 1903, что летательный аппарат с пилотом является
математической невозможностью. Но чем кончилось в тот же год – два мастера по
ремонту велосипедов братья Райт доказали… нечто иное? (Участники лекции в аудитории
посмеиваются) Поскольку моя лекция озаглавлена "Новейшие открытия,
подтверждающие теории Великовского", позвольте мне привести вам еще один важный
пример, вдобавок к упомянутому. Несколько недель назад я пошел послушать лекцию о
солнце знаменитого астронома Менцеля. В отличие от меня, Менцель – ведущий эксперт
по солнцу – всегда отрицал существование магнитного поля солнца. И о чем же, как я
слышу на лекции, он говорит теперь? Что согласно его последним наблюдениям, "солнце
должно иметь сильное магнитное поле". (Останавливается, чтобы подчеркнуть)
Сильное. В точности, как я уже говорю годами. Но - не только солнце, дамы и господа.
Целая вселенная, включая все планеты. И если бы астрономы навели свои антенны на
планету Юпитер, например, они, скорее всего, обнаружили бы, что она излучает
радиоволны. (Из зала слышится шум. Великовский протягивает к залу руку, ладонью
вперед, с вызовом.) Это мое предложение им – навести свои антенны на Юпитер. И всем
станет ясно, так это или нет! (Лекция закончена, Великовский возвращается к себе домой.)

Э: Марго уже вернулась. Она рассказала мне, что насмешливые взгляды на лицах
студентов постепенно исчезали с развитием лекции. Они выглядели шокированными его
аргументами, тем более его предсказаниями, которые на вид сбылись. Я спросил ее о
вопросах в конце лекции. "О, только нападки", – сказала она. "Никто не посмел
произнести ни слова признательности." (Как будто спрашивая ее; осуждающе) Ну а что
же вы, юная госпожа Эйнштейн? Почему вы ничего не сказали?
(Освещение на Эйнштейне гаснет; свет в доме Великовского. Он потягивает чай.)
В: Они написали о моей лекции. (Прочищает свое горло) В студенческой газете
Принстона. В общем, вполне лестно. (Останавливается) И… (пауза) всё. И ни слова с тех
пор. Ни дискуссий, ни телефонных звонков... Просто… тишина.

Сцена 6
В концертном зале Принстона во время концерта. Когда музыка стихает, раздаются
аплодисменты. Эйнштейн поднимается со своего места. Великовский стоит.
Э (публике): А! Вы поймали меня. Все-таки я хожу на публичные мероприятия.
(Объясняет) Редкий концерт… (Как будто публика должна понять очевидное) Моцарт,
Бетховен…
В (смотрит вокруг, отчасти встревожен; публике): Госпожа Великовская, она зачастую
обходит друзей во время антракта.
Э (оборачивается и видит Великовского; публике): Взгляните. Видите, как никто не
подходит к нему? (Шепотом) Из страха!
(Великовский замечает Эйнштейна и приветственно кивает ему головой. Потом
отводит взгляд. Эйнштейн тоже отводит взгляд от него, но потом вновь оглядывается
на Великовского и решается, он встает и подходит к Великовскому) Доктор Великовский!
В (удивлен, пожимая предложенную руку): Профессор Эйнштейн.
Э: Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам?
В: Нисколько. (Публике) Вот так элегантно, с аристократической простотой, он публично
признал меня. А все следят за любым движением Эйнштейна.
Э: Я вижу, что Марго похищена госпожой Великовской.
В (взглянув в сторону и увидев ее): Вы правы! Она похищена!
Э: Я только что вспоминал, как мы в первый раз встретились в моей квартире в Берлине.
Об огромной работе, которую вы проделали для Академических Записок.
В: Как и вы, отредактировав том по физике!
Э: Все же, вы сделали огромную работу, заложив научный фундамент для нашего
Еврейского Университета в Иерусалиме.
В: Ну, когда ты на три десятка лет моложе…
Э (удивлен): Уже тридцать лет, как мы с вами встретились?
В: Если я не ошибаюсь, незадолго до того, как вы начали работу над вашей Единой
Теорией Поля, не так ли?
Э: Тогда вы правы...
В (не может сдержать себя от нотки скептицизма): И вы все еще… активно работаете
над этим?
Э: О, да, всецело.
В: И вы верите…
Э: В Единую Теорию Поля? Конечно! Осталось доказать – в этом проблема.
В: Вечная проблема.
Э: Как постичь истину… которая существует… где-то!
В (публике): Ну, и от этого мы естественным образом перескочили на три века назад, к
великому еврейскому философу Спинозе.
Э (в продолжении беседы, с трепетом): Первый современный человек, в моих глазах. Это
он – Бенедикт – Барух, который начал все это, который сделал нас такими, каковы мы
сегодня.
В (публике, изумленно): Барух… Он так говорит о Спинозе, как будто он был его
настоящим близким другом. Может быть потому, что Спиноза тоже был одинок? Это
правда, каждый гений – одинок.
(Звонок сигнализируют о конце перерыва. Мужчины пожимают руки и расходятся)
Э (публике, в то время как свет собирается на нем, идущем обратно к своему месту):
Взгляните на этих молодых принстонцев: "этот старик с возрастом совсем спятил".
(Раскидывает руки) Но скажите мне честно: много ли вы видели кандидатов на то, чтобы
немного поболтать о философии в перерыве между «Диссонансом» Моцарта и
Бетховенским квартетом опус 135? (Шепотом) Мы - в Америке!

Сцена 7
Через несколько дней в доме Эйнштейна. Чайник, чашки и печенье на столе.
Э (публике): Я жду (с трудом признаваясь) …гостя, которого я пригласил. (Пауза.) Не
смотрите на меня так! Ну и что, если я поспорю с ним о его сталкивающихся планетах?
Может, у меня с ним будет больший успех, нежели с моими коллегами-физиками по
поводу их бредовых идей. Они полностью верят копенгагенской интерпретации принципа
неопределенности Гейзенберга. Как будто неопределенность… может существовать в
природе… Вы знаете, кто такой Гейзенберг? Кроме того, что он блестящий физик, он еще
и возглавил Гитлеровский проект атомной бомбы. И потерпел в этом неудачу, слава Богу.
(Позволяет себе горькую усмешку) Если бы я знал, что так случится, я бы никогда не
подгонял Рузвельта довести до конца Манхэттенский проект американской бомбы.
(Великовский входит в комнату. Они обмениваются дружеским рукопожатием)
А, добро пожаловать доктор Великовский. (Показывает на сиденье) Пожалуйста,
присаживайтесь. (Двигает свое тяжелое кресло ближе к Великовскому) Моё кресло
Юпитера.
В: Весьма подходящее название! (Помогает Эйнштейну и садится после него) Скажите,
профессор; если бы вы остановили любого студента или учителя в университетском
городке сегодня вечером и спросили бы его: "Которая из звезд на небе - Юпитер?", - как
вы думаете, сколько бы их могло указать на него?
Э (позабавленный): Один?..И то едва ли…
В: Тогда почему Юпитер был наивысшим божеством в Риме?
Э: Я никогда не думал об этом. (Публике) Почему я должен думать о Юпитере, с чего бы
это?
В: Каждый знает, что Зевс – это греческий Юпитер. Но что они не знают – так это то, что в
Вавилоне он - Мардук, в Египте - Амон, а в Персии - Мазда. Тот же верховный бог -
повсюду. Почему? Почему они все почитали так высоко эту не очень яркую планету? Это
не очень-то ясно, не правда ли?
Э: Да. (Заинтригованный) И они, конечно же, не могли и представить себе его огромные
размеры.
В: Что-то должно было случиться, чтобы привести к этому!
Э (не убежден): Возможно... (меняя тему) Но я надеялся, что вы могли бы объяснить
нечто совершенно другое: значение сна, который мне приснился прошлой ночью. Вы ведь
психиатр, в конце концов.
В: Я сожалею, профессор, но психоанализ не обеспечивает мгновенное толкование.
Э: Жаль. Можете ли вы представить себе, как бы развивалась наша еврейская история,
если бы Йоселе, наш юный Иосиф, сразу бы уклонился от толкований снов фараона?!
Требовал бы от него сначала лежания на кушетке в течение года! (Великовский и
Эйнштейн вместе смеются)
Вы знаете, я очень рад, что мы встретились в концертном зале.
В: Счастливый случай.
Э: Не случай, мой дорогой доктор Великовский. "Мешуго҆ им" (покручивает палец у виска)
всегда притягиваются друг к другу. (Смеется)
В (улыбается): Широко известный научный факт.
Э: Определенно, два сумасшедших еврея. Но ведь каждый, кто одинок, стоя на своем,
кажется другим сумасшедшим.
В (публике, пока Эйнштейн отлучается за чайником): Смотрите, как он пытается
приободрить меня, сравнивая меня с собой, с нашими отвергаемыми теориями. Но он
Эйнштейн! Целый мир восхищается им. Тогда как Великовский…
Э (публике, неся в руках чайник): Приятно попить чайку с кем-нибудь, кто… ну, у него
всегда есть что-то интересное, о чем поговорить. Вот таким я помню его с тех прошлых
лет, находящим некую идею, которую никто дотоле даже не рассматривал. Вот увидите…
В (продолжая беседу): Почему расстояние между солнечными полюсами не короче, чем
остальные диаметры сферы?
Э: Конечно, согласно законам Ньютона, оно должно иметь немного расплющенную
форму…
В: Не может ли это быть из-за того, что электромагнитные силы противостоят эффекту
гравитации?
(Эйнштейн потирает глаза, возможно даже зевает. Великовский встает)
Но вы, наверно, уже очень устали, профессор.
Э: Устал? О нет, я никогда не устаю, когда что-то захватило мое внимание. И я всегда
питал особонежные чувства по отношению к Солнцу.
В: Верно, ведь именно солнечное затмение сделало вас всемирно известным...
Э: А знаете вы, что знаменитый Солнечный эксперимент чуть было не провели с вашим
Юпитером вместо Солнца?
В (удивленный): Вы верили, что гравитация Юпитера была достаточно сильной, чтобы
отклонить световые лучи?
Э: Я, конечно, предпочел бы Солнце, но о том, чтобы посылать экспедиции во время
Первой Мировой Войны во все в концы света для подтверждения этого…
В: Не могло быть и речи, конечно.
Э: Так я рассчитал, что может быть, огромная масса Юпитера послужит мне взамен.
В (объясняя публике): Вы поспеваете? Эйнштейн утверждал в своей общей теории
относительности, что световые лучи должны отклониться из-за огромной солнечной
гравитации - это связано с его утверждением, что пространство изогнуто, в чем, в
некотором роде, и есть реальный смысл гравитации. (Изумленно) Еще в течение тысячи
лет мы не познали бы реальное строение вселенной, если бы не он! Какая
проницательность! Какая оригинальность мысли! Представьте – он постиг это почти
интуитивно, и лишь потом занялся доказательством всего этого.
Э (продолжает): Мне удалось заинтересовать руководителя исследовательских работ
Германии. Но когда он обратился к профессору Штруве, главе обсерватории Бласберга,
каков был ответ? "Абсолютно пустая трата времени", – сказал ему Штруве и продолжил
утверждать, что моя общая теория относительности ничего не стоит. Можете себе
представить? (Со смехом) Он настаивал, что можно объяснить аномальное движение
Меркурия, не прибегая к относительности.
В (в затруднении как возразить на последнюю фразу Эйнштейна, но решает не делать
этого; объясняет публике, пока Эйнштейн наливает ему еще чаю): Вы видите, Эйнштейн
утверждает, что его теория относительности решает проблему небольшой аномалии
орбиты Меркурия (с нотками триумфа), которая не подчиняется Ньютоновским законам
гравитации и инерции.(Украдкой взглядывает на Эйнштейна, как бы проверяя, что тот
"не подслушивает", о чем он шепчет публике) Но кто сказал, что он решил эту проблему?
А не может ли аномалия орбиты Меркурия объяснена чем-то другим? Например,
электромагнитными силами, а не Эйнштеновской Относительностью?
Э: Полная бессмыслица!
В: Что?
Э: Полная бессмыслица – вот, что сказал Штруве. Я сказал Штруве в лицо, что с
Юпитером или без, он ведет бой, который уже выигран мною. (Смеется, в его поведении и
голосе уже очевидно, что он устал) Он крепко не взлюбилменя после этого. Впрочем, как
и другие знаменитые астрономы Германии. Но мы отвлеклись, доктор Великовский.
Возвращаясь к вертикальному диаметру Солнца…
(Великовский видит заметную усталость Эйнштейна и взглядывает на свои часы)
В (отпивает из только что налитой чашки чая, затем встает): Я предлагаю нам
вернуться к этому в следующий раз, профессор Эйнштейн. Может быть вы не устали, но
что касается меня…
(пока освещение ослабевает на Эйнштейне, говорит публике по пути домой) Было
действительно очень поздно - за полночь - и человек уже не молод.
(Вдруг осознав, с чувством изумления) Эйнштейн и Великовский, дискутирующие на тему
солнца… (Свет гаснет)

