Дженнифер Ли Арментроут

Искушение
Эта книга посвящается тебе, читатель.
Без тебя ее бы не было.
Да и ничего этого не было бы.
 Jennifer L. Armentrout
WICKED
Печатается с разрешения литературных агентств Taryn Fagerness
Agency и Synopsis Literary Agency
Copyright © 2014 by Jennifer L. Armentrout
© Ю. Полещук, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2016
 Глава 1
На лбу выступили капельки пота. Пряди рыжих волос прилипли к
шее. Ноги так отекли, словно я сидела в сауне. Между грудей
наверняка лил водопад, и от этого одного настроение у меня было хуже
некуда – хотелось то ли залепить кому-нибудь оплеуху, то ли столкнуть
под трамвай.
Стояла такая липкая, влажная жара, что я всерьез начала верить:
Новый Орлеан – один из семи кругов ада, а столики на улице у кафе
«Палас» – его врата. Ну, или зал ожидания.
С кончика носа сорвалась крупная капля и шлепнулась на страницу
«Философии человека», оставив мокрое пятнышко посреди параграфа,
который я и так еле видела сквозь пот, застилавший глаза. Мне всегда
казалось, что перед существительным «человека» в названии курса
явно не хватает уточнения. «Философия непонятно какого человека»,
так было бы правильней. Но в Университете Лойолы такие штуки не
пройдут.
Маленький металлический столик вздрогнул, когда прямо перед
моим учебником шлепнули большой стакан холодного кофе.
– Это тебе!
Я взглянула поверх солнечных очков, и у меня потекли слюнки, что
у твоей собаки Павлова. На стул напротив меня плюхнулась Валери
Адрие. Это ее рука крепко сжимала мой стакан с глясе. Среди предков
Вэл были испанцы и африканцы, так что кожа у моей подруги была
изумительная – оттенка густого загара. Валери удивительно шли ярко-
оранжевый, голубой, розовый, да что уж там – вообще все цвета
радуги.
Вот и сегодня она надела свободную оранжевую блузку на
бретельках, словно бросавшую вызов закону земного притяжения, и
фиолетовое ожерелье. Я опустила глаза и увидела длинную бирюзовую
юбку в оборках. Казалось, Вэл сошла со страниц модного каталога.
Вот если я надену что-то любого другого цвета, кроме черного, серого
или коричневого, то выгляжу так, словно сбежала из дурдома.
Я выпрямилась, стараясь не обращать внимания на то, как ноги
липнут к стулу, и пошевелила пальцами, указывая на стаканчик с кофе:
 – Дай сюда.
Вэл подняла бровь. На солнце волосы подруги отливали темной
медью. Красиво. Мои напоминали пожарную машину. Жуть. Какая бы
влажность ни стояла, волосы Валери в мелких кудряшках всегда
выглядели потрясающе. То бишь опять-таки красиво. Мои же с апреля
по ноябрь обвисали и ложились широкой волной. Выглядело это
опять-таки жутко.
Иногда я была готова возненавидеть Валери.
– Больше тебе нечего добавить? – поинтересовалась она.
Ну, начинается.
– Дай сюда… мою прелессссть? – добавила я.
Вэл ухмыльнулась.
– Попробуй еще раз.
– Пожалуйста? – Я снова пошевелила пальцами, требуя отдать мне
кофе.
Вэл покачала головой.
С усталым вздохом я уронила руки на колени.
– Тогда подскажи, что ты хочешь услышать. Помнишь, как в
детстве: горячо, холодно…
– Вообще-то я люблю эту игру, но сейчас как-то неохота. – Вэл
приподняла стоявший между нами стаканчик с глясе и широко
улыбнулась мне. – Правильный ответ: «Я так тебе благодарна за то, что
ты принесла мне холодный кофе, что все для тебя сделаю». – Она
поиграла бровями. – Да, пожалуй, так будет верно.
Я откинулась на спинку стула, рассмеялась и закинула ноги на
свободный стул слева от меня, чтобы растянуть мышцы. Наверно, пот
лил с меня градом, потому что на мне были высокие ботинки на
шнуровке, которые заканчивались точь-в-точь под коленками, а на
улице была добрая сотня градусов по Цельсию. Но сегодня вечером я
работала, а во вьетнамках работать не очень-то удобно, да и не
спрячешь в них то, что нужно для этой самой работы.
– Ты же понимаешь, что я могу просто-напросто дать тебе пинка и
забрать кофе?
Вэл выпятила нижнюю губу.
– Это будет некрасиво с твоей стороны, Айви.
Я усмехнулась.
– Зато честно. Я могу гонять тебя пинками по всей Канал-стрит.
 – Может, и так, но ты совершенно точно этого никогда не сделаешь,
потому что я твоя самая-пресамая лучшая-прелучшая подруга во всем-
превсем мире. – Вэл снова расплылась в улыбке. И тут она была
права. – Да ладно тебе. Мне же ничего особенного и не надо. – Она
придвинула к губам соломинку, торчавшую из стакана с кофе, и я
застонала. – Вообще ничего такого.
– Так чего ты хочешь? – Мой второй стон утонул в топоте и
шарканье ног прохожих и реве сирен патрульных машин, которые,
скорее всего, спешили во Французский квартал.
Вэл дернула плечиком.
– У меня в субботу вечером свидание. Ну и секс. По крайней мере,
я на это надеюсь. Но Дэниел посылает меня дежурить в Квартале, так
что ты понимаешь…
– Да уж понимаю. – Я перекинула руки через спинку стула. Не
самая удобная поза, но так меня хотя бы ветер обдувал. – Ты хочешь,
чтобы я подменила тебя на дежурстве в Квартале… в субботу вечером?
В сентябре. В самый разгар туристического ада?
Вэл закивала с энтузиазмом.
– Пожалуйста. Очень тебя прошу. – Она тряхнула стаканчиком с
кофе, так что внутри соблазнительно брякнули кусочки льда. –
Пожалуйста!
Я перевела взгляд с ее умоляющего лица на стаканчик.
– Ладно. Почему бы и нет? У меня же не будет свидания.
– Круто! – Вэл подтолкнула стакан ко мне, и я успела его поймать
за секунду до того, как она его уронит. Спустя мгновение я уже
блаженно глотала глясе, ощущая себя в прохладном кофеиновом раю. –
А вот между прочим, – заметила Вэл, поставив локти на стол, – у тебя
тоже мог бы быть секс, если бы ты хотя бы раз в год выбиралась на
свидание.
Я пропустила ее слова мимо ушей и продолжала жадно поглощать
глясе, рискуя отморозить себе мозги.
– Ты ведь такая красавица, и даже эта прическа тебя не портит. –
Она очертила пальцем круг около моей головы. Можно подумать, я
сама не знаю, что со своими волосами похожа на ватную палочку. – У
тебя офигенные сиськи и такая задница, что так и хочется тебя за нее
прихватить. Я бы прихватила.
 Я продолжала делать вид, что ничего не слышу: у меня вдруг так
разболелась голова, что даже пульсировало в глазах. Надо было все-
таки пить кофе помедленнее, но что поделать, если он такой вкусный.
– Тебе вообще нравятся парни? А то ты же знаешь, я даю и нашим,
и вашим. И буду только рада помочь девушке.
Я закатила глаза и тут же поморщилась. Поставила кофе на столик,
схватилась за лоб.
– Ой.
Вэл фыркнула.
– Предпочитаю парней, – пробормотала я, когда острая боль
отпустила. – А мы можем поговорить о чем-нибудь, кроме парней, «и
нашим, и вашим» и твоей готовности мне помочь? В противном случае
мы договоримся до того, что мне остро не хватает оргазмов и срочно
нужно прыгнуть в койку с каким-нибудь случайным чуваком, а у меня
сейчас нет никакого желания все это обсуждать.
– Тогда о чем же ты хочешь поговорить?
Я медленно отпила кофе и оглядела подругу с головы до ног.
– Почему ты не потеешь?
Вэл откинула голову и так громко расхохоталась, что проходившая
мимо пожилая пара с одинаковыми поясными сумками уставилась на
нее.
– Милая моя, я родилась и выросла в Луизиане. Наш род восходит
к первым французским колонистам…
– Ты мне зубы не заговаривай. Хочешь сказать, у тебя есть какая-то
волшебная способность, благодаря которой жара на тебя не действует,
в то время как я тону в собственной вони?
– Можно вывезти девушку с севера, но нельзя вывести север из
девушки.
Я фыркнула. Что верно, то верно. В Новый Орлеан я перебралась
всего три года назад из северной Виргинии и так и не привыкла к
смене климата.
– Знаешь, на что я готова, лишь бы сейчас поднялся полярный
вихрь?
– Уж точно не на то, чтобы заняться сексом.
Я показала ей средний палец. Хотя, по правде говоря, сама не знаю,
зачем каждый день пью противозачаточные таблетки. Наверно,
привычка осталась еще с тех пор, когда это было актуально.
 Вэл усмехнулась, навалилась на стол и уставилась на мой учебник
по философии. Темно-карие глаза ее странно блеснули.
– И все-таки я не понимаю, зачем тебе университет.
– Почему бы и нет?
Судя по выражению лица подруги, она решила, что у меня от жары
извилины поджарились.
– Работа у тебя и так есть, причем платят за нее очень хорошо, и
вторая тебе не нужна, в отличие от некоторых. Правда, бонусов у нас
почти что нет, да и продолжительность жизни короче, чем у тех, кто
прыгает с самолета без парашюта. Тем меньше причин тратить время
на всякую чушь.
В ответ я только пожала плечами. Если честно, и сама не знаю,
почему год назад пошла учиться в Университет Лойолы. Может, от
скуки. Или же мне хотелось заниматься тем же, чем занимаются
большинство моих двадцатилетних сверстников. А может, причина
крылась еще глубже, и из-за этого вот незнамо чего я и решила изучать
социологию с психологией. Я подумывала о том, чтобы стать
социальным работником, потому что знала, что при желании могу
делать и то, и другое. А может, это было как-то связано с тем, что со
мной случилось…
Усилием воли я отогнала эту мысль. Незачем думать об этом ни
сегодня, ни вообще. Прошлое не воротишь, оно умерло и похоронено
вместе со всеми моими родными.
Я поежилась, несмотря на удушающий зной. В одном Вэл права.
Нам, быть может, осталось жить всего ничего. С мая мы потеряли трех
членов Ордена. Кору Хауард. Ей было двадцать шесть. Ей свернули
шею прямо на Ройал-стрит. Винсента Кармака, ему было двадцать
девять. Он встретил смерть на Бурбон-стрит: ему перерезали горло. И
Шари Джордан. Ей было тридцать пять, ее убили всего три недели
назад. Тоже сломали шею, как и Коре. Ее нашли в районе складов. К
гибели соратников нам не привыкать, но чтобы сразу трое за
последние пять месяцев – такого не бывало, и мы нервничали.
– Ты в порядке? – поинтересовалась Вэл, наклонив голову набок.
– Да. – Я проводила глазами проезжавший мимо трамвай. – Ты же
сегодня вечером работаешь?
– А ты как думала. – Вэл отодвинулась от стола, хлопнула в ладоши
и потерла руки. – Хочешь дружеское пари?
 – На тему?
Она расплылась в зловещей улыбке.
– Кто больше убьет к часу ночи.
Старик, шаркавший мимо нашего столика, бросил на Вэл странный
взгляд и прибавил ходу. Хотя, по правде говоря, в Новом Орлеане на
улицах еще и не такое услышишь, в особенности неподалеку от
Французского квартала.
– Договорились. – Я допила кофе. – Постой-ка. А что мне будет,
когда я выиграю?
– «Если» ты выиграешь, – поправила Вэл. – Я буду целую неделю
покупать тебе холодный кофе. А если выиграю я, ты… – Она осеклась
и прищурилась: – Опа-на. Гляди-ка. – Вэл дернула подбородком.
Я нахмурилась, обернулась и сразу же увидела, о чем говорит Вэл.
Я легонько вздохнула и согнула правую ногу, чтобы в случае чего
быстро дотянуться до ботинка. Эту цыпочку нельзя упускать.
Для большинства людей, то есть для добрых девяносто девяти
процентов, в шагавшей по Канал-стрит женщине в струящемся
длинном платье не было ничего необычного. Может, туристка. Или
местная жительница, которая в среду днем решила пройтись по
магазинам. Но мы-то с Вэл отличались от большинства людей. Над
нами при рождении читали магические заклинания, благодаря которым
нам не страшны злые чары. Так что мы видели то, чего не видели
другие.
То есть чудовище под личиной обычного человека.
Одно из самых опасных существ за всю историю человечества.
Глаза ее закрывали солнечные очки. Их племя почему-то
отличалось повышенной чувствительностью к свету. Естественный
цвет их глаз был блекло-голубой, практически бесцветный. Но с
помощью волшебства и черной магии они могли менять внешность,
которую и видели люди, и принимали любой облик, форму и размеры.
Встретившееся нам чудовище выглядело как высокая блондинка,
гибкая и хрупкая, как тростинка, однако это было всего лишь
наваждение.
Не существовало на свете ни зверя, ни человека сильнее и быстрее.
Способности их были многогранны – от телекинеза до умения легким
касанием пальцев устроить сильный пожар. Но самым опасным их
оружием был дар подчинять простых смертных своей воле, порабощая
их. Эльфы нуждались в людях. Только подпитываясь энергией людей,
они замедляли свой процесс старения настолько, что становились
практически бессмертными.
Без людей эльфы старели и умирали бы, как все мы.
Иногда они забавлялись с жертвами, высасывая из них соки по
нескольку месяцев, если не лет, пока от бедолаг не оставалась лишь
тень, иссохшая оболочка прежнего человека. А чтобы жертва не
сопротивлялась, они лишали разума и отравляли тело, и человек
превращался в такое же опасное и непредсказуемое существо, как
сами эльфы. Иногда же просто убивали своих жертв. Разумеется, даже
таких, как мы с Вэл, при рождении невозможно заговорить от морока
эльфов, но много веков тому назад было обнаружено простейшее
средство, которое сводило к нулю их шансы манипулировать нами.
Кто бы мог подумать, что обычный клевер с четырьмя лепестками
окажется способен на такое.
Он был у каждого члена Ордена. У Вэл листок клевера был
вставлен в браслет. У меня – в ожерелье из тигрового глаза, которое я
не снимала даже дома. Я с ним и мылась, и спала, поскольку на
собственном печальном опыте убедилась, что нет на свете такого
места, где можно чувствовать себя в полной безопасности.
На нас не действовали чары, которые позволяли эльфам сливаться с
толпой, и поэтому мы могли на них охотиться. Истинный их облик был
так же прекрасен… и страшен. Невероятно гладкая кожа серебристого
оттенка, точно жидкий азот. Безупречная неземная красота. Высокие
скулы, пухлые губы и глаза с приподнятыми внешними уголками.
Истинная внешность эльфов настолько притягательна, что от них
невозможно оторвать взгляд. Единственное, в чем сказки и мифы
правы, так это в том, что у эльфов чуть заостренные уши.
– Вот же гадина, – пробормотала Вэл.
Именно это я и чувствовала, поскольку эльфы отобрали у меня все.
И не однажды, а дважды, так что я ненавидела их с яростью жгучей,
как десять тысяч пылающих солнц.
В остальном же эльфы ничем не походили на тот образ, который
создал Дисней, ну или на то, какими их изобразил Шекспир. Как и все
их дальние родственники, эльфы были существами из Иного мира.
Давным-давно эльфы научились пробираться из своего измерения в
мир простых смертных. Деление на эльфов зимних и летних, если
когда-то и существовало, исчезло навсегда, и осталась одна-
единственная огромная группа, движимая единой страшной, но
абсолютно естественной для эльфов целью.
Они хотели поработить человечество.
А наша задача заключалась в том, чтобы отправить их обратно в их
Иной мир. Или убить. Тут уж как получится.
Проблема в том, что и то, и другое не так-то просто сделать,
поскольку эльфы проникли во все сферы человеческой жизни.
Когда эльфийка проходила мимо нашего столика, Вэл расплылась в
самой невинной дружелюбной улыбке, и эльфийка натянуто
улыбнулась в ответ: она понятия не имела, что мы видим, кто она на
самом деле.
Вэл подмигнула мне:
– Эта моя.
Я захлопнула учебник.
– Так нечестно.
– Я первая ее заметила. – Вэл встала и расправила широкий
кожаный пояс, обхватывавший ее талию. – Пока. – Она развернулась. –
Кстати, спасибо, что согласилась подменить меня в субботу. Я
хорошенько оттянусь, и ты благодаря мне, получается, тоже, пусть и
опосредованно.
Я рассмеялась и принялась засовывать учебники в рюкзак.
– Вот спасибо.
– Потому что всегда надо думать о других. Увидимся! – Вэл
развернулась, грациозно обогнула соседний столик и растворилась в
уличной толчее.
Она наверняка догонит эльфийку и заманит в укромное местечко,
где сможет быстренько от нее избавиться, не привлекая внимания
публики, в глазах которой все это выглядело бы хладнокровным
убийством.
Когда ничего не подозревающий прохожий становился невольным
свидетелем такой сцены, нам приходилось как можно скорее уносить
ноги.
Не считая тех смертных, которых эльфы держали при себе по
целому ряду гнусных причин, большинство людей даже не
подозревали об их существовании, хотя эльфы встречались повсюду. А
уж в таких городах, как Новый Орлеан, где возможно все что угодно,
любая диковина, причем никто и глазом не моргнет, эльфы и вовсе
были сущей чумой.
Я подняла глаза и, уставившись на колыхавшиеся пальмы,
задумалась о том, каково это – быть, как все остальные, кто ходит по
здешним улицам. Жить в блаженном неведении. Ведь родись я в какой-
нибудь другой семье, не в той, где появилась на свет, все могло бы
быть совсем иначе.
Весной я бы, наверно, уже окончила колледж. С кучей друзей у
меня были бы общие воспоминания, а не тайны. У меня, может, даже
был бы парень, со вздохом подумала я.
Парень.
Оживленная улица, на которой я сидела, померкла у меня перед
глазами. Остались лишь мы с… Боже мой, ведь прошло уже целых три
года, а мне по-прежнему больно от одной лишь мысли о Шоне. Я
словно до сих пор вижу его карие глаза, в которых, казалось,
отражается душа. Какие-то детали стерлись, облик его расплылся, но
боль не утихла.
От тоски у меня заболел живот, но я упорно старалась не обращать
на это никакого внимания. Ведь моя мама как говорила? Не родная
мама. Когда ее убили, я была слишком маленькой, чтобы ее запомнить.
Моя приемная мама, Холли, говорила: «Если бы да кабы, во рту росли
б грибы». Эту поговорку она вычитала в какой-то книге, и примерный
ее смысл был таков: незачем тратить время на пустые мечты.
По крайней мере, я так поняла.
Не то что бы я не осознавала, до чего важна моя работа, мой долг. Я
принадлежала к Ордену, разветвленной организации, обладавшей
знанием, которое передавалось в семьях из поколения в поколение, а,
следовательно, жизнь моя имела смысл в большей степени, чем чья бы
то ни было.
По крайней мере, так мне говорили.
Каждый из нас был отмечен символом, обозначавшим
принадлежность к Ордену, и татуировкой, которая представляла собой
три переплетенные спирали, похожие на докельтский узор. У нас под
ним были три прямые линии – принятый в Ордене символ свободы.
Свободы жить без страха. Свободы делать собственный выбор.
Свободы добиваться своего.
 У меня узор был вытатуирован возле тазовой кости. У всех членов
Ордена татуировки располагались так, чтобы их не увидели ни эльфы,
ни простые смертные.
То, что я делаю со своей жизнью, – важно. Это я понимала. Орден
стал моей семьей. И я не жалела ни о чем из того, что мне приходилось
делать и от чего отказываться. И пусть люди понятия не имели о том,
чем мы в Ордене занимаемся, все же мои усилия не пропадали даром.
Я спасала жизни.
И я могла быть отличным бойцом, когда мне того хотелось.
От этой мысли я расплылась в улыбке.
Я перекинула рюкзак через плечо, схватила пустой стаканчик из-
под кофе и вскочила на ноги. Пора приниматься за дело.
***
Эльф, которого я заметила у бара на Бурбон-стрит, напомнил мне
Дэрила Диксона из «Ходячих мертвецов». Даже убивать жалко.
На нем была застегнутая на все пуговицы обтрепанная по краям
желтовато-коричневая рубашка с отрезанными по плечи рукавами и
джинсы, вылинявшие на коленях добела. От него веяло здоровой
сексуальностью простого парня из захолустья, и торчавшие во все
стороны нечесаные космы только усиливали это впечатление. Но
серебристая кожа и заостренные уши напрочь разрушали образ
деревенщины.
Эльф переходил из бара в бар на Бурбон-стрит и очень походил на
туриста, поскольку из каждого заведения вываливался с новой
бутылкой. Говорят, человеческий алкоголь на эльфов не действует, а
вот от паслёна, растения, ядовитого для людей, эльфы пьянеют.
Понаблюдав за эльфом часок и перевидав в его руках немало
бутылок, я начала подозревать, что в каждом из баров, куда он заходил,
тоже сидел эльф, поскольку к тому времени, когда мой новый знакомец
добрел до ресторана «Гамбо Шоп» на Бурбон-стрит, шатался он, будто
упился вусмерть.
Я решила при случае непременно позвонить Дэвиду Фаустину,
главе новоорлеанского подразделения Ордена, и поинтересоваться, не
доводилось ли ему слышать, что в барах подают паслён. Но сперва
надо было разделаться с этим жалким подобием Дэрила Диксона.
 Не могла же я подойти к эльфу при всем честном народе и пырнуть
его ножом в живот. Мне совсем не улыбалась мысль провести ночь за
решеткой. В очередной раз. В прошлый раз, когда меня поймали на
том, что я укокошила эльфа, вызвали полицию, и хотя тела жертвы не
обнаружили, но я была вооружена до зубов, что оказалось не так-то
просто объяснить.
И мне совершенно не хотелось выслушивать нудеж Дэвида: мол,
из-за меня ему пришлось поднять все свои связи и все такое прочее.
С меня семь потов сошло, пока эльф наконец свернул в какой-то
проулок. Ну слава тебе господи. Я умирала от голода и мечтала о
пончике с заварным кремом, которые продавались повсюду. Сегодня
только среда, эльфы почти не встречались, так что я наверняка продую
наше с Вэл пари.
Вот в выходные – совсем другое дело. Повсюду толпы смертных,
так что эльфам гораздо проще получить свое и убраться. Вот тогда они
кишмя кишат.
Как тараканы ночью.
Эльф слился с густой тенью в переулке. Я тихонько следовала за
ним вдоль сырой кирпичной стены. Стащила со спины рюкзак и едва
не застонала: эльф встал посреди переулка лицом к стене и потянулся к
молнии на джинсах.
Он что, и правда решил отлить? Серьезно? Фу! Не желаю этого ни
слышать, ни видеть. Да и как можно убить кого-то, когда он писает?
Как-то это неспортивно – пришить чувака со спущенными штанами.
Ну, уж нет, я не намерена ждать, пока он тут возится. Судя по тому,
с какой скоростью он шагал по улице, он только ширинку будет
расстегивать минут десять.
Не сводя с него глаз, я выудила из ботинка железный прут. Железо
для эльфов смертельно. Они к нему и близко не подойдут. Одно лишь
его прикосновение обжигало их, а если ударить эльфа железным
прутом в грудь, то отправишь его прямехонько в Иной мир, хотя и не
убьешь.
Чтобы убить эльфа, надо отделить его голову от тела. Вот тогда он
умрет взаправду.
Впрочем, достаточно просто отправить его в измерение. И слава
богу, потому что рубить головы довольно-таки муторно. Повсюду
полным-полно ворот, порталов между нашими мирами. Вот уже много
столетий они закрыты, но все равно хорошо охраняются. Так что если
послать эльфа в Иной мир, назад он уже не вернется.
Крепко сжав в руке прут, я отступила от стены и медленно пошла к
эльфу. За спиной у меня шумела оживленная улица, слышались
приглушенные разговоры и далекие взрывы смеха.
Эльф расставил пошире ноги, и я крепче сжала железный
стержень. Я приближалась к нему абсолютно бесшумно, но
врожденный инстинкт заставил его угадать мое присутствие. Эльфы не
чувствуют нас, но знают, что Орден где-то рядом.
Он обернулся и рассеянно уставился на меня своими молочно-
голубыми глазами. На красивом лице было написано смущение.
– Привет! – пропела я, занося прут для удара.
Он перевел взгляд на мою руку и вздохнул:
– Черт.
Эльф, даром что пьян и собирался писать, был невероятно
быстрым. Развернувшись, он одной рукой отбил мой удар и вскинул
колено. Отскочив в сторону, я еле увернулась от пинка в живот.
Даже не посмотрев, успел ли он расстегнуть молнию и насколько, я
бросилась вперед и поднырнула под рукой, которой эльф замахнулся
на меня. Очутившись у него за спиной, я хорошенько пнула его
пониже поясницы.
Эльф крякнул, пошатнулся, развернулся ко мне, и я бросилась на
него, чтобы уже покончить с этим. Я замахнулась. Когда острый конец
прута был в каком-нибудь сантиметре от груди эльфа, он выпалил:
– Все равно вашему миру скоро конец. Он…
Не дав договорить, я вонзила железный прут ему в грудь. Прут
прошел сквозь кожу эльфа, как сквозь дрянную бумагу. На мгновение
эльф замер, потом открыл рот и завыл тонким голосом, точно койот,
которого сбила фура.
Ну, ни фига ж себе!
Во рту у него виднелись четыре резца, длиннющие и острые, как
бритвы. Они касались нижней губы, как у какого-нибудь саблезубого
тигра-мутанта. Эльфы могли и укусить. Да так, что мало не покажется.
На самом деле все существа из Иного мира кусаются будь здоров.
Отскочив, я опустила руку, и эльфа словно всосало в самого себя.
Он свернулся клубком, от растрепанных волос до кроссовок, сжался,
точно бумажный шарик, из верзилы ростом под два метра
превратившись в пигмея размером с мою ладонь, раздался треск, точно
взорвали хлопушку, а затем последовала ослепительная вспышка.
И эльф исчез.
– Кстати, по поводу твоих последних слов: банально, избито, –
обратилась я к месту, где он только что стоял. – Слыхала я и
поинтереснее.
– Даже не сомневаюсь.
Я резко обернулась. Сердце у меня заколотилось. Перед глазами
промелькнули картины того, как я провожу ночь в тюряге. Несмотря
на то что меня поймали с поличным, я все-таки спрятала прут за спину.
К счастью, у входа в проулок стоял не один из городских
полицейских, а какой-то незнакомец в черных брюках и белой
рубашке. Однако когда он направился ко мне, не спеша, словно вышел
ночью прогуляться, я не испытала ни малейшего облегчения.
Он наверняка видел, как я пырнула эльфа прутом. Следовательно,
одно из двух: либо передо мной член Ордена, но не из
новоорлеанского подразделения, поскольку я его не знала. Или же это
слуга эльфа, человек, которого они околдовали. Эти могут быть не
менее опасны, чем сами эльфы.
Если их пырнуть прутом, то никакого «хлоп – и нету» не жди. Они
истекают кровью. Умирают, как обычные люди. Иногда медленно. В
Ордене нет запрета на убийство человека, поскольку иногда иначе
просто нельзя, но для этого должны быть очень веские основания.
Я вцепилась в прут, так что свело пальцы. Пожалуйста, только не
слуга эльфа. Пусть это окажется какой-нибудь городской
сумасшедший, который вдруг ни с того ни с сего решил на меня
наехать. Пожалуйста. Пожалуйста.
– Чем могу помочь? – собравшись с духом, спросила я.
Незнакомец склонил голову набок. Ох, мне это не понравилось.
Каждый мускул в моем теле напрягся. Он стоял в нескольких метрах
от входа в проулок. И вдруг я кое-что заметила.
Блеклые, точно выцветшие голубые глаза с загнутыми кверху
внешними краями. Как у эльфа. Но кожа у незнакомца была вовсе не
серебристая, а очень смуглая, оттенявшая волосы, такие светлые, что
казались седыми. Причем волосы у него были длинные, как у Леголаса
из «Властелина колец».
Леголас – красавчик.
 Так. Надо собраться. Потому что с этим чуваком что-то не так. Мой
внутренний голос кричал, что незнакомец опасен. Не сводя с него глаз,
я сделала шаг назад. Не похоже, чтобы его околдовали: взгляд у него
не был остекленевшим. Он был и похож, и не похож на человека. Было
в нем что-то такое, что ясно давало понять: настроен он отнюдь не
дружелюбно.
Незнакомец улыбался, когда поднял руку. Словно из ниоткуда в
руке у него появился пистолет. Только что ничего такого не было – и
нате вам.
Да что же это такое?
– Видела бы ты сейчас свое лицо, – проговорил он и навел на меня
ствол.
 Глава 2
Незнакомец, целившийся в меня из пистолета, был явно не
человек: насколько мне известно, люди не обладают
сверхспособностью создавать оружие из воздуха. Я и не думала, что
эльфы это умеют.
Следовательно, этот человек – точнее, это существо – должен быть
эльфом.
– Не круто. – Я попятилась, уже не пряча прут. – Типа как мелочно
лезть с пистолетом в драку на ножах.
Он рассмеялся, и смех его был холодным, как зима на севере. В нем
не было веселья. Не было ни человечности, ни сочувствия.
– Типа как глупо дать тебе подойти ко мне со спины и заколоть, как
этого беднягу.
– Это ты правильно говоришь. – Я продолжала медленно отступать.
Сердце у меня колотилось. Я приближалась к противоположному
выходу из проулка. Оставалось только одно.
– Но ты не обычный эльф.
Он натянуто улыбнулся.
– А ты не глупая корова.
– Тогда что ты? – Я решила не обращать внимания на оскорбление.
Так эльфы называли людей. Глупыми коровами. Скотом. Для них это
был корм. Черт с ним, меня и похуже обзывали.
Незнакомец открыл было рот, и я не преминула воспользоваться
тем, что он на мгновение отвлекся. Как меня учили сотни раз, я
сконцентрировалась, замахнулась, шагнула вперед и метнула прут.
Он попал в цель, как я и думала.
Заостренный конец вонзился глубоко в грудь эльфа, так что тот
отступил на шаг. Я расплылась в довольной улыбке.
– Постой-ка, я знаю, кто ты. Мертвый эльф.
Он опустил взгляд и раздраженно вздохнул.
– Да ну?
В голосе его сквозила досада. Свободной рукой он схватил прут,
выдернул его из груди и отшвырнул в сторону. Металл лязгнул об
асфальт. Я распахнула глаза от изумления.
 – По-твоему, глупая ты корова, я совсем слабак?
Вот черт.
Эльфы так не поступают. Не у-ме-ют. А этот вот смог. И это было
так плохо, что даже не смешно. Я сделала единственное, что мне
оставалось, чтобы доказать: я не глупая корова. Если не веришь в себя,
как же ты тогда одержишь верх над эльфом? А кто сомневается, тот
быстренько смывается.
Я развернулась и побежала.
Нас ведь как учили? Если плывешь без весел по речке-вонючке
мимо селения Большая Вонь с населением один человек и человек этот
– не кто иной, как ты сам, то особого выбора у тебя нет. Настоящий
воин всегда знает, когда отступить, и сейчас такой момент настал.
Я бросилась наутек. Рюкзак бил меня по спине. Я почти добежала
до узкого выхода из проулка, как вдруг позади меня раздался выстрел,
и практически тут же мой левый бок пронзила жгучая боль, да такая
сильная, что я аж задохнулась.
Урод меня подстрелил!
Какое-то мгновение я не могла в это поверить. Не мог он попасть в
меня настоящей пулей из настоящего пистолета. Однако боль
свидетельствовала об обратном.
Я пошатнулась, но не остановилась. Наоборот: побежала еще
быстрей. Боль была жуткая, казалось, будто к моему боку прижали
горящую спичку. Не оглядываясь, я выбежала из проулка.
Уворачиваясь от туристов и пьяных, я неслась сквозь уличную
толпу. На бегу сунула руку в задний карман джинсов и выудила
мобильник. Пересекая Ройал-стрит, набрала номер Дэвида. Я почти
ничего не слышала за стуком собственного сердца и шумом машин.
Мне срочно нужно было рассказать ему о том, что случилось: как в
руке у эльфа без всякого колдовства вдруг очутился пистолет. Это же
сенсация. Это меняет все правила.
Я звонила, звонила, звонила, но ответа так и не дождалась,
выругалась и нажала отбой. Зажав в руке мобильный, я побежала чуть
медленнее – не потому что мне так хотелось, а потому что выдохлась и
ноги дрожали.
В меня никогда прежде не стреляли. Ножевые раны – да. Синяки и
ссадины – сколько угодно. Меня как-то раз даже чуть не подожгли. Но
выстрел… ну и влипла же я!
 Обогнув двух парнишек лет двадцати, которые, кажется, еле
держались на ногах, я схватилась за левый бок и вздрогнула от боли.
На мгновение зажмурилась. Перед глазами все поплыло, но вскоре
пелена рассеялась.
Ну, ничего себе.
Похоже, что до больницы сама не доберусь… И я свернула налево,
на Дофин-стрит. Штаб-квартира Ордена располагалась на Сент-
Филип, над принадлежавшим Ордену магазином сувениров под
названием «Гадская мама», где продавались всякие клевые кованые
штуки вперемешку с кучей якобы вудуистского барахла и настоящими
«н’орлеанскими» специями и пралине.
Ох, вот бы сейчас конфетку! Я бы даже сразу две слопала.
А вместо этого истекаю кровью, того и гляди отдам концы.
Я смутно понимала, что, пожалуй, лучше бы позвонить Вэл, но мне
не хотелось ее тревожить. Да и штаб-квартира Ордена уже рядом.
Надо просто идти, не останавливаться.
Дышала я с трудом, а ладонь, которую я прижимала к боку, была
вся мокрая и липкая, но я уже видела окруженное густыми кустами
трехэтажное темно-бордовое здание за фигурным кованым забором и
решила, что дойду. Шаг, другой, и я на месте. Рана не может быть
такой уж серьезной. Иначе я бы вообще ходить не смогла. Доктор
Харрис, наверное, у себя. Он живет тут же, в крошечной квартирке на
втором этаже, так где же ему еще быть?
Последние метры дались мне с трудом. Вокруг все плыло: лица,
звуки. Магазин сувениров уже закрылся, внутри было темно и
неуютно. Я прошла мимо дверей к черному ходу. Дрожащей рукой
схватилась за ручку двери, распахнула ее и, споткнувшись, ввалилась
на тускло освещенную лестницу. Я задыхалась. Острая боль чуть
утихла, и теперь бок просто ныл.
Я не хотела задерживаться, но пришлось постоять минутку, прежде
чем начать подниматься. Казалось, ступеньки высоченные, а дверь
далеко-далеко. Кричать было бессмысленно. Здесь повсюду
звукоизоляция – и на лестнице, и в комнатах наверху.
– Давай, Айви, поднимайся, – приказала я себе. – Поднимайся по
лестнице, черт подери.
До чего же трудно переставлять ноги. Я сделала всего шесть шагов,
но лоб уже покрывал ледяной пот, а перед глазами вспыхивали звезды.
Это явно не к добру.
Тут ступеньки вдруг резко выросли и бросились мне навстречу,
поскольку у меня подкосились ноги. Я взмахнула рукой, стараясь
поймать равновесие, и плашмя растянулась на лестнице. Рука
задрожала, и не успела я опомниться, как съехала на спине вниз по
ступенькам. Я даже не почувствовала, как это больно.
Ну вот, все старания псу под хвост.
В руке у меня завибрировал мобильный. Может, Дэвид наконец
соизволил перезвонить. Или это Вэл, которой не терпится утереть мне
нос известием о том, что она уже ухлопала двух, нет, трех эльфов. А я
тут истекаю кровью на ступеньках, от которых пахнет сахарной
пудрой… и ногами.
Фу.
Надо бы ответить на звонок, но жужжание прекратилось, а у меня
нет сил даже поднести к уху руку с телефоном.
Кто-нибудь меня найдет. В конце концов. В смысле, там наверху
камера наблюдения, и Харрис время от времени поглядывает на экран.
А ночью будут приходить и уходить другие члены Ордена.
Может быть, мне лучше поспать.
Внутренний голос еле слышно посетовал, что это не самая лучшая
мысль, но я так устала, а ступеньки неожиданно стали такими
удобными.
Понятия не имею, сколько времени прошло, но наверху открылась
дверь, и мне показалось, что я слышу голос Харриса, эхом
прокатившийся по лестнице. Узнать его было легко: он тщательно
выговаривал слова. Я хотела было поднять руку и радостно помахать
ему в знак приветствия, но это требовало усилий. Тут раздался чей-то
звучный голос. Незнакомый.
Я моргнула (по крайней мере, мне так показалось), открыла глаза и
всерьез подумала, что умерла.
Как бы пошло это ни звучало, но когда мне удалось
сфокусироваться на том, кто стоял передо мной, я решила, что вижу
ангела. По крайней мере, именно так я их себе представляла, судя по
изображениям в многочисленных городских церквях.
Парень был ненамного старше меня, с копной каштановых кудрей,
из-за которых выглядел так юно. Незнакомец приподнял идеальную
бровь, а я смотрела в его глаза цвета весенних листьев, такого
насыщенного оттенка, какого, пожалуй, в природе не бывает. Широкие
скулы, волевой подбородок, точно высеченный из мрамора, и
невозможно пухлые губы. Парень расплылся в улыбке, и на правой
щеке у него показалась ямочка.
У Шона были ямочки на щеках.
У меня перехватило дыхание: при мысли о Шоне сердце пронзила
привычная боль.
Парень с невероятными изумрудными глазами отвернулся от меня
и сообщил кому-то наверху:
– Она жива.
Ого, ну и голос! Глубокий. Мягкий. Интеллигентный. Вот это да!
– И пялится на меня так, что страх берет. Взгляд пустой, как у
социопата.
Я нахмурилась.
– Кто это? – спросил другой голос, этот уже принадлежал
Харрису. – Я на экране не разобрал без очков.
Харрис без очков на полметра перед собой не видит.
Зеленоглазый встретился со мной взглядом и снова расплылся в
улыбке. Черт. Оказывается, у него ямочки на обеих щеках.
– Откуда ж я знаю? Похожа на девицу из «Храброй сердцем». Ну
эту, рыжую, в кудряшках.
Что. За. Черт.
– Хотя у нее красивые голубые глаза.
Хотя. Ишь – «хотя»! Как будто это как-то компенсирует тот факт,
что у меня рыжие кудри, как у диснеевской мультяшки.
– Черт, – выругался Харрис и с топотом поспешил вниз по
лестнице. – Это Айви Морган.
Вот оно как, значит? Вот так меня видят другие? Говоришь им,
мол, она похожа на девчушку из «Храброй сердцем», и они тут же: а,
да это же Айви!
Мне надо срочно перекрасить волосы.
Погодите, почему этот чувак смотрит диснеевские мультики?
Стоявший надо мной Зеленоглазый наклонил голову набок и
перевел взгляд с моего лица ниже.
– У нее по животу течет кровь, – он потянулся ко мне. – По-моему,
она…
 Тут я вышла из ступора и из последних сил схватила незнакомца за
запястье, прежде чем он успел ко мне прикоснуться. Кожа у него была
теплая и гладкая.
– Убери руки, – проскрипела я.
Наши взгляды встретились. Зеленоглазый не пошевелился, а меня
снова поразило, до чего же он хорош. Нечасто встретишь смертного,
который красотой не уступает эльфам. Незнакомец с легкостью
высвободился, отстранился от меня и, спустившись на ступеньку
ниже, встал на колени, развел руками:
– Обычно дамы мне такого не говорят, но твое желание для меня
закон.
Я бы закатила глаза, но у меня и так все двоилось.
– Оригинально.
Он рассмеялся гортанным смехом и уперся руками в согнутые
колени:
– Это моя мантра: работает – не трогай.
– Класс, – выдохнула я и оперлась о ступеньку.
– Я бы на вашем месте этого не делал, – участливо произнес
незнакомец.
Не обращая внимания на его слова, я с трудом села и тут же охнула:
меня снова пронзила боль.
– Говорил же.
Прищурившись, я уставилась на этого нахала, но сказать ничего не
успела: около меня вырос Харрис, загородив собой весь лестничный
пролет.
– Что с тобой, девочка?
– Меня подстрелили. – Я из последних сил подняла голову. Во рту
было сухо, как в пустыне. Поскольку Зеленоглазый явно был знаком с
Харрисом, я догадалась, что он тоже принадлежит к Ордену. – Меня
подстрелил эльф.
Харрис наклонился и положил руку мне на плечо. Морщины
вокруг его глаз стали глубже.
– Девочка моя, эльфы не пользуются огнестрельным оружием. Уж
не знаю, почему. Просто не пользуются, и все. Как говорится, и на том
спасибо.
Окровавленной рукой я указала на свой живот.
 – Но в меня… стреляли, и стрелял эльф. И он был в собственном
облике, без всякого колдовства.
– Что? – ахнул Зеленоглазый, и я перевела взгляд на него.
Лицо его немного расплывалось у меня перед глазами, но от этого
не стало менее красивым.
– Кожа у него была не серебристая. Ушей… я не видела, но глаза,
как у типичного эльфа. И никаких следов чар я не заметила.
Пистолет… материализовался у него в руке, словно из воздуха.
Зеленоглазый удивленно вскинул брови.
– Так. Дай-ка взглянуть, может быть, ты ударилась головой. –
Харрис стиснул мое плечо. – Сейчас мы отведем тебя наверх, и я тебя
осмотрю.
– Я не ударилась головой. Я… рассказываю, что видела. Это был
эльф, и он… – Харрис помог мне подняться. Зеленоглазый встал, и
лестница на мгновение потемнела, словно кто-то щелкнул
выключателем. – Ой!
Харрис что-то сказал, но я не расслышала: в ушах у меня
зашумело, точно земля зашаталась под ногами, пытаясь меня
поглотить. Я открыла рот, но язык отяжелел и казался чужим, так что я
не смогла произнести ни слова.
Весь дом закружился, и прежде чем у меня перед глазами все
померкло, я услышала, как выругался Зеленоглазый, и подумала, что,
видимо, четвертой жертвой стану я сама.
***
Когда я открыла глаза, в окно лился свет, и пылинки плясали в его
лучах. На мгновение я растерялась, поскольку не поняла, где я и как
тут оказалась, но, глядя на то, как мерцают и падают пылинки,
понемногу стала вспоминать.
Я в штаб-квартире Ордена, скорее всего, на третьем этаже, вдали от
переговорных и учебных кабинетов, в которых днем всегда кипела
жизнь. Я лежала в просторном изоляторе, рассчитанном на несколько
пациентов. Возле туалета виднелась дверь в другую комнату, в которой
я никогда не была. Да, пожалуй, и никто не был, кроме Дэвида. Мы с
Вэл подозревали, что там хранятся сокровища, равные золотому запасу
целого государства.
 Матрас, на котором я лежала, был не самым удобным, но все-таки
это лучше, чем край ступеньки, который упирается тебе в спину. Кто-
то укутал меня тонким одеялом.
Наверно, Харрис. С виду он медведь медведем, но душа у него
добрая и широкая, как озеро Пончартрейн.
Меня подстрелили.
О господи. В меня стрелял странный эльф, кожа у которого была не
серебристая, а пистолет в его руке материализовался из воздуха. Это
была сенсация, которая меняла абсолютно все. Если эльфам больше
нет нужды прибегать к помощи чар, то как их отличить от обычных
людей? В конце концов, не у них одних блеклые голубые глаза. Тем
более что существуют контактные линзы. И что еще важнее и о чем я
забыла сказать Харрису, так это то, что я проткнула эльфа прутом, а
тому хоть бы хны.
Тут открылась дверь, и я отвлеклась от размышлений.
Прищурившись, я вглядывалась в посетителя, который в ярких лучах
солнца приближался к моей кровати. Я живо представила себе
Зеленоглазого, незнакомца ангельской внешности, и у меня екнуло
сердце.
Это мне совсем не понравилось.
Но когда незваный гость приблизился, оказалось, что это вовсе не
Зеленоглазый. А наш бесстрашный лидер, Дэвид Фаустин,
раздраженный, как обычно.
Казалось, время не властно над Дэвидом: ему могло с тем же
успехом быть сорок, пятьдесят или шестьдесят лет. Никто не знал,
сколько ему на самом деле. Смуглая кожа (чуть темнее, чем у Вэл)
была гладкой, почти без морщин, а тело – по-спортивному
подтянутым.
Даже не улыбнувшись мне, он взял раскладной стул и поставил у
моей кровати. Плюхнулся на него, скрестил руки на груди.
– Жива, значит.
– Какой ты добрый и заботливый, – прохрипела я.
Дэвид приподнял бровь.
– Насколько я понимаю, ты вчера мне звонила именно поэтому. Я
бы ответил, но Лори обиделась бы, если бы ей пришлось меня ждать.
Ну, ты понимаешь, о чем я.
 Я поморщилась. Я совсем не хотела видеть картину, которая
нарисовалась в моей голове. Дэвид и Лори были женаты уже лет
десять. Они познакомились, когда Лори перевели в новоорлеанское
подразделение Ордена. Вообще члены Ордена активно крутили
романы друг с другом, поскольку знание об эльфах передавалось из
поколения в поколение, а средняя продолжительность жизни у нас не
сказать чтобы велика. Многие члены Ордена никогда не вступали в
брак. Тех, кто женились и заводили детей, как мои настоящие
родители, рано или поздно убивали, и тогда заботу о детях принимала
на себя другая семья.
Поскольку из-за эльфов я уже лишилась и родных, и приемных
родителей… и парня, то даже помыслить не могла о том, чтобы
влюбиться еще раз. Даже дружить с Вэл и другими членами Ордена
было рискованно, потому что я знала: они могут погибнуть в любой
момент. Поэтому мне было дико наблюдать, как многие члены Ордена
заводят себе пару, не боясь боли, которая не стихает, сколько бы
времени ни прошло.
Но Лори и Дэвид искренне любили друг друга, несмотря на то что
Дэвид характером походил на бешеную чупакабру, а Лори была слаще
пралине.
– Мне позвонил Харрис, и мы все обсудили. Он сказал, что рана
поверхностная, а кровотечение усилилось, потому что ты бежала.
Зардевшись, я уставилась на Дэвида.
– Я бежала не потому, что трусиха. У него…
– Я не говорил, что ты трусиха. У него же был пистолет. Против
пули нет приема.
Но тон его жалил, как оса. Я облизнулась.
– Это был не человек.
Дэвид взглянул на меня и потянулся к столику у кровати.
– Пить хочешь?
– Ага. Во рту словно наждак.
Дэвид налил в пластиковый стаканчик воды, и одного ее журчания
было достаточно, чтобы свести меня с ума.
– Тебе помочь сесть?
Среди членов Ордена слабаков нет, так что я глубоко вздохнула,
покачала головой и села на кровати. Левый бок пронзила боль, но не
такая острая, как я ожидала.
 – Пока ты была без сознания, Харрис сделал тебе укол, так что
слишком больно быть не должно. – Дэвид словно мысли мои
прочитал. – Пей не спеша, – с этими словами он протянул мне воду.
Прохладная жидкость коснулась моих губ, и мне стоило огромных
усилий, чтобы не выхлебать все одним глотком, но я старалась не
выглядеть как лошадь на водопое.
Дэвид откинулся назад и достал из кармана пузырек.
– Тут таблетки на случай, если заболит живот. Харрис сказал, что
денек-другой может болеть, поскольку ему пришлось тебя зашить. –
Он бросил пузырек мне на колени, и тот приземлился, негромко
звякнув. – До среды я снимаю тебя с дежурств.
Я опустила пустой стаканчик.
– Что? Почему? Я могу…
– Если тебе придется драться, рана может открыться. А нам
совершенно не нужно, чтобы ты снова залила нам кровью всю
лестницу, как заколотый поросенок. Так что отдыхаешь до среды.
По бесчувственности Дэвид мог дать мне сто очков вперед.
– Но я обещала в эту субботу подменить Вэл.
– Не надо. Ей придется найти кого-то другого. Тебя это не
касается. – Он налил мне воды из кувшина. – У тебя сегодня занятия?
Я не сразу поняла, о чем спрашивает Дэвид и какой сегодня день.
– Сегодня же четверг? У меня теперь занятия только завтра. –
Обычно я работала с понедельника по пятницу, а в выходные
отдыхала. – Теперь насчет того, что случилось вчера ночью. У этого
эльфа…
– Я знаю, что ты рассказывала Харрису и Рену, но…
– Рену? Кто это? – Тут до меня дошло, и я беззвучно повторила его
имя, привыкая к ощущению. – Это тот зеленоглазый?
Склонив голову набок, Дэвид бросил на меня хмурый взгляд.
– Ну, я его глаза не разглядывал, но он был с Харрисом вчера
ночью, когда ты залила кровью мою лестницу.
– Я не специально, – отрезала я.
Дэвид вскинул брови.
– Да ты, никак, огрызаешься? Смотри у меня, а то воду отберу.
– А я не отдам. – Я прижала стаканчик к груди и впилась в Дэвида
взглядом. – Обойдешься.
 Дэвид скривил губы, силясь улыбнуться, но ничего у него не
вышло: не человек, а ледяной истукан.
– Рен Оуэнс из Колорадо, его перевели в наше подразделение.
О, Колорадо. Никогда там не была, но всегда хотела съездить. Что
это за имя такое – Рен Оуэнс?
– Вернемся к тому, что ты рассказала: такого не может быть, –
отрезал Дэвид. – Вероятнее всего, у эльфа по какой-то причине
оказался пистолет. Для нас это плохая новость, но этого следовало
ожидать. Мы знали, что рано или поздно они начнут использовать
человеческое оружие.
Я вспыхнула с досады, так что у меня закололо щеки, как от
лихорадки.
– Этот эльф был в собственном облике. А может, и не в собственом,
но какая разница? Кожа у него была не серебристая, а такая… не знаю,
как сказать. Смуглая, оливковая.
Дэвид подался вперед и оперся локтями о колени.
– Ты уверена, что это был эльф, Айви?
– Да! Уверена. Пистолет у него в руке появился словно из ниоткуда.
А еще я бросила в него прут, попала в грудь, и с ним ничего не
случилось. Он вытащил прут и отшвырнул в сторону.
Дэвид открыл рот, но не нашел, что сказать, и молча таращился на
меня.
– Да. Именно. Это был не человек, Дэвид. Это был эльф, у которого
кожа не серебристая, а еще он сотворил пистолет из воздуха, и прут не
причинил ему никакого вреда. Не сжег его. Не отправил в Иной мир.
Вообще ничего ему не сделал.
– Это невозможно, – помолчав, ответил Дэвид, и я напряглась от
раздражения.
– Я знаю, что видела. И ты знаешь меня. Мне можно доверять. Я
никогда не давала тебе повода усомниться во мне или…
– Кроме того раза, когда тебя забрали в полицию.
– Ну, пусть. Кроме этого единственного раза. Я говорю тебе правду.
Не знаю, что это все значит, но… – От страха у меня засосало под
ложечкой. Я залпом допила воду и отставила стаканчик в сторону, но
тревога не утихала. – Если эльфа нельзя убить железным прутом,
значит, он неуязвим.
– Нет, просто он из старейшин. – С этими словами Дэвид встал.
 Я широко раскрыла глаза от удивления: давненько мне не
доводилось слышать это слово. С детства, когда Холли и ее муж
Эдриан рассказывали мне сказки о племени старейшин, самых древних
и опасных эльфов – рыцарей и воинов, принцев и принцесс, королей и
королев. Эти эльфы могли принимать любые обличья и обладали
такими способностями, о которых мы слыхом не слыхали. Ни один из
эльфов, обитающих в мире людей, не жил так же долго, как
старейшины в Ином мире – по крайней мере, мы о таком не знали.
Попади старейшины в мир смертных, они ввергли бы его в хаос. Мне и
в голову не пришло, что встретившийся мне эльф мог оказаться
старейшиной.
– Я думала, они заперты в своем мире, – ответила я. – Когда
порталы закрыли, они…
– Так и есть. – Дэвид подошел к окну и отодвинул легкую голубую
занавеску. – Не исключено, что кто-то из них втайне остался здесь, но
такое все же маловероятно.
У меня еще сильнее засосало под ложечкой.
– Но все-таки возможно?
Дэвид отпустил занавеску и пригладил свои коротко остриженные
тугие кудри.
– Вряд ли. Маловероятно, что все это время у нас под носом обитал
старейшина, да так, что мы о нем не знали, и никто его не видел.
– Его видела я, – возразила я. – Тем более что он мог легко
смешаться с толпой. Если не приглядываться, сроду не заметишь, что
это эльф.
Дэвид повернулся ко мне лицом.
– Мы не знаем, что ты видела на самом деле. – Я открыла рот,
чтобы возразить, но он поднял руку, призывая к молчанию. – Не знаем,
Айви. Это не значит, что я не придаю значения тому, что ты мне
сообщила. Я свяжусь с другими подразделениями и выясню, бывали
ли у них подобные случаи, однако до тех пор, пока они не дадут мне
ответ, лучше помалкивать о том, что произошло.
По крайней мере, Дэвид принял случившееся всерьез. За это я была
ему признательна.
Я протянула руку, откинула одеяло и осторожно спустила ноги с
кровати.
– Может, следует предупредить остальных?
 – И вызвать панику, из-за которой члены Ордена примутся убивать
людей, заподозрив, что это якобы старейшины?
– Но…
– Айви, – перебил Дэвид. – Я не могу допустить, чтобы члены
Ордена поддались панике. И не могу допустить, чтобы пострадали
невиновные.
Мне это было не по душе, но пришлось подчиниться.
– Хорошо, я буду молчать.
По лицу Дэвида пробежала тень сомнения.
– Это значит, и Валери тоже не говорить. И позвони ей уже, пока
она не сошла с ума от беспокойства.
– Зануда, – пробормотала я и расправила залитую кровью рубашку.
Хорошо еще, что она черная, а то бы я вчера ночью весь город
переполошила, когда бежала, вся в крови.
– Я серьезно. – Дэвид впился в меня взглядом. – Не говори никому,
пока мы не поймем, с чем имеем дело. Мы и так в этом году понесли
большие потери. Ты меня поняла?
Под его строгим взглядом я почувствовала себя нашкодившим
сорванцом. С Дэвидом было непросто, но с тех пор, как я потеряла
семью, он… был для меня кем-то близким… вроде отца.
– Я поняла, Дэвид.
– Надеюсь. – Он упер руки в бока. – В общем, отлежись тут,
сколько нужно, а потом езжай домой. И помни, до среды ты не
работаешь, но завтра я тебя жду на собрании.
Даже если передо мной спустится с небес сам младенец Иисус, мне
все равно нельзя будет пропустить это дурацкое еженедельное
собрание.
Дэвид направился к двери, но остановился.
– Этот эльф тебе что-нибудь сказал?
Я сползла с кровати, стараясь не обращать внимания на то, как
тянет бок.
– Ничего такого. Он застал меня врасплох, после того, как я
прикончила другого эльфа. Тот, как обычно, сообщил, что нашему
миру скоро придет конец. А этот… Только обозвал меня коровой, и
все.
Дэвид рассеянно кивнул, еще раз напомнил мне, что до среды я не
дежурю, и вышел, оставив меня таращиться в пространство. Потом я
принялась искать свои ботинки и поймала себя на том, что у меня по-
прежнему сосет под ложечкой от волнения, несмотря на обещание
Дэвида связаться с другими подразделениями.
Наконец ботинки нашлись под тумбочкой у кровати. Я никак не
могла отделаться от мысли о том, что, хотя Дэвида, похоже, не очень
беспокоит тот факт, что по городу бродит старейшина, нас ждут
серьезные потрясения.
 Глава 3
Домой я добиралась чуть дольше обычного, поскольку топать
пешком не было сил, а значит, пришлось ехать на машине. Я поймала
такси и, чтобы не терять времени даром, постаралась, не вызывая
особых подозрений (а то таксист уже начал на меня коситься), уверить
Вэл, что я не умерла, не умираю и в ближайшее время не умру.
Ну, насколько я могла судить.
– У меня для тебя плохие новости, – сообщила я подруге. Мы уже
подъезжали к району Гарден-дистрикт.
– Помимо того что тебя чуть не пришил какой-то урод? – фыркнула
Вэл.
Я ей наврала, что в меня стрелял какой-то сумасшедший, что, в
общем-то, звучало достаточно правдоподобно. Улицы Нового Орлеана
кишели разными опасными типами и помимо эльфов. В эту секунду
таксист врезал по тормозам, и я уж решила, что он сейчас вышвырнет
меня из машины или что-то в этом роде.
– Да, помимо этого. Я не смогу подменить тебя в субботу. Дэвид
отстранил меня от работы.
– Детка, я это поняла сразу, как только ты сказала, что тебя ранили.
И если честно, это последнее, о чем ты должна волноваться.
– Спасибо, – пробормотала я, выглянула в окно и глазам своим не
поверила. По обочине на одноколесном велосипеде катил чувак в
синем плаще с капюшоном. Что за фигня?
Нет, такое возможно только в Новом Орлеане.
– Хочешь, я вечером перед работой заеду к тебе? – предложила Вэл.
Я взглянула на водителя.
– Не-а. Я приму душ и лягу спать.
– Позвони мне, если что-нибудь понадобится. Обещаешь?
Меня так и подмывало рассказать ей о том, что на самом деле
произошло прошлой ночью. И не потому, что язык чесался
посплетничать: я хотела предупредить Вэл, чтобы она была
осторожнее. Я вздохнула и крепко сжала телефон.
– Обещаю. А ты, пожалуйста, будь осторожна, – попросила я и
похолодела от страха: мне даже думать не хотелось о том, что я могу
потерять Вэл, единственную настоящую подругу, которая появилась у
меня с тех пор, как я перебралась в Новый Орлеан. – Обещаешь?
– Я всегда осторожна, – беззаботно рассмеялась Вэл.
Я попрощалась, нажала отбой и осознала, что мы уже на Колизей-
стрит, подъехали к тротуару и встали в тени высоких дубов. Я выудила
из рюкзака несколько банкнот, протянула водителю и вылезла из
машины.
Таксисту явно не терпелось смыться.
С жильем мне повезло: когда я только приехала в город, Орден
помог мне найти дом в замечательном районе. Большинство членов
Ордена обитали в окрестностях Французского квартала, мне же
посчастливилось поселиться в Гарден-дистрикт с его тенистыми
деревьями, богатой историей и старинными особняками.
Мой дом находился минутах в десяти ходьбы от старейшего
кладбища Лафайет № 1. Особняк середины XIX века был разделен на
две квартиры: одна наверху, вторая внизу. На фасаде располагались
отдельные балконы и вход на первый этаж, а ко мне в квартиру можно
было попасть с противоположной стороны, с шикарного заднего двора,
уставленном горшками с цветами и декоративными растениями.
Окружавшая участок кованая изгородь в виде стеблей кукурузы
добавляла дому очарования. И безопасности.
До этого дня.
Я закрыла за собой калитку, и у меня по спине пробежала дрожь.
Прежде чем направиться через двор к себе, окинула взглядом
проезжавшие по улице автомобили. Теплый ветерок ерошил кудряшки
у меня на шее. Я судорожно вздохнула.
Человечество в целом понятия не имеет о том, что существуют
эльфы, исключительно благодаря тому, что Ордену до сих пор
удавалось его защитить. Да, кого-то не получилось спасти, но в целом
мы бережем людей как зеницу ока. Но если тот эльф, с которым я
столкнулась вчера ночью, старейшина и если их много, а железные
прутья им не страшны, значит, у нас большие проблемы.
Интересно, с кем можно было бы поговорить про старейшин.
Дэвид явно не горел желанием обсуждать со мной эту тему.
Единственная, кто пришла мне на ум, это Мерль, мама Брайтон
Джассье: она знала все обо всем, но была… немного не в себе.
 Поговаривали, что эльф поймал Мерль врасплох, без листика
клевера, и с тех пор она рехнулась. А до этого случая она славилась в
Ордене блестящим умом. Теперь же ее психическое состояние
менялось день ото дня.
Я повернулась спиной к улице и зашагала по мощеной дорожке во
внутренний дворик. Обычно я задерживалась в саду, обрывала сухие
лепестки с цветов, но сегодня совершенно выбилась из сил.
Кто бы мог подумать, что истекать кровью, как заколотый
поросенок, настолько утомительно.
На крыльце у моей двери, под самым козырьком, лежали три
маленькие коробки с посылками с «Амазона», и я тяжело вздохнула.
– Ну, сколько можно.
Я ничего не заказывала на «Амазоне», но знала, чьих это рук дело.
Мне давным-давно пора поменять пароль от своего премиального
аккаунта и отключить опцию «заказать в один клик».
Выругавшись сквозь зубы, я подняла коробки с пола. Они
оказались легкими, но у меня еще болел живот. Я отперла дверь, вошла
в гостиную и окинула взглядом диван. Покрывало персикового цвета
не висело, как обычно, на спинке: оно лежало на подушке, а нижний
его край сполз на пол.
Телевизор работал: шло кино про мальчишку в очках, который на
метле пытался улететь от огромного разъяренного дракона. Я закрыла
за собой дверь, заперла на замок и пробормотала:
– «Гарри Поттер… и Кубок огня»? Какого…?
И вздохнула.
Я положила коробки на низкую табуретку у двери, перед которой
стояла скамеечка для ног, подошла к окну позади дивана и отодвинула
занавески. Цветы в горшках покачивались от ветра, но плетеные
кресла с невероятно мягкими подушками, за которые я отдала кучу
денег, были пусты.
Впрочем, как и ванная дальше по коридору. Однако я все равно
отдернула занавеску с рыбками пастельных расцветок. В ванне никого
не было.
Я открыла дверь в свою спальню и с облегчением обнаружила, что
там все так, как я оставила и как мне нравилось: шторы задернуты,
жалюзи опущены. В моей комнате было на добрых двадцать градусов
прохладнее, чем в любом другом уголке дома, и мне не терпелось
рухнуть лицом вниз на кровать и забраться под невероятно удобное
шенильное одеяло.
После того как приму душ.
По другую сторону от кухни была еще одна спальня поменьше,
окна которой выходили на Колизей-стрит. Там тоже был маленький
балкончик. В Новом Орлеане любят балконы. Я вышла на кухню и тут
же заметила, что дверца шкафчика, где я держу коробки с хлопьями,
открыта.
У меня их, наверно, дюжина. Люблю разнообразие во всем, что
касается хлопьев.
Я бросила рюкзак на стул у круглого столика на одной ножке,
стоявшего возле большого окна, которое смотрело во внутренний двор,
и подошла к шкафчику.
На высоком столе под ним валялась опрокинутая коробка
«Талисманчиков», моих любимых хлопьев. Защитная пленка на
коробке была вскрыта, и верх коробки покоился на краю огромной
сине-фиолетовой миски.
Я представить себе не могла, что там увижу, медленно подошла к
миске, тут же прыснула от смеха и прикрыла рот рукой.
В миске, раскинув крошечные руки и ноги, возлежал мой
маленький постоялец. Я понятия не имела, как так получилось, что он
у меня прижился, и уж тем более – как от него избавиться. В коробке
не осталось ни единой зефиринки, да и большая часть хлопьев, бьюсь
об заклад, тоже наверняка перекочевала в раздувшийся живот
домовенка, который сейчас дрых у меня в миске.
Могут ли брауни[1] отравиться сахаром?
Да кто ж их знает!
Два с половиной года назад я помешала эльфу увести из дома
маленькую девочку, преследовала этого ублюдка по пятам до самого
кладбища Сент-Луис, где и отправила его в Иной мир. На обратном
пути, проходя мимо могилы легендарной Мари Лаво[2], я заметила
маленького брауни.
Вообще домовых в обычном мире встретишь нечасто. Насколько я
слышала, они его терпеть не могут и предпочитают леса Иного мира:
им трудно скрывать, кто они такие.
Крылья мешают.
 Если верить сказкам, у брауни нет крыльев, на деле же есть.
Домовые – крошечные создания, не больше куклы Барби.
Встретившийся мне домовенок был ранен: сломал ногу и хрупкое
прозрачное крылышко. Когда он поднял на меня свои светло-голубые
глазища, я поняла, что не могу бросить его тут одного, за вазой с
сухими цветами, посреди хрустящих бусин с прошедшего Марди
Гра[3]. Я подняла его и посадила в рюкзак.
И принесла домовенка домой.
Разумеется, я прекрасно знала, что должна закончить начатое.
Существам из Иного мира в нашем мире не место. Но у меня рука не
поднималась, хотя я прекрасно знала, что у меня могут быть огромные
проблемы, вплоть до того, что вообще вышвырнут из Ордена. И все
равно я принесла его домой, смастерила ему из палочек от мороженого
шину для сломанной ноги и перебинтовала крыло, а он сидел,
несчастный и одинокий, обиженно надув прелестные губки. Сама не
знаю, почему я так поступила. Я ненавидела всех обитателей Иного
мира вне зависимости от их размеров и породы, но почему-то решила
позаботиться о домовенке.
Так он остался у меня.
Видимо, потому, что открыл для себя Интернет, телевизор и мой
аккаунт на «Амазоне».
Ну, в общем, я прекрасно знала, как получилось, что у меня
поселился домовенок. Только не понимала, с чего вдруг так
привязалась к этому мелкому засранцу, которого назвала Динь.
Я фыркнула.
Динь возненавидел это прозвище с тех самых пор, как я показала
ему кино про Питера Пэна[4].
Я заглянула в миску с хлопьями и покачала головой. Динь валялся
голый по пояс, так что хлопья прилипли к его прозрачным белым
крылышкам. Ну хоть в штанах, и на том спасибо. На Дине были брюки
с куклы Кена, черные с атласными лампасами по бокам.
Я ткнула его пальцем в живот.
Динь вздрогнул, взмахнул руками, сел и попытался укусить меня за
палец. Его острые зубки клацнули совсем рядом с моей кожей.
– Только попробуй меня укусить, – пригрозила я ему, – и я
похороню тебя заживо в коробке из-под обуви.
 Динь взлетел и завис над миской, раскрыв рот. От беззвучного
движения его крылышек кусочки хлопьев разлетелись по столу.
– Где тебя носило? Ты не пришла ночевать. Я уж думал, ты у
Мерль, а про меня никто не знает, и я останусь тут один-одинешенек.
Позабыт-позаброшен. И буду голодать, Айви. Голодать!
Я скрестила руки на груди.
– Что-то не похоже, чтобы ты голодал. Скорее, играл в бурундука,
который делал припасы на зиму и все сожрал.
– Ты меня бросила одного, и я заедал стресс! – крикнул Динь и
погрозил мне кулачком размером с ноготь моего большого пальца. – Я
не знал, где ты. Ты же не водишь шашни с парнями и всегда ночуешь
дома.
Я поджала губы.
Динь взлетел повыше, чтобы оказаться на уровне моих глаз, сцепил
руки на животе и вытаращился на меня.
– Я столько сахара съел! Столько сахара!
Я покачала головой, развернулась и принялась собирать хлопья со
стола и бросать их в миску.
– Даже знать не хочу, какой у тебя после этого уровень сахара в
крови.
– По нашим венам не течет кровь. – Динь подлетел ко мне,
опустился на мое плечо и схватил меня крошечными пальчиками за
мочку. – Только волшебство, – прошептал он мне на ухо.
Я дернула плечом, отгоняя его, и рассмеялась.
– Перестань, никакое волшебство по твоим венам не течет.
– Ну и ладно. И вообще, откуда тебе знать? – Он приземлился на
стол и начал распинывать по нему хлопья. – Так где ты была, Айви-
Кайфи?
– Ночью в меня стреляли.
– Что? – взвизгнул Динь и схватился за щеки. – Тебя ранили? Где?
Как? Кто? – Он порхал туда-сюда, туда-сюда. – Ты плакала? Я бы
плакал. У меня бы чертовы слезы рекой текли.
Я бросила на него долгий взгляд.
– Ты и обычно-то буйный, как фея на кокаине…
– Если у меня есть крылья, это еще не значит, что я фея, черт
побери! – рявкнул Динь и перешел на язык, который смутно
напоминал древнегэльский. Наконец он произнес: – Да, я перебрал
сахару и что? Разве это преступление? Ты бросила меня одного на всю
ночь! И что еще я должен был делать?
– А у домовых может быть инсульт? – спросила я, обеспокоенная
тем, как вздулись вены у него на висках.
Динь наклонил голову набок и поморщился.
– Это когда в голове сосуд лопается? Не знаю. Постой-ка. Клянусь
королевой Маб, ты что же, думаешь, у меня инсульт? – Тут Динь
взмыл под потолок, к светильнику, и спрятался за серебристым
куполообразным абажуром. Спустя секунду выглянул из-за него.
Белесые волосы брауни торчали во все стороны. – У меня инсульт.
Черт.
– Ради бога, Динь, слезай уже оттуда, – пробормотала я.
Светильник раскачивался. – Нет у тебя никакого инсульта. Забудь, что
я сказала.
– Терпеть не могу, когда ты зовешь меня «Динь»!
Я ухмыльнулась.
– Знаю.
– Зараза. – Помедлив, Динь все-таки опустился на стол, уселся и
прищурился на меня. – Значит, в тебя стреляли?
Я закончила собирать хлопья и кивнула.
– Причем стрелял эльф.
– С каких это пор они пользуются оружием?
Я взяла коробку из-под хлопьев, миску и выбросила ее содержимое
в мусорное ведро. Не буду же я это есть после того, как Динь там спал.
И нет ничего странного в том, чтобы обсуждать с домовенком работу.
Кажется, он воспринял новости спокойно.
– Понятия не имею. А еще у него кожа была не серебристая.
Динь ничего не ответил, я обернулась, решив, что он упал в
обморок, но домовенок был в сознании и удивленно таращился на
меня.
– И пистолет у него в руке появился словно из ниоткуда, –
добавила я.
Динь сглотнул.
– И я проткнула его железным прутом, а ему хоть бы хны, –
закончила я и подошла к Диню.
Он вскочил на ноги.
– Да это же…
 – Старейшина?
Динь закивал.
– Они крутые. Страшные, но крутые. – Он на цыпочках подошел к
краю стола. – Он был рядом, когда стрелял в тебя? Но так, будто бы
далеко?
Странный вопрос, но Динь есть Динь.
– Нет, он был достаточно далеко. Если бы он был близко, я бы
сейчас тут не стояла.
Динь побледнел.
– Никогда не видел здесь старейшину.
– А сколько ты уже в этом мире?
Динь дернул плечиком. Не то что бы я ожидала услышать ответ, по
крайней мере толковый. Динь даже не знал, через какой портал попал
сюда и как вообще здесь очутился. Сказал, что очнулся уже в нашем
мире, на кладбище, и понятия не имеет, как это произошло. Судя по
его состоянию и повадкам, подозреваю, что его избили и вышвырнули
вон. Динь мне так и не сказал, как его зовут на самом деле, потому что
тот, кто знает настоящее имя любого существа из Иного мира,
получает власть над ним, даже над эльфами. Так что я знала лишь то,
что эльфов он ненавидит так же сильно, как члены Ордена. Насколько
я поняла, эльфы практически истребили его народ в Ином мире, убили
всю его семью. А раз Динь ненавидит эльфов, значит, мы с ним
союзники, пусть даже остальные члены Ордена со мной не согласятся.
– Я видел старейшин в Ином мире, – заявил Динь театральным
тоном. – Я даже видел их принца.
– Да ну?
Он кивнул.
– Принц… – Динь раскинул руки и завертелся на месте, да так, что
у меня голова закружилась на него смотреть. – Принц великолепен.
Хм.
– Как и большинство эльфов. Они ведь очень красивые, хотя и
смертельно опасные, надменные ублюдки. – Динь замолчал. – Принц
действительно опасен.
