Томас Манн (1875 – 1955) обрекает людей на страдания.
По Шопенгауэру, существуют две сферы человеческой жизни, в
Творческий путь Т. Манна охватывает более полувека – с 90-х годов XIX столетия по 50-е которых возможно освобождение из-под власти метафизической силы Это аскетизм – как годы XX века. В творчестве писателя воплотилась одна из характерных черт искусства XX в. – образ жизни, а также искусство, поскольку творческая свобода в состоянии проникнуть в художественный синтез: сочетание немецкой классической традиции (Гете) с философией сущность Вселенной. Ницше и Шопенгауэра. Для раннего Т. Манна – период с 90-х по 20-е годы XX века – очень От Ницше Манн заимствует метафизическое трактовки таких терминов, как жизнь и здоровье, важна ницшеанская концепция «дионисийского эстетизма», прославляющего «жизненный с одной стороны, смерть и болезнь – с другой. В первые понятия философ вкладывает порыв» (иррациональные основы жизни) и утверждающего эстетическое оправдание жизни. представление о динамичной практической деятельности, не знающей сомнений и угрызений «Дионисийское» оргиастическое восприятие противопоставляется позиции созерцания и совести, а смерть и болезнь, в свою очередь, тесно связаны с духовностью, искусством, спадом рефлексии, которая определяется Ницше как рассудочное аполлоновское начало, убивающее жизни, декадансом. Позже Манн даже определит себя как писателя, «вышедшего из «жизненный порыв». декаданса». Художник гордился тем, что решился освободиться от декаданса и отречься от Творческая эволюция Т. Манна обусловлена постоянным притяжением-отталкиванием этой эстетики. «Смерть в Венеции» отличается полемичностью тона, касательно важных ницшеанской философии. Это неоднозначное отношение к идеям Ницше воплотится в зрелых постулатов этой философии. Хотя некоторые темы, мотивы, образы из Ницше и Шопенгауэра произведениях писателя («Волшебная гора», «Иосиф и его братья», «Доктор Фаустус») в идее сохраняются. В частности, очень важно мнение Шопенгауэра о том, что «другой – это тот «середины», т.е. синтеза «дионисийского» оргиастического восприятия жизни и самый “Я”», что играет значительную роль в образной системе новеллы. «аполлоновского» принципа искусства, пронизанного светом духовности и разума (синтез Трагедию Ашенбаха, суть которой – расхождение между внешней «классичностью», сферы духа и сферы иррационального). дисциплиной творчества, с одной стороны, и внутренним скрытым расстройством, хаосом, Эта идея «середины» распадается на диалектические противоположности: дух – жизнь, энтропией жизни и творчества – с другой, Манн описывает с сочувствием. В критических болезнь – здоровье, хаос – порядок. Идея «середины» включала в себя концепцию работах, посвященных анализу новеллы, отмечается, что сначала своим героем писатель «бюргерской культуры», которую Т. Манн определял как высокоразвитую стихию жизни, думал сделать Гете. Но при этом Манн имел четкую эстетическую программу, которая была некое суммарное определение европейской гуманистической культуры. Стихия бюргерства, в связана с бюргерской культурой, традицией «здорового», гармоничного искусства. Такое концепции писателя, это вечная эволюция форм жизни, венцом которой является человек, а искусство, в частности, уходит корнями в эпоху Возрождения и Просвещения. Однако в конце самыми важными завоеваниями – любовь, добро, дружба. века распространенным взглядом на мир стал декадентский, скептический, пессимистичный. Ранние новеллы Т. Манна – «Тонио Крегер» (1902) и «Смерть в Венеции» (1912) – представляют собой яркий пример воплощения ницшеанской концепции «дионисийского 3. И снова Венеция предстает перед читателем в качестве метафорической «царицы». Глагол эстетизма». Биполярность мироощущения писателя выражается в полярности типов героев: «sinken», используемый в метафоре «die gesunkene Königin» 'падшая царица' употреблён в Ганс Гансен («Тонио Крегер») и Тадзио («Смерть в Венеции») – олицетворение здоровых связи с переносом его прямого значения «падать, опускаться, понижаться, идти ко дну» на органических сил жизни, ее непосредственного восприятия, не замутненного экраном значение «падший, опустившийся, погибший». Таким образом, автор ярко иллюстрирует рефлексии и самоанализа. двусмысленное отношение главного героя к городу: он очарован причудливой и изменчивой Тонио Крегер и писатель Ашенбах воплощают тип «созерцательного художника», для красотой Венеции, но ощущение, что эта красота - лишь приманка для туристов, не покидает которого искусство служит высшей формой познания мира, и воспринимают жизнь через его. экран книжных переживаний. Как только сумасбродная затея бежать из города покидает главного героя, и он снова Понятие «бюргерства» на этом этапе носит явные черты влияния ницшеанской философии и возвращается в свою гостиницу, автор иллюстрирует эту перемену очередным описанием равнозначно понятию жизненного порыва, воплощающего иррациональные основы жизни. природы в новелле. 