МОНОГРАФИЯ лиля

ИСТОКИ РЕИНКАРНАЦИИ (ВОПЛОЩЕНИЯ) И ВОСКРЕСЕНИЯ...
НАЦИОНАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ НАУК УКРАИНЫ
ОТДЕЛЕНИЕ РЕЛИГИОВЕДЕНИЯ
ИНСТИТУТА ФИЛОСОФИИ имени Г. С. СКОВОРОДЫ
ЛИЛИЯ КОМПАНИЕЦ
ИДЕЯ РЕИНКАРНАЦИИ
В МИРОВОЙ КУЛЬТУРЕ
Монография
КИЕВ – 2014
2 Компаниец Л.В. Идея реинкарнации в мировой культуре
УДК 1: 2–187.5
ББК 86.3–423
К 63
Печатается по решению учёного совета

Отделения религиоведения Института философии имени Г.С. Сковороды
Национальной Академии наук Украины
(протокол №13 от 4 июля 2014 г.)
Рецензенты:
А. Н. Колодный, доктор философских наук, профессор,

А. В. Аристова, доктор философских наук, профессор,
П. Ю. Павленко, доктор философских наук,
Е. А. Харьковщенко доктор философских наук, профессор
Компаниец Л. В.
К63 Идея реинкарнации в мировой культуре /Л. В. Компаниец :
Монография. – К. : УАР, 2014. – 312 с.
ISBN 978-966-02-7410-5
Монография презентует опыт комплексного, историко-ком-
паративного исследования идеи реинкарнации (воплощения)
в «мистическом пространстве культуры», охватывающего умо-
созерцательные модели мира (христианские, теософские, фило-
софские), в эпицентре которых кружит универсальная метатер-
ритория смыслов идеи реинкарнации (воплощения). Выявлены
и отслежены траектории развёртывания идеи реинкарнации,
словоформы её актуализации на различных этапах эволюции ре-
лигиозного, философского, мистического знания.
Монография рассчитана на широкий круг читателей, кото-
рых интересуют «вечные» вопросы бытия, бессмертия души, бо-
жественной справедливости и любви. Для религиоведов, теоло-
гов, историков религии, философов.
УДК 1: 2–187.5
ББК 86.3–423
ISBN 978-966-02-7410-5
© Л. В. Компаниец, 2014
© Отделение религиоведения,
Институт философии НАН Украины
имени Г.С. Сковороды, 2014
Содержание 3
СОДЕРЖАНИЕ
Введение………………………………………………………..………………… 6
Глава I
СМЫСЛОВЫЕ ПАРАДОКСЫ В ИСТОРИИ РЕЛИГИОЗНЫХ ИДЕЙ
Введение в метафизические размышления:
реинкарнация и воскресение………………….…………………………… 15
МИСТИКА КАК МАТРИЦА ДУХОВНЫХ КУЛЬТУР
У истоков религиозных идей …………………….....……………… 17
Корни и ветви средневековой культуры………………......……… 21
Метафизические пути, или траектории полёта
человеческого духа……………………………………………………… 26
РЕИНКАРНАЦИЯ В ЗЕРКАЛЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЫ
Многообразие «микромиров», или карта ускользающих
границ………..………………………………………………………… 37
«Золотые слитки»: из истории идеи……..……………...………… 48
«Игра в бисер», или в потоке определений……………………… 56
ЭТИМОЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО ИДЕИ РЕИНКАРНАЦИИ
Реинкарнация в зазеркалье этимологической ретроспективы… 65
Концептуальные парадоксы совпадений: «реинкарнация»
(воплощение) и «воскресение»…………………………………….... 73
От смысловых перипетий к «духовной авиации»……….……… 84
Глава II
ИСТОКИ РЕИНКАРНАЦИИ (ВОПЛОЩЕНИЯ) И ВОСКРЕСЕНИЯ:
ДРЕВНЕРЕЛИГИОЗНЫЕ МОДЕЛИ МИРА
В лабиринтах первобытного сознания. Древнеегипетская
культивация «равных»: реинкарнация и воскресение…………….. 105
МАГИКО-РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ
«УМИРАНИЯ И ВОСКРЕСЕНИЯ»
Скрижали египетского света: колыбель единой истории……… 106
«Воображаемые» миры предков: наскальная живопись,
символика погребений, обряды …………………………………… 118
Сакральное сознание: «во сне и на яву»
(от «духа дерева» до «смерти и воскресения» божества)………. 123
Глава III
ИСКРЫ ФИЛОСОФСКОГО СВЕТА, ИЛИ СОЗНАНИЯ,
«УСТРЕМЛЁННЫЕ В ВЕЧНОСТЬ»
Кружения религиозных идей в лабиринтах греческой мысли… 135
МИФОПОЭТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ «УХОДА И ВОЗВРАЩЕНИЯ»

«Золотые» сети античной мысли (реинкарнация, воскресение,
метемпсихоз): поединок неравных…………………………………... 135
От «видения» к вечному знанию (Пифагор, пифагорейцы)…… 144
Странствия человеческого духа (Плотин, Прокл)………..……… 148
Круговращения идеи реинкарнации, или в объятиях вечных
воплощений (Платон)......................................................……………… 154
Глава IV
РЕИНКАРНАЦИЯ И ВОСКРЕСЕНИЕ: МАГИЯ ИМЁН,
ИЛИ ИЛЛЮЗИЯ ПОКРОВОВ
Перипетии богословской мысли.
Из мудрости веков: Pistis Sophia. Священное Письмо
(Библия и апокрифы древних христиан)………….…………………… 178
ПАРАДОКСЫ БОГОСЛОВСКОГО СОЗНАНИЯ:

ИНВЕРСИЯ ОБОЛОЧЕК
Древо христианской традиции: Pistis Sophia,
еврейский мистицизм………………………………………………. 180
Лучи идеи реинкарнации (воплощения) в догматах
вероисповедания: богословский опыт слияния идей…………… 186
СВЯЩЕННОЕ ПИСЬМО: ДРЕВНИЕ МОТИВЫ В НОВОМ ОБЛИЧИИ

«Око за око, и зуб за зуб»………………………..…………………… 192
Апокалипсис Иоанна Богослова: эсхатологические переливы
вселенского перехода……………………………..…………………… 198
Жемчужина души: апокрифические евангелия («Мы пришли
от света, от места, где свет…»………………………...……………… 200
Содержание 5
МЕТАМОРФОЗЫ БОГОСЛОВСКОЙ МЫСЛИ:

ФАЗЫ СИНКРЕТИЗМА ИДЕЙ
Театр теней: апологеты………………………………………………… 203
Полёты богословского сознания: «прорывы и переходы»
спрятанного сокровища……………………..………………………… 212
Апогей идеи реинкарнации, или вечные круги бытия Оригена 216
«Легенда о Фениксе»: священные цепи «ухода и возвращения»
(Лактанций)………………………………………………………………. 220
Глава V
СВЯЩЕННЫЕ ТРОПЫ ИСТОРИИ, ИЛИ «ИДУЩИЕ СЛЕДОМ»
Цепи реинкарнации и сети воскресения в теософских,
теософско-христианских доктринах……………………………………… 222
РЕИНКАРНАЦИЯ И ВОСКРЕСЕНИЕ: МАГИЧЕСКИЕ ПАСЫ

ХРИСТИАНСКО-ТЕОСОФСКОЙ МЫСЛИ
Парадоксы сознания верующих: Я. Бёме, Э. Сведенборг………… 223
Реинкарнация и воскресение: синкопы
христианско-теософского сознания………………………………… 235
ОРНАМЕНТЫ СИЯЮЩЕЙ ИСТИНЫ (Е. БЛАВАТСКАЯ, А. БЕЗАНТ)

Введение в реинкарнистскую картину мира
Е. Блаватской и А. Безант…...………………………………………… 245
Миражи времён, или Вселенский океан
божественных инкарнаций (Е. Блаватская)………………………… 251
Золотые кольца эволюции, или священные цели «искры
Божественного Огня» (А. Безант)…………………………………… 260
Эманации Скрытого Света и/или тонкие тела
«божественных фрагментов» (А. Безант)…………………………… 265
Зеркало вечного присутствия, или на пороге Аватары…... …… 277
Эпилог………………………………..…………………………………………… 291
Список литературы…………………………………...……………………… 294

«…истинная религия есть культурная универсалия.

Она должна быть открытой, живой, подвижной системой,
которая призвана вырабатывать «лекарства» от болезней
общества, если она хочет сохранить своё влияние
на лучшие умы, передовых людей современности,
не потерять свою аудиторию, идти в ногу со временем…»
(А. Безант)
ВВЕДЕНИЕ
Стремление человечества к обретению метафизического бес-
смертия подталкивало передовую мысль всех времён к «вечному»
вопрошанию, культивации «ответов» на фундаментальные вопро-
сы человеческого существования: о причинах появления гениев и
глупцов, святых и преступников, человеческих страданиях, униже-
ниях и бедах; о туманных перспективах человеческого существова-
ния «по обе» линии ускользающего горизонта; о целях человече-
ской жизни; о преодолении страха смерти; о путях осуществления
спасения в обретении бессмертия; о божественной справедливо-
сти. Отсутствие, неудовлетворительность предлагаемых религи-
озными учениями «решений» на обозначенный спектр вопросов
сеют и теперь сомнения в сердцах, умах, душах людей, порождают
атеизм и уход из лона веры. На протяжении истории степень ак-
туализации универсальных религиозных идей становилась своего
рода «критерием» значимости, «результативности» вырабатыва-
емых культурами доктрин, учений. Иначе говоря, ценность того
или иного религиозного явления, идеи заключается в том, что она
даёт людям, какие духовные потребности восполняет, какие смыс-
ложизненные ориентиры выстраивает? Лишает или даёт надеж-
ду на будущее, помогает преодолеть или усугубляет трагичность,
Введение 7
бренность посюстороннего бытия? Какие ответы предлагает на ду-

ховные вызовы своего времени?
Каждый новый виток культуры привносил новое «дыхание»
традиций, волну учений, актуализировал конструктивные идеи и,
в частности, идею реинкарнации, которая прокладывала маршру-
ты в духовном развитии сообществ, увлекала передовые умы со-
временных ей эпох. На основании многочисленных попыток её
разновекторных освещений, метаморфоз, которые она претерпе-
вала в сознании веков, выстраивались смысложизненные проекты
культур, установки, ценностные ориентиры. Вписанная в проблем-
ный узел учения о бессмертии души, идея реинкарнации и теперь
сияет на небосклоне современной мысли, открывает перспективы
конструирования внутреннего измерения человеческого существо-
вания. Она принадлежит к тому ряду исключительных, «вечно»
актуальных идей, которые справедливо относят к культиваторам
веры, составляющим глубинный пласт бытия человеческой души,
движителям эволюции. Вне светских, религиозных приоритетов
она выступает фундирующей основой веры людей в бессмертие
души, божественную любовь, преодолевает точку зрения, сохра-
няющую и по сей день свою актуальность о тотальной несправед-
ливости, пронизывающей посюстороннее бытие, порождающую
атеизм и безверие. Одна из причин, усугубляющих духовный
кризис современных реалий, кроется в отсутствии, «утрате», раз-
мытых представлениях о доктрине реинкарнации в христианском
сознании, западноевропейской ветви культуры. На почве образо-
вавшейся лакуны не только в обыденном сознании, но и в благо-
родных сердцах, просветлённых душах, зрелых умах продолжает
взрастать «семя» отчуждённости, вне религиозности. Лучшим
средством по их устранению в деле возрождения духовности оста-
ётся доктрина реинкарнации. Великие умы канувших в лету вре-
мён отмечали, что от краха человеческую цивилизацию может
спасти учение о вечной Вселенной и реинкарнации. По мнению
А. Безант, учению о перевоплощении нет равных по логике его
разворачивания, глубине философских оснований, приоткрыва-
ющих занавес над пониманием сути божественной любви, мило-
сердия и справедливости. Соответственно, каковой будет религи-
озная мысль, духовная эволюция, возрождение культуры в новом
тысячелетии, зависит от интерпретации и степени актуализации
идеи реинкарнации как мировоззренческой матрицы, основного
концепта миропонимания как интегрирующего элемента религи-
озной, христианской, философской картины мира, как «механиз-

ма» их обновления, эволюции.
Парадокс истории религиозной мысли заключается в том, что
каждый новый виток культуры презентовал интеллектуальную мо-
дель с перекосом к отстранению, выстраиванию «железного занаве-
са» между религиозным сознанием предыдущих и существующих
традиций, презентующую «разорванную» картину мира, под сло-
ями многовековой пыли которой скрывался единый «пучок» уни-
версальных истин религиозного содержания. В результате на поле
брани истории разыгрывается растянутая во времени драма «кон-
фликта» идей, мыслей, чувств, мироощущений. В связи с этим для
нашей работы представляет особый интерес проблема раскрытия
единства духовной истории человечества, которая каждый раз при-
открывалась исследователями, но так и не усваивалась религиозно-
окрашенным сознанием. На её священных слитках золотыми бук-
вами высечены «имена» универсальных религиозных идей, вокруг
которых и до теперь развёртывается иллюзорное многообразие
учений, доктрин. Нахождение «ключа» к демонстрации универ-
сальности идеи реинкарнации будет способствовать обоснованию
обозначенного «единства в многообразии». Именно этому посвя-
щён наш труд. Эпицентром его разворачивания становится пара-
докс «закрытости» христианской церкви от идеи реинкарнации
(воплощения), которая, с одной стороны, сохраняется под покро-
вами (словоформы «воскресения»), становится фундаментальной
основой вероисповедания, «источником» вдохновения богословов
всех веков, с другой стороны, игнорируясь, отвергается офици-
альной мыслью, религиозным сознанием, которое отбрасывает на
обочину существования не только всю историю религиозных идей,
но и те контексты и глубинные основания терминов, на которых
выстраивается культивируемая ими традиция. Ключом к осмыс-
лению темы становится язык концептов, контекстуальный, компа-
ративный анализ концепций в истории религиозных культур. На
этом фоне многовековой «поединок» реинкарнации и воскресения,
на первый взгляд разновекторных, «чуждых» доктрин, представля-
ет собой увлекательное исследовательское поле, а в эпицентр раз-
мышлений попадает «парадокс» того, с какими ассоциациями «ра-
ботают» религиозные системы, и теми смыслами, из которых со-
ткано реальное ядро понятий, «снимающее» конфликт, закрытость
культур, ярлыки, под покровами которых сияет единый «пучок»
универсальных истин духовного содержания.
Введение 9
Научная мысль свидетельствует, что духовная культура ци-

вилизованных сообществ заключается в операциях с её базовыми
концептами, которые творятся культурой. Концепт – это сгусток
культуры в сознании человека. В нём заключена история, ассоци-
ации, представления, переживания, образы, парящие в культуре.
Раскрытие его смыслов – это путь, которым мыслители приходят
к имени, к разноязыковым словоформам, под покровами которых
сияет универсальная метатерритория общего смыслового ядра,
преодолевающего демаркационные линии культур, способствую-
щего развитию христианской религии как подвижной, открытой
системы. В связи с этим монография посвящена выявлению базо-
вых идей (концептов), и, в частности, идее реинкарнации, её созер-
цанию и высвечиванию в пространстве мировой культуры. Идея
реинкарнации (воплощения) становится ключом к прояснению
историогенеза, коннотаций концепта «воскресение», лишённого
в христианском сознании исторических и смысловых корней.
Теологическая мысль свидетельствует, что очень часто в рели-
гиозных сферах та или иная религиозная идея применяется в не
прояснённом, туманном виде, в результате чего её безоговорочно,
безосновательно отвергают. В связи с этим возникает необходи-
мость обратить внимание специалистов, представителей религи-
озной мысли на те глубинные смыслы, из которых состоит отри-
цаемое ими понятие. Их раскрытие обяжет адептов религиозных
систем, теологов давать более точные определения, использовать
их логично и последовательно, не заменять логические пробелы
«данными благочестия», презентовать феномены таковыми, каки-
ми они есть, вне позитивных, негативных или предвзятых мнений.
Религиозные идеи универсальны, идентичны, в отличие от форм,
словесных оболочек, которые ограничивают, устанавливают им
пределы. Нужно искать мысль, а не форму, видеть идею, а не яр-
лык. Нужно видеть «зерно», мыслеформу, стоящую за фразой.
Безусловно, тема исследования на первый взгляд маргиналь-
на, «взрывоопасна», содержит «отклонения» от «окаменелого со-
знания». С позиции поверхностного взгляда может вызвать ураган
негодования, шквал эмоций и страстей. Однако она представляет
собой логический «итог» предшествовавшим ей фундаменталь-
ным учениям, доктринам, исследовательским подходам и, в част-
ности, разработкам универсальных концептов, «констант культу-
ры» академика Ю. Степанова, которые становятся инструментом
для нашего исследования, выявления и презентации смыслового
ядра идеи реинкарнации. В ходе истории сокровищница духовной

культуры (философская, теософская, христианская мысль) нако-
пила «в себе» потенциал, траектории развёртывания смыслового
«пучка» идеи реинкарнации, подготовила почву и основания для
конструирования и презентации её универсальности. В результа-
те чего становится возможным постижение единства религиозной
истории человечества, а компаративный анализ базисных идей
разрешает конфликт межкультурного, межрелигиозного, меж-
конфессионального уровней, открывает вектор диалога, перспек-
тивы взаимодействия научного, религиозного, теософского, фило-
софского дискурсов.
Феномен реинкарнации (воплощения) охватывает спектр ра-
бот разного масштаба и уровня. Начиная от исследовательских
исторических, религиоведческих трудов, священных текстов, за-
канчивая мистическими, теософскими, религиозными пред-
ставлениями, идеями, теоретическими взглядами и гипотезами.
Мотивы идеи реинкарнации дрейфуют в массиве разнородного
корпуса литературы: философской, религиозной, литературной,
теософской, антропологической, богословской, этнографической,
эзотерической. Отдельные её аспекты включены и освещаются
в полифоническом дискурсе обыденного, научного (психологов,
социологов), религиозного сознания. Иначе говоря, интеллекту-
альные достижения предыдущих поколений, наработки учёных,
исследователей представляют собой теоретико-методологические
основания, плодотворную почву для нашего исследования.
Нашей целью является выявление глубинной сущности кон-
цепта «реинкарнация» как основного концепта миропонимания
(мистических, религиозных систем западноевропейских духовных
традиций), раскрывающего универсальные основания, перспекти-
вы человеческого существования.
Предмет исследования – трансформации смыслового ядра
идеи реинкарнации (воплощения) в мистическом пространстве
культуры (философских, христианских, теософских картинах
мира).
Анализ идеи реинкарнации отталкивается и опирается на
единую метатерриторию её смыслов. Исследование носит демар-
кационный, междисциплинарный характер, находится на стыке
философии, истории религии, религиоведческих студий, бого-
словия, теософии, психологии, литературоведения, этнографии,
культурологии, физиологии и т.д. Представления о реинкарнации
Введение 11
в оптике знания существующих дисциплин раскрываются в преде-

