Игорь Григорьевич Милославский

Говорим правильно по смыслу или по форме?

 Игорь Милославский
Говорим правильно по смыслу или по форме?
Дорогие читатели!
Я с удовольствием представляю вам замечательную и главное – очень полезную книгу
профессора МГУ Игоря Григорьевича Милославского.

Мне очень приятно, что к появлению этой книги я тоже имею некоторое, пусть совсем
небольшое, отношение. И рада, возможности сказать несколько слов о том, как эта книга
создавалась.

Как-то раз, несколько лет назад, мне попалось на глаза открытое письмо профессора МГУ,
филолога Милославского И.Г. В этом письме Игорь Григорьевич высказывал серьезное
беспокойство по поводу состояния русского языка и его преподавания в школе. Главная
мысль заключалась в том, что в наших школах в основном учат не смыслу языка, а форме.
Профессор Милославский не соглашался в этом письме с тем, что если школьник не делает
орфографических ошибок и правильно расставляет запятые, то, значит, он знает русский
язык. Что толку от того, что правописание у ребенка на «пять», если он не может выразить
словами свои мысли? Пунктуация и орфография, конечно, очень важны. Но куда важнее
научить ребенка правильно излагать свои мысли. Ведь в конечном итоге именно для этого
нам и нужен язык!
Помню, как сильно заинтересовали меня вопросы, которые были затронуты в открытом
письме. Мне захотелось познакомиться с Игорем Григорьевичем. Вот так и началось наше
сотрудничество.

Поскольку я являюсь Председателем Общественного совета холдинга «Национальная Медиа

Группа», то в известной мере ответственна и за просветительские проекты – так появилась
идея создать ежемесячную колонку в газете «Известия». Назвали мы ее «Родная речь». А
профессор Милославский стал постоянным автором этой колонки.
Более того, два года назад в рамках одного из проектов моего благотворительного фонда
«Школа молодого журналиста», мы ввели сессию Игоря Григорьевича в программу
обучения. По итогам обучения многие журналисты – слушатели нашей школы – отмечали
насколько важны и нужны такого рода знания.
Книга подготовлена в том числе и на основе материалов, опубликованных Игорем
Григорьевичем в колонке «Родная речь». Я очень рада, что наше трехлетнее сотрудничество
послужило импульсом к появлению этой книги.
Родной язык требует бережного обращения. Каждое слово имеет свою ценность, и мы не
должны обесценивать русский язык неправильным его использованием. Но мы вправе, более
того – мы обязаны, учиться сами и учить подрастающее поколение правильно говорить и
выражать свои мысли. И тогда, я уверена, непонимания и недосказанности в нашей жизни
станет поменьше…
Алина Кабаева

Введение
В русской культурной традиции всегда существовало внимательное и уважительное
отношение к родному языку. Это отношение сопровождалось и высокой оценкой качеств
русского языка. М.В. Ломоносов писал: «Карл V, римский император, говаривал, что
испанским языком – с Богом, французским – с друзьями, немецким – с неприятелем,
итальянским – с женским полом говорить прилично. Но если бы российскому языку искусен
был, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо
нашел бы в нем ВЕЛИКОЛЕПИЕ испанского, ЖИВОСТЬ французского, КРЕПОСТЬ
немецкого, НЕЖНОСТЬ итальянского, а сверх того богатство и сильную в изображениях
КРАТКОСТЬ греческого и латинского языков». Через 100 лет после М.В. Ломоносова И.С.
Тургенев написал: «Во дни сомнений и тягостных раздумий о судьбах моей Родины ты
ОДИН мне поддержка и опора, о ВЕЛИКИЙ, МОГУЧИЙ, ПРАВДИВЫЙ и СВОБОДНЫЙ
русский язык». С тех пор слова правдивый и свободный мы часто употребляем вместо
словосочетания «русский язык».

И в новейшее время традиционное отношение к русскому языку в нашем обществе не

изменилось. Русский язык – среди главных школьных предметов и обязательный для ЕГЭ. В
день рождения А.С. Пушкина, 6 июня, русский язык становится причиной специального
праздника. Существуют международные и российские общественные организации,
специально занимающиеся вопросами распространения и изучения русского языка. В
Москве целых два института русского языка, имени академика Виктора Владимировича
Виноградова в системе Российской академии наук и имени Александра Сергеевича Пушкина
в системе министерства образования и науки. Всегда заполнены полки под вывеской
«русский язык» в книжных магазинах.

В газетах и по радио систематически выступают различные специалисты по русскому

языку… Темы этих выступлений самые разные, однако можно выделить три основных.
Глобальные – о месте русского языка среди других языков в современном мире, о состоянии
русского языка в текущий момент и общих тенденциях в его развитии, о величии и мощи
русского языка. Этимологические – о происхождении русских слов и выражений. И – самые
популярные – о том, «как правильно». Правильно – по отношению к существующим в
русском языке Нормам, определяющим слитные и раздельные написания или, например,
место ударения в определенных словах и формах. При этом, как кажется, остается в тени
всех этих важных вопросов самый главный вопрос, вопрос о том, насколько точно все мы,
говорящие по-русски, понимаем то, и только то, что стоит за словами, предложениями и
текстами, которые мы читаем и/или слышим.

Затеняется также и вопрос о том, насколько эффективно все мы, говорящие по-русски, умеем
выбирать именно то из разнообразнейших средств русского языка, чтобы выразить свою
мысль в полном соответствии и с отражаемой реальностью, и с нашей её оценкой, и с нашим
отношением к читателю/собеседнику. Умеем ли приблизиться к тому идеалу, о котором
писал Давид Самойлов: «Мое единственное богатство – это русская речь. Надо, чтобы слово
так облекало мысль, будто бы это одно и то же?» Короче говоря, пользуемся ли мы русским
языком «правильно», не только соблюдая формальные правила орфографии и орфоэпии, но
«правильно» по отношению к действительности, стоящей за словами, которые мы видим
и/или слышим. И «правильно» ли мы обозначаем эту действительность, выбирая слова, когда
мы пишем и/или говорим.
Единственный угол зрения, который принят в этой книге, это соотношение между
современной реальностью, которая нас окружает, и русским языком, который эту реальность
называет, фиксирует, отражает. При этом рассматриваются оба пути: от слов – к реальности,
т. е. с позиции читающего и/или слушающего, и от реальности – к словам, т. е. с позиции
пишущего и/или говорящего. Выбранный угол зрения базируется на мысли, что именно
способность языка отражать реальную действительность выступает смыслом и оправданием
самого существования языка. Ведь и пишущий, и говорящий в реальной жизни совершают
соответствующие действия не ради демонстрации своего умения «писать без ошибок» или
ставить ударение на нужный слог. А читающие и слушающие делают свое дело не ради того,
чтобы «проверить» своих адресантов. Соблюдение правил, пусть и очень важное, но
УСЛОВИЕ разумных речевых действий. Цель же этих действий – в ясном понимании того,
какая реальность кроется за словами. Подобно тому, как поездка на автомобиле предполагает
соблюдение правил дорожного движения, однако цель поездки не в таком соблюдении, но в
том, чтобы быстро и безопасно добраться до места назначения.
Попробуем в своей книге разобраться, что же на самом деле обозначают общеизвестные
слова. Не будем подобны лесковскому Левше, судьба которого оказалась трагической из-за
субъективного, не совсем точного, а иногда и совсем неверного понимания значений слов.
Не стоит давать словам собственное, сугубо индивидуальное осмысление. В последнем
случае трудно рассчитывать на содержательную беседу с более или менее грамотной
аудиторией. Русский язык – достояние всех, кто им пользуется. И если разные люди будут
совершенно по-разному понимать значения одних и тех же слов, то это разрушит взаимное
понимание.

Материалом послужили заметки автора, опубликованные в газете «Известия» в

2008–2011 гг., а также на сайте kabaeva-alina.ru. По жанру, а отчасти и по материалу, автор
весьма близок к своим выдающимся коллегам, Ирине Борисовне Левонтиной из института
русского языка имени В.В. Виноградова (см. ее книгу «Русский со словарем», М., 2010) и
Владимиру Ивановичу Новикову из Московского госуниверситета имени М.В. Ломоносова
(см. его «Словарь модных слов», М., 2012)
Рассказывая о своих наблюдениях над отдельными словами, автор более всего опасался
впасть в фактографию, но стремился объединить разнородный материал вокруг нескольких
фундаментальных идей. Эти идеи, по мнению автора, существенно важны для всех людей,
пользующихся русским языком, и автор хотел предложить читателям не столько рыбу,
сколько удочку.
Эти идеи отражены в названиях глав и разделов. Однако не всегда содержание отдельных
главок удалось точно соединить с названиями глав и разделов, поскольку авторские
наблюдения и рекомендации часто носят многоаспектный характер. По этой же причине не
удалось избежать некоторых повторений. Прося о снисхождении, автор подчеркивает, что в
силу этих причин книгу можно читать с любого места и в любой последовательности.

Глава 1 От слов – к обозначаемой ими действительности (чтение,

аудирование)
Как известно, Петрушка, слуга Чичикова из гоголевских «Мертвых душ», в отличие от
многих современных молодых людей, «любил читать». Н.В. Гоголь так пишет об этой
склонности своего героя: «Характера Петрушка был больше молчаливого, чем
разговорчивого; имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг,
содержанием которых не затруднялся: ему было совершенно все равно, похождение ли
влюбленного героя, просто букварь или молитвенник, – он все читал с равным вниманием,
если бы ему подвернули химию, то он и от нее бы не отказался. Ему нравилось не то, о чем
читал он, но больше само чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из
букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает что и значит…»

Строго говоря, за словом читать в случае с Петрушкой скрывается следующее: «уметь

переводить буквы в звуки», а отнюдь не «соотносить буквенные и звуковые знаки, соединяя
их в слова и предложения, с объектами, действиями, состояниями, признаками окружающей
действительности».
Уметь читать (и слышать) значит «понимать» то, что стоит за соответствующими
написанными или звучащими единицами. Процесс понимания – это установление связи
между языковой формой (буквами, звуками) и отражаемой ею действительностью». Это
соотношение устанавливает правая часть толковых словарей русского языка. Однако эти
толкования нередко представляют собою просто более или менее синонимичные замены
слова в левой части словаря так же требующими толкования словами толкующими. Поэтому
более предпочтительными выступают толкования, состоящие из простейших по значению
слов, соединенных между собой. Например, отец – 1) лицо мужского пола, 2) являющееся
родителем 2а) в первом поколении; бабушка – 1) лицо женского пола, 2) являющееся
родителем 2а) во втором поколении; сын – 1) лицо мужского пола, 2) являющееся
рожденным 2а) в первом поколении. Или бежать – перемещаться а) по твердой поверхности
(ср. лететь, плыть ), б) со скоростью больше нормы (ср. идти, тащиться ); ручей – водоем
а) с движущейся водой (ср. озеро ), б) небольшого размера по длине и ширине (ср. река );
стул – 1) предмет для сидения 1) для одного человека (ср. лавка ), 2) со спинкой (ср.
табуретка ) и 3) без подлокотников (ср. кресло ). Впрочем, в последнем случае
соответствующий рукотворный предмет можно было бы просто нарисовать, и это было бы
хорошим объяснением того, что стоит за словом стул. К сожалению, читающие и
слушающие не всегда предполагают за встреченным словом тот же самый набор
содержательных признаков, что и автор соответствующего текста. И это, разумеется, создает
ситуацию скрытого взаимного неправильного понимания.

Более того. Многие слова могут иметь несколько значений, а следовательно,

читающий/слушающий может осмыслить встреченное слово не в том значении, в каком его
употребил пишущий/говорящий. Так, например, слово строи ́ тельство в русском языке
может обозначать и процесс, и место; слово изгнание – и процедуру, и ее результат, т. е.
состояние, возникшее в результате этой процедуры; слово кофе может обозначать и зерна, и
напиток и т. д. и т. п. Разумеется, знание ситуации, а также наличие других слов часто
снимают возможность различного понимания между адресатом и адресантом, однако такое
возникает не всегда, и есть немало случаев, когда возможность скрытого взаимного
непонимания остается.

Есть также немало слов, в значение которых уже включено некоторое предварительное
знание о называемом фрагменте действительности. Так, например, пощадить может лишь
тот, кто обладает соответствующими возможностями, моральными, физическими, а слово
перестройка сообщает лишь о том, что ситуация будет «другой», не такой, как раньше,
однако же ничего не говорит, какой же именно, не называет ее новые характеристики.
Иными словами, неясная, никак не названная зона смысла может по-разному заполняться и
отправителем сообщения, пишущим, говорящим, и его получателем, читателем, слушателем.
И это еще один источник скрытого взаимного непонимания.
К плану содержания многих встречающихся в русских предложениях и текстах слов
принадлежит не только то, что обозначает окружающую действительность и представлено,
лучше или хуже, в правой, толкующей, части словарной статьи. Во многих словах отражены
еще и субъективные компоненты. Это личные отношения говорящего/пишущего к
называемым им явлениям, нейтральное, положительное, отрицательное. Например,
помощник – сподвижник – пособник; щедрый – мот, расточитель; стабильность – застой
и т. п. в словах пособник, мот, расточитель, застой выражена не только «суть дела», но и
отрицательная ее оценка со стороны автора, говорящего и/или пишущего. Добавлю, что в
русском языке существует немало слов, не называющих никаких сущностей, но
выражающих только авторскую оценку: чушь, ерунда (на постном масле), глупости, бредни,
выдумки, плохо, – все эти слова сообщают читающему/слушающему только то, что автору
нечто «не нравится», однако сама суть дела остается никак не обозначенной. Эта простая
мысль особенно важна в педагогической деятельности, когда учащийся, воспринимая
подобные слова относительно собственных усилий, осознает лишь то, что не угодил
учителю, однако остается в полном неведении, отчего и почему такая реакция возникла.
Разумеется, все то же самое, только уже с положительным знаком, относится к таким словам,
как замечательно, чудесно, отлично, прекрасно, великолепно и т. п.
Другим субъективным проявлением, но уже не к сути сообщаемого, является отношение к
читателю/слушателю. Ср., например, формы приветствия Здравия желаю – добрый день –
здорово или обращения Петр Иванович – Петя – Петенька – Петька. Однако отношение к
адресату, от подчеркнутого официально-вежливого до (увы) хамски пренебрежительного,
может выражаться в слове и одновременно с обозначением некой сущности, ср., например,
похитить – украсть, своровать, свиснуть, спереть, приделать ноги.

В главе I я предлагаю читателю книги встать в положение адресата и постараться всякий раз
в процессе чтения или слушания (в отличие от гоголевского героя) точно понять, какие же
именно сущности и субъективные проявления стоят за каждым встречающимся словом.
Преодолевая возможные расхождения между замыслом автора и собственным восприятием с
учетом 1) возможного различия в наборе характеристик, определяющих план содержания
слова, 2) возможной неоднозначности некоторых слов, а также 3) с учетом того, что в
содержание слов могут включаться некоторые предварительные допущения, а также другие,
никак не выраженные смыслы. Понимая, что в плане содержания могут присутствовать не
только объективные моменты, но и субъективные авторские проявления, оценка,
положительная или отрицательная, высказываемого, а также отношение автора к адресату.
Последнее обычно отражается в словарных пометах типа высокое, официальное,
просторечное, грубое и т. п.
Высшим достижением со стороны читателя/слушателя является выделение таких слов и
словосочетаний, за которыми либо не стоит никакой реальности ( жареный лед, например),
либо стоит отнюдь не самая суть обозначаемого, т. е. таких случаев, когда
говорящий/пишущий просто употребляет слова ради того, чтобы надуть адресата в расчете
на его невнимательность, необразованность, доверчивость.

1. Не понимаем, что за словом!

Цифры и буквы
Одинаково ли мы понимаем то, что стоит за некоторыми употребительными словами?
Существуют слова, значения которых трудно определить.

Когда мы слышим или читаем о том, что кто-то не произносит букву р , мы ясно понимаем,
что же именно имеется в виду. Однако столь же очевидно, что буквы нельзя произносить. Их
можно только писать и видеть. Строго говоря, надо было сказать, что Х не произносит звук,
обозначаемый буквой р . При этом за буквой р может скрываться и твердый звук р (как в
рама, рынок, рука ), и мягкий (как в рис, река, рябина ). Однако это слишком длинно, и мы
легко прощаем друг другу невежественное отождествление звуков и букв. Замечу, что такое
отождествление было бы более объяснимым, например, для сербского языка. Там
орфография базируется на провозглашенном сербским просветителем Вуком Караджичем
принципе: «Пиши так, как говоришь, и читай так, как написано». В русском языке, как
известно, такой принцип не действует, и буква т , например, может обозначать и звук т
твердый ( там, тыл, туман ), и звук т мягкий ( тетя, тир, тюлень ), и звук д , как твердый,
так и мягкий ( отдать, молотьба ) и вообще не обозначать никакого звука ( счастливый,
местный ).

Впрочем, небрежности, сопровождающие неразличение формы и содержания, относятся не

только к русскому языку. Не избежала их даже «царица наук» – математика. Вспомним
великого Игоря Ильинского в замечательной комедии выдающегося Эльдара Рязанова
«Карнавальная ночь». Директор дома культуры малограмотный Серафим Иванович Огурцов
хочет сообщить участникам праздника, «с какими цифрами пришел наш Дом культуры к
Новому году». Однако основным значением слова цифра является тот способ, которым
обозначается число . Именно число, т. е. в основном своем значении «величина, при помощи
которой производится счет». А вот цифры, т. е. обозначения числа, могут быть разными.
Мир сейчас пользуется арабскими цифрами, т. е. 1, 2, 3 и т. д. А во времена господства
латинского языка были широко распространены латинские цифры, т. е. I, II, III и т. д. В
старославянском и древнерусском языках числа обозначались с помощью букв, над
которыми ставились специальные знаки: А обозначало 1, Б пропускалось (под влиянием
греческого языка), В обозначало 2, Г – 3 и т. д. В разговорной речи, однако, у Серафима
Ивановича немало сторонников, которые говорят не о показателях, не о результатах, не о
реальном количестве, но именно о цифрах. Подразумевая, что именно таким образом они и
называют величины. Желание сказать короткое цифры вместо длинного показатели,
выраженные в числах и обозначенные с помощью цифр вполне понятно. Однако едва ли
приводит к пониманию основ такой науки, как арифметика.

Итак, словесные обозначения, употребляемые для простоты и краткости, нередко могут быть
неадекватны тем жизненным явлениям, на обозначение которых они претендуют. Это
важное обстоятельство необходимо иметь в виду, пытаясь точно понять, что же именно в
реальной жизни стоит за словами и предложениями.
Такое опасное расхождение между языковыми знаками и обозначаемой ими
действительностью обусловлено, в частности, стремительным изменением самой
действительности и научным представлением о ней, с одной стороны. И консервативностью
передаваемого из поколения в поколение языка. Ярким примером такой попытки «догнать»
изменяющуюся действительность являются слова, относящиеся ко «второй древнейшей
профессии» – журналистике. С появлением газет возникло и слово газетчик , т. е.
и работающий, и продающий газеты. Рядом с ним существовало и слово журналист ,
буквально «работающий в журнале», а затем – любой работник в сфере средств массовой
информации, в частности радиожурналист, тележурналист . Появление Интернета привело
к появлению слова блоггер , правописание которого через одно или два г еще не устоялось.
Весьма показательная «гонка» языка за изменяющейся действительностью.
Я отнюдь не думаю, что любое слово – благо для языка и культуры. Однако твердо уверен,
что язык следует не только сохранять, что в случае ухода из жизни соответствующих реалий
( лапти, керогаз, камергер и мн. др.) просто невозможно.
Пилить можно по-разному

Глагол пилить обозначает разделение на части с помощью пилы. Это ведь не только
разделение на части, но и весьма аккуратное на вид само место разделения (ср., например,
колоть и рубить ). Это постоянный монотонный и не очень приятный звук. Это ритмичное
движение пилы – и ножовки, и двуручной. Это, наконец, неизбежное, большее или меньшее,
количество опилок, которые, с одной стороны, не цель действия, но, с другой стороны, могут
представлять (скажем, в деревенском хозяйстве) некоторую ценность.
Пилить мужа заведомо не может обозначать в обычной жизни «разделение на части». Но
акцентируя монотонный, нудный звук, обозначает «выражать недовольство действиями
и/или качествами, однообразно возвращаясь к тому, что уже было сказано». Как это
происходит и при пилке как физическом расчленении. Пилить в этом случае уже выступает
в группе глаголов, обозначающих разнообразные по сути и по форме осуждения других
людей: ругать, бранить, грызть, крыть, поносить, хаять, охаивать, хулить . Словарь
синонимов русского языка под редакцией академика Ю.Д. Апресяна четко обозначает
содержательные и иные различия между всеми этими словами.
Аккуратное выделение частей, а также существование опилок, будучи поставленным в
основу значения, а также «зачеркивание" других частей объясняют употребление такого
словосочетания, как, например, пилить бюджет . Это значение «аккуратно красть»
напомнило мне афоризм директора одного ресторана: «Каким бы острым ножом ни резать
хлеб, крошки всегда останутся». Жаль, конечно, что уже широко укоренившийся в
последнем значении глагол пилить не имеет пока производных, обозначающих
производителей такого действия.

Другое разговорное сниженное значение пилить – это «перемещаться в пространстве».

Механизм появления этого значения такой же, как и в других случаях: выход на первый план
именно движения за счет «зачеркивания» других признаков.

Описанные механизмы перераспределения элементов значения в слове заслуживают,

по-моему, внимательного отношения со стороны тех, кто готов не только декларировать
свою высокую оценку русского языка и любовь к нему, но и проявлять их на практике.
Обогащайтесь!
Слово богатый и многие его производные ( богатство, богатеть, богач ) принадлежат к
числу весьма употребительных в русском языке слов. Толковый словарь русского языка
академика Н.Ю. Шведовой выделяет у прилагательного богатый несколько значений в
зависимости от того, какое существительное оно определяет. Богатый фермер – очень
«зажиточный»; богатая обстановка – «дорогая», «роскошная»; богатый урожай – «
обильный»; богатый голос – «имеющий много ценных качеств». Думается, что неизменной
содержательной частью всех этих несовпадающих значений прилагательного богатый будет
«много ценного». «Имущества» в случае с фермером и другими лицами; «по стоимости» – в
случае с обстановкой и другими конкретными предметами; без какой-либо дополнительной
конкретизации для урожай или голос .

В производном богатство ясно проявляется противопоставление «множества ценного»

материального ( Доброе братство – милее богатства ) и морального ( Мои года – мое
богатство или богатство души ). И моральное, и материальное предполагают глаголы
обогатить и обогатиться : ср. обогатить казну и жизненный опыт , а также обогатиться
в результате финансовой операции или после обсуждения со знатоками . Иными словами, и
здесь у корня слова сохраняется неизменной та часть значения, которую можно назвать
«много ценного», а характер этих ценностей, материальный или моральный, варьируется в
зависимости от того, к какой области относятся те слова, которые создают для богатство,
обогатить(ся) их контекстное окружение. Впрочем, иногда таких слов, которые
принадлежат к контекстному окружению, может быть настолько мало, что содержательная
неопределенность сохраняется.

Наверное, каждый встречался с явлением омонимии, когда абсолютно одну и ту же форму

имеют слова с совершенно разными значениями. Например, за формой коса может стоять и
«волосы», и «орудие», и «часть суши». В словосочетаниях хорошая коса, красивая коса,
посмотреть на косу и некоторых других вся эта содержательная неопределенность
сохраняется. А вот, например, в причалить к косе возможно только «часть суши», в
наточить косу – только «орудие», в заплести косу – только «волосы», во взять косу –
вероятнее всего «орудие», не исключено и «волосы», а «часть суши» вряд ли возможно, если
речь, конечно, не идет о военных действиях.
В свое время видный советский партийный и государственный деятель Н.И. Бухарин
выдвинул лозунг, который нередко вспоминают и в наши дни: « Обогащайтесь !» Если
отвлечься от конкретного анализа экономической программы Н.И. Бухарина и
сосредоточиться лишь на содержательной стороне его лозунга, выяснится, что этот лозунг
вне контекстного окружения может быть понят очень по-разному. Во-первых, существует
возможность понимать этот лозунг в плане материальном, т. е. приобретайте имущество,
стройте жилье, копите деньги! И в плане моральном: читайте книги, посещайте музеи и
театры, приобретайте знания и опыт! Более того. Форма повелительного наклонения
множественного числа глагола теоретически может обозначать призыв к одному лицу, с
которым мы общаемся на Вы. И призыв к множеству лиц вне зависимости от того, общаемся
ли мы с ними на Вы или на ты. Иначе, призыв «Обогащайтесь!» можно понимать и как
призыв к каждому, к его индивидуальному, личному, семейному обогащению,
материальному и духовному. И как призыв ко всему обществу в целом. Тогда
«Обогащайтесь!» значит стройте дороги, школы, больницы и другие общественные здания,
т. е. совершенствуйте то, что мы сегодня, с теми или иными оговорками, называем
инфраструктурой, т. е. материальные объекты, необходимые всем и каждому, всему
обществу в целом, а не ограничивайтесь только своими личными потребностями. То же
самое относится и к духовному совершенствованию всего общества. Культивируйте
приобщение к искусству, гуманизируйте отношения между людьми, совершенствуйте
содержание образования! Оставляю в стороне важный вопрос о том, какое из четырех
теоретически возможных осмыслений (материально и индивидуально, материально и
коллективно, духовно и индивидуально, духовно и коллективно) является наиболее и
наименее вероятным применительно к конкретной ситуации. Подчеркну лишь
принципиальную вероятность весьма различного понимания лозунга «Обогащайтесь!», что
может влечь за собой бессмысленность коммуникации. Во избежание такого эффекта и
говорящий/пишущий, и слушающий/читающий должны всегда добиваться одинакового
осмысления употребляемых слов и выражений.
Заканчивая обсуждение слов с корнем богат , замечу, что в советское время
активизировалось (а теперь, кажется, почти прекратилось) употребление просторечного
слова богатей , отличающегося от богач негативной оценкой (ср. нейтральное журналист —
отрицательное журналюга , нейтральное политик — отрицательное политикан ).
Пиар, или Как бы правда
Уже много сказано о словосочетаниях современного русского языка, содержащих как бы:
как бы работаю, как бы муж, как бы серьезно и т. п. Широкое употребление подобных
словосочетаний может говорить о двух вещах. Либо автор не уверен, что выбранное им
слово точно отражает действительность. Либо в самой действительности мы встречаемся с
подделкой. С молочным напитком вместо молока. С пением «под фанеру», а не живьем. С
бижутерией, а не с драгоценностями. Наконец, с пиаром, а не с объективной информацией.
Слово пиар появилось в русском языке лишь в конце прошлого века. Теперь же оно широко
употребляется и имеет много производных: пиаровский – «относящийся к пиару», пиарщик –
«тот, кто профессионально занимается пиаром», пиарить – «делать объектом пиара»,
пиариться – «организовывать пиар для самого себя» и т. д.

Пиар – это целенаправленная деятельность по созданию определенного, обычно

привлекательного, имиджа лица или организации. Подчеркну, что речь идет именно об
искусственно создаваемом имидже, а не о том реальном образе лица или организации,
который более или менее объективно существует в сознании людей. В частном случае пиар
может быть направлен и на создание сугубо отрицательного имиджа. Тогда говорят о черном
пиаре.
Пиар находится между двумя другими видами информационной деятельности:
журналистикой и рекламой. Журналистика в идеале должна стремиться выражать
объективный взгляд на события и явления и, таким образом, представлять интересы всего
общества. Пиар же принципиально ориентирован на интересы тех лиц и организаций, чей
имидж он стремится создавать. И в этом отношении пиар ничем не отличается от рекламы. В
нашем обществе сложилось противоречивое отношение к рекламе. Одни считают ее
достаточно ценным источником информации. Другие полагают, что реклама содержит
далеко не всю правду, а обо многом негативном умалчивает. Но реклама обычно прямо
говорит о себе: «Я реклама». Другое дело – пиар: он, напротив, стремится максимально
замаскировать себя и свои истинные цели. Для аудитории современных СМИ это создает
серьезные проблемы, схожие с теми, что возникают при одновременном хождении
настоящих и фальшивых денежных купюр.
Итак, пиар – это своего рода реклама, но обычно замаскированная, чаще всего под
журналистику. Есть определенные приемы, позволяющие различать настоящую
журналистику и пиар. Всегда интересуйтесь, кто автор той или иной информации, какова его
репутация. И если это, скажем, пресс-секретарь лица А или начальник пресс-службы
организации Б, это, конечно, не означает, что он заведомо говорит неправду, но сами делайте
вывод, чей и какой именно имидж должны создавать эти люди. Однако даже если автор по
своему положению не ангажирован кем-либо, это тоже отнюдь не гарантия его
объективности и непредвзятости. Здесь для проверки нужны более тонкие механизмы. Такие,
как внимательное чтение: не проговаривается ли где-нибудь автор, употребляя оценочные
слова , настойчиво педалируя какой-то один аспект, привлекая ненужные детали и т. д.
Кроме того, хорошо бы изучить разные точки зрения по данному вопросу, чтобы увидеть
проблему со всех сторон, а не только с заявленной позиции. Впрочем, все это снижает
доверие не только к отдельным авторам и изданиям, но и к СМИ в целом.
В последнее время многие наши вузы открыли подготовку по специальности «пиар», и среди
желающих ее получить существует большой конкурс. Меня лично эта ситуация глубоко
огорчает. И не только потому, что, на мой взгляд, технология создания имиджа – слишком
маленькая область для того, чтобы быть самостоятельной вузовской специальностью.
Печалит моральная готовность столь многих учащих и учащихся в качестве жизненного пути
выбрать не служение правде и обществу, а априорную защиту интересов отдельных лиц и
организаций. При этом неправильно сравнивать пиарщика и адвоката – ведь последний не
работает без прокурора, следователя и судьи, а деятельность пиарщика не предполагает
обязательной ответственной полемики. И это, по-моему, еще один, хотя и косвенный,
аргумент не в пользу такой деятельности.

Я понимаю, что современному российскому обществу нужны разные специалисты. Но не все

же профессии могут быть массовыми.
Рейтинг

Слово это сейчас у всех на слуху. Что стоит за словом рейтинг?

Рейтинг – это результат сравнения нескольких однородных объектов: компаний,
университетов, телепрограмм и даже различных, но имеющих и нечто общее людей –
например политиков, ученых и, конечно же, спортсменов и целых команд.
В последнем случае все более или менее ясно. Скажем, как распределяются по силе игры
шахматисты? Сравним показанные ими за последний год результаты, определим, у кого они
выше, а у кого – ниже, и рейтинг готов! Правда, для шахматистов формирование рейтинга
связано с единственным и более или менее ясным параметром – «сила игры». Он отражает
то, во многих ли турнирах и с каким составом участников выступал шахматист, какие места
занял, успешно ли играл против победителей и призеров и т. д.

Самый простой рейтинг каждый из нас получал еще в детстве, когда мы строились по росту
и рассчитывались по порядку номеров. А вот для политика параметрами определения
рейтинга могут служить разные характеристики: известность, одобрение взглядов, доверие,
личное обаяние… Столь же многочисленны параметры и у рейтинга телепередачи:
абсолютное или относительное число зрителей, продолжительность, время выхода в эфир,
количество участников, стоимость, нравственная ценность… Причем некоторые параметры
можно определить непосредственно: продолжительность или стоимость передачи,
количество поступивших звонков, число упоминаний имени политика в определенных СМИ.
Зато другие важные параметры определяются посредством специальной выборки
информантов, представительность которой может оценить только специалист. Очевидно, что
мнения людей разных возрастов и социальных групп, жителей разных регионов, мужчин и
женщин часто серьезно различаются. Поскольку в дело вступает «фактор наблюдателя»,
здесь возможны разного типа отклонения от истины. Например, рейтинг популярности
телеканала «Культура» среди людей с высшим образованием будет выше, чем среди тех, кто
его не имеет, в деревнях – ниже, чем в городах, и т. п.

Так что, когда вы слышите слово рейтинг , непременно поинтересуйтесь, «по какому
параметру». А узнав параметр, постарайтесь выяснить, кто и по чьему заказу проводил
соответствующее исследование. Также полезно иметь в виду, что количественные
показатели внимания зрителя, читателя, любого «оценщика» часто весьма изменчивы, а
право любого человека на собственное мнение отнюдь не обязательно делает каждое мнение
разумным. Скажем, если рейтинг продаж книжек Оксаны Робски в магазинах города А в
период X выше, чем у Тургенева, Толстого или Астафьева, то тем хуже для покупателей. В
этом случае хорошо бы оценить рейтинг продаваемых книг по параметру «положительное
нравственное воздействие». И пусть материал для этого рейтинга дадут специально
выбранная репрезентативная группа читателей и определенного уровня эксперты.
Но особенно странное впечатление производят сводные рейтинги, включающие в себя
множество разных параметров. Например, рейтинг университетов мира, где суммируются с
неясным удельным весом самые различные характеристики – от обустройства студенческого
кампуса до количества преподающих нобелевских лауреатов. Место в этом рейтинге, со
множеством параметров и с не очень убедительными принципами их суммирования, никак
не помогает будущему студенту в самом важном для него выборе – не университета, а
специальности. Ведь прекрасно известно, что один университет славен, например, своей
медицинской школой, но слаб в математических науках, другой – силен в истории, зато
химики там не отмечены большими достижениями и т. д.
Я бы снабдил слово рейтинг чем-то вроде дорожного указателя в форме треугольника с
восклицательным знаком в середине: снизить скорость восприятия текста, повысить
внимание! В самом деле, не стоит попадать под магию не очень понятного слова
иностранного происхождения! Не надо бояться выглядеть несовременным,
неинтеллигентным и делать вид, что вы все понимаете. Наоборот! Кто составил этот
рейтинг? По чьему заказу? По какому параметру? Среди каких информантов? И даже если
вы дадите убедить себя в том, что высокий рейтинг – это знак известности, популярности,
всегда помните, что все-таки это – отнюдь не «высокая, непреходящая ценность».
Как слово становится брендом
"Хоть горшком назови, только в печь не станови», – гласит старая русская пословица.
Оценивая ту или иную вещь, наши предки интересовались в первую очередь ее реальными
качествами. А вот название они справедливо полагали делом хотя и важным, однако
второстепенным. Всепроникающий рынок сегодня пытается изменить это честное и
разумное представление о мире.
Бренд – это торговая марка предприятия, выполняющая функцию его рекламы. Именно так
определяют значение этого слова, восходящего к английскому brand («клеймо, фабричная
марка»), те немногочисленные словари русского языка, где это слово представлено. Главное
в этом определении – рекламная функция. Именно этим значение слова бренд отличается от
значений слов этикетка или ярлык , у которых нет связи с рекламной функцией.

Однако в живом современном употреблении слово бренд обозначает не только торговую

марку. Сегодня бренд – это ЛЮБОЕ название, обладающее широкой известностью и
положительными ассоциациями. Такие свойства могут иметь имена и фамилии конкретных
людей. Например, Стрельцов и Яшин в футболе, Даль и Ожегов в русской лексикографии,
Пушкин и Чехов в русской и мировой культуре. Брендами могут быть названия учреждений,
организаций, изданий, продуктов: МГУ и физтех, Большой театр и Сбербанк, императорский
фарфор и вологодское масло…

Не касаясь юридических вопросов использования брендов, остановлюсь на языковой стороне

дела.
Современная наука утверждает, что у слова, помимо формы и значения, существует еще и
ассоциативный фон. Например, елка – Новый год, квадрат – геометрия, осень – золотая и
т. п. Как показали авторы «Русского ассоциативного словаря», этот фон, хотя и варьирует у
разных людей, имеет существенную общую часть. Именно к ней и обращается
рекламодатель, называя молодого футболиста новым Бобровым, сообщая, что некий продукт
создан учеными Российской академии наук, а соответствующее блюдо подавали на приемах
в Кремле. На такой ассоциативный фон было, например, нацелено название «Березка» для
магазинов, детских садов, танцевальных ансамблей. В русском языке слово береза – это не
только определенный тип дерева, но и ассоциация с нежной красотой родной земли. Замечу,
что, скажем, в норвежском языке это слово лишено такой ассоциации, но связывается со
способностью выживать в самых трудных условиях.
Использование бренда – это апелляция к позитивным ассоциативным связям, которые есть у
того или иного слова. Нередко эти ассоциации – следствие положительных характеристик
самого названного феномена. Однако не забудем, что «нередко» не значит «всегда». А
ассоциативные связи – это не объективные характеристики реального предмета, а именно
ассоциации, часто субъективные. Кроме того, само слово-бренд может относиться и к
феномену, изменившемуся со временем. Например, название «Ленком», будучи
несомненным брендом, обозначает театр, ныне едва ли связанный в своей работе со
значением слов ленинский и комсомол .
Все эти соображения мне представляются особенно важными для сегодняшних абитуриентов
и их родителей. Вы заметили, что из списка вузов почти исчезли институты? Те самые, в
которых старшее поколение получило совсем неплохое высшее образование. Нет, они,
конечно, не исчезли, но называются теперь университетами или даже академиями. Новые
названия выглядят более привлекательно, однако не всегда ясно, какие сущностные
изменения в лучшую сторону стоят за этими переименованиями. Мастер делового
администрирования (по-английски MBA), офис-менеджер или политолог , может быть, для
кого-то и приятнее на слух, чем инженер, агроном или учитель. Однако серьезный
жизненный выбор следует делать, ориентируясь не на «приятность» слов, но на ту
реальность, которая за этими словами стоит.

«Сколько ни говори халва, во рту сладко не станет». Это утверждение не совсем точно. Если
верить академику Ивану Петровичу Павлову, сладко все же станет. К сожалению, только на
несколько мгновений.
Мы говорим «бюджетник». А кого подразумеваем?
Многие полагают, что так обобщенно называют работников государственных учреждений
образования, здравоохранения и культуры – тех сфер, которые и в прежние времена
постоянно характеризовались наиболее низкой зарплатой. Но ими список бюджетников не
исчерпывается.
Слово бюджетник принадлежит разговорной речи и обозначает «лицо, получающее
заработную плату из государственного бюджета». Именно «заработную плату», а не
«пенсию», которую получают пенсионеры. И не «стипендию», которую получают студенты
и некоторые другие учащиеся. Существенно, что речь идет о работниках именно
госучреждений. Ведь финансовые возможности этих учреждений, а значит, и зарплаты их
сотрудников определяет госбюджет. Следовательно, бюджетником является наемный
работник любого госучреждения. Министр и губернатор, военнослужащий и милиционер,
налоговик и сотрудник ФМС.

Однако в реальном употреблении, в отличие от нормативного словарного, слово бюджетник

не охватывает такое большое количество разных лиц. К бюджетникам обычно не
причисляют госслужащих различных категорий. Их называют чиновниками. Как-то не
принято называть бюджетниками сотрудников тех государственных, то есть бюджетных,
структур, которые определяются словом силовые . За словом бюджетник закрепились такие
ассоциации, как «низкооплачиваемый», «второсортный», «работающий в области, без
которой общество может обойтись», «недолюбливаемый властью» и т. п. Разумеется, такие
ассоциации не могли возникнуть у слов чиновник и силовик . И произошло это потому, что
под словом бюджетник говорящие по-русски обычно подразумевают тех, кто работает в
таких госучреждениях, как школа или детский сад, поликлиника или больница, библиотека
или музей. Надо бы и для этих работников придумать собственное однословное именование.
Ведь имеющееся – работники образования, здравоохранения и культуры — слишком
длинное. А кроме того, властям пока еще как-то стыдновато, говоря именно о работниках
образования, здравоохранения и культуры, всякий раз напоминать об их крайне низком
статусе в обществе. Поэтому так удобно прикрыться «безразмерным» бюджетником .
Расхождение между значениями слова в словаре и в живом употреблении – нередкое
явление. Укажу, например, на слово мафия , обозначающее «тайную преступную
организацию». В современном употреблении это слово часто расширяет свое значение,
исключая из него «тайную» и понижая «преступную» до «преследующей эгоистические
интересы», а «организацию» – до «общности": чиновничья мафия, нефтяная мафия и пр. А
вот слово интимный , означающее «глубоко личный, сокровенный» ( интимные
переживания, интимный разговор ), напротив, часто сужает свое значение до «относящийся
к сексу».

За подобными расхождениями обычно стоят изменения, происходящие в реальной жизни, а

затем отражающиеся в языке. И авторы нормативных словарей должны сделать непростой
выбор: легализовать ли эти языковые изменения или поставить им заслон. При этом любое
решение должно опираться не просто на вкусы и авторитет самих составителей, но на
строгое различение тех законов и случайностей в жизни общества и языка, которые привели
к соответствующим переменам. Однако обнаружить такие законы можно лишь в результате
крупномасштабных и целенаправленных социолингвистических исследований русского
языка и говорящего на нем общества. Увы, эта ситуация мало тревожит нашу
общественность. В отличие от фактов расхождения относительно формальных норм
русского языка ( мой кофе или мое кофе, договОр или дОговор и т. п.). И это печально.
Будьте любезны! Или толерантны?

Прилагательное толерантный сейчас, пожалуй, одно из наиболее употребительных среди

слов, определяющих отношения между людьми. Но всегда ли толерантное поведение по
отношению к другим людям является наилучшим?
Согласно словарю иноязычных слов Л.П. Крысина толерантный – это «терпимый,
снисходительный к кому-чему-нибудь». Эту дефиницию можно организовать и иначе. Дело
в том, что значения многих слов предполагают две части: некоторое предварительное
условие и нечто в этих условиях проявившееся. Именно поэтому человек не может забыть
то, чего он никогда прежде не знал. Проснуться может только тот, кто до этого спал,
выздороветь – тот, кто болел, а поссориться можно лишь с тем, с кем был дружен или хотя
бы знаком.

Толерантность, т. е. «терпимость и снисходительность к кому-чему-нибудь», можно

проявить лишь в обстоятельствах, когда существуют какие-либо раздражители, способные
вывести человека из обычного спокойного состояния, которое считается нормальным. По
отношению ко многим раздражителям действительно обычно рекомендуют не реагировать,
не обращать внимания, не брать в голову (в душу), не заморачиваться и т. п. Иными
словами, проявлять равнодушие, не видеть, не замечать. Можно пойти еще дальше.
Попытаться понять, почему вас просто отталкивают, не спросив разрешения пройти. Почему
ваш сосед в автобусе кричит, разговаривая по мобильному телефону. Почему кто-то бросает
на тротуар окурок, бутылку, упаковку. Может быть, первый очень торопился, второй боялся,
что его не услышат, а третий впервые оказался в большом городе. И, поняв возможные
причины раздражающего поведения, простить. Однако простить – это, видимо, та граница,
дальше которой толерантность распространяться никак не может. Ибо за ней – уже
готовность принять уровень культуры, который Бердяев называл пониженным.

Однако окружающая жизнь приготовила нам не только неприятные раздражители, на

которые человек толерантный не должен реагировать. Довольно часто возникают и такие
ситуации, когда толерантность, переходящая в безучастие и равнодушие, едва ли может быть
рекомендована. Я имею в виду случаи, когда кто-то из окружающих просит о помощи или
явно в ней нуждается. В таких случаях стоит быть просто внимательным , а еще лучше –
участливым, чутким, отзывчивым . И хотя последние слова теперь менее употребительны,
чем толерантный , утрата соответствующих качеств была бы делом весьма печальным.