Я прислонилась к столу, не обращая внимания на то, что у меня
снова разболелся живот.
– Ты видел принца? Настоящего повелителя Иного мира?
 – Ага. Целых три раза. – Брауни оживился. – Один раз на лугу. Там
такой луг, как в том фильме про светящегося вампира, у которого
волосы торчат во все стороны.[5]
Ишь ты.
– Слава богу, он меня не заметил. Второй раз я видел его у их
дворца. Он похож на тот, что в этом сериале, который ты смотришь, ну
в том, где все умирают.
– В «Игре престолов», что ли? – предположила я. – В Королевской
Гавани?
Динь так энергично кивнул, что аж подпрыгнул.
– А в третий раз… он занимался тем, чем ты никогда не
занимаешься.
Ну, я много чем не занимаюсь.
– И чем же это?
Динь приставил ладони рупором ко рту, выпрямился и расправил
крылья:
– У него был секс.
– Динь. – Я покачала головой.
– С тремя женщинами. Тремя. – Динь снова уселся на стол и
озадаченно покачал головой.
Я и сама изумилась. Один с тремя тетками? Хотя, впрочем, чему
тут удивляться. Эльфы обожают секс. Еще одно оружие, которое они
используют против смертных.
– Как такое вообще возможно? – задумался Динь.
– Тут талант нужен. – Я уставилась на домовенка. Он снова
закружился в танце. – Ты когда-нибудь слышал о том, чтобы
старейшины жили в нашем мире?
Динь остановился и взглянул на меня.
– Нет.
– А о том, чтобы старейшина вдруг решил обнаружить себя?
Домовенок покачал головой.
– Никаких предположений.
– Ты ведь не стал бы меня обманывать?
– Нет, – ухмыльнулся Динь. – У тебя же премиальный аккаунт на
«Амазоне».
Я фыркнула.
 – Приятно знать, чем именно можно заслужить твою
преданность. – Я отошла от стола и направилась к рюкзаку. – Кстати,
пока ты дрых, тебе тут посылки пришли. Я положила их на табуретку
у двери.
– А! – Динь взмыл в воздух. – Так чего же ты молчала? – Он
устремился было в гостиную, но остановился рядом со мной. – Но с
тобой точно все в порядке? Ты не умрешь во сне? Ведь обо мне же
никто не знает, а значит, и искать не будет, а все зефиринки из
«Талисманчиков» я уже съел.
Я негромко рассмеялась и покачала головой. О Дине не знала ни
одна живая душа, даже Вэл. Каждый раз, когда ко мне кто-то приходил,
брауни прятался.
– Все в порядке. Побаливает немножко, но на этот случай мне дали
таблетки. Так что я приму душ и, пожалуй, лягу поспать.
– Сейчас же только четыре часа.
– Когда я пришла, ты дрых без задних ног, так что кто бы
говорил. – Я выудила из переднего кармана рюкзака пузырек,
вытряхнула из него одну таблетку и запила шипучкой из
холодильника.
– Смотри не привыкни. Мне как-то не хочется оказаться под одной
крышей с наркоманкой, потому что потом ты перейдешь на более
сильные стимуляторы и кончишь тем, что подсядешь на соль для
ванн[6] и обглодаешь мне лицо. – С этими словами брауни вылетел из
комнаты.
Динь… Динь странный.
Пока я брела в спальню, мимо меня пролетел Динь в обнимку с
куклой-троллем какой-то психоделической расцветки. Динь их
коллекционировал, и, положа руку на сердце, мне совершенно не
хотелось знать, что он с ними делает.
Оказавшись наконец в спальне, я поставила шипучку на тумбочку
и включила ночник. И если в комнате у меня обычно темно, то
обстановка была самая что ни на есть яркая: наволочки цвета фуксии,
темно-фиолетовое одеяло из шенили, в изножье кровати – розово-
голубая скамеечка в «огурцах». Даже два комода и тумбочка были
голубые.
Раз уж мне, в отличие от Вэл, не идут яркие цвета в одежде, я
старалась окружать себя ими в интерьере.
 Я разделась, бросив вещи кучкой у дверей в ванную, вход в
которую был из спальни. Слава богу, ванн у меня две, потому что во
второй, в которую можно было попасть из коридора, Динь любил
плескаться, как в бассейне. Моя же была роскошной и скромной: мне
нравилась старинная ванна на львиных лапах и карниз для шторы.
Я включила воду погорячее, насколько могла вытерпеть, проверила,
не сползла ли повязка, прикрывавшая швы, и встала под струю, от
которой шел пар. Едва вода коснулась кожи, я издала вопль
блаженства. Как будто не мылась несколько дней.
Вода окрасилась в густо-розовый цвет, потом стекла: я смыла
засохшую кровь. Дважды вымыла голову и, стоя под душем, медленно
припоминала все, что случилось прошлой ночью.
Я шлепнула себя по щекам, но в душе моей росла горечь, и в горле
стоял ком. Крепко зажмурилась, так что заболели глаза, я старалась не
расплакаться.
Я не плакала с той ночи, когда убили моих приемных родителей, с
той самой ночи, когда убили Шона. Тогда я пролила столько слез, что,
наверно, на всю жизнь хватило бы. А этот выстрел будто бы вскрыл
тупым ножом мои старые раны. Уж не знаю, почему так, разве что как
напоминание о том, что человек смертен. Но я снова видела, точно
наяву, мертвые глаза Холли и Эдриана, так ясно, словно стояла над их
телами. И как покрывается мертвенной бледностью лицо Шона…
Я коснулась символа свободы, вытатуированного у левого бедра,
повернулась к струе воды спиной и заставила себя дышать ровно и
глубоко, пока ком в горле не исчез и не поблекли образы той черной
ночи.
Когда я вылезла из душа и вытерлась, боль в животе почти утихла,
но тревога, сопровождавшая воспоминания о том, что случилось в ту
ночь, никуда не делась и лишь окрепла. Меня терзало дурное
предчувствие. Я вышла в прохладную спальню. По городу шастает
старейшина и черт знает что творит, а я спать улягусь?
Еще не было и шести, но кровать так и манила к себе. Я покосилась
на комод и оглядела ножи, аккуратно выложенные рядком. Они мало
чем отличались от железных прутьев. У ножа лезвие тоньше, а
благодаря рукоятке он удобнее лежит в руке.
Вцепившись в края полотенца, я раздраженно вздохнула. Я
прекрасно понимала, чего мне хочется, но Дэвид задаст мне взбучку:
он ведь до среды снял меня с дежурств.
Однако он не говорил, что я должна сидеть дома.
Я расплылась в улыбке и пошла к шкафу. Формально я работать не
буду. Я просто выйду прогуляться вечерком, а если мне встретится
эльф или даже старейшина, мало ли, что ж, я не виновата.
С этой мыслью я надела чистые джинсы и свободную футболку,
которую Динь заказал для меня несколько месяцев назад. Футболка
была черная, с пьяной феечкой. О чем Динь только думал, когда искал
ее в Сети… и покупал за мои деньги.
В ботинок я сунула нож и сверху прикрыла джинсами. Волосы
собрала в пучок и заколола толстой невидимкой. Потом пошла на
кухню, вынула из рюкзака учебники, чтобы не таскать с собой лишнее.
Диня нигде не было видно.
Я подошла к закрытой двери спальни и постучала.
– Динь!
– Я занят! – тут же крикнул он в ответ.
Я вспомнила куклу-тролля, которую Динь тащил к себе в комнату,
и поспешно отогнала этот образ.
– Я ухожу, слышишь?
Спустя мгновение дверь приоткрылась, Динь высунул голову в
щель и спросил, прищурив светло-голубые глаза:
– Ты же не собираешься работать?
Я покачала головой.
– Просто хочу прогуляться. – Что, в общем-то, отчасти было
правдой. – Я ненадолго.
Брауни поджал губки.
– Я тебе не верю. Наверняка ты что-то задумала. Я же вижу!
– Хочешь, я тебе пончиков куплю?
Динь широко распахнул глаза, и лицо его озарил детский восторг.
– Правда? Купишь? Целую коробку? Все мне? И не надо делиться с
тобой?
Я закатила глаза.
– Да.
– Из «Кафе Дю Монд»?
– Да, – вздохнула я.
– Тогда вали отсюда и неси скорее пончики! – Динь захлопнул
дверь.
 – Всегда пожалуйста, – пробурчала я и покачала головой.
Экономя силы, я доехала до Канал-стрит на трамвае и вышла на
остановке под пальмой, надеясь, что не наткнусь на Дэвида. Никто, как
он, так не умел заставить тебя почувствовать себя нашкодившим
подростком. Я перешла через дорогу и направилась к Ройал-стрит.
Небо затянули тучи, и в воздухе стояла сырость. Скорей бы уже
похолодало.
Шагая к Французскому кварталу, я вспомнила про Зеленоглазого.
Там ли он сейчас? И кто он такой? Как там, Дэвид говорил, его зовут?
И почему я вообще о нем думаю?
Хотя бьюсь об заклад: стоит Вэл его увидеть, как она тут же на него
глаз положит (а дай ей волю – и кое-что еще).
Для вечера четверга в Квартале было оживленно, но время шло, а
эльфы все не показывались. Похоже, зря я это затеяла, но, с другой
стороны, это ведь хорошо, верно?
Но… как-то странно.
Наверно, виновата окутавшая город темнота, но мне казалось, что
вокруг сгущается атмосфера, которую нельзя назвать безмятежной.
Причем уже недели две, как я это заметила. И не только я, но и другие
члены Ордена. Не далее как пару дней назад Вэл обмолвилась, что у
нее такое ощущение, будто на город надвигается страшная буря. Я
понятия не имела, чем на самом деле было вызвано это чувство, но не
могла не думать о том, что оно как-то связано с эльфом, с которым я
столкнулась вчера ночью.
Я бродила туда-сюда по Бурбон-стрит, где обычно тусовались
эльфы. Раньше за это время я бы уже встретила минимум троих.
Странно это все. И тревога только нарастала, холодила мои вены,
точно ледяной дождь, который я так ненавидела на севере.
Тут я вспомнила про бар, на выходе из которого вчера заметила
эльфа, направилась туда и едва не врезалась в старика.
– Ой, извините! – пробормотала я, обошла его, хотя он, по-моему,
даже не заметил, что я чуть не сбила его с ног.
Завидев бар, я замедлила шаг. Снаружи он ничем не отличался от
прочих баров на Бурбон-стрит – стремноватый, с обшарпанной
мебелью, кишмя кишевший народом в разной степени опьянения.
Обычно я в такие места стараюсь не заглядывать: терпения не хватает.
Но сейчас глубоко вдохнула и зашла в открытую дверь.
 И тут же об этом пожалела.
В нос мне ударил запах плесени и прокисшего пива. Фу. Стараясь
не делать глубоких вдохов, я аккуратно обошла толпившихся вдоль
барной стойки посетителей. По свисавшему с потолка телевизору
показывали бейсбол. Публика то и дело издавала вопль и размахивала
руками, расплескивая пиво. Я отошла подальше, чтобы на меня не
попало.
– Айви.
Я вцепилась в лямки рюкзака. Я узнала этот голос. Черт. Я
обернулась и увидела Трента Фроста, члена Ордена и записного
жополиза.
– Привет, – проговорила я с натянутой улыбкой, от которой сводило
челюсти.
Трент пристально посмотрел мне в глаза, после чего перевел взгляд
на мои сиськи. Как водится.
– Тебя же вроде подстрелили?
Радостно слышать, что уже весь Орден знает о том, что случилось
прошлой ночью.
– Ага. Но пуля прошла навылет. – Я обернулась и посмотрела на
барную стойку. Чтобы пробиться к бармену, мне пришлось бы
расшвыривать народ пинками. – Ничего страшного.
– Я думал, тебя до среды сняли с дежурств, – не унимался Трент.
– Правильно. Я не работаю.
Трент походил на волка, который загнал в угол крольчонка.
– Тогда что ты здесь делаешь?
Я пожала плечами.
– А ты?
– Бейсбол смотрю.
Я приподняла бровь.
– Правда?
Трент снова опустил глаза и уставился на мою грудь – еле
удержалась, чтобы не вмазать ему кулаком по морде.
– Нет, конечно. На этой неделе я видел минимум двух эльфов,
которые выходили из этого бара. Вот решил зайти проверить.
Елки-палки, получается, их заметила не только я. Трент, конечно,
тот еще извращенец и вечно пялится, куда не надо, но дело свое знает.
Глубокий шрам под его губой говорил о том, что ему не раз
приходилось драться с эльфами.
– Я вот тоже вчера тут одного видела, так что решила проверить.
Чисто из любопытства.
– Я думал, ты не на работе.
Я бросила на Трента раздраженный взгляд.
– Если я решила что-то проверить, это вовсе не значит, что я на
работе.
– Ну-ну, – усмехнулся Трент и кивнул на барную стойку. – Бармены
сегодня нормальные. Уж не знаю, всегда ли так или кто-то из них
работает на эльфов. – Трент скрестил на груди мускулистые руки.
Ростом он, может, и не вышел, зато в ширину наверстал. С такими
мышцами, пожалуй, можно запросто разломать какой-нибудь
домишко. – В общем, я тут потусуюсь, посмотрю, вдруг кого поймаю.
– Да, на улицах что-то пусто, – ответила я, когда на меня налетел
какой-то парень.
Трент кивнул.
– Я слышал, ты говорила, что в тебя стрелял эльф, – произнес он, и
я выругалась про себя. Наверно, Харрис проболтался. Дэвид бы точно
никому ничего не сказал. Что толку мне молчать о случившемся, если
кто-то уже проговорился? Я бы хотела выполнить приказ Дэвида
держать язык за зубами, но считала, что это нечестно и ставит членов
Ордена под удар.
А, да пошло оно все.
Я повернулась к Тренту.
– Да, в меня стрелял эльф. Тебе наверняка рассказали, что пистолет
у него в руке появился словно из ниоткуда. Это был необычный эльф.
Я пырнула его прутом, и ничего.
Трент, скривив губы, таращился поверх моей головы на экран
телевизора.
– Бред какой-то. Похоже на байки чокнутой Мерль.
Я окостенела, словно меня облили цементом. Мерль я любила и
очень жалела. Я и сама во многом… в общем, я понимала ее, и мне не
нравилось, когда о ней так говорили.
– Как тебе не стыдно, – спокойно произнесла я, хотя меня так и
подмывало дать Тренту по морде. – Она была членом Ордена, и ты
должен уважать ее за все, чем ей пришлось пожертвовать.
 Трент запрокинул голову и расхохотался.
– Да толку ей от моего уважения. Все равно она чокнутая. – Он
покачал головой, посмотрел мне в глаза и перевел взгляд на мою
грудь. – А я всегда говорил: не надо было в Орден брать баб. Вы же
даже не можете…
Я не дослушала.
Схватила Трента за плечи и вмазала ему коленом промеж ног. Он
ахнул и выругался. Я отпустила его, с улыбкой отступила на шаг, а
Трент согнулся пополам.
– Еще как можем, козел. – Я стремительно развернулась и
практически выбежала из бара.
Если Трент проболтается о том, что я сделала, мне наверняка
сделают втык, но оно того стоило. Какой же он все-таки козел. Самое
обидное, что многие мужики в Ордене думали точно так же.
Придурки.
Солнце давным-давно село, и в воздухе пахло дождем. Я шагала к
Джексон-сквер. Пора домой. Вот только пончики куплю, и поеду.
Переходя через дорогу, я посмотрела налево и застыла прямо
посередине улицы.
Вот это да!
На Орлеан-авеню стоял тот самый эльф, которого я встретила вчера
ночью. Я не верила своим глазам, однако это точно был он. У меня
екнуло сердце. Я резко свернула влево и ступила на тротуар, стараясь
держаться ближе к зданиям.
Он стоял боком ко мне, у входа в магазин сигар. Рядом с ним был
какой-то мужчина. По сравнению с великаном-эльфом он казался
доходягой, которого того и гляди сдует ветром. Хилый, изможденный,
он почесывал щетинистый подбородок. Эльф, стрелявший в меня,
повернулся спиной, несчастный направился было за ним, но оступился
и рухнул на колени.
Вот так эльфы действовали на простых смертных: потихоньку
высасывали из них жизнь, так что от человека оставались лишь прах и
кости.
Эльф даже не обернулся к смертному, а зашагал по Орлеан-стрит к
Ройал. Я поспешила за ними, как только бедолаге смертному удалось
встать на ноги. Он, похоже, плохо понимал, что происходит,
оборачивался в поисках эльфа, наконец заметил его и бросился за ним,
точно потерявшийся щенок, голодный и блохастый.
Ну как так можно.
Меня охватила ярость. Я стиснула кулаки. Кровь у меня кипела от
злости. Не замечая ничего, кроме этого гада, я бросилась вдогонку, но
не успела сделать и пары шагов, как что-то – вернее, кто-то, –
выскочил из проулка и схватил меня.
Чья-то рука обхватила меня пониже груди, крепко прижав мои руки
к бокам. Не успела я глазом моргнуть, как меня подхватили и затащили
в узкий проход между домами. Ладонь зажала мне рот. Я инстинктивно
подняла колени, пытаясь вырваться.
– Не дури, – грудным голосом негромко сказал незнакомец мне на
ухо. – Я сейчас тебя отпущу, а ты не будешь вертеться и пытаться меня
ударить. Поняла?
И как мне ему отвечать? Он же мне рот зажал!
– Ну же, Мерида[7]. Кивни, если слышала меня.
Что еще за Мерида? Впрочем, какая разница. Главное, чтобы он
наконец меня отпустил. И я не буду пытаться его ударить. Я его в
порошок сотру.
Я кивнула.
– Умница. Мне совсем не хочется делать тебе больно, – проговорил
незнакомец.
Ох, сейчас кому-то будет больно, вот только явно не мне.
Спустя мгновение, когда незнакомец меня отпустил, я резко
повернулась и уставилась в его потрясающие изумрудные глаза.
 Глава 4
Это был он. Зеленоглазый. Рен. Так его звали. Теперь я вспомнила.
Я рванулась было к нему, но он меня опередил. Стремительно, точно
атакующая змея, схватил меня за запястья. Но не стал прижимать мои
руки к бокам. Просто отвел мои кулаки от своего лица.
Ухмылка расплылась на его пухлых губах.
– Не могу сказать, что удивлен тем, что ты решила меня ударить.
– Значит, это тебя тоже не удивит. – Я отклонилась назад, перенесла
вес на левую ногу, но Рен снова опередил меня с ошеломляющей
быстротой.
Он шагнул на линию того, что могло бы стать замечательным
ударом, и прижал меня к стене. Отступать было некуда: не было места.
За спиной у меня было здание, а спереди ко мне всем телом
прижимался Рен.
Сволочь.
Словно прочитав мои мысли, Рен заулыбался еще шире, и на его
щеках заиграли ямочки.
– Вот теперь мы можем поговорить так, чтобы ты не пустила мне
кровь.
Я раздраженно вздохнула.
– Не поручусь, что этого не случится.
Он рассмеялся, и вибрация его смеха прокатилась по мне. Не
помню, чтобы мужчина стоял так близко ко мне, с тех самых пор… как
не стало Шона.
– Уж извини, что я тебя сюда затащил, как какой-нибудь бандит, но
в противном случае ты бы совершила очередную серьезную ошибку.
Что-то я не поняла: это он так извиняется?
– Какую еще очередную ошибку?
– Как вчера ночью, когда тебя подстрелили. – Рен опустил голову, и
желтый отблеск от фонаря, висевшего на стене над нами, скользнул по
его широким скулам. – Я же знаю, что ты собиралась сделать.
– Я вчера не ошибалась. Я делала свою работу, – отрезала я. – И
что-то я сомневаюсь, что твоя работа – хватать девушек на улице.
 – Это было бы куда интереснее. А ошиблась ты, когда вчера
решила, что справишься с тем эльфом. И сейчас ты снова собиралась
наступить на те же грабли, дурочка.
– Дурочка? – фыркнула я. – Ты набросился на меня, как серийный
убийца!
– И я за это уже извинился, хотя ты должна бы мне спасибо сказать.
Я тебе, между прочим, жизнь спас, конфетка.
Я не нашлась, что на это ответить, и некоторое время таращилась
на него.
– Ты чокнутый.
– Пусть так, но сегодня я твой ангел-хранитель.
– Ну, надо же, какой скромный. Давай, я тебе в благодарность
печенек напеку.
Его ухмылка переросла в широкую улыбку, от которой наверняка
замерло бы не одно сердце.
– Я люблю сахарное. И чтобы сверху было присыпано сахарной
пудрой.
– Да пошел ты…
– Послушай, Айви, этот старейшина тебе бы сейчас голову
оторвал. Так что я тебя просто спас, – перебил Рен, показав, что он
прекрасно знает: на самом деле меня зовут вовсе не Мерида или как он
там меня назвал. – Ты, конечно, горячая штучка, но рано тебе
связываться со старейшинами.
Я открыла рот, но тут до меня дошли две вещи. Во-первых, он
сказал, что горячая штучка, а это ого-го какой комплимент. А во-
вторых, он снова назвал того эльфа старейшиной, и это несколько
остудило мой гнев.
Я вперила взгляд в Рена, понемногу успокаиваясь.
– Так он и правда старейшина?
– Да.
У меня сильно забилось сердце.
– Но откуда… откуда ты знаешь?
– Знаю.
– Мы с тобой знакомы всего ничего, почему я должна тебе
доверять? – спросила я. – Вот если бы ты рассказал подробнее…
– А я и не просил тебя мне доверять. – Рен наклонил голову набок
и большим пальцем погладил мое запястье. Я смутилась. – Я лишь
хотел тебе сказать, что тот эльф, которого ты встретила вчера ночью и
за которым шла сейчас – не обычный. Он старейшина, причем не
единственный здесь.
– Откуда ты знаешь? – не унималась я.
Желваки заиграли на скулах Рена, однако спустя мгновение он
проговорил:
– Ты же вроде должна была отдыхать? Что ты вообще тут делаешь?
Что-то мне не верится, что ты вышла на охоту спустя всего сутки
после того, как едва не залила кровью мои ботинки.
– Ты не ответил. – Я помолчала. – И я вовсе не заливала кровью
твои ботинки.
– Еще как заливала. Как ты себя чувствуешь, кстати? – Он по-
прежнему поглаживал пальцем мое запястье.
– Очевидно, что жива, – отрезала я. – Так почему ты так уверен,
что он старейшина? Дэвид сказал…
– Дай-ка угадаю. Он сказал, что это вряд ли старейшина, поскольку
их давным-давно никто в глаза не видел, так? Ну, разумеется. –
Вдалеке раздался крик, и Рен покосился на улицу. – Так что даже если
я тебе и расскажу, ты не поверишь.
Меня охватило разочарование. Неожиданно Рен выпустил мои
запястья и отступил на шаг. Я дрожала то ли от того, как он ко мне
прижимался, то ли из-за того, что он отстранился. Теперь он стоял
прямо передо мной, и я заметила, что вся правая рука у него покрыта
татуировками. Причем не такими, как у других членов Ордена. В
проулке было темновато и толком не видно, однако по предплечью
Рена вилась лоза и скрывалась между большим и указательным
пальцами.
Рен расставил ноги пошире, как будто ожидал, что я на него
наброшусь, но мне удалось не шелохнуться.
– Тебе нужно идти домой, Айви.
Я рот открыла от изумления.
– А тебе нужно проверить голову, если ты думаешь, что можешь
мне указывать, что делать.
Его улыбка была такой широкой, так что на щеках снова
показались очаровательные ямочки.
– Если ты сейчас же не пойдешь домой, я позвоню Дэвиду и скажу,
что ты вышла на охоту.
 Вот тут у меня и вовсе отвисла челюсть.
– Не позвонишь.
– Даже интересно, как он отреагирует. Не очень-то он похож на
человека, который смирится с тем, что кто-то не выполнил его приказ.
Дэвид взбесится, это точно. Причем не исключено, что уже
взбесился, если Трент ему позвонил. А если ему еще и Рен позвонит?
Тогда Дэвид, скорее всего, отстранит меня от дел, а то и вовсе выгонит,
и я…
У меня ведь, кроме Ордена, ничего нет.
Какой же Рен все-таки гад, что поймал меня на этом.
– Козел.
В его глазах блеснули искорки.
– Слышали мы эти песни.
– Кто бы сомневался. – И, даже не попрощавшись, я развернулась и
вышла на улицу. Направилась было обратно к Бурбон-стрит, но тут
вспомнила, что обещала купить Диню пончиков.
Если вернусь домой без пончиков, Динь мне волосы отрежет, пока
я сплю. Я вздохнула, развернулась и пошла в «Кафе Дю Монд». Там
сейчас, наверно, давка.
– Ты куда? – раздался у меня за спиной голос Рена.
Я выругалась про себя.
– Не твое дело. За пончиками.
– Сейчас? – Он догнал меня и пошел рядом. – Они что, правда
такие вкусные?
Я недоверчиво покосилась на него и покачала головой.
– А ты еще не пробовал? Это же первое, что делает каждый, кто
приезжает в Новый Орлеан.
– Не-а. – Рен огляделся по сторонам и нахмурился: мы прошли
мимо парочки, которая, судя по всему, решила зачать ребенка прямо на
улице. – Как-то времени не было.
Я хотела было спросить, чем же он таким занимался, но потом
поняла, что мне совсем не хочется с ним болтать. Рен же все равно не
расскажет, с чего он взял, что тот эльф – старейшина, и толком ничего
не объяснит. Да и я ему не очень-то верю.
Если уж Дэвид не воспринял мой рассказ всерьез, а Трент и вовсе
решил, что у меня крыша поехала, с чего бы Рену, который меня
совсем не знает, верить в то, что я встретила старейшину?
 По пути в кафе Рен не произнес ни слова, и я тоже старательно
игнорировала его, хотя это было не так-то просто, учитывая, что рядом
со мной шагал красавец ростом под два метра.
Потом он так же молча стоял за мной в длиннющей очереди под
яркими фонарями. Зато я хотя бы рассмотрела его татуировки. По его
руке вился сложный серо-зеленый узор из переплетенных лоз,
похожий на кельтский узел. Лоза покрывала его кисть и скрывалась
между пальцами. Мне никогда прежде не доводилось видеть такую
татуировку. Я сделала два заказа и отошла в сторонку. Рен посмотрел
на меня с любопытством.
– Очень есть хочу, – пробормотала я.
Он ухмыльнулся.
Заказы нам выдали одновременно, и было что-то странное в том,
как мы вышли из кафе вместе, будто действительно были вместе.
Часть меня очень хотела увидеть его реакцию, когда он наконец
попробует пончик, присыпанный сахарной пудрой. Все-таки первый
раз не забывается.
Но мы не друзья. Мы едва знакомы, вдобавок он силой затащил
меня в проулок. Я сжала пакет с пончиками, переступила с ноги на
ногу и взглянула на Рена.
– Ну ладно, увидимся.
Он ничего не ответил, только склонил голову набок. Я вдруг
подумала: интересно, что было бы, если бы мы с ним познакомились…
ну, при обычных обстоятельствах. Скажем, на лекции в Лойоле.
Наверно, тогда мне захотелось бы узнать его получше, посмотреть, где
кончается его татуировка, но нашу ситуацию нормальной не назовешь.
Я вздохнула и повернулась к Рену спиной.
– Айви! – окликнул он.
Я тут же обернулась к нему, как будто только этого и ждала.
Рен стоял в тени. Свет из кафе падал на тротуар.
– Не делай глупостей. Иди домой. Береги себя.
Сказал и был таков. Скрылся в толпе, переходившей через дорогу.
***
До начала утренних занятий в Лойоле мне удалось поспать всего
лишь несколько часов, так что я, как в детской дразнилке, вела себя как
псих-недоучка, в жопе колючка, учитывая, что я не стала пить
обезболивающее, чтобы не выглядеть совсем уж отмороженной.
В такие дни, невыспавшаяся и с дыркой в боку, я задавала себе тот
же вопрос, что и Вэл: зачем я вообще хожу в универ? Вместо того
чтобы лежать себе, укутавшись, в постели и видеть сны про
сексуальных парней с кубиками на животе, присыпанными сахарной
пудрой.
Ладно. Что-то меня занесло.
В пятницу у меня два занятия – психология и статистика. Первое
мне даже нравилось: интересный предмет. А вот статистика… пусть
бы мне лучше выдрали ресницы ржавыми щипчиками.
Я успела до лекции съесть сэндвич и с трудом уселась за парту. В
ожидании преподавателя, который, как всегда, задерживался –
наверно, ему тоже до смерти не хотелось идти на занятие, – я думала о
том, что случилось вчера, и о Рене.
Вчера я долго не могла уснуть, поскольку вспомнила, что не
спросила его, зачем он-то следил за этим, как он утверждал,
старейшиной. Меня совсем сбило с толку, что Рен вот так уволок меня
с улицы и сказал, что тот эльф – старейшина, и я совсем забыла его
спросить, какого, собственно, черта он там делал.
Единственное, что я поняла, – Рен сам охотился за старейшиной,
но почему он…
– Хреново выглядишь.
Я обернулась налево и увидела Джо Энн Вудворд. Она плюхнулась
за парту рядом со мной.
– Вот спасибо. У меня прям от сердца отлегло.
Джо Энн негромко рассмеялась, достала из сумки толстый учебник
по статистике и убрала за ухо прядь густых каштановых волос.
– Извини.
Учебник с глухим стуком упал на парту. Он был такой большой и
толстый, что им наверняка можно кого-нибудь насмерть прибить.
– Нет, правда, как ты себя чувствуешь?
Мне очень нравилась Джо Энн. Мы познакомились на первом
курсе на лекции по основам психологии и сразу же поладили. У Джо
Энн была шикарная фигура, а еще она была очень милая: характер у
нее был не просто сахар, а сущая клубника в сахаре. Она никогда ни о
ком не отзывалась дурно. Я была рада, что мы подружились: рядом с
ней я чувствовала себя… обычной.
Редкое и бесценное чувство.
И хотя мы с Джо Энн не раз засиживались допоздна на семинарах и
даже несколько раз выбирались вместе потусоваться, она толком не
знала, кто я и чем занимаюсь. Необходимость хранить тайну Ордена
разделила нас высоченной стеной, которую не сломать, какими бы
близкими подругами мы ни стали.
Обидно, конечно.
Я покосилась на конспекты, которые сделала в среду, и покачала
головой.
– Я, наверно, вчера отравилась или съела что-то не то. – Полная
брехня. – Но мне уже лучше. – А вот это уже похоже на правду. От
боли я не умираю, но живот все равно тянет.
– Ох, нет. Я могу тебе чем-то помочь? – Джо Энн округлила глаза,
так что они стали похожи на две карие летающие тарелки.
Джо Энн почему-то была уверена, что меня надо опекать. Не
душить заботой, но все же. Ее очень беспокоило, что я в городе совсем
одна, и она знала, что вся моя семья погибла. Я не могла ей рассказать,
как их не стало на самом деле, и сочинила более-менее
правдоподобную историю про автокатастрофу.
– Нет, спасибо, мне правда уже лучше, – отмахнулась я и взглянула
на часы. Лекция должна была начаться две минуты назад. Может, нам
повезет и препод не придет.
Джо Энн крутила в пальцах ручку и смотрела на меня.
– Точно? А то я тебе приготовлю куриной лапши. Горячей, прямо
как из банки.
Я рассмеялась.
– Точно-точно.
Джо Энн ухмыльнулась.
– Хочешь, сходим перекусим, прежде чем я уйду на работу?
Джо Энн работала в реабилитационном центре, то есть была
практически святой. Я чуть было не согласилась зайти с ней в кафе, но
вовремя вспомнила, что мне нужно присутствовать на еженедельном
собрании членов Ордена. Меня охватила досада.
– Не могу. Давай на выходных?
Джо Энн расплылась в улыбке.
 – Договорились. Кинь мне эсэмэску. Я как раз в воскресенье не
работаю.
Наконец пришел наш лектор и снова чуть не заснул на середине
занятия. Сомневаюсь, что к концу пары я хоть что-то узнала.
Непонятно, зачем вообще было делать этот курс обязательным.
Мы вышли из аудитории и стали пробираться по переполненному
коридору. Я старалась не обращать внимания на острую боль в боку.
– Кстати, – Джо Энн слегка толкнула меня локтем, – тебе идет,
когда волосы так.
– Как?
– Ну, распущены, – пояснила она. – Ты их обычно не распускаешь.
А тебе идет.
– А. – Я смущенно запустила пальцы в свои кудри. Мы уже вышли
на лестницу. – Да я их вообще сегодня не укладывала.
Это была правда. Я вымыла голову, и волосы сами высохли, пока я
доедала пончики.
Джо Энн рассмеялась.
– Вот и не укладывай. Тебе… – подруга осеклась и едва не
налетела на перила.
– Эй, ты чего? – удивилась я.
Ее загорелые щеки залил румянец. Джо Энн не могла вымолвить ни
слова, и мгновение спустя я догадалась, в чем дело. По лестнице
поднимался Кристиан Трэн, будущий муж Джо Энн.
Правда, он еще об этом не знал.
Спрятав улыбку, я наблюдала, как он повернулся в нашу сторону и
поднял глаза. Его черная бейсболка была повернута козырьком назад, и
из-под ремешка торчали курчавые черные волосы. Глаза у Кристиана
тоже были черные. Он ласково посмотрел на Джо Энн.
– Привет, – поздоровался Кристиан.
Джо Энн что-то пропищала в ответ и больше не смогла выдавить из
себя ни звука. Кристиан отправился дальше вверх по лестнице. Они с
Джо Энн работали в одном и том же реабилитационном центре, но в
разные дни. Она с ним и знакома толком не была. Даже не знала, есть
ли у него кто-то и, если уж на то пошло, какие девушки ему нравятся.
Однако, несмотря на это, была безумно влюблена в Кристиана.
Я взяла подругу за руку и повела вниз по лестнице.
– Да пообщайся ты уже с ним.
 Она испуганно распахнула глаза.
– Не могу. Ты же сама видела. И так каждый раз: стоит мне с ним
заговорить, голос срывается и я пищу, как Мензурка[8].
Я запрокинула голову и взвыла от хохота, как чокнутая гиена.
– И правда похоже: вылитый Мензурка!
– А я о чем, – вздохнула Джо Энн. – Он, наверно, думает, что я
вообще не умею разговаривать.
– Да ну прям. – Я бы и рада была приободрить подругу,
посоветовать ей что-нибудь путное, но в делах любовных от меня было
мало толку, учитывая, что самые горячие объятия с представителем
противоположного пола у меня случились вчера у стены в проулке.
Едва я подумала про Рена, как меня охватила злость и… какое-то
другое, смутное чувство. Даже не подберу слов, чтобы его описать.
Сердце екнуло, и от этого мне захотелось никогда больше не
вспоминать о Рене.
Я так разозлилась на саму себя, что пропустила половину из того,
что говорила Джо Энн, да и ей уже надо было бежать на следующее
занятие. На прощание она, как обычно, сжала меня в объятиях, как
будто мы с ней дружим с детства, я пообещала, что на выходных
напишу ей, и мы расстались.
На трамвае я доехала до Французского квартала, а поскольку надо
было как-то убить оставшееся до собрания время, направилась в
«Магазин тетушки Салли» за коробкой пралине для Диня. Ему,
конечно, лишний сахар в организме вовсе ни к чему, но я знала, что
брауни обрадуется конфетам.
Засунув коробку в рюкзак, я пошла вниз по Декатур-стрит. Стоял
ранний вечер пятницы, и улицы кипели народом. Вечером обычно не
протолкнуться, и повсюду эльфы. Обидно, что мне сегодня нельзя
работать, тем более что я могу заниматься этим без вреда для здоровья.
В «Гадской маме» было довольно оживленно. Проходя мимо, я
заглянула внутрь: за прилавком стоял Джером. Вид у него был хмурый,
точно у старика, который сидит на крылечке и наблюдает, как его
лужайку топчет детвора. Джером уже лет десять не работал в Ордене и
в продавцы совсем не годился.
Он совершенно не умел ладить с людьми.
Я улыбнулась и помахала ему с улицы.
 Джером бросил на меня сердитый взгляд. Тут к нему подошел
покупатель и положил на прилавок искусственный череп.
Я вошла в боковую дверь и стала подниматься по лестнице.
Миновав пару ступенек, опустила глаза и, к своему облегчению,
увидела, что следов крови уже нет. От сердца отлегло.
Добравшись до верхней площадки, я позвонила в звонок, и спустя
секунд десять мне открыли. Я ждала, что увижу Харриса, когда вошла,
и, наткнувшись на Трента, с трудом удержалась, чтобы не выругаться.
Он скривил губы в улыбке.
– Кого я вижу! Сука бешеная.
Я приподняла бровь.
– Ну, надо же. Придумай что-нибудь новенькое. – Я сделала шаг в
сторону, намереваясь его обойти, но парень преградил мне дорогу. Еще
чуть-чуть, и терпение у меня лопнет. – Странно, что ты вообще
сегодня можешь ходить.
На его щеках вспыхнули красные пятна.
– Странно, что тебя вообще пускают в Орден после всего, что ты
им наплела.
Множество резких слов вертелось у меня на языке, и терпение мое
было на пределе, но мне вовсе не хотелось срываться и снова бить
Трента по яйцам. Нет, надо быть выше этого. Я молча пройду мимо,
как взрослая. И буду собой гордиться, что удержалась и не наговорила
лишнего.
Я попыталась обойти Трента, но он снова преградил мне путь, еще
и схватил за плечо. Рука у него была тяжелая, и он зацепил несколько
прядей моих волос. Наши взгляды встретились, и тут я поняла: еще
немного – и я не просто врежу ему коленом, а вообще лишу
возможности размножаться.
Вдруг на лицо Трента упала тень, он убрал от меня свою лапу и
отодвинулся. Наверно, понял по моим глазам, что я ему сейчас яйца
оторву.
Но тут раздался знакомый низкий голос:
– Айви, все в порядке?
Я окаменела: догадалась, что Трента отпугнуло вовсе не свирепое
выражение моего лица, а Рен. Я хотела обернуться, но не
поворачиваться же к Тренту спиной. Неуютно было и оттого, что
позади стоит Рен. Я оказалась зажата между говнюком и красавчиком с
придурью, который тоже вполне мог оказаться говнюком.
– Лучше не бывает.
– Да я уж вижу, – протянул Рен.
Трент сжал зубы. Лицо его снова пошло пятнами, и я догадалась,
что он хочет что-то сказать, но парень лишь коротко кивнул Рену.
Полный бред. Неужели тот настолько крут, что внушает уважение. И
это при том, что меня Трент знает уже три года? Иногда я ненавижу
людей.
– Что-то я сомневаюсь, что все в порядке, – прокомментировал Рен,
пока я смотрела в спину удалявшемуся Тренту.
Я понятия не имела, чего ждать от Рена. При взгляде на него у меня
снова сжалось сердце, и мне это не очень-то понравилось. И все-таки
он был самым красивым из всех смертных, кого мне доводилось
видеть, а уж татуировка… Рен был в черной футболке с короткими
рукавами, и можно было рассмотреть во всех подробностях узор,
который обвивал его выпуклый бицепс и сильное предплечье. Я с
трудом оторвала взгляд от рисунка и уставилась на ангельски
прекрасное лицо.
До чего же я глупа.
Я посмотрела в яркие зеленые глаза Рена. Он весело улыбался, и до
меня дошло, что он ждет моего ответа.
– Что?
Он расплылся в такой широкой улыбке, что показались ямочки на
щеках.
– Я лишь хотел сказать, что мне не показалось, будто все в порядке.
Ах вот оно что. Я это как-то пропустила мимо ушей. Надо
собраться, что ли.
– С чего ты взял?
Рен переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди.
– Вероятно, с того, что этот урод обозвал тебя «бешеной сукой».
– Да и ладно, – отмахнулась я. – Фигня.
– Неужели? – Рен приподнял бровь. – И вовсе это не фигня. Он
только что был вон в той комнате, – Рен кивнул на двустворчатую
филенчатую деревянную дверь справа, ведущую в комнату, где должно
было проходить наше собрание. Туда ушел Трент. – И он много болтал.
У меня душа ушла в пятки.
 – О чем?
– О том, что ты видела в среду ночью и что произошло. Причем в
комнате было полно народу. – Рен поймал мой взгляд. – И ваш главный
там тоже был.
Еле удержавшись, чтобы не скривиться, я изо всех сил постаралась
принять невозмутимый вид. Но, кажется, у меня не очень-то
получилось, поскольку Рен бросил на меня сочувственный взгляд. Я
отвернулась и только крепче сжала лямки рюкзака.
– Не думаю, что разумно так открыто говорить о том, что ты
видела, – негромко заметил Рен.
Я выпрямилась. Меня грызла совесть. Разумеется, лучше бы я
держала рот на замке и не выкладывала Тренту всю подноготную, ну
да уж что было, то было, и нечего меня этим попрекать.
– Спасибо, но я твоего мнения не спрашивала.
Повисла пауза. Наконец Рен со вздохом шагнул ко мне, явно
собираясь что-то сказать, но не успел.
Из общего зала вышел Дэвид, и дверь за ним со стуком
захлопнулась. Рен обернулся, опустил руки и расставил ноги пошире,
точно готов был меня защищать. Я не поняла, в каком Дэвид
настроении, поскольку выглядел он как обычно.
То есть был зол как черт.
На всякий случай я приготовилась к худшему. Если Трент все
разболтал после того, как Дэвид велел мне молчать, добра не жди, в
особенности судя по тому, как Дэвид прищурился, так что темная кожа
вокруг его темно-карих глаз пошла морщинами.
Дэвид остановился передо мной, посмотрел на Рена, потом на
меня.
– Вообще-то, хорошо, что вы оба тут. – Слова Дэвида сбили меня с
толку. Я вздернула подбородок и уставилась ему прямо в глаза. – Тебе
не надо идти на собрание.
У меня отвисла челюсть.
– Что?
– Я же велел тебе молчать. – Дэвид впился в меня взглядом. – Ты и
того не сделала. Я просил тебя только об одном. И ты меня подвела.
Меня обдало жаром, так что затылок закололо. Не очень-то
приятно выслушивать такое от Дэвида, а уж в присутствии
посторонних, в особенности Рена, и вовсе хотелось выброситься с
балкона. Правда, с моим везением я наверняка приземлилась бы в
лужу мочи. Но Дэвид зря меня ругал.
– Я рассказала об этом лишь потому, что Трент и так…
– Не желаю слушать твоих оправданий, – перебил Дэвид. – Какая
разница, что там наплел Трент. Ты прекрасно знаешь, что он вечно
несет фигню. Тебе вообще не надо было с ним связываться.
Чушь собачья. Но не успела я сообщить об этом Дэвиду, как
вмешался Рен.
– Похоже проблема в Тренте, а не в Айви.
Я в изумлении воззрилась на него. Учитывая, что с самой нашей
первой встречи я была с ним не очень-то любезна, меньше всего я
ожидала, что он вступится за меня.
– Я тебя, кажется, не спрашивал. – Дэвид бросил на Рена
раздраженный взгляд.
Рен улыбнулся ему одновременно и дерзко, и самодовольно:
– Ну, я человек посторонний, говорю, что вижу. Если Трент
проболтался, при чем тут Айви?
Рен стремительно поднялся в моих глазах.
– Полностью согласна.
– А теперь послушай меня. Вон в ту комнату без кондиционера
сейчас набились сорок пять членов Ордена и треплют языками, что
твои старухи. Половина настаивает, что Айви рехнулась, а другая
половина орет, что по улицам рыщет старейшина. Трент никому бы
ничего не сказал, если бы Айви не дала ему по яйцам. В буквальном
смысле.
Я широко раскрыла глаза.
Дэвид сощурился еще сильнее, так что глаза его превратились в
щелки.
– Да, об этом я тоже знаю. Он хотел подать на тебя жалобу, и твое
счастье, что я терпеть не могу всю эту бумажную канитель и на этой
неделе уже вынужден был из-за тебя писать отчет.
– Тебе пришлось писать отчет, потому что в меня стреляли,
причем, возможно, старейшина, – отрезала я, опустила руки и
обернулась к Рену. Наши взгляды встретились. Вот сейчас самое время
повторить то, что он рассказал мне вчера вечером.
Тишина.
 Я ждала. Ждала, что он расскажет о том, что сказал мне вчера
вечером, когда я заметила стрелявшего в меня эльфа, и Рен не дал мне
пойти за ним. Я ждала. Из переговорной, где собрались члены Ордена,
донесся взрыв смеха, и я убедила себя, что они смеются не надо мной.
Я ждала.
Но Рен ничего не сказал.
С полминуты я рассматривала его профиль, а потом открыла рот:
до меня, наконец, дошло. У Рена на скуле заиграл желвак. Время
летело. Он не собирался ничего говорить, чтобы хоть как-то меня
поддержать. У меня пылали щеки. Я ничего не понимала. Во мне
поднялась злость – и еще одно чувство, которое я по-хорошему не
должна была бы испытывать. Мне было больно. Ну что за глупость, я
же его едва знаю, почему я должна ему верить?
Дэвид поскреб подбородок.
– А ты как раз таки мне нужен. Сейчас закончим этот неприятный
разговор, бери ноги в руки – и на собрание. Надо представить тебя
остальным членам подразделения, а то еще убьют ненароком. – Дэвид
повернулся ко мне. Выражение его лица смягчилось. – Я помню, что
до среды снял тебя с дежурства, но лишних людей у меня нет, так что
придется тебе показать Рену город. Работать ты не будешь. Если
встретите эльфа, Рен с ним сам разберется. А ты будешь его
прикрывать и следить, чтобы он не заблудился. Начиная с завтрашнего
вечера.
Твою же мать.
– А что, мне нравится, – согласился Рен.
Мать же твою.
Я отступила на шаг, испугавшись, что еще секунда – и я брошусь
на них, как бешеная белка.
– Ни за что на свете.
Рен впился в меня взглядом.
– Тебе слова не давали, Айви. И подумай хоть секунду, прежде чем
снова что-то сказать, – спокойно ответил Дэвид.
Я сжала кулаки.
– Ну что, подумала? – поинтересовался Дэвид.
Еще как подумала. Дэвид отдал мне прямой приказ, а значит, если я
его не выполню, то нарушу правила Ордена. И получу официальное
предупреждение. Три предупреждения – и тебя вышвырнут из Ордена,
сдерут татуировку и даже лишат защитных чар. Вот такие у нас
жесткие правила.
Холли с Эдрианом очень огорчились бы, если бы меня выгнали из
Ордена. И Шон тоже. Они за всю жизнь ни разу не ослушались
приказа, а я уже однажды провинилась, и им пришлось заплатить за
это своей жизнью.
Так что, как бы мне ни было противно, что придется общаться с
Реном, в особенности после того, как он меня подставил с этим
старейшиной, я не могла предать тех, воспоминание о ком жгло душу.
А ослушаться приказа в таком плевом деле значило бы именно предать
их память.
– Поняла, – прохрипела я.
Как ни странно, Дэвид вовсе не обрадовался.
– Вот и хорошо. Встретишься с ним здесь завтра в пять. А сегодня
можешь идти.
Повисло напряженное молчание. Рен негромко вздохнул.
Одним из самых трудных испытаний, которые выпали мне в жизни,
было уйти от Дэвида и Рена, выпрямившись и с гордо поднятой
головой, но я выдержала его и даже не оглянулась. Собрав в кучку
остатки самолюбия, я поспешила прочь, пока мне еще удавалось
держаться.
***
Пока я открывала дверь в квартиру и складывала очередные
посылки с «Амазона» на табуретку в прихожей, мой телефон звякал
дважды. Мне не хотелось даже смотреть на него, но я все-таки
выудила мобильник из рюкзака и увидела две эсэмэски от Вэл.
«В тебя стрелял старейшина? Думала, это был просто
отморозок?» – говорилось в первой.
А во второй: «Позвони-ка ты мне, детка, а то тут народ какую-
то пургу гонит».
Мне надо поговорить с Вэл, но сейчас у меня совершенно не было
настроения. Так что я написала: «Завтра позвоню» – и испытала
настоящее облегчение, когда Вэл ответила: «ОК».
Я со вздохом открыла и закрыла за собой дверь. Телевизор орал
децибел на десять громче допустимого: показывали одну из частей
«Сумерек» – кажется, «Новолуние». Диня нигде не было видно. Я
взяла пульт, убавила звук, положила пульт обратно на старый сундук,
служивший мне журнальным столиком, повернулась к дивану и
ахнула.
Из-за желтовато-коричневой подушки выглядывала кукла-тролль с
ярко-зелеными волосами. На лице куклы цвета солнцезащитного крема
застыла широкая улыбка. Кукла была голая.
Иногда Динь так шутил. Расставлял своих дурацких кукол по всему
дому, чтобы я их нашла и испугалась. Я схватила куклу и пошла на
кухню.
Динь сидел по-турецки на столе перед моим ноутбуком. Я
вздохнула. Пароль от ноутбука тоже надо будет поменять. Динь с
таким интересом таращился в экран, что не слышал, как я подошла к
нему. Я нагнулась и подула на его голую спинку.
Он заорал, взмыл в воздух, трепеща крылышками, описал круг и
сжал кулачки у груди, как каратист перед боем. Несмотря на то что
вечер у меня явно не задался, я рассмеялась.
Динь скрестил руки на груди и несколько раз глубоко вдохнул и
выдохнул.
– Ты меня до инфаркта доведешь. Я прямо чувствую. У меня
приступ. – Динь прижал ладони к груди и попятился от меня. – О нет.
Мне плохо. Я умираю.
Я бросила ему куклу.
– Хватит разбрасывать эти штуки по всему дому. Бесит.
Динь поймал тролля, чуть согнувшись под тяжестью куклы.
– Ничего я не разбрасывал. Я же тебе говорил, они сами. Стоит мне
заснуть, как они оживают. Я тут ни при чем.
Я закатила глаза. Потом перевела взгляд на ноутбук.
– А почему у тебя в гостиной идут «Сумерки», а на ноутбуке –
«Гарри Поттер»?
– Я провожу исследование. – Динь приземлился у компьютера и
поставил куклу на стол. – Важное исследование.
– Ну ладно.
Я подошла к столу и стащила со спины рюкзак.
Динь подлетел ко мне и завис в воздухе рядом.
– Как прошел день, дорогая?
Я слабо улыбнулась, бросила рюкзак на стол и расстегнула его.
– Да так себе.
 Динь наклонил голову набок.
– Хочешь об этом поговорить с доктором Динем?
– Я думала, тебе не нравится, что я так тебя называю.
– Не цепляйся к словам.
Я снова рассмеялась.
– Нет, я не хочу об этом говорить. – Я вытащила из рюкзака
коробку конфет. – Зато я купила пралине.
Судя по реакции Диня, я достала из рюкзака голых красоток,
готовых выполнить все его капризы. Он принялся так оживленно
порхать по кухне, что я испугалась, как бы брауни случайно не
вылетел в окно. Наконец Динь успокоился, и остаток вечера мы
смотрели сперва «Затмение», а потом «Орден Феникса». Уж не знаю,
что там за исследование проводил Динь: он отказался об этом
говорить. Но я была не против отвлечься, лишь бы не думать о том, что
случилось, и не расстраиваться из-за того, что мне предстоит.
В десятом часу меня сморило, как полного лузера, но я съела еще
пять конфет и только потом улеглась. В желудке бурчало от
передозировки сладостей. Заснуть никак не получалось, и чтобы не
думать о случившемся, я взяла с тумбочки потрепанную книжку: это
оказался «Любовь вне правил»[9]. В одиннадцатом часу у меня уже
слипались глаза. Я отложила роман, выключила свет и перевернулась
на бок. Не помню точно, когда заснула, но когда открыла глаза,
комнату заливал мягкий свет.
Спустя пару секунд до меня дошло, что в спальне моей всего два
светильника. Первый, люстра на потолке, светит куда ярче, а второй,
ночник на тумбочке у кровати, я выключила.
Думая, что это Динь снова решил надо мной подшутить и
пробрался ко мне в комнату, я перевернулась, уверенная, что увижу на
соседней подушке очередную чертову куклу-тролля. Но мое бедро
уткнулось во что-то теплое и твердое.
Я замерла. Сердце остановилось.
Там кто-то был. Кто-то куда больше Диня. И этот кто-то
пошевелился. Не раздумывая ни секунды, я резко перевернулась на
спину и села в кровати.
И испытала настоящее дежавю. Только на этот раз я была не в
переулке. Но снова смотрела в эти глаза цвета весенней травы.
Вот же сукин сын.
 Глава 5
В голове не укладывалось, что у меня в квартире, в моей спальне на
кровати сидит Рен и ухмыляется, так что на щеке его проступает
глубокая ямочка.
Может, я сплю?
Рен склонил голову набок, каштановые кудри упали ему на лоб.
– И часто с тобой такое? Сидишь, таращишься и молчишь?
Не-а, не сплю.
Инстинктивно, как мгновением раньше, я выпростала ноги из-под
одеяла и отодвинулась назад. У меня всегда так: сперва бью, потом
думаю. Не обращая внимания на то, как тянет швы, я засветила Рену
ногой в грудь.
Он отлетел назад, но поймал равновесие и не упал. Встал на ноги,
выпрямился во весь рост. Я спрыгнула с кровати и очутилась прямо
перед ним. Как он вообще сюда попал? Что если он нашел Диня? А
если он что-то с ним сделал? Ужас! Во мне поднималась паника.
Не давая Рену опомниться, я крутанулась на одной ноге и пнула его
в живот другой. Рен крякнул, и я поняла, что удар вышел болезненный.
Я бросилась на него, целясь кулаком ему в лицо – красивое, между
прочим, лицо. Как жаль, что я сейчас его подпорчу: поставлю фингал,
разобью до крови.
Рен молниеносно схватил меня за запястья, стремительно
развернул, поймав мое движение, и сдавил рукой пониже груди.
– Эй, Айви, остынь!
Вот еще. И не собираюсь. Я высвободила руку и ударила его в
живот, но на этот раз Рен успел напрячь мускулы, так что пресс его
даже не дрогнул. Я снова замахнулась, но он опередил меня и сделал
кое-что такое, о чем я до последнего своего вздоха буду вспоминать с
раздражением.
Он просунул ногу меж моих ног, обвил ступней мою щиколотку, и я
опомниться не успела, как упала плашмя.
– Блин, – пробормотала я.
Рен не дал мне шлепнуться на пол, а аккуратно направил мой вес в
нужную сторону. Не успев ничего понять, я оказалась лежащей на
кровати на животе, сверху меня оседлал Рен и прижал мои запястья к
матрасу. Голова моя оказалась повернута набок, и с этой, прямо
скажем, невыгодной наблюдательной позиции мне было видно лишь,
что дверь спальни открыта.
Унизительно, что он снова так быстро со мной справился, и я
слишком злилась, чтобы испугаться.
– Если ты меня сейчас же не отпустишь, сильно пожалеешь.
– Ты что, теперь каждый раз будешь со мной драться?
– Если ты не прекратишь выскакивать передо мной, как черт из
табакерки, то да!
Рен пошевелился, и я почувствовала его дыхание у себя на щеке.
– Я не хочу сделать тебе больно.
– Да ты меня практически раздавил. – Я попыталась приподнять
бедра, но Рен стиснул меня коленями. – Я клянусь, если ты сейчас же
меня не отпустишь, я…
– Ишь ты, какая боевая, – хмыкнул Рен, и это взбесило меня еще
больше. – Я ведь не драться с тобой пришел. Мне надо с тобой
поговорить.
– Забавная манера вести беседу. – Я попыталась высвободить руки,
но у меня ничего не получилось, а вот лежать мне теперь стало
действительно неудобно. – Как ты меня нашел?
– Посмотрел адрес в твоем личном деле у Дэвида в кабинете.
Я вцепилась в одеяло.
– Он тебе намылит шею.
Рен хмыкнул.
– Вряд ли.
Его счастье, что я не могу до него дотянуться.
– Если уж ты залез в мое личное дело, то мог бы найти мой номер.
И позвонить, как нормальный человек.
– А я тебе звонил, – ответил Рен, и от его дыхания зашевелились
волосы у меня на виске. Ни один парень не был ко мне так близко с тех
самых пор… как не стало Шона, и поди ж ты! – этот нахал вломился
ко мне в дом. – Ты не брала трубку.
Я задумалась, пытаясь сообразить, где оставила телефон, и наконец
вспомнила: на кухне возле ноутбука. Я открыла рот, чтобы ответить
Рену, но тут в дверях вдруг появился Динь. На лице его было написано
изумление. В руках брауни сжимал маленькую сковородочку – в такой,
пожалуй, можно пожарить разве что одно-единственное яйцо. Динь
замахнулся ей, как боевым топором. Никогда бы не подумала, что у
него хватит сил поднять сковородку, но для домовенка Динь был
крепкий парень. У него даже кубики были на прессе – маленькие, но
взаправдашние. Рот его был раскрыт в немом боевом кличе, лицо
исказила гримаса.
Я уставилась на него широко распахнутыми от удивления глазами
и покачала головой. Я, конечно, оценила порыв крохи, но его
вмешательство ни к чему хорошему не приведет. Этой сковородочкой
даже муху не убьешь. К счастью, Динь опомнился, опустил свое
импровизированное орудие и спустя миг улетел прочь.
– Ну что, успокоилась? – поинтересовался Рен.
Так успокоилась, что преспокойно выколола бы его прекрасные
зеленые глаза.
– Ну ладно, ты сам признался, что обнаглел до такой степени, что
полез в мое личное дело. Но как ты сюда попал?
– Почему сразу «обнаглел»? Подумаешь, одним глазком взглянул на
твою анкету. – Рен пошевелил руками, и я дернулась: он погладил
большими пальцами мои запястья. О нет. Если он снова начнет эту
игру, как тогда в переулке, я точно проиграю. – Спрашиваешь, как я
сюда попал? Между прочим, дверь на балкон была не заперта. Так что
формально я к тебе не вламывался.
Не заперта? Черт. Это, наверно, Динь.
– Ну хорошо, пусть ты не вломился ко мне, но тебе явно пришлось
карабкаться по стене на балкон.
– Вообще-то я забрался по лозе.
Ну, ни фига себе, вот это… талант. Но я бы даже себе самой не
призналась, что он произвел на меня впечатление. А Рен снова
принялся поглаживать большими пальцами мои запястья, медленно,
кругами. Меня пробрала дрожь – от его наглости, не иначе.
– Значит, ты залез в мое личное дело, вскарабкался по стене моего
дома, вломился ко мне в квартиру, потом ввалился ко мне в спальню и
уселся на мою кровать. И смотрел, как я сплю? Несусветная наглость.
– Я думал, девушкам нравится, когда на них глазеют незнакомые
парни. Получается, ошибался, – ответил Рен.
Динь снова показался в дверях. Крылышки его трепетали. В руках
у брауни на этот раз оказалась… рогатка? Сил моих нет! Откуда она у
него? С «Амазона»? Впрочем, какая разница. Он еще и лицо
раскрасить успел: половина красная, половина синяя. Вид у Диня был
такой, словно он сбежал со съемочной площадки «Храброго сердца».
Одними губами я произнесла: «Нет».
Динь вскинул руку, и мне показалось, что я увидела оттопыренный
средний палец.
– С кем ты говоришь? – Рен чуть разжал руки и обернулся к двери.
У меня замерло сердце, но Динь успел исчезнуть прежде, чем Рен его
заметил.
– Ни с кем, – буркнула я.
Рен примолк.
– Гм.
Он расставил колени шире, выпустив мои бедра, а поскольку руки
мои он почти и не держал, я не преминула этим воспользоваться:
вырвалась и перевернулась. Рен выругался. Я села, поморщившись от
боли в животе: швы сильно тянуло. Схватила Рена за плечи, повалила
на спину, уселась на него верхом и вытащила из-под подушки
железный прут. Он всегда у меня там лежит.
Не успел Рен пошевелиться, как я приставила очень острый конец
прута ему к горлу, точнехонько к самой главной артерии.
– Смена ролей, наглец.
Рен уронил руки на постель и взглянул на меня из-под невероятно
густых ресниц.
– Это чертовски сексуальная смена.
Я прищурилась.
– Ты и правда Мерида.
– Какая еще к черту Мерида?
Он криво ухмыльнулся.
– Девчонка из «Храброй сердцем», у нее еще…
– Рыжие кудри. Понятно. Спасибо. Вот теперь я тебя точно заколю.
– Нормальные у нее волосы, – возразил Рен, – и вообще она
сексуальная.
Я уставилась на него.
– Героиня диснеевского мультика? Сексуальная?
– Ты вообще видела хоть одну диснеевскую героиню?
– Она не сексуальная. Она самая несексуальная из всех
диснеевских героинь. – Сам мультик я не смотрела, разве что так,
краем глаза. У этой Мериды даже сисек нету. Неужели не мог сказать,
что я ему напоминаю хотя бы Ариэль?[10]
Хотя, конечно, Ариэль та еще дура: променять голос на какого-то
чувака.
Рен вскинул брови.
– Она с характером, а значит, сексуальная.
Я крепче сжала прут. Ну ладно. Значит, Мерида крутая. Уж лучше
так, чем если бы он ляпнул, что я похожа на Белль[11], эту жертву
стокгольмского синдрома. Я даже была польщена.
– Какой-то странный у нас разговор.
– Ага, – лениво протянул Рен и шевельнулся. Я напряглась, но он
даже не попытался меня схватить. Вместо этого приподнял голову, так
что острый конец прута крепче прижался к его горлу, и скрестил руки
за головой. – Ты права.
– Тебе удобно? – съязвила я, раздраженная тем, как спокойно и
бесстрашно он держится.
Он расплылся в ехидной улыбке.
– Еще как.
– Больше не называй меня Меридой. – Свободной рукой я уперлась
ему в грудь и тут же об этом пожалела. Ну и ну, до чего же он
мускулистый! Интересно, а кубики на прессе у него есть? Наверняка
есть. Я на мгновение покосилась на его правую руку, которую
украшала затейливая татуировка, и посмотрела Рену в глаза.
Он, похоже, обдумывал мои слова.
– Раз уж ты вежливо просишь, не буду. А ты можешь звать меня как
хочешь.
– Ты что, заигрываешь со мной? – Я ошеломленно покачала
головой. – Ты вообще настоящий?
– По крайней мере, моя мама считает, что я настоящий.
– И это сейчас, когда я держу прут у твоего горла? – не обращая
внимания на его слова, спросила я.
– А еще ты на мне сидишь, и если сдвинешься чуть ниже, милая,
получится реально неловко.
Ох, черт.
– Или весело, – добавил он и снова расплылся в такой довольной
улыбке, как будто кайфовал от самого процесса. – Я ж тебе сказал, что
мне понравилось, как ты на меня набросилась. Это выглядело
сексуально, хотя ты едва ли с этим согласишься.
Меня снова охватило чувство неловкости, и мне это не
понравилось, в особенности потому, что я не представляла, как с этим
быть, и решила не обращать внимания ни на собственные ощущения,
ни на слова Рена. Чтобы вернуться к прежней важной теме, я
спросила:
– Так почему ты здесь, Рен?
– Я же сказал. Мне надо с тобой поговорить, и ждать не хотелось. –
Он облизнул нижнюю губу, и я на мгновение загляделась на него. – А,
наверное, нужно было. Я уже понял, что тебя мой неожиданный визит
не обрадовал, но я обещаю быть пай-мальчиком и лежать тихо.
Судя по тому, как блестели его зеленые глаза, я засомневалась в
том, что он знает, каково это – быть пай-мальчиком.
– Понимаю, ты злишься на меня, – продолжал Рен, и я
нахмурилась, – и не только за это, но и из-за того, что было вечером.
Я вцепилась в воротник его футболки. Злюсь – это слабо сказано.
– Я знаю, что видела в среду ночью.
– Не спорю.
– В четверг ты мне наболтал всякого, а Дэвиду ни слова не сказал.
Ты меня выставил полной дурой.
– Никем я тебя не выставлял, – парировал Рен. – И я хорошо
помню, что сразу тебе сказал: Дэвид не поверит, что ты видела
старейшину.
– Ты пальцем не шевельнул, чтобы меня поддержать.
Он наклонил голову набок, не обращая совершенно никакого
внимания на прут у горла.
– А с чего я должен тебя поддерживать?
Вот оно что. Меня так поразила его откровенность, что я даже
выпустила ворот его футболки.
– Вот как, – только и выдавила я. – Ну ты даешь.
Он удивленно моргнул, и самодовольная улыбка наконец-то
испарилась с его лица.
– Ты не поняла.
– Ну еще бы, конечно. И ничего, что теперь весь Орден считает,
будто я психанула или вообще все выдумала. Или того хуже: что у
меня крыша поехала. – Не успела я это сказать, как до меня дошло,
почему же меня так задел поступок Рена.
Я наконец догадалась, почему была уверена, что Рен за меня
заступится. Потому что так поступил бы Шон. Во что бы я ни
вляпалась, он всегда меня поддерживал. Но ждать того же от Рена –
верх идиотизма. Шона я знала почти всю жизнь, а Рена – несколько
часов. Понятия не имею, с чего я взяла, что чужой человек поведет
себя как Шон. Вот такая я дура.
– Да плевать, – наконец проговорила я, – ты не обязан был
вмешиваться. Я разозлилась на Трента и проболталась. Сама виновата.
– Ты же сказала, он и сам уже обо всем знал, – возразил Рен. – Тебе
не кажется это странным?
Я покачала головой.
– Нет. Думаю, Харрис еще большее трепло, чем мы с Трентом
вместе взятые.
Рен ничего не ответил.
– Погоди-ка, – помолчав, проговорила я, – а ты-то откуда знаешь,
что Трент был в курсе?
Рен посмотрел мне в глаза.
– Ты что-то такое говорила вчера, после того как я помешал тебе
рискнуть жизнью.
Разве я рассказывала ему про Трента? Порывшись в памяти, я так
ничего и не вспомнила и с опаской уставилась на парня.
– Почему я должна тебе доверять?
– У тебя нет причин мне доверять. Но знаешь что? Я тебя об этом и
не просил, – Рен повторил точь-в-точь те же слова, что сказал мне
вчера вечером.
И кинулся на меня.
Схватил за запястья, отвел мою руку с прутом от своего горла и
повалил меня на спину. Я даже ахнуть не успела. Рен бросил прут
возле меня, слез с постели и подошел к комоду.
Я вскочила, смахнула прут с кровати и, тяжело дыша, встала так,
чтобы Рен оказался спиной к двери – на случай если Динь снова решит
прийти ко мне на помощь.
Рен открыл рот, но вдруг перевел взгляд с моего лица пониже – и
ничего не сказал. Пусть у меня давным-давно не было парня, но я же
не слепая. Эти ясные, цвета зеленой листвы глаза рассматривали меня
с нескрываемым интересом. Тут до меня дошло, что я стою перед ним
в том же, в чем спала. А трусики и маечка у меня тоненькие. Особенно
маечка. И мне не надо было даже смотреть на свою грудь, чтобы
догадаться: Рен заметил, что эта часть моего тела решила, будто в
комнате зябко.
Разумеется, мне тут же захотелось прикрыться, но не могла же я
показать, что меня смутил его бесстыжий взгляд. Я зарделась. Мне
огромных усилий стоило не обхватить себя руками: мои мышцы едва
не дрожали от напряжения.
– Нравится то, что ты видишь? – бросила я.
– А то, – ответил Рен таким бархатным голосом, что у меня
мурашки побежали. – Повезло твоему парню.
– Мой парень умер! – выпалила я, сама того не желая.
Рен пристально посмотрел мне в глаза, помолчал с минуту, и я
почувствовала, как щеки мои вспыхнули еще сильнее.
– Прости. Мне очень жаль.
Я поджала губы.
– Он тоже был в Ордене? – тихо спросил Рен.
Я почему-то кивнула.
– Это недавно случилось? – медленно уточнил он.
Я покачала головой. Почему я вообще отвечаю на его вопросы?
Ведь единственный человек, с кем я говорила о Шоне, это Вэл.
– Три года назад, – еле ворочая языком, выдавила я.
По лицу Рена мелькнула тень, но не успела я понять, в чем дело,
как взгляд его прояснился.
– Тебе двадцать один год, так?
– Да ты в мое личное дело явно не одним глазком заглянул.
– Если я правильно помню, двадцать два тебе исполнится в
декабре, – не обращая внимания на мое замечание, продолжал он.
Я чуть опустила прут.
– Ого! Вот так память. А тебе сколько?
– Двадцать четыре. День рождения только что прошел, но я все
равно принимаю подарки. – Рен мимолетно улыбнулся, но глаза его
оставались серьезными. – Значит, он был твоей первой любовью.
Я отшатнулась, словно меня ударили в грудь, и моргнула. Слова
Рена прозвучали не как вопрос, а как утверждение. Интересно, где он
вычитал эту информацию – неужели у меня на лбу… или на груди?
 Меня снова окатила ярость.
– Не твое дело. И какое это имеет отношение к тому, почему ты
здесь?
– Ты права. – Рен поднял руку. Я напряглась, но он всего лишь
запустил пальцы в свои густые кудри. – Я здесь потому, что, как сказал
тебе вчера, в Новом Орлеане орудуют старейшины. Вот поэтому я
здесь. Я за ними охочусь.
Это было последнее, что я ожидала от него услышать. Мне бы
такое в голову не пришло.
Рен снова ухмыльнулся, на этот раз широко.
– Судя по твоему удивленному лицу, ты мне не веришь. Ну и ладно.
Не страшно. Но сейчас ты удивишься еще больше.
Я напряглась.
– Я раскрою тебе секрет, за который многие готовы были бы убить.
И единственная причина, по которой я решил тебе во всем признаться,
в том, что ближайшую пару дней нам придется тесно общаться, а я не
могу себе позволить тратить время попусту, продолжая держать тебя в
неведении. Мне надо дело делать. – Он расплылся в очаровательной
озорной улыбке. – Тем более что теперь все считают тебя чокнутой.
Так что, даже если ты кому-то передашь мои слова, тебе все равно
никто не поверит. В общем, как ни поверни, я все равно в выигрыше.
– Вот спасибо, – прищурилась я.
– Пожалуйста, – весело ответил Рен. – Я принадлежу к Элите,
организации внутри Ордена. Никто за ее пределами не знает о нас. Мы
засекречены, как тайные агенты.
Я медленно покачала головой.
– Ты… Никогда не слышала об этом.
– Как я сказал, ты и не могла об этом слышать. Как и ваш
бесстрашный лидер Дэвид. – Рен поднял руки, потянулся, так что
майка задралась, открыв чертовски сексуальный живот. Джинсы на
Рене были с низкой посадкой, так что я залюбовалась его косыми
мышцами, ну теми, которые клином идут вниз. Наконец он опустил
руки. – Что-то я проголодался. Ты сегодня ела?
Ничего себе он меняет темы, совсем как Динь. Меня это сбило с
толку.
– Еще днем. – Не считая пралине. Все равно конфеты – не еда.
 – Тут неподалеку есть местечко, я проходил мимо, мне
понравилось. Можем сходить туда. Не переодевайся. Мне нравится
такой прикид. – Он осторожно шагнул вперед, как будто опасался, что
я запущу в него прутом. – Пойдем перекусим, Айви, и я расскажу тебе,
что знаю. А знаю я много. А ты мне расскажешь, что именно
случилось в среду ночью.
С одной стороны, мне ужасно хотелось отказаться и вышвырнуть
его из моего дома ко всем чертям. А может, даже позвонить Дэвиду и
наябедничать на Рена, но… он был прав. Дэвид обещал связаться с
другими подразделениями Ордена, однако сегодня вечером я
убедилась, что он не очень-то мне поверил. Но я-то знала, что видела в
среду ночью. Я не сошла с ума и ничего не преувеличила. Тот эльф
проделывал такие штуки, на которые способны только старейшины,
так что, если есть хоть малейшая вероятность того, что Рен не
чокнулся и не врет, я должна об этом узнать.
