УДК 81 + 811.

8126
DOI 10.25205/1818-7935-2017-15-3-76-82

К. В. Лифанов

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова

Ленинские горы, д. 1, стр. 51, Москва, ГСП-1, 119991, Россия

lifanov@hotmail.com

ИЗМЕНЕНИЕ ПОЛОЖЕНИЯ ФОНЕМЫ

В ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ В ПРОЦЕССЕ ФОРМИРОВАНИЯ НОРМЫ
(НА ПРИМЕРЕ СЛОВАЦКОЙ ФОНЕМЫ [ä])

Рассматривается изменение положения фонемы [ä] в словацком литературном языке. Признаки фиксации
данной фонемы выявляются уже в самых ранних памятниках словацкой письменности, однако специальная гра-
фема для ее обозначения появилась только в первой половине XIX в. Данная фонема не была включена
в фонематический состав словацкого языка в первых двух его кодификациях (1787 и 1846) и вошла в него толь-
ко в кодификации 1852 г. Несмотря на усилия лингвистов, она так и не стала нормой и постепенно утрачивала
свои позиции, будучи сначала элементом высокого стиля, а затем приобретя диалектную окраску. В настоящее
время она почти утратилась, а обозначающая ее графема сохраняется практически лишь как элемент орфографии.
Ключевые слова: фиксация, кодификация, фонема, графема, словацкий литературный язык, вариант.

Фонетическая система словацкого литературного языка отличается своеобразием в том

плане, что в ней отражается существенное расхождение между кодификацией и нормой,
причем оно затрагивает как вокалическую, так и консонантную подсистему. В области вока-
лизма наиболее явственно это наблюдается в функционировании на практике гласного ä,
который характеризуется как «широкое открытое е» и традиционно рассматривается в слова-
кистике как самостоятельная фонема. Эта фонема появилась в словацком литературном язы-
ке не в первых его кодификациях (1787 и 1844 гг.) и прошла нестандартный путь изменения
своего положения в системе гласных.
Фонема [ä], возникшая в словацком языке из праславянского *ę в результате его деназали-
зации, фиксируется уже в древнейших памятниках словацкой письменности, хотя она и не
имела специального символа. В связи с этим писцы испытывали сложности при ее обозначе-
нии, пытаясь отобразить графемами, обозначавшими наиболее близкие по качеству звуки.
Поскольку звук ä соединяет в себе качество звуков а и е, можно предположить, что для ее
фиксации использовались графемы, обозначающие именно их. Это явление мы и обнаружи-
ваем в памятниках словацкой письменности начиная с древнейшего периода, например
в записях из «Жилинской книги» [Stanislav, 1957. S. 131, 133]: My fojt Gal i boženíci, mister
Andreas, Benedictus Nozer, Martin Messer, Zighel i jinší boženíci vyzná(vá)me všem, ktož toto
bude čísti a neb čtúce uslyšé... (1451); My Petr Polak, fojt i všechna rada města Zyline dole psaná,
jakožto Michal Prchala, Martin Massar, Paul Srzelecz, Barthoz Swiecz... (1459).

Лифанов К. В. Изменение положения фонемы в литературном языке в процессе формирования нормы (на примере
словацкой фонемы [ä]) // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2017.
Т. 15, № 3. С. 76–82.

ISSN 1818-7935
¬ÂÒÚÌËÍ Õ√”. –Âрˡ: ÀËÌ„‚ËÒÚË͇ Ë ÏÂÊÍÛθÚÛр̇ˇ ÍÓÏÏÛÌË͇ˆËˇ. 2017. “ÓÏ 15, № 3
©  . ¬. ÀËÙ‡ÌÓ‚, 2017
 ÀËÙ‡ÌÓ‚  . ¬. »ÁÏÂÌÂÌË ÔÓÎÓÊÂÌˡ ÙÓÌÂÏ˚ ‚ ÎËÚÂр‡ÚÛрÌÓÏ ˇÁ˚Í 77

