Иерей Андрей ХВЫЛЯ-ОЛИНТЕР, к.ю.н.

, проректор по научной работе БПДС

О ДУХОВНОМ СМЫСЛЕ ЦЕРКОВНО-СЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА

"Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано"

(Мф. 19, 11)

Миссионерам известно много суждений о церковно-славянском языке в церковных, около- и

внецерковных, а также противоцерковных (а значит, антиправославных и противохристианских) кругах.
В них высказываются различные, зачастую диаметрально противоположные взгляды о его месте в
церковной жизни. Одни видят в нем лишь устаревшую кальку с греческого языка, адаптированную к
древнеславянской речи. Других заботит понимание народом богослужебных текстов. Третьи находят в
его отвержении поддержку своим раскольническим проискам. Подлинно воцерковленные люди
явственно ощущают в нем даруемое Святым Духом образное духовно-мистическое и молитвенное
содержание, учрежденное на Священном Предании и Священном Писании.

С одной стороны, эти дискуссии полезны: "Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы
открылись между вами искусные" (1 Кор. 11, 19). Однако представляется, что исходить надо из
очевидного факта, что церковно-славянский язык является живым богодухновенным священным языком
реального Богочеловеческого организма, а не бесформенным материалом в пошивочной мастерской. Он
имеет свою непрерывную духовно-мистическую и лингвистическую историю, а также божественную
метаисторию, по-своему схожие с развитием технологии иконописи и иконостаса (иконописный канон) –
"богословия в красках". Нарушения любого церковного канона, вообще говоря, возможны, но духовно
опасны: "Неужели мы [решимся] раздражать Господа? Разве мы сильнее Его? Все мне позволительно, но
не все полезно; все мне позволительно, но не все назидает" (1 Кор. 10, 22-23).

Все лингвистические, шрифтовые и иные средства церковно-славянского языка также есть

специализированная церковная технология выражения благой вести (лингвистический канон). Поэтому
допустимо говорить и о "лингвистическом богословии" ибо в Церкви Святой Дух действует везде:
"изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым" (2 Пет. 1, 21); "все, водимые
Духом Божиим, суть сыны Божии" (Рим. 8, 14). А между тем встречаются люди, пишущие о
"литургическом возрождении", в частности, богослужебного языка, но почему-то даже не упоминающие
о роли Духа Святого в появлении, содержании и развитии церковно-славянского языка.

Многие вероучения употребляют (часто чрезмерно и надуманно) всяческие средства определения

сакральности слов, букв, образов, символов. Православию же во всем дарована Духом Святым
гармоничная абсолютная полнота, в том числе и в духовно-молитвенном оружии нашего богослужебного
языка, дабы "Слово… Божие росло и распространялось" (Деян. 12, 24).

В языковедении феномен происхождения языка как такового остается областью догадок. На эту тему
бытуют разные теории и гипотезы /1/. Одна из самых ранних и сейчас наиболее глубоко обоснованных
теорий – логосическая (от греч. Logos – понятие, разум, мысль). Идея о духовном или сверх-
естественном божественном происхождении языка постоянно высказывается в философии и
лингвистике. Вспомним Платона (IV в. до н.э.), св. Григория Нисского (335-394), епископа Ансельма
Кентерберийского (1033-1109), немецких ученых И. Гердера (1744-1803), Г.Э. Лессинга (1729-1781), Д.
Тидеманна (1748-1803) и В. Гумбольдта (1767-1835), священника П. Флоренского (1882-1937) и многих
иных. В настоящей статье, за недостатком места, не затрагивается православная духовная концепция
происхождения языка, основы которой изложены в Библии, хотя в ней очень много интересного и
поучительного для языкознания с точки зрения сущности, различий, общности и внутреннего единства
языка.
Среди поклонников материализма популярны следующие гипотезы происхождения языка:
звукоподражания, междометная (из эмоциональных криков – междометий), жестов, общественного
договора, трудовых выкриков и трудовая. Их позиции частично оправданы. Очевидно, что на любой
язык, как органичную развивающуюся систему, влияют в различной степени многие естественные и
искусственные факторы.