лах избранного ракурса исследования, проблемных зон, которые
чертят смысловые траектории данной работы.
Исследование ориентировано на выявление хронологиче-
ских территорий «исхождения» идеи реинкарнации, её развития
в пределах автономных удалённых друг от друга культур: западной
и восточной (с акцентом на первой), древних и современных. Ис-
следовательский интерес кружит и обращается к тем страницам
истории, в которых тема реинкарнации проявляется наиболее
ярко, демонстрирует ветви и волны своей актуализации и осу-
ществления. В данном контексте идёт речь о древнеегипетских
религиозных представлениях в их сопоставлении с индуистским
миросозерцанием; в эпицентр интереса попадает «золотой век
реинкарнации», античная картина универсума (обыденные пред-
ставления, орфизм, пифагореизм, классический период, алексан-
дрийская эпоха в Др. Греции); время становления и расцвета хри-
стианских воззрений; ключевые этапы развития христианско-тео-
софских моделей мира.
Особый интерес вращается в эпицентре гностических док-
трин, представлений первых веков христианства, периодов ран-
ней, поздней патристики западноевропейского средневековья,
схоластики, мистических идей отцов церкви, мистического опыта
христианских подвижников. Европейская культурная традиция
XIX–XX веков имеет ключевое значение для раскрытия темы ис-
следования и, в частности, философско-теософская мысль.
Монография презентует концептуальные блоки, запечатле-
вающие основные сюжетные линии взаимопроникновения идеи
реинкарнации и воскресения, с помощью которых происходит
разворачивание темы, достигается цель исследования, «снятие»
демаркационных линий между идеей реинкарнации и духовными
традициями (философской, христианской, христианско-теософ-
ской), между концептами «реинкарнация» и «воскресение», пре-
зентующих парадокс смысловых совпадений противоположно-
стей. Прохождение первых «снимает» проблемность восприятия
идеи реинкарнации (воплощения), её поверхностные толкования,
иллюзорную отчуждённость христианских сообществ.
В первой главе исследуется степень разработанности про-
блемы, проводится сравнительно-этимологический, логико-се-
мантический, концептуальный анализ концепта «реинкарнация»
(воплощение), намечаются траектории его развёртывания в ми-
стическом пространстве культуры, выявляются исследовательские

лакуны, перспективы исследования, ключевые концепты работы.
Во второй главе рассматриваются и устанавливаются истоки
зарождения смыслового ядра идеи реинкарнации (воплощения)
и словоформы воскресения. Реконструируются смысловые векто-
ры его развития в древнеегипетской, магической, мифопоэтиче-
ской модели мира (представлениях, верованиях, обрядах). Анали-
зируются смысловые траектории идеи реинкарнации в ландшаф-
те древних культур, которые высвечивают априорный (уровень
сознания, мировоззренческих картин мира) и апостериорный (су-
ществование смыслового ядра) измерения развёртывания концеп-
та «реинкарнация».
В третьей главе проводится исследование преемственных ни-
тей трансляции смыслового ядра идеи реинкарнации от древнее-
гипетской цивилизации к античному миру. Идея реинкарнации
репрезентуется в измерениях древнего сознания, культуры.
Четвёртая глава посвящена фиксации преемственности смыс-
ловых траекторий идеи реинкарнации, тянущихся от древнееги-
петских верований, сквозь иудейскую культуру к христианскому
мировоззрению. Анализируются парадоксы смысловых совпаде-
ний противоположностей идеи реинкарнации и воскресения на
уровне их контекстуальной реконструкции: посредством раскры-
тия и сопоставления универсальных смысловых траекторий идеи
реинкарнации с христианской концепцией воскресения в корпусе
священных текстов (Священном Писании, апокрифической ли-
тературе, посланиях апостолов); в метаморфозах богословского
сознания; в догматах вероисповедания (о Воплощении Христа,
Святого Духа, Второго Пришествия Спасителя); в христианских
верованиях и представлениях о воплощении духовных сущностей
в человека (зафиксированного в феноменах одержимости, изгна-
нии духов Христом и апостолами).
В пятой главе исследуются трансформации и векторы актуа-
лизации смыслового ядра идеи реинкарнации в теософской кар-
тине мира. Идея реинкарнации анализируется сквозь призму
христианско-теософской (Я. Бемё, Э. Сведенборга), эволюционист-
ской модели универсума (Е. Блаватской и А. Безант).
В работе идея реинкарнации раскрывается в априорном (как
атрибут сознания) и апостериорном измерениях (уровень суще-
ствования смыслового ядра, перетекающего от одной картины
мира к другой).
Введение 13
В Заключении подводятся итоги исследования, делается вы-

вод об универсальности идеи реинкарнации, которая проклады-
вает маршруты диалога, толерантности между религиозно-окра-
шенными учениями, традициями, описывает «единую» истину
в многообразии картин мира, единую историю духовных культур.
Монография является результатом многолетнего труда, раз-
мышлений над темой реинкарнации и посвящёнными ей иссле-
дованиями. Представленный в работе материал был опубликован
в статьях, как отечественных, так и зарубежных научных изданиях.
Идеи работы прошли апробацию в ряде докладов на научных кон-
ференциях и семинарах. По теме исследования опубликовано 24
статьи в специализированных изданиях Украины (по философии
религии), среди которых 6 зарубежных публикаций (Австрии,
Германии, Польши, России). Материал, идеи и положения работы
постоянно используются и излагаются в лекциях по курсу «Рели-
гиоведение» для студентов Харьковского национального универ-
ситета имени В.Н. Каразина.
Благодарности
Все идеи нашего исследования, анализ концепций и феноме-
нов, презентуемые выводы и заключения принадлежат исключи-
тельно автору монографии; автор приносит извинения за возмож-
ные в тексте опечатки, которые, как правило, остаются, несмотря
на все усилия и тщательное редактирование.
Написание данной работы с первых шагов её возникновения
и до окончательного её варианта стало возможным исключитель-
но благодаря поддержке и обсуждению её отдельных положений
с ведущими специалистами Отделения религиоведения Инсти-
тута философии имени Г.С. Сковороды НАН Украины. Я хотела
бы выразить персональную благодарность научному консультанту
профессору Людмиле Александровне Филипович, вне участия, со-
трудничества с которой данное исследование не состоялось, а так-
же заведующему Отделением религиоведения профессору Ана-
толию Николаевичу Колодному за содействие и поддержку моих
научных поисков, исследований. Особую благодарность я хочу вы-
разить М. Поповичу, поддержка которого стала ключевым этапом
моего обучения в Институте философии НАН Украины имени
Г.С. Сковороды. Я благодарю всех сотрудников Отделения рели-
гиоведения, труды и добрые пожелания которых стимулировали
моё творчество, позволили выбрать свой путь исследования, углу-
бить познания в религиоведческой области знания, способство-
вали личному и профессиональному становлению. Бесконечная
признательность уважаемым рецензентам за критические, кон-
структивные замечания.
Не боясь громких слов, эту монографию я хочу посвятить че-

ловечеству. Как сказал один из великих мистов: «.. если учение не
даёт ничего в деле спасения человека, оно не имеет смысла...». Не
претендуя на многое, хотелось - бы не терять надежду, что идея
реинкарнации, преодолевая все барьеры и препятствия, станет
путеводной звездой духовного роста, прогресса человеческих ци-
вилизаций.
СМЫСЛОВЫЕ ПАРАДОКСЫ В ИСТОРИИ РЕЛИГИОЗНЫХ ИДЕЙ 15
ГЛАВА 1
СМЫСЛОВЫЕ ПАРАДОКСЫ
В ИСТОРИИ РЕЛИГИОЗНЫХ ИДЕЙ
ВВЕДЕНИЕ В МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ:

РЕИНКАРНАЦИЯ И ВОСКРЕСЕНИЕ
В шкале религиозных ценностей идея бессмертия души стоит

в высших слоях иерархии в качестве цели и идеала, условия дости-
жения потустороннего мира, Царствия Божьего. В контексте этой
градации феномен реинкарнации как содержащий в себе идею
вечного существования души несёт ценностный аспект и, по наше-
му мнению, нуждается в более углублённом изучении, лаконично
вписывается в гипотетическую проблему бессмертия человека.
На современном этапе развития религиоведческих студий тема
перевоплощения выступает одной из интереснейших, центральных
тем исследований, всё чаще притягивает к себе внимание мировой
философской, религиозной, научной мысли. На отечественной куль-
турной почве вызывает дискуссии, дебаты в богословской, философ-
ской, религиозной, литературной критике. Внимание к ней не только
не утихает на протяжении всей истории формирования религиоз-
ных, мистических традиций, но «мерцая» возрастает в геометриче-
ской прогрессии с каждым новым витком развития культуры.
В определенные временные периоды в зависимости от обще-
ственной востребованности мистические идеи и, в частности, идея
реинкарнации актуализируются либо остаются в тени культуры,
чтобы в своё время с новой силой и величием засверкать сиянием
непроходящей истины, исполнить ту или иную социокультурную
роль. Как отмечают учёные, такие идеи нет необходимости сози-

дать заново, но в них всегда есть что «высвечивать».
На заре человечества в первобытных верованиях, в лоне древ-
неегипетской цивилизации тема перевоплощения была широко
представлена в образах, религиозно направленном символизме на-
скальной живописи, т.е. в «доисторических» памятниках культур.
В античной философии происходит социокультурный «всплеск» ин-
тереса и «востребованности» в идее реинкарнации. Зеркально отраз-
ившийся в витиеватых рассуждениях ранних философов, по которым
возможно реконструировать уровень и широту её распространения,
расцвет смыслов и оттенков. В последующие времена преемственную
нить традиций идеи реинкарнации продолжают фрагментарные,
завуалированные рассуждения богословов, теософов, мистов, фило-
софов рассыпанные по сознаньевым полюсам культур, которые как
бутон «распускаются» в учениях религиозно-мистического содержа-
ния. Начиная с конца XIX века (благодаря деятельности теософских
сообществ), происходит тотальное проникновение темы перевопло-
щения в сознание западноевропейской культуры. Теософская мысль
задаёт иной вектор, «второе дыхание» теме перевоплощения, которая
«развёртывается» в лоне XX века в дискуссиях философских, мисти-
ческих, светских теориях различных направлений, прорастает в не-
драх теологической, богословской мысли, психоанализа, философии
персонализма. Иначе говоря, блуждая по горизонтам культур, тема
перевоплощения «лавинообразно» обрушивалась, пульсировала в со-
знании сообществ, попеременно выходила на поверхность передовой
мысли либо уходила в тень культуры. Теософские сообщества способ-
ствовали не только актуализации темы реинкарнации, но смещению
акцентов в её пониманиях к аксиологическому ракурсу осмысления
как ценностного смысложизненного ориентира человеческой жизни.
В XX веке к этому мнению подключились представители различных
гуманитарных студий (психологи, социологи, философы, историки
религий), которые и сегодня сходятся во мнении о том, что тема пере-
воплощения в ходе эволюции сообществ выступала «лекарством» по
преодолению кризисов, духовных «провалов», периодически настига-
ющих культуры, отвечала на фундаментальные вопросы бытия.
В результате повышенного интереса идея реинкарнации
оказалась в точке бифуркации, на перекрёстке проблематики
гуманитарных, социальных дисциплин, этнологии, онтологии,
литературы и богословия, религиоведческих студий, активно ис-
пользуется в течениях, находящихся на обочине традиционного
знания, оккультных, эзотерических традициях, в массовой культу-

ре. И хотя общепринятая точка зрения, зафиксированная в энци-
клопедической литературе, вращается вокруг мнения о том, что
тема реинкарнации принадлежит сугубо восточным религиозным
традициям, находится на периферии западноевропейской мыс-
ли, в истории её «следы» прослеживаются на всём протяжении
развития обозначенной ветви культуры в образах, религиозных
идеях, учениях и догматах. Таковы мыслительные горизонты темы
реинкарнации. Её «отпечатки» и образы обнаруживаются, прохо-
дят сквозным пунктиром по ландшафту эпох. Спектр горизонтов
её рассмотрения можно расширять до бесконечности, необходимо
найти топос их «схождений», «совпадений» и разветвлений, т. е. то
«первоначало», от которого исходят лучи её интерпретаций, мета-
морфозы значений, ту «универсальную территорию» её истинных
смыслов, не занятую специалистами различных областей позна-
ния, позволяющую избежать конфликтности, «закрытости», ис-
кусственно выстраиваемых границ, вызывающих затруднения во
взаимопонимании между представителями различных сообществ
(религиозных, богословских, светских, философских).
МИСТИКА КАК МАТРИЦА ДУХОВНЫХ КУЛЬТУР
У истоков религиозных идей
Идея реинкарнации одна из самых глубинных, «вечных» тем

человеческого существования. Её смысловые горизонты выхо-
дят далеко за пределы индивидуального сознания. Она возлегает
в глубинных основаниях культур, в мистике/мистицизме древних
цивилизаций: в первобытных верованиях в духов, в древней мифо-
логии, в основаниях истории мистического мышления. В истории
культуры идея реинкарнации прорастала в мистически окрашен-
ных философских умосозерцаниях, религиозных и теософских
доктринах, эпицентром развёртывания которых выступал духов-
ный опыт мистов всех времён [23; 33; 34; 36; 62; 66; 72; 115; 119–
121;123; 164; 187]. Иначе говоря, из лона мистики ведут своё начало
бесконечные смысловые цепи темы перевоплощения, векторы её
развёртывания. По этой причине осмысление мистики как куль-
турной универсалии, «мистического пространства культуры», ста-
новится отправной точкой для освоения территориальных ланд-

шафтов нашего исследования, его фундирующей основой. Имен-
но из лона мистицизма потекут смысловые реки идеи перевопло-
щения, вплетённые в канву учений, традиций, религиозных идей.
Основания для презентации мистики как матрицы, древа ду-
ховных традиций раскрываются посредством прохождения смыс-
ловообразовательных путей в истории культуры. Первый вектор
обращает наш взор к историко-философской мысли, актуализа-
ция которой подтверждает возможность экспликации мистики
как источника, корня древа духовных традиций. Второй вектор ка-
сается осмысления её территориальных контуров, презентации её
как культурной универсалии, феномена, «снимающего» проблему
демаркационных линий, искусственно устанавливаемых духовны-
ми традициями, религиозным сознанием между богословской,
философской, теософской, религиозной мыслью.
Отправным пунктом развёртывания крайней траектории вы-
ступает раскрытие существующих дефиниций концепта «мистика»
и презентация её тотального присутствия на всех этапах истории
культур с акцентом на раннехристианской. Иначе говоря, презен-
тация мистики как духовного стержня, матрицы духовных тради-
ций, определяющей ключевые траектории исследования [89; 91].
Универсальность мистики как исторического феномена куль-
туры подтверждает тот факт, что в ходе истории мистицизм как
явление был представлен на различных уровнях культуры, прони-
зывал существование человеческих сообществ, выступал вдохно-
вителем эпох. Мистика в различных формах своего присутствия
становилась источником духовных исканий человечества, религи-
озных представлений и их оформлений. Как свидетельствует исто-
рия эволюции человечества, мистика становилась популярной,
расширяла географию своего распространения в переломные,
кризисные эпохи. Во времена, когда догматы отрывались от сво-
их архетипических корней. Кризис духовной сферы человеческого
бытия, поиск возможных «ответов» на духовные «вызовы» времён
и объясняют широкое обращение к мистическому измерению че-
ловеческого существования и вопросу её презентации в качестве
эпицентра духовных традиций и, в частности, идеи реинкарнации.
М. Ладыженский в характеристике своего времени (актуальность
которой сохраняется и теперь) отмечал, что развитие людей идёт
в неверном направлении: «…переразвит рассудок и недоразвиты
возвышенные чувства сердца. Класс образованных людей увлёк по
этой дороге полуобразованную массу, которая, с потерею рели-

гии, не может найти другой основы, её заменяющей» [107, с. 308].
История свидетельствует, что именно мистика в любых фор-
мах своего присутствия становилась не только источником духов-
ных исканий человечества, но и сама религия традиционно высту-
пала её производной и зависела от уровня и степени мистических
посвящений её духовных предводителей. В этой связи вспомина-
ются слова Э. Леви, который писал: «Тайная философия (в нашем
контексте модус существования мистики) всегда была источником
… крёстной матерью всех религий, тайным механизмом всех ин-
теллектуальных сил, ключом к божественным истинам, владычи-
цей обществ…» [111, с.11].
В отношении развёртывания первого вектора в презентации
мистицизма как приоритетного, исторически значимого явления
духовной культуры, её источника и первоосновы отметим, что эту
мысль подтверждают мнения историков религии, философов,
которые считают, что у истоков первых знаний стояли мудрецы
представители тайных учений традиционного общества (шаманы,
маги, колдуны), которым принадлежали секреты племени, тай-
ны Неба и Земли. Как писал М. Элиаде, первые философы стали
появляться именно из их числа [249]. По мнению мистов, а также
Д. Лаэртского, «первая философия», вся античная философская
мысль, если пристально к ней присмотреться, взросла на почве
мистико-религиозных учений древности. Первые утверждают, что
корни любого типа знания, в том числе и философского, возле-
жат в глубине веков в мистике/мистицизме древних цивилизаций,
первых посвящённых, мудрецов, взгляд на время проявления ко-
торых встречается разный. Под углом зрения представителей ми-
стических знаний эволюция человечества берёт своё начало гораз-
до раньше (чем это принято считать), а знания имеют иную, духов-
ную природу своего происхождения и, возможно, более древнюю
историю возникновения. Так, историогенез осмысливается сторон-
никами подобных воззрений в контексте идеи о семи периодах,
которые уводят нас в неведомые дали становления, оформления
первых человеческих рас Преадамийцев, Лемурийцев, Атлантов
и др. Как отмечают мыслители, сведения о них в большей степени
утрачены, погребены под толщами вод океанов. Однако их «оскол-
ки» сохраняются под покровом тайны в кругу посвящённых, они
блистательно вплетены в философские тексты древних мыслите-
лей, например, Платона. Кроме того, в остаточных формах све-
дения о первых расах содержатся, как утверждают посвящённые
всех времён, в египетских глифах, их изображающих, в зашифро-