Разная фиксация фамилии одного и того же человека (Messer vs Massar) свидетельствует

о том, что в действительности фиксируемые гласные представляли собой что-то среднее ме-
жду звуками а и е, т. е. звук ä, который во втором слоге был долгим (Mäsa̋ r) 1. Данные звуки,
представлявшие собой реализации соответствующих долгой и краткой фонем, в Средневеко-
вье характеризовали среднесловацкий диалект в целом. В процессе исторического развития
количество позиций, в которых были представлены указанные фонемы, первоначально рас-
ширялось, а затем функциональный охват фонемы [ä] на большей части среднесловацкой
диалектной зоны существенно сократился, а фонема [a̋ ] исчезла вовсе, на большей части
среднесловацкой диалектной зоны дифтонгизировавшись в [ia]. К настоящему времени этот
гласный сохранился только в позиции после губных (päta ʻпяткаʼ, mäso ʻмясоʼ), а также не-
системно в некоторых лексемах на месте исконного а после заднеязычных как результат
среднесловацкой палатализации этих согласных (kämeň ʻкаменьʼ, ukäzovať ʻпоказыватьʼ)
[Pauliny, 1963. S. 184–191]. Исключение составили лишь среднегемерский и особенно нижне-
оравский говоры, распространенные на периферийной территории среднесловацкого диа-
лекта, в которых обе рассматриваемые фонемы представлены широко [Štolc, 1994. S. 63–64,
82]. Вполне естественно, что данную фонему не включил в состав фонем литературного
языка А. Бернолак, кодификация которого (1787) имела прежде всего западнословацкий
характер, а в западнословацком диалекте рассматриваемый гласный отсутствует.
Фиксация фонемы [ä] на письме с помощью особой графемы ä, однако, началась еще
до ее кодификации в литературном языке. В частности, обнаруживаем ее в записях народных
песен, изданных в 1834 г. в книге «Национальные песни» выдающимся поэтом Я. Колларом,
а также записанных в 1841 г. в с. Сьелница (липтовский регион Средней Словакии) извест-
ным словацким поэтом-романтиком С. Б. Гробонем: Sedí ptašok vo vrbine, zima tam, kedy sä
jä mladej ženy dočekám? [Kollár, 1953. S. 421]; Šuhajova mati tak mi něodkazuj, Ale si synáčka
ku stolu priväzuj 2. Несмотря на это, кодификатор нового словацкого литературного языка
на среднесловацкой диалектной базе Л. Штур также не кодифицирует эту фонему.
Впервые фонема [ä] была кодифицирована в 1852 г. в анонимно изданной «Краткой грам-
матике словацкого языка» (автор – М. Гаттала) [Krátka…, 1852], что явилось компромиссом
между словацкими католиками и протестантами. В результате был преодолен языковой рас-
кол, который характеризовал языковую ситуацию в Словакии более двух веков (подробнее
об этом см.: [Лифанов, 2003]). При этом долгим коррелятом фонемы [ä] стал дифтонг [ia],
а регионально ограниченная даже в рамках Средней Словакии фонема [a̋ ] осталась достоя-
нием лишь вышеуказанных говоров. Причиной кодификации рассматриваемой фонемы стало
введение в словацкий литературный язык этимологического принципа написания, что оче-
видно из самого описания этого звука в грамматике: «ä, соответствующее старославянскому
ę, в котором после твердых согласных ia сливается в одном э-образном звуке, напр.: mäso,
päť, päta, стсл. męso, pęť, pęta; после мягких же согласных он звучит практически, как а,
напр.: jahňa, ovča, стсл. jagnię, ovčę, поэтому он удерживается только после твердых соглас-
ных» [Krátka…, 1852. S. 2]. При этом какие-либо произносительные варианты этой фонемы
не допускаются.
Из «Руководства по словацкому языку» С. Цамбела узнаем, что, во-первых, словаки испы-
тывают проблемы как с произнесением звука ä, так и с фиксацией позиций их произнесения.
Кроме того, С. Цамбел вводит в словацкий литературный язык графему a̋ , обозначающую
соответствующий звук, однако долгим коррелятом фонемы [ä] все равно остается лишь ди-
фтонг [ia], так как долгое a̋ представлено только в словах иностранного происхождения:
«Звук ä произносится как ea, т. е. e + a, произнесенные “залпом” быстро и резко, причем звук
е слышится меньше, чем а. Кто освоит такое особенное произношение, тот в процессе чтения