Однако на человеческие языки (как и на судьбы народов) сильнее всего действует именно духовный мир,
в первую очередь, – божественный промысл. Этот промысл наделяет языки высшими смыслами и
единством. Примеров сему много. Один из сравнительно недавних – обнаружение в 1970-е годы
важнейших идей Книги Бытия в идеограммах китайского письма, описанное в книге "Открытие Книги
Бытия" К. Х. Канга и Этель Р. Нельсон. Краткое изложение этой книги помещено в /2/, в разделе
"Лингвистика".

Важно также соотношение языка и мышления, несомненно, имеющего не только вербальный, словесный
характер. Об этом свидетельствуют, например, поэтическое творчество и интуиция. Кроме того,
мышление контролируется нашим сокровенным внутренним "я" – душой. Поэтому язык связан с
иррациональными метапроцессами относительно сознания. Через них в человеке возникают высшие
типы молитв. Несомненно, что существует православные мышление и метапроцессы, основанные на
Законе Божием, прежде всего: "Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему:
возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия
есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя;
на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки" (Мф. 22, 36-40).

Речь конкретного человека возникает и формируется в социальной среде. Однако обнаружены также
наследственные и генетические механизмы языка. Люди обладают ответственными за речь
физиологическими и анатомическими структурами, отсутствующими у животных. Эти образования, из-
за порога сложности, не могли самопроизвольно возникнуть в ходе "эволюции". Звуковая речь
формируется с помощью сложного произносительного аппарата, в который входят гортань, глотка, язык,
соответствующие разделы мозга и многое другое. Само создание звуков, согласно нейромоторной
теории, происходит не под влиянием механических резонансов голосовых связок, подобных колебанию
струны, а управляется мозгом (вплоть до отдельных колебаний). Указанные биологические особенности
свидетельствуют о целенаправленном предназначении органов человека для речи и мышления, и
промыслительной стержневой роли языка как средства общения с земным и горним, в том числе столь
уникального и надмiрного, как церковно-славянский.

Вспомним, как исторически появился церковно-славянский язык /1, стр. 242-243/. Принцип алфавита,
скорей всего, был открыт западно-семитскими народами. Древние хаанеяне использовали его в
клинописи. Языкознание считает финикийский алфавит, состоявший из 22 букв, родоначальником всех
алфавитов (включая греческий и арамейский). Его буквы имели свои наименования, удобную для
написания форму. Названия финикийских букв образовались от слов, обозначавших предметы,
начинающиеся с соответствующих звуков, например: а – алеф (бык), б – бет (дом), г – гимель (верблюд),
д – далет (дверь), h – хе (крест), в – вав (гвоздь) и т.д. Греческий и арамейский языки изначально
обладали алфавитами с буквами, которым были присвоены наименования и числовые значения, а не
только числительные записывались в виде букв.

На основе научной лингвистической и духовной переработки византийского уставного письма VII-VIII

вв. святыми Кириллом и Мефодием создаются в конце IX – начале X в. церковно-славянский алфавит и
язык. Из этого письма заимствуются 24 буквы. Оба святых прекрасно знали греческий, иудейский и ряд
иных языков, а также все соответствующие разнополярные духовные традиции и учения, понимали роль
языка для самоосознания народов, формирования их духовности и воли к жизни. Святые Кирилл и
Мефодий, будучи гениальными богословами, лингвистами и философами, гармонично и молитвенно
соединили в церковно-славянском языке достоинства древнегреческого, древнеиудейского и
древнеславянского языков на основе новозаветной (а также, как ее прообраза, ветхозаветной)
духовности. Находясь в молитвенном единении с Богом, они вложили в церковно-славянский язык все
необходимые технологические средства выражения духовности, однако, без оккультных, магических и
гностических крайностей. Вот один из примеров: наименование букв первой половины церковно-
славянского алфавита образуют послание святых Кирилла и Мефодия православным славянам, в том
числе и нам.

Будучи живым богодухновенным языком Церкви, церковно-славянский язык исторически развивался и

внешне изменялся, как и само православие. Однако его духовно-молитвенные основы сохранялись, в
силу незыблемости и полноты Священного Предания и Священного Писания, а также их неотъемлемой
части – письменного и устного церковного предания (в первую очередь – богослужебных книг). Посему
трепетно-уважительное отношение к этому языку – необходимое качество каждого миссионера. В
конечном итоге любые изменения церковно-славянского языка и языка богослужения утверждаются
Соборным сознанием Церкви в Духе Святом, а не самочинными актами.