ванном виде сохраняются у древних греков, латинян, в летописях,
мифологии. Как отмечают представители теософской мысли, под
покровами тайны хранятся сведения о развитии и времени насту-
пления нового витка истории, человеческой расы. Информация
о последней вплетена во все священные писания мира [143, c. 6].
Мысли относительно взгляда на мистику как духовную основу,
древо познания, от которого произросли учения человеческой ци-
вилизации и, в частности, древних греков, подтверждают сведения
о том, что основы своих знаний выдающиеся философы древности
получали от халдеев, магов, оракулов. В эпоху господства древне-
греческой культуры общепринятым было обращение за знаниями
к египетским жрецам, вещателям. Диоген Лаэртский, давая пор-
треты философов, посвящая нас в их жизнь, подводит к мысли,
что мистические знания присутствовали в мировоззрении, миро-
ощущении практически всех выдающихся философов тех времён,
пронизывали их сознание, существование.
Иначе говоря, «ионийская» (в лице Платона), также как и «ита-
лийская», традиции (в лице Пифагора) имели сходную плодо-
родную почву для своего расцвета, а именно, мистические знания
глубокой древности. Существуют сведения, что Платон обладал
сверхъестественными способностями, тайными знаниями, умело за-
вуалированными в его текстах. Так, в «Пире», «Федоне» содержатся
описания первых рас, тела которых имели сферическую форму [56,
c. 148]. Упоминания о них мы находим в теософской модели мира
более поздних времён. Платон был увлечён учением пифагорей-
цев. В ответе на вопрос, как человек приходит к знанию, философ
использовал орфические и пифагорейские теории, касающиеся
судьбы души, в которых он в отличие от своего учителя (Сократа)
главной ценностью признаёт не жизнь, а душу, принадлежащую
идеальному миру. От древних мистов Платон заимствовал учение
о переселении душ и о познании как о «припоминании», включив
их в свою систему. Так, смерть, по Платону, есть возврат к первона-
чальному идеальному состоянию, которое утрачивается в результате
земного воплощения на время человеческой жизни [250].
В отношении другой ключевой фигуры античных времён следу-
ет обозначить, что Пифагор был основателем италийской ветви фи-
лософской традиции, маркируемой как мистическая. Он стремился
быть посвящённым во все таинства варваров и эллинов, не только
получал основы своих знаний у египетских жрецов, магов, халдеев,
иными словами, у эзотериков, но и слыл славой вещателя божьего
гласа. Считалось, что он одним из первых объявил, что душа совер-

шает определённый круг неизбежности, попеременно облекаясь то
в одну, то в другую телесную оболочку. Он рассказывал, что Гермес
предложил ему на выбор любой дар, кроме бессмертия. Он выбрал
дар знания о всех странствиях своей души, о прошлых своих вопло-
щениях [56, с. 308]. Историки религии утверждают, что именно Ор-
фей, Пифагор и Платон как носители тайных знаний стояли у исто-
ков будущих религиозных верований и традиций.
Мистические знания были корнем и стволом древа познания,
почвой, которая взрастила философские учения, стала прамате-
рью последующих духовных традиций, от которой впоследствии
произрастали и ответвлялись учения и идеи последующих веков.
Возможно, именно благодаря мистическим основаниям своих
знаний первые философы заложили ту «прослойку» представле-
ний, на которую опираются, к которой обращаются «стремящи-
еся к истине» в последующие века и по сей день. Общеизвестные
высказывания, что вся последующая философия после Платона
есть комментарий к нему или пометки на полях его рукописей, не
опровержимы, с этим не возможно не согласиться.
Именно мистический опыт дал ту питательную среду, на по-
чве которой впоследствии расцвели ветви различных философских,
религиозных представлений, учений, зачастую видоизменивших
траекторию своего развития. Одни из них далеко отошли от своего
истока, другие и вовсе отпочковались, третьи пребывают в латент-
ном состоянии, периодически выплескиваясь наружу, прорастают,
оформляясь в мистические идеи, учения, проявления духовного
плана. Так или иначе, границы между богословской, религиозной,
теософской мыслью не статичны, т.к. у их основания, по их жилам
течёт и циркулирует спокон веков единая «кровь» мистицизма.
Корни и ветви средневековой культуры
Эпоха первохристианства ярко иллюстрирует мистицизм в ка-

честве основы, ядра, сути средневековой культуры, облачённого в об-
раз древа, символизирующего духовную эволюцию человечества.
Социальная обстановка времён становления «первобытного»
христианства была тяжёлой, противоречивой, конфликтной. На-
ряду с негативными выпадами в сторону Рима, который воспри-
нимался как очаг страдания, олицетворение зла, и вытекающих
из этого состояний ожидания победы над ним, в описаниях той

культурной ситуации присутствуют указания на нравственный
упадок, основной характеристикой которого выступала тотальная
порочность людей. Выход виделся в возобновлении мистических
явлений. Как отмечает Ренан, до выхода на культурную авансцену
христианства авторов тех лет охватывала ностальгия по прошлым
временам, в которых они усматривали положительность прояв-
лений мистического толка. По их мнению, в ушедших днях как
сияние солнца воплощался «…лучъ единаго духа пророковъ, ко-
торый всѣмъ давалъ пищу и жизнь» [161, с. 16]. Иными словами,
воплощениями мистического, возвышенного, духовного плана вы-
ступали избранные, посвящённые, которые олицетворяли собой
спасение. Своим присутствием, «духовным видением» они дарили
людям надежду на лучшую жизнь по сю и по ту сторону мира.
Бедствия эпохи, негативные проявления, как отмечает Ренан, рас-
сматривались как «боли мессіаническаго рождения», которые
утихнут с появлением Спасителя [161, с. 15].
В противовес моральному упадку эпоха становления раннего
христианства отличалась возвышенным энергетическим фоном,
который окутывал культуру, презентовала особое отношение
к мистике, в большей мере актуализировала «внутренний», духов-
ный её уровень. Как отмечают исследователи, историки религии,
расцвет мистических проявлений припадает главным образом
на эту многострадальную, жаждущую перемен, духовных прояв-
лений, мистических переживаний эпоху, которая страстно «впи-
тывала» и «схватывала» витающие в воздухе изменения и веяния,
особенно религиозно-мистического толка.
На заре становления и оформления христианства характер-
ной особенностью раннего средневековья становятся периодиче-
ски происходящие «вспышки», всплески мистических проявле-
ний, интерес к которым со стороны «безмолвствующего большин-
ства» (Гуревич) не угасал. Так, Э. Ренан пишет, что в Иерусалиме
в дальних округах Фригии стали возникать пророчества, популяр-
ностью пользовался дар языков, различные проявления духа, «о
которыхъ авторъ Дѣяній апостольскихъ разсказываетъ съ такимъ
восхищеніемъ» [161, с. 5].
В описаниях средневековой культуры преобладают указания
на популярность мистических явлений, которые пронизывали все
её сферы, были представлены на всех её уровнях. Так, Ренан от-
мечал, что социальная обстановка была странной, скорее схожей
с игрой жонглёра, в руках которого всё перемешалось. Серьёзная

наука пришла в упадок. В результате объединения ранее суще-
ствующих космогоний и теологий образовалась нездоровая смесь.
Всё сместилось в умах людей тех времён. Божеские и человеческие
вопросы многообразно обыгрывались, попадали в зависимость
от манипуляции, игры слов. В это время на первый план вышел
платонизм с его мистическим зародышем, который и обеспечил
ему успех. Христианство также последовало за мистическими вея-
ниями своего времени. Все отцы церкви, как отмечает автор, хоть
сколько-нибудь значимые, заметные были платониками. Фило-
софские учения тотально пронизывались, наполнялись элемента-
ми мистики. Ямвлих, Порфирий в своих сочинениях доказывали
возможность прямого общения человека с Богом посредством экс-
таза и созерцания. В раннесредневековой литературе преобладала
тематика, в которой популярными были жизнеописания святых
либо героический эпос и т.п. Мистическими явлениями были про-
питаны умы не только философского склада, но и светской элиты,
правящих лиц. Так, император Андриан изъявил желание быть
посвящённым в мистерии. Побывав в Египте, он писал, что нет ни
одного главы синагоги либо христианского священника, которые
не совмещали бы в своём лице двух должностей, одной из ко-
торых была профессия гадателя, астролога либо шарлатана. Каж-
дый считал необходимым иметь то или иное отношение к явлени-
ям сверхъестественного происхождения, определённые сношения
с тайными проявлениями духа. В повседневной жизни постепенно
распространилась вера в экстаз и чудо, в возможность общения че-
ловека с Богом. Отношение к «чудодейству» было серьёзным как
со стороны элитарной культуры, так и массовой. Общественная
потребность в «чудесном» постоянно возрастала, обретала разноо-
бразные оттенки в повседневных реалиях [161].
Более того, как отмечают исследователи эпохи, популярность
мистики приобретала порой странные оттенки в культуре, такие
масштабы, которые приводили к необычным формам их проявле-
ний в общественной среде. Так, феномены мистического содержа-
ния пытались монополизировать ментальные структуры греческо-
го города либо церковь. Первые выстраивали зависимость, вернее
точность толкований сверхъестественных проявлений, а также их
уровень от профессиональной принадлежности, иерархии, зани-
маемой толкователем в социуме. Чем выше статус, тем вызывает
большее доверие, тем точнее толкования [161].
В XII–XIII веке произошло проникновение «чудесного» в куль-

туру. Постепенно увеличилась его роль в повседневной жизни че-
ловека и общества. Популярность веры в чудеса церковь обратила
на себя. С одной стороны, со стороны массовой культуры ощуща-
лась острая необходимость в проявлениях чудесного как своего
рода компенсации за тяготы и лишения обыденного существова-
ния. С другой стороны, подобного рода устремления были под-
хвачены церковью и использованы ею в своих интересах (напри-
мер, привлечение масс в своё лоно). Постепенно область сверхъе-
стественного и, в частности, чудо монополизировалось церковью
в лице канонизированного святого. В обыденном сознании святой
представлял собой христианизированного мага, творца чудес
и воспринимался как чудодей. Чудо постепенно перешло в ору-
дие, средство психологического воздействия на массы [51].
Другой формой проявления духа мистики был феномен
«somnium», «songe» (сновидений). Сновидения рассматривались
с различных позиций, отношение к ним было разным. В религиоз-
ных представлениях очерчивалась связь сна со смертью и загроб-
ным миром. Ж. Ле Гофф отмечал, что до средины III в. христиане
проявляли активный интерес к сновидениям, они были включены
в тексты, содержащие важные события для христиан, обрели ста-
тус полноправного явления культуры [112].
Всё больше становилась популярной вера не только в сновиде-
ния, с их интерпретациями и видами, но и гадателей. В культуре об-
разовалась социальная прослойка «профессионалов», которая состо-
яла из прорицателей по рангам. Одних называли «народными». Свою
практику они вели на городских площадях. Других называли «учёны-
ми знатоками» по критерию получения ими эзотерических знаний из
книг. Приём в отличие от первых вторые вели в домах и храмах. Дру-
гую группу, так называемую элиту, представляли собой «теоретики».
Они писали тексты, трактаты, в рамках которых приводили примеры
из своей или практики других специалистов [112, с. 331].
Вышеизложенные стороны многочисленных проявлений ми-
стицизма в большей степени освещали городскую культуру с её
многочисленными структурными уровнями. Однако мистическое
мировоззрение было широко представлено и в пространстве мас-
совой культуры крестьян, т. е. в сознании простолюдинов, которое
оставалось пребывать в мироощущениях, верованиях традиционно-
го общества. В сознании простого населения преобладали верования
в силы природы, духов. Человек не переставал ощущать себя неотъ-
емлемой частью мироздания, участником постоянной «пульсации

жизни» вселенной, включённым в круговорот природы. Эта вклю-
чённость сельского населения в аграрные циклы культивировала ма-
гическое отношение к миру. Магия была включена в общий круго-
оборот повседневной жизни человека, соединяла в себе природное
и сверхъестественное. Её средствами человек обеспечивал необходи-
мый для себя эффект или результат (например, вызывание дождя
для будущего урожая). Деревенская магия была далека от христиан-
ства, её носителями традиционно выступали целители и колдуны,
которые были во всех отношениях ближе к народу. Магией было
пропитано не только сознание необразованных людей, постепенно
в её владения попало и сознание духовенства. Использование закли-
наний, благовоний, посвящений в церковных ритуалах размывали
грани между народной магией и церковью. Как отмечает Гуревич,
отличие заключалось лишь в том, кто осуществлял сакральную про-
цедуру. По мере обращения народных масс в лоно церкви христи-
анство постепенно частично впитывало в себя языческие традиции,
дабы быть ближе к народу. Элементы магии проникли и в христиан-
ские обряды, в которые была включена природа, стихии (вода, зем-
ля, огонь, хлеб), заклинания [51].
Повышенный общественный интерес к мистической сфере
использовался зачастую со стороны церкви в манипулятивных це-
лях. Так, церковь использовала духовные настроения, восприим-
чивость народа к мистике в своих целях и не всегда с отрицатель-
ным результатом. Так, спиритуализируя социальные конфликты
и противоречия, делая их тем самым призрачными, ненастоящи-
ми, она разворачивала массовое сознание на иное, подлинное су-
ществование – жизнь души и её слияние с Богом. В свете этой
культивируемой направленности все проблемы посюстороннего
плана уходили на периферию существования, становились вре-
менными, быстропроходящими, не истинными. И, как следствие,
одной из основных консолидирующих идей тех времён стала все-
общая устремлённость человеческих сердец к исканию Бога, ко-
торая прокладывала себе путь через раскрытие каждым «в себе»
глубинного чувства любви к Абсолюту.
Результатом подобного рода мистических настроений и обще-
культурных тенденций становились возвышенные проявления выда-
ющихся представителей тех времён, используя терминологию М. Ла-
дыженского, «носителей» «высших духовных сверхсознаний». Тако-
выми были избранные, христианские подвижники, святые, явление
Спасителя, присутствие которых становилось духовным эпицентром,

отправной точкой, составляющей основу морально-нравственного
бытия человека в мире, способствовавшей дальнейшей духовной эво-
люции культурных сообществ. Своим присутствием и посредством
личного мистического опыта они открывали путь к установлению
ценностных, смысложизненных, социальных ориентиров, культиви-
ровали всеобщую духовность, а также формы её проявлений на всех
уровнях повседневных реалий. Через личный «мистический опыт»
духовные учителя человечества воплощали получаемые ими религи-
озные идеи, идеалы свыше, которые представляли собой стержень,
становились сущностью человеческого духа.
На примере эпохи христианства можно утверждать, что ми-
стика как феномен является первоосновой духовной культуры. Из
вышеизложенных размышлений очевидно, что мистика заполня-
ла все уровни средневекового мира. В различных формах своего
присутствия не только пропитывала мысли, чувства отдельных
представителей культуры, но и все её сферы, выступала единым
духом эпохи, актуализировалась в лице религиозных проявлений,
выступала их духовным основанием и стержнем. В ходе эволюции
христианство тотально пронизывали явления мистического, ду-
ховного плана. Популярные проявления феномена мистика в эпо-
ху Средневековья, такие как видения, сновидения, пророчества,
«чудодейства», стали своего рода мировоззренческой матрицей,
характерной чертой мировидения широких слоёв населения, не-
зависимо от социальных границ и личностных убеждений. В ре-
зультате своего распространения они стали фактом не только ре-
лигиозной, но и культурной жизни, их обширное освещение, фик-
сация в литературных источниках подчёркивает их присутствие и
значимость для духовной эволюции человека, общества, культуры.
Метафизические пути, или траектории полёта

человеческого духа
Утверждение об ускользающем характере, относительности

существующих демаркационных линий между мистицизмом
и богословскими, религиозными, теософскими, повседневными
ветвями духовной культуры, теориями подтверждает анализ су-
ществующих дефиниций понятия «мистика», его этимология.
Как отмечает Ю. Степанов, в структуру любого концепта входит

его начальная форма (этимология), которую специалисты опреде-
ляют как «внутреннюю форму» слова, содержащую в себе основ-
ные признаки явления и историю смыслов [192]. Интересно, что
само слово «этимология» происходит от «etymon» и «logos», что
значит «учение» и «истина» [116]. Соответственно, изучая те или
иные концепты, мы совершаем попытку приблизиться к «истине»
в понимании того или иного феномена культуры. Что и составляет
суть философского, религиоведческого их осмысления.
Нужно отметить, что концепт «мистика» пронизывает слои
различных языковых групп: на нем. mystik – нечто необъяснимое,
загадочное; на франц. mystique – тж < лат. mystik – религиозное
движение, признающее существование сверхъестественных сил; на
греч. «μυστιϰος» – таинственный [136, с. 588; 180, с. 1058; 184, с. 533].
В таком виде сложно получить целостное представление о мисти-
ке как феномене культуры, её структурных элементах. Именно
поэтому мы обращаемся к спектру существующих определений,
осмысление которых прольёт свет на смысловые контуры и гори-
зонты феномена мистика.
Существует немало частных дефиниций термина «мистика»
в литературных источниках. В своей совокупности наиболее рас-
пространённые интерпретации дают нам возможность говорить
о многогранности, множественности присущих данному слову
смысловых оттенков и о возможности презентации мистицизма
как универсального феномена духовной культуры [233; 215].
Существует целый сонм определений термина «мистика».
Чтобы убедиться в его широте, достаточно воскресить в памяти
некоторые из них, наиболее общие:
1. В качестве веры в божественное, сверхчувственное, таинствен-
ное, в возможность общения с потусторонним, сверхъестественным
миром [136, с. 588; 180, с. 1058; 184, с. 533]. По широте своего обхва-
та данное определение «мистики» ориентирует, с одной стороны,
на признание и веру в существование духовного, божественного,
сверхъестественного мира и его представителей. Очевидно, что вне
такого «признания и веры» невозможно возникновение, становле-
ние, оформление и существование любой религиозной культуры.
С другой стороны, в его рамках заключено понимание мистики как
определённого вида коммуникации (общения с представителями
духовных миров), т.е. процесса, границы которого устанавливаются
адептами религиозных традиций, верующими в пределах «духов-
ного опыта». Это толкование по своей сути ориентирует на «ми-

стический опыт», в пространстве которого подобное «общение»
становится возможным, осуществимым. Иначе говоря, в данном
определении «мистика» презентуется в расширенном виде. Под
его покровы, «веры» попадают все религиозные учения, традиции,
мистические, сверхчувственные проявления, в том числе и «духов-
ный опыт» пророков, духовидцев всех времён.
Проводя смысловые параллели, подчеркнём, что на протя-
жении всей истории человечества именно в «мистическом опы-
те» избранных, посвящённых, как практике, ориентированной на
установление «общения» с миром тайных проявлений, сверхъесте-
ственных сил развёртывается весь «потенциал», всё многообразие
мистических, религиозных явлений, божественных откровений
и «вытекающих» из них традиций. Путём установления «непо-
средственного общения» с областью сверхъестественного «духов-
ный опыт» становился неотъемлемой формой его реализации
в области посюстороннего, эмпирического бытия. Из изложен-
ного следует, что «духовный опыт» всегда выступал средством ми-
стического познания, модусом постижения Абсолютных Истин,
ключом к открытию тайных знаний, получаемых духовным путём,
на основе которых, как отмечалось, выстраивались мировоззренче-
ские, эсхатологические, телеологические перспективы в эволюции
человечества. Иначе говоря, оба компонента представленного зна-
чения указывают на широту понятия «мистика», на возможность
её презентации как матрицы духовных традиций (религиозных
учений, теорий, доктрин).
2. В словаре Брокгауза и Ефрона понятие «мистика» экспли-
цируется как особого рода религиозно-философская познавательная
деятельность. Авторы выделяют и описывают помимо тради-
ционных способов осуществления познания (через опыт, чистое
мышление, с помощью предания или авторитета) особый вид ми-
стического познания, который становится возможным в резуль-
тате установления «непосредственного общения» между познаю-
щим субъектом и абсолютным предметом познания божеством.
Иными словами, «мистический опыт» рассматривается как способ
достижения и осуществления высших Истин Бытия. В словаре от-
мечается, что если за основу истинного познания признаётся вну-
треннее общение человеческого духа с Абсолютом, т.е. «духовный
опыт», то на свет появляются учения, которые различаются по ре-
лигиозному или философскому акценту в них (мистическое бого-
словие, мистическая философия, теософия) [256, с. 455; 63; 61; 124;