Сцена 8
Через несколько недель, Великовский собирается выйти из дома.
В (в приподнятом настроении): Это будет мой четвертый визит к нему. (Желая, чтобы
публика разделила с ним эту большую удачу) Меж тем, рукопись моей новой книги "Земля
в переворотах" уже на подходе. Весьма убедительная! Она еще не готова, чтобы показать
ему, но уже скоро будет! Элишева же считает, что я должен дать ему прочитать эту книгу.
(Берет книгу, показывает публике и несет ее Эйнштейну)
В (предлагая Эйнштейну книгу): Госпожа Великовская просила, чтобы я дал вам
экземпляр.
Э: "Века в Хаосе." (Догадываясь) Ваша… вторая книга.
В: Ни единого слова о физике.
Э (обращаясь к аудитории): Слава Богу.
В: Там все по истории.
(Эйнштейн поднимает руку жестом отказа)
Э: Я надеюсь, госпожа Великовская не обидится.
В (пряча досаду): Вы занятой человек, она знает это. (Кладет книгу в сторону)
Э: Но все же мы будем рады услышать, о чем она.
В: О! Тогда это очень просто: я переупорядочил шкалу времени древнего мира -
несколькими столетиями.
Э: Переупорядочил…
В: Построил новую. Историки, все до последнего, ошибаются в своем датировании
древнего мира.
Э: Все?
В: Да.
Э: И Вы еще удивляетесь, что они нападают на вас…
В: Что касается "Веков в Хаосе", то по большей части игнорируют. В отличие от ученых
из-за "Миров в Столкновении," - историки хоть не стремились превратить меня в
отбивную за то, что я написал. Что за милое общество эти ученые!
Э: Вы, может быть, не осведомлены об этом, но в определенных кругах я считаюсь до
некоторой степени ученым.
В (поспешно): Вы же понимаете, я не в отношении вас, а в…
Э: Хотя были и у меня несколько профессоров, которые думали иначе…
В (продолжает): Я имел в виду ученых, как группу. Стая волков!
Э: Насколько я помню, их толкование "Миров в Столкновении" было как раз по существу.
В: По существу... Если затрагивающая личность клевета - "по существу", тогда - да, очень
по существу. Действительно, до такой степени, что когда "Века в Хаосе" появились,
историки позволили себе едва обратить внимание на то, что я написал.
Э (шутливо вполголоса): Те же историки, которые полностью ошибаются…
В: О, да, колоссально ошибаются. Вы слышали о "Темном Периоде" Греции?
Э: 500 скрытых лет, о которых мы ничего не знаем?
В: Да. Поколение за поколением, в которых искусство ваяния, рисования, гончарное дело
– даже письменность! - всё "исчезло". (Задиристо) Но как цветущая Греческая
цивилизация могла вдруг возникнуть из этой темноты? Может ли что-нибудь возникнуть
из ничего? (Останавливаясь) Нет. "Темный Период" – является вымысел.
Э (скептически): Вымысел?
В: Вымысел.
Э (скептически): То есть темного промежутка между Микенским периодом Греции и
Эллинским не было…
В: Не было.
(Пауза.)
Э: Я думаю, что они сказали, что и по этому поводу вы сумасшедший.
В: Некоторые, которые обеспокоились тем, чтобы прокомментировать? Да. Но, кто
безумец? Тот, кто считает, что Гомер написал свою возвышенную поэзию сразу после того
промежутка времени, когда ни один человек в Греции не знал, как поставить одну букву за
другой, или тот, кто понимает, что такое невозможно? И как именно мог Гомер знать и
описатьв своей "Илиаде" шлем, ошипованный кабаньими зубами, если это исчезло с земли
за 500 лет до него? Это сказка о потере 500 лет…
Э (впервые воспринимает всерьез сказанное Великовским): То, что вы говорите, означает…
что Троянская война, скажем, на сотни лет ближе к нашему времени, чем мы… думаем?
В: Да! И гораздо ближе ко времени Гомера! Так же, как и египетское Новое Царство
началось на сотни лет ближе, чем мы полагаем. Видите ли, там… (пытаясь разъяснить)
некоторые египетские династии в были посчитаны дважды, а иногда трижды.
Э: И это из-за…?
В: Множественных составных имен, принадлежащих одному и тому же царю. И таких
царей было много! Египтологи думали, что они имеют дело с разными правителями, а они
не были таковыми! И так они нагромождали годы, пока не набежало лишних полтысячи
лет! (Как запоздалая мысль) По крайней мере…
Э (показывая глубокую заинтересованность): И вы утверждаете, что для того, чтобы
учесть все эти излишние годы Нового Царства, историки должны были отодвинуть его
начало?
В: Да, отодвинуть дальше и дальше по времени. И вместе с этим они должны были
отодвинуть конец раннего Среднего Царства.
Э: И это влияет на греческое датирование постольку…?
В: Поскольку даты, которые историки дают всей ранней истории, основаны на
общепринятом египетском датировании.
Э (понимая): Ага.
В: Это все – одна большая путаница, как видите.
Э (вновь скептически): Так… по-вашему выходит, что бесчисленные обозначения дат
здесь в Метрополитен, или в Берлинском Археологическом Музее, – абсолютно все
неверны...
В: Именно.
Э: И все обширные армии экспертов, которые определили эти даты… все ошибаются.
В: Да..
Э (скептически): Ага
(Пауза.)
В: Я удивляюсь, что – уж кто-кто – а вы не готовы признать это.
Э: Признать что?
В: Что все, кроме одного, могут быть неправы.
(Пауза, Эйнштейн принимает этот комментарий без ответа. Наконец…)
Э (желая понять): Так… И если отделаться от несуществующих лет, тогда согласно вам…
всё…
В (демонстрирует, перемещая распростертые пальцы одной руки непосредственно над
пальцами другой, затем связывая их друг с другом): Всё придет на свое место. Мы
сможем, наконец, найти параллели между событиями в Египте и событиями других
народов - для каждого столетия и поколения. Да что я говорю? Для каждого года! Папирус
египетского священника Ипувера – отличный пример этому.
Э: Какой ещё папирус?
В: Найденный мной в Публичной библиотеке Нью-Йорка папирус египетского жреца,
сетующего на различные бедствия, которые только что произошли с ними: (медленно,
чтобы усилить мысль) воды Нила обращались в кровь, чума собирала свою ужасную
жатву, град уничтожал все деревья, большой пожар сжигал всё на своем пути, и
абсолютный мрак, продолжавшийсянепрерывно целыми днями.
Э (удивленно осознавая): Как будто взято из истории Моисея...
В: (с тем же трепетным чувством) Да… (продолжая) Но согласно мнению каждого
историка, Исход происходил во время Нового Царства. В то время как этот папирус был
написан, доподлинно, в конце Среднего Царства, которое предположительно имело место
столетия до Исхода (Пока Великовский говорит, Эйнштейн берет книгу, которая рядом с
Великовским и разглядывает ее обложку.)
(Указывая на книгу, которую разглядывает Эйнштейн) 105-я… на странице 105-йвы
найдетенадгробный камень с гравировкой из Эль-Ариша. Гравюра повествует о том, что
после абсолютной тьмы, продолжавшейся в течение девяти дней - такого мрака, что
человек не мог видеть и ближнего своего…
Э (с трепетом): Наказание тьмой…
В: …Фараон вышел на бой с врагами и утонул в водовороте около "Пи Хирофа". (Пауза.)
Также, как "Пи-Гахироф" в Книге Исхода…
Э (осознавая): Только без определенного артикля в иврите.
(Эйнштейн кладет "Века в Хаосе" и идет к полке, берет Библию и открывает ее)
Вот, Книга Исхода. (Перелистывает несколько страниц, быстро находя нужное место)
Глава 14, стих 9: "И погнались за ними Египтяне, и все кони с колесницами фараона, и
всадники, и всё войско его, и настигли их расположившихся у моря, при Пи-Гахирофе".
(Закрывает Библию и смотрит на Великовского) Невероятно.
В: Вы понимаете теперь? Если вы только уберете никогда не существовавшие египетские
династии и приведете египетскую историю в порядок, вы обнаружите изумительные вещи.
Вы обнаружите, что Царица Савская – легендарная правительница аравийского царства,
была никем иным, как Царицей Египта и Эфиопии (выговаривая каждый слог имени с
акцентом на середине, делая звук "п" звучащим подобно "б") Хат-шеп-сут. И поскольку
Царица Савская приходила на Землю Израиля – если верить Библии – я обратился к
параллельному египетскому источнику. Я обнаружил это на дощечке! Хатшепсут
рассказывает там о своем путешествии на "Землю Бога" и в Финикию. Там даже есть
выгравированный порт ЭтционГавер со своими кораблями и с генералом еврейской армии,
встречающим ее там.
Э (очень взволнован): Генерал Царя Соломона… Всё это – всё, что Вы говорите – это
поразительные вещи. (Поймав себя) Если они, конечно, верны. (Изумлен) Трудно
поверить, что никто до Вас не понял, что "Пи-Хироф " и "Пи Гахироф " - одно и то же.
В: Они не осмеливались! Признай они это, и они также потонут в водовороте! Вместе со
всеми своими книгами и исследованиями!
Э (смотрит на книгу с удивлением, переворачивает ее и читает пару слов на задней
обложке.): Если все, что здесь е, имеет твердую основу…
В: Я могу привести вам множество других примеров.
Э (продолжает): Тогда это трагедия…
В (озадаченный): Что ?
Э: Что вы не выпустили… сначала… это …
(Снова смотрит на обложку книги) "Века в Хаосе" – как вашу первую книгу.
(Великовский делает усилие, чтобы сдержать свое разочарование ответом Эйнштейна)
В (возражая): Даже так я бы навлек на себя врагов.
Э: Другого типа. Все выглядело бы иначе.
В (вспоминая, с намеком дурного предчувствия): Госпожа Великовская советовала мне то
же… (приходя в себя) Но я подумал, что будет лучше выступить сначала с "Мирами в
Столкновении." Вы видите, обе книги имеют ту же научную достоверность, и…
Э: Это ваше мнение.
В: Они – взаимосвязанные результаты в одном и том же направлении научного
исследования, профессор Эйнштейн.
Э: Никто, выученный в точных науках, не сможет взглянуть на это таким же образом.
В (как будто повторяя давнишнюю идею): Я мог, конечно, опубликовать сначала "Века в
Хаосе", подождать немного с "Мирами в Столкновении", и только потом…
Э: Не подождать. Вам не следовало публиковать это вовсе. (Великовский не отвечает)
Мой дорогой доктор Великовский, ничто из того, что вы сказали о Венере или Марсе, не
может сравниться с вашим открытием о Царице Савской, посещающей Святую Землю,
или…
В: Ничто? Вы считаете, что события почти столкновения Венеры с Землей –дважды! - и
последующее смещение Марса со своей орбиты и его почти столкновение с Землей - это
не поразительные события великой важности?
Э: Несомненно!
В: Ну?
Э: Если бы они имели место быть. (Пауза.) Но не имели. (Великовский вздыхает) Это
досадно, доктор Великовский, что вы поторопились и опубликовали ваши «космические»
теории. А я предупреждал вас в то время.
В: Я не отрицаю этого.
Э: И я был прав! Смотрите, что произошло! Нет ни одной души, в целом мире, кто бы
поддержал вас!
В: Но все еще может измениться.
Э: Не среди физиков. Или астрономов. Поддержка!? Они сделают все, что в их силах,
чтобы уничтожить вас!
(Пауза.)
В: Вы, профессор Эйнштейн, вы разве воздержались явиться с вашей относительностью
из-за страха нападок?
Э: Но у меня не было никаких сомнений в своей теории.
В: Так же, как у меня, по поводу моей.
Э: У вас должны были быть.
В: Больше чем у вас?
Э: О, я знал, что я был прав, за годы до эксперимента Эддингтона с солнечным затмением.
Из-за орбиты Меркурия! (Позволяет усмешку) Эксперимент Эддингтона был нужен всем
остальным. Мне он был не нужен.
В (возбужден; пытается убедить его поддержать эксперимент): И все-таки, тот
эксперимент изменил всё для вас! Это то, что хороший эксперимент может сделать! В
моем случае…
Э: В вашем случае, уважаемый доктор, мы имеем дело с догадками, слухами, сказками.
В: Это как раз то, что историческое исследование и представляет из себя - исследование
слухов.
Э: Из которых вы не можете делать какой-либо вывод по физике.
В: Вы можете описывать явление, которое имело место, и которое физика должна
объяснить.
Э (принижая): Прибегнув к электромагнетизму?..
В: Почему бы и нет?
Э: Потому что, мой дорогой доктор медицины, такое объяснение неверно!
В: А это ваше мнение.
Э: Да.