Я подбросила прут в руке и ответила:
– Ладно.
 Глава 6
К Рену я по-прежнему относилась с опаской, но уж лучше сходить
куда-то перекусить, чем торчать у меня дома. Если я начну греметь
кастрюлями и Динь заслышит, что я готовлю, то непременно заявится
на кухню и Рен его увидит, а я не могла так рисковать. Так что, оставив
незваного гостя в спальне, я быстренько оделась: натянула джинсы,
нацепила лифчик под маечку, а сверху накинула просторную рубашку
с коротким рукавом.
Я взглянула на себя в зеркало. М-да, все как всегда – кудри торчат
во все стороны. Ну и ладно, я даже не буду пытаться их уложить.
Пусть их треплет ветер. Плевать.
Я вытащила из комода запасной прут и спрятала в ботинок.
Охотиться я не собиралась, но не хотела, чтобы меня застали врасплох.
Выходя из дома, я заметила, как Динь выглядывает из-за дивана.
Боевую раскраску с лица он так и не смыл, так что видок у него был
совершенно чокнутый. Я еле удержалась от смеха. Рен вышел, и я
показала Диню два больших пальца, а он в ответ изобразил мне рукой
нечто мало приличное. Очевидно, ему не понравилось, что я ухожу с
Реном.
Жара спала, так что, несмотря на поздний час, в забегаловке, о
которой говорил Рен, почти не было свободных столиков. Пахло тут
вкусно – едой, а не канализацией, как в большинстве заведений. Я
здесь ела несколько раз, и мне понравилось, так что Рену повезло:
только приехал в город и уже нашел местечко, где не отравишься.
Мы уселись в кабинке возле двери, и усталая официантка быстро
принесла наши напитки – мне колу, а Рену кофе.
– Дам вам пару минут. – Официантка кивнула на замасленные
листы меню, лежавшие на чистом столе перед нами, развернулась и
отошла к посетителям в соседней кабинке.
Рен посмотрел в меню, потом взял со стола подставку для сахара и
начал вытаскивать оттуда пакетики.
– Отлично. Здесь подают завтраки. – Он надорвал пакетик и
высыпал сахар в кофе. – Я, пожалуй, буду кукурузную кашу. А ты?
 – Завтраки – это хорошо, – согласилась я, наблюдая, как он
высыпает второй пакетик сахара в кофе. – А я, наверно, возьму
лепешки с подливкой. И бекон.
– Поджаристый хрустящий бекон. – Третий пакетик сахара
отправился в кофе. – Здесь бекон совсем другой, чем в Колорадо.
Звучит глупо, но это так.
– Да нет, ты прав. Он действительно другой. Наверно, они его
просто иначе жарят.
Рен взглянул на меня. Даже в жутком свете флуоресцентных ламп
его кожа казалась золотистой, как будто его поцеловало солнце. Мне
даже думать не хотелось о том, как я выгляжу при таком освещении и
какого оттенка красного мои волосы.
– Так ты не отсюда?
Я покачала головой, взяла меню, а Рен схватил четвертый пакетик
сахара.
– Из Виргинии.
– Ты там родилась и выросла?
– Ага. А ты в Колорадо? – спросила я.
– Под Денвером. – Он высыпал в чашку пятый пакетик.
Я откинулась на спинку диванчика и приподняла бровь: Рен взял
шестой пакетик сахара.
– Тебе налить еще кофе в твой сахар?
Он ухмыльнулся.
– Люблю сладкое.
– Уже догадалась, – пробормотала я и подняла глаза на официантку,
которая вернулась к нашему столику. Она приняла заказ и умчалась
прочь так проворно, как будто за ней черти гнались. – Так ты мне
расскажешь про эту, как ее, Элиту?
– Ага, мне только нужен глоток кофеина. – Рен поднял чашку,
сделал большой глоток и издал такой звук, что у меня напрягся низ
живота. Я даже залилась румянцем от этого глухого гортанного
стона. – Так-то лучше, – проговорил он и подмигнул мне.
– Ну ты… – я покачала головой. У меня не было слов. Я
постаралась говорить тише, чтобы нас никто не услышал. – Давай
рассказывай.
Рен отпил еще один глоток и на этот раз, к счастью, не застонал,
как от оргазма.
 – Элита существует со времен основания Ордена, и за это время
чем только ни занималась. Помнишь тамплиеров? Они тоже вышли из
Элиты.
– Шутишь?
– Шучу я обычно смешнее. В общем, главное то, что Элита
работает давным-давно, и членство в нашей организации, как и в
Ордене, передается из поколения в поколение. По наследству.
Я оглянулась: дверь открылась, и зашли две девушки лет двадцати.
Вид у них был такой, будто Новый Орлеан их пожевал и выплюнул.
– Хорошо. Допустим, гипотетически, я тебе верю. Значит, Элита
охотится за старейшинами?
– Мы охотимся за эльфами, как и все, но нас учат, как управляться
со старейшинами, – пояснил Рен, обхватив чашку ладонями. Пальцы у
него были красивые, длинные, изящные. Я представила, как он
перебирает струны гитары. С чего это я вдруг думаю о его пальцах? –
Тебе удалось швырнуть в него прутом? – негромко поинтересовался
Рен.
При воспоминании об этом у меня упало сердце.
– Да, но удар не причинил ему никакого вреда: эльф вытащил прут
и отшвырнул в сторону. Я рассказала об этом Дэвиду, а он…
– А он, наверно, пообещал связаться с другими подразделениями,
так? Я вовсе не хочу сказать о нем ничего плохого. Он, кажется,
славный малый, но большинство членов Ордена понятия не имеют о
том, что старейшины до сих пор здесь. Он, скорее всего, уверен, что ты
просто промахнулась.
– Но если другие члены Ордена, вот как ты, знают, что старейшины
существуют, так почему бы не рассказать об этом всем? Для общей
безопасности. – Я показала на себя. – Мы должны знать, с чем имеем
дело. Если об этом молчать, будет хуже только нам самим.
А остальные члены Ордена будут считать меня чокнутой.
– Я тебя понимаю. – Рен подался вперед. – Но видишь ли, Айви,
старейшины встречаются очень редко. Вероятность столкнуться со
старейшиной близка к нулю. Они избегают столкновений с Орденом.
Живут скрытно, общаются только со своими. И когда я говорю, что мы
за ними охотимся, я в буквальном смысле имею в виду, что нам
приходится их выслеживать. Так зачем сеять панику, если, скорее
всего, никто из членов Ордена никогда и в глаза не увидит
старейшину?
Я с ним не согласилась, поскольку сама-то как раз столкнулась со
старейшиной, а значит, такая возможность все же существовала, но не
собиралась потратить жизнь на споры.
– А как убить старейшину?
– Железо не работает.
У меня отвисла челюсть.
– Что?
– Железо их не берет, – повторил Рен и откинулся назад: нам
принесли еду. Над подливкой поднимался пар, пахло так, что слюнки
текли, но у меня что-то пропал аппетит.
Рен взял оставшиеся пакетики с сахаром и высыпал в комковатую
кашу.
– Их невозможно отправить в Иной мир. Их можно только убить,
причем с помощью одной-единственной штуки: прута из терновника,
который растет в их мире. Он для старейшин как пуля в голову.
– Из терновника… который растет в Ином мире?
Рен кивнул и сунул в рот ложку каши.
– Ага. Так что сама понимаешь, достать эту фигню не так-то
просто. На старейшин не всякое средство действует, а терновый прут
для них – что для эльфов железо. Ты и сама знаешь: старейшины куда
искуснее и опаснее эльфов.
Я подцепила кусок бекона.
– Они могут создавать предметы.
– Да. Стоит им до чего-то дотронуться, и они с легкостью смогут
это воссоздать. Еще они вторгаются к людям в сны и умеют двигать
предметы, как и обычные эльфы. Они очень могущественны, Айви, так
что тебе еще повезло, что ты улизнула от одного из них, отделавшись
всего-навсего дыркой в боку.
Я и без Рена понимала, что мне повезло. Если ты столкнулся нос к
носу с вооруженным незнакомцем, ничего хорошего не жди, и какая
разница, кто перед тобой – старейшина, эльф или человек.
– А у тебя есть терновый прут?
– Конечно. – Рен ел аккуратно, но быстро: я еле успела дожевать
два ломтика бекона, а он уже почти разделался с кашей. – И прежде,
чем ты спросишь, да, мне доводилось убивать старейшин. Четверых. И
это было непросто. У меня остались шрамы, и если ты вежливо
попросишь, я тебе, так уж и быть, их потом покажу. – Он бросил на
меня взгляд сквозь густые ресницы. – Ты есть-то будешь? Остынет же.
Я опустила глаза и вяло ковырнула вилкой свою лепешку в
подливке.
– Почему ты думаешь, что старейшина здесь?
– Да он всегда тут был. В том-то все и дело. Их не так много, но,
после того как заперли двери, в этом мире осталось сколько-то
старейшин. Вопрос в другом: зачем он вообще с тобой связался? Я ж
говорю, старейшины… типа главарей банды. Опасны, но сами ни во
что не вмешиваются, разве что их к этому вынуждают. И то, что один
из них оказался в городе и выследил тебя, что-нибудь да значит.
Мне показалось, будто у меня во рту не вкусная подливка, а песок.
– Выследил меня?
– Другого объяснения я не подберу. Никто из Элиты – никто,
Айви, – слыхом не слыхал, чтобы старейшина напал на члена Ордена.
Много ты знаешь примеров, когда эльфы охотились на членов Ордена?
Один знаю. Редко, но такое бывало. Вот как три года назад.
– Случай из ряда вон. – Рен отодвинул пустую тарелку из-под каши
и принялся за свою порцию бекона. – Вопрос в том, почему он это
сделал?
Я осилила только половину лепешки, но уже наелась. Мысли
крутились вокруг того, что мне рассказал Рен. Пусть даже он все
наврал или вообще бредит, но я-то знаю, что видела. Это не был
обычный эльф, да и Дэвид подтвердил, что у старейшин есть подобные
способности. Глубоко внутри мои инстинкты говорили мне, что Рен
меня не обманывает. Как когда-то подсказали мне, что Динь
совершенно безобиден.
И инстинкты подсказывали мне, что не надо было в тот вечер
видеться с Шоном, но я тогда не послушалась.
Тут меня осенило.
– Так он, может, вовсе не за мной охотился. А в целом за членами
Ордена. Мы с мая потеряли троих. Не то чтобы такого никогда не
случалось, но все они были очень опытные бойцы.
– Если идет охота на членов Ордена, нам нужно знать, почему.
– И поэтому тебя послали сюда? Потому что в Новом Орлеане
старейшина? – уточнила я после того, как официантка снова
наполнила наши стаканы.
Рен пристально посмотрел на меня.
– Мы отслеживаем передвижения эльфов. Минимум сотня
перебралась с запада в Новый Орлеан и соседние города, но спорим,
вы не заметили, что эльфов стало больше.
Я подумала и покачала головой.
– Их тут всегда было много, так что наплыв новичков особенно и
не заметишь.
– Эти эльфы прячутся. Они что-то затевают, – Рен примолк и
наклонил голову набок. – И нам известно, что в Новом Орлеане
находятся врата в Иной мир.
Я подалась к нему, вцепившись в края стола.
– Откуда ты знаешь? Мало кто знает, где они и кто их охраняет.
Рен бросил на меня снисходительный взгляд.
– Ну, я же часть Элиты. Нам известно, в каких городах
расположены врата, но мы не знаем, где именно и кто их сторожит.
Местонахождение врат знали только стражи, ну и, может,
начальники подразделений. Такие меры предосторожности приняли
после того, как в Ордене выяснили, что эльфам известно лишь
расположение тех врат, через которые они просачивались в этот мир, а
о других они и слыхом не слыхали. Много лет тому назад эльфы
поймали одного из членов Ордена, когда тот был без защиты, и он под
пытками выдал, где находятся врата. После этого двери запечатали, но
если их снова откроют, нам всем несдобровать.
– Ты случайно не стражница? – спросил Рен. – Это существенно
упростило бы мою задачу. Есть у меня подозрение, что старейшины
тоже ищут врата.
Я хрюкнула. Угу. Хрюкнула, как поросенок.
– Не-а. И понятия не имею, где они.
Из-за стола, за которым сидели две девушки, до нас долетел смех, и
я обернулась. Девчонки разрумянились. Одна, казалось, сейчас
описается от хохота. С ними были два парня. Один вытянул руку вдоль
спинки диванчика за спину девушки, которая смеялась громче всех.
– Тебе когда-нибудь хотелось оказаться на их месте? –
поинтересовался Рен.
Я перевела взгляд на него. Его слова отозвались в моей душе. Я
откинулась на спинку диванчика, убрала руки со стола, как будто
стараясь отстраниться от этого вопроса.
– Нет.
Оглянувшись на веселую молодежь, Рен облокотился на стол и
подался ко мне, как будто собирался открыть огромный секрет.
– А мне иногда хочется. Ничего не могу с собой поделать. Эти
четверо даже понятия не имеют, с чем нам приходилось сталкиваться и
что делать. Счастливчики. У нас никогда не было возможности пожить
так, как они. Мы с рождения в Ордене.
– Но… мы делаем важную работу. Мы меняем мир к лучшему… –
Я осеклась, поймав себя на том, что мои слова напоминают рекламную
листовку.
– Так я и не спорю. Просто говорю, что те четверо, скорее всего,
проживут долгую счастливую жизнь, – ответил Рен и посмотрел мне в
глаза. – А вот кто-то из нас – вряд ли.
Как ни грустно, но это была правда, о которой мне не хотелось
думать.
– Значит, ты приехал, чтобы найти врата?
– И выяснить, что замышляют эльфы. – Рен убрал руки со стола. –
Ты же знаешь, что у нас скоро наступит?
Ну, разумеется.
– Осеннее равноденствие.
– Во время равноденствия и солнцестояния врата всегда слабее, –
пояснил Рен, но я это и без него знала. – Значит, эльфы могут
попытаться их открыть.
– Если они что-то и замышляют, то уж явно не в первый раз, –
заметила я.
– Разумеется. Просто раньше нам всегда удавалось им помешать.
Я озадаченно уставилась на Рена, пытаясь осмыслить его слова. Я-
то полагала, будто мне все известно, раз уж я состою в тайной
организации, а оказалось, что далеко не все.
– Ну теперь-то ты мне веришь? – спросил Рен и потянулся к моей
тарелке с беконом.
Я схватила его за запястье, чтобы он не таскал мой бекон.
– Может, и верю, но это не значит, что можно воровать мою еду.
На полных губах Рена заиграла улыбка. Наши взгляды встретились,
и бабочки снова затрепетали у меня в животе. Я прекрасно понимала,
как просто утонуть в глубине этих прекрасных зеленых глаз, поддаться
его природному обаянию. На щеках Рена проступили ямочки, и у меня
захватило дух от волнения.
Я отпустила его руку, поддела на вилку кусок бекона и засунула в
рот. Не привыкла я к таким вот типам, от которых все девчонки млеют.
Рен откинулся на спинку диванчика, глаза его, казалось, мерцали,
пока он наблюдал за мной.
– Как доешь, я тебе кое-что покажу. Ты должна это видеть.
Мысли мои, видимо, окончательно спутались, потому что я с чего-
то вдруг решила, будто Рен намерен снова показать мне свои кубики на
прессе, а мне этого совершенно не хотелось. Нет уж. Не надо.
Я засунула в рот еще один кусок бекона.
***
Был почти час ночи, и веселье в городе только начиналось.
Повсюду кишел народ, несмотря на то, что мы были даже не во
Французском квартале, а неподалеку от делового района. Мне
чертовски надоело обходить разинь, которые то и дело застывали
прямо посреди тротуара.
То, что мне непременно надо было увидеть, находилось в районе
складов. Шагая рядом с Реном, я не могла не заметить, что на него то и
дело глазеют, причем как женщины всех возрастов, так и мужчины. На
его ангельском лице играла дьявольская усмешка. Я уже начинала ее
ненавидеть, потому что… потому что потому.
Дома в этом районе были гораздо выше, причем современные
здания прекрасно сочетались с историческими. Клубы и бары
выглядели иначе, чем во Французском квартале: похоже, коренным
жителям Нового Орлеана здешняя атмосфера нравилась куда больше
того дурдома, который творился на Бурбон-стрит.
– Так что ты пытаешься мне показать? – спросила я, поскольку уже
подустала. – Здесь толчея и пробки, как днем.
Рен хмыкнул.
– Это ты еще Денвер не видела.
Я открыла было рот, чтобы ответить, но тут Рен вдруг схватил меня
за руку и притянул к себе. Я уперлась, но он оказался сильнее.
Секунду назад мы шли рядом, и вот мы уже у кирпичной стены отеля,
моя спина прижата к кирпичам всем его телом. Рен обхватил меня
сзади за талию, как тогда в спальне.
 Во мне бушевали противоречивые чувства. Мышцы у Рена были
каменные, и от него пахло свежестью, как в виргинском лесу.
– Если ты меня сейчас же не отпустишь, клянусь, я тебя…
– Ты такая грозная. – Рен наклонил голову, так что теперь его щека
почти касалась моей, и указал на подъехавший к нам автомобиль. –
Следи вон за той машиной.
Я посмотрела, куда показывал Рен, и сердце у меня заколотилось. У
тротуара рядом с нами остановился «Линкольн Таун-кар»
с тонированными стеклами. В следующую секунду из-под навеса
вышел привратник и направился к задней двери машины.
– Надеюсь, сейчас оттуда выйдет Тео Джеймс или Дженсен Эклс, –
пробормотала я.
Рен усмехнулся.
– Боюсь, тебя ждет разочарование.
– Как всегда. – Сколько живу в Новом Орлеане, ни разу не видела
ни одной вшивой знаменитости. Как будто их тут вытравили. – А с
чего это ты вдруг руки распустил? Ишь!
– Мне понравилось с тобой обниматься, – ответил Рен.
– Фу. – Я закатила глаза, но в глубине души, глубоко-преглубоко,
мне и самой это нравилось.
Привратник открыл заднюю дверь, и из машины вышел
незнакомец. Высокий шатен в деловом костюме, который на вид стоил
столько же, сколько я в месяц плачу за квартиру. Лицо мужчины
казалось бы симпатичным, если бы не холодные светло-голубые глаза.
У меня участился пульс.
Незнакомец был смуглый, с высокими выдающимися скулами.
Когда он застегнул пиджак, в воздухе вокруг него словно трещало
электричество.
– Он?.. – Я не смогла заставить себя выговорить это слово.
Рен обнял меня крепче, и я почувствовала, как он большим
пальцем поглаживает меня по ребрам. Я невольно вздрогнула.
– Он старейшина, – тихо проговорил Рен мне на ухо. – А выглядит,
как крутой бизнесмен, правда?
Незнакомец словно сошел со страниц GQ.
Старейшина шагнул вперед, огляделся по сторонам. На нас его
взгляд не задержался, но остановился на женщине, которая стояла
рядом с каким-то мужчиной, – видимо, ее парнем или мужем, судя по
тому, как она обнимала его за талию. Я затаила дыхание: повеяло
ароматом, слишком… манящим, чтобы быть естественным. Наверно,
так пахнет тропический остров – тяжелый, фруктовый, чувственный
запах. Теплый ветерок будоражил. Никогда прежде мне не доводилось
слышать такого аромата. Я пошевелилась было, но тут же вспомнила,
что мы с Реном стоим в обнимку, а значит, он чувствует все мои
движения.
Ветерок затрепетал в белокурых локонах женщины. Она
напряглась, оглянулась, и у меня перехватило дыхание.
Едва женщина заметила старейшину, как я подалась вперед, но Рен
меня удержал.
– Нет, – пробормотал он.
Все мое существо протестовало против этого. Мне хотелось
вмешаться, мне нужно было вмешаться: женщина отошла от мужчины,
которого только что обнимала, и, точно под гипнозом, шагнула к
старейшине. Тот расплылся в улыбке, и меня затошнило.
Я стиснула руку Рена.
– Мы должны что-то сделать, Рен.
Женщина уже приблизилась к старейшине, как вдруг Рен очутился
передо мной и загородил происходившее от моих глаз. Я попыталась
было его обойти, но он схватил меня за подбородок и посмотрел в
глаза:
– Я знаю, как трудно стоять и просто смотреть, не вмешиваясь ни
во что, но сейчас мы не можем ничего сделать. Думаешь, он не
посмеет прикончить тебя прямо на улице, при всех? Еще как посмеет.
– Но…
– А всем остальным внушит, что тебя ухлопал кто-то другой. Я
видел, как это бывает, Айви. Я потерял многих, кого считал друзьями,
потому что они полагали, будто со старейшиной можно справиться,
как с обычным эльфом. Я тебе передать не могу, до чего они опасны.
Не обижайся, но ты пока не готова к схватке с одним из них.
Я закрыла глаза и постаралась унять кипевшие во мне отчаяние и
гнев. Рен прав, я это понимала, но легче от этого не было.
– Откуда ты знал, что он окажется здесь? – спросила я Рена,
почувствовав, что желание сбросить на город пару бомб наконец-то
утихло.
Рен выпустил мой подбородок.
 – Я в городе уже неделю. И не надо смотреть на меня с такой
ненавистью и подозрением: я связался с Дэвидом сразу же, как только
моя задница – красивая, смею заметить, задница, – очутилась в Новом
Орлеане. Каждый вечер я охотился на эльфов, и вот вчера наконец
выследил этого урода.
– Значит, тебе не нужно показывать город, – заметила я, даже не
пытаясь скрыть сквозивший в моем голосе упрек.
– Дэвид этого не знает, да ему и незачем знать. Он думает, что я
просто тусовался. Он не должен знать, для чего я на самом деле здесь,
Айви.
Я выпрямилась под его строгим взглядом.
– Почему? К чему такие секреты?
На скуле Рена заиграл желвак.
– А почему мы никому не рассказываем про Орден?
Ответ был очевиден: потому что нам никто не поверит. Чтобы во
что-то поверить, людям надо видеть это своими глазами. У нас все
иначе: мы знаем, что эльфы существуют. И что старейшины когда-то
обитали в нашем мире. Так что если многие члены Ордена выскажутся
в мою поддержку, остальные тоже поверят.
– В любом случае, – продолжал Рен, – я тут кое-что разузнал про
этого ублюдка. В отеле он зарегистрировался как Марлон Сент-Сайерс.
Живет в одном из люксов, пока его новый дом достраивается.
Я нахмурилась.
– Погоди-ка. Эта фамилия… он же какой-то крупный застройщик в
городе?
– Именно, – кивнул Рен.
– Ну ни хрена ж себе, – прошептала я.
Эльфы вечно притворяются людьми, но никогда прежде я не
сталкивалась с тем, чтобы человек, чье имя на слуху у публики,
оказался эльфом. Они ведь стареют куда медленнее людей. То есть по
сравнению с нами практически бессмертны. Марлону на вид лет
тридцать пять, на деле же – несколько сотен, если не больше. Конечно,
эльфы с помощью волшебства могли внушить кому угодно что угодно,
но ведь сейчас у всех есть доступ в Интернет, смартфоны с камерой,
каждый может опубликовать, что хочет, на любом сайте. Все-таки
современные технологии уже не те, что двадцать лет назад. И кто-то
наверняка обнаружит фотографии людей, которые не стареют. Эльфам
опасно привлекать к себе внимание публики.
Рен наклонил голову, и не успела я сообразить, что он делает, как
он потянулся ко мне и поцеловал в щеку.
Я отпрянула и подняла на него глаза.
– Ты что?
Рен расплылся в улыбке.
– Мне показалось, тебе этого хочется.
Мою щеку кололо там, где он прикоснулся к ней губами.
– Тебе показалось, что мне хочется, чтобы ты меня чмокнул в
щеку?
– Ага, – ответил Рен. – Всем время от времени хочется, чтобы их
поцеловали в щеку. К тому же ты так очаровательно смущаешься.
Я потянулась было к щеке, но остановилась, чтобы не выглядеть
полной идиоткой.
– Ну ты и чудак.
– Я думал, тебе именно это нравится.
Я переступила с ноги на ногу.
– Я тебя толком не знаю, почему мне должно что-то в тебе
нравиться или не нравиться?
– Ну брось. Ты знаешь, что я из Колорадо. Что я кладу много
сахара в кофе. И ворую бекон. – Рен понизил голос. – И целую в щеку
тех, кому этого хочется.
– Я… – и что прикажете на это отвечать?
Рен шагнул в сторону, и я увидела мужчину, с которым прежде
стояла та женщина. Он пытался отпихнуть привратника, чтобы пройти
в гостиницу, и что-то раздраженно кричал.
Озорная улыбка покинула лицо Рена, когда он окинул взглядом эту
сцену перед входом в отель. Он стиснул зубы и сжал кулаки. Глядя на
него, я снова вспомнила про Мерль. Если кто и знает, где находятся
врата, так только она.
 Глава 7
Мы с Реном решили встретиться после пятничного собрания. Я не
стала ему говорить, что, возможно, знаю кое-кого, у кого есть
информация о вратах. Не хотелось зря бросаться словами, а он и не
спрашивал. Вместо этого настоял на том, чтобы проводить меня
домой. Смешно: с моим-то графиком я шляюсь по улицам ночи
напролет, да и вчера ему не пришло в голову меня проводить.
Если, конечно, он не выследил меня в четверг, а про то, что узнал
мой адрес из личного дела, наврал. Но если он сказал правду, то с его
стороны проводить меня до дому, чтобы на меня никто не напал и не
похитил, было даже мило. В общем и целом. А вот то, что он залез по
стене и вломился ко мне в дом, сводило это впечатление на нет.
Домой я вернулась почти в три часа ночи. Динь дрых на диване.
Боевая раскраска на его лице почти стерлась, размазалась по подушке.
И как теперь ее вывести? Пятна же останутся! Интересно, подушки
стирают? Ну ничего, Динь мне за это заплатит.
Бедняга, наверно, совершенно выбился из сил, потому что даже не
проснулся, когда я несла его в спальню. Я уложила Диня на собачью
подушку, которая служила ему широченной постелью.
Обычно я старалась не заглядывать к нему в комнату, и сейчас,
пятясь к дверям, поняла, до чего была права. На полках встроенного
книжного шкафа, занимавшего всю стену напротив кровати,
выстроилась целая армия игрушечных троллей.
– Брр, – пробормотала я. С полок на меня уставились минимум три
сотни стеклянных черных глаз. – Жуть какая.
Я закрыла за собой дверь и достала из холодильника пакетик сока.
Потом направилась в гостиную, чтобы проверить, заперта ли
застекленная дверь на балкон. Отодвинув мягкие голубые шторы, я
обнаружила, что дверь закрыта на замок. Наверно, это сделал Рен.
Динь бы не догадался.
Я допила фруктовый пунш и бухнулась в кровать, и на этот раз уже
не проснулась спустя несколько часов оттого, что рядом со мной сидит
не пойми кто. Около десяти часов утра я заставила себя надеть
кроссовки, вместо того чтобы плестись на кухню за большой кружкой
сладкого чая или еще какой-нибудь гадости с кофеином. Это будет мне
наградой, если вернусь домой живая.
Все члены Ордена обязаны держать себя в форме, поэтому я
заставляла себя пробегать минимум шесть километров четыре раза в
неделю. Именно бегу и всевозможным смешанным единоборствам,
которыми мы занимались вместе с товарищами по Ордену, я была
обязана тем, что еще не весила тонну, так как обычно ела все, что
видела.
А поскольку у меня со среды не было сколь-нибудь серьезных
физических нагрузок, надо пробежаться. Как я справлюсь с эльфом,
если меня ветром сносит?
Я сбежала по лестнице во двор. На улице, к счастью, по-прежнему
было прохладно. Надеюсь, это значит, что осень не заставит себя
ждать. Я вставила в уши наушники, включила музыку на телефоне,
открыла калитку, поправила пояс шортов и потрусила по направлению
к больнице Киндрид.
Когда я бегаю, мои мысли обычно блуждают где-то далеко, и
неудивительно, что я задумалась о Рене. В голове не укладывалось, что
он поцеловал меня в щеку. Интересно, он со всеми так себя ведет?
Меня бы это почему-то совсем не удивило. Рен явно тот еще бабник,
впрочем, как и большинство мужчин в Ордене. Наверно, это связано с
тем, что мы постоянно подвергаемся опасности, и поэтому наши
мужчины стараются жить одним днем. Как и женщины. Только мы,
пожалуй, не такие настырные. Ну, по крайней мере, мне хотелось в это
верить.
Рен был чертовски сексуален, настолько, что, глядя на него, так и
тянуло наделать глупостей, о которых наверняка потом пожалеешь. Но
это вовсе не значило, что я доверяла ему на сто процентов. Все-таки я
его почти не знала. Хотя и других членов Ордена я тоже когда-то не
знала. Когда я только переехала в Новый Орлеан, мне фактически
пришлось вверить свою жизнь людям, с которыми я едва
познакомилась. И если мне вдруг понадобилась бы помощь,
оставалось лишь уповать на то, что они ответят на мой звонок, а им –
что я сделаю для них то же самое. Мы должны знакомиться и общаться
друг с другом, не опасаясь предательства. Мы все – сплоченная боевая
единица. Так повелось с самого начала Ордена.
 Но от этого верить новичкам не становилось проще. Рен рассказал
мне про Элиту. Казалось бы, после такой откровенности мне бы
следовало больше ему доверять, на деле же это меня лишь
насторожило. С чего вдруг ему приспичило поделиться со мной такой
секретной информацией? Тем более что он знал: Дэвид не принял
всерьез мой рассказ, а добрая половина Ордена наверняка решила, что
у меня крыша поехала. Но если Рен и плел интригу, то я никак не
могла сообразить, какую. Чего он рассчитывал добиться, если Элита –
всего лишь его выдумка и он меня обманул? И все равно на душе у
меня было неспокойно.
Мне надо было с кем-то поговорить, но точно не с Дэвидом. Я
знала, что могу смело обо всем рассказать Вэл, и рассказала бы, но
прежде чем я открою рот, нужно выяснить всю его подноготную. Я
благополучно перешла улицу Фуше, не попав под колеса «Скорой», и
снова вспомнила про Мерль, маму Брайтон. Если кто и знает, где врата
и есть ли они в Новом Орлеане, так только она.
Но стоит ли вести к ней Рена?
Этот вопрос не давал мне покоя до конца пробежки и потом весь
день. Одно дело, рисковать самой, и совсем другое – втягивать других
в аферы, которые могут обернуться катастрофой. Больше я на такое не
пойду. Для того чтобы познакомить Рена с Мерль, я должна быть
уверена в нем на все сто.
Вот только смогу ли я ему доверять?
Ладно, схожу к Брайтон завтра. Знаю по опыту: днем Мерль
обычно работает в саду, а по воскресеньям она… в добром
расположении духа. Мне вовсе не нужен Рен, чтобы задать ей
вопросы, которые сама хочу задать. Главное – как-то пережить
сегодняшний вечер и ночь.
Что-то мне подсказывало, что она будет долгой и очень непростой.
***
На встречу с Реном я опоздала на пять минут и поэтому не
удивилась, когда, подойдя к «Гадской маме», увидела, что он стоит,
прислонившись к стене магазина. На Рене были темно-синие джинсы и
свободная рубашка, скрывавшая оружие, которое наверняка висело у
него на ремне. Похож на самого обычного красивого парня, который
решил передохнуть в тенечке. Он смотрел не на меня, и появилась
возможность разглядеть мужественную линию его подбородка, и я не
сомневалась, что на губах его играет дразнящая улыбка. У меня екнуло
сердце, и я замедлила шаг.
От Рена исходила опасность: в нем чувствовалась скрытая сила,
которую он с трудом сдерживал. Несмотря на расслабленный вид – Рен
стоял, засунув руки в карманы и скрестив ноги в щиколотках, – было
видно, что он готов напасть в любой момент.
– Я уж думал, ты не появишься, – процедил он, не глядя на меня.
Я нахмурилась. Ничего себе у него боковое зрение.
– Пробки.
Я остановилась рядом с ним, окинула быстрым взглядом
татуировку на его руке.
– Вообще не понимаю, что мне с тобой сегодня делать, учитывая,
что город ты и так знаешь.
Рен запрокинул голову. Шея у него была длинная и крепкая. Я
никогда не думала, что мужская шея может выглядеть сексуально, но
тут поняла: и такое бывает. Глаза его были прикрыты, длинные черные
ресницы трепетали, точно веер. На губах играла легкая улыбка.
– Уверен, ты найдешь, что мне показать.
У меня загорелись уши. Эта улыбка и глубокий голос почему-то
придавали его словам совершенно иной смысл. Я переступила с ноги
на ногу, вытерла ладони о джинсы. Мимо нас, цокая каблуками,
проковыляла стайка дам почтенных лет.
– Ночью лучше всего охотиться в парке Армстронга.
Рен, прищурясь, посмотрел на меня.
– Думаю, ты хочешь, чтобы меня убили.
Я ухмыльнулась. И правда, парк Армстронга безопасным местом
не назовешь. А жаль: там так красиво и такие замечательные
скульптуры!
– Уточек покормишь.
Рен расхохотался. Мне понравился его глубокий заразительный
смех.
– А потом ты предложишь мне прогуляться по Лоуэр-Найнс-
Уорд[12] с пачкой баксов в руках.
– Только держись к востоку от Френчмен-стрит. И к северу от
Рампарт, если уж на то пошло.
 – Ну и язва же ты, – пробормотал Рен и покачал головой. – На
самом деле Новый Орлеан ничем не отличается от любого другого
большого города. В нем есть свои хорошие и плохие районы.
– Точно, – согласилась я, глядя, как группа женщин переходит
через дорогу. За ними по пятам следовали два парня. Надеюсь, дамы
крепко держат свои кошельки. – Разве что эльфов у нас тут побольше.
– Этого у вас не отнять. – Рен оттолкнулся от стены, повернулся ко
мне и вынул руки из карманов. – Красиво ты волосы уложила.
Я откинула голову назад и недоуменно нахмурилась.
– Что?
– Ты сделала хвостик, – Рен протянул руку и поймал выбившуюся
прядь волос у меня на виске. – Симпатично. А когда они у тебя
распущенные, вообще отпад.
– Э-э-э… – протянула я, замолчала и уставилась на него. –
Спасибо.
Рен усмехнулся, потянул мой локон вниз, так что тот выпрямился,
потом отпустил, и прядь снова пошла завитками.
– Весь день бы так играл.
Я медленно моргнула.
– Нечасто же ты развлекаешься.
Рен усмехнулся.
– Так ты придумала, что мы будем делать сегодня вечером?
– Не особо. – Я двинулась вперед по запруженному прохожими
тротуару.
Разумеется, Рен тут же меня догнал и пошел рядом.
– А почему?
Поглядывая на кучку людей на углу Бурбон-стрит, я обошла
девушку с ярко-зеленым стаканчиком в руках. Девушка так глазела на
Рена, словно была не прочь выпить его через соломинку.
– Да в субботу вечером вечно творится какая-то фигня. Что толку
строить планы, если глазом моргнуть не успеешь, как они полетят псу
под хвост?
Рен не ответил.
Я покосилась на него. Он тоже смотрел вперед, но улыбка
испарилась с его лица.
– А что, тебя это напрягает?
 – Не-а, – ответил он, чем немало меня удивил. – Но вообще, боюсь,
напрячься нам придется.
В считаные секунды толпа стала гуще. На Бурбон-стрит чего
только не увидишь. Какие-то люди с крыльями. Голые расписные
чудаки в коротких шортах. Ряженые вампиры, точно сошедшие со
страниц романов Энн Райс. Сфотографируешь такого – начнет
клянчить деньги. А еще туристы, которые не в силах вынести
нездоровых излишеств отрубались, где стояли. Случались здесь и
преступления (впрочем, как и везде в городе), и эльфы тут были ни при
чем: всего лишь одни люди без всякой причины совершали насилие
над другими. Так что, когда мы приблизились к толпе, в которой были
как туристы, так и местные, мы понятия не имели, что происходит.
Я сошла с тротуара и обогнула фургон, из которого выгружали
бочонки с пивом для ближайшего бара. Рен шагал за мной. Народу на
улице было столько, что машинам приходилось ползти с черепашьей
скоростью, чтобы не задавить пешеходов.
Я обошла кучку зевак. Послышался сдавленный смех. В толпе
нарастало напряжение. На углу Бурбон и Филип что-то явно
происходило.
Вдруг из самой гущи толпы, заглушая доносившиеся из баров
звуки джаза, раздался пронзительный вопль, от которого у меня внутри
пробежал холодок. За чужими спинами мне не было видно, что там
такое, но это был крик не то боли, не то гнева. Какой-то
нечеловеческий звук.
– Жуть какая, – пробормотал Рен и положил руку на пояс.
Я пробиралась сквозь толпу, не обращая внимания на резкие
взгляды. Рен не отставал, причем ему куда лучше удавалось расчищать
себе дорогу. Стоявший перед нами парень отошел в сторону, и я
увидела растрепанные каштановые волосы, а потом и чью-то
скрюченную фигуру. Парень покачал головой и обернулся к нам.
– Да уж, крэк штука мощная, – пробормотал он, теребя черную
бородку. – Чувиха обдолбалась…
Звериный вопль заглушил его слова. Существо с всклокоченными
сальными волосами, яростно визжа, бросилось вперед, точно кошка,
вскочило парню на спину и обхватило его за плечи грязными
костлявыми руками. Из-под оборванной юбчонки торчали такие же
грязные и тощие ноги. Это была женщина. Казалось, она больна
бешенством.
Меня охватило дурное предчувствие, что наркотики тут ни при
чем.
Женщина запрокинула голову и завыла. Парень пошатнулся и
схватил ее за руки, стараясь сбросить с себя. Толпа расступилась,
давая возможность парню оторвать от себя несчастную. Кто-то
закричал: «Полиция!»
Мы с Реном рванули вперед. У меня колотилось сердце. Я поняла,
что мы не успеем до них добежать, и душа у меня ушла в пятки.
Бешеная, оскалившись, наклонилась к шее парня.
Черт.
Женщина вонзила острые зубы парню в шею, и до нас донесся
вопль боли. В толпе послышались крики: до зевак дошло, что
происходит. Люди рассыпались в разные стороны, точно стеклянные
шарики, которые уронили на пол. Из шеи бедолаги ударила алая струя.
Он пошатнулся и упал на колено. Ему так и не удалось стряхнуть с
себя бешеную, и она по-прежнему вгрызалась в него, как какой-нибудь
зомби из компьютерной игры.
Первой добежала до них я.
Одной рукой вцепилась сумасшедшей в спутанные волосы, а
другой стиснула ее подбородок и давила, пока женщина не разжала
челюсти: тогда я стащила ее с парня.
Из раны ударила струя крови – раз, другой, – и залила грудь
бедолаги. Он завалился на бок. Рен подскочил к нему, опустился возле
упавшего и зажал рану руками. Он действовал, не раздумывая, и даже
не обернулся посмотреть, справлюсь ли я с бешеной. Он верил, что
справлюсь.
– Все будет хорошо, держись, – подбодрил раненого Рен, поднял
голову и крикнул в толпу: – Кто-нибудь, позвоните 911.
Сумасшедшая бесновалась, размахивала руками, пыталась
вцепиться в меня. Ее рот и подбородок были вымазаны кровью.
Жуткое зрелище. Я понимала, что стоит мне ее выпустить, как она тут
же накинется на меня.
Но сделала именно это.
Выпустила ее волосы и отшатнулась: бешеная развернулась, издала
пронзительный вопль, от которого у меня заложило уши, и бросилась
на меня.
Я шагнула к ней, одну руку положила ей на плечо, а другой
схватила ее за подбородок и запрокинула ее голову. Женщина рухнула
на землю, точно мешок с камнями, – живая, но без сознания.
Вдалеке завыли сирены. С трудом переводя дух, я оглянулась на
Рена. Он по-прежнему зажимал рану на шее парня, но бедолага,
несмотря на темную кожу, побледнел, как полотно. Вся его рубашка
была залита кровью. Вид у него был жалкий.
Вдруг я заметила, что к нам через толпу пробирается Вэл.
– Что за черт? – спросила она, переводя взгляд с меня на Рена, а с
него – на женщину, валявшуюся на земле.
– Она его укусила, – ответила я и сглотнула комок. Рен что-то
говорил несчастному, который, по-моему, уже был без сознания.
Вэл опустилась на корточки возле бешеной, так что ее бирюзовая
юбка раздулась, точно парус.
– Вот это да, – ахнула она, схватив женщину за ворот рубашки.
Зеленые и желтые браслеты на руке Вэл зазвенели. – Проклятье!
Под рубашкой скрывалось доказательство, что в случившемся
виноваты вовсе не наркотики.
Вены на груди женщины, которые вели к сердцу, были черные,
точно в них влили чернила. Когда эльфы в течение длительного
времени высасывают из человека соки, они не только мутят его разум,
но и заражают кровь.
И, очевидно, превращают людей в вампиров.
Вэл отпустила воротник рубашки сумасшедшей.
– Какая гадость.
Женщину не спасти. Если вены почернели, все, конец. Тут уже
ничего не поможет. Она умрет либо сегодня к вечеру, либо завтра к
утру, причем ее вены быстро примут обычный вид, так что на теле не
останется никаких подозрительных следов. Токсикологический анализ
не выявит наркотиков, и в качестве причины смерти укажут сердечный
приступ или что-нибудь в этом роде.
– Черт. – Рен побледнел, выпрямился и убрал руки с шеи парня. Я
перевела взгляд на бедолагу. Он не дышал. Широко раскрытые глаза
его остекленели. У меня сжалось сердце. Парень умер.
Рен расправил плечи, поднял голову, и мы встретились глазами. Его
взгляд затуманился, потемнел. Рен быстро поднялся, развернулся и
направился к тротуару. Толпа расступилась, пропуская его, и он
скрылся из виду.
Я двинулась было за ним, но остановилась и обернулась к Вэл.
– Почему ты не на свидании? – спросила я.
Вэл вздернула подбородок и слабо улыбнулась.
– Не нашла замену. Но может, схожу попозже. – Она устремила
взгляд туда, куда ушел Рен. – А тебе поручили приглядывать за этим
новеньким красавчиком?
– Ага, – я обошла лежавшую ничком женщину. – Справишься?
Вэл кивнула.
– И не забудь, нам надо поговорить.
– Не забыла.
Я махнула подруге и направилась за Реном. Зеваки таращились на
меня с любопытством. Лучше всего смыться до приезда полиции,
чтобы не отвечать на их вопросы. Вэл тоже уйдет, как только те
посадят бешеную в камеру. Меня беспокоило, как она поведет себя в
полиции: ведь, пока жива, она опасна. Но тут уж я ничего не могла
поделать, разве что положить конец ее мучениям.
А на это я решиться не могла. Другие вот могли, а я нет.
Дэвид мне как-то попенял, мол, это слабость и я должна себя
превозмочь. И не сказать, что он такая уж бездушная скотина. Тут он
даже прав.
В толпе прохожих, которые двигались в разные стороны по
неровному тротуару, мелькнули каштановые кудри Рена и снова
пропали. Что за чертовщина? Я ускорила шаг, перешла на трусцу,
пробежала мимо бара и, наконец, заметила его.
Парень стоял в узком проулке. Опустившись на колено у крана, он
смывал с рук кровь. По грязной земле растекалась мутная лужица.
Я подошла к Рену. Он даже не поднял на меня глаза.
– Легче не становится, – проговорил он, отмывая руки. – Думаешь,
что со временем полегчает, а нет, легче не становится.
Я ничего не ответила. Да и что тут скажешь? Когда не можешь
кого-то спасти и он умирает у тебя на глазах, это всегда тяжело.
Рен вздохнул, завернул кран, поднялся и вытер ладони о джинсы.
Волнистая прядь волос упала ему на лоб и глаза.
– А ведь тот парень, когда проснулся сегодня утром, наверно,
думал, что вечером вернется домой.
 – Наверно, – прошептала я. Уж не знаю, расслышал ли Рен мои
слова за гомоном толпы.
Он вздернул подбородок, посмотрел на балконы над головой.
– Он такого и представить себе не мог.
– Да.
Плечи Рена напряглись. Он опустил глаза. Наши взгляды
встретились. Несколько секунд мы молчали. Мир за пределами
проулка исчез, а шум толпы превратился в еле различимый гул. Во
взгляде Рена читалась боль, и я поняла, что смерть того бедолаги он
переживает сильнее, чем многие члены Ордена. И не потому, что им
плевать на людей: когда постоянно сталкиваешься со смертью, ее не
просто ждешь, но сливаешься с ней.
Не успев сообразить, что делаю, я шагнула к Рену и взяла его за
руку. Его глаза удивленно сверкнули. Я почувствовала, что краснею,
легонько пожала и отпустила мокрую ладонь Рена.
Он уставился мне в лицо, а потом вдруг посмотрел поверх моей
головы и схватил меня за плечи. Я ахнула от неожиданности, когда он
рванул меня к себе и прижал к стене дома.
В ту же секунду мимо нас по переулку, поднимая ветер, пронесся
бело-голубой мопед. Широко раскрыв глаза от изумления, я смотрела,
как в конце проулка он резко повернул направо и скрылся из виду.
– О Господи…. Меня чуть не сбил мопед. – Я ошарашенно
уставилась на Рена. – Погибнуть под колесами мопеда… Вот
позорище!
Лицо Рена смягчилось. Он улыбнулся.
– Хорошо, что у тебя есть я, чтобы спасти тебя от безбашенных
лихачей.
– Ты герой, – ответила я.
Рен рассмеялся. Я была рада слышать его смех. И пусть я знала его
совсем недолго, но мне было больно видеть, как он грустит. Печаль его
не красила.
Он глубоко вдохнул, и у меня перехватило дыхание: я вдруг
осознала, что мы стоим в обнимку, да так близко, что я чувствую, как
бьется его сердце. Или это мое? Наверно, все же мое. Но мы тесно
прижимались друг к другу, хотя сейчас меня это совсем не раздражало,
не то что в прошлый раз.
 Его руки легонько обнимали меня за талию, и меня бросило в жар.
Я словно опьянела. Таращилась на впадинку на горле Рена повыше
воротника рубашки и смутно понимала, что упираюсь руками ему в
грудь. И понятия не имела, каким образом мои руки очутились на его
груди. Как-то независимо от меня. Низ живота налился приятной
тяжестью, и я почувствовала, как напружинились мышцы, которые так
долго были без дела.
Я безумно хотела Рена: прямо какая-то страсть с первого взгляда.
Разумеется, после смерти Шона я обращала внимание на парней, но
они меня интересовали секунд десять от силы, после чего я тут же о
них забывала. А сейчас… я словно жарилась на солнышке.
Хорошая новость: все у меня в порядке, женские органы работали
как надо. И не просто работали, а вкалывали. Соски так напряглись,
что аж щипало. Вожделение пронзило меня, словно лезвие, – впервые
за три года я испытывала такое острое желание.
Надо будет порадовать Вэл, а то она все беспокоится о моем
женском здоровье.
А какая же тогда плохая новость? Этого я пока что не знала, но
наверняка что-нибудь придет в голову, как только между нами
окажется хоть сколько-нибудь свободного пространства и у меня
включится мозг.
– Все в порядке? – послышался глубокий голос Рена. – Как твой
живот?
Не смотри на него. Не смотри на него. Я скользнула взглядом по
шее Рена, по его невероятно чувственным губам, носу, который, судя
по легкой горбинке, наверняка хоть раз был сломан, и уставилась Рену
прямо в глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Черт, я все-
таки посмотрела на него.
Но до чего же у него красивые глаза!
Краешек губ Рена приподнялся в ухмылке.
– Айви?
Я моргнула.
– Живот? Нормально. Я даже утром бегала, и ничего, не болел.
– Это хорошо. – Рен расплылся в широкой улыбке и – о боже,
боже! – на щеках снова показались ямочки, так что мускулы у меня в
животе напружинились еще сильнее. – Айви? – снова окликнул меня
Рен.
 – Что?
Вот я молодчина, ответила сразу. Но вот голос мой звучал странно:
так, будто я задыхалась, хотя, казалось бы, с чего…
Мне не хотелось думать дальше.
Рен наклонился ко мне, и у меня екнуло сердце.
– Отпусти мою рубашку, пожалуйста. То есть это, конечно,
необязательно, но если ты и дальше будешь так за меня цепляться, я
подумаю что-нибудь не то и тут же приведу свои мысли в исполнение.
Я сразу даже не поняла, о чем это он. Что за бред? Я представила
себе, что именно «не то» может подумать и привести в исполнение
Рен, и у меня стало сладко на душе. Тут я опустила глаза и увидела,
что вцепилась в рубашку Рена… а он давным-давно убрал руки с моей
талии.
Получается, я его лапала. Ну, то есть его рубашку. Можно ли
вообще лапать рубашку? Мне показалось, что именно этим я и
занималась.
Я уронила руки, шагнула назад и врезалась в кирпичную стену. Да
уж, ничего не скажешь, ловко. Мне хотелось дать себе пинка.
Глаза Рена блестели в лучах заката, сочившихся между домами. Он
молча смотрел на меня.
– Пора сматываться, – наконец проговорил он.
Отличная мысль. Просто гениальная. Свидетели, скорее всего,
описали нас полиции, а тем наше вмешательство могло прийтись не по
нраву. Я глубоко вдохнула, стараясь унять проснувшееся после
нескольких лет спячки возбуждение. Рен вежливо шагнул в сторону,
пропуская меня вперед. Для такого верзилы двигался он на удивление
легко. Смотреть на него было одно удовольствие.
Или же мне срочно нужно с кем-то переспать.
Я вздохнула.
И тут вдруг у меня вырвался самый худший вопрос в истории
человечества, да и не только человечества:
– А у тебя есть девушка?
Ох, ну ни фига ж себе. Уж спросила, так спросила. Рен оглянулся
на меня через плечо и приподнял бровь. Неужели я это ляпнула? И как
у меня только язык повернулся! Я была готова прибить себя на месте,
но хотелось все же услышать ответ.
Рен расплылся в улыбке, соблазнительной, как горький шоколад:
– Пока нет.
 Глава 8
Остаток дежурства прошел практически без происшествий – по
сравнению с тем, что случилось в начале. Я старалась не думать о
бедной сумасшедшей и ее невинной жертве, о жизни, что прервалась
за считаные минуты, о той жизни, которая вот-вот прервется, и жизни
многих других, кого затронут эти утраты. Как бы жестоко это ни
звучало, но продолжать охоту мы могли, только если не вспоминать о
случившемся. Еще я старалась не думать ни о возникшей между нами
с Реном неловкости, ни о дурацком вопросе, который я ему задала, ни
о его загадочном ответе. Только так я могла шагать с ним рядом, не
изнывая от желания броситься под первую попавшуюся машину.
За время дежурства мы нашли трех эльфов – обычных эльфов. И
как бы меня ни раздражало, что приходится стоять в сторонке, пока
Рен с ними расправляется, но раз уж мне велели не вмешиваться, я
решила не возражать – по крайней мере сегодня. В воскресенье у нас
обоих выходной, и я рассчитывала, что к понедельнику уже смогу
драться, не рискуя, что разойдутся швы.
В час ночи наша смена закончилась, и я почти не удивилась, когда
Рен предложил проводить меня до дома.
– Я возьму такси, – ответила я. – Пешком тут слишком далеко, даже
днем.
Мы стояли на углу Канал– и Ройал-стрит.
– И правда. – Рен наклонил голову набок.
Я понятия не имела, как лучше с ним попрощаться, и чувствовала
себя так неловко, что мне впору было давать уроки по умению
запутать ситуацию. Завидев вдалеке такси, я взглянула на Рена:
– Ну что… тогда увидимся в понедельник?
– Конечно, – улыбнулся он.
Прищурившись, я следила за тем, как такси останавливается у
тротуара. Открыла заднюю дверь и замерла:
– Где ты живешь?
– Снял квартиру в районе складов.
У меня отлегло от сердца: значит, он не ночует на улице. Я не
знала, что еще сказать, так что просто помахала Рену на прощание и
уселась в такси. Назвала водителю адрес и в ту же секунду получила
эсэмэску.
Я выудила мобильный из заднего кармана. Номер был незнакомый.
«Спасибо», – только и говорилось в сообщении.
Заинтригованная, я написала: «Кто это?»
Тут же пришел ответ: «Рен».
А, ну да. Я и забыла, что он видел номер моего телефона в моем
личном деле но, если честно, мне и в голову не пришло, что он его
сохранил. Хотя парень вроде говорил, что звонил мне. Я даже не
позаботилась проверить, так ли это, и сейчас решила уточнить.
Действительно, в пятницу ночью был пропущенный вызов с этого же
номера. «За что спасибо-то?» – поинтересовалась я.
К моменту когда я добралась до дома, Рен так ничего и не ответил,
но его номер я сохранила. Так странно было набирать его имя:
фамилии-то я не знаю.
Похоже, после моего ухода снова приезжала курьерская служба. На
крыльце лежали две коробки. Я внесла их в дом и поставила на
табуретку у двери.
Динь сидел на кухонном столе и жевал пралине размером с пиццу –
в сравнении с его росточком.
– О, привет! Ты вернулась. Жива-здорова. – Динь опустил конфету
и, нахмурясь, поглядел на меня. Я бросила ключи на стол рядом с
ним. – В тебя же больше не стреляли, да?
– Да.
Динь приветственно махнул мне конфетой и снова засунул ее в рот.
Понятия не имею, как он умудрился до сих пор не растолстеть. Тут
брауни вскочил на ноги и подбоченился:
– Знаешь, о чем я думал?
– И о чем же? – зевнула я и принялась вытаскивать шпильки из
волос.
– Тот чувак, который был здесь ночью. – Динь подобрал шпильку,
которую я положила на стол, и принялся вертеть ее, точно жезл,
маршируя по столу туда-сюда. – По-моему, ты на него глаз положила.
– Да что ты? – Запустив пальцы в волосы, я растрепала узел. – И с
чего ты это взял?
– Он к тебе в дом вломился, а ты после этого с ним ушла. Я ж
говорю: вы, женщины, странные. Чувак врывается к ней в спальню, а
она млеет, как будто он так красиво за ней ухаживает, – фыркнул Динь,
размахивая розовой шпилькой. – А вот у нас бы меня за такое сожрали
на обед. Причем в самом прямом смысле. Наши женщины первым
делом оторвали бы мне пипиську. И слопали. – Динь схватился за свое
хозяйство – видимо, для наглядности. – А потом они…
– Всё, всё. Поняла. Во-первых, мне вовсе не понравилось, что он
вломился ко мне в дом. И, думаю, большинству девушек это бы тоже
пришлось не по вкусу. Во-вторых, Рен вовсе не вламывался, потому
что кое-кто, – я ткнула в Диня пальцем, – забыл запереть дверь на
балкон.
– Это не я. – Динь сделал круглые глаза.
Я приподняла бровь.
– Ну ладно, может, и я, но все равно ему пришлось карабкаться по
стене, чтобы попасть внутрь, а это значит… что он молодец. – Динь
погрозил мне шпилькой. – Это значит, что он легко поднимет тебя на
руки и…
– Динь, ну хватит уже! Он член Ордена. Новенький в городе. Ему
не терпелось обсудить со мной одну важную вещь, вот он и не стал
дожидаться, пока я перезвоню. По-твоему, это значит, что мы с ним
разденемся догола и будем притворяться, будто делаем детишек? Нет. –
Тут меня почему-то охватило разочарование, но я отогнала это
ощущение. – Не будет этого. И я не собираюсь разговаривать с тобой о
сексе.
Динь со стуком уронил шпильку на стол, взмыл в воздух и завис на
уровне моих глаз.
– Давай поговорим о сексе.
– Нет. – Я закатила глаза и направилась прочь с кухни.
– Секс – это клево!
– Да заткнись ты уже.
– Секс – хорошо! – не унимался Динь, не обращая внимания на мои
слова.
Я покачала головой:
– Да что ты можешь знать о сексе, если занимаешься им
исключительно с неодушевленными предметами?
– Лучший секс – когда мы вдвоем!
Я остановилась в коридоре и обернулась к Диню, который вихлял
бедрами.
 – Это разве не из песни Джорджа Майкла?
– Может, и так. Но он ошибался. Лучше всего не вдвоем, а трое на
трое. Ну или как-то так. Чем больше народу, тем интереснее.
– На здоровье. Спокойной ночи, Динь.
Я закрыла за собой дверь, а Динь затянул песню группы Salt-n-
Pepa[13].
– Ты явно опоздал родиться! – крикнула я домовенку сквозь дверь
и рассмеялась, когда тот пнул ее и разразился потоком ругательств.
Я приняла душ, легла спать, но заснула не сразу, а когда, наконец,
меня сморило, то мне приснилось, что я в постели не одна и ко мне
прижимается всем телом какой-то мужчина. Он нежно гладил меня
руками, трогал в самых интимных местах, да так, как прежде никто не
смел. Он называл меня по имени. Голос был знакомый, и мне казалось,
будто я разглядела каштановые кудри, но точно не помню: сон
слишком увлек меня, так что я не обратила на это внимания или
попросту не придала значения. Он целовал меня в губы. Покрывал
поцелуями все мое тело, гладил меня, я чувствовала его шелковистые
локоны между пальцев, я нежно прижимала к себе его голову,
направляя его губы туда, куда мне хотелось…
Проснулась я резко, будто меня вышвырнули из сна в реальный
мир. Пустая кровать. Ни рук, ни губ, которые так бесстыдно и сладко
меня ласкали. Ни шелковистых волос меж моими пальцами. Я лежала
в постели одна. По потолку скользили лучи зари, сочившиеся сквозь
занавески, но мне казалось, будто я все еще сплю. Меня лихорадило.
Простыни обвились вокруг моей талии. Грудь налилась тяжестью,
соски напряглись и больно терлись о майку. В паху ломило так, что
даже досадно, и я поймала себя на том, что такого возбуждения не
испытывала со времен Шона.
Если честно, я и с ним ни разу не испытывала такого возбуждения.
Нет, дело вовсе не в том, что у нас что-то не складывалось, но мы были
совсем юными, когда решили перевести свою детскую дружбу во что-
то большее. Первые два года мы активно занимались петтингом, но
он… Шон был славным парнем и до такой степени уважал Холли с
Эдрианом, что настаивать на сексе пришлось мне. Первый раз у нас
случился уже после того, как нам исполнилось восемнадцать лет, и
больше никогда ничего не было. Все прошло очень мило, нежно,
неловко – в общем, как бывает в первый раз с тем, кто так сильно о
тебе заботится. Наверно, если бы мы до сих пор встречались, я бы
рано или поздно испытала такое возбуждение, как будто все мое тело
горит и я сойду с ума, если не получу разрядки.
Я сунула руку под одеяло и нерешительно коснулась резинки
трусиков. С тех пор, как Шона не стало, я не делала ничего такого,
даже этого. Как-то не хотелось, а в те редкие случаи, когда желание
возникало, мне почему-то казалось, что это неправильно. Как будто я
предаю Шона. Теперь я понимала, до чего это глупо. Но горе застит
глаза. Уж это-то я точно знала.
Я прикусила губу, потом выпустила, вдохнула. Рука скользнула под
резинку. Мускулы в животе напряглись – сперва чуть-чуть, потом
сильнее. Я закрыла глаза и потянулась ниже.
Кончиками пальцев я коснулась влажной плоти, и дыхание мое
участилось. Я безошибочно нащупала комочек нервных окончаний
между ног, и меня словно током ударило. Я приподняла бедра и
негромко застонала. Я знала, что делать. Не первый раз. Мы
занимались этим с Шоном, когда у нас еще не дошло до секса.
Но это было так давно.
Я провела пальцем по нежной сердцевине, и спина тут же
выгнулась. Я поджала пальцы на ногах. Перед моими глазами, как
живой, моментально появился образ Рена с его ярко-зелеными глазами
и чувственными пухлыми губами. Мне не хотелось вспоминать о нем,
и я попыталась отогнать видение, но оно никак не уходило, маячило в
подсознании. Я терлась о руку. Внутри меня бушевало пламя, с каждой
секундой разгораясь все сильнее. Я старалась не думать о Рене, но пах
ломило, и возбуждение нарастало. Бедра мои раскачивались, и я
откинула голову на подушку, не в силах больше контролировать свои
мысли. Я представляла себе, будто это не моя рука. И я прижимаюсь
бедрами не к своей ладони, а к его. И пальцы не мои. Напряжение
достигло пика и прорвалось, точно слишком сильно натянутая веревка:
меня охватило наслаждение. Я с трудом подавила крик блаженства. И
тело, и мысли разлетелись на мелкие кусочки.
Я рухнула на кровать. Бедра расслабились, сердце понемногу
замедляло свой бешеный ритм. Я снова уставилась в потолок, пытаясь
понять, почему же не делала этого три года.
Если бы каждое мое утро начиналось вот так, я бы, пожалуй, стала
куда лучшим человеком.
 Дыхание успокоилось, и я закрыла глаза. Мышцы охватила
приятная истома. Я повторяла себе, что вовсе не специально думала о
Рене. То, что именно его образ всплыл у меня в голове, – чистая
случайность. В конце концов, он последний из мужчин, кого я видела,
не считая Диня. И то, что я представила его себе во время… ну, того
самого, ровным счетом ничего не значит.
Ничегошеньки.
***
Утром я отправила эсэмэску Вэл, поскольку нам надо было
поговорить, и мы договорились встретиться в полдень на кладбище
Лафайет. Место выбрала она. Вэл уверяла, будто в тиши могил ей
лучше думается. У нее были свои странности, но я так ее любила, что
мне было нетрудно пройтись двадцать минут до самого старого города
мертвых из всех существовавших в Новом Орлеане.
У большинства людей хватает ума не шастать на кладбище по
ночам, но днем там гулять вполне безопасно, учитывая, что обычно в
это время там бродят толпы туристов.
Тем более что Вэл хотела заглянуть в книжный неподалеку от
кладбища, и я была рада составить ей компанию. Мне давным-давно
было пора купить очередной роман про татуированных парней[14].
Вэл ждала меня снаружи, у арочного входа на кладбище. Сегодня
она пришла в черной юбке и открывавшей плечи бирюзовой блузке, на
которой было больше оборок, чем на подвенечном платье. Выглядеть
умопомрачительно в таком наряде ухитрялась только Вэл.
Она оттолкнулась от стены, подошла ко мне и обняла.
– Chйrie, ну наконец-то!
Я отстранилась и рассмеялась, услышав французское слово: Вэл
нечасто его использовала.
– С чего это ты вдруг зовешь меня «дорогой»? Чего ты хочешь?
– Ничего. – Вэл взяла меня под руку. – Просто я рада, что мы
наконец-то можем поговорить о том, что происходит, – ответила она и
с несвойственной ей серьезностью добавила: – Я за тебя волновалась,
Айви. Чего я только в Ордене не наслушалась…
– Про меня болтают всякие гадости? – предположила я. Мы
прошли под кованой аркой.
Вэл похлопала меня по руке.
 – Ну, как на это посмотреть.
Я сухо улыбнулась.
– Говорят, что я сошла с ума. Спасибо Тренту.
Мы шагали меж надгробий. Дорожки на кладбище были
расположены крестом. Не знаю, специально ли так сделали, но, скорее
всего, да.
– Трент уверял, будто ты сказала Харрису, что тебя подстрелил…
старейшина, – негромко пояснила Вэл, увлекая меня налево. Я уже
догадалась, куда она меня ведет. – И якобы ты в четверг вечером ему
сама об этом рассказывала.
В четверг вечером. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Я
поправила солнечные очки и задумалась. Я не планировала ничего
говорить Вэл, пока не пообщаюсь с Мерль, но надо же мне было с кем-
то все это обсудить.
Мы прошли под высоким деревом с золотистой и красной листвой.
Здесь уже сильно пахло осенью.
– Я действительно видела старейшину.
Вэл ответила не сразу.
– Ты уверена?
Я рассказала ей обо всем, что произошло.
– Как видишь, обычные эльфы так себя не ведут. – Я замолчала.
Мы обогнули группу туристов, окруживших надгробие. – Я запустила
в него прутом, а ему хоть бы хны: выдернул и отшвырнул. Я сказала об
этом Дэвиду, но, по-моему… он мне не поверил. Знаю, что не поверил.
Думает, что я промахнулась или что-то типа того.
– О боже, – Вэл выпустила мою руку.
У меня сжалось сердце. Я остановилась.
– Я это не выдумала.
Вэл покачала головой, так что ее тугие кудряшки подпрыгнули.
– Я знаю, но…
– …но в это трудно поверить? – закончила я, глядя в прямую спину
подруги. – Я понимаю, Вэл. Но это был старейшина. Причем не
единственный, кого я видела. В пятницу вечером в районе складов я
встретила еще одного. Его зовут Марлон Сент-Сайерс, по крайней
мере, он так себя называет. Он какой-то крупный застройщик.
Наверняка ты о нем слышала. Обычно эльфы стараются не привлекать
к себе внимание публики, но этому вообще плевать, что его может кто-
то сфотографировать, а потом эта фотка всплывет лет через двадцать и
докажет, что он вообще не постарел.
Тут Вэл повернулась ко мне. Она была такой яркой, полной жизни
среди разрушающихся серых надгробий, но сейчас лицо ее было
бледным.
– Ты и вправду их видела? – она бросила на меня пристальный
взгляд.
Я кивнула и ответила со вздохом:
– Да.
Вэл подошла ко мне.
– Как думаешь, зачем они здесь?
– Не знаю. Может, они всегда тут были. Мне кажется… я думаю,
это как-то связано с вратами. – Я покосилась на туристов, которые
прошли мимо, остановились через несколько надгробий от нас и
принялись фотографировать. – Мне кажется, они задумали что-то
сделать с вратами, – негромко добавила я.
Вэл округлила глаза и произнесла напряженно:
– Айви.
– Уж не знаю, что именно, но я не… – Тут я осеклась. Можно ли
рассказать Вэл про Рена и Элиту? Не то что бы я не доверяла подруге,
но, казалось, я предаю доверие Рена.
Вэл потеребила браслеты на запястье.
– Что?
Все-таки Вэл я знаю куда дольше, чем Рена, и я ей верю.
– Только не говори больше никому, ладно?
– Детка, я могила. – Вэл прижала руку к сердцу. – Я бы тебе такого
могла порассказать о некоторых членах Ордена, что уши завянут, но я
же молчу.
Мне даже стало интересно, что она знает. Я прошла мимо Вэл,
направляясь к тому месту, до которого мы обычно доходили,
прогуливаясь по кладбищу. На могиле первого члена Ордена,
погибшего в Новом Орлеане от рук эльфа, была установлена статуя
молящегося ангела, которая каким-то чудом оставалась всегда
жемчужно-белой и почти блестящей. В центре надгробия была
вырезана эмблема Ордена – три переплетенные спирали. Я протянула
руку и погладила ее.
 – Рен знает про старейшин, – призналась я подошедшей ко мне
Вэл, взглянула на подругу и продолжала: – Он из Элиты.
Вэл моргнула. Потом еще раз моргнула.
– Что еще за Элита такая?
Я коротко улыбнулась. И рассказала Вэл все, что Рен поведал мне
про Элиту и почему он там. На лице подруги читалось изумление.
Наверно, у меня было такое же выражение, когда Рен мне во всем
признался.
Вэл нужно было время, чтобы все осмыслить. Она расхаживала
туда-сюда мимо могилы нашего погибшего товарища. Я разглядывала
некогда чистые надгробия, посеревшие от времени. Взгляд мой
остановился на полуразрушенном памятнике, у которого сверху
осыпалась штукатурка, так что виднелись потертые кирпичи. Вообще
кладбище не было лишено своеобразного шарма, пусть мрачного и
печального, но мне сейчас было не до того: с сильно бьющимся
сердцем я ждала, пока Вэл все обдумает.
Правильно ли я поступила, что рассказала ей обо всем?
Меня охватило беспокойство. Я переступила с ноги на ногу. Может,
не стоило говорить ей про Рена и Элиту?
Наконец Вэл остановилась и уперла руки в бока.
– И ты ему веришь?
– Да.
– Ладно, – Вэл шумно выдохнула и сморщила нос. – Раз ты ему
веришь, значит, и я верю. Видимо, я еще более сумасшедшая, чем ты.
Тебе уж точно до меня далеко.
У меня словно камень с души упал. Разумеется, я еще нервничала,
но кто бы на моем месте чувствовал себя иначе? Я ведь только что
доверила подруге страшную тайну.
– И что мы будем делать? – спросила Вэл.
Я моргнула.
– Вообще-то, понятия не имею. Дэвид нам точно ничего не
расскажет, даже если ему что-то известно. Я думала сегодня зайти к
Мерль. Если кто и знает что-то про врата, так это она… если, конечно,
в настроении.
Вэл впилась в меня взглядом.
– Я с тобой.
Я фыркнула от смеха.
 – Когда ты в прошлый раз была со мной у Брайтон, Мерль обозвала
тебя проституткой.
– Было дело, – ухмыльнулась Вэл. – Так она наверняка уже обо
всем забыла.
– Даже не надейся. Она меня каждый раз донимает, общаюсь ли я с
этой «шлюхой», «чертовкой», и как там еще она тебя величает. Так что
ничего она не забыла.
– Чертовкой, говоришь? Ничего себе. Звучит внушительно.
– Еще бы, – усмехнулась я. – В общем, лучше мне сходить туда
одной.
Вэл поджала губы.
– А малыш Ренни пойдет с тобой?
Я рассмеялась и отошла от могилы.
– Нет. Я ему сказала, что, возможно, кое-кто из моих знакомых что-
то знает, но не уточняла, кто и что.
– Умница. – Вэл снова взяла меня под руку и положила мне
подбородок на плечо, так что ее кудряшки щекотали мне щеку. –
Спасибо, что ты мне веришь. Я так волновалась. Правда, теперь я все
равно волнуюсь, но уже по другой причине.
– Да уж поняла. – Мы направились к выходу с кладбища, и я
спросила подругу: – Как считаешь, что задумали старейшины?
Вэл нахмурила лоб.
– Если они хотят открыть врата, значит, намерены выпустить сюда
других старейшин. Мамочка мне частенько о них рассказывала, –
призналась она. А я этого не знала. – Про тех, кто правит Иным миром.
Мама говорила, что, когда зимние эльфы объединились с летними, у
них остался только один принц, одна принцесса, ну и король с
королевой. Они обладали невероятным могуществом и правили знатью
и всеми эльфами. Уж не знаю, правда ли это, да и так ли это важно?
Что, если старейшины хотят выпустить их в наш мир?
Меня пробрал озноб, несмотря на то что солнце светило вовсю.
– Это будет ужасно.
Я как-то спросила Диня, почему эльфам не сидится в Ином мире.
Почему он сам там не остался? Ему явно не хотелось об этом говорить,
но он рассказал, что эльфы правят всеми существами, населяющими
Иной мир, поработили их и уничтожают целые народы. Еще он сказал,
что последствия этой резни поистине ужасны, но какие именно – не
распространялся. По-моему, тут все предельно ясно: эльфы здесь,
потому что свой мир уже покорили и теперь хотят взяться за наш.
Пока врата в Иной мир закрыты, эльфы не могут утаскивать
смертных к себе в качестве источника пищи и развлечения.
Но что бы ни делали эльфы, врата им не открыть.
– Расскажи мне, что узнаешь. – Вэл протянула руку, сняла с меня
очки и нацепила себе на нос. Должна признаться, они ей шли. – Я
помогу, чем смогу.
Мы с Вэл вышли с кладбища Лафайет и направились в книжный.
– Ну ладно, теперь давай о чем-нибудь обычном, – проговорила
подруга. – Готова?
– Конечно, – согласилась я, чувствуя себя в тысячу раз лучше от
того, что призналась во всем Вэл. Скажешь правду – и на душе легко.