127;175; 183;202; 213; 247].
Расширяя ландшафт термина «мистика», смысловых террито-
рий, которые он охватывает, авторы словаря уточняют, что ми-
стицизм оказывал влияние на учения греческой философии. Ми-
стический элемент получил развитие у Гераклита, пифагорейцев,
Эмпедокла, занимал центральное место в учении Платона, в ев-
рейско-эллинском учении Филона, в египетско-эллинском умоз-
рении корпуса герметических книг, у новоплатоников и гности-
ков. Воздействия новоплатонических учений испытала филосо-
фия Оригена, Дионисия Ареопагита. В пространстве мистических
духовных практик как результат духовных поисков (объединения
отшельнической теософии с особого рода психо-физическим ме-
тодом) возникает особый тип монашеского мистического богосло-
вия в Египте и Сирии – Макарий егип. (IVв.), Исаак Сирин (VI в.),
получивший название исихазм. На Западе в Средние века развива-
лась мистика умозрительная под влиянием Дионисия Ареопаги-
та и Максима Исповедника. В IX веке Иоанн Скот Эригена создал
свою теософическую систему. Величайшим средневековым мисти-
ком был М. Экхарт и его школа. В эпоху Возрождения воскресла
мистическая философия неоплатоников. Оригинальным мистом
был Парацельс. По существу автономно сформировалось учение
Я. Бёме. За ним последовали Сен-Мартен, Баадер и др. Огромное
значение принадлежит Э. Сведенборгу, в теософской системе ко-
торого объединились опытная и реальная мистика [256; 240].
Из изложенного толкования возможно утверждать, что «ми-
стический опыт» исторически выступал источником, на основе ко-
торого выстраивались, эволюционировали учения, религиозные
представления, традиции, мистико-философские умосозерцания
и, в частности, мистического богословия, мистической филосо-
фии, теософии. Именно он выступает первопричиной, «носите-
лем», источником религиозных верований.
3. Мистика как учение о таинственных проявлениях [54, с. 329].
Отправной точкой в данном определении выступает формулировка
«таинственные проявления», вокруг представлений о которых, как
отмечалось, впоследствии встраиваются мистические учения, рели-
гиозные традиции. «Встреча» с ними вновь отправляет нас к «духов-
ному опыту». Именно в его пределах возникают, становятся явлен-
ными сверхъестественные явления, которые дают «пищу» тайным
знаниям всех веков, расширяют горизонты мистических представле-
ний человечества, с течением времени оформляются в учения ре-

лигиозного содержания [136, с. 588]. На основании мистических зна-
ний духовидцев, Пророков (тех, кого впоследствии стали именовать
Учителями человечества), полученных ими посредством «духовного
опыта», в истории культур формировались религиозные представ-
ления о мире, Вселенной, о жизни по обе стороны границ.
4. Мистика как вид воззрений и совокупность доктрин теологиче-
ской, философской направленности [136, с. 588]. Данная дефиниция
устанавливает территориальные контуры мистики, в простран-
ство которой входят воззрения и соответствующие учения. Услов-
но определение можно разделить на две части. Первая указывает
на возможные формы облачения, оформление мистики в различ-
ные типы мировоззрений в пространстве обыденного, религиоз-
ного, мистического сознания, на уровне мира профанного. Вторая
ориентирует на определённые «результаты» мистического опы-
та, философские умосозерцания (подобные смыслы встречались
в предыдущем определении), существующие в виде сформиро-
вавшихся доктрин, парадигм мистического содержания. Крайний
аспект раскрывает гносеологический потенциал мистики, указы-
вает на формы её существования в культуре (в виде представлений,
учений, религиозных традиций), а также на траектории развития
идей, полученных духовным путём.
Относительно первой части (в контексте поддержания избран-
ных ранее линий презентации мистики) как культурной универса-
лии данного определения важно ещё раз подчеркнуть, что миро-
воззренческие ориентиры, убеждения и верования культур исто-
рически выстраивались на основе мистических знаний, получен-
ных «опытным» путём. В контексте иллюстрации можно привести
пример из истории верований древних украинцев. Так, с давних
времён в мифологической картине мира славян бытовали пред-
ставления о предках, судном дне, вечной жизни души. Душа пони-
малась как внутренняя сущность человека, которая входит в него
с момента рождения. В народных представлениях душа бытовала
в образе облака, птички, маленькой внутренней сущности, кото-
рая приводит в движение всё тело. Считалось, что эмоциональный
фон является атрибутивным свойством жизни человеческой души.
Проживая в миру либо находясь по ту сторону бытия, душе до-
ступны различные чувства радости, боли, печали. Иными слова-
ми, чувственность сопровождает её как «по сю», так и «по ту» сто-
рону вечности. В мировоззрении древних славян превалировало
убеждение, что после смерти душа отделяется и продолжает свою

жизнь либо в загробном мире, либо остаётся блуждать в мире
живых. Распространёнными были верования, в которых душа
умерших людей могла продолжать своё существование невиди-
мо и в материальном мире. На этой основе были распространены
верования в существование привидений, русалок, домовых, злых
духов. Предками украинцев признавалась возможность перерож-
дения души, облачение её в другую телесную оболочку, т.е. возвра-
щение в мир живых. Иными словами, древние украинцы верили
в идею переселения души, а также в наличие души у зверей. Так,
в Украине на праздник сорока мучеников в прилёте жаворонков
усматривали души предков, которые, по поверью, весной навеща-
ли родные места. Считалось, что Мать-Земля принимала в себя
души умерших и возвращала их новорожденным детям, внукам.
Бытует мнение, что именно из этих представлений ведёт своё на-
чало традиция называть наследников именами их дедов, праде-
дов. Таким образом, возникали представления о «кругообороте
души» [41, с. 169–170]. Идея вечной жизни души, перетекающей из
одной формы существования в другую, в мифологических пред-
ставлениях древних украинцев имела и другие оттенки и формы.
Так, с ней был связан культ предков, который был основан на веро-
ваниях в загробную жизнь души, в идею воскресения, «всеобщего
возрождения». По представлениям древних славян, вся природа
возрождалась весной. Солнце обновлялось ежедневно, каждый раз
на восходе. Смерть рассматривалась как сон. Считалось, что усоп-
ший, так же как и зверь, который уснул на период спячки зимой,
когда-нибудь пробудится.
Представители тайных, эзотерических знаний традиционно
выступали «источниками», носителями религиозных идей и ве-
рований народа. Таковыми на территории Украины были древние
волхвы, которые верили в воскресение из мёртвых. В этой идее по-
свящённые усматривали волю Бога. Они считали, что если чело-
век умирает, то его душа переходит в мир богов. Если рождается
ребёнок, то в его тело вселяется душа предков. Такой «переход»
ими не рассматривался как признак смерти. Смерть как таковая
древними отрицалась. Умирание человека, погребение, погру-
жение в землю символизировалось, ассоциировалось с посевом
хлеба, возложением зерна в лоно Матери-Земли, из которого впо-
следствии вырастет новый урожай. Считалось, что за умиранием
следует воскресение, рождение, а не смерть [41, с. 41–42].
Вышеизложенное определение подтверждает мысль о том,

что верования, религиозные традиции человечества возникают
из «мистического опыта» посвящённых различных времён (волх-
вов, духовидцев, пророков). В ходе истории их мистический опыт
оформляется в мировоззренческие матрицы, религиозные учения,
идеи, входит в структуру сознания людей, распространяется в про-
странстве сообществ, культур, а мистика выступает неотъемлемым
атрибутом культур.
5. Мистика как религиозная практика [219, с. 376]. В данном
определении «духовный опыт» терминологически представлен в
виде «религиозной практики» как формы проявления, модуса су-
ществования мистики в культуре. В литературе под «мистической
практикой» понимается система различных психофизических
упражнений; техник сосредоточения ума (на определённых пред-
метах); аскетических психотехник. Сюда же относят определённые
позы, дыхательные упражнения и т.п. [219, с. 376]. В своей сово-
купности упомянутые «средства» имеют целью осуществление
«духовного опыта», а именно вхождение в мир тайного, сверхъе-
стественного, выстраивание коммуникации с ним.
Как пример осуществления мистики как духовной практики воз-
можно рассматривать традицию исихазма, истоки которого раскры-
ваются в пространстве экспликаций термина «мистика» в словаре
Брокгауза и Ефрона. Под определение мистики у них подпадает «от-
шельническая теософия», постепенно связываемая с психофизиче-
ским методом для произведения экстатических состояний, получив-
ших название «умное делание». В ходе эволюции этого вида мисти-
ки происходило своего рода перетекание «умозрительного» её типа
в «опытный или реальный её вид». На этой основе стали возникать
Писания, объединённые в сборники, получившие названия Доброто-
любие. В ходе эволюции мистической мысли, в результате освоения
посвящёнными невидимых пространств мистических устремлений
средствами «духовного опыта» постепенно выкристаллизовываются
его черты, требования к непосвящённым по его освоению, средства и
способы его осуществления [256, с. 455].
Как пишут Брокгауз и Ефрон, в контексте мистического пра-
воверного богословия принято выделять отличительные черты
«мистического опыта», целью которого выступает единение чело-
веческого духа с Богом. К таковым принято относить:
а) признание нравственных требований;
б) представления этого процесса (овладение «духовным опы-
том») как постепенного, который включает в себя три степени
(«purgativa» – мистику очистительную; «illuminativa» – мистику

просветительную/озарительную; «unitiva» – соединительную);
с) принцип «внутреннего общения с Богом» включает вну-
тренние и внешние формы благочестия, а также высшие и низшие
формы духовного совершенствования [256, с. 455–456].
Авторы указывают, что любая мистика всегда этически окра-
шена, включает моменты нравственного очищения, самосовершен-
ствования, культивирование очистительных добродетелей (смире-
ния, милосердия, прощения, терпения, воздержания) [219, с. 505].
Иначе говоря, под понятие «мистический опыт» подпадает
любой вид религиозной практики.
6. Мистика как неотъемлемый элемент всех религий, религиоз-
ных систем и верований [136, с. 588]. Данное толкование подтверж-
дает возможность осмысления и презентации мистики как духов-
ной первоосновы религиозных традиций и отправляет нас к атри-
бутивным свойствам обозначенного явления.
7. Мистика как комплексное явление культуры раскрывается в де-
финиции концепта «мистика» в словаре Брокгауза и Ефрона. Всё
ранее относившееся к мистике, как отмечают авторы словаря, на-
зывалось «τά μυστιχά». У греков и других народов это понятие вклю-
чало в себя сокровенные обряды и ноучения. В переносном смысле
известно понимание мистики в значении «опытной или реальной»,
под которой авторы усматривают совокупность явлений и действий,
связывающих человека с тайными силами мира либо сверхъесте-
ственным существом вне условий физического мира, пространства
и времени. В такой интерпретации невооружённым глазом видно,
что термин «мистика» не только в латентном виде содержит, но и
вновь указывает на практику «духовного опыта», в пределах которого
и создаются упомянутые «условия» её осуществления как «совокуп-
ности явлений и действий», посредством которых устанавливается
связь со сверхъестественным миром и его проявлениями с помощью
посвящённого (ясновидца, прорицателя, духовидца, подвижника,
святого). В зависимости от поставленной «специалистом мира са-
крального» цели и средства для её достижения принято выделять в
пределах этого толкования мистики две формы её осуществления:
прорицательную и деятельную. Под прорицательной мистикой пони-
мают явления и предметы, выходящие за пределы пространствен-
но-временных измерений. К таковой принято относить различные
формы ясновидения, гадания оракулов [256, с. 454]. В данном кон-
тексте, по нашему мнению, «духовный опыт» выступает основой
прорицательной мистики, являясь её источником и формой суще-

ствования духовных устремлений в пространство иных измерений
и миров, созерцание которых происходит посредством духовных
путешествий. Иными словами, «духовный опыт» предполагает не-
кую практику «выхода» за пределы реалий этого мира как условие
и форму осуществления духовных поисков, наблюдений, освоения
сверхчувственных миров. В таком понимании этот вид мистики ши-
роко представлен в пространстве архаической культуры, широко ил-
люстрирован в работах Тейлора, Фрезера, Элиаде. Понимается нами
как «теоретический» уровень его оформления, осуществляемый на
духовном уровне.
Деятельный, или оперативный, вид мистики авторы словаря не-
явно определяют как форму существования «духовного опыта». А
именно, как они отмечают, целью такого вида мистики является по-
лучение определенного «результата» в процессе её осуществления
в материальном мире. Его суть раскрывается в возможности нане-
сения посвящённым определённых воздействий на объекты, пред-
меты или процессы внешнего мира. Авторы приводят ряд приме-
ров возможных сверхъестественных «целей» такого типа мистики.
Это создание пластических форм, материализация духовных сущ-
ностей и дематериализация телесных. Исходя из вышеизложен-
ного, данный тип мистики мы обозначим как «практический» по
цели его реализации. К такому виду мистицизма принято отно-
сить магнетизм, магию, медиумические и спиритические явления,
теургию, некромантию и др. [256, с. 455]. В целом рассмотренные
виды мистицизма различаются по целевым установкам, к которым
устремляется «ищущий дух» посвящённого, ясновидца.
При тщательном изучении выше обозначенных толкований
дефиниций термина «мистика», оказалось, что все они в латент-
ном либо явном виде указывают на практику «духовного опыта»,
содержат и раскрывают его характерные черты, возможные виды
существования.
Представленный веер рассыпанных экспликаций по ланд-
шафту литературных изданий венчает определение, содержаще-
еся в философском источнике, которое презентует философский
подход к пониманию слова «мистика». А именно, в его пределах
вычленяется основной её критерий, за которым признаётся опыт
единения человека с бесконечным, вечным бытиём. Это толкова-
ние подтверждает наличие очерченной нами выше тесной связи
между «мистикой» и духовными традициями, ускользающем ха-
рактере демаркационных линий между ними, расширяет её смыс-

ловые горизонты, на периферии которых дрейфуют философские
умосозерцания. Так, авторы отмечают, что на перекрёстке «мисти-
ческого опыта» возникает особый вид мистики «unio mystika». Её
суть заключается в преодолении разрыва между эмпирическим
и трансцендентным, сверхъестественным и естественным, конеч-
ным и вечным, что является неотъемлемой частью, средством осу-
ществления «мистического опыта». Иначе говоря, данное опре-
деление расширяет пределы термина «мистика», в пространство
которого попадают мистически окрашенные философско-направ-
ленные умосозерцания всех времён.
Описанная экспликация вновь подчёркивает значимость «ми-
стического опыта», указывает на грани его осуществления (теоре-
тический и практический уровни), презентует его как источник,
модус существования мистики, основой которой выступает стрем-
ление к преодолению границ, трансцендированию в его пределах.
Таким образом, к «unio mystika» принято относить: мистериаль-
ные посвящения (так называемая натуральная мистика); экстатиче-
ско-чувственная (духовная); рефлективно-умозрительная (спекуля-
тивная, теософский мистицизм) [220, с. 504]. Исходя из изложенного,
«unio mystika» – это термин широкого спектра действия. Включает,
вбирает в себя все значимые виды и формы осуществления мистики,
которые реализуются в пределах «мистического опыта».
В результате осмысления предложенных Брокгаузом и Еф-
роном, литературными, энциклопедическими изданиями пони-
маний целого веера толкований концепта «мистика» перед нами
фактически развернулась панорама смыслов духовного опыта во
всём многообразии его проявлений, очерченного контурами рели-
гиозных традиций, учений, философских теорий, к которому, как
ручьи к истоку, в результате они сводились. Границы между фило-
софской, религиозной, мистической мыслью подвижны, условны,
рассеиваются в пространстве представленных экспликаций.
Мистика презентуется нами как основа, духовная матрица
культуры, на которой выстраивается всё пространство, спектр ве-
рований человечества в сверхъестественный мир. Доминирующей
формой её существования на уровне эмпирического бытия вы-
ступает «духовный опыт», который определяется нами как модус
существования мистики, а значит и любой религиозной, мистиче-
ской традиции, культуры. Выступает её источником и основанием.
Наши размышления привели нас к их схематизации (рис. 1).
Рис. 1. Древо духовных традиций
Анализ существующих определений позволил вскрыть «про-

белы» в пространстве существующих дефиниций, а именно указал
на отсутствие универсального определения концепта «мистика»,
на узконаправленность и искусственность негативистски настроен-
ных позиций и взглядов по отношению к мистике, которые пре-
одолевает глубинные размышления о ней, история смыслов.
Историческая последовательность дефиниций позволяет обо-
значить контуры исследовательского массива и, в частности, терри-
ториальные границы его осуществления сквозь призму осмысления
концепта «мистическое пространство культуры». В расширенном по-
нимании слово «культура» ориентирует на всё, что не относится к на-
туре. Её принято дифференцировать на материальный и духовный
компоненты, или сферы духовной и практической деятельности.
Если рассматривать понятие «мистическое пространство куль-
туры» под углом зрения светского и религиозного взгляда, то его
смыслы будут сводиться ко всему многообразию форм проявлений
мистических явлений, духовных традиций. Если попытаться его
эксплицировать с философской позиции, то дать ему определение
будет затруднительно, т. к. любые формулировки ограничивают,
устанавливают рамки феномену, а религия в значении веры – это
«вечно» открытый развивающийся феномен культуры, её границы
условны, подвижны, неуловимы. Соответственно, демаркационная
линия анализируемого понятия подвижна, постоянно отодвигается,
расширяя его территориальные (смысловые) горизонты.
Исходя из калейдоскопа разрозненных интерпретаций термина
«мистика», мы предлагаем свой ракурс его рассмотрения, которого и
будем придерживаться в дальнейшем. Под мистикой, учитывая вы-
шеизложенные экспликации термина «unio mistika», мы понимаем
многогранный, разновекторный феномен духовной культуры, куль-

турную универсалию, имеющую множество форм своего осущест-
вления (религиозные, теософские, философские учения и доктрины),
источником и модусом существования которых выступает «мистиче-
ский опыт». Под «мистическим пространством культуры» мы пони-
маем трудно уловимую, не фиксируемую, подвижную «метатерри-
торию» человеческого духа, пространство которой, расширяясь, «за-
полняется» высшим энергетическим фоном человеческой души, его
верой (вне всяческих географических, конфессиональных и т.п. гра-
ниц). Это «топос» встречи, «перекрёсток», на пересечении которого
«сходятся» светская (философская) и духовная (религиозная, теософ-
ская) мысль, кружащая вокруг религиозных, мистических тем и идей.
Их скрепляющим элементом выступает актуально диалогическое
смыслообразование, в эпицентре которого сконцентрированы цен-
ностные идеи и, в частности, идея реинкарнации, «исходящие» из
«духовного опыта» философов, мистов всех времён. В ходе размыш-
лений, мы обозначили исследовательский ландшафт, пути, смысло-
вые траектории постижения феномена реинкарнации, пунктирно
прочертили границы его осуществления, пульсации в сознании эпох
сквозь призму концепта «мистическое пространство культуры».
РЕИНКАРНАЦИЯ В ЗЕРКАЛЕ
ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЫ
Многообразие «микромиров»,
или карта ускользающих границ
В современной культуре тема реинкарнации развивается