В: Послушайте, я не претендую на знание всех ответов на события, который я описал. Но

это не значит, что я могу пренебрегать точными фактами!
Э: Фактами…
В: Фактами. Как, например, то, что древние вавилоняне и индусы не упоминают Венеру,
пока она внезапно не появилась – как у них в текстах– "во всей славе вслед за Солнцем и
Луной."
Э: Которые считались у них богами! Так же, как Юпитер и Марс!
В: Точно! Вы когда-либо спрашивали себя почему? Почемупланеты были богами? Почему
люди приносили им жертвы?.. (напыщенно) Жертвы? Нередко своих дорогих сыновей и
дочерей! Не потому ли, что они вызывали в них чувство огромного страха? Но если всё,
что они видели, было просто светящимися точками, почему они внушали им такой
болезненный страх? Что-то произошло!
Э: Людям всегда нравится быть напуганными, доктор Великовский, чтобы рассказывать
сверхъестественные сказки об ужасных чудовищах и богах с демоническими силами. Но
это легенды!
В: Правильно! Созданные для какой цели? Почему человечество всегда ждет некую новую
катастрофу, готовую произойти? Почему некоторые пугают нас сейчас грядущим
Ледниковым Периодом и крахом цивилизации? Можете ли вы обещать мне, что в
некоторых будущих поколениях люди не будут верить прямо противоположному – что
ледники растают в планетарном потеплении… Ну и откуда такие значительные страхи
могли бы возникнуть, как не из катастроф, каковым человечество было свидетелем на
рассвете цивилизации?
Э: Я могу придумать более чем один ответ на ваш вопрос. Коллективной душе
определенно нужны ее собственные страхи.
В: Которые возникают из событий, реально случившихся.
Э: Все это – только предположения.
В: Нет! Только реальные события, оставившие неизгладимый след в душе человечества,
могли вызвать такого рода поведение. Эти так называемые легенды могут сообщить нам
очень много о нашем прошлом, профессор Эйнштейн.
Э: Но они не являются историческими фактами, доктор Великовский. И именно из-за
этого мы называем их легендами!
В: И когда они говорят нам из прошлого: "Венера присоединилась к другим планетам" -
это тоже только безосновательная "легенда"? Невозможно пренебрегать этим, или тем, что
они описали Венеру в то время как комету, а не как планету.
Э: Вы не можете брать случайные записи…
В: Настолько случайные, что они появляются на каждом углу земли…
Э (продолжает): …о которых мы даже не знаем, когда они были написаны, и
использовать их как средство борьбы против законов физики.
В: Которые требуют пересмотра. Потому что, как планета, Венера в первый раз
появилась в небесах только три с половиной тысячи лет тому назад. В отличие от других
планет, вы не найдете ни одной записи о ее существовании до этого – ее нет в виде
планеты.
Э: Даже если она появилась после того, как сформировались другие планеты - я не
согласен с этим, но давайте предположим такой факт – все равно это не могло произойти
так, как вы утверждаете. Выделившаяся от Юпитера? Мой дорогой доктор Великовский,
такой физический случай, как вы описываете, просто невозможен!
В: Почему? Почему не мог чрезвычайно массивный Юпитер, крутящийся вокруг своей
оси с огромной скоростью, извергнуть из самого себя небольшой булыжник, подобный
Венере?
Э: Поскольку Юпитер уже давно инертен.
В: (возражая, с уверенностью) Он заряжен и активен.
Э: И на чем вы это основываете? На "стрелах Юпитера"?
В: Когда серьезный естествоиспытатель, как, например, Плиний Старший сообщает об
этом - то да.
Э (с иронией): Правильно. Плиний (подчеркнуто) времен Римлян. (Шутливо) И какие
именно научные методы он имел в своем распоряжении?
В: Его глаза. (Пауза.) Профессор Эйнштейн, это только вопрос времени, пока радиоволны
Юпитера не будут обнаружены. Как только вы поручите одной из обсерваторий проверить
это, мы сможем доказать это!
Э: И научной "основой" моего поручения, о, допустим, Обсерватории Вилсона будет…?
В (застигнут врасплох; бормоча): Записи… (с достоинством) Вы можете сослаться на
выдержки доктора ИммануэляВеликовского из исторических источников.
Э: О Плинии Старшем. Жившем тысячу девятьсот лет назад…
В: Если вы только сделаете этот шаг! (Останавливается, видя реакцию на лице
Эйнштейна. Он понимает, что попытки убедить его поддержать эксперимент
потерпели неудачу. Публике) Он боится. Чего может бояться человек по имени Альберт
Эйнштейн? (Смотрит на часы. Эйнштейну, улыбаясь) Я опять задержал вас допоздна.
(Встает).
Э: Ну и что? Садитесь. (С удовольствием) Мы только начали!
В: Нет, нет, я обещал Марго, что в этот раз не задержусь надолго.
Э: (Делая рукой пренебрежительный жест) Ах, Марго!
В: Я обещал ей… (пожимая руку Эйнштейна) Было очень приятно, профессор.
Э: Конечно, и мне тоже.
(Великовский направляется, чтобы взять книгу, которую он принес.)
(Эйнштейн кладет руку на книгу, прежде чем Великовский успевает взять ее): Оставьте
ее. Я думаю, что я все же могу просмотреть "Века в Хаосе".
(Великовский уходит. Эйнштейн открывает книгу и перебирает пару страниц) Это может
быть интересным… Да, может… И потребует немного времени…

Действие II

Сцена 1
Несколькими месяцами позже. Эйнштейн читаеткнигу.

