СЕМИНАРСКОЕ ЗАНЯТИЕ № 2 для вида, для вида, только на поверхности.
В глубине тоже никто не умирает, не женится, не
«ТЕАТР ПАРАДОКСА» Э. ИОНЕСКО
План
1. Театр абсурда в контексте истории авангарда и общественно-политического
движения во Франции.
«Театр абсурда» («драма абсурда», «абсурдистская драма») - важное достижение западного
театра в первые десятилетия после Второй мировой войны. «Театр абсурда» - это условное название
одного из авангардистских литературных группировок второй половины XX в. Из всех течений и
литературных школ «театр абсурда» является найумовнишим группировкой. Представители его не
создавали ни манифестов, ни программных произведений, потому что даже не общались. Более-
менее четких хронологических границ течение не имеет. Классическим периодом «театра абсурда»
считаются 50-60-е годы XX в., Когда произошло международное признание «абсурдистив»:
Э.Йонеско присуждают многочисленные премии, а С.Беккет получает звание лауреата Нобелевской
премии в области литературы.
2. Творческий путь Э. Ионеско и место пьесы «Лысая певица» в нем. · История
создания драмы «Лысая певица» и авторский замысел. ·
Эжен (Ойген) Ионеско - румын-эмигрант, который связал свой творческий путь с
Францией. Он родился 26 ноября 1909 в городе Слатина, недалеко от Бухареста. Французский язык
стал для него родным. Мать его была француженкой, и после рождения Эжена родители в 1913 году
переехали в Париж, надеясь на карьерный рост. А в Румынии Ионеско вернулся уже
тринадцатилетним юношей. Жизнь в Бухаресте было омрачено постоянными конфликтами с отцом,
человеком эгоистичным и деспотичной, который, покинув жену с двумя детьми, вскоре создал
новую семью. Началом нового периода жизни стало создание пьесы «Лысая певица», одного из
первых произведений «театра абсурда», поставленной в 1950 году в крошечном парижском
камерном «Театре де Ноктамбюль» («Театре Лунатиков») (режиссер Никола Батай) и переведенного
вскоре десятки языков. «Лысая певица» (1950), по определению Ионеско, - это «антидрама» [5, с.126]
о мировой нудыу, о душевной и физической недвижимость. Поводом для ее написания стало
знакомство автора с самоучителем английского языка. В бессмысленности стандартных фраз, в
глупости и банальности реплик и диалогов учебника драматург увидел отражение абсурдности
человеческой жизни. Трагизм этой абсурдности он передает через смех, гротеск, нонсенс, пустые и
откровенно бессмысленные разговоры. Не принимая ни реалистического, ни буржуазного театра,
Йонеско старается создать определённую пародию на театр вообще. Поводом к написанию «Лысой
певицы» стало ознакомление автора с самоучителем английского языка. В бестолковости
услышанных фраз, в бессодержательности диалогов, в банальности мыслей и алогичности ситуаций
Йонеско увидел отображение абсурдности человеческого бытия. Вот что говорил Эжен Йонеско в
одном из своих выступлений: «Я с трудом принимаю этот термин, но теперь, раз он уже стал
обиходным для определения некоего театра и употребляется по отношению к театральным
произведениям, к театральному течению эпохи, раз уж этот термин и этот театр принадлежат
литературной истории, то я имею основание называть абсурдным театр абсурда. Я бы предпочёл, как
и Эммануэль Жакар, называть этот театр «театром насмешки». Я так и не знаю толком, что означает
слово «абсурд», за исключением тех случаев, когда оно вопрошает об абсурде; и повторю, что те,
кто  не удивляется тому, что существует, кто не задает себе вопросов о бытии, кто полагает, что всё
нормально, естественно, в то время, как мир прикасается к сверхъестественному, эти люди ущербны.
Я не знаю, стоит ли их жалеть, нужно ли приходить от них в изумление или радоваться за них. Но
способность удивляться вернется, вопрос об абсурдности этого мира не может не вставать, даже если
на него нет ответа».
Ионеско в произведении сознательно отвергает сюжет, логически обусловлен конфликт и
интрииу ради того, чтобы, как он пишет, «найти и воспроизвести драматические ритмы в их чистом,
первоначальном виде» [3, с.123]. Но пьеса, по мнению ученых, имеет внутри мощную пружину -
определенную метафору, которая, разворачиваясь, доносит до зрителя свою многозначительную
поэтическую информацию. «Лысая певица» - это фарс, пародия на учебник, на мелодраму и на
классический водевиль одновременно »[3, с.123]. Все нелепые недо-события происходят здесь будто
стремится узнать ис?? Ини и просветить всех незрячих. Впоследствии драматург об этом
произведении писал: «Лысая певица» - это пьеса молчание, ибо ни о чем не говорит »[4, с.412].
3. Способы воплощения абсурда. Выхолащивание жанрового содержания
(проблема конфликта, развития действия, характеров, композиционных элементов).
Персонажи «Лысой певицы» живут в идеальном обществе, некоем абстрактном «пригороде
Лондона», где уже решены все материальные проблемы. Чтобы развлечься, они встречаются,
обмениваются проверенными сведениями, лозунгами, правдами, истинами, которые, однако, под
конец их «философско-психологической» беседы переходят в полный сумбур, затем полностью
дезинтегрируются, распадаются на отдельные звуки, становятся воем и визгом. Все глупости
действующие лица говорят под аккомпанемент часов, сначала бьет семнадцать ударов, затем три