Не забудем и о тех жизненных ситуациях, когда мы сами хотим попросить оказавшегося

рядом человека о какой-либо помощи или услуге. На вопрос, как он поступает в таких
случаях, прекрасно ответил бывший министр Александр Авдеев: « Я говорю: будьте
любезны». Говоря так, мы надеемся, что окружающие нас люди могут быть любезны, т. е. не
просто формально вежливы, но, более того, уважительны и, может быть, даже
предупредительны к другим людям, готовы оказать им любезность , «небольшую услугу,
одолжение». Иными словами, сделать некоторое усилие, чтобы помочь другому, выразить
ему свое расположение. К счастью, наши контакты с другими людьми не ограничиваются
только раздражением и потребностью в помощи, исходящей от другого или от нас самих.
Жизнь дарит нам картины радости, примеры совершенства, поводы для улыбки и веселья. И
в этих ситуациях уместная реакция – это открытость, улыбчивость, доброжелательность.
Итак, толерантность не может быть главной чертой поведения человека в обществе. Она
полезна лишь в ограниченном круге ситуаций. В нормальном обществе гораздо более
востребовано другое поведение, черты которого – любезность, уважительность,
доброжелательность. Уважение к другому человеку, радость от его удач, готовность при
необходимости ему помочь, ожидание такого же отношения с его стороны. А обостренная
потребность в толерантности, видимо, отражает количественный рост в обществе числа
людей, не желающих корректировать свое поведение с интересами других. Едва ли можно
затормозить этот рост только превентивной настроенностью на толерантность как на всегда
лучший способ поведения. Еще Максим Горький предупреждал, что если считать всех людей
плохими, то только плохие к тебе и придут.

Измена и изменение
Глагол изменить в зависимости от формы управляемых слов имеет разные значения. Если
что ? (редко кого ?), то «сделать иным». А если кому-чему ? то «совершить предательство,
нарушить верность, в том числе и супружескую». Соответствующие отглагольные
существительные также различаются по значению: изменения («другое качество») и измена
(«предательство»).

Изменить кому-чему во множестве контекстов равнозначно предать кого-что . У глагола

предать , но кому-чему , есть и другое значение «отдать», которое находим, например, в
предать суду ( забвению, земле ). Соответствующие отглагольные существительные также
имеют разные значения: предание « отдание» (не путать со значением «легенда») и
предательство « измена».

Совершенно очевидно, что соответствующие производные со значением «лицо» изменник

(от изменить кому-чему) и предатель (от предать кого-что ) называют очень-очень плохих
людей. Замечу, что от других значений глаголов изменить и предать производные со
значением «лицо» не существуют.
Очевидно, что крайне осудительные изменник и предатель представляют собою оценку
ситуации со стороны пострадавших, тех, кому изменили, кого предали. А между тем на одну
и ту же ситуацию всегда полезно посмотреть не с одной-единственной, но с разных точек
зрения. И в зависимости от точки зрения дать одному и тому же явлению соответствующее
словесное обозначение. Выведывающий наши секреты ради интересов нашего врага,
конечно же, шпион . А добывающий для нас информацию о нашем противнике, разумеется,
разведчик . Добавлю, что, например, в японском языке русскому слову счастье
соответствует несколько лексических единиц, означающих, в частности, счастье как «удача,
везение, благоприятное стечение обстоятельств» (ср. русское счастье привалило ) и как
«гармония, слияние с самим собой, с другими людьми, с природой».
Изменник, или предатель, заранее и обычно за вознаграждение готовится к тому, чтобы
совершить что-то очень плохое тому (или тем), с кем он вел себя как друг и
единомышленник, кому выказывал свою преданность (см. выше о предать в значении
«отдать»). Именно так, согласно Евангелию, вел себя Иуда Искариот. Будучи одним из
учеников Христа, он за плату указал римским стражникам, кто же среди других людей
именно Христос. В русском языке имя Иуды стало нарицательным обозначением предателя.
Рассказывая о корыстном уничтожении старостой завещания об освобождении крестьян его
же деревни, Н.А.Некрасов пишет: « Все прощает Бог, но иудин грех не прощается ». Для
подобных поступков в русском языке есть и другие слова: вероломный (с прозрачной
внутренней структурой), коварный .

Однако предательство и измена могут совершаться не только с корыстной целью и по

предварительному расчету. Человек может не выдержать некоторых соблазнов, толкающих
его на предательство. Именно так поступил сын Тараса Бульбы Андрей. А его решительный
отец не допускал никаких смягчающих обстоятельств в отношении предательства. Причиной
предательства могут стать не только соблазны, но и, например, невыносимые пытки.
История нашей страны во время правления Сталина знает множество примеров, когда очень
достойные люди под пытками подтверждали все что угодно. В том числе и то, что могло
быть и предательством.
Железный занавес, атмосфера осажденной крепости, постоянные поиски врагов и
злоумышленников, поощрение доносительства – все эти обстоятельства создали
предпосылки и для расширения значения слов предатель, предательство, изменник, измена .
Именно таким образом стали нередко именовать тех, кто отступил от официальной
политической линии, «сделался иным», «изменился». При таком понимании значений
соответствующих слов не различается, с одной стороны, иудин грех (заранее обдуманный в
корыстных целях обман доверившихся людей») и «объективное пособничество врагу в
результате слабости», и обычное изменение взглядов и представлений глубоко
размышляющего о жизни человека.

Выход из какой-либо организации, в целях, методах, руководителях которой человек глубоко

и серьезно разочаровался, нельзя называть предательством . Более того. Это слово как
обвинительное клеймо используют именно те, кто ставит превыше всего не принципы,
идеалы и цели, но исключительно личную преданность. Именно на таких принципах
строятся такие организации, которые принято называть банда, мафия, организованная
преступная группа.
Как известно, апостол Павел в начале своей жизни носил имя Савла и весьма активно
преследовал христиан. Его отказ от прежней жизни и следование Христу никак нельзя
назвать предательством или изменой . Таким же образом трудно согласиться с теми, кто
называет предателями тех руководящих деятелей КПСС, которые поняли тупиковость пути,
по которому шла страна, и попытались более или менее успешно изменить это движение.
Размытое употребление слов предатель, предательство, измена, изменник не помогает нам
правильно понять цели и причины поступков других людей. Никак не пытаясь оправдать тех,
кто совершает иудин грех , призываю всякий раз очень серьезно подумать, прежде чем
употребить соответствующие слова в отношении тех или других людей и их поступков.
Сталин. Не менеджер и не эффективный
Современное российское общество часто предпочитает обсуждать не явления, а слова. С
другой стороны, есть постоянно тиражируемые малоосмысленные и невнятные слова и
словосочетания ( бюджетник, государство, точечная застройка, дачная амнистия,
бесплатное образование и т. п.). Они широко употребляются и обсуждаются так, будто за
ними стоит определенная реальность. Среди таких феноменов и эффективный менеджер по
отношению к Сталину.
Согласно словарным определениям менеджер – это «специалист по организации
деятельности какого-либо предприятия в области производства, торговли, шоу-бизнеса,
спорта и т. п.». Разумеется, все эти предприятия могут иметь разный масштаб деятельности.
Например, от организации соревнований дворовых команд до проведения Олимпийских игр.
Однако никакое предприятие, даже масштаба «Газпрома» или Сбербанка, и отдаленно не
может сравниться с великой страной с середины 20-х до начала 50-х годов прошлого века. А
задачи, стоявшие перед первым лицом страны, абсолютно несоизмеримы с проблемами и
вызовами, определяющими работу современных менеджеров. Если бы сегодня встал из гроба
отец и учитель, корифей науки, гений всех времен и народов, генералиссимус, лучший друг
советских физкультурников (писателей, детей и т. п.) и пр., такое фантастическое понижение
в ранге оскорбило бы его не меньше, чем объявление преступником. Никому не приходит в
голову называть Курчатова, Тамма, Арцимовича, Сахарова менеджерами атомного проекта.
Таковым при них, видимо, был Берия. Кто помнит, при всем уважении к их работе,
директоров кинофильмов, созданных Сергеем Эйзенштейном или Александром Довженко?
Завхозов, завкассами и тому подобных менеджеров Большого театра, когда им руководили
Николай Голованов или Владимир Васильев? Самостоятельный и самовластный человек,
занимавший главный пост в великой стране в течение четверти века, может быть кем угодно,
но только не менеджером.

Теперь об эффективности. Эффективный – это «приводящий к желаемым результатам,

действенный». Очевидно, что желаемый результат – это то, что до начала действий было
целью. Какие цели ставил Сталин? Создание мощнейшего военного государства, полное
искоренение свободомыслия во всех областях жизни, установление абсолютной личной
власти. Оставлю читателю решать вопросы о том, какие из этих целей были достигнуты, а
какие – нет. А главное – радоваться ли тому, что не все цели были достигнуты полностью.
Добавлю лишь, что эффективная деятельность предполагает также минимизацию затрат и
усилий, устойчивость результатов, отсутствие непросчитанных негативных последствий.
Вряд ли кто-либо усомнится в том, что Сталина для достижения его целей не останавливала
цена в десятки миллионов жизней и искалеченных судеб людей. Непрочность полученных
им результатов, например, в национальном или крестьянском вопросе, биологической науке
или театральном искусстве также очевидна. Пусть все это даже ложки дегтя, но они, как
известно, портят и бочки меда. Так что деятельность Сталина никак не подпадает под
значение слова эффективный .

Подчеркну, что мои соображения никак не имеют целью оценить деятельность Сталина. Их
смысл в другом – в необходимости соблюдать точное соответствие между значениями слов и
той реальностью, которую они таким образом замещают. Без этого непременного условия
любой разговор в лучшем случае бесполезен.
Был ли Советский Союз империей?

Существительное империя обычно употребляется вместе с прилагательным ( Британская

империя, Римская империя , например) или с существительным в родительском падеже (
империя Чингиз-хана, империя Александра Македонского ). При этом слово империя
обозначает такое многонациональное государственное устройство, в котором непременно
присутствует метрополия (центр, держащий в своих руках все нити власти) и колонии
(области, полностью подчиненные центру и выплачивающие ему в разных формах дань).
Колонии сами по себе никак не интересуют метрополию, но важны лишь постольку,
поскольку являются источником обогащения. Именно такие отношения между метрополией
и колониями, как хорошо известно из истории, обусловили крах всех существовавших на
земле империй.
Был ли империей Советский Союз? Строго говоря, конечно же, нет. Ведь отношения между
центром страны и его периферийными образованиями не были отношениями между
победителем-мародером и его побежденной жертвой. Более того. Как известно, по многим
параметрам население союзных республик в СССР оказывалось часто в более выигрышном
положении, чем население центра. Не следует, однако, забывать о жестком диктате, который
реализовался в СССР от центра к периферии в рамках партийно-государственной политики.
Можно утверждать, что национально-государственное устройство, которое существовало в
СССР, не получило адекватного обозначения в специальном слове, которое обозначало бы
«установку на экономическое и культурное развитие в условиях партийно-политического
диктата». Империей называли СССР только его недоброжелатели, не утруждая себя
проверкой значения слова жизненными реалиями.
В связи с этим весьма странное впечатление производят выступления, содержащие
ностальгию по советской империи . Еще более странно выглядят призывы к возрождению
империи . Если речь идет о возрождении государственного устройства, которое
существовало на территории СССР до 1991 года, то это устройство никак нельзя называть
империей . Если же речь идет о желании создать именно империю , то, во-первых, не следует
говорить о возрождении (нельзя возродить то, чего не было). А во-вторых, следует
непременно подумать о том, насколько реально осуществить такое желание. Обычно
подобные желания высказывают те, кто уверен в своей будущей принадлежности к
метрополии. И хотя именно такое развитие событий отнюдь не гарантировано, стоит
подумать и о тех, чье место – в колониях. Едва ли такая перспектива покажется для этих
людей заманчивой. И можно только предполагать, с какой силой они будут ей
сопротивляться.
Впрочем, у значения слова империя есть еще одна, отмечаемая словарями, содержательная
составляющая. Она в том, что во главе империи стоит император . Менее строго эту
составляющую следует понимать как богатство, пышность и демонстрация военной мощи,
которыми непременно утверждает себя соответствующее государственное устройство.
Известно, что в империях были созданы выдающиеся произведения архитектуры и
градостроительства, в меньшей степени живописи и литературы (именно о таких атрибутах
советской жизни чаще всего с ностальгией вспоминают сторонники империи), Однако
искусство как некоторое самодовлеющая ценность достигало высот не только в имперские
времена и в имперском стиле. А оценивать привлекательность государственного устройства
на основании его внешнего оформления едва ли достойно ума глубокого и проницательного.
Можно предполагать, что одной из причин такой «разрухи в некоторых головах» выступает
язык рекламы. Именно там мы находим такие, например, словосочетания, как империя кухни
или империя чувств . В этом случае слово империя теряет те компоненты значения, которые
связаны с государственным устройством и его иерархичностью, но сохраняет те
компоненты, которые обозначают огромность, разнообразие, пышность. Иными словами, в
рекламе речь идет о торговых точках, по некоторым параметрам ПОХОЖИХ на империю, но
никак не являющихся «империями» в точном и полном значении этого слова. Такое
«зачеркивание» одних параметров значения при сохранении других широко представлено в
русском языке. Например, когда мы говорим: Мария Ивановна – змея , мы «зачеркиваем» в
слове змея параметры «животное определенного вида», поскольку уже ясно, что речь идет о
человеке, Марии Ивановне. А вот параметры, определяющие важные характеристики этого
животного («коварство», «хитрость», «изворотливость»), при этом употреблении слова змея
сохраняются как характеристики человека.
Полезно понимать такое контекстное преобразование значений многих слов и никогда не
распространять рекламное значение слова « империя» («множество разнообразных красивых
предложений») на политическую сферу, где слово империя содержит еще и другие, очень
важные, содержательные характеристики.

Безразмерное государство
Когда мы читаем или слышим Берлин – это средоточие интересных музеев , то за словом
Берлин для нас стоит определенное географическое пространство. А в предложении Берлин
предлагает начать переговоры то же слово сегодня обозначает не пространство, а
«руководители ФРГ». И это различие в значениях при совпадении формы не создает для нас
трудностей. Подобное различие представлено не только в названиях столичных городов, но
и во многих других словах, в том числе весьма употребительных. В таких, например, как
слово государство . И здесь часто возникают неясности.
Одно из значений слова государство – это страна, то есть географическое пространство со
своим населением, его культурой, традициями, общественным устройством. В этом смысле
говорят о государствах (странах) европейских и азиатских, моноэтнических и
полиэтнических, древних и новых, демократических и феодальных и т. д. и т. п. Налицо
параллель с тем значением слова Берлин , которое представлено в предложении Берлин – это
средоточие интересных музеев . Или в зачинах сказок: « В некотором царстве, в некотором
государстве».
Другое значение слова государство – это система органов власти, регулирующих жизнь
людей, которые живут на определенной территории, ограниченной государственными
границами. Нетрудно видеть, что своим первым значением слово государство
ориентировано на внешнее отграничение от других подобных государств. Зато второе
значение этого слова предполагает внутреннее употребление. Нерасчлененно обозначая
«систему органов власти», то есть и президента, и правительство, и федеральное собрание, и
министерства, и муниципалитеты, и управы и т. д. и т. п., государство во втором значении
представляет собой колоссальное обобщение. Большее, чем фрукты по отношению к яблоко,
груша, персик . Или мебель по отношению к стол, стул, диван, буфет, комод . Оно
напоминает скорее продукты по отношению к мясо, рыба, овощи, хлеб .
Когда пианист Денис Мацуев, получая государственную премию, радуется: «Государство
оценило мой труд», – под государством , видимо, подразумеваются президент и
непосредственно связанные с ним органы власти. Едва ли то же самое имеется в виду, когда
нас призывают позаботиться об увеличении своей будущей пенсии, участвуя в
государственной программе софинансирования пенсий. При этом нам сообщают, что
государство тоже примет участие в данной программе. Наверное, в этом случае имеется в
виду уже не президент и даже не правительство, а Пенсионный фонд России? Но почему
тогда прямо не назвать именно этот государственный орган? Хотя в данном случае как раз
его и не следует называть. Поскольку еще не совсем забылись сообщения о каких-то
хищениях в этом фонде. Да и дня не проходит, чтобы не говорилось о бедственном
финансовом положении данного фонда и о его мрачных перспективах. Конечно, правы
авторы соответствующей рекламы: гораздо лучше говорить государство . Ведь с этим
словом, в его первом значении, связываются патриотические чувства. Правда, недоверчивый
будущий пенсионер может задать законный вопрос: «А куда же конкретно обращаться в
случае каких-либо осложнений?» Рекламодатель адреса почему-то не оставил. Впрочем, та
же неопределенность представлена и в предложении Берлин предлагает начать переговоры .
Кто же именно предлагает? Канцлер, министр иностранных дел или кто-то из чиновников
более низкого ранга, депутаты бундестага, кто-то еще?

Почему же так часто используется в русской речи слово государство в его втором – весьма
размытом, обобщенном – значении? На мой взгляд, для этого есть две причины. Первая
связана с обычно не осознаваемой сакрализацией этого слова и государства вообще в
сознании говорящих по-русски. Вторая причина – более прозаическая: за ней стоит
нежелание называть конкретно ответственного за совершаемые действия. Нечто вроде
круговой поруки. Только уже между разнообразными государственными органами –
территориальными, ведомственными, федеральными, муниципальными, законодательными,
исполнительными, судебными и иными, формирующими власть. Однако в некоторых
случаях вся эта замена конкретной информации давлением на читателя/слушателя кажется
ничем не оправданной. Почему, скажем, не назвать полученную Денисом Мацуевым премию
более конкретно – президентской ? Ведь, до того как стать государственной , она называлась
Ленинской , а еще раньше – Сталинской . Таким образом указывалось, что такая премия в
нашей стране в определенный период является высшей государственной наградой.

А читателю/слушателю при встрече со словами государство, государственный можно

только напомнить призыв Козьмы Пруткова «Бди!». И не стесняться всегда задавать вопрос,
какой же именно принадлежащий власти орган стоит за словом государство . Как не
стесняемся мы, отправляясь за продуктами, спрашивать у своих домашних, что же именно
они хотят видеть на своем столе и в холодильнике.
О привилегиях и льготах, жадных и скупых
Многие наши сограждане воспринимают слова в этих парах как абсолютные синонимы.
Между тем это далеко не так.

Слово льгота сейчас на слуху. Еще не забылись страсти по поводу монетизации льгот – то
есть замены их денежными выплатами. Проблема, как известно, возникла из-за того, что
денежные выплаты оказались значительно меньше реальной стоимости отменяемых льгот.
Кроме того, не учитывалась высокая инфляция, понижающая покупательную способность
денег. Так что речь шла не о принципе «деньги вместо льгот», а о количестве денег, его
соответствии реальной стоимости льготы сегодня и в будущем.
А вот слово привилегия , кажется, совсем забыто. Между тем еще двадцать лет назад борьба с
привилегиями была одним из главных лозунгов перестройки. Под привилегиями понимались
предназначенные исключительно для высших партийных и государственных чиновников
закрытые для остальной части населения магазины, поликлиники, больницы, санатории и
дома отдыха, столовые, система «заказов» продуктов, одежды, обуви, бытовой техники и
т. п. Современному молодому человеку трудно представить себе пустые полки в
продовольственном магазине «для всех» и существование «закрытых» точек с
разнообразным ассортиментом мясных и прочих продуктов.

Но значит ли все это, что теперь мы не нуждаемся в слове привилегия ? Разумеется, нет!
Ведь, согласно словарям, привилегия – это «исключительное право, предоставляемое
кому-либо, в отличие от других, преимущество». Иными словами, привилегия – это
несколько больше того хорошего, что составляет усредненную норму. Возможность вызвать
автомобиль, если надо (или хочется) куда-то поехать. Возможность лечиться в поликлинике
и/или больнице, которые по уровню обслуживания (квалификация медперсонала,
оснащенность современным оборудованием, бытовые условия и т. п.) лучше, чем «обычные»
учреждения такого рода. Возможность получать пенсию, превышающую те, что имеют
остальные граждане. Причем если последняя привилегия уже выступает в денежной форме,
то о монетизации двух первых для тех, кто таковые имеет, кажется, речь не идет. В общем,
несколько огрубляя дело, можно сказать, что привилегия – это больше прав.

А что же льгота и чем значение этого слова отличается от значения слова привилегия ?
Согласно словарным определениям, льгота – это «облегчение, предоставляемое кому-то как
исключение из общих правил». Иными словами, льгота — это несколько меньше того
плохого, что составляет усредненную норму. Норма – пользоваться общественным
транспортом (кроме такси) и платить за такую услугу. Льгота предполагает полную отмену
или уменьшение неприятной обязанности платить. Норма – это конкурс оценок при
поступлении в вузы. Однако для сирот, инвалидов и некоторых категорий граждан эта
малоприятная процедура смягчается: льгота делает этих людей конкурентоспособными в
борьбе за бюджетное студенческое место уже в том случае, если они имеют хотя бы
положительные оценки. Подросткам и женщинам с малолетними детьми могут быть
предоставлены трудовые льготы: избавление от ночных смен, невозможность увольнения и
т. п. Несколько огрубляя дело, можно сказать, что льгота – это меньше обязанностей.
Судьба слов привилегия и льгота весьма точно отражает историю социальной политики в
России в последние два десятилетия: боролись за отмену привилегий – напоролись на отмену
(монетизацию) льгот. Впрочем, в речи многих наших сограждан значения слов привилегия и
льгота четко не противопоставляются: ведь и то и другое улучшает положение человека.
При этом, однако, забывают, что привилегия – это дальнейшее обогащение имущего, а
льгота – необходимая помощь малоимущему. Можно сказать, что привилегия украшает
жизнь, а льгота делает ее чуть более сносной – ведь сами-то льготы предоставляются
социально наиболее уязвимым членам общества. И очевидно, что неразличение значений
этих двух слов препятствует более глубокому пониманию сути социальных процессов,
переживаемых нашим обществом.
К сожалению, подобное огрубленное восприятие действительности связано с нежеланием
различать значения и некоторых других слов. В качестве примера назову прилагательные
жадный и скупой , к сожалению, воспринимаемые нынешним молодым поколением как
абсолютные синонимы. А вот многие люди старшего возраста усматривают между этими
словами важные семантические различия: жадный стремится к максимальным
приобретениям, а скупой – к минимальным потерям. Стилистическим синонимом слова
жадный является старославянское по происхождению слово алчный , ныне весьма
малоупотребительное. В русской традиции жадность подвергалась большему осуждению,
чем скупость, которая тоже не считалась добродетелью. Пословица утверждает, что
скупость – не глупость , хотя известно, что скупой платит дважды. Детское слово жадина ,
которым называют не желающего дать что-нибудь или чем-то поделиться, разрушает
исконное противопоставление этих слов. В нем отражается более примитивный взгляд на
мир, чем тот, который существовал в русском языке начала прошлого века. Обидная потеря!

Право имею или могу?

Многие помнят старый анекдот. «Вы сказали, что я имею право?» – «Имеете» – «Значит, я
могу?» – «Нет, не можете». Различие между могу и имею право интуитивно ясно каждому
владеющему русским языком. Однако такое знание принципиально отличается от
сознательного осмысления.
Глагол мочь и его формы обозначают возможность совершить действие, названное
инфинитивом любого глагола, при этом такая возможность зависит исключительно от
способностей субъекта. Физических: могу поднять 100 кг, переплыть Волгу, пробежать
стометровку за десять секунд . Интеллектуальных: могу решить задачу на проценты,
говорить по-английски, пользоваться компьютером . Нередко физическая и
интеллектуальная способность различаются с трудом: могу написать статью, построить
дом, помочь больному .
Никаких ограничений на реализацию физических и интеллектуальных возможностей
субъекта могу не предполагает. Ни моральных: могу обидеть ребенка, сказать неправду,
пролезть без очереди . Ни юридических: могу проехать на красный свет, дать взятку,
подделать документ . А если не могу , то причина этого (мало сил или нет знаний, не
позволяет совесть или страшат юридические последствия) часто не указывается. Впрочем,
два последних обстоятельства порой тоже нелегко отделить друг от друга: не могу воровать,
терпеть несправедливость, потворствовать мошенничеству. Могу имеет тот же корень,
что и слова мощь, могучий, могущество , в которых явно присутствует положительный
компонент. И это нередко переносится на слово могу , хотя оно совсем не обязательно
означает и это хорошо Могу значит только, что у меня имеется такая возможность.
Имею право , в отличие от универсального могу , ориентировано не только на возможности
субъекта, но и на интересы других людей. Прежде всего четко определенные юридически.
Например, в трудовом договоре записано, на что имеет право работник, а на что –
работодатель. Так что имею право передает значение более узкое, чем могу . А
следовательно, могу нельзя заменить на имею право , если речь идет о физически
возможных, однако противоправных действиях, например, таких, как невыход на работу в
положенное время или пересечение на автомобиле сплошной разделительной полосы.
Но нередко мы встречаемся с ситуациями, когда человек реально не может совершить
действие, на которое юридически он имеет право. Конституция СССР 1936 года, как
известно, была одной из самых демократичных в мире. Однако на деле не только не
существовало механизмов, позволяющих реализовать многие прописанные в ней
политические права, но, более того, активно работали специальные органы, существовавшие
исключительно для того, чтобы люди даже не пытались ими воспользоваться. И в наши дни
словосочетание имеет право часто обставляется такими предварительными условиями и
требованиями, что реализация такого права становится делом почти недостижимым.
Достаточно вспомнить о спорах относительно места проведения митингов и шествий или об
усилиях, необходимых для начала предпринимательской деятельности, создания партии и
т. д. И это потому, что имею право вовсе не обладает той магической силой, какой обладали
в сказке слова по щучьему велению, по моему хотению . Право на труд не предполагает
мгновенное удовлетворение любых требований работника. А право на отдых не означает
возможность расслабиться в любой момент, когда этого захочется.
Праймериз
Сейчас активно употребляется слово праймериз . Появление этого слова в русском языке
отмечалось уже около полувека назад. Тогда, когда отечественная печать начала более или
менее подробно описывать различные этапы избирательной кампании в США. Согласно
американской политической традиции официальному выдвижению кандидата(ов) на разные
выборные должности и мандаты предшествует не просто широкое обсуждение кандидатур.
Очевидно, что словосочетание широкое обсуждение почти лишено какой-либо конкретности
и может подразумевать весьма разнообразные и никак не регламентированные мероприятия:
собрания, митинги в чью-то поддержку, пикеты против кого-то, разнообразные формы
агитации за одних и против других. Иными словами, точно такое же обсуждение и борьбу,
которые происходят перед голосованием на заключительном, определяющем конечный
результат этапе борьбы между партиями. Слово праймериз обозначает набор тех же приемов
борьбы плюс голосование, но на внутрипартийном этапе. Когда сама партия путем
внутрипартийного обсуждения и голосования определяет, кто именно обладает наибольшим
авторитетом и влиянием, чтобы быть делегатом соответствующих съездов. Кто персонально,
как личность, оратор, харизматик, имеет наибольшие шансы на то, чтобы в борьбе с другими
партиями занять ту или иную выборную должность. Можно сказать, что слово праймериз
отличается по значению от выборы одним, но очень важным семантическим ограничителем
«внутрипартийные».

Слово выборы в русском языке может выступать и как обычное слово с характерной для
обычных слов многозначностью и некоторой семантической неопределенностью. И как
юридический термин со строгим формальным семантическим определением, так же как это
принято в естественно-математических науках. Как юридический термин выборы должны
сопровождаться подробными инструкциями относительно их проведения: кто и когда
назначает, как и где организуются, кто и какие права имеет и какую ответственность несет и
т. д. В этом своем терминологическом значении слово выборы может наполняться несколько
разным содержанием по отношению к разным странам: существование и отсутствие
конкретных цензов, сроки полномочий отдельных лиц, порядок отзыва избранных и т. д.
Например, порядок назначения новых выборов в Великобритании существенно иной, чем в
других странах. Существующее в США избрание президента коллегией выборщиков, а не
прямым путем может вести к избранию кандидата, не получившего абсолютное большинство
голосов избирателей и мн. др.
В отличие от выборы слово праймериз в русском языке не имеет терминологического
значения. И, характеризуя лишь внутрипартийный этап предвыборной борьбы, не включает в
свое значение ничего более, чем информацию о том, что целью всех этих усилий является
выдвижение своих партийных кандидатов на «настоящие» выборы. И все остальные
аспекты, подобные тем, которые присутствуют в терминологическом значении выборы , в
праймериз , разумеется, отсутствуют.

Праймериз – это не репетиция тех выборов, в которых участвует несколько партий и

результаты которых прогнозируют социологические службы. Праймериз, повторю, это дело
сугубо внутрипартийное. И, может быть, наиболее близким к нему по значению будет
русское слово смотрины . Действительно, перед нами смотрины , после которых
выбираются именно те, кто, по мнению большинства партийцев, может принести их партии
наибольший успех.
Как почти всегда и бывает, инокультурное явление приходит в нашу жизнь и со своим
именованием. Это иноязычное именование и остается в русском языке, пополняя круг
заимствованных слов. В нашем случае значение слова в языке-доноре вполне соотносимо со
значением праймериз в русском языке. Английское prime, означая «первый, лучший»
восходит к соответствующему латинскому корню, представленному, в частности, в русском
прима . Пришедшее к нам также из английского образование праймтайм «лучшее время»,
как известно, используется для обозначения такого времени, когда телеаудитория наиболее
многочисленна. (Ср. час пик для обозначения наибольшей загруженности транспорта.)
Разумеется, происхождение слова, как это обычно и бывает, кроме «первый» и «лучший»
ничего не сообщает о других его важнейших семантических характеристиках, таких как
«внутрипартийный отбор» и «с целью успешного участия в общенациональных выборах».

Переизбыток гламура
Речь идет о слове, обозначающем явление, которое стало занимать в нашей жизни слишком
большое место. И это, честно говоря, не радует.
«Толковый словарь иноязычных слов» Леонида Петровича Крысина раскрывает его значение
следующим образом: «[англ. glamour – обаяние, чары; роскошь, шик» фр. glamour – обаяние,
привлекательность]. Внешний блеск (в одежде, украшениях, косметике и т. п.), внешняя
привлекательность. Гламурный – внешне привлекательный, шикарный (преим.
о женщинах)». Гламурный – это то, что относится к внешней стороне красивого быта.
Гламур – это красивый быт. Красивые одежда, обувь, белье, подтяжки, чулки, носки.
Предметы и способы ухода за телом: кремы, лосьоны, дезодоранты, прически, эпиляции,
окрашивание бровей и ресниц. Мебель и обустройство жилища: столы и кресла, рюмки и
фужеры, супницы и разливательные ложки, ковры и занавески, средства ухода за паркетом,
за кафелем в ванной, за унитазом. Гламур – это и красивый участок, на котором стоит ваш
коттедж, с клумбами и рабатками, с дорожками и воротами разных типов, с розами и
пионами, с газонокосилками и мини-тракторами. И, конечно, элегантные и удобные
автомобили различного дизайна, целевого назначения, ориентированные на личность
владельца. А еще – часы, разнообразнейшая бытовая техника, украшающая интерьер и
облегчающая быт… Словом, все то, что предлагают современные магазины, предприятия и
многочисленные фирмы по бытовому обслуживанию населения. Причем, если мы говорим о
гламуре, речь идет не об удовлетворении обычных бытовых потребностей, но о красоте,
шике, наконец, о престижности (это слово также требует специального, отдельного
разговора) обладания соответствующими предметами, приобщенности к красивой жизни…
Совершенно ясно, что гламур как представление о красоте быта привлекает людей, выполняя
роль более или менее скрытой рекламы, прежде всего дорогих товаров и услуг.
Пропагандируя красоту быта, гламур воспитывает эстетические вкусы или, по крайней мере,
разумно требует оценивать все, что окружает повседневную жизнь человека, не только с
функциональной, но и с эстетической точки зрения. Рассказывая о дорогих и красивых
бытовых предметах, гламур стимулирует людей на добывание денег ради обладания такими
вещами.
Не будем, однако, забывать, что гламур – это не только красивое, но исключительно бытовое
и внешнее. Русская и советская культура всегда оценивали оба эти параметра резко
отрицательно. Особенно активен в этом отношении был Владимир Маяковский: « Страшнее
Врангеля обывательский быт. Скорее головы канарейкам сверните, чтоб коммунизм
канарейками не был побит». В советское время активно романтизировался неустроенный,
аскетический быт у костра, в землянках, палатках, общежитиях. Эта бытовая бедность и
непритязательность непременно соединялась с высокими и благородными делами: защитой
от врагов, грандиозными стройками, освоением новых земель. А гламур оставался только в
ставших музеями дворцах царей и их вельмож, а также в комиссионных магазинах
антиквариата.
А вот в современной жизни гламура и особенно внимания к нему со стороны средств
массовой информации стало много. Появились даже специальные периодические издания,
содержанием которых является исключительно гламур. И все это, наверное, неплохо. Плохо
то, что гламур начал занимать в нашей жизни (и в масс-медиа – как в своеобразном зеркале
этой жизни) слишком большое место. Он явно теснит, например, содержание так
называемых «толстых» литературно-художественных журналов, научно-популярную
литературу. Причем это происходит не только на книжном рынке, но и в повседневности.
Случайно подслушанные разговоры в транспорте, на улице, в парке поражают тем, сколь
часто их темами являются одежда, переоборудование квартир, покупка различных
предметов. Причем мужчины, в том числе и молодые, не отстают в этом отношении от
женщин.

Не будем винить Славу Зайцева и Сергея Зверева, занявших на нашем телевидении столько
места, сколько не снилось ни Юрию Михайловичу Лотману, ни Владимиру Яковлевичу
Лакшину. Право, наши модельеры и визажисты не виноваты в том, что в отношении иных
аспектов жизни их современников ощущается мыслительная и личностная пустота или, по
крайней мере, весьма слабая активность.

Новизна с последствиями
Инновация – это не всякое новшество или нововведение, а только такое, которое серьезно
повышает эффективность действующей системы.
Французское innovation восходит к латинскому innovatio (обновление, перемена). Еще в 80-е
годы прошлого века абстрактного слова инновация не было в словарях русского
литературного языка. А вот в «Толковом словаре иноязычных слов» Леонида Крысина,
вышедшем в 2006 году, который Александр Солженицын назвал «превосходным, крайне
необходимым, в уровень с эпохой», инновация толкуется как нововведение, новшество. Под
словом нововведение словарь Ожегова – Шведовой понимает «новое правило, вновь
установленный порядок», а под новшеством – «новое явление, новый обычай, новый метод,
изобретение».
Спрашивается, не является ли инновация одним из ненужных заимствований, дублирующих
уже имеющиеся в русском языке собственные слова? Давайте разберемся. Дело в том, что
нередко заимствованное слово обозначает не то же самое, что близкое ему по значению
исконное слово. Например, киллер – не просто «убийца», но «тайный, наемный». А то, что он
«тайный», в свою очередь отличает его от значения слова палач . Или взять имидж : это,
конечно же, «образ», но не любой, а «специально создаваемый».

Подобную картину мы наблюдаем и в противопоставлении новшество, нововведение –

инновация . Перестановка мебели или замена портретов в кабинете – это, разумеется,
новшество. А регистрация времени прихода и ухода сотрудников, если ее раньше не было, –
конечно же, нововведение. Однако ни то, ни другое инновациями назвать нельзя, поскольку
эти изменения не приводят к крупным, серьезным системным последствиям. А инновация же
предполагает именно такие последствия.
Русский язык различает и многие другие феномены в зависимости от их размера:
неприятность – беда – горе – трагедия, способный – талантливый – гениальный, грусть –
печаль – тоска, улыбаться – смеяться – хохотать и пр. Для выражения различий «по
размеру» мы используем слова большой и маленький, немного и очень и т. п., а также
специальные суффиксы и префиксы. Например, домик – дом – домина, ручка – рука –
ручища, толстоватый – толстый – толстенный, скучноватый – скучный – прескучный,
открыть – приоткрыть, надломить – ломать – разломить и т. п.
Древний индоевропейский корень nov , сохранившийся в латинском, французском и русском
языках, обозначает такой признак, который ранее не существовал, а теперь появился. При
этом в русском языке новый обычно имеет положительную оценку. Во многих городах
нашей страны есть даже улицы Новаторов, названные так в честь «активных приверженцев
нового». Однако подобное безоговорочное отождествление нового с «хорошим» не всегда
обоснованно. Ведь, как известно, хорошо платье новое, а друг – старый. Последнее,
например, справедливо и по отношению к вину, многим предметам искусства, историческим
находкам и т. д. В словах новшество и нововведение такой положительной оценки нет, а в
слове инновация она есть. В русском языке немало и других слов, противопоставляющих
различные оценки одного и того же: помощник – сподвижник – приспешник, стабильность –
застой, щедрый – расточительный и т. п. Даже обычное поведение людей в определенных
обстоятельствах мы называем традицией , если оно нам нравится, и предрассудком – если не
нравится.

Итак, слово инновация обозначает такое новшество и/или нововведение, которое, во-первых,
делает соответствующую систему существенно более эффективной и, во-вторых, как
следствие, имеет положительную оценку. Поэтому, встречая в текстах слово инновация,
следует понимать, что за ним стоит весьма радикальное улучшение чего-либо. А отмечая те
или иные конкретные новшества и/или нововведения, следует считать их инновациями
только тогда, когда они серьезно повысили производительность труда, значительно
облегчили или ускорили процесс обучения, многим вернули здоровье и работоспособность и
т. д. Иными словами, в результате существенно улучшили качество жизни человека.
Кого кошмарят и кто истерит
Глагол кошмарить вполне мог быть объектом одного из заданий ЕГЭ по русскому языку
2010-го и предшествующих годов. В таком задании надо было определить, каким способом
образовано это слово. Правильный ответ: суффиксальным. В самом деле глагол кошмарить
образован от существительного кошмар с помощью глагольного суффикса. Остается, однако,
совершенно неясным, какую же именно ценность представляет собой это знание. При какой
речевой деятельности на русском языке – чтении, письме, говорении, аудировании – оно
может быть востребовано?
В русском языке много глаголов, образованных от существительных с помощью суффикса –
и . Все эти глаголы называют действия, как-то связанные с тем, что обозначено
производящим существительным. Связь эта может заключаться в обозначении «обычной»
деятельности: партизанить, слесарить, хулиганить . Действий по «превращению» в
кого-либо: калечить, сиротить . Действий по «созданию» чего-либо: дымить, чадить,
искрить, смешить, стыдить . И наконец, действий с использованием каких-либо орудий:
боронить, шпорить, утюжить ( брюки ).

Очевидно, что часть этих глаголов, бесспорно, принадлежит к литературному языку,

например: скандалить, нянчить, стыдить, рыбачить . Есть такие, которые в словарях
литературного языка имеют ограничительные пометы типа «разговорное» или
«просторечное». А порой и вовсе в них отсутствуют, оставаясь достоянием молодежного
сленга либо изобретением отдельных авторов. Много таких примеров собрал профессор
Игорь Улуханов. Например, у Владимира Маяковского ( Мандолинят из-под стен ), у
Андрея Вознесенского ( Отшельничаю, берложу, отлеживаюсь в березах ), у Николая
Асеева ( Язычат огнями их перья и кисти ), у Юлии Друниной ( И мадригалит без устали
свита ). Эта же модель используется и в «компьютерном» языке: гуглить, френдить,
чатить ( чатиться ).
Итак, при необходимости в процессе говорения и письма от существительного можно
образовать глагол с помощью суффикса – и- . При этом он уже может существовать в языке –
литературном или ненормированном – либо быть авторским «изобретением». В этой
ситуации призыв не кошмарить бизнес вполне адекватен не только экономике, но и
русскому языку. Кошмар – «что-то тягостное, ужасное, отвратительное, существующее в
реальности и во сне». Кошмарить – «создавать состояние кошмара».
Этой же языковой моделью воспользовался как-то и бывший мэр Москвы. Выступая в связи
с жарой и задымлениями летом 2010 года, Юрий Лужков, призвал москвичей не истерить .
Этот глагол полностью соответствует нынешним тенденциям в русском языке. Вопрос лишь
в том, от какого именно существительного образован глагол истерить: от истерия или от
истерика ? Как известно, истерика – это «припадок истерии». А истерия –
«нервно-психическое заболевание, проявляющееся в повышенной раздражительности,
судорожном смехе, слезах, а также лихорадочная, судорожная деятельность в каком-либо
направлении».

Едва ли каждое из этих существительных точно отражает поведение москвичей летом 2010
года. В огромном задымленном мегаполисе, лишенном из-за точечной застройки зеленых
дворов и скверов, под испепеляющим солнцем и при нечеловеческой духоте москвичи вели
себя по-разному. Втридорога скупали вентиляторы и медицинские маски. Спасались от жары
в офисах, торговых центрах и фонтанах. Некоторые даже умирали. Но чего-чего, а истерики
точно не было.
Мать и мачеха ученья
Вновь и вновь слышатся жалобы вузов на плохую подготовку абитуриентов. Впрочем, слово
плохой , как уже не раз отмечалось, малоинформативно. Поскольку оно обозначает самую
общую отрицательную оценку, более или менее субъективную. Несколько содержательнее о
вузовских претензиях можно сказать, наверное, так: абитуриенты могут отвечать на
определенные конкретные вопросы, но в их головах полный сумбур . В повседневной жизни
процесс обучения с таким результатом называют разговорным словом натаскивание .
Русские толковые словари выделяют у глагола натаскать два значения: 1) «принести в
большом количестве»: хвороста для костра, цитат для доклада ; 2) «приучить к
определенным действиям": собаку на обнаружение наркотиков, детей по математике . В
первом случае приставка на- и соответствующий корень сохраняют собственное значение.
На- «в большом количестве» + «результат». Сравните, наготовить на Маланьину свадьбу,
настроить домов во дворах . А таск – «специфическое перемещение объектов (реальное и
виртуальное) из одной точки в другую». Во втором случае членение на приставку и корень
произвести невозможно по причинам содержательным. Ведь значение «приучить к
определенным действиям» не может быть разложено на части таким образом, чтобы и на- , и
таск- получили собственное значение. Такое, которое соотносится со значением этих же
элементов в других словах. И значение глагола таскать , и просторечное таска – «трепка,
взбучка» едва ли коррелируют со вторым значением натаскать . И приставка на- остается в
таком случае содержательно невнятной. Подобных глаголов, в которых формально очень
соблазнительно выделить приставку и корень, но содержательно это бессмысленно, в
русском языке довольно много: убить (это не «бить» + какое-то значение приставки у- ),
спросить (это не «просить» + значение с- ), поздравить, отказать, добыть и др.

Итак, глагол натаскать может обозначать «приучить к определенным действиям животных

и людей». Применительно к животным этот глагол выступает в словарях с пометой «спец.».
А применительно к людям – с пометой «разг.» и дополнительными семантическими
характеристиками «поверхностно, наскоро, самому необходимому». Среди всех этих
характеристик, каждая из которых содержит еще и отрицательную оценку, самая важная –
«поверхностно». Учить человека только определенным действиям в конкретных ситуациях –
это учить заведомо неадекватно. Поскольку человек способен совершать действия и
сознательно. Сообразуясь со стоящей перед ним целью и осознавая причины и следствия
своих возможных действий. Только обучение, развивающее эту способность – делать
сознательный выбор из множества возможных действий, может пополнить общество
лидерами, нобелевскими и иными лауреатами, инноваторами, модернизаторами,
создателями, творцами и пр. А вот из школьников и студентов, обучение которых свелось к
натаскиванию или дрессировке (в значении «обучение» слова эти – почти полные
синонимы), подобные члены общества едва ли получатся.