Э (публике): В самом деле – поразительно! Этот доктор медицины берет и на столетия

изменяет всю египетскую систему датирования. Делает это вопреки научному мнению
тысяч исследователей и ученых – многих поколений историков и археологов. Какая
смелость! (Закрывает книгу, стоит, взволнованный) …От него ничего не слышно с тех
пор. (Пока он надевает свитер и идет к Великовскому) В итоге, я позвонил ему по
телефону. Госпожа Великовская ответила, пробормотав что-то о его недомогании. Вчера
Марго случайно встретила ее, и она уверила, что доктор… выздоравливает. От
"переутомления". (Доходит до дома Великовского) Итак!
(Великовский сидит в кресле, ничего не делая. Эйнштейн стоит на входе. Великовский
встает и медленно идет к "двери".)
В (удивленно, но покорно): Профессор Эйнштейн.
Э: Простите за вторжение. Я проходил мимо и подумал... Могу ли я войти?
В: Да. (Прочищает горло) Конечно... (медля.) ГоспожиВеликовской нет дома. Боюсь, что
не смогу… оказать Вам достаточное гостеприимство.
Э: Пустое! Когда Вы последний раз приходили ко мне, доктор? Два месяца назад?
В: Кажется, больше. (Пауза.) Я был… нездоров.
Э (заботливо): И Вам...
В (с усилием, неубедительно): Уже лучше… Лучше.
Э (понимает; непринужденно): Хорошо! (С небольшой неловкостью) Хорошо…
(оглядываясь) Красивые скульптуры…
В: Моей жены.
Э: Я не знал, что она занимается лепкой.
В(напоминая Эйнштейну): Но это то, благодаря чему они с Марго встретились – на курсах
ваяния в Колумбийском Университете.
Э (вспоминая): Ах да, точно. (Обдумывает, чтобы спросить; наконец, после неловкого
молчания) Продвинулись ли Вы с вашей работой?
В: Не очень. (Небрежно указывая на пачку бумаг на столе) Я привожу кое-что в порядок.
Э: Что, например?
В (застигнутый врасплох): О, учет, можно сказать, камней, брошенных в мой огород…
Э: Можно? (Великовский делает утвердительный жест рукой в сторону бумаг.
Эйнштейн идет и берет статью сверху.) Письмо от астронома Шапли, вот как.
В: Да, к моему издателю. Пытался удержать их от печати "Миров в столкновении".
Э (читает вслух; содержимое делает его встревоженным): "Ученые, с которыми я
говорил, немало удивлены тем, что всемирно известная компания Макмиллан начала
заниматься черной магией. Утверждение Великовского, или гипотеза, или убеждение, что
Солнце останавливалось, - самая настоящая бессмыслица по моему опыту, и я встречал
подобных сумасбродов. Нет, Земля не переставала вращаться в интересах толкователей
Библии." (Поднимает глаза от бумаги; мрачно) Профессор Гарварда умеет писать.
(Продолжает читать) "По правде говоря, когда Великовский в первый раз пришел ко мне
в поисках поддержки его теории, я оглянулся, нет ли за ним санитара из психиатрической
лечебницы". (Критически) Ой-вэй!
В: Он написал это в Макмиллан, даже не прочитав мою книгу.
Э: Неужели?..
(Эйнштейн берет другой документ.)
В (объясняет): Это первая из того множества статей - нападок на меня.
Э: Сесилия… (находя это трудно выговариваемым) Что за имя?
В: Пейн-Гапошкина. (Повторяет с неприязнью) СесилияПейн-Гапошкина. Она работает у
Шапли.
Э: И что она может сказать?
В: О, сравнивает мои "Миры в столкновении" с "Большим Лунным надувательством"
прошлого века…
Э: Я не знаком с…
В: Вы знаете, (с отвращением)мистификация о разумных существах, разгуливающих по
Луне…
Э: (кивает головой) Просто ужасно. Ну она хотя бы прочитала "Миры в столкновении"?
В: Зачем? Ждать, пока книга увидит свет, прежде чем писать о ней? Конечно, нет. Зато
пишет. И какую чушь! "Нет свидетельств полного сбоя океанского уровня около 1500 лет
до нашей эры". Нет свидетельств? Уже несколько лет назад РеджинальдДейли, тоже из
Гарварда, обнаружил, что тогда было всемирное понижение уровня моря, около 6 метров.
Э: Параллельно со временем Исхода. И никто не связал эти вещи друг с другом?
В: Зачем застывшим умам связывать что-то с чем-то? Они также пытались преградить
путь моей книге.
Э: Кто?
В: Астрономы! Собрали солидную группу ученых, которая угрожала Макмиллану…
Э (сомневаясь): "Угрожала", доктор Великовский?…
В: Еще как! Они предостерегли издательство Макмиллан, что если те не перестанут
печатать "Миры в столкновении", они осуществят по всей стране бойкот их
многочисленных публикаций учебников. И вот так, по контракту или нет, Макмиллан
выкинул меня. Представьте себе, остановить печать своего собственного бестселлера на
самой середине? Случалось ли когда-либо что-нибудь подобное в анналах издательской
деятельности?
Э: (указывая на статьи) Здесь гораздо больше, как я вижу…
В: О да. Когда мудрецы благоразумия и терпимости решают даровать свой свет
человечеству… (опустив руки) Вы знаете, что они сделали с Этвотером, да?
Э (неуверенно): Этвотером?
В: Директором Нью-Йоркского планетария. Он был уволен после 25 лет работы там,
только потому, что собрался устроить выставку, посвященную моей работе. А мой
редактор в Макмиллан, который проработал там двадцать лет? Он тоже был уволен.
Э (качая головой): Замалчивание чужого мнения только потому, что оно противоречит
им… Никакой разницы с сожжением книг…
В: Почти все ученые, к кому я обращался, боятся говорить со мной –из страха, что это
станет известно другим. Сегодня невозможно найти серьезного ученого, который пожелал
бы дискутировать со мной. За исключением вас, конечно… О, простите… я сейчас…
(уходит в кулису)
Э: Ах, это легко объяснить. (Видя, что Великовский не понимает) Вы сказали "серьезный
ученый". (Смеется) Когда я был студентом в Цюрихе, наш профессор физики сказал нам
однажды: "Этот класс прикладной физики наихудший в нашем Политехникуме. И вы,
Альберт Эйнштейн (имитирует, страшно грозя указательным пальцем) - наихудший
студент в нем." (Как будто обсуждая это действительно всерьез) Хотя я не уверен, что я
действительно не был наихудшим. (Он рад, что ему удалось заставить Великовского
засмеяться) Но я несомненно не был и наилучшим…
В (менее "печально" в его манере): Несомненно, вы были слишком…
Э: Нет, нет. Я встречал немало обладающих и большей силой ума, чем у меня. Просто они
никогда не задавали тех вопросов, которые задавал я.
В (становится серьезным): Вы знаете, профессор Эйнштейн, эти визиты, наши беседы…
Я иногда посмеиваюсь про себя: если бы они только знали…
Э: Так почему вы не можете быть удовлетворены этим? Зачем этот "крестовый поход"?
Если в ваших книгахесть научная истина, это однажды проявится.
В: Но что проявится? О, я уверен, что в конце концов будет доказана правота моих
утверждений, всех тех, над которыми они сейчас смеются: что лунные камни
намагничены, что Венера не холодна, как все считают, а раскалена, и что она вращается в
противоположную сторону, нежели остальные внутренние планеты; и…
Э: (не может сдержаться, скептически) Так вы говорите…
В: (твердо) И правильно говорю. Все это будет открыто - и более того, более того! Но это
не означает, что мир поймет, что основа этого уже была в моих работах - что Венера
раскалена, потому что это молодая планета, и что она вращается…
Э: Меня это никогда не волновало. Если кто-нибудь не признаёт меня или притязает на
моё – так тому и быть. При условии, что я постиг истину.
В: Но мы же хотим, чтобы человечество знало! Иначе всё умрет вместе с нами!
Э: Вы говорите о знании. А я - о своем взгляде на реакцию других. Меня это
действительно не волнует.
В (сомневаясь): Ну, в таком случае, вы не похожи ни на одного из тех, которых я когда-
либо знавал.
Э: Даже если вы уговорите меня улечься на вашей кушетке психоаналитика, вы не
обнаружите во мне иные наклонности.
В: А если мы забросим удочку немного дальше, как они сделали со мной? (Разъясняет в
ответ на вопросительный взгляд Эйнштейна) Если они скажут о вас, что только шарлатан
и торговец мистикой может утверждать такую бессмыслицу, как - (в показном недоумении)
человек, мчащийся сквозь пространство, вернется на Землю младше своих сверстников...?
И - что?! Вселенная имеет четыре измерения вместо трех?! Длина, ширина, высота, и что
вы говорите? (Позволяет себе короткий, искусственный смех) "Время" является
четвертым измерением!? (Изменив тон) Как бы вы себя почувствовали при этом?
Э (спокойно): Но именно так они и насмехаются надо мной.
В: Если бы против вас была проведена кампания, подобная той, которая была против
меня…
Э: Но это и было! Именно кампания. И не было нехватки ни в антисемитах, ни в других,
беспощадно нападавших на меня!
В: Пока просвещенное общество быстро не встало на вашу сторону. (Публике;
взволнованно) Благодаря лорду Резерфорду. Поддержка одного известного ученого – всё,
что требуется иногда!
Э: Доктор Великовский, у вас нет никакого шанса побить их на общественной арене. И
особенно с Гарвардом в авангарде. Нулевой шанс.
В: Да, если я один. (Пауза.) Но имя Эйнштейна никак не меньше имени Гарварда. Много
больше, если вы спросите меня.
Э: И хозяин этого имени, даже если он поверит в ваши катастрофы, никогда не перестанет
спрашивать: почему из космоса?
В: Но когда вы прочитали рукопись "Миров в столкновении," вы не спрашивали. Вы
думали наоборот.
Э: Это было много лет тому назад.
В: "Произошедшие катастрофы должны были быть вызваны инопланетными причинами."
Вы сказали это.
Э: (уклончиво) Приблизительно то, что вы напомнили мне, когда мы встретились в парке.
В: Что ж поделать, если вы сами так написали? Э: Коли так, я был чрезмерно поспешным
в своем первоначальном ответе вам.
В: Поспешным… После тщательного чтения моей рукописи?
Э (с юмором, уклончиво): Только первой половины, позволю напомнить вам.
В: А не может ли быть так, что вы сейчас слишком поспешны?
Э: Как это?
В: Придерживаясь отрицательного мнения, вместо того, чтобы перечесть заново? Можете
ли вы быть уверены, что то, что вы слышали за прошедшие годы о "Мирах в
столкновении", не повлияло на вас?
Э: Вы думаете, я настолько впечатлительный…
В: Я думаю, что такой человек, как вы, должен судить о вещах без постороннего влияния.
Э: Это в моих правилах.
В (продолжает): И должен выступить против того, что произошло. Как известный борец
за права человека, вы…
Э (отвечает прозаично): Я еще и ученый.
В: Который, изучая исходный материал, думал иначе.
Э: О некоторых вещах.
В: Нет, об определенной вещи.
(Пауза.)
Э: Я, по-видимому, был под влиянием только что прочитанной вашей рукописи.
(Улыбается) Вы можете быть очень убедительны, вы знаете. Со временем, я полагаю, все
прояснилось.
В: Я думаю, скорее наоборот.
Э: Доктор Великовский, почему бы вам просто не сконцентрироваться на ваших
исторических поисках? На "Веках в Хаосе"?
В: И вы думаете, что это изменит что-нибудь…
Э: Ваши исторические аргументы весьма убедительны!
В: (пренебрежительно) Расскажите об этом этим писакам.
Э (не понимает): Кому…?
(В ответ Великовский открывает журнал и подает его Эйнштейну)
Что это?
В: Я нашел это в почтовом ящике где-то через день-два после нашей последней встречи.
Э (читает вслух): "Тип колдовства, проявленный им несколько лет назад в 'Мирах в
столкновении' может быть также обнаружен во второй книге Великовского 'Века в Хаосе'.
Не относящиеся к делу яркие детали, искусно связанные вместе, наряду с умышленным
домыслом, позволяют добиться создания впечатляющей "конструкции". На этот раз его
изобретательность вычеркивает полтысячелетия человеческой истории. Бедный
Иммануэль Великовский, – скоро даже несколько оставшихся его поклонников поймут, что
это всё – ловкость рук, но ничто иное, как умышленная симуляция
действительности." (Эйнштейн опускает статью. Пауза.)
Э: Просто потрясающе…
В: Два года после "Веков в Хаосе", а они помнят.
Э: Я думаю, что теперь я… понимаю.
В: Смешно то, что именно сегодня утром я прочитал, что они использовали новый метод
радиоактивного углеродного датирования, чтобы протестировать деревянный блок из
Хеттской крепости в Турции. Результат: на 700 лет моложе, чем они всегда предполагали.
Теперь они чешут головы: как такое возможно?
(Пауза).
Э: Доктор, я готов обсудить, как помочь вам.
В (удивленный): А!
Э: С… "Веками в в Хаосе."
В (разочарованный): А. (После маленькой паузы) За исключением того, что это не ваша
сфера деятельности, профессор.
Э: Продолжите именно с этим! С историей! (Указывая на статью) Этот идиот критик?
Забудьте о нем! Вы написали удивительную книгу! Вы возможно обнаружили такие вещи,
которые принесут вам вечную славу! Остальное неважно!
В (яростно): Все взаимосвязано - история и космическая физика! Одно не существует без
другого!
Э: Оставьте это, говорю я вам!
В: Всё равно, что попросить вас выбросить Вашу Единую Теорию Поля?
Э: И вы не будете первым.
В: И вы выбросите?
Э: Если кто-нибудь убедит меня, что она неверна. Но пока никто не смог.
В: И никто не сможет, я полагаю.
Э: Я тоже так думаю.
(Эйнштейн встает. Берет свое пальто)
Ну, я рад, что вам лучше, доктор.
В: О, да. Гораздо лучше.
Э (поворачивает домой; останавливается; говорит с аудиторией; вздыхает): Его не
сдвинуть, а?
(Продолжает идти и доходит до своего дома; садится и берет книгу.) Как раз, когда его
"Миры в столкновении" вышли в свет, здесь собралась группа коллег. Вы можете
представить себе тему нашего разговора в тот вечер. (Взгляд в сторону Великовского) Как
мы смеялись над ним! Над его "сталкивающимися" планетами! И я должен признать - мои
шутки были лучшими, может быть потому, что я был единственным, кто действительно
прочитал хоть что-нибудь из того, что он написал. (Пауза) Нет, я не сказал им об этом.