удара, а позднее интригующее замолкает, чтобы с новой силой пробить столько, сколько ему
заблагорассудится. Часы потерял возможность измерять время назад, что вообще исчезла материя,
внешний мир потерял свойства реальности. Слова и образы словно отделяются от сюжета в
произведении, поскольку их не сдерживает никакая объективная действительность. Госпожа Смит,
например, слышит, как часы бьют семнадцать ударов, и совершенно спокойно говорит: «Эх, девять
часов» [5, с.126]. И сразу переходит на тривиальную язык учебников иностранных языков, упорно
установленной автором до абсурда: «Мы поужинали супом, рыбой с жареным картофелем и
английским салатом. Дети запивали это на английском водой. Сегодня мы вкусно поужинали. А все
из-за того, что мы живем в пригороде Лондона и все мы - Смиты »[5, с.126]. Языковая катастрофа, по
мнению Ионеско, вызывает крах всей реальности, приводит к деиндивидуализации личности и
духовной трагедии. Источник комического в Ионеско - в знеосо-блености, во взаимозаменяемости
персонажей. «Трагический персонаж не меняется, он разбивается: он - это он, он реален. Комические
персонажи - это люди, которых не существует, - писал Ионеско »[8, с.480]. В семье Бобби Уотсона
индивидуальность удивительно стерта, так как всех представителей мужского и женского пола зовут
по имени Бобби. Даже ремарки в произведении используются именно с этой целью: «Типичный
английский мелкобуржуазный интерьер с двумя английскими креслами. Английский вечер. В кресле
у английского камина сидит англичанин мистер Смит в своих английских тапочках, курит
английский трубку, читает английскую газету. У него - английские очки и опрятные седые усики,
тоже английские. Рядом, в другом английском кресле, английский миссис Смит штопает английские
носки. Длинная английский молчание »[5, с.126] и т.п.. Языковые штампы, автоматические
поступки, по которым усматривается автоматизм мышления, изображены автором с
действительности.
Пьеса Ионеско учит нонконформизма, разоблачает Не столько мелкого буржуа как
законченного конформиста, сколько «человека вообще» как носителя сплошной пустоты. В этом
смысле сам Ионеско говорил о «Лысая певица» как о театральном работу, «несет особую
дидактическую нагрузку» [8, с.480].
Премьера «Лысой певицы» не сделала Ионеско известным. Мало кто мог предположить,
что произведение, которое вызвало возмущение немногочисленных зрителей и слива критических
рецензий, станет прологом к мощному движения обновления мировой сцены второй половины XX в.
В «Лысой певице», как, кстати, и в других пьесах Ионеско, проступили очертания новой
драматургии, для которой литературная критика нашла красноречивое определение «театр абсурда».
Сам художник довольно сдержанно относился к этому термину. Корректным, по его мнению, было
бы определять написанные им пьесы как «странные», «парадоксальные» [1, с.223]. И в этом был
смысл: абсурдное в драмах Ионеско не было самоцелью. «Создавая абсурдные ситуации на сцене,
украшая их оригинальными театральными эффектами, драматург прежде стремился выразить свое
удивление бытием. Удивление, сквозь которое, как вода сквозь песок, бесследно проходят
всевозможные философские и обывательские объяснения, социологические теории и моральные
учения, идеологические и религиозные доктрины. Ведь ни одно из многочисленных толкований,
утверждал Ионеско, не дает ответа на главные вопросы - как и почему создан мир, в чем цель и
смысл жизни, чем является человек и почему она смертной несмотря на то, что содержит в своем
сознании целую Вселенную, с его «музыкой сфер» и черными солнцами меланхолии ... »[1, с.223].
Вернуть зрителю первичное удивление чистым существованием, воссоздать на сцене открытия
неожиданного в привычном течении жизни и таким образом восстановить высшую реальность
переживания бытия - вот чему стремился в своем театре Э.Йонеско.
4. Нарушение постулатов нормальной коммуникации.
Определяющим в пьесе является то, что коммуникация распадается и что она ставит под
сомнение пригодность самого инструмента этой коммуникации, а именно языка. И это происходит
на всех уровнях: лексическом, семантическом, морфологическом, синтаксическом и прагматическом.
Персонажи далеки от того, чтобы искать новый язык, замыкаются в безмолвии их собственного
языка, ставшего бесплодным. Добиваясь максимального эффекта воздействия, Йонеско «атакует»
привычную логику мышления, приводит зрителя в состояние экстатики отсутствием ожидаемого
развития. В «Лысой певице» нарушены все постулаты нормальной коммуникации: пьеса начинается
нарушением причинной последовательности.
языка» - не метафора, а жанровое обозначение пьесы. Действие отчуждается от события, которое
переносится в сферу языка, порождая своеобразное явление – «событие языка, которое следует
отличать от языкового события».
Нарушение постулата (закона) истинности. В пьесе командир пожарных заявляет:
«Простите, но я долго сидеть не могу. Каску сниму, но надеть нет времени». Но при этом он садится
и каску не снимает.
Нарушение закона о семантической связности.
Г-н Мартен: Бумага нужна, чтобы писать, кошка – чтобы ловить мышей, а сыр – чтобы его
скрести.
Здесь наблюдается «прогрессирующая деградация» семантического соответствия единиц
фразы: если первое предложение возможно, то второе только допустимо, а третье – асемантично.