Сознание людей натасканных психологи часто называют клиповым . От клип (точнее,

видеоклип), т. е. «короткий телевизионный сюжет, состоящий из эстрадной песни,
сопровождаемой специально смонтированным изображением». Клипы широко используются
в рекламе. Будучи выразительным и запоминающимся средством воздействия на людей,
клипы принципиально не складываются в голове человека в какую-либо систему. Но
существуют каждый сам по себе, напоминая отдельные правила поведения, никак не
организованные какими-либо общими целями и принципами.

Будучи реалистами, поймем, что стать эффективным пользователем компьютера и водителем

автомобиля или даже менеджером и прагматичным знатоком иностранного языка можно и в
результате натаскивания и дрессировки на определенное поведение в заданном круге
ситуаций. Однако чем механистичнее становится трудовая деятельность современного
человека, тем более актуально внедрение различного типа роботов. И тем ценнее иная
составляющая в образовании. Я имею в виду выявление тех идей, принципов и методов,
которые, являясь фундаментальными, лежат в основе обучения той или иной деятельности.
И понимание того, какие приемы, способы, тактики поведения, вытекая из
фундаментальных, имеют очень нужный и полезный, но прикладной характер.

Без пафоса?
Говорящий/пишущий обычно не только создает предложения и тексты, но и выступает
собственным читателем/слушателем. Отсюда и возникает различного типа
самокомментирование: это мое личное мнение, не подумайте плохого, как сказал поэт и т. п.
Особенно часто встречается в речи наших современников извините за пафос . Что же стоит
за словом пафос ?
Согласно толковому словарю иноязычных слов Леонида Крысина, слово пафос имеет два
значения: 1) страстное воодушевление, подъем ( пафос борьбы; говорить с пафосом . То же
значение имеет и слово патетика ), 2) основная идея, смысл чего-нибудь ( В чем пафос
вашего выступления ?). Нетрудно видеть, что оба выделенных значения представляют собой
некоторое отклонение от обычного, «нормального» поведения.
В первом случае это отклонение касается эмоционального состояния говорящего/пишущего.
Автор не просто излагает нечто, «добру и злу внимая равнодушно», он в приподнятом
настроении, не скрывает своих страстей, своей взволнованности. И таким образом хочет
заразить этими своими эмоциями читателя/слушателя. Хотя бы попытаться заинтересовать
его, а может быть, и увлечь, сделав в конечном счете своим единомышленником, передать и
ему собственное отношение к описываемым событиям.
Второе значение слова пафос связано уже не с эмоциями производителя речи, но с
существом описываемого события. И здесь пафос требует перехода от обычных,
повседневных слов к тем словам и понятиям, которые определяют смысл и цель
человеческой жизни и деятельности вообще, роль тех или иных институтов и ценностей в
жизни общества и т. п. Иначе говоря, здесь уже не обойтись без тех слов и словосочетаний,
которые в повседневном быту употребляются редко: общественное благо, культурные
ценности, социальная ответственность, профессиональная гордость, честь, достоинство,
благородство и т. п. Такие слова и словосочетания обычно имеют в наших словарях помету
«высокое». Однако только с помощью высоких слов можно объяснить, почему человек
много и самоотверженно работает, не берет взятки, не боится опасности, защищая
несправедливо обиженного, отказывается от незаслуженной награды, не заискивает перед
вышестоящим. Эти слова называются еще громкими . И без них совершенно невозможно
обойтись, если мы хотим охарактеризовать содержание некоторого текста по шкале
«нравственный смысл». Оставляя за этим смыслом только базисные понятия о добре и зле,
двигаясь по нашей шкале вглубь.
В последние годы говорящие по-русски стали стесняться высоких (громких) слов. Вот,
например, директор Третьяковской галереи Ирина Лебедева, отвечая на очень глубокий
вопрос о «целях перестройки музейного сознания», говорит: «Надо соответствовать той
миссии, не побоюсь громкого слова, которая на нас возложена». Прекрасно сказано! Ведь
работа в Третьяковской галерее – это именно миссия, миссия служения национальной
культуре. И Армен Джигарханян резюмирует рассказ о встрече со своим театральным
учителем словом счастье . И тут же как бы извиняется: « Это я с небольшим пафосом
говорю».

Думаю, что боязнь пафоса (во втором значении этого слова!) – это опасный симптом.
Становится дурным тоном говорить о глубоких нравственных целях, высоких принципах, об
общем благе. Возможно, что это реакция на те времена, когда многие слишком часто
употребляемые высокие слова далеко не всегда были правдивыми, искренними и уместными.
И теперь, скомпрометированные, они вообще уходят из общения. А если и употребляются,
то слово пафос как самокомментарий к ним становится почти синонимом извините .
Зато пафос в первом своем значении обрастает новыми употреблениями. Согласно
современным молодежным словарям, именно так называется наиболее благоприятное для
выступления эмоциональное состояние «разогретой» аудитории на концерте. Кажется, что
тенденция развития в том, что пафос останется в русском языке только для обозначения
эмоционального состояния. А употребление высоких слов будет в любых ситуациях поводом
для извинений. Извинений – за что?
Помиловать, амнистировать, реабилитировать
Глагол помиловать может отражать следующую ситуацию. Х приговорен судом к наказанию
за совершенное преступление, а Y, обладающий соответствующим правом, отменяет или
смягчает это наказание. При этом причины действия Х-а никак не называются и могут
включать в себя, например, и общегуманистические соображения, и представления о
незначительности преступления, и соображения о том, что Х уже встал на путь исправления,
и просьбу самого Х-а, и ходатайство за него различных других людей, и т. д. и т. п. Короче
говоря, имеющий соответствующее право Y освобождает Х-а от заслуженного им наказания
или это наказание смягчает. Добавлю, что помилование осуществляется по отношению к
судебным решениям, а следовательно, касается весьма серьезных поступков. Нетрудно
заключить, что это слово принадлежит к официальной речи. Помиловать – глагол
совершенного вида и как таковой он обозначает однократное действие. Соотносительный с
ним глагол несовершенного вида миловать выступает в разговорном фразеологизме – ответе
на вопрос Как поживаете? – Бог милует , т. е. «пока все благополучно, Бог ничем не
наказывает, но, напротив, прощает, щадит».

В повседневной жизни в ситуации, похожей с п омиловать , мы употребляем глаголы

простить и извинить . В этих случаях речь обычно не идет о судебном преследовании, но о
более или менее крупных ошибках, оплошностях, нарушениях. При этом Y, прощающий или
извиняющий Х-а, выступает не как обладатель особых прав, но как жертва нелучшего
поведения Х-а. Более того. Прощая или извиняя Х-а, Y выражает таким образом готовность
не держать сердца на Х-а, не помнить его печальный поступок, не клеймить Х-а в будущем.
При помиловании этого не происходит.
Смягчение наказания или полное освобождение от наказания лиц, осужденных судом,
называется еще и словом амнистия . Правда, амнистия обычно осуществляется к группам
лиц и приурочена к каким-либо важным государственным событиям, а помилование , как
правило, носит индивидуальный характер и обусловлено конкретными просьбами. Однако
объектов и помилования, и амнистии объединяет то, что их вина не забыта, а лишь не
отмечена соответствующим наказанием. Поэтому лица, не признающие своей вины, нередко
не удовлетворяются статусом помилованного или амнистированного. Они требуют для себя
реабилитации, полной или частичной.

Реабилитация (от реабилитировать ) обозначает, согласно словарям, восстановление

юридических прав и/или доброго имени и репутации лица. В медицинской сфере эти слова
обозначают восстановление трудоспособности обычно после тяжелой болезни. Применим к
глаголу реабилитировать ту же процедуру, с помощью которой мы анализировали значение
помиловать . Х реабилитирует Y-а означает, что некто (!!!) объявил Х-а преступником и
назначил ему за это наказание, однако впоследствии некто (тот же самый, что и прежде, или
какой-то другой, неясно!!!) отменил предшествующее решение и его исполнение и
восстановил ситуацию, которая существовала до первого решения. Очевидно, что
реабилитировать принципиально отличается от помиловать, амнистировать тем, что,
во-первых, может относиться к любому человеку или даже мнению, взгляду, теории и т. п., а
не только к осужденному по закону. Во-вторых, реабилитирующий субъект также остается
довольно неясным, в отличие от лица или инстанции, которым по закону предоставлено
право миловать и/или объявлять амнистию . Подчеркну, что за реабилитированным не
числится какой-либо вины, в отличие от помилованного или амнистированного . Ему даже не
требуется того, чтобы быть прощенным или извиненным . Более того. Реабилитированный
имеет серьезные основания требовать компенсаций разного рода за свои физические и
моральные страдания. И в частности, судебного (и иного) наказания тех, кто ему эти никак
не заслуженные страдания доставил. Беда однако в том, что слово реабилитация даже не
намекает ни на тех, кто «ошибочно» наказал, ни на тех, кто справедливость восстановил.

В данном случае, как кажется, небескорыстно эксплуатируется существующая в русском

языке возможность не называть производителя действия. Ср. чашка разбилась, чашку
разбили и Петя разбил чашку; Солдата ранило, солдата ранили, пуля ранила солдата и
Дантес смертельно ранил Пушкина.
В кривом зеркале грамматики

Если по-русски мы хотим сказать, что называемый предмет – «один», то обычно следует
употребить форму единственного числа. А если таких предметов – много, то форму
множественного. Например, стол – столы, дом – дома, дерево – деревья и т. п. Замечу, что
множественное число существительного обозначает любое количество, равное 2 или
большее, чем 2. Однако представление о том, что множественное число это всегда > = 2,
ошибочно.
Существует немало существительных, употребляемых во множественном числе, а вопрос о
количестве предметов, обозначенных таким образом, вообще не имеет смысла. Так,
например, обстоит дело с названиями различных веществ: духи, сливки, макароны, например,
(ср. с существительными одеколон, сметана, лапша, где также вопрос о количестве
бессмысленен). Хотя возможно, по крайней мере теоретически, обозначение разнообразных
сортов некоторых веществ: различные водки, всякие крупы, необходимые масла . Замечу, что
в последнем случае речь не о количестве (вопрос не об этом стоит!), но именно о
качественном разнообразии. Похожая ситуация – с существительными, обозначающими
различные игры: городки и шахматы, казаки-разбойники и дочки-матери, пряталки и
салочки , хотя и выступают как существительные множественного числа, не обозначают
множество соответствующих игр, но эти игры только называют. Та же ситуация, но уже с
формами единственного числа в таких, например, словах, как футбол, лапта, преферанс,
хоккей и т. п., где перед нами форма единственного числа, а вопрос о количестве
«предметов» также не имеет смысла. Если же нам надо назвать различные «проявления»
какой-либо игры, то это можно сделать, добавив соответствующие лексические показатели:
партия (партии) в шахматы, футбольный матч (матчи) и т. п. Впрочем, нетрудно видеть,
что различить общее название игры и одно (или несколько) «проявлений» этой игры
по-русски не всегда легко.
То же несоответствие между множественным числом существительного и количеством
«предметов» демонстрируют и некоторые географические названия. Например, Мытищи (ср.
Софрино), Великие Луки (ср. Великий Устюг), Альпы (ср. Кавказ) и т. п.
Все эти случаи, когда вопрос о количестве «предметов», названных формами
множественного и единственного числа, либо абсолютно ясен, либо не имеет смысла, не
покрывают всех слов русского языка с формами множественного числа. Речь идет о таких
весьма употребительных словах, как, например, брюки (джинсы, трусы), ножницы, часы,
ворота, сани и т. п. Эти слова заведомо обозначают предметы, способные подвергаться
счету. Ср., например, одни ворота, двое (трое, четверо, несколько) ворот . Однако в
отличие от «нормальных» существительных вышеназванные всегда формально указывают на
множество и не способны с помощью соответствующих окончаний называть именно один
предмет. Поэтому, строго говоря, встретив предложения типа Подъехали сани, Заскрипели
ворота, Купил брюки , на вполне обоснованный вопрос о количестве соответствующих
предметов следует отвечать: «неизвестно». Ведь множественное число существительных в
этих случаях никак не сообщает, что число предметов было >=2. Впрочем, здравый смысл,
жизненный опыт, знание конкретной ситуации обычно устраняют эту количественную
неопределенность: Иван посмотрел на часы (вероятнее всего «на одни»), Вошел в ворота
(разумеется, «в одни»), Купил брюки (наверное, все-таки «одни», что вполне обычно), а вот,
например, предложение Заскрипели ворота в ситуации одновременного выезда из многих
домов, видимо, обозначает множество ворот, а в ситуации отъезда одного единственного
человека – одни ворота.

Двусмысленность относительно количества предметов, обсуждавшаяся выше, обычно не

приводит к непониманию между получателем и отправителем сообщения. Однако
говорящему / пишущему стоит помнить, что эта потенциальная опасность легко
преодолевается с помощью числительных одни, двое, трое, четверо (и других
собирательных), несколько .
Итак, множественное число русских существительных чаще всего обозначает множество
предметов, но нередко может вообще не скрывать за собой никакого смысла, а иногда –
ничего не сообщать о реальном количестве. Эти наблюдения ясно показывают, что язык –
это не точное буквальное, зеркальное отражение мира, в котором мы живем, но отражение в
ряде случаев весьма искаженное и неверное. Именно поэтому современная наука говорит о
том, что единая реальная картина мира несколько по-разному отражается в различных
языках. Познание окружающего мира в значительной степени происходит благодаря языку.
Но и сам язык, напоминая в этом случае контрольно-измерительный прибор, не может хотя
бы несколько эту картину не искажать.
Род имен существительных и пол живых существ
Наверное, каждый, выполняя школьные морфологические разборы, определял род
существительных, мужской, женский, реже средний. Для существительных, обозначающих
неодушевленные предметы, принадлежность к тому или другому роду никак не связана с их
значением. Почему стена – женского рода, окно – среднего, а потолок – мужского? Земля –
женского рода, небо – среднего, а горизонт – мужского? Ответы, почему это так, теряются в
древнейшей истории соответствующих слов. А для современного русского языка ответить на
эти вопросы невозможно, и следует воспринимать родовую принадлежность
неодушевленных существительных просто как некоторую данность, никак не связанную со
значением соответствующих слов. Но только определяющую их сочетаемость: город –
большой и был, деревня – большая и была , а село – большое и было . Стоит вспомнить, что
некоторые языки, например английский, обходятся вообще без рода, а в тех языках, где у
существительных есть род, как в немецком, испанском или французском, его следует
специально заучивать, чтобы избежать ошибок при говорении и письме.

По-другому выглядит родовая принадлежность у существительных, называющих людей и

животных. Здесь довольно часто представлена корреляция «мужской род существительного»
– «мужской пол существа», «женский род существительного» – «женский пол существа»:
отец, мальчик, студент, москвич, баран, бык и бабушка, жена, балерина, учительница,
корова, курица . Однако такая корреляция представлена далеко не всегда. Например,
существительное учитель мужского рода, поскольку можно сказать хороший учитель был , а
хорошая учитель была по-русски совершенно невозможно. Однако за словом учитель могут
стоять лица обоего пола: Мой брат – учитель и Моя дочь – учитель . Иными словами, пол
лица, названного словом учитель , неизвестен. Точно так же, как неизвестен пол лица,
названных словами врач, директор, секретарь, агроном, инженер и даже президент и
министр . В тех случаях, когда соответствующие профессии и/или должности занимают
женщины, соответствующие слова в некоторых употреблениях меняют свой род. В новейшее
время часто говорят врач пришла, министр заявила, президент выступила . А иногда даже
хорошая врач или уважаемая директор . Иными словами, обсуждаемые слова как бы
стремятся к переходу в общий род, к таким словам, как староста, неряха, задира, забияка,
невежа, соня . Эти слова, как известно, соединяясь с показателями мужского рода в других
словах, связанных с ними, обозначают лиц мужского пола: хороший староста был, ужасный
соня был, первый забияка был . А со словами женского рода называют лиц женского пола:
хорошая староста была, ужасная соня была, первая забияка была . Однако, стремясь в
общий род, слова типа врач или президент все же не входят в него, поскольку в косвенных
падежах никогда не согласуются с прилагательными женского рода. Невозможно что-нибудь
похожее на от уважаемой президента или к хорошей врачу . Таким образом, без
специальных показателей женского рода в связанных словах слова типа врач или президент
ничего не сообщают о поле соответствующих лиц.
Так же неясен и пол животных, называемых, например, словами собака, кошка (в отличие от
слова кот , указывающего на мужской пол), слон (в отличие от слова слониха ,
указывающего на женский пол), бегемот, блоха, клоп, грач, куропатка и мн., и мн. др.
Путать пол как характеристику живого существа и род как характеристику слова ,
обозначающего это существо, – грубая ошибка.
Впрочем, в художественных текстах такое переосмысление рода слова в пол существа
встречается. И мы поем о тонкой рябине и высоком дубе, которые стоят на разных берегах
реки. Рассказываем сказки о цапле и журавле, которые никак не могут договориться о том,
чтобы жить вместе. Загадываем загадки о моркови, сравнивая ее с девицей, которая сидит в
темнице, выпустив косу наружу. Или о луке, сравнивая его с дедом, который в семь шуб
одет… Но это только в художественных текстах, прежде всего в фольклорных.
Есть что скрывать?
В отличие от языка науки русская разговорная речь дает немало примеров, когда некоторые
предложения вовсе не соответствуют той ситуации, которую они должны обозначать. Когда
мы, например, говорим, что купили что-то даром , то имеем в виду не именно «без
расходов», но «очень дешево».
Еще один из ярких примеров такого типа связан с употреблением местоименных слов типа
все, всегда, везде . Нормальное предложение Я все знаю на самом деле бессмысленно.
Во-первых, потому, что знать все, конечно же, принципиально невозможно. Во-вторых, даже
в том случае, когда говорящий, прямо этого не выражая, имеет в виду только то, что
относится к конкретной ситуации, это также невозможно. Но уже по субъективным
причинам, поскольку всегда остается вероятность того, что какое-то более или менее
существенное или неважное обстоятельство все-таки ускользнуло от говорящего.
По тем же причинам вызывают сомнение и такие, например, предложения, как Он везде
побывал . Неужели во всех абсолютно уголках нашей планеты, а также за ее пределами?
Предложение Вы всегда так поступаете по тем же причинам также не следует понимать
буквально и т. д., и т. п.
Очевидно, что подобные несоответствия в разговорной речи и рассчитаны скорее на
эмоциональный, связанный с гиперболизацией эффект. Другое дело, когда подобные
несоответствия проявляются в словах, требующих большой информативной определенности,
где эмоциональное преувеличение такой определенности только вредит.
Например, монополия – «крупное объединение, возникшее на основе концентрации
производства и объединения капитала» – выражается существительным, имеющим формы и
единственного, и множественного числа: Самсунг – это крупная монополия и Рынок
лекарств поделен между несколькими монополиями . Однако это же слово, обладая формами
только единственного числа, имеет и другое значение – «исключительное право на
производство, продажу, пользование чем-либо». Подчеркну здесь слово «исключительное»,
т. е. принадлежащее одному-единственному субъекту: государственная монополия на
алкогольную продукцию , например. Однако в современной речи это слово употребляется и в
значении «преимущественное право», т. е. принадлежащее не единственному субъекту, но
неопределенной по количеству группе субъектов. И это существенно меняет дело, не
позволяя различать единственного субъекта и нескольких субъектов. Очевидно, что при
допущении значения «несколько» неизбежно встает множество разных вопросов об их
равенстве или неравенстве, о правилах разрешения спорных ситуаций, об иерархических
отношениях между субъектами и т. д. Иными словами, возникает возможность
неоднозначного понимания, а следовательно, и непонимания между автором и читателем
текста, а также между разными читателями.
Та же невнятность существует и при противопоставлении значений слов прерогатива и
привилегия . Первое из этих слов, согласно русским словарям, обозначает и исключительное,
и преимущественное право на решение определенного круга вопросов. А второе –
привилегия – называет вовсе не обязательно единственного субъекта, но и некоторую
ограниченную группу субъектов, имеющих какие-либо особые права. И вновь возникает
неясность в понимании: прерогатива – это вероятнее всего «один», но возможно и
«несколько», привилегия – это вероятнее всего «несколько», но, быть может, и «один».
Разумеется, было бы предпочтительнее для всех, пытающихся четко определить субъектов
соответствующего права, иное распределение значений. А именно прерогатива –
«единственный правообладатель», привилегия – «ограниченный круг правообладателей».

К сожалению, в толковых словарях русского языка разграничению значений, которые

следовало бы считать нормативными или ненормативными, уделяется недостаточное
внимание. Авторы соответствующих словарей скорее следуют реальному употреблению
значений слов, фиксируя, в частности, и невысокую языковую культуру говорящих
по-русски людей, не утруждающих себя точным пониманием значений употребляемых слов.
Нормализаторам русского языка стоило бы проявить по отношению к значениям слов такую
же, если не большую жесткость, которую предписывают правила формальные. Согласно
которым строго предписывается звонИт , а не звОнит, прецедент , а не п рецеНдент,
смеяться над кем , а не с кого … Ведь цель, смысл и оправдание существования языка в
точной передаче смыслов, а отнюдь не только в формальной правильности.

Трагедия Левши
"В бой, вперед, в огонь кромешный, нипочем, что дождь, что снег, – он идет, святой и
грешный, русский чудо-человек» — это Александр Твардовский о народном любимце
Василии Теркине. Среди таких же народных любимцев и другой русский чудо-человек –
лесковский Левша. И главное различие между ними не в эпохах, не в том, что один
смоленский, а другой – тульский, не в том, что «Василий Теркин» – книга про бойца, а
«Левша» – сказ о кузнеце. Главное различие в том, что Теркин, даже оказавшийся на том
свете, ясно понимал, что же происходит вокруг. А лесковский герой такого понимания
реальности и на этом свете был, увы, лишен. Жизнь его кончилась трагически. И, как это ни
горько, не без вины самого народного любимца. В чем же эта вина?
Всякий читатель встречает в тексте «Левши» множество слов, которые можно найти только в
словаре языка самого Лескова. Лесковские изобретения не имеют своей целью заменить
иностранные слова русскими – бульвар гульбищем, калоши – мокроступами . Цель автора в
том, чтобы заменить непонятное слово на понятное. Иными словами, вместо бульвар не
гульбище , а гульвар . Здесь первая часть слова явно намекает на тот же корень, что и в
глаголе гулять . И таким образом позволяет понимать это слово как «место для гуляния».
Что, строго говоря, не совсем точно, поскольку для гуляний в городе предназначено и много
других мест (парк, сад, пешеходная зона, например). А бульвар , согласно словарю, это
«широкая аллея посреди городской улицы или вдоль набережной». Добавлю, не обязательно
предназначенная для гуляния. Подобные изобретения в русском языке не редкость. Спинжак
вместо непонятного пиджак пытается устранить эту непонятность за счет какой-то связи со
спиной. Плитуар вместо непонятного тротуар также пытается объяснить непонятное слово,
связав его с плитой , которая, конечно, имеет некоторую связь с тротуаром . Однако
значения этого слова отнюдь не объясняет.
Именно это стремление как-то объяснить непонятные слова (преимущественно иностранные
по происхождению, но не только) и является целью лесковского словотворчества. Само
желание понять значение непонятного слова более чем похвально. Абсолютно неразумно и
бесперспективно вообще не задумываться над точным значением слов. Еще хуже часто
встречающееся желание сделать вид, будто слово понято. Хотя на самом деле оно в лучшем
случае понято весьма приблизительно (а вот, скажем, электронный адрес или номер
телефона знать приблизительно бессмысленно). Заслуживает восхищения творческий
языковой талант, с которым Лесков пытается сделать непонятное понятным. Вот только
результат усилий этого таланта бывает разным.

Когда в лесковском тексте вместо непонятного микроскоп появляется мелкоскоп , то это все
же делает слово более понятным, намекая на то, что с помощью этого прибора можно иметь
дело с мелкими вещами. То же самое происходит и в случае замены барометра буриметром
. Это слово «подсказывает», что прибор предназначен уже для того, чтобы «мерить бурю». И
даже долбица умножения вместо таблица умножения , акцентируя необходимость долбить
(«постоянно повторять»), приводит к более или менее успешному (хотя и не совсем
точному!) пониманию значения этого словосочетания.

Увы, безудержный языковой творческий талант успешен не всегда. Превращение вестовых

казаков в свистовые приводит к потере существа дела ( вести ) и к акцентированию
формальной стороны ( свист ). Твердиземное море вместо Средиземного ставит вопрос о
самой связи между твердью земной и морем. А замена праотцов правотцами, может быть, и
симпатична, поскольку позволяет считать наших праотцов всегда и во всем правыми. Однако
едва ли такое утверждение выдержит проверку действительностью. Именно это весьма
субъективное, иногда не совсем точное, а иногда и совсем неверное, понимание значений
слов в конце концов делает судьбу Левши трагической.

Зачем подковали блоху, в результате чего она потеряла наиважнейшее свое достоинство –
способность танцевать? Зачем расписались на каждой подковке так мелко, если это «ни в
какой мелкоскоп разглядеть нельзя»? Зачем Левша рисковал жизнью, чтобы лично «сказать
государю, что англичане ружья кирпичом не чистят"? Нет удовлетворительных ответов на
все эти вопросы, составляющие сюжет шедевра Николая Лескова. А началось все с
непонимания значений слова.
К сожалению, многочисленные интерпретации «Левши» в театре и в кино делают акцент
исключительно на народном таланте и верности Отечеству, с одной стороны, и на
бесчеловечности российской власти – с другой. Конечно, и одно и другое верно, но не
следовало бы забывать и о третьей составляющей лесковского сказа. Она – в
предпочтительности адекватного осмысления окружающего мира. Этому, в частности,
помогают, пусть и от противного, придуманные Лесковым слова. И толковые словари
русского языка.
Органичная пошлость
Недавно одна телеведущая решила ответить тем, кто обвиняет ее в пошлости. «Пошлость –
это то, что неорганично. Пошлость – это то, что выглядит натужно, тяжело… В том, что
делаю я, а я на себя смотрю достаточно объективно, ничего пошлого не вижу. У меня
хорошие, достойные проекты. Интересная работа. Остроумные интервью, реплики».
Оставим в стороне объективно малосодержательные и несущие субъективную оценку
прилагательные хороший, достойный, интересный . Постараемся понять, что же означают
слова пошлый, пошлость, пошляк.

В современном русском языке, как сообщают толковые словари, прилагательное пошлый в

первую очередь обозначает особенности поведения человека. Общей же чертой всех этих
особенностей является их несоответствие высокому, духовному, нравственному
предназначению Человека с большой буквы. Среди этих несоответствий на первом месте –
отсутствие духовной жизни, благородных целей, моральных ограничений. Иными словами,
полная погруженность в частные бытовые дела, собственные физиологические проблемы,
невозвышенные эгоистические интересы. Русские писатели конца XIX века много писали на
эту тему. А рассказ Чехова «Ионыч» можно считать классической иллюстрацией того, как
человек превращается в пошляка. Теряет всякие жизненные интересы, кроме сводящихся к
бытовым удобствам, приобретательству, удовлетворению своего желания возвышаться над
другими людьми. Пошлый и пошлость в этом значении применимы не только к столичным
мещанам или провинциалам «интеллигентных» профессий XIX века. Эти слова, в частности,
актуальны и по отношению к современным бизнесменам, деятелям шоу-бизнеса или
медиаиндустрии. Если их интересы и цели замыкаются только на собственном обогащении,
удовлетворении эгоистических неблагородных желаний. Таких, например, как известность,
ощущение превосходства перед другими, физиологическая распущенность. Добавлю, что в
этом случае слова пошлый, пошлость не акцентируют «плохие» аспекты подобного
поведения. Они просто сообщают, что здесь нет ничего «хорошего» из того, что словом
человек (его поведение, поступок) предполагается.

Другое значение слов пошлый, пошлость обозначает нечто неоригинальное, банальное, всем
известное. Или иначе – не содержащее ничего нового, талантливого, личностного. В этом
значении обсуждаемые слова применимы уже не столько к самому человеку и его
поведению, сколько к различным «продуктам» человеческой деятельности. А именно: к
словам, «художественным» произведениям, конкретным предметам… Вспомним Онегина,
который, танцуя с Ольгой, «ей шепчет нежно какой-то пошлый мадригал». И здесь пошлый
означает «плохой лишь тем, что в нем нет ничего, на что он претендует». Дальнейшим
развитием этого значения является уже «безвкусный, грубый, вульгарный». Оно обычно
реализуется в словосочетаниях, обозначающих не очень удачное стремление к красоте
(костюм, прическа, украшение и т. п.). И, наконец, наиболее категоричное в этом ряду
значение обсуждаемых слов «неприличный, непристойный, относящийся к «телесному
низу». Например, таким образом обозначается употребление нецензурных слов, любовь к
шуткам на тему отношений полов, сексуальные намеки и т. п. При этом из контекста не
всегда ясно, имеется ли в виду банальность или непристойность: пошлый рассказ, пошлое
ухаживание, пошлое выражение.
Итак, в словах пошлый, пошлость при всей разветвленности их значений нет компонента
«неестественный, вымученный» или даже близких к нему. Напротив того. Пошлый – это
слишком органичный, более чем естественный, всеобщий, не требующий личностных
усилий. Идущий, так сказать, от самых приземленных инстинктов и частей тела. Поэтому
говорить «пошлость – это то, что неорганично» значит просто не понимать значение слова
пошлость . Так что, употребляя слова с неясным для автора значением или встречая их в
чужой речи, стоит ориентироваться на существующие словарные толкования. И не давать
словам собственное, сугубо индивидуальное осмысление. В последнем случае трудно
рассчитывать на содержательную беседу с более или менее грамотной аудиторией. Русский
язык – достояние всех, кто им пользуется. И если, говоря по-русски, разные люди будут
совершенно по-разному понимать значения одних и тех же слов, то это в конце концов
разрушит взаимное понимание. А это вещь столь же печальная для жизни, как и ее пошлость.

Ходкий товар
Посетителя книжного магазина теперь обычно встречает список «лидеров продаж», то есть
тех книг, которые в данный период наиболее успешно продаются. Не станем придираться к
тому, что словосочетание лидер продаж звучит по-русски несколько непривычно. Ведь
слово лидер обозначает обычно отдельных людей, политиков, спортсменов и др., а также их
группы, партии, команды. А в переносном значении – производителей, а отнюдь не объекты
действия. Может быть, в данном случае это способ привлечь внимание? Давайте разберемся,
что же именно хотят непременно внушить потенциальному покупателю.
Слово бестселлер обозначает в русском языке наиболее активно продаваемые, а
следовательно, и издающиеся большими тиражами книги. Пользующиеся шумным успехом
кинофильмы по-русски называются боевиками . При этом в значение слова боевик входят
обычно еще и другие компоненты: остросюжетность, разнообразные кинематографические
эффекты и т. д. Наиболее популярные в определенный период времени мелодии и песни
называют у нас шлягерами . Толкуя слово шлягер , словари добавляют «обычно эстрадные».
Довольно сложно точно определить, чем же именно от значения слова шлягер отличается
значение слова хит . В последнем случае речь скорее идет не просто о мелодии, но о
законченном произведении. Именно такое значение содержит хит-парад , представляющий
собой список наиболее популярных в определенный период музыкальных произведений.
Причем не только самих произведений, но и их исполнителей тоже.
Нетрудно видеть, что в основе всего этого разнообразия именований лежит
один-единственный признак. А именно – высокая популярность у читателей, зрителей,
слушателей. Только обозначается этот признак по-разному, в зависимости от того, к чему он
относится. Такого типа формальное разнообразие при содержательном тождестве в русском
языке встречается очень часто. Допустим, что-то представлено в своем высшем проявлении.
Для мороз это сильный или трескучий , для жара – сильная или невыносимая , для дурак –
круглый или полный , для тьма – кромешная , для мошенник – отпетый или законченный ,
для красавица – писаная или первая , для негодяй – последний и т. д. Один и тот же человек в
банке – клиент , в театре – зритель , в музее – посетитель , на транспорте – пассажир , в
хорошем ресторане или гостинице – гость и т. п.
Однако вернемся к литературе, кино и музыке. Все отмеченные выше именования
настойчиво приглашают присоединиться к большинству, не отстать от прогресса. Между тем
вопрос об истинных достоинствах рекламируемого таким образом продукта вообще не
ставится. Иными словами, и книга, и кинофильм, и песня выступают исключительно как
предмет купли-продажи: чем больше покупают, тем лучше. При этом не надо задумываться
над тем, сам ли товар лучше или для продавца лучше, что этот товар покупают. И в этом
смысле из всех искусств самое «откровенное» – кино: уже нормой стало сообщать о
количестве денег, вырученных за тот или иной фильм.

Универсально отражать мощный народный интерес и любовь к произведениям искусства

могут слова модный, популярный , а в молодежном сленге – ломовой , то есть «такой, за
которым (на, в который) люди ломятся». Эти слова ассоциируются со скоротечностью,
упрощенностью, невзыскательным вкусом.
Хочу обратиться не к «потребителям» бестселлеров, боевиков, шлягеров и хитов – они,
наверное, уже давно поняли, что я сильно сомневаюсь в справедливости оценок,
опирающихся исключительно на « лидерство в продажах». Призываю задуматься
создателей любимых всеми произведений. Конечно, народная любовь – это замечательно.
Все мы работаем для народа. Весь вопрос в том, с какой целью. Создавая свои шедевры,
профессиональные русские литераторы – Пушкин, Гоголь, Достоевский, Чехов – стремились
отнюдь не к тому, чтобы угодить как можно большему числу потенциальных покупателей
книг. Но при этом вовсе не стеснялись торговаться со своими издателями за каждый рубль
авторского гонорара. Если автору удается создать шедевр, это обогащает народное сознание
и в конце концов обессмертит имя самого автора. Хотя немедленная популярность и любовь
ему вовсе не гарантированы. При изначальном же стремлении к популярности шедевра
обычно не получается. Как говорил один из героев Достоевского, «если бы открытие
Америки было пущено на голоса, она до сих пор не была бы открыта».
Кризис

К сожалению, мы часто употребляем это слово. Постараемся точно понять, что же оно
обозначает. Кризис – это состояние. То есть не лицо, не предмет, не признак и не действие, а
именно «состояние». Состояния могут быть разными и могут обозначаться и
существительными ( процветание, скука, застой, паника и т. п.), и глаголами ( спать,
радоваться, тосковать, болеть и т. п.), и словами, близкими к наречиям (мне холодно,
страшно, весело, противно). Слово.
Очевидно, что когда речь идет о «состоянии», необходимо понимать, кто и/или что
находится в этом состоянии. Наши толковые словари показывают, что в таком состоянии
могут быть и отдельные лица ( у писателя – кризис ), и группы лиц ( партия переживает
кризис ), и целые сферы жизни общества ( политический кризис ), и даже сами другие
состояния ( кризис в течении болезни ). При этом, обозначая «плохое состояние», слово
кризис оценивает это состояние как «плохое» по отношению к более или менее длительному
предшествующему периоду, состояние во время которого представляется как «нормальное».
Кризис обозначает, что прежнее состояние либо серьезно изменилось на новое, «плохое»,
либо просто никак не устраивает тех, кто оказался теперь в новых обстоятельствах. Никаких
других элементов, составляющих значение слова кризис , в нем нет. В нем нет сообщений о
том, что же (или кто же) именно изменил «состояние» с «нормального» на «плохое». Ничего
не сообщается словом «кризис» и о том, как долго продлится это «плохое состояние». В
отличие от иероглифа, переводящего на китайский язык слово кризис , в нашем слове нет
никаких сообщений о том, что все кончится хорошо.
Более того, оставляя вопрос об исходе конкретного кризиса открытым, это слово допускает
возможность и неблагоприятного конца: правительственный кризис вполне может
закончиться и отставкой этого правительства, кризис в течении болезни не гарантирует
выздоровления пациента.

Итак, кризис – это «плохое состояние кого-либо или чего-либо по сравнению с

предшествующим периодом их существования». Изменение в явно худшую сторону того, к
чему привыкли. Ощутимое ухудшение. Значительное снижение эффективности. Появление
серьезных сбоев в системе.
Можно сколько угодно ерничать (часто весьма талантливо) над попытками официальной
пропаганды запретить слово кризис , приуменьшить характер изменений к худшему. Однако,
устанавливая точное значение слова кризис , я хочу обратить особое внимание на
исключительно обобщенный характер его значения. Вряд ли, например, в семье,
материальное положение которой серьезно ухудшилось, будут часто употреблять слово
кризис . Там будут называть более конкретные вещи, такие, например, как потеря работы,
рост цен в магазинах, расходы на медицину и образование, долг по кредиту и/или ипотеке и
т. п.
И такая конкретизация вместо абстрактного кризис вполне понятна. Что толку бесконечно
повторять, что ситуация ухудшилась, причем не известно ни то, как долго она протянется, ни
то, чем кончится! Надо думать о конкретных возможностях для выправления ситуации в
каждом конкретном случае. Слова с обобщенным значением, такие как кризис , здесь только
мешают. Зато помогают слова со значением более конкретным: не мебель , но стул, стол,
шкаф или буфет , не овощ , а капуста, морковь, лук или свекла , не одежда , а пальто,
брюки, рубашка или пиджак , не посуда , а кастрюля, сковорода, тарелка или чашка , не
болезнь , а ангина, радикулит, стенокардия или язва . Слово кризис в том же ряду
обобщенных слов, что и мебель, овощ, одежда, посуда, болезнь, оно носит совсем не
мобилизующий характер. Напротив, ассоциируется со злой силой, борьба против которой
бесперспективна.
Поосторожнее и ответственнее надо употреблять это обобщающее и грозное слово и яснее
осмысливать реальность, стоящую за ним, если слово кризис встретилось в чужой речи и/или
тексте! Ведь о неэффективности использования обобщающих слов предупреждали еще Ильф
и Петров, призывая перестать бороться за чистоту, а начать подметать.

Люди масштабные и мелкие

Со словом масштаб непременно соотносится географическая карта. Если мы готовимся к
путешествию на другой континент, то нам нужна карта крупного масштаба, т. е. такая,
которая отражает в одном своем сантиметре несколько сот километров земного
пространства. Разумеется, такая карта совершенно не годится для однодневного пешего
похода. Здесь нам понадобится карта гораздо более мелкого масштаба, в одном сантиметре
которой всего 1–2–3 километра.

От существительного масштаб образуется прилагательное масштабный , которое

обозначает не просто признак, имеющий связь с масштабом , т. е. отношением «длины на
карте или чертеже к длине в реальной действительности». Слово масштабный характеризует
то, что его определяемое по своим параметрам значительно превосходит обычные предметы
такого рода: масштабное произведение, масштабная стройка, масштабное событие,
масштабная личность . Иными словами, масштабный — это «крупный», «большой»,
«превосходящий обычную норму». Его антонимами будут мелкий, незначительный,
маленький, не заслуживающий внимания, ничтожный и т. п., т. е. такие признаки, параметры
которых также отличаются от обычных, «нормальных», но уже в противоположную,
меньшую сторону.
Такое явление, когда слово, строго говоря, обозначает общее понятие, но часто
употребляется для обозначения той ситуации, когда это понятие превышает обычный размер,
в русском языке встречается нередко. У больного температура означает «повышенная».
Требуется калорийное питание значит «высококалорийное». Человек в возрасте означает «в
почтенном, большом, пожилом». Важно заметить, что характеристика «больше нормы», с
отсутствием формального выражения которой мы столкнулись, легко может быть по-русски
выражена и формально: сверхпрочный, ультрамодный, мощнейший, исключительный,
архиважный, милый-премилый и т. п.

Вернемся к слову масштаб в его общем значении. Понятие масштаба важно не только в
географии, но, осмелюсь утверждать, во всякой человеческой деятельности. В физике и
математике операции с несколькими величинами можно производить лишь тогда, когда все
они представлены в одинаковом масштабе. Вспомним хотя бы сложение простых дробей,
которое осуществимо только после приведения их к общему знаменателю.
И народная мудрость, и государственная практика требуют различать задачи краткосрочные
и долгосрочные. Планируешь на один год – сей пшеницу, на несколько лет – сажай дерево,
на всю жизнь – расти детей. В военном деле и в политике принято различать задачи крупные,
дальние – стратегические и мелкие, сиюминутные – тактические . Такое же
принципиальное противопоставление существует и между словами в языке: овощи –
морковь, свекла, огурец, лук, мебель – стол, стул, диван, кровать, водоем – река, озеро,
бассейн, головной убор – шляпа, кепка, картуз, бейсболка и т. д. и т. п. Эта простая мысль
очень важна и для читающего/слушающего, и для пишущего/говорящего. Если наша цель
соотносима с картой для однодневного пешего путешествия, нам нужны слова конкретные,
мелкомасштабные типа бутерброд, кроссовки, ручей, велосипед, рюкзак . А если наша цель
долгосрочная, достаточно общая, то нам уже не до частностей и деталей, нам нужны
обобщенные понятия, выражаемые такими, например, словами, как жилище, средство,
возможность, изменение, создавать, усовершенствовать, энергетический, проблемный и
т. п. Не забудем, однако, как раздражают нас авторы устных и письменных текстов, где
выступают т. н. общие слова: Предприняты меры (кто именно и что именно сделал?) для
обеспечения безопасности (от чего именно?) населения (всего поголовно? а если частей, то
каких именно?) в будущем (завтра или через годы, века?).
Заканчивая рассуждения о важности размера и, соответственно, слова масштаб в этом
общем значении и в значении «большой размер», осмелюсь утверждать, что этот параметр
применим и к человеческой личности. Как физически люди бывают большими и
маленькими, высокими и низкими, так же в принципе и личностный потенциал может
варьироваться. И сегодня мы не столько нуждаемся в эффективных менеджерах, способных
организаторах, талантливых управленцах, сколько в крупных масштабных личностях,
способных видеть те далекие, манящие рубежи, к которым должно устремляться наше
общество, его организация и культура, его наука и образование.

Говорите правильно! И не только по форме

Как известно, слово киллер отличается от слова палач , в частности, тем, что в нем пишется
две буквы л. Однако у обоих этих слов есть не только форма, буквенная и звуковая. У них
есть еще и содержание. И по содержанию слово киллер отличается от слова палач тем, что
обозначает не любого наемного профессионального убийцу, но именно тайного. К
сожалению, наше общество, резко осуждая формальные нарушения языковой нормы,
склонно не замечать нарушений содержательных.
Включив телевизор, попадаю на экономические новости. Ведущий сообщает об ажиотаже на
бирже. Как известно, слово ажиотаж во всех своих значениях содержит семантический
элемент «искусственный, специально организованный». И этим существенно отличается,
например, от слова паника , которое, обозначая возбуждение еще более сильное, ничего не
говорит о его причинах. Примерно по тому же основанию противопоставлены такие,
например, слова, как образ и имидж, журналист и пиарщик, выздороветь и вылечить . Жду
комментария о том, кто же и зачем устроил этот ажиотаж, но тщетно. Может быть, ведущий
просто не подозревает о нормативном, словарном значении употребленного им слова?