1
Аналогичная проблема возникала у писцов при обозначении немецкого звука ö, который в текстах также за-
писывался по-разному. Ср. примеры из указанного текста из «Жилинской книги», записанного в 1451 г.: prissly
pred / nas Peter Frulych z / Belsska a Peter Fyuegher take z / Belssa (!); prissli sme od suey neuesty, malzenky bratra
meho Hannuss Frolycha o neake veczy, czoz mal Hannes Frelych czinity s / polakem Niklossem...
2
Hroboň S. B. Slowenské zpiewanky, 1841 (рукопись). Хранится в Литературном архиве Словацкой националь-
ной библиотеки в Мартине.
78 »ÒÒΉӂ‡Ìˡ ÙÛÌ͈ËÈ Ë Â‰ËÌˈ ˇÁ˚͇

легко научится, в каких словах звук ä необходимо произносить. Долгое же a̋ встречается

только в говорах и в заимствованных словах: pra̋ sens и т. д. Вместо букв ä, a̋ никогда не пиши
сочетание ae» [Czambel, 1902. S. 2].
Однако, несмотря на все усилия кодификаторов, фонема [ä] в системе вокализма словац-
кого литературного языка нормой не становится, и уже в «Правилах словацкого правописа-
ния» 1931 г. 3 намечается отход от требования обязательного произнесения этого гласного:
«Звук ä простой, не сложный. Это очень открытое е, которое при произнесении приближает-
ся к звуку а и / или имеет окраску е. У кого возникают сложности при произнесении ä,
произноси е, напр. peť, meso, mеkký, vezenie и т. п., но svatý произноси с a». [Pravidlá, 1931.
S. 27]. Кроме того, из числа графем, используемых в словацком литературном языке,
исключается a̋ .
Правила написания графемы ä и произнесения обозначаемого ей звука более подробно
формулирует Л. Новак, который отмечает, что звук a̋ является принадлежностью исключи-
тельно говоров и даже в среднесловацком диалекте встречается довольно редко, так как
в Средней Словакии есть целые регионы, в которых нет даже следа этого звука. Также он
отмечает, что звук ä является, как и звуки a, e, i, o, u, простым, а не сложным или ди-
фтонгом, и после реформы словацкого литературного языка, осуществленной М. Гатталой
и М. М. Годжей (1852), был закреплен в словацком литературном языке, и поэтому его сле-
дует считать элементом образцового словацкого произношения. Л. Новак полагает, что, не-
смотря на региональные произносительные варианты этого звука, будет лучше всего, если
тот, кто произносит этот звук с малых лет, будет использовать его и в литературном произ-
ношении. При этом он подчеркивает, что в литературном языке этот звук представлен всего
лишь в отдельных словах после губных. Поскольку число носителей словацкого литератур-
ного языка с “врожденным” ä небольшое, допустима его замена обычным е, но не а. В слове
svätý наряду с е можно было бы допустить также звук а, однако и в данном случае звук ä
лучше заменять на е, чтобы сделать замену последовательной. При этом Л. Новак высказы-
вает революционное предложение: так как для большинства носителей словацкого литера-
турного языка звук ä является чуждым, можно было бы соответствующую графему вообще
исключить из орфографической системы словацкого литературного языка. А поскольку даже
само число говорящих на диалекте, произносящих ä, уменьшается, отсутствует какая-либо
надежда на укрепление позиций этого звука и в литературном языке [Novák, 1934–1935].
Г. Бартек, автор «Правил словацкого правописания» 1940 г., тем не менее, сохраняет рас-
сматриваемую графему, но подтверждает возможность замены в произношении звука ä зву-
ком е. При этом он, следуя рекомендации Л. Новака, исключает замену этого звука звуком а:
«Гласный ä произносится как широко открытое е. Вместо ä нельзя произносить а. Вместо
ä можно произносить обычное е, напр.: meso, deveť, peť... В словах, образованных от корня
svat-, произносится ä, a не a. Нельзя произносить svati, svatosť, svaťiť и т. п., а нужно: svätí,
svätosť, svätiť (допустимо: svetí, svetosť, sveťiť и т. д.)» [Pravidlá, 1940. S. 31].
Заметим, однако, что звук ä все же в определенной степени употреблялся в образцовом
словацком произношении и в первой половине XX в. был одним из знаков сценическо-
го произношения, характеризовавшего прежде всего речь актеров Словацкого национального
театра.
В этот период появляется точка зрения, согласно которой звук ä самостоятельной фоне-
мой, противопоставленной фонеме [а], не является, поскольку в словацком литературном
языке отсутствуют пары слов, которые различались бы только этими звуками, а представляет
собой всего лишь фонетический вариант фонемы [e] [Peciar, 1941]. Это утверждение еще бо-
лее подрывало позиции ä в словацком литературном языке и теоретически обосновывало
возможность произнесения соответствующего звука вместо рассматриваемого.