в массиве разнородных текстов: философских, религиозных, лите-
ратурных, теософских, антропологических, богословских. В ланд-
шафте западноевропейского мира идея реинкарнации включается
в полифонический дискурс обыденного, научного, религиозного
сознания, рассматривается с позиции глубинных тем человеческо-
го существования. Тема перевоплощения вызывает живой инте-
рес со стороны специалистов разных сфер – психологов, медиков,
социологов, деятелей образования и культуры. Соответственно,
полифонический характер существующих мнений позволяет вы-
явить значимость, многоракурсность темы, сформировавшиеся

подходы в её постижении: социологический, психологический,
социокультурный, историко-культурный, религиоведческий, эт-
нологический, метафизический, богословский, мистико-теософ-
ский. Иначе говоря, феномен реинкарнации охватывает огромный
спектр работ разного масштаба и уровня. Начиная от исследова-
тельских, научных трудов, заканчивая мистическими, теософски-
ми, религиозными представлениями, идеями, теоретическими
взглядами и гипотезами. Демаркационная линия между подхода-
ми подвижна, растворяется при попытке её схватывания.
Существует необходимость подвергнуть осмыслению идею
реинкарнации в контексте её социокультурных экспликаций,
выявить ракурсы понимания (существующие подходы), созна-
ньевые акценты, значение и функции в социуме, в контексте
«мистического пространства культуры», в пределах которого она
осуществлялась. К важнейшим функциям культуры принято от-
носить: адаптационную, терапевтическую, мировоззренческую,
компенсаторную и т. п. На всех этапах истории в условиях, когда
культура была не в силах их реализовать, её функции и роль вы-
полняли религиозные идеи, которые становились «механизмом»
по их осуществлению и реализации. Именно религиозные идеи
ускоряли развитие цивилизации, рост духовности, служили га-
рантией для полноценного существования человека в мире, «рас-
цвета» государственных устройств. Укрепляя духовность, они спо-
собствовали адаптации человека к нестабильному, изменчивому
миру физических явлений, к постоянно меняющимся условиям
существования.
Поскольку «действием» в духовной культуре Ю. Степанов на-
зывает смыслообразование, разработку концептов, то и выявле-
ние функций идеи реинкарнации тесно связано со множеством
существующих мнений, порождающих смыслы, подходы к её по-
ниманию, блуждающие в диалогическом пространстве культуры.
Их выявление направленно на понимание роли и значения уче-
ния о перевоплощении в культивации человеческого духа. В от-
ношении обоснования необходимости реанимации именно идеи
реинкарнации обозначим, что право быть воскрешённой ей при-
дает продуктивность её участия в диалоге с различными сферами
культуры, та роль и значимость, которая проявлялась в жизни че-
ловека и общества на всех этапах истории, в том числе и на почве
западноевропейской культуры [192].
Определив ландшафт исследовательского внимания, перей-

дём к выявлению социокультурных ролей темы перевоплощения
сквозь призму смыслов, рождающихся в диалогично направлен-
ном «мистическом пространстве культуры». Философствование по
этому поводу может начаться в любой точке «круга», обозначен-
ной выше метатерритории человеческого духа, будет проявляться
в виде множества разнообразных индивидуальных мнений и пози-
ций, которые ложатся в такое взаимодействие и взаимосвязь, что
порождают непрерывную цепочку аксиологических презентаций
идеи реинкарнации. В связи с этим в фокус нашего внимания,
прежде всего, попадает светский вектор осуществления анализи-
руемой идеи, т. е. различные сферы социума и их представители:
социальная, образования, искусства, медицины, психологии и др.,
которые порождают многообразие исследовательских позиций,
раскрывают, соответственно, психологический, социологический,
исторический, культурный, повседневный и другие уровни данно-
го явления [195; 204]. Кроме того, в пределах обозначенной траек-
тории мы берём на вооружение мнение известного исследователя,
доктора медицины Раймонда Моуди, который данный феномен
вписывал в исследования теоретического (философия, богосло-
вие, пастырство) и практического (психология, психиатрия, меди-
цина) содержания, придерживался мнения о том, что огромное
значение реинкарнация имеет для повседневного существования
человека в мире. Смещая акценты к научным сферам культуры
(теоретико-экспериментальным, естественнонаучным студиям),
приступим к осмыслению темы перевоплощения [131].
Исторически так сложилось, что одними из первых в XX веке
идею реинкарнации подхватили представители теоретической
и экспериментальной психологии, психиатрии, социологи и вра-
чи; «носители» естественнонаучных дисциплин (биологи, физио-
логи). Как отмечают исследователи, первоначальный интерес
к теме перевоплощения был вызван ростом озабоченности запад-
ных культур феноменом смерти, а также с необходимостью в этой
связи культивации новых методов терапии (основанных на опыте
прошлых инкарнаций). В отношении страха небытия Э. Фромм
писал, что на научном симпозиуме специалистами было установ-
лено: причина всех расстройств – это страх смерти. На почве осоз-
нания конечности жизни возникает большинство проблем у па-
циентов психиатров. Люди, пишет автор, живут в достатке, но они
безрадостны [104, с. 16]. Исследовательские сообщества подошли
вплотную к необходимости культивации веры в перевоплощение

как мировоззренческой составляющей, как формы преодоления
конечности земного существования, направленной на выработку
понимания бессмертного начала человеком в себе. Исследовате-
ли акцентируют внимание на том, что осознание себя «искрой
божественного Огня», частью Высшего даёт надежду на вечную
жизнь «по обе стороны» ускользающего горизонта, указывает на
временность и проходящесть страданий, укрепляя «внутреннее»
мироощущение, способствует социализации, адаптации человека
к повседневным реалиям, выполняет терапевтические функции
культуры. В контексте иллюстрации последних учёные указывают
на ту роль и эффект, которую выполняет идея перевоплощения
на безнадёжно больных людей: психиатры и врачи подчёркивают
терапевтическую значимость веры в будущую жизнь, которую они
наблюдают и культивируют в своей деятельности [195].
С течением времени синхронно развитию психиатрии возрас-
тал исследовательский интерес представителей данной области
знания к теме перевоплощения, основанный на её фрагментарных
проявлениях в культуре, а именно на «свидетельствах», подтверж-
дающих существование данного феномена. Так возникли фунда-
ментальные специализированные исследования Яна Стивенсона
(профессора психиатрии, первоначально главы отделения психиа-
трии в Университете Вирджинии), который тщательно задокумен-
тировал случаи, заставившие цивилизованный мир думать о пере-
селении душ [165; 291–294]. Этот феномен исследователь наблюдал
на трёх континентах, среди детей, у которых проявлялись воспо-
минания о прошлой жизни из Средней Азии, Европы, Африки
и обеих Америк. Возраст «испытуемых» был ограничен от двух до
четырёх лет, дабы избежать возможности их обучения взрослыми.
Кроме того, с той же целью избирались в большей степени мало-
развитые семьи, культуры. Я. Стивенсон опрашивал, записывал
воспоминания детей, а затем самостоятельно проверял детали их
прошлого существования. Известно более трёх тысяч зафиксиро-
ванных случаев памяти о прежней жизни [165; 291–294].
Его исследование воспоминаний о прошлых перевоплощени-
ях пролило свет на целый спектр «наболевших» проблем суще-
ствования человека и общества. Среди которых, например, про-
блема «закрытости», неприятия, конфликтности, т. е. границ меж-
ду религиозными и культурными сообществами, их адептами. Об
условности всяческих демаркационных линий, искусственно уста-
навливаемых культурами, свидетельствуют сведения, полученные

Я. Стивенсоном, о случаях инкарнаций представителей различных
вероисповеданий в семьи с диаметрально противоположными ре-
лигиозными приоритетами. Например, в буддийской семье рож-
дался мусульманин (говорящий на арабском языке, совершающий
пятикратную молитву и т. п.), или, наоборот: в семье мусульман
рождался ребёнок буддист.
Другой вид проблем, затронутых в исследовании, касался объ-
яснения Я. Стивенсоном телесных увечий, деформаций, с которы-
ми рождаются люди. Результаты его работы отвечали на вопрос:
почему дефекты появляются в конкретной части тела, а не в дру-
гой. По мнению исследователя, только 30 – 60 % от проявивших-
ся изъянов медики могут отнести к врождённым, генетическим
факторам. Остальные 40 – 70 % не имеют объяснения у них, кроме
как случайность. Исследователь также высказывался относительно
родимых пятен, с которыми человек появляется на свет, отмечал
их неслучайный характер, а их возникновение связывал с физио-
логическими травмами, полученными в прошлых воплощениях,
приведших к смерти, или с убийством. Кроме того, исследуя вос-
поминания детей, профессор выявил причины фобий, которые
были вызваны неестественной смертью в прошлой инкарнации
[291–294]. Он установил, что в 35 % случаев страх воды, глубины,
высоты, боязни оружия был вызван прошлым опытом. И, наконец,
изучение прошлых жизней проливает свет на проблему «внутрен-
него» дискомфорта, вызванного несоответствием полов детей их
духовному мироощущению, когда мальчик или девочка тяготятся
нынешним своим положением, проявляют черты характера про-
тивоположного им пола, впоследствии пытаются так или иначе
изменить ситуацию [165]. Иначе говоря, тема реинкарнации имеет
не только теоретическое (духовное), но и практическое (жизнен-
ное) преломление, оказывает влияние на существование человека,
общества [267–290; 295–303]. Ей под силу не только объяснить, но
и способствовать решению важных социальных проблем (о кото-
рых пойдёт речь ниже).
Следует отметить, что в своих работах автор собрал сведения
о религиозных верованиях различных племён в реинкарнацию.
Так, он отмечал, что некоторые племена Западной Африки наме-
ренно наносят телесное повреждение с целью найти человека в его
следующем воплощении по оставленной метке. Доктор Я. Стивен-
сон обнаружил и собрал сведения о верованиях индейцев Аляски
в вещие сны, в которых к беременной женщине приходил умер-

ший, вещавший о своём возвращении на землю. Фундаменталь-
ные исследования Я. Стивенсона на Западе признаны как имею-
щие огромное значение для подтверждения факта реинкарнации,
как объективное и наглядное подтверждение её существования
[291–294].
Другой ракурс, естественнонаучный подход, в рассмотрении
темы перевоплощения мы находим у Стивена Роузена в его работе
«Реинкарнация в мировых религиях», где он описывает физиоло-
гический подход к осмыслению анализируемой темы. В нём идёт
речь об изменениях, которые претерпевает в течение жизни наш
организм, начиная с детства, юности, зрелости и старости при со-
хранении неизменного внутреннего «Я». С позиции физиологии,
клетки человеческого организма находятся в постоянном цирку-
лирующем процессе разрушения, умирания, возрождения. Через
каждые семь лет клеточная структура полностью обновляется.
В работе «Человеческий мозг» профессор Джон Пфайфер писал,
что в нашем теле нет ни одной молекулы, которая бы оставалась
неизменной на протяжении семи лет. Он сравнивал живое тело с
водоворотом. За весь период жизни человек «умирает» и «возрож-
дается» около десяти раз. На примере трансформации телесной
организации человек может увидеть и осмыслить свои прошлые
«жизни»: младенчество, детство, юность, зрелость, старость [211].
Как отмечал физиолог, перечисленные физические «Я» уже не су-
ществуют. Подумать о них – это самый простой способ научиться
различать духовное и физическое «Я» [165].
Дискурс относительно темы реинкарнации подхватывают
и продолжают практикующие психологи, принимающие веру
в перевоплощение. Некоторые из них признают данное учение как
науку, вводят его в свою практику, терапию, акцентируют внима-
ние на её социокультурной значимости. Так, психолог С. Тэйлор
многие годы изучала отдельные аспекты человеческого сознания
и энергии, которые, по её мнению, влияют на судьбу человека.
В результате своих исследований она пришла к выводу, что нити
психологических проблем человеческой жизни ведут в неизве-
данные дали прошлых воплощений. Возникает необходимость
их выявления, осмысления причинно-следственных связей. Автор
отмечает, что человеческое «Я» содержит в себе накопленную ин-
формацию, работа по выявлению которой даёт положительные
результаты. На протяжении многих лет исследовательница ис-
пользовала метод гипнотической регрессии, в процессе которой

пациенты «отправлялись» в бессознательном состоянии в свои
прошлые перевоплощения, воскрешали в памяти картины про-
шлых жизней, пережитые трагедии, духовные или телесные испы-
тания. Как отмечает С. Тэйлор, разбор проблем, психологических
травм, полученных в прошлой жизни, позволял оказать терапев-
тическую помощь, выявить истинную причину бед, асоциального
поведения, конфликтности, негативного отношения к окружаю-
щему миру. Переживая прошлый опыт, проговаривая его, паци-
ент излечивался от травм, полученных в других жизнях. «Переша-
гивая» и преодолевая их, он подвергал переосмыслению препод-
несённый судьбой урок, «открывался» миру, социализировался,
возвращался к полноценной жизни, налаживал коммуникацию
с другими [195, с. 31–32].
Психологи признают и подчёркивают ту роль, которую идея
реинкарнации играет не только для их профессиональной сферы,
но и для повседневных реалий. По их мнению, люди, признаю-
щие реинкарнацию, не могут ненавидеть чужую расу или нацию,
т. к. если в человеке преобладает такое мироощущение, то суще-
ствует риск, что он ненавидит своё будущее или прошлое. Иначе
говоря, вера в реинкарнацию способствует росту толерантности,
«гасит» любые агрессивные проявления в человеке и обществе (на
светской или религиозной почве), культивирует миролюбие в гло-
бальных масштабах и перспективах, к Другому и миру.
Социологические студии раскрывают серию опросов, иллю-
стрируют впервые проведенные на Западе в 40-х годах прошлого
столетия социологические исследования присутствия веры в пере-
воплощение в пространстве современных культур. Для научных
кругов неожиданными стали полученные результаты, а именно
факт широкого распространения веры в перевоплощение. По это-
му поводу британский антрополог писал, что четвёртая часть тех,
кто верит в жизнь после смерти, считают, что жизнь продолжается
либо на других планетах, либо повторяется на Земле. Следующий
опрос был проведён в 70-х годах на территории 12 стран, включал
представителей религиозных конфессий (протестантов и католи-
ков). Суммарно оказалось, что четвёртая часть населения каждой
из опрошенных стран, а также среди католиков (23 %) и проте-
стантов (25 %) верят в перевоплощение. По данным социологиче-
ских исследований, число приверженцев доктрины реинкарнации
с каждым годом возрастает не только в среде светской культуры,
но и различных, в том числе и христианских, сообществах. Сти-

вен Роузен в своей книге пишет, что число признающих теорию
реинкарнации с каждым годом растёт. В 70-х годах Гэллап Полл
обнаружил, что 20 % американцев верят в перевоплощение, в 80-х
годах статистические данные показали, что 23% американцев верят
в реинкарнацию. В 90-х годах аналитик Уолтер Мартин написал,
что последний опрос о вере в реинкарнацию продемонстрировал,
что в неё верит больше 58 % американцев. В «Мировой статистике»
было отмечено, что вера в перевоплощение постоянно возрастает
среди европейцев. Иначе говоря, количество приверженцев теории
перевоплощения превышает половину мирового населения, а ста-
тистика упрямо вторит, что реинкарнация нашла плодотворную
почву в умах различных слоёв западноевропейского мира [165].
Нить социальных проблем подхватывают авторы, в эпицентре
размышлений которых находятся «острые» асоциальные проявле-
ния, такие как самоубийство, рост преступности. По отношению
к первому идея реинкарнации не только выступает «профилакти-
ческим» средством от подобного рода явлений, но и, как утверж-
дают специалисты-практики (психологи), в критический момент
«выводит» людей из жизненных «тупиков». Даже случайное зна-
комство человека с теорией перевоплощения «переворачивает»
картину мира, «снимает» асоциальное поведение и намерение,
«устанавливает» адекватные смысложизненные ориентиры. Уче-
ние о реинкарнации ориентирует на продолжение жизни не толь-
ко «по ту» сторону горизонта, но и «по эту», на понимание, что
преждевременная смерть не приносит ожидаемого облегчения,
а лишь усугубляет страдания души, человеческого «Я», движимого
по кругу воплощений, под эгидой закона воздаяния. Иначе гово-
ря, идея перевоплощений объясняет причины несчастий, их вре-
менной характер и смысл, спасает жизни людей [104]. В отноше-
нии предупреждения преступности невозможно не согласиться
с мнением Е. Блаватской, которая писала, что реинкарнация – это
плодородная почва для устранения безнравственности и престу-
плений, т. к. знание закона перевоплощения и воздаяния отвора-
чивает людей от зла [29].
На Западе тема реинкарнации не обошла и сферу образования.
Теорию перевоплощения исследователи «обыгрывают» в контек-
сте идущей в ногу со временем системы обучения. Последняя от-
ражает и подхватывает новые тенденции и веяния, культивирует
особый подход к бессмертному человеческому существу, тому «Я»,
которое воплотилось в жизнь, вновь обрело форму, требует инди-

видуального подхода, т. к. пришло со своим «потенциалом» и на-
копленным в предыдущих воплощениях «капиталом» (качеств
и свойств) для продолжения своего развития. В данном ключе
приверженцы этого взгляда подчёркивают, что учитель и ребёнок
должны стать партнёрами, «соавторами», отталкиваться от пре-
дыдущего «свёрнуто» представленного опыта [104]. Эту же линию
и позицию подтверждают и развивают научные исследования по-
знавательных процессов мозга. Так, Лесли А. Харт отмечал, что
взгляд на мозг как «чистую доску» не верен. Мозг не пассивен, но
активен и даже агрессивен. Он индивидуален и даже уникален,
открыт только тому, что необходимо ему. Исследователь пришёл
к выводу, что нет предела потенциалу Внутреннего Существа [104,
с. 368, 370, 371].
Из рассмотренного исследовательского дискурса (несмотря на
его фрагментарность, поодинокие обращения к анализируемой
теме) следует, что тема реинкарнации становится в эпицентр ис-
следований философии, социологии, религиоведения, культур-
ной и философской антропологии, теоретической и эксперимен-
тальной психологии, социологии, физиологии, психиатрии, ме-
дицины. Выкристаллизовавшиеся подходы демонстрируют роль
и значение теории перевоплощения, подводят к пониманию того,
что идея реинкарнации обладает бесценным для человеческого су-
ществования терапевтическим, адаптационным эффектом, смыс-
ложизненной опорой, мировоззренческим ориентиром, «берёт»
на себя и выполняет смысложизненные функции культуры. Как
пишет С. Роузен, вне зависимости от веры в Бога тема перевопло-
щения открывает возможность по-новому взглянуть на мир, рас-
ширить представления о нём [165].
Широту популярности темы перевоплощения демонстрируют
писатели, поэты, художники, мыслители разных времён. В созна-
нии представителей последних она становится мировоззренческим
ориентиром, смысложизненной установкой. Иначе говоря, идея ре-
инкарнации в вихреобразных кружениях её смыслов захватывала в
свой чарующий плен представителей различных областей культу-
ры: композиторов, музыкантов, писателей, художников. Когда-то
Гёте сказал, что наш дух – это существо, природа которого остаётся
нерушимой и действует из вечности в вечность [120, с. 106]. Так, Гёте
писал, что он не может объяснить свою любовь к любимой жен-
щине, кроме как через теорию метемпсихоза, когда-то мы были
мужем и женой. «Я не могу подобрать слово для нас – прошлое,