Сцена 2
Три недели спустя, Великовский по пути к Эйнштейну. Эйнштейн работает над
бумагами.
В (публике): У меня были отличные три недели! (Указывая на портфель, который несет)
Рукопись моей новой книги, о геологических слоях, наконец, готова. Она дает точное
геологическое доказательство, что крупные катастрофы происходили, притом в
исторические времена!
(Великовский теперь у Эйнштейна, передает ему рукопись)
(Эйнштейну): Я думаю назвать эту книгу "Земля в переворотах".
Э: Одну вещь даже Шапли не сможет сказать о вас – что вы не умеете давать
замечательные названия своим книгам.
В: Я надеюсь получить от вас несколько иных отзывов о ней.
Э (показывая на свою работу): Если бы вы только знали, сколько я пытаюсь успеть
сделать в моем исследовании.
В: А… И как оно продвигается?
Э: Ну,теперь у меня новый ассистент в команде, у меня как-то прибавилось энергии, и я
планирую… (Спохватывается) Это не значит, что мы не можем встречаться! (Берет в
руки рукопись, чтобы показать, какая она тяжелая) Вот только это… это потребует у
меня времени.
В: Я понимаю. (Прощаясь) Хорошо, профессор… Я только заглянул на секунду отдать вам
это.
Э (вдогонку): Но только не ждите моих скорых комментариев!
(Играет музыка, и свет гаснет на Великовском, а Эйнштейн не может удержаться от
того, чтобы открыть новую рукопись. На экране мы видим смещения гор, приливающие
волны, огромные пространства, погруженные в снег, и т.п. Эйнштейн теперь читает
рукопись. Через некоторое время он начинает писать отзывы на клочке бумаги)
(Освещение на Великовском в своем кабинете, держащим письмо с отзывами
Эйнштейна)
В (с волнением машет конвертом): Я знал, что он не устоит! (Читает) "Комментарии на
Землю в переворотах".
Э (читает вслух в то время, как пишет Великовскому): "Относительно страницы 191: идея
Блэкетта несостоятельна с теоретической точки зрения. Ваше замечание на странице 192 о
силе намагниченности кажется неоправданным. 193, внизу: дикая фантазия!"
В: (не согласен) Какая фантазия?
Э (продолжает читать громко, в то время как пишет): "С другой стороны,
доказательство 'внезапных' геологических изменений вполне убеждает и достойно
похвалы."
В (аудитории; взволнованно): Вы уловили это? (Медленно) "доказательство вполне
убеждает и достойно похвалы". И это - не история, как "Века в Хаосе". Это - наука!
Э: "Если бы Вы не сделали больше ничего, а только собрали и ясно представили эту массу
доказательств, уже одно это было бы достойно значительных заслуг. К несчастью, это
ценное достижение испорчено дополнением физико-астрономической теории…"
В (безнадежно): И опять он…
Э (продолжает): "…на которую каждый эксперт отреагирует или улыбкой, или гневом -
согласно его темпераменту. Он обнаружит, что Вы совсем не понимаете даже основных
положений физики."
В (возражая): Прекрасно понимаю, поверьте. Э: Подводя итог, могу сказать в двух словах:
Катастрофы – да; Венера – нет!"
(Подписывает письмо, начинает складывать, затем добавляет постскриптум) "P.S.
Когда я был у Вас, у меня создалось четкое впечатление, что по вашему мнению я должен
сделать нечто большее относительно вашего положения дел. Пожалуйста, будьте
откровенны со мной." (Поднимает голову; публике, с улыбкой) Я ищу неприятностей на
свою голову, я знаю.
(Свет уходит с Эйнштейна)
В (публике): Могу ли я быть более откровенным, чем я был? Потребуйте эксперимент!
Начните с одного! Стрелы-молнии Юпитера!
(Великовский начинает писать ответ, в то время как свет на Эйнштейне, держащем его
письмо.)
Э (публике): Вы знаете, что я две недели не был в Институте? (Шутливо) А как иначе, если
я просто пойман этой… "вещью" Великовского?! Я должен сказать вам - это все не так
просто. Сначала я представлял его себе, как смесь гения и безумца. Но он совсем не
сумасшедший. Все у него причинно и логично, и когда он складывает один и один, у него
всегда получается два. Дело в том, как этот один определяет то, что один – это один?
(Начинает читать письмо)
В (читает вслух при написании): "Из Вашего письма я вижу, что Вы пришли к выводу, что
глобальные катастрофы случались, причем одна из них — недавно. Уже одно это делает
Вас еретиком в глазах геологов. И "эволюционистов", кстати, которые ошибочно полагают,
будто эволюция всегда происходила постепенно… Но Вы не верите в Венеру….
Э (читает вслух письмо): Разумеется, не верю.
В (пишет, произнося вслух): "Без сомнения, я - еретик, так как я подвергаю сомнению
электромагнетическую нейтральность небесных тел. Прекрасно! Это то, что мы можем
проверить! Например, уже упомянутый мною эксперимент – излучает ли Юпитер
радиоволны? Это можно легко обнаружить." (С тоном упрека) "Если только кто-то
захочет."
Э (качает головой): ...Человек просто не отпускает! Впрочем, я сам напросился на это…
(улыбается; размышляя) Можете ли вы представить себе, какой поднимется шум – и…
действительно! - если я объединю свои усилия с ним в его физических теориях…?
В (публике): Просто представьте себе масштаб изменений, если знаменитый университет
заявит, что по настоянию Альберта Эйнштейна, он проведет опыт, чтобы доказать или
опровергнуть мою теорию, и обнаружит, что Юпитер испускает радиоволны. Гипотеза
Великовского верна! Всё перевернется вверх дном. (Смотрит на Эйнштейна, затем
возвращается к аудитории; с упреком) Чего же он ждет?
(Освещение ослабевает на Великовском. Эйнштейн опускает письмо, возвращается к
своей работе)
Э (поднимает голову и смотрит на аудиторию с укором): Даже минуту не думайте, что я
не знаю, что вы думаете: что нет и шанса, что в течение отпущенного мне Богом времени,
мне удастся разрешить тайну, за которой я гоняюсь большую часть своей осмысленной
жизни. (Останавливается) Но я думаю, вопрос, который должен вас волновать иной:
разгадаю ли я другую загадку, именуемую "Иммануэль Великовский"?
(Останавливается) Какое мое последнее большое достижение? Ах, да. Пятнадцать лет
тому назад я убедил Президента Рузвельта создать бомбу. (Он возвращается к своим
бумагам, в то время как освещение гаснет.)