3
С этого времени «Правила словацкого правописания» начинают выполнять функцию кодификационного до-
кумента. Они периодически переиздаются с внесением в кодификацию некоторых изменений. С 1984 г. функцию
кодификации орфоэпических норм словацкого литературного языка выполняет книга А. Краля «Правила словац-
кого произношения» [Kráľ, 1984], которая позже несколько раз переиздавалась с изменениями. Толковый словарь
словацкого языка не оказал влияния на формирование произносительных норм, поскольку он издавался довольно
поздно [Peciar, 1959–1968] и не содержит транскрипции слов.
 ÀËÙ‡ÌÓ‚  . ¬. »ÁÏÂÌÂÌË ÔÓÎÓÊÂÌˡ ÙÓÌÂÏ˚ ‚ ÎËÚÂр‡ÚÛрÌÓÏ ˇÁ˚Í 79

Несмотря на это, в среде лингвистов еще сохранялась надежда на то, что возможно рас-
ширение числа носителей языка, которые будут использовать звук ä. Так, в наиболее попу-
лярной послевоенной грамматике словацкого языка, которая неоднократно переиздавалась,
написано следующее: «Необходимо сохранять в произношении гласный ä и по возможности
научиться его произносить. Однако не исключается возможность произнесения вместо него
звука е носителями тех говоров, в которых звук ä отсутствует. То есть можно произносить
meso, peta, peť, vednúť и т. д. Допускается также произношение гласного а в случаях žrieba,
holúba, но не допускается pata, maso, vadnúť, smad, devať» [Pauliny et al., 1955. S. 35].
Усилия по хотя бы частичному закреплению ä в норме словацкого литературного языка
успехов, однако, не приносят. Спустя 10 лет Й. Лишка отмечает, что молодые люди даже
из тех регионов, в которых распространены говоры, имеющие звук ä, при переезде в другой
регион перестают произносить этот звук. В качестве примера он приводит студентов, при-
ехавших в восточнословацкий город Кошице из среднесловацкого Мартина. Несмотря
на это, автор все равно придерживается точки зрения, что именно мартинское произношение,
включая звук ä, должно стать основой произношения в словацком литературном языке
[Liška, 1964. S. 201–202].
Исследование состояния словацкого литературного языка, проводившееся в Восточной
Словакии, также выявило ряд проблем, в том числе и проблему произношения звука ä. Вы-
яснилось, что носители восточнословацкого диалекта, как правило, этот гласный не произ-
носят, что вполне объяснимо, так как он в восточнословацком диалекте отсутствует. Сущест-
вуют и иные проблемы, связанные с устной реализацией звука, обозначенного графемой ä.
Выяснилось, например, что жители г. Бардеёв довольно часто вместо звука ä произносят звук
а в тех позициях, в которых в литературном языке допускается только е и в местном говоре
также представлено е, например: svaz, pata, padesiať [Brabcová, 1977. S. 50–51].