Переключаюсь на другой канал. И, как и следовало предполагать, попадаю на очередной

конкурс. Зрителям представляют членов жюри. Последнее слово еще недавно очень
возбуждало нашу общественность, гневно отвергавшую весьма обоснованное предложение
изменить его написание на менее экстравагантное. Но сейчас я не о форме, а о содержании.
Слово жюри обозначает группу экспертов, определяющих победителей различных
соревнований. Именно экспертов! А таковыми никак нельзя стать благодаря высокой
административной должности, узнаваемости в лицо или полезным связям в мире
шоу-бизнеса. В моем случае среди раздающих награды ни одного эксперта (ударение на
втором слоге!), т. е. «специалиста в предмете конкурса», не было. А следовательно, группу
этих уважаемых лиц нельзя было называть словом жюри .
Принципиальную важность противопоставления профессионала и любителя каждый давно
осознал на собственном жизненном опыте. Может быть, футбол отвлечет меня от
профессиональных огорчений? Не тут-то было! Комментатор почему-то постоянно называет
штрафную площадку штрафной площадью. А ведь слова площадка ( вратарская площадка,
спортивная площадка ) и площадь ( площадь треугольника, Красная площадь ) отнюдь не
взаимозаменяемы. Они обозначают весьма различные вещи и близки только по форме.
Похожими наблюдениями делится и заведующая кафедрой русского языка
Санкт-Петербургского педагогического университета имени А.И. Герцена профессор
Валентина Черняк. Ее кафедра уже много лет внимательно и глубоко изучает речевой
портрет современного студента. Этот портрет характеризируется, с одной стороны,
расширением компьютерной, экономической и специфической медицинской лексики. А с
другой стороны, заметным оскудением словарного запаса, связанного с базовыми
представлениями, позволяющими человеку ориентироваться в окружающем мире. Это
оскудение проявляется, в частности, в том, что молодые люди не понимают, что же именно
значат якобы известные им слова. Валентина Черняк приводит примеры такого
непонимания: декламировать – это рекламировать наоборот, декада – это три месяца в году,
некролог – это научная статья. Подчеркну, что речь идет не о произношении мягкого д в
первых двух словах и не об ударении на третьем слоге в последнем. Дело не в нарушении
норм произношения, а именно в незнании значений слов. А ведь в процессе речевого
общения люди имеют дело прежде всего со значениями. Они никогда не совершают речевое
действие ради соблюдения норм, но всегда – ради передачи содержания.
Говорящего или пишущего можно сравнить с водителем автомобиля. Он, конечно, обязан
соблюдать правила дорожного движения. Но человек садится за руль вовсе не ради этого, а
ради перемещения в другое место. А это абсолютно невозможно без знания дороги и умения
управлять автомобилем. Точно так же и в языке. Если у человека большие проблемы с
содержанием употребляемых им слов, его просто не поймут. Со всеми вытекающими
последствиями.
2. Не теряем ли мы некоторых важных характеристик действительности,
стоящих за словом?
Ответственность
Одно из значений слова ответственный – это «имеющий высокоразвитое чувство долга,
ревниво относящийся к своим обязанностям». Иными словами, это свойство человека,
которое заставляет его делать все, чтобы не допустить будущих неприятностей.
Однако широко употребляющиеся слова ответственный, ответственность могут и
несколько менять это значение. Такая аморфность позволяет безответственно употреблять
эти важные для жизни слова.
Человек ответственный отличается от предусмотрительного, осторожного и даже
трусливого именно своими активными действиями. Он не уклоняется от проблем и
трудностей. Более того, он готов в случае неуспеха отвечать, то есть «каким-то образом
(моральным или материальным) компенсировать лично неприятности, если они все же
возникнут». При этом, однако, часто остаются неясными не только формы компенсации:
отвечать ли, например, головой, деньгами или репутацией, но и другие участники этой
ситуации: за что же конкретно и перед кем именно отвечать?
Формула я отвечаю за всё грешит по крайней мере неопределенностью из-за абсолютно
необъятного значения местоимения всё . При возникновении реальных неприятностей
вопрос об ответственности конкретных лиц крайне часто неясен. А редкие случаи, когда
понятно, кто несет ответственность, возникают в результате сужения слова ответственный
до конкретного «мероприятия» (за встречу гостей в аэропорту, например) или узкой сферы в
конкретном месте (за противопожарную безопасность на данном этаже). Такое происходит в
случае, если ответственность предопределена конкретными должностными инструкциями и
служебными распоряжениями. Когда же речь идет о явлениях масштабных, ответственность
всегда крайне размыта. Кто, например, отвечает за московские пробки? А все – от мэра до
водителя маршрутки. И все, кто помещается между ними, то есть и чиновники
соответствующих отделов мэрии, и градостроители, и сотрудники ГИБДД, и пьяные
пешеходы… Короче, все и никто конкретно.
Иными словами, перед нами два состояния. Первое – существующее «в определенный
конкретный момент». Второе – «обычное, частое, но в данный конкретный момент, может
быть, и несуществующее». Формально неразличение первого и второго весьма характерно
для русского языка. Петя в соседней комнате говорит по-английски называет действие
«здесь и сейчас». А Петя говорит по-английски , скорее, сообщает о некоторой способности
Пети, в данный момент не обязательно реализуемой. Некоторые русские прилагательные
воплощают это важное содержательное различие противопоставлением кратких и полных
форм. « Ах, как я зол», – сообщает о своем состоянии в данный момент герой популярного
мультфильма. А "Ты, Машка, злая» — это общая характеристика, которую дает одна их
чеховских трех сестер другой.

Ответственный в конкретном случае отвечает ( несет ответственность ) перед теми, кто

на него обязанность возложил. Они же и определяют «компенсацию» за возникшие
неприятные последствия. Административные и иные более серьезные наказания, лишение
премии (что, строго говоря, довольно бессмысленно, если помнить, что премия это
«вознаграждение за достижения или успехи"), увольнение с работы… Справедливости ради
отмечу, что спрос с ответственных в последнее время поуменьшился. И стал тем меньшим,
чем более высокую должность ответственный занимает. А личная близость к высшим – это
уже гарантия, что никто ни к какой ответственности не привлечет вообще.
Совсем иное дело, когда речь идет о человеке, по своему характеру ответственном, то есть
обладающем чувством ответственности. Здесь вопросы «за что?» и «перед кем?» уже не
получают столь внятного ответа, подкрепленного юридическими формулировками. Можно
чувствовать ответственность перед своими родителями и их памятью, перед детьми и
внуками за их будущее, перед родной страной за существующие и укореняющиеся в ней
порядки… Можно чувствовать ответственность за какие-то стороны жизни: за состояние
образования и культуры, за сохранение лесов и рек, за исполнение законов жизни
общества… В этих случаях и сама ответственность менее всего ассоциируется с уголовным
кодексом, с судебными или административными органами. Это прежде всего
ответственность перед самим собой и неизбежно возникающий внутренний душевный
дискомфорт в том случае, если «неприятные последствия» очевидны.

Слова ответственность, ответственный хотя и не глаголы, но имеют время. Как и многие

другие имена существительные и прилагательные: мечта, страх, надежда, желательный,
способный и т. п. Все эти слова говорят о событиях, возможных в будущем. О том, что в нем
может произойти хорошее и плохое. Без ответственных людей и ответственности в
настоящем и близкое, и далекое будущее выглядит незаманчиво. Чтобы даже через десятки и
сотни лет имя человека произносили с уважением, он должен обладать этим качеством.
Антонимами же к слову ответственный выступают грустные прилагательные
безответственный, ненадежный и обидные существительные пофигист, временщик .
Культура
В слове культура , на мой взгляд, можно выделить два основных значения. Первое (по месту,
а не по важности) называет высшие проявления человеческого духа, отраженные в
произведениях искусства, литературе и музыке, живописи и архитектуре, театре и кино. А
также учреждения, сохраняющие и пропагандирующие эти достижения, библиотеки и музеи,
киностудии и театры, концертные и выставочные залы. Однако когда мы называем
какого-нибудь человека культурным, это обычно означает не только то, что он читал
Пушкина и Толстого, посещает выставки и может поддержать разговор о театральных
премьерах.
Человек культурный не плюет на улице, не сморкается в скатерть, не отталкивает тех, кто
стоит на его пути, не распространяет неприятный запах, предупредителен к женщинам, если
он мужчина, и т. д. и т. п. И в этом случае мы имеем дело уже с другим значением слова.
Культура – это определенные правила поведения, принятые в обществе, конкретные
предпочтения и запреты в таком поведении, иерархия жизненных ценностей, на которую эти
правила поведения опираются.

Приведенные выше примеры отражают только бытовую культуру, которая существует,

например, в современной России. Однако культура во втором значении определяет не только
повседневное бытовое поведение людей, касается не только одежды, манер или кулинарных
предпочтений. В одной культуре дети должны заботиться о своих престарелых родителях. В
другой – предпочитают отдавать их в дома престарелых. В третьей – сами помогают
родителям в определенный срок уйти из жизни (такая ситуация представлена в японском
фильме «Сказание о Нараяме"). Все это тоже культура. В условиях одной культуры уже
давно проводится раздельный сбор мусора, в других же культурах эта затея заведомо
обречена на провал. Рассказывают, что один из «крепких хозяйственников» в ответ на
предложение использовать японский опыт организации производства спросил: «А где мы
возьмем столько японцев?» Как известно, между современной российской и японской
корпоративной культурой существует огромное различие. В Японии упущение сотрудника,
нанесшее ущерб фирме, нередко заканчивается самоубийством виновника. В современной
же России преступления против собственной фирмы (воровство, мошенничество, продажа
секретов) распространены весьма широко. И обычно не встречают общественного
осуждения.
Культура во втором значении этого слова может быть разной не только в зависимости от
национальности ее носителей. Меняясь во времени, она определяется ее конкретными
носителями. И если культура А.П. Чехова и В.Г. Короленко предписывала им выйти из
академии, куда не допустили А.М. Горького, то культура многих членов Союза писателей
СССР стимулировала улюлюканье и плевки в адрес М.М. Зощенко и А.А. Ахматовой. Среди
современников, мало чем отличающихся по анкете, могут быть люди разной культуры.
Известный социолог и культуролог Даниил Дондурей указывает на многие характеристики
культуры (во втором значением этого слова) современного российского общества, которые
вызывают у него серьезное беспокойство. Среди них отношение к труду как к деятельности,
не обеспечивающей достойное существование человека. К коррупции – как к нормальному
явлению. Неуважение к закону. Отсутствие осуждения различного типа насилия. Низкая
активность в благотворительной деятельности. Отказ от любых запретов во внутрисемейных
отношениях, вплоть до инцеста. Разумеется, сие не означает, что это – черты любого члена
современного российского общества. Однако, как показывает статистика, процент людей,
принадлежащих к культуре с такими характеристиками, достигает опасно высокого уровня.
Паршивая овца все стадо портит, говорит пословица. А если таких овец становится все
больше и больше и по некоторым параметрам они становятся даже большинством?
Сфера, где выступают упомянутые выше характеристики членов общества, часто
обозначается не только словом культура , но словами мораль, этика, нравственность . Быть
может, эти обозначения и более точны, чем слово культура . Поскольку последнее связывает
нравственные проблемы общества с приобщением к высокому и прекрасному (культура в
первом значении).
Его нельзя отнять, но можно потерять. Достоинство
Елена Сергеевна Булгакова вспоминала, как Михаил Афанасьевич останавливал ее: «Не беги
за трамваем – соблюдай достоинство». А Булат Окуджава писал: «Совесть, благородство и
достоинство – вот оно, святое наше воинство». Что же стоит за достоинством , словом с
общеславянскими корнем, приставкой и суффиксом, употребляемым и в бытовом общении,
и в публицистическом выступлении?

Речь пойдет не об истории слова достоинство и не о его употреблении в значении

«положительное качество», антонимом которого является слово недостаток (например,
достоинства спектакля перевешивают его недостатки ). Давайте поговорим о том
современном значении этого слова, в котором оно выступает в многочисленных судебных
исках «о защите чести, достоинства и деловой репутации». Ключ к этому, как мне кажется,
лежит в уяснении значения прилагательного достойный , которое может выступать в двух
типах контекстов: 1) поступок, достойный осуждения; работа, достойная награды и т. п.
и 2) достойный ответ, достойная личность, достойное поведение и т. п.
Из контекстов первого типа следует, что достойный значит «заслуживающий,
соответствующий». Контексты второго типа не указывают, чему же именно соответствует и
чего же конкретно заслуживает то, что характеризуется как достойное . Видимо, имеется в
виду должное, соответствующее норме, принятой в культурно-нравственной традиции.
Следовательно, достойное поведение – это «должное, нормальное поведение», достойная
старость – это «старость, какой она должна быть в соответствии с принятыми в обществе
нормами» и т. п.
Сохранять достоинство, соблюдать достоинство – это значит «поступать как должно, в
соответствии с представлением о «нормативном» поведении человека». Быть Человеком !
Это призыв к конкретному человеку соответствовать тому, каким должно быть. Однако
достоинство может быть не только общечеловеческим, но национальным и
профессиональным . И это тоже связано со званием и принадлежностью к определенной
группе людей.
Человек сам может терять достоинство. Под влиянием низменных устремлений он может
отклоняться от норм поведения, требуемых его званием и принадлежностью, не попадая
непременно под действие статей Уголовного кодекса. Человек может лгать и пресмыкаться.
В гневе и злобе – обижать других людей. В страхе и отчаянии – не справляться со своими
чувствами. Во всех этих случаях можно говорить также о недостойных поступках,
недостойном поведении .

Но и в достоинстве нужна мера. Плохо, когда кто-то начинает специально подчеркивать свое
абсолютное «соответствие тому, каким должен быть человек». Тогда самоуважение начинает
превышать норму, превращаясь в важность, высокомерие и зазнайство , имея в виду
ощущение себя более достойным представителем человечества, чем кто-либо другой.
Другие люди не могут отнять у человека чувство собственного достоинства. Но они могут
это достоинство унижать, оскорблять, попирать . Такое происходит тогда, когда с
человеком обращаются не как с равным себе, но как с животным или вещью. И
поступающий таким образом, сам того не желая, умаляет собственное достоинство.
Итак, человеческое достоинство – это неизменное соответствие тому должному, что
характеризует Человека, уважение к самому себе и ответственность перед другими людьми,
продиктованные званием человека и принадлежностью к человечеству. Такое понимание
этого словосочетания помогает лучше понять завет академика Дмитрия
Лихачева:»…возрождение чувства собственного достоинства… возрождение репутации
человека как чего-то высшего, которой должно дорожить каждому, возрождение
совестливости и понятия чести – вот в общих чертах то, что нам нужно в XXI веке… Именно
это мы в значительной степени потеряли в нашем злополучном XX веке».

Помоги! Не значит «сделай вместо меня»

Известно, что значения многих слов состоят из двух частей. Одна есть собственно значение
слова, а другая – предполагает некоторые условия, в которых реализуется это значение.
Разбудить можно только того, кто спал. Эхо может возникнуть лишь тогда, когда ему
предшествовал первоначальный звук. Дедушкой человека делают не преклонной возраст, а
наличие внуков. Купить может лишь тот, у кого есть деньги и т. д. и т. п. Об этом, в
частности, писал С.Я. Маршак, адресуясь к автору, назвавшему себя начинающим поэтом:
«Поэт! Зачем о молодости лет ты сообщаешь публике читающей? Тот, кто еще не начал, не
поэт; а тот, кто начал, тот не начинающий». Добавлю, что такого автора следовало бы
назвать недавно начавшим писать поэтом . Словосочетание молодой поэт в этом случае
едва ли самое удачное, поскольку содержит неясность, к какой части слова поэт относится
молодой . К части «лицо» (тогда «молодой по возрасту») или к части «пишущий стихи»
(тогда «не имеющий большого опыта в написании стихов»).
К сожалению, в современной русской речи и говорящие/пишущие, и слушающие/читающие
часто не склонны обращать внимание на подобные «мелочи». И соображения С.Я. Маршака,
касающиеся каких-то «оттенков» значения, не представляются таким «пользователям»
русского языка существенными. Подобная установка на «приблизительность» по отношению
к значению слов огрубляет представление о действительности, лишая ее важных
характеристик.
Например, когда оказавшийся в затруднительной ситуации человек обращается к другим со
словами « Спасите! » или « Помогите!», эти два разных слова отражают и различное
положение дел. Спасать можно лишь того, кто, находясь в крайне опасных обстоятельствах,
сам уже ничего не может предпринять для того, чтобы спастись . Он может быть спасенным
либо благодаря каким-то неожиданно счастливым обстоятельствам, либо в результате
усилий других людей, в частности профессиональных спасателей .
Совсем иное со словом помогать . Помощь предполагает активную работу самого того
человека, который оказался в затруднительных обстоятельствах. Он сам старается изо всех
своих сил, однако их, как кажется, недостаточно, и для успеха нужна помощь , т. е. «усилия
других людей, дополнительные по отношению к его собственным». Именно это значение
представлено и в слове помощник . Трудно представить себе помощника того человека,
который сам ничего не делает. Напротив того, помощник требуется тому, кто, не обязательно
находясь в затруднительном положении, должен выполнить такой объем работы, для
которой его собственных сил просто недостаточно.

Семантическое различие между спасателем и помощником , разумеется, относится и к

состоянию «получателя» – опасному для жизни и здоровья в первом случае и
перегруженности работой – во втором. Однако различие в поведении «получателя»
представляется еще более важным. Русские слова и синтаксические конструкции склонны
представлять возникновение любой неприятной ситуации как результат действий не самого
человека, а каких-то неясных, неназываемых сил ( так вышло, так получилось, чашка
разбилась, машина сломалась, человек выпал, крышу снесло и т. д. и т. п.). В
противопоставлении помогать и спасать просматривается апелляция к усилиям самого
героя ситуации. Вопрос «а что же он сам?» оказывается здесь очень важным. Ведь помимо
уже названных конструкций в русском языке есть выражения, призывающие к совсем иному
поведению: Бог-то Бог, да сам не будь плох; на Бога надейся, а сам не плошай .

Закончу евангельской притчей. Христос с учениками увидел мужика, пытающегося

вытащить свою телегу из ямы. Они подошли к нему, и все вместе быстро вытащили телегу.
Вскоре они увидели другого мужика, телега которого тоже провалилась в яму. Сам мужик
стоял рядом и плакал. Христос прошел мимо него, а на вопрос учеников, почему же он не
захотел помочь этому мужику, отвечал: «В чем же я мог помочь ему? Плакать вместе?»
Эта лукавая известность
Известность в своей стране, а еще лучше – в мире, заведомо находится среди ценностей,
культивируемых нашими соотечественниками. Большинству из них чужды мысли Бориса
Пастернака, утверждавшего, что «быть знаменитым – некрасиво» и «позорно, ничего не
знача, быть притчей на устах у всех». Нам очень хочется быть замеченными, отмеченными,
названными публично, узнаваемыми в лицо, известными, популярными. Что же стоит за
этими человеческими стремлениями и какими средствами располагает русский язык в этой
области?
Русское прилагательное известный , т. е. в своем основном значении «такой, о котором
многие знают», не содержит указания на причину такой известности. Неясно, хорошим или
плохим, обеспечили себе известность человек или организация. Все же, видимо, за счет
«массовости», известный предполагает оценку скорее положительную. Существует, однако,
немало средств для того, чтобы обозначить известность, порожденную проявлениями
отрицательными без называния их самих: скандально известны й, печально известный или
пресловутый, хваленый (последнее – саркастически). Аркадий Гайдар использовал
образование гнусно прославленный . Однако оно не прижилось в русском языке. Известен
также фразеологизм слава Герострата о честолюбце, добивающемся известности любой
ценой (по имени человека, сжегшего в 365 г. до н. э. храм, считавшийся одним из семи чудес
света, чтобы увековечить свое имя).
Не совсем ясным остается для прилагательного известный и то, кто же именно обладает
соответствующими знаниями. Вспомним для сравнения, как обычно объясняют дорогу
приезжему: Сядьте на тройку! (ясно, что не на лошадей, но на трамвай, автобус, троллейбус
или маршрутку, неясно). И доезжайте до Маяковского! (улицы, площади, а может быть, и
до музея или театра им. Маяковского – опять неясно). То же самое и с известным . Часто мы
неправильно оцениваем степень информированности нашего собеседника. Ошибочно
полагая, что он знает все то же самое, что знаем мы. Поэтому, встречая конструкцию
известно, что , неплохо задать вопрос «кому именно известно?». Это тем более полезно,
поскольку некоторые авторы скрывают за словом известный собственное слабое знание
предмета речи. Например, как утверждает известная теорема Геделя о неполноте , это
часто просто запрет для собеседника задавать вопросы. Автор сообщает о том, что стыдно не
знать, что сообщает якобы всем известная теорема. Впрочем, если преодолеть ложный страх
и продемонстрировать вовсе нестыдное незнание, часто можно убедиться в недостаточной
осведомленности самого таким образом говорящего/пищущего. Однако у нас как-то не
принято задавать вопросы относительно значений услышанных или прочитанных слов. И
ловкие авторы, лекторы и ораторы этим часто небескорыстно пользуются, употребляя слова
известный, известно и т. д. Итак, встретившись со словом известный очень полезно задавать
оба вопроса: известный кому именно и известный чем именно . И получать ответы типа
известный студентам и коллегам в университете А своим небескорыстием (талантом
лектора и исследователя) .

Прилагательное знаменитый принципиально не отличается от известный , усиливая лишь

степень известности и скорее предполагая для нее позитивные основания. А русская
пословица Каков Савва – такова и слава подчеркивает фундаментальную зависимость
хорошей или дурной известности от качеств и дел самого персонажа.
В значении «широко известный» вообще без какой-либо оценки может употребляться также
прилагательное популярный . Однако у него есть еще и второе значение «понятный,
доступный для восприятия всякому, простой и ясный». В этом значении у популярный также
нет отрицательной оценки, которая присутствует в примитивный, упрощенный,
незамысловатый . Однако эти слова находятся совсем рядом с популярный .
Это видно, например, в производных популяризировать, популяризация в значении «делать
популярным», т. е. «доступным для людей любого, в том числе и низкого, уровня». Ср. также
в «Толковом словаре иноязычных слов Л.П. Крысина»: « поп – первая составная часть
сложных слов, соответствующих по значению словам массовый, популярный – поп-музыка,
поп-культура ». Иными словами, популярность , как и известность , тоже палка о двух
концах. При этом известность (большая или меньшая, не важно!) с плюсом или минусом
зависит от чем ? А популярность, получая заведомо плюс за количество «охваченных», имеет
скорее минус за их качество, т. е. у кого? в какой среде?
Как кажется, таким образом, устройство русского языка показывает весьма относительную
ценность тех сведений и оценок, которые исходят от других людей. И обращает
человека-творца внутрь самого себя и в вечность. В этом ключ к пониманию пушкинских
строк: « Поэт, не дорожи любовию народной « и» ты сам – свой высший суд». Известность и
популярность могут следовать за очень разными по сути и назначению делами. Но никак не
гарантируют им величие и непреходящую ценность.

Пощады не будет
Именно такими словами выразил недавно один крупный федеральный чиновник
недовольство работой своего подчиненного. Понимал ли он до конца смысл своей угрозы?
Пощада — существительное, образованное от глагола щадить по той же содержательной
модели, что и чтение от читать, просьба от просить или бег от бегать . Эта модель
превращает глагол в существительное, оставляя неизменными все остальные
содержательные характеристики производящего глагола. При этом выполнять роль
«преобразователя» глагола в существительное могут разные по форме суффиксы, среди
которых наиболее частотным является ние с его фонетическими вариантами: терпение,
учение, знание, движение, решение и т. п. Точно такую же роль могут играть и некоторые
иные по форме суффиксы ( борьба, стирка, грабеж, боязнь, зевота и т. п.), в том числе и
нулевой ( приехать – приезд, ехать – езда ). Щадить согласно толковым словарям русского
языка значит « проявлять милосердие, относиться бережно, стараясь не навредить ».

Производящий глагол щадить ( пощадить — 1 раз) допускает одушевленные и

неодушевленные субъекты такого действия. Обычно субъекты неодушевленные не
проявляют ни снисходительности, ни бережности в своих действиях. А следовательно, почти
всегда не щадят того, тех, кто/что является объектом их действия. Не предполагают при этом
никаких исключений, особых случаев, смягчающих обстоятельств. « Смерть не пощадит
никого », – поется в русском переводе средневекового студенческого гимна «Gaudeamus».
Разбушевавшиеся силы природы (ураган, наводнение, цунами, землетрясение) также не
щадят ни людей, ни животных, ни постройки, ни технику. Иное дело субъект одушевленный,
и прежде всего человек.

Глагол щадить , помимо своего собственного значения, включает в свое содержание и

некоторое «предварительное условие», позволяющее этому содержанию реализоваться. Для
щадить таким условием является полная власть субъекта над объектом, позволяющая ему
нанести объекту любой вред, вплоть до лишения его жизни. Глагол щадить отражает именно
такое развитие событий, когда субъект воздерживается от реализации имеющихся у него
безграничных возможностей сделать объекту плохое, вплоть до его убийства. Именно
поэтому со стороны объекта или людей, близких к субъекту, обычно встречаем просьбы,
мольбы о пощаде .
Способность пощадить , т. е. «проявить милосердие» обычно свойство натур широких,
характеров масштабных, политиков дальновидных. Тому есть множество исторических и
литературных примеров. Напомню описанное в пушкинской «Полтаве» великодушие Петра,
проявленное им в отношении захваченных в плен шведов. Или сочувствие, которое
вызывали у русских остатки наполеоновской армии, бесславно отступавшей из России.
Пушкин, видевший одну из главных своих заслуг в том, что он «милость к падшим
призывал», высоко ценил эту народную, христианскую черту характера – способность
проявлять милосердие к абсолютно побежденному.
История России ХХ века поменяла на противоположные многие прежние оценки.
Трагическая Гражданская война, сталинская борьба с «врагами народа», «ярость
благородная» против фашистских захватчиков, посягнувших на свободу и независимость
нашей Родины – все эти обстоятельства сделали беспощадность , т. е. «отсутствие
милосердия» добродетелью. В ходе Гражданской войны в моде был литературный
псевдоним Беспощадный . Назначенным врагам народа, а тем более фашистским
захватчикам, врагам реальным, естественно, не могло быть пощады. Борьба шла именно с
врагами, борьба не на жизнь, а на смерть.

Правда, в последние десятилетия глагол щадить несколько скорректировал свое значение.

Он теперь чаще употребляется по отношению к природе, которую человек должен щадить .
К собственному организму, которому показан щадящий режим , т. е. режим, исключающий
большие нагрузки и/или напряжения и предполагающий повышенную норму отдыха, сна,
беззаботности. Такой режим может относиться к любым органам ( щадить сердце, печень ) и
даже к целой нервной системе. Иначе, будем милосердны к самим себе и к тому, что
обеспечивает наше благоденствие!
А как же с беспощадностью ? Она осталась лишь для закоренелых преступников, боевиков и
террористов, жуликов и воров, маньяков и педофилов, взяточников и казнокрадов, т. е. для
врагов всех и каждого, для которых и смертной казни мало. Или, ожесточаясь до такой
степени, мы сами можем растерять человеческие ценности? В любом случае, милосердие —
это хорошо, а беспощадность — это крайность, допустимая лишь в отношении злейших
врагов, сосуществование с которыми абсолютно невозможно. Едва ли под такое определение
легко попадает кто-либо из наших коллег по работе, соседей по дому или партнеров по
дорожному движению. Наверное, мысль о том, что все мы – один народ, что надо учиться
жить вместе, более конструктивна, чем принцип беспощадности в борьбе.
Элита в словарях и в массовом восприятии
У нас теперь в большой моде социологические опросы. Доверяете ли вы А? Нужно ли
отменить Б? Следует ли ввести В? Подобными вопросами заполняется теле– и особенно
радиоэфир, чтобы затем отдать другую часть этого эфира комментариям по поводу более или
менее странного соотношения ответов. Не вдаваясь в обсуждение конкретных
неожиданностей, замечу, что эти ответы и не могут не выглядеть странными. И вовсе не
потому, что правы те, кто считает своих соотечественников неразумными, невежественными
или подкупленными. Думаю, что во многих случаях респонденты просто не понимают, о чем
же именно их спрашивают. Ведь весьма трудно сохранить сознание непомраченным в
современной России, где Санкт-Петербург окружен Ленинградской областью. Городские
улицы и станции метро носят имена террористов, а борьба с террором везде и всеми
объявляется важнейшей задачей. Где дети и старики знают о Великой Октябрьской
Социалистической революции 1917 года, и практически никто не сформулировал, что в
августе 1991 года произошла антикоммунистическая революция, которая и была главным
событием этого времени, а не провалившийся путч , только о котором и говорят уже более
20 лет.
Вот и в очередной раз, отвечая на вопрос о том, кого наши соотечественники относят к
современной элите, преобладающее большинство назвали Путина и Медведева, далеко
опередивших таких элитарных (по мнению отвечавших) личностей, как Алла Пугачева (3
место) или телеведущий Андрей Малахов. Думаю, что неожиданность результатов – прямое
следствие непонимания отвечавшими значения слова элита .

Согласно «Толковому словарю иноязычных слов» Л.П. Крысина, слово элита имеет в
русском языке два значения: «1) лучшие, отборные экземпляры, сорта, породы каких-нибудь
растений, животных, получаемые путем селекции (элита пшеницы, элита скакунов ) и 2)
лучшие представители общества или какой-либо его части ( интеллектуальная элита )».
(Стоит заметить, что прилагательное от значения 1 – элитный , а от значения 2 — элитарный
). Однако самое важное это то, что в обоих случаях присутствует содержательный элемент
«лучшие представители».

Википедия отмечает, что под элитой в обществе подразумеваются две разные группы людей.
Во-первых, индивидуумы, которые обладают более высоким интеллектом, талантом,
способностями, компетентностью по сравнению со средними показателями конкретного
социума. Иными словами, это определение совпадает со вторым значением в словаре Л.П.
Крысина. И во-вторых, индивидуумы, обладающие реальной властью и влиянием,
независимо от их интеллекта и морально-этических качеств. В последнем значении элита
используется, как пишет Википедия, в качестве самоназвания той части социума, которая
обладает реальной властью и влиянием. Для этой группы лиц Википедия считает более
целесообразным использование слов начальничество, начальники, восходящие к текстам
П.А. Кропоткина – выдающегося русского философа, географа, историка, литератора
(1842–1921). Иначе, мы видим, как люди, обладающие властью и влиянием, присваивают
себе такое именование, которое льстит их самолюбию и одновременно разрушает
укоренившееся в русском языке значение слова элита . Ср. небезуспешные попытки
крупных и мелких олигархов, а также их приближенных именовать себя в конце XX – начале
XXI вв. новыми русскими , используя позитивный потенциал слова новый и вуалируя словом
русский по преимуществу неславянский этнический состав этой группы лиц. Или
употреблением слова государство вместо власть или правительство в контекстах, где речь
идет об обязанностях и/или ответственности.

Возвращаясь к участникам опроса относительно состава современной российской элиты,

следует отметить, что для многих из них слово элита означает, видимо, «широкую
известность», связанную прежде всего с показом по телевидению. Только таким образом
можно объяснить присутствие в списке Аллы Пугачевой, а особенно Андрея Малахова.
Итак, прочитав или услышав по отношению к лицам слово элита , всегда следует уточнять, в
каком значении автор текста его употребил. В значении «лучшие люди по своим личным
достоинствам»? В значении «представители власти»? Или в значении «широко известные
люди»? Необходимость таких вопросов, без ясного ответа на которые коммуникация вообще
бессмысленна, ставит и принципиальные вопросы относительно существования русского
языка в современной России.

Первый. Почему наша научная и околонаучная общественность, столь взволнованная местом

ударения в слове йогурт и другими подобными проблемами, хранит полное молчание по
поводу разного понимания одних и тех же слов разными людьми, пользующимися русским
языком? Второй. Не чревато ли это разное понимание одних и тех же слов глубоким
непониманием между различными группами населения внутри одной страны? А если
чревато, то не является ли это угрозой, стоящей в одном ряду с теми, которые связываются с
распадом России? И наконец, третий. Кто и как остановит элиту в значении «власть» в ее
стремлении насиловать значения слов русского языка в угоду своим клановым
эгоистическим интересам? Ведь родной язык – это привилегия всех, кто им пользуется!
Оставлю без ответа крайне трудный вопрос о том, кто же принадлежит к современной
российской элите в значении «лучшие люди по своим достоинствам». Добавлю лишь, что
власть, состоящая именно из таких людей, называется весьма неупотребительным в русском
языке словом меритократия (его нет даже в словаре Л.П. Крысина).

Долой редьку! Да здравствует хрен?

В языке советских политиков всегда было много отглагольных существительных с
приставкой пере-: перелом, перегиб, перековка и т. п. В последнее время часто употребляется
слово перезагрузка . Именно так называли относительно недавние изменения в
российско-американских отношениях, уподобляя этот процесс соответствующей операции в
работе компьютера. Рассмотрим слово перезагрузка внимательнее с учетом других подобных
образований.
Перезагрузка обозначает отмену прежнего режима и введение режима нового. При этом
«старый режим» предстает как всем хорошо известный, а потому в определениях не
нуждающийся. Но и «новый режим» тоже никак не определяется, хотя всем интересно, что
это такое. Подобных по значению слов с приставкой пере- в русском языке немало.
Переодеться – «снять прежнюю одежду и надеть другую» (но чем новая одежда будет
отличаться от старой – фасоном, размером, цветом, удобством и т. п., – неясно).
Переименовать – «отменить прежнее название и дать новое» (однако каким именно будет
новое название, опять же неизвестно). Перевесить ( портрет ), передвинуть ( стол ),
перебазировать ( самолет ), перезахоронить . Все эти глаголы обозначают, что старое
местонахождение изменяется на новое. При этом прежнее место известно или нет, теперь
уже не очень важно. А вот новое остается совершенно неизвестным, хотя знать его, без
сомнения, весьма важно и нужно. Эту ситуацию по-русски можно выразить
словосочетаниями типа перевернем страницу, откроем новую главу .

Похожую и еще более сложную задачу ставило перед нами слово перестройка ,
обозначавшее процессы, которые начались в СССР более четверти века назад. В отличие от
перезагрузки , полностью отменяющей старое, перестройка по отношению к нему не так
категорична. Она, конечно, предполагает отмену одних элементов старого, но при этом
допускает лишь изменение других его элементов и даже сохранение чего-то прежнего. Но
здесь встают целых четыре вопроса. Что же именно должно появиться? Что конкретно из
старого будет уничтожено? Что и как изменено? И наконец, что сохранено и в каком виде?
Ср.: перестройка здания и снос здания . Такие же вопросы возникают, например, в связи с
глаголами перевоспитать ( преступника ), переделать ( статью ), перешить ( платье ). Во
всех этих случаях остаются неясными не только будущие свойства преступника, статьи или
платья, но и то, что останется от их предшествующих свойств. Едва ли все они будут просто
уничтожены.
К сожалению, в обыденном сознании людей все эти очевидные и простые соображения
обычно не возникают. В частности, потому, что школьная практика разбора слов по составу
ограничивается лишь выделением в словах приставок, корней, суффиксов и окончаний. Это
достаточно для применения орфографических правил, которые обычно различаются в
зависимости от того, к какой части слова относятся. Однако вопрос, что же именно стоит за
выделенными приставками, корнями, суффиксами, окончаниями, в школе не обсуждают. Как
и вопрос о соотношении значения слова в целом с суммой значений выделенных в нем
частей (см., например, слово бюджетник ). В результате обыденное сознание, зачарованное
словами типа перезагрузка или перестройка , совсем не озабочено вопросом, каким же
именно будет то, что эти слова обещают. Эмоциональное «Долой!», «Так жить нельзя!»,
«Хуже не будет!» затмевает в этом случае мудрость многих полезных русских
фразеологизмов: из огня да в полымя, из кулька да в рогожку, сменять шило на мыло, хрен
редьки не слаще, уголь сажи не белей . Так что любые изменения всегда следует
рассматривать как, по крайней мере, не одноходовую, а как двухходовую задачу.
Недостаточно просто отменить то, что нас не устраивает, – нужно ясно представлять, что
окажется на его месте.

А приставка пере- в значениях «вновь, заново, еще раз, по-другому, иначе» обозначает очень
важную для нашей жизни характеристику, совершенно необходимую для ее изменения к
лучшему. Скажем, в сфере образования эти значения проявляются в словах переобучение,
переподготовка . То есть обновление содержания и методов образования, приближение его к
интересам учащихся и потребностям реальной жизни.
Доброволец или волонтер
В последнее время слово волонтер часто встречается в наших СМИ. В связи с крупными
государственными акциями, такими как предстоящая зимняя Олимпиада в Сочи или
прошедшая встреча руководителей стран азиатско-тихоокеанского региона. В связи с
различными природными и иными бедами, такими как наводнение на Кубани или пропажа
детей. Во всех этих не каждодневных, но очень важных для всей страны, для большой или
малой группы людей ситуациях требуется участие многих разнообразных работников. Объем
работы столь велик и/или сроки ее выполнения так сжаты, что соответствующие штатные
работники не справляются. И тогда находятся люди, обычно молодые, которые хотят
помочь. Достойному проведению Олимпиады, оказавшимся в беде жителям затопленного
города, родным и близким потерявшегося где-то мальчика… Объединяет всех этих людей,
выполняющих очень разную работу, одно. Они сами, по собственной инициативе, движимые
благородными чувствами, хотят помочь другим людям. При этом жертвуя своим
собственным временем и силами совершенно безвозмездно, не требуя ни денег, ни наград,
ни достойных условий жизни, ни гарантий собственной безопасности. Для обозначения этих
людей существует русское слово доброволец .

Однако почему же это слово сейчас почти не используется, а его место заняло французское
по происхождению слово волонтер ?
Думаю, что дело тут не столько в зарубежном влиянии, где волонтерское движение
приобрело не только большой размах, но и разнообразные формы, откликаясь не только на
ситуации экстраординарные, но помогая в решении вопросов повседневных: уходу за
больными и стариками, участию в сезонных работах, воспитанию оставшихся без родителей
детей… Думаю, что дело и не в том, что от волонтер легко образовать название лица
женского пола « волонтерка », практически у нас не употребляющееся, а от доброволец то
же название получить труднее.
Дело, видимо, в том, что слово доброволец в русском языке ХХ века оказалось несколько
скомпрометированным. Многие комсомольцы-добровольцы, поднимавшиеся на освоение
Дальнего Востока, целинных земель или Нечерноземья, поехавшие на строительство БАМа
или Братской ГЭС, в конце концов оказывались забытыми властью и обществом
неблагоустроенными стариками. Часто гораздо менее обласканными жизнью, чем их
сверстники, которые не были добровольцами, не строили свою жизнь на основе
бескорыстных, самоотверженных порывов.
Это предположение подтверждает и «Русский ассоциативный словарь». Разумеется, на
стимул доброволец преобладают такие словесные реакции, как армия, боец, солдат,
патриот, пионер, революция, герой, фронт и т. п. Однако встречаются и совсем другие:
идиот, дурак, безрассудный, самоубийца . Конечно, во всяком обществе, в том числе и среди
тех, кого опрашивали авторы словаря, найдутся пошляки и циники, не только не способные
оценить величие души другого человека, но и готовые всякого не похожего на них унижать.
Однако в нашем случае для такой неблагородной реакции есть, увы, и объективные
основания. Слишком уж часто советская власть злоупотребляла бескорыстной
самоотверженностью части нашего народа. Далеко не всегда достойно отвечала на
проявление этих качеств. Немедленно забывая о тех героях, как только острая
необходимость в них отпадала. Более того. Как показывает «Ассоциативный словарь
русского языка», слово доброволец чаще всего связывается в сознании говорящих по-русски
с войной, а в современных условиях речь идет о событиях хоть и экстраординарных, но
все-таки не военных. Именно этот ассоциативный шлейф и отвергают для самоназвания
современные добровольцы, предпочитая ему не отягощенное никакими ассоциациями
волонтер .
Поучительная история! Даже самые высокие слова могут выхолащивать свое значение, если
то, что ими обозначается, в реальной жизни сопровождается неблагодарностью,
забывчивостью, равнодушием. Современные добровольцы не хотят напоминать себе и
другим о том неблагородном, что не по их вине связывается с таким названием. Поступают
так же, как человек, говорящий присаживайтесь вместо садитесь , поскольку он опасается
вызвать у своего адресата тюремные ассоциации. Действительно, в доме повешенного ничто
не должно напоминать о веревке.
Транспортные проблемы
Стоящий в московской пробке или оказавшийся в заторе пассажир автомобиля, сочувствуя
себе, полагает, что все жители столицы стали его конкурентами. Однако стоит спуститься в
метро или сесть, например, в автобус, как выяснится, как много «москвичей и гостей
столицы» пользуются общественным транспортом. Нагрузка на который часто превышает
его возможности. Как справедливо отмечает журналист Марина Королева, поездка на
транспорте – это период вынужденного безделья. Конечно, его можно скрасить чтением
настенных реклам (в метро) и разглядыванием окрестностей (в наземном транспорте).
Однако я – немножко о другом. О тех объявлениях, которые должны уменьшить степень
разнообразных рисков, которым подвергаются люди, пользующиеся общественным
транспортом.
Вслед за Мариной Королевой предлагаю обдумать призыв к пассажирам метро: «
Обращайте внимание на подозрительных лиц ». Только меня будет интересовать не вопрос о
разных значениях слова лицо , т. е. «передняя часть головы» ( широкоскулое лицо , например)
и «человек, личность» ( неизвестное лицо совершило поджог , например). Очевидно, что,
различаясь по параметру одушевленность/неодушевленность, эти слова по-разному
оформляют винительный падеж множественного числа: вижу красивые лица ( окна, одеяла и
т. п., как именительный) и назовите этих лиц ( насекомых, млекопитающих , как
родительный).