Сцена 3
Великовский подготавливается и затем направляется к Эйнштейну, обращаясь к публике.
В: Прошли месяцы. Его сопротивление ослабло, по крайней мере в некоторых вопросах.
Наиболее важно то... вы не поверите этому... что где-то неделю назад он попросил
посмотреть эту «неприкасаемую» работу. (C тихим триумфом) Да - "Миры в
столкновении"… Я дал ему немецкое издание, чтобы ему было легче. В Германии книга
была тоже приостановлена. Там ее остановила Церковь, а не ученые. Почему? Потому что
если я прав, библейские события перестают быть чудесами, а становятся просто
явлениями природы. (Качает головой) Как будто само существование вселенной и всего,
что в ней, само по себе не достаточное чудо…
(Он приходит к Эйнштейну и садится.)
(Комментирует публике, гордо отмечая) Видите, книга у него на коленях, и карандаш
наготове…
Э (в середине разговора; как тот, кто однажды уже объяснял это): Доктор Великовский,
какой бы магнетизм Земля ни имела, и Венера могла бы иметь, мы имеем дело просто с
диполями! Ради всего святого! – с диполями! И нет способов их взаимодействия, которые
могли бы вызвать коренные изменения орбиты Венеры, которые вы описываете!
(Останавливается) Всё же, я думаю, что ученые совершают большую ошибку, игнорируя
эту книгу.
В (ошеломленный) Действительно?
Э (продолжает): В ней есть много… интересных вещей.
В (очень взволнован): Я так рад, что вы думаете так...
Э: Она описывает некоторые… Ну в общем, явления, которые должны рассматриваться со
всей серьезностью.
В: Слышать это от вас…
Э: Нет, они не должны игнорировать, что вы написали. И уж точно не нападать так на вас.
В: Именно это они и делают: игнорируют и атакуют одновременно. Я все еще нахожу
это… трудным для понимания. Может они просто завидуют моим знаниям во многих
областях?
Э: Сомневаюсь, хотя я пришел к убеждению, что как раз образованные люди в
особенности действуют из зависти. (Вспомнив) Вы помните моего профессора физики, о
котором я говорил вам? Он позаботился о том, чтобы я не смог найти никакое
преподавательское место после того, как закончу обучение. Я едва мог наскрести немного
денег на еду… (болезненно) Моя невеста вынуждена была жить у себя в Сербии со своими
родителями, пока я… (останавливается) Ну...
В: (пытаясь подбодрить) Зависть того профессора была вашей величайшей удачей!
Могли ли бы вы прийти к относительности в Университете, будучи окутанным
господствующими в науке понятиями и связанным обязательствами с вашими
нанимателями? Сидя клерком в патентном бюро в Берне, вы были полностью свободны!
Тот факт, что я сам не был никогда частью истеблишмента, позволил мне достичь того, что
я имею сейчас.
Э: Так почему вам так хочется быть принятым тем же самым истеблишментом теперь?
В: Почему? Потому что без их одобрения нет ничего. В этом – суть истеблишмента, не
так ли? Всё – ничто, даже если будет продан миллион копий моей следующей книги.
Бестселлеры… Все они будут преданы забвению. И только место в этой компании – этих
торжествующих "экспертов" – и может гарантировать моим работам что-то типа
бессмертия.
Э: Вы не можете быть уверены, что это не случится однажды.
В: Это то, что держит меня в здравом рассудке до сих пор. (Через маленькую паузу)
Профессор, вы и я должны запустить эксперимент.
Э (обдумывая): Об этом можно было бы подумать, конечно…
В (возбужденно): Можно и должно!
Э: Я мог бы…
В: Простая проверка радиоволн! Если вы только просто напишете в одно из известных
учреждений…
Э (размышляя о практических последствиях): Обсерватория, я полагаю… Конечно, даже
если мы докажем один или более из ваших прогнозов, мы можем никогда не доказать
реально любую из ваших спорных точек зрения - о давно произошедших внеземных
событиях.
В: Это даст им обоснование!
Э (продолжая ход своих мыслей, все еще не решив): И потом, И потом, у вас столько
утверждений…
В: Что из того? Они все части взаимосвязанной цепочки! От Юпитера мы придем к
Венере, от Венеры к Марсу, а потом…
(Слушая это, Эйнштейн прерывает свои рассуждения.)
Э (возражая): А что насчет Венеры?
В: Мы проверим ее спектроскопию на наличие углерода.
Э (раздраженно): Углерода… Чтобы доказать, что "углеводы" падали на израильтян, когда
они бродили в пустыне? "Манна небесная"? Вы на самом деле ожидаете, что найдете
органический материал на Венере?
В (еще не понимая, что Эйнштейн изменил свое отношение на отрицательное): Не
углеводы, а углеводороды, которые в экстремальных условиях могут обернуться
углеводами. И не только евреи, но и индусы, маори, финны, исландцы - они все
описывают пищу наподобие хлеба, по вкусу подобную мёду, падающую из облаков в то
самое время, когда небесное тело вызывало неисчислимые разрушения на Земле.
Э (утомленно-скептически): Я читал это, на днях…
В(заметив скептицизм Эйнштейна): Хорошо. А что по поводу проверки спектроскопии
Марса? Тамобнаружатся большие количества аргона и неона. Процессы, каким Марс
подвергся…
Э (с пренебрежением заканчивает фразу): ...Когда он изменил свой курс, почти
столкнувшись с Венерой, как раз перед тем, как направиться к Земле?
В: Да! Всего лишь 2500 лет тому назад! (Все еще полностью не понимая
неодобрительное отношение Эйнштейна) Я вижу, вы достигли второй половины - борьбы
Богов, Венеры против Марса! Все же Марс принес нам меньшее потрясение, чем это
сделала Венера тысячью годами раньше. Я имею в виду, что он меньше, и я думаю, он
подошел к нам не так близко, как Венера. (Становится более возбужденным) Но Венера!
(Экран изображает картины, которые Великовский описывает.)
Это должно быть виделось древним подобно огромному ужасающему быку, летящему на
них с небес, с клубами дыма везде и вокруг, и два огромных рога, растущих из его головы.
Вы можете это представить себе? (Экран гаснет)
Э(сухо): Нет. Но я уверен, что вы можете.
(Великовский встает в возбуждении, говорит горячо и торопливо.)
В (на экране появляюся описываемые сцены):Вы только представьте себе, что древние
жители Земли должны были подумать, когда они увидели гигантскую комету Венера,
этого огромного дикого быка, несущегося на них, извергая огонь из своей пасти и ноздрей!
Я хочу сказать, можем ли мы даже представить масштаб благоговейного трепета,
охватившего их?! И подумайте, что они чувствовали, когда видели, что он может делать! –
заставлять землю трястись и дрожать, горам - огромным горам! - возникать из ничего,
рекам лавы литься из огромных трещин земли, опустошая океаны, - и проливать горящие
камни с небес. Гнев могущественных богов, обрушенный на них с неба!
(Внезапный конец картин на экране и сопутствующих громких звуков.)
Э (пристально глядит на Великовского, как на безумца; подобно опытному юристу
подгоняя его к большим выводам): И все эти камни, упавшие с небес…
В (более спокойно, как будто приходя в себя после большого напряжения): Правильно -
помогли Иисусу Навину в его борьбе против аморитян...
Э (продолжает со слегка уловимым смешком): Они, я полагаю, были подобны тем
"насекомым", которые, как вы пишете, тоже падали на нас с неба…?
В (наконец поняв отношение Эйнштейна; теперь защищаясь, будучи пойманным на том,
по поводу справедливости чего он неуверен): Может быть, падали.Я написал: может
быть. (заставляет себя собраться и продолжать) Создавшееся тепло должно было
заставить их очень сильно размножаться!
Э (так же): Я думал, там возник внезапный холод. Такой, что мамонты в Сибири…
В (нетерпеливо): Да, да, выше, на севере - Сибирь была тропической и внезапно стала
холодной.
Э (неуверенный в точности "нелепого объяснения"): И мамонты замерзли из-за огромной
приливной волны, которая пришла от экватора и покрыла их?
В: Не обязательно, но возможно, что так и случилось, да. Волна, которая сразу замерзла.
Э: И этот внезапный холод возник из-за…
В: Внезапного наклона земной оси. Как еще вы объясните тот факт, что мясо на костях
мамонтов сохранилось свежим - до такой степени, что оно могло быть съедено людьми,
которые обнаружили их тысячи лет спустя, когда лед наконец растаял.
Э (позволяет себе открытый скептицизм): Я не знаю. Я не биолог или геолог, а также и
не эксперт по климату. (Великовский разочарован.) Но объяснение, которое вы