Церковно-славянский язык используется во многих Православных Церквях по веским причинам. Он

обладает особыми духовно-мистическими свойствами. С его помощью поддерживается языковое
единство богослужебного общения Церквей. Язык богослужения в духовно-психологическом плане
возвышается над обыденным языком. Его слова имеют понятийную емкость и метафоричность, большую
по сравнению с современным языком. Он удовлетворяет специфическим требованиям к музыкальности
произношения и пения. Церковно-славянская Библия наиболее полно, точно и бережно воспроизводит
(сравнительно с любыми иными переводами) первоисточники – древние Библейские писания.

Письменный русский язык и его алфавит, как известно, произошли из церковно-славянского языка
святых Кирилла и Мефодия. Реформа русского языка, осуществленная в 1917 году, целенаправленно
ослабила его главнейшие духовные признаки: отбросила наименования букв кириллицы и их численные
значения, ликвидировала их славянское шрифтовое начертание, отменила некоторые буквы, поменяла
отдельные правила грамматики.

Причины реформы русского языка не имели ничего общего с наукой. На это указывает
скоропалительность решений, – состав русского алфавита был реформирован декретом секретариата
Народного комиссариата просвещения уже 23 декабря 1917 года. Симптоматично, что в церковно-
славянском языке алфавит начинался с местоимения первого лица единственного числа – "Азъ", а
нынешний… им заканчивается – "я". В первом случае человек воспринимается как сотворенный по
Образу Божьему, а во втором – как случайный результат игры бездушных сил.

В итоге якобы упрощенный русский язык в наиболее возможной степени отдалился от своего
священного церковно-славянского прародителя и практически утратил уникальную духовность. В
частности, извратился смысл многих новозаветных стихов (например, стали неразличимы весьма
неодинаковые по смыслу слова "мир" и "мiр"), затруднилось понимание церковно-славянских текстов.
Это и было истинной целью реформы языка – ударом в самую сердцевину навсегда отсечь народ от его
святых православных созидательных корней: духовности, нравственности, культуры, традиций и
обычаев, ослабить его волю. Последствия известны… Ныне в некоторых бывших странах СССР с этими
же антиправославными целями навязывается отказ от священного и святого церковно-славянского языка.
Поэтому при обсуждении вопросов совершенствования церковного богослужебного языка нельзя
забывать о том, что современный светский русский язык намеренно искалечен врагами православия,
славянских народов и России.

Что же такое – "священный и святой язык"?

В богословской науке мнения о понятиях "священный" и "святой" весьма определенны, но содержания

понятий "священные и святые языки" нельзя считать устоявшимися. Однако православные принципы
определения их можно сформулировать, используя в качестве образчика, например, восприятие иудеями
их священного языка. Они справедливо утверждают, что сохранение иврита является условием
существования и силы еврейского народа, его духовности, нравственности, культуры, традиций,
обычаев. Причем иудеи отмечают, что устойчивость духовных характеристик этого языка обусловливает
существование еврейства и иудейства как таковых. Они придают своему языку сверхкосмическое,
божественное значение. Это полезно принимать во внимание при оценке и церковно-славянского языка.
Кроме того, не следует забывать об измышлениях каббалистической и иной нумерологии, для того,
чтобы избежать их оккультных, магических и эзотерических соблазнов.
Сама по себе священность языка еще не означает его святости. Святость есть особая законная
священность – отделенность конкретно для Бога и по воле Бога: "Кто, как Ты, Господи, между богами?
Кто, как Ты, величествен святостью, досточтим хвалами, Творец чудес?" (Исх. 15, 11). "Старайтесь иметь
мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа" (Евр. 12, 14). То есть "святость" – это
абсолютная полнота истины, жизни, веры, надежды, любви и мудрости. А какая-либо своя священность
текстов и предметов есть признак любой религиозной принадлежности. Те или иные священные языки
используются в разных вероучениях: созидательных, или, наоборот, деструктивных. Например, у
сатанистов применяется так называемый енохианский священный язык (противоположный святости).
Собственные священные языки отмечаются в демонических культах. Таким образом, имеются святые
священные языки и демонические священные языки. Кроме того, надо иметь в виду, что каждый
священный текст можно, с неодинаковой мерой соответствия, записать и читать на любом светском
языке: естественном или искусственном, жестовом или созданном для слепо-глухо-немых и т.п.