'Пурпур пал на море, и оно неспешно понесло его вперед, к берегу; Ганс Гансен и Тадзио воспринимают жизнь в ее синтезе: как боль и наслаждение, как апофеоз золотые копья метнулись снизу в небесную высь, блеск стал пожаром, беззвучно, с ощущений в их непосредственных проявлениях. Тонио Крегер и Ашенбах воспринимают божественной, нездешней мощью растекся зной, огонь; языки пламени лизнули небо, и жизнь односторонне, возводя ее негативные черты в некий универсальный закон. В отличие от священные кони брата, потрясая гривами, взнеслись над землею' [5, с. 1]. По сходству цвета своих оппонентов они не участники жизни, а ее созерцатели. Поэтому и искусство, которое была образована метафора «Purpur fiel auf das Meer», подразумевая предрассветные часы, они создают, носит созерцательный и, с точки зрения Т. Манна, ущербный характер. когда водная гладь окрасилась в пурпурный цвет благодаря первым лучам восходящего Используя термин Ницше «декаданс», который немецкий философ применил для обозначения солнца. Об этих лучах и говорит автор, называя их «goldene Speere» 'золотые копья'. Перенос романтизма и философии Шопенгауэра, писатель определяет этим термином искусство значения в этом случае произошел уже не только по сходству цвета, как в первом случае, но и созерцательного типа, воспроизводящего жизнь только с позиций негативного личного опыта. по сходству формы. Так, в мировосприятии раннего Т. Манна появляются два определения искусства: ложное, или Образ Венеции сыграл особую роль в новелле. Во-первых, это символ вековой декадентское, и подлинное, бюргерское. Эти понятия на протяжении творческой биографии культуры. Автор создал яркую панораму венецианских парков, садов, домов, каналов, писателя наполняются все новым смыслом, что будет обусловлено изменением его отношения улиц, где каждый камень может рассказать замечательные истории о художниках и их к философии Ф. Ницше. создание. Однако Венеция встретила его пасмурным небом и длинным дождем. Непривычная 2. На раннем этапе творчества Манн находился под определенным влиянием тишина и неприветливость гондольера насторожили писателя, он чувствовал себя в плену философских идей Ницше и Шопенгауэра. Последнего неслучайно называют «замогильным какой-то таинственной враждебности. Усталость снова охватила сердце, и он плыл по течению обладателем» мыслей эпохи декаданса. Проповедник глобального пессимизма, Шопенгауэр канала, не в силах даже спорить со строгим проводником. Эта картина получила считал, что изначальную «вину существования» и страдания можно искупить только «отменой аллегорического содержания. В мертвой тишине плыла неизвестно куда Европа. Духовная жизни», то есть через смерть. Все поступки человека обусловлены бессознательной «волей к культура постепенно терялась в темноте Вселенной. А человек только наблюдала за существованию», а представление о мире и о своей роли в мире – это иллюзия. Реально же происходящим. существует только сама метафизическая воля, которая создает жизнь, руководит человеком и Однако образ Венеции постепенно ожил, наполнился теплом, солнцем, сияющей красотой. Такая метаморфоза происходила в сознании главного героя, поворотным моментом для 5. Пейзаж и символы новеллы которого была встреча с 14-летним мальчиком Тадзио. Лицо Тадзио напоминало картины Автор обладает виртуозным умением использовать описания природы. Можно Рафаэля, а его тело - античной статуи. Впрочем, его красота не только внешняя, но прежде выделить такие разновидности пейзажа в новелле: это психологический пейзаж, пейзаж- всего духовная - к нему тянули все: и дети, и взрослые. Встреча с Тадзио бы пробудила героя символ, импрессионистический пейзаж и пейзаж-эквивалент «потока сознания». Когда от длительного сна. Он понял, что красота реальной жизни - непревзойденная ценность мира, Ашенбах вернулся с вокзала в отель, то «море приняло зеленоватый оттенок, воздух казался без нее искусство потерял свой смысл, а мир стал серым и бесцветным. прозрачным и чистым, берег с кабинами и лодками – красочным, хотя небо было и дальше В новелле чувствовалось влияние Ницше, который предусматривал всемирной серое». Первая зарисовка венецианского пляжа – это настоящая импрессионистическая хаос и вакханалию во время близкого апокалипсиса. Это воплотилось в произведении картина. Яркость красок, ощущение движения, целая симфония в слове создают атмосферу описании трупов на берегах венецианских каналов, преступных порядков капиталистического радости и соответствуют настроению Ашенбаха. Картина же вакханалии во сне героя – это общества, кошмарных снах Ашенбаха, фальшивых отношениях между людьми. символ того, что хаос, в конце концов, одержал победу над интеллектом Ашенбаха. Однако Т. Манн, хотя и опирался на концепции философов, утвердил собственную Благодаря пейзажа Манн передает даже такой сложный вид «потока сознания», как теорию, в которой соединилось и чувство наслаждения от жизни и искусства, и одновременно творческий процесс. Как всегда, у Манна пейзаж и конкретный, и символический: картины осознание изменения настоящих ценностей причудливыми идеалами. Писатель призвал холерной эпидемии в Венеции разворачиваются по принципу