настоящее, Вселенная!» [131, с. 333]. В литературе XIX–XX века идея
реинкарнации привлекала внимание Жорж Занд. Виктор Гюго вы-
сказывал мысль о том, что существует перевоплощение. Англий-
ский поэт Уордсворт, Браунинг, Россетти, американский поэт Уолт
Уитмен верили в перевоплощение. В русской литературе сторон-
ником идеи был Лев Толстой, Апухтин, Дальмонт. Мерцания идеи
реинкарнации наблюдаются у Бунина.
Тему реинкарнации использовали драматурги Питер Усти-
нов, Дж. П. Пристли (на пьесу которого отзыв написал Андрэ Мо-
руа). Ею интересовался Хемингуэй. Писатель Джонатан Шелл от-
мечал, что мир, в котором мы родимся, – это тот мир, который
мы создаём сейчас. Популярный писатель Джеймс Джойс отме-
чал, что перевоплощение – это компенсация смерти. Нобелевский
лауреат по литературе Уильям Батлер Йитс отмечал, что смерть
приходит как ключ к следующей жизни, а наши прошлые жизни
преследуют нас в воспоминаниях [104]. Приверженцем идеи ре-
инкарнации был английский романист Олдос Хаксли, английский
писатель Редьярд Киплинг. Испанский художник Сальвадор Дали
заявлял, что помнит свое воплощение святым Хуаном де ла Крус.
Интерес к перевоплощению проявил известный музыкант
Р. Вагнер, который отмечал: «В отличие от перевоплощения
и кармы все другие взгляды кажутся ,,мелкими и узкими’’» [131,
с. 385]. Мотивы темы реинкарнации вдохновили его на создание
произведений, позднее признанных как шедевры его творчества,
вошедшие в мировую сокровищницу культуры, оперы «Победите-
ли», «Парсифаль», «Тристан и Изольда». В последней отразилось
христианское мировоззрение автора. В её сюжет автор ввёл идею
перевоплощения жены Ирода. Известный дирижёр, композитор
начала ХХ века Густав Малер сказал: «Мы все возвращаемся; имен-
но эта уверенность придаёт смысл жизни … важен не индивидуум
и его комфорт, а великое стремление к совершенству и чистоте,
которое продолжается в каждом воплощении» [104; 195]. Теософ-
ские взгляды нашли плодородную почву во взглядах Яна Сибели-
уса, который, не скрывая, говорил о своей вере в перевоплощение,
указывал на мистическую связь, которую он испытывал со своими
прежними реинкарнациями [131, с. 389, 390].
Гоген был увлечён теософией, писал о перевоплощении души,
а притчу о лестнице Якова, простирающуюся от земли до небес,
сравнивал с процессом перевоплощения. Художники, основатели
абстрактного направления, Поль Кли и Малевич интересовались

теософией, искали новые грани и смысловые уровни в её пони-
маниях. Идея бессмертного духа, вписанного в циклы эволюции,
привлекла их внимание. Именно отсюда ведёт пренебрежение
к копированию неподвижных моделей, применение символиче-
ских приёмов, вызванных увлечением идеей перевоплощения, т. к.
физические формы непостоянны, находятся в состоянии ежемгно-
венных трансформаций [131, с. 397].
Завершают «водоворот» социокультурного измерения темы
перевоплощения фрагментарные мнения великих людей своей
эпохи, презентующие повседневный уровень её осуществления,
мировоззренческий уровень её бытия. Так, герой Британии, лорд
Нью Даудинг, главнокомандующий ВВС во время Второй мировой
войны, писал, что для него перевоплощение – это факт, который
не вызывает и тени сомнения [131, с. 303, 305, 310, 311]. Далай Лама
указывал, что вера в перевоплощение породит всеобщую любовь,
т. к. все живые существа перерождались бесконечное число раз и,
возможно, уже были нашими родными, друзьями, детьми или сё-
страми. Он высказывал надежду, что вера в перевоплощение будет
способствовать терпимости, культивировать выдержку и сострада-
ние, благотворительность на всех уровнях человеческого существо-
вания. Генри Форд испытал влияние данной теории. В своё время
он писал, что долгое время ему не давал покоя вопрос смысла жиз-
ни: зачем мы здесь? В то время как религия по этому поводу молча-
ла, ответ на него он нашёл в доктрине реинкарнации, которая дала
толчок, выстроила смысложизненные, ценностные ориентиры, ста-
ла «первотолчком» в его последующих жизненных достижениях. Г.
Форд отмечал, что чувство умиротворения, надежды даёт человеку
длительная перспектива жизни. В своё время Г. Форд сделал заяв-
ление, что он принял теорию перевоплощения в 26 лет. Как пишет
С. Роузен, этот догмат поставил Г. Форда в ряд с избранными аме-
риканцами XVIII–XX веков, такими как Томас Эдисон, Бенджамин
Франклин, Том Паин, Генри Дэвид Торо и Уолт Уитмен. Все они
считали, что душа представляет собой сгусток энергии, которая
вдыхает жизнь в тело, а после смерти переходит в другое. Ещё одна
известная личность, лётчик Линдберт, после своего полёта через
Атлантику в 1936 году написал книгу «Мы», уверовав в перевопло-
щение и в то, что мы во Вселенной не одни [131, с. 371].
Подводя итоги сказанному, можно резюмировать, что тема
перевоплощения каждый раз выдерживает «экзамен» жизнью,
находит преломление в человеческом сознании, существовании.

С одной стороны, раскрывает веер своих коннотаций и смыслов.
С другой стороны, раскрывает целый спектр функций, которые
она выполняет на сознательных (признаваемых) и подсознатель-
ных (умалчиваемых) уровнях существования культуры. Именно
повседневные реалии, зачастую не религиозное, научное сознание
выдвигает и подчёркивает её аксиологическую значимость для су-
ществования человека в мире.
Исходя из калейдоскопа идей, верований, религиозных тра-
диций, лейтмотивом которых выступала идея перевоплощения
и множества разноуровневых подходов в попытке её обоснования
либо отрицания, возможно говорить об обилии интереса к реин-
карнации, о её актуальности и перспективах. Однако за пределами
остаётся её комплексное осмысление, отсутствие объективной ис-
следовательской позиции.
«Золотые слитки»: из истории идеи
В ветвях и кроне древа духовных традиций переплетены концеп-

ции и теории, так или иначе затрагивающие идею реинкарнации.
Представители классической и неклассической парадигмы знания
философский дискурс всех времён в том или ином виде актуализи-
ровали, обсуждали идею реинкарнации, внедряли её в канву своих
систем. Время от времени обозначенные ветви (мистической, бого-
словской, религиозной, философской мысли) переплетались, «схо-
дились» и разветвлялись, актуализируя ту или иную смысловую
грань анализируемой темы. В связи с этим мы фокусируем своё вни-
мание на выявлении основных локальных «зон» её «брожения» и раз-
вёртывания траекторий полёта в горизонтах и пределах мистико-ре-
лигиозного пространства западноевропейской культуры с акцентом
на философски окрашенных её экспликациях.
Философские пути темы перевоплощения идут от ранних
стадий развития культуры, первых религиозных представлений
и, в частности, древнеегипетской цивилизации к великим рим-
лянам и грекам. Её следы отслеживаются, начиная от египетских
наскальных рисунков, свидетельствующих о присутствии идеи ре-
инкарнации, до витиевато вписанных мистических идей в фило-
софские тексты Платона, разработанных мыслителем на основе
орфических, пифагорейских идей, теорий о душе и познании как
припоминании, «анамнезисе». В завуалированном виде мотивы

идеи реинкарнации были вплетены в религию Зороастра, в кото-
рой она была созвучна идее развития. В перевоплощение верили
последователи Мистерий всех стран.
Мысль о перевоплощении получила своё развитие в мифоло-
гическом сознании в литературе римских поэтов Энния, Горация,
Персия, Овидия, Вергилия. Величайший римский поэт Вергилий,
живший в I веке до н. э., вписал её мотивы в поэтическую ткань
своей «Энеиды». Он описал путь, следуя которому, люди очища-
лись от грехов, затем отправлялись на Елисейские поля и, нако-
нец, входили в реку Лета. Он писал, что лишаясь в ней памяти,
души готовы еще раз войти в смертные тела [37]. К литературным
источникам идеи реинкарнации относят гомеровский эпос, «По-
эмы Орфея», «Олимпийские оды» Пиндара и др. Тема воплоще-
ния послужила основанием для «Метаморфоз» Овидия [137; 139].
Она присутствовала в орфизме, который развился в оккультное
течение и получил известность благодаря его связи с популярным
богом Дионисом. Имя последнего принято связывать с древним
реинкарнационистским мышлением.
В ином свете нам представил идею реинкарнации великий
римский оратор и вместе с тем посвященный, философ Цицерон,
который говорил, что та легкость, с которой дети усваивают слож-
ные предметы, может рассматриваться как значимый аргумент
в пользу того, что еще до рождения люди обладают знанием мно-
жества вещей. По его мнению, дети узнают огромное количество
вещей так быстро, что создаётся впечатление, будто они не учатся
всему этому в первый раз, а просто вспоминают [230]..
В пределах и горизонтах философской мысли седой древности
идея реинкарнации мерцала в учениях выдающихся мыслителей
античного мира, таких как Гераклит, Демокрит, Эмпедокл, Пифа-
гор, Плутарх, Плотин, Прокл, Порфирий. Например, Гераклит
полностью разделял мнение пифагорейцев и Платона о душе, её
природе и свойствах. Он утверждал, что души населяют Млеч-
ный Путь, прежде чем стать рождёнными в подлинном мире [56].
Идея перевоплощения приобрела специфический вид в учении
Гераклита о роковом восхождении и нисхождении душ, которые
втянуты в круговорот космических элементов. В ранних работах
Аристотеля, например в «Эдеме», содержатся следы веры в пере-
воплощение и, в частности, понятия «предсуществования» и «ре-
инкарнации». Тема перевоплощения была представлена в пифа-
гореизме, платонизме, античном неоплатонизме, герметизме, гно-

стицизме. Прокл придерживался мнения, что душа остаётся пре-
бывать в астральной форме до тех пор, пока не очистится от злых
мыслей и страстей. После этого она через «второе умирание» осво-
бождается от одного из духовных, тонких тел, актуализируя небес-
ное тело, восходит в сиянии подобно звезде. Порфирий и Ямвлих
описывали духов животных, которые населяли астральный мир
[56]. Существует мнение, что Плутарх так же убедительно излагал
концепцию трансмиграции, как это делал Порфирий. Последний
часто ссылался на митраистов как на источник информации от-
носительно реинкарнации. Иначе говоря, воззрения древних пун-
ктирно устанавливают «зоны» актуализации идеи реинкарнации,
контуры её смысловых ландшафтов, которые впоследствии будут
развёртываться в представлениях последующих веков о душе, её
духовных телах, сверхъестественных сущностях, миграции духов
по метафизическим планам бытия, идее эволюции души.
Партию темы реинкарнации подхватывает и транслирует дру-
гая ветвь вышеописанного древа духовных традиций, укоренённая
в мистических основаниях культур, а именно философско-религи-
озная, мистически окрашенная мысль средневековья (подробно
будет обозначено ниже). Иначе говоря, мерцание идеи перевопло-
щения просматривалось в философских концепциях, религиозных
представлениях, в раннехристианских теориях. В ходе эволюции
человеческой мысли идея реинкарнации, «вырастая» из мистиче-
ского опыта посвящённых, вливается в корпус Священных текстов,
становится «мостом», объединяющим мир Божественный и чело-
веческий. Её смыслы пронизывают все Священные Писания мира:
Египта, Халдеи, Китая, Греции, Рима, вписаны в канву библейских
сюжетов. Литературный массив идеи реинкарнации составляют
герметические книги, Книга мёртвых, Упанишады, Тора, Каббала
(книга «Зогар»), Библия, Коран. Идея реинкарнации пронизывает
коптский манускрипт «Пистис София» (написанный на диалекте
Верхнего Египта), в котором содержатся фрагменты орфической
школы гностицизма [31; 253]. Учение о переселении душ считалось
частью гностической доктрины, основанной на раннеапостольской
традиции. Гностические манускрипты, найденные в Наг-Хаммади
в Египте в 1945 году, хранят тайные учения Иисуса, среди которых
учение о перевоплощении душ. Будучи опубликованными в 1977
году в переводе на английский язык, Наг-Хаммади вызвали бурю
споров среди ученых и духовенства.
Вера в перевоплощение пронизывала представления иудеев и

первых христиан. Филон Иудей в одном из своих сочинений пи-
сал, что воздух полон душами, теми, которые ближе всех к Земле,
сходящими, чтобы связаться со смертными телами, вернуться в
другие тела, и жаждущими жить в них [56].
О вере фарисеев в перевоплощение писал Иосиф Флавий в
«Иудейской войне». Эту доктрину автор рассматривал под углом
зрения фатальной неизбежности, вечного закона, под который
подпадают все. Каждая душа должна двигаться в определённом
направлении: либо в сторону прогресса, либо деградации. Цель
души – очиститься через множество перевоплощений, дабы войти
в царство любви, состояние вечного покоя [69].
Понятие «реинкарнация» было распространено в склонных к
мистицизму раннехристианских сектах. К их числу относят альби-
гойцев (катар), павликан и богомилов. Существуют сведения, что
после жизни Иисуса ранняя Римская империя явилась свидетель-
ницей возрождения реинкарнационистского мышления.
Дальнейшие пути темы перевоплощения нашли своё выра-
жение в учениях Климента Александрийского и Оригена (в виде
идеи предсуществования душ), в средневековой схоластике, в мыс-
ли Вас. Великого, Гр. Богослова. Несмотря на то, что к сторонни-
кам идеи реинкарнации относят Оригена (был осуждён на Пятом
Вселенском Соборе), существует мнение, что в открытых формах
он не высказывал данного учения [120].
Родоначальники христианской церкви, такие как Юстиниан
Мученик, Климент Александрийский, святой Григорий Нисский,
Арнобий и святой Иероним, неоднократно выступали в поддерж-
ку идеи реинкарнации. Её мерцания прослеживались в мистике
Дионисия Ареопагита и Максима Исповедника. Блаженный Ав-
густин в своей «Исповеди», всерьез размышляя, вопрошал о воз-
можности включения доктрины реинкарнации в христианское
вероучение: «Был ли у меня некий период жизни, предшествовав-
ший младенчеству? Был ли это тот период, что я провел в лоне
матери, или какой-то иной? ...а что было до этой жизни, о Господь
моей радости, пребывал ли я где-либо, или в каком-либо теле?»
[174, с. 166].
Существуют сведения, что в средневековой Франции некото-
рые христиане верили в реинкарнацию и готовы были умереть за
свои убеждения. В научном мире бытует концепция, согласно ко-
торой христианство признавало доктрину реинкарнации с самого
момента своего зарождения вплоть до Второго Константинополь-

ского Собора (553 года н. э.), когда церковные власти решили, что
перевоплощение души — «неприемлемое воззрение», непонятное
для простых христиан.
Cинхронно философской, религиозной ветви развития истори-
ческую пальму первенства перехватывает теософская традиция, воз-
никшая в III веке н. э. в учении Аммония Саккаса. Известно его имя
– Теодидактос, что значит «наученный богом». Его мысль основана
на божественной мудрости человека, которая развёртывается в син-
хронии, соразмерной готовности сознания человека и человечества
в целом её принять. Его учениками были Плотин, представляющий
неоплатонизм, теософскую линию европейского античного ирра-
ционализма, и упомянутый выше Ориген (вектор восточной патри-
стики) [234, с. 7]. Пунктирно обозначим, что термин «теософия» в
широком смысле означает мистическое богопознание, развёртыва-
ющееся из мистического опыта посвящённых, на основании которо-
го они выстраивают теософские системы. Некоторые исследователи
относили к теософскому знанию гностицизм, неоплатонизм, каб-
балу. Чаще этот термин употребляют в отношении к мистическим
учениям XVI–XVIII века. Шеллинг слово «теософия» употреблял для
обозначения синтеза мистического богопознания и рациональной
философии. Термин «свободная теософия» принадлежал Вл. Соло-
вьёву. В узком смысле слово «теософия» относят к религиозно-ми-
стическому учению Е. Блаватской и её последователей [257]. Иначе
говоря, теософская традиция – это одна из ветвей развития мисти-
ческого древа духовных традиций, ответвления которого заполняет
идея реинкарнации.
Возвращаясь к отслеживанию историко-философских путей
темы перевоплощения, отметим, что они ведут нас к возрожден-
ческой мысли, которая воскресила мистическую философию нео-
платоников. В это время возрождается внимание христиан к идее
переселения душ. Исследователи отмечают, что в то время как иу-
деи создавали каббалистические учения, христиане переосмысли-
вали собственные мистические традиции. Учение о перевоплоще-
нии встречалось у ярких представителей возрожденческой эпохи:
Виклефа, Цвинли, Кардана, Телезия, Дж. Бруно, Франца Мерку-
рия Ван-Гельмонта [120].
Официальная церковь строго порицала данную доктрину,
маркируемую как ересь. Карательные меры, принимаемые цер-
ковниками, были жестокими. Так, Джордано Бруно, один из ве-
личайших философов и поэтов средневековья, взошел на костер