– Так что ты думаешь про новенького? – поинтересовалась Вэл,
когда мы зашли в небольшой торговый центр, расположенный
напротив кладбища.
– Про Рена? – Я быстро отвела глаза, почувствовав, что у меня
горят щеки. И вспомнила, что случилось сегодня утром и как я
представляла его себе. – В каком смысле? Я же тебе уже сказала, что
верю ему.
– Да я не об этом. Он же такой красавчик! Чертовски сексуальный.
К тому же принадлежит к тайной организации внутри тайной
организации, и это добавляет ему очков. Когда он в пятницу на
собрании улыбнулся, у меня трусики намокли. – Вэл открыла дверь
книжного магазина, который находился напротив офиса юридической
конторы. – Он тебе нравится? Я бы с удовольствием им занялась, но
только если ты незаинтересована.
Я открыла было рот, чтобы ответить «Нет», но ничего не сказала.
Не произнесла ни слова. Ни да, ни нет. Вообще ничего.
Вэл развернулась ко мне, округлила глаза и схватила меня за плечи.
– О, Господи! Он тебе нравится? Ты сама его хочешь?
– Ничего я не хочу, – возразила я. И чего им всем взбрело говорить
о сексе? – Вообще.
Вэл отмахнулась.
– Ты его хочешь. Получай. В конце концов, сколько можно: ты уже
три года на просушке! А тут как раз такая отличная возможность
подвернулась. – Вэл выпустила меня и удивленно хлопнула в
ладоши: – Моя девочка займется сексом! – покачивая бедрами,
воскликнула подруга. – Наконец-то!
М-да.
Я покосилась направо и заметила, что женщина за прилавком
смотрит на нас. Слева стоял мужчина с маленьким мальчиком лет
пяти-шести.
– А что такое секс? – спросил малыш у мужчины.
Я вздохнула.
Вэл же, не обращая ни на кого внимания, развернулась и
направилась в отдел любовных романов. Я зашагала за ней и думала,
что лучше бы мы говорили о старейшинах.
– Знаешь, – произнесла Вэл, кружась по узкому проходу. Юбка ее
колыхалась. – Я тебе на полном серьезе предлагала помочь окончить
твое затянувшееся воздержание. А что, я вполне подходящий вариант.
Я рассмеялась, остановилась на середине ряда и оглядела полки с
книгами.
– Поняла.
Вэл танцующей походкой подошла ко мне и обняла меня за плечи.
– С девушками куда прикольнее, чем с парнями.
– Мне даже пробовать не нужно: верю тебе на слово. А кстати, – я
пихнула ее бедром, – как твое вчерашнее свидание? Это же был
парень, верно?
– Ага. – Вэл скользнула прочь и, мурлыкая себе под нос какую-то
песенку, оглядела полки. – Полный отпад. – Подруга посмотрела на
меня сквозь густые ресницы. – Чудо, что я вообще сегодня могу
ходить.
– Я думала, с девушками прикольнее, – бросила я, наконец-то
отыскав фамилию «Крауновер».
– Обычно да. – Вэл взяла книгу с полки. – Но парни бывают
разные. Вот хотя бы Рен. Он клевый. Так что когда ты ему…
– Не продолжай. – Я заметила книгу, которую искала, достала ее,
прижала к груди и обернулась к Вэл. – Слушай, на самом деле… ну да,
он мне нравится. А кому бы не понравился? Но мы знакомы-то всего
ничего.
– Милая моя, – Вэл подскочила ко мне, – детка.
– Что? – я покосилась на подругу и направилась к кассе.
 – Какая разница, сколько вы с ним знакомы. Для секса это не
главное. Тебе всего лишь нужно скинуть трусики. – Вэл примолкла.
Глаза ее подернулись поволокой, как будто подруга вспомнила что-то
очень приятное. – Вообще-то, даже и скидывать не надо. Он может
просто их чуточку отодвинуть. Так даже круче.
– Ну ё-моё, – пробормотала я и добавила громче: – Может, хватит
уже об этом?
– Как хочешь. Ханжа.
Я улыбнулась.
– Шлюха.
Мы заплатили за наши книжки и направились к дверям. Продавцы
наверняка провожали нас с облегчением. Мы с Вэл вышли из
магазина. Я ничуть не жалела, что доверила ей секрет: она должна
знать, что происходит, чтобы защитить себя. Если я потеряю Вэл – не
переживу.
Мы зашли в кофейню рядом с книжным и уселись за ближайший
столик. Вэл никак не могла уняться и все распиналась, что мне срочно,
не позже конца этой недели, необходимо оказаться с Реном в постели,
у стены и на кухонном столе. Вдруг она подпрыгнула на стуле и
уставилась на меня.
– Что с тобой? – я подалась к подруге.
– Черт. Опаздываю. – Вэл вскочила на ноги. – Мне пора бежать.
Я подняла брови.
– Еще один сексуальный парень?
– Вообще-то да, – Вэл схватила свой стаканчик с кофе. – Как я
выгляжу? Ничего себе?
– Красавица, как всегда. – Я протянула руку. – Очки только отдай.
Вэл рассмеялась, сняла очки, вернула мне, наклонилась и чмокнула
меня в щеку.
– Я тебе напишу.
– Что-то мне подсказывает, что тебе будет не до того.
– Если повезет, – хихикнула Вэл.
Я встала, взяла свой сладкий чай и купленную книгу.
– Так ты познакомишь меня с тем красавчиком, из-за которого
завтра не сможешь ходить?
Вэл отступила на шаг, колыхнув юбкой, и улыбнулась.
 – Непременно. – Вэл прикусила губу и подмигнула мне. – Будь
осторожна, хорошо?
Я дотянулась и стиснула ее руку.
– Ты тоже.
 Глава 9
По дороге домой я забежала к Брайтон и Мерль, благо их дом
находился в самом центре Гарден-дистрикт, неподалеку от моего.
Дому, в котором они жили, уже было лет двести. Это был роскошный
двухэтажный особняк с четырьмя высокими белыми колоннами,
которые поддерживали просторную веранду и балкон на втором этаже.
Ставни по традиции были черными, но с месяц назад Мерль как шило
в задницу укололо, и она наняла маляра, чтобы тот перекрасил их в
светло-голубой. Меня ее затея немало удивила, тем более что цвет был
довольно-таки блеклый – точь-в-точь того же оттенка, что и глаза у
эльфов.
Участок окружала кованая изгородь. Калитка скрипела, как старые
кости. Дорожка когда-то была вся в трещинах, точно старая
штукатурка, но около года назад ее наконец отремонтировали. Я
ступила на веранду и поморщилась от скрипа половиц.
Легкий ветерок вращал огромные вентиляторы под потолком на
веранде. Я подошла к высокой голубой двери, поколебалась, но
постучала. Мерль ненавидела, когда в дверь звонят, и я удержалась,
чтобы не нажать на звонок. Мне никто не ответил, я постучала снова и
в конце концов все-таки позвонила. Но ответа по-прежнему не было.
Я отошла от двери и оглядела веранду. Изящная плетеная мебель
была расставлена несколько хаотично: я знала, что Мерль иногда
двигает ее с места на место к вящей досаде Брайтон. Наверно, они на
заднем дворе, решила я, обошла по веранде вокруг дома и спустилась в
красивый дворик.
Воздух был напоен ароматом фруктовых деревьев и цветов. Я
ужасно завидовала саду Мерль: он был роскошный, как в каком-нибудь
телешоу, и я знала, каких усилий Мерль с дочерью стоит за ним
ухаживать.
Обычно Мерль стояла на коленях, пропалывая сорняки, или
подстригала огненные кусты, сейчас ее нигде не было видно. И
Брайтон не сидела на одном из многочисленных шезлонгов с мягкими
подушками или на скамейке с книгой на коленях. Из дома не
доносился игривый джаз. В саду тоже было пусто.
 Ну, надо же, в кои-то веки решила в воскресенье заглянуть к ним, а
их дома нет!
Наверно, надо было сперва позвонить Брайтон, но она вечно не
отвечает на звонки и даже не помнит, куда девала телефон. Но сейчас
мне просто не оставалось другого выбора: я вытащила из кармана
мобильный и набрала ее номер.
Как я и думала, трубку никто не взял. Когда пропищал
автоответчик, я сказала: «Брайтон, привет. Это Айви. Перезвони мне,
пожалуйста, как только получишь это сообщение. Спасибо».
Я нажала отбой, повернулась к веранде и вдруг краем глаза
заметила, как что-то мелькнуло. Я застыла с пакетом из книжного
магазина в руках.
Это… крылья или мне показалось?
Готова поклясться, что видела, как за кустом в ярко-розовых цветах
кто-то машет крыльями. Причем для бабочки они слишком большие, а
для птицы – слишком прозрачные. Я резко обернулась, впилась
взглядом в куст, тихонько приблизилась к нему, замерла на несколько
секунд, затаив дыхание… Точно!
Сквозь листву я снова увидела, как трепещут чьи-то прозрачные
крылышки размером примерно с мою ладонь. У них что, брауни в саду
живет? Маловероятно, конечно, но все-таки возможно. В конце концов,
нашла же я Диня на кладбище. Не исключено, что в округе обитают и
другие домовые. А то и женского полу. Может, у Диня даже появится
подружка.
Я сморщила нос. О чем я только думаю? Даже если это девушка-
домовенок, вряд ли я стану ее ловить и потащу домой, чтобы вручить
Диню. Я же не похититель брауни!
– Эй, – негромко окликнула я, – я тебя не обижу.
Мне никто не ответил. До чего я дошла – торчу посреди двора,
беседую с кустом. Опустившись на колени, я осторожно раздвинула
ветки и заглянула внутрь.
Там никого не было.
Отпустив ветки, я со вздохом выпрямилась. Либо у меня глюки,
либо тот, кто там прятался, будь то домовой или нет, уже смылся. Я
еще немного побродила по саду, но не заметила ничего необычного и
ушла, закрыв за собой калитку.
 Я неторопливо шагала под дубами с тяжелыми кронами,
наслаждаясь прогулкой. Слишком часто я мчалась, сама не зная куда.
На сегодня я ничего такого не планировала, разве что, может,
позвонить Джо Энн и вместе поужинать.
На полдороге к дому у меня по спине пробежал озноб, так что
волоски на затылке встали дыбом. Я остановилась на углу: меня
пробрала дрожь. Возникло ощущение, что кто-то за мной следит. Оно
было таким сильным, будто тот, кто на меня смотрит, стоит у меня за
спиной. У меня быстро забилось сердце. Я оглянулась через плечо, но
никого не увидела.
Я вспомнила про прут в ботинке и немного успокоилась.
Большинство эльфов предпочитали вечер и ночь, но ничто не мешало
им выйти на улицу днем. А следить за мной мог кто угодно, не
обязательно эльфы. В Новом Орлеане и без них полно опасностей.
Я огляделась по сторонам и медленно развернулась. Люди сидели
во дворах своих домов, а на противоположной стороне улицы
любовалась особняками небольшая группа туристов. Никто не
обращал на меня ни малейшего внимания.
Однако меня все равно не отпускало чувство, будто за мной следят.
Я пошла вперед, но уже куда быстрее и осторожнее. Ощущение
слежки исчезло лишь за полквартала до дома. Испарилось, как дым на
ветру, но неприятный осадок все равно остался.
***
Как и в субботу, Рен ждал меня возле «Гадской мамы», прислонясь
к стене с таким видом, будто ему больше нечем заняться. Стоило мне
его заметить, как нервная дрожь в коленках была мне обеспечена. Я
подошла к нему, нервно провела рукой по волосам, стараясь
пригладить кудри, которые лезли во все стороны из узла, в который я
их скрутила. Стояла ужасная влажность, и больше всего на свете мне
хотелось содрать с себя джинсы и рубашку и расхаживать полуголой,
как все остальные.
Весь день во мне рос странный комок беспокойства, волнения и
страха, прыгал внутри, точно резиновый мячик, который бросали об
стенку. Мне не хотелось думать о том, почему так, но едва я увидела
Рена, как вспомнила, что сказала мне вчера Вэл и что я сделала тем
утром.
 Щеки мои залил румянец, так что я едва не развернулась и не ушла.
Но куда мне деться? Спрятаться за переполненным мусорным баком?
Да и глупо бежать от Рена, когда мне не терпится вступить в схватку с
эльфами. С чего мне нервничать и смущаться? Надо успокоиться. Я
расправила плечи, сжала губы и устремилась к парню.
Он заметил меня, кивнул и улыбнулся. На его щеках заиграли
ямочки. Рен протянул ко мне руку. В длинных пальцах он сжимал
темно-синюю, почти фиолетовую розу.
Я перевела взгляд с Рена на розу, потом опять на Рена.
– Чего это?
– Это тебе. – Он оттолкнулся от стены и выпрямился во весь рост.
Я посмотрела ему в глаза.
– Мне?
– Да, – глаза Рена блеснули.
– С чего вдруг?
– Милая моя, если тебе не нужна эта роза, тогда ее заберу я, –
вмешалась какая-то женщина, совершенно незнакомая, которая просто
проходила мимо. Она бросила на Рена игривый взгляд. – И его заодно.
Я покраснела еще больше. Женщина расхохоталась и ушла. Смех
ее утонул в реве полицейских сирен вдалеке.
– Увидел по дороге и вспомнил о тебе, – Рен постучал мне розой по
носу. Лепестки пахли свежестью. – Она почти такого же цвета, как
твои глаза.
Я уставилась на него, раскрыв рот.
Рен опустил цветок, наклонился ко мне, коснувшись носом моей
щеки, и прошептал мне на ухо:
– А сейчас ты должна взять у меня розу.
Даже от его случайного, вполне невинного прикосновения меня
пробрала дрожь. Рен отстранился. Взгляд его зеленых глаз обжигал. У
меня пересохло во рту. Я взяла у него розу.
– Спасибо.
Рен наклонил голову набок.
– Вот уж не ожидал.
– Чего?
– Что ты скажешь мне спасибо. – Рен дернул плечом. – Признаться,
думал, что ты швырнешь мне ее в лицо.
 Я прижала розу к груди. Интересное же у него сложилось мнение
обо мне, если он правда так думал.
– Твое первое впечатление обо мне явно было сильным.
– Пара первых впечатлений, – игриво поправил Рен. – Но, учитывая
все обстоятельства, я тебя не виню.
Я смущенно кивнула, стащила с плеча лямку рюкзака, расстегнула
его и засунула розу в передний карман.
– Что ты таскаешь в этом рюкзаке? – поинтересовался Рен. – С
виду тяжелый.
– Учебники. Тетрадки. – Я застегнула рюкзак. – Не тяжелый.
Рен шагнул в сторону, пропуская прохожего, и приблизился ко мне.
– Учебники? Ты…
– Айви! – заорал из магазина Джером, да так громко, что витрины
задрожали. – А ну бегом ко мне!
Рен прищурился и напряженно обернулся. Я со вздохом надела
рюкзак.
– Сейчас вернусь, – предупредила я и открыла дверь.
Но она не закрылась. Рен придержал ее и зашел за мной. Я
оглянулась через плечо: он не сводил глаз со старого брюзги за
прилавком. Игривая улыбка исчезла с его лица, взгляд был холоден.
Я открыла рот, но Рен меня опередил: обошел меня, приблизился к
Джерому и процедил, опершись ладонями о стеклянный прилавок:
– Это так-то вы с дамой разговариваете?
Началось.
Джером, подняв брови, пристально уставился на Рена.
– А ты еще кто такой?
– Тот, кто научит вас вести себя повежливее, – отрезал Рен.
Я протиснулась между ним и прилавком с пахнувшими пачулями
перьями вуду.
– Все в порядке, Рен.
– Мне так не кажется, – возразил он, не сводя глаз с Джерома.
Тот скрестил руки на груди и выпрямился. Вид у Джерома, как
обычно, был угрюмый. Странно, что на его морщинистом лице не
застыла раз и навсегда сердитая гримаса.
– Тебя забыл спросить, мальчишка.
– Всё, всё. – Я подняла руку: мне показалось, что Рен того и гляди
схватит старика за горло и придушит на фиг. – Нет, правда, все в
порядке. Он ничего такого не сказал. Ничего личного. – Я покосилась
на Джерома. – Он со всеми такой грубиян.
– Не со всеми, – возразил Джером сварливо.
– Твоя собака не в счет, – улыбнулась я.
Напряжение рассеялось, и Рен наконец-то посмотрел на меня. Лицо
его смягчилось, но выражение по-прежнему оставалось недовольным.
– Все равно так нельзя.
– Рен, – проворчала я.
– Айви, – в тон мне ответил он.
Джером закатил глаза, потом поднял голову и крикнул:
– Эй, ты! Да, ты, с соусом!
Мы с Реном обернулись. У витрины стоял мужчина средних лет с
двумя огромными бутылками «Острого соуса королевы вуду» в руках.
– Эти бутылки тут не для того, чтобы их лапали. Либо покупай,
либо поставь на место.
– Н-да, – я обернулась к Джерому. – Странно, что ты здесь вообще
хоть что-то зарабатываешь.
– Да мне по фигу, – фыркнул он.
Кто бы сомневался.
– Так зачем вы ее звали? – поинтересовался Рен, скрестив руки на
груди. Покупатель пулей вылетел из магазина. – А то у нас еще дела.
Джером окинул Рена взглядом.
– А ты мне нравишься, парень.
– Надо же, какая честь для меня, – пробормотал Рен. – Я польщен.
Я прикусила губу, чтобы не ухмыляться.
– Ты мне кое-что должна. – Джером уставил на меня скрюченный
палец.
Я сперва даже не сообразила, на что он намекает, а потом
вспомнила, какой сегодня день.
– Черт. – Я оперлась на прилавок. – Прости. Неделька была та еще,
закрутилась и забыла.
– Забыла о чем? – поинтересовался Рен, переводя взгляд с Джерома
на меня.
– Понедельник, – проворчал Джером. – Каждый понедельник в
течение двух лет, и впервые ты забыла.
– Да о торте, – пояснила я Рену и, не сдержавшись, захихикала.
Он приподнял бровь.
 – Каком еще торте?
– Это не просто торт! – Джером хлопнул ладонями по прилавку, так
что я даже подпрыгнула. – Такого вкусного шоколадного торта я в
жизни не ел! Она мне приносит его каждый понедельник. Я
специально пересчитываю очки, чтобы его съесть.
– Какие еще очки? – озадаченно переспросил Рен.
– Он на диете, – улыбнулась я. – Прости. Завтра принесу. Ладно?
Джером пробормотал что-то себе под нос.
– Смотри не забудь. Все, проваливайте, а я закажу пиццу.
Вот только дело было в том, что забыла об этом не только я.
Мы вышли из магазина и направились к Джексон-сквер.
Прошагали с полквартала, как вдруг Рен рассмеялся.
– Чего ты? – я покосилась на него.
– Так ты печешь? – он ткнул меня локтем. – Лучший в мире
шоколадный торт для выжившего из ума старикашки?
– А то! – фыркнула я. – Еще как пеку… это мое хобби.
Полное вранье, кстати. Лучшие торты, которые у меня
получались, – те, что я доставала из коробки. А для Джерома пек Динь.
– И почему ты до сих пор не угостила меня тортом?
Интересно, что бы сказал Рен, узнай он, кто на самом деле был
пекарем. Я покосилась на него и вытерла руки о джинсы.
– Ты должен узнать меня получше, прежде чем попробуешь мой
торт.
Рен открыл рот, закрыл и преградил мне дорогу. Я чуть в него не
врезалась. Шедший за нами чувак выругался и, обходя нас, бросил на
Рена злой взгляд. Тот и бровью не повел.
– Это предложение? Потому что я бы с радостью узнал тебя
получше во всех смыслах, если после этого ты мне дашь попробовать.
– Какое еще предложение… – О боже. Вот это я ляпнула. Я
залилась румянцем. – Да ты извращенец! – Я стукнула его по груди. –
Я вовсе не это имела в виду.
– А вот это очень жаль, – как ни в чем не бывало ответил Рен.
Я снова стукнула его, на этот раз по руке, шагая мимо него дальше.
– Ну, ты и кобель.
Рен запрокинул голову и расхохотался. Я сухо улыбнулась,
несмотря на смущение. Не сдержалась: до того он заразительно
смеялся. Рен мигом меня догнал.
 – Я бы с радостью попробовал. Я это про торт. Ну, и про все
остальное, конечно, тоже.
– Хватить трепаться про все остальное, тогда, может, и получишь
кусочек торта, – отрезала я. – И я даже не ударю тебя прутом.
– Ты бы смогла меня ударить? – изумился Рен.
Я кивнула.
– Даже несмотря на то, что ты подарил мне розу.
– Ладно. Договорились. Больше о тортах ни слова. – Мы молча
вышли на Шартр-стрит. – А чем ты вчера занималась, в свой
выходной?
Я едва не споткнулась и впилась в него взглядом. Брайтон мне не
перезвонила, что было неудивительно, и я решила зайти к ним еще раз.
Но ему об этом знать совершенно незачем.
Краешек его губ приподнялся в улыбке.
– Это же такой простой вопрос. Хочешь, я расскажу тебе, чем
занимался? Встал часов в десять, потом послонялся бесцельно по
округе, если честно, а потом купил пончиков. Потом караулил у отеля,
где мы тогда с тобой видели старейшину. Вот и все.
– Да ничем особенно не занималась, – неохотно призналась я. – Мы
встретились с Вэл, зашли в книжный. Потом я вернулась домой и
попыталась убраться. Вечером поужинала с подружкой. Ну и вот.
Мы встретились глазами, и я вспомнила, как расстроился Рен,
когда умер тот парень.
– Вот видишь, как просто?
Я кивнула. Но это не было просто. Совсем нет. Мы подошли к
Джексон-сквер. С Миссисипи дул прохладный ветер, трепал кудряшки
у меня на шее.
– Эти учебники. Зачем они тебе? – сменил тему Рен.
Мы замедлили шаг. Я обдумывала, как лучше ему ответить. В
конце концов, моя учеба никакая не тайна. Я провела пальцем по
изгороди.
– Я учусь в университете, в Лойоле. На социолога.
Даже не глядя на Рена, я почувствовала, что он смотрит на меня.
– Так ты и правда учишься в университете? – переспросил он. – И
работаешь, и учишься?
Я кивнула и, прищурясь, взглянула на темно-серые шпили,
пронзившие небесную синь.
 – Ты планируешь выйти из Ордена?
Я рассмеялась.
– Думаю, из Ордена выходят только вперед ногами.
– Вовсе нет. – Рен обогнул меня и пошел лицом ко мне, спиной
вперед. Рукой он вел по изгороди. Ему повезло, что на пути не
встретилось торговых автоматов. – Многие выходили из Ордена, Айви.
– Да не хочу я уходить. Я просто хочу… заниматься еще чем-то
помимо Ордена. – У меня сжалось сердце, и я пожалела, что так
разоткровенничалась.
Рен остановился, и наши руки на изгороди встретились.
Я хотела было убрать руку, но передумала.
– Я понимаю, звучит дико, но это так.
Рен пристально взглянул на меня.
– Вовсе не дико. Просто необычно.
Секунду мы смотрели друг другу в глаза, потом я отвернулась и
прикусила нижнюю губу. Когда я снова повернулась к Рену, он по-
прежнему буравил меня взглядом, словно пытался прочесть, что у
меня в душе.
– Ты чего? – спросила я.
– Да так, подумалось кое-что. – Рен коснулся пальцем моего. Я
посмотрела на наши руки, и у меня перехватило дыхание, когда Рен
погладил меня по пальцу. – Никогда прежде не встречал никого
похожего на тебя.
– Это плохо? – я оторвала взгляд от наших рук.
Рен улыбнулся.
– Это хорошо. Мне так кажется.
Как-то на комплимент не тянет.
Рен убрал руку с моей и пошел вперед, на этот раз уже не пятясь –
мы возвращались туда, откуда пришли.
– Идем. У нас есть работа.
– А мы, по-твоему, чем сейчас занимаемся?
Он оглянулся через плечо на меня.
– Здесь нет того, что мне нужно.
– Точно? – Я прибавила шагу, чтобы успеть за ним. – И куда мы
идем?
– Туда.
Я подняла брови.
 – На Пайретс-элли?
Рен, не сбавляя ходу, подмигнул мне. Я понятия не имела, что он
задумал, и старалась не отставать. Но оказалось, что Рен направлялся
вовсе не на Пайретс. А жаль, там красиво – яркие дома, разноцветные
двери.
В конце концов Рен привел меня на Мэдисон-стрит, и я еле
удержалась от замечания, что можно было сразу пойти туда, а не
кругом через площадь. С другой стороны, наша работа требовала,
чтобы мы ночи напролет слонялись по одним и тем же улицам.
Рен подошел к какому-то уличному парнишке, который стоял у
мотоцикла. Не знаю, какая модель. Черный, гладкий и явно такой
быстрый, что если шваркнешься с него – костей не соберешь.
– Спасибо, пацан. – Рен протянул парню купюру.
Мальчишка тут же удрал. Я уставилась на Рена.
– Так это… твой мотоцикл?
Он кивнул.
– А что за фирма? – я уставилась на байк с таким недоумением,
точно это было гигантское двуногое насекомое.
– Некоторые говорят, что «Дукати». – Рен взял два шлема и,
приподняв бровь, посмотрел на меня. – Видишь, я обо всем
позаботился. Один мне. – Он поднял шлем. – Другой – тебе.
Я бросила на него злой взгляд.
– И ты думаешь, что я на это сяду?
– Да. – Рен протянул мне черный шлем, и я взяла его с опаской, как
гранату, стараясь держать на отлете. – Я же тебе рассказывал: я не
выслеживаю обычных эльфов. Мне надо выяснить, что замышляют
старейшины, и остановить их, что бы это ни было. Хочешь, поехали со
мной. Не хочешь – не надо. Но лучше поехали. – Он наклонил голову
набок, и закатный луч скользнул по его щеке. – Когда ты рядом, я, по
крайней мере, могу быть уверен, что ты не валяешься где-нибудь
мертвая.
Я крепче сжала шлем.
– Я и сама могу о себе позаботиться.
– А я и не говорю, что не можешь. Мы знакомы с тобой всего
ничего, но я уже понял, что ты не станешь уклоняться от драки. Ты в
нее непременно ввяжешься. – Рен перекинул ногу через мотоцикл,
уселся в седло и игриво улыбнулся. – Это, конечно, очень сексуально,
но и очень опасно, особенно сейчас. Тем более что ты до среды
должна ходить за мной тенью, так что давай-ка садись. Будет весело.
Я смотрела на него, и мне захотелось потребовать, чтобы он
перестал быть таким чертовски обаятельным и красивым. Трудно
спорить с его доводами, когда он излагает их так красноречиво и с
такой сексуальной улыбкой.
– Так ты едешь или нет?
Я вздохнула, посмотрела на шлем, перевела взгляд на Рена. Он
расплылся в улыбке.
– Вот и отлично.
Взгляд его потемнел, так что глаза приобрели травянисто-зеленый
оттенок.
– Тогда садись.
Я поморщилась от его командирского тона, взяла шлем в одну руку,
а другой, свободной, показала Рену средний палец.
Он рассмеялся. Вокруг глаз появились морщинки.
– Терпеть тебя не могу, – отрезала я.
Рен запрокинул голову, ухмыльнулся и бросил на меня
проницательный взгляд.
– Не ври. Мне-то виднее. Я тебе нравлюсь, даже если ты не хочешь
в этом признаваться.
Я не стала ему говорить, что он меня раскусил, и лишь
усмехнулась.
– Ты глубоко заблуждаешься.
– Ну-ну.
Густые ресницы прикрыли его глаза. Неожиданно Рен протянул
руку, обхватил пальцами петлю на поясе моих джинсов и притянул
меня к себе. Удерживая мотоцикл ногами, он обхватил меня рукой за
шею.
У меня перехватило дыхание. Я распахнула глаза и едва не
выронила шлем, когда Рен приблизил мою голову к своей. От
изумления я даже не сопротивлялась. Мы смотрели друг другу в глаза.
Наши лица оказались так близко, что я почувствовала его теплое
дыхание у себя на губах. Глядя мне в глаза, Рен коснулся губами моей
щеки, и от восторга и смятения у меня бешено забилось сердце. Я не
хотела, чтобы он меня целовал. Или хотела? Его дыхание щекотало
кожу под моим ухом, и у меня тянуло низ живота. Я вздрогнула.
Пожалуй, мне все-таки хотелось, чтобы он меня поцеловал.
Рен провел губами по моей щеке, потерся носом о мой нос.
– Уверен, у тебя самые нежные губы на свете. И наверняка сладкие
– слаще, чем все эти пончики, на которые ты меня подсадила. – Рен
легонько сжал мою шею. – И в тебе есть изюминка: ты с характером.
Тебя не так-то просто заполучить. Мне придется за это побороться.
Зато потом ты наверняка будешь сама нежность.
Я уставилась на него круглыми, как блюдца, глазами. У меня не
было слов. Я не знала, что сказать.
– Я тебе нравлюсь, – Рен выпустил меня и улыбнулся с невинным
видом. – Просто ты пока не готова это признать.
Я таращилась на него и думала: какой же все-таки наблюдательный
сукин сын.
 Глава 10
Первое, что я узнала после того, как притворилась, будто мне
абсолютно безразлично то, что Рен только что сказал и сделал, – на
мотоцикл невозможно сесть изящно. И Рен тут был вовсе ни при чем.
Забираясь в седло, я едва не пнула парня коленом в спину. Второе
открытие я сделала после того, как мы с Реном надели шлемы. В них
оказались встроены микрофоны. Высокие технологии, а вы как
думали. И последнее, что я поняла, сидя прямо, как палка, позади
Рена, – я совершенно не представляю, куда деть руки.
– Айви, – с нескрываемым удивлением произнес Рен, – тебе все же
придется придвинуться ближе ко мне и держаться за меня. Иначе,
лапуля, ты просто свалишься.
– Не смей меня так называть.
Рен в ответ фыркнул. Не обращая внимания на его реакцию, я
аккуратно взяла его за бока – твердые, надо сказать, бока. Я нащупала
ножи, но могу поклясться, что на талии под ними не было ни грамма
жира.
Рен ухватил меня за запястья, потянул мои руки вперед, а вместе с
ними и меня, пока мои бедра не коснулись его задницы. Рен сложил
мои руки у себя на животе, чуть пониже пупка. Я широко раскрыла
глаза от удивления.
– Вот, – пояснил Рен. – На мотоцикле ездят так.
Грудь моя оказалась прижата к его спине, и я была рада, что под
шлемом не видно, как я покраснела.
– Уверена, что мне совершенно незачем так к тебе прижиматься.
Рен рассмеялся и завел мотор. У меня екнуло сердце. По работе
мне довелось совершить немало безумств, но вот на мотоцикле я
прежде ни разу не ездила и толком не понимала, чего ожидать.
– Первый раз, что ли? – спросил Рен. – Получается, я лишил тебя
невинности.
Я закатила глаза.
– Очень остроумно.
В шлемофоне снова послышался смех, и мы тронулись. Рен не стал
ждать, пока я привыкну: рванул с места в карьер, и я почувствовала
себя так, будто меня швырнули в воду и надо как-то выплывать. Мои
руки сами сжались вокруг его талии, и сперва я даже зажмурилась. Мы
катили по самым оживленным улицам Французского квартала. Мне не
хотелось видеть, как мы лавируем в потоке людей, чудом умудряясь
никого не сбить, но ветер так щекотал мои пальцы и голые руки, что я
не выдержала и спустя минуту открыла глаза.
Магазины и люди расплывались перед глазами, так что кружилась
голова. Мы неслись с какой-то дикой скоростью, было страшно и…
здорово. Я повернула голову и таращилась на все, что мы проезжали.
Было в этом какое-то непередаваемое ощущение свободы. Так вот
почему народ так любит мотоциклы? Интересно, каково это, когда
волосы развеваются по ветру? Но мне хватило ума не снимать шлем (а
может, просто не хватило храбрости). Напряжение отпустило меня, я
поняла, что могу откинуться назад, не боясь упасть, но не стала этого
делать.
Я чувствовала, как перекатываются и каменеют мускулы у Рена на
спине. Как он то и дело втягивает живот, как будто его тело
неосознанно реагирует на что-то.
– Ну, ты как? Все в порядке? – спросил Рен.
Я сначала кивнула, как идиотка.
– Ага. Я даже… кайфую.
– Вот выберемся за город, я прибавлю газа, и ты вообще
офигеешь. – Рен затормозил на светофоре и сжал мою руку. – Такое
ощущение, будто летишь.
Мое сердце пропустило удар. Я все не могла подобрать слов, а мы
уже снова тронулись с места, пересекли Канал-стрит. Я догадалась,
что мы направляемся в деловой район, туда, где видели старейшину,
который маскируется под застройщика.
– Я следил за нашим другом, – пояснил мне Рен, пока мы стояли в
пробке. – Каждый вечер часов в семь, иногда в восемь, он выходит из
отеля и едет в клуб под названием «Поток», это в паре улиц оттуда.
Слышала про такой?
В таких местах любит тусоваться Вэл.
– Нет. Может, недавно открыли. Да и нечасто я хожу по клубам.
– Надо же, а я думал, ты заядлая тусовщица, – поддел Рен.
– А ты?
 – Да я успел натусоваться еще до того, как мне исполнился
двадцать один. – Рен потрепал меня по колену. – Родители с ума
сходили. Сейчас я понимаю, что вел себя как дурак. Они там жизнью
рискуют, приходят домой, а тут я бухой в дымину. Странно, что они не
придушили меня, пока я спал. – Рен рассмеялся. – Да ты и сама
знаешь. Утром в школу, после уроков – сразу домой.
– Тренироваться. – Я поморщилась, вспомнив собственные
школьные годы. Одноклассники считали меня странной, потому что я
никогда не участвовала ни в каких внеклассных мероприятиях, не
ходила на игры и общалась только с теми, у кого родители тоже были в
Ордене. И не могу сказать, что это было так уж плохо.
– На себя времени толком не оставалось. Вот я и слетел с
катушек. – Рен пожал плечами. – Правда, сейчас уже не пью. Бокал
пива иногда или коктейль какой, но не так, чтобы в стельку. А ты?
– Ну да, иногда бывало тяжко, но в целом нормально. У меня
был… – Я осеклась. Мне повезло, потому что у меня был Шон –
сначала как друг, потом больше, чем друг. – Да я тоже уже столько не
пью. Невкусно.
Рен замолчал. Только мотор урчал на холостом ходу.
– Твои родители живы? – спросила я Рена.
– Ага. Они тоже в Элите. – Парень помолчал. – А твои?
Я прикусила губу.
– Нет. Оба умерли. Моих настоящих родителей убили, когда я еще
была совсем маленькой. Меня вырастили Холли с Эдрианом. Своих
детей они иметь не могли, вот и удочерили меня.
– Они тоже погибли?
– Да, – ответила я, чувствуя, как привычно жжет в груди.
– Черт, – проговорил Рен, – Мне так жаль, что тебе пришлось
пережить такую ужасную потерю.
Я не знала, что ему на это ответить, пробормотала «спасибо»
и пожалела, что мы вообще заговорили об этом. Когда с людьми
откровенничаешь, поневоле сближаешься с ними, и от этого только
хуже… потом, когда их теряешь. Даже не помню, сколько раз я клялась
не пускать никого в душу, да что толку? С Вэл я не сдержала слова,
данного самой себе. И со старым ворчуном Джеромом. И даже с
Дэвидом.
Теперь вот еще и с Реном.
 После этого разговора впечатление от поездки оказалось
смазанным, но это было даже хорошо. Мне нужно было
сосредоточиться. Мы же не в игры играем. Я здесь не для того, чтобы
поближе познакомиться и подружиться с Реном. И вовсе не потому, что
я не хочу признаться сама себе в том, что он мне нравится. Что бы он
там себе ни думал.
Я просто больше не хотела ни с кем сближаться.
Рен, похоже, почувствовал, что я не хочу болтать, и остаток дороги
был непривычно тихим. Мы дважды проехали мимо отеля, прежде чем
нашли, где припарковаться дальше по улице. Ждать нам оставалось
недолго, но нас это совершенно не заботило. С того места, где мы
стояли, было прекрасно видно черный «Линкольн», подъехавший к
входу в отель. Минуты три спустя вышел старейшина, одетый так же,
как и в прошлый раз, когда я его видела. Он забрался на заднее
сиденье, и машина тронулась.
– Держись, – скомандовал Рен.
Я крепче обхватила его за талию, и он резко вывернул на дорогу,
ловко проскочив между джипом и кабриолетом. У меня душа ушла в
пятки. Джип загудел, но Рен вильнул вправо и обогнал кабриолет. Я
посмотрела поверх его плеча и заметила «Линкольн» в четырех
машинах впереди. Рен плавно ехал в потоке, стараясь держаться на
безопасном расстоянии от него.
Солнце скрылось за горизонтом, зажигались уличные фонари,
сгущались сумерки, и свет уже не так слепил глаза. «Линкольн»
остановился перед клубом, который я никогда прежде не видела. Его
перестроили из старого склада высотой в несколько этажей и явно
открыли не так давно. Выглядел «Поток» шикарно – высокие
затемненные окна, эстетская вывеска, привратник у бронзовых
двойных дверей. Я подняла глаза на белые навесы, трепетавшие на
ветру. У входа в клуб толпились люди: нарядные мужчины, женщины в
коротких облегающих платьях.
Рен проехал мимо клуба и припарковался примерно в полуквартале
от него. Я, обернувшись, следила за «Линкольном». Старейшина
Марлон вышел из машины, и я напряглась: из-под навеса клуба к нему
приблизился другой старейшина.
– Это он, – произнесла я в шлемофон. – Тот, который в меня
стрелял. Там, с Марлоном.
 Рен заглушил мотор. Я смотрела, как старейшина пожимает
Марлону руку. Они обнялись, и Марлон, похоже, что-то ему сказал.
Признаться, я струхнула, увидев их вдвоем. В глубине души мне,
конечно, хотелось рвануть через улицу к клубу, чтобы застать их
врасплох, но у меня с собой не было необходимого оружия. Двое
старейшин зашли в клуб, о чем-то увлеченно беседуя. Простые
смертные последовали за ними.
Рен слез с мотоцикла и поставил его на подножку. Я принялась
стаскивать шлем, но Рен остановил мою руку.
– Подожди-ка. – Он кивнул на улицу. «Линкольн» отъехал от клуба
и катил мимо нас. – Его возит смертный. Я его вчера видел. Не похоже,
чтобы Марлон тянул из него силы. Может, водитель даже не знает, на
кого работает. Но лучше не рисковать.
Едва «Линкольн» завернул за угол, как Рен отпустил мою руку, и
мы сняли шлемы. Он запустил пальцы в волосы, которые теперь
торчали во все стороны.
– Я впервые вижу, чтобы Марлон встречался здесь с другим
старейшиной. Наверно, они для того сюда и ходят. И вот тебе
доказательство.
Что ж тут удивительного, что старейшины общаются. Эльфы
стараются держаться вместе. Говорят, в некоторых городах они даже
селятся районами, но никому из Ордена так и не удалось выяснить
точное их местоположение.
– В клуб входит и выходит уйма народу. – Я покосилась на вход,
потом перевела взгляд на Рена. – Как во Французском квартале. Мы
думали, что там может работать барменом кто-то из эльфов, потому
что некоторые эльфы вываливались из таких заведений, как пьяные.
– Может, там подают паслён. А вообще интересно. Давай-ка
посмотрим, что там такое.
Я поспешно слезла с мотоцикла, обрадовавшись, что наконец-то
можно не прижиматься к Рену, взяла шлем под мышку и устремилась к
клубу.
– Погоди. – Рен нагнал меня и, к моему изумлению, погладил по
волосам, усмиряя непослушные кудряшки, которые выбились из
узла. – Так-то лучше. А то они меня отвлекали. За каждую хотелось
потянуть, а я не могу допустить, чтобы твои кудри сбивали меня с
толку. У меня и так СДВ[15].
 – СДВ? – я фыркнула от смеха.
Рен ухмыльнулся.
– То накатит, то отпустит. Как будто мой СДВ сам страдает от СДВ.
Даже, пожалуй, от СДВГ[16].
– Ничего себе, – улыбнулась я, и мы с Реном перешли через
оживленную улицу. – Нелегко же тебе приходится.
– А ты думала. – Он остановился у тротуара со шлемом в руках. –
Видишь, вон там проулочек? Как думаешь, он ведет на задворки
клуба?
– Наверно. Большинство переулков в Орлеане в конце концов
выводят на какую-нибудь дорогу. Может, там у них место для
погрузки. Хочешь, проверим?
Рен кивнул. Мы направились в переулок, то и дело озираясь по
сторонам. Солнце почти село, фонарей в переулке не было, поэтому
атмосфера стояла жутковатая. Через каждый метр попадались высокие
раскидистые растения в горшках, торчали скамейки, но вокруг не было
ни души. Чудесный уголок, да еще в таком промышленном районе.
Эхо наших шагов разносилось по переулку. Постепенно звуки улицы
за спиной стихли. В конце переулка я заметила дверь такого же блекло-
голубого цвета, как у Мерль. Но не успела я удивиться этому, как Рен
дошагал до конца дома и замер как вкопанный.
– Ну, привет, – еле слышно пробормотал он.
На улице у роскошного белого «мерса» стояли два эльфа. Судя по
серебристой коже и заостренным ушам, это были самые обычные
эльфы. Они поддерживали какого-то мужчину: казалось, отпусти его, и
он упадет. При виде них я испытала привычный прилив адреналина.
Но это было еще не самое странное. Рядом с эльфами стояли два
полицейских в форме – похоже, люди. Один из них, пузатый
коротышка, явно не мог быть старейшиной. Второй, лет пятидесяти с
виду, рассмеялся чему-то, что сказал темноволосый эльф.
Пузанчик шагнул к мужчине, которого держали эльфы, взял его за
подбородок, повернул его голову туда-сюда и что-то сказал, но так
тихо, что я не расслышала. Затем полицейские скрылись: вошли в клуб
через черный ход.
Вашу мать.
Мы с Реном переглянулись. Непохоже было, будто копы тут ни при
чем и не соображают, что делают. Однако они и не выглядели как пища
для эльфов. Тут меня осенило: они прекрасно знали, кто такие эльфы.
И в этом уже не было ничего хорошего.
– Стой тут, – велел Рен и, не успела я ответить, как он уже
направился вперед. Эльфы уставились на него с любопытством. Не
дойдя до них несколько шагов, Рен бросил:
– Привет.
И швырнул шлем в темноволосого эльфа.
Тот его поймал, и постепенно недоумение на его лице сменилось
холодной яростью. Эльф решительно шагнул к Рену.
– Видно, у Ордена дела совсем плохи, – съязвил эльф.
Рен рассмеялся.
Эльф бросил в него шлем, да так сильно, будто снаряд, но Рен с
легкостью поймал его и аккуратно, как ни в чем не бывало, положил на
землю. Потом выпрямился и снял с пояса нож.
– Разберись с ним, – бросил другой эльф и потащил мужчину к
«мерсу». – Нам сейчас не до того.
Нам тоже.
Вместо того чтобы стоять, где было велено, я положила шлем на
парапет, окружавший цветочную кадку, вытащила из ботинка нож и
шагнула вперед. Второй эльф, завидев меня, бросил жертву:
несчастный упал на землю.
Черноволосый нанес удар, Рен увернулся, очутился у противника
за спиной и ударил эльфа ногой. Эльф пошатнулся, обернулся к Рену,
но тот отскочил.
Во дает. Проворный, ничего не скажешь.
Я остановила взгляд на эльфе, который направился ко мне.
Высокий, с белыми, как снег, волосами. Иногда эльфы предпочитали
драться врукопашную. Иногда же прибегали к магии. Этот явно
относился ко вторым.
Эльф поднял руку, и я почувствовала, как меня ударило током, да
так, что волоски на руках встали дыбом. Послышался металлический
скрежет. Стоявшая справа от меня скамейка, задрожав, взлетела в
воздух.
– Да ну? – пробормотала я.
И отпрыгнула в сторону, к «мерсу», чтобы не получить по башке.
Скамейка врезалась в ствол росшей поблизости пальмы с такой силой,
что ножки отвалились. Эльф прищурился и снова поднял руку. Ножки
скамейки взмыли в воздух. Краем глаза я уловила вспышку: Рен
отправил другого эльфа в мир иной. Ножки от скамейки целились ему
в спину.
Надо было действовать быстро. Я размахнулась и швырнула в
эльфа прут: тот вонзился ему глубоко в грудь. Эльф бросил на меня
ошарашенный взгляд и тоже исчез во вспышке света. Ножки от
скамейки рухнули на землю, едва не проткнув Рена.
Он посмотрел на них, потом обернулся ко мне, наклонив голову
набок, и тут в конце переулка вспыхнул ярко-желтый свет.
– В машине! – крикнул Рен.
Черт. На секунду фары меня ослепили. Взревев мотором, «мерс»
рванул к нам. У меня душа ушла в пятки. Я еле успела отскочить,
повалилась на землю и перекатилась, хотя рюкзак на спине мешал. Я
отчаянно надеялась, что не сломала розу: мне все-таки хотелось ее
сохранить.
«Мерс» подъехал так близко, что меня обдало исходившим от него
жаром. Завизжали тормоза, и в воздухе запахло горелой резиной. Я
вскочила на ноги, обернулась и увидела, что Рен оббежал автомобиль
сзади и запрыгнул на багажник. «Мерс» вздрогнул, водительская дверь
открылась, из машины вышел эльф и поднял руку.
Стоявшая слева от меня урна загрохотала, оторвалась от земли и
полетела прямиком на меня. Я нырнула на землю, но урна изменила
курс и врезалась мне в бок, причем в то самое место, где рана. Меня
пронзила боль. Скрипя зубами, я пнула урну и встала.
Проехав на животе по крыше «мерса», Рен схватил эльфа за
волосы, дернул на себя и воткнул прут ему в спину аккурат промеж
лопаток.
Вспышка – и вот уже у Рена в руках остался один лишь прут,
который выглядел так, словно его окунули в синие чернила.
Я застыла на месте, не помня себя от изумления. Рен выпрямился.
– Неплохо повеселились.
Вытер прут о свои темные джинсы, спрятал под футболку и
раздраженно уставился на меня:
– Я тебе, кажется, ясно сказал, что сам справлюсь.
– Да ну? Вырубишь двух эльфов и еще третьего, в машине? В
одиночку? – фыркнула я. – Ты, конечно, крутой, но это уже перебор.
 Рен спрыгнул с крыши «мерса», приземлился на корточки и тут же
выпрямился.
– Я бы справился. И вообще я планировал минимум одного из них
взять живьем, чтобы допросить, поняла?
– Тогда зачем было мочить этого, в машине? – отрезала я.
– Тебе было сказано не влезать. Между прочим, тебе нельзя
работать, пока Дэвид не разрешит.
Я закатила глаза.
– Он отстранил меня до среды. Это почти послезавтра. И я уже
здорова.
– Да хоть завтра. Если тебе велели не рисковать, надо было…
– Ну, все, хватит уже, замолчи. Я цела и невредима. – Я поднялась
на ноги, и мой бок пронзила боль. – Пошли… ой!
Рен подскочил ко мне.
– Я все видел.
– Что видел?
– Ты вздрогнула, когда вставала. Ты ударилась. – Он принялся
задирать мне рубашку. – Дай-ка…
– Ничего я не ударилась. – Я потянула рубашку вниз.
Рен стиснул зубы и пристально посмотрел на меня.
– Пусти, я посмотрю, Айви.
– Ну хватит! – рявкнула я и рванула рубашку вниз. – Тебе бы
понравилось, если бы я стала задирать на тебе рубашку?
Рен приподнял брови.
– Мне бы очень понравилось.
– Блин! – Мне хотелось топнуть ногой.
Рен негромко рассмеялся, задрал-таки на мне рубашку и,
нахмурившись, уставился на след от пули. Не говоря ни слова,
протянул руку и погладил меня по низу живота. Я ахнула, отпрянула,
но недалеко, поскольку он держал меня за ткань.
– Твоя татуировка, – прошептал Рен, и я вздрогнула, когда он снова
пробежал пальцами по моему животу.
Джинсы у меня чуть сползли во время драки, обнажив самую
верхушку переплетенных кругов. От этого прикосновения у меня
напряглись мышцы живота и в паху, заколотилось сердце, закружилась
голова: так сильно я его хотела. Атмосфера вокруг нас сгустилась,
точно перед грозой.
 – Хватит, – отрезала я.
Рен убрал руку, и меня, непонятно почему, охватило разочарование.
Мы смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова. Казалось, так
прошла целая вечность. Я не знала, о чем он думает, даже не
понимала, о чем думаю я сама, но в груди моей разлилась приятная
тяжесть и опустилась ниже.
Вдруг у меня зазвонил телефон, прервав нашу затянувшуюся дуэль
взглядов, и в следующее мгновение у Рена тоже зазвонил телефон. У
меня внутри все сжалось, но уже по другой причине: меня охватило
дурное предчувствие. Рен выпустил мою рубашку, я отступила на шаг
и достала мобильный из заднего кармана джинсов. Кликнула на экран,
прочитала сообщение, и у меня перехватило дыхание.

Красный код.

– Нет, – прошептала я и посмотрела на помрачневшего Рена.

«Красный код» значил лишь одно. Убит кто-то из членов Ордена.
 Глава 11
Обратный путь на Сент-Филип прошел в напряженном молчании.
Получив сообщение, я тут же попыталась дозвониться Вэл. Когда она
не ответила, у меня душа ушла в пятки. Как бы ужасно это ни звучало,
единственное, о чем я могла думать по дороге в штаб-квартиру
Ордена, «только бы не Вэл». Разумеется, я никому не желала смерти,
но мысль о том, что моя подруга могла погибнуть, была непереносима.
Мы с Реном, не говоря друг другу ни слова, поднялись по лестнице,
позвонили и стали ждать, пока нас пустят. Дверь открыл Харрис. Если
честно, ужасно хотелось врезать ему по морде за то, что он всем
растрепал про старейшину, но сейчас было не до того.
– Они в дальней комнате, – сообщил Харрис и отошел в сторону,
пропуская нас внутрь.
Я чуть не спросила, кого убили, но удержалась: не была готова
услышать ответ. Кивнув Харрису, я направилась прочь по коридору. В
коридор выходили несколько дверей, за большинством из которых
были залы для тренировок. Та, что слева, вела в кабинет Дэвида. Мы
устремились к двойным дверям.
В кабинете толпились человек двадцать из сорока с лишним членов
Ордена, которые в настоящий момент базировались в Новом Орлеане.
Я оглядела комнату, отчаянно надеясь увидеть яркое пятно, но Вэл не
нашла, и у меня сжалось сердце. Еще немного, и я потеряю голову от
волнения. Я вытащила телефон, проверила сообщения, но ответа так и
не пришло. Я постаралась морально подготовиться к тому, что,
возможно, Вэл больше нет. Мне и раньше доводилось переживать
подобное, и я почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Я сжимала
и разжимала кулаки. Больше всего на свете мне сейчас хотелось
оказаться где-нибудь в другом месте, где угодно, только не здесь. Я
понимала, что это слабость, но к чему мне быть здесь, если Вэл не
войдет в эти двери?
– Еще не все в сборе. – Рен положил мне руку на талию, и я
уставилась на него широко раскрытыми глазами.
Руку с моей талии он так и не убрал. Я сжимала и разжимала
кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь, и не сводила глаз с
двери. Я догадывалась, что остальные члены Ордена наверняка
нервничают не меньше, кроме разве что Джекки Джордан, высокой
изящной женщины лет тридцати с небольшим. Она разглядывала Рена
с осторожностью, которую я вполне могла понять. Когда двери
распахнулись и вошел Дэвид, у меня едва ноги не подкосились от
облегчения. За Дэвидом шагала Вэл. Она оглядела комнату. Я еле
удержалась, чтобы не броситься к ней и не стиснуть подругу в
объятиях так, чтобы у нее искры из глаз посыпались. Потому что в
противном случае большинство других членов Ордена приняли бы
мой порыв за слабость, несмотря на то что и сами переживали, войдут
ли их друзья когда-нибудь в эти двери. Они считали меня молодой, и
это был первый минус. И ненормальной – минус второй.
Третьего я решила не дожидаться.
Вэл заметила нас с Реном, и взгляд ее смягчился. Она обошла
Дэвида и поспешила ко мне. Не говоря ни слова, схватила меня за руку
и сжала. Я стиснула ее ладонь в ответ.
Чувствуя на себе пристальный взгляд Рена, я уставилась на Дэвида.
В движениях его читалась усталость. Дэвид вышел на середину
комнаты, упер руки в бока и произнес, понурясь (при том что обычно
он старался держаться бесстрастно):
– Сегодня вечером мы потеряли Трента. – От изумления я открыла
рот. Дэвид поднял голову, расправил плечи и окинул взглядом
собравшихся. – Его нашли у входа на кладбище Сент-Луис № 1.
Это имя я ожидала услышать в последнюю очередь. Мы с ним не
ладили, что уж тут скрывать, но он все-таки был чертовски сильный,
да и опыта ему было не занимать. Я представить себе не могла, чтобы
его одолел обычный эльф.
– Как это случилось? – спросила Рейчел Адамс. Ей было под сорок.
Высокая, стройная, она уже год жила в Новом Орлеане.
– Ему сломали шею. – Дэвид оглядел собравшихся, на мгновение
задержав взгляд на мне. – Но это еще не все. Ему переломали руки,
ноги и ребра.
– Его пытали, – напряженно заключил Рен, и я сразу же подумала о
вратах. Чтобы узнать, где они находятся, эльфы ничем не побрезгуют.
Не остановятся и перед пытками. Мы с Вэл переглянулись.
Дэвид кивнул.
– Похоже на то.
 – Это четвертая смерть за какой срок? Пять месяцев? – уточнил
Дилан. Фамилии его я не знала, но наверняка что-то французское. Он
родился и вырос в Новом Орлеане и, как и Вэл, знал свою
родословную. – Мы каждый год несем потери, но чтобы столько и за
такое короткое время?
И тут меня осенило. Я посмотрела на Дэвида.
– А остальных тоже пытали? Как Трента?
Об этом ни разу не упоминали.
Дэвид обернулся ко мне, кто-то в толпе еле слышно пробормотал
«чокнутая», я почувствовала, как дернулся Рен, стараясь разглядеть
того, кто это сказал, но мне было все равно.
– Нет, – бросил Дэвид.
Стоявший у дверей Харрис потер лицо, и я вдруг поняла, что не
верю Дэвиду. Не могла бы объяснить, почему именно. Просто не
поверила.
– Правила меняются. Изменения вступают в силу с этой минуты, –
продолжал Дэвид, меряя комнату шагами. – Теперь вы все будете
работать парами. Никто не имеет права охотиться один.
Кто-то из одиночек, не ладивших с другими членами Ордена,
заворчал было, но Дэвид тут же их утихомирил и принялся разбивать
нас по парам. Вэл поставили с Диланом, а меня оставили с Реном, как
я, в общем, и предполагала. Собрание продолжалось, но я чувствовала,
что членов Ордена охватило уныние, и по прошлому опыту знала, что
эта атмосфера за день-другой не развеется. Такое уже случалось не раз
и не два. И не важно, хорошо ли мы знали убитого. Все равно мы
семья, и любая потеря наносила нам сокрушительный удар,
становилась болезненным напоминанием о том, что завтра может и не
настать.
После собрания мы с Вэл направились к выходу. Рен с Диланом
шли за нами. Вдруг Дэвид окликнул меня.
Попросив подождать меня снаружи, я вернулась к Дэвиду, который
стоял с Майлзом Дейли. Фактически Майлз был вторым лицом в
Ордене после Дэвида. Официально его никто не назначал, но, случись
что с Дэвидом, руководство Орденом перешло бы к Майлзу, пока все
остальные не проголосуют за нового лидера.
Майлза я толком не знала. Он был старше меня – лет тридцати пяти
– и держался очень скромно, практически незаметно. Если у Дэвида
вид был вечно недовольный, то у Майлза – абсолютно невозмутимый.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что Дейли смертельно
скучно, но взгляд у него был проницательный. От него ничего не
укрывалось.
Я вспомнила о сцене, свидетелями которой мы стали сегодня у
черного хода клуба. Я понимала, что должна доложить обо всем
Дэвиду, но что-то меня удерживало. И не только потому, что Дэвид не
поверил моему рассказу о случившемся на прошлой неделе. Рен не
просил меня никому не говорить о том, чем мы сегодня занимались,
так что выбор оставался за мной. А я не готова была ни с кем это
обсуждать, пока не соберу доказательства.
– Ты хотел со мной поговорить? – спросила я, поскольку Дэвид с
Майлзом уставились на меня с таким недоумением, будто и не звали.
Дэвид протянул Майлзу телефон, который держал в руках.
– Где ты была сегодня вечером?
Неожиданный вопрос.
– Охотилась с Реном.
– Где? – напирал Майлз.
Я подняла брови и покачала головой.
– Мы начали с Джексон-сквер, но там нам эльфов не попалось, и
мы переместились в деловой район. – И я почти их не обманула. – Там
мы встретили трех эльфов. Они поймали какого-то мужчину. Рен
вызвал ему «Скорую», потому что он…
– Значит, сегодня вечером тебя не было в Квартале, кроме самого
начала дежурства? – перебил Дэвид.
– Да. – Я перевела взгляд с Дэвида на Майлза. В комнате не
осталось никого, кроме Рейчел, она стояла возле висевшего на стене
телевизора, на который передавалось изображение с распиханных по
всему Французскому кварталу уличных камер наблюдения, да еще
двое членов Ордена о чем-то негромко беседовали у дверей. Я понятия
не имела, прислушиваются ли они к нашему разговору или нет. – А
почему ты спрашиваешь?
Хороший вопрос, тем более что никого другого они об этом не
спрашивали.
– Просто кое-что проверяем. – Майлз поднял глаза от телефона. Я
заметила, что экран был разбит.
 – Это все, – сказал мне Дэвид. Я развернулась, снова и снова
прокручивая в голове их вопросы: уж очень они меня удивили. Но тут
Дэвид снова остановил меня: – Постой. Как твоя рана?
Я моргнула.
– Да ничего, уже почти не больно. – Вранье, конечно. После
поединка с летающей урной, в котором я потерпела поражение, рану
то и дело дергало.
Дэвид пристально посмотрел на меня и кивнул. Меня охватило
неуютное ощущение, какое-то непонятное беспокойство. Я вышла из
комнаты, спустилась по лестнице, но тревога не отпускала. Не может
быть, чтобы они допрашивали меня потому, что думают, будто я…
Нет. Мысль о том, что Дэвид с Майлзом могли заподозрить кого-то
из членов Ордена в причастности к убийству, показалась мне
совершеннейшей дикостью. Просто я нервничаю, вот и померещилось.
Паранойя разыгралась.
– Все в порядке? – спросил Рен. Он вместе с остальными ждал
меня у входа в «Гадскую маму». Рядом с Реном стоял Дилан. Он тоже
высокий, но Рен был еще выше.
Я слабо улыбнулась, кивнула и повернулась к Вэл. Она подскочила
ко мне и обняла за плечи.
– Я только что увидела твое сообщение. Не заметила сразу.
– Все в порядке, – я обняла подругу. – Хорошо… – Я покачала
головой и отступила на шаг. – Я вовсе не рада, что это оказался Трент,
но…
– Да понятно, – Вэл обхватила себя руками.
Дилан засунул руки в карманы.
– Трент, конечно, был тот еще урод, но чтобы его кто-то одолел? Да
еще и пытал? Тут что-то нечисто.
– И не говори. – Рен запустил руку в волосы и убрал упавшие на
лоб кудри. На секунду наши взгляды встретились, но он тут же
отвернулся.
– Ну что, расходимся? А то Дэвид выйдет, увидит нас вместе. –
Дилан вытащил руки из карманов. – Будьте осторожны.
– Вы тоже.
Я пообещала Вэл, что завтра позвоню, и мы разошлись в разные
стороны.
 – Вы двое близкие подруги, – прокомментировал Рен по дороге к
Ройал. В понедельник в Квартале было не так уж и людно. Улицы
были полны народа, но можно было все же пройти, практически не
сталкиваясь с другими прохожими. – Вы с Вэл.
– Да. Она первая, с кем я познакомилась, когда только переехала
сюда. И она действительно дружелюбная, так что с ней нетрудно
сойтись.
Рен кивнул.
– Я уже это понял. Исключительно дружелюбная девушка. – Он так
это произнес, что я уставилась на него. Рен широко улыбнулся, хотя
глаза его оставались серьезными. – С тех пор как я здесь, она меня
несколько раз буквально раздела глазами.
Я негромко рассмеялась.
– Да уж, Валери такая. – Я убрала за ухо выбившуюся прядь волос
и вздохнула. – Трент… не знаю, что и думать.
– А я знаю.
В глубине души я тоже догадывалась.
– Считаешь, смерть Трента как-то связана с твоим заданием… со
старейшинами?
– Сама подумай. Личности тех, кто именно сторожит врата, глубоко
засекречены, чтобы под пытками мы не могли выдать эту тайну. В
вашем подразделении погибло четверо. Не знаю, как ты, а я не
удивлюсь, если у остальных троих тоже переломаны все кости. – Рен
озвучил мои опасения. – Но Дэвид по какой-то причине предпочитает
об этом помалкивать.
– Ты прав. – Я бросила взгляд поверх голов и увидела впереди
отель «Шато» на углу Сент-Филип и Шартр-стрит. – Между прочим,
каждый из убитых мог быть стражем. Все они обладали огромным
опытом. Все, кроме Коры, прожили в Новом Орлеане много лет.
– Да, но какова вероятность того, что эльфы или старейшины
наткнутся именно на стражей врат? – спросил Рен.
У меня екнуло сердце. Мы переглянулись. Во рту горчило. Меня
вдруг охватило подозрение.
– Разве что они точно знали, кто им нужен.
На скуле Рена дрогнул желвак.
– Есть только один способ, которым они могли узнать, кто именно
сторожит врата.
 То бишь кто-то из членов Ордена помогает эльфам. Какой ужас.
Даже думать об этом не хочу. Однако если убитые действительно были
стражами, значит, Рен прав. Маловероятно, конечно, но все-таки
возможно.
– Можем притормозить на секунду? – попросил Рен, взял меня за
руку и отвел в сторонку, под балконы «Шато». Наклонился ко мне, и
пряди каштановых волос снова упали ему на лоб. – Как твой живот?
Только не ври.
– Ну… болит немного, но ничего страшного. Крови нет. Все в
порядке. – Я чуть было не протянула руку, чтобы убрать локоны с его
лба, но подумала, что это совершенно неуместно. Да и Рену, похоже,
они совсем не мешали.
– А в целом ты как себя чувствуешь? – Я не ответила, и Рен прижал
пальцы к моим вискам. – Что думаешь?
– Ну… – Еще один вопрос, на который я не знала, что отвечать. Нас
обычно никто об этом не спрашивал. Мы с детства привыкли ко
всякому, так что, наверно, остальные полагали, будто нам все равно. –
Мы с Трентом не всегда ладили. Из-за его болтовни половина Ордена
считает меня чокнутой, но я никогда не желала ему смерти.
– Я бы и не подумал, что желала, – тихо ответил Рен.
Я проглотила комок, отступила на шаг, прислонилась к стене. Меня
вдруг охватила страшная усталость.
– Думаешь, Дэвид знает больше, чем нам рассказывает?
Рен глубоко вздохнул и потупил взгляд. Он долго ничего не
отвечал, и напряжение нарастало. Наконец мы встретились глазами.
– Не знаю. Все может быть, но эти события наверняка связаны. То,
что в город стекаются эльфы, что старейшины нападают на Орден, а
его опытные бойцы гибнут под пытками, и тот клуб, где тусуются
старейшины и полицейские. Здесь что-то происходит. И нам надо в
этом разобраться.
– Непременно, – кивнула я.
 Глава 12
Церемонии прощания с Трентом устраивать не стали.
Сколько я себя помнила, Орден никогда не проводил похоронных
процессий и не заказывал панихид. На протяжении многих лет тела
погибших погребали, мягко говоря, без особой помпы, а лет тридцать
назад и вовсе стали кремировать.
Помню, как однажды, еще в детстве, спросила Холли, почему в
Ордене не заказывают заупокойных служб. Я навсегда запомнила ее
ответ: «Орден хочет запомнить павших такими, какими они были при
жизни, запомнить их вклад в общее дело, а не то, что остается после
того, как мы приносим величайшую жертву свободе».
Я по сей день не понимаю, как это связано с почтением к памяти
усопших.
В душе у меня шевелилось циничное подозрение, что такое
отношение скорее вызвано тем, что за год в мире гибнет огромное
количество наших соратников, и если бы Орден устраивал
прощальные церемонии, нам пришлось бы регулярно ходить к кому-
нибудь на похороны.
Мысль об этом угнетала. Люди понятия не имели, чем нам
приходится поступаться, чтобы их защитить, а когда, как говорила
Холли, мы приносим последнюю жертву, нас не помянет даже Орден.
Только что был жив – и вот тебя уже нет и над урной с твоим прахом
разве что скажут несколько фраз.
Брайтон перезвонила мне в среду, но я была в душе, так что снова
дозвониться до нее мне удалось лишь через несколько часов.
Оказалось, они с матерью уехали к родственникам в Техас и вернутся
только через неделю. Мы договорились, что по возвращении я зайду
их проведать. Когда я рассказала Брайтон про Трента, она, похоже,
удивилась и расстроилась. Не потому, что они дружили: как и все
остальные, она не могла поверить, что кому-то из эльфов удалось его
одолеть.
– Будь осторожна, – попросила она меня напоследок и повесила
трубку.
 Ее напутствие не выходило у меня из головы еще несколько дней,
поскольку я по какой-то причине не чувствовала себя в безопасности.
Я понимала, что веду себя безрассудно. А ведь всего лишь неделю
назад я знала, что делала и чего мне ждать от каждого дня. Да, в каком-
то смысле мой образ жизни можно было назвать безумным, но при
всем при этом он отличался завидной стабильностью. Я просыпалась
утром. Ехала в университет, если в тот день были занятия, и охотилась
на эльфов, если вечером наступала моя очередь дежурить. Работа моя
всегда была опасна, но я прекрасно изучила как повадки эльфов, так и
пределы собственных возможностей. У меня ни от кого не было тайн,
в особенности от Дэвида. Мне не поручали никаких секретных
заданий, и уж тем более я не подозревала никого из членов Ордена в
сговоре с эльфами. Я не знала Рена. И вот за короткое время все
совершенно изменилось.
Мир, который я знала, стал совсем другим.

Во вторник Рен перед дежурством разыскал меня у кафе на Канал-

стрит. Я просматривала конспекты, прихлебывая кофе со льдом. Рен,
точь-в-точь как Вэл, уселся за мой столик, но не напротив, а рядом со
мной.
– Что читаешь?
Отставив в сторону стаканчик с кофе, я раздумывала, стоит ли ему
отвечать, но игра в молчанку показалась мне глупостью.
– Лекции по преступлениям среди несовершеннолетних.
– Ах да, ты же у нас сексуальная студентка, – хмыкнул парень, но
мне показалось, что на самом деле он все прекрасно помнил. – Ты
такая молодец, что учишься.
Я взяла стаканчик кофе и отпила глоток, разглядывая Рена сквозь
солнечные очки.
– Правда?
– Ну да. А меня вот никогда не тянуло в университет. То есть если
бы хотел, конечно, поступил бы, но желания не было. Поэтому я тобой
и восхищаюсь. – Он замолчал, оглянулся на группу прохожих, потом
снова устремил на меня взгляд своих невероятно ярких глаз: –
Наверно, трудно учиться, а по ночам еще и охотиться на эльфов с
понедельника по пятницу.
Я пожала плечами.
 – Ну, по вторникам и четвергам я не учусь, так что, в общем, не так
уж и трудно, да и к тому же я хочу… – Я осеклась, почему-то
покраснела, как дура, и прикусила язык.
– Ты хочешь добиться большего. Я помню. – Он протянул руку,
потянул меня за кудряшку и отпустил. – А кем ты хочешь стать?
Интересно, думала я, разглядывая Рена, умеет ли он читать мысли,
потому что мои он читал так легко, что жуть брала.
– Социальным работником, – призналась я.
– Здорово, – тихо проговорил Рен и выпустил мой локон.
Наш разговор совсем сбил меня с толку. Я закрыла тетрадь,
засунула ее в рюкзак, поднялась, но тут Рен вдруг сказал:
– Ты к себе никого близко не подпускаешь, так?
И опять словно мысли мои прочитал. Я повесила рюкзак на плечо и
ответила, стараясь, чтобы голос не выдал волнения:
– Подпустишь человека ближе, а он бац – и умирает. Не люблю я
этого.
Рен встал на ноги.
– Никто не собирается умирать.
– Все умирают, Рен.
Он ухмыльнулся.
– Я не это имел в виду, и ты это знаешь.
Знаю, конечно, да что толку. Я обошла столик, направилась прочь,
но Рен меня моментально нагнал. Я думала, он снова начнет донимать
меня расспросами, но нет. В конце концов, мы договорились в субботу
еще раз наведаться в «Поток»: в этот вечер мы оба не дежурили. Мы
решили, что будет безопаснее взять паузу после того, что случилось в
понедельник, прежде чем идти в клуб снова. Чтобы эльфы не
заподозрили, что Орден убил трех их собратьев у самых дверей. Тем
более, раз мы оба в этот вечер свободны, никто нас не хватится, не
заинтересуется, где мы и что делаем.
Каждый вечер, когда мы с Реном дежурили, мы следили за
«Потоком». Дважды видели там Марлона, причем того старейшины,
который в меня стрелял, с ним уже не было, а в пятницу вечером
Марлон приехал в клуб уже с третьим старейшиной. Оба были
слишком совершенны: черты лица были до того правильными, что
красота их казалась искусственной и холодной. У нас не возникло и
тени сомнения, что перед нами старейшина. Даже двигались оба не как
люди: их словно ветер нес. Никто в мире не мог сравниться грацией с
эльфами.
Значит, в городе минимум трое старейшин. Три эльфа, которых
даже члены Ордена могли по ошибке принять за людей. Три эльфа,
обладавших немыслимой силой и неуязвимых для железного прута.
Вэл я о наших планах словом не обмолвилась, поскольку понятия
не имела, что нас там ждет. К тому же я понимала: расскажи я ей обо
всем, она непременно захочет участвовать. Получается, теперь у меня
было целых два секрета. Близился вечер субботы, и с каждым часом я
все более убеждалась в том, что поступила правильно, утаив от
подруги правду, даже несмотря на то что Вэл разозлится, когда об этом
узнает.
Но сейчас у меня были заботы поважнее.
Я окинула критическим взглядом свое отражение в ростовом
зеркале, которое висело внутри на дверце шкафа. Платья я терпеть не
могла, но прекрасно помнила, как шикарно и сексуально выглядели
девицы в клубе – так, чтобы при взгляде на них мужчины тут же
рухнули на колени. Мне же казалось, что я в таких шмотках выгляжу
как девочка, нарядившаяся в мамино платье. Больше всего на свете
мне хотелось натянуть джинсы, но ничего не поделаешь, надо было
соответствовать.
У меня было три платья. Одно бело-коричневое, до полу. Второе
короче, в деревенском стиле, но для клуба простовато. Оставалось
одно, которое я и надела, хотя терпеть не могла: оно единственное
более-менее подходило к случаю.