Однако голоса о необходимости произнесения звука ä раздаются все реже. Последним
высказыванием такого рода, пожалуй, стало замечание В. Углара, который, оценивая высту-
пления участников конкурса чтецов «Кубин Гвездослава», подчеркнул необходимость тща-
тельного произношения «проблемных» с точки зрения орфоэпии звуков в высоком стиле
словацкого литературного языка, в том чисте и звук ä, который должен в обязательном по-
рядке произносится во всех позициях [Uhlár, 1980a; 1980b].
Официальные «Правила словацкого произношения» 1984 г., по сути, официально закреп-
ляют в словацком литературном языке эту точку зрения, отмечая, что высокий стиль словац-
кого литературного языка отличается от нейтрального частично иным составом звуков,
поскольку в нем представлен гласный ä, вместо которого в нейтральном стиле выступает
гласный е, а в существительных среднего рода типа dievča с основой на губной соглас-
ный возможно также произнесение гласного а [Kráľ, 1984. S. 35]. В словаре, содержащемся
в этой книге, произношение слова žriebä дается как žrieb[a / e] *bä, где звездочкой показан
маркированный характер произнесения звука ä [Ibid., S. 626].
Хотя официально позиция гласного ä в фонетической системе словацкого литературного
языка с того времени формально не изменилась, некоторые моменты свидетельствуют о ее
дальнейшем ослаблении. Так, в «Правилах словацкого правописания» 2000 г. уже не гово-
рится о произношении звука / звуков, обозначенных графемой ä [Považaj, 2000], а в полу-
чившем широкое распространение современном учебнике словацкого языка для иностранцев
вообще указывается, что ä является лишь графемой, произносимой исключительно как
звук е: päť [peť], mäso [meso], deväť [deveť], bábätko [bábetko] [Kamenárová et al., 2007. S. 13].
Таким образом, кодификация фонемы [ä] в словацком литературном языке претерпела
значительные изменения. Вначале представленная в нем система кратких гласных схемати-
чески представляла собой четырехугольник, состоящий из 6 звуков:

i u
e o
ä a

Традиционно подобная схема, как правило, повторяется и в более поздних фонетических

описаниях (см., например: [Pauliny et al., 1955. S. 19; Pauliny, 1979. S. 195; Kráľ, Sabol, 1989.
80 »ÒÒΉӂ‡Ìˡ ÙÛÌ͈ËÈ Ë Â‰ËÌˈ ˇÁ˚͇

S. 140] и др.), хотя реальная интерпретация фонетической системы словацкого литературного

языка становится более сложной. Кодификационные пособия фиксируют две (ä и e) или три
(ä, е и а) возможности произнесения графемы ä, что отражается как вариативность системы,
которая функционирует в речи одних и тех же носителей языка. С точки же зрения социо-
лингвистики, однако, следует говорить о функционировании в отношениях дополнительной
дистрибуции двух систем – прямоугольной, приведенной выше, и треугольной:

i u
e o
а

Иначе говоря, конкуренция двух (либо даже трех) фонем характеризует, как правило, речь
разных носителей языка, причем для большей части из них типична именно треугольная
система. Отметим также, что она имеет весьма ограниченное функционирование, поскольку
может быть представлена только в позиции после губных согласных, за исключением f. Кро-
ме того, она не имеет коррелята в виде простого долгого гласного (не дифтонга).
Прямоугольная система гласных словацкого литературного языка не удержалась даже
в таком виде, поскольку гласный ä не сохранил свою нейтральную характеристику. Он ста-
новится маркированным, сначала отличая высокий стиль литературного языка, а затем как
бы сдвигаясь в сторону диалектной зоны. В настоящее время он уже приблизился к тому,
чтобы быть полностью исключенным из фонетической системы, сохраняясь лишь как эле-
мент графики.
Судьба гласного ä в истории словацкого литературного языка не имеет аналогии в близ-
кородственных западнославянских языках. В чешском и польском литературных языках име-
ется довольно значительное число проблем в области орфоэпии, однако они либо обусловле-
ны проникновением в литературный язык диалектных элементов, либо затрагивают качество
какого-то звука или произнесение сочетаний звуков. Проблема принадлежности звука лите-
ратурному языку отсутствует в них как таковая. Вероятно, это обусловлено спецификой
развития данных литературных языков. Если чешский и польский литературные языки ха-
рактеризовались постепенным формированием нормы, а кодификации, включая труд Й. Доб-
ровского [Dobrovský, 1809] 4, в целом лишь ее фиксировали, то кодификации словацкого
литературного языка отличались высокой степенью субъективности их авторов и зачастую
меняли или, по крайней мере, модифицировали тенденции его развития. История фонемы [ä]
и является примером субъективного включения элемента в литературный язык, который,
однако, этот элемент, по сути, не принял.

Список литературы

Лифанов К. В. Взаимодействие чешского и словацкого языков и социолингвистический

фактор в истории словацкого литературного языка // Славянское языкознание. К XIII Между-
народному съезду славистов: Материалы конференции / Институт русского языка РАН. М.,
2003. С. 173–182.
Brabcová R. Mluvená spisovná slovenština // Naše řeč. 1977. № 54, č. 1. S. 48–51.
Czambel S. Rukoväť spisovnej reči slovenskej. Turčiansky Sv. Martin: Vydanie Kníhkupecko-
nakladateľského spolku, 1902. 375 s.
Dobrovský J. Ausführliches Lehrgebäude der böhmischen Sprache, zur gründlichen Erlernung
derselben für Deutsche, zur vollkommenen Kenntnis für Böhmen. Praha, 1809.
Kamenárová R., Španová E., Tichá H., Kleschtová Z., Mašaťová M. Krížom krážom. A 1.
Bratislava: Univerzita Komenského, 2007. 190 s.

4
Й. Добровский описал нормы памятников чешской письменности XVI в., которые были приняты в начале
XIX в., что привело к значительному разрыву между литературным языком и разговорной речью.
 ÀËÙ‡ÌÓ‚  . ¬. »ÁÏÂÌÂÌË ÔÓÎÓÊÂÌˡ ÙÓÌÂÏ˚ ‚ ÎËÚÂр‡ÚÛрÌÓÏ ˇÁ˚Í 81