отчасти и из-за своей веры в переселение душ. В прошлом монах-
доминиканец Дж. Бруно на протяжении многих лет верил в пере-
воплощение. Он был сожжен за свои «еретические воззрения»,
среди которых была и мысль о том, что после смерти человеческая
душа возвращается на Землю или живёт в бесконечном множестве
вселенских миров. Он также считал, что, перевоплощаясь, человек
в «конце» своего пути может обрести единство с Богом. Религия,
по мнению философа, представляла собой процесс, в ходе которо-
го Божественный свет овладевает душой, возвышает ее и обращает
в Бога [252].
Теософская ветвь идеи реинкарнации ведет нас вглубь мисти-
ческих умосозерцаний Я. Бёме и Э. Сведенборга, в теософскую си-
стему которых она была витиевато вплетена. В 1684 году в Лондоне
вышла книга Франциска Меркурия ван Хельмонта под названием
«Двести вопросов, доступных для обсуждения, относительно уче-
ния о возвращении человеческих душ и его соответствие христи-
анским истинам». Автор вопрошает о том, что если выражение
«однажды умереть» воспринимать буквально, то что же сказать
о людях, восставших из мертвых, таких как Лазарь и дочь Иаира?
Разве они не умерли вновь вследствие естественного процесса жиз-
ни, а значит умерли дважды? Не должны ли эти слова иметь дру-
гой, более глубокий и менее очевидный смысл [252]?
Исторические пути темы перевоплощения ведут нас к эпохе
Просвещения, в пределах которой она широко обсуждалась. Уче-
ние о перевоплощении в соответствии с требованиями разума раз-
работал Лейбниц [113; 114]. Вслед за ним тема реинкарнации за-
нимала философа-натуралиста Шарля Боннэ. На стороне данной
теории были Лессинг и Гердер и др. [55;188]
Идея реинкарнации нашла своё выражение в мистических,
оккультных доктринах, проникала в мысль Пико-ди-Мирандолы,
Франческо Цорци, Парацельса, которых относят к христианским
каббалистам. К ней обращался Сен-Мартен. Знаменитый оккульт-
ный писатель, хиромант, астролог Энкосс (Папюс) Жерар пре-
зентовал оккультизм как особую философскую систему, которая
предоставляет современному исследованию систему идей, касаю-
щихся неизвестных проявлений Природы и Человека [142]. Яркий
представитель, лидер французского оккультного возрождения
XIX века Элифас Леви затрагивал тему реинкарнации. Несмотря
на то, что учения данной направленности не являются централь-
ными для нашего исследования, обозначить сквозным пунктиром

данную ветвь развития темы перевоплощения, её философское со-
держание, по нашему мнению, необходимо.
Философскую линию идеи реинкарнации в XVIII веке разви-
вают французский философ Франсуа Вольтер, Д. Юм, немецкий
поэт Иоганн Вольфганг Гете. Д. Юм считал, что единственным уче-
нием о бессмертии души, с которым необходимо считаться, явля-
ется учение о её предсуществовании [262]. Великий интуитивный
ум своей эпохи Гёте и христианский английский поэт Уордсуорт,
опередив теософское сообщество, провозгласили истину, скры-
вающуюся в доктрине перевоплощения. «Нити» идеи реинкар-
нации проявлялись в лоне англиканской церкви в XVII веке, при-
сутствовали в умозрительных системах немецких философов. Не-
мецкий поэт, философ Фридрих Шиллер размышлял над темой
перевоплощения. Лессинг задавался вопросом: «Разве я достигаю
за раз так многого, что не стоит труда прийти второй раз?» [120,
с. 10]. Гердер обращал внимание на аксиологические аспекты дан-
ного учения, подчёркивал, что теория реинкарнации воспитывает
в человеке сочувствие ко всем живущим созданиям.
Идея реинкарнации нашла отклик в умах ярких представи-
телей XIX века. Позитивист Джон Стюар Милль придерживался
мнения, что человек входит в жизнь таковым, каким был перед
смертью. А. Шопенгауэр утверждал, что в перевоплощение верит
половина человечества, что миф о реинкарнации есть самый со-
держательный, значительный, ближе всех подошедший к фило-
софской истине [238;239]. Шеллинг высказывался в поддержу уче-
ния о палингенезии [236]. Иммануил Герман Фихте (сын И. Г. Фих-
те) считал, что земная жизнь – это начало и дробь развития буду-
щих ступеней человеческого духа. Американский философ-идеа-
лист, основатель трансцендентальной школы, поэт и эссеист Ралф
Уолдо Эмерсон поддерживал теорию реинкарнации. В её пользу
высказывался К. Дю-Прель, Карпентер, Зиммель и Метерлинк.
Французский философ Пьер-Симон Балланш пытался развить
тему реинкарнации в контексте своего христианского мировоз-
зрения. Ф. Ницше призывал верить в перевоплощение, указывал
на положительные стороны этой доктрины. Он говорил, что нуж-
но верить, ибо в любом случае мы будем снова жить. Это учение
должно, по его мнению, проникнуть в нас немедленно, т. к. оно не
говорит об аде и не содержит угроз. Все последующие поколения
должны взрастать на ней, ибо она укроет своей кроной наших по-
томков. С того момента, как она начнёт доминировать, начнётся

новая история [120; 132–134].
В конце XIX века на Западе возросла популярность теории
перевоплощения душ благодаря русскому мистику, теософу Еле-
не Петровне Блаватской и ее последователям, Теософскому Обще-
ству. Делая упор на восточную религию и философию, Е. Блават-
ская также обращалась к эзотерическому христианству, предста-
вила миру эволюционистскую модель учения о реинкарнации как
форму самоспасения мира сквозь призму идеи развития челове-
ческого «Я», через бесконечное число перерождений в разные тела
[31]. Уильям К. Джадж, один из соучредителей Общества, любил
называть реинкарнацию лопнувшей струной в христианстве. Те-
ософия открыла двери многим другим группам для осмысления
реинкарнации в христианском контексте. Среди них – Антропо-
софское Общество Рудольфа Штайнера и Единая школа Христи-
анства Чарльза и Миртл Филлмор [241–246].
Христианские пути учения о перевоплощении ведут нас к идее
«развоплощения» А. Меня.
Идея реинкарнации получила развитие у ярких представителей
философской мысли ХХ века. Она увлекала З. Фрейда, К. Юнга [263–
265]. В развёрнутом виде была представлена русским философом-
идеалистом Н. О. Лосским, вошла в полемику автора с ведущими де-
ятелями русского возрождения С. Н. Булгаковым, Н. А. Бердяевым.
Н. О. Лосский отмечал, что факт веры в перевоплощение примитив-
ных народов не даёт права относиться к нему с пренебрежением, а
напротив, призывает обратить на него должное внимание [120, с. 114;
126]. Н. О. Лосский развивает теорию перевоплощения на основе ме-
тафизики персонализма. Несмотря на негативно настроенные выска-
зывания в сторону теории перевоплощения, Н. А. Бердяев признавал
идею предсуществования души [21;120].
При углублённом изучении темы оказывается, что доктрину
реинкарнации окружает множество разных позиций, точек зре-
ния, учений, теорий и направлений. За многовековую историю
своего существования религиозная и светская культуры накопили
внушительный капитал знаний, позволяющий открыть истинную
суть темы реинкарнации, её непроходящую актуальность, смысл,
социокультурные функции.
Обозначенные философские пути идеи реинкарнации ведут
от обзора исторической ретроспективы к необходимости выявле-
ния её смысловых измерений, к глубинному погружению в «свёр-
нутые» пласты содержания, в историческую цепь дефиниций с це-

лью раскрытия её метафизической сущности. Изучение существу-
ющих философских определений даёт возможность проследить
метаморфозу смыслов, путей идеи реинкарнации, выявить их точ-
ки, «перекрёстки» схождений и разветвлений, постичь иллюзор-
ность устанавливаемых культурными, религиозными традициями
границ в осмыслении анализируемой темы.
В каждом из описанных подходов представлен, «востребован»
особый теоретический ракурс в постижении феномена реинкарна-
ции, который не «снимает» проблему негативации темы в культу-
ре, т.е. подтверждает необходимость разработки интегрирующей
концепции, которая поспособствует, с одной стороны, преодоле-
нию искусственно созданных границ между учением о реинкар-
нации и богословской, религиозной мыслью. С другой стороны,
актуализирует её значения и смыслы в контексте возрождения
духовных основ человеческого существования. Обозначенные ис-
следовательские пути предшествуют данной работе, определяют
топос её нахождения в многообразии позиций, мнений, теорий и
идей, выступают отправным пунктом в прокладывании собствен-
ного смыслового вектора исследования в контексте междисци-
плинарного, философского, религиоведческого, метафизического
подходов к осмыслению идеи реинкарнации.
«Игра в бисер», или в потоке определений
Понять то или иное религиозное явление либо культурную

универсалию, а также их значение невозможно вне рассмотрения
их в контексте существующих определений. Каждая из обозначен-
ных ранее научных сфер, рассуждающих о реинкарнации, по сути
представляет собой векторы её развёртывания. Их изучение даёт
возможность обнаружения новых интерпретаций, прочтений, вы-
вода на поверхность духовной культуры забытых смыслов, способ-
ствующих всплеску, глубинному пониманию идеи реинкарнации,
обновлению взглядов на устоявшиеся религиозные учения, тради-
ции в контексте данного явления.
На первый взгляд, слово «реинкарнация» несёт в себе опре-
делённый смысл и не нуждается в особо пристальном изучении,
имеет схожие интерпретации в пространстве различных культур,
религий. В повседневной речи ассоциируется, как правило, с ве-

рой в возможность переселения души в другие тела (человека,
животных, растений), на уровне и не только обыденного сознания
выступает в единой связке ассоциаций, связанных с восточными
религиями (индуизмом, буддизмом). Такой подход, представлен-
ный в большинстве словарей, на наш взгляд, упрощает затрону-
тую тему, презентует и формирует поверхностное представление
о ней. Обзор существующих определений и углублённый анализ
идеи реинкарнации (сквозь призму концептуального подхода)
разворачивают неизведанные нами прежде грани данного явле-
ния, утраченные в пространстве веков, заблудившиеся в эволюции
религиозных мыслей и идей. В нас теплится надежда, что лишён-
ная первоначального блеска мистической истины идея реинкарна-
ции путём философского её осмысления может вновь засверкать
в умах представителей различных школ, традиций, учений.
В ландшафте литературных, энциклопедических изданий
понятие «реинкарнация» представлено по-разному (в плане мас-
штабности его освещения) [42;65;181;185]. Его экспликации рас-
сыпаны по философским, толковым, религиоведческим словарям,
присутствуют в энциклопедиях мистицизма, теософских текстах.
В меньшей степени оно представлено в словарях иностранных
слов. Интересно отметить, что перекос в пользу наиболее подроб-
ного, углублённого и расширенного его толкования принадлежит
не религиозно направленным, специализированным источникам,
а литературе с философским уклоном. Особое внимание, на наш
взгляд, заслуживают толковые словари. Здесь мы находим инте-
реснейшие, неожиданные, расширенные интерпретации дан-
ного термина. Так, в толковом словаре Н. Яценко реинкарнация
эксплицируется как перевоплощение, олицетворение и т. д. На
первый взгляд, ничем не отличающаяся интерпретация. Однако
в ходе дальнейшего разворота перед нами открывается картина
смыслов (соответственно путей развития), по которым и к кото-
рым пришла современная культура. Итак, автор раскрывает четы-
ре уровня данного концепта. Первый слой составляет часто встре-
чаемую в литературе его трактовку в качестве веры в способность
богов, духов, святых к различным перевоплощениям. Второй уро-
вень данного слова представляет предположение, что мыслящая
материя Галактики состоит из энергетической и белково-нуклеи-
новой основ, которые имеют разные степени развития. Первый их
уровень – так называемый «примитивный» и безнравственный. На
этом уровне материальное благо считается главным, а духовное на-

чало – второстепенным. Второй уровень – «высоконравственный»
– раскрывается через концепцию «цефализации» – это концепция
о развитии мыслящей материи до способности преобразовывать
все жизненные процессы на Земле на уровне высокой нравствен-
ности. Следующий уровень – космического братства. И последний
уровень – полиформический. В его контекст включена концеп-
ция бессмертия души (эйдоса), которая содержит представления
о душе как сгустке энергии. После смерти тела душа покидает его
и внедряется в новую более совершенную форму. Третье изме-
рение понятия «реинкарнация» раскрывается через интерпрета-
цию и представление его в качестве процесса введения человека
в изменённое состояние сознания, в котором он может совершать
действия по команде специалиста. Четвёртая экспликация отсы-
лает нас к пониманию данного термина как процесса погружения
в собственное прошлое [206, c. 362]. Итак, в данном издании в яв-
ном виде презентованы определённые ракурсы, свёрнутые смыслы
идеи реинкарнации, накопленные историей, уровни и результа-
ты её эволюционного развёртывания. Более пристальное внима-
ние и их детальное осмысление мы проиллюстрируем в контексте
дальнейших экскурсов, разворачивания темы исследования, сопо-
ставляя их с представлениями различных культур, традиций.
Слово «реинкарнация» во второй половине ХХ века опреде-
ляется как «воплощение», облачение души в новую телесную фор-
му. В английском языке понятие «реинкарнировать» (появляется
в XIX в.) облачается в слово «reincarnation» – перевоплощение души
после смерти, происходит от «incarnation» – воплощение, олицетво-
рение, от «incarnatе» – воплощать, олицетворять собой, либо теле-
сно воплощённый [184, с. 655]. Современные толкования включают
в себя также понимание реинкарнации, которое разворачивается
как способность богов, духов, святых появляться в человеческом об-
лике либо воплощаться в живые или неживые предметы [235, с. 297].
Подобную экспликацию мы встречаем также в другом издании. Так,
в переводе с французского языка «реинкарнация» означает также
перевоплощение, олицетворение, отражает представления и веру
в способность богов, духов, святых воплощаться в облике одушевлён-
ных и неодушевлённых организмов, предметов.
В результате обзора существующих дефиниций вычленяется круг
основных, характеризующих данное явление концептов. Таких как
«воплощение», «перевоплощение», «инкарнация», «олицетворение».
Углубляясь в анализ темы, при более пристальном внимании

к существующим определениям термина «реинкарнация» обна-
руживается схожесть интерпретаций и разброс концептов, состав-
ляющих суть понятия «реинкарнация». Смысловая нагрузка кон-
цепта рассыпается на присущие ему словообразовательные фор-
мы и их коннотации. Так, в теософском словаре Е.П. Блаватской
содержится слово «аватара» (санскрит), презентующееся как бо-
жественное воплощение, нисхождение Бога либо божественного
представителя сверхъестественного мира, их облачение в телесную
организацию [30, с. 22]. Здесь же мы находим отдельно стоящий
термин «воплощение», интерпретируемый в контексте существу-
ющих концепций, относимый автором к божественным воплоще-
ниям, равно присущий египетской и индусской традициям [30,
с. 125]. Понятие «метемпсихоз» автором трактуется как переход
души из одной стадии существования в другую, содержащее в себе
эволюционный аспект, идею развития души [30, с. 286–287]. Тер-
мин «перевоплощение» сводится к учению, в которое верил Иисус
Христос и апостолы, люди тех времён. Автор отмечает, что данная
идея представляет собой утерянное звено христиан. Далее уточ-
няет, что в эту доктрину верили все египтяне, обращённые в хри-
стианство, отцы церкви [30, с. 341]. Понятие «предсуществование»
осмысливается автором как тождественное «перевоплощению»,
характерное верование древних ступеней культур, как процесс ду-
ховного развития, дисциплины души. Кроме того, Е.П. Блаватская
раскрывает ценностную сторону данного понятия – оборот колеса
открывал возможность развития, служил «механизмом» по посте-
пенному изживанию зла [30, с. 358]. Из изложенного видно, что
идея реинкарнации представлена в данном источнике различны-
ми терминами, освещающими множество граней её осуществле-
ния, по сути раскрывающих одно явление и, в частности, идею бо-
жественного воплощения, процесса перехода души, её развития.
В энциклопедии религии смысловая сторона идеи реинкар-
нации презентуется сквозь призму понятия «инкарнация» (во-
площение души человека в новом теле, возрождение души в фи-
зическом мире для последующего развития). В другом развороте
реинкарнация трактуется как христианская доктрина, согласно
которой Бог принял человеческий облик в образе Иисуса Христа
[160, с. 380]. Здесь же присутствует термин «перевоплощение», ко-
торый сводится к версии индуизма, к слову «сансара». Интересный
оттенок обретает изучаемый нами термин в специализированном
словаре (по биоэнергетике, оккультизму). Здесь реинкарнация

мыслится как «внутреннее видение», как способность заглядывать
в тело подобно аппарату рентгена [207, с. 162]. В данной эксплика-
ции явно присутствует отсылка к мистическому опыту и, в частно-
сти, к сверхвозможностям «специалистов сакрального» (жрецов,
магов, оракулов, провидцев и т.п.). Данный ракурс представляет
для нас особый интерес (к нему мы вернёмся позднее). Из изло-
женного видно, что суть реинкарнации разбросана по горизонтам
различных экспликаций в виде различных словообразователь-
ных форм, в которые она облачалась. Однако, отпочковавшись
от своего первоисточника, идеи «реинкарнации», они не теряют
связывающую с ней невидимую смысловую нить. Обозначенную
понятийную и коннотационную раздробленность, в ландшафте
исследовательских предпочтений, возможно интерпретировать
как естественный процесс эволюции концепта, в ходе которого
то или иное понятие обрастает смыслами, видоизменяется, либо
напротив, утрачивает коннотации путём отхождения их от своего
архетипического истока. Исходя из сравнительного анализа рас-
смотренных определений, можно говорить о том, что именно это
и произошло с термином «реинкарнация».
Суммируя существующее в литературе концептуальное поле,
отметим, что, с одной стороны, идея реинкарнации представлена и
раскрывается через такой «круг концептов»: «воплощение», «пере-
воплощение», «олицетворение», «инкарнация». С другой стороны,
эту нить продолжают термины, упоминаемые и раскрытые в пре-
делах обозначенных концептов. Так, в философских словарях нам
встречаются указания на словоформы, характеризующие идею ре-
инкарнации, которые расширяют представления о ней на семан-
тическом уровне. В энциклопедических изданиях слово «реинкар-
нация» эксплицируется посредством его представления на уровне
разных языковых групп, т. е. мигрирует от языка к языку, от тра-
диции к традиции, от культуры к культуре. В результате подобных
кочёвок идея реинкарнации меняет свой внешний вид, облачается
в различные словесные оболочки, обогащается различными звуча-
ниями. Так, на греческом – μετεμψύχωσις, metempsychosis, на латин-
ском – transmigration, reincarnation, на английском – reincarnation, на
французском – reincarnation, на немецком – reinkarnation, на араб-
ском – ‫ﺹﻡﻕﺕ‬. Другую цепочку встречаемых словоупотреблений
представляют понятия: «переселення душ» (укр.), татастхашак-
ти (санскр.), «сансара» (санскр.); перерождение; предсуществование,
«трансмиграция», «реинкарнация», «метемпсихоз», «метенсомато-