Я купила его два года назад по странной прихоти, когда мы с Вэл
отправились по магазинам. Не знаю, какой черт меня дернул –
предчувствие, не иначе. Платье было черное, тонкое, почти
прозрачное, с открытыми плечами и короткими игривыми
рукавчиками. Мне казалось, что если я в нем наклонюсь, то мою грудь,
сдавленную самым неудобным бра без бретелек, который только
можно себе представить, увидят все желающие и их матушки
впридачу. Платье было приталенное, с расклешенной юбкой. И
короткое. Очень короткое. Оно едва доходило мне до середины бедра.
Так что, наклонись я в нем, и зрелище будет еще интереснее, чем
сиськи.
Я чувствовала себя раздетой.
 Оружие в таком наряде тоже особо не спрячешь. В итоге мне
пришлось закрепить прут с внешней стороны бедра, и оставалось
только молиться, что мне не раздует юбку внезапным порывом ветра,
потому что полоска ткани едва прикрывала то, что я под ней
припрятала. Можно было, конечно, надеть сапоги: были у меня одни
такие, до колена, но в таком коротюсеньком платьишке и ботфортах я
бы выглядела как проститутка. Хотя, сказать по правде, я и так
выглядела почти как проститутка.
Надеюсь, хотя бы дорогая.
В итоге я остановилась на черных шпильках, которые купила пару
лет назад и надевала всего один раз. Они уже мне жали.
– У тебя такой вид, будто ты собралась мужиков клеить. Причем
каких-то левых. Смотри, такой букет подцепишь…
Я бросила сердитый взгляд через плечо. На комоде сидел Динь и
грыз морковку.
– Что бы я делала без твоих комментариев.
Я отвернулась от зеркала, пошла в ванную и достала из ящика
губную помаду.
– А это точно не свидание? Ты уверена? – крикнул мне вслед
Динь. – Потому что похоже на свидание.
– Никакое это не свидание, – возразила я, накрасила губы,
проверила, не размазалась ли тушь и стрелки, сняла заколку и
тряхнула волосами. Рыжие кудри рассыпались по плечам: локоны
закрывали мне лопатки. Я запустила пальцы в волосы, чтобы взбить
кудри, да так и застыла, расставив локти в стороны.
Ну, хорошо. Все это действительно выглядело так, словно я
собираюсь на свидание. Я вспомнила, как прихорашивалась к приходу
Шона. У меня привычно сжалось сердце, хотя на этот раз уже не так
больно, как раньше.
Я со вздохом уронила руки. Мои голубые глаза казались слишком
большими для моего лица, а губы в красной помаде – более пухлыми.
Это не свидание.
Я вышла из ванной. Динь, увидев меня, присвистнул:
– Будь ты ростом с меня, я бы за тобой приударил.
Меня рассмешила нелепость такого утверждения, и я полуприсела
в шутливом реверансе:
 – Значит, я все-таки не выгляжу так, будто собралась мужиков
клеить и подцеплю какую-нибудь гадость?
– Ну как тебе сказать. Выглядишь, конечно. Но ничего страшного,
сейчас все лечат. Так что в целом на шлюху с букетом ЗППП ты не
похожа, – пояснил Динь.
– Вот спасибо.
Он взлетел с комода и последовал за мной на кухню.
– Ты уверена, что поступаешь правильно?
Нет, конечно. Идти в клуб чертовски опасно.
– Все будет хорошо.
– Если там старейшины, Айви… – Динь приземлился на стол и
серьезно посмотрел на меня. – Не стоит тебе с ними связываться.
Решение посвятить Диня в наш план проникнуть в клуб далось мне
нелегко, но брауни ненавидел эльфов не меньше меня. Хотя, учитывая,
что Динь все же был существом из Иного мира, всегда оставалась
вероятность, что он не тот, за кого себя выдает.
– Нам надо туда попасть, Динь. Так проще всего узнать, что
задумали эльфы. – Я обошла вокруг стола и взяла стакан с содовой.
Динь наклонил голову набок и прищурился.
– Не нравится мне этот Рен.
Я приподняла бровь.
– Ты же его видел всего один раз.
– Я много кого вообще в глаза не видал и все равно терпеть не
могу, – заметил домовенок, расхаживая туда-сюда по столу. – Так что
он – один из многих.
– Динь, – вздохнула я.
– Что? Думаю, тебе нужно поразвлечься с ним и потом дать пинка.
У меня отвалилась челюсть.
– В жизни не слышала более странного совета. Он тебе не
нравится, при этом ты считаешь, что мне надо заняться с ним сексом,
после чего послать на фиг? Чего я, разумеется, сделать не могу, потому
что он – член Ордена. – Об одном я умолчала: кто такой Рен на самом
деле. – В этом нет смысла.
– Есть смысл. В моем мире совершенно не обязательно любить
кого-то, чтобы с ним переспать. Это ж чистой воды физиология…
Динь пустился в разглагольствования о том, по какому принципу
представители его вида выбирают себе половых партнеров. Я схватила
сахарницу и высыпала на стол маленькую горку сахара.
– Твое дело – дать волю этим животным… ну ничего себе! – Динь
рухнул на колени перед горкой сахара и принялся перекладывать
крупинки в другую кучку, тихонько считая: «Раз, два, три, четыре,
пять, шесть…» Потом замер, поднял на меня глаза и нахмурился: – Где
ты этому научилась?
Я пожала плечами и прикусила нижнюю губу.
– Видела в «Сверхъестественном».
Динь уставился на меня, раскрыв рот от изумления.
– Что? – усмехнулась я, указав на две горки сахара на столе. – Я
вообще-то не знала, что это правда сработает.
– Меня обдурила фанатка Винчестеров, – он схватился за сердце и,
покачнувшись, завалился на бок. – Я не вынесу такого позора.
Покончу с собой.
Я рассмеялась и ткнула Диня пальцем в ногу. Он в ответ показал
мне средний палец, сел и принялся снова пересчитывать крупинки
сахара.
– Ненавижу тебя, – проворчал он. – Ты только посмотри на меня. Я
как наркоман с кокаином. Мне нужно выяснить, сколько здесь всего
крупиц. Может, сотни, а может, и тысячи. А мне нужно знать точно…
В дверь позвонили, и у меня екнуло сердце. Я бросила взгляд на
часы на плите. Десятый час. Значит, это Рен. Я посмотрела на входную
дверь, потом на Диня, который скрупулезно пересчитывал крупинки.
– Иди к себе.
Динь поднял голову и уставился на меня.
– Но…
– Забудь про сахар. Рен не должен тебя увидеть.
Динь нахмурился.
– Я его не боюсь.
– Я и не говорю, что боишься. – Я раздраженно уперла руки в
бока. – Ты же знаешь, ему нельзя тебя видеть.
В дверь постучали. Я схватила Диня за пояс.
– Ну ты! – вскрикнул он и вцепился мне в пальцы. – Поаккуратнее,
Годзилла! Ты меня раздавишь.
– Не раздавлю. И хватит меня бить своими крыльями. Щекотно. – Я
обошла вокруг стола и отнесла насупившегося Диня в комнату. – Сиди
здесь.
 – Не указывай мне, – прищурился он.
Я закатила глаза.
– Динь, веди себя хорошо. – Я отворила дверь его спальни и
швырнула брауни внутрь. Он расправил крылья, развернулся и
схватился за край двери.
– Динь, – прошипела я. – Сиди там.
– Так ты с ним сегодня переспишь? – спросил Динь.
– Ну, сколько можно!
В дверь постучали в третий раз. Я попыталась закрыть Диня в
спальне, но он с неожиданной силой уперся и протиснулся между
дверью и косяком. Если я поднажму, то раздавлю его.
– Хочешь, я пойду с тобой?
Я почувствовала, что мое терпение вот-вот лопнет, принялась
считать до десяти, но на пяти остановилась.
– Ты же знаешь, что тебе нельзя со мной.
Динь громко и театрально вздохнул.
– Зануда.
Я буравила его глазами, пока он не отпустил дверь. У меня
вырвался вздох облегчения.
– Пожалуйста, веди себя хорошо. Ладно?
Динь с невинным видом уставился на меня:
– Я всегда веду себя хорошо, разве нет?
Меня наши препирательства утомили, но, наконец, мне удалось
закрыть Диня в комнате. Я поспешила к входной двери и распахнула
ее, готовая извиниться за то, что заставила Рена так долго ждать.
Но едва я его увидела, как слова вылетели у меня из головы.
Вот это да! Рен и так-то красавчик, но стоило ему приодеться и
привести себя в порядок – и он стал совершенно неотразим.
Непослушные кудри были зачесаны назад, открывая высокие скулы
и пухлые губы. На Рене была белая рубашка, подчеркивавшая его
широкие плечи и загорелую кожу. Я только сейчас заметила у него на
шее кожаный шнурок, который скрывался под рубашкой. Раньше как-
то не обращала внимания. Наверняка Рен на нем носит лист клевера,
подумала я и тут же об этом забыла. Из-под воротника рубашки
выглядывали края татуировки, а рукава были закатаны по локоть, так
что были видны мускулистые руки. Темные брюки дополняли образ.
Выглядел Рен расслабленно и шикарно.
 Когда мне наконец удалось оторвать от него взгляд, я осознала, что
он меня тоже разглядывает – пристально, жадно. Я отступила на шаг и
внезапно почувствовала себя… совершенно беззащитной. Как будто
стояла перед ним голой.
Я покраснела и скрестила руки на груди.
– Извини, что… долго не открывала, – я осеклась, потому что Рен
по-прежнему пожирал меня глазами. – Чего ты?
Он вошел и закрыл за собой дверь. И, казалось, тут же заполнил
собой всю комнату, так что мне вдруг перестало хватать воздуха.
– Так нельзя, – глухим голосом заметил он.
Я удивленно оглядела себя. Так и знала: я выгляжу как
вырядившаяся девочка.
– Это мое единственное подходящее платье, – пробормотала я,
съежившись от смущения.
Рен тряхнул головой и поймал мой взгляд.
– Ты все сделала правильно, и все равно так нельзя.
Я ничего не понимала.
– Как мне следить за эльфами, когда рядом ты в таком платье? –
мягко упрекнул меня Рен, и я изумленно вытаращилась на него. Он
подошел ко мне так близко, что мне пришлось поднять голову, чтобы
посмотреть ему в глаза. Рен пощупал рукав моего платья. – Ты так
выглядишь, что недолго и голову потерять.
– Правда?
На губах Рена играла полуулыбка. Он выпустил мой рукав,
погладил меня по плечу, так что у меня мурашки по спине побежали.
Намотал мой локон на палец, нечаянно коснувшись ладонью моей
груди, потянул и выпустил кудряшку, как раньше.
– Ты безумно красивая, Айви.
Я задохнулась от изумления, хотя мне казалось, что к этому
моменту у меня в легких уже не осталось воздуха. Он… считает меня
красивой? Я залилась румянцем. Мне никто об этом не говорил, кроме
Шона. Ну разве что какие-нибудь бродяги на улице, но такие
комплименты я не запоминала.
Рен наклонился и произнес мне на ухо:
– Мерида тебе в подметки не годится.
Я ухмыльнулась. Опять он про эту диснеевскую девицу.
– Спасибо.
 Рен выпрямился.
– Это чистая правда.
Вдруг из глубины квартиры донесся громкий стук. Я вздрогнула.
Рен, поджав губы, посмотрел в ту сторону, откуда послышался звук:
– Что это?
Один мертвый брауни, если сейчас же не перестанет стучать.
– Это… кошка. Наверно, что-нибудь уронила.
Рен приподнял бровь.
– Так у тебя есть кошка?
– Ага. Такая хулиганка! Она старенькая уже. Помрет скоро, – я
повысила голос. – Я подумываю ее усыпить, ну, знаешь, чтобы не
мучилась. – Тут снова раздался стук. Я поджала губы и сделала
глубокий вдох через нос.
– Бедненькая, – произнес Рен. – А как ее зовут?
– Динь, – выпалила я.
– Надо же. А что это значит?
– Да ничего. Нам пора, – быстро добавила я. – Подожди, только
сумочку возьму.
Разумеется, Рен потащился за мной на кухню, и мне оставалось
лишь молиться, чтобы Динь у себя в комнате перестал грохотать не
пойми чем. Я представила, как он швыряет в стенку игрушечных
троллей, и мне пришлось прикусить щеку, чтобы не расхохотаться в
голос.
– У тебя проблемы с сахаром? – ухмыльнулся Рен, бросив взгляд на
стол.
Я покосилась на две горки сахара и схватила черный клатч в
бусинах, который купила в Квартале.
– Да… лень убираться.
Рен покачал головой.
– А так и не скажешь, судя по остальным комнатам.
Я с деланым безразличием пожала плечами.
– Я готова.
К счастью, Рен не стал допытываться, что к чему, а последовал за
мной к выходу из дома. Мы вышли во двор, и я с удивлением
уставилась на припаркованный возле дома старенький черный джип с
открытым кузовом.
– Твой?
 – Ага. – Рен обошел меня и открыл пассажирскую дверь. – Он у
меня с шестнадцати лет. И в Новый Орлеан я тоже на нем приехал,
причем с мотоциклом в кузове.
Прикусив губу, я залезла в машину и расправила платье. Как ни
странно, но джип Рену шел. Не знаю, с чего я взяла, что у него
непременно какая-нибудь модная и дорогая спортивная машина. Пикап
ему подходил идеально.
– Можно спросить? – непринужденно проговорил Рен. Он
прислонился к джипу и положил руку на дверь. – У тебя ведь оружие с
собой?
– Да. Разумеется.
Он ухмыльнулся и бросил на меня взгляд из-под густых ресниц.
– И где же ты его прячешь? Умираю от любопытства.
Я тихонько рассмеялась и коснулась края платья. На секунду
замялась, но потом все же приподняла подол и показала ему прут на
бедре.
– Ого, – Рен выпрямился и схватился за дверь. – Ну прямо как в
эротических фантазиях.
Я зарделась, порадовавшись, что уже стемнело. Рен пробормотал
себе под нос какое-то ругательство, захлопнул дверь и обежал пикап
спереди. Забрался внутрь, завел мотор, и в колонках заиграла тихая
музыка. Мы отъехали от тротуара, и до меня дошло, что Рен слушал
старую песню Хэнка Уильямса.
Я медленно обернулась к нему.
Он криво улыбнулся.
– Ни слова о музыке. Нам сегодня предстоит трудный вечер, и было
бы жаль вышвыривать тебя из машины.
Я прыснула, но ничего не сказала. Мы ехали в деловой район. Был
вечер субботы, а значит, улицы были запружены машинами и народом,
так что пришлось оставить пикап в гараже в двух кварталах от клуба.
На выходе из темного гаража Рен остановил меня.
– Ну что, ты готова?
Вопрос меня позабавил.
– А ты?
Он усмехнулся.
– На все и ко всему.
 Слова его подразумевали куда большее, чем мы намеревались
сделать, и я снова почувствовала себя неуютно – так, словно стою на
краю скалы, свесив одну ногу над пропастью.
Однако раздумывать мне было некогда. Мы подошли к клубу, и
надо было сосредоточиться. Мужчина у дверей проверял
удостоверения личности, но, казалось, его куда более интересует наш
внешний вид, нежели то, сколько нам лет и кто мы такие.
Он оглядел нас, как коров, выставленных на продажу.
– Хорошего вечера, – произнес он таким голосом, точно наглотался
гвоздей, и протянул нам наши документы.
Мы шагнули на темно-синюю ковровую дорожку перед дверьми, и
волоски у меня на руках встали дыбом. Из клуба глухо доносилась
пульсирующая мелодия. Не успели мы подойти к двери, как она
неожиданно распахнулась. За ней стоял еще один суровый на вид
мужчина, мускулистый и бритый налысо.
Мы вошли внутрь, и Рен положил руку мне на талию. Я не боялась
– хотя, наверное, следовало бы, но любопытство пересилило страх:
я впервые очутилась в клубе, где тусовались старейшины.
Выглядело помещение невероятно обычно – как любой
фешенебельный клуб в любом мегаполисе. Тусклый свет, просторный
танцпол на небольшом возвышении, по краям, за столиками в тени,
сидят люди. В глубине – длинная барная стойка с подсвеченным рядом
бутылок с дорогим алкоголем. Возле бара винтовая лестница на второй
этаж. С того места, где мы стояли, я заметила диваны и кабинки,
отгороженные веревками.
Но когда мы прошли чуть дальше, мне удалось тщательнее
разглядеть столики в тени вокруг танцпола.
И я ахнула от изумления.
Там сидели обычные люди. Они обнимались на диванчиках,
ласкали друг друга. Но там были не только люди. Среди них были
эльфы. Их блекло-голубые глаза в полумраке клуба светились зловеще
и ярко, а кожа отливала серебром. Их руки и тела сплетались с телами
простых смертных.
Рен прошептал мне на ухо:
– Ты видишь то же, что и я?
Я кивнула, не в силах произнести ни слова. Я вглядывалась в то,
что происходило в тени, и чувствовала, что вся горю. Некоторые… не
просто целовались и обнимались. Они позволяли себе намного,
намного больше.
– Они везде. – Рен так и не убрал руку с моей талии. – Ничего себе.
С трудом оторвавшись от неожиданного порно-шоу, я оглядела
танцпол и бар. Рен был прав. Одни пили за стойкой. Другие танцевали.
Третьи стояли на лестнице, ведущей на второй этаж.
Эльфы были повсюду, и их было очень много. Минимум тридцать.
Когда Рен выследил, куда ходит Марлон, я предчувствовала, что
ему удалось обнаружить что-то грандиозное.
– Никогда не видела столько эльфов сразу.
– Я тоже, – мрачно согласился Рен, выпрямился, убрал ладонь с
моей талии и взял меня за руку.
Он повел меня вокруг танцпола. Я изо всех сил старалась не
смотреть на то, что происходит в полумраке. Мы обошли стайку
девушек студенческого возраста, обступивших стол, и тут перед нами
из тени возник эльф.
У меня перехватило дыхание, и я потянулась к пруту, но Рен крепче
сжал меня за руку. Эльф обвел нас блекло-голубыми глазами и отошел
к девушкам.
Мы с Реном переглянулись и направились к бару. Если нам и
удастся что-то подслушать, то только у стойки. Я посмотрела на
винтовую лестницу, и у меня екнуло сердце.
– Черт, – прошипела я и замерла.
– Что? – обернулся ко мне Рен.
Я встала боком и наклонилась так, чтобы волосы упали мне на
лицо.
– Это он. Тот эльф, который в меня стрелял. Спускается по
лестнице.
Рен бросил взгляд через плечо и еле слышно выругался. Не сказать,
что спрятать лицо за волосами была удачная идея, поскольку огненно-
рыжие кудри, конечно, выдавали меня.
– Его тут не было всю неделю, – пробормотал Рен. – Черт.
Положение складывалось незавидное. Стоит старейшине меня
увидеть, как нас тут же разоблачат, а эльфов в клубе столько, что
живыми нам не выбраться. Я потянулась было к пруту, но Рен
направился к столикам вокруг танцпола. Все во мне воспротивилось
такому решению, учитывая, что там творилось, но выхода не было:
либо укрыться в тени, либо швырнуть в старейшину прут при полном
клубе эльфов.
Я смотрела прямо перед собой, не отваживаясь взглянуть на
диваны, мимо которых мы проходили, но слышала доносившиеся
оттуда звуки: тихие стоны, гортанные хрипы, учащенное дыхание,
вздохи – словом, все, что обычно сопровождает соитие, под
монотонный гул музыки.
Господи ты боже мой…
У диванов танцевали пары – правда, приглядевшись, я усомнилась
в том, что их телодвижения можно вообще назвать танцем. Рен
внезапно остановился, и я споткнулась. Он обернулся и притянул меня
к себе. Я схватила его за плечо, чтобы не упасть. Рен выпустил мою
ладонь и обвил меня рукой за талию. Мы стояли, прижавшись, лицом
друг к другу.
До чего мускулистая у него грудь! Я напряглась:
– Что за?..
Рен запустил руку мне в волосы, повернул мою голову и прошептал
мне на ухо:
– Он на танцполе с другим эльфом.
Я сглотнула. Интересно, хорошо ли эльфы видят в темноте?
– Черт.
– Ага.
Я вцепилась Рену в рубашку.
– И что нам теперь делать? Решай, это ведь была твоя гениальная
идея.
– Но ты же согласилась.
– Рен, – прошипела я.
– Будем делать что и все. – Он прижался ко мне щекой. – Мы
должны слиться с толпой.
– Для этого нам придется заняться сексом, – возразила я. – Или ты
не заметил, что здесь творится?
– О, я заметил. – Он крепче сжал мои волосы, и я ахнула, когда Рен
коснулся губами моей шеи. – Танцуй, Айви.
Танцевать? Ничего не скажешь, нашел время. Мне хотелось
хорошенько толкнуть Рена да еще и пинка дать в придачу, но, окинув
взглядом окружавших нас людей, я согласилась, что уж лучше
танцевать, чем просто так стоять. Если не всматриваться, казалось, что
все эти пары действительно танцуют. А может, кто-то из них и правда
танцевал.
Я закрыла глаза, сжала плечи Рена, и он не то вздохнул, не то
застонал. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось танцевать с ним.
Или все же хотелось? Меня охватило возбуждение, но я списала это на
адреналин. Я открыла глаза и уставилась на кусочек загорелой кожи,
которую открывал расстегнутый воротник его рубашки.
И начала танцевать.
С бешено колотящимся сердцем я принялась покачивать бедрами, и
выглядело это так же нелепо, как если бы трехногая кошка попыталась
пройти по канату. Я опустила голову, чтобы Рен не увидел, как сильно
я покраснела. От всего этого вместе – моих неуклюжих потуг и
непристойно громких вздохов вокруг – хотелось броситься под
автобус.
– Он по-прежнему говорит с эльфом, – тихо произнес Рен мне на
ухо, и звук его голоса, как ни странно, меня успокоил. – Он нас не
заметил. Ты молодец, но я уверен, что ты можешь лучше.
Я застыла.
– Что?
– Танцевать, – пояснил Рен. Я посмотрела ему в глаза, и он
подмигнул мне. – С таким платьем и не уметь танцевать? В жизни не
поверю.
– Я танцую.
Он посмотрел на что-то за моей спиной.
– Ты просто топчешься на месте.
– Да пошел ты.
Рен усмехнулся.
– Как скажешь.
– Козел, – буркнула я, но без особой злости. Рен был прав. Я
действительно переминалась с ноги на ногу, как на школьном
выпускном. Остальные танцевали куда лучше меня. Я собралась с
духом и обхватила его рукой за шею.
– Ну, смотри, сам напросился.
Он приподнял бровь.
– Старайся следить за старейшиной.
– Не бойся, я не забыл, зачем мы здесь, – ответил Рен и
снисходительно посмотрел на меня.
 Не отрывая от него взгляда, я начала двигаться, но уже не так, как
раньше. Я поймала ритм, почувствовала его всем телом. Мое сердце
стучало в такт. Я вцепилась в волосы Рена и потянула с силой, так что
он вытаращил на меня глаза.
Я невинно улыбнулась ему и тут же пожалела о том, что сделала:
Рен поцеловал меня в шею.
– Гадкая девчонка, – пробормотал он, касаясь губами моей кожи. –
Но мне понравилось.
– Кто бы сомневался, – ответила я. Мне хотелось снова дернуть его
за волосы, но я решила, что это бессмысленно и глупо. – Что он
делает?
– Все еще разговаривает. Он уже за столиком в том конце зала.
Я еле удержалась, чтобы не топнуть ногой: чем дольше я
двигалась, прижимаясь к Рену, тем сильнее чувствовала его. Это
ощущение мускулистой и твердой груди рядом с мягкой моей. То, как
его ладонь покоится на моем левом бедре, а вторая переместилась на
спину. Мое учащенное сердцебиение, совершенно не из-за танцев.
Моя рука скользнула ему на грудь, и я почувствовала, как он
глубоко вздохнул. Я быстро подняла на него глаза. Наши взгляды
встретились. Я была не в силах оторваться. Глаза Рена полыхали
зеленью. Он медленно погладил меня по спине, так что у меня по коже
пробежали мурашки. Парень притянул меня к себе, так что теперь мы
прижимались друг к другу бедрами. Я вспыхнула. По телу разлилось
тепло. Меня охватила истома – и одновременно напряжение.
От прежней надменности во взгляде Рена не осталось и следа.
Теперь в глазах его читалось желание, страсть, похоть. Все сразу, и он
этого не скрывал. Он этого не стеснялся, но я не была готова это
видеть и уж тем более – ответить на его призыв. Я шагнула в сторону,
повернулась спиной к Рену и боком к танцполу. Так мне было видно
старейшину. Он по-прежнему беседовал с каким-то эльфом. Но теперь
к ним присоединился еще один.
Покачиваясь в такт музыке, я прикусила губу: Рен обхватил меня за
талию и вновь прижал к себе.
– Осторожнее, – произнес Рен, касаясь носом моей щеки. – Готов
поклясться, он прекрасно помнит тебя в лицо.
Уж не знаю, хотел ли он этим мне польстить или обидеть, а может,
просто предупредил. Но тут парень скользнул рукой ниже по моему
животу, и я поняла, что зря так повернулась. Малейшее движение
отдавалось в моем теле сладкой дрожью. Другую руку Рен снова
положил мне на бедро, и когда он, наконец, начался двигаться,
подхватив мой ритм, я едва не задохнулась.
Это… уже чересчур, но я почему-то не отстранилась. Не вырвалась
из его рук.
Наши тела слились воедино. Я плавилась в объятиях Рена.
Казалось, внутри у меня кипит раскаленная лава, над которой, стоило
Рену коснуться губами моей шеи, словно вспыхнуло яркое пламя.
Поцелуй был долгим. Рен ждал, как я отреагирую, и с каждой
секундой я чувствовала, что вот-вот потеряю голову от нашего танца и
того, на что он намекал.
Он снова поцеловал меня в шею. Я ахнула. Глаза сами
зажмурились, пока он прокладывал дорожку из легчайших поцелуев
вдоль моей шеи. Это все игра, повторяла я себе, невольно откликаясь
на то, как его палец описывает медленные круги под моей грудью. Мы
притворяемся. И только. Но тело мое не верило в эту ложь. Грудь
болела, в низу живота полыхало пламя. Я не помнила себя от
возбуждения.
Я открыла глаза и увидела пару, которая танцевала напротив нас.
Это были люди, не эльфы. Они так тесно прижимались друг к другу,
что было непонятно, где кончается одно тело и начинается другое. Их
губы слились в поцелуе. Он запустил руку ей под юбку.
Боже, я бы хотела, чтобы Рен так прикасался ко мне. Да, я
понимаю, это дурно и совершенно неправильно, но одна лишь мысль
об этом заставила мою спину выгнуться, и я словно вжалась в него.
И задохнулась от желания. Я почувствовала его и поняла: то, что я
увидела в его глазах, – настоящее. Он не играл. Его естество было
большим и твердым, и я чувствовала это, когда мои ягодицы скользили
вдоль него в танце.
Ситуация выходила из-под контроля.
Рука Рена двинулась вниз по моему бедру, коснулась моей
обнаженной кожи, и я вздрогнула. Никакая это не игра. Мы не
притворялись. Парень впился поцелуем мне в шею.
– Он по-прежнему сидит за столиком, – прошептал Рен, и я с
трудом расслышала его за грохотом музыки, громкими стонами
танцующих пар и стуком собственного сердца.
 Я открыла рот, чтобы что-то ему ответить, но Рен поймал зубами
мочку моего уха, и мои слова утонули в стоне. Рен рассмеялся. Я и
хотела бы разозлиться на него за это, но не смогла. Меня снова
бросило в жар. Я чувствовала его тело каждой клеточкой кожи.
Рен крепче обнял меня. Коснулся моей груди. Чертов лифчик. Из-за
него до груди и не добраться. Но я все равно почувствовала, как
твердеют мои соски. Грудь ломило. Я задыхалась. Я не понимала: мы
еще танцуем или просто прижимаемся друг к другу?
Я перевела взгляд на старейшину и увидела, что Рен меня не
обманул. Тут он запустил руку мне под платье, и у меня сладко заныло
в животе. Я вздрогнула, сбившись с ритма, и вцепилась Рену в руку.
Он замер.
Наверно, я сошла с ума. Но я не оттолкнула Рена. Он понял, что
разрешение получено, и скользнул ладонью вверх по моему бедру.
Кровь во мне кипела. Парень тяжело дышал, и это возбуждало меня
еще сильнее.
Его дыхание овевало мою шею и щеку. Он поцеловал меня в уголок
губ. Я чувствовала спиной, как поднимается и опускается его грудь.
– Польщен, – прошептал он.
У меня екнуло сердце. Словно в тумане я увидела, как старейшина,
который мог меня узнать, идет к выходу. Мне казалось, будто все это
происходит не со мной. Старейшина наконец уходит. Нам больше
ничего не угрожает, а значит, надо это прекратить, но пальцы Рена
были так близко, так нежно касались моего живота, что я задыхалась.
Я уже забыла, когда в последний раз испытывала такое наслаждение.
Рен скользнул ладонью меж моих ног, и все мое тело отозвалось на это
интимное движение.
Мою кожу от его руки отделяла лишь полоска кружева. Какая
горячая у него ладонь. Он дотронулся до крохотного бугорка так
уверенно, словно все уже знал, и у меня потемнело в глазах.
Это безумие.
Я вся пылала. Мне хотелось, чтобы он меня ласкал. Я забыла о
старейшинах и эльфах. Нам нельзя было так отвлекаться, это опасно и
глупо, но я все равно сжала руку Рена, чтобы он не убрал ладонь. Я
дрожала от возбуждения.
– Черт, – выругался Рен. – Я хочу, чтобы ты кончила. Прямо здесь и
сейчас.
 Его слова вернули меня к реальности, но я тут же снова обо всем
позабыла: пальцы Рена гладили влажную ткань моих трусиков, и я
вздрагивала от наслаждения. У меня захватило дух. Желание кружило
мне голову.
– Скажи мне «да», – хрипло приказал Рен. – Скажи мне «да», и я
сделаю все, что ты хочешь. Все, что захочешь. Только позволь.
Его слова смутили меня – как и то, что я направляю его руку своей
и так сильно его хочу. Я знала, что нужно это прекратить, потому
что… потому что потому. Но у меня не было сил. Я прижалась к Рену.
Мне так хотелось, чтобы он дотронулся до меня там… Я обвела
взглядом клуб.
– Айви, – выдохнул Рен, точно выругался.
Слова вертелись у меня на языке, я уже была готова произнести их,
как вдруг увидела его. И моментально пришла в себя. Я вырвалась из
рук Рена и обернулась к нему лицом. Я жаждала его так сильно, что у
меня внутри все ныло. «Какого черта?» – казалось, вопит мое тело, да
и мозг тоже ничего не понимал. Мне нестерпимо хотелось кончить.
Рен окинул меня изумленным взглядом, шагнул ко мне, и у меня
екнуло сердце: такая страсть горела в его глазах. Сейчас он уже не
казался ангелом – разве что падшим, который не остановится ни перед
чем, чтобы меня добиться. Но мои слова его остановили:
– Он здесь, – выдохнула я. Рен впился в меня напряженным
взглядом. – Марлон здесь.
 Глава 13
Какое-то мгновение Рен смотрел на меня с таким видом, будто ему
совершенно плевать на старейшину. У меня учащенно забилось
сердце: мне вдруг показалось, что еще секунда – и Рен шагнет ко мне,
обнимет и мы закончим, как те пары на диванчиках.
Но он справился с собой, и меня охватила жгучая досада, на
которую я старалась не обращать внимания. Что это такое? Да какая
разница! Что бы это ни было, мне оно совершенно не нужно, тем более
с Реном, тем более сейчас.
Наконец Рен глубоко вздохнул, оторвал от меня взгляд и посмотрел
на танцпол. В каком-то оцепенении я следила за старейшиной по
имени Марлон, который поднимался по лестнице, шагая через
ступеньку. На втором этаже у диванчиков его немедленно обступили
какие-то мужчины и женщины. К ним присоединились два эльфа. В
более ярком свете второго этажа их кожа отливала серебром. Марлон
опустился на диван, один из эльфов, высокий элегантный блондин,
уселся рядом с ним и принялся ему что-то увлеченно рассказывать.
Во мне проснулся охотничий инстинкт.
– Я собираюсь подняться туда.
– Что? – недоверчиво переспросил Рен.
– Вот же он там сидит. Мы ведь сюда пришли из-за него, верно?
Чтобы что-то разнюхать, и вот он. И он меня не знает. – Огни над
танцполом сменили цвет с мягкого белого на ярко-синий. – Я
поднимусь к ним.
– Айви. – Рен схватил меня за руку и прижал к себе. – Ты спятила?
Я бросила на него сердитый взгляд.
– Ничего я не спятила, придурок. Я смогу.
Рен прищурился.
– Сможешь, даже не сомневаюсь. Это же пара пустяков: шагай себе
по ступенькам наверх. Но если только он заподозрит, что ты из
Ордена, я не успею тебя спасти.
– Мне вовсе и не нужно, чтобы ты меня спасал. – Я вырвала руку.
На виске Рена забилась жилка. Он наклонился ко мне.
– Это слишком опасно.
 Я посмотрела ему в глаза.
– На нас уже поглядывают. – И это была правда. Танцевавшие
поблизости парочки таращились на нас. – Если мы будем продолжать
препираться, эльфы быстро обо всем догадаются. Отпусти меня. Я
пойду наверх, а ты сядь у стойки.
Спустя несколько секунд Рен кивнул.
– Иди.
– Мне не нужно твое позволение, – отрезала я.
Рен ухмыльнулся.
– Милая, я знаю, что тебе нужно. И ты это получишь.
Меня охватила смесь раздражения и жгучего возбуждения. Я
показала Рену средний палец.
Он рассмеялся.
Развернувшись, я прошла через танцпол, лавируя между
кружащимися парами. Мне не верилось в то, что сделал Рен – что я
позволила ему сделать. Мне не было никакого мало-мальски
убедительного оправдания. Сейчас мне не хотелось даже думать об
этом: отвлекаться нельзя. Усилием воли отогнав возбуждение и
замешательство, я сосредоточилась на работе.
Внизу у лестницы стояла какая-то эльфийка. Я зашагала вверх по
ступенькам, и она не остановила меня, хотя я боялась, что от меня
потребуют назвать какой-нибудь пароль или что-то в этом роде.
Видимо, они не ждали, что члены Ордена придут сюда, а люди не
представляли для них угрозы.
Но я угроза.
Сердце мое стучало ровно, когда поднялась на второй этаж и
медленно приблизилась к группе, окружавшей старейшину. Казалось,
все эти люди под кайфом: глаза у них были стеклянные, точно
бедолаги выкурили тонну травы. Они явно были заколдованы. А
может, эльфы уже сосут из них силы. Мне хотелось схватить их всех в
охапку и согнать вниз по лестнице, но добром бы это точно не
кончилось.
Я подошла поближе, остановилась у перил и уставилась вниз, на
первый этаж. Поискала глазами Рена и увидела, что он сидит за
стойкой рядом с каким-то эльфом, и они о чем-то разговаривают. Я
фыркнула и повернулась к окружавшим Марлона людям. Опершись на
перила, я соображала, что же мне делать дальше.
 Марлон расположился посередине дивана, широко расставив
крепкие ноги. Его черная рубашка была расстегнута на груди. Сбоку от
него сидел светловолосый эльф и наблюдал, как какая-то женщина с
вишнево-красными ногтями гладит Марлона по ноге, с каждым
движением подбираясь все ближе к паху.
– Мы нашли еще одного: это верняк, – говорил белокурый эльф.
Марлон улыбнулся женщине, но улыбка его получилась такой
холодной, что меня всерьез обеспокоила судьба несчастной.
– Вот и хорошо. Сколько это всего получается, а, Роман?
– Вместе с этим – пять. – Тусклые глаза Романа сверкнули. Он
добавил что-то еще, но я не расслышала за грохотом музыки. – Но мы
знаем.
Я придвинулась ближе и повернулась боком, стараясь смешаться с
толпой вокруг диванов. Интересно, о чем они говорят. Может, об
убитых членах Ордена? Похоже на то. Трент как раз был четвертым.
Марлон протянул руку, обхватил женщину сзади за шею и, не
спуская с жертвы пристального взгляда, что-то негромко сказал. Рука
женщины скользнула между его ног. Фу! Я быстро отвернулась.
– У нас нет времени, – донесся до меня голос Марлона. – Мы не
можем его подвести. Еще раз.
Его? Я навострила уши.
– Мы знаем место, – скривился Роман, и у меня сжалось сердце. А
что если они это о вратах? – Я же говорил. Тот ублюдок сломался, так
что на этот раз не облажаемся.
– Об этом знаем не только мы. – Марлон крепче сжал шею
женщины, так что та застонала.
Ответ Романа утонул во взрыве пьяного смеха на соседнем диване,
но мне в душу закралось ужасное подозрение. Ублюдок сломался? А
ведь Трента пытали. Что если мы с Реном правы и эльфы охотятся за
теми, кому известно местоположение врат? А вдруг Трент знал и под
пытками выдал тайну? Н-да, чем дальше, тем хуже, в особенности,
если эльфы выведали, где находятся врата.
На второй этаж поднялась официантка с подносом, полным шотов:
в трех из них была какая-то странная ярко-фиолетовая жидкость.
Неужели из паслёна? Моя догадка подтвердилась: официантка
поставила эти три стакана перед эльфом и старейшиной. Раздавая
принесенные напитки остальным, девушка подняла на меня взгляд.
Глаза у нее были ясные, карие, не мутные, не стеклянные, как у
остальных. Ее не околдовали. Официантка выпрямилась, но
белокурый эльф, который сидел слева от Марлона, обхватил ее за
талию и потянул к себе.
Девушка покачнулась, уронила пустой поднос и упала на колени к
эльфу. Хорошенькое личико исказил страх, когда эльф взял ее за
подбородок и повернул к себе лицом. Девушка вцепилась в его руку,
так что у нее побелели костяшки.
Она знала, кто они такие.
Эльф прижался губами к губам девушки. Со стороны казалось,
будто они целуются. В общем, это и был поцелуй, вот только поцелуи
эльфов смертельны: так эльфы пьют жизненные соки из смертных, так
они подчиняют себе людей.
Девушка отпустила эльфа и бессильно уронила руки. Я шагнула к
ней, но остановилась, чтобы не наделать глупостей. Не вмешиваться –
пожалуй, самое трудное, что только может быть. Все во мне
съежилось, почернело, окаменело, когда я беспомощно смотрела на
голые руки девушки, на то, как вены под ее бледной кожей сперва
потемнели, а потом приняли прежний цвет. Наконец эльф выпустил
официантку. Пошатнувшись, она подняла поднос. Эти карие глаза
больше не были ясными.
Я беспомощно сжала кулаки и краем глаза заметила какое-то
движение. Черноволосый эльф обогнул диван и направлялся ко мне.
Скуластый, с квадратным подбородком, он смотрел на меня, как,
должно быть, лев смотрит на газель. Сердце у меня екнуло, но я
постаралась ничем не выдать волнения. Наверно, выглядела я
глуповато. Эльф подошел ко мне сзади.
– Что, малышка, заблудилась? – проговорил он мне на ухо. Голос у
него был низкий, красивый.
Наматывая локон на палец, я выдавила то, что, надеялась, сойдет за
наивную улыбку.
– Я туалет ищу. Вы не знаете, где здесь туалет? – для пущей
убедительности я хихикнула.
Эльф был писаный красавец: контраст черных волос и серебристой
кожи завораживал. Он шагнул ближе, коснувшись меня бедром. Мне
стоило усилий не отодвинуться и не реагировать, когда он холодными
пальцами обхватил мое запястье и опустил мою руку, чтобы я не
теребила волосы.
– Это не туалет.
Да ну, Шерлок?
– Я уже вижу.
Эльф наклонил голову набок. Двигался он плавно, как змея.
– Как тебя зовут? – Я не сразу ответила: прошла целая секунда.
Эльф взял меня за подбородок и резко приподнял мою голову. Шею
пронзила боль. Он впился в меня взглядом. Голубые глаза его казались
непривычно яркими. – Как тебя зовут?
– Анна, – соврала я, не отводя глаз.
Эльф выпустил мое запястье, но обнял за талию. Он ни разу не
моргнул, и я догадалась, что он пытается меня околдовать. Я заставила
себя расслабиться, уронила руки, хотя на самом деле мне хотелось
выдавить ему глаза и засунуть их ему в рот. По-прежнему глядя мне
прямо в глаза, эльф прижался ко мне всем телом.
– Анна? Дурацкое имя. – Он опустил голову. Его дыхание леденило
мне щеку. Того и гляди, меня вырвет прямо ему в лицо. – Как раз для
такой дурочки, как ты.
Он потянулся ко мне губами, и у меня екнуло сердце. Ни защитные
чары, ни четырехлистный клевер не помешают эльфу вытянуть из
меня силы. Если он приблизится еще немного, то именно это сделает:
к тому все идет. Я лихорадочно соображала, как быть. Этого нельзя
допустить. Если он присосется ко мне, то я, как та официантка,
опомнюсь лишь через некоторое время – несколько минут или часов
спустя, и хорошо, если чары рассеются. А то ведь он может и все соки
выпить. Этого я допустить не могла. Но если начну сопротивляться, он
догадается, что колдовство не подействовало, и поймет, кто я такая.
Черт.
Я опустила правую руку на бедро. Я не позволю этой сволочи
высосать из меня жизнь. И если мне придется драться…
Вдруг раздался пронзительный вой, да такой громкий, что
перекрыл музыку. Эльф отпустил меня, отступил на шаг и,
поморщившись, уставился на потолок.
– Что за хрень?! – рявкнул он и зажал уши.
Меня отбросило в сторону: один из сидевших на диванчике
мужчин вскочил на ноги и врезался в меня. Казалось, будто с клуба
сняли крышу и засияло солнце: загорелись все лампы, и помещение
залил резкий свет.
Пожарная сигнализация по-прежнему выла, и стоило эльфу
отвернуться, как я тут же бросилась наутек. Рванула к лестнице,
сбежала по ступенькам, пробираясь между прочими посетителями,
которые двигались куда медленнее меня – одни из-за колдовства,
другие оттого, что эльфы высосали из них все соки, а третьи просто
были пьяны.
У подножия лестницы меня ждал Рен. Не говоря ни слова, он
схватил меня за руку, и мы смешались с толпой, осаждавшей двери.
Нас швыряло туда-сюда, и если бы мы не держались за руки,
наверняка растащило бы в разные стороны. В давке ужасно воняло
путом и выпивкой.
Сзади послышались крики, и у меня мурашки побежали по коже:
внутри началась паника. Кто-то врезался мне в спину, так что меня
бросило вперед. Я поскользнулась на каблуках, но удержалась и не
упала. Я покосилась на Рена: тот пробирался вперед, стиснув зубы.
Наконец спустя целую вечность мы вывалились на улицу, на ночной
воздух. Вдалеке ревели сирены. Выбравшись из толпы тех, кто
продолжал толпиться на тротуаре перед клубом или расхаживал туда-
сюда, мы быстро свернули налево и ринулись к гаражу.
Когда мы уже оказались довольно далеко, я решила, что нас уже
никто не подслушает.
– Твоих рук дело?
– А как еще мне было вытащить тебя оттуда? – ответил Рен, не
глядя на меня.
– У меня все было под контролем.
Он фыркнул.
– Мне так не показалось. Было похоже, что еще чуть-чуть, и он бы
тебя слопал, как печеньку.
Меня охватило раздражение – в основном потому, что Рен был
прав, а еще потому, что я вдруг осознала, что мы по-прежнему
держимся за руки. Да что он о себе возомнил? И еще ухмыляется! Я
вырвала руку и проговорила, еле удержавшись, чтобы не врезать ему:
– По-моему, они знают, где врата.
Это привлекло его внимание. Он настороженно покосился на меня.
– С чего ты взяла?
 Я рассказала ему все, что слышала. Рен глухо выругался.
– Если они знают, где врата, а мы нет, то нам конец.
– Ладно тебе паниковать, – проворчала я, проводив глазами
проезжавшую мимо полицейскую машину. – Как-нибудь прорвемся.
Рен покосился на меня.
– Допустим, все члены Ордена, убитые эльфами, были стражами
врат. Орден понес потери. Те, кого подберут взамен, не будут
достаточно подготовлены, чтобы отразить нападение эльфов. А они
нападут, даже не сомневайся. И если они откроют врата…
Мы вошли в тускло освещенный гараж.
– Я все понимаю… может, пойдем к Дэвиду? Доказательств у нас
достаточно. Вместе мы сможем его убедить. Он же наш лидер и
наверняка знает, где врата.
Рен ответил не сразу.
– А что, если Дэвид как раз и работает на эльфов?
Я ахнула и замерла как вкопанная возле бетонного столба.
– Ты шутишь?
Рен повернулся ко мне. Он был мрачен.
– Мы не знаем, Айви. Это может быть кто угодно.
– Могу быть я.
– В тебя стреляли. Не думаю, что они стали бы стрелять в того, кто
им помогает. По крайней мере, сейчас, – сухо пояснил Рен. – Да и ты…
слишком сильная для этого.
Я снова уставилась на него, но уже по другой причине.
– И не спрашивай, откуда я знаю, что ты слишком сильная. Я
прекрасно разбираюсь в людях, – продолжал Рен, и я вскинула
брови. – Это не ты, но всем остальным членам Ордена я не доверяю,
кроме, пожалуй, Джерома.
– То есть Джерому можно доверять? И чем же он заслужил такую
честь? – Я обиделась за остальных членов Ордена.
– Он такой противный, что с ним ни один эльф не захочет
связываться, – пояснил Рен, и я не могла не признать, что в его словах
есть своя правда. – Все остальные – под вопросом. И тебе стоит быть
осторожнее.
Я скрестила руки на груди.
– Уверена, они тебе тоже не доверяют.
 – Можно подумать, меня это волнует. Все это не имеет ни
малейшего отношения ни к тому, зачем я здесь, ни к моей задаче. – Рен
повернулся и запустил руку в волосы. – Сегодня все прошло не так уж
и плохо.
– Точно. И все благодаря мне.
Рен опустил руку и снисходительно посмотрел на меня.
– Да что ты говоришь!
Я расплылась в улыбке.
– А ты думал. Я молодец. Мо-ло-дец. Согласись. Я все разузнала,
пока ты чесал языком с тем эльфом за стойкой.
Рен прищурился.
– Теперь нам известно, что эльфы убивают членов Ордена и, скорее
всего, знают, где врата. И что им помогает кто-то из Ордена. Вчера мы
и того не знали.
Рен повернулся ко мне лицом.
– Знаешь, с чем я готов согласиться?
Я выпятила бедро.
– Ну и с чем же?
– С тем, что у тебя между ног кожа нежная, как шелк.
Ничего себе. Такого я не ожидала. Я вытаращилась на Рена. Меня
бросило в жар.
– П-п-понятия не имею, о чем ты.
– Врешь, – рассмеялся он.
– Не вру! – Меня распирало от злости. Правда, в основном на саму
себя. – Что, по-твоему, случилось в клубе? Как ты думаешь?
Рен шагнул ко мне и проговорил негромко:
– Случилось то, что через пять секунд ты испытала бы лучший
оргазм в жизни.
Ох, нет, неужели он это сказал.
– Ах ты… – прошипела я. И что прикажете на это отвечать? – Я
притворялась, – наконец нашлась я. – Играла.
Нас разделяли считаные сантиметры. Мне безумно захотелось ему
врезать, когда он рассмеялся в ответ.
– Играла? То есть ты хочешь сказать, что твое тело тоже
притворялось?
– Ты что, плохо расслышал?
 – Айви, детка… – Рен еле слышно усмехнулся. – Ты совсем не
умеешь врать, ты знаешь это?
Я сжала кулаки.
– А я и не вру.
– Ну ладно, допустим. Тогда как ты объяснишь, что у тебя трусики
намокли так, что хоть выжимай?
Я вытаращилась на Рена. Меня охватил жгучий стыд. А Рен не
унимался:
– Держу пари, что могу попробовать, какая ты на вкус, если
оближу пальцы. И ты еще будешь мне рассказывать, что притворялась?
Значит, эта нежная штучка меж твоих ног – прекрасная актриса.
Не раздумывая, я набросилась на него. О нет, никаких девчачьих
пощечин. Я целила кулаком ему в челюсть. К несчастью, Рен оказался
проворнее и схватил меня за запястье.
– Некрасиво с твоей стороны, – заметил он. – Мало того, что
врешь, так еще и дерешься.
Я не помнила себя от злости.
– Ах ты нахал! Самовлюбленный кре…
– Ты не притворялась. И ты не играла, – перебил меня Рен, и в
голосе его не слышалось ни капли насмешки. – Ты терлась о мою руку,
и знаешь что: в этом нет ничего плохого. Плохо то, что ты сейчас
делаешь вид, будто между нами ничего не было. Это же бред! Ты
вспыхиваешь, как фейерверк, стоит мне к тебе прикоснуться!
– Я…
Я врезалась спиной в бетонный столб. Не успела я опомниться, как
Рен прижался ко мне всем телом и проговорил, наклонившись к моему
лицу:
– Даже не ври мне, будто притворялась. Мы оба знаем правду. Я
тебя хочу. По-моему, я предельно ясно это продемонстрировал.
– Ясно как день, – бросила я. Вся эта ситуация меня взбесила, и у
меня была на то тысяча и одна причина.
Губы Рена дрогнули.
– Что с тобой такое? – Он положил мне руку на бедро и нежно сжал
его. – Или ты до сих пор его любишь? – Рен качнул головой.
Я застыла: меня словно холодной водой окатили.
– Что?
– Ты все еще любишь того парня, который умер? В этом все дело?
 У меня в голове не укладывалось, что он осмелился спросить меня
об этом, вспомнить о Шоне, да еще в такой момент. Как он мог? Он
плюнул мне в душу! Но я все равно ответила:
– Ну… в каком-то смысле я всегда его буду любить.
– То есть ты в него уже не влюблена.
Я не нашлась, что ответить, и потупилась. Смерть Шона меня
опустошила, и то, что я отчасти была в ней виновата, мучило меня, но
я уже начала оправляться от утраты. По крайней мере, я не думала о
нем, как о мужчине, и не стала бы врать Рену, используя Шона как
причину отказа.
– Тогда я ничего не понимаю.
– Зачем я тебе? – дрожащим голосом спросила я. – Ты меня совсем
не знаешь.
Рен недоверчиво уставился на меня.
– Зато я знаю, что завтра может и не быть. Нет никакой гарантии,
что мы доживем до завтра или до следующей недели. Если чего-то
хочешь, нужно действовать сразу. Мне не нужно знать историю твоей
жизни, чтобы тебя захотеть. И не надо ловить меня на слове, а то я уже
по глазам вижу, что ты мне сейчас ответишь. Я хочу узнать твою
историю. И тебя. Я хочу… А, пошло все к черту.
Рен положил ладонь мне на щеку, запрокинул мою голову, и не
успела я опомниться, как он меня поцеловал.
Поцелуй не был ни медленным, ни робким.
Он целовал меня так дерзко и жадно, словно заявлял права на мое
тело, душу, все мое существо. Его поцелуй был требовательным;
языком он раздвигал мне губы, и я… поддалась. И Рен по-животному
глухо застонал, так что меня бросило в жар. Наш поцелуй становился
глубже, язык Рена скользил по моему, исследовал мой рот. Он покорил
меня, захватил в плен.
Наконец Рен оторвался от меня, глубоко вздохнул, впился в меня
взглядом и провел большим пальцем по моей нижней губе. Зеленые
глаза его горели.
– Меня никто никогда так не целовал, – прошептала я, чувствуя,
как покалывает губы.
– Ох, черт, Айви, – простонал Рен и снова приник к моему рту.
На этот раз он был нежен, нетороплив, словно исследовал контур
моих губ, и я… ответила ему.
 Рен крепче сжал мое бедро, когда я коснулась языком его губ, снова
застонал и скользнул рукой мне под платье. Его пальцы коснулись
моего клитора, и меня охватила истома. Я не думала ни о чем. Мне
было плевать на все. Рен подхватил меня за ягодицы, приподнял, так
что я встала на цыпочки, и прижался ко мне бедрами. Я почувствовала
его твердый член. Содрогаясь от острого наслаждения, я обхватила
Рена за шею. Этот поцелуй был совсем другим, и я сказала ему правду:
меня никто никогда так страстно не целовал.
Рен ласкал меня пальцами, и с каждым его движением я
чувствовала, что вот-вот кончу. Когда это случилось, я выгнула спину
и прижалась к нему еще крепче. Он что-то проговорил между
поцелуями, но слов было не разобрать. Я почувствовала, как по его
сильному телу прокатилась дрожь. Я не помнила себя. Я с головой
погрузилась в чувства, которые он во мне разбудил.
Рен прервал наш поцелуй, прижался лбом к моему лбу, не
прекращая меня поглаживать.
– Вот увидишь, я буду хорошо себя вести, – пообещал он глухо.
Я хрипло рассмеялась.
– По-моему, у тебя это уже не получилось.
– Вот еще! Если бы я не старался, я бы давно стащил с тебя
трусики… – Он отодвинул тонкую ткань, и я ахнула. – И вошел в тебя
глубоко-глубоко, прямо здесь, у этого чертова столба.
Меня пробрала дрожь. С одной стороны, мне безумно этого
хотелось. С другой стороны, именно этого мне хотелось больше всего
на свете.
– Но меня не так воспитывали, – тихо добавил Рен.
Я изумленно вытаращилась на него, но он снова поцеловал меня –
на этот раз иначе. Наши губы соприкоснулись раз, другой – нежно, но
так же страстно, как прежде. Я дрожала всем телом. Рен прижимался
ко мне губами, и мне казалось, будто все мое существо пробуждается
под его поцелуями. Я не могла ни о чем думать. По моей шее
разлилось приятное тепло, разошлось по груди и ниже.
Вдруг со стороны входа в гараж послышался смех, прокатился эхом
по стоянке, и мы поняли, что не одни. Рен поцеловал меня в последний
раз, оторвался от меня, погладил по попе и убрал руку. Опустил меня
на землю, одернул на мне платье и обхватил мою голову ладонями.
 – Давай не будем торопиться, но и делать вид, будто ничего не
было, тоже не станем. Хорошо? – нежно спросил он, и я едва не
закричала: «Да!» – Давай посмотрим, куда нас это заведет. В конце
концов, что нам еще остается? Это все, что мы можем друг другу
обещать.
Впившись взгладом в его зеленые глаза, я с ужасом обнаружила,
что киваю.
Рен ухмыльнулся, чмокнул меня в лоб и в нос.
– Поехали домой.
Я двигалась, точно в тумане – так, словно эльфы высосали из меня
все соки, как из тех бедолаг из клуба. Шагая за Реном к машине, я
поймала себя на том, что уже не понимаю, кто опаснее для меня: он
или эльфы, – если все они обладают такой властью надо мной.
 Глава 14
В воскресенье утром я чувствовала себя как-то странно. В смысле,
еще более странно, чем обычно. Да и что считать обычным: вчера,
например, вернувшись из ночного клуба, я обнаружила, что Динь завел
себе аккаунт в Твиттере и ввязался в перепалку по поводу того, кто из
актеров лучше сыграл Доктора в фильме «Доктор Кто». Я в глаза не
видела ни одной серии, да и, признаться, мне было совершенно все
равно, так что не стала вмешиваться.
Проснувшись, я не могла думать ни о чем, кроме того, как Рен
прикасался ко мне, как он меня целовал. Чтобы побороть возбуждение,
я немедленно встала, отправилась на пробежку и бегала усерднее, чем
когда-либо, но меня все равно томило странное ощущение. Не могу
сказать, что неприятное. Волнение смешивалось в моей душе со
смущением, и от этого я… чувствовала себя нормальной. Полный
бред, конечно. Что-то я совсем не о том думаю. Мне бы сейчас ломать
голову над тем, как найти врата и помешать эльфам, учитывая, что до
равноденствия остались считаные дни. Мне по-прежнему хотелось
переговорить с Дэвидом, попытаться объяснить, что нам удалось
разведать, но Рен, когда мы ехали обратно, настоял, что это слишком
рискованно. Тогда-то я и решила, что, если в воскресенье не получится
пообщаться с Мерль, я все-таки пойду к Дэвиду, а Рен пусть делает,
что хочет.
На этом мысли мои вернулись к Рену.
Я прекрасно понимала, что меня так тревожит. Я до сих пор ни с
кем о нем не говорила, а именно это мне было нужно, чтобы перестать
постоянно думать о нем и сосредоточиться на важном: например, на
том, как предотвратить бойню, которая неминуемо разразится, если
эльфы откроют хотя бы одни врата.
Но Вэл в воскресенье меня продинамила, не пошла со мной пить
кофе и выбирать книги: написала, что, дескать, сегодня не получится.
Наверняка из-за того парня, с которым они ломали кровати по всему
городу. Тогда я позвонила Джо Энн, и мы встретились в кофейне у
кладбища.
 На мне были широкие тренировочные штаны и футболка, волосы я
собрала в небрежный узел. По сравнению с Джо Энн, которая пришла
в обтягивающих джинсах и блузке, с прямыми блестящими волосами,
я выглядела совершеннейшей неряхой. Глядя на нее, я только диву
давалась, почему она так стесняется общаться с парнями. Она же такая
красавица, умница, милая и добрая.
Пока Джо Энн наслаждалась латте, я залпом выдула свой сладкий
холодный чай, как будто соревновалась с кем-то, и наконец решилась.
Уж не знаю, почему мне стоило такого труда заговорить об этом и
почему я так покраснела, когда рассказывала ей о Рене.
– Я тут познакомилась с одним парнем, – промычала я, не выпуская
изо рта соломинку.
Джо Энн вскинула брови.
– Да ты что? Когда?
– Недели две назад. Мы… вместе работаем. Он из Колорадо, –
сообщила я, испытывая неловкость из-за того, что о многом
приходится умалчивать.
Она улыбнулась, откинулась на спинку стула и уставилась на меня
сияющими от радости глазами.
– Он симпатичный?
– Симпатичный? – повторила я, еле удержавшись от смеха. В руках
я вертела стаканчик из-под чая. – Это еще слабо сказано.
– Ого! Значит, он красивый?
Я кивнула и слабо улыбнулась.
– Еще какой.
– Здорово. – Джо Энн подняла стаканчик с латте. – По-моему, ты
что-то недоговариваешь. Он, наверно, ведет себя как мудак?
– Нет, – возразила я, подняв на нее глаза. – Он очень милый… и
обаятельный. Настойчивый, но не в плохом смысле, – быстро добавила
я, заметив, как она нахмурилась. – Ну, то есть он знает, чего хочет, и
добивается своего. Он не стесняется своих желаний.
– Понятно. – Джо Энн сделала глоток и пристально посмотрела на
меня. – Значит, он красивый и милый. Знает, чего хочет, и при этом не
ведет себя как мудак. – Я кивнула, и она спросила: – Он тебе нравится?
Я открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни слова, как будто у
меня во рту кляп.
– Он тебе нравится, – поддразнила меня подруга.
 Я фыркнула.
– С чего ты взяла?
– Ты раньше никогда не рассказывала о парнях, так что нетрудно
догадаться, – пояснила она, облокотилась на стол и оперлась
подбородком о ладонь. – Значит, он тебе нравится. Признайся. Ну,
скажи. Айви, ради меня.
Я рассмеялась и покачала головой.
– Ладно. Так уж и быть. – Я запрокинула голову и застонала. – Он
мне нравится.
Не знаю, почему, но нравится.
– Потому что он красивый, милый и обаятельный.
– И умный, – пробормотала я, закатив глаза.
Джо Энн хихикнула.
– Ты так говоришь, как будто это плохо.
– Еще бы. – Я громко вздохнула. – Я же его толком не знаю.
Она недоуменно уставилась на меня.
– Мы знакомы всего пару недель, и я, похоже, влюбилась в него с
первого взгляда, но все равно мы же еще друг друга не знаем. – Я
дернула плечом. – В общем, странно это все.
Джо Энн открыла рот, закрыла и снова открыла.
– Ты знаешь, я, наверное, худший советчик в таких делах.
– Это уж точно, – рассмеялась я.
Она прищурилась.
– Но ты же сама понимаешь: все люди друг другу чужие, пока
толком не познакомятся, не узнают друг друга получше, не начнут
встречаться.
– Мы пока ни о чем таком не говорили.
– Хм. – Джо Энн сморщила нос.
– Если честно, я ему пока что не давала повода об этом заговорить,
так что я не знаю, чего он от меня хочет: встречаться или просто…
потрахаться. Я даже не знаю, хочу ли я сама с ним встречаться, –
призналась я. Сама мысль об этом пугала, поскольку я прекрасно
помнила, чем это обычно заканчивается: разбитым сердцем.
– Так в чем дело-то? Если вы оба не прочь – замечательно. Вдруг
он как раз хочет с тобой встречаться? А может, тебе тоже этого
захочется. Глядишь, что-нибудь и получится. – Джо Энн оглянулась на
открывшуюся дверь кофейни и вздохнула. – Жаль, что я сама не
следую своим советам.
– Точно.
Она усмехнулась.
Я теребила соломинку. Сердце у меня сжалось. Наконец я глубоко
вздохнула и решилась:
– Последний… последний парень, с которым я встречалась,
собственно, единственный, с кем у меня что-то было, – так вот он
погиб.
Джо Энн распахнула глаза.
– Как?
Она знала, что мои приемные родители умерли, и я решила, что
лучше всего будет рассказать ей полуправду: якобы все трое погибли
вместе.
– Погиб вместе с моими родителями в автокатастрофе. – Я
поморщилась – наверно, потому что дело было совсем не так. – Он
был моей первой любовью, и я его потеряла.
Во взгляде Джо Энн читалось сочувствие, и я почувствовала, что
щеки мои заливает румянец. Мне трудно было говорить о Шоне.
– Понятно, – тихо проговорила Джо Энн. – То есть ты пока не
готова к новым отношениям.
Я подняла глаза на нее, потом окинула невидящим взглядом
очередь у прилавка.
– Прошло уже три года, и я… наверно, готова к отношениям, но это
же…. – У меня укололо сердце. Я пристально посмотрела на подругу. –
Это плохо, да? Это предательство? Я чувствую себя предательницей по
отношению к Шону. Он умер, а я тут кручу с другим.
– Ну что ты, это вовсе не предательство. Я его не знала, но если он
тебя любил, наверняка не хотел бы, чтобы ты похоронила себя заживо
и больше никогда ни в кого не влюбилась и не стала встречаться с
другим. – Джо Энн протянула руку и пожала мою ладонь. – Надо жить
дальше. Да ты и сама это понимаешь.
– Да, – прошептала я. В горле у меня стоял ком: я попыталась
вызвать в памяти лицо Шона, но оно расплывалось перед моим
мысленным взором. Я уже плохо помнила, как он выглядел, и это
мучило меня. Джо Энн права. В глубине души я и сама все это знала. –
Мне просто иногда трудно в этом признаться.
 – Можно спросить? – Джо Энн подалась ко мне. – Ты ему
доверяешь?
Ее вопрос меня оглушил. Разумеется, она не догадывалась, чем мы
с Реном занимаемся, и вовсе не то имела в виду. Но то, что она сказала,
тоже было важно. Готова ли я доверить ему свое тело? А может, и свое
сердце, и тайны? Трудно ответить на такой вопрос, и не потому, что я
не знала ответа: дело было в том, что это значило на самом деле.
Я встретилась взглядом с Джо Энн и произнесла, испытывая
странное волнение:
– Да, я ему доверяю.
***
Расстались мы в первом часу. Джо Энн села в такси, а я достала
мобильник и позвонила Брайтон. Та взяла трубку, сказала, что они
дома и Мерль не против пообщаться. Я едва не сбежала по ступенькам
вприпрыжку и не пустилась в пляс прямо на улице.
Но все-таки сдержалась.
Прислонилась к стене торгового центра и, прищурившись,
посмотрела сквозь солнечные очки на экран смартфона. Я сказала
Брайтон, что скоро приеду и что, возможно, буду не одна.
Потом занесла палец над номером Рена. Я ему доверяла, но все
равно мне было непросто решиться на этот шаг. Нервно подняв глаза, я
проводила взглядом проезжавший мимо трамвай. Потом, не глядя,
нажала номер Рена.
Он ответил на втором гудке:
– Айви?
Я нахмурилась:
– Кто же еще.
Он усмехнулся с нежностью:
– Извини. Я удивился, что ты сама мне позвонила. Думал, мне
придется либо ждать до завтра, чтобы тебя увидеть, либо выслеживать
тебя где-то в городе.
Я еле удержалась, чтобы не улыбнуться. Я расхаживала туда-сюда
вдоль кирпичной стены под дубами.
– Ты занят?
– Для тебя я всегда свободен.
 По моему лицу нероизвольно расплылась глупая улыбка. Хорошо
еще, что меня не видел никто из знакомых.
– Можешь подъехать в торговый центр на Притания-стрит? Нам с
тобой надо кое-что сделать.
Повисло молчание.
– Если бы я сказал, о чем сейчас думаю, ты бы бросила трубку.
– Даже не сомневайся, – рассмеялась я.
– Буду через двадцать минут. Идет?
Я кивнула и почувствовала себя полной идиоткой: мы же говорим
по телефону.
– Отлично.
Черный мотоцикл с ревом подкатил к торговому центру пятнадцать
минут спустя, и мне не хотелось даже думать о том, с какой скоростью
он гнал, чтобы за пятнадцать минут добраться в Гарден-дистрикт по
воскресным пробкам.
Я подошла к мотоциклу, Рен протянул мне шлем, поднял визор на
своем и улыбнулся, так что на щеках показались ямочки.
– Куда прикажете, миледи?
Я взяла шлем и кивнула:
– Это недалеко, в паре кварталов отсюда.
Объяснив, куда ехать, я села на мотоцикл.
– Кстати, ты выглядишь очень мило сегодня. Такая расслабленная
Айви. Не видел тебя такой.
Я покраснела и тут же рассердилась на себя за это.
– Смотри, не прижимайся к рюкзаку, – продолжал Рен. – Там
всякие острые штуки, которые нам с тобой сегодня понадобятся.
Его слова заинтриговали меня. Я надела шлем и обхватила Рена за
пояс, стараясь не прижиматься к рюкзаку. От торгового центра до дома
Брайтон мы домчали за считаные минуты. Рен припарковал мотоцикл,
снял шлем, я тоже сняла и хотела было слезть с мотоцикла, но тут Рен
обернулся.
Он взял меня за щеки большими мозолистыми ладонями,
наклонился ко мне и поцеловал. Прямо на улице перед домом Брайтон
и Мерль. Причем поцелуй не был ни скромным, ни торопливым. Рен,
наверно, вообще не умел целовать скромно.
Его теплые губы настойчиво и жадно прижимались к моим. В
руках у меня был шлем, и мне оставалось лишь наслаждаться его
поцелуем.
И я наслаждалась им.
Мотоцикл все еще урчал под нами. Язык Рена коснулся моего
языка, я вздохнула и губами почувствовала, что Рен улыбнулся. Мне
захотелось отшвырнуть шлем и броситься к нему в объятия.
– М-м-м, – пробормотал Рен, не отрываясь от меня.
– Ты… чего? – недоуменно моргая, спросила я.
Рен рассмеялся, отвернулся от меня и заглушил мотор.
– Ничего. Просто так. Привыкай. Я тебя часто буду целовать
просто так.
Я уставилась ему в спину.
– А если я не хочу?
Рен оглянулся через плечо и приподнял бровь.
– Хочешь.
Я вздохнула. Он прав, чего уж.
– Так зачем мы сюда приехали? – Рен с любопытством оглядел
дом. – Мы что, уже присматриваем, где бы нам с тобой поселиться?
– Вот еще, – усмехнулась я и спрыгнула с мотоцикла. – Нет.
Рен тоже ухмыльнулся, слез с мотоцикла, подошел ко мне со
шлемом в руках и окинул взглядом изгородь.
– Тогда что мы тут делаем?
– Здесь живет моя подруга. Ее зовут Брайтон. Ее мама когда-то
служила в Ордене, но потом… ее поймал эльф и выпил из нее силы.
Она так и не оправилась от этого. – Я со вздохом взглянула на дом. –
Мерль знала все. Да и сейчас знает. Она занимала довольно высокое
положение в Ордене, так что возможно ей известно, где врата.
Рен напряженно посмотрел на меня.
– Ты серьезно?
Я кивнула.
– Только… зависит от того, в каком она… настроении. Я уже
пыталась с ней пообщаться, но они уезжали.
Рен наклонил голову набок, и луч солнца скользнул по его щеке.
– То есть ты с самого начала знала, что она может рассказать нам,
где врата?
– Да. – Я выдержала его суровый взгляд. – Но когда я в первый раз
пошла к ней, а их не оказалось дома, я тебе еще не доверяла.
Он наклонил голову.
 – А теперь, выходит, доверяешь?
– Как видишь. – Я вскинула руки со шлемом. – Иначе я бы тебя
сюда не привела.
– Ты бы все разузнала сама и…
– …и сказала бы тебе, что нужно кое-что проверить. Не упоминая,
откуда я об этом узнала.
– Умница, – пробормотал Рен, расслабив плечи. – Ну, тогда пошли.
Я нахмурилась.
– Ты не сердишься на меня?
Рен смахнул со лба непослушную прядь волос.
– Я понимаю, почему ты мне тогда не доверяла. Главное, что
доверяешь сейчас.
Он направился к калитке. Я догнала его и схватила за руку.
– Только, пожалуйста, помни, что Мерль бывает не в себе, хорошо?
Иногда она совершенно нормальная, иногда нет.
Лицо Рена смягчилось.
– Я понимаю, Айви.
С облегчением я выпустила его руку, и мы пошли по дорожке к
дому. Когда мы приблизились к крыльцу, дверь открылась, и из дома
вышла Брайтон. Ее золотистые волосы были собраны на макушке в
хвост.
Брайтон было около тридцати. Замужем она, насколько я знаю,
никогда не была: как-то не сложилось. Раньше она тоже служила в
Ордене, но после трагедии с Мерль целиком посвятила себя заботе о
матери. Так что жилось Брайтон нелегко и, скорее всего, одиноко.
На ней были джинсовые шорты и топик. Ее сандалии шлепали по
половицам. К шортам прилипла грязь. Брайтон была настоящая южная
красавица: точь-в-точь как те изящные дамы, которые лет сто тому
назад танцевали на балах.
Карие глаза ее смотрели серьезно и печально. Брайтон перевела
взгляд с меня на Рена. Я шагнула к ней:
– Брайтон, это Рен. Он тоже член Ордена.
Брайтон сдержанно улыбнулась, но глаза ее оставались грустными.
– Вы новенький?
– Да, мэм, – галантно ответил Рен, растягивая гласные. – Я из
Колорадо. Меня сюда перевели в начале месяца.
Брайтон вытерла руки о шорты.
 – Ого. Далеко же вы забрались от дома.
Рен расплылся в очаровательной улыбке.
– Что да, то да. У вас прекрасный дом. У нас таких нет.
– Спасибо. – Брайтон обернулась на дом, а потом спросила меня: –
Могу я узнать, о чем ты хочешь поговорить с мамой?
Уж не знаю, понравится ли Рену моя откровенность, ну да придется
ему смириться.
– В городе творится какая-то чертовщина. Как ты знаешь, мы за
короткое время потеряли четверых членов Ордена, и мы думаем… мы
полагаем, что они были стражами врат.
Брайтон испуганно распахнула глаза.
– Что?
– Мы считаем, что эльфы пытаются открыть врата, – подхватил
Рен. – А вы знаете, что в равноденствие защиты слабеют…
– Врата можно открыть только в день равноденствия и
солнцестояния, – поправила его Брайтон и охватила тебя за талию. – А
что говорит Дэвид?
– С Дэвидом мы еще не говорили. – В этом вся загвоздка. – Если
убитые и впрямь были стражами врат, а все указывает на это, значит,
кто-то из Ордена работает на эльфов. Мы не можем…
– Вы не можете доверять всем подряд. Это понятно. – Брайтон
поджала губы и покачала головой. – Значит, вы хотите узнать у мамы,
где находятся врата?