В целом, священные языки, как думается, отличаются от светских языков общения, прежде всего,
следующими свойствами:

– возникли при божественном (или, наоборот, демоническом) участии целенаправленно для сакральных
целей;

– признаны священными каким-либо вероучением;

– активно используются преимущественно в сакральной сфере;

– явно отличаются от светских языков;

– имеют какую-либо внутреннюю систему правил и оценки сакральности букв, шрифтов, слов, лексико-
семантических конструкций, предложений и текстов (например, для алфавита: имя и числовое значение
каждой буквы, специальные графика и знаки и т.п.);

– обладают широкой метафоричностью;

– используют поэтические, мелодические, шрифтовые, а также иные средства для выражения

сакрального смысла.

Указанными признаками обладают, в разной мере, древнеиудейский, древнегреческий, древнеарабский и

церковно-славянский языки. Однако только два из них отвечают требованиям священности и святости
полностью, целенаправленно при божественном участии возникли и сохраняются преимущественно как
языки Священного Писания и богослужения. Это – древнеиудейский иврит и церковно-славянский язык.
Иврит с первых веков нашей эры был не разговорным, а преимущественно священным языком. Его
священный вариант использует, главным образом, два жестко канонизированных в шрифтовом и
символическом отношении алфавитных стиля: ассирийский или квадратный – "Ктав ашури", а также
каллиграфический – "Стам". В отличие от иврита, в церковно-славянском языке нет строжайшей
канонизации (особенно, символической) алфавитных шрифтов, хотя многие сакральные особенности
написания устойчиво сохраняются.

Применяемые в иудаизме толкования букв, слов и словосочетаний священных текстов, основанные на их

числовом и ином сакральном значении, называются "гематрия". Еще в начале нашего тысячелетия
использовались тридцать два способа интерпретации текста Торы. Двадцать девятый способ состоит в
исследовании "первичной гематрии", – арифметической (не взвешенной) суммы значений всех букв
слова. Известны разные гематрии. Например, "редуцированная гематрия" (малая гематрия или малое
числовое значение) составляется так же, как и первичная гематрия, однако у слагаемых отбрасываются
крайние справа нули. "Полная гематрия" образуется суммой первичных гематрий самих названий всех
букв слова. Имеются гематрии, основанные на взаимозаменяемости и перестановке букв, а также
прибавлением по особым правилам других дополняющих цифр ("колель").

Схожий православный анализ гематрий употребил епископ Иннокентий в критике адвентизма /3/.
Находясь в Харбине, он в 1930 году писал: "Самый адвентизм имеет в себе нечто антихристово. Число
имени антихриста, по апокалипсису: 666. Теперь посмотрите, не это ли самое число содержит в себе и
самый адвентизм, по церковно-славянскому счислению". Далее епископ Иннокентий подсчитывал
первичную гематрию фразы "самый адвентизм", опираясь на числовые значения церковно-славянских
букв: с – 200, а – 1, мы – 40, й – 8, а – 1, д – 4, в – 2, е – 5, н – 50, т – 300, и – 8, з – 7, м – 40. В сумме
получалось сатанинское число 666 /3, стр. 70/.

Воспользовался гематрией при анализе библейских пророчеств о Мессии популярный специалист по

Ветхому Завету Д. Щедровицкий /4, стр. 241/. Дело в том, что словом "Примиритель" переведено
древнееврейское xlyv – "Шило". Оно есть производное от глагола "шала" – "быть спокойным", "быть
мирным", "быть беззаботным". Это одно из имен Мессии как Примирителя Бога с людьми и людей
между собою.

Выражение xlyv aby "йаво Шило" – "придет Примиритель" – имеет в иврите простую гематрию, равную
358. Такое же значение 358 у слова xysm (Машиах) – "Мессия". То есть, согласно и этому указанию
гематрии, Мессия уже пришел, так как в 37 г. до Р.Х. "отошел скипетр от Иуды", а второй Храм в 70 г.
после Р.Х. был разрушен.