предлагаете…
В (опережая его усилия): Есть много других вещей, указывающих на этот вывод. Я не
ошибаюсь в этом деле, так же, как не ошибался годы тому назад, когда написал свою
статью об эпилепсии.
Э: Какую статью?
В: Я был убежден в том, что эпилептический припадок вызывается внезапным
электрическим разрядом в мозге, и поэтому предложил поместить электроды в череп,
чтобы его обнаружить, это сегодня - ЭЭГ.
Э (поражен): Вы были первым, кто сказал это?
В: Да. Насколько я знаю.
Э (вдвойне пораженный): Действительно? Вы никогда не говорили мне об этом.
В: Это - не так уж…Ну, (воздев руки) по сравнению с этим, профессор Эйнштейн.
Э: Нет, нет – поразительная проницательность.
В. Не думайте, что даже тогда - задолго до "Миров в столкновении" – не было тех, которые
насмехались.
Э (пожимает плечами): Бездарности всегда насмехаются.
В: Я думаю точно также.
Э: И вы не видите различия? Что медицинская гипотеза в конечном счете будет признана
научным обществом, если она того достойна. Но эти изыскания в областях, которые не
являются вашими…
В: Я думал, что убедил вас…
Э: Чем? Не вашей физикой! Мой дорогой доктор Великовский - даже если бы вы смогли
убедить меня в том, что Венера была кометой, которая однажды набросилась на нас, как
ракета, и каким-то необъяснимым способом сошла с крутой эллиптической орбиты вокруг
Солнца почти на кольцевую, как у других планет, - как вы объясните мне, почему она
выбрала кружиться вокруг Солнца в той же плоскости, что и другие внутренние
планеты? Это тоже - простое совпадение? И если вы добьетесь успеха в убеждении меня,
что Земля в один прекрасный день остановилась и перестала вращаться, как вы объясните,
почему она возобновила вращение, и было ли так неоднократно?! Были ли те самые
"электромагнитные силы", остановившие ее, тем толчком, который вновь запустил
вращение?!
В: Да!
Э: Нет! Вселенная – не человеческий мозг, доктор Великовский, и независимо от того, чем
являются электрические силы в ней, у них нет такой мощи!
В (сердито): А может быть есть? Ведь вы сами работали над орбитой Меркурия! Вы
знаете очень хорошо, что солнечные потоки достигают почти половины расстояния до
Меркурия. Так почему мы не можем допустить, что это солнечные электромагнитные
силы вызывают знаменитое отклонение орбиты Меркурия, а не ваша… (берет себя в руки)
Э (неодобрительно усмехается): Мы не только можем не делать этого, у нас нет в этом
необходимости.
В (чувствуя обиду; и больше не скрывая этого): Должны ли мы допустить, что
относительность является объяснением для отклонения Меркурия?! А почему это не
могут быть силы, о которых говорю я?!
(Полная тишина. Оба смотрят на друг друга, полностью понимая значение слов
Великовского. Они отделяются друг от друга, стоя теперь как два соперника перед
аудиторией и говоря исключительно ей.)
Э: Вот так, в двух предложениях он просто отверг мою Общую Теорию Относительности.
В (все еще возбужденный): Он думает, что его относительность вместе с законами
Ньютона о гравитации и инерции являются причиной всех движений планет. Не так!
Э: Почти десять лет я трудился, чтобы найти объяснение незначительному отклонению
Меркурия, и вместе с этим нашел неопровержимое доказательство Относительности.
В: Кто бы ни отрицал электромагнитные силы – он ошибается! (Смотрит на Эйнштейна,
менее возбужденно) Просто ошибается.
(Великовский переходит в свою комнату)
Э: После десятилетнего труда я представил свою работу перед высоким научным советом
Берлина. Но - нет, тогда я еще не нашел окончательного решения, еще не объяснил
Меркурия. Я продолжал безостановочно работать. В безумной спешке, поскольку в это же
самое время Дэйвид Гилберт - математический гений, которого я убедил по своей
глупости, что моя теория права, сообщил мне, что он на пороге решения сложного
математического комплекса и представления уравнения, доказывающего теорию.
Премного благодарен! Так я работал еще настойчивее, почти вообще не спал, отвлекаясь
только на еду. (Вздохнув) Я даже не поехал в Цюрих, чтобы встретиться с сыном Гансом,
хотя он умолял меня приехать. Он жил там со своей матерью после нашего развода.
(Останавливается) Бедный Ганс, он так просил… Но как бы я мог оставить всё и уехать в
Швейцарию, – пожалуйста, поймите, что это не было так легко тогда, посреди войны, – в
то время, как одна из величайших загадок вселенной висела в воздухе?!
В: Потому что, помимо гравитации, электромагнитные силы определенно оказывают
влияние, даже на расстоянии — небольшое, конечно же, но достаточное, чтобы
согласоваться — очень точно! — с небольшим отклонением орбиты Меркурия. Я имею в
виду - относительность верна, я убежден в этом, - но почему обязательно для объяснения
"Меркурия"?
Э: Всего за два дня перед последней предоставленной мне лекцией я нашел решение. Всё
встало на места! Общая теория относительности была фактом! И что было моим
доказательством? Те мои вычисления, которые с точностью – с абсолютной точностью! –
соответствовали бесконечно малому отклонению Меркурия. В тот момент, сидя за своим
столом, я почувствовал величайшее счастье в своей жизни. Я не думаю, что человек может
испытывать большее счастье. (Взглянув на Великовского) А он объясняет отклонение
Меркурия своими электромагнитными "силами"… Годы работы, математическое
доказательство, которое сегодня, после почти полувека, никем не опровергнуто – против
чьей-то неопределенной идеи о космических силах…
В: Я очень хорошо знаю, что балансирую на научном канате, но кто-то же должен это
делать для того, чтобы дойти до другой стороны. В целом мире нет никого больше, кто мог
бы сделать такое: соединить все многочисленные свидетельства - из геологии,
астрофизики, археологии, исторических документов, теологических сочинений - в единый
логический каркас.
Э: Нефть, проливающаяся с неба и превращающаяся в пищу… Рогатый бык, мчащийся на
нас с неба… (Качает головой и начинает смеяться.) На основе этих "доказательств" он
хочет, чтобы я ходатайствовал о научном эксперименте. Пусть сам и просит об этом!
(Уничижительно) Стрелы-молнии Юпитера… (с ужасом) Подумать только, я чуть не...
Представьте, я оказался бы одним из этих бестолковых стариков, на которых показывают
пальцами...
В: Вы же меня теперь понимаете. (Признавая) Я не такой сильный как… Ну, вы видели…
(Колеблется, прежде чем продолжить) Элишева… Я не знаю, как она выдержала эти мои
кризисы. Хотя, с тех пор, как мы переехали в Принстон, ей лучше. Поскольку мне лучше.
Поскольку… мы нашли его. Должен ли я был промолчать о Меркурии? Мне кажется, что
он был… обижен, нет? (Защищаясь, потом упрямо) Хорошо, кто-нибудь может отвергать
мое объяснение о Меркурии - но только после того, как проверит это! Вы не можете так
сразу отклонять его! (Обеспокоенно) Вы думаете, я потерял его?
Э: Хорошего понемножку. Завтра я возвращаюсь в Институт.
Сцена 4.
Каждый у себя дома. Эйнштейн - в халате с книгой. Великовский читает газету,
переворачивая страницы.
Э (публике): Я был в Институте. (Понимающе взглядывает на аудиторию; подводя итог)
Ну, да! И вернулся к "Мирам в столкновении." Я как раз на второй половине сейчас - его
"убеждающей" половине. Что я могу сказать? Я могу понять, что нью-йоркский
планетарий нашел в этом, и почему они захотели устроить выставку. То, что он описывает,
завораживает! Кроме… законов физики. Понимаете, где же законы во всем этом?.. Вы
читаете это, всё хорошо и обосновано, до того, как внезапно… делается вывод, который…
с одной стороны, невозможен! Но с другой стороны… вы не можете не быть поражены
степенью оригинальности и масштабу мышления, создавшему всё это.
(Возвращается к книге.) О, Боже! Он опять принялся за старое! Великовский ввернул
здесь пророков Израиля в качестве астрономических "экспертов". (Быстро
перелистывает несколько страниц вперед к следующей главе) И слушайте! Слушайте, что
он говорит здесь: библейский Архангел Гавриил? Это - Марс. А Архангел Михаил?
Венера! (Раздраженно) Ах! (Он бросает книгу на пол с раздражением. Затем смотрит
на нее некоторое время, не может оторваться от нее, поднимает, тщательно, как бы
извиняясь, чистит своей рукой и продолжает читать)