– Если кто и знает, так только она.
– Если она помнит, – тихо проговорила Брайтон и беспокойно
покосилась на Рена. – Ты же знаешь, что у нее с головой. Иногда…
– Я знаю. И Рен тоже. Мы готовы к тому, что ей ничего не
известно, но если существует хоть малейшая возможность выяснить,
где же все-таки врата, мы должны ей воспользоваться.
Брайтон медленно кивнула.
– Сегодня у нее хороший день.
– Отлично.
Я посмотрела на Рена и, к своему облегчению, не заметила в его
взгляде и тени осуждения. Многие члены Ордена относились к Мерль
с пренебрежением, поскольку нас с детства учат ценить выше всего
психическое и физическое здоровье.
– Мы ненадолго.
 Брайтон замялась, потом повернулась:
– Она в саду.
Мы положили шлемы на плетеное кресло и двинулись за Брайтон
вокруг дома. Из задней двери доносились звуки джаза. Мы спустились
с крыльца и направились по дорожке в глубь сада.
Мерль стояла на коленях у куста роз. Ее зеленые перчатки
облепила грязь. Она только что посадила новый цветок и хлопками
приминала свежую землю вокруг него. На столике неподалеку стоял
кувшин с холодным чаем и два полупустых стакана.
Брайтон откашлялась и окликнула:
– Мам…
– Я знаю, что у нас гости, милая. Может, у меня и не все дома, но я
не глухая, – пропела Мерль. – Да и не сказать, чтобы вы очень тихо
шли.
Рен, приподняв бровь, посмотрел на меня. Я усмехнулась.
– Привет, Мерль.
– Привет, дорогая, – Мерль стащила перчатки, бросила их на
землю, встала и повернулась к нам. Ей было около пятидесяти пяти, но
выглядела она лет на десять моложе. Волосы у нее были цвета спелой
пшеницы, а кожа молочно-белая, так что я диву давалась, как она, дни
напролет пропадая в саду, умудряется сохранить такой цвет лица и
гладкую кожу. И только когда Мерль улыбалась, в уголках ее глаз и
возле губ появлялись морщинки. – Давненько я тебя не видала. Слава
богу, что ты сегодня не с этой шлюхой.
Я прикусила щеку изнутри, а Рен еще выше поднял брови.
– Она говорит о Вэл…
– Она шлюха, – вставила Мерль, подплыла к стульчику возле стола
и грациозно уселась, положив ногу на ногу.
– Мама, – вздохнула Брайтон, подошла к Мерль и встала за ее
стулом.
– Лучше бы вы не называли ее так, – попросила я, – Валери очень
хорошая. И если у нее много поклонников, это еще не значит, что она
шлюха.
Мерль наклонила голову набок и взяла стакан чая.
– Детка, не поклонники делают ее шлюхой.
Интересно, а что же тогда. Но отвлекаться было нельзя, и я решила
сменить тему:
 – Мерль, это Рен…
– Я знаю, кто он, – к нашему с Реном удивлению, перебила Мерль.
Она отпила глоток чая и посмотрела на гостя поверх стакана. –
Ренальд Оуэнс.
– Ренальд? – Я вскинула брови и уставилась на Рена. – Твое полное
имя Ренальд?
Он что, покраснел? Ха! Ну, точно, Рен залился румянцем.
– А как ты думаешь, почему я всем представляюсь как Рен? – сухо
ответил он. – Мэм…
– Зови меня Мерль, солнышко. Ты хотел спросить, откуда я тебя
знаю? Я знакома – была знакома, – с твоими родителями. Как у них
дела? Надеюсь, все хорошо?
– Да. – Рен удивленно кивнул.
Но Мерль на этом не остановилась.
– Смотри, Айви, какой красавчик.
Я распахнула глаза, не отваживаясь даже взглянуть на Рена.
Мерль подмигнула мне, и Брайтон похлопала ее по плечу.
– Мам, они хотели поговорить с тобой кое о чем важном.
– Ну, разумеется. Присаживайтесь. – Мерль махнула на стулья
напротив. – Кидайте кости, или как там говорится.
Рен бросил на меня долгий удивленный взгляд. Мы сели, и я начала
снова:
– Мы пришли…
– Деточка, я же сказала: я знаю, зачем вы пришли. Это должно
быть как-то связано с Элитой. – Мерль хихикнула, как девчонка. – Не
удивляйся так, красавчик. Я же говорила, что была знакома с твоими
родителями. Я знаю все про Элиту, и если вы здесь, значит,
старейшины замышляют какую-то пакость.
Я ошарашенно вытаращилась на Мерль. Значит, она и правда все
знает. Меня охватила радость, смешанная с недоверием. Слишком
просто.
– Так вы слышали про старейшин? – Рен подался вперед, опершись
ладонями о колени. Брайтон тревожно переминалась с ноги на ногу за
стулом матери.
– Я знаю, что не все эльфы хотят одного и того же. – Мерль
бросила на Рена изучающий взгляд. Я же пыталась понять, что значат
ее странные слова. – Сынок, еще я знаю, зачем ты здесь на самом деле.
Знаю, что это значит.
Я напряглась. Меня вдруг пробрал озноб, несмотря на теплый
ветерок, колыхавший цветы в саду. Рен откинулся на спинку стула.
Лицо его приняло бесстрастное выражение, от которого я похолодела.
– Мэм… – начал Рен, но Мерль его перебила.
– Мне прекрасно известно, чем занимается Элита. Я знаю, что вы
охотитесь за старейшинами, но это не единственное ваше занятие. –
Она встряхнула стакан, и лежавшие в нем кубики льда брякнули. Она
перевела взгляд на меня, и улыбка сползла с ее лица. – Так что ты
хотела у меня спросить, куколка?
Теперь мне больше всего хотелось узнать, чем же таким занимается
Рен, о чем я даже не догадывалась, но тут Брайтон присела на
корточки возле Мерль и вмешалась:
– Я думаю, они хотят узнать, где находятся врата.
– Конечно же. – Мерль уставилась на стакан. – Я ведь была
стражем.
Я еле удержалась, чтобы не ахнуть от изумления. Я всегда знала,
что Мерль занимала высокое положение в Ордене, но понятия не
имела, кем она была на самом деле. Боже, если она сказала правду,
значит, действительно знает, где врата, а сейчас это самое важное. А с
Реном разберемся после.
– Я знаю все, – продолжала она, устремив взгляд на что-то, чего я
не видела. – И заклятия, которые наложили на врата, и то, что открыть
их может только кровь, и что для исцеления нужен хрустальный шар. –
На губах Мерль играла улыбка. Ума не приложу: при чем тут
хрустальный шар? – Потом я встретила свою судьбу. Или как там
говорится. Я плохо помню тот день.
– Мам, – прошептала Брайтон и сжала руку Мерль, – ты помнишь,
где врата?
– Девочка моя дорогая, – пробормотала Мерль, взяв Брайтон за
подбородок и расплываясь в блаженной улыбке. – В нашем городе не
одни врата. Врат двое.
Я ахнула.
– Как двое?
Мерль кивнула, взяла кувшин и налила себе еще стакан чая.
 – Ну да. А чему вы удивляетесь? Мы же в Новом Орлеане… это
пруклятая, но и благословенная земля. Насколько я знаю, больше нигде
нет двух дверей в Иной мир.
– Вы уверены? – уточнил Рен. – Не обижайтесь, но я ни разу не
слышал, чтобы в одном и том же городе было двое врат или даже на
расстоянии ста миль друг от друга.
– А я и не обижаюсь. – Белокурый локон упал на лицо Мерль. –
Одни врата находятся в святилище, а другие в таком суетном месте,
что там не найти покоя ни духу, ни человеку.
Брайтон вздрогнула и понурилась.
У меня сжалось сердце.
– Мерль, о чем вы? Я не понимаю.
Та приподняла бровь.
– Все очень просто, девочка моя: оба места всем известны, я не
знаю, как еще вам объяснить.
Вообще-то, подумала я, еще много как можно было бы объяснить,
но тут Мерль перевела взгляд на Рена, и я поняла, что она уже думает о
чем-то другом. Она и раньше, бывало, говорила что-то понятное
только ей одной, а потом наотрез отказывалась объяснять. Это значило,
что она вот-вот впадет в помешательство. Меня охватило отчаяние. Я
едва удержалась, чтобы не вскочить со стула.
– Мерль…
– Тихо, – отрезала та. Я послушно замолчала. Мерль впилась
взглядом в Рена: – А теперь о важном. Так вы его нашли?
Рен окаменел. Исходившее от него напряжение, казалось, накрыло
весь двор, точно одеяло. Он еле заметно качнул головой.
– Вы должны его найти, – резко бросила Мерль. – Вам прекрасно
известно, что будет, если они откроют врата.
– Знаю, – Рен вздернул подбородок.
Что здесь происходит?
По телу Мерль пробежала дрожь.
– Если принц – или принцесса – выберется на волю и найдет его,
все будет кончено, Ренальд. Все кончено.
Я озадаченно уставилась на Брайтон, но та покачала головой.
– Мам, ты о чем?
Мерль встала. Она с такой силой сжимала стакан, что побелели
костяшки.
 – Я боюсь, Ренальд, что на этот раз врата не выдержат. Об этом
воет ветер. Об этом поют птицы. Даже на земле я вижу знаки. На этот
раз им удастся открыть врата.
Что-то я совсем ничего не понимаю. Нет, Мерль всегда такая, но
именно об этом говорил вчера ночью тот старейшина в клубе, а это
уже странно. Я взглянула на Рена и по его лицу поняла, что он… не
слишком удивился. Холод разлился по моему телу.
Мерль шагнула к Рену.
– Ты должен найти полукровку.
 Глава 15
Полукровку? Это еще что за фигня? Все прочее вылетело у меня из
головы. Я переводила взгляд с Мерль на Рена. В любое другое время я
подумала бы, что на нее снова нашло затмение, но Рен… похоже,
ничуть не удивился тому, что она сказала. Я же глазела на них с
изумлением.
– Полукровку? – Брайтон покачала головой. – О чем ты говоришь,
мам?
Мерль наконец оторвала взгляд от Рена и уставилась на свой
стакан.
– Их не должно быть, но они существуют. Недолго: иначе нельзя.
По крайней мере, так говорят, – пробормотала Мерль. Стакан в ее руке
задрожал. – Раньше их было больше. Сотни, если не тысячи. А теперь?
Осталась лишь горстка. Может, и полдюжины не наберется. Потому
что они опасны. Они – угроза всему, – с горечью проговорила она.
Рен рванулся к ней, но поздно: Мерль раздавила стакан, чай
пролился, осколки осыпались на землю, перемешанные с кровью. Я
вскочила со стула, распахнув глаза.
– Мама! – Брайтон побледнела и схватила Мерль за руку. – Что ты
натворила? Ты же порезалась!
Нахмурившись, Мерль смотрела на свою окровавленную ладонь.
Впившиеся в кожу осколки блестели на солнце.
– Не знаю, доченька, но мне что-то не по себе.
– Извините, вам двоим лучше уйти, – Брайтон обняла маму за
плечи. – Хватит на сегодня.
Я не стала ее останавливать. Слишком встревоженная поступком
Мерль, я проводила взглядом Брайтон, которая увела маму в дом.
– Мы можем вам чем-то помочь?! – крикнул им вслед Рен.
Брайтон не остановилась.
– Просто уходите. Пожалуйста, уходите.
Я на мгновение зажмурилась, едва удержавшись, чтобы не
выругаться, и услышала, как захлопнулась дверь.
– Да уж, ничем хорошим это не кончилось.
 Когда я повернулась к Рену, он молча таращился на разбитый
стакан, пролитый чай… и кровь. На меня он не смотрел. Я шагнула к
нему и спросила негромко:
– Мне хочется верить, что то, что Мерль сказала в конце, полная
чепуха, но, насколько я понимаю, это не так?
Рен покосился на меня и резко кивнул. Меня охватила тревога.
– Ты не все мне рассказал.
– Не все.
Меня обуревали противоречивые чувства. Сильнее всего были
досада и злость. Я доверяла Рену, но ведь и я о многом умолчала, так
что тут мы были квиты. Я отчаянно пыталась себя в этом убедить, но
до чего же это было сложно! Больше всего мне хотелось хорошенько
ему врезать. Я далеко не пай-девочка, но все-таки мне удалось
сдержаться. Я могла собой гордиться.
– Значит, полукровки действительно существуют? И зачем ты здесь
на самом деле, Рен?
Он запрокинул голову, устало вздохнул и кивнул самому себе.
– Нам лучше уйти.
– Никуда я не пойду, пока ты мне не объяснишь, что происходит.
Рен повернулся ко мне.
– Я тебе все объясню, даже если меня за это убьют.
– Как убьют?
– Вот так. Это тебе не шуточки, Айви: дело очень серьезное. И я не
собираюсь говорить о нем здесь. Нужно найти место, где мы сможем
поговорить. Ты тут рядом живешь.
Меня так и подмывало упереться и настоять на своем, но нам
действительно лучше было уйти, чтобы Брайтон не беспокоилась, что
мы еще больше расстроим Мерль. Однако привести Рена к себе домой,
не предупредив Диня, я не могла.
Надо купить стационарный телефон с автоответчиком и оставлять
Диню сообщения. Непременно этим займусь, как будет время.
– Ко мне мы пойти не можем, – отрезала я, не обращая внимания
на подозрительный взгляд Рена.
– Тогда можем поехать ко мне, – помолчав, предложил он.
Меня охватило волнение. К нему?
– Ну, я не знаю…
– Я думал, ты мне доверяешь. – Он криво улыбнулся.
 Я вздернула подбородок.
– Это было до того, как выяснилось, что ты не до конца честен со
мною.
– Пойми, между нами ничего не изменилось, Айви. Но есть вещи, о
которых я не могу… точнее, не мог тебе рассказать. Ты бы просто мне
не поверила. – Рен со вздохом запустил руку в волосы. – Я не хочу
говорить об этом на улице. К тебе или ко мне.
О том, чтобы поехать ко мне, и речи быть не могло: я понятия не
имела, чем сейчас занят Динь.
– Как скажешь, Ренальд. – Я энергично прошагала мимо него к
крыльцу, чтобы забрать наши шлемы. – Поехали к тебе.
Рен с обидой посмотрел на меня.
– Не зови меня так.
Я фыркнула.
– Просил грешник в аду холодной водички.
– Грешник в аду всего лишь мертв. Жажда – последняя из его
проблем.
Я поднялась на веранду, покачала головой и взглянула на закрытую
дверь. На душе было паршиво: меня грызла совесть. Не приди мы
сегодня сюда, Мерль не поранилась бы. Но что уж теперь: сделанного
не воротишь.
А после разговора с Реном во мне поселилось ощущение, что
жизнь никогда не станет прежней.
***
Рен жил в одном из тех старых складов, помещения в которых
переделали под студии и двухкомнатные квартиры. В доме был гараж
на несколько этажей, просторный строительный лифт, в коридорах на
потолке виднелись несущие стальные балки, а стены были кирпичные.
В общем, местечко модное, пижонское и явно дорогое. Если бы в
Ордене не платили такие деньги, едва ли Рен смог бы себе позволить
здесь поселиться.
Студия Рена располагалась на шестом этаже у самого лифта, и
когда он открыл дверь, передо мной предстало довольно-таки
просторное жилище с открытой планировкой. В квартире пахло
свежестью, и я сразу вспомнила запах порошка, которым Холли
обычно стирала одежду.
 В гостиной стоял широченный раздвижной диван и черный
журнальный столик со стеклянной столешницей. На серо-белой
кирпичной стене висел большой плазменный телевизор. Если бы не
фотография на столике, интерьер казался бы совершенно безликим.
Я оглядела кухню. Вся бытовая техника была новая, из
нержавеющей стали. Такое оборудование под стать шеф-повару
какого-нибудь ресторана: двойная духовка, блестящая вытяжка над
газовым грилем, а вот обеденного стола не было – только барная
стойка с двумя высокими табуретами. На другом конце гостиной
виднелись две двери. Одна, как я поняла, вела в спальню, а вторая,
видимо, в туалет.
Квартира казалась абсолютно нежилой.
Рен снял рюкзак и положил на пол возле дивана. Взял с
журнального столика пустую тарелку. Нагнулся за темно-синей
чашкой. В тарелке звякнула ложка.
Он прибирался. Так мило. И так естественно.
Я подошла к журнальному столику, чтобы рассматреть
фотографию. На снимке был Рен с родителями. На вид ему здесь было
лет шестнадцать. Он широко улыбался, так что на щеках виднелись
ямочки. Рен стоял между мужчиной и женщиной, на которых был
невероятно похож. На заднем плане маячила гора с покрытой снегом
вершиной, но семья была в футболках. Фотография меня заворожила:
улыбки на лицах, счастливые глаза.
Рен оглянулся на меня и направился на кухню.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он. – Я имею в виду, что-
нибудь покрепче чая.
Оторвав глаза от фотографии, я посмотрела на Рена. Он поставил
тарелку и чашку у раковины, подошел к холодильнику и открыл
дверцу. На его татуированных руках перекатывались мускулы.
– Я не пью.
– Не против, если я выпью пива?
Я покачала головой.
– Нет, конечно.
– Располагайся.
Пока Рен шарил в холодильнике, я направилась к двери, за которой,
как я думала, был туалет, но когда я ее открыла, то увидела стопки
аккуратно сложенного постельного белья и полотенец.
 – Ты умеешь складывать простыни на резинке?
– Ага, – откликнулся с кухни Рен.
Я нахмурилась.
– А ты точно человек? Ни одному простому смертному еще ни разу
не удалось ровно сложить простыню на резинке.
– Я чертовски талантлив.
Это уж точно.
– Позволь уточнить, зачем ты в шкаф полезла? – поддел меня Рен.
Я покраснела и закрыла дверь.
– Вообще-то я искала туалет.
– Он за спальней. Не очень удобно для гостей да и для меня тоже. –
Он вперевалочку вернулся в гостиную с бутылкой пива в одной руке и
банкой содовой в другой. Поставил газировку на столик, подошел ко
второй двери и открыл ее. – Вон там, слева от тебя. Та, вторая дверь в
гардеробную, и нет, там отнюдь не такой порядок, как в белье. Я тебя
жду.
Мне было неловко зайти к Рену в спальню. После гибели Шона я
ни разу не была в спальне ни у одного парня: это же все равно что
очутиться в святая святых. Хотя у Рена и тут не было никаких личных
вещей, так же как на кухне и в гостиной. Лишь огромная двуспальная
кровать со смятым толстым серым одеялом, темный деревянный комод
с зеркалом, тумбочка и книжный шкаф, битком набитый книгами.
Интересно посмотреть, какие у него книги, подумала я, но потом
решила, что с моей стороны некрасиво рыться у Рена в спальне. Я
быстро зашла в туалет, сделала свои дела и вернулась в гостиную.
Рен сидел на диване, положив ноги на столик. Обувь он снял. Я
взяла банку газировки и загляделась на его босые ноги. До чего
сексуальные, подумала я и тут же одернула себя: если уж мне ноги
кажутся сексуальными, значит, надо чаще ходить на свидания и
вообще больше общаться с парнями.
Я сбросила сандалии и с ногами забралась на диван возле
подлокотника. Рен наблюдал за мной из-под густых красивых ресниц,
попивая пиво.
– Мне нравится, что ты у меня в гостях, – признался он. – Решил
тебе об этом сказать.
Я смутилась, как дура, и постаралась пропустить его слова мимо
ушей.
 – Давай лучше начнем с рассказа о полукровках, – попросила я.
– Точно. Сперва разберемся с делами. – Рен перекинул руку через
спинку дивана и посмотрел на меня. – Ты не поверишь ни единому
моему слову, так что, прежде чем я начну сотрясать воздух,
пожалуйста, обещай мне, что постараешься взглянуть на вещи широко.
Договорились?
– Мы охотимся на эльфов, Рен. Так что мне приходится именно так
и смотреть на вещи.
Рен приподнял бровь.
– Я живу в Новом Орлеане почти четыре года. Навидалась всякого.
– И то правда, – пробормотал Рен и улыбнулся. – Полукровка – это
ребенок эльфа и человека.
В глубине души я нечто подобное и подозревала, однако все равно
поймала себя на том, что качаю головой, хотя и обещала Рену, что
постараюсь взглянуть на вещи широко.
– Так не… вот уж не думала, что у эльфов и людей могут быть
дети.
– Все не так-то просто. Такое случается довольно редко, тем более
в сравнении с миллиардами обычных детишек, но все же время от
времени происходит. Насколько нам удалось выяснить, для этого
нужно, чтобы зачатие произошло по обоюдному согласию, без
принуждения, и, скорее всего, тут не обошлось без эльфийского
колдовства. Однако точно никто не знает, почему вдруг рождается
такой ребенок. Мерль права: когда-то их действительно были тысячи.
Теперь же осталась лишь горстка, пара дюжин от силы.
– А почему их теперь так мало? – спросила я, решив подыграть
ему. Сейчас главное – выяснить подробности, а там видно будет,
чокнулся Рен или правду говорит.
– Мы должны – я говорю про Элиту – не только выслеживать
старейшин. – Рен отвернулся от меня. На скулах его играли желваки. –
Другая наша задача – охотиться на полукровок.
Я тихо вздохнула.
– Охотиться? То есть убивать?
Рен отпил глоток пива и поднял глаза на меня. Взгляд его
затуманился.
– Когда-то, давным-давно, король и королева Иного мира (по
крайней мере, мы думаем, что это были именно они) сотворили
заклятье и создали порталы в этот мир. Изначально предполагалось,
что эти порталы можно открыть и закрыть. Однако в этом заклинании
было одно слабое место, из-за чего можно открыть все порталы разом
по всему миру, и мы никогда не сможем их закрыть. Никогда, Айви.
– Ничего себе… – только и смогла выдавить я. Мне даже думать не
хотелось, что по всему миру откроются порталы, которые невозможно
будет закрыть никогда. И все существа из Иного мира, не только эльфы
и старейшины, смогут попасть к нам. Причем им невозможно будет
помешать пробраться сюда… или утащить людей к себе.
– Это слабое место связано с полукровкой. Если принц или
принцесса смогут… как бы это сказать? – завести с полукровкой
потомство, то ребенок, рожденный от такого союза, когда один из
родителей старейшина, а второй наполовину эльф, наполовину
человек, – снимет заклятья, с помощью которых когда-то создали
порталы. – Я смотрела на Рена, раскрыв рот от изумления. Он
кашлянул и усмехнулся. – Видишь, ни принц, ни принцесса никогда не
должны попасть в наш мир. Да и полукровки не должны существовать.
И потомства от такого союза. В противном случае сами догматы –
идеология, основы основ нашего мира, порталы и Иной мир, –
поколеблются, и мироздание рухнет.
– Вот блин.
Рен фыркнул от смеха.
– Угу. Именно.
Я в панике оглядела комнату.
– Это же какое-то дитя апокалипсиса. – Рен издал странный звук,
как будто подавился пивом. Я заморгала. – Ну, правда. Это настолько
дико, что должно быть правдой. Эх… жаль, что я не пью.
Рен рассмеялся чуть веселее.
– Я же тебе предлагал что-нибудь покрепче.
Я покачала головой и попыталась как-то собрать факты воедино:
– Значит, Элита охотится на полукровок на всякий случай, вдруг
принц или принцесса когда-нибудь окажутся в нашем мире. То есть вы
хотите решить проблему еще до того, как она возникнет?
– Именно.
Я отпила большой глоток газировки.
– И ты здесь для того, чтобы…
 – Я здесь для того, о чем тебе уже рассказывал, – перебил Рен и
посмотрел мне прямо в глаза. – Это правда. Элита действительно
опасается, что на этот раз эльфам удастся открыть врата.
У меня екнуло сердце.
– Но это еще не все.
– Да, – тихо проговорил Рен. – Еще у нас есть доказательства того,
что в Новом Орлеане живет полукровка.
Я проглотила комок в горле и поставила газировку на столик,
чтобы не пролить на диван.
– Бедняга, скорее всего, даже не подозревает о том, кто он такой на
самом деле. По крайней мере, обычно это так. – Лицо Рена приобрело
отрешенное выражение. – Да, они отличаются от обычных людей, но
не настолько, чтобы сразу догадаться: его папа или мама – существо из
другого мира. Кто-то из полукровок никогда не ломал руки-ноги,
потому что ни разу не попадал в такие ситуации, но у них в принципе
почти не бывает травм. Они почти никогда не болеют. Это, пожалуй,
единственное, в чем проявляется эльфийская кровь или ДНК… разве
что полукровки не начинают высасывать жизненные силы из людей,
но сами они этого не умеют, если кто-то из эльфов не научит. Кстати,
даже сами эльфы не умеют определять полукровок, пока не почуют
запаха их крови. – Рен примолк и сделал глоток пива. – Насколько я
знаю, эльфам ни разу не удалось добраться ни до одного полукровки,
потому что… потому что мы успевали первыми.
Я вздрогнула.
– Как вы их только находите?
Рен цинично усмехнулся.
– Почти все полукровки состоят в Ордене.
– Что?
Рен провел пальцем по банке пива и кивнул.
– Я же говорил: полукровка не может появиться на свет в
результате насилия. На членов Ордена чары эльфов не действуют, так
что все полукровки – я имею в виду, те, которых мы нашли, – были
зачаты по обоюдному согласию.
Я вздрогнула от отвращения.
– Хочешь сказать, родители полукровок хотели… согласились
заниматься сексом с эльфами, зная, кто они такие?
– Ага.
 – Фу, – скривилась я.
– Так что обычно полукровок воспитывают в Ордене. Мы
стараемся держать все под контролем. Еще все полукровки, как
правило, приемные дети. Так что мы проверяем всех приемышей.
У меня мурашки побежали по спине.
– Я тоже приемная.
– Я в курсе. – Рен расплылся в улыбке – мимолетной, но
искренней. – Ты не одна из них, Айви.
– Откуда ты знаешь? – поддразнила я, хотя меня подташнивало от
одной мысли об этом. – Меня удочерили. И руки-ноги я никогда не
ломала, и, насколько помню…
– Если ты никогда ничего не ломала и ничем не болела, значит, тебе
просто повезло. Между прочим, твои родные папа с мамой были
счастливы в браке, – перебил меня Рен и потупился, когда я вздрогнула
от его слов. – Их звали Курт и Констанция Бреннер, и все, кто их знал,
в один голос утверждают, что они жили душа в душу. Они очень
любили друг друга, Айви, и не стали бы искать приключений на
стороне.
Я знала, как звали моих настоящих родителей, но сто лет не
слышала, чтобы кто-то произносил их имена. Когда их убили, я была
слишком маленькой, чтобы их запомнить, привязаться к ним, но все-
таки во мне текла их кровь, так что слова Рена потрясли меня до
глубины души.
– Ну и тот старейшина, который в тебя стрелял, наверняка почуял
бы, что ты полукровка. Он же тебя ранил до крови, так что понял бы.
У меня отлегло от сердца, и я чуть расслабила напряженные
мышцы. Я была рада узнать, что ни папа, ни мама не трахались с
эльфами, в результате чего на свет появилась малышка Айви, будущий
инкубатор массового уничтожения, и все же… услышанное привело
меня в ужас.
– Но как ты узнаешь, кто полукровка, а кто нет? Нельзя же
просто… мочить всех членов Ордена подряд, кого подозреваешь, –
мало ли, вдруг окажется, что они полукровки? – Я теребила пояс
тренировочных штанов. – Что-то тут не то.
– Да. – Рен взял бутылку в другую руку и убрал упавшие на лоб
каштановые кудри. – Те же прутья, которыми можно убить старейшин
– помнишь, я тебе рассказывал? Их делают из терновника, который
растет в Ином мире. Если полукровку ранить таким прутом, сразу
будет ясно, кто перед тобой.
– Почему?
Рен посмотрел мне в глаза.
– У него кровь закипит.
Я тихонько присвистнула.
– Да уж, это нормальным не назовешь.
– Но я же не могу колоть всех направо-налево прутом? – По лицу
его промелькнула тень, и Рен отвел взгляд. – Мы знаем пару
приемышей в Ордене. Одна из них погибла. Кажется, ее звали Кора.
– Кора Хауард. – Я нахмурилась: веснушчатое лицо Коры стояло у
меня перед глазами. – Ее убили пару месяцев назад. А еще кто?
– Джеки Джордан. Правда, оказалось, что она не полукровка. В
нашу первую встречу мне удалось ткнуть ее прутом. Думал, она мне
врежет. Но у нее кровь не закипела.
Я удивленно рассмеялась и вспомнила, как Джеки смотрела на Рена
волком в тот вечер, когда мы узнали об убийстве Трента: казалось, ей
противно находиться рядом с ним.
– Правда? Ого. Ну ладно. А еще двое?
– Ты уверена, что хочешь это знать?
Я приподняла бровь.
– Майлз – приемный сын.
– Не может быть, – прошептала я. – Чтобы Майлз оказался
полукровкой? Да он же серый, как кусок старых обоев!
Мимолетная улыбка скользнула по губам Рена.
– При чем тут это?
– И все-таки. Поверить не могу, чтобы Майлз вдруг оказался
полукровкой. И он второе лицо в нашем подразделении. Как можно
допустить, чтобы полукровка занял такой высокий пост?
– Так никто же об этом не знал. – Рен протянул руку и зацепил
пальцем мой палец, чтобы я не теребила завязку на поясе. – Иногда
мне кажется, что было бы проще, если бы все в Ордене знали о
существовании полукровок, о том, что может случиться, если принц
или принцесса доберутся до одного из них… но потом я снова
возвращаюсь к мысли о том, что это опасно.
Я хотела было возразить, мол, знание – сила, предупрежден –
значит, вооружен. Но глядя на то, как Рен водит пальцем по моим
костяшкам, я вдруг догадалась, почему он сказал, что это опасно.
– Ты прав, – прошептала я. У меня свело живот. – Если все узнают,
начнется охота на ведьм. Пострадают ни в чем неповинные люди.
Стоит кому-нибудь что-нибудь отчудить – а чудить мы все умеем, – как
он тут же окажется под подозрением. Виноват, пока не доказано
обратное.
– Именно.
– А за кем вы еще следите? – По-моему, о Майлзе не могло быть и
речи. Возможно, моим рассуждениям недоставало логики, но я никак
не могла доказать то, что чувствовала, и не знала больше никого из
Ордена, кого бы усыновили: все-таки это слишком личное, об этом
кому попало не рассказывают.
Рен нахмурился и постучал пальцем по моим костяшкам.
– Элита пока что выясняет, кто еще… подходит под описание.
– Другими словами, ты просто не хочешь мне говорить, кто это.
Рен поднял на меня глаза.
– Ничего личного. Просто не хочу, чтобы у тебя появились
подозрения, которые к тому же, возможно, даже не подтвердятся.
– Я больше не знаю никого, кто вырос в приемной семье, – не
унималась я.
Рен помолчал.
– Мне не нравится что-то от тебя скрывать, но, как я уже говорил,
не хочу, чтобы у тебя зародились подозрения, которые могут не
подтвердиться.
Я рассердилась и хотела забрать у него руку, но Рен провел
пальцем вверх по моему большому пальцу, к запястью. Несмотря на
все свое раздражение, я его понимала. Разумеется, он недоговаривает,
но на то наверняка есть свои причины – помимо нежелания делиться
непроверенной информацией. Что, если я дружу с кем-то из тех, кого
подозревает Элита? Я тут же подумала о Вэл, но отогнала эту мысль.
Она не приемная дочь, ее родители живы и до сих пор служат в
Ордене.
– Когда ты их найдешь… ты их убьешь? – спросила я.
Прошло несколько секунд. Рен откинулся на спинку дивана, убрал
руку с моей руки, сделал еще глоток пива и кивнул.
– Это часть моей работы, Айви.
 Я вздрогнула. Пусть я даже каждую ночь убиваю эльфов, но убить
человека – и не важно, полукровка он или нет, – совсем другое дело.
– Я ни разу не убила человека.
Рен взглянул на меня, но ничего не ответил, и я догадалась, что ему
доводилось убивать людей. Как и многим другим членам Ордена. И не
потому, что этого хотелось. Бывало, эльфы слишком долго сосали из
человека жизненные силы, как из той женщины во Французском
квартале. Или же кто-то из смертных сознательно работал на эльфов.
Случалось, что в перестрелке гибли ни в чем не повинные люди. В
общем, иногда с этим ничего нельзя было поделать.
– Дэвид говорит, что это слабость, – тихо добавила я.
Изумрудный взгляд Рена сфокусировался на мне.
– Никакая это не слабость, – серьезно ответил он. – Радуйся, что
тебе не пришлось замарать руки в людской крови: надеюсь, что и не
придется. Да, это моя работа, но это не значит, что мне это нравится.
Вовсе нет… – Рен отвернулся. На его скуле играл желвак. – Мне
трудно с этим смириться. Даже когда речь идет о полукровках.
Я тут же вспомнила, какое лицо было у Рена, когда умер тот
бедолага в Квартале. Я не знала, что ему сказать, поскольку не
представляла, каково это – убить кого-то лишь за то, что ему не
повезло родиться полукровкой. Не уверена, что у меня получилось бы
с этим смириться. Как такое возможно? Если Рен говорит правду, то
большинство из них, если вообще не все, понятия не имеют, кто они на
самом деле. С другой стороны, я понимала, что они могут быть
опасны. Меня обуревали противоречивые чувства, и я никак не могла
решить, как же к этому относиться. Единственное, что я знала
наверняка: Рен сказал правду – ему это совсем не нравится. Чутье мне
подсказывало, что он не врет.
Я скользнула взглядом по его мужественному подбородку, гордому
прямому носу, пухлым губам, на которых обычно играла насмешливая
улыбка.
– А ты можешь уйти из Элиты?
Он невесело хмыкнул.
– Это из Ордена можно уйти, а из Элиты – нет. Мы слишком много
знаем. Я с этим родился. – Он посмотрел мне в глаза. Взгляд его
затуманился. – С этим и умру.
 У меня сжалось сердце. Мне не понравилось то, что он сказал. Мне
не хотелось даже слышать об этом. Я вдохнула, но у меня перехватило
дыхание, и ком подкатил к горлу.
Я закрыла глаза.
Какая же я дура. Я впустила Рена к себе в душу, как и Вэл. А ведь я
прекрасно знала, что этого делать нельзя. Да что я, мазохистка, что ли?
Черт. Если так, почему бы мне было вместо этого не увлечься какими-
нибудь развеселыми садо-мазохистскими игрищами – ну там, когда
тебя связывают веревками или что-нибудь в этом роде?
– А ты неплохо держишься. Лучше, чем я думал.
Я открыла глаза. Рен смотрел не на меня, а на бутылку пива в руке.
Этикетку он почти ободрал.
– Ну, может, потом распсихуюсь. Не знаю. Такие новости не так-то
просто переварить.
– Точно, – задумчиво согласился Рен, и меня взбесил его тон, а
потом моя собственная реакция на его тон. – А ведь нам еще предстоит
выяснить, где врата, – добавил он и допил пиво.
Рен наклонился вперед, опустил ноги на пол и поставил пустую
бутылку на журнальный столик.
– Как думаешь, она и правда нам сказала, где находятся врата,
пусть даже по-своему?
– Похоже на то. – Я провела ладонью по лицу и устало вздохнула. –
Помнишь, что она сказала напоследок: о месте, где ни духи, ни люди
не могут найти покоя? Что-то мне это напоминает. Надо переговорить
с Джеромом. Он здесь всю жизнь живет и наверняка вспомнит пару
мест, которые нужно будет проверить.
– Хорошая мысль. Угости его тортиком, – ухмыльнулся Рен. –
Чтобы задобрить. Ну и мне оставь кусочек.
Я нехотя улыбнулась.
– Я пока не знаю, заслужил ли ты тортик.
– Ну, ты ведь дашь мне… попробовать?
Я рассмеялась и покачала головой.
– Пошляк.
Улыбка сползла с его губ, как будто ее и не было. Свернувшись
калачиком на диване, я обдумывала все, что рассказал мне Рен. В
мыслях у меня царил совершеннейший разброд. Интересно, думала я,
в курсе ли Дэвид. Знает ли он, что Майлза усыновили и что тот может
быть полукровкой? Слышал ли он вообще о полукровках, и если да,
готов ли к вероятному развитию событий? Он должен.
Рен откинул голову на спинку дивана.
– Из-за меня погиб мой лучший друг.
Я ошарашенно моргнула.
– Что?
Рен шумно выдохнул и уставился на экран телевизора, который
висел напротив дивана.
– Его звали Ноа Кобб. Он был моим лучшим другом, мы вместе
выросли и были не разлей вода. Как братья. Вместе хулиганили,
вместе расхлебывали. Где один, там и другой.
У меня защемило сердце.
– Что с ним случилось?
Рен стиснул зубы и уставился перед собой.
– Ноа появился на свет по чистой случайности. Вырос в Ордене,
оба родителя живы, крепкая счастливая семья. Никто бы сроду ничего
не заподозрил. Его отец никогда не изменял его матери. Ничего такого
не было. Мы уже потом узнали, что Ноа родился примерно тогда же,
когда его отец женился на его приемной матери. До этого у него была
случайная связь с эльфийкой, секс на одну ночь. Оба это тщательно
скрывали. После… после того, что случилось, мы выяснили, что эта
эльфийка отдала Ноа его отцу. Эльфы прекрасно знают, на что
способны полукровки, но не могут вырастить ребенка, в жилах
которого течет кровь смертного. Они совершенно лишены любви и
милосердия, просто забывают о ребенке: с матерью-эльфийкой он не
протянул бы и недели. А та женщина, на которой женился отец Ноа,
приняла его как своего сына. Ни она, ни он понятия не имели, кто
такой полукровка.
Я слушала Рена с болью в сердце. Милосердие, человечность,
любовь отца и его жены спасли мальчика, но я знала, чем все кончится,
и как бы мне ни хотелось надеяться, что все будет иначе, тут уж ничего
было не поделать.
– Ноа был… славный малый. Из него вышел бы отличный охотник
за эльфами. Он был предан Ордену до глубины души, и я… – Из горла
Рена вырвался резкий смех. – Он даже знал, чему меня учат. Черт. Я не
должен был ему рассказывать, но у нас не было секретов друг от друга,
и тогда я ужасно гордился собой. Считал себя особенным. – Рен
скривил губы в улыбке. – Все выяснилось совершенно случайно. И по
моей вине. Я притащил прут из терновника.
Рен потер ладонью грудь – там, где сердце. Плечи его окаменели.
– Мы с родителями жили за городом. У нас было несколько акров
земли. И там были расставлены мишени: мы с Ноа практиковались,
кидали в них ножи. Он пришел ко мне в гости, и мы играли на заднем
дворе. Отец тоже был дома. И еще один из Элиты, Кайл Клэр. – В
голосе Рена сквозили напряжение и горечь. – Отец понятия не имел,
что у меня с собой прут и я дал его поиграть Ноа. Тот нечаянно
укололся. Совсем чуть-чуть. Но хватило и этого. Я все понял. Как и
мой отец. И Кайл.
У меня сердце сжалось от боли. Мне довелось пережить немало
потерть, но я не знала, что сделала бы, если бы выяснилось, что мой
лучший друг – взять хотя бы Вэл – принадлежит к тем, кого меня
учили убивать.
– Он понял, – хрипло проговорил Рен. – Когда увидел, как закипела
кровь, он понял, потому что я ему рассказывал про полукровок.
Посмотрел на меня, как будто извинялся за что-то. Никогда не забуду
этот взгляд. – Рен осекся, откашлялся. Я зажмурилась, чтобы слезы не
брызнули. – Я не мог опомниться. Не мог пошевелиться: просто стоял
и смотрел на него. Мой отец и Кайл все видели. Они… сделали вид,
что ничего не заметили, но я-то понял, что они все видели. Ноа ушел, а
я… так и торчал во дворе, как дурак.
– Господи, – прошептала я.
– Кайл тоже ушел, и я догадался, зачем. Все это время полукровка
был у нас под носом. А ведь иногда на то, чтобы вычислить вероятную
цель, уходят годы. – Рен судорожно вздохнул и покачал головой. –
Когда я наконец опомнился, то рванул за ними. Хотел догнать. Уж не
знаю, что бы я сделал, но не мог же я просто так стоять, и все. Но отец
меня остановил, и… Домой Ноа так и не вернулся. И я его больше
никогда не видел.
– Рен, мне так жаль, – сдавленным голосом проговорила я. – Я
даже не знаю, что тебе сказать.
Он кивнул и продолжал, словно чувство вины не позволяло ему
молчать:
– Я до сих пор думаю о том, что мог бы поступить иначе. Не
расскажи я Ноа про Элиту, никогда не показал бы ему тот терновый
прут. И он бы никогда не укололся, так что все было бы совсем по-
другому.
– Подожди. В том, что с ним случилось, нет твоей вины.
– Мне лучше знать.
– Сколько тебе тогда было лет? Шестнадцать? Да что мы понимаем
в этом возрасте! Ты ни в чем не виноват.
– Я не помешал им убить Ноа.
– Но ты же пытался, – возразила я.
Рен устремил на меня тяжелый измученный взгляд.
– Значит, плохо пытался! Да и стоило ли пытаться? Меня же учили,
что полукровок надо убивать. Тут не могло быть никаких сомнений.
– Да какая разница! При чем тут – сделал или не сделал? Ты не
виноват в его смерти. – Я взяла его за руку. – Поверь, я понимаю, как
тебя мучит совесть.
– Правда? – Рен бросил на меня удивленный взгляд.
Тут я поняла, что проговорилась и замялась. Последнее, что Рену
стоит слышать, это то, что из-за меня погибли трое.
– Не мучай себя. То, что случилось, ужасно, и многое можно было
бы сделать иначе, но едва ли бы это что-то изменило. – Я замолчала,
удивившись собственной мудрости. – Ты ни в чем не виноват.
Рен внимательно посмотрел на меня и накрыл мою руку ладонью.
– Надеюсь, мне никогда больше не придется оказаться в такой
ситуации.
У меня сжалось сердце, и я пообещала, прекрасно зная, что не в
моей власти выполнить это обещание:
– Не придется.
Рен молчал, так напряженно вглядываясь в меня, что у меня
участилось дыхание, а потом придвинулся ко мне и поцеловал.
Я не ожидала этого, но он целовал меня так нежно, так робко, что я
растаяла. Я приоткрыла губы. Рен обвил меня рукой за шею. Я
поцеловала его в ответ, хотя по-прежнему чувствовала себя неловко.
Но спустя несколько мгновений я уже не думала о том, хорошо ли я
целуюсь. Я вообще не могла думать ни о чем, кроме его губ на моих
губах.
Рен прижал меня к себе, и мое сердце учащенно забилось. Рен взял
меня за плечи и усадил верхом на себя. Я обхватила коленями его
бедра. И все это мы проделали, не прерывая поцелуя, а это, поверьте,
было нелегко.
Мне не следовало этого допускать, но я так сильно его хотела, что
меня била дрожь. С каждым его прикосновением, с каждым поцелуем
меня затягивало все сильнее, но остановиться я уже не могла. Я
жаждала его ласк, острого возбуждения и того блаженства, от которого
перехватывает дыхание.
Я жаждала его.
 Глава 16
Рен тоже хотел этого. Хотел меня. Я поняла это по тому, как
задрожала его рука, когда он погладил меня по бедру и взял за попу, по
той жадности, с которой он меня целовал. Он снова обхватил меня
сзади за шею, удерживая на месте, но я и так не собиралась покидать
его объятия. За страстью в его взгляде читалась боль, от которой мое
сердце сжалось. Мне хотелось унять эту боль, прогнать ее прочь,
чтобы вернулся прежний Рен, который улыбался и дразнил меня, бесил
и возбуждал.
Я провела ладонями по его груди, взялась за край его поношенной
рубашки и попыталась ее задрать, но Рен потянул ее вниз.
– Чего ты хочешь, Айви? – спросил он спустя мгновение.
Я почти задыхалась.
– Рен…
Он не ответил. Глаза его полыхали зеленью. Рен коснулся ладонями
моих щек, погладил большими пальцами под подбородком, наклонил
голову и снова поцеловал. Поцелуи были глубокими, медленными. Я
дрожала. Мне хотелось большего.
Я снова взялась за его рубашку, приподняла ее и обнажила его
живот.
– Я хочу снять с тебя рубашку.
– Не буду тебе мешать. – Уголки его губ чуть приподнялись.
Он поднял руки, и я стащила с него рубашку, бросила ее на диван и
отклонилась, чтобы наконец-то разглядеть парня. Он был…
ослепительно красив. Мускулистый живот так и хотелось потрогать,
погладить квадратики пресса. От пупка вниз шла полоска темных
волос. Я не могла оторвать глаз от татуировки, которая покрывала всю
его правую руку, плечо и бок.
Теперь я понимала, почему он ее сделал, и мне хотелось плакать и
целовать татуировку. Линии вились по коже бесконечными узлами,
переплетались на груди, образуя кроваво-красные маки. Тело Рена
украшали дюжины бутонов. Между цветами виднелись буквы – фраза,
от которой у меня навернулись слезы: «Вечная память».
 Цветы были символом памяти о погибшем друге. Рен сделал эту
татуировку, скорбя о Ноа. Было что-то невыразимо благородное в том,
что он решил увековечить память о нем на своем теле.
Я наклонилась и поцеловала тот мак, который разместился над
сердцем Рена. Он вздохнул, и я посмотрела ему в глаза.
– Очень… красивая татуировка. На спине тоже?
Рен кивнул. Я опустила глаза, коснулась пальцами стеблей и
заметила, что у бедра, как раз над впадинкой, которую так и тянуло
поцеловать, татуировка переходит в три пересекающихся круга.
– У нас с тобой татуировки на одном и том же месте.
– Знаю.
Разумеется, он же видел мою. Так вот почему он тогда ее погладил!
Я провела пальцами по линиям его рисунка, и Рен содрогнулся всем
телом.
– Можно? – Рен потянул за мою футболку, и я кивнула с глубоким
вздохом. Рен стащил с меня футболку, помогая мне достать руки из
рукавов. Понятия не имею, куда он ее бросил. Его губы приоткрылись.
– Ты такая красивая.
Он так это сказал, что я поверила ему и почувствовала себя
богиней, несмотря на то что на мне был белый лифчик в желтых
маргаритках. Правда-правда. Хотя есть у меня белье и посексуальнее.
Рен гладил меня по бедрам, животу, груди, так что у меня захватывало
дух от волнения и возбуждения. Он коснулся моей груди, через лифчик
поглаживая большими пальцами мои отвердевшие соски. Я застонала,
и темно-зеленые глаза Рена загорелись.
– Мне нравится, когда ты так на меня смотришь, – прошептал он,
касаясь губами моих губ. – А хочешь знать, что еще мне нравится?
– Что?
Его пальцы описывали мучительно-медленные круги вокруг моих
сосков.
– Как ты стонешь, когда я тебя ласкаю.
Щеки у меня горели. Воздуха не хватало. Рен скользнул губами
вниз по моей шее, легонько прихватывая кожу. Провел пальцем по
кружевам, которыми были обшиты чашечки, проник под лифчик, и я
выгнула спину, прижавшись к Рену грудью. От прикосновения его
кожи меня охватило такое возбуждение, что кровь закипела. Рен сжал
пальцами мой сосок и издал такое сексуальное рычание, какого мне
прежде не приходилось слышать.
Я расстегнула пуговицу на его джинсах и потянула вниз молнию.
Рен схватил меня за запястье, и я посмотрела на него.
– Ты точно этого хочешь? – спросил он. Глаза его сверкали.
– Я… я хочу тебя потрогать.
Его густые ресницы затрепетали, и он направил мою руку к себе в
джинсы. Я коснулась горячей твердой плоти и ахнула.
– Ты без…
Рен одарил меня озорной улыбкой и легонько сжал мою грудь.
– Когда ты позвонила, я был еще в постели. Так что собирался
второпях.
– Ну ты даешь, – пробормотала я. То, что я не знала, что Рен все
это время был без трусов, как ни странно, возбудило меня еще сильнее.
Рен просунул руки под чашечки лифчика, и я замерла. Он стянул с
меня лифчик, обнажив грудь, и снова содрогнулся всем телом.
– Черт, – тихонько выругался он. – Я этого не заслуживаю.
Не успела я возразить, мол, неправда, как Рен нагнул голову и
прижался губами к моему соску. Я вскрикнула: с каждым движением
его горячего влажного рта на меня накатывало наслаждение. Я чуть
подвинулась и засунула руку к нему в джинсы. Рен приподнялся,
помогая мне их спустить.
Я прижалась к нему щекой, не в силах справиться с обуревавшими
меня чувствами. Рен скользнул рукой ко мне в штаны, а я обхватила
его напрягшийся член. Рен вздрогнул, отзываясь на мое
прикосновение. Я вскрикнула и задрожала, когда его пальцы коснулись
моей промежности.
– Я доведу тебя до оргазма, – прошептал Рен мне на ухо, и я
почувствовала его теплое дыхание у себя на щеке.
По моему телу пробежала дрожь. Я закрыла глаза. Я ласкала его
медленно, толком не зная, что делать: я ведь сто лет ничем таким не
занималась. Рен уткнулся мне в шею и застонал. Его палец скользнул
по моей промежности. Низ моего живота напрягся от возбуждения.
– Я все правильно делаю? – спросила я тихо.
– Ну конечно, Айви, ты все делаешь замечательно. – Рен
отстранился, покрыл поцелуями мою щеку и прижался губами к моему
рту. – Все, что ты делаешь, прекрасно. Абсолютно все.
 Ободренная его признанием, я отклонилась назад, посмотрела вниз
– и тут же подняла глаза и уставилась на Рена, как идиотка. Он хотел
меня, а я хотела его. Я забыла, каким сильным бывает желание, да и,
пожалуй, никогда толком не понимала – по крайней мере до этой
минуты.
– Я хочу тебе кое в чем признаться. – Рен обхватил мою руку своей,
а другой рукой продолжал меня ласкать.
– В чем? – выдохнула я.
Он остановил мою руку.
– Я сделал это прошлой ночью, когда вернулся домой. Я так тебя
хотел, что не мог иначе.
Ого.
Ошеломленная признанием Рена, я подняла голову и поцеловала
его. Я крепче сжала его член. Он терся о мою ладонь. Мы оба часто
дышали. Одной рукой Рен обхватил меня сзади за шею, а другая снова
проникла ко мне в белье. Когда его палец коснулся моих влажных губ
и вошел в меня, у меня замерло сердце.
– У тебя там так туго, – пробормотал Рен, – ты не…
Я мотнула головой, но он почему-то остановился. Я прижалась к
его руке, чтобы заставить его дальше проникнуть в меня и ощутить,
как его ладонь коснется комочка нежной кожи.
– О боже, – вздохнула я. Это было единственное, что я могла
сказать, пока Рен ласкал меня.
Я словно в огне горела. Все мое тело покалывало от удовольствия.
Мы целовались взасос, я терлась о руку Рена и гладила его член. Мы
двигались в унисон. Напряжение нарастало, и вот его уже невозможно
было терпеть. Я лихорадочно прижималась к его ладони. Рен стонал.
На кончике его члена выступила капля влаги, и я догадалась, что Рен
вот-вот кончит. Я тоже готова была кончить – нет, я уже кончала. Я
запрокинула голову и застонала: напряжение оставило меня, и
наслаждение охватило все мое существо. Меня била дрожь. Рен
вскинул бедра. Его член напрягся в последний раз и опал.
Не знаю, сколько времени прошло, пока кто-то из нас нашел в себе
силы пошевелиться, убрать руки: мы так и сидели, не в состоянии
отпустить друг друга. Рен обнял меня, прижал к себе. Сердце мое
билось спокойнее. Рен дышал судорожно, глубоко. Он поцеловал меня
в висок.
 – Побудь еще немного, а потом я отвезу тебя домой, – предложил
он.
Умнее было бы отказаться и поскорее сбежать, раз уж я добилась,
чего хотела. Да и Рен уже не грустил. Мы оба получили свое. Но мне
было так тепло в его объятиях, что совершенно не хотелось бежать. Я
чувствовала, что обо мне заботятся, что я не одинока, и была не готова
отказываться от этого прекрасного ощущения.
Я понимала, что накосячила и сделанного уже не исправить, но все
равно свернулась калачиком в объятиях Рена.
– Хорошо.
***
Поздно вечером Рен отвез меня домой – на сей раз это был не
мотоцикл, а пикап, поскольку начался дождь. Когда мы уже были на
месте, мне не сразу удалось выйти из машины.
Но я тут была ни при чем.
Я попыталась выскользнуть, но не успела дотронуться до ручки
двери, как Рен обвил меня рукой за талию и прижал к себе. Капли
дождя стучали в стекло, струились ручейками. Парень взял меня за
запястья.
– Ты чего?
Он улыбнулся и прижал мои руки к своей груди. Я почувствовала,
как бьется его сердце под моей ладонью.
– Хочу тебе кое-что рассказать.
Я приподняла брови, стараясь ничем не выдать волнения, хотя
пульс у меня участился.
– О чем? Что ты любишь телячьи нежности и постоянно
распускаешь руки? Я это и так уже знаю.
– Язва, – усмехнулся Рен и потянулся ко мне. – Без поцелуя не
выпущу.
У меня перехватило дыхание.
– Да ну.
– Ну да.
В этом замечательном пикапе с запотевшими стеклами Рен
положил мои руки к себе на грудь и целовал меня так, словно умирал
от жажды, а я была его личным ведром воды. Рен издавал брутальный
гортанный рык, от которого меня бросало в жар. Сперва мы
целовались, потом принялись ласкать друг друга. Рен гладил меня по
груди, плечам, спине. Я запустила руки ему под рубашку, касаясь
впадин его плоского живота. Казалось, я не контролирую свои
движения: мои пальцы словно сами собой попытались проникнуть под
ремень его джинсов.
– Остановись, – глухо попросил Рен, с трудом отрываясь от меня. В
тусклом желтом свете лампочки на потолке пикапа я увидела, что губы
у него распухли. Судя по тому, что я чувствовала, у меня тоже. – Или
нас арестуют за непристойное поведение.
У меня пылали щеки, горело все тело, и мне было трудно
перестать, но я все-таки нашла в себе силы попрощаться. Мы
договорились встретиться завтра после университета и поговорить с
Джеромом.
– Завтра?
Рен сглотнул и кивнул.
Я вышла из машины под холодный дождь и побежала к калитке. В
голове у меня билась мысль: зачем мне все это нужно? Ну, оргазм,
понятное дело, но речь не только о сексе. Все намного серьезнее. По-
хорошему, я должна шарахаться от такого, как от огня, а я вот радуюсь
и надеюсь, что смогу пожить как все нормальные люди, несмотря на
все окружающее меня безумие.
Да имею ли я вообще на это право? Сегодня впервые за много лет я
снова почувствовала себя обычным человеком. Мы валялись на
диване, заказали еду на дом и смотрели какое-то реалити-шоу по
кабельному каналу. Мы не говорили ни о работе, ни о старейшинах, ни
о порталах, хотя до равноденствия оставалось каких-то три дня, и
именно это должно было нас заботить больше всего. А мы… просто
отдыхали, как все наши ровесники, и я бы не променяла…
Тяжелые шаги за спиной вывели меня из задумчивости. Я уже
подходила к лестнице и обернулась, готовая хорошенько врезать
преследователю, но это оказался Рен. Я опустила руки.
– Ты чего?
Не успела я договорить, как он подбежал ко мне, схватил меня за
бедра, приподнял и прижал к стене. Я тоже не растерялась: обхватила
его ногами за пояс, руками за шею и ахнула, когда Рен поцеловал меня.
Я чувствовала его желание, и, несмотря на холодный дождь, мне было
жарко.
 Рен сжимал ладонями мое лицо, с силой прижимался ко мне
бедрами, и я испытывала такое возбуждение, что не могла думать ни о
чем, кроме разнообразных непристойных действий, о которых он
обмолвился в машине, но уж никак не о том, что нас за это могут
оштрафовать или даже арестовать.
Небо разрезала молния, ударил гром, но я не слышала ничего,
кроме стука собственного сердца, и чувствовала лишь, как Рен
вжимается в меня. Мы целовались, не в силах оторваться друг от
друга. Казалось, я готова была раствориться в нем без остатка. Мы
дрожали, ладони наши стали скользкими. Не знаю, долго ли мы
простояли так, но одежда наша промокла насквозь, и когда мы наконец
прервались, чтобы отдышаться, меня трясло от холода. Рен скользнул
губами по моей щеке, коснулся моего горла и запрокинул мою голову.
Волосы облепили его лоб, по щекам струилась вода. Он походил на
морского бога.
– Спасибо тебе за сегодняшний день. Ты даже не представляешь,
как много для меня значит, что ты сегодня была со мной. – Рен
чмокнул меня в кончик носа, отстранился и аккуратно поставил меня
на землю. – До завтра.
И был таков. Растворился в дожде, точно призрачный любовник.
– Ничего себе, – прошептала я. Молния разрезала небо, и тут же
раздался гром.
Я ввалилась домой, не помня себя и мокрая до нитки. Динь сидел в
гостиной. Он бросил на меня долгий озадаченный взгляд и, не говоря
ни слова, упорхнул к себе в комнату. Я даже обрадовалась: у меня
голова шла кругом, и не было душевных сил объясняться с Динем.
Ночью я спала как убитая. Точнее, как девушка, которая впервые за
долгие годы испытала наслаждение, которое не сама себе доставила.
Проснулась я совершенно отдохнувшей, но все утро, пока я бегала и
собиралась в университет, что-то меня тревожило, какая-то мысль не
давала мне покоя. Как ни старалась, я никак не могла ухватить, в чем
дело.
В понедельник, перед тем как уехать на занятия, я уговорила Диня
испечь торт, пообещав, что взамен принесу ему после дежурства
целую гору пончиков. Я надеялась, что торт поможет задобрить
Джерома и он нам что-нибудь подскажет. Шансы на то, что ему что-то
известно, были невелики, но у нас почти не оставалось выбора.
 Динь порхнул от буфета к шкафчику, достал из ящика муку и
коричневый сахар.
– Твое счастье, что я настоял на том, чтобы в доме всегда был запас
муки и шоколадной глазури.
– Точно.
Я вышла из кухни, обдумывая недавние события. Мне вспомнилось
кое-что, о чем я забыла вчера, когда была у Мерль. Когда я приходила в
первый раз, то что-то видела у нее в саду. Это мог быть и воробей, но
что если это еще один брауни? Сколько он уже там прячется? И каким
таким образом Диню удалось пробраться в наш мир, что мы этого даже
не заметили? Не то что бы мне раньше не приходило в голову спросить
его об этом, но теперь, когда я знала то, что знала, мне стало ясно: дело
тут нечисто.
Динь меня обманул. В это трудно поверить, но я недавно узнала то,
о чем существо из Иного мира непременно должно знать.
Не обращая на меня внимания, Динь между тем вытащил из шкафа
большую металлическую миску. Я стояла в дверях кухни и наблюдала
за ним. Динь уронил посудину на стол, и я поморщилась от звона. И
почему-то вспомнила, где именно его нашла. На кладбище.
– Динь!
Он даже не обернулся. Вытащил из ящика лопатку и облетел
кухню.
– Не мешай, сейчас мое личное время. Я пеку.
Я прислонилась к дверному косяку. Нет уж, сейчас я на это не
куплюсь. В голове у меня был сумбур. Знает ли Динь о полукровках?
Если да, почему мне не сказал? А о вратах? Я покосилась на часы:
скоро выходить, иначе опоздаю на занятия.
– Помнишь, я нашла тебя на кладбище? Это же далеко от врат?
Динь обернулся с лопаткой в руке.
– Нет. Я же тебе уже говорил: я даже не помню, как проскочил
сквозь врата. Очнулся на кладбище. Крыло порвано, нога сломана, в
общем, сущий сирота, как в Англии в период Регентства. Бедное
несчастное создание.
– Ну ладно, допустим. – Я поправила лямку рюкзака и переступила
с ноги на ногу. – А ты знал, что в Новом Орлеане два портала?
Динь едва лопатку не выронил и уставился на меня круглыми
глазами:
 – Что?
– Помнишь Мерль? – Динь кивнул, и я продолжала: – Она сказала,
что в городе двое врат – одни в старом святилище, а вторые там, где ни
духи, ни люди не могут найти покоя.
Динь нахмурился и аккуратно положил лопатку на стол (а не
швырнул, как обычно). Взмыл в воздух, медленно шевеля
прозрачными крылышками.
– Нет. Не может такого быть.
– Может, ты просто об этом не слышал? Эльфы ведь знают только
те врата, через которые проходят в наш мир, так что, возможно, есть и
другие города, где несколько порталов.
Динь покачал головой.
– Нет. Такого не может… хотя, конечно, всякое бывает. Взять хоть
тебя: все воскресенье ты провела с парнем, а я уж думал, такого
никогда не случится.
Я сердито зыркнула на домовенка.
– Но чтобы два портала? Это уж слишком… – Динь нахмурился и
посмотрел в окно. – Хуже некуда.
– Вот именно. – Я оттолкнулась от косяка и направилась было
прочь, но остановилась. Динь озабоченно таращился в окно. – А ты
знаешь, кто такие полукровки?
Брауни резко обернулся ко мне, и я без слов поняла, что ему все
прекрасно известно. Это было написано у него на лице. Это было ясно
по тому, как он раскрыл рот от удивления, как блеснули его глаза.
Мои внутренности будто наполнились камнями. Мы встретились
взглядами, и у меня перехватило дыхание: в горле встал ком.
– Почему… почему ты мне о них ничего не рассказывал?
Динь молча смотрел на меня.
– Мне бы это очень помогло, тем более что ты, смотрю, прекрасно
знаешь, что будет, если принц или принцесса доберутся до
полукровки. – Голос мой почему-то охрип. Я пыталась убедить себя,
мол, нет ничего страшного в том, что Динь не спешил поделиться со
мной такой информацией, но все равно злилась. Злилась, потому что
по доброй воле принесла его к себе в дом и никогда ни о чем толком не
спрашивала. Я слепо приняла на веру ту малость, которую он мне
сообщил, уж сама не знаю, почему. Теперь я удивлялась, почему ни
разу не узнала все подробности о нем, и не находила себе оправдания.
 Да что там! Все я прекрасно понимала. С тех самых пор, как я
потеряла родителей и Шона, я отгородилась от всех, отчаянно надеясь,
что мне больше никогда не придется испытать такую боль. Вэл каким-
то чудом удалось найти ко мне подход, как и Джо Энн, но ведь этого
мало. И в глубине души я это знала. Мне не хватало близости, тепла –
что тогда, что теперь. Взять хотя бы Рена.
Динь все еще беспомощно таращился на меня, и я поняла – да что
уж там, я и раньше догадывалась: он не до конца откровенен со мной.
Домовенок потупился, тяжело вздохнул, опустился на край стола и
сел, сгорбившись и сложив крылья.
– Ты бы все равно не поняла, Айви.
Я зажмурилась, помолчала, потом открыла глаза и спросила:
– Но почему ты даже не попытался? Хотя бы раз?
Динь поморщился.
– Я тебя не обманывал. Никогда. – Я наклонила голову набок. Динь
сжал ладони под подбородком. – Я просто не все тебе рассказал.
– Даже не начинай, на меня твои штучки не действуют, –
предупредила я, спустила с плеча лямку рюкзака и положила его на
пол у двери.
– Честное слово. Клянусь тебе. – Динь уронил руки на колени и
понурил плечи. – Мне дали одно-единственное поручение. И я с ним
не справился.
– Звучит невесело.
Он покачал головой.
– Мне поручили уничтожить врата в Новом Орлеане.
Я застыла.
– Что?
Динь поднял голову.
– Ваши стражи ведь только охраняют эти врата, так что на самом
деле толку от них немного. Они только знают, где находятся порталы.
И только это и делает их приманкой для эльфов. Врата нельзя просто
так взять и открыть.
Я молча таращилась на Диня. У меня не было слов.
– Если кровь старейшины окропит портал изнутри, из Иного мира,
врата будут уничтожены. Если снаружи – врата откроются, – пояснил
Динь. – А мы знаем, что сделают эльфы, если толпы старейшин
проникнут сюда. Они разрушат этот мир, как разрушили мой. Видишь
ли, наш мир… Иной мир гибнет из-за того, что они творят. Им надо
выбраться сюда, но мы… – Динь прижал к груди кулак. – Мой народ
сделал все, что в его силах, лишь бы их остановить. Два с половиной
года тому назад нам казалось, что удалось уничтожить врата изнутри.
Это было самоубийство, но мы с радостью пошли на это.
– Погоди. Получается, врата уже не действуют?
Динь поднял крылья и встал.
– Мы отыскали все врата в Ином мире и уничтожили: мы
заманивали старейшин к порталам и убивали их. Или они нас. Много
наших погибло тогда, но мы были готовы понести любые потери. –
Динь нахмурился и бессильно опустил руки. – Я должен был
погибнуть в тот день. Я тебе не врал, когда сказал, что не помню, как
проскользнул сквозь врата. Я действительно не знаю, как это вышло.
Наверно, меня случайно втянуло внутрь, когда мы уничтожили портал.
И я бы умер, если бы ты меня не спасла. – Динь устремил на меня
взгляд больших светлых глаз. – Я тебе ничего этого не рассказывал,
потому что не видел в этом смысла. Врата уничтожены, и, Айви, это
были последние врата в Ином мире. По крайней мере, мы так думали.
Мы понятия не имели, что существуют два портала. Вообще-то
должен был быть только один, в той церкви напротив кладбища.
– Девы Марии Гваделупской? – Я выругалась. Черт. Все это время
врата были у нас под носом. Ну, точно, все сходится. Мерль не
обманула. В той церкви когда-то было святилище. Это древнейший
уцелевший храм в городе. А Диня я нашла на кладбище напротив
церкви. – Почему ты мне не сказал, что прошел сквозь врата там?
– А зачем? Я же их уничтожил. Больше через них никто не пройдет.
Может, здешние эльфы и старейшины об этом и не подозревают, но
открыть эти врата уже нельзя.
Я скрестила руки на груди, изо всех сил стараясь сохранять
самообладание.
– Почему ты мне не сказал, что все врата уничтожены? Мы теряем
членов Ордена, потому что они охраняют то, что даже не работает!
– Если они правы и порталов действительно два, хорошо, что их
сторожат, – зардевшись, возразил Динь. – И клянусь тебе, я понятия не
имел, что есть еще и второй. Поэтому меня и не волновало, что
замышляют старейшины, и я не видел смысла говорить… – Он поджал
губы и отвернулся. – О полукровках. Но я тебе клянусь – хочешь, верь,
хочешь, не верь, – если они найдут вторые врата, значит, им помогает
кто-то из Ордена. Иначе быть не может, потому что мы даже не знаем,
где они находятся.
Я ошеломленно покачала головой.
– Что толку было рассказывать о том, как мы уничтожили врата?
Думаешь, Орден бы тебе поверил? Разве ты призналась бы им, что
узнала обо всем от меня? И после этого они бы тебя послушали?
– И ты хочешь, чтобы я теперь тебе доверяла? – спросила я.
Динь дернулся, как от пощечины.
С минуту я стояла, не в силах пошевелиться, а потом развернулась
и ушла в гостиную. Я села на диван, уронила голову на руки, потерла
пальцами виски. Я пыталась понять, что происходит.
Если Динь сказал правду, тогда понятно, почему в Новый Орлеан
стеклось только эльфов. Остались только одни врата? Они бросят все
силы, чтобы их открыть. И, похоже, мы не зря опасались, что кто-то из
Ордена работает на эльфов.
– Прости меня.
Я хрипло рассмеялась и провела руками по глазам. До меня
наконец дошло, что если Динь сказал правду, то все эльфы до единого
станут искать одни-единственные врата. У меня свело живот от страха.
Стражам не выстоять. Я сжала кулаки, опустила руки и взглянула на
Диня. Он завис в воздухе над краем журнального столика. Вид у
брауни был виноватый.
– Ты знаешь, где другие врата? – спросила я. – Это уже не шутки,
Динь. Если знаешь, говори немедленно.
Динь уныло покачал головой.
– Знал бы, сказал. Клянусь! Ты должна непременно выяснить это,
потому что, если врата по-прежнему действуют, эльфы их откроют и
рыцари проникнут сюда. И приведут принцессу. И принца. И лучше
бы… чтобы этого не случилось.
 Глава 17
На занятия в понедельник я в итоге так и не попала, а на эсэмэску
Джо Энн ответила, что проспала. Что-то в последнее время вокруг
меня одна ложь, и я в этом виновата ничуть не меньше, чем остальные.
Все утро я ломала голову над тем, как рассказать обо всем Дэвиду.
Молчать было нельзя. При этом я не могла ему признаться, откуда все
узнала.
Даже Рену я не могла сказать правду.
Я до сих пор, как дура, пыталась защитить Диня. Если я
обмолвлюсь о нем хоть кому-нибудь из членов Ордена, они тут же
вломятся ко мне домой, как наряд полиции, и уничтожат домовенка.
Да я и сама не знала, что делать с Динем. Меня так и подмывало
вышвырнуть его в окно. Но в глубине души я понимала, почему он не
был со мной откровенен. Когда я наконец собралась уходить, чтобы
встретиться с Реном в штаб-квартире Ордена, Динь, надувшись, сидел
у себя в комнате.
Так что мне оставалось лишь умолчать о том, откуда я все узнала, и
от этого у меня было тяжело на душе. Я поднялась по лестнице на
второй этаж, позвонила, и Харрис меня впустил.
– Что-то ты сегодня рано, – заметил он, закрывая за мной дверь.
– Мне надо встретиться с Реном. – Без рюкзака я чувствовала себя
голой.
– Хм. Вы с новеньким, похоже, нашли общий язык, – Харрис
удалился к себе в кабинет. – Молодцы.
– Спасибо, – пробормотала я, не понимая, как реагировать на его
замечание. – Да, наверно.
Слева донесся смешок, я обернулась и увидела Вэл, которая вышла
из переговорной, прижимая к уху телефон.
– Все отлично, солнышко. – Улыбаясь, как идиотка, Вэл
направилась ко мне. Что-то я не припомню, чтобы Вэл раньше так
светилась или болтала по телефону хоть с одним своим парнем. Она не
любит звонить, предпочитает эсэмэски. Похоже, моя подруга наконец-
то встретила «того самого» и влюбилась. – Ладно, мне пора. Да, я тебе
позвоню и расскажу. Пока.
 Я уселась на краешек стоявшего у стенки стола и ухмыльнулась:
– Интересный разговор.
Вэл пожала плечами и сунула телефон в карман оранжевых
джинсов. Я и не думала, что бывают джинсы такого цвета.
– Извини, что вчера так получилось.
– Да ладно. Ты же была с этим своим… – Как его назвать? Парнем?
Другом? Любовником? А как назвать нас с Реном? – Ты была с тем
парнем, с которым встречаешься?
Вэл прислонилась к столу рядом со мной, вытянула длинные ноги и
запрокинула голову. Тугие кудряшки рассыпались по плечам.
– Нет, я спала, – вздохнула она. – Мы в субботу ночью дали жару. Я
до сих пор чувствую его между…
– Понятно, – перебила я и рассмеялась, болтая ногами. – Мне надо
с тобой потом поговорить, – негромко добавила я, взглянув на Вэл.
Она выпрямилась. Улыбка испарилась с ее губ.
– О том, что ты мне рассказывала? О вратах и прочем?
Я кивнула, но не успела ничего сказать, как домофон зазвонил, и
Харрис снова направился к двери. Вошел Рен, и у меня перехватило
дыхание. Он выглядел так, словно только что вышел из душа.