5. Принцип индетерминизма.
6. Отсутствие общей памяти. Нарушение постулата об общей памяти. В «Лысой
певице» г-н и г-жа Мартен признают свою супружескую связь только после того, как они
установили, что спят в одной и той же постели и имеют одного и того же ребёнка.
Г-н Мартен: Итак, дорогая мадам! Нет никакого сомнения в том, что мы с вами
встречались, и вы – моя законная супруга… Элизабет, я вновь тебя обрёл!

7. Отсутствие информативности; употребление избитых фраз, тавтологии.

Приём тавтологии как приём, нарушающий закон об информативности. В последней
реплике пьесы персонажи все вместе кричат друг другу:
- Иди туда! Иди сюда! Не ходи туда!
- Иди сюда! Не ходи туда! Иди сюда!
Когда повтор не передаёт никаких специальных функций, он становится парадоксальным
явлением. Вместо динамики – статика, «торможение» текста.
Повторение избитых фраз, синтаксически верных, но по сути абсурдных, использование
искажённых пословиц:
Г-н Мартен: Продаёшь корону – получишь ворону.
Г-жа Мартен: Можно сесть на стул, когда стула нет.
Г-н Смит: Надо думать всегда и обо всем.
Г-н Мартен: Потолок наверху, а пол внизу.
Г-жа Смит: Если я говорю, то это просто так.
В седьмой сцене «Лысой певицы» наблюдаем такой диалог:
Г-н Смит: Звонят.
Г-жа Смит: Не стану открывать.
Г-н Смит: Но, может, всё-таки кто-то пришёл!
Г-жа Смит: В первый раз – никого. Второй раз – никого. И откуда ты взял, что теперь кто-
то пришёл?
Г-н Смит: Но ведь звонили!
Г-жа Смит: Это ничего не значит!
Таким образом, эффект алогизма данного диалога делает коммуникацию бессмысленной.

7. Нарушение семантической связности, распад речи на звуки.

Приём распадения речи до предела, распадение её вербального материала на составные
части, нередко до такой степени, что персонажи передают только звуки. В конце пьесы персонажи в
вольном порядке произносят буквы алфавита, которые прерывают «заумные фразы» насчёт собак,
блох, яиц, ваксы и очков.
- А, е, и, у, о, е, и, у – кричит один герой.
- Б, с, д, м, н, р, с, т, ж – вторит ему героиня.
Но для Йонеско это не разрушение, скорее всего это один из приёмов, демонстрирующий
границу эксперимента, призванный способствовать «демонтажу» консервативного театра. «Трагедия