Меня интересует вопрос, что я должен делать, следуя призыву обратить внимание ?
Постараться запомнить, сфотографировать на мобильный телефон, вступить в контакт или
сделать что-то еще? Наверное, глубокий смысл этого невнятного призыва – помочь
предотвратить невнятные действия, источником которых могут быть эти же самые
подозрительные лица. Не стану вдаваться в важный вопрос, кто, кого, в чем и по какой
причине может подозревать. Однако в любом случае пассажир не может активно
действовать на основании подозрения. Это исключительное право официальных лиц,
сотрудников метрополитена. Так не написать ли обращайте внимание работников
метрополитена на подозрительных лиц . Иначе, помогите таким образом сотрудникам
выполнить их обязанности по предотвращению преступлений в зоне повышенной опасности.
Если можете, конечно. А не просто запечатлевайте образы подозрительных лиц и их
неприятные лица в своей памяти!
Подобное же сокращение текста, приводящее к его некоторому обессмысливанию, найдем и
в салоне автобуса. Там объявление сообщает, что для выхода необходимо нажать кнопку ,
подав таким образом сигнал водителю. Он, получив этот сигнал, откроет дверь. Однако этим
он только предоставит пассажиру возможность выхода, не больше и не меньше. Равно как и
возможность другого использования открытой двери: чтобы помахать рукой знакомому на
остановке, лучше разглядеть окрестности, если окна заморожены, просто проверить работу
механизма… Так почему же и не написать точно « для открывания дверей … »?
Не успели вы задуматься над тем, не слишком ли придирчивы, ведь 99 % открывания дверей
происходит исключительно для выхода , и успокоить себя тем, что транспорт не прощает
любой, самой малой небрежности, как салон оглашает устное объявление. Оно призывает «
строго соблюдать правила дорожного движения » (вообще!) и раскрывает одно из таких
правил: обходите общественный транспорт сзади, а трамвай – спереди . Помилуйте! Разве
трамвай это не общественный транспорт? Скорее встретишь частный автобус или даже
технический троллейбус, чем трамвай, не предназначенный для перевозки людей. И еще
вопрос. А разве сзади не следует обходить вообще любой наземный транспорт, кроме
трамвая, для которого, в отличие от всего иного транспорта, рядом расположены две линии в
разных направлениях? По-моему, любой транспорт, общественный и частный, легковой и
грузовой, если он движется не по рельсам, следует обходить сзади.
Вообще отношение к пассажирам в наших разных видах транспорта остается
противоречивым. Не успели мы избавиться от несколько хамских форм инфинитива в
значении призыва к действию типа не высовываться! или не прислоняться! , как возник спор
между остановка по требованию или остановка по просьбе . Напомню, что требующий
предполагает, что его обращение не только может, но и должно быть выполнено, а просящий
допускает разные ответы в зависимости от объективных и субъективных обстоятельств.
Хочу закончить двумя вопросами. Кто из ездящих на маршрутках (маршрутных такси ) не
читал призыва требовать билет и кто хоть раз такой билет получал? Это уже пример не
небрежности, а бессмысленности. По-видимому, не бескорыстной.
Итак, по крайней мере на транспорте общение между производителем услуг и их
потребителем может быть усовершенствовано, поскольку существующие широко
растиражированные формулы такого общения часто отражают реальность весьма неточно.
Укореняя, таким образом, в обществе разнотипные случаи расхождения между языком и
действительностью. И это уже не вопросы языковой правильности, но отражение
интеллектуального уровня говорящих по-русски людей.
Око за око
Как известно, история ничему не учит, она наказывает тех, кто не выучил ее уроки. Но
можно сказать и по-другому: история мстит тем, кто не выучил ее уроки. А вот учителя и
родители за невыученные уроки могут только наказывать , но не мстить . В чем причина
этих расхождений? В капризах сочетаемости русских глаголов наказывать и мстить или в
различии их значений?
Русские глаголы наказывать и мстить обозначают ситуацию, в которой Х совершил плохой
поступок, а в ответ на это Y делает что-то плохое для Х. Именно этим и исчерпывается
значение глагола мстить . Глагол наказывать имеет, помимо уже отмеченного, еще и
другую часть значения, отсутствующую у мстить . Мстят ради собственного
удовлетворения и самоутверждения. А наказывают, не просто реализуя принцип «око – за
око, зуб – за зуб». В глаголе наказывать зло как ответная мера исходит из желания Y-а
избежать повторения подобных плохих поступков со стороны Х-а.
Именно этим и объясняется то, что «слепые» силы (судьба, природа, история и т. д.) могут и
наказывать, и мстить, а ответственные за свои поступки люди (судьи, учителя, родители и
т. д.) – только наказывать. Несколько огрубляя, можно сказать, что мстящий ориентирован в
своих поступках на себя, свои чувства и на прошлое, а наказывающий – не на себя, но на
объект своего действия, и не столько на прошлое, сколько на будущее.
Похожим образом противопоставлены русские глаголы благодарить и поощрять . Эта пара
глаголов представляет ситуацию, практически симметричную той, в которой выступают
глаголы мстить и наказывать . Х совершил хороший поступок, и за это Y испытывает по
отношению к Х-у хорошие чувства, выражая их в словах и/или поступках, считая, таким
образом, дело законченным. Глагол поощрять , обозначая точно такую же ситуацию, имеет
еще и другую часть значения. Y непременно делает что-то, чтобы Х и впредь совершал такие
же хорошие поступки. В качестве конкретизирующих по отношению к поощрять могут
выступать, например, глаголы премировать, награждать . Чуть упрощая, можно сказать,
что поощрять уже включает благодарность, а вот благодарить не обязательно предполагает
поощрение.
Замечу, что старый глагол поощрять и его производные, к сожалению, постепенно выходят
из употребления. На смену приходит более простой по значению и, по-моему, несколько
циничный глагол стимулировать со своими производными. В нем четко представлена
установка на определенную цель, однако есть и существенные потери по сравнению с
поощрять . Во-первых, потеряно обозначение того, что нечто хорошее уже сделано. А
во-вторых, отсутствует положительная оценка сделанного со стороны окружающих.

Таким образом, можно несколько огрубленно установить следующие «пропорциональные»

соотношения между значениями обсуждаемых слов: мстить так относится к благодарить ,
как наказывать относится к поощрять . Подобных «пропорциональных» отношений в
русском языке очень много. В качестве оснований для них выступают важные семантические
признаки. Например, мужской/женский пол, как в баран: овца = бык: корова = студент:
студентка = плясун: плясунья = племянник: племянница и т. п. Или обычный/маленький
размер, как в дом: домик = книга: брошюра = река: ручей и т. п. Или результат
неизвестен/результат есть, как в читать: прочитать = писать: написать = учиться:
научиться = искать: найти и т. п. Или обычная/большая степень признака, как толстый:
толстенный = худой: худющий = влажный: мокрый и т. д.
Пусть никого не смущают математические обозначения в заметке о родной речи. Идеи и
методы математики по отношению к русскому языку эффективно используются уже более
полувека. Ведь русский язык – это очень сложный многоаспектный код, в единицах которого
«зашифрованы» разными способами наши представления об окружающей действительности.
Данное от рождения и воспитания более или менее бессознательное умение пользоваться
этим кодом – совсем не то же самое, что строгое, объективное знание о том, как он устроен и
работает. Но только на основе именно такого знания можно осуществлять автоматический
анализ и синтез текстов, делать машинный перевод. Представление о том, что
пренебрегающий математикой школьник может стать в будущем хорошим ученым в области
гуманитарных наук, в частности лингвистики, безнадежно устарело. И, будучи филологом, я
полностью соглашаюсь с утверждением: «Математики не может быть много».

3. Замечаем ли мы, что автор небеспристрастен?

Проверено: мины есть!
Оценочная часть значения «нравится – не нравится» позволяет противопоставить многие
слова в русском языке. Помощник, который нам нравится, это сподвижник , а тот, который
не нравится, – пособник . Неизменное состояние, которое нам нравится, это стабильность , а
если не нравится, то застой . Человек, который делится своим имуществом с другими, –
щедрый , если он нам нравится, и расточительный или даже мот – если не нравится.
Пользующийся чьей-то любовью – любимец , а если он, по нашему мнению, выделен
несправедливо, в ущерб другим, то он – любимчик и т. д.
Признак «нравится – не нравится», разумеется, отражает субъективное мнение
говорящего/пишущего. Этот субъективный, оценочный элемент противостоит той части
значения слова, которая обозначает объективную действительность. Большинство слов не
содержит никакого оценочного элемента: дом, читать, синий, хлеб, идти, лесной и др.
Однако есть и такие слова, которые содержат только субъективную авторскую оценку и
абсолютно ничего не сообщают об объективной действительности. Кроме слова нравиться ,
такими исключительно оценочными являются слова хорошо, чудесно, прекрасно,
замечательно – плохо, отвратительно, чудовищно, ужасно, чушь, ерунда и др. Только
отрицательными оценками, лишенными объективного содержания, являются многие грубые
и непристойные слова и выражения вроде гад, сволочь, мерзавец, негодяй и т. п.
Противопоставление оценочных и безоценочных слов может быть представлено в
однокоренных словах: политик – политикан, собрание – сборище, журналист – журналюга
и т. п. Однако часто оценочные и безоценочные обозначения формально не имеют ничего
общего между собой: продолжительно смотреть – уставиться, периферия – провинция –
глухомань, молодой – молокосос – под стол пешком ходит и др.
Сама возможность наличия в слове субъективного оценочного компонента требует особого
внимания со стороны читающего/слушающего. Почему автор навязывает мне свою оценку
события и/или его участников? Могу ли я согласиться с этой оценкой? Почему автор вносит
в свой рассказ оценочный элемент? Объективен ли он, можно ли ему верить?

Со стороны пишущего/говорящего употребление слов с оценочным элементом – опасное

занятие. При обращении к полным единомышленникам и/или к доверчивой,
малообразованной аудитории этот прием способен принести успех. Вместе с оценочным
словом люди могут, сами того не замечая, принять, сделать своей и авторскую оценку.
Однако при разговоре с оппонентом свою оценку будет необходимо серьезно обосновать.
Вступающий на такой путь автор должен быть готов к тому, что он может и не победить в
этом споре. Или, по крайней мере, ему придется отвлечься от последовательного рассказа о
событии.
Слова, содержащие оценку, можно сравнивать с минами на дороге человеческого общения,
ориентированного на взаимопонимание. Слушающий и читающий должен уметь их замечать
и обезвреживать. А говорящий и пишущий, если он такие мины расставляет, должен быть
готов к тому, что его действия могут вызвать отпор.
Чаек с вареньицем
Наверное, каждый знает из школьных учебников о существовании так называемых
ласкательно-уменьшительных суффиксов. Сомнительная осмысленность этого сложного
прилагательного легко проверить, если поставить задачу обозначить предмет, размер
которого меньше нормы, и задачу обозначить предмет и одновременно наше к нему
отношение. Очень часто перед нами будут омонимы, однако далеко не всегда. Например,
«маленький размер» будут обозначать слова столик, стульчик, магазинчик, оконце, лужица .
А «предмет» + «ласкательное отношение» это солнышко, травка, вареньице, доченька.
В некоторых случаях уменьшительно-ласкательные суффиксы обозначают не меньший по
сравнению с нормой размер предмета, а любовное, уважительное, подчеркнуто внимательное
отношение, причем не столько к предмету, сколько к собеседнику.
Именно такое отношение к гостю стремится выразить в застолье хозяин, предлагающий
супчик, буженинку с хренком, чаек с вареньицем или конфеткой . Таким же образом сейчас
ведут себя и многие работники сферы бытового обслуживания. В парикмахерской говорят
волосики, бровки, височки, маникюрчик , в вагоне поезда – билетики, местечко, полочка,
окошко , в банке – книжечка, договорчик, денежки … Старшее поколение помнит то время,
когда тот же прием в общении с продавцом использовал покупатель, желая получить кусочек
сырку, большой батончик колбаски или селедочку покрупнее . Напомню, что к тому же
средству прибегала и коварная крыловская лисица, которая говорила: шейка, глазки,
перышки, носок, голосок . Для того, чтобы сначала расположить к себе ворону, а затем
завладеть ее сыром.
Впрочем, имеется немало и таких существительных, о которых нельзя точно сказать,
выражена ли в них «уменьшительность» самого предмета или «ласкательность» по
отношению к собеседнику: тарелочка, рюмочка, чашечка, рыбка, ложечка и т. п. В этих
случаях решение продиктует ситуация общения. В более официальном общении (например,
врача и пациента) это вероятнее всего «меньший против нормы размер». При
неофициальном, дружеском – скорее всего «ласкательность».
Ситуация для внимательного читателя-слушателя осложняется еще и тем, что такие же по
форме суффиксы могут обозначать не только «уменьшительность» или «ласкательность», но
и иметь совсем иное, третье, значение. Это такие слова, как, например, ручка ( двери ),
ножка ( стола ), язычок ( замка ), гвоздик ( туфли на гвоздиках ), плечики ( повесить на
плечики ), тарелочка ( стрельба по тарелочкам ) и т. п. Во всех этих случаях речь идет о
предметах, просто похожих, обычно по форме, на то, что названо корнем слова. Добавлю,
что стрелка Васильевского острова в Петербурге называется так именно потому, что похожа
на стрелу, а вовсе не в силу своего размера или «ласкательного» отношения к ней.
Можно сказать, что так называемые уменьшительно-ласкательные суффиксы русских
существительных требуют внимательного отношения к себе со стороны читателя/слушателя.
Особенно когда они используются для подчеркнуто уважительного к нему отношения. И
хотя, как известно, доброе слово и кошке приятно, бдительность терять нельзя никогда (еще
раз вспомним героинь крыловской басни). С другой стороны, используя ласкательные
суффиксы, говорящий/пишущий сам должен помнить по крайней мере о двух вещах. Нельзя
пытаться образовать «ласкательные» производные от любого существительного. Из
литературных героев этим делом явно злоупотреблял щедринский Иудушка (не Иуда!)
Головлев. Кроме того, такой прием допустим только в неофициальном общении и среди
людей, которые связаны личными дружескими отношениями. Впрочем, в наше время
разница между официальным и неофициальным общением часто весьма условна, а граница
между ними нарушается, причем сознательно. Ведь в нынешней жизни так много зависит от
личных отношений.
Фиолетовая толерантность
Тема взяточников, т. е. лиц, берущих плату за противозаконное служебное поведение,
активно обсуждается в современном российском обществе. Социологи сообщают, что около
четверти наших сограждан взяточников не осуждают. А язык свидетельствует о том, что за
социологическими данными стоят отнюдь не сиюминутные настроения общества.
На титул «слово года» в 2009-м претендовало беруша , коим ласково называют взяточника.
В русском языке много слов, выражающих именно такое отношение к «хорошим» или
«нейтральным» предметам ( солнышко, капустка, денежка ), лицам ( Вовочка, доченька,
солдатик ), явлениям ( зимушка, зоренька ). Но чтобы ласково по отношению к безусловно
«плохому"? К смертельным болезням или стихийным бедствиям? К убийце или педофилу? К
несправедливости, унижению или невежеству? Это невозможно! Разумеется – но только до
тех пор, пока соответствующие предметы, лица, явления безусловно воспринимаются как
«плохие». Стоит обществу изменить свое отношение с «плохого» на «нейтральное», как тут
же найдутся слова, закрепляющие такую перемену.

Смертельный приговор социалистической, общенародной собственности был подписан не в

начале 1990-х годов, но много раньше – когда в русском языке появилось слово несун . Оно,
согласно словарю С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, являясь просторечным, называет «того,
кто незаконно уносит что-нибудь с производства, с работы». Обратите внимание: не вор , не
жулик , не расхититель , а почти ласково – несун . За этим если уж не нежным, то по
крайней мере снисходительным словом стоит нейтральное, неосудительное отношение к
самому поведению.
Вернемся, однако, к взяточникам. В 1926 году Владимир Маяковский написал стихотворение
«Взяточники», ныне, увы, почти забытое. Там есть такие строки: «Я белому руку, пожалуй,
дам,/ пожму, не побрезговав ею./ Я лишь усмехнусь: «А здорово вам/ наши намылили шею!"/
…Но если скравший этот вот рубль/ ладонью ладонь мою тронет,/ я, руку помыв, кирпичом
ототру/ поганую кожу с ладони». Очевидно, что у Маяковского взяточник мог вызывать
только гнев и презрение. Однако слово нерукопожатный , т. е. «такой, которому противно,
стыдно пожимать руку», крайне уместное для ситуации, описанной поэтом, плохо
приживается в русском языке. Зато повсеместно распространилось слово толерантный .

Согласно словарю иноязычных слов Л.П. Крысина, толерантный имеет два значения.
Первое – общеупотребительное «терпимый, снисходительный к кому-, чему-нибудь». Второе
– специальное, биологическое и медицинское, означающее полное или частичное отсутствие
иммунной реактивности. Очевидно, что первое скорее связано с оценкой «хорошо», а второе,
безусловно, – с оценкой «плохо». В самом деле, в своем общеупотребительном значении
слово толерантный помогает понять, что другой и чужой – вовсе не обязательно плохой. И
это замечательно. Однако это слово предполагает терпимость и снисходительность лишь к
мелким, формальным отклонениям от принятых норм в поведении. Но при этом отнюдь не
требует терпимости к нарушениям фундаментальных принципов человеческого общежития.
Что и отражает второе, специальное значение слова толерантный . Истинная толерантность
исключает агрессию по отношению к другому, используя лишь мягкие способы воздействия
на того, чье поведение невозможно принять. И слово нерукопожатный , очевидно, отражает
именно такой, относительно мягкий протест. Но в то же время подразумевает поведение
морально ответственное. В отличие, скажем, от равнодушие, пофигизм, до фонаря, до
лампочки и т. д. И их относительно нового молодежного синонима фиолетово со значением
«воинственно равнодушно» (в противовес цветам, имеющим политические или религиозные
ассоциации, – красный, белый, зеленый).

Современный русский язык часто винят за те несовершенства, которые характеризуют

отношения внутри самого общества. В частности, за грубость или казенщину. На самом деле
язык лишь делает очевидными эти несовершенства.

Стукач или жалобщик?

Министерство здравоохранения и социального развития недавно призвало граждан сообщать
о поборах и вымогательствах в больницах и поликлиниках. Некоторые назвали это призывом
к стукачеству, другие с этим словом не согласились. Попробуем разобраться, кто из них
прав.

Большинство слов русского языка просто называют феномены действительности: например,

статья, журналист, писатель, профессор . А вот если кто-то говорит/пишет статейка,
журналюга, писака или бумагомаратель, профессор кислых щей , то он не только называет
соответствующие феномены, но и сообщает о том, что они ему не нравятся, выражая таким
образом свою личную, субъективную их оценку.

А такие, например, слова, как болезнь, издеваться, кризис, голодный , обозначают

объективно «плохие» феномены, каковыми их в обычных обстоятельствах посчитает любой
нормальный человек. Из этой же группы и слово поборы : оно обозначает такое расставание
с собственными деньгами, которое совершается под внешним давлением и без убедительных
оснований. И вымогательство в той же группе, поскольку отражает ситуацию, в которой X,
пользуясь зависимым от него положением Y-а, требует от него выполнения своих желаний.
И это отвратительно, так как представляет собой акт циничного насилия одного человека над
другим.
Обсуждаемые слова стукачество и стукач допустимы лишь в разговорной речи. По
значению они ничем не отличаются от слов доносительство и доносчик. Стукач ( доносчик
) – это лицо, которое систематически тайно сообщает органам власти о поступках и
высказываниях других людей. В русской культуре такая «деятельность» всегда оценивается
как очень плохая. Эта сущностная, а не субъективная оценка возникает за счет объединения
двух компонентов, связанных со способом действия («тайно») и его адресатом («органам
власти»). Соединяясь вместе, оба эти компонента обозначают предательство, Иудин грех, по
отношению к тем, с кем стукач (доносчик) рядом живет и работает.
А вот, например, на войне ситуация меняется радикально. Ведь разведчик тайно сообщает
сведения о наших прямых врагах, то есть о тех, кто творит по отношению к нам неправые
дела с оружием в руках.
Действия, которые Минздравсоцразвития рекомендует совершать гражданам, не совсем
совпадают с теми, что составляют значение слов стукачество (стукач) и доносительство
(доносчик). Дело в том, что эти слова обозначают систематическую деятельность, а
министерство, видимо, предполагает разовую акцию со стороны заявителя. Русский язык
позволяет четко различать это важное противопоставление: лентяй (постоянно) –
полениться (один раз) – лениться (неясно, сколько раз), болтун (постоянно) – сболтнуть
(один раз) – болтать (неясно, сколько раз), вор (постоянно) – своровать, украсть (один
раз) – воровать, красть (неясно, сколько раз) и др. Кроме того, министерское предложение
едва ли допускает, что его информанты будут обязательно действовать тайно. В словах
сообщать, информировать, сигнализировать, в отличие, например, от подслушивать,
подсматривать, нет такого семантического элемента.
Так что предлагаемые Минздравсоцразвития действия не воспринимаются в русской
культуре как непременно плохие. Для них существует и нейтральное слово – жалоба .
Однако показательно, что русский язык предоставляет весьма широкие возможности для
субъективной отрицательной оценки таких действий: кляуза, сутяжничество . В них
жалобщик предстает человеком крайне мелочным в своем отношении как к жизни вообще,
так и к предмету жалобы. И хотя такого человека никак нельзя назвать стукачом , с позиции
русского языка министерское предложение все же выглядит незаманчиво, ибо не помогает
установить доверительные отношения между лечащими и страждущими. Не лучше ли
подумать о том, как перестать унижать большинство наших медработников нищенской
зарплатой, провоцируя их на разнообразные нарушения. Но это уже совсем другая область.
Предвзятость
Слово предвзятость , образуемое от прилагательного предвзятый , обычно сочетается со
словами мнение, взгляд, оценка . За предвзятостью стоит нежелание глубоко и со всех
сторон анализировать явление или чей-либо поступок, но заранее сформированная
убежденность, что все, связанное с А, непременно хорошо, а все, связанное с Б, непременно
плохо. Именно такой взгляд на действительность демонстрирует свекровь, для которой
невестка « как ни повернись, все не в ту сторону ». Мать, которая по отношению к своим
детям всегда « кривая душа ». И многие другие люди, которые определяют оценку поступка
своим отношением к совершившему поступок: « не по хорошу мил, а по милу хорош ».

У слова предвзятость есть слова, близкие ему по значению. Среди них – априоризм и его
производные априорность, априорный . Эти слова также называют тот вывод, который уже
сформирован до исследования, до проведенных опытов. Употребляющееся в научной речи
это слово – приговор труду ученого. Сам ученый предстает в таком случае не как
добросовестный искатель истины, но как человек, заранее знающий, что же именно он
должен доказать или опровергнуть. В обычной жизни такое занятие называют по-русски
подгонкой под ответ и не считают достойным уважения.
Другое близкое по значению к предвзятость слово это предубеждение . Главное в обоих
словах это содержательный компонент «заранее, до опыта, не обременяя себя
многотрудными предварительными исследованиями и размышлениями, не желая посмотреть
с разных сторон». Однако в реальном употреблении предубеждение это скорее
отрицательная оценка: ср., необоснованное предубеждение против лекарства А и едва ли
предубеждение за что-либо . А вот предвзятое мнение о чем-либо или о ком-либо может
быть и положительным, и отрицательным.
Итак, предвзятое, заранее сформированное мнение это в принципе плохо. И часто
совершенно неправильно. При этом отражает мыслительную лень и нежелание разбираться с
каждым конкретным случаем. Именно этим грешат некоторые наши журналисты, целые
издания и информационные каналы. Можно заранее сказать, что же именно они станут
говорить о том или ином событии, подгоняя его к своему предвзятому мнению, согласно
которому все, что делает власть и происходит в стране, – это хорошо. Или, наоборот, все –
только плохо. Не потому ли такие СМИ и их деятели довольно быстро теряют внимание и
доверие читателя/слушателя/зрителя?

Однако «предварительная уверенность» далеко не всегда только плохо. Мы не проводим

каждый раз специальное исследование, чтобы доказать, что 2 × 2=4, что Волга впадает в
Каспийское море и что воровать – нехорошо. Но в этом случае мы имеем дело с уже
установленными истинами, точным знанием о положении дел, а не с мнениями и оценками
людей. И в случае опоры на уже установленные объективные истины не следует говорить о
предвзятости, априоризме или предубежденности .
Выбор и конкуренция
Как известно, об одной и той же ситуации можно сказать разными словами.
Лопахин купил вишневый сад у Раневской представляет ситуацию с позиций покупателя. А
Раневская продала вишневый сад Лопахину – это позиция продавца. Очевидно, что позиции
продавца и покупателя в принципе отнюдь не совпадают. Покупатель хочет иметь
возможность выбора . А продавец хочет быть монополистом , т. е. «иметь исключительное,
или преимущественное, право на производство и продажу чего-либо». Для продавца
нежелательны конкуренция и конкуренты , т. е. «те, кто состязается с ним, добиваясь
преимуществ, выгод, первенства». В условиях государственной монополии в русском языке
советского периода слово конкуренция было не в чести. Его обычно заменяли словом
соревнование , добавляя к нему прилагательное социалистическое . Таким образом, это была
уже не конкуренция и не соревнование , а нечто совсем другое. Ср. например, другие
образования такого же типа: социалистическая законность, революционная
целесообразность или новейшее – управляемая демократия . Однако именно конкуренция и
соревнование, не желанные для продавца, обеспечивают столь желанный для покупателя
выбор . При этом выбор может предполагать и единственное решение, и несколько
возможных решений. Последним, например, будет выбор семьи (или нескольких семей) для
приглашения в гости, выбор закусок, вин или фруктов (одного вида или нескольких) для
застолья, выбор тем для обсуждения (одной или нескольких). Другое дело, когда выбор
может и должен быть единственным, как при супружестве, месте основной работы, религии
и т. п. Тогда по-русски говорят об альтернативном , т. е. единственном из двух или
нескольких возможных выборов. Именно в этом смысле говорят об альтернативной
гражданской службе , заменяющей военную.

Выбор и выбирать в русском языке естественно предполагают свободу в принятии решений.

И слово выбор не отягощено никакими ассоциативными связями, ни хорошими, ни плохими.
Этим выбор и выбирать отличаются от слов, предполагающих отсутствие выбора,
изначальную единственную предопределенность. Прилагательные безвыходный и
неизбежный , существительное приговор и особенно глагол обречь и их производные:
безвыходность, неизбежность, приговорить, обреченный и др. – в большей или меньшей
степени непременно связаны с обозначением чего-то плохого. Ср., например, шутливое Он
обречен на успех (победу) .
И в этом отнюдь не пессимистический взгляд русского языка на будущее. Оно по-русски
может быть разным, в том числе и светлым , и радостным , и счастливым . Можно
вспомнить и об уверенности в завтрашнем дне , т. е. в том, что «этот день будет хорошим».
Дело, как кажется, в другом. В том, что по-русски выбор – это или «нейтрально», или
«хорошо». А отсутствие свободы выбора – всегда «плохо». Так что русский язык здесь
всегда на стороне «покупателя». Нетривиальное наблюдение! Особенно если сравнить его с
обилием русских бессубъектных конструкций типа так вышло (случилось), крышу снесло,
машина сломалась и т. п., где делающее свой выбор волевое начало явно пасует перед
неясной, но необоримой силой внешних обстоятельств.

Амбициозность
Прилагательное амбициозный согласно словарю Л.П. Крысина по отношению к лицам
значит «чрезмерно честолюбивый», а по отношению к «предметам» – «претендующий на
высокую оценку, на успех». В обоих случаях мы имеем дело с характеристикой негативной.
Однако в современном употреблении это прилагательное все чаще меняет такую
характеристику на положительную. Что стоит за этим изменением?
Одобряя амбициозные планы, мы имеем в виду их содержательные, сущностные
характеристики, а не желание их авторов выглядеть «крутыми» в глазах других. Иными
словами, амбициозный может употребляться применительно к двум аспектам: внешнему
(позволит ли это возвыситься в глазах других людей?) и сущностному (позволит ли это
серьезно улучшить жизнь?). Добавляя обычно во втором случае в положительном ( хорошем
) смысле , мы еще не делаем свою мысль абсолютно ясной. Такой она стала бы при
добавлении слов по своему содержанию, по важности целей, по глубине решений и т. п.
Это положительное значение прилагательного амбициозный исследователи нередко
связывают с изменениями нравственных оценок, происходящими в нашем обществе, – когда
сама возможность «быть притчей на устах у всех» стала важной жизненной ценностью. В
соответствии с этой же тенденцией прилагательное скромный по отношению к лицу все чаще
получает отрицательную оценку. А это уже полный разрыв с многовековой русской
традицией. Надеюсь, что нормальные отцы и матери, дедушки и бабушки и до сих пор учат
своих детей и внуков быть скромными по отношению к другим людям и к оценке
собственных достижений.

И слово карьеризм , которое согласно словарям обозначает «погоню лишь за личным

успехом, стремление продвинуться по службе, не считаясь с интересами дела», в
современном употреблении теряет отрицательные компоненты. Обозначая уже только
«стремление к успеху и желание продвинуться по службе». Действительно, что плохого
именно в таких стремлениях и желаниях? И карьерист теперь зачастую – просто «человек,
думающий о личном успехе, стремящийся составить себе карьеру». А ведь еще в середине
прошлого века карьеризм и карьерист обозначали вещи весьма скверные. Именно тогда наш
выдающийся театральный режиссер и художник Николай Акимов писал: «Что такое
карьеризм, как не желание обходными путями получить то, что по праву полагается
другим?» Но в период нынешнего нравственного упадка о «путях», особенно обходных,
говорить не принято, о «других» следует вообще забыть, а «по праву» можно использовать
только как прикрытие сомнительных поступков. Иначе, то, что раньше было безусловным
пороком, теперь стало бесспорной добродетелью. Привлекательная своей простотой схема!

Однако на деле все обстоит несколько сложнее. Ведь обсуждаемые слова не просто
поменяли оценочные знаки. В их значениях появились оба знака: это хорошо и это плохо.
Причем, как кажется, по отношению к обсуждаемым словам можно даже определить те
условия, в которых проявляется положительная или отрицательная оценка. Амбициозный в
планах и замыслах – хорошо, амбициозный в расчете на реакции других людей – плохо.
Скромный в отношениях к другим людям – хорошо, скромный в талантах и устремлениях –
плохо. Карьерист в стремлении делами заслужить высокое положение – хорошо, карьерист
в желании любыми способами занять видные посты и должности – плохо. Подобные явления
в русском языке отнюдь не новы. Например, блаженный ( страна, улыбка ) – «в высшей
мере счастливый» и блаженный ( дурачок, нищий ) – «глуповатый, несчастный». Или лихой (
наездник, племя, эскадрон ) – «удалой, смелый» и лихой ( человек, пора, година ) – «плохой,
дурной».

Две разные оценки в одном слове требуют от говорящего/пишущего специального указания,

к какой именно области жизни относится его высказывание. Без таких пояснений может
очень серьезно пострадать взаимопонимание собеседников. Причем по такому
чувствительному вопросу, как «что такое хорошо, что такое плохо». Русский язык, теснимый
«новыми» представлениями о хорошем и плохом, к счастью, не спешит полностью
отказываться от традиционных нравственных представлений. Однако, допуская
сосуществование старой и новой оценки в одном и том же слове, создает при этом
определенные трудности для тех, кто сегодня русским языком пользуется.
Спонсор – это не только хорошо
«Прекрасный человек спонсор», – думаем мы, видя в заключительных титрах
понравившегося нам кинофильма имена тех, чья материальная поддержка позволила этот
фильм и создать, и показать. «Какие замечательные люди возглавляют эти организации», –
рассуждаем мы, видя в программе филармонического концерта названия организаций,
выступающих спонсорами данного концерта. Однако если пребывать не только во власти
эмоций, но подумать еще и о значении слова спонсор в современном русском языке,
безоблачность перестает быть единственной характеристикой нашего настроения.
Дело в том, что спонсор – это человек или организация, материально поддерживающая
какой-либо конкретный проект, коллектив или мероприятие. Ключевое для нас слово в этом
определении это «конкретный».

Если лицо или организация поддерживает искусство вообще (какое-то его конкретное
направление или вид), то эта деятельность называется по-русски меценатством. Меценат —
это не просто человек очень богатый и очень щедрый, но и непременно еще и такой, который
любит искусство и хорошо разбирается в нем. По умолчанию, меценат – это тот, кто
обладает обширными знаниями и хорошим вкусом. И, хотя жизнь многообразна и
противоречива, значение слова меценат не предполагает, что он будет тратить деньги на
свои прихоти или удовлетворение тщеславия. Меценат – человек ответственный за
состояние и судьбу соответствующего искусства. В России Павел Третьяков или Савва
Морозов были именно меценатами. Правда, это звучит не очень привычно, и это связано с
тем, что слова меценат, меценатство , равно как и соответствующие люди и явления, были
упразднены за десятилетия советской власти.

Однако человек очень богатый и одновременно мудрый не может не понимать, что ему, его
семье и даже его наследникам для достойной жизни едва ли потребуется столько денег,
сколько у него уже есть. И если такого человека искусство не слишком интересует, то
меценатом ему уже не быть. Зато он может стать филантропом . Это произойдет в том
случае, если он направит свои средства на помощь людям, находящимся в беде.
Тяжелобольным, которым может помочь дорогое лекарство или сложная операция. Детям,
оставшимся без опеки старших. Жертвам природных катаклизмов или социальных
потрясений. Талантам, не способным платить за образование, и т. д. и т. п. Однако во всех
этих случаях филантроп должен выступить как ответственный человек, ясно понимающий
свои возможности и приоритетные задачи. Умеющий так организовать дело и подобрать
людей, чтобы выделенные средства достигали именно поставленной цели. А не оседали в
карманах жуликов и воров или удовлетворяли лишь низменные потребности находящихся в
затруднении людей. Иными словами, деятельность филантропа предполагает, так же как в
случае с меценатом , глубокую интеллектуальную и разнообразную организационную
работу по преодолению социальных несовершенств общества. Я вовсе не имею в виду
пресловутую «социально ответственность бизнеса», как обычно называют перекладывание
на бизнес обязанностей власти или просто требование «делиться с властью» под угрозой
административного или силового преследования. В России филантропами были многие
купцы, в частности Морозовы и Солдатенковы.
Практически совпадает по значению с исконно греческим, но пришедшим к нам из
французского филантропом и слово благотворитель . Последнее, как и многие другие слова
с благо – были проявлением того донорства, каким характеризовалось отношение
церковно-славянского языка (язык православного богослужения и богослужебных книг) к
языку русскому.
Короче говоря, и меценатство , и филантропия , и благотворительность предполагает
систематическую организованную работу по эффективному, в интересах общества,
использованию тех средств, которые богатые люди выделяют из своих доходов.
Спонсорство же такой работы не предполагает, ориентируясь на более или менее связанные
единичные разнообразные акции.
Менее всего хотелось бы обидеть этими своими рассуждениями тех, кто является
спонсорами . Сама искренняя бескорыстная готовность отдать собственные деньги для блага
других людей вызывает глубокое уважение и признательность. Однако в любом деле полезно
различать стратегические цели и конкретные действия. Не отражается ли в
противопоставлении очень употребительного спонсор и более глубокого филантроп или
благотворитель отсутствие в нашем обществе четких дальних устремлений и
сосредоточенность лишь на сиюминутных поступках?
Карьеризм – это плохо?

Старшее поколение еще помнит слова песни: «Прежде думай о родине, а потом – о себе». И
еще – «готовься к великой цели, а слава тебя найдет». Тогда люди, не скрывавшие своего
стремления к личному преуспеянию, видному положению в обществе, продвижению по
службе, вызывали к себе отрицательное отношение. А слова, обозначавшие такие
стремления, карьерист и карьеризм и до сих пор имеют в словарях помету
«неодобрительное».
В современном русском языке эти слова для многих уже не содержат отрицательной оценки.
И это вполне объяснимо. Что плохого в стремлении к личному успеху? Если, конечно, он
достигается честным путем. Подобные семантические изменения претерпело в самое
последнее время и прилагательное амбициозный (см. 179). Сохраняя отрицательную оценку
применительно к внешним моментам поведения человека, это слово нейтрально (или даже
положительно) по отношению к духовным сферам, планам, устремлениям, целям .
Эти новейшие изменения в значениях слов отражают те важные сдвиги, которые происходят
в морали общества, перешедшего к рыночным отношениям. Забывшего максиму «человек
человеку друг, товарищ и брат» и заменившего на положительную оценку слова конкуренция
. Иными словами, стремление к собственному успеху оценивается теперь не как недостаток,
но как личностное достоинство.
Также в самое последнее время возникли и стали широко употребительными слова,
обозначающие сознательные, целенаправленные усилия по широкому информированию о
себе, своих возможностях и достижениях: пиар, пиарить, пиариться . Некоторые известные
люди перестали стесняться в своих публичных выступлениях – устных и письменных –
упоминать о своих наградах и должностях, приближенности к власти. Правда, как кажется,
слова хвастаться, хвастовство пока еще не потеряли отрицательной оценки, хотя и
заменяются подчас на рассказывать о своих достижениях и успехах .
Одновременно с этим в русский язык проникло и стало весьма употребительным слово лузер
, обозначающее того, кто потерпел поражение в борьбе, так сказать «антипобедителя».
Русское слово неудачник едва ли его точный синоним, поскольку оно апеллирует скорее к
тому, что человеку просто не везет, к тому, что судьба отвернулась от него, а не
перечеркивает категорически бойцовские и иные достоинства проигравшего.
Культ усилий ради именно себя, любимого, проявляется и в становящихся популярными
призывах-прощаниях: « Берегите себя!» Ср. у Булата Окуджавы: « И себя не щадите, но
все-таки постарайтесь вернуться назад! »
В этих обстоятельствах абсолютно закономерно оказываются теснимыми такие русские
слова, как скромность и благородство . Структура значения скромный и раньше, и теперь
была примерно симметричной той, к которой движется амбициозный (см. с. 179). Скромный
в быту, в отношениях с другими людьми – это традиционно «хорошо». Скромные
способности, успехи – это «плохо». Впрочем, скромный с оценкой «хорошо» явно имеет
тенденцию к сокращению. Например, держаться скромно – в современной ситуации едва ли
«хорошо». «Хорошо» – это, наверное, воспользовавшись ситуацией, показать себя с лучшей
стороны. Благородный – это в своем основном значении «высоконравственный, честный,
открытый, а главное, самоотверженный». Иными словами, готовый жертвовать своими
собственными эгоистическими интересами. При этом более важными могут быть и интересы
других людей, и морально-нравственные принципы. Человек, нашедший кошелек с крупной
суммой и возвративший его владельцу, поступил благородно.
Все приведенные наблюдения над изменением оценки и употребительности некоторых слов
русского языка лишь подтверждают старый общий постулат о том, что язык – это зеркало
действительности. Уходят явления – увядают слова, появляется в жизни новое – оно требует
обозначения в словах. Вопрос в другом, как оценивать отраженные в словах изменения,
происходящие в нашей нынешней жизни. Наверное, это и хорошо, и плохо. Хорошо потому,
что люди становятся, по старой формуле, кузнецами своего счастья. Вспомним и о том, что
лишь плохой солдат не мечтает стать генералом. А плохо потому, что в людях
культивируется эгоизм и индивидуализм. Это делает отношения между людьми если не
враждебными, то напряженными. А едва ли можно быть счастливым, живя в
недружественном окружении. Наверное, все дело в мере, которая, как известно, всякое дело
красит. Однако нынешняя тенденция очевидна.

4. Умеем ли мы определять бессмысленные словосочетания?

Любовь по обязанности
Рассматривая различия между могу и имею право , мы выяснили, в какой именно части их
значения совпадают, а в какой – различаются. С учетом этого опыта предлагаю задуматься
над совпадением и различием значений слов, выражающих уже не возможности,
открывающиеся перед субъектом, но требования, которые налагает на него жизнь.
Должен называет самые разнообразные требования, предъявляемые и к лицу, и к предмету:
человек должен трудиться, закон должен быть справедливым и понятным, автомобиль
должен быть маневренным и т. п. При этом, когда речь идет о человеке, такие требования
могут иметь и материальную природу ( Ребенок должен спать не менее 8 часов ), и
моральную ( Дети должны заботиться о своих престарелых родителях ). Обязан обычно
употребляется только во втором случае. Обозначая, таким образом, требования,
обеспечивающие не материальную сохранность или функциональную эффективность, но
соответствие моральным принципам – законодательно оформленным или опирающимся
только на нравственные традиции общества. Таким образом, должен скорее напоминает
могу , а обязан – имею право . Это различие между должен и обязан своеобразно проявляется
в формально совпадающем контексте X должен ( обязан ) Y-у. Если должен , то, видимо,
деньги , то есть материальное. А если обязан , то, вероятно, знаниями, карьерой и, может
быть, даже жизнью .
Очевидно, что требования к лицу нередко противоречат его желаниям. Этот многократно
описанный конфликт разрешается как в пользу «хочу», так и в пользу «должен». Первый
путь может получать самые различные именования в зависимости от того, к какой сфере он
относится. От самодурства и правового нигилизма до эгоизма и превышения служебных
полномочий. Из последних именований отмечу предложенное Львом Аннинским потакание
собственным слабостям. Обычно в случае победы хочу над должен выступают
разнообразные «оправдания». От революционной целесообразности до прав человека. В
последнем случае права никак не связываются с обязанностями человека. А словосочетание
обязанности человека в отличие от права человека , увы, даже звучит в современном русском
языке как-то непривычно. Второй путь «должен, хотя и не хочу» обозначается такими
глагольными формами, как пришлось, приходится ( лечь в больницу, ехать поездом,
подписать невыгодный договор ). К сожалению, наши современники часто употребляют эти
глаголы совершенно неправильно ( Пришлось недавно побывать в Париже ). Вряд ли эта
поездка противоречила желанию говорящего – наверное, он хотел таким образом выразить
то, что она оказалась случайной, не запланированной. Но тогда следовало сказать случилось,
довелось , ничего не сообщая о своих желаниях.

Должен нередко отклоняется от значения «надо, необходимо, следует». Например, должен в

предложении Отец должен скоро вернуться едва ли сообщает о требовании к отцу, но
скорее о весьма вероятном предположении. Это предположение опирается на представление
о «нормальном» (или даже «хорошем") развитии событий. Такое же значение имеет должен
и в словах чеховского героя: Всё на свете должно измениться мало-помалу .

Кажется, неразличение двух должен как 1) требование к лицу или предмету и как 2)
представление о вероятном нормальном – приводит к обидному непониманию между
людьми. Например, предложение Люди должны покаяться можно понимать и в первом, и во
втором значении. В случае требования не следует забывать, что покаяться можно только
после того, как станет стыдно. Без этого непременного предварительного условия любое
покаяние ничего не стоит, оставаясь лишь пустой формальной процедурой, ориентированной
на внешний эффект (ср. ханжа, лицемер ). Вспомним, как Савельич уговаривал Гринева: «
Поцелуй у злодея ручку, плюнь, да поцелуй».
Еще большие трудности возникают тогда, когда должен как требование заменяют словами
надо или нужно . В этом случае адресат требования может быть вообще устранен, а
следовательно, останется совершенно неясным. Например, один мой коллега любые новации
в русской речи называет гиперонимом «развитие». А профессиональный анализ, оценку и
тенденции этих изменений заменяет обобщенным открытием: « Русский язык надо любить!»
Если надо выступает здесь как представление о «нормальном», естественном, обычном
поведении говорящих по-русски, то это тривиально. А если как требование, то его едва ли
можно применить к чувству, которое мы называем глаголом любить .
Немного замужняя гёрл-френд
Словосочетание гражданский брак существовало в русском языке лишь в
противопоставлении церковному браку, т. е. такому браку, который был зарегистрирован в
церковных книгах и сопровождался соответствующим церковным обрядом. В современной
России, как известно, церковь отделена от государства. И единственным юридически
значимым моментом для признания отношений браком является их регистрация
государственными органами. Именно эти органы, и только они, удостоверяя отношения
между гражданами, мужчиной и женщиной, превращают их в брак. А «государственный»,
«гражданский», таким образом, уже входят в значение этого слова, поскольку другого
законного превращения отношений в брак в современной России просто не существует. В
этих условиях семейное положение человека – холостой, незамужняя, женат, замужем,
разведен(а), вдовец, вдова – определяются исключительно фактом государственной
регистрации брачных отношений.
К сожалению, в обыденном сознании многих говорящих по-русски людей ныне
обессмысленное словосочетание гражданский брак выступает в значении, оставшемся от
того времени, когда существовал брак церковный. Тогда словосочетание гражданский брак
обозначало не зарегистрированные в церкви, хотя и реально существующие отношения
между мужчиной и женщиной. Такое осмысление противоречит нынешнему положению дел
в России. В частности, потому, что не зарегистрированные государственными органами
отношения между живущими вместе мужчиной и женщиной не называются браком. Для них
существует другое обозначение – сожительство . Это слово и соответственно сожитель и
сожительница отличаются от слов брак, муж, жена отсутствием юридической ценности.
Той самой, которая возникает в результате регистрации таких отношений государственными
органами. Иными словами, словосочетание гражданский брак в устаревшем значении в
современной России абсолютно лишено смысла. Поскольку обозначает не брак или
добавляет к нему совершенно ненужное определение. У русского слова сожительство есть
заимствованный через немецкий язык и восходящий к латыни синоним – конкумбинат .
Впрочем, он не получил в нашей стране широкого употребления.
Короче говоря, в современном российском обществе можно либо состоять в браке,
когда/если эти отношения оформлены государственными органами, либо, если такие
отношения не оформлены государственными органами, вообще ни в каком браке не
состоять. Третьего не дано! Как нельзя быть слишком женатым или немного замужем.
Непонимание нашими согражданами того, что стоит за словом брак , приводит к
разнообразным курьезам. Например, в переписях населения СССР число состоящих, по их
мнению, в браке женщин существенно отличалось от числа считавших себя женатыми
мужчин.