Влажные волосы завивались на висках, а щеки были чисто выбриты.
Легкая темно-серая футболка с длинным рукавом облегала широкие
плечи и подчеркивала его рельефный пресс. Черные брюки обтягивали
крепкие ноги.
Рен выглядел слишком великолепно, чтобы быть настоящим, чтобы
подойти к столу, на котором я сидела, и пожирать меня потрясающими
изумрудными глазами, как будто, кроме меня, в комнате больше никого
нет.
– Ничего себе, – еле слышно пробормотала Вэл.
Я выпрямилась и распахнула глаза, когда он придвинулся ко мне. Я
открыла рот, чтобы что-то сказать – ну не знаю, хотя бы «привет», – но
слова застыли у меня на губах. Рен сжал мои щеки, запрокинул мою
голову и обхватил мои бедра ногами. Его рот был так близко, что мы
дышали одним воздухом.
– Ого, – проговорила Вэл, но мне казалось, будто она где-то далеко.
Рен поцеловал меня, и в его поцелуе не было ни капли стеснения:
казалось, ему плевать, что рядом с нами кто-то сидит. Он раздвинул
мои губы, языком коснулся моего языка. Я крепче вцепилась в стол и,
если бы не прислонилась к стене, упала бы.
Когда Рен прервал наш страстный поцелуй, мои губы покалывало.
Я с трудом открыла глаза и не видела ничего, кроме черного зрачка в
зеленом обрамлении.
– Ого. Ну, вы даете. По-моему, я от одного только зрелища
забеременела. – Вэл демонстративно обмахивалась.
Рен усмехнулся.
– Я весь день ждал, что ты мне напишешь или позвонишь, –
прошептал он мне на ухо. – Я же знаю, что ты про меня не забыла.
Я вздрогнула и отпрянула. У меня пылали щеки. Утром я не
позвонила Рену – и не потому, что я об этом совсем не думала, пока не
начался этот разговор с Динем: просто не знала, как Рен отреагирует
на мой звонок. Достаточно ли мы уже с ним близки для этого? Я
понятия не имела, как определить, на какой уровень отношений вы
уже перешли и на какой стадии близости допустимо писать друг другу
эсэмэски просто так, чтобы поздороваться, чтобы не показаться
навязчивой. Теперь же я чувствовала себя стервой.
Рен чмокнул меня чуть ниже уха.
– Ничего страшного. Ты просто подзабыла, как это, и я тебе
расскажу, как это со мной.
– Да уж, пожалуйста, – кашлянула Вэл.
Я бросила на нее угрюмый взгляд, но она и бровью не повела. Рен
оперся руками о стол у моих бедер.
– Я всегда рад тебя слышать. Днем. Ночью. Утром. После душа и в
особенности, когда ты голая. – Он подмигнул мне, и я закатила глаза. –
И меня совершенно не волнует, если кто-то узнает о том, что между
нами.
– Правда? Никогда бы не подумала, – сухо ответила я.
И украдкой взглянула на Вэл. Она с любопытством смотрела на
меня.
– И когда это было? – поинтересовалась она, очертив пальцем в
воздухе большой круг.
– Почему было? Есть. – Рен похлопал меня по ноге, выпрямился и
сложил руки на груди. Выражение его лица заставило меня возразить.
И я, разумеется, возразила.
– Ну, вообще-то вчера.
 – Ого, – протянула Вэл. – Надо мне почаще забивать на наши с
тобой встречи.
Рен кивнул.
– Совершенно с этим согласен.
Я тут же вспомнила о том, что случилось в ту ночь, когда мы с ним
ходили в клуб, и, прищурясь, посмотрела на Рена. Он ухмыльнулся.
– Ну вы даете. – Вэл покачала головой и цокнула языком. – Похоже,
вы не вылезали из постели.
Я залилась румянцем до самой шеи.
– Так. А теперь серьезно. Нам надо поговорить о том, что
происходит…
– Между вами двумя? – перебила Вэл и улыбнулась, услышав мой
стон.
– Нет. Не об этом.
– По-моему, то, что происходит между нами, очень серьезно, –
вмешался Рен, и мне захотелось треснуться башкой о стену.
Вэл оттолкнулась от стола, стремительно повернулась к нам и
хлопнула в ладоши:
– Айви, я тобой горжусь. – Потом, совершенно не стесняясь,
окинула Рена таким долгим оценивающим взглядом, что еще немного
– и его вполне можно было бы счесть сексуальным домогательством. –
Действительно горжусь.
Слава богу, тут наконец вошел Дэвид, поскольку я понятия не
имела, куда зайдет этот разговор, и совершенно не хотела это
выяснять. Я спрыгнула со стола и обошла Рена.
– Дэвид, у тебя есть минутка?
Дэвид напряженно остановился и обернулся к нам.
– Для меня это важно?
– Еще как.
Рен положил руку мне на талию.
– Что ты делаешь? – тихо спросил он.
Я оглянулась на него и глубоко вздохнула.
– Нам надо с ним поговорить.
– Айви…
Дэвид нахмурился. Впрочем, он всегда хмурился.
– И о чем это вам надо со мной поговорить?
 – Сегодня утром я кое-что узнала, – пояснила я Рену, надеясь, что
он меня поймет. – И нам надо с ним поговорить. Поверь мне.
На его скуле заиграл желвак. Рен пристально посмотрел мне в
глаза. Я поняла, что ему совсем не нравится то, что происходит.
Наконец Рен отвел взгляд и уставился в потолок – наверно, пытался
взять себя в руки. Мне хотелось его успокоить: я не собиралась
говорить об Элите, но я не могла об этом даже заикнуться:
в противном случае об этом узнал бы весь свет.
– Что, черт побери, происходит? – спросил Дэвид. – Не могу же я
тут с вами целый день стоять.
Я глубоко вздохнула.
– Поверь мне.
Рен посмотрел мне в глаза. Я затаила дыхание. Наконец он кивнул:
– Ладно, давай попробуем.
У меня отлегло от сердца, что мы не поссорились с Реном. Я
шагнула к Дэвиду:
– Давай зайдем в кабинет.
К досаде Дэвида, Вэл устремилась за нами.
– А тебя я не приглашал слушать, что бы они ни сказали.
Она пожала плечами.
– Я сама себя пригласила. – Вэл плюхнулась на один из
металлических стульев. Дэвид закрыл за нами дверь.
Рен бросил на Вэл испытующий взгляд.
– То, о чем мы расскажем, не должно выйти за пределы этой
комнаты.
Вэл приподняла бровь и посмотрела Рену в глаза.
– Сексуален и банален. Беспроигрышное сочетание.
Судя по лицу Дэвида, разговор ему надоел, не успев начаться.
– Только побыстрее. Мне еще сегодня надо встретиться с двумя
потенциальными членами Ордена, которых переводят к нам.
Я взглянула на Рена, но тот застыл в углу, сложив руки на груди,
неподвижно, как часовой на посту.
– В городе старейшины, Дэвид.
– Да черт побери…
– Послушай, – перебила я Дэвида довольно бесцеремонно, о чем,
вероятно, мне еще предстояло пожалеть. – Это правда. Я видела
минимум троих. В среду они хотят открыть врата.
 Дэвид помрачнел и шагнул ко мне, но тут Рен молнией бросился
вперед и схватил Дэвида за плечо. Я не ждала от своего начальника
беды, но Рен, видимо, считал иначе.
– Она не врет. Я сам их видел, – сказал Рен. – Они здесь. Мы
встретили их в одном клубе в центре, он называется «Поток». Скорее
всего, это место открылось специально для эльфов. И это еще не все.
Мы видели, как они разговаривали с полицией.
Дэвид сбросил с плеча его руку, обвел комнату раздраженным
взглядом и уставился на Рена:
– Во-первых, ничего нового ты мне не сказал. Нам и раньше
доводилось сталкиваться с ситуациями, когда эльфы тянули силы из
людей, которые служили в полиции. Я вообще удивлен, как ты
умудрился заметить кого-то из эльфов, если ты все время только и
думаешь, как бы залезть к ней под юбку.
– Во дает, – пробормотала Вэл.
У меня отвисла челюсть, но больше всего меня ошеломила на
удивление спокойная улыбка на губах Рена.
– А вот тут ты неправ. Я могу совмещать несколько дел
одновременно.
Н-да, объяснил.
– Ты должен выслушать нас, Дэвид, – вмешалась я. – По тем
полицейским было не похоже, чтобы эльфы тянули из них силы.
– Значит, они их заколдовали.
– Да какая разница?! – крикнула я. – Старейшины хотят открыть
врата, а нам известно, что в городе два портала. Но тот, что находится
в церкви девы Марии Гваделупской, уже не работает, так что через
него им не пройти.
Все замерли и уставились на меня.
– Что? – негромко проговорил Рен.
Дэвид высказался резче:
– А ты откуда знаешь, где находится этот чертов портал?
– Но есть еще и другой, так ведь? – не унималась я.
Дэвид бросил на меня пренебрежительный взгляд.
– Их действительно два, но больше всего меня интересует, откуда
ты, черт побери, узнала, где находится один из них, и почему ты
думаешь, что он больше не работает.
 – Да какая разница! – отрезала я. – Я еще и про полукровок знаю, и
о том, что случится, если принц или принцесса пройдет сквозь врата и
доберется до кого-нибудь из них.
– Какие еще, к черту, полукровки? – проворчал Дэвид.
Я посмотрела на Рена и по его глазам поняла, что еще немного – и
он Дэвида по стенке размажет.
– Разве ты не слышал про полукровок? Это полулюди, полуэльфы.
Дэвид уставился на меня с таким видом, будто у меня из виска
выросла рука и машет ему.
– Ты совсем спятила, что ли?
– Как ты смеешь так разговаривать с женщиной! – рявкнул на него
Рен.
– Полуэльфы? – Дэвид вскинул руки. – Что тут еще сказать?
Рен тихо выругался.
– Айви, это дохлый номер. Я тебе говорил, не надо ничего ему
рассказывать.
– Нет, ну правда, полный бред, – подала голос Вэл. – Не подумайте,
что я на чьей-то стороне, но все-таки. Какие еще полуэльфы?
Я раздраженно сжала кулаки.
– Если ты меня не послушаешься и не отправишь всех до единого
членов Ордена охранять единственные оставшиеся в городе врата,
эльфы выберутся в наш мир, и начнется такое, что врагу не
пожелаешь, независимо от того, веришь ты в полукровок или нет.
– Я из Элиты, – объявил Рен, едва Дэвид открыл рот, чтобы
ответить мне, и его слова заставили всех замолчать – даже Вэл
притихла. Я вытаращилась на Рена. Мне не верилось, что он вот так
взял и во всем признался. Вэл, к счастью, уже знала, но Рен-то об этом
не подозревал. – Знаешь, что это такое? – продолжал Рен, обращаясь к
Дэвиду.
Ответом ему было напряженное молчание. Наконец Дэвид кивнул:
– Да, я знаю, что такое Элита.
Аллилуйя.
– Значит, если ты знаешь, чем я занимаюсь, то тебе должно быть
прекрасно известно, что в нашем мире по-прежнему обитают
старейшины. Возможно, тебе казалось, что раз уж ими занимается
Элита, то они не представляют опасности. Может, ты просто не хотел
сеять панику среди подчиненных рассказом об эльфах, которых нельзя
убить железным прутом. Я не исключаю, что ты ничего не слышал про
полукровок. Мне совершенно плевать, почему ты скрываешь эту
информацию от своего подразделения. Меня послали сюда, потому что
в Новый Орлеан стекаются полчища эльфов и старейшин.
Рен шагнул к Дэвиду и, поскольку был на добрую голову выше
нашего командира, буквально навис над ним.
– Но если, как утверждает Айви, в городе два портала и один из
них не работает, ты обязан сказать мне, где второй, немедленно
стянуть туда все силы и охранять врата. Немедленно.
Повисла такая тишина, что слышно было, как тикают часы на
стене. Наконец Дэвид произнес:
– Все, кроме него, выйдите отсюда.
Он имел в виду, кроме Рена.
– Никуда я не уйду, – уперлась я.
– Ты уходишь. – Дэвид покосился на Вэл. – И ты тоже. Нам с Реном
надо поговорить с глазу на глаз.
– Фигушки! Я…
– Это приказ, Айви! – прогремел Дэвид. На виске его билась
жилка. – Или ты забыла, что я твой начальник?
Я судорожно вздохнула. Что еще мне оставалось? Стоять на своем,
чтобы меня выгнали из Ордена? Ни к чему хорошему это не привело
бы. Хотя, конечно, мне до смерти хотелось дать Дэвиду по морде.
Сделав над собой нечеловеческое усилие, я вышла из комнаты вслед за
Вэл, даже не посмотрев на Рена, и хлопнула дверью.
– Вот мудак, – с досадой брякнула я, миновав коллегу, который
спускался с третьего этажа. Я подошла к окну, которое выходило на
улицу, вцепилась в подоконник и, чтобы не вернуться в кабинет и
никого не прибить, постаралась успокоить дыхание.
Стоявшая рядом со мной Вэл убрала со лба выбившийся локон.
– Как думаешь, о чем они сейчас говорят?
– Не знаю. – Я оглянулась через плечо на слонявшихся поблизости
коллег. – Знаешь, что самое скверное? Мы уверены, что кто-то из
Ордена работает на эльфов. Другого объяснения у меня нет.
Вэл распахнула глаза.
– Объяснения чему?
– Долго рассказывать. – Я повернулась, привалилась к стене и
запустила руку в волосы. – Помнишь, убили нескольких членов
Ордена? Мы считаем, что все они были стражами, – прошептала я. – А
помнишь, тогда сказали, что Трента пытали? – Я облизала губы и
уронила руки. – В районе складов есть один клуб. Мы видели там
старейшин. Я была к ним так близко, как к тебе сейчас. Они говорили,
что им известно, где врата и на этот раз они не ошибутся. Еще я
слышала, как они обсуждали очередную жертву. По-моему, кого-то из
членов Ордена.
– Ничего себе, – протянула Вэл и отступила на шаг, положив руки
на бедра. – Ты же понимаешь, что все это звучит как полный бред?
– Понимаю. Но… столько всего происходит… Дело серьезное.
Если они откроют врата, нам крышка. – Я посмотрела на Вэл.
Подруга потупила глаза и нахмурилась. Минуту-другую мы
молчали.
– Ладно… мне пора, – наконец сказала Вэл и направилась прочь. –
Я тебе позвоню.
И она ушла. Не то что бы я на нее обижалась: все же такое трудно
сразу переварить, а ведь Вэл не знала и половины того, что на самом
деле происходит. Ей нужно все хорошенько обдумать.
Я ходила туда-сюда у окна, гадая, о чем же сейчас говорят Рен с
Дэвидом. Почему он меня выгнал из кабинета? Расскажет ли мне Рен
обо всем? Если нет, я ему устрою.
И тут с третьего этажа спустился Майлз. Еще одна причина для
головной боли. Заметив его, я тут же отвернулась и притворилась,
будто смотрю в окно.
Разумеется, это не сработало.
– Ты видела Дэвида? – спросил Майлз.
Я оглянулась на закрытую дверь.
– Он там с Реном.
– А. – Майлз нахмурился. – Что вдруг?
Можно подумать, я скажу. Глядя на Майлза из-под полуопущенных
ресниц, я представила себе, что он полукровка, и едва не фыркнула от
смеха.
Майлз нахмурился еще больше.
– А ты что здесь делаешь?
– Рена жду, – ответила я. – Нас с ним назначили вместе дежурить.
– Было такое. – Майлз уставился на меня. – Кстати, рядом с телом
Трента нашли его телефон. Он поврежден, но работает.
 Я вспомнила, как на прошлой неделе видела его с телефоном.
– Ну и что?
Светло-карие глаза Майлза смотрели настороженно.
– В телефоне мы нашли твои фотографии. То есть ваши с Реном.
Вы шли по Джексон-сквер. Причем в обнимку.
Сперва мне показалось, что я ослышалась, но потом решила, что в
такой день возможно все.
– Он что, следил за нами? Фу, гадость какая.
– Именно, – кивнул Майлз. – Это было в тот вечер, когда его убили.
А знаешь, зачем он вас фотографировал? Он тебе не доверял.
Волоски у меня на шее встали дыбом.
– Он считал меня сумасшедшей, так что я не удивлена.
Майлз мимолетно улыбнулся. Улыбка получилась натянутой и
почти не изменила выражения его лица.
– Он опасался, что ты… попадешь под чары эльфов.
Я сжала кулаки.
– С какого перепуга он так подумал? Разве что если бы я была без
клевера… – Я осеклась. У меня упало сердце.
– Он узнал кое-что о твоем прошлом. Раскопал подробности того,
что произошло в ту ночь, когда эльфы напали на ваш дом, – продолжал
Майлз. – И обнаружил явные несостыковки.
Я с тяжелым сердцем смотрела на Майлза и не знала, что сказать.
От страха кровь застыла у меня в жилах. Нет. Не может быть, чтобы
Трент все узнал.
Дверь открылась, и вышел Рен. Никогда еще я не была так рада его
видеть. От его раздражения не осталось и следа.
На пороге стоял Дэвид.
– Майлз. Мне надо с тобой поговорить. Немедленно.
Я обернулась к Рену, хотела его остановить, но он покачал головой.
– Пошли, – бросил он.
Не помня себя от нетерпения, я устремилась за ним на улицу.
– Что происходит?
Мы направились по Филип-стрит к Ройал. Рен взял меня за руку.
От удивления я замедлила шаг, и он легонько стиснул мою ладонь. Я
посмотрела на Рена. Он приподнял бровь.
– Если люди нравятся друг другу, они обычно держатся за руки.
 – Не знала, что мы уже настолько близки, чтобы держаться за
руки, – пробурчала я, пытаясь собраться с мыслями. Мы обошли
группу туристов. Я еще толком не опомнилась от страха, что мое
прошлое встретится с настоящим.
Я сделала над собой усилие, стараясь успокоиться, выкинуть из
головы мысли о прошлом, забыть о том, на что намекнул Майлз. Иначе
нельзя. Только так я смогу сосредоточиться на том, что происходит
сейчас.
– Я совершенно уверен, что все, чем мы занимались вчера,
указывает на то, что мы друг другу нравимся.
Я поджала губы.
– Вот уж не думала, что для этого обязательно друг другу
нравиться.
– Для меня – обязательно. – Рен бросил на меня
многозначительный взгляд. – Ты же это понимаешь, правда?
Странно взволнованная его словами, я быстро отвернулась.
– Почему мы вообще говорим об этом сейчас?
– Потому что ты испугалась, когда я взял тебя за руку, меня это
расстроило, и мне хотелось убедиться, что мы с тобой одинаково
смотрим на вещи.
– Рен…
Он снова сжал мою руку, и мы повернули на Ройал.
– Дэвид хочет в субботу напасть на «Поток». Он переговорит с
Майлзом, и они выберут несколько человек, которым можно доверять.
Но сперва нужно пережить среду. Он обещал выставить охрану у врат,
причем не у одних, а у обоих. Он не верит, что один из порталов не
действует, и не хочет рисковать, оставляя его без присмотра в
равноденствие.
Я чуть было не рухнула на колени и не поцеловала землю в знак
благодарности, но побрезговала, учитывая, что творится на наших
улицах.
– Так он нам поверил?
– Не факт, что поверил до конца, но про Элиту он слышал. Дэвид
не в курсе, чем мы занимаемся, но понимает: если я знаю про Элиту,
значит, сам из них. Так что он решил ко мне прислушаться.
– Надо же, как мило с его стороны, – съязвила я.
 – Да ладно тебе. По крайней мере, он нас выслушал. Он, кстати, и
без нас знал, что кто-то из Ордена работает на эльфов. Потому и
попросил вас с Вэл выйти из кабинета. Не думаю, что он подозревает
тебя, но…
У меня похолодел затылок.
– Мне кажется… он меня подозревает.
– Если так, то это полная чушь. В тебя же стрелял эльф. Не мог же
Дэвид об этом забыть.
Я в этом не была уверена. Почему же еще он меня выгнал? От
обиды и несправедливости у меня сжалось сердце.
– Про старейшин он тоже знает, но поскольку они раньше никак
себя не проявляли, то Дэвид с Майлзом помалкивали. Они опасались,
что эльфы пытаются выяснить, где врата, Дэвид уже и сам усилил
стражу, но, по-моему, до сегодняшнего вечера они не осознавали,
насколько все серьезно. Уж не знаю, чего он так на тебя ополчился.
Наверно, потому, что у меня есть вагина, а Дэвид – козел и
женоненавистник. Ничем другим всю эту хрень объяснить
невозможно.
– В общем, он хочет, чтобы мы с тобой тоже охраняли врата. – Рен
потянул меня в сторону, прочь из толпы прохожих, и посмотрел мне в
глаза. – Так откуда ты знаешь, что второй портал не действует?
Мое сердце сжалось еще сильнее. Вот сейчас придется соврать.
Ненавижу врать, но правду говорить нельзя, хотя мне до смерти не
хотелось впутывать в это моих друзей.
– Утром разговаривала с Мерль. Она сказала, что портал в церкви
уже не действует и что все врата, кроме тех, вторых, были
уничтожены, – говорила я и буквально чувствовала, как с каждым
словом порчу себе карму. – Я подумала, раз уж во всем остальном она
оказалась права, значит, и в этом тоже.
– Все врата были уничтожены?
Я кивнула.
– Ага. Разве Элита этого не знает?
– Нет. Никогда в жизни об этом не слышал. – Рен выпустил мою
руку и запустил пальцы в свои уже высохшие волосы. – А она откуда
об этом узнала?
– Не знаю, – тихо ответила я. – Но если это правда… что если
эльфы в курсе?
 Рен покачал головой.
– Как ни ужасно в этом признаваться, но я не знаю. В этом нет
смысла. Совсем.
Ну как еще его убедить, не рассказывая про Диня? Похоже, никак.
– Дэвид сказал тебе, где вторые врата?
Рен кивнул.
– Мы стоим напротив них.
Я резко обернулась.
– Что?
Взгляд мой упал на серый трехэтажный дом. И тут я все поняла.
– Ты меня разыгрываешь.
– Это же вроде один из тех домов, которые показывают по телеку в
передачах про ужасы? – уточнил Рен.
Я таращилась на знаменитый дом с привидениями на Ройал-стрит
– пожалуй, самый известный в Новом Орлеане. Место с жуткой,
страшной историей. В памяти всплыли слова Мерль. Вторые врата
находятся там, где ни духи, ни люди не могут найти покоя.
То бишь в доме с привидениями. Но в Новом Орлеане таких
процентов девяносто, если верить слухам.
– Значит, он…
Рен покачал головой, взял меня за подбородок и повернул мою
голову к кирпичному зданию рядом с грандиозным особняком.
– Портал вон там.
 Глава 18
Вечер понедельника выдался мертвым. Ни единого эльфа не
встретилось нам ни во Французском квартале, ни в клубе в районе
складов. Но вместо облегчения это принесло лишь тревогу: не к добру
это все. В понедельник всегда затишье, но чтобы ни одного эльфа?
Что-то в этом было совсем неправльное.
После дежурства мы вернулись на Филип-стрит, где Рен оставил
мотоцикл. Тысячи мыслей проносились в моей голове – о том, где
обнаружились вторые врата, кто предатель, что будет в среду, – как
вдруг Рен предложил:
– Поехали ко мне.
Мы стояли на углу улицы. Над нами мерцал тусклый уличный
фонарь.
– Что? – нахмурилась я.
Рен чуть улыбнулся.
– Поехали сегодня ко мне, Айви.
Я переступила с ноги на ногу и шагнула назад. Просьба Рена
вызвала у меня волнение… и дикий страх. За всей сегодняшней
суматохой у меня не было времени подумать о том, что между нами
происходит, даже несмотря на страстный поцелуй, которым он
наградил меня в штаб-квартире Ордена, и то, как Рен держал меня за
руку по дороге к старому дому на Ройал-стрит.
С бешено бьющимся сердцем я смотрела на затененное лицо Рена.
– Не уверена, что это удачная идея.
– Отличая идея. Лучшая из всех, что приходили мне в голову.
Вдалеке послышался чей-то хохот.
– Не думаю…
– Хватит думать. – Рен взял меня за запястье и мягко расцепил мои
ладони. – Ты слишком много думаешь.
– Невозможно думать слишком много, – возразила я и посмотрела
на его руку, сжимавшую мое запястье. Если честно, домой мне не
хотелось. Я понятия не имела, как быть с Динем, так что в моей
квартирке, выходившей окнами в милый дворик, мне было бы очень
грустно.
 Рен вздохнул и погладил большим пальцем тыльную сторону моего
запястья.
– Я вовсе не хочу заманить тебя к себе и изнасиловать.
Я тут же представила, как Рен срывает с меня одежду, прижимает к
кровати и делает со мной все, что хочет, и некоторые части моего тела
такая перспектива очень взволновала.
– Разве что только ты сама этого захочешь: тогда я только рад
буду, – весело продолжал он. – Я сделаю все, что ты хочешь, просто…
поехали ко мне.
Наши взгляды встретились. Он смотрел на меня открыто и честно.
Раздававшийся вдалеке смех приближался.
– Если ты этого не хочешь, зачем тогда зовешь к себе?
Рен смутился, но потом улыбнулся.
– Ну, во-первых, я этого хочу. Очень даже. Я только об этом и
думаю с того самого первого раза, как ты на меня замахнулась.
– Чушь какая-то.
Рен и бровью не повел.
– Но мне нужно от тебя не только это. Мне нравится с тобой
общаться. Проводить вместе время.
Как ни странно, мне это не приходило в голову, так что я
почувствовала себя полной дурой: почему же я раньше не догадалась?
Иногда мне казалось, что у меня мозгов как у пятнадцатилетней
девочки. Если честно, мне тоже нравилось общаться с Реном. Те
последние две недели, что мы работали вместе, дежурства стали куда
приятнее. Не то что бы я раньше не любила свою работу, но с Реном
все было… по-другому.
Я посмотрела на него, собираясь отказаться наотрез, но вместо
этого ответила:
– Ладно.
Рен расплылся в улыбке, от которой на щеках показались ямочки, и
мне тут же захотелось их поцеловать. Дорога до его дома, как и весь
сегодняшний вечер, прошла без происшествий, но было странно
заходить ночью к нему в квартиру. Как будто мы собирались заняться
чем-то неприличным.
Я немножко нервничала. Рен зажег верхний свет и пошел на кухню
взять нам что-нибудь попить. Для себя он снова выбрал пиво,
прихватил газировку для меня и, вернувшись к дивану, поставил
бутылки на журнальный столик.
Рен стащил ботинки и носки и посмотрел на меня из-под густых
ресниц.
– Садись на диван, чего ты.
Я села на диван и сложила руки на коленях.
Рен покачал головой.
– Я хочу тебе кое-что показать. То есть тебе дать. Сейчас вернусь.
Подарить? Что он может мне подарить? Поцелуй? Едва ли для
этого ему нужно было идти в спальню. Да и хочу ли я, чтобы он меня
целовал? Хотя вчера хотела. А теперь сама не знаю, чего хочу.
Или пока не готова это признать.
Меж тем Рен вернулся и опустился на диван возле меня. В руках у
него был тонкий пепельно-серый деревянный прут.
– Это прут из терновника. Чтобы убивать старейшин.
Рен вложил прут мне в руку, сжав мои пальцы вокруг гладкого
толстого кончика. Наши взгляды встретились.
– Хочу, чтобы он был у тебя. Я собирался тебе отдать его вчера, но
мы отвлеклись.
Да уж, еще как отвлеклись.
– Мне парни раньше никогда не дарили оружие, да еще такое
крутое.
Уголок его губ приподнялся в улыбке.
– Ты просто никогда не встречала такого парня, как я.
Это была правда, причем во многих смыслах. Прут был легкий, но
прочный. Рен медленно отпустил мои пальцы. У меня дрожали руки.
– Ты уверен, что хочешь его мне отдать?
– Это запасной. Я им не пользуюсь, так что пусть он будет у тебя,
учитывая, что нам предстоит. – Рен наклонился вперед, взял со столика
пиво и откинулся на спинку дивана рядом со мной. Он прижался ко
мне бедром. Похоже, ему такая близость нравилась. Наверно, если бы
я перестала об этом думать, то мне бы тоже понравилось. – Бить надо в
грудь. Как вампиров.
Я повертела прут в руках, любуясь мастерством, с которым
вырезали такой острый кончик.
– Спасибо.
Рен кивнул и поднес бутылку к губам.
 – Я правда благодарна. – Я аккуратно положила прут на
журнальный столик, взяла банку газировки и устроилась поудобнее.
Примерно в полночь нам пришла эсэмэска – рассылка от Дэвида,
который сообщал о срочном совещании во вторник днем. Мы
догадались, что речь пойдет о вратах. – Интересно, как другие члены
Ордена отреагируют на рассказ Дэвида?
– Не знаю. – Рен взял пульт с лежавшей возле него подушки и
включил телевизор. – Давай сейчас не будем об этом, хорошо? Я
понимаю, что это, может, не лучшее решение, но сейчас мы все равно
ничего не можем изменить.
Я рассматривала его профиль.
– А как же быть со вторым полукровкой? Если портал откроется,
нам тем более надо выяснить, кто он.
– Нам? – ухмыльнулся Рен и отпил глоток пива. – Мне это
нравится. Нам. Звучит хорошо.
Я покраснела и отвернулась к телевизору. Рен включил какой-то
киноканал.
– Сейчас нам известно, что под описание подходит минимум еще
один член Ордена, но подробностей мне пока не сообщили. Мне не
скажут имя, пока не будет известно точно, – признался Рен, и меня
почему-то охватило беспокойство.
У меня не было причин подозревать, что он недоговаривает. До сих
пор Рен был со мной достаточно откровенен.
– Извини, что не предупредила тебя, что хочу поговорить с
Дэвидом, и вынудила рассказать ему про Элиту.
– Ничего страшного.
Я покачала головой и отвернулась, стараясь не встречаться
взглядом с Реном.
– Это еще не все. Вэл… знала, потому что я ей сказала вскоре
после того, как ты мне все рассказал. Мне надо было с кем-то
поговорить, чтобы понять, что происходит. Я понимаю, что это меня не
оправдывает, но не хочу от тебя ничего скрывать.
Наконец я отважилась взглянуть на Рена. Он, похоже, ничуть не
разозлился. Лицо его оставалось совершенно спокойным.
– А ты ей сказала, зачем я здесь?
– Про охоту за полукровкой? Нет. Ты же слышал, как она
отреагировала. Она впервые об этом услышала.
 Спустя мгновение Рен кивнул.
– Ты рассказывала еще кому-нибудь?
Я покачала головой.
Рен, похоже, обдумывал мои слова.
– Вообще-то, если честно, сейчас это не так уж и важно. Даже если
бы ты ей ничего не сказала, она все равно обо всем узнала бы тогда в
кабинете.
Однако легче мне не стало, хотя Рен принял все куда лучше, чем я
бы на его месте.
– Надо было утром позвонить тебе и предупредить.
– Да ладно тебе. – Рен взял меня за подбородок и повернул мою
голову к себе, так что наши взгляды встретились. – Было бы, конечно,
здорово, и лучше бы мы с Дэвидом поговорили без лишних ушей, но
уж как вышло, так вышло. Тем более что об Элите он и так знал, так
что ничего нового я ему не сказал и никаких правил не нарушил.
– Ты уже нарушил правила со мной.
– Точно. – Рен провел пальцем по моей нижней губе, и будь я
посмелее, наверняка прихватила бы его зубами за палец. – Давай
сегодня просто побудем… нормальными.
Я отстранилась и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Что?
– Нормальными. Как те ребята, которых мы видели тогда вечером в
кафе, когда ты мне чуть не перерезала горло своим прутом, – пояснил
Рен, и я вспомнила ту сценку. – Давай больше не будем говорить об
этой фигне. Ладно?
Я прикусила губу, кивнула и уставилась на экран. К горлу подкатил
ком, и я осушила залпом полбанки газировки, чтобы от него
избавиться. Рен и не догадывался, как много для меня значило, что он
хотел того же, чего и я.
В конце концов парень выбрал какой-то фильм с Винсом Воном, я
понемногу расслабилась, мускул за мускулом, и уютно устроилась на
диване, прижавшись к Рену плечом. Мы смеялись одним и тем же
шуткам, качали головой на одних и тех же сценах, и до меня дошло,
как же сильно мне этого не хватало – впрочем, нам обоим.
Когда кино закончилось, мы немного поболтали, пока шли титры, и
начался какой-то новый фильм, снятый еще в восьмидесятые. Было
уже поздно, четвертый час ночи, когда Рен перевел на меня усталый
взгляд, выпрямился и опустил ноги на гладкий бетонный пол.
– Ну что, пошли спать?
Я вытаращилась на него.
– Уже поздно. Ехать мне никуда неохота, и тебя одну я тоже не
отпущу. Я ничего не предлагаю. Просто останься со мной.
– Просто остаться с тобой? – повторила я. – В твоей постели?
– Она большая. Там легко поместятся трое, даже если у них в ногах
уляжется большая собака. – Рен легонько улыбнулся и похлопал меня
по ноге. Я смотрела на него. – Пошли.
Рен встал, взял пустую посуду и отнес на кухню. Потом направился
в спальню, придержав передо мной дверь.
У меня подкосились ноги, как будто мне не приходилось регулярно
сталкиваться с хладнокровными убийцами. Что я делаю? Похоже, сама
не знаю, подумала я, ступая босиком по холодному полу. Мои
кроссовки и носки остались у дивана.
Дверь за нами закрылась, Рен подошел к кровати и включил
ночник.
– Если хочешь переодеться, дам тебе свою рубашку. Она тебе будет
как раз, даже велика.
Он подошел к комоду, выдвинул средний ящик, достал темную
рубашку и вернулся ко мне. Парень взял меня за руку (в другой руке у
него была рубашка) и подвел к двери в ванную.
– Если хочешь, можешь переодеться там. Или здесь. Я бы, конечно,
предпочел, чтобы здесь, – улыбнулся он.
Тут я вышла из ступора и отдернула руку:
– Я там переоденусь.
– Жаль, – пробормотал Рен и добавил громче: – Я тебя жду.
Я закрыла за собой дверь, включила свет. Меня трясло. Сердце
бешено колотилось от… предвкушения. Я не спала с парнем в одной
кровати с тех пор, как не стало Шона, – с сексом ли, без секса. Я не
понимала, что делаю. Разделась до лифчика и трусов и ополоснула
лицо прохладной водой.
Меньше всего мне хотелось спать в лифчике. Я вообще их терпеть
не могла. Грудь у меня не маленькая и не большая, но без лифчика
она… трясется. Раздумывая, снять его или нет, я поймала в зеркале
свое отражение: ярко-голубые глаза, румяные щеки. Я закрыла глаза и
дрожащими пальцами расстегнула лифчик. Спустила с плеч бретельки
и поспешно натянула рубашку Рена. Она доходила мне до бедра, ну да
я все равно в ближайшее время прыгать не собиралась.
Перед тем, как выйти из ванной, я вытащила из волос заколки и
вздохнула с облегчением, когда кудри рассыпались у меня по плечам.
Кожа головы не верила своему счастью. Я собрала одежду, открыла
дверь ванной и застыла как вкопанная.
Ну ничего себе! Рен по пояс голый стоял спиной ко мне, и я
увидела всю его татуировку.
Он переоделся в просторные пижамные штаны, сидевшие
недопустимо низко на бедрах. Больше на нем ничего не было. Справа
по его мускулистой спине до пояса вилась лоза, украшавшая его грудь
и руку. Из переплетения листьев, как живая, выглядывала черная
пантера с янтарными глазами и алой пастью с острыми белыми
зубами.
Меня так и подмывало дотронуться до нее.
– Я уж заволновался, что с тобой. – Рен положил подушку на
кровать и обернулся. – Думал, надо… – Он осекся и уставился на меня,
открыв рот.
Мы таращились друг на друга. Уж не знаю, что Рен прочел на моем
лице, но он смотрел на меня так, словно видел впервые. Так
пристально, что мне казалось, я кожей чувствую его взгляд. Мои соски
напряглись под рубашкой.
– Черт подери, – хрипло проговорил он. – Пожалуй, с рубашкой это
я зря.
– Эээ… почему?
Рен провел рукой по волосам. Видно было, как подрагивают
мускулы на его руках и животе. Он сцепил ладони за головой.
– У тебя же все было серьезно? С тем парнем, которого ты
потеряла?
Я кивнула, недоумевая, при чем тут его рубашка.
– Ты тогда была совсем девочкой, – тихо произнес Рен и двинулся
ко мне, словно пантера, которая выслеживает добычу. Приблизившись,
он взял меня за локон, спускавшийся мне на щеку, и потянул его, так
что тот выпрямился. Взгляд его скользил по моему лицу. – Я и забыл,
каково это – видеть женщину, которая тебе нравится, в своей рубашке.
Мощно.
 Я залилась краской до самой шеи.
– О.
– Ага. – Рен выпустил мой локон, и тот спружинил обратно. – Ты
ведь раньше, наверно, никогда не надевала одежду своего парня?
Я покачала головой и уставилась на его шею. Кожаный шнурок, на
котором висел клевер, красиво подчеркивал загар Рена.
– У нас с Шоном… до этого не дошло.
Рен наклонил голову набок и погладил меня по щеке.
– Его звали Шон? Ты раньше не говорила.
– Разве?
Он покачал головой и провел большим пальцем по моей щеке.
– И после него у тебя никого не было?
– Нет.
С чего мне врать?
Рен улыбнулся, опустил голову и поцеловал меня в лоб. Я
судорожно вздохнула.
– Располагайся. Я сейчас вернусь.
И ушел в ванную, оставив меня стоять в спальне. Я пыталась
понять, что сейчас было. Впервые мое сердце не сжалось от боли при
мысли о Шоне. Я не знала, радоваться этому или огорчаться.
И стоит ли вообще об этом думать.
Я глубоко вздохнула, сложила одежду на комод и прыгнула в
кровать. Ничего себе, какой удобный матрас! Я подвинулась на
середину и замерла: интересно, с какого краю спит Рен? И важно ли
для него, с какой стороны спать? Я-то всегда спала на дальнем от
шкафа краю, потому что я псих. Я расправила рубашку, чтобы не
сверкать трусами, натянула одеяло до бедер и улеглась на спину.
Как бы мне хотелось, чтобы кто-то взрослый объяснил мне, что
делать дальше.
Впрочем, долго ломать голову над этим мне не пришлось, потому
что из ванной вышел Рен. Когда он увидел меня, на его губах
показалась привычная полуулыбка. Я вцепилась в одеяло. Дыхание,
перехватило, а сердце так колотилось, что я испугалась, что умру от
сердечного приступа. Неловко будет. Я нервно сглотнула и постаралась
успокоиться.
Рен выключил свет, и лицо его скрыла тень, но когда он повернулся
ко мне, я ясно увидела, что он застыл. Наклонился, так что выражения
было не разглядеть, и приподнял одеяло со своего края.
– Айви?
– Что?
Он медленно откинул одеяло, лег, и, хотя в темноте я не видела его
глаза, но знала, что он на меня смотрит.
– Я так рад, что ты здесь.
Я выпустила одеяло.
Рен вытянулся рядом со мной. Глаза мои привыкли к темноте, и я
увидела, что он улыбается.
– А ты?
– Ага, – прошептала я.
– Здорово. Это все, что я хотел услышать.
Меня охватила такая нежность, что того и гляди растекусь по
кровати в сладкую лужицу. Я ждала, что Рен меня обнимет, но ничего
такого не произошло. Как и обещал, парень вел себя как джентльмен.
Я покосилась на него и поняла, что не в силах отвернуться.
Рен поднял руку, ту, которая была ближе ко мне. Поколебавшись
секунду, с бешено бьющимся сердцем я подвинулась к нему, так что
моя нога коснулась его ноги. Он обвил меня рукой за талию и
притянул к себе, так что наконец моя голова оказалась возле его голой
теплой груди. Спустя мгновение я прижалась к нему щекой, и меня
охватило нестерпимое наслаждение. Как же приятно лежать вот так!
Мы не произнесли ни слова. Мне казалось, я не засну. Я
чувствовала щекой, как медленно поднимается и опускается грудь
Рена. В темноте и тишине я закрыла глаза и расплакалась. Никогда не
думала, что снова испытаю такие чувства или просто буду лежать в
объятиях другого парня и думать только о нем.
***
Не помню, что меня разбудило, но проснулась я от острого
возбуждения. Внизу живота словно разлилась раскаленная лава.
Одеяло было откинуто в сторону. Чьи-то губы терлись о мою щеку,
подбородок, скользили вниз по горлу, а рука ласкала мой отвердевший
сосок.
Я медленно открыла глаза, обхватила Рена рукой за затылок и
запустила руку в мягкие волосы.
 – Что… что ты делаешь? – хриплым, каким-то не своим голосом
спросила я и сама удивилась, услышав его.
– Бужу тебя. – Рен целовал меня, покусывая мою нижнюю губу, и я,
еще толком не проснувшись, ахнула. Он тут же этим воспользовался и
впился поцелуем мне в губы, так что мою сонливость как рукой сняло:
ее сменило жгучее желание.
Его пальцы уже были у меня под рубашкой, мяли и гладили мою
грудь. Потом он провел рукой вниз по моему животу и положил ладонь
мне между ног.
– Когда я проснулся, ты спала у меня на груди, – выдохнул Рен мне
в губы. Он так ласкал меня пальцами, что я стонала. – Обхватив меня
руками. И положив на меня ногу.
– Да? – откликнулась я, едва понимая, о чем он вообще говорит. Я
еще толком не проснулась и могла сосредоточиться лишь на
движениях его пальцев. Бедра мои раскачивались словно сами по себе,
поднимались медленной волной.
Рен задрал на мне рубашку и спустился ниже. Холодный воздух
овеял мою горячую кожу.
– Так здорово, – продолжал Рен, целуя меня между грудей. – Ты
такая ласковая.
– Не-а, – пробормотала я и выгнула спину, когда он вдруг жадно
обхватил губами мой сосок. Я крепче сжала волосы Рена и вскрикнула.
– Не нет, а да. Ты так сладко спишь. – Поцелуи спускались ниже, и
я открыла глаза. Рен поцеловал меня повыше пупка, потом обвел
вокруг него языком и, наконец, засунул язык в эту впадинку.
От удовольствия я поджала пальцы на ногах.
– О-о-о…
Рен усмехнулся, уткнувшись лицом мне в живот.
– И знаешь, что я почувствовал?
Я с трудом сглотнула и учащенно задышала.
– Нет.
Он целовал мой живот, спускаясь все ниже. Я ерошила его волосы.
Рен взялся за мои трусики и посмотрел на меня: его взгляд потемнел,
зеленые глаза полыхали.
– Я почувствовал, что бешено тебя хочу. Я ничего не мог с собой
поделать. Мне надо было тебя поцеловать, дотронуться до тебя.
Поднимись, – хрипло попросил он.
 Мысли мои витали где-то далеко, и тело действовало на
автопилоте. Бедра приподнялись, и Рен стащил с меня трусики.
– Какая же ты красивая, – он положил руку мне между ног. – Везде.
Рен опустил голову и прижался губами к татуировке на внутренней
стороне моего бедра. Он водил языком по ее изгибам, и все во мне
отзывалось на его прикосновение. Рен целовал мои бедра. Его губы
были все ближе, и я, вдруг испугавшись силы охватившего меня
желания, попробовала было сдвинуть ноги, отстраниться, но Рен взял
меня за бедра, развел их в стороны, и у меня учащенно забилось
сердце.
Наши взгляды встретились, и Рен прошептал:
– Ты даже не представляешь, как давно я этого хочу.
И он поцеловал меня так, как никто и никогда еще не целовал. Едва
его губы коснулись моей промежности, как я выгнулась и застонала.
На каждое движение его языка я откликалась стоном и криком. Я
испытывала такое возбуждение, что дальше терпеть было невозможно.
Я протянула руку к Рену – то ли для того, чтобы оттолкнуть его, то
ли для того, чтобы притянуть к себе: сама не знаю. Но Рен меня
опередил: он отпустил мои бедра, одной рукой схватил меня за
запястья и прижал их к моему животу. Я еле дышала. Рен улыбнулся и
вошел в меня пальцем.
Я вздрогнула и инстинктивно сжала кулаки.
– Рен.
– Тебе хорошо? – Его дыхание щекотало мою кожу. – Еще?
Я кивнула.
– Скажи это, Айви.
Неужели он это серьезно? Его рука замерла. Похоже, и правда
всерьез.
– Еще, – выдохнула я.
Рен с дьявольской улыбкой засунул в меня еще один палец.
– А так?
Так было немного больно, но Рен чуть согнул пальцы, и я
застонала, выгнув бедра.
– Так вот где эта точка, – с гордостью произнес Рен, довольный
тем, что с такой легкостью ее нащупал. – Я хочу, чтобы ты кричала мое
имя, когда будешь кончать. Запомни.
 Я сомневалась, стану ли я кричать чье-то имя во время оргазма, но
тут Рен приник губами к комочку нервов. Я извивалась, не помня себя,
бесстыдно качая бедрами в такт его движениям. Я мотала головой из
стороны в сторону, а Рен пальцами ласкал меня внутри и посасывал
крошечный комочек, который, похоже, стал средоточием всего.
Напряжение прорвалось, и я действительно закричала его имя,
когда все мое тело до самых кончиков пальцев залило наслаждение. Я
дрожала и задыхалась. Имя Рена эхом звучало у меня в голове, даже
когда он медленно вытащил из меня пальцы.
Рен приподнялся, и я заметила бугорок у него в штанах. Еще не
успев опомниться от удовольствия, я схватила его за бедра и впилась
поцелуем в его губы. Почувствовав свой вкус на его губах, я словно
опьянела, и мне захотелось подарить ему то же наслаждение, которое
он только что доставил мне.
Рен застонал, и у меня учащенно забилось сердце. Я стянула с него
штаны.
– Что ты?..
Я обхватила рукой его мощный твердый член. Рен вздрогнул и
пробормотал:
– Черт, Айви. – Он посмотрел на меня из-под полуопущенных век.
По его мускулистому животу пробегала дрожь. – Ты правда этого
хочешь? Ты уверена?
Вместо ответа я погладила его естество. Провела рукой вверх-вниз.
Рен выгнул спину.
– Черт, детка. Я же не поэтому.
Я крепче сжала член Рена и наконец нашла в себе силы ответить:
– Я этого хочу.
Я снова провела рукой по его члену, и Рен застонал.
– Отодвинься, – хрипло скомандовал он. – К спинке кровати.
Я прислонилась спиной к деревянному изголовью, Рен
придвинулся ко мне и сжал коленями мои бедра. Он словно запер меня
в клетке. Одной рукой он оперся о спинку кровати, а другой обхватил
меня за шею.
Я делала это несколько раз с Шоном, но это было давно и совсем
не то. Рен мужчина, а Шон… у него не было возможности стать
мужчиной.
 Усилием воли отогнав неприятные мысли, я поцеловала Рена так
же, как он меня, и едва я почувствовала во рту его вкус, как он
шевельнул бедрами и крепче сжал мою шею. Из груди его вырвался
глухой стон, говоривший о том, что, хотя наверняка есть множество
девушек, которые делают это лучше меня, Рен сейчас здесь, со мной.
Я впустила его член так глубоко, как только могла. Рен быстро
двигал бедрами, но все равно старался слишком глубоко не входить,
хотя я уже и поймала ритм.
– Айви, детка… – простонал он, – я не могу…
Он попытался отстраниться, но я обхватила его член губами, и Рен
кончил, прокричав мое имя и содрогаясь всем телом. Он в последний
раз выгнулся и выскользнул из моего рта и руки. Встал на колени,
запрокинул мне голову и поцеловал меня взасос, несмотря на то что у
меня во рту было его семя, и, не прерывая поцелуя, уложил меня рядом
с собой на кровать.
Рен лег на спину, прижал меня к себе и закрыл лицо рукой, так что
мне была видна лишь его нежная довольная улыбка.
Волосы его растрепались со сна и из-за того, чем мы только что
занимались. Он повернулся ко мне лицом:
– Можно я оставлю тебя себе?
У меня екнуло сердце, и первое, о чем я подумала, что хочу
остаться с ним.
Но вдруг я окаменела. По коже побежали мурашки: меня словно
ледяной водой окатили. Удовольствие, которое доставил мне Рен и
которое я подарила ему, рассеялось, и сейчас, когда мы лежали в
обнимку, мне в голову пришла самая ужасная мысль.
Смогу ли я жить по-прежнему, как жила до Рена, когда его
потеряю? Не если, а когда, потому что я все равно его потеряю. У меня
иначе не бывает. Если я кого-то люблю, непременно его потеряю. Я
отогнала эту мысль, пока она не успела превратиться во что-то еще
более страшное.
– Эй, – тихо позвал меня Рен.
У меня снова колотилось сердце, но уже по другой причине.
Внутри все переворачивалось от тошноты. До того, как я потеряла
родителей и Шона, я не догадывалась, что нам недолго быть вместе.
Мне это просто не приходило в голову, но сейчас все было иначе,
потому что дни наши были сочтены: скорее всего, у нас остался всего
лишь день.
Мысли о среде преследовали меня как тень, которая никогда не
рассеивается, и я знала, что Рена тоже. Иначе стал бы он просить меня
остаться на ночь. Скорее всего, нам придется повидать немало смертей
– а может, мы и сами не выйдем оттуда живыми. Рен тоже мог
погибнуть.
Меня охватила паника, вцепилась в сердце острыми когтями. Это
было нестерпимо: я не смогу еще раз выдержать такую боль, а если мы
с Реном и дальше будем встречаться… Да кого я обманываю, мне уже
сейчас больно его потерять!
Я села и одернула рубашку, прикрывая бедра. Где были мои мозги?
Не надо было с ним сближаться. Мы не можем себе позволить жить
как все люди. Обычная жизнь не для членов Ордена. Кому, как не мне,
это знать. И тем не менее я сидела на постели рядом с парнем,
который, быть может, завтра погибнет еще до того, как взойдет луна.
– Эй, – Рен тоже сел. – Что случилось?
– Я… – внутренний голос подсказывал мне, что надо остановиться,
отдышаться, но у меня во рту стояла горечь. Мне срочно нужно было
выбраться отсюда. Все это ошибка. – Мне пора.
– Что?
Я спустила ноги с кровати, встала и пошла к комоду. На полпути
остановилась, решив, что могу обойтись и без белья.
– Ого. Погоди, Айви, что происходит? – Рен спрыгнул с кровати и
потянулся за джинсами. – Объясни!
– Мне надо домой. Вот и все.
– Неправда. Дело не в этом. Секунду назад все было отлично, мы
лежали в обнимку, а теперь ты на меня даже не смотришь. – Он
шагнул ко мне, я попятилась и врезалась в комод. Рен в
замешательстве смотрел на меня. – Что происходит?
Я отвернулась, сбросила его рубашку и натянула свою футболку.
Никогда еще я не одевалась быстрее.
– Мы двигались слишком быстро? – Рен положил руку мне на
плечо.
Меня охватило такое отчаяние, что я резко развернулась и сбросила
его руку.
– Не трогай меня.
 Он отступил на шаг. В его изумрудных глазах сквозила тревога.
– Ну, хорошо. Давай хоть поговорим?
– Не о чем тут говорить. – Я направилась к двери.
– Я сделал тебе больно? Айви, черт тебя подери, отвечай! Я сделал
тебе больно?
Я откинула волосы с лица и покачала головой.
– Нет, – прохрипела я и обернулась к двери. – Ты не сделал мне
больно. Еще нет. – Я взялась за ручку, обнаружила, что дверь заперта,
выругалась сквозь зубы, отодвинула задвижку и распахнула дверь.
– Еще нет? – Рен прошел за мной в гостиную, однако держался
поодаль, не приближаясь ко мне.
Я села на диван и принялась обуваться.
– Детка, я никогда не сделаю тебе больно. Почему ты…
И тут я не выдержала. У меня вырвалось то, что я так долго
прятала даже от самой себя, хотя чувствовала, как проваливаюсь в эту
черноту:
– Разумеется, специально не сделаешь. Ты пообещаешь мне, что
все будет хорошо, но ничего хорошего не будет, потому что это от тебя
не зависит.
Рен нахмурился и подошел к журнальному столику.
– Айви, я не понимаю, о чем ты.
– Не важно. – Я обулась, встала, схватила со стола прут, засунула в
задний карман, а сверху прикрыла рубашкой.
– Подожди, я сейчас оденусь и отвезу тебя домой, – мягко
проговорил Рен. – Дай мне пару…
– Нет! Нет. Не надо меня отвозить. Мне от тебя вообще ничего не
надо, понял? Ты замечательный парень, но больше между нами ничего
не будет. Это была ошибка.
Рен выпрямился и уставился на меня.
– Айви, черт подери, что происходит? Какая еще на фиг ошибка?
Все, что было между нами, что угодно, только не ошибка!
С бешено бьющимся сердцем я взялась за ручку двери и
остановилась на миг. Горло у меня саднило.
– Может, для тебя и не ошибка, – бросила я и вылетела вон.
Я промчалась через холл к лифту и нажала на кнопку. В глубине
души я ждала, может, даже надеялась, что Рен пойдет за мной. Глупо,
конечно. Потом я вошла в лифт, а дверь на том конце так и не
открылась.
Рен не попытался меня догнать.
Двери лифта закрылись, я откинулась на стенку кабины и зажала
себе рот, чтобы подавить мучительный стон. Я прогнала его, прогнала
все мысли, и не осталось ничего.
Я ничего не чувствовала.
 Глава 19
Во вторник настроение у меня и так было хуже некуда, и все равно
ухитрилось испортиться. Я попыталась связаться с Вэл, но она не
брала трубку. Я уж подумала позвонить Джо Энн и вывалить все это на
нее, но по вторникам та была очень занята.
Динь по-прежнему безвылазно сидел у себя в комнате, и я поняла,
что он там лишь потому, что у него играли на повторе «Кьюр»
и Моррисси, и если бы мне пришлось провести дома на секунду
больше, я бы сошла с ума ко всем чертям.
Я приняла душ, вытащила из шкафа свежую футболку, но так и не
смогла избавиться ни от запаха, ни от вкуса Рена. Что мы делали
сегодня утром, что я натворила…
Мое тело горело, несмотря на то что душа у меня болела. Я никогда
прежде не чувствовала ничего подобного, не знала такой
беспомощности и возбуждения. А то, что я пережила сегодня утром,
было куда глубже страсти. Если бы это был всего лишь секс, пожалуй,
я сумела бы справиться с собой, как бы грубо это ни звучало, но ведь
это не просто секс.
Не просто секс. Разве мне самой этого не хотелось? Хотелось. Так
почему же я сбежала, как первая ученица класса для идиотов?
Я присела на край кровати и опустила голову на руки. Ладно, все
равно ничего не воротишь и не изменишь. Придется смириться. Надо
быть сильной. Надо делать свою работу, надо сосредоточиться.
Я ведь правильно поступила, да?
Ответа не было. Только гул «Кьюр». Я встала, засунула в один
ботинок железный прут, а в другой – терновый. Взяла телефон, нажала
на экран. От Рена не было ни сообщений, ни пропущенных звонков. Да
я, впрочем, и не ждала. После того как я назвала ошибкой все, что
произошло между нами утром. Я засунула мобильник в задний карман
джинсов, повесила ключи на петлю на поясе, направилась к двери, но
остановилась и обернулась в сторону коридора, который вел на кухню
и в комнату Диня. Я подумала, не заглянуть ли к домовенку, но так и
не решила, что ему сказать и как с ним быть. Я не понимала даже,
сержусь ли на него или просто расстроена.
 Я ушла из дома, не сказав Диню не слова.
До назначенного Дэвидом собрания оставалась еще пара часов. На
такси я доехала до Канал-стрит и медленно пошла к Ройал. Небо
хмурилось, облака набухли дождем, который грозил вот-вот пролиться,
и улицы были не такими оживленными, как обычно. В конце концов, я
очутилась у неприметного кирпичного здания.
Если верить тому, что Мерль сказала о духах, значит ли это, что
привидения из соседнего дома проходили сквозь эти врата? Или же
врата влияли на все, что их окружает: ведь они здесь были явно
задолго до того, как появились оба дома.
Я стояла под выкрашенным в зеленый цвет железным балконом
соседнего дома. Если честно, я не очень-то верю в призраков. Ни разу
их не видела. Но это, конечно, не значит, что их не существует. Если
бывают эльфы и полукровки, так почему не привидения?
Окна и дверь были забраны коваными решетками, и стороннему
наблюдателю могло показаться, что они такие же, как на остальных
домах в Квартале, но эти неспроста были сделаны из железа. Я прежде
никогда не замечала домик, приютившийся по соседству. А ведь я
частенько ходила по Ройал-стрит мимо этих самых ворот. Да и мимо
церкви, что уж там.
Детектив из меня никудышный.
Интересно, сейчас в доме кто-нибудь есть? Откроют ли мне дверь?
Едва ли. Здания стояли впритык, так что на задний двор можно было
попасть только из дома.
Я побродила по Ройал, пока не настала пора идти в штаб-квартиру
Ордена. Я знала, что встречу Рена, и от волнения у меня сводило
живот. Проходя мимо магазина сувениров, я увидела за прилавком
Джерома. Он листал журнал. Я поспешила прочь, чтобы он меня не
заметил. Я ведь ему торт задолжала.
На втором этаже толпились члены Ордена, в основном группами по
двое-трое. Я встала с краешку, подальше от двери, и принялась
высматривать Рена. Что толку его избегать, если сегодня вечером нам
вместе работать. Но пока что я не была готова к встрече с ним.
В дальнем конце зала стояли Дэвид с Майлзом и о чем-то тихо
беседовали. Я проскользнула к окну и оперлась о подоконник. Вдруг
из одного из кабинетов вышла Вэл. Она опустила голову, так что кудри
упали ей на лицо, но не скрыли синяка под правым глазом.
 – Ого. – Я оттолкнулась от подоконника. – Что случилось?
Вэл потрогала кожу под глазом.
– Да вот решила сменить имидж. Что скажешь?
Я открыла рот от удивления, схватила подругу за руку и потянула в
сторону. Вэл поморщилась, и я тут же ее отпустила, догадавшись, что у
нее могут быть и другие синяки, которых не видно.
– Нет, правда, что стряслось?
Вэл со вздохом сложила руки на груди, которую сегодня обтягивала
блузка цвета фуксии.
– Да сцепилась вчера с одной эльфийкой. Упрямая оказалась,
гадина.
– Это когда вы с Диланом дежурили?
– Нет. После. Ничего страшного. – Вэл улыбнулась, но как-то
натянуто. – Я бы сказала, видела бы эту суку, да от нее ничего не
осталось.
– Ого. Я могу тебе чем-то помочь?
– Не-а. – Вэл посмотрела поверх моего плеча. Выражение лица у
нее было измученное. – Странно.
– Что?
Вэл приподняла бровь.
– Вчера вы с Реном целовались взасос, а сегодня он там стенку
подпирает, того и гляди, врежет по ней кулаком.
У меня упало сердце. Я чуть было не оглянулась. Вэл уставилась на
меня, и я вздохнула.
– Долго рассказывать. Я тебе звонила сегодня.
– Ага. Извини. – Она потрепала меня по руке. – Давай поговорим
потом?
Я кивнула. Дэвид хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее
внимание. Я с удивлением заметила его жену, которая стояла впереди
всех. По сравнению с угрюмым Дэвидом она казалась совершенно
невозмутимой.
– Сложилась чрезвычайная ситуация, – начал Дэвид и в общих
чертах описал, что может случиться завтра вечером. Получилось нечто
вроде «эльфийского апокалипсиса для чайников». О полукровках
Дэвид по понятным причинам словом не обмолвился. Да сейчас это
было и не важно.
 В общем, набросал на вентилятор. Члены Ордена узнали все о
старейшинах, а некоторые, наверно, даже поверили, что в городе
обитают легендарные и самые опасные из эльфов, но никто оказался
не готов к тому, что в среду некоторые из них, возможно, попытаются
открыть врата. О клубах ни Дэвид, ни Майлз не упомянули: в этом
тоже был смысл. Если кто-то из Ордена работает на эльфов,
совершенно незачем, чтобы они узнали о наших планах напасть на
них.
– Равноденствие наступит в 9 часов 29 минут вечера, плюс-минус
несколько минут. – Дэвид сложил руки на груди. – Мы должны быть
готовы ко всему. Может, ничего и не случится. Или же нам предстоит
последняя битва. Нельзя подпустить старейшин к вратам. Их кровь
откроет портал. Необходимо задержать их любой ценой.
Обсудили оба портала, половину личного состава приписали к
церкви, половину к дому на Ройал-стрит, и я не удивилась, услышав
имена. Нас с Вэл, Реном и еще двадцатью коллегами направили в дом.
Дэвид взглядом велел мне молчать о том, что портал в церкви,
возможно, не действует. Я понимала, что он не готов в это поверить
или пойти на риск и оставить врата без охраны, но все равно
разозлилась.
Больше всего членов Ордена, похоже, шокировало то, что мы в
открытую обсуждаем врата, но сейчас уже не было смысла скрывать
эту информацию: эльфы наверняка и так знали, где находятся порталы.
Оставалось лишь надеяться, что они устремятся к тому, который в
церкви, не догадываясь о том, что его уничтожили. Но даже в этом
случае завтра ночью нас ждут серьезные потери.
Похоже, остальные думали о том же. У меня упало сердце. Все
знали, что поставлено на карту.
Дэвид откашлялся.
– Учитывая все сказанное, сегодня дежурств не будет.
Стоявший перед нами Дилан потер подбородок и еле слышно
выругался. Я вытаращилась на Дэвида. Ничего себе. Я в изумлении
оглянулась на Вэл, но она уставилась в пространство. Дэвид и Майлз
дали нам вечер отдыха. На моей памяти такого не бывало. Мы
патрулировали даже в Рождество.
– Если у вас есть семьи, то проведите время с ними, – продолжал
Дэвид. – Если у вас нет близких, найдите кого-то на вечер, потому что
некоторые из вас завтра не вернутся домой.
Да уж, умеет утешить.
Вскоре после этого собрание закончилось, и члены Ордена стали
расходиться – одни мрачные, другие в боевом настроении. Я убрала
выбившийся локон за ухо и обернулась к Вэл:
– Ну что, какие у тебя планы на вечер? Правда, секса не обещаю, –
пошутила я.
– Я… пойду к родителям, – тихо ответила Вэл, и я подавила
разочарование. Разумеется, она имеет полное право провести время с
семьей. – Может, встретимся позже.
Я кивнула, хотя понимала, что на это не стоит рассчитывать. Я
улыбнулась и осторожно обняла Вэл. В глубине души я ждала, что она
пошутит насчет свободного вечера, несмотря на всю серьезность
ситуации: это же Вэл. Но она молча смешалась с толпой и направилась
к выходу. Я смотрела ей вслед. И не только я: Дэвид провожал ее
пристальным взглядом. Дилан устремился за Вэл, и Дэвид следил за
ними обоими. Потом уставился на меня.
Я помахала ему рукой.
Дэвид посмотрел на меня волком.
Мне тоже пора было уходить. Я оглянулась, но Рена не увидела.
Наверно, он уже ушел. Меня снова охватила досада, хотя я не имела на
это никакого права. Может, он найдет себе кого-то на вечер, подумала
я, и эта мысль мне чертовски не понравилась. Стоило мне вспомнить,
как сегодня утром Рен прижал меня к спинке кровати, как двигались
его крепкие бедра, и зеленоглазое чудовище под названием «ревность»
превратилось в огнедышащего дракона. Я представила Рена с другой, и
мне захотелось кого-нибудь прирезать.
Мне нужна была помощь.
Если переживу среду, пойду к психотерапевту. Или хотя бы на
иглоукалывание.
Когда я вышла из штаб-квартиры Ордена, небо затянули темные
тучи. Я повернула направо и столкнулась лицом к лицу с Реном.
Я отступила на шаг. Покраснела и тут же побледнела,
встретившись с ним глазами – до того мне было неловко.
– Я ждал тебя, – сказал Рен, – думаю, ты и сама догадалась.
Я не знала, что ответить, и молча таращилась на него.
Зеленоглазый огнедышащий дракон подначивал спросить у Рена, не
думает ли он прислушаться к совету Дэвида, но, к счастью, здравый
смысл велел дракону заткнуть пасть.
– Нам надо поговорить. – Рен, не отрываясь, смотрел на меня.
Ко мне вернулся дар речи.
– Нет. Не надо. Нам ничего не надо делать. – Я сделала над собой
усилие и повернулась, потому что, боюсь, если бы осталась и
поговорила с ним, то не смогла бы с ним расстаться. Если я не уйду…
С Реном я тонула все сильней.
– Ты трусиха.
Я застыла, услышав это слово, и резко обернулась к Рену. На
тротуар упала первая капля дождя.
– Что ты сказал?
Рен вздернул подбородок.
– Что слышала. Мне жаль, но это так.
Злость душила меня, как густой дым. Неудивительно, что после
сегодняшнего утра Рен наконец-то решил высказать мне все, что
накипело. Он имел на это полное право. Но это не значит, что я должна
стоять и слушать.
– Ну и пожалуйста. Думай что хочешь. Я иду домой.
– Ты такая сильная и храбрая. Я бы никогда не подумал, что как
дойдет до дела, ты струсишь, – не унимался Рен. – Я понимаю, тебе
пришлось пережить горе. Но ведь не тебе одной! Нам всем доводилось
терять близких, но…
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – перебила я, тыкая
пальцем в Рена. – Ты понятия не имеешь, что я потеряла.
– Тогда расскажи мне, Айви. Заставь меня понять.
Я открыла рот, но у меня не было слов. При мысли о той ночи,
когда я потеряла все, меня охватил жгучий стыд. Как ему об этом
рассказать? Да и вообще – хоть кому-нибудь? Я развернулась и пошла
прочь.
– Все правильно. Уходи! – крикнул мне вслед Рен.
Я так и сделала.
***
Во вторник вечером я бесцельно слонялась по дому. На душе у
меня было так же пасмурно, как на улице, где слышались отдаленные
раскаты грома. Солнце давным-давно скрылось. По телевизору
сказали, что в ближайшие два дня ожидаются сильные грозы. Вот и
прекрасно.
Я смотрела сквозь стеклянные балконные двери, как дождь
барабанит по половицам, и считала секунды между вспышкой молнии
и ударом грома. Двадцать секунд. Эдриан научил меня еще в детстве
считать секунды между молнией и громом, чтобы определить, как
далеко отсюда бушует гроза. Наверно, это был не самый точный
способ определить, где именно разразилось ненастье, но я
пользовалась им по сей день.
Вот только Эдриан не научил меня, что делать с этими секундами.
Никогда не знала, что с ними делать.
Прижавшись лбом к холодному стеклу, я осознала, что, как ни
странно, боюсь вовсе не за себя. Да, быть может, завтра я погибну, но
клокотавший в душе страх был никак не связан с моей участью. Мы
жили с мыслью о смерти и знали, что это ждет каждого из нас. Нас
учили не бояться неизбежного, но не учили тому, как жить дальше
после смерти тех, кто был с нами. У меня горчило во рту от страха за
тех, кому, быть может, не суждено пережить завтрашний вечер.
За Вэл, даже за Майлза с Дэвидом, за Рена.
Я боялась за них, не за себя. Боялась того, что будет, если завтра мы
потерпим поражение. У меня сводило живот при мысли о том, что
эльфы откроют врата. Человечество понятия не имело, как хрупка его
власть, а если рыцари проникнут в наш мир, положение его окажется
еще более шатким. А уж если эльфам удастся найти полукровку и
завести с ним ребенка, то врата и вовсе никогда не закроются. И ничто
не сможет помешать эльфам уволакивать людей в Иной мир или
массово мигрировать сюда.
Я услышала за гулом телевизора, как открылась дверь комнаты
Диня, и обернулась. Динь на кухне что-то себе готовил – то ли мясо с
картошкой, то ли что-то еще. Наверно, так, как мы с ним сейчас, живут
супруги во время развода. Чертовски неловко.
Взгляд мой упал на телефон, стоявший на деревянном комоде. К
страху примешивалась горечь. Если завтра мне суждено умереть,
неужели я погибну без сожаления? Нет. Меня охватило раскаяние:
зачем я вообще все это затеяла? Я совершала серьезные ошибки, за
которые другим приходилось расплачиваться кровью, этого уже не
исправить, но я горько жалела, что оттолкнула Рена. На меня давило
чувство вины.
Шлепая босыми ногами по половицам, я медленно подошла к
комоду, протянула руку к телефону, и у меня екнуло сердце. Ну
позвоню я ему и что скажу? Что сделаю? Признаюсь, что
действительно струсила, потому что в каком-то смысле так и было. Я
настолько боялась подпустить кого-то ближе, что отгородилась от всех.
Рен прав. Я всех отталкиваю, и только Вэл и Джо Энн каким-то чудом
удалось найти ко мне подход.
Возле телефона лежал учебник по статистике. Как же я ее
ненавидела. Я смотрела на книгу, и на меня вдруг снизошло озарение,
врезалось мне в сознание, точно фургончик с мороженым, за которым
в разгар лета бегут перегревшиеся на солнце дети.
Я хотела от жизни большего, нежели служить Ордену. Я учила
предмет, который терпеть не могла, чтобы получить специальность,
которая могла мне пригодиться в Ордене.
Я хотела большего.
Но при этом, как доходило до дела, я не позволяла себе получить
больше. По крайней мере, если речь шла о самых ценных вещах,
которые невозможно измерить: дружбе без преград, человеческом
общении. Страсти. Любви.
Загремел гром, и я подскочила. Тут и без счета было ясно, что гроза
приближается. Я присела на край дивана, взяла пульт и выключила
телевизор. Снова посмотрела на телефон и поджала губы.
Могу ли я победить страх потерять Рена, чтобы хотя бы узнать его
получше?
Вот только не уверена, что он этого захочет. Я ведь дважды от него
сбежала. Я убрала волосы за уши, откинулась на подушки и вздохнула.
Какая же я дура. Как я могла так…
В дверь постучали. Я вздрогнула и выпрямилась. У меня душа
ушла в пятки. Я подождала, и стук раздался снова. Я вскочила с
дивана, подбежала к двери, привстала на цыпочки и посмотрела в
глазок.
– Господи, – прошептала я.
Было темно, но я узнала профиль Рена. Он стоял боком ко мне,
запрокинув голову, и, кажется, с закрытыми глазами. Рен здесь. Это
действительно он. Я не верила своим глазам.
 Я стояла, опираясь ладонями на дверь, и с открытым ртом глазела
на него, как идиотка.
Я оглянулась, чтобы убедиться, что дверь в комнату Диня закрыта.
И открыла дверь, надеясь, что Динь так и будет сидеть у себя.
Рен повернулся, понурил голову и опустил руки. Он промок
насквозь, рубашка прилипла к телу, волосы спутались. Мы
встретились глазами и застыли, не в силах отвести взгляд. Небо
разрезала молния, бросив на его лицо зловещий отблеск, и погасла.
Рен оперся руки о дверной косяк, подался вперед и глубоко
вздохнул.
– Если скажешь, чтобы я уходил, – развернусь и уйду. Клянусь,
Айви. Но я должен был попробовать еще раз. Я не лягу в могилу, не
попытавшись. Пожалуйста. Не бросай меня.
Потрясенная тем, насколько его слова совпадали с моими мыслями,
я боялась шелохнуться. Казалось, так прошла вечность. Наконец я
отступила в сторону и пустила Рена в дом.
На лице Рена было написано потрясение. Наверно, он думал, что я
захлопну дверь у него перед носом. Ведь раньше я вела себя именно
так, и у меня это неплохо получалось. Уж что-что, а это я умела
превосходно.
Но мне это надоело.