При чтении Торы в соответствии с правилами "библейских кодов" (при отсчете в данном варианте с
равным шагом в четыре буквы от буквы y – "йод" в слове yk – "ки"), в этом ключевом с мессианской
точки зрения пророчестве обнаруживается зашифрованная фраза: Mq wvy (Йешу кам) – "Йешу восстал
из мертвых", то есть воскрес. В иудейской традиции имя "Йешу" (уничижительная форма) относится к
единственной личности – Иисусу Христу. Это имя упоминается через "библейские коды" Торы и в
других важнейших ветхозаветных пророчествах о Мессии. Библейский код – это недавно обнаруженная
форма гематрии. В расчете использовались так называемые эквидистантные (равноотстоящие,
расположенные с равными промежутками) буквенные последовательности в подлинных текстах Торы с
вероятной значимостью порядка 99,998%. Кстати, в других книгах, созданных людьми, такие
закодированные сообщения отсутствуют.

Каббалистическая нумерология имеет дополнительные методы толкования: "нотарикон" и "темура".

Нотарикон означает развертывание слов в целые фразы и свертывание фраз в слова. Темура основана на
замене одних букв на другие для получения нового слова, поясняющего или модифицирующего смысл
прежнего.

В народном православном предании отмечены схожие приемы, однако, не принимающие столь

всеобъемлющего и законнического, как в иудаизме, характера. Например, слово "ХЛЕБ" некоторые
верующие развертывают во фразу: "Христос Любовь Есть Бог". В схимническом кресте буквы означают:
("Г", "А") – "Глава Адама"; ("Г", "Г") – "Гора Голгофа"; ("М", "Л", "Р", "Б") – "Место Лобное Распят
Бысть" (исходя из пророчества Адама о том, что его погребут на месте, где будет распято Слово Божие,
которое оросит Своею кровью его череп), а также – "Место Лобное Рай Бысть"; ("К", "Т") – "Копие"
сотника Лонгина и "Трость" с губкой; ("НИ", "КА") – Победитель; ("СНЪ", "БЖIЙ") – "Сын Божий" или
аббревиатура ("I", "Н", "Ц", "И") – "Иисус Назорей Царь Иудейский"; ("IС", "ХС") – имя "Иисуса
Христа"; ("ЦРЬ", "СЛВЫ") – "Царь Славы".

Иудейские мудрецы предупреждают, что "нельзя использовать гематрию для того, чтобы привнести в
учение то, что не согласуется с мнением мудрецов прошлых поколений, исходивших из знания традиций.
Однако можно прибегать к гематрии для того, чтобы найти еще одно подтверждение их высказываниям,
и заслуга того, кто найдет подобную гематрию, весьма велика. Так пусть не устает мудрый искать
гематрии, чтоб подкрепить слова Истины" /5, стр. 13/.

Показательно, что в иудейских книгах полно упоминаний о мудрецах, мудрости, знании и традициях, но
ничего не говорится о богословах, богословии, благодати и Священном Предании, которое, как известно,
есть жизнь и сознание Богочеловеческого организма – Тела Христова в Духе Святом.

Иудеи утверждают, что "буквы святого языка – это не просто символы, обозначающие звуки. Эти буквы
подобны элементам, из которых слагается весь материальный мир, они – "колесницы, "перевозчики" Бо-
жественной энергии, и каждая из них несет свой особый энергетический заряд" /5, стр. 15/. Ссылаясь на
религиозные авторитеты, они пишут: "язык каждого народа связан с силой его Ангела Хранителя на
небесах, но святой язык связан только со Святым, Благословен Он, с его помощью Всевышний сотворил
все сущее и его передал Он в удел и вечное наследие народу Израиля. Итак, святой язык не похож на все
прочие языки, он – источник силы еврейского народа… Евреи сохранили в Египте чистоту святого
языка, и это – одна из заслуг, за которые они удостоились избавления из египетского рабства… Упадок
интереса к языку чреват для еврейского народа самыми пагубными последствиями" /5, стр. 16/. Нам бы,
христианам, помнить это про святой церковно-славянский язык!