(В внезапно фокусирует свое внимание на статье в газете. Он становится

возбужденным и встает. Он ходит взад и вперед, каждый раз взглядывая на страницу.)
В: Бог мой… Нью-Йорк Таймс…

Э (поднимает голову от книги): У меня был посетитель в Праге, по-видимому это был
1911 год, когда я только начинал свою профессуру там. Некий молодой чех пришел ко мне
в дом без приглашения, - я даже не помню его имени, - и сообщил мне идею, которой он
был поглощен.
В (читает из статьи): "Радиоволны, исходящие от планеты Юпитер, были обнаружены
астрономами Института Карнеги в Вашингтоне. Ничего подобно этому никогда не было
зарегистрировано исходящим от какой-либо планеты..." (Великовский продолжает
читать молча и пристально.)
Э: Он заявил, что практическое значение E равняется MC в квадрате – (объясняет с
каменным лицом) моё уравнение, – означает, что кто-нибудь может сделать бомбу, просто
используя атом, бомбу, которая может уничтожить целый город! (смеется над кажущейся
абсурдностью этого утверждения) Я слушал его со слабой улыбкой - к тому времени я
уже привык к тому, что фантазеры тянутся ко мне. Когда он завершил, я сказал ему, что
то, что он говорит, неосуществимо и послал этого безумного еврея – по крайней мере, я
думаю, что он был еврей, - домой одной или двумя выразительными фразами. Это я умею.
Так-то вот, - и что вы скажете о всезнающем гении, стоящем перед вами?
(Возвращается к чтению книги.)
В (продолжает читать вслух): "Существование загадочных статических импульсов от
Юпитера было объявлено доктором Бернардом Ф.Бурком и доктором
ЛеннетомЛ.Франклином сегодня на встрече в Американском Астрономическом Обществе
здесь… Эти два доктора сказали, что у них нет объяснения." (Поднимает голову) Я знаю
его… Я знал его все время… Ясное доказательство…
Сцена 5
Великовский в своем кабинете.
В (публике) Мой издатель, Даблдэй, написал этим двум астрономам, открывшим
радиоволны Юпитера, он написал им, что я предсказывал это на лекции в Принстоне, и
спросил их, хотят ли они встретиться и обсудить это со мной. И каков был их ответ?
(Берет другое письмо со стола и читает) "Мы не думаем, что нам что-нибудь может дать
встреча с доктором Великовским. Некоторые почти точные попадания в цель среди
множества диких предположений никогда не могут быть расценены, как истинный
прогноз. Искренне ваши…" и так далее.
(Опускает письмо)
Вы знаете, что более всего угнетает в этом? Отсутствие любой настоящей дискуссии.
Они игнорируют мои "псевдонаучные" статьи – так они их называют, "псевдонаучные".
"Эйнштейн – ваш наилучший шанс," – сказала госпожа Великовская. (Показывает
письмо.) Наилучший… После этого…? Мой единственный шанс. (Надевает пиджак) Я
пойду. Он, должно быть, в неведении - (неуверенно) в противном случае он позвонил бы
мне. Я так думаю.
(В пути) Не беспокойтесь - на этот раз я знаю, как себя вести. (Приходит к цели. Кладет
палец к губам; шепчет) Ни слова о Меркурии. (Выпрямляет плечи и входит.)
(Эйнштейн встает.)
Э: А, доктор Великовский. Давненько не видел вас здесь. (Заинтересованно) У вас всё
хорошо, я надеюсь?
В: Я не был уверен, что вы захотите продолжать наши… дискуссии.
Э: Не беспокойтесь, если бы вы пришли, я бы не стал вас выгонять. (с улыбкой.) Хотите
что-нибудь выпить? Чаю, может быть? (Великовский отказывается.)
(После того, как садится) Я должен признаться - я довольно много читал вашу книгу в
последнее время. Это - невероятно важная работа.
В (воодушевляясь): "Века в Хаосе"… да.
Э: О, эта тоже! Огромной важности! Но нет - "Миры в столкновении".
В (удивлен): Вы говорите не о...? (Радостно) Вы это о той самой книге, которая никогда не
должна была увидеть свет бела дня?
(Эйнштейн смеется в ответ.)
Э: Но я не могу понять - зачем вам нужно изменять общепринятую небесную механику
Ньютона?
В: А как еще...
Э: Я могу объяснить всё, что вы утверждаете, с помощью общепринятой механики. К
примеру…
В(останавливая его): Профессор Эйнштейн, вы, конечно, помните то, что мы обсуждали -
возможность вашего запроса о…
Э: Доктор Великовский, я думаю, что знаю, чего вы хотите от меня. Но и вы должны
понять…
В: Извините меня, профессор, прежде, чем вы продолжите… (вынимает из своего
портфеля "TheNewYorkTimes") Я думаю то, что написано здесь в "Нью-Йорк Таймс",
заинтересует вас.
(Эйнштейн читает молча некоторое время, трет свой подбородок. Это очевидно - он
думает. Он читает снова и откладывает газету в сторону. Двое смотрят друг на друга.)
Это тот эксперимент, о котором я просил вас.
Э: На который я не согласился.
В: На который вы не согласились.
Э: Итак… Стрелы Юпитера. (Через некоторое время) Мы можем, конечно, объяснить
радиосигналы бесконечными контактами ионов, потому что вы не можете отделить
положительные от отрицательно заряженных частиц.
В: Или мы можем использовать мое объяснение, которое значительно проще - что
Юпитер заряжен и окружен электрическим полем, которое притягивает противоположные
заряды из пространства и создает радио волны.
(Эйнштейн собирается ответить контраргументом, но изменяет свое решение. Он
берет статью и просматривает ее снова. Затем долго смотрит на Великовского.
Неожиданно встает, очень оживленный. Поворачивается к Великовскому. Он кажется
помолодевшим.)
Э: Доктор Великовский - какой эксперимент вы предпочитаете? (В ответ на удивленный
взгляд Великовского) Любой эксперимент. Какой только захотите!
(Пауза.)
В: Любой?
Э: (решительно) Любой. (Энергично) Ах - я знаю, о чем вы думаете! Эксперимент
Кавендиша в клетке Фарадея – вы однажды писали мне некоторое время назад, так?
(Великовский встает, обнаруживая растущее возбуждение. Он расхаживает,
размышляя, затем останавливается. Теперь он очень собранный и сосредоточенный, беря
на себя инициативу.)
В: Нет – давайте обождем с этим. Для начала, давайте вернемся к истории.
Э: Да! Даже лучше! Гораздо лучше!
В: Я хотел бы применить этот новый метод датирования радиоактивным углеродом к
артефактам египетских захоронений, из Нового Царства. Это подтвердит меня в моих
разногласиях в датировании – я уверен в этом.
Э: Превосходная мысль! (Потирает руки) Мы отделаемся от Темного Периода Греции раз
и навсегда!
В: Во-первых, вам понадобится написать Хэйзу в Метрополитен-Музей Нью-Йорка. У
него есть несколько артефактов из Нового Царства.
Э: Очень хорошо! Какой именно вас интересует? Подождите секунду, я позову фрау Дукас,
чтобы продиктовать письмо-ходатайство к нему.
В (останавливает его): Подождите. Я сначала хотел бы выяснить кое-что в углеродном
датировании. Я понимаю, это немного сложно. Дайте мне… неделю.
Э: Не больше!
(Эйнштейн смотрит на статью снова. Он радостно хлопает по странице): Серия
экспериментов – это хорошо! Это мне нравится! Это мне очень нравится!
(Эйнштейн теперь замечает что-то в окне. Он идет и выглядывает.)
Взгляните, доктор Великовский. (Жестами зовет Великовского ближе, тянет его за руку
и ставит у окна рядом с собой) Посмотрите на летящих птиц, какая огромная стая.
Тысячи и тысячи их держат путь на север. Как всё это происходит, всё это? Может ли кто-
нибудь постичь эту тайну?

Сцена 6
Через несколько лет. Великовский одиноко сидит на скамейке в парке. В течение сцены он
может становится откровенно возбужденным, почти "сумасшедшим" из-за своих
двадцати лет отчаяния и тщетных попыток - но никогда не переходит грань
настоящего сумасшествия.
В (публике): Хелен Дукас нашла мои "Миры в столкновении" возле его кровати. (С
трудом). Она сказала мне, что это была последняя книга, которую он читал. (Приходит в
себя). Как вы можете себе представить, он не подписал своё имя в заявке в Метрополитен.
Я не приготовил её вовремя. (Пауза) Разрыв аневризмы аорты – то, из-за чего он умер. Он
не очень страдал, как мне сказали.
Они проигнорировали его запрос в Метрополитен (Поворачивается к мертвому
Эйнштейну) – да, это был мой запрос, но на самом деле ваш, хотя я сомневаюсь, что они
бы в это поверили, даже несмотря на то, что Хелен Дукас письменно подтвердила, что вы
собирались его послать. Я не был в офисе Хэйза (забавляясь), но как же они, должно быть,
смеялись, когда видели, что моя петиция утверждена… секретаршей. (Продолжает
смеяться) Вам бы это доставило удовольствие…
"Удивительное открытие: Венера вращается в противоположную сторону, чем другие
планеты." Это правда. Это было доказано.
"Неожиданное: Венера раскалена!" Знаете, как они это объяснили? Поскольку они не
могут заставить себя признать, что это молодая планета, что они делают? – они объясняют
всё это "парниковым эффектом"… (Находя это смешным) Такая огромная температура –
почти 500 градусов по Цельсию – из-за "парникового эффекта"… (отрицательно машет
рукой) Создана еще одна бессмыслица…
"Камни, доставленные с луны, оказались намагниченными."
"Сенсация.Атмосфера Венера богата углеродом."
(Радостно вспоминает): Помните, как я хотел, чтобы вы проверили спектроскопию
Венеры, чтобы доказать это? (С сожалением.) Ах, сколько мы могли бы сделать вместе…
(укоризненно) Вот чего вам следовало добиваться, вместо того, чтобы посвящать свое
время вашим… недоказуемым… (Останавливается на полуслове, понимая, что может
обидеть мертвого Эйнштейна).

(Теперь к публике, пытаясь говорить так, чтобы мертвый Эйнштейн не "слышал" его)
Никто не продолжил его исследований в области Единого Поля. Это теперь всемирно…
отвергаемо. (Сменив тон) Что же касается Относительности… время от времени является
какой-нибудь новый герой, пытающийся доказать, что, мол, что-то сказанное Эйнштейном
о ней – не верно. Кажется, это наивысший триумф в настоящее время - умудриться
свалить его. Но! – им не удаётся. Всякий раз! (Смеется в восхищении) Идиоты…
(Обращаясь к "идиотам") Вы не понимаете, что Эйнштейн навсегда останется в своем
собственном Пантеоне, где только он один? И что этот Пантеон невозможно разрушить?
(Эйнштейну)Ну, я не буду утомлять вас тем, что произошло со мнойза эти два десятка лет.
Хотя – я как раз вернулся с крупного симпозиума обо мне, который организовал Карл
Сейген. Но я забыл, вы же не знаете, кто это, не так ли? Астроном из Корнелла. У меня
есть ощущение, что вы бы его не одобрили… Я же поверил ему, когда он уверилменя, что
они рассмотрят мою работу объективно. Мое время, наконец, пришло, думал я. Но вместо
этого… Ладно, мир полон всяких…
(Поворачивается к экрану, видит, что он пуст.)
В Лондоне, профессор, в Британском Музее, они проигнорировали мою просьбу об
углеродном датировании. (весело посмеиваясь). Я представляю себе, как бы они смогли
проигнорировать вашу. Но когда они проверили, по собственному желанию, финиковые
косточки и соломенные циновки могилы Фараона Тутанхамона, возраст, который они
установили… точно подтвердил мою хронологию. Я знаю это только из переписки, так как
это никогда не было опубликовано - они не любят публиковать то, что не соответствует их
теориям. Ну, вы лучше меня знаете, как это работает.
(Встает, собирается идти домой. После пары шагов останавливается)
(Публике) "Счастливая догадка" – так они реагируют, когда кто-нибудь упоминает один из
многих моих правильных прогнозов. Так не диктует ли справедливость, что я должен быть
объявлен величайшим предсказателем всех времен? (Позволяет смешок, раздраженно)
Нет, господа ученые, не догадки! Эти прогнозы – части единого, логического целого!
(Встает.)
День придёт, я уверен, они все признают, что не было никакого "Тёмного Периода". И эта
эволюция не была постепенной. Хотя у меня есть верное чувство, что одно определенное
упоминание будет пропущено в их книгах и статьях. Оно должно быть пропущено.
Потому что в противном случае им нужно будет признать мою концепцию. (С болью) А
помните, как он в первый раз предложил мне помочь с моим "Темным периодом", и как я
остановил его предложение?..
(Эйнштейну) Я скажу вам, что ранит меня больше всего. Статья в "СайнтификАмерикэн"
через два месяца после вашей смерти. Бернард Коэн – вы его помните? Гарвардский
ученый историк. Он упомянул о своей встрече с вами, как раз после нашей последней
встречи. И как Коэн описывает ваше отношение ко мне? Утверждает, что вы полностью
отвергали мои физические теории. Потом он пишет, что вы называли меня в его
присутствии "сумасшедшим".
(С болью, публике) Сумасшедшим… Вы и я точно знаем, что он имел в виду, когда говорил
это - он должен был сказать ему "мешу҆ гинер", так же, как он назвал и себя самого. Всё из
любви! Даже в восхищении!
Я имею в виду, что вы были свидетелями огромной работы, которую он проделал в
просмотре моих сочинений, записывании на сторонах страниц своих комментариев. И
длинных писем, которые он сочинил ко мне в течение наших дискуссий! Вы видели все
это.

(В своей комнате, берет большой пакет с полок и держит перед аудиторией.) Стал бы
он так беспокоиться, если бы думал, что всё, что я говорил, было только лишь
бессмыслицей? Что вся моя жизнь и труд ничего не стоят? Стал бы? … Стал бы?

Великовский кладет папку, открывает книгу, перебрасывает несколько страниц, пока не

находит нужную страницу, и ищет что-то на ней. Затем он берет ручку и начинает
писать.

Конец

Перевод на русский язык — Наби Абдурахманов

при участии Даниэля Фрадкина и Елены Тартаковской