Russian Oral

Разрушение и систематизация частной жизни при тоталитарном режиме и ее

последствия

Отрывки

1984 - Оруэлл

1.С каждого заметного угла смотрело лицо черноусого. С дома напротив – тоже.
2.СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ, – говорила подпись, и темные глаза
3.глядели в глаза Уинстону. Внизу, над тротуаром, трепался на ветру плакат с
4.оторванным углом, то пряча, то открывая единственное слово: АНГСОЦ.
5.Вдалеке между крышами скользнул вертолет, завис на мгновение, как трупная
6.муха, и по кривой унесся прочь. Это полицейский патруль заглядывал людям в
7.окна. Но патрули в счет не шли. В счет шла только полиция мыслей.

8.За спиной Уинстона голос из телекрана все еще болтал о выплавке чугуна и
9.перевыполнении девятого трехлетнего плана. Телекран работал на прием и на
10.передачу. Он ловил каждое слово, если его произносили не слишком тихим
11.шепотом; мало того, покуда Уинстон оставался в поле зрения мутной
12.пластины, он был не только слышен, но и виден. Конечно, никто не знал,
13.наблюдают за ним в данную минуту или нет. Часто ли и по какому
14.расписанию подключается к твоему кабелю полиция мыслей – об этом можно
15.было только гадать. Не исключено, что следили за каждым – и круглые сутки.
16.Во всяком случае, подключиться могли когда угодно. Приходилось жить – и
17.ты жил, по привычке, которая превратилась в инстинкт, – с сознанием того,
18.что каждое твое слово подслушивают и каждое твое движение, пока не погас
19.свет, наблюдают.

20.Уинстон держался к телекрану спиной. Так безопаснее; хотя – он знал это –

21.спина тоже выдает. В километре от его окна громоздилось над чумазым
22.городом белое здание министерства правды – место его службы. Вот он, со
23.смутным отвращением подумал Уинстон, вот он, Лондон, главный город
24.Взлетной полосы I, третьей по населению провинции государства Океания. Он
25.обратился к детству – попытался вспомнить, всегда ли был таким Лондон.
26.Всегда ли тянулись вдаль эти вереницы обветшалых домов XIX века,
27.подпертых бревнами, с залатанными картоном окнами, лоскутными крышами,
28.пьяными стенками палисадников? И эти прогалины от бомбежек, где вилась
29. алебастровая пыль и кипрей карабкался по грудам обломков; и большие
30.пустыри, где бомбы расчистили место для целой грибной семьи убогих
31.дощатых хибарок, похожих на курятники? Но – без толку, вспомнить он не мог;
32.ничего не осталось от детства, кроме отрывочных, ярко освещенных сцен,
33.лишенных фона и чаще всего невразумительных.

34.Министерство правды – на новоязе[1] миниправ – разительно отличалось от

35.всего, что лежало вокруг. Это исполинское пирамидальное здание, сияющее
36.белым бетоном, вздымалось, уступ за уступом, на трехсотметровую высоту.
37.Из своего окна Уинстон мог прочесть на белом фасаде написанные
38.элегантным шрифтом три партийных лозунга:

39.ВОЙНА – ЭТО МИР

40.СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО

41.НЕЗНАНИЕ – СИЛА

Мы - Замятин

1.Так вот. Какой-то из древних мудрецов, разумеется, случайно, сказал умную

2.вещь: «Любовь и голод владеют миром». Ergo, чтобы овладеть миром —
3.человек должен овладеть владыками мира. Наши предки дорогой ценой
4.покорили, наконец, Голод: я говорю о Великой Двухсотлетней Войне — о войне
5.между городом и деревней. Вероятно, из религиозных предрассудков дикие
6.христиане упрямо держались за свой «хлеб» 1. Но в 35-м году — до основания
7.Единого Государства — была изобретена наша теперешняя, нефтяная пища.
8.Правда, выжило только 0,2 населения земного шара. Но зато — очищенное от
9.тысячелетней грязи — каким сияющим стало лицо земли. И зато эти ноль
10.целых и две десятых — вкусили блаженство в чертогах Единого Государства.

11.Но не ясно ли: блаженство и зависть — это числитель и знаменатель дроби,

12.именуемой счастьем. И какой был бы смысл во всех бесчисленных жертвах
13.Двухсотлетней Войны, если бы в нашей жизни все-таки еще оставался повод
14.для зависти. А он оставался, потому что оставались носы «пуговицей» и носы
15.«классические» (наш тогдашний разговор на прогулке) — потому что любви
16.одних добивались многие, других — никто.

17.Естественно, что, подчиняя себе Голод (алгебраический = сумме внешних

18.благ), Единое Государство повело наступление против другого владыки мира
19.— против Любви. Наконец, и эта стихия была тоже побеждена, т. е.
20.организована, математизирована, и около 300 лет назад был провозглашен
21.наш исторический «Lex sexualis»: «всякий из нумеров имеет право — как на
22.сексуальный продукт — на любой нумер».

23.Ну, дальше — там уж техника. Вас тщательно исследуют в лабораториях

24.Сексуального Бюро, точно определяют содержание половых гормонов в крови
25.— и вырабатывают для вас соответственный Табель сексуальных дней. Затем
26.вы делаете заявление, что в свои дни желаете пользоваться нумером
27.таким-то (или такими-то), и получаете надлежащую талонную книжку
28.(розовую). Вот и все.

29.Ясно: поводов для зависти — нет уже никаких, знаменатель дроби счастья
30.приведен к нулю — дробь превращается в великолепную бесконечность. И то
31.самое, что для древних было источником бесчисленных глупейших трагедий,
32.— у нас приведено к гармонической, приятно-полезной функции организма,
33.так же, как сон, физический труд, прием пищи, дефекация и прочее. Отсюда вы
34.видите, как великая сила логики очищает все, чего бы она ни коснулась. О,
35.если бы и вы, неведомые, познали эту божественную силу, если бы и вы
36.научились идти за ней до конца.

37....Странно: я писал сегодня о высочайших вершинах в человеческой истории, я

38.все время дышал чистейшим горным воздухом мысли, — а внутри как-то
39.облачно, паутинно, и крестом какой-то четырехлапый икс. Или это — мои лапы,
40.и все от того, что они были долго у меня перед глазами — мои мохнатые лапы.
41.Я не люблю говорить о них — я не люблю их: это след дикой эпохи. Неужели во
42.мне действительно — —