Древний иврит, в силу крайне законнического и безблагодатного характера нынешнего иудаизма

(уподобляющегося в этом магизму), активно используется для обоснования каббалистических учений,
причем не только в собственно иудаизме, но и в оккультизме, гностицизме и сатанизме. Это весьма
знаменательно при оценке течений иудаизма, каббалы и нумерологии. Поэтому даже апостол любви
Иоанн Богослов пишет: "Знаю твои дела, и скорбь, и нищету (впрочем ты богат), и злословие от тех,
которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское" (Откр. 2, 9), смотри
также (Откр. 3, 9). Оценка тех иудеев здесь резкая, но справедливая. Но так как православие есть религия
любви, трезвения и гармонии, то для того, чтобы каждый из нас заглянул в собственное сердце, полезно
вспомнить совет апостола Павла римлянам об отношении ко всем иудеям (см. Рим. 11, 25-36).

Древний иврит и церковно-славянский язык духовно тесно взаимосвязаны, прежде всего, через
Священное Писание, поэтому сравним начальные буквы их алфавитов. Однако еще раз припомним, что
иудейский язык зиждется на законничестве, а церковно-славянский – на благодати.

Проанализируем букву иудейского алфавита a – "Алеф". Значений этой буквы у мистиков несть числа.
Об этом написано много книг, в частности, в оккультно-эзотерическом источнике /6/, далеком от
православия (тем не менее, эти сведения полезны в православной миссионерской деятельности).
Например. Понятие буквы: парадокс, божественный отпечаток на человеческом существе. Смысл
названия буквы: бык, тысяча, учение, защитник. Форма: две противоположные силы (верхний и нижний
штрихи Йод) удерживаются вместе уравновешивающей силой (диагональный штрих Вав). Число: 1.
Пространство: атмосфера между небом и землей. Время: промежуточный сезон между зимой и летом,
когда земля напитывается дождями. Качество: великое сострадание. Архетип: высшее проявление души
Мессии.

Теперь рассмотрим церковно-славянскую букву А – Азъ. Ее имя есть местоимение первого лица
единственного числа. Напомним, что на иврите местоимение первого лица единственного числа
записывается (справа налево) как yna, то есть, также начинается с первой буквы a – Алеф.

Похоже, что А духовно образована из Алеф поворотом ее верхней правой черты (Йод) вокруг косой,
диагональной черты (Вав), с последующим соединением этой верхней черты с нижней левой чертой,
также называемой – Йод. Можно предположить, что значения букв А и a близки, но с учетом духовности
Нового Завета, в котором Мессия Своим Богочеловечеством, Своею Жертвой соединил небо с землею.
Вероятно, поэтому имя буквы А обозначает личность. Конечно, конкретное историческое формирование
этих букв внешне происходило по-другому. В настоящей статье имеется в виду их предположительная
духовная трансформация и родственность.

Взглянем на титлы церковно-славянского языка. Титлы – вовсе не сокращения, как некоторые ошибочно
считают, длины слов для экономии места. Они – особые знаки, указывающие на словесную
невыразимость обозначаемых сакральных явлений. У иудеев наблюдается нечто схожее. В их священных
текстах, к примеру, слово "Бог" всегда пишется как "Б-г", также пишутся все производные от этого
слова.

В церковно-славянском языке две разновидности титла: простое и буквенное. Уже простое титло
практически всегда сигнализирует об особых, сакральных свойствах слов. Более того, сложился их
список, которые обязательно пишутся под титлом. Буквенное титло применяется только в отношении
шести букв (если расположить их в порядке встречаемости в алфавите): г, д, о, р, с, ч. Эти титлы
называются: глаголь – титло, добро – титло, он – титло, рцы – титло, слово – титло, червь – титло.

Чаще всего в церковно-славянских текстах встречаются два титла: слово – титло и добро – титло. Рцы –
титло пишется над одним словом: "имкъ" (имярек), которое обозначает замену в тексте любого имени и
фамилии. Глаголь – титло встречается только в слове "Евлие" (Евангелие) и производных от него. Он –
титло пишется над двумя словами: "пррокъ" (пророк) и "Трца" (Троица) и производных от него. Червь –
титло пишется только в слове "за" (зачало). Таким образом, сакральность значений титл очевидна, даже в
столь краткой иллюстрации. Понятно также, что самочинный отказ от титл (и других надстрочных
знаков) приведет к ослаблению и обеднению духовного содержания, молитвенности наших
православных священных текстов.