Kollár J. Národnie spievanky. Diel II. Bratislava: Slovenské vydavateľstvo krásnej literatúry,
1953. 687 s.
Kráľ Á. Pravidlá slovenskej výslovnosti. Bratislava: Slovenské pedagogické nakladateľstvo,
1984. 632 s.
Kráľ Á., Sabol J. Fonetika a fonológia. Bratislava: Slovenské pedagogické nakladateľstvo. 1989.
392 s.
Krátka mlvnica slovenská. V Prešporku: Tiskom predtým Schmidovým, 1852. 65 s.
Liška J. O niektorých problémoch slovenskej spisovnej výslovnosti // Slovenská reč. 1964.
№ 29, č. 4. S. 193–210.
Novák Ľ. K základom slovenskej ortoepie // Slovenská reč. 1934–35. № 3, č. 2–3. S. 42–65.
Pauliny E., Ružička J., Štolc J. Slovenská gramatika. Martin: Vydavateľstvo Osveta, 1955.
504 s.
Pauliny E. Fonologický vývin slovenčiny. Bratislava: vydavateľstvo Slovenskej akadémie vied,
1963. 360 s.
Pauliny E. Slovenská fonológia. Bratislava: Slovenské pedagogické nakladateľstvo, 1979. 216 s.
Peciar Š. Slovenské ä nie je samostatnou fonémou // Slovenská reč. 1941. № 9, č. 2–3. S. 33–41.
Peciar Š. (red). Slovník slovenského jazyka. 6 diel. Bratislava, 1959–1968.
Považaj M. (red.). Pravidlá slovenského pravopisu. Bratislava: Veda, 2000. 590 s.
Pravidlá slovenského pravopisu s abecedným pravopisným slovníkom. Praha, 1931.
Pravidlá slovenského pravopisu s pravopisným slovníkom. Turč. sv. Martin, 1940.
Stanislav J. Dejiny slovenského jazyka. Bratislava: Vydavateľstvo Slovenskej akadémie vied,
1957. III. Texty. 328 s.
Štolc J. Slovenská dialektológia. Bratislava: VEDA, vydavateľstvo Slovenskej akadémie vied
1994. 179 s.
Uhlár V. Recitácia – umenie, hodnotenie – škola (alebo Fejtón celkom zo života) // Javisko.
1980a. № 12. S. 269–270.
Uhlár V. Detskí recitátori na Hviezdoslavovom Kubíne // Javisko. 1980b. № 12. S. 5.

Материал поступил в редколлегию 24.05.2017

Konstantin V. Lifanov

Lomonosov Moscow State University

1-51 Leninskie Gory, Moscow, GSP-1, 119991, Russian Federation

lifanov@hotmail.com

SHIFTS OF A PHONEME’S POSITION

IN THE PROCESS OF FORMING THE NORMATIVE SYSTEM
OF A STANDARD LANGUAGE
(BASED ON THE EXAMPLE OF THE SLOVAK PHONEME [ä])

Thе paper deals with the change in the position of the phoneme ä in the Slovak standard lan-
guage. First attempts to introduce this phoneme and fix it in writing appear already in the earliest
Slovak written texts, but a special grapheme for its designation appeared only in the first half of the
19th century. This phoneme was not included in the phonemic system of the first two codifications
of the Slovak language norm (1787 and 1846) and was entered into its fixed standard only in the
codification of 1852. But despite these efforts of linguists, it has never been observed as a compul-
82 »ÒÒΉӂ‡Ìˡ ÙÛÌ͈ËÈ Ë Â‰ËÌˈ ˇÁ˚͇

sory norm and gradually changed its position: being fixed at first as an element of High style, it then
acquired a dialect coloring. At present, it is almost lost, and the grapheme that designates it remains
only as an element of spelling.
Keywords: fixation, codification, phoneme, grapheme, Slovak standard language, variant.

References

Lifanov K. V. Vzaimodeystvie cheshskogo i slovatskogo yazykov i sotsiolingvisticheskiy faktor

v istorii slovatskogo literaturnogo yazyka [The interaction of Czech and Slovak languages and soci-
olinguistic factor in the history of the Slovak literary language]. Slavyanskoe yazykoznanie. K XIII
Mezhdunarodnomu s"ezdu slavistov. Materialy konferentsii. Institut russkogo yazyka RAN. Mos-
cow, 2003, p. 173–182. (In Russ.)

For citation:

Lifanov K. V. Shifts of a Phoneme’s Position in the Process of Forming the Normative System of
a Standard Language (Based on the Example of the Slovak Phoneme [ä]). Vestnik NSU. Series:
Linguistics and Intercultural Communication, 2017, vol. 15, no. 3, p. 76–82. (In Russ.)