сис» (метенсоматоз), «палингенесия» (у неоплатоников). Из изло-
женного видно, что смысл термина «реинкарнация» спрятан за
множеством оболочек, традиций словоупотребления, скрывается
за покровами семантических полей, в лабиринтах которых, буду-
чи неподготовленными, контекстуально можно заплутать.
Широкое словоупотребление термина «реинкарнация» в ланд-
шафте современных энциклопедических изданий, в пространстве
существующих экспликаций представителями различных литера-
турных изданий, философских, религиозных направлений позво-
ляет сделать вывод о популярности, многомерности данного кон-
цепта, о его эволюционном росте, контекстуальном расширении.
Весь спектр значений идеи реинкарнации вращается вокруг по-
нятий «метемпсихоз», «сансара». Как следствие, возникает вопрос
о выявлении времени их появления, социокультурных предпосыл-
ках, способствующих этому, прояснению истории возникновения.
За частотой использования словесных оболочек понятий: «реин-
карнация», «метемпсихоз», «сансара» скрываются глубинные пла-
сты непроявленных смыслов, путаницы традиций обозначений,
неясности экспликаций относительно истоков их возникновения.
Так, при первичном взгляде на экспликации феномена реинкар-
нации складывается впечатление, что оно принадлежит и харак-
теризует исключительно индуистскую традицию. В литературных
изданиях термин «реинкарнация» (латинского происхождения)
вписан в ландшафт определения, раскрывающего сущностную сто-
рону восточных религиозных традиций, т.е. оказывается на «пере-
крёстке» смыслов, утеряв по дороге свою самобытность, автоном-
ность, историогенез. Иначе говоря, общепринятая трактовка тер-
мина «реинкарнация» (в контексте эволюции индуистской ветви
религиозной культуры) вызывает, а точнее, приводит к «перекосу»,
одновекторному его пониманию и, как следствие, развитию одно-
сторонних к нему подходов, порождает недостаточно точную его
фиксацию в пространстве литературных изданий.
Исходя из этого, возникает необходимость выявления «ядра»
смыслов феномена «реинкарнация», понимания, различения и бо-
лее точного употребления термина «реинкарнация» в соответствии
с его историей, эволюцией происхождения и развития. Под таким
углом рассмотрения наш исследовательский интерес и внимание
притягивает углублённое, философское осмысление концепта «ре-
инкарнация» как доминирующая стратегия его изучения.
В попытке сузить существующий (обозначенный выше) кон-

цептуальный ряд и с целью разобраться в его особенностях и спец-
ифике мы обращаемся вновь к ландшафту существующих опре-
делений. Здесь мы обнаруживаем, что представленные авторами
дефиниции в первом приближении ориентируют нас на три наи-
более часто употребляемых зафиксированных на семантическом
уровне концепта – «реинкарнация» («метемпсихоз») и «санса-
ра», существующих в единой связке в пространстве однотипных
определений, как следствие две традиции их словоупотребления,
смешанных авторами изданий в единое толкование. Как отмеча-
лось, эта ситуация определила контуры исследовательской лаку-
ны, вызвала необходимость тщательной их проработки, анализа,
прояснения вопроса о времени появления понятий, расчленения
традиций, характеризующих одно явление, поиска «первоформ»
данных терминов. В результате сравнительного анализа существу-
ющих терминов нами были выявлены две линии в исследовании
феномена, траекторий развития идеи – древнеиндийская и древ-
неегипетская. Иными словами, отправными концептами на на-
чальном этапе исследования темы выступают «реинкарнация»
и «сансара», с последующим смещением акцента к первому. Пре-
жде чем перейти к их детальному осмыслению, проясним ситуа-
цию с концептами «реинкарнация» и «метемпсихоз» (по причине
наиболее частого их употребления в литературе), т. е. обоснуем
нашу позицию (которой мы будем придерживаться в дальней-
шем) относительно их словоупотребления в качестве синонимов.
В результате изучения анализируемого термина мы столкну-
лись с наличием двух противоположных точек зрения. А имен-
но, одни авторы считают, что термин «реинкарнация» является,
а другие склонны утверждать, что не является синонимом слову
«метемпсихоз». Последние приводят следующую аргументацию
в виде такого толкования: понятие «реинкарнация» ориентирует
на переход души из одного тела в другое (в значении душа вопло-
щена, инкарнирована, т. е. пребывает в отведённом месте). Второе
слово «метемпсихоз» указывает на процесс движения души от од-
ного тела к другому. В аспекте установления соотношений между
этими понятиями отмечается об их взаимном дополнении с точ-
ки зрения покоя и динамики, т.е. в своей совокупности эти тер-
мины содержат одновременные указания на поиск телесного во-
площения и на его завершение. Как совершившийся факт с точки
зрения статики, по мнению некоторых авторов, употребляется по-
нятие «реинкарнация», которое также характеризует этическую

сторону, отражает последствия предыдущих воплощений души
(инкарнаций), их бесконечное число, т.е. указывает на некий итог.
С точки зрения динамики характеризуется «метемпсихоз», не-
сущий в себе эсхатологическую нагрузку в контексте вовлечённо-
сти души в свои внетелесные циклы, предполагает двойственный
принцип независимости души. Оба понятия указывают на поиск
и завершение процесса воплощения [220, с. 492]. Данное определе-
ние и его интерпретации, по нашему мнению, несколько не полно
отражают суть трактуемых терминов в контексте отрицания их
синонимичности, обозначенных оттенков. Причиной этому слу-
жит суженная смысловая подача понятия «метемпсихоз», потеря
его первоначальных смыслов. В своих рассуждениях мы исходим
из этимологической реконструкции изучаемых концептов (бу-
дет приведена позднее), в результате которой мы пришли к сле-
дующему. Термин «метемпсихоз» представляет собой понятие
широкого спектра действия и содержит в себе веер коннотаций,
«пучок» смыслов: а) переселение душ (переодушевление); б) пе-
реход души в другие тела; в) продвижение души одной ступени
к другой посредством перевоплощения; г) процесс, в результате
которого происходит смена тела (в значении завершившегося). Из
сведённых воедино пониманий видно, что понятие включает в себя
упомянутую «статику и динамику». Соответственно, мы не соглас-
ны с точкой зрения авторов данного издания и придерживаемся
представителей иной позиции, а именно мнения, что оба эти по-
нятия в первую очередь выступают синонимами, с одной стороны.
С другой стороны, в продолжении этой мысли, представляют со-
бой единую ветвь терминологической эволюции первоначальной
идеи воплощения, облачения души, перевоплощения, оформив-
шейся в термины «метемпсихоз», «реинкарнация» с последую-
щим увеличением их смыслового объёма.
Подтверждение нашей мысли мы находим в других литера-
турных источниках. Так, в контексте вышеизложенной идеи разви-
тия понятий существуют указания на необходимость различения
двух типов метемпсихоза. Первый – метемпсихоз, который проис-
ходит в первое попавшееся тело. Второй, этически окрашенный
метемпсихоз находит своё зеркальное отражение в религиозных,
философских вариантах, в которых восхождение или нисхожде-
ние души по иерархической лестнице зависит от нравственных до-
стоинств умершего человека, т.е. рассматривается как посмертное
воздаяние [219, с. 364; 160, с. 551]. Данная дефиниция подчёркивает

смысловой объём, широту анализируемого понятия, его первона-
чальные значения.
Исходя из изложенного, мы выводим два ключевых понятия,
сформировавшихся в пространстве религиозных культур, сквозь
призму которых будет проводиться на данном этапе анализ темы
исследования – слово «сансара» и «реинкарнация» (как синоним
слово «метемпсихоз»).
В качестве дополнения нужно отметить, что в пространстве
современных экспликаций содержатся указания на модусы су-
ществования реинкарнации в культуре, в которые она облачается
в контексте учений последующих времён. Так, учение о реинкар-
нации находит своё зеркальное отражение в теософской эволюци-
онистской модели к. XIX века, а именно, в учении о реинкарнации
Е.П. Блаватской, транслирующем его как форму самоспасения
мира, сквозь призму идеи развития через бесконечное число пере-
рождений в разные тела [42, с. 855]. Иными словами, идея реин-
карнации пронизывает различные пласты культур, присутствует
в том или ином виде в мировоззрениях, верованиях, учениях циви-
лизованных сообществ.
В ландшафте существующих интерпретаций термин «реин-
карнация» сводится к таким концептам и коннотациям: 1. Облача-
ется в такие словесные оболочки, как «воплощение», «перевопло-
щение», «олицетворение», «предсуществование». Другой ряд его
словоформ представляют понятия «метемпсихоз», «аватара», «ин-
карнация», «сансара», которые отсылают нас к выявлению тради-
ций их словоупотребления, истории становления и возникнове-
ния. 2. Эксплицируется как вера в способность богов, духов, святых
к различным перевоплощениям, содержит указания на эволюцию
души. Отдельно стоят экспликации реинкарнации как процесса
погружения в собственное прошлое, как «внутреннее видение»,
способность заглядывать в тело (подобно аппарату рентгена), про-
цесс введения в изменённое состояние сознания. И, наконец, со-
держит указание на существование уровней реинкарнации («без-
нравственный», «высоконравственный», «космического братства»,
«бессмертия души»). Последняя экспликация состоит в идее выс-
шего уровня развития души до её возможности преобразовывать
мир. 3. На страницах энциклопедических изданий пунктирной
линией проходят указания о древнем происхождении реинкарна-
ции, о вере в данную доктрину первых христиан, Иисуса Христа,
апостолов, людей тех времён, отцов церкви. Более того, реинкар-

нация трактуется как христианская доктрина, согласно которой
Бог принял человеческий облик в образе Иисуса Христа. Данное
учение эксплицируется как «утерянное звено» христианства.
В контексте разворачивания намеченных траекторий изуче-
ния темы возникает необходимость проведения смысловой интро-
спекции.
ЭТИМОЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО ИДЕИ РЕИНКАРНАЦИИ
Реинкарнация в зазеркалье
этимологической ретроспективы
Концептуальный анализ термина «реинкарнация» в истори-

ческой ретроспективе открывает возможность выявить путь слов,
входящих в состав идеи реинкарнации, отследить трансформации
её смыслов, определить «пучок» понятий, в которые она облека-
лась на протяжении истории, позволит ответить на вопрос: как из-
менялись акценты и смысловая нагрузка идеи реинкарнации?
Попытка комплексного изучения феномена реинкарнации
сталкивается с ранее обозначенными проблемами, которые прео-
долеваются погружением в историческую ретроспективу. С одной
стороны, с превалирующим в пространстве обыденного, религи-
озного, научного сознания односторонним её рассмотрением, т.е.
сведением её к эволюции конкретной восточной ветви религиоз-
ной культуры. С другой стороны, с отрицанием её присутствия,
непринятием её христианской традицией, современной богослов-
ской мыслью. Несмотря на обозначенное проблемное поле, мер-
цание идеи перевоплощения просматривается в различных рели-
гиозных культурах, её осколки рассыпаны по истории, эволюции
религиозных представлений, в виде образов, идей.
Идея не только плюрализма мнений, знаний, но и специфика
религиоведческого подхода открывает возможность объективных
построений, исследований, теоретических концепций, презента-
цию точек зрения на историю возникновения, возможные изме-
рения, эволюцию, вычленение и исследование истории смыслов
ряда концептов, связанных с феноменом реинкарнации.
Эволюция культуры с позиции современной научной мыс-

ли одновременно основывается и смыкается на исследованиях, по-
свящённых ретроспективным экскурсам и операциям, с ключевы-
ми концептами, вырабатываемыми ею. История любого понятия
проходит пунктирной линией по эпохам, наполняя его смыслами,
которые усиливаются либо ослабевают в водовороте событий, мыс-
лей, идей. Иными словами, концепты творятся культурой, обрета-
ют смысловые наполнения в различные исторические периоды.
Наше внимание привлекает выявление и изучение базовых
концептов исследования как превалирующая стратегия работы, т.к.
именно ключевые понятия представляют собой языковые «опечат-
ки», запечатлённые в слова разными историческими периодами,
формируют, выстраивают общую картину того или иного явления.
Тщательный анализ предполагает развёртывание этимологии сло-
ва, которая представляет собой исходную форму понятия. Именно
в ней в концентрированном виде содержится, как уже отмечалось,
накопленная история становления смыслов, традиции словоупо-
треблений, ассоциации, возможные толкования, зафиксированные
в текстах мыслителей, философов, а также представления, пережи-
вания эпох о тех или иных явлениях [192, с. 43].
Как ранее отмечалось, в энциклопедических изданиях слово
«реинкарнация» представлено на уровне разных языковых групп,
меняет свой внешний вид, облачается в различные словесные обо-
лочки. На греческом – μετεμψύχωσις, metempsychosis, на латинском
– transmigration, reincarnation, на английском – reincarnation, на фран-
цузском – reincarnation, на немецком – reinkarnation, на арабском
– ‫ ﺹﻡﻕﺕ‬и т. д. Проводя смысловые мосты к изложенному выше,
подчеркнём, что смысл термина «реинкарнация» спрятан за мно-
жеством оболочек, традиций словоупотребления, которые нужда-
ются в дальнейшем прояснении.
Сравнительный анализ целого спектра представленных выше
дефиниций концептов усложняется, с одной стороны, схожестью
экспликаций, с другой стороны, присутствием в них различных
тонкостей и смысловых оттенков. Открытым также остаётся во-
прос, в каких отношениях состоят перечисленные термины и их
определения? Из каких ключевых понятий состоит ядро концеп-
та «реинкарнация» в пространстве существующих коннотаций? С
целью прояснения поставленных вопросов необходимо совершить
экскурс в историогенез перечисленных терминов, процесс осущест-
вления которого мы усматриваем в одновременном прохождении
нескольких этапов, которые выступают основными траекториями

развития исследования: 1. Сквозь призму дефиниций обозначен-
ных понятий определить локальные зоны их зарождения, с учётом
упомянутых в литературе терминов санскритсткого и латино-гре-
ческого происхождения, временные рамки возникновения, этимо-
логические корни, традиции словоупотребления. Иными словами,
пути культурных эпох, по которым они пришли к перечисленным
словесным оболочкам. 2. Определить и обосновать герменевтиче-
ский круг концептов, входящих в состав, объём понятия «реинкар-
нация». 3. Обозначить пути, траектории развития концепта, опре-
делить ландшафт его смыслов и формы осуществления.
В фокус нашего исследовательского интереса попадает концепт
«реинкарнация» (аргументация в пользу данного слова будет пред-
ставлена позже). Прежде чем преступить к его историогенезу, необ-
ходимо отметить, что в контексте общей истории становления кон-
цептов духовной культуры смысловое содержание данного концепта
было представлено по-разному, существовало в латентном виде на
уровне образов, идей, представлений, ассоциаций. В процессе про-
хождения всех этапов своего формообразования наполнялось схо-
жими по смыслу понятиями. Такими, например, как «воплощение»,
«перевоплощение», «воскресение» (Др. Египет).
В контексте индуистской ветви эволюции верований, связан-
ных с идеей перевоплощения, время появления термина, отража-
ющего подобные смыслы, датируется I тыс. до н. э. и на санскрите
звучит как «сансара» – буквально означает «вращение», симво-
лизирует океан рождений и смертей, непрерывные человеческие
перевоплощения, движущиеся по кругу. Первые упоминания его
словоупотребления связываются с дре

Язык

МОНОГРАФИЯ лиля

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

МОНОГРАФИЯ лиля

Загружено:

Авторское право:

ИСТОКИ РЕИНКАРНАЦИИ (ВОПЛОЩЕНИЯ) И ВОСКРЕСЕНИЯ...

НАЦИОНАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ НАУК УКРАИНЫ

Печатается по решению учёного совета

А. Н. Колодный, доктор философских наук, профессор,

МИФОПОЭТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ «УХОДА И ВОЗВРАЩЕНИЯ»

ПАРАДОКСЫ БОГОСЛОВСКОГО СОЗНАНИЯ:

СВЯЩЕННОЕ ПИСЬМО: ДРЕВНИЕ МОТИВЫ В НОВОМ ОБЛИЧИИ

МЕТАМОРФОЗЫ БОГОСЛОВСКОЙ МЫСЛИ:

РЕИНКАРНАЦИЯ И ВОСКРЕСЕНИЕ: МАГИЧЕСКИЕ ПАСЫ

ОРНАМЕНТЫ СИЯЮЩЕЙ ИСТИНЫ (Е. БЛАВАТСКАЯ, А. БЕЗАНТ)

Список литературы…………………………………...……………………… 294

«…истинная религия есть культурная универсалия.

бренность посюстороннего бытия? Какие ответы предлагает на ду-

озной, христианской, философской картины мира, как «механиз-

Научная мысль свидетельствует, что духовная культура ци-

ядра идеи реинкарнации. В ходе истории сокровищница духовной

в оптике знания существующих дисциплин раскрываются в преде-

стическом пространстве культуры, выявляются исследовательские

В Заключении подводятся итоги исследования, делается вы-

Не боясь громких слов, эту монографию я хочу посвятить че-

ВВЕДЕНИЕ В МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ:

В шкале религиозных ценностей идея бессмертия души стоит

роль. Как отмечают учёные, такие идеи нет необходимости сози-

знания, оккультных, эзотерических традициях, в массовой культу-

МИСТИКА КАК МАТРИЦА ДУХОВНЫХ КУЛЬТУР

У истоков религиозных идей

Идея реинкарнации одна из самых глубинных, «вечных» тем

новится отправной точкой для освоения территориальных ланд-

этой дороге полуобразованную массу, которая, с потерею рели-

всех времён, в египетских глифах, их изображающих, в зашифро-

гласа. Считалось, что он одним из первых объявил, что душа совер-

Корни и ветви средневековой культуры

Эпоха первохристианства ярко иллюстрирует мистицизм в ка-

из этого состояний ожидания победы над ним, в описаниях той

с игрой жонглёра, в руках которого всё перемешалось. Серьёзная

В XII–XIII веке произошло проникновение «чудесного» в куль-

емлемой частью мироздания, участником постоянной «пульсации

Спасителя, присутствие которых становилось духовным эпицентром,

Метафизические пути, или траектории полёта

Утверждение об ускользающем характере, относительности

Как отмечает Ю. Степанов, в структуру любого концепта входит

ного опыта». Это толкование по своей сути ориентирует на «ми-

словие, мистическая философия, теософия) [256, с. 455; 63; 61; 124;

ний человечества, с течением времени оформляются в учения ре-

убеждение, что после смерти душа отделяется и продолжает свою

Вышеизложенное определение подтверждает мысль о том,

(«purgativa» – мистику очистительную; «illuminativa» – мистику

прорицательной мистики, являясь её источником и формой суще-

рактере демаркационных линий между ними, расширяет её смыс-

Рис. 1. Древо духовных традиций

Анализ существующих определений позволил вскрыть «про-

многогранный, разновекторный феномен духовной культуры, куль-

В современной культуре тема реинкарнации развивается

явить значимость, многоракурсность темы, сформировавшиеся

Определив ландшафт исследовательского внимания, перей-

вплотную к необходимости культивации веры в перевоплощение

навливаемых культурами, свидетельствуют сведения, полученные

в вещие сны, в которых к беременной женщине приходил умер-

пользовала метод гипнотической регрессии, в процессе которой

но и различных, в том числе и христианских, сообществах. Сти-

которое воплотилось в жизнь, вновь обрело форму, требует инди-

мужем и женой. «Я не могу подобрать слово для нас – прошлое,

абстрактного направления, Поль Кли и Малевич интересовались

находит преломление в человеческом сознании, существовании.

«Золотые слитки»: из истории идеи