нарастания эмоционального человечество вернуть утраченную культуру, пересмотреть социальный строй и каждую душу с напряжения и будто готовят финал – смерть Ашенбаха. позиции классического гуманизма. В этом плане Венеция должна напомнить о взлет Символы у Манна не просто многозначительны, все эти художественные средства духовности в эпоху Ренессанса и заставить задуматься над тем, возможно ли новое переводят повествование в плоскость художественной аллегории. В новелле «Смерть в возрождение. Венеции» можно найти и символы-детали (нитки жемчуга на шее матери Тадзио, красный Тема искусства и художника — главная в новелле «Смерть в Венеции» (1912), галстук Ашенбаха), и символы-события (гондольер, незнакомец, уличный певец), и символы одном из произведений Томаса Манна, сложном и глубоком по замыслу. В центре новеллы — концепции (святой Себастьян, Тадзио). Последние перерастают в аллегории: святой Себастьян психологически сложный образ писателя декадентского толка Густава фон Ашенбаха. Вместе – аллегория «героизма слабых». Тадзио – на уровне аллегории – это настоящее, бессмертное с тем неправомерно полагать, что Ашенбах — едва ли не квинтэссенция декадентских искусство (как античность). Сопоставление этих аллегорических фигур – Себастьана как настроений. Ашенбах отливает в «образцово чистые формы свое неприятие богемы». Для фальсификации искусства и Тадзио как истинности искусства – помогает Манну Ашенбаха важны положительные ценности, он хочет помочь другим и самому себе. аргументировано и артистично изложить свою эстетическую доктрину. В образе главного героя есть автобиографические черты, например в описании его Манн часто сравнивал свои произведения с музыкой. Это и композиционная жизненных привычек, особенностей работы, склонности к иронии и сомнениям. Ашенбах — ориентация, и «симфония» отдельных тем и лейтмотивов, а также психологические и прославленный мастер, претендующий на духовный аристократизм, а избранные страницы из эмоциональные нюансы эстетического анализа. Интеллектуальный реализм Манна богат его сочинений включены в школьные хрестоматии. На страницах новеллы Ашенбах предстает стилевыми находками, важнейшими из которых являются: в тот момент, когда его одолевает хандра. А отсюда — потребность бежать, найти некое подчеркнутая объективность повествования в сочетании с авторским комментарием; успокоение. Ашенбах покидает Мюнхен, центр немецкого искусства, и отправляется в соединение конкретики и символики; Венецию, «всемирно известный уголок на ласковом юге». разнообразие приемов портретной характеристики; В Венеции Ашенбах останавливается в роскошной гостинице, но приятная мастерство использования пейзажа; праздность не уберегает его от внутреннего смятения и тоски, которые вызвали болезненную повышенный интеллектуализм и философичность, а также связанные с ними страсть к красивому мальчику Тадзио. Ашенбах начинает стыдиться своей старости, пробует афористичность и сложная «синтетическая» фраза для передачи психологических омолодиться с помощью косметических ухищрений. Его чувство собственного достоинства противоречий, изменения настроения или изменчивости бытия. вступает в конфликт с темным влечением; его не покидают кошмары и видения. Ашенбаха Все это органично сочетает в себе традиции и «гетевской» классики в ее лучших образцах и даже радует начавшаяся эпидемия холеры, повергающая в панику как туристов, так и горожан. непревзойденное авторское новаторство, характерное именно для искусства ХХ века. Преследуя Тадзио, Ашенбах забывает о предосторожности и заболевает холерой. Смерть Все произведение Т. Манна написано по законам вагнеровской музыки. И тут и там настигает его на берегу моря, когда он не может оторвать взгляда от Тадзио. звучат лейтмотивы. Лейтмотивы смерти: незнакомец на кладбище, который внезапно навевает Ашенбаху желание поехать в Венецию; гондольер, внешне напоминающий Харона и Юный Тадзио – странное достижение веков эволюции – напоминает своим его гондола, схожая по описанию на длинный черный гроб, в котором Ашенбах покидает свой совершенством Елену Прекрасную. Однако, по законам творческого воображения, Манн мир и приплывает на остров Лидо - часть Венеции, символизирующую Царство мертвых. награждает свой идеал внешностью мальчика. В Тадзио соединились идеальная красота, В противовес подобного рода легендам Т. Манн великолепно понял, что одно из высочайших интеллект и умение естественно наслаждаться жизнью. Образ юноши проявляет мастерство свершений искусства XIX в. в Германии, а возможно и в Западной Европе в целом — это Манна-портретиста. Писатель действительно рисует портрет. Сначала это как эскиз. Но Вагнер: сочетание музыки, драмы и мифа создало прежде всего уникальный вид искусства. И каждая новая встреча с героем добавляет новых красок к этой портретной характеристике. это искусство было полярным по отношению к миру собственничества.
Вестник Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого Volume issue 56 2010 [doi 10.0000_cyberleninka.ru_article_n_innokentiy-annenskiy-i-fridrih-nitsshe-k-voprosu-vliyaniya]