Конечно, устаревшее словосочетание гражданский брак , пусть и лишенное сегодня смысла,

звучит значительно лучше, чем сожительство или конкумбинат . Однако во всех трех
случаях за разными языковыми знаками стоит одно и то же – отношения между мужчиной и
женщиной, не порождающие взаимных прав и обязанностей, т. е. не являющиеся браком.
Показательно, что словарь Л.П. Крысина в связи со словом конкумбинат отмечает: см.
адюльтер – «супружеская неверность».
Впрочем, язык современной молодежи обогатил нас английскими словами бой-френд и
гёрл-френд , акцентируя, таким образом, внимание не на назывании самих отношений, но на
обозначении их участников. Словесное «расчленение» соответствующего содержательного
поля идет за счет широкого распространения слова секс в значении «все, относящееся к
половой сфере, к отношениям полов», его производных и словосочетаний с ними. Однако
это уже совсем другая тема. А наша нынешняя не претендует на анализ нравов современного
общества. Она апеллирует к необходимости всегда точно понимать значения употребляемых
слов. В том числе применительно к брачным и семейным отношениям. Это особенно
актуально в наши дни, когда становятся популярными брачные контракты, а СМИ занимают
споры о судьбе детей, появившихся на свет при самых разных отношениях между
родителями.
Бесплатное образование
Когда советские ученые, инженеры, врачи сравнивали свои зарплаты с доходами западных
коллег, это было явно не в нашу пользу. Ситуация несколько выправлялась, когда речь
заходила о нашем бесплатном жилье, образовании, здравоохранении.
А что же теперь, когда бесплатного жилья практически нет, цены на услуги ЖКХ
галопируют, а бесплатное образование и здравоохранение явно скукоживаются? И вообще
может ли образование быть бесплатным?

Если спросить наших сограждан, являются ли они сторонниками бесплатного образования,

то почти все ответят «да». При этом практически все знают, что бесплатный сыр бывает
только в мышеловке. И почти каждый понимает, что учителя в школах и профессора в вузах
не работают совсем бесплатно, что соответствующие здания стоят денег, требуют отопления,
освещения и ремонта, что современное образование невозможно без компьютеров и иной
техники и т. д. Однако все эти конкретные знания парадоксальным образом уживаются в
головах наших сограждан с идеей бесплатности. Как же это происходит?

Все дело в лукавом словосочетании бесплатное образование. Действительно ни ученики в

школах, ни студенты в университетах не должны платить за свое обучение. Я, разумеется, не
имею в виду различные школьные поборы на «нужды школы», на «подарки учителям», «на
праздничные мероприятия» и т. д. И уж, конечно, не говорю о вузовских репетиторах и
прочих университетских финансовых изобретениях. Однако деятельность всей системы
образования уже заранее оплачена центральными и местными властями за счет налогов с
юридических и физических лиц, за счет продажи национальных богатств и за счет иных
источников доходов федерального и местных бюджетов. Иными словами, за счет тех
средств, которые принадлежат всем членам общества и должны так или иначе быть
распределены между всеми ними в форме зарплат, пенсий, пособий и иных выплат. Этого,
однако, не произошло. И граждане, не получившие принадлежащей им части национальных
богатств, за это имеют возможность (не бесплатно!) отправить своих детей учиться. При
этом плата уже непосредственно в момент учения, конечно же, не взимается.

Вопрос же о том, насколько эффективно (и честно!) распределили высшие власти и

чиновники от образования общую сумму недоданных гражданам средств, не обсуждается. А
если и обсуждается, то исключительно в рамках централизованной распределительной
системы: «Мы лучше знаем, как потратить уже недоданные вам деньги на образование
ваших детей». При этом никто не спрашивает, стоит ли управлять этими средствами как-то
иначе. Например, по строго целевому принципу, как расходование материнского капитала. А
в нашем случае, когда каждая семья, имеющая детей, получает некоторую сумму, которую
она может расходовать исключительно на их образование. Сама решая, как именно ею
распорядиться, но только в пределах образования.
Не будучи в состоянии даже теоретически просчитать все последствия такого перехода от
финансирования системы образования из принудительного «общака» к принципам
расходования материнского капитала (кроме ликвидации множества чиновничьих
должностей сомнительной ценности), хочу отметить следующее. В последние годы власти
последовательно проводят политику перекладывания социальных обязанностей на самих
граждан. Начав не очень удачно с «монетизации льгот» (не привилегий!), правительство
теперь хочет, чтобы сами граждане копили на достойную будущую пенсию, участвовали,
хотя бы частично, в расходах на образование и здравоохранение. В принципе эта тенденция
объяснима и по-своему логична. Она должна привести к смене иждивенческой позиции
человека по отношению к власти на позицию самодостаточную и гражданскую. Однако
реализация этого курса может происходить только при честной компенсации тех расходов,
которые правительство хочет переложить на граждан. Точнее, сопровождаться адекватным
увеличением доходов, в первую очередь ростом зарплат. Попытка обмануть при таком
перекладывании расходов уже привела к неприятным эксцессам при «монетизации льгот».

Вопрос стоит так: кто будет платить – власть в централизованном порядке или граждане из
увеличенных доходов? Сколько платить и, если оплата будет смешанной, в каких именно
соотношениях? Как может влиять характер оплаты – централизованный или
индивидуальный – на качество образования? А обсуждать вопрос о «необходимости
сохранения бесплатного образования» – это переводить проблему в другую плоскость. И
культивировать невежество. Не следует обсуждать то, чего нет, никогда не было и быть не
может. Как не стоит в рамках любых образовательных программ, даже самых дешевых,
дискутировать о свойствах жареного льда, кикимор, леших, домовых или русалок, которые,
существуя в воображении людей, в реальной жизни отсутствуют.

Глава 2 От действительности к обозначающим ее словам (говорение,

письмо)
В главе II я предлагаю встать на позиции говорящего/пишущего. Поучиться выбирать
именно те слова, которые наиболее точно и кратко выражают прежде всего его замысел
относительно сути самих называемых феноменов. Относительно того, нравятся ли они
автору или не нравятся. А также с учетом характера отношений с собеседником.
Лишь в ограниченном количестве случаев задача говорящего/пишущего сводится к
элементарному преобразованию задачи, стоявшей перед читающим/слушающим: лодырь,
лентяй – «человек, не любящий, не желающий трудиться». А «человек, не любящий, не
желающий трудиться» – лодырь, лентяй . Очень часто это совсем не так: Дождь идет значит
«существует, имеет место» дождь , а «существует, имеет место» по отношению к солнцу –
светит, дому – стоит, траве – растет, а к событиям – происходит. С другой стороны,
идет в предложениях Человек идет и Шляпа к ней идет обозначает совсем разные вещи:
«перемещается» и «делает ее (более) привлекательной». В свою очередь оба последних
значения имеют свои наборы близких по значению слов: бежать, плестись, вышагивать,
семенить, тащиться и т. п., украшать, подходить, соответствовать .

Самое главное это то, что у говорящего/пишущего есть свобода выбора. Он может отыскать
то самое слово, которое наиболее точно выражает его замысел. А осуществляя челночную
операцию и становясь в положение «читателя собственного текста», автор может затем и
отказаться от первоначального выбора, заменив (особенно при письме) первое выбранное
слово – другим. При этом «свободный» автор может просто перебирать близкие по общему
смыслу слова, чтобы остановиться на наиболее подходящем, с его точки зрения. А может и
вести целенаправленный поиск, стремясь, например, добавить собственную оценку,
положительную или отрицательную, уменьшить степень признака ( толстый –
толстоватый ), охарактеризовать действие как имеющее производителя ( вылечили , а не
выздоровел ).
Однако в процессе такого целенаправленного поиска говорящий (чаще пишущий) может
столкнуться с трудными случаями. В частности, с такими, когда наиболее точно обозначает
ситуацию такое слово, которое имеет ограничительные пометы относительно возможных
сфер употребления. И тогда перед адресантом возникает вопрос, чем именно ему легче
поступиться, точностью обозначения или соблюдением языковых норм. Более того.
Оказывается, что для ряда ситуаций (комбинаций различных признаков, сущностных и
субъективных) вообще не находится слов или даже кратких словосочетаний. Необходимы
долгие разъяснения того, что в других случаях удается выразить одним словом.
Подобные трудности, как правило, с большими или меньшими усилиями и потерями
преодолеваемые обычным говорящим/пишущим, ставят серьезные вопросы перед теми, кто
глубоко и профессионально занимается русским языком. От вполне конкретного «как
привести систему ограничительных словарных помет в соответствие с реальными
потребностями говорящих по-русски людей?» до глубокого философского: «Какие
представления о мире трудно точно и кратко выразить средствами русского языка и какой
взгляд на окружающий мир эти трудности отражают?» В иной формулировке – это вопрос о
русской ментальности и о том, как она отражается в русском языке. Отвечая на эти и
подобные вопросы, всегда следует помнить о том, что русский язык живет и развивается. И
задача как соответствующих профессионалов, так и образованной части русского общества в
том, чтобы русский язык не просто развивался, но совершенствовался, становясь все более
богатым, тонким и глубоким в отражении окружающей его действительности.

1. Точно ли выражает выбранное слово нашу мысль и чувство?

Самодуры вместо самоедов
Владимир Маяковский мечтал о том времени, когда лишь из Леты можно будет выловить
«остатки слов таких, как п роституция, туберкулез, блокада ». К сожалению, слова эти до
сих пор не канули в Лету. Зато Даниил Гранин обратил наше внимание на то, что за годы
советской власти мы почти перестали употреблять слова милосердие, сострадание,
снисхождение . Особенно много «ненужных» слов оказалось среди тех, которые начинаются
с благо- ( благодетель, благонравие, благорасположение ). Посмотрим, какие слова,
начинающиеся на само -, оказались невостребованными в наши дни.

Первая часть само- в составе сложных слов может иметь несколько значений. Однако мы
сосредоточимся лишь на тех словах, в которых само- обозначает направленность действия,
названного во второй части, на самого себя. Иными словами, нас будет интересовать, какие
же именно действия, направляемые на себя, любимого, оказываются неактуальными в наше
время.

Наименее употребительны те слова, вторые части которых требуют от «себя» таких

действий, которые называются усовершенствованием, воспитанием и образованием .
Другими словами, можно предполагать, что наши современники либо вполне удовлетворены
своими знаниями, поведением и качествами, либо полагают, что не они сами, а кто-то другой
должен их учить, воспитывать и вообще «улучшать».
Другая группа интересующих нас невостребованных слов с само- обозначает готовность
пренебречь собственными эгоистическими интересами ради целей общих, благородных и
возвышенных. Речь идет о словах самоограничение, самоотвержение, самопожертвование .
Согласитесь, слово самоотверженный ( человек, труд, поступок ) мы обычно употребляем
либо по отношению к участникам Великой Отечественной войны, либо по отношению к
делам семейным. И никогда – по отношению к ныне действующим политикам,
государственным деятелям, руководителям правоохранительных органов, известным
журналистам. Неужели почти к каждому из них применимо « своего не упустит" ? Каким же
моральным авторитетом они тогда могут быть?
Обратимся к забытому теперь слову самокритика . Еще в середине прошлого века оно было
у всех на слуху. И наряду с критикой объявлялось в официальной пропаганде важнейшей
движущей силой общества. Теперь не то. Не слышно и не видно этого слова. А признание
собственных ошибок можно встретить только в выступлениях и мемуарах людей,
утративших властные позиции. А люди при власти ни за что не соглашаются признать свои
абсолютно очевидные ошибки. Причем даже самые мелкие. Видимо, очень наивно полагая,
что есть такие представители рода человеческого, которые никогда и нигде никаких ошибок
не совершают.
Приведу пример, имеющий прямое отношение к русскому языку. Уже много лет одна
уважаемая радиостанция анонсирует свою обычно очень интересную передачу заставкой: «
Дамы приятные во всех отношениях перемалывают кости отечественного телевидения».
По-русски не говорят перемалывать кости – если речь, конечно, не идет о получении
костной муки, чем едва ли могут заниматься очаровательные дамы даже ради отечественного
телевидения. А вот кости и косточки по-русски перемывают , что значит «обсуждают
кого-то, сплетничают о ком-то». И это абсолютно точно обозначает содержание беседы двух
милых женщин. Но когда я попытался указать на это, то ответ в эфире заставил меня
вспомнить свою послевоенную мужскую школу. Примерно так же там реагировали не самые
лучшие учительницы на попытку заядлого двоечника или отпетого хулигана открыть рот.

Так что общие наблюдения и конкретные факты сошлись. Наш современник, как показывает
язык, очень доволен собой и, вообще, в отношении самого себя абсолютно самоуспокоен. И
готов эту свою высокую самооценку и способы самообогащения всячески оберегать. Не
знаю, подтвердят ли это чисто лингвистическое заключение социологи. Ведь оно – сигнал
того, что не все благополучно в обществе. А что касается русского языка, то с ним, по
крайней мере в части слов на само -, все в порядке. Все нужные слова в словарях есть. А
если некоторые из них оказываются малоупотребительными, то русский язык за это отвечает
лишь в слабой степени. Не в большей, чем за милосердие или туберкулез.
Хамство
Словообразовательное гнездо с корнем хам – имеет почти все возможные производные
слова: хамка – для лица женского пола, хамьё – для обозначения собирательности,
прилагательные хамский , т. е. «присущий», и хамоватый , т. е. «склонный»,
бесприставочные глаголы хамить , т. е. «производить соответствующие действия», и
хаметь, «начинать проявлять себя соответствующим образом», а также глаголы
приставочные нахамить, схамить, обхамить, охаметь . Такая разветвленность одно из
убедительных проявлений востребованности соответствующих понятий и слов, а
следовательно, укорененности таких явлений в нашей современной жизни. Впрочем,
слишком большой удельный вес хамства в ней очевиден и без лингвистических аргументов.

Хамство – это характеристика поведения, проявляющаяся в процессе общения. Причем

обычно речь идет об общении между двумя людьми, однако не исключено и общение между
группами, коллективами, организациями. Поэтому для семантизации соответствующего
корня целесообразно воспользоваться глагольной конструкцией Х хамит Y-у , где Х –
производитель соответствующего действия, а Y, выступающий в форме дательного падежа,
нерасчлененно называет и адресата соответствующего действия, что типично для формы
дательного беспредложного, и его объект. Последняя роль обычно исполняется винительным
падежом, что и находим, например, в обхамить соседа (продавщицу). Хамит обозначает
такое поведение, которое отражает не ограниченные ничем (ни формальной вежливостью, ни
принятыми нормами, ни уважением к Y-у и его интересам и особенностям) поступки Х-а,
направленные на достижение его собственных невозвышенных интересов. При этом такие
проявления могут относиться к сферам материальной и моральной, т. е. и толкнул , и
нецензурно обругал . Быть направленными и на унижение другого (рассказал нечто о его
сугубо частной жизни), и на собственное возвеличивание (рассказал о своих наградах или о
близости к властям). Носить сознательный, целенаправленный характер или представляться
самому хамящему как поведение естественное, нормальное, не отмеченное ничем
предосудительным. Короче говоря, хамит это ведет себя, удовлетворяя собственные
невозвышенные инстинкты и/или не считаясь с интересами другого и даже попирая эти
интересы.
Производные слова с корнем хам – имеют в словарях пометы разг., грубое, просторечн.,
презрительн. и даже бранное. Это значит, что соответствующие слова, как не нейтральные,
нельзя употреблять в любой ситуации, их следует решительно избегать в официальном
общении, а в спонтанном домашнем общении с близкими людьми, где такие образования
допустимы, все же контролировать свой выбор. Сверяя серьезность проступка с
возможностью использовать для его называния слова с корнем хам- . Есть однако и другое
ограничительное требование для говорящего/пишущего. Требование это состоит в отказе от
обобщений.

Если Х проявил неуважение к другому, стремясь к достижению собственных целей, можно

сказать, что Х схамил (нахамил) Y-у . Таким образом будет четко назван единичный факт
хамского поведения Х-а. Употребление бесприставочного глагола несовершенного вида в Х
хамил или Х хамил Y-у оставит неясным вопрос о том, как много и как часто Х проявлял себя
подобным образом. И эта неопределенность – один раз, случайно или много раз,
систематически – может привести к бесплодной дискуссии, оставляя, таким образом, в
стороне суть проявлений Х-а. Еще более неудачным следует признать формулировку Х – хам
. В таком случае утверждается соответствующее постоянное качество Х-а, однако для такого
обобщения необходимы длительные и разносторонние наблюдения за поведением Х-а,
которые, разумеется, практически никогда не проводятся. Крайне безответственным
является Х всегда хамит , где всегда также никогда не может быть доказано, но легко
опровергнуто, поскольку в действительности заведомо найдутся такие проявления Х-а по
отношению к Y-у, которые никак нельзя назвать хамскими . Вообще, надо быть
поосторожнее с клеймами типа хам, вор, дурак и т. п., ограничиваясь лишь указанием на
известный говорящему/пишущему единичный факт: нахамил, украл, сглупил и т. п.

Объект хамства, Y, может реагировать на проявления Х-а по-разному. Готовый принять

подобное к себе отношение – холуй , т. е. «человек, принимающий неуважение к себе за
норму жизни, готовый подчиняться своему оскорбителю и даже угождать ему с корыстной
надеждой на его благосклонность». Лишенный чувства собственного достоинства (об этом
слове см выше), холуй , обретя власть, сам обычно становится хамом по отношению к тем,
кто в тех или иных обстоятельствах оказывается зависимым от него.
К сожалению, у меня нет эффективного совета, как именно следует противостоять
проявлениям хамства. Ясно лишь то, что нельзя ни становиться холуем, ни отвечать на
хамство другим хамством. Цепная реакция и выяснение вопроса, кто первый начал, может
привести только к беде. Можно лишь сказать, что в каждом конкретном случае следует
пытаться урезонить хама по-разному, от обращения к остаткам его совести до
общественного воздействия (только теоретически) и даже обращения в суд.
Сумел, удалось или повезло?
Обсуждая футбольный матч, болельщики часто расходятся во мнениях: отражает ли
результат уровень игры команд или перед нами дело случая – счастливого для одной
команды и несчастливого для другой. Русский язык позволяет ясно отделять закономерный
результат и счастливую случайность. Однако по отношению к реальности такое различение
провести довольно трудно.
В стихотворении «Жди меня» Константин Симонов писал: «Кто не ждал меня, тот пусть
скажет: « Повезло». Не понять не ждавшим им, что среди огня ожиданием своим ты спасла
меня» (курсив мой. – И. М. ). Русский безличный глагол везти ( повезти ) обозначает такую
ситуацию, когда обстоятельства сами собой, без всяких усилий главного героя, обеспечили
ему благоприятный результат. Как в сказке, где все происходит «по щучьему веленью, по
моему хотенью». У глагола везти в обсуждаемом значении есть и производные: везенье,
везучий, везунчик .

Такое же значение стоит за словами удача, удачливый . Замечу, что невезучий и неудачливый
– это «двадцать два несчастья». Так называют человека, которому постоянно, фатально, во
всем – в большом и малом – не везет. Широкое употребление слов везти, удача , по мнению
многих ученых, отражает представление о таком мире, где очень многое, если не все, зависит
от отдельного случая или от стечения разнообразных обстоятельств. Такой взгляд не требует
больших усилий со стороны человека, влекомого «роком событий».
С другой стороны, в русском языке есть слово успех , в значении которого нет указания
именно на случай и обстоятельства. Конечно, успех может приходить случайно, но чаще он
возникает в результате усилий самого человека. И тогда мы говорим закономерный,
заслуженный, трудовой успех . Еще более сильный акцент не на случайность, а на усилия
самого человека делает безличный глагол удаться , хотя формально он и связан со словом
удача , которая есть «результат везения». Например: Мне удалось решить задачу , где
удалось нельзя заменить ни на повезло , ни на удачу , поскольку речь идет именно об усилиях
человека.
Еще более решительный шаг в сторону целенаправленных усилий человека делают глагол
суметь и близкие ему по значению глаголы добиться, достигнуть . Замечу, что эти глаголы
являются личными и требуют подлежащего, то есть прямого называния активного деятеля.
Ограниченная употребительность этих глаголов с местоимением я связывается с
нравственным требованием «быть скромным». Впрочем, в последнее время это требование
чаще всего не соблюдается. Однако скромность едва ли будет добродетелью, если
распространять ее не только на самовыражение, но и на трудовые усилия.
Жизненный опыт любого человека подсказывает, что и от его собственных усилий (а тем
более от усилий многих людей) тоже в значительной степени зависит качество жизни.
Остается только научиться отделять те случаи, когда эти усилия плодотворны, от тех, когда
они бесполезны. Но даже и в последнем случае в словах « Я сделал все что мог» звучит
достоинство и ответственность, а в словах « Ну что я мог сделать?» — попытка оправдать
собственное несовершенство.

Креативный или творческий?

Помогает ли непривычное слово более точно обозначить действительность? Рассмотрим это
на примере слова креативный .
Новейшее слово креативный с иностранным корнем и его производные креативность,
креативщик раздражают многих: «Зачем они нужны, когда есть наши прекрасные русские
слова творческий, творчество, творец ?» На первый взгляд перед нами абсолютные
синонимы, то есть слова, ничем друг от друга не отличающиеся. Получается, употребляя
иностранное слово креативный , говорящие и пишущие, по словам чеховской героини,
«хочут свою образованность показать» или, выражаясь более жестко, выказывают
недостаточное уважение к родному языку. Но так ли это?.

Выдающийся русский лингвист Лев Владимирович Щерба утверждал, что в языке нет
абсолютных синонимов, а есть наше плохое знание языка. Попытаюсь воспользоваться этой
мыслью. Словарь Ожегова – Шведовой определяет творчество как «создание новых по
замыслу культурных или материальных ценностей». Замечу, что в этом определении
объединены как духовные, моральные, высокие, так и материальные, бытовые ценности. Эту
же мысль применительно к понятию «творчество» подчеркивают и многие другие авторы,
считающие, что нет такой работы, которая не предполагает творчества.
Полностью соглашаясь с этим мнением, хочу подчеркнуть, что в приведенных рассуждениях
никак не противопоставлен другой аспект творческой деятельности. Тот самый, который еще
в советской прессе назывался «от идеи – до внедрения». Да и сейчас мы постоянно слышим,
что у наших ученых пруд пруди разных блестящих идей и разработок, а вот до товарного
продукта многие из них по разным причинам не доходят. Очевидно, что любая творческая
деятельность – это процесс, в начале которого обязательно происходит выдвижение и
разработка новой перспективной идеи. В результате могут быть созданы новые
производства, появиться новые материалы, внедриться новые методики и т. д. Но может
случиться и так, что ничего этого не произойдет, а останется только интересная идея и ее
разработка. Однако творческая деятельность имеет место в обоих этих случаях.

Это очень существенное различие в понимании творческой деятельности как процесса и как
результата язык не всегда отражает, хотя и должен. Например, слово создание из
приведенного выше толкования слова творчество Ожеговым – Шведовой можно понимать
как обозначение и процесса ( Ученые заняты созданием нового лекарства ), и его результата
( Ученых наградили за создание нового лекарства ).
Как мне кажется, словом креативный называется такое творчество, которое не только
выдвигает идеи, но и доводит их до конкретного практического результата. А слово
творческий остается со своим исходным значением, не различающим деятельность
результативную и, наоборот, безрезультатную.
Создание нового продукта требует не только творческой, но и однообразной, рутинной,
скучной работы. Так вот, как мне кажется, словом креативность обозначается различная, но
обязательно и творческая деятельность, работа на результат, ради создания конечного
продукта.
Впрочем, далеко не все говорящие по-русски со мной согласятся. Например, предлагая
исключить из школьной программы элементы высшей математики, один чиновник заявил,
что этот раздел « убивает в учениках креативность». Видимо, имелось в виду, что
неосмысленное запоминание формул и механические вычислительные действия мешают
развивать творческие способности детей.
Закрепится ли в русском языке именно такое распределение значений слов творческий и
креативный , трудно сказать. Однако совершенно ясно, что сама жизнь требует различать
творчество-1 – «процесс создания новых идей и продуктов» и творчество-2 – «результат
создания на основе новых идей лучших условий жизни людей». Оставляя за словом
творческий общее, нерасчлененное обозначение и творчества-1, и творчества-2, слово
креативный стремится называть лишь творчество-2. Такое же противопоставление процесса
(без всякого указания на результат) и именно результата представлено почти во всех русских
глаголах целенаправленного действия: читать – прочитать, писать – написать, решать –
решить, мыть – вымыть, звонить – дозвониться и т. д. На этом различении держится вся
система представлений о действии не только в русском, но и во всех славянских языках.
Близко по значению к слову креативный прилагательное созидательный , однако в его
значении ослаблен элемент творчества, оригинальности, новизны. Кроме того, это
прилагательное обычно не сочетается с существительными, обозначающими лиц. Не
принято говорить созидательный сотрудник , хотя существительное созидатель
применительно к человеку звучит совсем неплохо.
Лидер или координатор?
Группа людей или организаций в принципе может функционировать как сообщество
абсолютно равноправных членов или как сообщество, организуемое волей и/или властью
какого-нибудь одного человека. Не стану обсуждать вопрос, какая организация и когда
является более эффективной. Уклонюсь и от рассмотрения «промежуточных», смешанных
случаев, соединяющих оба типа. Сосредоточусь лишь на обозначении того человека,
который обладает властью в коллективе. Среди коллективов легальных их «глава» в
зависимости от названия этого коллектива может называться по-разному. Директор – в
школе, декан — на факультете, ректор — в вузе, заведующий — на кафедре. А если этот
«глава» нам не нравится, мы можем называть его главарем или паханом . Как и принято
называть руководителей преступных объединений.
Однако нередко в коллективах и иных объединениях в качестве «главы» выступает не самый
авторитетный и влиятельный человек. При этом существует и другой человек, не
облеченный юридической властью, но весьма авторитетный и влиятельный. Такого
называют неформальным лидером . Здесь важны оба слова, потому что лидер — это, в одном
из своих значений, «человек, за которым следуют другие люди, те, на чье поведение и
взгляды он воздействует». Счастлив тот коллектив, в котором директор, декан, заведующий,
ректор и т. д. является одновременно и н еформальным лидером . Один мой друг
рассказывал, какую интеллектуальную и эмоциональную радость испытывал он, присутствуя
на заседаниях Президиума академии наук СССР, когда эти заседания вел Мстислав
Всеволодович Келдыш, тогдашний президент академии.

Но часто бывает и так, что в коллективе либо вовсе не находится настоящего лидера , либо,
напротив, существует несколько лидеров. Не стану разбирать вероятности, которые
открываются во втором случае, и остановлюсь только на первом. Даже в отсутствие лидера
необходим кто-то, кто выполнял бы чисто организационные функции. Такого человека
называют координатором . Он не претендует на первое место сам, на него не смотрят
ревниво другие потенциальные лидеры. Он администратор, связной между многими
другими, его положение – не возвышающееся, но технически обеспечивающее бо́льшую
эффективность общего дела. Ср. техническое правительство, технический
премьер-министр , т. е. не проводящие самостоятельную политику, но лишь
обеспечивающие реализацию чужой воли.
Понижение лидера до координатора не единственная сфера проявления тенденции к
«безгеройной» ситуации. То же самое наблюдаем и в соотношении слов
председательствующий (на заседании, собрании, конференции и т. п.) и модератор . На
любой деловой встрече множества людей совершенно необходим человек, который бы
просто следил за регламентом, предоставлял другим участникам слово, объявлял перерыв и
т. д. и т. п. Именно к таким и подобным функциям и сводится деятельность модератора .
Иное дело – председатель . Он, даже не выходя за рамки принятых процедур, может
интонацией или шуткой, кратким комментарием или вопросом так или иначе влиять на
настроение аудитории. Именно поэтому, например, на заседании совета по защите
диссертаций не имеет права председательствовать человек, под руководством которого
работал соискатель ученой степени.
Впрочем, между координатором и модератором есть и некоторое различие. Оно, на мой
взгляд, в том, что модератор фактически уже стал председателем . И от его качеств будет
зависеть, закрепит ли он за собой эту роль, превращаясь в лидера . В современном обществе
вообще растет роль разного рода ведущих (на вручении премий, различных ток-шоу,
например), особенно на телевидении. Приняв эстафету от прежних конферансье , просто
объявлявших концертные номера и развлекавших публику между номерами, современные
телеведущие претендуют на превращение в общественно значимые фигуры.
Трудно ответить на вопрос, какие перемены в нашей жизни отражает появление
координатора и модератора на месте, которое прежде занимали руководитель, лидер,
председатель . Едва ли здесь можно говорить об очередном случае противопоставления
«истинного» и «имитирующего». Может быть, в основе – отсутствие общепризнанных
лидеров ? Или стремление потенциальных лидеров до времени «не высовываться»? Или то и
другое?
Говорят, что язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли. И в некоторых случаях это
действительно так. Например, вместо Петров исполняет сонату Шопена можно сказать
Исполняется соната Шопена . И тогда Петров уже остается ни при чем, хотя никакие
правила русского языка при этом не нарушены.

Содержание предложения часто сравнивают с драмой, где есть действие (сказуемое) и

действующие лица: главное (подлежащее) и второстепенные (различные дополнения). В
качестве условий, в которых главный и второстепенные участники себя проявляют,
выступают различного рода обстоятельства (времени, места, образа действия, причины и
т. д.) Оказывается, однако, что в русском языке существует несколько способов, с помощью
которых можно вообще не сообщать о производителе действия. И часто за этим стоит
осознанное желание автора не называть того, кто производит действие. Желание представить
дело таким образом, будто действие происходит само собой либо же его производитель
просто не требует упоминания.

Один из таких способов – неопределенно-личные предложения: говорят, что…, его

преемником называют N, мне предложили выступить… и т. п. Другой способ – это когда
орудие действия становится подлежащим, хотя обычно подлежащее называет не орудие, а
производителя действия: Первая пуля ранила меня . Очевидно, что пуля не совершает
соответствующее действие сама, а тот, кто его произвел, остается неназванным. Третий
способ – употребление некоторых глаголов с – ся (-сь): чашка разбилась, замок сломался,
ботинки разорвались и т. п. Этот случай, впрочем, может обозначать и такую ситуацию,
когда действие не имеет ясного производителя и на самом деле совершилось само собой.
Однако автор может и сознательно скрывать того, кто разбил чашку, разорвал одежду,
испортил какой-то прибор. Есть еще один способ скрыть главного участника. Это
предложения со словами типа весело, интересно, страшно и т. п, обозначающими состояние
и по форме совпадающими с наречиями. Они могут употребляться и без форм имен в
дательном падеже, которые указывают на то, кто же именно пребывает в соответствующем
состоянии. Например, увидев в тексте оборот интересно, что… , я всегда задумываюсь над
тем, кому именно это интересно.
Однако наиболее универсальным способом сокрытия производителя действия является
преобразование действительных конструкций в страдательные. Эти конструкции
представлены во множестве языков мира. Они позволяют «отодвигать» упоминание о
производителе с центральной позиции (именительный падеж, обычно первое место в
предложении) на менее заметную (косвенный падеж, чаще творительный, конец
предложения): Директор подписывает приказ – Приказ подписывается директором . В
страдательных конструкциях можно и вообще обойтись без того, кто произвел действие:
Приказ подписывается, Вопрос решается, Письмо получено, Ответ готовится,
Информация обрабатывается и т. д.
Надо заметить, что выше речь шла лишь о тех способах не упоминать о производителях
действия, которые относятся к построению предложений. Глобальную «операцию по
устранению» можно производить, используя также средства лексики ( директор –
руководство ) и даже грамматики ( студенты говорят — а кто именно говорит, непонятно).
Хочу обратиться и к читателям с призывом: будьте бдительны! Отсутствие в предложении
упоминания о производителе действия – это повод остановиться и задуматься. Точно так же,
как вы делаете, увидев орфографическую ошибку или услышав неправильное ударение.
Почему автор так поступил? Потому ли, что производитель действия абсолютно всем ясен
или вовсе не важен? А может быть, вам сознательно не сообщают что-то существенное? И
если да, то по какой причине? Не хочет ли автор таким образом засекретить того, кто
совершил что-то не очень хорошее?

Штраф как вид наказания

«Если Х совершил что-то плохое по отношению к Y-у, то Y также делает Х-у что-то плохое с
тем, чтобы Х впредь не совершал таких поступков» – именно так определяется значение
глаголов наказать (1 раз) наказывать (неясно, сколько раз). Указание на цель ответных
действий Y-а особенно важно. Без него такому значению соответствует глагол мстить
(«плохое за плохое», «око за око», «зуб за зуб»). Впрочем, Y может наказывать Х-а и тем, что
лишает его чего-либо хорошего, получения которого является нормой. Так, например, детей
наказывают лишением сладкого за ужином или запретом на прогулку. Жены из Афин и
Спарты в комедии древнегреческого драматурга Аристофана «Лисистрата» решили наказать
своих мужей за их воинственность отказом от исполнения супружеского долга. Однако все
это, и совершение плохого за плохое, и отказ в хорошем за плохое, осуществимо лишь в том
случае, когда/если Y имеет соответствующие возможности. Обычно это власть по
отношению к гражданам, родители по отношению к детям, начальники по отношению к
подчиненным, учителя по отношению к ученикам и т. д. и т. п. Обратное весьма
проблематично. Именно поэтому по-русски предложение Отец наказал сына вполне
естественно, а Сын наказал отца несколько странно.

Очевидно, что значение глагола наказывать имеет весьма обобщенный характер и

подразумевает вполне конкретные действия со стороны Y-а (ср., например, для «создавать»:
дом строят, пальто шьют, овощи выращивают, книгу пишут, лекцию читают, отметку
ставят, а сквер разбивают и т. д. и т. п.). При этом такая конкретизация зависит от
участников события (родители и дети, власть и граждане, начальники и подчиненные) и от
избранной для наказания формы.
Эта форма может представлять собой, например, полное лишение или ограничение свободы.
Именно такое наказание предусматривало, например, сталинское законодательство за
хищение колосков с колхозного поля или за опоздание на работу. Родители могут поставить
ребенка в угол или запереть его одного в комнате. К такому же типу «принудительного
местопребывания» можно отнести и посещение занятий по изучению правил дорожного
движения в наказание за нарушение этих правил. Студента могут исключить из вуза, лишив
его права посещать этот вуз и т. п.

Особый вид наказания – моральное осуждение. Начальник может объявить выговор

подчиненному. Можно объявить бойкот своему недостойному товарищу, плохому лектору в
вузе или магазину, торгующему некачественными товарами. Глагол бойкотировать не
слишком широко распространен в русском языке и означает «Х сознательно прекращает
любые контакты с тем лицом или учреждением, которые он считает плохими, с целью
нанесения им морального и/или материального ущерба».
Пожалуй, самым распространенным является экономическое наказание. «Бить рублем!» –
вот обозначение этой формы наказания. Начальник может попытаться уменьшить
подчиненному зарплату или лишить его премии, у студента могут отнять стипендию,
родители могут не дать ребенку денег на карманные расходы (не купить обещанную
дорогостоящую вещь) и т. д. и т. п.
Самым распространенным глаголов в этой сфере является глагол штрафовать , когда
наказанием для Х-а является изъятие у него денег в пользу Y-а. Как следует из значения
слова изъятие , процедура эта, непременно предполагающая, что у Х-а деньги есть, не всегда
проста и требует как специального регламента, так и штата подготовленных сотрудников.
Глагол этот с немецким по происхождению корнем в русском языке прижился, проникнув в
сферу спортивную ( штрафной удар, штрафная площадка ), где, сохранив связь с
наказанием, полностью потерял связь с «деньгами». А относительное прилагательное
штрафной , каки положено любому относительному прилагательному, имеет разные
значения в зависимости от того, какое существительное оно определяет: штрафные санкции
– «любые действия как наказание за нарушение условий договора», штрафная рота – «рота,
состоящая из лиц, подвергнутых «штрафу» в значении «наказание», штрафной удар – «удар
против той команды, игрок которой нарушил правила игры, а следовательно, заслужил
«штраф», но без всякого отношения к деньгам».

Иными словами, штрафовать, штраф, штрафной имеют тенденцию к потере своей

«денежной» составляющей и тяготеют к обобщенному значению «наказывать, наказание».
При этом в современной российской жизни, где бал правят деньги, штраф и штрафовать в
их обычном значении становятся все более частотными. Не думаю, что это свидетельствует
об изобретательности тех, кто вправе штрафы взимать. Ведь добиваться того, чтобы Y
впредь не повторял своих плохих поступков можно куда более изощренными и, быть может,
более эффективными способами. Моральными, например, убеждая, осуждая, призывая,
стыдя, усовещивая, объясняя и т. п. А также лишением Y-а чего-то привычного хорошего.
Или требуя от Y-а каких-то неприятных для него действий, не связанных с изъятием у него
денег.
Провокация
Когда мы говорим, что Х провоцирует Y-а , то это значит обычно, что Х и Y находятся в
неприязненных, напряженных, плохих отношениях. Именно поэтому чаще всего говорят о
провокациях на границе . Например, Сталин сначала посчитал провокацией со стороны
немцев нарушение ими границы с СССР 22 июня 1941 года. Однако «плохие отношения»
обычно лишь необходимое, но недостаточное условие для провокационных действий. Как
наличие денег для купить , транспорта – для ехать , еды – для кормить и т. д.
Провоцируя Y-а, Х совершает некоторое действие, тайная (это очень важно!) цель которого в
том, чтобы Y начал совершать действия, выгодные (полезные) для Х-а, а следовательно,
учитывая отношения между Х-ом и Y-ом, вредные (опасные) для самого Y-а. Например,
футболист одной команды постоянно говорит во время матча какие-то гадости своему
сопернику из другой команды. Причем делает это с тем, чтобы адресат, потеряв
самообладание, ошибся в игре или совершил какой-нибудь неспортивный поступок,
заслуживающий наказания. Жертвой именно такого поведения соперника стал в одном из
ответственных матчей выдающийся французский футболист – Зидан.

Провоцирует вовсе не значит заставляет, принуждает или просит, требует. Провокатор

использует более изощренную тактику, он хочет, чтобы со стороны не он, а именно другой
выглядел инициатором, зачинщиком (слово с отрицательной оценкой!) конфликта и/или
необоснованного «плохого» поведения другого. Истинный инициатор создавшейся ситуации
должен остаться в тени, демонстрируя свою непричастность или даже представляя себя
перед другими в качестве жертвы.
Весьма близки к глаголу провоцировать сниженные подстрекать, подзуживать, а также
подговаривать и инспирировать . Однако во всех этих последних случаях X действует более
или менее явно. А неблагородство его поведения связано с тем, что он склоняет Y-а к
чему-то объективно плохому. При этом обычно так или иначе направленному против
третьих лиц (ср. науськивать, натравливать ), в чем сам Х участвовать не собирается.
Разница по сравнению с провоцировать , где на первом месте «я ни причем», «это он сам»,
весьма существенная.

Несколько ближе, как это ни покажется странным, к провоцировать глагол намекать .

Последний также предполагает не явное выражение своих мыслей, чувств и желаний, но
апелляцию к догадке Y-а. Однако намекать можно на хорошее и на плохое, на
соответствующее интересам Х-а и Y-а. При наличии некоторой «тайны» нет здесь явного
эгоизма, неблагородства, коварства.

Отмечу, что в отличие от провоцировать во всех близких ему по значению глаголах нет
предварительного условия «неприязненные, напряженные, плохие отношения». Склонять к
плохому или неявно выражать свои желания можно в общении не только с потенциальным
недругом. Однако именно фактор «предварительного условия» приводит к новейшим
изменениям в значении слов провоцировать, провокационный . Имеются в виду такие,
например, словосочетания, как провокационный доклад (выступление, статья, заголовок и
т. п.). Таким образом часто теперь выражается отнюдь не скрытая злонамеренность Х-а по
отношению Y-у. Речь идет о том, что Х стремится заинтересовать, заинтриговать,
возбудить Y-а. На первый взгляд, перед нами обычный случай расширения значения слова.
Однако, как кажется, дело обстоит значительно проще. Вся разница между провокацией в ее
традиционном и «новом» значении обусловлена изменением «предварительных условий». В
последнем случае отношение между Х-ом и Y-ом вовсе не враждебны, эти отношения –
никакие. И Х стремится неявным, скрытым образом пробудить в Y-е интерес, внимание,
заинтересованность к тому, что сам Х делает, думает, говорит. Иными словами, в действиях
Х-а тот же эгоистический интерес. В соответствии с ним Х и хочет регулировать поведение
Y-а. Однако вовсе не во вред Y-у, с которым у него нет вражды, но на пользу самому себе.
Причем эта польза вовсе не отражает какие-либо «плохие» качества или устремления Х-а.
Ему просто хочется привлечь к себе внимание равнодушного ко всему, и к Х-у в частности,
Y-а, пробудить у него желание высказаться, поспорить, откликаясь на проявления Х-а.

Итак, в русском языке существует множество слов, отражающих ту ситуацию, когда один
участник хочет добиться каких-то действий другого участника коммуникации. Причем
выражает это свое желание явно или тайно. Хочет от другого действий «плохих» или
нейтральных. А правильно комбинировать все эти возможные семантические
характеристики можно лишь тогда, когда известны отношения между участниками,
враждебные или нейтральные. Именно это последнее условие участники коммуникации не
всегда соблюдают. Забывая о том, что самое важное часто формально никак не выражается,
остается за кадром. Чтобы правильно понимать друг друга, собеседники непременно должны
точно и одинаково понимать то, что остается невыраженным. А не только то, что получило
формальное выражение в значениях слов и смыслах предложений.
Вредно или контрпродуктивно?

Не успели закончиться баталии по вопросу о том, как КОНТРОЛИРОВАТЬ знания и умения

школьников, как начались баталии новые. Теперь уже из-за того, как ДЕЛИТЬ предметы, а
следовательно, и отводимые на них часы занятий. И опять игнорируется самый главный
вопрос, чем НАПОЛНИТЬ СОДЕРЖАНИЕ современного школьного образования. В
частности, содержание школьного обучения русскому языку. Все помнят, что в школе
изучали, например, омонимы, синонимы и антонимы. А зачем? Неужели только ради
интереса?

Я не устаю повторять, что основным содержанием нынешнего школьного обучения родному,

русскому языку является обучение правилам орфографии и пунктуации. Почти все
школьные знания о русском языке, в конце концов, ориентированы на эту цель. При этом
публично никто не спорит с утверждением, что цели школьного обучения русскому языку
должны быть совсем другими. Это обучение точному и полному пониманию
представленных текстов и обучение созданию текстов разного типа в зависимости от
замысла автора, особенностей адресата, условий общения. Разумеется, с соблюдением, в
частности, орфографических и пунктуационных правил, если речь идет о создании не
устного, а письменного текста.
Сведения о существовании антонимов, слов с противоположным значением, в нынешней
системе школьного обучения русскому языку выступают как некоторый непонятный довесок
к правилам орфографии и пунктуации. А для обеспечения эффективных активных речевых
действий – говорения и письма – этот раздел весьма важен.