Рен вошел, и я трясущимися руками закрыла за ним дверь. Я не
смотрела на него, но он стоял так близко, что я вздрогнула, почти
физически ощутив его присутствие. Тысячи мыслей проносились у
меня в голове.
Некоторое время мы молчали. Наконец я судорожно вздохнула и
выдала ему тайну, хранившуюся в самом темном уголке моей души.
То, о чем я никогда никому не рассказывала и не думала, что когда-
нибудь расскажу.
– Шона убили из-за меня, – прошептала я еле слышно. – И его, и
моих приемных родителей. Их смерть на моей совести.
Рен ахнул.
– Айви, ну что ты…
– Ты не понимаешь, – проговорила я и закрыла глаза. – Это
действительно была моя вина. Я сделала глупость, страшную
глупость.
Рен помолчал, а потом попросил:
 – Я бы хотел попробовать понять.
Я едва не рассмеялась, но подумала, что это прозвучало бы дико.
Если я расскажу Рену, какой безнадежной идиоткой была, он, наверно,
развернется и уйдет. И я его не упрекну. Потому что есть пределы
любой глупости, а я их далеко перешагнула.
Иногда легкомыслие смертельно.
Как в случае со всеми теми, кто решил, что еще один стаканчик не
помешает им сесть за руль. Или с теми, кто не подумал, что,
отвлекшись на коротенькую эсэмэску за рулем, они могут сбить
пешехода. Все они глубоко ошибались.
Но до меня им было далеко.
– Дело было за две недели до моего восемнадцатилетия. Мне уже
набили татуировку с эмблемой Ордена. Обычно так не делают, но
Холли уговорила начальство. У Шона уже была… и мне тоже
хотелось. В общем, они согласились. Ну и мы решили, что теперь, раз
уж у нас есть татуировки, мы можем охотиться на эльфов. Разумеется,
мы уже давно тренировались, но этого было мало. Дураки малолетние.
Я открыла глаза и прошла мимо Рена к балконной двери.
– За три дня до моего дня рождения мы с Шоном должны были
встретиться в ресторане в городе. Разумеется, я нарядилась. У меня
было красивое платье. И я вместо шнурка с клевером надела
серебряную цепочку, потому что она к нему подходила. – Я хрипло
рассмеялась. – Я вышла из дому без клевера. Серьезно. Прямо
претендентка на премию Дарвина. Наверно, мне казалось, что эльфы
мне не встретятся. Может, так оно и было бы, если бы мы с Шоном
уже не успели поохотиться. Мы не знали, что как только ты начинаешь
охотиться на эльфов…
– …они могут начать охотиться на тебя, – тихо закончил Рен.
Я кивнула и провела пальцем по следу от капли на стекле. Обычно
эльфы не связывались с членами Ордена и уж точно не посмели бы
выслеживать, где они живут. Видимо, старейшины вели себя иначе.
Мы с Шоном выглядели очень юными, так что с первого взгляда было
понятно, что мы неопытны.
– Нам просто не пришло в голову, что если мы вступаем в схватку с
эльфом, то нас могут заметить его товарищи. Невероятно глупо ведь,
да? Короче, я вышла из дома и дошла почти до станции. Я собиралась
поехать в город на метро, как вдруг заметила эльфийку. Наверно, она
меня узнала, потому что бросилась на меня прямо на станции, у всех
на виду, и не успела я ничего сделать – да и что я могла сделать? У
меня с собой даже прута не было… думаю, ты догадываешься, что
было дальше.
Рен помолчал, а потом спросил:
– Она тебя заколдовала?
– Да, – прошептала я и прислонилась к двери. Я наконец
отважилась поднять глаза на Рена, и выражение его лица полоснуло
меня по сердцу. Глаза его потемнели от боли, губы побелели.
– Наверно, поэтому я и могу общаться с Мерль. Она сделала ту же
глупость: вышла из дому без защиты. Не знаю, что с ней случилось.
Никто об этом особо не распространялся. В каком-то смысле мне еще
повезло. А вот моим близким – нет.
– Айви, – мягко проговорил Рен.
– Эльфийка велела отвести ее ко мне домой. Что было дальше,
помню плохо. Помню, что очнулась дома, в гостиной. На полу лежал
Эдриан…
Я оттолкнулась от стены и подошла к спинке дивана. В горле у
меня стоял ком.
– Он был мертв. Его закололи собственным прутом. На секунду я
подумала, что это моих рук дело, но на мне не было крови. А вот
эльфийка перепачкалась в его крови. Холли находилась на кухне. Вся
мебель была переломана. – Я поморщилась, вспомнив, как трещало
дерево, как звенела, разбиваясь, фарфоровая посуда, как кричала
Холли. – Я пыталась помочь. Но эльфийка швырнула меня на стену, и
Холли… забыла об осторожности. Бросилась ко мне, а эльфийка
подкралась к ней сзади и свернула ей шею.
Я не догадывалась, что плачу, пока не почувствовала, что у меня
мокрые щеки. Я раздраженно вытерла слезы, отступила на шаг и
продолжала:
– Тут пришел Шон. Он искал меня. И эльфийка принялась за него.
Она не сразу его убила. Она играла с ним. Даже не стала тянуть силы
ни из него, ни из Холли с Эдрианом. А после того, как покончила с
Шоном, взялась за меня.
Рен осторожно обошел вокруг дивана и приблизился ко мне.
– Родная…
Я попятилась.
 – Из тебя когда-нибудь тянули силы?
Рен покачал головой.
– Сперва больно. Как будто у тебя вынимают кишки. Но потом боль
проходит, и все. Эльфийка, наверно, высосала бы из меня все соки, не
появись один друг Эдриана, тоже член Ордена. Никто так и не узнал,
каким образом эльфийка попала в дом и зачем она это сделала. Все
знают, что обычно эльфы не охотятся за членами Ордена. А правды я
так никому и не сказала. Мне было так стыдно, да и я понимала, что
если во всем признаюсь, меня выгонят. Меня все жалели, хотя по-
хорошему должны были презирать. – Я испытывала жгучий стыд. –
По-моему… кажется, мы с Шоном убили ее любовника. Она все время
повторяла его имя. Нэрн. Но точно не знаю. Да и едва ли это важно. –
Я замолчала, вытерла щеки и опустила глаза. – Даже не знаю, зачем я
тебе все это рассказываю. Моя история вовсе не оправдывает того, как
я обошлась с тобой сегодня утром и до этого. Это меня не извиняет, и я
не жду, что ты…
– Я понял. Я знаю, что ты не пытаешься себя оправдать. Я все
понял. – Рен двинулся ко мне. – Айви…
– Не надо меня жалеть. И не надо мне говорить, что я не виновата.
Я тебе не для этого все рассказала. – Спиной я врезалась в стену и
ойкнула от боли. – Не надо мне врать.
– Хорошо. Я не буду тебе врать. – Я попыталась его обойти, но он
поймал меня за руки. – Да, в семнадцать лет ты сделала ошибку.
Одному Богу известно, сколько я их совершил в этом возрасте.
– Это не одно и то же.
– Почему? Моего лучшего друга убили, а я пальцем не пошевелил,
чтобы этому помешать. Нет. – Рен замолчал, когда я попыталась ему
возразить. – И не говори, что у меня все было иначе и я не виноват в
том, что случилось с моим другом, если ты сама не можешь себя
простить. Наверно, никто из нас не способен по-настоящему себя
простить. Иногда мы делаем то, чего не в силах изменить, иногда с
нашего попустительства происходит что-то страшное. И пусть даже
наши ошибки непростительны, единственное, что мы можем, –
вынести для себя урок и больше их не совершать.
Я задыхалась. В горле стоял ком.
– Я… потеряла всех, кого любила. – Мой голос осекся, и лицо Рена
дрогнуло. – Я потеряла всех.
 – Разве можно потерять тех, кого любишь? Они умерли, но они все
равно живы.
У меня дрожали губы. Я изо всех сил старалась успокоиться. Рен
прижал мои руки к своему сердцу.
– Они живы, Айви. И всегда будут жить.
Я чувствовала, что еще немного, и не выдержу. Попыталась
отстраниться, но Рен выпустил мои руки и схватил меня за плечи.
– Рен…
– Я с тобой. – Он наклонил голову и поймал мой взгляд. – Меня же
ты не потеряла?
– Но что если…
– Пойми, жизнь нельзя отложить на потом из опасения, что что-то
может случиться. Кто знает, что будет дальше? Может, один из нас
сейчас выйдет из дома, и его убьет молния, а может, мы оба доживем
до девяноста лет. Завтра мы можем погибнуть, а можем и вернуться
домой. Нам же это неизвестно. – Рен сжал мое лицо, утыкаясь в меня
лбом. – Но сейчас мы оба здесь, а остальное не важно. Важно только
то, что есть сейчас.
– Только сейчас? – Мое сердце забилось быстрее.
– Да. Только сейчас. Мы здесь. Это все, что имеет значение. Я не
могу тебе пообещать, что никогда не денусь, но я, черт побери,
постараюсь этого не сделать. Это единственное, во что тебе надо
верить.
Меня обуревали чувства: казалось, внутри меня рушится последняя
преграда. Я сморщилась, даже не пытаясь скрыть боль. По щекам
текли слезы. Рен с глухим стоном обнял меня, прижал мою голову к
своей груди и шептал мне на ухо что-то неразборчивое, но все равно
утешительное.
Не знаю, что на меня повлияло – то ли обещание Рена, что он
никуда не уйдет, то ли факт, что это совершенно от него не зависит.
Правда, он и не собирался никуда уходить. Сейчас он был здесь, и я
расплакалась.
Спрятав лицо у него на груди, я дала волю слезам. Как будто из
переполненной ванны вынули пробку. Меня душили рыдания,
казалось, это никогда не кончится. Но в конце концов, я все же
успокоилась. Потоки слез превратились в тонкие струйки, и я лишь
судорожно вздыхала.
 Когда я наконец подняла голову, Рен улыбнулся мне, и на щеке его
показалась ямочка. Большими пальцами он вытер мне щеки.
– Ты красивая, даже когда плачешь, – тихо произнес он.
У меня вырвался хриплый смешок.
– Врешь. Наверняка я сейчас выгляжу омерзительно.
– В тебе нет ничего омерзительного.
Еще как есть. Думаю, в глубине души Рен это знал, поскольку и
сам хранил страшную тайну, но я оценила его доброту, которой он со
мной поделился, точно дал конфетку монстру на Хэллоуин. Повинуясь
порыву, я привстала на цыпочки и поцеловала Рена. Это был
дружеский поцелуй, знак благодарности: так в храме прикладываются
к святыне. Но между нами проскочила искра, от которой вспыхнула
каждая клеточка моего тела, и я догадалась, что Рен испытывает то же
самое. Я поняла это по тому, как задрожали ладони, сжимавшие мои
щеки. Я опустилась на пятки и посмотрела Рену прямо в глаза. Меня
снова обуревали чувства, но уже иного рода.
Жар, охвативший меня, говорил о том, что я хотела Рена. Бешено.
Такие резкие перемены настроения удивили меня саму, но Рен был мне
сейчас нужен больше всего на свете. И совершенно не потому, что
Дэвид посоветовал нам провести с кем-нибудь вечер, а то вдруг завтра
нас уже не будет в живых. То, что я испытывала к Рену… я
чувствовала и до мало обнадеживающей речи Дэвида – всем сердцем,
всей кожей. Я облизнула губы, положила руки Рену на грудь, и он
прочел в моих глазах, чего я хочу.
– Айви, – застонал он.
Я повторила то, что он сказал прежде:
– Не бросай меня.
Глаза Рена вспыхнули. Он впился в меня взглядом.
– Никогда.
 Глава 20
И Рен меня не бросил. О нет, он поступил ровно наоборот. Он
приподнял меня, а я, повинуясь порыву, обхватила ногами его бедра.
Одну руку Рен положил мне на шею и приблизил мои губы к своим.
Поцелуй сперва был едва осязаемым, робким, нежным, но постепенно
стал жадным и страстным. Все мое тело откликалось на
прикосновения языка Рена.
Он крепче прижал мои бедра к своим, и я почувствовала, как он
возбужден. Я застонала, не прерывая поцелуя. Только бы Динь не
вышел посмотреть, что тут происходит! Но тут Рен в обнимку со мной
двинулся в коридор.
– В постель, – промычал он, не отрываясь от моих губ.
Я стиснула его плечи.
– Да.
Рен снова прижался ко мне губами. Мы подошли к моей спальне, я
вслепую нашарила за спиной ручку, повернула ее и открыла дверь.
Очутившись внутри, я оторвалась от него и попросила:
– Подожди, я закрою.
Он приподнял бровь, однако ничего не сказал и ногой захлопнул за
нами дверь. Потом подошел к кровати и бросил меня на кровать. Я
приземлилась, подпрыгнула и рассмеялась.
Не успела я перевести дух, как Рен скинул обувь, набросился на
меня и в мгновение ока сорвал с меня рубашку и лифчик. Он гладил
меня по животу, ласкал отвердевшие соски, которые ломило от
возбуждения, и наконец расстегнул пуговицу и молнию на джинсах.
Невероятно, как ему удавалось так виртуозно меня раздевать. В
считаные секунды он стянул с меня джинсы и его рука коснулась моих
трусиков. Я застонала и приподняла бедра. Рен скользнул в меня
пальцем. Я уже была так возбуждена, что едва не кончила, когда он
начал входить и выходить из меня, но я жаждала большего. Я хотела
почувствовать его внутри себя.
Я погладила его напрягшийся член сквозь джинсы. Рен застонал, и
я возбудилась еще сильнее. Я расстегнула его ремень, взялась за
молнию, но мешала рука Рена у меня между ног и то, как он покрывал
мою грудь поцелуями.
– О боже! – выкрикнула я, когда Рен игриво прихватил зубами мой
сосок.
Он усмехнулся и посмотрел на меня блестящими от возбуждения
глазами.
– Нравится?
– Еще как.
Рен приник к другой моей груди.
– Не думал, что ты веришь в бога.
– Не думала, что ты станешь меня дразнить. – Я вцепилась ему в
джинсы. – Я тебя хочу.
– Я твой, – тут же ответил он.
У меня перехватило дыхание.
– Докажи.
Рен судорожно вздохнул, потянулся ко мне губами и поцеловал
меня так жадно, как никто до него: такие поцелуи заставляют забыть
обо всем, что было, да и в будущем с ними едва ли что-то сравнится.
Да уж, он это явно доказал.
Наконец мне удалось приспустить его джинсы. Рен встал, сбросил
остатки одежды и остался совершенно голым. От его красоты
захватывало дух. На его теле не было ни грамма жира, но кожу нельзя
было назвать безупречной. Рен, как и я, был весь в мелких шрамах –
следов от неудачных тренировок и боевых ран.
– Какой же ты красивый, – выдохнула я. Рен криво улыбнулся и
покраснел. – Ой, да ты покраснел… Ренальд.
– Еще раз меня так назовешь, перегну тебя через коленку и
отшлепаю, – предупредил Рен. Я прикусила губу, и он прищурился: –
Думаю, тебе это понравится, – произнес он.
Может, и так, но сейчас я об этом не думала. Рен обхватил рукой
свой член. У меня пересохло во рту, промежность покалывало от
возбуждения. Я смотрела, как он гладит себя от основания до головки.
Я сжала бедра и чуть отползла по кровати. Я никогда раньше не
видела, как мужчина себя ласкает. Оказывается, это так возбуждает. Я
вся горела и дышала прерывисто.
– Сними трусики, – велел Рен.
 Обычно я терпеть не могла, когда мной командуют, но сейчас
подалась назад, приподняла бедра, спустила с себя полоску кружева и
бросила на пол.
Рен окинул меня медленным взглядом, от которого я покраснела.
– Дай мне на тебя посмотреть.
Первобытный инстинкт подсказал мне, что Рен имел в виду, и я,
покраснев еще сильнее, раздвинула ноги. Рен впился в меня взглядом и
снова себя погладил.
– Какая же ты красивая.
В воздухе разлилось такое возбуждение, что казалось, еще
немного, и я вспыхну, как спичка. Жаль, если это случится до того, как
Рен ляжет рядом со мной. Но долго ждать мне не пришлось.
Рен поставил колено на кровать и положил мне руку между ног.
Другой рукой он по-прежнему сжимал член.
– У тебя есть презервативы? – спросил он и скользнул в меня
пальцем.
Я ахнула и выгнула спину.
– Нет. Откуда? Да и зачем они мне?
– Черт. – Рен засунул в меня еще один палец.
– А у тебя с собой нет?
– Я же не за этим сюда шел. Кем бы я иначе был? – улыбнулся мне
Рен. – Мы не…
– Я принимаю противозачаточные, – перебила его я. – С
семнадцати лет. Каждый день.
Рен впился в меня огненным взглядом.
– Я здоров.
Я поверила ему, да и после того, что я сделала сегодня утром, было
поздно об этом беспокоиться. Но я и правда ему поверила. Я ему
доверяла.
– Пожалуйста?
– О боже, Айви. – Рен на миг прикрыл глаза. – Тебе не надо меня
упрашивать. Я и сам этого хочу.
Затаив дыхание, я наблюдала, как Рен выпустил свой член и,
опершись на кровать возле моей головы, лег на меня. Любоваться им
было одно удовольствие: до того он был прекрасен. Он ласкал меня,
целовал мои соски, исследовал каждый сантиметр моего тела языком,
словно хотел запомнить его навсегда.
 Я выгнулась, прильнув к Рену и не помня себя от возбуждения. Он
прижался губами к моим губам, и я почувствовала, как его член
скользнул по моей промежности.
Рен приподнялся на руке и посмотрел на меня. В глазах его
читалась та же страсть, которую испытывала я сама. Он двинул
бедрами.
Я ахнула и впилась ногтями ему в руку.
– Все в порядке? – спросил он, поймав мой взгляд.
Я кивнула.
– Да. Я просто не…
– Я знаю. – Рен нежно меня поцеловал. – Я знаю, Айви.
Я обняла его, а он медленно, невероятно нежно и медленно входил
в меня, хотя я чувствовала, как парень дрожит от возбуждения. Слезы
щипали мне глаза, и я моргнула. Как в первый раз… наверно, потому
что для меня это всего лишь второй раз. И первый с Реном.
Было так приятно чувствовать, как Рен прижимается ко мне всем
телом, как осторожно входит в меня – и вот уже он весь во мне,
целиком.
Глаза его горели, точно изумруды. Он провел большим пальцем по
моей нижней губе. Я приподняла бедра, и мы оба застонали.
– Да, – выдохнул Рен, – как же мне там хорошо.
Его слова подействовали на меня невероятно возбуждающе. Может,
в другое время я бы и смутилась, но сейчас мне хотелось большего,
хотелось чувствовать все до конца. Рен позволил мне задать темп, не
мешал мне двигаться, а я целовала его щеки, шею вдоль кожаного
шнурка с талисманом, целовала клевер и маки, покрывавшие его
плечи.
– Ты сводишь меня с ума, – пробормотал Рен, уткнувшись мне в
висок. – Я хочу войти в тебя еще сильнее.
С каждым движением Рен входил глубже, резче. Я забыла обо всем.
Никогда еще я не испытывала такого счастья. Бедра Рена двигались все
быстрее: казалось, он не может остановиться ни на секунду. Было
слышно лишь, как мы дышим и как соприкасаются наши тела. Я
обхватила Рена ногами, привлекая еще ближе к себе. Голова моя
металась от наслаждения. Это был не просто секс. Ничего подобного.
Рен двигался все быстрее, с силой вбиваясь в меня. Он взял меня за
подбородок и за секунду до оргазма впился в мои губы поцелуем.
 Губы Рена подавили стон, который вырвался у меня из груди. Я
испытывала невероятное наслаждение: мне было больно и сладко
одновременно. Я билась, точно в судорогах, прильнув к Рену всем
телом. Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья.
Рен обхватил меня за бедра и встал на колени, снова и снова
вонзаясь в меня, усиливая наслаждение. Я любовалась его
мускулистым животом, его широкой грудью, а потом, не в силах
больше терпеть, запрокинула голову и до крови закусила губу. Мне не
верилось, что так бывает. Я словно очутилась в раю, из которого меня
никто никогда не выгонит. Рен дернулся раз, другой, обхватил меня,
вжимая в себя, и кончил в меня. Я обессиленно распласталась на
простыне.
Несколько долгих мгновений Рен не шевелился. Лежал,
уткнувшись головой мне в шею, и я чувствовала, как его сердце бухает
у моей руки. Наши тела блестели от пота, но мне было на это
наплевать. Наконец Рен поднял голову, легонько укусил меня за плечо
и засмеялся, когда я ойкнула.
– Как ты? – он чмокнул меня в подбородок, потом в щеку.
– Замечательно.
Рен поцеловал меня в висок, потом чуть ниже брови.
– Это было потрясающе. Правда. Честно-пречестно.
Я расплылась в довольной улыбке.
– Да. Ты… офигенный.
Наши взгляды встретились.
– А ты думала. – Рен осторожно вышел из меня и нахмурился,
когда я поморщилась. – Тебе точно не больно?
– Да. – Я погладила его по щеке. – Чувствую себя как в первый раз.
Наверно, у меня снова выросла девственная плева. Но мне не больно.
Рен запрокинул голову и рассмеялся.
– Ну уж чего не знаю, того не знаю, но я точно побывал в раю.
Я снова рассмеялась.
– Ох ты, как покраснела, – Рен перевернулся на бок и подтянул
меня к себе. – Какая же ты красивая.
– Да ну тебя.
– Ты красива, как…
– Если скажешь, что как та диснеевская девица, я тебя прогоню из
этой постели.
 Рен придавил меня ногой, положил голову мне на грудь и
поцеловал меня в шею.
– Никуда я не уйду. Тебе придется меня силой отрывать.
– Вот как?
– А то.
Мы лежали в обнимку, казалось, целую вечность, и болтали о
всякой ерунде. Я не думала ни о прошлом, ни о будущем. Впервые за
долгое время я чувствовала, что наслаждаюсь моментом, и мне не
хотелось быть где-то еще.
***
В среду утром Рен разбудил меня так же, как за день до этого. Его
горячие губы жадно целовали мою грудь, а пальцы танцевали между
моих ног. От возбуждения я была как в тумане и запустила руку Рену в
волосы. Казалось, он точно знает, как меня ласкать, чтобы я забыла
обо всем, будто делал это много лет.
Я потянулась к нему губами.
– Я смотрю, ты по утрам бодр и полон сил.
Рен коленом раздвинул мне ноги, и я почувствовала, как он входит
в меня.
– Только когда просыпаюсь в обнимку с красивой девушкой.
Движения стали резче, и я выгнула спину.
– С любой девушкой?
– Нет, не с любой. – Опираясь на руки, Рен медленно двигал
бедрами. – Только с тобой.
– Так приятно это слышать. – Я обхватила его сильные бицепсы.
Он поцеловал меня в губы.
– Это правда, и сейчас я тебе это докажу.
И он доказывал это каждым движением бедер, каждым поцелуем.
Рен прижимался ко мне всем телом и с силой входил меня. Слова в
этот ранний утренний час еще не существовали, как и весь мир за
пределами моей постели. Были слышны лишь наши стоны. Мое сердце
бешено колотилось, в груди и животе все дрожало, как будто там била
крыльями птица. На пике оргазма, накрывшего меня, точно взрыв, я
прижалась лицом к груди Рена, чтобы заглушить стон.
Рен вышел из меня, и я тут же ощутила чувство пустоты. Парень
сел, перетянул меня к себе на колени и снова вошел в меня. Эта поза
была для меня новой, она продлевала удовольствие: Рен двигался,
вызывая во мне дрожь наслаждения. Он крепко меня обнимал и,
наконец, кончил, прижав меня к себе. Я уронила голову ему на плечо.
Некоторое время мы не двигались. Мы оба запыхались, выбились
из сил, и мне хотелось, чтобы время остановилось. Хотелось
оставаться здесь с ним, вот так, как можно дольше.
Но тут у меня в желудке заурчало.
Рен засмеялся. Я наклонила голову.
– Проголодалась? – Он погладил меня по щеке и чуть приподнял
мою голову. – Знаешь что? – Рен чмокнул меня в нос.
Я улыбнулась. Я чувствовала себя так, будто у меня нет костей.
– Что?
– Ты покорила меня с первого поцелуя, – произнес Рен, и у меня
сладко сжалось сердце. – Я хотел, чтобы ты знала.
– Ясно, – хрипло ответила я. В горле у меня стоял ком.
Рен ухмыльнулся и снова меня поцеловал.
– Посиди здесь. Хорошо?
Я кивнула. Когда Рен слез с кровати, я откинулась на подушку,
вытянулась и закрыла глаза. На губах моих играла глупая улыбка. Все
тело приятно ломило. Не помню, когда я в последний раз чувствовала
такое расслабление, словно мне неделю делали массаж, и теперь…
Тут с кухни донесся крик, что-то с грохотом упало на пол, и я резко
подскочила. С бешено бьющимся сердцем спрыгнула с кровати,
схватила рубашку Рена и натянула через голову. Я вытащила из комода
прут, выбежала в коридор и встала как вкопанная на пороге кухни.
Ну, ни фига себе.
Что-то я после секса так расслабилась, что совершенно забыла о
своем необычном соседе.
Одной рукой Рен прижал Диня к столу, а другой приставил
домовенку нож к горлу. На полу валялась миска, повсюду были
рассыпаны кукурузные хлопья, как в сцене убийства.
Черт.
Динь уставился на меня широко раскрытыми глазами и покачал
головой:
– Я ничего такого не делал!
– Ты пробрался к ней на кухню, – отрезал Рен, и его глаза
угрожающе блеснули. – Ты ел ее хлопья. Какого черта?
 – Э…
– Я всегда ем ее хлопья! – Динь взмахнул ручонками. – А ты голый.
Совершенно голый!
И правда, Рен был абсолютно голый. Взгляд мой упал на его
ягодицы. Ого-го! Вот это да. Какая же красивая у него задница.
Крепкая, круглая…
Но страх за Диня оторвал меня от этих размышлений.
– Рен, что ты делаешь?
Он бросил на меня недоумевающий взгляд.
– Вообще-то я собирался приготовить тебе завтрак, но обнаружил у
тебя на кухне этого недомерка.
Динь презрительно скривился.
– Ты голым собрался ей завтрак готовить? Вот так вот, с
хозяйством наружу?
Рен крепче сжал Диня, и брауни пискнул, как кукла. Завтрак – это,
конечно, очень мило, а уж Рен, который его готовит нагишом, – и того
лучше, но пора бы мне вмешаться и навести порядок.
– Так. – Я положила прут на круглый столик и скрутила волосы в
пучок. – Рен, я тебе все объясню. Но сначала отпусти его.
– Слышал, что сказала дама? – добавил Динь. – Отпусти меня!
Рен перевел взгляд с домовенка на меня.
– Ты хочешь, чтобы я отпустил это существо?
– Это мое существо. То есть, конечно, не существо, а брауни. Он
хороший и никому не причинит вреда. Клянусь. – Я подошла к Рену, не
обращая внимания на сердитый взгляд Диня. – Пожалуйста.
– Но это же домовенок. Какого черта он тут делает? – Рен перевел
взгляд на Диня, и тот побледнел, потому что к его горлу по-прежнему
был приставлен нож. – И с чего вдруг он твой? Я пришел на кухню, а
он сидит в миске с хлопьями, как ходячая и говорящая крыса.
– Я вам не крыса, сэр! Я брауни, и горжусь этим, слышишь, ты,
верзила…
– Динь, – перебила я и схватила Рена за запястье. Парень
посмотрел на меня. Мое сердце колотилось о ребра. Как бы я ни
злилась на Диня, но если с ним что-то случится…
– Так это его зовут Динь?
Я кивнула.
– Ну, я его зову так.
 – Я не ослышался? А то мне кажется, что у меня глюки. – Рен
бросил сердитый взгляд на Диня. – И почему он в кукольных штанах?
– Твое какое дело? – окрысился Динь.
Рен вскинул брови.
Да уж, я вовсе не так предполагала познакомить Рена с Динем. Я
глубоко вдохнула и начала снова:
– Прости. Я должна была тебя предупредить…
– В первую очередь ты должна была предупредить меня, –
проворчал Динь. – Ходит тут по дому, сверкает пиписькой, а я
любуйся…
– Динь! – перебила я и раздраженно посмотрела на него, чтобы он
понял: еще немного – и я не стану мешать Рену его прикончить. –
Ладно. Я все объясню, только сперва отпусти его и… оденься, что ли.
– Вот-вот, – еле слышно поддакнул Динь.
Ну все, сейчас он точно нарвется.
– Рен, ну пожалуйста, Динь не опасен. Брауни вообще не злые. Я
тебе все объясню. Пожалуйста, выслушай меня.
Я уже засомневалась, послушается ли меня Рен, но он подбросил
нож в руке и воткнул его в разделочную доску, лежавшую возле Диня.
От удара нож задрожал, а Динь вспорхнул со стола, взмыл под
потолок, уселся на люстру, так что та накренилась, выглянул оттуда и
показал Рену средний палец.
Я вздохнула.
Рен бросил на меня недоверчивый взгляд и вышел из кухни. И я
соврала бы, если бы сказала, что не загляделась снова на его задницу.
– Что уставилась, бесстыдница? Ночью не нагляделась? – съязвил с
люстры Динь.
Я зло посмотрела на него.
– А ты какого черта из комнаты вышел? Ты же слышал, что Рен
здесь.
– Еще как слышал, – ответил Динь, и я покраснела. – Я не знал, что
он остался на ночь. Случайные любовники на ночь не остаются.
– Я не случайный, – огрызнулся из коридора Рен, и у меня сладко
сжалось сердце.
– Что ты в нем нашла? – негромко поинтересовался Динь. – Нет, я
все понимаю, ты решила наконец встряхнуться, но почему с ним-то?
– Чем он тебе не угодил? Сволочь ты все-таки.
 – Это я-то сволочь? – изумился Динь. – Да он первый начал! Как
схватит меня, как сдавит! А сам голый, между прочим!
Я покачала головой и бросила взгляд в коридор.
– Слезай оттуда. А я пойду поговорю с ним.
Домовенок пробормотал что-то неразборчивое, но я, не обращая на
него внимания, вернулась в спальню как раз в ту минуту, когда
великолепную задницу Рена скрыли джинсы. Он повернулся ко мне
лицом и застегнул молнию.
– Даже не знаю, что тебе сказать, – признался Рен.
– Я тоже, если честно. – Я подошла к комоду, открыла ящик. – О
нем никто не знает. Даже Вэл.
По лицу Рена промелькнула тень.
– Он из Иного мира, Айви.
– Я знаю. – Я натянула хлопковые трусики, потом топик с вшитым
лифчиком, повернулась к Рену и увидела, что он так и не застегнул
пуговицу на джинсах. Я залюбовалась его мускулистым животом. – Я
никому про него не говорила. Может, однажды я бы тебе все
рассказала, но… он домовенок, и для всех, кто в Ордене, враг уже
только поэтому.
Рен запустил руку в волосы и взъерошил их.
– Ну а как иначе?
Я взяла со стула джемпер и надела его. Оставалось лишь надеяться,
что Рен никому не расскажет о Дине. Хотя, конечно, глупо вообще на
что-то надеяться.
– Даже не знаю, что тебе сказать. Может, предположить, что не все
существа из Иного мира такие же, как эльфы?
Рен посмотрел на меня так, словно у меня выросла третья рука.
– Давай я начну с самого начала. – Рен не ответил. Я села на
краешек стула. – Я нашла его пару лет назад на кладбище Сент-Луис
№ 1. Он был сильно ранен, сломал крыло и ногу. Уж не знаю, почему я
не прикончила его на месте, как должна была, но я никогда прежде не
видела брауни. Даже не думала, что они встречаются в нашем мире. У
меня рука не поднялась его убить. Я понимаю, это слабость, но…
– Это не слабость.
У меня затеплилась надежда, что Рен все-таки меня поймет.
– В общем, не смогла. И бросить его на кладбище тоже не смогла.
Так что забрала домой и вылечила. С тех пор он живет со мной, ни
разу не причинил мне зла и не навлек на меня никакой беды. Ну, разве
что иногда пытается меня укусить. – Я нахмурилась и покачала
головой. – Наверно, у них, у домовят, так принято.
– Ты хотя бы представляешь, на что способны брауни? – спросил
Рен, покосился на открытую дверь и шагнул ко мне. – Ты хотя бы
догадываешься, что живет у тебя дома?
Взломать мои пароли и заказать какую-нибудь фигню на
«Амазоне» – да уж, тут Динь был способен на все. На остальное у
бедолаги таланта бы не хватило.
– Он хорошо убирает дом, – неловко ответила я.
Рен уставился на меня.
– То есть ты завела себе брауни в качестве домашнего животного?
Слава богу, что Динь этого не слышал.
– Не надо его так называть.
Еще бы, он мне обходится куда дороже домашнего животного.
– А как тогда его прикажешь называть?
Я дернула плечом.
– Я зову его… Динь. – Я одернула джемпер и посмотрела на Рена. –
Он мой друг.
– Я ее защищаю, – добавил из коридора Динь и выглянул из-за
дверного косяка.
– Ну, это уж ты хватил, – сухо сказала я.
Рен посмотрел на домовенка.
– И от чего же ты ее защищаешь?
Динь демонстративно не ответил, зашел в комнату, пробрался к
моему стулу и спрятался за ножкой.
– Брауни ненавидят эльфов, – пояснила я Рену, теребя ворот
свитера. – Они нам не враги.
– Это правда? – уточнил Рен, посмотрев на домовенка.
Динь смело вздернул подбородок… спрятавшись за моей ногой.
– Они убили всю мою семью. Я ненавижу их больше всего на
свете.
– Брауни уничтожили почти все врата в Ином мире. Им удалось
сделать куда больше, чем Ордену, а мы об этом даже не подозревали, –
тихо проговорила я. – Вот откуда я узнала, что тот портал, который в
церкви, уже не действует. Мерль ничего мне не рассказывала.
Рен поднял брови.
 – Так это он тебе сказал?
Динь бросил на меня сердитый взгляд.
– А, так значит, тебе врать можно?
– Заткнись, – отрезала я.
Рен присел на край кровати, облокотился о колени и уставился на
домовенка. Я с облегчением поняла, что он вроде бы успокоился и уже
не собирается убивать Диня. Однако во взгляде его по-прежнему
читалось недоверие.
– Я не могла тебе признаться, откуда узнала об этом. Иначе мне бы
пришлось рассказать всем про Диня, и как бы мне ни хотелось иногда
дать ему хорошего пинка…
– Да уж, – проворчал Динь. – Я тебя тоже люблю.
Не обращая внимания на домовенка, я глубоко вздохнула и
закончила:
– Я буду защищать его до последней капли крови.
Рен вскинул голову и посмотрел мне в глаза. Он открыл рот,
собираясь что-то сказать, но я его опередила:
– Пожалуйста, – попросила я, – не рассказывай никому про Диня.
Повисло напряженное молчание. Спустя мгновение Рен произнес:
– Ладно, не ручная змея – и то хорошо. Бывают соседи и похуже.
Но честно тебе скажу: я не верю этому мелкому засранцу, хотя и
уважаю твое решение.
– Ну я, допустим, тоже тебе не верю, и вообще – имел я тебя в
виду, – нахально ухмыльнулся Динь, выглянув из-за моей ноги.
Я схватила со стула шарф и запустила в брауни.
Тот поймал его, прижал к груди и подбросил в воздух.
– Ты дала Диню шарф. Динь свободен! – и вылетел в коридор,
точно чокнутый эльф, вереща: – Динь свободеееееееен!
Рен вытаращился на меня.
– Это еще что?
Я вздохнула.
– Динь – фанат Гарри Поттера. Извини.
Динь влетел обратно в комнату, прижимая шарф к голой груди.
– За Гарри Поттера не надо извиняться!
– Ты же помнишь историю с Добби, да? – уточнила я.
– Черт. – Динь широко раскрыл глаза и уронил шарф. – Да ну и
хрен с ним. Я есть хочу. Кое-кто, не буду говорить, кто именно,
испортил мой завтрак. Так что я на кухню. – Динь остановился и
многозначительно посмотрел на Рена. – Я слежу за тобой, чувак.
Рен приподнял бровь.
Как только с кухни донесся звон посуды, я спросила у Рена:
– Ты правда ничего не имеешь против Диня? Если он тебя
напрягает – скажи.
Рен встал.
– Честно? Я немного ошарашен. – Он подошел ко мне, поднял с
пола шарф и опустился на корточки возле моего стула. – У тебя живет
брауни. Я никогда раньше их не видел.
– Я ему не говорила, кто ты, – прошептала я. – Ни об Элите, ни о
чем. Да и он, я думаю, об этом не знает.
Рен криво улыбнулся и уставился в пол.
– Спасибо. Вообще-то мне много о чем надо расспросить этого
маленького засранца. Ой, то есть, извини…
– Нет-нет, он действительно засранец. И гордится этим. – Я
усмехнулась. – Думаю, он не откажется ответить на твои вопросы.
Динь любит поболтать, особенно о себе самом.
Рен еле слышно рассмеялся и повесил шарф на стул.
– Домовенок. Подумать только. Вот уж не ожидал.
Я не знала, что на это сказать, и промолчала.
Рен нахмурился. Казалось, он хотел что-то сказать, но удержался и
покачал головой.
– Знаешь, – произнес парень чуть погодя, – я хотел сегодня – ну, по
крайней мере, в остаток дня – устроить тебе праздник. Думал, что
приготовлю тебе завтрак, а потом мы с тобой куда-нибудь сходим. Не
знаю, куда. Куда-нибудь. – От его слов у меня сжалось сердце, словно
его засунули в соковыжималку. Я смотрела на Рена, широко раскрыв
глаза. – Вечер будет трудный, и я хотел, чтобы хотя бы сегодня мы
просто радовались жизни. – Он залился румянцем. – Как-то глупо все
это звучит…
– Ничего не глупо. – Я подалась к нему и взяла его лицо в ладони.
Щетина на его щеках колола мою кожу. – Отличная мысль. – Рен
поцеловал сперва одну мою ладонь, потом другую. – Ты не передумал?
– Не дождешься.
– Кстати, если ты приготовишь завтрак и поделишься с Динем, он
тебе что хочешь расскажет, – посоветовала я.
 Парень потерся щекой о мою ладонь. В глубине души я
беспокоилась, что же Рен на самом деле думает о Дине, но Рен обещал,
что никому не расскажет, и я поверила ему… Будем надеяться, что
если мы с Реном не расстанемся, то со временем он привыкнет к
Диню, а может, даже и полюбит его. Об этом, конечно, пока рано
говорить, но все-таки Рен воспринял новость куда лучше, чем я
ожидала, и была благодарна ему за это.
– Ну, тогда я пошел.
Рен взял меня за руку, помог встать со стула, и мы вышли в
коридор. У меня по спине пробежал холодок. Я оглянулась на смятую
кровать, на разбросанную по полу одежду. Мне оставалось лишь
надеяться, что сегодня – не последний счастливый день в моей жизни,
что будут и другие. Что для меня наступит завтра. И для Рена тоже.
 Глава 21
Рен приготовил нам троим завтрак, и, как ни странно, мы
ухитрились съесть пышный омлет так, что Рен ни разу не попытался
прикончить Диня. В каком-то смысле меня это удивило. Динь ответил
на вопросы о вратах и о том, что сделали с ними брауни в Ином мире.
А больше Рен ни о чем и не спрашивал. Было видно, что ему хотелось,
но по какой-то причине он удержался.
Мы с Реном приняли душ – порознь, потому что иначе получилось
бы неловко, учитывая, что Динь был в курсе того, чем мы тут
занимались ночью… и утром, – и весь день гуляли вдоль Миссисипи,
как туристы. Я снова пропустила занятия в университете, хотя
прекрасно знала, что потом придется долго и мучительно нагонять, но
сейчас меня интересовало только настоящее, и я не собиралась
беспокоиться о будущем.
Разумеется, это было далеко не первое свидание в моей жизни, но
мне было так весело и хорошо, как будто я никогда раньше не гуляла с
парнями. Мы болтали о том о сем, и я проговорилась, что на самом
деле торты пек Динь, и именно из-за него я вечером ходила за
пончиками.
– Надо же, как ты о нем заботишься, – удивленно произнес Рен.
Меня саму это поразило. Хотя могла бы и раньше догадаться, еще
тогда, когда не сделала из Диня шашлык после того, как выяснила, что
он мне врал. Или когда пригрозила, что буду защищать домовенка до
последней капли крови.
День пролетел слишком быстро, пришло время готовиться к ночи,
и мы расстались. Небо затягивали тучи. Мы стояли на Канал-стрит. Я
махнула рукой, подзывая такси, Рен обнял меня и поцеловал умело и
страстно, и мне казалось, будто меня окатило солнечным душем.
Возбуждение не отпускало меня всю дорогу до дома.
Переодеваясь к ночи, я испытывала странные ощущения. Я
застегивала старые джинсы, в которых выходила на охоту, и мне
казалось, будто это происходит не со мной. С тем же чувством я
прикрепила к предплечью прут из терновника и прикрыла его
длинным рукавом рубашки. Мысли мои по-прежнему занимал Рен, и я
чувствовала, что не одна: он здесь, со мной. Я и мечтать не могла, что
однажды в моей жизни настанет такой день, как сегодня. Что мне
доведется познать такую близость, такое блаженство: быть с тем, кем
дорожишь и кто дорожит тобой. А я чувствовала, что Рен мной
дорожит. Вот уж не думала, что после смерти Шона смогу еще когда-
нибудь испытать это чувство.
И что вообще заслужила такое счастье.
То, что я испытала сегодня, было как первый глоток весеннего
воздуха. Мы занимались самыми обычными делами, но эти простые
дела были для меня дороже всего. Я… жила, жила по-настоящему,
впервые почти за четыре года.
Глядя на свое отражение в зеркале, я усилием воли отогнала мысли
о будущем. Надо жить сейчас, минута за минутой. Я скрутила волосы
в пучок и заколола невидимками.
Вдалеке послышался гром. Я глубоко вдохнула и медленно
выдохнула. Я готова к сегодняшней ночи.
– Не ходи, – послышался голос Диня, и я вздрогнула. Брауни завис
в воздухе в дверях в ванную.
– Что?
– Не ходи сегодня никуда, – повторил он.
Я нахмурилась.
– Я должна идти. Это мой…
– Знаю, что это твой долг, но… не ходи. Не надо тебе туда, – не
унимался Динь. – Тебе не обязательно там быть.
В моей груди шевельнулась змея беспокойства. Динь никогда не
просил меня, чтобы я не ходила охотиться. Ни разу. Хотя сегодня все
иначе. Мы не будем охотиться на эльфов. Они сами на нас нападут.
Я покачала головой.
– Я должна. Это моя работа. Ты же знаешь.
Динь хотел что-то добавить, но стиснул зубы и опустил крылья,
когда я, обогнув его, вышла из ванной. Домовенок молча проводил
меня до дверей. Я взяла ключи и мобильный.
Динь опустился на стул, на котором обычно лежали коробки с
«Амазона», и вцепился в спинку.
– Айви!
– Что?
Светло-голубые глаза Диня были необычно серьезны.
 – Пожалуйста, будь осторожна, потому что… если эти врата
откроют, ты узнаешь, что есть вещи страшнее смерти.
***
Прощальные слова Диня преследовали меня, пока я шла к Ройал-
стрит. Все же это было не совсем то, о чем хотелось думать, пока я
уворачивалась от попавших под дождь туристов, и раз-другой мне едва
не выкололи глаз острой спицей зонта.
Наконец в мороси замаячил кирпичный дом на Ройал-стрит, и я
заметила под балконом у входа Дилана. Я вспомнила, каким взглядом
провожал его Дэвид во вторник после собрания. Неужели они думают,
что Дилан – предатель? Я не так уж хорошо с ним знакома, но мне он
всегда казался нормальным парнем. Но опять же – кто знает? И хотя
члены Ордена были для меня как семья, но, скорее, как двоюродные
братья и сестры, которых видишь только по праздникам. Близко я
почти ни с кем из них не общалась.
Я прошла мимо парня, и он кивнул мне. Дверь была отперта. Я
зашла в прихожую, и мне тут же показалось, будто я перенеслась в
прошлое.
В те времена, когда в домах еще пахло нафталином, а мебель
выглядела точь-в-точь как в фильме «Гордость и предубеждение».
В середине комнаты перед камином, который, надеюсь, не топили,
учитывая, что дымоход разрушался, стояли старинная кушетка и
диван.
Арочный проход вел на кухню (так мне показалось). Оттуда
доносились голоса коллег. Я повернула к узкой крутой лестнице.
Наверху стоял Дэвид, сложив руки на груди, и разговаривал с Реном.
Едва я увидела Рена, как сердце мое затрепыхалось, точно
марионетка на нитках. «Он мой», – промелькнуло у меня в голове. У
меня горели уши. Но это была правда. Я медленно поднималась по
ступенькам и думала, что Рен действительно мой.
Когда я очутилась наверху, Рен обернулся и улыбнулся мне, так что
на щеке его проступила ямочка. Я не знала, как себя вести при Дэвиде,
и остановилась в полуметре от Рена.
Мы с Дэвидом уставились друг на друга, он скроил привычную
сердитую мину и произнес:
 – Будем надеяться, что у тебя получится спуститься обратно по
этой лестнице.
– И у т-т-тебя, – запинаясь от удивления, ответила я.
Я проводила взглядом нашего начальника, который удалился в
комнату, расположенную наискось от лестницы.
– Думаю, я все-таки ему нравлюсь. В глубине души.
– Точно. – Рен погладил меня по спине. – Да и кому ты можешь не
нравиться?
– Много кому.
– Не верю. Слишком уж ты милая.
Я покачала головой, хотя больше всего мне хотелось встать на
цыпочки и поцеловать его. А ведь какой-нибудь месяц назад мне
хотелось встать на цыпочки вовсе не для того, чтобы поцеловать Рена,
а чтобы вмазать ему оплеуху. Я ухмыльнулась. Забавно, как все
переменилось.
Он шагнул ближе.
– Чего улыбаешься?
– Ничего. – Я расплылась в улыбке.
Рен скользнул взглядом по моему лицу.
– Ты и без улыбки красива, а когда улыбаешься – вообще отпад.
Я покраснела от его комплимента и заметила, что члены Ордена,
расхаживавшие по второму этажу, косятся на нас, но мне все равно
хотелось сказать Рену что-нибудь на случай… если потом уже не
удастся. Я подняла глаза и поймала его взгляд.
– Спасибо тебе. Сегодня было… чудесно.
– Тебе не за что меня благодарить, – негромко ответил Рен.
– Нет, есть за что. Это был лучший день в моей жизни. – Я
покраснела до кончиков ушей. – Хочу, чтобы ты это знал. – Рен
просиял, одарив меня ямочкой на второй щеке. Я решила, что давным-
давно пора сменить тему, пока я не загляделась на него, как полная
идиотка, и не забыла обо всем. – Так где портал?
Рен оглянулся на двери в противоположном конце комнаты.
– В хозяйской спальне. Хочешь посмотреть?
Я кивнула и прошла за ним по коридору в большую пустую
комнату. Я представила, что когда-то здесь, наверное, стояла кровать
под балдахином и изящная мебель ручной работы. Сейчас же нас
встретил лишь голый пыльный пол да холодный очаг.
 Я хотела спросить, где же врата, но тут Майлз повернулся, отвечая
на какой-то вопрос Рейчел Адамс, и я увидела портал собственными
глазами.
Я решила, что это вход либо в кладовую, либо в другую комнату,
толком не поняла, но с обычной дверью ее точно было не перепутать.
Наверно, потому что сквозь ее трещины сочился голубой свет. Или
из-за многочисленных замков (кому придет в голову ставить засовы на
внутренние двери?). Вдобавок ко всему дверь трещала и тряслась, как
будто кто-то пытался открыть ее изнутри.
Потому что ее действительно пытались открыть изнутри.
Черт подери. Это действительно дверь в Иной мир. Самая
настоящая. Я не верила своим глазам. Какой бы страх ни внушал мне
портал, все равно при виде него я испытала нечто вроде благоговения.
Я шагнула вперед.
– Он… он всегда так?
Майлз ответил:
– Нет, обычно все спокойно, но перед равноденствием и
солнцестоянием начинается вот такая фигня.
– Он всегда тут был? – Я посмотрела на него. – То есть портал тут
был еще до того, как построили дом?
– Я думаю, да, – откликнулся Майлз. – Еще до того. Понятия не
имею, как он тут оказался, но наверняка уже был. А когда построили
дом, портал материализовался в этой комнате, как свидетельствуют
наши записи. Впрочем, ни какие жильцы тут надолго не
задерживались.
Ну еще бы.
До того, как Орден обнаружил и закрыл врата, эльфы через них
ходили из мира в мир. И то, что в доме живут люди, им было только на
руку.
Я увидела, что в комнату вошла Вэл: ее красная блузка ярко
выделялась на фоне темной одежды остальных членов Ордена. Она
направилась ко мне, но, как и я, смотрела на дверь.
– Вот это да, – заметила Вэл, остановившись между Реном и
мною. – Прямо «Приключения с привидениями»[17] или что-нибудь в
этом духе. В голове не укладывается, как можно поселиться в доме,
одна из дверей в котором светится голубым светом и четыре раза в год
начинает трястись.
 Я фыркнула, но Рена шутка Вэл почему-то не рассмешила: он
бросил на мою подругу холодный взгляд. А та, кажется, даже этого не
заметила. Я нахмурилась, недоумевая, что все это значит, но сейчас
было не до того.
На первом этаже члены Ордена сформировали, так сказать, первую
линию обороны. Они должны были блокировать лестницу, а мы –
охранять дверь. В церкви, наверно, сейчас происходило то же самое,
хотя и напрасно.
Тут меня осенило, и я обернулась к Майлзу.
– А тот портал, что в церкви? Он ведет себя так же, как этот?
Майлз бросил на меня раздраженный взгляд, но кивнул. Ничего не
понимаю. Если брауни уничтожили тот портал, почему он ведет себя
так же? Или от того, что они его уничтожили, свет никуда не делся и
все равно пробивается сквозь щели? Надо будет потом спросить у
Диня.
– Нельзя подпустить старейшин к вратам, – проговорил Майлз. Я
не сводила глаз с портала. Свет потемнел и стал темно-фиолетовым. –
Если же кто-то из них все-таки прорвется к вратам, ни в коем случае
не пораньте его до крови. Помните: кровь старейшин открывает врата.
Просто отталкивайте их от портала.
Все дружно кивнули. Время шло, болтовня стихла, и, если не
считать грохота, шедшего от двери, в комнате повисла такая тишина,
что можно было услышать, как муха чихнет. Внизу тоже все стихло.
Наконец Дэвид объявил, что до равноденствия осталось пять минут.
Каждый мускул в моем теле напрягся. Я старалась приготовиться,
сама не знала к чему. Вытащила из ботинка железный прут и крепко
сжала в кулаке. Терновый решила не доставать, пока не понадобится.
Я не сомневалась, что эльфы навалятся на нас всеми силами, но за
минуту до равноденствия взглянула на Рена.
Он тоже смотрел на меня, и я спрятала сомнение и страх так
глубоко, что не чувствовала ничего. Только так я могла сегодня
выполнить свой долг, а не забиться в угол и дрожать.
Рен подмигнул мне.
Я слабо улыбнулась ему.
– Пора, – объявил Дэвид.
Затаив дыхание, я уставилась на закрытую дверь. Секунды
складывались в минуты, но ничего не происходило. Все, кто находился
в комнате, начали понемногу шевелиться. Дверь по-прежнему
грохотала, словно с той стороны рвалась наружу целая армия. Мы с
Реном переглянулись. Напряжение понемногу отпустило меня.
Вдруг снизу раздался дикий крик, а за ним послышались еще
крики. Я крепче сжала прут.
– Они здесь, – прошептала Вэл.
Рейчел рванула к двери, но Дэвид прикрикнул на нее:
– Стоять!
Она уставилась на него широко раскрытыми глазами. Крики
перешли в стоны.
– Но они же…
Я вздрогнула. Рейчел не договорила, но все было ясно и так. Снизу
неслись тошнотворные звуки, как будто что-то хлюпало, и у меня
перехватило дыхание. Нельзя же вот так стоять и ждать! Рен шагнул
вперед.
– Стоять, – велел Майлз.
Майлз набычился, подобрался, и я поняла, что ему, как и нам,
стоило больших усилий не броситься на помощь. Вдруг внизу все
стихло. Повисла гробовая тишина.
Бух!
Услышав громкий стук в дверь, которая вела в коридор, я
подскочила, несмотря на всю свою выучку. Потом раздался еще один
стук и за ним еще. Дверь тряслась. Посредине росла трещина.
– Друзья… – я застыла.
Дэвид шагнул вперед.
– Сейчас…
Дверь раскололась с такой силой, что обломки разлетелись по
комнате. На пол с глухим стуком упали тела. У меня отвисла челюсть.
Пол был залит кровью, а у трупов были вспороты грудные клетки, и из
них торчали розовые желеобразные внутренности. Это все были члены
Ордена.
Нас оглушил гортанный рев, от которого кровь стыла в жилах. Я
дрожала от страха. В комнату, точно волна смерти, от которой никому
не скрыться, хлынули какие-то фигуры.
Эльфы – целая толпа эльфов – ворвались в разбитые двери.
Их было очень много: с серебристой кожей, блекло-голубыми
глазами, острыми взглядами, прекрасных холодной отвратительной
красотой. Я насчитала около двадцати, а может, и больше. За ними я
увидела старейшину, который стрелял в меня, и еще одного, которого я
не узнала.
Я оторопела на мгновение, а Рен и прочие члены Ордена бросились
вперед и смешались с толпой эльфов. Блеснули железные прутья,
вонзаясь эльфам в грудь. Кто-то с грохотом выронил прут. Стоны и
крики мешались с треском рвущейся одежды и хрустом костей. О
Господи! Эльфы ломали нашим шеи, точно спички.
Я разглядела в гуще схватки Рена, который пнул эльфа в грудь. Рен
дрался храбро и ловко. Он кружился, точно танцор, и вонзил прут туда,
куда только что ударил ногой.
Я никогда не видела ничего подобного.
Наконец я очнулась. Все же война у меня в крови. Меня так
воспитывали. Во мне проснулся опыт многих поколений предков и
одолел сковавший меня ледяной страх.
Я развернулась. Эльф, который бросился на Рейчел, меня не видел,
и я воткнула ему прут в спину. Вспышка на мгновение ослепила меня,
и я повернулась обратно. Тут на меня, точно рестлер, набросилась
какая-то эльфийка, но я отскочила, крутанулась и ударила ее ногой, так
что она упала на одно колено. Я опустила прут и полоснула эльфийку,
рассекая кожу и мышцы. На руки мне брызнула блестящая голубая
кровь. Я отпрыгнула.
Сзади меня схватили и отбросили в сторону. Я упала на пол и едва
не соскользнула в кучу потрохов, в которую эльфы превратили
оставшихся внизу членов Ордена. На меня бросился какой-то эльф.
– Айви! – крикнул Рен.
Я попыталась отползти, коснулась рукой чего-то мягкого и мокрого
и, поборов тошноту, вскочила на ноги, рванула вправо, но эльф
оказался проворнее и замахнулся на меня. Я отбила его удар и занесла
над эльфом прут. Эльф стремительно поднырнул под мою руку и
очутился возле меня.
– Тебе конец, – сказал он.
– Банально, – парировала я, присела и ударила его по ногам, так
что он повалился на пол. Эльф опомниться не успел, как я накинулась
на него, точно Ван Хельсинг.
Разделавшись с этим, я вскочила на ноги и бросилась к Рену. На
него нацелились еще двое эльфов. Я оглянулась на дверь. К ней
подкрадывался старейшина, который стрелял в меня. Развернувшись, я
ринулась к старейшине, но дорогу мне преградил тот эльф из клуба.
Роман.
Он узнал меня и улыбнулся.
– Привет.
Я накинулась на него и вдруг заметила Вэл. Она уверенно
пробиралась вперед. Обогнула Майлза. Сперва я решила, что Вэл
хочет помочь Рену, но она пробежала мимо него. В руке Вэл сжимала
прут. Я нырнула Роману под руку, обхватила его сзади и рухнула на
пол, увлекая эльфа за собой.
Я перекатилась и уселась Роману на спину. Потом вскочила на ноги
и, когда он тоже начал подниматься, вонзила прут ему в грудь.
– Ты проиграл.
Роман попятился, но на лице его я не увидела ужаса: он расплылся
в улыбке и исчез во вспышке света. Я повернулась, собираясь все-таки
помочь Рену, и увидела, что Вэл подбежала к старейшине, который в
меня стрелял.
Он готов был сцепиться с Диланом, который охранял грохотавшую
дверь в Иной мир. Вэл ему поможет, решила я и устремилась к Рену,
но краем глаза заметила, как Вэл сзади схватила старейшину за плечо.
Как ни странно, тот не сопротивлялся. А Вэл запрокинула его голову,
открывая горло.
Я с трудом затормозила: ботинки скользили по жиже, о которой
мне даже думать не хотелось. Казалось, время замедлилось. Вэл
широко размахнулась прутом. Дилан бросился на нее, пытаясь
остановить.
– Вэл! – заорала я. У меня екнуло сердце. Ведь кровь старейшины
откроет портал! Она не могла этого не знать. Старейшина стоял
слишком близко к вратам. – Нет!
Она, похоже, меня не слышала. Вэл полоснула старейшину по
горлу острым краем прута. Брызнула кровь, запачкав Дилану лицо. Вэл
отпустила эльфа. Дилан был так ошарашен, что не успел среагировать,
когда старейшина вдруг размахнулся и с силой оттолкнул его в
сторону.
Я пулей бросилась вперед, не помня себя от страха, но опоздала.
Мне не хватило бы времени, чтобы остановить то, что должно было
произойти. В ушах звенело от крика – моего собственного, смутно
догадалась я. Старейшина провел рукой по окровавленному горлу,
бросился к порталу и приложил ладонь к дрожавшей двери.
За дверью вспыхнул ярко-голубой свет, просачиваясь сквозь
трещины. Старейшина, раскинув руки, упал на колени перед дверью.
Спустя миг из-за двери послышался громовой раскат, да такой
сильный, что сбил меня с ног. Я рухнула на пол, и от удара у меня
перехватило дыхание. Я медленно села, оглушенная, и увидела, что все
валяются на полу, а старейшины и след простыл, как будто и не было
его. Остался лишь кровавый отпечаток ладони на двери да неземной
свет.
Я отыскала глазами Рена на другом конце комнаты. Он тоже
приподнялся и сел. Наши взгляды встретились, и облегчение, которое
мы испытывали, увидев, что оба живы, испарилось. Легкий ветерок
раздул мои кудри. Я медленно обернулась к двери и вдохнула
неизвестно откуда взявшийся запах жимолости.
Голубой свет погас. Дверь больше не дрожала, но меня обуял такой
ужас, что все волоски на теле встали дыбом. Я медленно поднялась на
колени и встала. И увидела, что Вэл тоже встала и… попятилась от
двери… с улыбкой. Я не понимала, у меня в голове не укладывалось,
как такое возможно. Она оглянулась через плечо, заметила меня, ее
губы еле заметно дрогнули, но улыбка не исчезла.
Нет. Нет, нет, нет.
Неужели я правда это вижу? Наверно, я что-то не так поняла,
потому что такого не может быть. Просто не может быть. Что, если
Вэл околдовали? Но тут я заметила, что браслет с клевером по-
прежнему у нее на руке. Она никогда с ним не расставалась.
Замок щелкнул, повернулся, и звук разнесся по комнате, точно
ружейный выстрел. Мое сердце бешено стучало. Я сглотнула.
Щелкнул другой замок. Ручка дернулась раз, другой, потом медленно
повернулась.
Я застыла, вцепившись в прут.
В комнате повисла небывалая тишина. Члены Ордена и эльфы
поднялись на ноги, и тут дверь распахнулась.
 Глава 22
В дверном проеме сгустилась такая темнота, какой я прежде не
видала. Из портала, пульсируя, медленно выползла густая и плотная
тень. Ее края наползли на стену над дверью. Она растекалась, точно
масло, по стене, просачивалась в комнату. Тень скользнула по потолку,
и он дрогнул под ее тяжестью. Из портала показались языки черного
дыма. Сильнее запахло жимолостью.
– Вот так так, – пробормотала я и попятилась.
Клубы черного дыма спускались с потолка, образуя множество
столбов. Я сбилась со счета на десяти. Тени закружились так быстро,
что в глазах потемнело, и из середины каждого столба ударил сноп
голубого света. Вспышка – и тени рассеялись, как будто ветер развеял
дым.
Вместо теней в комнате очутились высокие мужчины в каких-то
темных штанах – похоже, кожаных, – босые и голые по пояс. На
правой руке у каждого виднелась повязка с какой-то надписью: слов я
не разобрала. Короткие, почти черные волосы были острижены очень
коротко. Пришельцы оглядывали комнату холодными, точно озера
подо льдом, глазами.
Все находившиеся в комнате эльфы вдруг упали на колени и
склонили головы, не обращая внимания на членов Ордена, которые так
и остались стоять.
И это уж точно был дурной знак.
Я вздохнула, и у меня перехватило дыхание: на пороге показалась
еще одна тень, и в комнату вошел мужчина. Не клубы дьявольского
тумана, а самый настоящий мужчина ростом больше двух метров. На
нем были такие же черные штаны, но широкие плечи облегала белая
льняная рубашка, расстегнутая до середины, как будто ему надоело ее
застегивать. В вырезе виднелась загорелая грудь. Волосы цвета
воронова крыла были длиннее, чем у остальных пришельцев, и
закрывали его плечи, а черты лица были точеные. Он казался
воплощением грубой эльфийской красоты. Он был так прекрасен, что
глазам больно, и от этого его красота казалась неестественной,
слишком уж нереальной.
 В лице его не было ни тени доброты или сострадания.
Мне не надо было объяснять, кто или что передо мной. По тому,
как горделиво он держал голову, как брезгливо кривил пухлые губы,
как окинул комнату надменным и недовольным взглядом, я обо всем
догадалась сама.
Принц.
Прибыл принц.
А мужчины перед ним были его рыцарями. Их никто не держал, и
не успели мы осознать весь ужас своего положения, как один из
рыцарей шагнул к стоявшему поблизости члену Ордена и вырвал у
него сердце.
И разразился хаос.
Члены Ордена бросились на рыцарей, в то время как эльфы так и
остались стоять на коленях. Чутье подсказало мне, что делать. Я
отстегнула прикрепленный к левой руке терновый прут. Вокруг
раздавались крики боли и предсмертные хрипы. Я же шагнула вперед,
готовясь напасть на ближайшего ко мне рыцаря.
Но тут я заметила Вэл.
Она торопливо шагала за принцем, который легким взмахом руки
разбрасывал в стороны тех, кто стоял у него на пути. Его могущество
поражало. В считаные мгновения он оказался у двери в коридор и
скрылся из виду. Вэл вышла за ним.
Я замялась. Отыскала взглядом Рена: он поднырнул под руку
одного из рыцарей, очутился позади него и так пнул его пониже
спины, что тот рухнул на колени. Спустя миг Рен заметил меня, и я
поняла, что нужно делать.
Я развернулась и выбежала в коридор, пробираясь между павшими
– ранеными и убитыми. Мне показалось, что кто-то окликнул меня по
имени, но я распахнула дверь, стремительно пересекла площадку и,
перегнувшись через перила лестницы, посмотрела вниз. Мелькнула
ярко-красная блузка: Вэл выскользнула из дома.
– Вэл! – Перепрыгивая через две ступеньки, я бросилась вниз, в
прихожую, и поймала входную дверь, пока та не успела закрыться. Я
выбежала из дома, напугав стайку подростков, которые стояли на
тротуаре.
Оглядевшись по сторонам, я заметила Вэл, которая торопливо шла
к Французскому кварталу. У меня в сознании что-то щелкнуло. Долг
требовал, чтобы я погналась за принцем. Я ближе всех стояла к двери
и знала, что остальные тоже скоро бросятся в погоню – если, конечно,
сумеют выбраться из дома живыми. Но мной двигал не только долг.
Я должна найти Вэл. То ли я никак не могла опомниться от
потрясения, то ли просто отказывалась признавать, что моя подруга
помогла старейшине открыть врата и по доброй воле последовала с
принцем. В глубине души я понимала, что Вэл – предательница, что
она уже предала нас, но отчаянно надеялась, что смогу что-то
исправить. Мне бы только с ней поговорить. Может, ее околдовали.
Может, подловили без защиты, как Мерль. Как меня когда-то.
Вэл с принцем cвернули на Сент-Филип, и я припустила за ними. И
с ужасом догадалась, куда она его ведет. Оставалось лишь надеяться,
что я ошибалась. У меня болели ноги, но я прибавила ходу, огибая
прохожих и уворачиваясь от попрошаек. Пробежала мимо ирландского
паба и увидела, как мелькнула и скрылась из виду красная блузка Вэл.
У меня перехватило дыхание.
Нет. Нет.
Я припустила еще быстрее и, запыхавшись, подбежала к боковой
двери «Гадской мамы». У меня екнуло сердце. Я рывком распахнула
дверь и заглянула на лестницу.
Обычно закрытая, бронированная дверь была открыта настежь.
Я поспешно поднялась по лестнице. Наверху чувствовался такой
сильный металлический запах, что у меня во рту стоял привкус железа.
Я вошла в прихожую и с трудом подавила хриплый крик.
Харрис лежал на спине. Глаза его остекленели, окровавленная
рубашка была разорвана на груди. Из-под него по бежевому ковру
растекалась лужа крови.
Ярость и ужас боролись в моей душе. Я бросилась вперед, к
лестнице, которая вела на третий этаж, сжав в кулаке прут до боли в
костяшках.
– Валери! – закричала я.
Справа от меня хлопнула дверь, и я обернулась. Там стояла Вэл. В
руках она держала нечто вроде шара для боулинга, накрытого куском
черной ткани. Понятия не имею, что это: в ту минуту мне было
плевать.
– Почему? – дрогнувшим голосом спросила я.
 Вэл тряхнула головой, так что тугие ее кудряшки вздрогнули, и
двинулась к выходу.
– Лучше бы меня нашла не ты, а кто-нибудь другой.
Не успела я ответить, как мне в спину повеяло холодом. Я
обернулась, и у меня перехватило дыхание: передо мной стоял принц.
То, что я испытала, увидев его, можно было описать всего в двух
словах.
Черт побери.
Я услышала, как за моей спиной хлопнула дверь, и поняла, что Вэл
сбежала, бросила меня один на один с этим… существом. И все равно
не могла оторвать глаз от принца.
Принц наклонил голову набок и окинул меня пристальным
взглядом, как будто я была каким-то неведомым жучком под
микроскопом.
– Твои волосы, – проговорил он. Голос у него был странный,
акцент походил на британский, но звучал мелодичнее. – Цвета огня.
Фу.
– Даже… глаза режет, – задумчиво добавил принц.
Я изумленно моргнула: похоже, принц Иного мира только что охаял
мой цвет волос. Мне до сих пор не верилось, кто стоит передо мной.
– Я здесь не для того, чтобы обсуждать мои волосы.
Принц холодно уставился на меня.
– Ты намерена со мной драться?
– Я намерена тебя прикончить.
Он рассмеялся негромким мелодичным смехом.
– Ты меня рассмешила, и я… не сержусь. – Последнее слово он
выговорил так, словно не знал, что это такое. – Я сохраню тебе жизнь.
Принц шагнул в сторону, но я преградила ему путь. Он покосился
на прут, который я сжимала в руке, и расплылся в жуткой улыбке, от
которой его взгляд показался еще холоднее.
– Терновый прут из Иного мира?
– А ты думал.
– И ты полагаешь, что если у тебя есть прут, то тебе удастся меня
ударить? Это глупо. – Принц опустил голову, и длинные пряди черных
волос упали ему на грудь. – И смертельно опасно.
– Хватит болтать, – отрезала я, но сердце у меня бешено
колотилось.
 Он отступил на шаг и с удивлением посмотрел на меня.
– Я не собираюсь бить женщину, – произнес он со своим странным
акцентом и окинул меня холодным взглядом. – Есть куда более
приятные вещи, которыми можно заняться с прекрасным полом.
– Фу, – скривилась я, – пошляк.
Принц приподнял черную бровь.
– Еще немного, и я рассержусь.
В глубине души мне больше всего хотелось развернуться и
убежать. Это же принц. Пусть я сама в это ввязалась, но прекрасно
понимала, до чего это глупо. Несмотря на все мои умения, схватка с
принцем равносильна самоубийству, но долг – то, чему меня учили с
детства, – запрещал убегать от эльфов. Однажды я уже его нарушила и
больше такой ошибки не совершу.
Я не отступлю.
Принц тяжело вздохнул, бросился вперед и схватил меня за
запястье. Я ахнула: до того холодной была его рука.
– Даю тебе последний шанс. – Принц сильнее сдавил мое запястье,
но я не выпустила прут. – Едва ли тебе понравится, чем все это
кончится, моя птичка.
– Я тебе не птичка.
– Очень жаль. – И он легонько толкнул меня, но в его движении
была такая сила, что я полетела на пол, хотя успела поймать
равновесие и не рухнула на ковер.
Видимо, этот злодей-казанова все же не врал: он меня не ударил.
Похоже, он давал мне еще один последний шанс, но слишком много
было поставлено на карту. Я не могла развернуться и убежать.
– Что ты сделал с Валери?
– С кем? С той девчонкой, которая только что была здесь? – Принц
откинул голову назад. – Ничего не делал. Может, она просто… умная?
И понимает, что нас не остановить.
– Нет, – я покачала головой. Во мне росла ярость. – По своей воле
она ни за что не стала бы вам помогать. Наверняка вы ее околдовали.
– Если тебе от этого станет легче.
Я не верила своим ушам. Не помня себя от злости, я бросилась
вперед, повернула влево, замахнулась прутом, но место, где только что
стоял принц, оказалось пустым. Я замерла как вкопанная.
– Что за?..
 – Слишком медленно.
Я обернулась и увидела, что принц стоит у меня за спиной и
улыбается. Я размахнулась и ударила его ногой, но снова промазала.
– Куда тебе со мной драться, птичка?
Мне это начинало надоедать. Я вскочила на ноги, крутанулась,
намереваясь ударить его ногой с разворота, но принц снова исчез,
потом внезапно обхватил меня руками и поднял так легко, будто я была
маленьким ребенком, который ему надоедает.
– У меня кончилось терпение, – проговорил принц мне на ухо, и у
меня мороз пробежал по коже. – И доброты тоже не осталось ни капли.
Черт.
Я запрокинула голову и ударила его в челюсть, так что у принца
дернулась голова. Он уронил меня, я упала на колени, подняла глаза и
увидела, что он стоит передо мной.
Чтоб тебе пусто было.
Я опомниться не успела, как он схватил меня за горло и оторвал от
пола. Я размахнулась и царапнула его прутом по груди. В ссадине, как
лава, булькнула кровь.
Принц выругался на непонятном языке, схватил меня за руку, в
которой я держала прут, и вывернул мне запястье. Я отчаянно
старалась удержать прут, но все равно уронила его. Прут выскользнул
на пол. Принц обеими руками схватил меня за горло.
Я в панике хватала воздух, как в последний раз, попыталась пнуть
принца, вцепилась ему в руки, но он крепко держал меня:
– Лети, птичка.
Я пролетела через всю комнату, врезалась в пустой стол,
опрокинула его и приземлилась на бок. От удара у меня перехватило
дыхание. Я отбила ребра.
Я едва дышала. С трудом опершись на руки, попыталась встать.
Меня всю трясло. В груди жгло. Я подняла голову. Принц в мгновение
ока пересек комнату и оказался возле меня. Я нашарила
металлический стул, схватила его