В настоящей сжатой статье нет возможности полностью обозначить сакральные особенности церковно-
славянского языка (например, графику шрифтов, другие надстрочные знаки, буквицы, зачала и т.п.),
которые также есть виды молитвы, формы самовыражения Святого Духа. Например, надстрочный знак
"звательцо" есть, с духовной точки зрения, молитвенное поминание православных византийцев, –
разновидность духовной связи с ними. Для любого православного очевидна значимость единства духа и
веры с нашими христианскими предками даже в подобных "мелочах". "И сказал: выйди и стань на горе
пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и
сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в
землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого
ветра" (3 Цар. 19, 11-12).

Конечно, этой темы надобно касаться, как уже отмечалось, в духе православного трезвения, а не
гностических и оккультно-магических измышлений. Однако бесспорно, что сохранение церковно-
славянского языка жизненно необходимо, не менее чем иконописи и иконописного канона, для
православия, всех православных народов, в том числе русского и украинского. Даже в малозаметном
течении новаций и перемен богослужебного языка можно исказить веру. Путь отречения от
"непонятного" и замены на якобы доходчивое: церковно-славянского языка на светский, икон – на
картины, облачений – на костюмы, Священного Писания – на литературные переработки Библии,
Таинств – на театральные действа… ведет не к ясности, а к утрате православия, подмене его, в "лучшем"
случае, на протестантизм.

Существенно то, что замена церковно-славянского языка на светский язык вовсе не облегчит уразумения
богослужебных текстов, построенных на образах Священного Писания и Священного Предания,
имеющих образное (иконное) содержание. А оно постигается лишь через активную и искреннюю
церковную жизнь. Тогда и освоение церковно-славянского языка оказывается естественным,
сравнительно легким.

Церковно-славянский язык, бесспорно, по своей сути целенаправленно соответствует полноте

изначального новозаветного библейского мышления и духа. И не его недостаток в том, что большинство
нынешних славянских христиан не умеют думать, молиться и, даже, читать на нем. Это – их беда.
Данный язык служит теперь у славяноязычных народов одним из мерил качества веры, близости или к
подлинной сакральности, или профанности. Разница между церковно-славянским языком и
современными славянскими языками свидетельствует (наряду с другими важнейшими различиями в
духовной жизни древних и современных христиан): в первых, о степени отдаления общества от Бога, а
во вторых, об указанных Богом направлениях внутреннего делания нового человека.

Молитвенное творчество доступно на любом языке: русском, украинском, белорусском и ином. Но

церковно-славянский язык должно сохранять в нашем богослужении, не забывая, конечно, и о светской
речи. В идеале желательно гармоничное их сочетание. Например, ветхозаветные, вспомогательные и
разъясняющие тексты позволительно читать в современных переводах, на проповедях озвучивать тексты
(зачала) Священного Писания на светском языке, и т.п. Тем не менее, представляется, что миссионерам
целесообразно чаще и явственней высказываться о высочайших духовно-мистических знамениях и
смысле церковно-славянского языка, одновременно остерегая от самочинных крайностей
обновленчества, протестантизма, иудейской и иной каббалы. Этот язык, несомненно, Духом Святым
через святых дан Богом как одно из канонических средств сохранения православия и нельзя его
отменять, независимо от целей, которые преследуются, в том числе благовидных.

Использованные источники:

1. Гируцкий А.А. Введение в языкознание. – Мн.: "ТетраСистемс", 2003. – 288 с.

2. Сотворение. Альманах Общества креационной науки. – М.: Паломник, 2002. – 336 с.

3. Иннокентий, епископ. Почему христиане празднуют воскресение, а не субботу (ответ адвентистам

седьмого дня). – Харбин. 1930. Переиздание Свято-Преображенской церкви г. Сторожинец, 2000. – 72 с.

4. Щедровицкий Д. Введение в Ветхий Завет. – Т. 3: Книги Левит, Чисел и Второзакония. – М.:

Теревинф, 2000. – 464 с.

5. Рав Матитьягу Глазерзон. Тайны Пасхальной агады. – М.: "Мосты культуры", 2000. – 176 с.

6. Костенко А. 22 священные буквы: Введение в еврейский алфавит для изучающих Каббалу, Таро и
нумерологию. – Киев: Ника-Центр, 2003. – 160 с.

7. Балашов Н., протоиерей. На пути к литургическому возрождению. – М.: Культурно-просветительский

центр "Духовная Библиотека", 2001. – 508 с.