Дело в том, что существование слов с противоположным значением, антонимов, позволяет

обогащать нашу речь. Например, заменяя именование А на его антоним В с отрицанием:
старый – немолодой, богатый – небедный, грешный – небезупречный, оставайтесь на
нашем канале – не переключайтесь и т. п. В большинстве случаев такая замена, оставляя
авторское утверждение столь же ясным, делает его менее категоричным. Когда мы,
например, говорим хотеть не вредно , то это обозначает и то, что иногда «хотеть полезно»,
но чаще это «и невредно, и неполезно», а где-то в некотором пространстве между «вредом» и
«пользой», хотя и никогда там, где «вредно».
Это сочетающаяся с ясностью смягченность представлена во многих русских
фразеологизмах, характеризующих, например, человека алчного, корыстолюбивого: Своего
не упустит, Мимо рта не проносит, Охулки на руку не положит, Себя не забывает. Тем же
приемом пользуется и автор письма к гоголевскому Городничему в «Ревизоре»: « ты человек
умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки». Тот же механизм работает и во
многих других случаях: мало не покажется – «много», не дурак – «умный», без дураков –
«серьезно», не подарок — «создающий трудности» и т. п.
Таким образом, считая, например, некоторую идею разумной и полезной, можно назвать ее и
эффективной , и продуктивной . Имея при этом в виду в обоих случаях ее плодотворность
по отношению к результатам, которых мы хотим достигнуть. А как назвать идею, которая, по
нашему мнению, не ведет к желаемым результатам? Здесь мы можем выбрать из ряда
синонимов: неразумная, бесполезная, неполезная, неэффективная, непродуктивная,
бесперспективная. Во всех этих случаях будет ясно, что от этой идеи не стоит ждать пользы.
А если говорящий/пишущий хочет сказать сильнее? А именно то, что обсуждаемая идея
способна принести вред. Тогда можно и назвать ее вредной . Но не будет ли это слишком
категоричным и обидным для авторов этой идеи? Здесь нам на помощь приходит уже не
частица не или приставка без —, а элемент контр —, хорошо известный по таким словам,
как контрреволюция, контратака, контрразведка и т. п. Этот элемент со значением
«против», с одной стороны, не слово, поскольку не употребляется самостоятельно, а с другой
стороны, и не приставка. Слишком легко и относительно свободно присоединяется он к
другим словам. Это последнее свойство и позволяет решить нашу задачу – не обидно
охарактеризовать какую-либо идею как приносящую отрицательный результат –
контрпродуктивная .

Хочу в заключение добавить, что, по моим наблюдениям, первым начал активно употреблять
это слово Евгений Максимович Примаков.
Видимо, у этого слова будет счастливая судьба, и оно, будучи словом скорее
нейтральным стилистически, в скором времени приживется в русском литературном языке.
Не унижать и не возвышаться!
Культура русской речи не сводится только к проблемам ошибок при письме, правильному
ударению при говорении или безошибочному склонению. Высокая речевая культура – это
еще и непременное соблюдение норм поведения по отношению к адресату речи. К
сожалению, именно эти нормы в наше время чаще всего и нарушаются.
При этом те, кто такое делает, над нарушениями обычно не задумываются. А может, надеясь
на безнаказанность, они нарушают правила общения сознательно и с неблагородной целью?
Давайте разберемся.
Любой автор речи обладает обычно достаточно широкой свободой выбора языковых средств
для того, чтобы выразить свою мысль. Он может, например, сказать: Ничего не меняется.
Застой. Стабильность. Ни фига не меняется. Все эти четыре возможности сообщают нам
об отсутствии каких-либо значимых событий. Только это, и ничего более, сообщает первое
предложение. Слово застой кроме этой информации заключает в себе и то, что это
положение автору не нравится. А стабильность – что, наоборот, нравится. Последнее
предложение за счет ни фига добавляет к безоценочной информации о положении дел что-то
вроде подмигивания читателю/слушателю. За этим «подмигиванием» – желание автора не
придерживаться в общении с адресатом нейтральных обычных форм, а стремление перейти
на пониженное, не слишком уважительное общение. Строго говоря, употребивший ни фига
(или нечто подобное) уже проявляет «вольность» по отношению к своему собеседнику.
Интересно, позволил бы он себе такую инициативу, официально разговаривая со своим или
иным высоким начальником? Подобного рода возможностей, реализующих желание одного
из собеседников подчинить себе другого, возвыситься над ним, в русском языке довольно
много.
Нижегородские ученые Наталия Петрова и Лариса Рацибурская выпустили в этом году очень
интересную книгу, посвященную различным средствам и приемам речевой агрессии,
используемым нашими говорящими по-русски современниками. Богатый и интересный
материал этой книги едва ли следует рекомендовать для собственных активных речевых
действий. Но необходимо, однако, понимать те механизмы, с помощью которых
лингво-технологически продвинутые и часто морально-нравственно деградировавшие
авторы различных текстов воздействуют на читателя/слушателя, пытаясь подавить его с тем,
чтобы затем навязывать ему, уже подавленному, собственное мнение и оценки.
Остановлюсь лишь на одном из таких приемов воздействия на читателя/слушателя. Среди
русской интеллигенции до и после революции существовали определенные темы и аспекты,
которые были запрещены для высказываний. Среди таких тем и аспектов были, например,
рассказы о собственных физиологических ощущениях, любовных похождениях,
материальном преуспевании… Поведение гоголевского значительного лица, напоминавшего
Акакию Акакиевичу: знаете ли вы, кому это говорите? понимаете ли вы, кто стоит перед
вами? – вызывало у русского интеллигента лишь презрение и отвращение. Запрет на всякое
упоминание о своем превосходстве, особенно карьерном или материальном, диктовался
следующей максимой: «Нельзя никоим образом унижать достоинство собеседника». При
этом ясно подразумевалась недопустимость не только унижения другого, но и любых
попыток собственного возвеличивания.
Увы, эта максима, выражающая необходимость уважительного отношения к адресату речи, в
современном обществе постоянно атакуется. И, что особенно горько, со стороны людей,
имеющих отношение к культуре. Например, президент Российского фонда культуры в
недавнем интервью сообщает «у меня наград – о, ставить некуда» и далее «и я не бездарен».
А ранее тот же автор на ТВ утверждал свои особые права на проезд по автодорогам и, не
скупясь на слова, напоминал о многочисленности собственных заслуг перед культурой.
Невозможно даже представить, чтобы так говорил о себе первый президент этого фонда
академик Дмитрий Лихачев!
Неужели в нашем обществе восторжествовала пошлейшая мораль «сам себя не похвалишь, и
стой как оплеванный"? Рядом с этой моралью – распространившаяся речевая формула « я как
( депутат, директор, президент и т. п.)… «Известно, что любой говорящий предполагает
слушающего, пишущий – читающего. И неужели говорящий « я как …» предполагает, что
слушающие не знают его должностного, общественного, материального положения, более
высокого, чем их собственное? А напоминает он о своем превосходстве для того, чтобы
собеседника таким образом унизить. Трудно рассчитывать на взаимное уважение в
результате такого поведения, сознательного или бессознательного. Желание унижать и
подчинять – не самый эффективный путь к взаимодействию людей.

Ни стыда, ни совести
Чтобы лучше понять человека, стоит рассмотреть его личность по крайней мере с двух
сторон – внутренней и внешней. Соответствие этих сторон обозначается словами искренний,
открытый, бесхитростный и даже простодушный . Напротив, за словом хитрый стоит
несоответствие между внутренними настроениями и внешними проявлениями. То же самое
наблюдается и во фразеологизмах. На языке мед, а в сердце лед; мягко стелет, да жестко
спать; волк в овечьей шкуре; три пишем – два в уме . В некоторых русских словах такое
важное различие между внешним и внутренним не проводится. Что создает трудности для
взаимопонимания.
Когда мы читаем или слышим, например, что Х грубый, веселый или ленивый , то обычно
вполне удовлетворяемся этой характеристикой. Хотя она довольно невнятна.
Грубый – это «невоспитанный», «неотесанный», «с плохими манерами» и, как писал поэт,
«дамам к ручке не подходит». Но в то же время грубый – это и «с грубыми мыслями и
чувствами», «неспособный к эстетическому восприятию».
Веселый – во внешних проявлениях это балагур, остряк, душа общества. Или за этим словом
стоит радостное, оптимистическое восприятие мира. Что необязательно сопровождается
талантами массовика-затейника? Рассказывают, что в повседневном общении Аркадий
Райкин отнюдь не выглядел безудержно веселым человеком.

Ленивый и Обломов – это почти синонимы. Однако герой романа Гончарова весьма
отличался от жителей Обломовки тем, что ум и душа его вовсе не предавались полному
безделью. Хотя различные внешние, бытовые преграды он не хотел и не умел преодолевать.
А Пушкин говорил о бытовой лени как об источнике творческих наслаждений и свершений.
Тургенев использовал не прижившееся у нас словосочетание моральный досуг ("отсутствие
повседневных бытовых забот") как непременное условие для понимания и создания
ценностей духовных. Так что ленивый – это не всегда только «плохо». Стоит лишь начать
различать лень физическую, бытовую – и духовную, творческую.
О необходимости различать внешнее и внутреннее говорил и наш замечательный поэт
Николай Заболоцкий: «Что есть красота? И почему ее обожествляют люди? Сосуд она, в
котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?"

Стыдно и совестно обозначают «неприятное состояние человека, возникающее в результате

совершения какого-либо дурного поступка». Однако по своему происхождению эти два
слова не полностью совпадают по значению. Стыд – это состояние, а совесть – какой-то
внутренний орган, наподобие сердца или печени, который может начать болеть, вызывая у
человека страдания, причем идущие изнутри. Стыд же возникает скорее в результате
внешнего воздействия: «Что люди скажут?» Согласитесь, что стыдно и совестно , хотя и
очень похожие, но все-таки разные неприятные душевные состояния. Стыдно – это когда
узнают другие люди. А если уверен, что никто не знает, то и не стыдно. А совестно не
зависит от чужого знания или незнания. Ведь сам человек все знает о своих поступках, и
какой-то орган (совесть) у него начинает болеть, если он поступил плохо. Хотя можно
всячески убеждать себя в том, что все хорошо. Заглушая более или менее успешно голос
(муки) совести .
Косвенное подтверждение содержательных различий между стыдно и совестно и в том, что
за другого может быть только стыдно . А за себя самого – и стыдно , и совестно .

Замечательный ученый – профессор Ольга Ермакова собрала огромный материал о словах

стыд, совесть и их производных. Она показала, что в русском языке есть немало
устойчивых выражений, не только утверждающих моральную ценность стыда и совести, но
и оправдывающих бессовестность и бесстыдство: совесть – это для богатых; стыд не дым,
глаза не выест . Более того, по наблюдениям ученого, слова стыд и совесть даже у
классиков русской литературы нередко не различаются в значении.
Разумеется, в тонкой дифференциации нуждаются только понятия актуальные. А если
душевная боль после дурных поступков вообще не возникает, а в отсутствие общественного
мнения осуждение «плохого» со стороны других вовсе никак не проявляется? Зачем же
пытаться различать в языке то, чего нет в действительности.

2. Можно ли преодолеть противоречие между желанием быть точным и

необходимостью соблюдать норму?
Агрессивная неодушевленность
Никогда не кончается спор о месте человека в мире. Является ли он одним из
«винтиков-болтиков» или заслуживает к себе более уважительного отношения? Ряд
последних изменений в русском языке говорит о том, что позиции сторонников особого
отношения к человеку подвергаются серьезным атакам.

Мы часто слышим от современных руководителей, что они задействовали специалистов (

молодежь, военных и т. д.). т. е. «сделали так, чтобы специалисты (молодежь, военные и
т. д.) действовали». Такое полезное для руководителей словосочетание (поскольку за ним
стоит их работа) возникло именно в административно-чиновничьей среде. Еще недавно
глагол задействовать употреблялся только по отношению к предметам: задействовать
скважину, оборудование, технику и т. п. Что-то мешало употреблять его по отношению к
людям – последних можно было пригласить, попросить, привлечь, заинтересовать… И это
несмотря на то, что глагол задействовать устроен так же, как и многие другие русские
глаголы: накормить – «сделать так, чтобы был сыт», разбудить – «сделать так, чтобы не
спал», вылечить – «сделать так, чтобы был здоров». И вот теперь задействовать
употребляется по отношению и к предметам, и к лицам.

Перейдем от действий руководителей к ним самим. Почти отовсюду слышим и везде читаем,
что NN – эффективный руководитель ( менеджер, тренер, чиновник и т. п.). Эффективный
значит «достигающий эффекта, т. е. результата, поставленной цели». Еще в конце прошлого
века эффективным по-русски могло быть, например, лекарство, предприятие, мера,
средство и т. п. Но не человек! Ведь «эффективность» не может быть постоянной
характеристикой лица – она относится только к его конкретным действиям или функциям.
Но тогда, наверное, точнее говорить: NN эффективно руководит, тренирует или, наконец,
торгует (если он менеджер по продажам).
Продолжим о действиях. Совсем недавно, но уже прочно вошел в русский язык глагол
грузить в значении «перекладывать на кого-то свои проблемы, заботы, обязанности».
Раньше человек мог грузить вагон или баржу, лес или уголь, а его самого можно было
только нагружать . Кроме того, он мог иметь нагрузку – например, педагогическую или
общественную, большую или маленькую. Теперь же глагол грузить приобрел новое
значение и не имеет ограничений в своей сочетаемости. Произошло это, на мой взгляд,
потому, что широко распространился тип поведения людей, характеризующийся
стремлением переложить свои дела и заботы на других. В середине прошлого века активно
употреблялось слово спихотехника . Однако, оставаясь в пределах ограниченного
употребления, оно не проявило жизнеспособности. А необходимость называть
соответствующее явление осталась. Вот и принял глагол грузить на себя новую ношу.
А теперь от грузов – к пассажирам. Непосредственно перед посадкой в самолет, пройдя
многочисленные проверки и отстояв разнообразные очереди, авиапассажир оказывается в
накопителе , т. е. в «помещении, где людей постепенно накапливают (или они сами
накапливаются?)». Отношение к пассажиру не как к человеку, а как к предмету не позволяет
назвать соответствующее помещение, например, ожидальней (как читальня или спальня )
или хотя бы предпосадочной, предвылетной (как парная или закусочная ).

Нужно ли пытаться противостоять этим языковым новациям? Ведь они – отражение тех
изменений, которые происходят в поведении и сознании говорящих по-русски людей.
Рекомендации относительно языка не в силах изменить жизнь общества. Хотя и могут дать
пищу для размышлений над тем, что с этим обществом происходит. Может быть, и этого не
так уж мало.

Праздничное слово
Как поступить, если слово, наиболее точно отражающее вашу мысль, принадлежит к
разговорным или просторечным? Что выбрать – точность или соблюдение нормы?

…Экзаменационная сессия в университете закончилась. Ученый совет на своем заседании

обсуждает итоги учебного семестра. И вдруг из коридора доносятся звуки музыки и веселые
крики. Председательствующий улыбается: «Это студенты, как говорится, оттягиваются».
Сказано совершенно точно: именно оттягиваются – то есть «предаются разнообразным
жизненным радостям после напряженной работы». Если бы было сказано веселятся,
расслабляются , исчез бы важный содержательный компонент: «после напряженной
работы». А говорящему очень важно было выразить то, что он не сердится на нарушителей
тишины и думает, что их следует простить, поскольку они заслужили право на такие мелкие
шалости.

В своей содержательной части многие глаголы имеют два пласта. Один обозначает то, что
совершается, а другой – то, при каких предварительных обстоятельствах это происходит.
Скажем, если человек устал , это означает, что его самочувствие неважное и это – результат
того, что он много и/или напряженно работал. Если человек о чем-то забыл , это означает,
что у него сейчас нет информации, которая прежде, однако, была. Если человека о чем-то
информируют , то предполагается, что он узнает то, чего прежде не знал. И оттягиваться –
в числе именно таких глаголов.
Однако, с другой стороны, оттягиваться – слово просторечное, разговорное. И
председательствующий на ученом совете прекрасно это понимает, поэтому и вводит в свою
реплику оборот « как говорится». Таким образом этот ученый муж пытается объяснить
членам совета, что, употребляя слово оттягиваться , он просто цитирует то, что в русском
языке присутствует, но не является строгой литературной нормой.
Без сомнения, всякий говорящий, а особенно пишущий не раз сталкивался с таким
противоречием. С одной стороны – желание как можно более точно и кратко обозначить
конкретную ситуацию. А с другой – необходимость ограничиваться нормами литературного
языка, не выходить за его пределы, используя слова, которые в словарях имеют пометы разг.
(разговорное), прост. (просторечное) и т. д.
Вот, например, свободную встречу с целью знакомства и/или обмена мнениями по-русски
лучше не назовешь, чем тусовка . У этого существительного есть и производные:
тусоваться – «проводить время на тусовке, участвовать в тусовке», тусовщик – «тот, кто
любит тусоваться или много времени проводит на тусовках». А ведь все эти слова относятся
к просторечным. Поэтому, если они так уж вам необходимы, поскольку выразят вашу мысль
точно и кратко, лучше сопровождать их комментарием типа так сказать, как говорит
молодежь, извините за выражение и т. п. Без таких комментариев ваши строгие
собеседники, с которыми вы находитесь в официальных отношениях, могут заподозрить вас
в том, что вы плохо владеете русским литературным языком.
Впрочем, определять, всегда ли и во всех ли ситуациях можно употреблять то или иное
слово, – это дело авторов нормативных словарей. Но жизнь не стоит на месте, и, отзываясь
на ее требования, время от времени им просто необходимо менять свои рекомендации.
Короче, Склифосовский!

По мнению некоторых лингвистов, основная тенденция развития всех языков

предопределена стремлением говорящих к «экономии усилий». Разнообразные проявления
этой тенденции представлены и в русском языке. Когда мы, например, произносим чек
вместо человек . Или, покупая железнодорожные билеты, говорим: « Рязань, два, обратно».
Объясняем приезжему, что до Театральной идет пятерка. Наверное, в разговорной речи,
когда обоим собеседникам многое ясно из самой бытовой ситуации, подобные «сокращения»
допустимы. Но всегда ли они простительны?

В истории русского театра много замечательных профессионалов и достойных граждан.

Среди них и Михаил Семенович Щепкин. Сын крепостного, исполнитель главных ролей в
пьесах Н.В. Гоголя, А.Н. Островского и В. Шекспира. Актер, для которого специально писал
И.С. Тургенев. Его имя носит известное театральное училище. Хотя теперь его и в быту, и
публично называют просто Щепкой . Не понимаю, как поворачивается язык для такого
именования у тех, кто хоть что-нибудь знает о М.С. Щепкине. Такая же судьба у имени
другого деятеля театра, чье имя носит другое московское театральное училище, – у Бориса
Васильевича Щукина. Оно превратилось, как известно, в Щуку . Такая «фамильярность» не
является особенностью только театральной сферы. Где, к счастью, насколько мне известно,
еще остались в неприкосновенности имена К.С. Станиславского, Е.Б. Вахтангова, Г.А.
Товстоногова, Р.Н. Симонова.

Мало кто из наших современников помнит об институте народного хозяйства имени Г.В.
Плеханова, замечательного мыслителя и общественного деятеля. Зато почти все знают
Плешку . За что же такое Георгию Валентиновичу? Может быть, многие наши современники,
хоть и слышали что-то о Плеханове, не догадываются о том, что это имя заслуживает к себе
уважительного отношения?
Амикошонство в отношении имен, которыми должна гордиться страна, затронуло не только
культуру и образование, но и медицину. Кто из москвичей не знает о существовании Склифа
. Употребляющие это словечко едва ли догадываются, что за ним замечательный
врач-хирург, сумевший, в частности, внедрить в России антисептические средства. Именно
энергии, мудрости и гражданской ответственности Николая Васильевича Склифосовского
обязаны москвичи созданием сети медицинских клиник на Девичьем Поле.

«Экономия усилий», как кажется, вообще не знает границ. И вот уже одна бойкая
журналистка, видимо, искренне озабоченная судьбой деревянной церкви Преображения в
Кижах, постоянно называет ее Преображенкой . Вот уж поистине, как сказал поэт, они «не
ведают святыни». Подтягиваются и политики. Вопрос на засыпку. Что могло бы стоять за
аббревиатурой ВОСР ? Ответ – «Великая Октябрьская социалистическая революция».
Сейчас мы избавлены от такого сложносокращенного слова из-за безрадостной оценки
событий октября 1917 года в России. А вот когда эти события оценивались только с
восторгом, то сокращенное название могло ассоциироваться для его «изобретателя» разве
что с перспективами ГУЛАГа.

Зато теперь мы получили ВОВ ! О священном, трагическом и славном периоде

отечественной истории без всякого даже намека на его грандиозность ( Великая ),
судьбоносность для всей Родины ( Отечественная ), но лишь протокольно и сухо. Причем
не только в справке для получения льгот на проезд или оплату услуг ЖКХ (сокращение
последнего слова вполне уместно). О другой Отечественной войне – 1812 года за 200 лет, к
счастью, кажется, ничего подобного не придумали.
Язык – это привилегия всех, кто им пользуется. Глупо и бесперспективно становиться
поперек всеохватным тенденциям. Хотя, как кажется, задуматься о них стоит. Желая
противостоять неуважению к выдающимся феноменам отечественной истории и культуры,
людям, событиям, артефактам.
А между тем события в России 19–21 августа 1991 года остаются до сих пор безымянными.
Не считать же их достойным именованием подавление путча. 20 лет без имени – это и
слишком долго, и симптоматично. Вспомним, сколько было сделано за 20 лет большевиками
для мифологизации «окаянных дней» октября 1917 года. Или мы просто разучились уважать
прошлое и можем только пренебрежительно низводить его до собственных бытовых
привычек?
Не пойман, но вор

Широко распространившееся в русском языке словосочетание вор в законе может показаться

бессмысленным. Ведь по юридическим законам вор должен сидеть в тюрьме. Однако в
уголовном мире тоже существуют законы. Но они не совпадают с теми, которые записаны в
Уголовном кодексе. И вор в законе, как пишет в своем «Толковом словаре русского языка»
академик Н.Ю. Шведова, «в среде уголовных преступников: вор-рецидивист, принятый на
специальной сходке в привилегированное сообщество, объединяющее главарей воровского
мира». Различие между юридическими законами и законами, фактически действующими в
различных коллективах людей, порождает непонимание в человеческом общении.
Презумпция юридической невиновности прекрасно отражена в русской пословице « Не
пойман – не вор». Да и сами юридические законы, насколько можно судить по русским
пословицам, для наших соотечественников не слишком авторитетны: « Закон, что дышло –
куда повернул, туда и вышло»; «Зачем законы, если судьи знакомы»; «От сумы да от
тюрьмы не зарекайся». Иными словами, получается, что судить о человеке, вор он или не
вор, по судебным приговорам не следует.
Это, однако, не означает, что в сознании говорящих по-русски царит постмодернистская
относительность, вовсе лишенная опоры на понятие справедливости. Дело в том, что такая
оценка связывается не столько с государственным судом, сколько с Богом, который правду
видит, да не скоро скажет. И с мнением других людей. А согласно тому же словарю Н.Ю.
Шведовой и «Толковому словарю иноязычных слов» Л.П. Крысина, «приобретенная
кем/чем-нибудь общественная оценка, создавшееся общее мнение о качествах, достоинствах
и недостатках кого/чего-нибудь» называется по-русски словом репутация .
Репутация есть у изданий – на ее основании мы доверяем или не доверяем их сообщениям. У
гостиниц и ресторанов, университетов и банков – и именно их репутация в значительной
степени определяет готовность или неготовность людей в эти заведения обращаться. И
коллеги по университету отлично знают, кто берет взятки, а кто – нет, кто неравнодушен к
студенткам, а кто считает это неприличным, кто, наконец, следит за научной литературой, а
кто уже десятки лет ничего не читает… Отливаясь в то, что называется репутацией, это
мнение не на 100 % справедливо. Но в основном обычно верно. Эта нестопроцентная
точность категорически не позволяет использовать дурную репутацию для юридических и
административных выводов. Однако дурная репутация (в нравственно здоровом обществе!) –
основание для того, чтобы ее обладатель стал нерукопожатным или ему было «отказано от
дома».

Дурная или хорошая репутация в русской традиции часто закрепляется прозвищами. Еще
Николай Васильевич Гоголь писал: «Выражается сильно российский народ, и если наградит
кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собой и на службу, и в
отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое
прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от
древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое
воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко, все равно что
писанное, не вырубливается топором».
Разумеется, прозвища Палкин (о Николае I), Кровавый (о Николае II), Старик Батурин (о
бывшем московском мэре) – никак не основание для их юридического осуждения. Но
основание для того, чтобы относиться к ним с некоторой долей подозрительности. Или
недоверия. А доверие , согласно тому же словарю Н.Ю. Шведовой – это «уверенность в
чьей-нибудь добросовестности, искренности, правильности чего-нибудь». И именно
репутация помогает или мешает такой уверенности.

Халява
Поговорим о слове, которое, видимо, возникло в среде уголовников, но широко
распространилось в современном русском языке. И это печально.

Признаком укорененности этого слова является и наличие таких производных от него слов,
как халявный, халявщик . Именно это слово употреблял незабвенный Леня Голубков в
рекламе МММ: « Я не халявщик, я партнер». Будто бы ваш партнер не может быть
одновременно и халявщиком, а халявщик – вашим партнером. Это, впрочем, кажется,
оставалось не замеченным доверчивыми клиентами авантюриста Мавроди.

Впрочем, слово халява вполне органично в устах алчного простака, обращающегося к таким
же, как он сам, однако оно абсолютно невозможно с официальной трибуны, на телеканале
«Культура», в речи серьезного политика или уважаемого писателя. Кажется: зачем им это
слово? Ведь то же самое можно обозначить словами нейтральными: бесплатно, даром .
Короче, создается впечатление, что перед нами так называемые стилистические синонимы,
то есть слова, различающиеся не значением, а исключительно возможностями употребления
в любых или только в некоторых условиях общения. Сравните, например, украсть (во всех
ситуациях) – похитить (скорее при официальном общении) – спереть, свистнуть,
приделать ноги (в условиях сниженного, грубого, вульгарного общения) или уборная –
туалет – сортир, убить – лишить жизни – замочить, жена – супруга – баба, спать –
почивать – дрыхнуть, есть – кушать – жрать и многие другие.

Однако при более внимательном взгляде становится ясно, что халява – это не просто
«бесплатно» или «даром», а то же самое, но уже «с сомнительными моральными и/или
юридическими основаниями». Московские пенсионеры, пользуясь социальной картой, ездят
на общественном транспорте бесплатно (для них, а не для московских транспортников,
соответствующую работу которых должно оплачивать правительство Москвы!), а отнюдь не
на халяву . А вот участники разнообразных презентаций, юбилеев фирм, корпоративных
вечеринок и прочих столь популярных в докризисные времена акций ели и пили
действительно на халяву. Ведь все эти небесплатные сами по себе радости были оплачены из
не всегда ясных источников и отнюдь не всегда организовывались ради целей благородных и
возвышенных.
Таким образом, противопоставление бесплатно, даром – халява, на халяву отражает очень
важный составной компонент современной жизни, «истинное» – «имитирующее»,
«настоящее» – «поддельное». Причем имитация, поддельность могут быть более или менее
скрытыми. Например, дочь – падчерица, бриллиант – фианит, волосы – парик, сосуды –
шунты, деньги фальшивые и настоящие, цветы живые и искусственные, петь живьем и «
под фанеру», заработать – настричь, наварить, нажечь, присутствовать – отметиться и
мн. др. Такую же функцию – обозначение имитационности, а не реальной полноты
действительности – выполняет в русском языке и частица как бы: как бы учусь, как бы муж,
как бы знаком и мн. др. (см. об этом выше).
Так что слово халява имеет мощную поддержку в окружающей нас современной жизни.
Перефразируя поэта, можно сказать: «и верно быть ему в чести». Оно оказывается
вписанным в систему представлений о нашей современной жизни. Нужное слово для того,
чтобы эту действительность лучше понимать.

Самоломаный-мажор
Формула «все люди рождаются равными», конечно, отражает гуманистический взгляд на
мир. Однако не раскрывает тех аспектов, в которых такое равенство осуществляется. А
между тем имеется немало аспектов, где такое равенство заведомо отсутствует. Один рожден
в богатой семье – другой в бедной. У одного родители – утонченные интеллектуалы, у
другого умеют лишь читать и писать. В одних семьях существуют высокие нравственные
устои – в других пьянство, насилие, воровство… Эта зависимость качеств младшего
поколения от старшего хорошо отражена в русской пословице Яблоко от яблони недалеко
падает . Однако родившийся человек существенно отличается от упавшего на землю яблока.
Многое в судьбе человека зависит и от его собственных усилий. Посмотрим, как эта
зависимость обозначается словами русского языка.

Молодой человек, наслаждающийся радостями жизни за счет положения своих родителей,

по-русски мажор , хотя это полезное слово едва ли принадлежит литературному языку.
Тургеневский Базаров говорит о себе, «лекарском сыне», «наш брат, самоломаный». И это
также находящееся вне литературного языка слово обозначает очень важную характеристику
человека, а именно ту, что он «обязан своими достижениями исключительно собственным
усилиям». Для обозначения того же самого в русском языке иногда употребляется, также
лежащее за пределами литературного языка, английское selfmademan (селфмейдмен) .
Буквально – «человек, сделавший сам себя».
Очевидно, что и самоломаный , и selfmademan четко противостоят мажору по параметру
«самостоятельно», однако оставляют невыраженным другой очень важный параметр –
«область достижений». Относится она к воспитанию в себе высоких моральных, волевых
качеств, развитию разнообразных способностей, преодолению комплексов, мифологических
представлений и т. п.? Или отражает карьерные успехи, занятие видных должностей,
общественное признание, материальное богатство, наконец? Согласитесь, что моральное и
материальное, гармония внутри самого человека и в его отношениях с другими – вещи
весьма различные. К сожалению, выразить эти важные противопоставления по отношению к
самоломаному и selfmademan можно лишь с помощью более или менее длинных
словосочетаний. Напомню, что подобную же неопределенность в отношении физических
или моральных свойств человека я уже отмечал у русских прилагательных ленивый,
красивый, грубый.
Вообще, вся область, которую условно можно назвать «жизненные достижения и успехи
человека», на мой взгляд, довольно плохо расчленена с помощью русских слов. Как,
например, назвать тех, о которых грибоедовский Фамусов говорит: « При мне служащие
чужие очень редки, все больше сестрины, свояченицы детки» ? Противопоставив эту
публику тем, кто исключительно благодаря собственному труду и таланту является
президентом или лауреатом, директором или академиком. А как назвать того человека, чьи
таланты и качества, данные от рождения и/или воспитанные собственными усилиями, не
находят применения, остаются невостребованными? О такой ситуации писал еще А.С.
Пушкин: « Он высшей волею небес рожден в оковах службы царской. Он в Риме был бы
Брут, в Афинах – Периклес, а здесь он офицер гусарский».

Впрочем, при бедности слов, конкретно обозначающих человека, чего-то достигшего или не
достигшего, причем благодаря собственным талантам и усилиям или благодаря родственным
связям, в сфере внутренней или публичной, у нас немало слов, обозначающих «неправедное»
занятие видных должностей или получение высших чинов. Это протекционизм, непотизм ,
отчасти семейственность и кумовство . Однако это все обозначения явлений, приводящих к
несоответствию между скромными возможностями человека и их неадекватным признанием,
а не обозначения конкретных действующих лиц этих не очень красивых историй. Ведь
всегда безопаснее говорить о воровстве , а не о воре , о коррупции , а не о коррупционере , о
невежестве , а не о невежде .

В последнее время в прессе замелькали словосочетания социальные лифты, сменяемость

кадров . Было бы хорошо, если бы к этим словосочетаниям добавились еще и некоторые
слова с само -. Причем не только самовыдвижение , но также самообразование,
самовоспитание, самоусовершенствование. Ведь реалии, стоящие за словами лифты,
сменяемость, ротация, имеют ценность, если предполагают не игровое правило «по
очереди», но жизненный принцип «по справедливости», выражаемый по-русски как по
заслугам, по гамбурскому счету, по таланту, по трудолюбию.

3. Когда нет слов

Какие события обозначает слово путч ?
Прошло уже более 20 лет после событий, произошедших в СССР 19–21 августа 1991 года. Не
вдаваясь в оценки этих событий, поставлю один-единственный вопрос. Под каким именем
войдут эти, без сомнения исторические, события в историю нашего отечества?

За истекшее двадцатилетие за событиями в СССР 19–21 августа 1991 года все более
закреплялось название « путч». Согласно словарям путч – «это попытка государственного
переворота, организованная группой заговорщиков, а также сам такой переворот». Иными
словами, путч – это беззаконный захват власти. В отличие от слова революция , которое
обозначает коренные перемены, а не просто переход власти от одних людей к другим. При
этом вопрос о законности в слове революция вообще не ставится. Сравните: революция в
хирургии, техническая революция, революция в космонавтике и т. п. Слово путч , толкуемое
через переворот и заговорщики, явно содержит отрицательную оценку. А поэтому чаще
всего обозначает именно неудачную попытку захватить власть. Вспомним в связи с этим
строки С.Я. Маршака: « Мятеж не может кончиться удачей – в противном случае его
зовут иначе». Короче, путч , так же как переворот и мятеж , это такие попытки захватить
власть, которые употребляющему такие слова не нравятся. Никто не будет сам назвать себя
путчистом, заговорщиком, мятежником или участником переворота . И никто не хочет,
чтобы другие называли его такими словами.
Однако события в СССР, произошедшие 19–21 августа 1991 года, вовсе не сводились только
к безуспешной незаконной попытке группы лиц захватить власть. Путч, как известно,
провалился. А если бы оказался успешным, то не получил бы такого именования. В то же
время результатом провала путча стали очень важные другие события: полное отстранение
от власти коммунистической партии и ее номенклатуры, переход от плановой экономики к
рыночной, отказ от конфронтации с Западом. Все эти изменения, толчком для которых стали
именно события 19–21 августа, никак не покрываются словом путч . Как, например, не
покрываются словосочетанием убийство австрийского эрцгерцога Фердинанда те события,
которые за ним сразу последовали и которые мы называем Первая мировая
(империалистическая) война.

Иными словами, и более чем через двадцать лет перемены, произошедшие в нашей стране с
августа по декабрь 1991 года, как и сами события 19–21 августа 1991 года, остаются
безымянными либо обозначаются по своей самой начальной точке (что уже совсем
бессмысленно!) словом путч . Название Февральская (буржуазно-демократическая)
революция и уж тем более Великая (!) Октябрьская социалистическая революция не
оставляли безымянными исторические события, состоявшие в переходе власти из одних рук
в другие, и все следовавшее за этим переходом.

Одним из главных событий, важнейшим толчком к которым явилось то, что мы называем
словом путч , была ликвидация СССР. Для этого события существуют именования, и их
немало. Однако, как кажется, многие не понимают важных различий между этими
наименованиями. Распад СССР буквально означает, что страна распалась сама по себе. Это
словосочетание не содержит того уничижения, которое есть, например, в крах СССР. А вот
развал СССР допускает двоякую интерпретацию. И почти естественный процесс (как в
распад ), и специально организованную акцию (не сам развалился , а развалили ). Сравните,
например, демонтаж СССР, предполагающее сознательную, организованную и
продуманную ликвидацию.
Вся эта невнятица – и отсутствие осмысленных именований для одного важного события и
периода в новейшей истории нашей страны, и неоправданный разнобой в именовании
другого исторического события – наводит на грустные мысли. Важные исторические
периоды и события требуют, как минимум, своего почти терминологического обозначения.
Пусть даже и с привнесением субъективной оценки. Без чеканных формул типа Куликовская
битва, строительство Петербурга, бироновщина, Отечественная война 1812 года, Великая
Отечественная война 1941–1945 гг., политические процессы 1937 года и т. д. невозможно
осмыслить свою историю.

Вопиющая безответственность в именовании последних событий в России – показатель

идейно-нравственной опустошенности общества. И отсутствия авторитетных духовных
пастырей народа. Именно они должны были бы предложить обществу соответствующие
именования.
Осмелюсь предложить для событий 19–21 августа 1991 года именование «Августовская
антикоммунистическая революция».
Мысль, лишенная слов
Обсуждение сталинской политики голода по отношению к населению обнаружило
некоторые несовершенства в языке нашей исторической науки. Оказалось, что нет русского
слова для обозначения такой политики. Есть только не слишком точное название этих
действий по отношению к производителям – изъятие излишков продовольствия . А по
отношению к потребителям эта политика оборачивается дефицитом . Именно поэтому
украинское слово голодомор ("политика, направленная на то, чтобы морить население
голодом") легко приживается в современном русском языке.
Желание некоторых украинских историков объявить сталинскую политику голода на
Украине геноцидом населения противоречит значению слова геноцид – «уничтожение людей
по расовым и национальным (генетическим) или религиозным признакам». Во-первых,
сталинский голод, как и любой голод вообще, не различал этносов и был направлен против
всех народов, в том числе и не проживавших на Украине. Во-вторых, он предполагал не
уничтожение людей, но низведение их до уровня голодных и полуголодных существ. Если
бы не слово голодомор , эту политику можно было бы назвать словосочетанием «массовый
голодный террор». Поскольку террор означает «устрашение методами угроз, насилия,
уничтожения и само это запугивание, насилие и уничтожение». Своеобразным антонимом по
отношению к такой политике является солженицынское сбережение народа .

Неправильно называть геноцидом и сталинские преступления, связанные с депортацией

народов. Направленная против конкретных этносов, эта депортация не была уничтожением,
но представляла собой исключительные по своей жестокости «государственные карательные
меры». А этот комплекс дефиниций обозначается по-русски словом репрессии . В данном
случае его было бы полезно уточнить указанием на их этническую направленность. В
результате могло бы возникнуть слово типа генорепрессии (не геноцид !).
С другой стороны, ленинско-сталинская политика включала в себя элементы,
ориентированные и на физическое уничтожение людей, составляющих определенные
группы. Только эти группы были не этническими, а социальными. Речь идет о крупных
собственниках (пресловутые помещики и капиталисты), высших царских чиновниках и т. п.
Совершенно необходимым для обозначения «уничтожения людей по их социальным
характеристикам» является слово социоцид . Оно, кажется, появилось совсем недавно, не
отмечено словарями, и его будущее пока неопределенно.
Однако даже при всех ужасных гонениях, например, на церковь политику по отношению к
ней нельзя связывать с полным уничтожением и следует назвать беспощадным социальным
террором. И так называемое раскулачивание – это тоже социальный террор (возникновение и
смакование слова кулак в определенном значении – предмет специального лингвистического
разговора). Отмечу, что почти фразеологизированная формула уничтожить кулачество как
класс предполагает не только физическое уничтожение представителей этого класса, но и их
переход, более или менее трагический, в другие сохранившиеся социальные группы.

Итак, в государственной политике следует различать «уничтожение» ( геноцид , например),

карательные меры ( репрессии ) и комбинацию одного и другого ( террор ). Кроме того,
весьма полезно отмечать, какой именно признак человека делает его объектом уничтожения,
репрессий или террора. Национальный или религиозный – тогда в случае уничтожения
используется слово геноцид (с возможной последующей конкретизацией относительно нации
и т. п.). В случае же террора или репрессий однословных национальных обозначений обычно
нет. Их роль выполняют словосочетания типа террор в отношении крымских татар,
репрессии против калмыков и т. п. Если определяющий «державный гнев» признак –
«социальная принадлежность», то социоцид – это обобщенное название для «уничтожения
социальной группы». В случае репрессий и террора выступают вполне конкретные
словосочетания типа репрессии против интеллигенции, террор по отношению к
служителям церкви и т. п.
Хапомания
Слово коррупция в последнее десятилетие стало в русском языке одним из самых
употребительных. Оно устраивает и тех, кто коррумпирован, и тех, кто любит говорить о
борьбе с коррупционерами.

Последних – потому, что порок власти обозначается все-таки более конкретно, чем просто
порок. А первых – потому, что коррупция никого конкретно не называет и суть явления
обозначает весьма размыто. Ведь для поджигателя всегда предпочтительнее слово пожар ,
как для палача – жестокость , а для хулигана или бандита – стычка, конфликт , а не
агрессия, нападение или захват .

Согласно словарю академика Н.Ю. Шведовой, коррупция – это «моральное разложение

должностных лиц и политиков, выражающееся в незаконном обогащении, взяточничестве,
хищении и срастании с мафиозными структурами». Иными словами, коррупция – это
глубокая нравственная порочность. Она проявляется в презрении к закону и в
сотрудничестве с бандитами, а продиктована стремлением к непомерному личному
обогащению. Причем взяточничество, вымогательство, казнокрадство – это лишь формы,
позволяющие обогащаться. Согласитесь, что за словом коррупция стоит очень много разных
элементов смысла: и корыстные цели, и разные способы их достижения, и общая моральная
оценка личности. Хотелось бы говорить о каждом из этих явлений поконкретнее.
Для обозначения инстинкта, ведущего к коррупции, весьма удачное слово изобрел наш
выдающийся современник, писатель Даниил Гранин. Именно у него я впервые встретил
слово хапомания . Слова этого, насколько мне известно, нет в словарях. Но оно абсолютно
внятно обозначает «страсть к тому, чтобы хапать». Первая его часть представлена не только
в словах хапать ("хватать, брать, красть, присваивать"), хапуга ("жадный человек, готовый
все взять себе, присвоить"), но и в других отглагольных производных хапнуть, хапок . Этот
образ отразился и в прихватизация . Хорошо укоренена в русском языке и вторая часть
гранинского слова. Мания – это и «сосредоточенность сознания на одной идее». Мания
величия — это и «убежденность в своем превосходстве перед другими людьми"». Мания
преследования – это и «страх, подозрительность и недоверие к другим людям». Мания может
обозначать и сильное, почти болезненное пристрастие, влечение к чему-либо. Это значение
представлено, например, в наркомания, киномания. От слов со второй частью мания легко
образуются названия лиц: наркоман, киноман и хапоман.
Ценность придуманного Даниилом Александровичем слова по сравнению с коррупция
состоит в том, что оно более конкретно. И внутренне прозрачно обозначает доминирующую,
доходящую до болезни, не лимитируемую ни умом, ни нравственностью, всепобеждающую
страсть. Страсть – хапать! Именно это слово точно определяет поведение столь многих
состоящих при власти людей. В том числе и наших современников. Слово хапомания ставит
абсолютно точный диагноз, определяя поведение человека и его ценности. Сам Даниил
Гранин пишет: «Любой русский писатель, самый великий, радовался, когда удавалось
обогатить русский язык хотя бы одним-двумя словами. Карамзин ввел слово
промышленность , Достоевский – стушеваться . Кантемир… пустил в обиход великое слово
гражданин . Странный это дар. Попробуйте ввести новое слово, да чтоб оно укоренилось…»
Осмелюсь добавить, что введение нового слова не самоцель. Оно должно закрыть ту
реальность, которая существует в жизни, но остается без этого слова безымянной либо
требующей длинных многословных описаний. Как это, например, было до того, пока
Михайло Ломоносов не придумал слово насос , а Карл Брюллов – отсебятина . Постоянно
развивающаяся жизнь, с ее новыми артефактами и представлениями, требует новых слов. Без
них язык отстает от главного требования жизни к нему – точно отражать, называть то, что в
ней существует. Однако как бы ни было важно придумать слово, без которого язык не
полностью адекватен реальности, оно должно еще укорениться в языке.
Такое укоренение делом подтверждает и богатство ресурсов русского языка, и
необходимость не только его сохранения, но и развития. Чтобы язык не оставался
охраняемым музейным экспонатом, но становился все более точным и эффективным
орудием общения и развивающейся мысли. Для нас и наших потомков.
Платон мне друг, и никаких «но»
В процессе переименования милиции в полицию общественность взбудоражили публичные
выступления сотрудников милиции, рассказывающих о нравах в их родном ведомстве. Как
назвать действия этих сотрудников? Вынесли сор из избы? Это значит «разгласить нечто,
касающееся только узкого круга лиц, связанных семейными или дружескими, деловыми
отношениями». Нарушили корпоративную этику? В этом случае этика выступает в
значении «нормы поведения, мораль человека какой-нибудь общественной или
профессиональной группы». А прилагательное корпоративный определяет, что речь идет о
«группе лиц, объединенных общими профессиональными или сословными интересами».
Иными словами, эти люди (при непременном условии, что они говорят правду) совершили
не очень хороший поступок, поскольку поставили в неудобное положение своих
сослуживцев и, может быть, даже друзей. Менее осудительно будет звучать разорвали
круговую поруку . Последнее в современном русском языке, в частности, обозначает и
«взаимную выручку» (что хорошо), и «взаимное укрывательство», то есть «умышленное
сокрытие преступления или следов преступления» (что, разумеется, плохо). Однако в
русском языке XXI века корпоративная этика гораздо употребительнее, чем круговая
порука . А в рамках этики один шаг от нарушителя до слов непорядочный или предатель ,
содержащих уже категорическое осуждение.
А теперь посмотрим на эту ситуацию с позиции гражданина России, который не входит в
соответствующую корпорацию и, следовательно, заинтересован в том, чтобы милиция
защищала его интересы (таких на одного милиционера около ста). Этот гражданин едва ли
согласится с той осудительной оценкой, которую дают своим коллегам ревнители
корпоративной этики. Как же тогда по-русски назвать этих «нарушителей» и их поступки?
Разумеется, нарушить корпоративную этику можно и по недомыслию, и из мелкого чувства
мести. Но можно и в результате большого душевного труда. Если поймешь, что участвуешь в
неправом деле, и возникнет желание не только в нем более не участвовать, но и
противостоять ему (пусть и ценой разрыва с сослуживицами и, может быть, друзьями).
Однако даже в этом случае связывать такой поступок, например, со словами герой или борец
( за справедливость ) будет очень грубым обобщением. Поскольку никак конкретно не
отразит противоречие между интересами ограниченной группы людей и всей остальной
части общества. Причем эта группа была продолжительно и близко связана с
«нарушителем».
Великий Пушкин говорил о том, что предпочитает не судить людей, к которым сам
принадлежит. Решительный герой Грибоедова был готов служить делу, а не лицам.
Достоевский в ответ на утверждение, что истина вне Христа, предпочитал быть с Христом,
но без истины. В новейшее время мы часто говорили о бунтарях и революционерах , то есть
о людях «хороших», и о диссидентах и инакомыслящих , то есть о людях «плохих». Однако в
этих случаях разрыв со «своей группой» ради общих интересов не обозначается явно.
Впрочем, еще совсем недавно существовал почти сакральный текст, провозглашавший
приоритет не корпоративных, а общенародных ценностей: «подбор кадров по принципам
землячества, родства, личной преданности является тяжким злом». Текст этот – Устав КПСС.
И хотя на деле все обстояло иначе, сама эта формулировка дорогого стоит.
Итак, в самом русском языке нет широко употребительных средств, обозначающих
положительное отношение к тому и к тем, кто ставит общенародное благо выше
корпоративного интереса. Это отсутствие заставляет глубоко задуматься. В частности, о тех
трудностях, которые стоят на пути создания в нашей стране гражданского общества и
правового государства.

Награда, премия, бонус

Все эти три слова имеют общую содержательную часть, обозначая дополнительное (сверх
условленного) вознаграждение за какие-либо усилия. Во всех трех случаях явно
предполагается наличие двух участников – дающего и получающего, – а также непременно
некоторой деятельности со стороны получающего. Причем такой, которая положительно
оценивается со стороны того, чьим интересам она служила. Настолько положительно, что
условный «заказчик» специально отмечает свое удовлетворение чем-либо приятным для
исполнителя. Слово взятка , например, выпадает из этого ряда, поскольку оно включает в
себя деятельность весьма специфическую, подразумевающую не разнообразные усилия, но
использование в целях личного обогащения тех прав, которые по замыслу должны
соответствовать общественным интересам. Награда, премия и бонус предполагают
добросовестность и честность со стороны «исполнителя», а также справедливость и
благородство со стороны «заказчика». Все это в обобщенном виде может быть выражено
словом благодарность, ведь благодарить значит «делать добро за добро». Однако это
действие может и осложняться дополнительной семантической характеристикой,
устремленной в будущее, «чтобы и впредь так поступал». Такую комбинацию
содержательных признаков покрывают уже слова поощрять, поощрение.
Впрочем, сама ситуация «благодарности» может быть не только осложнена добавочными
семантическими характеристиками цели, такими, например, «чтобы и впредь так делал»,
«чтобы любил дающего», «чтобы гордился собой» и т. п. Эта ситуация нуждается и в
уточнении. И не только в таком, которое размежовывает ее с ситуацией, покрываемой
словом взятка . Заслуживает уточнения сам характер вознаграждения, моральный он или
материальный? Будучи, по определению, «дополнительным», справедлив ли он? Или
отражает замашки куражащегося купчика? А может быть, напротив, «исполнитель»
заслуживает большего добавления к условленной заранее плате? К сожалению,
противопоставление обсуждаемых слов не всегда дает внятный ответ на все эти идущие от
реальной ситуации вопросы. Строго говоря, бонус обозначает скорее нечто материальное, а
премия может быть и только материальной, и только моральной, и той и другой
одновременно. Например, при присуждении писательских премий обычно сообщают,
существует ли у нее и материальный эквивалент и какой именно, от символической в виде
одного рубля до весьма внушительного. А вот слово награда обычно соотносится с
моральной стороной дела.
Не совсем ясным остаются и характеристики дающего и получающего. Хотя награда обычно
проистекает от тех, кто находится выше по социальной лестнице, или от тех, зависимость от
которых получающий по тем или иным причинам признает. Премии обычно исходят от
начальников, специальных учредителей, в том числе и от коллег. А бонусы – от начальников,
являющихся одновременно и распорядителями кредитов. Во всех этих трех случаях размеры
морального и/или материального удовлетворения всегда требуют самостоятельного
дополнительного обозначения, поскольку в соответствующих словах не выражаются.

Особую сложность для называния представляют такие случаи, когда люди награждают сами
себя ( самонаграждение ?), самим себе определяют премии ( самопремирование ?) и/или
назначают бонусы. В последние годы именно этот аспект – справедливость и обоснованность
получения существенных дополнительных вознаграждений, моральных и материальных,
вызывает особый интерес в обществе. Вспомним хотя бы о бонусах, которые руководители
некоторых банков сами назначали себе, о лоббировании различных награждений или о
предвзятости членов отдельных жюри, присуждающих премии.
Итак, несмотря на существование нескольких слов, соответствующая зона довольно
невнятно покрывается необходимыми обозначениями. Требуя для своего точного отражения
весьма длинных словосочетаний и предложений. И в этом одно из проявлений общего
свойства «языковой сетки», натянутой над реальной действительностью: «где густо, где
пусто». В этом принципиальное отличие языка от числового ряда, где пустот нет. И от такой
географической карты, где нет белых пятен.

Безоткатные мечты
Глагол катить обозначает управляемое ( катить мяч, бревно, коляску ) или самостоятельное
(«Катит по-прежнему телега», – писал Пушкин) плавное однонаправленное перемещение по
твердой поверхности. В языке артиллеристов существует слово откат . Оно называет
обратное движение ствола или всего орудия после выстрела. Однако в русском языке конца
XX – начала XXI века слово откат в этом значении употребляется крайне редко. Зато
весьма и весьма распространено это слово в другом значении. А именно для обозначения
перемещения вовсе не любых предметов, но только материальных ценностей, обычно денег.
Причем не от любого объекта к любому, но только от получателя выгодного заказа (подряда,
гранта, премии и т. п.) к тому, кто вожделенное благо дал. По-видимому, откат в таком
значении появился в языке чиновников-бизнесменов.
Очевидно, что между значениями слова откат в языке артиллеристов и в языке
чиновников-бизнесменов есть очень существенные различия. Они проявляются в нескольких
моментах. У артиллеристов движется назад их орудие или его часть, а у
чиновников-бизнесменов – им не принадлежащие материальные ценности. Да и само
движение у артиллеристов грубо и зримо, а у чиновников-бизнесменов всегда старательно
скрыто и на всеобщее обозрение не выставляется. Более того. У артиллеристов это реальное
обратное плавное перемещение по поверхности, а у чиновников-бизнесменов – обычно
передача из рук в руки. Есть в языке чиновников-бизнесменов и другое однокоренное с
катить слово, обозначающее «неожиданное, не очень приятное появление». В «деловой»
среде говорят выкатить ( цену, требование, условие и т. п.). И здесь, как и в откате , на
первый план выходит не значение корня, называющего определенный тип движения. Но
значение самой приставки, то есть «наружу», «вовне».
Таким образом, между словами откат и выкатить устанавливается некоторая внутренняя,
системная связь. Это обстоятельство позволяет предполагать, что оба эти слова в
обсуждаемых значениях имеют хорошие шансы укорениться в русском языке. Однако
жизнеспособность любой языковой единицы определяется не столько тем, насколько
органично она вписывается в языковую систему. Но прежде всего тем, насколько
жизнеспособна стоящая за этой языковой единицей реалия. В случае с откатом можно,
видимо, утверждать, что эта реалия занимает все более прочное место в нашей жизни. По
крайней мере, об этом говорят многие участники разнообразных тендеров, конкурсов и
другие потенциальные получатели государственных заказов и разного рода разрешений на
деятельность. А раз так, то и слову – быть! Оно просто необходимо в ряду других слов,
способных различать типы взяток: за закрывание глаз на реальные нарушения (например, в
ГИБДД или милиции), за предоставление преимуществ (например, при поступлении в вузы
или при получении помещений), за выдачу липовых справок, за уничтожение конкурентов,
за рейдерский захват… Да мало ли за что? Не можем же мы для всех этих разных и обычных
случаев использовать одно обобщенное слово – взятка ! Это то же самое, что иметь только
дерево и не иметь березы, дуба, сосны, ивы, рябины, клена, ели и т. п. Не станет явления – не
понадобятся и слова. Как это произошло с конкой, керогазом или калошами , например.
Оказывается, однокоренные слова помогают не только в орфографии. Они, если обратиться к
их значениям, позволяют понять нечто важное в называемой ими реальной
действительности. Так почему же наши чиновники от образования упорно не хотят, чтобы на
уроках русского языка изучали не только правописание, но и значение слов? Не хочется
верить, что в основе такой политики лежит небескорыстное желание угодить авторам (и
соавторам) концептуально устаревших школьных учебников по русскому языку и
конкретным издателям. А еще – неспособность людей, ответственных за содержание
обучения русскому языку в России, устоять перед соблазном. Их неготовность отвечать на
предложения участвовать в операции «откат": « А катитесь вы…». Каждый поймет куда.

За вычетом себя
В России всегда было мало людей абсолютно бессовестных. Даже отпетые злодеи у нас
обычно не желали выглядеть в глазах других людей и перед самими собой законченными
мерзавцами. Поведение человека, сочетающее дурные поступки и лживое их оправдание,
по-русски называется словами лицемерие, ханжество, фарисейство . Но формы этого
явления могут быть разными.
Если, например, Х поступает плохо, предпочитая честному и непредвзятому поведению
такое, которое лично выгодно ему, то Х – лицемер . Но только в том случае, если его
поведение сопровождается более или менее лживыми объяснениями, почему он ведет себя
таким образом. Без этих «объяснений» можно сказать, что Х – обманщик, лжец, самодур .
Возможна, однако, и иная тактика. Задумав гадость, Х делает все для того, чтобы другие
считали его человеком благородным и ни на какую пакость абсолютно неспособным. Вот
под этой завесой Х и поступает плохо, делая это тайно и как бы нечаянно. Тогда Х – ханжа .
Ханжа отличается от лицемера тем, что степень «защиты» неблаговидных действий у него на
первом месте и выражена более ярко. Классические литературные примеры именно ханжей –
это мольеровский Тартюф и щедринский Иудушка Головлев. В зоне, отражаемой словами
лицемер, ханжа, лицеприятный, фарисей , выступают также существительные маска, личина
. Кроме того, здесь довольно много сложных слов, где первым корнем является числительное
два: двуличный, двоедушный, двурушник . Последнее слово со значением «тот, кто под
личиной преданности действует в пользу противной стороны» теперь редко употребляется.
А возникло оно среди московских нищих и исконно обозначало стоящего на паперти нищего
не с одной, а с двумя протянутыми руками, причем таким образом, чтобы вторая выглядела
принадлежащей другому нищему. Ср. также двойной ( стандарт, мораль ).

Разлад между делами и словами может приобретать и другие формы. Я имею в виду такую
ситуацию, когда Х страстно и долго призывает других поступать хорошо, при этом вообще
не задумываясь о собственном поведении. Не умея подобрать подходящее слово из числа
укорененных в русском языке, предложу назвать такого человека призывателем . В отличие
от лицемера, ханжи и даже фарисея , хоть как-то понимающих свое несовершенство и его
маскирующих, призыватель считает себя по определению абсолютно безгрешным. Что, на
мой взгляд, говорит о полном отсутствии у него совести. Ее не нужно даже как-то
успокаивать (для себя) или попирать (имея в виду оценку со стороны других людей). При
этом призыватель как-то забывает, что, живя в современном информационном обществе, он
постоянно на виду. Поэтому странно (если не кощунственно) звучат сегодня призывы к
соборности от обладателя мигалки. К социальной справедливости – от покровителя
принадлежащих к его клану распиаренных бездарей. К самоограничению – от владельца
обширных земельных угодий в европейской части России и элитной недвижимости в Москве
и за рубежом.
Призыватель видит главные причины нынешнего нравственного упадка в уменьшении часов
на изучение в школе Толстого и Достоевского. Никак не принижая воспитательное значение
литературы, полагаю, однако, что главным воспитателем является реальная жизнь. Именно
она гораздо конкретнее и убедительнее, чем писатели прошлых веков, отвечает молодому
человеку на все сжигающие его вопросы. Кто, почему и насколько вызывающе в этой жизни
процветает, а кто – пожизненно лишен возможности выбраться из бедности, хрущоб и двух
первых телепрограмм?

Лучшее средство воспитания молодежи – не литература, не кино и даже не телевидение, а

личный пример известных членов общества, деятелей культуры в частности. Молодежь, как
правило, ориентируется не на слова тех, кто к ней обращается, а на личное поведение
призывателя. И если его поведение, мягко говоря, негармонично, то об этом по-русски
можно сказать по-разному. Это, например, и евангельское «В чужом глазу соринку видит, а в
своем бревна не замечает», и старинное «Врачу, исцелися сам!», и крыловское «Не лучше ль
на себя, кума, оборотиться», и грубое, просторечное «Чья бы корова мычала».

Радость за чужой успех

Если у лица А неприятность и лицо Б этим огорчено, то в зависимости от характера этой
неприятности мы употребляем слова сочувствие, сострадание, соболезнование , а если у А
неприятность, а Б этому рад, говорим злорадство . Когда у лица А произошло что-то
хорошее, а лицо Б этим огорчено, мы называем это завистью . А теперь представьте, что у А
случилось что-то хорошее, а Б этому рад. Каким словом описать его чувства? Да, мы так и
можем сказать: Б рад за А. Но ведь этого мало.
В русском языке есть глагол завидовать и образованное от него и сохраняющее все части его
значения существительное зависть . Этими словами обозначается следующая ситуация.
Лицо А имеет Х (талант, хорошую жену, достойного сына, дом, автомобиль, интересную
работу и т. п.), а лицо Б соответствующего Х не имеет. Этот пласт содержания слов
завидовать, зависть предопределяет и другой аспект, указывающий на то, что Б испытывает
неприязненные чувства к А. Мало того, если бы соответствующего «предварительного»
пласта не было, то и «основной» не смог бы появиться. Сравни саркастическое Позавидовал
нищему, что у него есть сума . Или разговорное ему не позавидуешь — о человеке,
находящемся в бедственном положении.

У неприязни неимеющего по отношению к имеющему могут быть разные формы.

Неимеющий настолько раздражен ситуацией, что желает имеющему самых ужасных
неприятностей. О таком случае говорят черная зависть . Но может существовать и
«смягченный» вариант ситуации. Неимеющий очень хочет сам иметь то же самое, что есть у
имеющего, при этом лично не желая имеющему никакого зла. Тогда говорят белая зависть
или по-хорошему завидовать . Уклонимся от обсуждения случая, когда «предмет» обладания
не растиражирован, а представлен в уникальном виде (любимая женщина, конкретная
должность, первое место на соревнованиях и т. п.).
Предположим и другой вариант ситуации. Неимеющий не только не испытывает
неприязненных чувств к имеющему, но, напротив, радуется за него, отдавая должное его
таланту и трудолюбию и считая чужой успех заслуженным и справедливым. О такой радости
пишет Даниил Гранин: «Пушкин радовался всем достижениям поэзии, которая его окружала,
своим современникам, более или менее талантливым. Чем талантливее, тем ему было
приятнее. Это важная черта – не все завидуют друг другу. В человеческом обществе есть
нота радости за окружающих людей, талантливых, удачливых. Небольшая нота, но важная,
она звучит».
Вопрос, как назвать эту ноту. Это не просто рад за вас , поскольку в таком случае речь не
идет о противопоставлении имеющего и неимеющего. И доброжелательность тоже не
совсем подходит – ведь это слово также не выражает радости человека, у которого нет того,
что есть у другого.
На это обстоятельство обратил внимание профессор МГУ Владимир Новиков в своей книге
«Роман с языком». Автор пишет о невозможности точно, одним словом перевести на русский
язык немецкий глагол gönnen , значение которого он разъясняет так: «охотно и без зависти
смотреть на счастье и успех другого, потому что он в этом нуждается или это заслужил».

В русском языке есть глагол злорадствовать – «испытывать радость при неудаче или
несчастье другого». А вот слова доброрадствовать или благорадствовать в современном
русском литературном употреблении мне, по крайней мере, не встречались. Неужели эта
«небольшая нота» радости за чужой талант, чужие достижения и их справедливую высокую
оценку уже не звучит в наших сердцах? А ведь у Пушкина звучала! И даже если эта нота
редка, очень хочется иметь ясное и краткое ее обозначение.
Добавлю, что отсутствие слова может говорить не только об отсутствии соответствующего
явления. Но и о ситуации, которая настолько понятна, что не требует специального
обозначения. Например, когда мы говорим о ком-нибудь, что у него сердце ( печень, почки ),
все поймут, что этот орган не в порядке, болен. Так вот, пусть сами читатели решат, почему
мы испытываем трудности, пытаясь выразить словами чувство радости за чужой успех.
Снисходительность к другому и к самому себе
Увы, окружающие нас люди, родственники, коллеги, случайные встречные, дарят нам не
только радости и удовольствия, но нередко вызывают своими поступками огорчения, досаду,
раздражение. Обычно в таких случаях рекомендуют не высказывать прямо и резко свою
отрицательную реакцию, но проявлять сдержанность. Стараться найти извинительные
причины чужих раздражающих поступков и, как теперь говорят, «понять и простить».
Впрочем, я уже писал о том, что простить значит «забыть о совершенном другим плохом
поступке». Однако зачем же впадать в крайность? Может быть, не совсем забыть, но «не
осуждать слишком строго»? Для такого поведения есть у нас и прекрасное обозначение –
проявить снисходительность .

В русском языке есть целое гнездо словообразовательно связанных слов: снисходить –

снисхождение – снисходительный . Очевидно, что во главе стоит глагол снисходить со
значением «спускаться сверху вниз». Еще в пушкинские времена употреблялся глагол
нисходить в значении «спускаться вниз» (… пастырь нисходит к веселым долинам, где
мчится Арагва в тенистых брегах ). Этот же глагол с приставкой с -, усиливающей указание
на движение сверху вниз (ср. спрыгнуть, свалиться и т. п.), нередко употреблялся в высоком
стиле для обозначения воздействия на человека сил высших, небесных, снисходили
ОБЫЧНО благодать, вразумление, благословение…
В современном языке снисхождение как отношение к другим людям характеризует обычно
поведение «высших» по отношению к «низшим» (по социальному статусу, служебной
лестнице, материальному положению и т. п.) и характеризуется либо покровительственным
продвижением, либо чаще нестрогим отношением к проступкам. Это поведение оценивается,
однако, со стороны «низших» не всегда позитивно, поскольку за ним просматривается
некоторое пренебрежение, подчеркивание более низкого положения того, к кому снисходят .
Таким образом, в современном прилагательном снисходительный совмещаются два
значения. Одно – «отсутствие строгости, требовательности, взыскательности» и второе –
«проявление высокомерия, желание подчеркнуть более низкое место другого человека».
Такая противоречивость значений совершенно естественна. В ней отражается естественное
желание каждого человека, с одной стороны, получить для себя разнообразные поблажки,
льготы, скидки, преимущества, допущения, безнаказанность… А с другой стороны, столь же
естественно желание всякого человека, чтобы с ним обращались как с достойным и равным,
а не как с личностью, для которой заранее установлены пониженные требования в
уверенности, что только таким она и может соответствовать.

Впрочем, «понижение требовательности» может быть рассмотрено и не только в отношениях

одного человека к другому человеку, но и в рамках тех требований, которые каждый человек
(группа людей) предъявляет к себе сам в процессе самооценки. И здесь мы очень часто
встречаемся с проявлением снисходительности . Признавая ошибочность своих поступков,
несовершенства выполненной нами работы, неправоту в своем отношении к другим людям и
т. п., мы обычно ищем себе оправдания. Вспоминаем о тяжелых событиях в собственной
жизни, ссылаемся на мелкие обстоятельства, повлекшие серьезные последствия, короче,
ищем для себя снисхождения. Как со стороны других людей, так и у собственной совести,
уже не думая о том, что проявление снисхождения сопряжено и с определенным унижением.

Более того. Явная или завуалированная просьба виноватого о снисхождении , адресованная

самому себе или другим людям, как кажется, исключает искреннее покаяние, а
следовательно, и готовность к ответу и настоящему исправлению. К сожалению,
представители власти дают нам множество примеров снисходительного отношения к
собственным, мягко говоря, ошибкам. Признавшие сталинский террор в отношении
собственного народа коммунисты делают все, чтобы всячески преуменьшить размах этого
террора, продолжать секретить злодеяния Сталина и его подручных, препятствовать
увековечению имен невинных жертв, многие из которых – гордость нации. Не менее
снисходительны к себе, например, и отцы приватизации, на словах признающие ее
бесчестность, но, снисходительно оценивая свою роль в совершившемся грабеже, ничего
конкретного даже и не пытающиеся предложить, чтобы хоть в какой-то форме поправить
положение, заставив грабителей поделиться с ограбленными.
К сожалению, у нас нет слова для обозначения человека (группы людей), признавшего свои
ошибки, проступки, грехи, но относящегося к ним снисходительно. Имеющиеся в русском
языке слова ханжа и лицемер , называющие человека, чьи неблагородные поступки
полностью расходятся с проповедуемыми им самим божественными идеалами благородства
и добродетели, обозначают несколько иное. Они не отражают именно рассмотренную выше
ситуацию словесного признания своей неправоты с более или менее активным требованием
снисходительного отношения к такому поведению. И это куда более изощренная тактика
обмана, чем поведение ханжи или лицемера!
Зато в русском языке много крылатых выражений, противопоставляющих
снисходительность к себе и требовательность к другим. От евангельского в чужом глазу
соринку видит, а в своем – бревна не замечает , до призыва Александра Твардовского сурово
спрашивать с себя – с других не так сурово.

Заяц в партере
Сегодня мы встанем на позицию пишущего или говорящего – когда есть некоторая
реальность и требуется найти для ее обозначения наиболее подходящие слова.
Знакомая, наверное, каждому картина. Одновременно с третьим звонком в зрительный зал
театра входит пара и устремляется к первым рядам партера. Но там, оказывается, все места
заняты. Пришедшие начинают выяснять, совпадают ли места в их билетах с нумерацией
рядов и кресел, и в конце концов другая пара поднимается и освобождает эти места.
Малоприятный эпизод и для пришедших, и для ушедших, и для их соседей. А кто виноват?
Конечно, первая мысль – обвинять тех, кто является на представление в последнюю минуту.
Мол, приходить надо заранее. Но наши герои все же не опоздали: ведь их же пропустили в
зрительный зал! Я думаю, что не правы те, кто занимает места, на которые у них нет
билетов, в надежде на то, что эти места так и останутся незанятыми.
Однако как назвать этих людей? Если что-то подобное происходит на транспорте, то перед
нами – безбилетники, или зайцы . Но оба эти слова к нашей ситуации не подходят: ведь
какие-то билеты у сидящих не на своих местах были, и уж кем-кем, а зайцами их никак не
назовешь. Мне кажется, в русском языке просто нет слова для обозначения таких людей и
таких ситуаций. И если я ошибаюсь, может быть, читатели знают (или придумают)
соответствующие слова?

Нередко отсутствие исконных русских слов восполняется за счет заимствований из других,

прежде всего европейских, языков. Однако описанная ситуация с англичанином, французом
или немцем, например, практически маловероятна, чем и объясняется отсутствие
соответствующих слов в этих языках. Значит, приходится надеяться на собственное языковое
творчество. А его результаты представлены, пожалуй, лишь в слове самозахват . Оно не
фиксируется большинством словарей литературного языка и явно неприменимо к нашей
ситуации, поскольку употребляется обычно лишь в отношении земли и строений. Может
быть, стоит задуматься о том, почему соответствующее слово отсутствует в русском языке.
Осмелюсь предположить, что такое отсутствие отражает определенный взгляд на мир.
Согласно ему совершенно естественно воспользоваться тем, что никому не нужно, а тебе –
нужно позарез (причем даже в случае, если это тебе не принадлежит). Вопрос спорный,
насколько нравствен и эффективен такой взгляд на мир. Тем более на современный мир, в
котором уничтожаются непроданные запасы продуктов и простаивают пустыми
выстроенные дома, в то время как миллионы людей голодают и не имеют крыши над
головой. Однако в любом случае такое отсутствие слова значимо, поскольку, видимо, оно
отражает взгляд носителей русского языка на собственность. Чужую, свою и общую.
Кажется, нет у нас и слова, четко разделяющего объекты (такие, например, как участок, поле,
огород, лес, дом, дача, квартира, баня и т. п.) на те, которые удовлетворяют собственные
потребности, и те, которые используются для получения дохода. Кроме разве что явно
устаревшего словосочетания доходный дом . Подобные наблюдения позволили бы полнее
ответить на вопросы, кто мы и какие. А следовательно, в конце концов помочь лучше
обустроить нашу жизнь. Не только языковую, но и экономическую.

Любой ценой
Словосочетание любой ценой означает, что некоторая цель, обычно высокая и нравственная,
должна быть достигнута непременно и независимо от того, сколь большая плата за это
потребуется. Само это словосочетание обладает положительными ассоциациями, связываясь
с волей и мужеством, последовательностью и стойкостью.
Между тем в обычной, повседневной жизни гораздо чаще встречаются ситуации, когда
поведение людей определяется именно ценой, которую требуется заплатить за то, что они
желают приобрести или, наоборот, сохранить. Как же отражается в русском языке это
противопоставление?
Слово цена в русском языке имеет два основных значения. Одно – сугубо материальное, и
выражается оно обычно в деньгах, точнее, в конкретных денежных единицах, рублях и
копейках, долларах и центах, фунтах и пенсах… Другое – не поддается строгой
формализации, поскольку существует в виде человеческих усилий, физических и
интеллектуальных. Цена во втором значении может включать еще и моральные «расходы»,
от бессонных ночей до потери добрых отношений с другими людьми, включая чувство
недовольства собой и еще многое такое, что может сделать даже богача и победителя
глубоко несчастным человеком.
При этом в русском языке существует немало средств для выражения именно второго
значения в степени, крайне превышающей норму. Это и во что бы то ни стало , и мы за
ценой не постоим , и до последней капли крови , и не щадя самой жизни … Во всех этих
русских словосочетаниях – верховенство идейных жизненных принципов и готовность
отстаивать их любой ценой (во втором значении). Добавлю, что человеческая жизнь
занимает в этой иерархии подчиненное положение.

А как же быть с первым значением слова цена , соседями которого будут купить, дорого,
дешево, этих денег (не) стоит, за любую цену (не любой ценой!). Погруженное в бытовую
рыночную повседневность, это значение если и окружено какими-либо ассоциациями, то
скорее отрицательными. Их несут такие, например, слова, как экономить, скупой, скряга,
жадничать. Цена, плата, тратить в соединении с «меньше нормы» – это по-русски
обычно «плохо». У нас хорошее может быть либо даровым, как в сказках, либо только
дорогим. Мелочные расчеты при желании выгодно продать или дешево купить у нас никак
не сопрягаются с человеческими добродетелями. В русском языке совсем не приживается
максима Бенджамина Франклина «Пенс сэкономленный – это тот же самый пенс, что и пенс
заработанный». Да и суворовская наука побеждать «не числом, а уменьем» тоже не среди
наших главных ориентиров. Легко расстающийся с имуществом может быть и симпатичным
нам: тогда он щедрый . А для экономного, бережливого и нам симпатичного едва ли
найдется соответствующее слово. И расчетливым быть тоже не слишком хорошо. Можно,
конечно, быть рачительным , но это слово и его производные рачитель, рачение
малоупотребительны. А кроме того, они обозначают не столько «разумную бережливость»,
сколько «старательность и усердие». Михайло Ломоносов призывал своих младших
современников «раченьем вашим показать, что может собственных Платонов и быстрых
разумом Невтонов российская земля рождать».
А жизнь, не спрашивая нашей оценки, хорошо это или плохо, требует умения ресурсы
именно экономить, а деньги – рационально тратить, эффективно вкладывать, разумно брать
и давать в долг. Именно к этому призывал довольно неуклюжий по форме, но содержательно
правильный и полезный советский лозунг «Экономика должна быть экономной».
Умение рационально использовать любые материальные ценности и положительное
отношение к тем, кто это умение уже приобрел, – одно из непременных условий
материального процветания Отечества. Однако отсутствие в языке соответствующих слов
будет постоянно мешать росту материального благополучия. Как объяснить эту зависимость
в разнообразных инстанциях, числящихся ответственными за русский язык?
Когда действительно нет слов
Язык следует непременно обогащать новыми словами с тем, чтобы ни одно явление,
признак, состояние, событие не оставались неназванными. Причем весьма желательно, чтобы
эти названия коррелировали с современными научными представлениями о мире.
В русском литературном языке слов для обозначения этих новых понятий и категорий
недостаточно. Это очень печально. По подсчетам некоторых исследователей, в современном
английском литературном языке около 400 тысяч слов, в немецком – 250 тысяч, в русском
же около 150 тысяч. И хотя методика таких подсчетов – дело не бесспорное, очевидно, что
темпы словарного обогащения русского языка в последние десятилетия сильно замедлились.

Язык непременно должен пополняться новыми словами. И речь идет вовсе не о галошах и
мокроступах . А вот появилось, скажем, новое явление и как его назвать? Приведу, на мой
взгляд, один яркий пример: это слово образованщина , которое придумал Александр Исаевич
Солженицын. Знаменитое, совершенно замечательное слово, поскольку с его помощью
удалось противопоставить людей, которые занимают вроде бы «интеллигентные» должности
и отягощены документом о высшем образовании, но на самом деле не обременены ни
знаниями, ни моральными качествами, связанными с ответственностью за свою деятельность
и за судьбу Родины. Вот это противопоставление истинного и похожего Солженицыным
блестяще было реализовано, когда он придумал это слово. Нужное нам слово? Нужное. А вот
другой пример, из личного педагогического опыта. Я часто встречаю студентов, которые
озабочены только тем, чтобы получить соответствующие отметки в зачетных книжках,
больше их ничего не интересует. Как их назвать? Нет такого слова в русском языке, и очень
жаль. Есть отличник, троечник, забрила, ботаник , даже хорошист, а вот именно того,
которое мне нужно, нет. Один мой коллега упрекает меня в том, что я сам не проявляю
креативности и не предлагаю собственное именование. Этот мой критик предлагает слово
отбыватель. Думаю, что это неплохое предложение (ср. отбывать срок, отбывать
наказание ), поскольку предполагает в таком учащемся лишь желание «провести время в
бездействии». Однако от «придумывания» слова до его вхождения в живое употребление –
дистанция огромного размера. Судьба рожденного всегда не предсказуема.

Например, прекрасное слово пофигизм ! Оно обозначает наплевательское, равнодушное

отношение ко всему, причем не просто равнодушное, а демонстративно, подчеркнуто
равнодушное, что не одно и то же. Или вот появилось недавно замечательное слово откат .
Вообще хочу сказать, что сфера злоупотребления своим положением, сфера, связанная со
взяточничеством, с языковой точки зрения абсолютно не разработана: только взятки,
вымогательство да подкуп – и все, больше ничего нет. А на самом деле эта вещь гораздо
более тонкая. А раз тонкая, значит, она нуждается в номинациях, и они должны откуда-то
произрасти. В первую очередь, конечно, от народа-языкотворца. Нам нужна более тонкая
словесная дифференциация касательно процесса мздоимства и взяточничества в мелких и
особо крупных размерах. А ученые должны взвесить, посмотреть и более или менее
оперативно внести это в состав слов литературного языка.

А у нас по-прежнему одним из главных словарей является великая работа Даля – совершенно
замечательная книга, которая может вызвать лишь благоговейное отношение. Но ведь это же
середина XIX века: почти 200 лет прошло с тех пор и изменились не только материальные
условия жизни нашего общества (я имею в виду те же галоши, дровни, керогазы и прочее), но
и наше представление о мире, о людях. Это же должно пополняться! Язык – живая
структура, «живой, как жизнь». В свое время Корней Иванович Чуковский высказался в
пользу того, чтобы в литературном языке было закреплено слово показуха , потому что оно
точно отражало весьма распространенное и бытующее по сей день явление. Мы нуждаемся в
словах, которые бы обозначали все то, что нас окружает, а не втискивали бы в прокрустово
ложе старых клишированных формул все многообразие жизни, которое мы наблюдаем. А у
нас в школьном курсе нет таких заданий: вот такая-то ситуация; назовите, объясните,
выберите слова, объясните свой выбор – почему одно, а не другое; чем одно лучше другого
или хуже; как вы будете изъясняться, рассказывая об этом эпизоде своим родителям или
составляя, допустим, милицейский протокол. Все это просто отсутствует.
Известный российский биолог, академик РАН, профессор МГУ Владимир Петрович
Скулачев утверждает, что ученый, обнаруживший какое-то новое явление, обязательно
должен это явление назвать. Отделив его таким образом от других уже известных. По
мнению Скулачева, без этого этапа «называния» движение научной мысли абсолютно
невозможно. То же самое относится и к социальным явлениям. Трудно рассчитывать на их
глубокую оценку со стороны общества, если эти явления не имеют четкого именования и
всякий раз требуют длинных многословных объяснений.
В XIX веке людей эффективно обогащала важными представлениями о жизни русская
литература. Ноздрев и Обломов, Печорин и Скалозуб для говорящих по-русски – не просто
фамилии литературных персонажей. Они стали точными обозначениями беспардонного
поведения и лени в решении бытовых вопросов, отсутствия жизненных целей у незаурядного
человека и самодовольного солдафона.

Особое место среди таких «жизненных картин» и их именований занимают басни Ивана
Андреевича Крылова. Свинья, подрывающая корни дуба, дающего ей желуди, обозначает
«самоуверенное опасное невежество».

Очевидно, что описанная в басне ситуация очень похожа на ту, которая характеризует
многие явления современной жизни. Например, борьбу с коррупцией, требование соблюдать
экологическое законодательство или предотвращать насилие в семье. Во всех этих случаях
словесное обличение соответствующих зол значительно превышает реальные эффективные
действия. Следовательно, необходимо как-то назвать саму такую ситуацию.
В 90-х годах прошлого века для этого было придумано слово васькизм . На его авторство
претендуют академик-экономист Леонид Абалкин, поэт Евгений Евтушенко и писатель
Сергей Есин. Каждый из них таким образом откликнулся на необходимость обозначить
положение дел, при котором «имеющий власть, а следовательно, и право, и обязанность
прекратить безобразие, много и громко говорит о недопустимости этих безобразий, а
реальных действий для их прекращения не принимает». Очевидно, что говорящие по-русски
очень нуждаются в кратком и точном обозначении такого весьма распространенного
явления.
К сожалению, опыт решения этой задачи оказался неудачным. Слово васькизм в русском
языке не приживается: многие или вообще не понимают его значения, или ошибочно
связывают с просторечным вась-вась – «неофициальные, дружеские, доверительные
отношения в бытовой сфере». Неудача со словом васькизм не отменяет самой задачи – найти
соответствующее именование для ситуации. Для каждого из ее участников – обнаглевшего
преступника и неадекватного стража порядка. Было бы хорошо иметь также возможность
кратко и точно назвать также и причины их действий. До тех пор пока у нас не будет
соответствующих кратких и точных именований, трудно будет бороться и с самими
явлениями, и с их участниками.

Хотя в обозначении элементов обсуждаемой сферы есть новые удачные находки. Например,
телефонное право или прикормленные чиновники ( полицейские и т. п.). Однако этого очень
мало. Особенно в сравнении с тем обогащением русского литературного языка, которое
происходило в конце XVIII – первой половине XIX века.

Заключение Существуют ли угрозы для русского языка?

В середине прошлого века Корней Чуковский озаглавил свою книгу, посвященную русскому
языку, «Живой, как жизнь». Осмелюсь уточнить «дважды живой»: сам по себе и как
отражение живой жизни. А все живое, без сомнения, подвержено опасностям. Причем эти
опасности кажутся всякому любящему особенно серьезными и исключительно вероятными.
Равнодушный всегда уверен в том, что с тем (и теми), к кому он равнодушен, ничего плохого
не случится.
На мой взгляд, опасности (специально не заменяю это слово на более воодушевляющее и
модное вызовы ), которые угрожают русскому языку, не в расшатывании литературных
норм, орфографических, орфоэпических и иных. Как показывает опыт последних
десятилетий, когда страна перестала говорить по бумажке и успешно осваивает русский
Интернет, здесь дело обстоит совсем неплохо. Это, разумеется, не значит, что
соответствующие рекомендации в принципе могут стать менее настойчивыми. Хотя, быть
может, в отдельных случаях, они могут быть и не столь однозначными и категорическими.
Состояние орфографической, орфоэпической и иной формальной внешней культуры
русской речи, как кажется, не создают реальных помех и недоразумений при общении. К
началу XXI века в обществе четко доминирует установка на престижность формально
правильной устной речи, а вся система школьного обучения русскому языку как родному
нацелена исключительно на соблюдение орфографических и пунктуационных правил в речи
письменной. Успехи здесь очевидны, а контроль, гражданский и государственный (в форме
ЕГЭ, в частности), не ослабевает. Эта граница защищается от опасностей и, надеюсь, будет
защищаться достаточно надежно.
Опасности подстерегают русский язык со стороны выражаемого им содержания . Еще
совсем недавно содержание языковых знаков оценивалось исключительно как поле борьбы
между исконными и заимственными словами. При этом последние рассматривались многими
почти как иностранные агенты, которых, если нельзя изгнать, нужно постоянно подозревать
в злонамеренности. Меня всегда удивляло, почему эта модель мышления не прилагалась к
заграничным автомобилям и пиджакам, лекарствам и компьютерам, нефтяным платформам и
самолетам.
Повторяю вновь и вновь, что смысл и оправдание существования любого языка, в том числе
и русского, в том, чтобы просто и ясно именовать меняющуюся действительность и с
помощью этих именований эффективно обмениваться друг с другом адекватными
представлениями об этой действительности. Все остальное меркнет по сравнению с этой
задачей, хотя я, разумеется, не отрицаю ни эстетических моментов, ни ностальгических
переживаний, связанных с русским языком. Однако они, формируя и культивируя личные и
групповые вкусовые пристрастия и возвышенные чувства, не могут стать основой ни для
единства, ни для успешности нации ни в каких важных для нее областях, от экономики до
общественного устройства. Для решения этих, и всех подобных, многообразнейших и
важнейших для обеспечения достойной жизни общества, задач необходим смысл ,
содержание . То, что стоит за формальной оболочкой слов, предложений, текстов.
Угрозы русскому языку существуют именно со стороны содержания. Во-первых,
современный русский язык не всегда поспевает за меняющейся жизнью. Причем речь идет
не столько о новых артефактах, компьютере или навигаторе, новом фасоне брюк или
кулинарном изыске. Но об абстрактных понятиях, которые нужны нам для осмысления
духовных и социальных аспектов бытия. На фоне таких языковых пустот, дырок,
безымянных характеристик действительности, русский язык, однако, допускает
бессмысленные номинации, за которыми стоит не реальность, а фантомы, наводящие тень на
плетень и отменяющие всякую возможность решения тех вопросов, которые этими
фантомами прикрываются.
Вторая содержательная опасность связана с тем, что адресат зачастую неправильно понимает
отправителя сообщения, поскольку для каждого из них за одной и той же правильной
последовательностью звуков или букв стоит несколько разное содержание. Мы настолько
самоуверенны, что даже не пытаемся обычно уточнять, что же понимает автор текста под
тем или иным словом или словосочетанием. Правильно ли это по отношению к
существующим словарным толкованиям? Иначе, ведем себя совершенно противоположно
тому, как это принято в современном российском обществе по отношению к
орфографическим и/или орфоэпическим отклонениям.
Третья содержательная опасность состоит в том, что многие русские слова, точно отражая
соответствующий аспект реальной действительности, ограничены в своем употреблении
обычно сниженным стилем речи. И не имеют точных коррелятов в нейтральном стиле, что
объективно требует от автора текста всегда проигрышного выбора в пользу либо точности,
либо стилистической правильности. Добавлю, что последнее, будучи средством выражения
отношения к собеседнику, в русской традиции чрезвычайно чувствительно.
Разумеется, я не склонен считать все три названные характеристики – отсутствие слов для
важных феноменов и языковую мистерию, неадекватное взаимное понимание, противоречие
между содержательной и стилистической нейтральностью – диагнозом. Однако, по-моему,
это симптомы, которые могут привести к опасной болезни. Болезнь эта – неадекватность
языковых средств и степень владения ими тому богатству, разнообразию и изменчивости,
которые характеризует современный мир и отношения внутри него. И как следствие –
серьезное понижение интеллектуального уровня носителей языка в условиях
усложняющейся действительности, когда «улица корчится безъязыкая». Ограничение
речевых действий исключительно бытовой сферой, наклонность видеть в языке не столько
инструмент познаний действительности, сколько самоценный объект для игры, шуток и
развлечений…
Не хочется заканчивать мрачной картиной. Однако нельзя полностью исключать ее
вероятность. При нынешнем небрежении к содержательным качествам русского языка со
стороны власти в лице ответственных за русский язык сотрудников самых различных
госучреждений, а также со стороны части общественности, уже настолько оболваненной, что
она ограничивает критерии знания русского языка исключительно правилами типа ЖИ и
ШИ – пиши через —И , рекомендациями о месте ударения в слове звонит и дискуссиями о
родовой принадлежности слова кофе .